Федор Петрович Гааз родился 16 августа 1780 года в Германии в городе БадМюнтерайфель. Отец фп был городским аптекарем, а дед доктором медицины. Образование Фридрих Йозеф Гааз получил в крупнейших немецких университетах — Геттингенском и Йенском. Став врачом-окулистом, он уже в возрасте 20 лет имел репутацию отличного специалиста и занимался врачебной практикой в Вене. Однажды на приём к доктору пришёл князь Репнин. Он был российским послом при императорском дворе в Вене. У Репнина возникли серьёзные проблемы со зрением, и Гааз успешно его прооперировал. Дипломат, поражённый талантом и знаниями молодого врача, сразу пригласил его работать в Россию своим домашним доктором. Недолго думая, Фридрих Йозеф согласился, и с этого момента окончательно определил свою судьбу, навсегда связав её с нашей страной. Договор с Репниным продлился до 1810 года, после чего доктор Гааз остался работать в Москве. Имея к тому времени обширную частную практику, он занимался лечением бедных, регулярно работая в Староекатерининской и Преображенской больницах. Вскоре его назначили главным врачом Павловской больницы, а спустя некоторое время императрица Мария Фёдоровна распорядилась о его награждении орденом св. Владимира. Когда началась Отечественная война 1812 года, доктор Гааз, находясь в возрасте 32 лет, без раздумий отправился в армию полковым врачом. Вместе с русскими солдатами он дошёл до Франции, заехал в Париж, а обратный путь держал через свой родной город, где успел проститься с умирающим отцом. Родные Фридриха Гааза (на Руси его уже давно звали «по-нашему»: Федором Петровичем) просили его остаться дома, но он оставался непреклонным. Так получилось, что именно в России он обрёл вторую родину и признание со стороны тысяч благодарных пациентов. *По возвращении в Москву доктор Гааз продолжил практиковать. Кроме практики, его пытливый ум всегда интересовала серьёзная научная работа. Именно по этой причине он занялся вопросами минеральных источников, поехав в составе экспедиции на Кавказ ещё в 1809 году. Чуть позже он составил подробное описание лечебных качеств кавказских минеральных вод, которое стало первой научной работой в данном направлении и положило началом развитию новой науки — курортологии. Таким образом, научные работы Фёдора Петровича привели к тому, что в России (а именно, в Кисловодске и Ессентуках) вскоре были созданы два крупнейших курорта. В Ессентуках и по сей день есть действующий источник, носящий имя знаменитого врача: № 23. Старая Русса тоже не осталась без внимания неугомонного доктора. Он и там открыл ряд ценных минеральных источников, став первым исследователем минеральных вод на территории Центральной России. Собрав всю информацию, доктор Гааз сделал для чиновников устный доклад, но его не сразу приняло российское здравоохранение. Научная работа была завершена И.П. Чайковским, горным инженером, и Г. Раухом, что, наконец, послужило веским основанием для создания курорта минеральных вод в Старой Руссе. За работу главным врачом в Павловской больнице и, безусловно, за ценные открытия в сфере бальнеологии и курортологии доктор Фёдор Гааз был произведён в надворные советники. Безусловно, ещё задолго до получения этого звания он уже стал самым популярным лекарем в Москве, которого принимали в лучших семьях. Он смог купить себе прекрасный дом в центре Москвы, а также стать обладателем подмосковного имения. Также у него были чудесная четвёрка белых лошадей и небольшая фабрика по производству сукна. В 1825 году Фёдора Гааза назначили главным врачом г. Москвы. К сожалению, для него оказалось сложно удержаться на этой непростой должности, но за время своей работы он успел сделать очень многое. С самого утра и до сумерек он инспектировал все московские больничные учреждения, где с пользой применял свой врождённый немецкий педантизм. Фёдор Петрович требовал, чтобы в больницах проводили ежедневную уборку и дезинфекцию, а также каждый день меняли больным постели. Он добивался, чтобы пациентов хорошо кормили и приказал отремонтировать лекарственные склады. Он боролся с воровством и другими злоупотреблениями «больничных» чиновников на местах. Склады с лекарственными препаратами кишели мышами и крысами, поэтому Гааз распорядился завести на каждом складе кошек и котов. Чиновники, которые до назначения Гааза главврачом жили спокойно, вольготно и нагло, теперь потеряли покой и сон. Заведующие больницами открыто оскорбляли доктора, называли его «сумасшедшим немцем» и писали на него целую гору жалоб, называя его проекты вздорными и ненужными. Увы, но в 1826 году Фёдор Петрович был вынужден подать в отставку, однако после себя он оставил много ценных нововведений и сияющие чистотой аптеки и больницы. Доктор Фёдор Гааз и его помощь заключённым В Москве в 1829 году создают попечительский совет о тюрьмах, и доктор Гааз, призванный князем Д.