Смутное время и земские ополчения в начале XVII века k 4

1Іравительство Рязанской области
Комитет по культуре и туризму Рязанской области
Рязанский государственный университет им. С. Л. Есенина
Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник
СШ УТНОЕ ВРЕГТ1Я И ЕЕГУСНИЕ ОПОПЧЕНИЯ
В НЙЧЙЙЕ в и н ВЕВЙ
К 400-летию создания Первого ополчения
под предводительством П. П. Ляпунова
Спарник трудов
Всероссийской научной конференции
M
VJtftШЯОЦК
Рязань, 2011
УДК 947
ББК 63.3(2)44
С 521
Ответственный редактор
Профессор, доктор исторических наук В. Н. Козляков
С 521
Смутное время и земские ополчения в начале XVII века. К 400-летию создания Пер­
вого ополчения под предводительством П. П. Ляпунова. Сборник трудов Всероссийской
научной конференции. Рязань, 11—12 апреля 2011 г. /О тв. ред. В. Н. Козляков. Рязань,
2011. —336 с.: илл.
В сборнике изданы труды Всероссийской научной конференции, посвященной изуче­
нию истории Смутного времени и земских ополчений. Инициатива сбора Первого ополчения,
созданного в самый тяжелый момент гражданской войны начала XVII века, принадлежала ря­
занскому дворянину Прокофию Петровичу Ляпунову. Проведение конференции приурочено к
400-летию прихода под Москву ополчения, объединившего земские силы в конце марта —на­
чале апреля 1611 года. Ляпуновское ополчение положило начало освободительному движению
в России, оно создало свое правительство, в нем был подготовлен Приговор 30 июня 1611 года
- своеобразная «конституция» нового государственного устройства. Многие из тех, кто слу­
жили в Первом ополчении, участвовали впоследствии в освобождении Москвы в 1612 году, и в
выборах нового царя Михаила Федоровича Романова.
В книге публикуются статьи участников конференции - известных специалистов по исто­
рии Смуты, ученых из академических центров и университетов Москвы, Санкт-Петербурга,
Волгограда, Воронежа, Ельца, Иваново, Нижнего Новгорода, Саратова и Рязани. Авторы рас­
сматривают разнообразные аспекты деятельности I и II ополчений, размышляют о политиче­
ском наследии Смутного времени, восстанавливают биографии людей той эпохи, исследуют
историю городов и уездов, в том числе региона «Рязанской украйны», рассказывают о влиянии
событий начала XVII века на историческую память.
Книга адресована историкам, сотрудникам музеев и архивов, краеведам и всем, интере­
сующимся историей России.
© Авторы, 2011
© Рязанский государственный университет
им. С. А. Есенина, 2011
ISBN 978-5-902096-36-8
© ФГУК «Рязанский историко-архитектурный
музей-заповедник», 2011
© Михалевич Е., внешнее оформление, 2011
збгпскик ополчении
6 России начала кин вена
история
В. Н. Козляков
ПЕРВОЕ ОПОЛЧЕНИЕ
В ИСТОРИИ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
Уж как думный воевода был Прокофий Ляпунов.
Как Прокофий Ляпунов роздал письмы гонцам,
Роздал письмы гонцам и приказ им приказал:
«Поезжайте вы, гонцы, на все Русские концы,
На все Русские концы, во большие города!»
В исторических песнях осталась память о подвиге «воеводушки» Ляпунова,
просившего воевод других больших городов «идти с войском сюда» и «свободить
город Москву, защищать веру Христа»1. За это Ляпунова убил злой «Гужмунд» или
Жигимонт, как называли короля Речи Посполитой Сигизмунда III. Причудливое
народное восприятие истории всегда своеобразно, но и показательно. Отвлекаясь
от всех частностей, историческая мифология выбирает и укрупняет те детали, кото­
рые близки и понятны потребителям мифа. Насквозь мифологично и современное
понимание событий Смуты с подчеркиванием идеи «народного единства», с вве­
дением в календарь особого государственного праздника, отсылающего к совсем
не актуальным для большинства людей подвигу Минина и Пожарского и событиям
Смуты начала XVII века.
Имя Прокофия* Ляпунова редко упоминается даже тогда, когда есть повод
это сделать. Конференция, приуроченная к 400-летию организации Первого зем­
ского ополчения, имеет целью отчасти исправить это обстоятельство. Переломить
мифологию Смуты не в силах историков, но, обращаясь к источникам той эпохи,
мы вполне можем предложить научную альтернативу потребительским взглядам на
историю России начала XVII века. Тем более, что у нас есть хорошие предшествен­
ники, много сделавшие для научного изучения истории Первого ополчения.
Подробный разбор истории земских ополчений был сделан еще классиками
исторической науки Сергеем Михайловичем Соловьевым, Василием Осиповичем
Ключевским и Сергеем Федоровичем Платоновым2. Даже тогда, когда в советское
время само понятие «Смута» стало казаться историографическим анахронизмом,
' В источниках и исторической литературе упоминания о Ляпунове встречаются как с именем Про­
копий, так и —Прокофий. В одном случае церковное имя пишется по греческому образцу, принятому в
святцах и поминаниях, в другом —имя дано в русском написании (как, например, греческое имя Иоанн
превратилось в русское —Иван). В настоящем сборнике оставлено упоминание имени Ляпунова в фор­
ме, употребленной авторами статей. —Ред.
история зшския ополчений е России начала «о н века
а
история «национальной» и «освободительной» борьбы Первого ополчения и казац­
ких «таборов» изучалась Иваном Степановичем Шепелевым3и Николаем Петрови­
чем Долининым4. Академик Лев Владимирович Черепнин, писал о земских соборах
под Москвою в 1611—1612 годах5, Александр Лазаревич Станиславский, восстано­
вил биографии казачьих атаманов-участников ополчений6. Продолжается исследо­
вание истории Первого ополчения и в наши дни. Недавно Б. Н. Флоря исследовал
обстоятельства начальной организации земского движения и посвятил специаль­
ную работу изучению текста Приговора 30 июня 1611 года7.
Выход отряда ополчения под предводительством воеводы Прокофия Ляпунова
от стен Рязанского Кремля, появление 400 лет назад под столицей войска, собранно­
го в Переславле-Рязанском, Туле, Калуге, Коломне, Нижнем Новгороде, Владимире
и Ярославле, —стали заметными вехами в истории Смутного времени. Известный
историк, ученик Ключевского, Алексей Иванович Яковлев писал об этом тяжелом
времени конца 1610 —начала 1611 года: «На исторической сцене появляется новая
очередь новых жертв и новых героев»8. Пожалуй, никто другой, как Прокофий Ляпу­
нов, лучше всего не подходит под это определение. Политическая конструкция соз­
данного по его инициативе ополчения была необычной и, даже, смелой. В итоге, эти
обстоятельства и предопределили, как трагичную судьбу самого рязанского воеводы,
так и относительную неудачу начавшегося земского движения.
В первом ополчении должны были объединиться как бывшие сторонники царя
Василия Шуйского, так и те, кто несколько лет воевал против этого царя под знаме­
нами самозванца Лжедмитрия II —Тушинского «Вора», убитого в Калуге в декабре
1610 года. Главные воеводы ополчения Прокофий Петрович Ляпунов, князь Дми­
трий Тимофеевич Трубецкой и Иван Мартынович Заруцкий представляли разные
политические силы, вместе выступившие против планов утверждения на русском
престоле короля Сигизмунда III. Решая общие задачи, они должны были забыть
о своих прежних противоречиях и войне друг с другом, однако, как покажет время,
такое объединение земских сил не могло быть устойчивым.
Ляпунов оказался идеальным посредником в переговорах тушинцев, оставав­
шихся в Калуге и Туле, с одной стороны, и с другой стороны —приверженцев Васи­
лия Шуйского. В своей политической биографии Прокофий Ляпунов, парадоксаль­
ным образом, имел противоположные заслуги, как сторонника, так и противника
Шуйского. Всем памятно его участие на начальном этапе движения Ивана Болот­
никова. Кстати, за возвращение на службу к царю Василию Шуйскому, Ляпунов по­
лучил свою рязанскую вотчину —село Исады9. Потом он стал одним из первых, кто
заговорил о необходимости низведения царя Василия Ивановича с престола. С этой
целью Прокофий Ляпунов, как известно, обращался к князю Михаилу Васильевичу
Скопину-Шуйскому, в котором видел нового царя.
Активное участие в июльских событиях 1610 года, когда завершилось правле­
ние Василия Шуйского, принял брат Прокофия Ляпунова —Захарий Петрович. От
Захара Ляпунова, назначенного в состав посольства под Смоленск для утверждения
договора о призвании королевича Владислава, Прокофий Ляпунов имел достовер­
ные сведения о судьбе недолго существовавшего в период междуцарствия проекта
союза с «Литвой» (так обобщенно называли соседнее польско-литовское государ­
ство и его жителей). Стоит подчеркнуть, что в тех условиях первоначальный вы­
бор королевича Владислава на царство (при условии его перехода в православие)
поддержали, практически, все: и патриарх Гермоген, и «умеренные» тушинцы во
А
М ЯТН О Е ВРЕгТІЯ И ЗЕгПСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НАЧАЛЕ Я Ш ВЕНА
главе с митрополитом Филаретом (отцом будущего царя Михаила Романова) и боя­
рин князь Василий Васильевич Голицын. Только позиция короля Сигизмунда III,
не утвердившего договоренности коронного гетмана Станислава Жолкевского
с московскими боярами о призвании королевича Владислава, и задержавшего под
Смоленском посольство князя Голицына и патриарха Филарета, заставила Проко­
фия Ляпунова выйти из «рязанской тени» и действовать самостоятельно.
Первые обращения в Москву к боярам с призывом подтвердить, что королевич
Владислав будет на московском престоле, Прокофий Ляпунов отправил в Москву еще
в самом конце 1610 года. Тогда из Москвы под Смоленск к королю пошли тревожные
письма о том, что «Ляпунов со всею Рязанью отложился» и отказался высылать в сто­
лицу деньги и хлебные запасы10. Впрочем, воевода Ляпунов не просто привык к по­
добной самостоятельности за годы правления царя Василия Шуйского, он давно стал
у себя в Рязани безраздельным правителем. Известны жалобы на Прокофия Ляпуно­
ва посадских людей, которых воевода заставлял нести чрезвычайные службы вместо
служилых людей. В Архиве Санкт-Петеребургского института истории РАН хранится
неопубликованное спорное дело Спасского монастыря 1620-х годов о раздаче Ляпу­
новым земли под осадные дворы 50 рязанских дворян11. Иными словами, в самый
разгар войны с тушинцами в 117-м (1608—1609) году воевода Ляпунов нашел в Рязан­
ском кремле «в новом остроге за Глебовским мостом» землю и раздал ее рязанским
дворянам Петровым-Соловово, Сумниковым-Измайловым, Гагиным и Ржевским, то
есть тем, кто мог организовать оборону города. Это потом уже, пятнадцать лет спустя,
долго выясняли «убавливал ли» Прокофий Ляпунов земли острога, вспоминая о судь­
бе бывшего монастырского огорода и коровьего двора...
Организация Первого ополчения стала успешной тогда, когда Прокофий Ля­
пунов нашел союзников в Нижнем Новгороде. К моменту получения в Рязани по­
слания из Нижнего Новгорода в январе 1611 года здесь уже шли переговоры о зем­
ском объединении. В ответе нижегородцам писали, что рязанцы «всех северских
(т.е. новгород-северских, черниговских) и украинных городов со всякими людь­
ми давно крест целовали». Цель ополчения в этой агитационной переписке фор­
мулировалась как война с «литовскими» людьми «за Московское государство»:
«со всею землею стояти вместе заодин». Совет рязанского воеводы с нижегородским
воеводою князем Александром Андреевичем Репниным позволил действовать бо­
лее решительно. Кстати, находившийся на воеводстве в Нижнем князь Александр
Андреевич Репнин-Оболенский в 1590-х был воеводою в Переславле-Рязанском12,
поэтому знакомство Ляпуновых с ним могло состояться значительно раньше, —еще
до Смуты. Позиция князя Александра Репнина, обусловленная известными обстоя­
тельствами его многолетней дружбы с митрополитом Филаретом (Романовым),
тоже способствовала новому союзу.
Сначала, по первой крестоцеловальной записи в январе 1611 года, чтобы
не навредить руководителям смоленского посольства — боярину Голицыну и ми­
трополиту Филарету, люди, присягавшие служить в ополчении, соглашались даже
на кандидатуру королевича Владислава (пусть при определенных оговорках). Од­
нако это было тактическим ходом, основная борьба была против сидевших в столи­
це членов Боярской думы, «первых людей Московской земли», заведших страну в
тупик13. И в этом очень заметна роль самого Ляпунова от начала и до самого конца
выступавшего против московских бояр, которых он обвинял в измене. Полити­
ческая заостренность речей и переписки Прокофия Ляпунова дорого ему потом
история
зам ни
ополчений
e России начаоа ко» ееиа
s
обойдется. Бояре так и не простили обвинений в отступлении от веры и «измене»,
даже в позднейших рассказах о Смуте на страницах «Нового летописца» слышны
отголоски прежних обид.
Прокофию Ляпунову тоже приходилось идти на компромисс и договаривать­
ся с одним из гетманов польско-литовских сторонников Лжедмитрия II — Яном
Петром Сапегой. Как это ни удивительно прозвучит, он звал его поддержать вы­
ступление земских сил против короля Сигизмунда III и даже... борьбу за веру. В
архиве Польской Академии наук в Кракове находится грамота Ляпунова, адресо­
ванная Сапеге (документ впервые публикуется в настоящем издании)14. Ляпунов
призывал воинов Сапеги «за православную нашу веру и за правду стояти». Слышны
в этой грамоте и традиционные для рязанского воеводы мотивы обвинений боярам,
которых Ляпунов считал изменниками, и выступал «против московских бояр непостоятелного предания Московского государства и отступления своего благоче­
стия». В итоге своими обращениями Прокофий Ляпунов добился того, что бывшие
польско-литовские отряды самозваного царя Лжедмитрия II, не определившиеся
с переходом на службу к королю Сигизмунду III, сохраняли нейтралитет во время
сбора Первого ополчения.
Первые отряды земского ополчения оказались под Москвой сразу после ее ве­
ликого пожара, устроенного Александром Госевским, главою польско-литовского
гарнизона в Москве 19 марта 1611 года. С военной точки зрения той эпохи —сжечь
посады города, чтобы воспрепятствовать снабжению осаждавших город войск, было
обычным условием. Но тут речь шла о столице государства, не случайно, впослед­
ствии эта дата стала осознаваться как одна из самых трагичных за все время Смуты.
Московский пожар 1611 года стали называть —«конечным разорением». В Москве
сражались с хорошо обученным иноземным гарнизоном, защищая ее, как могли,
в частности, в боях 19 марта 1611 года был ранен князь Дмитрий Михайлович По­
жарский. Но сопротивляться дальше в горящем городе оказалось невозможно. Эти
события стали памятной вехой, после которой, естественно, уже невозможно было,
как раньше, обсуждать вероятное воцарение в Москве польско-литовского короля
или королевича. Настало время Первого ополчения, с которым стали связывать на­
дежду на освобождение. Когда-то, после заключения договора о призвании коро­
левича Владислава, поляков и литовцев воспринимали как друзей и добровольно
впустили их в столицу, чтобы они помогли справиться с Лжедмитрием II. В апреле
1611 года началась война с настоящими врагами, которым противостояли собрав­
шиеся в земском ополчении люди.
С этого момента царствовали страсть и ожесточение гражданской войны.
С особой силой настроение и тревоги тех дней переданы в ярком публицистическом
памятнике «Новой повести о преславном Россйиском царстве». Она полна призы­
вами к тому, чтобы спасти столицу: «Что стали, что оплошали? Чего ожидаете и вра­
гов своих на себя попущаете и злому корению и зелию даете в земле вкоренятися и
паки, аки злому горкому пелыню распложатися?» У людей появилось ощущение,
которое переживается в очень редкие периоды истории, когда нужно сделать свой
выбор и действовать по принципу «сейчас или никогда»: «Время, время пришло, —
буквально кричит автор «Новой повести» своим современникам о пришедшей беде:
«Во время дело-подвиг показали и на страсть дерзновение учинили». Он призывает
не терпеть дальше, показывая свое «нерадение» и «недерзновение», а умереть «за
правду», выступив против своих врагов15.
6
OW HOE ВРЕгТІЯ И ЗЕгПСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НЛЧЛЛЕ ВОН ВЕКИ
История подмосковных земских ополчений начиналась с высокой ноты им­
ператива нравственного очищения. Но была еще и рутинная задача повседневной
организации осады, распределения войска, ведения боев, обеспечения и снабжения
ополченцев, расположившихся станами в подмосковных «таборах». По сообще­
нию «Крамзинского хронографа», придя под Москву, ополченцы осадили бояр и
польско-литовских наемников, находившихся в Кремле и Китай-городе. Отряды
ополчения встали «станами близко Каменново города». Главный воевода Проко­
фий Ляпунов расположился «с рязанцы» у Яузских ворот, а полки князя Дмитрия
Тимофеевича Трубецкого и Ивана Заруцкого стояли «подле города до Покровских
ворот». Остальные воеводы привели в ополчение отряды из Нижнего Новгорода
(князь Александр Андреевич Репнин), Арзамаса и Мурома (князь Василий Федо­
рович Мосальский), Владимира (окольничий Артемий Владимирович Измайлов),
Ярославля (Иван Иванович Волынский) и других «больших» городов (если вспом­
нить слова исторической песни). В качестве полковых воевод в ополчении упоми­
нались также Исак Семенович Погожий, стоявший со своим полком у Петровских
ворот и воевода Мирон Андреевич Вельяминов —у Тверских ворот16.
Помимо военных задач, в Первом ополчении попытались разрешить и пробле­
мы внутреннего устройства страны, создав земский «совет всея земли» и выработав
знаменитый Приговор ополчения 30 июня 1611 года. Этот выдающийся памятник
политической мысли времен Смуты впервые был широко использован Николаем
Михайловичем Карамзиным в «Истории государства Российского». В приложении
к его «Истории...» состоялась первая публикация Приговора (к сожалению, подлин­
ник документа утрачен, а использованная Карамзиным копия, с пометами истори­
ка, хранится сейчас в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки)17.
Другой, совпадающий по тексту, список Приговора был разыскан и опубликован
Иваном Егоровичем Забелиным18.
В преамбуле Приговора 30 июня 1611 года содержалось обоснование создания
правительства «бояр Московского государства» (в отличие от тех бояр, кто тради­
ционно входил в Думу при прежних царях, до 1610 года). Новые правители, среди
которых первое место занял Ляпунов, получали свои полномочия не от царя, как
в обычное время, а властью «всей земли»: «и всяким земским и ратным делом про­
мышлять, бояром, которых изобрали всею Землею по сему всее Земли приговору». В за­
дачи выборных бояр входило управление территорией, подвластной руководителям
ополчения и ведением боевых действий против гарнизона польско-литовских воск
в Москве («промышлять земскими и ратными делами»), В приговоре вспоминали
о крестном целованье собравшихся в ополчении людей и требовали исполнить свой
долг «как душа Богу и всей Земле дана». Следование «Земли» вслед за «Богом» пока­
зывает сакральную значимость, придававшуюся всему земскому обществу.
Б. Н. Флоря видит в Приговоре 30 июня 1611 года прежде всего отражение по­
литических идей «дворянского сословия», служилых людей, оттеснивших все другие
чины от участия в «совете всея земли» и сделавших свой выбор в пользу «сильной
центральной власти». Такой власти, которая не ограничивается «какими-либо вы­
борными органами» и опирается на «исконную политическую элиту»19. Наверное,
в целом такие настроения возвращения к временам Ивана Грозного, действительно,
существовали. Однако в статьях приговора присутствует решение не одних, условно
говоря, «дворянских» вопросов, в нем сделана попытка устройства казаков, посад­
ских людей и даже крестьян. Статья 23 Приговора, которую в советской историогра­
исторня
зеюсш опопченнн е России начала кин века
7
фии всегда трактовали как свидетельство крепостнических устремлений, на самом
деле, тоньше решает вопросы получения свободы беглыми крестьянами и холопами,
служившими в ополчении20. Скорее те, кто в Приговоре говорил о власти бояр, изби­
раемых землею, высказывали уже давно возникшее в Смуту «стремление к порядку
как при прежних государях бывало», а не были заняты поиском некой сильной вла­
сти, которой сословия добровольно отдают свое право на управление страной.
Выполнить общий земский приговор оказалось в итоге очень сложно. В «Но­
вом летописце» с обидой вспоминали поведение Прокофия Ляпунова под Мо­
сквою: «Сие же (так во всех списках —В. К.) Прокофей Ляпунов не по своей мере
вознесеся и гордость взя. Много убо отецким детям позору и бесчестья делаше,
не токмо боярским детям, но и самим бояром. Приходяху бо к нему на поклонение
и стояху у него у избы многое время, никакова человека к себе не пущаше и многокоризными словесами многих поношаше, х казаком жесточь имеяше. За то же на
него бысть ненависть великая»21. Впрочем, надо помнить, что это еще и ненависть
тех, кто надежно спрятал свою боярскую гордость под охраной польско-литовских
и «немецких» (как обобщенно называли всех иноземцев-наемников) рот Алексан­
дра Госевского, распоряжавшихся в Кремле. Самому Ляпунову приходилось отстаи­
вать свой статус думного дворянина, полученный им от царя Василия Шуйского, в
отличие от «бояр» Трубецкого и Заруцкого, выслуживших свой чин в Тушинском
лагере у самозваного царя Лжедмитрия II. В уже цитировавшемся письме Сапеге,
Прокофий Ляпунов пишет о себе: «приобщитель преже бывших преславных царей
преименитого Московского государства, неотклонной их царского величества дум­
ной дворенин и воевода».
Судя по статьям Приговора 30 июня 1611 года, ратные воеводы успевали не
только вести военные действия под Москвой, но и стремились обогатиться под Мо­
сквой, заводя кабаки, взимая проезжие пошлины с товаров, привозившихся в опол­
чение для продажи. Приговором такая «предпринимательская» деятельность стави­
лась под контроль земских финансовых приказов —Большого прихода и четвертей.
Однако, в действительности, упорядочить финансы земского ополчения оказалось,
видимо, делом непосильным. «Новый летописец» обвинял казачьего предводителя
боярина Ивана Заруцкого: «Той же другой начальник Заруцкой пойма себе городы и
волости многие. Ратные же люди под Москвою помираху з голоду, казаком же даша
волю велию; и быша по дорогам и по волостям грабежи великие». Если верить авто­
ру летописи, изложившему свою версию принятия Приговора в ополчении, общее
земское решение было принято для того, чтобы пресечь разногласия и взаимные
упреки прежними службами царю Шуйскому или в Тушино. Предлагалось создать
неприкосновенный фонд дворцовых и черносошных земель, с которых собирать
доходы ратным людям. Идею эту, в итоге, из всех главных воевод ополчения под­
держал один Прокофий Ляпунов, подписав, тем самым, кроме земского, еще и свой
смертный приговор. «И с тое же поры начата над Прокофьем думати, како бы ево
убить», —писал автор «Нового летописца»22. Справедливости ради надо сказать, что
летописец ошибался, подпись Трубецкого стоит в начале приговора, а за Заруцкого,
видимо, неграмотного, расписался сам Ляпунов.
Некоторое время спустя Ляпунов, действительно, погиб в казачьем кругу, по­
водом для созыва которого послужил перехват поддельного письма воеводы опол­
чения с призывом убивать казаков. Как стало известно впоследствии из записок
одного польского современника, Александр Госевский использовал эту хитрость
опытное
ш тат н зейіские
ополчения б нйчййе кин веки
для раскола войска противника, осаждавшего Москву23. Случилось это именно тог­
да, когда ополчение достигло реальных успехов и захватило почти все башни Бело­
го города, едва ли не единственный раз, устроив полноценную осаду Москвы. На
подходе к Москве оказалась «понизовая сила», собранная в Казани... Однако после
смерти Прокофия Ляпунова все пошло по другому и это еще раз, свидетельству­
ет о той значимой роли, которую он сумел сыграть в начальной истории земского
движения. За ошибочность своего порывистого стремления к организации общего
союза и расчета на союз с казаками Заруцкого, Ляпунов заплатил жизнью. Но на его
ошибках будут учиться воеводы следующего нижегородского земского движения.
Минин и Пожарский начинали свое дело не на пустом месте. Более того, в са­
мом начале нижегородского движения, отряды нового ополчения собирались в по­
мощь тем полкам, которые продолжали стоять под Москвою с апреля 1611 года24.
Весною 1612 года цели двух земских ополчений далеко разошлись, однако предста­
вить одно движение без другого невозможно. Те, кто начинал службу еще в Первом
ополчении, впоследствии снова окажутся сначала в Ярославле, а потом, в конце
июля 1612 года, выступят под Москву. Символично, что с момента своего прихо­
да под Москву, в знаменитом «Ходкеевом бою» против войска гетмана Ходасевича,
ополчение Минина и Пожарского смогло успешно воевать, только объединившись
с «таборами» воеводы князя Трубецкого, единственного из главных бояр Москов­
ского государства, кто оставался под Москвой с момента создания Первого опол­
чения. Значимость Первого ополчения была подчеркнута в 1612 году еще и тем, что
имя князя Дмитрия Трубецкого писалось прежде имени князя Пожарского в грамо­
тах объединенного ополчения.
Исторически, Прокофий Ляпунов оказался одним из первых героев своего
времени, а созданное им Первое ополчение показало путь спасительного выбора
в Смуту для государства и Земли. С тех пор право Земли, земства на решение глав­
ных задач истории стало аксиомой для политической мысли России.
бы в дореволюционной России. Волгоград, 1968.
4 Долинин Н. П. Подмосковные полки («ка­
зацкие таборы») в национально-освободительном
движении 1611—1612 гг. Харьков, 1958.
5 Черепнин Л. В. Земские соборы Русского го­
сударства в XVI-XVII вв. М., 1978.
6Станиславский А Л. Гражданская война в Рос­
сии XVII в.: Казачество на переломе истории. М.,
1990. Часть материалов остается неопубликованной в
архиве ученого в Архиве Российской Академии наук.
См.: Александр Лазаревич Станиславский. Биобиблиографический указатель. М., 1999. С. 10.
7 Флоря Б. Н. Польско-литовская интервен­
ция в России и русское общество. М., 2005; Фло­
ря Б. Н. О Приговоре Первого ополчения / / Исто­
рические записки. М., 2005. № 8 (126). С. 85—114.
8Яковлев А. И. «Безумное молчание» / / Сбор­
ник статей, посвященных В. О. Ключесвскому...
С. 3-137.
М., 1909. С. 656.
1 Миллер В. Ф. Исторические песни русского
народаХѴІ-ХѴІІвв. Пг., 1915. С. 611.
2Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в
Московском государстве... С. 341-342. См. также
классический труд о земском ополчении К. М ини­
на и кн. Д . М. Пожарского: Любомиров П. Г. Очер­
ки истории нижегородского ополчения 1611—
1613 гг. М., 1939.
3 Шепелев И. С. Вопросы государственного
устройства и классовые противоречия в первом
земском ополчении / / Сб. научн. трудов Пяти­
горского государственного педагогического ин­
ститута. 1948. Выл. 2. С. 101-137; Шепелев И. С.
Национально-освободительная борьба в Русском
государстве в 1611 г. (Первое земское ополчение) / /
Из истории национально-освободительной борь­
история
зе м и к ополчении а России начааа кон ееиа
9
9АСЗ. Т. 2. № 254. С. 230.
вались челобитные воеводам ополчения. В составе
10 См.: Флоря Б. Н. Польско-литовская интер­
казачьих станиц в полках могли служить бывшие
венция в России ... С. 331—332.
крестьяне и холопы, однако об их судьбе в этой ста­
11Архив СПбИИ РАН. Ф. 110. Оп. 1.Д . 66/1.
тье ничего не говорилось. Более того, в Приговоре
12 Разрядная книга 1475—1598 гг. М., 1966.
сделана оговорка о беглых, живших «по городом»,
С. 508.
13 См.: Флоря Б. Н. Польско-литовская интер­
венция в России ... С. 333.
следовательно, если такие беглые люди находились
в ополчении, то в отношении них вряд ли можно
было начать дело об их выдаче прежним владель­
14 См. с. 25—27 настоящего издания.
цам. См.: Станиславский А Л. Первая крестьянская
15 См.: Новая повесть о преславном Россий­
война в России и правительствнная политика по
ском царстве / / Библиотека литературы Древней
отношению к вольному казачеству / / Проблемы
Руси. Т. 14. Конец XVI —начало XVII века. СПб.,
социально-экономической истории феодальной
2006. С .1 7 0 ,172.
России: К 100-летию со дня рождения чл.-корр.
16 Попов А. Изборник славянских и русских
АН СССР С. В. Бахрушина. М., 1984. С. 235-247;
сочинений и статей, внесенных в хронографы рус­
Козляков В. Н. Смута в России. XVII век. М., 2007.
ской редакции. М., 1869. С. 351—352.
С. 345.
17 Карамзин Н. М. История государства Рос­
сийского... СПб., 1843. Кн. 3 (Т. 9 -1 2 ). Примеча­
ния к Т. 12. Гл. 5. Стб. 138-144.
18 Забелин И. Е. Минин и Пожарский. Пря­
мые и кривые в Смутное время. М., 1901. С. 260—
268.
21 Новый летоп исец //П С Р Л .Т . 14. С. 112.
22Там же. С. 112-113.
23 См.: Мархоцкий Н. История Московской
войны / Подг. публ., пер., вводн.ст., комм. Е. Куксиной. М., 2000. С. 94-95.
24 См.: Козляков В. Н. Развитие земской идеи
19 Флоря Б. Н. О Приговоре Первого ополче­
ния... С. 109-110.
20 В статье упоминаются лишь вывезенные и
в Нижегородском ополчении / / Мининские чте­
ния. Труды научной конференции. Нижний Нов­
город, 2007. С. 163-179.
беглые крестьяне и холопы, о сыске которых пода­
10
СШаТНОЕ ВРЕіІІЯ н "ікискиі; ОПОЛЧЕНИИ
в ниш е
вин ВЕКИ
Ю. М. Эскин
ПОЖАРСКИЙ И ЛЯПУНОВ
Взаимоотношения двух героев Смутного времени доселе остаются загадкой.
Об их конфликтах и альянсах мы, в сущности, знаем только из «Нового летописца»,
источником для которого в числе многих других были и сведения, почерпнутые не­
посредственно от Дмитрия Михайловича или из его окружения. До 1609—1610 гг.
они были несоизмеримыми величинами —крупный и влиятельный политик, лидер
одной из могущественных дворянских корпораций —и малоизвестный, ничем и ни­
где не прославившийся (а по тем временам уже и не слишком юный —тридцатилет­
ний) стольник. Однако обстоятельства гражданской войны быстро меняли судьбы
и ранги. Мы не знаем, когда они познакомились и какие у них были отношения.
Пожалуй, за небольшим исключением, о котором мы и расскажем, все сведения об
отношениях Прокофия Петровича и Дмитрия Михайловича заключены в один ис­
точник, и то нарративный —«Новый летописец». Заметим, что если П. П. Ляпунов
в нем представлен фигурой противоречивой, как с положительными, так и с отри­
цательными поступками, когда его, по мысли авторов этой официальной истории
Смуты «искушал дьявол»1, то Пожарский выглядит весьма положительным персо­
нажем, хотя и без особой героизации. Правда заметно, что большинство сведений
о последнем, похоже, исходили либо от него самого, либо от лиц из его окружения,
поскольку в связанных с Пожарским известиях присутствуют личные и семейные
мотивы, разные частности, явно записанные со слов очевидца2.
Гибель популярного лидера, кн. М. В. Скопина-Шуйского3, нанесла сокруши­
тельный удар по самой династии Шуйских. Дворянство множества уездов, в част­
ности Рязанщины, руководимой П. П. Ляпуновым, просто перестало признавать
Василия царем. Прокофий Петрович, признанный лидер рязанской дворянской
корпорации, связанный с нею родственными узами и облеченный властью воево­
ды, не только перестает слать в Москву продовольствие, но начинает организацию
заговора с целью свержения царя Василия. Именно в связи с этими обстоятельства­
ми происходит первый политический контакт наших героев. Малоприметный и
скромный молодой придворный к началу 1610 года вырос в сравнительно удачли­
вого полководца и воеводу (может быть, при поддержке близкой к двору Шуйского
своей сестры княгини Дарьи Хованской), стратегически важного и отлично укре­
пленного города в рязанском регионе —Зарайска, и крупнейший политик решает
привлечь его к своей игре. В. Г. Вовина-Лебедева тонко анализирует посвященные
этим событиям строки «Нового Летописца»4. Согласно этому источнику, приблизи­
тельно в мае 1610 г. Прокопий Петрович прислал в Зарайск к Пожарскому со своим
племянником Федором грамоту с предложением политически использовать убий­
исторня
зею сш опопченин е России начала ион века
п
ство князя М. В. Скопина-Шуйского: под лозунгом «мстити смерть царю Василью
князь Михайла Васильевича», взять во временные союзники воспрянувшего духом
«Тушинского вора», сидевшего в Калуге, и совместно выступить против Василия
Шуйского. Однако кн. Д. М. Пожарский сделал именно то, чего не сделал СкопинШуйский: он не только отклонил предложение, отпустив посланного с миром и
посоветовав, видимо, Ляпунову не впутываться в столь грязные дела, но верный
долгу, сообщил об опасности царю, получив от него подкрепления5. Автор «Нового
летописца» явно сравнивает похожие события и обстоятельства6, отдавая предпо­
чтение прямоте и неколебимой верности князя Д. М. Пожарского перед политиче­
ской наивностью и нерешительностью погибшего Скопина. Дважды П. П. Ляпунов
выступает в роли «змея-искусителя», и в одном случае искушение как бы удается,
а во втором —нет. Согласно тому же источнику, Ляпунов, ощутив отпор Пожарского,
к которому прибыл отряд под командой его старого соратника по Коломне Семена
Глебова, якобы проявил осторожность и «с вором не нача ссылаться»7. Но династия
Шуйских уже не оправилась от самоубийственного удара. 24 июня под Клушином
бездарный и жадный Дмитрий Шуйский был разбит гетманом Станиславом Жолкевским. Клушинская битва лишила царя дворянского войска, даже неразбитой его
части: люди просто разъехались по своим поместьям. Влиятельные члены Боярской
думы, в том числе такие как князь В. В. Голицын, перебравшийся в Москву ростов­
ский митрополит («почти патриарх») Филарет Романов вместе с П. П. Ляпуновым
готовили окончательную расправу над царем Василием. Окрестные южные города,
ввиду бессилия правительства Шуйских, опять перешли к тушинцам, в том числе
Калуга, Кашира, Тула. В этой ситуации гарнизон и посад Коломны опять целовали
крест Лжедимитрию II, и их представители агитировали зарайцев последовать их
примеру. В городе начался бунт. Жители «приидоша ж на него всем градом, чтоб поцеловати крест вору»8. Дмитрий Михайлович знал, что воеводу соседней Каширы,
его однородца князя Г. П. Ромодановского, жители чуть не убили за отказ присяг­
нуть «вору». Но Пожарский собрал верных ему людей и неожиданно для горожан
заперся в каменном городском кремле «с теми, которые стояху в правде», взяв под
прицел пушек и пищалей деревянный посад. Депутация усмиренных служилых и
посадских людей направилась к воеводе и предложила такую компромиссную фор­
мулировку —«Хто будет на Московском государстве царь, тому и служить». Однако
верный присяге князь внес свои изменения, и в окончательном варианте сошлись
на следующем: «будет на Московском государстве по-старому царь Василий, ему и
служити, а будет хто иной —и тому так же служите»9, что и подтвердили крестным
целованием. «В те поры многие городы смутилися, Серпухов и Кошира и Коломна,
и во граде Заразском смута была великая,... и Божиею милостью и помощию вели­
кого чудотворца Николы Заразской город устоял»10 —писал неизвестный автор за­
писи на печатном церковном Уставе 1610 года —вкладе князя Дмитрия Михайлови­
ча Пожарского. После этого городовые дворяне и посадские люди даже встали под
знамена Пожарского, «начаша быта в Зараском городе без колебания и утвердишася меж себя, и на воровских людей начаша ходити и побивати», совершили рейд на
Коломну, заставив ее опять признать царя Василия. Но дни его царствования были
сочтены. Логика Пожарского была недоступна не только простолюдинам, но и
большинству аристократов с их придворно-холуйской и стяжательской психологи­
ей, намеренно державших одних членов семьи в Тушине, а других в Москве (иногда
и третьих —в лагере Сигизмунда), и везде выпрашивавших чины и владения. В кон12
СЙИТНОЕ ВРЕЙІЯ Н З Е Л И Е М Н Е Н И Я Б НЙЧЙЙЕ BUH ВЕКИ
це концов, московская оппозиция Шуйскому договорилась с тушинцами, решив
одновременно избавиться от обоих хозяев. 17 июля 1610 г. группа заговорщиков —
князья В. В. Голицын, И. М. Воротынский, брат Прокофия Ляпунова Захарий и
другие —организовали переворот. О свержении было объявлено на Лобном месте
на Красной площади, однако на следующий день выяснилось, что тушинский «царик» удержал власть. Патриарх Гермоген потребовал выпустить сидевшего под до­
машним арестом царя. В этих условиях заговорщики организовали насильственное
пострижение, приведя монахов из Чудова монастыря, но Шуйский пострижения
своего не признал, отказавшись участвовать в обряде, согласно которому необхо­
димо личное произнесение слов обета11. В августе к столице подошли войска гет­
мана С. Жолкевского. 27 августа возникшее на вакантном престоле правительство
из членов Боярской думы заключило с ним договор о приглашении на престол ко­
ролевича Владислава. Тем временем в Москве сторонники приглашения на престол
Владислава организовали посольство в королевский лагерь под Смоленском. В него
вошли видные политические фигуры того времени: митрополит ростовский Фила­
рет Романов, боярин князь В. В. Голицын (их удаляли из столицы, как возможных
претендентов на престол), окольничий князь Д. И. Мезецкий, а также несколько
десятков представителей всех чинов государства, в том числе стольников, стряпчих,
московских дворян, провинциальных дворян, купцов и ремесленников. Посольство
должно было официально от лица всего государства предложить шапку Мономаха
королевичу. Однако Сигизмунд был недоволен заключенным С. Жолкевским с боя­
рами договором12, он потребовал присоединения к Речи Посполитой Смоленщины
и признания Владислава царем без перекрещивания. На таких условиях посольство
не могло продолжать переговоры, и послы вскоре были интернированы и сосланы.
В январе 1611 г. практически потерял власть и боярский совет в Москве. Сигизмунд
назначил главами важнейших приказов своих сторонников —М. Г. и И. М. Салты­
ковых, князя Ю. Д. Хворостинина, И. Т. Грамотина, И. И. Чичерина, Ф. Андронова,
И. Р. Безобразова, Н. Д. Вельяминова и др.13 Среди населения России росло разоча­
рование —обещанный царь не являлся.
Тем временем в Московском государстве складывалась новая общественнополитическая ситуация. Жители множества уездов — «земство» — и посадское
торгово-ремесленное население, и дворяне-помещики, и крестьяне перестали на­
деяться на рассыпавшуюся верховную власть. Воеводами в городах (раньше они при­
сылались Разрядным приказом и часто не знали местной специфики) стали изби­
раться наиболее влиятельные местные дворяне (как Ляпунов в Рязани), посадские
и городовые дети боярские собирали местные ополчения, защищая свою жизнь и
имущество от разбойных «воровских» казачьих и наемничьих отрядов, лишившихся,
в свою очередь, части своих предводителей14. Одни тушинцы продолжали разорять
страну, но другие начинали прислушиваться к агитации П. П. Ляпунова, рассылав­
шего прокламации по городам, где постепенно формировалось единое ополчение.
В противовес присяге королевичу Владиславу Ляпунов разослал новую крестоце­
ловальную запись, в которой призывал объединиться на новой политической плат­
форме: «Целую, имярек, ... крест на том, что нам за православную... веру стояти и
от Московского государства не отстати... а королю польскому и литовскому... креста
не целовати и не служили... и короля... на московское государство не хотели... и с
королем... и с русскими людьми, которые королю прямят, ... не ссылатися... А кого
нам на Московское государство... Бог даст, и нам ему государю служили и прямили
история
затскик ополчений е России начааа кон века
в
и добра хотети... по сему крестному целованию... А буде король не даст сына своего
на Московское государство, и польских и литовских людей с Москвы и изо всех го­
родов не выведет... и из-под Смоленска не отступит,... и нам битися до смерти...»15.
Такая программа Пожарского видимо могла устроить. Общество консолидирова­
лось в борьбе с иноземным монархом, не выполнившим заключенного его пред­
ставителем договора о престолонаследии и пытающимся завладеть частью страны,
как минимум, и получить ее корону, каковую ему не предлагали, как максимум; но
королевичу путь к трону пока открыт, и «битися до смерти» собираются только про­
тив нарушения договора.
В этот момент Д. М. Пожарскому довелось, возможно, спасти инициатора
нового национального объединения. Пока в Калуге бывшие тушинские «бояре»
кн. Д. Т. Трубецкой и И. М. Заруцкий собирали остатки армии рухнувшего «госу­
дарства» и налаживали связи как с отрядами «вольных казаков» братьев Просовецких, так и с отрядами знатных дворян А. В. Измайлова, князей Ф. Ф. Волконского
и В. М. Масальского, московское боярское правительство попыталось обезвредить
самого Ляпунова. Прокопий Петрович находился в Пронске, откуда он в сентябре
выбил отряд запорожцев («черкас»), однако там его осадил принявший сторону
Владислава бывший тушинец, опытный воин Исак (Исай) Сунбулов. Ляпунов от­
правил гонца ко все еще находившемуся в Зарайске Пожарскому. Дмитрий Михай­
лович быстро организовал солидный отряд из рязанских и коломенских служилых
людей и двинулся на помощь. Узнав об этом, Сунбулов, не ввязываясь в бой, снял
осаду и отступил к Михайлову, а Ляпунов вернулся в Рязань. Тем временем Сун­
булов, рассчитав, что Пожарский, вероятно, ушел из Зарайска с большей частью
гарнизона, «приидоша ж с черкасы с Михайлова нощию»16, и попытался с отрядом
запорожцев взять полупустой город. Но разгадавший его маневр князь обогнал про­
тивника. Он успел скрытно зайти в цитадель раньше, и когда тушинцы с запорож­
цами увязли в посаде, где был небольшой острог, примериваясь к захвату каменного
кремля, ворота его неожиданно открылись —Пожарский пошел на вылазку. «И выйде из города с невеликими людьми, и черкас из острога выбиша вон, и их побита.
Исай же Сунбулов, видя крепкостоятельство московских людей, побежа к Москве.
Ачеркасы поидоша на Украйну»17. Произошло это сражение, судя по записи на цер­
ковном Уставе из Зарайского собора, о котором сказано выше, 1 декабря 1610 г.,
в ознаменование чего Пожарский и вложил в собор книгу, велев записать в синодик
и поминать своих предков18.
Так окончательно определилась позиция зарайского воеводы. Возможно, он
целовал крест Владиславу, но на условиях, которые отказался принять Сигизмунд.
А значит, царя на Руси по-прежнему нет, и правительство, сидящее в Московском
Кремле, никого не представляет, поскольку сам же своим зарайцам обязался слу­
жить только тому, кто «на Москве будет царствовать». После этих событий москов­
ское правительство стало считать князя Дмитрия «изменником». Почти никаких
сведений о Пожарском со времени этих событий (декабрь 1610 г. —март 1611 г.) мы
не имеем. В сохранившемся подлинном боярском списке рубежа 1610—1611 гг., со­
ставленном, судя по преамбуле, «до Московского разорения при Литве», в перечне
стольников при его имени стоит помета «в Зараском», но она зачеркнута, а рядом
проставлена буква «Е», вероятно —«есть»; скорее всего, это означало, что он нахо­
дится в Москве19. Помета «в Зараском» переставлена к имени боярина Н. Д. Велья­
минова, причем с позднейшим пояснением «пущон при Литве»20, то есть назначен
сшатноЕ вреііія н " ікмскиі: ополчения в нише вин ВЕКИ
уже боярским правительством. В другом варианте этого списка, видимо чуть более
позднем, но опять же точно не датированном, при имени Пожарского никакого на­
значения уже нет, указано только воеводство Вельяминова; пометы эпохи между­
царствия, как установил А. А. Булычев, относятся к ноябрю 1610 —январю 1611 гг.21
Вероятно, после декабрьских событий боярское правительство сочло Пожарского
неблагонадежным и «законным порядком» убрало из Зарайска, возможно отозвав в
Москву. Тем временем I Ополчение под началом Ляпунова, Трубецкого и Заруцкого к рубежу 1610—1611 гг. сформировалось на Рязанщине в значительную силу и в
начале марта 1611 г. выступило в поход. Задачей его, по мысли вождей, было «очи­
стить» Москву от польско-литовского гарнизона, «выручить» боярское правитель­
ство, которое в официальной пропаганде ополчения (отраженной в рассылавшихся
по городам грамотах) объявлялось не изменническим, а «плененным», и избрать
нового царя.
Входил ли Пожарский формально в это ополчение? Красочный рассказ Нового
летописца о Московском восстании 16—17 марта 1611 г. уделяет немало места боям
на Сретенке, где «соединясь с пушкарями» (рядом находился Пушечный двор, где,
конечно, были и недавно отлитые и возможно привезенные в починку орудия, а
те, кто их делал, умел и стрелять), бился Пожарский, у Яузских ворот «на Кулишках» —И. М. Бутурлин, за Москвой-рекой —Иван Колтовский22. Может быть, не­
сколько опытных воевод заранее проникли в город и начали восстание по плану.
Однако какую цель они преследовали? Все трое принадлежали к среде «Государева
двора». Еще один человек их круга, И. В. Плещеев, прибывает с отрядом от Ляпу­
нова наутро следующего дня. Заметим, что ни одного воеводы из простолюдинов,
выдвинувшихся в Тушине или ранее, во главе восстания нет. Во время боев по на­
ущению русских сторонников Владислава явный враг их князь Андрей Васильевич
Голицын, казалось бы мирно проживавший под домашним арестом в своем дворе,
был убит. Не следует ли из этих фактов, что внутри ополчения социальный кон­
фликт уже существовал и его дворянская часть во главе с П. П. Ляпуновым в союзе с
московскими аристократами попыталась упредить события и установить контроль
над городом до прихода основных сил Ополчения —казаков Трубецкого и Заруцкого, от которых ничего не чаяли, кроме хаоса и кровопролития?
Известно, что дворянин Григорий Никитич Орлов 17 августа 1611 г. получил
от имени царя «Владислава Жигимонтовича всея Русии» и «наияснейшего велико­
го государя Жигимонта, короля польского» грамоту на поместье Д. М. Пожарского
село Нижний Ландех как подлежащее конфискации имущество изменника23. Но
Орлов бил челом позднее, летом, заявляя, что «князь Дмитрей вам государем из­
менил, отъехал с Москвы в воровские полки», что как будто доказывает переход
Пожарского к Ляпунову и Трубецкому. Но, поскольку далее он пишет об участии
князя в мартовском Московском восстании 1611 г., термин «отъезд» можно пони­
мать и более обобщенно. Д. В. Лисейцев полагает, что помета «Е» проставлена уже
в лагере I Ополчения, может быть летом 1611 г., и отражает участие Пожарского
в мартовских боях в Москве24. Первая биография Д. М. Пожарского 1817 г., напи­
санная А. Ф. Малиновским, содержит упоминание о селе Воронине Костромско­
го уезда, грамоту на которое Трубецкой и Заруцкий якобы прислали Пожарскому
во II Ополчение в Ярославль, однако он от этого пожалования отказался, вероят­
но, желая сохранить независимость. Этот факт повторялся затем в некоторых попу­
лярных изданиях. Почти 200 лет сведение это выглядело легендой, несмотря на то,
история
земских оиопченнн в России начала хон еека
іи
что автор биографии, знаменитый ученый архивист, к фантазиям был абсолютно не
склонен. Еще П. Г. Любомиров заметил, что в книге Малиновского при этом сведе­
нии отсутствует какая-либо ссылка25. В настоящее время все прояснилось. Грамота
эта заново была обнаружена А. В. Антоновым в двух списках: конца XVII в. —среди
столбцов Поместного приказа, и начала XIX в. — среди материалов, которые Ар­
хив прежних вотчинных дел подготовил по запросу управляющего Архива колле­
гии иностранных дел А. Ф. Малиновского в 1802 г.26 Очевидно, А. Ф. Малиновский
уже тогда начинал собирать материалы для биографии Пожарского, но данный до­
кумент прочел невнимательно. Судя по отложившемуся в архиве отпуску27, чинов­
ники Архива прежних вотчинных дел собрали и скопировали для авторитетного и
высокопоставленного коллеги все, что отыскали о Д. М. Пожарском, в том числе
и эту грамоту, но при публикации он почему-то не указал на архив-источник ин­
формации — возможно, полученный им беловик был утерян во время эвакуации
МАКИД в 1812 г., а по возвращении автору, страшно занятому приведением архи­
ва в порядок, было недосуг проверить. Готовя книгу к печати, Малиновский види­
мо имел данные об этой грамоте, но то ли не прочел ее, то ли явно забыл, что она
более раннего времени, но при этом явно помнил, (по сведениям той же выписки
из Вотчинного архива), что никакого села Воронина у Дмитрия Михайловича по­
сле Смуты не было. Отсюда он сделал вывод, что князь от пожалования отказался.
Оказалось, что ввозная грамота на Воронино —во-первых, не на вотчину, а на по­
местье, во-вторых, датирована 17 июня 1611 г., а в-третьих, еще при жизни П. П. Л я­
пунова и им заверена: «К подлинной грамоте думной дворянин и воевода Пркофей
Петрович Ляпунов печать свою приложил»28. Спустя месяц глава Боярской думы и
одновременно правительства, неточно именуемого «Семибоярщиной», визировал
послушную грамоту крестьянам конфискованного у Пожарского Нижнего Ландеха:
« вы б все крестьяне, которые в том селе... живут... Григорья Орлова слушели, пашню
на него пахали...» так как «князь Дмитрей нам изменил, ныне у воров в полках»29.
Но отобрано у князя было не все, а ровно столько, сколько полагалось четвертей
поместного оклада Г. Н. Орлову — 400 (в Нижнем Ландехе как раз было 405 или
416 четей), на остальное же имущество Пожарского претензий не возникало. Ве­
роятно Пожарский, узнав о происках Орлова30, потребовал возмещения убытков и
получил от I Ополчения Воронино, об этом свидетельствует то, что оно было при­
мерно такой же величины. В 1611 г. функционировали два Поместных приказа,
в Москве, при боярском правительстве, в лагере I Ополчения, а затем и третий —
в Ярославле, в II Ополчении. Из осажденной Москвы приказные бежали в массе,
например в июне 1611 г. глава Приказа Большого дворца дьяк М. Тюхин остался
без подчиненных —все подьячие ушли в «воровские полки» и некому было навести
справку по писцовым книгам; а из Кремлевского Поместного приказа в мае-июне
под Москву ушли дьяки Г. Мартемьянов и Н. Новокшенов, оставив в одиночестве
своего начальника И. Т. Ірамотина31. Кто-то из этого приказа наверное и сообщил
о хлопотах Орлова, почему П. П. Ляпунов и решил дать ему компенсацию32. В даль­
нейшем Орлову не удалось воспользоваться пожалованием несостоявшегося царя,
Нижний Ландех остался у Пожарского, а правами на Воронино князь не восполь­
зовался33. Печать П. П. Ляпунова на грамоте Пожарскому, приложенная за 34 дня
до его трагической гибели (22 июля 1611 г.) —официальное свидетельство службы
Дмитрия Михайловича в I Ополчении.
ш
стытнов
врейія
н мікмскш: о п о т я в нй'іййі: вин
веки
1 Вовина-Лебедева В. Г. Новый летописец.
История текста. СПб., 2004. С. 273.
21 Боярский список 1611г. Изд. Н. П. Лихаче­
вым. СПб., 1895. С. 8. Оба списка использовались
2 Там же. С. 302-306.
до 1613 г. включительно, в нем «4 пласта помет»,
3 Вероятно, 23—24 апреля 1610г. (Иконников В.
в том числе о событиях после избрания Романо­
Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский / / Он
вых. (Булычев А. А. О Боярском списке 7119 (1610-
же. Историчны портрета. Кіив, 2004. С. 278-279.
4 Вовина-Лебедева В. Г. Новый летописец...
С. 274-275.
1611) г. / / Археографический ежегодник за 1986 г.
М., 1987. С. 69-71).
22 Новый летописец. С. 108.
5 Новый летописец. С. 97.
23 Забелин И. Е. Минин и Пожарский. С. 317;
6 Вовина-Лебедева В. Г. Новый летописец...
С. 274-275.
СГГиД. Т. 2. № 56, 267; Земельные пожалования
в Московском государстве при царе Владиславе.
7 Новый летописец. С. 97.
Сост. Л. М. Сухотин. М., 1911. С. 54.
8 Там же. С. 99.
24ЛисейщевД. В. Приказная система Москов­
9 Там же. С. 99.
ского государства в эпоху Смуты. М., 2009. С. 134.
10 Карамзин И. М. История государства Рос­
сийского. Т. XII. СПб., 1892. Прим. 532. С. 100.
11 Новый летописец. С. 238—239. По другой
версии —князь Василий Туренин (Абрамович Г. В.
Князья Шуйские и царский трон. Л., 1991. С. 172).
25 Любомиров П. Г. Очерки истории нижего­
родского ополчения 1611-1613 гг. Переизд. М.,
1939. С. 103, 329.
26 Акты служилых землевладельцев (далее —
АСЗ) / Сост. А. В. Антонов. М., 2002. Т. 3. № 329.
12 Хотя гетман пункт о принятии правосла­
27 Дело о выявлении документов по истории
вия смягчил, заявив, что королевич еще мал, что­
рода Пожарских в Московском архиве Вотчин­
бы разбираться в таких вопросах, религию же надо
ного департамента по запросу Московского ар­
менять сознательно, по достижении совершенно­
хива Іосударственной коллегии иностранных дел.
летия. (Флоря Б. Н. Польско-литовская интервен­
(РГАДА. Ф. 1209. On. 1. Д . 36/12725. Л. 296-334).
ция в России и русское общество, М., 2005. С. 211).
28АСЗ. Т. 3. № 329.
13 Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты
29 Земельные пожалования в Московском го­
в Московском государстве в XVI—XVII вв.: Опыт
сударстве при царе Владиславе. С. 56; Забелин И. Е.
изучения общественного строя и сословных отно­
Минины Пожарский, М., 1999. С. 317; СГІиД. Т. 2.
шений в Смутное время. М., 1937. С. 356.
№ 56, 267.
14 «Тушинский вор» был убит в декабре 1610 г.,
Я. П. Сапега умер в сентябре 1611 г.
15 Памятники
истории
30 Орлов, правда, получил поместье 17 июля,
то есть позднее, чем Пожарский Воронино, но о
Нижегородского
его хлопотах о поместьях Пожарского в Поместном
движения в эпоху Смуты и земского ополчения
приказе князю могли сообщить. В дальнейшем
1611-1612 гг. / / Действия Нижегородской ученой
Г. Н. Орлов сравнительно благополучно вынырнул
архивной комиссии. Сборник. Т. IX. Н.-Новгород,
из передряг Смуты (неясно, он ли или его двойной
1913. С. 65-66.
тезка провел отряд гайдуков в 1612 г. в осажденный
16 Новый летописец. С. 107.
Кремль), сделал вполне для своего ранга (москов­
17Там же. С. 107.
ского дворянина), успешную карьеру, в 1629 г. имел
18 Карамзин И. М. История государства Рос­
сийского. Т. XII. Прим. 532. С. 100.
900 четей поместного и получил ПО рублей де­
нежного оклада. (Боярская книга 1639 г. М., 1999.
19 Сторожев В .И. Материалы для истории
С. 106), бывал воеводой в Мангазее и Саратове (Го­
русского дворянства / / ЧОИДР. 1909. Кн. 3. М.,
лицын И. И. Указатель имен личных, упоминаемых
1909. С. 75, 79; РГДДА. Ф. 210. Оп. 9. Ст. 1066.
в Дворцовых разрядах. СПб., 1912. С. 184).
Стп. 3. Л. 4.
20 Сторожев В. И. Материалы для истории
русского дворянства / / ЧОИДР. 1909. Кн. 3. М.,
1909. С. 75,79.
история
зем сш оиопченнн в России начала ион еека
31ЛисейцевД. В. Приказная система Москов­
ского государства... С. 488—489.
32 Приводим текст ввозной грамоты: «Список
з грамоты слово в слово. Великие Росийские дер­
17
жавы Московского государства бояре и воеводы
помещиков на него платили. А как аж даст Бог на
князь Дмитрей Тимофеевич Трубецкой да Иван
Московское государство] государя, и тогды то по­
Мартынович Заруцкой да думной дворянин и во­
местье велит государь за [ним] по книгам справити
евода Прокофей Петрович Ляпунов по совету всей
и выпись с книг дати. К подлинной грамоте дум­
Земли дали в поместье столнику князю Дмитрею
ной дворянин и воевода Пркофей Петрович Ля­
Михайловичю Пожарскому в ево оклад в тысечю
пунов печать свою приложил. Писан в полкех под
че[ти] к старому ево резанскому, да к серпейско-
Москвою, лета 1119-го, июн[я] в 17 день. А у под­
му да к мидовскому поместью к штисот четвертям
линной грамоты пишет: Дьяк Иван Ефанов. Спра­
на Костроме кн[язь] Иванову вотчину Куракина
ва подьячего Ивана Карпова». (АСЗ. Т. 3. № 329).
селцо Воронино з деревнями, что дано было Се­
33
Судя по общ ей площади владений П о­
мену Коробьину, а после того у Семе [на] взято и
жарского в четвертях, поместья этого нет у него
отписано на землю до указу, в поместье со всеми
уже согласно так называемому «Земляному спи­
угодьи. И вы б, все крестьяне, которые в той князь
ску» 1613г. (Докладная выписка о вотчинах и п о ­
Иванове вотчине в селце Воронине и в деревнях
местьях 121 / 1613 г. Сообщ . А. П. Барсуков / /
живут, столника князя Дмитрея Михайловича П о­
ЧОИДР. 1895. Кн. 1. (172). М ., 1895. С. 5).
жарского слушали, пашню на него пахали и доход
18
Ш УТНОЕ ВРЕіТІЯ И ЗЕіТІСВИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НіІЧЙІІЕ КОН ВЕНЙ
Н. Е. Тюменцева, И. О. Тюменцев
ПЕРЕПИСКА САПЕЖИНЦЕВ С РУКОВОДСТВОМ
ПЕРВОГО ЗЕМСКОГО ОПОЛЧЕНИЯ И П. ЛЯПУНОВ
В ДОКУМЕНТАХ АРХИВА Я. САПЕГИ
Русский архив Я. П. Сапеги 1608—1611 гг. уникальный комплекс документов
который нам удалось реконструировать и изучить. В 2005 г. была опубликована мо­
нография, в которой были опубликованы результаты проведенного исследования1.
