Лекция в формате x - Институт гуманитарных технологий
advertisement
Политический сегмент Рунета: блогосфера и социальные сети 1. Причины исследовательского интереса к политическому Интернету 2. Исследования политического Интернета 3. Структура политического интернета в России 4. Карта политического сегмента Рунета Причины исследовательского интереса к политическому Интернету. Новое пространство политики и политической коммуникации, которое возникло на наших глазах благодаря феноменальному росту Интернета, представляет значительный интерес для обществоведов. Можно перечислить несколько причин. Изучая политический сегмент Интернета, мы получаем ценный эмпирический массив данных о важных подсистемах нашего общества. К ним относятся ценностные ориентации пользователей, в том числе молодежи, которая до сих пор является преобладающей возрастной группой в интернет-пространстве. Доминирующие в публичном пространстве политические и социальные идеи, которые дают нам ценное знание о тенденциях развития политической системы и состоянии общественного мнения. Важный процесс, вызывающий тревогу во всех развитых станах, который возможно оценивать посредством наблюдения за интернет-коммуникацией – аномия, распад единой системы общественных ценностей и стандартов поведения. Наконец, политика в Интернете тесно связана с легальным предоставляет нам и нелегальным большую базу политическим данных для протестом и прогнозирования политического поведения, в том числе протестного, в том числе и политического экстремизма. Говоря о технологической стороне интернет-коммуникации, следует упомянуть образование специфических (присущих только киберпространству) способов распространения информации, к которым следует отнести интернет-мемы (чаще всего говорят просто мемы) или медиа-вирусы (вирусный контент). Причины их возникновения, бурного роста и затухания представляют значительный интерес для гуманитарных исследований. Как ответ на эти новые исследовательские возможности с середины 2000-х годов в рамках российской и мировой политической науки формируется новое направление – киберполитика, под которым понимают исследование политических и социальных аспектов информационного общества и новых форм сетевой коммуникации. Одна из важных научных задач в рамках нового направления – разработка теоретических и прикладных аспектов анализа Интернета как глобального семантического и семиотического поля, отражающего процессы, происходящие в общественном сознании. Интернет как корпус текстов, несет важную информацию о восприятии российским обществом современных ему социально-политических процессов. Исследования политического Интернета. В начале XXI века начинается системная трансформация Интернета, связанная с широким распространением социальных веб-приложений – блогов и микроблогов, социальных сетей, википедии. Появляется понятие веб 2.0, отражающее новые тенденции в эволюции интернет-приложений, в частности, создание контента пользователями и для пользователей и эффект улучшения приложений с притоком всё большего количества пользователей. Социальные эффекты сети Интернет привлекают всё большее внимание учёных и практиков в таких сферах как бизнес, образование, наука, производство. Появляется новая отрасль знания социальный компьютинг (social computing) - сфера взаимодействия социальных и компьютерных наук, а также прикладных разработок, в которой происходит изучение и использованием эффектов социального поведения в мире компьютерных сетей. Основой для возникновения социальных сетей стало схождение трёх направлений развития интернета. Появление технической базы передачи данных, создание World Wide Web и формирование социальных вебприложениий (в первую очередь виртуальных социальных сетей). Толчком для пробуждения интереса к исследованию политических функций Интернета стало нарастающее использование возможностей интернет-коммуникации политическими игроками. Рубежом здесь следует считать два события. «Оранжевая революция» на Украине 2004 года, когда Интернет стал массово использоваться для мобилизации сторонников протеста и распространения оппозиционных мемов. Исследованию этих событий было посвящено несколько работ, в том числе наиболее известная в России «Революция.com» Георгия Почепцова. Менее известно у нас исследование Стивена Бандеры (внука того самого лидера ОУН Степана