В 1868 году Илья Репин, еще будучи студентом Академии художеств, впервые увидел на Неве бурлаков. Бурлаками называли наёмных рабочих, которые в сезоны «большой воды» тянули на себе судна против течения с помощью бечевы. Молодой художник был поражён зрелищем впряжённых в лямку людей — грязных, оборванных и резко контрастирующих с нарядной публикой. В то время Репин, как и все академисты, писал картины в основном на библейские сюжеты. Но увиденное так впечатлило его, что он решил создать монументальное полотно о современной жизни российского народа. Так началась новая эпоха в истории российского искусства — эпоха реализма. Живописец отправился на Волгу, чтобы больше узнать о бурлацком труде. В Самарской области он знакомился с бурлаками, расспрашивал их во время отдыха, а во время работы шагал рядом и делал наброски. Так вырисовывались персонажи будущей картины. Любимый герой самого Репина — расстриженный священник Канин — «шишка», то есть самый опытный работник, идущий во главе. Злобный Илька-моряк смотрит прямо в глаза зрителям. Молодой непокорный парень Ларька — в изодранной рубахе. Безразличный к окружающему миру курильщик трубки. Однако автор не стремился вызывать у зрителей жалость и сочувствие к бурлакам или обличить современные порядки. Он сосредоточился на личностях самих людей. Каждого из одиннадцати героев Репин наделил своим характером, внутренним миром. В 1873 году «Бурлаков» показали на выставке в Санкт-Петербурге. Картина вызвала противоречивые отклики. С точки зрения коллегакадемистов, искусство должно было быть вечным, а не отражать социальные приметы времени. Уже пожилой и очень уважаемый художник Фёдор Бруни назвал полотно «величайшей профанацией искусства». Реалистическая картина особенно сильно контрастировала с академическим полотном «Грешница» Генриха Семирадского. Зрители и критики даже разделились на два лагеря поклонников Репина и Семирадского. На Всемирной выставке в Вене российского министра путей сообщения возмутило то, что на момент создания картины уже широко использовали пароходы. В эпоху прогресса и машинного труда международной публике показали бурлацкий труд. «Ну какая нелегкая вас дернула писать эту нелепую картину? <…> Да ведь этот допотопный способ транспортов мною уже сведен к нулю и скоро о нем не будет и помину!» — отчитывал автора министр. Впрочем, восторженных откликов было не меньше. Среди тех, кто сравнивал «Бурлаков» с реализмом произведений Гоголя, были авторитетный критик Владимир Стасов, художник Иван Крамской, которого Репин называл своим учителем. Достоевский восхищался разнообразием характеров и тем, как жизненно их изобразил автор. «Бурлаки на Волге» стали первым значительным произведением в творчестве Репина. О художнике заговорили и в России, и в Европе как о новом явлении в искусстве. Картину купил великий князь Владимир Александрович, коллекционер и меценат, позже президент Академии художеств. До 1918 года она украшала бильярдную комнату в его петербургском дворце. На картине изображена ватага бурлаков во время транспортировки барки. Группа состоит из одиннадцати фигур, движущихся из глубины полотна справа налево, так что самые левые из них находятся ближе всего к зрителю. Бурлаки выстроены вдоль одной линии, составляющей небольшой угол с горизонталью, — в результате практически все фигуры оказываются расположенными на одном плане, как на барельефе, в соответствии с принципами классицизма, который был важной составной частью академического обучения. Такое построение, с одной стороны, позволяет передать трудность движения и тяжесть работы, а с другой — раскрыть внутренний мир отдельных бурлаков и показать «сложное единство» их совокупности как единого целого. Монументальность фигур бурлаков подчёркнута относительно низкой линией горизонта. С точки зрения композиции одиннадцать бурлаков могут быть разделены на три группы. К первой, самой левой группе относятся Канин (второй слева) и три ближайших к нему бурлака, ко второй — молодой бурлак Ларька и три фигуры вокруг него, а к третьей — три оставшихся бурлака, которые замыкают движение. Фигуры бурлаков в первой группе изображены