81.02+83

Федеральное агентство по образованию
Государственное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«Рязанский государственный университет имени С.А. Есенина»
А.А. Никольский
Рязанские топонимы
в художественной литературе
Материалы и комментарии
Рязань 2007
ББК 81.02+83
Н63
Печатается по решению редакционно-издательского совета Государственного
образовательного учреждения высшего профессионального образования «Рязанский государственный университет имени С.А. Есенина» в соответствии
с планом изданий на 2007 год.
Научный редактор Л.А. Кононенко, канд. филол. наук, доц.
Рецензенты: В.М. Мирошников, д-р. филол. наук, проф.
И.Н. Хрусталев, канд. филол. наук, доц.
Н63
Никольский, А.А.
Рязанские топонимы в художественной литературе : материалы и комментарии / А.А. Никольский ; Ряз. гос. ун-т им. С.А. Есенина. — Рязань, 2007. — 48 с.
Рассматривается употребление рязанских географических названий
в художественно-литературных текстах, принадлежащих таким выдающимся
мастерам слова, как И.С. Тургенев, М.Е. Салтыков-Щедрин, Н.А. Некрасов,
А.И. Куприн, С.А. Есенин, К.Г. Паустовский. Работа является дополнением к опубликованному ранее «Топонимическому словарю Рязанской области».
Предназначена для преподавателей и студентов филологических факультетов, научных работников, учителей школ, а также для всех интересующихся проблемами краеведения.
Ключевые слова: топонимика, поэтическая топонимика, стиль писателя, лингвистическое краеведение.
ББК 81.02+83
© Государственное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«Рязанский государственный университет
имени C.А. Есенина», 2007
2
ПРЕДИСЛОВИЕ
В настоящее время наименее разработанным разделом топонимической науки является поэтическая топонимика, которая изучает топонимы в составе художественных произведений. До сих
пор нет достаточно полного и цельного представления о специфике
и закономерностях употребления топонимов в художественнолитературных текстах, хотя уже имеется ряд исследований, посвященных данной проблематике. Изучение топонимов как составной
части художественного произведения носит комплексный характер,
так как требует учета художественного метода писателя, жанра этого произведения, тематического содержания и эстетической
направленности текста, индивидуальных особенностей стиля писателя и т. д.
Топонимический материал в произведениях художественной
литературы имеет неоднородный характер. В его составе можно
выделить три группы топонимов.
К первой группе относятся вымышленные, то есть созданные
творческим воображением автора, топонимы. Как правило, создание таких топонимов происходит в соответствии с уже имеющимися в языке моделями.
Вторую группу составляют реальные топонимы. В данном
случае автор использует действительно существующие, не вымышленные им топонимические единицы.
Топонимы третьей группы занимают промежуточное положение. Они представляют собой воспроизведение реальных топонимов в той или иной степени измененном виде.
Противопоставление реальных и вымышленных топонимов у
автора и читателя носит различный характер. Автор имеет представление о том, какие топонимы взяты им из действительности, а
какие придуманы. Читатель же обычно воспринимает в качестве
реальных топонимов только наименования достаточно крупных,
широко известных объектов. Названия же небольших населенных
пунктов, речек, озер могут быть знакомы читателю лишь в том случае, если он каким-то образом имеет отношение к данной местности. Поэтому реальные топонимы, обозначающие небольшие объекты, в художественно-литературных текстах, как правило, не выполняют конкретной адресной функции. Художники слова исполь3
зуют их как самобытное и яркое изобразительное средство, не связывая их употребление с задачами документального изображения
действительности.
Включение в художественно-литературный текст реальных
топонимов (в том числе и в несколько измененном виде) обычно
связано с определенными фактами из биографии автора. Изучение
этих связей способствует более полному и всестороннему пониманию творческой истории литературного произведения.
В данной книге рассматривается употребление в художественной литературе топонимов, относящихся к территории Рязанской области в ее современных границах. Объектом изучения явились произведения выдающихся мастеров слова: И.С. Тургенева,
М.Е. Салтыкова-Щедрина, Н.А. Некрасова, А.И. Куприна, С.А. Есенина, К.Г. Паустовского.
Книга представляет интерес для научных работников. Она
предназначена также широкому кругу лиц, интересующихся вопросами краеведения. Ее материалы могут найти применение в практике вузовского и школьного преподавания.
4
И.С. Тургенев
В повести И.С. Тургенева «Затишье» неоднократно встречается топоним Сасово:
«В довольно большой, недавно выбеленной комнате господского флигеля, в деревне Сасове, —го уезда, Т… губернии сидел за
старым покоробленным столом, на деревянном узком стуле молодой человек в пальто и рассматривал счеты… Судя по заметной
кривизне потолка и покатости щелистого пола, флигелек, в который мы ввели читателя, существовал давным-давно; в нем никто
постоянно не жил, он служил для господского приезда. Молодой
человек в пальто, сидевший за столом, был именно владелец деревни Сасовой. Он только накануне прибыл из главного своего имения, отстоявшего верст за сто оттуда, и на другой же день собирался уехать, окончивши осмотр хозяйства, выслушавши требования
крестьян и поверив все бумаги» [6: 7—8].
«Ипатов подошел к ней <Веретьевой> поближе.
— Кто это новое лицо? — спросила она его довольно громко.
— Это сосед, Астахов Владимир Сергеевич, знаете, чье Сасово. Хотите, я вас с ним познакомлю?» [6: 23].
«Владимир Сергеевич располагал возвратиться домой скоро,
но вдруг получил с нарочным донесение от старосты, что в Сасове
сгорело шесть дворов и решился сам туда съездить. От губернского
города до Сасова считалось верст шестьдесят» [6: 72].
Наличие топонима Сасово в повести И.С. Тургенева связано с
тем, что его мать, Варвара Петровна, относилась к числу владельцев села Сасова Елатомского уезда Тамбовской губернии (ныне город Сасово Рязанской области). В 1836 году в селе проживало 3492
крепостных обоего пола. Они принадлежали шталмейстеру князю
И.А. Гагарину, полковнице Е.А. Кокошкиной, коллежскому советнику Г.А. Теплякову и поручице В.П. Тургеневой. Последняя владела 44 душами мужского и женского пола [3: 355].
Повесть «Затишье» была написана в 1854 году. Как свидетельствует Н.А. Островская в воспоминаниях об И.С. Тургеневе,
прототипом Марьи Павловны являлась «одна девушка, малороссиянка, которую он знал в молодости и в которую был немножко даже влюблен» [4: 73]. Н.А. Островская передает такой разговор с писателем: «— И она действительно стихов не любила. Я в самом де5
ле прочел ей раз «Анчара» — и он на нее произвел впечатление. —
Сюжет, конечно, сочинен? — спросила я. — Она не утопилась? —
Конечно. Но она способна была на это» [4: 73].
В краеведческой литературе высказывается предположение,
что И.С. Тургенев бывал в Сасове и его окрестностях: сельце Огареве и селе Почкове [5: 15; 2: 150; 3: 355]. Это предположение не
находит документального подтверждения, но одно обстоятельство
позволяет считать его вполне вероятным.
Обращает на себя внимание описание в повести проточного
пруда, который увидел в усадьбе соседнего помещика Ипатова
Владимир Сергеевич Астахов:
«Усадьба Михаила Николаевича Ипатова состояла из двух отдельных господских домиков, построенных друг против друга по
обеим сторонам огромного проточного пруда. Длинная плотина,
обсаженная серебристыми тополями, замыкала этот пруд; почти в
уровень с ней виднелась красная крыша небольшой мельницыколотовки» [6: 14].
В настоящее время большой проточный пруд, возникший в
результате запруживания речки Ежачки, разделяет на две части село Огарево-Почково Сасовского района Рязанской области [1: 72].
Если этот пруд был и в XIX веке, то в повести Тургенева можно
усматривать зарисовку с «натуры». В этом случае реальный топоним Сасово не имеет в художественном тексте изолированного характера. Его употребление сочетается с воспроизведением подлинных деталей пейзажа в округе обозначаемого им населенного пункта.
Список литературы
1. Атлас Рязанской области : Масштаб — в 1 см : 1 км. — М.,
2002.
2. Малинов, А. Едут в Сасово гости со всей России. — Б. м., 1999.
3. Малинов, А.Р. Сасово / А.Р. Малинов, Н.М. Органова // Рязанская
энциклопедия. — Рязань, 2002. — Т. 2.
4. Островская, Н.А. Из воспоминаний о Тургеневе // И.С. Тургенев в
воспоминаниях современников. — М., 1983. — Т. 2.
5. Почиталин, П.А. Край наш Сасовский : справочник-путеводитель. — Сасово, 1990.
6. Тургенев, И.С. Собрание сочинений : в 12 т. — М., 1955. — Т. 6.
6
М.Е. Салтыков-Щедрин
Гротескный характер «Истории одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина проявляется «в сочетании несочетаемого, совмещении несовместимого» [4: 71]. Это пронизывает всю художественную ткань произведения, захватывая, в частности, его топонимическую лексику.
Реальные топонимы (в том числе рязанские) в «Истории одного города» сочетаются с вымышленными, обладающими особой
экспрессивностью. Такие из вымышленных топонимов, как город
Глупов, город Непреклонск, пригород Полоумнов, слобода Негодница, село Недоедово, деревня Голодаевка относятся к разряду «говорящих», «значимых», то есть имеющих второй, переносный план
содержания, который определяется однокоренными соотносительными словами. В данном случае — глупый, непреклонный, полоумный, негодница, недоедать, голодать. Говоря о наименовании
Негодница, М.Е. Салтыков-Щедрин поясняет, что слобода была
названа так «потому, что там жили солдатки, промышлявшие зазорным ремеслом» [5: 327]. Шутливо-ироничный характер носят
названия слобод Навозной, Болотной, урочища Дунькин враг (враг
— просторечно-диалектная форма слова овраг), горы Свистухи.
Как сообщает автор, наименование Дунькин враг, по преданию,
связано с тем, что в глубокий провал «скатилась некогда пушкарская девица Дунька, спешившая в нетрезвом виде на свидание» [5:
342].
Вымышленные топонимы являются в «Истории одного города» своеобразными координатами некоей сказочной территории.
Вместе с тем М.Е. Салтыков-Щедрин, сочетая в соответствии с гротескным характером произведения фантастическое с достоверным,
помещает Глупов с его окрестностями в реально существующее
пространство. В этих целях он вводит в повествование ряд реальных топонимов: Орел, Кромы, Березов, Нежин, Петербург, Гамбург, Париж и др.
Среди реальных топонимов представлены топонимы Рязанской губернии. В описи градоначальников города Глупова отмечается: «Двоекуров Семен Константинович, штатский советник и кавалер. Вымостил Большую и Дворянскую улицы, завел пивоварение и медоварение, ввел в употребление горчицу и лавровый лист,
7
собрал недоимки, покровительствовал наукам и ходатайствовал о
заведении в Глупове академии» [5: 278]. Названия Большой и Дворянской улиц имеют рязанский источник [8: 46]. Являясь в 1858—
1960 годах рязанским вице-губернатором, М.Е. Салтыков-Щедрин
проживал в Рязани в доме, который находился на углу Большой и
Николодворянской улиц. Первая из них исторически являлась центральной улицей города [2: 7]. В середине XIX века она уже именовалась Астраханской [3: 496], но вместе с тем продолжало употребляться ее старое название — Большая.
