"Арт-терапии в работе с детьми, перенесшими сексуальное насилие" по книге - Копытин А.И. «Практикум по арт-терапии» Понятие сексуального насилия, независимо от того, совершается ли оно однократно или повторяется на протяжении некоторого времени, обозначает совокупность определенных преступлений — от демонстрации перед ребенком половых органов и до совершения с ним орального, анального или вагинального полового акта. В наиболее тяжелых случаях оно может сопровождаться угрозами или садистскими действиями. Как правило, насильник знаком ребенку (часто является его родственником) и использует свой авторитет для принуждения к половому контакту. Таким образом ребенку наносится физическая и психическая травма, страдает система его социальных отношений. Непосредственными следствиями насилия является переживание ребенком чувств страха, тревоги, депрессии, гнева, враждебности, заниженной самооценки, нередко сопровождающиеся нарушениями сексу ального поведения. Долгосрочные последствия насилия могут выражат ься в психических расстройствах, сопряженных с самодеструктивными тенденциями, токсикоманией, расстройствами питания, депрессией, тревогой, чувствами социальной изоляции и стигматизации, высокой вероятностью ревиктимизации, затруднениями в установлении доверительных отношений с окружающими и сексуальных отношений (Browne А., FinkelhorD., 1988). Л. Янг (Young L., 1992) описывает характерный для посттравматического стрессового расстройства симптомокомплекс, трактуя психическую травму как «угрозу жизни или физической целостности». Целост ность телесного образа «Я» может рассматриваться как основополагаю щий фактор идентичности. Следствием нарушения этой целостности становится глубокий отпечаток травматического опыта в телесных ощу щениях и восприятие пострадавшим своего тела и окружающего мира как «опасного, поврежденного или мертвого» (Young L., 1992). Компенсаторные процессы могут возникать непосредственно после со вершения акта насилия и становиться устойчивым механизмом выживания, ценой чего оказывается утрата приятных, чувственных, проприоцептивных ощущений (Young L., 1992). Они также снижают способность пострадавшего к словесному описанию своих чувств, символообразованию и воображению. Психотерапевтические приемы имеют целью свести к ми нимуму долговременные эффекты травмы в психическом здоровье ребен ка, предупредить ревиктимизацию и преобразовать «интрузивное, повторное переживание насилия» в простой «факт воспоминаний» (Johnson D. R., 1987). Работа с изобразительными материалами Использование визуального канала коммуникации имеет целый ряд достоинств. Исследования показывают, что травматичный опыт запечатлевается онтогенетически примитивными визуальными механизмами как единое целое, поэтому создание изобразительных образов помога ет получить к ним доступ (Johnson D. R., 1987). Его словесное описание по различным причинам часто представляет серьезную проблему: ребенок может не иметь соответствующего запаса слов для выражения того, что относится к сфере сексуальных отношений взрослог о (Kelley S. J., 1984), сексуальное насилие могло быть совершено на превербальной стадии психического развития (Young L., 1992), насильник мог напугать ребенка расправой за разглашение преступления (Sagar С, 1990). Изобразительное творчество помогает восстановить чувство соб ственного достоинства (Franklin М., 1992; Stember С, 1980), оживить сферу физических ощущений, заблокированных в результате травмы (Carozza Р. М., Heirsteiner G.L., 1982), и способствовать выражению подавленных чувств (Sagar С, 1990). Восстановление образа «Я» может стимулироваться физическими свойствами изобразительных материа лов, которые являются невербальными инструментами для определения относящегося и не относящегося к сфере «Я» (Cody М., 1987). С. Сагар описывает то, как перенесшие сексуальное насилие дети нередко стараются смешать разные краски и материалы, а затем размазывают их по плоскости или помещают в какую-либо емкость для того, чтобы арт-терапевт сохранил эти «работы» в надежном месте. Подобного рода артефакты могут выражать некую «тайну», которую ребенок должен был до этого держать в себе самом (Sagar С, 1990). Работа с материалами способствует интеграции личности ребенка и имеет подчас весьма конкретное и ритуальное выражение. С. Сагар (Sagar С, 1990) связывает свои наблюдения за особенностями психических процессов у перенесших сексуальное насилие детей с идеей художе ственного образа как талисмана. Художественный образ может быть предметом для избирательной проекции чувств ребенка и выполнять роль «козла отпущения». Образ может сохраняться либо разрушаться без причинения ущерба другим людям (Schaverien