Бандеры). Бандера вводит определение политического гражданина Интернета, как человека, который не только следит за сводками новостей, но также тем или иным способом проявляет свою политическую активность, начиная от пересылки политических сообщений до участия в беседах и дискуссиях в рамках сетевых групп. Следующим этапом развития интернеткоммуникаций стала избирательная кампания Барака Обамы 2008 года. В ходе кампании его штаб активно использовал новые способы мобилизации сторонников, в том числе вербовку волонтеров через интернет, работу с социальными сетями. Наработанный опыт активно транслировался американскими политтехнологами через семинары для «гражданских активистов» во многих странах мира. Результаты не замедлили себя ждать. После молдавской «революции твиттера» 2010 года и «арабской весны» 2011-2012 годов интернет-технологии стали восприниматься как важнейший инструмент смены политических режимов. Гарвардский исследователь Филипп Говард в работе «Цифровые начала диктатуры и демократии» так суммирует опыт мобилизации протестных настроений в ходе «арабской весны»: 1. Информационно-коммуникационные инфраструктурами для транспонирования технологиии демократических являются идей от сообщества к сообществу. 2. Информационные технологии, такие как Интернет и мобильная связь являются частью того инструментария, который используют политические элиты для того, чтобы формировать культурные интересы и влиять на общественное мнение. Появление новых информационно- коммуникационных средств ставят перед государственными идеологами проблему цензурирования культурных и политических проявлений. Это задачи по подавлению критичности к гегемонии главенствующей идеологии, и в то время, как на поддержание главенствующей идеологии требуются большие материальные ресурсы, затраты на разрушение этой идеологии наоборот стремятся к нулю. В некоторых странах, граждане используют информационно- 3. коммуникационные средства для создания определенных моделей (паттернов) поведения и культуры. В других же, новые технологии дают правящим элитам лучшие возможности для управления культурными явлениями и управление политической идентичностью граждан онлайн. Эти выводы практически полностью подтвердились в ходе протестной активности в России накануне выборов 2011-2012 годов, стало ясно, что онлайн и оффлайн тесно связаны, и что нужны лишь некоторые условия для прорыва виртуальности в реальность. Сложившиеся в российском сегменте сети системы антивластных идеологем, мифов и мемов (например, знаменитое ПЖИВ - «Партия жуликов и воров») стали основой мобилизации протестной активности. Изучение блогосферы и социальных сетей, таким образом, является одновременно способом мониторинга общественного мнения и материалом для составления перспективного прогноза относительно грядущей повестки в системе власть-оппозиция. Формирование дискуссионного ядра политического сегмента Рунета Для понимания политико-идеологической карты российского киберпространства необходимо вспомнить специфику формирования его политического сегмента. Перемещение политических коммуникаций в российский сегмент Интернета - Рунет стало возможным примерно с конца в конце 90-х благодаря наложению нескольких процессов. Во-первых, это стремительный рост аудитории российского интернета с 1,5 миллиона пользователей в 1998 году до 6 миллионов в 2001 году. Прямым следствием данного роста стало формирование сетевых сообществ объединенных общими интересами, в том числе и политическими. Во-вторых, демонтаж идеологической модели 90-х: «консерваторы» («красно-коричневые» и «национал-патриоты») против «либералов» («демократов» и «западников») и становление новой либерал-консервативной модели официального дискурса. В результате произошло вытеснение значительной части политических и идеологических споров из публичной повестки и традиционных СМИ в начавший к этому времени бурно расти Рунет. Средой развития идеологий стала блогосфера (в первую очередь Живой журнал), а чуть позже, с середины 2000-х, и социальные сети. На основе топовых блогов и групп ангажированных определённой системой ценностей, возникли интерактивные площадки по «пересборке оснований» и кристаллизации новых идеологем. Всё это привело к стремительному устареванию традиционных идеологических клише выраженных в оффлайновой форме и формированию новой