Рязанские параллели имеют названия таких пригородных слобод города Глупова, как Солдатская, Стрелецкая, Пушкарская. Рязанский край в XVI—XVII веках был важным оборонительным рубежом. Это историческое прошлое края отразилось в наименованиях пригородных слобод. Так, в планах рязанских городов середины
XIX века указываются слободы: в Рязани — Солдатская, в Зарайске — Солдатская, Стрелецкая, в Михайлове — Стрелецкая, Пушкарская, в Ряжске — Стрелецкая, Пушкарская, в Данкове — Стрелецкая, Пушкарская [3: приложенные к книге планы городов].
М.Е. Салтыкову-Щедрину, по всей вероятности, были известны эти
повторяющиеся типовые названия, и он перенес их на пригородные
слободы города Глупова.
Рязанский топонимический материал представлен также в
произведении М.Е. Салтыкова-Щедрина «В среде умеренности и
аккуратности» (I: Господа Молчалины):
«Подали кофей, мы разговорились опять.
— Скажите, пожалуйста, как вы к Павлу Афанасьевичу попали? — спросил я.
— Очень просто: оба родом из Пронскова города. Отец мой
был мелкопоместный — и посейчас у меня там с сестрой имение
есть. Пять душ временнообязанных да двадцать пять десятин земли
за наделом. Мне тринадцать четырнадцатых из этого имения приходится, а сестре-девице — одна четырнадцатая часть — вот я и
отписал ей: владей всем.
— Так вы значит…
— Дворянин, сударь, как же! Только горевые мы, сударь, дворяне! Не знаю, как теперь, а в старину нас «прончатами» называли!
Бывало, как время к выборам близится, ну, тузы-то, которые в
предводители попасть норовят, и увиваются за «прончатами». Со8
берут, это «уполномоченных», рассадят их на подводы, и — марш в
губернию. А там их по постоялым дворам разберут да на свой счет
и содержат: поят, кормят, по картузу купят, иному сюртук, другому
полушубок соорудят. Все, значит, покуда баллотировки нет. А как
кончится баллотировка, да наклали ему шаров направо — он и милости свои сейчас прекратил. Папенька-то покойный сколько раз,
бывало, из Рязани в Пронск пешком хаживал!» [6: 32].
Упоминание Пронска и Рязани в этом отрывке связано с конкретными историческими фактами, которые были хорошо известны
М.Е. Салтыкову-Щедрину как вице-губернатору. По материалам
ревизии 1857 года в Пронском уезде Рязанской губернии было 458
имений, в которых насчитывалось лишь до 20 крепостных крестьян
[1: 257]. В 35 томе «Списков населенных мест Российской империи», посвященном Рязанской губернии, отмечается: «В Рязанской
губернии, в Пронском уезде, есть деревни, в которых большая
часть обывателей бедные дворяне, работающие вместе со своими
крестьянами и дворовыми» [7: 17].
Список литературы
1. Денисьев, С.Н. Пронский район и город Новомичуринск / С.Н. Денисьев, Ю.В. Фулин // Города и районы Рязанской области : историко-краеведческие очерки. — Рязань, 1990.
2. Красногорская, Н. Дом на Большой улице / Н. Красногорская,
С. Чугунов. — Рязань, 1985.
3. Материалы для географии и статистики России, собранные
офицерами Генерального штаба : Рязанская губерния / сост.
М. Баранович. — СПб., 1860.
4. Николаев, Д. «История одного города» и проблема сатирического гротеска // Вопросы литературы. — 1971. — № 2.
5. Салтыков-Щедрин, М.Е. Собрание сочинений : в 20 т. — М.,
1969. — Т. 8.
6. Салтыков-Щедрин, М.Е. Собрание сочинений : в 20 т. — М.,
1971. — Т. 12.
7. Списки населенных мест Российской губернии. — Т. 35: Рязанская губерния. — СПб., 1862.
8. Чечнева, А.В. Салтыков-Щедрин в Рязани. — Рязань, 1995.
9
10
Н.А. Некрасов
В стихотворении Н.А. Некрасова «Бунт (Живая картина)»
употреблен топоним Рязань:
…Скачу, как вихорь, из Рязани,
Являюсь: бунт во всей красе,
Не пожалел я крупной брани —
И пали на колени все!
Задавши страху дерзновенным,
Пошел я дерзко по рядам
И в кровь коленопреклоненным
Коленом тыкал по зубам… [6: 298].
Наличие топонима обусловлено тем, что в стихотворении
описывается жестокая расправа с крестьянами села Мурмино Рязанского уезда, которую в июне 1857 года учинил рязанский губернатор П.П. Новосильцев [2: 333—334].
Стихотворение предположительно датируют 1857 годом. Однако, возможно, оно относится к 1858 году и представляет собой
отклик поэта на корреспонденцию об этом происшествии, которая
была опубликована в том году в «Колоколе» А.И. Герцена [6: 406].
В поэме «Кому на Руси жить хорошо» получила отражение
рязанская история, рассказанная Н.А. Некрасовым известным юристом А.Ф. Кони.
Летом 1863 года А.Ф. Кони, будучи студентом, жил в селе
Панькине Пронского уезда Рязанской губернии в усадьбе бывшего
профессора Московского университета А.Н. Драшусова [1: 305],
младшего сына которого он готовил к поступлению в гимназию.
Там от сторожа волостного правления А.Ф. Кони узнал об относившемся к эпохе крепостного права случае, когда «холоп примерный» обезножившего от разгульной жизни помещика покончил с
собой в знак протеста против самодурства барина, который отдал
«не в зачет» в солдаты его любимого сына.
В воспоминаниях о поэте А.Ф. Кони подробно воспроизводит
свой рассказ Н.А. Некрасову об этом эпизоде. Им были сообщены,
в частности, такие сведения: «Почти от самого Панькина начинался
глубокий и широкий овраг, поросший по краям и на дне густым лесом, между которым вилась заброшенная дорога. На эту дорогу, в
11
овраг, называвшийся Чертово Городище, внезапно свернул кучер,
не обративший никакого внимания на возражения и окрики сидевшего в коляске барина. Проехав с полверсты, он остановил лошадей в особенно глухом месте оврага, молча, с угрюмым видом, —
как рассказывал в первые минуты после пережитого барин, — отпряг их и отогнал ударом кнута, а затем взял в руки вожжи. Почуяв
неминуемую расправу, барин, в страхе, смешивая просьбы с обещаниями, стал умолять пощадить ему жизнь. «Нет!» — отвечал ему
кучер, — не бойся, сударь, я не стану тебя убивать, не возьму такого греха на душу, а только так ты нам солон пришелся, так тяжко с
тобой жить стало, что вот я, старый человек, а через тебя душу
свою погублю…» И возле самой коляски, на глазах у беспомощного и бесплодно кричащего в ужасе барина, он влез на дерево и повесился на вожжах» [4: 263—264].
А.Д. Повалишин в исследовании «Рязанские помещики и их
крепостные» [6: 302] отметил, что история, представленная в поэме
Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», перекликается с отрывком из «Записок» А.И. Кошелева, опубликованных впервые
в 1884 году в Берлине: «Когда я уже не был предводителем, произошло следующее. Кучер г. Ч., проезжавши раз со своим барином
зимою по лесу в санях, слез с облучка и сказал В.И. Ч-ву: «Нет,
ваше высокоблагородие, жить у вас больше мне невмоготу». Затем снял вожжи, сделал петлю и, перекинувши на толстый сук дерева, покончил свою жизнь. Как Ч. в это время был уже разбит параличом, то ему предстояло замерзнуть в лесу; но лошадь сама
привезла его домой. Ч. сам это рассказывал в доказательство «глупости и грубости простого народа» [10: 81]. Как установил
А.Д. Повалишин, этот помещик имел фамилию Чулков [8: указатель личный — 7].
И.П. Попов считал, что в мемуарах А.Ф. Кони и А.И. Кошелева речь идет об одном и том же случае [9: 85]. Однако у А.Ф. Кони
событие происходит в Пронском уезде, а у А.И. Кошелева — в Сапожковском, в котором он несколько лет был уездным предводителем дворянства.
Возможно, в действительности имели место два разных события, которые в услышанном А.Ф. Кони рассказе сторожа волостного правления оказались в той или иной степени совмещенными. Не
12
исключено также то, что сторож просто перенес событие, случившееся в Сапожковском уезде, в Пронский уезд.
В поэме «Кому на Руси жить хорошо» Н.А. Некрасов с большой степенью точности использовал сообщенные А.Ф. Кони сведения. По словам А.Ф. Кони, «некоторые маленькие варианты нисколько не изменяют существа дела» [3: 264].
В частности, рязанский топоним Чертово Городище предстает
в поэме в измененном виде, как Чертов овраг:
Курит помещик, лежит беззаботно,
Ясному солнышку, зелени рад.
Яков угрюм, говорит неохотно,
Вожжи у Якова дрожмя дрожат.
Крестится. «Чур меня, сила нечистая! —
Шепчет: — Рассыпься!» (Мутил его враг),
Едут… Направо трущоба лесистая,
Имя ей исстари: Чертов овраг;
Яков свернул и поехал оврагом,
Барин опешил: «Куда ж ты, куда?» [7: 361—362].
Употребление названия Чертов овраг у Н.А. Некрасова связано с особой экспрессивностью топонимов, производных от слова
черт. Подобные названия широко представлены в русской топонимии: озеро Чертова Яма, ручьи Чертолом, Черторой, Чертов, поляна
Чертова, сенокосное урочище Чертовское болото, болота Чертов
мох, Чертово и др. Комментируя эти случаи словоупотребления,
Э.М. Мурзаев подчеркивает: «Первое место по топонимической активности среди мифических персонажей принадлежит наиболее
популярному герою потустороннего мира — черту. Производные
от этого слова географические названия насчитываются десятками,
если не сотнями» [5: 22].
В соответствии с народными представлениями топоним Чертов овраг, как и другие названия этого ряда, указывает, что данное
место является опасным для человека. Это обстоятельство нашло
отражение и в тексте поэмы: «Чур меня, сила нечистая!»
Существуют многочисленные народные легенды, связанные с
наименованиями, которые включают в себя упоминание о черте.
