Амантай Ахетов Я пришел в ликующий май. Алматы 2022 1 УДК 821.512.122-1 ББК 84 (5Каз)-5 А95 Амантай Ахетов. Я пришел в ликующий май. Стихи. Автобиография. «Идан» баспасы, 2022.- 196 с. Выражаю бесконечную благодарность Бигельды Габдуллину – моему давнему другу, коллеге, президенту Международного казахского ПЕН клуба за спонсорскую помощь в издании этой книги. Автор Амантай Ахетов. УДК 821.512.122-1 ББК 84 (5Каз)-5 . © Ахетов А., 2022 2 ОСЕНЕННЫЙ МИЛОСТЬЮ АЛЛАХА Меня так долго Бог оберегал От зависти и от людских соблазнов. Бог на меня надежды возлагал И в бедах был всегда со мною рядом. 3 Я пришел в ликующий май Я пришел в ликующий май Вволю синью небес надышаться, В светлом имени Амантай Добротой своей утверждаться. Нежным цветом ласкала сирень, Пела гимн соловьиная братия, И вся жизнь, как безоблачный день, Мне свои раскрывала объятия. Так уж случилось, что явился я на свет в столетнем рубленом русском доме, а принимала роды у мамы еврейка, с семьей которой мои родители делили послевоенные надежды на мирную и счастливую жизнь. Мне суждено было нести в себе триединство нашего казахстанского родства, которое обрастало все новыми и новыми ветвями. 4 ТРИ ВЕЩИХ СНА Прошло свыше семи десятилетий, но детство было будто вчера с его очаровательными мгновениями открытия окружающего мира и человеческих страстей. И ключами к этим открытиям служили детские сны, полные новых видений, порой сказочных – не случайно древняя летопись всех народов начинается со сказочных и мифических сказаний – а чаще с проникших в сердце ребенка реалий этого многогранного и сложного мира. Некоторые из этих снов повторялись, как таинственные послания и предзнаменования Небес. Сон первый … Набегавшись и наигравшись за день, стоило прикрыть глаза, как я уходил к ближайшей сопке, у подножья которой находилась свалка костей забитого скота и где мы, мальчишки, собирали косточки для игр – коровьи бабки и овечьи асыки. На вершине сопки стояли срубы древнего храмового строения (на самом деле их не было и возникали они только в моих сновидениях). А у высоких потемневших от времени бревенчатых ворот меня с улыбкой встречал высокий белобородый старец в белых одеяниях. От светлого лица его веяло нежностью, добротой и дедовой заботливостью. А родного дедушки у меня не было, так как отец похоронил его будучи еще совсем юным в степи на развилке двух полевых дорог. Это было суровое время после раздиравшей народ братоубийственной гражданской войны. Приподняв голову чувствующий свой смертный час дедушка Ахет сказал сникшему от страха сыну Койшибаю: – Ты всегда был тихим и скромным, сынок. Но сейчас такое время, что никто не поможет тебе. Меня уже не довести до дома. Наберись мужества и похорони меня у развилки дорог. Каждый проезжающий мимо, увидев свежий холмик земли, помянет и призовет к милости Аллаха. Бисмилляи рахмани рахим… Прошли годы. Приехавшие на освоение целинных земель новоселы построили там совхоз, а вокруг безымянной могилы был высажен сад. Вот оно первое знамение Небес в судьбе нашей семьи. Всевышний будто высветил путь общности наших человеческих судеб. Не потому ли я до сих пор следую стопам Единобожия и выше всего ставлю единство человеческого братства. 5 А также совершил все три паломничества Единобожия – в святую Мекку и Медину, к святой горе Моисея, к храму Гроба Господня, мечети Аль-Акса и стене плача в Иерусалиме, а также Вифлеем и Галилею. Что же касается приходящего ко мне в сновидениях святого Старца, под его заботливым отеческим взглядом я чувствовал себя так легко и безмятежно, словно возносился в Небеса. Велик Аллах, я жалкий раб у ног, И преклоняюсь пред твоим Пророком. Но даже на святой земле не смог Забыть в степном краю свои истоки. Испив воды священной Кокшетау, Другой целебной силы не приму. Вкусив плодов эдемских Алатау, Я уподобился Адаму самому. Все прелести открыв родного края, Его святую суть я постигаю, В восторге умиления замирая, Лишь Родину я уподоблю раю. Лишь Родину свою боготворю, Благослови, Аллах, Отчизне верных сыновей. И первую молитву сотворю Я материнской обители своей Сон второй Следующие мои ночные походы были за железнодорожную линию, где возвышался удивительный город с Небоскребами и сияющими рекламами. Конечно же, никто не знал о нем, а в нашем скромном в основном со срубленными из бревен домами Кокчетаве было лишь несколько десятков трехэтажных зданий. Я с восторгом и любопытством обходил те удивительные, казавшиеся мне сказочными кварталы, задирая голову вверх, где над этими зданиями сияли и загадочно мигали мне звезды. И вот в мае 2001 года я приехал в Нью-Йорк для участия в в работе симпозиума, где под эгидой ООН приняли участие видные общественные и религиозные деятели из более чем 120 стран мира. Диалог был посвящен роли семьи в формировании новой культуры мира. Ведь именно в семье 6 учатся нравственным ценностям будущие граждане планеты – носители новой гуманистической культуры мира. Поздним вечером нас поселили в пятизвездочный отель Хилтон на Бродвее. И что поразило меня, именно это здание я видел в снах далекого детства. Но больше всего потряс лифт – ведь совсем юным, не имея о нем никакого представления, я входил в него… Вот оно еще одно сбывшееся знамение Небес! О, Боже, неужели это правда?! Придя в себя и разобрав чемодан, решил прогуляться по ночному городу. И в три часа ночи я встретил на Бродвее невысокого роста полицейского и, не владея английским языком шутливо произнес «О, Шварценеггер!». Затем мы обменялись рукопожатиями и сфотографировались на память. Но три месяца спустя страшная трагедия потрясла тот же Нью-Йорк и весь мир. Чудовищный теракт 11 сентября стер с лица земли знаменитых ньюйоркских «близнецов» и унес тысячи человеческих жизней. Безумие фанатов подорвало добрые отношения между людьми. И я с горечью подумал: неужели моя азиатская внешность и приверженность учению пророка Мухаммеда, кстати, последователю Иисуса в единобожии, которого сам Посланник почитал с любовью, оттолкнут в будущем того приятного и доброго нью-йоркского полицейского, который в 3 часа ночи позволил сфотографироваться с ним на немноголюдном в это время Бродвее, не думая о том, что мои руки находятся рядом с его табельным оружием? Только бы остался жив этот запомнившийся прекрасный американский парень, добрую улыбку которого не портила порой презренная на моей родине форма, так как, к горькому сожалению, наши полицейские иногда сами превращаются в рэкетиров от власти. В сегодняшнем мире достаточно проблем, но главнейшая из них – сохранение мира. Террор нового века развеивает надежды и чаяния простых людей на мир и согласие в нашем общечеловеческом доме. Как показывает жизнь, наша хрупкая планета все еще подвержена угрозам войн, межэтнических и межконфессиональных конфликтов, которые кончаются кровопролитиями. Как ни противно насилие природе человека, вся история цивилизации полна кровавых драматических страниц. К сожалению, до сих пор войны используются как инструмент решения политических, экономических и этно-социальных проблем. А сегодня из открытой формы война переходит к скрытому терроризму, который становится более страшным и опасным из-за своей непредсказуемости и масштабов мирных жертв. 7 Поэтому мы не смогли остаться сторонними наблюдателями «американской трагедии» и последующих терактов во всех уголках нашей неспокойной планеты. Мы несем в своих сердцах осуждение и гнев, боль по поруганной звериным оскалом терроризма человеческой нравственности. Ведь мы сегодня находимся в такой глобальной взаимозависимости, что только доверие и духовное единение могут обеспечить стабильность и создать предпосылки для мирного сосуществования людей и государств. Мы совершаем паломничество к святым местам – в Мекку, Иерусалим, чтобы зарядиться искрой веры и любви к ближнему. Но мне кажется, что в наше противоречивое время резкого расслоения мира на бедных и богатых, униженных и пресыщенных, слабых и сильных нужно бы организовать еще паломничество к местам массовых катастроф и обители людского горя, чтобы пробуждать в сердцах сострадание и предостеречь от повторения горьких страниц человеконенавистничества. Это может быть и сожженная белорусская деревня Хатынь, и вьетнамская деревня Сонгми, женские лагеря Равенсбрук и Алжир гитлеровского и сталинского режимов, не говоря уже о Хиросиме и новом символе сатанинского человеконенавистничества, каковыми стали руины символа благополучия многоэтажной Америки – здания Всемирного торгового центра. 8 Ночное фото с нью-йоркским полицейским Май первого двухтысячного года, И терроризм еще не кляли рьяно. Тогда кляли нью-йоркцы непогоду, Грозу, что занесло вдруг с океана. Но отгорел закат багровым цветом, Стекли с бетона ржавые потоки, И вновь запахло приближеньем лета, Листвой младою и запрелым мохом Из парка, что оазисом возник В нагромождении исполинских зданий. Манхеттен был похож на материк Каменных застывших изваяний. И в номере гостиничном ворочаясь, Я понял, этой ночью не усну, И на бесшумном лифте среди ночи Скатился на шестое авеню. В отеле в это время стены драили, Словно обшивку адмиральского линкора. А я пустился в ночь беспечным фраером, Чтобы понять неведомый мне город. Бродил средь строгих силуэтов улиц И голову частенько задирал, Как будто по-российски сверху дулю Мне с небоскреба черт нью-йоркский показал. Вот конная карета повстречалась С чернокожим кучером в ливрее. Лошадку полусонную с плеча он Не жалея своей плетью греет. Хоть нет в ночи и капельки идиллии, Нет-нет, да пары поздние встречались. Лунатиками мимо проходили, И по инерции, наверно, целовались. Любовь, она, словно наркотик, в мае Играет в венах каждого из нас. Чужого языка, не понимая, Я понимал, как жарко им сейчас. А самого же что-то холодило, Ознобом пробирая по спине. Конечно же, тосклива ночь без милой В чужой и непонятной мне стране. Свободой упиваюсь заграничной, Не загребут меня бойцы ОМОНа. Тем более, в костюме я приличном Из дедовского, синего бостона. Бомжи спокойно протекают мимо И кока-колу вместо водки пьют. Здесь не пугают паспортным режимом И полицейским взятки не дают. И, наконец, на улицах Нью-Йорка Я копа на ночном посту заметил. Все как положено, в служебной гимнастерке, Ремень увенчан кобурою с пистолетом. 9 10 И вообще, он с виду парень славный, Испанского обличия, смугловат, Хоть ростом был он не Шварцнегер явно, На первый взгляд, отнюдь не слабоват. У копа на посту свои заботы, Но я желание не в силах превозмочь Мне захотелось сняться с ним на фото, С первым полицейским в эту ночь. Друг друга мы без слов легко поняли, Хотя родились по разным берегам, По разным континентам проживали, Да и молились разным мы богам. В улыбке добродушия мы замерли, В глазах рекламы отражался свет Мы обнялись, под вспышкой фотокамеры Я ощутил бедром холодный пистолет. Но людям доверять всегда привык, Пусть отдыхает в кобуре ненужный ствол. Одни средь улицы ночной мы в этот миг Вдруг ощутили свое дальнее родство. Еще не знали, что три месяца спустя Глаза его наполнятся укора, Стервятники на город налетят, Неся трагедию кровавого террора. Прости меня, мой мусульманский Бог, Презрел тобой прикрывшихся фанатов. Жестокой злобой запятнали весь Восток, И я как будто в этом виноватый. Но время боль любую в сердце лечит, И миг доверия того я вспомнить рад. Осталась в памяти ночная встреча, Американский коп стал мне, как брат. Но долго еще истины библейской Придется постигать, наверно, суть. Прости нас всех, нью-йоркский полицейский, Дай Бог нам всем доверие вернуть. Сон третий Подростком я любил читать книги о трогательных судьбах беспризорных и воспитанниках колоний. От того ли, частенько в снах я повторял их судьбу, бродил и воровал по базарам, совершал другие отчаянные поступки. Ночные видения были до того красочными, что не хотелось завершать их. И вот роковое стечение судьбы, а вернее безудержный задор юности привели меня в настоящую колонию для несовершеннолетних. Это был прежде всего страшный удар по родителям, да и отразился на дальнейшей судьбе. Помнится, когда во главу ЦК Компартии Казахстана пришел Геннадий Колбин, ему за подписью 27 молодых литераторов было отправлено письмо о том, что я скрыл судимость и занимаю высокую должность в Госкомиздате Казахской ССР, хотя до этого я прошел ответственные ступени журналистской деятельности, был самым молодым в республике редактором районных газет и даже получил медаль «За трудовое отличие», что было редким в рядах журналистов. Но факт есть факт, руководство далее боялось продвигать меня по службе. Лучше всего о том периоде жизни скажут стихи. Из цикла «Святого заблуждения конец» Овчарка грустно завывала у забора, Ей тоже надоел во всем запрет. У твердолобого хозяина майора Я отмечал свои семнадцать лет. Подумаешь, не в баре со свечами, Козе понятно, здесь не балуют вином. Семнадцать лет, как крылья за плечами, И небосвод так манит за окном. А в общем, надо было нам немного Если судить по логике простой, Лишь на троих буханочку ржаного, По ломтю сала и заварочки густой. Пусть там, на вышке, мокнут часовые, То слезы наши отливаются дождем. А нам гулять в каптерке не впервые, Мы не спешим и час свой подождем. Нас скромный стол не угнетает очень, 11 Пошлет нам волюшка иной размах. Так дай же, бог, откинуться досрочно, Пошли удачу нам во всех делах. Чтоб шли в тюрьму не за ведро малины, Не за фонарь под глазом старшины, Чтоб будущие наши именины Не знали больше гнетущей тишины. Овчарка грустно завывала за забором, Как будто сердце ей скребут ножом. У нас свои, понятно, разговоры, И далеко от нас родимый дом. *** Я протянул доверчивые руки И улыбался – это позже взвою Как будто бы сегодня на поруки Меня хозяин отпустит без конвоя. О, эти ненавистные браслеты И мрачных стен суровые тиски. И небо в клеточку зимой и летом, И от зеленой маешься тоски. Здесь даже сон натянутой струною, Здесь пуля-дура целится в висок, И платят люди дорогой ценою За воли опьяняющей глоток. А суровым уроком своей жизни позже я делился с заключенными в колониях республики. Как раз было время распада Союза, в страну повалили представители различных религиозных течений и сект, которые проникали и в колонии и раздавали там свою литературу, обращали в свои секты. МВД республики организовало мои поездки в зоны, чтобы я своими стихами и достижениями в жизни наставлял заключенных на праведный путь. Помнится в колонии строгого режима в Петропавловске, которой руководил бывший морской офицер, заключенные во время встречи отказались от обеда, чтобы продолжить ее и слушать мои стихи. Дай бог, чтобы они остались в их в сердцах. 12 СТРАНИЦЫ БЫСТРОТЕЧНЫХ ЛЕТ отпуск с родителями 13 Пионерское лето в Зеренде 14 Твои глаза преследуют меня И наполняют душу мне волнением. Как свечи зажигают от огня, От них я зажигаюсь вдохновением. 15 16 Перед отъездом с родины в Алма-Ату Впервые дети в Алма-Ате 17 Казахстанская правда Амантай АХЕТОВ: К покаянию жестокость людскую взываю… Бывают же такие смены настроения. Вдруг, подобно свежему ветерку, нахлынет мелодия, вспыхнут в памяти напевные строки. И ты безотчетно насвистываешь мотив или до бесконечности повторяешь куплет-строфу. Право же, пожизненным поэтическим «фантомом» стало для меня это лирико-курортное четверостишие: Смотрю, как звезды падают На дно морских лагун. Опять поют цикады На крымском берегу. А недавно случайно узнал, кто его сочинил. Вернее, не совсем случайно. Готовясь к интервью с земляком-кокшетаусцем Амантаем Ахетовым, вспомнил, что когда-то, в начале своего творческого пути удостоился чести опубликоваться в коллективном сборнике по соседству с ним, тогда уже известным поэтом. Нашел эту книжицу за 1979 год, форматом «одиннадцать на шестнадцать». И обнаружил в ней стихи, которые, представляете, прошествовали со мною по жизни 28 лет и не истерлись из памяти. Авторство же для нас, зачастую неблагодарных потребителей даров Ее Величества Поэзии, получается, не столь существенно. Так и становятся слова и музыка народными. Но поэты, коль случаются сего рода казусы, на участь «безымянных солдат» в большинстве своем не обижаются, ибо служат вечности. Беззаветно и бессрочно. И если Амантай Ахетов, как отмечается в его биографии, 17 лет отдал госслужбе и 24 года — журналистике, то это означает, что очерченное время также и прежде всего было посвящено поэзии, ведь творчества в отрыве от жизни не бывает. Член Союза писателей СССР и Казахстана, к своему 60-летию он пришел с капиталом в двадцать оригинальных и переводных книг, в званиях отличника печати и лауреата республиканской журналистской премии. 18 Однако больше не званиями и медалями (их у него две) гордится, а сборниками «Книга памяти» и «Судный день», позднее — изданиями «Свет истины» и «Три Георгия». Последние вещи — прозаические. Нет, не новый этап — углубление в проблематику бытия. Вершиной коего явились «Три Георгия». Работая истово, наш юбиляр к морфемам-степеням «ист» (журналист и публицист) добавил заветную третью, став еще и романистом. — Итак, к «отчетному» рубежу, Амантай Койшибаевич, вы подошли с солидным писательским набором, к тому же «рыцарем» нескольких качеств. Как складывалась стезя? Как сочетались в жизни «лед и пламень», а в творчестве «стихи и проза»? — Все в жизни идет от материнской пуповины, в данном случае я имею в виду свою земную колыбель. Мне выпало счастье родиться в Богом озаренной кокшетауской Синегории. Ее лесные оазисы по берегам зеркальных озер, причудливые изгибы скал в сочетании со степным раздольем располагают человека к широте души и мыслей. И так уж случилось, что явился я на свет в столетнем рубленом русском доме, на русской печи, а принимала мои роды еврейка, с семьей которой мои родители делили послевоенное возрождение надежд на мирную и счастливую жизнь. А мне суждено было нести в себе единство нашего казахстанского родства, которое обрастало все новыми и новыми ветвями. И вдруг, в один не самый лучший день своей жизни, я стал с грустью осознавать, как беднеет моя казахстанская семья. Все меньше телефонных звонков в праздники, все дальше от меня пылкие друзья юности и свидетели моего человеческого становления. Это и было самым тяжелым гротеском, похлеще, чем из стужи в жар. Да еще на наше поколение выпало крушение великой страны и ломка привычных стереотипов сознания, не говоря уже о крушении господствовавшей идеологии. Именно это обстоятельство повернуло меня к страстной публицистике, и все меньше времени оставалось для любимых стихов и романного осмысления жизни. — Значительные «пласты» вашей лирики посвящены целине и памяти о безвинных жертвах политических репрессий. С одной стороны, Казахстан был «лабораторией дружбы», с другой — местом ссылки депортированных народов. Почему в суровых испытаниях люди не озлобились, а, напротив, сплотились? — Сегодня в казахской прессе неоднозначное отношение к освоению целины, а для меня эта эпопея осталась важной вехой гражданского становления, и славил ее я не только стихами... Помнится, в середине шестидесятых я написал 19 небольшую повесть «В самом центре Земли», пронизанную гордостью за свой край, как казалось мне, явивший миру пример человеческого единства и родства. На этой позиции остаюсь и по сей день. Да и не могло быть иначе. Ведь именно первоцелинники посадили сад вокруг могилы моего деда, которого мой отец в тяжкие двадцатые годы похоронил на развилке трех дорог, чтобы проезжающий мимо правоверный совершал намаз. Что касается мрачного периода политических репрессий, то безымянным жертвам этого страшного побоища я посвятил свою «Книгу покаяния». Процитирую фрагмент из баллады «Статуя Скорби»: О, статуя Скорби, Упрек твой к себе принимаю, На слабость свою Часть вины возложив, И скорбью твоею, Как распятый Иисус истекаю, И все же я веры В душе не теряю В нашу в общем-то светлую, Чистую жизнь. Сквозь годы Ушедших я взгляды ловлю, И боль, и сомнения их Разделяю. По растоптанным душам, Изломанным судьбам скорблю, Их боль в свою память Гвоздями вобью. И к покаянию Жестокость людскую взываю. Суровые испытания, наоборот, сплачивали людей. И для многих представителей ссыльных народов Казахстан стал подлинной родиной, и недаром по ней ностальгируют эмигранты на берегах Рейна и Иордана, чему я знаю немало примеров. — Вспомните, сколько талантов пробудила и мобилизовала революция. Обострение чувств, полыхание страстей, необычайный эмоциональный подъем — эта грозовая атмосфера способствовала расцвету 20 всех искусств. Конечно, нам такого накала пережить не довелось. Но и не полный штиль выпал — эпоха перемен. Как она сказалась на литературном процессе? — Наши мудрые предки говорили «В пятьдесят лет обновляются народ и государство», и мы убеждаемся в их правоте. А литература, как эпос времени, лишь отражает эти бурно и тихо протекающие процессы. Но в сегодняшнем мире ни один народ не может существовать в самоизоляции. Поэтому нас волнуют те же глобальные проблемы, что стоят перед современным человечеством. И главная из них — сохранение мира. Ведь вокруг полно горячих точек. А мир стал сегодня таким тесным благодаря средствам связи и телекоммуникациям. Однако обуздание ядерной энергии и мирное освоение космоса позволили не только расширить границы научного познания мира, но и требуют качественно нового отношения к самому применению научных достижений. И здесь носителем и хранителем гуманистических традиций является вера в духовную чистоту и высокое нравственное назначение человека. А посев этой веры как раз и является долей и призванием творческих людей. — Потом рухнул Союз, писательский тоже, сейчас, правда, контакты налаживаются. Тяжело пережили этот критический этап? Разочарования, застоя не испытали? Если да, то что помогло выйти из кризиса? — Воистину кризис на том критическом этапе охватил всех и вся. Мне лично помог бойцовский характер. Еще в ранней юности повезло с тренером, известным ленинградским боксером Юрием Павловичем Пономаревым, который внушал нам: побеждают еще до выхода на ринг. Уверенность во взгляде придает силы и ослабевает противника. Но крушение Союза еще долго будет отзываться в наших сердцах. На хадже в Мекке ученый из Азербайджана говорил мне: «Ради Бога, не спешите переходить на латиницу. Мы вот поспешили, а потери невосполнимые, тома научных трудов, изданных на кириллице при советской власти, стали недоступными новой поросли, а на собственные издания не хватает ни сил, ни средств». — Самоопределение, независимость республики что означали для вас как для гражданина? Есть в этом некий заряд на новые свершения, появилась «свежая струя»? — Если честно, я пережил опьянение идеей независимости и на заре ее обретения ударился в публицистику, стал редактировать газету Союза журналистов Казахстана. 21 Но в одном был последователен — оставался непримирим ко всем проявлениям узконационального патриотизма, попыткам делить соплеменников по сортам, искать «предателей» и законспирированных агентов Кремля. Мне лично не приходилось скрывать своих чувств к России и россиянам, так как это часть нас самих, пусть вчерашних, но не разведенных по разные стороны баррикад, да и упаси нас Бог от такого. Но и никогда не изменял я зову крови своей, так как в каждом человеке живет его сама по себе здоровая этническая сущность. Поэтому, как помнит читательская общественность, еще до развала Союза выступал я в защиту чести и достоинства родного народа и родной земли, языка и культуры, не впадая при этом в крайности и осуждая нездоровые проявления ярого национализма и трайбализма. Помнится, на мою первую публикацию на оскорбительное для казахского народа известное эссе Александра Солженицына в редакцию газеты «Советы Казахстана» пришел отклик с поддержкой за подписью десятков русских усть-каменогорцев, которым было небезразлично будущее нашего общего дома. И как не вспомнить здесь о том, что еще на заре века великий казахский просветитель Ибрай Алтынсарин писал, что у русского и казахского народов одна единая историческая судьба, и привел такие веские аргументы: во-первых, если казахи для Азии не азиаты, то русские не европейцы для Европы; во-вторых, ни русские, ни казахи не проливали кровь за Господа Бога; в-третьих, ни русские, ни казахи не умеют ни купить, ни продать. И вот нас вместе бросило в водоворот выживания в мире купли-продажи. А врозь эту гиблую реку нам не преодолеть. Поэтому ратую я за единство всех казахстанцев и первым выступил в прессе с призывом не спешить паковать чемоданы русским братьям, напуганным проявлениями национального возрождения начала девяностых годов. По моему убеждению, стремление к человеческому согласию и единству особенно развито у казахстанцев. Может, это порождено щедростью казахской земли и характером самого казахского народа, всегда широко распахивавшего душу всем, кого волею судьбы забрасывало в суровые края. Но для всех эта земля становилась материнской, и пустившие здесь корни семьи и народы обживались добротно и навсегда. — А новые понятия и термины влились в вашу речь? Технические новшества восприняли, тот же компьютер? — Уровень образования, культуры и мировосприятие бывших советских людей были на таком уровне, что вхождение в рыночные отноше22 ния было ново только своей эксплуататорской сутью, не более. Поэтому я продолжаю жить на уровне понятий того времени. Не приемлю и многие новые термины, которыми политики опошляют великий русский язык, и продолжаю пользоваться прекрасной и ясной пушкинской, купринской, бунинской лексикой. А Его Величество Компьютер облегчает мою работу и поиск материалов в Интернете. Одно больно, что увлечение техническими новшествами у молодежи отбило страсть к чтению. А ведь без индивидуального общения с книгой, с мыслями великих так трудно осмыслить этот, как принято говорить, безумный мир. Помнится, в Израиле одна продавщица из бывших наших соотечественниц посетовала, что больше всего жалеет о том, что ее дети не получат такого образования, какое давала советская школа. Об остальном разумейте сами… — Вообще, какие времена, в том числе и годы, стали для вас самыми благодатными и плодотворными? А нынче бодро пишется? А впереди тоннеля брезжит свет? — Наиболее плодотворным для меня был рубеж 1980—1990-х годов. Всю боль и чаяния того периода, предшествовавшего развалу Советского Союза, я выразил в своих поэтических сборниках «Книга Покаяния» и «Судный день», горячо воспринятых союзным читателем. Мои стихи направлены на исцеление душ людских — от безбожия, черствости и равнодушия, гражданской апатии и безразличия. В этом убеждают многочисленные письма читателей, которые являются для меня лучшей наградой и признанием. Помнится, после выхода в свет «Книги покаяния» в магазине алматинского микрорайона «Аксай» меня остановила русская женщина и подвела дочь со словами: «Я узнала вас, ваша книга у нас дома, как Библия, — и закончила, обращаясь к дочери. — Запомни этого человека, он высказал всю нашу боль». Это было в преддверии крушения Союза, крушения наших иллюзий, когда народ переживал тяжелейшую духовную и психологическую ломку, впервые за послевоенные годы вновь познав лишения нищеты, подавленность и безверие. А затем я обратился к духовной лирике. И еще одна встреча, уже в Астане, где мне довелось поработать в первые годы передислокации столицы. Как раз вышла книга «Свет Истины», совпавшая с публикацией путевых записок со священного хаджа в Мекку. В кабинет вошла женщина преклонных лет, бывший ответственный работник облисполкома, на плечи которой 23 свалилась груда сложных семейных проблем. Мы поговорили, и она призналась, что пришла ко мне за советом, так как почувствовала целительную силу моих стихов. Мало того, она привела через некоторое время свою подругу. И так как я возглавлял в то время отдел по связям с религиозными конфессиями, пришлось по совместительству осуществлять миссию духовного целителя. И я поверил, что мои стихи приносят облегчение. Нет для меня дороже и трепетнее минут такого общения со своими благодарными читателями. Что касается сего дня, газета отнимает все, но я не теряю надежды, что божественное вдохновение не покинет меня. А свет в конце тоннеля забрезжил мне наяву еще в начале девяностых годов, когда я буквально вернулся с того света после серии ножевых ранений в область сердца. И я остаюсь неисправимым оптимистом, верящим, что добро всегда побеждает зло и люди рождены для счастья. — Когда почувствовали явно, что призывает «к священной жертве Аполлон»? — Жертвенность — это позиция, ради которой стоит жить и творить. Наиболее остро я почувствовал гражданский зов к штыку приравнять перо в середине восьмидесятых годов. В жизни каждого человека есть моменты, связанные с именем Пушкина. Настолько он проник в жизнь русского и связанных с его культурой народов. Для меня Пушкин дорог тем, что его душа и поэзия были распахнуты навстречу боли и чаяниям родного народа, а уста источали божественную истину с неподражаемой русской широтой и удалью. И когда думаешь о русской поэзии, на память приходит строка из стихов Михаила Дудина: «Много нас нерусских у России». Вот и я воспитан на той же славной русской культуре. Я не могу забыть, что именно тяготение к вечной пушкинской поэзии вернуло меня к истокам родного языка. Город на Неве начала семидесятых, на каждом шагу вещающий о незримой связи с Пушкиным и его эпохой. Потрясенный памятником Петру Великому, я взял смелость обратиться к этой пушкинской теме и отправился читать свои стихи в редакцию «Невы»: Словно из гребня невских волн Зеленым отблеском играя, Удила медные кусая Несется конь. И тихий звон, 24 От башен серых разбегаясь, Нахлынул к всаднику, и смолк. И я, в конях познавший толк, Застыл, невольно восхищаясь Мгновеньем, трепетом живым. Но властна гордая рука, Взирает всадник свысока, В величии неотразим… Возглавлявший отдел патриарх русской поэзии Всеволод Александрович Рождественский, кстати, курировавший в тридцатые годы казахскую советскую поэзию, весьма лестно поддержал молодого поэта, подчеркнув, что таким Медного всадника мог воспринять только потомок кочевников. А затем попросил меня прочитать что-нибудь из Абая. И когда я начал на русском, он сказал, что в переводе и сам прекрасно знает Абая, а хотел бы услышать в оригинале. Я был готов от стыда провалиться сквозь землю. И этот горький урок сослужил мне добрую службу. Я понял, что без возвращения к материнским истокам родного языка и культуры так мало значу на земле. — Стихи, которые сейчас процитирую, написаны не только красиво и выразительно, но и, что называется, со знанием дела. Можно даже решить, что их написал заядлый охотник. Или все-таки поэт-гражданин? Гогот плывет над широким простором, Грустно пронзая пенную грудь облаков. Тысячи солнц окунаются следом в озера, Пыль поднимают тысячи косяков. — Я люблю рыбалку за тишину и чудное ощущение раннего утра, но никогда не был на охоте и не держал в руках ружья. Даже из рогатки в детстве не мог «палить» в воробьев. А часто встречающиеся в моей лирике гуси для меня чуть не олицетворение моего родного казахского народа, по одной из легенд получившего название от белых гусей. — Состояние поэтического «цеха». Что радует, что тревожит? Казахское поэтическое искусство — на подъеме. А казахстанское? — Одно время мне казалось, что поэзия испытывает тяжкие дни. Но в конце прошлого и начале нового века я несколько лет был членом жюри республиканского фестиваля молодых талантов «Шабыт» и испытал при25 ятное удивление. Только Астана была представлена двумя десятками молодых дарований, небезуспешно опробовавших свое перо. Обычно поэзия испытывает взлеты в переломные периоды жизни народа. Однако по большому счету у нас этого не произошло. Мастера старой гвардии не вписались в новые времена, а молодым, на мой взгляд, не хватает гражданского чувства и мужества, а главное, поддержки государства. Если говорить о русскоязычных писателях и поэтах, то слишком ощутимы потери. Я еще на заре независимости в журнале «Мысль» писал о том, что пока мы не научимся ценить вклад казахстанских русских деятелей культуры и искусства, ждать от них высокой творческой отдачи и верности не приходится. Морис Симашко (теперь уже покойный) должен был быть уверен при жизни, что ему поставят памятник где-нибудь в сквере хотя бы за его непревзойденный «Маздак». То же самое в отношении Николая Раевского, Михаила Зверева, Владимира Гундарева — неистового пропагандиста казахстанской русской литературы, погрязшего в заботах о выживании своего детища – «Нивы». — Из встреч с выдающимися литераторами какие особенно запомнились и, возможно, наложили отпечаток на творчество? Кто, на ваш взгляд, «маяки» в русской и казахской поэзии? — Насчет «маяков», как любил говорить мой шеф и наставник Шериаздан Елеукенов в бытность председателем Госкомиздата республики: «Построй в шеренгу сотню писателей и дай приказ выйти первому, как все сделают шаг вперед». Велик был вклад казахстанских писателей и поэтов в многонациональную советскую литературу. Для меня дороги многие коллеги по перу от маститых до авторов лишь нескольких книг, как, например, рано ушедшие из жизни Булат Жандабеков или Шокан Алимбаев. Огромное влияние на мое творчество, вернее, возвращение к национальным истокам, оказали Ильяс Есенберлин, Абдижамил Нурпеисов, два, к сожалению, противоборствующих Мухтара — Шаханов и Магауин, и многие другие писатели и поэты, произведениям которых я давал вторую жизнь на русском языке. Особо я бы хотел отметить стимулирующую роль в моем творчестве Олега Васильевича Мацкевича — заведовавшего отделом литературы и искусства «Казахстанской правды». Этот душевный и чуткий наставник молодых талантов оказал мне огромную поддержку. Представляете, как важны были для меня в шестидесятые годы публикации в главной газете республики. — Кстати, вы один из активных авторов нашей газеты. Как складывались ваши связи с «Казправдой»? 