ÔÈËÎÑÎÔÑÊÎ-ÏÐÀÂÎÂÛÅ ÀÑÏÅÊÒÛ ÏÐÀÂÎÂÎÉ ÏÎËÈÒÈÊÈ ÃÎÑÓÄÀÐÑÒÂÀ ÓÄÊ 316.6 : 159.9 : 34 ÁÁÊ 88 Óðóñîâà Ëàóðà Õàáàëîâíà Urusova Laura Khabalovna преподаватель кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин Северо-Кавказского института повышения квалификации (филиала) Краснодарского университета МВД России кандидат педагогических наук. Lecturer of the Department of State and Civil Law Disciplines of the North Caucasus Institute for Advanced Studies (Branch) of Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, PhD in Pedagogy. E-mail: [email protected] Êóðî÷êèí Àëåêñàíäð Ñåðãååâè÷ Kurochkin Alexander Sergeevich преподаватель кафедры тактико-специальной подготовки Ростовского юридического института МВД России. Lecturer of the Department of Tactical and Special Training of the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. E-mail: [email protected] ÊÎÍÖÅÏÒÓÀËÜÍÛÅ ÑËÎÆÍÎÑÒÈ ÎÏÐÅÄÅËÅÍÈß ÏÐÀÂÎÂÎÉ ÊÀÒÅÃÎÐÈÈ ÀÃÐÅÑÑÈÈ Conceptual challenges of defining the legal category of aggression В статье анализируется феномен «агрессия». Рассматриваются различные интерпретации данного явления. Представлено исследование составных дефиниций агрессивного поведения и составляющих элементов агрессивного концепта. It is analyzed the phenomenon of «aggression». Various interpretations of scientists of this phenomenon are considered. A study of the composite definitions of aggressive behavior and the constituent elements of an aggressive concept is presented. Ключевые слова: девиантное поведение, агрессия, агрессивное поведение, насилие, деструктивность, гнев, личность, социологический и философский аспект агрессивное поведения. Keywords: deviant behavior, aggression, aggressive behavior, violence, destructiveness, anger, personality, sociological and philosophical aspect of aggressive behavior. В современном мире проблема определения понятия «агрессия» (и множества связанных с ним терминов: насилие, гнев, враждебность, деструктивность и т. д.) не теряет своей актуальности. Исследователи различных наук (этологи, психобиологи, социобиологи, генетики, психопатологи, невропатологи, клиницисты, психиатры, психоаналитики, психологи, социологи, антропологи, криминологи, политологи) внесли некоторую точность в феномен «агрессия». Принимая во внимание различие их взглядов, дисциплинарные традиции и парадигмы, неудивительно, что противоречия присутствуют в дефинициях этого феномена. Целью данной статьи является исследование различных подходов к определению понятия «агрессия» и выявление общих дефиниций данного явления. Определения агрессии отражают теоретические предположения, в то время как теории аг- рессии неизбежно подразумевают парадигматические предпосылки и антропологические аксиомы. Определение «агрессии» в международном праве можно найти в трудах многих авторов в виде конкретных примеров агрессивного поведения и их характеристик [2, с. 34–50]. Некоторые исследователи могут отстаивать свои выводы (и парадигмы), как более точно указывающие на агрессию. Термин «агрессия» может применяться к определенному человеку либо поведению: причинение другому травмы, физического ущерба, нападения или увечья. При этом, это может восприниматься как личностная черта, усвоенная привычка, стереотипный рефлекс или основной биологический процесс. Существует обычное словарное определение, которое касается главным образом морального оправдания или легитимации данного действия. Агрессия обычно рассматривается как необходимое адаптивное уст- 70 Философия права, 2020, № 3 (94) ройство или аварийный механизм; возможно, человечество никогда бы не выжило без агрессии. В этой очень широкой формулировке даже интеллектуальный процесс может быть «агрессией»: если кто-то пытается решить проблему интеллектуально, он, возможно, стремится изменить свои обстоятельства, вмешаться в окружающую среду или даже попытаться сохранить свое положение, несмотря на изменившиеся обстоятельства [11, с. 21]. В исследовании человеческой агрессии царит противоречие. Основной спор включает в себя различные аргументы о том, является ли агрессия побуждением, инстинктом или поведением, и если это поведение, то как его изучают или стимулируют. В основном, концептуализация агрессии в значительной степени дихотомизируется в идеи, определяющие агрессию как инстинкт или побуждение, и идеи, определяющие агрессию как поведение. Лоренц К. предположил, что в западной научной традиции практикуется разделение человеческого опыта на внутренние, отчетливые, психологические процессы и внешнее наблюдаемое поведение [6, с. 46]. Понимание агрессии, полученное в результате психоанализа, было