концепт интегрированных коммуникаций
реклама
Афанасьева О.В. КОНЦЕПТ ИНТЕГРИРОВАННЫХ КОММУНИКАЦИЙ В ПОНЯТИЙНОЙ СИСТЕМЕ ОБЩЕСТВОЗНАНИЯ Цель настоящего доклада – адекватная теоретическая проработка понятия «интегрированные коммуникации», распространение которого с начала XXI века характеризуется нарастающей широтой и отсутствием ясной концептуализации. Технологический подход Два десятка лет назад в маркетинге получил широкое распространение термин интегрированные маркетинговые коммуникации. Появление и применение указанного термина было тесно связано с формированием технологии брендинга, то есть позиционирования и продвижения корпоративных, территориальных и политических брендов. Литература по брендингу обосновывала необходимость и эффективность интегрированных коммуникаций, понимая их как соединение рекламы, связей с общественностью и маркетинга, а также коммуникаций со всеми группами, важными для организации, в единый комплекс коммуникационных технологий в целях улучшения и продвижения бренда, поддержания лояльности сотрудников и потребителей1. Однако маркетинг был отнюдь не единственным полем социальных практик, на котором появились всходы коммуникационной интеграции. Об этом убедительно пишет в своей интересной книге Д.Евстафьев, подчёркивая, в частности, что ещё до маркетинга интегрированные Афанасьева О.В., кандидат политических наук, доцент департамента интегрированных коммуникаций НИУ «Высшая школа экономики. 1 См.: Дон Е. Шульц, Стэнли И. Танненбаум, Роберт Ф. Лаутерборн. Новая парадигма маркетинга. Интегрируемые маркетинговые коммуникации. – М.: Инфра-М, 2004; Дэвид А. Аакер. Создание сильных брендов. – М.: Издательский дом «Гребенников», 2003, 2007; Филип Котлер, Кристер Асплунд, Ирвинг Рейн, Дональд Хайдер. Маркетинг мест. Привлечение инвестиций, предприятий, жителей и туристов в города, коммуны, регионы и страны Европы. – СПб.: Стокгольмская школа экономики в Санкт-Петербурге, 2005; Григорьев М. Интегрированные коммуникации: стратегический PR, маркетинг или что-то еще? // http://www.advlab.ru/articles/article201.htm коммуникационные кампании проводились в сфере государственной пропаганды и информационных войн2. Специалисты по политическому консультированию также могут оспаривать пальму первенства, поскольку предвыборные кампании – это, безусловно, пример искусно планируемой и реализуемой интеграции целого ряда специализированных коммуникаций3. Далее, приёмы и эффекты коммуникационной интеграции всё более широко использовались в шоу-бизнесе, музейном деле, индустрии выставок и конференций, при оцифровывании и сетевом «удвоении» СМИ, при взрывном развитии и углубляющейся интеграции интернета, мобильной телефонии, цифровой фотографии, игровой и музыкальной техники. Всё многообразие соответствующих технологий и эффектов определяется при этом как интегрированные коммуникации. Столь широкое употребление указанного понятия, на наш взгляд, вполне обосновано, однако требует уточнений, что имеется в виду в каждом конкретном случае, когда те или иные производители, поставщики, пользователи либо учёные говорят об интегрированных коммуникациях. Так, можно говорить об интеграции коммуникационных каналов – а соответственно и форматов информации, технологий её производства и доставки – в рамках единой коммуникационной кампании в целях воздействия на разные сегменты совокупной целевой аудитории, а также обеспечения комплексного, интенсивного воздействия. Результатом в этом случае являются многоканальные коммуникационные кампании в политике и бизнесе или, например, переход средств массовой информации на бинарный формат (использование сетевого формата печатными, телевизионными и радийными СМИ). Евстафьев Д. Интегрированные коммуникации как глобальная реальность XXI века. 500 тезисов об интегрированных коммуникациях. М.: ЭРА, 2013. С. 25-31; См.: Егорова-Гантман Е. В тумане войны. Наступательные военные коммуникативные технологии. М, 2010. 3 См: Наполитан Дж. Электоральная игра. М., 2002; Моррис Дик. Новый государь. Новая версия Макиавелли для двадцать первого века. М., 2003; Мэлчоу Х. Новое политическое целевое планирование. М.,2004; Лиллекер Д.Дж. Политическая коммуникация. Пер. с англ. Остнек С.И., М., 2010. 