В том же году подготовлен к печати двухтомник «Русский архив Я. П. Сапеги 1608—
1611 гг.», в который включены дневник гетмана по всем известным нам спискам и
более 420 документов.
Сведения о думном дворянине П. П. Ляпунове содержатся в четырех группах
документов архива Я. Сапеги: 1) в перехваченных сапежинцами похвальных грамо­
тах царя В. Шуйского; 2) в переписке сапежинцев с жителями Калуги и Заокских
городов; 3) в письмах польского короля Сигизмунда III Вазы и 4) в переписке сапе­
жинцев с руководством первого земского ополчения.
Впервые имя П. П. Ляпунова в бумагах Я. Сапеги упоминается в начале лета
1609 г. (Табл. № 1). В похвальных грамотах воеводам «понизовой рати» боярина
Ф. И. Шереметева И. Д. Плещееву-Зайцу и Я. П. Прокудину после благодарностей
за верную службу царь приказал идти на помощь осажденным в Троице Сергиеве
монастыре, а если это не удастся —пробиваться к Коломне, на соединение высту­
пившим туда из Переяславля Рязанского П. П. Ляпуновым (№№ 1—2).
Таблица № 1
№
Название документа
Шифр
публикации
или единицы
хранения
1
2
3
4
5
6
1
Похвальная грамота В. Шуй­
ского воеводе И.Д. ПлещеевуЗайцу за усердную службу
в Понизовых городах
Архив
СПбИИ РАН
К. 124. On. 1.
Ед. хр. 325.
27.05
(6.06).
1609 г.
2(12).
06.
1609 г.
Sapieha.
S. 224.
2
Похвальная грамота В. Шуй­
ского воеводе Я. Прокудину
за усердную службу в Пони­
зовых городах и приведение
к присяге жителей Владими­
ра и Мурома
Архив
СПбИИ РАН
К. 124. Оп.1.
Ед.хр. 325.
28.05
(7.06).
1609 г.
2(12).
06.
1609 г.
Sapieha.
S. 224.
история зеіТісиии ополчений
e России начаоа кип ееиа
Время
отправ­
ления
Время
полу­
чения
Шифр ис­
точника, где
документ
упоминается
и
В то время этим планам не суждено было сбыться. Рати Ф. И. Шереметева удалось
пробиться на соединение с правительственным войском боярина кн. М. В. СкопинаШуйского лишь осенью 1609 г. П. П. Ляпунов и рязанцы смогли наладить поставки
хлеба в Москву лишь в начале 1610 г.
Два других документальных комплекса содержат данные об организации
П. П. Ляпуновым первого земского ополчения (Табл. №№ 2—4). Как известно, ги­
бель Лжедмитрия II вызвала волнения в Калуге. В конце концов, верх там одержали
бояре, которые настаивали на присяге королевичу Владиславу2. В Москву с вестью
о гибели царика отправились М. М. Бутурлин и Б. И. Сутупов3. Московские бояре
тотчас прислали приводить калужан к присяге на верность королевичу Владиславу
стольника кн. Ю. Н. Трубецкого. В начале января 1611 г. Ю. Н. Трубецкой известил
Я. Сапегу, что калужане присягнули королевичу Владиславу. 21 (31) декабря 1610 г.
жители Перемышля принесли повинную грамоту Я. Сапеге, а 28 декабря 1610 г.
(7 января 1611 г.), их примеру последовали горожане Белева и Одоева4. Отрезвление
произошло почти сразу. 4 (14) января 1611 г. запорожцы захватили и сожгли дотла
Алексин5. В январе 1611 г. против сапежинцев выступили жители Белева, Боровска,
Одоева. В окрестностях этих городов, как видно из писем Я. Сапеги и А. Хруслинского развернулись настоящие бои между сапежинцами и местными жителями, ко­
торые сопровождались короткими передышками и обменами пленных (№№ 7, 9,
11—12). Действия сапежинцев в значительной степени способствовали крушению
планов возведения на русский престол королевича Владислава и началу движения
первого земского ополчения.
Таблица № 2
№
Название документа
Шифр
публикации
или единицы
хранения
1
2
3
4
3
Донесение запорожцев о взятии
штурмом Алексина
не найдено
не из­
вестно
А И .Т 2 .
№ 313.
С. 171-172.
3(13).
01.
1611г.
не найдено
не из­
вестно
4
5
20
Отписка калужского воеводы
кн. Ю.Н. Трубецкого Я. Сапеге о
приведении калужан к присяге на
верность королевичу Владиславу
Письмо Тышкевича Я. Сапеге о
нападении земских отрядов на
Белев
Время
отправ­
ления
Время
получе­
ния
5
4(14).
01.
1611г.
6
Повинная грамота одоевцев ко­
ролевичу Владиславу
не найдено
не из­
вестно
7
Письмо А. Хруслинского Я. Са­
пеге из Пафнутиева-Боровского
монастыря с жалобами на разоре­
ние отведенных его полку в приставства сел и деревень у Одоева
солдатами Ю. Будилы
ЛНБ НАНУ.
Ф. 103. Оп.
1. № 61.
12(22).
01.
1611г.
6(16).
01.
1611г.
8(18).
01.
1611г.
9(19).
01.
1611г.
не из­
вестно
Шифр ис­
точника,
где доку­
мент упо­
минается
6
Sapieha.
S. 294.
Sapieha.
S. 294.
Sapieha.
S. 294.
Sapieha.
S. 295.
не упоми­
нается
ОПЫТНОЕ ВРЕгПЯ И З Е іШ И Е ОПОЙЧЕНИЯ В НЙЧЙЙЕ ВОН ВЕКЙ
Отписка калужского воеводы
Ю.Н. Трубецкого Я. Сапеге о за­
прещении литовским людям
воевать и брать в плен жителей
Калужского, Воротынского и Перемышльского уездов
Письмо Я. Сапеги кн. Ю.Н. Тру­
бецкому с товарищи о желании
быть с в совете с калужанами и
П. Ляпуновым
Отписка калужских воевод кн.
Ю.Н. и Д.Т Трубецких Я. Сапеге
с просьбой сохранять мир до при­
бытия в Россию королевича Вла­
дислава
Письмо Я. Сапеги и Ф.К. Пле­
щеева властям и жителям Одоева с
просьбой отпустить поляков и ли­
товцев, попавших в плен к казакам
Письмо Я. Сапеги и Ф.К. Пле­
щеева властям и жителям Одоева
с благодарностью за отпуск поля­
ков и литовцев, попавших в плен
к казакам
8
9
10
11
12
АИ Т.2. №
317.
до 24.01
(3.02).
1611 Е
не из­
вестно
не упоми­
нается
ААЭ Т. 2.
№ 182.2.6
24.01
(3.02).
1611 Е
не из­
вестно
не упоми­
нается
СМ. № 41.
С. 111-114.
После
24.01
(3.02).
1611 Е
не из­
вестно
не упоми­
нается
АИТ. 2
№ 144.1.
После
29.01
(9.02).
1611 Е
АИ Т.2 №
144.2.
1(11).
02.
1611 Е
н и ).
02.
1611 Е
неиз­
вестно
Sapieha.
S. 298.
не упоми­
нается
В январе-феврале 1611 г. новый калужский воевода кн. Ю. Н. Трубецкой изо
всех сил старался убедить польские власти и сапежинцев в стремлении калужан со­
хранять верность королевичу Владиславу (№№ 4, 8,10). Но у польского руководства
и сапежинцев уже в январе 1611 г. существовали серьезные сомнения относительно
лояльности кн. Д. Т. Трубецкого, И. М. Заруцкого и П. Ляпунова. Во второй поло­
вине января 1611 г. король уже прямо говорил Я. Сапеге о том, что П. П. Ляпунов
собирает в Переяславле Рязанском ополчение и готовится идти в Москву и изгнать
иноземцев и их приспешников (№ 13, Прил. № 1). Сведения, сообщенные королем,
полностью подтвердились, после появления в стане Я. Сапеги, бежавшего из Калу­
ги кн. Д. М. Черкасского7.
Таблица № 3
№
Название документа
1
2
Письмо польского короля Сигиз­
мунда III Я. Сапеге с просьбой
начать борьбу с П. Ляпуновым
13
14
история
Письмо короля Сигизмунда III сапежинцам с изложением плана бое­
вых действий против П. Ляпунова?
зе м н и опосіченин е России начала ко» века
Шифр
публика­
ции или
единицы
хранения
3
Kogn. № 14
BPUPAN
Ms.345.
К. 105
Время
отправ­
ления
Время
полу­
чения
4
17 (27).
01.
1611г.
5
25.01.
(04.02).
1611г.
5 (15).
07.
1611г.
не
из­
вестно
Шифр ис­
точника, где
документ
упоминается
6
Sapieha.
S. 297.
не упо­
минается
21
Проблема заключалась в том, что именно в это время «рыцарство» букваль­
но на глазах стало превращаться в неуправляемую толпу мародеров, соперни­
чающих друг с другом из-за дележа добычи. Наемники выставили королю такие
условия, какие он не мог и не желал выполнить. Переговоры о возвращении на
королевскую службу растянулись на несколько месяцев. Причем, ни король, ни
сенаторы, ни сапежинцы во время посольских дебатов о П. П. Ляпунове и опол­
ченцах вплоть до мая 1611 г. не вспоминали. Лишь в июле 1611 г. Сигизмунд III
начал обсуждать с Я. Сапегой план совместных действий по разгрому ополчен­
цев (№ 14. Прил. № 2).
Одновременно, Я. Сапега, как видно из анализируемых документов, вел дипло­
матическую игру с будущими вождями первого земского ополчения (№№ 9, 11—12,
15—17). Он пытался создать у них иллюзию того, что сапежинцы, разочарованные
нежеланием Сигизмунда III, удовлетворить требования солдат, готовы идти на ком­
промиссы с ополченцами. Наемники явно шантажировали короля, добиваясь у
него новых уступок.
В марте 1611г. Ян Сапега оставил командование войском и уехал к королю под
Смоленск, а затем в свое старостатство в Усвят, где пробыл «на отдыхе» до конца
мая 1611 г. К тому времени мощный подъем земского освободительного движения
отрезвляюще подействовал как на Сигизмунда III, так и наемных солдат. Они были
вынуждены пойти на взаимные уступки, что позволило Я. Сапеге вновь принять
командование отрядами наемников и выступить с ними на помощь Московскому
гарнизону.
В июне 1611 г. теперь уже П. П. Ляпунов вступил с Я. Сапегой в переговоры
и попытался уговорить сапежинцев перейти на сторону ополчения (№ 18. Прил.
№ 3). Во время переговоров окончательно прояснились реальные позиции сторон.
Произошли стычки между ополченцами и сапежинцами, и вскоре они встретились
на поле брани как непримиримые враги.
Таблица № 4
Шифр
источ­
ника, где
документ
упоми­
нается
6
№
№
Название документа
Шифр
публика­
ции или
единицы
хранения
1
2
3
4
5
15
Отписка Ф.К. Плещеева Я. Са­
пеге о намерении П. Ляпунова и
И. Заруцкого войти в дружествен­
ные отношения с сапежинцами
АИ Т.2.
№ 318
февраль
1611г.
нет
А А Э Т2.
№ 182.3.
С. 312.
16
Письма П. Ляпунова и И. Заруц­
кого Я. Сапеге и его солдатам
не найдено
не из­
вестно
14(24).
02.
1611 г.
Sapieha.
S. 300.
17
Письмо И. Заруцкого Я. Сапеге
с просьбой прислать послов для
переговоров о союзе
СХ 12.71.
Февраль
1611г.
18 (28).
02.
1611 г.
Sapieha.
S. 301.
Время
отправ­
ления
Время
получе­
ния
18
Письмо П. Ляпунова Я. Сапеге с
уведомлением об отправке к сапежинцам посла Ф.К. Плещеева для
переговоров о совместных дей­
ствиях
BPAU
PAN
Ms. 360.
К. 627.
Июнь
1611 г.
19
Материалы посольства И. Заруцкого к сапежинцам
не найдены
не из­
вестно
20
Письмо В. Валевского к сапежин­
цам с просьбой начать перегово­
ры с И. Заруцким
не найдено
не из­
вестно
21
Материалы посольства И. Заруцкого к сапежинцам
не найдены
не из­
вестно
15 (25).
06.
1611г.
8 (18).
08.
1611г.
13(23).
08.
1611 г.
15(25).
08.
1611 г.
Sapieha.
S. 310.
Sapieha.
S. 321.
Sapieha.
S. 322.
Sapieha.
S. 323.
В августе 1611 г. уже после гибели П. П. Ляпунова И. М. Заруцкий через быв­
шего полковника наемного войска В. Велавского вновь вступил в переговоры
с Я. Сапегой и его солдатами, но об их содержании практически ничего не известно,
кроме того, что они закончились безрезультатно. 4 (14) сентября 1611 г. Я. П. Сапега
неожиданно умер в осажденном земским ополчение Кремле. Его тело и архив сапежинцы вывезли в Речь Посполитую.
Документы и дневник Я. Сапеги, как свидетельствует проведенный анализ,
содержат уникальные данные о зарождении первого земского ополчения, которые
могут быть использованы для существенного уточнения сложившихся в литературе
представлений о событиях той поры. К сожалению, как видно из таблиц, далеко не
все документы отысканы и об их содержании приходится судить по скупым записям
дневника. Однако, шесть лет, прошедших с момента завершения нами работы над
двухтомником внушают оптимизм. За это время было обнаружено около десятка
новых документов архива Я. Сапеги, в том числе и те, существование которых мы
предполагали, опираясь на предложенную нами методику реконструкции. Мы уве­
рены, что этот комплекс уникальных материалов по истории России начала XVII сто­
летия будет пополняться.
Приложения
№ 1.1611 г. января 17 (27). - Письмо польского короля Сигизмунда III
Яну Canere из лагеря под Смоленском с просьбой начать борьбу с П. Ляпуновым
Urodzony wiernie nam mily! Wzi§lismy t§ wiadomo^d ze Prokopi Lepunow
zebrawszy ludzie w Rezatiskiey ziemi nie
malo, ku stolicy idzie, i tam z temi, ktorzy
nam
niech^tni porozumienie maj^c lu­
dzie nasze tamze w stolicy b^d^ce znosid
Благородный и верностью нам любез­
ный! Получено нами известие, что Про­
копий Ляпунов, собрав людей в земле
Рязанской немало, к столице идёт, и сго­
ворившись там с теми, кои к нам не рас­
положены, намеревается уничтожить людей
" Подготовка текстов И. О. Тюменцев, С. В. Мирский, перевод с польского - С. В. Мирский
и Н. А. Туликова
история
зе м н к опопченнн е России начало пин века
23
dice. A iz wrnc w. lacno baczysz, со nam i
Rptey nalezy na tym, aby ten czlowiek z zamyslow swoich byl zrazony. Dla tego dawamy to
pisanie nasze do wrnci w. pilnie z^daj^c, abys
zyczliwosc swoj^ nam i Rptey nieraz oswiadczon^, i teraz w razie takowym oswiadczyc
chciaL Uzyjesz wrnc w. ludzi tych, ktore masz
w tym tu panstwie pod spraw^ swoj^ zaci^gione, aby zaraz i niemieszkanie tam si§ z wrnc
w. wespdl, gdzie potrzeba ukazuje, ruszyli, i
takowym zamyslom czlowieka tego zabiegali,
ludzie jego znosili, i tego postrzegali, aby nieslawa zadna, uchoway Boze, na nas i Rpt^ st^d
nie przychodzila. Co wszystko cale po wrnci
w. obiecui^c sobie, jestesmy na tym, aby prace
i trudy wrnci w. i rycerstwa tamtego lask^ nasz^ райвЦ ukontentowane byly.
Zycz^c przytym wrnci w. dobrego od
Pana Boga zdrowia.
Dan w obozie pod Smolenskiem dnia 27
m<iesi^>ca stycznia, roku panskiego 1611,
panowania naszego <krolewstw> pol<skiego>
23, szwedzk<iego> 17.
Zygmunt krol.
наших, там же, в столице, находящихся. А
как и.в. легко усматривает, для нас и Речи
Посполитой очень важно, чтоб этот человек
был удержан от своих замыслов. А посему
пишем это наше письмо к п.в., и весьма же­
лаем, дабы вы доброхотство ваше, нам и Речи
Посполитой не один раз оказанное, показа­
ли и в настоящем случае. Употребите, п.в.,
те войска, которые в том государстве имеете
под предводительством вашим, и немедлен­
но теперь же выступайте с ними вместе туда,
куда указывает потребность; препятствуйте
исполнению означенных замыслов сего че­
ловека. Людей его истребляйте, наблюдая,
чтобы не постигло нас и Речь Посполитую
(чего боже упаси!) какое либо бесславие. В
исполнении всего этого, полагая надежды
на п.в., не преминем подвига и труды п.в. и
упомянутого рыцарства тамошнего нашею
милостию вполне наградить.
Желаем при этом верности вашей от Го­
спода Бога доброго здоровья.
Дано в лагере у Смоленска января 27
дня лета господня 1611 г, правления нашего
в королевствах наших: Польском 23, Швед­
ском 17 года.
Сигизмунд король.
BPAUPAN. Ms. 345. № 109. Подлинник. SRSPB. Е. 8597(Старый: № 335а).
Копия. Kognowicki К. Ор. Cit. Nota № 14. Муханов П. А. Записки гетмана
С. Жолкевского. СПб., 1871. Прил. № 40. Публикации.
№ 2.1611 г. июля 5 (15). —Письмо польского короля Сигизмунда III
сапежинцам с изложением плана боевых действий против П. Ляпунова
Urodzoni shlachetni wimie nam
mili! Aby wojsko nasze na stolicy
moskiewskiej przeciwko Lepunowa у
zmienikom moskiewskiem wsietkowane
bylo у gromadne iech гсЬгцпіс z mniejszym
niebezpieczenstwem у tym snadniej
zniesc by moglo: zywalismy urodzonego
starosty uswiatskiego у samych wmcej w.
aby scie pod stolice nast^piwszy tego tam
nieprzyjaciela sitq w^tpic dopomogli. A iz to
tem tu tez zdanie bylo panow rad naszych,
24
Благородные, шляхетные и верностию
нам любезные! Чтобы наше войско смогло
добиться успехов в столице против Ляпуно­
ва и прочих московских изменников, ему
надо собраться полностью с наименьшими
трудностями, тогда оно могло бы с уверен­
ностью сломить врага. Мы пожелали, чтобы
урожденный староста усвятский и самые
верные люди его по наступлении туда по­
могли усмирить этого неприятеля. То же
мнение было и у господ советников наших
СШаТНОЕ ВРЕіІІЯ Н З Е Л И Е ОПОЛЧЕНИЯ В HltHltltE ВОН ВЕКИ
abysmy dia snadniejszego znieszania tego
nieprzyjaciela у dia por/qdnicjszcgo wojska
naszcgo sprawowania poslali takiego z
hethmanow naszych, a wielmozny wojewoda
kijowski z innej strony niebezspierzenstwem
Rptej zabiega; posylamy do stolicy у do
wmciej w. wielmoznego hethmana WXLit.
ktorego
m?stwo,
przewaga,
czulosc
w dziele wojennym glosi у przeciwko
nieprzyjaciolem
narodow
naszycn
szcz?sliwq wiadomosc miec b?dziecic. Z
wmcej w., ktorzyscie pospolu z nim zdrowia
swoje mocy nieprzyjacielskiej... nieras
fortunie z pochwalq wiclkq zostawal; tyrri
pewniej jestesmy ze go wmci w. widziec у
miec u siebie radzi b?dziccic. Przeto wrnci
w. pilno zqdamy у napominamy abyscie
si? do niego z wodzem swym przyl^czyli у
pod wladzq m?znie nierzyjacioly zniesz^c
na wigtszq slaw? z nim wespol zarabiceli.
Nie wqtpicmy ze wmci w. poczuwaj^c si?
w milosci swojej ku ojczyznie у powolaniu
swoim lycerskim slowem zqdania naszego
у wolej naszej uslawicze. A [jest] nadzieja
u Bogu prqdko ten tam nieprzyjaciel
szwankowac musi wmci w. tez lepiej ku
Rptej zyczliwosci powinnej ku nam ch?ci
z rozszerzenia slawy [naro]du swego tak
od nas jaki у od Rptej slusuna wdze?cznosc
у nagrod? z wodziem swoim niemyslnie
odnosic baczenie, ktorym zyczymy przy
tym dostatecznego od Boga zdrowia.
Z Borysowa XV lipca, roku MDLXI.
—ради несомненного расстройства дел вра­
га и для наиблагоприятнейших действий
нашего войска следует отправить такого из
наших гетманов, который бы справился, а
вельможный воевода киевский своей по­
спешностью мешает РПЛ. Поэтому я по­
сылаю в столицу к верным нам людям вель­
можного гетмана ВКЛ, мужество, отвага и
дарования в военном деле которого весьма
известны и это послужит хорошим извести­
ем вам и горестью для недругов народов на­
ших. В.м., которые вместе с ним, не щадя
сил, мощь неприятельскую по соблаговоле­
нию удачи сломить могут, со славою боль­
шою останутся. Мы тем боле уверены, что
в.м. это видят и сделают правильный выбор.
Помимо этого, мы очень желаем и напоми­
наем в.м., чтобы вы присоединились к мое­
му войску и надеемся, что вы мужественно
разобьете врага ради славы. Не сомневаем­
ся в том, что в.м., сохраняя свою любовь
к родине, рыцарским обещанием и делом
выполнят наше желание и волю. А вся на­
дежда на Бога, что и этот неприятель пасть
должен. При соблюдении должной добро­
детели к РПЛ и доброжелательности во имя
расширения своей славы мы и республика
не останемся в долгу перед в.м. Кроме это­
го мы видим, что вам присуща не только
жажда наград, но и внимание к делам и по­
сему надеемся на вас и желаем вам хорошего
здоровья.
Написано в Борисове 25 июля 1611
года.
BPAU PAN Ms. 345. К. 105. Подлинник. ЛНБ НАНУ. Ф 103.
№ 556/Ѵа Л. 501—501 об. Копия А. Прохазки.
№ 3. 1611 гг. июнь 25. — Письмо П. Ляпунова Я. Сапеге с извещением
об отправке к сапежинцам посла Ф. К. Плещеева для переговоров
о совместных действиях
Высокие Коруны Польские и Великого Княжьства Литовского во всем вы­
сочайшем начале державного королевства, ясновельможному и по истинной вере
правому поборнику и во иних многих странах преславному делами, уяснившему
крепостию своею и мужеством и целомудрием на противных, изящному победите­
история
замни ополчении е России начаиа нон ееиа
га
лю, прехраброму рыцарю, и правым своим утвержением многие раны на вые своем
носящему, и многие победы на противных являюще, и смотреливно правеще под
собою многое изрядное рыцерское войско, и повсюду в панстве широковластней­
шему, великому гетману Яну Петру Павловичи) Сопеге каштеляновичю киевскому,
старосте усвяцкому и керепецкому приобщитель прежебывших преславных царей
преименитого Московского государьства неотклонной их царского величества дум­
ной дворенин и воевода Прокофей Ляпунов челом бьет, ноипаче радости предлежит
твоем исправление к нашему поможению.
Июня в 4 день писал еси ко мне с посланным своим с паном Степаном, и
я твой лист прочел, паче же и свое имя явно твоим ко мне приятным тщанием
любезного ти приятелства слыша духовно веселяся зряще твою совершенную по
Бозе любезнейшую добродетель и в правде помощь всем правоверным, и тщишися прося у вышняго помощи явнопреименитое Московское государство от лука­
вого находу смирити, и кровь християнскую утолити, и хощеши с праведными за
правду стояти.
И я, приятный твой, со многим крестьянским воем вселюбезные сердечные
радости исполнися слышим тя ото многих истинного Божия слугу правоверно кре­
стьянина, велеумна поборника, по правде тщательна за благочестие подвижника,
и сего ради должни есмя против твоих благопохвальных дарованних к нам досто­
должную честь воздаяти, и всему твоему великому рыцерству душевную похвалу
приносити, и у создавшего всяческих, у содетеля своего Бога милости просим разгбенными сердцы еже бы всесильный Бог сподобил твоей ясновельможной державе
с нами быти в боголюбезном в совершенном братолюбстве и в соблюдение правды
благочестивого твоего совету и тщания нелесно явити во избавление верным, и про­
тив твоего правого добраго совету посылаем к тебе скоростью околничего и воеводу
Федора Кирилловича Плещеева по твоей прежней любви приятельного мне, да с
ним дворян и детей боярских разных городов.
И тебе б ясновельможному приятному моему милостивому пану Яну Петру
Павловичю с ними правый свой добрый договор наслове положить, и, укрепясь по
договору крестным целованьем и присягою, утвердити по своее к нам правде как
власне нелстиве в своем листу пишешь, и пришод бы тебе к Московскому государ­
ству за православную нашу веру и за правду стояти против лжесловного неисправления лукавых под присягою старосты Гасевского и полковников, и ротмистров,
и всего злопагубного их рыцерства, и против московских бояр непостоятельного
предания Московского государства, и отступления древняго своего благочестия,
тайно бо умыслиша по согласию с прежереченными польскими и литовскими
людьми сурово и немилостиво наскочиша на Христово стада и погубиша много
бесчисленного правого крестьянского народу. Но человеколюбец Господь не по­
пустит в конец лукавому их умыслу совершити по писанному: «В сети сей юже
скрыша увязенога их знаем есть Господи судьбы творя, и в делех рук своих увязе
грешник».
Мы ж стояще божью помощию безо всякого нарушения храними будем. А я
през весь час живота моего и доднесь с повинности своей крестьянской обедую
вашие милости, естли что скарбу при польских и литовских людех в Московском
государстве неправым их взятием всей его милости пана Яна Петра Павлавича и
всего рыцерства. А Московского государства до тово ни до чево жадному чело­
веку коснутися не велим, и за всю твою к нам помощь и справедливость будем
ОШТНОС КІ’ІІГПН н мікмскш: ОПОЛЧЕНИЯ
б ниш е
кин ВЕКИ
седмицею платити, и впред напоминаем твое имя в окресных странах во многих
государствах слышану похвалу твою вовеки учиним, и приятельство твое правое
незабыто будет вовеки.
Адрес. Ясновельможному великому гетману Яну Петру Павловичу Сапеге к ста­
росте усвяцкому и керепецкому.
Помета: Lepunow, dumny dworjanin і
woewoda. Lepuna.
Помета: Ляпунов, думный дворянин и воевода. Ляпунова.
BPAUPAN. M S 360К. 627(старый 257). Отписка датирована
на основании указания секретарей гетмана
о времени ее получения 25.06.1611 г.
1 Тюменцев И. О., Мирский С. В., Рыбалко Н. В.,
4 Sapieha J. Р. Dziennik / / Hirschberg A. Pol­
Туликова Н А , Тюменцева Н. Е. Русский архив Я. Са-
ska a Moskwa w pierwszej polowie weku XVII. Lwow,
пега 1608—1611 годов: опыт реконструкции и источ­
1901. T. 1. S. 293.
никоведческого анализа. Волгоград, 2005.
2 [Жолкевский С.]. Записки гетмана Жолкевского о Московской войне / Пер. с польск., предисл. и прим. П. А. Муханова. 2-е изд. СПб., 1871.
5 Sapieha J. P. Op. cit. S. 294.
6Документ сохранился в копии в архиве Со­
ликамской приказной избы. См.: ААЭ. Т. 2.
7 Sapieha J. Р. Op. cit. S. 297.
С. 113.
3 Белокуров С. А. Разрядные записи за Смут­
ное время (7113-7121 гг.). М., 1907. С. 217.
история зсі'іісніш оиопченнн
е России начала кин века
27
С. В. Мирский
БОИ ПОЛЬСКОГО ГАРНИЗОНА МОСКВЫ
С ВОЙСКАМИ ПЕРВОГО ЗЕМСКОГО ОПОЛЧЕНИЯ
ПО МЕМУАРАМ М. МАРХОЦКОГО
Смутное время является одним из самых ярких периодов русской истории. Его
по праву можно назвать поворотной вехой в развитии России. Братоубийственная
война разрушила Российское государство и поставила русский народ на грань наци­
ональной катастрофы. Польский король Сигизмунд III первым вторгся в Москов­
ское государство и взял в осаду Смоленск. Затем началось вооруженное вмешатель­
ство в русские дела со стороны Швеции. С юга обрушилась череда набегов татар. От
гибели Россию спасли земские ополчения, организованные в 1610—1612 гг.
Впечатления очевидцев событий Смутного времени легли в основу летописей,
хроник, сказаний. В России, и в Речи Посполитой появились свидетельства как сооте­
чественников, так и иноземцев. Смута в Московском государстве вызвала в Польше
интерес к участникам военных походов. При этом особой популярностью пользова­
лись записки ротмистра на службе Лжедмитрия II, а затем Сигизмунда III —Миколая
Скибора Мархоцкого. Материалы его сочинения, известного как «История Москов­
ской войны», использовал автор компиляции, известной под названием «Дневник
Мартина Стадницкого»1. Перемышльский епископ П. Пясецкий при составлении
своей хроники включил в нее отрывки из мемуаров Мархоцкого2. Труды П. Пясецкого хорошо знали в России, но рукопись самого Мархоцкого была найдена и опубли­
кована только в середине XIX в.
О личности автора «Истории Московской войны» известно немногое. Родился
он около 1570 г. в шляхетской семье среднего достатка из Малой Польши, в родовом
владении Мархочицы3. С 1608 по 1610 г. М. Мархоцкий воевал в армии Лжедмит­
рия II под командованием кн. Р. Ружинского4, затем служил в полку А. Зборовского,
на стороне короля Сигизмунда IIP. Вернувшись на родину в 1612 г., Мархоцкий по­
лучил должность цехавского старосты6. Умер он в 1636 г.7
«История Московской войны» М. Мархоцкого до сих пор остается абсолютно
неизученной в источниковедческом плане. Несмотря на наличие всех предпосылок
для успешной работы над мемуарами, этот источник ни разу не был научно издан.
В общей сложности выявлено шесть списков этого памятника8. По мнению совре­
менных польских историков Я. Экеса и Г. Котарского, протографом является спи­
сок, находящийся в Библиотеке им. кн. Чарторыйских (Краков)9. Сочинение впер­
вые было опубликовано по этому списку10в 1841 г. в Познани, с многочисленными
ошибками в тексте и без каких-либо ссылок на источник11. Оно давно стало библио­
графической редкостью. Поэтому в Польше текст этого издания был воспроизведен
в конце XX века12. В России только в начале XXI века был выполнен русский пере­
вод познаньской публикации 1841 г.13Археографический анализ списков «Истории»
28
стытнов
ВРЕШЯ
н
зешсвне ополчения в н й ч ш
вин
ВЕКИ
М. Мархоцкого пока не проводился вообще. Назрела необходимость специального
научного изучения и издания источника в комплексе с сохранившимися докумен­
тами тушинских наемников.
В тексте мемуаров есть хронологические реалии, которые позволяют опреде­
лить примерные сроки работы М. Мархоцкого над его сочинением. Рассказывая о
прибытии в Тушино П. Борковского, который по поручению польских послов дол­
жен был уговорить наемников покинуть пределы России, мемуарист упомянул, что
посланец позднее стал хорунжим Сендомирским14. П. Борковский был хорошо зна­
ком М. Мархоцкому, т.к. они вместе с ним ездили послами от московского войска
на сейм в 1611 г.15 После возвращения в Речь Посполитую П. Борковский принял
участие в работе сейма 1615 г.,16 участвовал в переговорах с русским посланником
дьяком Я. Желябужским17. В качестве хорунжего Сендомирского он упоминается с
1616 г. вплоть до его смерти в 1619 г.18Таким образом «История...» написана не ранее
1619 г. Говоря об А. Госевском, М. Мархоцкий упомянул, что в момент написания
мемуаров он являлся воеводой Смоленским19. А. Госевский был назначен королем
воеводой Смоленским в 1625 г. и оставался на этой должности до своей смерти в
1636 г.20 Если учесть, что М. Мархоцкий умер в 1636 г., можно прийти к заключению,
что его мемуары написаны в период между 1625—1636 г.
Хронологически записки охватывают время с 1602 по 1612 г. Однако основное
повествование начинается лишь с 1607 г., т. к. все, что происходило ранее, автор
описывает кратко, чтобы ввести читателя в курс дела21. Далее Мархоцкий описывал
лишь те события, в которых он был либо участником, либо очевидцем. Анализируя
текст, можно предположить, что в его основу легли заметки, сохраненные ротми­
стром. Часть этих документов он поместил в приложении к мемуарам как свиде­
тельство своей объективности22.
В отличие от своих соотечественников, оставивших свои впечатления в форме
дневниковых или путевых записей23, ротмистр М. Мархоцкий постарался придать
своему труду некую литературную форму. Его произведение написано выразитель­
ным языком, с использованием народной речи. Колоритный стиль Мархоцкого,
возможно, был одной из причин того, что его сочинение использовалось в основ­
ном для иллюстрации событий Смуты без какого-либо анализа24. Причины для это­
го были обоснованы: небольшое количество точных дат25, кажущаяся отрывочность
повествования, смесь разновременных и разноплановых фактов. Тем не менее, его
свидетельства почти во всех случаях поддаются проверке или уточнению по другим
источникам. Часть информации уникальна: это сведения о взаимоотношениях ли­
деров гарнизона Москвы26, характеристики русских бояр27, И. Заруцкого28, С. Жолкевского29 и др. Еще более важны свидетельства Мархоцкого как военного челове­
ка о занятии Москвы полками гетмана С. Жолкевского30 и сражениях с отрядами
Первого ополчения в 1611 г.31 Однако сопоставление данных «Истории...» с другими
источниками для уточнения хода событий и их датировки также не проводилось.
Долгое время для изучения истории Первого ополчения использовались в
основном русские источники и иностранные сочинения нарративного характера.
Привлечение материалов польской переписки современников событий и других
эпистолярных и мемуарных источников в сочетании с трудом М. Мархоцкого по­
зволяет уточнить и дополнить ряд моментов, связанных с противостоянием поль­
ского гарнизона Москвы и воинов Первого ополчения в 1611 г. Это еще один довод
в пользу специального исследования данного источника.
история
зшския ополчений е России начала «он века
29
Сообщения М. Мархоцкого о начале движения Первого Земского ополчения
подтверждаются и расширяются за счет данных из «Записок» С. Жолкевского и рус­
ских источников32. Убедившись, что Сигизмунд III не выполняет условия договора
17(27) августа 1610 г.33, рязанский воевода П. П. Ляпунов отказался признавать Вла­
дислава Вазу русским царем и начал уговаривать других воевод последовать его при­
меру34. Отмечая факт участия в начавшемся движении И. М. Заруцкого, М. Мархоцкийи С. Жолкевский дают ему характеристики. По М. Мархоцкому, И. М. Заруцкий
был «муж добрый»; оскорбленный отношением к себе в лагере под Смоленском и
интригами русских сторонников Сигизмунда III и Владислава, он начал бороться
против войск короля. Гетман С. Жолкевский как проводник польских интересов
в России характеризует его резко отрицательно. Ротмистр отмечает напряженную
обстановку в Москве, которая вместе с угрозой извне могла привести к трагедии.
Он акцентирует внимание на выплатах гарнизону за счет московской казны, что
вызывало недовольство русских. Командующий гарнизоном велижский староста
А. К. Госевский, предчувствуя опасность, запретил вывозить порох из Москвы35.
Был усилен контроль над городом, особенно над густонаселенными районами.
Сведения М. Мархоцкого о том, что литовский референдарий, не рассчитывая на
помощь короля, решил не ждать, пока к Москве подойдут русские войска, и пред­
принял ряд мер, можно дополнить и расширить за счет писем Я. Заджика и А. Госевского, а также мемуаров С. Маскевича36. Польско-литовские отряды усилили
контроль над башнями Китай-города, Кремля и Белого города. Оружие, которое
пытались ввозить в город, подвергалось конфискации37. А. Госевский намеревал­
ся сосредоточиться на обороне двух центральных районов, т.е. вывести полки из
Белого города и усилить ими защиту Кремля и Китай-города38. Он не располагал
достаточными силами для того, чтобы защищать стены Белого города протяжен­
ностью более 9 км39.
В связи с беспорядками, вспыхнувшими 19(29) марта 1611 г. в Китай-городе,
Мархоцкий использует выражение: «случилось [это] так неожиданно и для наших, и
русских». При внимательном анализе его воспоминаний напрашивается иная при­
чина начала боев гарнизона с населением столицы. Ротмистр приводит предосте­
режение боярина М. Г. Салтыкова о восстании40. Вместе с тем сведения Мархоцко­
го содержат другую важную деталь — беспорядки были начаты немецкой пехотой,
размещенной в Кремле раньше остальных войск41. Все это приводит к выводу, что
неурядицы в Москве начались по распоряжению Госевского. Следует обратить вни­
мание: такое развитие событий явилось полной неожиданностью для Мархоцкого.
Вероятно, А. Госевский не давал указаний отдельным полкам о том, как им над­
лежит действовать, поскольку они уже давно находились в состоянии повышенной
боевой готовности.
Когда москвичам удалось не только сдержать натиск польско-литовских сол­
дат, но и перейти в наступление, командование гарнизона приказало поджечь Бе­
лый город и Замоскворечье. Как участник сражения под Иосифо-Волоколамским
монастырем 1610 г., М. Мархоцкий проводит аналогию между этими двумя собы­
тиями. Его рассказ в целом подтверждается К. Буссовым42, информацией из «Раз­
рядных записей...»43 и данными польских источников44. Параллельно с поджогами
поляки осуществляли грабежи и погромы45. (21)31 марта жители города смири­
лись и решили снова присягнуть на верность царю Владиславу. Но уже 2—3 апре­
ля, после подхода к городу сил ополчения, они отказались от этого (свидетельства
30
СтаТНОЕ ВРЕАІЯ и ЗЕАІСВИЕ ополчения в начале вон вева
М. Мархоцкого уточняется данными из письма А. Госевского королю и показания­
ми анонимного автора сочинения «Смятение великое в Московии и столице...»)46.
Более подробные сведения о дислокации отрядов земского ополчения, чем у Мар­
хоцкого, мы находим у С. Маскевича, в «реляции», приложенной к письму А. Го­
севского и в «Новом Летописце»47. Москва была блокирована с юга, востока и се­
вера. 6(16) апреля начались бои. В результате противоречий между полковниками
М. Казановским и П. Борковским, о которых М. Мархоцкий умолчал, удар
польско-литовских войск в направлении р. Яузы и Семеновского монастыря был
отбит48. Ротмистр лишь упоминает, что удалось удержать ключевые оборонитель­
ные пункты Белого города, обеспечивающие связь с Кремлем. Причиной неудач
он считает нехватку пехоты, способной противостоять ополченцам в городе. Но не
следует забывать, что конным хоругвям полка А. Зборовского, где служил будущий
автор «Истории...», ранее приходилось участвовать в боях в качестве пехоты (пер­
вая половина 1610 г.).
Ситуация изменилась после появления у Москвы войск усвятского старосты
Я. П. Сапеги49. Сапежинцы долго пытались подороже продать свои сабли, пред­
лагая услуги как Сигизмунду III, так и Первому Земскому ополчению. Об этом у
М. Мархоцкого нет ни слова. Наконец они сумели договориться с земляками и вы­
ступили в поддержку польского гарнизона Москвы. Мархоцкий определяет чис­
ленность отрядов Сапеги в 5 тыс. солдат и пахоликов50. Эта цифра явно завышена.
По более поздним сведениям из реестров, они могли насчитывать около 1700 чел51.
Для доставки провианта в осажденный город Я. П. Сапега организовал рейд.
К нему присоединилась часть гарнизонных войск. М. Мархоцкий считает это глав­
ной причиной неудачи боев 4(14)—5(15) июля и появления русских укреплений в
Замоскворечье. Однако он не говорит, что более опасным для гарнизона была бло­
када Москвы. 6(16) июля отряды Первого ополчения заняли Новодевичий мона­
стырь и перерезали еще один путь снабжения столицы.
Оказавшись в нелегком положении, А. Госевский прибегнул к провокации,
о которой сообщают М. Мархоцкий и С. Маскевич. Он знал о конфликтах между
дворянской частью ополчения и казаками, вызванных самоуправством последних.
В канцелярии гарнизона был изготовлен документ, уличающий П. П. Ляпунова
в связях с противником. Фальшивку подбросили в лагерь ополченцев. 22 июля
(1 августа) 1611 г. казаки дважды вызывали Ляпунова к себе, а когда он так и не
появился, привели его силой. Он был зарублен52. Смерть Ляпунова привела к заме­
шательству в рядах русских войск. Многие дворяне, опасаясь за свою жизнь, бежа­
ли из-под Москвы в свои усадьбы53. Количество добровольцев в сентябре-октябре
1611 г. уменьшилось54. Но А. Госевскому не удалось расколоть движение Первого
ополчения.
4(14) августа 1611 г. Я. П. Сапега вместе со своим полком и подкреплениями из
числа гарнизона вернулся к Москве. Секретари Сапеги записали, что «неприятель
от фортеций против него не вышел на расстояние полета стрелы»55. М. Мархоцкий
уточняет, что успеху способствовали маневры М. Коссаковского и встречный удар
войск гарнизона. Ю. Будило подводит итог: подкрепления и обоз с провиантом
были доставлены в город.
Тем временем положение в Московском государстве изменилось: 3(13) июня
1611 г. после 20-месячной осады пал Смоленск. Это одна из немногих точных
дат, приведенных в «Истории...» М. Мархоцкого. Очевидно, он и его товарищи
история
земик ополчении е России начаиа кип ееиа
зі
надеялись, что победа Сигизмунда III повлияет на расклад сил у Москвы. Но
король не пошел на столицу. Заботу о гарнизоне он поручил литовскому гетману
Я. К. Ходкевичу. Для этого сил Ходкевича было явно недостаточно56. Одно­
временно Я. П. Сапега со своими ротмистрами оказывал давление на А. Госевского, чтобы тот уравнял его войска в оплате со «столичными» полками. П о­
ляки требовали денег у московских бояр. После тяжелых переговоров на рубеже
августа-сентября 1611 г. стороны пришли к соглашению. Сапежинцы согласи­
лись принять в качестве жалования за два квартала 40 тыс. злотых и царские
драгоценности в залог оплаты «двух четвертей». Согласно М. Мархоцкому, они
получили «две шапки золотом расшитые и каменьями украшенные, которыми
царей своих русские короновать привыкли; скипетр и державу, тоже золотые,
каменьями украшенные»57.
18(28) августа 1611 г. Я. П. Сапега заболел. До 3 сентября он продолжал ис­
полнять свои обязанности. Развитие болезни привело к тому, что усвятский старо­
ста был перевезен в Кремль. Командование полком принял мозырский хорунжий
Ю. Будило. Однакоему не хватало авторитета. Когда 5 сентября в лагерь «сапежинцев»
пришли сведения о критическом состоянии усвятского старосты, часть хоругвей пол­
ка Сапеги, игнорируя приказы А Госевского, оставила лагерь и проследовала к гра­
ницам Речи Посполитой. Мы предполагаем, что так поступили те, кто не согласился
принять вознаграждение только за два квартала службы. В результате из 1700 солдат
с Ю. Будилой остались только 95058. 5(15) сентября в 4 часа утра Я.П. Сапега умер.
Скорее всего, причиной смерти была инфекция, которая проникла в одну из откры­
тых ран59. В ответ на неспособность короля оплатить «подмосковным» полкам задол­
женность по службе у солдат появляется мысль о конфедерации.
9(19) сентября 1611 г. из Москвы были отправлены послы на сейм, который от­
крывался 16(26) сентября в Варшаве. Каждый полк направил туда представителей,
которые должны были заставить короля выплатить причитающееся жалование.
В случае неуступчивости монарха они имели право пригрозить заключением конфе­
дерации и уходом из Москвы. По сообщениям польских мемуаристов, король обязан
был выплатить наличные деньги до 6 января 1612 г.60В число послов вошел и М. Мархоцкий. Вместе с посольством солдат из Москвы были отправлены представители Бо­
ярской думы Ю. Трубецкой, М. Салтыков-Морозов и думный дьяк В. Янов61. Русские
послы добрались только до Вязьмы. Там литовский гетман Я. К. Ходкевич вернул их
обратно. Таким образом он хотел принудить русскую сторону к уступкам. Однако, как
вспоминает М. Мархоцкий, «от русских, вернувши их послов в столицу, не добился
он иного... ибо бояре сказали: «даже если придется нам жизни свои отдать, иного от
нас не добьетесь». Он добавляет: «Послали их с этим за нами, но они уже опоздали на
сейм; это им пан гетман устроил. Свершили они то свое посольство через три либо
четыре недели после сейма»62.
15(25) сентября отряды земского ополчения предприняли штурм Китай-города63.
Он был отбит64. 25 сентября (4 октября) под Москвой появился литовский гетман
Я. К. Ходкевич с отрядом, насчитывающим около 2500 чел. Состав его группы войск
мы находим в реестрах того времени65. Гетман привел с собой 12 хоругвей конницы и
2 хоругви пехоты своего полка, а также взятый им из состава смоленского гарнизона
полк из 11 хоругвей конницы. С такими силами он не имел возможности освобо­
дить от блокады Кремль и Китай-город. Даже при поддержке отряда Ю. Будилы
гетман лишь мог ослабить ее. Это удалось ему лишь частично66.
32
статноЕ
врепія и зепісвие ополчения в нйчййе кон вевй
Череда боев польско-литовского гарнизона Москвы против войск Первого Зем­
ского ополчения в 1611 г. в описании участника событий ротмистра М. Мархоцкого
отмечена огромным напряжением с обеих сторон. Несмотря на все усилия, силам
ополчения не удалось достичь цели и разгромить врага. Но и гарнизон оставался в
трудном положении —не хватало провизии и боеприпасов, все более ощутимыми
становились потери. Солдаты сами были виноваты в этом: они сожгли и разгра­
били все, что могло помочь им удержаться в осажденной столице67. Все же только
после ухода части наемных войск в Речь Посполитую в первой половине 1612 г. и
поражения Я. К. Ходасевича в боях со Вторым Земским ополчением 22—24 августа
(1—3 сентября) 1612 г. польский гарнизон Москвы оказался в безвыходной ситуации
и вынужден был сдаться.
Проанализировав отрывки из сочинения М. Мархоцкого, и, сопоставив их
с другими источниками, можно прийти к определенным выводам. Его мемуары до­
ведены до конца 1611 г. и поэтому в отношении Первого Земского ополчения они
более информативны, чем произведения С. Жолкевского и К. Буссова. В отличие
от мемуаров С. Маскевича здесь нет ошибочных дат, которые не кореллируются
с данными остальных памятников68. Хотя войска Я. П. Сапеги не входили в состав
гарнизона Москвы, при описании боев 1611 г., составители его «Дневника» и Ю. Бу­
дило уделяют основное внимание действиям «сапежинского» полка. Для уточнения
и дополнения сведений, изложенных в «Истории Московской войны» можно при­
влечь данные эпистолярных69, а также других малоизвестных источников70. К сожа­
лению, переписка А. Госевского и московского гарнизона с наемниками Я. П. Са­
пеги в архивах отсутствует полностью. Скорее всего, материалы этого «фонда» были
уничтожены либо сапежинцами, считавшими А. Госевского главным виновником
всех неудач поляков в России, либо велижским старостой, игравшим важную роль в
руководстве Речи Посполитой в 20—30-е гг. XVII в.
В описании М. Мархоцкого у поляков есть своеобразный кодекс «рыцарской
чести», им не чужды понятия долга, славы, доблести и заслуг. Но их интересы вра­
щались главным образом вокруг денег и богатства. Остальное интересовало их в
меньшей степени. При случае автор не забывает отдать должное противнику, од­
нако скорее для того, чтобы подчеркнуть «заслуги» польских воинов: тогда счита­
лось, что победа над слабым врагом не делает чести победителям. Подобно другим
польским мемуаристам, он завышает численность русских войск в боях 1611 г.71 и
объясняет успехи гарнизона храбростью его солдат. Однако он справедливо сооб­
щает о губительных последствиях алчности своих соотечественников, о склоках и
зависти в кремлевском гарнизоне Госевского и войсках короля Сигизмунда III. В
«Истории Московской войны» М. Мархоцкого изображены реальные люди и их во­
енные будни. Это позволяет еще раз отдать должное мужеству воинов Первого и
Второго ополчений, которые выстояли против сильного врага, отбросив «шатость»
ради спасения родной земли.
Несомненно, «История Московской войны» требует специального изучения,
проведения археографического анализа и последующего научного издания. Только
после этого речь может идти о более результативном использовании этого сочине­
ния в научных изысканиях.
история
затскии ополчений е России начааа кон века
зз
1 История Дмитрия Московского и М арин,i
Мнишек, дочери Сендомирского воеводы, цари­
цы Московской / / Русский архив. 1906. Кн. 2. № 5.
С. 129-174; № 6. С. 130 131, 177-222.
2 [Piasiecki P.J Kronika Pawla Piasieckiego, biskupa przemyslskiego. Krakow, 1870; Пясецкий 11.
Смутное время и московско-польская война
/ / ПамятШ'іки древней письменности и искусства.
СПб., 1887. Выл. 68. С. 1 73.
3 Boniecki A. Herbarz polski. Т. 16 / / Ulozyli
Adam Boniecki i Artur Reiski. Warszawa, 1913; Dunin-Borkowski J.S. Genealogie zyjqcych tytulowanych ro­
dowpolskich. I,wow, 1895.
4 Rejestr wojska polskiego, ktore jest przy Caru na
Moskwic / / Отдел рукописей Львовской Научной
Библиотеки Национальной Академии Наук Укра­
ины (далее - ОР ЛНБ НАНУ). Ф.5. № 5998/111.
Уа. Л. 323 324; Biblioteka Jagiellonska (далее - BJ).
Rkps.102. Sir. 315 316; Biblioteka ini. Czartoryskich
(далее
BCz). Rkps 2245, nr. 10, s. 81; Вержбовский Ф. Ф. Материалы к истории Московского го­
сударства в XVI и XVII столетиях. Выл. II. Война с
IІолыпеюв1609 1611годах. Варшава, 1898.С.8идр;
Instruktia poslom z wojska Cara do krola poslanym... / /
Marchocki M. Historya wojny moskiewskiej. Poznan,
1841. S. 148—151; Сборник Императорского Русско­
го исторического общества (далее - Сборник РИО) /
Публ. С. А. Белокурова. М.. 1913. Т. 142. С. 38-40.
5 Sunmiariusz zoldu wojska stolecmego moskiewskiego po rachunkom posledniejszym w obozie pod
Grodkiem uczynionym / / BJ. 108, K. 9—10; Spisek
Wojska Stolcc/nego PP. Confederatow wyszedlszy na
odpoczynek na Biala Rus ijako sie polozyli //Arcliiwum
Glowny Aktow Dawnych (далее - AGAD). AR. II.
12. K.641 642; ВсйнасПолынек>в1609—ІбПгодах./
Изд. Ф. Вержбовский. Варшава, 1S9S. С.7. 9; М.
Marchocki. Op. Cit. S. 78; S. Maskiewicz. Pamietnik / /
Pamiytniki Samuela i Boguslawa Kasimieiza Maskiewiczow (wiek XVII). Wroclaw. 1961. S. 167—170;
S. /dlkiewski. Op. Cit. S. 187-141; W. Polak. 0 Kremli
Smoleitszczyzny. Polityka Rzeczypospolitej wobec Moskwy w latach 1607 — 1612 / / RocznikiTowarzystwa Naukowcgo wToruniu, R. 87. z. 1. Tonui 1995. s. 137-141;
Он же. Dwa listy dowodcy wojsk polskich w Moskwie
Aleksandra Gosiewskiegoz 1611 roku. / Z dziejow Europy wczesnonowozytnej. / / Pod red. J.Wijaczka. Kielce.
1997. S. 192 193, 194 196.
:ki
Ekes J. Marchocki M. / / Polski Slownik biogra-
6
ficzny (далее - PS В). Warszawa, 1974. T. XIX. S. 558.
Ibid; Biblioteka Naukowa Polskiej Akademii
Umiejytnosci i Polskiej Akademii Nauk (далее
BPAU PAN). Rkps. № 688 (на лат. яз).
Biblioteka Zakladu Narodowego im. Ossolinskich (ВО). Rkps. № 129; Biblioteka Polskiej Akade­
mii Nauk w Korniku (BK), Rkps. № 319; ОР ЛНБ
IIAIІУ. Ф. 5. № 5268/1 ( здесь же находятся семей­
ные документы Мархоцких № 4042/1); Stokholm.
Riksarkivet. Skoklostersamlingen. Polska brev (далее
SRSPB). E. 8603 - Фрагмент мемуаров M. Mapхоцкого, а также информация о семье Мархоцких
есть в: BPAU PAN. Rkps. № 688.
9Ekes J. Op.Cit.
1(1Ekes J. Op. Cit.
11 Marchocki M. Historya wojny moskiewskiej.
Poznan, 1841.
12 M. Marchocki. Historia moskiewskiej wojny
prawdziwa przez mie Mikolaja Scibora z Marchocic
Marchockiego pisana j j Moskwa w rykacli polakow.
Pamiytniki dowodcowiolicerowgarnizonu polskiego w
M oskwiewlatach 1610—1612/W y b o r ioprac. M. Kubala, T. Sciezor. bmw 1995.
15
Мархоцкий H. История Московской вой­
н ы / Подг. публ., перев, ввод, стат, ком. Е. Куксиной. М.. 2000.
11М. Marchocki. Op. Cit. S. 88.
15 Tyszkomki К. Borkowski P.D. / / PSB. Krakow.
1936. T. II. S. 336; Состав посольства быт следую­
щим: полковники М. Казановский и П. Борков­
ский, ротмистры М. Мархоцкий и Я. Гречина,
поручики пан Войтковский и В.Средзинский, «то­
варищи» Я. Оборский и Е. Троян (Maskiewicz■ Op.
Cit. S. 170).
16 Tyszkowski. К. Wojna о Smolensk: 1613—1615.
Lwow, 1932. S. 147 169.
17 Сборник РИО. Т. 142. С. 549-556; Акты,
относящиеся к истории Западной России, собран­
ные и изданные Археографическою комиссиею
(далее
АЗР): В 5 ч. СПб., 1851. Ч. 4. С. 436-441.
ls Tyszkowski К. Borkowski P.D. / / PSB. Krakow.
1936. T. II. S. 336.
19M. Marchocki. Op. Cit. S. 88.
Herbst S. Gosiewski A. / / PSB. Warszawa.
1959 1960. T. VII.S. 339-340.
21 M. Marchocki. Op. Cit. S. 1-5.
СЛИТНОЕ К РЕНІЯ И ЗЕЙІСИИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В Ніі Чіі і і Е HUH BEBli
22 l.Instruktia poslom z wojska Cara do krola poslanym...; 2.Respons slowny przez J.M. Pana
отношений в Смутное время. 3-е изд. СПб., 1910.
С. 335, 574, 588.
Podkanclerzego Coronnego (F. Krvjskiego - С. M.);
25 Точной датировкой отмечены лишь важ­
3. Respons na pismie poslom rycerstwa pod Moskw^...; нейшие с точки зрения автора события: Вол­
4. Poselstwo przez pana Stadnickiego...; 5.Script poda- ховское сражение 1608 г., битва под Клушиным
ny od kola rycerskiego...; 6.List od Carowey... / / Mar-
1610 г., волнения в Тушине 20 марта 1610 г., взятие
chocki M. Historya wojny moskiewskiej. Poznan, 1841.
Смоленска 13 июня 1611 г. (Marchocki М. Op. cit.
5. 146—162. Текст документов идентичен соответ­
S. 21-22, 66,88, 121, 146-147).
ствующим фрагментам из рукописи SRSPB. Е.
26 М. Marchocki. Op. Cit. S .123-124.
8597 —копийной книги, в которую, по-видимому,
в архиве канцлера Л. Сапеги в первой половине
27 Ibid. S. 109,112 (А. Голицын), S. 113 (М. Г. Сал­
тыков).
XVII в. были включены важнейшие польские ди­
28 Ibid. S. 108.
пломатические документы 1609—1610 г. К сожале­
29 Ibid. S. 85-93.
нию, она не имеет пагинации, что затрудняет точ­
30 M. Marchocki. Op. Cit. S. 98-105.
ные ссылки. См. также: Сборник РИО. Т. 142. М.,
31 Ibid. S. 117-121 и далее.
1913. С. 3 7 -4 7 , 55-56.
23 Бельский С. Дневник 1609 г. / /
32 S. Zdlkiewski. Pocz^tek i progres wojny m o­
ЧОИДР.
1848. № 6. Отд. 3. С. 1—24; Дневник происшествий
skiewskiej. Warszawa, 1966. S. 184; СГГиД. T. 2; АИ.
T. 2.
московских и посольства в Москву пана Н. Олес-
33 В начале XVII в. Россия жила по юлианско­
ницкого и его секретаря А. Гонсевского / Пер. с
му календарю (т. н. «старый стиль), а европейские
польск., предисл. и прим. Н. Г. Устрялова / / Ска­
страны, в т. ч. Речь Посполитая - по григориан­
зания современников о Дмитрие Самозванце. 3-е
скому («новый стиль»). Во избежание путаницы
изд. СПб., 1859. Ч. 2. С. 199-262; [Немоевский С ].
здесь и далее первая дата приводится по старому
Записки Станислава Немоевского / Публ., пре­
стилю, вторая — по новому. Даты по умолчанию
дисл. А. А. Титова; Пер. с польск. под ред. А. А. Ко-
даны по новому стилю.
чубинского / / Титов А. А. Рукописи славянские
34 Московские бояре -
Сигизмунду III и
и русские, принадлежащие ... И. А. Вахрамееву.
царю Владиславу. Москва, январь 1 6 1 1 г.// СГІиД.
М., 1907. Вып. 6; Niemojewski S. РаишДпік (1606—
Т. 2. С. 489-490; Прокопий Ляпунов — жителям
1608) / Wyd. A.Hirschberg. Lwow, 1899; [Рожнятов-
Нижнего Новгорода, Рязань, 31 января 1611 г. / /
ский А.]. Дневник Марины Мнишек / Отв. ред.
СГГиД. Т. 2. С. 497-498; Он же - жителям Вла­
Д. М. Буланин; Пер., предисл. и коммент. В. Н. Коз-
димира. Рязань, февраль 1611 г. / / СГГиД. Т. 2.
лякова. СПб.: Изд-во Д. Буланин, 1996. (Studio­
С. 509-510; Отписка воеводы Прокофия Ляпуно­
rum slavicorum monumenta. Т. 9); Dyamentowski W.
ва пану Чернатскому (одному из командиров от­
Diariusz 1605-1609 / / Hirschberg A. Polska a Mos-
рядов Я. П. Сапеги) о присылке послов в Москву
kwa w pierwszej polowie wieku XVII. Lwow, 1901.