26 — Должен заметить, что эта связь традиционная, даже семейная. В конце войны мой отец, Койшибай Ахетов, был корреспондентом «Социалистик Казахстан» и по совместительству «Казахстанской правды» по Кокчетавской области. И еще, в преддверии юбилея в издательстве «Экономика» вышла моя книга публицистики «Жажда свободы», в которой значительное место занимают мои публикации в «Казправде». Недавно одна из известных вузовских работников призналась мне, что в двух или трех страницах своей диссертации, посвященных патриотическому воспитанию, она цитировала мою статью из «Казахстанской правды». Вот вам и эффект. Да, вспоминаю опубликованное в «Казправде» 5 октября 1999 года письмо жительницы Тараза Ирины Стеблевой: «В вашей газете была напечатана статья писателя Амантая Ахетова «Обретая веру, не потерять Родину». Мир вам, уважаемый! Очень благодарна вам за слова, что у казахского и русского народов единая нерасторжимая судьба. Вы правы, время для начала духовного возрождения настало. Вы по происхождению мусульманин. А я, русская, по открывшимся мне Богом откровениям приняла ислам…». — Вам, казаху, пишущему на русском, дано «слышать» и Пушкина, и Абая. Какие преимущества дает двуязычие? И вам лично — тоже. Желательно бы проиллюстрировать. Скажем, на примере, связанном с тонкостями перевода. — Если можно, я отвечу словами своих добрых друзей и наставников. Литературный критик Николай Ровенский писал: «В лирике Амантая Ахетова обязательно присутствует гражданская и нравственная позиция, ощущается неординарная индивидуальность, национальный угол зрения. Вчитываясь в мрачноватые, безрадостные строки, начинаешь понимать, что в них отразилось древнее, в глубине генов упрятавшееся отношение простых кочевников, наследником которых является А. Ахетов, к зимнему неуюту, непогоде, ненастью. Оно столь же естественно, сколь неуправляемо и искренно. Это ощущение не пушкинское («как жарко поцелуй пылает на морозе, как дева русская свежа в пыли снегов»), а абаевское («ноябрь — преддверие зимы, пора в аул, пора».) У Амантая Ахетова, помимо того, есть своя особая индивидуальная черта — его стихи импрессионистичны, подчас по-фетовски свежи и грустны». А поэт из поколения фронтовиков Валентин Смирнов писал: «Владея двумя языками, Амантай Ахетов имеет неограниченный доступ к двум сокровищницам народной культуры: своего родного народа и народа русского. Он как бы стоит на двух фундаментах, воспитан на двух культурах, 27 утоляет духовную жажду из двух чистейших родниковых истоков… А окружающий его мир, Амантай Ахетов подсознательно, психологически верно видит и раскрывает его нам великолепным русским языком, русским отточенным слогом с удивительным художественным мастерством». Я горжусь такой высокой оценкой своего творчества старшими мэтрами казахстанской литературы, тем более, роль поэта в России и Казахстане насколько высока, настолько порой и трагична. Не удержусь от искушения процитировать концовку одного стихотворения из своей «Книги Покаяния» (1989 г.): Цветы на кладбище поникли от росы И будто слезы под себя роняют, Жалея, что поэты на Руси Посмертно свое имя обретают… Это я к тому, что Поэт, как совесть нации, не имеет права на метания. Потому молю Бога, чтобы сохранить твердость своих позиций. Не уподобиться тем, кто, взобравшись на пик горы, спускается с него ничком. Лучше рухнуть разом. Что касается переводческой деятельности, то я перевел немало книг прозы и поэзии, что помогло мне стать ближе к культуре родного народа, понять его удивительное своеобразие. В смысле техники я противник глагольной рифмы, стараюсь приблизить тональность и ритмику стиха к русскому восприятию, а в прозе доносить смысл национальных слов без сносок, так как есть много приемов за счет оттенков передать основной смысл звучащего слова, не нарушая его национальной окраски. — Теперь о творчестве, чреватом образованием мозолей в области седалищного нерва: о сочинении прозы. Как пламенному, взрывному поэту удалось приковать себя к столу для написания романа? — Еще Юрий Михайлович Герт предрекал мне судьбу романиста, да не хватало ни сил, ни времени, ни усидчивости. Но награду за свой труд я все-таки получил из уст другого своего кумира и друга — Мориса Давидовича Симашко, который сказал, что в моем романе «Три Георгия» открыл для себя планету Северный Казахстан. Если бы не страстное увлечение публицистикой, я бы уже пожинал плоды своих творческих замыслов в монументальной прозе. Но не стоит жалеть, когда в море жизни прокладываешь свой единственный и неповторимый курс. Нашему поколению есть что сказать, и наши песни еще не допеты. Все мы дети одной эпохи великих голодранцев и не менее великой социаль28 ной утопии. Одной бурей занесло нас на эту грешную землю, и от прошлого своего негоже отрекаться. Наше поколение так и осталось носителем великих идей человеческого братства. А суровой делает жизнь корысть людская да ненасытность, гордость и низкопоклонство. Одним днем живет человек, а ведь день ему отпущен равный вечности, причем, сплетенной из белых и черных мгновений. Это как свет и тьма. Но людям хочется пожить сегодня, познать радости земные, а не горькие слезы нужды. Вот и преподносит жизнь драматические сюжеты. А писатель может только раскрыть глаза, но никак не может выступать вершителем людских судеб, как не дано это ни одному правителю, ни одному чиновнику. Поэтому нам нужно больше распахивать свои души для людского тепла. — Следующая тема — проза жизни. Ваяние стихов для вас, возможно, смысл существования. Но, не возникало подчас ощущение, что из-за этой сладкой каторги семья недополучила массу благ? — Прозаической становится жизнь, если человек не находит в ней стоящего смысла. Природа наделила меня нескончаемым оптимизмом, и хотя судьба не баловала, я легко переносил выпадавшие на мою долю испытания, а радостью служило творчество. Не могу сказать, что это приносило такую же радость семье. Из-за присущего творческим людям упрямства я не хотел и не мог плыть по уютному течению жизни, поэтому остался неимущим пролетарием умственного труда. Дети мои не были избалованы роскошью, но выросли достойными людьми и подарили мне высшее человеческое счастье, наградив талантливыми и бесподобными внуками. А супруге пора бы и памятник поставить, но это поймут только жены поэтов. — Поэт на службе больше, чем поэт? Во всяком случае, не меньше. Иными словами, опыт административной работы был для вас небесполезен? — К сожалению, высокое понятие государственный служащий опошлено сегодня пренебрежительным в народе словом «чиновник». Отчасти виноваты сами. Не буду вдаваться в причины, которые налицо. Себя же считаю «динозавром» осуждаемой сегодня сталинской эпохи требовательности к кадрам. Но чистоту и порядочность, как и чувство ответственности за порученный участок работы, я впитал от отца — старейшего журналиста и партийного работника, коммуниста до мозга костей. За годы работы в различных министерствах я возглавлял управление СМИ, главное управление внутренней политики, отвечал за религиозную ситуацию в республике. Этот опыт мне помогает в понимании законов 29 развития общества, глобальной политики государства, а также облегчает контакты с простыми людьми, которые жадно ищут правду. И, конечно же, горестно от того, что эти самые винтики государства еще не доросли до настоящей государствообразующей силы. — Чем объясните свое пристрастие к компартии, поэты ведь, как правило, бес-, а то, по большому счету — надпартийны? — Читатели хорошо помнят, что в конце восьмидесятых и начале девяностых годов — еще до развала Союза — я вел в прессе жесткую борьбу с порочными явлениями той системы. Приведу лишь отрывок одного характерного стихотворения: Казахи, ведь одна у вас земля, Другой для вас под солнцем не бывать, Так долго ль под гипнозами Кремля Мы родиною будем торговать… Но время и явь остудили мой пыл и раскрыли глаза на многое хорошее, что мы потеряли вместе с великой страной. Не буду здесь навязывать пропагандистские мысли. Скажу одно: возглавлять газету коммунистов республики я взялся в год 60-летия Великой Победы и рад, что сделал многое для поколения победителей. Ни одна газета в республике не давала столько материалов о доблестных ветеранах войны и их сегодняшних проблемах. Это был мой сыновний и, если угодно, пионерский долг перед ними. А тезис о надпартийности творческой личности удобен тем, кто не желает брать на плечи грязную работу по очищению общества. — Расскажем читателям о творческих замыслах? — Я мечтаю наконец-то дописать трилогию «Три Георгия», где главные герои и их дети переживают время грандиозных перемен, а также роман об Ахмете Байтурсынове, чья жизнь будет служить примером многим поколениям истинных сынов и патриотов своего отечества. Но вся беда в загруженности работой, ведь творческому человеку на нынешние гонорары не выжить. Вот и получается, что все прекрасные замыслы разбиваются о лед суровой действительности, которая еще не обрела человеколюбивого лица. — Спасибо за интервью. Новых вам озарений и книжных воплощений, Амантай Койшибаевич! Мудрой прозы, звучных стихов, чутких редакторов и щедрых издателей! Беседовал Александр ТАРАКОВ 30 Амантай ДАНДЫГУЛОВ Модернизаторы сознания: от Вальтера Скотта до Амантая Ахетова Этот бывший вулкан на земле Нижней Галилеи, в Израиле, имеет сакральное значение для двух главных конфессий мира. Здесь, в этой местности, в 1187 году была разбита армия крестоносцев войсками Салах ад-Дина Юсуфа ибн Айюба (Саладина). Султан Египта, Ирака, Хиджаза, Сирии, Курдистана, Йемена, Палестины и Ливии, он был курдом по происхождению, суннитом – по вероисповеданию (точнее даже, суфистом), так что он максимально близок казахам по мировоззрению и ментальным ценностям. Однако Саладин памятен нам не только блестящей победой над интервентами. Образ этого мусульманского лидера и полководца благодаря сэру Вальтеру Скотту оставил в европейской литературе беспрецедентный след, начисто разрушив традиционные клише, предрассудки и комплексы в отношении мусульман, столь популярные в ХІХ веке (впрочем, многие из них живучи и сейчас). Первый роман Вальтера Скотта, в котором англоязычный читатель с удивлением для себя встретил этот позитивный образ мусульман, вышел под названием «Талисман». На русском языке читателю он известен как «Ричард Львиное Сердце». В центре повествования – события Третьего Крестового похода: очередной экспедиционный корпус крестоносцев переживал раздоры и интриги среди своей политической и военной элиты. Ярким контрастом для этих внутренних дрязг (да ещё в условиях военного похода, там, где единство и сплочённость вдвойне-втройне имеют цену) служили благородство и мужественность мусульман – весьма достойного и равного противника. Модерируя сознание Так что Вальтера Скотта можно сегодня отнести не просто к романистам, но к первому модернизатору сознания. По праву его бы назвать успешнейшим и масштабнейшим пиарщиком, а точнее – осенённым проповедником благородного образа Ислама в мировой литературе. К модернизаторам постсоветского сознания сегодня можно отнести Амантая Ахетова, казахстанского журналиста, публициста, писателя, который отмечает в эти дни свой семидесятилетний сакральный юбилей. Сын журналиста, Амантай родился на русской печке: карета «скорой помощи» добраться к моменту его появления на свет не успела. На свет его принимала еврейка и стала для него настоящей кіндік шеше. Рос он в русской среде, 31 и один из литературных критиков как-то даже ему скажет: «Амантай, до чего же у тебя христианнейшая душа». Один из самых юных редакторов районной газеты ещё советской поры, он встретил перелом эпох в расцвете творческих сил и энергии. Сохраняя в душе приверженность многим светлым сторонам советского бытия, он упорно и последовательно отшвартовал корабль своего творчества в сторону от гигантского имперского «Титаника», дабы не попасть в смертельный водоворот-воронку погибающего исполина. Казахи, ведь одна у вас земля, Другой для вас под солнцем не бывать, Так долго ль под гипнозами Кремля Мы родиною будем торговать… От коммунистического своего прошлого он не отрёкся, как ни модно было тогда становиться перевёртышами. Здесь сыграло свою роль фундаментальное образование, полученное в своё время при Союзе. Он оставался верным самому себе. Когда Мухтар Шаханов, давний друг («стаж» их творческого братства ведет отсчет с 1972 года) позвал его выступить на І Съезде создаваемой им партии, Амантай заявил, что, как говорят казахи, «ер жігіт бір айтћанында тџрады» – «настоящий жигит клятву только раз даёт». Мол, я состоял всю жизнь только в одной партии, и ни в какую другую уже не вступлю. Буду соблюдать интересы казахов всегда и всегда за них буду бороться. Так, Премию Союза журналистов Казахстана Амантай Ахетов получил за свою отповедь Александру Солженицыну, когда тот так жёстко прошёлся в адрес нашей республики. Хоть и опубликоваться Ахетову удалось тогда не сразу. Ту статью он относил в «Казахстанскую правду»: там не решились взять на себя ответственность. Статья вышла на страницах парламентского вестника «Советы Казахстана»: здесь редакторствовал Юрий Андреевич Тараков, отец нынешнего главного редактора газеты «Время» Льва Таракова. – Я никогда не отвергал близости казахского и русского народа. Сколько у меня статей и о казаках! Но именно из Восточного Казахстана после той моей публикации пришло письмо в мою поддержку за 13 подписями. А ведь в ту пору в Восточном Казахстане были популярны имперские, пророссийские настроения. Было очень много откликов. Я тогда уже понял, что с народом надо уметь разговаривать, – рассказывает Амантай Ахетов. Идеология: жизненно важный инструмент Идеология людям важна и нужна, уверен он и сегодня. Сам Ахетов был пронизан идеологией с самого детства. Пылкость и горячность толкали юношу совершить мировую революцию. Он поклонялся Фиделю Кастро, едва не умчался на Кубу, на Остров Свободы. Выбираться планировал через Дальний Восток, но пацана вернули из Новосибирска. Сегодня он много путешествует по свету, собирая в свою кар32 ту памяти из разрозненных осколков бывшей империи, которые становятся сюжетами его книг. – Насколько я уважаю россиян, настолько же мне сегодняшняя российская политика не по душе. Каждый день я слушаю эти ужасные наезды на Украину. Я вижу, что российский народ живёт много беднее нашего: а там ещё нагнетают и милитаристский дух. На передачах Малахова «Пусть говорят!» видно, как драматично опускается российская глубинка, как тупеют и нравственно опускаются люди, как рушится советская школа. В 2004 году я был в Израиле, в городе чёрных иудеев Рамоне я встречался с женщиной родом из СССР, которая там уже давно живёт. Чистота такая, что урн даже нет. Я зашёл в магазинчик: там ассортимент скромный, всё только самое необходимое. Валентина говорит: урн нет, и если на тротуаре свёрток увидим – вызываем полицейского. Потому что там может быть заряд. Она мне сказала одну великую вещь: «Я больше всего жалею, что мои дети не будут учиться в советской школе». За границей соотечественники в объятия бросаются, наговориться не могут. В Австрии одна семья меня на шабат приглашала, подарки дарила, души во мне не чаяла, только за то, что я из Казахстана. Наш один немец уехал в Германию ещё до перестройки. Он побывал в гостях в Павлодаре – счастливый, бегает, всех угощает: «Я дома, я дома!» – делится впечатлениями Амантай Ахетов. На Синае: как зарождался диалог религий Побывал Амантай Ахетов и у монастыря Святой Екатерины Синайской. Это один из первых христианских монастырей, здесь находится колодец Моисея со святой водой. Запомнился минарет неподалёку: Амантай заинтересовался историей этого соседства. И ему поведали секрет мирного сосуществования двух религий. Монастырь ни разу за века своего существования не был жертвой грабителей. Как-то раз, в тревожном ожидании набега язычников, настоятель церкви обратился за помощью к мусульманам. Ислам укрыл плащом своего оберега храм христианства. В память об этом в ХІ веке здесь поставили сию мусульманскую твердыню. Писатель и публицист Ахетов подмечает, что сегодня до сердец многих людей Вера всё ещё не может добраться, путается в терновнике бытовых дрязг и суетных переполохов. Он много пишет о живительной и спасительной роли религии, приводит в пример русских людей, которые строят церкви повсюду, куда бы их ни заносила судьба. Их православные храмы появлялись в Африке, в Европе, в обеих Америках. Это их спасало, подчёркивает Амантай Ахетов. В основу советской идеологии лёг «Моральный кодекс строителя коммунизма», напоминает он эту клятвенную установку советских людей. «Моральный кодекс» полностью основывался на Нагорной проповеди 33 Иисуса. Амантай побывал в тех краях, где она была произнесена Спасителем. Где 11 веков спустя насмерть бились крестоносцы с мусульманами Салах ад-Дина и проиграли, убравшись восвояси. ...Ясный весенний день. С Галилейского озера веет столь долгожданной и редкой в этих краях прохладой. Склоны горы покрыты зеленью и цветами. Когда-то здесь был действующий вулкан, но от него к моменту появления в этих краях Спасителя остался лишь циклопических размеров кратер. Он понемногу осыпался, разрушался под действием воды, ветра и подземных толчков: к небу по-прежнему стремятся лишь два его гигантских остова, словно два рога – Рога Хиттина («Карней Хиттин»). Место это было выбрано со всем тщанием, чтобы обратиться к максимальной аудитории. Спаситель даёт людям новозаветный закон любви. Фактически впервые людям мессия отвечает на вопрос, что такое счастье и как его добиться. Нужно ли добиваться его вообще? Приходит ли оно незваным? Надо ли аки муравей трудиться в поту лица своего, чтобы его дождаться? Может быть, оно уже пришло, и его достаточно лишь разглядеть? Эта громадная проповедь для сегодняшних исследователей – законоположенное ядро сакральнейшей книги христиан всего мира, одна из главных и комплексных тем: Матфей поставил её в центр Евангелия. Её мессия произносил, обращаясь в первую очередь к кругу своих 12 ближайших соратников, но её слышало огромное множество людей. Если до сих пор мессия учил делом и примером, то теперь уже ему желалось объяснить чётко, внятно и выпукло, как же людям жить дальше. Выбирать формат мастер-класса ему не пришлось: раввины в синагогах после чтения Писания садились и учили, и он поступил так же. «Рога Хиттина». «Гора Блаженств». Названия, которые говорят По одной из версий, выступал Спаситель со склона горы, будто с кафедры (ex cathedra), по другой же – он вещал на равнине. Правы и те, и другие. Карней Хиттин – это возвышенность, её можно назвать холмом. Но Карней Хиттин – это же и равнина: это ещё и пологое место между двумя вершинами, «рогами» холма. Естественным образом возникший, природный амфитеатр позволяет обеспечить нужную акустику для оратора, которого могут слышать толпы. Позже исследователи станут реже использовать название «Рога Хиттина», чтобы не смущать свою аудиторию аналогиями и ассоциациями с падшим ангелом: Гора Блаженств получит своё название благодаря содержанию прозвучавшей тут Проповеди. Проповедь о любви стала главным отличием от того божественного откровения 10 заповедей, которое было даровано Моисею на горе Синай: сама атмосфера Нагорной проповеди ярко диссонирует с жёстким и жестоким вне34 дрением Моисеем ветхозаветных скрижалей в умы и сознание единокровников. Он, напомню, удалился туда в одиночестве, и вершину тут же окутали мрачные тучи, разрезаемые всполохами молний. Выведенные из Египта сыны Израилевы ждали его 40 дней, наблюдая в ужасе, как Синай в огне и дыму содрогался от голоса Божьего, диктовавшего (как узнали об этом позже) те самые заповеди. Моисея преждевременно похоронили и поклонились Золотому тельцу: примерно так и сегодня многие сыны человеческие ставят свои материальные потребности выше духовных исканий. Ничто людское не было и тогда людям чуждо. Оправдаться оказалось несложно: ожидание, мол, было слишком долгим, а народ – весьма легкомысленным. И когда поджидавшим иудеям Моисей вынес на каменных плитах (скрижалях) 10 заповедей, его разочарование было глубочайшим. Носитель божественного гласа в отчаянии разбил скрижали о скалу. Закончилось то откровение кровопролитием: Моисей с роднёй вбивал Заповеди в сознание развращённого своего народа буквально огнём и мечом. ...Амантаю же было важно успеть вернуться к своим истокам. Синай не стал краеугольным и поворотным штандпунктом в его большом кочевье по свету. Он совершил все три паломничества в Мекку, создал и выпустил в свет посвящённую хаджу книгу. И навсегда запомнил, что наш Пророк Мухаммад в своей последней воле завещал потомкам держать рядом с собой место для своего учителя Иисуса. Каждый паломник в Медину в этом может убедиться лично. На эту легенду указывал ещё академик В. В. Бартольд в своей работе «Ислам. Исторический очерк» (Пг. 1918): «Свободное место против могилы Мухаммеда предназначено для Иисуса, которому суждено здесь окончить свои дни после второго пришествия». Это утвердило Амантая в единобожии окончательно. Утвердило – вслед за сном, памятным ещё с детской поры. ...На окраине города, у мясокомбината, где кости собирают, стоял деревянный дом, явно – храм. Но без особых обозначений – ни креста, ни полумесяца. В воротах его в том сне встречает один и тот же седой красивый старец. Даже и не скажешь, к какой расе принадлежит. Всегда встречает с улыбкой… ...Побывав в этих священных для обоих конфессий местах, в тех краях, где Иисус в своё время обращался к своим ученикам, Амантай испытал особый трепет. Какой исторический разрыв! Коммунистическая идея заимствована целиком из Библии: но сама же её отвергала в течение всего масштабного строительства социализма в отдельно взятой стране. Хотя всё самое ценное действительно было заложено в тех великих нравоучениях. Например, потребительство и ожидание немедленного вознаграждения за верный 35 выбранный путь не поощряются ни Библией, ни «Моральным кодексом строителя коммунизма». Им противопоставили (правда, подспудно и неявно) бессребреничество. В «Нагорной проповеди» говорится: «велика ваша награда на небесах». «Кодекс» твердит про «непримиримость к стяжательству» и «преданность делу коммунизма», про «добросовестный труд на благо общества», «заботу каждого о сохранении и умножении общественного достояния». Закончив свою проповедь, Спаситель был сопровождаем огромным скоплением народа и утвердил сказанное рядом великих чудес, как пишут исследователи – «по милосердию Своему». Так и высокопоставленные бонзы партийного и хозяйственного советского аппарата в своё время вынуждены были максимально выжимать из своего приближения (а челядь выжимала из учёных, военных, творческой элиты) все соки, дабы явить советскому народу чудеса. Чудо индустриализации, чудо полёта первого человека в космос, чудо беспрецедентного, пионерского, первого выхода в безвоздушное пространство, чудо первой атомной и водородной бомбы, чудо мощи танковых армад на европейских полях, чудо пластики и грациозности на балетной сцене... Безоружный в буквальном и духовном смысле отправился на войну советский народ, вспоминал Даниил Гранин: босым Советским Союзом война была несколько раз проиграна, утверждает фронтовик, писатель и почётный гражданин Петербурга. Немыслимые, 42-миллионные человеческие жертвы и готовность народа принести их на алтарь Победы – это воистину чудо. В эти невообразимые потери и в эти масштабнейшие события трудно было бы поверить, если бы они не стали нашей горькой реальностью. Разве мы не толпились у ног? Трагичнейшему периоду истории писатель и поэт Амантай Ахетов дал жёсткую и нелицеприятную оценку. Но читательская аудитория сию оценку и поняла, и приняла: « Я был в своё время секретарём, возглавлял Управление госкомнац. И хорошо помню, как мы первый раз отмечали скорбную дату – День памяти жертв политических репрессий. Я так благодарен тогда Президенту, который сказал, что не надо отделять трагедию от трагедий русского и украинского народа, не надо считать, кто больше понёс потерь. Я всегда и говорил, и писал: Шакарима в колодец бросали не русские – казахи. Сакену Сейфуллину волос за волоском усы выдёргивали казахи. Продавали друг друга мы сами. Создай сегодня репрессивные условия – и опять будут продавать. В одной из книг у меня есть стихи – о сволочах, о стукачах. Они во все времена были. И сегодня есть. Люди иначе не могут. И чем дальше мы отталкиваемся от духовности, от веры, от гуманизма, тем их больше». Ты долго яму рыл, под36 лец, Всё рассчитал в уме. И он попался наконец И вымазан в дерьме. А ты по-прежнему цветёшь, В почёте средь друзей. Но только сердцу не соврёшь, – Дерьмо в душе твоей. Его отмоют, ототрут, Не век сидеть в тюрьме. Тебя отмыть – напрасный труд, Так сдохни же в дерьме. Образ Сталина тоже запечатлён навеки в творчестве нашего талантливого земляка: Разве не было в небе светила? Разве мы не толпились у ног? Разве в праздники не сходил он К той толпе как языческий бог? Не его ли железною волей Мы из пепла страну поднимали, И не сами ли с кровью и болью Мы друзей во врагов превращали? Очень символично, что свою внучку Амантай отговорил от попытки пойти по стопам дедушки. Хотя Амина Ахетова ещё в школе прославила свой класс своими замечательными стихами. Учителя даже издали их отдельной книгой. Амина стала лауреатом двух российских творческих конкурсов. Но Амантай, сам сын журналиста, по-дружески отговорил внучку поступать на журфак. Пойдёт в строительно-архитектурный. Почему отговорил? – Если у тебя есть талант, тебе не нужен ни филфак, ни журфак. Я не хочу, чтобы она стала игрушкой системы. Газеты отданы на откуп. У каждого свои интересы. У Советского Союза хоть единая идеологическая позиция была. А сейчас журналистика – инструмент политиков, – считает Амантай Ахетов. «Новая газета» ПРЕДВЕСТНИКИ СУДЬБЫ МОЕЙ Мой первый роман «Три Георгия» был обязан своим рождением Юрию Михайловичу Герту, а своим изданием Морису Давыдовичу Симашко, который в своей рецензии на нее писал: «В романе Амантая Ахетова «Три Георгия» я открыл для себя «планету Северный Казахстан» с особой ментальностью населяющих ее людей». Именно Морис Давидович дал мне рекомендацию для вступления в Союз писателей СССР, а Юрий Михайлович, возглавлявший тогда отдел прозы журнала «Простор», помог впервые опубликовать в нем мой рассказ, который позднее вошел в коллективный сборник. Именно тогда, пригласив к себе домой, он сказал мне свои пророческие слова: «У тебя прекрасные стихи, хороший слог в прозе, но ты должен стать романистом. Ведь ты знаешь жизнь от тюрьмы до коридоров власти». Я в то время работал помощником председателя Госкомиздата 37 КазССР. Позднее, с появлением в руководстве Казахстана Колбина, мне об отчаянной поре юности и проведенном за колючей проволоке сроке дали знать в коварном письме в ЦК за 28-ю подписями мои подлые ненавистники, имена которых, к сожалению, я не назвал ранее в своих публикациях, а теперь уже поздно и нет смысла. Влияние на мою творческую судьбу этих двух поистине выдающихся писателей еврейской национальности не случайно. В том же романе есть судьба еврейской семьи, а мои роды принимала замечательная еврейская женщина по фамилии Штрейхман, которая была эвакуирована с мужем в Кокчетав и наши семьи жили в одном доме. И сейчас, когда за плечами более семидесяти лет жизни и десятки написанных книг, я невольно думаю, как повезло мне в жизни со встречами м этими замечательными людьми, повлиявшими не только на мою творческую судьбу, но и социальные, нравственные и духовные позиции. Например, как-то в гостинце Джезказгана, где мы были по заданию Пенклуба, Морис Давыдович сказал мне: «Ты не трогай Ельцина, пока он у власти, независимый Казахстан станет на ноги». И еще на мои дальнейшие публикации оказали влияние его слова о том, что не стоит замыкаться в рамках национализма, а расширять духовное пространство своего народа. Кстати о духовности. Главной ее составляющей является религия, вера и поклонение Творцу и Создателю мира. Так уж повелось, что с детства поклонялся единому Богу, а в молодости увлекся духовной лирикой. Издал свои поэтические сборники «Книга покаяния» и «Судный день», а позднее возглавлял в министерстве культуры и общественного согласия отдел связей с религиозными организациями. Мое единобожие проявилось в том, что я совершил все три паломничества единобожия и написал о них книги. Помнится. во время хаджа в Мекку в мечети пророка Мухамеда в Медине я увидел пустое место между его могилой и лежащего рядом Абу Бакра и узнал, что сам пророк завещал перед смертью оставить при захоронении рядом с ним место своему любимому учителю Иисусу. Мало того, при восхождении на гору Моисея в Синаях на середине пути есть христианский монастырь святой Екатерины, где есть колодец со святой водой Моисея и исламский минарет, воздвигнутый в благодарность помощи мусульман в защите монастыря от нападения варваров. Разве эти примеры не говорят о единстве духовных ценностей трех ветвей единобожия? И опять, говоря о своем восприятии Единого Бога, я не могу не обратиться к лирико-философской книге Юрия Герта «Эллины и иудеи». Эта книга помогает осознать устройство мира через исповедь пережитого в этой жизни 38 автором. Его волнует судьба не только одного еврейства, но и всего остального мира. Ведь, по словам самого автора «Национальные страсти захлестывают мир, колеблют землю — будь то Америка или Европа, Ближний Восток или Кавказ. Можно с известной уверенностью полагать, что мир не погибнет от ядерной катастрофы, поскольку человечество в этой области выработало некоторые паллиативы, но пока оно не придумало средств спасения от ксенофобии, взаимного ожесточения, дымной, заволакивающей разум ненависти. Всем этим пользуются те, кто жаждет разделять, чтобы властвовать. Однако люди видят друг в друге злобного, коварного врага только до тех пор, пока они ничего или очень мало знают друг о друге, пока сознание их сковано кандалами стереотипов». Поэтому Юрий Гертт говорит о том, что вопреки всему мир един и не делится на эллинов и иудеев. «Не делай другому того, чего не хочешь себе», — говорили еврейские мудрецы. Поэтому вся книга написана для того, чтобы читатели увидели в «другом» прежде всего подобного себе человека. До написания этой последней книги в Казахстане Юрий Герт более двадцати лет возглавлял отдел прозы журнала «Простор» и за эти годы дал путевку в литературу многим начинающим писателям. Об этом могут сказать многие писатели моего поколения. Приведу в пример воспоминания Г.Доронина: «Я жил в Уральске и привозил в редакцию журнала «Простор» свои рассказы, не очень надеясь быть опубликованным. Участие в моей писательской судьбе принял Юрий Михайлович Герт, талантливый прозаик, автор известного тогда романа «Кто, если не ты». Он вел со мной долгие беседы, несколько раз приглашал к себе домой, где тоже пытался вложить в меня хоть чуточку писательского разумения. В те годы опубликоваться в «Просторе» для молодого литератора было очень почетно. «Простор» читали, любили, подписывались на него». Что характерно, Юрий Михайлович действительно приглашал понравившихся авторов для беседы в свою скромную квартиру в микрорайоне возле кинотеатра «Сарыарка». Но после разногласий с руководством он порвал с журналом. а в 1991 году вместе с женой уехал в Америку. В то время я еще не брался за написание романов, но следовал творческому пути п позициям своего любимого наставника в публицистике, возглавляя редакции первых независимых газет. И мне было бы не стыдно поделиться с ним своими публикациями. Интересно, что я последовал и переводческой деятельности своих кумиров Юрия Герта и Мориса Симашко, и что поразительно, они перевели на русский язык и открыли широкий путь к переводам на другие языки 39 книг Ильяса Есенберлина, который тоже оказал огромное влияние на мое творчество. Как-то в беседе он сказал мне, что мой долг переночевать на берегах Аргуни – родовой реки нашего племени. В результате я написал исторический роман «Благодатный разлив Аргуни» – единственное пока произведение о казахских потомках великих гуннов. Многое связывает меня в жизни и с мемуарами Юрия Герта «Семейный архив». В нем рассказана история весьма обыкновенной еврейской семьи — начиная от преддверия XX века и до его конца. Эта книга — не выдумка, не беллетристика, не фантазия автора. Это, по сути, документ, состоящий из воспоминаний, писем, протоколов, дневников, газетной информации, биографических данных. Меня в этой книге поразили такие строки: «Со слов моей бабушки Рахили я знаю, что ее отец, мой прадед Абрам Сокольский был кантонистом, затем николаевским солдатом, отслужил 25 лет, участвовал в обороне Севастополя, за что получил в награду медаль, в детстве я играл ею, она была большая, с мою тогдашнюю ладонь. Там же, под Севастополем, он познакомился с маркитанткой, впоследствии ставшей его женой. У них была большая семья, шестнадцать детей, из которых половина выжила, другая умерла, не выйдя из младенческого возраста». Есть в этом какое-то созвучие с нашей семьей. Мой отец Койшибай Ахетов окончил комвуз и в был назначен ответственным секретарем Акмолинской губернской газеты, но осенью 1932 года попал под репрессии и ушел в бега. Восемь лет его скрывали татары и он завещал нам любовь к этому народу. Но в эти годы погибла его семья и я стал седьмым его ребенком в новой семье, а вообще у него было четырнадцать детей, из которых выжили семеро. Почти как в семье прадеда Ю.Герта. Когда «Семейный архив» был уже закончен, появилась книга Александра Солженицына «Двести лет вместе». «К сожалению, известный русский писатель видит в евреях преимущественно жуликоватых дельцов, плутов, торгашей, шинкарей, спаивающих русский народ, банкиров, «членовредителей», увиливающих от армейской службы, а также владельцев огромных, нажитых нечестным трудом состояний... – писал Юрий Герт. – Я не согласен с этой тенденцией. В «Семейном архиве» речь идет о еврейской семье, о шести ее поколениях. В ней не было, как и в большинстве еврейских семей, ни жуликов, ни шинкарей, ни торговцев, ни богачей-банкиров... Те, кто составлял эту семью, честно работали, а когда надо — жертвовали собой, даже жизнью — ради страны, которую считали своей... Обычные судьбы, обычная жизнь, обычные радости и печали... 40 И здесь тоже произошло удивительное совпадение наших взглядов с Юрием Михайловичем. Когда в 1990 году вышло скандальное эссе А.Солженицина «Как нам обустроить Россию!», оскорбляющее честь казахов, я написал в ответ статью «Да отведет руку посягнувший», которая вышла в парламентской газете «Советы Казахстана». Главный редактор Юрий Андреевич Тараков через некоторое время показал мне письмо в редакцию за подписью от десятка русских жителей Усть-Каменогорска с поддержкой моего ответа Солженицину. Было много благодарностей от читателей, а я стал лауреатом премии Союза журналистов Казахстана за укрепление межнационального согласия. На следующий год Юрий Герт вместе с женой Анной Петровной уехал в Америку – вслед за дочерью и внуком. Стареющие родители чаще всего обречены на это. Поселились в городе Кливленде, на севере США. Дети были рядом, но эта радость отравлялась тоской. Тоской по оставленному дому. Долго не могли привыкнуть к новой жизни, где все было чужое – от языка до обычаев. Не с кем стало разговаривать, вести бесконечные упоительные споры. К быту чужбины постепенно привыкли, обжились, стерпелись с улыбчивым, но равнодушным местным людом. Через восемь лет в возрасте 75 лет тоже уехал к дочери в Израиль Морис Симашко. Оба эти любимые читателями писателя состоялись в Казахстане, любили его и прославляли в своих книгах. А для меня они остались самыми дорогими наставниками. И за каждым моим романом стоит доброе и участливое лицо Юрия Михайловича Герта, который не только поверил в меня, но и вселил в меня эту веру. Амантай АХЕТОВ, поэт, прозаик, публицист, Заслуженный деятель Казахстана. 