Отторжение цивилизации. Глава I
advertisement
1 А. В. Ковыршин Отторжение цивилизации, или постинформационное будущее планеты. Введение. Зачем нужна глубинная футурология? На рубеже веков бег времени ускоряется. Разве ситуация двухсотлетней давности не повторяется сейчас, как и когда-то в "Дон Жуане"? Лет семьдесят привыкли мы считать, Эпохою. Но только в наши годы Лет через семь уж вовсе не узнать Ни правящих народом, ни народа. (Д.Г. Байрон) Все повторяется, но только в ускоренном режиме. Счет идет уже даже не на годы. Сверхъестественная скорость перемен сделала нормой существование общества на грани хаоса. В течение последних 20 лет нашего - века исчезла Индустриальная цивилизация Запада, да так, что ее следы завтра станут работой для археологов. В России еще не разобрались как надо правильно произносить слог "тер" в слове "компьютер", а на Западе уже закончилась "компьютерная революция" (Кевин Келли, "Знание-Сила" № 4/98). Тем временем, эйфорические ожидания будущего по Нейсбиту плавно сменились футурошоком Тоффлера, информационная бездна М. Эпштейна поглотила подлинную реальность, оставив человеку суррогат виртуальности. Рассуждения об информационном, а не ядерно-экологическом апокалипсисе становятся естественным фоном в футурологии. При этом, споры ведутся только вокруг проблем будущего Информационной цивилизации. Быть ей, или погибнуть под грузом техногенных катастроф, жить в раю сбалансированного гуманного общества, или в аду технократических империй. В любом случае, нас ожидают компьютеры, киборги, клоны, роботы, космос, гедонистическая техника, прогресс. Гибель этих или им подобных атрибутов общества будущего отождествляется с гибелью человечества, выживание - с их модернизацией. Нет сценария, по которому человечество выживет, но не востребует мир этих вещей и идей, по которому он будет отторгнут вместе с породившей их Информационной цивилизацией. Футурологи, как и большая часть научного сообщества, не открестились от идеи Кондорсе, хотя сегодня понятие прогресса смещается на периферию научной парадигмы. В тоже время, возникает ощущение его укоренённости в подсознании. Во всяком случае, оно как и прежде проходит по разряду позитивных ценностей. Это мешает социологам, создавшим убедительную картину начинающейся агонии информационного общества, заявить о его скорой кончине - может быть, новые поколения придумают что-нибудь и девятый вал информационного бума не погребет своих создателей. Между тем, время уже отсчитывает первые годы Информационной цивилизации. Она пока юна, а, значит, привлекательна. Правда, 4 / 5 жителей планеты не подозревает о ее существовании. Возможно, они так ничего и не заметят, потому что срок жизни этой цивилизации иссякнет, когда сегодняшние старшеклассники будут иметь 16-летних детей. Позволят ли заботы сорокалетних в новом веке увидеть им если не приход, то, хотя бы, угасание информационного общества? Прогрессистские шоры технократии ограничивают оба вектора времени. Экстраполяция заставляет учитывать мегатренды прошлого, но не больше, чем в диапазоне двух - трех 2 столетий (например, кондратьевские большие экономические циклы в концепции Валлерстайна). К этому добавляется лет 30-50 (максимум 100) из будущего. В таких пределах и оосуществляется манипулирование фактами, теориями, расчетами. Однако при разговоре о будущем, на мой взгляд, необходимо погружение в прошлое, хотя бы, тысячелетий. Это может существенно изменить траекторию не только отдаленного, но и ближайшего будущего. Если мы находимся на изломе истории, а ведь мы именно там. Будущее приходит к нам, опираясь на едва заметные вехи. Затем они становятся событиями минувших лет. Чем дальше в прошлое, тем труднее обнаружить их следы и не столько из-за гибели материальных свидетельств, сколько по причине миниатюрности этих опор-вех в начале пути. Порою, они ускользают от взора историка за нагромождением ярких и действительно крупных событий. Изобретение хомута в 12 веке произвело настоящую революцию аграрных технологий, это повлияло на усиление крестоносной экспансии, подготовило в прямом и переносном смысле почву для Ренессанса и т.д. и т.п. Но для понимания перспектив информационной цивилизации большее значение имеет другое изобретение этой эпохи - часов с гирями в 1 1 13 вв. и карманных - в 17 в. В них в свернутом виде заложена идея автоматизации, идея компенсационного развития интеллектуально-чувственной сферы человека с помощью измерительных приборов и, следовательно, наращивания информационного потенциала. Еще более важным было появление, благодаря часам, навыка организации времени, а значит его уплотнения; оно неминуемо породит идею экспансии человека не только в пространстве, но и во времени. После изобретения, механически часов стал неизбежным поворот человечества к машине. Всего лишь механических часов не доставало изощренному античному интеллекту для перехода от высокой механизации к индустриализму. Часов, потому что, они содержат идею приращения знания за счет продления человеческих возможностей с помощью приборов. Античное мироощущение не могло примириться с тем, чтобы допустить презренный механизм в эмпиреи интеллекта. Эра приборов, начинающаяся в средневековой Европе с часов, благословила машину как универсальное средство постижения мира и экспансии в нем. Это стало началом конца других способов освоения Вселенной магического и религиозного - совсем немного оставалось до ведовских процессов и реформации. Но и 12 век не такое уж далекое прошлое для столь сложной проблемы как постинформационное общество. Если современная цивилизация имеет в качестве своей основы информацию, как главный объект собственности, средство производства, источник власти и т.