Так, например, в Пронском уезде в начале XIX века была записана
следующая легенда, относящаяся к возвышенности с названием
Чертово Городище вблизи города Пронска (ныне поселка городско13
го типа): «Простой народ почитает сие место прежним обиталищем
богатырей, которые разъезжали по свету, возвращались не с пустыми руками и тут прятали добытые ими сокровища… А еще говорят, будто невидимая сила вдруг бросает камни и деревья не
только в тех, которые добираются до клада; но и бедным путникам,
отважившимся идти ночью мимо сего страшного места, немало достается: они обыкновенно сбиваются с дороги» [3: 75-77]. Имеется
и другая легенда, записанная в том же Пронском уезде. В.К. Соколова отмечает, что «один из корреспондентов Географического общества, священник из села Красного Пронского уезда Рязанской
губернии сообщил предание о Чертовом городище, где будто бы
жил и зарыл награбленные сокровища Кудеяр («Пудияр»), называет
последнего врагом человечества» [11: 211].
Список литературы
1. Горбунов, Б.В. Драшусов Александр Николаевич // Рязанская энциклопедия. — Рязань, 1999. — Т. 1.
2. Денисов, С.Н. Рязанский район // Города и районы Рязанской
области: Историко-краеведческие очерки. — Рязань, 1990.
3. Извлечение из записки о поездке в Пронск и село Кайдаково //
Вестник Европы. — М., 1822. — № 21.
4. Кони, А.Ф. Собрание сочинений : в 8 т. — М., 1968. — Т. 6.
5. Мурзаев, Э.М. Топонимика и география. — М., 1995.
6. Некрасов, Н.А. Собрание сочинений : в 8 т. — М., 1965. — Т. 1.
7. Некрасов, Н.А. Собрание сочинений : в 8 т. — М., 1965. — Т. 3.
8. Повалишин, А.Д. Рязанские помещики и их крепостные: Очерки
из истории крепостного права в Рязанской губернии в XIX столетии. — Рязань, 1903.
9. Попов, И.П. Очерки истории культуры Рязанского края (XV—
XX вв.). — Рязань, 1994.
10. Русское общество 40—50-х годов XIX в. — Ч. 1 : Записки
А.И. Кошелева. — М., 1991.
11. Соколова, В.К. Русские исторические предания. — М., 1970.
14
А.И. Куприн
Употребление рязанских топонимов в произведениях А.И. Куприна непосредственно связано с его биографией.
В 1897—1899 годах А.И. Куприн неоднократно гостил в Касимовском уезде Рязанской губернии у своей сестры Зинаиды Ивановны и у ее мужа Станислава Генриховича Ната — лесничего
Куршинского лесничества. Когда С.Г. Нат в 1900 году перевелся в
Зарайский уезд, то А.И. Куприн посещал их и на новом месте жительства, а в 1901 г. даже принимал участие в проведении землемерных работ в этом уезде Рязанской губернии [5: 52].
Вспоминая свое пребывание в Рязанском крае, А.И. Куприн в
конце 20-х годов писал сестре из Парижа: «Там я впитал в себя самые мощные, самые благородные, самые широкие, самые плодотворные впечатления. Да там же я и учился русскому языку и русскому пейзажу» [10: 33—37].
Интерес А.И. Куприна к явлениям народного языка распространялся и на топонимию. В декабре 1901 года он сообщает в
письме к А.П. Чехову: «Уехав из Ялты, я попал в лес, в Рязанскую
губернию, и 4 месяца занимался там землемерной работой, снимая
при помощи инструмента, называемого теодолитом, крестьянские
леса — всего урочищ около 100 с самыми удивительными названиями, от которых веет татарщиной и даже половецкой древностью…» [17: 558].
Исторически сложившийся самобытный облик рязанских топонимов определил воспроизведение некоторых из них в произведениях А.И. Куприна.
Так, в рассказе «Попрыгунья-стрекоза» употребляется топоним Тума, имеющий финно-угорское происхождение [2: 263—264].
«Мы жили тогда в Рязанской губернии, в ста двадцати верстах от
ближайшей станции железной дороги и в двадцати пяти верстах от
большого торгового села Тумы» [8: 423]. А.И. Куприн использует
народное название населенного пункта — Тума. В конце XIX —
начале XX века в Касимовском уезде было два села, официально
именуемых по церквям: Тума Николаевская и Тума Воскресенская
[12: 162]. В дальнейшем эти составные наименования сменились
однословными — Тума и Воскресенье.
15
В рассказе «Мелюзга» представлен топоним Большая Курша
(с вариантом названия — Курша): «В полутораста верстах от ближней железнодорожной станции, в стороне от всяких шоссейных и
почтовых дорог, окруженная старинным сосновым Касимовским
бором, затерялась деревня Большая Курша» [8: 223]; «Днем учитель и фельдшер занимаются каждый своим делом. Фельдшер принимает приходящих больных из Курши и из трех соседних деревень» [9: 69].
В «Населенных местах Рязанской губернии» (1906) упоминается село Курша [12: 196]. Наименование Большая Курша является
авторским видоизменением топонима.
Употребление рязанских топонимов у А.И. Куприна не связано с воспроизведением топографических особенностей местности. Исчезнувшее ныне село Курша находилось при реке Курше.
У А.И. Куприна же одноименное селение расположено на реке Пре,
протекающей намного южнее: «При въезде в деревню стоит земская школа, при выезде, у оврага, на дне которого течет речонка
Пра, находится фельдшерский пункт» [8: 232].
Использование рязанских топонимов в произведениях писателя не сопровождается также точной передачей особенностей местного быта. Показательно в этом отношении описание Большой
Курши и ее жителей: «Обитателей ее зовут в окрестностях — Куршей головастой и Литвой некрещеной. Смысл последнего прозвища затерялся в веках, но остался его живой памятник в виде стоящей в центре дряхлой католической часовенки, внутри которой за
стеклами виднеется страшная раскрашенная деревянная статуя,
изображающая Христа со связанными руками, с терновым венцом
на голове и с окровавленным лицом. Жители Курши — коренные
великороссы, крупного сложения, белокурые и лохматые» [8: 232].
Этнографическую группу русских, проживающих в бассейне
реки Курши, издавна называли «куршаками» и «литвой» [6: 546—
547]. Вместе с тем отсутствуют какие-либо исторические свидетельства о наличии в селе Курше католической часовенки, которая
упоминается в рассказе А.И. Куприна «Мелюзга».
Некоторые исследователи не учитывают специфики данного
рассказа как художественного произведения. Как полагает А.П. Неподкупный, сообщение о католической часовенке может иметь существенное значение для выяснения происхождения названия ря16
занских куршаков. По его мнению, в случае истинности данного
сообщения не вызывает сомнений происхождение данного названия от этнонима курши, которым обозначали жителей западной
Курляндии [13: 148]. Еще более далеко идущие выводы делает
Г.П. Смолицкая, которая ставит рассказ А.И. Куприна в один ряд с
научными источниками. «Современные исследователи, — отмечает
она, — абсолютно справедливо интерпретируют топоним Курша
как балтизм (Неподкупный, 1976). К тому же жителей с. Курши
называли «литва головастая», «литва некрещеная», этнографы
находили в одежде жителей с. Курши аналоги с одним видом поневы в костюме латышей Курляндии (Куфтин, 1926), и в том самом
селе стояла католическая часовня (А.И. Куприн «Мелюзга»). Аргументов для такой интерпретации достаточно. И тем не менее использовать этот балтизм для воссоздания территории былого расселения балтов нельзя, так как в с. Курше проживали литовцыкатолики (христиане, но не православные), которые, вероятно, были переселены сюда не ранее XVI века» [15: 84]. Близка к этому
точка зрения Б.В. Горбунова, который считает, что «куршаки, вероятнее всего, являются потомками литовских воинов, захваченных в
плен и поселенных в мещерской глубинке в период противоборства
рязанских князей с Литвой в XIV—XV вв.» [6: 547].
Следует отметить, что употребление реального топонима в художественном произведении не означает обязательного сходства последнего с документальным источником. Так, в рассказе А.И. Куприна «Попрыгунья-стрекоза» используется рязанский топоним Тума и описывается рождественское представление в министерской
тумской школе. В действительности в рассказе получили отражение воспоминания писателя о елке в Никифоровском двухклассном
училище, которую он посетил в декабре 1906 года, когда проживал
в имении Ф.Д. Батюшкова Даниловском, находившемся в Новгородской губернии [3: 26].
Художественный вымысел писателя о католической часовенке
не может быть аргументом в пользу балтийской версии происхождения топонима Курша. Данная версия не представляется убедительной и по другим причинам. Прозвище «литва» имеет достаточно широкое территориальное распространение. По наблюдениям
Б.А. Куфтина, такое явление отмечается «вообще вдоль северной
границы средневеликорусских говоров, начиная с Московской…
17
и до Тамбовской и Нижегородской губерний» [11: 97]. Наиболее
вероятно, что возникновение этого прозвища относится ко времени
войны с Речью Посполитой в 1654—1667 годах, в ходе которой в
Российское государство выводились не только военнопленные, но и
в большом количестве пашенные люди из смоленских и белорусских земель, принадлежавших тогда Литве [16: 162, 170—171, 176,
180]. Поэтому можно полагать, что среди так называемой «литвы»
в основном были лица православного, а не католического вероисповедания. Другое прозвище — куршаки — является производным
не от этнонима курши, обозначавшего жителей западной Курляндии, а от рязанского топонима Курша, представленного в наименованиях села и реки (ср.: село Тума — тумаки) [4: 16]. Населенный
пункт Курша получил название по одноименной реке, на которой
он был расположен. Гидроним Курша, видимо, является фонетическим вариантом встречающегося в бассейне Оки речного наименования Куржа [14: 340; 1: 133—134], которое можно соотнести с
русскими диалектными словами коржевина (куржевина), коржава в
значении «ржавое болото, топь со ржавцами» [7: 164].
Список литературы
1. Бабурин, А.В. Курша / А.В. Бабурин, А.А. Никольский // Топонимический словарь Рязанской области / под ред. А.А. Никольского. — Рязань, 2004.
2. Бабурин, А.В. Тума / А.В. Бабурин, А.А. Никольский // Топонимический словарь Рязанской области / под ред. А.А. Никольского. —
Рязань, 2004.
3. Боцяновский, В.Ф. Послесловие к публикации очерка А. Куприна
«События в Севастополе» // Резец. — 1939. — № 15—16.
4. Ванюшечкин, В.Т. Заметки по этимологии областных слов куршаки, полусадник // Этимологические исследования по русскому
языку. — М., 1968. — Вып. 6.
5. Гаврилов, И.Н. Писатели и Рязанский край : биобиблиографический словарь. — Рязань, 2000.
6. Горбунов, Б.В. Куршаки // Рязанская энциклопедия. — Рязань,
1999. — Т. 1.
18
7. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. —
М., 1979. — Т. 2.
8. Куприн, А.И. Собрание сочинений : в 6 т. — М., 1958. — Т. 4.
9. Куприн, А.И. Собрание сочинений : в 6 т. — М., 1958. — Т. 6.
10. Куприна, К.А. Куприн — мой отец. — М., 1979.
11. Куфтин, Б.А. Материальная культура русской Мещеры. — Ч. 1 :
Женская одежда: рубаха, понева, сарафан. — М., 1926.
