инновационная экономика в россии. реалии и
реклама
ИННОВАЦИОННАЯ ЭКОНОМИКА В РОССИИ. РЕАЛИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ А. А. Харин – ректор Российского Государственного университета инновационных технологий и предпринимательства В.П. Майборода – научный руководитель Технопарка инноваций в науке и образовании</< p> В конце позапрошлого года, а точнее 03 декабря, произошло знаменательное событие. Президент Российской Федерации Владимир Путин встретился с руководством отечественной науки и сформулировал две сверхзадачи, решения которых Россия ждет от своего научного и образовательного сообщества. Первая задача – независимая экспертиза государственных решений, прогноз и предупреждение общества о возможных бедствиях, катастрофах, кризисах в природной, техногенной и социальной сферах. Вторая задача – отработка сценариев перехода от нынешней сырьевой ориентации экономики – экономики «трубы» - к инновационному пути развития страны. Если бы принятое Президентом политическое решение энергично и целеустремленно начало воплощаться в жизнь учеными, профессорами, преподавателями, руководителями различных рангов, то его декабрьская встреча с учеными могла бы стать исторической. Может быть, тогда отсчет начала пути к возрождению России начался с той декабрьской встречи. К сожалению, этого не произошло. В сказке Льюса Кэррола в описанном там мире, иногда, чтобы оставаться на одном месте нужно было очень быстро бежать. Сейчас мир переживает время быстрых изменений, и каждый потерянный год отбрасывает страну далеко назад. Приходится констатировать, что инициатива Президента в целом не была понята, услышана и принята к исполнению. Цель этих заметок на нынешнем уровне обсудить принципиальные положения, связанные с переходом к инновационной экономике в России. Обсудить, учитывая и накопленный в стране, и в мире опыт, и упущенные возможности, и новые перспективы. Эпоха инноваций Известный системный аналитик и футуролог Ласло Эрвин назвал ХХ век – веком бифуркации (от французского bifurcation – раздвоение, ветвление). Этот термин, первоначально использовавшийся в физике и математике, сейчас широко применяется в экономике, социологии, политологии для характеристики ситуации выбора, момента, в которой принимаются решения, надолго определяющие судьбу системы. На наших глазах происходят изменения, не имеющие аналогов в истории. По удачному выражению академика Н.Н. Моисеева, меняются алгоритмы развития цивилизации. В течение последних 100 тысяч лет скорость роста народонаселения была пропорциональна квадрату числа людей. В последние десятилетия этот закон меняется, скорость роста населения планеты резко уменьшается, происходит демографический переход. Построенные компьютерные модели говорят о стабилизации населения мира в отсутствие крупных войн и природных катаклизмов во второй половине начавшегося века на уровне 1012 миллиардов человек. Естественно, это означает коренные изменения в культуре, в технологиях, в направлении развития. Само слово «развитие», которое в предыдущие три века отождествляли с понятием « количественный рост», в недалеком будущем придется наполнить новым смыслом. Ушедший ХХ век не оправдал возлагавшихся на него «технологических надежд». В частности, не удалось создать дешевых, чистых, надежных источников электроэнергии и средств ее хранения. Американские эксперты считают, что энергетической основой цивилизации в ближайшие полвека останутся нефть, газ и уголь. Ежегодно сжигается объём невозбновляемых энергетических ресурсов, на создание которого у природы уходило примерно два миллиона лет. Резко возросла нестабильность мировой системы. От модели коллективной безопасности, которая с большим или меньшим успехом воплощалась после Второй мировой войны, произошел переход к однополярному миру. Началось жесткое силовое противостояние, борьба за право контролировать уже не рынки сбыта, как в империалистических войнах XIX века, а источники минеральных ресурсов и, прежде всего, нефть. Сейчас решается, пойдет ли далее мировое развитие по пути «диалога цивилизаций», выдвинутый иранским президентом Хатами, или по пути « войны цивилизаций», как предсказывает американский политолог Хантингтон. Термин «устойчивое развитие», используемый в русском языке, как «самоподдерживающие развитие» (development), в свое время был введен комиссией ООН под руководством Гру Харлем Брундтланд. Предполагалось, что под этим знаменем ученым, политикам, общественным организациям удастся найти приемлемый для всех «проект будущего». К сожалению, противоречия в трактовке этой идеи между разными группами стран, между ведущими субъектами оказались непреодолимы. Удалось договориться лишь о том, что при «устойчивом развитии» будущие поколения должны получить стартовые условия, сравнимые с теми, которые имеет поколение людей, живущее сейчас. Острая борьба за право наполнить эту идею своим содержанием продолжается. От этого во многом зависит выбор, который будет сделан человечеством. Время выбора, «эпоха бифуркации» - возможно, главной бифуркации в истории человечества - подразумевает прогноз и анализ возможных сценариев развития событий, «проектирование будущего» и усилия по его созданию как главные направления деятельности ученых и политиков. Адаптация к новой реальности потребует огромных усилий, способности увидеть направление будущих перемен, воли и энергии, чтобы направить их в желаемое русло. Повидимому, это и имел в виду президент России, ставя перед учеными сверхзадачи, решения которых общество ждет от исследователей. Адаптация ведет к глубоким изменениям – новвоведения, изобретения, инновации, новые технологии уже очень сильно влияют на нашу жизнь, но будут влиять в обозримом будущем еще сильней. В начале ХХ века в центре внимания государств вошла экономическая политика, сейчас одним из главных приоритетов становится