д., то изучение будущего должно начинаться с выстраивания траектории развития информационного потенциала человека - средств создания, хранения, передачи информации, инструментов, умножающих его интеллектуальные возможности. Поскольку важнейшим слагаемым информационного потенциала человека является знание, то еще более актуальным становится изучение систем его продуцирования и сфер приложения в прошлом. Для человека информация имеет смысл, прежде всего, как знание о среде обитания и средствах воздействия на нее, что, собственно, является условием выживания любого животного. Но в отличие от него, человеку знакомо и неутилитарное отношение к природе, и качественно новое представление о ней. Среда обитания представляется целостной системой, а себя человек осознает ее элементом. Скорее всего, этологи и социобиологи отыщут это качество и у животных, и тогда останется единственное отличие. На самой ранней стадии развития самых первобытных племен люди создавали в своем воображении не просто некую картину взаимосвязанных элементов, но Вселенную. Она отличалась от звериного видения одним существенным компонентом - невидимым, неосязаемым, едва уловимым, почти не существующим - верой в запредельное. Трансцендентальность отличает сознание 3 человека от сознания животного. «Зверь, - писал О. Шпенглер, - страшится лишь грозящей опасности, ранний же человек трепещет всего мира».1 В переводе на язык повседневности это означает следующее. Животные - самые надежные реалисты и материалисты. Они отражают объективную реальность, данную, нам в ощущениях, котораякопируется, фотографируется (и т.п.)... нашими (точнее их) чувствами и существует независимо от них." (В.И. Ленин "Материализм и эмпирокритицизм.") Человек же пытается постичь, или если угодно, творит другую реальность своим воображением. У нее много названий: параллельные, потусторонние миры, Теневая Вселенная, в иных контекстах ментальность и пр. Получается, что поиск истоков информационного потенциала человечества приводит к, казалось бы, столь далеким от истории Информационной цивилизации проблемам как трансцендентальность, бог, религия и т.п. Это небольшое социально-философское отступление не является самоцелью. Оно понадобилось для того, чтобы показать, во-первых, неизбежность для футурологии далеких экскурсов в прошлое. Говорить об информационной цивилизации - значит изучать феномен информации, ядром которого является знание. Поскольку оно было спутником человечества на протяжении всей его истории, постольку пришлось определить точку отсчета, момент, когда звериное знание об окружающей среде приобретает человеческие черты. Во-вторых, оказалось, что феномен информации может быть понят только в контексте изучения трансцендентного. В свою очередь это порождает новую проблему - как определить последнее понятие? Можно объявить его сферой божественного, или считать, вслед за Дюркгеймом и Московичи феноменом "общего сознания", "машиной, порождающей богов". Запредельное можно представить как факт деформированного восприятия (мухоморы, наркотики, пейотл) материального мира или плодом болезненного, вариант - неразвитого сознания. Трансцендентное, наконец, можно рассматривать как одну из частей дуалистической(многомерной) Вселенной, миром дематериализованных энергетических структур. Выбор понятия поможет выстроить траекторию эволюции информационного потенциала человечества или уведет исследование по ложному пути. В-третьих, рассуждения о среде обитания как источнике информации и рефлексии человека позволяют выделить четыре базовых элемента человеческого существования. И для убедительности даже хорошо, что их перечисление звучит как банальность: Человек-Общество-Природа-Творчество. Я надеюсь, что построение на этой основе социального генотипа цивилизации, в том числе и будущей, поможет сделать нетривиальные выводы. Рассмотрение, отмеченных выше, трех групп вопросов станет одной из целей настоящей работы. Итак, прогнозирование постинформационного будущего человека, на мой взгляд, не столь отдаленного (еще лет 20-30), оказалось в жесткой зависимости от решения онтологических, космологических и историософских проблем. Однако вначале придется объяснить мой скепсис относительно долголетия Информационной цивилизации, чей возраст, как мне кажется, будет в три раза меньше продолжительности человеческой жизни. Глава первая. Диагноз для цивилизации: прогерия. Предположение о безвременно уходящей цивилизации возникло в сопоставлении двух вполне очевидных, на мой взгляд, истин и двух гипотез. Первая заключается в том, что одна из основ современной научной парадигмы - идея прогресса, не соответствует новейшим космологическим данным о пространственно-временной структуре Вселенной. 4 Вторая - идея из числа самоочевидных истин. Человечество на звездной системе Солнца с безумной скоростью несется в направлении, онтологический смысл которого и астрофизические параметры никем или почти никем не осознаются. Куда летят миры? Какая часть времени, отпущенного Человеку судьбой, истекает в эту секунду? И сколько осталось? Даже те, кто иногда хочет заглянуть за горизонты жизни своей и ближайших потомков, измеряет будущее аршином вечности. Однако согласитесь, что многое предстанет в ином свете, если здравый смысл и опыт наук станут нашептывать нам: "Время человечества отмерено и исчислено, а вы отнюдь не в начале пути". Говоря иными словами, люди должны, хотя бы попытаться определить в какой же точке Времени-Пространства они находятся, а избранная система координат сильно откорректирует видение будущего. Третья - гипотеза, результат наблюдений за динамикой времени развития и гибели цивилизаций прошлого и экстраполяция обнаруженных тенденций в будущее. Четвертая - почти бесспорная идея замечена Г. Люббе, я лишь сознательно утяжеляю выводы немецкого ученого, ведь он, рассуждая о «сгущении инноваций», фактически, пишет о начавшемся процессу саморазрушения информационной цивилизации. 