41 ДУШУ ВЛОЖИЛ В РОМАНЫ Мой первый роман Время, прошедшее через сердце Ровесников Амантая Ахетова, родившихся в послевоенные годы, глубоко задели дымящиеся от горя жизни старших, рваные раны судеб, бездонные очи людского страдания, но все же, это были дети Победы, единственного, пожалуй, искренне ликовавшего праздника в сердце народа, потому что другие празднества были густо пропитаны запахом формализма и бездушной искусственности. Эхо победного марша и отсветы майского салюта остались в памяти людей этого поколения указателями жизненного пути, верным компасом нравственного направления. Я могу говорить о детях Победы со всей ответственностью, потому что сам принадлежу сообществу 42 детей войны, родившихся в сорок первом, «в сорок проклятом году». Тяжелая энергетика тех лет затуманила муками глаза многих детей, но она же самым стойким принесла великое нравственное пробуждение. И даже дремлющие, прочитав роман Амантая Ахетова «ТРИ ГЕОРГИЯ» без колебаний скажут, что они увидели в этой книге целый срез послевоенной жизни, окрашенной пороховой копотью, и узнают свое детство, вспомнят свои села и города, свои аулы, свои деревни. Закрыв книгу, эти люди вздохнут по уходящей куда-то человечности, простой и ценной доброте, по незаметной, но искренней дружбе людей разных национальностей, всегда готовых прийти на помощь друг другу в тяжелые дни. Они задумаются о великом чувстве патриотизма, которым жили их отцы, сумевшие передать это ценнейшее наследие своим дочерям и сыновьям. Они ощутят в сердцах горечь от утраты сокровища интернационализма, крепкого и душевного в их время. Конечно, не все было гладко и хорошо в том, уже далеком для иных прошлом, но даже плохое было испытанием, содержащим в себе урок. Роман А. Ахетова – это не ностальгия по прошлому; будет, наверное, верней сказать, что это тоска по детству, в котором и слезы были чистыми, и горести без корысти, и радости без злорадства. Это та высокая правда, которая трудна и прекрасна без всяких пропагандистских нарядов и идеологического макияжа. Даже то, что смерть генералиссимуса Сталина явилась подлинным всенародным горем, является обнаженной правдой. Люди выходили на площади и, слушая прерывающийся от слез голос Молотова, плакали навзрыд. Это тоже та правда, которую воскресила в памяти книга А. Ахетова... Я раньше знал Амантая Ахетова как чудесного поэта, не похожего на других. Впоследствии с удовольствием читал его проникновенную прозу. Но книга «Три Георгия» потрясла меня своей обнаженностью, точностью языка, верностью взгляда. Мне захотелось снова обратиться к ней по прошествии не очень долгого времени. А такое желание возникает, согласитесь, не часто... Я могу говорить о детях Победы со всей ответственностью, потому что сам принадлежу к сообществу детей войны, родившихся в сорок первом, «в сорок проклятом году». Но даже дремлющие, прочитав роман Амантая Ахетова «ТРИ ГЕОРГИЯ», без колебаний скажут, что они увидели в этой книге целый срез послевоенной жизни, и узнают свое детство. А закрыв книгу, эти люди вздохнут по уходящей куда-то человечности, простой доброте и задумаются о великом чувстве патриотизма, которым жили их отцы. Конечно, не все было гладко и хорошо в том уже далеком для иных прошлом, но даже плохое было испытанием, содержащим в себе урок. Гера, Гоша, Жора и Акан – главные герои книги, но даже второстепен43 ные персонажи, такие, как баба Аня, Сан Саныч, майор Басаргин, Георгий Самсонович, Полина и другие, становятся рельефными фигурами, яркими представителями той сложной эпохи. И чем больше погружаешься в роман, тем яснее становится, что речь идет о личном эволюционном сознании, развивающемся в атмосфере своего сложного и противоречивого времени. И в этой драме жизни все подчинено космическому закону причинно-следственных отношений, то есть карме, которая настигает не только отдельных людей, но и государства, и даже целые цивилизации. Но вместе с взрослением приходит отрезвление, а вернее, понимание того, что за все неизбежно приходится расплачиваться. «Непродвинутый» так и будет продолжать обвинять в своих бедах других людей и весь мир, а просыпающийся станет винить себя одного, понимая свои горести как испытания, ниспосланные во благо. Осознавший будет расти от промаха к промаху, исправляя ошибки и совершая новые, но уже на другом ментальном и духовном уровне. Однако в нем проявится не пренебрежение, а сострадание к своему детству, к трем Георгиям, ко всем тем людям, которые вписались в послевоенную судьбу и которые никогда не уйдут из памяти. Вот, собственно, несколько первоначальных впечатлений от прочитанной книги, которой бы я пожелал как можно больше читателей, потому что она достойна самого доброжелательного внимания. Не говоря уже о Гере, Гоше, Жоре и Акане – победоносцах, несущих знамя в будущее, даже второстепенные персонажи, такие, как баба Аня, Сан Саныч, майор Басаргин, Георгий Самсонович, Полина и другие, незаметно выдвигались на первый план, становясь рельефными фигурами эпохи; так вырисовывается обобщенная часть панорамы того времени. И чем больше погружаешься в многоуровневое содержание картины, тем ясней становится то обстоятельство, что речь идет не о росте отдельных сущностей, а о личном эволюционном сознании, развивающемся в атмосфере своего сложного и противоречивого времени. Невольно приходит мысль о том, что причинные знаки предопределения скрыты за плотной завесой аберрированных общественных отношений замаскированных шитыми белыми нитками узорами коварной и жестокой политики. И при пробуждении начинается, как говорил о подобных ситуациях Альберт Эйнштейн: «Это драма... драма идей». А в этой драме жизни все подчинено космическому закону причинно-следственных отношений, то есть, Карме, которая настигает не только отдельных людей, но и государства, и даже целые цивилизации. Здесь все складывается по кирпичику, слепленному из глины незрелого сознания, обожженного в печах пороков социума. Здесь и лож44 но понятые понятия чести и дружбы, здесь и избиение Барчука Козлом, здесь и «бесплатное пойло с рыбными консервами» принятое на грудь Аканом и Меченым, то есть, полный набор «подвигов», которыми могут до поры гордиться омраченные души. Но вместе с взрослением приходит отрезвление, а вернее, понимание того, что за все неизбежно приходится расплачиваться. Непродвинутый так и будет продолжать обвинять в своих бедах других людей и весь мир, а просыпающийся станет винить себя одного, понимая свои горести как испытания, ниспосланные во благо. Осознавший будет расти от промаха к промаху, исправляя ошибки и совершая новые, но уже на другом ментальном и духовном уровне. Однако в нем проявится не пренебрежение, а сострадание к своему детству, к трем Георгиям, ко всем тем людям, которые вписались в послевоенную судьбу и которые никогда не уйдут из памяти. Вот, собственно, несколько первоначальных впечатлений от прочитанной книги, которой бы я пожелал как можно больше читателей, потому что она достойна самого доброжелательного внимания и самого теплого поощрения. Бахытжан Момыш-улы, член Союза писателей Казахстана. 30 декабря 2004 г. Адольф АРЦИШЕВСКИЙ В поисках утраченного «Детство», «Отрочество», «Юность» – Амантай Ахетов, быть может, и неосознанно следовал великой толстовской традиции, работая над романом «Три Георгия». Правда, Ахетов как бы продолжил трилогию Толстого, присовокупив к повествованию и зрелые годы лирического героя. Романное повествование о жизни Гоши, Жоры и Геры, их друга Акана от рождения до поры взросления и зрелости лежит в русле великой классической литературы и не может не отозваться в душе неравнодушного 45 человека. Тем более что все это погружено в очень зримые приметы быта послевоенной поры, которым сопутствуют максимализм ребенка, романтические восторги юности и неотвратимые беды эпохи сталинизма. И первый чувственный опыт, и приобщение к миру взрослых людей, и вдруг – как снег на голову – осознание, что сам ты давно уже живешь жизнью взрослого человека и даже пришла пора подводить предварительные итоги мчащейся как курьерский поезд жизни. А к роману примыкает небольшой, но емкий рассказ «Ностальгия по безвозвратному» – попытка главного героя уже в пору зрелости вернуться в собственное детство, встретить и не сразу узнать самого себя, а потом попытаться через годы и расстояния найти общий язык опять-таки с самим собой. Непростой и очень интересный литературный прием, который обнаруживает в Амантае Ахетове искушенного беллетриста. Адольф АРЦИШЕВСКИЙ Дети победы Полки книжных магазинов сегодня завалены дешевыми детективами, для чтения которых особого ума не надо. И так редко удается увидеть современное литературное произведение отечественного автора, которое можно без стыда назвать книгой. В этой связи вышедшая в свет новая книга известного писателя, поэта и публициста Амантая Ахетова «Три Георгия», в которую вошли одноименный роман, рассказы и путевые очерки, – большое событие. Надо отметить, что его произведения отличаются высоким литературным стилем, богатым образным языком и философским осмыслением современности. Особого внимания заслуживает роман, давший название книге. Это динамичный рассказ о судьбе детей, родившихся в послевоенные годы, воспитанных на идеалах патриотизма и верности своей родине, в атмосфере человеческого согласия и единства. Действие происходит в послевоенном Кокчетаве. Трое мальчишек, которых одинаково назвали Георгиями, так сказать дети Победы, живут в разных семьях с разным мировоззрением и разным достатком. Но объединяет их одно – детство, счастливая пора для каждого человека. Написанный живым языком роман захватывает, что называется, с первых строк. В нем есть все: незаживающая боль от свежих ран войны, быт послевоенного города и конечно же, любовь. 46 Вошедшие в книгу путевые заметки из Египта открывают читателям новый мир с вековыми традициями и непреходящими культурными и духовными ценностями. Остается добавить, что книга вышла тиражом в 1000 экземпляров при поддержке министерства культуры, информации и спорта. Алишер Алим ЗНАКОМТЕСЬ: «ТРИ ГЕОРГИЯ» Это новое произведение казахстанского писателя, поэта, публициста Амантая Ахетовва. Читателям известны его сборники «Книга покаяния», «Судный день», книга о паломничестве в Мекку «Свет истины», смелые статьи демократической направленности об общественно-политической жизни страны. Я прочитал роман «Три Георгия» с удовольствием уже потому, что все пережитое автором близко и мне, выросшему в военное и послевоенное лихолетье. Мы жили в тяжелейшие годы разрухи, в постоянной заботе о хлебе насущном. Кокчетав, где происходят события, далеко от провинциального городка Тайга Кемеровской области, где я жил в детстве, но как похожи наши игры, как созвучны мысли подростков. Те же самопалы, сделанные из металлических трубок, та же лапта, игра в мяч, те же городки, которые мы мастерили из принесенных из леса тонких березовых жердей. И то же мальчишеское желание быть сильным, физически крепким, готовым к труду и обороне страны. Тогда в нас жило еще чувство патриотизма, желание совершить что-то необычное, нужное людям, потому что воспитывались мы на примере близких нам воинов – героев, прошедших дорогами войны. Замысел и содержание произведения развернулись как можно догадаться, из репортажа журналистки Веры Маревич, которая рассказала в публикации о трех родившихся в День Победы над Германией детях, их матерях. Все мальчики были названы Георгиями. Среди друзей их стали называть Жорой, Гошей, Герой. Жизнь этих мальчишек и их друга Акана составляет сюжет произведения. Их взросление, возмужание в суровых бытовых условиях обуславливают сюжетную канву. Достоинство книги и и ы то же время ее недостаток – это близость изображенного в ней к жизни, некоторый натурализм. Искренне веришь во все то, что происходит в романе. Подросший Гоша теряет свою бабушку: «Когда баба Аня стала уби47 рать дрожащими руками со стола глиняный кувшин, вдруг оступилась… Гоша не сводил испуганных глаз с белой струйки подтекавшей по некрашеному полу к печке, а рядом с красными черепками лежала баба Аня, такая маленькая и тихая, как и вся их комнатушка…». Выросший в суровых условиях детства друг Гоши Жорка, уже став солдатом, не задумываясь, бросается на спасение женщины, которую сбежавший заключенный взял в заложницы. При этом он вместе с хулиганом и вором падает из окна дома и получает травму. Жорка «с таким же успехом мог броситься на дот пулемета…». Однако и в среде детей, подростков, а позже и юношей отнюдь не все одинаково смелы и непосредственны. Гера действует чаще всего так, как его поучает дед Георгий Самсонович: «Умный человек никогда не будет подвергать себя глупому риску». Из этого разговора Гера вынес для себя главное: настоящая борьба за превосходство и власть никогда не ведется в открытую. Изображение жизни с натуры не позволили автору привнести художественный вымысел, показать борьбу различного понимания жизни героями произведения, отстаивать свои взгляды, как это мы видим в произведениях Аркадия Гайдара и Николая Островского. Когда тот же Гера обманывает одну девушку, оставляя ее беременной, увлекается двумя другими и наконец нарывается на скандал в институте, где он учится, то его прескверные поступки ни у кого из друзей не находят осуждения. Напротив, им восхищаются. Он как будто оказывается даже героем дня. На самом деле так не бывает. Подлость всегда осуждалась. Павка Корчагин разбил стул на голове такого Дон Жуана, оскорбившего женщину. И мы, читатели, в душе его одобряем. Натурализм изображения жизни не позволил автору сосредоточить внимание на главных героях и глубоко раскрыть их характеры. Многие лица, однажды появившись на страницах романа, навсегда исчезают, не оставив у читателя никакого впечатления. С некоторым восхищением описывается смелость и отчаянные поступки Акана, его драки. Ему хочется ходить в Панах (его кличка среди хулиганствующей шпаны). За удар ножом в общем-то невинного человека он пропадает в места не столь отдаленные. Но шел он к этому уже давно: это постоянные драки, которые было некому остановить, это мелкое воровство денег, бархата, вина, это взимание мзды за якобы покровительство сапожнику и т.д. Осознание напрасно потраченных сил, неправедной жизни приходит к Акану значительно позже. «Если б знать юному Акану, как больно отдаются наши необдуманные поступки на самых близких людях и травмируют 48 их больше, чем самое суровое наказание закона». Об этом он размышляет на похоронах матери. Позднее раскаяние, но, увы, такое происходит не только с Аканом. Хорошо уже то, что оно приходит. В то же время с большим интересом знакомишься описанием быта, природы Кокчетавщины, привлекающей тысячи отдыхающих в летнее время. Хорош стиль писателя. Думаю, что читатели с интересом познакомятся с романом «Три Георгия». Владимир ВОЕВОД «Алма-Ата ИНФО» 10.02.2005 г. Каждой строкой задевает за живое Имя Амантая Ахетова хорошо известно казахстанскому читателю. Его творческий диапазон ярок и многообразен. Это и актуальная публицистика, и захватывающая проза, отражающая любовь к родной земле и людям, созидающим ее блага. Волнуют писателя и темы становления независимости нашей страны, межнационального и духовного согласия. Но особенно порадовал меня роман «Три Георгия», посвященный ровесникам Амантая Ахетова, родившимся в послевоенные годы. Им выпало немало горя и страданий, но они никогда не забывали о взаимовыручке и патриотизме. Умели подставить плечо тем, кто попал в сложную жизненную ситуацию. Помнили, что они дети Победы. События романа происходят в послевоенном Кокчетаве. Трое мальчишек, которых назвали Георгиями, живут в разных семьях. Они отличаются и мировоззрением, и достатком. Общее у них только детство. Написанный живым языком роман захватывает с первых строк. В нем есть и незаживающая боль потерь, и любовь, и подробности послевоенного быта. Судьбы героев сложны, противоречивы, но главным для них остаются честь, мужество и верность. С глубоким лиризмом А. Ахетов повествует о материнской красоте природы, о городе детства, где живут романтики – чудаки взрослые и отчаянные пацаны, которым не терпится глотнуть воздуха дальних странствий. События развиваются динамично и увлекательно. Действие переносится то в тюрьму, то в солдатскую казарму, то к студенческому застолью, то в коридоры власти. Переживания героев выписаны настолько жизненно, что, читая, не можешь им не сопереживать. 49 Именно из этого романа я многое узнал о родном городе писателя Кокчетаве. Годы летят, и вот уже Амантай Ахетов, как говорят у нас, казахов, перешагнул возраст пророка и идет к своему 70-летию в расцвете творческих сил, зрелости и новых замыслов, сохраняя свое удивительное трудолюбие и талант. Его поэтические творения обращены к современнику, ждущему трепетного свидания с настоящей поэзией. Творя стихи, он скорбит, размышляет о духовности и нравственном очищении, делится тревогами. Стихи его рассчитаны на вдумчивого, аристократичного читателя, любящего Родину и бережно сохраняющего ее образ в своем сердце. Поэтические сборники «Книга памяти», «Судный день», «Открытое сердце ранимо». «Древо жизни», «Звездой полночною сгорая» давно покорили читательские сердца. В этом ряду также романы «Три Георгия» и «Властелин духа». Поэзия А. Ахетова удивительным образом вбирает в себя богатство и изящество восточной поэзии, есенинскую удаль и размах, блоковскую и лермонтовскую строгую любовь к отчизне, философские мотивы Фета и Тютчева, гражданственность Маяковского. Лирический герой поэта чтит своих предков и с гордостью произносит: «Я – казах»: «В дробном стуке копыт, / В разметавшихся гривах коней, / Словно в камень впечатана / Слава немеркнущих дней». В творчестве Амантая Ахетова есть еще одна трепетная особенность – он певец родного края, жемчужины Казахстана – Кокшетау. Не случайно его стихи «Мой отчий край» и «Бурабай» вышли на английском языке в «Антологии казахской литературы», изданной в США… Особым подарком для читателей станет и новая книга писателя «Завороженный истиной», которая вышла к юбилею А. Ахетова в издательстве «Раритет». Рассказы, включенные в это издание, никого не оставят равнодушным, ведь они повествуют о том, что волнует каждого человека – о горестях и радостях, стойкости и мужестве, верности и любви. А больше всего подкупает в произведениях писателя его обостренная гражданская и нравственная позиция, яркая индивидуальность и национальное своеобразие. Восхищает и писательский слог. Амантай Ахетов мастерски владеет русским языком и блестяще умеет передать тончайшие психологические переживания своих героев. Именно эта особенность и отличает прозу Амантая Ахетова, которая всегда востребована широкой читательской аудиторией. Как поэт, он вносит в свои рассказы лирические нотки и романтический стиль повествования. Изумительны по своей красоте картины природы, 50 одухотворяющие героев и пробуждающие в них жизненные силы, воспитывающие любовь к отечеству. В таких рассказах, как «Завороженный истиной», «Сенькина медаль», «Звезда на старом кладбище», «Поединок», оживают страницы истории, полные свершений и драматических событий. Горькие мгновения войны отражены в рассказах «Губная гармошка», «Самокрутка». Нравственное становление молодого поколения психологически тонко представлено в «Ностальгии по безвозвратному», «Сергей остается», «Разорванный рубль», «Легкая жизнь». Незабываемое впечатление оставляют «Голуби не прощают», «Талисман», «Клены под балконом». Нельзя не сказать и о романтическом детективе писателя «Угнаться за Лейлой», в котором он размышляет не только о проблемах прошлого, но и о страшных последствиях, связанных с ядерными испытаниями и добычей урана. Прямая авторская речь, внутренние монологи героев, живописное описание природы – все это яркие штрихи, помогающие глубоко и всеобъемлюще раскрывать духовный мир современников и без прикрас рассказывать о своем поколении. Турсынбек МАЛИКОВ, доктор педагогических наук, профессор Кокшетауского государственного университета им. Ш. Уалиханова «Казахстанская правда» 25 Ноября 2016 г. 51 Казахстанская правда Один из равных В издательстве «Раритет» вышел роман «Властелин духа» известного журналиста и писателя Амантая Ахетова. Книга посвящена выдающемуся общественному деятелю, просветителю Ахмету Байтурсынову. Автор поднимает один из наиболее сложных пластов истории. Пишет о первой трети ХХ века, времени глобальных потрясений, когда рушились вековые устои и сталкивались цивилизации, гибли миллионы людей (даже после Первой мировой войны), и мало кто что-то понимал в происходящем. Однако в те смутные годы находились светлые головы, твердые духом и верящие в будущее. В Казахстане это была целая плеяда передовых интеллигентов, объединившаяся преимущественно в движение «Алаш», – Алихан Бокейханов, Миржакип Дулатов, Алимхан Ермеков, Жаханша Досмухамедов, Халел Досмухамедов, Магжан Жумабаев и другие, каждый из которых велик по-своему и заслуживает народной памяти. Но даже на их фоне выделялась фигура Ахмета Байтурсынова. Амантай Ахетов использует богатый биографический материал, но не слишком задерживается на отдельных фактах, а снова и снова возвращается к основной линии – просветительской и гражданской деятельности Ахмета Байтурсынова. При этом книга сохраняет все признаки жанра романа – диалоги, фантазийные сцены и особенно вкрапления легенд, притч, поговорок, народных обычаев. Рассказывает – тонко, тихой песней – Амантай Ахетов и о личной жизни своего героя: о женитьбе на русской девушке Александре, которая вышла за него замуж по мусульманским законам и была записана как Бадрисафа Мухамедсадыккызы, обучилась законам шариата и стала ему любящей супругой. К сожалению, им выпало много испытаний, страданий, у них 52 не было своих детей, но в семье жили приемные. Без надрыва обрисованы последние ее годы – ссылки, болезни и, наконец, последний приют в больнице для душевнобольных... Деятельность Ахмета Байтурсынова дана ярко, выпукло, памятно. Одно из главных достоинств автора – это умение емко, сжато объяснить суть происходящих событий – а их было немало – и каких! Мировая война, Февральская и Октябрьская революции, репрессии. Казахи всегда гордились героическими подвигами славных предков, но наступили новые времена, шла смена общественной формации. Рушились вековые понятия, мешала неграмотность, раньше вековая мудрость передавалась от отца сыну, теперь нужны были новые знания, люди были растеряны… Алашевцы, и первый среди них – Ахмет Байтурсынов, пытались объяснять происходящее, разрешать неразрешимые противоречия, да только не всегда у них это получалось... Но главное дело жизни второго просветителя (первый – Ибрай Алтынсарин) – это создание казахского алфавита на основе куфического (арабского) письма. Отфильтровав и оценив самые ценные буквы, Ахмет Байтурсынов создал новый алфавит, которым до сего дня пользуются казахи Китая, а пожилые казахи Казахстана и сейчас знают его как «төте жазу», даже если и не пользуются им. Амантай Ахетов подал читателю запоминающийся образ одного из самых твердых духом деятелей казахского народа, который не рассчитывает на по-революционному сиюминутный результат. Чего стоит его алфавит, который надо внедрять годами в период войны или революции! Да и другие его заслуги необходимо изучать очень подробно. Как заслуживают известности его соратники, уже перечисленные и неназванные. О них пишут отечественные историки, писатели, и читатели ждут их произведений. А книга «Властелин духа» стала своеобразным мемориалом Ахмету Байтурсынову. Бектур КАДЫРОВ 53 Гордых гуннов потомки Новый исторический роман автора открывает завесу истории исхода племени гунского происхождения Аргын с родовой реки Аргуне в начале X века до его роли в создании Казахского ханства. Написанная с удивительным художественным мастерством книга воссоздает яркие картины жизни казахского народа в сложные и трагические времена становления казахского народа, героические образы батыров и живо передает его богатейшее духовное наследие. *** Амантай Ахетов – один из известных современных писателей Казахстана. О чем повествует новая книга талантливого автора? Роман открывает завесу истории исхода племени гунского происхождения Аргын с родовой реки Аргунь в начале X века до его роли в создании Казахского ханства. Исторический роман написан с удивительным художественным мастерством. В книге воссоздаются яркие картины жизни казахского народа в сложные и трагические времена, героические образы батыров. Поклонникам исторического жанра, кому интересна история Казахстана, советуем ознакомиться с этим изданием. 54 ОТ АВТОРА: Этот роман был рожден благодаря завещанию моего мудрого наставника Ильяса ЕСЕНБЕРЛИНА,о который первым сказал мне о том, что нашей родовой рекой была Аргунь, которая питает могучий Амур, а замыкала сферу влияния наших предков река Аргун на Кавказе. ВОЗВРАЩЕНИЕ ПАМЯТИ Богатейшее эпическое наследие казахов, искрометные изречения акынов древности оставили за собой зияющий провал – неестественную и от того страшную пустоту в прошлом воистину талантливого народа, которое творцы казарменного социализма обнесли стеной беспамятства. И чтобы воспрянуть гордому духу наследников Золотой Орды нужны были скромные титаны духа, к которым мы относим незабвенного Ильяса Есенберлина, патриарха исторической памяти народа. Поэм достойна эта незаурядная личность, взявшая на себя бремя доброго врачевателя исторической памяти народа. И как каждый истинный герой, он будет наделен недюжинной силой и умом, которых мы старались не замечать при жизни в этом скромнейшем человеке, сконцентрировавшем в себе совесть нации, титаническое упорство в раскрытии прошлого народа и не менее титаническое трудолюбие, которое больше воздуха питало его сердце. Но пока не родилась легенда есть жесткая правда нашей действительности, где большому писателю приходилось с кровью преодолевать цензуру человеческой косности, барьеры чиновничьего мышления и рабской психологии – иначе не оборвалось бы так рано дыхание коренного степняка-аргынца, самой природой и генами предков благословенного на мудрое долголетие, а степень мудрости в моем народе определялась не возрастом, а знанием законов жизни, в которых Ильяс был не превзойден. Не надо быть глубоко религиозным человеком, чтобы понять, что земля населена духами наших предков. Но надо быть большим творцом, чтобы подобно древним шаманам выходить на связь с прошлым и будущим. И в этом плане Ильяс представляется мне во всей грандиозности языческих костров, бросающим в притаивших дыхание соплеменников звездные горсти великих воспоминаний, в бешенном ритме ритуального танца, будоражащим сознание и пробуждающим в рабской плоти гордый дух и честь своего великого племени, изгоняющим из немощного тела нации комплекс неполноценности и неуверенности в себе. 55 Величие человеческого духа всегда подавляло серость обыденного сознания и пугало вершителей судеб подавленных масс. Невольно вспоминается тревожный декабрь восемьдесят шестого, выливший на площади с новой плеядой нации не только обостренное чувство национального достоинства, но и протест против исторического беспамятства, осознание чести и права народа вершить свою судьбу и историю. Почему-то самой страшной крамолой на тонущем судне тоталитаризма посчитали трилогию Ильяса Есеберлина «Кочевники», не в пример бытовавшей до сего времени литературе, высветившей поистине золотые страницы величественной истории кочевников, их государственности. И от того сама история казахов показалась поверженным в ужас ставленникам Кремля взрывоопаснее всех существующих арсеналов мощнейшего в мире военного комплекса. На традиционную московскую книжную ярмарку, неизменным и почетным гостем которой всегда был при жизни Ильяс, казахстанская экспозиция осенью следующего года отправилась без его лебединой песни. Не нами выведена формула, что творчество каждого большого писа-теля питает народ. Не исключение и Ильяс, только боли и сострадания к этому народу было у него поболее тех, чья дорога к признанию была вымощена беспроигрышным на восхождении к славе социалистическим реализмом. А главное, его сердце не могло биться без вечного диалога с духами предков и совестью нации. И народ распахивал душу его книгам, внимал им с дрожью в сердце и изумлением впервые раскрывших глаза детей. Не ради красного слов-ца, а как итог многократно виденного могу сказать, что романы Есен-берлина проторили дорогу к каждому степному аулу, где неизменно на скудной полке школьных учебников и кипы журналов красовался томик его произведений. Помнятся слова покойной матери, большой поклонницы творчества писателя, считавшей, что годы заключения оказались неоценимыми для писателя в обдумывании сюжетов своих книг, накоплении материала. Может оно отчасти и так, но люди по разному переживают заключение и прочие удары судьбы. Чаще замыкаются в себе. Но каждый удар извне по Есенберлину будто рождал ответную реакцию. Чаще всего мы повторяем избитые слова о тернистом жизненном пути в отношении того или иного писателя. Может быть, это закон творчества и одна из побудительных причин большого таланта. Но в Ильясе тернии жизни и борьба не носили внешне драматического характера, и ни в коей мере он не придавал им героического пафоса. Продолжал скромно служить своей главной цели, сохраняя истинную интеллигентность и не делая трагедии из своего призвания жить болью по утраченной памяти 56 народа, мастерски воссоздавал ее в своих эпических по размаху, романтических по духу и пронизанных сыновьей любовью полотнах. Счастлива участь большого писателя. Если художник может остано-вить мгновение, то истинному романисту подвластны пласты времени, которые концентрируются величественную панораму народной жизни ,во всей глубине его философии, со всеми чаяниями, и устремлениями. Населяя свои книги, вернее воссоздавая и оживляя величественные персонажи, реанимируя гордый дух степного народа, Ильяс Есенберлин нашел собственный ключ к прочтению истории не по заданности верхов, а по долгу совести. Причем его романы не упоение былой славой и самолюбование казаха, они скорее объективное отражение движения нации. Понимая бесполезность противостояния могущественному белому царю, понимая, как трудно удержать безбрежные пространства в сегодняшнем бурно растущем мире, мятежный Кенесары призывает к действию, пока казахи из львов и тигров не превратились в муравьев, червей и ящериц. Но ни в коей мере нельзя трактовать романы Есенберлина как противопоставление степного народа остальному человечеству. Не случайно он вводит печальные нотки в предсмертном прощании хана Аблая с Бухар-жырау: «Думал я всегда, что казахи – малый народ и должны быть как волки... Но наступают новые времена, и вижу перед смертью, что не все понимал в жизни... Полвека воевал я, не давая приблизиться в своему горлу китайскому дракону. И все я делал для тога, чтобы сблизиться с русскими царями.., научить моих туленгутов сеять хлеб. И крепости я разрешал строить в степи. Эти крепости, города и дороги, этот хлеб помогли нам выстоять в годы отчаяния». Вспомнил я эти есенберлинские строки не случайно. Приобретение суверенитета и новое возрождение казахской государственности начали кружить головы отдельным национал-патриотам, связывающим демократические процессы с полной казахизацией. Не так уж велик наш народ, чтобы расправить свои крылья в изоляции, тогда как весь мир видит свое будущее в интеграции как экономики, так и культурного достояния человечества. И нелишне горе-патриотам от кизячего дымка заброшенных стойбищ еще раз обратиться к есенберлинским романам, чтобы понять какой ценой и во имя чего достигается свобода и защищается государственность. Мне посчастливилось пообщаться при жизни с Ильясом Есенберлиным и многие его, рассуждения стали для меня непререкаемым авторитетом. Всегда поражая широтой эрудиции, он мог дать консультацию по любому вопросу, будь то историческая справка, механизмы или диалекты речи кочевников. 57 Как-то разговор зашел об аргынских племенах и в моей памяти остались его слова о том, что нашей родовой рекой была Аргунь, которая питает могучий Амур, а замыкала сферу влияния наших предков река Аргун на Кавказе. Не потому ли мое сердце больно ранила война в Чечне, бомбарди-ровки мирного Аргуна. С оценкой этой кровавой бойни я не раз выступал в печати. В конце-концов в наше время пора осознать политикам, что никакими целями нельзя оправдать военные конфликты, проливать человеческую кровь. Земля давно стала нашим единым и неделимым домом, но в нем, как в каждой нормальной семье, рождаются разные дети. Так дайте им состояться в своей личностной неповторимости. А от палитры этносов, культур, мировоззрений только выигрывает, обогащается и становится краше человеческий мир, в котором каждый народ имеет право на свою историю своих великих летописцев. Если я познавал древний Египет через романы Георгия Гулиа, исто-рию походов Александра Македонского через книги Курция Руф, то и мои собратья других кровей узнают историю моего народа через книги Есенберлина. Не в этом ли главное и высокое призвание писателя – не сужать, а расширять через любовь в своему народу границы его влияния на мир. Пусть опыт степных потрясений, вождей и поиски народом лучшей доли не дает нам повторять горьких ошибок. Не для этого ли посвящают свою жизнь анализу прошлого лучшие умы, не потому ли Господь Бог наделяет их даром проникновения в глубине веков. Прекрасно воплотивший в себе этот дар, Ильяс Есенберлин, ничем внешне не выделяясь в писательской среде, можно сказать в гордом одиночестве, поднимал такие глубокие пласты исторической целины, что дали поистине добротный урожай, сослужив высокую службу пробуждению исторического сознания казахов на новой волне всплеска национального самосознания и определения своего дальнейшего исторического пути. Несомненной заслугой Есенберлина является то, что, обращаясь к исторической тематике, он пробуждал у читателей патриотизм, верность родной земле и заветам предков, исходящие из самой природы казахов. Показывая сложные перипетии борьбы за национальную независимость и обретение государственности, он как бы бросал вызов идеологическому давлению системы, старавшейся лишить национальные окраины советской империи своей истинной истории, придать статус отсталых в прошлом народов. Поэтому и книги его трудно и долго шли к читателю, подвергались многочисленным нападкам стражей системы. Но борьба с цензурой и травлей окололитературных критиков только закалила его творческий талант, усилила его работоспо58 собность и остается только горько сожалеть, что он ушел из жизни в самом расцвете творческих сил. Писатель успел оставить благодарным читателям целое собрание произведений, делающих честь не только ему самому, но и прославляемому им народу. Во многих странах и континентах книги Есенберлина несли правду о казахском народе, его истории и культуре. И еще, благодаря его трудам, народу возвращены имена его блистательных героев, даже упоминание о которых в те годы было смертным грехом для литературных послушников. Своим решительным вторжением в жанр исторического романа Ильяс Есенберлин неизмеримо обогатил казахскую литературу, выводя ее на новые качественные и прогрессив-ные рубежи, так то в бурном становлении казахского романа XX века золотыми буквами вписано и его перо. Но в жизни он оставался простым и доступным, как и его книги. Невысокий, неторопливый, никогда не повышающий голоса, он был из той замечательной плеяды интеллигентов советского периода, сохранивших не наигранную народность, мудрость мышления и поступков, не растерявших в борьбе за кормушку у власти благородства души и чистоты призвания. Оставив такой глубокий след в казахском историческом романе, Ильяс Есенберлин оставался в истинном смысле труженником пера, не любящим громкой славы, далеким от самолюбования. И сегодня остается лишь сожалеть о том, как мало мы знаем его внутренний мир, и как жаль незаданных вопросов, на которые он мог дать неординарный ответ. Как не умеем мы ценить людей при жизни, как будто не ожидает нас один конец – и великих, и самых простых, к которым, как истинный сын народа, более тяготел покойный Ильяс. Сколько раз бывало, мчась на высоких скоростях по еще не стис-нутым движением алматинским улицам, вдруг замечаешь знакомую фигуру с неторопливой походкой. Он ходил, будто боясь растерять свои мысли или отпугнуть пришедшие из глубины веков образы, упиваясь своей слитностью с улицами и скверами, домами и людьми, которые не всегда узнавали своего кумира. Да он и не нуждался в громогласных восторгах и излияниях, мудро рассуждая о бренности жизни и преходящей славе на примерах своих поучительных книг. Прошлое живет в нас, и порой, на тенистой улице неподалеку от главного писательского дома столицы, невольно ищешь взглядом привычный силуэт. А улицы полны другими людьми, несущими с собой бремя своих забот и мыслей. И хочется верить, что где-то в другом измерении продолжает свои неторопливые прогулки наш уважаемый Ильяс, теперь уже действительно аксакал, все также пристально вглядываясь в наши лица. А дома меня радует своим юным восторгом внук Ильяс, громко заявляющий о своем существовании, и я молю ему достойной жизни. 