ДРЕВНЕЙ
ГРЕЦИИ
В.С. С ЕР Ш
ИСТОРИЯ
ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
Издание исправленное и дополненное
Под общей редакцией
профессора Э.Д. Фролова
П о л игон
Санкт-Петербург
2002
УДК 94 (38)
ББК 63.3(0)32
С32
Серия основана в 1998 году
Серийное оформление С. Е. Власова
Научный редактор С. М. Ж естоканов
Подписано в печать 04.09.2002. Формат 60x90х/\ь
Уел. печ. л. 44. Тираж 5 000 экз. Заказ № 2928
С32
Сергеев B.C.
История Древней Греции / B.C. Сергеев; Под общ. ред. проф.
Э.Д. Фролова. — Изд. испр. и доп. — СПб.: Издательство «Полигон»,
2002. — 704 с.: 96 л. ил.
ISBN 5-89173-171-1
Рассмотрена история Древней Греции начиная с зарождения крито-микспской
цивилизации (III— II тысячелетия до п. э.), открывающей первую страницу европей­
ской истории, и заканчивая провозглашением Фламинином «свободы Греции»
(196 г. до н. э.), подчинением греческих полисов проконсулу Македонии (146 г. до н. э.)
и созданием в Греции римской провинции Ахайя (27 г. до н. э.).
Издание предназначено студентам гуманитарных факультетов и всем
интересующимся историей античности.
УДК 94 (38)
ББК 63.3(0)32
© B.C. Сергеев, 2002
© С.М. Жестоканов, дополнения, 2002
© В.В. Тарп, дополнения (гл X X I — X XV I). 2002
© П.М. Фролова, дополнения (гл. VIII; X III), 2002
© Э.Д. Фролов, дополнения (гл. X II; XVI), 2002
© ООО «Издательство «Полигон», 2002
© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2002
ПРЕДИСЛОВИЕ
ДРЕВНЯЯ ГРЕЦИЯ — РОДИНА ПЕРВОЙ
ЕВРОПЕЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Истоки современной европейской цивилизации восходят к антично­
сти — к государственности и культуре древних греков и римлян. Самое
слово «античность» (от лат. а п ^ ш ^ — древний) означает не всякую
вообще древность, но именно историю древнего греко-римского мира,
когда были заложены основания и выработаны своего рода нормы для
последующего культурного развития Европы. Отсюда и другое обозна­
чение для культуры греко-римского мира — классическая (от лат.
— перворазрядный), поскольку она и в самом деле стала на
долгое время образцом или идеалом для культурных поисков и сверше­
ний человечества.
Творцы классической античной культуры греки и римляне были род­
ственными народами. Они принадлежали к одной индоевропейской язы­
ковой группе и с древности обладали сходными институтами и традици­
ями. Все же роль пионеров, скорее, играли греки: они раньше выступи­
ли на исторической арене и первыми создали тот тип цивилизации, на
который стали равняться и римляне и который получил определение
античного.
Исходное родство или, во всяком случае, историческая близость не ис­
ключали разности в характере греков и римлян. Первые тяготели к гармо­
нии, к художественным и абстрактным гуманитарным занятиям, вторые
обладали более суровым и практичным складом ума. Разным был и вклад
этих двух близких народов в античную культуру. Если греки создали высо­
кие образцы демократической государственности, художественной лите­
ратуры, искусства, важнейших гуманитарных наук — философии и исто­
4
Предисловие
рии, то римляне, переняв у греков эстафету государственного и культур­
ного строительства, объединили средиземноморский мир в единое держав­
ное целое, в Римскую империю, развили градостроительство и инженерное
дело и разработали систему совершенного права, ставшего эталоном юрис­
дикции для нового времени.
Обращаясь к истории первого из этих народов, подчеркнем его удиви­
тельную творческую энергию. Греки дебютировали в истории как неболь­
шая группа родственных племен, явившихся откуда-то с севера, с истори­
ческой прародины индоевропейцев (возможно, со Среднего Подунавья).
Кстати, самоназванием греков было и остается по сю пору эллины, соот­
ветственно и страна их называется Эллада. Греками же их стали называть
жители соседней Италии, возможно, по имени одного из северо-западных
греческих племен, рано вошедшего в соприкосновение с италиками. По их
примеру позднее и другие народы стали именовать эллинов греками. Впро­
чем, единое обозначение эллинов вошло в обиход сравнительно поздно, не
ранее VIII— VII вв. до н. э. Д о этого в ходу были обозначения по племенам,
на которые греки делились с незапамятных времен: ионийцы, ахейцы, эолийцы, дорийцы.
Поначалу греки расселились по Балканскому полуострову и прилегаю­
щим островам, но затем распространили зону своего бытования и культур­
ного влияния на побережья Сицилии и Южной Италии, Северо-восточной
Африки, Малой Азии и Причерноморья, а еще позднее, в ходе завоеватель­
ной кампании Александра Македонского, на весь Передний и Средний Во­
сток, создав нечто вроде единой греческой Ойкумены. Параллельно этой
внешней экспансии и в значительной мере за ее счет греками были созданы
замечательные города и государства, ставшие очагами интенсивной куль­
турной жизни.
Независимая историческая жизнь древних греков до того, как она была
остановлена державным ростом римлян, длилась без малого две тысячи
лет — с начала II и по конец I тысячелетия до н. э. За это время греки
прошли весьма непростой путь развития, прихотливые изгибы и повороты
которого весьма поучительны, поскольку они наглядно демонстрируют,
как трудно и как нескоро рождалась первая европейская цивилизация. Для
русского читателя знакомство с подробным изложением древнегреческой
истории будет особенно полезным, поскольку оно может явиться предуп­
реждением против того исторического нетерпения, которым так грешили и
грешат в России как падкие на радикальное реформирование верхи, так и
недовольные их экспериментами низы.
Традиционно двухтысячелетний период независимой истории древ­
них греков подразделяют на пять эпох: крито-микенскую, гомеровскую,
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
5
архаическую, классическую и эллинистическую. Первая, крито-микенская эпоха (с конца III тысячелетия и до середины XII в. до н. э.) названа
так по двум главным очагам древнейшей исторической жизни, каковыми
были остров Крит и укрепленное городище Микены в Южной Греции, в
Пелопоннесе.
Вообще же, начало исторической жизни на Балканском полуострове
и прилегающих островах восходит к глубочайшей древности. Во всяком
случае, следы культуры каменного века открыты уже от IV тысячелетия до
н. э. Античное предание донесло до нас упоминания о древнейших на­
родах, обитавших в этом регионе, — пеласгах, лелегах, миниях, карийцах, критянах, или, как их называли в отличие от позднейших греческих
поселенцев, этеокритянах (что буквально значит «истинные критяне»).
Последними на рубеж е III— II тыс. до н. э. были созданы устойчивые
протогородские центры, ставшие носителями первой государственнос­
ти на Крите.
Развалины этих центров, в частности остатки дворцовых комплексов
в Кноссе и Фесте (соответственно у северного и южного побережий Кри­
та), были обнаружены в начале X X в. благодаря археологическим изыс­
каниям английского исследователя Артура Эванса и его продолжате­
лей. Эвансом же была разработана периодизация материальной культу­
ры и предлож ена реконструкция древнейш их периодов критской
истории. С обнаружения в дворцовых помещениях Кносса глиняных
табличек, исписанных необычным, так называемым линейным письмом,
начинается продолжающаяся и по сию пору работа по изучению древ­
нейшей догреческой, а затем разработанной по ее типу и первой гречес­
кой письменности.
С появления на Балканском полуострове в начале II тысячелетия до н. э.
первых греческих племен ионийцев и ахейцев начинается новый этап в жиз­
ни древней Эгеиды. Постепенно продвигаясь на юг, греки истребили, ас­
симилировали или вытеснили древних автохтонных жителей. К середине
II тысячелетия до н. э. они практически сделали Балканский полуостров
своей страной, свидетельством чего стали возведенные ими укрепленные
городища с царскими дворцами и гробницами. Классическими примера­
ми являются пелопоннесские центры — Микены и Тиринф, раскопанные
в конце XIX в. немецким археологом Генрихом Шлиманом, и Пилос, рас­
крытый незадолго до Второй мировой войны объединенной греко-амери­
канской экспедицией.
Надо заметить, что обнаруженная в Пилосе обширная коллекция гли­
няных табличек, исписанных линейным письмом, облегчила работу по де­
шифровке древнейшей греческой письменности — так называемого линей­
6
Предисловие
ного письма Б. Честь этой дешифровки принадлежит английским филоло­
гам Майклу Вентрису и Джону Чедвику, которые в 1953 г. предложили
ключ к чтению большей части знаков этого весьма непростого (слогового)
письма.
Используя данные археологии, древней литературной традиции (го­
меровских поэм) и документов линейного письма, оказалось возможным
провести реконструкцию если не событийной исторической жизни, то йо
крайней мере социально-политического строя и быта древнейших, «ми­
кенских» греков. Стало ясно, что Микены, Тиринф, Пилос и другие по­
добные им поселения были центрами древнейших греческих государств,
являвших собой монархии с развитой бюрократией, с достаточно широ­
ко распространенным рабством, но и со все еще заметными элементами
древнего общинного быта. Формирование у греков этой древнейшей го­
сударственности, равно как и развитие культуры, проходило под силь­
ным влиянием древнейшей критской (минойской) культуры, чему несом­
ненно способствовало достаточно раннее утверждение греческих племен
на Крите (возможно, уже на рубеже XVII— XVI вв. и во всяком случае —
к началу XIV в. до н. э.).
Конечно, характер греческой государственности микенского времени
во многом неясен. В современной научной литературе идут дискуссии о
том, в какой степени государственные образования греков той поры были
схожи с передневосточными государственными или храмовыми центрами,
а в какой — могли быть предварением будущей классической античной
цивилизации. Но одно несомненно: во II тысячелетии до н. э. в процессе
освоения нового жизненного пространства микенские греки расстались с
первобытным общинным укладом жизни, создали собственные государ­
ственные образования, овладели техникой обработки металлов (в ту пору
— бронзы), приобщились к письменности и развили достаточно высокую
культуру — иными словами, перешли на стадию цивилизации.
Однако судьба этой цивилизации сложилась драматически. Около
1200 г. до н. э. микенские греки совершили совместными силами боль­
шую внешнеполитическую акцию — поход на Трою, крепость на подсту­
пах к зоне черноморских проливов. Поход был успешным, но он оказался
послед-ним успехом микенской цивилизации. Примерно тогда же (или
чуть позже) в Северной Эгеиде началось новое грандиозное передвиже­
ние народов, среди которых оказалась и группа греческих племен — бо­
лее примитивных, но и более воинственных дорийцев. Последние про­
никли в Среднюю, а затем и в Южную Грецию, сокрушили цитадели ми­
кенских греков и таким образом насильственно прервали первоначальный
процесс социогенеза.
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
7
Последовавшая затем полоса временного исторического регресса по­
лучила название гом еровской эпохи, или времени Темных веков (при­
близительно 1150— 800 гг. до н. э.). Определение этой эпохи дается по
состоянию источников, причем по-разному. Для одних ученых представ­
ляется возможным извлечь из ткани гомеровских поэм, посвященных,
как известно, Троянской войне, анахронистические вкрапления, близ­
кие жизни эпического поэта (рубеж IX— VIII вв. до н. э .), и на них по­
строить картину общественных отношений в послемикенское время.
Другие ученые (в особенности представители англо-американской шко­
лы) отрицают такую возможность, и для них, естественно, это время, за
неимением впечатляющих материальных памятников, остается Темны­
ми веками.
Действительно, за разрушением микенских дворцовых центров пос­
ледовал упадок экономической и политической жизни. Некоторые облас­
ти Балканского полуострова были совершенно опустошены, другие, по­
крытые редкой сетью небольших селений, погрузились в состояние аг­
рарной спячки. С истреблением или выселением (главным образом на
побережье Малой Азии) ахейской знати была забыта древнейшая пись­
менность и захирели искусства — этот барометр общего состояния куль­
туры. На первый план исторической жизни выступили небольшие сельс­
кие общины с их вождями-василевсами, грубому вкусу которых вполне
соответствовали простые жилища и нехитрая утварь, насколько можно
судить по керамике того времени, декором которой стал примитивный
геометрический узор.
Однако разрыв с традициями микенской эпохи не был столь полным,
как иногда представляется, и соответственно регресс не был абсолют­
ным. Важно не забывать, что пертурбации рубежа II— I тысячелетий
до н. э., обусловленные новым переселением племен, происходили, по
большому счету, в среде одного народа и, следовательно, не могли но­
сить катастрофического характера. В конце концов, большая часть земюдельческого населения осталась на своих местах, сохранились выра­
ботанные веками главные технологические навыки (обработки полей,
работы с деревом и металлом и пр.), а главное, сохранились развитые в
предыдущие времена религиозно-мифологические представления и на­
копленные легендарные предания (о той же Троянской войне и самом
дорийском вторжении), которые составляли бесценный духовный фонд
греческого народа.
Заметим при этом, что частично сохранился и тот социальный слой,
который был главным носителем этих духовных ценностей. Мы имеем в
виду древнюю знать, сохранившую свои позиции в областях, не затрону­
8
Предисловие
тых дорийским завоеванием (например, в Аттике), или обретшую новые
рубежи в заморских землях, в особенности на побережье Малой Азии и
прилегающих к ней островах. Кстати, по-видимому, именно на одном из
этих островов, Кипре, где греческие переселенцы проживали бок о бок с
выходцами из Финикии, состоялось историческое знакомство греков с фи­
никийским алфавитом, на основе которого они скоро разработали соб­
ственное алфавитное письмо (рубеж X — IX вв. до н. э.). Эта новая пись­
менность, более простая и более удобная, чем прежняя слоговая, стала
мощным фактором культурного развития в греческом мире.
Конечно, проблема исторического континуитета остается для переход­
ного гомеровского времени весьма спорной. И тем не менее, повторяем,
мы не стали бы преувеличивать степень разрыва с микенским прошлым и
масштабы исторического регресса. В любом случае, нельзя закрывать гла­
за на то, что почти одновременно с дорийским переселением (разве что
чуть позже) в греческий мир, ранее знакомый только с бронзой, явилось
железо. Греки начали знакомиться с этим более прогрессивным — более
доступным и более прочным — металлом, очевидно, через посредство малоазийских народов, примерно с XII в. до н. э., а в X— IX вв. железо уже
решительно вытеснило бронзу как в производстве орудий труда, так и в
изготовлении оружия.
Следствием этой технологической новации явился грандиозный пере­
ворот как в экономической, так и в социально-политической сфере, пере­
ворот, за которым закрепилось название архаической револю ции. Эта
революция составляет основное содержание следующего исторического
периода, именуемого, по традиции, со времен, когда с него только и начи­
нали знакомство с греческой историей, архаической эпохой (около 800—
500 гг. до н. э.).
Новая фаза исторического развития, обусловленная распростране­
нием железа, была отмечена стремительным экономическим прогрес­
сом, главными результатами которого стали решительное отделение
ремесла и торговли от земледелия и, соответственно, рождение города,
появление подлинных городских торгово-ремесленных центров, каких
еще не знала история. Всего лишь другими следствиями этого процесса
были укрепление средних частновладельческих хозяйств и утвержде­
ние права частной собственности как на продукты материального про­
изводства, так и на произведения художественного творчества и интел­
лектуального труда.
Но, как и в иные исторические эпохи, радикальные технологические и
экономические перемены имели следствием потрясение основ традиционно­
го, патриархального уклада жизни, поляризацию собственности, ухудше­
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
9
ние материального положения народных масс, в первую очередь крестьян­
ства, и в конечном счете — обострение социальных отношений, углубление
розни между стремительно бедневшим простым народом и старинной зна­
тью, по-прежнему владевшей главным богатством страны — землей.
Итогом стала продолжительная социальная смута, растянувшаяся
на полтора столетия (с середины VII по конец VI в. до н. э.). Н епосред­
ственными причинами, ее породившими, были аграрный голод, кабаль­
ное рабство и политическое бесправие простого народа-демоса. Конк­
ретным содержанием архаической революции стало развитие мощного
демократического движения, движущими силами которого были широ­
кие слои крестьянства и формирующаяся городская демократия, а кроме
того, младшая знать, остро переживавшая свое ущемленное положение
и охотно предоставлявшая энергичных лидеров в распоряжение недо­
вольного народа.
Стараниями наиболее дальновидных из этих лидеров важным способом
мирного решения спорных вопросов и стабилизации общественного по­
рядка стало проведение необходимых реформ и составление правильного
письменного законодательства. Замечательным примером таких всеобъем­
лющих преобразований стали реформы Солона в Афинах (594 г. до н. э.).
Надо подчеркнуть, что среди жизненно важных мер, предусмотренных эти­
ми реформами и законодательством, были практически повсеместное зап­
рещение внутреннего кабального рабства, рабства соплеменников, и пере­
ориентация, таким образом, социально-экономического развития гречес­
кого мира на рабство экзогенное, на использование в качестве рабов
захваченных на войне или как-то иначе приобретенных варваров, как ста­
ли презрительно называть чужеземцев, не говорящих по-гречески («вар­
вар» — слово звукоподражательное, соответствующее русскому «бормо­
чущий», «говорящий нечленораздельно»).
Другим средством снять накал страстей, выпустить, так сказать, пар из
кипящего социального котла, стала организованная, осуществлявшаяся под
контролем государственной власти колонизация. Вывод за пределы Балкан­
ской Греции, страдавшей от относительного перенаселения, избыточной
массы людей был важным подспорьем при решении аграрного вопроса. С
другой стороны, налаживание с помощью основанных за морем новых посе­
лений широкой посреднической торговли между городами Греции и народа­
ми варварской периферии содействовало развитию у греков ориентирован­
ного на внешний рынок ремесла и сельского хозяйства, не говоря уже об
обеспечении привозным хлебом быстро растущего городского населения.
Захват и освоение греческими колонистами заморских земель, равно
как и неэквивалентный торговый обмен, когда за вино, ювелирные изделия
10
Предисловие
и оружие греки получали от варваров неизмеримо более ценные стратеги­
ческие товары (зерно, металл, рабов), не должны оставлять никаких иллю­
зий на предмет Великой (как ее нередко именуют) греческой колонизации.
Это было явление вполне империалистического характера. Блестящая ан­
тичная цивилизация выросла за счет периферийных варварских народов —
ее истинным творцом, как это ни прискорбно для поклонников культу.ры
классицизма, был империализм.
Но не всегда трудные проблемы решались мирным путем. Нередко
накал страстей достигал такой остроты, что противостояние демоса и
древней правящей знати приводило к кровавым столкновениям. В такие
моменты возникала возможность для авторитетного выступления от­
дельной честолюбивой личности. С помощью демагогии, увлекая народ
обещаниями коренного социального переустройства, но не отказыва­
ясь и от применения силы, такие честолюбцы, обычно из числа той же
знати, нередко захватывали власть и устанавливали тираническую фор­
му правления.
Борясь с противодействующими знатными кланами, тираны создавали
иллюзию демократического переворота. На самом деле тиранические прав­
ления были режимами личной власти, служившими удовлетворению чес­
толюбия, а подчас и иных, более низменных интересов самих правителей.
О нуждах народа они нимало не заботились, и если уж говорить об их
вкладе в демократическую революцию, то он сводился к одному — к сокру­
шению могущества древней аристократии. Этим, на свой лад, древняя ти­
рания содействовала конечному утверждению республиканского, демок­
ратического строя, чему, однако, обязательно предшествовало свержение
созревшим обществом самой тирании.
Таким образом, совершенно отрицать историческое значение древней
тирании не приходится, но гораздо большее значение имели заключитель­
ные реформы, проводившиеся после устранения тиранов. Как показывает
пример Афин (мы имеем в виду деятельность Клисфена в 508 г. до н. э.),
именно такие реформы, проводившиеся принципиально в интересах де­
мократии, способствовали окончательному формированию гражданского
общества.
Общим итогом социально-экономического и политического развития
Греции в век архаики стало формирование нового типа развитой цивилиза­
ции — цивилизации городов-государств, или, по-гречески, полисов, с по­
литически активным слоем местного населения, сплоченного в граждан­
ский коллектив и противостоящего всем чужеземцам — как рабам, так и
свободным переселенцам-метекам, оттесненным на задворки социальной
жизни. Отныне полис — независимая гражданская городская община —
Древияя Греция — родина первой европейской цивилизации
стал главной ячейкой и преимущественной формой классического антич­
ного общества.
Следующий за этим период расцвета греческих городов-государств по
праву носит название классической эпохи (500— 336 гг. до н. э.). Торже­
ству новой западной цивилизации с ее принципами городской и гражданс­
кой жизни сильнейшим образом способствовала победа греков в истори­
ческом столкновении с восточной деспотией — Персидской державой Ахеменидов. Греко-персидские войны затянулись на пол столетия (500— 449 гг.
до н. э.), но решающего успеха греки добились уже к началу 70-х гг. V в. до
н. э. В этих войнах они отстояли свое право, а вместе с тем и право всей
западной, европейской, цивилизации на собственный путь развития. Куль­
минацией успехов греческого мира стало время так называемого Пятидеся­
тилетия — от решающих побед в войнах с персами до междоусобной Пело­
поннесской войны (479— 431 гг. до н. э.). В жизни древнегреческого обще­
ства это было время относительной политической стабильности и большого
подъема как экономики, так и культуры.
Бесспорными лидерами греческого мира были в ту пору Афины и Спар­
та, воплощавшие два различных типа полисной организации, соответствен­
но демократический и олигархический. Надо, однако, подчеркнуть норма­
тивное значение афинской демократии. Именно она, сплоченная вокруг
своего лидера Перикла, демонстрировала всю полноту полисных, демок­
ратических принципов жизни. Именно в Афинах была построена замеча­
тельно целостная система политических институтов и развита всеобъем­
лющая практика социальных гарантий, которые обеспечивали гражданам —
но только им одним! — почти что идеальные условия для полноценной
личной и общественной жизни.
Вспыхнувшая между Афинами и Спартой междоусобная Пелопон­
несская война (431— 404 гг. до н. э .), втянувшая в свой водоворот боль­
шую часть греческих общин, положила конец этому славному времени.
Возникшая как следствие давнего межполисного соперничества, Пело­
поннесская война обернулась неисчислимыми бедствиями для греческо­
го мира. Поражение Афин в этой войне означало роковое нарушение
баланса сил, а неспособность Спарты стать полноценным лидером гре­
ческого мира еще более усугубила сложившуюся после войны непрос­
тую ситуацию.
Вообще, очевидно было пагубное воздействие Пелопоннесской войны
на греческое общество. С этого внешнеполитического конфликта, кото­
рый, впрочем, в какой-то момент перерос в настоящую гражданскую вой­
ну, в древней Элладе начался затяжной кризис, который охватил все сторо­
ны общественной жизни и поставил под вопрос самое существование мира
12
Предисловие
полисных государств. Главными проявлениями кризиса полиса, который
затянулся на весь IV в. до н. э., стали резкая имущественная дифференциа­
ция и социальная напряженность, нередко переходящая в открытую смуту;
далее — упадок традиционных полисных институтов, развитие наемниче­
ства и бок о бок с этим — возрождение тирании (явление так называемой
младшей тирании). Параллельно можно было наблюдать упадок традици­
онных норм гражданской морали и вырождение полисной идеологии, а на
смену им — развитие столь опасного для гражданского сообщества инди­
видуализма и космополитизма.
Вообще, определяющей чертой общественного умонастроения стала
растущая аполитичность, т. е. равнодушие большинства граждан к судь­
бам собственного полисного государства. Все были недовольны этим госу­
дарством: бедняки — недостатком государственного вспомоществования,
богачи — неспособностью власти обезопасить их собственность и жизнь
от посягательств со стороны радикально настроенных элементов. Однако,
если народная масса нередко находила утешение в мечтах о возврате к
Золотому веку Кроноса (что так ярко отразилось в комедиях Аристофана),
то полисная верхушка лихорадочно искала более практических выходов из
создавшейся кризисной ситуации. Именно это подвигло представителей
полисной элиты, например афинских писателей Исократа и Ксенофонта,
на выработку новых политических доктрин, панэллинской и монархичес­
кой. Их рождение означало идеологическое преодоление полисных, рес­
публиканских традиций и предуготовление новой системы политических
отношений, ядром которой станет территориальное монархическое госу­
дарство.
Как бы то ни было, взятая в целом, классическая эпоха являла собой
замечательную полосу в греческой истории. Особенно впечатляющими были
успехи в области культуры, и здесь трудно отделить время высокой класси­
ки (V в. до н. э.) от периода позднеклассического (IV в. до н. э.). О богатстве
творческих свершений выразительно говорят прекрасные, подчиненные
гармонии архитектурные ансамбли, великолепные храмовые и иные обще­
ственные строения, подчиненная идеалам красоты скульптура. Так, V сто­
летие было отмечено замечательной реконструкцией афинского Акрополя
и сооружением на нем великолепных Пропилей и храма богини Афины —
Парфенона. К тому же столетию относится творчество величайших масте­
ров ваяния Мирона, Поликлета и Фидия, стремившихся прежде всего к
воплощению абстрактного идеала красоты. Позднеклассическое время по­
родило собственную плеяду выдающихся скульпторов — Скопаса, Прак­
сителя, Лисиппа, в чьих произведениях видно уже переплетение идеаль­
ных и реалистических элементов.
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
13
В те же периоды формируются и достигают полноты выражения раз­
личные жанры греческой литературы: драматическая поэзия (Эсхил, Со­
фокл, Еврипид, Аристофан), ораторская проза (Лисий, Исократ, Д емос­
фен), историография (Геродот, Фукидид, Ксенофонт). Вершины достига­
ет философская мысль. Наряду с унаследованной еще от века архаики
натурфилософией развиваются социологическая философия и риторика
софистов, а в противовес их крайнему релятивизму — исполненное по­
ложительного пафоса нравственное учение Сократа. Наконец, у воспри­
емников идей Сократа Платона и Аристотеля нравственные и политичес­
кие доктрины оттачиваются до последней степени и вослед критике всех
существующих государственных форм развиваются целостные концеп­
ции воспитания совершенного человека и создания идеальной формы го­
сударства. Иными словами, ощущавшаяся греческим обществом потреб­
ность в коренной политической перестройке находила повсеместный от­
клик — у корифеев теоретической мысли Платона и Аристотеля в не
меньшей степени, чем у представителей политической публицистики Исок­
рата и Ксенофонта.
Однако, сколь бы ни было велико предвосхищение или даже воздей­
ствие спекулятивной мысли на политическую жизнь, реальный ход собы­
тий оказался чреват неожиданностями, главной из которых стало автори­
тетное выступление в греческом мире новой силы — Македонской монар­
хии. Это подводит нас к рассмотрению последнего периода независимой
греческой истории — эпохи эллинизма (336— 30 гг. до н. э.).
Самый термин «эллинизм» был введен в оборот в XIX в. немецким исто­
риком И. Г. Дройзеном, который обозначил этим понятием важнейшее след­
ствие завоевательного похода Александра Македонского — «распростра­
нение греческого господства и образованности среди отживших культур­
ных народов (Востока)». Хотя такое определение, грешившее откровенным
эллино- и европоцентризмом, было впоследствии оспорено, самый термин
прижился, и им обозначают время от начала правления Александра до под­
чинения римлянами последнего независимого греко-македонского государ­
ства — Египта.
При очевидности хронологических рамок эллинистической эпохи
спорным остается ее историческое содержание. Все же мы думаем, что
вполне возможно определить это содержание, по крайней мере, по по­
литическому признаку. Это было время, когда на смену автономному
городу-государству в качестве лидирующей силы явилась территори­
альная монархия, первым и величайшим образцом которой стала миро­
вая греко-македонская держава Александра Великого. Такой взгляд под­
крепляется изучением исторических корней эллинизма, среди которых
14
Предисловие
важнейшими были упадок и кризис мира греческих полисов, инициатив­
ная политика македонских царей Филиппа и Александра, наконец, упа­
док Персидской империи Ахеменидов и возможность греческой экспан­
сии на восток.
Практическим предварением новой эпохи стала деятельность македон­
ского царя Филиппа II (359— 336), его борьба за гегемонию в Греции, раз­
гром антимакедонской коалиции во главе с Афинами и создание новой сис­
темы отношений в рамках учрежденного под эгидою македонской монар­
хии общеэллинского союза — Коринфской лиги. Последняя, по замыслу
царя Филиппа, должна была служить легальным прикрытием македонского
господства на Балканах, а затем стать стратегическим партнером македо­
нян в завоевательном походе на восток.
Надо, впрочем, заметить, что в осуществлении этого предприятия кров­
но были заинтересованы как македонский царь, так и подчинившиеся ему
греческие полисы. Созданное Филиппом новое государственное объеди­
нение могло держаться только посредством непрерывного продолжения
внешнеполитических инициатив. Со своей стороны, многие греки были
увлечены идеей покорения азиатского материка, видя в этом единствен­
ную возможность разрешить за чужой счет собственные внутренние про­
блемы.
Филипп II погиб при подготовке вторжения в Азию. Но дело его было
продолжено и успешно завершено его великим сыном Александром (336—
323). Восточный поход Александра покончил с господством персов в Пе­
редней Азии и привел к созданию новой мировой греко-македонской импе­
рии. При этом Александр проявил себя не только как великий полководец
и завоеватель, но и как чрезвычайно дальновидный и энергичный государ­
ственный строитель. Основные усилия государственной политики Алек­
сандра были направлены на всемерное укрепление новой созданной им дер­
жавы. Он стремился не только сохранить под своим контролем метропо­
лию — Македонию и Грецию, не только осуществить широкую греческую
колонизацию покоренных земель и создать там опорную сеть в виде новых
заселенных греками и организованных по-гречески городов, но и наладить
отношения сотрудничества с побежденной, но остававшейся влиятельной
иранской знатью. Понимая значение идеологического фактора, он иниции­
ровал создание царского культа, добиваясь собственного апофеоза не толь­
ко у покоренных народов Востока, в общем привычных к такому почита­
нию царей, но и среди своих, казалось бы, равноправных европейских парт­
неров, греков и македонян.
Результатом такой политики стало формирование в греческом мире го­
сударства нового типа — территориальной монархии, более того, монар­
Древияя Греция — родина первой европейской цивилизации
хии Божьей милостью, оставшейся вечным образцом для подражания, иде­
алом, на который ориентировались сначала ближайшие наследники Алек­
сандра — эллинистические цари, затем римские императоры и, наконец,
крупнейшие властители нового времени, от Карла Великого до Наполеона
Бонапарта.
Однако сама империя Александра оказалась недолговечной. Как и его
отец, Александр прекрасно понимал значение постоянной внешнеполити­
ческой инициативы для сохранения державы, созданной силой оружия. По
возвращении из Восточного похода он планировал начать новую грандиоз­
ную завоевательную кампанию на западе, но в разгар подготовки к этому
заболел и умер, еще весьма молодым (33 лет от роду), не оставив достой­
ного преемника.
Немедленно среди полководцев Александра началась борьба сначала
за главенство, а затем и за раздел оставленного великим царем наследия.
Борьба эта растянулась на долгие годы и составляла главное содержание
следующего за Александром периода эллинистической истории, за кото­
рым закрепилось название времени диадохов (букв. — «преемников»)
(323— 281 гг. до н. э.). Большинство этих полководцев погибло в междо­
усобной борьбе, но наиболее удачливые, сумевшие уцелеть, в конце кон­
цов поделили империю Александра на ряд более жизнеспособных облас­
тных монархий. Важнейшими среди них были Египет, где утвердилась
династия Птолемеев, держава Селевкидов, охватывавшая большую часть
земель Переднего Востока, Пергам Атталидов и Понтийское царство
Митридатидов (соответственно в западной и северной части Малой Азии).
К ним надо добавить Македонию, где, впрочем, утвердилась новая динас­
тия Антигонидов.
Наряду с этими державами продолжали существовать полисные госу­
дарства как в Балканской Греции, так и на прилегающих островах и побере­
жьях Средиземного и Черного морей, но их значение было невелико. На их
долю выпала второстепенная роль сателлитов при крупных эллинистичес­
ких государствах, которые одни только и определяли отныне судьбы гре­
ческого мира.
Наследники диадохов эпигоны (букв. — «родившиеся после»), как пра­
вило, были хорошими администраторами, которые стремились обустро­
ить доставшиеся им домены. Благодаря их конструктивным усилиям сло­
жились основные контуры новых эллинистических государств. Их отличи­
тельными признаками были: более или менее обширная территория; в
большинстве случаев (за вычетом Македонии) пестрый состав населения,
включавший находившиеся на привилегированном положении греческие
города, покоренное туземное население и отдельные этнические автоно­
16
Предисловие
мии со своими вождями; монархический строй с ясно выраженным динас­
тическим принципом. Прочность этих государств обеспечивалась их опо­
рой на сильную царскую власть, на многочисленное профессиональное
войско греко-македонских наемников и на поддержку греческих городов.
Экономическая и культурная жизнь эллинистических государств от­
личалась завидным полнокровием. При этом примечательной чертой куль­
туры был сильнейший синкретизм, т. е. взаимодействие и взаимопроник­
новение различных этнокультурных традиций, греческих и восточных,
особенно в сфере религии, где этот синтез привел в конечном счете к
результату всемирно-исторического значения — к возникновению хрис­
тианства.
Время эпигонов (III— II вв. до н. э.) поначалу было периодом относи­
тельной стабильности. Сложившийся баланс сил определял сосущество­
вание больших и малых территориальных монархий, каждая из которых
обладала своим кругом сателлитов из числа более или менее автономных
полисов. Наряду с этими последними в Балканской Греции сложились срав­
нительно обширные федеративные единства — Ахейский и Этолийский
союзы, которые могли бы стать естественными очагами греческого едине­
ния, если бы не постоянное их соперничество и не вмешательство внешних
сил, в первую очередь Македонии, что было непреодолимой преградой на
пути объединения Эллады.
Расцвет эллинистического мира был относительно недолог. Уже к ис­
ходу III в. до н. э. над ним стали сгущаться тучи. На западе сложилась
сильная Римская держава, которая после решающих побед над Карфаге­
ном устремила свой взор в сторону Балканского полуострова и Малой
Азии. На востоке усилиями парфян возродилось сильное иранское го­
сударство, которое повело наступление на владения Селевкидов. Теперь
обнаружилась и внутренняя непрочность эллинистических государств,
где отношения между царской властью и греческими городами не лишены
были известных трудностей, а на востоке навязанное силой оружия сосу­
ществование греко-македонян с местным населением и вовсе было чрева­
то взрывом.
Во II в. до н. э. наступление римлян на греческий мир стало неизбеж­
ным. В ряде войн римляне разгромили Македонию, а под конец и Ахейский
союз и в 146 г. до н. э. оформили свое господство на Балканах созданием
двух новых провинций — Македонии и Ахайи (на территории бывшего
Ахейского союза). Параллельно они добились невероятных успехов и в
Азии: сначала, с помощью Пергама, нанесли поражение селевкидскому
царю Антиоху и заставили его уйти из Малой Азии (192— 188 гг. до н. э.),
а затем прибрали к рукам и своего бывшего союзника — Пергамское цар­
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
17
ство (133— 129 гг. до н. э.). В следующем столетии, разгромив понтийского царя Митридата VI Евпатора (74— 66 гг. до н. э.), они окончательно
утвердились в Малой Азии, а через несколько лет покончили и с Селевкидской державой, вернее, с тем, что еще от нее оставалось (63 г. до н. э.).
Заключительным аккордом явилась аннексия Египта. Государство Пто­
лемеев к этому времени было сильно ослаблено. Оно десятилетиями стра­
дало от внутренних смут, от бесцеремонного хозяйничанья римских от­
купщиков. Последняя его правительница Клеопатра VII пыталась опереть­
ся на Рим, связав свою судьбу сначала с Юлием Цезарем, а потом с Марком
Антонием. Но в последнем случае она, что называется, поставила не на ту
карту. В борьбе с Октавианом за власть в Риме Антоний потерпел пораже­
ние. Войска победителя вступили в Египет, последнее прибежище Анто­
ния и Клеопатры. Не желая попасть в руки врага, Антоний покончил само­
убийством. Клеопатра пыталась торговаться с Октавианом, но, убедив­
шись, что ей не избежать позорной участи — идти за колесницей
триумфатора в Риме, а затем быть казненной, последовала примеру Анто­
ния (30 г.дон. э.).
Конечно, торжество Рима над миром эллинистических государств было
обусловлено его несравненной военной мощью, а также, и может быть еще
больше, — искусной политикой по принципу divide et impera (разделяй и
властвуй). Но нельзя сбрасывать со счетов и большую близость римского
государственного строя, быта и культуры, к тому времени сильно уже эл­
линизированными, образу жизни и культуре греков. О собенно на
востоке, в виду угрозы внутренних смут и неизбежного опустошительного
вторжения парфян или иных варваров, греческое население могло с надеж­
дой взирать на Рим, рассчитывая укрыться от всех бурь, внутренних и вне­
шних, под его защиту.
Таким образом, успехи Рима в Греции и на эллинистическом Востоке
могли быть подготовлены сочувствием греческих общин, предпочитавших
отдаться под покровительство Рима, нежели рисковать, отстаивая свою
иллюзорную независимость или защищая дело сторонних царей. И Рим не
обманул надежд греков: он действительно стал восприемником эллинисти­
ческих традиций и на долгие столетия оказался успешным защитником ру­
бежей античной цивилизации.
Таким, в общих чертах, может быть представлен исторический путь
древних греков. Поражает, насколько прихотливым и вместе с тем полно­
кровным он был. Не удивительно, что история греков, их богатый полити­
ческий опыт и несравненная культура всегда привлекали внимание людей с
гуманитарным вкусом, всех тех, кому дороги культурные традиции и кого
увлекает исследование прошлого.
18
Предисловие
Начало изучению греческой истории было положено уже самими гре­
ками. У истоков греческого историописания стоит Гомер (рубеж IX—
VIII вв. до н. э.), в двух грандиозных поэмах которого «Илиаде» и «Одис­
сее» в художественной форме запечатлено первое великое событие в
греческой истории — Троянская война. П озж е, в классическую эпоху,
развивается правильное историописание, представленное чередой ве­
ликих писателей. Это Геродот (ок. 4 8 5 — 425 ), посвятивший свой труд
описанию Греко-персидских войн, Фукидид (460— 395), обратившийся
к истории Пелопоннесской войны, и Ксенофонт (445— 355), продолжа­
тель Фукидида, доведший обзор событий греческой истории до середи­
ны IV в. до н. э.
Своих историков выдвинула и последующая эллинистическая эпоха.
Это, в первую очередь, мемуаристы, авторы воспоминаний об Александре
Македонском, среди которых наиболее авторитетным был Птолемей, со­
ратник великого царя и создатель собственного царства в Египте (труд его,
к сожалению, не сохранился). Из историков позднего эллинизма крупней­
шим, бесспорно, был Полибий (200— 120), автор грандиозной «Всеобщей
истории», в которой он описал возвышение Рима, гибель Карфагена и упа­
док эллинистического мира.
В римскую эпоху греческие писатели продолжали трудиться над уве­
ковечением прошлого своего народа. Здесь, прежде всего, заслуживает
упоминания Диодор (90— 21), подражатель Полибия, автор «Историчес­
кой библиотеки», где параллельно излагались (и при этом точно датиро­
вались) события греческой и римской истории. Затем Плутарх (46— 120),
писатель-эрудит, автор многочисленных сочинений, среди которых для
историка особенно важны «Сравнительные жизнеописания», где подо­
браны в пару наиболее выдающиеся деятели греческой и римской исто­
рии. Наконец, Арриан (95— 175), описавший (с опорой, в частности, на
мемуары Птолемея) поход Алескандра Великого. Занимались греческой
историей и римляне: Корнелий Непот (100— 24), автор обширного сочи­
нения «О знаменитых мужах», среди которых были и греки; Помпей Трог
(современник Октавиана Августа), составивший обширный труд по все­
общей, главным образом греко-македонской, истории, дошедший до нас в
обработке некоего Юстина; Квинт Курций Руф (середина I в. н. э.), напи­
савший историю Александра.
Всем этим богатым наследием воспользовалась историография нового
времени. Начало занятиям греческой историей было положено деятельно­
стью итальянских гуманистов в эпоху Возрождения (XIV— XVI вв.), когда
пробудился живой интерес к античности, и собирание предметов антично­
го искусства и рукописей стимулировало изучение сначала римских древ­
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
ностей, а потом и греческих. Дополнительным толчком в этом направле­
нии явился в XV в. наплыв в Италию греческих эмигрантов, спасавшихся
от турецкого нашествия. Они привезли с собой на европейский Запад, куль­
тивировавший латинские традиции, греческие рукописи, они побудили за­
падных гуманистов всерьез заняться изучением греческого языка, литера­
туры и истории.
Затем эстафету в этом направлении переняли французы и англичане.
Во Франции появились солидные критические издания греческих авто­
ров и был издан фундаментальный фразеологический словарь «Сокро­
вищница греческого языка» («Thesaurus Linguae G raecae»), составлен­
ный Анри Этьеном (конец XVI в.). Во Франции же увидела свет первая
подробная история Греции, написанная Шарлем Ролленом; она соста­
вила часть его обширной, включавшей равно Восток и Грецию, «Древ­
ней истории» (12 томов, 1730— 1738 гг.). Но первая собственно науч­
ная «История Греции» была создана англичанином Уильямом Митфордом (3 тома, 1784— 1794 гг.). Она была написана с консервативных
позиций и исполнена симпатий к древней Спарте. Ответом Митфорду
явилась изданная полвека спустя новая «История Греции», автором ко­
торой был Джордж Грот (12 томов, 1846— 1856 гг.). Здесь с позиций
модного либерализма была представлена другая версия древнегречес­
кой истории, прославлявшая афинскую демократию и ее лидера Перик­
ла. В то же время во Франции делала первые шаги социологическая ин­
терпретация античной, в частности и греческой истории. Почин был
положен трудами А. Валлона о рабстве в Древнем мире и Н. Д. Фюстель де Куланжа об античной гражданской общине.
Однако наибольшую лепту в разработку древнегреческой истории
внесли немецкие антиковеды. В первой половине XIX в. знаменитый
эпиграфист Август Бёк ввел в оборот огромный материал греческих над­
писей, на основе которых им был создан фундаментальный труд по эко­
номике древних Афин. В свою очередь, учениками Бёка была начата
разработка отдельных периодов греческой истории (в частности, по ран­
нему периоду — труды Отфрида Мюллера), и были изданы важные посо­
бия по так называемым реальным древностям, включая государственные
и религиозные институты, театр, быт и пр. За этим последовали издания
трудов по истории Греции раннего и классического периодов (Эрнст
Курциус) и по эпохе эллинизма (Иоганн-Густав Дройзен). Своей куль­
минации немецкая школа, а вместе с ней и вся западноевропейская на­
ука, достигает на рубеж е X IX — XX вв., когда появились классические
труды по греческой истории Роберта фон Пёльмана, Карла-Юлиуса Белоха и Эдуарда Мейера.
20
Предисловие
Отечественная историческая наука включилась в разработку проблем
греческой истории с большим опозданием. Это понятно, поскольку сама
светская наука истории возникла в России лишь в XVIII в. как следствие
реформ Петра Великого, направленных на модернизацию и европеизацию
русского государства и культуры. В начале XVIII в. первый историк в со­
ставе вновь основанной в Петербурге Академии наук, выходец из Кёнигс­
берга Готлиб-Зигфрид Байер обратился к изучению восточного эллинизма
(в Месопотамии и Бактрии), Геродотовой Скифии и даже Ахейского союза
(в ту пору обращение к теме греческого федерализма было чрезвычайной
новацией).
Однако примеру Байера некому было последовать, и только столетием
спустя в Петербургском университете сформировалась оригинальная ис­
торическая школа, виднейшими представителями которой были уже соб­
ственно русские ученые Михаил Семенович Куторга (1809— 1886) и Фе­
дор Федорович Соколов (1841— 1909). Первый, исполненный решимости
познать самое существо древнегреческой цивилизации, во главу угла по­
ставил изучение греческого полиса, в первую очередь — афинской граж­
данской общины. Второй, увлекшись эпиграфикой, положил начало глу­
бокому аналитическому исследованию источников и скрупулезной рекон­
струкции исторических фактов.
В дальнейшем в русской эллинистике сосуществуют и переплетаются
две разные линии — аналитического историко-филологического изучения
фактов и общего постижения исторического развития древних греков и глав­
ных явлений их культуры. На рубеже XIX— XX вв. первое направление
было представлено в основном школой Соколова, в первую очередь его
замечательными учениками В. В. Латышевым (1855— 1921)и С. А. Жебелевым (1867— 1941). Вторая линия была представлена прежде всего глу­
боким знатоком античной культуры Ф. Ф. Зелинским (1859— 1944) и ис­
следователем афинской демократии В. П. Бузескулом (1858— 1931). Особое
место занимало молодое, только еще нарождавшееся социально-экономичес­
кое направление, удачно комбинировавшее детальное изучение фактов с об­
щими принципиальными построениями. Его главным представителем стал
М. И. Ростовцев (1870— 1952), прославившийся своими трудами как в род­
ном отечестве, так и за его пределами после того, как он был вынужден
эмигрировать из Советской России.
В новейшее время, после катастрофических потрясений — Первой ми­
ровой войны и революции в России, отрицательно сказавшихся на состоя­
нии научного знания, — плодотворное изучение античной истории возоб­
новилось с середины XX в., в новое послевоенное время. На западе ширит­
ся круг исследований по греческой истории. В этом деле участие принимают
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
21
антиковеды различных национальных школ, в особенности Англии и США,
Франции, Германии и Италии. Исследования охватывают практически все
периоды и все аспекты древнегреческой цивилизации. При этом особое
внимание обращается на кардинальные проблемы античной гражданской
общины-полиса, античного рабства и отношений античности с варварской
периферией. Интенсивно изучаются истоки греческой цивилизации и, в этой
связи, ранние периоды — крито-микенский и гомеровский (М. Финли,
4 . Старр, Ф. Шахермайр), становление и кризис классического полиса
(В. Эренберг, Г. Берве, П. Клоше, К. М оссе), аграрные отношения
(Дж. Файн, М. Финли), рабство (В. Вестерман, М. Финли, работы семина­
ра И. Фогта), эллинистическая государственность, включая империю Алек­
сандра (Г. Бенгтсон, Ф. Шахермайр) и др. Прекрасным общим пособием
для знакомства как с фактическим содержанием древнегреческой истории,
так и с новейшей разработкой отдельных ее периодов и проблем может
служить книга немецкого историка Германа Бенгтсона «Греческая история
с самых начал вплоть до времени римских императоров» (H. Bengtson.
Griechische Geschichte von den Anfängen bis in die rämische Kaiserzeit,
5.Aufl., 1977).
В СССР с первых лет «оттепели», а затем и в постсоветской России
исследования в области греческой истории развиваются, в принципе, по
тем же главным направлениям. Особенно велик был вклад в изучение про­
блем греческой истории ленинградских антиковедов А. И. Тюменева
(1880— 1959), С. Я. Лурье (1891— 1964), К. М. Колобовой (1905— 1977),
обогативших нашу науку замечательными трудами. Однако судьбе было
угодно, чтобы наиболее удачное общее изложение древнегреческой исто­
рии было представлено в университетском курсе московского профессора
В. С. Сергеева (1883— 1941), более известного специальными трудами по
римской истории. Первое издание его «Истории Древней Греции» в каче­
стве учебника для высшей школы было опубликовано еще в 1939 г. После
Великой Отечественной войны, в 1948 г., было опубликовано второе (по­
смертное) издание под редакцией также московских историков Н. А Маш­
кина и А. В. Мишулина. А в 1963 г. последовало третье издание этого
труда в радикальной переработке, осуществленной группой ленинградс­
ких специалистов во главе с В. В. Струве и Д. П. Каллистовым.
Это третье издание и положено в основу публикуемого теперь изда­
тельством «Полигон» нового общего учебного пособия по древнегречес­
кой истории. Текст В. С. Сергеева заново отредактирован, причем ко мно­
гим разделам сделаны существенные дополнения, отмеченные специаль­
ным выделением текста. В обзоре классического периода прежняя глава о
Пелопоннесской войне заменена на новую, а также приложена новая глава
22
Предисловие
о Коринфском конгрессе 338/37 г. до н. э. (обе написаны автором этих
строк). Обзор эллинистической истории дополнен новыми главами из кни­
ги известного английского историка В. В. Тарна «Эллинистическая циви­
лизация». К тексту приложено большое количество заново подобранных
иллюстраций и карт. Можно надеяться, что это новое издание будет одоб­
рительно встречено всеми любителями истории, кому интересно познакоЙ
миться с прошлым древней Эллады — родины первой европейской цивили­
зации.
Профессор Э. Д. Фролов,
заведующ ий каф едрой истории Д ревней Греции и Рима
С анкт -П ет ербургского государст венного университ ет а
2 июня 2002 г.
Раздел первый
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I
ИСТОЧНИКИ
ПО ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
Источниками являются все памятники прошлого, которые отражают истори­
ческий процесс и дают возможность его изучения.
Источники по истории Древней Греции многочисленны и разнообразны, они
позволяют проследить основные направления развития древнегреческого обще­
ства от времени его возникновения до подчинения Римской державой. Важнейшим
видом источников являются сочинения древнегреческих историков, давших впер­
вые образцы правильного, систематического историописания и превратившие ис­
торию в научную дисциплину.
Изучение истории Древней Греции началось еще в античную эпоху. В
настоящее время историческая наука располагает значительным числом
разнообразных источников, отражающих различные стороны историче­
ской жизни древних греков. По содержанию и характеру эти источники
могут быть подразделены на следующие виды:
1. Материальные источники. К ним относятся памятники материальной
культуры: остатки зданий, орудия труда, оружие, керамика, предметы быта,
монеты и др. Первостепенное значение этот тип источников имеет для изу­
чения древнейших периодов в истории Греции (крито-микенского и гоме­
ровского), слабо обеспеченных письменными источниками.
2. Этнографические источники: пережитки обрядов, верований, обы­
чаи, возникшие на ранних этапах исторического развития и сохранившие­
ся в более поздние времена. Для исследования древней истории роль этого
типа источников относительно невелика, т. к. мы не имеем возможности
непосредственно наблюдать за жизнью и бытом древних народов, и тем не
менее эти источники сохраняют известное значение.
3. Фольклорные источники — памятники устного народного творче­
ства (сказания, басни, песни, заговоры, пословицы и др.), дошедшие до нас
в основном в записи и переработке более позднего, преимущественно эл­
линистического времени.
24
Введение
4. Лингвистические источники — данные древнегреческого языка (его
лексика, семантика, грамматический строй, отдельные анахронизмы, идио­
мы, ономастика и т. п.). Древнегреческий язык распадался на ряд диалектов
и только в эпоху эллинизма сложился общегреческий язык — койне. Диа­
лектные различия, терминология, заимствования из других языков и про­
чие данные греческого языка позволяют выяснить расселение греческих
племен, отдельные стороны их социально-экономической, политической и
культурной жизни.
5. Письменные источники: различного рода надписи, анонимные и ав­
торские сочинения, дошедшие до нас из древности. Этот тип источников
является наиболее важным информативным для исторического исследова­
ния. Письменные источники, в свою очередь, подразделяются на докумен­
тальные (законодательные акты, договоры, постановления органов власти,
юридические и хозяйственные документы и т. п.) и литературные или нар­
ративные источники (исторические, географические и художественные со­
чинения, публицистика, философские трактаты, записанные речи и т. п.).
Особое значение для изучения греческой истории имеют труды грече­
ских историков. Некоторые из них современны описываемым событиям, дру­
гие же написаны на основе более ранних произведений. Так, например, авто­
ры III— I вв. до н. э. в основном использовали материал исторических произ­
ведений более раннего времени и нередко лишь пересказывали источники.
Историческая наука зародилась в Древней Греции. И греческим истори­
кам принадлежат первые образцы исторического повествования; труды их
знакомят нас более или менее подробно с экономической, политической,
социальной и культурной жизнью Древней Греции. Греческая историогра­
фия не была еще наукой в строгом смысле этого слова; она развивалась как
один из жанров литературы, испытывала на себе воздействие риторики и
других течений. Тем не менее значение греческой историографии для раз­
вития исторической науки огромно.
Самыми ранними из дошедших до нас литературных памятников явля­
ются поэмы «Илиада» и «Одиссея». Записаны они были, по-видимому, в
конце IX— VIII вв. до н. э. Создание обеих поэм приписывается древнему
греческому поэту Гомеру. В «Илиаде» повествуется об осаде ахейскими
войсками малоазийского города Трои; сюжетом «Одиссеи» служит возвра­
щение на родину, на остров Итаку, одного из главных участников Троян­
ского похода — царя Одиссея. Вопрос о происхождении поэм решается
по-разному. Как исторический источник поэмы Гомера имеют, несомнен­
но, большое значение, хотя в них повествуется не о реальных событиях, а
лишь об отзвуках их и содержатся отдаленные воспоминания, облеченные
в форму сказаний. На основании «Илиады» мы можем судить о каком-то
большом походе, предпринятом жителями Балканской Греции в Малую
Азию. Однако ценность поэмы не в том, что в ней рассказывается о конк­
ретных событиях, достоверность которых мы не можем проверить; она
имеет иное значение: в «Илиаде», так же как и в «Одиссее», ярко отражены
быт, общественный строй, нравы, верования и обычаи греческих племен на
заре греческой истории, при переходе от родоплеменного строя к раннего­
сударственному .
Источники по истории Древней Греции
25
На рубеже VIII и VII вв. до н. э. появились произведения беотийского
поэта Гесиода. Его поэма «Теогония» знакомит нас с современными поэту
взглядами на происхождение богов, а другая поэма — «Труды и дни» —
дает живое изображение греческой деревенской жизни, быта крестьян Сред­
ней Греции уже в ранний период существования рабовладельческого строя.
К VII и VI вв. до н. э. относится ряд дошедших до нас лирических произ­
ведений. Для изучения политической истории особенно важны сохранив­
шиеся до нашего времени отрывки из элегий знаменитого афинского поли­
тического деятеля Солона, которые отражают законодательство, связан­
ное с его именем. Социально-политическая борьба VI в. до н. э. запечатлена
в элегиях, приписываемых аристократу Феогниду, изгнанному из родного
города Мегар во время демократического переворота. В элегиях автор от­
разил политическую борьбу и взгляды аристократии своего времени.
К VI в. до н. э. относится зарождение греческой прозы; создателей пер­
вых прозаических произведений принято называть логографами, т. е. «ав­
торами прозаических рассказов». Интересуясь прошлым своих городов,
логографы обычно использовали мифы, легенды, сказания, генеалогии знат­
ных родов, возводящих свое происхождение к богам или героям — основа­
телям города.
При описании более близкого прошлого логографы основывались и на
других источниках, в частности, документальном материале, тогда еще
очень скудном: списки городских должностных лиц, жрецов или жриц и
т. д. О своем времени они писали со слов очевидцев и современников, при­
влекая и собственные наблюдения.
В то же время логографы были и путешественниками, чем объясняется
их интерес к географическим и этнографическим вопросам. Поэтому гео­
графическим и этнографическим описаниям в их произведениях отводится
очень важное место. Сочинения логографов появились в Малой Азии, глав­
ным образом в ионийских городах — наиболее передовых греческих горо­
дах того времени. Особенностью произведений логографов было то, что
миф не отделялся ими от действительности, между легендой и реальными
событиями не проводилось никакой грани. Впрочем, у некоторых логогра­
фов заметны наивные попытки рационалистически осмыслить мифы.
Захват Персией ионийских городов и установление в них тираний не­
благоприятно отразились и на эпической поэзии, и на писателях-логографах. Многим логографам, особенно примыкавшим к демократии, пришлось
уйти в изгнание.
Произведения логографов дошли до нас лишь в скудных отрывках или
пересказах последующих писателей. Наибольшей известностью пользо­
вался Гекатей Милетский (родился около 540 г. до н. э., умер вскоре после
479 г. до н. э.). Он написал «Генеалогию», или «Историю» (в четырех кни­
гах), и «Землеописание». У Гекатея появляются уже зачатки исторической
критики. Он сомневался, например, в достоверности рассказа о том, что
Геракл привел к царю Еврисфею страшного Цербера — пса, охранявшего
вход в ад; по мнению Гекатея, это была ядовитая змея, от ук^са которой
люди немедленно умирали, и поэтому ее назвали «псом ада». Критерием
Гекатея, таким образом, было правдоподобие. Его «Землеописание» в зна­
26
Введение
чительной мере основано на личных впечатлениях и наблюдениях, почерп­
нутых им во время многочисленных путешествий.
Одним из поздних логографов был Гелланик из Митилены на острове
Лесбосе (родился около 480 г. до н. э., умер в конце V или в самом начале
IV в. до н. э.). Гелланик писал главным образом об отдаленном мифическом
прошлом известных ему стран, которое излагал обычно в связи с генеало­
гией знатных родов. Он первый описал прошлое Аттики, Афинского госу­
дарства; с него начинается длинный ряд так называемых аттидографов —
авторов «Аттид» (очерков по истории Аттики).
Ионийская эпическая традиция, искусство рассказа, интерес к прошло­
му и другим странам содействовали возникновению и развитию как истори­
ческих, так и географических знаний.
О причинах возникновения и ранних этапах становления историческо­
го жанра у греков подробно рассказывает Э. Д. Фролов: «История как
особый вид научного знания — или, лучше сказать, творчества —
была детищем именно античной цивилизации. Разумеется, и у других
древних народов, и, в частности, в соседних с греками странах класси­
ческого Востока бытовал интерес к прошлому и существовали извес­
тные формы фиксации главных, знаменательных событий из этого
прошлого... Однако в силу большей на Востоке, по сравнению с антич­
ностью, скованности социальной и интеллектуальной жизни рамками
теократического и деспотического надзора историописание здесь ос­
тановилось на подступах к собственно истории. Эпос не приобрел здесь
того светского, насквозь проникнутого элементами рационализма ха­
рактера, каким у греков отличались уже гомеровские поэмы, автоби­
ографические повествования не обрели вида развернутых мемуаров,
а хроники, оставаясь по существу официальными царскими проклама­
циями, так и не трансформировались в индивидуализированное историоописание, нацеленное на научную реконструкцию прошлого, про­
никнутое оригинальной философской идеей...
Иначе обстояло дело с историческими занятиями у древних гре­
ков. Здесь целый ряд факторов... способствовал развитию в обще­
стве интереса к собственной реальной истории, исподволь подгото­
вил основания для возникновения правильного историоописания и,
наконец, создал условия для перерастания первоначальных наи­
вных исторических сказаний и записей в особый вид научной лите­
ратуры...
Обращаясь прежде всего к истокам исторической традиции у древних
греков, мы должны различать два их рода: побудительные, имевшие
значение исходных моментов, и реальные, составившие основу пос­
ледующих исторических знаний и занятий. История древних греков
отличалась замечательным своеобразием, сильнейшим образом спо­
собствовавшим подъему народной культуры и самосознания: непре­
рывностью — по крайней мере на отрезке времени в две тысячи
лет — независимого развития общества в целом и вместе с тем насы-
Источники по истории Древней Греции
27
щенностью этого процесса резкими внутренними переменами, вызы­
вавшимися либо переселениями значительных групп народа, либо
социально-политическими переворотами, либо же, наконец, что было
чаще всего, комбинацией того и другого — переселений и переворо­
тов. Тем самым создавалась та очень важная поэтапность единого в
принципе исторического существования народа, которая и приводит к
пробуждению его самосознания: расчленение исторического процес­
са очевидными важными вехами стимулировало сопоставление и раз­
личение пройденных отрезков, содействовало пробуждению истори­
ческого интереса, вело к накоплению известных наблюдений и зна­
ний, что и составляет исходный пункт всякой исторической традиции.
Первой такой переменой, имевшей эпохальное значение и потому
отчетливо отложившейся в народной памяти, было у греков связан­
ное с дорийским переселением крушение ахейской, или микенской,
цивилизации. ...Возникший таким образом прорыв целостной линии
развития содействовал закреплению в памяти последующих поколе­
ний Троянской войны. Во всяком случае, для тех групп населения,
которые генетически были связаны с рухнувшей цивилизацией... па­
мять о Троянской войне была дорога как воспоминание о последнем
значительном предприятии их великих предков... Это обстоятельство
сделало из Троянской войны тот исходный сюжет, вокруг которого
началась кристаллизация героических сказаний, приведшая к форми­
рованию гомеровского эпоса... Тем самым было положено начало со­
знательному отсчету исторического времени, или — можно сказать и
так — заложена прочная веха временного ориентира.
Впрочем, надо думать, что ахейская пора оставила грекам не только
важный ориентир во времени, но и какой-то первичный исторический
материал... По аналогии с передневосточными государствами, с кото­
рыми микенская цивилизация сходна в ряде отношений, можно апри­
ори предположить и у ахейских греков наличие элементарных хрони­
кальных записей как официального, государственного, так и частного,
семейного характера. Записи из этих ахейских архивов могли пере­
жить гибель дворцовых комплексов и долго еще сохраняться в от­
дельных культурных очагах, какими были крупные... святилища, рав­
но как и в домах уцелевших знатных семей...
По каким руслам шло формирование у греков исторической традиции
в тот ранний период, который предшествовал рождению классической
цивилизации? Здесь надо выделить два основных потока: 1) поэтичес­
кие и иные сказания и 2) официальные записи; причем каждый из них, в
свою очередь, слагается из ряда притоков, последовательно или одно­
временно вливающихся в общее русло. Первый поток, рождаясь от
могучего источника — гомеровского эпоса, непрерывно затем попол­
няется другими видами поэтических сказаний, которые примыкают к
Гомеру и продолжают его историко-мифологические традиции, но не
механически, а со все более ощутимым усилением индивидуализированно-рационалистического момента в построении и интерпретации
28
Введение
легендарного сюжета, со все более ощутимой тенденцией к установле­
нию — пусть чисто умозрительной еще — связи между далеким мифо­
логизированным прошлым и современной действительностью.
Первыми в этом ряду произведений, продолжавших дело Гомера, надо
назвать так называемые киклические поэмы, т. е. поэмы, которые раз­
рабатывали отдельные, лишь кратко упомянутые у Гомера сюжеты...
Еще большее значение в плане развития исторической традиции имели
генеалогические и географические поэмы... Систематическое разви­
тие генеалогического эпоса обычно связывают с именем Гесиода, у
которого уже в “Теогонии”... намечались линии, связующие мир богов
с миром героев и людей, а специально этому сюжету была посвящена
поэма под названием “Каталог женщин”... В генеалогическом эпосе
древнейшие, мифологизированные сказания смыкались уже с реаль­
ной, современной историей; то же можно сказать и об эпосе географи­
ческом, где чудесное и сказочное тесно переплеталось с реальностью...
Завершался этот ряд поэтических или опоэтизированных сказаний тем,
что уже непосредственно предваряло историю, — прозаическими,
складывавшимися и передававшимися по большей части также изус­
тно, повествованиями о событиях недавнего прошлого, новеллами,
которые были особенно популярны в ионийской средеНаряду с этим потоком сказаний, развивавшихся... стихийным спосо­
бом и тяготевших в силу однажды сложившейся традиции к фольк­
лорным мотивам... и изустным формам передачи, довольно рано обна­
ружился и другой поток, более целеустремленный, как бы направля­
емый сверху, который сильнейшим образом содействовал углубле­
нию и окончательному формированию общего русла исторической
традиции. Этот поток был представлен материалами совершенно ино­
го, более основательного, документированного свойства — различ­
ными относящимися к сфере общественной жизни официальными
записями, практика которых... с развитием полисных форм жизни и
усвоением нового прогрессивного вида алфавитной письменности
должна была возобновиться в невиданных доселе масштабах.
Эти официальные записи, составлявшиеся по особому назначению спе­
циальными должностными лицами, в свою очередь были представле­
ны различными видами документов, последовательно изобретавши­
мися для фиксации наиболее значительных событий общественной
жизни... Среди этих официальных актов могли быть и такие, которые
в силу их связей с особо важными событиями становились документи­
рованными вехами исторического процесса, памятниками, к которым
могли обращаться не только по какому-либо практическому поводу,
например, ради уточнения какого-либо законодательного казуса, но и
ради воскрешения в памяти самого события, послужившего поводом
к созданию соответствующего документа...
Другими видами официальных документов, дававших уже основание
для систематического ретроспективного обзора событий, были ка­
лендарные и хроникальные записи. Такие записи тоже велись с доста­
Источники по истории Древней Греции
29
точно раннего времени во всех почти религиозных и политических
центрах Эллады... Календарные записи представляли прежде всего
списки больших общегреческих религиозных празднеств и победите­
лей на состязаниях, приуроченных к этим празднествам...
Наряду с этим в различных местах велись списки должностных лиц —
жрецов (или жриц) и иных выборных магистратов. Так, в Аргосе
с древнейших времен велся список жриц Геры, ...в Спарте — эфоров,
в Афинах — годичных архонтов-эпонимов...
Но календарными записями дело затем не ограничилось. Вслед за
именами эпонимных магистратов в эти ранние фасты стали заноситься
упоминания о различных, случившихся в течение соответствующего
должностного срока, необычных или как-нибудь иначе интересных
событиях... Обрастая подробностями, официальные календарные за­
писи естественно перерастали в настоящие хроники...
Охарактеризованные два основных истока исторической традиции у
греков — поэтические сказания и официальные хроникальные запи­
си, — слившись воедино, породили на рубеже архаического и класси­
ческого времени настоящее, правильное историоописание, отличав­
шееся систематичностью рассказа, методическим привлечением и
использованием источников, идейностью интерпретации, короче го­
воря, историоописание как особый жанр, как вид специальных науч­
ных и литературных занятий. Рождение этого жанра, или, иначе, ста­
новление истории как науки, было связано с творчеством большой
группы ученых и писателей, выступивших последовательно на протя­
жении примерно века тремя эшелонами: первый составляли много­
численные логографы, среди которых особенно выделяется Гекатей
Милетский, второй и третий представлены соответственно впечатля­
ющими фигурами Геродота и Фукидида...
Первый отряд греческих историков представлен так называемыми ло­
гографами... среди которых можно различить две подгруппы — стар­
шую, от рубежа VI—V вв. до н. э., где выделяется фигура Гекатея Ми­
летского, и младшую, от середины V в. до н. э., где столь же видное
положение занимает Гелланик Лесбосский... Основным содержанием их
трудов была легендарная история, в изложении которой они, очевидно,
примыкали к поэтам гомеровского и гесиодовского круга. Они пове­
ствовали о древнейших, давно уже обросших мифами и легендами собы­
тиях типа Троянской войны, прослеживали генеалогии героев, считав­
шихся основателями знаменитых городов, равно как и последующую
историю родов и племен, ведших свое происхождение от этих героев...
И все же было бы неверно представлять себе логографов лишь как
продолжателей дела древних поэтов... На самом деле творчество ло­
гографов отличается целым рядом иных черт, которые рисуют их как
уже историков, хотя, конечно, и весьма еще несовершенного типа.
Начать с того, что логографы... не ограничивались прозаическим пере­
ложением поэтических сказаний о древнейшем прошлом: их отлича­
ло стремление довести свое повествование до современного перио-
30
Введение
да... Интерес к более близким событиям стимулировал использование
уже наличествующих письменных материалов, содействуя, таким
образом, более документированному изображению прошлого... Зас­
луживают внимания их попытки критического переосмысления ми­
фологического предания, сколь бы плоскими, ограниченными... ни
были критерии этой критики. И наконец, ...существенным было то,
что они писали прозой, что уже само по себе диктовало более сдер­
жанный стиль описания, делало возможным непосредственное вкрап­
ление в изложение документальных материалов и, таким образом,
также рационализировало исторический рассказ.
В творчестве логографов мы наблюдаем, таким образом, характерное
для переходного периода — переходного от мифа к логосу — перепле­
тение противоположных по своей сути черт: традиционной склонности
к сюжетам далекой, мифологической древности — с интересом к ре­
альной, современной истории, установок локально-генеалогических —
с тенденцией к универсальному, использования материалов старинного
эпического круга — с привлечением новых письменных документов,
общей доверчивости к преданию — с попытками рационалистического
его переосмысления, наконец, сохранения ряда эпикомифологических
образов и приемов — с прозаическим стилем повествования» (Фролов
Э. Д. Факел Прометея. Л., 1991. С. 84).
Первым историком (в более близком нам смысле этого слова) по праву
считается Геродот, уроженец малоазийского города Галикарнаса. Биографи­
ческие сведения о нем скудны и не совсем достоверны. Родился он около
485 г. до н. э., а умер, вероятно, в 425 г. до н. э. По некоторым данным,
Геродот принимал участие в политической жизни родного города и боролся
с тиранией; в связи с этим ему пришлось покинуть Галикарнас. После этого
он много путешествовал по разным странам; побывал в Египте, Сирии, Ва­
вилоне и Северном Причерноморье. Особенное значение имело пребывание
его в Афинах, где он сблизился с видными общественными деятелями афин­
ского общества (Периклом, Софоклом и др.). Когда по инициативе афинян в
Италии основывалась колония Фурии, Геродот отправился туда.
Труд Геродота «История греко-персидских войн» начинается словами:
«Нижеследующие изыскания Геродот Галикарнасец представляет для того,
чтобы от времени не изгладились из нашей памяти деяния людей, а также
чтобы не были бесславно забыты огромные и удивления достойные соору­
жения, исполненные частью эллинами, частью варварами, главным же об­
разом для того, чтобы не забыта была причина, по которой возникла между
ними война» (1 ,1). Произведение Геродота, дошедшее до нас, разделено на
девять книг (книга у античных писателей соответствует нашей части или
разделу), которые названы по именам муз; однако разделение это принад­
лежит не Геродоту, а появилось позднее, в эллинистическое время. Труд
Геродота начинается с истории тех стран, которые вошли в состав Персид­
ского царства. Книга первая кончается походом Кира на массагетов и его
гибелью. Книга вторая почти целиком посвящена Египту. В книге третьей
описываются походы Камбиза, его царствование и начало правления Да­
Источники по истории Древней Греции
31
рия. В книге четвертой говорится о Скифии и походе Дария против скифов,
далее характеризуются Кирена и Ливия. Только в книге пятой начинается
рассказ о восстании малоазийских греков в Ионии, направленном против
персов; все последующее изложение посвящено греко-персидским войнам.
Груд заканчивается 479 г. до н. э. — описанием битв при Микале и Платеях, в которых персам было нанесено решительное поражение.
Вопрос о композиции труда Геродота очень сложен, неоднократно при­
влекал внимание исследователей и разрешался ими различно. Одни из ис­
следователей пришли к выводу, что в основе труда лежит единый план,
которого автор последовательно придерживался, хотя произведение его
создавалось в течение долгого времени. По мнению других, Геродот перво­
начально составил несколько обособленных рассказов, которые лишь впос­
ледствии были дополнены и объединены1.
В настоящее время исследователи склоняются к тому, что разделы сво­
его труда, посвященные восточным странам, Геродот написал до приезда в
Афины. Мысль о создании истории греко-персидских войн созрела у него в
Афинах. Эта часть труда изложена Геродотом очень подробно. Возможно,
что в связи с этим он переработал все произведение в целом, написав к
нему краткое название. Так или иначе, но отдельные части труда Геродота,
безусловно, написаны в разное время.
Для повествовательной манеры Геродота характерны отступления от
основной нити изложения, экскурсы, новеллистические вставки. У Геродота
много общего с логографами. И на него оказала большое влияние эпическая
поэзия. Так же, как и логографы, он относится к мифам и сказаниям как к
заслуживающим доверия источникам и использует их в рассказах о леген­
дарных родоначальниках тех или иных знаменитых родов. Географические
описания и рассказы о чудесных, сверхъестественных явлениях также игра­
ют большую роль в его повествовании, хотя он сам иногда сомневался в
истинности этих рассказов. Однако от логографов Геродота существенно
отличают грандиозность его замысла и широта темы; в прошлом он ищет
объяснения многих явлений своего времени. История возвышения Кира, цар­
ствование Камбиза, воцарение Дария — все это должно объяснить столкно­
вение громадной восточной деспотии со свободолюбивым греческим наро­
дом. Греко-персидские войны представляются Геродоту событием мирового
шачения. Он старается показать величие борьбы греков с персидскими заво­
евателями. Повествования Геродота о героических подвигах эллинов, наиример о героическом сопротивлении горстки храбрых спартанцев, предво­
дительствуемых царем Леонидом, несметным полчищам врага или о Мара­
фонской битве, принадлежат к ярким страницам исторической литературы.
Достоверность сведений, содержащихся в труде Геродота, различна.
I сографические описания его основаны отчасти на личных наблюдениях,
но многое написано им со слов местных жителей, с которыми он разгова­
ривал преимущественно через переводчиков; к этим сведениям Геродот
относился недостаточно критически. Отдельные его рассказы, несомнен­
1 Подробнее об этих точках зрения см..Доватур А. И. Повествовательный и
пнучный стиль Геродота. Л., 1957.
32
Введение
но, можно отнести к новеллам и легендам. Впрочем, скептическое отноше­
ние к данным Геродота о восточных областях в настоящее время преодоле­
вается. Специальные исследования подтвердили ряд известий Геродота,
недавно оспаривавшихся.
Для истории нашей страны особенно важен изобилующий реалистичес­
кими подробностями рассказ Геродота о Скифии и ее древних обитателях.
Источники исторических сведений Геродота разнообразны. Большой
знаток эпической поэзии, он хорошо знал и труды логографов, в частности
Гекатея Милетского, на которого иногда ссылается, а иногда полемизиру­
ет с ним. Геродот пользовался записями изречений оракулов, памятниками
официального характера (списками магистратов, жрецов и жриц, погодны­
ми записями и пр.), цитирует он иногда и надписи. Особенно большое
значение Геродот придавал устной традиции: рассказы очевидцев и совре­
менников событий широко им привлекались.
В использовании этого материала сказалась современная Геродоту по­
литическая обстановка. Ему не была чужда политическая тенденциозность
в описании хода греко-персидской войны и той роли, какую играли в этой
войне те или иные греческие государства. Так, он с большой симпатией
относится к Афинам и очень высоко оценивает их роль в военных и полити­
ческих событиях того времени. «Не погрешая против истины, — говорит
он, — афинян можно назвать спасителями Эллады» (VII, 139). Не скрывает
он своей симпатии и к Дельфам. О Спарте он пишет хотя и не враждебно,
но очень сдержанно, не отрицая ее заслуг в борьбе с персами. Безусловно
отрицательно отношение Геродота к тем греческим государствам, кото­
рые, изменяя общему делу, вступали в союз с персидским царем. По этим
причинам особенно отрицательно он относится к Фивам.
В мировоззрении Геродота нет особой последовательности. Наряду с
доверчивым отношением к чисто фольклорному материалу, верой в чуде­
са, предсказания оракулов, сновидения и веления судьбы мы встречаем не­
мало примеров критического и рационалистического отношения Геродота
к источникам. Некоторые мифы он считает нелепыми баснями. «Наконец
на четвертый день с помощью кровавых жертв ветрам и заклинаний... маги
усмирили ветер, — говорит он в одном месте, — или, быть может, —добав­
ляет Геродот, — он унялся сам по себе» (VII, 191). Рассказав о том, что
оракул в Додоне появился после того, как голубка возвестила об этом че­
ловеческим языком, Геродот говорит, что под голубкой подразумевали, ви­
димо, иностранку, которая ранее говорила «по-птичьи», т. е. на незнако­
мом языке, а потом «по-человечески», когда выучилась греческому языку
(II, 55). Критическая оценка Геродотом источников объясняется влиянием
рационалистической философии, главными представителями которой были
софисты.
У Геродота, таким образом, уже можно найти приемы элементарной ис­
торической критики. «Я обязан, — пишет он, — передавать то, что говорят,
но верить всему не обязан, и это мое заявление относится ко всему моему
изложению» (VII, 152). Критикуя различные сведения, Геродот ссылается на
обычаи страны, делает заключения по аналогии, сопоставляет различные вер­
сии. Передавая то, что сообщают о пребывании Геракла в Египте, он, напри­
Источники по истории Древней Греции
33
мер, добавляет: «Мне кажется, эллины рассказывают это потому, что совер­
шенно не знают ни характера египтян, ни их обычаев» (II, 45).
Отношение к труду Геродота в древности было различным: одни порицали
его за легковерие, «за бесчисленные басни», другие же высоко ценили. Геро­
дот оказал влияние на современников и был популярен во все века античной
эпохи. Цицерон назвал его «отцом истории», и это, несомненно, заслуженно.
Младшим современником Геродота был афинянин Фукидид. Сын Олора
(ок. 460— 395). Родился он в знатной афинской семье фракийского проис­
хождения. В 424 г. до н. э., во время Пелопоннесской войны, Фукидид был
избран стратегом и отправлен во главе эскадры, которая должна была ох­
ранять фракийской побережье от спартанцев. Когда город Амфиполь под­
вергся нападению, Фукидид не мог оказать ему своевременную помощь,
был обвинен в измене и изгнан из Афин. В изгнании он провел 20 лет и
вернулся на родину лишь после окончания войны. В годы изгнания Фуки­
дид задумал создать труд, посвященный истории Пелопоннесской войны.
Прежде чем приступить к его написанию, он много лет потратил на сбор
материалов и критическую проверку их. Смерть, однако, помешала Фуки­
диду довести до конца свой труд: на 411 г. до н. э. (двадцатом с начала
войны) изложение его обрывается.
Труд Фукидида делится на восемь книг, из которых первая представляет
собой введение к истории Пелопоннесской войны. Изложение в этой книге
начинается с отдаленных времен и доводится до самой войны. Деление это,
осуществленное уже после смерти Фукидида, соответствует ходу пове­
ствования и сохраняет значение до наших дней.
Фукидид моложе Геродота всего на 25— 30 лет, но их труды — произве­
дения различных эпох, настолько отличаются они по мировоззрению, сти­
лю, отношению к предмету изложения. История Геродота — до известной
степени художественное произведение: вымысел и достоверное далеко не
всегда разграничены. Произведение Фукидида — труд трезвого историка и
мыслителя, предвосхитившего некоторые методы и приемы современной
историографии, — величайшее достижение античного мира. И мировоз­
зрение, и политические взгляды Фукидида сложились в Афинах в век Пе­
рикла, поклонником которого Фукидид оставался всю жизнь. Это было
время расцвета софистики. Несомненное влияние софистов на Фукидида
проявляется и в рационалистическом отношении к действительности, и в
отказе рассматривать исторические события как результат действия сверхъе­
стественных сил, и в попытках обобщения, и в сопоставлении доказатель­
ства и опровержения того или иного общего положения, и в самом стиле
«Истории Пелопоннесской войны».
Отыскание истины, по словам Фукидида, — основная цель его труда. О
предшественниках своих Фукидид отзывается с пренебрежением, в том
числе, видимо, и о Геродоте.
Гак, Фукидид отмечает, что логографы сложили «свои рассказы в заботе
не столько об истине, сколько о приятном впечатлении для слуха: ими
рассказываются события, ничем не подтвержденные и за давностью време­
ни, когда они были, превратившиеся большей частью в невероятное и скатчнос» (I, 21). Фукидида мы можем назвать родоначальником историче11< ИЩИ»! Древней Греции
34
Введение
ской критики. «Я не считал, — говорит Фукидид, — согласным со своей
задачей записывать то, что узнавал от первого встречного, или то, что я мог
предполагать, но записывал события, очевидцем которых был сам, и то,
что слышал от других, после точных, насколько возможно, исследований
относительно каждого факта, в отдельности взятого». Отбор источников и
определение их достоверности было делом нелегким: «...очевидцы отдель­
ных фактов передавали об одном и том же неодинаково, но так, как каждый
мог передавать, руководствуясь симпатией к той или другой из воюющих
сторон или основываясь на своей памяти» (1 ,22). Таким образом, Фукидид
учитывал неточность передачи и тенденциозность свидетельств современ­
ников. Подбору материалов он уделял много внимания и сам посещал мес­
та наиболее важных событий Пелопоннесской войны. Кроме свидетельств
современников, Фукидид пользовался документами, и некоторые из них
целиком вошли в его произведение. Договор афинян с Аргосом, Мантинеей и Элидой дошел до нас и в произведении Фукидида и в виде надписи. При
сличении было обнаружено почти полное совпадение текстов, некоторые
стилистические изменения можно объяснить неисправностью дошедшего
до нас текста Фукидида.
Фукидид ясно различает причины и поводы событий. В отличие от Геро­
дота, не освободившегося еще от наивной веры в чудесное, Фукидида мы
можем назвать историком-рационалистом: хотя он приводит всякого рода
предсказания, но относится к ним с сомнением и во всяком случае не прида­
ет им особого значения. Естественными считает Фукидид такие явления,
как гроза, затмение, землетрясение, и не видит в них, подобно некоторым
суеверным своим современникам, сверхъестественных знамений. Но Фу­
кидиду не удалось преодолеть веру в судьбу, характерную для его совре­
менников и нашедшую особенно яркое выражение в античной трагедии.
Двадцать глав первой книги (по принятому делению) обычно называют
«Археологией Фукидида»; они служат введением к рассказу о событиях,
предшествующих Пелопоннесской войне. Введение должно иллюстриро­
вать основную мысль Фукидида о том, что в прошлом в Греции не было
войн, подобных Пелопоннесской. Фукидиду почти ничего не известно о
существовании крито-микенской культуры; постоянное, оседлое населе­
ние, по его мнению, появилось в Греции сравнительно недавно.
Повествуя о наиболее раннем периоде греческой истории, Фукидид
придает большое значение природным условиям, связывает род занятий
жителей с ростом обмена, подчеркивает роль торговли в развитии горо­
дов. К гомеровской традиции он относится критически.
Так, упоминая о походе на Трою, он пишет: «Мне кажется, Агамемнон
собрал свое войско не столько потому, что принудил к этому походу жени­
хов Елены... сколько потому, что выдавался над современниками своим мо­
гуществом» (1,9).
Исследовательское дарование Фукидида особенно ярко проявляется в
приемах реконструирования им далекого прошлого на основании продол­
жающих бытовать пережитков. Обычай носить оружие, сохранившийся у
некоторых греческих племен, по его мнению, служит доказательством того,
что когда-то все греки, подобно варварам, носили оружие. У Гомера нет
Источники по истории Древней Греции
35
слова «варвары», и это доказывает, утверждает Фукидид, что в то время гре­
ки не противопоставляли еще себя варварским народам. Фукидид первым
попытался осмыслить прошлое, пользуясь приемами критического анализа
документов и рассказов современников и участников событий, поэтических
сказаний и пережитков существовавших ранее обычаев и законов.
События самой войны излагаются Фукидидом в хронологическом по­
рядке. Фукидид редко делает выводы, он предоставляет это самому читате­
лю. На переднем плане у Фукидида — военная история. Походы, состояние
войск, военные действия описаны им с большим знанием дела, а в иных
случаях с исчерпывающей полнотой. Это соответствует его замыслу, сфор­
мулированному в начале труда, где он говорит, что приступил к «труду
своему тотчас с момента возникновения войны в той уверенности, что вой­
на эта будет войною важною и самою достопримечательною из всех пред­
шествовавших» (I, 8). Вопросы внутренней и дипломатической истории
Фукидид рассматривает лишь в той мере, в какой это необходимо ему для
описания военных действий.
Фукидиду ясна связь военной истории с внутренней жизнью страны.
Он показывает влияние на ход военных событий борьбы внутри отдель­
ных государств, особенно в Афинах. По политическим своим убеждени­
ям Фукидид — умеренный демократ, он поклонник Перикла, но высоко
ценит и Ферамена, умеренного олигарха 411 г. до н. э. К радикальным
демократам Фукидид относится отрицательно: Клеона, например, он на­
зывает «наглейшим из граждан». Однако политические симпатии не ме­
шают Фукидиду видеть объективные причины событий. У него мы уже
встречаем представление о закономерности исторических явлений, уве­
ренность в том, что одинаковые причины вызывают и одинаковые след­
ствия. Фукидид убежден в неизменности человеческой природы. В тех
случаях, когда исчезают сдерживающие начала, господство страстей на­
рушает основы общественного порядка.
Фукидид — современник и участник событий, но произведения его не
мемуары, а история. О себе он говорит немного, в соответствии с объек­
тивным значением тех событий, в которых сам непосредственно участво­
вал. «Я пережил всю войну, — говорит Фукидид, — благодаря своему воз­
расту понимал ее и внимательно наблюдал, с тем чтобы узнать в точности
отдельные события. К тому же, случилось так, что и в течение двадцати лет
после моей стратегии под Амфиполем я был в изгнании, стоял близко к
делам той и другой воюющей стороны, преимущественно, вследствие мое­
го изгнания, к делам пелопоннесцев, и на досуге имел большие возможно­
сти разузнать те или иные события» (V, 26).
При подробном изложении фактов Фукидиду приходится упоминать
многих лиц; указывая на историческую роль отдельных граждан, он не ос­
танавливается на индивидуальных чертах характера, исключение составияют только Перикл и Алкивиад. Фукидида не интересуют анекдоты из
жизни того или иного деятеля. Роль отдельных личностей как бы бледнеет
перед таким грандиозным событием, каким считает Фукидид Пелопоннес­
скую войну. Больше всего ценит Фукидид ум, умение ориентироваться в
событиях и предугадывать будущее.
36
Введение
Фукидид излагает материал последовательно и систематично, лишь
в редких случаях вводит он экскурсы, вполне мотивированные и поясня­
ющие то или иное положение. Соединяя глубину мысли со сжатостью
изложения, Фукидид заставляет читателя с неослабным вниманием следить
за ходом событий, о которых он повествует. Одной из особенностей изло­
жения Фукидида, как и других античных историков, является свободная
компоновка речей исторических деятелей. Сам Фукидид вот что говорит об
этом: «Речи составлены у меня так, как, по моему мнению, каждый оратор,
сообразуясь всегда с обстоятельствами данного момента, скорее всего мог
говорить о настоящем положении дел, причем я держался возможно ближе
общего смысла действительно сказанного» (1 ,22). Роль этих речей в общей
композиции произведения различна. Речь Перикла на похоронах афинских
воинов в самом начале Пелопоннесской войны содержит программу его
внутренней и внешней политики и представляет собой идеализацию афин­
ской демократии в лучшую пору ее существования. Иногда речи как бы
мотивируют те или иные действия или поясняют ход событий с точки зре­
ния определенного государства, той или иной политической группировки.
В речи коринфского посла на собрании в Спарте сравниваются афиняне и
спартанцы, дается их «сравнительная характеристика».
Благодаря труду Фукидида мы хорошо знаем события Пелопоннесской
войны. Но греческий историк знаменит еще и тем, что он заложил основы
исторической критики и исторических обобщений. Однако в античную эпоху
эта сторона его творческого облика оставалась в тени. Изучая его стиль,
подражали методам его повествования, а не методам исследования. По до­
стоинству он был оценен лишь в Новое время, когда открылась эра научно­
го исследования истории Греции. Фукидид оказался в известном отноше­
нии прямым предшественником историографии нового времени; недаром
свой труд он сам назвал «достоянием вечности».
Сравнивая творчество двух выдающихся греческих историков клас­
сического периода, известный польский филолог К. Куманецкий пи­
шет: «Эволюцию греческой мысли в V в. до н. э. нетрудно просле­
дить, сравнив двух знаменитых историков: ионийца Геродота и родив­
шегося на 25 лет позже афинянина Фукидида... Впервые взявшись за
связное, в определенной системе, изложение исторических фактов,
Геродот заслуженно получил от потомков почетное прозвище “отец
истории”. Уйдя далеко вперед от трудов Гекатея, он в то же время не
был, разумеется, еще историком в нашем понимании. Мышление его
вполне традиционно: в истории он видит осуществление божествен­
ной справедливости, награждающей добро и карающей зло. Как и в
трагедиях Софокла, в “Истории” Геродота человек несет неотврати­
мое наказание за то, что переступил границы, установленные богами
для человеческого миропорядка... Геродот не сомневается ни во вме­
шательстве богов в жизнь людей, ни в божественном происхождении
всех человеческих установлений. Верит и в предсказания оракулов, и
в вещие сны, с помощью которых божество раскрывает смертному
его будущее и предостерегает его. И хотя автор “Истории” нередко
Источники по истории Древней Греции
37
ставит под сомнение достоверность тех или иных сведений, собран­
ных им за долгие годы путешествий, подлинной критики источников
здесь, конечно же, нет. Миф переплетается с реальностью.
Совершенно иное отношение к действительности, к предмету истории
мы находим у Фукидида, описавшего Пелопоннесскую войну. Време­
на, окутанные мифами и легендами, его не интересуют, ибо он не мо­
жет сказать о них ничего определенного. Его привлекают события,
современником которых он был. Их причины, смысл, значение он и
пытается установить. В объяснении хода истории ему не нужно прибе­
гать к идее вмешательства богов в жизнь людей. Подобно тому, как
Демокрит выводит божество за пределы природы, Фукидид выводит
его за пределы истории. К тем, кто верит в предсказания или вещие
сны, он относится с холодным презрением... В каждом его суждении
видна его принадлежность к новому поколению, мыслящему критиче­
ски и рационалистически. Историю направляют не боги, а люди, дей­
ствующие в соответствии со своей “природой”, т. е. со своими интере­
сами. “Природа” людей оказывается всегда сильнее законов и догово­
ров. Знания человеческой натуры и ее проявлений для Фукидида дос­
таточно, чтобы постигнуть движение современного ему общества. Он
порывает с рационалистическими интерпретациями древних мифов,
столь частыми у Гекатея и Геродота, и вообще отбрасывает всю мифо­
логию. Лишь Троянскую войну он считает историческим фактом.
Хотя Фукидид имел вполне определенные политические симпатии и
антипатии и не скрывает их в своей “Истории”, хотя он, выходец из
аристократии, выражает ее воззрения, в своем интересе к самому стол­
кновению человеческих страстей, устремлений, выгод он способен быть
объективным. Высокий интеллектуализм его сочинения сближает Фу­
кидида с Сократом. Глубокое понимание факторов человеческого по­
ведения, воспроизведение политического противоборства в форме стол­
кновения пространных речей, спорящих, опровергающих одна другую,
сближают его с софистами, прежде всего с его современником Анти­
фонтом... Наконец, стремление объяснять исторические явления “из­
нутри”, естественными причинами, не прибегая к идее вмешательства
богов, указывают на некоторую связь “Истории” Фукидида с учениями
Анаксагора и Демокрита и даже с тогдашней медициной, освобождав­
шейся от наследия религиозных представлений» (Куманецкий К. Исто­
рия культуры Древней Греции и Рима. М., 1990. С. 106).
Эпоха высшего подъема афинской демократии ознаменовалась, та­
ким образом, двумя выдающими трудами по истории Греции — Геродота
и Фукидида. Следует отметить, что сохранились и другие литературные
памятники этого периода, которые, хотя и не представляют собой исто­
рических произведений, могут служить важными источниками. V век —
время расцвета греческой драмы. Трагедии Эсхила (ок. 525— 456), Со­
фокла (ок . 4 9 6 — 4 0 6 ) и Э ври п и да (ок . 4 8 4 — 4 0 6 ) написаны
на мифологические сюжеты (исключение составляет трагедия Эсхила
«11срсы», повествующая о походе Ксеркса против греков), но в той или
38
Введение
иной степени в них отражена политическая и социальная борьба того
времени.
Для изучения политической истории особенно важны комедии Аристо­
фана (445— 385); автор их живо реагирует на события общественной жиз­
ни, и его комедии часто дают нам ценные сведения о политической обста­
новке в Афинах.
Напряженная социальная и политическая борьба в Афинах в V и IV вв.
до н. э. находила отражение и в многочисленных произведениях публици­
стического характера. К сожалению, до нашего времени дошла лишь Псевдоксенофонтова «Афинская полития». Названа она так потому, что долгое
время приписывалась Ксенофонту, однако ни по теме, ни по стилю Ксено­
фонт не может считаться автором этого произведения. Предполагают, что
«Афинская полития» появилась в начале Пелопоннесской войны; имя ее
автора нам неизвестно; по содержанию же трактата можно заключить, что
автор его — афинянин, ярый противник демократии и сторонник олигархи­
ческих порядков. «Что касается государственного устройства афинян, то,
если они выбрали свой теперешний образ устройства, я его не одобряю».
Такими словами начинается этот политический памфлет. Далее автор со­
общает, почему ему не нравится афинский строй: «...я не одобряю его по
той причине, что, избрав себе его, они тем самым избрали такой порядок,
чтобы простому народу жилось лучше, чем благородным» (1 ,1). Аристок­
рат-рабовладелец не скрывает своего недовольства демократическими по­
рядками в Афинах: «...распущенность рабов и метеков в Афинах достигает
высшей степени. Здесь нельзя побить раба, и он не уступит вам дорогу... В
Лакедемоне же мой раб тебя боится» (I, 10— 11). Однако автор трактата
при всей своей антипатии к демократическому строю считает, что афинс­
кие демократы последовательно проводят в жизнь свои взгляды.
В трактате дается подробная характеристика политической обстановки
и быта афинян. Далеко не все писатели консервативного лагеря были так
откровенны, как автор Псевдоксенофонтовой «Афинской политии». Мно­
гие их них старались прикрыть свою приверженность олигархическому
строю ссылками на исторические прецеденты. Среди противников демок­
ратии приобретают популярность требования вернуться назад, к «консти­
туции отцов» (по-гречески «патриос политейа»). Ссылки на историческое
прошлое входят в моду; но, так как от давно прошедших времен сведений
сохранилось мало, зачастую за подлинные факты выдаются всякие домыс­
лы. Таким образом, нередко в политических целях олигархические писате­
ли фальсифицировали раннюю историю.
Исторический жанр получил большое распространение в IV в. до н. э.,
широко стала известна и «История Пелопоннесской войны» Фукидида. Но
ему, как было отмечено, не удалось закончить свое произведение, и ряд
историков пытался продолжить его труд. Одним из таких авторов был Ксе­
нофонт (ок. 430— 355). Ксенофонт принадлежал к богатой афинской се­
мье, получил аристократическое воспитание и был учеником Сократа. По
своим политическим взглядам Ксенофонт — противник демократического
строя и поклонник спартанских порядков. Предполагают, что после оли­
гархического переворота 404 г. до н. э. и установления «тирании тридца-
Источники по истории Древней Греции
39
ги» Ксенофонт был на стороне этого правительства и активно его поддер­
живал. После восстановления демократии Ксенофонт покинул Афины и в
отряде греческих наемников принял участие в войне, которую вел претен­
дент на персидский престол Кир Младший против своего брата, персидско­
го царя Артаксеркса II. Когда Кир был убит, его греческим наемникам при­
шлось совершить полный опасностей поход, во время которого Ксенофонт
был одним из предводителей отряда наемников. Возвратившись на родину,
Ксенофонт вступил в спартанское войско, за что был заочно приговорен
афинским народным собранием к смерти и конфискации имущества.
Ксенофонт— приверженец спартанских порядков. В «Греческой истории»
он излагает события со спартанской точки зрения и чрезмерно идеализирует
царя Агесилая, под командованием которого служил в спартан-ских войсках.
После заключения Анталкидова мира Ксенофонт поселился в Пелопоннесе, в
подаренном ему спартанцами имении близ Олимпии, и посвятил досуг лите­
ратурным трудам. Затем, после неудачной для Спарты войны с Беотийским
союзом, он вынужден был переселиться ъ Коринф. Отношения между Афина­
ми и Спартой к тому времени изменились, постановление об изгнании Ксено­
фонта было отменено, но он тем не менее в Афины не возвратился.
Ксенофонт был одним из плодовитых греческих писателей. Из всех его
произведений для изучения событий греческой истории IV в. до н. э. осо­
бенно важна «Греческая история» («Н еН етса»), которая представляет со­
бой как бы продолжение труда Фукидида. Начальные строки ее: «Через
несколько дней после этого прибыл из Афин Тимохар с несколькими ко­
раблями...» — повествуют о событиях, последовавших за теми, на которых
прервалось изложение Фукидида.
«Греческая история» делится на семь книг; начинается она с событий
411 г. до н. э. и кончается битвой при Мантинее (362 г. до н. э.). Написан
) гот труд неровно. Материал первой книги — конец Пелопоннесской вой­
ны — в подражание Фукидиду изложен сухо, в строго хронологическом
порядке; лишь рассказ о суде над афинскими стратегами — победителями в
битве при Аргинусских островах, — казненными по постановлению народ­
ного собрания, автор оживляет, вводя интересные и яркие детали. В после­
дующих книгах в изложении встречаются речи, есть отступления, иногда
груд Ксенофонта напоминает мемуары. Существует предположение, что
«Греческая история» создавалась в разное время: начал ее Ксенофонт вско­
ре после 403 г. до н. э. и кончил уже в старости, в 60-х гг. IV в. до н. э.
Как историк Ксенофонт во многом уступает своему предшественни­
ку Фукидиду. Он придает большое значение «вмешательству божества»,
нсрит в сны и предсказания и сам не предпринимает никаких важных
шагов, не испросив воли божества. Ксенофонт крайне преувеличивает
роль отдельных личностей в развитии исторических событий: нередко
история сводится у него к борьбе отдельных лиц, к истории полковод­
цев. Следует отметить также тенденциозность Ксенофонта. Он идеалишрует Спарту и ее политический строй (лаконофильство); превозносит
и переоценивает роль своего покровителя, спартанского царя Агесичая. Одни исторические факты Ксенофонт, несомненно, сознательно
опускает; другие же излагает чересчур кратко: например, он не говорит
40
Введение
об основании Второго Афинского морского союза (378 г. до н. э .), за­
малчивает роль деятелей Беотийского союза — Пелопида и Эпаминонда,
действовавших против Спарты, и лишь мимоходом упоминает о важной
битве при Книде (394 г. до н. э.), закончившейся поражением спартанцев.
Несмотря на все эти недостатки, «Греческая история» Ксенофонта
представляет для нас известную ценность. В ней содержится достовер­
ный материал. Очень часто Ксенофонт использовал свои личные наблю­
дения, а так как был близок с выдающимися деятелями своей эпохи, он
был хорошо осведомлен. Ксенофонт писал ясным и правильным язы­
ком, всегда считался хорошим стилистом, и в древности за простое и
ровное изложение его называли «аттической пчелой». «Греческую исто­
рию» Ксенофонта в известном отношении можно причислить к мемуа­
рам. Мемуарный характер носит и другое произведение Ксенофонта —
«Анабасис» («В осхож ден и е»), в котором описан поход отряда гречес­
ких наемников в глубь Персидского царства, борьба их на стороне Кира
Младшего, битва при Кунаксе и тяжелый переход из Месопотамии к
побережью Черного моря. Свою роль в этом походе Ксенофонт, несом­
ненно, преувеличивает. Сами по себе события, описанные Ксенофон­
том в его «А набасисе», имеют второстепенное значение; для историка
ценно описание тех областей, по которым двигался отряд, а также быта
и психологии греческих наемных войск.
Трактат Ксенофонта «Киропедия», повествующий о воспитании Кира
Старшего, представляет собой своеобразный утопический роман, в кото­
ром отражены монархические устремления Ксенофонта — предшествен­
ника эллинистических публицистов.
В трактате «Государственный строй Спарты» Ксенофонт идеализирует
спартанский политический строй. Несмотря на явную тенденциозность
автора, это сочинение содержит интересный материал по истории Спарты,
недостаточно освещенной в других источниках. Большой интерес для ис­
тории греческой философии и характеристики афинского быта представля­
ет произведение Ксенофонта «Воспоминание о Сократе», учителе Ксено­
фонта; следует, однако, подчеркнуть, что Ксенофонт далеко не точно изла­
гает философское учение Сократа, которое он, видимо, недостаточно ясно
понимал. Ценные сведения по экономической истории Греции можно по­
черпнуть в трактате Ксенофонта «Экономика», или «Домострой», содер­
жащем рассуждение о наиболее целесообразных способах ведения хозяй­
ства. Важен также трактат «О доходах», в котором говорится о том, как
нужно поправить афинские финансы, не обременяя союзников. Авторство
Ксенофонта в отношении этого произведения иногда оспаривается, прав­
да, без достаточных оснований.
Исторические труды Геродота, Фукидида и Ксенофонта вызвали боль­
шой интерес в греческом обществе и нашли многих продолжателей
и подражателей. «Правда, от трудов последних, — пишет С. И. Радциг, — сохранились лишь отрывки, но их материалами пользовались
позднейшие историки — Диодор, Плутарх и другие, чьи сочинения
сохранились. Таковы: Ктесий, состоявший некоторое время придвор­
Источники по истории Древней Греции
41
ным врачом персидского царя Артаксеркса и написавший “ Историю
Персии”, Кратипп, продолживший историю Фукидида, Филист, напи­
савший “ Историю Сицилии”. В 1906 г. в Египте был найден папирус с
отрывком сочинения неизвестного автора, Оксиринхского историка,
содержащий изложение событий начала IV в. до н. э . ...
Наибольшей известностью пользовались Эфор, Феопомп и Тимей. Они
вышли из школы оратора Исократа, и изложение их отличалось рито­
рическим характером. Эфор (405— 330) был автором “Всемирной
истории” в 30 книгах, охватывающей события от возвращения Гераклидов до 340 г. до н. э. Феопомп (378—300) написал “Греческую исто­
рию” в 12 книгах и “Историю Филиппа” в 58 книгах, отрывки из кото­
рой содержат интересную характеристику этого царя. Тимею из Тавромения в Сицилии (340—250) принадлежала обширная “ История
Сицилии и Италии” до начала Пунических войн в 43 книгах. Это сочи­
нение, содержавшее много фантастического, сыграло большую роль
в создании римской традиционной истории...
Выдающаяся роль Афинского государства стала привлекать и специаль­
ный интерес к его прошлому. Так появился ряд работ под общим назва­
нием “ Аттид”, посвященных истории Афин. Они относились частью еще
к концу V в. до н. э., и ими пользовался Аристотель. Наиболее известны­
ми аттидографами были Клитодем (V—IV в. до н. э.), Андротион (IV в.
до н. э.), Филохор (IV—III в. до н. э.) и Истр (III в. до н. э.)» (Радциг С. И.
История древнегреческой литературы. Изд. 5-е. М., 1982. С. 321).
Современником Ксенофонта был философ Платон (427— 347), произ­
ведения которого имеют большое значение не только для истории филосо­
фии, но и для истории социально-политической. Свои социально-полити­
ческие взгляды Платон изложил в двух произведениях: «Политая», или
«Государство», и «Законы». Платон — убежденный противник демокра­
тии; поэтому в его произведениях нарисована хотя и яркая, но тенденциоз­
ная картина современной ему политической жизни.
Платон, живший в период острой внутриполитической борьбы в Афи­
нах, считает, что демократия ведет Афинское государство к гибели; он со­
здает проект идеального государства, соответствующий сословным инте­
ресам аристократии.
После Платона тему о государстве развивает Аристотель (384— 322). В
отличие от Платона, который рассуждает об идеальном государстве в дос­
таточной мере отвлеченно, Аристотель стремится обосновать свои взгля­
ды и оценки различных форм государства путем конкретного изучения ис­
тории и политического строя отдельных современных ему государств.
Аристотелем и его учениками было написан свыше 150 трактатов, посвя­
щенных различным греческим и негреческим государствам. Сочинения эти,
от которых до нашего времени дошли лишь фрагменты, считались утрачен­
ными, но в 1890 г. среди папирусов, привезенных в Британский музей из
Египта, неожиданно была обнаружена рукопись, содержащая текст наибо­
лее интересного для нас произведения этого рода — «Афинской политии»
42
Введение
Аристотеля. Впервые оно было опубликовано английским ученым Кенио­
ном в следующем же, 1891 г.; потом последовали многие другие издания, в
том числе и в переводах на русский язык1.
На основании вновь найденного текста «Афинской политии» Аристо­
теля был пересмотрен ряд важных вопросов истории Афинского государ­
ства. Главное значение этого труда в том, что в нем систематически описа­
на политическая история Афин и их политическое устройство.
«Афинская полития» разделяется на две части: в первой содержится
краткая политическая история Афин, во второй — подробное описание
современного Аристотелю афинского государственного строя. Найденный
текст рукописи начинается с событий VII в. до н. э. Аристотель не стремит­
ся к живости повествования: в большей части «Афинской политии» преоб­
ладает сухое изложение фактов, лишь в отдельных случаях приводятся под­
робности, иногда явно анекдотического характера. Некоторые события из­
ложены подробно и обстоятельно, например законодательство Солона и
история переворота 411 г. до н. э.; о реформе же Эфиальта сообщается
очень коротко. Ценность сведений Аристотеля зависит от тех источников,
какими он пользовался; в одних случаях он опирается на труды Геродота и
Фукидида, в других — пользуется так называемыми аттидами (хрониками,
посвященными афинской истории); Аристотель обращается и к первоис­
точникам: он цитирует стихотворения Солона и привлекает законодатель­
ные акты. Современный ему государственный строй Аристотель описыва­
ет на основе и личных наблюдений. Характеризуя политические учрежде­
ния минувших времен, Аристотель стоит, как бы мы теперь сказали, на
точке зрения эволюционизма: развитие политического строя, по его мне­
нию, происходит постепенно, и незначительные вначале перемены ведут
впоследствии к существенным изменениям.
На основании материалов различных политий Аристотелем написана
была «Политика» — трактат о сущности государства. В нем дается класси­
фикация государственных форм и суждения автора о наиболее совершен­
ном политическом строе. Подобно сочинениям Платона, этот труд Арис­
тотеля важен для истории политической мысли в Греции. Кроме того, в
трактате много фактов из истории греческих городов, относящихся к раз­
личным эпохам и дополняющих сведения других источников.
Своеобразными публицистическими произведениями конца V и IV вв.
до н. э. были речи афинских ораторов. К началу IV в. до н. э. относится речь
Андокида (ок. 468— 394) о мистериях, проливающая свет на историю борь­
бы политических группировок в Афинах во второй период Пелопоннес­
ской войны. Судебные защитительные речи афинского оратора Лисия (ок.
459— 380) знакомят нас с различными сторонами афинского быта конца
V — начала IV в. до н. э. Для характеристики афинской политической жиз­
ни во время господства «тридцати тиранов» очень интересна речь, произ­
несенная Лисием против Эратосфена — одного из тиранов.
Сохранилось несколько судебных речей и другого оратора — Исея (ок.
420— 348), учившегося у Исократа. Общие вопросы греческой политичес­
1Аристотель. Афинская полития. Пер. и прим. С. И. Радцига. М., 1936— 1937.
Источники по истории Древней Греции
43
кой жизни затронуты в произведениях (скорее трактатах, нежели речах,
как их обычно называют) Исократа (ок. 436— 338) — противника демокра­
тии, поклонника афинской старины, вдохновителя и идеолога походов про­
тив персов, а в последний период своей жизни приверженца Филиппа Ма­
кедонского. Сторонником македонского царя был также оратор Эсхин
(390— 314); до нас дошли три его речи, написанные им, видимо, в целях
пропаганды промакедонских взглядов.
Выдающийся оратор древности Демосфен (384— 322) был ярым про­
тивником Филиппа Македонского. Деятельность свою он начал с судебных
речей, но популярность завоевал блестящими политическими речами. В
них Демосфен отстаивает свободу и независимость афинской демократии.
И в построении речей, и в стиле, и в приемах аргументации Демосфен
достиг исключительного мастерства, принесшего ему славу великого ора­
тора. Страстные речи его против Филиппа Македонского были названы
филиппиками, и впоследствии так стали называть резкие обличительные
выступления. Цицерон, например, считал филиппиками свои речи против
Антония. Для истории возвышения Македонии и характеристики обще­
ственных отношений в Греции этого времени речи Демосфена имеют ис­
ключительное значение.
Сторонником Демосфена, далеко, впрочем, не последовательным, был
оратор Гиперид (389— 322); в наше время среди папирусов было найдено
несколько его речей; до этой находки были известны лишь отрывки из его
произведений.
Ораторское искусство, развитию которого способствовали условия
греческой политической жизни, достигло больших успехов; оно стало од­
ним из главных предметов обучения в школах.
Речи в то время издавались их авторами и играли почти такую же
роль, как политические памфлеты и произведения художественной ли­
тературы. Появились и особые трактаты по риторике, служившие руко­
водством для обучения красноречию. Первыми учителями красноречия
были софисты. Настоящим реформатором в области красноречия выс­
тупил Исократ. Он усовершенствовал периодическую речь, служащую
целям торжественного красноречия. Красноречие, по мнению Исокра­
та, должно было стать основным элементом воспитания. Аристотель
посвятил особое произведение — «Риторику» — теории ораторских
доказательств, уяснению цели и характера ораторского искусства, ана­
лизу ораторских стилей и образных средств языка.
Риторическое направление оказало сильное влияние и на различные об­
ласти литературы, и на последующее развитие историографии. Исократ от­
давал предпочтение занимательному и эффектному нередко в ущерб истори­
ческой истине, поэтому исторические примеры он привлекал главным обраюм для того, чтобы оживить свои основные мысли и положения. Стремясь к
живости изложения, историки вводили в повествование вымышленные речи
исторических деятелей, составлявшиеся по всем правилам риторики.
Учениками Исократа были историки IV в. до н. э. Эфор (ок. 405— 330) и
Феопомп (378— 300). Эфор написал историю всей Греции, однако от его
труда сохранились лишь отрывки; на основании этих фрагментов и упоми­
44
Введение
наний о его сочинении других авторов мы можем судить, что, в отличие от
своих предшественников, Эфор описывал историю не отдельных городов,
а всего греческого мира, включая западные и восточные колонии. Феопомп,
произведения которого дошли до нас также в отрывках, продолжил труд
Фукидида, изложив греческую историю с 411 до 304 г. до н. э. (битва при
Книде). Кроме того, им была написана история Филиппа Македонского. В
центре внимания Феопомпа — биографии отдельных деятелей, историчес­
кую роль которых он крайне преувеличивал.
К риторическому направлению принадлежал и уроженец Сицилии Тимей (ок. 345/340— 250), написавший историю своей родины и других за­
падных областей. Судя по сохранившимся фрагментам произведений Тимея, речам отводилось в них значительное место. Большую роль придавал
он судьбе и различным предзнаменованиям. Достоинство его труда в том,
что в основу своей хронологии он положил счет времени по олимпиадам.
Тем самым Тимей свел в единую хронологическую систему отдельные мес­
тные системы летосчисления (по архонтам, эфорам и т. д.).
Историческая литература времен эллинизма чрезвычайно обширна.
Особенно широко отражены в литературе походы Александра Македон­
ского. Одним из первых описал эти походы полководец Александра, а впос­
ледствии египетский царь Птоломей I (367/66— 283), использовавший кор­
респонденцию Александра и придворные дневники. Истории походов по­
священы труды и других сподвижников Александра — Аристобула и
Клитарха. Сочинения эти до нас не дошли, но их привлекали другие авто­
ры, в частности историк II в. н. э. Арриан (ок. 95— 170), в произведении
которого «Анабасис» рассказывается о походах Александра.
Хотя от большинства исторических трудов, написанных в эллинисти­
ческую эпоху, сохранились лишь фрагменты или мы знаем только имена их
авторов, можно с уверенностью утверждать, что это было время кропотли­
вого собирания материалов и многочисленных исследований по весьма
широкому кругу исторических вопросов.
В этот период возникает и биографический жанр. Аристотель обратил
внимание на то, что поведение людей может быть объектом научного изу­
чения. И ученики его составляли биографии поэтов и мыслителей, забо­
тясь главным образом о решении интересовавших их этико-моральных воп­
росов и занимательности изложения, а не об исторической достоверности
своих произведений.
Выдающимся историческим сочинением эллинистической эпохи был
труд Полибия «Всеобщая история». Полибий родился около 200 г. до н. э.
в аркадском городе Мегалополе и принимал активное участие в Ахейском
союзе. В 168 г. до н. э., после победы римлян над македонским царем Пер­
сеем, Полибий был отправлен в качестве заложника в Рим, где сблизился с
видными представителями римской аристократии и из противника римско­
го вмешательства в греческие дела превратился в поклонника римлян. Умер
Полибий около 120 г. до н. э.
Полибий излагает историю эллинистических стран за период от 220 до
146 г. до н. э. Он стремится создать всемирную историю, которая должна
охватить весь доступный его кругозору культурный мир. Полибий считает,
Источники по истории Древией Греции
45
что знакомство с исторической жизнью отдельных стран не может дать пред­
ставления о целом, как созерцание разрозненных членов живого организма
не дает ясного представления о жизненной силе и красоте живого существа.
Полибию была известна история многих греческих городов-государств; боль­
шинство из них находилось в то время в состоянии упадка. Это привело его
к выводу, что каждое государство, подобно живому организму, развивается
согласно «порядку природы», и за периодами роста и развития следуют упа­
док и разложение. Полибий — сторонник олигархического строя и с этой
точки зрения оценивает излагаемые им исторические события.
История, по Полибию, преследует практические цели: она должна учить
людей и обогащать их опыт. Сам видный политический деятель, побывав­
ший в разных странах, Полибий считал практический опыт одним из усло­
вий плодотворного занятия историей. К источникам Полибий относился
критически и старался обосновать изложение документальными данными.
Впрочем, риторическая школа наложила отпечаток и на труды Полибия,
хотя он реже, чем другие античные писатели, прибегает к речам историче­
ских деятелей и осуждает тех историков, которые прежде всего заботились
о красоте и занимательности изложения. Труд его полностью до нас не
дошел (из сорока книг сохранилось только пять, из них эллинистической
истории посвящены четвертая и пятая; от остальных сохранились более
или менее значительные фрагменты). После «Истории Пелопоннесской
войны» Фукидида труд Полибия можно считать самым серьезным истори­
ческим произведением античной эпохи.
Продолжателем Полибия был Посидоний (135— 51), труд которого до
нас не дошел, но, судя по отзывам других историков и сохранившимся
фрагментам, он был доведен до 80-х гг. I в. до н. э.
Из других историков, живших уже в римскую эпоху, следует отметить
Диодора Сицилийского (90— 21), написавшего очень большой (40 книг)
труд по всеобщей истории под названием «Историческая библиотека». Этот
труд охватывает историю Востока, Греции и Рима. Диодор дает синхрони­
ческое изложение, сопоставляя различные системы летосчисления: по олим­
пиадам, архонтам и т. д. Не всегда эти сопоставления удачны, но для хроно­
логических изысканий труд Диодора дает весьма ценный материал.
Многие из источников, которыми пользовался Диодор, до нас не до:
шли. Ему известны были утерянные в настоящее время части труда Полибия,
«История» Посидония, произведения Феопомпа, Тимея и других авторов.
Диодор недостаточно критически относился к источникам, и его с полным
нравом можно назвать историком-компилятором. Из дошедших до нас книг
«Исторической библиотеки» особенное значение имеют те разделы исто­
рии Греции, которые недостаточно представлены в других источниках: рас­
сказы о событиях в Греции начиная с V в. до н. э., дополняющие Геродота,
Фукидида, «Греческую историю» Ксенофонта, сведения об исторической
жизни Сицилии, и т. д. У Диодора мы находим также важные данные о
Филиппе и Александре Македонских.
Ряд ценных и интересных сведений по истории Древней Греции содержит­
ся в трудах Плутарха (ок. 46— 126). Этот плодовитый и очень популяр­
ный в античное время писатель родился в беотийском городе Х еронее,
46
Введение
образование получил в Афинах, был связан с римскими аристократически­
ми кругами и занимал видный бюрократический пост в Греции (ведал уп­
равлением императорских поместий).
«Параллельные биографии» Плутарха знакомят нас с жизнью многих гре­
ческих и римских деятелей. Задача биографа, по Плутарху, отлична от задач
историка. Биограф должен отметить положительные и отрицательные черты
исторического деятеля и охарактеризовать его как человека. Плутарх считает,
что для этой цели незначительный поступок, высказывания или шутки могут
иметь большее значение, чем важные в историческом отношении события.
Поэтому индивидуальные черты характера исторического деятеля обладают
для Плутарха большей притягательной силой, чем его политическая роль.
Плутарх — философ-моралист, и суждения его нередко субъективны, но для
нас ценно то, что в произведениях Плутарха отражены такие явления гречес­
кой истории, мимо которых прошли авторы других источников. Некоторые
биографии Плутарха, например биография Тесея и Ликурга, основаны на ле­
гендарном материале; другие опираются на достоверные источники.
Плутарх обладал большой эрудицией, старался быть точным в передаче
событий, но к источникам относился некритически и выбирал такие, которые
соответствовали его целям. В эпоху Плутарха получили широкое распрост­
ранение всякого рода религиозные учения, и сам он находился под их боль­
шим влиянием. Поэтому в созданные им биографии он вплетает много чудес­
ного и сверхъестественного, любит рассказывать о всяких чудесах и знамени­
ях даже тогда, когда в них сомневается. Благодаря живому и занимательному
изложению биографии Плутарха завоевали огромную популярность.
Ко II в н. э. относится «Описание Эллады» Павсания, который интере­
совался преимущественно греческими памятниками старины и приводил
много рассказов о событиях далекого прошлого.
Интерес к греческой истории проявили и римские писатели. Немало ссы­
лок на примеры греческой истории найдем мы у Цицерона. В конце I в. до
н. э., во времена Августа, большое историческое сочинение на латинском
языке написал Помпей Трог; извлечения из него сохранились у писателя II в.
н. э. Юстина. Это было компилятивное произведение, составленное на ос­
новании ряда исторических трудов периода, предшествовавшего жизни ав­
тора. Особенное значение имеют главы, посвященные македонской исто­
рии. Писатель I в. н. э. Квинт Курций Руф написал большую биографию
Александра Македонского, использовав не дошедшие до нас данные.
Исторические произведения античной эпохи позволяют восстановить в
основных чертах ход всей греческой истории, выделить основные ее мо­
менты; они дают очень много материалов для изучения древнегреческого
общества на разных стадиях его развития. Другие литературные памятни­
ки (лирические произведения, трагедии и комедии, публицистическая ли­
тература, памятники ораторского искусства) освещают немало интерес­
ных сторон греческой социальной и политической жизни. Но историче­
ские и литературные источники не дают все же полного представления
об истории Греции; кроме того, следует учитывать, что литературным
произведениям свойственны политическая тенденциозность, а также зави­
симость от источников, которыми пользовался тот или иной автор.
Источники по истории Древней Греции
47
В отличие от литературных источников документальные источники,
дошедшие до нас в виде надписей, современны тем событиям, о которых
они повествуют. В античную эпоху публикация важных политических до­
кументов состояла в том, что соответствующие акты вырезались на камне и
выставлялись на площадях и на улицах. Часть этого своеобразного камен­
ного архива классической и эллинистической эпох сохранилась до наших
дней и послужила основой для развития эпиграфики — вспомогательной
исторической дисциплины, изучающей надписи на твердых материалах.
Надписи дают ценнейший материал, отражающий различные стороны
исторической жизни древних греков. Так, в виде надписи, найденной в Олим­
пии, до нас дошел один из древнейших дипломатических документов —
договор между Элидой и Гереей. К VI в. до н. э. относится открытая в 1884 г.
Гортинская надпись (запись гортинского права), обнаруженная в городе
Гортине на Крите. Памятник содержит много важных данных, касающихся
семейных и имущественных отношений, долгового права, системы наказа­
ний за различные проступки и преступления. На основании Гортинской
надписи можно судить и о положении рабов и должников в раннюю эпоху.
Очень важны аттические надписи, освещающие различные стороны афин­
ской государственной жизни: найдены тексты договоров между Афинами и
другими греческим городами; надписи, связанные с историей афинских
финансов; постановления народных собраний о долгах священной казне
храма богини Афины и других храмов; отчеты об издержках на военные
нужды, на постройки, на оплату должностей и пр. Все эти материалы по­
зволяют нам судить об экономическом положении Афин в различные пери­
оды греческой истории.
Ряд надписей свидетельствует о взаимоотношениях между Афинами и
союзными городами. Сохранились, например, списки союзных городов,
плативших Афинам форос (дань). Дошел до нас договор о Втором Афин­
ском союзе. Надпись, в которой зафиксирован договор между Афинами,
Аргосом, Мантинеей и Элидой, важна не только своим содержанием, но и
тем, что дает возможность проверить достоверность тех документов, кото­
рые приводит Фукидид. Среди надписей, обнаруженных на территории гре­
ческих колоний в Северном Причерноморье, особенно любопытна найден­
ная в Херсонесе присяга, изучение которой важно для истории греческих
политических учреждений. На площади города Ольвин, расположенного в
устье Буго-Днепровского лимана, найден декрет в честь одного из знатных
ольвийских граждан — Протогена; в этом декрете перечислены благодея­
ния Протогена, ярко характеризующие положение города в III в. до н. э.
Большое значение имеют и надписи, относящиеся к эллинистической эпо­
хе. Немало их найдено в Пергаме и других малоазийских городах, на ост­
ровах Делосе, Родосе, в Египте и в других местах.
Ценность представляют не только те надписи, которые содержат офици­
альные документы, но и надписи частного характера: надгробные, религиоз­
ные посвящения, благодарственные и пр. Они конкретизируют наши сведе­
ния о социальном составе греческих и более поздних эллинистических
городов, о передвижении населения, материальном положении различных
его групп, семейном быте и истории хозяйства.
48
Введение
Со второй половины XIX в. развивается особая вспомогательная исто­
рическая дисциплина — папирология, изучающая папирусы, найденные в
изобилии в Египте. Некоторые папирусы хорошо сохранились и являются
очень важными и ценными источниками. Среди папирусов, как уже отмеча­
лось, была найдена «Афинская полития» Аристотеля, а также некоторые
комедии Менандра, речи Гиперида и др. Но папирологические находки,
относящиеся к классической эпохе, единичны. Особенно велико значение
папирусов для изучения истории эллинистического Египта: законодатель­
ные акты, официальные и частные письма, расписки и всякого рода записи
проливают свет на различные стороны хозяйственного и социального быта
этой страны. В настоящее время известны тысячи таких документов.
Очень много нового в изучении истории Греции внесли археологиче­
ские исследования. Изучение наиболее древнего периода стало возмож­
ным только после раскопок ряда древнейших памятников на острове
Крит, на других островах, побережьях Малой Азии, а также греческом
материке.
Генрих Шлиман (1822— 1890) первый предпринял раскопки на холме
Гиссарлык в Малой Азии, где, по преданию, находилась древняя Троя. И
перед исследователем предстали развалины древнего города, просуще­
ствовавшего много веков. Работа, начатая Шлиманом, была завершена
его ближайшим сотрудником Вильгельмом Дерпфельдом (1853— 1940),
который продолжил раскопки на холме Гиссарлык и определил слои, от­
носившиеся к гомеровской Трое. Богатейший археологический материал
был найден Шлиманом в Балканской Греции на территории Арголиды, у
древних Микен. Здесь были раскопаны так называемые шахтовые гробни­
цы конца XVII — первой половины XVI в. до н. э. Открытие Шлимана
необычайно расширило наши представления о древнейшем периоде ис­
торической жизни греков.
Рамки ранней истории Греции еще больше раздвинулись после раско­
пок на острове Крит. Хранителю Оксфордского музея, а впоследствии про­
фессору Оксфордского университета Артуру Эвансу (1851— 1941), начав­
шему в 1900 г. регулярные раскопки на Крите, удалось открыть на месте
древнего города Кносс остатки большого дворца. Эванс, а также еще ряд
археологов предприняли раскопки и в других районах острова Крит. Ис­
ключительные по своему значению археологические открытия дали воз­
можность говорить об особой критской культуре.
Начались систематические археологические исследования в Афинах и
других известных в афинскую эпоху греческих городах; в Дельфах и Олим­
пии, этих важных религиозных центрах; на островах Делос и Родос; на
месте крупных малоазийских центров — Милета, Пергама и иных городов,
процветавших в классическую эпоху или эпоху эллинизма; в причерно­
морских областях; в Египте, Сирии и других странах, находившихся под
влиянием эллинизма, — всюду велись и ведутся раскопки, дающие огром­
ный археологический материал. Множество памятников знакомит нас с
историческим бытом древних греков и населения эллинистических горо­
дов. Памятники художественного творчества открыли широкие возможно­
сти для изучения истории греческого искусства.
Источники по истории Древней Греции
49
Краткий обзор наиболее значительных археологических исследований
дан И. Т. Кругликовой: «Наиболее важные археологические открытия
были сделаны в последней трети XIX в. ...Работы Генриха Шлимана в
Трое, Микенах и Тиринфе в 1871— 1890 гг. открыли новую микенскую
культуру, предшествующую эпохе Гомера...
С 1875 г. немецкие археологи во главе с Э. Курциусом и Ф. Адлером
начали раскопки в Олимпии. Там были открыты храмы Геры и Зевса,
найдена статуя Гермеса работы Праксителя IV в. до н. э., скульптуры
фронтона храма Зевса Олимпийского, Ника работы Пеония. Значи­
тельно позже — в1955г. — в Олимпии обнаружили мастерскую Фи­
дия, однако статуя Зевса, выполненная Фидием в хризоэлефантинной
технике, отнесенная самими греками к одному из семи чудес света,
не была найдена.
В 1882 г. была создана Американская археологическая школа в Афинах.
Американские археологи вели раскопки в Аттике, Сикионе, Платеях.
Активизировалась деятельность греческих археологов. В 1881 г. были
начаты раскопки в Эпидавре, где П. Каввадий раскапывал святилище
Асклепия и театр, построенный архитектором Поликлетом. С 1882 г.
велись археологические исследования в Элевсине — святилище Де­
метры вблизи Афин под руководством Филиоса. Там были открыты
телестерий и храм.
В 1886 г. была основана Британская археологическая школа в Афи­
нах, принимавшая активное участие в раскопках на острове Кипр.
С 1893 г. французские археологи Б. Оссулье и Т. Омолль раскапывали
святилище Аполлона в Дельфах, где были открыты храм и сокровищ­
ницы, стадион и театр, найдена бронзовая статуя возничего (ок. 480 г.
дон. э.).
Кроме раскопок греческих святилищ, большое значение имело нача­
тое в последней трети XIX в. исследование городов Малой Азии. В
1878— 1886 гг. Берлинский королевский музей вел работы в Пергаме. Под руководством инженера К. Гумана был раскопан Алтарь Зев­
са, построенный царем Эвменом в 180 г. до н. э. в честь победы над
галатами. Блоки с рельефами от этого алтаря были вынуты из визан­
тийской стены. С 1889 г. немецкие археологи под руководством
Т. Виганда раскапывали Милет. В городе эллинистического и римско­
го времени были открыты: театр, булевтерий, стадион и в 30 км от
Милета храм Аполлона, так называемый Дидимейон.
С 1895 г. австрийские археологи вели систематические раскопки Эфеса
в Малой Азии, ранее начатые англичанами... Там были раскопаны ули­
цы, агора, жилые дома, пританей, термы, два гимнасия, театр, одеон,
храм Сераписа, библиотека и другие сооружения. Недалеко от города
были открыты остатки фундаментов знаменитого храма Артемиды
Эфесской и найдены основания его колонн с рельефами.
В 1895— 1899 гг. Берлинский королевский музей вел раскопки Приены. Открыты были стена с тремя воротами, рынок, храмы, стадион,
театр, гимнасий и другие постройки.
50
Введение
Новый период в исследовании крито-микенской культуры связан с
именем английского археолога Артура Эванса. С 1900 г. он вел рас­
копки на острове Крит [в результате раскопок был открыт Кносский
дворец и найдены древнейшие памятники письменности]. На острове
Делос французские археологи, прежде всего Т. Омолль, с 1877 г.
производили раскопки города эллинистического периода. Были от­
крыты жилые дома с мозаиками, здания торговых объединений с за­
лами для общих собраний, с помещениями для приезжих купцов и со
складами для товаров, святилища, театр.
Вскоре после окончания Первой мировой войны возобновились архе­
ологические раскопки в Средиземноморье... Особое значение имели
раскопки (Американской школы) в Олинфе в Северной Греции на
полуострове Халкидика. Этот город был крупным торговым центром
в V—IV вв. до н. э. ...Систематические раскопки Д. Робинсона в Олин­
фе позволили выявить прямоугольную, так называемую гипподамову
систему планировки города. Параллельные улицы и переулки делили
город на кварталы, внутри которых дома стояли блоками по пять до­
мов с каждой стороны...
С 1931 г. археологическая экспедиция во главе с Г. Томпсоном вела
раскопки в Афинах, исследуя Агору — центр политичекой, деловой и
торговой жизни города. Были открыты остатки булевтерия — здания,
где заседал совет 500, дикастерия — суда, храм Гефеста, стоя —
портик, построенный пергамским царем Атталом во II в. до н. э., и
другие сооружения... Американская археологическая экспедиция во
главе с Д. Робинсоном проводила также раскопки Коринфа, где были
открыты римский форум, булевтерий, храмы, торговые лавки...
В России в 1859 г. была учреждена Императорская археологическая
комиссия, которая возглавила организацию археологических раско­
пок. Основное внимание в это время было направлено на раскопки
курганов. Директор Керченского музея А. Е. Люценко раскопал Пав­
ловский и Мелек-Чесменский курганы, курган Юз-Обу вблизи Кер­
чи, Большую и Малую Близницы и Васюринский склеп на Таманском
полуострове... Ряд курганов раскопали В. Г. Тизенгаузен и С. И. Веребрюсов... С 1886 г. Археологическая комиссия поручила К. К. Косцюшко-Валюжиничу вести систематические раскопки Херсонеса.
Раскопки столицы Боспорского царства Пантикапея в 1896 г. начал
директор Керченского музея древностей К. Е. Думберг. В тече­
ние трех летних сезонов он копал на северном склоне горы Митридат. Были открыты остатки общественного здания, римские бани и
жилые дома. Но раскопки городских слоев давали мало эффектно­
го материала, который мог бы украсить собрание Эрмитажа, и Ар­
хеологическая комиссия прекратила раскопки. С 1901 по 1918 г.
В. В. Шкорпил — новый директор Керченского музея — вел рас­
копки керченского некрополя. Его отчеты публиковались в “ И з­
вестиях Императорской археологической комиссии” , которые на­
чали выходить с 1901 г.
Источники по истории Древней Греции
51
...Еще с середины XIX в. внимание археологов привлекла Ольвия —
милетская колония, основанная в устье реки Буг. Раскопки здесь
проводил А. С. Уваров, позднее — И. Е. Забелин, а с 1900 г. — Б. В.
Фармаковский. С именем последнего связана разработка новой для
того времени методики ведения археологических раскопок много­
слойных городищ большими площадями по штыкам и слоям. Он
проводил исследование ольвийского некрополя и города...