1 Поступательное развитие, движение вперед, прогресс, кажутся людям 20 века естественным ходом вещей и отождествляются с благом. Заметим, при этом, что все-таки большую; часть своей истории человечество обольщалось другим - идеей регресса. Отступление от идеалов прошлого виделось причиной всех напастей. И даже оптимистический взгляд в будущее, в сторону, например, "идеального государства" Платона или второго пришествия Христа, мотивировались регрессом. От царства богов и тимократии, через пороки олигархии и, того хуже, демократии к ужасу тирании, но от нее к "идеалу". Так же и у христиан - от грехопадения и Потопа к распятию божественного Сына и лишь затем - к Спасению. Почему с такой педантичностью эта схема (регресс – стагнация - прогресс -цикл) повторялась на Западе и Востоке в эпохи, разделенные тысячелетиями? Все дело в традиционных цивилизациях. Их выживание основано на сохранении и воспроизводстве опыта предков, инновации несут гибель. Таков общеизвестный ответ. Одна только, но очень существенная деталь ускользает в привычном для всех рассуждении: апелляция к прошлому, как к идеалу, покоится на вполне определенном отношении ко Вселенной - в ней время конечно, пространство ограничено.2 Идея конечности времени зависит от способности или желания исчислить свое прошлое, будущее. Если не точными датами, как средневековые христиане, то хотя бы эпохами, как люди античности или востока. Так бы продолжалось и по сей день, когда бы не часы, которыми стали мерить минуты, а затем и секунды, и, вообще, скверная привычка естественных и точных наук в Европе, возникшая в 17 веке – все измерить, взвесить, посчитать и разложить по полочкам. И даже «сделать измеримым то, что еще не поддается измерению»3, - как писал Г. Галилей. Этот стиль можно было бы без труда использовать для выстраивания отношений со временем, ничего не меняя в нем. Но как на зло, спустя несколько десятилетий после начала научной революции 17 века, представления о времени и пространстве расширились до размеров не стесненных никакими границами. С 5506 лет до Р.Х. - до нескольких миллионов, с десятков тысяч километров до межзвездных бездн. Наука 18-19 вв. хотела, но не могла осуществить глубинное датирование (на дистанции в сотни миллионов лет), и потому бесконечность стала спасительным понятием для исчисления, и времени, и пространства. Как когда-то у монголов: все, что свыше десяти тысяч - «тьма». Мы видим, что Отчетливое (неважно правильное или нет) представление о хронотопе прошлого служит основанием для аналогичной проекции на будущее время и в пространство. Хронологическая неопределенность прошлого, порождает хронологическую неопределенность будущего и веру в бесконечность пространства. 5 Во второй половине 20 века временная ретроспектива отодвинулась к 20 миллиардам лет. Вселенная измерена в парсеках, она оказалась неописуемо гигантской, но ограниченной в размерах, а не бесконечной. Это движение науки в сторону все большей точности при описании Универсума вновь ставит проблему перспективы рода человеческого. Бесконечной Вселенной Канта/Ньютона соответствовало представление о бесконечности существования человечества, даже сверх времени, отпущенного продолжительностью жизни Солнца. Следовательно, конечная Вселенная Фридмана/Хаббла должна включать в себя представление не только о финале человеческой истории, но и постистории - последующих фазах развития, возможно, некоего постчеловеческого феномена. Размышления о стремлении человечества к небытию позволят сформулировать предположения о смысле и формах исчезновения покажут эволюцию социальных и ментальных форм в этот период. Не случится ли так, что в 21 веке понятие регресса, наполненное новым смыслом, перестанет быть пугалом и обретет эвристическую ценность для человека? 2 Каков же он "конец, конца, концов"? Каждый раз на рубеже тысячелетий, а то и чаще столетий, этот вопрос призраком бродит по всем закоулкам христианского мира. И все люди без различия ученой степени и социального статуса предлагают "свои" ответы на сакраментальный вопрос. Но каким-то чудесным образом все сводится к родственным версиям в духе христианской эсхатологии: собственно апокалипсис, пророчества Нострадамуса, техногенный коллапс, экокатастрофа. Как тут не вспомнить Шпенглера с его утверждением о том, что все основания современной науки коренятся в христианском мироощущении. Похоже что большинство вопрошающих в тайне надеется: "минуем светопреставление и вновь ощутим железную поступь прогресса." Действительно трудно представить нечто противоположное - череду поколений землян сознательно устремившихся к небытию. Однако это не абсурд и не монашеское стремление к аскезе, и не мрачное упоение смертью - за этим стоит логика здравого смысла: наш вид homosapiens, подобно индивиду, должен вступить в стадию старения, которая ведет к смерти. После открытия нейтрино в 1998 г. космология принимает идею сжимающейся Вселенной (Знание-сила № 9-10/98, с. 10). Её расширение через много миллиардов лет сменится сжатием и Вселенная стянется в точку. Впервые за многие десятилетия веры в конечную Вселенную разнобой астрофизических голосов сменился унисоном. "Это одно из тех открытий, которого весь научный мир ждет и ищет десятилетиями, - отметил Джон Бакалл, известный американский астрофизик. Для скоротечного 20 века в котором представление о Вселенной обновлялось с такой же скоростью, как и оборудование в машиносборочном цехе - это фундаментальное, символическое открытие. Поэтому синусоидная модель Вселенной (из сингулярности к метагалактике, а затем к сжатию в "исходной" точке) имеет право быть образцом для аналогий в эволюционной теории и человеческой истории. Это значит, что если развитие космоса имеет кульминацию, то есть и свои пики "расширения" в экспансии жизни и человека, за которыми последует сжатие. Их даже можно рассчитать, соединив теорию профессора Абрамова с новыми данными о массе Вселенной4, которая стала тяжелее после открытия нейтрино5. Для планеты Земля все это означает неизбежное наступление момента экологического очищения. Вначале от "второй природы" - мира вещей и техники, затем от высших форм разума и биологических структур, далее - низших из иерархии живого. В итоге, через несколько миллениумов наблюдатель обнаружит иссыхающий океан и бесплодные пустыни. Апогеем "деградации" станет коллапс Солнца, и превращение его в "белого карлика" с последующим распадом нашей звездной системы. Новизна этой схемы лишь в описании её 6 начальных ступеней. Относительно их пророчества имеют два основных сценария. Первый апокалипсис на любом из этапов в зависимости от степени пессимизма пророка или его психического здоровья. Второй - межзвездная или даже галактическая экспансия, совершаемая в масштабах, зависящих от степени оптимизма пророка или его психического здоровья (как в случае с Циолковским). Напомню, что оба сценария в качестве исходной посылки