59 А недавно, вернувшись с берегов Нила, отойдя от массы впечатлений, еще раз убедился в том, сколь не велик человек при жизни, остается после него не так уж много. Осела в землю мечеть султана Бейбарса, одинокой амбразурой на африканском солнцепеке смотрится могила султана Кайтбая в форту, воздвигнутом им на месте одного из семи чудес света – Александрийского маяка. Даже величественные пирамиды фараонов стоят памятниками самых бессмысленных строек тех далеких веков, поглотивших колоссальную массу человеческой энергий. Ни великие диктаторы, ни блистательные полководцы не оставляют о себе такой благодарной памяти, как люди творчества. Их гений возводит величественные сооружения, создает божественные творения, а святое перо истинного писателя оставляет бессмертные произведения. Вот и Ильяс Есенберлин не только оставил после себя бессмертные романы, но и напитал их легендарной историей народа, оживил ее забытые страницы и пролил свет на толпы манкуртов. И тысячи-тысяч благодарных читателей открывают через него не только свое прошлое, но и заново осмысливают сегодняшний день своего народа, достойного лучшей участи на древней и исконной казахской земле, знавшей как блеск величия Золотой Орды, так и мрачные годы бесправия и угнетения. Так какой же памяти достоин скромнейший человек, всей своей жизнью, ярким самобытным талантом и жаром своего сердца возвращавший казахскому народу историческую память, пробуждавший национальное сознание, сеявший гордость за свое прошлое и открывавший другим народам правду о своих соплеменниках. Разве что благодарные потомки создадут легенду о добром врачевателе памяти народа, хотя лучшей памятью о писателе являются его книги. Амантай Ахетов, поэт, прозаик, публицист. Добротой души светясь Рубежи столетий – время перемен… Крупный социокультурный слом конца ХХ века привел к возникновению новых мировидений, разрушению старых, привычных и традиционных устоев. Литература стала высокой, элитарной, популярной, массовой. Стилевые поиски, литературный авангард ярко представлены в мировом литературном процессе. Литературный текст воспринимается, порой, как сложное, многомер60 ное художественное целое. Но именно поэзия всегда чутко реагирует на новое в жизни и судьбах людей, разрушая культурные барьеры и актуализируя идею диалога между народами, странами, культурами, Западом и Востоком. Поэтические творения Амантая Ахетова, представленные в поэтическом сборнике «Звездой полночною сгорая», обращены к современнику, ждущему трепетного свидания с настоящей поэзией. Она рассчитана на вдумчивого, аристократичного читателя, гордящегося своей Родиной и бережно сохраняющего ее образ в своем сердце. Лирический герой мечтает, где бы он ни был, из дальних странствий возвратясь: Наслаждаться родимою речью И вдыхать запах милых полей... В одном стихотворении, пересекаясь и взаимосвязано, могут звучать, таинственно переплетаясь, и высокие гражданские мотивы, и трепетная любовь к Отчизне: Вокруг берез наряды обручальные, Родных степей торжественный простор. Их невозможно просто отнести к пейзажной лирике, они выходят за четкие границы жанров, так как отражают сложное мировидение современного поэта, неравнодушного к судьбам своих земляков, согреваемого в любых жизненных ситуациях воспоминаниями детства и юности, где «сквозь туманы грибные берез кружева». Поэзия Амантая Ахетова удивительным образом вбирает в себя богатство и изящество восточной поэзии, есенинскую удаль и размах, блоковскую и лермонтовскую строгую любовь к Отчизне, философские мотивы Фета и Тютчева, гражданственность Маяковского. Гражданская лирика пронизана болью по мрачным вызовам времени метаний и поиска своего достойного места в истории и настоящем. Лирический герой гордится своими предками и с гордостью произносит: «Я – казах!». В дробном стуке копыт, В разметавшихся гривах коней, Словно в камень впечатана Слава немеркнущих дней. 61 История и современность в поэтическом творчестве Амантая Ахетова идут рука об руку, вдохновляя поэта на неповторимые образы: Курганы по Степи Великой Достойных предков помнят лики И в святости хранят их дух. Казахский фольклор, кладезь мудрости и богатства, исторические сказания и предания, образы степных правителей, сказителей, батыров, лихих наездников и степных красавиц – еще одна составляющая его творчества. И возникают картины эпического размаха: В порыве грусти и печали, Под тихий перебор домбры, Событья дивной старины В устах сказителей звучали. Евразийская составляющая, как контрапункт, проходит лейтмотивом через прозу и поэзию Амантая Ахетова, высвечивая корни древнего родства: Еще с времен величия Орды С Россией породнился я великой, И дорогие находил черты В ее тревожном материнском лике. Не от того ль живет во мне джигит, Что бредит о невесте синеокой. Наверно, что-то общее роднит Россию со степным моим Востоком. Именно евразийство воплощается в необычных поэтических образах, вдохновленных традициями древнерусской литературы и западающих в душу современного читателя: И отвергнутой невестой, Жертвой скорбною любви, Погребли под Лобным местом Церковь Спаса на крови. Добротой души наполнены поэтические осмысления жизни, боже62 ственного назначения человека. Очаровательны стихи, обращенные к детям. Создавая национальную картину мира, окружающее поэт раскрывает великолепным русским языком, русским отточенным слогом с удивительным художественным мастерством, выходя к универсальному и вечному. Как заметил в свое время известный казахстанский литературный критик Николай Ровенский: «В лирике Амантая Ахетова обязательно присутствует гражданская и нравственная позиция, ощущается неординарная индивидуальность, национальный угол зрения…, а главное есть своя особая индивидуальная черта – его стихи импрессионичны, подчас по-фетовски свежи и грустны». В стихах Амантая Ахетова подкупает, прежде всего, искренность, неравнодушный взгляд на беды и проблемы нашей сегодняшней жизни. Обличая и в то же время сострадая, Амантай Ахетов переводит на язык поэзии то, что стало сейчас достоянием публицистики. Откликаясь порой на хронику наших дней, поэт заставляет читателя не только следовать голой канве факта, но и пытается философски его осмыслить. Смысл поэтических книг Амантая Ахетова – любовь. Поэт протягивает руку читателю, отворяет двери в воздвигнутый им храм истинной любви, наполненный душевной теплотой и состраданием. Можно было бы без конца цитировать тонкие лирические и страстные гражданские строки его емких по содержанию стихов. Не случайно на родине поэта, Кокшетау, в школах проводят литературные вечера, посвященные его творчеству. Стихи Амантая Ахетова, осознающего себя частью магистрального историко-литературного процесса, учат верности родной земле, любви к своему Отечеству. Светлана Ананьева, зав. отделом аналитики и внешних литературных связей Института литературы и искусства имени М.Ауэзова. 63 МИР РАСКРЫВАЛСЯ ПРЕДО МНОЙ 1995 август – Египет 64 Фивы Пирамиды в Гизах Александрия Луксор В долине царей Древний мир здесь становится вроде бы ближе, И на рассветы сфинкса глазами глядит. Солнце земное встает над гробницами Гизы Контуры грея совсем неземных пирамид. Может вселенская память в их гранях Вписана формулой вечного разума нам. И в этом величии надменном из камня Сокрыты посланья ко всем временам. Париж Медина 65 Иерусалим Мечеть Аль-Акса Тель-Авив Палестина Вифлеем Анталия 66 2007 сентябрь – Египет В музее Каира Гора Моисея 67 Египет сентябрь 2015 г. Прогулка по Нилу У «Тысячи одной ночи» 68 Рустем оседлал верблюда Хадж в Мекку 1998 г. Бисмилляи Рахмани Рахим, Должен вернуться к истокам своим. Солнце недаром с Востока восходит, К истинной вере заблудший приходит. Черный камень с небес покоится в Мекке, Храня аравийской пустыни налет. Два начала извечно живут в человеке, Пригибая к земле, призывая в полет. С Маратом Кабанбаем 69 Хадж в Мекку октябрь 2019 Этот хадж мы посвятили Амиру Слава Аллаху! Незабвенный сынок наш Амир, накануне своего пятидесятилетия ты выполнил свой долг и совершил с родителями святой хадж. Да будет покоится твоя душа в райских кущах Небес и взирать с высоты на радости и достижения своих детей. Жизнь продолжается, неся заряд твоей любви, доброты и оптимизма! 70 2001 февраль – Сеул У каждого народа своя Мекка, Свой бог под куполами храмов дремлет. Буддистский храм тринадцатого века Со свастикою на фронтоне древнем. Багрянец опускает синий вечер, Макушки сосен солнце золотит, Вхожу я в храм, чтобы поставить свечи За упокой, да пусть Аллах простит. Ведь каждый храм Создателю угоден, И, не деля симпатии мирские, Своих пророков каждому народу Послал прозреть обители людские. 71 2001 май – Нью-Йорк Но отгорел закат багровым цветом, Стекли с бетона ржавые потоки, И вновь запахло приближеньем лета, Листвой младою и запрелым мохом Из парка, что оазисом возник В нагромождении исполинских зданий. Манхеттен был похож на материк Каменных застывших изваяний. 72 2007 май – Вашингтон О, притягательное солнце Вашингтона, Сомнения на душе моей развей. Рассвет играет алым цветом в кронах Могучих вязов, на куполах церквей. Весь город щедро монументами усеян, Столпам Америки дань отдана вполне. И Томас Джефферсон похож на Моисея, Да только что изваян на коне. 73 2005 январь – Карловы Вары 74 Степь травами укрыта, как шелками, И кружева берез ласкают взгляд. Готовится вспарить над облаками Столетний бор, не знающий преград. И дышит все покоем безмятежным, Дремлют сопки, как батыры после боя. Сквозь бархатный туман иду с надеждой И в счастье свое с верою слепою. Еще не ранят сердца мне года, Еще с судьбою капризною играю. Еще в твоем названии Зеренда Веков предания и сказы я читаю. И волны, тихо набегая на песок, Мне навевают истины святые. Свершает чудо пробудившийся восток, Бросая с неба россыпи златые. Еще разлукой тяжкой не томим, В лесов твоих объятия погружаюсь. Еще обласкан Господом самим В заблуждениях своих не каюсь… 75 Ессентуки 76 АВСТРАЛИЯ 77 Поминая своих отцов Родной семьи отрадные картины 78 79 80 81 82 83 Птица счастья – милая Адель, Голос твой звенит словно свирель. Нет тебя на этом свете краше, Ты собою красишь души наши. И своей улыбкой вдохновляешь, Радость ты в сердца наши вселяешь. Так цвести и не печалься никогда. Будь уверенной в себе всегда. Так цвети и не печалься никогда, Будь уверенной в себе всегда. Птицей счастья высоко взлетай, И в объятиях счастья витай. Чтоб с улыбкой доброю с Небес На тебя всегда смотрел отец! 84 Негасимые звезды мои В какой бы не был дали я, Одна отрадная картина: Звездой вечерней Дария И утренней звездой Амина. И в дни тревог моих и бед, В объятиях тягостных ненастья, Мне посылают яркий свет И наполняют душу счастьем. И где бы в жизни этой не был, Одну лишь радость знаю я. Одна мой жаворонок в небе и лебедь белая моя. Другая, словно сокол ясный, Ввысь неба синего зовет. Лишь в них души порыв прекрасный И мыслей пламенных полет. И я счастливей всех на свете, И сердце трепетно стучит… Мне зажигают душу светом, Их звезды в трепетной ночи. 85 Танец в горах Алатау Наш любимый Кемер 86 Амир, ты вечно с нами! 87 Турнир памяти Амира 88 Самый грустный день рождения Тебя как счастье даровал нам Бог, Недаром же гордились мы тобой. Но справиться сыночек ты не смог С безжалостной суровою судьбой. Ты был для нас надежною опорой, Тебя сегодня всем нам не хватает. С тобою мы свергнуть могли бы горы И от потери сердце изнывает. Дерзал, творил и людям помогал, Остался у всех в памяти такой. Наверное, от тягот ты устал, На небесах теперь обрел покой. Встречаю день рожденья без тебя, Как будто бы померкли краски мира. В печаль все погружаемся, скорбя По нетленной памяти Амира. И пусть слеза как чистая роса Сердца нам облегчением омывает. И пусть теперь ему на Небесах Аллах свои объятия раскрывает. Дарят на день рождения цветы. К чему они? О. Господи, прости! А если бы явился снова ты, Исполнились заветные мечты. Храни твоих детей теперь Аллах, В них чаяния и интересы наши. Пусть крепко на ногах стоит Ильяс, Всего добьется в жизни твоя Даша. А им поддержкой остается мама пусть И бабушки заботой окружают. Пусть ангелы рассеют в сердце грусть, Но память от отце не угасает. Пусть остается в сердце он живым, Улыбкой нас своею нас согревает. Миг вечности всегда неуловим, Но он покой в сердца нам навевает. 89 Озари улыбкой нас своей На небесах обрел ты свой покой, Оставив на земле свою улыбку. С тобой разлука, сынок наш дорогой, Становится больнее даже пытки. Но солнце продолжает каждый день Бросать свои лучи в часы рассвета. И облака бросают свою тень. Но зов наш оставляют без ответа. Но вдруг прорвался ангельский твой взор, С теплом души своей вокруг взирая. С вершин твоих любимых гор Улыбкой нас сердечной озаряя. Знать, вечен ты, пока живая память Не угасает в любящих сердцах. На Небесах ты остаешься с нами, Хотя призвал тебя к себе Аллах. С улыбкой лучезарною своей Ты остаешься, как звезда сияя. Ты жив в сердцах родных, сердцах друзей, Улыбкой своей жизнь нам озаряя. 90 Рай земной Бурабай 91 92 Рай земной Бурабай Живет казах, судьбой своей играя, Мечтая звездный путь свой совершить. И Бурабай, словно частица рая, Ему дарован усладой для души. И здесь хранит легенды каждый камень, Впечатан на века преданий свод. Сосновый бор навис над водами, Оберегая чистоту священных вод. Из коих взмыла каменная дева, К нам обратив таинственный взор. Бездонной чашей нависает небо Над кружевами загадочными гор. Как будто душу возносит в поднебесье, В эдемский сад как будто бы уносит. Души народа стоголосой песней Играют ветры на клавишах утесов. Как будто изобилья пролит рог, И полон волшебства наш чудный край. Одно лишь ясно, казахов любит Бог, Коль даровал при жизни этот рай. *** Над Бурабаем божья благодать Лазурной рекою течет с небес. И начинает птицею взмывать Душа к святой вершине Окжетпес. И снизу сфинкс из глубины веков Вздымается загадкой над заливом. Здесь дышится легко и широко, Часы летят мгновением счастливым. Блажен мой край от гор до небосвода, Красой лесов он затмевает рай. И остается гордостью народа Венец степных просторов Бурабай. 93 РЕЗОНАНС Писатели и читатели о творчестве Амантая Ахетова Владея двумя языками, Амантай Ахетов имеет неограниченный доступ к двум сокровищницам народной культуры: своего родного народа и народа русского. Он как бы стоит на двух фундаментах, воспитан на двух культурах, утоляет духовную жажду из двух чистейших родниковых истоков… А окружающий его мир Амантай Ахетов подсознательно, психологически верно видит и раскрывает его нам великолепным русским языком, русским отточенным слогом с удивительным художественным мастерством». Валентин Смирнов, поэт, член Союза писателей СССР. (Из рецензии 1984 года) «В лирике Амантая Ахетова обязательно присутствует гражданская и нравственная позиция, ощущается неординарная индивидуальность, национальный угол зрения. Последнее убедительно подтверждает хотя бы цикл стихов о зиме. На первый взгляд автор слишком драматизирует приход зимы, принимает ее как надвигающееся бедствие, выстраивая соответствующий образный ряд – метель завыла по-бабьи, сатанический вой глумящегося снежного шквала, «застонали деревья», «еще метелями взахлеб тоскливый день не разрыдался», «белый мрак ползет по деревне, по собачьи скуля и дрожа», «скалит зубы зима, будто волк с голодухи». Но вчитываясь в эти мрачноватые безрадостные строки, начинаешь понимать, что в них отразилось древнее, в глубине генов упрятавшееся отношение простых кочевников, наследником которых является А.Ахетов, к зимнему не уюту, к непогоде, к ненастью. Оно столь же естественно, сколь неуправляемо и искренно. Это ощущение не пушкинское («как жарко поцелуй пылает на морозе, как дева русская свежа в пыли снегов»), а абаевское («ноябрь – преддверие зимы, пора в аул, пора».) 94 Национальное восприятие щедро окрашивает стихи о море… У Амантая Ахетова, помимо того, есть своя особая индивидуальная черта – его стихи импрессионичны, подчас по-фетовски свежи и грустны». Николай Ровенский, литературный критик, член Союза писателей СССР. (Из рецензии 1982 года) Сегодня поэту Амантаю Ахетову – 50. Он мог и не дожить до этого своего юбилея и совсем не по причине здоровья. Несколько лет назад у подъезда своего дома ему по-предательски в спину дважды вонзили нож. Это было заказное убийство поэта, который своими стихами, острыми публицистическими статьями «глаголом жег сердца людей», вскрывая пороки и теневые явления нашей жизни, призывая к братству, доброте, справедливости, клеймил своими острыми поэтическими строками высокопоставленных чинуш. Назло всем своим врагам, на радость друзьям и почитателям его таланта поэт выжил, издал несколько книг, … которые мгновенно разошлись, а это значит, нашли путь к сердцам читателей. Я смею это утверждать, так как слышал отзывы о его стихах и знаю Амантая более тридцати лет, еще со студенческой скамьи, поэтому соприкоснулся с теплотой его постоянно кровоточащего к людской боли сердца. Знаю, люблю и хочу, чтобы полюбили его и вы. Мухаммед-Али Саин, журналист. «Звезда Алатау», май 1997 г. «Нет человека, который был бы, как остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши... смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда по ком звонит колокол: он звонит по тебе». Эти строки великого англичанина Джона Донна в полной мере можно отнести к поэзии Амантая Ахетова. …Не раз встречаясь с А.Ахетовым, я всегда попадал под обаяние его хрипловатого, слегка картавого говорка, который, кстати, знают многие радиослушатели по нашим совместным литературным передачам на Казахском радио. И всегда удивлялся его актерскому мастерству перевоплощения. Читая стихи он мог быть грузином, евреем, русским, узбеком и в то же время оставаться казахом. Наверное, в этом умении аккумулировать в 95 себе чувства и мысли людей разных национальностей и состоит его гражданская позиция публициста, отстаивающего интересы независимого Казахстана, единство и братство его граждан. Еркайрат Дуюмбаев, журналист. «Новое поколение» май 1997 г. *** Мне особенно дороги эти отзывы, так как нет теперь рядом с нами дорогих мне Валентина Смирнова, Николая Ровенского, Мориса Симашко, Мухаммеда-Али Саина, Еркайрата Дуюмбаева. Мир их праху и отзывчивым сердцам. Амантай Ахетов «Последнее слово еще не сказал, «Последнее слово еще не созрело», – так написал о себе поэт Амантай Ахетов. По-моему в этих прекрасных лирических стихах присутствует высокий духовный настрой… Больше всего автору удались стихи на простые житейские темы. В них и искренность, и непосредственность слога, в них он прекрасный собеседник, читается легко, на душе остается светлое чувство». отец Владимир, священник Никольского кафедрального собора г. Алматы. Из отзыва на рукопись духовных стихов Сентябрь 1990 г. Амантаю Ахетову Душа твоя в стихах, а не в грехах, Ты не боишься жалкого презрения. Не принесут свободы на штыках, Но на клинке сияет луч прозрения. Спасибо брат мой, спасибо Амантай, За чистоту души, за веру в Бога… Пусть донесет тебя крылатый тай До золотого ясного порога Великого Аллахова дворца, Где Истина царит и Справедливость Где сможем мы, не потеряв лица, 96 Просить для угнетенных Божью милость. Как иллюзорен наш реальный мир! В нем мы с Тобой похожи на мишени. Кто землю превратил в кровавый тир? Кто вылил на нее моря лишений? Кто светлому Иисусу преподнес С ухмылкой злобною венец терновый? За маской розовой, не видя наших слез, В жизнь выливает яд Иуда новый. Но пусть велением великого Творца В литые пули превратятся строки. Мы завтра расстреляем подлеца Бахытжан Момыш-улы, писатель, член Союза писателей СССР. Амантаю Ахетову Поэзия – храм всех религий, Симфония всех языков, Влачит просвещения вериги Тернистой тропою веков. Заложница правды и света, Чиста, своенравна, мудра, Рукой вдохновенной поэта Выводит скрижали добра. Она неподвластна вампирам, Сосущим народную кровь. Кумир ее – звонкая лира, Терпенье, надежда, любовь. К ней Музы стремятся недаром На пиршество мыслей и слов. И пенятся кубки нектаром С Нагорных святых родников. Михаил Шайдаров, художник май 1990 г. 97 … Ведь без любви, без сострадания и веры Не стоит в этом грешном мире жить. И мало ли что с детства нам пророчат, С годами проявляется лишь суть. Чужие раны в моем сердце кровоточат, Чужая боль мне разрывает грудь. Подобных стихов у А.Ахетова немало, и с ними он часто выступает перед читателями. Однажды ему пришлось приехать в Петропавловскую зону строгого режима. Начальник этого исправительного учреждения попросил Амантая Койшибаевича «прочистить мозги» заключенным, так как до этого им прочитали проповедь евангелисты. Но он тоже говорил им о Добре и духовности, только стихами. И случилась удивительная вещь: когда подошло время обеда, заключенные от него отказались, чтобы продлить на час эту встречу. Не это ли высшая награда для поэта? Валентина Моисеева, журналист «Вечерний Алматы», май 1997 г. *** Наши юные читатели, увлекающиеся детективными романами, не проявляют глубокого интереса к важнейшим вопросам человеческого бытия и глубине психологического анализа… Следуя решению этой задачи, преподаватель Л.Портнова разработала цикл уроков-диспутов под девизом: «Мир спасет Доброта, Мир спасет Красота, без сомнения!». В феврале 1998 года урок-диспут под этим девизом был проведен на материале современного казахского поэта, нашего земляка кокшетауца А.Ахетова… Начался диспут с размышления о том, что ценит А.Ахетов в человеке, в чем видит его подлинную красоту и счастье. Признание А.Ахетова «чужие раны в моем сердце кровоточат, чужая боль мне разрывает грудь» вызвало у учащихся ассоциации с творчеством А. Приставкина «Ночевала тучка золотая». Ведь творчество Ахетова и Приставкина несут сопереживание человеческому горю, где бы и с кем бы оно не произошло. … Как поэт глубоко интернациональный, он одинаково болеет за судьбу русского и казахского народа, идет через покаяние к очищению души, добродетели. Учащиеся проводят параллель с творчеством Ф. Достоевского, для которого законы и совесть являлись основой поведения человека. «Степной маяк», 15 апреля 1998 г. 98 *** Сборник стихов Амантая Ахетова «Книга покаяния» попал мне в руки случайно. И не доведись мне оказаться нынешней весной в Алма-Ате, где служит в армии мой сын, это имя, возможно, так и осталось бы мне неизвестным. Но встреча такая состоялась. И состоялось открытие для меня поэта своеобразного, некрасовской, я бы сказала, традиции… В стихах Амантая Ахетова подкупает прежде всего искренность. «Открытое сердце ранимо и вечно пред кем-то в долгу…» – эти сроки из стихов А.Ахетова я бы вынесла эпиграфом к его сборнику. Отсюда неравнодушный взгляд на беды и болячки нашей сегодняшней жизни. Обличая и в то же время сострадая, Амантай Ахетов переводит на язык поэзии то, что стало сейчас достоянием публицистики… В смутную пору национальных раздоров и вражды мне показалось особенно примечательно признание автора: « иконописные лица в азиатской душе моей». И это при всем при том, что поэт глубоко чтит свое национальное, мучится от угрозы исчезновения родного языка. Но так мучится и страдает он и от того, что «звон колокольный на Руси умолк», посвящая своим раздумьям об утрате духовных ценностей в народе русском одно из своих «Покаяний». Откликаясь порой на хронику наших дней, будь то события в Тбилиси или декабря 86 года в Алма-Ате, или антиядерная борьба вокруг Семипалатинского полигона, поэт заставляет читателя не только следовать голой канве факта, но и пытается философски его осмыслить. Наталья Боровская, журналист. г. Калининград. Совершенно случайно приобрела невзрачную и неказистую на вид книжку Амантая Ахетова «Книга покаяния» и не сожалею об этом. Милосердие и благотворительность, национальное согласие, гражданственность и чистота души, осмысление жизни и покаяние – в стихах Амантая Ахетова они раскрываются при обстоятельствах, близких к реалиям жизни, возможно, пережитых самим поэтом. Поэтому стихи понятны мне, близки и дороги. Складывается впечатление, что родились они в так называемые времена застоя и по понятным причинам не публиковались. Да и, судя по тому, что «Книга покаяния» издана на средства самого автора, ему и сейчас есть от чего печалиться. З.Садыкова, диспетчер автоколонны 2582. «Индустриальная Караганда», 8 ноября 1990 г. 99 Поэтических книг выходит много, а читателей становится все меньше и меньше. Что это? Девальвация жанра или рост уровня чтения? Но сборник стихов Амантая Ахетова найдет своих читателей. О чем эта книга? Это исповедь человека на стыке двух тысячелетий, взгляд на себя и время, признание своей вины перед трагическими событиями всех времен. Раскаяние – основной мотив творчества А.Ахетова… Вышел сборник небольшим тиражом: всего 5 тысяч экземпляров. Но эта книга «томов премногих тяжелей», столько в ней спрессовано людской боли, потрясающих парадоксов нашего бытия, столько проблем и бед, которые видятся еще более отчетливыми, потому что они пропущены через душу поэта. Николай Алексеев, поэт, член Союза писателей СССР. «Иртыш», июль 1990 г. *** Прочитав с глубочайшим интересом «Книгу покаяния» Амантая Ахетова, никогда бы не подумал, что автору меньше 58 лет от роду. До того глубоко проникновение в жизнь и понимание многих ее глубинных процессов. Очень рад за него и восхищен его честной и смелой книгой. Пак-Ир Петр Александрович, философ, ныне пенсионер *** Пишу вам после прочтения вашей «Книги покаяния». Поразило меня вот что: многие ваши мысли, раздумья, переживания совпадают с моими. И еще: я чувствую, что после моего длительного одиночества, кажется, влюблена. Да, пусть это и смешно и неудобно, но это так. Влюблена в некоего лирического героя, с которым пришлось мне так сопереживать общей болью и общими надеждами, жить потерями и приобретениями. Ваши стихи призывают к активной жизни, придают мне новые силы; новые желания пробуждаются и новые надежды. Спасибо Вам за это, милый человек!... Светлана Шаймарданова, преподаватель русского языка. г. Павлодар. 100 *** Мне в руки случайно попала книжка ваших стихов. Я к сегодняшним поэтам отношусь с усмешкой и можно сказать со злобой… Мне запомнились особо стихи в журнале «Юность». Начинаются со слов: «Я смотрю на луну, вою…». После того, как я прочитала стих, я швырнула журнал через всю комнату. И вот уже два года, как я не выписываю журнал… Действительно сейчас очень мало хороших стихов. Я бы отметила стихи А.Дементьева. И еще бы отметила вот эту вашу книжку. Как прочитала один ваш стих, второй, третий, усмешка исчезла с лица. Я залпом прочитала вашу книгу и тут же начала читать ее заново… Инна Дейниченко, студентка. г.Щучинск *** Эта книга попала в мои руки случайно. Я взяла ее у однокурсника на лекции просто полистать. Через определенное время, когда прочитала ваши стихи, я почувствовала слезы на глазах… Спасибо вам, что Вы такой необыкновенный! Я очень часто задумываюсь над смыслом жизни человека, о доброте и зле. И некоторые ваши стихи дали ответ на многие, многие вопросы. Айгуль Темиргалиева, студентка, г.Кокчетав *** Я читала ваши стихи, и на душе у меня стало как-то больно. Вообще я далека от поэзии, но ваши стихи надолго останутся в моей душе. Да, очень много сейчас нехорошего творится у нас на земле, все как-то пошло и поехало. Не знаешь чему верить и кому. Я потеряла веру, это страшно как-то… Очень болит душа за наш Семипалатинск… Жалко детей, которые ни в чем не повинны. Мне кажется, что через 50 лет нация наша исчезнет, останутся только лишь инвалиды, которые выживут из этого ада. Разия Кайкенова. г. Кокчетав 101 *** Пишет вам русская женщина Иванова Светлана Алексеевна из г.Капчагая. Прочитав вашу книгу «Судный день», я не могла не написать… Стихи очень волнуют, заставляют думать, очень актуальны. В нашей школе многие читали ваши стихи. Особенно, когда я прочитала в учительской «Молюсь степному я раздолью…»… Обязательно внукам и детям прочту ваши стихи. Светлана Иванова, г.Капчагай Протянет ли Господь руку хитрецам и безбожникам? Смысл поэтических книг Амантая Ахетова – любовь. Поэт протягивает руку читателю, отворяет двери в воздвигнутый им храм Божий… Всеми своими песнями, вышедшими ив двух книга, А.Ахетов ведет нас к Богу. Его песни – молитва за всех нас. Ведь у каждого читателя, как и у лирического героя, свой «узелок грехов». Выдержим ли мы испытание плутонием? Прекратились ли гонения на церковь? Лирический герой А.Ахетова не хочет жить вне Церкви, вне Морали. Крестный путь А.Ахетова – христианизация всего и вся. Все проходит через его сердце, все его касается. Он любит именно тех людей, с кем ему выпало жить, проявляет верность сыновью, призывая залечивать раны, нанесенные Природе. Дружба народов основана на веротерпимости. Под словами Советский Союз я понимаю полет Гагарина, степь Чехова, дайны, собранные Кришьяном Бароном, скульптуры (Зурико, Теймураз, Бачана, Заза, Сосойя и др.), Нодара Думбадзе, поэзию Амантая Ахетова. Под звездами нашей многонациональной Родины не случайно звенят строчки Амантая: Братство народов свято, Но мир трещит в катаклизмах. Отвыкли мы видеть брата В казарменном социализме. Из статьи К.Сердалиевой «Два добрых пера» (1992 г.) 102 *** До сих пор не разгадана тайна этого студенческого мятежа. Да и нет сегодня у нас вождя, кто бы близко к сердцу принял эту народную трагедию. Тут мне вспоминается стихотворение казахского поэта, пишущего по-русски, Амантая Ахетова («Книга покаяния», Караганда, 1989): Морозный, тревожный декабрь прозрения, Народа ты жертвенным месяцем стал. Газетные строки полны осуждения, Но кто-то ведь этих юнцов поднимал?... Каришал Асанов, писатель, ученый, диссидент советской эпохи. «Призрак независимости», Москва, «Академия», 1997 г. *** Хочу выразить через «Казахстанскую правду» большую благодарность Амантаю Койшибаевичу Ахетову за его большую стихотворную работу «Книга покаяния». Какие слова благодарности подобрать, чтобы выразить все мои чувства об этом замечательном мастере стихов. Как поэт глубоко интернациональный, он болеет за судьбу всего народа. Действительно новая книга стихов рождена на волне гласности и пронизана острой болью по утерянной доброте, непримирима к человеческим слабостям и порокам, теневым явлениям нашей жизни. …Пусть об этом замечательном человеке знают все в вашем Казахстане. Магомед Султан Арсналиев, пенсионер, г. Махачкала. апрель 1990 г. *** «В вашей газете была напечатана статья писателя Амантая Ахетова «Обретая веру, не потерять Родину». Мир вам, уважаемый! Очень благодарна вам за слова, что у казахского и русского народов единая нерасторжимая судьба. Вы правы, время для начала духовного возрождения настало. Вы по происхождению мусульманин. А я русская, по открывшимся мне Богом откровениям приняла ислам…». Ирина Стебелева, г. Тараз. «Казахстанская правда», 5 октября 1999 г. 103 Особенно возрастает роль интеллектуальных элит в формировании молодых наций, только обретших независимость. И к счастью, мы все еще имеем развитую интеллектуальную элиту, близкую элите развитых и среднеразвитых стран… Господствующую роль в формировании общественного мнения и ценностей молодого суверенного государства в среде политически доминирующего казахского общества играет казахская державно-номенклатурная интеллигенция, которая контролировала идеологию и при прежнем коммунистическом режиме (казахскоязычные писатели А.Нурпеисов, Ш. Муртаза, ныне Госсекретарь А.Кекильбаев и т.д.). Они представляют лояльный властям полюс (традиционалистов-восточников)… Другой, возрастной и более современный и демократический полюс образуют молодые (европеизированные) казахи-журналисты, писатели, поэты (Д.Сулеев, А.Ахетов, А.Кодар и т.д.). Они менее зависимы и более дистанционированы от высшего казахского номенклатурного истеблишмента и все более осознают противоположность интересов бедствующего простого казахского народа и правящей кланово-компрадорской знати. Они также, как и «старики-традиционалисты», являются сторонниками национального государства… Другой, западно-либеральный полюс казахской интеллектуальной элиты составляют (русскоязычные) городские казахи, которые ментально-психологически интегрированы с русско-европейской цивилизацией и ее приоритетом прав и свобод (к ним можно отнести лидера оппозиции М.Ауэзова, О.Сулейменова и т.д.)… К ним примыкает на либерально-демократической платформе демократическая интернациональная элита этнических меньшинств, заинтересованная в открытом свободном обществе равных возможностей для всех (магнат русскоязычных масс медиа, президент АО «Караван» В.Гиллер, писатели-журналисты В.Берденников, Г.Бельгер и т.д.). Таковы основные политические силы Казахстана и внутренняя структура интеллектуальной элиты, влияющей на мировоззрение и ценности гражданского общества, а также поведение электората. Швеция, «Центральная Азия», Нурлан Амрекулов «К устойчивому безопасному развитию Казахстана». Исследование при поддержке фонда Д. и К Мак-Артуров, проект 96-41116 А – FSU. 104 Амантаю Ахетову Ты исходи весь Казахстан от края и до края, Но не найдёшь ты сердца, прекрасней сердца Амантая. В нём песни Кольцова, Есенина, Фета, В нём жизнь и любовь. Спасибо за это! И ты не ошибся. Ты нужен нам – людям За честность твою, за стихи тебя любим. В них помыслы чисты, светлы, как родник. Ты в свой юбилей суть бытия, ЧЕЛОВЕКА постиг. Не нужны Джамбулы, Олжасы, Абай Я восхищаюсь талантом твоим, Амантай. Твори для потомков, народный ПОЭТ. Считаю, что равных тебе пока нет. Савостина Ирина Алексеевна, лидер движения «Поколение». Амантай АХЕТОВ: «Благодаря Пушкину я стал казахом, осознав свою национальную идентичность» Амантай Койшибаевич Ахетов — русскоязычный писатель, поэт казахского происхождения, старший эксперт института литературы и искусства им. М. О. Ауэзова. Прибыл в Оренбург как участник IV Измайловских чтений, посвящённых 180-летию поездки А.С. Пушкина в Оренбург. Несмотря на разнообразие своих наград, носит только одну – медаль с портретом Александра Сергеевича Пушкина. – Амантай Койшибаевич, тема вашего выступления на конференции заявлена поэтически: «И выстраданный стих, пронзительно унылый, ударит по сердцам». Немного непривычное название для научно-практической конференции, поэтичное и грустное. Почему выбрали именно эти строки? – Название моего выступления – это цитата из стихотворения Пушкина «Ответ анониму». 105 Мною написана «Книга покаяния», и там есть такие строчки: «Цветы на кладбище поникли от росы И будто слезы под себя роняют, Жалея, что поэты на Руси Посмертно своё имя обретают…» Пушкина это не касается. Он не погиб в сталинских лагерях, но он поэт. А поэт – это состояние страдания и сострадания за свой народ, за современников, за Родину. – В одной из статей вы писали о том, что в жизни каждого человека есть воспоминания, связанные с Пушкиным. О каких моментах вы можете вспомнить? – Я учился в третьем или четвертом классе, когда к нам пришла девушка из седьмого класса. Она начала читать «Сказку о спящей царевне». Благодаря этим стихам я влюбился в неё, она очаровала своим чтением. Наверное, это было первое соприкосновение с настоящей поэзией. У меня много любимых поэтов, но Пушкин занимает особое место. Русский слог до Пушкина был немного другой, он сделал его более доступным, но не менее глубоким. Я также устраивал пушкинские вечера. Но есть то, что является наиболее важным. Каким-то образом через Пушкина я стал казахом, осознал свою национальную идентичность. Дело в том, что я слабо владел собственным языком. Однажды мне стало очень стыдно, когда я торжественно прочитал «Медного всадника» на русском языке, но не смог прочесть Абая. Я понял, что давно не слышал казахскую речь. Это привело к тому, что я вернулся к истокам своего языка. 106 – Можно ли сказать, что воспоминания о «своём Пушкине» есть не только у россиян, но и у представителей других стран, в частности Казахстана? – Недаром памятник Пушкину стоит даже в Африке… Он писатель глобального масштаба. – Как вы считаете, для современной казахской и казахстанской молодёжи изучение и знакомство с Пушкиным столь же важно, как и в советское время? – Я вижу, как молодые читают стихи. Время здесь не главный критерий. Многое зависит от постановки системы образования. Я сегодня спрашивал, много ли мужчин на филологическом факультете ОГПУ? Их очень мало. Мало и журналистов. Это всё по той причине, что культура, слово стоят на последнем месте, труд не оплачивается должным образом. Литература немного теряет свою важность из-за того, что она связана с нематериальной стороной жизни. Культура становится второстепенной. Я уже молчу о науке… – Недавно в одной из казахстанских газет я прочла, что в образовательной программе школ и вузов Казахстана русская литература весьма заметна. Это так на самом деле? – В Казахстане русский язык стоит на должной высоте. Иногда складывается впечатление, что изучение русского языка глубже, чем казахского. А ещё многое зависит от семьи, где растут дети. У меня четверо внуков, они интересуются Пушкиным, читают, цитируют. Вероятно, потому что дед писатель. – Вы член Союза писателей СССР и Казахстана, автор сборников «Книга памяти», «Судный день» и многих других трудов. Кого вы могли бы назвать своим учителем? Кто-нибудь смог повлиять на ваше мировоззрение? – Я долгие годы занимался изучением религии. Она проявляется и в моих стихах. И если где-то появится человеческое сообщество из, скажем, 300 человек, то Бог непременно создаст одарённых людей: врача, художника, жреца, писателя... – Это от Бога? – Да, от Бога. У меня собственное мировоззрение, о влиянии на других не могу сказать. Но стоит отметить, что, несмотря на это, у каждого творца есть некий идол, который несёт в себе свет, указывая правильный путь. – Известно, что вы не только писатель и журналист, но и переводчик. Доводилось переводить Пушкина? 107 – Я хотел, чтобы казахская литература была доступна русской аудитории, переводил с казахского на русский язык. С русского не получается, я пробовал. Пробовал и стихи писать на родном языке. Один из моих друзей, смеясь, заметил, что казахский уже не обогащу. Так что я русский поэт, пишу только на русском. И Пушкина переводить не пытался… – Наверняка вы часто посещаете книжные магазины. Никогда не обращали внимания на количество книг Пушкина на русском и казахском языках? Их много? И каких больше? – Пушкин, безусловно, широко представлен в оригинале. Более того, нет такого интеллигентного человека, у которого не было бы собрания сочинений. Вообще, если говорить о переводных вариантах, то Пушкина очень многие переводили. В советское время все, кто хотел выделиться, переводили Маяковского либо Пушкина. Вряд ли в других республиках Пушкин настолько ярко представлен. Это сделал родоначальник нашей литературы Абай. Он был очарован Александром Сергеевичем так же, как и я. – В Казахстане есть пушкинисты? – К счастью, я был лично знаком с одним из них. Уверен, что нигде не было лучшего пушкиниста, чем Николай Раевский. 