В 1853 г. П. М. Леонтьев начал исследования Танаиса, расположенно­
го в низовьях реки Дон. Его работы были продолжены В. Г. Тизенгаузеном, а затем П. И. Хицуновым...
В XX в. раскопки античных городов все больше привлекали вни­
мание исследователей, но только в Ольвии удалось осущ ествить
проведение систематических раскопок. Ими руководил Б. В. Фар­
маковский с 1901 по 1915 г. В Х ерсонесе были открыты оборони­
тельные сооружения, но территория города почти не исследова­
лась...
В 1919 г. была создана Российская академия истории материальной
культуры (РАИМК)... С 1924 г. РАИМК совместно с Академией наук
УССР возобновила раскопки Ольвии под руководством Б. В. Фармаковского. В 1926 г. Херсонесский музей возобновил раскопки Херсонеса под руководством К. Э. Гриневича, а с 1928 г. начались иссле­
дования сельской территории Херсонеса на Гераклейском полуост­
рове... В Керчи в 1927— 1930 гг. Керченский музей начал исследова­
ния малых городов Боспора... С 1936 г. начались систематические
раскопки Фанагории, крупнейшего города на азиатском берегу Кер­
ченского пролива, экспедицией под руководством А. П. Смирнова,
а затем В. Д. Блаватского... С 1945 г. экспедиция Института истории
материальной культуры [так стала называться РАИМК после вклю­
чения ее в 1937 г. в состав Академии наук СССР] под руководством
В. Д. Блаватского начала раскопки столицы Боспорского царства —
Пантикапея в Керчи на горе Митридат» (Кругликова И. Т. Античная
археология. М., 1984. С. 8).
Важным источником являются также монеты, которые исследует осо­
бая вспомогательная дисциплина — нумизматика. Монеты чекани­
лись в очень многих греческих городах и во всех эллинистических
государствах. Изучение изображений и надписей на монетах, районов
распространения тех или иных монет, особенностей их чеканки дает в
руки историка интересный и важный материал.
Широкое привлечение материалов археологических исследований, над­
писей и папирусов обусловило настоящий переворот в изучении греческой
истории.
Критическое изучение греческих исторических сочинений и других лите­
ратурных памятников и использование данных вспомогательных дисциплин
помогают проследить историю Греции на различных ступенях ее развития.
52
Введение
ГЛАВА II
ПРИРОДА И НАСЕЛЕНИЕ
ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
Природные условия Греции оказали серьезное влияние на развитие эллинского
общества. Горный рельеф содействовал изоляции отдельных областей и формиро­
ванию небольших автономных городских общин — полисов. Изрезанность берего­
вой линии и многочисленность островов стимулировали раннее обращение греков к
мореплаванию. Недостаток и низкая продуктивность земель привели к быстрому
выделению и росту торгово-ремесленных слоев и их значительной роли в обще­
ственной жизни. В целом природные условия вызвали повышенную мобильность и
динамизм греческого общества и его быстрый прогресс.
Древние подразделяли известную им населенную часть мира (ойку­
мену) на три части: Европу, Азию и Ливию (Африку). Их пределы,
равно как и местоположение страны греков — Эллады, определялись
ими в общем довольно точно, по крайней мере, в округе Средиземно­
го моря. О развитии научных географических представлений к исхо­
ду старой эры можно судить по следующим отрывкам из «Географии»
Страбона (ок. 60 г. до н. э. — 20 г. н. э.).
«Прежде всего я скажу, что мы и наши предшественники... были
правы, считая Гомера основоположником науки географии... Гомер
объявил, что обитаемый мир со всех сторон омывается Океаном, как
это и есть в действительности. Затем некоторые страны он назвал по
именам, о других же предоставил нам делать заключение по некото­
рым намекам; например, он точно упоминает Ливию, Эфиопию, сидонийцев и эрембов, тогда как народы, живущие на дальнем востоке и
на дальнем западе, он описывает в туманных выражениях, говоря, что
их страны омываются Океаном... О том что обитаемый мир является
островом, можно заключить из показаний наших чувств и из опыта.
Ведь повсюду, где только человек может достичь пределов земли,
находится море; и это море мы называем Океаном...
Эратосфен говорит, что первыми преемниками Гомера были Анакси­
мандр, ученик Фалеса и его соотечественник, и Гекатей Милетский; и
что Анаксимандр первым выпустил в свет географическую карту, а
Гекатей оставил труд по географии» (Страбон. География, I, 1,3. 8.
Пер. Г. А. Стратановского).
«Эратосфен дает набросок карты обитаемого мира; эту карту он делит
на две части с запада на восток линией, параллельной экватору. Кон­
цом этой линии он принимает на западе Геракловы Столпы, на восто­
ке же — оконечности и самые отдаленные вершины горной цепи,
образующей северную границу Индии. Эту линию он ведет от Герак­
ловых Столпов через Сицилийский пролив и южные оконечности
Пелопоннеса и Аттики вплоть до Родоса и залива у Исса. До этого
Природа и население Древней Греции
53
пункта, говорит он, упомянутая линия проходит через море и примы­
кающие к нему материки; затем линия почти прямо идет вдоль всей
горной цепи Тавра вплоть до Индии. Ведь Тавр, продолжает он, про­
стирается по прямой линии... и делит всю Азию на две части — север­
ную и южную...
Эратосфен соответственно упомянутому ранее тезису о Тавре и Сре­
диземном море делит обитаемый мир на две части, называя одну из
них северной, другую — южной; затем он пытается разделить каждую
часть на соответственные отрезки и называет их “сфрагидами”» (Стра­
бон. География, II, 1,1. 22. Пер. Г. А. Стратановского).
«Обитаемый мир по большей части ограничен морем, еще не доступ­
ным для мореплавания; длина обитаемого мира составляет только 70
тысяч стадий; ширина же его меньше 30 тысяч стадий, так как он
ограничен странами, необитаемыми из-за жары и холода...
По форме обитаемая земля — нечто, похожее на хламиду, наиболь­
шую ширину которой образует линия, проходящая через Нил; эта
линия начинается от параллели через Страну корицы и остров египет­
ских изгнанников и кончается параллелью через Иерну; длина же ее
(ойкумены) образуется линией, перпендикулярной к этой линии, ко­
торая проходит с запада через Геракловы Столпы, пролив у Сицилии
до Родоса и залива у Исса и тянется вдоль цепи Тавра, опоясывающей
Азию, и оканчивается у Восточного моря между Индией и Страной
скифов, живущих за Бактриан ой...
Так как наша обитаемая земля окружена морем, то она принимает
множество заливов Внешнего моря вдоль берегов Океана; причем
четыре залива — самые большие. Из них северный носит название
Каспийского моря (некоторые называют его Гирканским морем);
Персидский и Аравийский заливы изливаются из Южного моря; пер­
вый приблизительно против Каспийского моря, второй — против
Понта; четвертый залив, значительно превосходящий остальные по
величине, образован так называемым Внутренним или Нашим мо­
рем; он начинается на западе в проливе у Геракловых Столпов, удли­
няется по направлению к восточным областям, то расширяясь, то су­
жаясь, и, наконец, разделившись, оканчивается двумя морскими зали­
вами, один на правой стороне (мы называем его Эвксинским Пон­
том), другой — на левой, состоящий из Египетского, Памфилийского
и Исского морей. Все упомянутые заливы имеют узкие входы из
Внешнего моря... Земля, окружающая их, разделена на три части. Из
этих частей Европа имеет наиболее разнообразную форму своих очер­
таний; Ливия же, наоборот, имеет правильную форму, тогда как Азия
занимает в этом отношении среднее положение среди других частей
света. Неправильность и правильность очертаний у них проистекают
от свойств береговой линии Внутреннего моря, тогда как береговые
очертания Внешнего моря (кроме упомянутых его заливов) просты
и, как я уже сказал, похожи на хламиду» (Страбон. География, II, 5,6.
14. 18. Пер. Г. А. Стратановского).
54
Введение
Древние греки населяли южную часть Балканского полуострова, мно­
гочисленные острова Эгейского моря и западную береговую полосу Малой
Азии.
Пролив Геллеспонт (соврем. Дарданеллы), Мраморное море и пролив
Боспор Фракийский (соврем. Босфор) соединяли Эгейское море с Понтом
Эвксинским (Черным морем).
Общая площадь, занимаемая древними греками (вместе с островами),
была невелика, не более 65 ООО км2.
Горы
Более 80 % всей территории материковой Греции покрыто горами. В
Западной Греции горные цепи поднимаются большей частью прямо из моря,
и побережье здесь почти не имеет удобных гаваней. В восточной части —
горные дуги, обращенные к востоку, тянутся через острова Эгейского моря,
заканчиваясь в Малой Азии. Побережье здесь очень изрезано и образует
ряд больших и малых удобных для стоянки кораблей гаваней. В результате
неоднократного поднятия и опускания суши, а также частых землетрясе­
ний правильность хребтов была нарушена. Тесное соседство гор и моря,
глубокие долины и плоскогорья, расположенные на различных высотах, а
также сильная расчлененность береговой линии составляют самую харак­
терную особенность поверхности Греции.
Хотя горы Южных Балкан невысоки — самые высокие вершины не дос­
тигают 3 км над уровнем моря, — они тем не менее создавали каменистые
барьеры между отдельными областями, центром которых были либо низ­
менность, либо плоскогорье. Сообщение между областями поддержива­
лось по горным проходам или руслам высохших рек. Зимой, когда снег
покрывал горы, экономические связи между областями затруднялись.
Если вулканическая деятельность некогда породила представления о
Гефесте, который позже стал покровителем мирного ремесленного труда,
то землетрясения отразились в представлении о страшном божестве, «землеколебателе Посейдоне», который трезубцем раскалывал горы и затоп­
лял морем прибрежные районы. Мы знаем о сильных землетрясениях как
материковой Греции, так и на островах, и в Малой Азии. Часто землетря­
сения сопровождались приливными волнами большой силы, обвалами и
оползнями. Еще и теперь колебания земли в Греции, большей или меньшей
силы, происходят почти ежемесячно.
Горы Греции некогда были покрыты разнообразной растительностью. Од­
нако многие из них, вследствие отсутствия влаги, выветривания почвы и хищ­
нических способов хозяйства, лишились своего покрова еще в древности.
Растительность
Леса в Греции состояли большей частью из кустарниковых зарослей,
различных пород дуба, земляничника, можжевельника и диких олив. Все
эти деревья не были пригодны ни для построек, ни для кораблестроения,
так как они низкорослы, и стволы их сильно искривлены. Только в Пело­
Природа и население Древней Греции
55
поннесе и в Северной Греции вершины гор были покрыты хвойными леса­
ми, представлявшими большую ценность. Кустарниковые заросли служи­
ли грекам основным топливом.
Они употреблялись также для производства благовоний и душистых
масел. Пастбищами были земли, непригодные для обработки; кора и лис­
тья кустарников и низкорослых деревьев служили пищей козам и овцам. В
одной из трагедий Эврипида мелкий скот поэтому и назван «лесистым ста­
дом». Стада паслись часто и на склонах почти обнаженных гор.
Весной склоны гор покрывались цветами — красными анемонами, бе­
лыми гиацинтами, лиловыми фиалками, желтоватыми нарциссами. Цветы
привлекали большое количество пчел. Цветочный мед, козье молоко и сыр
были широко распространенными предметами питания.
Зимние пастбища были расположены у подножия гор, по соседству с
возделанными полями. Поэтому требовалось большое количество сторо­
жевых собак и пастухов, чтобы уберечь поля от потравы скотом.
За исключением отдельных районов (Фессалия, Беотия, Лаконика, Месссния), земля Греции была малоплодородна.
Отсутствовали хорошие пастбища для крупного рогатого скота и ло­
шадей, только немногие районы Греции могли гордиться широким развити­
ем коневодства.
Климат
Отсутствие постоянного орошения и свойственное средиземноморско­
му климату неравномерное распределение осадков сильно затрудняли раз­
витие земледелия. Реки в Греции были маловодны, и, как правило, многие
из них летом пересыхали. Даже самые большие реки (Пеней в Фессалии,
Эврот в Лаконике и др.) не были судоходны.
Климат Греции неоднороден: средиземноморский — в береговой поло­
се и резко континентальный — в горных, удаленных от моря районах.
В приморской полосе время наивысшего зноя и сухости — июль и август,
когда температура в тени достигает 40°, на солнце 70— 80°. Небо безоблач­
но. Море блещет синевой, и вода так прозрачна, что, кажется, будто снизу ее
освещает другое солнце. Нагретый воздух струится и дрожит. Горные речки
высохли, трава выгорела. Сухость и прозрачность воздуха таковы, что каж­
дая черта ландшафта выступает с поразительной яркостью и выпуклостью.
11алящий зной облегчается непрерывным ветерком с моря. Сразу после захо­
да солнца начинаются холодные порывы ветра с гор.
Дождливое время наступает с середины сентября. Земля вновь зелене­
ет. Скот спускается в равнины. В ноябре — декабре южные ветры, принося­
щие ливни, чередуются с пронзительными холодными северными ветрами.
( Ношения по суше и морю затрудняются. Наступает короткая (не более
1,5 —2 месяцев) зима. Прекрасное описание внезапного наступления зимы
дано Лонгом в романе «Дафнис и Хлоя» (III в. н. э.): «Зима началась... Вне­
запно выпал глубокий снег, завалив все дороги; он запер в домах всех кре­
стьян. Бурно потоки с гор низвергались, льдом покрывшись. Замерзла вода.
) 1,срсвья были как будто засыпаны; под снегом скрылась земля и видна была
56
Введение
только возле ручьев и ключей. Уже никто не гнал своих стад на пастбища,
никто не показывал носа за дверь, но ранним утром, лишь запоют петухи,
сильный огонь разведя, одни пряли лен, козью шерсть сучили другие, иные
птичьи силки мастерили. В это время только одна забота была: в ясли на
корм положить мякины быкам, в стойла козам и овцам — сучьев с листвою,
свиньям в закуты — всяких сортов желудей».
В марте, периоде передвигающихся южных циклонов, проносились бур­
ные ливни. В горах таял снег, и горные реки наполнялись стремительно
несущейся в равнины водой. Деревья покрывались свежими листьями. В
апреле резко уменьшались дожди. Все расцветало. Море было спокойно и
благоприятно для плавания.
Редкие дожди в мае не в состоянии напитать почву. Реки мелели. Расти­
тельность высыхала; скот подымался в горы. В конце мая — начале июня
убирали с полей хлеб.
В высокогорных районах климат существенно менялся. На высоте 500—
600 м выше уровня моря в июне уже было прохладно. Выше в горах кое-где
еще лежал снег.
Фауна
Средиземноморская фауна мало чем отличается от европейской. Некогда
Грецию покрывали леса, и тогда там водились хищные звери— львы и медве­
ди (на севере), волки и дикие кабаны. Но в историческое время хищники
встречались очень редко. Последнее известие о львах относится к походу
войск Ксеркса, когда в лесах Македонии на обозных верблюдов напали львы.
Охота на кабанов была наиболее распространенным видом охоты в вы­
сокогорных районах, где еще сохранились леса.
Из домашних животных коровы известны преимущественно в Эпире, а
лошади — в районах, где были запасы плодородной земли и заливных лу­
гов. Распространенными рабочими животными были быки, на которых па­
хали, ослы и мулы. Преобладало мелкое скотоводство; молоко потребля­
лось главным образом овечье и особенно козье.
Змеи были распространены в Греции, и укротители змей были обычны­
ми посетителями греческих рынков.
Бичом отдельных районов Греции, особенно со стоячей болотной или
озерной водой, были малярийные комары. Район Копаидского озера в Бео­
тии был рассадником малярии.
Очень богата была Греция разнообразными породами птиц, почему уже с
раннего времени открывался простор для гадания по полету птиц. Известно,
что птицей Зевса был повсюду признан орел, как птицей Афины — сова.
Земледелие и садоводство
Возделанная земля занимала лишь небольшую часть общей площади
(около 20 %), однако именно она определяла жизнь греков.
Основными культурами, производившимися в Греции, были ячмень,
оливки, виноград. Мясо было дорого и доступно только богачам. Все, что
Природа и население Древней Греции
57
подавалось для еды, кроме хлеба, рассматривалось как дополнение к нему,
как «приправа». Лепешки выпекались из пшеничной муки, вместо дрожжей
употреблялись винные осадки.
Преобладающей зерновой культурой была культура ячменя, так как яч­
мень мог произрастать и на неглубоких слоях почвы. Ячменная мука обыч­
но замешивалась на воде и подавалась в виде мучной похлебки или крутой
каши. Иногда делали ячменные лепешки (из теста с примесью молока, мас­
ла или меда), но эти лепешки не выпекались, а сушились на солнце. Ячмен­
ные каши и похлебки были основным «хлебом» большинства земледель­
ческого населения Греции.
При увеличении народонаселения городов остро встала «хлебная про­
блема», особенно там, где своего хлеба не хватало. Подвоз хлеба при сти­
хийном характере торговли и трудности далеких морских перевозок ни­
когда не был систематическим, поэтому иногда даже из-за незначительного
неурожая возникал голод и росли цены на хлеб.
При малом плодородии Греции большую роль в сельском хозяйстве
играла культура оливок. Оливки служили для греков едой. Из них приго­
товлялось масло, употреблявшееся в пищу; для очищения тела от грязи
натирались оливковым маслом. Глиняные светильники с опущенным в них
фитилем наполнялись оливковым маслом. Тусклый свет глиняных копти­
лок освещал по вечерам дома и служил единственным источником света
для рабов, работавших в рудниках глубоко под землей.
Обычной едой греков, кроме хлеба, были оливки, овощи, козий сыр и
рыба. Оливки употреблялись в пищу в свежем виде, маринованными в ук­
сусе и засоленными.
Оливковые деревья сажались рядами; между отдельными деревьями од­
ного ряда старались соблюдать расстояние около 12 м, расстояние между
рядами было около 18 м. При такой посадке обеспечивалось свободное
развитие корней и наибольшая плодоносность деревьев. Поэтому только
богатые земледельцы могли иметь на своей земле большие оливковые рощи.
У средних и мелких землевладельцев на участке было немного деревьев,
между которыми обычно сеяли ячмень.
Оливковое дерево живет очень долго. Средняя продолжительность жиз­
ни и плодоношения дерева 250 лет. В течение первых 16— 18 лет жизни
оливковые деревья не дают урожая. Наибольшей плодоносности дерево до­
стигает, начиная с 40 лет жизни. Поэтому ущерб, наносимый земледельцам
войной, часто грозил им полным разорением. Возвращаясь после войны до­
мой, крестьяне с отчаянием смотрели на обугленные пни вырубленных олив,
восстановление которых требовало не менее 40 лет.
Значение оливководства в хозяйстве Аттики ярко отражено в софокловском гимне в честь Аттики:
Есть тут дерево
Несравненное...
Само сеялось,
Само выросло,
58
Введение
Устрашение
Копий вражеских;
И цветет у нас
В изобилии:
Серебристая маслина —
Сень над детской колыбелью,
И никто — ни юный возрастом,
Ни обремененный годами —
Ствол ее рукой хозяйской
Не осмелится срубить.
Око Зевса-покровителя
И Афина синеглазая
Вечно дерево священное
От погибели хранят.
,
(Софокл. Эдип в Колоне,
ст. 701— 724).
Большую роль в сельском хозяйстве играло виноградарство и виноде­
лие. Вино, смешанное с водой, было самым распространенным напитком.
Наряду с оливками и оливковым маслом вино служило одним из главных
предметов сельскохозяйственного экспорта.
Из садовых культур особенно следует отметить фиги (винные ягоды).
Они потреблялись и в свежем, и в сухом виде; сушеные фиги вывозились на
продажу.
Очень распространены были и огородные культуры. Овощи приготов­
лялись разнообразно; лук и чеснок служили приправой ко многим блюдам,
но в большом количестве употреблялись и в сыром виде, особенно бедней­
шими слоями населения.
Полезные ископаемые
Одним из важнейших источников развития греческой экономики были
минеральные богатства. Залежи железной руды имелись во многих райо­
нах обычно в небольших количествах. Наилучшими качествами обладали
богатые железные руды Лаконики («лаконская сталь»). Медные рудники
имелись в ряде районов, но самыми богатыми были рудники о. Эвбеи, один
из городов которого назывался Халкидой («медным городом»). Серебря­
ные рудники были немногочисленны. Только Аттика, о. Фасос и Малая
Азия обладали месторождениями серебра, особенно значительными в Лаврионских горах Аттики. Славились также богатые серебром и золотом
фракийские рудники в горах Пангеи (около города Амфиполя).
Однако своего металла Греции не хватало, и она нуждалась в постоян­
ном привозе железа из Этрурии и северных районов Малой Азии; серебро
ввозилось из Иллирии, Малой Азии и Фракии. Золотые изделия в древней­
шей Греции были роскошью, недоступной даже состоятельным людям. Толь­
ко в период роста афинского влияния во Фракии золото Пангеи доставля­
лось в Афины.
Природа и население Древней Греции
59
Хорошая глина находилась почти повсюду. Особенной известностью
пользовалась бледная, чуть зеленоватая глина Коринфа и красная глина
Аттики, слегка подкрашенная суриком. Глина имела важное хозяйственное
значение. Из нее приготовлялась кухонная посуда, разнообразные чаши и
тарелки для еды и питья. При дороговизне дерева все сельскохозяйствен­
ные товары перевозились в глиняной таре — в больших бочках (пифосах) и
кувшинах (амфорах). Последние для устойчивости иногда делались остро­
донными и вставлялись в особые рамы. Глиняными черепицами покрыва­
лись крыши домов.
Художественная керамика была важным предметом внешней торговли.
Поэтому в каждом греческом городе, где имелись запасы хорошей глины,
гончарное ремесло играло большую роль.
В Греции, на островах и в Малой Азии было много хорошего строи­
тельного камня и мрамора. Белым мрамором были богаты Аттика и о. Па­
рос. Кроме белого мрамора был серый, серовато-синий и лиловый. В Лако­
нике на горах Тайгета добывались порфир и нефрит.
Художественные скульптуры были предметом вывоза; иногда мра­
мор вывозился в виде обтесанных плит в качестве строительного мате­
риала.
Значение моря.
Мореплавание
Большое хозяйственное значение в Греции имело море, которое глубо­
ко проникало в глубь суши то широкими, то узкими заливами и проливами.
11очти по всей прибрежной полосе материка, на островах и у берегов Ма­
лой Азии добывалась соль. Соль была не только необходимым продуктом
питания и предметом вывоза; она обеспечила грекам единственный воз­
можный для них способ сохранения продуктов. Соленая рыба была массоиым продуктом питания. В каждом греческом городе существовали рыбные
рынки. Анчоусы, тунцы, сардины, устрицы, осьминоги и креветки у жите­
лей побережья были самой распространенной и доступной едой. Некото­
рые города жили ловлей и продажей рыбы.
Море у берегов Лаконики, в Эвбейском проливе и у берегов Малой
Азии было богато раковинами, содержащими пурпур, добыча которого
составляла немаловажную отрасль производства; пурпур шел в первую
очередь для окраски тканей и шерсти.
Изобилие островов в Эгейском море и наличие удобных гаваней на
иосточном побережье материка и западном побережье Малой Азии со­
здавали благоприятные условия для раннего развития мореплавания. При
гористом рельефе Греции и слабом развитии сухопутной торговли по
морю шли основные пути внешних сношений. Когда в городах возросла
нужда в привозном хлебе и в рабах, мореплавание получило особенно
широкое развитие. То, что при мореплавании в Эгейском море моряки
никогда не теряли из виду землю, имело большое значение, так как блитсть земли спасала их при приближении бури. Даже в летние месяцы
чисто налетали порывы северного ветра, обрушивавшегося с огромной
60
Введение
силой на море с берегов. Короткие крутые волны были особенно опасны
для плоскодонных греческих кораблей, тоннаж которых даже в периоды
наибольшего развития техники кораблестроения не превышал 250—
260 тонн. Плавание по морю осуществлялось в основном лишь летом и
осенью (к середине октября все моряки возвращались в гавани на зимние
стоянки); что касается гаваней, то удобными были только защищенные от
летних северных ветров.
Население
Название «Эллада», или «Греция», применительно к южной оконечно­
сти Балканского полуострова утвердилось не сразу. В гомеровский период
были известны только названия отдельных племен. Наибольшей популяр­
ностью пользовались «ахейцы» и «данайцы» — так часто назывались все
племена юга Балканского полуострова. Впоследствии эти племена, харак­
теризующиеся языковой и культурной общностью, стали называть себя эл­
линами, а свою страну — Элладой. Возможно, что термин «Эллада» про­
исходит от упоминаемой еще Гомером «Эллады» (Илиада, IX, 395), обла­
сти и города в Фессалии. Позже так называлась уже вся Северная и Средняя
Греция. К Южной Греции, насколько нам известно, термин «Эллада» при­
меняется только начиная с греко-персидских войн. В эпоху Александра
Македонского название «Эллада» было перенесено на все земли, населен­
ные греками.
Аристотель считал, что слово «греки» (§га1ко1) было первоначальным
названием эллинов. Римляне очень рано начинают применять его по отно­
шению к эллинам. Весьма вероятно, что это название одного из племен, с
которым римляне познакомились прежде всего, было распространено ими
и на другие племена юга Балканского полуострова, близкие между собой
по языку и культуре. В Средние века термин «греки» и название страны
«Греция» становятся общеупотребительными.
Первоначальное население Греции не было греческим. Сами греки поз­
же называли исконных жителей этих земель пеласгами, карийцами, лелегами. Греческие племена заселили территории Южных Балкан в конце
III тысячелетия до н. э., вторгшись с севера, вероятно, из придунайских
районов. Первые государства, сложившиеся на территории Греции, были
государствами двух греческих племен — ахейцев и ионийцев. Около 1200 г.
до н. э. вторгшиеся племена дорийцев и эолийцев разрушили основные
центры ахейской культуры, хотя не все земли Греции оказались покорен­
ными.
В начале I тысячелетия до н. э. вся территория Греции была поделена
между четырьмя основными греческими племенами: дорийцы, заселившие
значительную часть Пелопоннеса, распространились также на южные ост­
рова Эгейского моря и южное побережье Малой Азии; ахейцы населяли
районы Аркадии и Ахеи в Пелопоннесе, где они частично смешались с
дорийцами. Ионийцы, кроме Аттики, населяли центральный район остро­
вной полосы Эгейского моря и центральную часть побережья Малой Азии.
Эолийцы, заселившие северные и отчасти центральные районы Греции (Фес­
Природа и население Древней Греции
61
салия, Беотия), распространились на северную группу островов Эгейско­
го моря и северное побережье Малой Азии (район Троады).
Мифологическое предание о родоначальниках греческого народа и
отдельных греческих племен гласит: «Девкалион был сыном Проме­
тея. Он царствовал в области Фтии и женился на Пирре, дочери Эпиметея и Пандоры... Пирра родила Девкалиону детей, и первым был
Эллин (рожденный, как говорят иные, от Зевса)... От Эллина и нимфы
Орсеиды родились Дор, Ксуф и Эол. Эллин по своему имени и назвал
греков эллинами, и разделил между детьми землю. Ксуф взял Пело­
поннес, и жена его Криуса, дочь Эрехтея, родила ему Ахея и Иона, по
имени которых и были названы ахейцы и ионийцы. Дор взял землю,
лежащую против Пелопоннеса, и назвал жителей этой земли по свое­
му имени дорийцами. Эол же воцарился в области Фессалии и назвал
живущих там эолийцами» (Аполлодор. Мифологическая библиотека,
1,7. Пер. В. Г. Боруховича).
О развитии научных представлений о расселении греков и подразделе­
нии их на племена говорится: «...Самые выдающиеся из эллинов — это
лакедемоняне и афиняне. Первые — среди дорийского племени, а
вторые — среди ионийского. Это были два наиболее значительных
эллинских племени. Так, ионийцы первоначально были пеласгического
происхождения, а дорийцы — эллинского. Ионийское племя никогда
не покидало своей земли, дорийское же очень долго странствовало.
Ибо во времена царя Девкалиона оно обитало в земле Фтиотида, а
затем при Доре, сыне Эллина, — у подошвы Оссы и Олимпа, в области
под названием Гистиэотида. После изгнания из Гистиэотиды кадмейцами дорийцы поселились у Пидна и назывались теперь македнами. Отсю­
да это племя снова переселилось в Дриопиду, а оттуда прежде всего в
Пелопоннес, где и приняло имя дорийцев.
На каком языке говорили пеласги, я точно сказать не могу. Если же
судить по теперешним пеласгам, что живут севернее тирсенов в
городе Крестоне (они некогда были соседями племени, которое ныне
называется дорийцами, и обитали тогда в стране, теперь именуемой
Фессалиотида), и затем — по тем пеласгам, что основали Плакию и
Скиллак на Геллеспонте и оказались соседями афинян... можно вы­
вести заключение, что пеласги говорили на варварском языке. Если,
стало быть, и все пеласгическое племя так говорило, тогда и атти­
ческий народ, будучи пеласгическим по происхождению, также дол­
жен был изменить свой язык, когда стал частью эллинов...
Что до эллинского племени, то оно, по-моему, с самого начала всегда
говорило на одном и том же языке. До своего объединения с пеласга­
ми эллины были немногочисленны. Из такого довольно скромного
начала они численно возросли и включили в себя множество племен,
главным образом оттого, что к ним присоединились пеласги и много
других чужеземных племен. Итак, по крайней мере до соединения с
эллинами, как я думаю, племя пеласгов, пока оно было варварским,
62
Введение
так никогда и не стало значительной народностью» (Геродот. История,
1,56— 58. Пер. Г. А. Стратановдкого).
«...До Троянской войны Эллада, по-видимому, не совершала сообща
ничего значительного. Как я полагаю, вся страна тогда еще и не носи­
ла этого имени, а до Эллина, сына Девкалиона, его и вовсе даже не
существовало, но отдельные народности (как пеласги, так и другие)
давали ей свое имя. После же того, как Эллин с сыновьями захватил
власть во Фтиотиде, а другие города начали призывать их на помощь,
отдельные племена одно за другим уже в силу близкого общения
друг с другом мало-помалу стали называться эллинами, но во всеоб­
щее употребление это название вошло лишь недавно. Наилучшее
доказательство этому дает Гомер. Ведь Гомер, хотя он жил гораздо
позже Троянской войны, нигде не обозначает все племена одним об­
щим именем эллинов и никого так не называет, кроме воинов дружи­
ны Ахиллеса из Фтиотиды — они-то и были первыми эллинами. Ос­
тальных же Гомер в своих поэмах именует данайцами, аргивянами
или ахейцами; не употребляет он и слово варвары, — очевидно, отто­
го, что эллины тогда еще не отделились от них и не объединились под
одним именем. Как бы то ни было, отдельные племена, принявшие
имя эллинов и говорившие на общепонятном для всех языке, до Тро­
янской войны вследствие слабости и отсутствия взаимных связей ни­
чего не совершили сообща» (Фукидид. История, 1,3. Пер. Г. А. Стратановского).
«В Греции было много племен; племен же, восходящих к древней­
шим временам, было столько, сколько мы теперь знаем греческих
диалектов. Хотя самих диалектов четыре, мы можем сказать, что
ионический диалект тождествен древнеаттическому (ибо древние
обитатели Аттики назывались ионийцами; от них происходят ионий­
цы, поселившиеся в Азии, которые говорили на так называемом те­
перь ионийском языке); дорийский диалект мы считаем тождествен­
ным эолийскому, ибо все греки, живущие вне Истма, кроме афинян,
мегарцев и дорийцев, обитающих около Парнасса, еще и теперь назы­
ваются эолийцами; естественно предположить, что дорийцы также
при своей малочисленности, живя в весьма суровой стране, в силу
необщительности до того изменили свой язык и другие обычаи, что
больше уже не принадлежали, как раньше, к тому же племени. То же
самое случилось и с афинянами: они жили в стране скудной и суровой,
в силу чего она, как говорит Фукидид, не подвергалась опустошению;
и афиняне считались ее иконными обитателями, всегда владевшими
одной и той же страной, так как никто их не изгонял из нее и даже не
стремился овладеть ею. Это обстоятельство, вероятно, несмотря на
их малочисленность, и послужило причиной несходства языка и обы­
чаев с языком и обычаями других греков. С другой стороны, эолий­
ский элемент настолько преобладал в областях за Истмом, что в пре­
жние времена население по эту сторону его также была эолийским;
затем эолийцы смешались с другими племенами, так как, во-первых,
Природа и население Древней Греции
63
ионийцы из Аттики захватили Эгиал, и, во-вторых, Гераклиды приве­
ли с собой назад дорийцев, основавших Мегары и много городов в
Пелопоннесе. Ионийцев тем не менее вскоре опять изгнали ахейцы,
народность эолийского племени; таким образом, в Пелопоннесе оста­
лось только два племени — эолийское и дорийское. Поэтому все
племена, которые меньше общались с дорийцами, как это случилось с
аркадцами и элейцами (первые были всецело горными жителями и не
участвовали в разделе территории, а последние считались посвящен­
ными Олимпийскому Зевсу, поэтому долгое время сами по себе жили
в мире, тем более что принадлежали к эолийскому племени и приня­
ли войско, шедшее назад с Оксилом при возвращении Гераклидов),
повторяю, говорили на эолийском диалекте, тогда как остальные пе­
лопоннесцы употребляли какой-то смешанный диалект из этих двух,
одни — с большей, другие — с меньшей примесью эолизмов. И те­
перь еще почти в каждом отдельном городе население говорит на
разных диалектах, хотя в силу преобладания дорийцев считается, что
все они говорят по-дорийски. Таковы, следовательно, племена гре­
ков и таково в общих чертах их этнографическое деление» (Страбон.
География, VIII, 1,2. Пер. Г. А. Стратановского).
Основные области Древней Греции
Территория Греции разделялась в древности на ряд областей, отделен­
ных друг от друга горами. Каждая из них была заселена группами племен
близкого этнического происхождения. Обычно впоследствии на террито­
рии одной и той же области возникало одно или несколько самостоятель­
ных городов-государств.
Фессалия
Фессалия, граничившая на западе с Эпиром, на севере с Македонией и
омываемая морем на востоке, представляла обширную равнину, разделен­
ную на две части невысокими горами поперечного хребта. Из этой равнины
мыход к морю открывался только с восточной ее стороны по ущелью, где
протекает самая большая в Греции река Пеней, которая стекает со склонов
пограничных с Эпиром гор Пинда и принимает в себя многочисленные при­
тки, веером расходящиеся по равнине. Во время таяния снегов Пеней
широко разливается. Уже в древности прибегали к строительству дамб,
м юбы предотвратить заболачивание равнины. Фессалия славилась своим
11 иодородием. Пахотные поля давали самый высокий в Греции урожай ти еппцы. На заливных лугах паслись табуны лошадей, гордость фессалийской
шл Iи. Склоны гор поросли лесами. На границе Фессалии, напротив горы
<Кгы (1600 м над уровнем моря), отгородившей Фессалию от моря, за Темпгйским ущельем, возвышается самая высокая гора Греции — Олимп
(
м). Круглый год холмистые вершины Олимпа покрыты снегом. Гус11.К* леса покрыли его склоны. В ясные дни снеговая вершина Олимпа горе­
чи на солнце ослепительным блеском, четко вырисовываясь на фоне яркого
64
Введение
синего неба. Поэтому-то «многохолмый» Олимп в гомеровских поэмах
часто называется «светлым».
Во II тысячелетии до н. э. население Фессалии быЛо отчасти вытеснено,
отчасти покорено сначала ахейцами, затем дорийцами и, наконец, эолийцами, к которым принадлежали и фессалийцы.
Жившее здесь население равнины было превращено в рабов — пенестов. Завоеванные земли стали собственностью отдельных знатных родов,
овладевших как пахотными землями, так и заливными лугами.
Фессалия по праву может считаться колыбелью греческой мифологии.
Здесь, среди беспорядочного нагромождения гор и скал, окружающих рав­
нину, по представлениям греков, происходила борьба титанов, сыновей Ура­
на, против Зевса, которому помогала его олимпийская семья. Титаны взгро­
моздили гору Оссу на гору Пелион, пытаясь подняться до вершины Олимпа,
на которой укрепился Зевс. Тогда-то и были выпущены Зевсом сторукие
великаны и одноглазые циклопы, вооруженные молниями и громами. Земля
колебалась, горы наскакивали друг на друга и раскалывались на глубокие
ущелья. Опустошительный огонь свирепствовал на земле. Котловина Фес­
салии была тогда дном глубокого озера. И вот Посейдон, ударив трезубцем
по горам, отделил Оссу от Пелиона и дал начало новой реке Пенею, понес­
шей свои воды к морю по живописной Темпейской долине.
Таковы были предания древних греков о происхождении этой земли.
Из южного гористого района Фессалии в Центральную Грецию вел лишь
один удобный проход — Фермопилы («Теплые ворота»), названные так по
горячим ключам, выбивавшимся в ущелье у подножья скал. Фермопиль­
ский проход представлял узкую береговую полосу не более 7 км длиной. И
с юга, и с севера вход в него был очень узок, по определению Геродота, не
шире телеги. Горы, хотя и не очень высокие, были так круты и отвесны и так
поросли кустарником, что проход через них был невозможен. Существова­
ла одна обходная тропа вдоль края узкого ущелья реки Асопа. С севера эта
тропа не была заметна, так как ущелье оттуда производило впечатление
горного тупика. У северного входа и произошло сражение при Фермопи­
лах в 480 г. до н. э.
Беотия
Пройдя за Фермопилами горную область восточных локров, путник
достигал долины р. Кефис, нижнее течение которой было отделено от вер­
хнего двумя, выступающими навстречу друг другу, горными отрогами. Здесь
была расположена пограничная беотийская крепость Элатея, защищавшая
проход в нижнюю долину Кефиса. По нижнему течению реки путник про­
никал в равнину Беотии, восточную часть которой занимало большое Копаидское озеро, естественный сток вод Кефиса и некоторых других неболь­
ших горных речек. С запада Беотийская равнина замыкалась северными
склонами гор Парнаса, а с юго-востока — Геликоном и Кифероном.
Многочисленные горные речки и потоки несут свои воды в округлую,
как чаша, долину Беотии. Весенние разливы Копаидского озера заболачи­
вали значительную часть равнины, которая вообще отличалась высоким
плодородием. Постепенно воды озера пробили себе путь к морю в трещи­
Природа и население Древней Греции
65
нах известковых скал. Для прочистки этих каналов, засорявшихся скоп­
лениями ила и песка, в скалах, по пути следования подземных потоков,
во II тысячелетии до н. э. были пробиты глубокие колодцы, которыми пользо­
валось население этого района вплоть до середины XIX в.
Расположенная в центре Греции Беотия неоднократно служила доро­
гой вторжений племен, проходивших на юг, и театром крупных военных
столкновений. Плутарх (историк II в. н. э.) поэтому и называл Беотию
«танцевальной площадкой» войны. К юго-западу от Орхомена, одного из
древнейших городов Беотии, на серой неровной скале была расположена
Херонея. У ее подножья на вытянутой большим овалом равнине в 338 г.
до н. э. произошло сражение между македонцами и союзными войсками
греческих городов.
Дельфы (Фокида)
Общегреческое святилище Дельфы хотя и было расположено на терри­
тории фокидян, считалось самостоятельным государством. Дельфы распо­
ложены высоко в горах, на каменистом склоне Парнаса. У подножья святи­
лища открывалось глубокое и узкое ущелье, куда во время дождей и таяния
снегов низвергались бурные потоки воды. Густав Флобер писал о Дельфах:
«Гениальна была выдумка выбрать Дельфы местопребыванием Пифии. Вот
местность, подходящая для религиозных ужасов, узкая долина между двух
почти отвесных гор; дно покрыто черными оливковыми деревьями, красные
и зеленые горы, всюду пропасти, в глубине море, а на горизонте снежные
вершины». У подножья восточной скалистой стены вода источника Каста­
лия наполняла нишу, выбитую в скале; здесь совершали омовение палом­
ники, прибывавшие отовсюду в святилище.
Над равниной амфитеатром поднимался город Дельфы. Священный ок­
руг храма Аполлона Дельфийского был обнесен стеной; от входных ворот
начиналась мощеная извилистая дорога к храму Аполлона. Вдоль дороги с
обеих сторон стояли бронзовые статуи, колонны, сокровищницы почти
всех греческих городов-государств. «Священная дорога» вела прямо к хра­
му, который помещался на высокой двойной террасе, в центре священного
округа. Это был небольшой дорийский храм, неоднократно перестраивав­
шийся. В его центральном помещении стояла статуя Аполлона, и среди
других святынь находился «омфал» — полукруглый камень, считавшийся
центром всей земли. Легенда, созданная жрецами, гласила, что именно здесь
произошла встреча двух орлов, выпущенных Зевсом в разные стороны. На
камень была надета сплетенная из шерсти сетка, а с двух его сторон поме­
щены два золотых орла.
К этому центральному помещению примыкало второе, имевшее от­
дельный вход. Там, говорят, из-под пола выступала расселина скалы, от­
куда будто бы поднимались одуряющие испарения. Здесь же стоял и золоIой треножник жрицы Аполлона — Пифии. Как рассказывали греки, одур­
маненная испарениями Пифия впадала в бредовое состояние; ее неясные
восклицания и стоны жрецы выдавали за прорицания самого божества, за
оракул Аполлона. К этому оракулу обращались за советом и государ­
ства, и частные лица. Ответы жрецов всегда были двусмысленными, что> И» т р и н Древней Греции
66
Введение
бы при любом исходе правым оказывался оракул. Начиная с VII в. до н. э.
политическая роль Дельфийского святилища была весьма значительна.
Еще в VIII в. до н. э. вокруг святилища возник союз греческих государств
(Дельфийская амфиктиония) для защиты интересов храма. Совет амфиктионов состоял из олигархически настроенных крупных землевладель­
цев и купцов.
Аттика
Аттика имела форму треугольника, основание которого прилегало к
Беотии, а две стороны омывались с востока и запада морем. Это один из
самых засушливых районов Греции. Летом Афинская равнина была совер­
шенно выжжена; одна из речек, Илисс, летом совершенно пересыхала, а
другая, Кефис, не доносила своих вод до моря, так как небольшие запасы ее
воды полностью расходовались на орошение. Только четверть площади
Аттики могла быть обработана. Это были четыре равнины: на одной из них
и самой большой были расположены Афины, на другой, к северо-западу от
Афин, находился город Элевсин, а на северо-западном побережье, на бере­
гу Эвбейского пролива, расположена знаменитая Марафонская равнина.
В Аттике, как и в других малоплодородных районах, на склонах гор ши­
роко практиковалось террасное земледелие. Почва здесь представляла не­
глубокий и легко выветривающийся слой, годный лишь для посевов ячменя.
При таянии снегов она заносилась камнями и требовала ежегодной очистки.
Прекращение обработки земли хотя бы на год вызывало выветривание по­
чвы. Афинский закон, оберегая хозяев этих земель, запрещал под страхом
суровых наказаний «воровать почву с полей». В равнинах сеяли и пшеницу,
но преобладающей культурой оставался ячмень. Однако в Аттике своего
хлеба не хватало, и ее население (особенно население Афин) всегда нужда­
лось в подвозном хлебе. Основными сельскохозяйственными культурами
Аттики, начиная с VI в. до н. э., были виноград и оливковое дерево.
Белый мрамор гор Пентеликона и лиловый — Элевсина широко ис­
пользовался при скульптурных и строительных работах. На юго-восточ­
ном склоне гор Пентеликона открыты один над другим 25 рядов древних
каменоломен, верхние из которых — на высоте 1 км. Из них еще в древнее
время было вынуто не менее 400 ООО м3 мрамора.
На юго-восточной оконечности Аттики, у мыса Суния, тянутся высту­
пая в море, обнаженные красноватые скалы Лаврионских гор, где находи­
лись знаменитые серебряные рудники Аттики. 2000 шахт, вырубленные
иногда на глубину до 120 м, представляли входы в большой подземный
город, штольни которого раскинулись под землей на 120— 150 км. В мес­
тах, богатых серебром, штольни достигали метра вышины, а в местах, бед­
ных металлом, они напоминали узкие лазы, по которым можно было про­
ползти лишь лежа на боку. Здесь работали и жили, не поднимаясь на по­
верхность, тысячи заживо погребенных рабов.
У западного побережья Аттики горы отступали от моря, образуя удоб­
ные для причала низменности. Древнейшей гаванью Афин, находившейся на
расстоянии 4 км, была гавань Фалерона, отлогий песчаный берег которой,
напоминающий постепенно поднимающийся амфитеатр, был хорошо защи­
Природа и население Древней Греции
67
щен от ветра выступающими с двух сторон мысами. Однако начиная со вре­
мени тирании Писистрата афиняне стали пользоваться тремя глубоководны­
ми гаванями, укрытыми от бурь холмом Пирея и мысом Мунихия. Хотя Пи­
рейская гавань отстояла от Афин в 1,5 раза дальше, чем Фалеронская, она
была настолько обширной и удобной для стоянки военного и торгового фло­
та, что афиняне уже в VI в. до н. э. предпочитали пользоваться именно ею.
Перенесение основной гавани в Пирей сразу же вызвало стремление к захва­
ту двух островов, прежде всего о. Саламина, прикрывавшего вход в гавань
Пирея и в гавань города Мегары — Нисею, а затем о. Эгины.
Положение Афин в Аттике создавало благоприятные условия для пре­
вращения Афин в центр всей области. Афинская равнина привлекала посе­
ленцев еще со времен неолита. В центре этой равнины подымалась скала
акрополя. Она с трех сторон была отвесна и только на западе имела срав­
нительно пологий склон. Три горных вершины защищали подступы к акро­
полю от нападения извне.
Начиная с VII в. до н. э. акрополь из крепости постепенно превращается в
религиозный центр государства. У его подножья вырос город Афины, по име­
ни которого все гражданское население Аттики получило название афинян.
Коринфский перешеек (Истм)
Коринфский перешеек Истм (16 км длиной) соединяет Центральную
Грецию с Пелопоннесом. В северной части перешейка были расположены
Мегары, отделенные от Аттики труднопроходимым горным хребтом.
К югу от Мегар поперечный хребет создавал новую трудность на пути к
Пелопоннесу с севера. Сообщение с Южной Грецией было неудобным.
Флобер писал: « Дорога из Мегар в Коринф несравненна: тропинка вы­
сечена в самой скале, она так узка, что лошадь едва проходит по круче над
морем; тропинка вьется, подымается, опускается, лезет вверх и кружит по
Гнжам скалы, покрытой елями и мастиковыми деревьями. Снизу бьет вам в
нос запах моря; оно под вами колышет водоросли и чуть-чуть шумит; по
нему разбросаны крупные бляхи свинцового цвета, точно продолговатые
куски зеленого мрамора, а по ту сторону залива уходят в бесконечность
тысячью изгибов изрезанные вольные линии продолговатых гор».
Древний Коринф был расположен несколько южнее перешейка, в 3 км
0 г Коринфского залива. Расположение Коринфа в наиболее узком месте
перешейка (6 км ширины) было использовано для создания здесь перевала
1оваров из Саронического залива в Коринфский залив, омывающий пере­
шеек с запада. Здесь была сооружена дорога, вымощенная досками, по коюрой перевозились товары, а иногда даже небольшие баржи с товарами,
устанавливаемые на колесную платформу. Удобное расположение Корин­
фа вблизи двух морей и на пути из Пелопоннеса в Центральную и Север­
ную Грецию создало исключительно благоприятные условия для раннего
развития ремесел и торговли.
Размеры Коринфской равнины были, однако, недостаточны для того,
ч тГ)ы прокормить своим хлебом все возрастающее население города. Нуж­
да в привозном хлебе и в рабах, а также наличие двух хороших гаваней
способствовали его раннему торгово-ремесленному развитию.
68
Введение
Пелопоннес
Южная часть Греции называлась Пелопоннесом. Основными его облас­
тями были Арголида, Элида, Лаконика и Мессения.
Арголида
Арголида расположена в северо-восточном районе Пелопоннеса. Ее
центральную часть составляла одна из самых больших равнин Пелопон­
неса, которая окружена с трех сторон горами и открыта к морю лйшь в
южной своей части. Восточная (возвышенная) часть была очень бедна
водой, почему и город Аргос у Гомера определяется как «томимый жаж­
дой». В восточном углу этой равнины, в четырех часах ходьбы от моря,
среди холмов поднимаются циклопические стены древних Микен, где на­
ходился микенский дворец, местоприбывание гомеровского героя Ага­
мемнона.
После падения Микен и Тиринфа Аргос стал наиболее крупным и силь­
ным городом Арголиды.
Элида
Элида (буквально «низменность») занимает северо-запад Пелопонне­
са. У побережья она представляла большую, местами заболоченную рав­
нину, орошаемую двумя непересыхающими и живописными реками. Усло­
вия для разведения сельскохозяйственных культур здесь благоприятны.
Прекрасные пастбища Элиды, считавшиеся лучшими в Пелопоннесе, пита­
ли многочисленные стада крупного рогатого скота.
Особенную славу Элиды составляли знаменитые Олимпийские игры,
справлявшиеся каждые четыре года. Олимпия живописно расположена на
правом берегу реки Алефея у подножья горного отрога, поросшего лесом;
она была не городом, а святилищем с храмом Зевса и священной рощей
платанов и олив. Начало Олимпийских игр восходит к глубокой древнос­
ти, но уже в VIII в. до н. э. Олимпия стала общегреческим святилищем, а в
Олимпийский играх стали принимать участие все мужчины — граждане
греческих городов.
Лаконика
Южный район Пелопоннеса разделен горами Тайгета на две области:
юго-восточную — Лаконику — и юго-западную — Мессению.
Характер ландшафта Лаконики определен двумя горными хребтами —
горами Тайгета и Парнона. Окружая долину высокими скалистыми стена­
ми, горы тянутся на юг, выступая двумя мысами, выдающимися в море. На
солнечных склонах Тайгета процветало виноградарство и оливководство.
Верхние пояса гор поросли дубами, каштанами и кипарисами, а над ними,
на высоте не более 1 км, поднимались к вершинам еловые и пихтовые леса.
За ними начинались луга с пышной растительностью, а над лугами ярко
вырисовывались зубцы пяти обнаженных вершин Тайгета, большую часть
года покрытых снегом.
Окраинное положение Спарты в Греции, плодородие долины реки
Эврот, а также трудность сообщения с остальными районами Пелопон­
неса в течение долгового времени позволяли спартиатам придерживаться
политики самоизоляции. Самый город Спарта находился на правом бере­
Природа и население Древней Греции
гу реки Эврот, в центре долины. Город был расположен на гряде низких
холмов, поднимавшихся почти непосредственно над рекой.
От самого города Спарты не сохранилось ничего. «Если бы город лаке­
демонян был разорен, — писал Фукидид, — и от него уцелели бы только
святилища да фундаменты строений... то, я думаю, у наших потомков по
прошествии долгого времени возникло бы сильное сомнение в том, что
могущество лакедемонян соответствует их славе» (Фукидид, 1 ,10).
Мессения
Юго-западный район Пелопоннеса, пограничный с Лаконикой, славил­
ся в древности своим плодородием. В одном из фрагментов трагедии Эври­
пида Мессения описывается как «плодоносная, хорошо орошенная бесчис­
ленными потоками (страна), изобилующая хорошими пастбищами для бы­
ков и овец. Зима переносится без труда, и летом — не слишком жарко».
На юго-западном побережье Мессении была расположена глубокая и
удобная гавань Пилоса. Две речки, впадающие в залив, открывают легкий
доступ к южной части Мессении. В районе древнего Пилоса был некогда
расположен ахейский дворец, открытый археологами в 1939 г.
Южная равнина Мессении славилась своей исключительной красотой и
плодородием. Древние греки называли ее Макарией, т. е. «страной бла­
женства». На границе южной и северной равнин, в центре Мессении, поды­
малась большим седлом гора Ифома (802 м над у. м.), которая в течение
нескольких столетий служила убежищем илотам во время их восстаний
против спартанцев.
Сообщение Лаконики с Мессенией было нелегким. Горный проход, ко­
торым пользовались спартанцы для проникновения в Мессению, находил­
ся на высоте около 1400 м. Поэтому осуществление постоянного контроля
над покоренным населением требовало создания в самой Мессении посто­
янных военных наблюдательных пунктов и сторожевых постов по горис­
тым перевалам Тайгета. Только большим напряжением всех своих военных
возможностей, только путем непрерывного террора спартанцам удалось
удержать в повиновении страну в течение 300 лет.
Эгейский архипелаг
Греческий историк Геродот сравнивал острова Эгейского моря с доли­
ной Нила во время разлива реки. Эгейский бассейн, некогда бывший мате­
риком, позже опустившимся и затопленным, представляет море, образую­
щее многочисленные острова, разделенные между собой то широкими, то
узкими водами.
Одним из самых больших островов Эгейского моря является Эвбея,
отделенная от Аттики и Беотии нешироким проливом Эврип. В районе
юрода Халкиды Эврип сужался до 65 м ширины. Горные цепи, являющиеся
продолжением гор материка, образуют хребет острова, круто обрываю­
щийся в море на восточном побережье. Удобные гавани и плодородные
равнины расположены вдоль западного побережья острова. Особенно была
и шестна своим плодородием Лелантская равнина, которой владели два са­
мых значительных города Эвбеи — Халкида и Эретрия.
Введение
Центральной группой архипелага являются Киклады (от слова «киклос» — круг). Киклады представляют группу многочисленных островов
(всего их 211), начинающихся вблизи южных оконечностей Аттики и Эв­
беи. Байрон удачно назвал их «дорогим ожерельем вечно прекрасного
моря». Овальный круг, образованный линиями параллельно идущих ост­
ровов, напоминает также хоровод, в центре которого лежит маленький
островок Делос с общегреческим святилищем Аполлона.
Недалеко от Аттики, в Сароническом заливе, расположен о. Эгина
(85,4 км2), отстоящий в 20 км от Пирея. На его скалистой поверхности
был воздвигнут город Эгина, флот которого долгое время держал афинян
в напряжении. Остров был неплодороден, и основное его преимущество
состояло в том, что он был расположен на торговом пути из Центральной
Греции к Черному морю и к берегам Малой Азии. Перикл, призывая афи­
нян к завоеванию острова, назвал его «гноем на глазу Пирея», поскольку
развитие военного и торгового флота Пирейской гавани Афин парализо­
валось близким соседством Эгины.
Остров Саламин, расположенный у берегов Аттики и северной час­
ти Коринфского перешейка, был скалист и неплодороден. Его основное
значение состояло в стратегическом положении между Мегарами и Афи­
нами.
Самым южным и большим островом, замыкающим Эгейский архипелаг,
был Крит — центр древней минойской культуры. Самая большая и плодо­
родная равнина острова — Мессара, хорошо орошаемая непересыхающи­
ми горными реками. На противоположных сторонах этой равнины были
некогда расположены два древнейших центра минойского Крита — Кносс и
Фест, руины дворцов которых сохранились до сих пор. Северный берег
острова более изрезан, чем южный. Здесь значительно больше безопасных
и удобных гаваней. Все основные торгово-ремесленные города о. Крит
были расположены на этом берегу. Горными цепями, прорезывающими ос­
тров, Крит был разделен на целый ряд замкнутых горных котловин, сооб­
щение с которыми было трудным и не всегда возможным. Это благоприят­
ствовало политической раздробленности острова. Наиболее крупным до­
рийским городом о. Крит была Гортина, расположенная на равнине
Мессара. Здесь был найден замечательный памятник древнегреческого пра­
ва, так называемый «Гортинский кодекс», наиболее древний свод дошед­
ших до нас законов Греции (V в. до н. э.).
К северо-востоку от Крита, у побережья Малой Азии, рассыпана груп­
па островов, называвшаяся в древности Спорадами (от слова «спейро» —
сеять, рассыпать). Большая часть этих островов (всего их 77) представля­
ет обнаженные, опаленные солнцем каменистые вершины затонувших гор.
Южная группа Спорад замыкается самым большим среди них островом
Родос.
У побережья Малой Азии, отделенные от нее лишь узкими проливами,
находятся три острова — Самос, Хиос и Лесбос. Самос был малоплодо­
родным островом. Экономический расцвет Самоса в VI в. до н. э. был свя­
зан с его положением на торговых путях вдоль побережья Малой Азии и на
главном пути, соединяющем Малую Азию с Грецией.
Природа и население Древней Греции
71
Остров Хиос хотя и назван у Гомера «скалистым», был значительно
плодороднее Самоса. Славилось хиосское вино и хиосские фиги. Раннее
политико-экономическое развитие острова и его центральное положение у
западных берегов Малой Азии благоприятствовали его процветанию. Гре­
ки утверждали, что в VI в. до н. э. Хиос стал первым греческим рынком
рабов, вывозимых из Малой Азии и с побережья Черного моря.
Значение о. Лесбос, большого и плодородного острова, на территории
которого было расположено 5 городов (самый крупный Митилена), состо­
яло в том, что он был корабельной стоянкой при каботажном плавании
перед отплытием в Геллеспонт.
К северо-западу от Лесбоса находится о. Лемнос, занимающий команд­
ное положение при входе в Геллеспонт. С VI в. до н. э. остров был захвачен
афинянами, заинтересованными в развитии черноморской торговли.
Самым большим островом в северном районе Эгейского моря был о.
Фасос, расположенный вблизи Фракийского побережья. Богатство остро­
ва состояло в его виноградниках. На Фасосе были и залежи серебра, а кро­
ме того, с него открывался легкий доступ к богатым золотом и серебром
рудникам Пангейских гор во Фракии.
Острова Ионийского моря
У западных берегов Греции расположены Ионические острова (их 116),
похожие на рассыпную цепь меловых и известковых гор, наполовину по­
груженных в море. Самый значительный и плодородный из них Керкира
(соврем. Корфу) — остров, расположенный на пути греков в Италию. Га­
вань города Керкиры была постоянной стоянкой кораблей, направлявших­
ся в Италию, так как в этом районе побережье Италии ближе всего подхо­
дит к Балканскому полуострову.
Малая Азия
Малая Азия, расположенная как бы на стыке трех материков (Азии,
Пвропы и Африки), играла в жизни Греции чрезвычайно большую роль. Ее
(>ереговая западная полоса рано покрылась греческими колониями, распоиоженными в плодородных долинах и дельтах рек, впадающих в Эгейское
море. Две горные дуги простираются по северному и южному побережью
Малой Азии: одна вдоль Средиземного, другая — вдоль Черного морей.
11обсрежье Малоазийского полуострова омывается на севере Черным мо­
рем (Понтом Эвксинским), проливом Боспором (Фракийским) и Мрамор­
ным морем (Пропонтидой); на западе — проливом Геллеспонтом (соврем.
Дарданеллы) и Эгейским морем. Побережье Боспорского пролива, соеди­
няющего Черное море с Мраморным (длина около 30 км, ширина 650 м),
(>ыло густо заселено с древнего времени, особенно в европейской части.
11а европейском побережье Боспора был расположен город Византий, на­
против — Халкедон. Оба эти города были колониями Мегар.
Пролив Геллеспонт (длина 58 км, средняя ширина 4,6 км) — вторые
ворота в Черное море — играл большую роль в экономической жизни
72
Введение
древних греков. Борьба за проливы проходит красной нитью через всю
историю греческих государств. В обоих проливах наблюдается двойное
течение: верхнее — из Черного моря в Эгейское и нижнее (глубинное) —
в обратном направлении.
Береговая линия Малой Азии в Эгейском море сильно изрезана и изоби­
лует большими удобными гаванями, образованными впадением больших
рек в море. Малоазийский материк открыт только со стороны Эгейокого
моря. Таким образом, удобство морских плаваний по Эгейскому морю со­
четалось с доступными путями проникновения в Малую Азию по долинам
рек. Малоазийское побережье, населенное греками, делилось с севера на
юг на три большие области: Эолиду, Ионию и Дориду.
Климат береговой полосы был также субтропическим средиземномор­
ским климатом; почва Малой Азии в районе заселения ее греками отлича­
лась большим плодородием, богатством полезных ископаемых и строи­
тельного леса. Здесь возник ряд греческих городов; некоторые из них дос­
тигли высокого экономического процветания (Галикарнасе, Эфес, Милет,
Смирна, Фокея) и в VII—VI вв. до н. э. были передовыми экономическими и
культурными центрами греческого мира.
За узкой береговой полосой Малой Азии, перешедшей во владение гре­
ков, простирались горные районы Ликии, Карии, Лидии, Фригии и Мисии,
населенные многочисленными народностями и племенами, не принявшими
греческую культуру и враждебными ко всяким посягательствам греков на
их свободу.
Образцом древнего описания Эллады может служить «Перипл» (бук­
вально — «объезд по морю»), составленный неизвестным автором в
IV в. до н. э. и приписанный в рукописи Скилаку, греческому море­
плавателю и географу VI в. до н. э.
«Амбракия. После Молоссии греческий полис Амбракия; он удален
от моря на 80 стадиев. И у моря есть также укрепление и закрытая
гавань. Отсюда Эллада начинает быть сплошной вплоть до реки Пеней
и полиса Гомолия в Магнетии, который лежит у этой реки. Плавания
же вдоль Амбракии 120 стадиев.
Акарнания. За Амбракией лежит область Акарнания, и первый по­
лис здесь — Аргос Амфилохийский и Анакторий с гаванью; и вне
Анакторийского залива такие: Акте и полис Левкада с гаванью, он
простирается к Левкате, мысу, который выдается далеко в море.
Этот город прежде назывался также Эпилевкадии... Он ныне ост­
ров, укрепленный по перешейку рвом. На перешейке расположен
Эврип Диорикт. После этого — полис Фара и напротив него остров
Итака и полис с гаванью; после этого остров Ксфалления. Возвра­
щаюсь опять на материк, где его оставил. После этого полис Ализия, и у него остров Карн, и город Астак с гаванью, и река и полис
Эниады; и в эти города надо плыть вверх по Ахелою. Есть и другие
полисы акарнанов внутри страны. Плавания вдоль Акарнании —
2 дня. Вся Акарнания обладает удобными гаванями; и к ней приле-
Природа и население Древней Греции
73
гают многочисленные острова, которые Ахелой, образуя наносы,
превращает в материк.
Этолия. После Акарнании лежит область Этолия, и полисы в ней суть
такие: Калидон, Аликарна, Моликрея; и Дельфийский залив (устье
залива имеет 10 стадиев ширины), и у него святилище; и полис Навпакт; и за этим полисом у этолийцев есть много других внутри стра­
ны. Вдоль Этолии один день плавания.
Локры. За этолийцами живут локры, среди которых суть так называе­
мые озолы, и такие полисы: Эвантис, Амфисса. Плавания же вдоль
земли локров полдня.
Фокидяне. После локров, на Киррайской равнине, живут фокидяне, и
святилище Аполлона, и полис Дельфы, и полис Антикира, где лучше
всего лечат чемерицей. А плавания вдоль земли фокидян — полдня.
Беотяне. После фокидян живут беотяне, и такие полисы: Корсии, Сифы
с гаванью, Эвтрет и укрепление беотян. Плавания вдоль Беотии мень­
ше, чем полдня.
Мегаряне. За беотийцами живут мегаряне, и такие полисы: Эгосфена,
Пеги, укрепление Герания, Арис. Плавания вдоль земли мегарян 100
стадиев.
Коринф. После мегарян лежит полис и святилище Коринф; Лехайон,
Истм. Отсюда начинается уже Пелопоннес. Здесь от моря до нашего
моря через перешеек 40 стадиев пути. Эта страна — вся приморская.
Плавания вдоль коринфской земли полдня.
Сикион. За Коринфом — полис Сикион. Вдоль него 120 стадиев пла­
вания.
Ахейцы. За Сикионом живут ахейцы, и полисы тут такие: Пеллена,
Эгира, Эги, Эгион, Рипы, а за Рием Патры, Дима. Вдоль страны Ахайи
700 стадиев плавания.
Элида. После ахейцев лежит область Элида, и полисы в ней такие:
Киллена с гаванью, и река Алфей. Есть и другой полис в центре стра­
ны, образованный путем синойкизма, — Элида. У этой области лежит
остров Закинф, на котором есть и полис, и гавань. Плавания же вдоль
страны элейцев вплоть до лепреатов 700 стадиев.
Аркадия. За Элидой лежит область Аркадия. Аркадия выходит из внут­
ренних областей к морю у Лепрея. У нее суть такие большие полисы
внутри страны: Тегея, Мантинея, Герея, Орхомен, Стимфал. Есть и
другие полисы. Плавания вдоль области лепреатов 100 стадиев.
Мессения. После Аркадии находится область Мессена, и полисы в ней
такие: прежде всего Мессена с гаванью, а затем Кипарисс, удаленный
от моря на 7 стадиев, Ифома внутри страны, удаленная от моря на 80
стадиев. Плавания же вдоль земли Мессении 300 стадиев.
Лакедемон. За Мессенией лежит область Лакедемон, и полисы в ней
такие: Асина, Мотона, Ахиллова гавань и против нее гавань Псамафунт. Между ними обеими находится выдающееся в море святилище
Посейдона, Тенар; и полис Лас с гаванью, Гифей, в котором судо­
верфь, и укрепление, и река Эврот, и полис Бойя, и мыс Малея. У него
Введение
лежит остров Кифера с полисом и гаванью. А напротив него лежит
остров Крит. А за этим упомянутым выше мысом Малея — полис и
гавань Сида, полис и гавань Эпидавр, полис и гавань Прасия, полис и
гавань Метана. Существует и много других полисов лакедемонян.
Внутри страны находится Спарта и многие другие. А плавания вдоль
земли лакедемонян 3 дня.
Крит. Против Лакедемона лежит остров Крит: ведь из областей Евро­
пы Лакедемон ближе всего к нему расположен. От Лакедемона до
мыса Крита, на котором лежит полис Фаласарны, можно дойти в тече­
ние дня. За Фаласарнами находится мыс Бараний Лоб. От него в Ли­
вию по направлению к ветру Ноту, а именно к Алеадам киренцев на
Херсонесе, день и ночь плавания. Крит имеет величину 2500 стадиев,
он узок и вытянут с захода на восход солнца... На Крите много поли­
сов. На западе первый к мысу полис — упомянутые Фаласарны с
закрытой гаванью; Полиррения и ее территория простирается от Бо­
рея к Ноту; здесь святилище Артемиды Диктинайской — на севере, в
земле Пергамин; у Нота же Гиртакина; у Борея — Кидония с закры­
той гаванью; внутри острова полис Элир; на юге полис и гавань Лисса
у Бараньего Лба; у ветра Борея область Аптерея; затем Лампея: и этот
полис простерся в обе стороны, и река Месапий протекает в нем;
затем Осмида; после Осмиды Элевтерны у Борея; у Нота — Сибрита;
у Борея полис Панорм и гавань; у Нота — Фест; у Борея — Аксос и
Кносс; у Нота — Гортина, Раук; в глубине острова — Ликт: и этот
простерся в обе стороны; у ветра Борея гора Кадист, и гавань при ней
Олус... Существуют и другие полисы на Крите; сказывают, что он стоградый.
Острова Киклады. Эти Киклады заселены у Лакедемонской земли:
Мелос с гаванью, вслед за ним Кимол, вслед за этим Олиар, вслед за
ним Сикин, этот последний также и полис; после этого Фера, вслед за
ней Анафа, после нее Астипалея. Возвращаюсь обратно на материк,
откуда отправился.
Аргос. После Лакедемона расположен полис Аргос, и в нем город
Навплия и гавань; а внутри страны Клеоны, и Микены, и Тиринф.
Плавания же вдоль области Аргии вокруг (ведь здесь находится так
называемый Арголический залив) 150 стадиев.
Эпидавр. За Аргосом простирается область Эпидавр; до этого зали­
ва пролегли 30 стадиев. А после эпидаврийской земли Галия с гава­
нью. Она расположена в устье Арголического залива. Перипл этой
области — 100 стадиев.
Гермион. После нее находится полис Гермион с гаванью. Его пе­
рипл — 50 стадиев. За Гермионом лежит мыс Скиллай в заливе,
обращенном к Истму... От устья этого залива вплоть до Истма
740 стадиев.
Трезения. За Гермионом лежит Трезена — полис и гавань; плавания
вдоль нее 30 стадиев. После этого остров Калаврия, и полис, и гавань.
Вдоль него 300 стадиев плавания.
Природа и население Древней Греции
Эгина. У этой области лежит полис и остров Эгина с двумя гаванями.
Возвращаюсь вновь на материк, откуда отправился.
Эпидавр. После Трезении находится полис Эпидавр с гаванью. Вдоль
области Эпидавра 130 стадиев плавания.
Коринфия. За Эпидавром лежит восточная область коринфян и ук­
репление Кенхреи и Истм, где расположено святилище Посейдона.
Здесь заканчивается Пелопоннес. И вне Истма у коринфян есть зем­
ля и укрепление Сидунт и другое укрепление Кроммион. Плавания
же вдоль области коринфян вплоть до границ мегарян 300 стадиев.
Мегары. После области коринфян находится полис Мегары, и гавань,
и укрепление Нисея. А плавания вдоль области мегарян вплоть до
Япиды (это же гора в земле афинян) 140 стадиев.
Аттика. А после мегарян простираются полисы афинян и первый по­
лис Аттики Элевсин, где находятся святилище Деметры и укрепле­
ния. Напротив него расположен Саламин, остров и полис с гаванью.
Затем Пирей с причалами и Афины. Пирей же имеет три гавани.
Анафлист — укрепление с гаванью; Сунион — мыс и укрепление,
святилище Посейдона; укрепление Форик с двумя гаванями; укреп­
ление Рамнунт. Есть и много других гаваней в Аттике. Перипл земли
афинян 1140 стадиев: от области Япиды до Суниона 490 стадиев, от
Суниона до пределов беотян 650 стадиев.
Острова Киклады. Против Аттики лежат так называемые острова
Киклады, и такие полисы на островах: Кеос (этот — четырехградый:
полис Пеесса с гаванью, Корессия, Юлида, Карфея); Гелена; остров и
полис Кифнос; остров и полис с гаванью Сериф; Сифнос; Парос, име­
ющий две гавани, из которых одна закрытая; Наксос, Делос, Рения,
Сирое, Миконос (этот двухградый); Тенос с гаванью; Андрос с гава­
нью. Это острова Киклады. Ниже них другие острова, эти — уже к
Ноту: Иос с гаванью (на нем погребен Гомер); Аморгос, этот трехградый, с гаванью; Икар, двухградый.
После же Андроса остров Эвбея; он четырехградый: на нем располо­
жены Карист, Эретрия с гаванью, Халкида с гаванью, Гестиэя с гава­
нью. Эвбея имеет протяженность 1350 стадиев от Кенея, святилища
Зевса, до Гереста, святилища Посейдона; а в ширину Эвбея узка.
В Эгейском море лежат такие острова: против Эретрии Скирос с по­
лисом; Икос, этот двухградый; Пепарефос, этот трехградый, с гава­
нью; Скиаф, этот двухградый, с гаванью. После этого возвращаюсь
опять на материк, откуда отправился.
Беотяне. За Афинами живут беотяне: ведь и они сидят у того же
моря. И есть в этой области прежде всего святилище Делий, потом
святилище Авлида, укрепление Эврип, укрепление Анфедон, Фивы,
Феспии, Орхомен внутри страны. Есть и другие полисы. Плавания же
вдоль области беотян от Делия вплоть до границ локров 250 стадиев.
Локры. После беотян живут локры. И напротив Эвбеи у них есть
такие полисы: Ларимна, Кинос, Опунт, Алопа; есть у локров и многие
другие. Плавания же вдоль их области 200 стадиев.
Введение
Фокидяне. После локров живут фокидяне; и они примыкают к тому
же морю. И полисы у них такие: Фроний, Кнемида, Элатея, Пропилон,
Панопей. Внутри страны у них есть и другие полисы. Плавания же
вдоль области фокидян 200 стадиев.
Мелиэйцы. За фокидянами живут мелиэйцы и лежит Малиэйский за­
лив. Здесь Фермопилы, Трахина, Эта, Гераклея, река Сперхей.
Малиэйцы. Народ после мелиэйцев. У малиэйцев первый полис Ламия, а последний — Эхин; у малиэйцев существуют и другие полисы,
докуда достигает залив. И сверху, с внутренней стороны, к земле
малиэйцев примыкают энианы, и через них течет река Сперхей.
Ахейцы. Вне Малиэйского залива живет народ фтиотийских ахейцев;
они живут также и в Пагасейском заливе... Полисы ахейцев такие:
Антрон, Ларисса, Мелитея, Деметрия, Фивы; есть у ахейцев и другие
полисы внутри страны.
Фессалия. После ахейцев Фессалия выходит к морю из внутренних
областей узкой, в 30 стадиев, полосой. И у моря существуют такие
полисы Фессалии: Амфаны, Пагасы; а внутри страны такие: Феры,
Ларисса, Фарсал, Киер, Пелинней, Скотусса, Краннон. В глубине су­
ществуют и другие полисы фессалийцев. Фессалия же простирается
во внутренних областях выше энианов, и долопов, и малиэйцев, и
ахейцев, и магнетов вплоть до темнов. А глубина Пагасейского зали­
ва от устья до вершины в Пагасах равна предполуденному плаванию.
В Пагасейском заливе есть остров и полис Кикинефос.
Магнеты. У моря сидит народ магнетов и существуют такие полисы:
Иолк, Мефона, Кораки, Спалавтра, Олизон, гавань Исы. Вне Пагасей­
ского залива — Мелибея, Ризунт, Эвримены, Миры. Внутри страны
живет народ перребы. Вплоть досюда от Амбракии все — сплошь
Эллада; и точно так же вся приморская часть равным образом распо­
ложена в Элладе» (Скилак Кариандский. Перипл обитаемого мира.
33—65. Пер. Ф. В. Шелова-Коведяева.).
Раздел второй
ЭГЕЙСКИЙ МИР
И ГОМЕРОВСКАЯ ГРЕЦИЯ
ГЛАВА III
КРИТО-МИКЕНСКАЯ ЭПОХА
Первая эпоха греческой истории — крито-микенская (III— II тыс. до н. э.) —
охватывает время двух древнейших цивилизаций, открывших первую страницу
европейской истории. В это время зарождаются первые государства, возникают
первые образцы подлинного искусства, появляются первые памятники письменно­
сти в Европе. События и герои этой эпохи послужили основой для мифотворчества
позднейших греков, создания легенд о могущественном критском царе Миносе,
подвигах Геракла и Тесея, трагической судьбе Эдипа, плавании аргонавтов и Тро­
янской войне.
Конец III тыс. до н. э. — возникновение первых государств на Крите.
Конец III — начало II тыс. до н. э. — переселение на Балканский
полуостров первых греческих племен — ахейцев.
XVII— XVI вв. до н. э. — появление первых греческих государств на
Балканском полуострове.
Середина XIII в. до н. э. — экспансия ахейцев на северо-запад Малой
Азии: Троянская война.
Конец ХШ — начало XII вв. до н. э. — вторжение дорийцев в Грецию и
гибель крито-микенской цивилизации.
С какого времени нам известна история Древней Греции? Ученые пер1юй половины XIX в. обычно начинали ее изложение с VIII в. до н. э. Так,
иаиример, Джордж Грот (1794— 1871), автор 12-томной «Истории Гре­
ции», открывает повествование 776 г. до н. э., годом, с которого, по преда11 ию, в храме Зевса Олимпийского в Элиде стал справляться популярней­
ший в Греции праздник — знаменитые Олимпиады.
Таким образом, историки первой половины XIX в. проходили мимо
1ого факта, что у самих греков сохранились более или менее отчетливые
моспоминания о значительно раннем периоде их исторической жизни.
Эти воспоминания запечатлены в мифах и сказаниях, которые донесли
до нас античные авторы — Геродот, Фукидид, Диодор и другие. Согласно
78
Эгейский мир и гомеровская Греция
этим сказаниям, на острове Крит в глубокой древности существовало
могучее царство, правил им мифический царь Минос — «талассократ» —
«властитель моря».
Историческое предание сохранило ряд подробностей о Миносе и его
державе. Так, у Диодора о самом Миносе можно прочесть следую­
щее: «Многие поколения спустя после рождения богов на Крите по­
явилось и немало героев, самыми прославленными из которых*были
Минос, Радамант и Сарпедон. Предания называют их сыновьями Зев­
са и Европы, дочери Агенора, которая по воле богов прибыла на Крит
верхом на быке. Старший из братьев Минос стал царем острова, осно­
вав на нем немало городов, самые прославленные из которых три:
Кносс, в той части острова, которая обращена к Азии, Фест, располо­
женный на юге у моря, и Кидония на западе, в местности, обращенной
к Пелопоннесу. Минос дал критянам и немало законов, объявив, что
получил их от отца своего Зевса, встречаясь с ним для бесед в какойто пещере. Создал он и многочисленный военный флот, с помощью
которого подчинил себе великое множество островов и первым из
эллинов установил господство на море. Достигнув великой славы бла­
годаря своему мужеству и справедливости, он погиб на Сицилии в
походе против Кокала» (Диодор Сицилийский. Историческая библио­
тека, V, 79. Пер. О. П. Цыбенко).
О власти Миноса на море свидетельствует Фукидид: «Как нам извес­
тно из преданий, Минос первым из властителей построил флот и при­
обрел господство над большей частью нынешнего Эллинского моря.
Он стал владыкой Кикладских островов и первым основателем коло­
ний на большинстве из них и, изгнав карийцев, поставил там правите­
лями своих сыновей. Он же начал истреблять морских разбойников,
чтобы увеличить свои доходы, насколько это было в его силах» (Фу­
кидид. История, 1,4. Пер. Г. А. Стратановского).
Минос распространил свою власть и на некоторые области материко­
вой Греции; ему была вынуждена подчиниться Аттика. Жителей Аттики
критский царь обложил тяжелой данью: каждые девять лет они должны
были посылать на Крит семь юношей и семь девушек на съедение МинотавРУ — чудовищу с головой быка и туловищем человека, которого Минос
держал в своем дворце-«лабиринте». Брошенные в лабиринт пленники
тщетно пытались найти выход среди множества запутанных ходов и, обес­
силев, становились жертвами кровожадного чудовища. И вот однажды юный
сын царя Аттики Эгея, Тесей, решил отправиться на Крит вместе с очеред­
ными жертвами, чтобы убить Минотавра и освободить родину от тяжелой
и позорной дани.
Прибыв .на Крит, Тесей пленил сердце дочери Миноса Ариадны. Она
подарила Тесею волшебный меч и клубок ниток. В жестокой схватке Тесей
убил Минотавра и, следуя за нитью, прикрепленной по совету Ариадны ко
входу в лабиринт, выбрался на свободу. Он прорубил днища у вытащенных
на берег кораблей критян, чтобы избежать преследования, и со своими
Крито-микенская эпоха
79
спутниками поспешно отплыл на родину. Тем временем царь Эгей, поджи­
дая сына, всматривался в морскую даль. Они условились, что, если заду­
манное Тесеем предприятие увенчается успехом, на корабле вместо чер­
ных будут подняты белые паруса. Но Тесей забыл сменить паруса. Решив,
что его сын погиб, Эгей в отчаянии бросился с высокой скалы в море. С
того времени оно стало называться Эгейским. Народ восторженно встре­
тил освободителя Аттики. Тесей унаследовал отцовский престол, и память
0 нем как о национальном герое передавалась из поколения в поколение.
Представления о древнейшей эпохе истории Греции опирались не толь­
ко на легенды и сказания, но и на гораздо более реальные данные. Во мно­
гих местах Греции встречались развалины крепостных стен и зданий, сло­
женных из огромных грубо отесанных камней. Уже сами обитатели Древ­
ней Греции не могли сказать ничего определенного о происхождении этих
сооружений. Ходили рассказы о том, что они были сложены мифическими
одноглазыми великанами — циклопами.
До 70-х гг. XIX в. ученые полностью игнорировали эти легенды и сказа­
ния, памятники древнейшей материальной культуры и основанные на них
представления самих древних греков об их далеком прошлом. Мысль о
том, что в древних сказаниях могла найти отражение реальная историче­
ская действительность, позднее облеченная в форму мифов, не приходила
им в голову. В науке того времени преобладало гиперкритическое направ­
ление, и главную задачу научного исследования ученые видели в том, что­
бы провести четкую грань между областью легендарного и областью исто­
рически достоверного.
Перелом в этих взглядах произошел в 70-х гг. XIX в. Он связан с рас­
копками и археологическими открытиями Генриха Шлимана. Генрих Шли­
ман (1822— 1890) родился в городе Нойбуков в Мекленбурге (Северная
1срмания). Родители Шлимана, люди малосостоятельные, вынуждены были
отдать его еще мальчиком для обучения к торговцу.
Молодой Шлиман, работая приказчиком, обнаружил незаурядные ком­
мерческие способности. Накопив некоторые средства, он сам открыл не­
большую торговлю, а в 1846 г. отправился искать счастья в Россию и в
Петербурге развил энергичную коммерческую деятельность. В 60-х гг.,
нажившись на операциях, связанных с Крымской войной, он стал милли­
онером. Но Шлиман был не только удачливым коммерсантом. Обладая с
раннего возраста большими способностями к языкам, он сначала изучил
ряд новых языков, в том числе и русский, а затем увлекся древнегреческим
и зыком и античными авторами. Замечательные творения древнегреческого
люса «Илиада» и «Одиссея» стали любимыми произведениями Шлимана.
11итая их в подлиннике, он проникся убеждением, что произведения такой
огромной художественной силы не могут не содержать исторической прав­
ды. Став богатым человеком, Шлиман расстался с коммерцией и решил на
спои средства предпринять поиски и раскопки древней Трои.
Когда намерение Шлимана стало известным, широкая публика и ученые
о Iнеслись к нему скептически, как к очередной причуде богача. Но это нимаио не смутило Шлимана. Руководствуясь указаниями древних комментато­
ром к тексту «Илиады» и «Одиссеи», он в 1870 г. приступил к раскопкам
80
Эгейский мир и гомеровская Греция
холма Гиссарлык, расположенного на побережье Малой Азии, и его на­
дежды оправдались. Через несколько дней после начала раскопок были
обнаружены следы очень древнего, просуществовавшего много веков, не
раз подвергавшегося разрушениям и вновь восстанавливавшегося города.
Множество изделий из камня, бронзы и драгоценных металлов, найденных
на месте раскопок, изумляли тонкостью и совершенством исполнения.
Всеобщее восхищение вызвал знаменитый клад, названный Шлиманом кла­
дом Приама. Среди вещей этого клада были золотые, серебряные, медные
сосуды, ювелирные изделия (диадемы, серьги, браслеты, подвески) тонкой
и изящной работы, богато украшенное оружие из бронзы и камня (яшмы и
нефрита) с тончайшей резьбой. Число мелких золотых предметов превы­
шало восемь тысяч.
Шлиман не обладал специальными археологическими знаниями и по­
этому вел раскопки, не соблюдая многих важных требований археологи­
ческой методики. В результате он неправильно определил разновременные
культурные напластования древнего города и считал «гомеровской Троей»
гораздо более древнее поселение (так называемую «Трою II», в то время как
гомеровской Троей была «Троя V ila»). Однако отдельные ошибки Шлимана ни в малейшей мере не преуменьшают научного значения его открытия.
Скептическое отношение ученых к эпосу было сломлено. Стало оче­
видным, что в таких произведениях, как эпические поэмы, приписываемые
легендарному Гомеру, может находить отражение реальная историческая
действительность.
По стопам Шлимана пошли многие ученые. Сам Шлиман не ограничил­
ся раскопками Трои и, руководствуясь теми же гомеровскими поэмами, в
1874 г. приступил к раскопкам древних Микен.
Согласно «Илиаде», Микены были резиденцией царя Агамемнона, воз­
главлявшего ополчение греков под Троей. Остатки Микенского акрополя
были видны на поверхности высокого холма и до раскопок. Этот холм вы­
сотой 278 метров над уровнем моря находится на расстоянии 18 километ­
ров от побережья Арголидского залива. В стратегическом отношении холм
исключительно удобен для возведения на нем крепости, которая была сло­
жена из огромных грубо отесанных камней. Входом в крепость служили
так называемые Львиные ворота, украшенные каменным изваянием двух
львов. В непосредственной близости от Микенского акрополя в 1876 г.
Шлиман открыл шесть шахтовых гробниц. Так были названы высеченные в
скале прямоугольные колодцы — склепы, закрытые сверху каменными пли­
тами. Некоторые из этих гробниц подверглись опустошению еще в древно­
сти, в других были найдены великолепные образцы древнего художествен­
ного ремесла — чаши, цепочки, диадемы, кольца, богато украшенное ору­
ж ие, замечательные по худож ествен н ом у исполнению сосуды из
драгоценных металлов (например, серебряный ритон в виде головы быка из
четвертой шахтовой гробницы) и, наконец, золотые маски с портретными
чертами погребенных.
Уже в середине XX в., в 1952 г., в Микенах раскрыто еще одно шах­
товое погребение «Г», в котором также обнаружена погребальная мас­
ка из электрона, но более грубой работы. Этими масками, очевидно,
Крито-микенская эпоха
81
покрывались лица погребенных в шахтовых могилах. В общей сложно­
сти в период с 1951 по 1955 г. в разных местах было открыто около 30
погребений такого же типа.
После сенсационных открытий Шлимана на Балканском полуострове и
на островах Эгейского моря начались энергичные археологические рабо­
ты. В них приняли участие археологические институты ряда стран (Герма­
ния, Англия и др.).
Особенно интересные результаты дали раскопки на острове Крит, нача­
тые в самом конце XIX в. английским археологом Эвансом. С 1900 г. по­
добные раскопки стали проводиться регулярно из года в год.
Событием первостепенной важности было открытие Артуром Эвансом
(1851— 1941) так называемого Кносского дворца. Он представлял собой
комплекс взаимосвязанных архитектурных сооружений, занимавших в об­
щей сложности 16 тысяч квадратных метров. Дворец состоял из несколь­
ких этажей — некоторые ученые насчитывают четыре этажа, хотя боль­
шинство полагает, что в основном он был двухэтажным. Этажи были связаны лестничны ми п ер еход ам и , поддерж иваем ы м и колоннам и,
расширяющимися кверху. В центре находился большой двор, вокруг кото­
рого группировались многочисленные помещения. Они, в свою очередь,
отделялись друг от друга двориками, служившими одновременно световы­
ми колодцами. Под многими помещениями сохранились подвалы.
Дворцовые помещения имели различное назначение. Одни из них, види­
мо, использовались как жилые комнаты, другие предназначались для пара­
дных приемов и религиозных церемоний. Некоторые помещения отводи­
лись под кладовые, где стояли огромные пифосы для хранения продуктов.
И нижних этажах размещались склады оружия, кухни. Специально выделя­
лись помещения для мастерских и дворцовой прислуги.
К югу от дворца был раскрыт очень интересный комплекс построек,
состоящий из жилого дома и павильона с ванной для омовения ног. В смеж­
ном помещении найдены остатки купальных шаек, и существуют основа­
ния считать, что здесь была холодная и горячая вода. В самом дворце от­
крыта ванная комната и система «параболической кривой», при помощи
которой дождевая вода с крыш дворца стекала в специальные водоемы. Поиидимому, здесь находилась дворцовая прачечная. Под вымосткой полов
днорца была обнаружена система водопроводных и сточных труб.
Центральный участок пола «тронного зала» был покрыт красной шту­
ка гуркой. Рядом располагался бассейн для совершения очистительных об­
рядов, к которому вели ступеньки. Потолок зала поддерживался тремя утол­
щающимися кверху колоннами. По обе стороны от трона вдоль стен нахо­
дились гипсовые скамейки. С западной стороны к тронному залу примыкало
пштилшце с алтарем.
В некоторых дворцовых помещениях сохранилась в более или менее не
поврежденном виде стенная живопись — фрески. Сюжеты этих фресок чрезпмчайно разнообразны: сцены мирной жизни, праздничные процессии, ре­
лигиозные обряды, акробатические игры, приручение быков. Необычайно
реалистичны пейзажи и изображения животных: море, в котором плавают
рыбы, сады, луга, кошка, охотящаяся за птицами, куропатки, удоды, львы,
82
Эгейский мир и гомеровская Греция
быки, зайцы. Замечательная гамма красок этих росписей. Особенно изящ­
ны знаменитые «придворные дамы в голубых платьях». Их пышный туалет,
прически, позы переданы в очень изысканной манере.
Интересна фреска, изображающая воина, который стоит перед борода­
тым военачальником с пером на голове. Великолепна и роспись на стенах
тронного зала, пострадавшая меньше других. На фреске изображены бес­
крылые грифоны. Фон фрески красный с белой полосой внизу и такой же
полосой посередине, которая воспроизводит скалистый ландшафт. Пейзаж
дополняют тянущиеся вверх стебли папируса, увенчанные цветами.
Одним из наиболее значительных произведений стенной живописи Кносского дворца является фреска, украшавшая стены «коридора процессий».
Она, вероятно, состояла из двух рядов изображений, из которых сохра­
нился только нижний — шествие юношей и девушек с сосудами и, по-видимому, музыкальными инструментами. Стены «южных пропилей» украша­
ет фреска, известная под названием «Носители кубков». Эта фреска тема­
тически связана с росписью из «коридора процессий». На ней изображены
юноши, несущие серебряные ритоны. Прекрасно сохранились все детали
парадного костюма юношей — одежды из ярко орнаментированной ткани,
широкие пояса из серебра и золота, серебряные серьги, ожерелья, запяс­
тья и поножи.
В помещениях Кносского дворца были также обнаружены памятники древ­
ней письменности, восходящей ко II тысячелетию до н. э. Древнейшие па­
мятники этой письменности — печати, надписи на сосудах — типичные об­
разцы пиктографического письма, близкого к иероглифическому. Кроме того,
было найдено свыше 10 тысяч глиняных табличек со знаками линейного
слогового письма, которые появляются в XVII в. до н. э. Эти таблички
подразделены на два типа: содержащие знаки линейного письма «А» и ли­
нейного письма «Б». Попытки дешифровать это письмо долгое время оста­
вались безуспешными.
Дворцы, по типу весьма сходные с Кносским, но меньших размеров,
были обнаружены в других районах Крита — в Фесте, Маллии, Като-Закро
и Агиа-Триаде. Кроме того, на Крите раскопаны также отдельные поселе­
ния, расположенные вблизи побережья. Одновременно обнаружены следы
древних дорог, соединявших различные населенные пункты острова. Лю­
бопытно, что и дворцы, и поселения Крита не имели оборонительных со­
оружений.
В ходе раскопочных работ на Крите было найдено множество различ­
ных вещей: сосудов из камня, глины, драгоценных металлов и меди, ору­
жия, украшений, печатей, резных камней. Особого внимания заслуживают
глиняные сосуды в стиле камарес. Названы они так потому, что первые
образцы подобных сосудов были открыты около современной деревни Ка­
марес. По форме они очень близки к сосудам из металла, а для росписи их
характерно стилизованное изображение растений, выполненное с порази­
тельным вкусом и мастерством. Сосуды этого типа были обнаружены во
многих местах археологических раскопок.
Очень много вещей, найденных на Крите, сделано из привозных матери­
алов. Например, разнообразные изделия из золота и слоновой кости не
Крито-микенская эпоха
83
могли быть изготовлены из местного материала, так как на Крите отсут­
ствуют месторождения золота и никогда не водились слоны. Видимо, золо­
то и слоновую кость привозили из Египта и других стран Африки. Также и
растение сильфий, изображение которого встречается на Крите, видимо,
было привезено сюда из Ливии, обсидиан — с острова М елос, серебро —
из Испании или Сардинии, и т. д. О тесных связях Крита с Египтом свиде­
тельствует находка на Крите серии алебастровых сосудов египетской ра­
боты. Еще более важной находкой с этой точки зрения является печать с
именем царицы Тии, жены фараона Аменхотепа III. Эта печать была обна­
ружена в погребении из Агиа-Триады вместе с множеством других местных
критских вещей.
В то же время на территории Египта были найдены изделия критских
ремесленников, например, сосуды в стиле камарес (район Фаюма), золо­
тые вещи критской работы (склад в Тоде). Очень интересны изображения
критян с дарами, украшавшие стены египетских гробниц — гробницы Сенмута, архитектора царицы Хатшепсут; Усер-Амона, визиря фараона Тутмоса III, и др. Точно датируемые египетские предметы позволили опреде­
лить время, к которому относятся и найденные вместе с ними критские
вещи. Все эти находки, бесспорно, свидетельствуют об оживленных тор­
говых отношениях Крита с Египтом. То, что изделия критских мастеров
были обнаружены на западном побережье Малой Азии и островах Эгей­
ского моря, неопровержимо доказывает, что Крит поддерживал постоян­
ные связи также с рядом районов Восточного Средиземноморья.
Таким образом, культура Крита получила весьма широкое распростра­
нение. Это подтверждают также находки на материке и других островах
многих изделий, в стиле которых чувствуется влияние критских мастеров.
Среди памятников этого же периода, исследованных на материке, наи­
больший интерес вызывает Микенская цитадель. В отличие от памятников
архитектуры древнего Крита, в Микенах бросаются в глаза оборонитель­
ные сооружения. Древние Микены, возле которых Шлиманом были рас­
крыты шахтовые гробницы, окружены стенами, сложенными из грубо оте­
санных камней огромных размеров. Ширина сохранившихся стен достига­
ет 6 м.
Защищенный этими мощными стенами Микенский дворец так же, как и
Кносский, представлял собой комплекс помещений различного назначе­
ния. Но, в отличие от Кносса, его центром был не двор, а довольно обшир­
ное помещение с четырьмя колоннами, утолщающимися кверху, и очагом
посередине, так называемым мегароном. К мегарону примыкали другие
помещения. Их стены покрыты штукатуркой, на которой местами сохра­
нились фрески. Под мощеным полом двора были обнаружены приспособ­
ления для отвода воды. В Микенах были также раскопаны остатки подзем­
ного водопровода и бассейна для хранения воды, сооруженных, по-видимому, на случай осады.
Очень сходен с Микенским дворец в Тиринфе, находящийся от Микен
на расстоянии около 15 км, вблизи морского побережья. Он тоже защи­
щен мощными стенами, сложенными из грубо отесанных каменных глыб.
И центре Тиринфского дворца также находился мегарон, середину кото­
84
Эгейский мир и гомеровская Греция
рого занимал очаг, окруженный четырьмя расширяющимися кверху ко­
лоннами. На внутренних стенах мегарона сохранились следы стенной
живописи.
Сооружения, подобные Микенскому и Тиринфскому дворцам, были
обнаружены еще в нескольких районах материковой Греции. В частности,
в 1939 г. в ходе раскопок в Пилосе на берегу Наваринской бухты американ­
ский археолог Чарльз Бледжен открыл Пилосский дворец. По плану ».архи­
тектуре и кладке стен этот дворец очень напоминает сооружения Микен и
Тиринфа. По ряду признаков можно предположить, что жизнь во дворце
оборвалась на рубеже XIII— XII вв. до н. э. после пожара и больше уже не
возобновлялась. При раскопках 1952— 1953 гг. были обнаружены мегарон, прилегающие к нему помещения и кладовые с обломками 6 тысяч сосу­
дов. Стены мегарона и вестибюля расписаны фресками с изображением
процессий и военных сцен.
Таким образом, центральным помещением всех этих памятников ар­
хитектуры служил мегарон с очагом посередине, вокруг которого груп­
пировались остальные помещения. Это дало основание некоторым уче­
ным думать, что создателями подобных архитектурных ансамблей были
выходцы с севера, а не южане, привыкшие в своих помещениях обходить­
ся без очагов.
Кроме дворцов и крепостей, во многих пунктах Южной, Средней и Се­
верной Греции найдены древние погребения, которые отличаются от древ­
нейших погребальных сооружений — шахтовых гробниц. Они представ­
ляют собой погребальные камеры, соединенные с поверхностью земли спе­
циальным коридором— дромосом. Если стены такой камеры были из мягкого
грунта, они выкладывались камнем. Из подобных погребений возникли так
называемые купольные гробницы. В них над погребальной камерой возво­
дился свод — тол ос. Великолепный памятник этого типа — всемирно изве­
стная «сокровищница Атрея», открытая Шлиманом. Отделка стен камеры,
дромоса и свода свидетельствует о высоком уровне строительной техники
в тот период.
Гробница Атрея и большая часть такого же рода погребальных соору­
жений были разграблены еще в древности. Счастливое исключение состав­
ляет купольная гробница, открытая в Вафио, на территории древней Лако­
ники. В ней сохранился богатый погребальный инвентарь, которым обыч­
но наделяли умершего воина.
Среди украшений из золота (перстни, ожерелье с 80 аметистами) бро­
сается в глаза железное кольцо, найденное на пальце скелета вместе с золо­
тыми. Это первая находка железного изделия, датируемая микенским пери­
одом, которая доказывает, что железо ценилось тогда еще наравне с золо­
том. В погребении найдено много оружия и орнаментированных сосудов.
Особенно хороши золотые кубки, украшенные искусно выполненными
сценами охоты на быков.
Археологические находки материковой Греции и Крита обладают очень
большим стилистическим сходством. Поэтому у некоторых ученых (в час­
тности, у А. Эванса) возникло предположение, что многие из найденных на
материке вещей были привезены с острова Крит или сделаны в Греции крит­
Крито-микенская эпоха
85
скими мастерами. Однако памятникам так называемой микенской культуры
свойственны некоторые своеобразные черты: обилие оружия в погребени­
ях, специфические сюжеты стенной живописи. Если для критских фресок
характерны сцены охоты, процессий, игр с быками, то для микенской стен­
ной живописи, остатки которой сохранились на стенах дворцов в Мике­
нах, Тиринфе и Пилосе, типичны сцены сражений, запряжки боевых коней,
осады крепости и т. д.
После открытия критской и микенской культур возник вопрос их дати­
ровки, решить который оказалось не так-то просто. Решению этой пробле­
мы помогли, в частности, хорошо датируемые египетские вещи, которые
были найдены на Крите. Сосуды критского и микенского производства, как
об этом говорилось выше, были найдены также на территории Египта, при­
чем среди египетских вещей, поддающихся точной датировке. Это помогло
Эвансу разработать основную хронологию памятников материальной куль­
туры Древнего Крита. В соответствии с хронологической системой Эванса
исе археологические памятники Крита распределяются по трем хронологи­
ческим периодам, условно названным им минойскими по имени легендар­
ного критского царя. В свою очередь, эти три периода делятся каждый на
три подпериода. Ниже эти периоды перечисляются и дается их краткая ха­
рактеристика.
Раннеминойский период (2600— 2000 гг.). К этому периоду относятся
древнейшие поселения, в районе которых были обнаружены неолитиче­
ские находки, металлические изделия из меди и золота. Этим же временем
датируются толосы — коллективные погребения родового общества; они
представляют собой круглые по форме гробницы, вмещающие иногда до
700 скелетов. В конце раннеминойского периода появляются керамиче­
ские изделия, сделанные при помощи гончарного круга.
Среднеминойский период (2000— 1550 гг.). В этот период распространя­
ется бронза. К этому времени относится сооружение дворцов и постройка
дорог, связывающих Кносс с Фестом и равнину Мессара с северным побе­
режьем Крита. Керамика представлена сосудами в стиле камарес. Впервые
нс гречаются глиняные, высушенные на солнце таблички с линейным пись­
мом «А», появление которых датируется серединой XVII в. до н. э. Средне­
минойский период прерывается какой-то катастрофой, вызвавшей разру­
шение ряда сооружений этой эпохи — дворцов и поселений (ок. 1700 г.
до и. э.). Некоторые ученые считают, что разрушения были связаны с зем­
летрясением. Этому противоречит тот установленный археологическими
исследованиями факт, что многие из среднеминойских архитектурных па­
мятников были стерты с лица земли пожарами, следы которых сохрани­
лись. В настоящее время в науке господствует взгляд, что причиной этих
ризрушений было вторжение на Крит ахейских племен с Балканского по­
луострова, которое, очевидно, произошло в XVII в. до н. э. Но вскоре
мирная жизнь на Крите была восстановлена, разрушенные здания отстрое­
ны. Часть ахейцев, по-видимому, ассимилировалась с местным населени­
ем, что отразилось на дальнейшем развитии критской культуры. В это же
иремя и, видимо, в известной связи с проникновением ахейцев на остров
Крит появляются критские надписи с линейным письмом «Б».
86
Эгейский мир и гомеровская Греция
Позднеминойский (1550— 1150 гг.). К этому периоду относится дальней­
шее распространение власти Кносса на территорию всего Крита. В это же
время прокладываются благоустроенные дороги, связавшие все районы ос­
трова. Вновь отстраивается Кносский дворец, появляются новые фрески
(изображение одного из кносских правителей, игр с быками и т. д.). Закан­
чивается описываемый период новым разрушением дворцов (ок. 1450 г.),
постепенным увяданием критской культуры и вторжением на этот раз уже
дорийских племен. В более позднее и хорошо известное нам время Ьсновным населением Крита были дорийцы.
По аналогии с хронологической периодизацией Эванса была установ­
лена и получила распространение в науке периодизация памятников, обна­
руженных на Балканском полуострове и островах Греции. В соответствии
с этой периодизацией были выделены следующие периоды развития древ­
негреческой культуры.
Раннеэлладский период (2500— 1900 гг.). Этот период характеризуется
низким уровнем материальной культуры, соответствующим первобытно­
общинному строю. Только в конце периода появляются первые изделия из
бронзы и серебра, а также крупные укрепленные поселения, наиболее из­
вестным из которых является цитадель Лерна. Керамические изделия в это
время изготавливались еще без гончарного круга.
Среднеэлладский (1900— 1550 гг.). К этому времени относится вторжение
на территорию Греции северных племен. Оно сопровождалось разрушением
поселений и возникновением новых, иногда на тех же местах. Вторгнувшиеся
племена были знакомы с обработкой металла; их керамические изделия по
форме были похожи на металлические и изготовлялись при помощи гончарно­
го круга. Основным занятием населения было земледелие и скотоводство.
Позднеэлладский (1550— 1150 гг.). Этим периодом датируется наиболь­
шее число замечательных микенских памятников, открытых на территории
материковой Греции. Древнейшие из них — знаменитые шахтовые гробни­
цы XVII— XVI вв. до н. э. с богатейшим погребальным инвентарем. К XV в.
до н. э. относятся погребальные камеры с дромосами и купольные гробни­
цы. Крепости и дворцы возникают в XIV в. до н. э. и существуют до конца
XIII — начала XII в. до н. э., т. е. вплоть до того времени, когда на Балкан­
ском полуострове начинается новое крупное передвижение племен. Втор­
гнувшиеся с севера в Среднюю Грецию и Пелопоннес дорийцы уничтожают
и разрушают основные центры микенской культуры.
Кто, какой народ создал культуру на острове Крит? Кого нужно считать
носителями микенской культуры на материке? На базе какого социальноэкономического строя выросли и развились эти культуры?
Долгое время ответы на эти вопросы можно было искать, лишь изучая
материал археологических исследований и особенности памятников мате­
риальной культуры, сохранившихся на Крите и на материке. Поэтому впол­
не понятно, почему в науке высказывались различные предположения и о
носителях критской и микенской культур, и о социально-экономическом и
политическом строе древнейших обществ.
Можно сказать11вполне определенно, что на ранних ступенях развития
культуры на Крите господствующей формой социально-экономических
Крито-микенская эпоха
87
отношений оставался родовой строй. Однако дальнейшее развитие критс­
кого общества не могло не привести к существенным сдвигам в социальной
структуре.
Обширные торговые и культурные связи Крита с другими частями Сре­
диземноморья, письменность, отсутствие оборонительных сооружений
вокруг дворцов и поселений, прекрасно вымощенные дороги и, наконец,
запечатленное в античной традиции представление о могуществе государ­
ства царя Миноса дают основания считать, что на Крите существовало ран­
неклассовое государство, власть которого распространялась на всю тер­
риторию острова.
Еще сложнее оказалось решить вопрос о характере общественного строя
носителей микенской культуры на Балканском полуострове. Ведь наряду с
центрами высокой культуры, представленными такими памятниками, как
Микены, Тиринф, Пилос, на территории Балканского полуострова суще­
ствовали поселения того же времени, обитатели которых жили в несрав­
ненно более примитивных условиях. В связи с этим одни ученые выдвину­
ли предположение, согласно которому центры микенской культуры появи­
лись в результате проникновения критян на материк. Другие же допускали
существование на территории Пелопоннеса и Средней Греции нескольких
раннегосударственных образований. Эта точка зрения подтверждалась не
только особенностями микенской культуры, но и содержанием гомеров­
ских поэм. Давно уже было замечено, что археологам неизменно удавалось
обнаруживать памятники микенской культуры в тех местах, которые упо­
минаются в «Илиаде» и «Одиссее».
Однако окончательно выяснить вопрос о социально-политическом строе
общества, создавшего критскую и микенскую культуры, можно было, толь­
ко прочитав найденные в Кноссе глиняные таблички со знаками линейного
письма. Упорные поиски «ключа» к расшифровке этого письма долго не
давали никаких результатов.
Как уже указывалось выше, таблички с линейным письмом были разде­
лены на две группы — линейное письмо «А» и линейное письмо «Б». Пер­
вое представлено примерно 75 знаками, одна треть которых заимствована
от критской пиктографической письменности предшествующего периода
или восходит к ней. Линейное письмо «Б» содержит 90 различных знаков,
многие из которых по своему начертанию сходны со знаками слогового
письма, употребляемого на острове Кипр вплоть до V— IV вв. до н. э. На
л о впервые обратил внимание шведский ученый А. Перссон, изучая опуб­
ликованную Эвансом в 1935 г. вторую серию найденных им в Кноссе табли­
чек с линейным письмом (первая публикация Эвансом этих материалов
относится к 1909 г.).
В 1939 г. во время раскопок дворца в Пил осе на берегу Наваринской
Оухты американским ученым Ч. Бледженом и греческим ученым К. Курониотисом, совместно проводившими археологические работы, было найдено
600 табличек с линейным письмом «Б». Это был первый случай находки
памятников линейной письменности на материке. При пожаре Пилосского
дворца они подверглись обжигу, и знаки на них сохранились более четко,
чем на табличках, найденных в Кноссе. В 1950— 1955 гг. при раскопках
88
Эгейский мир и гомеровская Греция
в Пилосе было открыто еще много табличек с линейным письмом. Очень
интересно, что в Микенах во время раскопок 1950— 1952 гг. археологи
нашли 39 табличек с линейным письмом «Б» не во дворце, а впервые в
частном доме, так называемом доме торговца маслом.
При работе над этим новым материалом, однако, далеко не сразу уда­
лось преодолеть трудности дешифровки.
В 1943 г. чешский ученый Б. Грозный, который расшифровал древнехеттскую письменность, предложил свое чтение линейного минойского
письма. В основу расшифровки он положил мнимое сходство этого письма
с финикийскими, хеттскими, египетскими и протоиндийскими письмена­
ми. По мнению Грозного, это была негреческая письменность. Однако рас­
шифровка Грозного в ряде случаев оказалась спорной и произвольной и
признания в науке не получила. Взгляды Грозного отчасти разделил бол­
гарский ученый В. Георгиев, который, однако, допускал, что минойское
письмо употребляли и греки.
Значительно более надежным и пользующимся в настоящее время ши­
роким признанием оказался метод дешифровки линейного письма «Б», пред­
ложенный в 1952 г. двумя английскими учеными М. Вентрисом и Дж. Чед­
виком. Опираясь на сходство линейного письма «Б» с упоминавшимся выше
кипрским слоговым письмом, Вентрис и Чэдвик выдвинули ряд весьма вес­
ких доводов в пользу то ю , что линейное письмо «Б» представляет собой
письменность древних ахеян — греческого населения, обитавьчего на тер­
ритории Пелопоннеса до вторжения туда дорийских племен. Следы ахей­
ского языка сохранились и в более позднее время в Аркадии, где ахейское
население продолжало существовать и после дорийского вторжения. Мно­
гие ахейцы, спасаясь от нашествия дорийцев, бежали на остров Кипр и
принесли с собой ахейский язык и письменность. Исходя из этих фактов,
Вентрис и Чэдвик определили фонетическое значение многих языков по
аналогии с кипрским слоговым письмом и предложили свое чтение ряда
табличек с линейным письмом «Б». Выдвинутый ими метод дешифровки
оказался настолько убедительным, что был принят большинством ученых.
Изучению дешифровки линейного письма «Б» большое внимание уделил
известный советский ученый профессор С. Я. Лурье1. Признав правиль­
ность основных приемов, предложенных Вентрисом, он внес много допол­
нений и уточнений и по-своему прочитал ряд табличек с линейным пись­
мом «Б». Одновременно на основе прочитанных текстов С. Я. Лурье уда­
лось выяснить некоторые грамматические и орфографические особенности
этого слогового письма. Таким образом, можно с уверенностью сказать,
что путь к дешифровке минойского линейного письма «Б», а в некотором
отношении и письма «А» в настоящее время уже найден.
О дешифровке линейного письма «Б» полезно ознакомиться с истори­
ческой справкой в книге С. Я. Лурье «Язык и культура Микенской Гре­
ции». В ней говорится: «Начало было положено работами шведского
ученоп} А. Перссона. Он обратил внимание на сходство рада знаков критхЛурье С. Я. Язык и культура Микенской Греции. М. — Л., 1957.
Крито-микеиская эпоха
89
ских надписей со знаками более позднего и хорошо известного кипрско­
го слогового письма, применявшегося на Кипре еще в V— IV вв. до н. э.
для греческого языка. На Кипре и в языке, и в религии, и в географичес­
ких названиях сохранилось больше всего следов микенской культуры.
Поэтому Перссон предположил, что позднее кипрское письмо развилось
из микенского и что в основу письма микенской эпохи был положен тот
же принцип, что и в основу кипрского: каждый знак силлабария служит
д ля обозначения одного слога. Перссону удалось правильно разгадать
значение лишь немногих знаков, но он правильно указал, что знаки, нахо­
дящиеся в правой части надписи, представляют собой идеограммы, и
только знаки, находящиеся в левой части надписи, представляют собой
фонетические, слоговые знаки.
Не менее велика заслуга американки А. Кобер. Сопоставив слова, у
которых все знаки, кроме последнего, одинаковы, она показала, что
эти слова представляют собой различные падежи одного и того же
существительного; если в ряде случаев она ошиблась, то сам принцип
был угадан верно.
Новым толчком к расшифровке надписей микенской эпохи послу­
жили раскопки, произведенные в 1939 г. Ч. Бледженом. В Южном
Пелопоннесе был раскопан дворец пилосского владыки. В комнате,
в которой сохранился царский архив, было обнаружено около 600
глиняных табличек, исписанных знаками письма “ Б ” . Ввиду того
что эти таблички были найдены в Греции и относились примерно к
XIII в. до н. э., когда греки уже давно пришли на Балканский полуос­
тров, можно было предположить, что эти таблички написаны на гре­
ческом языке.
Однако наука на первых порах не пошла по этому пути. В 1943 г. чех
Б. Грозный сообщил, что проблема микенских письмен им разреше­
на. Но расшифровка Грозного не имела успеха: в основу ее легло
мнимое сходство знаков этих надписей с финикийскими, хеттскими,
египетскими и протоиндийскими письменами; восстанавливаемый
Грозным язык представлял собой невероятную смесь самых различ­
ных языков — индоевропейских, семитских, малоазийских.
Разгадать тайну письма “Б” впервые удалось англичанину М. Вентрису. В 1953 г. он вместе в Дж. Чедвиком опубликовал статью с кратким
изложением открытия.
Вентрису удалось определить фонетическое значение большинства
знаков; однако некоторые знаки до сих пор не расшифрованы убеди­
тельным для всех образом; непонятно также содержание многих
надписей, хотя они написаны знаками, значение которых установле­
но. Это вытекает прежде всего из несовершенства самой системы
письма, неприспособленности этой системы к греческому языку. Но
имеются еще и дополнительные трудности. На микенских табличках
не содержится ни одного связного повествовательного текста — это
все документы финансово-административного характера: расклад­
ки обложений, распределение продуктов, распределение скота
90
Эгейский мир и гомеровская Греция
по пастбищам, списки жертвоприношений богам на предстоящий ме­
сяц, призыв в войско и т. д.
Расшифровка Вентриса основана на наблюдении, что известный нам
кипрский силлабарий есть лишь дальнейшее развитие микенского и
что поэтому основные правила, положенные в основу кипрского силлабария, были также правилами микенского силлабария.
Несмотря на все трудности, вновь найденные надписи обогащают нас
рядом убедительных, твердо установленных фактов, проливающих
новый свет на древнейшую историю греков. Найденные надписи убеди­
ли нас в том, что описываемые Гомером греческие общества микен­
ской эпохи были не примитивными общинами, а централизованными
государствами с большим бюрократическим аппаратом, частной соб­
ственностью на землю и развитым рабовладением» (см.: Лурье С. Я.
Язык и культура Микенской Греции. М., 1957. С. 3— 12).
Прочтенные таблички с линейным письмом «Б» в основном представля­
ют собой документы финансово-административного характера. В них со­
держатся данные о раскладке обложений, распределении натуральных по­
винностей и скота по пастбищам, инвентарные списки, списки жертвопри­
ношений богам, данные, связанные с призывом в войско, и т. д. В надписях
встречается много имен собственных и географических названий, которые
совпадают с топонимикой Гомера. Содержание надписей бесспорно дока­
зывает существование в Пелопоннесе крупного государства с центром в
Пилосе.
Древний Пилос, по Гомеру, был резиденцией мудрого Нестора. Вопрос
о местонахождении этого города вызывал разногласия еще в древности.
Д ело в том, что в Пелопоннесе было два города с таким названием: один
находился на побережье древней Мессении на берегу современной Наваринской бухты, другой — на побережье Трифилии. Было не ясно, какой из
них следует связывать с именем гомеровского Нестора. Античный географ
Страбон, например, доказывал, что Гомер описал Пилос на побережье Три­
филии, а не Пилос мессенский. Когда в 1907 г. в Трифилии было раскрыто
несколько погребений и остатки сооружений микенского времени, право­
та Страбона, казалось, была неопровержимо доказана. Однако раскопки,
начатые в 1939 г. на холме у Наваринской бухты, открытие Бледженом и
Курониотисом Пилосского дворца и дешифровка документов линейного
письма «Б» не оставили и камня на камне от утверждения Страбона. Судя
по данным этих документов, в состав Пилосского царства, центром кото­
рого был Пилосский дворец, входила вся Мессения, Трифилия и даже часть
Аркадии. Кроме того, надписи свидетельствуют о том, что древнее Ахейс­
кое царство выводило свои колонии на острова Эгейского моря и на запад­
ное побережье Малой Азии. Так, город Эфес, видимо, был основан пилосскими ахейцами.
Пилосским государством управлял царь (в надписях он называется ванака, причем надписей, в которых упоминается царь, очень мало). Непо­
средственным помощником царя был воевода — лавагет. В ряде надписей
перечисляются административные функции лавагета: он мог освобождать
Крито-микенская эпоха
91
отдельных лиц от повинностей, взимал с населения налоги, ведал военны­
ми делами, и т. д. Ванаке и лавагету подчинялись другие административные
должностные лица — телесты, басилеи и др. Функции их еще недостаточно
выяснены, хотя, например, известно, что басилеи управляли отдельными
областями, на которые была разделена территория Пилосского царства.
Наряду с должностными лицами известную роль в управлении, по-ви­
димому, играло народное собрание. По крайней мере, судя по пилосским
иадписям, такой важный акт, как сдача земель в аренду, осуществлялся от
имени «народа». В надписях идет также речь о выпасе быков на обществен­
ном горном пастбище (может быть, в данном случае следует иметь в виду
общинный скот).
Царь, воевода, басилеи и другие высшие должностные лица являлись
одновременно крупными по масштабам того времени землевладельцами. В
11илосском царстве единицей измерения земельных участков служила так
называемая мера зерна, перевод которой в современные единицы измере­
ния еще затруднен. Из надписей следует, что величина земельных владений
царя (его теменосы) равнялась 1800 мерам зерна, земли воеводы составля­
ли 600 мер. Чтобы яснее представить себе размеры этих владений, следует
сопоставить их с участками рядовых пилосских землевладельцев, которые
ис превышали в среднем 9— 10 мер зерна. Помимо царя и должностных лиц
юмлей владели жрецы и жрицы. Они распоряжались, очевидно, храмовы­
ми землями. Размеры участков отдельных частных лиц колебались от 50 до
500 мер.
Наряду с землями, видимо, принадлежавшими их владельцам на нача­
лах частной собственности, в Пилосском государстве существовал и об­
щественный земельный фонд, сдававшийся в аренду от имени «народа».
Среди арендаторов этих общественных земель встречались и крупные, вы­
шедшие из среды знати и владевшие большими участками, и мелкие арендагоры, участки которых составляли в среднем 9— 10 мер зерна. Одни мел­
кие арендаторы арендовали храмовые земли и назывались «божьими раба­
ми». По-видимому, это были свободные люди, связанные с храмами или,
может быть, зависимые от них. В одной из надписей упомянуто 26 таких
арендаторов. Другие получали землю в аренду от «народа», их участки в
среднем не превышали 10— 11 мер зерна. В надписях встречаются упоми­
нания и о довольно крупных арендаторах, которые пользовались и храмоиой землей, и арендовали участки у отдельных лиц. Так, одна «божья раба»
располагала храмовой землей в 60 мер зерна и дополнительно арендовала
у трех мелких владельцев участки, в общей сложности равные 90 мерам
черна. Интересно отметить, что женщины участвовали в аренде на равных
условиях с мужчинами. Все земледельческое население Пилосского цар­
ства уплачивало царю подати, которые исчислялись в натуре.
Особое положение занимали ремесленники. Они упоминаются в надписях
наряду с должностными лицами. Видимо, ремесленники в Пилосском госу­
дарстве находились на привилегированном положении. Материал для своих
м'щслий они получали от государства и ему же сдавали свою продукцию.
11а нижней ступени общественной лестницы стояли рабы. Упоминание о
них встречается в ряде надписей. В некоторых надписях речь идет о многих
92
Эгейский мир и гомеровская Греция
сотнях рабов и рабынь — мужчин, женщин и детей. Судя по надписям, в
ведении пилосского дворцового хозяйства находилось не менее трех тысяч
рабов, главным образом женщин.
Таким образом, благодаря дешифровке линейного письма «Б» было с
непреложностью доказано существование не только на Крите, но и на гре­
ческом материке раннеклассовых государств с относительно развитыми
формами государственной жизни.
Важные фактические уточнения, равно как и теоретические обобще­
ния, даются новейшим исследователем К). В. Андреевым. «Прочи­
танные М. Вентрисом таблички, — пишет он, — представляют собой
“бухгалтерские” счетные записи, которые из года в год велись в хо­
зяйстве Пилосского и Кносского дворцов. Эти лаконичные записи
заключают в себе ценнейшую историческую информацию, позволяя
судить об экономике дворцовых государств микенский эпохи, их со­
циальном и политическом устройстве. Мы узнаем, например, что в
это время в Греции уже существовало рабство и труд рабов широко
применялся в различных отраслях хозяйства. Среди документов пи­
лосского архива немало места занимают списки рабочих отрядов двор­
цового хозяйства. В каждом таком списке указывается, сколько женщин-рабынь в составе отряда, какова их профессия (упоминаются
мололыцицы зерна, прядильщицы, швеи и даже банщицы), сколько
при них детей, какой паек они получают и в каком месте работают.
Численность отрядов могла быть значительной — до 100 с лишним
человек. Общее же число женщин и детей во всех отрядах, извест­
ных только по одной группе надписей пилосского архива, должно было
составлять около 1300 человек. Наряду с отрядами, в состав которых
входят только женщины и дети, в надписях фигурируют и отряды,
состоящие только из рабов-мужчин, хотя встречаются они сравни­
тельно редко и численно, как правило, невелики — не более 10 чело­
век в каждом. Очевидно, женщин-рабынь было больше, из чего сле­
дует, что рабство в то время еще находилось на сравнительно низкой
ступени развития...
Значительная часть документов как пилосского, так и кносского архи­
вов посвящена учету труда ремесленников. Среди них мы видим
представителей самых различных профессий: кузнецов, каменщиков,
портных, плотников, горшечников, оружейников, золотых дел масте­
ров и даже парфюмеров. За свою работу ремесленники получают из
дворцовой казны паек, состоящий из ячменя и других продуктов.
Неявка на работу отмечалась в особых документах. “ Прогульщиков”,
очевидно, наказывали, хотя мы не знаем, как именно. Некоторые из
ремесленников, вероятно, считались «людьми дворца» и, подобно
многочисленным чиновникам, упоминающимся в тех же надписях,
состояли на государственной службе. Их положение было, по всей
видимости, не намного лучше, чем положение рабов. Другую катего­
рию ремесленников составляли свободные общинники, для которых
Крито-микенская эпоха
93
работа на дворец была лишь временной повинностью. Трудовыми
повинностями такого рода как в Пилосе, так и в Кноссе облагалось,
как это видно из документов, население небольших поселков, распо­
ложенных по периферии вокруг главного дворца и экономически от
него зависевших. Ремесленники, привлекавшиеся на государствен­
ную повинность, не лишались личной свободы. Они могли владеть
землей и даже рабами, как и все другие члены общины. Особое поло­
жение среди ремесленников, работающих на дворец, занимали кузне­
цы. Так, в Пилосе они были освобождены от поставок льна, считав­
шихся обязательными для всего остального населения Пилосского
царства. Все кузнецы, проживавшие на территории государства, нахо­
дились под надзором дворцовой администрации.
Земледельцы и ремесленники были, судя по всему, политически бес­
правны и не принимали никакого участия в управлении государством.
Ниже, чем они, стояли только рабы, занятые на работах в дворцовом
хозяйстве.
В документах кносского и пилосского архивов дворцовое хозяйство
микенской эпохи предстает перед нами как мощная, разветвленная
экономическая система, охватывающая практически все общество.
Частное хозяйство, хотя, по-видимому, оно уже существовало в ми­
кенских государствах, находилось в податной зависимости от «госу­
дарственного сектора» и играло при нем лишь подчиненную, второ­
степенную роль. Государство монополизировало важнейшие отрасли
ремесленного производства и установило строжайший контроль над
распределением и потреблением сырья, прежде всего металла... Все
данные говорят о том, что в государствах ахейской Греции сложился
тип экономики, аналогичный ближневосточному» (Андреев Ю. В.
Ахейская (Микенская) цивилизация//История Древнего мира. Т. 1.
М., 1983. С. 288).
Кроме табличек линейного письма «Б» сведения о микенской Греции
содержатся и в некоторых современных ей иноязычных документах,
найденных вне Эгеиды. Наиболее важные из них — хеттские клино­
писные тексты. Упоминания о микенских ахейцах в хеттских текстах
были выявлены еще более полувека назад, когда Э. Форрер сопоста­
вил на более древнем языковом уровне хеттское «Аххиява» и гре­
ческое «Ахайвиа» (т. е. «страна ахайвов», как первоначально называ­
ли ахейцев) и прибавил к этому еще целый ряд других греческохеттских параллелей: хетт. Аттаришияш = греч. Атрей; хетт. Лазпаш =
греч. Лезбос; хетт. Миллаванда (или Милавата) = греч. Милватос (по­
зднее Милет); хетт. Ашшува = греч. Азия; хетт. Таруиша = греч.
Троя; хетт. Алакшандуш из Вилуши = греч. Александр из Илиона
(Бартонек А. Златообильные Микены. М., 1991. С. 20).
Эти данные помогают составить более полное представление о торго­
вой и политической активности ахейских греков в Эгеиде. «Довольно
рано деятельность ахейских военно-политических союзов вышла за
пределы страны. Длительный контакт с населением Кикладских ост­
94
Эгейский мир и гомеровская Греция
ровов позволил ахеянам распространить свое влияние прежде всего
на северную часть этих островов, остававшуюся вне критского влия­
ния. Уже в XVI—XV вв. до н. э. на некоторых островах заметны
устойчивые связи с материком. С конца XV в. до н. э. можно говорить
о прочном господстве ахеян не только над Саламином или Эгиной, но
и над Делосом, Кеосом, Паросом, Наксосом, Мелосом. Здесь раскры­
ты центры ахейской культуры, доставившие неопровержимые свиде­
тельства их полной “ахеизации” ...
Интенсивная ахейская политика в Эгейском море имела успех на Кипре.
Если с 1600 по 1400 г. связи ахейского материка с островом были доволь­
но редкими и ограничивались, по-видимому, одними лишь торговыми
контактами, то в 1400— 1200 гг происходит большее сближение. Во всех
кипрских центрах появляется в большом количестве микенская керами­
ка, возникают местные традиции, повторяющие ахейские каноны...
Естественно, что в своем проникновении на острова ахеяне должны были
столкнуться с интересами Крита. Скудные данные традиции показывают,
что критские цари пытались обосноваться на берегах материковой Гре­
ции, но удалось им это лишь на территории Аттики. Усиление флота ахей­
ских царств привело к решающему столкновению враждебных сил, за­
кончившемуся завоеванием Крита ахеянами и разрушением его столи­
цы — Кносса — около 1400 г. до н. э. Дж. Пендлбери отметил, что
опустошение Крита явилось результатом хорошо организованной воен­
ной экспедиции. Это наблюдение подтвердилось той внезапностью, с ко­
торой погибла около 1410 г. до н. э. критская апойкия на Родосе.
Экономические связи с Египтом, установившиеся между 1425—
1300 гг. до н. э. и достигшие своей кульминации, как отмечает А. Фурумарк, в XIII в., должны были играть заметную роль во внешней
политике ахейских анактов...
Более тесными были деловые связи с мелкими царствами сиро-пале­
стинского побережья, находившимися под главенством Египта, при­
чем контакты эти сохранялись и в XII в. до н. э., как показывают
находки сиро-египетских цилиндров в Перати. Интересные подроб­
ности общения ахеян с этими землями доставили раскопки в Угарите
(совр. Рас-Шамра, в Северной Сирии). Деловые связи, установивши­
еся еще в XV в. до н. э., продолжались и после подчинения этого
небольшого царства Хеттской державе в XIV в. до н. э. Подобно
критянам, жившим в Угарите в XVIII—XV вв. до н. э., ахеяне имели
здесь обособленный квартал... Возможно, что постоянная фактория
ахеян в Угарите обеспечивала связи и с лежащим к востоку Касситским Вавилоном. О контактах с последним говорят найденные в Фи­
вах цилиндрические печати.
Связи ахеян с западным побережьем Малой Азии были сложнее и не
ограничивались только торговлей... Проникновение ахеян в Малую
Азию було осложнено необходимостью считаться с великой Хет­
тской державой. Достигшее наибольшего могущества в период Новохеттского царства (1460— 1200 гг.), это государство распространило
Крито-микенская эпоха
95
свое влияние и на западные земли Малой Азии. Можно предполагать,
что ахейские династы из-за угрозы конфликта с хеттами смогли про­
никнуть только на побережье Малой Азии. Несмотря на это, деятель­
ность их там привлекала внимание хеттов, как показывают тексты из
Богазкея. Вопрос о взаимоотношениях ахеян и хеттов получил под­
робное освещение в работах Э. Форрера, Ф. Шахермайра, Б. Грозно­
го, Д. Пэйджа. Впервые ахеяне упомянуты в надписи эпохи царя Супиллулиума (ок. 1370— 1330 гг. до н. э.), где названа страна Аххиява.
Точная локализация ее не установлена; наиболее убедительным пред­
ставляется мнение Грозного, которое поддержал Пэйдж, считающий,
что Аххиява была на Родосе. В дальнейшем ахеяне и их город Миллаванда (Милет) вступают в дипломатические связи с хеттами. В конце
XIV — начале XIII в. до н. э. царь Мурсилис II писал царю Аххиява,
которому была подчинена Мил лаванда, с просьбой выдать ему непо­
корных подданных Тавагалаву и Пиямарата, укрывшихся в Милете.
Весь тон письма, как отметил Пэйдж, мягкий и сдержанный, видимо,
потому, что островная Аххиява была недосягаема хеттским войскам.
Позднее, в царствование хеттского царя Арнуванда IV (1220— 1190),
ахейский царь Аттариссия (Атрей?) совершал враждебные акции про­
тив мелкого династа Маддуватты. Маддуватта искал и получил покро­
вительство у Арнуванда, но затем начал захватывать земли, подчи­
ненные хеттской монархии. В конце документа говорится, что Мад­
дуватта в союзе с царем ахеян Аттариссией напал на Алашию (Кипр) и
увел оттуда пленных. Излагающий эти факты документ показывает,
что ахейский царь Аттариссия вел энергичную политику в Малой Азии,
грабил там чужие земли и уводил население в рабство.
Почувствовав ослабление хеттской монархии, ахеяне решительно дви­
нулись в Малую Азию. Видимо, главным препятствием на северо-за­
падном побережье было Троянское царство, и для сокрушения его
Микены организовали мощную федерацию ахейских царей. Этим со­
бытиям посвящены "Илиада” и “Одиссея”. Правы те ученые, которые
признают историческое значение эпоса и полагают, что Троя Vila была
именно тем городом, который осаждало и разрушило войско ахейской
федерации. Гибель Трои античная традиция датировала по-разному:
Геродот относил ее к 1280— 1270 гг. до н. э., Эратосфен — к 1193—
1184 гг. до н. э. Археологические данные побудили исследователяТрои
Ч. Бледжена остановиться на 1260 г. до н. э. Победа над Троей должна
была неизмеримо усилить роль ахейской Греции в международной жизни
Восточного Средиземноморья. Это было время, когда ахейское обще­
ство достигло самого высокого уровня...
Особенность исторической судьбы ахейского общества состоит в
том, что развитие его было прервано в период наивысшего подъе­
ма. П ереселение дорян, происходившее на протяжении XII в.
до н. э., сокрушило формы государственной организации ахеян. При­
несенные менее цивилизованными родственными народами архаи­
ческие политические институты были довольно легко восприняты
96
Эгейский мир и гомеровская Греция
широкими кругами населения. Это объясняется тем, что они напоми­
нали многие исконные установления самих ахеян. Все это облегчило
сохранение ахейской культурной традиции населением Эллады в XI—
X вв. до н. э.» (Блаватская Т. В. Ахейская Греция во II тысячелетии
дон. э.М ., 1966. С. 162).