допускают бесконечный прогресс - развитие техники до стадии абсурда или безмятежных и ничем не стесненных фантазий. Описанная несколько выше идея сжатия Вселенной и его преддверья в виде революции звездных систем, планеты Земля, предполагает социальный "регресс" как исходный пункт этих процессов. Вкратце суть третьего сценария такова. Благодаря технике человек достиг стадии развития, которая позволит инициировать процесс избавления от её же оков. Похоже, что принцип социально-технической компенсации, как способ выживания Homo sapiens и ответа его цивилизаций на Вызовы эпох, исчерпал себя. Люди будущего вместо создания новых технических средств для решения своих проблем будут создавать новые биологические и психические качества, которые позволят более эффективно, чем техника снимать противоречия и решать проблемы. Развитие психофизического и ментального потенциала человека вместо дальнейшего усложнения системы социально-технических подпорок будет Ответом на Вызов нашей эпохи, той, которая превратила, человека раба прогрессистских технологий и готовится раздавить его. Человек будет вынужден отказаться от создания новых технических средств для решения своих проблем и ему ничего не останется кроме развития новых биологических и психических качеств. Быть может, вначале это будет делаться с помощью все той же техники (генная инженерия), но затем - без неё. По мере развития биологического и ментального потенциала человека, произойдет поэтапное отсечение различных элементов "второй природы", вплоть до ее минимизации на уровне элементарных, преимущественно ручных орудий. Кстати, способ внетехнического воздействия на природу и человека давно известен - это магия, и потому, используя современные представления и термины, мы можем сказать, что многие люди будут магами, а их общества, культуры, цивилизации - магическими. Когда-то П.Б. Шелли назвал поэзию "тенью, которую будущее отбрасывает в сегодняшний день". Фэнтези стало поэзией второй половины 20 века. Эта страсть к магии, пробудившаяся в массе утилитарных прагматиков, все возрастающая вера в реинкарнацию, движение New Age и есть та самая тень, которую отбрасывает магическая цивилизация будущего. Ощущение того, что в главном человечество достигло пика технической эволюции, возникает не случайно. Видимо, близится к концу тот путь, который был намечен первыми робкими шагами Homo hobilis и благодаря которому один из видов гоминидов стал человеком. Сугубо антропный, неизвестный ранее природе способ адаптации, исчерпал себя. Пришло время поиска не только над-биологических, но и над-антропных нечеловеческих способов адаптации человека. Мы становимся свидетелями величайшего поворота в истории человечества, рядом с которым меркнут все революции вместе взятые, включая неолитическую - пролог цивилизации. Разве что само появление человека на планете сопоставимо по значению с масштабом сегодняшних перемен. 3 В преддверии своих рассуждений о Третьей волне, О. Тофлер привел дэффектный и научно безупречный афоризм Жана Фурастье7: «Нет ничего менее индустриального, чем цивилизация, рожденная индустриальной революцией».8 (Речь идет о постиндустриальном 7 Время 100-1 0 10-5 5тыс. тыс. тыс. до 1500 Информационн ая цивилизация Компьютерная революция Индустриальны е цивилизации Великая революция (индустриальная) Традиционные (аграрные) цивилизации Первобытное человечество Неолитическая революция обществе - А.К.) Парадокс на котором выстраивается данный афоризм, открывает, на мой взгляд, весьма любопытную тенденцию в исторической эволюции, не оцененную в социальной философии: период перехода к новому типу цивилизации стал превосходить ее собственный срок жизни. Иными словами, общество теперь пребывает в эмбриональном состоянии (зарождение новой цивилизации) большую часть отведенного ему срока жизни. Ж. Фурастье конечно прав - с окончанием второй волны индустриальной революции фактически закончилась и история Индустриальной цивилизации Запада. Хотя сообразно логике предшествующих веков должно было настать «тысячелетнее царство» машины. Д Чтобы не спорить о дате рождения митохондриальной Евы, праматери человека современного физиологического типа, отметим его появление достаточно удаленным и символическим событием - Великим оледенением - 100 тысяч лет назад. Тогда первый, самый безмятежный «пещерный» период человеческой истории будет иметь продолжительность 90-100 тысяч лет. После Великого Потопа - потепления около 10000 г. до н.э. начался первый в истории человечества переходный период - неолитическая революция. Несмотря на свою длительную пяти-тысячелетнюю историю, он заслуживает столь звучного слова «революция», ибо около 5000 г. до н.э. с шумеров начался отсчет эпохи цивилизаций на планете. Аграрные общества древности И средневековья просуществовали до 15009 г. и сменились вторым переходным периодом, который я бы назвал вслед за Крейном Бринтоном Великой Революцией (индустриальной, аграрной, финансовой, ментальной и т. п.) 1500-1800 гг. А с 1801 года - с символического изобретения Аллейсандро Вольта (первого источника постоянного тока), можно было бы отсчитывать время Индустриальной цивилизации. 70-90 гг. XX века были эрой еще одного великого перехода - «компьютерной революции», эрой постиндустриального общества. Однако с возникновением сетевой экономики (конец 90-х гг.) начала свой отсчет юная Информационная цивилизация. Если положить полученный даты в основу примерной периодизации человеческой истории, то афористическая ценность наблюдения Ж. Фурастье получит дополнительное подтверждение. 1800 1970- 2000 до н.э. до н.э. - н.э. 1800 гг. 1970 гг. 2000 гг. 2020 гг. 1500 г. Возра ст 90 5 6,5 0,3 0,17 0,03 0,02 в тыс. лет Великая (индустриальная) революция стала первым переходным периодом, который оказался продолжительнее срока жизни цивилизации им порожденной. Сообразно этой тенденции жизнь Информационной цивилизации должна закончится к 2020 году. Как раз та 8 дата, на которую указывают ученые, как на последний предел в эволюции кремниевых компьютеров. Шпенглер говорил об оной тысяче лет, как о среднем возрасте цивилизации. Индустриальная - не дотянула до двухсот лет, а информационная может не дожить и до двадцати. Срок человеческой жизни превзошел длительность постиндустриальной переходной эпохи (компьютерной революции) и видимо троекратно перекроет время отпущенное информационной «прогерической» цивилизации. Сохранение такой динамики смены цивилизаций, возникшей после; 1500 года, означает либо приближение коллапса (между 2020-2050 гг.), либо начало эпохи «обратной перспективы»: динамики постепенного замедления темпов исторической эволюции и в будущем становление регресса. 