2 Можно говорить о комбинировании различных форматов контента для одновременного совокупного воздействия на весь комплекс чувств реципиентов. Можно говорить об интеграции «прямого эфира» и «обратной связи» до степени интерактивного онлайнового общения, которое в свою очередь становится всё более многообразным за счёт интеграции текстовых, визуальных и аудио сообщений. Можно говорить о соединении различных коммуникационных, потребительских и досуговых функций в рамках одного аппарата либо аппаратного комплекса. Результатом является стремительная интеграция электронной почты, телефонии, интерактивной видеосвязи. Можно говорить об интеграции медийных и межличностных коммуникаций в сетевые сообщества и глобальную коммуникационную сеть. С какого-то времени понятие интегрированных коммуникаций стало неотделимым от электронных «цифровых» технологий – именно они составляют технологическую основу таких революционных изменений в массовых коммуникациях, как высокоскоростная актуализация и переформатирование контента, интеграция каналов, форматов и функций, интерактивность и глобальность, а точнее – глобальная интерактивность коммуникаций. Наконец, можно попробовать объединить все указанные эффекты и аспекты в рамках обобщающего определения. Что и сделал Д.Евстафьев, предложив считать интегрированными те коммуникации, которые обладают следующим набором признаков: оцифрованность, потенциал мгновенной актуализации архивированного контента, многоформатность, мультимедийность, устойчивая интерактивность4. Предложенный подход вполне уместен для того, чтобы зафиксировать наше сегодняшнее понимание интегрированных коммуникаций. Однако наше 4 понимание подвижно, Евстафьев Д. Указ. соч., с. 12-13, 35. поскольку изменчив сам предмет. Информационно-коммуникационные технологии развиваются сегодня с беспрецедентной скоростью. В результате, коммуникации стали напоминать постоянно мутирующие вирусы – впору определяющим признаком интегрированных коммуникаций считать их перманентную изменчивость. Итак, изменчивые коммуникационные технологии трудно зафиксировать в устойчивом определении. Но дело не только в этом. Сведение общего понятия интегрированности коммуникаций к конкретному набору последних достижений информационно-коммуникационных технологий неверно по сути. Ведь понимание технологии, при всей своей важности, ещё не даёт понимания социальной природы коммуникаций, а соответственно и коммуникационной интеграции, которая отнюдь не является только технологическим феноменом. Адекватная концептуализация новейшего феномена коммуникационной интегрированности, предполагает раскрытие социально-исторической логики развития человеческих коммуникаций. Надо заметить, что технологический подход в литературе об интегрированных коммуникациях сопряжён, как правило, с весьма оптимистичной оценкой социальных последствий применения новых коммуникационных технологий. Это вполне естественно, поскольку такая оценка даётся с точки зрения производителей, поставщиков либо потребителей новых технологий. Акцент при этом делается на всё новых и новых возможностях, негативные же социальные эффекты остаются незамеченными либо замалчиваются. Уже цитированная книга Д. Евстафьева интересна тем, что автор, будучи сам коммуникационным технологом, последовательно развенчивает мифы, согласно которым интегрированные коммуникации есть плод преобразующей активности «креативного класса» и орудие слома социальной иерархии. На самом деле, ни информационного, ни социального равенства распространение интегрированных коммуникаций не принесло. Между тем явные излишества по части самовыражения и виртуальной активности в сетях чреваты нарастанием дискурсивной, ментальной и социальной безответственности. Такие феномены как упрощение языка, снятие целого ряда лингвистических и этикетных норм, содержательное упрощение контента, девербализацию отстранённость ставка контента, влекут на иллюстративную «клиповое за собой визуализацию и сознание» и эмоциональная содержательную и эмоциональную примитивизацию человеческого общения. На наш взгляд, критика напрасных иллюзий и негативных социальных эффектов, связанных с «революцией интегрированных коммуникаций», вполне оправдана. Однако рассматривать современные онлайновые коммуникации