повестки. Новые концепты появились во многом благодаря естественным эффектам сетевой социальности: скорости обмена информацией, коллективному разуму, плотности информационной среды и системы обратных связей. Блогеры ассоциированные с этими новыми позициями и поддерживающие их сетевые сообщества задают тон политических дискуссий в сети, но они же активно реагировали в момент, когда протестная активность вышла из виртуальности в реальность. Политический протест в России вызвал всплеск исследований, как зарубежных, так и отечественных, в изучении политического сегмента Рунета. К числу наиболее известных проектов в этой сфере относятся доклады Беркмановского института при Гарвардском университете (2010 – март 2011): «Публичный дискурс в российской блогосфере: анализ политики и мобилизации в Рунете», «Mapping Russian Twitter»: исследование Центра изучения интернета и общества Российской экономической школы (май 2012): «Твиттер и российский протест: мемы, сети и мобилизация»; исследование компании Basilisklab (Март 2012): Кто же все – таки был на Болотной и на Сахарова? Анализ профилей 20 000 участников митинга, работа группы ЛИНИС по изучению политического сегмента российской блогосферы в ходе протестов. Вопрос о том, что представляет собой политическая блогосфера России, был поставлен в масштабном исследовании, в проведенном Беркмановским центром при Гарвардском университете. Исследование проводилось в 2009-2010 годах, в ожидании политического цикла 2011-2012 годов (парламентско-президентские выборы и вопрос о преемнике Медведева). Интерес американцев именно к блогосфере был очевиден в свете «арабских революций». Их интересовало насколько политизированная часть российской блогосферы способна выступить поджигателем и руководителем антивластных протестов. подразумевала использование обеспечения, которое Технология было весьма способно масштабного исследования продвинутого программного извлечь из Интернета и проанализировать колоссальный объем текстовой информации. Американцы начали с изучения более пяти миллионов блогов, а затем использовали анализ социальных сетей для того, чтобы выделить весьма активное "дискуссионное ядро", состоящее из более чем 11 тысяч блогов. Выводы авторов исследования сводились к следующим положениям: Блоггеры политической/общественной группы освещают широкий спектр тем и позиций. В ней содержится много дискуссий, отражающих независимую точку зрения, а также обсуждений, связанных с оффлайновыми политическими и социальными движениями. Здесь же локализованы кластеры «Демократической оппозиции» и «Националистов». Российская политическая блогосфера более предрасположена к обмену ссылками между разными полюсами политической арены по сравнению с другими блогосферами (например, американской и иранской). В российской блогосфере менее выражен феномен самоповторения и изоляции внутри кластера, отражающего только одно мнение. Проправительственные блоггеры не занимают особо значимого места и не представляют из себя отдельного кластера. Большинство из них находится в той части сети, где имеет место дискуссия на общественно-политические темы. Вместе с тем, была обнаружена группа блоггеров, связанных с проправительственными молодежными движениями, локализованная в инструментальном кластере. Данное исследование, и проведенное в 2011 во многом аналогичное исследование российского твиттера, показывали, что российская блогосфера в целом оппозиционна, независима, в то время как проправительственные силы малы и представлены платными блогерами. Кроме того важный вывод состоял в том, что между различными лагерями оппозиции, такими как националисты и либералы (то что американцы называют «демократическая оппозиция») возможен временный союз против власти. Что всегда считалось одним из индикаторов успешности государственного переворота (для примера можно сослаться на исследование Эдварда Люттвака посвященное политтехнологиям переворотов). К аналогичным данным пришли исследователи из петербургской группы ЛИНИС под руководством Олеси Кольцовой, анализируя посты в ЖЖ на предмет их антивластности с августа 2011 года по февраль 2012. По их данным оппозиционные посты составляли от 40 до 70% всех сообщений, в то время как проправительственные в основном оставались в пределах 20%. Лаборатория РЭШ подошла к проблеме с иного ракурса – изучая