4 Герман Люббе, в отличие от автора этих строк, не драматизирует ситуацию. Флегматично и несколько отстранено, вполне в духе истинно немецкого ученого, он произносит фразы, которые, если вдуматься, звучат как приговор восходящей, динамичной цивилизации. Как она должна себя чувствовать, если "передача совокупной культурной информации (из поколения в поколение - А.К.) оказывается под угрозой10? Что это тромбофлебит некоторых систем социального организма или порок и митрального клапана? Диагноз Люббе стоило бы назвать щадящим - перцепция". Этим словом он обозначает характерную для конца века технологию передачи информации из прошлого в будущее, "ориентируясь на положительную рецепцию прошлого в будущем".11 Человеку сегодняшнего дня "приходится решать какая информация действительно должна быть передана с высокими экономическими и техническими затратами, а какая должна быть уничтожена". К сожалению болезнь "перцепции" касается не только автобиографий, написанных для потомков и "перезагруженности наших документальных емкостей", но и социокультурного опыта цивилизации в целом. Каноническая самопередача от настоящего к будущему, свойственная древности, фактически, заменяется случайной. При полной неспособности человека пропустить через себя информационную сель, а уж тем более оценить ее, при нарастающей скорости "сгущения инноваций"1 2 возникает угроза трансформации системы из стохастического13 состояния в хаотическое. Сгущение инноваций имеет весьма печальное следствие - мгновенно устаревает опыт, образы мира, нормы и стереотипы поведения, то есть увеличивается объем прошлого, которое не пригодно к современному использованию. Олвин Тоффлер в "Футурошоке" еще в конце 60-х описывал эту тенденцию в стадии ее логического завершения - объем прошлого, передаваемого в будущее, приближается к нулю. Получается, что "перцепция" - это диагноз равнозначный приговору для информационной цивилизации. Историческое творчество как способ социальной регенерации утрачивает смысл - новое создается не ради будущего, ибо у "одноразовой культуры"14 как и у "одноразовых стаканов" его нет. Инновации приобретают другой, зловещий смысл. Времена великой депрессии 1929 года блекнут по сравнению с тем, что происходит сегодня. Информационная цивилизация уничтожает не только произведенный товар, она стирает с лица земли ландшафты, ценности, детские игрушки и надежды еще не ушедших поколений. Цивилизация функционирует как чудовищный затратный механизм, который работает в режиме систематического уничтожения пространства - мира вещей и времени - опыта прошлого. Но может быть действительно не стоит драматизировать ситуацию? Что, собственно, плохого в том, что каждое новое поколение создает новый облик мира? Это ли не показатель фантастической технологической и интеллектуальной мощи человечества? 9 Конечно, такой стиль жизни требует колоссальных расходов вещества и энергии. Но расточительное отношение к невозобновляемым природным ресурсам фактически перестало существовать как интеллектуальное препятствие после появления теории "нулевого роста" и ее частичного воплощения в практике стран Западного мира. И все-таки, каждое слагаемое этой мощи имеет ахиллесову пяту: Колосс Родосский информационного общества не рассчитан на грядущие потрясения - ни социальные, ни климатические, ни геофизические. Одно из наиболее уязвимых мест информационной цивилизации - её основа глобальная сетевая информационная технология. Достаточно долго homo sapiens шел к этому удивительному творению, связавшему человечество в единую технологическую систему. Отсюда возникает вопрос: когда наш вид гоминидов почувствовал единство? Быть может, первыми идею единого человечества провозгласили стоики, но вряд ли ее разделяли лонгобарды, лютичи, сенноны или гунны. Синхронность некоторых социальных процессов на планете. в средние века, так же не удалось объяснить единством человечества (Ф. Бродель). Однако в 16-19 веках авантюристы и колониальные чиновники весьма своеобразно, но доходчиво объяснили человечеству его общность. Они сделали первый шаг к формированию единого человечества, создав эффективную систему планетарной торговли и основы международной специализации. Это породило серию глобальных политических утопий. Однако военно-политические скрепы мирового масштаба не удалось создать ни Наполеону, ни Гитлеру, ни коммунистам. Тем не менее, движение к планетарному единству продолжалось. Стали возникать первые глобальные технологические цепочки. Изготовление товара начиналось где-нибудь в Бомбее и заканчивалось где-нибудь в Плимуте. Возникла своего рода рассеянная "мануфактура", только не в масштабах графства, а планеты. Вскоре к середине 20 века мир имел много чего глобального: ЮНЕСКО и корпус быстрого реагирования НАТО, Amnesty International и планетарную кладовую энергетических и - минеральных ресурсов, транснациональные корпорации и телекоммуникации. Казалось бы, все что можно было сотворить в масштабах планеты человечество породило - финансовые рынки, которые реагировали на насморк кого-нибудь из президентов G-7 лишь подчеркивали глобальный характер всеобщей зависимости. Даже железный занавес кремлевских генсеков пропускал мировые экономические флюиды. Не хватало одного, последнего доказательства всечеловеческого единства - какого-нибудь аналога конвейера в духе Генри Форда, но только протянувшегося от Детройта через Буркина Фасо к Мельбурну. Но и это вскоре стало реальностью - Интернет и спутниковые телекоммуникации связали мириады объектов, включая кухонные комбайны и микрочипы на ошейнике новозеландской овцы. Таким образом, в 80-90 годы 20 века сложилась адекватная Информационной цивилизации основа - глобальная сетевая