в качестве источника десоциализации, значит вместо утешительного мифа об интегрированных коммуникациях создавать миф устрашающий. В ответ на вышеприведённую оценку современных интегрированных коммуникаций следует привести, по меньшей мере, два возражения. Во-первых, человеческие коммуникации вообще и каждый исторический тип коммуникаций в частности являются причинным полем, на котором восходят противоречивые явления, различаемые и определяемые нами как социализация и десоциализация. Человеческие коммуникации по определению амбивалентны. Во-вторых, критика негативных сторон не должна игнорировать позитивные стороны интегрированных коммуникаций, которые гигантски расширили и ускорили информационный обмен, раздвинули границы гласности в публичной сфере и обеспечили новое качество открытости и общественной подотчётности публичных органов. Свобода, в том числе свобода информации, чревата злоупотреблениями и нуждается в правовых ограничениях. Бороться, однако, надо против злоупотреблений, а не против свободы. На смену интегрированным коммуникациям придут ещё более и поновому интегрированные. И на всех платформах, во всех форматах, как и прежде, придётся противостоять бессодержательности, примитивности и распущенности. Сущность любого социального явления противоречива. Адекватная концептуализация социального феномена интегрированных коммуникаций предполагает раскрытие главных противоречий социального развития и прояснение связи главных противоречий развития с всё более и более интегрированными коммуникациями. Когнитивно-информационный подход Для понимания социальной роли интегрированных коммуникаций особенно важен когнитивно-информационный подход, переносящий внимание с технологии обеспечения коммуникации на её содержание. С этой точки зрения все коммуникации – от самых примитивных до самых сложных – представляют собой обмен информацией. Здесь придётся предпринять краткое, но абсолютно необходимое отступление в целях различения понятий коммуникация и информация, а также производных от них терминологических рядов. Дело в том, что сформировавшаяся в середине прошлого века кибернетика – научная предпосылка последовавшей информационной революции, и особенно её популяризация, не только установили связь «коммуникаций» (человеческих, биологических, автоматизированных) с «информацией», но и спровоцировали фактическое слипание указанных понятий. В результате сегодня коммуникация зачастую толкуется как трансляция (передача) информации, а такие термины, как средства коммуникации и средства информации, массовые коммуникации и массовая информация, употребляются в качестве взаимозаменяемых синонимов. На наш взгляд, кибернетическое понимание коммуникации как передачи информации, а также вероятная полезность рационального применения кибернетического подхода в обществознании, вовсе не отменяют того факта, что в мире людей мы имеем дело с человеческими коммуникациями. «коммуникациями» Отождествление кибернетики человеческих является как коммуникаций раз с некорректным применением кибернетического подхода к предмету общественного и гуманитарного знания. Ибо человеческие коммуникации обладают такими неотчуждаемыми сущностными признаками, как психологичность и социальность. Постольку поскольку речь идёт о мире людей, коммуникация суть общение. Уяснив социокультурную природу человеческих коммуникаций, можно сделать ряд важных терминологических уточнений. а) Адекватное, развивающее этимологию слова, истолкование термина таково: коммуникации – это акты, пути и места человеческого общения. По мере развития культуры сфера коммуникаций усложняется, прирастает технической оснасткой, однако не следует из-за этого путать набор каналов, средств и технологий коммуникации с самой коммуникацией. б) Коммуникация всегда предполагает передачу информации, но только к ней не сводится. С осуществлением трансляции информации коммуникация ещё не возникает – она появляется лишь с осуществлением обмена информацией. Информационный обмен представляет собой фундаментальный социокультурный акт, точнее сказать, основополагающую социальную интеракцию5. в) Техническая сторона информационных обменов, её усложнение в эпоху модерна и гиперусложнение в конце XX - начале XXI веков, не отменяют социальной природы обмена информацией между людьми. Всякий социальный обмен есть обмен информацией. Всякому, в том числе информационному, обмену в человеческом обществе по определению присущи социальные противоречия. Неэквивалентные обмены ведут к спонтанно возрастающему социальному неравенству, которое в новую 5 Роль обменов в человеческой культуре раскрыта в работах классика антропологии Мишеля Мосса. См. Мосс М. Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии/ Пер. с франц. А. Б. Гофман. М, 1996. информационную эпоху получило определение информационной асимметрии. г) «Средства информации» и «средства коммуникации» являются различными функциональными определениями. Средства информации обеспечивают трансляцию и получение информации. Средства коммуникации обеспечивают информационный обмен. Когда мы читаем письма, книги, просматриваем фото и видео ушедших людей, мы имеем дело лишь со средствами информации; употребление в этих случаях слова «коммуникация» – всего лишь метафора, не отменяющая фундаментального факта природы и культуры: нет коммуникации между живыми и мёртвыми. Средства массовой коммуникации – это почта, телеграф, телефон, а средства массовой информации – пресса, радио, телевидение (при этом может иметь место и коммуникация – в отдельных случаях, специальных отделах и передачах). А вот интернет – это уже универсальное, интегрированное средство массовой информации и массовой коммуникации. Теперь специально рассмотрим универсальный предмет человеческих коммуникаций, каковым является информация. Уяснение специфики этого предмета поможет пониманию механизмов и эффектов культурной, в том числе коммуникационной интеграции. Передаваемая информация суть и получаемая, символическая обмениваемая репрезентация в коммуникациях любых объектов – физических тел и состояний, представлений и психоэмоциональных состояний, сложных когнитивных конструкций, а также других символических репрезентаций. Символический нематериальный характер обуславливает ряд специфических свойств информации. Во-первых, символичность обуславливает возможность информации существовать как объективно, так и субъективно. Символические репрезентации могут быть и становиться субъективными переживаниями человеческих индивидов и в то же время могут существовать независимо от них, объективно – в виде символических систем и объективных идей. Другими словами, информация может объективироваться и субъективироваться. Именно это свойство информации лежит в основе появления и эволюции человеческой культуры. Во-вторых, символичность или репрезентативность обуславливает возможность чувственной и рациональной реконструкции, то есть возможность получить адекватное представление о чём-то. Отсюда многое следует. Информация предстаёт необходимым условием человеческого существования, ибо делает мир (природы, культуры и человеческих взаимоотношений) транспарентным, постижимым, познаваемым. Поскольку речь идёт о картине мира, сумме знаний, навыков и стратегий, информация превращается в ценный ресурс – наращивание объёма информации выступает залогом роста человеческого могущества. Но одновременно встаёт фундаментальная проблема адекватности информации. В-третьих, нематериальность обуславливает несвязность, потенциально неограниченный круг пользователей и потенциально неограниченный объём информации. Связь информации с определённым носителем является необязательной, поэтому возможна перманентная замена носителей с сохранением информации. При передаче информации реципиенту, она сохраняется у отправителя, поэтому круг пользователей информации может быть сколь угодно широким. Поскольку информация автономна от имеющих физические границы материальных носителей, её объём потенциально не ограничен. Итак, информация может расти бесконечно. Но чем определяется её наличный объём? Вопрос об объёме связан с вопросом о происхождении: откуда берётся информация? Символические репрезентации производят люди (а также созданные людьми автоматы). При этом люди производят информацию во взаимодействии друг с другом. Таким образом, информация имеет социальную или, что то же самое, коммуникационную природу. Уяснение того факта, что информация возникает в процессе и в результате человеческих