в сильном наклоне, однако их головы повёрнуты таким образом, чтобы были видны лица. Это даёт возможность художнику передать психологию и душевный мир героев полотна. Впереди идут двое коренников — Канин, взгляд которого обращён вдаль, и «нижегородский борец» — рыжеволосый бородатый бурлак мощного телосложения, голова которого повёрнута к Канину. Справа от них — наклонившийся ниже всех Илька-моряк (или Илька-матрос), который смотрит прямо на зрителей. За спиной Канина, особо не напрягаясь, бредёт высокий худой бурлак с трубкой. Построение второй группы основано на резкой контрастности образов. Молодость Ларьки — юного паренька в рваной яркорозовой рубахе, отклонившегося назад и смотрящего куда-то вдаль, — контрастирует с измождённой фигурой чахоточного слева от него, а также с образом старого бурлака, набивающего трубку. За Ларькой и старым бурлаком, частично загороженная ими, видна фигура калмыка. К последней, третьей группе относятся три менее значительных персонажа — идущий в сапогах отставной солдат (сохранилась его фамилия — Зотов), высокий черноволосый «грек» и замыкающий шествие бурлак с опущенной головой. Центральной фигурой первой группы и одним из основных героев полотна является бурлак Канин. Он движется легко, спокойно и плавно, у него мудрое и кроткое лицо, он смотрит прямо перед собой, его взгляд и проницателен, и мечтателен одновременно. Сам Репин следующим образом описывал свою первую встречу с Каниным. Как-то, наблюдая с пригорка за берегом Волги, он увидел группу бурлаков и спустился к ним. Его поразил тот, кто шёл во главе ватаги: «Вот этот, с которым я поравнялся и иду в ногу, — вот история, вот роман! Да что все истории и все романы перед этой фигурой! Боже, как дивно повязана у него тряпицей голова, как закурчавились волосы к шее, а главное — цвет его лица!.. А вот глаза, глаза! Какая глубина взгляда, приподнятого к бровям, тоже стремящимся на лоб. А лоб — большой, умный, интеллигентный лоб; это не простак…» От других бурлаков Репин узнал, что Канин — расстрига, то есть поп, лишённый сана; по их словам, «он лет десять после того при церкви пел, регентом был, а теперь уж лет десять бурлакствует». Через несколько дней художнику удалось «поймать» Канина на отдыхе и уговорить его (за определённую плату) позировать для этюда. Сохранилась дата, когда Илья Ефимович писал Канина, — это произошло 19 июля 1870 года и заняло целый день. По словам Репина, «во время стояния в лямке он [Канин] поглощал меня и производил на меня глубокое впечатление», «была в лице его особая незлобивость человека, стоящего неизмеримо выше своей среды». Правее Канина изображён другой важный персонаж — низко склонившийся к земле Илька-моряк. Он пристально смотрит прямо на зрителя своим «пронзительно-ироническим взглядом» и тянет лямку «с отчаянной решительностью и порывистой страстностью», «как бы отводя душу в этом тяжёлом, изнуряющем труде». По описанию Владимира Стасова, этот богатырь, «в лохмотьях и с волосами, перевязанными тряпкой…, кажется, всюду перебывал, во всех краях света отведал жизни и попытал счастья, и сам стал похож на какого-то индейца или эфиопа». Согласно проведённым исследованиям, в первом варианте полотна, показанном в 1871 году, этот бурлак был написан со склонённой головой. Искусствовед Алексей Савинов писал: «Сквозь видимый сейчас слой красок проступает высокий рельеф кругообразно расположенных мазков первоначального изображения его головы — низко склонённой, упавшей на грудь (даже более, чем у бурлака, замыкающего группу сзади)». Этот факт был подтверждён с помощью рентгенологического исследования полотна. Во второй группе бурлаков выделяется фигура молодого крестьянского парня Ларьки, который тоже является одним из основных героев картины. Он выпрямился, немного откинувшись назад, расправил плечи и схватился руками за лямку. Ларька — пока ещё только начинающий бурлак, он ещё не совсем привык к каторжному труду, его кожа не такая загорелая и грубая, как у других участников процессии. Его остановившаяся фигура нарушает мерный ритм движения ватаги бурлаков и тем самым привлекает к себе внимание зрителя. Кроме