для совещания, на каких условиях хочет он соеди­
T. 1. S. 1-166.
ниться с русскими полками для совокупных дей­
24 Соловьев С. M. История России с древней­
ствий против поляков. Февраль 1611г. / / АИ. Т. 2.
ших времен / / Соч.: В 18 кн. М.: Мысль, 1989.
С. 375-376; Uniwersal Lepunowa Rezanskiey prowin-
Кн. ГѴ. Т. 8. С. 573, 618 (С. М. Соловьев приводит
cyi pobudzaj^cy do woyny przeciwko krola JMci. 11
речь А. Голицына, адресованную А. Госевскому,
lutego 1611 r / / Biblioteka im. Raczynskich (Далее -
целиком заимствованную из «Истории Москов­
BR), rkps. 33, k. 238-239V.
ской войны»); Костомаров Н. И. Смутное вре­
35 Отписка нижегородцев к вологжанам, о
мя Московского государства в начале XVII ст. / /
походе Прокопия Ляпунова к Москве, о всеоб­
Собр. соч.: В 5 кн. СПб., 1868. Кн. II. С. 134, 137,
щем вооружении нижегородцев и о немедленной
142-143; Платонов С. Ф. Очерки по истории Сму­
присылке ратных людей на помощь столице, с
ты в Московском государстве в XVI-XVII вв.:
приложением двух воззваний московских лю­
Опыт изучения общественного строя и сословных
дей и отписки Ляпунова о всеобщем ополчении
история
зеюсш опопченнн е России начала ион века
3S
на поляков и литовцев». Конец января — начало
февраля 1611г. //А А Э . Т. 2. С. 296-302.
52 S. Maskiewicz. Op. Cit. S. 202.
53 Новый Летописец. С. 113-114; Из Хроно­
36 Jakub Zadzik do Lawrentego Gembickiego,
графа, принадлежавшего историографу Карамзи­
spod Smolenska / / Riksarkivet Stockholm. Extranea
ну (Столяровский список, Л. 322-582, 643-688) /
Polen (Далее - RaS, EP), 105 (sygn. AGAD), EP,
Изборник славянских и русских сочинений, вне­
63—64; W. Polak. Dwa listy dowodcy wojsk polskich
сенных в хронографы русской редакции / Изд.
w Moskwie Aleksandra Gosiewskiego z 1611 roku...
А. А. Попов. М., 1869. С. 352.
S. 192-193, 194-196; S. Maskiewicz. Op. Cit. S. 178.
37 S. Maskiewicz. Op. Cit. S. 178.
54 Окружная грамота (в списке) ТроицыСергиева монастыря от архимандрита Дионисия
38 Wjazd K.J.M. Polskiego Zygmunta Trzecie-
и келаря Авраамия Палицына во все российские
go do Moskwy A.D. 1610... / / AGAD, AR, II, 12,
города: о гибельном состоянии государства, с
k. 637-638.
убеждением, святостию закона, верных сынов
39M. Marchocki. Op. Cit. S. 87; W. Polak. Op.Cit.
S. 192-193; 194-195.
40 M. Marchocki. Op. Cit. S. 87.
Отечества ускорить на избавление Москвы от
иноплеменных и присоединиться к находящимся
там, под начальством князя Трубецкаго, войскам.
41 Ibid.
6 октября 1611 г. / / СГГиД. Т. 2. С. 577-579; Доли-
42Буссов К. Указ. Соч. С. 323.
нин Н. П. Подмосковные полки («казацкие табо­
43 Белокуров С. А. Разрядные записи за Смут­
ры») в национально-освободительном движении
ное время (7113-7121 гг.). М., 1907. С. 221.
44Aleksander Gosiewski do Zygmunta III, Moskwa,
1611-1612 гг. Харьков: Изд-во Харьковского гос.
ун-та, 1958. С. 83-84.
27. III. (6. IV). 16 1 1 // BCz, rkps. 106, без пагинации;
55 Sapieha J. Р. Dziennik / / Hirschberg A. Polska
Relacja ustna bojaizyna, ktory dostarczyl list Gosiew­
a Moskwa w pierwszej polowie weku XVII. Lwow, 1901.
skiego, 1611 / / BCz, rkps. 106, k. 661-664; Relacjapana
T. 1. S. 320; /. Budzillo. Op. Cit. S. 123.
Gloskowskiego taka towarzysza pana Strusza, 1611 / /
56 S. Maskiewicz. Op. Cit. S. 201.
BR, rkps. 139, k. 348; Новый Летописец, С. 109.
57 M. Marchocki. Op. Cit. S. 104.
45 Anonimna relacja z wydarzen moskiewskich,
pierwsza polowa 1611 / / BR, Rkps. 139.
58/ . Budzillo. Op. Cit. S. 482-483.
59Частное письмо Петра Нащокина Максиму
46 W. Polak. Op.Cit. S. 192-193; 194-195; Tu­
Яковлевичу Строганову о событиях того времени / /
mult wielki w Moskwie i Stolicy za nast^pieniem woj-
Долинин / / П. Указ. соч. С. 120—121; Отписка из
ska naszego w Roku Panskim 1610 / / BCz, rkps.105,
Верхотурска в Туринск о присылке польских плен­
k. 347-347v; S. Maskiewicz. Op. Sit. S. 188.
ников и их расспросных речей / / Акты времени
47 M. Marchocki. Op. Cit. S. 87; S. Maskiewicz.
Op. Cit. S. 178; Relacja ustna bojarzyna, ktory dostarczyl
list Gosiewskiego, 1611 11 BCz, rkps. 106, k. 661-664;
Новый Летописец, С. 109.
48 Bohun T. Moskwa 1612. / Wyd. «Bellona».
Warszawa, 2004. S. 135.
49Kognowicki K. Zycie J.P. Sapiehi 11 Zycie Sapiehow. Wilno, 1791. T. 2. S. 271; Korzon T. Dzieje wojeni
междуцарствия 1610—1612 гг. / Сост. С. К. Богояв­
ленский, И. С. Рябинин. М ., 1915. С. 4—48.
60 M. Marchocki. Op. Cit. S. 103; S. Maskiewicz.
Op. Cit. S. 204; J. Budzillo. Op. Cit. S. 128-133.
61 Diariusz poselstwa moskiewskiego wyslanego
do Warszawy z koncem r. 1611 / / Polska a Moskwa w
pierwszej polowie wieku XVII / Wyd. A. Hirschberg.
Lwow, 1901. S. 339-340.
wojskowosci w Polsce. T. 1. Lwow-Warszawa-Krakow,
62M. Marchocki. Op. Cit. S. 103.
1923. S. 151; Wimmer H. Wojsko polsko-litewskie w
63 S. Maskiewicz. Op. Cit. S. 202.
pierwszej polowie XVII w. / / Studia i materialy do Hi-
64 S. Maskiewicz. Op. Cit.
storii Wojskowosci. T. XIX. Warszawa, 1972.
50 M. Marchocki. Op. Cit. S. 125.
65 Tamze, s. 203-204; Вержбовский Ф. Ф. Указ,
соч. С. 66—67; полк Ходасевича состоял из хоругвей
51 Regestrum rationis publicae in comitis Var-
Е Глебовича (93 чел.), С. Воловича (63), С. Конец-
soviensibus generalibus anno 1613... / / Вержбов-
польского (89), А. В. Радзивилла (112), Т. Домбро-
ский Ф. Ф. Указ. соч. С. 56.
вы (153),Я. Киш ки(85), Платемберга(71), М. Кор-
фа (61), Околовича (100), татарских хоругвей
под Москву, его смерть и последующий распад
Чаровича (100) и Богдана (100), а также из пехо­
войска.
ты Я. К. Ходасевича (?) и Ф. Руцкого (200). См.:
69Jakub Zadzik do Lawrentego Gembickiego... / /
А. Namszewicz. Zywot J. К. Chodkiewicza, Wojewody
RaS, ЕРД05 (sygn. AGAD, EP,63-64; W.Polak. Dwa
wilenskiego, Hetmana Wielkiego W. Ks. Lit., Krakow,
listy... S. 192-193,194-196; Aleksander Gosiewski do
1858. T. II. S. 3; «смоленский» полк под командо­
Zygmunta III... / / BCz, rkps. 106, без пагинации;
ванием С. Конецпольского состоял из хоругвей
Relacja ustna bojarzyna, ktory dostarczyl list Gosiew-
С. Конецпольского (150), Тарновского (100), С. Лю-
skiego, 1611 / / BCz, rkps. 106, k. 661—664.
бомирского (200), кн. Я. Корецкого (50), Р. Хой-
70 Relacja pana Gloskowskiego... / / BR, rkps.
ского (50), Снопковского (100), Течинского (100),
139, k. 348; Tumult wielki w Moskwie i Stolicy... / /
Щита (100), К. М. Дорогостайского (150), рейтар­
BCz, rkps. 105, k. 347-347v; M. Hofmanski. Porazka
ских хоругвей Розена (100) и Сея (?).
cudowna... / / BCz., dop. 32021.
66 S. Maskiewicz. Op. Cit. S. 204.
71 Напр., силы A. 3. Просовецкого определе­
67 «...Взяли выгоду очень великую, ибо сто­
ны в 30 тыс. чел (М. Marchocki. Op. Cit. S. 117). По
лицу всю опустошили до 500 злотых [полностью
современным подсчетам, численность всех во­
- С.М.]». (М. Hofmanski. Porazka cudowna wojska
йск Первого Земского ополчения не превышала
moskiewskiego w stolice po szcz^sliwym odjechaniu
12 тыс.чел ( Т. Bohun. Moskwa 1612. Warszawa,
K.J.M. przez Zolnierza tamze b^d^cego i na ratunek
2004. S. 124; см. также Relacja ustna bojarzyna... / /
od Krola Jego Mosci poslanego otrzymana. Poznan,
BCz, rkps. 106, k. 661-664; Wjazd K.J.M. Polskie-
1611 / / BCz., dop. 32021).
go Zygmunta Trzeciego... / / AGAD. AR. II, 12,
68 S. Maskiewicz. Op. Cit. S. 202-203. Мемуа­
k. 637-638.
рист ошибочно датирует приход Я. П. Сапеги
история зсііісшій опоіічсніін е
России начала кин века
37
И. О. Тюменцев
ДВИЖ ЕНИЕ ЗЕМСКИХ ОПОЛЧЕНИЙ
И ЛЖЕДМИТРИЙ III
В конце 1610 —начале 1611 гг. польский король Сигизмунд III и его окруже­
ние окончательно похоронили Московский договор, арестовав членов «великого
посольства» и потребовав от семибоярщины прислать новых послов для присяги
самому королю. Бесчинства и насилия, чинимые польскими солдатами и наемни­
ками в Москве и в провинции за полгода до предела накалили обстановку в стране1.
Большинство бояр во главе с кн. Ф. И. Мстиславским и значительная часть членов
государева двора в страхе перед народным бунтом были готовы согласиться с тре­
бованиями Сигизмунда III. Патриарх Гермоген, наоборот, резко осудил действия
короля и в своих окружных посланиях освободил русских людей от присяги короле­
вичу Владиславу. Именно поэтому призывы вождя рязанских служилых людей дум­
ного дворянина П. П. Ляпунова поднять восстание против оккупационных властей
в Москве попали на подготовленную почву. В Замосковье, Поморье, Новгородской
земле начали создаваться отряды земского ополчения. В своем письме 17 (27) янва­
ря 1611 гг. польский король прямо предупредил Я. Сапегу о «бунте» П. П. Ляпунова2.
В начале февраля 1611 г. из Калуги к Я. Сапеге бежали бывший «боярин» самозванца
кн. Д. М. Черкасский, «спальник» Иг. И. Михнев и Д. Микулин, которые сообщи­
ли о намерениях И. М. Заруцкого и калужан присоединиться к движению перво­
го земского ополчения и выбирать Государя «всею Землею», после освобождения
Москвы3. Впервые с начала гражданской войны открылась реальная возможность
объединения всех земских сил для борьбы за освобождение страны от иноземцев и
их приспешников.
Серьезной проблемой для земского движения стало появление в конце марта
1611 г. в Новгороде Великом нового Большого вора —Лжедмитрия III. История это­
го самозванца долгое время находилась на периферии исследований. В самозванце
видели местного вождя «воровских» казаков4, предводителя «антифеодальных эле­
ментов»5, выразителя интересов верхов псковского посада6. Р. Г. Скрынников считал
события связанные с Лжедмитрием III прямым продолжением гражданской войны
в России, а его движение —этапом в развитии повстанческого движения7. Написав­
ший единственное специальное исследование о самозванце П. В. Седов пришел к
выводу, что самозванец не «отражал интересы какой-то одной социальной группы»,
а лишь «приспосабливался к обстоятельствам»8. Недавно А. А. Селин вообще на­
звал Лжедмитрия III гротескной фигурой, значение которой заключалась лишь в
том, что он несколько недель властвовал в Пскове и ему присягнуло Первое земское
ополчение и некоторые российские города9. Исследователи обычно рассматривали
историю Лжедмитрия III как локальное явление вне движения земских ополчений.
OW HOE ВРЕіТІЯ И "ІКМСННЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НЛЧЛЛЕ ВОН ВЕКЛ
Между тем анализ этих двух феноменов во взаимосвязи, а также опыт, накоплен­
ный современной историографией в изучении самозванства, позволяет по-новому
взглянуть на его историю.
Современники называли Лжедмитрия III Новым большим, Ивангородским,
Псковским вором. Высказывались мнения, что имя «царя Дмитрия» на этот раз взял
казак Сидорка10, сын дьякона московской церкви из-за Яузы Матвей (Матюшка)11,
незаконно рожденный сын Я. К. Ходкевича12. Предположение о беспутном сыне
аристократа почти сразу же было отброшено. Казаком Сидоркой современники,
как видно из анализа актового материала, называли самозванца до его разоблаче­
ния в Пскове и в Москве весной-летом 1612 г., после этого события в обоих городах
всплыло имя Матюшки. Путаница возникла позднее, когда Авраамий Палицын на­
звал Матюшкой Веревкиным Лжедмитрия II13, а авторы Нового летописца исполь­
зовали в тексте памятника оба имени самозванца14.
Сведения о первых шагах Лжедмитрия III собрали шведы, готовившие захват
Новгорода Великого. Они выяснили, что будущий самозванец в начале 1611 г. не­
которое время прожил среди новгородцев под видом бродячего торговца ножами,
вероятно, под именем казака Сидорки15. В сентябре-феврале 1611 г. новгородцы
признавали власть королевича Владислава и подчинялись назначенным сюда во­
еводами боярину И. М. Салтыкову, К. Чеглокову и дьяку П. Третьякову. Ситуация
изменилась, когда около 22 февраля 1611 г. в город из Москвы с паном Микулаем
Юргою прибыл крупный отряд казаков во главе с атаманами Б. Березиным, С. Заруцким, И. Зворыкиным, М. Паниным и есаулом Т. Кайдашевым. Между 25 фев­
раля и 12 марта 1611 г. в Новгороде произошел переворот, в результате которого
назначенная А. Гонсевским местная администрация была отстранена от власти, а
боярин И. М. Салтыков казнен16. Примечательно, что уже 27 февраля 1611 г. почти
за месяц до объявления Лжедмитрия III шведский король Карл IX написал письмо с
предложением помощи против поляков и их пособников17. Если учесть прямые ука­
зания источников, что самозванца в Новгород Великий привели казаки и им ока­
зался сын московского дьячка церкви «из-за Яузы», то можно с большой степенью
вероятности предположить, что сын московского дьячка прибыл в город с отрядом
казаков из-под Москвы около 22 февраля 1611 г. и в течение месяца шла подготов­
ка его объявления. Неслучайно, среди атаманов оказался «мнимый родственник»
И. М. Заруцкого — С. Заруцкий, больше ни разу нигде не упомянутый. Повсюду
распускались слухи об очередном чудесном спасении «царя Дмитрия» и его скором
появлении в Новгороде Великом. Эти слухи, видимо, подвигли шведского короля
на написание письма еще не объявившемуся самозванцу которое по этой причине
было отправлено Я. Делагарди из Выборга назад в Стокгольм18. Сделанные наблю­
дения дают основание уточнить наблюдение П. В. Седова. Самозванец готовился
тогда, когда русские города собирали ополчение для «очищения» Москвы19.
Автор Псковской летописной повести и шведский историк Ю. Видекинд уста­
новили, что Лжедмитрий III объявился в Новгороде Великом не сразу после свер­
жения пропольских властей, а около 23 марта 1611 г.20 как раз тогда, когда вести о
восстании в Москве 19—20 марта 1611 г. достигли Новгородской земли21. П. Г. Любо­
миров, ссылаясь на обличения в окружных посланиях кн. Д. М. Пожарского, К. Ми­
нина и московских бояр, пришел к выводу, что инициаторами новой самозванческой интриги являлся атаман И. М. Заруцкий и бывшие тушинцы22. В пользу этой
гипотезы, казалось бы, говорит имя одного из атаманов, появившихся незадолго
история
зе м и к ополчений е России начала кон века
39
до объявления самозванца —С. Заруцкий. Тем не менее, построения исследователя
вызывает серьезные сомнения. И. М. Заруцкий являлся фаворитом «царицы» Ма­
рины Мнишек и рассчитывал править Россией именем ее малолетнего сына —«воренка Ивана»23. Лжедмитрий III был для него помехой на пути к власти. Неслучай­
но, он, по свидетельству весьма осведомленного бывшего полковника Тушинского
вора Й. Будилы, противился присяге первого земского ополчения Лжедмитрию III24
и, как видно из отписок руководителей подмосковных таборов, приложил немало
усилий для разоблачения самозванца25.
Шведы выяснили, что будущий самозванец около 23 марта (2 апреля) 1611 г.
явился в Новгород Великий с «сотней конных товарищей по беспутству», «таких
же, как сам, разбойников и проходимцев» и попытался объявить себя перед горо­
жанами в очередной раз «чудом спасшимся царем Дмитрием». Однако новгородцы
не поверили ни единому слову бывшего продавца ножей и вынудили его бежать в
Ивангород, где он был принят с праздничным салютом и многодневными торже­
ствами26. Весьма осведомленный автор Псковской летописной повести сообщил
любопытную деталь, что отряд, с которым самозванец появился в Новгороде Вели­
ком, а затем бежал в Ивангород, состоял из «новгородского казачья»27. Арзамасский
дворянин Б. Болтин, служивший от города, который целовал крест Лжедмитрию
III, также отметил, что отряды самозванца в Ивангороде в основном состояли из
казаков и «холопей боярских»28. Таким образом, у истоков самозванческой интриги
на Северо-Западе страны, как и на Юго-Западе и Юге стояли московские и местные
казаки. Именно поэтому, потерпев неудачу в Новгороде Великом, они бежали не
куда-нибудь, а в Ивангород, который вместе с Великими Луками и Псковом в 1608—
1610 гг. являлся одним из центров переживавшего глубокий кризис местного по­
встанческого движения29. Местный гарнизон состоял из детей боярских, стрельцов,
пушкарей и затинщиков30. В 1607 г. сюда было сослано 300 казаков-болотниковцев,
которые, в прочем в 1608 г. ушли в Тушино31. Во время осады Ивангорода шведа­
ми осажденным помогали псковские казаки во главе с атаманами, которых звали
Иосиф и Агафон Мощи32. По составу гарнизона Ивангород мало чем отличался от
Моравека и Стародуба-Северского, в свое время принявших Лжедмитриев. Вскоре
после снятия осады города в конце 1610 г. на вопрос за кого они за В. Шуйского или
Лжедмитрия II, ивангородцы ответили, что «вскоре у них будет покровитель I и II.
Примечательно, что во время переговоров со шведами после, на которого стоит по­
смотреть при свете дня и солнца!»33.
На роль «царя Дмитрия» казаки, так же как в свое время терские казаки, взя­
ли жившего в Москве человека — Матюшку — сына дьякона церкви из-за Яузы.
В Ивангороде, также как в Стародубе, были устроены трехдневные празднества в
честь вновь обретенного «царя Дмитрия»34. Вместе с Ивангородом Лжедмитрию III
присягнули новгородские пригороды Ям, Копорье и Ідов с уездами35. Псков отка­
зался целовать Вору крест. Горожане отправили послов к «боярам» кн. Д. Т. Трубец­
кому и И. М. Заруцкому с известием о появлении Ивангородского вора, жалоба­
ми на бесчинства А. И. Лисовского, нападения литовцев на Печеры и на шведов36.
В городе явно произошло размежевание сил между посадом и служилыми людьми по
прибору. Неслучайно к Лжедмитрию III ушли псковские стрельцы37, а 15 (25) апре­
ля 1611 г. —псковские казаки38.
В Ивангороде как в свое время в Путивле и Стародубе начала формиро­
ваться новая Боярская дума: «боярин» князь И. Ф. Хованский, дьяк М. И. Ми­
40
стытнов BPEfffil Н ЗЕГТІСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НіІЧіЫЕ ВОН ВЕКИ
лославский, стрелецкий голова Н. Хвостов, «конюшей» стрелецкий сот­
ник Ф. Аминев, кн. Б. К. Мещерский, «ближний дворянин» Н. Зиновьев, и
Государев двор: «временник и стольник» Д. И. Чертов. Различными путями на
службе у самозванца появились дворяне и дети боярские стрелецкий пятиде­
сятник копорянин П. Воронин, ореховляне И. П. Чертов и Ф. А. Бровцин, ямлянин Н. Брюхов, И. Мунзорин39. В Ивангороде и затем в Пскове явно начал
зарождаться новый центр повстанческой власти со своей администрацией и вой­
ском40. Подлинные организаторы самозванческой интриги казаки, как в 1606 г.
в Путивле, и в 1607 г. в Стародубе Северском, вскоре оказались в тени.
На третий день своего пребывания в городе, также как в свое время Лжедмитрий II в Стародубе, Лжедмитрий III вступил в переговоры о помощи с иноземцами,
но не с поляками, а со шведами. Шведских переговорщиков возглавлял комендант
Нарвы Ф. Шединг. Сам самозванец перед шведами не появлялся, но они смогли
составить его словесный портрет: «человек скрытный, но смелый, по характеру на­
ходчивый и краснобай, каждому предлагал свое содействие»41. Лжедмитрий III ока­
зался в курсе того, что шведский король после Клушинской битвы предложил Лжедмитрию II союз и помощь, и умолял о присылке к нему шведских войск. Вместе с
экспедиционным корпусом самозванец намеревался изгнать поляков из России и
занять московский престол42. В отличие от стародубских событий ни один швед­
ский отряд на помощь Лжедмитрию III не прибыл. Дальнейшее поведение шведов
свидетельствовало, что ни власти, ни шведские солдаты к появлению самозванца
никакого отношения не имели. Комендант Нарвы отправил предложения само­
званца и всю собранную информацию в Стокгольм. В мае 1611 г. в Нарву для пере­
говоров с самозванцем по поручению короля Карла IX прибыл известный шведский
дипломат П. Петрей. Он лично знал Лжедмитрия I и легко мог разоблачить обман.
Самозванец вновь проявил удивительную для казачьего царевича осведомленность
и уклонился от личной встречи43. В мае 1611 г. командующий шведским экспеди­
ционным корпусом Я. Делагарди получил письма короля к сословиям Московии и
Новгородской земли и Лжедмитрию III, в которых объяснял необходимость втор­
жения шведов в Россию и призвал им помогать. Я. Делагарди отправил письма
москвичам и новгородцам, а письмо самозванцу оставил у себя. Шведы предпоч­
ли иметь дело с властями земского ополчения, вступившими с ними в переговоры
«о помощи против поляков». 28 мая 1611 г. шведе кий экспедиционный корпус
вторгся в Россию. Я. Делагарди выдвинул проект возведения шведского королевича
Карла-Филиппа на русский престол и отказался от идеи поддержки самозванца, но
Ивангородский вор в то время об этом не подозревал44.
Подавление народного восстания в Москве, вторжение шведов и появление
нового самозванца вынудило ополченцев помимо осады Москвы всерьез заняться
государственным строительством и налаживанием государственного управления
страной. Большинство членов Боярской думы и Государева двора находились в
осажденной Москве, будучи изменниками Родины или пленниками. По этой при­
чине земцы не могли созвать земский собор правильного состава и избрать царя
«всею» землею. Именно поэтому, в подмосковных таборах из земских представи­
телей был образован экстраординарный орган высшей государственной власти —
Совет всей земли, который назначил трех руководителей земского ополчения
«бояр» кн. Д. Т. Трубецкого, И. М. Заруцкого и думного дворянина П. П. Ляпуно­
ва и передал им всю полноту исполнительной власти. 30 июня 1611 г. Совет всей
история
зам ни
ополчении е России начаиа к о н века
иі
земли утвердил приговор —временный конституционный акт, который определил
государственное устройство и порядок управления страной до освобождения «цар­
ствующего града Москвы», созыва земского собора правильного состава и выбора
царя «всею Землею».
Призывая русских людей идти в ополчение, П. Ляпунов обратился к вольным
казакам с просьбой прийти на помощь земщине, пообещав им «жалование и порох
и свинец»45. Войско Донское во главе с атаманом С. Чертенским, как и в прошлые
годы, предпочло выждать, чем закончится противоборство марионеточных властей
и ополченцев. Их примеру, судя по всему, последовала основная масса терских,
яицких и волжских казаков. Запорожцы же воевали в России на стороне короля.
Участие вольных казаков в земском движении не вышло за рамки отдельных ста­
ниц. Источники не содержат данных о появлении в России новых крупных отрядов
вольных казаков во главе с авторитетными атаманами или «казачьими царевичами».
Неслучайно вопрос о вольных казаках оказался на периферии проблем в земском
приговоре 30 июня 1611 г.
Гораздо больший эффект, как установил А. Л. Станиславский, дал призыв И. И. Л я­
пунова к «боярским людям крепостным и старинным» идти под Москву «безо вся­
кого сумнения и боязни», поскольку за участие в земском деле они получат отпуск­
ные грамоты «по всей земли приговору». Когда Лжедмитрий II летом 1610 г. осаждал
Москву, к нему в лагерь бежали сначала тысячи холопов46. Бывшие кабальные холо­
пы приняли широкое участие в ополчении и в короткий срок превратили казачество
во влиятельную силу земского движения47. Буквально за несколько месяцев весны
1611 г. организационные структуры казачества в земском движении претерпели се­
рьезные изменения. В феврале-марте 1611 гг. в источниках можно встретить упо­
минания о казачьих полках И. М. Заруцкого, А. 3. и И. 3. Просовецких и казачьих
сотниках. Летом 1611 г. полки распались на многочисленные станицы. «Казачьи
головы и сотники» превратились в атаманов и есаулов. Станицы стали складывать­
ся в Войско, высшим органом которого стал Казачий круг, значение которого, по
мере развития кризиса в стране, возрастало. Для полного оформления Вольного ка­
зачьего войска, по меткому наблюдению А. Л. Станиславского, не хватало только
войскового атамана. Именно поэтому в таборах в отличие от предшествующего вре­
мени, не было Казачьего приказа, и казаками ведал Разрядный приказ48. «Боярин»
И. М. Заруцкий, запятнавший себя сотрудничеством с «изменниками боярами» и
службой королю, на роль абсолютного лидера казачьего движения претендовать уже
не мог. В условиях назревающей национальной катастрофы в таборах под Москвой
в результате массового показачивания населения России начало формироваться
Всероссийское вольное казачье войско.
Проблема освобождения кабальных холопов, как прежде, стала одной из глав­
ных во взаимоотношениях между дворянами и казаками. В земском приговоре
30 июня (10 июля) 1611 г., вопреки обещаниям П. П. Ляпунова, она не нашла одно­
значного решения. Р. Г. Скрынников полагал, что земские власти «молчаливо при­
знали свободными людьми» казаков-ополченцев из бывших кабальных холопов
и крепостных крестьян49. А. Л. Станиславский совершенно справедливо отметил,
что это «молчаливое согласие» действовало до созыва земского собора и избрания
царя, которые должны были окончательно решить этот вопрос. По мнению исто­
рика, это явилось результатом временного компромисса между дворянами и каза­
ками50. Наблюдения историков нуждаются в уточнениях. Земский приговор подпим
статноЕ врепія и зепісвие ополчения в нйчййе кон вевй
сали главным образом авторитетные представители старого, а не нового казачества.
В действительности это был компромисс между дворянами и «старыми» служилыми
казаками. Он никак не мог удовлетворить широкие слои «новоприбылого казаче­
ства», которое в условиях гражданской войны требовало решения проблемы «здесь
и сейчас» и восприняло происшедшее как очередной обман властей, стоивший
П. П. Ляпунову жизни.
Еще более серьезной проблемой для руководителей ополчения стало обеспе­
чение казаков жалованием. В отличие от бояр, дворян, служилых людей по при­
бору казаки не имели вотчин, поместий, городских дворов и промыслов и не могли
использовать их ресурсы для обеспечения службы. Единственными источниками
доходов для них являлось государево жалование хлебом, деньгами, порохом и свин­
цом и военная добыча. Земские власти в приговоре 30 июня 1611 гг. обещались «ста­
рых» атаманов и казаков верстать поместными и денежными окладами, а тем кото­
рые «верстаться не похотят» давать хлебный корм с дворца и денежное содержание
с Большого приходу и четей. Вопреки «тушинской практики», под страхом смерти
казакам категорически запрещалось забирать села и деревни себе в «приставства»,
в случае задержки жалования51. Примечательно, что в документе вновь говорится
только о «старых» казаках, а о «новых» - полное молчание. Сделанное наблюдение
подтверждает гипотезу о том, что земский приговор явился результатом компро­
мисса провинциального дворянства и «старого казачества». Многочисленное «но­
вое» казачество вновь оказалось обойденным и обманутым.
Отказ Подмосковных властей, Новгорода Великого и особенно Пскова при­
знать самозванца поставило Лжедмитрия III и организаторов самозванческой ин­
триги в чрезвычайно затруднительное положение. В 1608—1610 гг. псковичи были
главными поставщиками хлеба и фуража в Ивангород, Ям, Копорье и Ідов. Именно
поэтому самозванец и его бояре решили захватить Псков летом 1611 г., воспользо­
вавшись тем, что переговоры между шведами, властями земского ополчения и нов­
городцами затянулись. 24 июня (4 июля) 1611 г52 Лжедмитрий III во главе войска
из 1 тыс. человек с несколькими пушками ушел из Ивангорода к Пскову53. 26 июня
(6 июля) 1611 г. посланные самозванцем к Новгороду Великому псковские казаки
появились у стен Пскова. Посадские во главе с дьяком И. Л. Луговским отказались
пустить их в город54. 4 (14) июля 1611 г. из подмосковных таборов вернулись в Псков
послы с грамотами от «бояр», в которых, судя по всему, были четкие инструкции
Лжедмитрия III не принимать. Неслучайно, когда 28 июня (8 июля) 1611 г. само­
званец появился у Пскова со своим войском, его в Псков не пустили и сели в осаду.
Раздосадованный самозванец захватил городское стадо и пустил его на пропитание
своему войску. Разозленные этим псковичи начали боевые действия против войска
самозванца55. В отместку Ивангородский вор приказал обстреливать кварталы горо­
да зажигательными снарядами56. Все чего добился самозванец: присяги только двух
псковских пригородов —Изборска и Печер57.
Тем временем 3 (13) июня 1611 г. Сигизмунд III штурмом взял Смоленск.
16—17 июля 1611 г. шведы вероломно захватили Новгород Великий. 22 июля 1611 г.
погиб П. П. Ляпунов. Ситуация в стране кардинальным образом изменилась. Автори­
тету властей первого земского ополчения был нанесен непоправимый удар. Лжедми­
трий III, подобно Лжедмитрию II, летом 1610 г. стал превращаться в реальный центр
притяжения патриотических сил. Самозванец тут же начал рассылать всюду грамоты
с призывом объединяться против поляков и шведов58. Я. Делагарди, якобы по просьистория
зшскии опопченин е России начала ион ееиа
с
бе псковичей, отправил к Пскову одного из лучших шведских полководцев Э. Горна
с 4,5 тыс. шведским и новгородским войском. Имея в своем тылу враждебный
Псков, Лжедмитрий III и его войско явно не могли противостоять шведам и новго­
родцам в полевом сражении. 23 августа (2 сентября) 1611 г. самозванец и его воины
бежали в Гдов, бросив у стен города всю свою артиллерию. Псковичи тотчас зата­
щили пушки в крепость59.
Шведско-новгородское войско подошло к Пскову 31 августа (10 сентября).
Э. Горн ждал, что «позвавшие» шведов и новгородцев псковичи с ликованием откро­
ют ворота перед своими освободителями. Однако, псковичи вопреки ожиданиям на­
отрез отказались пустить в город своих «освободителей», сели в осаду. Волей-неволей
Э. Горну пришлось приступить к подготовке штурма города. 8 (18) сентября 1611 г.
шведы взорвали петардами двойной ряд Взвозских (Водяных) ворот и сделали об­
ширный пролом в стенах крепости. Если бы войска тотчас ринулись в этот пролом,
то город неминуемо был бы взят. Псковичей спасла неразбериха в шведском войске.
Минеры подали команду штурмовым отрядам отступить, чтобы не пострадать от
мощного взрыва. Солдаты же восприняли команду как отказ от штурма и отступили
к своему лагерю. Пока шведы и новгородцы разбирались что к чему, псковичи успели
собрать достаточно ратных у пролома, чтобы отбить нападение врага, а затем заделали
брешь в стене60. В следующую ночь шведско-новгородское войско неожиданно атако­
вало город с противоположной стороны, рассчитывая взобраться на, казалось бы, бо­
лее низкие стены, но штурмующих вновь постигла неудача. В течение последующих
пяти недель шведы пытались рыть подкопы под крепостные стены, однако вскоре
наступившие холода, отсутствие необходимых для этого оборудования и снаряже­
ния сделали эту работу бессмысленной61. Э. Горн был вынужден снять осаду Пскова
и 7 (17) октября 1611 г. с 2,5 тыс. войском пошел к Гдову где засел самозванец62.
Шведский полководец, также как в свое время гетман С. Жолкевский на перего­
ворах с Лжедмитрием II, предложил Лжедмитрию III отказаться от русского престола,
стать вассалом шведского короля и получить удельное княжество. Самозванец, как
в свое время Лжедмитрий II, ответил категорическим отказом, вывел из Ідова свою
рать в 1 тыс. человек и приказал открыть огонь по противнику. Имевшие более чем
двойное численное превосходство, шведы решительно атаковали боевые порядки
Лжедмитрия III и обратили ратников самозванца в паническое бегство. Большинство
командиров «воровского» войска было перебито, а их солдаты были загнаны в Ідов.
На следующий день Лжедмитрий III с остатками своего войска попытался прорвать­
ся к Ивангороду, но был настигнут шведами у реки Плюсы и на голову разгромлен.
Сам Лжедмитрий III едва успел по мосту прорваться в Ивангород. По свидетельству
Ю. Видекинда, почти все его бояре и два предводителя конницы бежали к шведам и
немало способствовали дискредитации самозванца. Интерес к нему среди населения
резко упал. Ивангородцы даже стали подумывать о его выдаче шведам63.
Анализируя события в России после 22 июля (1 августа) 1611 г. исследователи
обычно спорят о последствиях происшедшего для земского дела: произошел ли раз­
рыв между дворянской и казачьей частями ополчений, подвергся ли ревизии курс
проводимый П. П. Ляпуновым и т.д. Если взглянуть на происшедшее сквозь призму
развития казачьего движения, то можно заметить, что появившийся в июле 1611 г.
на арене гражданской войны новый орган центральной власти —Казачий круг, по­
сле убийства П. П. Ляпунова, не только не был распущен, а наоборот усилился. Н и­
кто за убийство руководителя ополчения даже не был наказан. Казачий круг оказалт
а ш т ю і: врстя н
зеш ские ополчения в нй ' іййі :
вин
вевй
ся способным диктовать условия Совету всея Земли и тандему кн. Д. Т. Трубецкого
и И. М. Заруцкого. В таборах под Москвой фактически возникло двоевластие, кото­
рое в перспективе грозило расколом движения земских ополчений, новым витком
гражданской войны и национальной катастрофой.
Главная проблема казачьего движения, как совершенно справедливо заметил
А. Л. Станиславский заключалась в том, что среди казаков не было единства64. «Ста­
рые казаки», как уже говорилось выше были готовы идти на союз с земщиной во
главе с П. П. Ляпуновым, а затем кн. Д. М. Пожарским и К. Мининым и выбрать
царя «всею Землею», другие —поддержать И. М. Заруцкого, М. Мнишек и возвести
на русский престол «Воренка», третьи —вместе с оставшимися не у дел бывшими тушинцами кн. Г. П. Шаховским, батьями Шереметевыми и др. ввязаться в авантюру
Лжедмитрия III. Гибель П. П. Ляпунова сделала И. М. Заруцкого реальным руково­
дителем ополчения при родовитом, но лишенном качеств лидера кн. Д. Т. Трубец­
ком. Патриарх Гермоген тут же отреагировал на это окружным посланием, в кото­
ром призвал земцев воспротивиться «казацкому войску», если оно будет выбирать
на царство «Маринкина сына»65. Обладавший выдающимися личными качествами,
боярин-атаман, несмотря на все усилия, не смог стать общенациональным лидером
и добиться избрания на царство «своего» кандидата. Все, чего ему удалось — это,
продолжая в общих чертах курс П.П. Ляпунова, сохранить земское движение.
Между тем обстановка в стране резко ухудшалась. Вопреки военным и дипло­
матическим усилиям руководства ополчения, сапежинцы пробились в Москву и
оказали помощь московскому гарнизону. Затем они совершили рейд за продоволь­
ствием и фуражом в район Переславля-Залесского и Юрьева-Польского и достави­
ли их в осажденную столицу. Осенью в столицу стали поступать сведения о готовя­
щемся походе на Москву литовского гетмана Я. К. Ходкевича с польско-литовским
войском. Сапежинские рейды показали, что без решительных совместных действий
земщины во главе с дворянством и казаков ополчение неминуемо будет разгромле­
но. В сложившихся условиях роль национального духовного центра взяли на себя
власти Троице-Сергиева монастыря архимандрит Дионисий Зобниковский и келарь
Авраамий Палицын. Окружные грамоты троицких старцев, призывавшие русских
людей к единению и совместной борьбе против иноземцев повлияли на подвижни­
ческий подвиг К. Минина и кн. Д.М. Пожарского. К концу 1611 г. нижегородское
ополчение, усиленное дворянскими ополчениями Смоленска, Дорогобужа и Вязь­
мы готово было выступить на помощь подмосковным таборам по кратчайшему пути
по Владимирской дороге, но всем этим планам не суждено было сбыться. Помеша­
ли события происшедшие в Пскове и под Москвой.
Неожиданно для шведов, 4 (14) декабря 1611 г. Лжедмитрий III, воспользовав­
шись тем, что Э. Горн отправился к Орешку, прошел в Псков и был принят пскови­
чами как «царь Дмитрий». П. В. Седов, ссылаясь на данные X. Альмквиста и автора
Псковской 3 летописи, нашел объяснение столь разительным переменам в настрое­
ниях псковичей в том, что после отступления шведов в Пскове с помощью изборских
казаков был совершен переворот в пользу самозванца, а затем в Псков пришел отряд
Ивангородцев во главе с Н. Хвостовым и М. Милославским, который и подготовил
появление в городе самозванца67. Псковичи-авторы Псковской 3 летописи и «Пове­
сти о смятении и междоусобии...» ничего не говорят о перевороте в пользу самозванца
вплоть до его появления в городе. Автор Псковской летописной повести написал, что
«оле безумия последнего» псковичи «ниоткуда помощи ненадеющися, понеже Mo­
история
зшскии опопченин е России начала ион ееиа
ds
сква бе за литвою, а в Новгороде немцы, яко окружены отовсюду, и положиша на том,
еже позвати ложного царя»66. В «Повести о смятении и междоусобии...» говорится,
что иноземцы не смогли совладать с Псковом, в то время, когда им руководил один
дьяк И. Л. Луговской, «а совладели, как воевод (выделено нами — И. 7.) во Пскове
приумножило...»67. Одновременно с Н. Хвостовым и М. Милославским в Псков с
псковскими челобитчиками и с грамотами кн. Д. Т. Трубецкого и И. М. Заруцкого
из-под Москвы прибыл воевода Н. Д. Вельяминов-Зернов68. Он, как видно из рас­
сказа летописца, явно был причастен к появлению вора в городе. Будучи однородцем
царя Бориса Годунова, Н. Д. Вельяминов в его правление сделал блестящую карьеру и
стал чашником. В 1605—1606 г. сослан Лжедмитрием I на воеводство в Ядрин. В 1608—
1609 г. боярин и воевода Лжедмитрия II в Костроме. Весной 1610 г. в составе тушин­
ского посольства к Сигизмунду III принес присягу королевичу Владиславу. В 1610 —
начале 1611 гг. боярин, глава Ямского приказа в Москве. Летом 1611 г. в таборах под
Москвой69. Этого человека метко характеризует его прозвище —Обиняков.
В августе-сентябре 1611 г. остро нуждавшийся в средствах И. М. Заруцкий по­
шел на беспрецедентную меру — начал назначать бояр и дворян на воеводства за
плату70. Этим, видимо, воспользовались оказавшиеся на периферии земского дви­
жения бывшие тушинцы кн. Г. П. Шаховский, И. В. Плещеев-Глазун, братья И. П.
и П. П. Шереметевы и др71. Летом 1611 г. они, по данным Н. П. Долинина, при­
ложили руку к убийству П. П. Ляпунова73. Теперь они добились назначения воево­
дой в Псков Н. В. Вельяминова, став в последствии наиболее последовательными
приверженцами самозванца в подмосковных таборах. Сразу же после утверждения
Лжедмитрия III в Пскове под Москву было отправлено посольство во главе с ата­
маном Герасимом Поповым74. На этот раз легенду о чудесном спасении «царя Дми­
трия» подтвердили ни кто-нибудь, а бывший тушинский «боярин» Н. Д. Вельями­
нов, хорошо знавший Лжедмитрия II.
Появление Г. Попова и псковских послов, судя по данным январской грамоты
московских бояр, вызвало бурную реакцию в подмосковных таборах. Кн. Г. П. Ш а­
ховский и его приятели, видимо, стали убеждать ополченцев присягнуть Вору и
спровоцировали волнения в таборах75. Кн. Д. Т. Трубецкому и И. М. Заруцкому уда­
лось взять ситуацию под контроль, направив в Псков посольство, которое возгла­
вили дворянин московский К. Д. Бегичев и бывший тушинский думный Ф. В. Ло­
пухин76. Прибыв в Псков, послы публично признали в Лжедмитрии III калужского
государя и отправили под Москву известие о том, что Псковский вор —«чудом спас­
шийся царь Дмитрий»77.
Происшедшее в подмосковных таборах и в Пскове вынудило кн. Д. М. Пожар­
ского и К. Минина круто изменить свои первоначальные планы. Вместо намечав­
шегося движения к Москве по прямой через Владимир, Нижегородское ополчение
двинулось вверх по Волге в Ярославль, который вскоре превратился в столицу Вто­
рого земского ополчения. И.М. Заруцкий, добивавшийся избрания на российский
престол Воренка, попытался созвать в январе-феврале 1611 г. Совет всея Земли,
чтобы устранить конкурента и не позволить кн. Д. М. Пожарскому и К. Минину
создать Второе земское ополчение78.
В конце февраля —начале марта 1612 г. в таборы под Москвой вернулись по­
слы с известием, что Лжедмитрий III прежний «царь Дмитрий», что вызвало новые
волнения в подмосковных таборах, переросшие в открытый бунт против руковод­
ства первого земского ополчения. Приверженцы Псковского Вора смогли одержать
СШаТНОЕ ВРЕіІІЯ Н ЗЕЛИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НіІЧіЫЕ ВОН ВЕКИ
победу на Казачьем круге и организовали 2 (12) марта 1612 г. присягу самозван­
цу. Руководители Первого ополчения кн. Д. Т. Трубецкой и И. М. Заруцкий были
приведены к кресту силой79. Дворяне М. Вельяминов, И. Погожий и др. бежали из
таборов80. Однако из российских городов, ранее поддерживавших первое земское
ополчение, вслед за подмосковными таборами Лжедмитрию III целовали крест
только Арзамас, Курмыш и Алатырь, жители которых были недовольны попытками
кн. Д. Т. Трубецкого и И. М. Заруцкого испоместить здесь служилых людей —опол­
ченцев, лишившихся своих поместий в других уездах81.
Присяга таборов Псковскому вору привела к размежеванию находящихся под
Москвой политических сил и резко обострила кризис земского освободительного
движения. Значительная часть служилых людей отъехала в Ярославль. Здесь вскоре
был созван новый Совет всей земли, возложивший на кн. Д. М. Пожарского и К. Ми­
нина руководство Новым Земским ополчением. Более того, многие «старые» весьма
авторитетные атаманы и казаки, отколовшись от «Казачьего войска», также явились
в Ярославль и поступили на земскую службу. Лишившиеся поддержки земщины
кн. Д. Т. Трубецкой и И. М. Заруцкий оказались один на один с Казачьим кругом.
«Бояре» предприняли экстренные меры для разоблачения самозванца и восстанов­
ления своего авторитета и власти. И. М. Заруцкий добился, чтобы главами посоль­
ства к Лжедмитрию III были назначены близкий к М. Мнишек бывший калужский
«боярин» И. В. Плещеев-Глазун и дьяк И. А. Шевырев. Прибыв в Псков 11 (21) ап­
реля 1612 г., они подобно К. Бегичеву и Ф. В. Лопухину целовал крест самозванцу, но
сделал это лишь для того, чтобы подготовить почву для его разоблачения82.
Первое, что сделал Лжедмитрий III, явившись в Псков, —совершил реальный
переворот в городе, приказав выпустить из тюрьмы 200 больших людей с семьями
и заточить туда руководителей меньших людей83. Сделал он это не из альтруистских
побуждений. Псковский посад, большие и меньшие люди были тотчас обложе­
ны большими налогами, которые пошли на содержание самозванца и его двора84.
В Пскове «воровская» Боярская Дума, Государев Двор пополнились новыми людь­
ми. К ивангородским боярам и дворянам прибавились бояре Н. Д. Вельяминов,
И. В. Плещеев-Глазун, кн. В. А. Тюменской, дворяне и дети боярские —П. А. Обухов,
кн. 3. Белосельский, А. Бочкин, С. Львов, С. Одинцов, М. Ф. Арцыбашев, И. Севергин, Б. Маврин, Д. Алексеев, В. Бедринский, Б. Сеславин, В. Скобельцын. Воеводы
Лжедмитрия III сидели в псковских пригородах: Себеже (Г. И. Лодыгин, И. А. Нее­
лов, в Печерах (А. Ю. Пустошкин и Н. В. Белый), Изборске, Гдове, в новгородских
пригородах: Ивангороде, Яме и Копорье85. «Воровские бояре» точно также как в свое
время Р. Ружинский удалили радикально настроенные отряды казаков из Пскова под
предлогом борьбы с А. Лисовским и шведами и использовали полученную власть в
своих интересах. Дворяне и дети боярские стали получать от самозванца в пожалова­
ние вотчины и поместья «изменников»86.
Принимая Лжедмитрия III, псковичи рассчитывали, что самозванец, сможет
привлечь для обороны города значительные силы, прогонит из Псковщины А. Ли­
совского и не допустит захват города шведами. Их ждало горькое разочарование.
Отряды самозванца в войне с А. Лисовским терпели поражение за поражением, ко­
торые компенсировали грабежом крестьян87. Им так и не удалось изгнать «лисовчиков» из Псковского уезда. Аналогичным образом шла борьба со шведами. Лишь
накануне разоблачения Вора, его отряды освободили Порхов88. Недовольство само­
званцем росло день ото дня.
история зам ни ополчений е России начаоа
кин века
(17
Лжедмитрий III как в свое время Тушинский вор тоже почувствовал, что власть
ускользает из его рук, запил горькую, стал похищать и насиловать жен и дочек пско­
вичей, чем вызвал еще большую ненависть89. Сложившейся ситуацией не преминул
воспользоваться И. В. Плещеев-Глазун, который, по всей видимости, имел тайное
поручение от кн. Д. Т. Трубецкого и И. М. Заруцкого. Используя острое недовольство
псковичей Вором, он составил заговор90. Самозванцу, видимо, что-то стало извест­
но и он, как в свое время Тушинский вор, решил бежать в Порхов, где находились
верные ему казаки. В ночь на 18 (28) мая 1612 г. заговорщики попытались захватить
самозванца, но Лжедмитрий III вместе с «боярином» кн. И. Ф. Хованским в плаще,
одетом на исподнее, побежал из Пскова в Порхов. В темноте беглецы заблудились и
попали в Гдов. Буквально на следующий день «чудом спасшийся царь Дмитрий» стал
предметом торгов между И. В. Плещеевым-Глазуном и кн. И. Ф. Хованским, которые
завершились выдачей Вора послу земского ополчения 20 (30) мая 1612 г91. Самозванца
под охраной отправили под Москву, где он содержался в тюрьме в стане кн. Д. М. Тру­
бецкого вплоть до избрания царя Михаила Романова и последовавшей затем казни92.
Разоблачение Псковского вора не примирило Подмосковное и Ярославское
правительства. Осознав, что власть ускользает из его рук, а избрание Воренка на
царство становится призрачным, «боярин» И. М. Заруцкий организовал покушение
на кн. Д. М. Пожарского, но потерпел неудачу. Разоблачение привело к новому, еще
более масштабному расколу «Казачьего войска». И. М. Заруцкий попытался дикто­
вать свои условия земщине, уведя от Москвы «едва ли не половину казаков», силь­
но ослабив силы осаждавшие Москву накануне решающего сражения с войском
Я. К. Ходкевича. Волей-неволей кн. Д. Т. Трубецкой и кн. Д. М. Пожарский, при по­
средничестве властей Троице-Сергиева монастыря, были вынуждены договаривать­
ся о совместных действиях. Договор о создании Объединенного ополчения был за­
ключен уже после победы над литовским гетманом Я. К. Ходкевичем в Московском
сражении 22—24 августа 1612 г., в котором подмосковные казаки сыграли важную
роль. В соответствии с соглашением Совет всей Земли избрал трех руководителей
Объединенного ополчения «боярина» кн. Д. Т. Трубецкого, кн. Д. М. Пожарского и
К. Минина, на которых была возложена вся полнота исполнительной власти в стра­
не. Казачий круг ушел в тень, но его позиции после присоединения казаков Второго
земского ополчения к Подмосковному казачьему войску явно укрепились.
Проведенное исследование показало, что движение Лжедмитрия III со времени
его зарождения до ареста самозванца было тесно связано с земским освободительным
движением. У истоков самозванческой интриги, по всей видимости, стояла группа
бывшихтушинцев во главе с кн. Г. П. Шаховским, которые после гибели Лжедмитрия
II и усиления позиций И. М. Заруцкого как фаворита М. Мнишек, оказались на обо­
чине земского освободительного движения. Они неоднократно пытались навязать
земскому освободительному движению в качестве «царя» своего самозванца, кото­
рый по подготовке и выдвижению являлся типичным «казачьим царевичем». Осе­
нью 1611 г. им удалось добиться утверждения самозванца в Пскове —главном центре
повстанческого движения на Северо-Западе страны. С конца 1611 —до лета 1612 гг.
они неоднократно пытались навязать Лжедмитрия III первому земскому ополчению
и спровоцировали острый конфликт с нижегородским ополчением. Весной 1612 г.
кн. Г. П. Шаховский с товарищами смогли наконец добиться присяги ополчения кн.
Д. Т. Трубецкого и И. М. Заруцкого Вору, что едва не привело к военным столкно­
вениями между отрядами обоих ополчений и возобновлению гражданской войны.
СШаТНОЕ ВРЕіІІЯ Н З Е Л И Е ОПОЛЧЕНИЯ Б НЙЧЙЙЕ БОН ВЕКИ
Разоблачение и арест самозванца во Пскове, видимо, организованный кн. Д. Т. Тру­
бецким и И. М. Заруцким, позволили избежать военного противостояния ополчений
и возобновить переговоры о примирении и выводе страны из кризиса.
1 Отписки Я. Сапеги и Ф. К. Плещеева Одо­
евским воеводам в феврале 1611 г. с требованием
выпустить захваченных донскими казаками фура­
жиров / / АИ. Т. 2. № 144.
2 Письмо польского короля Сигизмунда III
Я. Canere с просьбой начать борьбу с П. Ляпуно­
вым 17 января 1611 г. / / Kognowicki К. Zycie J.P. Sapiehi / / Zycie Sapiehow. Wilno, 1791. T. 2. Nota № 14.
3 Письмо князей Ю. H. и Д. Т. Трубецких
Я. Сапеге с просьбой сохранять мир до приезда в
Россию королевича Владислава / / Жолкевский С.
Указ. соч. Прил. № 41; SapiehaJ.P. Dziennik/ / Hirschberg A. Polska a Moskwa w pierwszej polowie weku
XVII. Lwow, 1901. T. 1. S. 297; Будила Й. История
ложного Дмитрия 1603—1613 гг. / / Памятники, от­
носящиеся к Смутному времени начала XVII ст.
Русская историческая библиотека (далее — РИБ).
СПб., 1872. T. 1. Стб. 225-226.
4 Любомиров П. Г. Очерки истории нижего­
родского ополчения 1611—1613 гг. М., 1939. С. 93,
96-105; Аракчеев В. А. Псковский край в X V XVII вв. Общество и государство. СПб., 2003. С. 92.
5Долинин Н. П. Подмосковные полки («ка­
зацкие таборы») в национально-освободительном
движении 1611-1612 гг. Харьков, 1958. С. 104.
6 Проскурякова Г. В. Классовая борьба в
внесенных в хронографы русской редакции. М.,
1869. С. 354-355.
12 Видекинд Ю. История десятилетней швед­
ско-московской войныXVII в. М., 2000. С. 242.
13 Палицын А. Сказание. М.; Л., 1955. С. 116,
267.
14 Новый летописец. С. 115.
15Видекинд Ю. Указ. соч. С. 165.
16 Селин А. А. Указ. соч. С. 346—348.
17Almkvist Н. Sverge och Rysland Ibrbundet mot
Polen, 1595-1611. Upsala, 1907. S. 229-230.
18 Ibid.
19 Седое П. В. Указ. соч. С. 23.
20 Повесть о смятении... С. 139; Псковская 3
летопись / / ПЛ. М.; Л., 1955. Т. 2. С. 275.
21 Повесть о смятении... С. 139; Видекинд Ю.
Указ. Соч. С. 164.
22Любомиров П. Г. Указ. соч. С. 101.
23 Петрей П. История о Великом княжестве
Московском / Пер. с нем. и предисл. А. Н. Шемя­
кина М., 1867. С. 360.
24 Будила Й. Указ. соч. Стб. 286-287.
25 Окружная грамота кн. Д. М. Пожарского / /
СГГиД. Т. 2. № 281. С. 597.
26 Видекинд Ю. Указ. соч. С. 164-165; Пет­
рей П. Указ. соч. С. 360.
Пскове в период польско-шведской интервенции:
27 Повесть о смятении... С. 139.
Автореф. дис. ... канд. ист наук: 07.00.02. Л.: ЛГУ,
28 Болтин Б. Указ. соч. С. 354.
1954. С. 13.
7 Скрынников Р. Г. Минин и Пожарский. М.,
1981. С. 220-224 и др.
29 Повесть о смятении... С. 139; Болтин Б.
Указ. Соч. С. 354; Новый летописец. С. 79; Шаум М. История достопамятных происшествий,
8 Седов П. В. Лжедмитрий III / / Вопросы исто­
случившихся со Лжедмитрием, и взятии шведами
рии Европейского Севера. Петрозаводск, 1993. С. 33.
Новгорода / Публ. кн. М. Оболенского / / ЧОИДР.
9 Селин А. А. Новгородское общество в эпоху
Смуты. СПб., 2008. С. 223.
10 ААЭ. Т. 2. № № 202-203; СГГиД. Т. 2.
С. 593-597.
11 Повесть о смятении и междоусобии и от­
1847. № 2. Отд. 3. С. 13; Петрей П. Указ. соч. С. 295;
Видекинд Ю. Указ. соч. С. 164-165;
30 Материалы и исследования по археологии
СССР. М ., 1951. Т. 31. С. 305.
31 Псковская 3 летопись... С. 270.
ступлении пскович от Московского государства / /
32Там же. С. 272.
Псковские летописи (далее —ПЛ). М .; Л., 1941. T. 1.
33 Видекинд К). Указ. соч. С. 150.
С. 137, 139; Болтин Б. [Записки] / / Попов А. Из­
борник славянских и русских сочинений и статей,
история
земик опопченин е России начала кин века
34 Видекинд Ю. Указ. соч. С.164—165; Пет­
рей И Указ. соч. С. 360.
09
35 АИ. Т. 2. С. 317-318; Петрей П. Указ. соч.
С. 298.
65ААЭ. Т. 2. № 197; АИ. Т. 2. № 333.
66 Седов П. В. Указ. соч. С. 25.
36 Псковская 3 летопись. С. 276.
67 Повесть о смятении... С. 140.
37 Повесть о смятении... С. 139.
68 Псковская 3 летопись. С. 276.
38 Псковская 3 летопись. С. 276.
69Там же.
39 Седов П. В. Указ. соч. С. 24; Селин А. А. Указ,
соч. С. 260,419,455,499.
*
Отписка
ивангородскою
70 Разрядная книга 1559—1605 гг. М., 1974.
С. 181, 292-293, 297, 299, 351; Белокуров С. А. Раз­
воеводы
рядные записи за Смутное время (7113—7121 гг.).
кн. И. Ф. Хованского шведским послам М. Олоф-
М., 1907. С. 114, 71, 192, 243; АИ. Т. 2. С. 194, 2 9 7 -
сену и Анцелисову после 3 (13) октября 1608 г. / /
298, 372; Акты, относящиеся к истории Западной
Riksarkivet. Extrenea. Ruska brev. № 27; Псковская
России, собранные и изданные Археографическою
третья летопись. С. 276—277.
комиссиею: В 5 ч. СПб., 1851. Ч. 4. С. 324, 394,403.
41 Видекинд Ю. Указ. соч. С. 165.
71 Болтин Б. Указ. соч. С. 352.
42Там же. С. 165-166.
72Долинин Н. П. Указ. соч. С. 89.
43 Там же. С. 165.
73Там же. С. 48.
44Там же. С. 166.
74 Новый летописец. С. 115.
45ААЭ. Т. 2. С. 326-327.
Ф. И. Мстиславского с товарищами костромичам
47 Станиславский А. Л. Гражданская война в
26 января 1612 г. с обличениями руководителей
России XVII в.: Казачество на переломе истории.
М.: Мысль, 1990. С. 34—35.
48 Станиславский А. Л. Указ. соч. С. 36.
49 Скрынников Р. Г. Минин и Пожарский.
Хроника смутного времени. М ., 1981. С. 207.
50 Станиславский А. Л. Указ. соч. С. 39.
51 Платонов С. Ф. Социальный кризис Смут­
ного времени. Л., 1924. С. 51.