12. Населенные места Рязанской губернии. — Рязань, 1906.
13. Неподкупный, А.П. Балто-старославянские языковые связи. —
Киев, 1976.
14. Смолицкая, Г.П. Гидронимия бассейна Оки (список рек и озер). —
М., 1976.
15. Смолицкая, Г.П. Некоторые аспекты топонимии как источник
исторической географии населения // Вопросы географии. — Сб.
110 : Топонимика на службе географии. — М., 1979
16. Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. — М.,
1961. — Кн. 6. — Т. 11.
17. Тамарченко, А. Примечания // Куприн, А.И. Собрание сочинений :
в 6 т. — М., 1958. — Т. 3.
19
С.А. Есенин
В произведениях С.А. Есенина неоднократно встречаются рязанские топонимы.
С.И. Субботин в комментариях к поэме «Песнь о Евпатии Коловрате» отмечает: «Улыбуш (Улыбушево), Шехмино, Пилево,
Ольшаны, Швивая Заводь, Трубеж — топонимы Рязанского края»
[13: 460]. Данное утверждение нуждается в определенных дополнениях и уточнениях.
Трактовка топонимов Шехмино, Пилево как рязанских подтверждается материалами справочника «Населенные места Рязанской губернии» (1906), в котором указываются село Шехмина Слобода (Кузьминская волость Рязанского уезда), деревня Пилево Переднее и село Пилево Заднее (Спас-Клепиковская волость того же
уезда) [31: азбучный указатель — 176, 117]. Следует отметить, что
вместо официального названия Шехмина Слобода Есенин использует народное — Шехмино, которое только позднее приобрело нормативно-официальный характер [40: 187].
К реальным топонимам относятся также наименования водных
объектов Улыбуш, Трубеж. Река Улыбуш протекает на границе Михайловского района Рязанской области с Тульской областью, а Трубеж представляет собой протоку реки Оки в районе современной Рязани [2: 94, 4].
С рязанской топонимией связано также не отмеченное в комментариях наименование Чурилков холм:
Не совиный ух защурился,
И не волчья пасть оскалилась, —
То Батый с холма Чурилкова
Показал орде на зарево [13: 174].
Форма Чурилков образована от названия деревни Чурилково,
которая в «Населенных местах Рязанской губернии» (1906) упоминается среди селений Зарайского уезда [31: азбучный указатель —
124], а в настоящее время относится к Рыбновскому району Рязанской области [41: 287]. Населенный пункт с этим названием находится на возвышенности, и сочетание Чурилков холм отражает рельеф местности в округе села Константиново — родины поэта.
Особо следует остановиться на топонимах Ольшаны, Швивая
Заводь, которые упоминаются в рефрене:
20
От Ольшан до Швивой Заводи
Знают песни про Евпатия.
Их поют от белой вызнати
До холопного сермяжника [13: 176].
Данные названия отсутствуют в рязанской топонимии.
В отношении наименования Швивая Заводь можно отметить,
что одна из деревень Клепиковского района Рязанской области носит название Швивая Горка [41: 288]. В справочнике «Населенные
места Рязанской губернии» (1906) была предпринята попытка
представить это название в «исправленной» форме — Вшивая Горка, то есть устранить свойственную народной речи метатезу согласных звуков [31: азбучный указатель — 25]. Однако данная
форма не утвердилась ни в речевой практике, ни в официальных
документах.
Топоним Ольшаны в поэме носит вторичный характер. В ее
первой редакции, опубликованной в 1918 году под названием «Сказание о Евпатии Коловрате, о хане Батые, цвете троеручице, о черном идолище и Спасе нашем Иисусе Христе», первая строка рефрена имеет вид:
От Ольги́ до Швивой Заводи… [13: 195].
Из контекста следует, что Ольга́ — это речка:
Как гулял ли, хороводничал
Удалой-те добрый молодец
И Ольгу́ ли волноватую
В молоко парное вспенивал…
Как слезал бегун, задумывал:
«Ай, с чего же речка пенится?
Нет ни чичерного сиверка,
Ни того ль лесного шолоха»…
Да вставал тут добрый молодец,
Свет Евпатий Коловратович,
Выходил с воды на посолонь,
Вытирался лопушиною.
Утихала зыбь хлябучая,
Развивались клубы пенные,
И надводные коряжины
По лягвачьему пузырились [13: 196—197].
21
По всей вероятности, название Ольга́ было заимствовано из
былины «Илья и Соловей», записанной в XIX веке П.Н. Рыбниковым на побережье Онежского озера. Ольга́ — это первая «застава
великая», которую пришлось преодолевать Илье на пути в Киев к
князю Владимиру:
И приехал он к ольге топучия:
Левой рукой коня ведет,
А правой рукой дубья рвет,
И замостил мосточки дубовые [36: 412].
Слово ольга́ в значении «топкое болото», возникшее из финского alho — «болото, низина», отмечается в ряде севернорусских
говоров [29: 412].
В дальнейшем С.А. Есенин исключил из текста поэмы сцену
купания в Ольге́ Евпатия Коловрата. Видимо, это было связано со
стремлением охарактеризовать Евпатия Коловрата как реального, а
не сказочно-былинного героя. Соответственно название Ольга́ в
рефрене было заменено другим — Ольшаны. Данное наименование
входит в ряд типовых топонимов, однокоренных со словом ольха:
Ольхи, Ольховец, Олешня, Ольшанка, Ольшана, Ольшаны и др.
[29: 412]. Топоним Ольшаны не отмечен в Рязанском крае, но
встречается в других регионах. В частности, населенный пункт
Ольшаны имеется в Московской области [1: 122].
В повести С.А. Есенина «Яр», опубликованной в 1916 году,
тоже употребляются рязанские топонимы. «Разумеется, — писала
его сестра А.А. Есенина, — повесть «Яр» нельзя назвать документальной. Есенин использовал в ней только имена своих односельчан, названия сел и деревень, находящихся вблизи Константинова.
Так, в четырех километрах от Константинова, на опушке леса, на
берегу Старицы (старого русла Оки), отделяющей луга от леса, стоял хутор, принадлежавший константиновскому помещику Кулакову. Этот хутор носил название Яр… Деревня Чухлинка расположена в лесу, а село Раменки — в поле, в пяти километрах от Константинова. Деревня Кудашево тоже находится в поле, километрах в
семи-девяти от Константинова» [17: 304—305].
Приведенные А.А. Есениной сведения нуждаются в некоторых уточнениях.
В перечне рязанских селений она не указывает упоминаемое в
повести село Коростово: «Побоялся Степан остаться с Анной, а же22
ниться на ней, гадал, — будут люди пенять… Поехал он как-то в
Коростово к тетке на праздник да остался заночевать» [16: 116]. Не
находит также подтверждения ее сообщение о находящейся в округе Константинова деревне Чухлинке. В «Населенных местах Рязанской губернии» (1906) упоминаются хутор Яр, деревни Кудашево,
Раменки (А.А. Есенина обозначает Раменки как село), село Коростово [31: 492, 490, 502], но отсутствует населенный пункт Чухлинка.
Е.А. Самоделова в комментариях к повести «Яр», помещенных в пятом томе «Полного собрания сочинений» С.А. Есенина,
допускает возможность того, что топоним Чухлинка является вымышленным. По ее мнению, действительный случай пожара в Раменках «отражен в повести, но перенесен на вымышленный (?) поселок Чухлинку, хотя д. Раменки тоже упомянута в «Яре» [16: 338].
Ею излагается точка зрения М.В. Бабенчикова, представленная в
его рукописных воспоминаниях о С.А. Есенине: «Иногда Есенин
даже в точности сохранял имена и названия — например, деревня
Раменки (в четырех верстах от Константинова), иногда менял их —
например, деревня Чухлинки (настоящее название Чешуево)…»
[16: 354]. В связи с этим Е.А. Самоделова указывает на наличие в
речи местных жителей такого варианта наименования деревни Чешуево, как Чешово [16: 354—355]. В работе «Историко-фольклорная поэтика С.А. Есенина» она развивает версию М.В. Бабенчикова: «С помощью нарочно придуманного топонима Есенин намеревался скрыть правдивость своего беллетристического или поэтического произведения, однако не доводил дело до абсолютной маскировки: в селе Радово из «Анны Снегиной» угадывается топоним
Радовецкого (Николо-Радуницкого) монастыря, в селе Чухлинке из
«Яра» Чешуево, или Чешово, и т. д.» [42: 209].
Однако топоним Чухлинка вряд ли следует рассматривать как
вымышленный или производный от названия рязанской деревни
Чешуево (Чешово). Можно предположить, что С.А. Есенин, проживавший до публикации повести около трех лет в Москве, воспроизвел в этом произведении подмосковный топоним Чухлинка, которым издавна обозначалась платформа железной дороги на Нижегородском направлении в нескольких километрах от Москвы [7: 326].
В автобиографическом романе «Горсть света» Р.А. Штильмарк пишет о поездке, относящейся к 1919 году: «Тронулся поезд в один23
надцатом часу дня… После Курского остановились в МосквеРогожской… Потом была Чухлинка…» [48: 194].
Сам выбор топонима, видимо, был обусловлен стремлением
С.А. Есенина подчеркнуть унизительные для человека условия
жизни обитателей Чухлинки: в рязанских говорах чух-чух является
подзывным словом для свиней [20: 416].
Следует также отметить, что в «Частушках (О поэтах)» С.А. Есенина, относящихся предположительно к 1915—1917 годам, упоминается подмосковный город Орехово-Зуево, который находится на
том же железнодорожном направлении, что и Чухлинка:
Шел с Орехова туман,
Теперь идет с Зуева.
Я люблю стихи в лаптях
Миколая Клюева [15: 250].
Особого рассмотрения требует вопрос о соотнесенности
названия повести с наименованием хутора Яр. В специальной литературе широко представлена точка зрения А.А. Есениной, согласно
которой повесть получила оглавление по наименованию этого хутора [18: 53]. Так, И.Н. Гаврилов, ссылаясь на А.А. Есенину, отмечает: «Название хутора и некоторые черты жизни и быта этого заречного лесного края отразились в юношеской повести С. Есенина
«Яр» [8: 113]. Ю.Л. Прокушев считает, что первоначально хутор
имел двусловное название Белый Яр. «От хутора Белый Яр, — пишет он, — который в житейском обиходе константиновские мужики и бабы прозывали чаще всего просто Яром, идет, как это можно
представить, и название повести» [38: 281]. Данную версию разделяет Е.А. Самоделова в комментариях к повести «Яр» в Полном собрании сочинений С.А. Есенина [16: 353—355].
Однако двусловное наименование хутора не находит документального подтверждения. В «Населенных местах Рязанской губернии» (1906) имеет место однословный топоним: «…куп. Кулакова х. «Яр» близ р. Старицы, вп. в р. Оку» (то есть «купца Кулакова хутор Яр близ реки Старицы, впадающей в реку Оку») [31: 492].