108 109 Я партии был верен до конца Амантай АХЕТОВ, писатель Золотая осень патриарха Родившийся на исходе золотой алтайской осени Серикболсын Абдильдин, признанный патриарх казахстанской демократии, пришел к своей золотой осени с солидным арсеналом званий, регалий и заслуг перед обществом и государством. Безусловно, достоинство и вес человека определяются его позицией, умением не размениваться по мелочам, ставить интересы народа выше личного благополучия. Сегодняшнему юбиляру Абдильдину удалось во времена крушения идеологии и нравов своей стойкой жизненной позицией снискать признание и уважение в народе, сохранить репутацию настоящего коммуниста, оставаясь в глазах многих достойным представителем поколения людей советской закалки. У каждой эпохи свои герои, эпических богатырей сменили пламенные революционеры. Но всегда впереди обоза истории шли эстеты духа, чьи поступки и слова были сильнее и острее разящих мечей, так как они были подчинены не эгоистическим позывам личного благополучия, а позывам угнетенного общества. Именно такой груз лег на плечи вполне мирного и добродушного человека, выходца из тарбагатайской глубинки, упорно торившего путь в большую жизнь профессионального управленца и принципиального политика. Говоря языком революционной песни, когда черные тучи реют над нами, обязательно находятся люди, которые ведут через их завесу к солнцу и призывают ясный день. Это образное определение весьма точно отражают незаурядную личность Серикболсына Абдильдина, человека рожденного на крутом изломе современной истории, получившем и сохранившем стальную закалку поистине революционного по своей сути времени торжества социализма. Эта закалка не могла не сформировать из него борца. В современном мире борец не тот, кто бряцает оружием или подавляет силой волю большинства. Самая трудная борьба происходит на подсознательном уровне, и не каждый находит силы и смелость сохранять верность однажды и на всю жизнь сформировавшимся идеалам. Мне повезло соприкоснуться в жизни, вернее, идти в последние годы рядом с Сер-ага. Возможно, ранее я не мог бы во всей полноте разделить его 110 взгляды и позиции, принять условия бескорыстной дружбы. Слишком сложно идет в наше противоречивое время осознание своего места в жизни, сохранение таких простых человеческих качеств, как честь и достоинство. Поэтому понятно некоторое недоверие и дистанция, которой мы придерживаемся к людям, облаченным высокими титулами и постами. Не всегда можно рассчитывать на их искренность, ведь хождение по лестницам высших коридоров власти предполагает и немалую долю коварства. К счастью, в данном случае, я убедился, что абдильдинское человеческое притяжение исходит из здоровой сути. Приглашение возглавить партийную газету я получил от него в начале юбилейного года Великой Победы. Надо было поддержать дух ветеранов, которых ломали невзгоды бесчестного разграбления сохраненной и построенной ими страны. Было больно видеть участь вчерашних победителей, перебивающихся с хлеба на воду. Зная мои прежние публикации, полные осуждения пороков загнившей кремлевской верхушки, Сер-ага начал разговор деликатно, мол, можешь не вступать в партию и оставаться при своих убеждениях, только сделай нормальную газету. И я сам не заметил, как полностью попал под его человеческое очарование, восстановился в рядах партии. И все потому, что каждое слово и поступки его всегда выверены, деликатны, дальновидны. С ним легко работать, делиться мыслями, шутить. Вместе с тем, прежде всего стоят интересы нашего общего правого дела. Полностью доверив газету со словами «она твоя, относись к ней как к родному дитя», он ни разу за эти три года не сделал замечания, не лишил инициативы. И как не быть мне благодарным за то, что он был пристрастен лишь к моим передовицам. За желанием деликатно отшлифовать каждую мою мысль стояло большое уважение ко мне и всему тому, что выходило из-под моего пера. И если мне когда-нибудь удастся издать эти передовые статьи отдельной книгой, то редактором ее, безусловно, надо будет считать Абдильдина. 111 «Я СЫН ВСЕГО СОВЕТСКОГО СОЮЗА» Беседа с народным артистом СССР, ярким символом искусств Казахстана Ермеком Серкебаевым – Ермек Бекмухамедович, хоть вы были любимцем всех советских людей и вам рукоплескали в залах известнейших театров Европы, я с детства привык видеть в вас особую гордость своих земляков-кокчетавцев. Тем более что мы из одной земной пуповины. Я часто слышал от своего отца рассказы о вашем отце, как об одном из образованнейших людей своего времени. Ведь они оба занимались в 30-е гг. журналистикой. – Мой отец Бекмухамед больше занимался преподавательской работой, но и не оставлял увлечения литературой и журналистикой. В 30-х гг. перевел на русский язык известную повесть Неверова «Ташкент – город хлебный». Мы жили тогда в Кокчетаве. Начинал он и перевод книги Катаева «Белеет парус одинокий», но как раз пошла волна репрессий, когда всех видных представителей интеллигенции, как под гребенку, чистил НКВД. Подъезжали ночами «черные воронки» – и че-ловек исчезал. Поэтому стало опасно выделяться, о чем ему дали понять друзья из Алма-Аты. Папа был учителем по специальности. Еще до революции, при царской России, окончил два учебных заведения – гимназию в Омске вместе с Магжаном Жумабаевым и знаменитое мед-ресе «Галия» в Уфе. Всю жизнь занимался литературой, работал и в газетах. С моей мамой они познакомились и поженились в Петропавловске. Моя мама Зулиха – педагог, училась у Магжана и часто бывала у него в доме. Кстати, и супругу Магжана звали Злихой. Когда мне исполнилось три года, мы переехали в Кокчетав, где папа преподавал в сельхозтехникуме. Но в те годы мы часто переезжали из города в город, то в Чимкент, то в Алма-Ату, даже в Талгаре жили, и там отец в техникуме преподавал. Как раз был голодный 1932 г. Затем опять переехали в Кокчетав. Вот с этим периодом и связаны мои первые детские воспоминания. Жили мы рядом с Драматическим театром. Учиться я начал в школе № I им. Валериана Владимировича Куйбышева. – Надо же, я тоже окончил эту школу, и самые яркие воспо-минания детства связаны с именем этого пламенного революционера. Ведь вся воспитательная работа была поставлена на примере его жизни. – Мои воспоминания тоже связаны с музеем им. Куйбышева и камнями в сопках, где он в юные годы прятал прокламации. Сохранила родительский дом как музей сестра Куйбышева Елена Владимировна. Даже кремлевскую 112 машину привезла. Уже будучи известным артистом, я с большим интересом съездил в места детства, посетил этот музей, побывал на камнях. Вспомнилось, как катались зимой на санках с этих сопок, а летом целыми днями купались в зеркальной Копе. И еще по-мню, как в зимние бураны за метало снегом наш рубленый деревянный дом и соседи откапывали нам двери. КАК ВСЕ ЭТО БЫЛО СХОЖЕ С МОИМ ДЕТСТВОМ, отраженным в романе «Три Георгия»! – Вы говорили о том, что ваш отец учился с Магжаном, а мать была его ученицей. Помните ли вы их рассказы об этом, безусловно, великом поэте, потеря которого для казахской литературы сказывалась долгие годы. – Конечно, из рассказов мамы я знаю, что это был интеллигентнейший, обаятельный и красивый человек. В его доме всегда собирались интересные люди. С моим отцом у них были теплые дружес-кие отношения. И предчувствуя свой близкий арест, Магжан, как рассказывал мне отец, сказал ему: «Беке, постарайся теперь держаться подальше от меня. За мной постоянно следят». Вскоре его арестовали, и больше друзьям не было суждено увидеть Магжана… – Но все-таки повторю свой вопрос: чем вам дорого советское прошлое и чего в нем не жаль? – У каждого исторического времени есть свои недостатки. Были недостатки (да еще какие) и у коммунистов. Высшая номенклатура, ко-нечно, жила неплохо, а бедный простой народ, собственно, и не вылезал из нищеты. Особенно трудное положение было во все времена у учителей. Было время, когда учителю кусок хлеба и не снился. Спасибо Жумабаю Шаяхметову, он во время войны нам помог очень. Он учился у моего отца в Петропавловске. И когда мы умирали буквально с голоду (зарплата папы была ничтожно мала, а по пайку получали 400 г хлеба на человека), мама моя настояла, чтобы отец пошел к секретарю ЦК. Причем в это время нас как раз выгоняли из ведомственной комнатки, в которой мы жили в Алма-Ате… – Как бы то ни было, но вы стали одним из известнейших оперных певцов Союза. Было признание, много гастролей, много друзей среди артистической элиты. О ком вы храните самые теплые воспоминания? – Я могу сегодня с гордостью сказать, что я сын всего Советского Союза. Пусть об этом знает народ. Меня не меньше любили русские, Москва. Это еще под вопросом: кто больше обращал на меня внимание – Москва или Алма-Ата? Я был принят в 1953 г. в Большой театр, чего другим раньше и не снилось... 113 *** Наша беседа была долгой, мы затрагивали множество вопросов, и я постоянно думал: каково ощущать себя человеком, который приносил славу всему советскому искусству и стал символом культуры Казахстана? На словах он вполне доволен своим положением и не хочет гневить Господа своими проблемами. Перед Создателем, конечно, мы все должны быть смиренны. Но так и хочется воскликнуть: о чем думают власти на земле? Разве не под силу государству обеспечить достойную заботу о народном артисте и Герое Социалистического Труда, чье имя вписано золотыми буквами в летопись казахстанского оперного искусства?! «Начнем с понедельника», 14 февраля 2003 г. «СТАЛИН ВСТАЛ. ПОДНЯЛСЯ ВЕСЬ ЗАЛ. ОН ПОПРОСИЛ ПОЖАТЬ РУКУ МАО ЦЗЭ-ДУНУ» Отрывок из беседы с народной артисткой СССР Розой БАГЛАНОВОЙ. – У вас такая завидная судьба, вы общались со многими великими людьми – маршалами и известнейшими артистами, руководителями различных государств. Но приходилось ли вам близко общаться со Сталиным – вождем вашей эпохи? – Сталина я видела три раза и два раза была в гостях у него дома. С Хрущевым была в трех странах мира в числе правительственной делегации. Это Индия, Бирма и Афганистан. Была в гостях у Неру, Индиры Ганди. – Читателям, наверное, будет все-таки интереснее узнать немного больше о встречах со Сталиным. – Сталин мало говорил, но обладал магическим взглядом. Впервые я выступала перед ним 22 декабря 1949 года. Я спела две песни под завершение концерта, когда Молотов попросил: «Розочка, родная, спойте «Ах, Самара-го114 родок». Я спела. Раздались аплодисменты. Сталин встал, за ним поднялся весь зал. Я подошла к нему и подала руку. Он попросил меня пожать руку и сидевшему рядом с ним Мао Цзэ-дуну. Дальше сидели другие руководители Компартий мира. Уже после концерта Шаяхметов сказал мне: «Доченька, счастья тебе. Ты подняла Казахстан на такой уровень – спела перед Сталиным целых три песни, тогда как другие – по одной». А дома у вождя я была первый раз в 1950 году где-то в конце декабря. Накануне со мной побеседовал Шаяхметов: «Судьба республики, твоя судьба и моя судьба зависят от того, как ты будешь вести себя перед ним. Сталин, как рентген, тебя видит насквозь». Затем был долгий инструктаж: не садитесь за стол, пока он не укажет, не водите кругом глазами, не перебивайте, когда он говорит, а пойте только те песни, которые знаете от начала до конца. – Какие у вас остались впечатления от квартиры Сталина? Как известно, его отличали аскетизм и полное пренебрежение к роскоши. Так ли это? – Квартира была очень скромная. Ничего лишнего. Над диваном только висела картина, где он изображен с Лениным. Клянусь вам, ничего дорогого я в его доме не увидела. И что хотела бы подчеркнуть: оба раза, когда я была у него, он был в одних и тех же маршальских ботинках. – Чем, на ваш взгляд, Сталин отличался от последующих партийных лидеров, например, от того же Хрущева? – Сталин – это был гений. А Хрущев был обыкновенный простой мужик во всех отношениях. Но к искусству относился хорошо, понимал и любил хорошие песни. – А каково, на ваш взгляд, положение сегодняшнего казах-станского искусства? – Наша республика всегда была богата талантами, и они находят поддержку. Их направляют на учебу, им приобретают шикарные инструменты и прекрасные костюмы. А смотрите, как преобразились театры в городах. Я была недавно на гастролях и радовалась. Наконец-то наши очаги культуры приобрели божеский вид. – Ваши ближайшие творческие планы? – Хочу провести благотворительную акцию для детей-сирот всей республики. *** Счастливая судьба у Розы Тажибаевны Баглановой. В трудные для Отечества годы она была певицей фронтовой концертной бригады, а в годы послевоенного мирного строительства стала народной артисткой СССР. Ее 115 песни любили и вожди, и простые люди. Не была она обойдена вниманием и больших покровителей. Она много вспоминала в нашей беседе о Брежневе и Кунаеве, рассказывала интересные эпизоды их человеческого общения. Не забыты ее заслуги и новым руководством независимого Казахстана. Она гордится тем, что получила из рук первого президента звание «Халык каЬарманы» и оптимистично смотрит в будущее национального искусства. Ее радуют возродившиеся в наших городах театры, изменившееся отношение к сфере культуры и особенно поддержка молодых дарований. А ее многочисленных поклонников и поклонниц должно радовать то, что эта удивительная женщина до сих пор не утратила творческой формы. Разве это не продолжение подвига ее жизни. И люди платят ей сторицей. Она по-прежнему кумир любителей добрых и теплых песен, которые стали частью биографии нашей страны. Не случайно даже рассыпавшиеся по миру эмигранты бывшего Союза не забывают ее чарующего голоса и неувядающую песню «Ах, Самара-городок». Поэтому закончить эту беседу-рассказ о жизни популярнейшей артистки хочется одним характерным примером из ее воспоминаний. «Начнем с понедельника», 7 марта 2003 г. «МОЯ ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА – ЧОКАН ЧИНГИСОВИЧ ВАЛИХАНОВ» Отрывок беседы с академиком Международной академии архитектуры Стран Востока, профессором Шотой Едрисовичем Валихановым Шота Валиханов – прямой потомок Абылай хана и внук родного брата Чокана Валиханова стал в наше время одним из ярких представителей казахской ветви чингизидов. Усилиями его воли и таланта ему было суждено стать автором Герба Республики Казахстан и возглавить творческий коллектив авторов Монумента Независимости. – Шота Едрисович, вы автор более двадцати известных монументов и памятников. Но значительным явлением стал комплекс Монумента Независимости, сооруженный на площади Республики в г. Алматы. Аж дух захватывает, когда видишь легендарного золотого витязя, парящего высоко в небе на крылатом барсе. В нем легко улавливаются самобытные черты национального характера. 116 – Верно, эти черты придают особый колорит комплексу. Этим мы хотели ярко выразить свободу духа нашего народа. Издревле на степных просторах – на возвышениях сооружали сынтасы, кулпытасы, устанавливали каменные изваяния воинов или женских фигур. Увенчав колонну фигурой воина на крылатом барсе, мы олицетворяем слитность человека с природой. Специфическим языком искусства мы сумели передать устремленность человека ввысь. На фоне движущихся облаков вы реально ощущаете уверенную поступь, если хотите, сказочный полет воина к неизведанным далям и просторам. У подножия величественной колонны размещены аллегорические фигуры: «Мудреца неба», «Матери земли» и двух детей на жеребятах. Семья – фундаментальная основа государства, дети – его будущее. Кроме этого полукружием расположены рельефные стенки, которые отражают историю Казахстана с древнейших времен до наших дней. – Но ваше творчество с начала обретения независимости, кажется, началось с создания Герба РК. – И не только, были и другие мои работы по созданию государственной символики. – Считаете ли вы, что эти работы принесли вам, наконец, творческое удовлетворение и широкое признание. – В больших делах признание иногда приходит позже, бывает даже после ухода из жизни. Обычно слава не беспокоит настоящего творца. Слава – не самоцель, славные дела должны быть образом жизни. 117 Что же касается творчества – чем чувствительнее, впечатлительнее человек, если у него богатое воображение, он всегда бывает полон интересных идей и увлекательных замыслов. А идея приходит к человеку в момент озарения – высшего состояния духа. Она может долго вынашиваться и появиться внезапно. – Шота Едрисович, творческий дар – это уже есть подарок судьбы и природы. Но, как вы как-то сами говорили, ваша судьба предопределена на генетическом уровне. Конечно, это накладывало определенные обязательства. Что для вас было свято из памяти великих предков. – Естественно, в детские годы я много слышал легенд, преданий о своих великих предках, но не придавал этому значения. Однако рос я в атмосфере глубокого почитания их памяти. А когда я стал читать труды и статьи Чокана, то постепенно мое родственное чувство переросло в гражданскую любовь и я не переставал восхищаться его личностью. Чокан служил для меня путеводной звездой в этой не совсем спокойной жизни. И сейчас я частенько обращаюсь к его произведениям и нахожу ответы на интересующие меня вопросы. – Россия объявила у себя Год Казахстана. Вы учились в Москве и вас многое связывает с ней. Как вы оцениваете наши давние исторические связи и их необходимость в будущем. – Я думаю, мы живем одной судьбой с соседями. Чокан в свое время очень дорожил дружбой с великими людьми России. Это Федор Михайлович Достоевский, Всеволод Крестовский – автор романа «Петербургские трущобы», ученый Григорий Николаевич Потанин, поэт Апполон Николаевич Майков. Он всегда с ними делился самыми сокровенными мыслями. Сохранилось письмо А. Майкову, в котором он писал: «У нас здесь к инородцам относятся так, разве что только собаками не травят». Когда он участвовал в экспедиции Черняева и увидел, как убивают мирных жителей – соотечественников, то оставил ставку генерала и ушел. Об этом свидетельствует дневник художника Знаменского. С удовольствием могу сказать, нам и сегодня надо развивать добрые братские отношения с Россией. В истории часто наши пути сходились. Многовековая жизнь бок о бок позволила глубже познать друг друга. У наших народов много общих черт и объединяющих начал. Надо их крепить и крепить. К сожалению, в нашей истории есть и черные пятна, связанные с тоталитарным режимом. В 1932 году в Казахстане был организован искусственный голод и погибли 2 млн. 200 тысяч казахов. Даже на войне такое редко случается. Миллионы людей остались без погребения. И еще. 116 надземных и воздушных, 340 подземных ядерных взрывов вынесла земля казахская. Мы до сих пор не представляем реальные масштабы этих катастроф. Все данные об испытаниях хранятся в тайниках военно-промыш118 ленного комплекса бывшего СССР. До сих пор высока степень заболеваемости в районах испытаний, деградирует потомство. И никакой помощи со стороны тех, кто в этом виноват. Порою мне кажется, что мы еще не знаем, где у нас безопасно жить. Разве это человечно! Этого никогда нельзя простить ушедшему строю. И если мы хотим сохранить искреннюю дружбу, подобным негативным моментам должны дать объективную оценку, чтобы не допускать такого в будущем. По моему глубокому убеждению, русский народ, сам перенесший много страданий великодушен и широк. Мы должны сохранить самые лучшие качества своих народов. Мы по-доброму надолго обречены на дружбу и согласие. «Начнем с понедельника», август 2004 г. КОГДА ПЕРО МЕЧУ ПОДОБНО Личностями не рождаются, ими становятся. Разве мог кто-то предсказать немецкому мальчику, оказавшемуся с родителями в изгнании в казахской степи, что его имя станет в одном ряду с признанными писателями, а новый язык на новой земле принесет ему славу и признание? 119 Но путь к этому тернист. И мы редко при жизни оказываем внимание и воздаем должное собратьям по перу. Вместо творческого содружества часто плетутся интриги. Первое мое знакомство с Герольдом Карловичем Бельгером состоялось в начале 1980-х. Невольно вспоминаю строки из своего стихотворения тех лет: Цветы на кладбище поникли от росы И будто слезы под себя роняют, Жалея, что поэты на Руси Посмертно свое имя обретают. Кстати, о памяти. Еще в начале 1990-х я писал в журнале «Мысль» о том, что наши русские казахстанские писатели и поэты не должны быть забыты после того, как мы разбежались по «национальным квартирам», что улицы и тенистые скверы Алма-Аты должны носить имена Раевского, Симашко, Зверева… Они должны знать, что благодарные поклонники их талантов поставят там их бюсты. Уже с первого своего знакомства и прикосновения к творчеству Бельгера я увидел неординарность его творческой личности, даже испытал какую-то теплую зависть, поскольку тогда слабо владел родным языком, а Герольд Карлович свободно оперировал творениями Гете, Лермонтова и Абая, причем с глубоким проникновением в их содержание. Более близкие отношения с Бельгером сложились у меня в начале 1990-х годов, когда создавался Казахский ПЕН-центр. Он с хитрой улыбкой благословил меня на работу с Абдижамилом Нурпеисовым, для которого был незаменим благодаря прекрасным переводам его произведений. Теперь я понимаю Герольда – он решил посвятить дальнейшую жизнь собственным произведениям. Следуя известной казахской поговорке «Ер жигит бiр айтканда турады» («настоящий джигит верен однажды сказанному слову»), Герольд Бельгер стал служить своему главному призванию, видя свою роль в исцелении общества. Поэтому наряду с блестящими переводами, научной и литературной деятельностью, публицистикой, он взял на вооружение ироническую прозу, чем не только привлек многочисленных читателей, но и стал своего рода врачевателем общества. Как мудро решил Бельгер, его перо должно служить сохранению единства казахстанского народа. Поэтому, хотя он и был дружен с оп120 позицией, уважал выдвигаемые ею лозунги, сам был далек от амбиций и лидерских притязаний ее руководителей. Герольд Карлович стал истинным радетелем о положении простого народа, пытаясь извлечь то лучшее, что есть в нем и его многовековом опыте совместного проживания с представителями других наций. Иначе говоря, в его понимании писатель должен оставаться писателем, а политикой должны заниматься профессионалы, причем с чистой душой и чистыми руками. Политические лозунги обречены на угасание, если в них нет самого главного – настоящей заботы о судьбе простых людей. Это как никто другой понял Герольд Бельгер, немецкий сын казахского народа. Нет, не боль от пережитой депортации двигала его жизненным становлением, а та среда, в которую он врос органично, и, в конце концов, воспитанник степной культуры взял на себя роль скромного бия-вещателя истины. Поэтому его сердце с одинаковой болью воспринимало как обездоленное состояние народа, так и разложение его нравов. Натуре Герольда Карловича было противно разобщение по языку и национальности, ведь сам он, соединивший в себе ростки трех языков и культур, как никто другой понимал, насколько важно сохранить все доброе и человечное, не заражать народ недоверием друг к другу. И своеобразным профилактическим, даже лечебным средством здесь может служить его незатейливое «Плетение чепухи», в конечном счете выведшее его на далеко не чепуховый уровень ненавязчивого наставника и обличителя пороков. Поражало умение Бельгера быть над политикой и нести свой флаг борца за здоровье всей казахстанской нации, хотя в природе такого понятия нет. Его можно назвать пламенным патриотом Казахстана, так как он, выросший в казахском ауле, был насквозь пронизан казахским духом и всей душой болеет за будущее народа и государства. Поэтому его больно ранили пороки нашего общества, с виновниками которых он вступал в бой, несмотря на их титулы и регалии. Поэтому перо его стало подобно мечу, разящему гнойники, мешающие здоровому развитию и движению народа в достойное будущее. Как писателя, гражданина и патриота своей родины Бельгера волновало все: и расслоение соотечественников на бедных и богатых, и то, что на фоне роскошных коттеджей люди ютятся в саманных халупах, что одни превращены в изгоев, тогда как другие купаются в привилегиях. Причем объектами его критики становились высокопоставленные чиновники, депутаты и даже Ассамблея народа Казахстана. Только болезнь оторвала его от трибуны, но перо продолжало борьбу за нравственную чистоту нации, которой он был предан до конца. 121 К голосу Бельгера прислушивались и в верхах, и в народе. Не в этом ли его особый статус? Недавно я взял в руки его книгу и прочел там такие строки: «Вошел главный врач – молодой, миловидный, ухоженный. – Как себя чувствуете? Голос приятный, баритональный, очень знакомый. Выяснилось, сын моего давнего коллеги». Это он писал о моем Амире. Так вот, мой «давний коллега» покинул нас, едва перешагнув восьмидесятилетний рубеж., а мой сын не дожил и до пятидесяти лет Да будут светиться их имена на Небесах. Амантай Ахетов, писатель Амантай АХЕТОВ «Я ТАМ НЕ УВИДЕЛ НИ ОДНОЙ ЖЕНЩИНЫ, КОТОРАЯ БЫ ЗАЖГЛА МЕНЯ», говорит поэт Владимир Гундарев после возвращения из Нью-Йорка. Присуждение казахстанскому литературно-художественному и общественно-политическому журналу «Нива» международного приза за качество в золотой категории явилось важным событием в культурной жизни Казахстана. Это пока единственный журнал в республике, удостоенный этой высокой награды. Впечатлениями от поездки в НьюЙорк, где состоялось вручение приза, делится главный редактор журнала, известный поэт Владимир Гундарев. – Владимир Романович, прежде всего, я рад вашему успеху. Подняв литературную «Ниву» в Астане, вы еще раз подтвердили истину, что высокое художественное слово всегда обладает притягательностью и не может остаться незамеченным. Да и лично вами сделано немало для того, чтобы журнал стал играть позитивную роль в превращении Астаны в подлинный центр духовности и культуры на евразийском пространстве. Но сейчас хотелось бы поговорить не о литературных проектах и планах редакции, а о ваших личных впечатлениях от поездки за океан. 122 Мне довелось побывать в Нью-Йорке два года назад, накануне роковых событий 11 сентября. Многое изменилось за это время в мире. Но тогда, в 4 часа ночи, я мог свободно подойти на опустевшем в это время Бродвее к полицейскому с табельным оружием и сфотографироваться с ним на память, не вызывая у него опасений свей азиатской внешностью. Изменилось ли сегодня отношение американцев к выходцам из СНГ. – Во-первых, американцы не знают, кто выходец из СНГ, да и вряд ли придают этому значение. Совершенно свободно мы могли побывать везде, где нам хотелось. Люди очень приветливые, гостеприимные, покажут все, что тебя интересует. На том же Бродвее мы с коллегой хотели сфотографироваться на память вдвоем, как проходившая мимо женщина мигом поняла наше желание и предложила свою помощь, да и с нами снялась с удовольствием . Или другая деталь. С тем же Муратбеком мы сходили на экскурсию в здание ООН, сфотографировались на фоне казахстанского флага, и на обратном пути он хватился, что потерял где-то кредитную карточку. Представляете его состояние. Он даже побледнел. Идем назад и смотрим под ноги. И вдруг подходит какой-то американец и протягивает злополучную карточку. Видно, понял по нашему растерянному виду, что мы ищем. 123 – Значит, у американцев нет комплекса к иностранцам? – Не замечал. – Но интересно, хотелось бы вам там жить? В свое время нас, гостей из СНГ, Нью-Йорк в этом плане разочаровал и никто не хотел жить в этих каменных джунглях. – Конечно, Америка в лице Нью-Йорка мне предстала как совершенно другая планета. Совсем другая психология людей, сам строй и уклад жизни. – И все же, что вам там понравилось и восхитило? – Потрясает техническая мощь, высокий уровень обслуживания. Но, понимаете, Нью-Йорк – остров, на котором мало места и все тянется ввысь. Особенно Манхеттен. Все эти небоскребы, узенькие улицы создают впечатление, как будто идешь по горному ущелью, а вокруг лес из стекла, бетона и стали. – Но вы заметили их ностальгию по настоящей природе – деревца на крышах старых небоскребов? – Да, островки зелени там есть. А когда мы ехали в аэропорт, то видели вокруг и настоящий лес, травы и даже знакомые нам сорняки, та же полынь, например. – А как насчет людей? Какие впечатление они произвели на вас? – Уж очень они озабоченные. Наверно потому, что очень высокий уровень жизни предполагает и большую отдачу. Нужно слишком много вкалывать. Мы к такому не привыкли. И еще я обратил внимание, что они очень просто одеваются. Не обращают на это внимания. При всей нашей бедноте наши люди выглядят более импозантно. – И все-таки поэт должен находить и видеть красивое. – Я убедился, что самые красивые люди живут у нас в СНГ, в Казахстане, в России. Вернулись в Москву – совсем другое дело, совсем другие лица. А там мы не увидели ни одной красивой женщины, хотя я очень пристрастен к женской красоте. Правда, на нескольких негритянок я обратил свой взор. Но в большинстве – бесформенные. Наверно следствие искусственных добавок в пище. Ведь они в основном питаются всухомятку. На ходу едят, на ходу запивают. Нам, например, горячее подавали только на торжественном ужине. – Но вспомните полотна Петрова-Водкина, пышнотелых купеческих дочерей. Ведь в России ценились когда-то дородные дамы. – Вот именно, дородные. Такая несет себя царственно, красиво несет. А тучность и полнота – совсем другое дело. – Коли заговорили о красоте, то ведь главное – это искорки в глазах. 124 Меня лично поразила блеклость глаз большинства встречавшихся там простых людей. – Действительно, искорки в их глазах я не видел. Но безукоризненно вежливы, на все ответят, предложат свои услуги. Особенно безукоризненна сфера обслуживания. Ведь это их хлеб. Естественно, все это чего-то стоит. Там без доллара ни шагу. – Вернемся к нашей южной столице. Вам не кажется, что в Алматы такой же международный конгломерат, как и в Нью-Йорке? – Совершенно верно. Сходство в этом есть, и не только в ярком разнообразии лиц, даже реклама на английском в Алматы уподобилась американской. Сегодня Алматы тоже наводнена выходцами со всех концов света. Но мне кажется, нам нельзя терять оттенков национального колорита. Уж очень сильно проявляется подражательство Западу. – В этом мы можем проиграть? – Конечно. Подражательство всегда плохо. Учиться надо, но принимать не все. – Вернемся к теме лирики. Вас что-нибудь вдохновило в Нью-Йорке? – Там я бы не смог написать ни строчки о любви. Такое впечатление, что душа там задавлена и закрепощена небоскребами, узкими улицами – красивым каменным ущельем. И там я не увидел ни одной женщины, которая бы зажгла меня, которой бы я мог увлечься и посвятить стихи. Может, было мало времени... Да нет, не встречал я там таких. Вот наши женщины, совсем иное дело. Она идет – это загадка. – Может потому, что обделены благами цивилизации? – Да, наши женщины обделены благами. А там эти самые блага цивилизации, по моему, уничтожают душу, духовную и внешнюю красоту. Так мне кажется. И любить там по-настоящему невозможно. Вот почему там любовь им заменяют сексуальные связи, которые они и называют любовью. Они, бедные, не знают, что такое настоящая любовь. – Перейдем к более прозаическим вещам. Америка в последнее время захватила пальму первенства в мире. С крушением СССР мир стал однополярным. Но мне кажется, что от этого он только проиграл. Да и мессианская роль русского народа стала сходить на нет. – Не могу сказать о мессианстве – у каждого народа есть свои достоинства и недостатки. Есть и историческое назначение. Дело в том, что русский народ прошел через очень многие трагедии, да и предстоит пройти их немало. Сейчас он тоже испытывает величайшую трагедию. Ведь он был объединителем в бывшем могучем государстве. И как бы сегодня не гово125 рили, русский народ много способствовал тому, чтобы во всех национальных республиках развилась собственная культура, даже во многом жертвуя своими интересами. А сейчас эта связующая роль утрачивается. С одной стороны, высокодержавное высокомерие проявляется у отдельных представителей властных структур к бывшим подданным. А с другой стороны сам русский народ столкнулся у себя со многими бедами, когда ему не до своих соотечественников, проживающих в национальных республиках. – Недавно к вам в Астану приезжал Елцин. Говорят, даже похорошел. А ведь это он когда-то бросил клич русским в национальных республиках возвращаться в Россию, мол, хватит помогать азиатам. – Мало ли чего говорил Елцин. На мой взгляд, он нанес колоссальный вред самой России и русскому народу. Это было провокацией. Многие восприняли его слова серьезно, а оказалось, что на родине их не ждут. – Понятно, там хватает и своих проблем. Вы знаете, каково сейчас в российской глубинке? – Очень плохо. Я был в сибирском селе – оно все спилось. Пьют все – мужчины, женщины, подростки, девчонки. Работы нет, заняться нечем. Тоже вымирают деревни, как наши аулы. Но в целом в России подвижки в лучшую сторону есть, хотя ждать быстрых результатов не приходится. Прогресс всегда идет медленно. – А как в смысле демократии? – Там оппозиция очень разнообразная, иногда даже усмешку вызывает у меня. Но реальная сила во всяком случае у нее есть. У нас, по-моему, нет. Там и пресса позволяет себе критиковать Путина и не делают из этого проблем. – Вы знаете, у нас некоторые претенденты в отцы нации любят делать упор на том, что Россия была колонизатором Казахстана и, мол, отсюда все беды казахского народа. – Я лично не приемлю термин «колонизаторы» по отношению в России. Так называемый русский колонизатор в Казахстане работал наравне с казахом, пахал землю, растил скот, тогда как англичанин, к примеру, был надсмотрщиком и трудом таким в колониях не занимался. Поэтому не стоит выдумывать надуманные проблемы. Мы многому научились друг у друга. Так стоит ли разбегаться. Наш общий друг Морис Симашко умер в Израиле, а мне в России делать нечего, я там не нужен, поэтому вся оставшаяся жизнь моя связана с Казахстаном. На праздновании юбилея Магжана Жумабаева в Петропавловске меня представили на торжественном приеме, как русского сына казахского народа и духовного сына Магжана. Вот это мне нравится и этим я горжусь. Ведь здесь прошла вся моя сознательная 126 жизнь. Я приехал на целину по комсомольской путевке в 16 лет и остался навсегда. Поэтому, что впереди, знает лишь один Аллах. И мне все дорого в моей республике. Я всегда радовался нашим успехам и огорчался неудачам. Это мои радости и мои горести. Другая земля мне уже не нужна. Беседовал Амантай Ахетов 18 ноября 2006 г «Правда Казахсткана» Жубана пламенный призыв У творческих людей всегда есть свои кумиры, которым хочется подражать и которые оказывают влияние. Мне повезло близко общаться с Ильясом Есенберлиным, Морисом Давыдовичем Симашко, Юрием Гертом и многими другими замечательными писателями и наставниками. Например, слова Ильяса Есенберлина о том, что мой долг переночевать на берегу Аргуни побудили меня искать материалы об истории аргынов и написать роман «Благодатный разлив Аргуни». Советую вам прочитать его – он есть во всех библиотеках. С именем Жубана Молдагалиева меня связывают первое публичное выступление среди поэтов республики и выход первых стихов в поэтическом сборнике, вышедшем в издательстве «Жалын». Произошла наша встреча осенью 1972 года на первом фестивале молодой поэзии Казахстана, прошедшем в г. Семипалатинске. Перед началом его открытия меня пригласил в свой номер в гостинице первый секретарь Союза писателей Казахстана Жубан Молдагалиев и в присутствии членов правления предложил мне выступить первым на открытии фестиваля. Такая честь смутила меня, но вернувшись в свой номер я задумался, с какими стихами я выступлю. Так как мы находились на родине Абая, я той же ночью посвятил стихи его обращению к молодежи, вывешенных на плакатах в центре города. «Для молодых звучит мой стих», Я понимаю, Какую думу он вложил И мысль какую. 127 Днем завтрашним Акын творил, А не вслепую. Что молодо, То новый день И звезд рождение, В сердцах и мыслях Молодежи пробуждение… Из глубины, издалека Звучит тот стих И мыслью полнится строка Для молодых И вот со сцены дворца культуры я начал открытие фестиваля этими строками и стихами, посвященными ветеранам войны, так как сам Жубан ага был на фронте комиссаром артиллерийской батареи, а затем корреспондентом военных газет. Оказал выдающийся народный поэт огромное влияние и на мое дальнейшее творчество. Я с огромным чувством удовлетворения и гордостью за свой народ читал его вышедшую в Москве на русском языке поэму «Я – казах!». Она до сих пор является ярким символом казахского народа, а меня лично побудила написать одноименную балладу «Я Казах». Я КАЗАХ Я казах, И от солнца зажег свой очаг, До сих пор это солнце Восторгом сияет в очах. В дробном стуке копыт, В разметавшихся гривах коней, Словно в камень впечатана Слава немеркнущих дней. Я казах, мое имя звучало в веках. Жажду жизни пронес На резвых своих скакунах. Свет надежды Горел на горячих клинках, 128 На качелях истории Устоять я сумел на ногах. Я казах, И в суровой борьбе прозревал, Со своих я врагов Маску презренья срывал. Повергая их в ужас Лавиной текущей орды, Я умел отстоять Свою землю от лютой беды. Я казах, И течет во мне кровь бунтарей, Сохранил я осанку, Достоинство сакских царей. И ковыльный прибой Вольных степей на заре Мне дороже просторов Самых великих морей. Я казах, И храню соколиный свой взор, И душой своей пылкой Взмываю над пиками гор. Знал лишений сполна И собратьев моих косил мор, Но поднялся с коленей, Унижений всех сбросив позор. Я казах, С открытой и гордой душой, Предначертанный путь Не сгибаясь от тягот прошел. Укрощал я коней, Укрощал и строптивых врагов, Поднимался из тлена, Срывая цепи оков. Я казах, И богатства мои на глазах, Мне планету номадов Оставил в наследство Аллах. 