распространение оппозиционных мемов в российском твиттере накануне и во время митингов на Болотной и Сахарова. Этот метод позволил построить графы (визуальное отображение социальных сетей), на которых видна плотность и характер оппозиционных и проправительственных сетей в твиттере. Но общий вывод подтвердился. Сети оппозиционеров обладали существенно большим числом узловых точек (то есть лидеров общественного мнения, на которых ссылается много пользователей) и плотностью связей, что, по мнению авторов исследования, доказывало реальность и силу оппозиционной повестки в Рунете. Однако, несмотря на все предсказания, революции не произошло. В чем же причина? Есть два аспекта данной проблемы: методологический, связанный с несовершенством методологии исследований и содержательный – правильно ли мы понимаем связь виртуальной политики и общества. С методологической точки зрения в большинстве исследований посвященных политике в Рунете представлены как традиционные социологические методы, так и разные модели работы с большими данными (big data). Выделим четыре метода наиболее важные на наш взгляд. Социологические опросы (онлайн и офлайн, массовые и экспертные). Контент-анализ (количественный и качественный, проводимый экспертами-кодерами). Построение социальных графов. Дискурс-анализ. Социологические опросы, несмотря на их высокий научный статус, в измерении ценностей и взглядов (в том числе политических) имеют существенное ограничение. Мы никогда не можем быть в точности уверенны, что отвечающий правильно понял и интерпретировал вопрос, и что исследователь правильно интерпретировал ответ. Наконец сама формулировка вопросов в анкете может быть заложником идеологических предпочтений автора. Как в примере с ошибкой классификации, когда в анкете, которая должна измерить политическую позицию человека, задают вопрос что для него более ценно свобода или безопасность. Поскольку эти понятия принадлежат к разным группам ценностей – терминальным (свобода) и инструментальным (безопасность), человека, по сути, спрашивают, что он выберет цель или путь ее достижения. Работа с большими данными с использованием контент-анализа, представленная докладами Беркмановского института и группы ЛИНИС, сочетает автоматизированный и экспертный контент-анализ блогосферы, с последующей кластеризацией сообществ по идеологическим позициям. Существуют трудности и с определением устойчивых ценностных позиций, поскольку исследовательские модели преимущественно фиксируют сегментацию по обсуждаемым событиям и временным идентичностям. Возможность ошибок контент-анализа, обусловлена в частности ироничностью блогосферы и контекстуальностью русского языка, что можно обозначить как проблему идентификации дискурса. Характерный пример содержит запись в дневнике живого журнала redshon (принадлежит известному питерскому блоггеру Дмитрию Новокошнову). «Гарвардцы описали мой дневник в Живом журнале так: «Чрезвычайно агрессивный блог писателя, который считает, что люди в России стали рабами евреев и геев. Он призывает убивать тех, кто не является русским, а также захватчиков страны». Излишне говорить, что мой ЖЖ – дневник, по мнению информаторов Госдепа США, был отнесен к «националистической части российской блогосферы». Все это, как говорят в Сети, меня улыбнуло. Что же до моего дневника, то описать его я могу и сам. Многие годы изучая историю, этнографию и языки разных народов, я заметил, что каждое человеческое племя ждет прихода на Землю своего Спасителя. Движимый, как Будда, состраданием к живым существам, я решил провести филологический эксперимент и дать каждому племени образ его Спасителя, исполнив дело на русском языке. Потому дневник мой пишется от различных лиц. Для мусульман в моем блоге появляются заметки от Махди, для евреев – от Мошиаха. Для тюрок – от Гэсерхана. Для русскоязычного читателя – от природного русского Императора. Для христиан – от патриарха Вселенского Православия». Исследование группы из РЭШ подразумевает анализ мемов (интерпретируемых через хэштеги твиттера) и построение графов сетевых сообществ на основе обмена мемами-хэштегами. Эта модель интересна, поскольку раскрывает картину сетевых взаимодействий, наглядно показывая движение контента от лидеров общественного мнения в массы. Но за скобками остаются ответ на вопрос, что определяет принятие человеком