политика инновационная. Несколько лет назад в Париже состоялась серия встреч на уровне экспертов, затем заместителей министров и, наконец, министров стран-член Организации по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭСР), посвященная теме : «Инновации для экономического роста». Эта организация , объединяющая около тридцати ведущих промышленных развитых стран, традиционно уделяла большое внимание инновационным процессам в современном мире. Тогда инновационная политика рассматривалась как часть экономической политики. Прошло всего несколько лет, и этот взгляд стал слишком узким. Развитие инноваций стало крупной системной проблемой для ведущих государств, транснациональных корпораций, больших регионов. Инновации сейчас разумно связывать не с отдельным сектором экономики, а с концепцией устойчивого развития, принятой в стране, с перспективами развития общества. Есть все основания, чтобы назвать нашу эпоху эпохой инноваций. Почему это произошло? Кратко говоря, расширяющийся поток усовершенствований и новшеств привел к глубоким качественным изменениям. В ХХ веке технологические новшества определяли уровень и возможности вооруженных сил. Первая мировая война была войной армий и винтовок, Вторая – войной моторов. Во времена холодной войны закладывались основы для форсированного инновационного развития США и СССР. Войны начала XXI века - это войны следящих, прогнозирующих, информирующих систем, войны «умного оружия». Конец века показал, что акцент на высоких технологиях, на повышении качества продукции, благодаря множеству нововведений (знаменитые японские кружки качества) может способствовать «экономическому чуду», быстрому взлёту прежде индустриально отсталых стран. Компьютерные модели позволяют выявить и «анатомию» этого экономического чуда, и экономических катастроф. Кризис «новой экономики», сердцевину которой составляет компьютерная индустрия и системы телекоммуникаций, показывает, что «компьютерная революция» протекает по тем же законам, что и предшествующие промышленные революции. Последние были связаны с освоением энергии пара, с созданием системы железных дорог, с широким использованием электричества. Во всех случаях имел место бурный рост, завышенные ожидания, неоправданный оптимизм, разорение большинства игроков в новом секторе экономики и последующее эволюционное развитие. Во всех случаях основные прибыли получили не создатели инноваций, не пионеры их освоения, а другие фирмы, нашедшие экономически эффективные, порой весьма неожиданные, способы их использования. Что же нового принесла эпоха инноваций? инновационную стратегию России? Что следует иметь в виду, выстраивая Инновационная экономика – экономика, основанная на знаниях – имеет свои парадоксальные законы, отличные от тех, которые работают в традиционных рыночных рамках. Это было установлено и наглядно продемонстрировано лауреатом Нобелевской премии по экономике Брайеном Артуром, работающем в Институте сложности в Санта-Фе (США). В учебниках экономики утверждается, что фирмы, работающие в одной области, будучи близко расположенными, мешают друг другу. Их следует разнести либо территориально, либо по номенклатуре выпускаемой продукции. Наглядный пример противоположного дает Кремниевая долина – мировой центр компьютерной индустрии. Там взаимодействие близких фирм носит не отрицательный, как учат учебники экономики, а положительный характер. Кооперативный, синергетический эффект, связанный с возможностью создания единой информационно-технологической среды, с обменом идеями, знаниями и квалифицированными кадрами значительно превосходит традиционные экономические факторы. Возникли национальные инновационные системы, венчурное предпринимательство, связанное с высокими технологиями.Появились «технологии создания технологий», важнейший стратегический ресурс развитых стран. Возросла роль малых фирм и отдельных людей в технологическом процессе. Путь от идеи до результата стал проходиться значительно быстрее и эффективнее, чем ещё 10 лет назад. Многие ключевые инновации стали рождаться в малых фирмах, состоящих менее чем из десятка человек. Появился «технологический занавес» - высокий барьер между развитыми странами, владеющими ключевыми технологиями постиндустриальной эпохи и способами их развивать и совершенствовать, и развивающимися государствами, которым остается только покупать высокотехнологическую продукцию по монопольно высоким ценам и которые не имеют шансов создать свой сектор высоких технологий. Резко возросла роль организации и самоорганизации в технологическом развитии. Если ХХ век называли веком high-tech – высоких технологий в промышленности, сельском хозяйстве, военном деле, то XXI веку, вероятно, суждено стать веком high-hume – высоких гуманитарных технологий, направленных на развитие и эффективное использование возможностей отдельных людей и коллективов. Появление «закрывающих технологий» - способов производства или технологий, делающих ненужными или неэффективными целые отрасли экономики, типы продукции, системы вооружений. Радикальное изменение роли образования и знаний. Инновационную экономику часто называют «экономикой, основанной на знаниях». Стратегический потенциал развитой страны начал определяться не общим массовым образованием, а творческим потенциалом и уровнем научно-технической и организационно-политической элиты. Несколько десятилетий назад началось формирование в промышленности «третьей волны», как назвал её выдающийся футуролог и лауреат Нобелевской премии по экономике Олвин Тоффлер. От массового, единообразного производства с гигантскими промышленными комплексами начался переход к небольшим промышленным структурам, к росту разнообразия, к гибкому учету пожеланий заказчиков к производимой продукции. Аналогичная волна пришла в системы образования. «Научить учиться», «научить правильно задавать вопросы и намечать цели» стало важнее, чем дать определенный набор знаний и профессиональных навыков, которые могут очень скоро утратить своё значение. Наступившая эпоха инноваций стала серьёзным образовательных систем и социальных институтов. экзаменом для стран, технологий, Незамеченная катастрофа В высокотехнологичном секторе экономики России произошла катастрофа национального масштаба. В этих заметках мы не будем обсуждать вопросы «Кто виноват?» и «Как это произошло?», представляющие самостоятельный интерес для историков. Мы сосредоточим внимание на двух других , более актуальных проблемах: «Что произошло?» и «Что делать?». В макроэкономике обычно говорят о макропоказателях – валовом внутреннем продукте (ВВП), государственном бюджете и т.