52 П. В. Седов считал, что даты Ю. Видекинда
приведены по григорианскому календарю, поэто­
му датировал начало похода вора 14 июня. Дата
прибытия вора в Ивангород у шведского историка
свидетельствует, что значительная часть его сведе­
ний датирована юлианским календарем.
53 Видекинд Ю. Указ. соч. С. 191—192.
54 Псковская 3 летопись. С. 276.
55 Там же.
56 Повесть о смятении. С. 139.
57Almguist Н. Op. cit. S. 261.
58Almguist Н. Op. cit. S. 258-259.
59 Almguist H. Op. cit. S. C. 276; Видекинд Ю.
Указ. соч. С. 205—206.
60 Almguist Н. Op. cit. S. C. 276; Видекинд Ю.
Указ. соч. C. 209.
61 Видекинд Ю. Указ. соч. С. 210.
62Almguist Н. Op. cit. S. С. 276.
63 Видекинд Ю. Указ. соч. С. 211.
64 Станиславский А. Л. Указ. соч. С. 35.
SO
75 Новый летописец. С. 115; Грамота кн.
46 Sapieha J. Р. Op. cit. S. 268—269.
земского ополчения / / СГІиД. Т. 2. № 77. С. 585.
76 Грамота кн. Ф. И. Мстиславского... / /
СГГиД. Т. 2. № 77. С. 585.
77 Болтин Б. Указ. соч. С. 354; Новый лето­
писец. С. 115.
78 Курмышские акты / / Летопись занятий Ар­
хеографической комиссии. СПб., 1862. Т. 1. № 13.
79 Новый летописец. С. 118; Будила И. Указ,
соч. Стб. 286-287.
80Там же.
81 Седов П. В. Указ. соч. С. 27.
82 ААЭ Т. 2. С. 252; Псковская третья лето­
пись. С. 277; Болтин Б. Указ. соч. С. 354; Новый
летописец. С. 115.
83 Повесть о смятении... С. 137.
84Седов П. В. Указ. соч. С. 29.
85Там же. С. 28.
86Там же.
87 Псковская третья летопись. С. 277; Виде­
кинд Ю. Указ. соч. С. 241.
88Там же.
89 Псковская третья летопись. С. 277.
90 Псковская третья летопись. С. 277; Новый
летописец. С. 118.
91 Псковская третья летопись. С. 277; Виде­
кинд Ю. Указ. соч. С. 241.
92 Псковская третья летопись. С.277; Болтин
Б. Указ. соч. С. 354; Новый летописец. С. 115.
статное
вреітія и з е щ и е ополчения в нйчйле «он вевй
Д. А. Ляпин
ВЗГЛЯД НА ВЛАСТЬ
ЛИДЕРОВ ПЕРВОГО ОПОЛЧЕНИЯ
Безусловно, 1611 г. (119-й) является наиболее трагическим в истории Смутно­
го времени. В это время многим современникам спасение России казалось делом
практически невозможным. В Москве находились поляки, Новгород был занят
шведами, по стране ходили разбойничьи банды, везде царили хаос и разброд.
В таких тяжелейших условиях сложилось первое ополчение. Неудивительно,
что разброд и шатанье были не только в делах, но и в умах жителей Московского го­
сударства. Тяжелый 1611г. поставил страну на самый край пропасти и те из россиян,
которые еще надеялись и хотели спастись должны были хвататься за любую возмож­
ность, даже самую малую и нереальную. По самым различным причинам наиболее
здравомыслящая часть общества сконцентрировалась в рядах первого ополчения.
Поэтому достаточно важным представляется вопрос о том, как представляли себе
свою власть и власть вообще лидеры ополченцев, что ценили, а что считали невоз­
можным. Разобравшись в этом вопросе, мы, наверное, сможем лучше понять их
взгляды, политические предпочтения и судьбу.
Источником данной статьи послужат делопроизводственные материалы, со­
хранившиеся от деятельности первого ополчения. Совершенно очевидно, что во­
прос о материальных средствах был для первого ополчения принципиально важ­
ным, ведь весь хозяйственный порядок в условиях Смуты находился в совершенном
расстройстве. Фактически во многих уездах к власти пришел «мир», т.е. местное об­
щество само регулировало повседневные вопросы уездной жизни. В некоторых уез­
дах появились местные лидеры, исполнявшие функции воевод1. Доходы ополчен­
цам приходилось собирать заново с большим трудом. Документы о сборе средств на
содержание войска ополченцев были опубликованы С. Б. Веселовским. Они были
в центре внимания историков, изучавших политическую историю Смуты, а также
привлекались при рассмотрении вопроса о снабжении и влиянии ополчения.
На мой взгляд, эти ценнейшие документы могут служить источником и по во­
просу о взглядах лидеров ополчения на свою власть, они также показывают отноше­
ния к ним «миров», признававших власть первого ополчения.
Начну с того наблюдения, что мнение лидеров ополчения Д. Трубецкого, И. Заруцкого и П. Ляпунова на свою власть не было единодушным. Трубецкой и Заруцкий
неизменно подписывались боярами, и писали, в основном, от своего имени. Они
требовали выполнения своих распоряжений от местных начальников, в основном
от воевод. П. Ляпунов, напротив, считал, что дело ополчения является всеобщим,
делом всего «мира» и от традиционной московской бюрократической практики
нужно отойти. В черновиках грамот во Владимир и Тверь имеются его добавления,
история
зшскии опопченин е России начала ион ееиа
:а
в которых он требует не слушать грамот, которые будут приходить без его подписи и
ссылается на то, что решения должны приниматься «приговором всей земли»2.
Заруцкий и, особенно, аристократ Трубецкой, реже ссылались на совет всей
земли, иногда они писали довольно грубо и прямо, четко говоря о необходимости
воеводам и всяким людям выполнять их распоряжение, так что дьяку Г. Витовтову
такие грамоты и послания часто приходилось переделывать. Например, Заруцкий
и Трубецкой в грамоте в Путивль (начало октября 1611 г.) писали воеводе о том,
чтобы тот всякие доходы на тех, кто не будет платить «доправлял нещадно, чтобы
им вперед ослушатись было не повадно». Дьяк Витовтов существенно изменил со­
держание грамоты, адресовал ее не только воеводе, но и всему посаду, затем вместо
«нещадного провежа» прибавил воззвание к совести жителей, просил «за Бога и за
Пречистую Богородицу стати»3.
Анализируя документы первого ополчения можно отметить одну особенность:
отсутствие стандартных религиозных фразеологизмов и клише. Во всяком случае,
обычные даже в делопроизводственных материалах высказывания о Божьей по­
мощи, Божьей воле, «даст Бог», «Божьим промыслом», упоминания Богородицы и
проч. не встречаются в документах. Единственный случай сводится к призыву путивльцев помочь ополченцам «за Бога и за Пречистую Богородицу стати» —являет­
ся припиской дьяка Витовтова.
В документах лета 1611 г., написанныхдо гибели П. Ляпунова, иногда встреча­
ется этикетная форма челобитья. Например, в грамоте в Тверь «господам» Н. П. Борятинскому и М. 3. Шапилову читаем о том, что «великие Российские державы
Московского государства бояря и воеводы, Дмитрий Трубецкой, Иван Заруцкий,
думной дворянин и воевода Прокофий Ляпунов челом бьют». Из приведенного от­
рывка видно, лидеры ополчения называют себя без отчеств, обращаются к воево­
дам как к равным себе, называя их господами и, ко всему прочему, «бьют челом»4.
Такой стиль характерен для переписки между собой равных по значению воевод,
с разницей в том, что воеводы называли друг друга обычно термином «государь»5.
Таким образом, лидеры ополчения не считали свою власть верховной и старались
делать в своих посланиях уклон в сторону того, что делают общее дело. Однако впо­
следствии, особенно после убийства Ляпунова, этот аспект, практически, исчезает,
а грамоты становятся требовательней.
В челобитных к лидерам ополчения обычно их называли как «Великие Россий­
ские державы Московского государства бояре», т.е. их считали боярами, предста­
вителями верховной власти. Однако часто челобитчики просили сделать что-либо
«по вашей государевой милости», подчеркивая их особый статус. Интересно, что в
тех случаях, когда челобитная содержала упоминания имен лидеров ополчения, а не
просто адресовалась «к боярам», первым шло имя Д. Т. Трубецкого, затем И. М. Заруцкого и потом П. Ляпунова.
Трудно проследить какие-то социальные предпочтения Заруцкого и Трубец­
кого. Они обращались к воеводам, не делали льгот никаким социальным группам.
Одинаково жаловали и дворян и посадских людей. Они требовали «прямодушия» от
подданных и полного исполнения их приказаний6.
Вообще, после смерти П. Ляпунова делопроизводственные материалы по сво­
ему содержанию все более приближаются к обычной московской практике. Хотя
Трубецкой и Заруцкий видели себя не в роли правителей, а скорее влиятельных
бояр, советников, временщиков. Они считали, что их взгляд на личность будуще­
S2
с іш т н о е
BPiirtiH н 'iiKticwii:
оп олчени я в н й ' ій й і :
вин
векй
го царя должен иметь важнейшее значение. Поэтому Заруцкий поддержал «воренка» —малолетнего сына Марины Мнишек Ивана, от имени которого легко можно
управлять страной. Взгляды Трубецкого известны не так хорошо, но, вероятно, он
был сторонником влиятельной аристократии. За время командования ополчением
Заруцкий и Трубецкой хорошо почувствовали вкус власти, оказавшись значимыми,
влиятельными людьми, в руках которых находилась судьба всей страны. Ставший
боярином атаман Заруцкий не пожелал делить свою роль с кем-то еще, и отказался
соединиться с войсками второго ополчения.
Из сохранившихся документов мы видим, как менялись взгляды Трубецкого и
Заруцкого на свою власть. Идея приговоров всей земли была фактически оставлена,
они требовали от воевод, а не от всего мира четкого исполнения своих распоряже­
ний. Конечно, нужно было считаться с воеводами, и лидеры ополчения обращались
с ними как с равными, хотя, фактически, после убийства И. Ляпунова, было ясно,
что свою власть они ни с кем делить не намерены.
1Акты подмосковных ополчений и Земского
ских уездах в XVII веке (по материалам ГАВО) / /
собора 1611—1613 гг. Под ред. С. Б. Веселовского.
Архивы и историческая наука: материалы между­
М., 1913.
народной
2 Там же. С. 1-9 .
3 Там же. С. 9.
4 Там же. С. 4, 7.
межвузовской
конференции.
СПб.,
2009. С. 82-85.
6
Акты подмосковных ополчений и Земского
собора 1611-1613 гг.... С. 13.
5 См.: Ляпин Д. А. Документы провинциаль­
ных архивов о местном управлении в южнорус­
история
зсі 'і'існіш
оиопченнн е России начала кин века
S3
Н. В. Рыбалко
ПРИКАЗНАЯ СИСТЕМА УПРАВЛЕНИЯ
В ПЕРВОМ ОПОЛЧЕНИИ
Решение образовать альтернативное правительство и органы государственного
управления в Подмосковном ополчении было принято после того, как стало оче­
видным, что осада Москвы, начавшаяся 19 марта 1611 г., продлится долго, а Бояр­
ское правительство показало свою недееспособность.
Документы делопроизводства Первого ополчения, тем не менее, появились
раньше этого срока. Дьяки Анфиноген Голенищев, Петр Пивов, Василий Панов
приложили руки на Росписи П. Ляпунова от 7 марта 1611 г., где указывалось, «с ка­
кого города кто пошел с ратными людьми из воевод»1.
Сразу же стали решать вопрос материального обеспечения ратной службы в
ополчении —дьяк Богдан Иванович Губин, еще вянваре 1611 г. служивший в Приказе
Большого дворца у Сигизмунда III, 11 апреля составил отписку П. Ляпунова к вычегодцам «о немедленной присылке денежных доходов на жалованье ратным людям»2.
Официальное оформление системы приказов было закреплено Приговором
30 июня 1611 г.3 В документе названы 6 основных приказов: Поместный, Большого
дворца, Большого прихода, Разбойный, Земский, Большого Разряда и четверти, по
примеру московских. Удается восстановить имена и деятельность служащих только
двух из этих приказов — Поместного, Разрядного. Но, помимо указанных в При­
говоре, функционировали Приказ Казанского и Мещерского дворца, Челобитный,
Холопьего суда, Ямской. Четвертных было три: Галицкой, Владимирской, Ярослав­
ской четей. Сложились приказные учреждения тоже несколько раньше подписания
Приговора.
Известны имена 2-х думных дьяков, 3-х дьяков, 13 подьячих, служивших в По­
местном приказе Первого ополчения.
Думными дьяками были Петр Алексеевич Третьяков и Федор Дмитриевич Шушерин. Приписи П. А. Третьякова есть на грамотах с 20 августа 1611 г. по 7 марта
1612 г.4
Приписи Ф. Шушерина встречаются с 20 августа 1611 г. по 22 июля 1612 г. —об
отводе поместий Троице-Сергиеву монастырю, на ввозных грамотах на поместья и
вотчины и на отдельных книгах на земли в Романовском, Арзамасском, Переславском, Брянском, Кинешемском и других уездах5. После объединения ополчений
оба думных дьяка остались в Поместном приказе.
Дьяк Герасим Мартемьянов служил в Поместном приказе еще в царствование
Лжедмитрия I, В. Шуйского и в учреждениях Боярского правительства. Ввозные и
указные грамоты на поместья и отдельные книги за его приписью в период службы
в Первом ополчении датируются с 1 июня по 20 декабря 1611 г.6 В январе 1612 г.
статноЕ
врегтія и зеітісвие ополчения в нйчме
кин
века
Г. Мартемьянов перешел служить во Второе ополчение к Д. Пожарскому, где был
повышен в чин думного дьяка Поместного приказа.
С 4 по 25 июля 1611 г. встречаются грамоты на поместья в Рязанском, Костром­
ском уездах, подписанные дьяком Иваном Яковлевичем Ефановым7. Это человек с
большим стажем службы —с 1584 г. в чине подьячего, а с 1595 г. —дьяка Поместного
приказа (был также при Б. Годунове, Лжедмитрии I, В. Шуйском). В ноябре 1611 г.
служил дьяком в Ярославле.
С апреля до 21 сентября 1612 г. дьяком в Поместном приказе служил Иван Афа­
насьевич Шевырев8. Его административная деятельность продолжилась в новом
правительстве Михаила Романова.
Грамоты приказа приписывались дьяками, а составлялись подьячими. Из
подьячих на службе в Поместном приказе известны Федор Баскаков, Васюк Гав­
рилов, Петр Груньков, Иван Дубровский, Иван Карпов, Ермолай Кашин, Пятуня Колобов, Григорий Никифоров, Осип М оншин, Яков Обросимов, Илейка
Перемякни, Петр Трунов, Михаил Царевский.
В июне 1611 г. по Приговору всей Земли было определено назначение Большого
Разряда: наравне с Владимирской четью «собирать в Разряд деньги из городов и вы­
давать из Разряда же на всякие расходы всех бояр»9.
В Разряде служили практически одновременно 3 думных дьяка, что само по
себе является незаурядным явлением (впрочем, как и 2 думных дьяка в Поместном
приказе). По традиции, сложившейся в России к началу XVII в., в чиновной среде
одновременно лишь 4 дьяка имели чин думных —из Посольского, Поместного, Раз­
рядного, Казанского и Мещерского дворца.
Итак, думным дьяком Разрядного приказа и печатником в ополчении служил
Денис Игнатьевич Софонов. Как известно, ранее он был печатником и думным дья­
ком Разряда в Тушино у Второго самозванца. За его приписью было дано денежное
жалование 6 сентября 1611 г., 21 октября 1611г. его резолюция имеется на челобитье
боярам Д. Трубецкому и И. Заруцкому дворян и детей боярских Алексина с прось­
бой «не брать с их поместий и вотчин шуб для их разорения». 25 июля 1612 г получил
денежное жалованье по боярскому приговору 28 руб.10
Думным дьяком служил Тимофей Андреевич Витовтов, за его приписью из Раз­
ряда даны грамоты с 22 августа 1611 г. по 5 октября 1611 г.11 Позже он перешел на
службу в ополчение Д. Пожарского.
Судя по содержанию делопроизводственной документации, думный дьяк Сыдавной Васильев также служил в Разрядном приказе Подмосковного ополчения
(но прямых указаний на это нет) —10 февраля 1612 г. за его приписью дана грамота
во Владимирскую четь о невзимании шуб и денежных доходов с владимирцев12. По
памяти за его приписью 20 февраля 1612 г. был учинен оклад И. Д. Корсакову13. Был
там же 13 марта 1612 г. —от имени бояр Д. Трубецкого и И. Заруцкого он приписал
челобитные посадского человека и крестьянина Я. Кириллова из Коломны14.
Удается установить имена еще 5-ти дьяков и 3-х подьячих Разряда. Дьяком
Разряда был Марк Поздеев — 30 июня 1611 г. он в числе остальных скрепил При­
говор15. Начинал карьеру в подьячих Разрядного приказа при Лжедмитрии I, затем
был дьяком Посольского приказа при В. Шуйском, потом служил в Костроме. 2 ав­
густа 1611 г. в чине дьяка Разрядного приказа он приписал наказ от воевод Первого
ополчения пронскому воеводе Р. Федорову16. По боярскому приговору Д. Трубец­
кого и И. Заруцкого 25 ноября 1611 г. ему велено было ехать на Кострому17.
история
зам ни
ополчений e
России начааа кин ееиа
ss
В Разряде служил дьяк Николай Никитич Новокщенов — 30 июня 1611 г. его
скрепа имеется на Приговоре ополчения18. Был в Разряде все лето и осень 1611 г., его
припись на грамотах, составленных в январе 1612 г. —занимался вопросами «сбора
шуб» и рассмотрением челобитных19. Н. Новокщенов упоминается в источниках до
1637 г.20
Дьяк Дорога Хвицкий (Дороха Хвицкой) в Разряде занимался вопросами сбора
оброчных денег —его припись на грамотах с 20 июня по 13 августа 1611г.21
По памятям за приписями дьяков приказа давалось денежное и поместное жа­
лованье из Разряда: за приписью Петра Евдокимова —в феврале 1612 г.22; Меркурия
Любученинова —с мая по сентябрь 1612 г.23
Подьячему Разрядного приказа Ивану Никитину, «жившему без съезда» в полку
Д. Трубецкого, 2 ноября 1611 г. был учинен поместный оклад24. По вышеупомяну­
тым документам удается установить имена еще двух подьячих Разряда —Григория
Ларионова и Гаврилы Отлипаева.
В Приказе Казанского и Мещерского дворца служил шестой думный дьяк —
Другой Тимофеевич Рындин, за его приписью и дьяка Алексея Шапилова 29 июля
1611г. дан наказ Мисюру Соловцову по случаю назначения его воеводой в Ядрин25.
Д. Г Рындин был в приказе также 18 сентября 1611 г.26.
Дьяк Алексей Захарьевич Шапилов 23 июня 1611г. приписал окружную грамо­
ту от воевод ополчения в сибирские города о вероломстве поляков27. О приходных
книгах его письма 1611/12 г. упоминается в грамоте от 10 января 1613 г.28
В Приказе Холопьего суда 5 марта 1611 г. служили дьяк Пешек Жуков и подья­
чие Грязной Никифоров Колоднич, Максим Григорьев Матюшкин, Второй Иванов
Шестаков29. Позднее, 2 сентября 1611 г. дьяк Пешек Жуков приписал челобитную
келаря Иосифо-Волоколамского монастыря Геннадия в Поместный приказ ополче­
ния о восстановлении владельческих прав монастыря на земли в Козельском уезде30.
Его карьера началась с 1585 г., а при Лжедмитрии I и В. Шуйском служил там же —
в приказе Холопьего суда.
Четь Ярославская, Владимирская, Галицкая.
В Галицкой чети служил дьяк Михаил Федорович Огарков — 12 июля 1611 г.
брал в казну чети оброк по справе подьячего Федора Постникова31. На службе из­
вестен со времен царствования Б. Годунова. Ф. Постников в 1611—1613 гг. составлял
дозорные книги32.
Здесь же 20 октября 1611 г. был дьяк Семен Владимирович Головин вместе с
подьячим Федькой Постниковым33. Есть упоминание о закладной кабале Праско­
вьи, вдовы Вешняка Баскакова, дьяку С. В. Головину на пустоши в Московском
уезде 1611/12 г.34 С. В. Головин — посольский подьячий с 1581 г., в мае 1612 г. —в
Ярославле у Д. Пожарского.
В 1611/12 г. —дьяк Михаил Петрович Бегичев, 1 февраля 1612 г. с сыном Федо­
ром получил от воевод Первого ополчения поместье в Арзамасе35. Был в той же чети
при В. Шуйском и позже, в Объединенном ополчении.
В Приговоре была определена функция Владимирской чети —собирать деньги
из городов и выдавать из чети на всякие расходы всех бояр «по приговору»36.
Сложно разделить функционально Галицкую, Владимирскую и Ярославскую
чети. Да и служащие были, вероятно, одни и те же. Так, Григорий Яковлевич Витовтов одновременно в ополчении ведал все три чети. Он начал свою дьяческую
карьеру в Пскове с 1594 г., затем при Б. Годунове был в Разряде, при В. Шуйском —
:;с
СЛИТНОЕ ВРЕіІІЯ Н З Е Л И Е ОПОЛЧЕНИЯ В НЙ'ІЙПЕ » 0» ВЕКИ
во Владимирской чети. Первые грамоты, выданные с его приписью во время служ­
бы в ополчении, содержат распоряжения о немедленном сборе и присылке под Мо­
скву в полки всяких доходов и документов, по которым их собирают. Датируются
грамоты с 29 июня по 29 августа 1611 г.37
Позже, с сентября 1611 г. и до 10 февраля 1612 г., Г. Витовтову в четь из Разряда
выдавались распоряжения по челобитным о невзимании шуб с ряда монастырей,
поместий и жителей городов: с лихвинцев, владимирцев, ему перенаправлялись че­
лобитные с просьбой об освобождении от сбора податей, в частности, с осадного
двора у Николы Зарайского38. Далее об его деятельности известно по документам
Объединенного ополчения.
Недолго пробыл в ополчении в Ярославской чети дьяк Иван Пестриков — за
его приписью составлена грамота от 5 марта 1611 г., был с Г. Витовтовым39. 14 апреля
1611 г. сделал вклад и постригся в Троице-Сергиев монастырь (в иноках —Иосаф),
где пробыл более 25 лет40.
Во Владимирской чети служили подьячие Борис и Олешка Никитины, но сбе­
жали с земскими четвертными деньгами —о том 7 августа 1611 г. во Владимир дана
грамота об их сыске и отправке под Москву41.
Предположительно в Челобитном приказе служил дьяк Иван Алексеев —сохра­
нились указания на то, что он направлял челобитные в четь к дьяку Г. Витовтову
об освобождении двора от податей —3 декабря 1611 г., о назначении таможенных и
кабацких голов в Михайлов —11 ноября 1611 г., в январе 1612 г.42
В Челобитный приказ перешел служить в апреле 1611 г. из В. Новгорода дьяк
Семейка Самсонов —он принимал челобитные и распределял их по соответствую­
щим приказам —документы датируются с июня по август 1611 г. Так, его припись
имеется на челобитных, перенаправленных во Владимирскую четь из Владимира,
Переславля Рязанского, Твери43. В дальнейшем его служба проходила в ополчении
Д. Пожарского.
Дьяком в Ямском приказе в ноябре 1611 г. служил Филипп Семенов сын Ла­
рионов44.
В ополчении Д. Трубецкого и И. Заруцкого, кроме того, служили еще несколь­
ко дьяков, но конкретное учреждение установить не удается.
До лета 1611 г. в ополчении был дьяк Истома Захарьевич Карташев — в 1611 г.
скрепил земскую уставную грамоту, также его подпись имеется на Приговоре
30 июня 1611 г. В августе 1611 г. он был определен на городовую службу во Вла­
димир45.
Дьяк Алексей Григорьевич Витовтов — 6 июня 1612 г. прислан в Ярославль
от князя Д. Трубецкого из-под Москвы с повинной грамотой, что целовали крест
псковскому «вору», ранее служил дьяком у Лжедмитрия II46.
Дьяк Афанасий Евдокимов — 25 декабря 1611 г. получил от Д. Трубецкого и
И. Заруцкого поместье в Курмышском уезде47.
Дьяк Гаврила Богданов —20 апреля 1612 г. под Москвой48.
Дьяк Яков Литвинов —его припись имеется на наказной памяти И. Заруцкого
о выборе земских старост —от 29 сентября 1611 г. и указе И. Заруцкого неделыцику
Ю. Зехову поставить «очи на очи» всех, о ком говорил в расспросных речах Терентий
Зехов 13 октября 1611 г.49
ДьякАфанасий Царевский —22 августа 1611 г. подал челобитную о невзимании
пошлин с его пустого поместья в Твери50.
история
зшскии опопченин е России начала ион ееиа
S7
Итак, за период функционирования Первого ополчения удается установить
имена 36 дьяков и 22 подьячих. Почти все они имели опыт приказной службы ра­
нее. Приказная система Московского государства продолжала оставаться основой
центрального управления и в период Междуцарствия. В целом реальную власть Бо­
ярское правительство имело лишь до осады Москвы, до марта 1611 г. Образование
ополчений способствовало массовым переходам приказных служащих в подмо­
сковные органы власти, тем самым обнаруживая несостоятельность этого прави­
тельства, просуществовавшего, тем не менее, до 1612 г.
Анализ делопроизводственной документации позволяет утверждать, что Под­
московное ополчение продолжало функционировать весь 1611 г., несмотря на кри­
зис в июле 1611 г. Переходы приказных служащих во Второе ополчение начали
осуществляться лишь с марта-апреля 1612 г., когда там сформировались альтерна­
тивные приказные учреждения. Часть служащих, тем не менее, продолжала службу
в Подмосковном ополчении, а позже вошли в состав приказной администрации но­
вого правительства Михаила Романова.
1 Об этой росписи упоминается в отписке
6 Акты А. И. Юшкова. № 300. С. 321; № 302.
казанцев к пермичам от 12 июня 1611г., речь идет
С. 323; АСЗ. Т. 3. № 43. С. 36-37; № 109. С. 9 5 -
о присяге всего казанского народа содействовать
96; № 531. С. 452; Т. 4. № 26. С. 23; № 137. С. 101;
освобождению Москвы от поляков. См.: ААЭ. Т. 2.
№ 150. С. 115; № 288. С. 379; № 289. С. 379, 380;
№ 188 (II). С. 323.
№ 315. С. 234; Арзамасские поместные акты...
2ААЭ. Т. 2. № 185. С. 315-316.
№ 282. С. 371; № 298. С. 391; № 299. С. 392; Акты фе­
3Забелин И. Е. Минин и Пожарский. Прямые
и кривые в Смутное время. М., 1901. Приложение.
одального землевладения и хозяйства ХГѴ-ХѴІ ве-
№ 1.С. 260-267.
тыря/П одг. к печати А. А. Зимин. М ., 1956. № 424.
4 ААЭ. Т. 2. № 192. С. 331 (в книге ошибочно
241); Самоквасов Д. Я. Архивный материал. Новоот­
ков:в2ч.Ч.2.АктыИосифо-ВолоколамскогомонасС. 484—485; Забелин И. Е. Минин и Пожарский...
Приложение. № 4. С. 277.
крытые документы поместно-вотчинных учреждений
7 Научно-исследовательский отдел руко­
Московского царства. В 2 т. Т. 2. (ХѴІ-ХѴІІ вв.). М.,
писей Российской государственной библиотеки.
1909. С. 603—604; Моисеев М. В. К истории землевла­
Ф. 204. Карт. 26. № . 27. Л. 1; АСЗ. Т. 3. № 39. С. 3 3 -
дения рода Юсуповых в начале XVII века / / Русский
34; № 329. С. 270; Арзамасские поместные акты...
дипломатарий (далее - РД). Вып. 10. М., 2004. С. 202
№ 291. С. 382.
(в публикации ошибочное прочтение фамилии —Гре­
8Арзамасские поместные акты... № 305. С. 401—
ков); Арзамасские поместные акты (1578—1618 гг.) /
402; № 306. С. 404; № 337. С. 441; Акты А. И. Юшко­
Подред. С. Б. Веселовского М., 1915. № 293. С. 384;
ва. № 310. С. 331-332; АСЗ. Т. 4. № 518. С. 416.
№ 296. С. 388; № 301. С. 396; № 304. С. 400.
5ААЭ. Т. 2. № 192. С. 331 (в книге ошибочно
241); № 207. С. 351 (в книге ошибочно 261); Ар­
9Акты под московных ополчений и Земского
собора (1611—1613 гг.) / Под ред. С.Б. Веселовско­
го. М ., 1911. № 95. С. 114. № 1.С . 1-3 .
замасские поместные акты... № 307. С. 406; Акты
10ЗерцаловА. Н. Из актов Московского Архи­
XIII—XVII вв., представленные в Разрядный при­
ва Министерства Юстиции: о сыске поместных и
каз представителями служилых фамилий после от­
денежных четвертных и городовых окладах с 1614
мены местничества / Собрал и издал А. И. Юшков
по 1619 гг. и о большом сыске окладов 1622 г. / /
(далее: Акты А. И. Юшкова). Ч. 1. М., 1898. № 305.
ЧОИДР. М., 1900. Кн. 2. С. 40; Акты подмосков­
С. 327; № 307. С. 329; № 309. С. 331; АСЗ. Т. 3. № 133.
ных ополчений... № 40. С. 52-53; № 75. С. 93.
С. 113-114; № 451. С. 371-372; Т. 4. № 138. С. 102;
№ 258. С. 193.
S8
11Акты под московных ополчений... № 13. С. 20;
№ 31. С. 38.
СЛІНТНОЕ ПРЕНІЯ Н ЗЕЛІСВИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НЛЧЛЛЕ ЯОН ВЕКЛ
12Там же. № 59. С. 75.
С. 163.
13 Кормленая книга Владимирской четверти
32Антонов А. В. Частные архивы русских фе­
7123 г. / / Сухотин Л. М. Четвертинки Смутного
одалов XV — начала XVII века / / РД. Вып. 8. М.,
времени (1604-1617 гг.). М., 1912. С. 48.
2002. № 3253. С. 407.
14 Забелин И. Е. Минин и Пожарский... При­
ложение. № 6 . С. 281.
33 Дополнения к актам историческим, со­
бранные и изданные археографическою комис-
15Там же. Приложение. № 1. С. 267.
сиею: в 12 т. СПб., 1846. Т. 1. № . 232. С. 399-400.
16Акты А.И. Юшкова. № 303. С. 324.
34Антонов А. В. Частные архивы...№ 706. С. 94.
17 Забелин И. Е. Минин и Пожарский... При­
ложение. № 4 . С. 277.
35 Арзамасские поместные акты... № 302.
С. 398; Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие...
18Там же. Приложение. № 1. С. 267.
С. 46-47.
‘''Арзамасские помсстпысакты... № 239. С. 379;
№ 289. С. 379-380; № 349. С. 453; Акты подмос­
36 Акты подмосковных ополчений... № 1.
С. 1 - 3.
ковных ополчений... № 15. С. 21; № 16. С. 22,
37 Там же. № 1. С. 1 -3 ; № 6. С. 7 -8 ; № 7.
23; № 17. С. 23; № 26. С. 33; № 34. С. 43; № 39.
С. 9 -1 0 ; № 10. С. 15; № 11. С. 17; № 11. С. 17; № 13.
С. 51; Акты А. И. Юшкова. № 306. С. 128; Кормле­
С. 20; № 19. С. 26; № 17. С. 23.
ная книга Владимирской четверти 7123 г. ... С. 58;
РГАДА. Ф. 396. Оп. 1 .4 . 24. № 37431. Л. 1.
38 Там же. № 26. С. 33; № 32. С. 41; № 34.
С. 43; № 37. С. 48; № 39. С. 51; № 45. С. 57; № 50.
20 Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV
С. 63; № 58. С. 72-73; № 59. С. 75.
XVII вв.М ., 1975. С. 376.
39Там же. № 8. С. 10-11.
21 РГАДА. Ф. 396. On. 1. Ч. 32. № 49906. Л. 1;
РГАДА. Ф. 396. On. 1. Ч. 32. № 49913. Л. 1; Акты
40 Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие...
С. 407-408.
подмосковных ополчений... Приложение. № 9.
С. 12-13; № 11. С. 161; № 13. С. 162; № 18. С. 163.
41 Акты подмосковных ополчений... № 122.
С . 200.
22 Акты подмосковных ополчений... № 60.
С. 76; Кормленая книга Владимирской чети... С. 53.
23 Кормленая книга Владимирской чети...
С. 48, 53; Акты А. И. Юшкова. № 311. С. 333; АСЗ.
Т. 4. № 518. С. 416; Веселовский С. Б. Дьяки и под­
ьячие... С. 309.
42 Там же. № 45. С. 57; № 50. С. 63; № 53.
С. 67.
43 Там же. № 4. С. 5 -6 ; № 11. С. 17; РГАДА.
Ф. 396. Оп. 1 .4 .2 4 . № 37429. Л. 1.
44 Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие...
С. 288-289.
24 Акты Московского государства / Под ред.
45 Забелин И. Е. М инин и Пожарский... При­
Н. А. Попова, Д. Я. Самоквасова: в 3 т. Т. 1 (1571 —
ложение. № 1. С. 267; Веселовский С. Б. Дьяки и
1634 гг.). СПб., 1890. № 45. С. 82.
подьячие... С. 231.
25 Акты, относящиеся до юридического быта
древней России / Под ред. Н. В. Калачева: в 3 т.
СПб., 1857-1884. Т. 2. № 168. Стб. 528.
46 СГГиД. Т. 2. № 281. С. 593.
47 Памятники истории нижегородского дви­
жения в эпоху Смуты и земского ополчения, 1611 —
26Арзамасские поместные акты... № 295. С. 386.
1612 гг. Действия Нижегородской губернской уче­
27 СГГиД. Т. 2. № 262. С. 548.
ной архивной комиссии: сборникХІ. Н. Новгород,
28 Акты подмосковных ополчений... № 95.
1912. С. 132.
С. 114.
48 Белокуров С. А. Разрядные записи за Смут­
29 Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие...
С. 185, 252, 325, 579.
30 Баранов К.
ное время (7113—7121 гг.). М ., 1907. С. 25; Веселов­
ский С. Б. Дьяки и подьячие... С. 55.
В.
Новые
акты
Иосифо-
49 Акты юридические, или Собрание форм
Волоколамскоп) монастыря / / РД. Вып. 4. М., 1998. №
старинного делопроизводства. СПб., 1838. № 58.
10.С. 35.
С. 98; № 340. С. 366.
31РГАДА. Ф. 396. Оп. 1.4.32.№ 49908. Л. 1;Акты
50 РГАДА. Ф. 396. On. 1. Ч. 24. № 37429. Л. 2.
подмосковных ополчений... Приложение. № 17.
история
зшскии опопченин е России начала ион ееиа
S9
Д. В. Лисейцев
СИНТЕЗ УПРАВЛЕНЧЕСКИХ СТРУКТУР
I И II НАРОДНЫХ ОПОЛЧЕНИЙ*
В 1611 г. продолжавшаяся седьмой год Смута в Московском государстве подо­
шла к своей кульминации. Надежды на прекращение бедствий после избрания на
российский престол польского принца Владислава Вазы не оправдались: отец из­
бранного государя король Сигизмунд III взял курс на полное подчинение Руси своей
власти. С начала 1611 г. в русских городах стало формироваться земское национальноосвободительное движение, которое после полутора лет борьбы сумело освободить
от польско-литовской оккупации Москву и положить начало преодолению Смут­
ного времени. Не вызывает сомнений поэтому огромное значение I и II Ополче­
ний в событиях российской истории начала XVII в. Тем не менее, они (особенно I
Ополчение) не избалованы пристальным вниманием ученых. В обобщающих тру­
дах по истории Смуты о I Ополчении говорится обыкновенно очень кратко, при­
чем подчеркивается его изначальная обреченность на поражение в силу социальной
неоднородности его состава1. Немногим более повезло II Ополчению: единствен­
ным специальным исследованием, посвященным ему, до сей поры остается работа
П. Г. Любомирова2. И если социальному составу Ополчений и ходу военных действий
1611—1612 гг. внимание исследователями все-таки уделялось, то административные
структуры, сложившиеся при Ополчениях, исследованы до сих пор крайне недоста­
точно. Между тем, их изучение позволило бы прояснить многие моменты истории
политической борьбы между течениями в национально-освободительном движении
1611—1612 гг. В настоящей статье мною будет рассмотрена эволюция приказных ор­
ганов, оформившихся при правительствах I и II Ополчений.
Начало открытой борьбы против польско-литовских оккупационных сил в Мо­
скве относится к началу марта 1611 г. «Новый летописец» повествует о начале оса­
ды Москвы в связи с рассказом об аресте поляками патриарха Гермогена, в главе
«Об отдаче патриарха приставам»: «Прокофий же Ляпунов и всех городов воеводы
собрались и пришли под Москву». Арест патриарха автор «Нового летописца» объяс­
няет именно отказом Гермогена написать воеводам грамоту с призывом «воротиться
вспять»3. Это событие имело место в первой половине марта 1611 г. Рать Ляпунова
выступила из Коломны к Москве 3 марта 1611 г., о чем предводитель Ополчения уве­
домил жителей Ярославля: «писал воевода и думной дворянин Прокофей Петрович
Ляпунов и ратные люди, что они пошли с Коломны под Москву»4. Известно, что
* Исследование выполнено в рамках Программы фундаментальных исследований Президиума
РАН «Историко-культурное наследие и духовные ценности России».
60
статноЕ
вреоія и з е щ и е ополчения в нйчйіе кон вевй
в Вербное воскресенье, 17 марта 1611 г., поляки временно выпустили патриарха изпод стражи, чтобы тот смог принять участие в традиционном «шествии на осляти».
Передовые отряды Ополчения (под командой князя Д. М. Пожарского, И. М. Бутур­
лина, И. А. Колтовского) к тому времени уже стояли под Москвой: именно они всту­
пили в бой с поляками во вторник 19 марта 1611 г. На другой день подоспел воевода
И. В. Плещеев, в то время как основные силы ополченцев к городу еще не подош­
ли. Лишь после сожжения столицы поляками войска ополченцев, соединившись
у Николо-Угрешского монастыря, подступили к Москве. «Новый летописец» со­
общает, что во главе войска стояли П. П. Ляпунов, князь Д. Т. Трубецкой и И. М. Заруцкий, которые и были выбраны «всей ратью... в начальники»5. Исходя из этого,
мы должны сделать вывод о том, что уже в конце марта —начале апреля 1611г. под
Москвой сложился своего рода «триумвират», продержавшийся около 4 месяцев,
вплоть до гибели П. Ляпунова от рук казаков И. Заруцкого. Однако сохранившиеся
документы показывают картину более сложную.
I Ополчение оформилось из двух основных военно-политических сил, сло­
жившихся в годы Смуты. Во-первых, это были представители земщины Рязанских,
Поволжских и Поморских городов (Ляпунов в грамоте в Ярославль сообщал о том,
что к нему на соединение идут отряды из Мурома, Нижнего, Суздаля, Владимира,
Вологды и Поморских городов, Романова, Галича, Костромы)6. Второй составляю­
щей сил I Ополчения были казачьи отряды под руководством И. Заруцкого и князя
Д. Трубецкого, дислоцировавшиеся зимой 1610/11 г. в Калуге и Туле. В массе своей,
это были недавние сторонники Лжедмитрия II.
При всей многочисленности земских сил, они не могли еще иметь собствен­
ных оформившихся административных структур, поскольку до недавнего времени
все они подчинялись находящемуся в Москве правительству (сначала — Василия
Шуйского, затем — королевича Владислава). Впрочем, Н. В. Рыбалко в специ­
альной статье, посвященной реконструкции системы центрального управления в
Московском государстве периода «междуцарствия», указывает, что в Ополчении
до 30 июня 1611 г. делопроизводство велось дьяками А. Голенищевым, П. Пивовым и В. Пановым7. Однако обращение к документу, на который ссылается иссле­
довательница, вышеназванного вывода сделать не позволяет: дьяк А. Голенищев
нес в марте 1611 г. службу в воеводской администрации в Ярославле и никак не
мог вести делопроизводства Ополчения под Москвой. П. Пивов и В. Панов также
находились на службе в Ярославле (их подписи стояли на грамоте, направленной
в марте 1611г. из Ярославля в Казань)8. Однако дьяками они в тот момент не были:
эта часть их карьер осталась в прошлом: Пивов и Панов носили дьячий чин еще
до начала Смуты9.
Оформление правительственных органов при земских отрядах П. Ляпунова на­
чалось лишь в начале апреля 1611 г., когда Ополчение стало лагерем под Москвой.
19 марта 1611 г. (в день восстания против поляков в Москве) руководители Опол­
чения приняли решение о выделении стрелецкому голове А. Микулину поместья
в Муромском уезде. На челобитной Микулина стояла помета Прокофия Ляпунова.
Замечу, что поместье было дано челобитчику временно, «до московского строенья».
В дальнейшем предполагалось «как ождаст Бог на Московское государство госуда­
ря, и тогды велит государь то помесье... на Москве в Поместном приказе в книги в
ево оклад справить». 28 марта 1611 г. из этого поместья часть была выделена на про­
житок вдове и дочерям прежнего владельца, решение по этому вопросу вновь было
история з а м н и ополчений e
России начааа кин ееиа
бі
вынесено Ляпуновым. Через неделю, 6 апреля 1611 г., вопрос о муромском поместье
вызвал очередную челобитную, по которой 11 апреля была сделана выпись, на кото­
рой значилась помета дьяка Ивана Ефанова10, служившего в Поместном приказе в
1595—1609 гг., а затем в том же ведомстве I Ополчения11. Таким образом, Поместный
приказ в полках Ляпунова функционировал с начала апреля 1611 г.
С этого времени в стане Ляпунова начинают вести правильное делопроизвод­
ство. 11 апреля, в частности, была отправлена грамота в Соль Вычегодскую. Адре­
сантом грамоты были «Росийского Московского великого государства бояре и
воеводы, и думный дворянин Прокофей Петрович Ляпунов, и дети боярские всех
городов, и всякие служилые люди». Речь в этом документе шла о замене в горо­
де одного воеводы другим; грамота, как и полагалось по традициям российского
делопроизводства, имела дьячью припись —ее поставил на документе дьяк Богдан
Губин; судя по характеру грамоты, он выполнял в апреле 1611г. обязанности разряд­
ного дьяка12. Интересно, что Губин незадолго до того получил дьячий чин от адми­
нистрации королевича Владислава (в Боярском списке 1611 г. напротив его имени
имеется помета —«написан при литве») и был назначен служить в приказ Большого
дворца13. У истоков приказной администрации Ополчения Ляпунова стояли, таким
образом, дьяки, покинувшие после мартовского восстания 1611 г. Москву. Тако­
вых было немало. В указе от 20 апреля 1611 г. король Сигизмунд III констатировал:
«ныне учинилось нам ведомо, што некоторые дьяки, целовав сыну нашому крест,
изменили, побежали с Москвы в воровство к Ляпунову»14. Бежали, разумеется, не
только дьяки, но и подьячие. В июне 1611 г. остававшийся верным польской пар­
тии дворцовый дьяк М. Тюхин в своей отписке сообщал о невозможности навести
справки по вопросам земельного владения, поскольку «подьячие все в воровских
полкех, и писцовых книг сыскати не мочно»15. Приказные служащие вливались в
формирующуюся администрацию Ополчения. Важно подчеркнуть, что в распоря­
жениях земских властей фигурирует лишь имя П. Ляпунова: остальные члены «три­
умвирата» —Д. Трубецкой и И. Заруцкий —в них не упоминаются.
В иной ситуации были силы, возглавляемые Трубецким и Заруцким. Еще во
время движения Лжедмитрия II в их лагере были сформированы административ­
ные структуры, претендовавшие на то, чтобы заменить собой московскую админи­
страцию Василия Шуйского. Автор этой статьи далек от того, чтобы утверждать,
будто «тушинская приказная система... в своей основе являлась точной копией мо­
сковской и мало чем от нее отличалась»16. Тем не менее, функционирование трех
«воровских» приказов: Поместного, Большого дворца и Казанского дворца —под­
тверждается источниками17. Продолжали прежние «воровские» приказы действо­
вать и в начале марта 1611 г. В августе 1611 г. в Ярославской чети при I Ополчении
рассматривался один из документов, созданных административными структурами
бывших тушинцев —грамоту о передаче в оброк кабака в городе Перемышле —па­
мять, «какову положил в Ярославской чети... Жданко Микулин за моею боярина и
воеводы князя Дмитрея Тимофеевича Трубецкого печатью за приписью диака Ива­
на Пестрикова нынешнего 119-го году марта в 5 день»18.
По всей вероятности, административные структуры, сложившиеся в окружении
Трубецкого и Заруцкого продолжали действовать обособленно довольно продолжи­
тельное время. Во всяком случае, даже 20 июня 1611 г. дьяк Д. Хвицкий (видимо,
как дьяк Ямского приказа) взимал подати с населения Галицкого уезда по прика­
зу боярина князя Д. Т. Трубецкого. П. П. Ляпунов в соответствующем документе
62
опытное
штат н зегиские
ополчения б нйчіме бон веко
не упомянут19. Вскоре, правда, соглашение о единстве действий было вождями па­
триотических сил достигнуто. 23 июня 1611 г. из-под Москвы в Кетский острог была
отправлена грамота от лица всех трех воевод: Трубецкого, Заруцкого и Ляпунова20.
Формальное объединение земских и казачьих сил в I Ополчение произошло неде­
лю спустя с принятием известного Приговора от 30 июня 1611 г., который ненадол­
го сплотил разнородные и разрозненные силы, стоявшие под Москвой. Приговор
подразумевал, в числе прочего, и объединение административных органов, кото­
рые ранее действовали по отдельности у Ляпунова и Трубецкого. Об этом напрямую
говорится в некоторых статьях Приговора: «А ратные всякие большие дела ведать
бояром и разрядным дьяком в Большом в одном разряде... А поместные и вотчин­
ные всякие дела ведати в одном Поместном приказе, а в иных полкех поместных дел
не ведати, и грамот поместных и вотчинных не давати»21. И действительно, вскоре
после принятия Приговора, 12 июля 1611 г. подати с населения Галицкого уезда со­
бирались уже по приказу троих воевод —Трубецкого, Заруцкого и Ляпунова, причем
деньги принимал уже другой дьяк —М. Огарков, возглавивший, вероятно, в объеди­
ненной администрации I Ополчения Ямской приказ22.
По всей видимости, лидирующие позиции в формировавшихся при I Ополче­
нии приказах заняли дьяки, оказавшиеся весной 1611 г. в лагере Ляпунова. В Раз­
рядном приказе дела вершили дьяки И. Карташов, М. Поздеев и Н. Новокшенов.
Все они ранее служили в Разрядном приказе подьячими; Карташов и Поздеев успе­
ли побывать в этом приказе в Москве также и дьяками. Их подписи стоят на При­
говоре 30 июня 1611 г.; припись М. Поздеева, кроме того, имеется и на боярском
списке 1611 г., который составлялся, вероятнее всего, в лагере Ляпунова23. Помест­
ный приказ возглавили дьяки И. Ефанов и Г. Мартемьянов, служившие в том же
ведомстве в Москве; Ефанова мы видим в окружении Ляпунова уже в апреле 1611г.,
Мартемьянова —по меньшей мере —с мая. Приказом Казанского дворца руководил
дьяк А. Шапилов24, тот же приказ ведавший и в правительстве Василия Шуйского.
С. Самсонов, служивший в Москве в Челобитном приказе, то же учреждение воз­
главлял и в Ополчении в июле 1611 г. Четвертные приказы также возглавили мо­
сковские дьяки —Балицкую четь, возможно, М. Огарков, Владимирскую и, вероят­
но, Костромскую —Е Витовтов.
Однако единство I Ополчения продержалось не более месяца —22 июля 1611 г.
П. П. Ляпунов был убит казаками. За этим последовали раскол основных сил Опол­
чения и переворот в его властных структурах. Уже с конца июля 1611 г. во главе под­
московных приказов появляются связанные с бывшим тушинским лагерем дьяки,
постепенно вытеснившие из администрации прежних д ьяков Василия Шуйского, со­
ставлявших костяк приказной администрации в войске Ляпунова. 29 июля 1611г., че­
рез неделю после гибели вождя земских сил, Трубецкой и Заруцкий отправили нового
воеводу в Ядрин; составленный для воеводы наказ завершался распоряжением отчи­
тываться по всем делам «в приказе Казанского и Мещерского дворца дияком думно­
му Другому Тимофеевичю Рындину да Олексею Шапилову»25. Как видно, тушинец,
примкнувший к Лжедмитрию II еще в 1607 г., оттеснил в приказе на вторые позиции
бывшего царского дьяка. К середине сентября 1611 г. Рындин, похоже, вовсе остался
единоличным администратором в Казанском дворце: 18сентября 1611 г. арзамасский
воевода действовал уже на основании грамоты, присланной «ис Козанского дворца за
приписью думнаго дияка Другова Рындина»26. А. Шапилов был из Ополчения удален;
в 1611/12 г. мы видим его дьяком в Белоозере27.
история зсіисшій
оиопченнн е России начала кин века
63
Разумеется, кадровые перемены не могли не коснуться головного учреждения
приказной системы —Разрядного приказа. Довольно быстро из этого ведомства вы­
был дьяк М. Поздеев: 2 августа 1611 г. он еще находился в подмосковном лагере
Ополчения, а в сентябре того же года уже нес службу в Костроме. Еще раньше из
Разрядного приказа был удален дьяк И. Карташев — он находился во Владимире
уже 7 августа 1611 г. Из прежних дьяков в Разряде остался сидеть лишь Н. Новокшенов: его присутствие в подмосковном лагере фиксируется документами вплоть до
12 марта 1612 г.28 Выбывших разрядных дьяков руководители I Ополчения стре­
мились заменить другими лицами. В августе 1611 г. Разрядный приказ возглавил
Т. Витовтов, ранее имевший при Василии Шуйском чин думного дьяка, но в конце
царствования этого государя находившийся в фактической опале на службе в Свияжске. Во главе Разряда при Ополчении он находился 22 августа —13 октября 1611 г.29
С середины октября 1611 г. упоминания о Т. Витовтове из документов I Ополчения
исчезают. Около трех месяцев после этого Разрядным приказом ведал, видимо, в
одиночестве, Н. Новокшенов, а в январе-феврале 1612 г. вместе с ним служил дьяк
П. Евдокимов30. В феврале 1612 г. Разрядный приказ возглавил дьяк С. Васильев,
принимавший активное участие в делах Ополчения на его ранней стадии: после со­
жжения Москвы он был отправлен из Троице-Сергиева монастыря на сбор ратных
людей для I Ополчения, а летом 1611г. послан на переговоры в Новгород31. Его мы
видим думным разрядным дьяком около месяца, 11 февраля — 13 марта 1612 г.32
Схожей была ситуация в Поместном приказе. Дьяк Иван Ефанов в последний
раз упоминается как глава Поместного приказа 25 июля 1611 г., после чего его вы­
слали на службу в Ярославль, где он находился уже в сентябре 1611 г.33 Его това­
рищ Е Мартемьянов оставался в приказе и к середине марта 1612 г. даже получил от
вождей Ополчения думный чин34. Однако уже 20 августа над Мартемьяновым были
поставлены бывшие тушинцы —Ф. Шушерин и П. Третьяков (причем оба —в чине
думных дьяков)35. Третьяков между 15 декабря 1611 г. и 25 января 1612 г. перешел
на службу в оккупированную поляками Москву36, но административная группа По­
местного приказа была еще в ноябре 1611 г. пополнена отозванным из Арзамаса дья­
ком И. Шевыревым, и до середины марта 1611 г. Поместный приказ в I Ополчении
возглавляли думный дьяк Ф. Шушерин и дьяки И. Шевырев и Е Мартемьянов37.
Аналогичные процессы протекали в других подмосковных приказах. В Ямском
приказе М. Огаркова заменил дьяк Д. Хвицкий, ранее собиравший подати в войско
Трубецкого. 15 августа 1611 г. жители Еалицкого уезда вновь платили деньги дья­
ку Хвицкому38. Впрочем, и последний оставался в приказе относительно недолго:
спустя 3 месяца, 15 ноября 1611 г. во главе Ямского приказа стоял уже дьяк Ф. Ла­
рионов, получивший дьяческий чин, вероятно, под Москвой39. В Челобитном при­
казе некоторое время оставался еще дьяк С. Самсонов, занимавший тот же пост в
правительстве Василия Шуйского и королевича Владислава: во главе Челобитного
приказа он упоминается 28 июля —22 августа 1611 г.40 Но к 11 ноября 1611г. это ве­
домство возглавлял дьяк И. Алексеев41, который, как и Ф. Ларионов, дьяческий чин
получил, видимо, из рук вождей Ополчения.
Относительно стабильной оказалась лишь администрация четвертных прика­
зов. В Еалицкой чети, которой при Ляпунове, по предположению С. К. Богоявлен­
ского, руководил дьяк М. Огарков, уже в августе 1611 г. распоряжался Г. Витовтов42.
Этот же дьяк вплоть до осени 1612 г. оставался на службе в Костромской (Ярос­
лавской) и Владимирской четверти43. Это был едва ли не единственный дьяк, пере6(1
опытное
штат н зеіиские
ополчения в нпнме вон веко
шедший из московских приказов в лагерь Ляпунова, сумевший после гибели своего
патрона не только до конца удержаться в приказной администрации I Ополчения,
но и увеличить свое влияние, сконцентрировав в своих руках сразу три четвертных
приказа. Объясняется это, вероятно, тем, что его родной брат, Евдоким Витовтов,
служил в Тушинском лагере44, из которого и вышли предводители I Ополчения Тру­
бецкой и Заруцкий. В целом же в кадровой политике бояр Трубецкого и Заруцкого
в августе 1611 г. —феврале 1612 г. наблюдается тенденция к вытеснению из приказов
дьяков, чье политическое прошлое было связано со службой в правительстве Васи­
лия Шуйского и лагере Прокофия Ляпунова. Этих дьяков отправляли на службу в
города, заменяя их бывшими тушинцами или, в некоторых случаях, новопожало­
ванными в дьяческий чин лицами.
Весна 1612 г. ознаменовалась для I Ополчения кризисом. 2 марта 1612 г. казаки
из I Ополчения присягнули Лжедмитрию III (Псковскому вору). В связи с этим из
стана Ополчения начали посылать челобитные в Коломну, где находилась «царица
и великая княгиня Марина Юрьевна» и «царевич Иван Дмитриевич»; одна из та­
ких грамот (по челобитной жителей Зарайска) датирована 13 марта 1612 г.45 К концу
апреля 1612 г. от лица «царя Дмитрия Ивановича» действовала администрация Ар­
замаса (город подчинялся Лжедмитрию III как минимум до 21 июня 1612 г.). В мае
1612 г. власть нового самозваного царя утверждалась в Северской земле: 14 и 20 мая
1612 г. служилые люди получали прибавки к жалованью «за путимскую службу при
воре при Матюшке... как вору Матюшке крест целовали»; направлен был новый во­
евода в Стародуб. В этих сложных обстоятельствах Разрядный приказ в I Ополчении
возглавлял дьяк М. Любученинов, остававшийся на этом посту и в августе 1612 г.46
Происходившие под Москвой перемены, надо полагать, были негативно восприня­
ты многими приказными служащими. С марта 1612 г. мы не располагаем сведения­
ми о пребывании под Москвой разрядных дьяков С. Васильева и Н. Новокшенова,
поместного дьяка Г. Мартемьянова.
Не прибавляло стабильности подмосковному лагерю и оформление Ополчения
под руководством князя Д. М. Пожарского и К. Минина: в апреле 1612 г. оно обо­
сновалось в Ярославле, и многие поволжские и поморские города стали переходить
под управление II Ополчения. К концу лета 1612 г. II Ополчение контролировало
уже города по Волге от Нижнего Новгорода до Ярославля и Ростова; власть Пожар­
ского признана была в Галиче, а также в городах на пути из Ярославля к Белому
морю — в Белоозере, Вологде, Архангельске. Под контроль земского Ополчения
переходили и города к востоку от Москвы — Владимир, Шуя и Арзамас47. I опол­
чение продолжало еще держать под контролем города к югу от Москвы —Коломну,
Тулу, Калугу, Переславль-Рязанский, Волхов48, но его сфера влияния быстро сокра­
щалась. Так, жители Переславля-Залесского присылали к Пожарскому челобитье
о защите от казаков Заруцкого; явившиеся под Москву дети боярские из «украинных городов» также просили себе защиты от атамана Заруцкого в Ярославле. Между
земцами и казаками летом 1612 г. дело доходило до прямых военных столкнове­
ний, как, например, в Пошехонье и под Угличем. В итоге, когда в середине августа
1612 г. Ополчение Пожарского выступило из Ярославля к Москве, Заруцкий со сво­
ими казаками бежал через Коломну в Рязанские земли49.
Подступившее к Москве II Ополчение, в отличие от сил, осадивших столицу
весной 1611 г., уже имело сформированное правительство со своими администра­
тивными структурами. Складывание приказов в Ополчении Пожарского произо­
история
зем ик ошчвннн е росснн начала кин века
шло во время пребывания войска в Ярославле. Первые упоминания о работе при­
казных органов в Ярославле относятся к началу апреля 1612 г. Уже 9 апреля галичане
платили оброки и подати в Ополчение Пожарского: 12 мая 1612 г. эти деньги при­
нимал от них дьяк В. Юдин, возглавивший приказ Галицкой чети. Тем же приказом
Юдин руководил и в июле, а затем до конца 1612 г. под Москвой и в самой Москве
после ее освобождения50. Некоторое время Юдин руководил и другим четвертным
приказом —Новгородской четью. 25 апреля 1612 г. он удостоверил своей приписью
грамоту, отправленную на Двину51. Позднее Новгородской четью управляли дьяки
И. Булыгин и А. Степанов52, а затем, уже под Москвой, А. Иванов и С. Романчуков
—грамота, отправленная 4 октября 1612 г. на Вымь, предписывала присылать деньги
в четь именно этим дьякам53.