сделано с помощью умозаключений и изучения внутренних и отчетливых процессов пациентов, которые описывают гневные мысли, враждебные чувства или насильственные мысли. Напротив, другие дисциплины, такие как криминология, антропология и социология, были сосредоточены на явном поведении агрессии. Таким образом, возникли два способа взглянуть на агрессию и возникла дихотомия, увековечивающая две литературы. Данный дихотомический подход находит свое отражение в теории права, выделяя субъективную (внутреннюю, психологическую и мотивационную) и объективную (внешнюю, поведенческую) сторону правонарушения. В некоторых дисциплинах существует общее согласие, что «агрессия» подразумевает «подход к поведению», как обозначает первоначальное латинское слово «agredere», а позднее «aggredere» – движение против. Например, Смирнова Е.О. и Хузеева Г.Р. называют первоначальное значение агрессии тенденцией идти вперед или приближаться к объекту [10, с. 88]. Абрамова Г.С. описывает это как желание обеспечить и проверить нашу способность справляться с внешними силами; что может вклю- чать или не включать враждебность [1, с. 32]. Для Бэрона Р., Ричардсона Д. агрессия может варьироваться от враждебности до силы, с которой совершаются либо конструктивные, либо разрушительные действия. Такой подход сделал бы термин «агрессия» настолько широким, чтобы охватить все, что относится к тому, что психологи называют «побуждениями к активности» [5, с. 102]. Сегодня многие авторы называют практически каждый неистовый подход «агрессивным», и соответствующее отношение часто положительно оценивается во многих социальных ролях. Также многие психологи и психоаналитики, включая Фрейда, подчеркивали положительный аспект такого агрессивного поведения и предположительно лежащие в основе установки и побуждения. Только в определенных контекстах или выше определенного уровня интенсивности агрессия помечается как плохая или агрессивность оценивается отрицательно. Точно так же, как сорняк – это всего лишь растение в неправильном месте, агрессия в этой концепции считается плохой только тогда, когда она совершается в неправильном контексте. Такая концепция звучит привлекательно, но ее трудно применять в исследованиях, поскольку она недостаточно дифференцирована. Какой контекст действительно не подходит для агрессивного поведения? Существуют ли подкатегории поведения при подходе, последствия которых могут быть разрушительными или саморазрушающими во многих контекстах, в то время как другие подкатегории поведения при подходе не имеют таких разрушительных свойств? И есть ли подход к поведению без единого элемента агрессивности? Согласно Фрейду, его действительно нет [12, с. 62]. Некоторые авторы определяют «агрессию» так широко, что она почти становится синонимом «настойчивости» или «стремления к достижениям». Алфимова М.В., Трубников В.И. утверждают, что «без различия между агрессивным и напористым нет никакой разницы между человеком, который трясет кулаком по другому и машет ему, между нападавшим, который наносит удар своей жертве, и хирургом, который лечит своего пациента» [3, с. 101]. Более широкие определения агрессии имеют ряд недостатков. Во-первых, они требуют, Философия права, 2020, № 3 (94) 71 ÔÈËÎÑÎÔÑÊÎ-ÏÐÀÂÎÂÛÅ ÀÑÏÅÊÒÛ ÏÐÀÂÎÂÎÉ ÏÎËÈÒÈÊÈ ÃÎÑÓÄÀÐÑÒÂÀ чтобы концепция охватывала слишком много видов референтов, и в результате они несут много коннотативного «сверхнормативного багажа». Во-вторых, они предвосхищают эмпирические вопросы, для решения которых требуются данные, а не фиктивные определения: например, могут ли источники «агрессии» в узком смысле (атака с нанесением травмы или предполагаемый ущерб) привести, если они перенаправлены, к поведению достижения владение окружающей средой, самоутверждение и прочее. В-третьих, они более склонны к небрежному использованию и, как следствие, к путанице причин и следствий. Одним из наиболее «изощренных» подходов к концепции человеческой агрессии является подход «социального поля» Разареновой Е.