той или иной политической точки зрения. Это противоречие может быть преодолено переносом центра тяжести с анализа социальных взаимодействий на изучение дискурсов, порождаемых киберпространством и циркулирующих в нем, а так же влиянием, оказываемым дискурсами Интернета на онлайновую политику и традиционные медиа. Использование качественных методов, таких как дискурс-анализ (и анализ мемов как единиц дискурса), когнитивное картирование и другие разновидности структурного анализа, позволяет выйти за уровень частотных распределений и понять внутреннюю логику текста и мотивации его носителей и создателей. Но помимо методологической проблемы (как правильно подобрать методологию исследования) существует и содержательная. Как на самом деле связаны онлайн и офлайн, общество и виртуальная среда? Опыт российских протестов и их осмысление научным и экспертным сообществом существенно корректирует преобладавший ранее кибероптимизм. Теперь в моде киберреалисты. Почему блогосфера была переоценена, как источник политических преобразований и отражение общественного мнения? Ответ прост блогосфера это кривое зеркало, резонатор не общества, а самой себя. Доминирование оппозиционных настроение в сети отнюдь не всегда означает готовность общества к смене власти. Наоборот, блогосфера выступает в роли предохранительного клапана для «спускание пара» недовольства, с неизбежностью накапливающегося в любом общества, тем более таком, раздираемое острыми противоречиями, как современное российское. Быстрая смена тем, клиповость массового сознания, приводят к тому, что ни одна тема, даже самая острая, долго не держиться в фокусе общественного внимания. Следовательно, политический Интернет может быть полезен для власти. Наконец, то о чем писал Филипп Говард, государственная власть может проводить эффективную информационную политику борясь за умы людей (и странно, если она этого не делает). Структура политического интернета в России Политизированный сегмент Рунета может быть классифицирован по двум критериям – типу коммуникации и содержанию коммуникации. С точки зрения типа коммуникации мы можем выделить три политических сегмента Рунета: Блогосфера – важнейшие представители ЖЖ и твиттер + стенд-алон блоги (персональные страницы вне блог-платформ). Блогосфера в Рунете в начале его бурного роста (примерно с 2005 года) стала основной дискуссионной политической площадкой. Несмотря на то, что последние годы она количественно уступила свое место социальным сетям, сбрасывать с политического счета таких гигантов как ЖЖ рано. Многие эксперты прогнозировали смерть блогов, которые никто не будет читать в эпоху коротких сообщений. Но на деле мы этого не наблюдаем. Зато очевиден другой процесс – в политическом сегменте оказалась несостоятельной идея массовой гражданской журналистики, якобы сотни тысяч простых людей в едином порыве будут писать блоги в духе гражданского активизма. Реальность топовой блогосферы, а именно она формирует общественное мнение – превращение популярных блогов в новые СМИ. Причина очевидна, отнюдь не каждый может много и хорошо писать. Блогосфера по-прежнему является пространством создания новых политических смыслов, больших и умных текстов и в этом качестве сохраняет свою ценность для общества. Социальные сети – важнейшие представители Вконтакте, Одноклассники, Фейсбук. Массовый сегмент политического Интернета. Изучая социальные сети, мы приближаемся к некому подобию общества, к его виртуальной модели. Социальные сети способны отразить как ценности наших сограждан, так и палитру политических взглядов разных социальных страт и движений. Из перечисленных сетей – Вконтакте представляет наиболее массовый сегмент, тот самый срез российского общества, но с преобладанием молодежи. Одноклассники наиболее деполитизированы. Фейсбук традиционно занимал нишу экспертной сети, где вели свои страницы и коммуницировали лидеры общественного мнения. Однако то, что это американская сеть сказалось после украинских событий, начались репрессии против антимайданных сил, что значительно снижает ценность этой сети. Политические сайты – порталы движений и партий, сайты личностей, иные формы презентации. Это реликт эпохи веб 1.0, некогда первая и единственная модель политической инетрнет-коммуникации. Сегодня смотрятся как динозавры, и в большинстве своем прекратили