Начали действовать и другие приказы. Уже 14 апреля 1612 г. из Ярославля в
Белоозеро была направлена грамота о назначении на службу туда дьяка Б. Ильи­
на. Этот документ был скреплен приписью дьяка М. Данилова, который служил
в Разрядном приказе у Василия Шуйского, а позднее и в администрации царя
Михаила54. Под Москвой в Разрядном приказе у Пожарского служил также дьяк
А. Вареев55. С мая 1612 г. при II Ополчении действовал приказ Казанского дворца,
руководить которым был назначен дьяк С. Головин56. В июне в Ярославле действо­
вал также приказ Большого дворца (им руководили дворцовые дьяки Н. Емельянов
и П. Насонов)57. Последний из них месяц спустя служил уже в другом приказе —
в Большом приходе58. Начиная с июня — июля 1612 г. упоминается в источни­
ках Поместный приказ при II Ополчении. Там служили дьяки Г. Мартемьянов и
Ф. Лихачев59. С июля 1612 г. в сформированном в Ярославле Монастырском при­
казе служили дьяки Т. Витовтов и Н. Дмитриев60. К августу 1612 г. при II Ополче­
нии, выступившем уже к Москве, сложился, надо полагать, Посольский приказ,
управлять которым было доверено дьяку Савве Романчукову, имевшему длитель­
ный опыт службы подьячим в дипломатическом ведомстве61. Сложно сказать, воз­
главлял ли во II Ополчении какой-либо приказ дьяк С. Самсонов. Он одним из
первых примкнул к войску Пожарского, находился у него в Нижнем Новгороде
и оттуда был отправлен в составе войска для занятия Ярославля; позднее, в июле
1612 г. в составе передового отряда С. Самсонов выступил к Москве62. Возможно,
под Москвой ему подчинили Челобитный приказ — ведомство, которым он по­
следовательно руководил при Василии Шуйском, в I Ополчении и правительстве
Михаила Романова63.
Всего по документам нам известно о деятельности в составе II ополчения
10-ти приказов64, деятельностью которых руководили 16 дьяков. Ни один из при­
казных дьяков II Ополчения не был связан с тушинским лагерем. В большинстве
своем это были люди, имевшие за спиной стаж приказной службы. Некоторые из
приказных дьяков II Ополчения перешли в его ряды из Ополчения Трубецкого и
Заруцкого. К числу таковых относятся Т. Витовтов, С. Головин, Г. Мартемьянов,
С. Самсонов.
С конца августа 1612 г. Москву осаждали одновременно два Ополчения, дер­
жавшихся обособленно друг от друга. При каждом из Ополчений продолжали са­
мостоятельно действовать приказные учреждения. В частности, 1 сентября 1612 г.
из I Ополчения была направлена грамота в Тулу с требованием передать банные
оброчные деньги во Владимирскую четь дьяку Г. Витовтову65. По меньшей мере, до
конца сентября 1612 г. обособленно действовали Поместные приказы обоих Опол­
66
СітаТНОЕ ВРЕгТІЯ И В Е Щ И Е ОПОЛЧЕНИЯ В НЙЧЙІЕ KUII ВЕВЙ
чений: 21 сентября 1612 г. при Ополчении Трубецкого этим ведомством все еще
руководили думный дьяк Ф. Шушерин и дьяк И. Шевырев, тогда как из Ополче­
ния Пожарского грамоты по поместным делам приписывали дьяки Г. Мартемьянов и Ф. Лихачев66.
Отношения между двумя Ополчениями оставались напряженными. Отлич­
ной иллюстрацией тому является грамота, отправленная 9 сентября 1612 г. из-под
Москвы от князя Пожарского в Вологду. Рассказав о боях с гетманом Ходкевичем,
воевода ни словом не упомянул участия в сражениях отрядов I Ополчения. Более
того, по словам земцев, казаки Трубецкого имели намерение убить Пожарского;
«атаманы и казаки учинили в полкех и по дорогам грабежи и убивства великие, и
хотят итти по городом в Ярославль и на Вологду и в иные городы, чтоб их засесть
и православных християн разорять, ... а нас бы всех ратных людей переграбить
и от Москвы отженуть»67.
Преодолеть рознь удалось далеко не сразу. Автор «Нового летописца» непо­
средственно после рассказа об отражении нападения войск гетмана Ходкевича
поместил статью «О съезде бояр и воевод». В ней сообщается, что «Начальники
же начали между собой быть не в совете из-за того, что князь Дмитрий Тимофее­
вич хотел, чтобы князь Дмитрий Пожарский и Кузьма ездили к нему в таборы.
Они же к нему не ездили..., боясь убийства от казаков. И приговорили всей ратью
съезжаться на Неглинной. И тут же начали съезжаться и земское дело решать»68.
Подтверждение этому летописному сообщению содержится в тексте грамоты, от­
правленной из-под Москвы в Белоозеро: «И были у нас по ся места под Москвою
розряды розные, а ныне по милости Божии меж себя мы Дмитрей Трубетцкой и
Дмитрей Пожарской, по челобитью и по приговору всех чинов людей, стали во
единачестве и укрепились, что нам да выборному человеку Кузьме Минину М о­
сковского государства доступать и Российскому государству во всем добра хотеть
безо всякие хитрости, и розряд и всякие приказы поставили на Неглимне, на Тру­
бе, и снесли в одно место и всякие дела делаем заодно»69. К сожалению, эта грамо­
та не датирована; в Белоозеро ее доставили 11 ноября 1611г. Текст самой грамоты
дает довольно широкие рамки для ее датировки: в ней сообщается об отражении
войска Ходкевича, но не сказано еще о взятии Кремля и Китай-города, т.е. на­
писана эта грамота могла быть между 24 августа и 22 октября 1612 г. Попробуем
уточнить момент, в который вожди Ополчений договорились о единстве действий.
Иначе говоря, попытаемся выяснить примерную дату образования Объединенно­
го Ополчения.
25 сентября 1612 г. объединения ополчений еще не произошло: в этот день
грамота в Арзамас была отправлена от имени одного князя Д.М. Пожарского.
Спустя неделю, 2 октября, в тот же город была послана грамота, которую подпи­
сали «Московского государства бояре и воеводы Дмитрей Трубецкой да Дмитрей
Пожарской»70. Вероятно, объединение двух Ополчений произошло незадолго до
2 октября. Об этом говорят некоторые фрагменты грамоты, отправленной 4 октя­
бря 1612 г. на Вымь. Она составлена от имени вождей обоих Ополчений: «Бояря и
воеводы Дмитрей Трубецкой, Дмитрей Пожарской с товарыщи челом бьют». Од­
нако далее в тексте грамоты имеется интересный момент: «И мы, бояря и воеводы,
видя такие настоящие беды и Московскому государству толикое розоренье, сослався со всеми людми Московского государьства, пришел я, Дмитрей Пожарской под
Москву, 120 августа в 20 день»71. Нетрудно заметить, что грамота составлялась пер­
история зеі Гі с ш опояченнн
e Россия начааа ион вена
67
воначально от лица одного князя Пожарского, вставка «мы, бояря и воеводы» была
сделана позже и стилистически не согласуется с последующим «пришел я, Дмитрей
Пожарской». Кроме того, во всем тексте грамоты мы не обнаруживаем информации
об участии сил I Ополчения в отражении нападения гетмана Ходкевича. В этом пла­
не цитируемая грамота близка к упоминавшемуся выше посланию руководителей
II Ополчения в Вологду от 9 сентября 1612 г. Следовательно, объединение двух
Ополчений к моменту составления грамоты не было еще до конца осмысленным
фактом. Более того, по всей вероятности, делопроизводственные структуры Опол­
чений не успели еще к этому моменту объединиться, и грамота на Вымь составля­
лась в канцелярии Новгородской чети II Ополчения.
Влияние лидеров II Ополчения в приказах еще долго оставалось решающим.
Приведу один пример. 2 декабря 1612 г. по челобитной жителей города Шуи было
вынесено решение: «121-го декабря в 2 день диаку Василью Юдину. Боярин и вое­
вода князь Дмитрей Тимофеевич Трубецкой да стольник и воевода князь Дмитрей
Михайлович Пожарской велели дать грамоту в Шую к приказному человеку»; рас­
поряжение было удостоверено приписью дьяка И. Озерецкого. Однако оформлен­
ного по всем правилам делопроизводства того времени решения оказалось недоста­
точно. Документ содержит еще одну любопытную запись: «121-го декабря в 2 день
дать грамота. Приходил от стольника и воеводы от князя Дмитрея Михайловича
Пожарскова Василей Костентинов сын Ртищев, а сказал —велел де князь Дмитрей
Михайлович дати грамоту против сей челобитной»72. Следовательно, в Галицкой
четверти, где делами ведал дьяк II Ополчения В. Юдин, даже к декабрю 1612 г. пред­
почитали действовать по прямому указанию князя Пожарского.
На протяжении некоторого времени, не менее месяца, в деле управления госу­
дарством доминировали, судя по всему, приказы, сформированные в Ополчении По­
жарского. Вплоть до 21 октября 1612 г. грамоты по поместным делам оформлялись
исключительно дьяком Г. Мартемьяновым (около 8 октября из Поместного приказа
выбыл его товарищ Ф. Лихачев). На грамоте, датированной 15 ноября 1612 г., появля­
ется припись дьяка Н. Новокшенова73. Напомню, что этот дьяк до марта 1612 г. слу­
жил в Разрядном приказе I Ополчения; где он находился следующие 8 месяцев, уста­
новить не удается. Не исключено, что после присяги I Ополчения Лжедмитрию III
он перешел в Москву, предпочитая служить польскому королевичу, а не очередному
самозванцу. 19 ноября 1612 г. руководство Поместного приказа уже явно объединило
в себе представителей обоих Ополчений: приказом ведали к этому дню дьяки Ф. Шушерин, Н. Новокшенов и Г. Мартемьянов74.
В ноябре 1612 г. мы видим изменившимся состав руководства ряда других при­
казов. Во главе Разрядного приказа, судя по всему, уже к началу ноября встал дум­
ный дьяк С. Васильев: 6 ноября он оформил грамоту на Белоозеро, а 16 ноября рас­
порядился отправлением служилых людей для сопровождения казны в Москву75.
С. Васильев, как и Н. Новокшенов, служил в Разрядном приказе I Ополчения до
марта 1612 г., после чего упоминания о нем исчезают из документов до ноября 1612 г.
15 декабря 1612 г. руководство Разрядного приказа лежало на думном дьяке С. Васи­
льеве и дьяках М. Любученинове и А. Барееве76.
В приказе Большого дворца 16 декабря 1612 г. руководителем был тот же дум­
ный дьяк С. Васильев и дьяки И. Софонов и Г. Золотарев. О прежней службе И. Софонова в дьяках ничего не известно (но, вероятно, как карачевский сын боярский
и родственник тушинского печатника Д. Софонова, он был связан с Ополчением
САІЧТНОЕ ВРЕгПЯ И ЗЕгПСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НАЧАЛЕ КОН ВЕКА
Трубецкого); Золотарев был дворцовым дьяком в Москве в феврале 1611г., сведений
0 его участии в национально-освободительном движении нет77. Позже, в марте 1613
г., с перечисленными выше дьяками в приказе Большого дворца служил дьяк П. На­
сонов, ранее состоявший в этом приказе в Ярославле78.
К концу ноября 1612 г. оформился и новый состав руководства Посольского
приказа. 21 ноября 1612 г. это ведомство в Москве возглавили дьяки П. Третьяков и
С. Романчуков79. Первый из них, бывший тушинец, был участником I Ополчения,
а затем перешел на сторону оккупационного режима; второй пришел под Москву в
составе II Ополчения.
Приказ Казанского дворца возглавляли дьяки С. Головин и А. Евдокимов.
Головин, успев послужить в Ополчении Трубецкого, перешел в итоге во II Опол­
чение. Евдокимов в 1609 — 1610 гг. служил Лжедмитрию II80. Это позволяет пред­
положить его близость к лидерам I Ополчения, вышедшим из лагеря самозванца.
В Челобитном приказе в конце 1612 —начале 1613 гг. служили три дьяка: И. Булы­
гин, С. Самсонов (пришли под Москву в составе II Ополчения) и И. Алексеев (дьяк
1 Ополчения)81. Во главе Владимирской чети бессменно оставался дьяк Г. Витовтов,
политическое прошлое которого было прочно связано с I Ополчением82. В Галицкой
четверти до середины декабря 1612 г. вершил дела дьяк В. Юдин, стоявший у самых
истоков II Ополчения. Однако во второй половине декабря 1612 г. он был отослан
на службу в Нижний Новгород; в приказе его сменил дьяк М. Бегичев, тесно свя­
занный с I Ополчением83.
Итак, если около месяца (октябрь 1612 г.) приказным аппаратом Объединенно­
го ополчения ведали дьяки, пришедшие под Москву с князем Пожарским, то после
освобождения столицы ситуация заметно изменилась. Дьяки II Ополчения в боль­
шинстве случаев были оттеснены в приказах на вторые позиции, уступив первенство
выходцам из I Ополчения и даже дьякам, сотрудничавшим с оккупационным режи­
мом. Вероятно, это объясняется численным преобладанием казаков I Ополчения в
Москве в конце 1612 — начале 1613 гг.84 Замечу также, что руководство I Ополче­
ния и значительная часть дьяков оккупационного правительства были выходцами
из одной политической группировки: тушинского лагеря Лжедмитрия II. Оказав­
шись в 1610—1612 гг. в условиях гражданской войны «по разные стороны баррикад»,
они потерпели поражение в борьбе с земскими силами II Ополчения (руководители
I Ополчения были вынуждены временно признать их верховенство, московские вла­
сти —капитулировать). Однако уже в ноябре —декабре 1612 гг. проигравшие объеди­
нились и сумели оттеснить от властных рычагов вождей II Ополчения. В этом плане
любопытно выглядит перечисление заслуг предводителя I Ополчения боярина князя
Д. Т. Трубецкого в жалованной грамоте от января 1613 г. Именно он, а не патриарх
Гермоген и П. Ляпунов, представлен в этом документе инициатором национальноосвободительной борьбы против польско-литовских интервентов; князь Д. М. По­
жарский в изложении грамоты выглядит всего лишь как сподвижник Трубецкого,
пришедший к нему «в сход под Москву»; победителем гетмана Ходасевича назван ис­
ключительно Трубецкой85.
Тем не менее, воссоздать работоспособную администрацию с участием пред­
ставителей практически всех национальных военно-политических сил (земцев,
поднявшихся на борьбу с оккупантами по призыву Ляпунова и Пожарского; быв­
ших тушинцев —казаков и служилых людей, державшихся ополчения Трубецкого;
недавних сторонников приглашения на престол польского принца Владислава, вы­
исто рн я
з е м и к ополчении в России начааа ко» века
69
державших осаду в Кремле) на рубеже 1612—1613 гг. все же удалось. Документы де­
монстрируют нам функционирование в начале 1613 г. 20-ти приказов, в которых
было задействовано около полусотни дьяков86, из которых не менее половины более
или менее продолжительный срок прослужили в рядах I Ополчения; участников
II Ополчения в московской администрации было примерно вдвое меньше.
Подводя итог, можно констатировать, что изучение развития административ­
ных структур, сложившихся в 1611—1612 гг. при I и II Ополчениях, позволяет со­
ставить более детальное представление о политической борьбе между течениями в
национально-освободительном движении во время кульминации Смуты. I Ополче­
ние, вопреки устоявшемуся в историографии мнению, не было расколото внутрен­
ними противоречиями к лету 1611 г.: оно не было единым изначально, и принятый
30 июня 1611 г. Приговор сумел лишь ненадолго отсрочить разрыв между земцами
и казачеством. В немалой степени развалу I Ополчения способствовало нежела­
ние земского лидера П. Ляпунова делиться властью с предводителями тушинскокалужского казачества. Расправившись с вождем земства, Д. Трубецкой и И. Заруцкий повторили ту же ошибку, поставив на все ключевые должности в приказах
бывших сторонников Тушинского вора. Отказ от компромисса лишил их движе­
ние социальной базы и стал причиной противостояния с возродившимся к началу
1612 г. земским движением, которому участники I Ополчения были вынуждены
в итоге подчиниться. Расстановка военно-политических сил, сложившаяся по­
сле освобождения в октябре 1612 г. Москвы, заставила победителей — лидеров
II Ополчения — пойти на непростой компромисс в распределении власти, вслед­
ствие чего они, как ни парадоксально, оказались отодвинуты на второй план. Было
ли это осознанным решением Пожарского и Минина, или данный шаг был про­
диктован сложившимися обстоятельствами, но очевидно одно —этот компромисс
позволил создать общенациональное правительство, сумевшее в конечном итоге
вывести Московское государство из многолетней Смуты.
1 Соловьев С. М. История России с древ­
нейших времен. Т. VIII. М., 1989. С. 606-607;
Забелин И.Е. Минин и Пожарский. Прямые и
кривые в Смутное время. СП б., 200 5. С. 14-15; Вол ков В. Ополчение первое. Расколотое. Почему ему
не удалось взять Москву / / Родина. 2005. № 11.
С. 67-68.
2Любомиров П. Г. Очерк истории Нижегород­
ского ополчения 1611-1613 гг. М., 1939.
3 Новый летописец / / Хроники Смутного
времени. М., 1998. С. 354.
4ААЭ. Т. 2. СПб., 1836. № 188 (II). С. 323.
5 Новый летописец / / Хроники Смутного
времени... С. 354—356.
6ААЭ. Т. 2. № 188 (II). С. 323.
7Рыбалко Н. В. Власть и система центрально­
индивид в средневековой Европе: [сборник]. М.,
2008. С. 106. [См. также статью Н. В. Рыбалко
«Приказная система управления в Первом опол­
чении», опубликованную в настоящем сборнике.
- Ред.]
8ААЭ. Т. 2. № 188 (II). С. 323.
9 Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие X V -
XVII вв. М., 1975. С. 395,413.
10АСЗ. М ., 2008. Т. 4. № 518. С. 417-420.
11Лисейцев Д . В. Приказная система Москов­
ского государства в эпоху Смуты. М ., Тула, 2009.
С. 601.
12ААЭ. Т. 2. № 185. С. 315-316.
13Лисейцев Д. В. Приказная система... С. 597.
14 Акты, относящиеся к истории Западной
России, собранные и изданные Археографиче­
го управления в Московском государстве в период
скою комиссиею императорской Академии наук.
междуцарствия (1610-1613) / / Власть, общество,
Т. IV. СПб., 1851. № DCCLIX. С. 406.
70
ОПЫТНОЕ ВРЕЙІЯ н мікмскні: ОПОЛЧЕНИЯ Б НЙЧЙЙЕ БОН ВЕКО
15 Сухотин Л. М. Земельные пожалования в
Московском государстве при царе Владиславе.
30 Сухотин Л. М. Четвертинки. С. 44, 48, 49,
56, 135.
1 6 1 0 - 1611 гг. М., 1911. С. 67.
31 Сказание Авраамия Палицына. М.; Л.,
16 Тюменцев И. О. Смута в России в начале
XVII столетия: движение Лжедмитрия II. Волго­
1955. С. 218; Новый летописец / / Хроники Смут­
ного времени... С. 326, 332, 350, 360.
град, 1999. С. 308.
32 Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 85-86.
17ЛисейцевД. В. Указ. соч. С. 352.
33 Арзамасские поместные акты... № 291.
18 Новые акты Смутного времени. Акты
С. 384-385; Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 178.
подмосковных ополчений и Земского собора
1611-
1613 гг. / / ЧОИДР. 1911. Кн. 4. (Далее -
34 Акты подмосковных ополчений.... С. 8 3 84; Арзамасские поместные акты... № 303. С. 398.
Акты подмосковных ополчений...). С. 10-11.
Утверждение Н. В. Рыбалко о том, что 5 марта
35 ААЭ. Т. 2. С. 331; Арзамасские поместные
акты... № 293. С. 384.
1611 г. дьяки Г. Витовтов и И. Пестриков вместе
возглавляли Ярославскую четъ (Рыбалко Н. В.
% Арзамасские поместные акты... № 304.
С. 400; Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 523.
Власть и система... С. 107—108), ошибочно: Ви­
37 Богоявленский С. К. Приказные судьи XVII
товтов на тот момент, вероятнее всего, находился
века / / Богоявленский С. К. Московский приказ­
еще в Москве, в Ополчении документы фикси­
ный аппарат и делопроизводство XVI-XVII веков.
руют его присутствие только с июня 1611 г. Пе­
М., 2006. С. 125; Арзамасские поместные акты...
стриков же вскоре, в апреле 1611 г. стал монахом
№ 301. С. 395-396; № 302. С. 398; № 306. С. 404.
Троице-Сергиева монастыря (Веселовский С. Б.
38Акты подмосковных ополчений.... С. 163.
Указ. соч. С. 94, 407).
39 Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 288.
19 Акты подмосковных ополчений.... С. 161 —
40Акты подмосковных ополчений.... С. 6,17,19.
162.
41 Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 16.
20 СГГиД. Т. 2. С. 547-548.
21
Приговор
Ляпуновского
42 Богоявленский С. К. Указ. соч. С. 59; Весе­
ополчения
ловский С. Б. Указ. соч. С. 94. С. Б. Веселовский вы­
30 июня 1611 года / / Забелин И. Е. Минин и П о­
сказал предположение, согласно которому 20 ок­
жарский. С. 226.
тября 1611г. Галицкую четъ возглавил дьяк С. Голо­
22 Акты подмосковных ополчений.... С. 163;
вин (Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 121).
«А нынеча, государи, в Емьском приказе дьяки
Михайла Огарков дает денги по нову указу полтре-
43 Акты подмосковных ополчений.... С. 1011,38,94.
44 Тюменцев И. О. Указ. соч. С. 606.
тья рубли» (ЧОИДР. 1916. Кн. 2. № 97. С. 79).
23 Аргументы, касающиеся времени и места
составления боярского списка 1611 г. см.: Лисей­
45 Забелин И. Е. Минин и Пожарский. С. 239—
240.
цевД. В. Указ. соч. С. 131-135.
46 Арзамасские поместные акты... № 304;
24 СГГиД. Т. 2. С. 547-548.
С. 400; № 307. С. 406; Сухотин Л. М. Четвертчики.
25 Акты, относящиеся до юридического быта
С. 43, 48; ЧОИДР. 1916. Кн. 2. № 100. С. 82.
древней России (далее - АЮБ). Т. 2. СПб., 1864.
№ 168. Стб. 526-528.
26 Арзамасские
47 Акты времени междуцарствия. (1610 г.
17 июля - 1613 г.). М., 1915. С. 51, 57-59; Акты
поместные
акты
(1578—
1618 гг.). М., 1915. № 295. С. 386.
подмосковных ополчений.... С. 84, 164; Арзамас­
ские поместные акты... № 309. С. 410.
27 Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 572.
28 Там же. С. 231,376,418.
48 Акты подмосковных ополчений.... С. 92,
94.
29 Лисейцев Д. В. Указ. соч. С. 593; Веселов­
49 Новый летописец. С. 369-372.
ский С.Б. Указ. соч. С. 95; Акты подмосковных
ополчений.... С. 20, 38; Сухотин Л. М. Четверт­
50 Акты подмосковных ополчений.... С. 164;
Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 590.
инки Смутного времени (1604-1617 гг.). М ., 1912.
С. 48, 127.
история
вом ни ополчений е России начаоа кии века
51 Акты подмосковных ополчений.... С. X I XII.
71
52Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 72.
66 Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 577, 585;
53ААЭ. Т. 2. № 213. С. 272.
Арзамасские поместные акты... № 311. С. 413;
54 Акты подмосковных ополчений.... С. 84;
№ 315. С. 417; АСЗ. Т. ГУ № 518. С. 416.
Лисейцев Д. В. Указ, соч С. 598.
67АЮБ. Т. 2. № 191. Стб. 601-603. В докумен­
55 АЮБ. Т. 2. № 191. Стб. 603.
те допущена ошибка: по невнимательности пере­
* ЧОИДР. 1905. Кн. 4. Смесь. С. 65.
писчика он датирован только что завершившимся
57 Акты подмосковных ополчений.... С. 85.
7120 (1611/12) годом, т.е. 9 сентября 1611 г, в то
58 Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 354-355.
время как на самом деле он был составлен 9 сен­
59 Арзамасские поместные акты... № 309.
тября 1612 г. Эта неточность ввела в заблуждение
С. 410; Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 296-297,
даже такого видного знатока Смутного времени,
320. Данные Н. В. Рыбалко о том, что Поместный
каким являлся С. Б. Веселовский (Веселовский С. Б.
приказ функционировал при Ополчении уже в
Указ. соч. С. 79, 231).
мае 1612 г., ошибочны. Упоминаемый ею как дьяк
Поместного приказа А. Подлесов был тогда горо­
довым дьяком в Костроме (Рыбалко Н. В. Система
управления в Нижегородском Ополчении / / М и­
нинские чтения. Труды научной конференции.
68 Новый летописец / / Хроники Смутного
времени... С. 376.
69ААЭ. Т. 2. № 214. С. 273-274.
70 Арзамасские поместные акты... № 315.
С. 417; № 319. С. 422.
71ААЭ. Т. 2. № 213. С. 272.
Н. Новгород, 2007. С. 154).
60 Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 9 4 -9 5 , 153.
61 Лисейцев Д. В. Указ. соч. С. 620.
72Акты подмосковных ополчений.... С. 103.
73 Арзамасские поместные акты... № 334.
62 Новый летописец. С. 366, 371.
С. 437; № 342; С. 446-447.
63Лисейцев Д. В. Указ. соч. С. 621-622.
74 АСЗ. Т. ГУ № 518. С. 421.
64 Н. В. Рыбалко в администрации II Опол­
чения насчитывает 9 приказов, из которых 2 та­
75 Акты подмосковных ополчений.... С. 97;
АСЗ. Т. ГѴ. № 186. С. 142.
ковыми не являлись. В частности, упоминаемая
76Акты подмосковных ополчений.... С. 104.
ею «Судная изба» на самом деле функциониро­
11Лисейцев Д. В. Указ. соч. С. 603.
вала не во II Ополчении, а в Арзамасе, причем
78 Сухотин Л. М. Первые месяцы царствова­
задолго до начала формирования II Ополчения
ния Михаила Федоровича. (Столбцы Печатного
(Арзамасские поместные акты... № 295. С. 386).
приказа). М ., 1915. С. 3.
Равным образом, нет оснований утверждать, что
79 Акты подмосковных ополчений.... С. 171.
при II Ополчении действовал Казенный приказ:
80 АИ. Т. 2. № 238. С. 280; № 341. С. 407;
обе ссылки, на которых держится данное предпо­
№ 342. С. 407; Сухотин Л. М. Первые месяцы. С. 2,
ложение, отсылают нас к двум разным публика­
78, 81; РГАДА. Ф. 127. «Сношения России с ногай­
циям одного и того же документа от 23 мая 1612г.
скими татарами». On. 1. Д. 3. (1613 г.). Л. 1; Фло-
(Акты юридические, или собрание форм старин­
ря Б. Н. Польско-литовская интервенция в России
ного делопроизводства. СПб., 1838. С. 236-237;
и русское общество. М., 2005. С. 323.
Русская историческая библиотека, издаваемая
Археографическою комиссиею (далее -
81 РГАДА. Ф. 396. «Оружейная палата». On. 1.
РИБ).
Ч. 33. Д. 49995. Л. 2; On. 1. Ч. 24. Д. 37498. Л. 1 об.;
Т. 35. П г, 1917. Стб. 229-230). Речь в этом доку­
Ф. 89. «Сношения России с Турцией». On. 1. Д. 1.
менте идет лишь о том, что дьяк Ч. Абатуров вме­
(1613 г). Л. 100—100 об.; СухотинЛ. М. Четвертин­
сте с воеводой И. Ф. Наумовым приняли деньги
ки. С. 42, 43; Он же. Первые месяцы. С. VI; РИБ.
за лошадей для земской службы. Вместе с тем,
Т. 9. Стб. 224; Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 16.
исследовательницей не отмечен факт существо­
вания при II Ополчении приказов Казанского
дворца и Большого прихода (Ср.: Рыбалко Н. В.
Власть и система... С. 108).
65Акты подмосковных ополчений.... С. 94.
72
82 Акты подмосковных ополчений.... С. 98;
Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 94.
83 Акты подмосковных ополчений.... С. 103,
171; Документы Печатного приказа (1613—1615 гг.).
М., 1994. С. 25, 30, 31, 62, 137; Арзамасские по­
МЯТНОЕ БРЕШИ Н 2ЕШСКНЕ ОПОЙЧЕНИЯ Б М Н Е БОН ВЕБЙ
местные акты... № 302. С. 398; Веселовский С. Б.
службу 26 дьяков (Ср.: Рыбалко Н. В. Российская
Указ. соч. С. 383; РГАДА. Ф. 396. On. 1. Ч. 24.
приказная бюрократия в Смутное время нача­
Д. 37498. Л. 1.
ла XVII столетия. Автореферат дисс. ... канд. ист.
84 Станиславский А. Л. Гражданская война в
наук. Волгоград, 2001. С. 18; Онаже. Институт дья­
России XVII в.: Казачество на переломе истории.
ков в структуре государева двора начала XVII века
М., 1990. С. 85-91.
в России / / Государев двор в истории ХѴ-ХѴІІ
85 Забелин И. Е. Минин и Пожарский. С. 228—
232.
столетий.
Материалы международной научно-
практической конференции. 30.Х — 01.XI. 2003
86 Лисейцев Д. В. Указ. соч. С. 498-499. По
данным Н. В. Рыбалко, при Объединенном опол­
г., Александров. Владимир, 2006. С. 215; Она же.
Власть и система. ..С . 111 —114).
чении действовало 12 приказов, в которых несли
история
за к и п и опопченнн е
России
начала ки н века
п
А. П. Павлов
«СОВЕТ ВСЕЯ ЗЕМЛИ»
И ИЗБИРАТЕЛЬНАЯ БОРЬБА В 1613 г.
В историографии давно отмечена видная роль руководителей земских ополче­
ний князей Д. Т. Трубецкого и Д. М. Пожарского в организации созыва избиратель­
ного земского собора. По освобождении Москвы от интервентов функции времен­
ного правительства взял на себя «Совет всея земли» —правительство объединенного
земского ополчения во главе с Д. Т. Трубецким и Д. М. Пожарским. Уже в ноябре
1612 г. от имени Трубецкого и Пожарского на места посылались грамоты с пред­
писанием прислать в Москву на собор выборных представителей от разных чинов1.
Срок явки выборных представителей на собор был намечен на 6 декабря 1612 г. Од­
нако из-за задержки с прибытием делегатов с мест созыв избирательного собора
был перенесен на месяц —на Крещение, т.е. 6 января 1613 г.
Созыв избирательного земского собора протекал в сложной, специфической
обстановке. Традиционная боярская знать утратила в годы Смуты свою монополию
на политическую власть в стране. Сотрудничество с польскими оккупационными
властями в Кремле основной части бояр, членов Думы серьезно подрывало авто­
ритет боярства в обществе. Можно сказать, что собственно Боярская дума («бояре
князь Федор Иванович Мстиславский с товарищи») вплоть до освобождения Мо­
сквы находилась в оккупированном поляками Кремле. Из 30 человек, имевших к
началу 1613 г. думные чины, в земском освободительном движении участвовало
только 9 человек, из которых крупной, самостоятельной политической фигурой был
лишь кн. Д. Т. Трубецкой, получивший боярство в Тушино2. Опасаясь расправы со
стороны казаков и простонародья, бояре, бывшие «кремлевские сидельцы», были
вынуждены удалиться из Москвы в свои имения. Другой важной особенностью по­
литической обстановки конца 1612 —начала 1613 г. являлось то, что, ввиду отъезда
многих дворян после освобождения Москвы по своим имениям, доминирующей
военной силой в столице становилось «вольное казачество»3.
В сложившихся условиях «Совет всея земли» во главе с князьями Д. Т. Трубец­
ким и Д. М. Пожарским на протяжении всей избирательной кампании (в ноябре
1612 — феврале 1613 г.) оставался единственно правомочным и полновластным
органом власти в стране4. Первенствующая роль Трубецкого и Пожарского в стра­
не отмечена современниками —очевидцами событий. Попавший в конце 1612 г. в
плен к полякам смоленский дворянин Иван Философов говорил «в роспросе», что
«... во всем деи казаки бояром и дворяном сильны, делают что хотят... А бояр деи,
государи, князя Федора Ивановича Мстиславского с товарищи, которые на Москве
сидели, в Думу не припускают, а писали об них в городы ко всяким людем: пускать
их в думу, или нет? А делает всякие дела князь Дмитрей Трубецкой да князь Дмитрей
ѵ\
м я т н о е вреітія
и з е ш и е ополчения в н й ч й іе кин ВЕВЙ
Пожарской да Куземка Минин»5. Сходные сведения содержат расспросные речи
И. И. Чепчугова, Н. А. Пушкина и Ф. Р. Дурова шведам в Новгороде6.
В такой обстановке начались заседания земского собора, открывшегося, по
общему мнению историков, 7 января 1613 г. На этих заседаниях собора отсутство­
вало руководство Боярской думы. Знатнейшие бояре во главе с «первым» думным
боярином кн. Ф. И. Мстиславским находились вне столицы. В неполном составе
была представлена на соборе 1613 г. и другая важнейшая курия —Освященный со­
бор —высшая церковная иерархия7. Все это открывало широкие возможности для
проявления сословной инициативы на избирательном соборе.
Сведения о январских заседаниях собора сообщает шведский посланник Георг
Брюнно, выехавший из Москвы в 20-х числах января и 14 февраля дававший по­
казания в Новгороде Делагарди, т.е. бывший очевидцем московских событий того
времени. По словам Брюнно, ригстаг, или собор, хотя и заседает на Москве уже
несколько времени, однако его участники не пришли к соглашению. Инициатива
выдвижения кандидатов на престол принадлежала казакам. Они предлагали канди­
датуры знакомых им по Тушину кн. Д. Т. Трубецкого, «Филаретова сына» Михаила
Романова и князя Д. М. Черкасского. Но «бояре» отвергли их предложения и вы­
сказались за избрание на царский престол шведского принца Карла Филиппа8. Во
многом сходную информацию сообщали в своих показаниях в Новгороде русские
купцы, которые также, как и Брюнно, были свидетелями январских событий на
Москве. Согласно их показаниям, казаки пожелали на престол Михаила Романова,
«но бояре были совершенно против этого и отклонили это на соборе, который не­
давно был созван в Москве...»; «бояре с другими земскими чинами» пришли к со­
глашению не выбирать царя из местных бояр, а просить на царство принца из чуже­
земного королевского рода, а именно —шведского принца Карла Филиппа9. О том,
что «бояре»-участники собора склонялись в пользу кандидатуры Карла-Филиппа,
говорят и другие источники шведского происхождения10.
Следует сделать пояснение, что под термином «бояре» шведские докумен­
ты понимали не только думных бояр, но и всех служилых людей «по отечеству».
Отмеченная выше позиция служилых людей на соборе (склонность к избранию
Карла-Филиппа) станет во многом понятной, если принять во внимание то обсто­
ятельство, что среди дворян-участников собора доминирующие позиции занима­
ли представители западных и юго-западных «служилых городов». Действительно,
из 47 городов, представители которых подписались на утвержденной грамоте в маеиюне 1613 г., подавляющее большинство —28 городов11 —это города, расположен­
ные к западу и югу от Москвы. Преобладание на соборе дворянства юго-западных
«городов» прослеживается и по другим, более ранним источникам. Л. М. Сухоти­
ным и П. Г. Любомировым приведены имена 15 участников земского собора, ко­
торые отсутствуют в подписях утвержденной грамоты. Но среди них мы не видим
представителей новых городов по сравнению с подписями утвержденной грамоты12.
Представители западных и юго-западных уездов доминируют среди подписавших
грамоты от земского собора на Двину и в Пошехонье 25 февраля 1613 г.13Характерно
также, что среди лиц, подававших челобитные об освобождении от уплаты печат­
ных пошлин в марте-августе 1613 г. и реально присутствовавших на Москве в тот
период, решительно доминировали выходцы из западных и юго-западных районов
страны14. Дворянство западных и юго-западных уездов в Смутное время в значитель­
но большей степени, чем дворяне Замосковных «городов», оказалось связанным
история
з о н е ™ оиопченнн е России нанаоа «он века
7S
с московской службой и оторванным от местной службы. Дворянство юго-западного
края представляло собой основной костяк «московских осадных сидельцев» при
царе Василии Шуйском. Западнорусские дворяне составляли значительную часть
участников земских ополчений. Многие из них участвовали в освобождении Мо­
сквы в конце 1612 г. В отличие от дворян северо-восточных уездов Замосковного
края западные и южные дворяне не стремились и не имели возможности вернуть­
ся в свои разоренные имения. Как свидетельствуют источники, многие из них в
1613 г. непрерывно, на протяжении месяцев жили на Москве. Будучи выходцами
из западных уездов страны, находившихся под оккупацией иноземных (польсколитовских) войск или под угрозой оккупации, они были кровно заинтересованы в
восстановлении целостности государства и видели пути к этому в заключении антипольского союза со Швецией путем избрания на русский престол шведского прин­
ца. Об этих мотивах, склонявших русских дворян («бояр», по шведской термино­
логии) к избранию Карла Филиппа, прямо говорит цитируемый выше Г. Брюнно:
«... они (участники собора —А. 77.) больше озабочены тем, чтобы получить такого
великого князя (какой бы религии он ни был), который мог бы помочь восстановить
их стесненное отечество, привести его снова к покою и к единству»15. Решитель­
ным и последовательным противником избрания на престол «своих одноплемен­
ников» (в том числе Михаила Романова) и сторонником кандидатуры принца Кар­
ла Филиппа, как убедительно показал Г. А. Замятин, выступал лидер II Ополчения
кн. Д. М. Пожарский, который в данном вопросе продолжал прежнюю политиче­
скую линию земского ополчения16. Характерно, что костяк возглавляемого Пожар­
ским земского ополчения составляли именно западнорусские дворяне.
Имеются, правда, сведения о том, что кн. Д. М. Пожарский сам претендовал на
трон и вел агитацию в пользу своей кандидатуры —в 1635 г. дворянин Ларион Григо­
рьевич Сумин во время ссоры с кн. В. Г. Большим Ромодановским заявлял, что со­
родич последнего «Дмитрий Пожарский воцарялся и царства докупался, стало ему в
двадцать тысяч»17. Однако если в действительности и шла какая-то агитация в поль­
зу Пожарского, его относительная незнатность (по тогдашним понятиям) оставляла
ему мало шансов в борьбе за трон.
Гораздо большие шансы быть избранным на царство на начальных этапах дея­
тельности земского собора имел родовитый князь Д. Т. Трубецкой. Будучи главой
временного правительства, первым лицом триумвирата, Трубецкой всеми мерами
использовал свое положение в борьбе за власть и царский престол. Отъезд из Мо­
сквы Ф. И. Мстиславского и других бояр в конце 1612 г. способствовал укреплению
его позиций в Москве. Ярким показателем возросшей власти и влияния Д. Т. Тру­
бецкого явился торжественный акт передачи ему в январе 1613 г. от имени земского
собора в наследственное владение богатейшей Важской земли. Жалованная грамота
была торжественно вручена Трубецкому в Успенском соборе перед чудотворным об­
разом Владимирской Божией Матери и скреплена подписями высших церковных
иерархов и других соборных чинов18. Составители грамоты особо отмечали тот факт,
что прежде Вага была пожалована царем Федором Ивановичем правителю Борису
Годунову, а после царь Василий пожаловал ее своему брату кн. Д. И. Шуйскому —эти
ассоциации должны были подчеркивать значение Д. Т. Трубецкого как претендента
на царскую власть. Жалованную грамоту Трубецкому скрепили своими подписями
митрополит Ростовский и Ярославский Кирилл, бывший (за отсутствием патриар­
ха, митрополитов новгородского и казанского) старшим архиереем на земском со­
76
СШаТНОЕ ВРЕіІІЯ Н ЗЕЛИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НіІЧіЫЕ ВОН ВЕКИ
боре, рязанский архиепископ Феодорит, а также другие влиятельные представители
духовенства. От служилых людей грамоту подписали кн. Д. М. Пожарский, Василий
(Иванович или Матвеевич?) Бутурлин, подписавшийся и за кн. Д. М. Черкасского,
юз. Петр Иванович Пронский, кн. Алексей Михайлович Львов, расписавшийся и за
кн. Юрия Яншеевича Сулешова, Михаил (Матвеевич) Бутурлин, кн. Федор (Петро­
вич) Борятинский, Михаил (Евстафьевич) Пушкин, кн. Иван Андреевич Голицын,
Иван (Васильевич, Иванович?) Биркин, а также Игнатий (Истомин) Михнев, быв­
ший спальником Лжедмитрия П. Все эти лица —известные деятели земского дви­
жения, участники I и II ополчений, принадлежавшие к столичному дворянству19.
Однако на грамоте мы вовсе не встречаем подписей думных людей, в том числе и
тех думцев, которые участвовали в земских ополчениях, —бояр кн. В. Т. Долгоруко­
го, В. П. Морозова, кн. В. И. Бахтеярова-Ростовского, окольничего С. В. Головина,
присутствовавших на январских заседаниях земского собора20. Отсутствует подпись
на грамоте видного члена триумвирата Кузьмы Минина, а также представителей
других сословий —гостей, казаков и т.д. По-видимому, далеко не все представите­
ли земского движения поддерживали Трубецкого и внутри земского лагеря не было
единства по вопросу о кандидатуре на царский престол21.
Согласно утвержденной грамоте 1613 г., 7 февраля 1613 г. участники собора
«единомысленне» остановили свой выбор на кандидатуре Михаила Романова, от­
вергнув кандидатуры польского и шведского королевичей и прочих претендентов
на царский престол22. Эта версия была принята и в исторической литературе23. Со­
временная документация рисует, однако, иную картину состояния и деятельности
избирательного собора на начало февраля. В жалованной грамоте от 9 февраля
1613 г. дворянину Ивану Иванову сыну Хрипкову перечисляются следующие чины
собора, принимавшие решение о пожаловании ему вотчины за «московское очи­
щение»: «Московского государства митрополиты и архиепископы, и епископы,
и архимандриты, и весь Освященный собор, и боярин и воевода князь Дмитрей
Тимофеевич Трубецкой, да стольник и воевода князь Дмитрей Михайлович По­
жарской с товарищи, и окольничие, и стольники, и стряпчие, и дворяня, и дети
боярския, и все ратные люди»24. Обращает на себя внимание то обстоятельство,
что среди участников собора, согласно грамоте, как особый чин отсутствуют боя­
ре; упоминается только один боярин —кн. Д. Т. Трубецкой. Как соборный чин в
грамоте зафиксированы лишь окольничие. Характерно, что в январской грамоте
собора о пожаловании волости Ваги кн. Д. Т. Трубецкому, как мы отмечали выше,
вовсе отсутствуют подписи думных людей. Таким образом, в деятельности зем­
ского собора в январе — начале февраля 1613 г. сколько-нибудь активного уча­
стия Боярской думы не прослеживается. Источники явно свидетельствуют о том,
что реальная власть в столице и руководящая роль на соборе в январе — начале
февраля принадлежала руководителям земского освободительного движения —
Д. Т. Трубецкому и Д. М. Пожарскому. И тот и другой отнюдь не являлись сторон­
никами кандидатуры М. Ф. Романова. В данной обстановке об единодушном одо­
брении на соборе 7 февраля 1613 г. кандидатуры Михаила Романова не могло идти
речи. Действительно, в упомянутой нами жалованной грамоте И. И. Хрипкову от
9 февраля, выданной от имени собора, говорилось: «А как даст Бог на Московское
государство государя и тогды велит ему государь на ту вотчину дать свою царскую
грамоту за красною печатью...». Имени государя в грамоте не указывается и, сле­
довательно, вопрос о том, кому должен принадлежать царский престол (вопреки
история
земских оиопченнн в России начала кон века
77
позднейшим показаниям утвержденной грамоты), оставался открытым и после
7 февраля.
К 21 февраля в Москву стали съезжаться бояре кн. Ф. И. Мстиславский «с
товарищи», а также, видимо, и новые выборные от «городов», которые не успели
прибыть к первым заседаниям собора25. Избирательная кампания вступила в реша­
ющую фазу. Яркую картину хода последних заседаний земского собора рисует «По­
весть о земском соборе 1613 г.»26 Бояре, сообщается в Повести, выдвинули из своей
среды восемь знатных вельмож: «первый князь Федор Иванович Мстиславской,
вторый князь Иван Михайлович Воротынской, третий Дмитрий Тимофеевич Тру­
бецкой, четвертый Иван Никитич Романов, пятый князь Иван Борисович Черкас­
ской, шестый Федор Иванович Шереметев, седьмый князь Дмитрей Михайлович
Пожарской, но и осмый причитаючи князь Петр Иванович Пронской», из которых
предполагали выбрать царя путем жеребьевки, полагаясь на Божью волю. Казаки
же, узнав о боярском решении, которое было принято без совета с ними, заявили
боярам, что «не по Божией воли, но по самовластию и по своей воли вы избираете
самодержавного»; по Божией же воле «подобает державствовать» Михаилу Романо­
ву, отца которого благословил на царство умирающий царь Федор Иванович и толь­
ко его они желают на царский престол. Когда же один из бояр —Иван Никитич Ро­
манов —попытался возразить казакам, что «тот князь Михайло Федорович еще млад
и не в полне разуме», те ответили ему: «Но ты, Иван Никитич, верстой стар, в полне
разуме, а ему, государю, ты по плоти дядюшка прироженный и ты ему крепкий потпор будиши». Под давлением казаков бояре против своей воли вынуждены были
признать государем Михаила Федоровича и целовать ему крест. Особенно огорчен
был результатом соборного избрания, согласно Повести, кн. Д. Т. Трубецкой («паде
в недуг, и лежа много дней, не выходя из двора своего с кручины»), потративший
немало средств на агитацию среди казаков («учреждаше трапезы и столы честныя и
пиры многия на казаков... моля их, чтобы быти на Росии царем...») и горько обма­
нувшийся в своих надеждах: «казаки же честь от него принимающе», в душе «браняще его и смеющеся его безумию таковому»27. Свидетельства Повести во многих
важных деталях совпадают с показаниями других источников, что дает основание
сделать заключение о правдоподобности ее рассказа в целом. Источники самого
разного происхождения, как и Повесть, свидетельствуют о всевластии в Москве ка­
заков и большой популярности в их среде кандидатуры Михаила Романова. Впол­
не соответствующим действительности следует, по-видимому, признать сообщение
Повести о намерении бояр решить вопрос об избрании государя путем жеребьевки.
Согласно показаниям в Новгороде И. И. Чепчугова, Н. Е. Пушкина и Ф. Р. Дурова,
на одном из заседаний собора высказывалось предложение бросить жребий между
тремя кандидатами —кн. Д. Т. Трубецким, кн. Иваном Голицыным и Михаилом Ро­
мановым, «кого из них Бог пожелает дать им в государи»28. Весьма показательным
является совпадение с Повестью рассказа И. Чепчугова и его товарищей о том, что
в ответ на аргументацию казаков в пользу избрания Михаила Романова «бояре и
думцы, родственники упомянутого Михаила, высказали им некоторые затруднения,
а также указали на его молодость... (курсив мой —А. Л.)»29.
Хотя свидетельство Повести о поддержке со стороны казачества исключительно
кандидатуры Михаила Романова, по-видимому, является преувеличением, вызван­
ным законами литературного жанра (выше мы приводили показания источников о
выдвижении казаками и других кандидатов, в том числе кн. Д. Т. Трубецкого), сам
78
статное вреаія и з е ш и е ополчения в начале кон в ека
факт решающего влияния казачества в деле избрания на царство Михаила Федо­
ровича находит подтверждение в источниках самого различного происхождения30.
В отличие от избрания на царство Бориса Годунова, состоявшегося во многом
благодаря тому, что еще в годы своего правления государством он сумел заручиться
поддержкой со стороны верхов служилого сословия и духовенства, избрание Ми­
хаила Романова произошло «снизу», без широкой поддержки со стороны знати.
Противниками избрания Михаила Федоровича на царство выступали на соборе
лидеры земского движения. Д. Т. Трубецкой сам претендовал на царский престол.
Д. М. Пожарский, по-видимому, вплоть до последних заседаний избирательного со­
бора выступал за кандидатуру шведского принца и противился избранию на престол
«своих бояр». Эта линия, как отмечалось выше, встречала поддержку со стороны
значительной части делегатов из уездного дворянства (особенно, дворян западных
и юго-западных уездов).
Избрание Михаила Федоровича и присяга ему в столице 21 февраля не приве­
ли автоматически к прекращению полномочий временного земского правительства
Трубецкого и Пожарского. Грамоты от имени воевод-правителей продолжали пи­
саться вплоть до 25 февраля. И лишь с 26 февраля на грамотах появляются пометы
«по государеву указу»31. 25 февраля от имени собора (духовенства, бояр, дворян и
иных чинов) по всем городам была разослана окружная грамота с извещением об
избрании на царство Михаила Романова32. Сохранились тексты грамот 25 февраля
с подписями членов собора, посланных на Двину33, в Пошехонье34 и в Кольский
острог35. Среди представителей знати, подписавших эти грамоты, доминировали
думные люди, которые прежде находились в Кремле при польской оккупации36.
Если мы сравним состав подписей под соборными грамотами 25 февраля с под­
писями под январским соборным актом о передаче кн. Трубецкому во владение
Важской волости (январскую грамоту, как мы видели, подписали исключительно
участники земских ополчений), то сможем придти к выводу о том, что к концу фев­
раля расстановка сил на соборе претерпела существенные изменения. С 25 февраля
власть в Москве перешла из рук временного земского правительства к государевой
Боярской думе во главе с ее традиционным первым боярином Ф. И. Мстиславским.
В грамоте от 27 февраля 1613 г. в Волхов местному воеводе предписывалось, чтобы
он «безо всего собору и без боярского приговору никому ни на какие росходы давати
(собранные на месте деньги) не велели»37. Лишившаяся полученных от Сигизмунда
земель и привилегий и оттесненная от власти земскими правителями первостепен­
ная боярская знать стремилась вернуть свое традиционное положение в обществе
при новом царе Михаиле.
Однако переход власти от земского правительства к Боярской думе не обошел­
ся, вероятно, без борьбы. Между руководством Думы и земскими воеводами суще­
ствовали и серьезные политические противоречия. Д. Т. Трубецкой и Д. М. Пожар­
ский были людьми новыми в боярской среде. Трубецкой стал боярином в Тушине
и только благодаря заслугам в деле освобождения Москвы сохранил свой боярский
чин в дальнейшем. Исключительно благодаря своим заслугам перед государством
по случаю царского венчания был пожалован боярским чином кн. Д. М. Пожар­
ский, представитель захудавшей ветви рода Стародубских князей.
Если высокое положение в стране старого руководства Боярской думы поддер­
живалось силой традиции и прочными корпоративными связями внутри боярства,
то позиции земских воевод подкреплялись, прежде всего, их авторитетом и влияни­
исторня
зш скии опопченнн е России начала ион ееиа
79
ем в армии. И после избрания на престол Михаила Романова в руках Трубецкого и
Пожарского сохранялась определенная военная власть в столице. В апреле 1613 г.,
накануне вступления в Москву царя Михаила, Д. Т. Трубецкой и Д. М. Пожарский
били ему челом о дозволении им и «всем ратным людям», принимавшим участие в
освобождении Москвы, участвовать во встрече государя и «видеть царские очи»38
(т.е. сохранялись особые воинские подразделения, подчиненные Трубецкому и По­
жарскому). 28 апреля 1613 г. царю Михаилу бил челом есаул «полку боярина и во­
еводы князя Дмитрея Тимофеевича Трубецкого» Иван Данилов о пожаловании его
брата, участвовавшего в штурме Китай-города39.
Популярность Трубецкого и Пожарского в служилой среде (в среде бывших
земских ополченцев) в значительной мере обусловливалась широкими земельными
раздачами, проводившимися в I и II ополчениях. В раздачу шли не только дворцо­
вые и черные земли, но и владения бояр и дворян, служивших Сигизмунду40. Со­
гласно приговору I ополчения 30 июня 1611 г., поместья и вотчины бояр, «которые
ныне на Москве», должны быть конфискованы и пущены в раздачу41. Земским пра­
вительством в 1612—1613 гг. практиковались переводы поместных земель в вотчины
(подобно московским осадным сидельцам при царе Василии Шуйском) в качестве
пожалований «за Московское очищение». Почти у половины лиц (у 70 с лишним
из 160), перечисленных в земляном боярском списке 1613 г. (был составлен и ис­
пользовался весной 1613 г.), мы встречаем записи о пожалованиях им поместий и
вотчин «при боярех», т.е. в ополчениях42. По подсчетам Е. Д. Сташевского, почти у
половины лиц, упомянутых в земляном списке (у 73 человек), размеры земельных
владений превышали 1000 четвертей; наличие столь большого числа крупных зем­
левладельцев было в значительной степени обусловлено новыми пожалованиями
земель, прежде всего пожалованиями в земских ополчениях43. Еще 22 августа 1613 г.
в царском указе о порядке взимания печатных пошлин с земельных владений при­
знавалась законность пожалований вотчин как за московское осадное сидение при
царе Василии, так и «за подмосковную службу»44.
Результаты политики «земских бояр и воевод» не могли не вызывать тревоги
у членов Боярской думы и окружения царя Михаила, среди которых преобладали
лица, сидевшие на Москве при оккупационной власти, а не участники земских
ополчений. Сохранение обширных земельных пожалований «при боярех» грозило
серьезным обострением социальных и политических противоречий и внутри ши­
роких слоев служилого сословия. Наличие крупных (порой превышавших нормы
поместных окладов) земельных дач у одной части дворян и малоземелье другой ча­
сти приводили к нарушению традиционного и основополагающего принципа рав­
номерного и «справедливого» распределения земель в служилой среде. Массовые
раздачи поместий и вотчин «при боярах» способствовали также значительному ис­
тощению фонда дворцовых земель45. Правительство Михаила Федоровича до поры
было вынуждено считаться с подобным положением, учитывая большой авторитет
и влияние лидеров земского движения в армии, среди определенной части дворян­
ства и казачества.
Расстановка сил в столице изменилась осенью 1613г., когда Д. Т. Трубецкой во
главе войска находился в походе против шведов под Новгородом46. Пользуясь благо­
приятным моментом, Боярская дума («бояре князь Федор Иванович Мстиславской
с товарищи») 30 ноября 1613 г. приняла приговор, согласно которому у тех, «кому
дана вотчина против московских осадных сиделцов, а они были в Тушине, или кому
80
ОПЫТНОЕ ВРЕ01Я Н ЗЕ01СКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НОШЕ ВОН ВЕКО
даны вотчины за московское очищенье», предписывалось эти вотчины переводить
в поместья в соответствии с поместными окладами; у тех же, кто вотчинные гра­
моты «утаит», вотчины подлежали конфискации «бесповоротно»47. В первом случае
(с тушинцами) имелись в виду лица, которые обманом получили вотчины «за мо­
сковское осадное сидение» —в осаде на Москве не сидели, а служили в Тушино48.
Однако во втором случае речь шла не о полученных обманным путем «за москов­
ское очищение» вотчинах, как считается в литературе49, а вообще о всех пожало­
ванных «за московское очищение» вотчинах, которые отныне надлежало перевести
в поместья. Каких-либо прямых указаний текста приговора на то, что упоминае­
мые в нем вотчины «за московское очищение» являлись именно «вылганными» или
связанными со службой в Тушино, мы не имеем. Постановление 30 ноября 1613 г.
о переводе в поместья вотчин, пожалованных «при боярах», последовательно пре­
творялось в жизнь50. Показательно, что в писцовых книгах 20—30-х гг. XVII в., в от­
личие от дозоров 1613 г., уже не содержится упоминаний об особом разряде вотчин,
пожалованных «за московское очищение», «при боярех»51.
Поход под Новгород, возглавляемый Д. Т. Трубецким, оказался неудачным.
Под Бронницами Трубецкой потерпел поражение и отступил к Торжку52. Причи­
ной поражения была недостаточная подготовленность похода. Попавшие в плен
к шведам в 1614 г. русские дворяне И. И. Чепчугов, Н. А. Пушкин и Ф. Р. Дуров
передавали слухи о том, что «бояре и думские советники в Москве, бывшие прежде
заодно с поляками и сидевшие вместе с ними в осаде на Москве, послали этого Тру­
бецкого из Москвы больше из ненависти, чем желая сделать хорошее дело, потому,
что им надоело, что он получил большое уважение у всего народа за осаду и взятие
Москвы, поэтому они искали случая и нашли послать его с небольшим войском в
такие места, где он мог бы осрамиться»53. Слухи эти, очевидно, не были совсем бес­
почвенными.
Косвенным свидетельством соперничества между лидерами земских опол­
чений и руководством Боярской думы может служить анализ подписей на грамо­
те от московских бояр к польско-литовским «панам-радам», отправленной с гон­
цом Ф. Г. Желябужским в конце 1614 г. Вначале здесь идут подписи старых бояр
Ф. И. Мстиславского, И. В. Голицына, И. Н. Романова, Ф. И. Шереметева, И. С. Куракинаидругих,илишьнадесятомместестоитподписьД.Т. Трубецкого, анаодиннадцатом —Д. М. Пожарского54. Здесь мы сталкиваемся с явным принижением положе­
ния и значения Трубецкого. В грамоте от земского собора, отправленной в Коль­
ский острог после избрания царем Михаила в конце февраля 1613 г., подпись боя­
рина кн. Д. Т. Трубецкого стоит выше подписей старых бояр кн. И. С. Куракина,
Ф. И. Шереметева и кн. Б. М. Лыкова55. Отправка гонцом с боярской грамотой
1614 г. Ф. Г. Желябужского может указывать, из каких думских кругов исходила
инициатива отправки грамоты —его сестра Соломонида Григорьевна была женой
кн. В. Ю. Голицына и матерью боярина И. В. Голицына; Желябужские были свя­
заны родством с Хлоповыми, а через них с кн. Ф. И. Мстиславским. Одним из по­
казателей падения власти и влияния лидеров земских ополчений явилось то, что
чина думного дьяка лишился (последний раз упоминается как думный дьяк 5 июня
1613 г.) Федор Шушерин, служивший поместным дьяком в ополчении Трубецкого
и в объединенном ополчении. В начале царствования Михаила Федоровича на не­
которое время в тень придворной жизни уходит Д. М. Пожарский. После 1613 г. мы
не встречаем сведений о нем в разрядах до июня 1615 г.56
история
земских оиопченнн в России начала кон века
81
Падение политического влияния лидеров земского движения не привело, од­
нако, к победе старой думской аристократии. Отсутствие корпоративной сплочен­
ности внутри княжеско-боярской знати, наличие серьезных противоречий между
старыми боярами («кремлевскими сидельцами) и руководителями земских ополче­
ний способствовало приходу к власти новой придворной знати во главе с Салтыко­
выми, группировавшейся вокруг матери царя Михаила. Придворный клан во главе
с матерью царя после 1613 г. оказался по существу единственной сплоченной поли­
тической силой, способной взять реальные бразды управления в стране.
1 Черепнин Л. В. Земские соборы Русского го­
сударства в XVI-XVII вв. М., 1978. С. 187 и сл.
тому, что к ним враждебно относились простые
люди страны... и в настоящее время в Москве не
2 В земском освободительном движении
осталось никого из бояр и думных людей, лишь
(в составе I и II ополчений) участвовали 5 бояр
князь Дмитрий Трубецкой и князь Дмитрий П о­
(кн. Д. Т. Трубецкой, кн. А. П. Куракин, кн. В. Т. Дол­
жарский» {Арсеньев В. Арсеньевские шведские
горукий, В. П. Морозов, кн. Вл. И. Бахтеяров-Рос-
бумаги. 1911-1615 гг. / / Сборник Новгородского
товский), 2 окольничих (А. В. Измайлов, С. В. Го­
общества любителей древностей. Вып. 5. Новго­
ловин), думный дворянин Гавр. Г. Пушкин, думный
род, 1911 (далее - Арсеньевские бумаги). С. 30).