J., 1987). В противном случае гнев и желание возмездия могли бы выплескиваться на окру жающих, порождая тем самым новый цикл насилия (Naitove С. Е., 1988). В тоже время С. Сагар (Sagar С, 1990) и П. Левинсон (Levinson Р., 1986) рассматривают отреагирование агрессивных чувств пострадавшего ре бенка как один из факторов его долгосрочной психотерапии. Индивидуальная и групповая арт-терапия Интенсивный характер отношений при индивидуальной психотера пии создает для клиента потенциально опасную ситуацию, способную провоцировать травматичный опыт (DeYoung М., Corbin В. А., 1994). Доверие ребенка к психотерапевту может возникнуть при наличии чет ких границ и структуры психотерапевтических отношений, а также при безусловном принятии детских переживаний и изобразительной продук ции (Malchiodi С, 1990). Изобразительную работу можно рассматривать как безопасный и естественный для ребенка вид деятельности (Stember С, 1980; Carozza Р. М., Heirsteiner С. L., 1982; Kelley S. J., 1984), который служит для него «транзитным пространством», более надежным, чем слишком личные по своему характеру отношени я переноса (Johnson D. R., 1987). Подходы к индивидуальной терапии могут быть различными. Б. Пик (Реаке В., 1987), например, видит свою работу «настолько неинтрузивной и недирективной, насколько это возможно». Такой подход обуслов лен потребностью клиента ощутить полный контроль над ситуацией. М. Хагуд (Hagood М., 1992), наоборот, утверждает, что до тех пор, пока не будет использована та или иная форма директивной терапии, ребенок будет избегать обсуждения вызванных сексуальным насилием пережи ваний. П. Левинсон (Levinson Р., 1986) описывает «высвобождающую чувства терапию» в форме структурированной определенным образом игровой деятельности, способствующей отреагированию чувств, связанных с перенесенной травмой. В отличие от индивидуальной терапии, групповая терапия лишена осложнений от дисбаланса ролевых функций. Поэтому большинство клиницистов рекомендует использовать ее в работе в первую очередь с жерт вами сексуального насилия (Knille В. J., Tuana S. J.. 1980; Steward М. S. 6 -1508 et al., 1986). Эта форма терапии позволяет преодолеть чувства социаль ной изоляции и стигматизированности, переживаемые многими жертвами сексуального насилия (Knille В. J., Tuana S. J., 1980; Carozza P. M., HeirsteinerC. L., 1982; Berliner L., Ernst E., 1984; WolfV. В., 1993), а также детьми из дисфункциональных семей. Групповое взаимодействие со сверстниками в присутствии двух психотерапевтов в какой-то мере способствует формированию у них опыта семейных отношений (Steward М. S. et al., 1986, DeYoung М., Corbin В. А., 1994). Для подростков индивидуальная арт-терапия может быть малопригодной из-за присущего им негативного отношения ко взрослым и социальным авторитетам, поэтому работа в группе сверстников подходит им в большей степени (Knille В. J., Tuana S. J., 1980). В группах перенесших сексуальное насилие детей для вербализации чувств пациентов можно использовать разнообразные изобразительные материалы. Арт -терапевты, работающие с такими детьми, рассматрива ют художественные образы в качестве основополагающего инстру мента коммуникации. Данная невербальная коммуникация в сочетании с переживаемыми ребенком творческими процессами способствует преодоле нию психической травмы и восстановлению его положительной само оценки (Carozza Р. М., HeirsteinerC. L., 1982; Brooke S. L., 1995). Параллельно с этими формами работы могут проводиться групповые занятия с матерями и иными близкими ребенку лицами, о чем пишет, например, М. Xaryfl(HagoodM., 1991). Рисунки в качестве инструмента диагностики сексуального насилия В США уделяется большое внимание разработке таких арт -терапевтических методик, которые могли бы служить инструментом подтверждения фактов сексуального насилия. Основой для работы является пред положение о том, что художественные образы, созданные не приз нающимися в совершении над ними сексуального насилия детьми, могут содержать очень важную информацию об учиненном преступлении. Де лаются попытки разработать «графические индикаторы» сексуального насилия (Cohen F. W., Phelps R. Е., 1985; Sidun N. М., Rosenthal R. H., 1987; Hibbard R. A., Hartman G., 1990). Хотя в рисунках перенесших сек суальное насилие детей были выявлены некоторые особенности, имеющие определенную клиническую значимость, исследователи предосте регают от безоговорочного использования этих особенностей для обо снования диагноза сексуального насилия. Специалисты полагают, что эти особенности могут лишь указывать на его вероятность. Если бы все-таки удалось обнаружить некие «графические индикато ры» сексуального насилия, психотерапевты