существование. Но некоторые старые площадки, за счет большого срока существования, традиции и постоянной аудитории удерживают свое влияние, например сайт КПРФ. Характер коммуникации позволяет нам структурировать политический Рунет несколько по иному, выделив четыре группы. СМИ в Интернете (сетевые информационные агентства, Интернет- СМИ, интернет-версии печатных СМИ, порталы телевизионных каналов и радиостанций, агрегаторы новостей). Важнейший канал политической коммуникации внутри общества, при этом создающий иллюзию объективности и незаинтересованности. Во всех исследованиях на вопрос, какими сайтами вы чаше всего пользуетесь, пользователи Рунета ставят на первое место новостные ресурсы. политике, неважно являются ли Поскольку СМИ всегда говорят о они официально общественно- политическими, они будут анагажированы либо владельцем непосредственно, либо какой-либо идеологической позицией. В эту категорию можно смело относить и топовые блоги. Интернет-репрезентации политических акторов (сайты политических партий, НКО и общественно-политических движений, органов государственной власти, политических лидеров, активистов и лидеров общественного мнения, порталы оказания государственных услуг). Здесь важно то, что данный тип ресурсов, в отличие от новостных, привязан к конкретному политическому актору и является его официальным рупором, со всеми вытекающими ограничениями. Интерактивные ресурсы (форумы, социальные сети, блоги, видеохостинги, новостные ресурсы с контентом пользователей, порталы общественных инициатив, агрегаторы обращений и петиций). Интерактивность в политике может иметь отношение как к страничке пользователя сети Вконтакте, которую он сам ведет, так и к специальным краудсорсинговым проектам, где активисты обсуждают законопроекты. Главная особенность данного типа коммуникации – массовый и общественный характер, отсутствие определенной политической позиции. Специальные тематические ресурсы и исследовательских (аналитические ресурсы, справочно-информационные политологических специальные, ресурсы, организаций, сайты институтов). Аналитические сайты можно выделить из общего ряда СМИ. Для них характерна промежуточная позиция между блогами и интернет-страницами политических акторов. Карта политического сегмента Рунета Исследование общественного мнения посредством изучения цифровых следов в интернет-пространстве дает нам понимание виртуальной карты политических позиций, идеологий и более глубокой проблематики расхождение ценностей в общественных группах. Идейное многообразие полемической части Рунета открывает простор для чисто эмпирических классификаций. Одна из таких возможностей была реализована путем разделения лидеров общественного мнения по политикоидеологическим позициям в проекте под названием «ТОП 2000 Рейтинга ЖЖ по социальному капиталу». Классификация эта выглядит следующим образом: охранители либералы красные популисты националисты «совки» активные. Основной недостаток данного подхода – отсутствие четких научных критериев выделения той или иной идеологический позиции (приходится полагаться на мнение эксперта) и невозможность выделить сходств и отличий для построения дальнейших прогнозов. Другая возможность содержится в исследовании Дмитрия Новикова «Политическая карта российского сегмента Интернета как отражение качества государственного управления». Автор, используя метод онлайнопроса, классифицирует политические взгляды участников ряда аналитических порталов и форумов: Коммунисты - сторонники "левых" идей, красного проекта и/или постулатов марксизма, выступающие за справедливое распределение ресурсов страны и отмену частной собственности на средства производства. Националисты - граждане и объединения, выступающие за привилегированный статус русского этнического населения, за усиление миграционных барьеров. Либералы - сторонники идеи максимизации всех прав и свобод индивидуума в сферах политики, экономики и культуры и минимизации государственного регулирования в жизнеустройстве страны. Национал-патриоты (имперцы) - патриотически настроенные персоны и объединения, относящиеся с уважением ко всем периодам российской истории, призывающие цивилизационном действующей к строительству пространстве, власти, однако империи выступающие не разделяющих с на русском активной критикой полной мере ни в либеральных, ни коммунистических