д. В инновационной экономике также можно говорить об уровне затрат на НИОКР, на образование, доле высокотехнологичной продукции во внешней торговле. Однако, как показало компьютерное моделирование и системный анализ инновационных процессов, ключевыми параметрами являются две другие величины. Первая величина характеризует восприимчивость экономики к инновациям – величина, на которую в среднем увеличит ВВП каждый рубль, вложенный в систему «наука+образование». Вторая величина характеризует запаздывание, с которым нововведения, повышение квалификации специалистов скажутся на изменении ВВП. В настоящее время первая величина близка к нулю в силу тяжелого положения в экономике. Поэтому даже имеющиеся разработки оказываются невостребованными. Главная цель инновационного сектора – найти новые источники экономического развития и инструменты решения других задач, поставленных обществом. Можно сказать, что инновационный сектор обеспечивает производную, темпы развития. А саму функцию обеспечивают другие сектора экономики. Поэтому крушение системы создания и внедрения инноваций в России почти десятилетие как бы не замечалось. Сейчас последствия этого воплотились, к примеру, в так называемой проблеме следующего поколения вооружений, приобретающей все большую остроту. За последние десятилетия в США, в странах ЕЭС, Индии, Китае форсированным образом разрабатывались следующие поколения военной техники (истребитель пятого поколения, беспилотные самолеты, новые средства разведки и связи, новые поколения боевых кораблей и т.д.). В течение прошедшего десятилетия наша страна продолжала торговать вооружением, но структура этого экспорта постепенно ухудшалась. Сейчас в Индию и Китай – главных партнеров в военно-техническом сотрудничестве - поставляются технологии, а также виды военной техники, которых практически нет в российских вооруженных силах. В недалеком будущем оружие «текущего поколения» наши партнеры начнут производить сами, а оружие следующих поколений, работа над которым в России была остановлена, у нас не будет. Поэтому будет уничтожен еще оставшийся инновационный потенциал отечественного ВПК и уменьшен военно-стратегический потенциал – для решения многих задач в этой сфере просто не будет необходимых инструментов. Россия оказалась вытеснена с внешних рынков высокотехнологичной продукции, и, что еще более опасно, многие типы этой продукции оказались вытеснены и со внутренних рынков. Пример этого дает «Аэрофлот», закупающий продукцию фирмы «Боинг», в то время как заводы, конструкторские бюро, исследовательские институты не имеют заказов и неизбежно деградируют. Это консервирует нынешнее тяжелое состояние высокотехнологичных отраслей и сырьевую ориентацию экономики. Естественно, это приводит к тому, что вхолостую работает значительная часть высшей школы. Инженеры, исследователи, организаторы высокотехнологичных производств оказываются не нужны. Однако самая большая беда состоит в том, что разорванным оказался воспроизводственный цикл создания и внедрения инноваций. В советские времена этот цикл замыкался следующим образом. Фундаментальные исследования проводились в Академии наук и высшей школе. Их результаты воплощались в прикладные разработки в отраслевых институтах. На этой основе в НИИ и КБ велись опытноконструкторские разработки, создавались опытные образцы и передавались соответствующим отраслям промышленности. Создаваемая техника увеличивала производительность труда либо представляла новые возможности стране. Это позволяло направить часть ресурсов на развитие фундаментальных разработок. Круг замыкался. При наличии планового начала и не слишком быстром темпе изменений эта схема была вполне работоспособной, а во многих случаях и эффективной. Она оказалась разрушена. Несмотря на наличие отдельных её элементов мирового уровня, существовавший в этой системе, они не могут быть использованы. Ключевые взаимосвязи нарушены. Ситуацию можно сравнить с машиной, которую для «ремонта» разобрали на части, выбросили некоторые из них и собрали по-новому. И несмотря на все сходство с тем, что было раньше, она не может ездить – система в целом не работает. Систему в новых условиях несколько раз пытались строить, исходя из американского опыта. При этом игнорировался тот факт, что этот интересный опыт был накоплен в совершенно другой социально-экономической среде. При этом вновь «несущественные» на первый взгляд, запчасти того сложного и самосогласованного механизма были выброшены «за ненадобностью». (В частности, проигнорирована система экспертизы. В Кремниевой долине на основе строгой научной и бизнес-экспертизы из 1000 проектов для венчурного финансирования в среднем отбирается 7). Многочисленные попытки создать инновационные фонды, возродить отдельные элементы предшествующей советской системы или скопировать американские образцы в целом оказались безуспешными. Поэтому единственным выходом из создавшегося инновационного кризиса является концептуальное проектирование и запуск национальной инновационной системы, которая сможет работать сейчас в России. Инновационные императивы России Можно ли «не услышать» Президента, не