дьяк Сыдавный Васильев. Большинство их не игра­
7Любомиров П. Г. Очерки. С. 187 идр.
ло в земском движении особо заметной, самостоя­
8 Замятин Г. А. К истории земского собо­
тельной роли (см. о них: Любомиров П. Г. Очерки
ра 1613 г. / / Труды Воронежского государствен­
истории Нижегородского ополчения 1611—1613 гг.
ного ун-та. Т. III. Воронеж, 1926. Приложения.
М., 1939. С. 272, 275, 277, 279, 283, 284, 287, 292).
С. 71-73.
Из представителей первостепенной знати (помимо
9Арсеньевские бумаги. С. 21-22.
Д. Т. Трубецкого) среди участников ополчений мы
10Там же. С. 22-33.
видим лишь боярина кн. А. П. Куракина. Как отме­
11 Алексин, Брянск, Белгород, Вязьма, За­
тил И. Г. Любомиров, руководители земского дви­
райск, Калуга, Козельск, Коломна, Курск, Ливны,
жения не считали необходимым иметь в ополчении
Малоярославец, Мещовск, Мценск, Новосиль,
как можно больше членов Думы и не стремились
Одоев, Оскол, Осташков, Перемышль, Рыльск,
создавать в ополчении настоящую Думу боярскую
Рязань, Серпейск, Серпухов, Солова, Старица,
{Любомиров П. Г. Очерки. С. 130).
Тверь, Торжок, Тула, Чернь.
3 Станиславский А. Л. Гражданская война в
России XVII в.: Казачество на переломе истории.
М., 1990. С. 88.
12Любомиров П. Г. Очерки. С. 179.
13 Грамоты подписали выборные от Боровска,
Вологды, Каширы, Мценска, Одоева, Погорело­
4 Так, в декабре 1612 г. «по приговору» Тру­
го Городища, Рязани, Торжка, Торопца, Устюжны
бецкого и Пожарского и «по совету всей земли»
Железопольской. Среди подписавших грамоты мы
была направлена грамота галичским воеводам и
встречаем выборных от городов, отсутствующих в
дьяку с предписанием оказывать содействие сбор­
подписях утвержденной грамоты, — Боровска, Ка­
щикам денежных четвертных доходов, послан­
ширы, Погорелого Городища, Торопца; все эти го­
ным с Москвы {Черепнин Л. В. Земские соборы.
рода расположены к западу и юго-западу от столи­
С. 189).
5 Hirschberg A. Polska a Moskwa w pierwszej роlowie wiekuXVII. Twow, 1901. S. 361-364.
6 «...Знатнейшие бояре, сидевшие с поляка­
цы {Любомиров П. Г. Очерки. С. 305—306; Зимин А. А.
Акты земского собора 1612—1613 гг. / / Записки
Отдела рукописей Государственной библиотеки
СССР им. В. И. Ленина. Вып. 19. М., 1957. С. 191).
ми в Москве, после ее взятия выехали из Москвы
14 Сухотин Л. М. Первые месяцы царствова­
и отправились в разные места под предлогом, что
ния Михаила Федоровича (Столбцы Печатного
они хотят съездить на богомолье... но больше п о­
приказа). М., 1915. С. 31-202.
82
статноЕ
врелія и зегпские опойчения в нйчййе
кин
вена
15 Замятин Г. А. К истории земского собора
1613 г. Приложения. С. 72.
соборе (см., например: Замятин Г. А. К истории
земского собора 1613 г. С. 29). Действительно, со­
16 Замятин Г. А. К истории земского собора
гласно показаниям Г. Брюнно, собор в январе от­
1613 г. С. 10, 33—44, 55. —О поддержке Пожарским
клонил кандидатуру Д . Т. Трубецкого и, более того,
кандидатуры
Карла-Филиппа
свидетельствуют
его делегаты прямо высказывались о неспособ­
источники различного происхождения. П о сло­
ности Трубецкого к правлению. Однако у нас нет
вам новгородского дворянина Никиты Калити-
оснований считать, что Трубецкой окончательно
на, Пожарский был наиболее непримиримым
признал в то время свое поражение и отказался от
противником избрания на престол «своих одно­
предвыборной борьбы. Основную ставку в избира­
племенников» и выступал на соборе в поддержку
тельной борьбе он делал на казачество. Согласно
кандидатуры принца Карла Филиппа и против
«Повести о земском соборе 1613 г», он в течение
Михаила Романова (Арсеньевские бумаги. С. 27).
полутора месяцев, т.е. всей избирательной кампа­
Показания Н. Капитана косвенно подтвержда­
нии (ровно столько времени прошло от первого до
ются известием Хронографа кн. Оболенского, со­
заключительного /с 7 января по 21 февраля/ засе­
гласно которому Пожарский вплоть до последних
дания земского собора), вел активную агитацию
заседаний избирательного собора ратовал за канд и­
среди казаков, устраивая им богатые пиры (Моро­
датуру иноземного (шведского) «прирожденного»
зов Б. //., Станиславский А. Л. Повесть о земском
принца и сомневался в целесообразности избрания
соборе 1613 г. / / Вопросы истории. 1985. № 5.
царя из «своих» бояр, в том числе избрания Ми­
С. 95; Станиславский А. Л. Гражданская война
хаила Федоровича —накануне соборного заседания
в России. С. 87). Сам тон жалованной грамоты
21 февраля он вопрошал делегатов, «есть ли у нас
на Вагу отнюдь не свидетельствует о поражении
царское прирождение?» (РІАДА Ф. 201 (Собрание
Трубецкого - в ее тексте не просто воздавалось
М. А. Оболенского). On. 1. Д. 128. Л. 540—543). Воз­
должное его заслугам перед Отечеством, но под­
можно, на начальном этапе деятельности «Совета
черкивалась его роль как главного организатора и
всея земли» (в конце 1612 г.) к кандидатуре Карла-
военачальника земского движения, как признан­
Филиппа вместе с Д. М. Пожарским склонялся и
ного («за его разум и премудрость, и за дородство,
кн. Д. Т. Трубецкой (см.: Замятин Г. А. К истории
и за храбрость, и за правду...») верховного прави­
земского собора 1613 г. С. 10). Однако, согласно
теля страны. Князь Дмитрий Пожарский выступа­
приведенному выше сообщению Г. Брюнно, уже
ет в грамоте как помощник Трубецкого, продол­
на январских заседаниях собора 1613 г. Д . Т. Тру­
жатель начатого Трубецким земского движения:
бецкой выдвигал на престол свою кандидатуру,
«Акак по Божии милости стольник и воевода князь
которая быта отвергнута сторонниками избрания
Дмитрей Михайлович Пожарской, собрався ... со
шведского принца. Д. Т. Трубецкой вел активную
всякими служилыми людьми, пришел к боярину
агитацию в пользу своей кандидатуры и позднее.
и воеводе ко князю Дмитрею Тимофеевичу в сход
17 Сыскное дело о ссоре межевых судей,
под Москву; и положа меж себя они богосоюзной
стольника кн. Василия Большого Ромодановско­
совет... Московское государство очищали...» (Забе­
го и дворянина Лариона Сумина 1635—1639 гг. /
лин И. Е. Минин и Пожарский. Приложения.
Предисл. И.Е.Забелина. М., 1848. С. 1, 11, 13, 16;
С. 229—230). Первенствующая роль Д . Т. Трубецко­
Станиславский А. Л. Гражданская война в России.
го в деле освобождения Москвы (как и в жалован­
С. 87.
ной грамоте Трубецкому на Вагу) подчеркивается
18 Забелин И. Е. Минин и Пожарский. Пря­
в Утвержденной грамоте об избрании Михаила
мые и кривые в Смутное время. СПб., 2005 (пере­
Федоровича (Утверженная грамота об избрании
пел. с изд. 1901 г. с испр.). Приложения. С. 228—
на Московское государство Михаила Федоровича
233. — В литературе распространена точка зрения
Романова / С предисл. С. А. Белокурова. М., 1906.
о том, что пожалование Трубецкому Важской во­
С. 41). Однако позднее официальная романовская
лости являлось своеобразной компенсацией за
историография пересмотрела концепцию истории
отклонение его кандидатуры в цари на земском
земского движения. В составленном в окруже­
исторня
зелкннн
ополчений
е России начала ион века
83
нии патриарха Филарета Новом летописце глав­
ИИ РАН. Ф. 238. On. 1. № 292. Л. 7 7 -9 0 об.). Ее
ная роль в освобождении Москвы отводится уже
текст с некоторыми перестановками повторяет
кн. Д. М. Пожарскому.
19 Забелин И. Е. Минин и Пожарский. С. 232.
формуляр окружной грамоты об избрании Ми­
хаила Романова от 25 февраля 1613 г, в том числе
20Любомиров П. Г. Очерки. С. 200, 201.
указана дата избрания на царство Михаила Фе­
21 Скрынников Р. Г. Михаил Романов. М.,
доровича — 21 февраля. В данной копии грамота
ошибочно датирована 20 февраля (вместо 25 фев­
2005. С. 142.
22 Утверженная грамота. С. 42-43.
раля) . Приведены подписи под грамотой предста­
23 См., например: Черепнин Л. В. Земские со­
вителей духовенства, знати и дьяков, но отсутству­
ют подписи выборных от городов.
боры. С. 194.
24 Полный текст грамоты в копии конца
36 Грамоты подписали бывшие «кремлев­
XVIII в. см.: РГИА. Ф. 1343 (Департамент героль­
ские сидельцы» —бояре кн. Ф. И. Мстиславский,
дии). Оп. 51. Д. 247 (Родословная книга дворян
кн. И. В. Голицын, Ф. И. Шереметев, кн. И. С. Ку­
Московской губернии 1787-1796 гг. Буква X).
ракин, кн. Б. М. Лыков, Ан. Ал. Нагой и околь­
Л. 65. Эта грамота из Архива Департамента героль­
ничие кн. Д. И. Мезецкой и Ф. В. Головин. Из
дии была скопирована В. В. Руммелем и Н . В. Мят-
участников земских ополчений в грамотах значат­
левым для подготовки к изданию материалов де­
ся подписи боярина кн. Д. Т. Трубецкого, столь­
лопроизводства Палаты родословных дел, см.:
ников кн. Д. М. Пожарского и И. В. Морозова,
Архив СПб ИИ РАН. Ф. 131. № 106 (Копийные
московского дворянина кн. И. Н. Меньшого Одо­
материалы делопроизводства Палаты родослов­
евского. Среди подписавших грамоту в Кольский
ных дел, собр. В. В. Руммелем и Н. В. Мятлевым).
острог упоминается также имя кн. Ивана Ме­
Л. 101-103 (Роспись рода Хрипковых). Текст гра­
щерского. Возможно, это был кн. Иван Юрьевич
моты без начала из фонда Герольдмейстерской
Боровитинов-Мещерский, упомянутый как мо­
конторы по копии 1780-х гг. (РГАДА. Ф. 286. On. 1.
сковский дворянин в списке полка Д . Т. Трубец­
Кн. 241. Л. 960-961) опубликован А. И. Юшковым
кого 2 ноября 1611 г. (Акты Московского государ­
и А. В. Антоновым, см.: АктыXIII—XVII вв., пред­
ства. СПб, 1890. Т. I. С. 80). В подписях грамоты на
ставленные в Разрядный приказ представителями
Двину встречаем имя окольничего Н. В. Іодунова,
служилых фамилий после отмены местничества /
который незадолго до этого вернулся в Москву
Собр. и изд. А. И. Юшков. М., 1898. Ч. I. № 314;
из Уфы, где находился на воеводстве (в почетной
Акты служилых землевладельцев XV —начала XVII
ссылке) в течение всей Смуты.
века. Т. IV / Сост. А. ВАнтонов. М., 2008. № 474.
37Акты под московных ополчений и земского
25 Утверженная грамота. С. 44.
собора 1611—1613 гг. / Под. ред. С. Б. Веселовско­
26 Морозов Б. Н., Станиславский А. Л. Повесть
го. М ., 1911. С. 129.
о земском соборе 1613 г. С. 89-96.
27 Там же. С. 95.
38 Дворцовые разряды (далее - ДР). СПб.,
1850. Т. I. Стб. 1207-1208.
28Арсеньевские бумаги. С. 30.
39Сухотин Л. М. Первые месяцы. С. 11.
29 Там же.
40 Так, 17 июня 1611 г. вотчина боярина
30 Станиславский А. Л. Гражданская война в
России. С. 90.
кн. И. С. Куракина сельцо Воронино Костромско­
го у. была отдана кн. Д . М. Пожарскому (Акты слу­
31 Любомиров П. Г. Очерки. С. 231-232.
32 СГГиД. Т. 3. № 4. С. 11-14; Разрядные кни­
ги 1598-1638 гг. М., 1974. С. 210-215.
33 Зимин А. А. Акты земского собора 1612—
жилых землевладельцевXV - начала XVII века. М.,
2002. Т. III. / Сост. А. В. Антонов. С. 270; Флоря Б. / /
О приговоре Первого ополчения / / Исторические
записки. 2005. Т. 8 (126). С. 90).
1613 гг. С. 188-191.
34Любомиров П. Г. Очерки. С. 305-306.
35
41 Флоря Б. Н. О приговоре Первого ополче­
ния. С. 90.
Грамота на Колу сохранилась в составе ру­
кописного сборника начала XVIII в (Архив СПб
42 ЧОИДР. М., 1895. Кн. I. Отд. I. С. 1-24. -
Об атрибуции этого документа см.: Лукинев М. П.
статноЕ
врегпя и зешские опойчения в нйчййе
кин
вена
О «земляном» боярском списке 1613 г. / / Иссле­
грамотам царя Михаила (Документы Печатного
дования по источниковедению истории СССР
приказа. С. 398; РГАДА. Ф. 233 (Печатный при­
дооктябрьского периода. Сб. статей. М., 1983.
каз). № 663. Л. 23; РГАДА. Ф. 1209. Кн. 293. Л. 1026
С. 103-111.
и ел.; РГАДА. Ф. 1209. Кн. 7481. Л. 274).
43 Сташевский Е. Д. Очерки по истории цар­
ствования Михаила Федоровича. Ч. I. Киев, 1913.
С. 78-79.
44 Документы Печатного приказа (1613—
1615 гг.). М., 1994. С. 296-297.
45 Седашев В. //. Очерки и материалы по исто­
52ДР.Т. І.Слб. 104, 107-109.
53 Арсеньевские бумаги. С. 32. -
Общая
численность армии Д. Т. Трубецкого, отправлен­
ной под Новгород, составляла около 5500 чело­
век, включая членов государева двора, городо­
вых дворян, атаманов и казаков, служилых татар,
рии землевладения Московской Руси в XVII в.
стрельцов и «пеших людей» из посадских людей и
М., 1912. С. 6—7; Сташевский Е. Д. Очерки по
черносошных крестьян. В войске же, посланном
истории царствования Михаила Федоровича. Ч. I.
под Смоленск во главе с воеводой кн. Д . М. Чер­
С. 121-122.
касским, в общей сложности насчитывалось более
46ДР.Т. I. Стб. 104, 107-109.
14 тысяч человек (с прибавочными отрядами), т.е.
47 Законодательные акты Русского государ­
в два с половиной раза больше (Разрядные книги
ства второй половины XVI — первой половины
XVII века: Тексты. Л., 1986. № 70. С. 82.
48 Так трактовался смысл постановления
в деле по челобитной Алексея Чубарова «с то­
1598-1638 гг. С. 254-256, 259-263).
54 Соловьев С. М. История России с древней­
ших времен. Т. 9 / / Соловьев С. М. Сочинения.
Кн. V. М., 1990. С. 34.
варищами» 20 сентября 1616 г. (Сторожев В. Н.
55 Архив СПб И И РАН. Ф. 238. On. 1. № 292.
Указная книга Поместного приказа / / Описание
Л. 89 об. —В перечне бояр земляного списка 1613 г.
документов и бумаг, хранящихся в Московском ар­
имя кн. Д . Т. Трубецкого стоит на шестом месте по­
хиве Министерства Юстиции. М., 1889. Ки. VI. От­
сле князей Ф. И. Мстиславского, А. В. Трубецкого,
дел III. С. 40).
И. М. Воротынского, В. В. Голицына (находивше­
49 Ср.: Сторожев В. / /. Указная книга Помест­
гося в польском плену) и И. В. Голицына и выше
ного приказа. Приложения. № 2. С. 155; Сташев­
бояр И. Н. Романова, А. П. и И. С. Куракиных,
ский Е. Д. Очерки по истории царствования Ми­
В. П. Морозова, Ф. И. Шереметева, Б. М. Лыкова
хаила Федоровича. Ч. I. С. 118; Законодательные
и других (ЧОИДР. 1895. Кн. I. Отд. I. С. 1). В бояр­
акты Русского государства второй половины XVI -
ской книге 1615г. имя боярина Д. Т. Трубецкого сто­
первой половины XVII века: Комментарии. Л.,
ит после Мстиславского, Воротынского, И. В. Го­
1987.С. 120.
лицына, И. Н. Романова и И. Б. Черкасского (сле­
50 См., например: челобитную А. И. Баста-
дует отметить здесь отсутствие по сравнению с
нова 1615 г. об оставлении за ним в поместье зе­
земляным списком 1613 г. имен кн. А. В. Трубец­
мель, пожалованных ему из поместья в вотчину
кого и кн. В. В. Голицына) и выше Ф. И. Шере­
«за Московское очищенье» (Государственный ар­
метева, И. С. Куракина, Б. М. Лыкова и других
хив Ивановской области. Ф. 324 (колл. Гарелина).
бояр (Акты Московского государства. Т. I. С. 138).
On. 1. Д. 7. Л. 1, 3, 4. 9 (документ обнаружен
В боярской книге 1615 г. в порядке расположения
Ю. В. Анхимюком).
имен бояр наблюдаются некоторые изменения по
51 После 1613 г. из тех, кто владел вотчинами
сравнению со списком 1613 г. — перед боярином
«за московское очищение», мы видим лишь лиде­
кн. Д. Т. Трубецким стоят уже бояре И. Н. Романов и
ров земского движения - кн. Д . М. Пожарского и
кн. И. Б. Черкасский.
Кузьму Минина, но они были пожалованы этими
вотчинами уже не по «боярским» грамотам, а по
и стори я
зе м и к опооченин е России начала кин века
56 ДР.Т. I. Стб. 120-123, 181-182; Книги раз­
рядные. СПб., 1853. Т. I. Стб. 48,49.
8S
П0 П Н ТН Ч6С К 06
наспбднб стытного в р е т е н н
Н. М. Рогожин
РОССИЯ XVII ВЕКА ПОСЛЕ СМУТЫ ВРЕМЯ ВЫБОРА
XVII век в истории России занимает особое место. Социальные потрясе­
ния, войны, интенсивная законодательная деятельность, религиозные иска­
ния, расширение внешних контактов, экономический подъём —вот далеко не
полный перечень характерных черт, составляющих портрет эпохи. Но главное,
что это время исторического выбора дальнейших путей развития, активного
переосмысления государственной идеологии, напряжённой деятельности го­
сударственной мысли. В значительной степени причиной такого всплеска ста­
ло Смутное время.
В XVII в. возникли вопросы легитимности выбора царя, об объёме и пределах
царской власти, о преобразовании государственного строя. Выбор нового царя по
представлениям русских людей XVII века, не мог решаться иначе, чем «всей зем­
лёй», то есть Земским собором. Так на пороге XVII столетия во главе Московского
государства впервые встал выборный царь —Борис Фёдорович Годунов. Вопрос об
ограничении царской власти рассматривался в договоре от 4 февраля 1610 года об
избрании на русский престол польского королевича Владислава. Этот договор был
первым в истории России конституционным проектом1.
Для российского общества это был один из первых опытов демократии. В тоже
время народ постоянно искал защиты и покровительства со стороны государства,
которое персонифицировалось для него в фигуре государя. И далеко не случайно,
что даже после избрания Михаила Федоровича вплоть до 30-х годов появлялись но­
воявленные Дмитрии, и каждый раз находились верящие в них люди, ибо Дмитрий
прямой потомок Рюриковичей, т.е. царь природный и законный.
Другой проблемой стал выбор между самодержавной и ограниченной властью
государя. В условиях Смуты оформилось два варианта ограничения царской власти:
соправление царя с Боярской думой (аристократический вариант) или с Земским
собором (демократический вариант). Первый вариант ограничения имел место при
воцарении Василия Шуйского, за которым прочно утвердилась репутация «бояр­
ского царя». Второй при избрании Михаила Романова2.
Однако с воцарением Михаила Романова в 1613 г. и вплоть до «кондиций» верховников 1730 года тема ограничения царской власти больше не поднималась. В
результате Смуты Россия получила важный урок — власть в стране должна быть
сильной и самодержавной —автократической.
Царь, которого избирали на престол, безусловно, имел не только сторонников,
но и противников. Тем не мене всенародное избрание стало восприниматься как за­
лог будущего спокойствия государства3.
86
САІНТНОЕ ВРЕП1Я И ЗЕАІСВИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НАЧАЛЕ 81® ВЕНА
Воцарение Михаила Романова, за спиной которого стоял отец патриарх Фи­
ларет в содружестве с земскими соборами и мощной системой центральных госу­
дарственных учреждений —приказами, быстро возродили армию, но также систему
сыска и репрессий.
XVII столетье —это эпоха глубинного коренного перелома духовной жизни. Труд
утратил прежний идеологический характер «богоделания», и его конечной целью по­
степенно становятся доход и «нажива»4. В XVII столетии уже было около 30 ману­
фактур (черная металургия, солеварение, кожевинное производство), появляются
торговые ярмарки всероссийского масштаба (Макарьевская, Свенская, Ирбитская)
Подобный подход к труду определял дальнейшую судьбу страны. Уместно вспом­
нить, что не из бунтующих лихих людей, а из крепкой середины, из ярославских,
нижегородских ремесленных и торговых слоёв вышли основные силы, выступившие
за порядок и возрождение. Именно зажиточная Россия сделала ставку на патриоти­
ческое возрождение государственности5.
Выход из Смуты требовал средств. Пятнадцать посольств с объявлением воца­
рения Михаила Федоровича просили также денег. Никто не дал. В результате ещё
большее закабаление народа. Не случайно XVII век называют «бунташным». Пат­
риарх Никон писал: «Нищие, маломощные, слепые, хромые. Вдовицы, черницы
и чернецы-все обложены тяжкими данями. Середина века ознаменовалась целой
серией городских восстаний (Соляной бунт 1648 г. в 8-ми городах) Москве, Кур­
ске, Козлове, Великом Устюге, Сольвычегодске, Новгороде, Пскове, Медный бунт
(1662 г.) в Москве, Псковско-Новгородское восстание 1650 г.; восстание С. Разина
1670—1671 гг., «Хованщина» 1682 г. Финал столетия отмечен стрелецкими высту­
плениями 1698 г.
К этому следует добавить смятение в умах, вызванное многочисленными вой­
нами. В общей сложности в XVII в. Москва воевала 48 лет (Речь Посполитая, Шве­
ция, Крым, Турция). Все эти потрясения стали серьёзным испытанием для россий­
ской государственности, проверкой на прочность связей между властью и народом.
Смута и последовавшие за ней события продемонстрировали неразрывность этих
связей: государство никогда не смогло бы выстоять в условиях кризиса без поддерж­
ки народа. Однако эволюция взаимоотношений решается в сторону абсолютизма.
На исходе Смутного времени земские соборы играли значительную роль в по­
литической жизни страны. При Михаиле Романове Земские соборы собирались не
менее 10 раз, но при Алексее Михайловиче только 5, и то лишь в первые 8 лет цар­
ствования. В то же время если в 1638 г. в Боярскую Думу входило 35 членов, то в 1700 г.
94 человека. Уже в начале XVII века в титулатуре российских царей прочно утвержда­
ется слово «самодержец», отражавшее претензии российских государей на абсолют­
ную власть. Наиболее полно абсолютистская тенденция проявилась в царствование
Алексея Михайловича Тишайшего. После Переяславской рады 1654 г. он принял ти­
тул «Царь, Государь, Великий князь всея Великия и Малыя России Самодержец».
Укрепление центральных госучреждений —приказов также свидетельствует об
усилении царской власти. К середине XVII в. общее число приказов достигло 53-х
(государственные, дворцовые и патриаршие). При самых крупных работали спе­
циальные школы. Наряду с реставрацией старых приказов шло и создание новых
(Казачий, Иноземный, Рейтарский). Менялось число приказов территориального
управления и финансовых. В конце XVII в. создается ряд приказов, связанных с но­
выми веяниями: Военно-Морской, Адмиралтейский, Артиллерийский. Во главе их
политическое наследие статн ого еееглени
87
становятся новые люди и на высокие посты выдвигают иностранцев. Так сын гол­
ландского купца Андрей Андреевич Виниус (1641—1716 гг.), служил в Посольском,
Аптекарском, Артиллерийском, Провиантском и Сибирском приказах.
Однако вехой на пути перехода от сословно-представительной монархии к аб­
солютизму стало Соборное уложение 1649 года. В этом документе защите жизни и
достоинства государя, а также производству по делам о государственных преступле­
ниях отведена особая глава «О государьской чести, и как его государьское здоровье
оберегать». Новый свод законов, прежде всего, охранял права новых землевладель­
цев от посягательств «подлого» люда. В этой связи было разработано 60 вариантов
применения смертной казни6. Монопольное право владения крестьянами закре­
плялось за всеми категориями служилых людей «по отечеству» т. е. кадровыми гос­
служащими (номенклатурой)7.
И при этом XVII столетие впервые в русской истории породило идею государ­
ственного интереса (который именно тогда перестаёт отождествляться исключи­
тельно с государевым).
Смута подвигла церковь и государство к взаимному сближению, компромиссу,
поскольку события начала века показали, что единственный залог выживания пра­
вославия —защита со стороны государства, а государство не сможет устоять перед
внешним натиском и внутренними проблемами без поддержки церкви. Результа­
том осознания неразрывности связей церкви и государства стало складывание идеи
«православного царства».
В российском обществе XVII столетия имели хождение две идеи: «Москва —
третий Рим» и «Москва —Новый Иерусалим». Обе теории дошли до наших дней,
актуальны и имеют одну общую направленность —создание «православного цар­
ства»8. Однако расхождение в вопросе о главенстве между светской и духовной
властями породило противоборство двух тенденций, что и привело к торжеству
третьего направления —абсолютизма. Это направление отразилось в построен­
ной Петром I империи, где церковь была поставлена в полную зависимость от
государства9.
Была ещё одна серьёзная проблема — возможность или невозможность про­
ведения реформ, «модернизации» и европеизации российского общества. Смутное
время ярко продемонстрировало русскому обществу его наметившееся военно­
экономическое отставание, заставило задуматься о возможности и даже необходи­
мости преобразований на европейский манер10.
Однако, значительная часть русских людей, невольно соприкоснувшись в годы
Смуты с европейской культурой и цивилизацией, вынесли в качестве вывода лишь
отвращение к ним, поскольку носители иноземных ценностей — в большинстве
своём интервенты —не могли вызвать симпатий в русских людях. В результате Сму­
та породила и противоположное направление: отрицание необходимости перемен,
стремление оставить всё в прежнем, «святоотеческом» виде.
В первые два-три десятилетия по завершении Смуты господствующей была
консервативная линия. Подобная политика может быть признана вполне верной и
разумной. Московский народ вышел из Смуты материально разорённым и духовно
потрясённым. Падение старых общественных устоев, вторжение массы иностран­
цев в московскую жизнь, междоусобия и связанные с ними «измены» —расшатали
старое мировоззрение, поколебали прежнюю уверенность в том, что Москва есть
богоизбранный народ.
сшатноЕ
вреііін
н звтскиЕ
ополчения в нй' іййі: вин векй
Господство консервативных тенденций вовсе не исключало проведения от­
дельных реформ вроде создания «полков иноземного строя». Но потребности эко­
номического развития, активная внешняя политика Московского государства всё
более настойчиво демонстрировали невозможность дальнейшей самоизоляции, по­
требность и необходимость в просвещении и преобразованиях. Начиная с середины
столетия, всё активнее проводятся реформы в самых разных сферах жизни. Однако
консервативная тенденция имела продолжение. Наиболее ярко она проявляется в
наследии первых расколоучителей11.
Со времени царствования Алексея Михайловича спор между сторонника­
ми и противниками нововведений разрешается в пользу реформаторского курса.
В 1646 году была упорядочена система сбора налогов, в 1649 г. принят первый пе­
чатный кодекс русского права, Соборное Уложение, утверждены «Торговый устав»
и «Новоторговый устав», а также уголовный кодекс12. В числе важнейших преобра­
зований назовём церковную реформу и отмену местничества.
Альтернативный цивилизационный взлёт в России наблюдается после смерти
Алексея Михайловича, когда клан Милославских в лице высокообразованной и че­
столюбивой Софьи и один из самых ярких и образованных людей столетья —Васи­
лий Васильевич Голицын столкнулись в борьбе за власть с боярской группировкой
Нарышкиных. Девять лет правительство Софьи, пыталось осуществить реформы в
области гражданского миропонимания. Слово «закон» и «порядок» стали их главным
лозунгом. Предпринимались попытки улучшить процесс судопроизводства; началась
борьба с коррупцией. Голицыну были близки идеи освобождения крестьян, возвра­
щение им обрабатываемых земель. Просвещенный канцлер настаивал на переходе от
барщины к оброку, поощрял свободное предпринимательство. Он пытался перевести
армию на профессиональную основу. Указ 1685 года защищал крестьян, ушедших в
города, от преследования. Частично была отменена смертная казнь.
В 1687 году в Москве открылось первое высшее учебное заведение России —
Славяне-греко-латинская академия. Это время стало эпохой значительных перемен
в быту и нравах, науке и литературе, временем рождения отечественного театра и
светской живописи13. При этом радикальной, коренной ломки основ жизни русско­
го общества не происходило, реформы входили в русскую жизнь постепенно. Так
реформаторский дух набирал силу, и для деяний Петра Первого создавалась хоро­
шая почва. Такая линия способна была привести к не меньшим результатам, чем
массированные, волевые реформы Петра Великого, но достаться эти результаты
могли меньшей ценой.
Завершая обзор развития российской государственной идеологии XVII сто­
летия, отметим ряд важнейших моментов. Именно Смута впервые поставила на
повестку дня проблемы, требовавшие осмысления, принятия решений и идеоло­
гического обоснования этих решений. Появляется идея взаимной ответственно­
сти народа и государства, подтверждается и проходит через суровые испытания
давно известный тезис о необходимости совместного труда государства и церкви.
Общественная мысль активно размышляет о возможности выборности власти и
ограничения круга царских полномочий, останавливая в итоге свой выбор на са­
модержавной форме правления. Одним из самых спорных был вопрос о реформах
и преобразованиях: фактически, именно это расхождение во мнениях и раскололо
российское общество (в XVII столетии на уровне церковном, а в XVIII веке — на
государственном).
поантнческое наследие статного
времени
В ХѴІІ-м столетье в России восстанавливалось утраченное государственное
единство, постепенно приобретающее формы абсолютной монархии. Следующее
XVIII столетие стало ответом на все эти вызовы времени. Это закономерно. Ведь
в многонациональном, поликонфессиональном, социально неоднородном и кон­
фликтном, геополитически неустойчивом и нестабильном мере консолидировать
субъектов воспроизводственной деятельности способен только мощный властно­
государственный фактор14. Добавим очень агрессивное внешнеполитическое воз­
действие. Но надо помнить, что государство крепнет, властно-административная
жизнь упорядочивается лишь тогда, когда народ и политические элиты готовы пла­
тить ущемлением прав и свобод.
1 Медушевский А. / / Конституционные про­
С. 304-305. Мартысевич И .Д ., Шульгин В. С. Право
екты русского либерализма и его политическая
и суд. / / Очерки русской культуры XVII века. М.,
стратегия / / Вопросы истории. 1996. № 9. С. 3-23;
1979. С. 331-332.
Он же. Демократия и авторитаризм: российский
8 Успенский Б. А. Восприятие истории в Древ­
конституционализм в сравнительной перспек­
ней Руси и доктрина «Москва - Третий Рим» / /
тиве. М.,1998. С. 271—281. См. также: Крамми Р.
Успенский Б. А. Указ. соч. С. 145.
«Конституционная реформа» в Смутное время / /
9 Лебедев Л. Москва патриаршая. М., 1995.
Американская русистика: Вехи историографии
С. 27; Успенский Б. А. Восприятие истории...
последних лет. Самара, 2001. С. 240—258.
С. 137-139.
2 Новый летописец / / Хроники Смутного
времени. М ., 1998. С. 308-309.
3 Успенский Б. А. Царь и самозванец. Само-
10 Костомаров Н. И. Смутное время М о­
сковского государства начала XVII века. М ., 1994.
С. 567.
званчество в России как культурно-исторический
11 Успенский Б. А. К истории троеперстия на
феномен / / Успенский Б. А. Этюды о русской ис­
Руси. / / Успенский Б. А. Этюды о русской исто­
тории. М., 2002. С. 154.
рии. С. 362.
4Лебедев Л. Десять московских патриархов / /
Лебедев Л. Москва патриаршая. М., 1995. С. 7.
5 Ключевский В. О. Русская история. Полный
курс лекций. Кн. 2. М., 1995. С. 204.
6 Писарькова Л. Ф. Государственное управле­
ние России с конца XVII до конца ХѴПІ века. М.,
2007.С. 71.
7 Леонтьев А. К. Образование приказной си­
стемы управления в Русском государстве. М., 1961.
90
12 Мартысевич И. Д., Шульгин В. С. Право и
суд. С. 324-325.
13 Богданов А. П. В тени Великого Петра. М.,
1998; Седов П. В. Закат Московского царства: Цар­
ский двор конца XVII века. СПб., 2006.
14Рогожин Н. М. Россия в XVII в. Зарождение
институтов абсолютизма в системе государствен­
ного управления / / История государственного
управления в России. М., 2007. С. 53-77.
СітаТНОЕ ВРЕіТІЯ И ЗЕ0ІСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НіІЧЙІІЕ КОН ВЕВЙ
А. В. Лаврентьев
ВЫБОРЫ ЦАРЯ 1598,1606 и 1613 гг.:
ОПЫТ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
(к постановке вопроса)
Когда в 1598 г. после утверждения Земским собором на царском троне боя­
рина Бориса Федоровича Годунова летом этого года был составлен официальный
документ «обирания», Утверженная грамота1, в текст включили указание на буду­
щее место хранения грамоты. Ее предполагалось «внести» в «хранилища царские
к докончалным и утверженным грамотам», «иде же прежних государей... грамоты
утверженные и докончалные о всяких земских делах лежат»2. Формула подчерки­
вает общегосударственную значимость итогового документа Земского собора и, в
то же время, содержит некоторую делопроизводственную двусмысленность. Под
«утверженными» грамотами описи архивов XVI—XVII в. понимали договорные
грамоты великих и удельных князей XIV—XV вв.3, решения же предшествовавших
1598 г. Земских соборов, которых, по подсчетам Л. В. Черепнина состоялось не
менее десяти, оформлялись актами, носившими другое название, «приговорами»4.
Очевидно в 1598 г. просто не нашлось подходящего наименования для столь ори­
гинального документа, каковым была Утверженная грамота, равно как беспреце­
дентны были и сами события, в результате которых акт, утвердивший «обирание»,
появился на свет.
Утверженная грамота об избрании царя, равно как и само «обирание» — по­
рождение Смутного времени начала XVII в., эпохи во всех отношениях в русской
истории уникальной. В исторической науке давно не прекращается спор о том, что
считать началом Смуты в России и что ее завершением5. Несомненно, однако, одно
—само слово «смута», и в обиходном, и в политическом смысле, означало наруше­
ние устоявшегося порядка6. Характерно, что, несмотря на все кровавые эксцессы
эпохи правления Ивана Грозного, никто из современников опричных казней и бес­
судных расправ и их потомков не считал это время «смутным». Декларированное
царем право монарха распоряжаться по своему усмотрению жизнями подданных,
афористично сформулированное им в бессчетное количество раз цитированном по­
слании князю А. М. Курбскому7, подданными царя Ивана Васильевича сомнению
не подвергалось8, поэтому и «смутой» время Грозного не считалось.
Тот порядок вещей, нарушение которого стало причиной Смутного времени,
прежде всего, касался стержневого понятия русской государственности — особы
монарха. С кончиной 6 января 1598 г. царя Федора Ивановича, последнего в роду
московских Калитовичей, страна, впервые за столетия столкнулось с проблемой
отсутствия прямого, по мужской линии наследника московского стола9. Пресече­
ние дома Рюриковичей и наступившая вследствие этого Смута принесла с собой
«ряд фактов и отношений, которые... находились в коренном противоречии с попогінтнческое наследие статного времени
91
литическими теориями, выработанными... в XVI в.»10. Именно в это время сложив­
шееся за многие века на Руси представление о божественной святости верховной
власти, миф о «святом князе» приняли «политическое крещение» и прошли «пер­
вое испытание»11.
Смерть бездетного царя поставила российское общество перед сложнейшей
задачей наречения на царство нового, не принадлежавшего прямо к потомству
Калиты монарха. Здесь стандартные для человека русского средневековья поиски
решения в «старине» и «обычае» были обречены на провал в силу отсутствия пре­
цедентов12. Однако подобный ход событий в общественном сознании, очевидно,
все-таки допускался.
Теоретическое обоснование практики избрания монарха в русской публицисти­
ке было сформулировано письменно только во второй половине XVII в., в правле­
ние царя Алексея Михайловича. Оно принадлежит известному поборнику славян­
ского единства Юрию Крижаничу. Будучи католическим монахом, воспитанным на
далекой от православия политической и церковной традиции, твердо разделявшей
компетенцию власти церковной и власти светской, Крижанич в своих построениях
следует русской политической традиции и «не только стоит чрезвычайно близко к
русской литературе, но и во многих отношениях прямо примыкает к тем учениям,
которые в ней выработались до него»13.
Такчто есть основания полагать, что в своих построениях публицист исходил из
существовавшего в русском обществе понимания того, как следует «обирать» царя.
Рассматривая способы установления монархической власти (а монархия по
Крижаничу — идеальная форма правления, поскольку свою власть царь получает
непосредственно от Бога и никому кроме Бога не подчинен), Крижанич допускает
и народное избрание. Последнее, будучи необходимым в случае пресечения дина­
стии, может даже доставить трон лучшему, в то время как при наследовании на нем
может оказаться и дурной, хотя сама процедура избрания не гарантирует лучшего
выбора. Другая сторона избрания монарха, по Крижаничу, заключается в том, что
при наследовании престол может перейти к несовершеннолетнему, что принесет
все минусы регентства, избрание же предполагает кандидатуру взрослого претен­
дента со всеми плюсами самостоятельного правления14.
По русским средневековым представлениям, суммирует исследователь мысли
Крижанича, избрание монарха, хотя и допустимо, но имеет свои минусы и изна­
чально принадлежит, в отличие от наследования трона «из рода в род», к «извраще­
ниям» монархической власти как таковой, страдая неисправимыми «врожденными
дефектами», в виде участия человека в том, что человеку не подвластно15.
Другая сторона избрания монарха заключается в том, что необходим механизм
воплощения Божией воли, некая процедура реализации «обирания». К 1598 г. един­
ственной формой ее выражения мог быть только Земский собор, повременный ор­
ган, условно говоря, представительной власти. С точки зрения русского человека
существовало тождество воли Божией и «старины», и московские государи, пере­
давая власть по наследству, действовали по «старине», а не по своему желанию. Для
нашей темы принципиально важно, что «старину» мог отменить только «коллек­
тивный выразитель» воли Божией, Земский собор, и неслучайно, как в свое время
подметил В. И. Сергеевич, такой коренной элемент политической «старины» как
местничество был отменен не царским указом Федора Алексеевича, а соборным
определением 1682 г.16
92
статноЕ
врейія и зейісвие ополчения в нйчййе
кин
вевй
Самодержавие как форма власти совсем не означает власти неограниченной,
поскольку христианский монарх подчиняется учению Христа, христианской нрав­
ственности, ограничивающей его власть17. Аналогичным образом и в народном пра­
восознании русского средневековья царь, будучи абсолютной и сакральной ценно­
стью, сопоставимой с богом, божественной властью не обладает хотя бы потому, что
смертен18.
Так что иной формы избрания нового монарха, кроме решения Земского со­
бора, и быть не могло.
Сам по себе вопрос о Земских соборах и их месте в политической системе Рос­
сийского государства XVI—XVII вв., имеет огромную исследовательскую традицию.
Сведения о всех соборах, источники и историография с исчерпывающей полнотой
собраны и подробно исследованы Л. В. Черепниным. В книге предпринята попытка
классификации соборов по историческим периодам. Первые два избирательных со­
бора, 1598 и 1606 гг., отнесены к периоду «гражданской войны и военной интервен­
ции» , а собор 1613 г. к следующему, «народной борьбы с иноземной интервенцией»19.
Л. В. Черепнин, условно говоря, привязал их к периодизации Смутного времени,
предложенной еще С. Ф. Платоновым, с той только разницей, что последний, деля
Смуту на три периода, поместил в каждый из них по избирательному собору как
своего рода кульминационному событию, соответственно, начального, централь­
ного и завершающего ее этапов20.
Между тем, более оправданным представляется подходить к избирательным
соборам эпохи Смуты как, по сути, к однотипным явлениям, беспрецедентным как
в истории Земских соборов, так и, шире говоря, в истории России. Старая мысль
Н. П. Загоскина о типологической разнице между соборами, связанной с разными
задачами, разной степенью представительства21, во всяком случае, в избирательных
соборах, безусловно, получает подтверждение. Л. В. Черепнин полагал, что в эти ти­
пологические черты трудно уложить живую действительность22, и наблюдение ма­
ститого историка в целом справедливо —политические обстоятельства «обираний»
1598, 1606 и 1613 гг. действительно невозможно назвать сходными. Но, повторимся,
во всех трех случаях решалась одна и та же задача, от убедительности результатов
«обирания» для российского общества зависели судьбы государства, поэтому ито­
говые решения должны были, как минимум, быть российским обществом, или в
любом случае его большинством, особенно правящим, признаны. И, наоборот, не­
приятие или непризнание этих решений вело к катастрофическим последствиям,
что современники-организаторы «обираний» не могли не осознавать.
Во всех трех случаях стержневой проблемой выбора царя был совершенно осо­
бый статус царской власти на Руси, где, в отличие от прочих европейских монар­
хий23 и Византии, царь уподоблялся не ветхозаветным царям Израиля, а самому
Христу, что закреплялось в чине царского венчания особым обрядом двойного ми­
ропомазания24.
Это беспрецедентное положение русского монарха должно был распространять­
ся и на возможного претендента к избранию в цари, коль скоро таковое допустимо,
а также быть подтвержденным, во-первых, очевидной для всех богоизбранностью
претендента, ясными доказательствами воли Божией и, во-вторых, преемственной
родственной связью «обираемого» с «прежними царями», угаснувшей династией.
«Воля божия» в царском «обирании» могла быть явлена исключительно в еди­
ной позиции церковных иерархов, двора и «всенародного множества», и единствен­
погінтнчвское насгіедне шатново
в р б ім н
93
ным способом доказательного предъявления ее был, повторимся, Земский собор.
Если первая задача, связанная с доказательством близкого родства претендента
пресекшейся династии Рюриковичей, каждый раз представляла собой серьезную
проблему (об этом см. ниже), то вторая, предполагавшая наличие общепризнаваемого механизма «обирания», очевидно, была исполнима более легко при соблюде­
нии определенных процедур.
Таким образом, на собор 1598 г., о чем его организаторы, естественно, не за­
думывались, полагая, что он открывает в России эпоху долгого правления новой
династии, Годуновых, ложилась задача стать своего рода «эталонным» прецедентом
царского «обирания». Политические события Смуты, однако, сложились иначе,
стране еще дважды пришлось пройти через выборы царя. Более того, хотя второй и
третий претенденты, боярин В. И. Шуйский в 1606 г. и «малолетний» М. Ф. Рома­
нов в 1613 г., были в прошлом связаны с Годуновым, мягко говоря, непростыми от­
ношениями, в каждом из последующих «обираний» претенденты вынуждены были
опираться на опыт 1598 г.
Ниже, совершенно не претендуя на полноту охвата темы, сопоставлены две
важнейшие позиции трех «обираний» эпохи Смуты, родство избранного монарха с
«царским коренем» и вопрос о количественном составе Земских соборов.
1 . 1598 г.
С кончиной в январе 1598 г. бездетного Федора Ивановича царем, согласно ре­
шению Земского собора, стал «боярин и конюший и слуга» Борис Федорович Го­
дунов, шурин скончавшегося последнего потомка Калиты на московском троне.
Политическое первенство брата теперь уже вдовой царицы Ирины Федоровны в
Думе уже давно в России сомнению не подвергалось25, более того, полвека спустя
Г. К. Котошихин утверждал, что «когда у царя после ево смерти не останетца на­
следника...кроме... конюшего, иному царем быти некому, учинили бы его царем и
без обирания»26.
Р. Г. Скрынников понял слова Котошихина таким образом, что в случае пре­
сечения династии «вся полнота власти...переходила к Думе в лице первого из бояр,
конюшего»27, но речь у беглого подьячего идет не о временных регентских обязан­
ностях первенствующего боярина28, а именно о наследовании им, без участия Зем­
ского собора, царской власти, что, конечно же, ни в каком случае не могло иметь
места. Кроме того, регентские функции в 1598 г., похоже, принадлежали не Думе,
более того, о регентстве речь не шла, поскольку Россией в течение девяти дней по­
сле кончины царя правила, впервые в истории страны, легитимная царица, пере­
давшая свою власть наследнику.
Утверженная грамота события короткого периода между кончиной царя Фе­
дора Ивановича и «обиранием» царем Бориса Годунова описывает следующим об­
разом. Скончавшийся царь «о с т а в л ь свою благоверную ... царицу и великую
княгиню Ирину Федоровну... н а в с е х с в о и х в е л и к и х г о с у д а р ь с т в а х
скипетродержания Российского царьствия. Душу же приказа патриарху Иову и шу­
рину своему царьскому, а великие государыни... брату г о с у д а р ю Борису Федоро­
вичу». Однако вдовая царица, вопреки воле мужа, «на... государьствах... не изволила
быти, а изволила... оставити ...и восприятии иноческии образ», после чего «народ­
ное множество», от бояр до «всех православных крестьян» «с женами и с детьми и
с сущими младенцы», возглавляемое патриархом и церковным «сигклитом», било
Ирине Федорове челом, чтобы она «была на государьствах в содержании скифетра
90
СтЫТНОЕ ВРЕгТІЯ Н З Е Л И Е ОПОЛЧЕНИЯ Б Н И Ш Е БОН ВЕКИ
великих государьств российского царьствия, а правити велела брату своему царьскому шурину, государю Борису Федоровичу... а при... царе... Федоре Иванови­
че... по его царскому приказу правил он же... Борис Федорович». На девятый день,
с истечением траура царица, вторично получив предложение остаться «в содержа­
нии скифетра», «на с в о и х великих государьствах быть не изволила» и приняла
монашеский постриг, «а г о с у д а р я в с в о е м е с т о б л а г о с л о в и л а»29. «Бла­
гословленным» стал, что было понятно заранее, ближайший родственник царицы,
ее родной брат боярин Борис Федорович Годунов.
Употребленный в документе термин «скифетродержание» относительно вдо­
вой царицы означает только одно —вплоть до пострижения Ирина Федоровна, во
всяком случае, согласно Утверженной грамоте, в течение девяти дней царствовала
в России как законная монархиня —правопреемница скончавшегося мужа30. Фор­
мальным, хотя и единственным свидетельством этого девятидневного царствования
является указ о всеобщей амнистии, объявленный на следующий день после кончи­
ны царя и данный от имени царицы Ирины Федоровны31.
Русская государственная традиция, как известно, в принципе не знала прак­
тики перехода престола к великокняжеской или царской вдове. Судя по всему, эта
политическая новация была сформулирована только к лету 1598 г, времени, ког­
да окончательно сформировался текст Утверженной грамоты32. В составленном по
итогам «обирания» более раннем документе, названном публикаторами Соборным
определением (С. П. Мордовина относит его к весне того же года33) имя царицы
вообще не упоминается, Борис же Годунов получает благословение на царство пря­
миком от зятя, царя Федора Ивановича еще при его жизни и, более того, от само­
го Грозного. Царь, согласно Соборному определению, «вручает» на смертном одре
сына «по сочетанию брака царского корени сродичу, ближнему приятелю... его же
изначала предьизбра Бог... нарече от многа лет»34.
Второй мотив, явственно присутствующий в процессе принятия решения о
передаче трона Годунову и претерпевший в течение нескольких месяцев определен­
ную эволюцию, еще более необычен. Соборное определение, как и Утверженная
грамота, содержит историческое обоснование права быть избранным царем для
персонажей, впрямую с царским «коренем» не связанных. В качестве примеров в
обоих документах приводится близкий круг лиц (библейские цари, римские и ви­
зантийские императоры), но если, например, царь Давид Соборного определения,
хотя и «от царскаго рода», но «ни от славных высот, ни от великих синклит», то
в Уложенной грамоте он просто «царь... предьизбран Богом»35. Аналогичным об­
разом, Иосиф Прекрасный Соборного определения «не от царьского... произыде
рода» и он же в Уложенной грамоте всего лишь «от праведнаго семяни... произы­
де»36. Характерно также, что присутствовавший в Соборном определении импера­
тор Василий Македонянин «еже есть царев конюшей, и той... Фотием патриархом
на царьство помазан бысть»37 (как видим, едва ли не прямой аналог царю Борису
Федоровичу), отсутствует среди исторических примеров «обираний» Уложенной
грамоты. Неудивительно, что «историческую справку» Соборного определения за­
ключает сентенция о том, что «не на благородство зрит Бог..., но... душу благочести­
вую почитает..: мнози бо звании, мало же избранных»38.
В Уложенной грамоте о предпочтении «благочестия» «благородству» как мотиве
«обирания» не говорится. Логика передачи власти здесь построена на другом, род­
стве боярина с царским домом через правящую царицу. Как видим, идея о высоком
политическое наследие статн ого еееглени
95
родстве боярина, ставшая основным мотивом предпочтения в избрании его царем
Уложенной грамоты, первоначально выглядела иначе.
Высказывалось мнение, что царица Ирина Федоровна унаследовала власть
«по завещанию... царя Федора Ивановича», но «не захотела править и постриглась в
монахини»39. Надо заметить, что существование царского письменного завещания —
духовной грамоты вообще сомнительно40. Точно таким же образом, пострижение
вдовой великой княгини или царицы никак не регулировалось ее желанием —толь­
ко наличие «малолетних» детей делало постриг после кончины супруга невозмож­
ным41, их же отсутствие или достижение детьми совершеннолетия (как правило,
определявшегося браком), наоборот, предполагало постриг, и первые исключения
из правил известны только в последней четверти XVII в.42
Если в ситуации с Ириной Федоровной и говорить об исключении из прави­
ла, то оно тут другого рода —царица стала постриженицей подмосковного Ново­
девичьего монастыря43, а не Вознесенского монастыря в Кремле, обычного места
пострижения и погребения великих княгинь и цариц44 (где и была погребена ра­
нее единственная дочь царицы, малолетняя Феодосия Федоровна45). Единственная
на тот момент связь монастыря с правящим домом заключалась в том, что имен­
но в Новодевичьем монастыре был в августе 1549 г. заложен храм в честь рождения
первенца семьи Ивана Ерозного, царевны Анны46 и здесь же, а не в Вознесенском
монастыре, три года спустя она была погребена47. Кстати, скончавшуюся в Ново­
девичьем монастыре инокиню Александру похоронили все-таки в Вознесенском
монастыре48. Ни о каких вкладах инокини Александры в Новодевичий монастырь
не известно, но в Вознесенский бывшая царица вложила золотой ковчег с мощами
своего «ангела», св. вмч. Ирины49.
Кроме Утверженной грамоты публичную роль царицы Ирины Федоровны в
деле избрания нового царя подчеркивает Окружная грамота от 15 марта патриар­
ха Иова о молебствовании по случаю восшествия на престол царя Бориса Федоро­
вича. Именно ее «бояре и всенародное множество всего Российского государства»
просили «царство правити», и только нежелание вдовы («не восходе на царствии
быти») и ее воля предопределили появление га российском троне брата царицы50.
Л. В. Черепнин заметил, что в Окружной грамоте об «обирании» вообще не говорит­
ся, а рассказывается исключительно о том, как добивались согласия вдовы на благо­
словение Б. Ф. Годунова51. Заметим, что в отличие от Уложенной грамоты, извест­
ной, мягко говоря, узкому кругу лиц, окружные патриаршие грамоты рассылались
по уездам и подлежали публичному зачитыванию в соборных храмах и монастырях
по всей России52.
Немного забегая вперед заметим также, что после венчания на царство брата
вдова Федора Иоанновича, принявшая постриг, сочла необходимым проконтроли­
ровать собственный указ об амнистии «сидельцев», титулуясь при этом « г о с у д а ­
р ы н е й ц а р и ц е й и в е л и к о й к н я г и н е й » , но уже под иноческим именем,
Александрой Федоровной всеа Русии»53. И если употребление такого же титула в
Утвержденной грамоте при описании «умаления» инокини благословить брата на
царство как-то понятно54, то с появлением нового царя, Бориса Федоровича в стра­
не появилась и новая царица и великая княгиня, Мария Григорьевна. Последнюю в
специальной молитве, сочиненной по случаю венчания на царство супруга, называ­
ли «нововенчанной» царицей55, хотя собственно обряд венчания на царство цариц в
России отсутствовал.
96
СЛИТНОЕ ВРЕіІІЯ Н ЗЕГЛСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НОЧНОЕ ВОН ВЕКО
Возвращаясь к событиям девятого дня по кончине Федора Ивановича, отме­
тим, что царица приняла иноческий постриг, так и не выразив свою волю («а госу­
даря на свое место не благословила»56), формально предоставив свободу действий
Земскому собору.
Теперь о кандидатах на трон. Представить «обирание» как некий аналог совре­
менных выборов57 невозможно —с точки зрения человека Средневековья речь шла
только о том, чтобы угадать Божью волю. В круг лиц, среди кого надлежало делать
выбор, по определению входили только те, кто был связан очевидным родством с
угасшей династией. Известно, что он сложился задолго до кончины Федора Ивано­
вича и включал, кроме царского шурина Бориса Годунова, «принца крови» бояри­
на князя Василия Ивановича Шуйского58 и боярина Федора Никитича Романова,
двоюродного брата скончавшегося царя (матерью Федора Ивановича была родная
тетка Ф. Н. Романова, царевна Анастасия Романовна). Целиком соглашаясь с тем,
что к 1598 г. все трое обладали разной степенью влияния на государственные дела59,
констатируем, что в процессе «обирания» был важен только один мотив, кровно­
родственный. С этой точки зрения наследственное, подкрепленное волей мужа
«скифетродержавство» вдовой царицы не оставляло никаких сомнений, на кого па­
дет выбор —Ирина Федоровна состояла в родстве не с Романовыми или Шуйскими,
а Годуновыми.
В связи с формированием в 1598 г. неких принципов «обирания» особого вни­
мания заслуживает роль первоиерарха, в данном случае патриарха Иова, едва ли не
инициатора созыва Собора: «По какому праву патриарх присвоил себе право со­
зывать земские соборы... этого права ему никто не давал», — недоумевал один из
исследователей60. Между тем, кому как не Церкви надлежало возглавить процесс
усвоения российским обществом Божией воли, даже и по форме не особо отличный
от церковных церемоний.
«Шествие» (термин Л. В. Черепнина) «всенародного множества» во главе с Ио­
вом из Кремля в Новодевичий монастырь вообще-то правильнее называть крестным
ходом, который только и может возглавить лицо духовное. Добившись, наконец,
благословения на царство брата, того, что, будучи лицом светским, царица Ирина
Федоровна делать отказывалась, и что сделала (и не могла не сделать) в иноческом
сане, Иов пригрозил отказывавшемуся Годунову («желания и хотения на государ­
ство нет») лишением исповеди и причастия, т.е. отлучением от церкви61.
Земские соборы и действенность их решений традиционно оцениваются в
зависимости от степени представительности его состава62. В этом отношении
избирательный собор 1598 г. привнес в практику их созыва принципиально но­
вый элемент, привлечение к участию в «деяниях» провинциального дворянства,
«из городов выбор», о чем сообщает Утвержденная грамота. С. П. Мордовина
установила, что под этой формулой документа надо понимать не делегатов от
дворянских корпораций из уездов, специально приезжавших по случаю собо­
ра в Москву, а выборных дворян от двух десятков «городов», имевших почетное
право присылать «лутчих» детей боярских на временную службу в Москву, к «го­
судареву двору»63.
Дело надо понимать так, что в «обирании» они принимали участие, но специ­
ально «с мест» не созывались, оказавшись зимой 1598 г. в Москве по службе. Про­
винциальное дворянство являло собой «всенародное множество», хотя Собор огра­
ничился теми, кто в этот момент находился в Москве по служебной надобности.
погінтнческое насгіедне шитноео времени
97
В отличие от «обирания» собственно церемония венчания на царство в виде
письменно зафиксированного Чина в России существовала и была использована и
при поставлении Бориса Федоровича. В исследованиях отмечено принципиальное
сходство Чина 1598 г. с Чином венчания на царство царя Ивана Грозного 1547 г.,
но с одним выразительным дополнением. Церемонии был придан вид патриаршей
хиротонии —царский венец на нового царя возлагали дважды с троекратным про­
возглашением «аксиос»64.
Таким образом, в 1598 г. впервые в российской истории состоялось избрание
царя, потребовавшее поиска форм передачи власти от пресекшейся династии но­
вой. Эти формы должны были быть убедительными и утвердить в общественном
сознании правомерность перехода царской власти от династии Калиты к Борису Го­
дунову и, как были уверенны организаторы Собора, его потомкам. Очевидно, этот
опыт надо признать удачным —даже настроенные враждебно по отношению к но­
вому царю авторы не высказывали сомнений в законности его избрания65. Жизнь,
однако, распорядилась иначе. Появление претендента, занявшего трон под именем
царя Дмитрия Ивановича, пресечение династии Годуновых и гибель в 1606 г. перво­
го Самозванца вернули страну к той точке, в которой она находилась зимой 1598 г.,
необходимости выбора нового царя.
2 . 1606 г.
Избрание на царский трон боярина Василия Ивановича Шуйского проис­
ходило в политической обстановке, кардинально отличавшейся от мирного 1598 г.
Свержение Самозванца было делом рук только москвичей, и в Москве же решалась
судьба престола. Перед претендентом стояла та же задача, легитимизации пере­
хода к нему царской власти. Исследовательская проблема в изучении «обирания»
Шуйского усложняется еще и тем, что не сохранилось основного документа 1606 г.,
Утвержденной грамоты.