технология и сетевая экономика. (Кевин Келли) Очевиден потенциал ее роста за счет "недоцивилизованных" и "староиндустриальных" районов планеты. Очевиден и некий горизонт её совершенствования. По мнению Стивена Хокинга будущее компьютерного развития определяется способностью этой машины приблизится по сложности к человеческому мозгу. Если согласится с его утверждением о том, что PC образца 1998 года "примитивней мозга земляного червя", то перспективы экспансии компьютера, а вместе с ним и глобальной сетевой технологии (ГСТ), кажутся безграничными. "И все бы ничего", когда бы не концептуальные пороки конструкции ГСТ. Известно, что чем сложнее и масштабнее система, тем больше вероятность сбоев и разрушительнее их последствия. Вместе с сетевой экономикой человечество получает в принципе не решаемую задачу ее гиперконструктивной сложности, а планетарно-космический характер технологической цепочки делает ее хрупкой и уязвимой. Например, сетевые вирусы вскоре «могут стать проблемой, соизмеримой с созданием оружия массового поражения».15 10 Второй порок и ГСТ и всех современных технологий заключается в той пропасти, которая отделяет их от базовых знаний и производства. Представьте себе несколько тысяч англичан 17 века, оказавшихся без средств производства на планете Нибиру16. При наличии полезных ископаемых и других ресурсов, они еще при жизни первого поколения переселенцев воспроизведут свою культуру в полном объеме. Нечто подобное случилось с английскими эмигрантами в Америке. А теперь проделайте мысленно аналогичный эксперимент с такой же группой их потомков конца 20 века. Они не смогут возродить свою Информационную цивилизацию даже в течение жизни нескольких поколений. И они вряд ли повторят подвиг первых американских колонистов. Современному человечеству и его англосаксонской части технологически не доступен идеал миниатюрного общества, ибо непременным условием сетевой технологии является глобальное объединение информационных, технических и минеральных ресурсов. Скорее всего, они будут обречены на деградацию. Участники нашего эксперимента не смогут воспользоваться опытом отцов и дедов ибо отбросили его за ненадобностью. Им придется заново открывать секрет обработки металла в кузнечном горне и делать примитивные луки, которые все-таки не пошлют стрелу на 600 шагов, как это делали воины Черного принца. Кстати, англичане конца позапрошлого (19) века еще могли бы освоить планету «X» и воспроизвести технологический и, частично, обще культурный потенциал Британской империи. Просто, вся технологическая цепочка от - изготовления деревянных конструкций ремесленными приемами до доменного перегона и конвейерной линии доступна интеллекту и опыту родного грамотного инженера. С компьютерами дело обстоит намного хуже. У человека нет точности движений робота-манипулятора и нет знаний, необходимых для воссоздания, например, линии пластмассовой прессовки, а если "колонисты" случайно знают этот секрет, то наверняка не "подберут" ту марку металла, которая необходима для материнской платы именно этой; компьютерной модели. Да и создать современную технологию по производству компьютера без самого компьютера они вряд ли сумеют. Индустриальное производство еще способно к регенерации, так как, включает ремесленные компоненты в систему индустриального труда как актуальные знания, навыки и технологические элементы. Информационные технологии опираются только на самих себя, исключая и ремесленный, и индустриальный труд, а вместе с ним и соответствующие знания. Немудрено - автоматические линии и создавались для того, чтобы исключить человека из "непосредственного процесса производства". Высокие технологии "весят в воздухе" и поэтому не могут быть воспроизведены "на пустом месте". Может быть анклавы прошлого, о которых пишет Олвин Тоффлер, нужны не столько для рекреации людей определенного, психического склада, сколько для сохранения опыта веков, для создания страхового технологического фонда цивилизации? Вместе с глобальной сетевой экономикой человечество вступило в стадию не воспроизводимых технологий. Такая ситуация возникла впервые в истории и очень опасна. Глобальные технологии, организации и оружие это не только высокий уровень защиты и эффективности различных систем, но и высокая степень зависимости человека от них. ГСТ высшая форма зависимости человека от мира техники и вещей. Электронный террорист-одиночка благодаря им может бросить вызов всему человечеству и оказаться опаснее атомного террориста, космические катаклизмы могут смести спутниковые коммуникации и парализовать ГСТ, однако, еще опаснее другая, незримая угроза "вещной зависимости". Исподволь, начиная с 1500 года, мир вещей поглощал человека. Наступление вещного мира началось тогда, когда предмет утратил символическую сакральную сущность и стал голой функцией. Расколдованный мир (М. Вебер) становился миром вещей, а не людей, ибо 11 тем самым, Знание было отсечено от своей трансцендентной основы. Результатом такой трансформации и ее ис-чадьем стало потребительское общество, не столько творящее и производящее (если говорить об основной массе людей), сколько потребляющее. В прошлом «заколдованном мире» и пахарь, и ремесленник, и монах, и воин, были творцами, они творили культуру каждым своим шагом и помыслом. В расколдованном мире Вещи роль творцов стала уделом интеллектуалов, части предпринимателей и элиты. Масса превратилась в придаток машины и/или в потребителей. С этой точки зрения прогресс всегда был процессом нарастающей зависимости человека от техники и вещей. Сегодня он приближается к апогею. Вторая природа оторвала человек а от мира природы "первой" и возвела между ними его же руками стену отчуждения пострашнее Берлинской. Не человек создает новые рыночные ниши и самые изощренные потребности, но вещь, так как социальный организм поражен техновирусом. Когда-то техника появилась для, компенсации, прежде всего, биологических недостатков некоторых видов гоминидов. Человек с помощью эволюционного костыля под названием орудия труда/техника выживал в биосфере. С появлением индустриальной цивилизации техника радикально изменила свою главную функцию. Она стала механизмом планетарной социальной