Интересна и своеобразна религия этого периода. Среди имен божеств,
встречающихся в пилосских надписях, фигурируют имена богов поздней­
шего греческого пантеона — Зевса, Геры, Посейдона, Артемиды, Гермеса,
Диониса. Таким образом, надписи опровергают существовавшее прежде
среди ученых мнение о том, что культ Диониса заимствован греками у фра­
кийцев. Культ Зевса и Геры засвидетельствован как в Пилосе, так и в Кноссе. Ряд богов, почитавшихся с микенскую эпоху, в позднейшей религии
греков не встречается.
На Крите господствующим был культ женского верховного божества.
Великая богиня, имя которой до сих пор неизвестно, приобретала в пред­
ставлении критян различный облик. Ей посвящались деревья, с культом
богини были связаны птицы, чаще всего голуби. Многие сельские святили­
ща, по-видимому, состояли из жертвенника и группы священных деревьев.
Во дворцовых и домашних святилищах Крита очень часто встречаются фи­
гурки богини со змеями в руках. Они сделаны из фаянса или слоновой кос­
ти, щедро украшены золотом. В бедных домах можно было найти грубые
глиняные фигурки той же богини. Великая богиня почиталась и как влады­
чица зверей. На кносских геммах она изображается в виде женщины, у ног
которой распростерты два льва. Иногда она выступает в образе охотницы,
убивающей вепря.
В критском пантеоне встречается также мужское божество, олицетво­
рявшее силы природы. Символом этого божества был двойной топор —
лабрис, изображение которого часто встречается в критском искусстве.
Мужское божество олицетворялось и в образе бога-быка. Культ этого бога
предусматривал игры с быком, послужившие сюжетом для одной из кнос­
ских фресок. Во время религиозных празднеств на Крите происходили тор­
жественные процессии, приносились жертвы, исполнялись священные пляс­
ки и песни. Об этом свидетельствуют многочисленные изображения куль­
товых сцен на фресках, сосудах, рельефах, печатях.
В культовых церемониях критян ведущая роль принадлежала женщинам,
выполнявшим различные религиозные обряды. Мужчины редко фигурируют
в культовых сценах и появляются лишь в самых поздних памятниках.
Для критской религии характерно отсутствие монументальных храмо­
вых зданий. Как во дворцах, так и в домах среднего слоя населения во время
раскопок были обнаружены лишь небольшие святилища с жертвенными
столами и священным изображением лабриса, сакральных рогов, фигурка­
ми богини и т. д.
Влияние критской религии на последующие религиозные представле­
ния и обряды греков несомненно. Не случайно именно на Крите греческая
мифология поместила пещеру, в которой воспитывался Зевс; на Крите же,
как повествуют мифы, провели свое детство Аполлон, Дионис и Геракл.
Крито-микенская эпоха
97
Некоторые из священных символов, почитавшихся критянами, также были
восприняты религией древних греков. Конечно, эти заимствования не дают
еще права связывать происхождение греческой религии с одним только
Критом. Но преемственность тут несомненна и вполне объяснима: ведь
критская культура оказывала очень сильное влияние на весь Эгейский мир.
Центрами столь же высокой культуры на территории материковой Греции
были Пилос, Микены, Тиринф, Фивы, Орхомен, Иолк. Вероятно, они пред­
ставляли собой такие же государственные образования, как и Пилос.
Разрушение в самом конце XIII в. до н. э. Пилосского дворца знаменует
собой конец микенского периода в истории Древней Греции. Примерно в
это же время были уничтожены все остальные центры микенской культуры.
Совпадение таких событий, как гибель дворцов и поселений микенской
эпохи и вторжение дорийцев, не может быть случайным.
«В конце XIII в. до н. э., — пишет Ю. В. Андреев, — на богатые и
процветающие государства Средней Греции и Пелопоннеса обрушилось
страшное бедствие. Их важнейшие жизненные центры: дворцы и цитаде­
ли, а также многие поселения сельского типа подверглись нападению.
Зона разрушения покрывает широкую полосу, включающую Беотию,
Западную Аттику, Истм, Западную Ар гол иду, Северную Лаконику и
Мессению. Многие из разрушенных поселений были навсегда покинуты
своими обитателями... О масштабах и последствиях катастрофы можно
судить по таким цифрам. Общее число мест, где обнаружены следы ми­
кенской культуры на территории Арголиды, составляет 44 наименова­
ния. В следующий за катастрофой период их число сокращается более
чем вдвое — до 19 наименований. Для Мессении аналогичное соответ­
ствие составляет 41 к 8, для Лаконики — 30 к 7, для Беотии — 28 к 5...
Некоторые области Средней и Южной Греции... лишились большей части
своего населения и почти совершенно обезлюдели...
Последнее столетие микенской истории было временем крайне тре­
вожным и неспокойным. Обитатели дворцов и цитаделей жили в ат­
мосфере страха и ожидания какого-то бедствия. Об этом недвусмыс­
ленно говорят такие факты, как реставрация старых и возведение
новых укреплений в Микенах, Тиринфе, Афинах и других местах;
постройка массивной циклопической стены на Истме, явно рассчитан­
ной на то, чтобы оградить Пелопоннес от нападения с севера; доку­
менты пилосского архива, свидетельствующие о военных приготов­
лениях; наконец, сравнительно недавно опубликованные фрески того
же дворца в Пил осе, изображающие схватку между ахейскими воина­
ми и варварами, одетыми в звериные шкуры. Можно предположить,
что катастрофа, которую с такой тревогой ожидало население ахей­
ской Греции, действительно разразилась в конце XIII в. до н. э., когда
на страну обрушились дикие орды северных пришельцев, опустошая
все на своем пути...
Дальнейший ход событий во многом неясен. Не подлежит сомнению,
однако, что непосредственным результатом потрясения, пережитого гре­
ческим миром в конце XIII в. до н. э., был общий упадок микенской
4 И( ш рия Древней Греции
98
Эгейский мир и гомеровская Греция
культуры на всей его территории. Об этом свидетельствует исчезно­
вение таких важных ее элементов, как монументальная архитекту­
ра и связанная с ней фресковая живопись. По-видимому, единствен­
ный из дворцов, не затронутых катастрофой, — дворец в Иолке (в
Фессалии) — был разрушен в конце XII в. до н. э. Примерно тем же
временем датируются и последние следы обитания на акрополях
Микен, Тиринфа, Афин. Агония крупнейших микенских цитаделей,
таким образом, продолжалась еще около ста лет. Ни в это вре?Мя, ни
позднее ни одной новой постройки этого типа мы не находим. Одно­
временно сходит на нет высокое искусство микенских ювелиров,
резчиков по кости и мастеров глиптики. На смену почти стандартно­
му единообразию орнаментальных форм, отличающих микенскую
керамику, ...приходит множество локальных школ вазовой росписи,
что несомненно указывает на разрыв экономических и культурных
связей... В это же время почти полностью прекращается приток из­
делий из стран Востока. Начинается длительная изоляция Эгейско­
го бассейна. Вместе с дворцами исчезают и дворцовые архивы. Вы­
ходит из употребления и забывается письмо. Все эти факты говорят
о резком снижении жизненного уровня и культуры ахейского насе­
ления, уцелевшего в период катастрофы, о крайнем упадке ремесла
и торговли, наконец, о распаде дворцовых государств с их сложным
бюрократическим аппаратом.
Окончательное... перерождение микенской культуры падает на конец
XII—XI вв. до н. э. В это время продолжается и, по-видимому, еще
больше возрастает отток населения из Греции. Общее число мест, где
сделаны находки керамики и других предметов, позволяющие пред­
полагать наличие поселений, сокращается до минимума. В Арголиде
зафиксировано всего 7 таких пунктов, в Мессении — 6, в Аттике — 4,
в Беотии — 2 и в Лаконике — только 1...
Вместе с тем именно в эту глухую пору в развитии материальной
культуры Балканской Греции и островов Эгеиды наметились опре­
деленные сдвиги, свидетельствующие, как думают многие, о появ­
лении первых, пока еще слабых ростков цивилизации нового (эл­
линского) типа. Так, меняется характер погребений, а вместе с ним,
очевидно, и форма заупокойного культа. На смену микенским ка­
мерным гробницам, в которых людей хоронили обычно целыми се­
мьями, приходят так называемые ящичные могилы, рассчитанные,
как правило, на одного человека. Старый обычай трупоположения
во многих местах начинает вытеснять кремация, вместе с ней появ­
ляется и еще один новый способ погребения — в урнах... В это же
самое время широко распространяются некоторые новые виды брон­
зовых изделий, например, фибулы в форме лука, появляются пер­
вые образцы железного оружия (в основном мечи и ножи). В конце
этого периода (ок. 1025 г. до н. э., а по другой датировке еще рань­
ше — о*. 1050 г. до н. э.) субмикенский стиль вазовой росписи —
последний слабый отголосок микенских художественных тради­
Крито-микенская эпоха
99
ций — уступает свое место новому, протогеометрическому стилю,
который лет полтораста спустя перерастает в зрелый геометричес­
кий стиль, совершенно чуждый микенскому искусству.
Если не все, то по крайней мере некоторые из новшеств могут быть
связаны с проникновением новых этнических элементов, вполне воз­
можно, дорийцев и других родственных им северо-западных народно­
стей. Очень трудно датировать это событие, имевшее столь важные
последствия для дальнейшей истории Греции. В отличие от предше­
ствующего периода, на Балканах в это время не наблюдается какихлибо катастроф крупного масштаба. Разрушения хотя и встречаются,
носят скорее эпизодический, местный характер и могут проистекать
от случайных причин... Очевидно, расселение новой волны северных
племен по Пелопоннесу и Средней Греции носило характер постепен­
ного просачивания в эти районы небольших групп пришельцев и шло
сравнительно мирным путем. Результатом этого расселения была ас­
симиляция остатков местного (микенского) населения вторгшимися
племенами, или сами они могли быть поглощены (как, например, в
Аттике) более многочисленными автохтонами. В любом случае, про­
цесс этот был медленным и постепенным...
В течение XII—XI вв. до н. э. практически все как большие, так и
малые микенские цитадели были брошены. Расположенные на их тер­
ритории дворцы и другие постройки были разрушены и лежали в раз­
валинах. В них никто уже больше не жил. Прав Я. А. Ленцман, писав­
ший по этому поводу: “ В этом плане особенно важен не столько факт
разрушения дворцов Микен и Пилоса, сколько захирение сохранив­
шегося Тиринфского дворца и, возможно, существовавшего дворца
на Афинском акрополе. Следовательно, дело было не в самом акте
разрушения, а в коренном несоответствии дворцового уклада новым
условиям жизни” . Следы вторичного заселения покинутых микен­
ских цитаделей (отдельные дома и погребения) встречаются лишь
эпизодически и не могут считаться характерным признаком сложив­
шейся в это время ситуации... Новые поселения, возникшие в послемиграционный период, располагаются, как правило, или у подножия
микенского городища (Афины), или даже на значительном от него
удалении (Спарта, Аргос).
В огромном большинстве случаев между поселениями микенского
времени и сменяющими их поселениями геометрического периода
наблюдается значительный хронологический разрыв, в некоторых
случаях до 200 лет и больше... Следы поселений, которые можно
было бы датировать периодом 1100— 900 гг. до н. э., на территории
Балканской Греции и большей части островов Эгейского моря чрез­
вычайно редки. Лишь кое-где удается обнаружить остатки стен или
фундаменты домов... Основная часть населения или постоянно коче­
вала с места на место, или ютилась по незначительным деревушкам,
от которых не осталось никаких следов» (Андреев Ю. В. Раннегре­
ческий полис. Л., 1976. С. 13).
г
100
Эгейский мир и гомеровская Греция
Дорийское вторжение — последняя крупная волна в передвижении на­
селения раннего времени на Балканском полуострове.
В античной традиции о нем сохранились довольно отчетливые воспо­
минания, правда, облеченные в форму сказаний с заметными следами
позднейшей переработки. В античной традиции дорийское вторжение
известно под названием «возвращения Гераклидов». Наиболее полно
информация об этом событии сохранилась в изложении Аполлодора и
Диодора Сицилийского. Согласно их сообщениям, после гибели Ге­
ракла его сыновья, спасаясь от преследований микенского царя Эврисфея, бежали в Трахин к царю Кейку. Однако Эврисфей потребо­
вал выдать Гераклидов, и они вынуждены были искать спасения в
Афинах у алтаря Милосердия. Правивший в Афинах Тесей предоста­
вил им убежище и начал войну с вторгшимся в Аттику войском Эврисфея. Геракл иды в союзе с афинянами одержали победу. Сам Эв­
рисфей, пытавшийся бежать на колеснице, был настигнут и убит Гиллом, старшим сыном Геракла. После смерти микенского царя Гераклиды пришли в Пелопоннес и захватили все города. Когда же через
год после их возвращения чума поразила весь Пелопоннес и оракул
возвестил, что причина бедствия в том, что Гераклиды вернулись на
родину раньше назначенного срока, сыновья Геракла оставили Пело­
поннес и поселились в Марафоне.
Гиллу, обратившемуся к Дельфийскому оракулу, было дано предска­
зание, что Гераклиды смогут вернуться в Пелопоннес после «третье­
го плода». Полагая, что речь идет о трех урожаях, Гилл предпринял
через три года новый поход, но на Истме был убит в единоборстве
царем Тегеи Эхемом, союзником Атрея, воцарившегося после Эврисфея в Микенах. Остальные Гераклиды бежали в Дориду к царю
Эгимию и поселились среди дорийцев. После смерти Эгимия они унас­
ледовали его власть над дорийцами. Новую попытку возвращения в
Пелопоннес предпринял внук Гилла Аристомах. Однако Гераклиды
снова потерпели поражение, а Аристомах пал от руки микенского
правителя Тисамена, сына Ореста.
Сыновья Аристомаха — Темен, Аристодем и Кресфонт, возмужав,
обратились к оракулу с вопросом, как им вернуться на родину, но
получили прежний ответ. Когда Темен стал жаловаться, что Геракли­
ды уже поступали согласно этому предсказанию, но потерпели пора­
жение, бог ответил, что Гераклиды сами виноваты в своих бедствиях,
так как неправильно истолковали оракул. Бог говорил им не о третьем
плоде земли, а о третьем поколении людей. Выслушав это, потомки
Геракла собрали дорийское войско и, прибыв в Навпакт, построили
корабли для переправы на Пелопоннес. Когда их армия еще находи­
лась в Навпакте, Аристодем погиб, пораженный молнией, оставив
двух сыновей-близнецов — Эврисфена и Прокла. Затем в лагерь Гераклиддв явился пророк Карн, которого они приняли за пелопоннес­
ского лазутчика, и один из потомков Геракла, Гиппот, убил его. После
Гомеровская Греция
101
этого на Гераклидов обрушились новые бедствия: корабли их быстро
ветшали, а войско начало страдать от голода. Темен получил от ораку­
ла новое предсказание, требовавшее изгнать убийцу и взять себе в
качестве предводителя «Трехглазого». Через десять лет во время
поисков предводители дорийцев встретили Оксила, ехавшего на од­
ноглазом коне, и выбрали его своим вождем. На этот раз поход в
Пелопоннес увенчался успехом. Гераклиды одержали победу над ахей­
цами и убили царя Микен Тисамена. Покорив Пелопоннес, они воз­
двигли алтарь Зевса и, бросив жребии, разделили завоеванные земли:
старшему Гераклиду, Темену, достался Аргос, сыновья Аристодема
Эврисфен и Прокл получили Лаконику, а прибегший к хитрости Кресфонт — плодородную Мессению (Аполлодор. Мифологическая биб­
лиотека, II, 8; Диодор. Историческая библиотека, IV, 58).
Нам известны конкретные причины, побудившие дорийские племена
покинуть места прежнего расселения и устремиться на юг. По сравнению с
южными соседями они стояли на более низкой ступени исторического разнития, но именно поэтому они были более сплоченны и более сильны. На­
селение подвергнувшихся вторжению областей отчасти было уничтожено
дорийцами или бежало, отчасти было порабощено и подчинилось победи­
телям, отчасти с ними ассимилировалось. Государства и культура микен­
ской эпохи прекратили свое существование. Столь быстрая гибель этих
государств с их высокой культурой объясняется, очевидно, тем, что эти
ранние государственные образования Древней Греции не обладали доста­
точно прочным социально-экономическим фундаментом, необходимым для
их длительного исторического существования. Широкие слои подданных
) гих государств, обремененные налогами и повинностями, не были заинте­
ресованы в сохранении господства микенской правящей знати и не оказали
достаточно решительного сопротивления дорийцам.
ГЛАВА IV
ГОМЕРОВСКАЯ ГРЕЦИЯ
Гомеровский период, известный также под названием «Темные века» (XI—
IX вв. до н. э.), был переломным в истории Греции. После крушения крито-микенекой цивилизации греческое общество погрузилось в длительную полосу упадка
и стагнации. На смену централизованным государствам и развитой экономике
пришли самоуправляющиеся сельские общины и натуральное хозяйство. К кой­
ку периода в Греции сложились предпосылки для повторного социополитогенеза,
ш> в силу сложившихся условий они привели к формированию принципиально
поной античной цивилизации, отличной как от предшествующей крито-микеигкой, так и современных ей древневосточных.
XI в. до н. э. — Ионийская колонизация: основание переселенцами из Греции
колоний на Малоазийском побережье.
102
Эгейский мир и гомеровская Греция
XI— X вв. до н. э. — появление и распространение оружия и орудий труда из
железа.
X— IX вв. до н. э. — возникновение протогородских центров и усвоение грека­
ми алфавитного письма.
IX в. до н. э. — сооружение древнейших каменных святилищ (на Перахоре близ
Кериифа, в Дельфах, Старой Эретрии, Ферме (в Этолии)).
Рубеж IX— VIII вв. до н. э. — составление Гомером поэм «Илиада» и «Одис­
сея».
*
1. Гомер и гомеровский вопрос
Об истории изучения гомеровских поэм обстоятельно рассказывает
известный московский филолог С. И. Радциг: «Поэмы «Илиада» и
«Одиссея» получили широкое распространение в Греции уже в ран­
нюю пору перехода от родового строя к государственному, — отме­
чает он. — Есть предание, будто в Спарте исполнение поэм было
введено Ликургом в IX в. до н. э. Более достоверно, что в VII в.
до н. э. они уже были известны в Афинах, и в начале VI в. до н. э.
исполнение их рапсодами получило распространение. При Солоне и
затем при Писистрате были даже приняты меры к установлению опре­
деленного порядка в их исполнении на празднике Великих Панафиней. Около того же времени, по-видимому, была сделана и первая
запись поэм. Впоследствии во всех греческих государствах они стали
основой школьного образования. Ученики разучивали наизусть от­
дельные части поэм, и было немало людей, которые знали наизусть
обе поэмы целиком. Платон отмечает, что «Гомер воспитал всю Гре­
цию» (Государство, IX, 7). В эллинистическую эпоху существовал даже
культ Гомера. Для государства считалось за честь называться родиной
великого поэта, как показывают стихи, сложенные в то время: «Спо­
рило семь городов о рождении мудром Гомера: Смирна, Хиос, Коло­
фон, Пилос, Аргос, Итака, Афины». В вариантах этого двустишья
называются еще Родос, Саламин, Кима. В общем это составляет один­
надцать городов, разбросанных по разным концам греческого мира.
В совершенно новую стадию вступил вопрос о Гомере в эпоху эл­
линизма, когда началось серьезное изучение его поэм. Особенно
большое значение имели исследования александрийских филоло­
гов, собиравших сочинения древних писателей и всесторонне их
изучавших. В установленном ими «каноне» знаменитых авторов
Гомеру отводилось первое место. Изучением гомеровских поэм
занимался целый ряд ученых, среди которых особенно известны:
Зенодот (конец IV — начало III в. до н. э.), Аристофан Византий­
ский (ок. 257— 180), Аристарх Самофракийский (ок. 215— 145), а
позже Дидим (конец I в. до н. э.). Особенно важны были работы
А ристарха. Он подверг тщательному анализу текст поэм, причем
отметил специальными обозначениями стихи неподлинные, сомни­
тельные, повторяющиеся и т. д. Предполагают, что именно арис-
Гомеровская Греция
103
тарховская редакция лежит в основе дошедшего до нас рукописно­
го текста «Илиады» и «Одиссеи». Применяющееся в настоящее
время разделение поэм на 24 песни было введено ради удобства
хранения в Александрийской библиотеке Зенодотом, причем уста­
новлено сохраняющееся до сих пор в научном обиходе обозначе­
ние нумерации песен буквами греческого алфавита. Что касается
авторства поэм, то большинство ученых считало, что из всего ге­
роического эпоса Гомеру принадлежат только «Илиада» и «Одис­
сея». В то же время нашлись ученые, которые обратили внимание
на наличие некоторых существенных различий между поэмами и
сделали из этого вывод, что они не могли принадлежать одному
автору. Таких ученых называли хоридзонтами, т. е. разделителя­
ми. В числе их наиболее известны Ксенон и Гелланик (III в. до
н. э.). Но Аристарх, опровергая их точку зрения, выдвинул пред­
положение, что «Илиаду» Гомер, вероятно, создал в юности, а
«Одиссею» — в старости, и его мнение впоследствии получило
широкое распространение. Исследования александрийских ученых
не дошли до нас непосредственно и известны нам из «Схолий»,
т. е. комментариев, составленных позднейшими филологами час­
тично уже в византийскую эпоху.
В продолжение всего Средневековья изучение Гомера, как и всей
греческой культуры, заглохло на Западе, но в византийских школах
продолжали читать и изучать Гомера, составляли схолии, анализиро­
вали его текст, пользуясь методами александрийских ученых. Память
о нем как о величайшем поэте продолжала жить повсеместно. В Ита­
лии Данте, выражая общее мнение, называл его царем поэтов.
Эпоха Возрождения, воскресившая интерес к античной литературе и
поставившая значение ее на исключительную высоту, в изучение го­
меровских поэм не внесла ничего существенного. Гомера читали и
восхищались его поэзией.
Большое значение в истории гомеровского вопроса имела «Диссерта­
ция об “ Илиаде”» французского аббата Франсуа д’Обиньяка (1604—
1676), написанная в 1664 г., но опубликованная лишь спустя пол ве­
ка — в 1715 г. В этом сочинении впервые была высказана мысль, что
«Илиада» является не произведением одного автора, а соединением
песен разных певцов, собранных еще задолго до Писистрата. Сопо­
ставляя все сведения древних о Гомере, д’Обиньяк пришел к выво­
ду, что Гомер как индивидуальная личность никогда не существовал,
что слово «гомер» означало «слепец», а Гомерова «Илиада» есть «со­
брание песен слепцов». Однако в период расцвета классицизма, ори­
ентированного в значительной степени на античные идеалы, точка
зрения д’Обиньяка не нашла поддержки и получила распространение
лишь в конце XVIII в., в эпоху зарождения просветительского реа­
лизма. С открытием в 1788 г. французским ученым Виллуазоном ве­
нецианской рукописи «Илиады» (X в.) стали известны и имеющиеся в
ней схолии. Из них ученые Нового времени смогли узнать о дости­
104
Эгейский мир и гомеровская Греция
жениях древней науки в деле изучения поэм, что подготовило почву
для полного пересмотра гомеровского вопроса.
В 1795 г. Фридрих Август Вольф (1759— 1824) выпустил в свет свое
знаменитое «Введение к Гомеру», положившее начало долголетне­
му спору о гомеровском эпосе. Исходя из множества разночтений в
рукописях, Вольф сделал заключение, что и в древности не было
единого текста поэм. Далее он доказывал, что поэмы во времена
Гомера не могли быть записаны, так как тогда письменность еще не
была распространена. Он полагал, что поэмы в течение долгого вре­
мени сохранялись лишь в устной передаче и были записаны много
позже, а именно при Писистрате (560— 527). Вместе с тем он считал
невозможным создание столь крупных произведений без помощи
письменности. Взгляд Вольфа сводился, в общем, к положению, что
гомеровские поэмы являются искусственным соединением неболь­
ших песен, сочиненных в разное время разными поэтами. Сторонни­
ки идей Вольфа в отношении гомеровского эпоса получили название
«аналитиков».
Позднее точка зрения Вольфа была наиболее ярко выражена Кар­
лом Лахманом (1793— 1851). Этот ученый попытался в сохранив­
шемся тексте поэм найти их первоначальные составные части —
отдельные песни. Он разделил «Илиаду» на шестнадцать самостоя­
тельных песен с несколькими промежуточными, внесенными для
связи, причем последние две — XXIII и XXIV песни — вообще
признал не принадлежащими к «Илиаде». Он также обратил серьез­
ное внимание на некоторые несоответствия и даже противоречия
между частями. Такие противоречия, по мнению Лахмана, могли
явиться только при том условии, если те части, в которых они име­
ются, созданы разными поэтами. Кроме этого, некоторые части поэм
производят впечатление небольших самостоятельных былин, напри­
мер, V песнь — «Подвиг Диомеда», XVI—XVII песни — «Подвиги
Патрокла», XVIII—XXII песни — «Подвиги Ахилла», и т. д. Теория
Лахмана по основному своему признаку называется «теорией ма­
лых песен».
Идеи Вольфа и Лахмана вызвали горячие споры и были встречены
современниками по-разному. Одни, как И. Г. Фихте, В. Гумбольдт и
Фр. Шлегель, согласились с ними безусловно, у других, напротив, они
вызвали бурное негодование, особенно у Шиллера и переводчика
Гомера И. Г. Фосса. К последним примкнули Гете и Гегель.
То, что интуитивно почувствовали поэты, постарался научно обосно­
вать Грегор В. Н ич(1790— 1861). Его точка зрения, не являвшаяся,
в сущности, новой, а только восстанавливавшая прежнее обычное
представление о Гомере, известна под названием «унитарной», или
теории единства. В «Исследованиях об истории Гомера» (1830—
1837 гг.}, затем в книге «Поэзия сказаний у греков» (1852 г.) и дру­
гих сочинениях Нич указал, в первую очередь, на то, что существо­
вание письменности у греков было гораздо древнее, чем предполагал
Гомеровская Греция
105
Вольф, и если в VII в. до н. э. ею уже пользовались для публикации
законов, то в бытовом употреблении она была еще раньше. В проти­
воположность Вольфу Нич утверждал, что сведение о записи поэм
при Писистрате есть лишь догадка позднейших греческих ученых,
не имеющая исторической ценности. Далее он опроверг мнение
Вольфа, будто для создания большого поэтического произведения
необходимо пользование письменностью; средневековый поэт Воль­
фрам фон Эшенбах, автор большой рыцарской поэмы «Парцифаль»
объемом в 24 тысячи стихов, был, по его собственному заявлению,
неграмотен. Далее, противоречие между отдельными частями встре­
чаются и в произведениях, несомненно принадлежащих единому
автору, как в «Энеиде» Вергилия, в «Фаусте» Гете, в «Дон Карло­
се» Шиллера. У Гомера они настолько ничтожны, что не нарушают
художественного впечатления и заметны только при тщательном
изучении текста. Еще Гораций в «Науке поэзии» говорил, что иног­
да «дремлет добрый Гомер». Наличие таких мелких противоречий
вовсе не доказывает, что это есть результат участия в создании поэм
нескольких поэтов.
Так были разбиты основные пункты Вольфо—Лахмановой теории.
Нич допускал мысль о том, что в поэмах автор их, Гомер, живший не
позже IX в. до н. э., воспользовался материалом древних народных
песен, но переработал их заново, подчинив каждую поэму единому
художественному плану. Эти соображения Нича находят подтверж­
дение в наше время.
Как бы синтезом «унитарной теории» и «теории малых песен» явилась
«теория основного ядра». Сущность ее заключается прежде всего в
признании двух противоположных особенностей структуры поэм —
единства, т. е. стройного художественного плана, придающего цель­
ность поэмам, и разнообразия, т. е. различных отступлений от основ­
ного плана. Основоположник этой теории Годфрид Германн (1772—
1848) впервые высказал свою мысль в статье «Об интерполяциях у
Гомера» (1832 г.), а затем продолжил ее в статье «О повторениях у
Гомера» (1840 г.). Он предположил, что первоначально Гомером были
созданы две небольшие поэмы — «Пра-Илиада» и «Пра-Одиссея» —
и что потом они постепенно расширялись и дополнялись другими по­
этами. Вследствие этого основное единство было сохранено, но в
частях получились многочисленные отступления от плана и даже про­
тиворечия: основное ядро обросло множеством всяких дополнений.
Подробнее точка зрения Германна была развита его многочисленны­
ми последователями, и прежде всего известным английским истори­
ком Джорджем Гротом (1794— 1871).
Хотя гомеровский вопрос до сих пор не может считаться окончатель­
но разрешенным, историчность и авторство Гомера по отношению к
«Илиаде» и «Одиссее» в настоящее время признается большинством
исследователей» (Радциг С. И. История древнегреческой литерату­
ры. М., 1982. С. 79).
106
Эгейский мир и гомеровская Греция
В результате вторжения дорийцев все главные центры микенской эпо­
хи приходят в запустение, поселения разрушаются и долгое время оста­
ются лежать в развалинах, население покидает их. Последствия вторже­
ния дорийцев коснулись даже таких районов, куда, по античным предани­
ям, дорийцы непосредственно проникнуть не смогли, например, Аттики.
Она прекращает прежние оживленные сношения с другими эгейскими цен­
трами и более далекими странами и переживает полосу упадка. При не­
давних раскопках на территории Афин было установлено, что в погребе­
ниях послемикенского времени почти нет вещей иноземного происхож­
дения. Об упадке ремесленного мастерства и снижении художественного
вкуса свидетельствуют дипилонские вазы, найденные в окрестностях
Афин. Эти огромные сосуды, сделанные при помощи гончарного круга,
украшены поясами росписи в так называемом геометрическом стиле.
Стиль этот назван так потому, что для него характерно чередование про­
стейших геометрических фигур — ромбов, треугольников, прямоуголь­
ников и т. д. В подобных приемах орнаментировались сосуды и изобража­
лись люди; повернутый вершиной вниз треугольник означал человечес­
кое тело, приставленные к этому треугольнику прямые линии — руки и
ноги, схематически нарисованная маленькая круглая голова неизменно
была повернута в профиль. Трудно представить себе более разительный
контраст с полными жизненной экспрессии изображениями критских и
микенских художников!
Так же грубы и примитивны были деревянные статуи богов, известные
нам лишь по упоминаниям позднейших античных писателей. Бронзовые
изображения такого же типа, датируемые VIII в. до н. э., найдены на остро­
ве Крит при раскопках дорийского храма.
И архитектурные памятники этой эпохи носят отпечаток упадка мате­
риальной культуры. Судя по остаткам храмов этого периода — храма Ар­
темиды Орфии близ Спарты и храма в Ферме, в Этолии, — стены их выкла­
дывались из сырцового кирпича, крыша подпиралась деревянными столба­
ми, и только цоколь был из поставленных стоймя каменных плит. Так же
примитивно строились дома. Большая часть помещений сооружалась из
бревен, полом служила плотно утрамбованная земля, дым из очага выхо­
дил через отверстие в крыше, поэтому стены были закопчены. Такого рода
постройки, конечно, нельзя даже и сравнивать с дворцами микенской эпо­
хи. Но все же полного разрыва между крито-микенским и последующим,
так называемым гомеровским периодом античной истории не было: гоме­
ровский период унаследовал от микенского многие орудия труда, напри­
мер плуг, гончарный круг, некоторые типы оружия, парусный корабль, ко­
лесную повозку и др. Не следует также забывать, что именно эта эпоха в
Греции ознаменовалась переходом от бронзы к железу, что открыло новые
перспективы для дальнейшего развития экономики греческого общества.
Историческая жизнь Древней Греции после вторжения дорийцев (XI—
IX вв. до н. э.) нашла отражение в так называемом гомеровском эпосе— двух
дошедших до нашего времени поэмах — «Илиаде» и «Одиссее». Облечен­
ные в поэтическую форму сказания, составляющие содержание этих поэм,
складывались на протяжении ряда веков. Некоторые части гомеровского эпоса
Гомеровская Греция
107
отражают микенскую эпоху. В поэмах, например, запечатлены воспомина­
ния о дворцах микенского времени и быте (оружии, утвари и т. д.).
Долгое время все эти сказания хранились в устной традиции и передавались из поколения в поколение сказителями-певцами (аэдами и рапсода­
ми). Только в середине VI в. до н. э. «Илиада» и «Одиссея», по-видимому,
были впервые записаны. Вполне естественно, что за свою долгую жизнь
обе поэмы не раз перерабатывались и дополнялись. Но и после первой
записи при повторных переписках в них продолжали вносить изменения и
вставлять новые эпизоды.
Обе поэмы вызвали огромный интерес ученых нашего времени. Ведь
«Илиада» и «Одиссея» по своим художественным достоинствам могут быть
отнесены к шедеврам мировой литературы; кроме того, на материале этих
поэм в науке нашего времени делались попытки решить проблему большо­
го принципиального значения о происхождении эпоса вообще. В совре­
менной науке, начиная с конца XVIII в., существует даже особый гомеров­
ский вопрос, породивший сотни и тысячи трудов и исследований. Исследо­
ватели, изучающие этот вопрос, стремились, во-первых, объяснить
происхождение обеих поэм, т. е. выяснить, являются ли они результатом
индивидуального или коллективного народного творчества, и, во-вторых,
выявить и определить те разновременные сюжетные слои, которые легли в
их основу.
Хотя античные писатели вполне определенно называют имя творца
«Илиады» и «Одиссеи» и несколько греческих городов спорили из-за чести
считаться его родиной, Гомер должен быть отнесен к числу персонажей
легендарных. О том, когда и где он жил, ничего достоверно не известно.
Данные его биографии, приводимые древними писателями, не заслужива­
ют никакого доверия. Античная традиция приписывала Гомеру, помимо
«Илиады» и «Одиссеи», еще ряд частично дошедших до нашего времени
произведений, но уже в античную эпоху стали возникать сомнения в поднинности его авторства. Греческие ученые критиковали автора поэм за встре­
чающиеся в его произведениях явные противоречия.
Особенно суровым критиком Гомера был учитель риторики Зоил (IV в.
до н. э.). Его даже прозвали «бичом Гомера» (гомеромастиксом). Однако
подавляющее большинство ученых античного времени не поддерживало
н о й критики. Вот почему имя Зоил стало впоследствии нарицательным, и
и наше время так называют придирчивых и несправедливых критиков. В
широких слоях народа не возникало никаких сомнений в реальном сущеп вовании Гомера и в первоначальной целостности поэм, на которых в аншчпое время воспитывались поколения за поколениями. Впервые сомненни зародились лишь в XVII в., но строго научная постановка гомеровскоIо вопроса относится уже к самому концу XVIII в., к 1795 г. В этом году
вышло в свет посвященное Гомеру исследование под названием «Введение
к Гомеру» немецкого ученого Фридриха-Августа Вольфа (1759— 1824).
<) Iмстив ряд явных противоречий в содержании поэм, Вольф пришел к
выводу, что «Илиада» и «Одиссея» не единые поэмы, написанные в одно и
к» же время, а собрание отдельных впоследствии соединенных вместе пе­
ги I. Сторонники Вольфа, отрицавшие историчность и авторство Гомера,
108
Эгейский мир и гомеровская Греция
получили название аналитиков, виднейшим из которых был К. Лахман
(1793— 1851), основоположник «теории малых песен». Мнение Вольфа
встретило, однако, сильную оппозицию со стороны так называемых унитариев. Придавая первостепенное значение единству художественного за­
мысла и стиля, они продолжали защищать «единого» Гомера; противоре­
чия же, встречающиеся в тексте поэм, эти ученые объясняли искажениями,
вкравшимися в текст в позднейшее время. Научное обоснование унитар­
ной теории дал Г. В. Нич (1790— 1861).
В дальнейшем появляется и третье решение гомеровского вопроса —
теория первоначального ядра, выдвинутая Г. Германном (1772— 1848) и
развитая затем Дж. Гротом (1794— 1871). Сторонники этой теории счита­
ли, что в основе «Илиады» и «Одиссеи» лежит некое первоначальное сю­
жетное ядро, на которое с течением времени наслаивались различные до­
полнения и параллельные редакции, привносимые поэтами более поздних
веков. Существование в тексте поэм разновременных вставок и дополне­
ний не вызывает сомнений, поэтому теория первоначального ядра, на пер­
вый взгляд, представлялась многим весьма убедительной. Разочарование
наступило тогда, когда обнаружился полный разнобой в определении на­
чального ядра и позднейших добавлений. Хотя различные варианты теории
первоначального ядра, господствовавшие во второй половине XIX в., про­
должают существовать и в XX в., теория эта зашла в тупик.
В последнее время довольно широкое распространение получила точка
зрения, построенная одновременно на критическом пересмотре теории
унитариев и теории ядра. Согласно этой точке зрения, каждая из поэм име­
ла своего автора, который в основу своего произведения не только поло­
жил материал народных сказаний, но и художественно обработал его. При
переработке в поэмы, несомненно, было введено много новых эпизодов, а
повторяющиеся или не поддающиеся согласованию частично изъяты; пол­
ностью устранить противоречия и повторения авторам, однако, не уда­
лось. После этого текст поэм уже существенно не изменялся, хотя и вводи­
лись небольшие интерполяции (вставки).
Многие ученые считают также, что «Одиссея» — произведение не одно­
родного с «Илиадой» эпического жанра. «Одиссея» как поэма скорее авантюрно-сказочная, чем героическая, по-видимому, имела и свой особый круг
первоисточников, притом несколько более позднего времени.
Таким образом, изложенные теории происхождения гомеровского эпо­
са пытаются дать ответ сразу на два вопроса: почему обе поэмы характери­
зуются единством художественного замысла и его воплощения и в то же
время почему в них встречаются повторения и противоречия. Впрочем,
далеко не всем эти ответы представляются достаточно убедительными. В
западной историографии существуют и другие объяснения происхождения
эпоса, в большинстве случаев модернизирующие старую аргументацию как
унитариев, так и сторонников теории ядра.
В отечественном антиковедении проблема происхождения эпоса также
считается пока еще недостаточно выясненной.
Еще до дешифровки микенского письма некоторые ученые обратили
внимание на то, чтостамятники микенской эпохи, как правило, встречаются
Гомеровская Греция
109
в местах, упоминаемых у Гомера. В ходе многолетних раскопок памятни­
ков микенской эпохи было обнаружено немало вещей, очень похожих на
ге, которые описываются у Гомера. Таким образом, связь между микенской
эпохой и гомеровским эпосом представляется несомненной. Однако тут
необходима существенная оговорка. В 1950 г. в Англии вышла книга
Э. Лоример «Гомер и памятники», специально посвященная сопоставле­
нию гомеровского эпоса с археологическим материалом. Пользуясь новей­
шими данными археологии и прежним материалом, автор доказывает, что
эпоха бронзы отражена в гомеровских поэмах значительно слабее, чем пред­
полагали ранее. Памятники материальной культуры, упоминаемые в эпо­
се, чаще всего совпадают с археологическим материалом самого конца II и
начала I тысячелетия до н. э. Следовательно, хотя в поэмах и запечатлены
живые воспоминания о микенской эпохе, они прежде всего отражают не
микенский, а более поздний период, XI— IX вв. до н. э.
Родиной гомеровских поэм, как о том свидетельствуют особенности их
языка, было ионийское побережье Малой Азии. Сюжеты «Илиады» и «Одис­
сеи» почерпнуты из так называемого троянского цикла мифов. В мифах
повествуется о том, как сын троянского царя Приама, Парис (второе его
имя Александр), по велению Зевса должен был вручить одной из трех бо­
гинь — Гере, Афродите или Афине — золотое яблоко с надписью «прекрас­
нейшей». Чтобы побудить Париса решить спор в ее пользу, каждая из бо­
гинь не скупилась на обещания: Гера обещала Парису власть и богатство;
Афина — мудрость и славу; Афродита — самую красивую женщину в мире.
11арис подарил яблоко Афродите, и она помогла ему похитить у спартан­
ского царя Менелая его жену Елену. Похищение Елены и послужило пово­
дом к троянской войне. Разгневанный Менелай и его брат, микенский царь
Агамемнон, призвав на помощь греческие племена, совершили поход на
Трою (или Ил ион). Под предводительством Агамемнона греки девять лет
осаждали Трою, и только на десятый год им удалось хитростью взять и
разрушить ее.
«Илиада», т. е. поэма об Илионе, повествует лишь об одном из эпизо­
дов десятого года этой войны. Главный герой «Илиады» — Ахилл, сын
фессалийского царя Пелея и морской богини Федиты. В сюжете «Илиады»
центральным эпизодом является ссора Ахилла с предводителем всех гре­
ческих отрядов Агамемноном. Ахилл, оскорбленный Агамемноном, отка­
зывается от дальнейшего участия в военных действиях, и греки терпят одно
Iюражение за другим. В битвах греков и троянцев принимают участие даже
(юги: одни — на стороне троянцев, другие — греков. В конце концов Ахилл
после гибели своего друга Патрокла, павшего в единоборстве со старшим
еыном троянского царя Гектором, решает примириться с Агамемноном и
г нова выступает против троянцев. Жажда мести оказывается сильнее чуве Iна обиды. Убив Гектора, Ахилл привязывает его тело к своей колеснице и
оОьсзжает вокруг стен Трои. Только после усиленных просьб и богатого
иыкупа Ахилл соглашается вернуть троянцам тело Гектора. Поэма заканмипается описанием торжественного погребения Гектора.
Пще в античное время текст «Илиады» был разделен александрийскими
учены ми-филологами на 24 песни по числу букв греческого алфавита.
110
Эгейский мир и гомеровская Греция
Вторая гомеровская поэма — «Одиссея» также включает 24 песни. В
ней рассказывается о странствиях и приключениях одного их участников
троянского похода, хитроумного Одиссея, царя Итаки. Главные герои «Или­
ады» в той или иной связи упоминаются и в «Одиссее». Обе поэмы нераз­
рывно связаны друг с другом, хотя «Одиссея» и не представляет собой
прямого продолжения «Илиады»: ряд событий, падающих на период между
погребением Гектора и разрушением Трои, в ней опущен.
Сюжет «Одиссеи» сложнее, чем «Илиады», и излагается в нескольких
планах. Поэтический рассказ начинается с описания горестей Одиссея,
томящегося на острове Огигии по прихоти влюбленной в него нимфы Ка­
липсо. Потом уже из уст самого Одиссея слушатели поэмы узнают о пред­
шествующих событиях, о его злоключениях и скитаниях. С этой основной
нитью изложения переплетаются другие: рассказ о событиях на острове
Итака во время двадцатилетнего отсутствия Одиссея, повествование о пу­
тешествии его сына Телемаха к уцелевшим участникам троянского похода,
и т. д. В конце поэмы главный герой возвращается на родину и снова начи­
нает править Итакой.
Значение «Илиады» и «Одиссеи» как источников по истории периода,
ориентировочно определяемого XI— IX вв. до н. э. и условно называемого
в науке гомеровским, исключительно велико. В поэмах ярко запечатлены
различные стороны исторической жизни того общества, которое их созда­
ло, и воспоминания о далеких событиях, происходивших в реальной исто­
рической действительности.
Как мы уже знаем, Троя несомненно существовала. Изучение материа­
лов раскопок Трои позволило в общих чертах воссоздать ее историю. В
конце III тысячелетия до н. э. город был сильно разрушен и горел. Любо­
пытно, что по времени это совпало с появлением в Малой Азии племен,
создавших Хеттскую державу. На протяжении II тысячелетия и первой по­
ловины I город, по-видимому, четыре раза превращался в руины и снова
восстанавливался. В одном случае это было вызвано землетрясением, в
других — военными вторжениями. Стены Трои этого периода, судя по со­
хранившимся остаткам, достигали 12 метров толщины. Торговые связи тро­
янцев распространялись на весь Эгейский бассейн, они торговали даже с
такими отдаленными районами, как Молдавия. В это время соседом Трои
была уже мощная Хеттская держава. На рубеже XIII и XII вв. до н. э. Троя
снова была разрушена и сожжена, после чего она уже не могла возродиться
и превратилась в небольшой бедный поселок.
Вероятно, эти запечатлевшиеся в археологическом материале события
последнего периода жизни Трои и нашли отражение в гомеровском эпосе.
2. Хозяйственный строй
гомеровского общества
Ценность гомеровских поэм как исторического источника, однако, со­
стоит не столько в тЬм, что эти поэмы в сочетании с другими источниками
проливают свет на события глубокой древности, сколько в том, что они
иной раз с поразительной яркостью отражают социально-экономическую
Гомеровская Греция
111
и политическую жизнь греческого общества периода их создания, т. е.
XI— IX вв. до н. э.
В «Илиаде» и «Одиссее» греческое общество переживает уже период
разложения первобытнообщинного строя и зарождения строя рабовладель­
ческого. Поэтому гомеровская эпоха представляет собой переходный пе­
риод со всеми характерными для таких периодов особенностями.
Экономическая жизнь гомеровского общества уже далека от первобыт­
ного примитивизма. Гомеровскому времени известны относительно разви­
тые земледелие и скотоводство, составляющие основу хозяйства. Сцены
сельской жизни той эпохи запечатлены на щите Ахилла, сделанном богом
Гефестом. Этот щит подробно описывается в XVIII песне «Илиады». Ге­
фест изобразил на нем картины сельской жизни.
Сделал на нем широкое поле, тучную пашню,
Трижды взрыхленную плугом. И много на ней землепашцев
Гнало парные плуги, ведя их туда и обратно;
Каждый раз, как они, повернувши, к меже подходили,
В руки немедля им кубок вина, веселящего сердце,
Муж подавал, подошедши. И пахари гнать продолжали
Борозду дальше, чтоб снова к меже подойти поскорее.
Поле, хотя золотое, чернелося сзади пахавших
И походило на пашню, — такое он диво представил.
Дальше царский участок представил художник искусный,
Острыми жали серпами поденщики спелую ниву.
Горсти другие вязальщики свяслами крепко вязали.
Трое вязальщиков возле стояли. Им мальчики сзади,
Спешно сбирая колосья, охапками их подносили.
На полосе между ними, держа в руке своей посох,
Царь молчаливо стоял с великой радостью в сердце.
Вестники пищу поодаль под тенью готовили дуба;
В жертву быка заколов, вкруг него суетились; а жены
Белое тесто месили к обеду работникам поля
(ст. 541—560)1.
Сельские работы были трудными. Пахарь, возвращающийся с поля,
выглядит усталым, жаждущим пищи и покоя. Тягловой силой служили не
только волы, но и мулы. Поля вспахивали длинной бороздой («Длинные
борозды плуг мой нарезал»), иногда два, три и даже четыре раза подряд,
чтобы получить наилучший результат. Относительно высока была и рабо­
чая норма пахоты. По вычислению французского экономиста Дюро де Ламаля , плуг с упряжкой в два вола распахивал в день одну треть гектара
глубиной 25 сантиметров. Таким образом, поле площадью 12 гектаров могло
быть обработано за 12 дней тремя упряжками.
Роль сельскохозяйственных орудий, кроме плуга, играли кирка и зас­
туп. Ими разрыхляли землю и сажали садовые растения.
1Цитаты из поэм Гомера здесь и ниже даны в переводе В. В. Вересаева.
112
Эгейский мир и гомеровская Греция
Из зерновых культур в поэмах упоминаются пшеница, ячмень, полба.
Поля удобряли навозом. Жали серпами, молотили на гумне с помощью
волов. Зерно размалывали на ручных мельницах. Наряду с разведением
зерновых культур занимались огородничеством и садоводством. В VII песне
«Одиссеи» описывается дворец феакийского царя Алкиноя. Вокруг дворца
раскинулись сад и огород, где произрастают во все времена года самые
разнообразные плоды и овощи.
Сад у ворот вне двора простирался огромный, в четыре
Гия1пространством; со всех он сторон огражден был забором.
Множество в этом саду деревьев росло плодоносных —
Груш, гранатных деревьев, с плодами блестящими яблонь,
Сладкие фиги дающих смоковниц и маслин роскошных
Будь то зима или лето, всегда там плоды на деревьях;
Нету им порчи и нету конца; постоянно там веет
Теплый Зефир, зарождая одни, наливая другие.
Груша за грушей там зреет, за яблоком — яблоко, смоква
Следом за смоквой, за гроздьями вслед поспевают другие.
Дальше, за садом, насажен там был виноградник богатый.
В части одной на открытой для солнца и ровной площадке
Гроздья сушились, а в части другой виноград собирали.
Там уж давили его, там едва только он наливался,
Сбросивши цвет, а уже там начинал и темнеть, из-под низу.
Вслед за последней грядой виноградной тянулись рядами
Там огородные грядки со всякою овощью пышной
(ст. 112— 128).
Велико было значение оросительных каналов. Орошение не один раз
упоминается в «Илиаде» и «Одиссее». Ахилл сравнивается с быстро несу­
щимся потоком, воды которого земледелец направляет к «пышно цветуще­
му саду». В другом месте говорится, что бушующую реку не могут остано­
вить и удержать никакие плотины и преграды, возведенные «на нивах цве­
тущих». В XIII песне «Илиады» упоминается оливковод, который сажает
молодые побеги плодоносной оливы в местах, изобильных водою.
О важности сельского хозяйства в экономике гомеровской Греции сви­
детельствует обилие употребляемых в «Илиаде» и «Одиссее» метафор,
связанных с сельскохозяйственным обиходом.
Наряду с земледелием в гомеровскую эпоху было развито и скотовод­
ство. Одиссей, например, имел 12 стад «быков круторогих», столько же
стад овец, коз и свиней. Скот служил даже мерилом ценности и заменял
при обмене драгоценные металлы.
Так, каждый приз, выставленный Ахиллом для победителей состяза­
ний, устроенных на тризне Патрокла (XXIII песнь «Илиады»), оценивает­
ся определенным количеством скота:
Первый приз — треножник большой для огня. Тот треножник
Между собой ахейцы в двенадцать быков оценили.
‘ Гий — мера площади. Около четверти гектара.
Гомеровская Греция
ИЗ
Для побежденного мужа он женщину вывел, в работах
Многих искусную; эту в четыре быка оценили...
(ст. 702—705).
В поэмах встречаются упоминания также о лошадях, ослах, мулах, ко­
зах, овцах и свиньях.
Гомеровское общество уже было знакомо с железом. Среди прочих на­
град для соревнующихся у могилы Патрокла имеется «круг из железа»:
Выложил после он круг из железа, недавно отлитый...
«Встаньте теперь, кто и эту награду оспаривать хочет,
Если бы тучные нивы его и далеко лежали, —
В пять круговратных годов не истратит никак он железа
Этого: если пастух у него или пахарь нуждаться
Будут в железе, — не в город пойдут, а получат и дома»
(ст. 830—835).
О применении железа напоминают и такие метафоры, как «железная
душа», «железное терпение», вкрапленные в текст поэм. Правда, железо,
пидимо, только еще начинало входить в обиход. Значительно чаще упоми­
наются оружие и различные орудия, сделанные из бронзы. При этом весьма
показательно, что в «Одиссее», созданной позднее, чем «Илиада», упоми­
нания о железе встречаются чаще.
Употребление железа свидетельствует о том, что развитие общества
достигло уже такого уровня, который предполагает выделение из произ­
водства отдельных его отраслей. Действительно,^ обеих поэмах мы на­
ходим упоминания о ремесленниках. В XVII песне «Одиссеи» говорится
о «бродячих» ремесленниках (демиургах), которых приглашают в дом
для различных работ (к демиургам причисляются певцы, лекари и прори­
цатели):
...Приглашает ли кто человека чужого
В дом свой без нужды? Лишь тех приглашают, кто нужен на дело:
Или гадателей, или врачей, или искусников-зодчих.
Или певцов, утешающих душу божественным словом...
(ст. 382—385).
Из ремесленников в поэмах перечисляются также кузнецы, плотники,
кожевники, горшечники, ткачи, золотых и серебряных дел мастера (золоIоискусники) и др.
Строгого разделения труда и специализации профессий в гомеровском
обществе все же не существовало. Плотник мог быть столяром и судостро­
ителем, а также мог делать повозки и мебель. Кожевник изготовлял кожа­
ную одежду, щиты и мячи для игр. Кузнец выковывал бронзовые копья,
железные инструменты, выполнял некоторые ювелирные работы и т. д.,
модник был в то же время «золотых дел мастером».
В XIII песне «Илиады» необычайно реалистически описана оружейная
мастерская бога Гефеста, в которой был изготовлен Ахиллов щит. Пылаю­
щие горны раздуваются мехами. И божественный кузнец может ковать то
114
Эгейский мир и гомеровская Греция
с большей, то с меньшей силой. В горнах обрабатываются медь, олово,
серебро, золото и железо.
Однако такие мастерские были еще редкостью. Гомеровские ремеслен­
ники обычно переходили из одного дома в другой со своим несложным
инструментом и работали с материалом заказчика, о чем мы узнаем, напри­
мер, из III песни «Одиссеи»:
...Медник
С медным пришел инструментом, пособьем в повальном искусстве;
Крепкие клещи с собою он принес, наковальню и молот, —
Все, чем над золотом нужно работать
(ст. 432—435).
Таким образом, хотя ремесло и начало уже выделяться в самостоятель­
ную отрасль хозяйства, оно еще не отделилось окончательно от земледе­
лия. Это непосредственно связано с типом хозяйства гомеровского време­
ни. Продукты труда потреблялись здесь в основном в рамках того же хо­
зяйства, в котором они были произведены. Об этом , в частности,
свидетельствует примитивный характер и низкий удельный вес обмена.
Производство продуктов, предназначенных д ля обмена, в гомеровское вре­
мя было развито еще очень слабо. Предметом обмена служила главным обра­
зом военная добыча, и он происходил только от случая к случаю. Поэтому-то
в гомеровском обществе не было денег как постоянного средства обмена.
В VI песне «Илиады» повествуется о том, что в древнейшую эпоху ме­
новые отношения выливались в форму взаимного обмена подарками.
Ты же мне, значит, старинным приходишься дедовским гостем!
Некогда дед мой Ойней безупречного Беллерофонта
Двадцать удерживал дней у себя, угощая в чертогах.
Оба друг другу они превосходные дали гостинцы.
Дед мой Ойней подарил ему блещущий пурпуром пояс.
Беллерофонт преподнес золотой ему кубок двуручный
(ст. 215—220).
Меновой единицей, как говорилось выше, служил скот, в особенности
быки. Использовались и другие мерила ценности, например куски бронзы
и железа определенного веса, топоры, треножники и золотые таланты.
Мерой длины служил локоть (пехюс), емкости — хойник, первоначально
равнявшийся ежедневному рациону зерна, необходимого для взрослого
человека.
Зародившийся обмен безусловно приносил выгоду. Особенно выгодно
было обменивать у воинов только что захваченную ими добычу. При этом
надо было, однако, задобрить начальников войска. Так поступает, напри­
мер, Евней, сын Ясона, упоминаемый в VII песне «Илиады»:
Прибыло много судов в это время, вином нагруженных,
Посланных с Лемноса сыном Ясона Евнеем ахейцам;
Пастырь народов Ясон с Гипсипилой его породили.
Двум Атрея сынам, Агамемнону и Менелаю,
Гомеровская Греция
115
Тысяча мерок вина посылалась Евнеем отдельно.
Все остальные ахейцы вино с кораблей получали,
Эти — медью платя, другие — блестящим железом.
Шкуры волов приносили, коров на обмен приводили
Или же пленных людей...
(ст. 469—476).
Торговля в это время еще не вошла органически в систему хозяйствен­
ной жизни и носила эпизодический характер. Обычно в Элладу ввозили
предметы роскоши, предназначенные для удовлетворения прихотей узкого
круга родовой знати. Так как Крит к этому времени уже утратил свое пре­
жнее значение торгового посредника, а купцы из греческого общества еще
не выделились, роль посредников играли финикийские купцы.
В XV песне «Одиссеи» приводится пример такой торговли, носившей
гоже, очевидно, меновой характер:
Как-то причалили к нам финикийцы, народ плутоватый.
Много красивых вещей привезли в корабле они черном...
Целый год финикийцы у нас оставались и, много
Наторговавши, в пустой свой корабль погрузили товары
(ст. 453—456).
Нередко финикийские купцы сочетали торговую деятельность с грабе­
жом, увозя с собой для продажи в рабство женщин и детей. В то далекое
время торговля еще была неразрывно связана с разбоем и войной. Фини­
кийские купцы поэтому пользовались дурной славой у греков.
3. Социальная структура
гомеровского общества
О главных тенденциях социально-экономического развития и прежде
всего о трансформации древних общинных устоев в землепользовании
гомеровских греков, современная наука судит следующим образом:
«Отвечая на возникший уже свыше ста лет тому назад вопрос о суще­
ствовании в гомеровской Греции общинной собственности на землю,
мы можем пока сказать лишь следующее. Очевидно, какая-то форма
общинной собственности была известна Гомеру, но форма явно пере­
житочная, уже в значительной мере утратившая свое первоначальное
содержание. Формально собственностью общины считалась, по-види­
мому, вся основная масса пахотной и садовой земли, находившаяся на
ее территории и включавшая в свой состав как наделы рядовых об­
щинников, так и царские темены. В формально юридическом плане
как те, так и другие рассматривались как “пожалование народа” част­
ному лицу. Вполне возможно, что санкция общинных властей требо­
валась как непременное условие при заключении различных сделок с
землей, наследовании семейных участков, их разделе между совла­
дельцами и тому подобных операциях. Напоминая о своем праве
116
Эгейский мир и гомеровская Греция
верховного собственника, община могла время от времени вводить
обязательные для всех землевладельцев сроки и правила севооборо­
та (хотя в самих поэмах на это нет никаких прямых указаний, но, с
точки зрения общеисторической, в таком предположении нет ничего
невероятного).
Однако дальше этих незначительных ограничений вмешательство об­
щины в хозяйственную деятельность составляющих ее семей, ио всей
видимости, не шло. Первобытная система уравнительного землеполь­
зования, когда-то несомненно широко распространенная в Греции, в
гомеровское время уже едва ли где-либо продолжала функциониро­
вать. Отошли в прошлое периодические переделы земли, составляв­
шие главный краеугольный камень этой системы. Были сведены к
минимуму или же совсем ликвидированы находившиеся в непосред­
ственном ведении общины резервные земельные фонды (ссылки на
них встречаются лишь в древнейших мифологических пластах эпи­
ческой традиции). Реальные экономические потребности эпохи (по­
степенное совершенствование техники обработки земли, широкое
распространение в греческом сельском хозяйстве того времени мно­
голетних культур, прежде всего масличных и винограда) неуклонно
вели к закреплению земельных участков за их владельцами. Закреп­
ление это естественным образом ассоциировалось в сознании людей
того времени с правом свободного распоряжения наделом, прости­
равшимся вплоть до его отчуждения и дробления при переходе по
наследству. Только так может быть объяснен факт глубокого эконо­
мического расслоения гомеровской общины, симптомом которого
может считаться появление в языке эпоса двух взаимодополняющих
друг друга терминов — “многонадельный” и “безнадельный”.
Таким образом, господствующей экономической тенденцией гоме­
ровского периода был постепенный, но неуклонный рост частной соб­
ственности на землю, происходивший под прикрытием формально
сохраняемого общинного права (очевидно, развитие правовых норм,
как это нередко бывает, в то время сильно отставало от фактического
положения вещей). Уже в следующем за Гомером поколении (время
Гесиода) эта тенденция выступает совершенно открыто. Мобильность
земельной собственности как в рамках общинного фонда, так и за его
пределами достигает огромных масштабов.
Важнейшим поворотным моментом в процессе эволюции греческой
земледельческой общины может считаться XII столетие до н. э. Про­
исходивший в это время распад микенских централизованных госу­
дарств избавил патриархальную семью от докучной опеки и надзора
дворцовой бюрократии и тем самым в немалой степени способство­
вал высвобождению накопленного ею экономического потенциала и
“раскрепощению” частной инициативы среднего и мелкого собствен­
ника. (Одновременно начинают расшатываться и постепенно приходят
в упадок архаические формы общинной организации, державшие ин­
дивидуальное крестьянское хозяйство в жестких шорах экономиче-
Гомеровская Греция
1 17
ской и социальной зависимости. Пришедший им на смену гомеров­
ский демос представлял собой гораздо более дифференцированный и,
следовательно, более гибкий и способный к развитию вариант земле­
дельческой общины. Именно в рамках этой новой формы общинной
организации окончательно сложился тот широкий слой свободного
крестьянства, которому суждено было стать в дальнейшем главной
социальной опорой античного полиса» (Андреев Ю. В. К проблеме
гомеровского землевладения//Социальная структура и политическая
организация античного общества. Л., 1982. С. 25).
На основании эпических поэм и других исторических источников мож­
но составить довольно ясное представление о социальной структуре гоме­
ровского общества. Однако следует помнить, что в поэмах нашли отраже­
ние общественные отношения и быт более ранней, микенской, эпохи.
В основе общественной организации гомеровского периода лежал род,
несколько родов объединялись во фратрию, и несколько фратрий состав­
ляли филу — племя.
Каждая небольшая община представляла собой поселение одной или
союза фил. Каждая фила жила своей жизнью, обособленной от жизни дру­
гих таких же фил, хотя процесс их слияния в народности уже зашел в неко­
торых случаях довольно далеко. Фила имела свою небольшую террито­
рию, включавшую поля, луга и виноградники, а также свой «полис» —
«город», который служил в то время, по-видимому, и крепостью. Только
время от времени отдельные филы объединялись для совместных военных
предприятий. Такой эпизод и положен в основу «Илиады». Но и под стена­
ми Трои греческое войско делилось на отдельные племенные отряды во
главе со своими особыми вождями. На совете старейшин правитель Мессении Нестор советует Агамемнону следующим образом построить ахейцев:
На племена подели и на фратрии все наше войско.
Фратрия фратрии пусть помогает и племени племя
(II, 362—363).
Общевойсковая казна в армии Агамемнона отсутствовала, военная же до­
быча немедленно распределялась между предводителями отдельных отрядов.
Таким образом, род, фратрия как объединение нескольких родов и фила
как объединение нескольких фратрий в век Гомера продолжали еще оста­
ваться основными формами общественного деления. Человек, по какимлибо причинам утративший связь со своей родовой организацией, превра­
щался в «бездомного» скитальца, и никакой закон не защищал его самого и
его имущество. Если же было совершено покушение на жизнь человека,
сохраняющего связь со своей родовой организацией, то не вся община, а
лишь его ближайшие родственники, члены его рода, мстили убийце по прин­
ципу «кровь за кровь», «зуб за зуб».
Об этом свидетельствует XXIII песня «Одиссеи», где Одиссей напоми­
нает своему сыну Телемаху о кровной мести, грозящей им за убийство
женихов Пенелопы:
118
Эгейский мир и гомеровская Греция
Если в стране кто-нибудь одного хоть убил человека,
Если заступников после себя тот и мало оставил,
Все ж он спасается бегством, покинув родных и отчизну
(ст. 118— 120).
Однако для греческого общества этого времени в целом, как уже указы­
валось, характерны черты переходного периода. Старые общественные
отношения уживались с новыми, идущими им на смену, например крдвная
месть сосуществовала с выкупом. Убийца мог избежать мести родственни­
ков убитого, уплатив им выкуп:
...Ведь даже брат за убитого брата
Вознагражденье берет, и отец за погибшего сына!
И средь народа убийца живет, заплатив сколько нужно.
Пеню же взявший и мстительный дух свой, и гордое сердце, —
Все укрощает
(IX, 632— 636).
Так говорит в «Илиаде» Аякс, стремясь убедить Ахилла забыть о мести.
Богатство в гомеровских поэмах характеризуется не количеством земли,
так как земля еще оставалась родовой собственностью, а количеством скота,
обширностью кладовых, наполненных всякого рода добром, убранством дома,
числом слуг, качеством оружия и одежды и размерами другого движимого
имущества. Это, конечно, не значит, что в гомеровское время процесс соци­
ально-имущественной дифференциации совершенно не коснулся земельных
отношений. В поэмах упоминаются земельные наделы, так называемые кле­
ры. В буквальном переводе клер означает «жребий». Видимо, первоначаль­
но земельные участки распределялись между членами общины по жребию. О
периодических переделах и спорах, которые при этом возникали, рассказы­
вает и одно из изображений на щите Ахилла, описанное в «Илиаде»:
Два человека, соседи, на поле, обоим им общем,
С мерой в руках меж собой о меже разделяющей спорят
И на коротком пространстве за равную ссорятся долю
(XII, 421—423).
Социальное расслоение, быстрыми темпами развивавшееся в тот пери­
од, неизбежно приводило к неравномерному распределению земли. В сель­
ских общинах встречались люди, пользовавшиеся несколькими участками
общинной земли. В то же время в гомеровском эпосе мы находим термин
бесклерные; видимо, он относился к тем членам общины, которые лишились
своих земельных наделов и были вынуждены работать на землях богатых
соседей в качестве наемных работников — фетов или заниматься ремеслами.
При этом бросается в глаза то, что земли гомеровских басилеев — племен­
ной знати обозначаются уже не термином клер, а термином теменос. Вероят­
нее всего, басилей обладал значительно большими правами, приближавши­
мися к правам собственников земли, чем владельцы клеров. В этот период
происходит сосредоточение собственности в руках одной семьи.
Гомеровская Греция
1 19
В гомеровское время по-прежнему существовали патриархальные
семьи, объединявшие иногда несколько десятков человек. Семья царя
Приама, например, насчитывала 50 сыновей с женами и 12 дочерей с
мужьями.
Вскоре приблизился Гектор к прекрасному дому Приама
С рядом отесанных гладко, высоких колонн. Находилось
В нем пятьдесят почивален из гладко отесанных камней,
Близко одна от другой расположенных; в этих покоях
Возле законных супруг сыновья почивали Приама.
Прямо насупротив их, на дворе, дочерей почивален
Было двенадцать из тесаных камней под общею крышей
Близко одна от другой расположенных; в этих покоях
Возле супруг своих скромных зятья почивали Приама
(Илиада, VI, 242—250).
Положение женщин в эту эпоху, судя по описаниям Гомера, характери­
зуется почти полным бесправием.
4. Организация управления
в гомеровскую эпоху
При родоплеменном строе высшая власть в общине считалась принад­
лежащей всему народу (демосу), который собирался для обсуждения и ре­
шения общих вопросов (главным образом касающихся войны) на собрания
(агора). Басилей — племенной предводитель — при решении серьезных
вопросов советовался со всем народом и родовыми старейшинами, глава­
ми семей. Как видно из гомеровского эпоса, агора созывалась басилеем во
время особо важных событий, чаще всего во время войны.
«Ведь в то время, когда каждый взрослый мужчина в племени был вои­
ном, не существовало еще отделенной от народа публичной власти, кото­
рая могла бы быть ему противопоставлена. Первобытная демократия нахо­
дилась еще в полном расцвете, и из этого мы должны исходить при сужде­
нии о власти и положении как совета, так и басилея»1.
Во II песне «Илиады» агора выступает со всеми чертами древнего родо­
вого веча:
Бурно кипело собранье. Земля под садившимся людом
Тяжко стонала. Стоял несмолкающий шум. Надрывались
Девять глашатаев криком неистовым, всех убеждая
Шум прекратить и послушать царей, вскормленных Зевесом.
Только с трудом, наконец, по местам все уселись народы
И перестали кричать. И тогда поднялся Агамемнон.
Скипетр держа, над которым Гефест утомился, работав...
(ст. 95— 101).
1Энгельс Ф Происхождение семьи, частной собственности и государства//А/д/жс
К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. Изд. 2. С. 105.
120
Эгейский мир и гомеровская Греция
Та же картина и на другой сходке, созванной Телемахом на острове
Итака:
И приказанье отдал глашатаям звонкоголосым
Длинноволосых ахейцев тотчас же созвать на собранье.
Очень скоро на клич их на площади все собралися:
После того как сошлись и толпа собралася большая,
Вышел на площадь и он, с копьем медноострым в ладони...
Сел на месте отцовском, и геронты пред ним расступились
в
(Одиссея, II, 6—II).
Словом в народном собрании могли пользоваться только представите­
ли племенной знати, решения выносились советом старейшин и царем.
Народные собрания, таким образом, созывались не столько для выяснения
каких-либо вопросов или вынесения по ним постановлений, сколько для
того, чтобы выслушать готовые решения царей и знати.
Признак начинавшегося упадка родовой демократии можно усмотреть
в том, что народные собрания созывались редко. Например, из «Одиссеи»
мы узнаем, что на острове Итака оно не созывалось ни разу за все годы
отсутствия Одиссея.
Гомеровские цари — басилеи — прежде всего племенные вожди. Наи­
большей полнотой власти они обладали во время войны, когда возглавляли
ополчения своих соплеменников; в их руки попадала львиная доля военной
добычи. В мирное время басилеи главным образом участвовали в суде и
культовых церемониях. Характерно также то, что иногда в небольшой об­
ласти существовало несколько племенных вождей. Во время походов филы
объединялись и выбирали главного вождя (басилея-царя) всей общины или
всего племени.
Весьма интересен образ царя-басилея Нестора — правителя города
Пилоса. Казалось бы, в нем должны преобладать черты царя микенского
времени — полновластного хозяина Пилосского дворца, но в поэме он
выступает в роли хранителя родовых традиций. На торжественном пиру
пилосской общины царь восседает среди народа за общим столом вместе
со своими сыновьями. « “Басилейа” — слово, которое греческие писатели
употребляют для обозначения гомеровской царской власти (потому что ее
главный отличительный признак — военное предводительство), при нали­
чии совета вождей (буле) и народного собрания (агора), только разновид­
ность военной демократии» К
Первоначально басилеи, как и военные вожди и жрецы, были выборны­
ми и наиболее деятельными членами общины, служившими общим интере­
сам. Как уже указывалось, им выделяли из общинной земли теменос —
отрезок пахотной земли — и земли под виноградники, они получали подар­
ки и лучшую долю в общинной трапезе, были окружены почетом. В даль­
нейшем власть басилея, очевидно, стала передаваться по наследству от
отца к сыну.
1 М аркс К. Конспект книги Л.Г. Моргана «Древнее общество». — «Архив
Маркса и Энгельса». Т. 11. М., 1941. С. 145.
Гомеровская Греция
121
В гомеровском эпосе значительное место отводится описаниям домов
басилеев и их образа жизни. Идеализированным типом басилея является в
«Одиссее» благодушный и гостеприимный, живущий в условиях сказоч­
ной роскоши Алкиной — царь «знаменитых мужей феакийских», обитав­
ших где-то далеко на западе, на острове Схерии (возможно, что имеется
ввиду современный остров Корфу). Алкиной живет в прекрасном домедворце, в котором все лучезарно, «как на небе светлое солнце иль месяц».
В описании этого дома (в VII песне «Одиссеи») ярко запечатлены давние
воспоминания о дворцах микенской эпохи, в гомеровское время уже ле­
жавших в развалинах.
Стены из меди блестящей тянулись и справа и слева
Внутрь от порога. А сверху карниз пробегал темно-синий.
Двери из золота вход в крепкозданный дворец запирали,
Из серебра косяки на медном пороге стояли,
90 Притолка — из серебра, а дверное кольцо — золотое.
Возле дверей по бокам собаки стояли. Искусно
Из серебра и из золота их Гефест изготовил,
Чтобы дворец стерегли Алкиноя, высокого духом.
Были бессмертны они и с течением лет не старели.
95 В доме самом вдоль стены, прислоненные к ней, непрерывно
Кресла внутрь от порога тянулись: на них покрывала
Мягко-пушистые были наброшены — женщин работа
(Одиссея, VII, 90—95).
Необходимые для дома ремесленные изделия изготавливались в домаш­
них мастерских Алкиноя. Ремесленные работы выполнялись большей час­
тью рабынями. Рабыни работали за ручными мельницами: «Рожь золотую
мололи они». Другие сучили нитки и ткали за ткацкими станками, сидя
рядом «подобно трепещущим листьям тополя». Всеми домашними работа­
ми руководила Арета, супруга Алкиноя, хозяйка дома.
Большая часть продуктов, которые приносила земля или басилеи полу­
чали каким-либо иным путем, потреблялась в доме. Натуральное хозяй­
ство и обилие продуктов давали возможность басилеям вести широкий образ
жизни в патриархальном смысле этого слова, устраивать частые и обиль­
ные пиры и быть гостеприимными хозяевами. В честь прибывшего на ост­
ров незнакомца (Одиссея) Алкиной устраивает великолепный пир, на ко­
торый были приглашены все родственники и свойственники.
Мужи заполнили двор, колоннады и комнаты дома.
Все собрались во дворец — и старые и молодые.
К пиру велел Алкиной двенадцать баранов зарезать,
Восемь свиней белозубых и пару быков тяжконогих.
Кожу содрали, рассекли и пир приготовили пышный
(Одиссея, VIII, 57—61).
В числе приглашенных находился знаменитый слепой певец Демодок,
и лице которого автор поэмы, возможно, изобразил самого себя.
122
Эгейский мир и гомеровская Греция
Муза его возлюбила, но злом и добром одарила:
Зренья лишила его, но дала ему сладкие песни.
Кресло ему Понтоной среброгвоздное в зале поставил
Посереди пировавших, придвинув к высокой колонне...
Муза внушила певцу пропеть им сказанье из ряда.
Песен, молва о которых до самых небес достигала
(Там же, ст. 64— 70).
За пиром следуют игры и состязания в спорте — беге, борьбе, метании
диска, кулачном бою, и в заключение — танцы феакийской молодежи. В
танцах принимали участие 12 сыновей Алкиноя.
Юноши в первой поре возмужалости, ловкие в плясках,
Все по площадке священной затопали враз. Одиссей же
Взглядом следил, как их ноги мелькали, и духом дивился
(Там же, ст. 263—265).
На пиру присутствовала также и «прекрасноцветущая дочь» Алкиноя —
Навсикая, поразившая гостя своей красотой. При отъезде Одиссей получает
богатые подарки от хозяина и его семьи.
Наряду с народным собранием и басилеем в общинах гомеровского време­
ни существовал и третий орган управления древнейшего происхождения —
совет старейшин, буле. «Многоопытные старцы» выступают при обсуждении
важнейших дел, касающихся общины. Они первыми подают свои голоса на
сходке, созванной «владыкой мужей» Агамемноном под Троей, когда решался
вопрос о снятии или продолжении осады города. Однако характер буле также
изменялся в процессе разложения родовых отношений. В совет старейшин в
гомеровское время входили уже не самые пожилые, а самые знатные люди, вне
зависимости от их возраста. Нередко их также называют басилеями, но чаще
геронтами — «старцами». Все важнейшие вопросы цари, в силу укоренивше­
гося обычая, должны был обсуждать с советом старейшин и не предпринимать
без их санкции никаких серьезных шагов. Совещания эти происходил в доме
басилея или под открытым небом в присутствии народа. Свои судебные функ­
ции басилеи также делили с советами старейшин. Среди изображений на щите
Ахилла мы встречаем и суд старейшин.
В круге священном сидели старейшины рядом друг с другом,
В руку жезлы принимали от вестников звонкоголосых,
Быстро вставали и суд свой один за другим изрекали
(Илиада, XVIII, 504—506).
Суд происходит на рыночной площади. Спорящие обращаются не толь­
ко к судье и старейшинам, но и к собравшемуся вокруг народу. Упоминая о
суде в гомеровском обществе, не следует, однако, забывать, что государ­
ство как орган принудительной власти господствующего класса еще не сло­
жилось, и каких-либо развитых правовых норм еще не существовало.
Вообще вопрос ф взаимоотношениях всех трех органов общественно­
го управления — басилея, совета старейшин и народного собрания —
Гомеровская Греция
123
при отсутствии писаных законов и более или менее твердо разработан­
ных правовых норм фактически решался в зависимости от конкретной
обстановки и реального соотношения сил.
В целом строй гомеровского общества представлял собой, по выраже­
нию Энгельса, «военную демократию», т. е. такую политическую органи­
зацию, которая характерна для последнего периода истории родового
строя, когда зарождаются уже элементы публичной власти, развитие ко­
торых в условиях прогрессирующего деления общества на классы в даль­
нейшем приведет к образованию государства. «Военачальник, совет, на­
родное собрание, — пишет Энгельс, — образуют органы родового обще­
ства, развивающегося в военную демократию. Военную потому, что война
и организация для войны становятся теперь регулярными функциями на­
родной жизни... недаром высятся грозные стены вокруг новых укреплен­
ных городов: в их рвах зияет могила родового строя, а их башни достига­
ют уже цивилизации»1.
5. Социальное расслоение.
Рабство в гомеровское время
Басилеи и знатные относились к верхнему слою гомеровского обще­
ства. Большую же часть населения составлял народ — свободные земле­
дельцы, которые довольно часто упоминаются в эпосе. Они чрезвычайно
привязаны к своим клерам, заботятся об их орошении и унавоживают их.
кмлю они обрабатывают сами, с помощью немногих рабов. К таким людям
принадлежал, например, «почтенный старец» Лаэрт, отец Одиссея, о кото­
ром в XI песне «Одиссеи» сообщается:
...Отец же твой больше не ходит
В город, в деревне живет у себя. Ни хорошей кровати,
Ни одеяла старик не имеет, ни мягких подушек.
В зимнюю пору он дома ночует с рабами своими.
В пепле вблизи очага, покрывшись убогой одеждой.
В теплую ж пору, как лето придет иль цветущая осень,
Он в виноградном саду, где попало, на склоне отлогом
Кучу листьев опавших себе нагребет для постели...
(Одиссея, XI, ст. 187— 194).
Часть свободного населения, разоряемая войнам и обремененная побо­
рами, беднела и попадала в разряд фетов.
Некоторые из них опустились до положения бродяг, живущих под от­
крытым небом. Другие же становились поденщиками, работавшими в ойкосах басилеев и получавшими плату натурой. Один из женихов Пенелопы
приглашает Одиссея, вернувшегося под видом странника (XVIII песня),
стать поденщиком:
1 Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства//
Маркс К , Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. Изд. 2. С. 164.
124
Эгейский мир и гомеровская Греция
Если б принял тебя, пошел ли б ко мне ты работать
В поле далеком? Тебе я плату бы дал недурную.
Ты собирал бы терновник, сажал бы большие деревья.
Там бы тебе доставлял я обильную пищу; одежду
Дал бы хорошую; дал бы для ног подходящую обувь
(Там же, ст. 357—361).
Как видно из другого места «Одиссеи», положение поденщиков в го­
меровской Греции считалось унизительным, почти безысходным. На эту
работу люди шли в самом крайнем случае. Только смерть считалась хуже
наемной работы. Умерший Ахилл говорит Одиссею в царстве теней (пес­
ня XI):
Я б на земле предпочел батраком за ничтожную плату
У бедняка, мужика безнадельного, вечно работать,
Нежели быть здесь царем мертвецов, простившихся с жизнью
(Там же, ст. 489—491).
На ухудшение социально-экономического положения свободного на­
селения указывало, между прочим, развитие нищенства, распространенно­
го в эпоху «Одиссеи», отображающей быт более позднего, чем «Илиада»,
периода. Изможденные, оборванные, с палкой в руках и с сумой за плеча­
ми, нищие бродили по селам и городам, от одного дома к другому, прося
подаяния.
Гомеровское общество уже знает рабство. Появление рабства как соци­
альной категории знаменовало полный переворот во всем строе обществен­
ной жизни, в отношении людей к земле и друг другу. С рабством связано
разложение родового строя, возникновение частной собственности, клас­
сов и государства.
Рабство в своем развитии прошло несколько этапов: от домашнего, или
патриархального, до рабства в классической форме. В гомеровской Греции
существовало главным образом домашнее рабство, при котором удельный
вес несвободного труда в общественном производстве был еще очень не­
значителен и рабы использовались главным образом как домашняя прислу­
га. У многих басилеев имелись рабы, домашние слуги, повара, конюхи,
виночерпии, экономы и т. д. — или рабочие в домашних мастерских. В
женских мастерских при гинекеях — помещениях для женщин — работали
искусные мастерицы. В сельском хозяйстве, земледелии и скотоводстве,
на виноградниках и оливковых посадках рабский труд применялся в огра­
ниченных размерах.
Вначале недифференцированный труд рабов-слуг постепенно стал диф­
ференцироваться. В эпосе упоминаются рабы — коровники, свинари, паха­
ри и т. д., «начальники рабов», старшие и младшие рабы. В ткацких мастер­
ских Алкиноя, Одиссея и других басилеев опытные мастерицы изготавлива­
ли тонкие, изящные и крепкие ткани, рассчитанные на избалованный
восточными изделйями вкус военной родовой знати. Каждая мастерица вы­
полняла определенную работу, что предполагало известную специализацию.
Гомеровская Греция
125
Но рабство, даже патриархальное, остается рабством. Несвободный
человек не мог быть заинтересованным в результатах своего труда:
Если власти хозяина раб над собою не чует,
Всякая вмиг у него пропадает охота трудиться.
Лишь половину цены оставляет широкоглядящий
Зевс человеку, который на рабские дни осужден им
(Одиссея, XVII, 320— 323).
Между мелкими владельцами и их рабами сохранились еще патриар­
хальность и простота отношений. Те и другие вместе живут, вместе едят и
спят. Но во дворцах басилеев эти патриархальные отношения начинают
исчезать. Различия между рабами и свободными становятся заметнее.
Одиссей близок с некоторыми рабами — раба Эвмея, например, он
считает даже своим другом. Но в той же поэме (песня XXII) мы встречаем и
сцсну жестокой расправы над рабами, уличенными в сговоре с женихами
11енелопы:
Так на канате они голова с головою повисли,
Петлями шеи стянули, чтоб умерли жалкою смертью.
Ноги подергались их, но недолго, всего лишь мгновенье.
Выведен был и Мелантий на двор чрез преддверие зала.
Уши и нос отрубили ему беспощадною медью,
Вырвали срам, чтоб сырым его бросить на пищу собакам,
Руки и ноги его в озлоблении яром отсекли
(Там же, ст. 471—477).
Главным источником рабства как в гомеровской, так и в послегомеровекой (классической) Греции служили войны и пиратские набеги. Об одном
і аком набеге на Египет рассказывается в XIV песне «Одиссеи»:
Прочим спутникам верным моим приказал я на берег
Вытащить все корабли и самим возле них оставаться,
А соглядатаев выслал вперед на дозорные вышки,
Те же в надменности духа, отваге своей отдаваясь,
Ринулись с вышек вперед, прекрасные нивы египтян
Опустошили, с собой увели их супруг и младенцев...
(Там же, ст. 260—265).
Установить численность рабов в отдельных хозяйствах очень трудно: в
нормах ничего определенного об этом не говорится; когда же в них приво­
ди гея число рабов, неизменно фигурирует одна и та же цифра 50, причем
«чт относится только к рабам, непосредственно используемым в самом
ломе. И в «Илиаде» и в «Одиссее» упоминания о рабах сравнительно редЮ1. I Антральная роль в хозяйственной жизни гомеровского общества, беіуе повно, еще принадлежала свободным людям. Свободные общинники,
«моим трудом обрабатывавшие землю на принадлежавших им клерах, сог і имляли, видимо, основную массу населения гомеровской Греции. В то же
126
Эгейский мир и гомеровская Греция
время в обществе интенсивно развивался процесс социально-имуществен­
ной дифференциации, порождавший острые противоречия.
Родовая знать в поэмах противопоставляется массе «худородных» и
«дурных» людей. В отличие от них знать величает себя «благородными»,
«хорошими», «жирными» и «тучными» людьми, ведущими свой род от бо­
гов. Хотя теневые стороны социальной жизни гомеровского общества в
поэмах не подчеркиваются в связи с эпическим характером повествования,
социальный антагонизм между знатью и рядовыми общинниками прорыва­
ется очень часто. Например, во II песне «Илиады» описывается сходка во­
инов, созванная Агамемноном для решения вопроса о продолжении войны
или снятии осады. Сходка протекала очень бурно. После речей вождя от
лица рядовых воинов выступил Терсит. Он обращается к Агамемнону с
такими словами:
Чем ты опять недоволен, Атрид, и чего ты желаешь?
Меди полна твоя ставка, и множество в ставке прекрасных
Женщин — отборнейших пленниц, которых тебе мы, ахейцы,
Первому выбрать даем, когда города разоряем.
Золота ль хочешь еще, чтоб его кто-нибудь из троянских
Конников вынес тебе для выкупа сына, который
Связанным был бы иль мной приведен, или другим из ахейцев?
...Подходящее ль дело,
Чтоб предводитель ахейских сынов вовлекал их в несчастье?
«
(Там же, ст. 225—233).
Из этой речи Терсита видно, какие чувства питали воины ко всем басилеям, и прежде всего к «басилею басилеев» Агамемнону. Видимо, стре­
мясь ослабить впечатление от этого смелого выступления, нашедшего жи­
вой отклик у части слушателей, автор поэмы наделяет Терсита очень не­
привлекательными внешними данными: он и косоглаз, и хромоног, горбат,
с остроконечной плешивой головой.
В конце концов Одиссей избил Терсита, наказав его за «безумную дер­
зость». В связи с этим поэт замечает, что самым «знаменитым» из всех
подвигов Одиссея было усмирение «буйного ругателя» Терсита, дерзкими
словами поносившего «Зевсу любимых царей». Таким образом, социальные
противоречия достигли в то время уже значительной остроты.
В процессе начавшегося разложения военной демократии значение аго­
ры уменьшилось. Фратрии и филы постепенно превращались в аристокра­
тические учреждения, руководимые представителями немногих влиятель­
ных родов. Энгельс так определяет развитие этого процесса: «Мы видим,
таким образом, в греческом строе героической эпохи древнюю родовую
организацию еще в полной силе, но, вместе с тем, уже и начало разруше­
ния ее: отцовское право с наследованием имущества детьми, что благопри­
ятствовало накоплению богатств в семье и делало семью силой, противо­
стоящей роду; обратное влияние имущественных различий на организа­
цию уп равлен ия п о с р е д с т в о м обр азов ан и я первых зароды ш ей
наследственной знати и царской власти; рабство сначала одних только
Гомеровская Греция
12 7
носннопленных, но уже открывающее перспективу порабощения собствен­
ных соплеменников и даже членов своего рода; начавшееся уже вырожде­
ние древней войны племени против племени в систематический разбой на
суше и на море в целях захвата скота, рабов и сокровищ, превращение этой
мойны в регулярный промысел; одним словом, восхваление и почитание
богатства как высшего блага и злоупотребление древними родовыми по­
рядками с целью оправдания насильственного грабежа богатств. Недостанало еще только одного: учреждения, которое не только ограждало бы вновь
приобретенные богатства отдельных лиц от коммунистических традиций
родового строя, которое не только сделало бы прежде столь мало ценив­
шуюся частную собственность священной и это освящение объявило бы
ныешей целью всякого человеческого общества, но и приложило бы печать
исеобщего общественного признания к развивающимся одна за другой ноиым формам приобретения собственности, а значит, и к непрерывно уско­
ряющемуся накоплению богатств; недоставало учреждения, которое уве­
ковечило бы не только начинающееся разделение общества на классы, но и
право имущего класса на эксплуатацию неимущего и господство первого
над последним.
И такое учреждение появилось. Было изобретено государство»1.
Появление государства было уже новой эпохой в истории греческого
общества.
«Греческое общество на исходе IX в. до н. э., как оно рисуется нам на
основании данных Гомера, — это рождающееся классовое общество с
рельефно выступающей множественной градацией в среде некогда
равных общинников-сельчан.
Наверху социальной пирамиды — родовая аристократия, комплек­
тующаяся из «богом рожденных» и «богом вскормленных», как их
определяет эпический поэт, царей-басилевсов и их сородичей, чье
реальное господство опирается на традиционное верховенство знат­
ных семей в общинах, на ведущую их роль в делах войны и на предо­
ставленные им от общин и закрепленные в наследственное владе­
ние лучшие и большие наделы земли — теменосы (об этих привиле­
гиях царей см.: Илиада, XII, 310; обстоятельное описание царского
надела — там же, XVIII, 550). Ниже — масса простого народа, глав­
ным образом земледельцев, чье положение свободных общинни­
ков — крестьян и воинов — непосредственно зависит от сохранения
полученных ими от общины земельных участков — клеров. Еще
ниже — утратившие эти однажды данные им наделы «бесклерные
мужи», бедняки, которых нужда заставляет идти к богатому и знат­
ному соседу в поденщики, превращая, таким образом, в презренных
и забитых батраков-фетов. И, наконец, на самом социальном дне —
рабы, добытые войной или пиратством, используемые уже достаточ1 Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства//
Ш ркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. Изд. 2. С. 108.
128
Эгейский мир и гомеровская Греция
но широко и в сельском хозяйстве (в садоводстве и скотоводстве), и
в домашних работах, и для личных услуг. Их сравнительно патриар­
хальное положение с точки зрения бытовой не исключает, однако,
вполне определенного состояния рабства в принципиальном плане,
поскольку господину, владеющему рабами, возможно и распоряжать­
ся ими, и творить над ними суд и расправу по собственному произво­
лу (ср. расправу Одиссея над своими неверными рабами. Одиссея,
XXII, 390).
Множественность и пестрота социальных градаций в гомеровском
обществе не должны, однако, затемнять главных, отчетливо различа­
емых и не раз подчеркиваемых в эпосе классовых отличий. Это, вопервых, в среде свободных людей — противоположение аристокра­
тии и простого народа, демоса (см. в особенности в «Илиаде», в сцене
испытания войска, II, 188 и 198: царь, знаменитый муж, и человек из
народа), противоположение, которое оттеняется характерной, весьма
разработанной социально-этической терминологией, выдающей арис­
тократическую ориентацию эпического поэта. Знатные для него —
«мужи хорошие», «лучшие», «доблестные», «герои» по преимуще­
ству, тогда как простолюдины — «мужи плохие», «худые» и т. п. Вовторых, не менее отчетливое и, по крайней мере, столь же важное
противоположение свободных и рабов (ср. метафорическое противо­
поставление в «Илиаде», VI, 455 и 463: день свободы и день рабства).
Эти две оппозиции не то что намечают, а отчетливо уже обозначают
заглавные социальные водоразделы античного рабовладельческого
общества.
Глубокому социальному расслоению гомеровского общества соответ­
ствуют и другие важные признаки далеко зашедшего разложения тра­
диционного строя. Перерождение затронуло саму организационную
структуру древнего общества: при видимом сохранении общинных форм
организации в лице, в частности, таких подразделений верхнего уров­
ня, как фратрия и фила (Илиада, II, 362—366), бросается в глаза отсут­
ствие рода — этой важнейшей низовой ячейки первобытного обще­
ства. Род у Гомера — понятие генеалогическое, а не структурное; в
общественной жизни его место вполне заступила другая и более про­
грессивная ячейка — индивидуальная семья и хозяйство, ойкос. Соот­
ветственно и в сфере собственнических отношений общинное начало
сохраняется лишь в качестве некоего суверенного и регулирующего
навершия (изначальное распределение земли между соплеменника­
ми — Одиссея, VI, 10; контроль над землевладением и землепользова­
нием может подразумеваться в сцене — Илиада, XII, 421—423; выде­
ление из общественного фонда теменосов для знати — Илиада, VI,
194— 195; IX, 576— 580; XII, 313—314; XX, 184— 186), между тем как
в повседневной реальности утвердился частновладельческий принцип.
Причем этот новый прогрессивный тип владельческого права проявля­
ется в отношении не только рабов и прочей движимости, но и земли,
что находит выражение и подтверждение в стихийно развивающемся
Гомеровская Греция
129
движении земельной собственности (ср. появление «бесклерных» и
«многоклерных» людей — Одиссея, XI, 490 и XIV, 211). Соответствен­
но и в сфере высшей уголовной ответственности наряду и на смену
кровнородственной поруке и мести отчетливо выступает новый прин­
цип личной ответственности и штрафа (ср.: для кровной мести — Одис­
сея, XXIII, 118— 122; XXIV, 430—437; для штрафа — Илиада, IX,
632—636). Принимая во внимание совокупность всех этих признаков,
можно смело утверждать, что в плане социальном, по крайней мере к
исходу периода, гомеровские греки явно находились уже на грани раз­
рыва с традиционным общинным порядком и перехода на стадию циви­
лизации со всеми присущими ей элементами и качествами — хозяй­
ством индивидуальной семьи, господством частновладельческого
принципа и разделеним общества по имущественной и правовой града­
ции на более или менее четкие социальные группы.
Равным образом и в сфере политической, хотя до рождения правиль­
ного государства дело еще не дошло, о подлинном народоправстве
первобытнообщинной поры говорить уже, конечно, не приходится.
Традиционная структура управления в лице известной триады народ­
ное собрание — совет старейшин — вождь сохраняется, но сохраня­
ется, скорее, внешне, нежели по существу. Собрания общинников
(воинов) созываются от случая к случаю по прихоти знатной верхуш­
ки, и служат эти сходки для обоснования и проведения мер, отвечаю­
щих интересам прежде всего самой знати. И это верно как для ахей­
ского войска под Троей, так и для мирной Итаки — и там и здесь всем
заправляют знатные патроны общины.
Насколько простой народ политически принижен и оттеснен на задний
план, видно по знаменитому эпизоду с испытанием войска во II песне
«Илиады», в сцене, где Одиссей окриками и ударами скипетра обуз­
дывает ораторов из народа, в частности и Терсита, вздумавшего в
общем собрании воинов поносить царей. Эти последние из народных
предводителей все более превращаются во всесильных властелинов,
чьи автократические замашки и притязания ограничиваются не столько
волей народа, сколько ревнивым и заинтересованным отношением к
власти прочей знати, добивающейся (и с успехом) установления вме­
сто подозрительной патриархальной монархии собственного корпора­
тивного правления. Реальная власть родовой знати столь велика, что
политическая система, современная эпическому поэту, может быть
без обиняков определена как аристократическая. И если в рамках
следующей, архаической эпохи эта система не утвердилась оконча­
тельно и не привела греков к кастовому государству восточного типа,
то виной тому был отнюдь не недостаток желания у самой знати, а
действие совсем иных, не зависящих от ее воли, объективных факто­
ров (Фролов Э. Д. Рождение греческого полиса. Л., 1988. С. 78).
Мсюрия Древней Греции
Раздел третий
РАННЯЯ ГРЕЦИЯ
ГЛАВА V
ГРЕЦИЯ
В ЭПОХУ «ВЕЛИКОЙ КОЛОНИЗАЦИИ»
(VIII—VI вв. до н. э.)
Архаическая эпоха (VIII— VI вв. до и. э.) занимает особое место в процессе
становления древнегреческого общества. В рамках этого периода произошли ра­
дикальные изменения всех сторон жизни эллинского мира: коренная ломка родо­
вого строя и сложение государственных структур, возникновение городских цент­
ров и товарно-денежной экономики, небывалый подъем культуры, зарождение на­
уки и литературы. Важнейшими явлениями эпохи были великая греческая колони­
зация и борьба демоса с аристократией, в ходе которой произошло формирование
полисного строя и его постепенная демократизация.
Начало VIII в. до н. э. — начало великой греческой колонизации и восстанов­
ление торговых контактов Греции с Ближним Востоком.
776 г. до н. э. — традиционная дата первых Олимпийских игр.
Середина VII в. до н. э. — возникновение в Греции первых тиранических режи­
мов.
2-я половина VII в. до н. э. — распространение в Греции чеканных металлич­
еских монет.
2-я половина VI в. до н. э. — утверждение персидской власти над греческими
полисами Малой Азии и причерноморскими проливами.
1. Начало колонизации
Вслед за гомеровским Греция вступает в период, который часто услов­
но называют архаическим. Этот период, охватывающий VIII—VI вв. до н. э.,
прежде всего характеризуется рядом крупных сдвигов во всех основных
отраслях материальной жизни греческого общества. Расширяется добыча
рудных ископаемых, в первую очередь железа и меди, совершенструется
обработка металла и изготовляемые из него орудия труда, значительный
прогресс наблюдается и в земледелии, и в различных отраслях ремеслен­
ного производства, и в строительном деле, и в кораблестроении, особенно
важном для такого морского народа, каким были древние греки.
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII— VI вв. до н. э.)
131
Рост производства способствовал и дальнейшему прогрессу в обще­
ственном и техническом разделении труда. Труд земледельцев все больше
обособляется от труда ремесленников, возникает ряд новых, недифферен­
цированных прежде специальностей. Растет торговый обмен, показателем
чего служит появление в VII в. до н. э. монетных систем и затем быстрое и
повсеместное их распространение.
«Современные представления о колонизации архаической поры, вкрат­
це, могут быть суммированы в следующем виде. На протяжении арха­
ического периода развитие экономических и социальных отношений в
греческом обществе прошло две фазы. В первой фазе (начало VIII —
первая половина VII в. до н. э.) в экономике целиком доминировало
сельскохозяйственное производство; торговля играла очень незначи­
тельную роль, поскольку ремесло находилось еще в неразвитом со­
стоянии. К началу колонизационного движения в собственно Греции
еще не существовало городов как экономических центров — были
полисы, объединявшие деревенские общины. Вместе с тем в ряде
областей (Эвбея, Иония, Коринф и др.) на протяжении VIII в. до н. э.
развивалась городская жизнь, что сопровождалось ростом населения.
К середине VIII в. до н. э. были основаны первые греческие колонии
на Востоке (Аль-Мина) и Западе (Питекуссы), снабжавшие Грецию
сырьем для развивающегося ремесла, прежде всего для производ­
ства оружия. Интенсивные контакты с Востоком ускорили складыва­
ние собственно греческой цивилизации архаической поры.
Колонизация была прежде всего демографической проблемой. Ее
определяющими факторами были, во-первых, несоответствие между
наличными производительными ресурсами страны и численностью
населения в целом, а во-вторых, неадекватность их распределения в
пересчете на душу населения. Процесс смены аристократического
строя олигархическим повлек за собой перемены в составе землевла­
дельцев. Одним из результатов этого процесса было массовое обеззе­
меливание части как аристократии, так и рядового крестьянства, выз­
ванное также разрушением родовой собственности, с одной стороны,
а с другой — наследственной парцелляцией родовых участков. Мас­
сы обезземеленного крестьянства составили основной контингент ко­
лонистов, искавших за пределами отечества плодородные края. Уход
в колонисты мог быть вызван также различными политическими и
стихийными обстоятельствами.
Предварительное знакомство с новыми землями имело место в ре­
зультате предприятий отдельных лиц, торговавших предметами роско­
ши с туземным населением. Размах переселенческого движения, осво­
ение колонистами плодородных земель и установление экономичес­
ких контактов с туземным миром дали толчок быстрому экономичес­
кому подъему колоний. В новых городах стало развиваться широкое
производство массовых товаров, предназначавшихся для торговли с
туземцами и удовлетворения внутреннего спроса. Таким образом,
аграрная фаза колонизации вызвала увеличение промыш лен­
132
Ранняя Греция
ного производства, сопровождавшееся широким развитием торговли,
в первую очередь морской. К этому времени оформился в качестве
крупных экономических центров ряд городов собственно Греции —
Коринф, Милет, Халкида и др. При этом в их становлении немалую
роль играли экономические связи со своими колониями. Коммерче­
ские контакты между ранними колониями и их метрополиями способ­
ствовали возникновению ряда позднейших торговых путей.
Расширение колонизационной деятельности греческих торговых го­
родов, в числе которых были и наиболее развитые колонии, ознаме­
новало собой начало второй фазы колонизации архаического периода
(вторая половина VII — конец VI в. до н. э.). С началом второй фазы
греческая экономика вследствие развития внутренних ресурсов и
вовлечения огромных нетронутых средств во вновь освоенных райо­
нах поднялась на качественно новую ступень. Она приобрела класси­
ческий характер: производство перешло к массовой серийной про­
дукции, что повлекло за собой широкое развитие торговли и монетно­
денежного обращения. В новых условиях в силу местных обстоя­
тельств изменился характер колоний. По выражению Ж. Тутэна, одна
колония, основанная в качестве земледельческой, могла стать торго­
вой, другая, основанная как торговый центр, могла стать поставщи­
ком продуктов в Грецию, третья — ремесленным центром, и т. д.
Таким образом, колонизация явилась одной из существеннейших при­
чин экономического переворота в архаической Греции, она в значи­
тельной мере повлияла на рост греческих городов. Вместе с тем она
в немалой степени способствовала социально-политическому разви­
тию Греции, разрушению родовых устоев, распаду аристократическо­
го строя, возникновению олигархических и раннедемократических
полисов» (Яйленко В. П. Греческая колонизация VIII— III вв. до н. э.
М., 1982. С. 44).
Быстрые темпы развития экономики греческого общества форсировали
дальнейшее нарастание социально-имущественного неравенства и станов­
ление общественных отношений нового типа, что обусловило формирова­
ние классового общества и государства в специфической для Древней Гре­
ции форме полиса — государства-города. Все большее развитие получали
рабовладельческие отношения. Таким образом, на протяжении VIII—VI вв.
до н. э. в Греции совершался переход к рабовладельческому строю. Но,
конечно, этот процесс принимал различные формы, и темпы его развития
были неодинаковыми, что объясняется разнообразием условий, в которых
жило население Греции.
К VIII в. до н. э., за 400 лет, истекших со времени дорийского переселе­
ния, четко обозначились три основные ветви, на которые распадалась гре­
ческая народность: 1) северо-восточная — эолийская ветвь, 2) восточная —
ионийская, 3) южная — дорийская. Эолийцы обитали на территории Фес­
салии, Беотии, Аркадии, острова Лесбос и области Эолида в Малой Азии.
Ионийцы жили в Аттике, на большей части островов Эгейского моря
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII— VI вв. до н. э.)
133
(Хиосе, Самосе, Наксосе) и средней части западного побережья Малой
Азии (города Эфес, Милет, и др.). К третьей (дорийской) группе относи­
лись греки, жившие на территории Коринфа, Эгины, Мегар, Сикиона, Ар­
госа, Спарты, Крита, острова Родос и южной части малоазийского побере­
жья (Галикарнас). Ионийцы как бы вклинивались между эолийцами и до­
рийцами, у них были свои центры и на материке, и на островах, и в Малой
Азии. Каждая из названных групп греческой народности говорила на своем
собственном диалекте: ионийцы — на ионийском, дорийцы — на дорий­
ском и т. д. В северо-восточной группе ощущалась большая примесь илли­
рийско-фракийских элементов, в дорийской — ахейских и различных эгейских, ионяне же представляли собой сложную смесь догреческих обитате­
лей Средиземноморья, ахеян и, возможно, дорийцев.
Наиболее передовыми были ионийцы, особенно население западного,
ионийского побережья Малой Азии, которое славилось цветущими горо­
дами. Здесь раньше, чем в других местах, наметился и был осуществлен
переход к более прогрессивным для той эпохи общественным отношени­
ям, быстрее исчезли пережитки родового строя и было низвергнуто гос­
подство родовой аристократии. Постепенно в этот процесс втягивались и
другие части эллинского мира. Очень важную роль в его дальнейшем раз­
витии сыграла греческая колонизация.
Колонизация V I I I — V I вв. до н. э. была продолжением переселений и
расселений, происходивших в предшествующие столетия, но масштабы ее
были несравненно шире и исторические последствия значительнее. Поэто­
му в научной литературе нашего времени за ней и утвердилось название
«Великой колонизации».
Основные причины колонизации того времени коренятся в изменивших­
ся в V I I I — V I вв. до н. э. исторических условиях. Дальнейшее социальноэкономическое развитие приводит к возникновению новых общественных
отношений — рабовладельческих. Одновременно с ростом населения уси­
ливалось имущественное неравенство, обезземеливание свободных. В го­
родах обострялась классовая борьба, сопровождавшаяся политическими
переворотами. Побежденные в этой борьбе группировки навсегда покида­
ли родину и селились в новых местах.
Развитие колонизации стимулирует и торговля. Ряд колоний в это вре­
мя создается на основе временных торговых факторий. Население колоний
идальнейшем сочетает торговлю с ремеслами и сельским хозяйством. Наи­
более же древние землевладельческие колонии в связи с развитием товар­
ного производства и ростом торговли вовлекаются в торговую деятель­
ность и становятся крупными торговыми центрами.
Таким образом, колонизация представляла собой явление в достаточ­
ной мере сложное. Для нее характерно несколько этапов развития. В ран­
ний период колонизация была эпизодическим явлением и проходила так:
отважные, предприимчивые люди из разных городов отправлялись в чужие
далекие страны в поисках лучшей жизни и обогащения. Впоследствии ко­
лонизация приобретает более систематический характер.
Основание новых колоний становится делом не только частной, но и
государственной инициативы. В ряде городов, принимавших активное
134
Ранняя Греция
участие в колонизации, создаются особые должности так называемых ойкистов, в обязанность которых входило устройство колонии. Политиче­
ская структура колоний была в основном такой же, как и метрополий, за
исключением, конечно, тех случаев, когда основателями колоний выступа­
ли политические эмигранты. Возникнув, колония вскоре превращалась в
такое же самостоятельное государство — город-полис, как и ее метропо­
лия. Между колониями и метрополиями обычно устанавливались ожив­
ленные экономические, политические, культурные и религиозные связи,
которые носили характер взаимоотношений не зависимых друг от друга,
но обычно дружественных полисов. Эти связи нередко скреплялись особы­
ми договорами.
В великой колонизации в различной степени принимал участие весь
греческий мир — и западная и восточная его части. Инициатива исходила
от наиболее развитых городов Малой Азии, некоторых островов греческо­
го архипелага и Балканской Греции, особенно городов: Милета (в Малой
Азии), Халкиды (на Эвбее), Мегар (Мегары) и Коринфа (в материковой
Греции).
Колонизационное движение в основном развивалось в трех направле­
ниях: 1) западном — по побережьям Италии и Сицилии и дальше на запад;
2) южном — по южному берегу Средиземного моря и 3) северо-восточном —
по побережьям Геллеспонта, Пропонтиды и Понта Эвксинского.
Колонии греков, таким образом, распространились по всему Средизем­
номорскому побережью, а также побережьям Мраморного и Черного мо­
рей. Подобно древним финикийцам, греки, как правило, основывали свои
поселения в пределах прибрежной полосы, не заходя далеко в глубь стра­
ны. По выражению Цицерона, греческие колонии составляли как бы кайму,
пришитую к обширной ткани «варварских полей».
Колонизационное продвижение в западном направлении началось с ос­
воения побережий Апеннинского полуострова и побережий Сицилии. В
середине VIII в. до н. э. на западном побережье Италии возникла древней­
шая колония Кима (лат. Кумы), основанная выходцами с острова Эвбеи
(халкидянами и эретрийцами) и малоазийской Кимы. Раскопки на месте
Кимы обнаружили следы догреческих поселений. Кима была одновремен­
но аграрной и торговой колонией, проводником греческой культуры в Ита­
лии и Этрурии. Впоследствии кимейцы основали Неаполь. Весь берег к
югу от Кимы был усеян греческими колониями.
Пионерами в Сицилии были также халкидяне, основавшие вместе с
выходцами с острова Наксос на вулканической почве Этны колонию На­
ксос (в 736 г. до н. э.). В конце VIII в. до н. э. кимейцы вместе с халки­
дянами, жившими в Италии, создали колонию Занкла, расположенную
на берегу узкого пролива, отделяющего Италию от Сицилии. Впослед­
ствии (в начале V в. до н. э.) жителей Занклы вытеснили самосцы, кото­
рых вскоре изгнал Анаксилай, тиран халкидской колонии Регий, лежав­
шей на противоположном берегу пролива; он назвал это поселение Мессаной (теперь М ессина). На острове Керкир и в Сицилии утвердились
коринфяне, ими были основаны Сиракузы (735 г. до н. э.). В начале VI в.
до н. э. на юге Сицилии возник Акрагант. Таким путем, шаг за шагом,
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII— VI вв. до н. э.)
135
п сравнительно короткое время было колонизовано все побережье Юж­
ной Италии и Сицилии, местное же население оттеснено за пределы
прибрежной полосы.
В западной части Сицилии греческая колонизационная волна встрети­
лась с волной, исходившей из Карфагена, — финикийской колонии в Афри­
ке. Карфаген претендовал на западную часть Сицилии. В дальнейшем Си­
цилия превратилась в яблоко раздора сначала между Карфагеном и грека­
ми, а затем между Карфагеном и римлянами.
«Первые эллинские поселенцы прибыли в Сицилию на кораблях под
предводительством Фукла из эвбейской Халкиды. Они основали Наксос
и воздвигли Аполлону Архагету алтарь, теперь находящийся вне города.
Сиракузы основал в следующем году Архий из рода Гераклидов, изгнав
сначала сикулов с острова Ортигии, где теперь находится уже не омыва­
емый морем внутренний город. Позднее и внешний город также был
окружен стеной и стал многолюдным. На пятом году после основания
Сиракуз халкидяне во главе с Фуклом выступили из Наксоса, оттеснили
силой оружия сикулов и основали Леонтины, а затем Катану. Основате­
лем же своей колонии сами катанцы сделали Эварха.
Около того же времени Ламис из Мегар также вывел колонию в
Сицилию, где и основал поселение на реке Пантакии в местности под
названием Тротил. Впоследствии он ушел оттуда в Леонтины и на
короткое время объединился там в одну общину с халкидянами. За­
тем Ламис, после изгнания его из Леонтин халкидянами, основал Фапс,
где и умер. Спутники его также были изгнаны из Фапса и основали так
называемые Гиблейские Мегары. Гибл он, царь сикулов, отдал им эту
землю и сам привел туда. Через 245 лет их потомки были изгнаны из
города и страны Гелоном, тираном Сиракуз. Однако еще до изгнания,
спустя сто лет после своего поселения в Мегарах, мегарцы отправили
Памилла и основали Селинунт. На сорок пятом году после основания
Сиракуз прибыли с новыми поселенцами Антифем с Родоса и Энтим
с Крита и вместе основали Гелу. Город получил свое имя от реки
Гелы, а место, где теперь стоит акрополь, исстари обнесенное стеной,
называется Линдии. Законы и учреждения в новом поселении были
дорийские. После 108 лет существования Гелы жители ее основали
Акрагант. Город они назвали по имени реки Акраганта. Основателями
города они выбрали Аристотеля и Пистила и дали ему дорийские
законы. Занкла первоначально была основана морскими разбойника­
ми из халкидского города Кимы в Опикии. Впоследствии туда прибы­
ло также большое число поселенцев из Халкиды и других мест Эв­
беи, которые сообща с ними владели землей. Основателями Занклы
были Периер и Кратемен, первый из Кимы, а второй из Халкиды.
Этих первых поселенцев впоследствии вытеснили самосцы и другие
ионийцы, которые, спасаясь от мидян, высадились в Сицилии. Вскоре,
однако, самосцев изгнал Анаксилай, тиран Регия. Он затем вновь за­
селил город колонистами смешанного происхождения и назвал его
Мессаной, по имени своей старой родины.
136
Ранняя Греция
Гимеру основали Эвклид, Сим и Сакон из Занклы. Колонисты в боль­
шинстве были халкидяне, но вместе с ними поселились также сиракуз­
ские изгнанники, так называемые милетиды, побежденные при междо­
усобице. Язык их представлял смесь халкидского и дорийского диалек­
тов, но учреждения и законы были преимущественно халкидские. Акры
и Касмены были основаны сиракузянами с Акры спустя 70 лет после
основания Сиракуз, а Касмены — около 20 лет после Акр, Каманину
первоначально также основали сиракузяне приблизительно через 135
лет после основания Сиракуз. Основателями были Даскон и Менекол.
Однако камаринцы отпали от Сиракуз и поэтому были силой оружия
изгнаны сиракузянами. Впоследствии Гиппократ, тиран Гелы, получив
камаринскую область в качестве выкупа за пленных сиракузян, стал
вторым основателем города и вновь заселил его. Жители затем были
еще раз изгнаны Гелоном, и город в третий раз был заселен жителями
Гелы» (Фукидид. История, VI, 3— 5).
В Южной Италии, на берегу Тарентского залива, были основаны коло­
нии Тарент (706 г. до н. э.), Сибарис, Кротон (709 г. до н. э.) и др. Тарент —
единственная колония, основанная Спартой. Первыми жителями Тарента
предание называет парфениев (внебрачных сыновей спартанских женщин).
Южноиталийские колонии были расположены в исключительно плодород­
ной местности, имели превосходные бухты и поэтому скоро превратились
в цветущие города (полисы) эллинского мира.
Южноиталийские города связывали западный (италийский) мир с греко­
восточным. В этом причина быстрого и блестящего культурного расцвета
«Великой Греции», как называют южную часть Италии, заселенную грека­
ми. Из италийских и сицилийских колоний стали экспортироваться хлеб,
лес, вино, оливковое масло, шерсть, шкуры домашних животных и другие
продукты и изделия.
К западу от Апеннинского полуострова около 600 г. до н. э. выходцы из
Фокеи (города в Малой Азии) основали в устье Роны Массалию (современ­
ный Марсель). Благодаря выгодному географическому положению Массалия играла роль посредника и в дальнейшем славилась как богатейший и
культурный центр средиземноморского запада. Море, с одной стороны, и
плодородная долина Роны, населенная лигурами, — с другой, составляли
основу материального и культурного процветания Массалии. Памятники
материальной культуры указывают на то, что внимание массалийцев дос­
тигло не только областей современной Франции и Пиренейского полуост­
рова, но также и Британских островов, откуда они привозили олово. Вы­
ходцы из Массалии основали колонии и на восточном побережье Пиреней­
ского полуострова. Попытки же греков утвердиться на юге Испании были
неудачны: с ними конкурировали финикийцы из Карфагена.
Южное побережье Средиземного моря оказалось менее благоприятным
для греческой колонизации. Лучшие районы на этом побережье уже были
заняты финикийскими колониями. Грекам удалось утвердиться лишь в дельте
Нила, на территории, отведенной для них египетскими фараонами, где был
основан город НавКратис (ок. 610 г. до н. э.), и на территории к западу от
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII— VI вв. до н. э.)
137
Кгипта, где возникла Кирена (632 г. до н. э.), сыгравшая важную роль в
распространении греческой культуры среди местных ливийских племен.
Область Кирена (Киренаика) славилась своим исключительным плодоро­
дием. Отсюда вывозились продукты сельского хозяйства, а также сильфий — растение, широко употреблявшееся как лекарство и как приправа
при изготовлении пищи, и, кроме того, скот (особенно лошади).
Еще один колонизационный поток в том же VIII в. до н. э. идет на севе­
ро-восток. В конце VIII и начале VII в. до н. э. была колонизована Халкида
(полуостров на севере Эгейского моря). Это название она получила от
города Халкиды на острове Эвбея, выходцы из которого основали здесь, по
преданию, 32 колонии. Через столетие сюда проникли колонисты и из дру­
гих городов. Особенное значение приобрела впоследствии Потидея (ок.
600 г. до н. э.), основанная Коринфом. Халкидика славилась плодородной
почвой и лесными массивами. Отсюда в большом количестве вывозили лес.
Кроме того, с этого полуострова, как и с фракийского побережья, шли в
Грецию металлы. Вслед за Халкидикой колонизируется и фракийское побе­
режье. Проникновение греков на это побережье-оказало влияние на мест­
ные племена, и в то же время сами греки восприняли некоторые черты фра­
кийского быта, нравов и верований.
В VII в. до н. э. происходит заселение греками берегов Геллеспонта,
І Іропонтидьі и Понта. Здесь появляется ряд колоний: Абидос — на Геллес­
понте, Кизик на Пропонтиде; в том же столетии на азиатском берегу Боспора был основан Калхедон, или, как его иначе называли, Халкедон. На
европейском же берегу пролива, на полуострове, отделяющем Золотой
Рог от Мраморного моря, возникла мегарская колония Византий (668 г.
до н. э.). Милетяне и присоединившиеся к ним впоследствии переселенцы
из других городов утвердились йа южном, азиатском, берегу Понта. Опор­
ным пунктом становится здесь Синопа (631 г.). На западном, фракийском,
берегу Черного моря важнейшими колониями были Одесс, Томы, Истр (к
югу от Дуная), в устьях реки Тиры (современный Днестр) — Тирас.
Главная роль в колонизации Северного Причерноморья принадлежала
ионийским грекам, выходцам из городов малоазийского побережья, преж­
де всего Милета. В VII в. до н. э. в устье Буго-Днепровского лимана ими
была основана Ольвия и ряд колоний на восточном побережье Крыма и по
берегам Керченского пролива, в древности носившего название Боспора
Киммерийского. Самые крупные из них: Пантикапей (на месте нынешней
Керчи), Феодосия (на месте современной Феодосии), Фанагория, Гермонасса и Кепы — на побережье Таманского полуострова, в древности пред­
ставлявшего собой группу островов, образуемых дельтой Кубани. Самым
северным греческим поселением был Танаис, возникший на побережье
Меотиды (Азовского моря) в устье Дона. Единственной дорийской колони­
ей на Северочерноморском побережье является Херсонес, основанный пе­
реселенцами из мегарской колонии Гераклеи Понтийской в V в. до н. э. Он
был расположен в трех километрах от нынешнего Севастополя, на скалис­
том полуострове между Песочной и Карантинной бухтами. Не исключена
возможность, что до вторжения гераклийских колонистов на этом месте
существовало небольшое ионийское поселение.
138
Ранняя Греция
В дальнейшем развитии северочерноморских колоний греков наряду с
земледелием и местным ремеслом очень важную роль начинает играть тор­
говля. В VI в. потребность в причерноморском сырье и особенно хлебе
ощущалась уже многими греческими городами. Греческие ремесленники
также нуждались в рынке сбыта для своей продукции. Таким образом, в
VI в. греческие колонии на побережье Черного моря, в частности северо­
черноморские, приобретают исключительное значение в экономической
жизни Греции. Они становятся поставщиками сырья, хлеба и рабочей
силы — рабов. От их деятельности зависит материальное благосостояние
многих греческих городов.
Значительная часть вывозившегося с черноморских побережий хлеба и
других предметов экспорта попадала руки греческих купцов, которые вели
торговый обмен с местными племенами. Между греческими городами-ко­
лониями и местным населением завязываются оживленные торговые сно­
шения, одинаково выгодные обеим сторонам. Особенно в торговле с грека­
ми была заинтересована племенная знать. Ко времени колонизации она
располагала значительными запасами товарного хлеба и огромными стада­
ми скота. Продукция греческого ремесла, в частности художественного,
пользовалась в этой среде большим спросом. Тесные связи местных пле­
мен с греческими городами-колониями создавали благоприятные условия
для распространения греческой культуры и эллинизации местного населе­
ния. В то же время постоянное общение с местным населением наложило
отпечаток на все стороны жизни греческих колоний. Однако следует отме­
тить, что при освоении новых земель между греческими колонистами и
местными племенами происходили и военные столкновения.
Вполне понятен интерес греков к Черному морю и населявшим его по­
бережье племенам и народностям, и не удивительно, что многие античные
писатели отражали в своих произведениях быт и жизнь населения Причер­
номорья. Именно им обязаны мы первыми обстоятельными сведениями о
древних обитателях нашей страны и ее исторических судьбах в античную
эпоху.
2.
Племенной мир
Северного Причерноморья
Древнейшими из известных грекам обитателей Северного Причерно­
морья были киммерийцы. Под именем гимирраев они упоминаются и в ас­
сирийских клинописных текстах конца VIII в. до н. э. в прямой связи с их
вторжением в Малую и Переднюю Азию и даже Египет.
Ко времени Геродота, который посетил Северное Причерноморье в се­
редине V в. до н. э. и оставил наиболее ценные сведения о жителях этой
страны, период, связанный с киммерийцами, был уже далеким прошлым,
запечатлевшимся в местной топонимике. Так, современный Керченский про­
лив назывался Боспором Киммерийским, в районе этого пролива находились
«Киммерийское укрепление», «Киммерийская переправа», «Киммерийская об­
ласть». Вероятнее всего, главным местопребыванием киммерийцев был Кер­
ченский полуостроЬ. Однако тот же Геродот сообщает, что ему показывали
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII— VI вв. до н. э.)
139
могилу «киммерийского царя» в районе Днестра. Другие античные писате­
ли еще меньше осведомлены о киммерийцах. Не исключена возможность,
что греки называли киммерийцами многие племена, населявшие в древнос­
ти обширные степные пространства от Южного Буга до Азовского моря,
иключая Крым.
О культуре киммерийцев до сего времени мы знаем мало. В археологи­
ческой литературе под названием «киммерийская культура» принято объе­
динять памятники переходной от бронзы к железу эпохи, которые были
обнаружены на территории Северного Причерноморья в результате раско­
пок, в кладах или случайно. Выделить из этого материала собственно ким­
мерийские памятники пока трудно. По сведениям Геродота, киммерийцы
были вытеснены из Северного Причерноморья скифами и переселились на
южный берег Черного моря в район Синопы. Некоторые ученые считают,
что если такое переселение и было в исторической действительности, то
оно коснулось лишь части населения. Другая же часть киммерийцев оста­
лась в горном Крыму; обитавшие здесь племена потом стали известны ан­
тичным писателям под именем тавров.
По свидетельству Геродота, в его время основную массу населения Сеиерного Причерноморья составляли скифы, о которых он сообщает ряд
обстоятельных сведений. По всем признакам, Геродот жил в Ольвии, рас­
положенной в устье Буго-Днепровского лимана, и оттуда наблюдал за не­
знакомой ему страной, поэтому он называет в первую очередь те из скиф­
ских племен, которые обитали в непосредственной близости от этого го­
рода. Прежде всего он приводит каллипидов, фигурирующих у него и под
другим характерным названием — эллино-скифов. Они были ближайшими
соседями Ольвии и раньше других ассимилировались с греческими коло­
нистами, испытав на себе сильное воздействие греческой культуры. О жив­
ших рядом с каллипидами алазонах Геродот сообщает, что они сеяли и
употребляли в пищу хлеб, а также лук, чеснок, чечевицу и просо (IV, 17).
Дальше за алазонами на территории, примыкавшей к обоим берегам Буга,
жили так называемые скифы-пахари, которые, по словам Геродота, сеяли
хлеб не только для собственных нужд, но и на продажу. Очевидно, терри­
тория, населенная скифами-пахарями, входила в сферу торговой деятель­
ности ольвийских купцов.
Население удаленных от Ольвии районов Геродот определяет по более
общим признакам. Так, всех обитавших на большой территории вверх по
Днепру он характеризует как скифов-земледельцев, противопоставляя их
многочисленной группе скифов-кочевников, населявших обширные степ­
ные пространства на восток от Днепра. Еще дальше на восток, по данным
Геродота, жили так называемые царские скифы, которых он характеризует
как наиболее воинственных.
Таким образом, скифы представляли собой оседлые и кочевые племена,
очевидно, родственные друг другу. Материалы археологических исследонаний свидетельствуют о том, что собственно скифская культура была рас­
пространена в районе Нижнего Буга и Нижнего Днепра и между Нижним
Днепром и Азовским морем, включая и территорию степного Крыма. На
пссм этом пространстве (несмотря на некоторые локальные особенности
140
Ранняя Греция
каждого района) наблюдаются черты типологической общности матери­
альной культуры: одни и те же формы керамики, однотипное оружие, кон­
ская сбруя, сходные типы погребений и т. д. Материальная культура лесо­
степной полосы, которая существенно отличалась от скифской, с середи­
ны V в. до н. э. испытывает сильное ее влияние, несколько сгладившее
черты между этими двумя культурами.
Этническая общность скифских племен находила выражение и в языке.
К сожалению, мы располагаем о нем лишь очень скупыми сведениями, по­
черпнутыми из греческой письменности. Попытки решить вопрос Ъ свое­
образии этого языка привели к возникновению в зарубежной историогра­
фии ряда противоречивых и взаимно исключающих друг друга гипотез.
Среди отечественных лингвистов и скифологов в настоящее время господ­
ствует взгляд о принадлежности языка скифов к североиранской группе
языков.
За Доном, по данным Геродота, жили не скифы, а родственные им по
языку и по образу жизни племена сарматов. Близки скифам были и меотийские племена, обитавшие на побережье Азовского моря и в Прикубанье.
Перечисленные племенные группировки с северной стороны были окруже­
ны племенами, существенно отличающимися от них по образу жизни и
уровню социального развития. Об этих племенах греки были весьма плохо
осведомлены, и о них ходили самые фантастические слухи. Геродот, на­
пример, рассказывает о неврах, населявших территорию к западу от Сред­
него Днепра и, быть может, представлявших собой протославянское насе­
ление Европы. По его словам, все в этом племени были волшебниками и
обладали способностью превращаться в волков (IV, 105). Смутные пред­
ставления существовали у Геродота и о меланхленах, живших севернее
царских скифов, т. е., очевидно, в районе верхнего течения Дона.
Само собой разумеется, что историческое развитие племен, разбросан­
ных на таком огромном пространстве, протекало в весьма различных усло­
виях и далеко не одинаковыми темпами. Существенные различия в уровне
развития наблюдались даже в тех случаях, когда племенные группы жили в
непосредственной близости друг от друга. Так, все античные писатели, на­
пример, единодушно подчеркивают дикость и отсталость населявших гор­
ный Крым тавров. Археологические исследования этой части Крыма дей­
ствительно показали, что здесь в древности отсутствовали благоприятные
условия для земледелия и скотоводства, и главными занятиями жителей были
рыболовство и охота. Однако хозяйственная жизнь большинства северочер­
номорских племен, именно тех, с которыми соприкасались греки, достигла
относительно высокого уровня. В особенности это относится к быту осед­
лого населения, известного нам по раскопкам многочисленных городищ, в
частности недавним раскопкам большого Каменского городища. Земля в то
время, по-видимому, вспахивалась плугом, запряженным волами, при убор­
ке урожая пользовались серпами, зерно перемалывалось на особых зерно­
терках. Многочисленные костные останки свидетельствуют о разведении
крупного и мелкого рогатого скота, птицы и лошадей. Остатки жилищ и
найденная во время раскопок керамика разнообразных форм и назначения
говорят об относительном материальном достатке жителей этих поселений.
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII— VI вв> до н. э.)
141
О масштабах развития скотоводческого хозяйства у кочевников свидетель­
ствуют такие памятники древнего быта, как Ульские, Костромской, Воронеж­
ский и другие курганы. Только в одном из Ульских курганов, датируемом VI в.
до н. э., было найдено свыше 400 конских скелетов, расположенных правиль11ыми рядами у коновязи. Обычай массового ритуального умерщвления лоша­
дей дает ясное представление о величине конских табунов, принадлежавших
кочевникам. Насыщенность погребального инвентаря больших курганов ве­
щами греческого происхождения наглядно подтверждает тесные связи мест­
ной племенной знати с греческими городами-колониями.
Раскопки курганов свидетельствуют также и об интенсивном развитии в
местной среде процессов социально-имущественного расслоения. Боль­
шие курганные погребения с богатым и разнообразным погребальным ин­
вентарем и ритуальными жертвами контрастируют со множеством могил
бедняков, почти лишенных погребального инвентаря. Постоянные воен­
ные столкновения между племенами, приносившие победителям добычу и
пленников, а также торговля с греками, которым часть этих пленников,
очевидно, перепродавалась, форсировали дальнейшее нарастание социаль­
ного неравенства. Однако в северочерноморском обществе в рассматрива­
емое время, судя по всему, еще не был изжит родоплеменной строй и не
был осуществлен переход к классовой структуре и государству.
Геродот неоднократно упоминает скифских царей. Эти цари, даже воз­
главляя объединения нескольких племен, по сути дела продолжали оста­
ваться племенными вождями. Несомненно, местные племена на короткое
время объединяли свои силы для совместных военных предприятий, как,
например, это было во время скифских вторжений в Малую и Переднюю
Азию. Однако следует отвергнуть взгляды некоторых историков, утверж­
дающих, что у скифов в VI— V вв. до н. э. уже существовало государство.
11ервые реальные признаки скифской государственности появляются не
ранее второй половины IV в. до н. э., когда на территории Западного При­
черноморья возникает большое и сильное объединение во главе со скиф­
ским царем Атеем, просуществовавшее, впрочем, очень недолго.
Элементы государственности отсутствовали также и у сарматов. По
свидетельству ряда античных писателей, в сарматской среде особую роль
играла женщина. Это дает основание думать, что у сарматов дольше, чем у
скифов, сохранились пережитки материнского рода. Опираясь на Геродота
и краткие упоминания других авторов о скифских рабах, можно также с
уверенностью считать, что у скифов встречались только патриархальные
формы рабства. Вряд ли труд несвободных мог найти широкое применение
в хозяйстве кочевников и хозяйстве оседлого населения, видимо, еще не­
знакомого с частной собственностью на землю. Следует думать, что плен­
ники ненадолго задерживались у победившего их племени, а продавались,
очевидно, при посредничестве греческих купцов, за пределы страны. Та­
ким образом, центральной фигурой в хозяйственной жизни местного об­
щества в рассматриваемое время оставался свободный человек.
Наши представления о быте кочевого и оседлого населения Северного
11ричерноморья основаны как на свидетельствах Геродота и других антич­
ных авторов, так и на материале археологических исследований. Геродот
142
Ранняя Греция
сообщает о повозках, которые служили скифам-кочевникам жилищем. На­
глядное представление об этих повозках дает найденная среди детских иг­
рушек при раскопках в районе Керчи глиняная модель. Этот вид передвиж­
ного жилья, очевидно, возник еще в доскифскую бронзовую эпоху, так как
в погребениях этого времени на Северном Кавказе были найдены аналогич­
ные глиняные модели, а в одном из курганов — большие деревянные колеса
без спиц. На стойбищах кочевники жили в войлочных шатрах с .очагом
посередине. Подобный шатер-юрта конической формы с цилиндрическим
клапаном над дымовым отверстием изображен на одной из пантикапейских
фресок. Детальное устройство жилищ оседлых скифов нам известно. Мы
можем судить об этих жилищах по остаткам землянок и глинобитных со­
оружений, обнаруженных при раскопках скифских городищ, а также по
конструктивным особенностям больших курганных погребений Киевской,
Кировоградской, Полтавской, Харьковской, Воронежской областей и степ­
ного Крыма. Многочисленные находки разнообразной по форме и назначе­
нию местной посуды свидетельствуют о том, что керамика играла в быту
значительную роль. По словам Геродота, скифы готовили пищу также в
бронзовых котлах (такие котлы были найдены и при археологических рас­
копках) и пользовались деревянной посудой. Судя по костным останкам,
они главным образом употребляли продукты животноводства.