129 Позолоту степей, Серебро поднебесных вершин, Чтоб достойно судьбой Отчизны великой вершил. Я казах, Дороживший заветом отцов, Был я кроток с детьми, Опекал их, как беркут птенцов. Почитал свою мать, Как святыню, Отчизну любил, И деяния предков Великих своих не забыл. Я казах, И верен собратьям своим, И самыми верными женами Был я любим. Пусть кажется многим Суровою жизнь кочевая, С тропы моих предков Врата открываются рая. Я казах, И любовью своею велик, Свет радушья Всегда источает мой лик. Не таю в сердце зла, На добро отвечаю добром, Перед гостем в ночи Не держу на запоре свой дом. Я казах, Лишь пред Богом склоняю чело, Верю в силы свои, В соколиный свой верю полет. В новый день Я с надеждой бросаю свой взор, Греет душу мою Степи материнской простор. 130 1998 г. ВСЕ ЖЕ ПОДНЯЛИСЬ ПАМЯТНИКИ ГЕРОЮ Мне было больно, что в стране нет памятника настоящему герою и я написал и опубликовал посвященные ему стихи: Бауыржану МОМЫШ-УЛЫ О, скольких мы героев породили Закованных с лацканов в ордена, Как будто трижды жизнь они прожили, Хотя им жизнь отпущена одна. 131 Жирея на наркомовских хлебах И под шрапнелью в землю не вгрызаясь, Сегодня почивают в орденах, На пьедесталы с кресел поднимаясь. И среди новоявленных героев, Чеканенных вдали от канонад, Был Бауыржан как будто бы изгоем По части получения наград. Знать в годы пресловутого застоя Дух гордый пресмыкаться не хотел, И в жизни славу громкую героя С достоинством он пронести сумел. И, оставаясь совестью народа, Считал превыше всех земных наград Свободу слова, настоящую свободу Неизбалованный наградами комбат. И. сердцем прикрывая грудь России, Так верил в наступающий рассвет. Шел в будущее с верой негасимой Сквозь испытания застойных лет. И знал, что посветлеют наши взоры, Что вырвемся из грязи лжи и лести, И предпочел забвение позору, Но не поступился своей честью. До сих пор помню благодарные слова Бакытжана МОМЫШ-УЛЫ: – Об отце писали многие писатели, но никто из них не смог сказать то, что выплеснул ты из своего сердца. Затем благодарный Бакытжан посвятил мне стихи: Спасибо брат, спасибо Амантай За чистоту души и веру в бога. Пусть донесет тебя крылатый тай До золотого светлого порога Великого Аллахова дворца Где истина царит и справедливость, Где можем мы, не потеряв лица, Просить для угнетенных божью милость… Эти стихи стали для меня святым благословением и вскоре я совершил хадж в Мекку. 132 Памяти Бакытжана Момышулы Народ поднял Отца на пьедестал, Навеки изваяв его в граните. Но ты, мой брат, немного подустал. Заторопился в божию обитель. Бог никому не отпустил бессмертья. Немеркнущей лишь память даровал. Отца героя ты стал достойной ветвью, И также сердце людям раскрывал. В такой же чистоте хранил свой взор Такие люди в нашей жизни редки, Как редки пики высочайших гор. Огромный дар вам даровали предки. Хранить народа славные заветы. Беречь и дорожить его свободой. И дорожить сильней всего на свете Непобедимой волею народа. В бою и жизни чтоб не знали страха Не покидала нашу землю святость. Чтоб гордою была душа казаха. И каждый в своем ближнем видел брата. Для многих был ты в этой жизни братом, Души теплом сердечным согревал. Тем тяжелее сознавать утрату, Хотя ты в жизни больше отдавал… 133 ЮБИЛЕИ ДУШУ ГРЕЮТ Позади полсотни лет 134 К 5О-летию Амантая Ахетова ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ЕЩЕ НЕ СКАЗАЛ, ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ЕЩЕ НЕ СОЗРЕЛО «Чужие раны в моем сердце кровоточат, Чужая боль мне разрывает грудь». А.Ахетов. Из «Книги покаяния» «Нет человека, который был бы, как остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши… смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда по ком звонит колокол. Он звонит по тебе». Эти строки великого англичанина Джона Донна в полной мере можно отнести и к поэзии Амантая Ахетова. Сопереживание человеческому горю, где бы и с кем бы оно ни произошло, пронизывает его поэтическое творчество. Разрушение села Нагорного Карабаха тела людей, раздавленных гусеницами танков на проспектах Тбилиси, плененные в Афганистане мальчишки-солдаты, искалеченные радиоактивными дождями дети Семипалатинского полигона, брошенные на произвол судьбы старики – встают на страницах его сборников «Судный день», «Книга покаяния» и требуют ответа. *** Разбросало по свету Горемычных мальчишек солдат. И ни строчки привета, Ни надежды вернуться назад. Горе черное гложет Не одну материнскую грудь. Как же Родина может Им сыночков живых не вернуть?! Нерасторжимость прошлого и настоящего, боль истерзанного политическими и физическими экспериментами общества переплавляются в его творчестве в пламенные строки и поднимаются до высокого гражданского звучания. А.Ахетова волнует все: угасающие реки и озера, угроза исчезновения родного языка, униженная старость и обделенное детство, просто молодая женщина в черном со скорбными морщинками вокруг рта, просто наша совесть. 135 *** Еще не поздно возродить поля и реки, Еще не поздно не убить в нас человека. Еще не поздно оценить свои поступки, Еще не поздно сохранить весь мир наш хрупкий. «В его лирике ощущается неординарная индивидуальность, национальный угол зрения. Его стихи импрессионичны, подчас по фетовски свежи и грустны». Так писал о поэзии А.Ахетова литературный критик, член Союза писателей СССР Н.Ровенский. Самые проникновенные строки своей лирики поэт посвятил родному Кокшетау. Удивительная природа и многоликий человеческий мир синего края, где русские церквушки мирно соседствуют с мусульманскими мечетями, наложили отпечаток на его жизнь, характер и творчество. А.Ахетов – поэт интернационалист. Он пишет на русском языке и переводит произведения казахских поэтов и писателей. Благодаря ему русскоязычный читатель познакомился с романами и повестями Е.Мырзахметова, К.Ахметбекова, Ж.Кизатова. Поэт, член Союза писателей СССР В.Смирнов как-то сказал о творчестве А.Ахетова: «Владея двумя языками, он имеет неограниченный доступ к двум сокровищницам народной культуры: своего родного народа и народа русского. Утоляет жажду из двух чистейших родниковых источников. И раскрывает нам окружающий мир великолепным русским словом, русским отточенным слогом с удивительным художественным мастерством». Не раз встречаясь с А.Ахетовым, я всегда попадал под обаяние его хрипловатого слегка картавого говорка, который, кстати, знают многие радиослушатели по нашим совместным литературным передачам на Казахском радио. И всегда удивлялся его актерскому мастерству перевоплощения. Читая стихи, он мог быть грузином, евреем, русским, узбеком и в то же время оставался казахом. Наверное, в этом умении аккумулировать в себе чувства и мысли людей разных национальностей и состоит его гражданская позиция публициста, отстаивающего интересы независимого Казахстана, единство и братство его граждан. Впрочем, о журналисте и публицисте ААхетове надо писать отдельно. Более тридцати лет он проработал в СМИ, занимал ответственные должности в системе республиканской печати. «Отличник печати СССР», лауреат премии Союза журналистов Казахстана. Общественность республики знает его как видного политолога, занимающегося вопросами 136 межнационального согласия, возрождения языка, духовности и культуры. Сегодня поэту, публицисту, писателю Амантаю Койшибаевичу Ахетову исполняется пятьдесят лет. Что означает этот возраст для человека с его неистовой энергией, силой духа и талантом? Амантай Ахетов сказал: «Писать, писать и писать. Только доброе, искреннее слово способно объединять людей. В этом главная задача писателя». Читатели «Простора» могут познакомиться с журнальным вариантом нового романа А.Ахетова о родной Кокчетавщине, который он написал к своему юбилею. Мы поздравляем юбиляра и желаем ему новых творческих успехов и долголетия. Еркайрат ДУЮМБАЕВ («Новое поколение») 137 К 60-летию Ахетова Амантая С БОЛЬЮ ДОБРОТЫ Амантай Ахетов родился 23 мая 1947 года в городе Кокшетау в семье старейшего поэта-журналиста Койшибая Ахетова. Окончил факультет журналистики КазГУ. Работу в сфере журналистики начал в редакциях кзылтуских районных газет «Красное знамя» и «Кызыл ту» – ныне Уалихановский район Северо-Казахстанской области. С 1980 года живет в Алматы. Член Союза писателей СССР и Казахстана, автор двадцати оригинальных и переводных книг. Наибольшее признание читателей получили его поэтические сборники «Книга покаяния» (1989), «Судный день» (1991), книга о паломничестве в Мекку «Свет Истины» (1998) и роман «Три героя». Перевел на русский язык произведения Е.Мырзахметова, К.Ахметбекова, З.Шакенова, Ж.Кизатова, О.Озгамбаева, Ш.Мухамеджанова. Многогранно его поэтическое дарование, но особенно пылко воспета в творчестве неуемная любовь к отчей земле Кокшетау в его стихах «Мой отчий край», «Матерь судеб людских», «Над милым краем пролетая», «Букпа», «Копа», «Кокчетав пятидесятых». Мой отчий край, в пыли чужих дорог Не ты ли протянул свои мне руки, Чтоб отвести сомнения и муки, Чтоб уберечь от всех земных тревог И сгладить на душе всю боль разлуки. Нерасторжимость прошлого и настоящего, истинная цена наших побед и потерь переплавляются в его поэтическом творчестве в пламенные строки и поднимаются до высокого гражданского звучания. Сборник стихов Амантая Ахетова «Книга покаяния» рожден на волне гласности и пронизан острой болью по утерянной доброте и милосердию, непримирим к человеческим слабостям и порокам и в то же время пронизан трепетным чувством любви к людям и родной земле. Это своеобразное поэтическое покаяние за суровые уроки действительности. Как поэт глубоко интернациональный, он одинаково болеет за судьбу казахского и русского народов, идет через покаяние к очищению души, добродетели и совершенству идеалов своих современников. Он не может пройти равнодушно мимо угасающей речки и опустошенной души, унижения и предательства, судьбы плененных в Афганистане, брошенных на произвол судьбы старцев и умолкших на Руси коло138 колов и многих других бед, на которые мы слишком долго закрывали глаза. Продолжает поднятую в «Книге покаяния» тему добра в человеке, бренности жизни и очищения души сборник «Судный день». В лирике Амантая Ахетова обязательно присутствует гражданская и нравственная позиция, ощущается неординарная индивидуальность, национальный угол зрения. У него, помимо того, есть своя особая индивидуальная черта – его стихи импрессионичны, подчас по-фетовски свежи и грустны. В новую книгу писателя, поэта и публициста Амантая Ахетова «Три Георгия» вошли прозаические произведения, которые отличаются высоким литературным стилем, богатым образным языком и философским осмыслением современности. Динамичный роман охватывает судьбы детей послевоенного поколения, выросшего на идеалах патриотизма и верности своей Родине, в атмосфере доброго человеческого согласия и интернационального единства казахстанцев. Путевые записи из Египта открывают читателям новый мир с вековыми традициями и непреходящими культурными и духовными ценностями. Владея двумя языками, Амантай Ахетов имеет неограниченный доступ к двум сокровищницам народной культуры: своего родного народа и народа русского. Он как бы стоит на двух фундаментах, воспитан на двух культурах, утоляет духовную жажду из двух чистейших родниковых источников. Но для своего поэтического творчества Амантаем Ахетовым выбран русский язык. Этим выбором он подчеркивает авторское право на выход к русскому читателю без переводчика, ибо никакой совершенный перевод не восполнит оригинальность и самобытность авторского поэтического мышления, тончайшие нюансы его личного видения окружающего мира. А его, окружающий мир, Амантай Ахетов подсознательно, психологически верно видит и раскрывает его нам с удивительным художественным мастерством. Алма Оспанова, заведующая отделом Акмолинской областной универсальной научной библиотеки им.М.Жумабаева. «Акмолинская правда», 25 мая 139 ЯЗЫКОМ ЛЮБВИ К ЧЕЛОВЕКУ Издательство «Экономика» (г.Алматы) выпустило в свет книгу известного публициста и поэта Амантая Ахетова «Жажда свободы». Публикации этого автора всегда вызывают живой читательский интерес у широкого круга читателей. Солидный сборник страстных публицистических статей охватывает самый широкий спектр общественно-политической жизни страны и воскрешает перед глазами проблемы и этапы самого бурного времени построения независимого государства. Книга «Жажда свободы» насыщена неравнодушными и страстными статьями Амантая Ахетова. Они легко читаются, хорошо воспринимаются и, одновременно, трогают душу, заставляют читателя сопереживать в унисон мыслям автора. Сборник состоит из трех частей: «Страстная публицистика», «Встречи с замечательными людьми» и «Из дальних странствий». Каждая статья была прочитана мной с удовольствием, не скрою, даже с упоением. Каждую статью автор пропускал через сердце, поэтому она не могла не волновать читателя. В книге очень много поучительных статей. Например, я был потрясен «ленинградским уроком», полученным Амантаем Ахетовым. Он пишет: «В жизни каждого человека есть моменты, связанные с именем Пушкина Под сильным впечатлением, который произвел на меня памятник Петру, я взял смелость обратиться к этой пушкинской теме и отправился читать свои стихи в редакцию «Невы»…». Словно из гребня невских волн, Зеленым отблеском играя, Удила медные кусая, Несется конь. И тихий звон От башен серых разбегаясь, Нахлынул к всаднику и смолк. И я, в конях имевший толк, Застыл, невольно восхищаясь Мгновеньем, трепетом живым. Но властна гордая рука, Взирает всадник свысока, В величии неотразим. 140 Счастливое головокружение от снисходительной оценки мэтра советской поэзии Всеволода Александровича Рождественского, курировавшего в тридцатых годах казахскую литературу. – Так написать о медном всаднике мог только казах. И до сих пор обжигает меня стыд от концовки нашей душевной встречи. Всеволод Александрович попросил меня прочитать что-нибудт из «Гаклий! Абая. Не ударив лицом в грязь, я начал читать, но Рождественский приостановил мой пыл: – Нет-нет, на русском я знаю и без тебя. Прочти в оригинале, я так давно не слышал казахскую речь. Я не мог… Провалиться бы в землю… но земля выдержала, и мое бедное сердце вздрогнуло. С горящими ушами я признался в том, что слабо говорю на родном языке. То ощущение стыда впервые заложило во мне желание вернуться к отеческим истокам, во что бы то ни стало восполнить языковой пробел. О, воля небес, мне опять помогал Абай…». Статья «Избранный» посвящается светлой памяти Алтынбеква Сарсенбаева: «…В начале мая я приехал в Астану с последними номерами газеты «Республика-2000», которую взялся редактировать, и зашел в министерство. Меня поразило, как в коридоре от моей протянутой для приветствия руки отшатнулся один из сотрудников и с упреком произнес: «Абеке, как вы могли пойти в оппозицию?!». Мне оставалось только улыбнуться. В приемной тоже смотрели на меня с напряжением. Как-никак бывший советник министра, но уже в ином качестве. Тем более, как раз в этот день Алтеке уходил на другую работу – в совет безопасности. Короче, замы в растерянности, сотрудники ничего толком не знают. Как раз в этот момент Алтеке вышел из кабинета с тоненькой папкой в руке. «А. Амантай, я тороплюсь (как я позже узнал, как раз шла речь о его новом назначении)ю Ты надолго? Надо бы поговорить. Обязательно зайди». «Я уезжаю вечером поездом, – не моргнув глазом, соврал я, хотя уезжал на следующий день. На миг застыв. Алтеке развернулся и под изумленными взглядами замов вернулся со мной в кабинет. Я всегда ценил его время, поэтому кратко поделился новостями. Он поинтересовался планами, а главное, опять выразил поддержку моего выбора и уверенность, что я на своем месте. На прощанье он взял номера газеты 141 и пообещал выполнить мою просьбу – обязательно довести до президента острые публикации на некоторых высоких фигурантов его команды. Нам нужно знать правду, и мы можем быть полезными стране на разных участках. Такова была последняя мысль Алтынбека. – Более всего я не хотел бы терять своих жизненных позиций, – пишет Амантай Ахетов. – Жалкое зрелище, когда сползают ничком с покоренных вершин. Лучше рухнуть разом. Независимому журналисту и свободолюбивому писателю такое падение не грозит. А вот этой замечательной книгой Амантай сделал достойный подарок к 60-летию со дня своего рождения. Алмат САХИУЛЫ «Тасжарган» 17 мая 2007 г. 70-летний юбилей 23 мая отмечает славный юбилей член Союза писателей СССР и Казахстана Амантай Ахетов. Сын журналиста, родившийся в Кокшетау, в журналистике страны с 1966 года. Главный редактор районных газет (1977-1980), республиканской газеты «Азия дауысы» (1991-1992), общественно-политической газеты «Республика 2001» (2001-2002), «Правда Казахстана» (2005-2007). 142 Амантай Койшибаевич занимал ответственные должности в Госкомиздате Казахской ССР, Госкомнаце Казахской ССР, в Министерстве информации, культуры и межнационального согласия. Поэзия и проза – его спутницы по жизни, как и любимая журналистика. Автор более 20-ти оригинальных и переводных книг, первого романа о выдающемся деятеле и лидере Алаш, ученом-лингвисте, интеллигенте, энциклопедически образованном человеке Ахмете Байтурсынове награжден многими медалями, в числе которых «К юбилею А.С. Пушкина» (2005), «Отличник печати СССР» (1985) и др. Лауреат премии Союза журналистов Казахстана за укрепление межнационального согласия имеет почетное звание «Мәдениет қайраткерi». Амантая Койшибаевича пригласили в последние годы в Институт литературы и искусства им.М.О.Ауэзова. Он любезно согласился. И мы имеем честь слушать в авторском исполнении стихотворения и рассказы, в свободную минутку – и отрывки из романа «Три Георгия». Роман об Ахмете Байтурсынове создавался на наших глазах. Произведения А. Ахетова обращены к современнику, ждущему трепетного свидания с настоящей прозой и поэзией, публицистикой и эссеистикой. Образ Родины бережно хранит в своем сердце автор и лирический герой, который мечтает, где бы он ни был, из дальних странствий возвратясь: Наслаждаться родимою речью И вдыхать запах милых полей. Перу писателя и поэта принадлежит роман «Три Георгия», благодаря которому открыл для себя «планету Северный Казахстан» с особой ментальностью населяющих ее людей Морис Симашко. Известный прозаик, непревзойденный мастер исторической прозы дал А. Ахетову рекомендацию для вступления в Союз писателей. Стихотворения А. Ахетова называл импрессионичными, подчас по-фетовски свежими и грустными литературный критик Николай Ровенский. Честной и смелой книгой с глубоким проникновением в жизнь и пониманием многих ее глубинных процессов считал известный ученый, философ П.А. Пак-Ир «Книгу покаяния» А. Ахетова. А. Ахетов широко известен читающей публике «Книгой памяти», «Судным днем», «Светом истины», поэтическим сборником «Открытое сердце ранимо…» и др. В одном стихотворении А. Ахетова, пересекаясь и взаи143 мосвязано, могут звучать, таинственно переплетаясь, и высокие гражданские мотивы, и трепетная любовь к Отчизне: Вокруг берез наряды обручальные, Родных степей торжественный простор. Произведения выходят за четкие границы жанров, так как отражают сложное мировидение современного поэта, неравнодушного к судьбам своих земляков, согреваемого в любых жизненных ситуациях воспоминаниями детства и юности, где «сквозь туманы грибные берез кружева». Поэзия А. Ахетова удивительным образом вбирает в себя богатство и изящество восточной поэзии, есенинскую удаль и размах, блоковскую и лермонтовскую строгую любовь к Отчизне, философские мотивы Фета и Тютчева, гражданственность Маяковского. Гражданская лирика пронизана болью по мрачным вызовам времени метаний и поиска своего достойного места в истории и настоящем. Лирический герой гордится своими предками и с гордостью произносит: «Я – казах!». В дробном стуке копыт, В разметавшихся гривах коней, Словно в камень впечатана Слава немеркнущих дней. Евразийская составляющая как контрапункт проходит лейтмотивом через прозу и поэзию А. Ахетова, высвечивая корни древнего родства: Еще с времен величия Орды С Россией породнился я великой, И дорогие находил черты В ее тревожном материнском лике. Не оттого ль живет во мне джигит, Что бредит о невесте синеокой. Наверно, что-то общее роднит Россию со степным моим Востоком. Мы пишем о прозе и поэзии А. Ахетова в новых книгах Института – «Современная литература народа Казахстана», «Казахско-американские 144 литературные связи: современное состояние и перспективы», встраивая их в контекст литературного диалога. Публикуется Амантай Койшибаевич в России, Беларуси… О его творчестве пишут дипломные работы студенты вузов и колледжей Казахстана. Проводятся литературные вечера. Амантай Койшибаевич охотно выступает на научных семинарах в Институте с участием магистрантов и докторантов, тепло, по-отечески напутствуя молодежь. И звучат, порой, вопросы, обращенные ко мне: «Что же вы раньше нас не познакомили с таким интересным собеседником и замечательным поэтом?». Долгих лет жизни Амантаю Койшибаевичу и его верной спутнице Шарипе Копешевне, воспитавшим сыновей, которыми они гордятся, и души не чают во внуках. Новых книг, путешествий, открытий мира! От «Созвучия» Светлана Ананьева Амантай Койшибаевич неоднократно публиковал на «Созвучии» свои произведения, внимание посетителей в этом году привлекли его подборка стихотворений и воспоминания о Евгении Евтушенко. Мы присоединяемся к поздравлениям и пожеланиям по случаю юбилея. Жизненного и творческого долголетия, неувядающей популярности Вам, глубокоуважаемый мастер художественного слова! 145 Амантай Ахетов: Неугомонный дух Барселоны Сегодня на учёном совете Института литературы и искусства имени М. О. Ауэзова Министерства образования и науки Республики Казахстан будут чествовать Амантая Койшибаевича Ахетова. Выдающемуся казахскому поэту современности в этом году исполнилось 70. А лично на меня творчество поэта повлияло с неожиданной стороны. Чтобы рассказать об этом, приведу текст его произведения «Барселона». Амантай Ахетов. Барселона Давно народы корни здесь пустили, В гранит истории впечатаны года. Но милосердной щедростью Светила Согрето сердце Каталонии всегда. Безумство Гауди здесь воплотилось в шпилях И в ухищрениях дьявольской фантазии. Как будто бы их кровью окропили, Колонны извиваются в экстазе. 146 И нет предела изумлению гостей, Вдруг обнажится город без прикрас И Дом Бальо, что грудою костей И черепами поражает вас. Здесь даже время медленно течет, Средневековья запах сохраняя, Геракла ощущается плечо, Забытыми легендами пленяя. Святых отцов застыли в храмах лики. Их верою высокою согрет, Как в карнавале город многоликий С утра в соцветья буйные одет. Как будто бы и было так всегда Еще от сотворения мирозданья, Как будто отчеканены года В фасадах бережно хранимых зданий. Покоем дышат дремлющие горы, Увенчанные шпилями дворцов. А море с них притягивают взоры И дует своим веяньем в лицо. Внизу же жизни буйной торжество, Бульвары манят отдохнуть в час пик. Сияют среди ночи волшебством Поющие фонтаны Монтжуик Есть магия в торжественном том хоре Как будто в негу очищенья погружает. И чистотой сердец открытый город Величием своим строгим поражает. Текут в толпе восторженные лица. Улыбками сердечными лучась, И начинается сердце чаще биться, Как будто города ты составляет часть. И в небо устремленные капеллы Высокую напомнят нашу суть. Отсюда отправлялись каравеллы Чтоб за морями этот дух вдохнуть. Отсюда открывается простор, Владычеством Испании оправлен. 147 Отсюда взор Колумба до сих пор На Запад острием клинка направлен. Но вышел брег далекий из полона, Свободным стал давно материком. Сегодня остается Барселона Величия былого маяком. И сколько бы воды не утекло, Однажды погрузившись в ее лоно И ощутив радушное тепло, Всем сердцем ты полюбишь Барселону. И будешь очарованный красой, Ценить еще и дух ее свободы. Недаром голубь мира Пикассо Отсюда взмыл надеждою народов. Так случилось, что буквально через несколько дней после прочтения стихотворения я сам оказался в Барселоне. Да, есть масса карт, путеводителей, интернет пестрит подробностями... Но, по-моему, именно в эмоциональном восприятии я как-то в наибольшей степени попал в резонанс с настроением этих строк «Барселоны», Ахетов был для меня самым лучшим гидом. Спасибо Вам, дорогой Амантай Койшибаевич! Телесного и творческого долголетия! Анатолий Матвиенко «Есть человек, ушибленный звездой» Выросшие в многодетной казахской семье, на мой взгляд, острее понимают, что сила и утешение после утраты родителей отныне и навсегда — в братьях и сестрах, в них, самых родных по крови, дороже и ближе которых в жизни никого не будет, в их всегдашней готовности помочь в трудные дни и разделить мгновенья радости. Не верится, что моему старшему брату Амантаю Ахетову — 70! И не потому, что он, пожалуй, более всех нас, до сих пор, как и в юности, одержим светлой мечтой добиваться совершенства и неустанно рассказывать обо всем интересном другим. Амантай по-прежнему заражает и заряжает нас генетической энергией, волей к жизни, поразительной в его годы творческой работоспособностью. 148 Говорят, умный человек может найти общий язык и с извозчиком, и с академиком. А вот когда ты сумеешь не только поговорить, но и взять что-то от этих людей, тогда считай себя интересной личностью. Этим редким качеством сполна обладает мой брат. В свой дом он не раз приглашал на ночлег нуждающегося бродягу, незнакомца с вокзала — милосердие и непоказное радушие переняты от нашей матери, Кулхадиши Шайжановны. Отец наш, Койшибай Ахетович Ахетов, старейший журналист области, передал детям главный завет: любопытство к жизни, неистребимую тягу к знаниям, уважение и сострадание к людям. Рассказать о старшем брате хочется увлекательно: автор более тридцати художественных и лирических поэтических книг, составитель и редактор многих энциклопедий и антологий, публицист и журналист, отец двух сыновей, подаривших ему любимых внучат, жизнелюб и оптимист. Он хорошо усвоил эту замечательную народную мудрость «В горе и радости нельзя быть жадным. Обязательно нужно делиться с родными». На заре суверенитета страны брат редактировал известные периодические печатные издания независимого Казахстана, выпускал оригинальные и самобытные сборники в России. Общеизвестная фраза Бисмарка «Печать — это не общественное мнение», как нельзя лучше подходит его кредо. Амантай всегда мог пламенно сформулировать свою гражданскую позицию, отстоять ее в поступках и действиях. Обладая множеством регалий и титулов, более всего дорожит российской медалью А.С. Пушкина, нагрудным знаком «Отличник печати СССР» и званием «Заслуженный деятель Казахстана». В дни юбилея мне хочется рассказать об его главной удаче в жизни — отношении к людям. Не кривя душой, утверждаю: ни единожды не встретила человека, кто бы отозвался о нем плохо. В несвободные времена, оставаясь свободным человеком, он никогда не шел против совести, не подписывал кляуз, не добивал в общем сонме гонимых и отверженных. Жизнь его не баловала: в юности рано начал зарабатывать, дабы помочь родителям. Причем не чурался чернорабочего труда, сам обучился и овладел многими мужскими ремеслами. Быть старшим в многодетной семье — ответственно и морально затратно, он всегда отвечал за каждого из нас, и участие его в судьбе братьев и сестер было энергичным и деятельным, теплым и искренним. Помню из детства картину: первый громоздкий радиоприемник, новенький книжный шкаф из светлого дерева, портрет Есенина, старинные часы, отстукивающие время, отведенное Всевышним маме с отцом, округлые добротные крепкие стулья, декоративную яркую тарелку, изогнутые узкогорлые кувшины, бронзовые статуэтки, — эти и многие другие вещи, 149 надежно и долго прослужившие, приобретались им в дом с радостью и вдохновением. Брат, обладая отличным художественным вкусом, безошибочно выбирал вещи, украшавшие дом, полный жизни кипучей и бурной, веселым смехом и гомоном младших. Скотт Фиджеральд, Жорж Амаду, Габриэль Маркес, Теодор Драйзер, Джек Лондон — его любимых авторов полюбили вслед за ним и мы, младшие. В городе Ленина, встретившись с поэтом Всеволодом Рождественским, брат растерялся, когда на просьбу прочитать в подлиннике стихи Абая, не смог от смущения и волнения собраться с мыслями… Однако удовлетворил свое национальное честолюбие, когда после Ленинграда Амантай всерьез занялся переводами с казахского языка на русский произведений Мукагали, Сакена, Ильяса, Магжана, прозы современных казахских литераторов. И дело это, требующее сил, ума, знаний, времени, трудоемкое и энергозатратное, выполнял на совесть (практически ночами). Днем ждала ответственная работа. Меня всегда восхищало в старшем брате умение сохранять ощущения, самообразовываться, идти вперед с яростной охотой жить. Брата всегда притягивали сильные и яркие личности, его друзьями были и есть самые именитые писатели Казахстана и скромнейшие простые труженики. В этом есть его природная внутренняя суть. Недаром Бахытжан Момышулы когда-то посвятил ему эти строки: «Спасибо, брат, спасибо, Амантай, за чистоту души и веру в Бога, пусть донесет тебя крылатый тай до самого Аллахова порога…». Работая долгие годы в Госкомиздате КазССР, брат чем мог бескорыстно помогал землякам, по-отечески заботился о молодых кадрах, продвигал таланты. Уметь довериться по-настоящему и верить в добро могут только очень умные люди, как правило, чаще добродушные и бесхитростные, ибо сами привыкли доверять другим и самим себе. В Амантае с детства меня привлекал легкий и веселый нрав, редкий талант сочетать знания с остроумием и изобретательностью. Олжас Сулейменов писал: «В каждом племени есть человек, ушибленный звездой», — в нашей семье это старший брат Амантай. Живя в родительском доме, долгие годы сохраняя кара шанырак, берегу в семейном архиве материалы, связанные с творчеством брата, первые уже давно пожелтевшие его газетные публикации, подборки стихов, пусть это смешным и наивным покажется в век Интернета. Жду с нетерпением его очередных очерков, книг, стихов. И с сокровенной надеждой и верой молюсь, пусть так будет всегда… Алия АХЕТОВА. 150 РЕФЕРАТЫ И УРОКИ, ПОСВЯЩЕННЫЕ ТВОРЧЕСТВУ АМАНТАЯ АХЕТОВА С БОЛЬЮ О СУДЬБЕ НАРОДА Проблема поиска путей реализации нравственно-эстетического развития актуальна, поскольку мировоззрение человека во многом определяется его духовно-созидательной деятельностью. Для реализации данной задачи требуется формирование общей культуры, в том числе читательской, подрастающего поколения, которую невозможно осуществить в системе образования без изучения духовного наследия. Цель исследования – исследовать духовную, творческую биографию Амантая Ахетова, изучить произведения поэта для совершенствования, изучения, понимания предметов гуманитарного цикла в гимназиях, школах, лицеях. Ведущей темой творчества поэтов и писателей является тема Родины, родной природы, народа. В ходе лингволитературного исследования произведений Амантая Ахетова мы сделали вывод, что эта тема, ведущая в его творчестве. В своем проекте мы проведем лингволитературный анализ текстов Амантая Ахетова, расскажем об его судьбе. Всю жизнь лететь на зов добра, Нести в глазах лишь озаренье. Когда придет на то пора, Покинуть мир без сожаленья, Чтоб каждый день и каждый час Звенел натянутой струною, И чтоб не угнетала нас Скорбящей совестью больною. Чтобы душа могла взлететь, А плоть покоем наслаждаться. Жить для того, чтобы сгореть, Но в памяти людской остаться. А если в прошлое смотреть, Чтоб было в жизни, что итожить. Совсем не страшно умереть, Страшнее жизнь впустую прожить. 151 Можно сказать, что именно в этих строках Амантай Ахетов выразил свое мнение о том, зачем он живет в этом мире, зачем вообще нужно жить и зачем умирать. Но как же жил и живет человек, написавший эти строки? Амантай Койшибаевич Ахетов родился 23 мая 1947 года, в городе Кокчетаве. Удивительная природа казахстанского Синегорья и многоликий человеческий мир этого края наложили отпечаток на его жизнь, характер и творчество. У Амантая Ахетова склонность к литературному труду заложена в генах, свои первые произведения он написал в детстве, опубликовав их в «Пионерской правде» и в Кокчетавской городской газете «Степной маяк». А каким же был в детстве поэт, отличался ли от своих сверстников чем-либо? По словам самого Амантая Койшибаевича он ничем не отличался от других ребят: вместе с ними ходил в кино, сбегал с уроков, занимался спортом. После 7 классов пошел в техникум, а после 2 года работал на заводе. Мечтал стать историком, инженером, архитектором. Любовь к литературе, стихам подтолкнула его поступить на журналистский факультет, а после работал журналистом. 33 года Амантай Ахетов посвятил этому занятию. Работал и в районной газете на целине (и здесь, на целине, он узнал очень много из того, о чем раньше не задумывался, например как 152 пашут землю, как её обрабатывают) и в областной, позже занимал пост главного редактора. В течение 10 лет. Был награжден медалью «За трудовое отличие», почетным знаком «Отличник печати СССР», Пушкинской медалью, является лауреатом премии Союза журналистов Казахстана. Сейчас Амантай Ахетов находится в расцвете творческих сил, зрелости мыслей и полон новых замыслов, которые в пору его удивительному трудолюбию. А читательский суд и время еще раскроют неординарную личность и божий дар этого неистового труженика пера и народной чести. Творя стихи, он скорбит, ищет пути очищения нравственности и духовности, стучит в наши души мыслями, тревогами. Однажды ему пришлось приехать в Петропавловскую зону строгого режима. Начальник этого исправительного учреждения попросил продолжить воздействовать на души и сердца заключенных, так как до этого им прочитали проповедь евангелисты. Но Амантай Койшибаевич тоже говорил им о добре и зле, о духовности, только стихами. И случилась удивительная вещь: когда подошло время обеда, заключенные отказались от него, чтобы продлить на час эту встречу, ибо она была для них праздником души надломленной, души воскресшей. Не это ли высшая награда для поэта? Творчество Ахетова близко и пожилым и молодым. Он понимает и уважает и тех и других. Этот человек, о котором сказали: «У него удивительный дар перевоплощения, дар актера, который когда пишет о чем-либо, может стать и грузином и русским, и старым и молодым». А молодежи он желает: «…Будьте чистыми, светлыми, не теряйте надежды, умейте в печали находить радости, в трудном сегодня видеть светлое завтра и дорожите своей честью!» Крохоборствовать в жизни не надо, О потерях своих не жалей. Каждый день нам отпущен награду, Эту чашу с любовью испей. Пусть душа переполнится чудом, Только смех источают уста. Ведь добра от добра не убудет, Эта истина так проста. Но о ней мы порой забываем И спешим отравить себя злом, Свою светлую душу мараем, 153 Обделяем сердечным теплом. Ну а дни то теку безвозвратно, Божий дар понапрасну теряем. Злом, помноженным многократно, Человека в себе убиваем. Только зная весь путь, пройденный родным народом, все испытания, ошибки, победы, можно построить будущее. Но в поэзии Ахетова звучит мысль не только о прошлом Родины, но и о тех достижениях и недостатках, которые мы имеем сегодня. А ведь проблем, как известно много.… О бездуховности, о страшном вымирании человека в человеке, о потере некоторых нравственных ценностей пишет Амантай Ахетов в своих стихах. А мир легко разрушить, Все ближе страшный гром. Спасите наши души, Наполните добром, Наполните радушьем, Верните всепрощение, В растерянные души Плесните очищения. Чтоб снова мир стал краше, Доверчивей, теплей, Спасите души наши Во имя светлых дней. Боль, крик, протест – вот что мы слышим в его произведениях. Нельзя убивать человека в себе. У человека должно быть что-то святое, доброе, каждый должен во что-то верить, иначе он будет мертв. Настоящий человек – это труженик души, неспокойный, неравнодушный. И чтобы быть им нужно жить, мучая себя, борясь с самим собой, не давая, совести спать, и только в этом случае жизнь пройдет действительно не зря… Поэзия А.