создавать инновационной системы или, как в свое время предлагали известные экономисты Гайдар и Ясин, отодвинуть решение всех инновационных проблем на неопределенный срок? Оказывается нет. Причин здесь много. Обратим внимание на главные. В настоящее время ведущим процессом в мировой экономике становится глобализация, тесное взаимодействие национальных экономик, наднациональных структур, снятие ограничений для движения людей, идей, товаров, капиталов. В ряде принятых Правительством документов, очерчивающих экономическую стратегию страны, зафиксирован курс России на активное участие в процессе глобализации. Это подтверждается и многими предпринимаемыми конкретными шагами. Отчасти такая «фритредерская» политика диктуется тем, что в России не производится необходимого объёма продовольственных товаров и многих товаров высокотехнологичных отраслей. Поэтому отказаться от импорта многих товаров Россия сегодня просто не может. Пока импортный поток «уравновешивается» в основном экспортом газа, нефти, ряда других невосполнимых минеральных ресурсов (экономика трубы). Однако в условиях глобализации, как показывает проведенный анализ, это может продолжаться весьма ограниченное время. Во-первых, потому, что себестоимость минерального сырья в России, как правило, значительно выше, чем в других странахэкспортёрах, с которыми в условиях глобализации придется конкурировать. Во-вторых, велики транспортные издержки. В-третьих, в силу экстремальных природных условий велика энергоёмкость производимой продукции. В-четвертых, страна переживает инфраструктурный кризис, выход из которого требует огромных вложений в обновление или замену трубопроводов, железных дорог, линий передач и т.д. По оценке, обнародованной М. Тетчер, в условиях глобализации в России экономически оправдано проживание 15 миллионов человек. Поэтому в мировом экономическом сообществе в долгосрочной перспективе Россия может существовать только в качестве производителя товаров и услуг, которые не могут быть созданы в других странах, то есть продукции сектора высоких технологий. Вторая причина состоит в геоэкономическом положении России. Сохранение территориальной целостности и суверенитета страны подразумевает в конкретных условиях нашей страны необходимость серьёзной охраны государственной границы и готовность к защите национальных интересов хотя бы в странах ближнего зарубежья. При крайне тяжелой демографической ситуации это также требует хорошо оснащенной и вооруженной армии, что также невозможно без сильного инновационного сектора экономики. Третья причина связана с использованием людей, идей, технологий, имеющихся в стране благодаря огромным вложениям в «человеческий капитал» и в развитие оборонного комплекса, которые были сделаны в предшествующие годы. Этот важнейший ресурс стремительно тает, - во многих институтах, конструкторских бюро, на многих предприятиях уже возник «разрыв поколений». В отсутствие молодежи утрачивается научный и технологический потенциал, накопленный старшим поколением опыт выполнения крупных научно-технических проектов. В ближайшие пять лет при сохранении нынешних тенденций многое будет утеряно безвозвратно. Четвертая причина состоит в том, что место страны в современном мире определяется тем набором макротехнологий, который она в состоянии поддерживать и обновлять, что требует потока инноваций и постоянного технологического перевооружения локомотивных отраслей экономики. При этом возможности «купить», «украсть», «освоить» зарубежные технологии, как показывает отечественный и зарубежный опыт, оказывается весьма ограничены и требуют огромных затрат. Из 50 макротехнологий, существующих в мире, Советский Союз владел на мировом уровне 12. В современной России ни одного комплекса технологий, соответствующего технического, организационного, научно-технического обеспечения, который входит в понятие макротехнологии, нет. Есть отдельные образцы, предприятия, разработки, но утрачена система. При сохранении нынешних тенденций «инновационный кризис» уже в среднесрочной перспективе может привести к экономической или военной катастрофе, к социальной нестабильности. Поэтому от того, будет ли решена в ближайшие годы поставленная Президентом, задача будет очень скоро зависеть само существование нашей страны. Первый шаг – инновационная стратегия Стратегия по определению должна намечать цели, к которым следует стремиться, крупные коренные долговременные задачи и средства для их решения. Естественно, подготовка такого документа, который должны быть принят на государственном уровне, требует разработки концепции инновационного развития России, научнообоснованной, понятой и принятой национальной научно-инновационной доктрины. Стратегия, с этой точки зрения, должна была бы являться не началом, а итогом большой работы. Тем не менее уже сейчас необходимо обратить внимание на несколько принципиальных моментов, которые должна была бы отразить национальная инновационная стратегия. Прежде всего важен сам факт обсуждения и принятия такого документа - стратегии. Стратегия, в отличие от политики, которая может пересматриваться и учитывать быстрые изменения, промежуточные цели и этапы, намечает ориентиры, к которым мы хотим прийти. По отношению к которым и можно будет судить об успехах или неудачах конкретных программ и действий. В США в этой области заглядывают в будущее на 15 лет, в Японии на 25, в Китае на 50. Создание боеспособной эффективной армии начинается с формирования у общества «оборонного сознания» - понимания смысла, роли, значения вооруженных сил в жизни общества. Известна классическая фраза Бисмарка о том, что «эту войну выиграл немецкий учитель». По-видимому, также важнейшим становится понимание не только руководителями, инженерами, учеными, но и всем обществом инновационных императивов России, от следования которым очень скоро будет зависеть