В отличие от Годунова, через сестру и по родству наследовавшего последне­
му Калитовичу, Шуйский не мог, естественно, апеллировать ни к Самозванцу, ни
к Годунову как предшественникам на троне и, в отличие от последнего, Шуйские
никогда не состояли в родстве с царским домом. В то же время, принадлежа, в от­
личие от Годунова, к природным Рюриковичам, ведя свое происхождение едва ли
не от того же «корени», что и московские Калитовичи66, боярин мог апеллировать
в своих претензиях только к родословной памяти соотечественников. Генеалогия
суздальско-нижегордских князей, предков Шуйского, возводит их прямо, как и
московских Калитовичей, к потомству великого князя Ярослава Всеволодовича, о
чем сообщает особая статья Никоновской летописи под 1365 г67. Согласно ей кня­
зья Шуйские принадлежали к той же ветви великого князя Александра Ярославича
Невского, что и московские великие князья и цари, включая, разумеется, Федора
Ивановича. Проблема для Шуйских, однако, заключалась в том, что они никак не
были связаны с правящим домом брачными узами и, соответственно, о какой-то
форме семейной преемственности власти речь идти не могла.
Кроме «генеалогической задачи» как будто бы существовала и чисто организа­
ционная, невозможность собрать весной-летом 1606 г. в Москве полноценный Зем­
ский собор, и то, что удалось собрать, Л. В. Черепнин называл «земским собором
усеченного состава»68. Новый летописец приписывает Думе желание «сослатца...
со всею землею и чтобъ приехали з городовъ к Москве всякие люди, как бы по со­
вету выбрати... государя»69, однако, как помним, для «обирания» Годунова вместо
«з городов всяких людей» вполне хватило московского «выбора». И с этой точки
зрения присутствие в мае 1606 г. в столице как Думы и двора, так и несших вре­
менную службу в Москве выборных детей боярских «из городов» сомнению не под­
лежит. Кроме того, в момент убийства Лжедмитрия под Москвой стояли лагерем
несколько тысяч дворян из провинции, готовившихся к походу на Крым70, которых
к «обиранию» не привлекали.
Надо заметить, что Новый летописец, описывая нарушения порядка избрания
Шуйского царем, апеллирует не к неродовитости боярина, как это делали против­
ники избрания Годунова71, а исключительно к непредставительности собора, «не
токмо что советова со всею землею, да и на Москве не ведяху многие люди»72. При
этом сама законность соборного «обирания» в принципе сомнению не подвергалась,
более того, эта практика представлялась вполне правомерной. Заговор 1610 г., кон­
чившийся «сведением» «царя Василья», строился на договоренности бояр с «тушин­
скими ворами» об избрании нового царя, которого намеревались «выбрать сопча»73,
т.е., надо понимать, созыве нового избирательного Земского собора.
3 . 1613 г.
Последняя из трех «избирательных кампаний» эпохи Смуты, завершившаяся
венчанием на трон нового царя, Михаила Федоровича в историографии освяще­
на наиболее подробно74. К моменту созыва Собора 1613 г., в третий раз решавшего
судьбу царского трона, его организаторы имели перед глазами опыт двух «обира­
ний», и положительный и отрицательный, который надо было учитывать. И он был
не только учтен, но и впрямую использован —хорошо известно, что образцом для
Утверженной грамоты 1613 г. послужил аналогичный документ 1598 г75. При этом
Утверженная грамота 1613 г, в отличие от аналогичного документа 1598 г., вводит
в число душеприказчиков Федора Ивановича «брата... царского», боярина Федора
Никитича Романова, помещая его имя, что показательно, впереди имени второго
светского душеприказчика, царского шурина Б. Ф. Годунова76.
Показательно также, что относительно Годунова, личного врага Романовых,
судебным преследованием 1600—1601 гг. едва не поставившего всю семью на грань
выживания, грамота 1613 г. говорит очень сдержанно, не отрицая правомочности
избрания его царем77.
В связи с нашей темой хотелось бы остановиться на двух аспектах «обирания»
1613 г, мотивах выдвижения кандидата и формировании состава Собора.
Если практически безальтернативный кандидат 1598 г. и, безусловно, таковой
же 1606 г. не имели конкурентов, то с Михаилом Федоровичем дело обстояло ина­
че. Не рассматривая здесь ни претендентов из иноземных «принцев», о которых
говорит Утверженная грамота 1613 г.78, ни представителей русской аристократии и
героев Смуты, слухи о возможном избрании которых циркулировали в обществе,
но в Утверженной грамоте не нашли никакого отражения, отметим, что принци­
пиальное значение, как и в предыдущих «обираниях», имело родство кандидата
с правящим домом.
Но с этой точки зрения сын Федора Никитича, Михаил Федорович, внучатый
племянник Ивана Грозного по жене, не был самым близким родственником пре­
секшегося в 1598 г. дома московских Калитовичей.
К 1613 г. были живы двое из пяти племянников Грозного по первой жене, братья
Филарет (в миру Федор) и Иван Никитичи Романовы, но если первый, отец буду­
щего царя, в силу иноческого сана на престол рассчитывать, естественно не мог,
политическое наследие матово времени
99
то его младший брат —вполне79. Боярин И. Н. Романов, в отличие от юного племян­
ника, обладал определенным опытом государственной и военной деятельности80,
был женат и к 1613 г. имел сына, такого же внучатого племянника царицы Анаста­
сии Романовны, как и Михаил Федорович81. Отношение дяди к кандидатуре пле­
мянника, похоже, было скептическим82, но характерно, что боярин И. Н. Романов
даже не фигурировал в слухах о возможных русских кандидатах на трон.
Очевидно, дело было в том, что старший брат, патриарх Филарет, воспринимал­
ся в любом случае как глава клана Романовых. Земский собор, избирая неженатого
и, следовательно, находившегося в 1613 г. под опекой матери Михаила Федоровича,
с неясными перспективами на продолжение рода, очевидным образом не исключал
возвращения в Россию Филарета и наверняка отдавал себе отчет о будущем неса­
мостоятельном характере правления нового государя. На самом деле, царствование
Михаила Федоровича, в первый и последний раз в истории России, сложилась си­
туация, когда у царя был жив отец —по всем русским понятиям глава рода.
Вторая сторона деятельности Собора 1613 г. растянувшиеся на деятельное вре­
мя усилия по привлечению к заседаниям, впервые в избирательной практике, дей­
ствительно делегатов «с мест». Здесь был учтен печальный опыт 1606 г., а избрание
Годунова исключительно «московскими чинами», в том числе и несшими времен­
ную службу при дворе выборными детьми боярскими, было, надо думать, признано
недостаточным аргументом. Сам процесс сбора делегатов продолжался почти три
месяца и завершился едва ли не в ходе «обираний» накануне принятия окончатель­
ного решения83.
Разумеется, в этом можно видеть и следствие тяжелых условий Смуты, но, ка­
жется, вопрос представительства в 1613 г. имел для организаторов воистину ключе­
вое значение.
1В публикациях, как правило, используется
М., 2003. Т. 8 (156). С. 318—327; Аверьянов К. А. Все­
прилагательное «Утвержденная», хотя докумен­
российская конференция «Смутное время: истоки
ты ХѴІ-ХѴІІ вв. употребляют написание «Утвер-
и уроки» / / РИ. 2010. № 6. С. 199-200.
женная».
2 ААЭ. СПб., 1836. Т. 2. С. 41; ДРВ. М., 1788.
Изд. 2. Ч. 7. С. 109-110. О времени появления и
6 Даль В. И. Толковый словарь живого вели­
корусского языка. М., 1980. Т. 4. С. 238—239 («смучить»).
взаимоотношениях текстов царского и патриарше­
7 «А жаловати есмя своих холопей вольны,
го списков см.: Мордовина С. П. К истории утверж­
а и казнити вольны же есми были» (Переписка
денной грамоты 1598 г. / / АЕ за 1968. М., 1980.
Ивана Грозного с Андреем Курбским / Текст под-
С. 132; Черепнин Л. В. Земские соборы русского го­
гот. Я. С. Лурье и Ю. Д . Рыков. Л., 1979. С. 26).
сударства ХѴІ-ХѴІІ вв. М ., 1978. С. 137-138.
3 Описи царского архива XVI в. и архива П о­
сольского приказа 1614 г ./ Подред. С. О. Шмидта.
М., 1960. С. 3 2 ,5 1 -5 8 ,6 0 -6 1 .
8 Лукин П. В. Народные представления о го­
сударственной власти в России XVII в. М ., 2000.
С. 19-20.
9 Русское прошлое знало ситуации не от­
4 Шмидт С. О., Князьков С. Е. Документы д е­
сутствия легитимного наследника, а проблемы
лопроизводства правительственных учреждений
выбора. После кончины в 1425 г. великого князя
России ХѴІ-ХѴІІ вв. М., 1985. С. 34-36.
московского Василия Дмитриевич в Великом кня­
5ЛисейцевД. В. Смутное время: происхожде­
жестве Московском почти на четверть века рас­
ние, содержание и хронологические рамки поня­
тянулась борьба за трон между внуком Дмитрия
тия / / Сборник Русского исторического общества.
Ивановича Донского, великим князем Василием
100
СГШ1ТН0Е БРЕШИ Н "ЕіІІСНІІЕ ОПОЛЧЕНИЯ Б ИШИМЕ БОН БЕКИ
Васильевичем Темным и его дядей, звенигород­
многа множества православных христиан» и даже
ским и галицким князем Юрием Дмитриевичем и
прямо «дворян из городов» (Барсов Е. В. Древне­
его сыновьями. Ее причиной стал конфликт между
русские памятники священного венчания царей
письменно зафиксированной волей деда и отца
на царство. М., 1883. С. 4 5 -4 6 , 94, 101). Показа­
противоборствующих сторон, а также политиче­
тельно, что Г. К. Котошихин, сообщая о венчании
ские реалии второй четверти столетия (подробнее
на царство в 1645 г. царя Алексея Михайловича,
см.: Зимин А. А. Витязь на распутье. Феодальная
казалось бы, прямо пишет, что нового царя «по­
война в России XV в. М., 1991. С. 7 - 9 , 31-36).
сле смерти прежнего царя на царство» «обирали»
Такова же была ситуация, сложившаяся более по­
съехавшиеся в столицу провинциалы (Котоши­
лувека спустя, когда великий князь московский
хин F. К. О россии в царствование Алексея Михай­
Иван
престо­
ловича. СПб., 1906. С. 5), но Л. В. Черепнин спра­
(Кашта­
ведливо считал, что речь ни о каком избиратель­
III
выбирал
между
нов
С.
рия
России конца XV -
М.
сыном
наследника
ла
и
внуком
Социально-политическая
исто­
ном соборе не шла, а говорить надо о «ставшем
первой половины
традицией церемониале соборного утверждения»
XVI вв. М., 1967. С. 79-1 4 4 ; Хорошкевич А. Л.
нового государя ( Черепнин Л. В. Указ. соч. С. 275).
Об одном из эпизодов династической борьбы в
Царское венчание 1645 г. Котошихин встретил
концеXVв. / / ИСССР. 1974. № 5. С. 129-139).
взрослым, по понятиям русского средневековья,
10 Вальденберг В. Е. Древнерусские учения о
человеком, и д о бегства за границу в 1667 г., где был
пределах царской власти. Очерки русской полити­
написан его труд, посольскому подьячему дове­
ческой литературы от Владимира святого до конца
лось стать свидетелем сбора трех Земских соборов,
XVII в. М., 2006. С. 290.
1648,1651 и 1653 гг., каждый раз сопровождавших­
11 Cherniavsky М. Tsar and People. Studies in
Russian Myths. New Haven - London, 1961. P. 53.
12 Фраза Нового летописца, «по преставле­
нии царя Ивана Василиевича приидоша къ Мо­
скве изо всехъ городовъ Московского государства
и молили со слезами царевича Федора Ивановича,
чтобы не мешкавъ селъ на Московское государ­
ство» (ПСРЛ. М., 1965. Т. 14. С. 35), а также сви­
детельства иностранных мемуаристов об имевшем
место сборе представителей сословий в Москве,
предшествовавшем венчанию на царство ново­
го царя, как будто бы дают основания говорить
ся съездом в столицу «всех людей», что, очевидно,
в глазах современников, и Котошихина в их числе,
как-то ассоциировалось с «обиранием».
13 Вальденберг В. Е. Указ.соч. С. 347 (см. так­
же: С. 335, 337).
14 Он же. Государственные идеи Крижанича.
СПб., 1912. С. 102, ПО, 114.
15Там же.
16Сергеевич В. И. Русские юридические древ­
ности. М., 1896. Т. 2. С. 604-605.
17 Там же. С. 102; Вальденберг В. Е. Указ. соч.
С. 33-34.
о созыве в 1584 г. избирательного Земского со­
18Лукин П. В. Указ. соч. С. 50, 52-54.
бора, решавшего судьбу трона — у слабого здо­
19 ЧеретинЛ. В. Указ. соч. С. 133-159,187—189.
ровьем Федора, как помним, был младший брат,
20 Платонов С. Ф. Очерки по истории Сму­
малолетний царевич Дмитрий Иванович ( Череп­
ты в Московском государстве ХѴІ-ХѴТІ вв. Опыт
нин Л. В. Указ. соч. С. 125-129; Скрынников Р. Г.
изучения общественного строя и сословных отно­
Борис Годунов. М., 1979. С. 105-106). Как пред­
шений в Смутное время. М., 1995. С. 125—135,193—
ставляется, в 1584 г. вопрос о выборе между царе­
204, 360-363.
вичами не стоял, другое дело, что сама церемония
21 Загоскин Н. П. История права Московского
венчания на царство предполагала некие формы
государства. Казань, 1877. Т. 1. С. 226-227.
«народного одобрения» в виде съезда провин­
22 Черепнин Л. В. Указ. соч. С. 53.
циальных дворян в столицу. Чины венчания на
23 Cherniavsky М. Op. cit. Р. 28-29.
царство Ивана Грозного (1547 г), Алексея Ми­
24 Подробнее см.: Успенский Б. А. Царь и пат­
хайловича (1645 г.) и Федора Алексеевича (1676 г.)
риарх. Харизма власти в России. (Византийская
предписывали участие в церемонии «всенародного
модель ее русское переосмысление). М., 1998.
пооитичвсков насовднв шнтноео
врвгтівнн
С. 20-21.
45 Новый летописец. С. 45.
25Павлов А. П. Государев двор и политическая
46 Забелин И. Е. Домашний быт русских цариц
борьба при Борисе Годунове. СПб., 1992. С. 50-51.
в XVI и XVII столетиях. М., 2001. Т. 2. С. 275-276;
26 Котошихин Г. К. О России в царствование
Жарков И. А. Малоизвестная разрядная запись се­
Алексея Михайловича... С. 81.
27Скрынников Р. Г. Россия накануне «Смутно­
го времени». М., 1980. С. 22.
28 «А кто бывает конюшим, и тот первой боя­
рин чином и честию» (Котошихин Г. К. О России в
царствование Алексея Михайловича... С. 81).
редины XVI в .// А Е за 1961 г. М., 1962. С. 257.
47 Токмаков И. Ф. Историческое описание
Московского Новодевичьего монастыря. М., 1885.
С. 1 3-14,81.
48 Новый летописец. С. 58.
49 [Пшеничников И.] Соборный храм Вознесе­
29ААЭ. М., 1836. Т. 2. С. 19-20.
ния Господня в Вознесенском девичьем монасты­
30 Словарь русского языка XI XVII вв. М.,
ре. М., 1886. С. 70.
2000. В. 24. С. 197-198.
31 Указ об амнистии 1598 г. Публикацию подгот. С. П. М ордовин а// СА. 1970. № 4. С. 84-86.
32 Мордовина С. П. К истории утвержденной
грамоты 1598 г. С. 130.
50ААЭ. Т. 2. С. 1.
51 Черепнин Л. В. Указ. соч. С. 137.
52 Словарь русского языка ХІ-ХѴІІ вв. М.,
1987. В. 12 («округнее послание»).
53 Указ об амнистии 1598 г .... С. 86.
33 Там же. С. 131.
54ААЭ. Т. 2. С. 33-34.
34ААЭ. Т. 2. С. 13-14.
55 Барсов Е. В. Указ. соч. С. XXXI.
35 Там же. С. 15, 22.
56Там же. С. 20.
36 Там же.
37 Там же. С. 23.
57 «Напрасно было бы искать в старой Руси
решений большинством голосов, баллотировок
38 Там же. С. 16.
шарами, протоколов заседаний с пришитыми
39 Морозова Л. Е. Россия на пути из Смуты.
к ним отдельными мнениями, и разных других
Избрание на царство Михаила Федоровича. М.,
внешних атрибутов современной коллегиально­
2005.С. 47.
сти» — руководящим был «принцип... товарище­
ства с коллегиальным оттенком» (Лихачев Н. И
Разрядные дьяки XVI в. М., СПб., 2007. С. 12).
58Абрамович F. В. Князья Шуйские и россий­
ский трон. Л., 1991. С. 123 (автор пишет о «неоспо­
римых правах боярина на царский трон»).
59Павлов А. П. Указ. соч. С. 35-43.
60 Беляев И. Д. Земские соборы на Руси.
СПб.,1902. С. 57-58.
61ААЭ. Т. 2. С. 28-30.
62Ключевский В. О. Состав представительства
на Земских соборах Древней Руси (Посвящается
Б. Н. Чичерину) / / Ключевский В. О. Сочинения в
десяти томах. М., 1990. Т. 8. С. 373-374.
63 Мордовина С. П. Характер дворянского
представительства на Земском соборе 1598 г. / /
ВИ. 1971. № 2 . С. 61-63.
64 Барсов Е. В. Указ. соч. С. XXXI. О визан­
тийских корнях нововведения см.: Успенский Б. А.
Царь и патриарх. Харизма власти в России. (Ви­
зантийская модель и ее русское переосмысление).
М., 1998. С. 137-138.
40 Единственная царская духовная, к тому же
известная по копии XVIII в., принадлежит Ивану
Грозному и являет собой и памятник публицисти­
ки, и юридический акт (Духовные и договорные
грамоты великих и удельных князей ХГѴ-ХѴІ вв.
М.; Л., 1950. С. 426-444). См. о ней: ЮргановА. Л.
О дате написания завещания Ивана Грозного / /
ОИ. 1993. № 6 . С. 137.
41 Цатурова М. К. Русское семейное право
ХѴІ-ХѴІІ вв. М., 1991. С. 53-54.
42 Первой вдовой царицей, так и не приняв­
шей постриг, была Марфа Матвеевна Апраксина,
жена царя Федора Алексеевича, скончавшегося в
1682 г.
43 Новый летописец / / ПСРЛ. М., 1965. Т. 14.
С. 50.
44 [Свщ. Александр Пшеничников]. Краткое
историческое описание первоклассного Возне­
сенского девичьего монастыря в Москве. Изд. на­
стоятельницы монастыря игуменьи Евгении. М.,
1894. С. 29-59.
102
СтаТНОЕ ВРЕАІЯ и ЗЕАІСВИЕ ополчения в начале вон вева
65 Павлов А. П. Указ. соч. С. 11 и след.
6 (предисловие С. А. Белокурова).
66Абрамович Г. В. Указ. соч. С. 80.
76 Там же. С. 27.
67 ПСРЛ. М ., 2000. Т. 11. С. 4 -5 .
77 Утверженная грамота об избрании на М о­
68 Черепнин Л. В. Указ. соч. С. 154.
сковское государство Михаила Федоровича Рома­
69 Новый летописец. С. 69.
нова. С. 28—30, 33.
70 Лаврентьев А. В. Царевич —царь —цесарь.
78 Утверженная грамота об избрании на М о­
Лжедмитрий I, его государственные печати, на­
сковское государство Михаила Федоровича Рома­
градные знаки и медали 1604—1606 гг. СПб., 2001.
нова. С. 43. В документе сообщается даже мнение
С. 128-130.
71 Ср. знаменитое «раб» И. Тимофеева при­
менительно к «царю Борису» (Временник Ивана
«Свейского короля», якобы писавшего в Москву с
предостережением «из ыных ни с которых земель
государя не обирати».
Тимофеева. М.; Л., 1951. С. 72). Разумеется, это не
79 На этот факт обратил внимание А. И. Мар­
единственное обвинение в адрес выборного царя,
кевич. См: Маркевич А. И. Избрание на царство
которому дьяк инкриминировал и убийства Ивана
Михаила Ф едоровича//Ж М Н П . 1891. № 9 . С. 181.
80Лаврентьев А. В. Романовы и «старый госу­
Грозного, Федора Ивановича и царевича Дмитрия
(там же. С. 15, 28).
дарев двор» на Варварке / / Лаврентьев А. В. Люди
72 Новый летописец. С. 69.
и вещи. Памятники русской истории и культуры
73 Там же. С. 99.
XVI—XVIII вв., их создатели и владельцы. М., 1997.
74 Черепнин Л. В. Указ. соч. С. 212-217; Моро­
С. 26, 28, 34.
зова Л. Е. Указ. соч. С. 117—210.
81 Там же.
75 Платонов С. Ф. Заметки по истории мо­
82 И. Н. Романов характеризовал в 1613 г. пле­
сковских земских соборов / / Платонов С. Ф. Ста­
мянника как «млад и не в полном разуме» (цит. по:
тьи по русской истории. СПб., 1912. Т. 1. С. 11;
Станиславский А. Л., Морозов Б. Н. Повесть о Зем­
Утверженная грамота об избрании на Московское
ском соборе 1613 г. / / ВИ. 1985. № 5. С. 95).
83 Морозова Л. Е. Указ. соч. С. 123, 134, 138—
государство Михаила Федоровича Романова. С. 5 139.
пойнтичвсков
насовднв шнтноео ервтвнн
юз
В. П. Курышкин
ЦЕРКОВЬ В ГОДЫ СМУТЫ
Одним из самых трагических периодов в истории Российского государства
был период Смутного времени. Современники называли его «великим московским
разорением», годами лихолетья. Страна была ввергнута в хаос непрекращавшейся
борьбы за власть и междоусобных распрей. В сущности, Смута представляла собой
первый в истории России государственный кризис, вызванный и развивавшийся
под влиянием разнородных и разнонаправленных противоречий —сословных, вну­
триклассовых, межклассовых, национальных и приобретший системный характер.
Кризис был усилен прямым вмешательством Польши и Швеции во внутренние дела
России, что поставило под вопрос само существование Русского государства. Рос­
сия как государство вполне могла исчезнуть с карты мира.
Причин Смуты было много, но, всё же, главной причиной было пресечение
династии Рюриковичей после поочерёдной смерти трёх сыновей Ивана Грозного
(старшего сына Ивана —в 1581 г., девятилетнего царевича Дмитрия —в 1591 г. и без­
детного царя Фёдора Ивановича —в 1598 г.). Дело в том, что в феодальном обществе
пресечение династии всегда было чревато потрясениями, так как рушились при­
вычные связи между правителем и подданными. А Россия, к тому же, была страной
идеократической. В ней всё держалось на идеи исключительности и богоданности
царской власти, которая передавалась по наследству внутри правящей династии
Рюриковичей.
Средневековое российское общество настолько было потрясено нарушением
вековых традиций престолонаследия, что поставило под сомнение легитимность
восшествия на престол представителя новой династии Б. Годунова, ставшего пер­
вым выборным царём. В ходе Смуты развернулась острая и бескомпромиссная
борьба «за Царя», ставшего символом русской государственности и социальных
упований православных христиан. В ходе этой борьбы, возникло самозванство, в
силу монархического сознания народа принявшее широкий размах. Все самозван­
цы выдавали себя за царевича Дмитрия — сына Ивана Грозного и его последней
жены Марии Нагой, погибшего 15 мая 1591 г. в возрасте девяти лет при не до конца
выясненных обстоятельствах.
В этих условиях многое зависело от Русской православной церкви, социальное
и политическое значение которой, в связи с введением в 1589 г. в России патриар­
шества, резко возросло. И не только в стране, но и в православном мире. Вместе с
тем Русская православная церковь всё более становилась церковью национальной.
Не случайно она окажет самое непосредственное влияние на процессы формиро­
вания национального самосознания и восстановления русской государственности.
10(1
статноЕ врегпя и зегпские опойчения в нй ч й й е к о н вевй
Первым патриархом стал близкий Б. Годунову Иов. Кроме него Борису Году­
нову до самой его смерти оказывал всяческую поддержку широко известный казан­
ский митрополит Гермоген1.
После смерти царя Бориса бояре, среди которых у него было много врагов, уби­
ли Фёдора Борисовича и его мать Марию Григорьевну, а сестру Бориса — Ксению
постригли в монастырь. Затем в июне 1605 г. они посадили на престол первого са­
мозванца —Лжедмитрия I. Патриарха Иова, пытавшегося остановить бесчинства,
свергли и заточили в Успенском монастыре в Старице, где он некогда был игуме­
ном. На кафедру низверженного патриарха без соборного избрания был возведён
рязанский архиепископ Игнатий2. Игнатий первым из иерархов приветствовал
Лжедмитрия как царя, за что тот его и возвысил.
Ещё находясь в Польше, самозванец тайно перешёл в католичество, в силу чего
оказался в сфере влияния папы римского. После своего воцарения в Москве он вёл
с ним активную переписку, готовя почву для соединения православия с католиче­
ством. Боярская дума была отодвинута от управления. Лжедмитрий I не боялся пре­
ступать православные традиции и демонстрировать свою приверженность к поль­
ским обычаям и порядкам. В частности, его свадьба с Мариной Мнишек прошла с
полным нарушением принятого в России порядка. Поляки, наводнившие Москву,
вели себя как хозяева. Все слои населения были возмущёны такой ситуацией. Ре­
зультатом этого стало свержение Лжедмитрия I в мае 1606 г. Новым царём стал Ва­
силий Шуйский.
Лжепатриарх Игнатий был обвинён в ереси, низложен и посажен под арест в
Чудов монастырь. Третьим патриархом по предложению царя Василия, был избран
казанский митрополит Гермоген, широко известный критикой Лжедмитрия I за то,
что тот собирался жениться на католичке Марине Мнишек. Вступив в должность
патриарха, Гермоген показал себя не только защитником православия, но и при­
верженцем законности и порядка. Не всем нравился новый царь. Считалось, что он
был избран келейно и занял трон в результате закулисных сделок. Гермоген, не ис­
пытывая особых симпатий к Шуйскому, в интересах государства считал Шуйского
законным царём и оказывал ему всяческую поддержку. В частности, когда летом
1606 г. под предлогом возвращения престола «настоящему царю» Дмитрию началось
восстание под руководством И. Болотникова, патриарх Гермоген разослал грамоты,
в которых доказывал законность его избрания, что помогло Василию устоять и раз­
бить И. Болотникова. С тем, чтобы поднять авторитет Шуйского, Гермоген посо­
ветовал ему жениться и сам лично венчал его 17 января 1608 г.
Но движение, вызванное слухами о якобы спасшемся Дмитрии, не заглохло.
Во главе его в 1608 г. стал Лжедмитрий II. За ним, как и прежде стоял папа римский.
Согласно наказу, данному папой, Лжедмитрий должен был открыть доступ униатам
и сторонникам унии из русских к государственным должностям. Во главе 40-тысяч ного войска он подошёл к Москве и, не имея сил взять её, расположился лагерем в
селении Тушино, которое на полтора года стало его резиденцией.
Помня о трагической судьбе своего предшественника, Лжедмитрий II, всяче­
ски подчёркивал свою приверженность православию, вёл благочестивый образ жиз­
ни, чем снискал уважение со стороны духовенства. Безвестного бродягу поддержала
и значительная по численности боярская верхушка, которая помогла самозванцу
образовать в Тушино альтернативную столицу, альтернативный двор и даже альтер­
нативный патриархат.
политическое наследие сматноео бреши
В этом лагере оказался и Филарет —в миру Фёдор Никитич Романов, отец буду­
щего царя Михаила Романова. При Борисе Годунове Филарет был насильно постри­
жен в монахи и сослан в далёкий северный монастырь. Как считает А. Г. Кузьмин,
и в монастыре он оставался «мирским» человеком, рассчитывал на возвращение в
мир и жаждал активной политической деятельности вплоть до оказания поддержки
самозванцам. В свою очередь и самозванцы держали его в поле зрения3.
Первый самозванец вернул опального монаха из ссылки и рукоположил в ро­
стовские митрополиты. Его жена, Ксения Ивановна Шестова (в иночестве Марфа)
с сыном, будущим самодержцем России Михаилом Фёдоровичем, приехали в Мо­
скву из своей вотчины. Второй самозванец осыпал Филарета новыми милостями
и произвёл в патриархи. В России оказалось два патриарха: в Москве — Гермоген,
в Тушино — Филарет. Филарет знал первого самозванца и потому понимал, что в
Тушино он служит проходимцу и обманщику. Но это, по всей видимости, не сму­
щало его. По поводу появления Филарета в Тушино существуют разные версии. Но,
как справедливо пишет В. Козляков: «Факт остаётся фактом, каким бы путём ни
появился Филарет в Тушино, никого другого более родовитого, чем он, в окружении
самозванца не оказалось. Несомненно, что нахождение в Тушино митрополита Фи­
ларета влияло на выбор разных городов в том, присягать или нет царику»4.
Патриарх Гермоген организовывал всенародные моления о даровании победы
над врагами, провозглашал анафему изменникам, призывал богатых делать пожерт­
вования ратникам, требовал от монастырей доставки продовольствия для царского
войска, предписывал монашествующим вооружаться. А к тем, кто поддерживал са­
мозванца, он обращался с посланиями, в которых укорял их: «Не своё ли отечество
разоряете, ему же иноплеменных многия орды чюдишася, ныне же вами обругаемо
и попираемо». Патриарх убеждал перестать поддерживать тушинского «царика» и
обещал, что «о винах ваших у государя упросим»5.
Но на тушинцев увещевания патриарха не действовали. Не имея силы взять
Москву, они занимались грабежами и мародёрством. Мирные жители не могли про­
тивостоять профессиональным головорезам. Только небольшой гарнизон стрель­
цов, иноков и добровольцев, героически сражаясь, начиная с сентября 1608 г., су­
мел выдержать беспримерную 16-месячную оборону пятнадцатитысячного войска
«Тушинского вора» и польско-литовских интервентов и отстоять Троице-Сергиев
монастырь, основанный ещё Сергием Радонежским. Ратный подвиг защитников
Троице-Сергиева монастыря дал возможность Василию Шуйскому возможность
перегруппировать силы.
На север был послан племянник царя Михаил Васильевич Скопин-Шуйский,
который должен был собрать там ополчение и привести его на помощь Москве.
Одновременно царь обратился за помощью к шведскому королю. В феврале 1609 г.
король Карл IX согласился помочь при условии, что Россия откажется от побережья
Балтики и выделил для помощи В. Шуйскому отряд в 5 тыс. человек под руковод­
ством Я. Делагарди.
В мае 1609 г. объединённые силы русских и шведов под началом М. В. СкопинаШуйского выступили из Новгорода на Москву. А польское правительство, ссылаясь
на появление шведских войск на территории России, летом 1609 г. начало открытую
интервенцию в России, осадив Смоленск.
Тушинские бояре, желая избавиться от В. Шуйского, послали к Сигизмунду
посольство, возглавляемое М. Г. Салтыковым с предложением посадить в Москве
сшатнов Ki’iirtiH н мікмскш:
ополчения б нй'іййі:
кин векй
царём его сына с условием, чтобы он принял православие, сохранил автономию
России, и правил с учётом мнения патриарха и Боярской думы. В феврале 1610 г.
король дал согласие, и соглашение было подписано, но из него был исключён ве­
роисповедный вопрос.
Тем временем М. В. Скопин-Шуйский в марте 1610 г. вступил в Москву. На­
метилась положительная тенденция. Но после неожиданной смерти СкопинаШуйского ситуация предельно обострилась. Русское войско, шедшее на выручку
Смоленску, в июне 1610 г. было разбито гетманом Жолкевским у села Клушино. По­
сле этого шведский отряд вышел из повиновения московского правительства, ушёл
на север и занялся там грабежами. Тем временем Тушинский вор с юга подошёл к
Москве и расположился лагерем в селе Коломенском. А с запада к Москве подошёл
С. Жолкевский во главе значительных сил и стал требовать признания царём коро­
левича Владислава.
В этих экстремальных условиях московская дума принимает решение свести
с престола В. Шуйского. Поверив слухам о причастности Шуйского к смерти Скопи­
на, рязанский воевода Прокофий Петрович Ляпунов начал открытую борьбу против
него. Только Гермоген продолжал оставаться на его стороне. Когда 17 июля 1610 г.
заговорщики ворвались во дворец, он попытался остановить их, но его изолировали,
а Шуйского вместе с женой насильно постригли в монахи.
Власть перешла к московской боярской думе. Фактически же управлять стало
временное правительство, состоявшее из семи бояр. Самым именитым из них был
младший брат митрополита Филарета — Иван Никитич Романов, дядя будущего
царя Михаила. Период их правления получил презрительное прозвище «семибояр­
щина» и стал символом национального предательства.
Члены боярской думы были обеспокоены не национальными интересами стра­
ны, а личным благополучием. Посчитав, что из двух зол (поляки и Лжедмитрий II —
В. К.) меньшим являются поляки, они начали переговоры с гетманом Жолкевским,
требовавшего признать российским царём королевича Владислава. Бояр не смуща­
ло, что они стали сотрудничать с иностранными интервентами, которые пришли
покорять Россию.
Когда условия воцарения Владислава были согласованы, бояре представили
проект договора Гермогену. Тот сразу же заявил, что главным условием возведения
королевича на престол является его переход в православие. Тем не менее, бояр­
ское правительство 17 августа подписало с гетманом Жолкевским мирный дого­
вор, признав царём королевича Владислава приблизительно на тех же условиях,
что ранее были выработаны тушинцами. Не дожидаясь утверждения договора ко­
ролём, бояре принесли Владиславу присягу. Затем организовали церемонию крестоцелования жителей столицы. Церемонию в Успенском соборе провёл патриарх
Гермоген.
После этого бояре для утверждения договора направили к Сигизмунду, осаж­
давшему Смоленск, посольство во главе с князем В. В. Голицыным и митрополитом
Филаретом. Гермоген умолял митрополита Филарета6 «стояти крепко и до конца»
в требовании к Владиславу принять православие7.
Опасения за свою судьбу побудило «седьмочисленное» боярство на новые шаги
по пути предательства. Надёжной гарантией оно посчитало ввод польско-литовских
войск в Москву. Патриарху Гермогену, выступившему против, выговорили за по­
пытку вмешательства «в земские дела», сказав, «чтобы смотрел за порядком в церк­
поантнческое наследие статного ееетенн
вях, а в земские дела не вдавался, так как перед тем никогда того не бывало, чтобы
попы государьскими делами распоряжались»8.
В ночь с 20 на 21 сентября 1610 г, пока посольство находилось ещё в пути, тихо,
чтобы возмущённые люди не помешали, бояре впустили четырёхтысячное поль­
ское войско в Москву. Передав командование польско-литовским гарнизоном в
Москве Гонсевскому, Жолкевский в октябре 1610 г. отбыл в королевский лагерь под
Смоленск, забрав с собой развенчанного царя Василия, которого ему отдали бояре.
Формально боярское правительство продолжало управлять страной, но власть по­
сле отъезда Жолкевского оказалась в руках Гонсевского, который стал править от
имени Владислава.
Признание Владислава русским царём превратило шведов из союзников во
врагов России. Отряд Делагарди во второй половине 1610 г. захватил Корелу и Корельский уезд, а в июле 1611 г. Новгород.
Под предлогом борьбы с самозванцем польско-литовские войска продолжали
хозяйничать в Русской земле. А Сигизмунд держал в осаде Смоленск, не давал со­
гласия на переход сына в православие и не отпускал его в Россию. Он передал бо­
ярскому правительству, что сам желает взойти на московский престол и объединить
Польшу и Россию. Бояре не возражали, но патриарх занял жёсткую позицию и от­
казался ставить свою подпись под соглашением, признающим Сигизмунда царём
без каких бы то ни было условий. Бояре тем не менее отправили текст соглашения
своим послам под Смоленск. Послы, увидев, что на тексте соглашения не было под­
писи патриарха, отказались его подписывать. В. В. Голицын заявил королю: «Теперь
по грехам, мы стали безгосударны, и патриарх у нас человек начальный. Без его на­
каза что-либо делать непригоже»9. Тогда король приказал арестовать послов. В июне
1611г. после 20-месячной осады он занял Смоленск.
В целом ситуация была трагическая. В. О. Ключевский верно отметил: «Госу­
дарство, потеряв свой центр, стало распадаться на составные части; чуть не каждый
город действовал особняком, только пересылаясь с другими городами. Государство
преображалось в какую-то бесформенную, мятущуюся федерацию»10. И всё же в
такой страшной обстановке поднимались и набирали мощь патриотические силы.
Большую роль в этом деле сыграла Русская православная церковь и прежде всего
патриарх Гермоген, который оставался в России единственным человеком, имев­
шим законную власть, так как царский трон пустовал.
Когда боярское правительство впустило в Москву польское войско, патриарх,
по всей видимости, решив, что в минуту опасности вправе призвать вверенную ему
паству к оружию. Ссылаясь на нарушение Польшей договорённостей, он освободил
всех от присяги Владиславу и призвал подниматься на борьбу с латинянами. Была
провозглашена идея защиты православия и спасения России, которая помогла осо­
знать приближение национальной трагедии, всколыхнула патриотические чувства
людей и сплотила их. Именно на этой основе стала вызревать идея создания народ­
ного ополчения.
6 декабря 1610 г. Гермогену вновь принесли грамоту королю, но он снова отка­
зался её подписывать и продолжил рассылать по городам свои письма, благослов­
ляя православных на борьбу с интервентами. За это поляки в начале 1611г. посади­
ли его под домашний арест. Но движение по созданию ополчений уже началось и
происходило оно «по благословению» патриарха. Так, рязанский воевода П. Ляпу­
нов, первым откликнувшийся на призывы патриарха, и начав собирать ополчение,
СітаТНОЕ ВРЕгПЯ И ЗЕАІСВИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НАЧАЛЕ ВОН ВЕНА
31 января 1611 г. направил грамоту в Нижний Новгород с призывом идти к Москве
«по благословению» патриарха Гермогена и Совету всей земли. Именно эта формули­
ровка —«по благословению» патриарха —и прижилась в посланиях времени первого
ополчения —грамотах городов. А в некоторых случаях патриаршее «благословение»
заменило «государев царев и великого князя указ» (в частности, по «благословению»
патриарха стали выдаваться казённые подорожные)11. Таким образом, глава Русской
православной церкви стал знаменем и духовным лидером ополчения.
В начале марта 1611 г. отряды ополченцев, из трёх сборных пунктов (Рязани,
Серпухова и Коломны) двинулись на Москву. Передвижение ополченческих отря­
дов напугало поляков и московских бояр, которые через патриарха Гермогена по­
пытались не допустить их к Москве: «Ты писал по городам; видиш, идут на Москву,
—убеждали его. —Отпиши же им, чтоб не ходили». —«Если вы изменники, и с вами
все королевские люди выйдете из Москвы вон, —бесстрашно отвечал патриарх, —
тогда отпишу, чтобы они воротились назад. А не выйдете, так я, смиренный, отпи­
шу им, чтобы они совершили начатое предприятие»12. После отказа сотрудничать
с предателями и их хозяевами Гермогена заточили под стражу на Кирилловом под­
ворье в Московском Кремле. Уже в заточении Гермоген обратился с последним по­
сланием к русскому народу, в котором призывал крепко стоять в вере и помышлять
лишь о том, как «души свои положите за дом Пречистой и за веру»13. Стойкость
патриарха вызвала гнев поляков и бояр и осенью 1611 г. его заточили в подземную
тюрьму Чудова монастыря, где стали морить голодом. 17 февраля 1612 г., он муче­
нически скончался от жажды и голода в возрасте 82 лет. Он канонизирован Русской
православной церковью как священномученик.
После смерти Гермогена местоблюстителем патриаршего престола отложив­
шиеся от поляков и предателей бояр города стали считать казанского митрополита
Ефрема, который поддержал второе ополчение и призвал последовать его примеру
остальных иерархов церкви и все города. В целом во время первого и второго опол­
чений центральной властью на местах считались церковные иерархи с Освящен­
ными соборами: они выполняли функции глав местных правительств. Именно им
адресовались грамоты с отчётами о действиях первого и второго ополчений и по­
ложении в стране, просьбы о присылке денег для жалованья и сбора ратных людей14.
Мощной опорой государства стали монастыри и особо досточтимый из них —
Троице-Сергиев монастырь. Он не только выдержал осаду, но и звал на борьбу
с интервентами. Братия монастыря под руководством архимандрита Дионисия и
келаря монастыря Авраамия Палицына рассылала во все концы страны послания,
в которых «православные люди» призывались к объединению для защиты страны,
а богатые к пожертвованиям.
Второе ополчение подошло к Москве в августе 1612 г. Его прибытие заставило
активизироваться казаков из первого ополчения. В ходе тяжёлых боёв произошло
объединение двух ополченческих армий, что позволило земским воеводам добить­
ся перелома в битве за Москву. 22 октября (4 ноября по новому стилю), казаками
Трубецкого был освобождён Китай-город. 26 октября сдался польский гарнизон
Кремля, и 27 октября отряды ополчения вступили в Москву. В их стане была икона
Казанской Божьей Матери. В дальнейшем её почитание превратилось в праздник
Казанской иконы Божией Матери, который символизировал освобождение Мо­
сквы. Праздник пришёлся на 22 октября, на день, когда был освобождён Китайгород казаками Трубецкого.
погінтнческое наследие статново времени
109
После освобождения Москвы перед руководством ополчения встал вопрос о
государственной власти. В те годы она мыслилась только в форме монархического
правления. А конкретно нового царя должен был назвать Земский собор. В ходе со­
борных заседаний представители различных группировок, образовавшихся за годы
Смуты, с целью упрочения позиций продвигали своего кандидата. Из-за неприми­
римости позиций соперничавших группировок избирательная деятельность Собора
зашла в тупик.
В этих условиях руководство Троице-Сергиева монастыря, предложило избрать
на царский трон 16-летнего Михаила Романова, родственника первой жены Ива­
на IV Анастасии Романовой. Он был относительно нейтральной фигурой, в силу сво­
ей молодости не принимал активного участи в авантюрах Смутного времени. Прав­
да, его отец в прошлом выполнял роль патриарха в Тушино, а дядя его был одним из
семи бояр, которых во все времена считала изменниками. Да и сам Михаил вместе со
своей матерью находился в Москве, сначала при дворе Василия Шуйского, а затем
при семибоярской думе. Тем не менее, эту кандидатуру поддержали многие бояре,
казаки и Освящённый собор (высшее православное духовенство), связывая с ним
надежды на преодоление смутных времён и возвращение к старине и покою.
21 февраля 1613 г. Земский избирательный собор провозгласил царём Михаила
Фёдоровича Романова. Так как Михаил находился под Костромой в Ипатьевском
монастыре, то к нему отправили делегацию собора во главе с архиепископом Ря­
занским и Муромским Феодоритом. Феодорит вручил Михаилу грамоту от собора,
выступил с пастырским поучением, и, после получения согласия принять царский
престол, благословил его и вручил ему царский посох.
Страна, которой предстояло править Михаилу, находилась в тяжелейшем со­
стоянии. И всё же именно Михаилу, несмотря на молодость (ему было 16 лет), уда­
лось обуздать те тенденции, которые олицетворяли собой Смуту —развал государ­
ства и войну всех против всех. По всей видимости, такая политика вырабатывалась
не без влияния его отца — Филарета, который вернувшись из плена, занял долж­
ность патриарха Русской православной церкви и стал всесильным соправителем
своего сына.
Таким образом, хотя многие иерархи Русской православной церкви в годы Сму­
ты вели себя не всегда последовательно и принципиально, лучшие её представители
во главе с выдающимся патриархом и патриотом Гермогеном, выдвинув идею борь­
бы «за веру православную», сыграли огромную роль в укреплении национального и
религиозного единства русского народа, результатом чего стал небывалый нацио­
нальный подъём, который позволил преодолеть Смуту и возродить легитимную,
сильную централизованную власть, являющуюся важнейшим условием существо­
вания Российского государства.
1
Его известность была вызвана тем, что
2
Игнатий был греком по происхождению.
он участвовал в открытии и прославлении чу­
Сведения о его прошлом противоречивы. Досто­
дотворной иконы Казанской Божией Матери.
верно известно, что он определённое время жил в
Икона была обнаружена при разборке дома, п о­
Риме, откуда попал в Москву. Борис Годунов, д о ­
страдавшего от пожара. Она оказалась целой и
верившись Игнатию, в 1603 г. дал ему огромную
невредимой, что было расценено как признак её
Рязанскую епархию. Многое свидетельствует, что
святости.
он был униатом (См.: Селищев Н. Свои и чужие в
C fW H O E ВРЕАІЯ И З Е Щ И Е ОПОЛЧЕНИЯ В НАЧАЛЕ КУН ВЕВА
Смутное время / / Русский Вестник. 2010. № 23.
С. 12-13).
3 См.: Кузьмин А. Г. История России с древ­
нейших времён до 1618 г.: Учеб, для студ. высш.
учеб, заведений: в 2кн . М., 2003. Кн. 2. С. 303.
4 Козляков В. Смута в России. XVII век. М.,
2007.С. 249.
5 См.: Там же. С. 255.
6 Филарет одним из первых оставил Лжедмитрия II и перебрался из Тушино в Москву, хотя он
7 См.: Морозова Л. Е. Гермоген, патриарх всея
Руси / / ВИ. 1994. № 2. С. 162.
8 Цит. по: Козляков В. Указ. соч. С. 314.
9 Цит. по: Морозова Л. Е. Гермоген, патриарх
всея Руси. С. 162.
10Ключевский В. О. Русская история. Полный
курс лекций в 2-х кн. Кн. 1. М ., 2003. С. 658.
11 См.: Кузьмин А. Г. Указ. соч. С. 354—355.
12 Цит. по: Косолапов Р. Гермоген / / Диалог.
1996. № 10. С. 4.
знал, что Гермоген проклял его как лжепатриарха.
13 Цит. по: 400 лет заточения польскими за­
У него была прочная база в семибоярщине в лице
хватчиками патриарха Іермогена / / Русский Вест­
его младшего брата. В Москве была и его семья -
ник. 2004. № 1. С. 1.
инокиня Марфа и сын Михаил. Кроме того, Гер­
14 См.: Кузьмин А. Г. Указ. соч. С. 355.
моген неожиданно объявил его пленником Лжедмитрия и признал его сан митрополита.
пооитичвсков насоедне шнтноео ерегоенн
ш
О. Н. Миронова
ОТГОЛОСКИ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
В РУССКО-ШВЕДСКИХ посольских
ДОКУМЕНТАХ 1620-х ГОДОВ
После Смутного времени значительно ослабленное Московское государство
оказалось в дипломатической изоляции. От западноевропейских политических
событий оно было ограждено Польско-Литовским государством, по-прежнему
поддерживавшим претензии на царский трон королевича Владислава. Балтий­
ское море закрывала существенно расширившее свое территории (по Столбовскому мирному договору) Ш веция. Потеря западных и северо-западных земель
поставила перед Россией новые внешнеполитические цели, достижение которых
было невозможно без сильного союзника. Таким союзником выступило Ш вед­
ское государство. На протяжении 20-х годов шло дипломатическое сближение
между недавно враждующими странами, которое в начале 1630-х гг. привело к
попытке подписания русско-шведского военно-политического договора против
Речи Посполитой.
Соглашаясь на союз со Стокгольмом, Москва была вынуждена отложить свои
планы по возвращению северо-западных территорий и закрыть глаза на недавние
события шведской интервенции. Из двух зол, Россия выбрала меньшее —политиче­
ское сближение со Швецией, и поставила перед собой первоочередную цель —вер­
нуть Смоленские земли, отошедшие Польше по Деулинскому перемирию. Основой
дипломатического сближения Москвы и Стокгольма была борьба против, как писа­
лось в грамотах шведского короля Густава-Адольфа, «его королевского величества и
вашего царского величества злаго недруга польского»1.
Однако «дружба» с недавним оккупантом, хоть и ради важной цели, ставила
Россию в достаточно сложную ситуацию. Ее противоречивость порой читается в
посольских делопроизводственных документах. Основными источниками, сви­
детельствующими о событиях 1620-х гг., служат неопубликованные делопроиз­
водственные документы из архива Посольского приказа, хранящиеся в Россий­
ском государственном архиве древних актов, в фонде № 96 «Сношения России
со Швецией». Они представляют собой столбцы, содержащие в себе документа­
цию, связанную с приездом шведских послов и отправкой русских дипломатов
в Швецию.
Интересно изучить, как же отражаются события недавнего, относительно
к 1620-м гг., Смутного времени в новой внешнеполитической обстановке. Во вре­
мя русско-шведских переговоров к событиям начала XVII в. подходили, казалось,
очень осторожно, да и упоминались они крайне редко. Но обойти совсем вопросы
Смуты было невозможно. В грамоте шведского короля к московскому государю от
1626 г. было написано: Сигизмунд III «в вашего царского величества землях и го­
нг
опытное
ш тат н
зеіисвие ополчения в н л ч ім е в о н веко
сударствах великую войну и кровопролитие зачал и много лет такое чинил». Цель
этого высказывания —призвать к войне против Польско-Литовского государства,
отомстить за «ту великую неправду, что польские люди в вашей царского величества
земле подданным учинили»2. Естественно, что при обращении к Смуте в таком кон­
тексте, вопросы шведской интервенции опускали вовсе.
Отсылки к Смутному времени встречаются и в царских грамотах. Так в 1630 г.
уже окончательно приняв решение о союзе, и, даже действуя в его условных рамках,
царь Михаил Федорович пишет к шведскому и датскому королям: «...ведомо вам...
какие неправды и розорения московскому государству польской Жигимонт король
и Паны Рады при царе Борисе и при царе Василье учинили, называючи воров государскими детьми... и польской Жигимонт король нам многую неправду показал.
Присылал в наше Московское государство сына своего Владислава королевича со
многими ратьми, государству нашему многую тесноту учинил»3. Далее рассказыва­
лось о заключении Деулинского перемирия. Как следует из текста источника, Мо­
сква, видя явные плюсы от союза с северным соседом, также не стремилась напоми­
нать об оккупации Швецией Новгорода и других земель. Такой подход к событиям
Смутного времени создавал новую основу для сотрудничества, которую можно обо­
значить как «против кого дружить будем». В данном случае события Смуты «при­
способили» к новым внешнеполитическим реалиям.
Этому во многом помогал посольский этикет и церемониал, сформировав­
шийся за долгие годы дипломатических переговоров. Он указывал, как следует
вести себя в той или иной ситуации, сглаживая острые углы, и позволяя уклонить­
ся от сложных и неприятных тем. Но в документах Посольского приказа, все же,
есть отсылка к шведской интервенции. Так в наказе приставам, встречающим на
границе шведское посольство в 1626 г., говорилось, что в случае, если дипломаты
будут жаловаться, что «людского и конского корму мало», следовало «свейским
послам говорити, что по дороге места разоренье и пустовье от их же неметцких
людей»4.
Вообще, отношение к шведским послам было благожелательным, как то тре­
бовал посольский этикет. Однако простые люди, не сведущие в дипломатических
планах царя, позволяли себе достаточно нелестные высказывания в адрес северных
соседей. Так, в «жалобном письме»5 шведских купцов на новгородцев, поданном
царю в 1630 г., было написано: шведам «по улицам повольностью ходить не мочно,
потому что за ними кличут и называют их шалакушники и курятными тати и иными
позорными словесы»6.
Также в «жалобном письме» указывалось на плохие условия торговли, на не­
возможность получить «наученья языку, и грамоте, и письму», на произвол чинов­
ников, взяточничество и т.д. Все вышеуказанное можно свести к торговой конку­
ренции, недобросовестному отношению к своим обязанностям чиновников... Но
в этих статьях явно прослеживается и личная неприязнь, корни которой уходят в
Смутное время.
Еще один отголосок Смуты в посольских документах 1620-х гг. — это упоми­
нания об участниках русско-шведских переговоров, чьи судьбы коренным образом
были изменены благодаря событиям начала XVII века.
Осенью 1626 г. с русско-шведской границы приходит сообщение о приезде оче­
редного шведского посольства, возглавляемого Александром Рубцовым. Личность
посла сразу вызывает большой интерес. Сопровождавший шведских дипломатов
политическое наследие статн ого еееліени
из
пристав Григорий Овшенцов, писал в Посольский приказ, что Александр Рубцов
«руской человек, а служил под Смоленску», затем «был в Литве в Малборке в тюрь­
ме»7. Юрьевский воевода Нильс в своих письмах сообщал, что посол сидел в «малбогской тюрьме» за «старые греческие веры» одиннадцать лет, а когда шведский
король «тот город польского короля взял», он «Александра ис полону милостиво
освободил», после чего Александр Рубцов служил Іуставу-Адольфу «во всяких ве­
ликих делех»8.
Довольно интересно одно из прошений посла, где он пишет, что был у «литов­
ского короля в заточенье в Малборне в железех 11 лет и от железвенного у него»
болят ноги, и поэтому он просил «ему дать старого пива дву годон, чем бы ему ноги
излечить»9. Просьба посла была выполнена. Целью такого письменного прошения,
по-видимому, было не только получение пива, но и попытка лишний раз напомнить
о своих несчастьях и страданьях, полученных в заточенье, куда он «засажен был за
старые греческие веры».
Как известно, сам Филарет Никитич провел 9 лет в польском плену. Есть све­
дения, что когда Александр находился в мальбургской тюрьме, «в то де время был
в Малбурку отец наш великий государь светлейший патриарх Филарет Никитич...
и его де Олександра терпенье и нужа, как он в Малборке был при отце нашем пол
третья года, отцу нашему., известно, а после де отца нашего сидел он в Малбурку в
заточенье пол девята года скован...»10. Эта схожесть в судьбе двух совершенно раз­
ных людей сближала их.
В Москве в соборной церкви по просьбе посла состоялась неофициальная
встреча Рубцова и патриарха Филарета, на которой патриарх «Олександра благославил по обычаю» и позволил ему послушать в соборе обедни и молебен. На обрат­
ном пути послу по разрешению Филарета ходить «к церквам везде поволено, потому
что он человек православные веры». Этот наказ соблюдать следовало очень строго.
Если же, писалось сопровождающему посольство Степану Чемесову, «Александр
твоим воровством или глупостью в Новгороде... во Пскову... и у мирских церквей
не будет, и ты ему в том учинишь неволю мимо нашего наказу, и тебе от нас быти
в великой опале и в казни»11.
Видимо, не только религия и схожесть судеб сближала патриарха Филарета
и Александра Рубцова, но и политический интерес. Можно только догадываться,
о чем разговаривали эти люди при личной встрече. Однако в деле о русском по­
сольстве в Швецию 1631 г. имеется следующий наказ: найти Александра Рубцова и
передать ему «государева жалованья по его челобитья и по письму», а также следо­
вало записать «всех вестей», что скажет А. Рубцов. Не указывает ли этот наказ на то,
что тонкий политик Филарет Никитич не смог упустить возможность завербовать
Рубцова в тайные агенты?
Итак, спустя десятилетие, и даже более, отголоски Смуты находят свое про­
должение в русско-шведских отношениях, продолжая влиять уже на новую полити­
ческую ситуацию.
1РГАДА. Ф. 96. On. 1.1629 г. № 2. Л. 189-191
2Там же. 1626 г. № 2. Л. 249-264.
5
Там же. 1629 г. № 2. Л. 332-335; Соловьев
С.М. История России с древнейших времен / /
3Там же. 1630 г. № 10. Л. 52-61.
С. М. Соловьев. Сочинения. В 18 книгах. Кн. V.
4Тамже. 1626 г. № 2. Л. 49.
Т. 9—10. М., 1990. С. 128.
ОПЫТНОЕ ПРЕНІЯ Н ЗЕШСКНЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НИШЕ ВОН ВЕКО
6
С. М. Соловьев вместо слова «шалакушниС. 128; Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.,
ки» употребляет «салакушники». По-видимому,
1987. С. 565.)
уничижительное «салакушники» произошло от
7 РГАДА. Ф. 96. Оп. 1. 1626 г. № 3. Л. 30.
слова «салака» или «салакушка», маленькая рыб­
8Там же. Л. 45.
ка, балтийская разновидность сельди. А шведских
9Там же. Л. 220.
купцов так называли, скорее всего, за то, что они
10Там же. Л. 316-317.
в больших количествах включали в свой рацион
11 Там же. Л. 289.
эту рыбу, салаку. Кто же такие «курятные тати»?
На этот вопрос также можно найти ответ у Соло­
вьева, употреблявшего вместо «курятные тати» —
«куриные воры». (Соловьев С. М. История России...
политическое наследие шитноео времени
IIS
Е. В. Ш аптова
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ГОСУДАРСТВЕ И ВЛАСТИ
ПОСЛЕ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
(по материалам московских изданий
первой половины XVII века)
Экономическая разруха и запустение, доставшиеся первому царю новой дина­
стии в наследство от Смутных лет, сопровождались идеологическими и духовными
исканиями пережившего «смутные годы» российского общества. Обострившаяся
церковно-идеологическая борьба выражалась в отстаивании «чистоты» правосла­
вия как одного из оплотов государственной власти. Важнейшим орудием идеологи­
ческой политики новой правящей династии стало государственное печатание книг,
содержащих не только основы православного вероучения, но и наиболее актуаль­
ные положения государственной идеологии. Это идеи единства Русской земли и
преемственности между Русью и Византией, особой роли России в христианской
истории, идеи первенства и исторической роли Москвы («Москва —третий Рим»),
которые играют в это время особую, консолидирующую роль. А с приходом к власти
Михаила Фёдоровича важным становится обоснование авторитета и богоизбранно­
сти самодержавной власти, идейной и наследственной преемственности династии
Романовых. Неслучайно поэтому, что в первые же месяцы своего правления новая
династия связывает своё имя с книгой, и именно с книгой печатной, тиражирован­
ной, с книгой разнообразного репертуара и ориентированной на все социальные
слои российского общества.
Работы по восстановлению сгоревшего в годы Смуты (1611) здания Московско­
го печатного двора, единственной в России государственной типографии, были на­
чаты в 1613 году, и уже через два года в свет вышло первое после перерыва издание —
Псалтырь учебная. Это издание, подготовленное знаменитым мастером-печатником
Никитой Фофановым, завершалось послесловием с повествованием о разграблении
Русской земли, когда «царствующий град Москву и все грады российская земля огнём
пожгоша, царские же домы и сокровища разориша». Но не это, с точки зрения авторов
текста было самым страшным, основную опасность представляло «волнение, на ис­
тинную непорочную христианскую веру зло хитрых и многоглавных ересей прельщенных
ухищрением подлеты и тщеславием и самомнением ослепших окаянных польских и ли­
товских и проклятыхлатин немецких людей». И добавлялось, что именно для борьбы
с этими ересями «во общую духовную пользу благочестивому царствию... и всему за­
конному исполнению» необходимо «книжное писание печатного дела». «Спасительна­
го корне браздодержателем»1 и истинным поборником о благочестии авторами по­
слесловии называется богомудрый и благочестивый царь и великий князь Михаил
Федорович.