В. Голицыным, входит в его состав. Этот момент стал поворотным в жизни врача, накрепко связавшего свою судьбу с Россией и её бедами. Обладая огромной способностью к состраданию, он полностью погружается в судьбы заключённых и начинает бороться за их права, улучшая их существование. Ради того, чтобы постоянно оказывать помощь заключённым, Гааз раздаёт своё имущество и полностью посвящает себя этому нелёгкому, но благородному занятию. Это удивительно, но взгляды человека, являющегося немцем по крови, оказались очень похожими на отношение «истинно русской души» к обездоленным, нищим и бесправным соотечественникам. Фёдора Петровича назначают главным врачом над всеми московскими тюрьмами. Неизгладимое впечатление на него произвело первое посещение московской пересыльной тюрьмы и других подобных заведений. Их состояние было ужасающим: антисанитарные условия, в которых держали заключённых, запросто могли бы стать сюжетной нитью для какого-нибудь современного триллера. О гигиене или бане для арестантов не могло быть и речи, люди разного возраста, пола и вины содержались в одном холодном помещении и сидели прямо на полу. Людей приковывали тяжёлыми железными колодками к стульям, а на шеи надевали ошейники со спицами. О том, как сложится судьба каждого арестанта после судебного заключения, никто не думал, и люди были лишены элементарных прав, умирая в муках и нечеловеческих условиях. Нечего и говорить, что в российских тюрьмах полностью отсутствовала и медицинская помощь, а помещения были переполнены страдающими и обессиленными людьми. Увидев всё это, доктор Гааз принял окончательное решение, о котором больше не жалел никогда. И хотя его высокие моральные принципы было невозможно сопоставить с образом жизни многих арестантов, он видел в каждом из них, прежде всего, человека, ставшего жертвой государственного произвола. По сути дела, это было действительно так. Безусловно, человек, совершивший преступление, заслуживает справедливого наказания, но это не означает, что его нужно держать в ужасных условиях, позволяя либо умереть, либо озлобиться на мир окончательно. Когда политических заключённых отправляли в ссылку в Сибирь, сквозь наручники каждого продевали длинный прут из железа, скрепляя людей парами. При этом, разницу в возрасте и росте арестованных не учитывали. Каждый прут «помещал» 8-12 человек, которые должны были самостоятельно двигаться по улицам в холод и стужу. Тех, кто ослаб в дороге, более сильные были вынуждены тащить за собой. Порой среди них оказывались и умершие. Первое, что сделал для арестантов доктор Гааз — организовал настоящую борьбу с жестокими прутьями. К счастью, в этом начинании его полностью поддержал князь Голицын. В конечном итоге, ссыльным разрешили двигаться без прутьев, будучи закованными только в кандалы. Поскольку кандалы были очень тяжёлыми и часто причиняли людям нестерпимую боль, Фёдор Петрович добился изготовления их облегчённых «вариантов». Ножные кандалы того времени весили около 16 кг, ручные — 6 кг. Можно представить, как тяжело было заключённым постоянно носить их на себе: железо стирало руки и ноги до самых костей, а обморожения в холодную погоду случались постоянно. Доктор Гааз не побоялся вступить в дискуссию с самим министром внутренних дел России, который изрёк по этому поводу возмутительную бессмыслицу. Министр считал, что кандалы якобы нагреваются в процессе ношения, поэтому обморожения невозможны. В ответ на это Гааз предложил чиновнику, чтобы он надел кандалы сам и понаблюдал за тем, как они будут его «согревать». Заботясь о благополучии людей, Фёдор Петрович стал смело экспериментировать на себе. Он испытывал каждый новый вариант оков и мог ходить в них неделями, подбирая оптимальный вес и щадящие размеры. В конечном итоге, «лайт-варианты» кандалов стали весить не больше 7 кг. Кроме того, доктор придумал обшивать их кожей и другими материалами, чтобы они меньше травмировали людей, и хотел добиться отмены их ношения вообще, но сделать