наше будущее. Основу любой успешной экономической стратегии составляет верное определение целей и показателей, по которым можно судить, приближаемся мы или удаляемся к намеченным целям. Очевидно, это должно быть создание национальной инновационной системы, ориентированной на инновационную поддержку всего сектора высоких технологий в России (начиная с промышленных и информационных и кончая организационными технологиями и технологиями принятия решений) с целью обеспечения технологической безопасности России. Должна быть исключена ситуация, не раз имевшая место в последнее десятилетие, когда из-за отсутствия ряда высоких технологий страна была вынуждена идти на крупные экономические, политические или военные уступки своим партнерам. Или, перефразируя программистскую мудрость, можно выразить эту мысль иначе: «Не следует все делать, но следует все уметь». Поскольку из-за изменения коньюнктуры или инфраструктурных проблем торговать скоро может оказаться нечем, следует иметь возможность производить и совершенствовать продукцию высокотехнологичного сектора экономики внутри страны. Иначе говоря «межведомственная», «техническая» проблема замыкания инновационного цикла, о которой речь шла выше, должна быть осознан как проблема национальная и стратегическая, которая должна решаться незамедлительно. Характерный показатель здесь – доля отечественной высокотехнологичной продукции на внутреннем рынке, а также рост производства высокотехнологичной продукции внутри страны. Учитывая экономические реалии, большое количество простаивающих мощностей, необходимость технического перевооружения многих отраслей экономики и армии, рост в 1520% в год здесь не представляется чрезмерным. Другая стратегическая цель – возврат России статуса инновационной высокотехнологичной державы в мире. Подобно другим развитым странам следует выделить немногие высокотехнологичные отрасли, долю которых на мировом рынке мы хотим получить (в Японии одна из таких отраслей – электроника, в США – компьютерная техника и программное обеспечение, в Германии – станкостроение и т.д.) Такие же приоритеты должны быть выделены и в российском хай-теке. Характерные показатели здесь – доля высокотехнологичной продукции в экспорте России (в ближайшие годы она должна была бы увеличиваться ежегодно в разы) и доля России на мировом рынке высокотехнологичной продукции. В качестве следующей стратегической цели следует иметь сохранение и преумножение национального богатства. Таким же богатством, как недра, полезные ископаемые, заводы и капитал, являются существующие в стране технологии и способность их развивать. Последнее включает в себя национальную инновационную систему, реализованные и перспективные разработки, коллективы, которые в состоянии их генерировать и воплощать, научные школы, соответствующие образовательные и организационные структуры. И проблема приумножения этой части национального богатства должна стать не менее значимой, чем традиционные экономические задачи, связанные с накоплением капитала или созданием основных фондов. Организацией объединенных наций было рекомендовано каждой стране сформулировать свою национальную стратегию устойчивого развития, обозначить свои приоритеты и наметить конкретные показатели. Из изложенного следует, что переход к устойчивому развитию в России невозможен без форсированного развития сектора высоких технологий и создания эффективной национальной инновационной системы. От стратегии к политике После того как определена стратегия и ясно, куда надо прийти, надо наметить тактику и выбрать конкретный путь. Вернемся к стратегическим целям, к замыканию инновационного цикла. Он в настоящее время разорван в нескольких местах. В частности, потому, что разные его элементы оказались под эгидой разных ведомств, имеющих одинаковый ранг. Фундаментальные исследования возложены на Российскую Академию наук и высшую школу. Ряд инновационных проектов, предлагаемых учеными Академии и высшей школы попадают в Минпромнауки. Объем финансирования Минпромнауки существенно меньше запросов , и оно не имеет возможности и потребности заниматься ни мониторингом инноваций, ни созданием опытных образцов, инструментов для их экспертизы, оценки рисков, внедрения и тиражирования в случае успеха. Пока у нас нет субъекта достаточного уровня, координирующего весь инновационный цикл. Еще тяжелее ситуация, как показывает опыт ряда фондов, в негосударственном секторе. По существу отсутствует венчурное предпринимательство. Имеет место очень жесткие условия представления кредита малым инновационным фирмам. Но даже в случае успеха сплошь и рядом внедрить нововведение удается. Кроме того отечественные предприниматели, работающие в инновационном секторе, являются беззащитными перед зарубежными конкурентами. Малый бизнес, по существу, не имеет выхода на крупный, который предпочитает иметь дело с зарубежными высокими технологиями. учитывая ограниченность ресурсов, короткие временные рамки, в которых должна быть развернута инновационная система, разумно по разному замыкать инновационный цикл для разных типов нововведений. Выделим главные типы. Жизнеобеспечивающие технологии.