Одежда скифов известна нам по изображениям на золотых и серебря­
ных сосудах и других драгоценных изделиях преимущественно греческой
работы из Чертомлыцкого, Кульобского, Солохского курганов. Она состо­
яла из короткого кафтана, узких кожаных или широких со сборками шта­
нов и кожаных сапог. Скифы носили башлыки или, судя по рисункам на
вазах, вообще обходились без головного убора. Женщины надевали длин­
ные с узкими рукавами и поясом платья. С оружием скифов нас знакомят
изображения на вазах и многочисленные находки скифских стрел, копий и
коротких мечей, так называемых акинаков. От вражеских копий и стрел
скифских воинов защищали легкие щиты. Сражались они главным образом
на конях, хотя в дальнейшем с ростом оседлости и земледелия в скифском
войске появляется и пехота. Военным обычаям скифов большое внимание
уделял Геродот, который, по-видимому, несколько преувеличивает их во­
инственность.
Для религии скифов характерно отсутствие храмов и особой касты жре­
цов. Одним из наиболее почитаемых богов, по словам Геродота, считался
бог войны, его олицетворял воткнутый в землю железный меч, перед кото­
рым приносились жертвы. Геродот перечисляет еще ряд других скифских
божеств, пытаясь перевести их имена на язык эллинского пантеона, но это
ему плохо удается; по-видимому, религиозные представления скифов были
весьма далеки от религии греков.
Ярким проявлением своеобразия местной культуры служат вещи, вы­
полненные в скифском «зверином» стиле. Для этого стиля характерна ди­
намичность в трактовке образов зверей: они чаще всего изображаются не в
статической позе, ц в состоянии напряженной экспрессии. Подобные изде­
лия выходили из рук не только местных, но и иноземных мастеров: грече­
ских и восточных, которые в таких случаях явно учитывали вкусы северо­
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII— VI вв. до н. э.)
143
черноморских потребителей их художественной продукции. Безусловно,
на местную культуру оказывала влияние и греческая, впрочем, это воздей­
ствие не следует преувеличивать; оно коснулось главным образом верхне­
го слоя местного общества — родоплеменной знати, втянувшейся в тор­
говлю с греческими городами. Правда, в торговые отношения с греками
были вовлечены и широкие слои скифов-пахарей, по свидетельству Геро­
дота, сеявших хлеб на продажу. Многочисленные изделия греческого про­
исхождения, обнаруживаемые при раскопках местных поселений и курга­
нов, наглядно иллюстрируют интенсивность этих связей.
Таким образом, развитию греческих колоний в Северном Причерномо­
рье способствовало то, что экономика местного населения к началу коло­
низации достигла такого уровня, при котором был возможен широкий об­
мен. В свою очередь, торговля с греческими колонистами форсировала в
местном обществе процессы образования классов, содействуя переходу от
родоплеменного строя к более высокой ступени исторического развития.
Благодаря тесному общению греков с местными племенами интенсивно
протекали процессы ассимиляции, особенно на берегах Боспора Кимме­
рийского. Сформировавшаяся здесь культура в связи с этим приобрела свое­
образные синкретические черты.
3. Последствия колонизации.
Развитие сельского хозяйства, ремесел и торговли
Колонизация оказала большое влияние на все сферы жизни греческого
общества. Она содействовала развитию экономики Греции, окончательно­
му отделению ремесла от сельского хозяйства, расширению обмена между
греческими городами. Метрополии установили оживленные торговые от­
ношения с колониями, а через них и с негреческим (варварским) миром.
Колонии, особенно в первое время, не могли обойтись без метрополий, а
метрополии нуждались в колониях как в рынках сбыта изделий своего ре­
месла. Раньше всего торговля стала развиваться в малоазийских примор­
ских городах, среди которых первое место занимали ионийские города, и
особенно Милет. Милет поддерживал интенсивные торговые связи с Про­
понтидой, Понтом, Италией (особенно Сибарисом) и Востоком. На Запа­
де первыми торговыми центрами были Эгина, небольшой остров, связывав­
ший западную часть Греции с восточной, Коринф, Сикион и Мегары.
Для развития заморской торговли первостепенное значение имело усовер­
шенствование морского транспорта: постройка относительно больших и бы­
строходных кораблей, возведение береговых портовых сооружений и т. д.
Введение мер (веса и т. п.) и монет свидетельствует о высоком экономическом
уровне греческого общества VIII—VI вв. до н. э. С давних пор в Греции в
качестве мерила ценностей пользовались металлическими и короткими пруть­
ями — оболами и драхмами (шесть оболов), названия которых удержались и в
последующее время. Кроме того, во многих греческих городах весовой едини­
цей служил вавилонский талант, делившийся на 60 мин. В наиболее распрос­
траненной эгинской системе талант равнялся 37,5 килограмма, в эвбейской —
144
Ранняя Греция
26,2 килограмма. Мерой объема служил медимн, равнявшийся 52,5 литра,
мерой жидких тел — метрет, составлявший 39,5 литра.
С VII в. до н. э. в малоазийский городах начинается чеканка монет из
сплава золота и серебра, носившего название «электра», а в Греции —
главным образом из серебра.
Пионером в этом отношении была Лидия, где монеты чеканились уже в
начале VII в. до н. э.
Заморская торговля способствовала развитию ремесла и ремесленной
техники. Значительный прогресс ремесленной техники наблюдается в ме­
таллургии. В VII в. до н. э. уроженец Хиоса Главк изобрел способ паять
железо. Производством железных, медных и бронзовых изделий славились
города Малой Азии, а также Халкида на Эвбее — «город медных рудни­
ков». Потребность в одежде, тканях, цветных материях и предметах до­
машнего обихода вызвала к жизни ткацкие, красильные, керамические и
другие отрасли ремесленного производства.
Центром ткацкого, красильного и металлургического производства был
Милет. Милетские шерстяные ткани пользовались широкой известностью.
Развитие шерстяного производства невозможно без овцеводства, которое
очень развито в Милете. Большое распространение получили шерстяные
ткани, изготовлявшиеся в Мегарах.
Керамическим (гончарным) производством славились Милет, Коринф
(коринфские вазы) и Афины.
Увеличившийся спрос на предметы высокой сельскохозяйственной куль­
туры в колониях и в самой Греции обусловил переход от малодоходной
культуры хлебных злаков к садово-огородным культурам, разведению ви­
нограда, оливковых и фруктовых деревьев, пчеловодству и огородниче­
ству. Из винограда и оливы изготовлялись вино и оливковое масло и выво­
зились в другие районы. Эксплуатация рабов в сельском хозяйстве стано­
вилась более выгодным делом. Земельные участки, расположенные в
пригородных местностях, вдоль дорог, рек или по берегам морей, прино­
сили солидный доход и вполне оправдывали средства, затраченные на при­
обретение земли и инвентаря. Улучшилась обработка земли, развивалась
сельскохозяйственная техника и изменилось отношение людей к работе.
Гесиод, поэт конца VIII в. до н. э., родом из Беотии, земледелец-крестьянин
по происхождению, исполнен высокого уважения к труду, его главное произ­
ведение носит характерное для этой эпохи название «Труды и дни». Гесиод
дает подробные наставления сельскому хозяину, как лучше всего обрабаты­
вать поле, чтобы извлечь из него максимум дохода. Прежде всего, говорит он,
надо тщательно подготовиться к посеву, отобрать хорошие семена, заранее
приготовить орудия труда — плуги, бороны, кирки, мотыги, заступы и пр. —
и позаботиться об ирригации, т. е. оросительных каналах — без них в Древней
Греции вообще нельзя было заниматься сельским хозяйством.
За посевом следует жатва. Жатвенная пора — особенно горячее время.
В «интересах скорости, — поучает Гесиод, — раздетым жни, если хочешь
вовремя совершить свою работу Деметры и желаешь, чтобы все вовремя
поспело и чтобы,ты и потом не бродил, подобно нищему, по дворам, вы­
прашивая милостыню».
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII— VI вв. до н. э.)
145
Между жатвой и молотьбой проходило некоторое время, чтобы зерно
«иысохло и окрепло». Молотили на «хорошо округленном току», нахо­
дившемся на открытом месте. Молотили быками, которых гоняли по кругу
гик, как это делается и по сию пору в глухих местах Греции и на Востоке.
11а гумно складывали в несколько рядов снопы колосьями вместе и по ним
гоняли быков. Упоминается также и молотьба цепами. Вымолоченное и
тщательно провеянное зерно хранили в особых сосудах в амбарах. Солома
шла на корм скоту.
Размельчали зерно в деревянных ступках, окованных железом, или же в
каменных ступках. В дальнейшем вместо ступки использовали ручные мель­
ницы.
В помощь сельскому хозяину Гесиод сочинил специальный сельскохожйственный календарь в стихах, в котором отражены все особенности и
приметы погоды, горе и радости, приносимые каждым сезоном.
«Когда на горизонте покажутся рожденные Атласом Плеяды (что слу­
чается в мае месяце), то немедленно же начинай жатву, когда же они начи­
нают заходить (ноябрь), то не опаздывай с пахотой. Такой закон для по­
лей».
Строго следи, чтобы вовремя крик журавлиный услышать,
Из облаков с поднебесных высот ежегодно звучащий;
Знак он для сева дает...
(Труды и дни, ст. 448—450).
Советы и рассуждения Гесиода носят сугубо практический характер —
>то перечень средств и методов, с помощью которых можно жить в достат­
ке и избежать бедности. Гесиод — выразитель настроений сельской демо­
кратии, зажиточного крестьянства. Поэма «Труды и дни» с начала до конца
проникнута одной мыслью: все ценности создаются упорным системати­
ческим трудом.
Обращаясь к своему брату Персу, Гесиод рекомендует ему работать не
покладая рук, чтобы избежать голода и бедности. Тогда будет все — богат­
ство, слава, почет, хорошая семья и хорошие друзья:
Помни всегда о завете моем и усердно работай,
Перс, о, потомок богов, — чтобы голод тебя ненавидел,
Чтобы Деметра в прекрасном венке неизменно любила
И наполняла амбары тебе всевозможным припасом.
Голод, тебе говорю я, всегдашний товарищ ленивца.
Боги и люди по праву на тех негодуют, кто праздно
Жизнь проживает, подобно безжальному трутню, который,
Сам не трудясь, работой питается пчел хлопотливых.
Так полюби же дела свои вовремя делать и с рвеньем.
Будут ломиться тогда у тебя от запасов амбары.
Труд человеку стада добывает и всякий достаток.
Если трудиться ты любишь, то будешь гораздо милее
Вечным богам, как и людям: бездельники всякому мерзки
(Там же, ст. 298—309).
146
Раиияя Греция
Таким образом, на первом месте всегда работа, а уже затем, если оста­
нется время, и все остальное.
«Не сиди в народном собрании и не слушай споров в суде, пока не
запасено достаточно продуктов продовольствия, по крайней мере, на один
год», — таковы наставления Гесиода.
Гесиод обращается не к аристократам, а к новым землевладельцам, при­
ходившим на смену старой родовой знати. Наставления Гесиода прежде
всего относятся к Беотии, отсталой области Средней Греции, и, следова­
тельно, тем более они приложимы к наиболее развитым областям грече­
ского мира, как к метрополиям, так и к колониям.
4.
Становление городов.
Социально-имущественное расслоение общины
«Современная наука определяет процесс социально-экономического
и социально-политического развития греков в архаическую эпоху по­
нятием «революция».
Архаическая революция — это отнюдь не метафора, не условное обо­
значение для трехвекового периода (VIII—VI вв. до н. э.). Этот пери­
од и в самом деле был отмечен грандиозным, масштаба настоящей
революции историческим переворотом, в ходе которого в Греции
вторично сложилась цивилизация, но теперь уже в особенной форме
суверенных городских общин. Те факторы социального прогресса,
которые были заложены в структуре древнегреческого общества
вопреки, а отчасти, может быть, и благодаря дорийскому завоеванию —
мы имеем в виду высвобождение сельских общин от тягостной опеки
дворцовых центров и распространение железа, — теперь, наконец,
сказали свое слово, и результатом было рождение новых, гораздо
более прогрессивных форм социально-экономических и политичес­
ких отношений — античного рабовладельческого общества и госу­
дарства.
Содержание этого поистине революционного процесса слагалось из
ряда социально-экономических и политических метаморфоз, важней­
шими из которых были радикальные успехи в технике производства и
экономической жизни, кризис патриархального общинного строя и
борьба демоса со знатью, решение первоочередных социальных про­
блем посредством законодательной реформы и колонизации, форси­
рованное подавление знати тиранией и, наконец, по устранении этой
последней, торжество полисного духа, в идеале — в форме античной
демократии, в том ее виде, какой был реализован в Афинах.
И прежде всего велики были успехи в технике производства и эконо­
мике. Еще в X в. до н. э. железо решительно вытеснило бронзу в
качестве основного производственного металла. В VII в. до н. э. тех­
ника обработки металла подверглась радикальному усовершенство­
ванию: в начале этого столетия хиосцем Главком была изобретена
сварка железа, а несколько позже Ройком и Феодором было освоено
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII— VI вв. до н. э.)
147
искусство художественного литья. Благодаря внедрению новых, из­
готовленных из железа орудий труда сделалось возможным интенси­
фицировать производство как в земледелии, так и в ремесле. Углуб­
ляющееся общественное разделение труда и обусловленное этим
отделение ремесла от земледелия, равно как и выделение в особый
вид занятий торговли, привели, наконец, к появлению города в новей­
шем социологическом смысле слова как центра тяготеющей к нему
сельскохозяйственной округи.
Вокруг первоначальных городищ, служивших целям защиты племе­
ни в случае военной опасности, выросли торгово-ремесленные поса­
ды, а вместе с ними сформировалось новое сословие горожан — ре­
месленников и купцов. Новые города развернули активную, преиму­
щественно морскую торговлю. Это, в свою очередь, содействовало
дальнейшей специализации отдельных центров на производстве из­
бранных видов продукции и превращению их в подлинные очаги наци­
ональной экономики.
Выражением далеко зашедшего развития торговли и морского дела
явились соответственные важные изобретения и усовершенствова­
ния. Прежде всего радикальному усовершенствованию подверглись
самые типы кораблей. С конца VIII в. до н. э. началось строительство
новых военных кораблей с тремя рядями гребцов — триер. Наряду
с этим в морском деле не было недостатка и в отдельных новациях.
Так, был принят на вооружение современный тип якоря с двумя
лапами.
Далее, в VII в. до н. э. в значительной степени по восточному образцу
были приняты правильные меры веса и объема: талант для твердых
тел, медимн для сыпучих и метрет для жидких с их подразделениями.
Одновременно и тоже, возможно, по примеру восточных соседей, в
частности лидян, начался выпуск первых правильных металлических
денег. Пионерами здесь выступили в первой половине VII в. до н. э.
быстроразвивавшиеся города Ионии. Затем, с середины VII в. до н. э.,
чеканка монет стала распространяться и в Балканской Греции.
Технический и экономический прогресс повлек за собой резкие пере­
мены в социальных отношениях. С одной стороны, внедрение более
совершенных и более доступных железных орудий труда и соответ­
ственная интенсификация производства содействовали рентабельно­
сти индивидуального хозяйства, что имело следствием решительное
утверждение принципа частной собственности. Вместе с тем стало
фактом и высвобождение личности из-под общинной опеки, иными
словами — торжество индивидуализма.
В тесной связи с утверждением жизнеспособного парцеллярного хо­
зяйства, существующего в условиях частной собственности, началось
стремительное развитие частновладельческого рабства, причем не
только в сфере домашнего хозяйства, но и в непосредственном про­
изводстве, а главное — за счет захваченных или вывезенных из-за
рубежа чужеземцев-варваров.
148
Ранняя Греция
Наступившие перемены до основания потрясли главную ячейку древ­
него общества — сельскую общину. В самом деле, интенсификация
земледельческого хозяйства, все большая его ориентация на город­
ской рынок и, после изобретения денег, все большие возможности на­
копления и обогащения, открывшиеся для крупных или крепких хозя­
ев, имели своим ближайшим следствием усиление того слоя в общине,
который по традиции оставался главным владетелем земли — родовой
знати. Напротив, значительная часть рядовых общинников
кресть­
ян, поскольку она не могла выбиться в крепкие хозяева, беднела и
разорялась, входила в долги и, ввиду отсутствия в тот период гаран­
тий личной свободы, попадала в долговую кабалу, превращаясь в рабов-должников.
Вообще характерной чертой времени была растущая имущественная
дифференциация, углубляющаяся поляризация собственности. Темы
богатства и бедности являются одними из заглавных в архаической
поэзии, в нашем главном литературном первоисточнике. Надо, одна­
ко, заметить, что богатство чаще было спутником знатности; харак­
терное обязательное сочетание этих двух моментов и определяло
высокое положение аристократии в архаическом обществе. Разуме­
ется, и аристократы могли беднеть, и простолюдины становиться бога­
тыми. Однако разорение знатного человека не означало для него пол­
ной и, во всяком случае, немедленной социальной гибели; у него
оставались важные родовые связи, традиционный престиж, возмож­
ность, наконец, поправить свои дела, женившись на богатой простолю­
динке. Между тем состоятельность, обретенная человеком из наро­
да в условиях традиционного господства аристократии, не повышала
его социально-политического статуса, тогда как обеднение и обнища­
ние бросали его на самое дно, ибо это было сопряжено для него с
утратой даже тех небольших прав, которые знать еще оставляла на
долю народа.
Недовольство массы общинников социальными тяготами, которые
время обрушило на их головы, в какой-то момент архаической сму­
ты стало выливаться в открытые формы. Трудно сказать, как сложи­
лась бы судьба сельского демоса в Древней Греции и насколько ус­
пешно сумел бы он защитить свои права перед натиском всемогу­
щих денег, долговой кабалы и произвола знати, если бы как раз в это
время не пришла ему помощь со стороны. Дело в том, что одни и те
же процессы вели и к расслоению сельской общины, к обогащению
знати и разорению крестьянства, и к росту города, к формированию
нового сословия горожан. Последнее непрерывно пополнялось бла­
годаря притоку в город всех тех, кто надеялся разбогатеть, приспо­
собившись к новым условиям жизни, обратившись к новым доход­
ным занятиям — ремеслу и торговле. Выходцы из сельской местно­
сти, эти изгои, утратившие связь с общиной, становясь богатыми и
почтенными горожанами, заявляли претензии на уравнение в пра­
вах с аристократами, на доступ к политической власти. И делали они
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII— VI вв. до н. э.)
149
это с тем большей решимостью, что, как изгоев, знать их ни во что
не ставила, тогда как сами они, по мере роста их богатства, склонны
были держаться о себе все более высокого мнения. Что могло быть
более естественным в этих условиях, чем блок между двумя угне­
тенными в ту пору сословиями крестьян и горожан, которые равно
были недовольны засилием знати?
Складывавшийся таким образом общедемократический фронт полу­
чал благодаря объединению сил большие шансы на победу. К тому же
в его пользу действовали еще два важных обстоятельства. Во-пер­
вых, совершилась важная перемена В военном деле — возросла роль
народного ополчения, фаланги тяжеловооруженных пехотинцев, гоп­
литов, без которых правящая знать с какого-то момента не могла уже
более обходиться. Наряду с переворотом в военном деле в пользу
подымающейся демократии действовал и другой вспомогательный
фактор, уже социального порядка. Именно у складывающейся демо­
кратии с самого начала не было недостатка в политически развитых и
энергичных лидерах. В самом деле, разъедающее воздействие де­
нежного хозяйства испытывала не только масса сельского демоса, но
и верхушка греческого архаического общества. Члены захиревших
аристократических родов или обойденные наследством младшие сы­
новья знатных семей также устремлялись в город, где они задавали
тон оппозиционным настроениям и выступлениям. Именно эти от­
прыски аристократических фамилий, достаточно образованные и пред­
приимчивые, близкие по своему положению и к старой родовой зна­
ти, и к новому сословию горожан, становились инициаторами прове­
дения различных мер, имевших ввиду преобразовать общественные
отношения с позиций разума, в интересах новых прогрессивных групп.
Присоединение к демократическому движению части знати достави­
ло этому движению развитых интеллектуально и политически лиде­
ров, внесших в стихийно разворачивавшуюся борьбу важный рацио­
нальный момент. Присутствием этого рационального духа объясня­
ется то, что решение первоочередных социальных проблем, как,
впрочем, и завершение всего дела, было осуществлено посредством
законодательной реформы — кодификации права, разумной реорга­
низации социально-политического строя и достаточно организован­
ной колонизации» (Фролов Э. Д. Рождение греческого полиса. Л.,
1988. С. 92).
«Размах социально-политической борьбы и ее общие итоги определя­
ются следующим образом.
Столкновения союза торгово-ремесленных слоев и крестьянства с
землевладельческой аристократией охватили, видимо, все скольконибудь развитые полисы, в той или иной мере испытавшие влияние
экономического переворота VIII в. до н. э. Во всяком случае, можно
утверждать, что те полисы Греции, в которых мы находим в этот
период следы деятельности примирителей, законодателей и тиранов,
были в той или иной мере затронуты борьбой этих социальных слоев.
150
Ранняя Греция
Исход борьбы колебался, как нам представляется, в пределах трех
следующих вариантов: 1) сохранение господства родовой аристокра­
тии; 2) компромисс между родовой знатью и торгово-ремесленной
верхушкой демоса; 3) полная победа торгово-ремесленного слоя в
союзе с крестьянством.
Первый вариант — сохранение прежних позиций (или победа) родо­
вой знати — имел место чаще всего в областях, подвергшихся «до­
рийскому» завоеванию. На этих территориях землевладедьческая
аристократия была сильнее, чем в других областях Греции, т. к., вопервых, здесь она располагала такими дополнительными объектами
эксплуатации, как спартанские илоты, фессалийские пенесты и т. п., и,
во-вторых, области, завоеванные «дорийцами», как правило, отлича­
лись наибольшим плодородием. Все это укрепляло позиции земле­
владельческой знати. Иными словами, в этих областях знать в мень­
шей степени утрачивала свое экономическое преобладание. Здесь,
как правило, можно наблюдать следующие связанные с господством
знати явления: дольше, чем в других общинах Греции, сохраняются
архаические формы зависимости и другие пережитки первобытно­
общинного строя; усиливается внеэкономическая зависимость сельс­
кого населения от родовой знати; многие группы населения, и прежде
всего ремесленники и торговцы, терпят поражение в политических
правах и нередко низводятся до уровня спартанских периэков; уста­
навливается аристократическая республика, где политические права
предоставляются в зависимости от происхождения: полноправными
гражданами в них являются знатные люди и связанные с ними, чаще
всего дружинными отношениями, группы родовых общинников; на­
конец, на длительный период приостанавливается переход от прими­
тивного (патриархального) к развитому, античному рабству.
Второй вариант — компромисс между знатью и торгово-ремесленной
верхушкой, — как правило, приводил к замене аристократического
принципа тимократическим, согласно которому критерием предос­
тавления больших или меньших политических прав является имуще­
ственный ценз: политические права в этом случае предоставляются
не по знатности, а по богатству. В общинах, где имел место такого
рода компромисс, обязательно проводилась кодификация права, не­
редко принимались меры для решения аграрного вопроса, в конеч­
ном итоге способствовавшие развитию частнособственнических от­
ношений, и непременно запрещалась долговая кабала. Эта последняя
реформа открывала путь для перехода от патриархального рабства к
развитому античному. Она лишала землевладельческую знать самого
действенного орудия закабаления сельского населения. Рядовой об­
щинник — крестьянин — уже не являлся более основным объектом
эксплуатации. На смену патриархальным, примитивным формам за­
висимости приходило развитое античное рабство.
Третий вариант — полная победа торгово-ремесленного слоя в союзе
с крестьянством. Она приводила к тому, что, кроме отмены долговой
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII— VI вв. до и. э.)
151
кабалы, скорее всего, имел место и передел земли, конфискованной
у особо непримиримо настроенной знати, для крестьянства открывал­
ся долгосрочный государственный кредит, и тем самым ликвидирова­
лась не только внеэкономическая, но и экономическая зависимость
крестьянства от крупных землевладельцев. Создавался обширный
слой мелких и средних собственников — земледельцев и ремеслен­
ников, являвшихся опорой рабовладельческой демократии, для кото­
рой характерно равенство политических прав всех граждан полиса,
существование гарантированных политических свобод, а в Афинах —
даже оплата участия в народном собрании и оплата государственных
должностей. Рабовладельческая демократия уже неразрывно связана
с развитым античным рабством.
Естественно, что эти три основных варианта исхода архаической ре­
волюции VIII—VI вв. до н. э. отнюдь не исчерпывают всего многооб­
разия порожденных борьбой против землевладельческой знати поли­
тических форм, возникавших в этот период в греческих общинах.
Большинство полисов проходило в своем развитии ряд этапов, для
которых была характерна определенная форма полисной государствен­
ности» (Шишова И. А. Раннее законодательство и становление раб­
ства в античной Греции. JI., 1991. С. 27).
Отделение ремесла от сельского хозяйства и широкий обмен предпола­
гают существование городов и развитие городской жизни. Города микен­
ской эпохи потеряли прежнее значение. Гомеровские города (полисы) пред­
ставляли собой укрепленные центры, за стенами которых окрестное насе­
ление искало спасения в часы опасности.
С течением времени первоначальный характер полиса совершенно из­
менился. Понятие «полис» расширилось. Теперь это уже был не только
укрепленный центр общины, местоприбывание военного предводителя и
его дружины. Полисом стали называть совокупность поселений, находив­
шихся на примыкающей к городу территории. Площадь самого города так­
же расширялась, вокруг городов возникали торгово-ремесленные посады.
Наиболее населенными городами в VIII— VII вв. до н. э. считались на вос­
токе Милет, на западе — Коринф. Старые же города крито-микенской эпо­
хи — Микены, Орхомен и Тиринф — к этому времени окончательно поте­
ряли свое былое величие и превратились в незначительные поселения.
Раньше всего городская жизнь развилась в полисах Малой Азии. Расцвет
малоазийских городов объяснялся историческими условиями и их выгодным
географическим положением. Малоазийские города находились на стыке
материковой Греции и восточных стран. Расположенные на судоходных ре­
ках и имевшие прекрасные бухты, они превращались в торговых посредни­
ков, проводников восточной культуры на Западе и западной — на Востоке.
Богатая природа и избыток сырья способствовали быстрому и пышному рас­
цвету ремесел и торговли. И политическая обстановка в Малой Азии сложи­
лась благоприятно для греческих полисов. Правда, в конце VII в. до н. э.
многие из этих городов подпали под власть Лидии, но лидяне терпимо отно­
сились к греческим городам. Они ограничивались сбором умеренной дани и
Ранняя Греция
152
некоторыми натуральными повинностями, не препятствовали, а даже содей­
ствовали развитию транзитной торговли.
Экономический подъем Греции подрывает значение родовой аристокра­
тии. Родовая организация постепенно утрачивает социальную опору и раз­
лагается под влиянием денежного хозяйства и нового способа производ­
ства. Людей стали ценить не по их роду, а по их состоянию. «Не знатность,
а богатство делает человека», «Имущество — душа несчастного смертно­
го», «Честь следует за богатством» — таковы были девизы новой э4похи.
Мегарский поэт VI в. до н. э. Феогнид, разорившийся аристократ, пишет:
Доброго мужа ужасней всего нищета укрощает;
Старость седая, озноб — менее страшны, о Кирн!
Чтоб нищеты избежать, и в глубокую бездну морскую
Броситься стоит, и вниз в пропасть с высокой скалы!
Каждый, кого нищета поразила, ни делать не может
Ни говорить ничего: связан язык у него
(Феогнид, ст. 173—178)\
Все изменилось в родном государстве, с горечью говорит он:
Город наш все еще город, о Кирн, но уж люди другие.
Кто ни законов досель, ни правосудья не знал,
Кто одевал себе тело изношенным мехом козлиным
И за стеной городской пасся, как дикий олень, —
Сделался знатным отныне. А люди, что знатными были,
Низкими стали. Ну кто б все это вытерпеть мог?
(Там же, ст. 53—58).
С ростом товарно-денежного хозяйства и рабовладения усилилось иму­
щественное неравенство среди свободных, углублялась и обострялась со­
циальная борьба. Кричащая роскошь одних и беспросветная бедность дру­
гих еще сильнее подчеркивали социальное неравенство и углубляли клас­
совые противоречия.
Материальное положение мелких землевладельцев и ремесленников с
каждым поколением ухудшалось.
В условиях натурального хозяйства фет сравнительно легко получал
кредит натурой у богатого соседа, не знавшего, куда девать свой хлеб,
вино, овощи и фрукты. С ростом же денежного хозяйства положение изме­
нилось. Богатый сосед, стремясь увеличить свое богатство, давал деньги
взаймы лишь под высокие проценты, требовал точной и аккуратной уплаты
долга, а в противном случае захватывал участок и имущество должника,
его же самого вместе с семьей продавал в рабство.
Классовая ненависть обезземеленного и обедневшего населения гре­
ческих полисов VII— VI вв. до н. э. к «пожирающим дары» басилеям запе­
чатлена в известной басне о соловье и ястребе, рассказанной в «Трудах и
днях» Гесиода:
______________________________
4
1 Цитаты из элегий Феогнида здесь и ниже даны в переводе В. В. Вересаева.
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII— VI вв. до и. э.)
153
Басню теперь расскажу я царям, как они ни разумны,
Вот что однажды сказал соловью пестроглазый ястреб,
Когти вонзивши в него и неся его в тучах высоких.
Жалко пищал соловей, пронзенный кривыми когтями,
Тот же властительно с речью такою к нему обратился:
«Что ты, несчастный, пищишь? Ведь намного тебя я сильнее!
Как ты ни пой, а тебя унесу я, куда мне угодно,
И пообедать могу я тобой и пустить на свободу.
Разума тот не имеет, кто меряться хочет с сильнейшим:
Не победит он его — к униженью лишь горе прибавит!».
Вот что стремительный ястреб сказал, длиннокрылая птица
(Труды и дни, ст. 202—212).
Гесиоду, еще не совсем порвавшему с традициями родового быта и на­
турального хозяйства, современная ему эпоха казалась глубоким кризи­
сом, началом конца мира, железным веком, пришедшим на смену медному,
серебряному и золотому. Поэт пророчит:
Землю теперь населяют железные люди. Не будет
Им передышки ни ночью, ни днем от труда, и от горя,
И от несчастий. Заботы тяжелые боги дадут им
(Там же, ст. 176—178).
Приведенные слова Гесиода относятся к отсталой сельскохозяйствен­
ной области греческого мира — Беотии. Тем более можно себе предста­
вить, до какой степени остры в эти столетия были классовые противоречия
в Малоазийской Греции, на островах и в тех частях Балканской Греции, где
разложение натурального хозяйства и патриархального быта протекало
значительно глубже и полнее.
5. Раннегреческая тирания
Античная традиция ставила возникновение тирании в прямую связь с
социально-экономическими процессами:
«Между тем Эллада становилась могущественнее и все более богате­
ла; большинство городов, доходы которых также росли, подпало под
власть тиранов, тогда как прежде у них была наследственная царская
власть с определенными почетными правами и преимуществами.
Эллины начали строить корабли и обратились к мореходству. По пре­
данию, коринфяне первыми приступили к строительству кораблей
способом, уже весьма похожим на современный, и в Коринфе были
построены первые в Элладе триеры» (Фукидид. История, 1 ,13).
Общее суждение о тирании было негативным:
«Все тираны, сколько их ни было в эллинских городах, управляли
только в своих личных интересах: их политика сводилась, в сущности,
к заботам о собственной особе, своем доме и к укреплению его поло-
154
Ранняя Греция
жения, они не совершили ничего значительного, и каждый только
воевал со своими соседями» (Фукидид. История, 1, 17).
Глубокий анализ условий возникновения и характера тиранических ре­
жимов дал Аристотель: «Тиран ставится из среды, именно народной
массы, против знатных, чтобы народ не терпел от них никакой неспра­
ведливости. События явно показывают это. Ведь большинство тиранов
вышли, собственно говоря, из демагогов, которые приобрели доверие
народа тем, что чернили знатных. Подобным образом возникли тира­
нии, после того как государства уже увеличились. Другие тирании,^пред­
шествовавшие этим, образовались из власти царей, которые нарушили
отеческие заветы и стремились к более деспотической власти. Третьи
тирании возникли под началом тех, кто был избран на высшие должно­
сти. Наконец, некоторые тирании вышли из олигархий, в которых какое-либо одно лицо избиралось на главнейшие должности в качестве
верховного правителя. Во всех этих случаях было легко, стоило только
захотеть, добиться своего благодаря тому могуществу, какое доставля­
ла одним царская власть, другим — их почетное положение. Так, Федон в Аргосе и другие достигли тирании на основе царской власти, а
ионийские тираны и Фаларид — в силу почетного положения; Панетий
в Леонтинах, Кипсел в Коринфе, Писистрат в Афинах и другие — та­
ким же образом при помощи демагогии.
Тирания сохраняется двумя прямо противоположными способами.
Один из них — традиционный, и им руководствуется в своем правле­
нии большинство тиранов. Говорят, что в значительной своей части
способ этот был установлен Периандром Коринфским. Способ состо­
ит в том, чтобы «подрезывать» всех чем-либо выдающихся людей,
убирать прочь с дороги всех отличающихся свободным образом мыс­
лей, не дозволять сисситий, товариществ, воспитания и ничего друго­
го подобного этому... не позволять заводить школы или какие-нибудь
другие собрания с образовательной целью и вообще устраивать все
так, чтобы все оставались незнакомыми друг с другом, так как зна­
комство создает больше доверия. Далее, нужно чтобы все люди, пре­
бывающие в городе, постоянно были на виду и проводили свое время
перед дверьми своих домов: тогда им очень трудно будет скрывать
то, чем они занимаются; да и, находясь постоянно на положении ра­
бов, они привыкнут быть смирными. Еще нужно стараться устроить
дело так, чтобы не оставалось тайной ничто из того, о чем говорит или
чем занимается каждый из подданных, держать соглядатаев. Следует
возбуждать среди сограждан взаимную вражду и сталкивать друзей с
друзьями, простой народ — со знатными, богатых — с людьми из их
же среды. В виды тирана входит также разорять своих подданных,
чтобы, с одной стороны, иметь возможность содержать свою охрану и
чтобы, с другой стороны, подданные, занятые ежедневными забота­
ми, не имели досуга составлять против него заговоры. Примеры это­
го — посвящения Кипселидов, построение Олимпиона Писистратидами, а на Самосе — сооружения Поликрата.
Греция в эпоху «Велнкой колонизации» (VIII— VI вв. до н. э.)
155
Все то, что мы до сих пор рассмотрели, можно свести к трем пунктам.
Именно, тиран стремится к трем целям: во-первых, вселить малоду­
шие в своих подданных, так как человек малодушный не станет со­
ставлять против него заговоры, во-вторых, поселить взаимное недо­
верие — тирания может пасть только тогда, когда некоторые гражда­
не будут доверять друг другу... в-третьих, лишить людей политиче­
ской энергии: никто не решится на невозможное, значит, и на низвер­
жение тирании, раз у него нет на то силы.
...Олигархия и тирания — кратковременные виды государственного
строя. Дольше всего сохранялась тирания в Сикионе — тирания потом­
ков Офагора и самого Орфагора; она длилась 100 лет. Причина та, что
они обращались с подданными кротко, во многом рабски подчинялись
законам, далее — то, что к Клисфену, оказавшемуся человеком воин­
ственным, не относились с презрением, и, наконец, то, что они своими
заботами, подобно демагогам, во многих отношениях расположили на­
род в свою пользу. На втором месте стоит тирания Кипселидов в Ко­
ринфе; она продолжалась 73 года и шесть месяцев. Кипсел был тираном
30 лет, Периандр — 40 с половиной, Псамметих, сын Торга, — 3 года.
Причина и здесь та же: Кипсел был демагогом, прожил все время сво­
его правления без стражи, Периандр же был хотя и настоящим тира­
ном, но человеком воинственным. Третья — тирания Писистратидов
в Афинах. Правда, она была с перерывами: Писистрат во время своей
тирании два раза подвергался изгнанию, так что из 33 лет только 17
приходится на его тиранию, 18 — на тиранию его сыновей, а всего,
значит, 35 лет. Из остальных — тирания Гиерона и Гелона в Сираку­
зах. Однако и она продолжалась не много лет, в целом восемнадцать...
Но большая часть всех тираний была совсем кратковременной» (Ари­
стотель. Политика, V, 8— 9).
Вступивший в классовую борьбу демос не представлял собой единого це­
лого. Из массы народа— мелких и средних землевладельцев, ремесленников и
других прослоек — выделялась торгово-ремесленная верхушка: своего рода
денежная аристократия. Интересы денежной аристократии и широких слоев
демоса были различны. Однако в борьбе со старой родовой аристократией,
пользовавшейся рядом привилегий и фактической монополией власти, в борь­
бе за расширение своих прав и права реального участия в управлении общи­
ной разнородные слои демоса часто выступали единым фронтом.
Борьба за права демократии особенно активно развернулась в VII—VI вв.
до н. э. Она охватила весь эллинский мир и носила революционных характер.
Иыступления демоса в VII— VI вв. до н. э. происходили в малоазийских горо­
дах — Милете, Эфесе, Самосе, в городах метрополии — Мегарах, Коринфе,
( икионе, Афинах и в Великой Греции — Таренте, Сиракузах и т. д. В резульIа 1X5 этой борьбы создавались города-государства. Во многих городах пере­
ходной ступенью от господства родовой аристократии к власти демократии
мнилась тирания. Характерным признаком тирании была узурпация, насильстиснный захват власти одним лицом. В большинстве случаев тираны выстушиш как вожди демоса. Как правило, они были выходцами из аристократии,
156
Ранняя Греция
по каким-либо причинам оторвавшиеся от своего сословия или же не разде­
лявшие его взглядов по отдельным вопросам.
Внешнее положение тиранов напоминало положение монарха, т. е. еди­
ничного носителя власти, да и сами они стремились походить на древних
басилеев времен военной демократии. Политика тиранов была противоре­
чива. С одной стороны, ради привлечения демоса они прибегали к разным,
в зависимости от обстоятельств, демагогическим приемам: хорошему об­
ращению с народом и заступничеству в судах, обвинению богатых, конфис­
кации имущества и земель, частичным разделам конфискованных земель
между малоимущими и т. д. С другой стороны, они стремились сгладить
классовые противоречия и затушевать имущественные контрасты, издавая
законы против роскоши, ограничивая число рабов, и т. д.
Этим объясняется социальная слабость раннегреческой тирании как
политической формы, на что указывал еще Аристотель в «Политике». «Так
как, — говорит он, — в состав государства входят два элемента: класс
людей неимущих и класс людей состоятельных, то тиран должен внушить
и тем и другим, что их благополучие опирается на его власть, и устроить
дело так, чтобы одни от других ни в чем не терпели обиды. А тех из них,
которые окажутся сильнее, он преимущественно должен заинтересовать в
поддержании его власти... Цель всех мероприятий ясна: тиран в глазах сво­
их подданных должен быть не тираном, но домоправителем и царем, не
узурпатором, но опекуном; тиран должен вести скромный образ жизни, не
позволять себе излишеств, знатных привлекать на свою сторону своим об­
хождением, а большинством руководить при помощи демагогических при­
емов» (V, 9, 19— 20).
Тирания как политическая форма была весьма неустойчива; все же ее
значение как определенного этапа в истории классовой борьбы Древней
Греции отрицать или преуменьшать не приходиться. Тирания сыграла важ­
ную роль в уничтожении господства родовой знати и создании рабовла­
дельческого государства.
Первой крупной победой демократии было издании писаных законов,
или кодификация обычного права. Первые писаные законы появляются в
VII в. до н. э. сначала в колониях, а позже и в метрополиях. Большой изве­
стностью пользовались законы Харонда, составленные им для города Ката­
ны в Сицилии, и законы Залевка, написанные для южноиталийских Локр.
Эти законы были несовершенными в техническом отношении и чрезвычай­
но суровыми. Однако это была первая кодификация права, проведенная в
интересах государства как целого, и поэтому значение ее весьма велико.
Фиксирование правовых норм облегчало передачу материальных цен­
ностей, гарантировало права кредитора и должника и утверждало принцип
собственности. Незыблемость закона предусматривалась рядом охрани­
тельных мер. Так, Залевк установил, что желавший внести какое-либо из­
менение в существующий порядок должен был явиться в собрание с верев­
кой на шее и, если предложенный им закон отвергался, удавить себя.
Введение писаных законов, ограничивая произвол аристократии, отве­
чало интересам широких слоев свободного населения. Изданием писаных
законов, однако, дело не ограничилось. За кодификацией последовали
Греция в эпоху «Велнкой колонизации» (VIII— VI вв. до и. э.)
157
изменения в составе правящих органов. Аристократические советы демо­
кратизировались и расширялись, родовые филы заменялись территориаль­
ными, в противовес старинным родовым культам вводилось почитание бо­
жеств и героев, популярных среди демократических слоев населения.
Тирания была общегреческим явлением, но характер тирании и отдель­
ные проявления ее в различных полисах были неодинаковыми.
Раньше всего тирания возникла в Малой Азии и на островах Эгейского
моря. В конце VII в. до н. э. в Милете правил тиран Фрасибул. Больше
сведений сохранилось о самосском тиране второй половины VI в. до н. э. —
11оликрате. Верховным правителем Поликрат стал в период острой клас­
совой борьбы на Самосе. Поликрат не принадлежал к аристократии. Он
был владельцем мастерской бронзовых изделий, а богатство унаследовал
от отца, занимавшегося морской торговлей. Навербовав дружину в 50 че­
ловек, Поликрат захватил власть над островом Самосом и правил сначала
с двумя своими братьями, а потом один. Поликрат вел энергичную внут­
реннюю и внешнюю политику в ущерб интересам аристократии, покрови­
тельствуя торговле и ремеслам. Самос при Поликрате украсился велико­
лепными постройками, сочетавшими грандиозность и легкость, изящество
и тонкий художественный вкус. Особенно славились колоссальный храм
Геры, построенный с исключительной роскошью, и водопровод, подавав­
ший воду в город. Во всей Греции Поликрат был известен как покровитель
художников, писателей и поэтов. Он покровительствовал Анакреону и
Ивику, двум прославленным греческим поэтам.
С именем Поликрата связана легенда о «поликратовом перстне». Желая
испытать судьбу, рассказывает легенда, Поликрат бросил в море золотой пер­
стень. Но счастье не изменило ему и тут: перстень не пропал. Через некоторое
нремя рыбак преподнес Поликрату большую рыбу. Когда слуги Поликрата
разрезали эту рыбу , они нашли в ней брошенный в море перстень.
Полуторговый, полупиратский флот Поликрата господствовал на Эгей­
ском море вплоть до Сицилии и Эпира. Возраставшее могущество Поликра­
га начинало пугать его восточных соседей — персов. Желая положить конец
гегемонии Самоса, персидский наместник Оройт заманил Поликрата в Азию,
казнил его и приказал распять его труп. После смерти Поликрата Самос
попал в зависимость от персов. Тирания Поликрата, как и вообще все тира­
нии в Малой Азии, была блестящим, но эфемерным созданием, не оставив­
шим глубоких следов, что объясняется слабостью ее социальной опоры.
Значительно более прочной и организованной была тирания в матери­
ковой Греции — Коринфе, Сикионе и Мегарах. В Коринфе в середине VII в.
до н. э. утвердилась тирания Кипсела. Кипсел изгнал из Коринфа господ­
ствовавший там влиятельный аристократический род Бакхиадов.
Сын и преемник Кипсела Периандр (625— 588) — один из самых зна­
чительных тиранов Греции. С его именем связано много реформ, направ­
ленных на развитие коринфской торговли и ремесла и превративших Ко­
ринф в одно из первых государств эллинского мира. Старые родовые филы,
и которых господствовали аристократы, были заменены новыми террито­
риальными; в них аристократия не пользовалась преобладающим поли­
тическим влиянием. В интересах средних и мелких демократических ело-
1 58
Ранняя Греция
ев было ограничено число рабов, выведены новые колонии и поднят пре­
стиж Коринфа в старых колониях, например на острове Керкире. Старая
денежная система заменена новой, увеличено число судов военного и тор­
гового флота, прорыты каналы, улучшены пути сообщения и т. д.
При Периандре Коринф достиг невиданного до тех пор экономического
благосостояния и упрочил свое положение среди других государств Гре­
ции. Периандр находился в дружеских и родственных отношениях с'влиятельными родами Афин, с Фрасибулом, тираном Милета, и даже с самим
египетским фараоном. Периандр вошел в историю не только как искусный
политик, но и как покровитель наук и искусства. Многочисленные коринф­
ские вазы, хранящиеся во многих музеях мира, воскрешают в памяти былое
величие Коринфа. Немало выдающихся людей Греции посетило Коринф *
при Периандре.
В соседнем с Коринфом городе Мегарах противником аристократии во
второй половине VII в. до н. э. выступал тиран Феаген. Однако господство
демократии было кратковременным. После изгнания Феагена в Мегарах
восторжествовала олигархия.
В Сикионе в первой половине VII в. до н. э. власть аристократии была
свергнута Орфагором. Династия Орфагоридов существовала в Сикионе
более ста лет. Особенно известен последний представитель Орфагоридов
Клисфен, правивший в первой половине VI в. до н. э. Про него известно,
что он унизил господствующие до того аристократические филы дорийс­
ких завоевателей, назвав их «гиатами», «онеатами» и «хойреатами», т. е.
«свинятниками», «ослятниками» и «поросятниками», а филу, объединяв­
шую потомков додорийского населения, назвал «архелайи» — «владыки
народа». О событиях в Сикионе после смерти Клисфена мы знаем мало.
Известно, что одно время у власти была антидорическая демократия; затем
в Сикионе утвердился тиран Эсхин, которого изгнали спартанцы; они ус­
тановили олигархию, существовавшую до конца V в. до н. э.
Таким образом, историческое значение тирании в том, что она была
одним из путей создания греческих государств. Тираны сломили силу ро­
довых учреждений, обычаев и культов, способствовали дальнейшему рос­
ту социально-экономического значения сельской и городской демократии.
ГЛАВА VI
ДРЕВНЯЯ СПАРТА, КРИТ,
ФЕССАЛИЯ И БЕОТИЯ
Многие государства Греции, образовавшиеся в ходе завоеваний, представляли
особый тип полиса, длительное время сохранявший традиции родоплеменного строя,
своеобразные формы социально-политической структуры н общинное рабство.
Будучи по преимуществу аграрными, с неразвитой сферой торговли н ремесла, онн
тем не менее оказывали серьезное влияние на общественную жизнь всей Греции.
Особое место в ряду этнх государств занимала Спарта, возглавившая Пелопон-
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
159
пссскнй союз и в течение трех веков (VI— IV вв. до н. э.) претендовавшая на роль
лидера в эллинском мире.
Конец X в. до н. э. — основание Спарты.
754 г. до и. э. — начало списка спартанских эфоров.
743— 724 гг. до и. э. — Первая Мессенская война.
706 г. до н. э. — основание спартанской колонии Тарента.
685— 668 гг. до н. э. — Вторая Мессенская война.
Середина VI в. до н. э. — создание Пелопоннесского союза.
В следующий период эллинской истории, за которым утвердилось наи­
менование классического, главными ведущими центрами греческого мира
становятся области Балканской Греции — Спарта и Афины. Спарта и Афи­
ны представляют два своеобразных типа греческих государств, во многом
противоположных друг другу и в то же время отличных и от колониальноостровной Греции. В истории классической Греции оба эти государства
пі рал и ведущую роль, что нашло отражение в источниках: в дошедшей до
мае традиции этим полисам принадлежит первое место. И в общих курсах
истории Древней Греции Спарте и Афинам уделяется больше внимания,
чем другим государствам эллинского мира.
Первое их этих государств, Спарта, расположено в Лаконике. Лакони­
кой в древности называлась область в южной части Пелопоннеса. Она предIчапляла собой плодородную, спускающуюся к морскому побережью донииу, которую прорезала река Эврот. Побережье Лаконики лишено удоб­
ных гаваней и вообще малоблагоприятно для мореплавания по сравнению
с другими побережьями Балканского полуострова. С запада от соседней
Мессении Лаконика отделена высоким горным хребтом Тайгетом, достига­
ющим трех тысяч метров высоты, с севера она замыкается высокими наго­
рьями Центрального Пелопоннеса. Проникнуть отсюда в Аркадию можно
і опько по узкой дороге вдоль берега Эврота. Наконец, с восточной сторо­
ні.і Лаконская долина отделена от плодородной области Кинурии (узкой
поносы восточного побережья Пелопоннеса на юг от Арголиды) горным
чребтом Парнона, на юге переходящим в низкую каменистую гряду. Таким
п( »разом, со стороны суши Лаконика со всех сторон была окружена труд­
нопроходимыми возвышенностями. Из природных богатств Лаконики сле­
дует отметить железные руды в районе мыса Малея, которые еще в древно» гм начали разрабатываться.
Во II тысячелетии до н. э., в микенскую эпоху, Лаконика, как и смежные
с ИАрголида, Мессения и вообще большая часть Пелопоннеса, была засенсна ахейскими племенами. Памятниками микенской эпохи на лаконской
и рритории являются погребения близ древних Амикл (современный Вафно), где был, в частности, найден стяжавший себе широкую известность
ку(юк с изображением укрощаемых быков. Другой микенский памятник,
обнаруженный в Лаконике, — так называемый Менелайон — остатки боль­
шого, сложенного из тесаных, массивных камней здания, восходящего к
XIV в. дон . э.
Іі «Илиаде» повествуется о том, что в Лаконике существовало 12 отдель|||.їх юродов, подчиненных мифическому царю Менелаю, в том числе Амик-
160
Ранняя Греция
лы и древняя Спарта. В XII—XI вв. до н. э. Лаконика подверглась дорийско­
му вторжению. В позднейших преданиях это событие отражено в легендах о
борьбе потомков Геракла — Гераклидов — за обладание Пелопоннесом.
Дорийцы, по всей вероятности, проникли в Лаконику с севера, по дороге
вдоль Эврота, и первоначально смогли подчинить себе лишь часть страны.
Так, хорошо укрепленные Амиклы, по-видимому, были ими завоеваны не ра­
нее конца IX в. до н. э. Упоминаемая же в гомеровском эпосе микенская Спар­
та, вероятно, была разрушена дорийцами. Одноименный город, возникший,
видимо, на новом месте первоначально как поселение дорийских завоевате­
лей, появился, судя по раскопкам городища Спарты, только в IX в. до н. э.
В результате дорийского вторжения прежнее ахейское население Пело­
поннеса, как уже упоминалось, или было порабощено победителями, или унич­
тожено, или бежало: кто в горы, где еще долго сохранялся древний ахейский
язык, а кто и в далекие страны. Некоторая часть коренного населения ассими­
лировалась с дорийцами. То же, очевидно, произошло и в Лаконике.
Геродот, хорошо знакомый с историческими преданиями, рассказывает,
что спартанский царь Клеомен I на вопрос, кто он родом, ответил, что
считает себя не дорийцем, а ахейцем. Видимо, прежняя ахейская племен­
ная знать частично вошла в состав вновь образовавшегося господствующе­
го класса дорийских завоевателей. Большинство ахейцев в дальнейшем
превратилось в бесправную эксплуатируемую массу.
«Эфор сообщает, что Гераклиды — Эврисфен и Прокл, захватив Ла­
конику, разделили ее на шесть частей и заложили в этой области осно­
вы городской и государственной жизни. Одну из частей, Амиклы,
Гераклиды дали в качестве подарка тому, кто предал им Лаконику и
убедил владевшего ею договориться с ахейцами уйти с ними в Ионию.
Спарту они оставили себе, объявив ее царской резиденцией. В осталь­
ные части Лаконики направили царей, предложив им вследствие не­
достатка населения принимать в качестве поселенцев всех желающих
чужестранцев... Все периэки подчинялись спартанцам, но пользова­
лись общими законами и принимали участие в государственных делах
и учреждениях. Сын Эврисфена Агис лишил их равенства в правах и
повелел им платить Спарте подати. Вес периэки подчинились этому
приказу, гелей же, во владении которых находился Гелос (и называ­
ются они илоты), подняли восстание; их захватили и обратили в рабов,
правда, с некоторыми ограничениями: владелец не мог ни освободить
их, ни продать за границу. Эта война была названа войной против
илотов. Илотию установил Агис и его сподвижники, и просуществова­
ла она вплоть до римского завоевания. Спартанцы имели в лице ило­
тов род общественных рабов, отведя им поселения и определив по­
винности... Новые владетели Лаконики сперва вели себя скромно и
сдержанно; после того же, как устройство государства было поручено
Ликургу, они превзошли всех могуществом и единственые из аллинов стали господствовать на суше и на море; они оставались вождями
эллинов до тех пор, пока фиванцы не отняли у них гегемонию, а после
фиванцев — македоняне» (Страбон. География, VIII, 5).
Световой колодец и лестница в Кноссе. XVI в. до н. э.
Кносский дворец. Нижний ярус светового колодца, примыкающего к царским
покоям. Частично реконструирован
Кносский дворец. Тронный зал. После 1500 г. до н. э. Частично реконструирован
Дворец в Фесте. 2000— 1500 гг. до н. э. Современное состояние
Ритон из дворца в Като Закро, Крит.
Горный хрусталь. Около 1450 г. до н. э.
Богиня со змеями из сокровищницы
Кносского дворца.
Фаянс. 1700— 1600 гг. до н. э.
Фляга с изображением
осьминога из Палекастро.
Терракота. XVI в. до н. э.
Ваза с изображением жнецов
из царской виллы в Агиа Триаде.
Стеатит. XVI в. до н. э. Нижняя часть
реконструирована
Кувшин стиля «камарес»
из I дворца в Фесте. Терракота.
Около 1850 г. до н. э.
Пифос стиля «камарес»
из I дворца в Фесте. Терракота.
Около 1800 г. до н. э.
Латы ахейского воина. Дендра
(Арголида).
Вторая половина XV в. до н. э.
Шахтовые погребения на акрополе в Микенах. Могильный круг А.
Конец XVII — первая половина XVI в. до н. э. Ограда — XIV в. до н. э.
Крепость в Трое VI. Восточная стена. Около 1400— 1300 гг. до н. э.
Игрок на кифаре. Статуэтка с острова Керос, Киклады.
Мрамор. Около 2000 г. до н. э.
Голубая птица. Фрагмент
фрески Кносского дворца.
1600— 1500 гг. до н. э.
Печать из погребения близ
Кносса. Халцедон,
оправленный в золото.
XIV—XIII вв. до н. з.
Так называемый царь-жрец. Раскрашен­
ный рельеф из Кносского дворца. Частично
реконструирован. Около 1500 г. до н. э.
Оттиск критской печати
с изображением игр с быком.
Около 1500 г. до н. э.
Сцена жертвоприношения. Деталь росписи саркофага из Агиа Триады.
Конец XV в. до н. э.
Кувшин в виде птицы из Кумасы,
Крит. Терракота.
2100— 1900 гг. до н. э.
Фигурка животного, найденная близ
погребения в Порти, Крит.
Терракота. 2100— 1900 гг. до н. э.
Ги гон с изображением раковин
и морских звезд из дворца
II Като Закро, Крит. Терракота.
Около 1500 г. до н. э.
Амфора с изображением осьминога
из Кносского дворца. Терракота.
Около 1550 г. до н. э.
Гак называемая Сокровищница Атрея в Микенах. XIV в. до н. э. (вид снаружи)
Женщины, смотрящие на представление (так называемые Дамы в голубом).
Фреска Кносского дворца (реставрирована). Середина II тысячелетия до н. э.
Кошка, подкрадывающаяся к фазану. Фреска из Агиа Триады.
Середина II тысячелетия до н. э.
Фреска с изображением белых антилоп с острова Фера. XVI в. до н. э.
Ваза «Дворцового стиля» из Кносса.
XV в. до н. э.
Юноша с рцбами. Фрагмент росписи из поселения Акротири,
остров Фера. Около 1500 г. до н. э. Афины, Национальный музей
Изображение воинов на
боевой колеснице.
Микены. XIV в. до н. э.
Модели щитов:
а — Микены. Золото;
6 — Пилос. Слоновая кость
Микенские воины на
кратере из «Дома
кратера воинов».
Арголида. Микены.
Около 1200 г. до н. э.
Круглая усыпальница А, могила IV. Охота на львов на клинке. Микены.
Группа из слоновой кости. Микены. Акрополь.
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
161
Завоевание обширной, сравнительно густонаселенной территории по­
ставило дорийскую знать перед необходимостью постоянно держать в по­
виновении покоренное население. Поэтому в Спарте рано возникает госу­
дарство. Однако именно этим можно объяснить сохранение в государствен­
ном строе Спарты ряда пережитков, характерных для родоплеменного
строя.
Многие спартанские учреждения и обычаи связываются с именем леген­
дарного спартанского законодателя — мудреца Ликурга, в чьем образе сли­
лись черты человека и божества, культ его отправлялся в Спарте и в истори­
ческие времена. Лишь в V в. до н. э. Ликург, деятельность которого обычно
относят приблизительно к VIII в. до н. э., стал считаться создателем спар­
танского государственного строя. Плутарх оставил нам жизнеописание это­
го законодателя. Согласно ему, Ликург был дядей и воспитателем молодого
спартанского царя, фактически управлявшим всем государством. По совету
дельфийского оракула Ликург обнародовал ретру, выполняя божественную
волю. Ретрами назывались устные изречения, обычно приписывавшиеся бо­
жеству и заключавшие в себе какие-либо важные постановления и законы.
Так называемая ликургова ретра известна нам из плутарховой биогра­
фии Ликурга. Эта ретра, написанная архаическим языком, легла в основу
спартанского государственного устройства. Независимо от решения воп­
роса об историчности Ликурга, большинство современных исследовате­
лей считает ретру подлинным древним документом. Если Ликург — не ис­
торическое лицо, вполне вероятно, что связываемые с его именем мероп­
риятия (установление коллективного владения рабами и землей, наделение
граждан равными наделами земли — клерами, реорганизация совета ста­
рейшин, установление эфората) были проведены каким-то одним крупным
государственным деятелем, который был обожествлен. Впоследствии имя
Ликурга стало для спартанцев символом идеального вождя, поборника спра­
ведливости, любящего народ и родину.
Античная историческая традиция так представляла себе дело Ликурга:
«Ликург ...был убежден, что отдельные законы не принесут никакой
пользы, если, словно врачуя больное тело, страдающее всевозмож­
ными недугами, с помощью очистительных средств, не уничтожить
дурного смешения соков и не назначить нового, совершенно иного
образа жизни. С этой мыслью он прежде всего отправился в Дельфы,
Принеся жертвы богу и вопросив оракула, он вернулся, везя то знаме­
нитое изречение, в котором Пифия назвала его “любимцем богов” и
“скорее богом, нежели человеком” . На его просьбу о благих законах
она ответила, что бог обещает даровать спартанцам порядки, несрав­
ненно лучшие, чем в остальных государствах.
Из многочисленных нововведений Ликурга первым и самым глав­
ным была герусия (совет старейшин), о которой Платон говорит, что
она, будучи соединена со все увеличивающейся царской властью, став
равной ей в решении важных вопросов, явилась одновременно спаси­
тельным и разумным началом. Государственный строй, как весы, не
обладающие устойчивостью, и клонясь, когда возрастает авторитет
<1IК-юрия Д ревней Греции
162
Ранняя Греция
царской власти, к тирании, а когда возросла мощь народа, к демокра­
тии, оказался теперь как бы уравновешенным и приобрел необыкно­
венную прочность и устойчивость благодаря герусии, положенной в
качестве опоры посередине. Ибо 28 геронтов всегда вставали на сто­
рону царя, оказывая сопротивление демократии, но в то же время
переходили на сторону народа, чтобы не дать утвердиться тирании.
Названное число геронтов Аристотель объясняет тем, что прежде у
Ликурга было 30 сторонников, но двое, испугавшись, отошли ©т учас­
тия в деле. Сфер же говорит, что их с самого начала было 28. Впро­
чем, по-моему, Ликург поставил 28 геронтов скорее всего для того,
чтобы вместе с двумя царями их было ровно 30 человек.
Ликург придавал столько значения власти герусии, что привез из Дельф
особое прорицание, называемое “ретрой” . Оно гласит: “ Воздвигнув
храм Зевса Силлания и Афины Силлании, разделив (народ) на филы и
обы, учредив герусию из 30 (старейшин) вместе с архагетами, время
от времени созывай народ на апеллу меж Бабикой и Кнакионом и там
предлагай (решения вопросов) и отклоняй (пред ложения), но власть и
сила да принадлежат народу” . В этой ретре слова “разделив на филы
и обы” означают разделение народа по частям, из которых одни он
назвал филами, другие обами. Архагетами же называются цари. Апелла, о которой там говорится, представляет собой народное собрание.
Последнее названо апеллой потому, что начало и источник своих пре­
образований Ликург связывал с именем Аполлона Пифийского.
Когда же народ собирался, никто не имел права вносить предложе­
ния; народ мог только утверждать или отклонять то, что предлагали
геронты и цари. Однако позже, когда народ стал путем добавлений
или изъятий изменять и искажать предлагаемые решения, цари Полидор и Феопомн сделали к ретре такую приписку:
“ Если народ постановит неверно, геронтам и царям распустить”, т. е.
решение принятым не считать, а уйти и распустить народ на том осно­
вании, что он извращает и переиначивает лучшее и наиболее полез­
ное. Они даже убедили весь народ, что таково повеление бога.
Итак, Ликург придал государственному управлению смешанный ха­
рактер, но преемники его, видя, что олигархия все еще чересчур
сильна, что она надменна и склонна ко гневу, набрасывают на нее,
словно узду, власть эфоров-блюстителей — приблизительно 130 лет
спустя после Ликурга, при царе Феопомпе. Первыми эфорами были
Элат и его товарищи...
Второе и самое смелое из преобразований Ликурга — передел зем­
ли. Поскольку господствовало страшное неравенство, толпы неиму­
щих и нуждающихся обременяли город, а все богатства перешли в
руки немногих. Ликург, дабы изгнать наглость, зависть, злобу, рос­
кошь и еще более старые, еще более грозные недуги государства —
богатство и бедность, уговорил спартанцев объединить все земли, а
затем поделить их заново и впредь хранить имущественное равен­
ство, превосходства же искать в доблести... Переходя от слов к делу,
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
163
он разделил Лаконию между периэками на 30 тысяч участков, а зем­
ли, относящиеся к самому городу Спарте, — на 9 тысяч, по числу
семей спартиатов. Каждый надел был такой величины, чтобы прино­
сить по 70 медимнов ячменя на одного мужчину и по 12 на женщину
и соразмерное количество жидких продуктов.
Затем он взялся за раздел и движимого имущества, чтобы до конца
уничтожить всякое неравенство. Во-первых, он вывел из употребле­
ния всю золотую и серебряную монету, оставив в обращении только
железную, да и той при огромном весе и размерах назначил ничтож­
ную стоимость... Затем Ликург изгнал из Спарты бесполезные и лиш­
ние ремесла. Впрочем, большая их часть и без того удалилась бы
вслед за общепринятой монетой, не находя сбыта для своих изделий.
Чтобы нанести роскоши и страсти к богатству еще более решительный
удар, Ликург провел третье и самое прекрасное преобразование —
учредил общие трапезы; граждане собирались вместе и все ели одни и
те же кушанья, нарочито установленные для этих трапез... На трапезы
собиралось человек по 15, иной раз немногим менее или более. Каж­
дый сотрапезник приносил ежемесячно медимн ячменной муки, 8 хоев
вина, 5 мин сыра, 2 с половиной мины смокв и, наконец, совсем незна­
чительную сумму денег для покупки мяса и рыбы. Обычай совмест­
ных трапез спартанцы неукоснительно соблюдали вплоть до поздних
времен» (Плутарх. Ликург, 5— 12).
На протяжении всей истории Спарта оставалась земледельческой стра­
ной. Захват соседних земель являлся движущей силой спартанской поли­
тики. Во второй половине VIII в. до н. э. это привело к длительной войне с
Мессенией (Первая Мессенская война), окончившейся покорением Мессении и порабощением ее населения. К VII в. до н. э. относится Вторая М ес­
сенская война, вызванная тяжелым положением покоренного населения.
Своей победой в этой войне спартанцы были обязаны новому государствен­
ному строю, сложившемуся в период мессенских войн.
К этому времени окончательно оформился социально-экономический и
политический строй древней Спарты. Почти вся завоеванная земля счита­
лась принадлежащей господствующей спартанской общине — так называ­
емой общине равных. Индивидуальной собственности на землю в Спарте
не было. Каждая семья полноправного члена спартанской общины — спартиата — получала равные участки земли — клеры, поэтому сами спартиаты
и называли свою общину «общиной равных». Число полноправных спар­
тиатов в разное время было различным: в V в. до н. э. их оставалось не
более 6 тысяч. Полученные спартанскими семьями участки нельзя было ни
отчуждать, ни дробить; ими можно было только пользоваться.
Сами спартиаты, всецело занятые военным делом, хозяйственной дея­
тельностью не занимались и жили в самом городе Спарте. На спартанских
клерах работало прикрепленное к ним сельское население — илоты.
К эксплуатируемым господствующей общиной илотам в основном, оче­
видно, относились потомки завоеванных ахейцев и жители Мессении. По
данным, сохранившимся у античных писателей, илоты появились не сразу
164
Ранняя Греция
после вторжения дорийцев в Лаконику, а лишь через некоторое время, ис­
числяемое продолжительностью жизни трех— пяти поколений. Имеются
некоторые основания думать, что известную роль в этом сыграли общие
процессы социально-имущественного расслоения, связанные с долговой
кабалой и порабощением богатыми землевладельцами своих бедных сосе­
дей. По-видимому, эти процессы начали развиваться в Лаконике еще до
вторжения на ее территорию дорийцев и, очевидно, подготовили почву для
последующего порабощения победителями дорийцами населения завоеван­
ной ими территории. Решающим этапом на этом пути явилась утрата Мессенией независимости и превращение почти всего ее населения в илотов. С
этого времени эксплуатация илотов, безусловно, становится основой эко­
номической жизни Спарты.
Происхождение термина «илот» неясно. По мнению одних ученых, илот
означает «покоренный», «захваченный в плен», а по мнению других, этот
термин происходит от названия города Гелос, жители которого находи­
лись со Спартой в неравных, но союзных отношениях, обязывающих их к
уплате дани. Но каково бы ни было происхождение термина «илот» и к
какой бы формально категории их ни относить, источники не оставляют
сомнения, что фактическое положение илотов было близко к положению
рабов.
Прикрепленные к клерам спартиатов, илоты со своими семьями жили
отдельно от них, небольшими селеньями. Они были обязаны выплачивать
владельцам клеров строго определенный государством оброк (апофора),
составляющий, как предполагают, до половины урожая. Оброк выплачи­
вался натурой. В него входило известное количество зерна, масла, мяса,
вина и других сельскохозяйственных продуктов. Спартиат не мог требо­
вать от илота больше того, что было предусмотрено нормой.
Сдав требуемую норму, илоты могли свободно распоряжаться остав­
шимися излишками. Эта известная самостоятельность в хозяйственной де­
ятельности приводила к тому, что среди илотов встречались иногда зажи­
точные люди.
Так же, как и земля, илоты считались собственностью государства. Спар­
тиат не мог продавать прикрепленного к его участку илота. Так же, как и
земля, илот был дан ему только в пользование, но никак не в собствен­
ность. Однако, несмотря на некоторую хозяйственную самостоятельность,
положение илотов было крайне тяжелым, в известной степени даже хуже,
чем положение рабов в других греческих государствах, например в Афи­
нах. Илот был обязан под угрозой тяжкого избиения беспрекословно пови­
новаться не только хозяину клера, к которому он был прикреплен, но и
любому спартиату. Илотов заставляли выполнять самые грязные и позор­
ные работы. Носить особую одежду. Они одевались в шкуры зверей и по­
крывали головы шапками из собачьего меха. «Все, — замечает Плутарх, —
кто считает, что в Спарте свободный пользуется высшей свободой, а рабы
суть рабы в полном смысле этого слова, совершенно правильно определя­
ют положение» (Ликург, 28).
Этим объясняется вошедшая в поговорку консервативность спартан­
ских порядков и жестокое отношение господствующего класса к бесправ­
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
165
ному населению. Между прочим, илотов заставляли напиваться допьяна,
чтобы показать, до какого омерзения может довести пьянство. Вполне по­
нятно, что угнетение вызывало ненависть илотов к спартиатам. Ни в одном
греческом полисе антагонизм между зависимым населением и господству­
ющим классом не проявлялся так резко, как в Спарте. Илоты пользовались
относительной свободой и хозяйственной самостоятельностью, жили от­
дельными поселениями, и им было легче, чем разобщенным разноплемен­
ным рабам других греческих государств оказывать сопротивление угнета­
телям. Поэтому вся история Спарты насыщена восстаниями илотов. Не
будет преувеличением сказать, что внутренняя жизнь спартанского госу­
дарства, а в значительной мере и его внешняя политика определялись по­
стоянным страхом спартиатов перед восстаниями илотов.
Афинский политический деятель V в. до н. э. Критий рассказывает, что
«большая часть всей деятельности лакедемонян направлена к тому, чтобы
обезопасить себя от илотов» (Либаний. Речи, XXV, 63). Илотам было за­
прещено носить оружие, когда они находились в пределах Пелопоннеса.
Страх перед илотами заставлял спартиатов особенно заботиться о безо­
пасности своих жилищ; древние авторы рассказывают, что нигде в Греции
не запирали так крепко на ночь домов, как в Спарте, несмотря на то что
жизнь там была столь скудной и суровой, что украсть было нечего.
Чтобы предупредить илотские восстания, спартанцы время от времени
предпринимали криптии, т. е. карательные экспедиции против илотов. Сущ­
ность криптий состояла в следующем. Официально объявлялась «священ­
ная война» против илотов, во время которой отряды спартанской молоде­
жи, вооруженные короткими мечами, отправлялись за город. Днем эти от­
ряды скрывались в глухих местах, ночью же выходили из засады, внезапно
нападали на поселения илотов и убивали наиболее сильных и опасных.
Криптии проводились не только для того, чтобы уменьшить численность
илотов, но и для того, чтобы приучить спартанских юношей к войне. С
илотами расправлялись и по-другому. Фукидид рассказывает, что во время
11елопоннесской войны спартиаты собрали илотов, которым была обеща­
на свобода за их военные заслуги, надели им на головы венки в знак скорого
освобождения, привели к храму, и затем эти илоты неизвестно куда исчез­
ни. Таким образом спартиаты сразу избавились от двух тысяч илотов.
Только ценой постоянного военного напряжения и военной готовности
всех полноправных граждан Спарты и приспособления всего ее государ­
ственного аппарата к быстрому и энергичному подавлению и предупрежде­
нию восстаний илотов община спартиатов могла осуществлять господство
над подавляющим большинством населения Лаконики.
Под властью спартанского государства, кроме илотов, находились и
периэки. Так в Спарте называли жителей особых, расположенных у границ
районов Лаконики. Одни периэки, по-видимому, жили на этих территори­
ях в то время, когда они были завоеваны спартанцами, другие были специапьно туда переселены. Периэки считались свободными, владели имуще­
ством, в частности землей, которая принадлежала им на началах индивиду11 мьной собственности и, таким образом, в отличие от земельных участков
спартиатов, могла отчуждаться. Многие из них занимались ремеслами.
166
Ранняя Греция
Периэки пользовались также известным самоуправлением, контролируе­
мым спартанским правительством. Однако политическими правами они не
обладали и поэтому должны быть отнесены к неполноправному населению
Лаконики.
Полноправными гражданами Спарты считались спартиаты — члены
общины равных. В общине продолжало существовать старое деление на
три родовые дорийские филы: «Памфилов», «гиллеев» и «диманов». Одно­
временно в источниках встречаются названия фил, относившихся, вероят­
но, к различным местностям: «питаны», «мессой», «киносуры», «лимны» и
«амиклы». По-видимому, эти названия были тесно связаны, а может быть*
и совпадали с территориальным делением Лаконики на обы, о характере и
организации которых мы плохо осведомлены. Древнейшее политическое
устройство Спарты нашло отражение, как уже указывалось, в ликурговой
ретре, содержание которой передает Плутарх. Ретра эта гласила: «Соору­
див святилище Зевса Силлания и Афины Силлании, сохранив филы и разде­
лив на обы, учредив совет старейшин из 30 человек, включая архагетов,
собираться на народное собрание между Бабиком и Кнакионом. Так вно­
сить предложения и так отклонять их. Власть же пусть принадлежит наро­
ду» (Ликург, 6).
В исторически известное нам время упоминаемые в ретре культы Зевса
и Афины Силланийских давно уже исчезли; также никто не мог сказать, где
находились Бабик и Кнакион.
Но перечисленные в ретре основные органы спартанского управления
продолжали существовать, конечно, с видоизмененными функциями, и в ту
пору, когда в Спарте окончательно сформировалось государство. И в даль­
нейшем во главе спартанского государства стояли два царя-архагета, при­
надлежавшие к двум правящим спартанским династиям — Эврипонтидов и
Агиадов. Считалось, что власть царей — божественного происхождения:
цари воплощали на земле богов-близнецов Кастора и Полидевка, и в от­
правлении культа им принадлежала ведущая роль. Главная функция царей,
однако, была военная: они возглавляли гражданское ополчение и предво­
дительствовали им на войне, причем в поход отправлялся всегда один из
царей. В обязанность царей входило также наблюдение за распределением
и использованием земельных наделов и выполнение некоторых других, вто­
ростепенных функций. Если между архаг^ами царило единодушие, то
власть их считалась неограниченной, однако это было далеко не часто.
Правящая спартанская аристократия делала все, чтобы разъединить царей.
Кроме того, власть спартанских царей была фактически ограничена тем,
что оба они являлись членами совета старейшин — спартанской герусии. В
состав герусии, помимо царей, входило еще 28 человек, обычно избирае­
мых пожизненно из достигших 60-летнего возраста представителей самых
влиятельных спартанских родов. При этом выборы в геруссию носили чрез­
вычайно примитивных характер: народное собрание криками выражало свое
одобрение выдвигаемым на выборах кандидатам; запертые в особом поме­
щении эксперты рейтли, чья кандидатура вызвала наиболее шумное одоб­
рение; этот кандидат и считался избранным. Разумеется, при таком спосо­
бе избрания были возможны самые разнообразные злоупотребления.
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
167
По характеру своих функций герусия была и верховным судом и воен­
ным советом и вообще ведала вместе с царями внутренними и военными
делами спартанской общины. Впрочем, в делах военных она была лишь
совещательным органом.
Народное собрание — апелла — состояло из всех полноправных, дос­
тигших совершеннолетия спартиатов. Формально апелла считалась вер­
ховным органом спартанского государства. На самом же деле народное
собрание в государственной жизни Спарты играло незначительную роль,
ибо оно было лишено всякой инициативы. Созывалось народное собрание
царями и геронтами — членами герусии. Рядовые участники собрания не
имели права выступать на нем с какими-либо предложениями или речами.
Лишь криками они могли одобрить или отклонить предложения и речи
должностных лиц и царей. Только в особо ответственных случаях, когда
отношение граждан к тому или иному предложению было неясно, в апелле
проводили голосование: граждане, выступавшие за и против решения, рас­
ступались в разные стороны, и на глазок определялось большинство. В тех
случаях, когда герусия считала решение народного собрания вредным для
государства, она могла его отменить.
Кроме перечисленных, в Спарте существовал еще один не упоминае­
мый в ретре орган — эфорат, состоявший из пяти избираемых народным
собранием эфоров. Эфор буквально означает «смотрящий вверх», «наблю­
датель за звездами». Раз в восемь лет эфоры собирались ночью и следили за
падающими звездами. Считалось, что если эфоры увидят звезду, падающую
на определенном участке неба и в определенном направлении, то одного из
царей необходимо сменить. Таким образом, эфоры могли всегда добиться
отстранения неугодного им царя. Эфорат был контрольным органом, рас­
полагавшим большим влиянием и властью. Эфоры имели право требовать
объяснения от царей и в известных случаях могли отменять их решения.
Эфоры созывали герусию и народное собрание и председательствовали на
них, ведали внешнеполитическими делами спартанского государства и его
финансами; кроме того, они осуществляли судебные и полицейские функ­
ции — наблюдение за поведением спартанских граждан. Столкновения эфо­
ров с царями и борьба между ними красной нитью проходят через всю исто­
рию Спарты.
Наиболее существенной особенностью государства спартиатов был ярко
выраженный военный характер. Полноправные спартиаты составляли нич­
тожное меньшинство населения Лаконики. Чтобы это меньшинство могло
господствовать над неполноправными периэками и бесправными илотами,
спартанская община должна была напрягать все свои силы и находиться в
состоянии постоянной военной готовности. Это наложило отпечаток на
все стороны жизни спартиатов и способствовало тому, что древние, восхо­
дящие к родоплеменному строю установления, продолжали существовать
в Спарте и были приспособлены к целям господства спартиатов.
Большое внимание уделяли спартанцы воспитанию детей. Обучение
их было подчинено одной задаче — подготовить крепкого и выносливого
воина, в любую минуту готового выступить против илотов. Согласно за­
конам Ликурга, новорожденные подвергались специальному осмотру.
Ранняя Греция
168
Если у ребенка были какие-либо физические недостатки и он впоследствии
не мог стать полноценным воином, его убивали, бросая в Апофеты — рас­
щелину в горах Тайгета.
Спартанские дети воспитывались в родительском доме только до семи
лет. После этого начиналось их общественное воспитание — агоге. Система
общественного воспитания восходит к глубокой древности, к родоплемен­
ному строю. В Спарте она сохранилась потому, что как нельзя более отвеча­
ла целям подготовки боеспособных пополнений для спартанского войска.
Воспитывали и обучали детей педономы — государственные воспитатели.
Воспитание отличалось крайней суровостью: дети жили в казармах, где были
объединены в особые группы — агелы, или отряды; спали на жестком ложе
из тростника, ходили босиком и в одной и той же легкой одежде во всякое
время года. Чтобы воспитать в них выносливость, их подвергали лишениям
и жестоко наказывали за нарушение дисциплины. При переходе из одного
возрастного класса в другой подросткам устраивали испытания на выносли­
вость — подвергали порке на алтаре богини Артемиды Орфии. Обучение
сводилось прежде всего к военно-гимнастической тренировке.
«Отец не имел права воспитывать свое дитя, но должен был прино­
сить новорожденного в назначенное место, называемое “лесхой” , где
восседали старейшины филы. Внимательно осмотрев его и найдя креп­
ким и сильным, они разрешали его вскармливать, назначив ему учас­
ток земли (клер). Если же дитя оказывалось безобразным и хилым,
они приказывали выбросить его в месте, называемом Апофеты (про­
пасть близ Тайгета), так как считали, что и ему самому лучше будет
не жить, и для государства станет только обузой человек, который с
рождения оказался слабым и безобразным.
Воспитание требовало большого искусства; кормилицы младенцев не
пеленали, чтобы дать свободу телу, приучали их ко всякой пище,
отучали от страха перед темнотой и одиночеством, от капризов и
плача. Ликург не разрешал, чтобы дети спартанцев воспитывались
купленными или нанятыми воспитателями, да и отец не имел права
воспитывать сына по своему усмотрению.
Едва мальчики достигали семилетнего возраста, Ликург отбирал их у
родителей и разбивал по отрядам (агелам ), чтобы они вместе жили и
ели, приучаясь к совместным играм и учебе. Во главе агелы он ставил
того, кто был самым сообразительным и храбрее других в драках.
Старики наблюдали за их играми и, постоянно внося в их среду раз­
дор, вызывали драки; они внимательно изучали, какие задатки храб­
рости и мужества заключены в каждом, храбр ли мальчик и упорен ли
в драках. Грамоте они учились только в пределах необходимости. Все
же остальное воспитание заключалось в том, чтобы уметь безогово­
рочно повиноваться, терпеливо переносить лишения и побеждать в
битвах» (Плутарх. Ликург, 16).
«
Даже речь спартанцев должна была напоминать своей краткостью слова
военной команды. Отсюда и происходит слово «лаконизм». Голос мальчиков
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
169
н Спарте услышишь реже, чем голос каменных статуй. Можно подумать, что
они скромнее даже девушек, — так характеризует спартанское юношество
афинский историк Ксенофонт, большой почитатель спартанских порядков.
На юношей смотрели как на главную опору спартанского строя в насто­
ящем и в будущем. Следить за поведением юношей вменялось в обязан­
ность не только властям, но и частным лицам под угрозой штрафа и бесче­
стия за нерадивость. Прохождение суровой школы спартанского воспита­
ния было необходимым условием получения гражданских прав.
Принятый в число граждан 20-летний юноша должен был сразу же всту­
пить в сисситию (фитидию) — обеденное товарищество, являвшееся одно­
временно и боевым подразделением. Новый член мог быть принят в подоб­
ное товарищество только при единодушном согласии всех его членов, на­
зывавшихся также сюскенами — «сопалаточниками». Сиссития включала
обычно около 15 мужчин разного возраста, которые ежедневно собира­
лись на совместные трапезы, также носившие название сисситий, или фидитий. Каждый участник трапезы обязан был ежемесячно вносить свою долю
продуктами, получаемыми с закрепленного за ним клера. Этот взнос со­
стоял из определенного количества муки, вина, мяса и фруктов. Участие в
фидитиях неразрывно связано с политическими правами. Спартиат, кото­
рый не мог вносить свою долю продуктов, переставал быть полноправным
гражданином Спарты. Государство строго следило за тем, чтобы все муж­
чины участвовали в этих объединениях.
«Заметив, что тот порядок, который он застал у спартанцев, когда
они, как все остальные эллины, питались у себя, ведет к изнеженности
и беззаботности, Ликург ввел совместные трапезы. Он заставил пи­
таться на глазах у всех, полагая, что при этом будет меньше наруше­
ний предписанных законов. Он установил такое количество продо­
вольствия, чтобы оно не вело к излишествам, но и не было бы недо­
статочным. В остальных государствах люди большей частью проводят
время со своими сверстниками, так как с ними они чувствуют себя
свободнее, Ликург же смешал в Спарте все возрасты, считая, что
молодые могут многому научиться на опыте старших. На фидитиях
было принято рассказывать о подвигах, совершенных в государстве;
так что в Спарте чрезвычайно редко встречается заносчивость, пья­
ные выходки, позорные поступки и сквернословие» (Ксенофонт. Ла­
кедемонская полития, 5).
Всю жизнь до старости полноправные граждане обязаны были быть в
состоянии полной боевой готовности, и взрослый спартиат не мог, напри­
мер, покинуть город без особого разрешения своего военного начальства.
Чаконами Ликурга спартиатам запрещалось заниматься каким-либо иным
делом, кроме военного, так что торговля и ремесла находились в руках
мериэков.
Важнейшей государственной задачей считалось воспитание спарта­
нок, так как спартанская община была заинтересована в том, чтобы дети
рождались здоровыми и сильными и могли стать полноценными воинами.
170
Ранняя Греция
Молодые спартанки до замужества выполняли те же физические упраж­
нения, что и юноши. Как сообщает Плутарх, «девушки-спартанки долж­
ны были для укрепления тела бегать, бороться, бросать диск, кидать ко­
пья, чтобы их будущие дети были крепки телом в самом чреве их здоровой
матери, чтобы их развитие было правильно и чтобы сами матери могли
разрешаться от бремени удачно и легко благодаря крепости своего тела»
(Ликург, 14).
Выйдя замуж, спартанка всецело отдавалась семейным обязанностям —
рождению и воспитанию детрй.
Военная организация спартанцев считалась в Греции образцовой. Спар­
та имела самое сильное сухопутное войско среди греческих государств. Ос­
новное его ядро составляла тяжеловооруженная пехота — гоплиты. Спар­
танский пехотинец имел наступательное и оборонительное оружие. Насту­
пательным оружием служили копье и короткий меч, оборонительным —
круглый щит, шлем, панцирь, покрывавший грудь и спину, и поножи. Пер­
воначально спартанское войско делилось на пять лохов. Каждый лох вклю­
чал до тысячи воинов. Геродот упоминает и о более мелких подразделени­
ях спартанской армии — эномотиях и триакадах. Однако численный состав
этих подразделений в VI в. до н. э. и их отношения друг с другом остаются
невыясненными.
Спартанские граждане были обязаны нести военную службу с 20 до 60
лет. В случае объявления войны эфоры определяли, какие группы населе­
ния должны были принять участие в походе. Со времени мессенских и греко-персидских войн в спартанское войско включались и периэки. Они слу­
жили гоплитами, но строились отдельно от спартанцев. Илоты сопровож­
дали спартанцев и периэков в качестве слуг. Согласно Геродоту, в битве
при Платеях при каждом спартанце находилось семь, а при каждом периэке — один илот. Их обязанностью было уносить с поля боя павших и доби­
вать раненых врагов.
После греко-персидских войн, а особенно после большого восстания
илотов в середине V в. до н. э. (Третьей Мессенской войны) спартанская
военная организация претерпела значительные изменения. Войско стало
делиться на шесть мор, причем каждая мора состояла из четырех лохов.
Предполагают, что лох включал теперь 500 человек, благодаря тому что в
состав войска были введены и периэки.
В бою спартанцы строились фалангой. Фаланга представляла собой
линейное построение, состоявшее из нескольких плотно сомкнутых ше­
ренг. При нападении фаланга двигалась на врага мерным шагом, не разры­
вая строя. При этом воины обычно запевали под аккомпанемент флейт во­
енную песню пеан. Нарушение строя, даже если воин бросался вперед на
неприятеля, каралось смертью. Такой порядок был необходим, чтобы фа­
ланга не утратила своего преимущества — неразрывности.
Известная нам история древней Спарты, как уже указывалось, протека­
ла под знаком постоянных волнений и восстаний илотов. Иногда эти вос­
стания вспыхивали с'такой силой, что положение господствующей общи­
ны спартиатов оказывалось близким к катастрофическому. Община равных
жила на вулкане, кратер которого постоянно грозил разверзнуться и по­
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
171
глотать всех на нем живущих. Одно из крупных восстаний илотов про­
изошло во второй половине VII в. до н. э. в Мессении; оно вошло в исто­
рию под названием Второй Мессенской войны.
Вторая Мессенская война оказалась особенно опасной для Спарты еще
и потому, что одновременно с мессенскими илотами против нее выступили
Лргос и аркидяне. Только после упорной, многолетней борьбы, в ходе ко­
торой спартиаты не раз терпели поражения, Спарте в конце концов уда­
лось восстановить власть над Мессенией и подчинить себе всю ее террито­
рию. После этого мессенская земля вновь была поделена на клеры, а уце­
левшее население обращено в илотов.
По преданию, во Второй Мессенской войне воинов-спартиатов вооду­
шевляли песни участника войны хромого поэта Тиртея, переселившегося в
Спарту из Аттики. Образцом творчества Тиртея может служить следую­
щее его стихотворение, которое исполнялось, вероятно, под аккомпане­
мент флейт:
Вражеских полчищ огромных не бойтесь, не ведайте страха.
Каждый пусть держит свой щит прямо меж первых бойцов,
Жизнь ненавистной считая, а мрачных предвестников смерти
Столько же милыми, сколь милы нам солнца лучи...
Сладко ведь жизнь потерять, среди воинов доблестных павши, —
Храброму мужу в бою ради отчизны своей...
Юноши, бейтесь же, стоя рядами, не будьте примером
Бегства постыдного иль трусости жалкой другим...
Не покидайте старейших, у коих уж слабы колена,
И не бегите, предав старцев на жертву врагам.
Страшный позор вам, когда среди воинов первый упавший
Старец лежит впереди юных летами бойцов...
Пусть же, широко шагнув и ногами упершися в землю,
Каждый на месте стоит, губы зубами прижав.
Бедра и голени снизу и грудь свою вместе с плечами
Выпуклым кругом щита, крепкого медью, прикрыв;
Правой рукой пусть он потрясает могучую пику...
Ногу с ногою поставив и щит свой о щит опирая,
Грозный султан — о султан, шлем — о товарищ шлем,
Плотно сомкнувшись грудь с грудью, пусть каждый дерется с врагами,
Стиснув рукою копье или меча рукоять
(Тиртей. Увещание. Пер. В. В. Латышева).
Внешняя политика спартанского государства также была подчинена
основной задаче общины спартиатов — подчинению илотов и господству
над ними. Если с одним из своих пелопоннесских соседей, как, например, с
Аргосом, Спарта вела упорную борьбу, с рядом других она сравнительно
рано заключает союз. Так, известно, что после длительной и безрезультат­
ной борьбы Спарты с аркадским городом Тегеей спартанцы заключили с
ісгейцам мир и вступили в союз. По условиям этого союза тегейцы обеща­
ли оказывать спартанцам помощь в случае восстания илотов или нападения
172
Ранняя Греция
на Спарту каких-либо других государств. В конце VI в. до н. э. Спарта
вступила в союз на приемлемых для нее условиях еще с рядом пелопоннес­
ских государств. Это положило начало существованию Пелопоннесского
союза, в дальнейшем сыгравшего существенную роль в истории Греции.
Пелопоннесский союз первое время был выгоден всем его участникам.
Спартанцы могли рассчитывать на помощь своих союзников при подавле­
нии крупных восстаний илотов, союзники видели в Спарте самое сильное в
военном отношении государство Греции, способное оказать им военную
поддержку в борьбе с другими греческими городами. Причем в первый пе­
риод существования этого объединения Спарта, довольствуясь ролью офи­
циального главы Пелопоннесского союза, почти не вмешивалась во внут­
реннюю жизнь своих союзников. В дальнейшем это положение меняется, и
отсталая Спарта становится оплотом всех консервативных, олигархиче­
ских течений Греции.
Оценивая общественное устройство Спарты, следует подчеркнуть, что
своеобразие его заключалось прежде всего в том, что здесь дольше, чем в
других эллинских полисах, продолжали сохраняться установления, вос­
ходящие еще к родоплеменному строю. И община спартиатов-завоевателей приспособила их к целям своего господства над большинством подвла­
стного ей, неполноправного и бесправного населения Лаконики. Это ока­
залось возможным потому, что плодородная, способная прокормить себя
собственным хлебом Лаконика долгое время жила замкнутой жизнью, на­
ходясь в стороне от главных центров экономической жизни Древней Гре­
ции и торгового оборота. Спартанское государство искусственно поддер­
живало эту замкнутость. Так, по законам, приписываемым Ликургу, спартиатам не только было запрещено заниматься каким-либо иным делом,
кроме военного, но и выезжать за пределы своей области и тем более при­
обретать за границей имущество; приезжавшие же в Лаконику жители дру­
гих греческих городов периодически из нее изгонялись. По законам Ликурга, граждане Спарты даже по внешнему своему виду должны были резко
отличаться от остальных греков; они, например, продолжали носить давно
вышедшие из моды старинные простые одежды, жить в домах, построенных
при помощи самых примитивных инструментов (пилы и топора), пользо­
ваться железными деньгами и т. д.
Таким путем правящая община спартиатов надеялась обеспечить спло­
ченность своих граждан внутри общины и прочность господства над ос­
тальным населением Лаконики и Мессении.
Своеобразие спартанского строя всегда вызывало к себе пристальное
внимание.
«Спарта, — пишет один из лучших знатоков вопроса Ю. В. Андреев, —
бесспорно, самое необычное и наиболее загадочное из всех гречес­
ких государств. Эта репутация прочно закрепилась за ней уже в древ­
ности и сохраняется поныне. На протяжении целого ряда столетий (по
крайней^мере с VII по III в. до н. э.) Спарта оставалась важнейшим
политическим и военным фактором греческой ястортии, фактором,
от которого во многом зависели судьбы всего остального эллинского
Древияя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
173
мира. Находясь на известном удалении от других греческих госу­
дарств, к тому же отделенные от них глухой стеной политической
изоляции, спартанцы тем не менее постоянно напоминали грекам о
своем присутствии, бесцеремонно вмешиваясь в их внутренние дела,
грозными окриками и карательными экспедициями обуздывали непо­
корных, упорно отстаивали свое право на первенство в Элладе, сдер­
живая с помощью военной силы рост могущества наиболее опасных
для них соперников.
Огромный военный потенциал Спарты, ее непререкаемый авторитет в
международных делах, удивительная стабильность ее государственно­
го строя и в не меньшей степени его исключительное своеобразие уже
в достаточно раннее время должны были сделать это государство объек­
том самого пристального внимания и изучения. Особенно усилился
этот интерес к Спарте в годы Пелопоннесской войны, из которой она,
вопреки всем расчетам ее противников, вышла победительницей, и
достиг высшей своей точки в первые десятилетия IV в. до н. э. в свя­
зи с общим политическим разбродом и упадком полисного строя. Как
известно, в философской и публицистической литературе этого перио­
да спартанская тема занимает одно из центральных мест.
Не подлежит сомнению, что к этому времени в греческой литературе
уже сложился целый цикл исторических преданий, новелл, анекдо­
тов, так или иначе связанных со Спартой и спартанцами. В совокупно­
сти все они составили то, что принято теперь называть мифом о Спар­
те. Основным сюжетным стержнем легенды, по-видимому, с самого
момента ее возникновения стала биография великого законодателя
Ликурга, в котором древние видели основателя спартанского госу­
дарства, создателя почти всех его важнейших институтов.
Спартанская легенда представляет чрезвычайный интерес как едва
ли не первый в истории человечества образчик политического ми­
фотворчества. Через ее посредство в греческом обществе, в осо­
бенности среди его аристократической верхуш ки, укоренился
взгляд на Спарту как на идеальное государство, граждане которого
сумели наилучшим образом решить все свои внутренние пробле­
мы и благодаря этому навсегда избавились от каких бы то ни было
смут и неурядиц. Во власти этой иллюзии оказались многие выдаю­
щиеся мыслители V— IV вв. до н. э. Не говоря уже о таких убеж­
денных лаконофилах, как Критий и Ксенофонт, сочинения кото­
рых, очевидно, в немалой степени способствовали пропаганде и
широкому распространению “спартанского миража” , мы обнару­
живаем его влияние даже в теоретических построениях таких, ка­
залось бы, весьма далеких от преклонения перед Спартой филосо­
фов, как Платон и Аристотель. Несмотря на встречающуюся в их
трудах критику спартанских порядков, оба мыслителя выказывают
в своих утопических проектах удивительную приверженность к
совершенно определенному типу государства — примитивному
аграрному полису спартанского образца.
174
Ранняя Греция
Большая исследовательская работа, проделанная учеными различных
стран за последние 100— 150 лет, в значительной мере демифологи­
зировала раннюю историю Спарты, освободив ее от привнесенных
античной традицией элементов мистицизма и антропоцентризма. Ат­
мосфера таинственности, окутывавшая в древности “государство
Ликурга” , начинает постепенно рассеиваться. Однако по мере того,
как все более и более проясняются черты реальной, а не легендарной
Спарты, перед историками возникают новые, еще более сложные про­
блемы.
Важнейшая из них — типологическая принадлежность спартанского
общества, или, говоря иначе, то место, которое оно занимало среди
других обществ античного мира.
Основная особенность полиса, отличающая его от всех других типов и
форм организации господствующею класса, состоит в том, что госу­
дарство сохраняет унаследованную от предшествующей историче­
ской эпохи (эпохи первобытно-общинного строя) форму соседской
общины. При этом община не вытесняется и не поглощается государ­
ством, как это обычно бывает в других раннеклассовых обществах,
например в странах Передней Азии. Напротив, само государство упо­
добляется здесь общине или, говоря проще, конституируется как об­
щина, что позволяет считать полис особой, если можно так выразить­
ся, сублимированной формой общины.
Пример Спарты в этом отношении, быть может, наиболее показате­
лен, поскольку именно здесь выступают с наибольшей отчетливостью
основные признаки, унаследованные полисом от его исторической
предшественницы, и вместе с тем особенно заметны существующие
между ними принципиальные различия. Объяснение столь парадок­
сального феномена следует искать в самой истории Спарты.
Как известно, основавшие Спарту дорийцы пришли в Лаконию как за­
воеватели и поработители местного ахейского населения. Постепенно
перераставший в классовую вражду межплеменной антагонизм сделал
крайне напряженной социально-политическую обстановку, сложившу­
юся в этой части Пелопоннеса. Ситуация еще более усложнялась около
середины VIII в. до н. э, когда в Спарте, как и во многих других гречес­
ких государствах, стал ощущаться острый земельный голод. Возник­
шая в связи с этим проблема избыточного населения требовала неза­
медлительного решения, но спартанцы решили ее по-своему. Они на­
шли выход в расширении своей территории за счет ближайших сосе­
дей — мессенцев. Завоевание Мессении, ставшее совершившимся фак­
том лишь к концу VII в. до н. э. после так называемой Второй Мессенской войны, позволило приостановить надвигавшийся аграрный кризис,
но зато во много раз усилило ту внутреннюю напряженность, которая
едва ли не с самого момента возникновения спартанского государства
стала определяющим фактором его развития.
Основным итогом завоевательной политики Спарты на территории Ла­
конии и Мессении было возникновение специфической формы рабства,
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
175
известной под именем илотии. Раб здесь не отчуждается полностью
от средств производства и практически ведет самостоятельное хозяй­
ство, используя принадлежащие ему рабочий скот, инвентарь и вся­
кие иные виды имущества. После сдачи установленного оброка в его
распоряжении остается определенная часть урожая, которую он мо­
жет использовать по своему усмотрению.
Судя по имеющимся у нас данным, спартиаты совершенно не вме­
шивались в хозяйственные дела илотов, довольствуясь тем, что по­
лучали от них в соответствии с предписанием закона. Из организато­
ра производства рабовладелец превращается здесь в пассивного по­
лучателя ренты, хозяйственная же инициатива сосредоточивается
всецело в руках непосредственного производителя, т. е. раба. С хо­
зяйственной автономией илотов сообразуется и особая структура
этого класса, опять-таки отличающая его от рабов обычного (класси­
ческого) типа. Илоты не были оторваны от родных очагов. Скорее,
напротив, они, подобно эллинистическим “лаой”, были навсегда при­
креплены к своему месту жительства и к той земле, которую они
обрабатывали для своих господ. Особая форма рабовладельческого
хозяйства, сложившаяся в Спарте, по-видимому, не ранее конца VII в.,
предполагает в качестве своего естественного и необходимого до­
полнения особый тип организации класса рабовладельцев, или, дру­
гими словами, особый тип полисного строя. Основная отличитель­
ная особенность спартанской формы полиса заключается, на наш
взгляд, в том, что лежащий в самой природе античной собственнос­
ти принцип коллективизма, общинности получил здесь наиболее
яркое выражение, воплотившись в самом жизненном укладе спартиатов, насквозь пронизанном идеей равенства.
Теоретически господствующей формой собственности в Спарте
была общинно-государственная собственность на землю и рабов.
По свидетельству Полибия (VI, 45, 3), вся земля, отведенная под
наделы граждан, называлась “общественная земля” . Точно так же и
илоты именуются в наших источниках “рабами обшины” . Истори­
чески эта не совсем обычная для греческого государства ситуация
находит свое объяснение в самом факте спартанского завоевания
Лаконии и М ессении, Поскольку завоевание было осуществлено
силами всей обшины спартиатов, каждый из них мог в равной мере
претендовать на то, чтобы стать владельцем захваченной земли и
прикрепленных к ней рабов. С другой стороны, само спартанское
государство было заинтересовано в том, чтобы поддерживать оп­
ределенное равновесие между численностью свободного и пора­
бощенного населения. По-видимому, эту цель и преследовало со­
здание системы землепользования, основанной на неделимых и
неотчуждаемых “древних” наделах, каждый из которых должен
был содержать одного или, может быть, нескольких воинов-спартиатов вместе с их семьями и юридически считался собственнос­
тью государства.
176
Раиияя Греция
Экономический суверенитет государства выражался в контроле и раз­
ного рода ограничительных мерах по отношению к владельческим
правам отдельных граждан. К числу таких мер следует отнести преж­
де всего запрещение купли-продажи земли, в том числе и в таких
замаскированных ее видах, как дарение или завещание. Далее, запре­
щение продавать илотов за пределы государства, так же, как отпус­
кать их на свободу, и, наконец, закон, запрещающий пользоваться дру­
гой монетой, кроме знаменитых железных оболов.
.
По всей вероятности, с самого начала ни одна из перечисленных мер
не могла служить достаточной гарантией предотвращения роста част­
ных состояний и неизбежно следовавшего за этим массового разоре­
ния граждан. Понимая это, спартанский законодатель постарался сде­
лать все возможное для того, чтобы, как говорит Феофраст, “богат­
ство перестало быть богатством” . Свойственная любому примитив­
ному полису нивелирующая тенденция, обычным проявлением кото­
рой в других государствах были законы против роскоши, в Спарте
вылилась в целую систему официальных запретов и предписаний, рег­
ламентирующих жизнь каждого спартиата с момента рождения и до
самой смерти. В этой удивительной системе было предусмотрено все —
вплоть до покроя одежды, которую дозволялось носить гражданам, и
формы бороды и усов.
Краеугольным камнем спартанского “космоса” были сисситии — со­
вместные трапезы, на которых царил дух грубой уравнительности и
строгого взаимоконтроля. Установленная законом твердая норма взно­
сов и одинаковая для всех участников сисситий норма потребления
должна была служить наглядным выражением равенства как осново­
полагающего принципа государственного устройства Спарты. Систе­
ма сисситий была важнейшим структурным элементом спартанской
полисной организации. Вторым таким элементом была тесно пере­
плетавшаяся с первой система гражданского воспитания (агоге). Как
сисситии полноправных граждан, так и объединявшие юношей и под­
ростков агелы принадлежат к наиболее архаичным спартанским ин­
ститутам. Выживание этих форм первобытной социальной организа­
ции в условиях уже сложившегося классового общества, равно как и
их врастание в структуру рабовладельческого государства, было обус­
ловлено прежде всего настоятельной потребностью господствующе­
го класса Спарты в консолидации и внутреннем сплочении перед ли­
цом численно намного превосходящей его массы порабощенного и
зависимого населения. Эта сложная задача была решена здесь наибо­
лее простым и эффективным способом — посредством введения при­
нудительной регламентации свободного времени граждан. Всем им
была навязана как некая общеобязательная норма поведения тради­
ционная форма коллективного сотрапезничества и групповых атлети­
ческих упражнений.
Присущее в той или иной степени любому античному полису корпора­
тивное начало было выражено в общественной жизни Спарты с особой
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
177
силой. Сама гражданская община Спарты была построена как система
тесно связанных между собой мужских союзов, каждый из которых
может рассматриваться как наглядное воплощение основного принци­
па полисного строя — принципа гражданского единомыслия, подчине­
ния меньшинства большинству.
Основным органом, направлявшим и координировавшим всю деятель­
ность системы гражданских союзов, была коллегия эфоров. Именно
эфоры выступают в источниках в качестве главных блюстителей спар­
танского образа жизни. Они следили за неукоснительной строгостью
воспитания подрастающего поколения в агелах. Они же осуществляли
надзор за поведением граждан старших возрастов. Обладая широким,
практически ничем не ограниченным правом контроля, эфоры активно
вторгались абсолютно во все сферы общественной и государственной
жизни Спарты, диктуя свою волю как частным лицам, так и магистра­
там. Концентрация столь значительной власти в руках одной и, к тому
же, немногочисленной коллегии должностных лиц ставит эфорат в со­
вершенно исключительное положение среди всех других известных
нам полисных магистратур. Недаром античные авторы называли власть
эфоров “близкой к тирании”. Объяснение этого феномена следует ис­
кать прежде всего в том обстоятельстве, что для реального проведения
в жизнь всей сложной программы “ликургова законодательства” необ­
ходим был орган именно такого универсального плана, как эфорат.
Почти тираническое всевластие эфоров было, можно сказать, персони­
фикацией той “деспотии закона” , которая, по словам Геродота (VII,
104), безраздельно владычествовала в Спарте» (Андреев Ю. В. Спарта
как тип полиса//Античная Греция. Т. I. С. 194).
Черты известного сходства с социальным строем древней Спарты на­
блюдаются и в некоторых других, преимущественно земледельческих об­
ластях Греции, в частности на острове Крит. Этот остров также был завое­
ван дорийцами. Потомки дорийцев-завоевателей в дальнейшем составили
на Крите господствующий класс, эксплуатировавший покоренное населе­
ние: ахейцев и так называемых этеокритян — потомков исконных обитате­
лей Крита.
Хотя в исторически известное нам время Крит не представлял собой
единого политического целого и на его территории находилось 46 отдель­
ных полисов, их социально-политическое устройство имело много обще­
го. Повсюду население делилось на привилегированных граждан — пол­
ноправное меньшинство, неполноправное или почти совершенно бесправ­
ное большинство. Неполноправные — их называли на Крите «под­
данными», — подобно периэкам, пользовались личной свободой, правом
личной собственности, но политическими правами они не обладали.
Эксплуатируемая масса сельского населения подразделялась на мноитов, которые обрабатывали государственные земли и были обременены ря­
дом тяжелых повинностей, и кларотов. Положение последних во многом
напоминало положение спартанских илотов: они также были прикреплены к
земельным участкам — клерам своих господ и должны были отдавать им
178
Ранняя Греция
значительную часть урожая. Клароты пользовались известной хозяйствен­
ной самостоятельностью, могли иметь свой скот и домашний инвентарь,
жили со своими семьями в поселениях и иногда даже вступали в брак со
свободными. В критских городах существовало также и рабство обычного
в Греции типа; рабы являлись полной и безраздельной собственностью сво­
их хозяев-рабовладельцев.
Полноправные граждане критских городов, подобно всем дорийцам,
подразделялись натри филы: «гиллеев», «Памфилов» и «диманов». Кроме
того, граждане Крита объединялись в гетерии — «товарищества», которые
лежали в основе политической структуры критских общин. Гетерии воз­
главлялись выборными архонтами. Быт этих общин не носил столь ярко
выраженного военного характера, как быт спартанских общин. Тем не ме­
нее в критских городах также существовала организация общественных
обедов и система общественного воспитания юношества; с 17 лет юноши
проходили усиленную военную подготовку.
Аристотель сопоставляет порядки у критян со спартанскими, отмечая
не только сходство, но и некоторые различия:
«Критский государственный строй близок к лакедемонскому. Сход­
ство между критскими и лакедемонскими порядками заключается в
следующем: для спартиатов земли обрабатывают илоты, для критян —
нериэки; у спартиатов и у критян существуют сисситии, которые в пер­
воначальные времена назывались у лакедемонян не фидитиями, а,
как у критян, андриями — явное доказательство, что они были заим­
ствованы оттуда. Далее, и политический строй; эфоры имеют ту же
власть, какая на Крите принадлежит так называемым космам; разница
лишь в том, что число эфоров — пять, число космов — десять. Герон­
ты соответствуют тем геронтам, которых критяне называют советом.
Прежде существовала и царская власть, но критяне ее отменили; пред­
водительство же на войне у них принадлежит космам. В народном
собрании участвуют все, но право выносить самостоятельное реше­
ние народное собрание не имеет ни в чем, а только утверждает поста­
новления геронтов и космов. С сисситиями у критян дело обстоит
лучше, чем у лакедемонян. В Лакедемоне каждый поголовно должен
делать положенный взнос — в противном случае закон лишает его
гражданских прав; на Крите сисситии имеют более общенародный
характер; от всего урожая, от всего приплода, от всех доходов, полу­
чаемых государством, и взносов, платимых периэками, отчисляется
одна часть, идущая на дела культа и на общегосударственные расхо­
ды, а другая часть идет на сисситии.
Напротив, с их космами дело обстоит хуже, чем со спартанскими
эфорами. Отрицательные стороны, присущие институту эфоров, свой­
ственны и космам, так как в их число попадают случайные лица. Но
той пользы, какая получается там для государственного строя, мы
здесь не«находим: там эфоры избираются из всех, и народ, имея, та­
ким образом, доступ к высшей власти, желает сохранения существу­
ющего государственного порядка; здесь же избирают космов не из
Древияя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
179
всех, но из определенных родов. А геронтов — из тех, кто был рань­
ше космами. Космов — в противоположность эфорам — нет никакой
возможности подкупить, потому что они живут на острове, далеко от
тех, кто мог бы их подкупить. Средство же, которым критяне стара­
ются исправить ошибку, нелепо и пригодно не для строя политики, а
для династического строя. Именно, часто против космов соединяют­
ся некоторые из их сотоварищей или из частных лиц и изгоняют их;
разрешается также и самим космам во время отправления ими долж­
ности отказываться от нее» (Аристотель. Политика, II, 7).
Известным сходством с социальным строем Спарты и Крита обладал и
социальный строй плодородной земледельческой Фессалии. Здесь вторг­
шиеся в страну завоеватели также захватили лучшие земли. В дальней­
шем в Фессалии утверждается господство земледельческой аристокра­
тии. От нее фактически зависели средние и мелкие свободные земледель­
цы, получавшие от крупных зем левладельцев участки земли для
обработки. Они служили в войске и участвовали в народном собрании.
Под угрозой лишения гражданских прав им было запрещено заниматься
ремеслами и торговлей.
Ремесла и торговля в Фессалии находились в руках особой группы на­
селения, состоявшей, как и в Спарте, из людей, лично свободных, но ли­
шенных политических прав.
Основную массу трудового и эксплуатируемого населения Фессалии
составляли пенесты. Они работали на специально выделенных для них уча­
стках земли, принадлежавших богатым землевладельцам. Пенесты могли
иметь свои дома и владеть движимостью, но покинуть свои участки они не
имели права и были обязаны отдавать собственнику земли определенную
часть урожая. Сходство положения пенестов с положением спартанских
илотов дополнялось еще тем, что фессалийские землевладельцы не могли
убивать своих пенестов или продавать их. Тем не менее положение пенес­
тов было крайне тяжелым, и, подобно спартанским илотам, они часто выс­
тупали против своих угнетателей.
В политическом отношении Фессалия была расчленена на отдельные
области, управляемые царями-аристократами, так называемыми тагами.
11остоянная боязнь восстаний пенестов и борьба с соседями заставляли,
однако, аристократов объединять свои силы. В случае военной опасности
создавалось общефессалийское войско, включавшее отряды отдельных та­
гов, и общефессалийское народное собрание, избиравшее одного из тагов
главнокомандующим. В VI в. до н. э. фессалийское войско считалось одним
из наиболее боеспособных.
По несколько иному пути пошло историческое развитие Беотии. Бео­
тия также принадлежит к наиболее плодородным областям Балканской Гре­
ции; земледелие, в частности хлебопашество, составляло главную основу
ее экономической жизни на всем протяжении классического периода гре­
ческой истории. Во II тысячелетии до н. э. она была одной из передовых
областей Греции — на ее территории, например в Фивах и Орхомене, были
обнаружены интереснейшие памятники микенской культуры.
180
Ранняя Греция
В VIII— VI вв. до н. э., в период решительной ломки во всех передовых
общинах Греции старых производственных отношений, Беотия не оста­
ется в стороне от этого движения. Интенсивное развитие процессов социально-имущественного расслоения приводит к существенным переме­
нам. Со старой родовой, землевладельческой аристократией сосуществует
зажиточное крестьянство, часть же крестьянства разоряется и попадает в
долговую зависимость. Известное развитие получает рабство. Все это
нашло отражение в упоминавшейся поэме беотийского поэта конца VIII в.
до н. э. Геосида «Труды и дни». Произведение Геосида и другие источники
свидетельствуют о том, что в Беотии, в отличие от более передовых об­
щин, новые социальные силы оказались не в состоянии ниспровергнуть
власть старой родовой аристократии. Она продолжала удерживать за
собой ведущую роль в экономической и политической жизни Беотии до
греко-персидских войн.
Важным событием в истории беотийских городов было их объединение
в союз, возглавлявшийся одним из самых больших беотийских городов —
Фивами. Это объединение, вероятно, было связано с постоянными нападе­
ниями на беотийскую территорию ее воинственных соседей. Долгое время
Беотийский союз вел тяжелую борьбу с другим большим беотийским горо­
дом — Орхоменом, пока тот в начале VI в. до н. э. не был вынужден сло­
жить оружие и присоединиться к союзникам. В VI в. до н. э. Беотийский
союз представлял собой известного рода федерацию, объединенную общи­
ми органами управления и военной организацией.
Структура этой древнейшей в Греции федерации полисов стала нам
известна из найденного в начале X X в. и опубликованного в V томе
«Оксиринхских папирусов» сочинения неизвестного историка. Правда,
в этом сочинении речь идет о структуре союза, существовавшего в Бео­
тии с 446 г. до н. э. Однако имеются достаточно веские основания пред­
полагать, что упоминаемые в сочинении органы союзного управления
сформировались значительно раньше и функционировали еще до греко­
персидских войн.
ГЛАВА VII
ОБРАЗОВАНИЕ
АФИНСКОГО ГОСУДАРСТВА
История Афин представляет наиболее полную информацию о зарождении и
развитии античного общества и государства в их классических формах. В начале
архаической эпохи Афины во многом уступали наиболее развитым городам Ионии
и Пелопоннеса, но постепенно к концу периода Афины превратились в одно из
крупнейших и могущественных государств Эгеиды и стали своего рода образцом
древнегреческого полиса, экономическим и культурным центром эллинского мира.
Взлет Афин в значительной степени был подготовлен демократическими преобра­
зованиями, осуществленными великими реформаторами Солоном и Клисфеном.
Образование Афинского государства
181
Конец X в. до и. э. — возникновение в Афинах урбанистического центра Аттики.
683 г. до н. э. — начало списка годичных архонтов.
621 г. до н. э. — законодательство Драконта.
594 г. до и. э. — реформы Солона.
560— 510 гг. до п. э. — тирания Писистратидов.
508 г. до н. э. — реформы Клисфена.
1. Древняя Аттика
Аттика — одна из областей Средней Греции — представляет собой по­
луостров, треугольником выступающий в Эгейское море и омываемый с
запада Сароническим заливом; пролив Эврип отделяет Аттику от острова
Эвбея. Центральная область Аттики окружена горными хребтами. Река
Кефис разрезает долину на две части и соединяет равнину с морем.
Почва Аттики малоплодородна. Поэтому своего хлеба не хватало, и
его приходилось ввозить. Наиболее пригодными для земледелия были
равнины: Педион, расположенная вокруг города Афины; Месогея, нахо­
дящаяся к северо-западу от Афин; Элевсинская — к северо-востоку от
Афин и Марафонская — на берегу Эврипа. На равнинах сеяли главным
образом пшеницу. Однако наиболее распространенной хлебной культу­
рой был ячмень, который мог расти и на горных склонах. Приблизитель­
но с VI в. до н. э. основными сельскохозяйственными культурами стано­
вятся виноград и оливки.
Аттика богата полезными ископаемыми — ценными сортами мрамора,
пластическими глинами, годными для гончарного производства; здесь на­
ходились богатейшие серебряные рудники Греции. В Лаврийских горах, на
юге Аттики, наряду с серебром добывалось и железо.
На западном берегу Аттики — несколько естественных гаваней. Среди
них наиболее удобными были Фалер и Пирей.
В древнейшую эпоху Аттику населяли пеласги, затем здесь рассели­
лись греки-ионийцы. Они обосновались в Аттике так давно (еще в
рамках II тыс. до н. э.), что практически считались автохтонами.
«Философ Платон в одном из своих диалогов (Менексен, 237Ь) с гор­
достью упоминает о том, что жители Аттики были не пришельцы, а
автохтоны, что почва Аттики — родная мать им, а не мачеха. По
словам Фукидида (I, 2), Аттика вследствие скудости своей почвы в
древности не привлекала жадности завоевателей, так что население
ее не переменялось... Геродот называет афинян древнейшим народом
и единственными из эллинов, не менявшими места своего поселения
(VII, 161); в другом месте (VIII, 44) он же говорит, что древнейшими
жителями Аттики были пеласги, называвшиеся первоначально кранаями, потом кекропидами от имени царя Кекропа, потом афинянами
при царе Эрехтее. Со времени же перехода предводительства к Иону,
сыну Ксуфа (поселившемуся в Аттике при Эрехтее и женившемуся
на дочери его Креусе), жители стали называться ионийцами. Из этих
преданий видно, что жители Аттики принадлежали к ионическому
182
Ранняя Греция
племени, но не сохранили никаких воспоминаний о своем первона­
чальном поселении в этой стране. Это ионическое население смеша­
лось, однако, с другими элементами, в числе которых были и негре­
ческие... Этой смешанностью населения легко объясняется тот факт,
что в исторические времена жители Аттики уже не называли себя
ионийцами и даже отличались от них по языку» (Латышев В. В. Очерк
греческих древностей. Ч. I. СПб., 1997. С. 129).
О ранней истории Аттики и ее главного города Афины известно намно­
го. Раскопки показали, что еще в микенский период на территории Аттики
существовали укрепленные поселения. В более поздний, гомеровский, пе­
риод Аттика была разделена на несколько независимых общин, постоянно
враждовавших между собой. Впоследствии все общины объединились вок­
руг Афин. Такое объединение получило в Греции название синойкизма. В
преданиях рассказывается, что после того, как царем стал Тесей, он упраз­
днил советы и должностных лиц разных городов и объединил путем синой­
кизма всех жителей вокруг одного города, учредив один совет и один пританей (помещение для собрания должностных лиц).
Из свидетельств древних историков о синойкизме Тесея в особенно­
сти важно сообщение Фукидида: «При Кекропе и первых царях до
Тесея народ в Аттике всегда жил отдельными общинами со своими
особыми пританеями и архонтами. На общие совещания к царю люди
собирались лишь в исключительных случаях. Обычно же каждая об­
щина самостоятельно обсуждала и вершила свои дела. Иные общины
даже вели между собой войны, как, например, элевсинцы во главе с
Эвмолпом — против Эрехтея. Как мудрый и могущественный вла­
дыка Тесей, воцарившись, установил порядок в стране — уничтожил
пританов и архонтов в отдельных общинах и объединил всех жителей
Аттики в один поныне существующий город с одним общим советом
и пританеем. Люди, впрочем, продолжали жить на своих полях, как и
раньше, но город Тесей оставил им только один, ставший крупным
центром, так как все жители Аттики принадлежали к нему, и таким он
и перешел от Тесея к потомству. Поэтому-то афиняне еще и поныне
справляют Синойкии — всенародный праздник в честь богини Афи­
ны» (Фукидид. История, II, 15. Пер. Г. А. Стратановского).
Ценно также сохраненное Страбоном свидетельство Филохора, авто­
ра «Аттиды» («Истории Аттики»), составленной около 300 г. до н. э.:
«По словам Филохора, когда карийцы с моря опустошали страну, а со
стороны суши — беотийцы, называвшиеся тогда аонийцами, Кекроп
впервые поселил народ вместе в 12 городах; имена этих городов
были: Кекропия, Тетраполь, Эпакрия, Декелея, Элевсин, Афидна,
Форик, Браврон, Кифер, Сфетт, Кефисия. Позднее Тесей, как гово­
рят, объединил эти 12 городов в один теперешний город. В прежние
времена афинянами правили цари, затем они перешли к демократии,
но потом попали под власть тиранов — Писистрата и его сыновей»
(Страбон. География, IX, 1,20. Пер. Г. А. Стратановского).
Образование Афинского государства
183
В действительности объединение Аттики было постепенным и длитель­
ным процессом, продолжавшимся с конца II тысячелетия до н. э.
Археологическое обследование территории Аттики дает возможность
установить последовательность присоединения отдельных общин к Афи­
нам. В древности каждая община, каждый полис имели своего собственного
(юга-покровителя. Война между общинами в представлении древних была в
го же время борьбой между их богами. Бог — покровитель покоренной об­
щины — становился также богом общины-победительницы, но ему отводииось в пантеоне второстепенное место. Таким образом, по мере того как
отдельные области Аттики присоединялись к Афинам, на Афинском акропо­
ле рядом со святилищем богини Афины появлялись храмы или алтари бо­
жеств — покровителей покоренных областей. Последовательность в распоножении святилищ на Афинском акрополе позволяет с известной долей ве­
роятия судить о времени присоединения различных частей Аттики к Афинам.
Раньше других была подчинена приморская область Паралия, богомиокровителем которой был Посейдон. С этого времени на акрополе рядом
с храмом Афины появилось святилище Посейдона. После Паралии к Афи­
нам присоединяется Диакрия, гористая область в северной части Аттики;
сс покровитель Тесей прочно вошел в аттическую мифологию. Позже дру­
гих областей был присоединен Элевсин, расположенный в западной части
Аттики, на границе с Мегаридой, и на этом объединение Аттики было за­
вершено. Это произошло, по-видимому, в VII в. до н. э., так как археологи
обнаружили относящиеся к VII в. до н. э. остатки стены, защищавшей Элев­
син со стороны Афин. Афинский пантеон пополнился богиней, покрови­
тельницей Элевсина, Деметрой. Если до синойкизма в каждой области су­
ществовали только свои, местные религиозные праздники, то теперь появ­
ляются новые, общеаттические. Один из таких праздников в честь Афины,
(югини-покровительницы города, получил название «Панафиней». В исто­
рическую эпоху панафинеи были общенародным праздником, сопровож­
давшимся торжественными процессиями и играми. Синойкизм не только усилил Афины, но и способствовал разложению
родовых отношений, которое началось еще в гомеровский период. Пере­
мена состояла прежде всего в том, что в Афинах было учреждено централь­
ное управление, то есть часть дел, до того находившихся в самостоятель­
ном ведении племен, была объявлена имеющей общее значение и передана
н ведение пребывавшего в Афинах общего совета. Благодаря этому новоинедению афиняне продвинулись в своем развитии дальше, чем какой-либо
ит коренных народов Америки: вместо простого союза живущих по соседI гну племен произошло их слияние в единый народ. В связи с этим возник­
ло общее афинское народное право, возвышавшееся над правовыми обыча­
ями отдельных племен и родов; афинский гражданин, как таковой, получил
определенные права и новую правовую защиту также и на той территории,
Iде он был иноплеменником. Но этим был сделан первый шаг к разрушению
родового строя, ибо это был первый шаг к осуществленному позднее до­
пуску в состав граждан и тех лиц, которые являлись иноплеменниками во
шей Аттике и полностью находились и продолжали оставаться вне афин«кою родового устройства.
184
Ранняя Греция
Однако и после синойкизма в Аттике продолжали сохраняться древне­
родовые деления на четыре обычные у ионийский греков филы (гелеонты,
гоплеты, эгикореи и аргады), в свою очередь подразделяющиеся на фрат­
рии, каждая из которых представляла собой объединение нескольких ро­
дов. Кроме того, легендарному Тесею приписывали разделение населения
по характеру занятий на геоморов — земледельцев и демиургов — ремес­
ленников.
Дальнейшее социально-имущественное расслоение в VIII— VII вв.
до н. э. протекало в Аттике очень интенсивно. Родовая знать, окончатель­
но закрепившая за собой свои привилегии, составила особое сословие,
носившее название эвпатридов, т. е. «имеющих благородных отцов».
Экономическую основу могущества эвпатридов составляли плодород­
ные земли, расположенные вблизи Афин на Педионе. Пережитки родового
строя в Афинах были еще очень сильны: земля не могла отчуждаться, и все
имущество оставалось во владении рода. Однако давали себя знать и новые
отношения. Некоторые эвпатриды занимались ростовщичеством и торгов­
лей. Число богатых и влиятельных аристократических родов в Аттике, как
и вообще во всей Греции, с каждым поколением уменьшалось. Денежное
хозяйство способствовало разложению родовых отношений не только в
низших слоях населения Аттики, но и в верхнем слое «благородных». Мень­
шая часть эвпатридов богатела. И влияние ее возрастало. Большая же часть
беднела и опускалась в разряд худородных. Чем дальше, тем все более
богатство становилось неотъемлемым признаком родовитости. Число вли­
ятельных эвпатридских родов и семей в Афинах в VIII—VII вв. до н. э. было
невелико, но в их руках сосредоточивались богатство, сила и власть.
Замкнутой господствующей верхушке эвпатридов противостояла ос­
тальная масса аттического свободного населения — демос. Демос не был
однороден. В состав его входили мелкие и средние крестьяне, работавшие
на своих участках, уже лишившиеся земли феты, мелкие ремесленники,
представители состоятельных торгово-ремесленных слоев — купцы, хозя­
ева ремесленных предприятий, судовладельцы, стремившиеся занять в фор­
мирующемся государстве такое место, какое занимали в нем эвпатриды.
В Аттике и Афинах в дальнейшем проживало немало выходцев из дру­
гих общин. Они не могли войти в состав фил, фратрий и родов, принадлеж­
ность к которым определялась кровно-родственными связями коренного
аттического населения. Оставаясь за пределами родовой организации, эти
жители считались людьми «не чистого происхождения» и составляли осо­
бую группу метеков. Будучи лично свободными, метеки не пользовались
политическим правами и были ограничены в экономических правах. Им
запрещалось, например, владеть землей на территории Аттики и иметь соб­
ственные дома. Они должны были также выплачивать особый налог — метекейон.
Низший слой аттического общества составляли лишенные каких бы то
ни было прав рабы, число которых с каждым столетием возрастало.
Старые родовыЬ учреждения не соответствовали новым отношениям,
развивавшимся в афинской общине. Поэтому организация управления в
Афинах претерпевает существенные изменения.
Образование Афинского государства
185
Верховная власть в Аттике в древности принадлежала басилеям. Около
VIII в. до н. э. царская власть в Афинах исчезает. По преданию, последним
афинским царем был Кодр, павший смертью героя в борьбе с дорийцами.
11осле отмены царской власти Афинами стали управлять избранные из эвпатридов правители — архонты. Сначала должность эта была пожизнен­
ной, затем (с 753 г. до н. э.) архонты стали избираться на 10 лет и, наконец,
с 683 г. до н. э. на один год. Первоначально избирался только один архонт.
Позже образовалась коллегия из девяти архонтов: 1) первый архонт —
архонт эпоним (эпоним означает «дающий имя году»; по именам этих ар­
хонтов велось летосчисление); 2) архонт-басилей — выполнял главным
образом жреческие функции, а также судебные функции по делам, связан­
ным с культом; 3) архонт-полемарх — был предводителем афинского опол­
чения и 4) шесть архонтов-фесмофетов являлись хранителями закона, пред­
седателями различных судебных коллегий. Архонты отправляли обще­
ственные должности безвозмездно. Архонтство считалось высшим почетом
и честью не только для самого архонта, но и для всего его рода, фратрии и
филы, к которым он принадлежал.
По окончании срока полномочий архонты вступали в ареопаг — выс­
ший государственный совет, заменивший совет старейшин гомеровской
люхи. Ареопаг был хранителем традиций, высшим судебным и контроли­
рующим органом. Заседал ареопаг на холме, посвященном богу войны
Арею. Отсюда и происходит название «ареопаг» — «холм Арея».
«Порядок древнего государственного устройства, существовавшего
до Драконта, — свидетельствует Аристотель, — был следующий. На
высшие должности выбирали по благородству происхождения и по
богатству; правили должностные лица сначала пожизненно, а впослед­
ствии в течение 10 лет. Важнейшими и первыми по времени из долж­
ностей были царь, полемарх и архонт. Из них первою была должность
царя, она была унаследованной от отцов. Второй присоединилась к
ней должность полемарха, ввиду того что некоторые из царей оказа­
лись в военных делах слабыми... Последней является должность ар­
хонта. Большинство говорит, что она возникла при Медонте, а некото­
рые — что при Акаете... Как бы ни было дело в действительности,
разница во времени в том и другом случае небольшая. А что эта
должность установлена последней из высших должностей, доказатель­
ством служит и то, что архонт не распоряжается никакими из дел,
унаследованнми от отцов, как царь и полемарх, а всеми только вновь
заведенными. Поэтому лишь недавно эта должность приобрела важ­
ное значение, будучи расширена дополнительными обязанностями.
Что же касается фесмофетов, то они были избраны много лет спустя,
когда уже выбирали должностных лиц на год. Они должны были запи­
сывать правовые положения и хранить их для суда над спорящими
сторонами... Итак, по времени вот в какой последовательности эти
должности идут одна за другой...
Архонты имели право решать дела окончательно, а не так, как теперь,
производить только предварительное расследование...
186
Ранняя Греция
Наконец, совет ареопагитов хотя имел обязанность быть только блю­
стителем законов, распоряжался большинством важнейших дел в го­
сударстве, налагая кары и взыскания безапелляционно на всех нару­
шителей порядка. Это объясняется тем, что выбор архонтов произво­
дился по благородству происхождения и по богатству, а из них-то и
избирались ареопагиты» (Аристотель. Афинская полития, 3. Пер. С. И.
Радцига).
Ученые нового времени пытаются уточнить и распределить во вре­
мени фазы постепенного перехода афинян от патриархальной царс­
кой власти к аристократической республике. Одну из таких попыток
мы находим в книге В. В. Латышева: «Монархическое правление в
Афинах продолжалось, по преданию, до смерти царя Кодра, который
пожертвовал жизнью для спасения отечества при нападении на Атти­
ку дорийцев (1068 г. до Р. X.). Не считая никого достойным наследо­
вать столь великодушному царю, говорит предание, афиняне реши­
ли отменить царскую власть. Действительно, у поздних авторов-хронологов преемник Кодра Медонт начинает собой список так называ­
емых пожизненных архонтов. Но Платон и Аристотель ничего не
говорят об отмене царской власти после смерти Кодра, а в “Афинс­
кой политии” имеется ценное известие о том, как царская власть
постепенно превращалась в простую магистратуру. Первым ограни­
чением “унаследованной от предков” царской власти было, по Арис­
тотелю, введение наряду с нею должности военного предводителя —
полемарха, к которому перешли соответственные обязанности царя.
Причиной этого была неспособность некоторых царей к военному
делу... Вторым ограничением было учреждение еще нового магист­
рата — архонта...
С течением времени авторитет архонта все более возвышался, и,
наконец, архонт стал и официально считаться главным должностным
лицом, царь — вторым, а полемарх — третьим, хотя время такой
перемены остается неизвестным с точностью...
Если Медонт и Акает, непосредственные (по преданию) преемники
Кодра, были не пожизненными архонтами, а царями, как явствует из
Аристотеля, то, конечно, надо признать, что при них царская власть в
Афинах не была еще отменена, как и при прочих “пожизненных архон­
тах”, список которых в количестве 12 имен продолжается до 753 г. до
Р.Х. За ними следуют так называемые десятилетние архонты в числе
семи (753—683 гг. до Р. X.). Первые четыре из этих архонтов по-пре­
жнему происходили из Медонтидов, потомков Кодра, следующие —
из других знатных родов. Распространение права избрания в десятилет­
ние архонты на другие роды (в 713 г. до н. э.) у авторов приводится в
связи с недостойным поведением последнего Медонтида — Гиппомена. С 683 г. до н. э. начинается список ежегодно сменяющихся архон­
тов... Введение годичных магистратур было крупным внутренним пе­
реворотом, нанесшим последний удар старому, унаследованному от
предков порядку. С этого момента Афинское государство может назы-
Образование Афинского государства
187
ваться республикой. С водворением нового порядка... явилась потреб­
ность в писаных законах. Для их написания, уже при годичных архон­
тах, следовательно, в VII в. , избрана была коллегия из шести лиц с
именем фесмофетов» (Латышев В. В. Указ. соч. Ч. I. С. 132).