идей. Сторонники власти - идейно мотивированные или получающие поддержку от государственной власти граждане или объединения, настроенные паттерналистски, разделяющие подавляющее большинство действий руководства страны, придающие внешнеполитическим проблемам во много раз большее значение, чем внутриполитическим. В этой классификации автор сам определяет содержание той или иной позиции, и просит участников опроса выбрать из готовых вариантов. Минус очевиден, мы изучаем не сами политические позиции, а реакцию опрашиваемых на формулировки эксперта. Для более адекватного понимания картины «кто во что верит» и «кто что говорит» в Рунете необходимо привлечь представление о силовых линиях расколовших систему ценностей советского человека эпохи позднего СССР, поскольку именно по этим линиям сейчас идет политическая борьба. В основе идеологической модели дискурсов в Рунете, используемой автором, лежит представление об «узловых точках», в роли которых выступают значимые для общественного мнения глобальные обобщения, способные наряду с существованием на рациональном уровне вызывать и аффективные переживания. Среди них важную роль играют темы исторической памяти и гражданских святынь, это линия советизм – антисоветизм (фокусом которой является оценка войны). Вторая по значимости «точка размежевания» это патриотизм – космополитизм. Комбинации этих важнейших размежеваний, своего рода «лего идеологий», дают наиболее распространённые варианты сетевых дискурсов, многие из которых своим появлением напрямую обязаны сетевым сообществам и блогосфере. Сочетание советизма и патриотизма формирует ценностное ядро «старопатриотов», напротив антисоветизм и космополитизм дают в сумме «старолибералов». Рождение популярного сетевого дискурса «национализма» произошло в результате интеграции взглядов по линии антисоветизм – патриотизм. Наряду с основными размежеваниями присутствуют и позиции второго уровня, такие как евразийство – европеизм, клерикализм – антиклерикализм, конкуренция – солидарность, которые увеличивают вариативность. Кейс «Национализм в России». Дискурс национализма может быть рассмотрен, как удобная модель для демонстрации подхода. Исследование, проводившееся группой под руководством Э. Паина, осенью 2012 года, после поражения протестного движения, показало, что националистический сегмент социальных сетей представляет собой скорее попутчика власти, чем реальную оппозиционную силу. Критикуя власти в вопросах миграционной политики, националисты сходятся с ними в отрицании Запада и американофобии. Рассматривались три крупных паблика «Правые», «Я русский» и «Русское единство». Был выявлен ряд расхождений, в частности намечающееся противостояние по линии империя – национальное государство (в группе «Я русский» преобладает имперский дискурс, а паблик «Правые» наоборот тяготеет к «демократическому» национальному государству). Однако в целом в данной работе подчеркивается, что националистический дискурс гомогенен, ему соответствует обязательный минимум – этническое государство русских, кавказофобия, исламофобия, мигрантофобия, западофобия, американофобия и пропаганда здорового образа жизни. Во многом похожее исследование националистических пабликов платформы «вконтакте», проведенное под руководством автора в марте – апреле 2014 года по следам Крымских событии, но еще до начала активной фазы событий на Донбассе, дало несколько иную картину. Здесь надо сделать методологическое замечание, тот или иной дискурс может быть сопоставлен с конкретным сетевым сообществом, но, разумеется, не полностью. То, что в дискурс-анализе называется интердискурсивность, то есть соучастие нескольких дискурсов в коммуникативном акте, препятствует отделению главного от второстепенного при попытке определения конкретной идеологической позиции. Чистый дискурсивный подход отчасти вводит исследователя в заблуждение. Связано это с тем, что идеология не сводима к дискурсу, она имеет базовый ценностный уровень. Риторические стратегии отступают, когда дело касается ценностей. Именно поэтому и вводится понятие «узловой точки» идеологии, вокруг которой осуществляется собирание дискурсов. Если применить этот подход к идеологии сетевого национализма, то становится ясно, что внутри него существует как минимум три «узловые точки». Главной разновидностью национализма выступает