и социальные работники были бы вооружены эффективным средством как для постановки диагноза, так и проведения судебного расследования (Kelley S. J., 1985; Hagood М. М., 1992). В США, например, были случаи использования детских рисунков в суде в качестве свидетельств, а арт -терапевты неоднократно привлекались к расследованию в качестве экспертов (Malchiody С, 1990). МЕТОД ИССЛЕДОВАНИЯ Для того чтобы охватить исследованием многочисленную группу арт -терапевтов, работающих с детьми в разных частях Соединенного Королевства, я решила использовать специальный опросник. Всего было ра зослано по почте 129 анкет. Ответы были получены примерно от 52% опрошенных, главным образом тех, кто имел определенный опыт работы с перенесшими сексуальное насилие детьми и подростками. Некоторые вопросы предполагали готовые варианты ответов, дру гие — ответы в свободной форме: стояла задача получить статистические данные и в то же время качественные описания, характеризующие работу арт терапевтов с клиентами данной категории. Первая группа вопросов предполагала калибровку и возможность компьютерной обработки информации. Оценка ответов на вопросы второй группы, содер жавших разнообразные сведения о чувствах, а также наблюдения и ком ментарии респондентов были объединены в несколько кластеров со сходными темами и переживаниями. В приведенном ниже описании ре зультатов исследования содержится лишь статистическая информация на 1996 г. Я намеренно исключила из статьи значительную часть стати стических данных — так она более удобна для восприятия. Информация дополняется данными моих собственных наблюдений, иллюстрирующих ответы респондентов. РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ Пятьдесят два респондента являлись арт -терапевтами, работающими в системах здравоохранения и образования, в социальной службе и волонтерских организациях. Лишь четыре специалиста полный день работали с перенесшими сексуальное насилие детьми. Большая часть е специалистов начинала проводить арт -терапию после выявления фактов насилия. В то же время некоторые из них занимались профилактической, диагностической и экспертно-следственной работой. Соотношение индивидуальной и групповой арт-терапии В 1996 г. 358 детей и подростков (201 девочка и 157 мальчиков), перенесших сексуальное насилие, проходили индивидуальную арт-терапию. Примерно четверть респондентов проводила также групповую арт -терапию, и 89 детей участвовали в группах, по крайней мере в течение одного года (67 девочек и 22 мальчика). В тех случаях, когда индивидуальная и групповая арт-терапия сочетались, ребенок включался в груп пу через некоторое время после начала индивидуальной арт-терапии. Анализ показывает, что дети до пяти лет участвовали главным обра зом в индивидуальной арт-терапии, подростки, напротив, занимались в основном в группах. Групповая арт -терапия, как правило, была рассчитана на относительно короткий срок и продолжалась не бо лее девяти месяцев. 61,4% подростков, направленных на индивидуальную арт-терапию, занимались ею более одного года, причем четверть из этого чис ла — более трех лет. Лишь в некоторых случаях индивидуальная арт -терапия была рассчитана на короткий срок. Я проанализировала применяемые модели арт -терапевтической работы, имея в виду мысль М. Хагуда (Hagood М., 1992) о том, что в случаях сексуального насилия арт -терапевт должен использовать более дирек тивный подход, чем обычно. Почти все респонденты заявили, что они продолжали использовать обычные подходы, из них 60% подчеркнули, что применяют недирективный подход. Это было аргументировано тем, что перенесший сексуальное насилие ребенок особенно нуждается в хорошем контроле за ситуацией, поэтому директивнос ть со стороны арттерапевта болезненно им воспринимается. Свободный выбор изобрази тельных материалов усиливает веру ребенка в свои силы и контроль за ситуацией, является важным психотерапевтическим фактором. Специа листы, занимающиеся как индивидуальной, так и групповой арт-терапией, подчеркивали, что границы и структура психотерапевтических отношений (время, пространство, начало и окончание занятий, довери тельность, предоставление ребенку права забирать свои работы или уничтожать их и т. д.) должны быт ь особенно четкими для того, чтобы сформировать у ребенка чувство «безопасного пространства». При про ведении групповой арт-терапии эти границы постоянно контролировались, каждая сессия имела определенную структуру, но участникам группы предоставлялось право свободного выбора материалов, а также использования определенных ритуальных действий, усиливающих ощущение безопасности. Однако некоторые респонденты отмечали, что определенная директивность в начале