Архонтами и членами ареопага могли быть только эвпатриды, предста­
вители самых влиятельных афинских родов. В Аттике VIII— VI вв. продол­
жало созываться народное собрание — экклесия. Однако оно во многом
отличалось от народного собрания гомеровского времени. Если в прежнем
народном собрании участвовали все взрослые мужчины-общинники, то в
экклесии («собрании вызванных лиц»), по-видимому, могли принимать
участие только те граждане, которых приглашали на него архонты. Поэто­
му народное собрание Афин в тот период было послушным орудием в ру­
ках родовой знати, которая могла не допускать к участию в нем неугодных
ей общинников. Таким образом, власть в Аттике в этот период безраздель­
но принадлежала родовой аристократии.
С развитием товарно-денежных отношений активизировалась внешняя
политика Афин. Появилась необходимость в создании флота. Для сбора
денежных средств на постройку судов вся территория Аттики была разде­
лена на 48 округов — навкрарий, возглавляемых пританами навкраров.
Следовательно, параллельно делению на четыре племени по родовому при­
знаку возникает новое, теперь уже территориальное деление. Каждая навкрария должна была поставлять, вооружать и снабжать экипажем одно
военное судно и, кроме того, выставляла еще двух всадников.
В это время Афины вели длительную и упорную борьбу с Мегарами за
остров Саламин, закрывавший афинскому флоту выход в море.
Внутриполитическая жизнь Аттики в этот период проходила под зна­
ком борьбы демоса и эвпатридов. Долго накапливавшееся недовольство
существующим строем наконец прорвалось: в 30-х гг. VII в. до н. э. вспых­
нула Килонова смута. Килон, аристократ по происхождению, одержавший
победу на Олимпийских играх, зять мегарского тирана Феагена, приобрел
большую популярность в Афинах. Воспользовавшись большим скоплени­
ем народа во время праздника в честь Зевса, Килон с группой привержен­
цев решил осуществить государственный переворот. Сторонникам Килона
удалось захватить акрополь, но удержаться в нем они не могли: народ не
поддержал их.
Эвпатриды сумели быстро сорганизоваться и осадили акрополь. Само­
му Килону удалось бежать, а его приверженцам, искавшим убежища у жер­
твенника Афины, была обещана жизнь, если они оставят храм. Однако обе­
щание это не было выполнено. При выходе из храма сообщники Килона
Оыли убиты, некоторые даже у алтаря Эвменид.
Осаждавших возглавляли представители рода Алкмеонидов. «Килоно­
ва скверна» наложила неизгладимое пятно на род Алкмеонидов. Они стали
как бы проклятым родом, не сдержавшим обещания освободить осажден­
ных и пролившим кровь у алтаря богини — покровительницы города. В
1счсние всей афинской истории этим при всяком удобном случае пользоваиись в своих интересах их политические враги.
188
Ранняя Греция
Попытка государственного переворота Килона не удалась, но все же тол­
чок был дан. Социальные противоречия углублялись, а вместе с ними обо­
стрялась и социально-политическая борьба. Начатая Килоном смута про­
должалась и после его изгнания. Все это указывало на то, что общественное
недовольство и брожение в середине VII в. до н. э. были очень сильны.
Первой серьезной уступкой эвпатридов демосу было издание писаных
законов — законов Драконта.
Д о этого времени писаных законов не существовало. Судили соглас­
но обычаям предков, устно передававшимся из поколения в поколение.
Отсутствие писаных законов позволяло судьям-аристократам произволь­
но толковать обычаи и выносить несправедливые решения. Такое поло­
жение побуждало широкие слои демоса требовать записи существующих
обычаев.
В 621 г. до н. э. одному из архонтов, Драконту, было поручено пере­
смотреть и записать действующее обычное право, что он и выполнил. Так
возникли Драконтовы законы.
Законы Драконта, согласно преданию, отличались необыкновенной су­
ровостью. Смертная казнь полагалась даже за такое незначительное пре­
ступление, как кража овощей и плодов. «Законы Драконта написаны кро­
вью» — так характеризовали их сами греки. Рассказывали, что на вопрос,
почему он почти за все преступления приговаривал к смертной казни, Драконт будто бы ответил, что незначительные проступки заслуживают этого
наказания, для серьезных же он не мог придумать большего.
Отсутствие других мер наказания, кроме смертной казни, свидетель­
ствует о примитивности этого первого афинского законодательства. Драконт лишь записал существовавшие устные законы, восходившие, видимо,
к глубокой древности.
Тем не менее при всей своей примитивности законы Драконта имели
большое историческое значение. Это была одна из первых побед формиру­
ющегося полиса над элементами родового строя, хотя бы потому, что неко­
торые статьи законов были определенно направлены против кровной мес­
ти. Писаное право вносило известный порядок в имущественные и деловые
отношения и ограничивало произвол суда, находившегося в руках эвпат­
ридов.
2.
Солон
и его законодательство
Запись законов не могло вполне удовлетворить афинское крестьянство
и торгово-ремесленные слои демоса.
Положение сельского населения в Аттике в VII— VI вв. до н. э. было в
высшей степени тяжелым как в материальном, так и в правовом отноше­
нии. Об этом свидетельствуют наши главные источники — «Афинская по­
литая» Аристотеля и «Биография Солона» Плутарха. Несмотря на извес­
тный схематизм и односторонность в освещении событий, самый факт ра­
зорения аттического крестьянства не вызывает сомнений. Главным бичом
деревни было ростовщичество, усиливавшее обезземеливание крестьян.
Образование Афинского государства
189
Земля в то время была неотчуждаемой родовой собственностью. Ее
нельзя было ни продать, ни завещать по желанию, ни отдать за долги. Одна­
ко эвпатриды, занимавшиеся ростовщичеством, нашли способ обходить
тги древние установления. Они давали общинникам ссуды под залог земли
и на заложенных участках ставили долговые столбы с именем заимодавца.
Ксли общинник не выплачивал свой долг в срок, земля фактически перехо­
дила во владение кредитора, хотя продолжала формально считаться соб­
ственностью того рода, к которому принадлежал должник. Общинник ра­
ботал по-прежнему на своей земле, но значительную часть урожая он отданал кредитору — фактическому хозяину земли. Такие крестьяне-должники
назывались пелатами, или гектеморами-шестидольниками, так как они дол­
жны были отдавать хозяину-эвпатриду то ли одну шестую, то ли пять шес­
тых снятого урожая.
Аристотель сообщает, что в Аттике накануне солоновых реформ (нача­
ло VI в. до н. э.) масса мелких землевладельцев оказалась в долгу у богатых
жнатридов. Должники обрабатывали землю у богачей или же брали деньги
иод залог личной свободы. Заимодавцы, согласно суровым обычаям долго­
вой кабалы, имели право обратить неисправного должника и членов его
ссмьи в рабство и продать за пределы Аттики.
«Надо иметь в виду, — говорит Аристотель в “Афинской политии”, —
что вообще государственный строй (в Афинах. — Ред.) был олигархичес­
кий, но главное было то, что бедные находились в порабощении не только
сами, но также дети и жены. Назывались они пелатами и гектеморами (шестидольниками), потому что на таких арендных условиях обрабатывали
ноля богачей. Вся же вообще земля находилась в руках немногих. При
тгом, если эти бедняки не отдавали арендной платы, можно было увести в
кабалу и их самих, и детей» (II, 2).
Против эвпатридов, сосредоточивших в своих руках политическую власть
и не желавших расставаться с родовыми порядками, выступали не только
порабощенные шестидольники. Политическим господством аристократии
тяготились и торгово-ремесленные слои населения. Наметился раскол и в
среде самих эвпатридов. Главным источником обогащения некоторых арис­
тократов становится морская торговля, а не земледелие, и они охотно бло­
кируются с торгово-ремесленными кругами, так как имеют с ними общие
интересы. Таким образом, господство эвпатридов вызывает недовольство
пссх элементов складывавшегося полиса, среди них и части «благородных»,
но каким-либо причинам оторвавшихся от своего сословия. В таких услови­
ях наиболее дальновидной группе эвпатридов стало ясно, что удержать власть
и своих руках можно только ценой некоторых уступок.
О том, до какой степени была накалена обстановка в Афинах, свиде­
тельствует Аристотель: «Ввиду того что существовал такой государ­
ственный порядок и большинство народа было в порабощении у не­
многих, народ восстал против знатных. Смута была сильная, и долгое
время одни боролись против других; наконец они избрали сообща
посредником и архонтом Солона и поручили ему устройство государ­
ства...» (Аристотель. Афинская полития, 5. Пер. С. И. Радцига).
190
Ранняя Греция
Приблизительно через 25 лет после Драконта, в 594 г. до н. э., на поли­
тической арене появился Солон. Солон принадлежал к числу деятелей,
стяжавших себе известность не только в Аттике, но и во всей Греции. Не
случайно его причисляли к семи греческим мудрецам. Потомок царской
фамилии Медонтидов, Солон много путешествовал, побывал во всех инте­
реснейших местах Греции и Малой Азии. Он обладал философским скла­
дом ума и поэтическим дарованием. Дошедшие до нас образцы его стихот­
ворений (элегий) обнаруживают в их творце незаурядный поэтический та­
лант. Чтобы поправить расстроенное состояние, Солон, как это нередко
делали эвпатриды, занимался торговлей. По словам Плутарха, он стре­
мился разбогатеть. «Мне очень хочется быть богатым, но мне не хочется
толстеть от нечестно нажитого».
Возвышение Солона традиция связывает с войной Афин против Мегар
из-за Саламина. Афиняне настолько были утомлены долгой и неудачной
войной с Мегарами, что даже издали закон, запрещавший под страхом смер­
тной казни поднимать вопрос о возобновлении войны за Саламин.
Учитывая воинственные и патриотические настроения афинского обще­
ства и особенно молодежи, не мирившейся с потерей Саламина и жаждав­
шей только предлога для возобновления военных действий, Солон пошел
на хитрость: прикинувшись помешанным, он вышел на площадь и, став на
камень, продекламировал заранее сочиненную им элегию «Саламин». В
ней он призывал афинян к войне за Саламин.
Агитация Солона возымела действие: закон был отменен, и снова нача­
лась война с Мегарами. Военными действиями было поручено руководить
самому Солону, и они принесли победу Афинам. После этого Солон стал
самым популярным человеком в Аттике. Широкие слои населения видели в
Солоне человека, способного освободить афинское общество от тяготев­
ших над ним бед и примирить интересы враждовавших групп.
В 594 г. до н. э. Солон был избран первым архонтом, наделенным широ­
кими полномочиями отменять или сохранять существующий порядок или
вводить новый, быть «посредником», «законодателем» и «примирителем».
Главную свою задачу Солон видел в том, чтобы успокоить крестьян­
ство, сохранив по возможности политическое и экономическое господство
эвпатридов. Если некоторые мероприятия Солона шли вразрез с интереса­
ми аристократии, то это было лишь следствием настоятельной необходи­
мости, а не его желанием, как о том свидетельствуют его собственные эле­
гии. В одном из стихотворений он так излагает конечные цели своей рефор­
маторской деятельности:
Да, я народу почет предоставил, какой ему нужен, —
Не сократил его прав, не дал и лишних зато.
Также подумал о тех я, кто силу имел и богатством
Славился, — чтоб никаких им не чинилось обид
(Аристотель. Афинская полития, IV, 12).
Первой и самой крупной реформой Солона была сисахфия, в буквальном
переводе «стряхивание бремени», т. е. снятие долговых камней, стоявших
на участках должйиков. Сисахфия единым актом освобождала должников,
Образование Афинского государства
191
которыми была наводнена Аттика. Кроме уничтожения долгов, впредь за­
прещалась личная кабала, продажа несостоятельных должников за долги в
рабство. Отныне должник расплачивался за долг своим имуществом, но не
личной свободой и не свободой членов своей семьи.
В одном из стихотворений Солон, намекая на сисахфию, пишет, что
лучше всего о его делах могла бы поведать:
Мать черная земля, с которой снял тогда
Столбов поставленных я много долговых,
Рабыня прежде, ныне же свободная
(Там же).
Должники, проданные в рабство за пределы Аттики, должны были быть
иыкуплены за общественный счет и возвращены на родину. Солон пишет:
На родину, в Афины, богозданный град
Вернул я многих в рабство проданных...
(Там же).
Историческое значение отмены долговой кабалы как в Аттике, так и в
других греческих полисах, где проводились аналогичные реформы, заклю­
чалось в том, что дальнейшее развитие рабства происходило уже не за счет
сокращения числа свободных членов общины, что подрывало основы ее
социальной и экономической жизни, а за счет ввоза рабов-иноземцев.
В дополнение к сисахфии, по свидетельству «Политии» Аристотеля (II,
4 ,4 ), Солон издал закон, ограничивавший землевладение. Было бы, одна­
ко, неправильно думать, что Солон в своем законодательстве стремился
подорвать экономическое могущество эвпатридов. Именно этот законода­
тель первый разрешил в Афинах отчуждение земли. Плутарх в «Биографии
Солона» пишет: «Солон прославился также и законом о завещаниях. Преж­
де это было невозможно, но имущество и домашнее хозяйство должны были
оставаться в роду умершего; он же предоставил право всякому отдать свое
имущество, кому хочет, если только у него нет законных детей, он... сделал
имущество достоянием собственников...» (Солон, 21).
Теперь землю можно было закладывать и отчуждать на законном осноиапии под видом завещания. Таким образом, родовая собственность на зем)1Юбыла заменена частной. Разрешение отчуждать землю не только факти­
чески, но и формально открывало путь для концентрации земли и прежде
иеего приносило выгоду крупным землевладельцам-эвпатридам. Этим СоИОІі дал возможность аристократии вознаградить себя за те потери, кото­
рые она на первых порах должна была понести в связи с его аграрными
реформами.
Чтобы поощрить разведение садово-огородных культур и одновремен­
но понизить цены на хлеб, Солон разрешил вывозить за границу оливковое
масло и запретил вывоз зерна. Это наносило удар спекуляции хлебом в
Афинах, улучшало материальное положение городского населения.
Солону приписывают также ряд мероприятий, направленных на по­
ощрение и расширение ремесла. «Видя, что почва Аттики не в состоянии
192
Ранняя Греция
прокормить все возрастающее население, — пишет Плутарх, — и что зем­
ля не может доставить средств к жизни праздной, ничем не занятой массе
людей, Солон обратил особое внимание на ремесла. Одновременно с этим
он поручил ареопагу наблюдать за средствами жизни каждого и строго на­
казывать праздных» (Солон, 22). Другой установленный Солоном закон
гласил, что сын имеет право отказать престарелому отцу в поддержке, если
тот не обучил его в юности какому-либо ремеслу.
Помимо ремесленников-афинян в Афинах проживало много пришлых
ремесленников-метеков, не пользовавшихся правами гражданства. Чтобы
придать больший вес ремесленному слою, Солон наделил многих метеков
правами афинского гражданства.
Поощряя развитие торговых отношений с ионийскими городами Ма­
лой Азии и Эвбеей, Солон заменил эгинскую монетную систему распрост­
раненной в этих областях эвбейской. Денежная реформа увеличила число
находящихся в обращении монет, так как 70— 73 старые эгинские драхмы
были равны 100 эвбейским, введенным Солоном. Это способствовало даль­
нейшему развитию денежного обращения.
Логическим завершением всех мероприятий Солона были его полити­
ческие реформы, которые нанесли еще один удар родовому строю. До Со­
лона полнотой политических прав пользовались, как уже указывалось, толь­
ко люди знатного происхождения — эвпатриды. Солон проводит так назы­
ваемую тимократическую реформу (тимэ — «имущество», «ценз») и
устанавливает имущественный ценз, который теперь стал определять по­
литические права граждан.
По имущественному цензу все гражданское население Аттики было
разделено на четыре класса, или разряда. За основу ценза был принят до­
ход, выраженный в медимнах — единице измерения сыпучих и жидких тел
(в переводе на наши меры равный 52,5 литра). Первый разряд составляли
пентакосиомедимны, т. е. получавшие со своих полей, садов и огородов
доход в 500 медимнов. Ко второму разряду, всадников, принадлежали граж­
дане, имевшие 300 медимнов дохода, т. е. способные содержать боевогс
коня. Третий и самый многочисленный разряд составляли зевгиты — соб­
ственники — крестьяне средней руки, имевшие 200 медимнов дохода. Все
прочие граждане, получавшие доход меньше 200 медимнов или вообще
дохода не имевшие, зачислялись в четвертый разряд — фетов.
Права и обязанности граждан государства стали устанавливаться со­
размерно величине их земельной собственности.
Деление на имущественные разряды преследовало не только полити­
ческие, но и военные цели. На гражданах каждого разряда лежала обязан­
ность несения военной службы и снаряжения на собственные средства.
Первые два класса составляли конницу (всадничество), выезжавшую в по­
ход на лошадях, зевгиты входили в состав тяжеловооруженной пехоты (гоп­
литов), феты служили в легковооруженной пехоте, составляли экипаж во­
енных судов и несли нестроевую службу в войске. Сверх того, на первые
два класса налагались еще и другие общественные повинности (литургии):
устройство общественных праздников, поставка государству оснащенных
кораблей (навкрарий) и т. д.
' Образование Афинского государства
193
Одновременно при Солоне возрастает роль народного собрания, в ко­
тором теперь могли участвовать все без исключения взрослые афинские
граждане. Экклесия выбирала всех должностных лиц, но избранными на
высшие государственные должности архонтов могли быть только гражда­
не первых классов.
Таким образом, цензовая реформа предоставила возможность активно­
го участия в управлении государством богатым и состоятельным гражда­
нам вне зависимости от их происхождения. Власть перестала быть моно­
полией одних эвпатридов. Однако практически наиболее состоятельной
частью населения Аттики продолжали оставаться эвпатриды; по величине
получаемого со своих земель дохода они были зачислены в высшие имуще­
ственные разряды. Афинские надписи показывают, что и после реформы
Солона ведущие государственные должности преимущественно находи­
лись в руках лиц аристократического происхождения.
Фетам фактически предоставлялось только право принимать участие в
народном собрании. Кроме того, они могли быть выбраны в созданный
Солоном суд присяжных — гелиею. Этот суд был высшим судебным орга­
ном Афин. Передача судебных функций гелиее, в значительной мере состо­
явшей из неимущих, была, по мнению Аристотеля, одним из самых демо­
кратических мероприятий Солона.
Для предварительного рассмотрения дел, поступавших на обсужде­
ние народного собрания, Солон учредил совет четырехсот (буле); в него
выбиралось по 100 человек от каждого из четырех фил, на которые дели­
лось население Аттики. Аристотель пишет по этому поводу: «Далее он
учредил совет четырехсот по сто от каждой филы, а совету ареопагитов
назначил охранять законы; как и прежде, он (Ареопаг) имел надзор за
государственным порядком, причем он обязан был не только следить за
большинством самых важных государственных дел, но, между прочим, и
привлекать к ответственности виновных...» (Афинская политая, IV, 8).
Таким образом, власть ареопага — оплота господства аристократии — не
была поколеблена.
Нужно отметить, что, по мнению современников, реформы Солона
носили половинчатый, компромиссный характер. Ни дем ос, ни эвпат­
риды не были ими удовлетворены. Народные массы требовали передела
шмель. Солон в одном из своих стихотворений отвечает недовольному
демосу:
Кто пришел за тем, чтоб грабить, полон был надежд больших
И рассчитывал богатство тут великое найти,
Ждал, что я, лаская мягко, нрав суровый проявлю.
Но тогда они ошиблись, а теперь, сердясь за то,
На меня косые взгляды мечут все, как на врага.
Нужды нет: что обещал я, сделал с помощью богов,
И трудился я недаром. Мне равно не по душе —
Силой править тирании, как и в пажитях родных
Дать худым и благородным долю равную иметь
(Солон, IV, 12).
1К ю рия Древней Греции
194
Ранняя Греция
Претензии Солону предъявляют и «благородные» — аристократы, зем­
ли которых он спас от конфискации и раздела. Они считали, что законода­
тельство Солона — чрезмерная уступка демосу. Именно этих, не склон­
ных ни к каким уступкам Эврипидов, не желавших понять, что только бла­
годаря его реформам господствующее положение знати может быть
сохранено еще на некоторый период, Солон убеждает в одной из своих
элегий:
А кто знатней и с большей силой должен бы
Меня хвалить и другом сделать бы своим
(Там же).
По-видимому, недовольство различных слоев афинского общества дея­
тельностью Солона привели к тому, что в конце концов он должен был
сложить полномочия и уехать из Афин. «Я точно волк вертелся среди стаи
псов», — так он сам характеризует свое положение среди враждующих в
Афинах группировок.
«Когда Солон устроил государство таким образом, к нему стали то и
дело обращаться с докучливыми разговорами о законах, одни пункты
порицая, о других расспрашивая. Ввиду этого он, не желая ни изме­
нять их, ни навлекать на себя вражды, оставаясь в своем отечестве,
предпринял путешествие в Египет... сказав, что не вернется в тече­
ние 10 лет. Он не считал себя в праве, если бы лично присутствовал,
истолковывать законы, но думал, что каждый обязан исполнять напи­
санное. А вместе с тем многие из знати сделались его противниками
вследствие отмены долгов. И обе партии переменили свое отноше­
ние к нему оттого, что установленный им порядок не оправдал их
ожиданий. Именно, народ рассчитывал, что он произведет передел
всего, а знатные — что он вернет опять прежний порядок или только
немного его изменит. Но Солон воспротивился тем и другим и, хотя
имел возможность, вступив в соглашение с любой партией, достичь
тирании, предпочел навлечь на себя ненависть тех и других, но зато
спасти отечество и дать наилучшие законы» (Аристотель. Афинская
политая, И . Пер. С. И. Радцига).
Однако, несмотря на половинчатый характер реформ, независимо от
субъективной позиции Солона, объективно его реформы были направлены
на ломку существовавших общественных отношений.
После отъезда Солона классовая борьба в Афинах разгорелась с новой
силой. В ней участвовали следующие группы: жители равнины — педиеи,
представители крупного землевладения (эвпатриды), стремившиеся к воз­
врату досолоновских порядков; паралии — жители приморской полосы,
где преобладали торговцы и ремесленники, боровшиеся за сохранение солоновских реформ, и диакрии — крестьяне гористой области Аттики, ко­
торые были недовольны реформами Солона и стремились к переделу земли.
Вождем педиеев был Ликург, паралиев — Алкмеонид Мегакл, диакриев —
Писистрат.
Образование Афинского государства
195
Политическая борьба порой обострялась до такой степени, что невоз­
можно было избрать высших магистратов — архонтов (отсюда воз­
никновение понятия анархия, что буквально означало «время без ар­
хонта»). Аристотель пишет: «На пятый же год после правления Соло­
на не могли выбрать архонта вследствие смуты, и дальше на пятый
год по той же причине было безвластие. А после этого, спустя такой
же промежуток времени, Дамасий, избранный архонтом, управлял
два года и два месяца, пока не был силой устранен с должности...
Вообще же были постоянно нелады во взаимных отношениях, при­
чем одни за начало и повод выставляли отмену долгов (это были как
раз люди, разорившиеся от нее), другие были недовольны государ­
ственным порядком, так как произведенная в нем перемена оказа­
лась серьезной, а некоторые — из взаимного соперничества» (Афин­
ская полития, 13. Пер. С. И. Радцига).
3. Тирания Писистрата
Писистрат происходил из древнего знатного афинского рода. Он был
богатым человеком, владевшим золотыми рудниками во Фракии. Возвыше­
ние Писистрата началось со времени войны за Саламин, где он отличился и
показал себя храбрецом. Испуганные ростом влияния Писистрата эвпатриды попытались организовать покушение на его жизнь, но оно не уда­
лось. После этого по требованию диакриев народное собрание выделило
11исистрату охрану. Эту охрану составляли крестьяне-диакрии, вооружен­
ные дубинами. Опираясь на поддержку крестьянства и используя поддерж­
ку дубинщиков, Писистрат в 560 г. до н. э. захватил власть в Афинах. Одна­
ко его положение на первых порах не было прочным. Политика Писистра\ а, проводимая в интересах аттического крестьянства, вызвала недовольство
и шпатридов-педиеев, и паралиев. Аристотель в «Афинской политии» пи­
шет: «Но так как власть его (Писистрата) еще не укрепилась, то привер­
женцы Мегакла и Ликурга, придя между собой к соглашению, изгнали его...»
(VI, 14).
Союз паралиев и педиеев, однако, просуществовал недолго. Вскоре
мосле изгнания Писистрата между обеими группировками разгорелась борь(>а. Теснимый эвпатридами вождь паралиев Алкмеонид Мегакл вступил в
гоюз с Писистратом. Аристотель сообщает: «Сам Мегакл, поставленный в
(к- шыходное положение своими противниками, начал переговоры с Писиг гратом и, условившись, что тот возьмет замуж его дочь, устроил его возмращение...» (Там же).
Вскоре между диакриями и паралиями произошел новый разрыв. Ре|уи!»татом его было еще одно и на этот раз более длительное изгнание
11иеистрата из Афин. По-видимому, вместе с ним из города ушло много
п о сторонников. Располагая большими средствами, которые давали принмдчежавние ему Пангейские рудники во Фракии, Писистрат через некот р о с время набрал наемное войско и, заручившись союзом с городом
>ро'1 рией на Эвбее, фессалийцами и фиванцами, высадился на побережье
Л п ики у Марафона. Опираясь на военные силы и поддержку диакриев,
1 96
Ранняя Греция
Писистрат обратил в бегство выступившее ему навстречу афинское опол­
чение и вступил в Афины. На этот раз он пробыл у власти до конца жизни
(527 г. до н. э.).
Таким образом, правление Писистрата длилось, если не считать пере­
рывов, 33 года (560— 527 до н. э.). Некоторыми учеными нашего времени
высказывалось предположение, что второе изгнание Писистрата является
позднейшим вымыслом. Однако нет достаточных оснований не считаться с
категорическим утверждением нашего главного источника — «Афинской
политии» Аристотеля.
Социальную основу власти Писистрата составляли диакрии, при под­
держке которых он пришел к власти. Их интересы в первую очередь и стре­
мился удовлетворить Писистрат. Возможно, что Писистрат частично удов­
летворил потребность афинских крестьян в земле за счет земель, конфис­
кованных им у его политических противников. Кроме того, Писистрат ввел
государственный кредит для нуждавшихся землевладельцев, установил
льготы в отношении налогов и принял ряд мер, улучшавших положение
аттического крестьянства.
«Бедных он даже снабжал вперед деньгами на сельские работы, чтобы
они могли кормиться, занимаясь земледелием», — пишет Аристотель (Там
же, VI, 16).
Таковые главные мероприятия Писистрата, проведенные им в интере­
сах диакриев. Кроме того, он ввел разъездных судей, разбиравших судеб­
ные процессы на местах и избавлявших сельских жителей от напрасной
потери времени на поездки в города.
Возраставшая сила государства и авторитет его главы нашли блестя­
щее выражение в благоустройстве Афин и территориальном росте города.
Афины стали благоустраиваться, превращаясь в большой и цветущий го­
род. Средства, получаемые от торговли и налогов, расходовались на пост­
ройку общественных зданий. Благодаря оживлению строительной деятель­
ности беднейшее городское население получило работу. В этом отноше­
нии Писистрат — предшественник Перикла. При нем в Афинах был
построен водопровод, воздвигнут храм Афины Паллады на месте будущего
Парфенона, заложен храм Зевса Олимпийского, построен храм Деметры в
Элевсине и др. Государственная централизация при Писистрате проявля­
ется гораздо резче, чем при Солоне. Об этом свидетельствуют два факта:
1) введение общегосударственного подоходного налога (десятины) и 2) со­
держание постоянного наемного войска.
Идее государственной централизации была подчинена и религиозная
политика Писистрата. При нем вошли в обычай и наряду с Панафинейскими приобрели значение всенародных празднества Диониссии. Д о этого
культ Диониса был распространен преимущественно среди крестьян. Из
олимпийских божеств по-прежнему особым почетом пользовалась Афина
как символ объединенного Афинского государства.
Главной задачей Писистрата было усиление экономической мощи Афин.
Афины поглощали много сельскохозяйственных продуктов — хлеба, мас­
ла, вина, овощей, фруктов, дичи и т. д. Городское население возрастало,
увеличивалось количество ремесленных мастерских, в которых наряду с
Образование Афинского государства
197
рабами трудились свободные рабочие и безземельные крестьяне. Много
людей было занято в порту, торговом и военном флотах.
Однако для растущей афинской торговли и ремесел одного внутренне­
го рынка было уже недостаточно. Писистрат стремился создать новые —
внутренние и внешние — рынки для сбыта продуктов сельского хозяйства
Аттики (главным образом оливкового масла). Афинских купцов и ремес­
ленников привлекал черноморский рынок, откуда Греция с ранних времен
в большом количестве импортировала хлеб и куда экспортировала некото­
рые продукты сельского хозяйства и ремесленную продукцию. К черно­
морскому рынку и протянул руку афинский тиран, стремясь овладеть вхо­
дом и выходом в Черное море, берегами Геллеспонта, с одной стороны, и
Боспора — с другой. Усилия Писистрата не пропали даром. При нем Афи­
ны захватили опорный, ключевой пункт при входе в Геллеспонт — Сигей
(в Троаде), открывавший путь к Черноморью. В то же время Сигей пред­
ставлял собой плодороднейшую и удобную для поселения местность. На
противоположном берегу, в Херсонесе Фракийском, утвердился афиня­
нин Мильтиад. Это был представитель аристократического рода крупных
афинских землевладельцев Филаидов, который, вероятно, потерял свои
земли в Аттике и переселился в Геллеспонт. Мильтиад пользовался под­
держкой Писистрата и зависел от него.
Таким образом, в руках Писистрата оказались ключевые позиции на
проливах. О торговых связях Афин с Северным Причерноморьем во време­
на Писистрата свидетельствуют довольно многочисленные находки атти­
ческой керамики на черноморских побережьях.
В этот же период афиняне овладели островами Лемнос и Имброс, рас­
пространили свое влияние на Наксос, где утвердился союзник Писистрата
Лигдамид. Писистрат сумел также установить дружественные отношения
с островом Делос, занимавшим центральное положение в Кикладах, фесса­
лийцами, Аргосом и Коринфом.
Широкое развитие внешней торговли предполагало существование зна­
чительного флота, экипаж которого составляли феты, оплачиваемые госу­
дарством.
Государственный строй Афин при Писистрате формально не претер­
пел никаких изменений. Созданные Солоном учреждения сохранялись,
по рядом с ними и над ними стоял тиран, Писистрат, права которого не
были ни предусмотрены, ни ограничены действующей конституцией. Все
должностные лица выбирались из его сторонников, поддержка народного
собрания, большинство которого составляли крестьяне-диакрии, была
ему обеспечена. Благодаря этому фактически власть сосредоточилась в
руках Писистрата. Острие диктатуры Писистрата, опиравшегося прежде
»сего на аттическое крестьянство, было направлено против старой родомой аристократии, тормозившей дальнейшее развитие афинского обще­
ства. В этом состоит прогрессивное значение периода афинской истории,
связанного с его именем. В своей политике Писитрат опирался также на
Iоргово-ремесленные слои, в интересах которых он и стремился овладеть
подступами к проливам. В позднейшей традиции о правлении Писистрата
сохранились воспоминания, как о «золотом веке» Кроноса. «Афиняне, —
198
Ранняя Греция
говорит Аристотель, — жили тогда как бы в царствование Кроноса». Са­
мого Писистрата Аристотель изображает как популярного политика,
умевшего действовать одновременно в интересах всех классов и притом
избегавшего крутых мер.
«Руководил государственными делами Писистрат, — пишет Аристо­
тель, — с умеренностью и скорее в духе гражданского равноправия,
чем тиранически. Он был вообще гуманным и кротким человеком,
снисходительным к провинившимся; бедных он даже снабжал вперед
деньгами на сельские работы, чтобы они могли кормиться занимаясь
земледелием. Это он делал по двум соображениям: с одной стороны,
для того, чтобы они не находились в городе, но были рассеяны по
всей стране, с другой — для того, чтобы, пользуясь средним достат­
ком и занятые своими личными делами, они не имели ни желания, ни
досуга заниматься общественными. А вместе с тем и доходов посту­
пало к нему больше при условии, если обрабатывалась земля, так как
Писистрат взимал десятину с получавшихся доходов.
По этим же соображениям он учредил и “судей по демам” , да и сам
часто ездил по стране, наблюдая за ходом дел и примиряя тяжущихся,
чтобы они не запускали своих работ, отправляясь в город...
Вообще простой народ он старался ничем не раздражать во время
своего правления, но всегда обеспечивал мир и поддерживал спокой­
ствие. Вот почему и говаривали часто, что “тирания Писистрата — это
жизнь при Кроносе”. Впоследствии же, когда преемниками Писистра­
та сделались его сыновья, правление стало гораздо более суровым»
(Афинская полития, 16. Пер. С. И. Радцига).
Однако афиняне мирились с тираническим режимом до тех пор, пока
этот режим оправдывал себя блестящими внешнеполитическими успехами
и былое политическое могущество родовой аристократии не было оконча­
тельно сломлено. Между тем внешнеполитическая обстановка и положе­
ние внутри Афин к концу правления Писистрата существенно изменились.
Поэтому положение сыновей Писистрата, унаследовавших его власть, ока­
залось менее прочным.
После смерти Писистрата в 527 г. до н. э. власть перешла к двум его
сыновьям, Гиппию и Гиппарху. Фактически государственным делами зани­
мался Гиппий, Гиппарх же посвятил себя литературе и искусству. У нас нет
сведений о том, что правление сыновей Писистрата — Писистратидов силь­
но отличалось от правления отца. Однако постепенно внутриполитическое
и м еж дун ародн ое п олож ен и е Афин стало ухудш аться. В 514 г.
до н. э. в среде афинских аристократов возник заговор, целью которого было
низвержение тирании. Двое заговорщиков — Гармодий и Аристогитон —
предприняли попытку убить Гиппия и Гиппарха во время Панафинейского
празднества. Покушение это удалось лишь отчасти: убит был один Гиппарх.
Гармодий на месте п о ч т ен и я погиб от рук копьеносцев, Аристогитона схва­
тили, подвергли пыткам и казнили. Память о Гармодии и Аристогитоне как
борцах против тирании потом долго чтилась афинскими демократами.
Образование Афинского государства
199
Оставшийся в живых Гиппий обрушил жестокие репрессии на головы
своих противников, стал на путь проведения террористической политики,
вызывавшей острое недовольство даже среди прежних сторонников Писис грата. В этот период очень многие афиняне покинули родину.
Положения Гиппия осложняется также внешнеполитическими затрудне­
ниями. В 519 г. до н. э. Афины присоединили к своим владениям пограничный
беотийский город Платеи. Это привело к разрыву с фиванцами. В это же время
происходит ослабление Аргоса, старого союзника Писистрата, и усиливается
ираждебная тирании аристократическая Спарта. В довершение всего Афины
теряют контроль над проливами, который переходит в руки персидской дер­
жавы Ахеменидов. В связи с этим против Гиппия начинают активно выступать
не только афинская аристократия, но и паралии, возглавляемые Алкмеонидами. Возникает союз земледельческой и торговой знати. Алкмеониды призвали
на помощь спартанцев, которые послали свои войска, чтобы свергнуть тира­
нию. Однако первая попытка спартанской интервенции окончилась неудачей.
Только в 510 г. до н. э. афинские эмигранты при активной поддержке Спарты
сумели нанести поражение Гиппию и запереть его в Афинском акрополе. В
конце концов Гиппий вынужден был капитулировать и удалиться из Афин в
Сигей, находившийся в это время под властью Персии.
4. Законы Клисфена
Во главе движения против Писистратидов стоял Клисфен, принадле­
жавший к роду Алкмеонидов. С именем Клисфена связана дальнейшая де­
мократизация афинского политического строя. Клисфену пришлось выдер­
жать напряженную борьбу с реакционной группировкой землевладельче­
ской знати, возглавляемой Исагором, сыном Тисандра.
Опираясь на широкие слои, Клисфен предложил реформы, которые дол­
жны были окончательно подорвать господство родовой знати. Исагор не
пользовался достаточной поддержкой среди населения и обратился за помо­
щью к Спарте. Спартанцы потребовали удаления из Афин Клисфена подтем
предлогом, что он принадлежал к «проклятому» роду Алкмеонидов, предки
которых святотатственно нарушили клятву, расправились со сторонниками
Килона. Это требование было подкреплено посылкой в Аттику спартанского
ноенного отряда, возглавляемого царем Клеоменом. Клисфен и 700 семейств
сю сторонников вынуждены были уйти в изгнание. «...А Клеомен, придя с
небольшим отрядом, — пишет Аристотель в “Афинской политии”, — начал
гнать из города под видом очищения семьсот афинских семейств. Приведя
п о в исполнение, он пытался низложить совет и отдать город под власть
Исагора и трехсот его приверженцев. Однако совет оказал сопротивление и
собрал народ. Тогда сторонники Исагора и Клеомена убежали на акрополь,
и народ, обложив их там, осаждал в течение двух дней; на третий день отпу­
стили Клеомена и всех бывших с ним, обеспечив им свободный выход, а
Клисфена и остальных изгнанников призвали обратно» (VIII, 20).
Попытка возродить в Афинах аристократический строй при помощи
спартанцев, таким образом, привела к восстанию народа. Родовая аристо­
кратия потерпела поражение, и Клисфен встал во главе государства.
20 0
Ранняя Греция
Придя к власти (508 г. до н. э.), он приступил к проведению реформ,
которые должны были закрепить победу демоса и навсегда покончить с
опасностью возрождения власти родовой аристократии. Важнейшей ре­
формой Клисфена было введение нового административного деления Атти­
ки, построенного на чисто территориальном принципе, которое было при­
звано заменить древние родовые деления. Разделение это состояло в следу­
ющем: Аттика расчленялась на три территориальных округа: 1) город
Афины с пригородами, 2) внутренняя центральная полоса и 3) береговая
полоса. Каждый округ состоял из десяти равных частей — триттий. Три
триттии, по одной из каждого округа, объединялись в филу, и таким обра­
зом составлялось десять территориальных фил. Следовательно, клисфеновские филы представляли собой объединение локально разделенных граж­
данских групп, соединявшихся во время голосования. Целью реформы было
смешать население, разъединить роды и тем самым ослабить силу влия­
тельных их членов, т. е. эвпатридов. Старые филы с их филобасилеями
оставались, но низводились до простых культовых объединений. Новые
филы также приобретали сакральную санкцию и были названы по именам
древних аттических героев.
Триттии распадались на мелкие сельские единицы — демы; в Аттике
при Клисфене насчитывалось 100 демов; с течением времени их стало боль­
ше. Дем представлял собой одновременно хозяйственную, административ­
ную, культовую, военную и политическую единицу. С демом каждый афи­
нянин был связан со дня рождения. Когда ему исполнялось 18 лет, выбор­
ный демарх (староста) заносил его в гражданские и военные списки, и после
произнесения клятвы верности афинскому государству молодой афинянин
зачислялся в эфебы для прохождения военной службы, а также получал
право выступать на суде. С 20 лет он приобретал все гражданские права.
По конституции Клисфена, права гражданства определялись принадлеж­
ностью к тому или иному дему, а не роду. «Оставь в покое филы и роды» —
гласила афинская поговорка, рожденная во времена Клисфена. При состав­
лении списков демотов (гражданских списков) в них было включено много
метеков и вольноотпущенников, благодаря чему число афинских граждан
увеличилось.
В демах же происходил набор гоплитов и избирались по жребию члены
суда присяжных. Кроме того, каждый из граждан мог быть выбран в члены
вновь созданного совета пятисот (буле), заменившего прежний совет четы­
рехсот. Новый совет состоял из 500 человек, выбираемых по 50 от каждой
филы. Внутри филы голоса распределялись соответственно величине де­
мов. Таким образом, основной ячейкой и в этом случае оставался дем.
Наконец, Клисфен создал коллегию из десяти стратегов — предводите­
лей афинского ополчения, которые в дальнейшем по очереди выполняли
функции главнокомандующих.
Чтобы предохранить государство от возможных политических потря­
сений и захвата власти тираном, Клисфен установил экстраординарный
«суд черепков» — остракизм. Каждый год весной созывалось экстренное
народное собрание,* определявшее голосованием, нужно ли прибегнуть к
остракизму, т. е. нет ли среди граждан кого-либо, опасного для гражданской
Образование Афинского государства
201
свободы. Если таковые оказывались, то собрание собиралось вторично, и
тогда каждый гражданин писал на глиняном черепке (остракон) имя того,
кто, по его мнению, угрожал гражданской свободе. Осужденный большин­
ством голосов удалялся за пределы Аттики на десять лет (без конфискации
имущества), по истечении которых он возвращался в Афины и получал все
свои гражданские права.
Демократизация политического строя Афин вызывала недовольство в
тех греческих государствах, где у власти еще стояла родовая аристокра­
тия. Против Афин выступила коалиция, в которую входили Спарта, Фивы,
Халкида и Эгина. В поисках союзников афинское правительство обрати­
лось к Персии. Персы согласились поддержать афинян при условии, если
Афины признают верховную власть персидского царя. Афинское посоль­
ство, возглавляемое Алкмеонидами, согласилось на это требование. Но
договор с персами не был утвержден народным собранием. Таким образом,
афинянам пришлось в одиночку бороться с силами коалиции. В 506 г.
до н. э. войска союзников вторглись в Аттику. Однако в результате разно­
гласий среди спартанского командования коалиция вскоре распалась. Афи­
няне сумели нанести сокрушительное поражение халкидянам и фиванцам.
Вслед за этим афинское войско переправилось на Эвбею и овладело Халкидой. На территории, отнятой у халкидян, было поселено четыре тысячи
афинских клерухов. Таким образом, поход спартанцев в Аттику не увен­
чался успехом: афиняне не только отразили все попытки союзников вторг­
нуться на территорию Аттики, но укрепили и расширили свои владения.
Афинское правительство отклонило также требование персов восстано­
вить в Афинах власть Гиппея. Упрочение внутриполитического и междуна­
родного положения Афин в значительной мере объясняется успехами ре­
форматорской деятельности Клисфена.
Законодательство Клисфена сыграло очень большую роль в истории
афинского полиса как заключительный этап реформ, начатых Солоном.
Сами греки считали Клисфена родоначальником греческой демократии.
«После Клисфена, — читаем в “Афинской политии” Аристотеля, — Афин­
ское государство сделалось значительно демократичнее, чем оно было,
например, при С олоне»1.
Энгельс, оценивая клисфеновскую конституцию, называет ее револю­
цией, низвергнувшей «последние остатки родового строя»2.
«В какой степени сложившееся в главных своих чертах государство
соответствовало новому общественному положению афинян, свидетель­
ствует быстрый расцвет богатства, торговли и промышленности. Классо­
вый антагонизм, на котором покоились теперь общественные и политиче­
ские учреждения, был уже не антагонизмом между знатью и простым наро­
дом, а антагонизмом между рабами и свободными, между находившимися
под покровительством и полноправными гражданами»3.
1Аристотель. Афинская полития, 22, (1).
2 Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства//
Мирке К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. Изд. 2. С. 117.
3Та\Гже, с. 119.
202
Ранняя Греция
Современная наука — не только история, но и политология — с боль­
шим вниманием относится к историческому опыту древних афинян.
В особенности интересно поэтапное формирование государства в за­
ключительный век архаики.
«VI в. до н. э., — пишет К. К. Зельин — век государства знати в
Греции и в то же время век борьбы против государства. Во главе
государства стоят, сменяя друг друга, члены наиболее знатных^ бога­
тых родов. Они действуют в собственных интересах, желая затмить
другие роды влиянием и пышностью. Их жизненный идеал — воен­
ные подвиги, победы на общегреческих состязаниях, обладание влас­
тью в полисе, важная роль в культовых церемониях, когда демос мог
воочию убедиться в величии и благочестии представителей данного
рода. Великолепное искусство VI в. до н. э. — живое отражение этого
идеала, а монеты и вазовая живопись свидетельствуют о непрекращающейся борьбе знатных родов друг с другом.
Если вождь рода захватил власть, он с подозрением и враждой смотрит
на возможных соперников, готовый прибегнуть к любому средству для
их устранения. Нет оснований искать в действиях этих аристократов
принципиальные мотивы: сегодня они враждуют с одним, завтра заклю­
чают с ним же союз, чтобы свалить еще более опасного претендента.
На знати (как и на демосе) отражаются условия переходного периода.
Знатные роды стремятся расширить связи с главными религиозными
центрами, подчеркнуть следование прадедовским обычаям, но в то
же время и в их жизни и политической деятельности сказывается
веяние нового времени, времени усиления активности широких сло­
ев населения и политических переворотов.
Родовые связи давно уже объединяли не все население, а лишь выс­
ший его слой. Если в далекие времена это население и представляло
собой совокупность родов, то в VI в. до н. э. роды, о которых нам
сообщают источники, составляют лишь особый привилегированный
класс, мощь и влияние которого основываются на богатстве, связан­
ном в значительной мере с новой экономической конъюнктурой и
политической ситуацией, на владении землей, на использовании тор­
говых и внешнеполитических связей, на зависимости и бесправном
положении массы населения, на получении “добровольных” даров от
полисов как компенсации за оказанные “услуги” и прочее.
Власть руководящих группировок знати в Аттике VI в. до н. э., как и в
других областях эллинского мира, сменяется властью демоса. Демос в
социальном отношении неоднороден, но объединен стремлением добиться
политических прав. Беспокойный и требовательный, он еще находится
под властью старинных представлений и обычаев; преисполненный враж­
ды к знати, угнетавшей его, он тем не менее готов предоставить своим
вождям — выходцам из той же знати— традиционную первенствующую
роль в политической жизни. Эта жизнь после бурных столкновений VI в.
до н. э. вводит в новое русло. Государственное устройство, сложившееся
в результате реформ Клисфена, предоставило верховную власть демосу.
Раннегреческая культура (VIII— VI вв. до н. э.)
203
Рост классовых антагонизмов приводит к оформлению государствен­
ной организации. Это оформление — длительный процесс, особенно­
сти которого не могли не сказаться на политической практике и в
период дальнейшего развития государства. До Клисфена главным
классовым антагонизмом в Аттике был антагонизм между знатью и
демосом. Рабство не могло иметь такого значения, как впоследствии.
Первые окончательно сложившиеся в Греции государства были госу­
дарствами рабовладельческими, но едва ли можно думать, что госу­
дарство уже в процессе своего возникновения представляет с самого
начала организацию для подавления массы рабов: ведь масса могла
скопиться лишь тогда, когда экономика греческих полисов сделала
дальнейший шаг в своем развитии.
Пути развития государства были многообразны, и в состав господ­
ствующего класса, определявшийся характером структуры общества
догосударственного периода, степенью и особенностями пережитков
родовой организации, естественно, входила родовая знать, которая в
течение известного времени могла удерживать власть даже и тогда,
когда уже развивались и получали все большее значение новые клас­
совые антагонизмы.
В истории Аттики VI в. до н. э. известную роль сыграла тирания, укре­
пившая центральную власть. Все же это была система неустойчивого
равновесия, когда права и произвол “особого привилегированного
класса” были в какой-то мере ограничены тираном, а будущий господ­
ствующий класс Афин, т. е. полноправное гражданство, противостоя­
щее рабам и метекам, еще не было допущено к власти. Конец VI в.
до н. э. знаменует и полное развитие государства в Аттике, а вместе с
тем и установление классового строя, основанного на применении
подневольного труда» (Зельин К. К. Борьба политических группиро­
вок в Аттике в VI в. до н. э. М., 1964. С. 249).
ГЛАВА VIII
РАННЕГРЕЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА
(VIII—VI вв. до II. э.)
Возникновение в Греции в архаический период новых форм социально-полити­
ческой организации — городских гражданских общин, полисов — наложило свой
отпечаток и на развитие греческой культуры. На рубеже IX—VIII вв. до н. э. распро­
страняется новая алфавитная система письма, открывшая широкие возможности
лля официальных записей и литературного творчества. Вероятно, уже гомеровские
поэмы «Илиада» и «Одиссея» создавались в письменной форме, а творчество следу­
ющего крупнейшего греческого поэта Гесиода безусловно носило письменный ха­
рактер. Важным было развитие рационалистических и индивидуалистических тен­
денций, нашедших яркое отражение как в лирической поэзии, так и в научной прозе,
204
Ранняя Греция
философской и исторической. Тогда же рост городской жизни вызвал подъем градо­
строительства и архитектуры, в особенности в связи с возведением репрезентатив­
ных зданий общественного назначения, в первую очередь — храмов. Одновременно
развиваются такие виды изобразительного искусства, как скульптура и живопись. О
последней можно судить по рисункам на вазах. Сохранившиеся во множестве экзем­
пляров аттические черно- и краснофигурные вазы представляют собой произведе­
ния редкого изящества и высокого вкуса.
Основные даты:
Рубеж IX— VIII вв. до н. э. — распространение в греческом мире новой, алфа­
витной письменности, создание гомеровских поэм «Илиады» и «Одиссеи».
Рубеж VIII— VII вв. до н. э. — творчество Гесиода, автора поэм «Теогония»
(«Происхождение богов») и «Труды и дни».
VII— VI вв. до н. э. — расцвет древней лирической поэзии.
Начало VI в. до н. э. — деятельность древних мудрецов и первых философов.
Середина или вторая половина VI в. до н. э. — первые историки (логографы).
Приблизительно 560— 460 гг. до н. э. — сооружение в Ионии храма Артемиды
Эфесской.
Ок. 600 г. до н. э. — начало изготовления в Афинах чернофигурных ваз.
Ок. 530 г. до н. э. — появление краснофигурных ваз.
1. Мифология и религия
Наиболее древней формой греческой идеологии были мифы. Мифом
называется своеобразный вид устного народного творчества — повество­
вание о далеком прошлом, в котором действительность и вымысел слива­
ются в одно целое. Из отдельных мифов составлялись сказания о возникно­
вении мира и человеческого рода, о деяниях богов и героев и т. д.
Маркс считает, что в основе мифов лежит «...природа и сами обществен­
ные формы, уже переработанные бессознательно-художественным обра­
зом народной фантазией»1. Древний грек населял природу множеством
существ, наделенных сверхъестественной силой, и сам вел от них свое
происхождение. Все явления природы и общественной жизни казались ему
результатом таинственного действия этих существ. Подобное одухотворе­
ние сил и явлений природы называется анимизмом (от латинского слова
«анимус» — «душа»).
Мифы были первой попыткой осмыслить окружающую действитель­
ность, расширить свой жизненный опыт и дать выход творческой фантазии.
Некоторые мифы восходят к глубокой древности, другие были сложены в
более поздний период расселения греков в бассейне Эгейского моря.
Непреходящее значение греческой мифологии объясняется необычай­
ным богатством и разнообразием ее содержания и тем, что греческие мифы
дошли до нас не в форме сказок, а в своеобразном художественно-философском оформлении. То, что принято называть греческой мифологий, пред­
ставляет собой собрание рассказов, извлеченных из эпических и лирических
1Маркс К. Введение к «Критике политической экопомш»!!Маркс К., Энгельс Ф.
Сочинения. Т. 12. Изд. 2. С. 737.
Раннегреческая культура (VIII— VI вв. до н. э.)
205
произведений поэтов, философов и историков. Из мифов они заимствовали
пожеты и черпали образы для своих произведений, нередко вкладывая в
них новое, созвучное своему времени содержание. Поэтому ядро мифа
обрастало многими наслоениями, иногда совершенно затушевывающими
первоначальный его смысл.
В мифах находили воплощение религиозные воззрения древних греков.
Мифы — главный и часто единственный источник, помогающий нам вос­
создать одну из древнейших форм греческой идеологии — религию. Одна­
ко греческую религию не следует отождествлять с мифологией. Многие
стороны религии недостаточно или даже совсем не отражены в мифах, и о
них можно узнать только на основании памятников материальной культу­
ры, изобразительного искусства и обрядов, упоминаемых у античных авто­
ров. Наука черпает материал о религии древних греков также из данных
п пографов и фольклора.
Нет никаких сомнений в том, что греческая религия прошла те же сту­
пени развития, что и религия других древних народов. Даже в более по­
ч тою , богатую письменными памятниками эпоху в Греции сохранились
с исды фетишизма, например поклонение священным камням (в беотийском
( )рхомене), деревьям (пальма на острове Делос, дуб в Додоне, олива на
Афинском акрополе) и т. д. Отзвуком тотемизма является также представ­
ление греческих божеств в образах животных. Так, например, богиня Гера
почиталась в образе коровы. Названия небесных светил (созвездие Пса,
Ьолыная и Малая Медведица и др.) также происходят от названий живот­
ных. Впоследствии божества имели своих животных-спутников. Афина
изображалась со змеей или с совой, Артемида — с ланью, Афродита — с
исбсдем и голубем. В Аттике жриц Артемиды называли «медведицами».
( ’путники Диониса одевались в козлиные шкуры и назывались «козлами».
Отпечаток тотемизма носят и эпитеты многих божеств. Говоря о Зевсе, а
иногда и Аполлоне, добавляли «Ликейский», т. е. «волчий». Аполлону
также часто добавляли имя «Дельфиний», т. е. «дельфин», и т. д.
В период, когда основным занятием греков стало земледелие, появля­
ются культы так называемых хтонических божеств (по-гречески хтон —
«земля»). Древние считали плодородие земли подобным женскому плодо­
родию и верили, что оно зависит от милости «богини-матери». В Аттике,
например, в честь богини плодородия Деметры справлялись таинства (ми­
стерии), участвовать в которых имели право только замужние женщины. В
го же время складываются представления об умирающем и воскресающем
Оожестве, символизирующем осеннее увядание и весеннее пробуждение
природы. В Аттике таким воскресающим божеством считалась дочь Демет­
ры Кора (Персефона).
Переход к патриархату сопровождался у греков развитием культа предмт. Каждыйдом имел свои святыни. Священным местом считался очаг; дом
находился под покровительством особых богов. В установленные дни сонершались обряды; обряды сопутствовали всякому важному семейному
событию (брак, рождение, смерть). Одной из религиозных обязанностей
семьи считалось почитание усопших предков. Могила умершего превра­
ти пись в объект культа: на ней совершали возлияния — лили молоко, мед
206
Ранняя Греция
т. п. Вымирание семьи и отсутствие потомства воспринималось как несча­
стье, ибо некому было заботиться об умерших, духи которых могли беспо­
коить всех сограждан.
Недопустимым считалось оставлять тело без погребения, так как это
навлекало «скверну» на весь город. Если человек погибал насильственной
смертью, обязанностью его семьи была кровная месть, замененная впос­
ледствии судебным преследованием убийцы. Культ предков нашел отраже­
ние в греческом обычном праве, оказавшем свое влияние и в историческую
эпоху.
В эпоху разложения родового строя на территории Греции появляются
храмы — жилища богов и начинают выделяться специальные должностные
лица — жрецы, которые должны были охранять храмовое имущество и
наблюдать за ним. Однако в отличие от государств Древнего Востока гре­
ческое жречество не превратилось в замкнутую привилегированную касту.
Среди жрецов особое место отводилось предсказателям и врачевателям.
Остальные жрецы были просто должностными лицами, и каждый свобод­
ный гражданин мог быть жрецом.
Некоторые из местных святилищ приобретали общегреческое нацио­
нальное значение: святилище Зевса в Додоне (в Эпире), святилища Апол­
лона в Дельфах (в Фокиде), на острове Делос и пр. Святилища в Додоне и
Дельфах славились своими оракулами. Сюда приходили верующие, чтобы
узнать у божества свою судьбу, и им давались предсказания, облеченные в
нарочито туманную форму, допускающую самые противоречивые толкова­
ния. Так, например, лидийскому царю Крезу, желавшему узнать, каков бу­
дет исход войны, которую он собирался вести против персов, оракул отве­
тил: «Крез, Галис перейдя, великое царство разрушит». Когда же Крез по­
терпел в этой войне поражение, жрецы заявили, что под «великим царством»
божество подразумевало его собственное государство, а не персидское. В
Додоне веления божества узнавались по шелесту листьев священного дуба
и журчанию ручья. В Дельфах существовала особая жрица — пифия. Она
садилась у расщелины скалы, вдыхала ядовитые испарения и, впадая в эк­
зальтированное состояние, выкрикивала бессвязные фразы.
Дельфийский оракул Аполлона приобрел большое влияние в период
расселения греческих племен и колонизации. Культ Аполлона в Дельфах
являлся организующим и объединяющим центром. Для защиты святилища
образовался союз (амфиктиония), куда входили представители различных
городов. Дельфийская амфиктиония с течением времени приобретала все
большее значение и авторитет, превратившись из религиозного объедине­
ния в политический и межплеменной союз. Входившие в состав амфиктионии племена посылали своих делегатов на общие собрания, где устанавли­
вались нормы, регулировавшие межплеменные отношения, правила веде­
ния войны и третейские суды.
При наиболее популярных храмах в определенное время устраивались
празднества на которые стекались люди со всех концов эллинского мира. В
Дельфах происходили Пифийские празднества в честь Аполлона, победив­
шего дракона Пифона. Пифийские празднества состояли из музыкальных
состязаний, которые впоследствии дополнялись гимнастическими и атле­
Раннегреческая культура (VIII— VI вв. до н. э.)
207
тическими. Наибольшей известностью пользовался Олимпийский празд­
ник, устраиваемый в Олимпии в честь Зевса Олимпийского.
Расположенная в северо-западной части Пелопоннеса, в Элиде на реке
Алфей, Олимпия считалась священным городом. Никто не смел пересту­
пить ее границу с оружием в руках. Главным святилищем Олимпии был
храм Зевса Олимпийского.
Общегреческое значение имели олимпийские состязания — Олимпиады,
учредителем которых, по преданию, был Геракл. В VIII в. до н. э. Олимпийс­
кие игры приобрели общеэллинский характер, а с VII в. до н. э. в них стали
принимать участие и жители колоний. Счет Олимпийских игр велся с 776 г.
до н. э., когда их начали устраивать регулярно, раз в четыре года. Впослед­
ствии историк Тимей предложил счет времени по Олимпиадам как общегречсское летосчисление. Каждые четыре года составляли одну Олимпиаду (по­
этому, например, 626 г. до н. э. будет соответствовать году 38-й Олимпиа­
ды). В программу олимпийских состязаний входили пятиборье (кулачный
бой, метание диска, борьба, бег и прыжки), бег на длинные дистанции, бег в
полном вооружении, состязание колесниц, скачки и т. п. Олимпийские игры
происходили в летнее время и продолжались пять дней. К празднествам при­
урочивалась ярмарка. На победителя возлагали масличный венок, ему воз­
двигали статую, которой гордился не только сам победитель и его родствен­
ники, но и весь город или племя, к которым он принадлежал.
В период господства родовой аристократии окончательно формирова­
лась так называемая олимпийская религия. Она получила это название по­
тому, что, по представлениям древних греков, местопребыванием богов
была вершина горы Олимпа в Фессалии. Наиболее характерной особенно­
стью этой религии был антропоморфизм, т. е. представление богов по об­
разу и подобию людей.
Взаимоотношения олимпийских богов являются проекцией на небо об­
щественных отношений, сложившихся в гомеровскую эпоху. Внешний вид
Гюгов, их одежда, прически, нравы и обычаи типичны для людей этой эпохи.
Олимпийские боги составляли единую божественную семью. Главой ее
( читался Зевс, победивший своего отца Кроноса и захвативший его власть.
( 1тех пор Зевс стал отцом богов и людей. Все вопросы он решал сам, хотя
иногда и собирал на совет остальных олимпийцев. Жена Зевса, его сестра
I ера, была, очевидно, первоначально богиней плодородия. Теперь она ста­
новится покровительницей брака и семьи. Большую роль в Олимпийском
пантеоне играют братья Зевса — владыка морей Посейдон и владыка под­
омного царства Аид (или Плутон). В дальнейшем к олимпийским богам
(>ыли причислены многие местные боги, которые считались детьми Зевса.
Афина — покровительница ремесел — была дочерью Зевса, родившейся из
(•I о головы; бог света — Аполлон — сын Зевса, предводитель Муз — боI ппь искусства; его сестра Артемида — лесная богиня-охотница. Покровиюль кузнечного ремесла, Гефест, особенно популярный на острове Лем­
нос, и Арес — бог войны — тоже считались сыновьями Зевса и Геры. Боги­
ни любви и красоты Афродита Киприда, почитавшаяся на острове Кипр (ее
ку льт, возможно, пришел в Грецию с Востока), и вестник богов Гермес, так
>м\ как дети Зевса, были причислены к олимпийским богам.
Ранняя Греция
208
Древние, восходящие к тотемизму и анимизму представления о ним­
фах, сатирах, силенах, дриадах сочетались с олимпийской религией: цх
часто относили к младшим божествам, подчиненным олимпийским богам.
Эллада — страна пантеизма. Все ее ландшафты оправлены... в рамки гармо­
нии ...всякая особность притязает в своей прекрасной округлости на от­
дельного бога, всякая река требует своих нимф, всякая роща — своих дри­
ад, и так вот образовалась религия эллинов»1.
В гомеровском и особенно гесиодовском эпосе заметно стремление
привести антропоморфный мир богов в известную систему. Каждому бо­
жеству отводится определенная сфера деятельности, дальше которой его
компетенция не распространяется. Чтобы объяснить вновь возникшие куль­
ты и связать их с сохранившимися от древности религиозными представле­
ниями, создаются особые мифы. В них содержится попытка выяснить, поче­
му некоторые олимпийские божества чтятся в виде животных. Существуют
также особые мифы для объяснения имен божеств, ставших для современ­
ников уже непонятными. Подобные имена обычно появляются в результате
своего рода религиозного компромисса: новое божество, поглотив более
древнее, берет себе имя этого божества в качестве эпиклесиса — прозви­
ща. Так, например, имя Афины Паллады, часто встречающееся уже в гоме­
ровском эпосе, образовалось из соединения имен титана Палласа и дочери
Зевса Афины. Иногда старое и новое божества почитаются раздельно, но в
общем храме, как было, например, с Эрехфеем и Посейдоном в Аттике.
Однако полного слияния религии олимпийских богов со старинными рели­
гиозными верованиями так и не произошло. Наряду с олимпийской, став­
шей религией по преимуществу господствующих классов, в народе про­
должала жить старинная догомеровская религия. В официальной религии
тоже не было достигнуто полного единообразия. К 12 главным олимпий­
цам в разных полисах причисляли различные божества. Зевс не везде счи­
тался главным богом, и одни и те же божества назывались по-разному.
В гомеровскую и послегомеровскую эпоху большую роль в греческой
религии начинает играть культ героев. Считалось, что герои происходят от
союза богов со смертными женщинами, но иногда к героям-полубогам при­
числяли людей и за их собственные заслуги. Часто в качестве героев почи­
тались старинные, утратившие свое былое значение божества. В ряде го­
родов бытовали свои сказания о героях, переходившие из поколения в по­
коление. Отдельные мифы объединялись в сложные мифологические
повествования, а те в свою очередь — в циклы мифов, тяготеющие к како­
му-либо географическому центру, например Фивам (фиванские сказания),
Аргосу (аргосские сказания), Аттике (аттические сказания), и т. д. Самым
известным и нашедшим особенно полное отражение в литературе и искус­
стве был троянский цикл мифов.
Развитие религии не заканчивается в гомеровскую эпоху. В период VIII—
VI вв. до н. э., когда родовая знать утрачивает свое влияние, возникают
тирании и возрастает роль крестьянства, религия земледельческих божеств
1Энгельс Ф. Письма из Вупперталя//Л/аркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 11.
Изд. 1.С. 55.
Раннегреческая культура (VIII— VI вв. до н. э.)
209
иыступает на первый план, подчас даже оттесняя религию богов. В этот
Iюриод в Афинах ведущую роль начинает играть культ Диониса — Вакха —
бога виноделия. Еще недавно многие ученые считали, что культ этого бо­
жества был заимствован греками у фракийцев в VIII в. до н. э. Однако имя
Диониса упоминается в «Илиаде», и — главное — оно было обнаружено
на одной из недавно расшифрованных микенских табличек (Ха 102), что
заставляет признать Диониса древним, может быть, даже догреческим бо­
жеством, культ которого существовал на Балканском полуострове испокон веков. В годы правления Писистрата культ Диониса, как уже указыва­
юсь, становится в Афинах официальным, государственным культом.
2. Письменность и литература
Важнейшим этапом развития греческой культуры было появление пись­
менности. Пока еще точно не установлено, когда греки познакомились с
письменностью. В гомеровскую эпоху старая микенская письменность, поиидимому, была почти совершенно забыта. В «Илиаде» есть лишь одно
упоминание1о начертанных на табличке «зловещих знаках», которые тог­
да считались непонятными и колдовскими.
Рост товарного производства и торговли обусловил настоятельную
потребность в письменности. Судя по преданиям, греческий алфавит изоб­
рели мифические персонажи: Паламед, племянник Агамемнона, или же брат
Европы Кадм, по мифу, переселившийся из Финикии в Беотию. Последнее
иредание, по-видимому, отражает историческую истину, поскольку, по всем
данным, греки заимствовали алфавит у финикиян. Об этом свидетельству­
ют прежде всего сами названия греческих букв — «альфа», «бета», «гам­
ма», «дельта», — не имеющие в греческом языке никакого предметного
значения. В семитских же языках они обладают совершенно определенным
смысловым содержанием: алеф — «скот», бет — «дом», гимель — «вербиюд», далет — «дверь» и т. д. Отличие греческой письменности от фини­
кийской заключалось в том, что у греков были специальные знаки для обо­
значения гласных.
Историю греческой литературы принято начинать с Гомера и Гесиода.
Независимо от решения вопроса об авторстве «Илиады» и «Одиссеи»
(см. гл. IV, с. 100— 103) анализ поэтических особенностей обеих поэм
приводит к заключению, что искусство их создателей — большое дости­
жение художественного творчества греков. Единство формы и содержа­
ния, цельность и законченность характеров, чеканность и отшлифованпость ритма, обилие метафор, сравнений, постоянных эпитетов — все
Iоворит о том, что гомеровский эпос — итог длительного развития эпи­
ческой поэзии.
«Илиада» и «Одиссея» не были единственными поэмами этого жанра. В
первую половину I тысячелетия были сложены также и другие произведе­
ния греческого эпоса. Об этом мы узнаем из произведений грамматиков и
схолиастов более позднего времени. Афинские трагики V в. до н. э. заим­
1 Илиада, VI, 168.
2 10
Ранняя Греция
ствовали из этих эпических поэм сюжеты для своих трагедий. Однако по­
степенно эпические поэмы выходят из моды. К началу новой эры списки
этих поэм становятся редкостью. В сокровищницу мировой литературы
вошли только «Илиада» и «Одиссея» — жемчужины греческого эпоса.
В последний период существования Западной Римской империи пользу­
ются популярностью краткие пересказы содержания эпических поэм. Появ­
ление их объясняется потребностями филологической науки, а главное —
требованиями школьного обучения.
Мифологическими сюжетами многих поэм служили рассказы о древних
героях, связанные между собой и образующие как бы замкнутый круг
(круг — по-гречески киклос). Неизвестные авторы этих поэм назывались
кикликами, а сами поэмы составляли киклический эпос. Сюжеты многих
киклических поэм отражали события Троянской войны. Так, например,
«Киприи» рассказывали о похищении Елены сыном троянского царя Пари­
сом и о начале похода греков на Трою, «Эфиопида» — о поддержке троян­
цев эфиопским царем Мемноном, сыном богини Эос. Сюжетом «Малой
Илиады» был спор Одиссея с Аяксом из-за доспехов Ахилла. В этой же
поэме рассказывалось о смерти Париса, умерщвленного стрелой Филоктета, и о хитрости с деревянным конем, погубившей Трою. В поэме «Разру­
шение Илиона» была изложена история разрушения Трои. «Возвращения»
содержали сказания о прибытии из-под Трои ахейских героев. Большой
цикл легенд был связан с мифической историей города Фивы. В «Эдиподии» описывалась история фиванского царя Эдипа, неоднократно исполь­
зованная аттическими трагиками V в. до н. э. Сюжетом «Фиваиды» была
легенда о походе семи вождей на Фивы и о поединке между двумя братья­
ми — сыновьями Эдипа — Этеоклом и Полиником. В поэме «Эпигоны»
повествовалось о взятии Фив сыновьями семи вождей, участвовавших в
походе против Фив вместе с Полиником.
В другой группе небольших поэм содержались мифы о богах. Одной из
них была не дошедшая до нас «Титаномахия», где говорилось о борьбе
олимпийских богов с титанами. Сохранился сборник поэм о богах под на­
званием «Гомеровские гимны». Это название не оправданно, так как сбор­
ник состоит не из гимнов, а из небольших эпических произведений. По­
эмы, вошедшие в состав сборника, несомненно были написаны в разные
периоды и различными авторами, хотя в позднейшее время сложилась ле­
генда, что их творцом был автор «Илиады» и «Одиссеи». В поэмах излага­
ются мифы о греческих богах и богинях. Хотя поэмы объединены в один
сборник, они отличаются тематически и композиционно и принадлежат по
существу к различным жанрам. Особняком стоит шуточная поэма «Мар­
гит», которая дошла до нашего времени лишь в отрывках. В ней рассказы­
валось о приключениях деревенского дурня Маргита, «знавшего много ра­
бот, но знавшего все их скверно».
Первым греческим автором, индивидуальность которого с исчерпываю­
щей ясностью отразилась в его поэзии, был Гесиод. Творчество этого поэта
обычно относят к йонцу VIII в. до н. э. Поэма Гесиода «Труды и дни», рису­
ющая быт и занятия беотийского крестьянина, анализировалась выше (гл.
V, с. 140— 141).
Раннегреческая культура (VIII— VI вв. до н. э.)
211
Для «Трудов и дней», как и для других приписываемых Гесиоду произ­
ведений, характерен эпический размер — гекзаметр и архаический даже
для конца VIII в. до н. э. язык.
В отличие от гомеровских поэм, в «Трудах и днях» отчетливо звучит
биографический элемент, кроме того, в поэму введены многочисленные
изречения — гномы, содержащие наставления читателю. Это придает про­
изведению дидактический характер, и поэтому творчество Гесиода называ­
ют иногда дидактическим эпосом.
Название поэмы — «Труды и дни» обусловлено тем, что в ней не только
описывается жизнь земледельца, но и приложен список дней, считавшихся,
по деревенским представлениям того времени, наиболее счастливыми для
начала тех или иных сельских работ.
Известна и вторая поэма Гесиода — «Теогония». В этой поэме наряду с
изложением мифов о происхождении богов содержатся попытки рациона­
листического объяснения окружающего мира. В связи с этим заслуживает
внимания гесиодовская космогония — теория происхождения мира. Значе­
ние теогонии — теории о происхождении богов — состоит в ее общегре­
ческом универсальном характере.
Поэма Гесиода включает основные общеэллинские мифы, поэтому
она представляет собой важный этап на пути создания общегреческой
мифологии. Недаром впоследствии произведения Гесиода, как и Гомера,
вошли в программу обязательного обучения в школах всего греческого
мира.
В истории греческой поэзии за эпосом следовала лирика. Так называ­
ли песни, исполнявшиеся обычно под аккомпанемент лиры — семиструн­
ного музыкального инструмента. Различные формы песен рождаются у
греков еще задолго до появления письменности. В послегомеровскую
эпоху лирическая поэзия стала господствующим жанром, отражавшим в
яркой высокохудожественной форме происходившие в греческом обще­
стве перемены.
Разложение родовой общины, колонизация, возникновение полисов
сопровождалось острыми социальными конфликтами, в которых роль лич­
ности, сбросившей с себя путы прежних родовых отношений, становилась
особенно значительной. Отсюда и субъективный характер лирики как ли­
тературного жанра.
Греческая лирика VII—VI вв. до н. э. чрезвычайно богата, разнообразна
и многогранна, но, к сожалению, известна нам лишь по небольшим отрыв­
кам. Наиболее полно сохранились лирические жанры, называемые элегией
и ямбом. Эти жанры зародились, по-видимому, в Малой Азии. Элегичес­
кий размер представляет собой двустишие, состоящее из сочетания гекза­
метра с пентаметром. По форме элегия еще очень близка к жанру эпоса.
Тематика элегий весьма разнообразна: дидактическая, любовная, полити­
ческая, военная и философская.
Младшим современником Гесиода был ионийский поэт Каллин из Эфе­
са. Его элегии посвящены главным образом военной патриотической теме.
Каллин призывает своих соотечественников выступить против вторгшихся
п Малую Азию киммерийцев:
2 12
Ранняя Греция
Верьте, завидная доля и славная —
мужу сражаться
Ради земли и детей, ради
любимой жены
В битве с врагами1.
На ионийском диалекте написаны и элегии спартанского поэта Тиртея,
жившего в конце VII в. до н. э. Поэт обращается к молодым спартанцам,
вдохновляя их на борьбу с восставшими мессенцами:
Славное дело — в передних рядах
с врагами сражаясь,
Храброму мужу в бою смерть
за отчизну принять2.
Кроме отрывочных элегий сохранились также фрагменты военных мар­
шей Тиртея — эмбатериев. Если Тиртей выступает в основном еще как
выразитель интересов всего спартанского полиса, то живший в середине
VII в. до н. э. Архилох с острова Парос является представителем индивиду­
ализма в поэзии. Архилох резко порывает с приемами эпического творче­
ства и открывает новую страницу эллинской литературы — субъективной
поэзии. Характер и содержание творчество Архилоха определялись его
судьбой и бурным темпераментом. Гонимый бедностью, он оставил свой
Парос и отправился с паросскими колонистами на Фасос, но и здесь не
обрел желанного счастья. Архилох сражался вместе с фасосцами за обла­
дание фракийским берегом, побывал в «прекрасной и счастливой» Италии,
но это не принесло ему богатства. К пережитым им неудачам прибавилась
еще и неудачная любовь к девушке Необуле, дочери богатого паросского
гражданина Ликамба. Влюбленный Архилох, надеясь на взаимность, по­
святил Необуле стихи, проникнутые нежностью и глубоким теплым чув­
ством. Но, получив отказ, он разразился потоком злобных и ядовитых ям­
бов, обличительная сила которых была так велика, что существует преда­
ние, будто Ликамб и Необула повесились, не выдержав насмешек.
В стихах Архилоха иногда еще чувствуется влияние эпоса, но являясь
человеком уже нового склада, поэт решительно порывает с традиционны­
ми аристократическими воззрениями прошлого. Так, например, в стычке с
фракийским племенем сайев Архилох потерял свой щит, что, по традици­
онным представлениям греческой аристократии, считалось величайшим
бесчестием. Но Архилоха ничуть не смутила эта потеря. С подчеркнутой
циничной откровенностью он пишет:
Носит теперь горделиво саиец мой щит безупречный;
Волей-неволей пришлось бросить его мне в кустах.
Сам я кончины зато избежал. И пускай пропадает
Щит мой! Не хуже ничуть новый могу я добыть3.
1 Каллин, с. 7— 9. Пер. Ф. Ф. Зелинского; см.: Зелинский Ф. Ф. Древнегрече­
ская литература эпохи независимости. Ч. II. Образцы. Пг., 1920. С. 78.
2Тиртей, Воинственная элегия. Пер. Ф. Ф. Зелинского; см.: Дерат ани Н. Ф. и
Тимофеева Н. А. Хрестоматия по античной литературе. Т. 1. Изд. 6. М., 1958. С. 89.
3 Вересаев В. В. Эллинские поэты. Собр. соч. Т. 10. С. 138.
Раннегреческая культура (VIII— VI вв. до н. э.)
213
В древности было широко распространено мнение, что Архилох перимй использовал в своем творчестве метрическую форму ямба. Вероятно,
истоки ямба значительно древнее: они восходят, по-видимому, к народным
песням, но Архилох действительно бы непревзойденным мастером ямба.
К VII в. до н. э. относится также творчество элегических поэтов-ионийцев Семонида и Мимнерма. Семонид из Аморга, оставивший нам элегию,
иысмеивающую различные типы женщин, примыкает к сатирическому на­
правлению, основанному Архилохом. Мимнерм из Колофона воспевает
июбовь, которую он считает высшим благом жизни. Представителем поли­
тической лирики был уже упоминавшийся (гл. VII, с. 174) афинянин Соион. Сохранились не только его элегии, но и ямбы. Из элегических поэтов
Гюлее позднего периода заслуживает внимания мегарский аристократ Феогнид (вторая половина VI в. до н. э.).
Наряду с элегией и ямбом в античной поэзии развиваются и другие жан­
ры, например, вокальная лирика. Она могла быть хоровой и монодийной.
Хоровая возникла из народных хоровых песен. Автор таких песен был од­
новременно и композитором и руководителем хора. Содержание песен
обычно сводилось к воспеванию города или происходящего в нем праздне­
ства. Для вокальной лирики характерно соединение различных метриче­
ских форм, так что стихи, как правило, имели неодинаковую длину.
Объединенная одной мелодией группа стихов называлась строфой. Эта
мелодия затем полностью повторялась в антистрофе, обладающей точно
такой же метрической формой. Древнейшим представителем хоровой ли­
рики VII в. до н. э. был Алкман. Он происходил из Малой Азии, но деятель­
ность его протекала в Спарте. Алкман, очевидно, руководил хором спар­
танских девушек. Для них он составлял парфении — хоровые песни деву­
шек. Папирус, содержащий большой отрывок парфения Алкмана, был
найден в конце XIX в. в одной из египетских гробниц. В VI в. до н. э. жили
еще несколько талантливых авторов хоровых песен. Имена некоторых из
них пользовались такой популярностью, что о них, как, например, о сиципийце Ивике и лесбосском поэте Арионе, были сложены широко извест­
ные легенды, которые нашли отражение в мировой, в частности в русской,
питературе (напомним стихотворение Пушкина «Арион» и перевод Ж у­
ковского баллады Шиллера «Ивиковы журавли»).
В отличие от хоровых, произведения монодийной лирики исполнялись
пс хором, а отдельными певцами. Наиболее яркие образцы этого жанра со­
держатся в творчестве поэтов с острова Лесбос — Алкея и Сапфо (вторая
пол овина VII в. до н. э.). Стихи этих поэтов, написанные на эолийском диаискте, свидетельствуют о необычайном поэтическом мастерстве их создатеисй. В то же время в стихах Алкея содержатся ценные сведения по истории
политической борьбы в Митилене — главном городе острова Лесбос. Алкей
(пая аристократом и в своих «Песнях мятежа» призывал к свержению демо­
кратии, злобно понося ее вождей. Разоренный демократическим переворо­
том Алкей долгое время провел в изгнании, служа наемником в Египте. В
пюих стихотворениях он никогда не жалуется на судьбу, но всегда остро
откликается на политические события в родном городе. Так, он сравнивает
Митилену, охваченную народным восстанием, с разбитым бурей кораблем:
214
Ранняя Греция
Пойми, кто может, яростный бунт ветров!
Валы катятся — этот отсюда, тот
Оттуда... В их мятежной свалке
Носимся мы с кораблем смоленым,
Едва противясь натиску злобных волн.
Уж захлестнула палубу сплошь вода;
Уже просвечивает парус,
Весь продырявлен. Ослабли скрепы...1.
*
Своеобразный размер, которым написано это стихотворение, называ­
ется по имени лесбосского поэта алкеевой строфой. Большую славу при­
несли Алкею также его застольные песни, часть которых сохранилась.
Сапфо — младшая современница Алкея. Биография ее мало известна.
По-видимому, Сапфо принадлежала к кругу аристократии и возглавляла в
Митилене (или лесбосском городе Эрес) объединение девушек. Такие объе­
динения встречались во многих архаических общинах дорийцев и эолийцев. Обычно из девушек — членов таких кружков составлялся хор, высту­
павший на празднествах. Подобным хором руководила и Сапфо. Цель и
интересы кружка Сапфо в значительной мере предопределили тематику и
содержание ее поэтического творчества.
Большинство дошедших до нас стихов Сапфо посвящено любви. В од­
них изображается бурная страсть, в других — любовное томление или
ревность. Широкой известностью пользовались также песни Сапфо, по­
священные свадебному обряду, так называемые гименеи или эпиталамии.
По своим ритмическим и мелодическим особенностям поэзия Сапфо
весьма близка к поэзии Алкея. Она также музыкальна и славится разнооб­
разием поэтических размеров. Особенно запоминаются поэтические обра­
зы и сравнения. Молодая женщина сравнивается с цветком, распустившим­
ся в саду, с полевой былинкой, небрежно примятой сохой, с румяным яб­
локом, висящем на сочной яблоне, и т. п.
В поэтическом творчестве Сапфо преобладают грустные мотивы, при­
дающие ее поэзии своеобразный меланхолически-пессимистический отте­
нок. В оде, посвященной богине любви Афродите, Сапфо просит богиню
не терзать ее сердце любовными муками, а сойти к ней на своей колеснице
и исцелить ее истерзанную душу:
К АФРОДИТЕ
О Афродита, Зевса порожденье,
Коварная, молю тебя с тоской:
Избавь меня от скорби и томленья,
Владычица, и сердце успокой.
Приди, приди. Когда к тебе взывала
Я в дни любви несчастной и тревог,
Ты, на мольбу, склонявшись, покидала
1 Алкей. Буря. Пер. В. Иванова; см.: Дерат ани Н. Ф. и Тимофеева Н. А.
Хрестоматия по античной литературе. С. 95.
Раннегреческая культура (VIII— VI вв. до н. э.)
215
Отца богов блистающий чертог,
Над черною землею в колеснице
Ты направляла быстрый свой полет,
И голуби крылатой вереницей
Ее влекли с заоблачных высот
И вдруг спускались; ты же, о святая,
С улыбкою бессмертной на устах
Так говорила мне: зачем грустна я,
Зачем к тебе взываю я в слезах,
Что за безумье мной овладевает.
«Скажи, — ты вопрошала, — не тая,
К кому стремишься, кто же огорчает
Тебя, Сапфо, любимица моя?
Он холоден? Так страстью загорится!
Отверг дары? Так принесет их сам!
Не целовал? Он скоро возвратится
И с силою прильнет к твоим устам».
Явись же вновь, явися мне, богиня,
И тяжесть мук сними с души скорей,
И, что свершить пылает сердце ныне,
Будь в том сама союзницей моей!1
Лирическая поэзия VII— VI вв. до н. э. была рассчитана на очень ограни­
ченный круг людей, свободных от материальных забот и погруженных в
свои личные переживания.
Но эти переживания, как уже отмечалось, не были лишены обществен­
но-политического звучания. Большинство ранних поэтов-лириков были
аристократами, и они не могли не реагировать на современное социаль­
но-политическое движение, грозившее гибелью их классу. Особенно
примечательна в этом плане поэзия Алкея и Феогнида. «Их идеал, —
пишет Э. Д. Фролов,— лежит в прошлом, они борются с подымающей­
ся демократической волной, ненавидят выплывшую на этой волне ти­
ранию и горько сожалеют об ушедшем в прошлое безраздельном гос­
подстве “лучших”. В особенности ненавистна этим аристократам тира­
ния. С тревогой предупреждают они своих сограждан, т. е. главным
образом своих же товарищей по сословию, о возможности переворота
и утверждения у власти ставленника “подлых” — тирана. Указывая на
происки очередного претендента на единовластие, Алкей взывает к
своим согражданам — митиленянам:
Он знай шагает по головам, а вы
Безмолвны, словно оцепенелые
Жрецы перед загробной тенью,
Грозно восставшей из мрака мертвых.
Пока не поздно, вдумайтесь, граждане,
1Сапфо. Оды. I
Ранняя Греция
216
Пока поленья только чадят, дымясь,
Не мешкая тушите пламя,
Иль запылает оно пожаром
(пер. Я. Э. Голосовкера).
И в другом отрывке:
Метит хищник царить,
Самовластвовать зарится,
Все вверх дном повернет,
Накренились весы. Что спим?
(пер. Вяч. Иванова).
Алкею вторит Феогнид Мегарский:
Город беременен наш, но боюсь я, чтоб им порожденный
Муж дерзновенный не стал грозных восстаний вождем,
Благоразумны пока еще граждане эти, но очень
Близки к тому их вожди, чтобы в разнузданность впасть.
Люди хорошие, Кирн, никогда государств не губили.
То негодяи, простор наглости давши своей,
Дух развращают народа и судьями самых бесчестных
Делают, лишь бы самим пользу и власть получить.
Пусть еще в полной пока тишине наш покоится город, —
Верь мне, недолго она в городе может царить,
Где нехорошие люди к тому начинают стремиться,
Чтоб из народных страстей пользу себе извлекать.
Ибо отсюда — восстанья, гражданские войны, убийства,
Также монархи, — от них обереги нас, судьба!
(Феогнид, 39—52. Пер. В. В. Вересаева).
Дикой радостью наполняются сердца этих аристократов при известии
о гибели очередного калифа на час:
Пить, пить давайте! Каждый напейся пьян,
Хоть и не пьешь, пьянствуй! Издох Мирсил
(Алкей. Пер. Вяч. Иванова).
И они не устают поносить народную массу за непрерывное потворство
демагогам, метящим в тираны, за снисхождение к самой тирании:
Крепко пятою топчи пустодушный народ, беспощадно
Острою палкой коли, тяжким ярмом придави!
Верно, народа с подобной любовью к тиранам ни разу
Не доводилось еще солнцу видать на земле
(Феогнид, 847—850).
«
Но время неумолимо меняется: могущество старых доблестных ро­
дов уходит в прошлое, города наполняются теми, кто еще недавно,
Раннегреческая культура (VIII— VI вв. до ц. э.)
21 7
подобно диким зверям, обитал в лесных и горных урочищах, влияние
забирает новая денежная знать, а отпрыскам старинных родов прихо­
дится сталкиваться с бедностью и идти на унижающие их соглашения,
чтобы хоть как-нибудь выжить:
Бедность проклятая! Как тяжело ты ложишься на плечи!
Как развращаешь зараз тело и душу мою!
Я так люблю красоту, благородство, — а ты против воли
Учишь насильно меня низость любить и позор
(Феогнид, 649—652).
Старый порядок, признаком которого было монопольное положение
родовой знати во всех сферах общественной жизни, отходил в про­
шлое. Дело его приверженцев и певцов было проигранным, и этим
объясняется та глубокая безысходность, которой исполнены их при­
знания, подобные, например, вот этому жуткому четверостишию
Феогнида(ст. 425—428):
Лучшая доля для смертных — на свет никогда не родиться
И никогда не видать яркого солнца лучей.
Если ж родился, войти поскорее в ворота Аида
И глубоко под землею в темной могиле лежать»1.
В борьбе с демосом греческая аристократия, представителями которой
были Алкей и Сапфо, терпит поражение, и поэты-лирики более позднего
периода перестают интересоваться политическими темами. Характерным
иыразителем этой тенденции был Анакреонт из города Теоса в Малой Азии,
живший во второй половине VI в. до н. э. Вместе со своими соотечествен­
никами он бежал от персов, вторгшихся в Малую Азию. Позднее он жил
при дворе самосского тирана Поликрата, а после его гибели переехал в
Афины, где был радушно принят Гиппархом. Потом Анакреонт жил при
диоре Алевадов в Фессалии, наконец, вернулся в родной город и там умер в
нозрасте 85 лет. Его легкие, изящные, поэтически отточенные стихи в ос­
новном посвящены любовным или застольным темам. Чувства его неглубо­
ки и поверхностны. Беззаботность, радостное упоение жизнью, несмотря
на преклонный возраст, характерны для многих его стихов:
Бросил шар свой пурпуровый
Златовласый Эрот в меня
И зовет позабавиться
С девой пестрообутой.
Но, смеяся презрительно
Над седой головой моей,
Лесбиянка прекрасная
На другого глазеет2.
1Фролов Э. Д Факел Прометея. Изд. 2-е. СПб., 1991. С. 57— 59.
1 Вересаев В. В. Эллинские поэты. Собр. соч. Т. 10. С. 256.
218
Ранняя Греция
Язык Анакреонта (он, как и большинство лириков, писал на ионийском
диалекте) чрезвычайно прост и безыскуствен. До нас дошли лишь немногие
его стихи. Особенно известно переведенное Пушкиным стихотворение, в
котором Анакреонт жалуется на быстротечность жизни и неизбежность
смерти:
Поредели, побелели
Кудри — честь главы моей;
Зубы в деснах ослабели
И потух огонь очей.
Сладкой жизни мне немного
Провожать осталось дней:
Парка счет ведет им строго,
Тартар тени ждет моей.
Страшен хлад подземна свода:
Вход в него для всех открыт,
Из него же нет исхода, —
Всяк навеки там забыт1.
Изящная и понятная каждому поэзия Анакреонта нашла в древности
много подражателей. Сохранился большой сборник стихов подражателей
Анакреонта, относящийся к эллинистической эпохе и долгое время припи­
сывавшийся самому Анакреонту. Теперь эти стихи называются анакреон­
тическими.
С конца VI и в V в. до н. э. наблюдается упадок лирической поэзии,
которая уже не могла удовлетворить требований нового, демократическо­
го общества. Последним лириком Греции был фиванский поэт Пиндар
(518— 422), «лебедь с белыми крыльями». Пиндар стоит на грани двух эпох
и литературных стилей — лирики, с одной стороны, драмы и комедии — с
друг ой. Славу Пиндар завоевал своими песнями в честь победителей на
Олимпийских, Пифийских и Немейских состязаниях.
По мере возрастания удельного веса ремесла и торговли в хозяйствен­
ной жизни Греции развивается городская культура. К этому времени за­
рождается новый литературный жанр — литературная проза, ведущая свое
начало от устной ионийской повести. Такие повести, часто посвященные
описанию исторических событий, назывались логой — повествованиями, а
их составители — логографами (см. выше, гл. I, с. 19).
Одновременно с такими повествованиями в середине VI в. до н. э. в
греческой литературе появляется и басня. Возникновение греческой басни
связывают с именем Эзопа, по преданию, горбатого раба, принадлежавше­
го некоему самосскому гражданину. Всю жизнь находясь в зависимом по­
ложении, Эзоп вынужден был маскировать свои мысли. Приписываемые
Эзопу басни повествуют преимущественно о животных, но в образах жи­
вотных мы узнаем черты людей. Этот литературный прием получил назва1Анакреонт. Старость. Пер. А. С. Пушкина; см.: Н илендер В. О. Греческая
литература в избранных переводах. М., 1939. С. 114— 115.
Раннегреческая культура (VIII— VI вв. до н. э.)
219
иие эзоповского языка. Биография Эзопа, по общепризнанному в настоя­
щее время мнению, была вымышленной. Сборник его басен, оказавший
огромное влияние на всю мировую литературу, дошел до нас не в первона­
чальном виде, a в более поздней византийской переработке. Однако сюже­
ты эзоповских басен несомненно восходят к глубокой древности.
3. Архитектура и искусство
К концу VI в. до н. э. сформировались основы греческого изобразитель­
ного искусства. От первых примитивных образцов до совершенных творе­
ний зрелой архаики — таков путь греческой архитектуры VIII—VI вв.
до н. э. Уже архитектурные сооружения конца VII — начала VI в. до н. э.
отличались благородными, хотя и несколько тяжелыми пропорциями и кра­
сотой. В VII в. до н. э. в общих чертах сложился тип храма, получившего
la rcM широкое распространение. Он представлял собой удлиненное, пря­
моугольное в плане сооружение, с колоннадой, перекрытое двухскатной
крышей. Развитие архитектуры сопровождалось постепенным отходом от
массивных тяжеловесных форм к более легким и стройным. Среди наибоисс интересных произведений греческой архитектуры VIII— VI вв. до н. э.
можно отметить храм Геры в Олимпии (VII в. до н. э.) и храм Аполлона в
Коринфе (вторая половина VI в. до н. э.). Последний был уже предтечей
юдчества греческой классики.
Архитектурные детали храмов частично раскрашивались в яркие тона —
чаще всего красный и синий — и обильно декорировались скульптурными
украшениями.
Самым знаменитым храмом, сооруженным в архаический период,
был Артемисион — храм Артемиды Эфесской в Ионии. В древности
он считался одним из семи чудес света. На его строительство, помимо
других, пожертвовал средства богатейший из азиатских владык ли­
дийский царь Крез, о чем можно было прочитать на базах храмовых
колонн. Строительство этого храма, по свидетельству Плиния в «Ес­
тественной истории» (XXXVI, 21,95), продолжалось 120 лет.
История сохранила даже имена первых архитекторов, принимавших
участие в возведении этого величественного сооружении. Это были
Херсифрон из Кносса и его сын Метаген, а завершили строительство
Деметрий и Пеоний из Эфеса.
Храм был сооружен в 2 км к северо-востоку от города Эфес. Как
пишет Плиний, «его воздвигли на болотистой почве, чтобы на него не
влияли землетрясения и не угрожали ему расселины, а с другой сто­
роны, для того, чтобы не закладывать фундамент такой громады на
зыбком и непрочном основании, сначала сделали настил из утоптанно­
го угля, затем из шерсти». Здание храма было возведено почти цели­
ком из прекрасного белого мрамора, большие залежи которого были
как раз тогда обнаружены недалеко от Эфеса.
Как справедливо подчеркивают современные ученые, древние стро­
ители успешно справились с проблемами, которые поставило перед
ними затеянное грандиозное строительство.
2 20
Ранняя Греция
«При постройке храма Херсифрону приходилось не только использо­
вать весь накопленный прежде опыт. Сооружение Артемисиона стави­
ло перед архитектором новые и сложные задачи. Так, по словам Витру­
вия, Херсифрон применил хитроумный прием, для того чтобы пере­
править из каменоломен, находившихся в 12 километрах от места пост­
ройки Артемисиона, мраморные стволы колонн будущего храма. Ко­
леса повозок, груженных гигантскими стволами, глубоко увязали на
мягких дорогах в илистой почве. Херсифрон приказал вбить ц каждый
конец мраморного кругляша по прочному железному сердечнику.
Мраморные стволы оказались насаженными на гигантские железные
прутья. Поверх мраморных стволов были положены деревянные рамы.
Получились гигантские “телеги”, в которых мраморные стволы служи­
ли колесами. Их железные прутья были закреплены в особые металли­
ческие втулки, приделанные к деревянным рамам. Когда в эту телегу,
приладив к ней деревянные жерди, впрягали быков, железные сердеч­
ники начали вращаться, и стволы колонн покатились по топкой дороге,
подминая и утаптывая болотную грязь» (Нейхардт А. А.,ШишоваИ. А.
Семь чудес древней Ойкумены. М., 1990. С. 52).
Эфесский храм представлял собой грандиозный диптер ионическо­
го ордера (диптер — храм с двумя рядами колонн по всему пери­
метру здания). Здание храма занимало огромную площадь (55 на
110 м), а число колонн по всем четырем фасадам равнялось 127.
При этом по главному фасаду в каждом из двух рядов стояло по
8 колонн. Высота их достигала 18 м. Барабаны мраморных колонн
западного и восточного фасадов были украшены скульптурными
рельефами. Сами колонны имели от 40 до 44 каннелюр, а капители
имели различные формы волют и украшенные крупнопрофилированными овами эхины.
Судьба этого замечательного сооружения была непростой. В 356 г.
до н. э. амбициозный грек по имени Герострат сжег эфесское святили­
ще Артемиды, дабы прославить таким образом свое имя. Вскоре эфесяне восстановили знаменитый храм, причем в тех же грандиозных
размерах. Святилище просуществовало еще несколько веков, но в
263 г. н. э. отряд готов, разграбив святилище, разрушил и самый храм,
после чего он уже более не восстанавливался.
Скульптура развивалась в тесной связи с зодчеством, составляя часть
декоративного убранства зданий. Большие скульптурные композиции по­
мещались на фронтонах (пространствах под скатами крыши на торцовых
стенах).
Создавались также статуи, не предназначенные для украшения зданий,
в том числе культовые статуи и даже жанровые статуэтки. В VII в. до н. э. и
особенно в VI в. до н. э. все большее распространение получают статуи
героев, а затем воинов и атлетов — типы идеально развитых людей. Гречес­
кое искусство прославляло сильного, здорового, гармоничного человека.
Однако скульптура архаики была еще очень условна, плоскостна, статич­
на. Скульпторы того времени не умели придавать лицам статуй вырази-
Раннегреческая культура (VIII— VI вв. до н. э.)
221
тсльность; они оживляли их схематической, так называемой архаической
улыбкой, независимо от того, какие чувства они хотели изобразить. Ста­
туи ярко раскрашивались.
В VII в. до н. э. появляется живопись. Д о нас она не дошла. Частично о
ней можно судить по вазовым росписям. Так, один из первых известных нам
іреческих художников, Тимонид (начало VI в. до н. э.), работавший в Корин­
фе, расписывал вазы и создавал картинные композиции на глиняных пласти­
нах (пинаки). В VII— VI вв. до н. э. греческие вазы расписывались черным
лаком по светлому фону. Такая техника называлась чернофигурной. Исклю­
чительной тонкостью и строгим вкусом отличались вазы мастера Эксекия
(вторая половина VI в. до н. э.). В конце VI в. до н. э. появляются краснофи­
гурные вазы, фон которых был покрыт черным лаком, а фигуры были цвета
глины и расписывались красками. Эта техника получила широкое распрост­
ранение в V и VI вв. до н. э.
Греческие вазы использовались самым различным способом, что обусло­
вило исключительное многообразие их форм. Нередко назначение той
или иной вазы находило отражение в изображенном на ней сюжете, на­
пример, на гидрии — сосуде для воды — изображались женщины у ис­
точника с такими же сосудами в руках, на килике — чаше для питья
вина — веселящиеся юноши, бог винограда Дионис или же просто вино­
градная лоза. Некоторые мастера расписных ваз достигали в своем твор­
честве высочайшей степени художественного воплощения. При этом в
равной степени ценился труд и гончарного мастера, создававшего форму
сосуда, и художника, расписавшего вазу, о чем свидетельствуют надписи
на вазах: «Клитий меня расписал, Эрготим сделал», «Гиерон сделал,
Макрон расписал», «Гисхил сделал, Эпиктет расписал». Имена более 700
художников донесли до нас вазовые граффити V в. до н. э.
Уже в архаическое время складывается своеобразная система вазо­
вых форм, которая с небольшими изменениями сохранялась на протя­
жении всего античного периода. Есть смысл назвать некоторые наи­
более распространенные виды сосудов: амфора — большой, нередко
вытянутый сосуд с двумя ручками для хранения вина или масла; гидрия — сосуд с тремя ручками, двумя горизонтальными и одной верти­
кальной, для переноски воды; кратер — большой сосуд для смешива­
ния вина с водой; ойнохоя — одноручный кувшин для вина с харак­
терным венчиком в виде трилистника; килик — широкая чаша на
ножке с двумя ручками для питья вина; канфар — сосуд на высокой
ножке с двумя ручками, также для питья вина; скифос — глубокая
чаша для вина с двумя ручками, на плоской подставке; лекиф — сосуд
с одной ручкой и довольно широким венчиком для хранения душис­
того масла; алабастр — небольшой сосуд для душистого масла, и пр.
(подборка дана по кн.: Горбунова К. С., Передольская A.A. Мастера
греческих расписных ваз. Л., 1961. С. 114— 115; там же, на с. 116—
117, даны прорисовки форм всех этих сосудов).
Искусство архаического периода подготовило почву для расцвета гре­
ческого искусства в классическое время.
Раздел четвертый
РАСЦВЕТ ГРЕЧЕСКИХ
ПОЛИСОВ
ГЛАВА IX
ГРЕКО-ПЕРСИДСКИЕ
ВОЙНЫ
Войны греков с персами (500— 449 гг. до н. э.), открывшие начало новой исто­
рической эпохи — классического периода (V— IV вв. до н. э.), были одним из
самых продолжительных военных столкновений в мировой истории. Победа гре­
ков, объединившихся перед лицом общей опасности, привела не только к усилению
внешнеполитического значения Греции, но и к существенным социально-полити­
ческим и экономическим переменам внутри самого эллинского мира: демократи­
зации полисного строя, развитию экономики и рабовладения.
500— 494 гг. до и. э. — Ионийское восстание: восстание малоазийских греков
против персов.
490 г. до н. э. — морской поход персов на Грецию; сражение при Марафоне.
480 г. до н. э. — поход Ксеркса иа Грецию; битвы при Фермопилах, Артемисии
и Саламине.
479 г. до н. э. — сражения при Платеях и мысе Микале, изгнание персов из
Греции.
478— 477 гг. до н. э. — образование Делосского (Первого Афинского морско­
го) союза.
449 г. до н. э. — Каллиев мир между персами и греками.
1. Персия при Ахемепидах
Персидская держава Ахеменидов образовалась в VI в. до н. э. Основате­
лем ее считается Кир Старший (559— 530). Возглавив большое объедине­
ние воинственных персидских плен, Кир около 550 г. до н. э. завоевал Ми­
дию, которая перестала существовать как независимое государство и вош­
ла в состав государства персов. С покорения Мидии начинается быстрый
рост Персидской державы. Персы подчиняют Армению, Каппадокию, заво­
евывают всю Малую Азию, в том числе Лидийское государство.
Греко-персидские войны
223
Расширяя границы своей державы дальше на восток, Кир в 538 г. до н. э.
иступил в Вавилон и был объявлен царем Вавилонии. Финикийские города
на Средиземноморском побережье Передней Азии покорились ему без борь­
бы. Огромная территория от побережий Средиземного моря до берегов
Инда, населенная различными племенами и народностями, оказалась под
властью персов. Кир готовился предпринять поход на Египет, но в борьбе
на северных границах своего царства с племенами саков и массагетов, на­
селявших прилегающую с востока к Каспийскому морю область Средней
Азии, потерпел поражение и был убит.
Завоевал Египет преемник Кира — Камбиз (530— 522 гг. до н. э.). В
битве при Пелузии (525 г. до н. э.) он наголову разбил войска последнего
египетского фараона Псамметиха III и осадил Мемфис. После падения Мем­
фиса Египет вошел в состав Персидской державы. Дальнейшее сопротив­
ление египетского населения было подавлено силой оружия.
После смерти Камбиза в Персии началась острая династическая борь­
ба, сопровождавшаяся восстаниями в ряде подвластных персам областей.
11обедителем в этой борьбе вышел Дарий I, сын Гистаспа (521— 486). Да­
рию удалось подавить восстание, упрочить свою власть и еще больше рас­
ширить персидские владения. В годы его правления завершается формиро­
вание структуры Персидской державы.
Верховная, неограниченная власть принадлежала в персидском госу­
дарстве царю. Он считался сыном Ахурамазды — главного божества пер­
сов. Царский дворец, наводненный придворными и слугами царя, был цен­
тром управления государством. Чтобы придать царской власти внешний
блеск и великолепие, при дворе персидских царей был установлен пышный
тгикет. Персидские цари носили роскошные пурпурные одежды, головы их
украшали золотые тиары. Цари редко показывались своим подданным, ко­
торые в таких случаях должны были приветствовать их земными поклона­
ми. Только шесть знатнейших персов обладали правом входить к царю без
доклада. Десятитысячный отряд отборных персидских воинов, называвший­
ся отрядом «бессмертных», охранял царя и сопровождал его во время по­
ходов. «Бессмертными» они назывались потому, что, если один из воинов
тгого отряда погибал, на его место сразу же становился другой, так что
численность отряда «бессмертных» всегда оставалась неизменной. Из сре­
ды окружавшей их придворной знати персидские цари выбирали своих со­
ветников, назначали наместников, полководцев и чиновников.
При Дарии I была проведена крупная административная реформа, при­
званная упорядочить систему государственного управления, контроля и
сбора налогов. Вся территория Персидской державы была разделена на 20
отдельных областей — сатрапий. Во главе каждой из них был поставлен
царский наместник — сатрап. Он должен был держать в повиновении насе­
ление вверенной ему области, вершить суд, следить за раскладкой и сбором
налогов, выполнением натуральных повинностей. В обязанность сатрапов
входило также наблюдение за торговлей, состоянием дорог, каналов, плотин
и т. д. Чтобы усилить контроль над наместниками и поставить их в большую
зависимость от центрального правительства, военная власть в сатрапиях
(>ыла отделена от административной и передана особым военачальникам.
2 24
Расцвет греческих полисов
Для надзора и за сатрапом и за военачальником в каждую область назначал­
ся «царский писец». Он получал приказы непосредственно от царя и пере­
давал их военачальнику и сатрапу. «Царский писец» обязан был также до­
носить царю обо всем, что происходило в области и при дворе наместника.
Для тайного наблюдения за сатрапами, военачальниками и «царскими пис­
цами» существовал целый штат шпионов, называвшихся «ушами царя».
Центрами, куда сходились все нити этой сложной системы государ­
ственного управления, были Персеполь и Сузы — столицы государства и
резиденции персидского царя.
Сеть дорог связывала отдельные части Персидского государства друг с
другом, что облегчало быструю переброску войск из центров на перифе­
рию и передачу донесений. Наибольшее значение имела «царская дорога»,
соединявшая Сузы, Сарды и Эфес. Через каждые 20— 30 километров на
этой дороге находились особые станции — там всегда были наготове курь­
еры и свежие лошади. Важные донесения передавались эстафетой от стан­
ции к станции. По словам Геродота, донесение из Сард в Сузы доставля­
лось за шесть дней.
Хорошие дороги и безопасность передвижения способствовали разви­
тию торговли. Для облегчения обмена Дарий I ввел золотую монету, так
называемый дарик. Чеканка золотой монеты была исключительной приви­
легией царя. Серебряную монету выпускали сатрапы. Медную монету име­
ли право чеканить даже отдельные города.
При Дарии I окончательно оформилась и персидская военная организа­
ция. Ядром армии были персы, мидяне и другие народности Иранского
плоскогорья. Большое значение имел отряд царских телохранителей. Ос­
тальное войско формировалось из набранных в сатрапиях отрядов, состо­
явших из жителей покоренных персами областей. В этих отрядах воины
различных племен и народностей сохраняли привычное для них вооруже­
ние и применяли свои специфические приемы боя. Таким образом, по сво­
ему составу и вооружению персидская армия была весьма неоднородна.
Подавляющую часть пехоты составляли легковооруженные стрелки из лука.
Персидская конница также была вооружена луками, короткими мечами и
копьями. Тела персидских воинов были защищены чешуйчатыми панциря­
ми и небольшими щитами. Сражение обычно начиналось с атаки пехоты,
засыпавшей врага градом стрел, и завершалось выступлением персидской
конницы против уже деморализованного противника.
В персидских войсках применялись и боевые колесницы, снабженные
особыми серпами, приводимыми в движение вращением колес. Такими сер­
пами можно было перерубить пополам воина в тяжелом вооружении.
Флот персидского царя состоял из кораблей, поставлявшихся финикий­
цами и подвластными персам малоазийскими греками.
В экономическом отношении Персия также представляла чрезвычайно
пеструю картину. На необъятных пространствах Персидской державы су­
ществовали разнообразные отрасли сельского хозяйства: садово-огородная (Вавилония, Северная Сирия, Палестина), зерновая (Египет) и ското­
водство, в особенности коневодство в горных и степных частях (Туркестан
и Аравия). В большей части Персидского царства преобладало мелкое хо-
Греко-персидские войны
225
шйство. Наряду с полусвободными и свободными земледельцами в Пер­
сии, как и вообще на Востоке, было много рабов — пастухов, рабочих на
садово-огородных плантациях и ремесленников. Земледельцы платили на­
туральный оброк, работали на постройке дорог, мостов, крепостей, рыли
каналы и отправляли транспортную повинность по перевозке войск, всяко­
го рода грузов и т. д. Тяжесть повинностей возрастала по мере активизации
и усложнения внешней политики государства.
Особенно разорительна для подвластных персам областей была откуп­
ная система, т. е. отдача сбора налогов на откуп объединениям откупщиков.
В царских канцеляриях было точно вычислено, что, в каком размере и
когда следует брать с каждой сатрапии. Подати уплачивались натурой и
деньгами. Золото и серебро хранилось в царских дворцах, в сокровищни­
цах. Металл расплавляли, вливали в глиняные сосуды, где он застывал, а
потом снимали глиняную оболочку. Всякий раз, когда требовались сред­
ства на покрытие государственных расходов, царь приказывал отрубать
необходимое количество золота или серебра. Натуральные подати были
чрезвычайно разнообразны: от хлеба, фруктов и прекрасных белых коней
до золотых и серебряных сосудов. Так, например, Каппадокия, кроме уп­
латы денежного налога, поставляла 1500 лошадей, две тысячи мулов, 50
тысяч овец, Лидия — вдвое больше, и т. д. Тяжелые повинности и налоги
вызывали недовольство населения.
В целом Персидская держава Ахеменидов представляла собой типич­
ное для той эпохи древневосточное государство. Отдельные части этого
огромного государства, населенные племенами и народностями, говорив­
шими на различных языках и находившимися на разных уровнях истори­
ческого развития, были весьма мало связаны друг с другом. При таких ус­
ловиях государственная централизация, осуществляемая при помощи оружия и мер адм инистративного воздей стви я , не находила с еб е
экономического оправдания и была скорее кажущейся, чем действитель­
ной. Население подвластных персам областей постоянно восставало, от­
дельные же сатрапы, несмотря на принимаемые центральным правитель­
ством меры, чувствовали себя достаточно самостоятельными и не всегда
выполняли волю персидского царя и его советников.
2. Начало греко-персидских войн
До завоевания персами Малой Азии греческие города на западном побе­
режье находились в зависимости от лидийского царства. Зависимость эта
оыла для них не слишком обременительной. Лидия не имела своего мор­
ского флота, и вся лидийская морская торговля сосредоточилась в руках
малоазийских греков. Умеренная дань, выплачиваемая греческими города­
ми лидийскому царю, с лихвой окупалась теми выгодами, какие греки по­
лучали от посреднической торговли.
Положение греческих городов существенно изменилось после завоева­
ния персами Малой Азии (546 г. до н. э.). Разгромив Лидию, Кир двинулся к
побережью. Сопротивление ионийских городов, действовавших разобщен­
но, было быстро подавлено. Спарта, к которой они обратились за помощью,
« 1|| шрии Д ревней Греции
226
Расцвет греческих полисов
не решилась оказать им военную поддержку. В результате греческие города
Малоазийского побережья один за другим были вынуждены покориться пер­
сам и признать верховную власть персидского царя. Вскоре персы захватили
и Самос (правитель которого, Поликрат, был казнен ими и распят на кресте),
распространили свою власть на некоторые другие близлежащие острова и
утвердились на берегах Геллеспонта. Жизненно важная для греков морская
торговля с причерноморскими областями оказалась, таким образом, под
постоянным контролем персов. К тому же персидские цари проводили поли­
тику поощрения торговой деятельности финикийцев — злейших торговых
соперников греков.
Чтобы упрочить свое господство в греческих городах Малоазийского
побережья, персы стали вмешиваться во внутренние дела этих городов,
навязывать им своих ставленников из среды местной аристократии. Эти
правители жестоко подавляли в подвластных им городах демократическое
движение. Они были не за страх, а за совесть преданы персидскому царю,
так как без его поддержки не смогли бы удержаться у власти. По свидетель­
ству Геродота, Гестией, поставленный Дарием I правитель одного из самых
крупных малоазийских городов, Милета, открыто говорил, что «в случае
падения могущества Дария, как ни он сам не будет в состоянии сохранить
власть над милетянами, так и никто другой ни над кем, так как каждый город
предпочтет господству тирана власть демократии» (IV, 137).
Для дальнейшего развития событий существенное значение имел по­
ход, предпринятый Дарием I в 514— 513 гг. до н. э. через Фракию в Запад­
ное и Северное Причерноморье, — скифский поход Дария. Персидский
царь стремился овладеть Фракией и богатыми хлебом черноморскими по­
бережьями. Это укрепило бы господство персов над берегами Геллеспонта
и малоазийскими городами и усилило их влияние на города материковой
Греции. Кроме того, воинственные скифские племена, по свидетельству
Геродота (I, 103— 106), с давних пор совершали опустошительные набеги
на Мидию, и, следовательно, Дарию необходимо было обезопасить от них
северные границы своего царства.
В походе приняли участие разноплеменные сухопутные войска и со­
провождавший их флот. Самосский грек, архитектор Мандрокл, построил
мост через Боспор, по которому войска Дария перешли на европейскую
сторону. Персы, несмотря на сопротивление фракийских племен, пересек­
ли Фракию. Для переправы через Дунай был сооружен еще один мост. Ох­
рану моста Дарий поручил участвовавшим в походе грекам.
Вторгнувшиеся в пределы Скифии персидские войска не были подго­
товлены к длительному походу: между тем скифская конница не давала им
покоя, завлекая их в глубь степей. Армия персов двигалась по ненаселен­
ной местности, опустошенной отступавшими скифами, не встречая глав­
ных сил врага. По Геродоту, поход продолжался два месяца. Ктесий гово­
рит о 15-дневном походе. В результате скифской тактики войска Дария
оказались в тяжелом положении: начались перебои в снабжении войск про­
довольствием и го^од. Бессмысленно было продвигаться дальше в поисках
неуловимого противника по опустошенной стране, и Дарию пришлось по­
вернуть обратно, бросив раненых, больных и истощенных.
Греко-персидские войны
22 7
Таким образом, скифский поход Дария закончился полной неудачей.
Поенный престиж Персидской державы оказался подорванным в глазах ее
многочисленных подданных, что создавало угрозу серьезных осложнений
к различных частях царства. Правда, вернувшись со своими главными си­
лами в Азию, Дарий оставил в Европе полководца Мегабаза, который дол­
жен был завершить покорение фракийских племен, населявших прилегаю­
щие к Геллеспонту территории. После долгой борьбы эти племена были
нмнуждены подчиниться персам. Признал власть персидского царя и царь
соседней с Фракией Македонии, Аминта I. Путь для дальнейших завоева­
ний в Балканской Греции для персов был открыт.
Постоянные раздоры между греческими городами облегчили решение
утой задачи, давая персам повод для вмешательства во внутренние дела
Iреков. Так, когда против Афин выступила Спарта, Клисфен обратился к
персам. За военную помощь он был готов признать власть персидского
царя над Афинами и дать ему в знак покорности «землю и воду». Однако,
как мы знаем, афинское народное собрание не утвердило этот договор.
Ьольшая часть полноправного населения греческих городов дорожила сво­
ей независимостью и свободой и готова была с оружием в руках защищать­
ся от угрозы персидского порабощения.
Подобная позиция греков объяснялась и экономическими причинами.
Захват персами побережья Фракии и Геллеспонта оказал пагубное влияние
на греческую торговлю не только на Черном, но и на Эгейском море. Ост­
рое недовольство вызвала проводимая Дарием политика покровительства
финикийским торговцам, вытеснявшим греческих со средиземноморского
рынка. Кроме того, после завоевания персами Египта (525 г. до н. э.) греки
не могли развивать торговлю и в этой стране.
Властью персов особенно тяготились жители ионийских городов на
побережье Малой Азии. Здесь недовольство усугублялось налоговой по­
пишкой Дария — увеличением налогов, взимаемых при помощи откупщимш, обременительными повинностями, самовластием посаженных Дарисм правителей-тиранов. Еще во время Скифского похода некоторые предподители ионийских отрядов, входивших в состав войск Дария, готовы были
0 Iкрыто выступить против него. После военных неудач Дария они собира­
лись разрушить мост через Дунай, чтобы затруднить ему отступление. В
последующие после похода годы обстановка еще более накалилась. При
1лких обстоятельствах в 500 г. до н. э. на побережье Малой Азии вспыхну­
ло носстание ионийских греков. Восстание началось в Милете и сразу же
ы.ию поддержано всеми другими ионийскими городами. Тираны — персид­
ские ставленники — повсеместно был свергнуты восставшим демосом, поисюду пришли к власти демократические правительства.
13 предвидении неравной борьбы с Персидской державой, военные силы
ко юрой во много раз превышали силы восставших, они обратились с при1Ы1юм о помощи к европейским грекам. Но на этот призыв откликнулись
лишь Афины, пославшие в Ионию двадцать своих кораблей, и Эретрия на
)иС>сс, направившая пять кораблей.
Сначала восставшие имели успех; им удалось даже опустошить и разруь резиденцию персидского сатрапа в Малой Азии Сарды. Но в битве под
228
Расцвет греческих полисов
Эфесом греки потерпели поражение, а в 494 г. до н. э. в результате измены
самосцев были наголову разбиты в морском сражении у острова Лады, близ
города Милета. Это решило участь Милета, который в том же году был взят
штурмом и полностью разрушен. Большая часть его жителей была перебита
или продана в рабство. Падение Милета, знаменовавшее конец восстания,
произвело сильнейшее впечатление на всех греков. Афинский поэт Фриних
посвятил этому событию трагедию «Взятие Милета». Когда она шла в афин­
ском театре, зрители рыдали, потрясенные судьбой Милета. Участь Милета
вскоре в той или иной мере разделили и другие греческие города. К лету
493 г. до н. э. восстание было окончательно подавлено. Неудачу этого вос­
стания можно объяснить не только военным перевесом персов, но и преда­
тельским поведением ионийской аристократии, часть которой была заинте­
ресована в сохранении персидского владычества.
Ионийское восстание показало персидскому правительству, что оно лишь
тогда может быть спокойным за свои малоазийские владения, если и евро­
пейские греки ему покорятся. Как ни мала была помощь, оказанная Афинами
и Эретрией восставшим ионянам, персы использовали ее как предлог для
войны против материковой Греции. Летом 492 г. до н. э. полководец и зять
Дария I Мардоний с многочисленным войском, усиленным флотом, пред­
принял поход на Балканскую Грецию вдоль Фракийского побережья. Когда
сухопутные силы Мардония приближались к Халкидскому полуострову и
его флот стал огибать Афонский мыс, корабли попали в сильный шторм.
Около 300 кораблей и экипажи погибли в море. После этого Мардоний ре­
шил повернуть назад. Неудачный поход Мардония вошел в историю греко­
персидских войн под названием первого похода персов на Грецию.
На следующий год Дарий направил своих послов в различные города
европейских греков с требованием «земли и воды» — знаков признания
верховной власти персидского царя. Многие греческие города удовлетво­
рили это требование. В памяти греков еще была свежа расправа персов на
Ионийском побережье. Кроме того, в некоторых городах, например Фес­
салии и Беотии, большим политическим влиянием пользовалась аристо­
кратия, настроенная в пользу персов; с помощью или при поддержке пер­
сидского царя она рассчитывала сохранить свою власть над демосом. Толь­
ко в Афинах и Спарте дипломатический ход Дария не увенчался успехом. В
этих городах царские послы были убиты; спартанцы бросили их в колодец,
чтобы они могли взять столько земли и воды, сколько им нужно.
В 490 г. до н. э. персы предприняли свой второй поход на Европейс­
кую Грецию, который носил характер большой десантной операции. Со­
средоточенные на побережье Киликии персидские войска под командова­
нием Датиса и племянника Дария — Артаферна были посажены на кораб­
ли. По пути персы опустошили Наксос и высадились на острове Эвбее,
где овладели городами Каристом и Эретрией. Большая часть жителей Эретрии была перебита или обращена в рабство, а город разрушен. После
этого персы переправились через пролив, отделяющий Эвбею от побере­
жья Аттики, и, по совету участвовавшего в этом походе бывшего афинс­
кого тирана Гиппия, высадились близ Марафона, расположенного в 40
километрах от Афин.
Греко-персидские войны
229
Над афинянами нависла смертельная опасность. Они обратились за
помощью к спартанцам, но безрезультатно — те предпочли занять выжида­
тельную позицию. Афиняне смогли выставить 10 тысяч тяжеловооружен­
ных воинов и еще тысячу воинов, высланных им на помощь Платеями, не­
большим беотийским городом, расположенным у самой границы Аттики.
Точными данными о численности высадившихся у Марафона персидских
сил мы не располагаем, ибо Геродот приводит явно преувеличенные дан­
ные; следует все же думать, что персов было не меньше, а, видимо, больше,
чем греков. При таких условиях, казалось бы, афинянам было выгоднее
остаться в городе под защитой его стен. Тем не менее на совете афинских
стратегов было принято решение выйти навстречу врагу и дать ему сраже­
ние в Марафонской долине. Это решение было обусловлено не столько
поенными, сколько политическими побуждениями. В Афинах находилось
немало аристократов и бывших сторонников Писистрата, недовольных
существующим строем. Если бы эти люди перешли на сторону врага во
ирсмя осады, это могло бы привести к очень опасным для защитников горо­
да последствиям.
Сражение при Марафоне произошло в 490 г. до н. э. Геродот пишет, что
афиняне и персы несколько дней стояли друг против друга, прежде чем
началась битва. Афинское ополчение возглавляли десять стратегов, среди
которых были будущий основатель Афинского морского союза Аристид и
бежавший в Афины от персов бывший афинский правитель Херсонеса фра­
кийского Мильтиад.
Обычно афинские стратеги командовали войском по очереди, каждый
по одному дню. Но под Марафоном все они согласились передать командопание Мильтиаду, лучше всех знакомому с военными приемами и тактикой
персов. Накануне битвы греки занимали хорошо укрепленную позицию на
нозвышенности, фланги которой были защищены от нападения конницы
поваленными деревьями.
Персы были заинтересованы в решающем сражении, чтобы разбить гре­
ков и открыть себе путь на Афины. Однако они опасались первыми атаконать позицию, занятую афинянами на возвышенности, так как не смогли бы
использовать свою конницу, и, следовательно, лишились бы важного для
них военного преимущества. Афинские же стратеги не хотели выводить
спои войска на равнину, где вражеская конница могла нанести им сокрушиIельный удар. И все же первыми начали сражение греки. К этому побудили
их опасения за свой тыл. Геродот вкладывает в уста Мильтиада следующую
речь на военном совете: «Если мы не дадим сражения, то я уверен, что
сильная смута постигнет умы афинян и склонит их на сторону персов; если
же мы вступим в бой, прежде чем обнаружится раскол в среде афинян, то с
помощью справедливых богов мы можем выйти из сражения победоносно»
(VI, 109). Таким образом, греки оставили свои укрепленные позиции на
нозвышенности и, спустившись на равнину, атаковали персов.
По рассказу Геродота, Мильтиад, опасаясь охвата с флангов, растянул
спой боевой строй, стремясь к тому, чтобы его длина равнялась длине боеиой линии персов. Поэтому греческий строй, и особенно его центр, был
ослаблен и не имел достаточной плотности и глубины. Построенное таким
230
Расцвет греческих полисов
образом греческое войско двинулось навстречу персам. Основная масса
персидской пехоты состояла из лучников, стрелы которых особенно эф­
фективно поражали на расстоянии приблизительно 100 метров. Поэтому
Мильтиад приказал своим воинам последние 100 метров, отделяющие гре­
ков от персов, пробежать бегом, чтобы сократить время, которое они дол­
жны были находиться под обстрелом.
Геродот рассказывает, что персы построили специальные корабли для
перевозки лошадей и выбрали для высадки десанта Марафонскую равнину
именно потому, что это было удобное место для конной атаки. Однако
Геродот ничего не сообщает о действиях персидской конницы во время
Марафонского сражения. Почему же персидские всадники не напали на
греков с флангов? Источники не упоминают и о захвате греками персид­
ских коней, хотя военная добыча греков перечисляется в них довольно под­
робно. Некоторыми учеными нашего времени было высказано предполо­
жение, что персы еще до начала битвы погрузили своих лошадей на кораб­
ли, и поэтому их конница не могла принять участие в сражении. Более
вероятной представляется другая точка зрения. По-видимому, персидские
всадники находились не на флангах боевой линии, а в центре, и поэтому не
могли охватить наступающую греческую фалангу с боков. Именно в цент­
ре атака греков захлебнулась, а персы, перейдя в контрнаступление, про­
рвали середину афинской боевой линии. Однако на флангах, где афинские
тяжеловооруженные гоплиты сражались с персидскими легковооружен­
ными стрелками, греки одержали полную победу. И персы, уже одолевав­
шие врага в центре, были вынуждены поспешно отступить. Греки энергич­
но преследовали их до самых кораблей и семь из них захватили. По данным
Геродота, видимо, несколько преувеличенным, персы оставили на поле боя
6400 человек, тогда как потери афинян и их союзников-платейцев исчисля­
ются всего 192 воинами.
После того как корабли персов отошли от марафонского берега, они,
по рассказу Геродота, обогнули мыс Суний и направились в Саронический
залив, чтобы высадиться на побережье Аттики и врасплох овладеть Афина­
ми. Однако афинские стратеги разгадали намерения врага. Форсированным
маршем они перебросили свои войска из Марафонской долины к Афинам.
Когда персы приблизились к берегу, они увидели, что греки готовы всту­
пить с ними в новое сражение. Тогда персы предпочли уйти в море. Победа
афинян, сражавшихся за свободу и независимость своей родины, и их союз­
ников-платейцев была полной. Считавшиеся непобедимыми персидские
войска были разбиты и обращены в бегство. Эта победа продемонстриро­
вала превосходство греческого вооружения и тактики над тактикой и во­
оружением персов.
Моральное значение марафонской победы очень велико. Она произве­
ла огромное впечатление на всех греков, вернула им веру в свои силы.
Общую сжатую панораму греко-персидских войн дает Фукидид: «С
усилением могущества ионян на них во главе Персидской державы
пошел войной Кир. Сокрушив царство Креза, он завоевал все земли
по сю сторону реки Галиса до моря и лишил свободы города на мате-
Греко-персидские войны
231
рике. Впоследствии Дарий с помощью финикийского флота покорил
также и острова...
Через несколько лет после изгнания тиранов из Эллады произошла
битва мидян с афинянами при Марафоне. А на десятый год после нее
Варвар снова пошел великим походом, чтобы поработить Элладу. Вви­
ду грозной опасности, нависшей над Элладой, лакедемоняне как самые
могущественные стали во главе союзного войска эллинов, а афиняне
при вторжении мидян решили покинуть свой город. Со всем своим
добром они сели на корабли и стали мореходами. После изгнания общи­
ми силами Варвара, немного спустя все отпавшие от царя эллины и их
союзники присоединились частью к афинянам, частью же к лакедемоня­
нам. Действительно, оба эти города были тогда самыми могуществен­
ными, один на суше, другой — на море. Этот военный союз, правда,
сохранялся недолго. Лакедемоняне и афиняне, разделенные враждой,
стали вместе с союзниками воевать друг с другом и всякий раз, когда
где-нибудь возникала вражда между остальными эллинскими города­
ми, они присоединялись либо к Афинам, либо к Лакедемону» (Фуки­
дид. История, 1 ,16. 18. Пер. Г. А. Стратановского).
Интересные подробности о походе Датиса и Артаферна и битве при
Марафоне сообщает Корнелий Непот: «Дарий по возвращении из
Европы в Азию внял уговорам друзей, которые советовали ему под­
чинить Грецию, и снарядил флот из 500 кораблей. Начальниками фло­
та он поставил Датиса и Артаферна, предоставив им 200 тыс. пехотин­
цев и 10 тыс. всадников, причиной же похода выставил свою вражду к
афинянам, с помощью которых ионийцы овладели Сардами и переби­
ли его гарнизон. Царские полководцы привели флот к Эвбее, тотчас
взяли Эретрию и, захватив в плен всех граждан этого города, отправи­
ли их в Азию к царю. Оттуда они двинулись на Аттику и высадили свои
войска на Марафонском поле, расположенном приблизительно в миле
от города. Афиняне, потрясенные столь великой и близкой бедой,
обратились за помощью не к кому иному, как к лакедемонянам: гонца
Фидиппида из разряда так называемых скороходов послали в Лакеде­
мон с вестью, что афиняне нуждаются в скорейшей помощи, а в самих
Афинах были избраны десять полководцев для командования войс­
ком, в том числе Мильтиад. Среди этих военачальников шел горячий
спор, обороняться ли за городскими стенами или выступить навстречу
противнику и дать ему бой. Один Мильтиад настаивал на немедлен­
ном выступлении в поле: граждане, видя, как полагаются на их муже­
ство, воспрянут духом, а враги, заметив, что с ними намерены биться
даже малыми силами, утратят свою прыть.
В это время ни один город не оказал помощи Афинам — только Платеи, приславшие тысячу воинов. После их прибытия число бойцов
достигло 10 тыс., и эта маленькая армия горела удивительным бое­
вым духом. Из-за ее настроения Мильтиад получил превосходство
над своими товарищами: подчинившись его совету, афиняне вывели
войско из города и разбили в удобном месте лагерь...
232
Расцвет греческих полисов
Датис понимал, что поле боя неудобно для персов, однако, полагаясь
на численность своего войска, жаждал скрестить оружие, считая, к
тому же, что разумнее сразиться до подхода лакедемонской подмоги.
Итак, он поставил в строй 100 тыс. пехотинцев и 10 тыс. всадников и
начал битву. В этом сражении афиняне проявили несравненную доб­
лесть, разгромив десятикратно сильнейшего врага и наведя на персов
такой страх, что те бежали не в лагерь, а на корабли. Не было еще на
свете более славной победы. Никогда еще такая малая кучка бойцов
не сокрушала столь мощного воинства» (Корнелий Непот. Мильтиад,
4—5. Пер. Н. Н. Трухиной).
Грекам не приходилось сомневаться в том, что им предстоят гораздо
более серьезные военные испытания, ибо трудно было себе представить,
что персы под влиянием неудачи в Марафонской битве отказались от свое­
го плана подчинить Европейскую Грецию. Новый поход на Грецию они,
однако, оказались в состоянии осуществить только через десять лет. В пер­
сидском тылу было неспокойно: большое восстание вспыхнуло в Египте и
серьезные волнения начались в Вавилонии. Сыну и наследнику умершего в
486 г. до н. э. Дария Ксерксу пришлось потратить немало времени, пока в
его государстве не водворилось относительное спокойствие. Только после
этого он возобновил приготовления к большому походу против греков,
закончившиеся лишь к весне 480 г. до н. э.