коммуникаций, позволяет понять закон информационной динамики: объём существующей информации определяется интенсивностью человеческих коммуникаций. Всё просто: чем больше люди общаются, тем больше информации. А объём информационных обменов определяет уровень и скорость развития культуры. Тому есть множество исторических свидетельств6. Экономисты считают, что институциональные условия доступности полезной информации и фактическая интенсивность обмена ею в обществе составляют решающий фактор экономического развития. Джоэль Мокир предоставил убедительные доказательства этой гипотезы применительно к промышленной революции и экономическому росту эпохи индустриального капитализма7. Нобелевские лауреаты Джордж Акерлоф, Джозеф Стиглиц, Михаэль Спен подчёркивают решающее значение информационных обменов и доступа к информации в сегодняшней экономике, которую принято называть постиндустриальной, инвестиционной и финансовой8. Признание информационных обменов фактором культурной открытости и динамики не означает, однако, признания полезности любой информации. Подобное представление было бы неверным. Между тем укоренению такого представления способствует встречающееся в литературе отождествление информации со знанием. Поэтому ещё одной актуальной задачей является различение понятий «информация» и «знание». Для этого сначала рассмотрим дискурсивные предпосылки отождествления указанных понятий. С одной стороны, происходит бездумное тиражирование тезисов об информации как ценном ресурсе человеческого существования, могущества, богатства, власти – при этом рассмотрение возможной полезности См., напр.: Мак-Нил У. Восхождение Запада. История человеческого сообщества. Киев-Москва, 2003; Нефедов С.А. Факторный анализ исторического процесса. История Востока. М., 2008; Яйленко В.П. Греция и Восток. М., 1989. 7 Мокир Дж. Дары Афины. Исторические истоки экономики знаний. М., 2012. 8 См.: Georg A. Akerlof. Behavioral Macroeconomics and Macroeconomic Behavior. Prize Lecture, December 8, 2001 // http://www.nobelprize.org/nobel_prizes/economics/laureates/2001/akerlof-lecture.html Joseph E. Stiglitz. Information and the Change in the Paradigm in Economics. Prize Lecture, December 8, 2001 // http://www.nobelprize.org/nobel_prizes/economics/laureates/2001/stiglitz-lecture.html A. Michael Spence. Signaling in Retrospect and the Informational Structure of Markets. Prize Lecture, December 8, 2001 // http://www.nobelprize.org/nobel_prizes/economics/laureates/2001/spence-lecture.html 6 информации не сопровождается рассмотрением возможной вредности информации или хотя бы постановкой проблемы адекватности информации. С другой стороны, понятие «знание» употребляется беспредельно широко, так что разрушаются его категориальные смысловые границы. Утверждается, например, что знание может быть самым разным, в том числе ложным. Со своей стороны отметим, что ложной (неадекватной представляемому объекту) может быть любая информация. Утверждение о том, что данная информация ложна, не равнозначно утверждению, что информации нет, что информация ничтожна. А вот «ложное знание» – это оксюморон, противоречие в определении, ибо ложное знание есть не знание. Заметим, что отрицание смысловой определённости и самой ценности знания представляет собой яркий пример постмодернистского дискурса – даже в тех случаях, когда влияние этого дискурса остаётся неосознанным. Знание есть информация, но не всякая информация есть знание. Отсюда следует, что, с одной стороны, рассмотренные выше свойства информации присущи знанию, а, с другой стороны, знание обладает особыми свойствами, отличающими его от иной информации. Выделим четыре главные, на наш взгляд, характеристики знания: предметность – знание не может быть беспредметным, оно по определению сфокусировано на каком-то предмете; претензия на истинность, то есть верное представление о чём-то, о сущности или признаках некоего предмета. Это не просто «способность быть истинным», присущая информации вообще, но обязательная претензия на истинность; необходимость подтверждения – поскольку цена ошибки высока, знание нуждается в постоянной проверке – посредством повседневного опыта либо эксперимента и рациональной критики; полезность – хотя польза