индивидуальных занятий способствовала снижению тревоги у детей, дискомфортно ощущающих себя один на один со взрослым либо в случаях замешательства со стороны ребенка. Директивность подразумевала, в частности, чтение какой-либо истории или сказки либо предложение использовать новые изобрази тельные средства. Некоторые респонденты высказывали предположе ние, что в ряде случаев самим жертвам сексуального насилия свойственны насильственные действия, и они нуждаются в более директивном подходе, поскольку их склонность к идентификации с агрессором ведет к отриц анию как роли агрессора, так и его жертвы. Психотерапевтические отношения Очевидно, что фигура арт-терапевта может восприниматься некоторыми детьми как угрожающая, поэтому его роль должна быть четко определена с тем, чтобы сохранить доверие ребенка. Яркие эмоциональные реакции негативного характера могут выплескиваться на арт -терапевта, и он должен хорошо осознавать меру допустимости деструктивных тенденций ребенка. Один арт-терапевт, например, описал, как ребенок при нападении на него использовал краски: «Через 45 минут игры с грязной, влажной массой красок девятилетняя девоч ка прикоснулась своими испачканными руками к своему лицу. Наблюдая за отражением в окне, она увидела, что ее неясный образ стал походить на чью-то бородатую голову (в тот период я носил бороду и, как узнал в дальнейшем, ее насильник тоже был с бородой). В тот же момент она выплеснула на меня краску». Иногда арт-терапевт выступает в роли жертвы. Но посредством меха низма переноса он, с одной стороны, может восприниматься как лицо, несущее угрозу или незаслуживающее доверия, а с другой — подвергаться идеализации и наделяться магическими свойствами. Избежание оценок в психотерапевтических отношениях признавалось респондентами важной предпосылкой для преодоления ребенком последствий психи ческой травмы. Арт-терапевту, как правило, отводилась роль свидетеля, уважающего личность ребенка и побуждающего его к диалогу. Четкое ощущение несексуального характера интимных взаимоотношений было очень значимо, а анализ реакций переноса приобретал особую важность в тех случаях, когда арт -терапевтом являлся мужчина. По мнению рес пондентов, при проведении групповой арт-терапии для создания у детей ощущения определенно безопасног о пространства желательно участие двух специалистов. Респонденты отмечали, что дети испытывали потребность в выраже нии чувств, обусловленных их отношениями с членами семьи. Эти отношения нередко нарушались после того, как родственники узнавали о факте насилия. Кроме того, члены семьи иногда сами были источ ником насилия. Дети нередко происходили из неблагополучных семей, страдали эмоционально и физически. Для успешного проведения арт -терапии необходимо было не только поддерживать тесные контакты с родителя ми ребенка, но и представителями социальной службы и иными специалистами, ставя об этом в известность самого ребенка и оговаривая с ним границы конфиденциальности психотерапевтических отношений. Тревога, связанная с фактором безопасного пространства и надежно сти личности арт-терапевта в глазах ребенка, нередко проявлялась в отмечаемых детьми изменениях в арт-терапевтическом кабинете. В качестве иллюстрации высокой тревожности ребенка один из ар т-терапевтов привел следующее описание: «Он испытывал страхи, связанные с призраками <...> — образами, которые вселяют ужас и которые, по его сло вам, входят в дом без предупреждения». «Другой ребенок рассказывал о своих фантазиях, в которых совы влетали в комнату, когда он спал». Возможность вести себя свободно в условиях арт -терапевтического кабинета и ощущение ребенком контроля психотерапевтических отношений и изобразительного процесса рассматривались специалистами как важные условия снижения тревожности у пациента. Изобразительный процесс и преодоление психической травмы Многие арт-терапевты отмечали, что возможность создавать беспо рядок, используя изобразительные материалы, очень важна для перенесших сексуальное насилие детей. Временами беспорядочное поведение может выражаться в нападении на арт-терапевта или в стремлении испачкать кабинет. Очень часто отмечается смешивание красок, обильное использование воды или иной жидкости, а также добавление к ним дру гих материалов. Ребенок, как правило, стремится сохранить подобный раствор или «кашу» в течение нескольких недель, закрывая такую смесь / в какой-либо емкости. Иногда дети заявляют, что этот раствор является «ядом» или «лекарством». Дети могут использовать изобразительные материалы необычным образом: накладывать один слой краски на другой, заворачивать материалы в бумагу или ткань, а затем разворачивать их. Кроме того, они ино