Греки почти не использовали десятилетнего перерыва в военных дей­
ствиях. Между греческими государствами продолжались нескончаемые
раздоры, внутри городов — ожесточенные столкновения между различны­
ми политическими группировками. Только когда военные приготовления
Ксеркса были почти закончены и даже наведены мосты для переправы пер­
сидской армии через Геллеспонт, греки начали спешно готовиться к отра­
жению нашествия. Спарта заключила с Афинами договор о совместных
действиях против персов. В 481 г. до н. э. к этому союзу примкнули некото­
рые другие полисы. Таким образом, в состав оборонительного союза во­
шло 31 греческое государство. Однако значительная часть греческих горо­
дов по-прежнему признавала верховную власть персидского царя (города
Фессалии, Фтиотиды, Беотии, локров и др.).
Так как Спарта, стоявшая во главе объединения пелопоннесских горо­
дов, была самым сильным на суше и влиятельным членом нового союза, то
верховное командование союзными войсками было предоставлено спар­
танцам. Даже во главе флота антиперсидской коалиции был поставлен спар­
танец, хотя наиболее многочисленную и лучшую часть союзной эскадры
составляли афинские корабли.
Геродот так свидетельствует о создании общеэллинского союза про­
тив персов: «В числе племен, которые дали (персам) “землю и
воду” , были следующие: фессалийцы, долопы, эниены, перребы,
локры, магнеты, малийцы, фтиотийские ахейцы, фиванцы и осталь­
ные беотийцы, кроме феспийцев и платейцев. Против них-то прочие
эллины, которые объявили войну варварам, заключили освященный
Греко-персидские войны
233
жертвоприношением и клятвой союзный договор. А договор этот
гласил так: всякий эллинский город, предавшийся персидскому
царю, не вынужденный к этому необходимостью, в случае победы
союзников обязан уплатить десятину дельфийскому богу. Таков
был союзный договор эллинов.
Все эллины, избравшие “лучшую долю” в общеэллинском деле, со­
брались в одном месте. Там они держали совет и заключили союз под
клятвой, прежде всего решив прекратить вражду и междоусобные
войны... Затем эллины решили послать соглядатаев в Азию разузнать
о военной силе персидского царя, который, по их сведениям, нахо­
дился с войском в Сардах» (Геродот. История, VII, 132. 145. Пер.
Г. А. Стратановского).
«В исторической литературе, посвященной греко-персидским вой­
нам, — пишет современный исследователь В. М. Строгецкий, —
принятым является утверждение, что союз греческих государств
для борьбы с персами сложился осенью 481 г. до н. э. Мнения уче­
ных расходятся лишь в том, кого называть инициатором создания
этого союза — Спарту или Афины... Хотя это утверждение и не про­
тиворечит литературной традиции, тем не менее оно неточно отра­
жает истинное положение дел...
Создание антиперсидской коалиции не являлось единовременным ак­
том. События 481 г. до н. э., по-видимому, лишь завершили длитель­
ный процесс консолидации греческих сил против персидской опасно­
сти, который начался задолго до нашествия Ксеркса...
В Спарте в 492 г. до н. э. в результате острой внутриполитической
борьбы победу одержали Клеомен и Леотихид — сторонники актив­
ной антиперсидской политики. Демарат, лишившийся трона, вынуж­
ден был искать убежище в Персии.
В Афинах сторонники антиперсидских действий объединились вокруг
Мильтиада, который, едва избежав опасности персидского плена, при­
был в 492 г. до н. э. в Афины из Херсонеса...
Победа антиперсидских сил в Спарте и Афинах подготовила благо­
приятные условия для сближения между этими государствами и за­
ключения оборонительного союза против персов (эпимахии). Первым
актом этого союза, по-видимому, было обращение Афин к Спарте с
просьбой наказать эгинцев за то, что они предоставили персам “землю
и воду” ... Второй раз они уже накануне Марафонского сражения по­
слали в Спарту вестника Фидиппида с просьбой оказать помощь. Лаке­
демоняне решили помочь афинянам, однако, по-видимому, осложне­
ние внутриполитической ситуации в Спарте в связи с действиями
Клеомена задержало отправление военного отряда.
Итак, вероятно, этот договор, а не Пелопоннесский союз во главе
со Спартой послужил основанием для возникновения впоследствии
антиперсидской коалиции. Постепенно к этому союзу присоединя­
лись те греческие государства, которые не желали подчиняться
персам.
234
Расцвет греческих полисов
После поражения персов в Марафонской битве и в связи со смертью
царя Дария в греко-персидских войнах наступил кратковременный
перерыв. Спартанско-афинский оборонительный союз продолжал су­
ществовать, хотя и без явных признаков жизни...
Когда стало известно о приходе к власти Ксеркса и о приготовлениях
царя к новому вторжению в Элладу, в Греции вновь началось оживле­
ние антиперсидских сил. Согласно Геродоту, одними из первых об
этом узнали лакедемоняне, которые, получив своеобразное известие
от Демарата, прочитали его и отослали остальным эллинам... ‘
Заключению общеэллинского союзного соглашения, по-видимому,
предшествовало совещание государств, принявших предложение
Спарты организовать антиперсидскую коалицию, состоявшееся в Ла­
кедемоне в местности Элленион в конце 482 г. до н. э., т. е. когда
Ксеркс с огромным войском выступил в поход. Собравшиеся эллины
совещались о том, как организовать сопротивление войскам Ксеркса,
шедшим на Европу, и решили заключить союз против Персии; цент­
ром его избрали Истм, отстоящий от Спарты и Афин на одинаковом
расстоянии и имеющий важное стратегическое положение; на Истме
должны были заседать представители государств — членов союза (пробулы).
Впервые пробулы собрались на Истме осенью 481 г. до н. э., когда
Ксеркс с войском находился в Сардах. Здесь в святилище Посейдона
и был заключен освященный жертвоприношением и клятвой союз­
ный договор, направленный против персов и тех эллинских городов,
которые добровольно выступили на их стороне. Это было объедине­
ние греческих полисов, сложившееся в результате чрезвычайных об­
стоятельств для вполне определенных военно-политических целей:
отразить нашествие варваров и, освободив греческие города от пер­
сидского господства, наказать тех эллинов, которые добровольно вы­
ступали на стороне персидского царя.
Таким образом, антиперсидская коалиция по форме напоминала эпимахию... и мыслилась ограниченной по времени. Учитывая это, едва
ли можно ее считать, по крайней мере на первом этапе ее существова­
ния, постоянной симмахией подобно Пелопоннесскому или Афинско­
му морскому союзу...
Руководящим органом панэллинского союза стал синедрион, состоя­
щий из пробулов и, возможно, пилагоров или феоров... Наряду с си­
недрионом пробулов руководящую роль в союзе играл также совет
стратегов... Источники не позволяют четко разграничить функции си­
недриона пробулов и совета стратегов. По-видимому, на первых по­
рах существования союза синедрион пробулов разрабатывал страте­
гию антиперсидской коалиции, назначал командующих и решал раз­
личные общеполитические проблемы, а совет стратегов решал все
возникавшие тактические вопросы, причем полномочия у него были
довольно обширны... Говоря о соотношении роли этих двух органов в
панэллинрком союзе, следует отметить, что тенденция заключалась в
Греко-персидские войны
235
усилении позиций совета стратегов. С ростом противоречий между
союзниками синедрион пробулов в конце концов не смог осуществ­
лять свои функции, и центр управления союзом после Саламинского
сражения переместился в совет стратегов.
Религиозным центром, который должен был скрепить единство обще­
греческого союза против персов, стало святилище Посейдона на Истме. Гегемоном союза большинством голосов была признана Спарта.
Попытки афинян в лице Фемистокла получить в свои руки руководство
общегреческим флотом из-за сопротивления союзников не увенчались
успехом, и афинянам пришлось уступить. Таким образом, Спарта сохра­
нила за собой руководство сухопутным войском и флотом...
События 479 г. до н. э. явились новым этапом в истории эволюции
общеэллинского союза. Кризис, начавшийся в антиперсидской коали­
ции со времени Саламинской битвы и отрицательно сказавшийся на
структуре союза, удалось преодолеть накануне Платейской битвы.
Возникла необходимость в реорганизации и укреплении самой струк­
туры панэллинской лиги. Прежде всего Истм более не удовлетворял
как центр, откуда осуществлялось руководство общегреческими дей­
ствиями... После победы греков в Платейском сражении религиоз­
ным центром союза стали Платеи, где был учрежден культ Зевса Ос­
вободителя... Гегемония в союзе по-прежнему оставалась в руках
Спарты. Вместе с тем союз постепенно пополнялся за счет новых
членов и к концу 479 г. до н. э. превратился в очень представительную
коалицию, объединявшую большую часть эллинских полисов. Это со­
здавало предпосылки для изменения соотношения политических сил
в союзе... Усилился авторитет Афин. С этими факторами приходилось
считаться лакедемонянам...
В области военной организации союза наметилась тенденция к воз­
никновению постоянного сухопутного войска и флота. Таким обра­
зом, возникли предпосылки для перерастания общеэллинского союза
в постоянную симмахию» (Строгецкий В. М. Панэллинская лига 481 г.
до н. э.//Социальная структура и политическая организация античного
общества. Л., 1982. С. 48).
Могущество Афин на море особенно возросло после проведения в жизнь
Iак называемой морской программы. Вождем группировки, выдвинувшей
м у программу, был Фемистокл — архонт 493/92 г. до н. э. Фемистокл
решил усилить морскую мощь Афин, построив флот из новых боевых трехиалубных кораблей — триер. Для этого он предложил использовать полу­
чаемые от Лаврийских серебряных рудников доходы, которые ранее делииись между гражданами.
«При архонте Никодеме, — пишет Аристотель, — были открыты
рудники в Маронии, и у города остались сбережения в 100 талантов от
их разработки. Тогда некоторые советовали раздать эти деньги наро­
ду, но Фемистокл не допустил этого. Он не говорил, на что думает
употребить эти деньги, но предлагал дать их заимообразно ста бога­
236
Расцвет греческих полисов
тейшим из афинян, каждому по одному таланту, а затем, если их рас­
ходование будет одобрено, трату принять в счет государства, в про­
тивном же случае взыскать эти деньги с получивших их в заем. Полу­
чив деньги на таких условиях, он распорядился построить 100 триер,
причем каждый из ста человек строил одну. Это и были те триеры, на
которых афиняне сражались при Саламине против варваров. В это
время подвергся остракизму Аристид» (Аристотель. Афинская полития, 22. Пер. С. И. Радцига).
Осуществление этой программы сопровождалось обострением поли­
тической борьбы. Дело в том, что ядро афинского сухопутного ополчения
состояло из граждан, принадлежавших, в соответствии с делением Соло­
на, к трем первым имущественным разрядам. В афинском же флоте служи­
ли преимущественно малосостоятельные граждане — городская беднота,
относящаяся к четвертому имущественному разряду — фетам. Превраще­
ние флота в основную военную силу государства при таких условиях неиз­
бежно должно было усилить влияние неимущих и малоимущих слоев афин­
ского гражданства в политической жизни, что ущемляло интересы круп­
ных афинских рабовладельцев и землевладельцев.
Главой враждебной Фемистоклу группировки становится Аристид.
Аристида поддержали не только наиболее богатые афинские рабовладель­
цы и земледельцы, но и значительная часть аттического крестьянства, бояв­
шаяся вторжения врага с суши и поэтому разделявшая выдвинутую Арис­
тидом программу сухопутной обороны. Между обеими группировками
разгорелась борьба. Победителями из нее вышли Фемистокл и его едино­
мышленники, добившиеся в 482 г. до н. э. изгнания Аристида при помощи
остракизма.
После этого афиняне, реализуя морскую программу Фемистокла, в те­
чение двух с небольшим лет построили 180 триер и стали располагать
самым многочисленным и сильным флотом в Греции.
Создание такого флота превращало Афины в могущественную морскую
державу на Эгейском море, способную поспорить даже с «господами мо­
рей» — финикийцами. «Фемистокл, — пишет Плутарх, — начал постепен­
но приохочивать сограждан к занятию мореплаванием, внушать им любовь
к морю. По его мнению, они не имели основания рассчитывать на успех в
сухопутной войне даже с соседями, между тем как при помощи флота они
могли не только защищаться от нападения персов, но и сделаться владыка­
ми всей Греции» (Фемистокл, 4). В конце концов Фемистокл, обладавший
незаурядной энергией, достиг поставленной цели. Ему удалось превратить
своих сограждан из стойких гоплитов в моряков. Враги Фемистокла потом
обвиняли его в том, что он «отнял у своих сограждан копье и щит и прико­
вал афинян к скамьям и веслам».
При Фемистокле же начала отстраиваться новая военная и торговая
гавань Пирей с примыкавшими к ней верфями.
Победу политики Фемистокла можно рассматривать как победу четвер­
того имущественного класса Афин, т. е. наименее обеспеченных афинских
граждан — фетов, из которых преимущественно состоял экипаж военного
Греко-персидские войны
237
и торгового флота. Предшествующий ход экономического и политическоIо развития Афин предрешал превращение их в морское государство. При
»тих условиях афинский флот стал играть большую роль, чем гоплитская
сухопутная фаланга.
События ближайших лет доказали правильность политики Фемистокла. «Он после самого краткого размышления был вернейшим судьею дан­
ного положения дел и лучше всех угадывал события самого отдаленного
будущего», — так характеризует Фемистокла Фукидид ( 1 ,138).
3. Поход Ксеркса
В 480 г. до н. э. персы предприняли новый поход на Грецию. Преемник
Дария I, его сын Ксеркс (486—465 гг. до н. э.), готовился к этому походу в
течение нескольких лет и собрал огромную армию, с которой он двинулся
к Геллеспонту; перейдя Геллеспонт, Ксеркс направился к реке Гебр (Мари­
на). Здесь был проведен смотр и подсчет армии. Геродот сообщает, что в
армии Ксеркса одной только пехоты насчитывалось 1700 тысяч человек.
Вместе же с конницей, морским экипажем, греческими наемниками и обоюм персидское войско состояло, по Геродоту, из 5 283 220 человек. Флот,
но словам Геродота, состоял из 1207 судов (VII, 60— 95). Хотя многие
историки, в особенности школа Дельбрюка, значительно уменьшают прииодимые Геродотом цифры, все же большой численный перевес персидской
армии над греческой не подлежит никакому сомнению. Армия Ксеркса со­
стояла из представителей самых различных племен и народностей, гово­
ривших на разных языках и наречиях. В состав ее входили и персы, и асси­
рияне, и арабы, и фракийцы, и инды, и другие подвластные персидскому
царю народности. В армии Ксеркса они продолжали сохранять свое воору­
жение, свою одежду и свой военный строй. Чтобы облегчить этой огром­
ной армии продвижение вдоль побережья Фракии и снабжать войско всем
необходимым, на его пути были созданы укрепленные базы. В самом узком
месте далеко выступающего мыса Акте прорыли канал для того, чтобы со­
провождавший сухопутные войска Ксеркса флот мог благополучно пройти
опасное место у Афона, где в 492 г. до н. э. во время шторма погибла
(юлыиая часть кораблей Мардония.
В Греции Ксеркс вместо раздробленных сил отдельных городов, как это
иыло во время похода Датиса и Артаферна, нашел большую союзную ар­
мию и сильный флот, хотя далеко не все греческие государства стояли за
решительную борьбу с персами. Фессалия и Беотия, например, выступали
па стороне персов, а Аргос сохранял нейтралитет.
Греческое командование первоначально предполагало встретить пер­
си» в Темпейской долине, на северной границе Фессалии. Однако от этого
плана пришлось отказаться, так как нельзя было надеяться на верность фес­
салийской аристократии. После этого решено было дать персам бой однопременно на суше и море у входа в Среднюю Грецию. Сухопутная армия
до лжна была быть сконцентрирована у Фермопильского ущелья, открывав­
шего единственный путь в Среднюю Грецию, а флот должен был стоять у
мыса Артемисия, на северной оконечности острова Эвбеи. Но и этот план
238
Расцвет греческих полисов
не удался. Афинский флот выполнил свою задачу, но спартанцы прислали
всего несколько сот человек во главе с царем Леонидом, который командо­
вал союзным войском греков. Отряды Ксеркса неоднократно атаковали за­
щитников Фермопил, тщетно пытаясь прорваться в Среднюю Грецию. Пос­
ле нескольких безуспешных попыток персы нашли грека-изменника, Эфиальта из Мал иды, который показал им обходную горную тропу, и персидский
отряд вышел в тыл защитникам Фермопильского прохода. Когда царь Лео­
нид узнал об этом, он понял, что дальнейшее пребывание греческих войск
у Фермопил бессмысленно, и приказал им отступать; сам же с 300 спартан­
скими воинами (к которым добровольно примкнул еще небольшой отряд
воинов из Фессалии) остался в Фермопилах, прикрывая отход основных
сил. Окруженные со всех сторон врагами, спартанцы мужественно сража­
лись и пали вместе с Леонидом на поле битвы. На месте сражения в Фермо­
пилах был воздвигнут памятник — каменный лев — с многозначительной
надписью: «Странник, весть отнеси всем гражданам Лакедемона: честно
исполнив закон, здесь мы в могиле лежим».
Одновременно с Фермопильской битвой происходила морская битва
при Артемисии. Бой с переменным успехом продолжался два дня, но, когда
стало известно о падении Фермопил и судьба Леонида, греческий флот под
командой спартанца Эврибиада отплыл в Саронический залив, к острову
Саламин.
Прорвавшись через Фермопилы, персидская армия хлынула в Среднюю
Грецию. Области Фокида и Аттика были опустошены, Афины разгромлены
и сожжены. Жители Аттики и Афин заранее переселились на острова, час­
тью на Саламин, частью на Эгину и побережье Пелопоннеса. Беотия и
другие области Средней Греции подчинились персам.
После этого оставалась единственная надежда на флот. Но здесь мнения
спартанцев и афинян радикально расходились. Спартанцы настаивали на
защите берегов Пелопоннеса, а Фемистокл требовал сосредоточить все
морские силы около острова Саламин, мотивируя свой план тем, что персы
не смогут развернуть флот в узком проливе. История и на этот раз подтвер­
дила правильность точки зрения Фемистокла. В 480 г. до н. э. произошел
морской бой между греками и морскими силами Ксеркса в проливе между
островом Саламин и побережьем Аттики. Сражение началось наступлени­
ем персидского флота. Разделив свой флот на две части, Ксеркс двинул их
на противника с двух концов Саламинского пролива, в котором стоял флот
греков. На сравнительно узком морском пространстве, между берегом и
островом Саламин, разыгралось ожесточенное сражение. Из-за узости про­
лива и незнания фарватера персы не смогли использовать численный пере­
вес своего флота. При этом их корабли были больше греческих и менее
способны к маневрированию. В результате стремительного натиска греков
боевой порядок персидских кораблей был нарушен. В тесном простран­
стве залива персидские корабли наскакивали друг на друга. К наступлению
ночи персидский флот был разгромлен и большая часть кораблей уничто­
жена.
Для персов разгром у Саламина был тяжелым ударом. Правда, у Ксер­
кса оставалось еще ^большое и вполне боеспособное сухопутное войско,
Греко-персидские войны
239
но возникала опасность того, что связь его с тылом прервется. Кроме того,
нссть о крупном поражении персидского флота легко могла вызвать волне­
ния внутри Персидского государства. Руководствуясь этими соображения­
ми, Ксеркс решил вернуться в Азию. Лишь часть своего войска под началь­
ством Мардония он оставил в Фессалии, чтобы на следующий год возобнонить военные действия против греков.
На современников саламинская победа произвела не меньшее впечатле­
ние, чем марафонская. Это была первая крупная победа греков на море.
Драматург Эсхил, современник и участник Саламинской битвы, просланил ее в своей драме «Персы».
Вперед, сыны Эллады!
Спасайте родину, спасайте жен,
Детей своих, богов отцовских храмы,
Гробницы предков: бой теперь идет за все!
(ст. 402—405).
...Всюду бой кипел,
Сперва стояло твердо войско персов,
Когда же скучились суда в проливе,
Дать помощи друг другу не могли
И медными носами поражали
Своих же, — все тогда они погибли,
А эллины искусно поражали,
Кругом их... И тонули корабли.
И под обломками судов разбитых,
Под кровью мертвых — скрылась гладь морская.
Покрылись трупами убитых скалы
И берега, и варварское войско
ф В нестройном бегстве все отплыть спешило
(ст. 411—418).
Подробный рассказ о походе Ксеркса, суммирующий сведения антич­
ных историков, находим у Корнелия Непота: «Пришло время, когда
Ксеркс пошел войной на всю Европу по суше и по морю с таким
громадным войском, какого никто не имел ни до, ни после него. Флот
его состоял из 1200 боевых кораблей, сопровождаемых 29 тыс. транс­
портных судов; сухопутное же войско насчитывало 700 тыс. пехотин­
цев и 400 тыс. всадников. Когда в Грецию пришла весть о его прибли­
жении и о том, что, помня о Марафонской битве, идет он прежде
всего на афинян, последние обратились в Дельфы за советом, что им
следует предпринять. На запрос Пифия ответила, чтобы они защища­
лись с помощью деревянных стен. Никто не мог понять, что означает
этот ответ, и тогда Фемистокл стал доказывать, что Аполлон советует
им перебраться со всем своим имуществом на корабли, которые-де
Бог и называет деревянными стенами. Афиняне одобрили это мне­
ние, прибавили к уже имевшимся триерам еще столько же судов,
240
Расцвет греческих полисов
отправили все, что можно было перевезти, частью на Саламин, частью
в Трезену и, оставив Акрополь и его святыни на попечение жрецов и
немногих стариков, покинули опустевший город.
Большинству государств не понравился совет Фемистокла, они пред­
почитали сражаться на суше. И вот отборный отряд во главе с Леони­
дом, царем лакедемонян, был послан занять Фермопилы и преградить
варварам дальнейший путь. Но воины эти не смогли противостоять
вражеской силе и все полегли на месте. А общегреческий фЭют из 300
кораблей, в числе которых было 200 афинских судов, впервые сра­
зился с царскими моряками у Артемисия, между Эвбеей и матери­
ком: Фемистокл как раз искал узкий пролив, избегая окружения со
стороны превосходящей силы врага. Хотя данное здесь сражение окон­
чилось вничью, греки не осмелились задержаться на месте, опасаясь,
как бы часть вражеских кораблей не обогнула Эвбею и не заперла их
с двух сторон. Итак, они ушли от Артемисия и разместили свой флот
у Саламина, напротив Афин.
А Ксеркс, захватив Фермопилы, двинулся прямо на Афины и, найдя
их беззащитными, перебил обнаруженных на Акрополе жрецов и сжег
город. Этот пожар устрашил греческий флот: не имея мужества оста­
ваться на месте, многие настаивали на том, чтобы возвратиться по
домам и обороняться внутри городских стен. Один Фемистокл возра­
жал против этого, утверждая и доказывая, что греки могут сопротив­
ляться персам лишь сообща, разъединившись же — пропадут. В том
же убеждал он и спартанского полководца Эврибиада, который был
верховным командующим. Не добившись от него желанного сочув­
ствия, Фемистокл ночью послал к персидскому царю вернейшего из
своих рабов с донесением, что враги собираются бежать: если, мол,
греки разойдутся, то война пойдет весьма затяжная и трудная, по­
скольку царь вынужден будет преследовать каждого поодиночке, а
если он нападет на них немедленно, то покончит со всеми разом. С
помощью этого доноса он вел дело к тому, чтобы всем невольно
пришлось сражаться. Выслушав эти доводы, Варвар не заподозрил
обмана и на следующий день дал бой в самом неудобном для себя и в
самом выгодном для противника месте — в том узком проливе, где
он не мог развернуть всего множества своих кораблей. Итак, он был
побежден не столько оружием греков, сколько кознями Фемистокла.
Хотя царь и потерпел поражение, у него оставалось еще достаточно
сил, чтобы раздавить противника. Но и тут Фемистокл снова обвел
его вокруг пальца: опасаясь, что царь продолжит войну, он послал ему
известие, что греки намерены разрушить построенный им на Геллес­
понте мост, дабы отрезать ему обратный путь в Азию. Царь поверил и
менее чем за 30 дней возвратился в Азию по той самой дороге, кото­
рою раньше прошел за полгода, считая при этом, что Фемистокл не
победил, а спас его. Так острый ум одного человека освободил Гре­
цию ,^ Европа одолела Азию. Была одержана еще одна победа, дос
тойная Марафонского трофея: ведь при Саламине произошло то же
Греко-персидские войны
241
самое — малочисленные корабли разгромили самый большой на па­
мяти человеческой флот» (Корнелий Непот. Фемистокл, 2— 5. Пер.
Н. Н.Трухиной).
Перезимовав в Фессалии и получив новые подкрепления, Мардоний в
479 г. до н. э. двинулся в Аттику, опустошил ее и вновь занял Афины.
Войска греческих союзников, возглавляемые опекуном малолетнего спар­
танского царя Павсанием, в это время находились на Истме. Чтобы зак­
рыть путь врагу в Пелопоннес, греки заняли этот перешеек сразу же после
прорыва Фермопил и самое узкое его место перегородили оборонительной
стеной. Спарта и ее пелопоннесские союзники были прежде всего заинте­
ресованы в том, чтобы защитить собственную территорию от вторжения
персов. Поэтому Павсаний не был склонен покидать свой хорошо укреп­
ленный оборонительный рубеж и переходить в наступление. Только после
настоятельных требований афинян и долгих переговоров, опасаясь пере­
хода Афин на сторону врага, в чем очень был заинтересован Мардоний,
Павсаний вступил со своими войсками в Среднюю Грецию. В составе этих
войск был и большой отряд афинян под командованием Аристида.
Под давлением греков Мардоний должен был уйти из Аттики в Бео­
тию, где были более благоприятные условия для действий его конницы.
Здесь в 479 г. до н. э. близ Платей произошло решительное сражение.
При описании этой битвы Геродот, по обыкновению, сильно преувеличи­
вает численность персидского войска. Более достоверными представля­
ются сообщаемые им сведения о численности греков. По данным Геродо­
та, в греческом войске было 38 700 тяжеловооруженных и 34 500 легко­
вооруженных воинов; кроме того, еще 35 тыс. обслуживавших войско
спартанских илотов (IX, 28— 30). По-видимому, персов было столько же
или немного больше.
Опасаясь пфсидской конницы, греки расположились на склонах Киферона, персы — на прилегающей к Киферону равнине. Конница Мардония
атаковала позиции греков, но греки отразили эту атаку с большими для
персов потерями. После этого оба противника долго стояли друг против
друга, не предпринимая решительных действий. Мардоний убедился в том,
что его конница бессильна добиться успеха в условиях горной местности.
Греки это тоже хорошо понимали и не хотели спускаться на равнину.
Тогда Мардоний вступил в тайные переговоры с греческими аристокра­
тами, готовыми перейти на его сторону, но замыслы аристократов были
раскрыты и заговорщики казнены. Чтобы побудить Мардония двинуться в
горы и первому начать сражение в неблагоприятных для него условиях,
греческое командование направило свой флот, находившийся у острова
Делос, к берегам Малой Азии. Греки рассчитывали таким путем поднять
восстание в тылу врага в ионийских городах.
Вскоре решающее сражение у Платей произошло. Персы засыпали един­
ственный источник, снабжавший водой все греческое войско. Оставшись
без воды, греки должны были на виду у персов перейти ближе к Платеям,
где были источники. Понимая всю опасность этого перехода, Павсаний
решил осуществить его ночью. Персы этого и ждали и напали на греков,
242
Расцвет греческих полисов
когда те были на марше. Осыпаемые градом персидских стрел, спартанцы
несли тяжелые потери, но продолжали сохранять свой боевой строй. Ког­
да персы подошли к ним на близкое расстояние, спартанцы устремились в
контратаку. В последовавшей затем рукопашной схватке пал Мардоний.
Боевые ряды персов был нарушены, и они стали поспешно отступать к
своему укрепленному лагерю. Но это не спасло их от поражения. Лагерь
был взят подоспевшими афинянами. Остатки разбитого персидского вой­
ска в беспорядке бежали в Азию.
После сражения у Платей на территории Балканской Греции не рсталось ни одного неприятельского воина. Победителям досталась богатая
добыча. Десятая часть этой добычи была передана храмам, а все остальное
поделено между воинами, принимавшими участие в сражении.
4. Делосский морской союз
После победы при Платеях было решено справлять общесоюзный праз­
дник освобождения (элевтерии) и клятвенно был подтвержден общегрече­
ский союз для продолжения борьбы с персами до полной победы.
В том же 479 г. до н. э., когда решалась судьба Балканской Греции,
произошла морская битва в Малой Азии у мыса Микале. Греческий флот,
которым командовали спартанский царь Леотихид и афинянин Ксантипп,
отец выдающегося афинского политического деятеля Перикла, напали на
остатки персидского флота, сгруппировавшегося у Микале, и сожгли их. В
следующем году греческий флот, возглавляемый Павсанием, выступил про­
тив острова Кипр, Византия и других городов, расположенных в районе
проливов и остававшихся еще в руках персов. Большинство кораблей при­
надлежало Афинам и ионийским городам. Заносчивость Павсания и его
подозрительные сношения с персидским царем вызвали общее возмуще­
ние. Командиры союзного флота даже организовали заговор против него.
Дело кончилось тем, что спартанскому правительству пришлось отозвать
Павсания. Однако и после этого раздоры между спартанским командовани­
ем и союзниками продолжались.
«Спартанец Павсаний, — повествует Корнелий Непот, — был вели­
ким человеком, но в разных жизненных обстоятельствах проявлял
себя по-разному, ибо обладал как блистательными добродетелями,
так и тяжкими пороками. Славнейшим его делом была битва при
Платеях. Тогда под его началом небольшое греческое войско обрати­
ло в бегство царского сатрапа Мардония, мидийца родом, царского
зятя, одного из первых среди персов по храбрости и уму, стоявшего
во главе 200 тыс. пехотинцев, отобранных им поголовно, и 20 тыс.
всадников, причем в сражении пал и сам полководец. Возгордившись
этой победой, Павсаний начал сильно воду мутить и великие замыслы
городить. Но сначала ему дали отпор, и случилось это, когда он отпра­
вил в Дельфы золотой треножник из добычи со стихотворной надпи­
сью, которая гласила, что под его предводительством варвары были
уничтожены при Платеях и что в честь этой победы он преподносит
Греко-персидские войны
243
дар Аполлону. Спартанцы соскребли эти строки и написали только
названия государств, участвовавших в разгроме персов.
После этого сражения Павсаний был послан во главе общегреческого
флота на Кипр и на Геллеспонт изгнать из тех краев варварские гарни­
зоны. Справившись удачно с этой задачей, он стал держаться еще
более высокомерно и начал преследовать цели еще более дерзкие.
Так, овладев Византием, он захватил в плен много знатных персов,
среди которых были и царские родственники, и тайно отправил этих
последних к Ксерксу, притворившись, будто они бежали из тюрьмы;
вместе с ними отпустил он эритрейца Гонгила, поручив ему передать
царю письмо, в котором, как сообщает Фукидид, было написано сле­
дующее: “ Павсаний, спартанский полководец, любезно отсылает к
тебе захваченных в Византии пленников, узнав, что они твои род­
ственники, и сам желает породниться с тобой. Поэтому, если ты не
против, дай ему в жены свою дочь. Если ты это сделаешь, он обещает
снова, с твоей помощью, подчинить твоей власти и Спарту, и всю
остальную Грецию. Если ты хочешь, чтобы осуществилось что-нибудь
из того, что он предлагает, пошли к нему верного человека, с кото­
рым он мог бы договориться” . Царь, чрезвычайно обрадовавшийся
спасению столь многих весьма близких себе людей, тотчас отправля­
ет к Павсанию Артабаза с письмом, в котором осыпает его хвалами и
просит использовать все средства для исполнения обещанного, заве­
ряя, что в случае удачи не откажет ему ни в чем. Удостоверившись в
благоволении царя, Павсаний начал действовать более решительно и
тем самым возбудил у лакедемонян подозрение. После этого его
отозвали домой, судили, освободили от обвинения, грозящего смер­
тью, но оштрафовали. К флоту по этой причине его назад не послали»
(Корнелий Непот. Павсаний, 1—2. Пер. Н. Н. Трухиной).
В конце концов в 478 г. до н. э. Спарта вместе со всеми пелопоннесца­
ми вышла из союза. Естественно, что командование флотом оставшихся в
союзе греческих городов перешло к самым сильным на море афинянам.
После ухода спартанцев большое число греческих городов, связанных с
морской торговлей или недавно освобожденных из-под власти персов,
продолжали быть жизненно заинтересованными в ведении войны с Пер­
сидской державой, чтобы закрепить уже достигнутые в борьбе с ней успе­
хи и полнотью вытеснить персов из бассейна Эгейского моря. По иници­
ативе этих городов в 478 г. до н. э. был учрежден новый союз, центром
которого был избран остров Делос, поэтому и сам союз получил назва­
ние Делосского морского союза, или Делосской симмахии. Делосский
союз представлял собой федерацию греческих государств, объединивших
свои силы для совместной борьбы против Персии. Союзники обязыва­
лись поставлять определенное количество людей и материалов для сна­
ряжения общесоюзного флота и содержания войска. Конференции союз­
ников (синоды) должны были происходить на острове Делос в храме Апол­
лона, где находилась и общесоюзная казна, пополнявшаяся регулярными
износами всех членов союза. Формально все члены союза считались рав­
244
Расцвет греческих полисов
ными, однако фактически с самого начала первенство в союзе принадле­
жало Афинам, флот которых, состоявший из 300 триер, превосходил флот
всех остальных союзников вместе взятых.
Для небольших городов непосредственное участие в затянувшейся
войне было крайне обременительным. Поэтому они охотно согласи­
лись с предложением афинян заменить им непосредственное участие в
военных действиях уплатой денежных взносов. Общая сумма взносов
союзников в делосскую казну — так называемый форос — с самого нача­
ла была установлена Аристидом в 460 аттических талантов. На деньги
союзников афиняне строили все новые и новые корабли, увеличивая свой
и без того сильный флот. В конце концов они достигли безусловного
преобладания на Эгейском море. Афиняне начали властно диктовать
свою волю союзникам, вмешиваться в их внутренние дела, а при малей­
шем сопротивлении не останавливались и перед применением военной
силы.
О создании Делосского морского союза интересные подробности при­
водит Плутарх: «Еще находясь под руководством спартанцев, греки
делали определенные взносы на военные нужды, а теперь, желая,
чтобы каждому городу была определена надлежащая подать, они по­
просили афинян отрядить к ним Аристида и поручили ему, познако­
мившись с их землями и доходами, в соответствии с их возможностя­
ми назначить, сколько ему платить. Получив такую громадную
власть — ведь Греция в какой-то мере отдала в его распоряжение все
свое имущество, — бедным ушел он из дома и еще беднее вернулся,
составив податной список не только безукоризненно справедливо, но
и к всеобщему удовлетворению...
Общая сумма, назначенная Аристидом, была около 460 талантов. Пе­
рикл увеличил ее почти на треть: как сообщает Фукидид, в начале
войны к афинянам поступило от союзников 600 талантов. После смер­
ти Перикла правители довели ее, повышая понемногу, до 1300 талан­
тов не столько потому, что превратности войны требовали больших
издержек, сколько потому, что народ был уже приучен к раздачам, к
получению денег на зрелища, к сооружению статуй и храмов...
Аристид привел греков к присяге на верность; сам от имени афинян
принес такую же присягу и, произнося слова заклятия, бросил в море
куски металла, но впоследствии, когда обстоятельства потребовали
власти более твердой, он просил афинян поступать так, как они нахо­
дят полезным, возложив всю ответственность за нарушение клятвы
на него...
Говорят, что когда обсуждалось предложение самосцев перевезти каз­
ну, вопреки договору, с Делоса в Афины, Аристид сказал, что это
несправедливо, но зато полезно. В конце концов его усилиями Афи­
ны приобрели власть над великим множеством людей, но сам он ос­
тался бедняком, и славу о своей бедности всегда ставил ничуть не
ниже, чем ту, что принесли ему воздвигнутые трофеи» (Плутарх.
Аристид, £4—25. Пер. С. П. Маркиша).
Греко-персидские войны
245
Сжатый, но насыщенный интересными данными рассказ о формиро­
вании и развитии Делосского (Афинского) союза находим у Фукиди­
да: «Павсаний, сын Клеомброта из Лакедемона, был послан главным
военачальником эллинов с 20 пелопоннесскими кораблями. В его
походе участвовали также афиняне на 30 кораблях и много других
союзников. Сначала союзники отплыли на Кипр и покорили большую
часть острова, а затем направились к Византию (который тогда нахо­
дился в руках у мидян) и, осадив его, овладели городом.
Уже давно, однако, властные повадки Павсания стали раздражать про­
чих эллинов (особенно ионян и всех, кто только что освободился от
персидского ига). Поэтому союзники обратились к афинянам как к
своим единоплеменникам с просьбой принять на себя главное коман­
дование и не допускать больше самоуправства Павсания. Афиняне
отнеслись к этому сочувственно и решили, приняв это предложение,
распоряжаться в дальнейшем по-своему.
Между тем лакедемоняне отозвали Павсания, чтобы расследовать
ходившие о нем слухи...
Поэтому Павсания уже больше не назначили главнокомандующим,
а вместо него отправили Доркиса с другими полководцами и не­
большим войском. Союзники, однако, не признали за ними гегемо­
нии. При таком положении этим военачальникам пришлось возвра­
титься в Лакедемон. После этого лакедемоняне никого больше
уже не посылали из опасения, что посланные за рубеж полководцы
могут быть подкуплены (как это они уже испытали на примере
Павсания). Да и вообще лакедемоняне с этих пор уже не желали
принимать участия в мидийской войне, считая, что афиняне (с ко­
торыми они пока еще были в дружбе) вполне способны предводи­
тельствовать союзниками.
Став* таким образом, предводителями по предложению союзников
(из-за их ненависти к Павсанию), афиняне определили, какие города
должны вносить деньги на борьбу с Варваром, а какие — выставлять
корабли с экипажами (предлогом было желание отомстить Варвару за
причиненные им бедствия опустошением персидской земли). Тогда
впервые афиняне учредили должность эллинотамиев (казначеев со­
юзной эллинской казны), которые принимали “форос” (так называ­
лась уплата денежных взносов). Первый форос был установлен в сум­
ме 460 талантов. Казнохранилищем был Делос, и в тамошнем храме
происходили собрания делегатов союзников...
Сначала афиняне во главе с Кимоном, сыном Мильтиада, осадив, за­
хватили Эйон на Стримоне, который тогда еще был в руках мидян, и
продали его жителей в рабство...
Затем вспыхнула война с восставшими наксосцами, которые после
осады были вынуждены подчиниться. Это был первый случай лише­
ния независимости союзного народа вопреки существующему союз­
ному договору. Впоследствии та же участь, по очереди, постигла и
другие города.
246
Расцвет греческих полисов
Поводами к восстаниям союзников служили (наряду с другими) глав­
ным образом недоимки при уплате дани и при поставке кораблей, а
также встречавшееся иногда уклонение от военной службы. Действи­
тельно, афиняне строго взыскивали недоимки, не останавливаясь пе­
ред принудительными мерами. Поэтому-то власть афинян стала в тя­
гость людям, не привыкшим к притеснениям и не склонным их перено­
сить. И вообще господство афинян не было уже теперь так популярно,
как прежде. В совместных походах афиняне обращались с союзнг^ками
не так, как с равными, и если кто-нибудь из них восставал, то восстав­
ших без труда вновь приводили к покорности. Впрочем, виноваты в
этом были сами союзники. Действительно, из малодушного страха пе­
ред военной службой (только чтобы не находиться вдали от дома) боль­
шинство из них позволили обложить себя налогом и вместо поставки
кораблей они предпочитали вносить надлежащие денежные суммы. И
таким образом афиняне получили возможность на средства союзников
увеличивать свой флот, а союзники, начиная восстание, всякий раз ока­
зывались неподготовленными к войне и беззащитными.
Затем при реке Эвримедонте в Памфилии у афинян с союзниками про­
изошла битва с мидянами на суше и на море, где афиняне под предводи­
тельством Кимона, сына Мильтиада, одержали в один и тот же день двой­
ную победу. Они захватили в плен и уничтожили в общем до 200 триер
финикийской эскадры. Вскоре после этого против афинян восстали фасосцы, поссорившись с ними из-за расположенных напротив острова во
Фракии торгово-перевалочных пунктов и золотых копей. Афиняне выс­
лали против Фасоса эскадру и, одержав победу в морской битве, высади­
лись на острове. Приблизительно в то же время они отправили на Стримон во Фракии 10 ООО колонистов частью из самих Афин и из других
союзных городов с целью основать на побережье поселение, тогда назы­
вавшееся “Девять Путей” , а теперь — Амфиполь...
Фасосцам же на третий год осады пришлось сдаться афинянам: они
были вынуждены срыть стены своего города, выдать корабли, немед­
ленно уплатить денежную контрибуцию, уплачивать отныне дань, а
также отказаться от рудников и всех своих владений на материке»
(Фукидид. История, 1,94— 101. Пер. Г. А. Стратановского).
В первые годы после изгнания персов из Греции руководящее положе­
ние в Афинах по-прежнему занимал Фемистокл. Не рассчитывая на проч­
ность союза Афин со Спартой, Фемистокл отстраивает гавань Пирей и,
несмотря на протесты Спарты, возводит вокруг Афин оборонительные ста­
ны. Однако деятельность Фемистокла вызвала недовольство враждебной
ему консервативной группировки, в которой ведущую роль играли круп­
ные землевладельцы, пользовавшиеся поддержкой Спарты. Кампания про­
тив Фемистокла окончилась его остракизмом (471 г. до н. э.).
Среди афинских вождей в эти годы выдвинулся Кимон, сын Мильтиада,
победителя при Марафоне. Усовершенствование военной техники и незауряд­
ные способности помЪгли одержать ему ряд побед как над персами, так и над
греческими полисами, не желавшими подчиняться афинской гегемонии.
Греко-персидские войны
247
Кимон начал наступление на персидские владения на Фракийском побе­
режье, захватив важный пункт Эйон на реке Стримон (ок. 476 г. до н. э.),
служивший ключом ко всему Фракийскому побережью. В устье Стримона
»последствии был основан город Амфиполь, опорный пункт позднейших
афинских поселений на фракийском берегу. Около 469 г. до н. э. Кимон
одержал большую победу над персами у южного берега Малой Азии, у
реки Эвримедонта в Памфилии.
Успехи в войне с персами привели к тому, что афиняне начинают все
меньше и меньше считаться с интересами своих союзников. Самовластие
афинян, естественно, не могло не вызвать недовольства среди остальных
членов Делосской симмахии и «варварских племен», страдавших от афин­
ских захватов и насилий. Не прошло и десяти лет после образования Делосского союза, как недовольство участников этого объединения стало
выливаться в открытые восстания. Причиной этих восстаний послужил
паплыв во Фракию афинских колонистов, которые захватили все лучшие
места по течению реки Стримон, завладели Пангейскими рудниками и грожли перехватить торговлю с севером. В конце концов Кимону удалось
подавить восстание на Наксосе (468 г. до н. э.) и Фасосе (465 г. до н. э.),
Ьолее других ущемленных действиями афинян.
Все это чрезвычайно подняло политический престиж Кимона, из года в
| од избиравшегося на должность первого стратега.
Политика Кимона в отношении союзников весьма типична для правите­
лей античных государств. Он был предупредителен к ним, говорит Плу­
тарх, если они занимались своими мирными делами и земледелием и не
нмешивались в политику. Он очень охотно освобождал их от военной служ­
бы, разрешал оставаться дома «и превращаться благодаря своей роскош­
ной жизни и глупости из солдат в мирных земледельцев и купцов». Афинян
же Кимон всячески принуждал к военной службе и связанным с ней лише­
ниями, делая из земледельцев и ремесленников солдат. «Находясь посто­
янно в плавании, всегда с оружием в руках, афиняне получали в своих
походах военное воспитание и подготовку вследствие нежелания союзни­
ков служить; поэтому те, приучившись бояться афинян и льстить им, неза­
метно превратились из союзников в данников и рабов» (Кимон, 11).
Так закладывались основы великодержавной политики Афин и проте­
кал процесс постепенного превращения Делосского союза из объединения
равноправных и независимых государств в морскую державу афинян.
Война с Персией продолжалась еще много лет после образования
Делосского союза. Она носила характер отдельных морских походов и
сражений, предпринимаемых главным образом по инициативе греков и
часто отделенных друг от друга большими промежутками времени. То
■тихая, то вновь возобновляясь, военные действия продолжались вплоть
до 449 г. до н. э. В этом году греки одержали над персами еще одну
крупную победу в сражении у города Саламина на острове Кипр. Вскоре
после этого сражения, в том же 449 г. до н. э., был заключен Каллиев мир,
названный так по имени участвовавшего в мирных переговорах афинского
уполномоченного Каллия. Переговоры эти происходили в столице персид­
ского царя, в Сузах, куда прибыло греческое посольство. По условиям
248
Расцвет греческих полисов
мирного договора, персидский царь должен был отказаться от попыток
утвердить свою гегемонию на Эгейском море, в Геллеспонте и Боспоре
и признать независимость греческих городов на побережье Малой Азии.
Плутарх следующим образом перелагает античную традицию о Каллиевом мире: «Этот подвиг [победа Кимона при Эвримедонте] на­
столько смирил гордость царя, что он согласился заключить т(*г знаме­
нитый мирный договор, по которому персы обязались никогда не под­
ходить к Греческому морю ближе, чем на расстояние дневного кон­
ского пробега, и не плавать на военных кораблях или судах с медными
носами в водах между Темными скалами и Ласточкиными островами.
Каллисфен, впрочем, говорит, что Варвар такого договора не заклю­
чал, но на деле выполнял эти условия из страха, внушенного ему этим
поражением, и так далеко отступил от пределов Греции, что Перикл с
50 кораблями и Эфиальт с 30, даже миновав Ласточкины острова, не
встретили за ними ни одного персидского военного судна. Однако же
в сборник постановлений народного собрания, составленный Крате­
ром, включена копия договора как существовавшего в действитель­
ности. Говорят даже, что по случаю этого события афиняне воздвигли
алтарь Мира и оказывали особые почести Каллию, участвовавшему в
посольстве к царю» (Плутарх. Кимон, 13. Пер. В. В. Петуховой).
Итак, в 449 г. до н. э. был заключен мир между членами Делосского союза во главе с Афинами и Персией. Взгляд современной на­
уки на содержание этого договора сводится к следующему: «Обе
враждующие стороны должны были сделать уступки и нашли сле­
дующее компромиссное решение. Малоазийские греческие горо­
да номинально оставались под верховной властью персидского царя,
но право сбора подати с них было уступлено Афинам, и размер
налога должен был остаться таким же, каким он был раньше при
персах. Кроме того, Афинам было дано право управлять этими
греческими городами... Персидское войско не должно было подхо­
дить к побережью Эгейского моря на расстояние дневного пробега
коня. Кроме того, персидские военные суда не должны были появ­
ляться между Хеледонскими на юге и Кианийскими на севере ост­
ровами, т. е. на территории от входа в Боспор на Черном море до
восточной части Средиземного моря. Таким образом, берега Эгей­
ского моря и Пропонтиды фактически перешли к афинянам... По
договору греческие города могли добровольно вернуться под власть
царя, и афиняне не должны были противодействовать этому. Неко­
торые районы побережья, которые ранее не присоединились к Делосскому союзу (Смирна, Гергис в Троаде, ряд городов на Пропон­
тиде и т. д.), должны были оставаться, как и прежде, под персид­
ской властью. Таким образом, Каллиев мир установил своего рода
распределение сфер влияния.
Текст этого договора был позднее включен в “Сборник народных
постановлений”, составленный Кратилом, он сохранился в биографии
Греко-персидские войны
249
Кимона, написанной Плутархом. Но, судя по воспроизведению Кратила, текст договора был начертан не аттическими, а ионийскими буква­
ми, вошедшими в употребление только в 401 г. до н. э. На этом осно­
вании еще древний историк Феопомп считал Каллиев мир выдумкой
афинян, и многие историки нашего времени принимают такое мне­
ние. Они ссылаются также на то, что Фукидид не упоминает этот дого­
вор, и самые ранние сведения о нем содержатся у Исократа в одной
речи, произнесенной в 380 г. до н. э.
Как отмечают Э. Мейер, С. Я. Лурье и А. Р. Бэрн, сомнения относи­
тельно заключения Каллиева мира в 449 г. до н. э. лишены достаточ­
ных оснований. То обстоятельство, что Фукидид в кратком введении
к своему труду умалчивает о договоре, еще ни о чем не свидетель­
ствует, потому что он опускает много событий без всякого упомина­
ния о них. Гораздо важнее, как на это обращает внимание Бэрн, сооб­
щение Фукидида (VIII, 56) о том, что в 412 г. до н. э. Дарий II требовал
через своего сатрапа в Малой Азии Тиссаферна, чтобы Афины в ходе
переговоров признали право персидского царя посылать военные ко­
рабли в Эгейское море, т. е. ревизии давно заключенного договора. В
том же месте своего труда Фукидид пишет, что в 411 г. до н. э. афиня­
не, будучи в тяжелом положении, не возражали, чтобы персы владе­
ли Ионией. Но когда афинский политический деятель Алкивиад, бе­
жавший к персам, потребовал, чтобы афиняне разрешили флоту пер­
сидского царя плавать где угодно и с любым количеством кораблей в
бассейне Эгейского моря, те пришли в негодование. Следовательно,
Каллиев мир содержал пункт, запрещавший персам плавать в Эгей­
ском море. Определенное отражение Каллиева мира можно заметить
и в тоЛ факте, что в 405 г. до н. э. персидский сатрап Кир Младший
передал спартанскому полководцу Лисандру управление над гречес­
кими городами Малой Азии и сбор податей с них.
О поездке Каллия в Сузы упоминает и Геродот (VII, 151), правда, без
указания цели. Причина этого, по-видимому, заключается в том, что
Геродот часто стремится затушевать невыгодные для афинян факты, а
Каллиев мир отнюдь не считался в Афинах большим успехом... Демос­
фен (XIX, 273) пишет, что афиняне чуть не приговорили Каллия к
смертной казни за условия мира с персами, на которые он согласился...
По мнению Э. Мейера, Каллиев мир был устным соглашением, а
формальное, торжественное заключение договора вообще не состоя­
лось, и поэтому в Афинах не было представлено никакого текста до­
говора. Это видно и из биографии Кимона у Плутарха, где, со ссылкой
на Каллисфена, сказано, что персы этого договора формально не за­
ключали, но выполняли его условия, избегая встреч с эллинскими
кораблями в Эгейском море.
Что же касается редакции договора, включенного Кратером в сбор­
ник постановлений народного собрания, то этот текст, как полагает
Бэрн, скорее был одной из реконструкций IV в. до н. э. условий дого­
вора, который теперь считали делом славного прошлого. Каллиев
250
Расцвет греческих полисов
мир стал для афинян предметом гордости лишь ретроспективно,
через 60 лет, по контрасту с еще более неблагоприятным для них
договором, когда они при Артаксерксе II уступили персам Малую
Азию. Поэтому тогда афинские ораторы начали прославлять Кал ли­
ев мир» (Дандамаев М. А. Политическая история Ахеменидской
державы. М., 1985. С. 190).
Так закончилось одно из самых значительных в истории Древнего мира
военных столкновений между эллинами и гигантской по масштабам той
эпохи восточной деспотией. Конечно, победу греков в этом столкновении
можно объяснить рядом исторических причин. Прежде всего, на стороне
греков было огромное моральное преимущество: они сражались за свобо­
ду и независимость своей родины, тогда как войска Персидской державы
состояли из принудительно навербованных воинов, совершенно безраз­
личных к исходу войны, в которой они были вынуждены участвовать. Не
меньшую роль сыграла военная техника и военная тактика греков.
На стороне греков были и социально-экономические преимущества: ко
времени греко-персидских войн уровень социально-экономической жизни
греческих городов был значительно выше уровня жизни большей части на­
селения Персидской державы. Для подавляющего большинства ее поддан­
ных власть персидских царей была тяжелым бременем, тормозившим соци­
ально-экономическое развитие их регионов.
Греко-персидские войны оказали влияние не только на собственно Гре­
цию, но и на Великую Грецию, и на Сицилию, где в это же время сложилась
Сицилийская держава с центром в городе Сиракузы.
Держава эта возглавлялась единоличными правителями-тиранами. Си­
цилийские тираны опирались на крестьян, выступавших против гаморов
(крупных собственников), и с их помощью достигали власти.
Из всех сицилийских тиранов наибольшей популярностью в V в. до н. э.
пользовались сиракузские тираны из династии Дейноменидов Гелон (ок.
491— 478 гг. до н. э.) и его брат Гиерон (478—466 гг. до н. э.). Гелон и его
тесть Ферон, тиран Акраганта, распространили свою власть на большую
часть греческих колоний Сицилии. Изгнанный Фероном тиран города Гимеры обратился за помощью к карфагенянам. Это послужило поводом для
вторжения карфагенских войск.
В 480 г. до н. э., т. е. в год Саламина, Гелон одержал крупную победу
при Гимере над карфагенянами, стремившимися к гегемонии в водах запад­
ной части Средиземного моря. Победа над Карфагеном принесла сицилий­
скому тирану огромную контрибуцию в 2 тыс. талантов, массу рабов и
другой добычи.
Военная добыча и последовательно проводимая фискальная политика
давали сиракузским тиранам средства для великолепных построек, расто­
чительных празднеств и содержания блестящего двора. Гиерон приглашал
в Сиракузы лучших писателей, поэтов и художников из всех городов Гре­
ции. В прославлении правящего дома соперничали все тогдашние знамени­
тости — поэты Симонид, Пиндар, Эсхил и др. Всех осмеливавшихся про­
тиворечить «первым архонтам», как скромно называли себя тираны, немед­
Расцвет афинской демократии
251
ленно изгоняли из Сиракуз, продавали в рабство или же отправляли на
принудительные работы в каменоломни.
Приданию внешнего блеска сицилийской тирании способствовали удач­
ные войны, являвшиеся стержнем сицилийской политики. Успешная война
приносила добычу, рабов и новые территории, необходимые для наделе­
ния воинов землей и выведения колоний. Наоборот, неудачная влекла за
собой государственный переворот — реставрацию демократического строя.
В V в. до н. э. сиракузским тиранам удалось подчинить своему влиянию
города Великой Греции и нанести решительный удар этрусскому флоту
(>лиз Кум (474 г. до н. э.).
ГЛАВА X
РАСЦВЕТ
АФИНСКОЙ ДЕМОКРАТИИ
Внутриполитическая борьба, развернувшаяся в Афинах в период греко-пер( идских войн, закончилась победой демократической группировки, во главе кото­
рой последовательно стояли Фемистокл, Эфиальт, Перикл. В результате этой побе­
ды в середине V в. до н. э. в Афинах утвердился демократический строй в его
классической античной форме. Наиболее существенными характеристиками афин­
ской демократии были: суверенитет народного собрания, право всех граждан на
1нконодательную и судебную инициативу, выборность, коллегиальность и ответ­
ственность магистратур, материальная поддержка государством малоимущих слоев.
462 г. до н. э. — реформа Эфиальта.
461 г. до н. э. — союз Афин с Аргосом и Фессалней.
458— 445 гг. до н. э. — Малая Пелопоннесская война.
454 г. до н. э. — перенесение союзной казны в Афины; превращение Делосской
гиммахии в Афинскую архе.
444— 429 гг. до н. э. — правление Пернкла.
1. Борьба партий и внешняя политика Афин
в первой половине V в. до н. э.
И в годы греко-персидских войн, и после заключения мира с Персией в
I реции не прекращались борьба и соперничество между отдельными гре­
ческими городами-государствами и группировками этих государств, возI нлнляемыми Афинами и Спартой. При этом внешнеполитические отноше­
нии между греческими государствами переплетались и были тесно связаны
с происходившей внутри этих государств напряженной борьбой между
различными политическими коалициями. Во всех греческих государствах
и)го времени существовали сторонники демократического строя, требоII липше сосредоточения верховной государственной власти в руках боль­
шинства граждан, организованных в народное собрание, и сторонники оли­
252
Расцвет греческих полисов
гархии (буквально «власти немногих»), отстаивавшие такой порядок, при
котором властью и политическим влиянием в государстве мог пользовать­
ся только узкий круг состоятельных или родовитых граждан.
Самой собой разумеется, что в обоих случаях в принципе речь может
идти лишь о двух типах греческого полиса. В эту эпоху правами граждан в
греческих государствах пользовалось лишь привилегированное меньшин­
ство населения. Ни женщины, ни проживавшие в пределах полисной тер­
ритории выходцы из других греческих общин (в Афинах, как мы знаем, они
назывались метеками) никакими гражданскими правами не обладали, не
говоря уже о совершенно бесправных рабах.
По своим историческим последствиям исключительно большое значе­
ние в истории Древней Греции имело утверждение в Афинах в середине
V в. до н. э. государственного строя античной демократии. В самом конце
VI в., как мы уже знаем, афинский демос в результате длительной и упор­
ной борьбы навсегда уничтожил власть родовой аристократии и ликвиди­
ровал пережитки родового строя, тормозившие поступательное развитие
афин-ского общества. Однако новый государственный порядок, закреплен­
ный реформами Клисфена, хотя и представлял собой крупную победу афин­
ского демоса, далеко еще не означал утверждения в Афинах демократичес­
кой (в античном смысле этого слова) формы государственного устройства.
Ведущие должности в Афинском государстве и после реформ Клисфена
могли занимать только наиболее состоятельные граждане, причисленные к
высшим имущественным разрядам в соответствии с классификацией Соло­
на. Из той же среды выбирался ареопаг, продолжавший сохранять свое
политическое влияние, и совет пятисот. Очень показательно, что в после­
довавшие за реформами Клисфена годы и десятилетия в Афинах не было
проведено ни одной более или менее радикальной реформы, направленной
на повышение жизненного уровня рядовых афинских граждан. Таким обра­
зом, реформы Клисфена были лишь первым шагом на пути формирования
демократического строя в Афинах. Для его окончательного утверждения
потребовались еще десятилетия напряженной борьбы афинского демоса за
свои права.
В период греко-персидских войн признанным вождем афинского демоса
был Фемистокл. Его «морская программа» являлась по существу полити­
ческой программой афинской демократии. С увеличением роли флота по­
вышался удельный вес в общественной жизни Афин и тех, кто был с ним
непосредственно связан, — афинских моряков, которые относились к наи­
менее обеспеченным гражданам, причислявшимся к четвертому, самому
низкому цензовому разряду фетов. Эти же граждане составляли обычное
большинство в афинском народном собрании, политическое значение ко­
торого при Фемистокле заметно возрастает.
Усиление демократии в таком влиятельном государстве, как Афины, при­
вело к установлению демократических порядков и в ряде других городов
Греции. Не без участия афинян утвердился демократический строй в Милете
вскоре после его освобождения из-под власти персов. Демократические
порядки утвердились также в городах Элиды и Фокиды, в Фивах, Аргосе и
Мантинее. В некоторых полисах прежнее родовое деление заменяется
Расцвет афинской демократии
253
территориальным, явно созданным по афинскому образцу. Так, например, в
Милете после победы демократии были приняты введенные Клисфеном афин­
ские названия фил.
Однако господство демократии в Афинах продолжалось недолго. Посчс похода Ксеркса усиливается влияние ареопага — оплота афинских оли­
гархов. Опираясь на активную поддержку Спарты, игравшей ведущую роль
и антиперсидской коалиции, к власти в Афинах приходит консервативная
группировка. Политический противник Фемистокла — Аристид был возпращен из изгнания. Соединенные усилия афинских сторонников олигар­
хического строя и Спарты привели к тому, что в 471 г. до н. э. Фемистокл
Пыл изгнан из Афин остракизмом. Но и после изгнания Фемистокл не счи­
тал свое поражение окончательным. Он знал и видел, что в большинстве
полисов Пелопоннеса демократические слои стремятся изменить существу­
ющий государственный строй в своих интересах и избавиться от спартан­
ского господства. Для успешной борьбы необходимо было объединить все
демократические силы. Поселившись в Аргосе, Фемистокл устанавливает
контакты с демократами Пелопоннеса. Даже в самой Спарте нашлись люди,
готовые действовать в союзе с Фемистоклом. Источники сообщают, что
представитель царского рода Агиадов, Павсаний, герой битвы при Платеих, готовил политический переворот в Спарте. Он стремился свергнуть
ипасть эфоров, привлекая для этого илотов. В поисках источников для борь­
бы с установившимися и обладавшими большой прочностью спартанскими
порядками Павсаний вступил в переговоры с персидским царем, обещая
ему ряд уступок за помощь в борьбе. Когда случайно об этом стало извест­
но, эфоры приняли решение об аресте Павсания. Он нашел убежище в
храме Афины Меднодомной. Не смея нарушить освященное религией прапо убежища, спартанцы по приказу эфоров замуровали вход в храм, и Пав­
саний погиб от гблода.
Одновременно спартанское правительство воспользовалось этим, что­
бы избавиться и от Фемистокла, находившегося в соседнем Аргосе. Эфоры
обвинили Фемистокла в том, что он принимал участие в сношениях Павса­
ния с персами. Новое правительство в Афинах потребовало вызова Феми­
стокла на суд в Афины. Однако у него было достаточно оснований быть
умеренным в том, что суд этот превратится в расправу над ним. Поэтому в
Афины он не явился и ограничился высылкой туда письменных объясне­
ний. Тогда афинский суд заочно приговорил Фемистокла к конфискации
имущества и смертной казни. После этого афинское правительство совмесгпо со Спартой потребовало от Аргоса выдачи Фемистокла. Ему пришчось покинуть Аргос. После долгих скитаний Фемистокл, повсюду прес педуемый политическими врагами, вынужден был бежать в Персию и об­
ратиться с просьбой об убежище к персидскому царю. Тот принял его очень
радушно и дал ему в управление город Магнесию в Малой Азии. Так закон­
чилась политическая карьера Фемистокла, одного из наиболее выдающих­
ся афинских деятелей того времени.
С 471 г. до н. э. в Афинах прочно утвердилось консервативное прави|с чьство. После смерти Аристида, последовавшей три года спустя после
и п мания Фемистокла, признанным вождем консервативной группировки
254
Расцвет греческих полисов
стал Кимон. Он был ярым поклонником спартанского государственного
строя и подражал спартанцам во всем, вплоть до одежды и образа жизни.
Даже собственного сына в честь Спарты он назвал Лакедемонием. Как уже
говорилось, Кимон был популярен в Афинах благодаря своим выдающимся
военным успехам. Чтобы завоевать еще большую популярность, Кимон
щедрой рукой раздавал деньги, устраивал праздники и игры, на собствен­
ные средства возводил общественные здания, украшал город портиками,
городскую площадь обсадил платанами, пригородный парк (Академию) пре­
вратил в великолепную рощу с тенистыми аллеям и и т. д. Он открыл двери
своего сада и разрешил всем нуждающимся гражданам и метекам рвать пло­
ды и овощи, «а дома у себя приказывал ежедневно готовить обед, хотя и
скромный, но достаточный для пропитания многих» (Плутарх. Кимон, 10).
Во внешней политике Кимон стремился к теснейшим контактам со Спар­
той. Однако сближению Афин и олигархической Спарты препятствовало
то, что спартанское правительство с тревогой наблюдало за неуклонным
ростом афинского влияния и считало для себя крайне опасным дальнейшее
усиление Афин. Поэтому, где только возможно, Спарта старалась осла­
бить и подорвать влияние афинян. Так, спартанцы вступили в тесные отно­
шения с Македонией, настроенной в то время враждебно к Афинам. Спар­
танское правительство спровоцировало в 465 г. до н. э. восстание против
афинян на острове Фасос. Однако использовать его в своих целях спартан­
цам не удалось. В 464 г. до н. э. в Лаконике произошло очень сильное
землетрясение. Спартанские илоты воспользовались общим замешатель­
ством и подняли восстание против ненавистной им Спарты. Восстание это,
известное под названием Третьей Мессенской войны, быстро охватило всю
Лаконику и Мессению. Предпринятая восставшими попытка овладеть го­
родом Спартой, правда, не удалась, но спартанцы не смогли нанести ило­
там решительное поражение. Восставшие прочно утвердились в Мессении, сделав своим опорным пунктом гору Итому. Спартанцы осадили Итому, но взять ее они не смогли и были вынуждены обратиться за помощью к
соседним государствам. Спартанские послы были направлены и в Афины.
Обращение спартанцев вызвало бурные споры в афинском народном
собрании. Демократы были решительно настроены против посылки афин­
ских войск в Мессению; лишь с большим трудом Кимону все же удалось
убедить афинян послать отряд на помощь спартанцам. Однако появление у
Итомы четырех тысяч афинских гоплитов не изменило положения. Более
того, спартанское правительство заподозрило афинян в тайных сношениях
с восставшими илотами и потребовало отзыва афинского отряда. Таким
образом, проводимая Кимоном и его единомышленниками политика сбли­
жения со Спартой закончилась полным провалом.
Политические противники Кимона немедленно же воспользовались этим
для того, чтобы перейти в решительное наступление. Вождем сторонников
демократического преобразования государства в это время был Эфиальт.
Кимону пришлось выдержать с ним тяжелую борьбу в народном собрании
перед высылкой афинского отряда на помощь Спарте. Теперь последовал
ответный удар Эфиальта по ареопагу. Против многих членов ареопага были
возбуждены судебные процессы по обвинению их во взяточничестве, зло­
Расцвет афинской демократии
255
употреблениях доверием сограждан и т. д. Эти процессы вскрыли перед
»семи афинскими гражданами продажность и развращенность представи­
телей этого прежде столь глубоко чтимого всеми афинянами учреждения.
Удар ареопага оказался весьма сильным. В 462 г. до н. э. афинское народ­
ное собрание приняло закон, по которому ареопаг лишался всех своих
мрежних политических функций и из авторитетнейшего органа государ­
ства превращался в простой суд по разбору уголовных преступлений. С
политической его ролью было надолго покончено. Практически это озна­
чало, что функции ареопага в политической жизни Афин теперь перейдут к
народному собранию, которое превратится в подлинного носителя вер­
ховной государственной власти.
Во время проведения реформы ареопага Кимона в Афинах не было.
Возвратившись из похода, он попытался вернуть потерянное, но безре­
зультатно. В 461 г. до н. э. Кимона подвергли остракизму. Тогда его едино­
мышленники пошли на крайнее средство: на Эфиальта было организовано
покушение, и он был коварно убит из-за угла. Убийцы Эфиальта так и не
Г>ыли найдены и наказаны, хотя, по данным Аристотеля и Плутарха, имя
одного из них было известно. Эфиальт был убит потому, что он был «стра­
шен для олигархов и безжалостен к людям, совершавшим преступления
против народа» (Плутарх. Перикл, 10).
Убийство Эфиальта не обезглавило движения афинского демоса. Место
' )фиальта сразу же занял его единомышленник и соратник Перикл — один
из самых ярких и одаренных государственных деятелей античной эпохи.
11срикл был сыном Ксантиппа, победителя персов в сражении у мыса Микале. По материнской линии он принадлежал к роду Алкмеонидов и был
шязан родственными узами со знаменитым реформатором Клисфеном.
Новое демократическое правительство Афин во главе с Периклом сразу
же и резко изменило курс афинской внешней политики и действовало весьма
шергично. Пользуясь тем, что Спарта все еще была занята борьбой с восг Iавшими илотами, укрепившимися на горе Итоме в Мессении, Афины вся­
чески стремятся усилить свое влияние в Греции. Так, они заключили союз с
Аргосом, старым соперником Спарты в Пелопоннесе, и стали его активно
поддерживать. В войне, вспыхнувшей между Аргосом и Спартой из-за Ми­
кен, афинские добровольцы сражались на стороне аргосцев. Война кончимась победой аргосцев, овладевших Микенами. После этого Афины и Аргос
помогли древнему аркадскому поселению Мантинее возвести укрепления
нокруг города и объединить население окрестных деревень. С этого времени
Мантинея становится одним из опорных пунктов афинян в Пелопоннесе.
В 460 г. до н. э. афиняне снова вмешались в дела Пелопоннеса, оказав
поенную помощь Мегарам, боровшимся с Коринфом. В Мегарскую область
(>ыл введен афинский гарнизон. Проникновение туда афинян открывало
перед ними торговые пути на Запад. Это не могло не вызвать сопротивле­
ния Коринфа, державшего под контролем торговые связи с Сицилией и
Италией. К выступившему против афинян Коринфу присоединилась и Эгипа, издавна конкурировавшая с Афинами на море. Остров Эгина вел торI пилю в основном с Египтом, но усиление Афин создавало реальную угроIVтого, что и здесь эгинцы будут оттеснены на второй план.
256
Расцвет греческих полисов
После проникновения афинян в Мегарскую область начались решитель­
ные военные действия между Коринфом и Эгиной с одной стороны и Афи­
нами — с другой. Афинский флот, базой которого стали теперь мегарские
гавани, нанес союзникам сокрушительное поражение. Афиняне осадили
Эгину. Одновременно с этим афинское правительство, понимавшее неиз­
бежность военного столкновения со Спартой, начало постройку так назы­
ваемых Длинных стен, которые должны были соединить Афины с Пиреем.
Благодаря постройке этих укреплений Афины становились неприступны­
ми с суши, на море же господствовал афинский флот.
Военные и дипломатические успехи, в короткий срок достигнутые Афи­
нами, создавали прямую угрозу спартанской гегемонии в возглавляемом
Спартой Пелопоннесском союзе. Хотя сопротивление засевших на Итоме
илотов все еще не было сломлено, правительство Спарты принимает реше­
ние первым начать военные действия против афинян. Воспользовавшись
вспыхнувшей в 457 г. до н. э. войной между Фокидой и Доридой, спартанцы
посылают в Среднюю Грецию почти 20-тысячное войско. Формальным по­
водом для этого похода было оказание помощи Дориде, считавшейся древ­
ней родиной всех дорийцев. Истинная цель появления спартанских войск в
Средней Греции состояла в том, чтобы подорвать здесь афинское влияние и
оказать военную поддержку Фивам, готовым открыто выступить против
Афин. Стоявшая в Фивах у власти аристократия давно уже с неослабеваю­
щей тревогой наблюдала за растущей мощью своего ближнего соседа. С
помощью Спарты фиванская олигархия мечтала возродить свою былую ге­
гемонию над другими беотийскими городами. Но и тут на их пути стояли
афиняне, поскольку на них ориентировались те из беотийских городов, в
которых была сильна демократия.
Когда в Афинах стало известно о походе спартанцев в Среднюю Гре­
цию, афинское правительство в свою очередь направило в Беотию 14-ты­
сячное войско, в состав которого, наряду с афинянами, входили их союзни­
ки: аргосцы и фессалийцы. Так началась война, длившаяся с перерывами с
457 по 445 г. до н. э., которую иногда называют Первой, или Малой, Пело­
поннесской войной.
Первое крупное сражение при Танагре закончилось победой спартан­
цев и полным поражением афинян, которым изменила фессалийская конни­
ца: в разгар боя она предательски перешла на сторону врага. Однако афи­
няне сумели быстро оправиться от нанесенного поражения. Через два ме­
сяца после битвы при Танагре афинская армия под руководством Миронида
вторглась в Беотию и в битве при Энофитах разгромила союзников Спарты
фиванцев. Вскоре после этого афиняне овладели Эгиной.
К внешнеполитическим успехам Афин в середине 50-х гг. V в. до н. э.
следует отнести и создание опорного пункта в борьбе против Спарты на
северном побережье Коринфского залива, в Навпакте. Илоты, осажденные
на горе Итоме, вынуждены были сдаться на 10-й год после начала восста­
ния. Однако осажденные выговорили себе право свободного ухода из Пе­
лопоннеса. Афиняне взяли покинувших Пелопоннес илотов под свое по­
кровительство и поселили их на недавно завоеванной ими территории Навпакта, где илоты образовали свое государство. Для оставшихся в Спарте
;
ж-
... я
В
Гомер. Римская копия. Неаполитанский музей
*
1.
Бронзовые «коринфские» шлемы; 2. Шлем и панцирь из погребения в Аргосе.
Музей в Олимпии. Вторая половина VIII в. до н. э.
Так называемая Дама из Оксерра.
Известняк. Около 625—600 гг. до н. э.
Богиня с гранатом из Кератеи.
Аттика.
Мрамор. 580— 570 гг. до н. э.
Клеобис и Битон. Статуи куросов из Дельф. Работа Полимеда.
Около 600 г. до н. э.
Статуя богини с зайцем из Тигани,
остров Самос. Мрамор. Около 560 г.
до н. э. Берлин, Государственный музей
Кора «670» с Афинского акрополя.
Мрамор. Последняя четверть
VI в. до н. э. Афины,
Музей акрополя
Всадник Рампин. Статуя с Афинского
акрополя. Около 560 г. до н. э.
Голова Куроса из Дипилона.
Около 600 г. до н. э.
Статуя Ники с острова Делос работы
Архерма. Середина VI в. до н. э.
Голова Коры с Афинского акрополя.
Около 500 г. до н. э.
Статуя Мосхофора с Афинского акрополя.
Мрамор. Около 570 г. до н. э. Афины, Музей акрополя
Аристокл. Стела Аристиона
из Веланидези. Аттика. Мрамор.
Около 510 г. до н. э.
Курос из Теней, так называемый
Аполлон Тенейский.
Мрамор. Середина VI в. до н. э.
Амфора с Дипилонского
некрополя в Афинах. Середина
VIII в. до н. э.
Амфора из Аттики. Середина VIII в.
до н. э. Мюнхен, Музей античного
малого искусства
Погребальный кратер,
с Дипилонского некрополя в Афинах.
Около середины VIII В. ДО Н . Э.
Ойнохойя с острова Родос. VII в. до н. э.
Кратер с острова Мелос с изображением Аполлона и Артемиды.
VII в. до н. э.
Родосско-ионийское блюдо с изображением борьбы
Менелая и Гектора. Конец VII в. до н. э.
Глиняная модель храма из Аргоса. Начало VII в. до н. э.
Гидрия с изображением владычицы зверей. Бронза. Около 600 г. до н. э.
Канфар в виде голов женщины и негра.
V I в. до н. э. Р и м , м у зе й виллы Д ж ул и я
Аякс с телом Ахилла. Деталь росписи амфоры из Вульчи.
Вторая половина VI в. до н. э.
Расцвет афинской демократии
257
илотов это новое государство было постоянной приманкой, побуждая их к
возобновлению борьбы за свое освобождение.
Таким образом, несмотря на победу при Танагре, внешнеполитическое
положение Спарты продолжало ухудшаться. Казалось, настал конец по­
чти столетней гегемонии Спарты в Пелопоннесе.
Во внутренней жизни Афин в эти же годы произошли некоторые демо­
кратические преобразования. Афиняне, по словам Аристотеля (Афинская
полития, X, 26), изменили в 457/56 г. до н. э. порядок избрания архонтов.
Раньше в архонты избирали только представителей высших имуществен­
ных разрядов. Теперь эта высокая должность стала доступна и зевгитам —
третьему и, вероятно, по цензовой разбивке, самому многочисленному слою
граждан. Как указывает Аристотель, фактически высшие должности могли
» этот же период занимать также и беднейшие граждане из разряда фетов.
Несколько позже были восстановлены суды по демам, которые были уч­
реждены в интересах крестьян еще Писистратом.
Однако господство сторонников демократического строя в Афинах про­
должалось недолго. Серьезные неудачи афинской политики в Египте осла­
били Афины и свели на нет достигнутые успехи в борьбе со Спартой. В
Египте за несколько лет до описываемых событий (460 г. до н. э.) началось
восстание против персидского владычества. Вождь восставших, ливийс­
кий правитель Инар, обратился за помощью к Афинам. Афиняне, соблаз­
ненные возможностью беспрепятственно получать египетский хлеб, реши­
ли поддержать восстание. В Египет было послано 200 афинских боевых
кораблей. Афинское войско, соединившись с египетскими повстанцами,
нанесло персам сокрушительный удар. Остатки персидской армии укрепи­
лись в Мемфисе. Осада этой твердыни, предпринятая совместно афиняна­
ми и египтянами, велась очень вяло. Между тем персидский царь собрал
новое войско и направил его в Египет. Афиняне и их союзники, осаждав­
шие Мемфис, потерпели тяжелое поражение. Большая часть афинского
войска и значительная часть кораблей были уничтожены. «Великий по­
ход», как его называет Фукидид, закончился катастрофой. Снова над Греци­
ей нависла угроза персидского нашествия. Опасность была настолько ре­
альной, что казна Афинского морского союза в том же году была перевезе­
на с Делоса в Афины (454 г. до н. э.).
Военные неудачи подорвали авторитет демократических деятелей. Су­
ществуют веские основания думать, что на некоторое время демократы ут­
ратили руководящее положение в Афинах. Во всяком случае мы знаем, что
вернувшийся по истечении срока остракизма вождь афинских аристокра­
тов Кимон был избран стратегом. Он и его единомышленники считали, что
перед лицом «варваров» два сильнейших государства Греции должны за­
быть свои распри. Противникам демократии это было выгодно и потому,
ч го они всегда могли рассчитывать на поддержку спартанцев в борьбе с
демократическим строем в Афинах. Именно деятелям этого направления
удалось добиться заключения пятилетнего перемирия между Афинами и
( партой (453 г. до н. э.). Спартанское правительство признало оккупацию
Афинами Мегариды, а афиняне обязались не поддерживать в дальнейшем
демократическое движение в Пелопоннесе. Отказ от борьбы со Спартой
1
' 11< <>|ЖИ Древней Греции
258
Расцвет греческих полисов
привел к тому, что Афины потеряли своего важнейшего союзника в Пело­
поннесе — Аргос. Аргосцы не могли продолжать борьбу со Спартой в
одиночку и заключили в 451 г. до н. э. мир со спартанцами на 30 лет.
Для афинской внешней политики это был серьезный удар. Борьба со
Спартой диктовалась жизненными интересами Афинской державы, к кото­
рой тяготели демократические элементы всей Греции. Прекращение этой
борьбы не могло не отразиться на политическом престиже афицян и не
привести к утрате ими союзников в Пелопоннесе и других частях Греции.
Ущерб, понесенный Афинами, не мог быть возмещен активизацией войны с
Персией, проводившейся под популярным лозунгом «защиты Греции от
варваров». Хотя персы, продолжавшие борьбу в Египте, вряд ли намерева­
лись воевать с греками, сторонники Кимона провели в афинском народном
собрании решение о посылке нового флота к острову Кипр и в Египет.
Кимон во время этого похода умер. Несмотря на одержанную при Саламине на Кипре победу над персами (449 г. до н. э.), смерть популярного вождя
ослабила позиции его единомышленников. Политические противники Ки­
мона, воспользовавшись настроением демоса, добились посылки одного из
свойственников Перикла — Каллия для переговоров с персами. Каллиев
мир (449 г. до н. э.) рассматривался консерваторами как измена общегре­
ческому делу. По возвращении на родину Каллий был оштрафован на ог­
ромную сумму — 50 талантов.
Это свидетельствует о том, что у власти в Афинах в тот период все еще
стояло олигархическое правительство. Вождем олигархов после смерти
Кимона стал его зять Фукидид, сын Мелесия из дема Алопеки. Однако по­
ложение противников демократического строя было крайне неустойчиво.
Народное собрание колебалось, кому отдать предпочтение, — каждый день
можно было ожидать, что большинство в народном собрании снова ока­
жется на стороне вождей демократии. В Спарте это очень хорошо понима­
ли и с тревогой думали о том, что Афины могут возобновить свою актив­
ную внешнюю политику и, стремясь наверстать упущенное, будут пытать­
ся подчинить своему влиянию полисы, еще не вошедшие в Афинский
морской союз. О существовании подобных намерений у афинян свидетель­
ствовал намечавшийся вождем демократии Периклом созыв общеэллин­
ского конгресса в Афинах. Формально этот конгресс должен был обеспе­
чить свободу мореплавания и восстановить святыни, разрушенные перса­
ми, но на самом деле Перикл стремился к превращению Афинского союза в
общегреческий. Спартанцы разгадали эти планы и воспротивились созыву
конгресса. В результате представители всех греческих городов-государств
так и не смогли собраться в Афинах.
Но срывом конгресса антиафинская деятельность спартанцев не огра­
ничилась. Они были убеждены, что только активными действиями можно
предотвратить дальнейший рост афинского могущества, и поэтому в 448 г.
до н. э. предприняли новый поход в Среднюю Грецию. Здесь они нанесли
удар по союзной с Афинами Фокиде. Это выступление спартанцев, вдоба­
вок поддерживавших все антиафински настроенные слои населения Бео­
тии, окончательно открыло глаза афинскому народному собранию. Для по­
давляющего большинства афинских граждан стало очевидным, что проспар-
Расцвет афинской демократии
259
танская политика несовместима с интересами Афин. С этого времени власть
и руководство внешней политикой Афин на долгое время переходят к Пе­
риклу и его единомышленникам.
Хотя вскоре после вторжения спартанцев в Среднюю Грецию афинянам
удалось восстановить власть Фокиды над Дельфами, обстановка в Беотии
оставалась напряженной. В этой, по преимуществу земледельческой, обла­
сти Греции поддерживаемые Афинами сторонники демократического строя
не имели твердой почвы под ногами. Теперь, когда после похода спартанцев
бывшие в изгнании аристократы вернулись в Беотию, афинское влияние ста­
ло падать, и большинство беотийских городов отошло от Афин. Как сооб­
щает Плутарх, Перикл считал в этот момент вторжение в Беотию слишком
рискованным, но в народном собрании одержало верх мнение другого стра­
тега, Толмида. По его настоянию в Беотию против отпавших от афинян горо­
дов была отправлена тысяча афинских гоплитов и отряд союзников. Толмид
сам возглавил эти силы. Предпринятый им поход, однако, закончился очень
неудачно для афинян. В битве при Коронее (447 г. до н. э.) Толмид потерпел
тяжелое поражение: часть его отряда была уничтожена, другая часть попала
в плен, сам он был убит. После этого Афины вынуждены в обмен на попав­
ших в плен воинов полностью очистить Беотию. Беотийские города (кроме
Платей) вошли в созданный под гегемонией Фив Беотийский союз, настроен­
ный резко враждебно по отношению к Афинам.
Последствия поражения афинян в Беотии не замедлили сказаться. В
446 г. до н. э. от афинян отпала Эвбея, а в Мегарах произошел олигархи­
ческий переворот, причем восставшие почти полностью вырезали афинс­
кий гарнизон. Афины были поставлены перед необходимостью направить
свои войска и на Эвбею, и в Мегариду. Тяжелым положением афинян не­
медленно воспользовались спартанцы, войска которых вступили в Мега­
риду, чтобы подерж ать восставших. Во главе спартанской армии стояли
малолетний царь Плистоанакт и эфор Клеандрид, который фактически и
руководил походом. Из Мегариды спартанцы вторглись в Аттику и дошли
до Элевсина. Навстречу им афиняне направили спешно вызванные с Эвбеи
войска под командованием Перикла. Однако сражения не произошло. Не­
ожиданно для всех спартанцы повернули назад.
Когда спартанское войско вернулось в Спарту, царь и Клеандрид были
привлечены к суду, обвинены в получении взятки от афинян и вынуждены
были бежать из Лакедемона. Это обвинение вскоре было официально под­
тверждено. Когда Перикл в афинском народном собрании отчитывался о
своей деятельности за истекший год (как это обычно делали афинские стра­
теги), он сказал, что истратил значительную сумму государственных денег
(10 талантов) «на нужное дело». Присутствующим нетрудно было дога­
даться, что это за «нужное дело», и понять, что эти 10 талантов спасли
афинян от тяжелых военных потрясений.
После ухода спартанских войск из Аттики афиняне довольно легко вос­
становили свою власть над отпавшей Эвбеей. Часть жителей этого острова
была выселена за его пределы, а на принадлежавших им ранее землях посе­
лены афинские граждане — колонисты. Для взаимоотношений, существо­
вавших в то время между Афинами и их союзниками, очень характерен
<>♦
260
Расцвет греческих полисов
договор афинян с эвбейским городом Халкидой, текст которого в виде над­
писи дошел до нашего времени. Согласно этому договору, халкидяне дол­
жны были поклясться в том, что они «ни делом, ни помыслом, ни словом»
не восстанут против Афин, не будут повиноваться тому, кто восстанет,
сообщат афинянам, если узнают о готовящемся восстании, и будут беспре­
кословно выплачивать установленный им форос и «защищать афинский
народ, если кто-либо нанесет ему обиду». Бросаются в глаза властный тон
этого договора и его вопиющее неравноправие.
Описанными выше событиями заканчивается Первая Пелопоннесская
война. Афинам удалось сохранить целостность возглавляемого ими Афинс­
кого морского союза, а Спарта в конце концов вынуждена была примириться
с существованием афинской гегемонии над многими греческими городами.
В 445 г. до н. э. между Афинами и Спартой был заключен договор о тридца­
тилетием мире на том условии, что Афины возвратят захваченную ими Мегариду и другие опорные пункты в Пелопоннесе. Из территорий, завоеванных
афинянами, за ними оставались только остров Эгина и Навпакт.
Тридцатилетний мир, однако, не мог быть прочным. Вся Эллада распа­
лась на два враждебных друг другу лагеря: возглавляемый Спартой Пело­
поннесский союз и Афинский морской союз, фактически представлявший
собой морскую державу афинян. Глубокие противоречия разделяли оба
эти объединения. В союзных Афинам городах преобладала демократия, в
городах Пелопоннесского союза — олигархия. В каждом греческом городе
этого времени постоянно происходили острые столкновения между демо­
кратическими и олигархическими группировками, вызываемые непримири­
мыми противоречиями между бедностью и богатством, порожденными ра­
бовладельческим обществом. И в каждом городе, вне зависимости оттого,
к какому из двух объединений он принадлежал, демократические слои ори­
ентировались на афинян, а сторонники олигархического строя искали под­
держки у Спарты — оплота консервативных режимов во всей Греции. При
всех этих условиях острое столкновение между объединением греческих
полисов, возглавляемым Афинами, и Пелопоннесским союзом становилось
неизбежным. Перикл это прекрасно понимал: чуть ли не сразу же после
заключения тридцатилетнего мира со Спартой он стал готовить Афины к
продолжению борьбы.
Длительные военные действия против Спарты и продолжавшаяся демок­
ратизация афинского государственного строя все больше ослабляли пози­
ции афинских сторонников олигархии. На третий год после заключения мира
со Спартой олигархическая группировка утратила всякое влияние в Афи­
нах, а ее вождь, Фукидид из Алопеки, был изгнан из Афин остракизмом (443 г.
до н. э.). После изгнания Фукидида фактическим руководителем афинской
политики становится Перикл. В качестве первого стратега он почти бес­
сменно в течение 15 лет возглавляет Афинское государство (444— 429 гг.
до н. э.). Этот период принято называть «золотым веком Перикла».
Общий исторический обзор и принципиальную оценку политических
перемен в Афинах в V в. до н. э. мы находим у Аристотеля: «В
течение, по крайней мере, семнадцати лет после Мидийских войн
Расцвет афинской демократии
261
государство оставалось под главенством Совета Ареопага, хотя и кло­
нилось понемногу к упадку. Когда же сила народа стала возрастать,
простатом его сделался Эфиальт, сын Софонида, пользовавшийся ре­
путацией человека неподкупного и справедливого в государствен­
ных делах; он-то и стал нападать на этот Совет. Прежде всего он
добился устранения многих из ареопагитов, привлекая их к ответ­
ственности за действия при отправлении ими обязанностей. Затем,
при архонте Кононе, он отнял у этого Совета все дополнительно при­
обретенные им права, в силу которых в его руках сосредоточивалась
охрана государственного порядка, и передал их частью Совету Пяти­
сот, частью народу и судам...
Но Эфиальт спустя немного времени был коварно убит рукой Аристодика из Танагры.
Вот каким образом у Совета ареопагитов было отнято право надзора.
А после этого государственный строй стал все более терять свой стро­
гий порядок по вине людей, задававшихся демагогическими целями.
В эту пору как раз произошло такое совпадение, что партия благород­
ных не имела даже вождя (первое место у них занимал Кимон, сын
Мильтиада, человек слишком молодой и поздно обратившийся к за­
нятию государственными делами), да кроме того, большинство их
погибло на войне...
Хотя во всем вообще управлении афиняне не так строго, как прежде,
придерживались законов, тем не менее порядка избрания девяти ар­
хонтов не меняли; только на шестой год после смерти Эфиальта ре­
шили предварительные выборы кандидатов для дальнейшей жеребь­
евки в комиссию девяти архонтов производить также и из зевгитов, и
впервые из их числа архонтом был Мнесифид. А до этого времени
все были из всадников и пентакосиомедимнов, зевгиты же обычно
исполняли рядовые должности, если только не допускалось какогонибудь отступления от предписаний законов. На пятый год после это­
го, при архонте Лисикрате, были снова учреждены тридцать судей,
так называемых по демам, а на третий год после него, при Антидоте,
вследствие чрезмерно большого количества граждан, по предложе­
нию Перикла, постановили, что не может иметь гражданских прав тот,
кто происходит не от обоих граждан.
После этого в качестве демагога выступил Перикл. Он впервые по­
лучил известность, будучи молодым, когда обвинял Кимона при сда­
че им отчета по должности стратега. Тогда государственный строй
стал еще более демократичным. Перикл отнял некоторые права у
ареопагитов и особенно решительно настаивал на развитии у государ­
ства морской силы. Благодаря ей простой народ почувствовал свою
мощь и старался уже все политические права сосредоточить в своих
руках.
Затем на 49-й год после битвы при Саламине, при архонте Пифодоре, началась война с пелопоннесцами, во время которой народ, запер­
тый в городе и привыкший на военной службе получать жалованье,
262
Расцвет греческих полисов
отчасти сознательно, отчасти по необходимости стал проявлять бо­
лее решительности, чтобы управлять государством самому.
Также и жалованье в судах ввел впервые Перикл, употребляя дема­
гогический прием в противовес богатству Кимона. Дело в том, что
Кимон, имея чисто царское состояние, первое время исполнял блес­
тящим образом только общественные литургии, затем стал давать
содержание многим из своих демотов... Кроме того, его поместья
были все неогороженные, чтобы можно было всякому желающему
пользоваться плодами. Перикл, не имея такого состояния, чтобы со­
перничать с ним в щедрости, воспользовался советом Дамонида... Совет
этот состоял в том, что раз Перикл не обладает такими же личными
средствами как Кимон, то надо давать народу его же собственные
средства. Из этих соображений Перикл и ввел жалованье для судей.
На этом основании некоторые считают его виновником нравственно­
го разложения, так как об избрании всегда хлопочут не столько поря­
дочные люди, сколько случайные...
Пока Перикл стоял во главе народа, государственные дела шли срав­
нительно хорошо; когда же он умер, они пошли значительно хуже.
Тогда впервые народ взял себе в качестве простата человека, не
пользовавшегося уважением среди порядочных людей, между тем
как в прежнее время демагогами всегда бывали люди достойные.
В самом начале и притом первым простатом народа сделался Солон,
вторым — Писистрат, оба из круга благородных и знатных; когда же
была низвергнута тирания, выступил Клисфен, происходивший из рода
Алкмеонидов. У него не было соперников из противной партии, пос­
ле того как был изгнан Исагор со своими сторонниками. Потом во
главе народа стоял Ксантипп, а во главе знатных — Мильтиад, затем
Фемистокл и Аристид. После них во главе народа стоял Эфиальт, а во
главе состоятельных — Кимон; далее, Перикл — во главе народа,
Фукидид — во главе противной партии (он был зятем Кимона). После
смерти Перикла во главе знатных стоял Никий — тот самый, который
погиб в Сицилии; во главе народа — Клеон, который, как кажется,
более всех развратил народ своей горячностью» (Аристотель. Афин­
ская полития, 25—28. Пер. С. И. Радцига).
Для правильной оценки этого и других суждений древних авторов об
афинской демократии и ее творцах необходимо считаться с истори­
ческой ограниченностью даже этой, самой блестящей из древних де­
мократий.
«Античная демократия, и, в частности, демократия в древних Афи­
нах, должна рассматриваться как первый опыт политического устрой­
ства такого типа в мировой истории... Надо, однако, подчеркнуть, что
демократия в Афинах была формой именно античного государства,
полиса, где привилегированное меньшинство — уроженцы страны,
собственно афиняне, организованные в корпорацию граждан, — про­
тивостояло гораздо большей массе угнетенного и бесправного или
неполноправного населения — рабам-чужеземцам и переселенцам
Расцвет афинской демократии
263
других греческих городов, а в классический период — еще и массе
зависимых от афинян союзников. Иными словами, афинская демокра­
тия была формой организации классово и сословно ограниченного
гражданского общества и уже в силу этого своего сословно-классового характера должна была отличаться рядом таких свойств, которые
должны наводить на мысль о ее исторической ограниченности и слу­
жить предостережением против излишней ее идеализации...
Мы имеем в виду прежде всего то своеобразное положение, которое
сложилось в классических Афинах между господствующей демокра­
тией, суверенной гражданской массой и ее политическими лидерами.
Аристократическое качество политических вождей афинской демо­
кратии и обусловленные этим их непомерные претензии порождали
расхождение и конфликты между этими вождями и руководимым
ими народом, создавали опасную трещину в самом фундаменте афин­
ского демократического полиса...
Рассматривая главные этапы формирования афинского демократичес­
кого полиса, ...мы можем констатировать разительный факт: утвержде­
ние демократии в Афинах свершалось в силу вполне объективных тен­
денций, в ходе развивавшейся по своим законам борьбы демоса со
знатью, но конкретные достижения на этом пути обусловливались каж­
дый раз личной инициативой примыкавших к демосу и возглавлявших
его движение аристократов. Более того, даже и после клисфеновых
реформ, казалось, оформивших самое здание демократии, политичес­
кая жизнь в Афинах по-прежнему отличалась этой удивительной осо­
бенностью — выдающимся значением политических лидеров, проис­
ходивших из аристократии, активно действовавших в условиях демок­
ратического государства и пытавшихся служение демократии сделать
ступенью к собственному превосходящему всякую меру возвышению.
Эта несоединимость объективных условий и личных побуждений неиз­
бежно приводила к конфликту между государством и политиком, что в
классический период, когда гражданская община была достаточно еди­
на и сильна, почти всегда завершалось падением личности.
Эта ситуация была столь стандартной, что уже в древности возникло и
распространилось представление об особой завистливости и нетерпи­
мости к чужой славе афинского народа, который будто бы в силу этих
своих качеств постоянно “подкапывался” под собственных вождей,
преследовал их судебными процессами, изгонял либо так или иначе
заставлял удаляться из отечества...
Дольше всех удерживался на вершине политической пирамиды Пе­
рикл... Начинал он как политический противник Кимона и соратник
Эфиальта, который в ту пору возглавлял борьбу демократов с кон­
серваторами и лаконофилами и их оплотом — Ареопагом. После
убийства Эфиальта (461 г. до н. э.) Перикл практически стал едино­
личным лидером афинской демократии, а после изгнания Фукиди­
да... он на долгий срок стал фактическим главой афинского государ­
ства, из года в год переизбираясь на должность стратега. Эта
264
Расцвет греческих полисов
необычная при древних демократиях практика, неоспоримость и
несравненность авторитета Перикла дали повод уже современни­
кам отзываться о сложившейся в Афинах системе как о своеобраз­
ном режиме личной власти. “ По имени это была демократия, на
деле власть принадлежала первому гражданину” , — таков заклю­
чительный вывод историка Фукидида...
Лидеры афинской демократии в классический период были окорее
политическими, нежели социальными руководителями народа... Вслед­
ствие их аристократических претензий дистанция между ними и наро­
дом всегда сохранялась, даже невзирая на их, впрочем, всегда оста­
вавшуюся аристократической, демагогию, и завершением их карьеры
чаще всего была личная катастрофа. Рассматривая ситуацию с другой
стороны, можно сказать и так: афинская демократия пользовалась ус­
лугами своих аристократических лидеров, но достигала осознания
суверенности своих прав именно последовательным устранением сво­
их вождей.
С точки зрения исторической перспективы очевидным парадоксом и
вместе с тем подлинной трагедией для афинской демократии было то,
что она не могла достичь полной зрелости иначе, как под руковод­
ством и при устранении своих аристократических лидеров. Исчерпа­
ние кадров этих последних не случайно и, по-видимому, совпадает с
началом упадка афинской демократии. Скажем яснее: трагедия афин­
ской и вообще античной демократии заключалась в том, что она не
могла подготовить себе надлежащих руководителей из собственной,
народной среды. Причиной тому было обусловленное общим прими­
тивным уровнем цивилизации отсутствие таких школ общественнополитического воспитания, как настоящие профессиональные союзы
и настоящие политические партии. Полисный принцип социально-по­
литического компромисса, “согласия” граждан позволял гражданско­
му коллективу иметь необходимых политических лидеров из верху­
шечного, аристократического слоя, но он же диктовал и необходи­
мость пресечения их инициативы, поскольку она представляла опас­
ность суверенному, свободному существованию общины.
Последствия этих репрессивных усилий были весьма серьезны: арис­
тократические политики, поскольку им удается уцелеть, вырождают­
ся в совершенно беспринципных авантюристов типа Алкивиада, а в
социальном плане на авансцену выступает фигура собственно демаго­
га — выскочки из общественных низов (Клеон, Гипербол, Клеофонт
и др.), которого умаляло не отсутствие манер, на чем делает акцент
античная традиция, а неспособность наметить перспективу, составить
действительно широкую программу действий. Демократия и в самом
деле начинала тяготеть к охлократии, и в прямой зависимости от это­
го полисное государство клонилось к упадку» (Фролов Э. Д. Полити­
ческие лидеры афинской демократии // Политические деятели антич­
ности, Средневековья и Нового времени. Л., 1983. С. 6).
Расцвет афинской демократии
265
2. Афинская конституция
при Перикле
В годы, связанные с именем Перикла, окончательно сложилась демо­
кратическая конституция Афин в ее классической форме. Процесс форми­
рования этого государственного строя был длительным — начало его вос­
ходит к реформам Солона и Клисфена. Последующие изменения отдель­
ных характеризующих афинский государственный порядок установлений
происходили лишь постепенно. Так, цензовый порядок, созданный Солоном, формально продолжал сохраняться и после перехода политической
власти к демократам и никогда официально не отменялся. Однако факти­
чески все афинские граждане получили возможность занимать высшие дол­
жности. Исключение составляли должности эллинотамиев — казначеев
Афинской державы. Для занятия этой должности требовался ценз, так как
казначеи должны были отвечать своим имуществом за вверенную им казну.
Свидетельством демократизации государственного строя явился также
прочно установившийся порядок избрания должностных лиц не голосова­
нием, а по жребию. Обычай жеребьевки не распространялся лишь на те
должности, которые требовали специальных знаний или особых талантов.
Например, стратеги всегда выбирались голосованием. Таким образом, пред­
полагалось, что каждый афинский гражданин имеет право занимать любую
должность, и жребий должен решить, будет ли он ее занимать в данном
году. Кроме того, жеребьевка исключала возможность предварительного
воздействия на избирателей.
Чтобы практически дать возможность любому гражданину пользовать­
ся во всей полноте предоставленными ему политическими правами, было
установлено вознаграждение должностным лицам — диэта — за выполне­
ние ими государственных обязанностей. При Перикле членам афинского
суда начали выплачивать жалованье в размере двух оболов, что составляло
средний прожиточный минимум афинского ремесленника. Позже было вве­
дено жалованье членам совета пятисот, архонтам и лицам, занимавшим
другие государственные должности. Вознаграждение за несение обществен­
ных обязанностей было началом широко распространившейся впослед­
ствии системы раздач. Возможно, что уже при Перикле беднейшим гражда­
нам стали выдавать теорикон — театральные деньги. Раздача этих денег из
афинской государственной казны предоставляла неимущему афинянину воз­
можность регулярно посещать театральные представления. Дело в том,
что демократическое правительство придавало театральным представле­
ниям большое воспитательное значение. Театр играл важную роль в обще­
ственной жизни древних афинян.
Следует, однако, помнить, что афинская демократия была демократией
социально ограниченной. Те средства, которые демократическое правитель­
ство щедрой рукой раздавало афинскому демосу, добывались ценой жесто­
кой эксплуатации рабов и беспощадного угнетения населения городов, по­
павших в зависимость от Афин. При этом характерной исторической осо­
бенностью афинской демократии, как и других античных демократий, было
то, что полноправные граждане отнюдь не представляли большинства
266
Расцвет греческих полисов
населения. Выше уже указывалось, что ни женщины, ни метеки правами
граждан в античных государствах не пользовались, не говоря уже о бес­
правной массе рабов. Хотя у древних греков не было статистики, но на
основании всякого рода косвенных данных можно с полной уверенностью
считать, что в самые лучшие времена истории Афин численность полно­
правных граждан составляла 20— 30 процентов общего числа жителей
Афин и Аттики. Это гражданское полноправное меньшинство отнюдь не
было расположено делиться своими привилегиями с остальной частью не­
полноправного населения. Увеличение численности граждан в глазах пол­
ноправных афинян угрожало сокращением тех благ, которыми они как граж­
дане пользовались. Весьма показательно, что не кто иной, как вождь афи­
нской демократии Перикл в 451 г. до н. э. провел через народное собрание
закон, согласно которому только тот мог обладать полными гражданскими
правами, у кого и отец и мать были коренными афинянами. Число людей,
которые могли пользоваться благами демократического строя, тем самым
было сокращено и ограничено.
Пристрастную, но во многом меткую характеристику социальной по­
литики афинской демократии дает автор олигархического памфлета,
составленного в конце V в. до н. э.: «Что касается государственного
устройства афинян, то, если они выбрали свой теперешний строй, я не
одобряю этого по той причине, что, избрав себе его, они тем самым
избрали такой порядок, чтобы простому народу жилось лучше, чем
благородным. Вот за это-то и я не одобряю его. Но уж раз у них это
было принято в таком виде, я постараюсь доказать, что они удачно
сохраняют свое государственное устройство и вообще заводят у себя
такие порядки, которые представляются ненормальными с точки зре­
ния остальных греков.
Итак, прежде всего я скажу, что в Афинах справедливо бедным и
простому народу пользоваться преимуществом перед благородными
и богатыми по той причине, что народ-то как раз и приводит в движе­
ние корабли и дает силу государству... И раз дело обстоит так, то
считается справедливым, чтобы все имели доступ к государственным
должностям как при теперешних выборах по жребию, так и при избра­
нии поднятием рук и чтобы предоставлялась возможность высказы­
ваться всякому желающему из граждан. Затем, таких должностей,
которые приносят спасение, если заняты благородными людьми, и
подвергают опасности весь вообще народ, если заняты неблагородны­
ми, — этих должностей народ вовсе не добивается; он не находит
нужным получать по жребию должности ни стратегов, ни гиппархов.
И правда, народ понимает, что получает больше пользы, если эти дол­
жности не исправляет сам, а предоставляет их исправлять наиболее
могущественным людям. Зато он стремится занимать те должности,
которые приносят в дом жалованье и доход.
Далее, если некоторые удивляются, что афиняне во всех отношениях
отдают предпочтение простым и бедным и вообще демократам перед
благородными, то этим самым они сохраняют демократию... Во вся­
Расцвет афинской демократии
267
кой земле лучший элемент является противником демократии, пото­
му что лучшие люди очень редко допускают бесчинство и несправед­
ливость, но зато самым тщательным образом стараются соблюдать
благородные начала, тогда как у народа — величайшая необразован­
ность, недисциплинированность и низость. Действительно, людей про­
стых толкают на позорные дела скорее бедность, необразованность и
невежество — качества, которые у некоторых происходят по недо­
статку средств. Может быть, кто-нибудь скажет, что не следовало бы
допускать их всех без разбора говорить в народном собрании и быть
членами Совета, но только самых опытных и притом лучших людей.
Но афиняне и в этом отношении рассуждают совершенно правильно,
предоставляя говорить в собрании и простым, потому что если бы
только благородные говорили в народном собрании и обсуждали дела,
тогда было бы хорошо людям одного положения с ними, а демокра­
там было бы нехорошо. А при теперешнем положении, когда может
говорить всякий желающий, стоит ему подняться со своего места,
будь это простой человек, он изыскивает блага для самого себя и для
себе подобных. Кто-нибудь, пожалуй, возразит: так что же хорошего
может придумать себе и народу такой человек? А в Афинах находят,
что невежество, грубость и благожелательность такого человека ско­
рее приносят пользу, чем достоинство, мудрость и неблагожелатель­
ность благородного. Конечно, не такие порядки нужны для того, что­
бы государство могло сделаться наилучшим, но зато демократия ско­
рее всего может сохраниться при таких условиях...
Итак, что касается государственного устройства афинян, то характер
его я, конечно, не одобряю; но, раз уж они решили иметь демократическое^правление, мне кажется, что они удачно сохраняют демокра­
тию, пользуясь теми приемами, какие я указал... Так вот ввиду этого я
не считаю возможным, чтобы в Афинах дела шли иначе, чем теперь;
разве только в чем-нибудь незначительном можно одно выкинуть,
другое прибавить, а многого изменить нельзя, не отнимая в то же
время чего-нибудь у демократического строя» (Псевдо-Ксенофонт.
Афинская полития, I, I— III, 8. Пер. С. И. Радцига).
Государственное устройство Афин после всех происшедших в нем из­
менений в годы пребывания Перикла у власти было следующим. Верхов­
ным органом государства признавалось народное собрание, или экклесия.
При Перикле экклесия превратилась в регулярно действующий высший
государственный орган. Она собиралась от двух до четырех раз в месяц в
Афинах, на холме Пниксе (позднее в театре Диониса). Экклесия обсуждаиа и принимала законы, решала все важнейшие дела общины, вопросы вой­
ны и мира, продовольственного снабжения города, принимала отчеты дол­
жностных лиц, осуществляла высший государственный контроль, рассмат­
ривала судебные дела в последней инстанции и т. д. Аристотель, наш главный
авторитет в области политико-правовых учреждений Древней Греции, так
оиисывает функции и порядок работы экклесии.
268
Расцвет греческих полисов
Из народных собраний — «одно главное, в котором полагается произ­
водить проверку избранных властей — находит ли народ их распоряжения
правильными, — затем обсуждать вопросы относительно продовольствия
и защиты страны; далее, в этот день все желающие могут делать чрезвычай­
ные заявления; наконец, полагается читать описи конфискуемых имуществ
и заявления об утверждении в правах наследства и о наследницах, чтобы
все были осведомлены о каждом открывшемся наследстве» (Афинская по­
литая, 43).
Активными правами в экклесии пользовались все афинские граждане,
достигшие 20-летнего возраста, без ограничения имущественным или ка­
ким-либо иным цензом.
Превращение экклесии в постоянный, регулярно действующий орган
отразилось на положении и функциях другого важного политического органа
Афинского государства — совета пятисот (буле). Этот совет состоял из
десяти избиравшихся по филам пританий по 50 человек в каждой. Каждая
из пританий по очереди в строго определенное время года (в соответствии
с этим год в Афинах был разделен на десять частей) осуществляла свои
функции. Совет пятисот оставался высшим правительственным органом.
Он стоял во главе государства, ведал делами войны и мира, на нем лежали
различные административные функции: афинским финансами, надзор за
арсеналами, доками, флотом, контроль над торговлей и ее регулирование,
контроль над должностными лицами. Но одной из главных функций совета
было предварительное обсуждение дел, поступающих на рассмотрение
народного собрания. Он был прежде всего совещательным органом, «сове­
том предварительных обсуждений».
Некогда всемогущая коллегия архонтов почти утратила свое былое зна­
чение, поскольку должностных лиц назначала и контролировала экклесия.
Избирались архонты по жребию, как и все прочие должностные лица, за
исключением стратегов, которые выбирались в экклесии открытым голосо­
ванием (хиротония).
Высшей судебной инстанцией и органом государственного контроля
оставался суд присяжных — гелиея. После реформы ареопага, проведен­
ной Эфиальтом, гелиее были возвращены многие прежние ее права. Афин­
ская гелиея состояла из шести тысяч человек, выбираемых по жребию по
600 человек от каждой филы. Из присяжных составлялись специальные
судебные комиссии (дикастерии) обычно по 500 человек. Ни особых госу­
дарственных обвинителей, ни защитников-профессионалов в афинском суде
не существовало. Гражданский долг обязывал каждого полноправного афи­
нянина, если он замечал какие-либо правонарушения, привлекать винов­
ного к суду и выступать против него с обвинением. Каждый гражданин,
привлеченный в суд в качестве обвиняемого, должен был сам себя защи­
щать, хотя в большинстве случаев защитительные речи для обвиняемых
составлялись, нередко за большую плату, лицами, знакомыми с ведением
судебных дел (так называемыми логографами). Во время судебного заседа­
ния в присутствии судей-присяжных происходили прения сторон и опра­
шивались свидетели. При этом, если по ходу дела в качестве свидетеля
должен был выступать раб, его показания считались действительными лишь
Расцвет афинской демократии
269
в том случае, если он давал их под пыткой. В этом, в частности, проявля­
лась рабовладельческая сущность суда в демократических Афинах.
Судебные решения выносились судьями-присяжными путем голосова­
ния. Если при вынесении приговора голоса судей делились поровну и за
оправдание обвиняемого подавалось столько же голосов, сколько и за осуж­
дение, обвиняемый оправдывался. В этих случаях считалось, что сама бо­
гиня Афина, покровительница города, незримо присутствовала в афин­
ском суде и каждый раз подавала свой голос за оправдание обвиняемого.
Длительность судопроизводства приводила к тому, что в гелиее накапли­
валось много дел, и они подолгу залеживались. В круг полномочий гелиеи
входили не только судебные дела самой Аттики и Афин, но и всего Афин­
ского государства. При Перикле судебные процессы, состав судей и их
функции были упорядочены. Число гелиастов (присяжных) для каждой кол­
легии было точно определено.
Следующим государственным органом Афин была коллегия десяти стра­
тегов, значение которой сильно возросло со времени греко-персидских войн.
Афинские стратеги командовали флотом и войсками, ведали всеми внешне­
политическими делами Афинского государства и представляли его во вре­
мя дипломатических переговоров, занимались финансовыми делами и т. д.
Коллегия десяти стратегов была единственным в Афинском государстве
учреждением, где переизбрание допускалось неограниченное число раз.
Если стратеги не оправдывали доверия, оказанного им при избрании, зло­
употребляли своей властью или по их вине Афины терпели поражения,
стратегов можно было до срока отстранить от должности и предать суду.
Известны случаи, когда не оправдавшие доверия стратеги присуждались к
штрафам, конфискации имущества, изгнанию, а иногда и смертной казни.
Даже Перикл, который оставался первым стратегом 15 лет, при первой же
крупной военной неудаче был смещен и приговорен к штрафу. За отправ­
ление должности стратега в годы Перикла никакого вознаграждения из го­
сударственной казны не выплачивалось, поэтому на эту должность могли
претендовать только вполне обеспеченные люди.
Помимо стратегов и архонтов, в Афинах ежегодно избиралось боль­
шое число самых разнообразных должностных лиц, ведавших различными
отраслями государственного управления: наблюдением за порядком на
рынке и в городе, сбором пошлин, выпуском монеты и т. д.
Все афинские граждане пользовались полной свободой слова и свобо­
дой законодательной инициативы. Всякий гражданин имел право предло­
жить народному собранию вынести какое-либо постановление, поставить
на обсуждение проект нового закона или возбудить вопрос об отмене су­
ществующего. Однако процедура прохождения и утверждения нового за­
кона или отмена старого сопровождалась соблюдением сложных формаль­
ностей, при помощи которых законодатели стремились оградить Афин­
ское государство от случайностей и потрясений. Кроме того, в течение
года можно было подать в специальную судебную коллегию жалобу о том,
что вынесенное народным собранием постановление или утвержденный
шкон противоречит основным афинским установлениям и приносит вред, а
не пользу. Жалоба эта в афинском государственном праве называлась графэ
270
Расцвет греческих полисов
параномон. Если основательность жалобы подтверждалась, гражданин,
предложивший признанный вредным закон, привлекался к судебной ответ­
ственности. Его могли присудить к штрафу, а иногда и к смертной казни.
Таков был в общих чертах установившийся в середине V в. до н. э.
государственный строй Афин. Это был период относительно высокого раз­
вития демократии, всеми правами которой, однако, пользовались лишь пол­
ноправные граждане, составлявшие меньшинство населения Аттики. К тому
же, надо подчеркнуть, что, несмотря на установившуюся практику оплаты
должностей, не все граждане располагали реальными возможностями ис­
пользования своих политических прав. В годы Перикла участие в народ­
ном собрании, например, не оплачивалось. Поэтому граждане, жившие
трудом своих рук, не могли позволить себе каждый восьмой или девятый
день проводить в народном собрании. И крестьянам из поселений, распо­
ложенных далеко от Афин, не по силам было тратить два-три дня на посе­
щение народного собрания, особенно в сезон сельских работ. Поэтому
число присутствовавших в народном собрании обычно не превышало двух­
трех тысяч, преимущественно жителей Афин.
В заключение обзора политического устройства Афин необходимо
подчеркнуть существенную особенность древнего народоправства —
его прямой, непосредственный характер.
«Та политическая система, которая существовала в античных демокра­
тических государствах, в том числе и в Афинах, лучше всего может
быть определена с помощью термина “прямая демократия” (в отличие
от господствующей сейчас “представительной демократии”). Суть этой
системы состояла в полном суверенитете народного собрания. Строго
говоря, народное собрание (экклесия) было не политическим институ­
том, а совокупностью граждан, которым принадлежала вся полнота вер­
ховной законодательной, исполнительной и даже судебной власти.
Для того чтобы народное собрание могло нормально осуществлять
свои функции, была установлена определенная периодичность народ­
ных собраний — четыре в каждую пританию, то есть сорок в течение
года, хотя иногда были и экстраординарные собрания, вызванные чрез­
вычайными обстоятельствами. Даты народных собраний не были фик­
сированы... Одно из собраний в течение притании считалось главным,
на нем обсуждались наиболее важные проблемы, три остальных были
посвящены частным вопросам...
Председатель комиссии проедров... открывал заседание, совершал
жертвоприношение и зачитывал повестку дня. Согласно принятому
порядку, в том случае, если совет (буле) предлагал свое решение
вопроса, дискуссия не открывалась, а это предложение немедленно
ставилось на голосование, но в тех случаях, когда у совета не было
готового решения, дискуссия развертывалась во время самого народ­
ного собрания. В дискуссии могли принимать участие все присутству­
ющие граждане. Обычно не было установлено какого-либо необходи­
мого кворума, кворум в 6000 граждан требовался только для некото­
рых, наиболее важных заседаний...
Расцвет афинской демократии
271
Трудно определить полномочия народного собрания, ибо в принци­
пе любой вопрос мог быть поставлен на обсуждение экклесии. Все
вопросы, касающиеся полиса в целом (объявление войны, ратифи­
кация мирных договоров с определением срока их действия, за­
ключение и расторжение союзов, дарование гражданских прав, пре­
доставление почестей, общественное строительство, наложение по­
датей, вывод колоний и клерухий, детальная проработка вопросов
управления, издание новых законов, выборы магистратов) обсуж­
дались на народном собрании, и его решение было окончательным.
Во время войны экклесия вырабатывала общую стратегию, опре­
деляла численность и состав военных экспедиций, а также число
призываемых граждан, в случае необходимости вводила чрезвы­
чайный военный налог, назначала командующих (иногда против их
желания) и давала им детальные инструкции.
Раз в год проводилось специальное заседание народного собрания,
на котором решался вопрос о том, не приобрел ли кто-либо из
граждан такого влияния, которое угрожает существованию демо­
кратического строя. В случае утвердительного ответа собрания на
этот вопрос назначалось другое собрание (на этот раз требовался
кворум в 6000 граждан), где происходило голосование: каждый
гражданин процарапывал на черепке имя того гражданина, в кото­
ром он видел такую угрозу. Человек, набравший большинство,
отправлялся на 10 лет в изгнание. Поскольку по-гречески слово
“черепок” звучало “остракон” , то сама процедура носила название
“остракизм” .
Вторым важнейшим органом политической системы Афин был со­
вет (б^ле)... В него входило 500 афинских граждан, избираемых по
жребию: по 50 человек от каждой их 10 афинских фил...
Главная задача совета — подготовка заседания народного собра­
ния посредством обсуждения и составления решения... Буле дели­
лось на 10 пританей (50 человек от определенной филы). Каждая
пританея одну десятую часть года была дежурной, председатель­
ствуя на заседаниях буле. Кроме того, третья часть пританов день
и ночь находилась при исполнении обязанностей, во главе со своим
председателем (эпистатом) они дневали и ночевали в специальном
здании — Толосе.
Кроме подготовки решений народного собрания, у совета была
еще одна важнейшая функция — следить за соблюдением законов,
что давало ему право наблюдать за деятельностью магистратов и
т. д. Именно члены буле проводили проверку магистратов при
вступлении их в должность (докимасия). Совет контролировал го­
сударственные финансы, общественные работы, а также религиоз­
ную жизнь полиса. Он наблюдал за доками, флотом, арсеналом,
военной подготовкой молодежи (эфебов). Большую роль совет
играл и в международной политике, он заслушивал иностранных
послов перед тем, как им дать слово в народном собрании. В пери­
272
Расцвет греческих полисов
од существования Афинского морского союза именно совет опре­
делял величину денежного взноса каждого из союзных полисов.
Вся эта многообразная деятельность буле осущ ествлялась через
ряд комиссий, созданных им...
В Афинах, как и везде, существовали многочисленные магистрату­
ры. Но здесь, как и в каждом демократическом полисе, очень боялись
сосредоточения большой власти в руках отдельного магистрата и по­
этому руководствовались следующими основными принципами орга­
низации системы магистратур: коллегиальность, выборность (в боль­
шинстве случаев посредством жеребьевки), подотчетность народно­
му собранию и совету, краткий (обычно годичный) срок пребывания в
должности. Лишь некоторые из магистратов (в частности военные)
избирались путем поднятия рук, а не занимали свое место по жребию.
Только для этих же магистратур допускалось повторное избрание на
несколько годовых сроков...
Особо необходимо подчеркнуть, что структура управления в Афинах
была организована таким образом, что в ней... постоянно значитель­
ная часть гражданства в разных формах (не говоря уже об участии в
народном собрании) была вовлечена в управление делами родного
полиса...
Судебная система Афин составляла органический элемент демокра­
тического режима. Важнейшее место в этой системе занимал народ­
ный суд (гелиея). На ранних этапах демократических преобразований
основную роль в судопроизводстве играло само народное собрание,
но постепенно большая часть полномочий в этой области перешла к
гелиее. Это ни в коей мере нельзя рассматривать как ограничение
суверенитета народа, поскольку и в народном собрании и в гелиее
заседали практически одни и те же люди... Каждый год по жребию
избиралось 6000 судей (по 600 от каждой филы). Видимо, не является
случайным совпадение цифр кворума народного собрания и полного
состава народного суда, который выступал как своего рода “вторая
ипостась” того же самого полновластного народа. Существование
массового народного суда многие исследователи объясняют заинте­
ресованностью демократического режима в вовлечении возможно
большего числа граждан в действительное управление страной... Вме­
сте с тем многочисленность судей создавала определенную гарантию
невозможности подкупа их...
Первоначально компетенция суда ограничивалась гражданскими де­
лами, однако гелиея постепенно расширяла свои прерогативы. По­
мимо чисто судебных дел, на гелиею была возложена важная функ­
ция по защите “конституционного строя”. Благодаря этому, по мне­
нию ряда исследователей, политическая воля гражданства в суде
нашла более реальное выражение, чем даже в народном собрании»
(Маринович Л. П., Кошеленко Г. А. Становление афинской демократии//Античная демократия в свидетельствах современников. М.,
1996. С. 19).
Расцвет афинской демократии
273
3. Афинская держава
(архе)
Делосская симмахия в силу объективных факторов превращалась в
Афинскую державу (архе). Постепенно руководство делами Делосской
симмахии переходило к Афинам, из первого союзника превращавшимся
в гегемона, диктовавшего свою волю союзу. По словам Фукидида, афи­
няне в своих распоряжениях и приказах уже не думали, как прежде, о
том, нравится это союзникам или нет, и не считали себя в походе равны­
ми с остальными. В случае же отказа союзников выполнять директивы
Афин афиняне без труда заставляли членов союза повиноваться (1 ,99).
О превращении Делосской симмахии в Афинскую архе свидетель­
ствовало перенесение союзной казны с острова Делос в Афины (454 г.
до н. э.) и передача наиболее важных дел союзников на разбор и реше­
ние афинской гелиее. Большинство союзников не участвовало в постав­
ке оснащенных кораблей с экипажами. Этим занимались Афины. Союз­
ники же должны были лишь уплачивать определенные взносы — форос, —
на которые афиняне строили все новые и новые корабли.
Первоначальная сумма фороса была установлена афинянами сразу
же после основания Делосского союза. По рассказу Плутарха (Арис­
тид, 24), после организации Делосской симмахии союзники просили
афинян прислать к ним Аристида, слывшего добрым и честным челове­
ком, для установления «умеренного взноса» сообразно с силами каждо­
го города. Афиняне удовлетворили просьбу союзников и поручили Ари­
стиду по справедливости установить норму взноса. Аристид определил
общую сумму фороса в 460 талантов. Эта сумма сама по себе и в осо­
бенности по сравнению с форосом более позднего времени казалась весь­
ма умеренной?
Для уплаты фороса все члены Делосского союза были распределены
по географическому принципу сначала на три, а затем (443 г. до н. э.) на
пять округов: Фракийский, Геллеспонтский, Ионийский, Карийский и
Островной. Каждый из этих округов возглавлялся афинскими уполно­
моченными, наблюдавшими за своевременностью выплаты фороса. Сум­
ма фороса все время повышалась. Через несколько десятилетий после
основания союза она достигла 600 талантов, а во время Пелопоннес­
ской войны (425 г. до н. э.) доходила до 1300 талантов. Кроме фороса
союзники платили всевозможные пошлины, несли судебные расходы,
содержали афинские гарнизоны, оплачивали присылаемых из Афин
чиновников — обследователей, надзирателей (епископов) и многих
других.
Вторую статью афинских поступлений составляли торговые пошлины,
сдаваемые обычно на откуп лицам или откупным компаниям (телонай).
Афины при Перикле превратились в торговый центр мирового значе­
ния. Через главный афинский порт Пирей шли торговые пути во всех
направлениях, в частности транспортный путь с востока и северо-вос­
тока на запад и юго-запад — с Черного моря в Адриатическое. Пошлины
в Пирее взимались в размере 2 процентов с облагаемого груза.
274
Расцвет греческих полисов
Немалый доход государственному казначейству приносили отдавае­
мые на откуп государственные владения — Пангейские и Лаврийские
рудники, а также каменоломни, солончаки и т. д. К разряду государ­
ственных доходов надо причислить и займы, получаемые в критические
моменты у частных лиц и учреждений, особенно у храмов. Так, напри­
мер, в 422 г. до н. э. был произведен колоссальный заем у храма богини
Афины, в сокровищнице которой накануне Пелопоннесской войны хра­
нилось около 10 тысяч талантов.
Казначейство афинского державного полиса помещалось в храме
Афины (Парфеноне), покровительницы города, на акрополе. Казной за­
ведовали особые казначеи.
Афинская архе, в состав которой входило около 200 государств не­
одинаковой величины и значения, при Перикле достигла высшего могу­
щества. Число жителей на всей территории, подвластной Афинам, дос­
тигало 10— 15 миллионов. Число жителей Аттики равнялось приблизи­
тел ьн о 4 1 0 — 4 2 0 ты сячам. И з них м еньш ую часть составля ли
полноправные граждане (их насчитывалось около 42 тысяч), остальные
были женщины и несовершеннолетние (около 96 тысяч), метеки и рабы.
Последних было не менее половины всего населения.
Вооруженные силы Афин состояли из союзного флота, который во
время Пелопоннесской войны насчитывал до 400 триер, и сухопутной
армии, состоявшей из 27 тысяч человек. Для античного мира это была
внушительная сила. Воинская повинность в Афинах соблюдалась очень
строго. Все граждане — мужчины от 18 до 60 лет — обязаны были нести
военную службу. Граждане первых трех классов служили в регулярном
ополчении, пешем и конном, феты служили легковооруженными стрел­
ками, пращниками и гребцами на судах. М олодежь от 18 до 20 лет (эфе­
бы) несли гарнизонную службу внутри страны и на границах государ­
ства. Как указывает Аристотель, Афинская архе прежде всего была во­
енной организацией, «политией воинов».
Военное превосходство обеспечивало Афинам гегемонию над союз­
никами и торговую монополию в Эгейском море.
Афиняне считали, что они могут распоряжаться союзными община­
ми по своему усмотрению, как своими подданными. На той же точке
зрения стоял и Перикл, признанный глава Афинской архе.
Во время греко-персидских войн Аристид увещевал афинян собрать
силы, разгромить неприятеля и утвердить свою гегемонию в Эгейском
море. Тогда, говорил он, доходы будут у всех афинских граждан. Одних
обеспечит служба в войсках и участие в походах, других — гарнизонная
служба, третьих — общественные должности, и т. д.
Как для Аристида, так и для Перикла было само собой очевидно, что
средства на содержание афинских граждан должны доставлять союзни­
ки и рабы. Согласившись с этим, прибавляет Аристотель, афиняне на­
чали «чрезмерно деспотично относиться к союзникам» (Афинская полития, 24).
Мало-помалу город Афины превратился в гегемона Афинской архе.
На взносы союзников и пошлины содержалось более 20 тысяч афинских
Расцвет афинской демократии
275
граждан. Сюда входили булевты (члены совета пятисот), гелиасты, всад­
ники, стрелки, надзиратели рынков и многие другие мелкие должност­
ные лица.
Усиление фискального (податного) нажима Афин было одной из глав­
ных причин недовольства союзников афинской гегемонией. Эти причи­
ны, говорит Фукидид, различные, но самые важные из них — непосиль­
ные взносы (форос), поставка кораблей и их экипировка (I, 99).
Восстания союзников нередко приводили к отпадению союзных го­
родов и к выходу из архе. Наиболее крупным из всех известных нам
восстаний было восстание на острове Самос в 440 г. до н. э.
Восстание на Самосе и одновременно с ним восстание в Византии
приняли очень широкие размеры, угрожая вылиться в настоящую вой­
ну. Афинский флот под Самосом потерпел поражение. После этого про­
тив непокорного союзника выступил сам Перикл, считавшийся незау­
рядным стратегом. Но и ему потребовалось около года, чтобы подавить
сопротивление восставших. Лишь после долгих усилий город был взят
с боем. После восьмимесячной осады самосцы сдались на милость побе­
дителей, расправившихся с ними крайне жестоко: Самос должен был
выдать свой флот, срыть стены и заплатить большую контрибуцию.
Расправа с Самосом — лишь один пример политики великодержав­
ных Афин, беспощадно подавлявших любую попытку союзников осво­
бодиться от их тяжелой опеки. Афины смотрели на себя как на спасате­
лей Греции от варваров, и на этом основании распоряжались матери­
альными ресурсами архе по собственному усмотрению. Перикл в этом
случае лишь отражал общее настроение и выступал исполнителем воли
державного афинского демоса.
«Афиняне, — говорит комедиограф Телеклид, — дали Периклу пра­
во брать дань с городов и присоединять города, одних лишать свободы,
а других по произволу награждать, позволять возводить им каменные
стены, чтобы потом их разрушать, право нарушать мирные договоры,
увеличивать государственную казну и обогащать граждан» (Плутарх.
Перикл, 16).
Чтобы привести союзников к повиновению и продемонстрировать
врагам Афин, грекам и варварам, силу афинского флота, Перикл в 437 г.
до н. э. организовал экспедицию на побережье Черного моря. Целью
экспедиции Перикла, согласно официальной декларации, являлась де­
монстрация мощи Афинской державы, «смелости и бесстрашия афинян,
когда они свободно плавают по всем морям, считая себя владыками
моря». Афинская флотилия под начальством самого Перикла через Эгей­
ское море направилась в Геллеспонт и Пропонтиду, а оттуда в Понт.
Образование Афинской морской державы, сопровождавшееся фак­
тическим переходом под власть афинян проливов и важных торговых
пунктов, сыграло, несомненно, большую роль и в истории Причерно­
морья. Ряд городов Северного и Южного Причерноморья оказался в
прямой или косвенной зависимости от Афин.
Существуют основания предполагать, что такие северочерноморские го­
рода, как Нимфей на побережье нынешнего Керченского пролива — древнего
276
Расцвет греческих полисов
Боспора Киммерийского — и Ольвия в устье Буго-Днепровского лима­
на, вошли в состав Афинского союза. О зависимости от Афин Пантикапея — боспорской столицы — никаких сведений нет. В 438/37 г. до н. э.
на Боспоре у власти утвердилась новая династия Спартокидов. Имя Спарток — фракийское, но ряд исследователей считает, что Спарток был
одним из представителей местной эллинизированной знати. Поц влас­
тью этой династии Боспор превращается в крупное по масштабам того
времени и сильное государство. П оэтому маловероятно, чтобы Боспор
попал в зависимость от Афин.
Утвердить свое влияние в этих областях для Афин было чрезвычайно
важно, ибо с давних пор Аттика жила за счет привозного хлеба. Вслед­
ствие конкуренции городов, входивших в Пелопоннесский союз, ввоз
хлеба из италийских греческих городов и Сицилии был затруднен, и
причерноморские области оставались главной житницей как Афин, так
и их союзников. В отдельные пункты черноморских побережий направ­
ляются афинские колонисты.
Афинские колонии — клерухии служили проводниками афинской
политики и влияния в союзных полисах и общинах. Клерухии, наполо­
вину земледельческие, наполовину военные поселения, избавляли го­
род от бедных и недовольных элементов. В то же время они составляли
опору афинской державы в союзных областях, представляя собой по­
стоянные гарнизоны.
Афинские клерухии имелись и на островах Л емнос, Имброс, Эвбея,
Наксос, Андрос, в Х ерсонесе Фракийском, на полуострове Халкидика,
во Фракии (Брея) и т. д. В общей сложности на земли союзников было
выведено около 10 тысяч афинских поселенцев. По плану Перикла в 443 г.
до н. э. в Южной Италии на месте Сибариса был основан город Фурии, в
числе жителей которого было много афинян. Фурии были независимы,
но состояли в союзе с Афинами.
В социально-политической жизни Афин V в. до н. э. клерухии играли
очень большую роль. В известной мере правильно утверждение, что
одной из главных причин упадка афинской демократии в послеперикловское время было прекращение вывода колоний, вызванное тем,
что сократилась зависимая от Афин территория.