В. Ее аргументация заключается в следующем. Нападение не всегда означает участие в физических или насильственных действиях, поскольку мы можем бросить агрессивный взгляд в сторону, вторгнуться в спокойствие человека или устно атаковать другого, не угрожая и не причиняя физического вреда или травм [8, с. 32]. Социологи склонны рассматривать агрессию как убийство, борьбу, войну и нанесение ударов, как множество возможных видов насилия и деструктивности. Приравнивая такое поведение к агрессии, мы упускаем субъективный характер агрессии и акцентируем внимание на физических характеристиках и применимы только к некоторым формам агрессии в некоторых культурах. Поднятая бровь, намеренно пропущенная встреча или взгляд могут быть более агрессивными в одних культурах, чем жестокие толчки в других. Более того, определение агрессии с помощью объективного поведения (или склонности к такому) игнорирует двусторонность насилия. Один может быть окружен насилием, или насилие может быть использовано, чтобы защитить себя. Большинство определений агрессии приравнивают все акты насилия. Быть агрессивным – значит быть оскорбительным. Никакого конкретного вида поведения или власти не подразумевается. Агрессия это стиль. Он может пронизывать все поведение человека или не окрашивать его. С этим пониманием связывают агрессию с властью в ее различных формах (идентифицирующая, напористая, насильственная, принудительная, торгующаяся, 72 интеллектуальная, авторитетная, альтруистическая, манипулятивная), что приводит к девяти типам агрессии. Агрессия, видимая в этом свете, показывает простоту аргументов о том, что она инстинктивна или вызвана разочарованием. Многомерная и многогранная, связанная с различными формами власти, агрессия представляет собой комплекс различных форм, объединенных в одном действии. Агрессия может быть инструментальной. Опять же, это может быть тот, кто действует в обороне, защищая себя или свои ценности, кто враждебен или зол. Безусловно, агрессия может включать нападения на других, проявляющих параноидальную враждебность. Но это не значит, что агрессия всегда включает в себя враждебность. Является ли определенная агрессия поведения, например физическим нападением на другого, вторжением на чужую территорию или нападением на другого индивида? Не обязательно. То, что является оскорбительным, помимо защитного или нейтрального поведения, определяется культурно или ситуативно. Агрессия может быть преднамеренной, но некоторые действия происходят неосознанно, как при идентичной агрессии плачущего, пинающего младенца. Более того, намерение причинить вред может существовать без оскорбления, как в полицейском подразделении, защищающемся от нападения. То есть, агрессия как оскорбительное проявление власти может быть инструментальной или преднамеренной, и она может включать в себя гнев и враждебность, травму и деструктивность. Именно эту субъективную, многомерную, многогранную природу проявленной агрессии ученые видели и определяли по-разному. Латентное определение, лежащее в основе этого разнообразия, основной смысл агрессии, является вектором силы в направлении наступательных проявлений. Мэй Ролло также связывает агрессию и насилие с властью (точнее, в случае насилия, с ощущаемым состоянием бессилия). Он выделяет пять уровней силы: сила быть; сила самоутверждения – «не только быть, но и быть значимой»; сила самоутверждения – «я требую, чтобы вы меня заметили»; агрессия – «взятие части власти другого на себя»; насилие [7, с. 57]. Таким образом, некоторые концепции агрессии связаны с агрессией или помещают ее в более широкий контекст. Философия права, 2020, № 3 (94) Существует мало доказательств того, что усилия по определению агрессии человека с точки зрения характерных ответных элементов были успешными. По всей вероятности, топографические усилия принесут отдачу в отношении определенных проблем (например, эволюции агрессии). Считать агрессию вредной или болезненной стимуляцией не связано с конкретной топографией ответа, а принять в качестве определения характерную характеристику, которая считается повсеместной во всей агрессии. Роджерс К.Р. определил агрессию как всего лишь действие одного субъекта, представляющего болезненную стимуляцию другому субъекту [9, с. 37]. Это простое, однозначное, оперативное определение агрессии может многое объяснять. Определение агрессии как представления отвращающих стимулов оказало значительную поддержку. Отвращение, по-видимому, характерно для многих стереотипов поведения, записанных этологами. Это не противоречит многим топографическим определениям и не имеет значения намерения. Отвращение стимулов может быть независимо оценено конкретной ситуацией, и это определение должно быть достаточно легко определить. Точно так же Бандура А. утверждал, что, поскольку во всех случаях поведение способствует достижению определенных желаемых результатов, будь то боль, награда за статус или материальная выгода, было бы более точным обозначить агрессивное поведение с точки зрения их функциональной ценности, а не чем на основании того, являются ли они инструментальными. Он считал, что «инструментальная агрессия» содержит как агрессивные, так и неагрессивные компоненты, поскольку действие