Вызывает сомнения и поддержанное Е.А. Самоделовой утверждение А.Д. Панфилова, что лес, при котором находился хутор, носил
аналогичное название Белый Яр [35: 142].
Первоисточником версии о двусловном наименовании хутора,
видимо, является интервью Г.Н. Кашина, сына Л.И. Кашиной, ко24
торое было опубликовано в 1997 году в статье И.И. Бурачевского
«Девушка в белой накидке» [3: 20—21]. Воспроизведение Г.Н. Кашиным топонима Белый Яр носит характер позднейшего припоминания (в 1916 году Г.Н. Кашину было десять лет) и вряд ли соответствует действительности. В данном случае у него, видимо, имело место совмещение названия хутора Яр с наименованием соседнего хутора Белоборка [31: 492], находившегося вблизи одноименного луга, о котором есть упоминание в повести «Яр»: «— …На
сколько душ косите-то, — перебил разговор он (Ваньчок. — А.Н.),
на семь или на шесть? — На семь с половиной, — ответил Карев. —
Да тут, кажется, Белоборку наша выть купила» [16: 84].
Истолкование названия повести как топонима, то есть собственного имени, не представляется убедительным, так как подобная интерпретация не находит опоры в тексте повести, в котором
представлено только нарицательное существительное яр, например:
«— Любая моя белочка, — говорил, лаская ее, Карев. —…Ты можешь ведь весь этот яр унести с собою. Ты не бойся, что чтонибудь забудешь, — сердце ничего не теряет. — Яр аукает, отвечает эхом, но никогда не принимает, что говорят ему. Он отдает слова
обратно, — сказала Лимпиада» [16: 126]. Можно полагать, что данное нарицательное существительное и было вынесено в заглавие
повести.
По мнению Е.А. Самоделовой, у С.А. Есенина дается описание яра как леса, бора и вместе с тем как крутояра, оврага [16: 355].
Выделенные ею семантические признаки (лес, овраг) соответствуют такому областному значению слова яр, как «лог, поросший лесом, кустарником» [22: 97].
Правильность истолкования слова яр в повести не только как
леса, но и как лога, то есть широкого оврага, долины, подтверждается следующим отрывком: «Старый мельник Афонюшка жил одиноко в покосившейся мельнице, в яровой долине» [16: 33].
Воспоминания Е.А. Есениной свидетельствуют о том, что
Есенин, как и другие жители Константинова, использовал слово яр
для обозначения местности определенного географического типа:
«Сергей молчал и каждый вечер ходил в барский дом. Однажды за
завтраком он сказал матери: — Я еду сегодня на яр с барыней» [19:
39].
25
Разумеется, семантика слова яр в повести шире его словарного
значения. Данное слово стало у Есенина еще средством выражения
художественного образа. «Магическая сила Яра, символизирующая
непреодолимую для патриархального сознания «власть земли», —
отмечает О.Е. Воронова, — цепко удерживает героев есенинской
повести, будто бы опоенных «яровым дурманом» [4: 165].
В «Полном собрании сочинений» С.А. Есенина в заглавии и
тексте рассказа «У белой воды» слово белый в качестве компонента
сочетания белая вода начинается со строчной буквы [16: 146—148,
151]. В предшествующих публикациях это слово печаталось с прописной буквы, и рассказ соответственно имел название «У Белой
воды».
Употребление прописной буквы позволяет рассматривать
данное сочетание как двусловный топоним (современная орфография требует в этом случае написания с прописной буквы каждого
слова — Белая Вода). Использование строчной буквы исключает
возможность такого истолкования.
Е.А. Самоделова, автор комментариев к рассказу в «Полном
собрании сочинений», отмечает, что «название произведения ассоциируется с Беловодьем — легендарно-утопической страной свободы из русских народных преданий XVII—XIX в.» [16: 385]. При
этом она исходит из наличия у сочетания белая вода особого, «нетопонимического» значения. «Белый цвет, — указывает Е.М. Самоделова, — символ духовной чистоты, нравственности и непогрешимости в христианстве и цвет траура в крестьянской среде. По
народному мировоззрению за водным пространством находится
иной мир, царство смерти» [16: 386].
Представляется, что вопрос об употреблении строчной или
прописной буквы требует дополнительного исследования.
Ряд деталей позволяет считать, что в рассказе нашли отражение впечатления, полученные Есениным во время обучения в СпасКлепиковской второклассной учительской школе в 1909—1912 гг.
Город Спас-Клепики (до 1920 г. — село) находится на реке
Пре в краю мещерских озер. Во второй половине XIX — начале XX в.
одним из занятий жителей Спас-Клепиковской волости было рыболовство. Так, И.В. Добролюбов отмечал, что в селе Стружанах «занимаются плотничеством, рыболовством и плетением неводов» [11:
156].
26
Один из персонажей рассказа тоже занимается рыбным промыслом: «Корней Бударка ловил по спуску реки рыбу… Рыбаки
уплывали вниз по реке с Петрова дня вплоть до зимних холодов»
[16: 146—147]. Прозвище Бударка образовано от слова бударка (вариант будара), которым обозначается «лодка, используемая для
рыбной ловли и перевозки грузов» [44: 241]. Подобное прозвище
мог получить большой, неповоротливый человек. В.И. Даль отмечает у слова будара такое переносное значение, как «дылда, верзила» [9: 135].
В начале рассказа указывается, что изба Корнея Бударки
находится около озера: «Лето было тихое и ведряное, небо вместо
голубого было белое, и озеро, глядевшее в небо, тоже казалось белым; только у самого берега в воде качалась тень от ветлы да от избы Корнея Бударки» [16: 146].
Однако в дальнейшем упоминается только река: «Вода от холода посинела, ветла, стоявшая у избы Корнея, нагнулась и стряхнула в нее свои желтые листья. Небо подернулось облаками, река
уже не так тихо бежала, как летом, а пенилась и шумела…» [16:
146]. «Палага вышла и взглянула на реку» [16: 156].
Один и тот же водный объект может именоваться озером и рекой, если он представляет собой проточное озеро. Река Пра прокладывает свой путь до Спас-Клепиков через большое количество проточных озер.
На современной крупномасштабной карте в бассейне реки
Пры отсутствует озеро с названием Белая Вода или близким к нему
[2: 130]. Однако в труде Г.П. Смолицкой «Гидронимия бассейна
Оки (Список рек и озер)», в котором широко представлены исторические материалы, отмечается в системе проточных озер реки Пры
озеро Белые Воды [45: 128].
Можно полагать, что Есенин ввел в рассказ несколько видоизмененный рязанский топоним.
Употребление топонима находит определенную мотивировку
в содержании произведения. Кающаяся Палага идет в церковь:
«Утром чуть свет она отправилась на деревню к обедне. Деревня
была в верстах шести…» [16: 148]. Православные церкви находились в селах. Ср.: у В.И. Даля: «Деревня, ж. крестьянское селение, в
котором нет церкви» [9: 427]. В деревне могла находиться церковь
или молельная старообрядцев. Спас-Клепиковская волость была
27
одним из центров старообрядчества в Рязанской губернии. Как отмечает О.Е. Воронова, «в начале 20-х гг., несмотря на резко усилившуюся при Советской власти атеистическую пропаганду, в
Спас-Клепиковском районе продолжало числиться шесть старообрядческих церквей и молелен, в то время как действующих православных церквей было всего четыре» [6: 199].
В XIX веке старообрядцы совершили ряд путешествий в поисках легендарной страны Беловодье. Сведения об этих путешествиях получили отражение в научной и художественной литературе [30: 92—98]. Так, в романе П.И. Мельникова (Андрея Печерского) «В лесах» приводится рассказ Якима Прохорыча, паломника в
страну Беловодье: «Много было бед, много напастей!.. Но дошлитаки мы до Беловодья. Стоит там глубокое озеро, да большое, ровно как море какое, а зовут то озеро Лепонским и течет в него от запада река Беловодье. На том озере большие острова есть, и на тех
островах живут русские люди старой веры» [28: 155].
Староверка Палага в рассказе живет около реки (проточного
озера) с созвучным названием Белая Вода. Можно предположить,
что С.А. Есенин был знаком с раскольничьей легендой о свободной
стране Беловодье по роману П.И. Мельникова (Андрея Печерского)
и другим источникам. В частности, старообрядческая рукописная
литература о стране Беловодье имела хождение и в Рязанской губернии [47: 251—256]. В этом случае соотнесенность топонимов
Белая Вода и Беловодье не может быть случайной, а заглавие рассказа, по всей вероятности, связано с выражением такой мысли:
счастье человека зависит не от места его проживания, а от соответствия его помыслов и поступков нравственным заповедям.
Особого рассмотрения требуют топонимы Криуша и Радово,
упоминаемые в поэме «Анна Снегина». «Названия деревень
«Криуши» и «Радово», — считает С.А. Толстая-Есенина, — заимствованы из жизни. Две деревни с такими названиями существуют
в округе села Константинова, но друг от друга отстоят далеко. Одна
из них находится около Радовецкого монастыря, памятного Есенину по детским впечатлениям. В одной из своих автобиографий он
рассказывал, как … бабушка водила его, трехлетнего ребенка, на
богомолье в Радовецкий монастырь» [14: 655]. Действительно, в
Рязанской губернии были представлены села Криуша и Радови цы
[31: 80, 514]. Последнее из них по современному административно28
территориальному делению относится не к Рязанской, а к Московской области (в настоящее время включено в состав поселка городского типа Рязановский [37: 225]) . Однако данная точка зрения,
видимо, справедлива лишь в отношении названия Криуша. Наименование Радово, по всей вероятности, появилось в силу других
причин.
Рядом исследователей отмечается проявление пушкинских
мотивов в поэме С.А. Есенина «Анна Снегина» [34: 39; 46: 264—
284; 27: 110—118; 5: 57—58; 49: 109]. Так, В. Турбин указывает:
«…«Метель» и «Евгений Онегин» — произведения-побратимы; и в
сферу творческого внимания Есенина попадают оба шедевра Пушкина. Оба они отзываются в «Анне Снегиной» [46: 276].
Показательно в связи с этим такое сопоставление:
В «Анне Снегиной»:
Село, значит, наше Радово,
Дворов, почитай два ста.
Тому, кто его оглядывал,
Приятственны наши места [14: 158].
В «Метели»:
«В конце 1811 года, в эпоху нам достопамятную, жил в своем
поместье Ненарадове добрый Гаврила Гаврилович Р**» [39: 102].
В. Турбин считает, что Радово — это есенинский вариант
пушкинского топонима Ненарадово [46: 276—277]. К этому можно
добавить, что названия Ненарадово, Радово соотносительны с такими реальными, имеющими помещичье происхождение наименованиями населенных пунктов, как Радость, Радостное, Отрада [43:
66].
Влиянием Пушкина В. Турбин объясняет также созвучие фамилий Онегин и Снегина [46: 268—269].