относительна (как, например, в случае с оружием) и может быть не актуальной, а лишь потенциальной, знание полезно. Коротко говоря, знание есть полезная информация. Только различив противоречивость информацию человеческого и знание, развития в можно его осмысливать коммуникационно- информационном измерении. Например, ставить и решать проблему неадекватной информации. Трудности узнавания, их масштаб и многообразие, очевидны, но и они являются не единственной, а может быть, и не главной проблемой, связанной с информацией. Вопросы дознания и познания решаются с помощью дополнительной информации. Поэтому, как говорят, информация лишней не бывает. Парадигма культурной интеграции Коммуникационная интеграция, об эффектах которой говорилось в начале доклада, не является чем-то исключительным и отдельным. Интеграция присуща человеческой культуре как таковой и не сегодня только, а всё время её существования. Культура в генезисе и сути своей социальна, а, следовательно, формируется интегративна. в результате Сознание социализации, человеческого то есть в индивида результате коммуникационно-информационной интеграции. Онтогенез homo sapiens подобен его филогенезу: всё развитие человечества есть не что иное, как интеграция информационных обменов, составляющих мир человека. Соединение парадигмы культурной интеграции с коммуникационноинформационным подходом позволяет существенно уточнить мысль Дюркгейма о «социальной гравитации» и пересмотреть его гипотезу о переходе человечества от механической к органической солидарности. Социальная «гравитация» имеет не физическую, а коммуникационноинформационную природу: с увеличением «массы» человеческого сообщества кратно возрастает число информационных обменов и общий объём производимой людьми и находящейся у них в обороте информации. Поэтому крупные и сконцентрированные (скученные) сообщества имеют преимущество в своём развитии. Однако результат социального развития и конкуренции является культурно опосредованным и детерминированным. Другими словами, социальная «гравитация», какой бы «механической» она ни выглядела ретроспективно, всегда имеет культурный характер и, следовательно, определяется системой человеческих представлений и общественных институтов. Как уже отмечалось, преимущество получают те сообщества, чья ментальная и институциональная среда (культура) способствует производству и широкому распространению знаний. Непременную сторону и необходимое условие культурной интеграции составляет интеграция разрозненных коммуникаций в комплексные коммуникационные системы. Так что интегрированные коммуникации представляют собой отнюдь не новое явление – с ними связана вся история человечества. Определившие эволюцию человечества культурные синтезы - качественные скачки в постепенном, разноскоростном и обратимом процессе культурной интеграции - всегда связаны с обретением нового качества интеграции коммуникаций. Вместе с ростом масштаба и интенсивности социальных коммуникаций возрастает человеческое разнообразие, несхожесть, индивидуальное самоопределение и самоценность. Когда та или иная историческая форма социальности (солидарности) переживает кризис, «холодная» война всех против всех перерастает в «горячую» – пока не утвердится новая форма социальности. Нарастающее ускорение развития человечества означает ускоренную смену относительно устойчивых форм социальности. В результате социальность как таковая, её сущность и ценность, представляются всё более относительными и становятся всё менее устойчивыми. Итак, интеграция пространственно-временное коммуникаций сжатие и информации человеческого мира, влечёт рост его разнообразия и темпа перемен. Социальное сжатие отнюдь не гарантирует социальной гармонизации. Постсовременность: глобальная урбанизация, интегрированные коммуникации, информационный взрыв Концепция коммуникационно-информационной интеграции позволяет раскрыть алгоритм человеческой действия цивилизации, такого как решающего урбанизация. фактора Само развития возникновение цивилизации, как известно, связано с возникновением городов, ставших центрами социального сосредоточения, сообщения и культурного развития. Во второй половине XX века произошёл очередной эпохальный сдвиг – уже не только большинство населения развитых стран, но большинство человечества в целом стало жить в городах. Колоссальная уже сама по себе концентрация человеческих коммуникаций в мировых мегаполисах и региональных городах, как и прежние качественные скачки урбанизации, сопровождалась и усиливалась коммуникационной революцией – формированием новых интегрированных коммуникаций. В конце 1980-х гг. академик А.