этого полностью ему не дали. По настоянию Гааза, стариков от ношения цепей и кандалов всё же освободили. В те времена заключённым женщинам было принято сбривать половину головы. Гааз добился отмены этого правила, попутно выделяя свои деньги на улучшение жизни арестантов, в том числе и на «перековку» новых кандалов. Когда из Москвы в Сибирь отправляли очередную группу заключённых, доктор лично сопровождал каждую отправку. Он расспрашивал людей о том, в чём они нуждаются, и помогал каждому (деньгами или лечением). Безусловно, этим он снискал массу протестов со стороны вышестоящих инстанций, однако останавливаться не собирался. Он всегда находил слова утешения для слабых и больных, провожая их в дальний и тяжёлый путь и снабжая продуктами питания. Порой его самого можно быть увидеть в Москве, когда он, не стыдясь, сопровождал какую-нибудь партию арестантов несколько вёрст подряд. На этом контакты с заключёнными не ограничивались: доктор Гааз регулярно переписывался со своими подопечными, выполняя их далёкие просьбы и посылая им деньги и книги. Неудивительно, что среди ссыльных за ним быстро закрепилась репутация «святого доктора». Таковым он остался в памяти современников навсегда. Известны и огромные преобразования, проведённые Федором Петровичем в одной из пересыльных тюрем — Владимирской. Сюда присылали арестантов более чем из 20 русских губерний, чтобы потом расформировать их по другим местам. Гааз добился того, чтобы люди задерживались в пересыльной тюрьме, как минимум, семь дней. В течение этого времени они могли получить медицинскую помощь, отдохнуть и прийти в себя. Доктор заботился об улучшении условий содержания: ввёл в камерах окна (до этого их не было), разделил мужчин и женщин, а также установил порядок разделения людей на разные группы, отделяя особо опасных преступников от остальных. Нечего и говорить, что гигиена и санитария в тюрьмах при Гаазе поднялись на очень высокий уровень. Фёдор Петрович был главным врачом московской тюрьмы на Бутырке и полностью её реформировал. Благодаря ему на территории тюрьмы проложили дренажную систему и вымостили дорогу, а всю площадь засадили тополями для очистки воздуха. Полы из дерева в камерах заменили на кафель, а кровати стали панцирными (чтобы избежать накопления вредных микроорганизмов). Во внутреннем дворе тюрьмы Гааз распорядился построить церковь и несколько мастерских, одна из которых работает и по сей день. У доктора Гааза на протяжении многих лет была трогательная традиция: сопровождать каждую группу арестантов в течение трёх часов по Москве. Однажды градоначальники захотели «гнать» заключённых окраинами, чтобы спокойствие «порядочных граждан» не было потревожено. Фёдор Петрович был очень возмущён и сделал всё возможное для того, чтобы этому воспрепятствовать. Разве можно было допустить, чтобы люди, которых заключённые встречали на своём пути в городе, не проявили к ним должного сострадания? Благодаря доктору Гаазу политические заключённые и ссыльные получили право подачи прошений о пересмотре их дел. Для этого в России ввели целый чиновничий штат, задача которого была в сопровождении каждого прошения на всех его этапах. Поскольку чиновники-«справщики» много ездили и нуждались в крыше над головой, Гааз попросил митрополита Филарета о том, чтобы он издал распоряжение об их безвозмездном приюте при российских монастырях. Фёдор Петрович состоял в дружеских отношениях с митрополитом Филаретом. Однажды между ними произошёл диалог, который навсегда вошёл в историю. Размышляя о судьбах арестантов, Филарет высказал мнение о том, что человека не могут осудить невинно, и если он находится в тюрьме — значит, для того была веская причина. В ответ на фразу митрополита Гааз вскочил с места и воскликнул: «Владыка, как Вы можете такое говорить? Неужели Вы забыли о том, что Господь наш, Иисус Христос, был осуждён невинно?» В комнате на несколько мгновений повисла тишина, после чего Филарет признался в том, что его слова оказались поспешными и полностью согласился с Гаазом, почтительно поклонившись ему. Гааз Фёдор Петрович: удивительные факты из жизни Известно, что «святой доктор» самолично ходатайствовал за многих заключённых. Он не боялся вступать в открытые конфликты с представителями властей. Если его просьбы не были удовлетворены, Гааз, будучи генералом, главным врачом и статским советником, не стеснялся опуститься на колени перед каким-нибудь чиновником