Исследователи отмечают, что фамилия Снегина у Есенина является буквальным воспроизведением псевдонима знакомой ему
писательницы О.П. Сно [23: 197—200; 34: 38; 49: 111—112]. При
этом сам псевдоним Снегина рассматривается как перевод фамилии
мужа писательницы, англичанина Е.Э. Сно (в английском языке
snow — это «снег»). Однако данный псевдоним вряд ли является
искусственным образованием, результатом словотворчества писательницы О.П. Сно. При закономерном словопроизводстве от слова
снег образуется форма Снегова, а не Снегина. Скорее можно пред29
положить, что О.П. Сно использовала созвучную фамилию, имевшую реальный характер.
Фамилия Снегин относится к числу редких, что, видимо, объясняется ее диалектным происхождением. В смоленских говорах в
XIX веке было отмечено слово снега́ в значении «слега, толстая
жердь» [33: 142]. Возникшее из этого слова прозвище Снега могло
стать основой для фамилии Снегин, которая вне диалектной среды
стала восприниматься как производная от слова «снег». В «Городских прогулках» писателя В. Некрасова, написанных в 1969—1970
годах, упоминается, например, купец Снегин, дом которого, по
словам писателя, находился на месте современной высотной «башни», известной в Москве по расположенному в ней кафе «Адриатика» [32: 30].
В поэме противопоставляется жизнь обитателей села Радова и
соседней деревни Криуши:
Село, значит, наше — Радово,
Дворов, почитай, два ста…
Мы в важные очень не лезем,
Но все же нам счастье дано.
Дворы у нас крыты железом.
У каждого сад и гумно.
У каждого крашены ставни,
По праздникам мясо и квас…
Но люди — все грешные души.
У многих глаза — что клыки.
С соседней деревни Криуши
Косились на нас мужики.
Житье у них было плохое —
Почти вся деревня вскачь
Пахала одной сохою
На паре заезженных кляч [14: 158—159].
Как отмечает М.В. Орешкина, этим определяется выбор самих
топонимов. «В поэме, — пишет она, — встречаем два «говорящих»
топонима: Криуши [следует Криуша, — А.Н.] является названиемхарактеристикой бедной «обнищалой» деревни; название села Радово вызывает представление о зажиточной и счастливой жизни ее
обитателей» [34: 40—41]. Данное наблюдение нуждается в определенной конкретизации. Очевиден только «значимый» характер то30
понима Радово, ассоциирующегося со словами радость, радоваться.
Употребление топонима Криуша в качестве названия-характеристики требует обоснования.
Наименование Криуша представлено в таком ряду гидронимов бассейна Оки (Криуша, Кривуша, Кривулец, Кривка и др.), который характеризуется наличием общего семантического признака
«извилистость, кривизна русла реки или побережья озера» [45:
337—338; 29: 303]. Перенос названия водного объекта на населенный пункт имеет типовой характер. Это относится и к гидрониму
Криуша. Например, в Воронежской области имеются населенные
пункты Новая и Старая Криуша, расположенные на речке Криуше.
Сюда же Э.М. Мурзаев относит и наименование рязанского селения
Криуши, упоминаемого в поэме С.А. Есенина «Анна Снегина» [29:
303]. Однако в окрестностях рязанской Криуши нет и, судя по историческим документам, никогда не было водного объекта с тем же
или похожим названием. Данный населенный пункт возник из постоялого двора [25: 9]. Постоялым двором назывался трактир с местами для ночлега и двором для лошадей и повозок. В «Материалах
для географии и статистики России» по Рязанской губернии, составленных в конце пятидесятых годов XIX века М.С. Барановичем, сообщаются такие сведения о торговой дороге из Рязани во
Владимир: «Дорога эта называется мещерской и имеет довольно
важное торговое значение, но местность, по которой она пролегает,
представляет столько затруднений для проезду, что только зимою
путь этот оживляется движением обозов с хлебом в самую глухую
и бедную часть Рязанской губернии… На 26-й версте начинаются
низменные болотистые места и дорога на расстоянии 34 верст, до д.
Ершовой, идет болотистым сосновым лесом (сороковым бором). На
этом пространстве нет никаких селений, только на 34-й, 43-й и 50-й
верстах находятся постоялые дворы: Кольцы, Кривуша и Кривая
Кобыла. От 41-й до 46-й версты местность особенно затруднительна; дорога беспрестанно пролегает здесь чрез дурно устроенные гати и бревенчатые мостовые» [25: 85—86].
Названия указанных постоялых дворов имеют народный характер. Они шутливо подчеркивают особую популярность этих заведений у любителей спиртных напитков, охотно сворачивающих
сюда с прямого пути. Ср. с пословицами, которые приводятся в
«Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля: «Ни
31
начала, ни конца, х
-то крива, да
на дороге[10: 145, 193].
За населенным пунктом, который возник около постоялого
двора, именуемого Кривушей, закрепился такой вариант этого
названия, как Криуша. Можно предположить, что Есенину были
известны обстоятельства возникновения данного названия и это
определило использование топонима Криуша в поэме «Анна Снегина».
В ряде произведений Есенина употребляется топоним Рязань.
Так, в стихотворении «Мой путь» он пишет:
Тогда в мозгу,
Влеченьем к музе сжатом,
Текли мечтанья
В тайной тишине,
Что буду я
Известным и богатым
И будет памятник
Стоять в Рязани мне [13: 161].
Наименование Рязань использовалось в летописях не только
для обозначения города, но и всей Рязанской земли [24: 38; 21:
295]. Такое словоупотребление сохранилось в народной речи
вплоть до наших дней, что, в частности, находит отражение в поговорке: «В Рязани грибы с глазами, их едят, они глядят». Следуя
народной традиции, Есенин употребляет топоним Рязань и для обозначения определенного региона:
Привет, сестра!
Привет, привет!
Крестьянин я иль не крестьянин?!
Ну как теперь ухаживает дед
За вишнями и нас, в Рязани? [13: 156].
Тихий ветер. Вечер сине-хмурый.
Я смотрю широкими глазами.
В Персии такие ж точно куры,
Как у нас в соломенной Рязани [15: 226].
Топоним Рязань, употребленный в форме множественного
числа, переходит у Есенина в разряд нарицательных имен суще32
ствительных и получает значение малой родины, родной и любимой земли:
По-смешному я сердцем влип,
Я по-глупому мысли занял
Твой исконный и строгий лик
По часовням висел в рязанях. [12: 189].
В воспоминаниях В. Эрлиха «Право на песнь» сообщается:
«Вечер. Есенин, лежа, правит корректуру «Москвы кабацкой».
— Интересно!
— Свои же стихи понравились?
— Да нет, не то! Корректор-дьявол второй раз в «рязанях» заглавную букву ставит! Что же он думает, я не знаю, как Рязань пишется?
…Кончив корректуру, он швыряет ее на стол и встает с дивана.
— Знаешь, почему я — поэт, а Маяковский там себе — непонятная профессия? У меня родина есть! У меня — Рязань … Ищи
родину! Найдешь — пан! Не найдешь — все псу под хвост пойдет!
Нет поэта без родины!» [50: 151-152].
Список литературы
1. Атлас Московской области. Масштаб — в 1 см : 1 км. — М.,
2003.
2. Атлас Рязанской области. Масштаб — в 1 см : 1 км. — М., 2002.
3. Бурачевский, А. Девушка в белой накидке // Огонек. — 1977. —
№ 46.
4. Воронова, О.Е. Духовный путь Есенина. Религиозно-философские и эстетические искания. — Рязань, 1997.
5. Воронова, О.Е. Пушкинские мотивы в произведениях Есенина //
«Что скажет тебе далекий правнук твой…» : межвузовский
сборник научных трудов. — Рязань, 1999.
6. Воронова, О.Е. Сергей Есенин и русская духовная культура. —
Рязань, 2002.
7. Все Подмосковье : географический словарь Московской области. —
М., 1967.
33
8. Гаврилов, И.Н. Обоснования к созданию Есенинского мемориального комплекса на территории Рязанской области // С.А. Есенин. Эволюция творчества, мастерства. — Рязань, 1979.
9. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. —
М., 1978. — Т. 1.
10. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. —
М., 1979. — Т. 2.
11. Добролюбов, И.В. Историко-статистическое описание церквей
и монастырей Рязанской епархии. — Зарайск, 1884. — Т. 1.
12. Есенин, С.А. Полное собрание сочинений : в 7 т. — М., 1995. —
Т. 1.
13. Есенин, С.А. Полное собрание сочинений : в 7 т. — М., 1997. —
Т. 2.
14. Есенин, С.А. Полное собрание сочинений : в 7 т. — М., 1998. —
Т. 3.
15. Есенин, С.А. Полное собрание сочинений : в 7 т. — М., 1996. —
Т. 4.
16. Есенин, С.А. Полное собрание сочинений : в 7 т. — М., 1997. —
Т. 5.
17. Есенин, С.А. Собрание сочинений : в 6 т. — М., 1979. — Т. 5.
18. Есенина, А.А. «Это все мне родное и близкое» // Воспоминания о
Сергее Есенине. — М., 1975.
19. Есенина, Е.А. В Константинове // Воспоминания о Сергее Есенине. — М., 1975.
20. Жбанкова, Т.С. Подзывные и подобные им слова в рязанских говорах // Ученые записки Рязанского государственного педагогического института. — 1959. — Т. 25.
21. Кузьмин, А.Г. Название «Рязань» в связи в некоторыми проблемами истории района Средней Оки в X—XI веках // Ученые
записки Рязанского государственного педагогического института. — Рязань, 1969. — Т. 62 : Некоторые вопросы краеведения и отечественной истории.
22. Ларин, Б.А. История русского языка и общее языкознание (Избранные работы). — М., 1977.
23. Ломан, А. «Товарищи по чувствам, по перу…» / А. Ломан, И. Ломан // Нева. — 1970. — № 10.
24. Любомудров, Н. Исследование о происхождении и значении
имени Рязань. — М., 1874.
34
25. Малинина, М.Д. Очерки Рязанской Мещеры // Вестник рязанских краеведов: Орган Общества исследователей Рязанского
края. — 1925. — № 3.
26. Материалы для географии и статистики России, собранные
офицерами Генерального штаба: Рязанская губерния / сост.
М. Баранович. — СПб., 1860.
27. Мекш, Э.Б. Пушкинская традиция в поэме Есенина «Анна Снегина» // Пушкин и русская литература : сборник научных трудов. — Рига, 1986.
28. Мельников, П.И. (Андрей Печерский). В лесах. — М., 1955. —
Кн. 1.
29. Мурзаев, Э.М. Словарь народных географических терминов. —
М., 1984.
30. Мурзаев, Э.М. Топонимические мифы. В поисках Беловодья //
Русская речь. — 1994. — № 2.
31. Населенные места Рязанской губернии. — Рязань, 1906.
32. Некрасов, В. Городские прогулки // Юность. — 1988. — № 7.
33. Никольский, А.А. О фамилии Снегина у С. Есенина // Творчество
С.А. Есенина: Вопросы изучения и преподавания : межвузовский
сборник научных трудов. — Рязань, 2003.