Расцвет демократии в Афинах был обусловлен их державной полити­
кой, возможностью эксплуатировать так называемых союзников —
подчиненные греческие города.
Великолепный материал для суждения об этом предоставляет Плу­
тарх: «Когда же Аристид умер, Фемистокл был в изгнании, а Кимона походы удерживали по большей части вне Эллады, тогда Перикл
с жаром принялся за политическую деятельность. Он стал на сторо­
ну демократии и бедных, а не на сторону богатых и аристократов —
вопреки своим природным наклонностям, совершенно не демокра­
тическим...
Перикл со своими приверженцами, приобретя большее влияние у
народа, одолел Ареопаг: большая часть судебных дел была отнята
Расцвет афинской демократии
277
у него при помощи Эфиальта, Кимон был изгнан посредством ост­
ракизма как сторонник спартанцев и враг демократии...
Между тем аристократическая партия, уже раньше видевшая, что
Перикл стал самым влиятельным человеком в Афинах, все-таки
хотела противопоставить ему какого-нибудь противника, который
бы ослабил его влияние, чтобы в Афинах не образовалась полная
монархия. В противовес ему они выставили Фукидида из Алопеки,
человека умеренного, бывшего в свойстве с Кимоном. Фукидид
не был таким любителем войны, как Кимон; но он был больше
склонен к общественной жизни и к занятию политикой. Оставаясь
в городе и ведя борьбу с Периклом на трибуне, он скоро восстано­
вил равновесие между приверженцами различных взглядов...
Уже с самого начала была в государстве, как в железе, незаметная
трещина, едва-едва указывавшая на различие между демократи­
ческой и аристократической партией; но теперь борьба между П е­
риклом и Кимоном и их честолюбие сделали очень глубокий раз­
рез в государстве: одна часть граждан стала называться «народом»,
другая — «немногими». Вот почему Перикл тогда особенно осла­
бил узду народу и стал руководствоваться в своей политике жела­
нием угодить ему: он постоянно устраивал в городе какие-нибудь
торжественные зрелища, или пиршества, или шествия, занимал
жителей благородными развлечениями, каждый год посылал по 60
триер, на которых плавало много граждан по восьми месяцев и
получало жалованье, вместе с тем приобретая навык и познания в
морском деле. Кроме того, тысячу человек клерухов он послал в
Херсонес, в Наксос — пятьсот, в Андрос — половину этого числа,
во Фракию — тысячу для поселения среди бисалтов, других в Ита­
лию, при возобновлении Сибариса, который теперь стали называть
Фуриями. Проводя эти мероприятия, он руководился желанием
освободить город от ничего не делающей и вследствие праздности
беспокойной толпы и в то же время помочь бедным людям, а так­
же держать союзников под страхом и наблюдением, чтобы предот­
вратить их попытки к восстанию поселением афинских граждан под­
ле них.
Но что доставило жителям всего больше удовольствия и послужи­
ло городу украшением, что приводило весь свет в изумление... это
постройка величественных зданий. Но за это, более чем за всю
остальную политическую деятельность Перикла, враги осуждали
его и чернили в народном собрании. “ Народ позорит себя, — кри­
чали они, — о нем идет дурная слава за то, что Перикл перенес
общую эллинскую казну к себе из Делоса; самый благовидный пред­
лог, которым может оправдываться народ от этого упрека, тот, что
страх перед варварами заставил его взять оттуда общую казну и
хранить ее в безопасном месте; но и это оправдание отнял у народа
Перикл. Эллины понимают, что они терпят страшное насилие и
подвергаются открытой тирании, видя, что на вносимые ими по
278
Расцвет греческих полисов
принуждению деньги, предназначенные для войны, мы золотим и
наряжаем город, точно женщину-щеголиху...” .
Ввиду этого Перикл указывал народу: “Афиняне не обязаны отда­
вать союзникам отчет в деньгах, потому что они ведут войну в
защиту их и сдерживают варваров, тогда как союзники не поставля­
ют ничего — ни коня, ни корабля, ни гоплита, а только платят
деньги; а деньги принадлежат не тому, кто их дает, а тому, кто
получает, если он доставляет то, за что получает. Но если государ­
ство снабжено в достаточной мере предметами, нужными для вой­
ны, необходимо тратить его богатства на такие работы, которые
после окончания их доставят государству вечную славу, а во вре­
мя исполнения будут служить тотчас же источником благосостоя­
ния, благодаря тому, что явится возможная работа и разные по­
требности, которые пробуждают всякие ремесла, дают занятие всем
рукам, доставляют заработок чуть не всему государству, так что
оно на свой счет себя и украшает, и кормит” . И действительно,
людям молодым и сильным давали заработок из общественных
сумм походы; а Перикл хотел, чтобы рабочая масса, не несущая
военной службы, не была обездолена, но вместе с тем, чтобы она
не получала денег в бездействии и праздности.
Поэтому Перикл представил народу множество грандиозных про­
ектов сооружений и планов работ, требовавших применения раз­
ных ремесел и рассчитанных на долгое время, чтобы остающееся в
городе население имело право пользоваться общественными сум­
мами нисколько не меньше граждан, находящихся во флоте, в гар­
низонах, в походах...
Фукидид и ораторы его партии подняли крик, что Перикл растрачи­
вает деньги и лиш ает государство доходов. Тогда Перикл в собра­
нии предложил народу вопрос, находит ли он, что издержано мно­
го. О твет был, что очень много. “ В таком случае, — сказал Пе­
рикл, — пусть эти издержки будут не на ваш счет, а на мой, и на
зданиях я напишу свое имя” . После этих слов Перикла народ, вос­
хищенный ли величием его духа или не желая уступить ему славу
таких построек, закричал, чтобы он все издержки относил на обще­
ственный счет и тратил ничего не жалея. Наконец он вступил в
борьбу с Фукидидом, рискуя сам подвергнуться остракизму. Он
добился изгнания Фукидида и разбил противную партию.
Когда таким образом был совершенно устранен раздор и в госу­
дарстве настало полное единение и согласие, Перикл сосредото­
чил в себе и сами Афины, и все дела, зависевшие от афинян, —
взносы союзников, армии, флот, острова, море, великую силу, ис­
точником которой служили как эллины, так и варвары, и верхов­
ное владычество, огражденное покоренными народами, дружбой с
царями и союзом с мелкими властителями» (Плутарх. Перикл, 7— 15.
Пер. С. И. Соболевского).
Социально-экономические отношения в Греции классического периода
279
ГЛАВА XI
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ В ГРЕЦИИ
КЛАССИЧЕСКОГО ПЕРИОДА
В V в. до н. э. Греция вступила в период наивысшего экономического развития.
После устранения угрозы персидского завоевания греки вновь утвердили свой кон­
троль над проливами, торговыми коммуникациями и возобновили коммерческие
связи с другими регионами Средиземноморья. Быстрому социально-экономиче­
скому прогрессу способствовало окончательное сложение городских центров и уси­
ление в них в результате демократических преобразований торгово-ремесленных
слоев. Немаловажное значение для экономического подъема имел и постоянный
приток в Грецию военной добычи и рабов-военнопленных.
1. Рабовладельческий характер
античного общества
Победы, одержанные греками в борьбе за свою независимость с Персид­
ской державой, знаменовали собой наступление нового периода и в облас­
ти экономической жизни. Эллинский мир вступает в эпоху своего наивыс­
шего экономического расцвета. Угроза военного вмешательства извне была
ликвидирована. Развитие экономики греческого общества могло осуществ­
ляться в значительно более широких по сравнению с предшествующим вре­
менем масштабах.
Греки получили возможность упрочить свое влияние не только на Эгей­
ском море, но и на побережье Черного моря, так как Пропонтида и Боспор
были для них теперь открыты. На западе в сражении при Гимере сицилий­
ские греки также одержали решительную победу над карфагенянами, дей­
ствовавшими заодно с персами.
В греческих городах расцветает ремесленное производство и торговля,
интенсивно развивается сельское хозяйство, растут и крепнут торговые свя­
зи. Правда, экономический подъем коснулся не всех районов Греции. Уро­
вень хозяйственной жизни Этолии и Акарнании — в западной части Балкан­
ского полуострова; Ахайи, Аркадии, Лаконики, Мессении и Элиды — в Пе­
лопоннесе; Беотии, Локриды и Фокиды — в Средней Греции, Фессалии — на
севере продолжал оставаться еще относительно низким.
В то же время греческие города на побережье Малой Азии так и не
смогли полностью оправиться после жестокого подавления персами иони­
ческого восстания. Руководящую роль в экономической и культурной жиз­
ни эллинского мира они уступили новым центрам, сформировавшимся в
Балканской Греции и на греческом Западе — в Сицилии и Южной Италии.
Особенно оживились города сицилийских греков. Беспрепятственное
использование природных ресурсов плодородного острова открыло перед
280
Расцвет греческих полисов
ними широкие экономические перспективы. Гела, Акрагант и Сиракузы
превращаются в крупные ремесленно-торговые центры. То же переживает
и ряд греческих городов Южной Италии.
Поэтому торговые отношения с греческим Западом приобретают пер­
востепенное значение для Балканской Греции. Благодаря торговле с Запа­
дом, а также удобному географическому положению разбогател Коринф.
Расположенный на побережье Коринфского залива — главной мбрской
магистрали между Балканским полуостровом, Южной Италией и Сицили­
ей — Коринф в то же время был тесно связан с Сароническим заливом,
через который шла торговля с островами и побережьем Эгейского моря.
Энергичную торговую деятельность в это время развила также Эгина. Но
вскоре у Коринфа и Эгины появился опасный соперник — Афины. Одно­
временно с ростом политического влияния растет и экономическое могу­
щество Афин.
Историческое значение рассматриваемого периода заключалось в том,
что экономический подъем был подъемом рабовладельческого хозяйства.
Рабовладение и использование рабского труда восходят к самым ран­
ним векам средиземноморской культуры, но ведущим рабовладение стано­
вится в Греции лишь в классический период.
Никогда не следует забывать, что античное общество, античная демо­
кратия и культура носили яркое выраженный рабовладельческий характер.
Рабовладение наложило отпечаток на весь строй античной жизни и на ми­
ровоззрение даже таких выдающихся представителей древности, как Арис­
тотель, который оправдывал рабство.
Следует, однако, учесть, что удельный вес рабского труда в обществен­
ном производстве определялся уровнем экономического развития того или
иного района Греции. Развитые рабовладельческие отношения сочетались
с развитым ремесленным производством и товарно-денежными отношени­
ями, как, например, в Милете, Коринфе, Афинах. В экономически отста­
лых районах рабство продолжало сохранять в значительной мере еще пат­
риархальный характер, в частности в Фессалии и Македонии.
2. Рабство и его источники
Вопрос о числе рабов в греческих государствах — один из наиболее спор­
ных в античной историографии. Прямых сведений о численности рабов в
различных полисах очень мало, к тому же цифры, приводимые авторами
IV— III вв. (Аристотель — 470 тысяч рабов в Эгине, Тимей — 460 тысяч в
Коринфе, Ктесикл — 400 тысяч в Аттике), вряд ли достоверны. При подсче­
тах необходимо принимать во внимание различные косвенные данные, кото­
рые можно почерпнуть из произведений древних писателей и материала ар­
хеологических исследований. Ученые, оперирующие этими данными, одна­
ко, существенно расходятся в определении числа рабов и свободных. Ряд
историков Нового времени сильно преуменьшает численность рабского на­
селения античных полисов. Особенно заниженные данные приводит в своей
монографии «Население греко-римского мира» Юлиус Белох. По его мне­
нию, рабское население в Эгине достигало 70 тысяч, в Коринфе — 80 тысяч,
Социально-экономические отношения в Греции классического периода
281
а в Афинах — 100 при 100 тысячах свободного населения и 30 тысячах
метеков. С некоторыми изменениями расчеты Белоха принимают Георг
Бузольт — автор капитальной «Истории Греции», Эдуард Мейер — ав­
тор «Истории древности», французский ученый Г. Глотц, русские ученые
Р. Ю. Виппер и М. М. Хвостов.
Основную массу рабов в греческих полисах составляли рабы негрече­
ского происхождения. В большинстве греческих государств было уничто­
жено долговое рабство. Очень редко греки непосредственно использовали
в своих собственных городах рабов-единоплеменников, захваченных в вой­
нах с другими греческими государствами. Во время Пелопоннесской вой­
ны такие случаи участились, но и тогда использование труда рабов-греков
в самой Греции не получило широкого распространения.
Главным источником рабства на протяжении всей античной истории
служила война с негреческими государствами и племенами (варвара­
ми). Сохранилось предание, что Кимон после поражения персов при
Эвримедонте вывез на рынок 20 тысяч рабов. Захваченных в плен госу­
дарство продавало работорговцам, доставлявшим рабов на специаль­
ные рабские рынки, существовавшие в разных частях Греции. Крупней­
шим рынком рабов был остров Хиос. Рабами торговали также в Эф есе,
на Самосе, Д елосе и в других полисах. В V в. до н. э., когда Афины
стали важным торговым центром, здесь также появился крупнейший
рынок рабов. На рынках рабов продавали и рекламировали так же, как и
всякий другой товар, расхваливали силу, красоту, молодость, покор­
ность и другие положительные качества живого товара. По желанию
покупателей рабов раздевали, осматривали зубы, заставляли бегать,
ходить и т. д.
Источником рабства служил также естественный прирост несвободно­
го населения: детб рабов становились рабами того рабовладельца, которо­
му принадлежала их мать. Даже дети свободного и рабыни относились, за
редким исключением, к категории рабов. Впрочем, этот источник не был
значительным.
Специальное внимание источникам рабства в Аттике VI—V вв. уде­
ляет в своей монографии известный петербургский филолог А. И. Доватур: «Кабальное рабство, т. е. обращение в рабство неоплатного
должника, не существовало в Афинах со времен Солона, который
своими законами раз и навсегда предотвратил возможность обраще­
ния афинского гражданина в рабство за долги. Единственное исклю­
чение — продажа в рабство государством неоплатного государствен­
ного должника, надо думать, было редким явлением. В какой-то мере
могло бы считаться исключением и положение выкупленного из пле­
на, пока он не уплатил выкупившему уплаченной последним выкуп­
ной суммы. Выкупленный считался рабом выкупившего в случае не­
возвращения ему выкупных денег...
Среди источников пополнения рабов в Афинах VI—V вв. до н. э.
значительное место занимал естественный прирост. Известно, что
греческие рабовладельцы ценили рабов, родившихся у них в доме.
282
Расцвет греческих полисов
Эти рожденные в доме рабы пользовались обычно большим довери­
ем со стороны своих господ...
Приобретение рабов на рынке или каким-то другим путем одним вла­
дельцем у другого являлось другим источником пополнения рабско­
го населения в пределах Афинского государства. Надо думать, в боль­
шом, а возможно, преобладающем количестве на рынках продава­
лись рабы негреческого происхождения, захваченные в плецво вре­
мя военных действий или проданные в рабство своими соплеменни­
ками...
Большое количество рабов давали войны. Раздавались голоса против
обращения эллинов в рабство, но эти протесты не оказывали заметно­
го влияния на практику, хотя владеть рабами-эллинами, вероятно,
считалось не вполне достойным... По античным представлениям, во­
еннопленный становился рабом того, кто взял его в плен... Персид­
ские и Пелопоннесская войны в немалой степени способствовали уве­
личению количества рабов как в Греции в целом, так и в Афинах...
Источником пополнения рабов было также пиратство и разные дру­
гие способы похищения свободных. О распространенности самого
явления — захвата свободных людей — говорит афинский закон. Вся­
кое незаконное обращение в рабство свободного человека подпадало
под определение «графе андраподисму»; признанный виновником
наказывался смертью. Закон касался, разумеется, обращения в раб­
ство свободных афинян и отнюдь не защищал свободных людей из
негреческих племен...
Еще один источник рабства — подбрасывание новорожденных детей —
не поддается даже приблизительному учету» (Доватур А. И. Рабство
в Аттике VI—V вв. до н. э. Л., 1980. С. 58).
Цены на рабов варьировали в зависимости от конкретного историчес­
кого периода, мирного или военного времени, а также от пола, возрас­
та, физической силы, ума, производственных навыков и других качеств
невольников. «В период между Пелопоннесской войной и владыче­
ством Александра цены на рабов были 2—2,5 мины; это были рабочие
в рудниках и на работах низшей квалификации; от 3 до 4 мин — для
рабов-ремесленников; от 5 до 6 мин — для руководителей мастерских;
соответствующими были цены на домашних рабов, смотря по их слу­
жебным обязанностям; цены повышаются до 10 и 15 мин для рабов
выдающихся умственных способностей или знаний; эта цена повышает­
ся еще более для рабов, предназначенных для специальных целей рос­
коши или личных удовольствий (об этом можно судить по многим при­
мерам найма или продажи); цена поднимается в этих случаях до 20 или
30 мин. Здесь не может быть установлено границ. Но когда мы имеем
дело с большими массами, каково бы ни было положение каждого от­
дельного лица, средняя цена остается 2 мины во время Персидских
войн, около 3 мин в течение Пелопоннесской войны и правления Алек­
сандра и от 4 до 5 мин при царях, наследовавших ему» (Валлон А.
История рабства в античном мире. М., 1941. С. 89).
Социально-экономические отношения в Греции классического периода
283
Аристотель, выражая точку зрения своих современников, называет
раба одушевленным орудием или говорящей машиной. Человек, пола­
гает Аристотель, не может обойтись без орудия хотя бы только для
того, чтобы обеспечить себе все необходимое для жизни. Одни орудия
являются одушевленными, другие — неодушевленными. Раб есть оду­
шевленная собственность и наиболее совершенное орудие труда. Без
рабов можно было бы обойтись лишь в том случае, если бы каждый
инструмент мог выполнять свойственную работу сам по данному ему
приказанию, или даже предвосхищая его. Если бы, например, ткацкие
челноки сами ткали, а плектры1сами играли, тогда и господам не нужны
бы были рабы.
Отличительным признаком рабского состояния, с юридической точки
зрения, было абсолютное бесправие раба. В принципе раб рассматривался
не как личность, а как вещь. Поэтому рабовладелец мог как угодно по соб­
ственному произволу распорядиться принадлежащим ему рабом. Един­
ственным ограничением произвола рабовладельца, да и то не везде и не
всегда, было запрещение убивать раба. По афинским законам господин не
мог самовольно лишить жизни своего раба.
Раб, не признаваемый юридически правоспособной личностью, не имел
даже собственного имени. У рабов было не имя, а кличка. Часто рабы
назывались по имени той страны, в которой они родились: скиф, сириец,
араб, фракиец и т. д. Иногда рабу давали кличку в зависимости от его
физических или психических качеств, достоинств или недостатков. Не
имел раб также и семьи; рабы могли только находиться в сожительстве с
рабынями.
Рожденные от такого сожительства дети рассматривались как приплод,
принадлежавший хозяину раба. По желанию господина раб мог работать
без присмотра *ли под наблюдением надсмотрщика, закованным в канда­
лы. В случае неповиновения, лени, дерзости или попытки к бегству раба
подвергали жестоким наказаниям: били, истязали, вытягивали на блоках,
отправляли на тяжелые работы — на мельницы или рудники, выжигали на
лбу и на руках клейма и т. д. Если раба привлекали к суду в качестве свиде­
теля, его показания приобретали законную силу лишь тогда, когда он давал
их под пыткой, так как считалось, что по своей природе раб не может без
принуждения дать правдивые показания.
Отпуск рабов на волю в период расцвета рабовладельческого строя в
греческих полисах был редким явлением. Раб, отпущенный на волю, мог
быть захвачен другим рабовладельцем как «ничья вещь». Поэтому при
отпуске раба на волю его обычно посвящали (дарили) богу. Однако и в
таком случае раб еще не становился свободным (в античном смысле этого
слова) человеком, а всего лишь вольноотпущенником, сохранявшим из­
вестную зависимость от своего бывшего хозяина и лишенным обычных
гражданских прав.
1Тонкая пластина, согнутая в виде незамкнутого кольца, свободным суживаю­
щимся концом которого приводят в колебание струны щипковых музыкальных
инструментов.
284
Расцвет греческих полисов
Отпуск рабов на волю и положение вольноотпущенников детально
рассмотрены в фундаментальном труде французского антиковеда
Анри Валлона, где отмечается: «Раб мог получить свободу на услови­
ях тягостных, за плату, или на условии дарственности, путем выкупа
или через отпущение на волю.
Прежде всего он мог выкупиться на свои сбережения... И хозяин тут
не терял ничего. Взяв столько контрибуции со сбережений раба, он
получал сверх того полную его стоимость в обмен на свободу...
Отпуск на волю в подлинном смысле слова производился или хозяи­
ном, или государством в формах, часто аналогичных, но с результата­
ми иной раз различными.
Когда хозяин, умирая, отпускал на волю своего раба, гарантией этого
служило его завещание. Когда же он давал ему свободу при жизни, он
старался найти несколько иные средства оповестить об этом. Объяв­
ление делалось в различных местах, где собирался народ, например в
театре... Такое объявление делалось также в суде, где оно было более
уместно; на празднествах, в храмах... Наконец, освобождение на волю
могло быть подтверждено еще и при помощи особых документов,...
или же при помощи внесения в государственные списки...
Практиковалось также отпущение на волю под видом продажи или
дарения божеству... В одних случаях этот дар представлялся бесплат­
но, ... иногда делалась специальная оговорка, что раб, посвящаемый
подобным образом, не может быть опять обращен в рабство; таким
образом, он отпускался на волю, и бог не имел на него никаких других
прав, кроме защиты его свободы... Если же дело шло о продаже, что
являлось более частым случаем, надписи указывают цену, свидетель­
ствуют, что она была внесена целиком богу, чтобы передать ее хозя­
ину, и на каких условиях; после этого они объявляют ее ненарушимой
и священной...
Условия, которые обыкновенно сопровождали формулы дарения или
формулы продажи во всех актах, где раб вверял сумму выкупа богу,
ясно указывают, что под этой скрытой формой идет дело об освобож­
дении на волю и что новый иеродул уже не раб...
Освобождение на волю ставило раба в совершенно новое положение
по отношению к своему старому хозяину и к государству. Из его
положения абсолютной зависимости проистекала двойная опека: в силу
свободы он поступал под опеку государства, в силу патронажа он оста­
вался под опекой своего хозяина; для государства... он становился
метеком, для своего старого хозяина — клиентом.
Таким образом, прежде всего он был подчинен всем обязанностям
метеков: занесению в списки, что служило в то же время подтвержде­
нием его освобождения, регулярному налогу в 12 драхм и всем дру­
гим обязанностям. Метек, независимо от внесения в списки, должен
выбрать себе патрона; для вольноотпущенника возможности выбора
не представлялось: это, естественно, был его старый хозяин. Обязан­
ности вольноотпущенника по отношению к нему были такими же, как
Социально-экономические отношения в Греции классического периода
285
и обязанности метека по отношению к патрону; кроме того, они могли
быть пополнены хозяином, который мог оговорить это при отпуске на
волю...
Таким образом, освобождение на волю устанавливало положение сред­
нее между рабством и положением гражданина. Оно извлекало раба
из рабского состояния, но не делало его вполне свободным. Освобож­
денный раб мог спокойно отбросить все знаки рабства, отрастить себе
волосы, изменить свое имя... Но тем не менее он оставался вне обще­
ства действительно свободных лиц, подавленный еще двойным гне­
том патрона и государства» (Валлон А. История рабства в античном
мире. М., 1941. С. 146).
Положение рабов не всегда и не везде было одинаковым. В отдельных
случаях рабы могли, завоевав доверие и расположив хозяина, находиться в
сносных или даже относительно хороших условиях. Так, например, раб
Перикла, Эвангел, пользовался полным доверием своего господина, заве­
довал его хозяйством, распоряжался другими рабами, исполнявшими раз­
личные работы в богатом доме первого гражданина Афин.
Чтобы поднять трудоспособность и увеличить прибавочный продукт
груда рабов, хозяева изобретали всевозможные меры поощрения. Усерд­
ным, прилежным и послушным рабам и рабыням давали лучшую пищу,
одежду и обувь, всячески их поощряли. «Я сам, — говорится в одном трак­
тате Ксенофонта, — никогда не допускаю, чтобы у меня лучшие получали
одинаковую часть с худшими. Со своими управляющими я поступаю так,
что, когда они достойнейшим отдают лучшее, хвалю их, но если замечаю
поблажку за лесть или иную бесполезную уступчивость управляющего, то
не оставляю этого без внимания и делаю выговор, стараясь доказать, что он
действует даже во^вред самому себе» (Экономик, XIII, 12).
Жизнь и быт рабов греческих полисов наглядно изображены в грече­
ских комедиях, особенно в комедиях Аристофана, относящихся к более
позднему периоду его творчества. В «Осах», «Мире», «Лягушках» и «Плу[осе» рабы принимают участие во всех диалогах, завязке и развязке пьесы.
Обычно это сметливые и даже беззастенчивые люди. Таков, например, раб
Карион в «Плутосе»: он участвует во всех делах своего недалекого хозяи­
на и презирает его за глупость. Таков же и Ксанфий в «Лягушках» и т. д.
Положение рабов в Афинах было легче, чем во многих других грече­
ских государствах. Здесь рабам, занятым, например, в торговле, предос­
тавляли гораздо большую самостоятельность. За убийство раба его хозяин
привлекался к ответственности как за непредумышленное убийство.
И в Афинах и во многих греческих городах особую группу составляли
государственные рабы, которые находились в значительно лучшем поло­
жении, чем рабы, принадлежавшие отдельным гражданам.
Труд рабов, принадлежавших государству, применялся на строитель­
стве общественных сооружений. Большое число государственных рабов
находилось при должностных лицах в качестве писцов, глашатаев и т. д. В
Афинах рабы-скифы, принадлежавшие государству, использовались и для
несения полицейской службы.
286
Расцвет греческих полисов
Государственные рабы выполняли также обязанности тюремщиков, дей­
ствуя по приказанию коллегии одиннадцати, исполнявшей приговоры афин­
ского суда.
В эпоху расцвета полисов рабский труд внедряется во все отрасли хо­
зяйственной жизни. Как и при патриархальном рабстве, рабы использова­
лись в домашнем хозяйстве. Число рабов среднего небогатого рабовла­
дельца в Греции, включая сельских рабов, ремесленников и прислугу, обыч­
но не превышало полутора-двух десятков. Известно, что Аристотель имел
тринадцать рабов, его ученик Феофраст — девять, Стратон — шесть, у
оратора Лисия было двенадцать рабов и т. д. Все они относились к рабов­
ладельцам среднего и выше среднего достатка. В богатых афинских домах
штат рабов доходил до 50 человек. Часть рабов, живших в доме, нередко
была обучена тому или иному ремеслу. Продукты их труда использова­
лись хозяином и его семьей или продавались на рынке.
Наиболее типичной формой применения труда рабов в ремесленном
производстве был труд рабов в эргастериях — ремесленных мастерских.
Наши источники содержат очень мало сведений об этих мастерских до
Пелопоннесской войны. Большая часть известного нам исторического ма­
териала относится уже к эпохе этой войны или же к последующему вре­
мени.
Косвенное заключение о численности рабов-ремесленников и об их важ­
ной роли в экономике Афин можно сделать из сообщения Фукидида о том,
что во время Пелопоннесской войны к спартанцам из Афин перебежало в
числе 20 тысяч рабов много ремесленников. Это причинило непоправимый
ущерб афинскому ремесленному производству и хозяевам эргастериев.
Доходность эргастериев была очень велика. По расчету Белоха, авто­
ритетного в вопросах античной статистики, квалифицированный раб в V—
IV вв. оценивался в 150 драхм. Ежедневный же доход, приносимый рабом,
равнялся одному оболу, следовательно, годовой доход в среднем, из расче­
та 300 рабочих дней в году, составлял 30— 50 процентов покупной цены
раба. 32 раба, работавших в оружейной мастерской отца афинского орато­
ра и общественного деятеля Демосфена (IV в. до н. э.), приносили в год
каждый 30 мин, т. е. около 100 драхм на раба.
Таким образом, доход ремесленных мастерских был весьма значителен,
с излишком покрывал как стоимость рабочей силы, так и все расходы, свя­
занные с организацией эргастерия. Источники указывают, что эргастерии
приносили не меньший доход, чем морская торговля, т. е. самая прибыль­
ная статья античной коммерции.
Крупные ремесленные мастерские достигали (особенно в IV в. до н. э.)
значительных размеров: в них работало 100 и больше рабов. Однако в
ремесленном производстве греков преобладали небольшие эргастерии. К
таким эргастериям, например, принадлежали две мастерские отца Демос­
фена в Афинах, в которых было занято по 20— 30 рабов. В более мелких
мастерских работал сам хозяин с помощью одного-двух рабов.
В таких городах, как Афины и Коринф, в V в. до н. э. развитие отдель­
ных видов ремесла достигает высокого уровня. Особенно больших успе­
хов добилось керамическое производство. Благодаря изобретению ножно­
Социально-экономические отношения в Греции классического периода
287
го гончарного круга качество отделки сосудов в V в. до н. э. неизмеримо
возросло. Особенно высококачественной была керамика, предназначенная
на вывоз. В керамических мастерских широко использовался труд рабов.
В V в. до н. э. для ремесленного производства характерно значительное
разделение труда. В литературных и эпиграфических памятниках упоми­
наются оружейные, металлургические, мебельные, портняжные, музыкаль­
ных инструментов и другие мастерские. Иногда рабы становились искус­
ными мастерами своего дела.
Об устройстве и техническом оснащении эргастерия можно судить по
вазовой живописи. Оборудование эргастерия было весьма примитивно,
пользовались в нем самыми простыми инструментами, да это и понятно:
рабу, работавшему по принуждению, из-под палки надсмотрщика и не за­
интересованному в повышении производительности своего труда, нельзя
было доверить какой-нибудь сложный и дорогостоящий инструмент. Это
ограничивало развитие технического прогресса на протяжении всей антич­
ной эпохи и исключало всякую возможность применения машинной техни­
ки. Столь же примитивна была и организация эргастериев. По существу,
рабы были связаны друг с другом не производственным процессом, а тем,
что все они принадлежали одному и тому же рабовладельцу и работали под
одной крышей. Таким образом, рабовладельческая мастерская представля­
ла собой простую кооперацию индивидуальных производителей.
Самым сложным и трудным в античности было горное дело — добыча
руды. Горные работы велись очень простыми орудиями: молот, клин, кайло
и лопата исчерпывали весь арсенал горных инструментов. Переноска и
подъем руды на поверхность осуществлялись в основном вручную. Для
добычи руды прорубались штольни, узкие и низкие, высотой немногим
более метра. Вентиляция в шахтах почти отсутствовала. Для освещения
служили глиняцдое светильники. Условия труда горнорабочих в Древнем
мире считались самыми тяжелыми и невыносимыми. По словам Диодора,
«те люди, которые занимаются работой в рудниках и которые приносят
господам невероятные по своим размерам доходы, изнывают от своей рабо­
ты в подземных шахтах и денно и нощно, и многие из них умирают от
чрезмерного труда. Нет у них ни освобождения от работы, ни перерыва в
ней...» (V, 38).
Помимо применения труда рабов в эргастериях и рудниках очень рас­
пространенной формой эксплуатации была отдача рабов в аренду особым
модрядчикам, использовавшим их в рудниках, каменоломнях, на плантаци­
ях, при постройке общественных зданий и пр. Так поступал, например,
н шестный афинский политический деятель второй половины V в. до н. э.
11икий, один из крупнейших греческих рабовладельцев, имевший, по пре­
данию, около тысячи рабов. У другого афинского богача, Гиппоника, было
700 рабов, сдаваемых им в аренду, что приносило ему 10 процентов чисто­
го дохода. Ежедневная рента Филонида, у которого было 300 рабов, со­
ставляла полмины и т. д. Подобных примеров можно привести много. Под­
рядчики или откупщики контрактовали у государства горные разработки,
к-рритории для постройки общественных зданий и другие участки и с по­
мощью наемных рабов (отчасти и свободных наемных рабочих) обрабаты­
288
Расцвет греческих полисов
вали арендованные ими земли, выплачивая аренду государству и рабовла­
дельцам. В наем подрядчикам отдавали не только частных, но и государ­
ственных рабов.
Пошлины, получаемые с рабов, отдаваемых в аренду, составляли один
из важнейших источников государственного дохода. «А что в действитель­
ности доход государства от этого предприятия, т. е. от отдачи рабов в арен­
ду, — читаем в трактате Ксенофонта “О доходах”, — будет превыщать
указанную сумму, об этом могут засвидетельствовать, если только они
еще живы, те, кто помнит, сколько дохода приносил налог с рабов перед
Декелейской войной» (О доходах, IV, 25).
Одним из способов эксплуатации рабов был отпуск раба на оброк. Рабу,
живущему отдельно, разрешалось вести самостоятельное хозяйство. Ли­
сий сообщает о рабыне, живущей отдельно от хозяина и торгующей на
рынке изготовленной ею пряжей. Раб выплачивал хозяину определенную
сумму. Если дела его шли успешно, он мог с течением времени купить себе
свободу и стать вольноотпущенником.
В сельском хозяйстве рабский труд использовался еще в гомеровскую
эпоху, но более широкое применение его начинается позже — со времени
перехода к садово-огородным культурам, т. е. в VI в. до н. э. Преимущество
рабского труда заключалось в его дешевизне. Однако следует подчеркнуть,
что в сельском хозяйстве рабы были заняты главным образом на тяжелых и
грязных работах, например на мельнице, где раб, заменяя осла или мула,
вращал тяжелый мельничный жернов. У Лисия мы читаем о том, как хозяин
грозит рабыне отправить ее за неповиновение на мельницу. Главная роль в
сельском хозяйстве в очень многих полисах долгое время принадлежала
свободным земледельцам — крестьянам.
Таким образом, рабский труд широко использовался во всех отраслях
хозяйственной жизни греческих государств. Рабство до такой степени про­
никло в поры античных полисов и вошло в сознание людей того времени,
что даже такие выдающиеся личности, как философ Аристотель, не могли
представить себе общества, в котором отсутствовало бы рабство. Аристо­
тель в одной из книг своей «Политики» трактует науку о рабстве как специ­
альную дисциплину об организации власти и подчинения.
3. Свободный труд в Греции
Использование рабского труда, однако, не исключало применения сво­
бодного труда ни в ремесле, ни тем более в сельском хозяйстве греческих
полисов. История античного общества насыщена постоянной борьбой
рабского и свободного труда. И, как указывал в свое время К. Маркс,
расцвет античных культур падает на тот период, когда свободный труд
еще не утратил своего значения. Так, например, было в Афинах в золотой
век Перикла.
Структура античного общества была гораздо сложнее, чем это мо­
жет показаться на первый взгляд. Аристотель различает пять основных
групп населения полиса: 1) большинство жителей полиса составляют
земледельцы, производящие продукты питания; 2) вторая составная
Социально-экономические отношения в Греции классического периода
289
часть государства — ремесленники, занимающиеся изготовлением ремес­
ленных изделий, без которых невозможно существование государства;
3) третье место в социальной иерархии принадлежит торговцам, «которые
занимаются куплей и продажей, оптовой и розничной торговлей»; 4) чет­
вертую категорию составляют феты, выполняющие сезонные работы или
работающие по найму в качестве поденщиков; 5) к пятой категории отно­
сятся военные, «существование которых столь же необходимо, как и всех
других, упомянутых выше сословий, если только государство не желает
подпасть во время войны под чужеземное иго» (Политика, IV, 3 ,1 1 ). Рабы
выделены в особую категорию, поскольку они не принадлежат к граждан­
ской общине.
Свободные земледельцы и ремесленники — плотники, оружейники, са­
пожники, кузнецы, ткачи, медники, кирпичники, скульпторы и т. д. — по
самым различным поводам постоянно упоминаются в литературных источ­
никах и надписях. Ремесленники и крестьяне постоянно фигурируют в ко­
медиях Аристофана.
...По петушечьей утренней песне
Поднимаются все на работу: ткачи, печники, скорняки, мукомолы,
Гончары, маляры, столяры, мастера по слесарно-кузнечному делу.
Обуваются наспех, впотьмах и бегут
(Птицы, 489—492).
Большую часть афинской экклесии в V— IV вв., как видно из «Воспоми­
наний о Сократе» Ксенофонта, составляли свободные ремесленники —
кожевники, горшечники, сапожники и т. д. Ремесленные мастерские чаще
всего были одновременно мастерскими и лавками, в которых торговал и
работал хозяин-мастер с несколькими подмастерьями — рабами и свобод­
ными. Хозяевами ремесленных мастерских в Афинах, как и в других гре­
ческих торговых центрах, часто бывали метеки. Значительная роль мете­
ков в хозяйственной жизни греческих городов несомненна.
Труд ремесленника не считался почетным д ля свободного гражданина.
«В некоторых греческих государствах люди, занимавшиеся непосред­
ственно каким-либо ремеслом, не имели политических прав или не
могли занимать государственные должности. Работа в тесном помеще­
нии, в полусогнутом или стоячем положении, по мнению греков, убива­
ла в человеке умственные способности, лишала его возможности здра­
во судить о политических делах и быть хорошим воином. Ксенофонт
приписывает философу Сократу следующие слова: “Занятие известны­
ми ремеслами низко, и они по справедливости не пользуются уважени­
ем в городах, так как разрушают тело работающего, заставляя его вес­
ти сидячий образ жизни, иногда даже проводить целые дни у огня; а
если наносится вред телу, то и душа становится гораздо слабее. К тому
же ремесло оставляет мало свободного времени для заботы еще о
друзьях и родном городе. Поэтому ремесленники считаются непригод­
ными для дружеского сообщества и плохими защитниками отечества.
К) И сю ри я Д ревней Греции
290
Расцвет греческих полисов
В некоторых городах, особенно в тех, которые славятся военным де­
лом, не дозволяется никому из граждан заниматься ремеслами” (IV, 2).
Особо пренебрежительно к людям ремесленного труда относились
представители аристократических кругов. Аристотель писал: “ Идеаль­
ное государство не дает ремесленнику гражданских прав, а если и ре­
месленник — гражданин, то нужно признать, что... гражданская доб­
лесть... имеется не у всех свободнорожденных, но только у тех, кто
избавлен от необходимости работой добывать себе пропитание” (По­
литика, III, 3,2). Презрительное отношение к ремесленным занятиям
свойственно не только грекам, а характерно для большинства обществ,
где применялся труд рабов. Так, по словам Геродота, “фракийцы, ски­
фы, персы, лидийцы... меньше ценят тех граждан и их потомков, кото­
рые занимаются ремеслами... Это заимствовано всеми эллинами, боль­
ше всего лакедемонянами, а меньше всех пренебрегают ремесленни­
ками коринфяне” (II, 167)» (К. М. Колобова, Л. М. Глускина. Очерки
истории Древней Греции. Л., 1958. С. 182).
Однако еще со времени Солона многие афинские граждане обращались к
занятиям ремеслами. В V в. до н. э. афинское демократическое правительство
покровительствовало свободному труду, привлекало афинских граждан к ра­
боте по найму на строительстве общественных сооружений. Так, при Перик­
ле число рабов, работавших на крупных общественных постройках, было со­
кращено до четверти общего числа работников; при постройке храма Эрехтейона рабы также составляли не более четверти всех работников.
В сельском хозяйстве преобладал труд свободных производителей, а
труд рабов внедрялся значительно медленнее, чем в ремесленном произ­
водстве. Объясняется это тем, что обработка земли, особенно в таких об­
ластях с каменистой малоплодородной почвой, как Аттика, требовала боль­
шой тщательности и большого внимания при уходе за посевами. Исполь­
зование малопроизводительного подневольного труда рабов в таких
условиях было нерентабельным. Поэтому свободный труд в сельском хо­
зяйстве продолжал оставаться основным во многих областях Греции в те­
чение всего классического периода. Мелкое и среднее крестьянство, обра­
батывавшее свои наделы личным трудом или с помощью одного-двух ра­
бов, в классическое время составляло больш ую часть населения
значительного числа греческих полисов. При этом следует подчеркнуть,
что независимо от хлебного импорта роль сельского хозяйства в Древней
Греции была очень велика.
«Стоит отметить, что, несмотря на крайнее разнообразие экономико­
географической структуры Греции и на отрицательное в целом отно­
шение свободных греков к физическому труду, в литературе того
времени можно встретить немало похвал земледельцу. Ксенофонт
Афинский, который в своих трактатах “Домострой” и “О доходах”
дает ряд советов, как пополнить государственную казну и поднять
благосостояние народа, рассматривает ремесло как занятие низшего
порядка. Напротив, земледелие и сельское хозяйство вообще он оце­
Социально-экономические отношения в Греции классического периода
291
нивает чрезвычайно высоко. “Даже очень удачливые люди, — пишет
он в «Домострое», — не могут обойтись без земледелия. Занятие им
доставляет приятность, умножает дом и упражняет тело так, что оно
делается способным ко всему, что подобает свободному человеку...
Земля побуждает земледельцев также защищать страну с оружием в
руках, потому что хлеб, производимый ею, легко может стать добы­
чей победителя”. Обрабатывать землю, полагает Ксенофонт, необхо­
димо и из соображений воспитательных: “Земля учит даже справед­
ливости тех, кто может понимать ее уроки, потому что кто больше
всего ухаживает за ней, тот больше всего от нее и получает...
Земледелие приучает также помогать друг другу. Как на войну надо
идти с людьми, так с людьми же нужно идти и на полевые работы...
Часто также приходится хозяину поощрять работников, как команди­
ру солдат...
Хорошо сказал тот, кто земледелие назвал матерью и кормилицей
всех искусств. Действительно, когда хорошо идет земледелие, тогда
и все прочие занятия процветают; где же земля принуждена оставать­
ся невозделанною, там, можно сказать, все занятия приходят в упадок
и на суше, и на море” (Домострой, V, 1— 17).
Так высоко ценили греки земледелие — основу экономики» (Винничук Л. Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима. М., 1988.
С. 14).
В ряде областей земледелие составляло основу хозяйства. В Беотии,
Лаконике, Мессении, Арголиде, Фессалии, где почвы характеризовались
относительным плодородием, ведущим было производство зерновых куль­
тур. В Аттике и других малоплодородных греческих областях в VI— V вв.
внедряется и широко практикуется разведение таких культур, как виноград
и оливы.
В ряде областей Греции развивалось скотоводство. Там, где были хоро­
шие пастбища — в Фессалии, Эпире, — разводили крупный рогатый скот и
лошадей, в горных районах — ослов и мулов, коз и овец.
Краткую, но достаточно емкую характеристику сельского хозяй­
ства в Греции дает московский историк В. И. Кузищин: «На хоре
торгово-ремесленных полисов, как правило, было мало плодород­
ных земель, преобладали холмистые с каменистой почвой, труд­
ные для вспашки и обработки, обладающие небольшим естествен­
ным плодородием. Это предопределило невысокий уровень разви­
тия хлебопашества в греческих полисах этого типа... Питательная,
но капризная для возделывания пшеница высевалась на малых пло­
щадях, преобладающей зерновой культурой был менее ценный, но
дающий относительно неплохие урожаи неприхотливый ячмень.
Ячменный хлеб, ячменная каша или лепешки были основной зер­
новой пищей древнего грека...
Если хлебопашество находилось на невысоком уровне, то виноградар­
ство, оливководство и садоводство-огородничество процветали.
К )1
292
Расцвет греческих полисов
Холмистые, каменистые почвы Греции, обилие солнца, достаточ­
ное количество осадков оказались благоприятными для культур
винограда, оливы, плодовых деревьев и овощей. Вино, оливковое
масло, смоквы, овощи становятся основными продуктами питания
(как и хлеб) древних греков. Особый подъем переживало виногра­
дарство и оливководство. Под виноградники и оливковые рощи
осваивались новые, ранее пустующие земли, расчищались от за­
рослей и вводились в сельскохозяйственный оборот холмистые,
засушливые или каменистые участки... На почвах Греции были вы­
ведены многочисленные сорта винограда и маслин, наилучшим
образом подходящие для тех или иных местностей. Греки получа­
ли довольно высокие урожаи со своих виноградников и маслин,
которые не только обеспечивали внутренние нужды населения, но
и давали излишки, которые могли вывозиться. Часть собранного
винограда и маслин потреблялась в свежем виде, шла на изготов­
ление изюма (виноград), мариновалась (маслины), но большая часть
продукции шла на приготовление вина и масла. Греческое масло и
некоторые сорта вин приобрели славу по всему Средиземноморью
и были предметом выгодного экспорта, приносили большие дохо­
ды. Самыми знаменитыми в V— IV вв. до н. э. считались вина:
хиосское, фасосское, косское и лесбосское...
Скотоводство занимало небольшое место в системе греческого
сельскохозяйственного производства. Мясо и молоко не были ос­
новными продуктами питания древних греков; лошади практиче­
ски не применялись как тягловая сила, греческая конница была
вспомогательным родом войска, и потому лошадей разводили мало.
В большей степени разводили овец для получения шерсти как ос­
новного сырья для изготовления одежды, рабочий и тягловый скот
(быков, ослов, мулов). В гористой Греции на ограниченной терри­
тории мелких полисов не было обширных пастбищ, где было бы
возможным скотоводство в крупных масштабах» (История Д рев­
ней Греции. М., 1986. С. 141).
4. Греческая торговля и финансы
Поворотным пунктом в развитии средиземноморской экономики и, в
частности, внешней торговли были греко-персидские войны и образова­
ние Делосской симмахии. С этого времени главные рынки Греции пере­
мещаются на северо-восток (Черное м оре), на запад и отчасти на юг —
Сицилия, Италия, Испания и Северная Африка (Кирена). Фактическим
гегемоном на Эгейском море становятся Афины, а на Западе — Коринф
и отчасти Мегары.
Рост могущества Афин как главы большого объединения греческих
городов привел к сосредоточению посреднической торговли в руках афин­
ских купцов. Этому способствовало и географическое положение Афин
как естественного торгового посредника между Востоком и Западом.
Социально-экономические отношения в Греции классического периода
293
Афинский порт Пирей стал усиленно застраиваться и расширяться
еще со времени Фемистокла. К середине V в. до н. э. он превратился в
транзитный пункт, через который проходило множество всевозможных
товаров из самых различных стран Древнего мира. Используя свое гос­
подствующее положение в Афинской архе и могущество на море, афи­
няне заставляли многие торговые корабли везти товары в Пирей, откуда
они при посредничестве афинян перепродавались и распределялись по
другим городам. Это давало немалый доход и афинским купцам-посредникам и афинской казне, взимавшей со всех привозимых в Пирей това­
ров торговые пошлины. Ежегодный товарооборот Пирея достигал ко­
лоссальной суммы — двух тысяч талантов. Самой крупной статьей афин­
ской импортной торговли во все эпохи был хлеб. Вывозили Афины
предметы афинского производства — металлические изделия, керами­
ку, предметы роскоши, оружие и т. д.
На берегу Канфара (одной из гаваней Пирея) находились портики,
служившие складскими помещениями для привезенных товаров. Один
из этих портиков был выстроен Периклом и отведен для хранения зер­
на. Около портиков находился рынок, где приезжие купцы выставляли
на продажу свои товары. Здесь же располагались менялы и ростовщики.
В Пирее, кроме складских помещений и рынка, имелись корабель­
ные верфи, мастерские, гостиницы и постоялые дворы для купцов и су­
довладельцев. Пирей в то время был самым многолюдным и оживлен­
ным местом Афин, где звучала разноязыкая речь.
«Из эллинов и варваров одни только афиняне могут иметь богатства.
Ведь если какой-нибудь город богат кораблестроительным лесом, куда
будет он сбывать его, если не убедит господ моря купить его? Если же
какой-нибудь город богат железом, медью или льном, куда он будет сбы­
вать все это, помимо владыки моря (т. е. афинян)? По этой же причине
мы имеем от одного полиса дерево, от другого — железо, от третьего —
медь, от четвертого — льняные материи, от пятого — воск и т. д.» (Псев­
до-Ксенофонт. Афинская политая, II, 11).
Автор цитируемого сочинения подчеркивает удобство географичес­
кого положения Афин, находившихся в центре торговых дорог, что бла­
гоприятствовало их экономическому росту и торговому посредничеству.
«Афины, — читаем мы в трактате Ксенофонта “О доходах”, — с точ­
ки зрения морской торговли и судоходства — самый желательный и при­
быльный город. Прежде всего он имеет превосходные безопасные гава­
ни, где можно останавливаться во время бурь. Затем в большей части
других городов всякий раз приходится набирать новую кладь, потому
что монета этих городов совершенно бесполезна вне своих пределов, в
Афинах же не только множество предметов для нагрузки корабля, но
если торговец не пожелает нагружать корабли новым товаром вместо
своего, то он может везти самый чистый товар (деньги), так как где бы он
ми продал афинское серебро, он везде получит больше» (Ксенофонт.
О доходах, III).
Черты натурального хозяйства, присущие экономической жизни ан­
гинного мира в целом, не исключали широкого денежного обращения.
294
Расцвет греческих полисов
Торговые сделки сопровождались денежными расчетами. Быстрый рост
торгового капитала и переход на денежный расчет привели к развитию
ростовщичества, которое приняло очень широкие размеры. Ростовщи­
ки давали ссуды под залог земель (земельный кредит), городских домов
(городской кредит) и под залог кораблей и привозимых на них товаров
(морской кредит). Ростовщичеством занимались главным образом дер­
жатели меняльных лавок (трапедз), так называемые трапедзиты. •
Деятельность эллинских трапедзитов активизировалась в конце V и
особенно в IV в. до н. э. и распространилась на широкие слои населения
во всех эллинских городах. Основной экономической функцией трапед­
зитов был размен денег, так как в каждом греческом городе-государстве
выпускалась своя монета.
«Мы находим в Греции крайнее многообразие видов и сортов мо­
нет. Но все они могут быть сведены к немногим монетным систе­
мам — эгинской и эвбейской, которые в свою очередь имеют связь
в Востоком — первая с финикийской монетной единицей, вторая —
с вавилонской (эвбейская мина равна 4/5вавилонской). Эгинская си­
стема исходит из серебряной мины в 630 граммов, и главным пред­
ставителем ее, действительно чеканным, является статер в 12,6 грам­
ма и драхма половинного веса, которая делится на 6 оболов. Эта
монетная система в VI в. до н. э. распространилась почти по всему
Пелопоннесу, как и во многих областях Средней Греции, Беотии,
Фокиде... Халкида и Эретрия на Эвбее, как и Коринф, строят свою
монетную систему на основах мины, равной приблизительно 2/3эгин­
ской, статер (эвбейской системы) весит 8,73 грамма, а драхма (в 6
оболов) — 4,37 грамма. Эту монетную систему приняли и Афины со
времен Солона, причем главной монетой являлась монета в 4 драх­
мы (тетрадрахма) в 17,28 грамма, наряду с которой чеканились драх­
мы и оболы, иногда и 10-драхмовые (декадрахмы) и 2-драхмовые
(дидрахмы) монеты. Эти 4-драхмовые афинские монеты особенно
охотно принимались повсюду...» (Кулишер И. М. Очерк экономичес­
кой истории Древней Греции. Л., 1925. С. 210).
На основе размена и хранения денег с течением времени возник пере­
вод денег со счета одного вкладчика на счет другого. Переводы денег,
говорится в речи Исократа «О трапедзитах», следует делать через тра­
педзитов во избежание опасности, которой могут подвергнуться деньги
при перевозке на корабле.
Операции, совершаемые греческими трапедзитами, были многочис­
ленны, разнообразны и, по масштабам Греции, значительны. Наиболее
распространенной финансово-ростовщической операцией в примор­
ских городах Греции являлись морские ссуды, т. е. выдача денег под
залог товаров или корабля.
Морские ссуды выдавались иногда на очень долгий срок, необходи­
мый для плавания в отдаленные страны, где продажа товаров была наи­
более выгодна. Так как путешествие по морю, особенно во время войны,
Социально-экономические отношения в Греции классического периода
295
было связано с большим риском, трапедзиты требовали очень высоких
процентов. Нам известны сделки, по которым должник обязуется вы­
платить кредитору 30 процентов, а 10 процентов считались довольно
низкими. Дошедшие до нас многочисленные речи греческих адвокатов,
правительственные распоряжения и декреты, относящиеся главным об­
разом к IV в., знакомят нас с судебными процессами в связи с договора­
ми о морских ссудах. Обманы, подлоги, клевета, всевозможные кляузы
и доносы отражены в бесконечных мелких и крупных судейских тяжбах,
сведения о которых не сходили со страниц греческой литературы IV в.
до н. э.
Постепенно меняльные лавки превращались в своеобразные банкир­
ские конторы. О большой роли греческих трапедз и социальном весе
трапедзитов свидетельствует история афинского банкира Пасиона. Пасион имел несколько трапедз-банков. В 371 г. до н. э. его «банк» в Афи­
нах оперировал 60 золотыми талантами. Суммы, хранившиеся в бан­
ках, не лежали мертвым капиталом. Часть их он отдавал взаймы, часть
вкладывал в торговые предприятия. Став богачом благодаря денежным
операциям, метек Пасион получил звание афинского гражданина. В бла­
годарность за дарование прав гражданства Пасион на свои средства ос­
настил пять триер, поставил государству тысячу щитов и сделал ряд
других пожертвований.
В таких торговых городах, как Афины и Коринф, в торговлю были
втянуты различные слои населения. Имелись разные типы купцов. Одни
были судовладельцами и переправляли свои товары на принадлежав­
ших им судах, другие перевозили товары на чужих кораблях.
Крупная посредническая торговля далеко не исчерпывала коммер­
ческой деятельности древних греков. Важное место в жизни греческих
городов занимала мелкая розничная торговля на рынках. В Афинах нам
известны по крайней мере два крупных рынка: один — в Пирее, другой —
в самом городе Афинах, к северо-западу от Ареопага. Торговля велась
преимущественно под открытым небом или в легких палатках (скене) из
тростника и прутьев. Главным центром торговли служили торговые
ряды, называемые киклой (круги). Гарпократион (греческий ритор и фи­
лолог из Александрии, II— III вв. н. э.) объясняет это название тем, что
торгующие становились в круг. Каждый ряд был отведен под торговлю
одним определенным товаром. Существовал особый ряд для торговли
рабами. У нас есть сведения о том, что рабов продавали в определенное
время — в начале каждого месяца. В источниках упоминаются также
рыбные, масляные, винные, горшечные, бобовые и другие ряды. Повсю­
ду с лотков продавали редьку, бобы, сушеные сливы, смоквы. Звонкие
голоса торговцев и торговок предлагали купить масло, вино, уксус и пр.
Па рынке всегда толпилось множество торговцев, торговок, флейтис­
тов, фокусников, солдат и матросов.
Живо и ярко обрисован афинский рынок в комедии Аристофана «Лисистрата». Главная героиня этой комедии Лисистрата считает необхо­
димым первым делом навести порядок на рынке. Прежде всего, заявляет
ома, надо запретить солдатам с оружием в руках, как дуракам, шататься
296
Расцвет греческих полисов
по базару. Ведь они постоянно толпятся в горшечном и зеленном рядах.
Лисистрата рассказывает, что собственными глазами видела на рынке
командира верхом на лошади, накладывавшего в свой медный шлем яйца
(ст. 576— 585).
Афинское демократическое правительство в V и особенно в IV в.
до н. э. уделяло торговле очень большое внимание. Аристотель сооб­
щает (Афинская полития, 4 3 ), что вопрос о хлебоснабжении ежЪгодно
обсуждался народным собранием наряду с вопросом о защите страны.
Аристотель перечисляет и должностных лиц, в обязанности которых
входило наблюдение за торговлей. «Избираются по жребию также де­
сять агораномов (рыночных надзирателей. — Ред.) — пять для Пирея,
пять для города. На них возлагается законами обязанность наблюдать за
всеми товарами, чтобы их продавали без примеси и подделки. Еще изби­
раются по жребию десять метрономов. Они наблюдают за всеми мерами
и весами, чтобы торговцы употребляли правильные. Далее — ситофилаки (хлебные надзиратели. — Ред.), избирающиеся по жребию, раньше
их было десять — пять для Пирея и пять для города, теперь же (т. е. в
IV в. до н. э. — Ред.) их двадцать для города и пятнадцать для Пирея.
Они наблюдают прежде всего за тем, чтобы на рынке зерновой хлеб про­
давался справедливо, далее, чтобы мельники продавали ячменную муку
в соответствии с ценой ячменя, а булочники — пшеничный хлеб в соот­
ветствии с ценой пшеницы, и, притом, чтобы булки имели такой же вес,
какой они им укажут. Закон велит надзирателям устанавливать это. Д а­
лее избирают по жребию десять портовых эпимелетов (попечителей. —
Ред.). Им вменяется в обязанность наблюдать за торговыми пристанями,
и из прибывающего в хлебную пристань хлеба они должны заставлять
торговцев две трети доставлять в город» (Афинская полития, 51).
В течение всей истории Древней Греции важную роль в торговле и
коммерческой деятельности играли греческие храмы, в частности храм
Аполлона на Д ел осе, о чем свидетельствует обширная надпись середи­
ны IV в. до н. э. Из нее мы узнаем, что храмы кредитовали не только
частных лиц, но целые города и государства.
Судя по той же надписи, греческие храмы располагали крупной зе ­
мельной собственностью, вели большое хозяйство, имели свои дома,
мастерские, своих рабов и арендаторов.
В условиях разобщенности эллинских общин, постоянных войн и
ссор храмы выполняли роль международных (межполисных) посредни­
ков и заимодавцев и обеспечивали возможность обмена на храмовых
ярмарках.
Помимо доходов от всевозможных спекуляций, торговли и мастер­
ских храмы собирали «священные налоги». В греческих полисах не су­
ществовало ни одного вида собственности или отрасли труда, с кото­
рых бы не взимались священные налоги в пользу того или другого святи­
лища. При основании городов и разделе земель всегда выделялся
«священный участок». Сбор плодов, приплод животных, получение на­
следства, замужество, удачная игра, отпуск рабов — все эти случаи были
поводом отчисления известной части доходов в пользу храма.
Социально-экономические отношения в Греции классического периода
297
Оживленная торговля шла во время общегреческих религиозных праз­
дников, например, Олимпийского праздника в честь Зевса, устраивав­
шегося раз в четыре года (в июле). Со всех концов эллинского мира
стекались на него толпы народа. Дни Олимг1ийских торжеств были дня­
ми всеобщего мира во всей Греции. Прибывавшие на праздник распола­
гались в деревянных бараках, более состоятельные останавливались в
храмовых гостиницах. Нигде социальное неравенство так не бросалось
в глаза, как на этих всенародных праздниках. Несмотря на внешнюю
демократичность, хозяевами положения на них были богатые граждане,
которые содержали большие конюшни, имели свободное время для тре­
нировок, участвовали в конных состязаниях и одерживали на них побе­
ды. В дни праздников устраивались обширные ярмарки. Они приносили
много доходов храмам от сбора всевозможных пошлин, взимавшихся с
торговых сделок.
Развитие торговли способствовало установлению тесных экономи­
ческих контактов между многими греческими городами, порождало по­
требность в постоянном деловом общении граждан этих городов. Одна­
ко подобному общению препятствовала характерная для политической
жизни древних греков обособленность, присущая в большей или мень­
шей мере всем эллинским полисам. В греческих государствах полно­
правные граждане пользовались привилегиями и правами только внут­
ри своей общины, а за пределами своего полиса превращались в бес­
правных иностранцев, фактически теряли права гражданства. Весьма
показательно, что в словаре Гезихия (филолога из Александрии, живше­
го в V или VI в. н. э .) слово хепоБ, означающее «иностранец», имело
также значение «враг». Иностранец в любом греческом государстве не
имел гражданских прав и не мог приобрести их путем натурализации,
что присуще современному праву европейских народов. Он не мог зак­
лючить законного брака с женщиной из другого полиса. От Ксенофонта
мы узнаем о законе, запрещавшем иностранцу владеть в Афинах землей,
даже если он давно жил в городе и играл не последнюю роль в его эконо­
мике. Иностранцы не могли завещать собственность и получать по заве­
щанию, свидетельствовать на суде и т. п. Однако подобные ограничения
не всегда соблюдались.
Развитие связей и общение между городами требовало если не пол­
ной отмены, то, во всяком случае, смягчения законов, охранявших обо­
собленность греческих полисов. Уже в ранние периоды греческой исто­
рии возникают обычаи и установления, регулирующие отношения меж­
ду гражданами различных городов-государств. К ним прежде всего
относится проксения, восходящая к древнему обычаю гостеприимства,
когда кто-либо из граждан одного полиса на началах взаимности оказы­
вал помощь и покровительство гражданину другого полиса. Первона­
чально такое гостеприимство было делом частной инициативы, но в даль­
нейшем в эти отношения начинают вмешиваться органы государства,
заинтересованного в поддержании дружественных связей с тем или иным
полисом. Правительство полиса поручает заботу об иностранцах осо­
бым уполномоченным — проксенам. Проксены были гражданами того
298
Расцвет греческих полисов
полиса, в котором они осуществляли проксению по отношению к инос­
транцам. Проксены были их защитниками и посредниками перед прави­
тельством. Через проксенов велись и дипломатические переговоры: при­
езжавшие в город посольства прежде всего обращались к своему проксену.
Так постепенно из обычая частного гостеприимства вырастал инсти­
тут, весьма близкий по своим функциям к современным посольствам и
консульствам. Однако характер частного гостеприимства проксения со­
храняла всегда. От современных посольств и консульств проксения от­
личается еще и тем, что она осуществлялась гражданином своего горо­
да и в своем городе по отношению к иностранцам — гражданам чужого
города, тогда как послы и консулы в современной дипломатической прак­
тике берут на себя защиту не чужих, а своих граждан и не в своем госу­
дарстве, а в чужом.
Практически система гостеприимства лишь отчасти защищала инос­
транцев и тем самым не снимала всех преград, порожденных обособлен­
ностью греческих государств, делением на граждан и иностранцев. По
этой системе иностранец еще не мог пользоваться правами гражданина
в городе, куда он прибыл.
Следующим шагом в упрочении связей между греческими государ­
ствами было соглашение об исополитии. По такому соглашению граж­
данам одного государства предоставлялись в другом государстве те же
государственные и частные права, какими пользовались местные граж­
дане. Исополития была двух видов: в первом случае обе договариваю­
щиеся стороны устанавливали для своих граждан одни и те же права в
соответствии с заключенным договором; во втором предусматривалось
не взаимное, а одностороннее предоставление прав гражданства иност­
ранцам, главным образом за различные заслуги и помощь. Например,
платейцы пользовались исополитией в Афинах; ограниченная исополи­
тия распространялась в Афинах на эвбейцев; наконец, за особые заслу­
ги перед государством исополитию получали отдельные частные лица; к
ним относится упоминавшийся выше трапедзит Пасион в Афинах.
Не менее важную роль во взаимоотношениях греческих государств
играли так называемые симболы, т. е. договоры о правовых нормах раз­
личных судебных процессов, возникавших между гражданами разных
городов в связи с торговлей, кредитными операциями и разного рода
сделками.
Симболы разрешали спорные вопросы и регулировали отношения
между гражданами главным образом союзных или по крайней мере дру­
жественно настроенных друг к другу городов. К подобным договорам
следует отнести и монетные соглашения, например, между Митиленой
и Фокеей и др.
С практикой исополитий и симбол связана и идея арбитража, воплоще­
нием которой являются третейские суды. В ряде сохранившихся надписей
содержатся сведения о таких судах и выносимых ими решениях.
Пелопоннесская война
299
ГЛАВА XII
ПЕЛОПОННЕССКАЯ ВОЙНА
Противоречия между двумя ведущими греческими государствами, Афинами и
Спартой, обострившиеся во второй половине V в. до н. э . , привели к так называе­
мой Пелопоннесской войне (431— 404 гг. до н. э.). В конфликт двух полисов-гигантов, каждый из которых возглавлял мощный военный союз, были вовлечены прак­
тически все эллинские государства. Причем внешние столкновения полисов сопро­
вождались внутриполитической борьбой, особая жестокость которой была вызва­
на поддержкой Афинами демократических, а Спартой олигархических группиро­
вок.
431— 421 гг. до н . э. — Архидамова война (первый этап Пелопоннесской
войны).
415— 413 гг. до н. э. — Сицилийская экспедиция афинян.
413— 404 гг. до н. э. — Декелейская война (второй этап Пелопоннесской
войны).
412 г. до н. э. — союз Спарты с Персией; восстание афинских союзников.
411 г. до н. э. — олигархический переворот в Афинах.
404 г. до н. э. — капитуляция Афин; роспуск Афинского морского союза.
1. Греческий мир на пути
к междоусобной войне
Расцвет греческих городов— государств оказался непродолжительным.
Это был кратки^ период стабилизации и подъема между победами в греко­
персидских войнах и началом Пелопоннесской войны, причем даже и в это
время стабилизация была относительной, а подъем чреват тенденциями к
разложению.
В столкновении с персами греки убедительно доказали преимущества
свободных гражданских общин перед персидской деспотией. Вместе с тем
греко-персидские войны, стимулировав развитие интенсивных рабовладель­
ческих форм хозяйства, способствовали росту имущественного и социаль­
ного неравенства в гражданских коллективах, и они же, выдвинув в первые
ряды защитников общей свободы наиболее мощные полисы — Афины и
Спарту, положили начало их антагонизму. В Древней Греции, в микрокос­
ме небольших городских республик, постоянно действовали две противо­
положные силы. С одной стороны, каждая гражданская община стремилась
жить вполне независимо от других, и эта тенденция полисов к автономии и
автаркии, т. е. к безусловной политической и экономической независимос­
ти, на протяжении столетий оставалась причиной господствовавшей в Гре­
ции раздробленности. С другой стороны, потребности экономического
развития, прежде всего торговые связи, а также необходимость совмест­
ной защиты своих интересов непрестанно побуждали греческие города к
объединению, причем инициаторами этого объединения оказывались, ес­
тественно, более развитые и мощные полисы, которые пользовались этой
300
Расцвет греческих полисов
общей тенденцией в своих державных интересах. Так, Спарта уже в VI в.
до н. э. стала устроителем Пелопоннесской лиги, объединившей консерва­
тивные по большей части общины Южной Греции. Затем в следующем сто­
летии Афины стали руководителем другого объединения — Делосского,
или Афинского морского союза, который сплотил большую часть прибреж­
ных и островных полисов, связанных общностью интересов и стремлением
совместными усилиями вести борьбу с персами.
Ядром Пелопеннесской лиги были дорийские общины консервативно­
го, аграрного типа, между тем как в Делосском союзе тон задавали разви­
тые в торгово-экономическом отношении ионийские полисы. Каждое объе­
динение, повинуясь инициативной воле своего лидера, стремилось сохра­
нить и расширить сферу влияния и с ревнивой настороженностью следило
за успехами соперничавшей группировки.
Это соперничество двух союзов — на практике прежде всего соперни­
чество возглавлявших их Афин и Спарты — и стало главным политическим
антагонизмом в Греции V в. до н. э. и привело греческий мир к всеобщему
междоусобному конфликту — Пелопоннесской войне (431— 404 гг.). Ини­
циативной стороной при этом выступали в первую очередь Афины. По­
требности их быстро развивавшейся экономики и обусловленные этим со­
циальные сдвиги побуждали афинян энергично расширять сферу влияния:
искать выгодных торговых партнеров; ставить под свой контроль районы,
способные поставлять строительный лес для афинского флота, сырье и хлеб;
захватывать новые территории для вывода в колонии избытка аграрного
населения.
Эта агрессивная политика, достигшая своей кульминации в середине
V в. до н. э., в пору расцвета в Афинах рабовладельческой демократии, на
разных участках приводила афинян к столкновению со Спартой, которая
везде — в Пелопоннесе, на Истме, и в Средней Греции, в Беотии, и на
островах Эгейского архипелага — становилась оплотом тех, кто был ущем­
лен Афинами. Дорийские торговые города, соперничавшие с Афинами на
море, в первую очередь Мегары и Коринф, земледельческие общины, опа­
савшиеся за целостность своих владений, наконец, все государства с арис­
тократическим или олигархическим строем — все обращались к Спарте за
помощью против Афин, и обращения эти находили отклик тем быстрее,
чем сама Спарта превыше всего ставила целостность созданного ею поли­
тического единства — Пелопоннесской лиги.
Попытка Афин укрепится на пороге Пелопоннеса — на Истме, а так­
же и в Средней Греции, уже в 50-х гг. V в. до н. э. привели к вооруженно­
му столкновению между ними и Спартой. Эта так называемая Первая,
или Малая Пелопоннесская война (4 5 7 — 446 гг.) явилась своеобразной
пробой сил, но она не принесла решающего успеха ни одной из сторон
и закончилась тридцатилетним миром, ставшим лишь кратким перио­
дом подготовки к новому столкновению. Историк Фукидид писал: «И с­
тиннейший повод, хотя на словах и наиболее скрытый, состоит, по мое­
му мнению, в том, что афиняне своим усилением стали внушать опасе­
ние лакедемонянам (т. е. спартанцам) и тем вынудили их начать войну»
(I, 23).
Пелопоннесская война
301
Хотя ясно, что война была вызвана соперничеством Афин и Спарты
из-за гегемонии в Греции, тем не менее примечательно, что конфликт
развивался именно между торговыми полисами — Афинами с одной сто­
роны и Коринфом и Мегарами — с другой, что позволяет говорить о
значении в развязывании Пелопоннесской войны также и экономиче­
ских причин.
На важность экономических причин в развязывании Пелопоннес­
ской войны, и в частности торгового соперничества Афин и Корин­
фа, указывает известный антиковед С. Я. Лурье: «Чтобы понять
причины возникновения и дальнейший ход Архидамовой войны, не­
обходимо учесть, что она явилась развязкой двух совершенно само­
стоятельных конфликтов: конфликта между Афинами и Коринфом
на экономической почве и конфликта между Афинами и Спартой на
политической почве. Как ни важны были политические противоре­
чия между Афинами и Спартой, но они, вероятно, были бы так или
иначе улажены, ибо обе стороны прекрасно понимали, какими ги­
бельными последствиями грозит длительная война между обоими
ведущими государствами Греции. Только обострение экономических
отношений между Афинами и Коринфом сделало войну неизбеж­
ной: Спарте пришлось выбирать между разрывом с Коринфом (с
которым был экономически связан также и ряд других государств
Пелопоннеса, ввозивших хлеб) и войной с Афинами, и они выбрали
последнее...
Чтобы уяснить те обстоятельства, которые привели к грандиозно­
му конфликту, именуемому Пелопоннесской войной, необходимо
обратить внимание на ту обстановку, которая создалась в Афинах и
Спар+е накануне ее. Перикл делал все возможное, чтобы ослабить
международное напряжение и отсрочить столкновение. Однако из
этого ничего не вышло. Точно также и в Спарте даже в среде гос­
подствующей «партии» Эврипонтидов большая часть ее, возглав­
ляемая царем Архидамом, не желала войны с Афинами и пыталась
ослабить влияние Афин, действуя обходным путем; Спарта настра­
ивала против Афин Дельфийское святилище, имевшее большое
международное влияние, вела агитацию среди аристократов союз­
ных с Афинами городов, подбивая их на восстание и обещая им
помощь, которой она, впрочем, фактически никогда не оказывала.
Отношения между Спартой и Афинами были, таким образом, на­
пряженными, но вопрос о войне решили не эти отношения, а эко­
номические противоречия между Афинами и главным союзником
Спарты Коринфом. Правда, после мира 445 г. до н э., по которому
Афины должны были отказаться от своих завоеваний в Сароническом и Коринфском заливах, и особенно после того, как афиняне
лишились ведущего влияния в италийских Фуриях, взаимоотноше­
ния между Коринфом и Афинами улучшились. Коринф, видя в этих
фактах отказ от проникновения на Запад, отказал в помощи Самосу,
302
Расцвет греческих полисов
когда последний в 440 г. восстал против Афин. Но после того как
несколько лет спустя Афины вступили в союз с Акарнанией, лежа­
щей на пути в Италию, отношения между Афинами и Коринфом
снова обострились» (Лурье С. Я. История Греции. СП б., 1993.
С. 385).
Первым поводом к конфликту был спор с Коринфом из-за обладания
преимуществом в северо-западных водах, на путях к берегам Италии. В
середине 30-х гг. до н. э. на восточном берегу Адриатического моря, в
г. Эпидамне, основанном некогда выходцами с острова Керкира, вспыхну­
ла распря между демократами и олигархами. Демократы одержали верх, но
изгнанные олигархи соединились с местным негреческим населением и ста­
ли донимать своими нападениями оставшихся в городе. Те обратились за
помощью к своей метрополии Керкире, а не получив ее — к Коринфу. Меж­
ду Коринфом и его колонией Керкирой давно уже шло соперничество из-за
господства на севере Ионийского моря, и теперь коринфяне охотно отпра­
вили в Эпидамн дополнительных колонистов и гарнизон. Это привело Ко­
ринф к вооруженному столкновению с Керкирой. Керкиряне обратились к
афинянам с просьбой принять их в союз и прийти к ним на помощь. В
Афинах после некоторых колебаний ответили согласием. Когда в 433 г.
до н. э. в проливе между Керкирой и материком произошло сражение меж­
ду керкирянами и коринфянами, афинская эскадра вмешалась и спасла керкирян от разгрома. Так спор между Коринфом и Керкирой из-за Эпидамна
привел к вооруженному противостоянию Афин и Коринфа.
Между тем возник второй конфликт — из-за Потидеи на полуострове
Халкидика. Основанная коринфянами Потидея входила в состав Афинского
морского союза. В 30-х гг. V в. до н. э. повышение афинянами суммы союзной
подати и установление более жестокого контроля над халкидикскими горо­
дами заставили потидейцев искать сближения с Пелопоннесским союзом. В
433 г. до н. э. Потидея обратилась за помощью к Коринфу и к Пелопоннес­
ской лиге, открыто отложившись от Афин. Из Пелопоннеса в Потидею при­
был двухтысячный отряд добровольцев. Афиняне, в свою очередь, весной
432 г. до н. э. отправили против мятежного города целое войско.
Наконец, добавился третий инцидент: в 443 г. до н. э. афиняне обрушились
и на Мегары. Этот город примкнул к Пелопоннесской лиге, но экономически
продолжал ориентироваться на Афины, которые предоставляли рынок для
сбыта его сельскохозяйственной продукции и изделий ремесел. Афиняне ока­
зывали на Мегары давление, дабы принудить их порвать с Пелопоннесским
союзом, а когда это давление ни к чему не привело, мегарянам были запрещены
въезд и торговля в гаванях Афин и городов Афинского союза.
Обращение Потидеи и Мегар за поддержкой в Пелопоннесский союз и в
особенности энергичная позиция коринфян, требовавших незамедлитель­
ного принятия ответных мер против Афин, побудили Спарту сделать ре­
шительный шаг. Осенью 432 г. до н. э. спартанское народное собрание
вынесло решение о том, что афиняне виновны в нарушении тридцатилетне­
го мира. Несколько позже в Спарте состоялся съезд пелопоннесских союз­
ников, который постановил на этом основании начать против Афин войну.
Пелопоннесская война
303
Впрочем, ввиду позднего времени года и незавершенности военных приго­
товлений военные действия сразу не начались, и стороны использовали
зиму для мобилизации сил и обоюдных дипломатических демаршей. Ини­
циатива на этот раз принадлежала спартанцам. Они умело использовали в
своих целях внутренние осложнения в Афинах, где росла оппозиция Пе­
риклу, недовольство в городах Афинского союза, наконец, общественное
мнение в остальной Греции, с тревогой следившей за усилением Афин.
Спартанцы начали с того, что предъявили афинянам требование изгнать
из своего города «виновных в кощунстве против богини». Речь шла о потом­
ках аристократического рода Алкмеонидов — виновников избиения сторон­
ников Килона, заговорщика VII в. до н. э., у жертвенника богини Афины.
Перикл по матери был тоже Алкмеонидом, и потому ультиматум спартан­
цев метил в него. Спартанское требование было в Афинах отвергнуто.
Тогда спартанцы предъявили афинянам новые: снять осаду с Потидеи и
предоставить автономию Эгине, отменить постановление о мегарянах и,
наконец, дать свободу всем греческим городам, находящимся под афинской
опекой. Последнее требование было заведомо неприемлемо для афинян.
Однако не только оно, но и другие, более реальные пожелания Спарты
были решительно отвергнуты афинянами.
Неуступчивость Афин объясняется внутренней ситуацией в городе, не
позволявшей Периклу маневрировать. К концу 30-х гг. V в до н. э. полити­
ческая обстановка в Афинах стала накаляться. Положение Перикла, кото­
рый единолично, твердой рукой вел государственный корабль в течение
последних десяти лет, пошатнулось, и связано это было не с принципиаль­
ными расхождениями по тем или иным вопросам, а с тем лишь обстоятель­
ством, что политику так долго направлял он один. Авторитарное положе­
ние Перикла стало вызывать недовольство в самых различных слоях и груп­
пировках — вА ф еде постепенно возрождавш ейся олигархической
оппозиции, так же, как и у безусловных демократов. Оппозицию этих пос­
ледних возглавлял Клеон. Не решаясь критиковать политику Перикла по
существу, оппозиция на первых порах ограничивалась личными нападками
на него и близких ему людей, стараясь так или иначе скомпрометировать
их, чтобы подорвать личный авторитет Перикла.
Одной из первых подверглась нападкам подруга Перикла милетянка
Аспасия. Спекулируя на ханжеской морали и предрассудках толпы, коми­
ческий поэт Гермипп обвинил Аспасию в нечестии и сводничестве. Настав­
нику Перикла философу-материалисту Анаксагору было предъявлено об­
винение в неверии, а другой сподвижник великого политика, знаменитый
скульптор Фидий, был предан суду по обвинению в утайке драгоценных
материалов, отпущенных на изготовление статуи Афины для Парфенона.
Когда же доказательств этому не нашлось, Фидию было предъявлено обви­
нение в преступлении против религии, поскольку на щите Афины он по­
смел изобразить среди прочих фигур себя самого и Перикла. Для Аспасии
Периклу удалось добиться оправдания, Анаксагор отделался штрафом и
изгнанием, но Фидий был заключен в тюрьму, где позднее и умер.
Все эти нападки, несомненно, должны были сильно тревожить Перикла,
и вероятно, что его непреклонная позиция в конфликтах с Пелопоннесским
304
Расцвет греческих полисов
союзом объяснялась желанием формировать начало войны, чтобы по необ­
ходимости заставить народ вновь сплотиться вокруг своего испытанного
руководителя. Идя навстречу войне, Перикл имел достаточно оснований
рассчитывать на победу. Силы Афин выглядели весьма внушительно. Под­
чиненный их воле Делосский союз был крупнейшим политическим объеди­
нением в Греции. В союз с Афинами только что вступили Керкира и ряд
полисов Великой Греции и Сицилии. Афины взимали форос на огррмную
по греческим масштабам сумму — 600 талантов (свыше 15 т) серебра в год,
причем имелись и большие накопления. Сухопутное войско Афин насчи­
тывало свыше 30 тысяч человек, из них 13 тысяч гоплитов, 1200 всадников
полевой армии и 16 тысяч воинов в гарнизонах; флот состоял из 300 гото­
вых к плаванию триер1, причем к ним должны были присоединиться боль­
шие союзные эскадры хиосцев, лесбосцев и керкирян.
Силы и возможности противников Афин выглядели менее внушитель­
но. Правда, Пелопоннесский союз мог развернуть полевую армию до 60 ты­
сяч человек. Однако флот пелопоннесцев уступал афинскому вдвое или
даже втрое, а денежные возможности аграрных полисов вообще не шли ни
в какое сравнение с афинскими.
Характер вооружений определил и стратегические замыслы сторон.
Пелопоннесцы планировали вторжение в Аттику, рассчитывая разорением
сельскохозяйственной территории вызвать более слабое афинское ополче­
ние на бой и, добившись победы в первом же сражении, сразу выиграть
войну. План Перикла предусматривал на суше ограничиться обороной са­
мих Афин и других крепостей, а активные операции вести на море. Осуще­
ствляя блокаду Пелопоннесского побережья, высаживая десанты и под­
стрекая зависимое население к восстанию, афиняне могли надеяться на рас­
пад и крушение державы противника.
Подробно на стратегических планах враждующих сторон останавли­
вается С. Я. Лурье. «Спартанский план войны был основан прежде
всего на том соображении, что как только большая пелопоннесская
армия появится в пределах Аттики, афиняне пойдут на какие угодно
условия, лишь бы не допустить разорения страны (разрушения крес­
тьянских усадеб), опасаясь вызвать тем самым возмущение, а может
быть, и восстание аттического крестьянства. Далее, спартанцы надея­
лись на восстание афинских союзников: афиняне были бы в этом слу­
чае отрезаны от черноморского хлеба и обречены на голод, а флот их
был бы занят покорением союзников и не мог бы угрожать берегам
Пелопоннеса. Спартанцы рассчитывали также на то, что беотийцы,
захватив без труда Платеи, сразу же обрушатся всей массой на Афи­
ны. Наконец, спартанцы решили завязать переговоры с Сицилией,
Фракией и Персией и убедить их выступить одновременно со спартан­
цами против афинян.
План Перикла был более реальным и полностью осуществился бы в
первые годы войны, если бы в Афинах не началась эпидемия, чего
1Триера — боевой корабль с тремя рядами весел.
Пелопоннесская война
305
никто не мог предвидеть. Перикл хорошо понимал, что афинская су­
хопутная армия слабее пелопоннесской и что поэтому он должен ве­
сти на суше не наступательную, а оборонительную войну, перенеся
центр тяжести военных действий на море. План Перикла состоял в
том, чтобы собрать все население Аттики внутрь пространства, защи­
щенного стенами, отдав Аттику на разграбление спартанцам. Так как
на море афиняне господствовали безраздельно, то население Аттики
могло в любое время жить за этими стенами, получая продовольствие
с моря. Афинский флот должен был опустошать берега Пелопоннеса
и поднимать в его городах демократические восстания. В частности
Перикл рассчитывал поднять восстание илотов в самой Спарте: это
было особенно легко сделать в те промежутки, когда спартанское
войско находилось в Аттике. Таким образом, Перикл надеялся, опи­
раясь на финансовое и морское превосходство Афин, довести Спарту
до истощения...
Но, рассчитывая на недостаток у пелопоннесцев средств для ведения
войны, Перикл недооценил единства интересов антидемократиче­
ских элементов во всех греческих государствах. Правда, из аристо­
кратов трудно было выжать деньги: будучи у власти в пелопоннес­
ских городах, они обычно принимали меры к тому, чтобы обложения
в пользу государства фактически были ничтожными. Но теперь, когда
на карту было поставлено самое существование аристократии в Гре­
ции, им пришлось идти на жертвы» (Лурье С. Я. История Греции.
СПб., 1993. С. 397).
2. Архидамова война
К весне 431 г*до н. э. стороны закончили свои приготовления.
«В начале войны у обеих держав были следующие союзники. Сторону
лакедемонян держали все пелопоннесцы по сю сторону Истма, кроме
аргосцев и ахейцев (которые жили в дружбе с обеими сторонами.
Только одни ахейцы из Пеллены с самого начала стали на сторону
лакедемонян, а впоследствии к ним примкнули и остальные ахейцы).
За пределами Пелопоннеса в союзе с лакедемонянами находились
мегаряне, беотийцы, фокидяне, локры, ампракийцы, левкадяне, анакторийцы. Из них коринфяне, мегаряне, сикионцы, пелленцы, элейцы,
ампракийцы, левкадяне снаряжали корабли. Конница была выставле­
на беотийцами, фокидянами и локрами; остальными городами — пе­
хота.
Таковы были союзники лакедемонян. Союзниками же афинян были:
хиосцы, лесбосцы, платейцы, мессенцы (что в Навпакте), большинство
акарнанцев, керкиряне, закинфяне и другие города-данники, находив­
шиеся в областях, принадлежавших следующим народностям: примор­
ская часть Карии, соседние с Карией дорийцы, Иония, Геллеспонт, Фра­
кийское побережье, острова к востоку между Пелопоннесом и Критом
306
Расцвет греческих полисов
и все остальные Киклады, кроме Мелоса и Феры. Из их числа корабли
выставляли хиосцы, лесбосцы и керкиряне, остальные — пехоту и день­
ги. Таковы были союзники и боевые силы обеих сторон» (Фукидид, II,
9. Пер. Г. А. Стратановского).
Военные действия открылись внезапным нападением фиванцев на союз­
ный с Афинами беотийский город Платеи, но фиванский отряд был разгром­
лен. Взятые в плен воины — среди них видные фиванские аристократы —
были казнены. Ответом явилось вторжение в начале лета большого пело­
поннесского войска на территорию Аттики. Возглавлял пелопоннесцев
спартанский царь Архидам, отчего весь первый период Пелопоннесской
войны (431—421 гг.) часто называют Архидамовой войной.
Вторжение врагов принудило сельское население Аттики переселиться
под защиту городских стен. В Афинах скопилась масса людей, часть кото­
рых разместилась у родственников и друзей, но большинство должно было
искать пристанища в общественных зданиях, в храмах, в наскоро сколо­
ченных бараках. Со стен города афинские земледельцы могли видеть, как
враг уничтожал их поля и дома. В народе поднимался ропот, многие требо­
вали дать отпор неприятелю. Однако Перикл понимал рискованность от­
крытого столкновения с превосходящими силами врага и сумел удержать
сограждан от сражения.
«Разбив лагерь, — пишет Фукидид, — пелопоннесцы прежде всего
стали опустошать Элевсин и Фриасийскую равнину и обратили там в
бегство отряд афинской конницы у так называемых Рейтов. Затем
они двинулись дальше, имея с правой стороны гору Эгалей, и через
Кропию достигли Ахарнского округа, самого большого из так называ­
емых демов Аттики. Здесь они остановились, разбили лагерь и долгое
время отсюда опустошали страну.
Архидам же оставался при первом вторжении в Ахарнском округе в
боевой готовности и не спустился на равнину, как говорят, по следую­
щим соображениям. Он ожидал, что афиняне, у которых было много
молодых воинов в расцвете сил и к тому же лучше, чем когда-либо,
подготовленных к войне, скорее всего, не допустят разорения своей
земли и вступят в бой. Когда же афиняне ни в Элевсинской области,
ни на Фриасийской равнине не выступили против него, Архидам рас­
положился лагерем у Ахарн и сделал еще одну попытку вынудить
афинян к сражению. С одной стороны, эта местность, по его мнению,
была удобна для лагеря, а с другой стороны, он рассчитывал, что
ахарняне (составлявшие значительную часть граждан Аттики — 3000
из них служили гоплитами) вряд ли допустят разорение своей земли
и, скорее, станут побуждать и всех остальных пойти на врага...
Когда афиняне увидели теперь вражеское войско у Ахарн (всего в 60
стадиях от города), то это для них сделалось уже нестерпимым... На
улицах города собирались сходки, и граждане ожесточенно спорили
друг с другом; одни требовали немедленного выступления на врага, а
другие им возражали... Ахарняне же, которые считали себя весьма
Пелопоннесская война
307
значительной частью афинских граждан, при виде разорения своей
земли особенно горели желанием дать бой врагу. Всеобщее возбуж­
дение царило в городе...
Перикл же хотя и видел, что афиняне раздражены создавшимся поло­
жением и мрачно настроены, но все же решение свое не выступать
против врага считал правильным... Он приказал тщательно охранять
город и старался по возможности успокоить возбуждение народа...
Так как афиняне все еще уклонялись от сражения, то пелопоннесцы
выступили из Ахарн и начали опустошать другие демы, находившие­
ся между горами Парнефом и Брилессом... Пелопоннесцы оставались
в Аттике, пока у них хватало продовольствия; затем они отступили,
однако не тем путем, каким пришли, а через Беотию. Попутно они
разорили так называемую Грайскую землю у Оропа, населенную зави­
симыми от афинян оропцами» (Фукидид, II, 19—23. Пер. Г. А. Стратановского).
Опустошив северную часть Аттики, Архидам довольно скоро увел свое
войско обратно в Пелопоннес, а афиняне сохранили живую силу.
Между тем афинский флот совершил рейд вокруг Пелопоннеса. Афиня­
не опустошали прибрежные области, присоединили к своему союзу остров
Кефалления и захватили одну коринфскую колонию. Кроме того, афиняне
провели две карательные операции: с Эгины за сочувствие спартанцам были
изгнаны местные жители и на их земле были поселены афинские колонистыклерухи, а в конце года было произведено вторжение в Мегариду.
В 430 г. до н. э. пелопоннесцы повторили свое вторжение в Аттику; на
этот раз Архидам проник глубоко на юг и оставался в стране почти полто­
ра месяца. Вновь враги уничтожали посевы и насаждения и сжигали жили­
ща афинских земледельцев. Разорение сельскохозяйственной территории
было тяжким ударом для афинян, но еще хуже было то, что в гавани Пирее,
а затем и в Афинах вспыхнула эпидемия, по-видимому, холеры; древние
называли ее чумой1. Говорили, что ее нарочно завезли враги, но, вероятно,
она была завезена с торговыми кораблями из охваченных эпидемией Египта
или Передней Азии. В городе, где на небольшом пространстве и при отсут­
ствии элементарных гигиенических условий сгрудилось до 200 тысяч чело­
век, эпидемия распространялась с невероятной быстротой.
«Люди умирали одинаково как при отсутствии ухода, так и в том
случае, когда их хорошо лечили. Против этой болезни не помогали
никакие средства: то, что одним приносило пользу, другим вредило.
Недуг поражал всех, как сильных, так и слабых, без различия в обра­
зе жизни. Однако самым страшным во всем этом бедствии был упа­
док духа: как только кто-нибудь чувствовал недомогание, то боль­
шей частью впадал в полное уныние и, уже более не сопротивляясь,
1 Историки не согласны между собой относительно того, что это была за бо­
лезнь; но медики довольно единодушно считают, что у Фукидида в данном случае
описана холера. — Прим. ред.
308
Расцвет греческих полисов
становился жертвой болезни; поэтому люди умирали как овцы, зара­
жаясь друг от друга...
Это постигшее афинян бедствие отягчалось еще наплывом беженцев
из всей страны, и особенно страдали от болезни вновь прибывшие.
Жилищ не хватало... умирающие лежали друг на друге, где их застава­
ла гибель, или валялись на улицах и у колодцев, полумертвые от жаж­
ды. Сами святилища вместе с храмовыми участками, где беженцы
искали приют, были полны трупов, так как люди умирали и там...
Вообще с появлением чумы в Афинах все больше начало распростра­
няться беззаконие. Поступки, которые раньше совершались лишь тай­
ком, теперь творились с бесстыдной откровенностью. Действительно,
на глазах внезапно менялась судьба людей: можно было видеть, как
умирали богатые и как люди, прежде ничего не имевшие, сразу же
завладевали всем их добром. Поэтому все ринулись к чувственным
наслаждениям, полагая, что жизнь и богатство одинаково преходящи.
Жертвовать собой ради прекрасной цели никто уже не желал, так как
не знал, не умрет ли, прежде чем у спеет достичь ее... Ни страх перед
Богом, ни законы человеческие не могли больше удержать людей от
преступлений, так как они видели, что все погибают одинаково, и
поэтому безразлично, почитать богов или нет...
Таково было бедствие, угнетавшее афинян: в стенах города народ
погибал от болезни, а землю разоряли неприятели» (Фукидид, II, 51—
54. Пер. Г. А. Стратановского).
Эпидемия была первым непредвиденным, но закономерным осложне­
нием, с которым пришлось столкнуться афинянам, ведшим войну по пла­
ну Перикла. По свидетельству Фукидида, погибло около четверти бое­
способного состава армии. Кроме того, велико было моральное потрясе­
ние, испытанное афинским народом, который под ударами судьбы начал
терять уверенность в себе. Правда, боясь распространения заразы и в
своем войске, Архидам очистил Аттику. В то же время Перикл с флотом
предпринял новый рейд вокруг Пелопоннеса, но кроме разорения неко­
торых пунктов на северном и восточном побережье, других результатов
достигнуто не было. Затем флот и войско были направлены к берегам
Халкидики, однако действия афинян здесь были совершенно парализова­
ны распространением эпидемии. Болезнь погубила более трети новопри­
бывших воинов и перекинулась на то афинское войско, которое еще с
432 г. до н. э. осаждало Потидею.
Следствием всех этих неудач было политическое падение Перикла. Ле­
том 430 г. до н. э. при выборов стратегов на следующий служебный год он
впервые за последние 15 лет не был избран на эту важнейшую в Афинах
должность. Оппозиция немедленно начала против Перикла судебный про­
цесс: он был обвинен в растрате общественных денег и присужден к уплате
огромного штрафа в 50 талантов. Однако отставка Перикла не привела
Афины к изменению политического курса. Предпринятые было попытки
завязать переговоры со Спартой были скоро оставлены: ни одна сторона не
хотели идти на уступки, и война была продолжена.
Пелопоннесская война
309
Зимой 430/29 г. положение афинян немного улучшилось: им удалось
наконец овладеть Потидеей; афинский флот вошел в Коринфский залив и
начал блокаду Коринфа. Политическая обстановка в Афинах несколько
разрядилась. С Перикла было снято обвинение, и он вновь был избран в
стратеги. Но это был последний успех знаменитого афинского политика:
осенью 429 г. до н. э. он сам пал жертвой свирепствовавшей болезни.
Смерть Перикла в Афинах привела к своего рода политическому вакуу­
му. Достойного преемника у него не нашлось. В народном собрании попу­
лярностью пользовался Клеон, но он был всего лишь демагогом; военными
же делами руководил аристократ из круга Перикла Никий, заурядный стра­
тег, который мог более или менее сносно продолжать военную часть Периклова плана, но был не в состоянии вдохнуть в него политический смысл.
Отсутствие инициативного вождя почувствовалось сразу же: в 429 г.
до н. э. афиняне не провели ни одной активной операции. Зато противная
сторона действовала энергично: пелопоннесцы начали осаду Платей и про­
извели два нападения на западе: на суше — против Акарнании, а на море —
на афинский флот у Навпакта. Правда, обе последние акции окончились не­
удачей, однако было симптоматичным проявление активности пелопоннес­
цев на море.
428 г. до н. э. стал для афинян временем тяжелых испытаний. Спартан­
цы снова вторглись в Аттику, и почти сразу же затем вспыхнуло восстание
на важном острове Лесбос. Отпадение этого острова ставило под вопрос
афинское преобладание в северо-восточной части Эгейского моря, вблизи
жизненно важной для Афин зоны проливов, и могло послужить опасным
примером для остальных союзников. Афиняне начали осаду главного горо­
да восставших — Митилены. Весной 427 г. до н. э. в Митилене начался
голод и вспыхнуло движение низов населения, которое заставило митиленских правителей капитулировать перед афинянами. Спарта упустила удоб­
ный момент напасть на Афины.
В народном собрании Афин началось обсуждение того, какому наказа­
нию подвергнуть восставших лесбосцев, чтобы их судьба послужила уро­
ком для прочих союзников. Выражая интересы торгово-ремесленной вер­
хушки и городского демоса, партия Клеона требовала решительного веде­
ния войны и твердой линии в отношении союзников. Клеон предлагал всех
взрослых мужчин-лесбосцев предать казни, женщин и детей продать в раб­
ство, а земли разделить между афинскими клерухами. Этому предложению
мозражала другая группировка во главе с Никием. Его группа желала ско­
рейшего окончания войны и была против любых крайних мер. Ее старани­
ями судьба побежденных была несколько смягчена: лесбосские города (за
исключением сохранившей лояльность Метимны) лишались остатков сво­
ей автономии и всего флота, но казни была предана лишь тысяча наиболее
иктивных участников восстания. Значительная часть земель на Лесбосе была
иыделена под наделы для 2700 афинских клерухов.
Подавление мятежа на Лесбосе потребовало от афинян напряжения всех
сил и отвлекало их от других дел. Были предоставлены своей судьбе и осаж­
денные врагами Платеи. В конце концов городу пришлось сдаться (летом
427 г. до н. э., вскоре после падения Митилены); и здесь начались казни.
310
Расцвет греческих полисов
Примерно в одно время с восстанием на Лесбосе и на Керкире сделана
была попытка выйти из ставшего уже достаточно тягостным союза с Афина­
ми. Попытке этой, предпринятой по инициативе имущих группировок, вос­
противился местный демос, и на острове началась гражданская война, в
которой — главным образом на стороне демократов — приняли участие и
рабы. Прибытие афинской эскадры содействовало торжеству демократов,
и союз с Афинами был подтвержден. Керкирские демократы учинилцрезню
своих противников. «В течение семи дней, — рассказывает древний исто­
рик, — керкиряне убивали из числа сограждан всех, казавшихся им врага­
ми, обвиняя их в соучастии с теми, кто хотел ниспровергнуть демократию;
иные, впрочем, пали жертвой личной вражды, другие убиты были должни­
ками из-за денег, которые они были должны. Вообще смерть царила во всех
видах, происходило все то, что обычно бывает в подобные времена, и даже
больше: отец убивал сына, молящихся отрывали от святынь, убивали и
подле них; некоторые были замурованы в святилище Диониса и там погиб­
ли» (Фукидид, III, 81).
События на Лесбосе и Керкире обнаружили слабое место в афинской
обороне — возможность сепаратных выступлений союзников, возможность
распада державы. Война, которую афиняне вели прежде всего в собствен­
ных интересах, лишь стимулировала недовольство союзников. Вместе с
тем отношение к Афинам становилось поводом к внутренней распре в со­
юзных городах: имущие группировки, на которые главным образом ложи­
лось финансовое бремя, все более зажигались антиафинскими настроения­
ми; демос же, как правило, стоял за сохранение союза с Афинами. След­
ствием было все б о л ее тесн о е п ер епл етени е военных событий с
социальными смутами, все большее превращение Пелопоннесской войны
из собственно военного столкновения во всегреческий социально-полити­
ческий конфликт.
Между тем сохранение контроля над Керкирой оказалось для афинян
тем более важным, что как раз в это время возросло значение западного
фронта. В Сицилии также вспыхнула междоусобная война, в которой одна
группа полисов во главе с Сиракузами выступила против другой, состояв­
шей главным образом из небольших ионийских городов (Леонтины, Ката­
на, Наксос1, Регий). Последним приходилось трудно, а между тем два из
них — Леонтины и Регий — состоял в союзе с Афинами. Если афиняне
желали сохранить свое влияние на западе, им следовало немедленно вме­
шаться. И действительно, осенью 427 г. до н. э. в Сицилию отплыл с 20
кораблями стратег Лахет, которому довольно скоро удалось добиться круп­
ных успехов; так, на сторону афинян перешла Мессана.
После того как в 426 г. до н. э. афиняне, воодушевленные успехом,
отклонили попытки Спарты начать переговоры, спартанцы в 425 г. до н. э.
в пятый раз вторглись в Аттику. Меду тем афиняне направили в Сицилию
новую эскадру в 40 кораблей.
К экспедиции был прикомандирован энергичный стратег Демосфен с пору­
чением воспользоваться этими силами для диверсии против Пелопоннеса.
1 Не смешивать с островом Наксос в Эгейском море.
Пелопоннесская война
311
Незаметно от неприятеля он высадился в Пилосской бухте, на западном
побережье Мессении, и, оставшись здесь с небольшим отрядом, стал воз­
водить у входа в бухту укрепленный форт. Известие о высадке афинян в
Мессении, стране, всегда готовой к восстанию илотов, заставило спартан­
цев немедленно прекратить вторжение в Аттику. Под Пилос был направле­
ны значительные сухопутные и морские силы. Чтобы отрезать Демосфена
от внешнего мира, спартанцы заняли гарнизоном остров Сфактерия, закры­
вавший вход в Пилосскую гавань. Однако затем подошел посланный в Си­
цилию афинский флот, разбил пелопоннесскую эскадру и начал блокаду
спартанского гарнизона на Сфактерии. Спартанцы предложили начать пе­
реговоры о мире. Группа Никия, пожалуй, склонна была принять это пред­
ложение, но партия Клеона и слышать не хотела о соглашении. В пылу
спора Клеон заявил, что если бы война под Пилосом велась энергично, то
Сфактерию можно было бы взять за 20 дней. Никий насмешливо предло­
жил сопернику, человеку вполне гражданскому, самому возглавить опера­
цию, но тот, будучи пойман на слове, и не подумал уклониться.
Надо отдать должное мужеству и энергии Клеона: явившись с подкреп­
лением к Пилосу, он вместе с Демосфеном произвел высадку десанта на
Сфактерии и заставил спартанцев сдаться. Эффект этой афинской победы
под Пилосом был огромен. В руки афинян попало много знатных спартан­
цев, и они пригрозили Спарте, что в случае повторения вторжения в Атти­
ку пленники будут казнены. Афиняне теперь твердой ногой стояли в М ес­
сении, и их присутствие здесь сковывало все действия Спарты. Вес Афин в
их собственной державе также неизмеримо возрос, и, пользуясь этим, Кле­
он настоял на важной финансовой реформе: зимой 425/24 г. раскладка со­
юзной подати была радикально пересмотрена; взносы отдельных городов
были увеличены почти вдвое. Афиняне получили дополнительные сред­
ства для ведения наступательной войны.
Кампания 424 г. до н. э. началась новым наступлением афинян: Никий
овладел о-вом Кифера, лежавшим у самого Лаконского побережья, а другие
сгратеги, войдя в сговор с мегарскими демократами, захватили гавань Мегар —
11исею. Это была высшая точка афинских успехов, но опьяненные удачами в
Мегарах афиняне задумали добиться подобного в Беотии. Афинские войска
планировали с двух сторон вторгнуться в Беотию, между тем как их беотий­
ские сторонники одновременно должны были выступить внутри страны.
( )днако широко задуманная операция провалилась: беотийские власти пре­
дупредили выступление демократов, из двух афинских армий вторжения одна
Пыла с уроном отброшена, а другая разгромлена в сражении при Делии.
В то же время неприятным образом осложнилось для афинян положе­
ние на севере. Молодой спартанский полководец Брасид выдвинул блестя­
щую идею — открыть новый фронт во Фракии, привлечь на свою сторону
недовольных афинских союзников и нанести, таким образом, удар по ты­
нам Афинской державы. С согласия спартанского правительства Брасид
составил небольшой отряд из илотов и наемников, смело прошел через всю
I рсцию и появился на Халкидике. Македонский царь Пердикка немедленно
перешел на сторону Спарты, а среди афинских союзников началось броже­
ние. Продвинувшись дальше во Фракию, Брасид овладел г. Амфиполем —
312
Расцвет греческих полисов
опорой афинского владычества на севере. Будущий историк, а тогда афин­
ский стратег Фукидид не сумел предупредить переход Амфиполя к Спарте
и поплатился за это изгнанием из Афин.
К поражениям в Беотии и во Фракии у афинян добавилось еще одно: в
Сицилии греческие города, напуганные активностью афинян, договорились
о прекращении междоусобной войны и поставили афинский флот перед
необходимостью убраться восвояси. Эта серия неудач поколебала автори­
тет военной партии. Со Спартой вновь были начаты переговоры и было
заключено годичное перемирие. По истечении года Клеон настоял на во­
зобновлении военных действий. Он лично возглавил поход на север и в
короткий срок восстановил афинский контроль над рядом утраченных пун­
ктов. Однако на подступах к Амфиполю войско Клеона встретило Брасида
и разбилось об эту преграду. Афиняне потерпели поражение, сам Клеон
погиб в битве. Потери спартанцев были незначительны, но среди павших
был также сам Брасид (422 г. до н. э.).
Одновременная гибель военных лидеров обеих воюющих сторон вновь
открыла дорогу мирным переговорам. Каждая сторона за десять лет войны
убедилась в невозможности сокрушить своего противника. В Афинах люд­
ские и финансовые возможности были исчерпаны, прочность их морской
державы оставляла желать лучшего, последние поражения сильно пошат­
нули уверенность в победе. Спарта, со своей стороны, непрестанно трево­
жилась за своих пленных сограждан. Кроме того, возникли недоразумения
между нею и ее пелопоннесскими союзниками — демократическими Мантинеей и Элидой. Наконец, истекал 30-летний срок перемирия с соседним
пелопоннесским государством — Аргосом, и Спарте надо было готовиться
к войне с ним.
При таких настроениях в Спарте и в Афинах мир был вскоре заключен
(весной 421 г. до н. э.). Сторонам предстояло вернуться к положению, суще­
ствовавшему до начала войны: афиняне должны были возвратить Пилос и
Киферу, спартанцы — Амфиполь. Отпавшие от Афин халкидикские города
сохраняли свою независимость, но должны были платить афинянам подать в
первоначально установленном размере. Все пленные подлежали взаимному
возврату. Мир этот был заключен в торжественной форме на 50 лет; по име­
ни его афинского инициатора Никия его часто называют Нйкиевым миром.
3. Непрочное перемирие
Заключение мира с радостью было воспринято массой простого народа.
Свидетельством тогдашних настроений в Афинам может служить комедия
Аристофана «Мир», поставленная в момент заключительных переговоров.
Здесь особенно ярко отражены чувства аттических земледельцев:
День счастливый, день желанный для хозяев-поселян!
Увидав тебя, с весельем я встречаю сад родной.
Вижу смоквы, что когда-то я мальчишкой посадил.
Вас приветствовать я счастлив после долгих-долгих лет!
(ст. 556—559).
Пелопоннесская война
3 13
Однако государственные противоречия остались: их не мог устранить
I{икиев мир, который сам был порожден лишь временной неспособностью
соперников продолжать борьбу. Заключенное в 421 г. до н. э. соглашение
было скорее непрочным перемирием. Державы, заключавшие договор, и не
думали всерьез выполнять его условия: Спарта не обеспечила возвращения
Афинам Амфиполя (спартанцы лишь отозвали свои войска, но город остал­
ся независимым), афиняне же, в свою очередь, не спешили возвращать Пилос и Киферу. Ни Коринф, который не мог смириться с тем, что Потидея и
Керкира остались под афинским контролем, ни халкидикские города не
признали Никиева мира, что ставило под сомнение его правовую обяза­
тельность.
Последовавшее за мирным соглашением время отмечено ростом напря­
женности в отношениях между Спартой и ее союзниками. Растущую поли­
тическую изоляцию Спарта пыталась преодолеть искусственным сближе­
нием с Афинами, с которыми было заключено новое соглашение — о друж­
бе и взаимопомощи. Однако это лишь ускорило образование в недрах
11елопоннесской лиги антиспартанской коалиции: Элида, Мантинея, Ко­
ринф, халкидикские города отпали от Спарты и вступили в союз с ее веч­
ным недругом — Аргосом. Тогда в Спарте наконец оценили пагубность
нового курса, и уже в 420 г. до н. э. был возобновлен союз с Беотией.
Между тем и в Афинах торжество мирной партии было непродолжи­
тельным. В лице Гипербола, принадлежавшего к тому же кругу зажиточ­
ных торговцев и ремесленников, что и Клеон, радикальная группировка
нновь обрела нужного ей вождя, а вскоре к этой партии пристал и Алкивиад. Этот аристократ, племянник Перикла, был человеком новой формации.
Он вполне усвоил представления об относительности существующих граж­
данских норм и праве сильной личности на преимущества и власть. В эту
эпоху непрекращающегося насилия, разложения и упадка полисной мора­
ли и развития критической философии софистов подобные воззрения вош­
ли в моду. Алкивиад был учеником Сократа. Великий философ-диалектик
отвергал споры о мироздании и в беседах с многочисленными учениками
учил добродетелям: умению обуздывать страсти, преодолевать опасности
и соблюдать божеские и человеческие законы. В то же время он равнодуш­
но и даже отрицательно относился к архаическим чертам народных общин­
ных культов. В школе Сократа Алкивиад усвоил лишь умение отстаивать
свое мнение в споре, искусно используя диалектику в своих интересах.
Этим человеком управляло лишь честолюбие. Стремясь выдвинуться, мо­
лодой аристократ примкнул к радикальной группировке и, критикуя ми­
ротворцев, всячески ратовал за возобновление Афинами энергичной дер­
жавной политики.
В 420 г. до н. э. Алкивиад впервые был избран в стратеги и с этих пор
непрерывно оказывал воздействие на политику своего государства, тол­
кая его к новой войне. Свидетельством возобновления в Афинах военных
настроений явилось заключение в том же 420 г. до н. э. союза с Аргосом,
Мантинеей и Элидой. Следствием был немедленный выход Коринфа из
антиспартанской коалиции и новое сближение его со Спартой. В 419 г.
Афины и Аргос начали военные действия против Эпидавра, на помощь
314
Расцвет греческих полисов
которому пришли спартанцы, а в 418 г. до н. э. дело дошло до открытой
войны между Спартой и той пелопоннесской коалицией, которой помо­
гали Афины. Вследствие неохотных действий и нерешительности Никия
помощь Афин была сведена к минимуму, и Спарта в битве при Мантинее
наголову разгромила противников, восстановив свою гегемонию во всем
Пелопоннесе. Это привело к политическому кризису в Афинах: демокра­
тия по инициативе Гипербола решила подвергнуть остракизму полити­
ческих руководителей. Но опасность сблизила Алкивиада с Никием, и
совместными голосами всех своих сторонников они добились того, что
изгнанным оказался... вождь демоса Гипербол!
Особенно ярко об этих событиях, ошеломивших афинян, рассказы­
вает Плутарх: «Наступал срок суда черепков, к которому время от
времени прибегает народ, изгоняя на 10 лет кого-нибудь из лиц,
вызывающих либо зависть из-за своей славы и богатства, либо подо­
зрение. Раздор между Никием и Алкивиадом был в самом разгаре,
положение обоих было шатким и опасным, ибо один из них непре­
менно должен был подпасть под остракизм. Алкивиада ненавидели
за его поведение и опасались его наглости, ...Никию же завидовали
из-за богатства, и самое главное — весь уклад его жизни заставлял
думать, что в этом человеке нет ни доброты, ни любви к народу, что
его неуживчивость и все его странности проистекают от сочувствия
олигархии... Одним словом, задорная молодежь спорила с людьми
миролюбивыми и степенными, и одни собирались изгнать Никия,
другие — Алкивиада...
Гипербол полагал, что остракизм ему не грозит, понимая, что ему
подобает скорее колодка. Он надеялся, что после изгнания одного
из двух мужей он, как равный, выступит соперником другого; было
известно, что он радуется раздору между ними и восстанавливает
народ против обоих. Сторонники Никия и Алкивиада поняли этого
негодяя и, тайно сговорившись между собой, уладили разногласия,
объединились и победили, так что от остракизма пострадал не Никий
и не Алкивиад, а Гипербол. Народ сначала весело смеялся, но затем
вознегодовал, находя оскорбительным злоупотреблением приме­
нять такую меру к человеку бесчестному: ведь и наказанию прису­
ща своего рода честь. Считали, что для Фукидида, Аристида и подоб­
ных им лиц остракизм — наказание, для Гипербола же — почесть и
лишний повод к хвастовству, поскольку негодяй испытал ту же участь,
что и самые достойные... С тех пор вообще никого не подвергали
остракизму, Гипербол был последним» (Плутарх. Никий, II. Пер.
Т. А. Миллер).
В ближайшие за тем годы решающим влиянием в Афинах снова пользо­
вались Никий и Алкивиад, причем под энергичным воздействием последне­
го политика Афин скоро вновь обрела инициативу и размах. После не­
скольких внешнеполитических успехов в 415 г. до н. э. была предпринята
грандиозная экспедиция в Сицилию.
Пелопоннесская война
315
4. Сицилийская экспедиция
и Декелейская война
В 416 г. до н. э. маленький сицилийский городок Эгеста обратился к
Афинам за помощью против своего соседа — дорийского Селинунта, за спи­
ной которого стояли мощные Сиракузы. Афинских купцов увлекла перспек­
тива утверждения на западных рынках, малоземельных крестьян — надежда
на получение новых наделов на плодородной земле Сицилии, массу матро­
сов и гребцов — возможность получать хорошее жалованье в длительном
походе. Народное собрание приняло решение направить большой флот и
войско, по-видимости, для оказания помощи Эгесте, а на самом деле для
борьбы с Сиракузами и завоевания всей Сицилии. Руководство экспедицией
было возложено на трех стратегов — Алкивиада, Никия и Ламаха.
К весне 415 г. до н. э. сборы были закончены, и огромная армада кораб­
лей с более чем 6 тыс. воинов сосредоточилась в Пирее, готовая к выступ­
лению. Однако накануне отплытия случилось происшествие, которое бро­
сило зловещую тень на все начатое предприятие. В одну ночь какие-то
злоумышленники изуродовали в Афинах все гермы — каменные столбы с
изображением бога Гермеса, покровителя торговли и путешествий. В мас­
совом осквернении почитаемых святынь многие усмотрели не просто вы­
ходку подвыпивших молодцов, но вызов, брошенный демократии заговор­
щиками. Немедленно было начато следствие. Посыпались доносы, кото­
рые не дали ничего нового о гермах, но зато обнаружили новое кощунство:
был обвинен в пародировании Элевсинских мистерий Алкивиад. Всесиль­
ный стратег настаивал на немедленном судебном разбирательстве, однако
дело было отложено, и Алкивиаду пришлось отправиться в поход с пятном
тяжелого подозрения.
В Сицилии афинян ожидал настороженный прием: лишь Наксос открыл
перед ними ворота, а в соседнюю Катану пришлось вламываться силой.
Обосновавшись в этих двух городах, афиняне предприняли плавание вдоль
сицилийских берегов. Истинная цель афинского похода была уже ясна для
многих сицилийцев, и в Сиракузах начали готовиться к отражению непри­
ятеля.
Между тем в Афинах шло полным ходом следствие по делу «святотат­
цев». Недоброжелатели Алкивиада решили воспользоваться случаем, что­
бы свалить занесшегося честолюбца. Против Алкивиада было возбуждено
дело, а в Сицилию послали специальный корабль, чтобы вызвать стратега
на суд в Афины. Алкивиад последовал за гонцами, но по дороге сошел с
корабля на берег и скрылся. Он не решился предстать перед судом и этим
подписался под собственным обвинением. В Афинах он был заочно при­
сужден к смертной казни, его имя было предано проклятию, а имущество
конфисковано.
Отзыв Алкивиада, который был душой сицилийской экспедиции Афин,
роковым образом сказался на ее исходе. Ставший главнокомандующим
11икий действовал не лучшим образом. Лишь весной 414 г. до н. э. афиняне
иысадились под Сиракузами и начали осаду города. Сиракузяне за зиму
успели возвести вокруг города новый пояс укреплений, собрали сильное
316
Расцвет греческих полисов
войско и заручились поддержкой государств Пелопоннеса. Они сумели
остановить осадные работы афинян, предотвратив опасность вражеской
блокады. Весной 413 г. до н. э. сиракузяне перешли к активным действиям
и на море. Афинским войскам под Сиракузами угрожал полный разгром.
Между тем возобновилась война и в самой Греции. Уже в 414 г. до н. э.
спартанская армия вторглась в земли союзного с Афинами Аргоса.вОтве­
том было нападение афинского флота на побережье Лаконики. Сославшись
на нарушение мира Афинами (в чем афиняне обвиняли спартанцев еще в
419/18 г.), спартанское войско под командованием царя Агиса следующей
весной (413 г. до н. э.) вторглось в Аттику. По совету Алкивиада, который
к тому времени перебрался в Спарту, они захватили Декелею, местечко в
20 км к северу от Афин, и взяли под непрерывное наблюдение добрую по­
ловину Аттики. Ввиду того что все свои операции против Афин спартанцы
вели, базируясь на Декелею, этот заключительный период Пелопоннес­
ской войны нередко называют Декелейской войной (413—404 гг.).
Утверждение спартанцев в непосредственной близости от Афин таи­
ло страшную угрозу. Тем не менее афиняне продолжали кампанию в Си­
цилии. Летом 413 г. до н. э. они отправили туда новый, столь же большой
флот и войско под командованием прославленного Демосфена. Прибы­
тие такого подкрепления должно было поднять шансы афинян на победу.
Однако сиракузяне, к которым тоже подошла подмога от сицилийских и
пелопоннесских союзников, и не думали уступать. В двух сражениях афин­
ский флот был разгромлен. Бросив обоз и всех, кто от ран или болезни не
мог передвигаться, деморализованное войско афинян двинулось на юг Си­
цилии. Однако на марше корпусы Никия и Демосфена оторвались друг от
друга, порознь были окружены сиракузянами и после страшной резни
сдались на милость победителей. Сиракузяне заточили пленных афинян в
каменоломни, а военачальников — Никия и Демосфена1 — казнили как
военных преступников, виновных в неспровоцированном нападении на
мирное государство.
Масштабы поражения Афин в Сицилии были катастрофическими. По­
тери в людях и кораблях были столь велики, что их невозможно было вос­
становить в ближайшие годы. Спартанцы прочно засели в Декелее, и чем
дальше, тем более страшным был тот урон, который они нанесли Аттике:
сельскохозяйственная территория разорялась, стало труднее продолжать
добычу серебра в Лаврийских рудниках и в довершение всего к врагу пере­
бежало 20 тысяч рабов, занятых в ремесленном производстве.
Важнейшие союзники Афин — города Эвбеи, Лесбоса и Хиоса — завя­
зали тайные сношения с пелопоннесцами. Вскоре движение охватило всю
Ионию и Эолиду.
Чтобы поддержать сепаратистов, Спарта нуждалась в большом фло­
те, но строительство его требовало огромных денег, которых у спартан­
цев не было. В этих условиях наметилось сближение Спарты с Перси­
ей. Спарта получила необходимые ей субсидии, но зато признала власть
персидского царя над всей Малой Азией, включая прибрежные греческие
1Ламах погиб раньше.
Пелопоннесская война
317
города. Персия обрела возможность с помощью Спарты свести счеты со
своим старым противником — Афинами.
«В течение полугода (лето 412 — зима 411 г ), — пишет Я. А. Ленцман, — последовательно были заключены три договора между лаке­
демонянами и персами. Сравнение текстов договоров вскрывает сущ­
ность лаконо-персидских взаимоотношений. В первом договоре спар­
танцами признавалась за Персией “вся страна и все города, какими
владеет царь и владели предки царя” . Таким образом, не только побе­
режье Малой Азии, но и острова и даже часть Балканского полуостро­
ва формально должны были бы перейти под власть Персии.
Во втором договоре, пересмотренном по требованию Спарты, сохра­
нилась указанная формула первого договора, но зато был добавлен
специальный пункт: “Какое бы войско ни находилось на земле царя по
требованию царя, царь должен ему доставлять содержание” . Это оз­
начало, что спартанцы официально брали на себя функции персидских
наемников. Только в третьем договоре царские владения ограничива­
ются землей царя, которая находится в Азии. Лакедемоняне обяза­
лись не грабить царские земли и за это стали получать от персидского
сатрапа Тиссаферна деньги на содержание флота...
Таким образом, Персия в случае победы Спарты рассчитывала на
возвращение эллинских городов Малоазийского побережья, но зато
обязалась содержать пелопоннесский флот» (Древняя Греция//Под
ред. В. В. Струве и Д. П. Каллистова. М., 1956. С. 326).
Всю вторую половину 412 г. до н. э. афиняне, напрягая силы, старались
исрнуть отпавши*союзников. Афинскому флоту удалось вновь подчинить
Лесбос, но действия против Хиоса результатов не дали, а операции под
Милетом пришлось прекратить ввиду появления сильного пелопоннесско­
го флота. К началу 411 г. до н. э. под афинским контролем остались Лесбос,
Самос, Кос и два-три города на Малоазийском побережье.
Под влиянием всех этих неудач в Афинах в 411 г. до н. э. разразился
политический кризис. К антидемократическому движению примкнула
часть командиров в афинском флоте у Самоса. Алкивиад, который успел
поссориться со спартанцами и обретался при дворе персидского сатрапа
Гиссаферна, вступил в контакт с афинскими военачальниками на Самосе
п, со своей стороны, побуждал их к свержению изгнавшей его демокра­
тии, обещая за это содействовать заключению выгодного для афинян со­
глашения с персами.
Идеологом переворота стал видный софист Антифонт, а главными
исполнителями — военные Писандр и Фриних. Весной 411 г. Писандр с
группой сторонников прибыл с Самоса в Афины. К этому времени город
(>ыл уже охвачен антидемократическим движением: олигархические со­
общества (гетерии) терроризировали население, вожди демоса — среди
них Андрокл — были насильственно устранены. Запуганные граждане
(>ыли созваны на собрание, и здесь, по предложению Писандра, было
принято решение об изменении государственного строя: количество
318
Расцвет греческих полисов
полноправных граждан было ограничено пятью тысячами состоятель­
ных афинян, вся власть была передана в руки олигархического Совета,
были отменены массовые оплаты и раздачи.
О государственном устройстве Афин после переворота 411 г. до н. э.
сообщает Аристотель: «Совет состоит из четырех членов, согласно
заветам отцов, по сорока от каждой филы. Их избирают члень1 фил из
предварительно намеченных кандидатов и лиц, имеющих свыше трид­
цати лет от роду. Эти члены Совета назначают магистратов и устанав­
ливают порядок, в котором те должны принести присягу. В вопросах,
касающихся законов, принятия отчетов и всего прочего, они действу­
ют так, как находят полезным... Что же касается стратегов, то в дан­
ный момент следует производить выборы их из всех пяти тысяч, а
Совет, когда станет у власти, должен сделать смотр граждан, носящих
полное вооружение (гоплитов), и выбрать десятерых лиц и секретаря
к ним. Эти избранные лица исправляют обязанности в течение насту­
пающего года с неограниченными полномочиями, а в случае надобно­
сти обсуждают дела совместно с Советом... Из всех вообще должнос­
тей, кроме членов Совета и стратегов, не разрешается никому... зани­
мать одну и ту же должность более одного раза...
Так установилась олигархия при архонте Каллии, сто приблизительно
лет спустя после изгнания тиранов» (Аристотель. Афинская полития,
31— 32. Пер. С. И. Радцига).
Олигархия победила, но ее торжество было непродолжительным. В
Афинах, где большинство населения было носителем демократических
традиций, отсутствовала почва для прочного и длительного существова­
ния олигархического режима. Тщетными были уже попытки олигархов по­
ставить под свой контроль флот и войско в Самосе. Демократически на­
строенные воины, матросы, гребцы и слышать не хотели об олигархии.
Командиры, сторонники переворота, были отрешены от должности, и на
их место были выбраны новые. В то же время Алкивиад, о котором пришед­
шие к власти в Афинах олигархи и не вспомнили, предложил свои услуги
демократам на Самосе, и те, нуждаясь в его талантах полководца, приняли
его в число своих командиров.
В самих Афинах правительство четырехсот не чувствовало себя твердо.
Часть олигархов во главе с Антифонтом настаивала поэтому на немедлен­
ном соглашении со Спартой — пусть даже ценой полной капитуляции, — с
тем чтобы приобрести недостающую опору в спартанцах. Против этого
выступала другая, более умеренная группировка во главе с Фераменом.
Однако разлад в правительстве сковывал его инициативу. Пользуясь внут­
ренним кризисом в Афинах, спартанцы начали операции в проливах. Одно­
го их появления там было достаточно, чтобы началось отпадение афинских
союзников, и вскоре в руках афинян остались лишь Херсонес Фракийский
и Лампсак на азиатском берегу. Жестоким ударом для афинян была также
утрата Эвбеи, на которую они привыкли смотреть как на свой домен и
которая давала им не меньше хлеба, чем сама Аттика.
Пелопоннесская война
319
Отпадение Эвбеи привело Афины к новому кризису: правительство чеIырехсот пало, и к руководству пришла более умеренная группировка Ферамсна (осень 411 г. до н. э.). Теперь была выработана новая конституция (по
которой власть передавалась собранию пяти тысяч), впоследствии заслу­
жившая высокую оценку у сторонников умеренной политики — Фукидида и
Аристотеля. Новое правительство приняло решение об амнистии Алкивиада и этим открыло дорогу к сотрудничеству с флотом. В трех последователь­
ных сражениях при Киноссеме, Абидосе (411 г. до н. э.) и Кизике (410 г.
до н. э.) Алкивиад и афиняне разгромили пелопоннесский флот и почти цеником восстановили контроль над зоной проливов. Под впечатлением этих
побед демос в Афинах поднял голову, и весной 410 г. до н. э. демократичес­
кий строй был полностью восстановлен; вновь стало выплачиваться жалова­
нье за исполнение судейских и иных обязанностей и даже введена новая фор­
ма пособия нуждающимся — выдача в день двух медных монет (оболов).
В последующие годы афиняне делали все возможное, чтобы восстанопить морскую державу. Своими новыми успехами они в значительной сте­
пени были обязаны энергии и искусству Алкивиада. Популярность этого
полководца вновь невероятно возросла. В те тяжелые времена многие в
Афинах теряли веру в политиков, действовавших традиционным путем, и
проникались фанатическим убеждением, что лишь удачливый полководец,
шобимец богов, может еще спасти отечество от гибели. В 407 г. до н. э.
Алкивиад возвратился на родину и был торжественно встречен афинским
народом. Он был награжден золотым венком и назначен единоличным ко­
мандующим на суше и на море. В конце того же года во главе эскадры в 100
гриер Алкивиад отплыл из Афин для покорения Ионии.
Между тем спартанцы восстановили свой флот, и в Эфесе афинян под­
жидала уже почтц такая же эскадра. Командующим спартанским флотом
с і ал Лисандр, искусный военачальник, столь же честолюбивый и столь же
(»осцеремонный, как Алкивиад. Он наладил хорошие отношения с новым
персидским наместником в Малой Азии, царевичем Киром Младшим, коIорый взял на себя содержание спартанского флота. Весной 406 г. до н. э.
Лисандру, воспользовавшемуся отсутствием Алкивиада, удалось нанести
афинскому флоту частичное поражение при Нотии. Размеры нанесенного
афинянам урона были незначительны, но переменчивый в своих настроенинх дсмос охладел к Алкивиаду, и тот не был переизбран стратегом. Оби­
женный Алкивиад сложил командование и удалился из Афин.
Тем временем спартанский флот вырос до 140 триер. Афинский флот
1>ып разбит и блокирован в гавани Митилены на Лесбосе. В Афинах был
обращены в деньги все драгоценные посвящения, хранившиеся в храмах на
Акрополе; на эти деньги был оснащен новый флот в 110 триер, на которые
іл нехваткой граждан посадили также метеков и освобожденных рабов.
) ю г флот направился к Лесбосу и в проливе между Лесбосом и материком
после ожесточенного сражения у Аргинусских островов разбил пелопон­
несцев. Те лишились половины своих кораблей. Победа была решитель­
ная, однако подстрекаемая демагогами, истерически настроенная афинская
масса обвинила стратегов в том, что они после битвы не подобрали морямн1 с собственных поврежденных и тонувших кораблей. Хотя обвиненные
320
Расцвет греческих полисов
ссылались в свое оправдание на разыгравшийся шторм, всех явившихся на
суд в Афины стратегов приговорили к смертной казни.
Процесс стратегов-победителей показателен для того состояния, в ко­
тором находилась в конце войны утомленная до предела, нервная и не кон­
тролировавшая более собственных поступков афинская народная масса.
На состоянии духа в войске эта выходка правящего демоса сказалась самым
пагубным образом: стратеги боялись ответственных решений, воины утра­
тили понятие о дисциплине.
Весной 405 г. до н. э. спартанский флот, во главе которого стоял Лисандр, возобновил наступательные действия в Геллеспонте. Афинские стра­
теги заняли не слишком удачную позицию на берегу Херсонеса Фракийского
у устья реки Эгостома. Лисандр дождался удобного момента и напал на афи­
нян, когда они того не ожидали. Афинские корабли стояли у берега без эки­
пажа, и спартанцы без труда овладели ими. В руки спартанцев попало много
пленных из афинян и местных жителей. Лисандр отобрал среди них соб­
ственно афинских граждан и всех их — числом до 3 тысяч — велел казнить.
О завершающем Пелопоннесскую войну сражении Ксенофонт расска­
зывает: «Лисандр, на пятый день после прибытия афинян, приказал
разведчикам на посланных им в этот день кораблях, чтобы они, как
только заметят, что афиняне вышли из гавани и рассеялись по Херсоне­
су, возвращались назад и, пройдя полпути, подняли щит... Заметив, что
на дозорных кораблях щит поднят, Лисандр тотчас же дал сигнал флоту
плыть полным ходом... Увидев, что лакедемоняне наступают, Конон
(афинский стратег) дал сигнал экипажу занять места на кораблях и ока­
зать врагу посильное сопротивление. Но матросы разбрелись кто куда;
на некоторых кораблях из трех ярусов весел гребцы остались только на
двух, на иных — на одном, а на иных и вовсе не было гребцов. Лишь
триера Конона и еще семь, бывших под его командой... вышли в бой с
полным числом гребцов; остальные корабли даже не отчалили от бере­
га и были захвачены Лисандром на якорях. Из экипажа большинство он
захватил в плен в то время, когда они были рассеяны по берегу; лишь
немногим удалось бежать в крепости... После этого Лисандр собрал
союзников на совещание о судьбах пленных. На этом совещании про­
тив афинян выдвигался ряд обвинений, как по поводу тех преступле­
ний, которые они уже совершили, так и по поводу тех, которые они
имели в виду совершить... и, в конце концов, было постановлено каз­
нить из числа пленных всех афинян, кроме Адиманта; ...некоторые счи­
тали действительной причиной этого помилования то, что именно он
предал афинские корабли лакедемонянам» (Ксенофонт. Греческая ис­
тория, II, 1,27— 32. Пер. С. Я. Лурье).
Поражение при Эгоспотамах было для Афин катастрофой. У них уже не
было никакой возможности восполнить потери. Судьба Афинского государ­
ства была решена. Лисандр начал свой рейд вдоль афинских владений. Во
всех городах он взамен изгоняемых афинских гарнизонов вводил свои соб­
ственные и устанавливал проспартанские олигархические правительства —
Храм Гефеста и западная часть агоры в Афинах. Реконструкция
Афинский акрополь. Реконструкция
Фрагмент северной колоннады Парфенона
Афинский акрополь. Вторая половина V в. до н. э.
Пропилеи Афинского акрополя. Третья четверть V в. до н. э.
Храм Афины-Ники (Ники Аптерос) на Афинском акрополе.
Третья четверть V в. до н. э.
Кариатиды портика Эрехтейона. Последняя четверть V в. до н. э.
Храм Деметры в Пестуме. Вторая половина VI в. до н. э.
Храм «С» в Селинунте, Сицилия. 550— 530 гг. до н. э.