гда имеют склонность выбирать любые доступные материалы и предметы, не применяемы е обычно в художественной работе. Они нередко обнаруживают высокую чувствительность в работе с материалами. Это прояв ляется не только в том, что, например, запах фломастеров имеет для них большое значение, а клей ПВА может вызвать отвращение, но и в том, что они с удовольствием используют глину, мыло, воду или краску, не редко нанося их на свою кожу. Один арт-терапевт привел следующий пример. «Я занимался раскрашиванием лица с пятнадцатилетней девоч кой по имени Стеси. Она была плотного телосложения и выг лядела очень закрепощенной. Мы сидели лицом к лицу, сначала она раскрасила мое лицо, затем я — ее. Мне запомнилась поразительно нежная ат мосфера этого занятия. Я до этого нередко использовал технику раскрашивания лица в своей работе с детьми начальных к лассов. Однако на этом занятии я пережил ошеломивший меня непосредственный контакт со своим "внутренним ребенком"». Раскрашивание ладоней и рук, а также лица, по -видимому, передает переживаемое ребенком состояние «внутренней загрязненности» и «хаоса». По этой же причине некоторые дети весьма настороженно относят ся к нанесению краски на свою кожу, и процедура ее смыван ия представляет для них особую значимость. Они нередко просят арт-терапевта помочь им помыться, очевидно для пущей уверенности в том, что они «чистые». Дети находят различные способы для передачи своего чувства внут ренней ущербности, часто прибегают к метафорам. Например, одна из моих клиенток — шестилетняя девочка — создала «рассказ в картинках», героем которого являлась маленькая свинка. Ее ранил охотник, и после этого она должна была лечь в больницу. Всякий раз, когда свинку привозили на рентген, врачи видели внутри ее тела занозы и камни, ко торыми мужчина избивал свинку. Девочка считала, что эта свинка, которая чуть не умерла, должна поправиться от рентгеновского облучения, но не от хирургической операции. Две девочки играли в «беременность». Они собирались пройти обсле дование и нарисовали экран аппарата, который должен был показать, «что находится у них внутри». Эта игра позволила подойти затем к обсуждению чувства тревоги, вызванного их опасениями из-за возможной беременности в результате насилия». Многие респонденты отмечали стремление детей портить «хорошие» или «чистые» рисунки, закрашивая, сжигая или протыкая их. Эта тенденция определенным образом связывалась с тем, что жертвы насилия сами склонны его совершать. Гнев и желание наказать обидчика направляются на изобразительные материалы и являются причиной повреждения уже созданных образов. Глиняные фигурки протыкаются или сминаются. Дети могут бросить сы рую глину в изображение обидчика, скомкать готовые рисунки и бросить их в мусорное ведро, топтать или рвать их на куски (рис. 2.11а, б, в). Некоторые рисунки свидетельствуют о попытках детей преодолеть психическую травму посредством механизма «расщепления»: изображение поляризуется на две отражающие разные грани переживаний части (рис. 2.12). Положительные стороны изобразительного процесса, связанные, в частности, с ощущением ребенком контроля над ним, повышением самооценки и изменением восприятия своего «Я», прояснением непонят ных переживаний и их осознанием в доступной ребенку степени и с удовлетворяющей его скоростью, являются очень значимыми. Рис. 2.12. Обр азец рисунка с поляризованным изобр ажени ем Рис. 2.11 а, б, в. Обр азцы рисунков, подвергшихся деструкции Изобразительная работа предоставляет необходимый «словарь» для отражения травматичного опыта и его аналитической переработки, хотя ребенок может этому сопротивляться. Если у ребенка имеются позна вательные нарушения, арт-терапия может в какой-то мере способствовать формированию его идентичности. С изобразительным процессом связана возможность обретения ре бенком чувства жизненной перспективы. Нередко образы передают движение и рост. Дети сочетают изобразительную деятельность с игрой, подобно тому как это представлено в следующем описании, иллюстри рующем арт-терапевтическую работу в группе девочек. «Девочки решили, что будут изображать новорожденных. Они прижимались к животу женщйны -арт-терапевта, изображая ребенка в утробе матери. Затем они изображали, как новорожденные пьют из бутылочек и плачут, требуя, чтобы им поменяли подгузники. Некоторые девочки совместно пытались раскрасить разными красками лист бумаги, изображающий внутренние сте нки матки, используя вместо кисточек руки (рис. 2.13). Чуть позже одна из девочек показала каракули, изображающие «первый рисунок ре бенка» (рис. 2.14). Многие респонденты отмечали определенное влияние работы с пере жившими сексуальное насилие детьми на