или конвойным, прося его за очередного подопечного. Он не считал такой акт унижением, поскольку просил не ради себя, а ради других людей, которые страдают и часто находятся под угрозой смерти. Из больницы на Воробьёвых горах доктор Фёдор Петрович Гааз сделал самый настоящий приют для благотворительных целей. Прежде всего, это выражалось в организации скорой и экстренной помощи бедным и тем, кто оказался в чрезвычайной ситуации. Помощь людям, подобранным на улице, голодным и обездоленным, оказывали бесплатно. Доктор лично беседовал с каждым пациентом, выясняя его (или её) жизненные обстоятельства. После лечения люди никогда не оставались на улице. Пожилых определяли в дома призрения для стариков с хорошим уходом, детей пристраивали в обеспеченные и приличные семьи. С особой тщательностью Гааз и его коллеги подходили к выбору медицинского и обслуживающего персонала: воров и прихлебателей при них там никогда не было. Фёдор Петрович славился тем, что умел мастерски подбрасывать нуждающимся кошельки с деньгами и подарки — ничуть не хуже святого Николая под Рождество, как сказали бы немцы. Он пытался делать это так, чтобы его никто не видел, но знаменитая волчья шуба Гааза, с которой он никогда не расставался в холодное время года, была прекрасно известна народу. Люди узнавали своего «святого доктора» по серо-белой поношенной шубе и высокому росту. Однажды доктор спешил на вызов к очередному пациенту пешком, не дожидаясь извозчика. Он хотел добраться до дома больного как можно быстрее, поэтому решил «срезать» путь и пойти глухими переулками. Там его подстерегали воры, которые потребовали у него волчью шубу. Гааз не растерялся и попросил воров довести его до дома пациента, после чего был согласен с радостью отдать им шубу. Услышав знакомый голос, грабители со стыдом признали Гааза и не только сопроводили его к больному, но и проводили обратно, охраняя его от таких же разбойников, как сами. Фёдор Петрович очень любил животных, особенно лошадей. Он регулярно посещал московский «убойный» рынок и всякий раз находил там абсолютно разбитую лошадь. Выкупив животное, доктор подлечивал его и осторожно ездил на нём в старенькой коляске. Жил он в маленькой квартире при больнице, а всё имущество, которое у него было, давно раздал или продал, истратив деньги на нуждающихся. Каждый день он, будучи католиком, молился перед распятием и изображением Девы Марии, скромно завтракал и отправлялся работать. С раннего утра он занимался бесплатным приёмом больных прямо у себя дома, потом ездил по тюрьмам (Пересыльная, Бутырка) и больницам (Екатерининской, Преображенской, Павловской и др.). После объезда всех подведомственных ему учреждений доктор Гааз возвращался обратно и вёл вечерний приём больных. Его внешность всегда привлекала внимание людей. Высокий, в старомодном чёрном фраке с белыми манжетами и жабо, он напоминал немца прошедших времён, который только что сошёл с картины известного художника. И, конечно, неизменная потрёпанная шуба волей-неволей создавала ему «славу» юродивого, либо человека, немного помешанного рассудком. Тем не менее, этого удивительного немца невозможно было не воспринимать всерьёз. Однажды Гааз в очередной раз так «достал» ленивых чиновников своими обличениями, что они дружно решили избавиться от сумасшедшего иностранца, связавшего свою жизнь с отбросами общества. Однако поскольку Гаазу покровительствовали митрополит Филарет и князь Голицын, справиться с ним чиновники так и не смогли. К тому же в 1848 году в Москве разыгралась нешуточная эпидемия холеры, и Фёдор Петрович, как всегда, оказался незаменим для народа, вовремя прекратив панику и приняв решительные меры по борьбе с эпидемией. Умер Фёдор Петрович 16 августа 1853 года, не оставив после себя ничего, кроме старой шубы, пары рублей и стоптанных тапочек. Осталась ещё потёртая подзорная труба, поскольку доктор очень любил смотреть на звёзды — всякий раз, когда у него выдавалась свободная минутка. Похоронили «святого врача» на Введенском (немецком) кладбище в Москве. Его надгробие выглядит в виде большого памятника, увенчанного крестом и надписью «Спешите делать добро!» Ограду могилы легко узнать издали, поскольку к неё прикована пара арестантских кандалов, которые когда-то принесли сюда сами заключённые. На могиле Фёдора Петровича всегда горят свечи и лежат цветы, а память об этом удивительном человеке всегда будет храниться в сердцах людей.