того, выделяется своим колоритом ярко-розовая рубаха Ларьки, которая представляет собой «единственное звонкое, мажорное пятно во всей группе». Репин писал, что, несмотря на молодость, в чём-то Ларька «умнее всех своих старших товарищей». Художник много работал над его образом, значительно изменив его по сравнению с версией 1871 года. Проступающие старые мазки, находящиеся немного левее нынешнего контура лица Ларьки, показывают, что в предыдущей версии он стоял совсем прямо и, по всей видимости, в его фигуре не было такого бурного проявления ребяческого протеста, как в окончательном варианте. Искусствовед Алексей Фёдоров-Давыдов отмечал, что Ларька — «второй по силе наряду с Каниным образ в картине», при этом он является центром фигурной части композиции, поскольку и с левой, и с правой стороны от него расположено равное количество бурлаков. По словам искусствоведа Тамары Юровой, «образ Ларьки — кульминационная точка как психологической, так и колористической композиции „Бурлаков“». Наряду с композицией, важную роль в художественном замысле играет колорит полотна, отличающийся как цветовой насыщенностью, так и эмоциональной выразительностью. По сравнению с окружающим пейзажем, бурлацкая ватага написана в гораздо более тёмной и сумрачной гамме, в соответствии с тем впечатлением, которое Репин получил от впервые увиденных им бурлаков на Неве, — «тёмное, сальное, какое-то коричневое пятно». Такая плотная и тёмная гамма, с одной стороны, соответствующим образом настраивает зрителей, а с другой — придаёт группе бурлаков необходимую весомость и монолитность. Находящаяся на переднем плане полотна процессия бурлаков представлена на фоне волжского пейзажа, однако она «не вписана в него и не растворена в нём». В некотором смысле художник противопоставляет группу бурлаков пейзажу, делая её доминирующей силой, в то время как окружающий пейзаж является для неё только фоном, хотя и несущим немаловажную роль: безбрежные волжские просторы родственны по духу изображённым бурлакам, они подчёркивают «силу и крепость их характеров, величие их души», но при этом усиливают ощущение неестественности и тягостности их положения. Поэтому пейзаж написан художником очень свободно и легко, светлыми прозрачными красками. То же самое относится и к барке, которая как бы «прицеплена» сзади к группе бурлаков, но не отвлекает внимание зрителей от главного. Известно, что в первом варианте полотна на дальнем берегу реки были изображены горы, которые были убраны в окончательной версии 1873 года. Владимир Стасов писал, что Репин «уничтожил горы, тянувшиеся у него вначале длинной зеленовато-серой грядой, по ту сторону Волги, — и сделал чудесно». По мнению Стасова, «картина бесконечно от этого выиграла», «теперь чувствуешь чудную ширь и раздолье, взглянув на эту Волгу, разлившуюся безбрежно во все края». Флаг торгового флота, поднятый на барке, изображён перевёрнутым. Возможно, флаг был укреплён неправильно по небрежности, а художник просто зафиксировал этот факт, не придавая ему никакого скрытого смысла[. На переднем плане перед бурлаками изображена старая морда для ловли рыбы с привязанным грузилом-камнем, валяющаяся на берегу. Вдали, на водной поверхности реки у правого края полотна, изображён дымящий пароход — тем самым художник подчёркивает жестокую нелепость, состоящую в том, что использование труда бурлаков обходится дешевле, чем паровая тяга. В первоначальном варианте полотна парохода не было — об этом свидетельствуют слова писателя и критика Павла Ковалевского, написанные в журнале «Отечественные записки» (№ 5 за 1871 год): «Не достаёт тут для контраста бегущего на всех парах парохода». Появление парохода в окончательной версии полотна было следующим образом прокомментировано критиком и публицистом, теоретиком народничества Николаем Михайловским: «Вот обделённая цивилизацией кучка людей, вот механическая сила пара, которая со временем освободит их от тяжёлого воловьего труда. Но кончатся ли на этом все их мытарства? История цивилизации даёт ответ условный; да, если сила пара будет принадлежать этим самым труженикам, нет, если она очутится в других руках».