34. Орешкина, М.В. Имена персонажей поэмы С.А. Есенина «Анна
Снегина» // Русская речь. — 1974. — № 2.
35. Панфилов, А.Д. Константиновский меридиан. — М., 1992. — Ч. 2.
36. Песни, собранные П.Н. Рыбниковым. — М., 1910. — Т. 2.
37. Поспелов, Е.М. Топонимический словарь Московской области:
Селения и реки Подмосковья: 3500 словарных статей. — М.,
2000.
38. Прокушев, Ю.Л. О прозе Сергея Есенина (Послесловие) // Есенин С.А. Собрание сочинений : в 6 т. — М., 1979. — Т. 5.
39. Пушкин, А.С. Полное собрание сочинений : в 10 т. — М. ; Л.,
1949. — Т. 6.
40. Рязанская область. Административно-территориальное деление на 1 января 1970 года. — Рязань, 1970.
41. Рязанская область. Административно-территориальное деление : справочник. — Рязань, 1997.
42. Самоделова, Е.А. Историко-фольклорная поэтика С.А. Есенина
(Рязанский этнографический вестник). — Рязань, 1998.
43. Селищев, А.М. Избранные труды. — М., 1968.
35
44. Словарь русских народных говоров. — Л., 1968. — Вып. 3.
45. Смолицкая, Г.П. Гидронимия бассейна Оки (список рек и озер). —
М., 1976.
46. Турбин, В. Традиции Пушкина в творчестве Есенина: «Евгений
Онегин» и «Анна Снегина» // В мире Есенина : сборник статей. —
М., 1986.
47. Чистов, К.В. Список «Путешественника» из Рязанской губернии / К.В. Чистов, А.А. Чувьюров // Старообрядчество в России
(XVII—XX в.). — М., 2004. — Вып. 3.
48. Штильмарк, Р.А. Собрание сочинений : в 4 т. — М., 2001. — Т. 1.
49. Шубникова-Гусева, Н. «Болдинская осень» Есенина (глава из нового учебника для лицеев, гимназий и колледжей) // Современное
есениноведение. — 2004. — № 1.
50. Эрлих, В. Право на песнь // Как жил Есенин : мемуарная проза. —
Челябинск, 1992.
36
К.Г. Паустовский
Биография К.Г. Паустовского тесно связана с Рязанским краем. Его жена, Е.С. Загорская, была уроженкой Рязанской губернии.
С 1923 года писатель неоднократно бывал в Рязани [1: 357—367].
С начала 30-х годов он открыл для себя рязанскую Мещеру и в
дальнейшем более двадцати лет по несколько месяцев в году проживал в расположенном в этом краю старинном селе (ныне курортном поселке) Солотче [7: 24—37]. Мещера сыграла важную роль
в творческой судьбе Паустовского, поскольку именно там, по его
словам, он «узнал как следует срединную Россию» [15: 512].
«В Мещерском краю, — указывает писатель, — я прикоснулся к
чистейшим истокам народного русского языка» [13: 17].
В его произведениях широко используются рязанские топонимы, относящиеся преимущественно к левобережью Оки — Мещерской стороне.
Привлечение большого количества реальных топонимов определенной местности — довольно редкое явление в художественной
литературе. В данном случае это объясняется прежде всего творческой установкой писателя. «Я никогда, — отмечает Паустовский, — не мог писать о людях вне обстановки, вне географических
координат, вне пейзажа и самых простых явлений природы» [15:
524].
Рязанские топонимы, воспроизведенные в произведениях Паустовского, характеризуются значительным разнообразием. Среди
них представлены, например, названия:
— населенных пунктов: Гришино [16: 413], Екимовка [15:
404], Заборье [16: 112], Заокское [17: 328], Кобылинка [16: 288],
Константиново [14: 237], Коростово [16: 409], Криуша [16: 407],
Ласково [12: 267], Лопухи [16: 159], Михайлов [15: 409], Ненашкино [16: 287], Новоселки [16: 390], Окоемово [16: 235], Полково [16:
399], Поляны [16: 176], Пощупово [17: 329], Пронск [15: 409], Рязань [14: 606], Сасово [16: 410], Солотча [14: 625], Спас-Клепики
[14: 611];
— станций и полустанков: Тума [14: 601], Летники [16: 411],
Пилево [14: 602], Стенькино [15: 404];
— рек: Мошка [16: 234], Ока [14: 221], Павловка [15: 406],
Пра [16: 419], Прорва (протока Оки) [16: 159], Солотча [14: 611];
37
— озер: Великое [14: 616], Глухое [16: 144], Орса [16: 419],
Поганое [14: 607], Сегден [14: 610], Селянское [14: 622], Тишь [14:
622], Черненькое [14: 615], Черное [14: 615], Шуя [16: 416].
Географические названия воспринимались Паустовским непосредственно из речи местных жителей. Поэтому эти названия являются у него подчас народными вариантами официальных топонимов.
Так, современное село Агро-Пустынь у Паустовского именуется как Пустынь: «И встревает в это дело Федосья, баба из Пустыни, страшная верещунья и стерва: «Колокола, говорит, отбираете, а
у Пожалостина в доме старухи так по медным доскам и ходют —
сама видела» [16: 112—113]. Это народное название села восходит
к эпохе средневековья. В писцовых книгах 1628—1629 гг. отмечается: «В Окологородском стану же на Мещерской стороне девич
монастырь Огрофенина пустынь … Да к тому же монастырю вотчина подле монастыря с. Пустынь, что был починок Луковицын»
[18: 731]. Со временем за населенным пунктом закрепилось полное
наименование монастыря — Аграфенина Пустынь. Современная
форма Агро-Пустынь, представленная не только в устном общении,
но и в официальных документах, явилась результатом присущей
разговорно-бытовой речи тенденции к сокращению составных топонимов. Так, название села Протасьев Угол Чуковского района
Рязанской области произносится в речи местных жителей как ПротУгол [26: 10]. Название другого рязанского села — Воронежские
Верхи, находящегося в Ухоловском районе, приняло форму ВорВерхи. Это сокращенное наименование одно время использовалось
в официальных документах [21: 132], но затем было заменено на
прежнее название Воронежские Верхи [22: 230].
В произведениях Паустовского представлены такие народные
варианты озерных наименований, как Орса, Сегден, Селянское.
В официальных источниках им соответствуют Орос, Сегдено, Селенское [2: 133—135; 27: 14—17].
Орфографическая передача Паустовским воспринятых им на
слух топонимов расходится иногда с их официальным написанием.
Так, у Паустовского представлены названия населенных пунктов
Окоемово [16: 235], Сторожилово [15: 409], озер Линево [16: 417],
Урженское [14: 616]. На картах Рязанской области данные топонимы обозначаются как Окаемово, Старожилово, Ленево, Уржинское
[2: 132—135].
38
Топоним Гусь-Железный Паустовский передает как Железный
Гусь, подчеркивая этим его своеобразие: «Есть у нас в России много маленьких городов со смешными и милыми именами. Петушки,
Спас-Клепики, Крапивна, Железный Гусь. Жители этих городов
называют их ласково и насмешливо «городишками» [16: 286]. Поселок городского типа Гусь-Железный в Рязанской области и город
Гусь-Хрустальный во Владимирской области находятся на одной и
той же реке с названием Гусь. Селение при металлургическом заводе получило наименование Гусь-Железный, при хрустальном заводе — Гусь-Хрустальный [26: 61—62].
Топонимы для Паустовского — это яркое проявление творчества народа. «У нас в России, — подчеркивает писатель, — так
много чудесных названий рек, озер, сел и городов, что можно
прийти в восхищение… Названия — это народное поэтическое
оформление страны. Они говорят о характере народа, его истории,
его склонностях и особенностях быта» [15: 558—559].
Как отмечает М.В. Горбаневский, топонимы помогали писателю приблизить «к нам, читателям, природу и жизнь страны, …
наполнить страницы реализмом будней человека и одновременно
романтикой его души» [4: 62].
Некоторые произведения Паустовского отражают его интерес
к происхождению географических названий. В повести «Мещерская сторона» он пишет: «В иных озерах (например, в Черненьком)
вода напоминает блестящую тушь. Трудно, не видя, представить
себе этот насыщенный, густой цвет. И вместе с тем вода в этом
озере, так же как и в Черном, совершенно прозрачная… Старики
говорят, что чернота вызвана тем, что дно озер устлано толстым
слоем опавших листьев. Бурая листва дает темный настой, но это
не совсем верно. Цвет объясняется торфяным дном озер — чем старее торф, тем темнее вода» [14: 615—616]. Предложенное Паустовским объяснение является достаточно убедительным. В «Словаре
географических терминов» Э.М. Мурзаева отмечается: «Черная
речка — речка по болоту, собирающая болотные воды, черные по
цвету из-за наличия большого количества органических веществ…»
[10: 612].
В некоторых случаях географические названия получают у
Паустовского осмысление в духе народной этимологии. Писатель
выступает при этом как создатель ярких и выразительных топонимических легенд.
39
В повести «Золотая роза» он пишет: «Из многих местных
слов, которые я услышал, к примеру, во Владимирской и Рязанской
областях, часть, конечно, малопонятна и малоинтересна. Но попадаются слова, превосходные по своей выразительности, — например, старинное до сих пор бытующее в этих областях слово «окоем» — горизонт. На высоком берегу Оки, откуда открывается широкий горизонт, есть сельцо Окоемово. Из Окоемова, говорят, его
жители, «видно половину России». Горизонт — это все то, что способен охватить наш глаз на земле, или, говоря по-старинному, все
то, что «емлет око». Отсюда и происхождение слова «окоем» [14:
249]. Однако слово окоем в значении «горизонт» в говорах (в том
числе и рязанских) не отмечено. Поэтому вряд ли соответствует
действительности такое замечание Паустовского к этому слову:
«Все эти слова — и окоем, и Стожары, и льзя, и глагол «сентябрит»
(о первых осенних холодах) — я услышал в обыденной речи от старика с совершенно детской душой, истового труженика и бедняка,
но не по бедности, а потому, что он довольствовался в своей жизни
самым малым, — от одинокого крестьянина села Солотчи Рязанской области Семена Васильевича Елесина. Он умер зимой 1954
года» [14: 250]. «По воспоминаниям сына писателя В.К. Паустовского, — сообщает В.М. Касаткин, — у деда Семена была особая
страсть разбираться в корнях слов. На эту тему он любил поспорить
с его отцом и писателем Р.И. Фраерманом… Впоследствии немало
их разговоров и споров о языке вошло в книгу отца «Золотая роза»
(глава «Алмазный язык»)» [8: 48]. Можно предположить, что не
представленное в местной обыденной речи слово окоём в значении
«горизонт» было придумано самим дедом Семеном. В «Толковом
словаре живого великорусского языка» В.И. Даля в этом значении
приводится слово глазоем, которое, по всей вероятности, является
результатом словотворчества самого автора [5: 379]. Следует также
иметь в виду, что рязанское село на берегу Оки носит название
Окаёмово, а не Окоёмово. В «Словаре русских народных говоров»
отмечается широкий спектр значений у слова окаём (в окающих говорах возможна форма окоём): лентяй, тунеядец, скряга, скупец,
обманщик, плут, мошенник, неслух, своевольник, глупец, дурак,
раскольник (в бранном употреблении), негодник, изверг [24: 106].