адаптации - этносы и культуры стали перманентно изменяться в угоду технике с тем, что бы использовать ее для освоения доступного им участка глобальной социальной ниши; неслучайно новое время было эпохой континентальных и мировых войн. Циклическая жизнь социальных организмов древности и средневековья вступила в фазу прогрессивного развития. Пришел черед природе приспосабливаться к социальной биомассе методами пандемий и вторичного загрязнения. В конце 20 века в отношениях между миром вещей и человеком произошло третье фундаментальное изменение. "Вещи, - пишет О. Тоффлер} - имеют значение не только из-за их функциональности, но так же из-за их психологического воздействия. Мы развиваем отношения с вещами, которые влияют на наше чувство континуальности и дискретности. Они участвуют в создании ситуаций, а сокращение отношений с ними ускоряет темп жизни. Более того, наше отношение к вещам отражает основную систему человеческих ценностей. Нет ничего более драматичного, чем разница между новым поколением детей, которые с легкостью расстаются с игрушками ради новой усовершенствованной модели, и теми, кто, подобно своим родителям, долго и с любовью нянчат свою старую куклу, пока она не рассыплется от старости. Эта разница и характеризует весь контраст между прошлым и будущем, между обществом, основанном на стабильности, и новым, очень быстро формирующимся обществом, основанном на скоротечности. "17 Обратите внимание на то, что для описания ситуации Тоффлер бессознательно прибегает к фразам, которые "одушевляют" мир вещей: они "участвуют в создании ситуаций", "мы развиваем с ними (вещами!) отношения". В результате фантастического ускорения производства вещного; мира и его первородного морального старения Человек и Вещь меняются местами внутри системы под названием социум. Вещь становится более важной частью социального организма и уже не люди "развивают отношения с вещами", а они с нами. Не надо ждать рокового часа появления роботов, превосходящих человека интеллектуально, так как процесс вытеснения людей на периферию техно-социального организма уже идет полным ходом. "Мир одноразовой культуры" - и есть главный обвинительный тезис против информационной цивилизации. Давайте задумаемся, какой смысл в создании и уничтожении культуры в течение жизни одного поколения или даже чаще? На первый взгляд их побочным эффектом, а на самом деле главным результатом, становится экспансия Вещи. Возникает Rebus18 hqbilis socialis. "Баловень беды" гениальный Стивен Хокинг, ставший, фактически, киборгом, не так давно произнес речь в Белом доме. 12 Под аплодисменты Билла Клинтона и его администрации он сформулировал первый античеловеческий манифест киборгов: "Я не верю научной фантастике подобной "Стар треку", где люди такие же, как и сейчас, хотя действие отнесено на четыре сотни лет в будущее. Думаю, генотип претерпит серьезные изменения. Человеческая раса должна улучшить умственные и физические качества, так как ей придется иметь дело с более сложным окружающим миром и встречать новые препятствия... Это тем более необходимо, если мы хотим, чтобы биологические системы превосходили электронные."19 Исследователь Черных дыр Вселенной призывает использовать генетику в безнадежном соревновании с умными машинами, а значит, он рассуждает в канонах логики индустриализма: человек подстраивается под технику. Разница между котурнами для детей на английских текстильных фабриках 18 века и генотипом человека, подогнанным под суперкомпьютер, невелика - и то и другое суть искривление. Однако идеи Хокинга опаснее - у них есть шанс для воплощения и потому у человечества есть перспектива стать винтиком социокиборга. Прогрессистская, прямолинейная логика астрофизика бездумно экстраполирует тенденции 18 века (развитие интеллекта, техники) и исключает возможность развития магии и религии до стадии более совершенных инструментов познания чем наука. Последние два века она действительно выигрывала соревнование, но разве сегодняшний кризис научного сознания и доминирующих парадигм не повод для сомнений? И если наука, как утверждает В. Порус, становится маргинальной частью культуры20, то какая сфера познания и освоения мира может занять освободившуюся нишу? Может быть жертвой трансенции21 станет не только сама культура, но и одно из ее оснований - наука? По крайней мере в ее нынешней ипостаси "конечной инстанции". Генная инженерия будет использована не только для продуцирования людей как компьютерных биосерверов, но и для того чтобы минимизировать участие техники в сотворении культуры. Часть человечества уже делает первые шаги в этом направлении - это Homo novus22 из New Age. Однажды Михаил Эпштейн предложил заменить износившиеся основные законы истории (Вико, Маркса, Шпенглера и т.п.) новым основным. Можно оспаривать саму возможность объяснения истории через основной закон, но нельзя не согласится с нарративной точностью его наблюдений. "Основной закон, утверждает Эпштейн, - отставание человека от человечества. Возрастают диспропорции между развитием человеческой индивидуальности, ограниченной биологическим возрастом, и социально-технологическим развитием человечества для которого пока не видно пределов во времени... Отсюда проблема отчуждения, поставленная девятнадцатым веком и проблема утраты реальности, поставленная веком двадцатым".23 При повторном внимательном прочтении этого текста неожиданно проступают очертания новых удивительных смыслов: индивид проигрывает состязание сумме таких же как он сам (человечеству), нет ни одного победителя... странная игра - надындивидуальная масса, структурированная в масштабах планеты превращает личность в бессильную клеточку суперорганизма. В нем собственно человеческие элементы, по мере усложнения технологий, утрачивают былое значение. Тот факт, что личность творит вещные структуры, не возвышает ее роли - рабы тоже взращивали урожай. Автоматизация нанесла удар по человеку - он исключается, и не важно, что из изнурительного процесса непосредственного производства - он и с к л ю ч а е т с я . Экзистенциальный кризис отражает не только распад "сущностной, родовой основу личности" но и факт изменение роли "человеческого фактора". Производство "одноразовых культур" в эпоху трансенции - есть верх абсурда, а генетическая перестройка человека по Хокингу - неосознанный призыв к еще более жесткой 13 интеграции человека в вещный мир технологий, его превращению в биологический элемент силиконовых джунглей. И еще один фрагмент из работы господина Эпштейна: «Бурные потоки мелких информационных частиц, непрерывно бомбардируют наше сознание, вызывая онемение и омертвение мыслительных, да и воспринимательных способностей. Мы не видим того, что у нас перед глазами, потому что в глазах стоят образы не воспринятые сознанием. Точно так же слуху травмированный грохотом рока, уже не воспринимает шелест травы».24 В вольном пересказе это означает, что душа человека информационной цивилизации растет в полной изоляции от природы и реальных смыслов и образов естественного происхождения, они вытесняются силиконовыми актерами и вообще миром "второй природы". Мир вещей продуцирует людей для обслуживания самого себя. Этот процесс приобретает фантасмагорическую окраску благодаря тому, что опыт, переживаемый современным человечеством (футурошок), столь трудный и болезненный, что "мы его не в состоянии усвоить, пережить и поэтому он западает в подсознание". Таким образом, суперсоциум создает сверхэффективную систему отстройки индивидуальности, апеллируя к подсознанию, а оно заставляет человека вписывать траекторию своей судьбы в бесчеловечную ткань вещного мира. Из этого следует простой вывод: главный враг человека это единое человечество, глобальная сетевая технология и вообще все тог что глобально и технологично. Розовая идея романтиков начала 19 века о всемирной республике, марксистские (интернационализм), фашистские ("национальное государство должно править миром", как говорил В. Гегель) вариации на означенную тему, как известно, опасны. Осталось совсем немного - не стать в четвертый раз на те же грабли с биркой "единое человечество". Увидеть и осознать угрозу глобализации несложно. В весьма своеобразной манере это продемонстрировали антиглобалисты явившиеся как джин из бутылки ровно в первом году нового тысячелетия. Умеренный антиглобализм придется по сердцу этнизму (национализму), религиозному, а вернее было бы сказать, цивилизационному фундаментализму и не только исламскому. Рациональному восприятию и прихотливому вкусу современного человека вполне по силам сделать выбор между целым (глобализм) и частью. Представить же ситуацию сознательного отказа от мира привычных вещей и гедонистической техники кажется почти не мыслимым. Даже Армагедон лишь отбросит человечество, которое после Потопа вновь устремится в гору, как Сизиф, заталкивая на нее камень прогресса. Можно даже представить, что когда-нибудь перемещение из кресла автомобиля в седло будет восприниматься как достижение более высокого уровня потребления. Однако этот символический акт изменит судьбу человечества только после того, как верховая езда станет более эффективной, чем перемещение в комфортном ящике с электроприводом. И сделает это не житель из спального пригорода агломерации, а его правнук, для которого родниковая вода будет представлять большую ценность, чем «Bon Akva». 1 2 Шпенглер О. Закат Европы. Т. 2. – М.: «Мысль», 1998. С. 285 Исключение здесь составляет Кельтская цивилизация, но она исключительна и во всех других смыслах и случаях. 3 Цит. по книге Журавлева А. П. Звуки и смысл. – М.: «Просвещение», 1991.С. В. Н. Демин. Тайны вселенной. С. 462. 5 Обнаруженная масса нейтрино ничтожно мала в 10 млн. раз меньше, чем у электрона, но этих частичек невероятно много в космосе (в 50 млрд. раз больше, чем электронов) и они могут составлять значительную часть Вселенной, а значит, и определять ее судьбу. 6 Ментальный потенциал человека - это умение использовать коллективное бессознательное как источник умножения коллективной энергии, ясновидения и связи с другими людьми. Феномен Грабового и 60 экстрасенсов, работающих в МЧС России – это только начало. 7 Ж. Фурастье – социальный философ из Франции 4 14 8 «Если считать сельское хозяйство первой ступенью экономического развития, а индустриализацию второй, то внезапно окажется, что мы достигли следующей, третьей стадии. Около 1965 года в США возникла новая мощная тенденция, когда более 50% незанятой в сельском хозяйстве рабочей силы прекратило заниматься физическим трудом. В розничной торговле, администрации, образовании, сфере услуг и других отраслях представители умственного труда превысили число работников физического. Впервые в человеческой истории обществу удалось не только скинуть ярмо сельского хозяйства, но также за несколько десятилетий избавиться от ига физического труда. Родилась первая в мире структура обслуживания». (Тоффлер О. Футурошок.) 9 По всеобщему признанию историков, именно после 1500 года Европа стала меняться с фантастической скоростью, превращаясь постепенно в лидера планеты. (См. М. А. Барг. Английская революция.) 10 Г. Люббе. В ногу со временем. О сокращении нашего пребывания в настоящем // Вопросы философии, 1994, №4. С.104. 11 Там же. 12 Сгущение инноваций - это "возрастание количества-инноваций в единицу времени, когда уменьшается хронологическое расстояние до того прошлого, которое во многих жизненных отношениях уже устарело, в котором мы не можем распознать привычной структуры сегодняшнего жизненного мира и которое поэтому представляется нам чуждым и непонятным". (Г. Люббе. Указ. соч. С. 96) 13 Дословно в переводе с греческого - «умеющий угадывать», здесь - случайный, вероятностный. 14 Тоффлер О. Футурошок. – СПб. : «Лань», 1997, С.41. 15 Заговор против вирусов // «Знание –сила», 2002 г., ;№ 2. С. 71. 16 Гипотетическая 10 планета Солнечной системы, по терминологии НАСА «планета X». 17 Тоффлер О. Футурошок. – СПб. : «Лань», 1997, С.41. 18 rebus (лат.) – вещь 19 Хокинг С. Из лекции «Наука в следующем тысячелетии.» (Белый дом, 6 марта 1998) // «Алфавит», 1999, № 41. С.7 20 Порус В.// «Знание-сила», 1998, № 5. С. 54 21 Трансенция – быстротечности в смени культур. (Термин О. Тоффлера) 22 novus (лат.) – новый молодой, необычный. 23 М. Эпштейн. Информационный взрыв и травма постмодерна // Книжное обозрение. Экслибрис НГ, 4 февраля 1998. 24 Там же.