Кризисы последних лет показали, что не удовлетворены насущные потребности большей части населения России. Вместе с тем речь идет о выживании этих людей, которые не могут обеспечить платежеспособный спрос. Поэтому стандартные рыночные механизмы развертывания инноваций (американская модель) не срабатывают. Населению нужно дешевое жилье, дороги, дешевые и качественные продукты питания и лекарства, тепло в домах и ряд других предметов и услуг первой необходимости. Высокие технологии позволяют решать эти задачи быстрее и эффективнее, чем традиционные. Естественным заказчиком таких инноваций должно выступать государство. Для решения таких задач представляется разумным использовать опыт, накопленный в военно-технической сфере, связанных с созданием холдингов, на которые возлагается создание и подготовка к запуску в промышленность соответствующих инноваций. Далее по стандартной схеме государственных закупок и тендеров определяется исполнитель для массового производства. Перефразируя известный афоризм, можно сказать, что Россия недостаточно богата для того, чтобы покупать жизненно важные вещи, которые может производить сама. Локомотивные высокотехнологичные отрасли промышленности. Министры и президенты успешных стран лоббируют на мировой арене интересы нескольких ключевых отраслей, долю которых на мировом рынке страна готова отстаивать (недавний пример – жесткое противостояние «Боинга» и европейского консорциума «Эрбас»). Трагедия российского хай-тека состоит в том, что за 12 лет становления новых экономических отношений приоритеты так и не определены, а «поддерживать всех», в этих условиях как показывает практика – худшая политика. Здесь при активной государственной поддержке (страхование рисков, подготовка кадров, крупные заказы с внутреннего рынка) выращиваются корпорации мирового уровня. Финский опыт развертывания инновационного сектора (в частности, вывод фирмы Nokia в число мировых лидеров мобильной связи) показывает, что это разумно и крайне эффективно. В этом смысле финская модель развертывания инновационной системы гораздо лучше соответствует российским условиям, чем американская. Определение локомотивных отраслей – важное политическое решение. Его отсутствие сейчас во многом сдерживает развитие и экономики страны в целом и ее инновационного сектора в частности. Инновации, ориентированные на импортозамещение. Этот сектор инновационной экономики крайне важен в связи с необходимостью решения стратегической макроэкономической проблемы –расширением внутреннего рынка. Естественно, рыночные механизмы в развитии этого сектора инновационной экономики являются основными, но и государственная поддержка здесь также представляется крайне важной. В последние годы было предпринято много усилий по укреплению малого бизнеса. Однако поддержка малых компаний в инновационной сфере должна быть существенно больше. Например, потому, что в первом случае бизнес уже существует, а во втором его только предстоит создать. При этом, естественно, и риски, и перспективы могут оказаться существенно выше. Другие группы инноваций. В перечисленные классы инноваций не попали многие важнейшие типы нововведений. Например, новшества в области организации управления производством. Они могут дать очень большой эффект, так как ошибки в контуре управления часто не удается скомпенсировать повышением эффективности технологического цикла. (Этот сектор инноваций настолько важен и для крупных компаний, и для государства, что, к примеру, в США начата программа экспериментальной отработки новых схем управления в вооруженных силах. Правительство готово экспериментировать даже в этой крайне важной отрасли). Неожиданный экономический эффект могут принести очень простые инновации. Максимальный эффект несколько десятилетий назад, например, принесло предложение располагать грузовые автомобили при транспортировке, размещая передние колеса одного в кузове другого. Здесь крайне важным представляется общественная оценка инновационной активности. Поэтому разумно опираться на методы информационного управления, которые в России в этой сфере почти не используются. Уменьшение числа приоритетов. Попытки развития инновационной сферы в России в последние десятилетия, как правило, проходили по одной и той же схеме. На высоком уровне обозначалась проблема, потом без должной проработки, оценки имеющихся ресурсов и будущих выгод назначались приоритеты. Приоритетов раз за разом оказывалось слишком много.(Слишком много по сравнению с выделяемыми на эти цели ресурсами и возможностями управленческой системы реально организовать работу). Достаточно напомнить, что в бывшем списке Минпромнауки было более 200 приоритетов, в документах, подписанных Президентом в 2002 году было перечислено около 50 критических технологий, в приоритетных программах фундаментальных исследований фигурирует более 20 программ. Это означает, что ни одно конкретное направление не имеет серьёзных шансов на поддержку. Важным шагом в формировании сильной инновационной политики уменьшение числа приоритетов и целей, которых важно было бы достичь. было бы резкое Конкретность ожидаемых результатов. Результат, касающийся развития критической технологии, часто неосязаем. Поэтому ведущие страны – члены ОЭСР (США, Япония и др.) публикуют национальные программы развития инноваций, в которых фокусируют внимание на товарах и услугах (целях), которые должны появиться в результате инновационной активности, а не на технологиях и программах (средствах). Особенно детально проработан японский национальный проект, в котором приблизительно оценены затраты, сроки, указаны наиболее вероятные фирмы и исследовательские структуры, которые будут реализовывать создание конкретных товаров и услуг. Сейчас такие документы являются неотъемлемой чертой сильной инновационной политики. Их необходимо иметь и в России. Высшая школа России – центральный игрок на инновационном поле Как уже упоминалось в модели, определяющей влияние системы «наука + образование» на экономику страны, есть два ключевых параметра – восприимчивость экономики к инновациям и время запаздывания, отражающее интервал, через который новые люди, идеи, технологии начинают влиять на макроэкономические показатели. Если восприимчивость низка, то скомпенсировать это дополнительными вложениями в науку и образование очень трудно. Оба эти ключевых параметра в решающей степени зависят от высшей школы. Сориентировав молодежь и профессорско-преподавательский корпус на инновационную активность и на развитие инновационной системы, мы сможем без больших материальных затрат увеличить первый