Название села Окаёмова, видимо, имеет антропонимическое происхождение: от прозвища Окаём или образованной от него фамилии
Окаёмов. Эта фамилия встречается и в Рязанской области [23: 83].
40
Исходя из народного представления о связи названия деревни
Полково со словом полк, Паустовский создает блистательную топонимическую легенду, в которой главным действующим лицом
выступает Павел I: «— …Вот какой был царь! Ну и вышло такое
дело: полк гренадерский ему не угодил, он и кричит: «Шагом марш
в указанном направлении за тыщу верст! Походом! А через тыщу
верст встать на вечный постой!» И показывает перстом направление. Ну, полк, конечно, поворотился и зашагал. Что сделаешь! Шагали-шагали три месяца и дошагали до этого места. Кругом лес
непролазный. Одна дебрь. Остановились, стали избы рубить, глину
мять, класть печи, рыть колодцы. Построили деревню и прозвали ее
Полково, в знак того, что целый полк ее строил и в ней обитал» [16:
399].
Однако населенный пункт Полково существовал еще до восшествия на престол Павла I. Он отмечается на карте Рязанского
уезда 1790 года (Центральный государственный архив древних
фактов. Фонд 1356. Опись 1. № 4892). Не исключена связь его
названия со старинным словом полковое — «сбор на торгу, с полки, полка, ларя, прилавка» [6: 225].
Топонимическая легенда, созданная Паустовским, получила
широкое распространение и вошла в книги краеведческого содержания [3: 322; 11: 63; 18: 93].
Особо следует остановиться на упоминаемом Паустовским
топониме Есенино. «Родина Есенина — село Константиново (теперь Есенино), — пишет он, — находилось недалеко за Окой. В той
стороне всегда садилось солнце. И мне с тех пор поэзия Есенина
кажется наилучшим выражением широких закатов за Окой и сумерек в сырых лугах, когда на них ложится не то туман, не то синеватый дымок с лесных гарей» [14: 237]. После смерти Есенина Константиновский сельсовет обратился в вышестоящие инстанции с
ходатайством о переименовании села Константинова в село Есенино. Ходатайство было поддержано на заседании президиума Рязанского губисполкома от 20 мая 1926 года. Административная комиссия при Президиуме ВЦИК постановлением от 8 июля 1926 года
отклонила это ходатайство. Однако слухи о переименовании стали
восприниматься как уже совершившийся факт, что нашло отражение в периодической печати и даже в научно-исследовательской
литературе [25: 143—148]. Употребление Паустовским топонима
41
Есенино свидетельствует о распространении этих слухов и в писательской среде.
Отклонение в 1926 году ходатайства о переименовании Константинова в Есенино имело политический, «выборочный» характер, так как незадолго до этого, в 1925 году, г. Спасск Пензенской
губернии был переименован в Беднодемьянск в честь здравствующего партийного функционера, поэта Демьяна Бедного (1893—
1945) [20: 37]. Идеологические мотивы сыграли свою роль и при
отклонении Президиумом Верховного Совета РСФСР ходатайства
о переименовании села Константинова в село Есенино, с которым в
1965 году обратился в Президиум исполнительный комитет Рязанского областного Совета депутатов трудящихся в связи с 70-летием
со дня рождения поэта [25: 149—150].
В настоящее время не стоит вопрос о переименовании родного села Есенина. Исторически сложившиеся топонимы теперь рассматриваются как наследие духовной культуры народа. «Понятие
наследия духовной культуры народа, — писал Д.С. Лихачев еще в
1989 году, — вбирает в себя все многообразие созданных на протяжении веков памятников, от произведений великих мастеров до
безымянных образцов народного творчества. Исторические названия, создаваемые в разные эпохи, как культурно-исторические свидетельства своего времени, также должны быть отнесены к памятникам… Возрождая историко-культурную преемственность в топонимии, мы возвращаем тем самым культурные ценности наших
народов, протягиваем связующие нити от настоящего к прошлому и
от прошлого через настоящее к будущему. Возвращение и охрана
исторических топонимов — благородная социальная и культурная
задача» [9: 3—4]. К числу таких историко-литературных топонимов, как Михайловское, Тарханы, Ясная Поляна и другие, относится и Константиново.
Список литературы
1. Аграмаков, Н. Тайны губернской Рязани. — Рязань, 2002.
2. Атлас Рязанской области: Масштаб — в 1 см : 1 км. — М., 2002.
3. Бабурин, А.В. Рязанский топонимический словарь (названия рязанских деревень). — Рязань, 2004.
42
4. Горбаневский, М.В. Ономастика в художественной литературе :
филологические этюды. — М., 1988.
5. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. —
М., 1978. — Т. 1.
6. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. —
М., 1980. — Т. 3.
7. Касаткин, В. «Вторая родина» Константина Паустовского :
литературно-краеведческий сборник. — Рязань, 2004.
8. Касаткин, В.М. Дом с мезонином в Солотче : литературнокраеведческие очерки. — Изд. 2-е, испр. и доп. — Рязань, 2006.
9. Лихачев, Д.С. Исторические названия — наследие духовной
культуры народа // Исторические названия — памятники культуры : тезисы докладов и сообщений Всесоюзной научнопрактической конференции, 17—20 апреля. 1989 г. — М., 1989.
10. Мурзаев, Э.М. Словарь народных географических терминов. —
М., 1984.
11. На земле Рязанской. — М., 1976.
12. Паустовский, К.Г. Собрание сочинений : в 6 т. — М., 1958. —
Т. 5.
13. Паустовский, К.Г. Собрание сочинений : в 8 т. — М., 1967. —
Т. 1.
14. Паустовский, К.Г. Собрание сочинений : в 9 т. — М., 1982. —
Т. 3.
15. Паустовский, К.Г. Собрание сочинений : в 9 т. — М., 1982. —
Т. 5.
16. Паустовский, К.Г. Собрание сочинений : в 9 т. — М., 1983. —
Т. 6.
17. Паустовский, К.Г. Собрание сочинений : в 9 т. — М., 1983. —
Т. 7.
18. Писцовые книги Рязанского края XVI—XVII вв. — Рязань, 1900. —
Т. 1. — Вып. 2.
19. Полторацкий, В. Зеленая ветка. — М., 1961.
20. Поспелов, Е.М. Имена городов: вчера и сегодня (1917—1922) :
топонимический словарь. — М., 1993.
21. Рязанская область. Административно-территориальное деление на 1 января 1970 года. — Рязань, 1970.
22. Рязанская область. Административно-территориальное деление : справочник. — Рязань. 1997.
43
23. Рязанская энциклопедия. — Рязань, 2000. — Т. 2.
24. Словарь русских народных говоров. — Л., 1987. — Вып. 23.
25. Соколов, Н.Г. Константиново — Есенино // Из прошлого и
настоящего Рязанского края (к 900-летию Рязани). — Рязань,
1995.
26. Топонимический словарь Рязанской области / под ред. А.А. Никольского. — Изд. 2-е, испр. и доп. — Рязань, 2004.
27. Хрусталев, И.Н. Материалы для каталога названий озер Рязанской области // Лингвистическое краеведение Рязанской области: Исследования и материалы : сборник научных трудов. —
Рязань, 1995.
44
ТОПОНИМИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
В указателе представлены топонимы художественно-литературных текстов, находящие полное или частичное соответствие в
топонимии Рязанской области.
Используются следующие сокращения:
насел. п. — населенный пункт;
оз. — озеро;
полуст. — полустанок;
пр. — протока;
Белая вода, проточное оз. 25, 26,
27
Большая, ул. 8
Великое, оз. 37
Глухое, оз. 37
Гришино, насел. п. 36
Дворянская, ул. 8
Екимовка, насел. п. 36
Железный Гусь, насел. п. 38
Заборье, насел. п. 36
Заокское, насел. п. 36
Кобылинка, насел. п. 36, 40
Константиново, насел, п. 41
Коростово, насел. п. 21, 22, 36
Криуша, насел. п. 27, 28, 29, 36
Кудашево, насел. п. 21, 22
Курша (Большая Курша), насел. п.
15, 16
Ласково, насел. п. 36
Летники, полуст. 36
Линево, оз. 37
Лопухи, насел. п. 36
Михайлов, насел. п. 36
Мошка, р. 36
Ненашкино, насел. п. 36
Новоселки, насел. п. 36
р. — река;
ст. — станция;
ул. — улица.
Ока, р. 36
Окоемово, насел. п. 37, 39
Орса, оз. 37
Павловка, р. 36
Пилево, насел. п. 20
Пилево, ст. 36
Поганое, оз. 36
Полково, насел. п. 40
Поляны, насел. п. 36
Пощупово, насел. п. 36
Пра, р. 36
Пронск (Пронской городо),
насел. п. 8
Прорва, р. 36
Пустынь, насел. п. 36
Пушкарская слобода 8
Раменки, насел. п. 21
Рязань, насел. п. 31, 32, 33,
37
Сасово, насел. п. 5, 6
Сегден, оз. 36
Селянское, оз. 36
Солдатская слобода 8
Солотча, насел. п. 36
Солотча, р. 36
Спас-Клепики, насел. п. 36
45
Стенькино, полуст. 36
Сторожилово, насел. п. 37
Стрелецкая слобода 8
Тишь, оз. 36
Трубеж, пр. 19
Тума, насел. п. 14, 16
Тума, ст. 43
Улыбуш, р. 36
Урженское, оз. 37
Черненькое, оз. 37
Черное, оз. 37
Чертов овраг 12
Чурилков холм 19
Шехмино, насел. п. 19
Шуя, оз. 37
46
Для заметок
47
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
3
И.С. Тургенев . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
5
М.Е. Салтыков-Щедрин . . . . . . . . . . . . . . . . .
7
Н.А. Некрасов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 10
А.И. Куприн . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 14
С.А. Есенин . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 19
К.Г. Паустовский . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 36
Топонимический указатель . . . . . . . . . . . . . . . 44
48
Научное издание
Никольский Александр Александрович
Рязанские топонимы
в художественной литературе
Материалы и комментарии
Редактор Л.А. Грицай
Технический редактор О.С. Верещагина
Подписано в печать 20.06.07. Поз. № 058. Бумага офсетная. Формат 60х841/16.
Гарнитура Times New Roman. Печать трафаретная.
Усл. печ. л. 2,79. Уч.-изд. л. 2,9. Тираж 300 экз. Заказ №
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
«Рязанский государственный университет имени С.А. Есенина»
390000, г. Рязань, ул. Свободы, 46
Редакционно-издательский центр РГУ
390023, г. Рязань, ул. Урицкого, 22
49