свое эмоциональное состояние. Они констатировали ощущение упадка сил, психического напря жения или депрессии. Нередко появлялся страх, в особенности когда ребенок воспроизводил комплекс эмоциональных Рис. 2.14. «Пер вый рисунок ребенка» переживаний, вызван ных насилием. Особенно тяжелыми были моменты, в которые арт -терапевт пытался разделить с ребенком его чувство горя и непереносимые для маленького человека воспоминания. Ряд специалистов подчеркивал необходимость ясных границ психотерапевтического альянса для самого арт -терапевта, а также желательность регулярных супервизий и поддержки со стороны коллег. Отмечалось и то, что в качеств е своих клиентов арт-терапевт должен иметь ограниченное число детей, перенесших сек суальное насилие. Арт-терапия как источник свидетельств преступления Примерно 50% опрошенных арт-терапевтов были знакомы с американскими публикациями, в которых описывается практика использования изобразительной продукции детей для выявления «графических ин дикаторов» сексуального насилия. Лишь треть из этого числа считала подобную практику оправданной. Большинство полагало, что «графические индикаторы» являются слишком жесткими и «культурально детер минированными», в то время как изобразительный язык детей отличает ся индивидуальностью и связан с контекстом психотерапевтических от ношений. Британские арт-терапевты считают, что существует слишком мало оснований для рассмотрения тех или иных универсальных симво лов в качестве индикаторов сексуального насилия, и поэтому их использование в следственной практике преждевременно. Небольшая часть опрошенных арт-терапевтов полагала, что изобразительная продукция может быть признана свидетельством при условии согласия самого ребенка, а также при том, что арт -терапевт будет рассматривать ее в определенном контексте. Респонденты отмечали субъективный характер образов и сложность их однозначного толкования, с чем связывалась нецелесообразность их использования для получения свидетельств насилия. В частности, обра зы сексуального характера вовсе не обязательно должны подтверждать насилие. Большинство арт-терапевтов считало, что образы должны быть столь же конфиденциальным материалом, как и вербальные отчеты кли ентов, их привлечение к материалам следствия может нарушить довери тельный характер психотерапевтических отношений. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Сексуальное насилие над детьми — это грубое вторжение в суверенную область их хрупкого психологического и физического «Я». Поэтому закономерно, что участники опроса подчеркивали важность формирова ния четких границ психотерапевтических отношений в плане их про странственно-временной организации, содержания сессий, высокого взаимного доверия, предоставления ребенку права уносить с собой или уничтожать свои работы, «удерживания» разрушительных и агрессивных тенденций, а также тщательного планирования начала и завершения сессий. \ Респонденты отмечали, что надежность границ психотерапевтиче ских отношений — необходимый фактор арттерапевтического процесса, позволяющий создать «безопасное пространство» для выражения ребен ком своих чувств и укрепления его идентичности. Арт -терапевт должен избегать критических оценок и быть готовым к безусловному принятию переживаний ребенка. В то же время ему необходимо формировать опре деленную систему норм, предотвращающую «выплескивание» чувств. Изобразительные материалы и процесс художественного творчества являются дополнительными факторами в восстановлении и укреплении идентичности ребенка. Физические качества материалов обеспечивают разнообразные формы манипуляций, такие как смешивание и разбры згивание красок и иных жидкостей. Работа с материалами зачастую отражает повторное переживание ребенком нанесенной ему травмы и обес печивает восстановление психической чувствительности. Иногда подоб ные переживания воплощаются в образах. Это может предупреждать их навязчивое «выплескивание» в дальнейшей жизни ребенка в различных агрессивных и аутоагрессивных формах (в частности, в форме рас стройств питания). Аналогичным образом отреагирование гнева и реализация стремления наказать обидчика посредством определенных манипуляций с изобразительными материалами и образами снижает вероятность насильственных действий со стороны ребенка. Однако это подтверждают лишь лонгитюдные наблюдения. Арт-терапевты могут переживать высокое психическое напряжение, упадок сил, тревогу и депрессию. Это определяет необходимость в их психологической поддержке и супервизиях, а также в ограничении чис ла клиентов. Четкие границы психотерапевтических отношений, по-видимому, необходимы не только в интересах клиента, но и самого арт-терапевта.