П.Ершов предложил рассматривать в качестве «критерия оценки информационного общества» совокупную пропускную способность каналов связи9. Этот подход позволяет выделить этапы становления «информационного общества». В США первый этап информатизации произошёл с созданием надёжной телефонной и радиосвязи (1930-1950 гг.). Второй этап связан с созданием надёжной телекоммуникации и системной автоматизацией производства, логистики, транспорта – широким распространением ЭВМ в американских компаниях (1960-1980 гг.). Третий этап, начавшийся с 1990-х гг., определён рыночным освоением Интернета и космической связи, коммерческим использованием радиочастотного спектра, резким ускорением развития информационно насыщенных услуг (связи, торговли, финансов, досуга) и ИКТ. За последние полвека в промышленно развитых странах Запада пропускная способность Ершов А.П. Информатизация: от компьютерной грамотности учащихся к информационной культуре общества // Коммунист. 1988. № 2. С. 82-92. 9 сетей передачи информации возрастала в среднем примерно в 10 раз за десятилетие10. Сочетание концентрации абсолютного большинства людей в городах с ускоряющейся информатизацией социальной жизни обусловило принципиально новое состояние человечества – в конце XX-начале XXI вв. возник глобальный ИТ-связный город. Образ жизни рода людского стал напоминать муравейник – «человейник», по образному выражению Александра Зиновьева. Беспрецедентная интенсификация коммуникаций и обменов в глобальном информатизированном «человейнике» означает взрывной рост числа сочетаний воль и стратегий индивидов homo sapiens. Масштаб и скорость социальных изменений революционизируются. Результатом перехода человечества в такое состояние (состояние «постсовременности») является резкое обострение противоречия между растущей индивидуализацией человечества и растущей связностью человеческих индивидов. Люди в глобальном городе с его сложной системой разделения труда и социальных обменов выступают участниками множества отношений, ведут многоцелевые и разнообразные коммуникации, часто прибегают к услугам других людей и организаций, часто инвестируют, делегируют, информируют и получают информацию. Больше город – больше связей. Тем больше, следовательно, каждый человек зависит от других, от их решений и поведения. Социальная опосредованность человеческой жизни возрастает, при том что социальная среда становится всё более сложной, многообразной, изменчивой, одним словом, открытой. И ключевым фактором растущей социальной открытости выступает возрастающее число сочетаний воль, представлений и действий человеческих индивидов. Расширенное воспроизводство социальных связей, инвестируемых ресурсов и делегируемых прав при возрастающем числе сочетаний индивидуальных стратегий и возрастающей скорости социальных изменений – вот краткая формула постсовременности. Ключевым элементом указанной 10 Роговский Е.А. США: информационное общество (экономика и политика). М., 2008. С. 13-14. формулы выступают интегрированные коммуникации, посредством которых осуществляется как растущая социальная связность, так и взрывной рост индивидуальных стратегий. С интегрированными коммуникациями связаны новые возможности социально-культурной интеграции: расширение доступности и ускорение передачи увеличивающихся объёмов информации; обеспечение транспарентности планов и действий всех субъектов социально значимой активности. В то же время с интегрированными коммуникациями связаны старые и новые социально-культурные угрозы: растущая неопределённость и ускорение социальной динамики; информационная асимметрия социальных субъектов и связанное с нею безответственное господство; ухудшающийся отбор в экономике; киберпреступность; разрушение института личной неприкосновенности; проблема информационного шума; перманентная борьба за внимание и девальвация культурных норм.