предназначено как для нанесения вреда другому, так и для создания желаемого конечного состояния для агрессора [4, с. 204]. В ответ на такую критику можно предложить заменить термин «враждебная» и «инструментальная» агрессия более конкретной агрессией, мотивированной раздражением и стимулом. Первое будет относится к агрессивным действиям, предпринимаемым в первую очередь для прекращения или уменьшения вредных условий (например, интенсивного гнева, плохого обращения со стороны других), а второе будет относится к агрессивным действиям, осуществляемым, главным образом, для достижения различных внешних стимулов. Лабораторные исследования человеческой агрессии почти никогда не устанавливают намерения субъектов, они часто рационализируют действия по отношению к субъектам посредством «прикрывающих историй», так что передача потрясений другим людям будет интерпретироваться как полезная для жертвы или для науки, и часто не включает в себя ни причинения вреда, ни намерения причинять вред. Традиционно проблемные аспекты достоверности определений агрессии, такие как неодушевленные цели или повреждение имущества, можно легко рассматривать как последствия конкретного поведения. Человеческое словесное поведение можно рассматривать как агрессивное, если указать характеристики, условия стимула и последствия. Если агрессивное поведение определяется с точки зрения гнева и эмоциональной вовлеченности, следует отметить, что многие люди очень злятся, никогда не нападая и не ранив никого. И наоборот, некоторые люди способны совершать отвратительную жестокость без какой-либо эмоциональной вовлеченности. Таким образом, приведенные выше соображения позволяют предположить, что акт будет помечен как агрессивный, если выполняются следующие условия: а) действие включает ограничение поведенческих альтернатив или результатов другого лица (наиболее четко с помощью принудительной силы); б) наблюдатель воспринимает действие как намеренно вредное для интересов самого себя или целевого лица (то есть, злого или эгоистичного), независимо от того, намерен ли субъект действительно причинить вред; в) действие рассматривается наблюдателем как незаконное, например, когда действие рассматривается как неспровоцированное, оскорбительное или несоразмерное провокации. На агрессию, как и на другие формы социальных взаимодействий, сильное влияние оказывают различные когнитивные факторы. Так, характер реакции индивидуума на провоцирующие действия других людей в значительной степени будет зависеть от совершаемых личностью действий. Проведенный анализ феномена «агрессия» не закрывает избранную тему, а оставляет возможности для последующих научных изысканий. Философия права, 2020, № 3 (94) 73 ÔÈËÎÑÎÔÑÊÎ-ÏÐÀÂÎÂÛÅ ÀÑÏÅÊÒÛ ÏÐÀÂÎÂÎÉ ÏÎËÈÒÈÊÈ ÃÎÑÓÄÀÐÑÒÂÀ Литература Bibliography 1. Абрамова Г.С. Психологическое консультирование. (Теория и опыт) М., 2006. 2. Агрессия. М., 2017. 3. Алфимова М.В., Трубников В.И. Психогенетика агрессивности // Вопросы психологии. 2000. № 6. 4. Бандура А. Теория социального научения / Альберт Бандура. СПб., 2000. 5. Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. СПб., 1998. 6. Лоренц К. Агрессия. СПб., 2001. 7. Мэй Р. Сила и невинность: В поисках истоков насилия. М., 2001. 8. Разаренова Е.В. Самоактуализация личности подростка как средство снижения агрессивности: дис. ... канд. псих. наук. Ярославль, 2004. 9. Роджерс К.Р. Становление личности. Взгляд на психотерапию. М., 2001. 10. Смирнова Е.О., Хузеева Г.Р. Психологические особенности и варианты детской агрессивности. 2012. 11. Форум агрессологии. Том 2. № 1, 2012. 12. Фрейд З. Введение в психоанализ. СПб., 2012. 1. Abramova G.S. Psychological counseling. (Theory and experience). Moscow, 2006. 2. Aggression. Moscow, 2017. 3. Alfimova M.V., Trubnikov V.I. Psychogenetics of aggressiveness. Question of psychology. 2000. № 6. 4. Вandura A. Theory of social learning / albert bandura. Saint-Petersburg, 2000. 5. Baron R., Richardson D. Aggression. SaintPetersburg, 1998. 6. Lorenz K. Aggression. Saint-Petersburg, 2001. 7. Мay R. Power and innocence: in search of the origins of violence. Moscow, 2001. 8. Razarenova E.V. Self-Actualization of a teenager’s personality as a means of reducing aggressiveness: dis. ... PhD of psychological Sciences. Yaroslavl, 2004. 9. Rogers K.R. Becoming a person. View on psychotherapy, Moscow, 2001. 10. Smirnova E.O., Khuzeeva G.R. Psychological features and variants of children’s aggressiveness. 2012. 11. Forum of aggressology. Volume 2. № 1, 2012. 12. Freud Z. Introduction to psychoanalysis. Saint-Petersburg, 2012. 74 Философия права, 2020, № 3 (94)