К. Ахетова несет мысли, идущие от сердца автора, мысли и чувства, пережитые им самим. Надо жить вместе со своей страной, идти в ногу с ней, не отрекаться от нее никогда, и тогда творчество навсегда останется с Родиной. А.К. Ахетову это удалось. В его стихах – активная гражданская позиция, а в сердце – боль за наше общество, истерзанное политическими и экономически154 ми экспериментами. Его одолевает скорбь, он ищет пути очищения нравственности и духовности, стучится со своими мыслями и тревогами в наши души, родство которых для него несомненно. Его поэтические сборники «Книга покаяния», «Судный день», «Свет истины» пронизаны острой болью по утраченной доброте, милосердию и трепетным чувствам любви к соотечественникам. Нерасторжимости прошлого и настоящего, истинная цена наших побед и потерь переплавляется в его творчестве в пламенные строки и поднимается до высокого гражданского звучания: Мне не пророчили высокие деяния, Довольно скромен мне отпущенный удел, Был вспоен добротою сострадания И пробудить в себе жестокость не успел. И до сих пор доверчиво, наивно Тянусь к теплу участия чужого, Да только состраданье не взаимно, А может, многим не отпущено от Бога, Но все равно стучусь в чужие двери, Отзывчивость пытаясь пробудить, Ведь без любви, без сострадания и веры Не стоит в этом грешном мире жить. И мало ли что с детства нам пророчат, С годами проявляется лишь суть. Чужие раны в моем сердце кровоточат, Чужая боль мне разрывает грудь. Подобных стихов у А.К. Ахетова немало. Его творчество очень четко и ясно характеризует наше время, когда человеку не хватает духовности. Поэт размышляет о роли человека в обществе, нравственных отношениях между людьми, об отношении к Родине. Народ и Родина. Это одно великое целое. Народ в поэзии А.К. Ахетова – это сложный многоплановый мир. А.К. Ахетов – певец не только своего родного казахского народа, но и всех людей, живущих на территории нашего многонационального Казахстана. Владея двумя языками, А.К. Ахетов имеет неограниченный доступ к двум сокровищницам народной культуры своего родного народа и народа русского. Он как бы стоит на двух фундаментах, воспитан на двух культурах, утоляет духовную жажду из двух чистейших родниковых источников. Тема единства двух великих народов и языков: казахского и русского звучит во многих его стихах: 155 … Суть пониманья жизни глубока – Не так-то просто взять ее с наскока Несу в себе два разных языка Из одного богатого истока. Показывая действительность такой, какая она есть, А.К. Ахетов подвергает суровой критике ее темные стороны, беспощадно осуждает «злые начала», уродующие красоту жизни: Раздирает нас жажда реванша и мести, Готовы вселенский раздуть мы пожар. И склонны к коварству, измене и лести, И страсти бросают то в холод, то в жар. Несем свою ношу скорей по инерции, В противоречьях разрываясь на части. И до сих пор кровожадны как древние персы, И охочи до злата, разврата и власти. А.К. Ахетов – поэт, который в наше сложное противоречивое время помогает определить грань между важным и суетным, разобраться в запутанной сети идей и концепций, приглашает к откровенному, длительному разговору о непреходящих нравственных ценностях, о власти человеческого слова, проникающей сквозь века, о могуществе гуманных идеалов, не утрачиваемых даже в кризисные эпохи. Материалы этого научного исследования апробированы в 8-11 классах школы-гимназии №2 г. Астаны. Такая исследовательская работа позволила учащимся осознать все великолепие духовного наследия поэта, ведущей темой в творчестве которого является тема Родины и судьбы народа. Александра Соловьева, преподаватель русского языка и литературы школы-гимназии №2 г. Астаны. 156 Лингволитературный анализ текстов Амантая Ахетова и Сакена Сейфуллина В современной поэзии традиции С. Сейфуллина продолжает поэт, публицист, общественный деятель А. Ахетов. V. Лингволитературный анализ поэтических текстов Ахетова. Лингволитературный анализ некоторых произведений Амантая Ахетова позволил нам сделать вывод, что ведущими темами в его творчестве является тема любви к родной земли, уважение, преклонение перед ее историей, мысли о связи поколений, о Человеке. Только зная весь путь, пройденный родным народом, все испытания, ошибки, победы, можно построить будущее. Но в поэзии Ахетова звучит мысль не только о прошлом Родины, но и о тех достижениях и недостатках, которые мы имеем сегодня. А ведь проблем, как известно много.… О бездуховности, о страшном вымирании человека в человеке, о потере некоторых нравственных ценностей пишет Амантай Ахетов в своих стихах. Боль, крик, протест – вот что мы слышим в его произведениях. Нельзя убивать человека в себе. У человека должно быть что-то святое, доброе, каждый должен во что-то верить, иначе он будет мертв. Настоящий человек – это труженик души, неспокойный, неравнодушный. И чтобы быть им нужно жить, мучая себя, борясь с самим собой, не давая, совести спать, и только в этом случае жизнь пройдет действительно не зря… Поэзия А.К. Ахетова несет мысли, идущие от сердца автора, мысли и чувства, пережитые им самим. Надо жить вместе со своей страной, идти в ногу с ней, не отрекаться от нее никогда, и тогда творчество навсегда останется с Родиной. А.К. Ахетову это удалось. В его стихах – активная гражданская позиция, а в сердце – боль за наше общество, истерзанное политическими и экономическими экспериментами. Его одолевает скорбь, он ищет пути очищения нравственности и духовности, стучится со своими мыслями и тревогами в наши души, родство которых для него несомненно. Его поэтические сборники «Книга покаяния», «Судный день», «Свет истины» пронизаны острой болью по утраченной доброте, милосердию и трепетным чувствам любви к соотечественникам. Нерасторжимости прошлого и настоящего, истинная цена наших побед и потерь переплавляется в его творчестве в пламенные строки и поднимается до высокого гражданского звучания: 157 Мне не пророчили высокие деяния, Довольно скромен мне отпущенный удел, Был вспоен добротою сострадания И пробудить в себе жестокость не успел. И до сих пор доверчиво, наивно Тянусь к теплу участия чужого, Да только состраданье не взаимно, А может, многим не отпущено от Бога, Но все равно стучусь в чужие двери, Отзывчивость пытаясь пробудить, Ведь без любви, без сострадания и веры Не стоит в этом грешном мире жить. И мало ли что с детства нам пророчат, С годами проявляется лишь суть. Чужие раны в моем сердце кровоточат, Чужая боль мне разрывает грудь. Подобных стихов у А.К. Ахетова немало. Его творчество очень четко и ясно характеризует наше время, когда человеку не хватает духовности. Поэт размышляет о роли человека в обществе, нравственных отношениях между людьми, об отношении к Родине. Рассуждая и думая над этими вопросами, Амантай Койшибаевич никогда не забывал об обаянии родной природы. Подтверждением этого могут послужить проникновенные стихи об удивительной красоте родного края – Синегорья. Край родной, где «степь травами укрыта, как шелками», где «кружева берез ласкают взгляд» – наложил отпечаток на жизнь, характер и творчество А.К. Ахетова. Сквозь туманы грибные, берез кружева, Перед взором родимые дали прозреньем, Где тучней и пахучей степная трава, Где зеркальней озер голубых отраженье. О, родная земля, как вдали ты мила, И чем дальше, сильней притяженье твое… Да и как же иначе? Ведь все свои силы как поэта, как гражданина поэт черпает именно в ней, в родной сторонке. Эта связь с Родиной чувствуется во многих произведениях поэта. Любое из них – свидетельство его любви 158 к Родине. Отношение поэта к родному краю многогранно. Это и почитание сына к родине-матери, и любовь к другу, и просто твердая уверенность в том родном и близком, что мы зовем Родиной. Народ и Родина. Это одно великое целое. Народ в поэзии А.К. Ахетова – это сложный многоплановый мир. А.К. Ахетов – певец не только своего родного казахского народа, но и всех людей, живущих на территории нашего многонационального Казахстана. Владея двумя языками, А.К. Ахетов имеет неограниченный доступ к двум сокровищницам народной культуры своего родного народа и народа русского. Он как бы стоит на двух фундаментах, воспитан на двух культурах, утоляет духовную жажду из двух чистейших родниковых источников. Тема единства двух великих народов и языков: казахского и русского звучит во многих его стихах: … Суть пониманья жизни глубока – Не так-то просто взять ее с наскока Несу в себе два разных языка Из одного богатого истока. Кем бы в жизни я ни был, Где бы я ни блуждал Под азиатским небом Говор русский впитал. Подтверждением сказанного является цикл стихов «Вечный храм». Показывая действительность такой, какая она есть, А.К. Ахетов подвергает суровой критике ее темные стороны, беспощадно осуждает «злые начала», уродующие красоту жизни: Раздирает нас жажда реванша и мести, Готовы вселенский раздуть мы пожар. И склонны к коварству, измене и лести, И страсти бросают то в холод, то в жар. Несем свою ношу скорей по инерции, В противоречьях разрываясь на части. И до сих пор кровожадны как древние персы, И охочи до злата, разврата и власти. 159 Обращая внимание на лексические и морфологические особенности текста, замечаем наличие особой обличительной оценочной лексики: «раздирает», «раздуть пожары», «коварство, измены и лесть», «страсти бросают», «разрываясь в противоречьях», «кровожадны». А.К. Ахетова смело можно назвать художником – реалистом, ведь, правда и реализм неразделимы в искусстве и жизни. В своих произведениях поэт без страха исследует противоречия жизни. А.К. Ахетов – поэт, который в наше сложное противоречивое время помогает определить грань между важным и суетным, разобраться в запутанной сети идей и концепций, приглашает к откровенному, длительному разговору о непреходящих нравственных ценностях, о власти человеческого слова, проникающей сквозь века, о могуществе гуманных идеалов, не утрачиваемых даже в кризисные эпохи. Крохоборствовать в жизни не надо, О потерях своих не жалей. Каждый день нам отпущен в награду Эту чашу с любовью испей. Пусть душа переполнится чудом, Только смех источают уста. Ведь добра от добра не убудет, Эта истина так проста Но о ней мы порой забываем И спешим отравить себя злом, Свою светлую душу мараем, Обделяем сердечным теплом. Но, а дни-то текут безвозвратно, Божий дар понапрасну теряем. Злом, помноженным многократно, Человека в себе убиваем. VI. Сопоставительный анализ лирических произведений авторов. Предметом своего лингволитературного анализа мы выбрали стихотворения С.Сейфуллина «Вдали от Родины» и отрывок из произведения Амантая Ахетова. О, родная земля, как вдали ты мила, И чем дальше, сильнее притяжение твое. Боль разлуки сквозь сердце мое пролегла 160 И ночами твой зов мне покоя не дает. Сквозь туманы гребные, берез кружева, Перед взором родимые дали прозреньем, Где тучней и пахучей степная трава Где зеркальней озер голубых отраженье… (Амантай Ахетов) Вдали От Родины Край казахский, родной! Мне тебя позабыть не дано, И разлука с тобой, словно камень на сердце, тяжка. Я вздохну о тебе — вот и сердце мое сожжено, Тело сохнет в жару, а в душе поселилась тоска! Край казахский, родной, снова слышу я шум камышей Над озерной волной. В них приют отдыхающих птиц. И мальчишки плывут, ухватясь за хвосты лошадей, И тростник шевелят, шарят в поисках птичьих яиц. Что за радость была на зеленых весенних лугах, Где тюльпаны цветут у подножья высоких шатров, Что за птицы поют на изогнутых гибких ветвях, Что за песни звучат у пастушеских шумных костров! Край родимый, степной, мне тебя позабыть не дано. От безмерной печали пылая и кровоточа, Задохнется душа, вот и сердце мое, сожжено, И от горечи сердца кипящая кровь горяча. Если даже засну, ты приснишься мне, край мой родной. А проснусь, о тебе мне напомнит и утренний свет. Никогда, никогда не искал я разлуки с тобой, Но исполнить не смог самый давний и крепкий обет. (Сакен Сейфуллин) Комплексный анализ. Слова поэта передают боль от разлуки с родной землей, красоту пейзажей Родины, воспоминание о прекрасных полях и степях Казахстана. А главное стихи передают что значит искренне любить свою Родину. А Сопоставительный анализ стихотворений Сакена Сейфуллина и Амантая Ахетова. 161 Предметом своего сравнительного анализа мы выбрали стихотворения С.Сейфуллина «Заблудившимся» и стихотворение Амантая Ахетова. Заблудившимся. В того, кто с бедными делился И против сильных выступал, В того, кто из когтей насилья Забитый люд освобождал, В того, кто вас любил по-братски И шел за правдой по следам, В того кидали вы камнями, Чтоб подлизаться к господам. Всех вас – и молодых и старыхКлянусь в ответчики привесть На суд народный и небесный, Коль те суды на свете есть! (Сакен Сейфуллин) *** Раздирает нас жажда реванша и мести, Готовы вселенский раздуть мы пожар. И склонны к коварству, измене и лести, И страсти бросают то в холод, то в жар. Несем свою ношу скорей по инерции, В противоречьях разрываясь на части. И до сих пор кровожадны как древние персы, И охочи до злата, разврата и власти. (Амантай Ахетов) Своими поэтическими посланиями Сакен Сейфуллин и Амантай Ахетов делают все, чтобы не было таких людей. Все времена тема Родины, родной земли, любви к ней была и остается актуальной. В свою эпоху, в 19 веке Сакена Сейфуллин воспевал свою Родину, в 20-21 веке продолжил дела Сакена Сейфуллина Амантай Ахетов. 162 Заключение. Исследуя духовную, творческую биографии Сакена Сейфуллина и Амантая Ахетова, изучили художественные тексты поэтов, сравнили лирические произведения, достоинства, идейно-тематическое содержание. Постоянно пополняющийся арсенал произведений позволил по-новому подходить к интерпретации многократно прочитанных, и, казалось бы, изученных произведений. Комплексный анализ произведений поэтов помог понять состояние лирического героя, эпоху, в которую жили и творили поэты, увидеть текст под «лингвистическим микроскопом». Материалы научного исследования апробированы в 8-11 классах школы-гимназии №2. Такая исследовательская работа позволила учащимся осознать все великолепие духовного наследия Сакена Сейфуллина и Амантая Ахетова, совершенствовать знания предметов гуманитарного цикла. Ведущими темами в творчестве Сакена Сейфуллина и Амантая Ахетова является тема Родины и судьбы народа. Сопоставительный и комплексный анализы лирических произведений авторов позволили сделать вывод, что Сакен Сейфуллин и Амантай Ахетов помогают людям бороться за идею лучшей жизни. В нашей современной обстановке, когда происходит смещение представлений о добре и зле, когда циничный собеседник становится героем современности, лишь стойкий человек может выдержать это каждодневное испытание, не ожесточившись, не утратив веру в жизнь, в ее доброту и красоту. Именно такими стойкими людьми, поистине, можно считать Сакена Сейфуллина и Амантая Ахетова. На протяжении всего исследования, мы убеждались в том, что Амантая Ахетов является преданным продолжателем великого дела Сакена Сейфуллина. В произведениях авторов мы слышим боль и протест, призыв к доброте, честности, вере в святое. Все мысли в лирических произведениях Сакена Сейфуллина и Амантая Ахетова идут от чистого сердца. Авторы обладают огромной любовью к людям, какими бы они ни были. Ведь не бывает плохих людей, бывают люди, испорченные обществом, но в каждом можно найти много хорошего и доброго. В поэтах нет злости, а, наоборот, их творчество полно надежды и веры в то, что: Еще не поздно возродить поля и реки, Еще не поздно не убить в нас Человека. Еще не поздно оценить свои поступки, Еще не поздно сохранить весь мир наш хрупкий. 163 В научном исследовании представлены все факты и доказательства для обоснования гипотезы. Апробирование исследования, презентация научно-лингвистическое исследования-сравнения художественных текстов Амантая Ахетова и Сакена Сейфуллина, созвучие мыслей поэтов в изображении Родины, природы, народа, лингвистический анализ их произведений позволили составить план факультативных занятий по изучению духовного и культурного наследия страны, необходимых для приобщения современной молодежи к изучению художественных произведений великих авторов, с использованием лингвистического, комплексного и сопоставительного анализов. Стихи Амантая Ахетова о Родине, природе, о судьбе народа. «Статуя Скорби»: О, статуя Скорби, Упрек твой к себе принимаю, На слабость свою Часть вины возложив, И скорбью твоею, Как распятый Иисус истекаю, И все же я веры В душе не теряю В нашу в общем-то светлую, Чистую жизнь. Сквозь годы Ушедших я взгляды ловлю, И боль, и сомнения их Разделяю. По растоптанным душам, Изломанным судьбам скорблю, Их боль в свою память Гвоздями вобью. И к покаянию Жестокость людскую взываю. Словно из гребня невских волн Зеленым отблеском играя, Удила медные кусая, 164 Несется конь. И тихий звон, От башен серых разбегаясь, Нахлынул к всаднику, и смолк. И я, в конях познавший толк, Застыл, невольно восхищаясь Мгновеньем, трепетом живым. Но властна гордая рука, Взирает всадник свысока, В величии неотразим… Быль о новорожденной столице Рассвет встает зарницею играя На мачтах электрических опор. С надеждою глядится степь златая В Ишим-рекою вспоенный простор. Века здесь пролетали, как мгновения, Оставив в ковыле свои седины. Прошли на жизнестойкость утверждения Племен номандских бурные лавины. И состоялся древний мой народ, И утвердил под солнцем свое имя. Был славен золотой Орды оплот И славился батырами своими. Падения, взлеты – всякое бывало, Но прочен был кочевника хребет. И солнце снова к жизни пробуждало, И восставал народ от лютых бед. И вот вдохнула степь сполна свободы, Был пройден становления рубеж. И появился выбор у народа, И звездный час пробил в его судьбе. Ведь птица в высоту всегда стремится, Когда крыло ей сильное дано. С юною прекрасною столицей В новый век войти нам суждено, Примеряй скорей, Ишим, обновы – 165 Берега в граните, площадь в куполах, Мы вдохнем в тебя дыхание новое, Старая подружка Акмола. Ведь в степи повеял свежий ветер, Новый день восходит над страной. О себе заявим на планете Юной и прекрасной Астаной. Начав ее новые страницы, Жар сердец отдав ей горячо, Ритму новорожденной столицы Зададим стремительный отсчет. Пусть Астана достойно засияет, Как символ устремленности вперед, А ее рождение окрыляет Поверивший в звезду свою народ. *** Всю жизнь лететь на зов добра, Нести в глазах лишь озаренье. Когда придет на то пора, Покинуть мир без сожаленья, Чтоб каждый день и каждый час Звенел натянутой струною, И чтоб не угнетала нас Скорбящей совестью больною. Чтобы душа могла взлететь, А плоть покоем наслаждаться. Жить для того, чтобы сгореть, Но в памяти людской остаться. А если в прошлое смотреть, Чтоб было в жизни, что итожить. Совсем не страшно умереть, Страшнее жизнь впустую прожить. *** Крохоборствовать в жизни не надо, О потерях своих не жалей. Каждый день нам отпущен награду, 166 Эту чашу с любовью испей. Пусть душа переполнится чудом, Только смех источают уста. Ведь добра от добра не убудет, Эта истина так проста. Но о ней мы порой забываем И спешим отравить себя злом, Свою светлую душу мараем, Обделяем сердечным теплом. Ну а дни то текут безвозвратно, Божий дар понапрасну теряем. Злом, помноженным многократно, Человека в себе убиваем. *** А мир легко разрушить, Все ближе страшный гром. Спасите наши души, Наполните добром, Наполните радушьем, Верните всепрощение, В растерянные души Плесните очищения. Чтоб снова мир стал краше, Доверчивей, теплей, Спасите души наши Во имя светлых дней. *** Мне не пророчили высокие деяния, Довольно скромен мне отпущенный удел, Был вспоен добротою сострадания И пробудить в себе жестокость не успел. И до сих пор доверчиво, наивно Тянусь к теплу участия чужого, Да только состраданье не взаимно, А может, многим не отпущено от Бога, Но все равно стучусь в чужие двери, 167 Отзывчивость пытаясь пробудить, Ведь без любви, без сострадания и веры Не стоит в этом грешном мире жить. И мало ли что с детства нам пророчат, С годами проявляется лишь суть. Чужие раны в моем сердце кровоточат, Чужая боль мне разрывает грудь. *** Раздирает нас жажда реванша и мести, Готовы вселенский раздуть мы пожар. И склонны к коварству, измене и лести, И страсти бросают то в холод, то в жар. Несем свою ношу скорей по инерции, В противоречьях разрываясь на части. И до сих пор кровожадны как древние персы, И охочи до злата, разврата и власти. *** О, родная земля, как вдали ты мила, И чем дальше, сильнее притяжение твое. Боль разлуки сквозь сердце мое пролегла И ночами твой зов мне покоя не дает. Сквозь туманы гребные, берез кружева, Перед взором родимые дали прозреньем. Александра Соловьева 168 Интегрированный урок по русской литературе и казахской литературе на тему: «А.С. Пушкин и Абай – поэты вселенной культуры» Сейтжанова Тамаша Абильмажиновна, учитель казахского языка Тема: Пушкин и Абай – поэты вселенской культуры. Друг другу чужды по судьбе, Они родня по вдохновенью. А.С. Пушкин Приветствия на казахском и русском языках I. Вступительное слово учителя: «Есть имена как солнце! Как яблоня в расцвете! Мы говорим о Пушкине, Абае…». (Портрет Пушкина и Абая, а по середине – знакомые поэтические строки; Учитель русской литературы: Наш урок посвящен году Пушкина в Казахстане. Славная дата! Ничто так не сближает и не роднит души людей разных стран и народов, как высокое поэтическое слово – «сладостный союз» двух поэтов-гениев. Известно, что памятник Пушкину сооружен в Алматы несколько лет тому назад. Точно такой же памятник Абаю поставлен в апреле 2006 года в центре Москвы, недалеко от памятника Пушкину. Два гения двух народов, два поэта вселенской культуры наконец-то встретились друг с другом, чтобы вести сокровенный диалог о добре, любви, счастье, о месте поэта и поэзии, об исторической дружбе двух народов. Завершаем обсуждение проблем, поднятых по нашей конференции словами нашего современника, поэта и писателя Амантая Ахетова «Воспитанный на той же славной русской культуре, понимаем, что Пушкин – достояние планетарное, интернациональное, в лучшем смысле оного, а также воплощение высокой сути глашатая небес. И недаром вот уже многие поколения одержимых поэзией взрастают и творят под влиянием величественного пушкинского слога, искрометной мысли и высочайшей одухотворенности», показом видеоматериалов, подготовленных нашими учащимися, которые принимают активное участие в изучении творчества поэтов. Мы ве169 рим, что Родина Абая, Родина Пушкина – земля казахстанская и русская – это земли с великим будущим. Это не только предсказания астрологов, но и воля великих двух поэтов – Абая и Пушкина, представителей вселенской культуры. Резолюция нашей конференции: Абай и Пушкин – актуальны, Абай и Пушкин – современны, Абай и Пушкин – необходимы каждому из нас. (Идет показ видеоматериалов с конкурсов, посвященных году Абая и Пушкина, в котором активное участие принимали учащиеся школы-интерната). Звучит куй Курмангазы «Золотая степь». *** Имя Амантая Ахетова хорошо известно казахстанскому читателю. Его творческий диапазон ярок и многообразен. Это и актуальная публицистика, и захватывающая проза, отражающая любовь к родной земле и людям, созидающим ее блага. Страстная публицистика Амантая Ахетова, возглавлявшего в годы обретения независимости ряд первых независимых газет, полна жгучей правды и горячей озабоченности судьбой народа, сохранением духовного и нравственного наследия предков. Сотни статей в республиканских изданиях и сборниках поднимали самые актуальные проблемы жизни народа и становления независимой государственности, межнационального и духовного согласи и воскрешают перед глазами проблемы и этапы самого бурного времени построения независимого государства. Статьи Амантая Ахетова никого не оставляют равнодушным, ведь они повествуют о том, что волнует каждого человека – о горестях и радостях, стойкости и мужестве, верности и любви. А больше всего подкупает в произведениях писателя его обостренная гражданская и нравственная позиция, яркая индивидуальность и национальное своеобразие. Восхищает и писательский слог. Амантай Ахетов мастерски владеет русским языком и блестяще умеет передать тончайшие психологические переживания своих героев. Именно эта особенность и отличает прозу Амантая Ахетова, которая всегда востребована широкой читательской аудиторией. Родился Амантай Ахетов 23 мая 1947 года в г. Кокчетаве, окончил факультет журналистики КазГУ. Член Союза писателей СССР и Казахстана, автор свыше 30-ти оригинальных и переводных книг. Имеет звание «Заслуженный деятель Казахстан». 170 Семнадцать лет был на государственной службе, возглавлял в различных министерствах управления СМИ, внутренней политики, отделы связей с религиозными конфессиями, издательской деятельности и др. Двадцать пять лет отдал журналистике, был главным редактором районных газет (1977-1980), республиканской газеты Союза журналистов Казахстана «Азия дауысы» (1991-1992), общественно-политической газеты «Республика 2001» (2001-2002), заместителем главного редактора «Юридической газеты», главным редактором газеты «Правда Казахстана». Один из самых юных редакторов районной газеты ещё советской поры, он встретил перелом эпох в расцвете творческих сил и энергии. Сохраняя в душе приверженность многим светлым сторонам советского бытия, он упорно и последовательно отшвартовал корабль своего творчества в сторону от гигантского имперского «Титаника», дабы не попасть в смертельный водоворот-воронку погибающего исполина. Идеология людям важна и нужна, уверен он и сегодня. Статьи Амантая Ахетова всегда пронизаны лиризмом и теплом в отражении людских судеб и потрясающих парадоксов нашего бытия, пропущенных через сердце поэта. Особенно привлекательными стали для читателей его путевые эссе я из Египта, Саудовской Аравии и Израиля. Интересны также очерки о таких замечательных людях, как Ильяс Есенберлин, Габит Мусрепов, Абдижамил Нурпеисов, Ермек Серкебаев, Роза Багланова, Шота Валиханов. Но более всего любовь к народу и отечеству передают его слова: «Не случайно именно на нашей щедрой казахстанской земле, которая может разнообразием своего ландшафта приласкать взор степняка и горца, леснянина и поморца, сложился редкостный сплав людей, пришедших к единому восприятию этого величественного жизненного пространства и соответствующему духовному родству, порожденному простором материнской земли. Ведь душа человека сродни окружающему его пространству. И если исходить из этого, то я люблю своих соотечественников за эту широту, за упрямую привязанность к суровой степи с ее не менее суровым климатом, за оптимизм в жесточайших условиях выживания, за редкостное умение адаптироваться к экологическим и социальным экспериментам, за вечный праздник неуловимого слияния культур и традиций и милое обаяние незлопамятных сердец – ведь чего только ни было в дне вчерашнем, но истинный казахстанец склонен помнить только добрые вехи укоренения в своей многоликой, как сама степь, казахстанской семье. 171 ПРОХОДЯТ ЭПОХИ, ДИНАСТИИ И ИМПЕРИИ, А ЖИЗНЬ ИДЕТ СВОИМ ЧЕРЕДОМ Календарь нашей памяти бесконечен и будто охватывает целые эпохи в нашей быстротечной жизни. Помню, на уроках истории в младших классах для нас дореволюционная история казалась такой же далекой, как древний Египет или Рим. Шел 1986 год – год последнего 70-летнего юбилея СССР. Ничто не предвещало об его развале. Но сама революция, гражданская война казались такими далекими историческими событиями. Но вот я пришел к своему 75-летию и осознаю, что до такого юбилея не дотянула даже великая страна Советов. Так что человеческая жизнь, как и существование многих империй лишь быстротечные страницы в бурном течении мироздания. Тот декабрь 1986 года бросает в оторопь и озноб воспоминанием о чудовищной расправе издыхающей советской власти над непокорной и вольнолюбивой казахской молодежью. Мы раньше ужасались и осуждали мерзость гитлеровских концлагерей, не задумываясь над опоясавшими тогда Казахстан лагерями ГУЛАГа, где был загублен и цвет нашего народа. Сегодня особенно очевидна пропасть между декабрем 86-ого и днем сегодняшним. Как бы мы ни роптали на малые на наш взгляд подвижки демократии – они очевидны, как очевидно и преимущество обретенной независимости. Пусть еще не в той желанной степени защищены наши права и свободы, но они есть, и будут прирастать, если мы будем верны тому пониманию свободы и справедливости, с которым вышли тогда на площадь колонны студенческой и рабочей казахской молодежи, впервые бросив столь мощный и смелый вызов казарменной системе страха. У многих участников Желтоксана были сломаны судьбы. Многие потеряли работу и были выброшены из институтов. Именно тогда я выплеснул из сердца эти стихи: Желтоксан Морозный, тревожный декабрь прозрения, Народа ты жертвенным месяцем стал. Газетные строки полны осуждения, Но кто-то ведь этих юнцов поднимал? В толпу свои лживые лозунги бросив, На площадь, к побоям толкали ребят. Кто же теперь с подстрекателей спросит, За что, в общем, дети-то наши сидят? 172 Дубинки по их головам прогулялись, О, глупость, идти за вождями дешевыми. Они-то в тени, как обычно, остались, И лозунги их оказались грошовыми. Когда наступила похмельем расплата, Платили зеленых студентов судьбой. Их жертвами сделали львы Аппарата, Корыстные цели сводя меж собой. А парни надолго лишились свободы И видят лишь в клеточку небо в окно. Декабрь оставил с сознании народа Щемящей кровавою болью пятно. Юные герои кровавого в памяти народа Желтоксана стали гордыми буревестникам эпохальных перемен, принесших независимость казахскому народу. Ведь именно им мы обязаны тем, что можем сегодня свободно выражать свои мнения и отстаивать свои гражданские права. Но нам еще надо научиться пользоваться обретенной свободой и независимостью, надо научиться так выражать свое волеизлияние, чтобы оно было услышано теми в верхах, кто смотрит на власть, как на приватизированное право распоряжаться народными судьбами. Народ, который сумел бросить вызов Кремлю, в состоянии требовать от сегодняшней власти чистоты и порядочности, прозрачности действий, настоящего служения интересам всего народа. *** После декабрьских событий в Казахстане повторились кровавые события в Тбилиси. И я опять не мог сдержать гнева на сердце: Опомнись, солдат Солдатик, сынок наш, запомни одно: Служить ты уходишь за дом свой родной. А дом твой велик, многолика семья, Ведь взором страну нашу всю не объять. Тебе доверяет она свой покой, Пусть доблесть отцов твоей движет рукой. А если придет уж на то твой черед, В беде заслонить должен ты свой народ. Но где-то, должно быть, осечка в верхах, 173 Тебя посылают нагнать в людей страх. Мальчишка с врученным народом щитом, Направил свой штык на родительский дом. Какой же дурман вам глаза застелил? Опомнись, ведь кровь ты людскую пролил! Подумай, по чьим головам прошагал, И вспомни, на верность кому присягал?! Сегодня ты руку в Тбилиси поднял, Вчера в Казахстане народ разгонял. А завтра, случится в Рязани беда, Пошлют уже наших сыночков туда. Но разве для этого вас посылаем, Защитой своею, родимых, считаем. Так как же вам армия души ломает И яростью злою глаза застилает? Растил вас народ не для роли слепой Глумиться с дубинкой над мирной толпой. Мы знаем, сурова солдатская доля, Но все же сберечь свою честь в вашей воле. Взгляните на звезды на танках и касках, Они пламенеют, как символы братства. Отцы ваши, деды с такою звездою В беде свой народ заслоняли собою. Неужто ослепли вы все, что команда Вас превратила в слепого жандарма? И разве командою кровь оправдаешь, Когда ее в доме родном проливаешь? Уж лучше бы мне в ваши ноги упасть, Чтоб только не мог вас сегодня проклясть. Да как вы могли избивать матерей, За что превращаться должны мы в зверей. Представьте, у них тоже дети вдали И служат во имя советской земли. Представьте, они по команде слепой Пойдут расправляться, как вы, над толпой. Очнитесь, ребятки, сынки дорогие. Матери ваши – враги вам какие?! Пусть ваши сердца их боль испытают, Пусть матери к совести вашей взывают. 174 *** Быть поэтом это божий дар. Настоящий поэт не только воспевающий красоту мира лирик, но прежде всего честь и совесть своей эпохи. Помнится на одной встрече с учителями на курсах повышения квалификации в Астане более получаса читал им свои стихи и в аудитории стояла напряженная тишина. В конце встречи одна из учителей сказала: – Простите, у вас такие замечательные стихи, но мы не раз не аплодировали вам… – Это все равно, что аплодировать во время хирургической операции – ответил я. И действительно, будь то заключенные в лагере, курсанты в военном училище, студенты в институтах или слушатели во дворцах культуры реакция на мои стихи была однозначной и я чувствовал как мое напряженное состояние передавалось залу. Но это было в славное советское время, когда еще самый читающий народ в мире не погрузился в интернет и сотовые телефоны. А горьких раздирающих душу тем тогда было немало. Из цикла «Боль солдатских сердец» *** Афганская боль В свинцовых гробах приходила. Афганские дети Нерусского бога молили. Чтоб мирное небо Открылось над Джелалабадом, И вдосталь чтоб хлеба, И люди от взрывов не падали. Но мир сразу тесен, Когда в состоянии войны. И горькие песни Солдатскою болью полны. Под небо чужое Ведь их посылала не мать. Скорее, собою Пошла б она их прикрывать. Афганскою болью Мы в мирные дни заболели. Афганские дети Какими глазами На наших детей-то смотрели? 175 *** Разбросало по свету Горемычных мальчишек-солдат. И ни строчки привета, Ни надежды вернуться назад. Это в наше-то время Горечь плена им давит на плечи. Как же быть нам со всеми, Чьи души разлука калечит. Горе черное гложет Не одну материнскую грудь. Как же Родина может Им сыночков живых не вернуть?! Помню, на встрече с курсантами в АВОКУ имени Конева в конце этих стихов я не вытерпел и воскликнул: «На хера нам такая родина!». В зале стояла гробовая тишина, и даже офицеры не промолвили ни слова. Василий Бернадский, с которым мы проводили эту встречу, быстро увел меня со сцены. Я понимал его, ведь он в свое время отсидел в сталинских лагерях. А что касается судьбы почти трехсот советских военнопленных оставшихся в Афганском плену после завершения войны, то было очень больно за их судьбу. Ведь в подобных случаях, если где-то захвачены даже несколько американских граждан, Соединенные штаты посылают туда военные корабли и возвращают своих. Эдуард Шеварднадзе, который должен был поднять в ООН вопрос об освобождении наших военнопленных, вернулся с полпути назад в связи с кончиной Громыко, так и не решив судьбу оставленных в плену соотечественников. Как раз в те дни и проходила наша встреча в военном училище. Покой еще впереди Я был еще молод, когда родились эти стихи, но и тогда я успел пережить несколько убийственных моментов своей жизни. В семнадцать и сорок лет мне вонзили нож в область сердца перед входом в дом (Кокчетаве и Алма-Ате). 176 Прозрение с небес Меня так долго Бог оберегал От зависти и восхищенных взглядов. Бог на меня надежды возлагал И в бедах был всегда со мною рядом. И грянул день, подобно озарению, Отпущенный прозрением с Небес. Как будто снова пережил рождение, Или как будто заново воскрес. Как будто свыше наделен крылами И стал короче бесконечный путь. Как мотылек, бросаюсь с лета в пламя, И попадаю в самый жар, как в суть. И как сказать, как объясниться миру О том, какой порыв в душе живет, И для кого божественную Лиру Настрою я столетья наперед. Быть может там, где россыпью хрустальной Звенят полночных звезд колокола, Отпущена моей душе страдальной Частица от вселенского тепла. А первый случай сохранения меня Богом произошел в самом раннем детстве: Зеркальная гладь Копы напоминала полировку рояля, который я видел в зале педучилища. Даже с берега проглядывалась крапчатая галька на дне, брошенный кем-то сачок для мальков. Сладкая нега сковывала все тело и не хотелось подниматься даже для того чтобы окунуться в прохладной воде. Все ждали Генку, обещавшего принести кислого молока. И вот мальчишки мажут белой влагой красные, облезшие от загара спины. Затем опять дремота, которую нарушил чей-то крик: – Дядя Гриша плывет, видно сети расставил. Все подскакивали с песка. Бронзовые мальчишеские тела звонко разбивали зеркальную гладь, вместе с брызгами пошли по воде круги. Но что это со мной? Я не мог двинуть вдруг оцепеневшей ногой и без звука погрузился в воду. Даже не успел испугаться глубины. Страх пришел позднее, когда увидел вокруг испуганные лица друзей. Обессиленными губами я отпил из фляжки, которую протянул дядя Гриша. Сразу вырвало. 