национал- демократия, которая совпадает с узловой точкой национализма как такового, сочетанием антисоветских и патриотических взглядов. Национал – демократия противостоит национал-патриотизму, расходясь с ним в оценке имперского опыта существования России. «Имперцы» национал-патриоты выстраивают дискурсивную практику преемственности российской и советской империй, а сообщество национал – демократов оппонирует им, противопоставляя безнациональную имперскую диктатуру и национальное демократическое государство. Идеологический дискурс национал – демократов как возможная партийная платформа продвигается популярным сетевым проектом «Спутник и Погром», чей паблик «вконтакте» насчитывающий более 74 тысяч подписчиков был проанализирован. В совокупности с другими сетевыми сообществами близкой ориентации (паблик «Правые» – 145 тысяч, «Национально-Демократическая Партия (НДП)» – 8 тысяч, «Национальный Демократический Альянс» – 1 400) национал-демократы составляют мейнстрим российского национализма. Многочисленное сообщество национал-патриотов идеологически ближе по важнейшим позициям «старопатриотам» или «почвенникам» 80 – 90-х годов, чем национал-демократам. Анализ материалов сообщества «Я русский» (более 220 тысяч пользователей) показывает среди доминирующих тем ностальгию по империи, акцентирование самобытности русской культуры и «особого пути развития русской цивилизации». Существенную роль играет так же антизападная и антиамериканская риторика, в отличие от западничества и евроцентризма национал-демократов. Таким образом, схожее маркирование позиций («национализм») и даже совпадение ряда важных дискурсивных стратегий (мигрантофобия, кавказофобия) может создавать ложное представление о единой идеологии национализма. Просоветских национал-патриотов не стоит смешивать с антисоветски настроенными национал-демократами, поскольку такое смешение не позволяет предсказывать политические размежевания – оценки и реакции сообществ относительно тех или иных значимых символических событий. Кроме того стоит упомянуть и о третьей разновидности «националистического дискурса». Это маргинальная, но, тем не менее, заметная часть политизированного интернет – сообщества, условно маркируемая как «национал-социалисты». Дискурс таких групп как «WotanJugend-INFO» (33 тысячи) и «Белые новости v2.0» (11 тысяч) ближе к европейским скинхедам и неонацистам, чем к национал – патриотам и национал-демократам. Белый расизм (в том числе в форме скандинавофилии) является узловой точкой идеологии данного сообщества, в то время как дискурсы мигрантофобии и кавказофобии это спойлеры. Кейс «Национализм в украинском вопросе» Хорошим примером для проверки точности определения идеологических позиций в националистическом сегменте стали события на Украине. На украинском кейсе видно, какую роль в самоопределении субъектов информационного противоборства играет ключевое событие, вызывающее резкое размежевание позиций. Начальный этап евромайдана ожидаемо отвергался национал-патриотами, как очевидно и системно антиимперский и антисоветский (ленинопад). Национал-демократы и национал-социалисты приветствовали «украинскую революцию» в духе лозунга «за нашу и вашу свободу», проводя параллели между «коррумпированными режимами» Януковича и Путина и приветствуя «братьев-националистов». Однако победа евромайдана и первые шаги новой власти, а еще более события, последовавшие за присоединением Крыма, оказали влияние на разновекторные процессы консолидации и разобщения в условном «националистическом» движении. Посткрымская ситуация оценивалась положительно национал – патриотами и основной частью национал-демократов. Причем национал-демократы (тот же «Спутник и погром»), как меньшевики и эсеры в 1917 году, перешли на позиции «революционного оборончества» – временный отказ от критики режима ради оказания помощи русским в Крыму и на Донбассе. Однако другая часть национал-демократов и национал-социалисты, отвергли такую возможность. Возникли два тактических союза среди националистов. Поддерживающие консолидирующую общество идею «русского мира», и те, для кого перманентное противостояние власти занимает ведущую позицию в системе ценностей. Очевидно, что все остальные дискурсивные и риторические стратегии показали свою вторичность. Главным оказалась принципиальное расхождение в понимании «нации» и ее интересов.