параметр. Перестроив структуру обучения (отказавшись от принципа «самое полезное в конце»), его содержание, повысив эффективность системы переподготовки кадров, мы сможем резко уменьшить второй. Достаточно напомнить американский опыт. Основу Кремниевой долины – гордости американского высокотехнологичного сектора – составляет Стенфордский университет. Заметим, что при этом он обеспечил не только научную и организационную поддержку тысячам фирм, выросшим возле него. Он выступил как эффективный собственник – сдача в аренду на длительные сроки площадей университета и его земельных участков ряду фирм, развивавших высокотехнологичные проекты, была стратегически важным и для формирования инновационной структуры штата, шагом. Интересный опыт эффективного управления госпакетами предприятий, вывести которые из кризиса брался университет или другие учебные заведения, также имеются в России. Поэтому исследовательские университеты – наиболее естественная основа для создания национальной инновационной системы «снизу» - должны быть достаточно сильными, самостабильными, экономически эффективными субъектами, ориентированными на выполнение крупных наукоемких проектов. При наличии таких проектов высокого уровня естественным представляется предоставление им ряда налоговых льгот и других преференций. Однако одной инновационно-восприимчивой среды, «питательного бульона» недостаточно. Система должна форсироваться и «сверху». Необходимо целеполагание, выстраивание системы приоритетов, мониторинг проводимых исследований и инновационной активности. В Министерстве образования, которому предстоит стать активным инновационным субъектом, уже проводится необходимая и целенаправленная работа. Достаточно сказать, что впервые формируется концепция развития социально и профессионально ориентированной молодёжной политики, программа научно-технического творчества учащейся молодёжи, студентов, аспирантов и докторантов высшей школы. Большие усилия должны быть вложены в создание системы приоритетов и в сфере инноваций, и в области фундаментальных исследований. Мировой опыт показывает, что на национальном уровне инновационная активность обычно концентрируется вокруг первоклассных научных центров (разумеется, это только необходимое, а не достаточное условие). В случае Министерства это потребует формирования самостоятельной научной политики, а не конъюнктурного заказа случайных работ, направленных на обслуживание сиюминутных потребностей. Крайне важным было бы проведение открытых национальных конкурсов инновационных и научных проектов с гласным подведением итогов и реализацией лучших проектов. Такие конкурсы, проводившиеся в конце XIX- начале XX века имели решающее значение для создания современного военно-морского флота России. Чтобы появились серьезные инновации и активная социальная группа, обеспечивающая их создание и продвижение, в системе образования должна появиться наука национального, а не министерского уровня. Выбор несколько десятков «исследовательских университетов» в качестве инновационного ядра не случаен. В начале 90-х годов таким ядром могли бы стать ведущие отраслевые институты, имеющие и опыт реализации крупных научно-технических проектов, и оборудование, и наработки. В середине 90-х годов, после того как большинство отраслевых институтов без молодых кадров, без заказов, без перспективы «центром кристализации» инновационной активности могли стать некоторые академические институты, то сейчас ситуация существенно изменилась. Многие проекты сейчас приходится начинать «с чистого листа», объединяя вокруг научного лидера активную молодежь. Естественно, это проще всего сделать в учебных заведениях достаточно высокого уровня. Кроме того форсированное техническое перевооружение, которое сейчас необходимо в России, потребует квалифицированных, энергичных кадров, которые будут тиражировать инновации, создавать инновационно-восприимчивую среду, решать проблемы национального масштаба. Как и в другие исторические эпохи, когда многое необходимо строить заново востребованы оказываются «новые люди», подготовку которых берут на себя высшие учебные заведения определенного типа. Эколь-нормаль в годы Великой Французской революции, Московский университет во времена екатерининских реформ, Московских физтех в период создания ракетно-ядерного щита. Крайне важным представляется инициатива ряда ВУЗов выявить инновационные потребность на региональном уровне и готовить инновационные потребности на региональном уровне готовить специалистов, ориентированных на их выполнение. Несколько десятилетий назад ряд исследований науковедов, сравнивавших советскую и американскую науку, зафиксировали «эффект опрокинутой пирамиды» - парадоксальное отличие приортетов ученых и студентов двух стран. В советские времена наболее пристижными считались теоретические исследования, связанные с фундаментальными науками (астрофизика, теория гравитаций т.д.). Затем стояли прикладные исследования и, наконец, только на третьем месте конкретные работы, направленные на воплощение научных идей в товарах, услугах, образцах новых технологий. Но для того, чтобы в стране были инновации система приоритетов должна быть обратной. Именно «думающие инженеры», а не абстрактные теоретики являются героями инновационной эпохи! Этот же недостаток, являющейся серьезным препятствием к развертыванию инновационной активности унаследовала и российская система образования. Его устранение потребует больших усилий и в организационной, и в научной сфере. Паркинсон, сетуя на подготовку британских военнослужащих, сетовал на то, что их беда в том, что они готовятся не к будущей, а к предпоследней войне. То же относится и к системам образования, и к общественному сознанию. Развитие требует вложений в будущее, стратегического видения перспективы. А «здравый смысл» фокусируется на повседневных, сиюминутных