177 – Еще? Но уже никто не мог заставить меня сделать даже самый маленький глоток. Когда же я понял случившееся, то взял клятву с товарищей, что об этом не узнают ни мать, ни отец. Вновь подошел дядя Гриша и, воткнув в песок тяжелые весла, молча уставился на меня. Стыдясь своей слабости, я лишь проговорил: – Я умею плавать, только не знаю, как так… – Не знаю, – сердито прервал дядя Гриша. – Вот если бы не он, не лежать тебе здесь, – и он кивнул головой в сторону Саньки, старшего товарища. Я с признательностью взглянул на своего друга, но теперь уже он смущенно отводил глаза. Дома, в постели, глядя на яркие язычки пламени в керосиновой лампе, я молил, сам не зная кого, навести на Саньку самую страшную беду, чтобы в последний момент спасти его. Так, мальчишкой, я впервые испытал глубокое чувство признательности и не слишком умно хотел ее выразить. И только позже я понял, что то спасение от гибели в воде мне было даровано свыше с тех самых небесных кущ, где покоится мой любимый сынок. Нас бережет и ведет по жизни любовь Бога и ее пламень нуждается в постоянной подпитке. Я, выросший в стране атеистов, много писал о Боге, так как он уберег меня от многих ударов судьбы. Но он не уберег нашего Амира. И не хочу знать и представлять, как были подрезаны сынок твои крылья на земле. Ведь ты продолжаешь, как ангел парить над нами. Мы с его любимой мамочкой посвятили ему хадж на святую землю и вернувшись возложили к изголовью его могилы горстку камешков с горы Арафат, где после трехсотлетней разлуки встретились Адам и Ева. Неверно Господь и нам когда-нибудь предоставить встречу с сыном на Небесах и мать заключит его в свои объятия. Ведь все мы гости в этом бренном мире. А то, что молитвы на святой земле воистину чудотворны – нет ни малейшего сомнения. Помню, в свой первый хадж после кончины мамы я поминал ее в мечети пророка в Медине и только вышел из нее, как на лоб из безоблачного неба упало несколько капель. Наверно это был знак об упокоении материнской души, пролившей с Небес капли благодарных слез… Вот и Шарипа была настолько погружена в дух мечети Пророка и святость Каабы, будто взирала на сына в безоблачной сини одухотворенной библейской земли. При прикосновении к стенам Каабы ее глаза просыхали от слез и она, шепча слова молитвы, будто сама возносилась в небо и простирала руки к сыну… А он, как обычно улыбался ей с того мира, где обрел покой. Поэзия известного казахстанского поэта Амантая Ахетова востребована широким кругом читателей, так как пронизана светлым чувство любви к родине и соотечественникам. Лирические откровения поэта затрагивают 178 сердца и пробуждают высокие чувства. Первые поэтические сборники его получили многочисленные отклики тогда еще союзных читателей. Как поэт глубоко интернациональный, он болеет за судьбу всего народа и его стихи пронизаны острой болью по утерянной доброте, непримирима к человеческим слабостям и порокам, теневым явлениям нашей жизни. Творчество Амантая Ахетова отличает глубокое проникновение в жизнь и понимание многих ее глубинных процессов. В его поэтических произведениях человеческое согласие, гражданственность и чистота души раскрываются при обстоятельствах, близких к реалиям жизни, так глубоко пропущены сердце самого поэта. И как поэт глубоко интернациональный, он одинаково болеет за судьбу русского и казахского народа, идет через покаяние к очищению души, добродетели. Не случайно его стихам посвящаются уроки в школах, проводятся классные часы, а отдельные из них рекомендованы для проведения вечеров, посвященных любви к родине, славным сынам казахского народа. ОТЗЫВЫ О РОМАНАХ А.АХЕТОВА «В романе Амантая Ахетова «Три Георгия» я открыл для себя «планету Северный Казахстан» с особой ментальностью населяющих ее людей». Морис Симашко, народный писатель Казахстана. *** В силу понятных причин сегодня наши читатели не избалованы новыми произведениями казахстанских писателей, особенно в жанре романа-осмысления современности. Здесь сказываются и сложности издания при рыночном отношении к литературе, и некая растерянность самих писателей, связанная с ломкой привычных стереотипов и похоронами так называемой заказной идеологизированной литературы. Но как бы то ни было, творческая мысль выходит из стагнации. И в этом плане меня порадовала новая книга известного поэта и публициста Амантая Ахетова «Три Георгия», вышедшая по программе министерства информации республики в издательстве «Фолиант» в ставшей уже престижной серии «Библиотека Отрара». За интригующим заголовком романа открываются яркие характеры и 179 судьбы послевоенного поколения, тех самых детей победителей, которые мечтали о справедливости и великих свершениях, и пламенно верили, что им предписано жить в самой гуманной стране и быть спасителями мира. Однако судьбы их сложны, вхождение в жизнь полно противоречий и, тем не менее, все это кажется закономерным, как правда жизни, по своему раскрывающаяся каждому новому поколению, но неизменная в вечных ценностях любви, чести, мужества и верности. Амантай Ахетов и в прозе остался лириком, в раскрытии глубинных чувств, в сочности описания материнской природы, города детства, населенного взрослыми романтиками чудаками и отчаянными пацанами, которым не терпится глотнуть воздуха дальних странствий и набить на лбу шишек в самостоятельном полете жизни. Этому соответствует и динамика романа, увлекательность и широкий диапазон действий – от тюрьмы и солдатской казармы до студенческих застолий и коридоров власти. Тонкое раскрытие индивидуальности героев делает их образы дорогими и близкими, заставляет сопереживать и радоваться, и, как положено настоящему роману, проследить на их судьбах эпохальные признаки. Хотя действие первой по замыслу писателя книги будущей дилогии заканчиваются на пике взлета Страны победителей, уже чувствуется ностальгия по утраченным ценностям и роковая неизбежность будущих потерь. Тем не менее, роман оптимистичен, полон любви к современникам, передает их страсти, надежды, увлечения и идеалы. Можно было бы много говорить об удавшихся автору образах простоватого и сентиментального Гоши, целеустремленного и хитроватого Геры, отчаянного и бесшабашного Жорки. Они плоть от плоти дети народа, вчерашних фронтовиков, не обиженные, но и не слишком обласканные жизнью. А светлый образ их юного друга Акана придает отношениям и дружбе ту человеческую теплоту, которой так не хватает сегодня поколению детей перестройки и рынка. Помимо романа в новую книгу Амантая Ахетова вошли новелла «Ностальгия по безвозвратному», пронизанная острой болью по сыновьему долгу перед матерями и путевые очерки об Египте, колыбели человеческой цивилизации. Словно поэму в камне раскрывает писатель красоту и мудрость древних памятников, обычаи и традиции страны многовековой культуры с непреходящими культурными и духовными ценностями. И мне остается только пожелать читателям, которым повезет приобрести эту книгу, приятного общения с его героями, которые надолго западут вам в души. 18 декабря 2004 г. 180 Отзыв о романе Амантая Ахетова «Благодатный разлив Аргуни» В этом году исполняется 70 лет известному поэту, прозаику и публицисту Амантаю Ахетову. В связи с предстоящим юбилеем просим включить в план издания 2017 года его новый исторический роман «Благодатный разлив Агуни». Роман Амантая Ахетова открывает завесу истории исхода племени гунского происхождения Аргын с родовой реки Аргунь в начале Х века до его роли в создании Казахского ханства. Написанная с удивительным художественным мастерством книга воссоздает яркие картины жизни казахского народа в сложные и трагические времена становления казахского народа, героические образы батыров и живо передает его богатейшее духовное наследие. Роман привлекает читателя увлекательным стилем повествования. Изумительны по своей красоте картины природы, которые дополняют сцены жизни персонажей и окрыляют героев, пробуждают в них жизненные силы и пробуждают любовь к отечеству. Родная культура, родная природа, степь и горы выступают своеобразными лирическими героями романа Амантая Ахетова. А повествование известного прозаика и поэта завораживает своей языковой стихией, стилистической отточенностью слов и фраз, искусным вплетением в текст пейзажных описаний и ярких образов народных героев. В целом роман отличается высоким литературным стилем, богатым образным языком и философским осмыслением истории становления Казахской государственности. Динамичное повествование о подвигах героев борьбы за независимость сопровождается красочными и преданиями и легендами. Уалихан Калижанов, директор Института литературы и искусства им. М.О. Ауэзова, доктор филологических наук, член-корреспондент НАН РК. 181 Рецензии зав. отделом аналитики и внешних литературных связей Института литературы и искусства им. М.О. Ауэзова МОН РК Светланы Ананьевой: на поэтический сборник Амантая Ахетова «Звездой полночною сгорая» Рубежи столетий – время перемен… Крупный социокультурный слом конца ХХ века привел к возникновению новых мировидений, разрушению старых, привычных и традиционных устоев. Литература стала высокой, элитарной, популярной, массовой. Стилевые поиски, литературный авангард ярко представлены в мировом литературном процессе. Литературный текст воспринимается, порой, как сложное, многомерное художественное целое. Но именно поэзия всегда чутко реагирует на новое в жизни и судьбах людей, разрушая культурные барьеры и актуализируя идею диалога между народами, странами, культурами, Западом и Востоком. Поэтические творения Амантая Ахетова, представленные в поэтическом сборнике «Звездой полночною сгорая», обращены к современнику, ждущему трепетного свидания с настоящей поэзией. Она рассчитана на вдумчивого, аристократичного читателя, гордящегося своей Родиной и бережно сохраняющего ее образ в своем сердце. Лирический герой мечтает, где бы он ни был, из дальних странствий возвратясь: Наслаждаться родимою речью И вдыхать запах милых полей... В одном стихотворении, пересекаясь и взаимосвязано, могут звучать, таинственно переплетаясь, и высокие гражданские мотивы, и трепетная любовь к Отчизне: Вокруг берез наряды обручальные, Родных степей торжественный простор. Их невозможно просто отнести к пейзажной лирике, они выходят за четкие границы жанров, так как отражают сложное мировидение современного поэта, неравнодушного к судьбам своих земляков, согреваемого в любых жизненных ситуациях воспоминаниями детства и юности, где «сквозь туманы грибные берез кружева». 182 Поэзия Амантая Ахетова удивительным образом вбирает в себя богатство и изящество восточной поэзии, есенинскую удаль и размах, блоковскую и лермонтовскую строгую любовь к Отчизне, философские мотивы Фета и Тютчева, гражданственность Маяковского. Гражданская лирика пронизана болью по мрачным вызовам времени метаний и поиска своего достойного места в истории и настоящем. Лирический герой гордится своими предками и с гордостью произносит: «Я – казах!». В дробном стуке копыт, В разметавшихся гривах коней, Словно в камень впечатана Слава немеркнущих дней. История и современность в поэтическом творчестве Амантая Ахетова идут рука об руку, вдохновляя поэта на неповторимые образы: Курганы по Степи Великой Достойных предков помнят лики И в святости хранят их дух. Казахский фольклор, кладезь мудрости и богатства, исторические сказания и предания, образы степных правителей, сказителей, батыров, лихих наездников и степных красавиц – еще одна составляющая его творчества. И возникают картины эпического размаха: В порыве грусти и печали, Под тихий перебор домбры, Событья дивной старины В устах сказителей звучали. Евразийская составляющая, как контрапункт, проходит лейтмотивом через прозу и поэзию Амантая Ахетова, высвечивая корни древнего родства: Еще с времен величия Орды С Россией породнился я великой, И дорогие находил черты В ее тревожном материнском лике. Не от того ль живет во мне джигит, Что бредит о невесте синеокой. 183 Наверно, что-то общее роднит Россию со степным моим Востоком. Именно евразийство воплощается в необычных поэтических образах, вдохновленных традициями древнерусской литературы и западающих в душу современного читателя: И отвергнутой невестой, Жертвой скорбною любви, Погребли под Лобным местом Церковь Спаса на крови. Добротой души наполнены поэтические осмысления жизни, божественного назначения человека. Очаровательны стихи, обращенные к детям. Создавая национальную картину мира, окружающее поэт раскрывает великолепным русским языком, русским отточенным слогом с удивительным художественным мастерством, выходя к универсальному и вечному. Как заметил в свое время известный казахстанский литературный критик Николай Ровенский: «В лирике Амантая Ахетова обязательно присутствует гражданская и нравственная позиция, ощущается неординарная индивидуальность, национальный угол зрения…, а главное есть своя особая индивидуальная черта – его стихи импрессионичны, подчас по-фетовски свежи и грустны». В стихах Амантая Ахетова подкупает, прежде всего, искренность, неравнодушный взгляд на беды и проблемы нашей сегодняшней жизни. Обличая и в то же время сострадая, Амантай Ахетов переводит на язык поэзии то, что стало сейчас достоянием публицистики. Откликаясь порой на хронику наших дней, поэт заставляет читателя не только следовать голой канве факта, но и пытается философски его осмыслить. Смысл поэтических книг Амантая Ахетова – любовь. Поэт протягивает руку читателю, отворяет двери в воздвигнутый им храм истинной любви, наполненный душевной теплотой и состраданием. Можно было бы без конца цитировать тонкие лирические и страстные гражданские строки его емких по содержанию стихов. Не случайно на родине поэта, Кокшетау, в школах проводят литературные вечера, посвященные его творчеству. Стихи Амантая Ахетова, осознающего себя частью магистрального историко-литературного процесса, учат верности родной земле, любви к своему Отечеству. 184 *** на рукопись романа Амантая Ахетова «Властелин духа» Роман Амантая Ахетова «Властелин духа» – первое произведение в отечественной литературе о выдающемся ученом-тюркологе, государственном и общественном деятеле Ахмете Байтурсынове. И в этом – его особые исключительность и художественная ценность. Ученые, писатели, поэты, переводчики, публицисты – репрессированные участники движения Алаш – представители литературы и казахской культуры Ахмет Байтурсынов, Миржакып Дулатов, Гумар Карашев, Магжан Жумабаев, Султан Махмут Торайгыров, Жусупбек Аймауытов и другие вписали, как известно, в историю родной культуры яркие страницы своим богатым и разнообразным творческим наследием. Блестящее образование, глубокое знание и уважение национальной истории и культуры, верность, бескорыстное служение родному народу, последовательная борьба за его права и свободу – все это делает их вклад в родную культуру и историю неоценимым. Современные писатели, обращаясь к историческим документам и темам прошлого, не только воссоздают жизненный и творческий путь ярких представителей казахской интеллигенции, науки и литературы, но и ищут ответы на актуальные вопросы современности. Именно это делает роман Амантая Ахетова «Властелин духа» особо актуальным и востребованным широкой читательской аудиторией. Художественный образ известного просветителя, ученого-лингвиста, поэта, переводчика, исследователя литературы, автора теоретических трудов, учебников и учебных пособий Ахмета Байтурсынова раскрыт на страницах художественного произведения Амантая Ахетова ярко и убедительно, поскольку историческая память играет особую роль в жизни человека и общества. Делегат Всероссийского съезда Советов, член Военно-революционного комитета по управлению киргизским краем, а затем Народный комиссар просвещения Киргизской АССР, член КазЦИК, сотрудник газеты ЦК Компартии Туркестана «Ак жол» всегда стоял на страже интересов казахского народа, был в числе тех, кто поставил свою подпись под «Добавлениями к тезисам Ленина по национальному и колониальному вопросам», предостерегая от грубого, насильственного решения наболевших проблем. Авторское повествование с интонациями философского раздумья о сложных жизненных вопросах, о гражданском долге человека перед обществом, о нравственной чистоте определяет своеобразный стилистиче185 ский строй произведения. По мере его развертывания, лаконичного, порой поэтически-лиричного, поднимающегося до высот лучших образцов мировой лирики в сценах, воссоздающих встречу и краткие мгновенья личного счастья с голубоглазой Александрой – Бадрисафой, образ главного героя воссоздается в разных жизненных ситуациях. Ахмет Байтурсынов показан среди соратников, единомышленников, известных ученых и исследователей Казахстана и России. Раскрыта его профессиональная деятельность – редактора общенациональной газеты «Казах» (1913-1918), которая способствовала формированию идейных предпосылок казахской конституционно-демократической партии «Алаш», организационно оформившейся в июле 1917 года. Как автор программы партии и один из ее лидеров Ахмет Байтурсынов активно отстаивал на І Всекиргизском съезде идею независимого автономного государства. В декабре 1917 года на Втором Всекиргизском съезде, объявившем автономию «Алаш-Орда» и сформировавшем правительство, Ахмет Байтурсынов становится членом правительства, руководителем комиссии по организации учебного дела. Впоследствии, осознавая невозможность победы партии «Алаш», не желая братоубийственной войны и надеясь на обещания большевиков справедливо решить проблемы казахского народа, в 1919 году идет на сотрудничество с Советской властью, вступает в РКП(б). В основе сюжета романа Амантая Ахетова – важные биографические вехи жизненного пути главного героя. Психологический анализ обогащает содержание и форму рецензируемого романа, реалистически воспроизводит динамику развития образа главного героя, показывает его профессиональный рост, возмужание. Подкупают особой искренностью страницы романа, художественно воссоздающие диалоги Ахмета Байтурсынова и известного педагога-просветителя Александра Ефимовича Алекторова. Главный герой показан в неустанном труде, направленном во благо родного народа. Это и его раздумья над новым алфавитом, в основу которого положена арабская графика, и создание трудов по казахскому языкознанию, оказавшимися закономерно востребованными в наше время. Лейтмотивом романа, безусловно, являются размышления Ахмета Байтурсынова в тюремной камере: «Но почему во всем мире злые силы стремятся задушить песню добра и света?.. И особенно больно на душе от того, что та самая власть, что провозгласила свободу и равенство, призвана защищать обездоленный народ и вести его к свету разума и добра, пытается сегодня свинцом залить горло тех, кто как раз и ставит превыше всего боль и чаяния народа». 186 Слово автора романа образно, емко, доказательно, убедительно. Амантай Ахетов увлекает читателя в художественный мир, образно воссоздающий сложное и трагическое время первой трети ХХ века. Богатейшее культурное наследие родного народа, легенды, предания, изящно включенные в текст романа, стали для его автора и станут для его читателей нашим общим духовным богатством, подпитывающим идеи и образы художественной литературы. Культурное наследие казахского народа – источник вдохновения и новых идей. Повествование в романе глубоко психологично. Целая галерея точно выписанных персонажей проходит, сменяясь, перед взором читателей. Они – разные, представители того времени и идеологии. Искренне верящие в идеи просветительства и бескорыстного служения народу и безропотные, молчаливые исполнители НКВД. С точно подмеченными портретными деталями, отталкивающими мгновенно: «За свирепыми бычьими глазами этого тщедушного и невежественного отпрыска тамбовского переселенца, так и не отъевшегося на казахской земле, кроется страх перед людьми. Страх за свою гнусную профессию, ибо эти темные степняки признают только честный поединок». Так обозначена доминанта характера подобных ревностных служителей – всепоглощающий страх. Изумительны по своей красоте картины природы, выполняющие в романе разнообразные функции. Они словно предостерегают от нелегкого и трагического будущего, противостоят сценам жизни персонажей или окрыляют героев, дарят им надежду на лучшее, которое будет построено уже без них. Главного героя романа писатель сам отождествляет с могучим деревом, так как «смерть для него лишь избавление от мучительного поиска последнего слова, которое, по всей видимости, скажут за него другие. Ведь не бывают одинокими дерево лесу, былинка в поле. Будут новые всходы, будет вечно зеленеть поле добрых человеческих надежд и устремлений. И могучими деревьями с раскидистыми ветвями будут стоять на этом поле человеческого духа». Композиционно роман продуман самым тщательным образом. Названия трех основных частей романа отражают процесс возмужания главного героя: «Беркут взмывает в небо», «Дерзкой мысли полет» и «Раскаты разверзшихся небес». Каждая часть романа включает ряд самостоятельных глав, имеющих символические названия – «Уроки первого прозрения», «Притяжение света знаний», «На крыльях истинной любви», «За чашей кумыса течет беседа», «А судьи кто», «Какому богу молиться», «В эпосе – отрада для души», «Бег времени неукротимый», «Станция назначения… белое безмолвие» и др. 187 Начинаясь с «Пролога», в котором главный герой в тюремной камере переосмысливает всю свою жизнь, а раскаты грома символизируют «стон его истерзанного сердца», роман жизнеутверждающ по своей сути. Никакие испытания не могут сломить человеческий дух: «В томительную тишину тюремной камеры ворвались раскаты грома. Словно стон его истерзанного сердца рвался из побагровевших туч и отдавался тревожным набатом в разбуженной яростной стихией степи. Только бы услышали его современники. Только бы вышли из спячки стреножившие к ночи коней мужественный джигиты. Только бы не отрывали взоров ожидания с дальних дорог преданные в своей любви женщины. Ведь вслед за грозовыми раскатами прольются живительной влагой тяжелые тучи, прорвется сквозь них животворное солнце и омытый дождями мир засияет новыми гранями своей бесконечной красоты, пробуждая светлые надежды». Прямая авторская речь, внутренние монологи героев романа и несобственно-прямая речь, объединяющая размышления о происходящем и наблюдения за окружающими людьми, удачно объединены в поэтике романа Амантая Ахетова. Так писатель раскрывает новые повествовательные возможности в современной прозе, в раскрытии духовного мира действующих лиц. Традиционные формы изобразительности, соединяясь с новыми способами художественного мышления, предопределяют многообразие повествовательной структуры нового романа «Властелин духа», автор которого, несомненно, разделяет высказывание о главном герое романа М. Ауэзова: «Даже если мы забудем казахскую школу, которую открыл Ахаң, его заслуги перед родным языком, его пламенные призывы к многострадальному народу в созданной им литературе – «Қырық мысал», «Маса», в газете «Қазақ», его огромный труд и неиссякаемую энергию, отданные делу просвещения, если мы забудем все это, – его дела и заслуги не забудет история». Роман Амантая Ахетова интересен для литературоведов с ракурса отражения художественного времени и пространства, прошлого и будущего, настоящего и вневременных измерений, так как обращен к душам читателей и ценителей художественного слова. Родная культура, родная литература, родная природа, степь и горы – также выступают своеобразными лирическими героями романа Амантая Ахетова «Властелин духа». Завершенный роман известного 188 прозаика и поэта завораживает своей языковой стихией, стилистической отточенностью слов и фраз, искусным вплетением в текст пейзажных описаний и лирических повестовательных струн. Рукопись книги Амантая Ахетова «Властелин духа», безусловно, рекомендуется в печать, так как представляет несомненный интерес как для широкого круга специалистов – историков, литераторов, языковедов, так и для читательской аудитории, для тех, кто интересуется творчеством, научным и литературным наследием ярких представителей научной и культурной элиты Казахстана. *** на рукопись книги «Завороженный истиной» В предлагаемую для издания книгу известного поэта, прозаика и публициста Амантая Ахетова вошли ранние прозаические произведения, в которых предстает широкая панорама жизни послевоенного поколения. Включенные в сборник рассказы пронизаны лиризмом и теплом в отражении людских судеб и потрясающих парадоксов нашего бытия, пропущенных через сердце поэта. В произведениях писателя присутствует гражданская и нравственная позиция, ощущается неординарная индивидуальность, национальный угол зрения. А окружающий его мир Амантай Ахетов раскрывает великолепным русским языком, русским отточенным слогом с удивительным художественным мастерством. В своих произведениях Амантай Ахетов тонко отражает психологию современников и через образы своих героев и их действия отвечает на актуальные вопросы современности. Именно это делает прозу Амантая Ахетова особо актуальной и востребованной широкой читательской аудиторией. Авторское повествование с интонациями философского раздумья о сложных жизненных вопросах, о гражданском долге человека перед обществом, о нравственной чистоте определяет своеобразный стилистический строй произведений писателя. Как поэт, он вносит в свои рассказы лирические нотки и соответствующий романтический стиль повествования. Целая галерея точно выписанных персонажей проходит, сменяясь, перед взором читателей. Они – разные, представители своего времени и соответствующих взглядов на жизнь. 189 Изумительны по своей красоте картины природы, выполняющие в рассказах писателя разнообразные функции. Они как бы дополняют сцены жизни персонажей и окрыляют героев, пробуждают в них жизненные силы и пробуждают любовь к отечеству. Через такие рассказы писателя, как «Завороженный истиной», «Сенькина медаль», «Звезда на старом кладбище», «Поединок» раскрываются страницы нашей истории, наполненные не только свершениями, но драматическими эпизодами. Своеобразно раскрывается тема войны в рассказах «Губная гармошка», «Самокрутка». Нравственное становление молодого поколения психологически тонко отражено в рассказах «Ностальгия по безвозвратному», «Сергей остается», «Разорванный рубль», «Легкая жизнь», лирическими картинами раскрытия образа персонажей полны рассказы «Голуби не прощают», «Талисман», «Клены под балконом». Все эти произведения публиковались в периодике, журналах и входили в различные коллективные сборники. Прямая авторская речь, внутренние монологи героев рассказов Амантая Ахетова полны размышлений о превратностях жизни, судьбах своего поколения. Писателю удается в краткой форме рассказа раскрывать духовный мир современников. Традиционные формы изобразительности, соединяясь с новыми способами художественного мышления, предопределяют многообразие повествовательных возможностей в произведениях писателя. Родная культура, родная природа, степь и горы – также выступают своеобразными лирическими героями произведений Амантая Ахетова А повествование известного прозаика и поэта завораживает своей языковой стихией, стилистической отточенностью слов и фраз, искусным вплетением в текст пейзажных описаний и лирических повестовательных струн. Отдельно можно выделить романтический детектив писателя «Угнаться за Лейлой», в котором за лиричностью повествования подняты очень серьезные проблемы пошлого, связанные с ядерными испытаниями и добычей урана. Рукопись книги Амантая Ахетова «Завороженный истиной» рекомендуется в печать, так как представляет несомненный интерес для широкого круга читателей, которые тепло приняли изданные ранее романы писателя «Три Георгия» и «Властелин духа». 190 С СЫНОМ НАС РОДНИТ ОБЩЕЕ ПРИЗВАНИЕ И НАЗНАЧЕНИЕ – МЫ СПАСАТЕЛИ Амантай Койшибаевич Ахетов, журналист. Член Союза писателей Казахстана. Автор свыше 20-ти оригинальных и переводных книг, награжден медалями «За трудовую доблесть», «Пушкинской медалью», «Отличник печати СССР», «10 лет Астане», «20 лет независимости Республики Казахстана», орденом «Партийная доблесть», Лауреат премии Союза журналистов Казахстана, имеет звание «Мадениет Кайраткері». – Амантай Койшибаевич, вы известный публицист, писатель, ваш отец также работал в журналистике, был известным собственным корреспондентом ведущей республиканской газеты по Кокчетавской области, а почему ваш сын не пошел по стопам отца и деда, а стал врачом? – Моя супруга, Шарипа Копешевна, мама Амира, всю жизнь проработала медсестрой и, наверное, это и стало причиной выбора профессии врача. Надо сказать, что он выбирал разные профессии, хотел и военным стать, но, в этом случае, я проявил решительность и остановил его. Но в целом, конечно, его выбор стать врачом не случаен, он очень добрый, отзывчивый, ответственный человек и в любой работе смог бы проявить свой характер. А когда он заявил мне о своем желании поступать в медицинский институт еще перед выпускным классом, я пожелал ему на деле проверить свой выбор и он учебу в школе совмещал с работой санитаром в центральной хирургической клинике. Так что первый экзамен в моих глазах он выдержал с честью, к тому же окончил школу с серебряной медалью. Скажу главное, меня с сыном или его со мной, роднит одно общее призвание и назначение: Спасатель. В своей поэзии, я, Амантай Ахетов, стараюсь спасать человеческие души, а Амир Ахетов спасает жизни людей. – А Амир Амантаевич, больше похож на вас или на маму? – Вы знаете, на свою маму он похож такими чертами характера как амбициозность, очень большая чистоплотность, требования к себе, прежде всего. А я, все – таки человек творческий, меня, конечно же, больше мучают муки творчества. – Амир Амантаевич, производит впечатление принадлежности к «золотой молодежи»? – Никакого отношения к «золотой молодежи». У Амира никогда не было ни избалованности, ни высокомерия. С подросткового возраста он уже рабо191 тал, то есть подрабатывал, всегда очень скромно одевался. Мы 5 лет жили на съемной квартире, собственно говоря, ни чем не отличались никогда. – Сегодня Амир Амантаевич возглавляет одну из лучших клиник страны, бывшую «Совминку» – это большое доверие со стороны руководства нашего государства и в то же время – огромная ответственность? – Просто у Амира высокая целеустремленность и внутренняя ответственность, он не боится работать на любых должностях, вот его самое главное качество. – Амантай Койшибаевич, вы, конечно, привыкли, что, в обществе вас знают и любят, можно сказать, что слава вас не покидала никогда, а сейчас вас уже знают по вашему сыну? – Слава пришла ко мне после долгого упорного труда, также как и к моему отцу, Койшибаю Ахетову. Он был журналистом, выпускником комвуза, много писал, но у моего отца была очень сложная жизнь, еще юношей ему пришлось одному похоронить в степи, на перекрестке дорог отца, моего деда. Сейчас на месте его могилы, в Кокчетавской области разросся большой сад, посаженный целинниками… В 1932 году отец подвергся репрессиям, и вплоть до 1940 года ему пришлось скрываться, а потом его уже перед войной реабилитировали, за эти годы он потерял всю свою семью. Так что жизнь была очень трудной. – А как вы думаете, пример жизни дедушки наложил отпечаток на Амира Амантаевича? – Безусловно. Особенно, если смотреть на его выбор профессии, то отчасти это заложено его дедушкой по материнской линии Копешем Каражигитовым, который был ветврачом, прошел всю войну на передовой от Сталинграда до Будапешта, а затем всю жизнь лечил животных. Помнится, к нему домой, днем и ночью, как в скорую помощь, прибегали жители райцентра Зеренда и он никогда не отказывал, спешил на помощь. И маленький внук Амир часто чуть ли не со слезами просился поехать с ним, и был очень счастлив, когда дедушка брал его с собой. Видимо тогда, при виде занятий деда, он понял, как важно спасать все живое и человек в ответе за окружающий мир. – И все-таки, что для вас самое главное в этой жизни, получаете ли вы удовлетворение от своего творчества? Что вас заставляет открывать свою душу и изливать ее людям? – Можно я отвечу стихами: Я нужен вам, люди, Поверил я в это давно. 192 Другого не будет, Знать мне одному суждено. Вам выплеснуть душу И сердце свое обнажить, Покой ваш нарушить И веру в добро возродить. Иду к вам открытый, Прозреньем тревожным иду, Чтоб с Богом забытым И с совестью жили в ладу. Сомнения и муки Я вам возлагаю к ногам, И в чистые руки Всю боль я свою передам. Я нужен вам, люди, И это давно осознал. Пусть время рассудит, Что дал я, а что потерял. 193 Я не раз замечал во время своих публичных выступлений, что в зале царит напряженная тишина, а затем люди смущенно говорят: «Простите, мы вам не аплодировали». Аплодировать моим стихам также нелепо, как хлопать в ладоши во время хирургической операции. Мои стихи целительны. Они исцеляют души людские – от безбожия, черствости и равнодушия, гражданской апатии и безразличия, вливают светлую энергию всесильной любви и добра. В этом убеждают многочисленные письма читателей, которые являются для меня лучшей наградой и признанием. Помнится, после выхода в свет «Книги покаяния» в магазине алма-атинского микрорайона «Аксай» меня остановила русская женщина и подвела дочь со словами: «Я узнала вас, ваша книга у нас доме, как Библия, – и закончила, обращаясь к дочери. – Запомни этого человека, он высказал всю нашу боль». Это было в преддверии крушения Союза, крушения наших иллюзий, когда народ переживал тяжелейшую духовную и психологическую ломку, впервые за послевоенные годы вновь познав лишения нищеты, подавленности и безверия. И еще одна встреча, уже в Астане, где мне довелось поработать в первые годы передислокации столицы. Как раз вышла книга духовной лирики «Свет Истины», совпавшая с публикацией путевых записок со священного хаджа в Мекку. В кабинет вошла женщина преклонных лет, бывший ответственный работник облисполкома, на плечи которой свалилось груда сложных семейных проблем. Мы поговорили, и она призналась, что пришла ко мне за советом, так как почувствовала целительную силу моих стихов. Мало того, она привела через некоторое время свою подругу. И так как я возглавлял в то время отдел по связям с религиозными конфессиями, пришлось по совместительству осуществлять миссию духовного целителя. И я поверил, что мои стихи приносят облегчение. Нет для меня дороже и трепетнее минут такого общения со своими благодарными читателями. А недавно я обнаружил в интернете исследовательскую работу преподавателя школы-гимназии №2 города Астаны Александры Соловьевой «Лингволитературный анализ поэзии Амантая Ахетова и Сакена Сейфуллина», которая была апробирована в 8-11 классах школы-гимназии №2 г. Астаны. И для было важно услышать, что моя поэзия «в наше сложное противоречивое время помогает определить грань между важным и суетным, разобраться в запутанной сети идей и концепций, приглашает к 194 откровенному, длительному разговору о непреходящих нравственных ценностях, о власти человеческого слова, проникающей сквозь века, о могуществе гуманных идеалов, не утрачиваемых даже в кризисные эпохи». Но жизнь всегда хороша, если не терять надежды и верить в людей, с которыми мы строим свое человеческое счастье. Главное, чтобы они были здоровы и душой, и телом. И если ты можешь помочь им в этом, ради этого стоит жить. *** Добрый день уважаемый Амантай Койшибаевич! хочу выразить Вам огромную благодарность за книгу «Знамения небес». Читая ее, я как будто сама окунулась в свое счастливое детство. Теперь я понимаю – откуда у нас такой Амир Амантаевич! Какие корни! Какая генетика! Спасибо вам за сына! За все тепло и счастье, которое царило в больнице при нем! Его не сломала система – он оставался доступным и чутким, был так близок к простому народу. Его отличало великодушие-такое редкое качество – его невозможно приобрести, для этого надо просто расти в любви… Много трудностей выпало на коллектив больницы после его смерти, боль не покидала.. Книга ваша – как лекарь для души. Царствия небесного Амиру Амантаевичу! Вам крепкого здоровья и дальнейших творческих успехов! С каким удовольствием и как легко читать ваши книги (стиль изложения), вы – талантливый и достойный человек. Спасибо вам Rauza Bigarinova 195 Амантай Ахетов Я пришел в ликующий май Стихи. Автобиография. Вёрстка Алексея Балабаева Сдано в набор 06.04.2022 г. Подписано в печать 22.04.2022 Заказ №:347. Фромат 60х84/16. Офсетная печать, бумага офсетная. Гарнитура Calibri. Кегль 11. Печатных листов 196/16=12.25 Тираж - 103 Типография «Идан» г. Алматы, ул. Казыбаева, 4 тел.: +7 (727) 328-16-48 email: [email protected] www.idan.kz 196