Мыс Суния. Колоннада боковой стороны храма Посейдона.
Третья четверть V в. до н. э.
Храм Афины Афайи на острове Эгина. Около 500—480 гг. до н. э.
Храм Геры (II) в Пестуме. Начало V в. до н. э.
Гоплит. Статуэтка из Додоны.
Бронза. VI в. до н. э. Берлин, Государственный музей
Статуя Афины с западного фронтона храма Афины Лфайи на осі ронс )гина.
О к о л о 500 г. до п. >.
Голова сидящей богини. Деталь
статуи из Таранто. Мрамор. Около
480 г. до н. э. Берлин,
Государственный музей
I олина Афины. Фрагмент статуи
іин'іочіїою фронтона храма Афины
Лфніїи нн ш'іронс ) т н а . Мрамор.
<>мин> •!*)() і до її » Мюнхен,
І 11111 ііііск;і
Голова Геракла. Деталь статуи
восточного фронтона храма Афины
Афайи на острове Эгина. Мрамор.
Около 490 г. до н. э. Мюнхен,
Глиптотека
Статуэтка девушки из Элевсина. Мрамор. Около 480 г. до н. э. Элсвсин, музей
1пи н I липмсм. ( кул ьтурн ая группа. Акротерий из Олимпии. Терракота.
О к о л о 4 70 г. до м. ). О л и м п и я, музей
Тираноборцы. Скульптурная группа работы Крития и Несиота.
Около 475 г. до н. э.
Рождение Афродиты. Рельеф на так называемом троне Людовизи.
Мрамор. 1,04x1,44 м. Около 460 г. до н. э.
Никосфен. Корабли. Деталь росписи наружной стороны килика из Вульчи.
Около 520 г. до н. э.
Статуя дельфийского возницы. 470 г. до н. э.
Пелопоннесская война
321
декархии (комитеты десяти). Осенью 405 г. до н. э. Лисандр со 150 корабля­
ми появился под Афинами. Одновременно к городу с двух сторон подошли
спартанские сухопутные войска. Афины были взяты в тесное кольцо блока­
ды. В начале зимы в городе начался голод. Под его влиянием афиняне повели
переговоры о мире, но требования спартанцев, в частности срыть Длинные
стены, соединявшие Афины с Пиреем, показались им чрезмерными, и пере­
говоры были прерваны. Однако весной 404 г. до н. э. положение осажденных
стало невыносимым. Сторонники мира взяли теперь верх; мир был заключен
на крайне тяжелых для Афин условиях. Они теряли все свои внешние владе­
ния, должны были срыть Длинные стены и выдать спартанцам все оставшие­
ся корабли, кроме двенадцати, которые им разрешалось сохранить для защи­
ты гаваней от пиратов. Их обязали принять обратно всех изгнанников (пре­
имущественно врагов демократии); афинская внешняя политика целиком
ставилась в зависимость от Спарты.
В конце апреля 404 г. до н. э. Лисандр вступил в Афины, и немедленно
при ликовании победителей началось разрушение Длинных стен. Затем Ли­
сандр направился на Самос, где местная демократия упорно хранила вер­
ность Афинам. После длительной осады самосцы также должны были капи­
тулировать, и на этом Пелопоннесская война действительно закончилась.
5. Итоги войны
Главным итогом Пелопоннесской войны было полное и окончательное
поражение Афин в их долгой борьбе со Спартой за гегемонию в Греции. В
чем же были причины этого поражения афинян?
Прежде всего, не выдержала проверки временем Афинская морская дер­
жава: политика ^фин возбудила недовольство их союзников. Тяготы, кото­
рые афиняне возложили на своих сателлитов, превысили те выгоды, кото­
рые они доставляли им своим покровительством, и, когда сила и воля лиде­
ра стали слабеть, союз распался. Другой причиной поражения Афин была
несостоятельность их плана ведения войны: добиться морской войной со­
крушения такого континентального государства, как Спарта, было невоз­
можно. Ошибкой была, конечно, отдача собственной страны на разграбле­
ние врагу. Даже такой высокоразвитый город, как Афины, не мог существо­
вать без живительной связи с сельскохозяйственной округой. Пока
преимущество на море было за афинянами, их город мог существовать за
счет внешних контактов, но с утратой этого преимущества Афины были
обречены на голодную смерть. К этой общей неверной ориентации добав­
лялись у афинян еще отсутствие устойчивого руководства, авантюризм и
нервозность в осуществлении отдельных операций. Примером может слу­
жить Сицилийская экспедиция, имевшая такой трагический исход. И, нако­
нец, разгрому Афин содействовала персидская финансовая помощь Спар­
те, что дало той возможность обзавестись собственным мощным флотом и
нанести поражение Афинам там, где они были всего сильнее, — на море.
Что же принесла греческим полисам победа спартанцам? Спарта вела
войну под лозунгом защиты эллинской свободы от афинских посягательств.
Однако, поддерживая Спарту, греки не добились ровным счетом ничего.
11 И сю р и я Д ревней Греции
322
Расцвет греческих полисов
На смену афинской пришла спартанская гегемония, а поскольку она держа­
лась исключительно силой оружия, то оказалась во сто крат тягостнее для
«освобожденных».
Следствием спартанской победы было также повсеместное торжество
аристократической реакции. Спарта последовательно поддерживала близ­
кие ей по духу олигархические режимы.
Характерной в этом отношении была ситуация в Афинах. Возвращение
изгнанников привело к усилению антидемократического движения. Под­
держанные Лисандром, олигархи навязали народному собранию решение
об отмене существующей конституции и возвращении к идеальному «строю
отцов». Для проведения реформы в жизнь была избрана комиссия из 30
человек, куда вошли софист Критий и Ферамен. Хотя официально полити­
ческие права были сохранены за тремя тысячами наиболее состоятельных
граждан, правители не считались ни с кем и превратились фактически в
тиранов. Опираясь на спартанский гарнизон, они терроризировали афи­
нян. Репрессии распространялись на всех демократов, на влиятельных граж­
дан, в ком тридцать опасались найти противников, наконец, просто на со­
стоятельных людей, чье богатство приглянулось кому-либо из правителей.
Между тем из Беотии в Аттику проникла группа изгнанников-демократов во главе с Фрасибулом. Инсургенты закрепились в крепости Филе, а
затем двинулись на Афины. В решающем сражении у Мунихии (район Пи­
рея) демократы разбили выступивших навстречу олигархов. Критий пал в
битве, и власть в Афинах перешла от комиссии тридцати к новому олигар­
хическому правительству, назначенному собранием трех тысяч. Однако
власть нового правительства распространялась только на сами Афины, в
Пирее же прочно утвердились демократы. Лисандр хотел прийти на по­
мощь олигархам, однако спартанские власти, которых тревожило чрезмер­
ное возвышение Лисандра, остановили его вмешательство, и при их по­
средничестве в Афинах произошло примирение пирейской партии демо­
кратов с городской партией умеренных олигархов. Демократия была
восстановлена (осень 403 г. до н. э.), но это была только тень той великой
демократии, которая существовала в Афинах до поражения в войне.
Вообще, значение Пелопоннесской войны было для греков по преиму­
ществу негативным. Война уничтожила равновесие между Афинским со­
юзом и Пелопоннесской лигой, которое позволяло полисам различных ти­
пов — торгово-промышленным и аграрным — находить условия для своего
развития в среде себе подобных. Спарта не могла создать новой формы
организации для развития морских полисов: ее собственное державное пе­
рерождение скоро стало ощущаться как весьма тягостное даже ее старин­
ными союзниками. Новый мир и новая система господства были еще более
непрочными, чем прежние, и очень скоро эллины были охвачены новой
междоусобной распрей.
Война стимулировала разложение гражданских коллективов, она выз­
вала резкое обострение отношений между бедными и богатыми, между го­
родским демосом и землевладельческой аристократией, между демократа­
ми и олигархами. Война содействовала упадку народного собрания и граж­
данского ополчения и, наоборот, повысила роль постоянных наемных армий
Культура классической Греции
323
и их полководцев. Война способствовала разложению и упадку также тра­
диционной полисной морали: захватническая политика воюющих держав,
своекорыстные действия политических группировок и их лидеров, авантю­
ры полководцев — все демонстрировало условность принятых норм, все
развязывало опасную для полиса инициативу сильной, критически мысля­
щей личности. Пелопоннесская война выступила как мощный стимулятор
тех процессов, которые в следующем столетии привели к кризису поли­
сной системы; она сама уже была первой фазой этого кризиса.
ГЛАВА XIII
КУЛЬТУРА
КЛАССИЧЕСКОЙ ГРЕЦИИ
В классический период греческая культура достигла своего наивысшего рас­
цвета. Уже в эллистическое время культурные достижения V— IV вв. до н. э. вос­
принимались как образец для подражания. Ведущими жанрами классической ли­
тературы стали историография, лучшими представителями которой были Геродот,
Фукидид и Ксенофонт, и драматическая поэзия, венцом развития которой стало
творчество трех великих трагиков — Эсхила, Софокла и Эврипида. В области
изобразительного искусства в это время работали такие крупные мастера, как
архитектор Гипподам, скульпторы Фидий, Мирон, Поликлет, художники Полигнот
и Апеллес. Господство демократического строя и высокая политическая актив­
ность граждан способствовали расцвету ораторского искусства, овладение кото­
рым стало н ео б х о д и м ы м условием для политической карьеры. Наконец, Греция
классической эпохи породила двух великих мыслителей — Платона и Аристотеля,
чьи идеи пережили гибель античного мира.
525— 456 гг. до н. э. — жизнь и творчество отца трагедии Эсхила.
Около 485—425 гг. до н. э. — жизнь и творчество отца истории Геродота.
447— 407 гг. до н. э. — реконструкция Афинского акрополя.
387 г. до н. э. — основание Академии Платона.
384— 322 гг. до н. э. — жизнь и деятельность знаменитого афинского оратора
Демосфена.
335 г. до н. э. — основание школы Аристотеля Ликея.
1. Всенародные празднества
Расцвет греческой культуры классического периода тесно связан с разпитием рабовладельческой демократии.
Господствовавшая в VIII— VI вв. аристократическая идеология в V — IV вв.
уступила место демократической. Демократия несла с собой новые чувства,
мысли и идеи. Крупнейшим центром культуры в это время стали демократи­
ческие Афины. Наиболее отчетливо борьба форм идеологий и победа демо­
кратических идей проявились в культурной жизни Афин в V — IV вв.
324
Расцвет греческих полисов
В идеологии аристократии отразилось мироощущение и миропонима­
ние небольшого круга людей, смотревших на себя как на избранников; как
на высшую человеческую породу. Мысли и чувства аристократии устрем­
лялись к далекому прошлому, к героическим векам гомеровской эпохи или
же концентрировались вокруг интимных переживаний.
Демократия привлекла к участию в общественной жизни широкие мас­
сы свободных граждан, повысила значение и права отдельного граж^нина.
Это, в частности, нашло выражение во всенародных празднествах в честь
наиболее популярных греческих богов — Афины, Деметры и Диониса.
В честь Афины Паллады — покровительницы города — справлялся праз­
дник Панафиней (Всеафинские празднества), в котором участвовало все
афинское население. По преданию, учредителями этого праздника были
легендарные афинские цари — Эрихтоний и Тесей, объединивший Аттику.
Программа ежегодного праздника состояла из конных ристалищ, к кото­
рым потом были добавлены гимнастические, а при Перикле — и музыкаль­
ные состязания. Для последних Перикл выстроил специальное здание —
Одеон (от слова одэ — «песня»). Важнейшей составной частью музыкаль­
ных состязаний было исполнение гомеровских песен (рапсодий) певцамирапсодами. Во время Панафинейского праздника все жители Афин торже­
ственно шествовали к статуе богини Афины. Участники шествия несли
богине подарки — сотканный из шафрана пеплос, ветви оливы и др. Клас­
совое неравенство сказывалось и здесь: дочери вольноотпущенников и ме­
теков, например, несли зонты и кресла для знатных афинских граждан.
Всенародное значение приобрели также празднества в честь Деметры
(Элевсинские мистерии) и цикл празднеств, посвященных богу Дионису
(Дионисий); как уже отмечалось, первоначально они были земледельче­
скими праздниками одних крестьян.
«В Элевсине совершались мистерии в честь Деметры и Персефоны,
похищенной царем подземного царства. Происхождение этих священ­
ных празднеств, проводившихся по ночам в таинственной обстанов­
ке, связано с древними культами плодородия, умирания и пробужде­
ния природы. Святилище Элевсина возникло на месте, где сохрани­
лись остатки неолитического поселения и гробниц микенской эпохи.
Здесь в скалах находятся два грота, олицетворяющие собой вход в
подземное царство Плутона. Скалы спускаются к морю как бы волна­
ми; их плоские наплывы образуют естественные ступени на дороге
процессий, идущей через священный участок. Эта тема медленного
ритма скал, темных гротов развивается в архитектуре. Главная пост­
ройка — Телестерион (“зал посвящений”) 1— врезана своей тыловой
стороной в скалу. В отличие от всех обычных храмов, где основным
мотивом была наружная колоннада, связывающая храм с окружаю1 Остатки древнейшего Телестериона относятся к VII в. до н. э. Наиболее
интересен проект знаменитого зодчего Иктина (вторая половина V в. до н. э.),
осуществленный в измененном виде в конце V в. до н. э. Размеры зала 54x52 м; он
вмещал три тысячи человек.
Культура классической Греции
325
щей природой и человеком, обозревающим его снаружи, Телестерион представлял собой обширный зал, замкнутый стенами и покрытый
кровлей, укрепленной на колоннах. В затененном внутреннем поме­
щении участники мистерии должны были чувствовать себя отделен­
ными от обычного мира. Вступая в Телестерион, они совершали шаг,
приобщающий их к таинственным силам, в честь которых справлялся
здесь ежегодный обряд. Такой тип культового здания с большим зам­
кнутым внутренним помещением нельзя считать характерным для
Греции. Но раз уж возникла необходимость в создании такой построй­
ки, то в ней потребовалось по-своему истолковать и конструкции, и
художественный образ ордерной архитектуры. Насколько можно су­
дить по сохранившимся остаткам Телестериона, колонны, уставлен­
ные в два яруса, играют здесь роль подпорок под стропилами крыши,
служат решению новой важной задачи — перекрытию огромного зала.
Они расставлены в темном зале в шахматном порядке и не заключают
в себе той выразительности, которая свойственна колонне или колон­
наде в обычном ордерном храме» (Полевой В. М. Искусство Греции.
М., 1970. С. 133— 134).
Подробно Элевсинские мистерии исследовал В. В. Латышев:
«Главным содержанием Элевсинских мистерий был миф о Деметре,
передаваемый в гомеровском гимне в следующих главных чертах.
Персефона, дочь Деметры, собирая с Океанидами цветы на Нисейском лугу, была похищена Плутоном, причем никто, кроме Солнца,
не видел этого похищения, и только Геката слышала отчаянные крики
Персефоны. Мать, услышав голос дочери, бросилась к ней на помощь
и искала ее с факелами 9 дней, не принимая ни пищи, ни питья и не
умываясь; наконец от Гекаты и Солнца узнала она об участи, постиг­
шей Персефону.
Известно, что в разных странах Эллады указывалось много мест по­
хищения Персефоны; по наиболее распространенному преданию она
была похищена в Сицилии на Эннейских полях.
Тогда разгневанная богиня покинула Олимп и стала странствовать по
земле в образе старухи. Прибыв в Элевсин, она была встречена у ко­
лодца дочерьми местного царя Келея и, выдавая себя за уроженку
острова Крит, похищенную морскими разбойниками, но спасшуюся от
них бегством, была принята в дом царя в качестве няни царевича Демофонта. Здесь она также не могла забыть своей печали, пока служанка
Иамба не развеселила ее своими нескромными шутками, и тогда цари­
ца Метанира уговорила ее вкусить напитка кикеона. Богиня ухаживала
за царевичем и, желая сделать его бессмертным, намазывала амбрози­
ей и по ночам клала в огонь как головню. Однажды мать царевича
увидела это, испугалась и подняла шум. Тогда богиня открылась Метанире, приказала построить себе храм и учредить богослужение по ее
указаниям. Между тем земля не приносила плодов, так как богиня,
разгневанная похищением дочери, скрывала посеянные людьми семе­
на. Наконец Зевс вызвал Персефону из ада; Деметра примирилась тог­
326
Расцвет греческих полисов
да с богами с тем условием, чтобы ее дочь третью часть года проводила
в подземном царстве, а две трети — с матерью и прочими богами.
Земле возвращено было плодородие, и богиня, покидая Элевсин, пока­
зала священные обряды Келею, Эвмолпу, Диоклу и Триптолему, кото­
рого, кроме того, научила земледелию. Заповеданные богиней обряды
должно исполнять, но нельзя расследовать и разглашать. Счастлив, кто
их видел! Не посвященные же в таинства не будут блаженствовать, а
будут пребывать под покровом печального мрака. Счастлив, кого лю­
бят две богини: они посылают в его дом Плутоса, дающего богатство
смертным. Таково в кратких чертах содержание этого мифа. Ученые
представляют различные его объяснения, более или менее правдопо­
добные; наиболее вероятным кажется то из них, по которому в нем
представляется замирание природы зимой и возвращение ее к новой
жизни с наступлением весны.
Кроме двух главных богинь, Деметры и Коры, в Элевсинских мисте­
риях почитались: Иакх, которого считали сыном Зевса и Деметры или
отождествляли с Вакхом, затем Плутон, неизвестные по именам Бог
и Богиня и разные местные герои, из числа которых особенным ува­
жением пользовались Триптолем и брат его Эвбул....
Посвящение в Элевсинские мистерии было доступно для всех элли­
нов, без различия племен или государств, так что они имели общегре­
ческий характер. Варвары не допускались к посвящению, хотя и тут
встречаются исключения в пользу отдельных, особенно выдающихся
лиц. Римляне со времени вступления их в более близкие сношения с
эллинами допускались к посвящению наравне с ними. Доступ к учас­
тию в мистериях не был закрыт даже рабам, если они были не варвар­
ского происхождения. Лица, совершившие какое-либо тяжкое пре­
ступление, к посвящению не допускались. Нельзя доказать, чтобы от
желающих посвятиться требовалась предварительная исповедь их гре­
хов; однако иерофант мог отказать в посвящении человеку, нрав­
ственность которого казалась ему небезупречной.
Желавший посвятиться должен был обратиться к посредничеству ка­
кого-либо гражданина из рода Эвмолпидов или Кериков, который,
если по проверке не оказывалось препятствий к посвящению, настав­
лял и руководил кандидата в дальнейших действиях, почему и назы­
вался руководителем в таинствах. Перед посвящением кандидаты
обязаны были в виде испытания хранить строгое молчание и совер­
шать очистительные обряды... В посвящении различались три степе­
ни, из коих первой было посвящение в малые мистерии. Никто не мог
быть посвящен в великие мистерии без предварительного посвяще­
ния в малые (Платон. Георгий, 597 со схол. Плутарх. Деметрий, 26).
При посвящении в великие таинства различались 2 степени, между
которыми был промежуток не менее года; достигшие высшей степе­
ни посвящения назывались «созерцателями». Некоторые, особенно
иностранцы, которым средства не позволяли совершать троекратное
путешествие в Афины, может быть, довольствовались первой степе­
Культура классической Греции
327
нью посвящения, не ища двух остальных. Напротив, многие афинские
граждане посвящались еще в детском возрасте благочестивыми ро­
дителями; такое посвящение обозначалось специальным термином —
“посвящение от очага” . Людям, близким к смерти, быть может, раз­
решалось посвящение во всякое время. Обряды посвящения извест­
ны лишь в общих чертах, в которых невозможно различить особенно­
сти, свойственные каждому виду посвящения в отдельности.
Посвящение как в малые, так и в великие мистерии начиналось вне
храма, в священном округе, обнесенном стеной. Здесь посвящае­
мые совершали жертвоприношения и затем вступали в храм, где в
глубоком мраке ночи совершали переходы из одной части святили­
ща в другую; по временам разливался ослепительный свет, озаряв­
ший фигуры грозных чудовищ, раздавались страшные звуки, потря­
савшие посвящаемых. Эти эффекты производились различного рода
техническими приспособлениями. Страшные картины и звуки пред­
ставляли мучения, ожидавшие за гробом грешников, и на людей
впечатлительных производили столь подавляющее впечатление, что
некоторые даже лишались чувств. Древние авторы сравнивают со­
стояние души человека при смерти с теми страданиями, томления­
ми и трепетом, которые она переживает при посвящении в мисте­
рии. Наконец страшные сцены сменялись светлыми, успокоитель­
ными: открывались двери, закрывавшие статуи и жертвенники, при
ярком свете факелов посвящаемым представлялись украшенные
роскошными одеждами статуи богов; весь этот свет и великолепие
так поражали чувства посвящаемых, что они представляли себе веч­
ную радость и блаженство, ожидающие за гробом людей доброде­
тельных и посвященных в таинства. Посвящаемых сажали на осо­
бые седалища, вокруг которых посвящающие совершали пляску.
Были, вероятно, и другие символические священнодействия, под­
робности которых нам неизвестны.
Посвящение в мистерии считалось важным условием достижения бла­
женства в загробной жизни, так что люди, по тем или другим причи­
нам не принявшие посвящения в молодые годы, старались посвятить­
ся по крайней мере перед смертью (Аристофан. Мир, 375). Одежды,
бывшие на теле во время посвящения, считались счастливыми; было
в обычае носить их до полного изношения или приготавливать из них
пеленки для детей, а некоторые жертвовали их в храм Деметры (Ари­
стофан. Плутос, 842 со схол.); иногда в них хоронили умерших мистов(схол. Феокрит. Идилий, V, 12)...
Главным празднеством элевсинского культа были великие мисте­
рии, совершавшиеся в месяце Боедромионе в течение 10— 12 дней,
причем первая половина празднования происходила в Афинах, а вто­
рая — в Элевсине. Священное перемирие для праздника продолжа­
лось с 15-го числа Метагитниона до 10 Пианопсиона, т. е. 55 дней.
Раз в 4 года он совершался с особенной пышностью и потому при­
числяется к пентетерическим праздникам.
328
Расцвет греческих полисов
К сожалению, встречающиеся упоминания о празднике, преимуще­
ственно о второй его половине, ограничиваются немногими и не все­
гда достоверными показаниями, на основании которых невозможно
составить себе ясное и полное представление о всем ходе праздно­
вания.
В первой половине празднование, по всей вероятности, распределя­
лось по дням следующим образом. 13-го или 14-го числа Боедро'миона
народ собирался в город на праздник; архонт-царь, иерофант и дадух в
Стое Пойкиле делали объявление о наступлении праздника и об ис­
ключении из участия в нем всех оскверненных кровавыми преступ­
лениями или другими тяжкими грехами, бесчестных и варваров. В
позднейшие времена эфебы 13-го числа в торжественной процессии
под предводительством своего космета шли в Элевсин, откуда на
другой день (14-го) сопровождали святыни (статуи богинь и священ­
ную утварь) в городской храм богинь, находившийся у северной подо­
швы Акрополя, 15-го числа, вероятно, совершалось жертвоприноше­
ние в честь Афины Демократии, 16-го числа посвященные, по призы­
ву глашатая: “на море” , отправлялись к морю для очищения себя
морской водой; формула призыва послужила названием для этого дня
праздника. Главное место очищения, как кажется, было в Пирее. В
следующие три дня (17, 18 и 19-го) совершались в городе разного
рода жертвоприношения, в том числе праздник в честь Асклепия,
который, по мифическому преданию, прибыл в Афины из Эпидавра,
где было его знаменитое святилище, и был посвящен в мистерии.
20-го числа совершалась торжественная процессия из Афин в Элев­
син, сопровождавшая раньше принесенные в Афины элевсинские свя­
тыни, в том числе увенчанную миртом статую Иакха и приготовлен­
ные для Иакха драгоценные игрушки. Процессия двигалась по свя­
щенной дороге, украшенной множеством храмов, алтарей и памятни­
ков, в сопровождении огромной толпы народа, так как в ней могли
принимать участие и непосвященные в мистерии. Люди зажиточные,
особенно женщины, следовали за процессией в экипажах, что, впро­
чем, впоследствии было запрещено законом оратора Ликурга. При
переходе через мост на реке Кефис участники процессии по старин­
ному обычаю обменивались шутками и насмешками. Процессия дви­
галась с пением пэанов. По дороге она несколько раз останавливалась
для отдыха или для поклонения разным богам и героям, имевшим
отношение к элевсинскому культу, так что лишь к вечеру достигала
Элевсина. Здесь еще несколько дней продолжалась вторая половина
празднества, состоявшая из разных мистических обрядов, в которых
могли принимать участие только посвященные... Местом соверше­
ния обрядов был Телестерион, построенный при Перикле архитекто­
ром Иктином вместо старинного храма, воздвигнутого, по преданию,
еще Келеем по приказанию самой Деметры и сожженного персами в
480 г. до н. э. Здесь, в самом храме или его периболе, совершался по
ночам ряд драматических представлений, сюжетом которых служили
Культура классической Греции
329
события из жизни богов, имевшие отношение к циклу сказаний об
учреждении мистерий. Представления эти были весьма разнообраз­
ного характера, то строгого и торжественного, то веселого и даже
распущенного. К созерцанию их никто не допускался, кроме мистов,
получивших уже высшую степень посвящения и потому называвших­
ся “созерцателями”. Надпись при входе в священный участок храма
гласила, что непосвященные не имеют права вступать в него. Есть
сведения, что перед мистериями составлялись и записывались на дос­
ках поименные списки посвященных. Во время священнодействия
мисты, в отличие от непосвященных, носили на головах миртовые
венки, а на правой руке и левой ноге — повязки пурпурного цвета.
Если непосвященный, вмешавшись в толпу мистов, выдавал себя ка­
кими-либо неуместными вопросами, то его подвергали наказанию и
даже смертной казни; так случилось, например, с двумя молодыми
акарнанцами в царствование Филиппа V.
Драматические представления, вероятно, ставились в хронологиче­
ской последовательности. Первым актом их были, вероятно, сцены
брака Зевса и Деметры, представляемых иерофантом и иерофантидой, и рождения Иакха от этого брака, при этом иерофант возглашал:
“Владычица Бримо родила святого сына Брима”. Затем начинались
возлияния, песни и пляски в честь новорожденного Иакха, причем
уход за новорожденным представлялся в искусных мимических те­
лодвижениях.
В следующую ночь драматически представлялось похищение Плуто­
ном Коры, которую изображала жрица Деметры. При этом мисты но­
сили корзины с цветами в воспоминание о том, что Кора была похи­
щена ^ри собирании цветов. Иерофантида изображала собой тоскую­
щую Деметру, разыскивающую свою дочь; в искусных плясках пред­
ставлялось, как она искала дочь и как была радушно принята Келеем.
Процессия мистов с факелами к морскому берегу служила воспоми­
нанием поисков Деметрой дочери. Затем являлась на сцену женщина,
представлявшая служанку Иамбу, или Бавбо, которая развеселила
Деметру нескромными шутками и жестами. При этом мисты, целый
день постившиеся, вкушали кикеон (кикету), особый напиток, состо­
явший из смеси воды, муки и меда с различными приправами, в вос­
поминание того, что развлеченная шутками Иамбы Деметра впервые
вкусила этого напитка после потери дочери, и перекладывали из ящи­
ка в корзину и обратно какие-то таинственные символические пред­
меты. Указание на эти обряды заключается в особой сакральной фор­
муле, которая в виде пароля служила мистам средством узнавать друг
друга... Были еще драматические представления, изображавшие воз­
вращение Коры, примирение Деметры с богами, установление ею
мистерий и отправление Триптолема для распространения земледе­
лия, при этом иерофант показывал мистам срезанный колос, служив­
ший символом смены жизни смертью и возрождения к новой жизни
после смерти. Эти драматические представления, по всей вероятности,
330
Расцвет греческих полисов
продолжались три ночи, называвшиеся “святыми”. При них показы­
вались мистам священные предметы, скрытые от посторонних глаз, и
раскрывались тайны, т. е., вероятно, священные предания и мифы,
неизвестные народу. По свидетельству одного позднего автора, иерофант во время мистерий изображал собою демиурга (создателя), дадух — солнце, алтарный — луну, священноглашатай — Гермеса.
Нельзя решить, существовал ли этот обычай с глубокой древности и
чем достигалось это сходство с божествами; вероятно, жрецы одева­
лись в роскошные одежды, сходные с теми, в которых принято было
у греков изображать названные божества.
В последний день праздника совершался символический обряд, со­
стоявший в том, что из двух глиняных сосудов, имевших форму
кубаря, жрецы в храме выливали воду в устроенное в земле отвер­
стие, из одного на запад, а из другого на восток, произнося при этом
какие-то таинственные слова; какие это были слова, наверное не
известно, но ученые считают вероятным, что именно сюда относят­
ся сообщаемые Проклом (комм, к: Платон. Тимей, V, 293) слова
“орошай, зачинай” . Они имели тесную связь с одной из сторон мис­
тического учения, именно о благодетельном, оплодотворяющем
влиянии влаги на землю» (Латышев В. В. Очерк греческих древно­
стей. Ч. 2. СПб., 1997. С. 199—208).
2. Греческий театр
Из хоровых песен, прославлявших Диониса (дифирамбов), возникла,
как сообщает Аристотель, греческая трагедия. Слово «трагедия» в бук­
вальном переводе означает «песнь козлов». Одетые в козлиные шкуры уча­
стники празднества изображали спутников Диониса — сатиров, которые
не только пели, но и «действовали» («драма» означает «действие»). В куль­
те сохранилось много пережитков глубокой старины: оргиастических пля­
сок под резкие звуки флейт, бубнов и тимпанов, экстатическое опьянение,
заклания животных и т. д. Культ Диониса распространяется с VII в. до н. э.
во многих городах. В Афинах со времени Писистрата устройством малых
(сельских) и больших (городских) Дионисий стало заниматься государ­
ство, и культ Диониса, вопреки религиозным традициям аристократии, пре­
вратился в общегосударственный, что свидетельствует о демократизации
афинской общественной жизни.
Первоначально дифирамбы в честь Диониса исполнялись хором на на­
родных празднествах. Большим шагом вперед было появление актера. Он
пояснял зрителям происходящее на сцене и за сценой, по ходу своего пове­
ствования обращаясь к хору. Вот этот разговор — диалог — между акте­
ром и хором и послужил основой для последующего развития театральных
представлений.
Первые трагедии были созданы в Афинах в VI в. до н. э. Согласно антич­
ной традиции, первым афинским трагическим поэтом был Феспид. В годы
ионийского восстания Фриних поставил трагедию «Взятие Милета», кото­
Культура классической Греции
331
рая заставила зрителей плакать. По преданию, власти наложили на автора
большой штраф за то, что он напомнил о близких всем несчастьях.
Подлинным основоположником греческой трагедии по праву должен
быть признан Эсхил, произведения которого частично дошли до нашего
времени. Введением второго действующего лица Эсхил еще более оживил
театральное представление, сделал его более динамичным и тем самым
приблизил его к зрителям. Кроме того, Эсхилу приписывают усовершен­
ствование сценической техники — введение декораций, масок, котурн, ле­
тательных, громоносных и других машин. Собственно, с Эсхила и начина­
ется история греческого театра.
Вначале театральные представления происходили где угодно. Затем
стали строить сооружения, называвшиеся по-гречески «театрон» (от гла­
гола «теаомай» — «смотрю»). Такой театр устраивался под открытым не­
бом, без крыши и занавеса. Места для зрителей были расположены полу­
кругом, уступами и разделены проходами, как на современных стадионах.
Впоследствии эти места получили название амфитеатра. Актеры и хор вы­
ступали на ровной, утрамбованной площадке у подножия амфитеатра. Эта
площадка называлась орхестра. Для переодевания актеров позади орхест­
ры ставилась скенэ — «палатка». Впоследствии вместо палатки стали стро­
ить постоянное сооружение, на стене которого, обращенной к зрителям,
рисовали декорацию, обычно изображавшую фасад дворца.
«...Наши знания о тех приспособлениях, которые делались в театраль­
ных зданиях для драматических представлений, во многих отношени­
ях недостаточны. Свидетельства поздних писателей (Витрувия, Поллукса и других лексикографов, схолиастов и т.п.) дают много ценных
указаний, но ими нужно пользоваться осторожно, так как эти свидете­
ли, не имея точных сведений об устройстве представлений в V и
IV вв. до Р. X ., могли переносить на те времена особенности поздней­
шего устройства; поэтому важнейшими источниками наших сведений
об этих древнейших временах являются намеки и указания, встреча­
ющиеся в сохранившихся пьесах. К сожалению, многие из этих указа­
ний допускают возможность различных толкований, вследствие чего
о многих подробностях театрального дела в новой науке существуют
разнообразные воззрения, иногда резко отличающиеся одно от друго­
го. Даже самый существенный вопрос — о месте действия актеров и
хора в V в., как мы видели, далеко не может быть назван решенным
окончательно, и как раз в последнее время рассматривается учеными
с особенной живостью.
Различны также взгляды на то, в какой мере достигалась в греческих
театрах сценическая иллюзия посредством разных приспособлений:
одни ученые думали, что грекам, при их живой фантазии, достаточно
было лишь легких намеков для того, чтобы ясно представлять себе
все внешние условия, среди которых должно было совершаться дан­
ное действие; другие, напротив, утверждали, что греки стремились к
тому, чтобы представлять зрителям всю обстановку действия как мож­
но ближе к действительности. Сохранившиеся пьесы ясно доказывают,
332
Расцвет греческих полисов
с одной стороны, что декорации действительно существовали, с дру­
гой — что для фантазии зрителей иногда оставался широкий простор,
и она должна была дополнять то, что никоим образом не могло быть
представлено на сцене.
Первоначально, как мы знаем, простая палатка (или шалаш), из кото­
рой выходил актер, заменяла собой всякие декорации. Еще в начале
деятельности Эсхила декораций, кажется, совсем не было: в “Умоля­
ющих” упоминаются только алтарь и изображения или символы богов
(ст. 180,208,210), в “Прометее” — только скала, к которой прикован
титан (ст. 20, 56,1016), в “Семи против Фив” нет никаких намеков на
декорации, если не считать упоминаний о 6 жертвенниках и кумирах
богов. В других сохранившихся пьесах главные декорации указыва­
ются более или менее ясно. Так, например, в Эсхиловых “ Персах” ,
“Агамемноне” и “Хоефорах” действие происходит перед дворцом, в
начале “Эвменид” — перед храмом; у Софокла в “Антигоне” , “Эдипе-царе” , “Электре” и “Трахинянках” задняя стена представляет дво­
рец, в “Филоктете” — пещеру, в “Эдипе Колонском” — лесистую
местность со священным участком, в “Аяксе” — палатку. В пьесах
Еврипида действие происходит чаще всего перед дворцом, иногда
перед храмом, палаткой или деревенским домом (“Электра”), а в
сатировской драме “ Киклоп” — перед пещерой.
Начало декоративной живописи относится еще ко времени Эсхила.
По словам Витрувия, самосский художник Агафарх писал декорации
для Эсхиловых пьес, тогда как Аристотель приписывает первое упот­
ребление декорационной живописи Софоклу. Связывая вместе эти
предания, мы должны отнести деятельность Агафарха к концу жизни
Эсхила, когда уже и Софокл пользовался славой драматического пи­
сателя.
Ближайших сведений об устройстве декораций у нас нет. В поздней­
шие времена, когда стена проскения была каменная, декорации не
могли писаться прямо на ней, но едва ли они писались и раньше на
деревянной стене, так как нередко могли требоваться различные де­
корации для разных пьес, представляемых в один и тот же праздник.
Скорее можно думать, что декорационные картины прислонялись к
стене проскения, а когда она имела форму колоннады, то размеща­
лись в промежутках колонн.
Актеры выходили на место действия частью дверями скены... частью,
как и хор, пародами. Входы правой от зрителя стороны представля­
лись ведущими в ближние места (в город, в гавань и т. п.), а входы
левой — ведущими на чужбину.
Употребление декораций, представлявших отдельные предметы, так­
же не было чуждо греческой сцене. Весьма часто встречаются, напри­
мер, упоминания об алтарях и статуях богов: в Эсхиловых “Евменидах” упоминается статуя Афины (ст. 233), в Софокловом “Эдипецаре” действие открывается перед алтарем Аполлона, в “Агамемно­
не”, “Умоляющих” и “Семи” Эсхила упоминается несколько богов,
Культура классической Греции
333
у Еврипида и Аристофана также неоднократно встречаются подоб­
ные указания. Затем нередко ставились на сцене гробницы, как, на­
пример, Дария в “ Персах” , Агамемнона в “Хоефорах” и т. п. В Аристофановых “Всадниках” и “ Ахарнянах” действие происходит на Пниксе, на котором место народного собрания, наверное, было представ­
лено хотя бы несколькими скамейками. Иногда действующие лица
появляются на крыше дома или дворца, как, например, страж в начале
Эсхилова “Агамемнона”, Антигона с педагогом в “Финикиянках”
Еврипида (ст. 90,193); у Аристофана в “Ахарнянах” Дикеополь при­
глашает жену смотреть с крыши на процессию (ст. 262), в “Облаках”
Стрепсиад взбирается на крышу “думальни” (ст. 1502).
В греческих пьесах действие никогда не представляется происходя­
щим внутри жилища, и потому внутренность его никогда не изобража­
лась посредством декораций. Между тем иногда являлась необходи­
мость показать зрителям совершавшееся внутри дома, особенно если
это могло вызывать сильные чувства и тем способствовать целям
трагика, каковы, например, потрясающие сцены после убиения одно­
го из действующих лиц; представлять зрителям саму сцену убийства
не было в обычае у греков, но иногда трупы лиц, убитых за сценой,
или одни, или вместе с убийцами по ходу действия должны были
вдруг делаться видимыми зрителям, причем в тексте пьесы не указы­
валось, что они будут внесены на сцену. Для таких целей употребля­
лась... деревянная платформа, которая выкатывалась на колесах че­
рез дверь проскения. (Некоторые ученые думают, что это была раз­
движная стена декорации.) Лица, показывавшиеся посредством плат­
формы, считались находящимися внутри дома, и, когда по ходу пьесы
они оказывались ненужными, машина отодвигалась назад...
Известно, что в греческих пьесах нередко являются боги; представляв­
шие их актеры иногда выступали перед зрителями точно так же и там
же, как и другие (например, в прологах нескольких пьес Еврипида, а
также у Эсхила, Прометей, 943 — Гермес, Эвмениды, 556 — Афина и
пр.). Но иногда события, которые представлялись совершавшимися в
мире богов, ясно отличались от событий, происходивших на земле.
Если обычным местом драматической игры считать орхестру, то мож­
но думать, что такие события разыгрывались наверху, на крыше про­
скения или скены. В некоторых случаях в текстах пьес указывается на
то, что божество прилетает сверху (из эфира, с неба) и говорит, паря в
воздушном пространстве. Такие явления производились посредством
особой машины для полетов. Нередко она называется просто машиной;
вероятно, к ней же относятся названия... “журавль, подъемный крюк” .
Такие явления богов особенно часто служили для развязки в Еврипидовых трагедиях и вообще в трагедиях последних двух десятилетий
V в. Поэтому и внезапная, не вытекавшая из действия трагедии развяз­
ка, производившаяся посредством неожиданного вмешательства боже­
ства, называлась “Божество из машины”. Та же машина применялась,
вероятно, и для полетов снизу, с поверхности земли, вверх. Такие
334
Расцвет греческих полисов
полеты совершали, например, Еврипидовский Беллерофонт и Аристофановский Тригей (в комедии “Мир”).
Существовали особые приспособления для того, чтобы изображать
появление действующего лица из-под земли и исчезновение его в
недра земли. Такие приспособления назывались “подъемы” и “Хароновские, т. е. адские лестницы” . К ним прибегали, когда изображалось
появление душ умерших или вообще существ подземного мира, а
также разных божеств и т. п.
Греческая драма постоянно, за весьма немногими исключениями, со­
блюдала единство места действия; поэтому в ней нередко встреча­
лась надобность в таких приспособлениях, при помощи которых было
бы возможно быстро переменить изображенную на сцене местность,
когда того требовал ход пьесы. Для таких случаев употреблялись...
периакты — трехсторонние призмы, высотой равнявшиеся проскению и обращавшиеся вокруг своей оси. На каждой стороне призмы
было помещено изображение какой-либо местности, так что они за­
меняли собой наши кулисы;
Поллукс говорит (IV, 131), что на периакты навешивались... картины
на ткани или досках с изображением гор, моря, рек и т. п. Таким
образом, если эти картины можно было снимать и заменять новыми,
то этим достигалась возможность удовлетворять той небольшой по­
требности разнообразить декорации, какая существовала в греческих
драмах...
Главнейшее отличие греческого театра от нашего относительно акте­
ров состоит в том, что у греков все роли, как мужские, так и женские,
исполнялись мужчинами, и что само число актеров в каждой пьесе
было ограничено тремя. Известно, что Феспид впервые ввел одного
актера, который и представлял разных лиц, пользуясь для этого мас­
ками, изобретенными тем же поэтом. Эсхил ввел второго актера, а
Софокл сделал новый шаг по пути к усовершенствованию трагедии
введением третьего (и последнего) актера. В сатировской драме, без
сомнения, было такое же число актеров; относительно древней коме­
дии также есть прямое свидетельство, что Кратин ограничил число
комических актеров тремя; анализ комедий Аристофана также пока­
зывает, что они могли быть исполняемы тремя актерами, за исключе­
нием некоторых второстепенных ролей. В новой греческой и рим­
ской комедии число актеров также не превышало трех.
Одна из главных причин, почему поэты принуждены были в своих
пьесах, столь разнообразных по содержанию, довольствоваться одним
и т^м же числом актеров, заключалась, без сомнения, в том, что дра­
матические представления были праздничными состязаниями, совер­
шавшимися от лица государства и под его надзором. Открывая на
сцене поприще для соперничества поэтов, государство должно было
предоставлять им совершенно одинаковые внешние средства, между
прочим, и равное число хоревтов и актеров, для того чтобы условия
состязания были равны для всех его участников.
Культура классической Греции
335
Эти три актера различались по достоинству соответственно важности
занимаемых ими ролей и носили названия первого, второго и третье­
го состязателя. Протагонисты пользовались наибольшим уважением,
вторые актеры стояли значительно ниже, а третьи были даже прямо в
пренебрежении. Чем руководствовались при распределении ролей
одной пьесы между тремя актерами, нам мало известно. Общие поло­
жения были приблизительно следующие: самые большие, ответствен­
ные и патетические роли отдавались протагонисту; девтерагонистом
исполнялись роли таких лиц, которые входили в ближайшее сопри­
косновение с главным лицом пьесы; в трагедиях Софокла на долю
девтерагониста часто приходились женские роли, как, например,
Йемена, Хрисофемида, Антигона (в “Эдипе Колонском”). Тритагонист играл роли наименее значительные по своему психологическо­
му содержанию, хотя необходимые в пьесе для мотивировки, разви­
тия или развязки действия. Впрочем, разные частности в этой области
остаются неясными, и исследователи при объяснении отдельных пьес
нередко приходят к противоречивым результатам.
Несмотря, однако, на строгую определенность числа актеров, встре­
чаются пьесы, в которых трех актеров было недостаточно, так как на
сцене одновременно должны были находиться четыре лица и даже
более (например, у Софокла в “Эдипе Колонском”); иногда выводят­
ся на сцену и дети (например, у Эврипида в “Алкестиде” — Евмел, в
“Андромахе” — Молосс). В таких случаях поэты, не имея возможно­
сти получить большее количество актеров от государства, должны
были обращаться к любезности хорегов, обязанности которых, во вся­
ком случае, не ограничивались их главной задачей, т. е. поставкой
хоро#, а распространялись и на поставку статистов и разных принад­
лежностей, нужных для пьес. По словам Поллукса, если выступал
четвертый актер, что-либо произносивший, то это называлось лишней
поставкой хорега. Лица без речей весьма часто выводились как в
трагедиях, так и в комедиях. Они представляли собою то свиту, в
сопровождении которой выступали на сцену знатные лица, то массу
народа (например, в начале “Эдипа-царя”), то отдельных лиц, оставав­
шихся на сцене в молчании (например, у Эсхила Гермес в “Эвмени­
дах”, Сила в “Прометее”).
В первые времена по возникновении драмы авторы пьес обыкновенно
бывали и главными их исполнителями. Еще Эсхил сам играл главные
роли в своих трагедиях и сам выбирал второго актера, который и был,
таким образом, постоянным его помощником. Софокл по слабости го­
лоса только дважды принимал личное участие в исполнении своих пьес,
именно в главной роли трагедии “Фамирид” , при этом играл на кифаре,
и в роли Навсикаи в “Одиссее” , где выказал свою ловкость в игре в
мяч. После него поэты уже только в виде исключения выступали в
качестве актеров и уже не сами выбирали себе актеров, а получали их
по жребию. Распределение актеров между поэтами делалось, по-види­
мому, таким образом: протагонисты, изъявившие желание участвовать
336
Расцвет греческих полисов
в спектаклях данного праздника, подвергались испытанию (криту), на
основании которого из их числа выбирались трое соответственно числу
поэтов, допущенных к состязанию, и затем каждый поэт по жребию
получал одного протагониста, который и играл во всех пьесах тетрало­
гии; протагонист, одержавший победу, в следующем году уже прямо,
без предварительного испытания допускался к жребию. Еще позднее, в
IV в. до н. э., этот порядок был изменен таким образом, что каждый
протагонист служил одинаково всем трем поэтам, участвовавшим в
состязании, т. е. играл в одной пьесе каждого из них. “Смысл и цель
такого порядка, — говорил проф. П. В. Никитин (К истории афинских
драматических состязаний. СПб., 1882. С. 117), — понятны. При нем
уравниваются до последней возможности шансы на победу и для состя­
зающихся поэтов, и для состязающихся актеров, устраняется возмож­
ность такого случая, что какой-нибудь поэт будет признан победителем
не потому, что его произведение само по себе лучше всех остальных,
поставленных на том же состязании, а потому, что ему достался самый
лучший исполнитель — самая лучшая труппа актеров, — устраняется,
насколько это допускается сущностью дела, возможность и такой слу­
чайности, что судьи состязания объявят победителем иного протагони­
ста не за его собственные достоинства, а потому, что ему пришлось
играть в пьесах самого лучшего поэта” . Сделавшись совершенно неза­
висимыми от поэтов, актеры стали соединяться в более или менее
многочисленные труппы.
При первоначальной зависимости актеров от поэтов было вполне ес­
тественно, что между теми и другими обыкновенно существовали
тесные дружеские отношения и что поэты выбирали для своих пьес
таких актеров, которые им нравились. При таких отношениях являет­
ся вероятным и свидетельство древней “биографии Софокла” , что
этот великий трагик писал роли применительно к индивидуальным
свойствам своих актеров (как это бывает и в наше время).
Греческие драматические произведения исполнялись весьма разно­
образными способами: в них входили и метрическая речь, и пение, и
музыка, и танцы. Поэтому и актеру нужно было много природных
свойств и упражнения, чтобы достигнуть возможности удовлетворять
этим разнообразным требованиям, исполняя различные мужские и
женские роли. Он должен был обладать основательным образовани­
ем в декламации, пении и мелодраматическом исполнении, развитой
жестикуляцией, значительным искусством в танцах, наконец, звуч­
ным и гибким голосом и вполне ясной дикцией. Подробное рассмот­
рение сценического искусства не входит в область древностей, так
что мы ограничимся лишь немногими замечаниями о нем.
В греческих пьесах просто декламировались, как кажется, только ям­
бические триметры диалога, по метру ближе всего подходившие к
обыкновенной речи. Лирические партии пелись актерами, а тетрамет­
ры и партии хора исполнялись, может быть, речитативом, обыкновен­
но с инструментальным аккомпанементом. Тетраметры диалогиче­
Культура классической Греции
337
ские исполнялись мелодраматически, т. е. декламировались при инст­
рументальном аккомпанементе... Для аккомпанемента служил пре­
имущественно духовой инструмент, называвшийся кларнет, хотя встре­
чаются упоминания и о струнных инструментах. Музыканты выступа­
ли перед зрителями одновременно с хором и помещались вместе с
ним в орхестре.
Сильный и в то же время гибкий голос был существенно необходим
для актера; первое качество требовалось по причине больших разме­
ров греческих театров, в которых собирались иногда десятки тысяч
слушателей, причем значительное число их в последних рядах нахо­
дилось на большом расстоянии от актеров; второе — потому, что
актер должен был всегда брать верный тон в разных ролях, которые
ему приходилось исполнять в одной и той же пьесе. Большое внима­
ние должны были обращать актеры на ясность произношения, так как
имели дело с публикой, отличавшейся необыкновенною тонкостью
слуха и вкуса: малейшая ошибка в произношении возбуждала смех
зрителей и надолго роняла репутацию актера... Поэтому правильная
постановка голоса имела важное значение; нам неизвестно, под чьим
руководством актеры упражняли свои голоса в классические време­
на; но в греческих надписях императорской эпохи и у римлян нео­
днократно упоминаются особые учителя. Упражнения в пении также
делались очень часто и притом в самых разнообразных положениях
тела. Очень заботились также о развитии и укреплении памяти, тем
более что суфлеров у греков, кажется, не было. Наконец, для сохра­
нения здоровья и силы голоса актеры соблюдали разные диетические
правила, например, относительно умеренности в пище и питье и пр.
Мимика совершенно отсутствовала в сценическом искусстве греков
вследствие употребления масок; зато большое внимание обращалось
на жесты и телодвижения, придававшие большую выразительность
игре; их важность неоднократно отмечается авторами (например,
Аристотель. Риторика. II, 8 и др.). Относительно движений отдельных
членов тела и в особенности игры пальцами, заменявшей отчасти от­
сутствовавшую мимику, у древних существовало широко развитое
учение со множеством подробностей, о которых нам кое-что сообща­
ют Квинтилиан (XI, 65— 136) и Донат в комментариях к комедиям
Теренция. Трагический костюм очень стеснял свободу движений ак­
теров, и потому их движения были поневоле медленны, плавны и
торжественны, особенно хождение; быстрая походка в трагедии встре­
чается лишь в виде исключения и всегда мотивируется. Высокие ко­
турны мешали даже твердой и уверенной походке трагических акте­
ров, которые поэтому охотно пользовались для опоры длинными пал­
ками и скипетрами (однако им, тем не менее, случалось иногда падать
на сцене). Отчасти вследствие этого страстные движения и бурные
сцены вроде единоборства, убийства и т. п. очень редко встречаются в
трагедии, тем более что и не подходят к ее величавому, торжественно­
му тону. В комедии вся игра была гораздо живее, что обусловливалось,
338
Расцвет греческих полисов
с одной стороны, характером представления, с другой — менее стес­
ненным костюмом. Впрочем, и в истории искусства трагических акте­
ров, чем далее оно развивалось, тем более древняя величавая сдер­
жанность уступала живости реалистического воспроизведения душев­
ных состояний. Актерам, привыкшим к строгой простоте эсхиловского театра, казалось, что уже актеры Софокла унижали достоинство
трагической Музы слишком точным подражанием действительности.
Из более поздних времен есть немало свидетельств о чрезвычайно
сильном впечатлении, какое лучшие из греческих трагических акте­
ров умели производить на публику. Иллюстрациями частностей сце­
нического искусства служат сохранившиеся многочисленные изобра­
жения драматических сцен, как, например, ватиканская мозаика, пом­
пейские стенные картины, рисунки в рукописях Теренция, изображе­
ния на вазах и т. п.» (Латышев В. В. Очерк греческих древностей.
Ч. 2. СПб., 1997. С. 252—262).
Расположенные под открытым небом, греческие театры могли быть очень
большими и вмещали много зрителей. Так, например, театр Диониса в
Афинах вмещал до 17 тысяч зрителей, но это далеко не самый большой из
известных нам театров Древней Греции. Впоследствии, в эллинистическую
эпоху, были созданы театры, рассчитанные на 50 тысяч зрителей и более.
Первоначально театральные представления давались только во время
праздников Диониса и были составной частью этого культа. Лишь посте­
пенно театр стал приобретать самостоятельное значение в общественной
жизни и превратился в политическую трибуну, место отдыха и развлече­
ний. Высокий культурный уровень древних греков в значительной степени
следует приписать театру, который организовывал, воспитывал и просве­
щал народные массы. Наряду с театральными регулярно происходили му­
зыкальные, литературные и спортивные состязания, устраивавшиеся госу­
дарством. «Организуя из года в год игры и жертвоприношения, — говорил
Перикл в одном из своих передаваемых Фукидидом выступлений, — мы
доставляли нашей душе возможность получить многообразное отдохнове­
ние от трудов, равно как и благопристойностью домашней обстановки —
повседневное наслаждение, которое прогоняет уныние и тоску» (Фукидид,
И, 38). Неизвестный автор дошедшего до нас олигархического трактата о
конституции Афин считает любовь афинян к театральным представлениям
и празднествам одним из естественных следствий демократического строя.
Он говорит об этом, конечно, с иронией и злобой, но увлечение афинян
театром и празднествами, как и органическая связь театра с демократиче­
ским строем, не подлежит сомнению.
В V в. до н. э. установился определенный порядок проведения театраль­
ных состязаний. В них принимали участие три автора. Каждый из них пред­
лагал зрителям три трагедии, связанные сюжетным единством (трилогию).
Условия античного театра вызывали необходимость соблюдения трех
единств (места, времени и действия), которые впоследствии были теорети­
чески обоснованы Аристотелем. К трагической трилогии присоединяли еще
драму (действие сатиров).
Культура классической Греции
339
Содержание и мотивы греческих трагедий в высшей степени разнооб­
разны. В их основу обычно положен какой-либо миф о богах и героях,
чаще всего из так называемого кикла, т. е. цикла сказаний о Троянской
войне, фиванского цикла мифов и т. д. Реже пользовались каким-либо исто­
рическим фактом.
Расцвет греческой трагедии совпадает с золотым веком Перикла, с рас­
цветом афинской демократии и продолжается до конца Пелопоннесской
войны. Война не только не ослабила, но даже усилила страсть к театру.
Философ Платон говорит о «театрократии» как своего рода повальной
болезни, охватившей афинское общество. Расходы на театральные пред­
ставления, организацию празднеств и жертвоприношений достигли очень
большой суммы и были обременительны для государственного бюджета. В
самый разгар Пелопоннесской войны, после сицилийской катастрофы и
олигархического переворота четырехсот в 410— 409 гг., афиняне истрати­
ли на устройство Панафинейских празднеств колоссальную сумму в пять
талантов и тысячу драхм. Расходы на театральное представления и празд­
нества в основном в виде литургий распределялись между богатыми граж­
данами (хорегия) и отчасти возмещались из средств полиса.
Мировую славу приобрели три корифея античной драмы: Эсхил, Со­
фокл и Эврипид. Старший из них, Эсхил (525— 456), родом из Элевсина,
главного центра таинственных и мрачных Элевсинских мистерий, был со­
временником и непосредственным участником греко-персидских войн. Эс­
хил в своем творчестве соединил чувства и идеи двух поколений — демок­
ратического и аристократического. Многое в демократическом строе Афин
было чуждо Эсхилу, что и заставило его последние годы жизни прожить
нне Афин, в Сицилии. Античные ученые утверждали, что Эсхилом было
иаписано 90 трагедий и драм сатиров. Нам известны названия 72 пьес. Пол­
ностью до нас дошли семь трагедий — «Персы», «Семеро против Фив»,
«Скованный Прометей», «Просительницы» и одна трилогия «Орестейя»,
состоящая из трех трагедий: «Агамемнон», «Хоэфоры» и «Эвмениды».
Ранние трагедии Эсхила были близки к первоначальному источнику
трагедии — Дионисовым дифирамбам. В этих трагедиях главная роль при­
надлежит хору, а роль актера еще относительно невелика. В поздних его
произведениях актер принимает более живое участие в действии и вводит­
ся второй актер, благодаря чему усложняется композиция и усиливается
драматизм трагедии.
Используя для своих трагедий мифологические и исторические сюже­
ты, Эсхил наполнял их глубоким философским и политическим содержа­
нием. Язык трагедий Эсхила — смелый, насыщенный метафорами и ориги­
нальными образами.
Одна из важнейших проблем в трагедии Эсхила — проблема судьбы,
рока. Столкновение свободной воли и непреодолимой судьбы, не завися­
щей ни от богов, ни от людей, составляет лейтмотив трагедий Эсхила. В
ном есть известная доля мистики, таинственности и суеверия, присущих
)гмшу и легко объясняемых исторически.
' )схил жил и период великих событий греко-персидских войн и смены
ирис сократического строи демократическим. Мысли и чувства человека
340
Расцвет греческих полисов
были возбуждены всем происходившим, но его ум не был достаточно во­
оружен научными знаниями, чтобы решить вставшие перед ним вопросы и
проблемы. В этом причина мистицизма как трагедий Эсхила, так и вообще
греческой трагедии.
С идеей судьбы переплеталась идея возмездия: всякое преступление,
совершенное сознательно или бессознательно, неизбежно влечет за собой
возмездие. Отчетливее всего эта идея проведена в трилогии «Орестейя». В
мифе, который был положен в основу трилогии, рассказывалось о чудо­
вищном преступлении отца Агамемнона и Менелая, аргосского царя Атрея, накормившего своего брата Фиеста мясом его собственных детей. Род
Атрея был проклят богами — и вот за преступления предков должны были
расплачиваться потомки. В первой части трилогии — «Агамемнон» — по­
казана судьба вождя ахейского войска. Победоносный царь Агамемнон,
счастливо избежавший гибели под стенами Трои, падает жертвой мести
своей супруги Клитемнестры, которой помогает ее любовник, сын Фиеста,
Эгисф. Но за гибель отца мстит своей матери сын Агамемнона, Орест (вто­
рая часть трилогии «Хоэфоры»). Матереубийцу за пролитую родственную
кровь преследуют богини мести Эринии (заключительная часть «Эвмени­
ды»). Спасаясь от них, Орест бежит в Афины, где богиня Афина учреждает
особый суд ареопага. Последний выносит Оресту оправдательный приго­
вор. Эринии, успокоенные Афиной, превращаются в Эвменид, благоде­
тельных богинь-покровительниц. Использованный Эсхилом мифологичес­
кий сюжет об оправдании Ореста отражает борьбу между отживающим
материнским и идущим ему на смену отцовским правом.
«Эвмениды» были поставлены в 458 г. до н. э., в пору небывалого обо­
стрения политической борьбы между афинской демократией и сторонника­
ми олигархического строя, когда вождь демократов Эфиальт повел атаку
на ареопаг — оплот афинских олигархов. В этой борьбе Эсхил поддержал
олигархов, выступив в «Эвминидах» в защиту ареопага как древнейшего
афинского учреждения, основанного самой богиней Афиной, покровитель­
ницей города.
Из всех трагедий, созданных Эсхилом, наибольшей известностью
пользуется «Прикованный Прометей». Это единственная дошедшая до на­
шего времени часть из утраченной трилогии Эсхила, написанной на сюже­
ты популярных в древности мифических сказаний о титане Прометее, сме­
ло вступившем в борьбу с богами за благо человечества. Прометей похи­
тил с небесного алтаря огонь и передал его людям. Он также научил людей
письму, счислению и ремеслам. Разгневанный Зевс жестоко покарал Про­
метея, действовавшего против его воли. Он велел приковать Прометея тя­
желыми цепями к скалам Кавказа и послал орла, терзавшего его тело когтя­
ми и выклевывавшего ему печень, которая за ночь вновь вырастала. Орел
снова и снова прилетал за своей кровавой пищей, и мучениям Прометея не
было конца. Но физические страдания не сломили гордого духа Прометея,
и он наотрез отказался пойти на какой бы то ни было компромисс с Зевсом
и примириться с ним.
Образ Прометея на протяжении многих веков воодушевлял смелых
поборников прогресса. Прометей — символ борца против всего пошло­
Культура классической Греции
341
го, ограниченного, самодовольного и неразумного — был высоко оце­
нен Карлом Марксом. «Нечестив не тот, кто отвергает богов толпы, а
тот, кто присоединяется к мнению толпы о богах. Философия этого не
скрывает. Признание Прометея: «По правде, всех богов я ненавижу», —
есть ее собственное признание, ее собственное изречение, направ­
ленное против всех небесных и земных богов, которые не признают че­
ловеческого самосознания высшим божеством... Прометей, — пишет
Маркс, — самый благородный святой и мученик в философском кален­
даре»1.
Идея судьбы и возмездия, характерная для произведений Эсхила, еще
более отчетливо звучит в произведениях другого греческого трагика —
Софокла. Софокл (497— 406) происходил из афинского предместья Коло­
на, был современником и горячим почитателем Перикла. Софокла называ­
ют Гомером греческой драматургии: он отразил в своих трагедиях золотой
век Перикла так же полно и ярко, как Гомер в своем эпосе жизнь, нравы и
представления эпической Греции. Все произведения Софокла пронизаны
сознанием величия и силы человеческого разума. Идея судьбы у Софокла
сочетается с прославлением человеческого гения, творца и созидателя ма­
териальных и духовных ценностей.
По преданию, Софокл написал 123 трагедии, из которых сохранилось
семь: «Царь Эдип», «Эдип в Колоне», «Антигона», «Филоктет», «Аякс»,
«Трахинянки» и «Электра».
Основная идея — идея неотвратимости судьбы — полнее всего выраже­
на в лучшей трагедии Софокла «Царь Эдип». В основу трагедии положено
сказание, или миф, об Эдипе, сыне фиванского царя Лая и его жены Иокасты. Лаю было предсказано, что он погибнет от руки собственного сына,
который вступит^в брак со своей матерью. После того как у Лая и Иокасты
родился сын Эдип, Лай вспомнил предсказание и, проколов младенцу нож­
ки, приказал своему рабу-пастуху бросить его в горах на верную смерть.
Случайно пастух коринфского царя Полиба нашел брошенного ребенка,
сжалился над ним и принес его своему господину. Полиб оставил Эдипа у
себя и усыновил его.
Однажды Эдип посетил дельфийского оракула и узнал, что ему пре­
допределено судьбой убить своего отца и жениться на своей матери.
Думая, что речь идет о коринфском царе, которого он считал отцом,
'Эдип поспешил оставить своих мнимых родителей и отправился стран­
ствовать. По дороге он встретил незнакомого ему человека, вступил с
ним в ссору и случайно убил его. Этот неизвестный был его родным
отцом Лаем.
Придя в Фивы, Эдип избавил город от страшного чудовища Сфинкса и
ш это благодарными гражданами был провозглашен царем, занял дворец
прежнего царя, убитого им Лая, и женился на его жене, своей матери, Иокаете. Предрешение судьбы и предсказание оракула сбылись.
1К. Маркс. Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией
)пикураIIМаркс К , Энгельс Ф. Сочинения. Т. 1. С. 26.
342
Расцвет греческих полисов
Обо всем этом зритель узнает по ходу действия трагедии. Софокл начи­
нает своего «Царя Эдипа» с момента, отделенного от рассказанных выше
событий большим промежутком времени.
Эдип долгое время счастливо правит в Фивах, но вот город поражает
страшное бедствие — чума. По представлениям греков, эпидемии насыла­
лись разгневанным богом Аполлоном. Эдип, узнав что гнев Аполлона выз­
ван присутствием в Фивах убийцы царя Лая, начинает его разыскивать, не
зная, что убийца — он сам. Ряд ужасных совпадений — и чудовищная исти­
на обнаруживается. Потрясенный Эдип выкалывает себе глаза (его жена и
мать Иокаста еще до этого кончает жизнь самоубийством), считая себя
недостойным видеть свет солнца.
Продолжением «Царя Эдипа» являются трагедии «Эдип в Колоне» и
«Антигона». Содержание «Антигоны» в нескольких словах таково. После
смерти Эдипа началась борьба за фиванский престол между его сыновьями
Этеоклом и Полиником, окончившаяся гибелью обоих соперников. Новый
царь Фив Креонт, зять Эдипа, приказал Этеокла похоронить с надлежащи­
ми почестями, а труп Полиника, поднявшего оружие против отечества (тра­
гедия Эсхила «Семеро против Фив»), выбросить собакам и птицам. Не­
смотря на приказ царя, Антигона, сестра погибших, похоронила труп По­
линика и тем самым навлекла на себя гнев Креонта. Креонт приказал заточить
Антигону в подземелье, где она должна была погибнуть от голода. Но воз­
любленный Антигоны, сын Креонта, Гемон, пробрался в подземелье, что­
бы освободить свою невесту; однако было уже поздно: Антигона лишила
себя жизни. В отчаянии Гемон тоже убивает себя; наконец, мать Гемона
также умирает, не пережив гибели своего любимого сына.
Несомненно, сам Софокл — на стороне Антигоны, выполняющей «за­
кон богов», который, по мнению поэта, выше законов, установленных людь­
ми, — в данном случае закона Креонта.
Судьба и возмездие в трагедиях Софокла выступают совершенно отчет­
ливо, однако они не сковывают свободную человеческую волю. Софокл
изображает человека как сознательное существо, несущее ответственность
за совершаемые им поступки. Именно сознанием собственной ответствен­
ности можно объяснить то, что герои Софокла довольно непринужденно
ведут себя с богами.
У Эсхила судьба близка к божеству, у Софокла она — отвлеченное
понятие, находящееся вне человека, а у Еврипида, третьего великого тра­
гика Афин, судьба заключена в самом человеке. Еврипид отождествляет
судьбу с доминирующей страстью человека. Еврипид был творцом реаль­
ной психологической драмы.
Биография Еврипида мало известна. По одним сведениям, Еврипид
(480— 406) был сыном торговца и торговки зеленью. Но данные эти вряд ли
достоверны: они исходят от авторов комедий, которые были настроены
против Еврипида. Из других биографических данных заслуживает внима­
ния упоминание о том, что у Еврипида было значительное книжное образо­
вание. Трагедии Еврипида несомненно свидетельствуют о том, что он был
очень образованным человеком, учеником софистов и сторонником демо­
кратии.
Культура классической Греции
343
Еврипид проводил в своих произведениях идеи софистов, делая их по­
нятными и доступными широкой публике. В его произведениях нашли от­
ражение все великие проблемы, которые волновали умы и чувства его сто­
ронников. Природа богов и людей, значение культа, естественное право,
права женщин, семья и т. д. — все эти вопросы прямо или косвенно стави­
лись в трагедиях Еврипида.
В противоположность Софоклу, героями которого были не реальные, а
идеальные люди, такие, как Эдип и Антигона, Еврипид изображал челове­
ческие страсти, высокие и низменные. В этом отношении его можно счи­
тать предшественником и учителем Шекспира. Влияние Еврипида на миро­
вую литературу и театр очень велико.
Самой совершенной трагедией Еврипида является «Медея».
Оскорбленная Медея, брошенная на произвол судьбы мужем, который
предпочел ей дочь коринфского царя, восстает против унижения своего
человеческого достоинства и клянется отомстить Ясону. Месть ее страш­
на: она убивает не только возлюбленную Ясона и ее отца, но и своих соб­
ственных детей. Борьба противоположных чувств отчаявшейся, охвачен­
ной безумной жаждой мести женщины, с одной стороны, и нежно любящей
матери — с другой, составляет психологический фон «Медеи».
«Ваша мать, лишенная своих детей, должна влачить печальное суще­
ствование. Вам самим уже не суждено ее видеть. Вам предстоит перейти в
иную жизнь... О горе, горе! О мои дети! Зачем этот ласковый взгляд? Зачем
эта улыбка, последняя улыбка? О горе! Что делать мне, несчастной? Бод­
рость оставляет меня, о женщины, когда встречаю ясный взор моих детей.
Нет, не могу: прочь от меня, злодейский замысел. Я увезу их отсюда. Если
мне нужно наказать их отца, то зачем карать его несчастных детей и моим
собственным двойным несчастьем? Нет, нет, прочь от меня, мой замысел!»
Однако неудержимое чувство ревности и мщения побеждает:
«Умрете вы, — восклицает Медея, убивая детей. — Я не потерплю,
чтобы мои дети подвергались оскорблениям и насилию. Их гибель все рав­
но неизбежна. Я, давшая им жизнь, лучше убью их сама. Их судьба решена,
ничто не может избавить их... Будьте счастливы, только не здесь. Отец от­
нял у вас счастье на земле. Страсть, толкающая человека на величайшие
преступления, сильнее внушения рассудка» (Еврипид. Медея, 1036— 1048).
Невыносимые страдания и безудержный гнев против несправедливости
толкают героиню Еврипида на этот кровавый шаг.
Трагедия заканчивается пением хора, напоминающего зрителям о все­
могущей слепой судьбе, пути которой непреложны и непостижимы.
Кроме «Медеи» Еврипиду принадлежат «Электра», «Ифигения в Авлиде», «Ифгения в Тавриде», «Гекуба», «Ипполит», «Молящие о защите»,
«Орест» и др. Полностью сохранилось 18 трагедий Еврипида и одна драма
сатиров («Циклоп»), не считая большого числа отрывков из разных не до­
шедших до нас трагедий. Всего им было написано 92 пьесы.
Общественные мотивы, которые звучат в греческих трагедиях, нашли
яркое выражение и в комедии.
Аристотель сообщает, что комедия родилась из так называемых фал­
лических (полных обрядовой разнузданности) песен, исполнявшихся
344
Расцвет греческих полисов
подвыпившей толпой поселян во время сельских Дионисий. Шествие этой
толпы называлось комос. Слово «комедия» буквально означало «песни во
время комоса». Впоследствии комические песни были объединены с народ­
ной драмой, и таким образом возник новый литературный жанр — комедия.
Сюжетом древней комедии служила прежде всего политическая и идеоло­
гическая борьба; комедии в древнейший период были очень злободневны.
Греческие комедии отличались большей вольностью в подборе слов,'выра­
жений и сцен, чем трагедия и драма, которые создавались по более строгим
правилам. Особенно вольными были комедийные пляски. Женщины и дети
на представлениях комедии не присутствовали.
Более свободное содержание комедий обусловило и более развитую
сценическую технику. Это открывало широкие возможности для обраще­
ния автора к зрителям по ходу сценического действия от имени героев и от
имени хора. Действующих лиц в комедиях было значительно больше, чем в
трагедиях; костюмы и декорации ярче и пестрее, а маски разнообразнее.
В демократических Афинах богатейший материал для комедий давала
сама политическая жизнь. Афинская комедия классической эпохи была по
преимуществу комедией политической. Непревзойденным мастером поли­
тической комедии считался Аристофан (450— 388), уроженец Афин. До
нас дошло 11 его пьес.
Главной мишенью аристофановского сарказма служили вожди афин­
ского демоса. В двух комедиях — «Вавилоняне» (сохранились только от­
рывки) и «Всадники» (о которой упоминалось выше) — был введен Кле­
он — лидер радикальных демократов. Само собой разумеется, образ Клео­
на в изображении Аристофана далек от исторической действительности.
Аристофан жил в сложный и бурный период афинской истории — пери­
од Пелопоннесской войны. В его комедиях нашли отражение все крупные
события этой эпохи мировой истории. Так, в комедии «Мир» (421 г.
до н. э.) жесточайшим образом осмеяна военная партия, вовлекшая Афины
в Пелопоннесскую войну и разрушившая их благосостояние. Главное дей­
ствующее лицо комедии, Тригей, на навозном жуке поднимается на небо и
узнает, что причина всех бедствий афинян в том, что богиня мира заперта в
пещере и не может рассыпать свои блага на афинский полис, на виноград­
ники, оливковые рощи, реки и моря. Виноградарь Тригей освобождает бо­
гиню мира, и тогда все входит в нормальную, мирную колею. Люди живут,
радуются, пьют, едят и любят. Все веселятся, за исключением одних ору­
жейников, главных виновников войны, погруженных в глубокую печаль.
Идея мира проводится также в комедии «Лисистрата», поставленной на
афинской сцене в 411 г. до н. э. На этот раз мира требуют женщины и для
достижения этой цели расстаются со своими мужьями. Заговором женщин
руководит Лисистрата, по имени которой и названа комедия. В пьесе «Жен­
щины в народном собрании», поставленной в 392 г. до н. э., Аристофан
вводит нас в обстановку напряженной политической борьбы между суще­
ствовавшими в Афинах группировками, знакомит с политическими лозун­
гами и программами того периода. В комедии «Плутос» («Богатство», 388 г.
до н. э.) изображается страсть афинян к приобретению богатств какими
угодно средствами.
Культура классической Греции
345
Ядовитые стрелы Аристофана были направлены не только против поли­
тических деятелей, но и против писателей и философов. В «Лягушках» (405
г. до н. э.) Аристофан выводит знаменитых афинских трагиков Эсхила и Ев­
рипида, которые интригуют друг против друга. Историческая ценность этой
комедии состоит в том, что, вне зависимости от присущей ей пародийной
формы, она знакомит нас с литературными спорами того времени и дает
глубокую и меткую характеристику творчества двух великих трагиков.
Присутствовавший при споре Эсхила с Еврипидом бог Дионис в конце
концов останавливает спорящих:
Не дело ведь, чтоб трагики бранились, как разносчики.
Симпатии самого Аристофана определенно на стороне консерватора
Эсхила, а не новатора Еврипида.
«Но разве, — вмешивается в разговор Гера, — нет в Афинах массы
иного рода юнцов, плодящих тысячами трагедии и в тысячу раз более без­
дарных и болтливых, чем Еврипид?» На это Дионис, выступающий от лица
Аристофана, отвечает: «Да, но ведь это мелкие, сухие ветки, болтуны,
щебечущие, как ласточки-перебойщики, творческая сила которых истоща­
ется одной пьесой, которые сразу выплевывают свое дарование трагиче­
ской музе» (Аристофан. Лягушки).
«Облака» (423 г. до н. э.) представляют собой сатиру на софистов, к
которым Аристофан причисляет также Сократа, и на новые принципы вос­
питания. В «Осах» (422 г. до н.э.) Аристофан осмеивает манию сутяжниче­
ства, присущую его согражданам, в «Птицах» (413 г. до н. э.) — демагогов,
вовлекающих афинян во всякого рода рискованные предприятия. После­
дняя комедия написана Аристофаном под явным впечатлением сицилийс­
кой экспедиции, принесшей афинянам столько несчастий. Влияние Арис­
тофана на современников было очень велико. Его злободневные комедии,
написанные простым и доступным языком, — действенная форма полити­
ческой агитации, находившая широкий отклик среди современников.
Лирика во второй половине V в. до н. э. несколько отошла на задний
план. Расцвет ее связан с более ранним, предшествующим победе демокра­
тического строя периодом. Из прозаических произведений V в. до н. э.
особенное значение приобрели исторические труды Геродота и Фукидида.
Труды эти не только содержат ценнейшие для нас исторические сведения,
но и как особый литературный жанр занимают очень важное место в разви­
тии греческой литературы.
3. Искусство
Наряду с театром и всенародными празднествами в греческих полисах и
особенно в демократических Афинах велика была общественная роль ар­
хитектуры, живописи и скульптуры. Эти виды искусства оказывали непос­
редственное каждодневное влияние на эмоции и умы современников, вос­
питывали в них чувство прекрасного, гармонического и возвышенного.
Как и у других народов, искусство греков родилось на основе практичес­
кой деятельности, вышло из ремесла и на известной ступени развития обо­
собилось в самостоятельную отрасль творчества. Выделение искусства
346
Расцвет греческих полисов
из ремесла предполагало не только высокий уровень культуры, но и соот­
ветствующую высокую степень технического мастерства, совершенства
инструментов и умения пользоваться материалом.
К V в. до н. э. относится расцвет греческой архитектуры, прошедшей
длительный путь развития. К этому времени окончательно сформирова­
лись два главных архитектурных стиля: дорический — величественный и
строгий и ионический — более легкий и изящный. В этот же период начи­
нает складываться коринфский стиль — пышный и изысканный, получив­
ший наибольшее распространение в следующем веке. Каждому из этих сти­
лей были свойственны не только те или иные формы архитектурных дета­
лей, но и определенная система пропорций всего сооружения. Стройность
и величественность греческих построек достигалась благодаря гармонич­
ному сочетанию отдельных частей зданий, каждая из которых несла опре­
деленные конструктивные функции.
Греческие храмы чаще всего представляли собой прямоугольные зда­
ния, поставленные на ступенчатые возвышения — стилобаты. Фасады хра­
мов обычно украшались колоннами. В V в. до н. э. окончательно сложился
так называемый периптер. Храмы этого типа были окружены колоннадой
не только по фасадам, но и со всех четырех сторон, в отличие от простиля,
обрамленного колоннадой только по сторонам фасада.
По своей внутренней планировке греческие храмы, как правило, дели­
лись на примыкающие друг к другу помещения. Через главный вход посети­
тели храма попадали в вестибюль (пронаос). За вестибюлем следовало ос­
новное помещение храма (наос), украшавшееся колоннами. Здесь перед
статуей божества, которому был посвящен храм, происходили главные
культовые священнодействия. За этим помещением часто находилось еще
одно (опистодом), приспособленное для хранения предметов культа, со­
кровищ и ценностей, принадлежащих как храму, так и, очень часто, госу­
дарству.
Независимо от того, в каком стиле строился храм, он состоял почти из
одних и тех же архитектурных элементов, которые делились на несущие
конструкции, т. е. колонны, и несомые — перекрытия. Так называемый ор­
дер, т. е. строго определенная система расположения колонн и находящих­
ся на них горизонтальных перекрытий, и лежит в основе упоминавшихся
выше трех главных архитектурных стилей — дорического, ионического и
коринфского.
Колонна состояла из самого ствола, слегка сужающегося кверху, и вен­
чающей части — капители — подушки, принимавшей на себя тяжесть пере­
крытия. Ствол колонны покрывался желобками — каннелюрами. Ионичес­
кие и коринфские колонны ставились на невысокий пьедестал.
На капителях колонн располагался архитрав, или эпистиль, — глад­
кая балка. Над архитравом помещался фриз. В сооружениях дорического
стиля он состоял из чередующихся триглифов и метоп. Триглиф — укра­
шенный тремя вертикальными врезами прямоугольник — некогда, в эпо­
ху деревянной архитектуры, был торцом балки перекрытия. Метоп —
плоская плита, закрывающая пространства между триглифами, — обрам­
лялся живописью и скульптурой. Ионический фриз представлял собой
Культура классической Греции
347
непрерывную ленту скульптурных украшений. Над фризом находился
карниз. Архитрав, фриз и карниз составляли вместе так называемый ан­
таблемент.
Треугольное пространство под скатами крыши на фасадных (торцовых)
сторонах называлось фронтоном. Фронтоны украшались скульптурами.
Скульптурные украшения по углам фронтонов назывались акротериями.
Храмы разных стилей отличались друг от друга формами капителей,
оформлением фриза, архитектурными деталями и, самое главное, различ­
ными пропорциями — соотношениями частей.
Широкой известностью пользовался храм Афины Ахайи на острове
Эгине, фронтоны которого были увенчаны скульптурными композициями,
изображавшими битву греков с троянцами, — аллегорическое напомина­
ние о греко-персидских войнах, и храм Зевса в Олимпии, также украшен­
ный великолепной скульптурой.
Однако в классический период строительная деятельность шире всего
развернулась в Афинах. Со времени Писистрата, Кимона и в особенности
Перикла в Афинах появляется ряд замечательных построек — храмов,
портиков, зданий для гимнастических и музыкальных состязаний и т. д.
Все это — здания общественного характера; интересных в архитектурном
отношении частных построек в период расцвета демократии Афины, как и
Греция вообще, не знали.
Великолепным памятником строительного искусства классической эпо­
хи был Парфенон — храм Афины-девы — покровительницы города. Это
замечательное сооружение даже теперь, в полуразрушенном состоянии,
восхищает гармонией пропорций, строгой простотой и ощущением мону­
ментальности, которое тем удивительнее, что Парфенон в сущности не
был особенно велик (общая площадь его всего около двух тысяч квадрат­
ных метров — 30*70). Строителями Парфенона были зодчие Иктин и Кал­
ликрат. Парфенон стоял на акрополе, где находились и другие всемирно­
известные сооружения: Эрехтейон — необычайно изящный храм, постро­
енный в ионическом стиле, и маленький храм Ники Аптерос (бескрылой).
11а акрополь можно было попасть через роскошный, украшенный колонна­
ми вход — пропилеи. Акрополь был центром общественной и религиозной
жизни Афин.
Метопы и фронтоны Парфенона были украшены скульптурными изоб­
ражениями, воспроизводящими героические рассказы и легенды, а на фри1с, расположенном не над колоннами, а несколько позади них, на самой
стене здания, была изображена процессия Панафинейского праздника в
Афинах. В самом храме находилась статуя Афины.
До XVII в. древний Парфенон сохранился в относительно хорошем со­
стоянии, но в конце XVII в., во время войны турок с венецианцами, здание
11арфенона сильно пострадало. Многие уцелевшие скульптуры Парфено­
на собрал англичанин Эльджин, перевез их в Англию и подарил Британско­
му музею.
Большая часть скульптурных украшений Парфенона и стоявшие на
акрополе статуи были выполнены под руководством и при непосредствен­
ном участии величайшего скульптора Древней Греции, друга и советника
348
Расцвет греческих полисов
Перикла — Фидия. Видимо, общая перепланировка акрополя была тоже
намечена им. Из работ Фидия, выполненных в Афинах, особую славу заво­
евали бронзовые статуи Афины Промахос (предводительницы в битве),
воздвигнутой на акрополе, и Афины Парфенос (девы). Последняя находи­
лась в самом Парфеноне и была исполнена в так называемой хрисоэлефантинной технике (золото и слоновая кость на деревянной основе). Высота
ее достигала 12 метров. Афина стояла опираясь на копье, и ее золотые
одежды ниспадали до земли. В правой руке она держала небольшую статую
Победы (Ники). На щите была изображена борьба греков с амазонками, на
бортах сандалий в рельефе — битва кентавров с лапифами.
Не меньше удивления и восторга у современников и последующих по­
колений вызвала величественная статуя Зевса в Олимпии, исполненная так­
же в хрисоэлефантинной технике. Эти и другие произведения Фидия до нас
непосредственно не дошли и известны либо по литературным их описани­
ям, либо по плохим и поздним копиям.
Исключение составляют скульптуры, украшавшие Парфенон снаружи,
в особенности его фриз, в создании которого Фидий принимал, по-видимому, непосредственное участие. Во всяком случае общая композиция скуль­
птурного убранства Парфенона безусловно принадлежит ему.
В Афинах работал и другой известный скульптор V в. до н. э. — Мирон.
Д о нас дошла в мраморных копиях его скульптура «Дискобол», отлитая из
бронзы, в которой художнику великолепно удалось передать динамичную
напряженную позу атлета перед броском диска.
Современником Фидия был Поликлет из Аргоса, глава аргосской шко­
лы скульпторов. Талант Поликлета нашел наивысшее выражение в исклю­
чительно тонком и правдивом изображении человеческого тела. К лучшим
произведениям Поликлета принадлежали «Дорифор» (копьеносец) — юно­
ша идеального сложения, несущий копье; «Раненая амазонка»; «Диадумен» — юноша-атлет, надевающий повязку победителя, и особенно мону­
ментальная статуя Геры из золота и слоновой кости в храме Геры в Арголиде. Поликлет известен не только как первоклассный мастер-практик, но и
как теоретик искусства, стремившийся установить и обосновать законы
пропорциональности частей и гармонии человеческого тела.
Кроме архитектуры и скульптуры, больших успехов в Греции достигла
также живопись. Она опережала пластику и скульптуру, которые посте­
пенно заимствовали у нее свои сюжеты. Однако картины греческих масте­
ров до нас не дошли и известны лишь по описаниям и копиям.
Крупнейшим представителем греческой живописи был Полигнот, уро­
женец Фасоса (V в. до н. э.), живший и творивший в Афинах; он прославил­
ся своими картинами, помещенными на стенах «Пестрого портика» в Афи­
нах и лесхи (беседки) книдийцев в Дельфах.
Представление о сюжетах и характере произведений Полигнота дают
описания его картин у Павсания, а о стиле и манере живописи Полигнота
можно судить по образцам вазовой живописи. Мастера-ремесленники, рас­
писывавшие вазы, находились под сильным влиянием Полигнота и часто ис­
пользовали его композиции. В настоящее время устанавливают влияние твор­
чества Полигнота даже на самого Фидия. Новое направление в живописи
Культура классической Греции
349
было представлено Аполлодором (вторая половина V в. до н. э.). Плиний
говорит, что Аполлодор прославился своей кистью по всей Греции. Аполлодору приписывают умение размещать свет и тень и передавать перспек­
тиву на своих многокрасочных картинах.
Искусство IV в. до н. э. продолжает и развивает традиции высокой клас­
сики. Оно характеризуется, с одной стороны, некоторым спадом героиче­
ского пафоса и гражданственности, что было связано с кризисом рабовла­
дельческих полисов, и, с другой — усилением интереса к духовной жизни
и индивидуальности человека.
Пелопоннесская война, естественно, вызвала некоторый упадок строи­
тельства, особенно в побежденных Афинах. Однако в Пелопоннесе строи­
тельство продолжалось. Особенно характерен для поздней классики дори­
ческий храм Афины Алей в Тегее. По словам Павсания, он считался самым
красивым в Пелопоннесе.
В дорической архитектуре мы встречаем теперь стремление к изяще­
ству и изысканности. Орнаментальные части зданий стали нередко укра­
шать элементами коринфского стиля, например коринфскими капителями.
Архитектура малоазийских греков существенно отличалась от архи­
тектуры Европейской Греции. В Малой Азии появились совершенно новые
тенденции, сказавшиеся в постройке пышных, огромных сооружений. Осо­
бенной грандиозностью и великолепием отличалась гигантская гробница
правителя Карии Мавсола — мавсолей (середина IV в. до н. э.), построен­
ный в Галикарнасе Пифеем и Сатиром.
Живопись IV в. до н. э., как и живопись V в. до н. э., известна лишь по
копиям и описаниям. Она добилась больших успехов в овладении цветом и
перспективой. Художник Никий ввел в живопись блик. Живописец Апел­
лес, придворныу мастер Александра Македонского, создал прославлен­
ную картину «Афродита Анадиомена», находившуюся на острове Косе в
святилище Асклепия. Апеллес же написал портрет Александра, отличав­
шийся правдивостью и жизненностью изображения. Слава его была столь
велика, что его имя в последующие века стало нарицательным.
Гораздо лучше живописи сохранилась скульптура IV в. до н. э. Одним из
величайших мастеров Греции был Скопас, творивший в первой половине
IV в. до н. э. В образах Скопаса уже нет ясного спокойствия произведений
высокой классики, они полны необычайного внутреннего напряжения и про­
тиворечивых страстей. Скопасу принадлежит скульптурная декорация (и по­
стройка) храма Афины Алей, часть скульптур Галикарнасского мавзолея и
множество других произведений, большая часть которых до нас не дошла.
Младшим современником Скопаса был Пракситель, создавший возвы­
шенно прекрасные образцы, в которых тонко передан внутренний мир чело­
века. До нас дошла в подлиннике статуя Праксителя, изображающая Гермеса
с младенцем Дионисом. Эту вещь роднит с классикой V в. до н. э. стремление
художника создать идеально прекрасного человека. Однако лицо Гермеса
выражает сосредоточенное раздумье, придающее этому произведению не­
свойственный высокой классике оттенок скрытого и напряженного драма­
тизма. Широким признанием пользовалась и статуя Афродиты, находивша­
яся на полуострове Книде и дошедшая до нас лишь в копиях.
350
Расцвет греческих полисов
Лисипп жил позже Скопаса и Праксителя, он был современником Алек­
сандра Македонского и его любимым мастером. Лисипп работал только в
бронзе. Его статуи отличались выразительностью и относительной инди­
видуальностью. Он отлично умел передать движение, мимолетные оттенки
чувств человека.
Необычайной привлекательностью обладает его «Отдыхающий Гермес»,
в фигуре которого передано и ощущение легкой усталости и намерение
юного бога продолжать путь. Лисипп был и выдающимся портретистом;
созданный им портрет Александра отличался тонкостью психологической
характеристики и подчеркнутой экспрессией.
Искусство классического периода проникнуто высоким гражданским
пафосом, носит ярко выраженный общественный характер. Здоровый, силь­
ный, отважный человек, наделенный прекрасными моральными качества­
ми, привлекал внимание художников. В этом смысле искусство Греции было
демократическим, но эту демократичность надо понимать в античном зна­
чении слова. Мужественная красота, строгое величие, глубокая человеч­
ность, простота и благородство — эти черты искусства классической Гре­
ции объясняют непреходящее значение его в мировой культуре. Классичес­
ким периодом развитие греческой истории и культуры, однако, еще далеко
не заканчивается. За классическим последовал эллинистический период,
вписавший новую яркую страницу в историю античного искусства.
Несмотря на непрерывные войны и кризис материковой Греции, литера­
турная и художественная деятельность эллинов не прекращается, но куль­
турные центры передвигаются на Восток. С конца IV в. до н. э. центрами
греческой культуры становятся Македония, Египет, малоазийские города и
резиденции эллинистических царей.
4. Ионийская натурфилософия
и начало пауки
История греческой философии начинается со времени появления на
исторической арене натурфилософов. Иония — страна первых греческих
мудрецов и поэтов. Больше, чем другие области греческого мира, Иония
была связана с культурными странами Древнего Востока. Многовековой
опыт и многовековые наблюдения, накопленные в Вавилоне, Египте и дру­
гих восточных странах, были использованы греческими мыслителями, ко­
торые или непосредственно знакомились с достижениями восточной на­
уки, или воспринимали ее через посредство других народов (лидян, фини­
кийцев). Несколько позже, чем в Ионии, возникли философские учения в
эллинских городах-государствах Сицилии, Южной Италии, островов Эгей­
ского моря и Балканского полуострова. Различные сведения, заимствован­
ные у народов Древнего Востока, были греками критически переработаны.
Политическая и идеологическая борьба внутри полисов, стимулировавшая
их развитие, способствовала освобождению от традиционных верований.
В Греции жречество не представляло собой особого сословия или касты и
отсутствовала обязательная религиозная догматика, грекам была доступна
Культура классической Греции
351
в известной степени свобода мысли, и это привело к отделению науки и
философии от религии, чего не знала древневосточная культура.
Дальнейшие пути развития греческой философии определила борьба
между двумя главными ее направлениями — материализмом и идеализмом.
На ранней стадии своего развития философия не была отделена от естественно-научных и математических знаний. Первыми греческими философа­
ми были натурфилософы — астрономы и математики, изучавшие природу,
происхождение мира и его развитие. Среди ионийских философов широкую
известность приобрел Фалес из Милета (ок. 624— 547). Основатель ионий­
ской философии, Фалес замечателен тем, что он сделал смелую для своего
времени попытку создать монистическую философию природы. Он может
быть с полным правом назван первым греческим философом-материалистом. Выросший в условиях неустойчивой социальной жизни малоазийских
городов и много путешествовавший, Фалес всюду наблюдал жизнь и движе­
ние. Может быть, именно поэтому основным элементом мира Фалес считал
воду как вечно движущийся и в то же время неизменный элемент природы.
Вода, соединяющая вечное движение с вечным покоем и растворяющая в себе
все вещества, признавалась им источником жизни всего мира, в том числе,
следовательно, и человека. Землю Фалес представлял плавающей в этой пер­
воначальной воде, которая наполняет весь мир. Небесное полушарие обра­
зует свод над земной поверхностью. Фалес известен не только как физик, но
и как математик. Он знал, как измерить высоту египетских пирамид на осно­
вании отбрасываемой ими тени, определил значение для мореплавания со­
звездия Малой Медведицы, предсказал солнечное затмение (585 г. до н. э.)
и т. д. Фалес считался основоположником древнегреческой астрономии. Греки
причисляли Фалеса к семи мудрецам.
Философ Анаксимандр, современник Фалеса (ок. 610— 546), в своем
сочинении «О природе» объявляет началом мира апейрон — бесконечную,
бессмертную, находящуюся в вечном движении первостихию — материю.
Из этой первостихии выделяются два противоположных начала — твердое
и жидкое, тепло и холод, из которых путем различных комбинаций образу­
ется все видимое нами: земля, вода, воздух и огонь. Таким образом, Анак­
симандр считал, что в материальном мире, образованном из единой перво­
стихии, присутствуют противоположные начала, из которых и формиру­
ются вещи. В центре философской системы Анаксимандра — вопрос о
происхождении и развитии органического мира. Мир (космос) представ­
лялся Анаксимандру началом, вечно порождающим новые жизни. Живот­
ный мир эволюционирует: все животные первоначально обитали в воде,
штем часть их приспособилась к жизни на суше. От рыбы происходил, по
мнению Анаксимандра, и человек. В области математики Анаксимандру
приписывают составление курса по геометрии, в географии — составление
географических карт, изготовление модели небесной сферы, постановку
»опроса о шарообразности земли, изобретение солнечных часов.
Третий представитель ионийской философии, Анаксимен (585— 525),
имссто неопределенной первостихии Анаксимандра избрал совершенно
определенный элемент природы — воздух, как все содержащее и объединя­
ющее начало. Из воздуха путем разрежения и сгущения образуется видимый
352
Расцвет греческих полисов
мир. Из воздуха все рождается, и в него снова возвращается. Люди, живот­
ные и растения вдыхают частицы воздушного начала, дающего им жизнь и
движение.
Таким образом, ионийские материалисты считали, что в основе всех
жизненных явлений лежит единое начало, «...здесь, — пишет Энгельс, ха­
рактеризуя этих философов, — перед нами уже полностью вырисовывает­
ся первоначальный стихийный материализм, который на первой стадйи сво­
его развития весьма естественно считает само собой разумеющимся един­
ство в бесконечном многообразии явлений природы и ищет его в чем-то
определенно-телесном, в чем-то особенном, как Фалес в воде»1.
В учении Анаксимандра и Анаксимена можно отметить и некоторые
атеистические тенденции. Согласно Анаксимандру, миры бесконечной и
единой вселенной создаются, развиваются и уничтожаются помимо воли
богов. Кроме того, он считал, что боги тоже возникли из воздуха, т. е.
материального начала.
Крупнейшим греческим материалистом и диалектиком был Гераклит из
Эфеса (ок. 530—470). К сожалению, наши сведения о Гераклите отрывоч­
ны и противоречивы. По преданию, Гераклит вел аскетический образ жизни
и уединялся в горы, уходя в свои мысли. Жил Гераклит в бурную эпоху
греческой истории, в период постоянных войн и переворотов, обострен­
ной социальной борьбы и частой смены правительств. Все это не могло не
отразиться на его взглядах. Источником всего существующего Гераклит
считал борьбу (войну). «Война — отец всех вещей» («Полемос патер пан­
тон»). Борьба противоположностей — основа всякого бытия и мысли.
В природе и в социальной жизни происходит вечное движение, все те­
чет и изменяется. Непостоянна даже река, в которую дважды входишь. Бы­
тия и небытия как самостоятельных категорий не существует. В процессе
вечного движения и перемен бытие незаметно переходит в небытие, и на­
оборот. Гераклит подчеркивает тем самым, что все окружающие нас явле­
ния переходят в свою противоположность. «В одни и те же воды мы погру­
жаемся и не погружаемся, мы существуем и не существуем».
В своих объяснениях вселенной Гераклит, таким образом, подходит к
диалектическому пониманию природы, и в этом его огромная заслуга с точ­
ки зрения науки. «Мир, — учил Гераклит, — единый из всего, не создан
никем из богов и никем из людей, а был, есть и будет вечно живым огнем,
закономерно воспламеняющимся и закономерно угасающим».
В достаточной мере отчетливые представления Гераклита о взаимосвя­
зях между противоположными явлениями, конкретности всякой истины и в
то же время зависимости ее от определенных условий запечатлены в следу­
ющих его высказываниях: «...бессмертные смертны, смертные бессмерт­
ны, смертью друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают»;
«...морская вода — чистейшая и грязнейшая; рыбам она пригодна для питья
и целительна, людям же для питья непригодна и вредна».
1Энгельс Ф. Диалектика природы/М/яркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 20. Изд.
2-е. С. 502.
Культура классической Греции
353
Причина наших заблуждений, по Гераклиту, коренится не в несовер­
шенстве наших чувств, а в ограниченности нашего разума. Истинное по­
знание возможно только при постижении процесса бытия. Орудием позна­
ния служит разум, содержащий часть «божественного эфира». Основной
функцией разума является синтез, т. е. обобщение в одной мысли разроз­
ненных эмпирических наблюдений. В способности к синтезу Гераклит ус­
матривал различие между умными и глупыми. Умный от глупого отличает­
ся тем, что он стремится познать общее, а глупый удовлетворяется деталя­
ми. Признание чувства первоначальным источником познания и
субъективности познания сближает Гераклита с софистами. Гераклит ма­
териалистически подходил к объяснению психической жизни, считая, что
душа материальна и представляет собой одно из состояний огня — матери­
альной первоосновы природы.
Свои мысли Гераклит изложил в трактате «О природе». От трудов Ге­
раклита, как и от сочинений других греческих философов до нас дошли
лишь короткие отрывки и отдельные изречения, сохранившиеся в виде ци­
тат в трудах более поздних авторов. Писал Гераклит изысканным стилем, в
его сочинениях очень много афоризмов, не всегда понятных. Отсюда его
прозвище — Гераклит Темный.
Синтезирующую функцию разума признавал также Анаксагор (ок. 500—
428) из города Клазомен в Малой Азии, современник, учитель и друг Пе­
рикла. В противоположность ионийцам, считавшим основой мира какуюлибо одну стихию, Анаксагор в трактате «О природе» выдвигал бесконеч­
ное множество стихий-элементов, или семян (гомойомериев). Из множества
стихий, постоянно расщепляющихся на качественно новые элементы, об­
разуется вселенная. Создание и упорядочение вселенной есть результат
действия мирового разума, «чистейшего и тончайшего из всех веществ».
Однако в отличие от Гераклита Анаксагор был близок к механистическому
пониманию развития, утверждая, что изменения явлений сводятся к соеди­
нению и разъединению однородных частиц, тогда как Гераклит учил, что
явления переходят в свою противоположность.
Подобно многим своим современникам, Анаксагор занимался матема­
тикой и астрономией. Он считал, что звезды суть раскаленные массы, что
Луна получает свой свет от солнц и т. д. Сама Луна представлялась Анак­
сагору подобной Земле и населенной живыми существами.
Согласно античной традиции, Анаксагор был сыном богатого клазомснского гражданина, но пренебрег богатством и почетом в родном горо­
де, всецело отдавшись науке. Став нищим, Анаксагор гордился тем, что
своим разорением обязан науке, освободившей его от житейской суеты.
Достигнув славы и влияния при Перикле, в конце своей жизни Анаксагор,
обвиненный в безбожии, был вынужден удалиться из Афин и глубоким ста­
риком умер в изгнании в городе Лампсаке. «В этой могиле, — гласила
надпись на его могиле, — лежит великий Анаксагор, дух которого подни­
мался до высочайших истин».
Материалистическая философия развивалась в борьбе с идеалистиче­
скими философскими учениями. Два основных направления идеалистиче­
ской философии представлены школой Пифагора и Элеатской школой.
I11< тр и я Древней Греции
354
Расцвет греческих полисов
Пифагор (ок. 580— 500), уроженец острова Самос, был ученейшим че­
ловеком своего времени. Верховным началом всего сущего Пифагор счи­
тал число. Вся природа, по теории Пифагора, есть не что иное, как комби­
нация чисел и величин. Все в природе живет и изменяется, лишь одно число
остается вечно неизменным. Следовательно, число есть основа всех ве­
щей, первоисточник мира. Каждое явление может видоизменяться до бес­
конечности, но численный его атрибут остается постоянным.
Занятия математикой и философией Пифагор считал высшей самоце­
лью человеческой жизни. Жизнь, говорил он, подобна Олимпийским иг­
рам, где одни ищут славы и венков, другие — выгод, а третьи, настоящие
философы, или друзья мудрости, приходят наслаждаться самым дивным
зрелищем: картиной мира. Наблюдение и познание мира, доступное друзь­
ям мудрости, есть самое высшее из всех наслаждений и наград.
Из обширной системы Пифагора и пифагорейцев сохранились лишь
отдельные положения о математических рядах, пропорциях и широко из­
вестная теорема Пифагора о соотношении квадратов сторон треугольни­
ка. Эта теорема была, вероятно, заимствована им у древневосточных наро­
дов, которым она была известна задолго до рождения Пифагора.
Пифагором было выдвинуто учение о «порядке», согласно которому де­
мократия является нарушением порядка, в то время как власть аристократов —
олицетворением и подобием «небесного порядка». Пифагорейцы — учени­
ки и последователи Пифагора — были идеологами аристократии. В проти­
воположность ионическим материалистам, они считали, вслед за своим
учителем, что основой мира являются числа, а не материальная первостихия. Мир, с их точки зрения, познается через управляющие им числа. Эти
числа обожествлялись и абсолютизировались пифагорейцами. Они объе­
динялись в особые религиозно-мистические союзы (гетерии), куда прини­
мались только избранные, прошедшие определенный искус и принадле­
жавшие преимущественно к олигархическим фамилиям. Пифагорейские
гетерии действовали главным образом в Великой Греции, пифагорейцы ак­
тивно участвовали в политической жизни южноиталийских городов, в осо­
бенности города Кротона, где проживал одно время и сам Пифагор. Сто­
ронники Пифагора были убежденными защитниками аристократии и во
время демократических переворотов подвергались гонениям.
Элеатская школа, получившая свое название от города Элеи в Южной
Италии, где она возникла, возглавлялась Парменидом.
В противоположность Гераклиту, рассматривавшему мир как вечное
движение, Парменид (середина V в. до н. э.) утверждал неизменность и
вечность мира, тождество мира (бытия) и мышления. Без бытия нет мыш­
ления. «Без бытия не будет и мышления, ибо мышление не что иное, как
бытие». В мире не сущ ествует ни прошлого, ни будущего, есть только
одно настоящее — мысль. Наряду с действительным миром, постигаемым
разумом, существует и другой мир — мир явлений, воспринимаемый на­
шими чувствами. Мир явлений — несовершенный мир. В преодолении
чувственного мира и погружении в сверхчувственный мир разума и зак­
лючается, по Пармениду, задача, ценность и цель философии. Роль чувств
в познании мира отрицается.
Культура классической Греции
355
Свое учение Парменид изложил в поэме «О природе», насыщенной афо­
ризмами и аллегориями, понять которые очень трудно. Парменид оказал
большое влияние на Платона. Он положил начало аллегорическому тол­
кованию мифов.
Греческую философию нельзя считать самостоятельной областью зна­
ния. Как уже было отмечено, наука и философия в Древней Греции составля­
ли единое целое. Уже в Ионийской Греции физико-математические знания
греков достигали высокого уровня. Среди математиков V в. до н. э. большим
авторитетом пользовались Энопид, уроженец Хиоса, и афинянин Метон.
Энопид определил длину солнечного года в 365 дней, 8 часов и 57 минут.
Метон еще более уточнил эту цифру и составил солнечный календарь.
Наряду с математикой греки занимались медициной, биологией, бота­
никой, географией и историей. Каждую отрасль знаний изучали несколь­
ко школ, соперничавших друг с другом. Так, из всех медицинских школ
наибольшим авторитетом пользовалась Косская школа, представителем
которой был Гиппократ (середина V в. до н. э.), основатель научной меди­
цины. Гиппократ написал массу сочинений по разным разделам и отрас­
лям медицины — патологии, хирургии и т. д. Основной принцип Гиппок­
рата в лечении — следовать природе (органический принцип) и лишь в
случае, если сама природа не дает исцеления, прибегать к более реши­
тельным методам воздействия на организм — хирургии. Гиппократ и его
ученики и последователи занимались не только вопросами практической
медицины, их интересовали также и более широкие проблемы. В особом
трактате «О воздухе, водах и суше» (в древности он приписывался само­
му Гиппократу, но в действительности, по-видимому, вышел из-под пера
одного из его учеников) излагается теория о роли географического, точ­
нее климатического фактора в развитии человеческого организма. Осо­
бенности климата — соотношение воды и суши — объясняют и особен­
ности организма и заболеваний. Эта теория иллюстрируется рядом эт­
нографических примеров.
Первыми картографами считались уже упомянутые Анаксимандр (VI в.
до н. э.) и Гекатей Милетский (V в. до н. э.), давший описание земли. Насе­
ленная часть земли (ойкумена) представлялась круглым островом, со всех
сторон окруженным океаном. Средиземное море разделяло ойкумену на
две части: северную и южную. Южная часть в свою очередь расчленялась
11илом и Аравийским заливом на четыре части.
Об уровне биологических знаний древних греков можно судить на ос­
новании учения Эмпедокла (490—430) о происхождении органической
природы. Эмпедокл пытался дать историю возникновения и эволюции орга­
низмов. Согласно Эмпедоклу, на земле раньше всего появились растения,
потом животные и затем люди. В процессе органического развития выжива­
ли лишь виды, наиболее приспособленные к данным условиям, все другие
погибали. В теории Эмпедокла, как и в теориях всех его современников,
диалектические объяснения переплетаются с метафизическими. Признавая
•закономерность эволюции органического мира, Эмпедокл в то же самое
мремя утверждает существование души, присущей как растениям и живот­
ным, так и людям.
356
Расцвет греческих полисов
Высшим достижением древнегреческой материалистической философии
было учение Демокрита.
Демокрит из Абдер (конец 460— 370) был образованнейшим человеком
своего времени. Он имел основательные познания во всех отраслях тог­
дашней науки: математике, физике, медицине, астрономии, филологии,
технике и т. д. Основное сочинение Демокрита «Великий диакосмос».
Признавая мир материальным, Демокрит развивает так называемую ато­
мистическую теорию, которая, как предполагают, впервые была выдвинута
еще до Демокрита его учителем Левкиппом. Согласно этой теории, мир
состоит из атомов — мельчайших незримых частиц материи, находящихся
в вечном, непрекращающемся движении. Это движение не имеет начала во
времени. Атомы неизменны, вечны. Они различаются по форме, величине и
весу. Вне атомов (бытия) и пустоты (небытия), ибо без нее Демокрит не
представлял себе их движения, в мире нет ничего. В силу своей весомости,
подчиняясь законом механического движения, атомы движутся в пустом
пространстве, наталкиваются друг на друга и отталкиваются, соединяются
и разъединяются, образуя всевозможные комбинации и сочетания. «Нача­
ло всей вселенной — атомы и пустота».
Таким образом, вселенная, по Демокриту, есть не что иное, как комби­
нация атомов, постоянно меняющаяся в трех направлениях — формы, со­
четания и положения. Эти комбинации и дают великое множество суще­
ствующих в природе вещей. Возникающие из соединений атомов тела по­
стоянно изменяются. Вселенная вечна и бесконечна, миры бесчисленны,
они вечно возникают, развиваются и погибают. Тем самым Демокриту при­
надлежит догадка о неразрывности материи и движения. Демокрит считал,
что и душа материальна, но она состоит из круглых, более подвижных
атомов.
В то же время Демокрит видел в явлениях природы закономерность и
причинную обусловленность. Случайность он считал понятием субъек­
тивным.
Демокритом была разработана и своя теория познания. Он справедливо
полагал, что начальной ступенью познания являются ощущения. Однако
это лишь «темное» познание. Для правильного представления о мире не­
обходимо вмешательство разума — «истинного» познания.
Для философии Демокрита характерны и атеистические тенденции. По
его учению, не бог, а природа определяет развитие вселенной. Продолжа­
телем и популяризатором взглядов Демокрита был Эпикур (IV в. до н. э.).
По своим политически взглядам Демокрит, как это видно из сохранив­
шихся фрагментов его высказываний, был сторонником демократии и силь­
ного демократического государства — полиса. Демокрит говорил: «Бед­
ность в демократии настолько же предпочтительнее так называемого бла­
гополучия (граждан) при царях, насколько свобода лучше рабства».
Анаксагором и Демокритом заканчивается первый период греческой
философии, сущность и значение которой очень точно оценил Энгельс.
В греческой философии, говорит Энгельс, «диалектическое мышление
выступает еще в первобытной простоте... именно потому, что они (греки. —
В. С.) еще не дошли до расчленения, до анализа природы, — природа еще
Культура классической Греции
357
рассматривается в общем, как одно целое. Всеобщая связь явлений приро­
ды не доказывается в подробностях: она является для греков результатом
непосредственного созерцания. В этом недостаток греческой философии,
из-за которого она должна была впоследствии уступить место другим воз­
зрениям. Но в этом же заключается и ее превосходство над всеми ее по­
зднейшими метафизическими противниками. Если метафизика права по
отношению к грекам в подробностях, то в целом греки правы по отноше­
нию к метафизике»1.
5. Софисты и Сократ
Софистика как направление в философии была значительным фактором
культурной и социальной жизни классической Греции.
По профессии софисты были странствующими учителями мудрости и
красноречия, переезжавшими из одного города в другой. Они выступали на
общественных праздниках и торжествах с панегириками городу, надгроб­
ными речами, восхвалениями какого-либо лица, общественного деятеля,
полководца, поэта или писателя.
Кроме демонстрации образцов красноречия и блестящего стиля софи­
сты преподавали риторику, логику, грамматику и т. д. Чтобы развить логи­
ческие и словесные способности учеников, им предлагались самые разно­
образные темы: панегирики павлинам, мышам, горшкам, соли и пр. Отри­
цательной стороной софистики был доведенный до крайних пределов
формализм, нередко переходящий в игру словами и понятиями, в схолас­
тику. Этим объясняется современное нарицательное значение слова «со­
фистика» — умственная эквилибристика, внешне эффективные, но лишен­
ные подлинной логики умозаключения. Философский скепсис и субъекти­
визм не п о м е н я й , однако, некоторым софистам заниматься науками и
искусствами.
Софистов делят на старших и младших. Из старших наиболее известны
Протагор и Горгий. К младшим софистам принадлежат Антифонт, Алкидамант и Критий.
Расцвет софистики относится ко второй половине V в., ко времени про­
цветания Афин. В этот период старая система знаний, покоившаяся на
ионийской натурфилософии и наивном реализме, уже не могли удовлетво­
рить запросы человеческого ума, особенно в области общественных наук.
Противоречия социальной жизни, накопленный опыт и культурно-философские проблемы этого времени не умещались в рамках старых теорий и
философских систем.
Впервые в истории человеческой мысли вставал вопрос о природе самого
знания. Что такое знание? Как оно возникает? Что является критерием объек­
тивной истины и, наконец, вообще существует ли объективная истина?
На последний вопрос софисты давали отрицательный ответ. Наиболее
последовательно точка зрения научного субъективизма, или релятивизма
1Энгельс Ф. Диалектика приролы//Маркс К , Энгельс Ф. Сочинения. Т. 20. Изд.
2 с. С. 369.
358
Расцвет греческих полисов
(относительности), проведена в сочинениях Протагора, современника Пе­
рикла и Сократа, одного из самых известных греческих софистов. В позна­
нии, согласно теории Протагора, главное — ощущение. Поскольку ощу­
щение субъективно, субъективно и всякое познание, и поэтому оно имеет
значение только для познающего. Никакого сверхчеловеческого знания и
сверхчеловеческих истин, в том числе и религиозных, не существует. Каж­
дый о вещах судит в меру своего разума и считает это суждение правиль­
ным до тех пор, пока его противник логическими аргументами не докажет
ему противного. Что кажется человеку правильным, то и на самом деле
правильно. «Человек — мера всех вещей». Каждая вещь имеет две стороны
и может быть рассматриваема с двух точек зрения. Так, например, болезнь
для больного — зло, для врача — добро, и оба суждения одинаково пра­
вильны. Добродетель же, о которой так много спорят философы, рассмат­
ривается Протагором как наилучшее (нравственное) состояние, приводя­
щее человека к деятельности.
Отрицая существование общеобязательных истин, софисты придавали
гораздо большее значение методу отбора и группировки материала, чем их
предшественники, что в то время было большим научным прогрессом. Толь­
ко овладев философским методом, учили софисты, можно охватить все раз­
нообразие естественных и социальных явлений. Знание организует при­
родные способности человека, помогая ему ориентироваться в сложных
условиях окружающей жизни. Образованный человек — в то же время и
добродетельный, так как образование, т. е. знание действительности, по­
могает ему установить правильные отношения с окружающей его обще­
ственной средой.
Таковы основные положения софистики, в большей или меньшей степе­
ни отраженные в высказываниях всех софистов. Вообще же учения софис­
тов трудно унифицировать. Философы, которых мы объединяем под об­
щим названием софистов, высказывали весьма различные взгляды, и между
ними существовали расхождения по самым существенны вопросам.
Некоторые из них доходили до отрицания традиционной веры в бога.
Другие с поражающей нас смелостью высказывались о рабстве, которое
трактовалось ими не как обусловленное самой природой людей, а как явле­
ние историческое и, следовательно, отнюдь не вечное.
Софист Алкидамант, например, утверждал, что «бог создал всех равны­
ми, природа никого не сделала рабом». Некоторые софисты выдвигали идею
исторического происхождения государства и естественного права. Государ­
ство и законы рассматривались как результат договора, а демократия — как
организованная защита бедных и слабых против покушений на их права со
стороны сильных и богатых. Некоторые же софисты, например Критий, про­
поведовали право сильного и оправдывали олигархические перевороты.
Не было ни одной жизненной сферы, которой не коснулись бы софисты.
В экономике, политике, математике, естествознании, социологии — во всех
областях человеческого знания — софисты поставили ряд вопросов и пред­
ложили много новых точек зрения. Однако разрешению этих вопросов ме­
шала идеалистическая основа философии софистов, присущий им скепсис
и субъективизм.
Культура классической Греции
359
К софистам непосредственно примыкал и Сократ (469— 399), сын афин­
ского скульптора Софрониска и сам скульптор.
Сократ получил разностороннее философское образование, проявив
редкие способности. Учителями Сократа были софисты. Во время Пело­
поннесской войны он участвовал в трех сражениях и при Потидее даже
спас жизнь Алкивиаду. В качестве притана участвовал в процессе страте­
гов, командовавших флотом в сражении при Аргинусских островах. На
процессе Сократ выступил против мнения большинства собрания, приго­
ворившего стратегов к смерти.
В 399 г. до н. э. афинский суд обвинил Сократа в безбожии, и ему был
вынесен смертный приговор. Ему было поставлено в вину, что проповеду­
емое им учение подрывает основы государственности и демократии.
Рассуждения Сократа о том, что управлять государством должны не
все, а люди «знающие», «умелые», «лучшие», т. е. аристократы, были явно
направлены против основных принципов афинской рабовладельческой де­
мократии. Среди друзей и последователей Сократа было много сторонни­
ков олигархии.
Согласно преданию, Сократ умер, сохраняя полное спокойствие, так
как он считал себя абсолютно невиновным в предъявленных ему обвинени­
ях. На предложение одного из своих учеников и друзей, Критона, бежать в
Фессалию Сократ ответил отказом, считая такой совет недостойным и про­
тивным законам страны. Когда друзья спросили Сократа, как бы он хотел
быть погребенным, Сократ ответил, что это для него совершенно безраз­
лично. «После смерти не будет того Сократа, который вот теперь говорит
со своими друзьями, но вместо живого человека останется холодный, без­
дыханный труп». Закончив беседу с друзьями, Сократ принял принесен­
ную ему чашу с/щкутой (ядом) и умер. Художественное описание после­
дних минут жизни Сократа дано его учеником, философом Платоном, в
«Апологии Сократа» и в диалоге «Федон».
Сократ был рационалистом и считал разум основой человеческого су­
щества, а знание — высшей добродетелью. Методом научного познания
он, так же, как софисты, признавал систему вопросов и ответов; в споре
можно было, по Сократу, установить истину. Сократ отвергал познава­
тельный нигилизм софистов. Внутренний голос, который Сократ называл
даймонион, подсказывал ему, что существуют абсолютные этические цен­
ности. Разум эти ценности не может постигнуть; это сверхразумные, или
сверхрациональные истины. Абсолютным, действительным знанием вла­
деет только бог, знания же человека ограничены. В отличие от философов
раннего времени, Сократ не проявлял интереса к познанию внешнего мира.
Интересы его были преимущественно сосредоточены на внутреннем мире
человека, проблемах человеческого познания, проблемах этики. Эти мыс­
ли отражены в популярном афоризме Сократа: «Я знаю только то, что я
ничего не знаю». Свою задачу по отношению к многочисленным ученикам
Сократ видел прежде всего в том, чтобы, по образному его выражению,
ныступать в роли акушера, помогать рождению их собственных мыслей;
главная их цель — найти не самое знание (софия), а разжечь любовь к зна­
нию, в особенности высшему из всех знаний — философии.
360
Расцвет греческих полисов
Познавательный процесс, по мнению Сократа, должен начинаться с
познания самого человека. «Познай самого себя» — таков лозунг сокра­
товской философии и теории познания.
Сократ стремился, таким образом, преодолеть гносеологический и
этический скепсис софистов и утверждал, что сущ ествует объективная
истина. Но при этом он руководствовался идеалистическими предпо­
сылками. Учение Сократа поэтому подготовило почву для платонов­
ского идеализма.
Подобно софистам, Сократ имел свой круг сторонников или друзей, с
которыми он вел беседы по различным вопросам. Занятия сократовского
кружка происходили в гимнасиях, на площадях и в частных домах. Среди
учеников Сократа были многие известные деятели того времени, отличав­
шиеся по взглядам, настроениям и социальной принадлежности.
В своем исследовании жизни и учения Сократа Э. Д. Фролов пишет:
«Когда говорят, что учение Сократа было по преимуществу этичес­
ким, то это верно во всех отношениях. Определение позитивного
смысла жизни, иначе говоря, высшего нравственного идеала, его су­
щества и путей его достижения составляло главное содержание этого
учения, и самая теория познания Сократа была совершенно подчине­
на этой высшей этической цели. В самом деле, рассматриваемое как
целое сократовское учение являет собой стройную этическую кон­
цепцию: знание указывает человеку путь к овладению добродетелью,
а добродетельный образ жизни служит средством наиболее полного
самораскрытия, или реализации, человеческой личности, что и явля­
ется высшим благом, или счастьем, в жизни.
Исходным моментом в этой системе служит своего рода аксиома —
наивное и чистое, вполне в духе классического оптимизма убежде­
ние в целесообразности человеческой жизни. “Никто не делает оши­
бок добровольно — эти слова, — писал Т. Гомперц, — выражают суть
сократизма. Они составляют ствол, который нужно проследить вверх
к ветвям и вниз к корням” . Действительно, приведенная формула,
как далее разъясняет немецкий ученый, имеет двоякий смысл. С од­
ной стороны, она исходит из убеждения, что объяснение поступкам
человека надо искать исключительно в его сознании, в его разуме.
“Иными словами, — резюмирует это положение Гомперц, — кто зна­
ет, что правильно, тот так и поступит; недостаток разумения есть един­
ственный источник всякого морального несовершенства”. Отсюда
неустанные старания Сократа, чтобы слушатели его поняли правиль­
ный смысл вещей, старания, которые оборачивались у него диалекти­
ческим определением понятий, установление которых и приравнива­
лось к постижению истины.
Эту позицию Сократа можно было бы определить как своего рода интел­
лектуальный детерминизм, доведший рано развившееся у греков пред­
ставление о первостепенном значении разума до крайних пределов. “Со­
крат рассуждает так, — остроумно замечает Гомперц, — как если бы,
говоря словами Аристотеля, неразумной части души не существовало
Культура классической Греции
361
вовсе. Все поведение определяется интеллектом. Этот последний все­
могущ. Признать что-нибудь правильным и не последовать этому зна­
нию, считать какой-нибудь поступок неправильным и все-таки подчи­
ниться влечению к нему, — это, по мнению Сократа, не только явле­
ние, достойное сожаления или гибельное, оно просто невозможно” .
Во всяком случае не видно, чтобы Сократ допускал вмешательство в
поступки людей, обладающих истинным знанием, каких-либо темных
инстинктов, непознаваемых импульсов этоса (нрава), как это делал
двумя поколениями ранее Гераклит. Для этого Сократ был слишком
человеком своего времени, и его вера в возможность человеческого
разума, в необходимость его в первую очередь полагать критерием
поступков людей была не меньшей, а может быть и большей, чем у
софистов. Сама жизнь диктовала такой подход. “С усложнением куль­
турных условий, — писал по этому поводу В. Виндельбанд, — при­
вычное следование общепринятым правилам жизни сделалось недо­
статочным; в путанице общественной жизни, когда здесь рекомендо­
валось одно, там другое, каждый чувствовал, что для правильного
решения возникающих вопросов ему нужны знание и истинное суж­
дение, и в повышенной конкуренции цивилизации более пригодным
оказывался во всех областях более знающий. Сократ довел это состо­
яние до наиболее резкого выражения, дав вопросу этический оборот
и объявив, что истинная добродетель заключается в знании, а пра­
вильное знание ведет само собой и притом всегда к правильным по­
ступкам” .
Но если одной из причин этого интеллектуального детерминизма был
собственно рационализм, как нельзя лучше отвечавший требованиям и
стилА жизни классического общества, то другая причина была уже чи­
сто нравственная. В эпоху начавшегося политического и морального
разложения необходимо было противопоставить модным скептичес­
ким и нигилистическим концепциям веру в положительные ценности
жизни, в нравственный идеал, в добродетель — веру, которую, однако,
в эту эпоху нельзя было с успехом обосновать иначе, как средствами
логики. Этим именно и объяснялось увлечение Сократа нравственны­
ми определениями, исследованием и обоснованием позитивного смыс­
ла таких традиционных, но стертых или даже дискредитированных по­
нятий, как справедливость, честность, мужество и пр. “Этими опреде­
лениями, — правильно подчеркивал Виндельбанд, — завершается в
Сократе начавшийся в эпоху семи мудрецов процесс, в котором путем
разумного размышления и признания общеобязательного в нем были
снова найдены нормы общего сознания, после того как им одно время
угрожала опасность рухнуть от индивидуальной критики и анархии раз­
нузданных мнений” .
Так или иначе, единственным путем к овладению добродетелью Со­
крат считал знание, установление и усвоение, короче, изучение раци­
онально толкуемых жизненных истин. Великолепные примеры рассуждений Сократа на эту тему можно найти в “Воспоминаниях” Ксе­
362
Расцвет греческих полисов
нофонта. Вот один из них — из перелагаемой Ксенофонтом беседы
Сократа с Критобулом о выборе друзей. Рассуждая о способах приобре­
тения добрых друзей, Сократ указывает, что единственное верное сред­
ство здесь — это обеспечение себе самому доброго имени, что невоз­
можно без подлинного овладения добродетелью, путь к которой лежит
через знание. “Нет, Критобул, — заявляет Сократ, — самый короткий,
безопасный и честный путь — это стараться быть хорошим в той облас­
ти, в которой хочешь казаться хорошим. Когда подумаешь о тех каче­
ствах, которые у людей называются добродетелями, то найдешь, что
все они развиваются путем изучения и упражнения” (II, 6, 39).
В другом месте Ксенофонт от своего имени резюмирует взгляд Со­
крата на связь добродетели со знанием. Сократ, повествует Ксено­
фонт, “часто говаривал, что он в кого-нибудь влюблен, но всем было
ясно, что его влекло к тем, кого природа одарила не телом красивым,
а высокими духовными качествами.
Признаками хороших способностей он считал быстрое усвоение че­
ловеком предмета, который его занимал, запоминание выученного и
интерес ко всем знаниям, которые помогают хорошо вести домашнее
хозяйство, управлять государством и вообще уметь (должным обра­
зом) пользоваться людьми и действиями людей. Кто получил такое
образование, думал он, будет не только сам счастлив и будет хорошо
вести свое хозяйство, но может и других людей и целые государства
делать счастливыми” (Воспоминания, IV, 1,2).
Но если способом приближения к нравственной правде могло быть
только знание, то, с другой стороны, по убеждению Сократа, овладе­
ние знанием было невозможно без соблюдения известных нравствен­
ных норм, и прежде всего без обуздания человеком своей животной
природы, без воздержанности. “ Не следует ли каждому проникнуть­
ся убеждением, что воздержание есть основа добродетели, и его преж­
де всего запасти в душе? И действительно, кто может без него приоб­
рести какие-нибудь полезные знания и достигнуть упражнением зна­
чительного навыка в них? Какой раб чувственных наслаждений не
доведет до позорного состояния и тело и душу?” — такими и подоб­
ными им увещаниями Сократ не уставал побуждать своих учеников к
нравственному совершенствованию.
И он не ограничивался побуждением других — он сам являл пример
высокой нравственности. “Такие беседы вел Сократ, — замечает Ксе­
нофонт в заключение только что цитированного пассажа, — но в де­
лах он выказывал еще больше воздержания, чем на словах” (Воспо­
минания, I, 5, 4— 6). И в другом месте Ксенофонт считает нужным
подчеркнуть: “ Исходя из принципа, что для всякого, кто хочет чемнибудь прославиться, обладание воздержностью — счастье, Сократ
прежде всего сам являл собою окружающим его пример воздержно­
сти в такой степени, в какой ею не обладал никто на свете; затем, и
беседами своими он старался направить друзей своих главным обра­
зом к воздержанности” (там же, IV, 5, 1).
Культура классической Греции
363
Взгляд Сократа на обусловленность образования этическими факто­
рами отличался широтой и определенностью. Ему была ясна не толь­
ко невозможность овладения знанием без должной нравственной под­
готовки, но и вредность и нецелесообразность исключительно интел­
лектуального образования. “Сократ, — пишет Ксенофонт, — не спе­
шил вооружить своих друзей искусством слова, опытностью в практи­
ческой деятельности, находчивостью: он считал необходимым, чтобы
они прежде всего этого твердо усвоили принципы нравственности.
Люди, обладающие этими способностями без нравственности, думал
он, бывают более несправедливы и способны делать зло другим” (Вос­
поминания, IV, 3, 1). Иными словами, этический момент рассматри­
вался Сократом не только как условие, но — в резком отличии от
софистов — и как непременная целевая установка образования имен­
но потому, что знание, лишенное нравственной ориентации, оборачи­
вается не благом, а злом.
Но вернемся к тому основному положению, которое мы сейчас рас­
сматриваем. Итак, согласно Сократу, единственным способом пости­
жения высшей нравственной истины, или, иначе говоря, приближе­
ния к добродетельному образу жизни, является овладение подлин­
ным знанием. Эта взаимообусловленность добродетели и знания была
для Сократа столь очевидной, что он приходил к выводу об их практи­
ческом тождестве. “ Между мудростью и нравственностью, — свиде­
тельствует Ксенофонт, — Сократ не находил различия: он признавал
человека вместе и умным и нравственным, если человек, понимая, в
чем состоит прекрасное и хорошее, руководится этим в своих поступ­
ках и, наоборот, зная, в чем состоит нравственно безобразное, избега­
ет его” (Воспоминания, III, 9,4).
Эту же мысль Сократа Ксенофонт развивает и в следующем отрывке,
который вообще чрезвычайно интересен и яркой демонстрацией сокра­
товского метода, и отчетливым выражением “сути сократизма”, т. е.
сокровенного убеждения в том, что человеческая деятельность подчи­
нена принципу целесообразности, степень которой обусловлена глуби­
ной понимания человеком своей действительной пользы. “Сократ утвер­
ждал также, — пишет Ксенофонт, — что справедливость и всякая другая
добродетель есть мудрость. Справедливые поступки и вообще все по­
ступки, основанные на добродетели, прекрасны и хороши. Поэтому люди,
знающие, в чем состоят такие поступки, не захотят совершить никакой
другой поступок вместо такого, а люди не знающие не могут их совер­
шать и, даже если пытаются совершить, впадают в ошибку. Таким обра­
зом, прекрасные и хорошие поступки совершают только мудрые, а не­
мудрые не могут и, даже если пытаются совершить, впадают в ошибку. А
так как справедливые и вообще все прекрасные и хорошие поступки
основаны на добродетели, то из этого следует, что и справедливость и
всякая другая добродетель есть мудрость” (III, 9,5).
Итак, рационалистическое основание этической концепции Сокра­
та очевидно. Однако рационализм был лишь одной стороной этой
364
Расцвет греческих полисов
концепции, ее, так сказать, исходным моментом. Другой стороной,
отражавшей конечную целевую установку сократовского учения,
был его эвдемонизм, впрочем, также, в свою очередь, нравствен­
но и рационалистически скорректированный. Эвдемонизм — это
представление о благе, или счастье, как цели всех усилий челове­
ка. Разъясняя эту сторону сократизма, Т. Гомперц справедливо ука­
зывал, что она сводится к простому и, по-видимому не требующ е­
му доказательств убеждению, что “отсутствие у людей общего един­
ства касается только средств, а не целей. Все без исключения хо­
тят хорошего. В этом люди не отличаются один от другого; они
различаются лишь по степени способности осущ ествлять эту об­
щую цель, а это различие зависит всецело от степени развития их
рассудка” .
Здесь, однако, продолжает Гомперц, “возникает новый вопрос. На
чем основан этот моральный оптимизм нашего мудреца? Как воз­
никла вера в то, что моральная ошибка является всегда результатом
заблуждения, а не злой воли? Ответ следующий. Для Сократа со­
вершенно несомненна тесная связь между моральным совершен­
ством и счастьем, с одной стороны, и моральным несовершенством
и несчастьем, с другой; поэтому только ослепление, граничащее с
безумием, может заставить избрать последнее и отказаться от пер­
вого” .
Этическая концепция Сократа предстает теперь перед нами в своей
совершенной полноте: люди естественно стремятся к благу, однако
степень реализации этого стремления зависит от глубины постиже­
ния ими своей пользы. Здесь опять выступает на первый план значе­
ние рационального момента, но не самодовлеющее, а обусловлен­
ное высшим назначением: знание просвещает человека и относи­
тельно смысла жизни, т. е. тех высших целей, тех безусловных благ,
к которым только и стоит стремиться, и относительно тех способов,
тех добродетелей, следование которым и открывает путь к счастью.
В подтверждение сошлемся на тот уже привлекавшийся пассаж у
Ксенофонта, где сущность высокой духовной одаренности, столь
привлекавшей Сократа в людях, разъясняется как предрасположен­
ность к тем социально значимым и этически оправданным знаниям,
“которые помогают хорошо вести домашнее хозяйство, управлять
государством и вообще уметь (должным образом) пользоваться
людьми и действиями людей” . Ибо, заключает Ксенофонт мысль
Сократа, “ кто получил такое образование, будет не только сам сча­
стлив и будет хорошо вести свое хозяйство, но может и других