нуждах. Если связывать будущее России с инновационным развитием, то потребуется переход к опережающему образованию. Необходимо начинать готовить специалистов, которые потребуются завтра, несмотря на то, что сегодня для них в стране может не оказаться работы. Это потребует принципиального изменения образовательной политики. В нынешнем тяжком экономическом положении, в условиях развала большинства высокотехнологичных предприятий есть два пути. Первый – опустить уровень образования до потребностей нынешней деградирующей экономики. Второй – готовить специалистов для высокотехнологичного сектора отечественной экономики, рассчитывая, что часть этих людей этот сектор и создаст. Это позволяет сохранять и повышать уровень высшей школы России. Инновационное развитие связано с выбором второго пути. Естественно, нынешний курс всей системы образования, проводившейся в последние годы, должен быть подкреплён ясной и понятной социально и профессионально ориентированной молодёжной политикой , государственной поддержкой талантливой молодёжи и всех форм научно-технического творчества студентов и аспирантов. Понятно, что решение экономических проблем и, в частности, проблем в инновационном секторе экономики страны связано, прежде всего, не с экономическими механизмами и рычагами, а с людьми, профессионалами, используемыми бизнес-стратегиями, созданием инновационно-образовательной среды, устойчивой, самоподдерживающейся и восприимчивой к нововведениям и их коммерциализации. Это требует подготовки молодых специалистов нового типа, владеющих практическими навыками научно-технического предпринимательства и инновационной деятельности. Необходимы инфраструктура, механизмы и методики генерации такого рода специалистов, изменение шкалы ценностей, установок, а также существенной организационной поддержки этой работы со стороны государства, и со стороны бизнеса. Заметим, что ситуация является парадоксальной, поскольку мелкому бизнесу это не под силу, а крупного высокотехнологичного бизнеса у нас практически нет. Поэтому в треугольнике бизнес-инновации-власть роль государства и образования в ближайшие годы будет решающей. Становится все более очевидным, что реализуемые программы и наметившаяся стабилизация экономического реформирования, также как и реформирование всей системы социальных институтов нуждаются в новых ориентирах и механизмах, стимулирующих ускорение преобразований. И в первую очередь это касается молодежной политики, всех социальных институтов, связанных с наукой, образованием, государственной поддержкой талантливой молодежи и воспроизводством кадров образования, науки и бизнеса. В противном случае представляются наивными надежды на то, что в России в обозримой перспективе сам собой сформируется обладающий заметным весом средний класс. Та немногочисленная часть общества, которая воспринимается ныне как российский средний класс, таковым не является, поскольку заняла свое место случайно, в неразберихе реформ. Ее представители не имеют ни естественного места в социуме, ни ясных перспектив. Вместе с тем, возникновение среднего класса абсолютно необходимо как для социальной стабильности в стране, так и для ее экономического развития. Именно научно-исследовательская работа, практическая инновация и вся цепочка ее реализаций позволяет будущему молодому специалисту понять необходимость гармоничного объединения различных дисциплин, казалась бы далеких друг от друга для решения поставленной проблемы, философски и творчески подойти к задаче. Кроме того, эта работа позволяет молодому специалисту определится в своей будущей деятельности, понять по существу экономическую логику и гармонию бизнеса и свободного рынка. Конечно, такой стиль подготовки требует очень продуманной организации всей инновационной цепочки и взаимоувязыванным персонифицированным учебным процессом, наличия опытных педагогов, исследовательских коллективов, предпринимательских структур, занятых научной и инновационной деятельностью. Все это и позволяет выявить у каждого из специалистов его уникальные индивидуальные качества. Безусловно, нельзя (да и не нужно) детально формализовать работу НИР студентов единообразно для всех ВУЗов, но некоторые общие принципы, основанные на огромном предшествующем опыте российской высшей школы, едины и главным образом из них является индивидуальный персонифицированный подход, определение и "выхаживание определяющих точек роста". При этом наивны надежды на массовость; реалии сегодняшнего дня скорее делают оправданными "штучные технологии", но в каждом конкретном случае практическим и завершенным ДЕЛОМ. Существование ранее разнообразные формы научно-технического творчества, профессиональной и трудовой деятельности студенческой молодежи в составе общественных объединений или творческих сообществ в определенной степени себя утратили в силу невостребованности современным рынком труда. Очевидно, что задачи управления процессом адаптации образования, науки и научно-технического предпринимательства в условиях формирования рыночных отношений приобретают новые формы и более совершенные механизмы и технологии. Молодежная политика и использование в этой связи всего арсенала инноваций, психологии, педагогики, других дисциплин осуществляется у нас, к сожалению, после того как принципиально и не на системном (а порой и на интуитивном) уровне ключевые вопросы построения и развития системы образования уже решены. Отказ от решения этих проблем, кардинальных для государства и общества в целом мотивируются, как правило, финансами, любыми другими привходящими обстоятельствами, относящимися к иному системному уровню. Однако стратегические ошибки и просчеты в молодежной политике являются наиболее дорогими именно потому, что они не могут быть исправлены или скомпенсированы действиями (пусть даже самыми энергичными) на других, более низких иерархических уровнях.