Весь репертуар издававшихся в Москве книг, должен был проводить основные
положения государственной идеологии, обосновывая приход к власти новой цар­
иін ’шоі:
Ki’iirtm н зеітіские
ополчения б нлчие кии веки
ской династии. В московских изданиях эту задачу с успехом решали развернутые
предисловия и послесловия, по сути, представлявшие собой публицистические
тексты и литературные памятники своего времени. Показательно, в связи с этим,
что к работе на Печатном дворе в качестве составителей и справщиков привлека­
лись наиболее образованные люди своего времени, лучшие богословы, «ревнители
благочестия»: протопоп собора Черниговских чудотворцев Михаил Рогов, ключарь
Успенского собора Иван Наседка. Несмотря на то, что все предисловия и послес­
ловия московских изданий XVII в. содержали ряд обязательных схожих элементов2,
каждое наименование московских изданий имело свою определённую, несколько
отличную от остальных структуру и текстовые элементы. В основу исследования
положены издания Евангелия, наиболее необходимой для богослужения и одно­
временно популярной четьей книги.
Сличение текстов послесловий девяти изданий Евангелия Московского пе­
чатного двора, выпущенных в рассматриваемый период, позволило сделать вывод
о том, что на протяжении более 30 лет они сохраняли определенную структуру, а
некоторые элементы имели полную идентичность. Неизменными во всех девяти
изданиях является обращение «К благоверному и православному, всякого чина, воз­
раста же и сана читателю», а главной темой послесловий —развернутая характе­
ристика самодержца. Идея, что все лучшие качества правителя дарованы ему самим
Богом, и именно божественная воля приводит очередного монарха к власти, стала
особенно актуальна в период Смуты и в первые десятилетия правления новой ди­
настии, когда необходимо было доказывать и подчеркивать ее легитимность. Уже
Борис Годунов показан в московских изданиях как «богом избранный и святым елеем
помазанный», при Михаиле Федоровиче характеристика идеального православного
монарха становится наиболее пышной, а государь «благочестием воссиявшим во всех
вселенныя концах»3.
Таблица 1
В издании 1606 г.4
«...Хранителя и поборни­
ка святыя православныя
христианския веры, благо­
верного и христолюбиваго
Великаго государя царя и
Великаго князя Василия
Ивановича всея Русии са­
модержца...»
В изд. 1627, 16285, 1633,
16376,16407 гг.
В изд. 1644®, 16489,
165110, 1653 11 гг.
«...Хранителя и поборника свя­
тыя православныя христианския
веры, благоверного и христолю­
биваго богом венчанного и богом
почтеннаго и богом ппевознесеннаго Великаго госѵдаѵя иаря
и Великаго князя Михаила Феодоровича всея Русии самодерж­
ца...»
«...Хранителя и поборни­
ка святыя православныя
христианския веры, благо­
верного и христолюбиваго
Великаго государя царя и
Великаго князя Михаила
Феодоровича (Алексея Ми­
хайловича) всея Русии само­
держца...»
Однако, кроме богоизбранности, необходимым качеством правителя признава­
лась преданность православной вере и возможность за неё постоять. «Благочестия
истинный поборник и божественных велений усердный послушник», «Хранитель и по­
борник святыя православныя христианския веры, благоверный и христолюбивый великий
государь царь и великий князь», такова формула восхваления царя Бориса Федоровича,
она не изменилась и в изданиях, выпущенных при царе Василии Ивановиче.
политическое наследие статн ого еееліени
117
После воцарения Михаила Фёдоровича, редакторы послесловий посчитали
необходимым вставить в формулу восхваления царя еще несколько гиперболиче­
ских эпитетов, усиливающих идею богоизбранности царской власти. Очевидно, что
в 1640-е гг. эта проблема уже не стояла столь остро —начиная с издания 1644 г., пе­
чатники вновь упрощают пышную формулу похвалы самодержца.
Другой стороной доказательства законности новой династии, является ее исто­
рическое и наследственное право на власть. Как правило, эта проблема особенно
подробно разрабатывается именно в тех случаях, когда царская власть получена не в
результате прямого престолонаследия. И хотя Михаил Романов был в действитель­
ности двоюродным племянником царя Федора Ивановича, в тексте послесловий
к московским изданиям 1620—1640 гг. он именуется прямым наследником Рюри­
ковичей. Важно, что состав венценосных предков, упоминаемых в послесловиях,
меняется от издания к изданию. Так, в послесловии к изданию Евангелия 1637 г.
предком Михаила Федоровича назван Иван IV, но уже в следующем издании этой
книги в 1644 г. кровным и духовным «древлепрародителем» монарха назван киев­
ский князь Владимир. Преемником великого князя Владимира в московских из­
даниях провозглашается и Василий Шуйский. Очевидно, что в первые десятилетия
правления Романовых новые политические задачи заставляют авторов послесловий
обратиться к авторитету более близких по времени предков —к великим государям
Ивану Васильевичу и Федору Ивановичу. Историческое и наследственное право на
власть доказывается также путём постоянно повторяющегося в текстах послесло­
вий напоминания о «благочестием просиявших царях» Константине и Елене. Это ещё
одна важная аргументация «исконности» природного царя, ведущего свой род от
византийских императоров. «Византийское происхождение» Романовых через Рю­
риковичей, связанных с Византией непосредственным родством —постоянная тема
книжной публицистики XVII века.
Таблица 2
В изд. 1627, 1628, 1633,
1637, 1640 гг.
В изд. 1606 , 1644, 1648,
1651, 1653 гг.
«...иже на престоле Великих государей:
деда своего государя царя и Великаго
князя Иоанна Василиевича Всея Русии,
и дяди своего государя царя и Великаго
князя Феодора Ивановича всея Русии»
«...ревность в нем распали, яко же древлепрародителю его, равноапостольному Великому князю Вла­
димиру, нареченному во Святом крещении Василию,
еже идольское нечестие искорени, исторгати и
люди светом богоразумия благочестие просвещати...егда воспѵият свой иаѵский исконный скийетюодеѵжавный пѵаѵодительский пѵестол»
В недолгое царствование Лжедмитрия печатником Иваном Андроником Неве­
жей в Москве была издана единственная книга —Апостол [1606]. Формула восхва­
ления царя в этом издании сразу же отразила своеобразие политического момента и
особенности наследования власти. Авторы послесловия подбирают для нового «за­
конного» государя эпитеты, которых не удостаивались предшествующие правители
Годунов и Шуйский, называя Дмитрия Ивановича «исконным государем всея великия
России, крестоносным царём», воспринявшим «свой прародительский и отеческий цар­
ский престол»11.
Ш
СітаТНОЕ ВРЕгПЯ И ЗЕАІСВИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НАЧАЛЕ ВОН ВЕКА
В старопечатных послесловиях традиционно перечисляются не только предки,
но и дети самодержца. Поминание царских детей —наследников трона, приобрело
особый смысл с приходом новой династии. Так в послесловии Евангелия 1640 г. по­
является фраза о том, что книга напечатана «при державе Великого князя Михаила
Феодоровича... и при сыне его благоверном царевиче князе Алексее Михайловиче»13. Уже
в следующем издании Евангелия, предпринятом в 1644 г. эта фраза имеет несколько
другой вид: «при державе Великого князя Михаила Феодоровича... и при сыне его госу­
даре нашем благоверном царевиче князе Алексее Михайловиче»14. Упоминание Алек­
сея Михайловича в качестве государя, а не просто царского сына в издании 1644 г.,
а не более раннем не случайно. На четырнадцатом году жизни (в 1642 г.) состоялся
так называемый акт объявления царевича. Это событие было важно как для самого
Алексея Михайловича, так и для всего государства. Оно означало, что наследник
престола, до того оберегаемый от чужых взоров и злых умыслов, представал перед
придворными и народом как человек, достигший совершеннолетия и получивший
право участия в церемониях и государственных делах15.
Великие княгини в текстах послесловий к московским изданиям в период
раннего московского книгопечатания не упоминались, единственное исключение
имело место при Федоре Ивановиче. В период правления этого государя издатели
дополнительно к традиционным панегирическим текстам сообщали читателю, что
государь правит не только с «непрестанною молитвой ко Христу Богу», но и «благо­
верной и христолюбивой царицы и великая княгини Ирины советом».
Важнейшей ступенью, позволяющей самодержцу подняться на высоту «духов­
ной добродетели» авторы послесловий признают его участие в создании книги. Од­
нако не всегда книжная публицистика приписывает заслуги в развитии книжного
дела одному царю. В зависимости от времени выхода издания в свет, эта тема ре­
шается различно, отражая соотношение власти царя и власти церкви. Характер из­
ложения темы книгопечатания существенно меняется в годы так называемого «дво­
евластия» (Изд. 1627, 1628, 1633 гг.), когда Михаил Федорович принимает решение
о начале печатания книг не только по благословению патриарха, но и по его совету.
Тон послесловий сразу же меняется после смерти Филарета (1633 г.)
Таблица 3
В изд. 1627, 1628, 1633
гг.
В и з д . 1637,
1640 гг.
« По совету же и по благосло-
«По
вению. По плотскому рождению отца его, а в духовном
чину отца и богомольца ве­
ликаго господина и государя
святейшаго кира Филарета»
«а свидетельствована бысть
(книга) великим господином
и государем святейшим Фи­
ларетом»
нию отца своего
и богомольца ее-
политическое наследие статного времени
благослове-
В изд. 1644,
1648,1651 гг.
В изд. 1653 г.
«И благословетем великаго гоеподина Святейшаго
«И благословением великаго государя Святейшаго
ликаго господина Иосифа»
святейшаго кира
Иоасафа»
Никона патриар­
ха Московскаго и
Всея Руси»
Как видно, каждый последующий церковный правитель заслуживает у авторов
послесловий все меньше эпитетов в свой адрес, так, Филарет называется «господи­
ном и государем», Иоасаф —«господин», а упоминание о роли патриарха Иосифа в
деле книгопечатания и вовсе становится формальностью. В изданиях, выпущенных
при Никоне, патриарх именуется «великим государем».
Не обойдено вниманием в послесловиях московских изданий указание на об­
ширность владений российских государей. «Скипетры Великих государств содержа­
щаго, на востоке и на севере, и иных многих стран государя и обладателя» —эта фраза
в характеристике владений самодержца повторяется от издания к изданию без су­
щественных изменений.
Однако значительно более важным было постоянное расширение территории
Российского государства, и этот процесс также нашёл своё отражение в продукции
московских типографов. В издании Триоди цветной, выпущенной в 1603 г. при упо­
минании обширности владений Бориса Феодоровича Годунова ему в заслугу постав­
лено объединение «под царскую десницу» «множайшая окрестныя языческия страны».
О «многих новоприятных государствах» упоминается на титульном листе другого из­
дания —знаменитого «Учения и хитрости ратного строения пехотных людей» (1647).
Здесь же даётся наиболее полный из всех известных московских изданий первой
половины XVII в. опубликованный список владений царя Алексея Михайловича,
который помимо исконно русских территорий Замосковного края, является обла­
дателем «злочестивых поганских властей Золотой Орды», государем «Иверской земли,
Карталинских и Грузинских царей, Черкасских и Горских князей», и «даже и на Востоке
солнца, до Китайских предел, всем крепкий повелитель»16.
Как уже отмечалось, авторы послесловия не обошли вниманием такую важную
сторону деятельности российского государя, как руководство книжной справой
и книгопечатанием. «[Государь] с высоким проповедыванием повсюду слово истинны
исправляти... всем верующим во исполнении законного утвержения, яко некия боже­
ственная сокровища, словесного любомудрия предложи, во своем царском дому иде же
божественного писания печатных книг дело совершается, повеле напечатати сию
богодухновенную книгу». В послесловии первого московского издания Евангелия
с толкованием (Благовестного) (1649 г.) издательская деятельность названа «типо­
графским художеством», а побудил государя Алексея Михайловича приступить к из­
данию книги «Бог», который «вложил мысль в сердце благоверному и благочестивому
государю». Именно Послесловие Евангелия толкового отличает более конкретная и
обширная адресация к читателю. В нем говорится, что книга «наказательна... царем
и князем, начальником и начальствуемым, иноком и мирским, воинам и простым, бога­
тым и убогим, мужем и женам, юным и престаревшимся, бесчисленно всем ко спасению
полезна»11, то есть книги, выпускаемые в государственной типографии и содержав­
шие идеальные образы самодержавного правителя и страны были ориентированы
на самые широкие слои российского общества.
Необходимо отметить ещё одну группу исторических источников, представ­
ленных московскими изданиями первой половины XVII в., и возникших в процессе
использования владельцами и читателями отдельных книжных экземпляров. Речь
идёт о сохранившихся на страницах книг разнохарактерных записях, наличие ко­
торых является скорее правилом, а не исключением. При этом, самыми частыми
среди записей являются — вкладные и владельческие. В таких записях сообщает­
ся об обстоятельствах приобретения книги, конкретизируется место и время вкла­
120
ОПЫТНОЕ ВРЕгПЯ И З Е іШ И Е ОПОЛЧЕНИЯ В НАЧАЛЕ ВОН ВЕКА
да. Характерно, что простого указания на год совершения вклада или покупки, по
представлениям людей первой половины XVII в., было недостаточно, часто допол­
нительно сообщалось, что данное событие совершено «при державе» того или иного
царя, а далее следовали имена «благоверной царицы» и «благоверных чад», и уже толь­
ко после царевичей и царевен, назывались, согласно иерархии, имена патриарха,
епископа и наконец приходского священника. Именно эти люди и были, в созна­
нии представителей всех социальных слоёв российского общества, воплощением
власти в государстве.
Кроме того, из анализа книжных записей становится очевидным, что владелец
книги старался придерживаться официальной, предложенной авторами послесло­
вий издания формулы восхваления самодержца, т.е. если в типографском тексте го­
сударь именовался «благоверным царём и великим князем», то и вкладчик книги при
упоминании царя употреблял именно такие эпитеты.
Важнейший тезис христианской догматики «Нет власти не от Бога» объясняет
постоянно встречаемые во вкладных записях указания на необходимость «по той
книге возсылаетъ молитвы за царя и государя и великого князя ... за благоверную и хри­
столюбивую царицу и за их царския дети», или отдельные рукописные вставки мо­
литв «о здравии царя Михаила Федоровича, царицы Евдокии Лукьяновны и их чад»18.
Таким образом, из всего сказанного можно заключить, что московские издания
первой половины XVII века —исторический источник, содержащий на своих страни­
цах как официальную точку зрения на весь комплекс идей государственной идеологии,
так и историческую информацию, раскрывающую представления о власти и государ­
стве в сознании самого широкого круга людей «всякого чина, возраста и звания».
1 Цит. по: Поздеева И. В., Пушков В. И , Дадыкин А. В. Московский печатный двор - факт и
фактор русской культуры 1618-1652 гг. М., 2001.
Публикации. С. 178-179.
2 Елеонская А. С. Русские старопечатные пре­
дисловия и послесловия второй половины XVI —
первой половины XVII в. (патриотические и пане­
гирические темы) / / Тематика и стилистика пре­
дисловий и послесловий. М ., 1981. С. 71.
3 См. например: Строев П. М. Обстоятельное
описание старопечатных книг славянских и рос­
сийских, хранящихся в библиотеке... графа Федо­
ра Андреевича Толстова. М., 1829. № 78.
4 Цит. по: Строев П. М. Обстоятельное опи­
сание старопечатных книг славянских и россий­
ских... С. 106—108.
5 Цит. по.: Евангелие. Моек. печ. двор. 01.06.
1628. Экземпляр РИАМЗ. КП 17240.
6 Цит. по: Евангелие. Моек. печ. двор. 03.02.
1637. Экземпляр РИАМЗ. КП 17239.
7 Цит. по: Евангелие. Моек. печ. двор. 19.01.
1640. Экземпляр РИАМЗ. КП 17265.
политическое наследие статного еееліени
8 Цит. по: Евангелие. Моек. печ. двор. 20.07.
1644. Экземпляр РИАМЗ. КП 17253.
9 Цит. по: Евангелие. Моек. печ. двор. 06.01.
1648. Экземпляр РИАМЗ. КП 17233.
10 Цит. по: Евангелие. Моек. печ. двор. 04.06.
1651. Экземпляр РИАМЗ. КП 17251.
11 Цит. по: Евангелие. Моек. печ.д вор. 25.10.
1653. Экземпляр РИАМЗ. КП 17290.
12 Цит. по: Строев П. М. Указ. соч. С. 116.
13 Цит. по: Евангелие. Моек. печ. двор. 19.01.
1640. Экземпляр РИАМЗ. КП 17265.
14 Цит. по: Евангелие. Моек. печ.д вор. 20.07.
1644. Экземпляр РИАМЗ. КП 17253.
15 Андреев И. Л. Алексей Михайлович. М.,
2003. С. 45.
16Цит. по: Строев П. М. Указ. соч. С. 246-247.
17 Цит. по: Поздеева И. В., Пушков В. //., Д адыкин А. В. Московский печатный двор... Публи­
кации. С. 181—182.
18 Кириллические издания Ростово-Ярослав­
ской земли (1493-1652 гг). Каталог. Ярославль Ростов, 2004. № 127, 142, 254.
ш
Е. Г. Тарабрин
ТЕРМИН «СМУТА»
В ТРАКТОВКЕ ШКОЛЬНЫХ УЧЕБНИКОВ ИСТОРИИ
Поколения школьников доперестроечного времени период отечественной
истории рубежа XVI—XVII вв. изучали по учебнику Б. А. Рыбакова и А. А. Преоб­
раженского. Термины «Смута», «Смутное время» тогда были упразднены за не­
надобностью как буржуазные и несостоятельные с методологической и фактоло­
гической точек зрения. Событийный ряд этой эпохи был разделен на два, как бы
не связанных друг с другом, сюжета, составивших содержание двух параграфов:
«Крестьянская война в начале XVII в.» и «Борьба русского народа против инозем­
ных захватчиков в начале XVII в.». В контекст этих параграфов, хронологически
охватывавших царствование Федора Ивановича и последующих царей до избрания
на престол Михаила Романова включались и династический кризис, и движения
самозванцев, и экономическое разорение страны, и борьба с внешним врагом и
многое другое1.
В начале 90-х гг. XX века монополия на единственный учебник закончилась,
и в свет вышло немало других пособий, где авторы вернулись к термину «смута».
Попробуем выяснить, насколько продуктивным оказался возврат к дореволюцион­
ному термину, насколько богаче стало освещение этой эпохи. Для анализа нами ис­
пользованы следующие пособия для средней школы:
1. А. А. Данилов; Л. Г. Косулина. «История России (конец X V I—XVIIIвв.)»;
2. А. Л. Юрганов, Л. А. Кацва. «История России X V I—XVIIIвв.»;
3. Т В . Черникова. «История России X VII —X V III вв.».
4. А. И. Сахаров, В. И. Буганов. История России с древнейших времен до конца XVIIв.
Первые три пособия предназначены для 7 класса, причем два последних атте­
стуются как учебники «нового поколения». Это означает отход от заранее преду­
смотренной схемы и однозначных выводов и оценок2. Текст приглашает к диалогу
и сотрудничеству учителя и ученика, большое внимание уделяется историческим
альтернативам Смутного времени. Поскольку учебник Данилова на такой статус не
претендует, обратимся поначалу именно к нему. Авторы, надо сказать, сумели вы­
строить материал в логической взаимосвязи. Глава 1. Россия на рубеже XVI—XVII ве­
ков состоит из трех параграфов: §1. Внутренняя и внешняя политика Бориса Году­
нова; §2. Смута и §3. Окончание Смутного времени. §2 начинается с обстоятельного
анализа причин и сути Смутного времени. В тексте параграфа это иллюстрируется,
в конце подводится итог анализа, и ответы на вопросы для учащихся не должны со­
ставить чрезмерного труда. То же самое и можно сказать о §33.
Учебник Г В. Черниковой рассчитан на два уровня сложности, с учетом под­
готовки и способностей учащихся, запросов школы и иных факторов. В преамбуле
122
СтаТНОЕ ВРЕАІЯ и ЗЕАІСВИЕ ополчения в начале вон вева
автор делает следующее заявление: «Хотелось, чтобы ученики, знакомясь с факто­
рами и мнениями исследователей, задумались и попытались выразить собственный
взгляд на прошлое. Жанр обычного школьного учебника не совсем подходит для
этой цели, поэтому предлагаемый учебник несколько выходит за рамки традицион­
ной школьной программы. Его задача —дать ученику возможность увидеть историю
с ее частностями и мелкими подробностями, неопределенностями, альтернативами
и несбывшимися надеждами, живыми людьми»4.
Наверное, следует сказать сразу: с этой программой, утопичность которой бро­
сается в глаза уже при первом чтении, Татьяна Васильевна не справилась, по край­
ней мере, если говорить о проблемах Смуты. Такая задача требует не одной, хотя, и
довольно обширной главы, а значительно большего по объему раздела. Название
главы —«Смутное время». Но логически это не всегда прослежено, так, к примеру,
входящее в главу царствование Федора Ивановича представлено в основном со зна­
ком «плюс». Неоправданны, с нашей точки зрения, вопросы и задания к §2, предла­
гающие назвать экономические и социальные причины Смуты. В частности, пред­
ставляется преждевременным и некорректным вопрос, заданный, что называется в
лоб: «Что такое Смута?». Такой вопрос можно ставить только в самом конце, когда
изучен и проработан весь материал всей главы, а не первых двух параграфов, хотя
справедливости ради отметим: без помощи хорошего учителя школьнику только на
основании текста учебника составить себе четкое представление о Смуте весьма за­
труднительно. Добавим, что нарушая собственную, сформулированную ранее за­
дачу: «дать ученику увидеть историю с... живыми людьми», автор как бы подчеркну­
то избегает характеристик, приводя пунктиром только мнение В. О. Ключевского
о Лжедмитрии I5.
Учебник А. Л. Юрганова и Л. А. Кацвы говорит о причинах Смуты в главе, по­
священной Ивану Грозному, где отмечено, что итогами его царствования «остались
разоренная, истерзанная и запуганная страна и опасный династический кризис.
Деятельность Ивана ГѴ подвела Россию к краю пропасти, имя которой —Смутное
время»6. Однако в следующей главе, озаглавленной «На перепутье», включающей
в себя события с 1584 по 1613 гг., авторы как бы старательно лавируют, всячески
избегая употребления термина «Смута». Всплывает он уже в рассказе о создании в
Нижнем Новгороде второго ополчения, при этом они никак не поясняют его, по­
лагая, очевидно, что все предыдущее изложение делает его понятным. Второй раз
употреблен термин «Смута» при подведении итогов второй главы, где говорится о
воцарении Михаила Романова, причем трактовка этого события, в отличие от боль­
шинства авторов не однозначно положительная. Приведем цитату: «Новая власть
настойчиво стремилась вытравить из памяти русских людей то время, когда царя
избирали, когда можно было раздумывать, спорить и решать, кто будет царем в Рос­
сийском государстве. После бурь Смуты пришло спокойное, но «душное» время,
когда невозможно было проявить свой талант, когда мысли приходилось утаивать.
Смута несла надежды, успокоение вызвало разочарование»7. В качестве примера та­
кого разочарованного персонажа упомянут князь И. А. Хворостинин, который вы­
двинулся при Лжедмитрии I, а теперь в своем имении пил запоем и жаловался, что
в Москве «нет людей, все народ глупой, жить не с кем. Сеют землю рожью, а живут
все ложью»8. Можно догадаться, какой вывод об итогах Смуты сделает большин­
ство учащихся, если они будут опираться на вышеприведенную А. Л. Кургановым и
Л. А. Кацвой цитату.
политическое наследие сматноео бреш и
123
Нельзя обойти молчанием учебник истории России, написанный А. Н. Саха­
ровым и В. И. Бугановым —пожалуй, самыми известными из нашего списка уче­
ными. Их учебник предназначен для 10 класса полной средней школы и призван
расширить и углубить знания учащихся (в том числе, по эпохе Смуты) на новом
витке так называемой концентрической системы преподавания истории (предпола­
гающей, что в основном тема уже освоена в 7 классе). Сразу с сожалением отметим,
что концептуального определения Смуты авторы такж е не приводят, хотя и говорят
о движении И. И. Болотникова как о гражданской войне9. По-видимому, следовало
бы сопоставить эти два термина, выявить их иерархию, что было бы весьма полезно
для старшеклассников. Отсутствует определенность в оценке конкретных деятелей
Смуты. К примеру, по-разному именуется Григорий Отрепьев: то как «Самозванец»,
то как «Лжедмитрий I», но один абзац начинается с фразы: «Царь и великий князь
всея Руси Дмитрий Иванович (без кавычек) предпринял некоторые шаги в пользу
поддержавших его крестьян и холопов...»10. Совсем нельзя понять из текста, поче­
му Филарет назван «тушинским патриархом». И, наконец, довольно бледно, можно
сказать, пунктиром говорится о создании Первого ополчения и о роли в событиях
Смуты Рязани вообще и Прокофия Ляпунова в частности. Добавим, что ни один
из упомянутых нами учебников не приводит полных инициалов Ляпунова, хотя го­
ворится и о Дмитрии Тимофеевиче Трубецком и Иване Мартыновиче Заруцком и
других деятелях —также с полными инициалами. Думается, что создать полный и
справедливый портрет П. П. Ляпунова —это задача, которая должна быть решена
в ближайшем будущем в новых учебниках, независимо от того, кем они будут на­
писаны.
1 История СССР. Учебник для 7 класса сред­
6 Юрганов А. Л., Кацва Л. А. История России
ней школы под ред. акад. Б. А. Рыбакова. М., 1985.
(ХѴІ-ХѴІІІ вв.). Учебник для 7 класса. М., 1995.
2КоротковаМ. В., Студеникин М. Т. Методи­
С. 58.
ка обучения истории в схемах, таблицах, описани­
7Там же. С. 125.
ях. М., 1999. С. 72.
8Там же.
3Данилов А. А., Косулина Л. Г. История Рос­
9 Сахаров А. Н., Буганов В. И. История России
сии. Конец XVI —XVIII век. Учебник для 7 класса.
с древнейших времен до конца XVII в. Учебник для
М., 2008. С. 12-33.
10 класса. М., 2002. С. 204.
4 Черникова Т. В. История России (XVII—
10 Там же. С. 202.
ХѴИІ вв.). Учебник для 7 класса. М., 2002. С. 3.
5Тамже. С. 35-36.
Щ
СітаТНОЕ ВРЕіта и зегпские
ополчения в нйчме вон вевй
Ю. Н. Мостяев
ПОЛИТИЧЕСКИЕ УРОКИ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
Россия в очередной раз в своей истории вновь на рубеже столетий переживает
глубокую трансформацию всей жизни общества. С горечью можно констатировать,
что после крушения Советского Союза страна переживает своеобразное «Смутное
время». В этих условиях крайне важно учесть ошибки прошлого, чтобы извлечь
необходимые уроки и сделать выводы для современности. Несомненно, что в год
четырехсотлетия формирования первого ополчения под руководством нашего зем­
ляка, Прокопия Ляпунова, сыгравшего значительную роль в событиях этого време­
ни, вполне обусловлен интерес к политическим урокам Смутного времени в духе их
востребованности и сейчас.
Общие уроки Смутного времени
1. В конце каждого столетия, как правило, происходит глубокая переоценка цен­
ностей предыдущей эпохи, что характерно не только для отечественной истории.
2. Следует отличать смуту от кризиса. Кризис может быть политическим, эко­
номическим, культурным и т. д. Смута же тотальна, она проникает во все поры об­
щества, ни одна его клетка не остается неповрежденной. Поражается государствен­
ность, экономика, церковь, армия... Смута — это сокрушительный удар по всему
духовно-нравственному организму народа и, одновременно, по каждому отдельно­
му человеку. Тотальность Смуты —ее второй урок. Сейчас в России мы наблюдаем
системный кризис, проявляющийся в политической, экономической, социальной
и духовной сферах.
3. Смута в России всегда подогревается, а во многом и инспирируется латин­
ским и протестантским Западом. Как только в нашем Отечестве начинается какоенибудь крупное нестроение, Запад, пользуясь случаем, пытается удовлетворить свои
интересы за её счет. В ход пускались и пускаются все средства: наглая ложь, двой­
ной стандарт, клевета, шантаж, запугивание, духовная экспансия, а потом —обяза­
тельно —вооруженное вторжение. Отношения с Западом с этого времени начинают
составлять основу всей политической, экономической, идеологической и военной
истории России. Эти отношения выражали две противоположные, но взаимосвя­
занные тенденции: первая представляла Запад «в образе врага», вторая характери­
зовала его как «пример для подражания». Эту двойственность можно отметить и в
современных отношениях России с Западом, когда в своей внешней политике наше
руководство бросается от одной крайности к другой.
4. Смуты —болезнь самозванства. В начале XVII века мы имеет дело с ее клас­
сической, если так можно выразиться, формой —в лице Лжедмитрия I, Лжедмиполитическое наследие статного еееглени
I2S
трия II и т. д. Однако и в наши дни черты самозванства легко узнаваемы. Взять,
к примеру, шумиху вокруг так называемых «царских останков» или попытки воз­
родить дискуссии вокруг восстановления монархии на Руси. И сейчас одной из
главных проблем является вопрос о легитимности власти, степени доверия ей со
стороны народа.
5. Смута на Руси всегда начиналась в момент кризиса идеологии. Россия —стра­
на идеократическая, она не может жить без руководящей идеи. При разрушении
последней, у русского человека наступает растерянность, утрачиваются внутрен­
ние ориентиры и отсюда — «русский бунт, бессмысленный и беспощадный». Под
идеологией автор понимает не сумму отвлеченных правил, написанных на бумаге.
Идеология —это не немецкая железнодорожная инструкция, а совокупность идеа­
лов, которые произрастают из народного сердца и соединяют людей общей целью,
общим смыслом. Идеологию нельзя выдумать, она мистична, она незаметно овла­
девает людьми и также незаметно исчезает. И с ее исчезновением начинается Смута.
Выход из Смуты возможен лишь тогда, когда идеология вновь обретается.
6. В результате Смутного времени, в условиях потери светской идеологии, зна­
чительно выросла роль церкви, сыгравшей важнейшую роль в сохранении духов­
ного и впоследствии территориального единства. И сегодня в условиях отсутствия
единой идеологии, единой национальной идеи, мы видим попытки церкви взять на
себя роль духовного лидера, объединяющего вокруг себя народы России. При этом
надо осознавать, что по сравнению с началом XVII в. современная этноконфессиональная структура государства имеет серьезные отличия.
7. Благодаря Смуте, в конечном итоге, в обществе наступает состояние полной
политической и духовной определенности. Становится окончательно ясно: кто пре­
датель, а кто патриот, кто чужой, а кто свой. Все поляризуется до предела.
8. Один из важнейших уроков —ответственность народа за все, что происходит
в государстве. Во многих произведениях русских публицистов Смутного времени
проходит общая мысль: если народ не имеет достаточно мужества соединиться про­
тив властных нарушителей порядка и закона, то наказание не замедлит явиться1.
Смута впервые реально поставила русский народ перед возможностью выбора.
Альтернативы тому пути, по которому шла Россия, намечались уже во времена
Бориса Годунова, существовали в период правления Лжедмитрия I и в ходе работы
Земского собора 1613 г. Но они не были реализованы. Среди причин, помешав­
ших иному пути развития страны, ее большей «европеизации», выделим наиболее
важные.
1) социальные группы общества не поднялись до уровня, на котором человек
начинает осознавать свою социальную ответственность. Представители всех сосло­
вий рассматривали Смутное время как удобный случай «половить рыбку в мутной
воде», а привилегии —как удобное место у кормушки, а не знак долга, ответствен­
ности перед обществом.
2) сказались стереотипы сознания. Холопы побоялись остаться без хозяина,
предпочли прежнее «безумное молчание всего мира», ярмо новой авторитарной
власти.
3) неудачными оказались альтернативы, построенные на попытках усвоения
достижений Европы, ее цивилизации, поскольку они недостаточно учитывали или
не учитывали вовсе особенности России, свойства русского национального харак126
ОТИТНОЕ ВРЕіІІЯ Н З Е Л И Е ОПОЛЧЕНИЯ В Н И Ш Е KUH ВЕКИ
тера. Например, обнаружилось, что при ослаблении сдерживающей узды государ­
ственной власти в народе резко снижаются моральные ограничители. Все достижи­
мое становится дозволенным.
Но те же национальные особенности и спасли страну от гибели. Чувство па­
триотизма, отвага, готовность к самопожертвованию, присущие русскому народу,
помогли России выстоять в тяжелой борьбе с интервентами. Сознание националь­
ного единства, осознание себя как части всей державы способствовали сохранению
территориального единства страны, российской государственности, хотя и в кон­
сервативном обличье.
Основные уроки Смуты для дальнейшего социального развития страны:
1. Начавшее смуту боярство не только не достигло своих целей и было совсем
разбито смутою. Исчезли из вида главнейшие княжеские семьи; одни вымерли во­
все (князья Шуйские, Мстиславские, Воротынские), другие захирели и обеднели
(Годуновы, Салтыковы) третьи надолго потеряли свое влияние (князья Голицыны,
Куракины). Расстроенное Грозным боярство смутою было добито, и после смуты
места родовитых бояр всюду занимают простые дворяне.
2. Не достигло своих целей и казачество. Сколько раз оно поднималось про­
тив государственного порядка, оно неизбежно терпело поражения. Наконец,
главная казачья шайка с атаманом Заруцким убежала вовсе из государства, а про­
чие казаки поддались земскому ополчению. Заруцкий погиб, а казаки, оставшие­
ся на «поле» и на Дону, не ходили больше на Москву, а старались сохранять с нею
добрые отношения.
3. С расстройством московской аристократии и поражением казачества глав­
ную силу в Московском государстве получили люди средних классов — дворяне
и горожане. Их ополчение освободило Москву, их земский собор избрал нового
государя М. Ф. Романова. Из них составился штат чиновников, которые повели
управление государством после смуты. Впервые политически дееспособным ста­
новится население посада и крестьяне, не входившие ранее в число избирателей.
Город, не игравший на Руси, в отличие от Запада, самостоятельной роли, теперь
был представлен свободным посадом, выражавшим еще не осознанные требования
нового времени.
4. Смута выявила роль народа в государстве. Ключевский писал, что «из потря­
сения, пережитого в Смутное время, люди Московского государства вынесли обиль­
ный запас новых политических понятий. Это печальная выгода тревожных времен:
они отнимают у людей спокойствие и довольство, а взамен этого дают опыт и идеи...
В Смуту идея государства, отделяясь от мыслей о государе, стала сливаться с по­
нятием о народе». Так, страх народных масс перед Иваном IV сменился в Смуту на­
смешливым отношением к власть имущим: Федор Иоаннович считался юродивым,
Годунов — худородным татарином, Отрепьев — расстригой, Василий Шуйский —
трусом и клятвопреступником. Но за державу народ был готов стоять до конца, что
подтверждается беспримерной, почти двухлетней обороной Смоленска, защитой
Троице-Сергиевой лавры и проч.
5. Смута показала, что в период общего кризиса избежать тяжелых потерь и по­
трясений, обрести прочный социальный мир можно только путем сотрудничества
всех слоев общества.
политическое наследие статного еееглени
127
Для правительства последствия смутного времени были также очень велики:
1. Смута привела к новому способу управления страной. Прежние государи
считали государство своею «вотчиною» (то есть наследственною собственностью).
Вновь избранному государю, его родным и приближенным народ и государство не
только не казались собственностью, но представлялись громадною стихией, для
управления которою необходим был земский совет — по крайней мере, до тех пор,
пока эта стихия еще не пришла в спокойствие. Поэтому новый государь не мог
управлять без земского собора, и в первые годы своего царствования держал его по­
стоянно при себе.
2. Необходимость возвратить города и волости, захваченные поляками и шве­
дами, заставляла воевать. Всякий шаг царя и Земского собора был обусловлен этими
последствиями смуты.
3. Смута преподнесла монархии серьезный урок: если не заботиться о сохране­
нии сильной центральной власти, то можно потерять все. Распад Киевской Руси,
явная угроза распада Руси Московской были ярким тому подтверждением.
4. Во времена Смуты появляется понятие «вся земля», включающее в себя бояр,
дворян, служилый люд, казаков, посадское население и часть крестьян. Под монар­
хию начинает подводиться теоретическая база. Положение о том, что «вся земля»
выдвинула царя, стало обоснованием надклассовой сущности самодержавия, т. е.
только самодержец, представитель всех социальных слоев (а не «холопов», как при
Иване ГѴ), мог править, творить справедливый суд.
И сейчас, через четыреста лет после окончания Смутного времени его уроки
должны помочь нам не повторить ошибок прошлого.1
1 Красавцев Л. Б. Проблема ответственно­
сти народа в произведениях русских публицистов
Смутного времени (начало XVII в.) / www.bg-znanie.
ru/print.php?nid=7418
128
СИІН’ШОі: ПРЕНІЯ Н ЗЕіПСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ
М Н Е EUII БЕКИ
( Ш Ц И С Г П У Т Н 0 8 0 8 Р 6 ГП 6 Н Н
А. Б. Мазуров
ВЗЛЕТЫ И ПАДЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО
ДЕЯТЕЛЯ ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XVI НАЧАЛА XVII ВЕКА: ГОСУДАРЕВ ДЬЯК
АНДРЕЙ Ш ЕРЕФЕДИНОВ
Видный приказный дьяк конца правления Ивана Грозного Андрей Иванович
Шерефединов происходил из захудалого рода коломенских детей боярских1. Его
далекий предок, как можно думать, выехал из Золотой Орды в период правления
Василия Темного и получил за службу село Гололобово на речке Коломенке недале­
ко от Коломны. Отец Андрея —Василий Борисович, был сыном боярским, служил
помощником писца. Его деятельность зафиксирована четырьмя актами 1509, 1516
и 1529 гг. Умер В. Б. Шерефединов 8 октября 1537 г., о чем повествует белокаменное
надгробие, найденное на территории коломенского Спасского монастыря. Андрей
был его третьим сыном, приобретшим наибольшую известность2. Около 40 лет он
принимал активное участие в политической жизни Московского царства.
На свет Андрей появился никак не позднее 1537 г. (ориентировочно, в конце
1520-х или первой половине 1530-х гг.). Его более удачливый племянник, государев
дьяк Петр Иванович поспособствовал продвижению Андрея по службе. Первона­
чально таланты Андрея проявились на дипломатическом поприще. Дипломати­
ческая служба была не престижной у русских дворян. Те же, кто все же служил по
«посольскому делу», получали большие возможности для карьерного роста и при­
вилегии (повышение статуса, назначение на должность, освобождение от налогов,
увеличение оклада). Первое ответственное поручение Андрей получил как гонец в
Швецию в 1568—1569 годах3. В королевство он выехал в ранге «царева и велико­
го князя гонца» летом 1568 г. и прибыл в Стокгольм 4 сентября. Обстоятельства
этой миссии были очень непростыми, если не сказать чрезвычайными из-за острой
борьбы за трон в самой Швеции. Представители шведской стороны не дали гонцу
возможности обсудить ситуацию с находившимися уже на месте русскими посла­
ми. 5 сентября «на улице» Андрей наконец воссоединился с соотечественниками
для приема у короля Эрика XIV. Гонец от имени царя Ивана Грозного «правил по­
клон» и подал царское послание, после чего был допущен поцеловать руку швед­
ского монарха, находившегося на троне последние дни. До получения ответа по­
слы и гонец расположились на посольском подворье вместе. 27 сентября русские
послы получили дары от короля, в том числе один кубок на двоих (вместе с послом
И. В. Лапиным-Курганом) получил и Шерефединов4. В Стокгольме в 1568 г. русское
посольство попало в жернова внутриполитической борьбы в Швеции. Уже 29 сен­
тября столица Швеции была взята другим претендентом на престол Юханом III.
Послы были ограблены, корабли их разорены, а вся делегация, включая А. В. Шерефединова была арестована и отправлена в г. Або (Турку)5. Ситуация в Швеции была
принципиально важной для России ввиду продолжавшейся Ливонской войны. Ан­
itiotfii статного времени
129
дрей был первым, кто принес Ивану Грозному важнейшие вести о государственном
перевороте в королевстве и о судьбе русских послов. 7 июня 1569 г. из г. Або Шерефединов был отпущен шведами с грамотой от послов и прибыл «скорою гоньбою» в
Москву 13 июня. Сохранился его рассказ о «шведской эпопее»6. Он полагал, со слов
простых шведов, что борьба за шведский престол была комедией («о(б)манкою»),
разыгранной родственниками Эриком IV и Юханом III, для того, чтобы одурачить
русских послов и не выполнять прежде взятых Швецией обязательств по договору
с Россией, что не соответствовало действительности. Именно в таком ключе был
проинформирован о событиях в Швеции Иван IV.
Ранг первого служебного поручения (гонец) Андрея Васильевича был неве­
лик —не самый последний (посланец или посланный), но и не первый (великий
или легкий посол, посланник). В иерархии Посольского приказа дипломатиче­
ский статус гонца занимал среднее положение. В это время он был дворовым сы­
ном боярским. Дипломатический опыт А. В. Шерефединову очень пригодился
впоследствии.
В январе 1570 г. его посылают с ответственным поручением пристава в Смо­
ленск. Он должен был сопровождать оттуда до Москвы послов Речи Посполитой
и выдавать им корм, обеспечить изоляцию посольства и разузнать его цели и за­
дачи. Ему вменялось в обязанность встретить послов речью7. Однако это поруче­
ние А. В. Шерефединов выполнил плохо. В Вязьме у члена польского посольства
украли серебряную саблю, в то время как делегацию охраняли 2 «подворника»
(люди на дворе —А. М.) и 6 сторожей под началом пристава А. В. Шерефединова.
Были и другие покражи8. В Посольском приказе было решено заменить неудачного
пристава. В феврале 1570 г. «корм литовским послам велел государь давать добру
сыну боярскому, лутче Ондрея Шерефединова. И по государеву приказу послан на
Ондреево место Шерефединова Илья Дубенской (из рода коломенских дворян —
А. М.), а Андрею велено к Москве ехати»9. Здесь интересно указание на то, что
А. В. Шерефединов поначалу не относился к «добрым» (заслуженным, известным,
состоятельным) детям боярским. Для Андрея это был явный провал и, в опреде­
ленной мере, «бесчестье», поскольку род его был унижен. Однако конфуз начала
1570 г. в течение примерно полутора лет был заглажен и искуплен, ибо вскоре Ан­
дрей Васильевич получил крупное повышение по службе, — не позднее декабря
1571 г. он был пожалован в дьяки.
Большую роль в его карьере сыграло опричное время. Настоящей катастро­
фой московских приказных людей стали летние казни 1570 г., проведенные Иваном
Грозным после новгородского похода. После них открылось множество новых ва­
кансий и возможностей продвижения вверх. На рубеже 1560—1570-х гг. произошла
смена руководства опричниной, когда на первый план выдвинулись люди новые
и худородные (Г. Л. Малюта Скуратов-Бельский, В. Г. Грязной и др.). В эту струю
и попал А. В. Шерефединов, в полной мере использовав открывшиеся перспекти­
вы. В то время как одни заметные представители рода Шерефединовых (дьяк Петр
Иванович и выборные дворяне) сгинули в эксцессах опричного времени, другой его
отпрыск начал восхождение наверх к самому подножию престола российского са­
модержца —грозного царя Ивана Васильевича.
Впервые как дьяк Андрей Васильевич упоминается зимой 7080 (начало 1572)
года, когда готовился поход Ивана ГѴв Великий Новгород и на шведов. Положение
его в дьяческой среде было, как и следовало ожидать, поначалу не очень видным:
СШаТНОЕ ВРЕіІІЯ Н ЗЕЛИ Е ОПОЛЧЕНИЯ В НіІЧіЫЕ ВОН ВЕКИ
Андрей упоминается всего на 7 месте во втором списке дьяков10. Весной того же
года, когда царь выступил в поход, ему было велено в числе 25 дьяков остаться в
Москве. А. В. Шерефединов идет в росписи на 18 месте, служил он в то время, веро­
ятно, в приказе Казанского дворца11.
Документальные свидетельства о службе нашего героя за 1570-е годы очень
подробны. В 1572 г. он состоял в опричном дворе Ивана Грозного12, а после лик­
видации опричнины вошел в состав «дворовых» (членов личного окружения царя).
В декабре 1573 г. он в Александровой слободе в качестве «дворового дьяка» подпи­
сал жалованную грамоту С. К. Писемскому13. В 1574 г. упоминается как «дьяк раз­
ряду дворового», в качестве которого 6 декабря он подписал невместную грамоту14.
Служба в дворовом Разрядном приказе резко расширила возможности А. В. Шерефединова. Он ведал чинопроизводством, постройкой городов и крепостей, реше­
ниями о посылке на службу, размере жалованья, должностях и прибавке к окладу.
Это сразу же не замедлило сказаться на благосостоянии дьяка. 4 июля 1574 г. Ш е­
рефединов сделал стандартный вклад (50 руб.) в Троице-Сергиев монастырь15. По
достижении определенного уровня богатства делом чести и престижа было заказать
поминания в первенствующей среди русских монастырей обители преподобного
Сергия. Здесь Андрей шел по стопам своего племянника Петра-Андрея, сделавшего
такой же вклад двадцатью годами ранее. В этом же году дьяк Андрей Васильев (так
его еще именовали по отцу)16 служил в Казанском дворце. Д. В. Лисейцев полага­
ет, что он служил в дворовом Разрядном приказе до 1579/1580 гг. Однако сохрани­
лись акты, которые позволяют более точно говорить о местах службы этого дьяка в
1574—1577 гг. Это ввозные, указные и послушные грамоты, которые подписал как
дьяк Поместной избы А. В. Шерефединов, датирующиеся сентябрем, октябрем
1474 г., маем и июнем 1575 г., февралем, мартом и маем 1577 г.17 20 июня 1575 г. дья­
ку (очевидно, дворовой Поместной избы) А. В. Шерефединову была подана память
с пересказом духовной грамоты А. Талызина конца XV в. и купчей конца XV —на­
чала XVI вв. по Муромскому уезду18. 4 августа 1574 г. он заверил указную грамоту
Ивана ГѴ на пожалование в Рязанской земле19. 6 февраля 1575 г. «ведал» Дворовый
Разряд, в июне того же года —Поместную избу20. 20 июня 1575 г. дьяк И. Д. Собакин
отправил в Поместный приказ дьяку А. В. Шерефединову память о грабеже вотчины
в Муромском уезде21. Для этого же времени имеется свидетельство указной грамоты
Ивана IV на Двину о сборе всех податей и доставке их в Москву, в Четверть к дьяку
А. В. Шерефединову22. Из этого следует, что Андрей был еще и дьяком четвертного
Двинского приказа. В его руки стекались большие финансовые средства из очень
богатой территории. Как показал Д. В. Лисейцев, в действительности четвертные
приказы не были отдельными учреждениями, а лишь ведомствами дьяков Разряд­
ного приказа или приказа дворового Большого прихода23. Сохранилась грамота из
Дворовой Четверти А. В. Шерефединова на Двину с требованием собрать все подати
от 8 октября 1577 г.24
В 1576 г. Андрей как первый разрядный дьяк (т.е. глава приказа) судил совмест­
но с боярином кн. И. П. Шуйским местническое дело В. Зюзина и окольничего
Ф. Нагого. Н. П. Лихачев в свое время отметил своеобразное «товарищество» су­
дей, отраженное в формуляре этого дела: «И боярин князь Иван Петрович да дьяк
Ондрей Шерефединов вспросили (ответчиков —А. Л/.)...»25. Это судное дело дьяк и
скрепил26. В ноябре 1576 г. он продолжал исполнять обязанности дьяка четвертного
Двинского приказа. А. В. Шерефединов должен был собирать «кормленый окуп»
а щ
\
статного времени
в Двинской земле27. Эти обязанности сохранялись за ним вплоть до конца 1577 г.
30 декабря 1576 г. он, очевидно, как дьяк дворовой Поместной избы, подписал
жалованную грамоту Ивана IV Кирилло-Белозерскому монастырю на села в Дми­
тровском уезде28. 9 марта 1577 г. заверил жалованную грамоту Ивана Грозного тому
же монастырю на вотчины в уездах «дворовых городов»29. Принципиально важно,
что такую же грамоту, но на уезды других (очевидно, «земских») городов с разни­
цей в 3 дня (11 марта) подписал дьяк С. Лихачев. 17 декабря Андрей заверил жало­
ванную грамоту Спасо-Хутынскому монастырю на сбор тамги30. В 1579 г. 27 июня
А. В. Шерефединов оформил грамоту Ивана IV игумену Кирилло-Белозерского
монастыря на владение в Новгороде Великом31. Поземельные вопросы дьяк кури­
ровал и позднее. Так, 29 апреля 1581 г. «свой дьяк» Ивана Грозного Шерефединов
составил выписку с приписью для властей Троице-Сергиева монастыря, которые
вели судебный процесс в Переславль-Залесском уезде, и послал государеву грамоту
в Переславль32.
Прошло несколько лет после пожалования в дьяки, и царь Иван Грозный стал
приближать к себе оборотистого чиновника. Так, в декабре 1574 г. Андрей Васи­
льевич сопровождал монарха во время его паломничества в Троице-Сергиев мона­
стырь33. В 1574—1576 гг. он сопровождал царя в Старицу и другие загородные рези­
денции (Олешню)34.
Роль А. В. Шерефединова возросла во время маскарадного «великого княже­
ния» Симеона Бекбулатовича в 1575—1576 гг. Князь «Иванец Московский» устроил
очередной «перебор» людишек, в котором погибли многие опричники. Характерно,
что дьяк в это непростое время лишь упрочил свое положение. 28 апреля 1576 г. во
время похода Ивана IVв Калугу А. В. Шерефединов впервые возглавил перечень взя­
тых с царем дьяков35. Именно в это время датский посланник Я. Ульфельдт называет
его «канцлером» наравне с несомненно «думным» дьяком в Земщине А. Я. Щелкаловым. На этом основании П. А. Садиков вполне обоснованно заключил, что Ш е­
рефединов исполнял обязанности думного дьяка в государевом уделе-«дворе» князя
Ивана Московского (т.е. Ивана Грозного)36.
В 1577 г. согласно росписи государева полка, А. В. Шерефединов вместе с дру­
гими 11 дьяками принял участие в ливонском походе Ивана Грозного. Здесь он
уже на 2 месте из 4 дворовых дьяков37, а не в конце списка, как было в начале его
дьяческой карьеры. Теперь в разрядных записях он либо возглавляет дьяческий
корпус, либо идет на одном из первых мест (в первой тройке). Налицо служебный
рост дьяка и его восхождение «от силы к силе». Летом 1579 г. во время царского
похода «на немец и Литву» А. В. Шерефединов вновь возглавил список теперь уже
из 15 дьяков38. В походе Ивана ГѴна Стефана Батория в Новгороде он 3-й из 8 дья­
ков39. Осенью 1579 г. ему было велено быть с государем, Шерефединов возглавил
список из 12 дьяков40. 15 апреля 1581 г. он в государевом полку на 3 месте из 7 ближ­
них дьяков41. В начале 1580-хг. продолжалась деятельность А. В. Шерефединова как
разрядного дьяка. В 1581 г. он сделал запись о местническом деле кн. Дм. Ростовско­
го и кн. И. Туренина42. В июне 1582 г. коллегия из самых высокопоставленных лиц:
бояр кн. И. Ф. Мстиславского, Ф. М. Трубецкого и Н. Р. Юрьева, «своих» для царя
дьяков А. Щелкалова —главы Посольского приказа, и А. В. Шерефединова судила
местническое дело приставов у великого польского посла А. Крюкова и А. Измай­
лова43. Показательно, к кругу каких людей стал причастен выходец из незнатного
коломенского рода.
СітаТНОЕ ВРЕгТІЯ И ЗЕіТІСВИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НАЙМЕ Я Ш ВЕКА
Документированные источниками места службы Андрея Шерефединова по­
зволяют сделать интересные наблюдения. Он имел опыт службы во всех трех клю­
чевых ведомствах Российского государства: Посольском, Разрядном и Поместном
приказах, а также в приказе Казанского дворца. Причем для 1570-х годов имеются
достоверные данные о совмещении им службы одновременно сразу по нескольким
приказам. Так, с 6 декабря 1574 г. по 9 марта 1577 г. и в 1581 г. он был дьяком дворо­
вого Разрядного приказа. Одновременно в 1574—1577 гг. А.В. Шерефединов служил
в дворовой Поместной избе, а в 1576—1577 гг. был дьяком Четвертного Двинского
приказа. Таким образом, административная деятельность не была еще четко диф­
ференцирована44. Препоручение целого ряда должностей было показателем влия­
тельности государственного деятеля и давало ему большие финансовые возможно­
сти (по окладам).
Ценные штрихи к деятельности А. В. Шерефединова добавил недавно Б. Н. Мо­
розов. В 1581 г. после смерти своего сына Ивана царь Иван Грозный переселился
жить в Александрову Слободу. Как показал Б. Н. Морозов, в 1581 г. в Слободе дей­
ствовал дворовый Судный приказ и нечто вроде отделения Посольского приказа во
главе с дьяком А. В. Шерефединовым45. Фактически это означает, что дьяк превра­
тился в личного секретаря монарха, через которого осуществлялась связь с другими
государственными учреждениями.
Род Шерефединовых был тесно связан с Коломенским и Рязанским уездами,
где находились их земельные владения. Согласно Писцовой книге по Коломне
1577/1578 годов дьяк Андрей Шерефединов имел здесь два городских двора. Один
из них был родовым и располагался в северной части Коломенского кремля (близ
Москвы-реки), прямо у городовой стены. Другой двор в переулке недалеко от Во­
дяных ворот (в северо-восточном углу кремля) Андрей Васильевич приобрел у гостя
Богдана Микулина46. Располагалось это владение недалеко от родового гнезда Ш е­
рефединовых, потому московский дьяк и решил его прикупить. Дворник (человек,
присматривавший за двором) А. В. Шерефединова Степанко Авдеев имел лавку в
Ветошном ряду. Дворник другого двора Сергей Семенов владел половиной лавки
в Малом Щепетинном ряду47. Как видим, даже зависимые от дьяка люди жили не­
плохо. Свободные денежные средства у государева дьяка явно были. На речке Ко­
ломенке А. В. Шерефединов прикупил вотчину И. Н. Дубенского (того самого «до­
брого сына боярского», который «пересилил» его в качестве пристава к польскому
посольству в1570г.) —с. Павлеево и д. Ляхову. Имел дьяк владения в Московском и
других уездах государства48. Свой двор был у него и в Москве, где он проживал все
время своей придворной службы.
Временами по старой памяти он получал и дипломатические поручения. В июне
1577 г. дьяки В. Щелкалов и А. Шерефединов отпускали назад «гончика» (молодого
гонца-латыша) с ответной грамотой к шведскому королю Иоганну49. В августе 1578 г.
А. В. Шерефединов принимал участие в переговорах с датскими послами. В 1580 г.
он вновь первый разрядный дьяк (как показал Н. П. Лихачев, их часто меняли на
этом посту). По приказу царя ему было велено записать в разряд местническое дело
Р. Д. Бутурлина и В. В. Головина50.
Во время приезда папского посланника Антонио Поссевино, который был по­
средником в переговорах с Речью Посполитой и пытался убедить царя воссоединить
католичество и православие, дьяк принимал участие в церемониях его приемов.
Так, 20 августа 1580 г. в Старице он вместе с другими встречал нунция «посредине
ЙЮ/5И ClTlHTHOSO 6Р8ІМ Н
КЗ
большой лестницы, как он шел к государю» и провожал его обратно во время пер­
вой аудиенции у Ивана Грозного. Затем Андрей провожал легата к столу и обратно.
В феврале вместе с двумя думными дворянами уже в Москве дьяк встречал А. Поссевино у сеней и провожал «в избу к государю», а затем встречал к столу. В марте
во время торжественного приема посла царем А. Шерефединов вместе с казначеем
П. И. Головиным встречал его на верхнем крыльце государева дворца51.
В 1583 г. в очередном царском походе он был на втором месте (среди 5 дьяков)52.
Приведенные выше данные дают основание думать, что пик служебной карьеры го­
сударева дьяка пришелся на 1579—1583 гг.
Незадолго до смерти Ивана Грозного в Московском Кремле встречали англий­
ского посла. 7 февраля 1584 г. на «первую встречу» явились с русской стороны два
дьяка (А. Шерефединов и Д. Петелин). В то время они служили в Большом приходе.
Во «второй встрече» (более важной) дьяков представляли более высокопоставлен­
ные руководители Разрядного приказа —думный дьяк В. Щелкалов и И. Стреш­
нев53. В том же 1584 году, незадолго до краха своей дьяческой карьеры (возможно,
даже в период нахождения под следствием), А. В. Шерефединов осуществлял де­
нежные раздачи помещикам в Кашире54.
Примеры из истории XVII в. говорят о том, что для дьяков и их потомства не­
редко открывались блестящие перспективы. Так, в 1630 г. из кашинских детей бояр­
ских сразу в думные дьяки был пожалован И. А. Гавренев, получивший очень боль­
шой по тем временам денежный оклад в 200 рублей в год и подъемные в 100 рублей.
Сын этого попавшего в «сильные люди» человека стал стольником, а дочь вышла
замуж за боярина55. Конечно, перед нами факты невероятного везения, того, что в
XVIII столетии называли нахождением «в случае». Вероятно, подобные (или близ­
кие) честолюбивые чаяния были и у А. В. Шерефединова.
Судя по данным источников, у Андрея было два сына и неизвестная по имени
дочь. О детях Андрея Васильевича кроме этого известия ничего неизвестно. Лишь в
Писцовой книге по Коломне 1577/1578 гг. говорится о некоем умершем ктому вре­
мени Семене Андрееве сыне Руднева Шерефединова. Перед смертью последний
написал ряд вкладных грамот в Спасский монастырь в Коломне: на луг у Оки реки,
на д. Семеновскую на р. Белье, д. Алексеевское-Фомино на р. Грязке в Большом
Микулине стане Коломенского уезда56. Можно думать, что Семен —рано умерший
женатый, но не имевший мужского потомства сын Андрея Васильевича Ш ерефе­
динова, получивший от отца часть земельных владений. Отчество «Андреев сын
Руднева» позволяет думать, что дьяк Андрей Васильевич имел прозвище Рудня57.
Еще одним его сыном был Иван. Он также рано умер, но оставил после себя сына
Андрея, действовавшего в Смутное время и возглавившего список выборных дво­
рян по Коломне в 1620-е гг. О том, что последний был внуком Андрея Василье­
вича, стало известным после публикации Записных вотчинных книг Поместного
приказа 1626—1657 гг. В их составе сохранилось дело о продаже одной из вотчин в
Коломенском уезде58.
Неожиданно после февраля 1584 г. имя А. В. Шерефединова надолго пропадает
из разрядных книг. Что же произошло? Высокое положение Андрея Васильевича
подвигло его на аферы. Его дочь была выдана за другого крупного чиновника —дья­
ка Родиона Петровича Биркина, спальника и фаворита Ивана Ерозного в послед­
ние годы его жизни59. Все его заботы направились на материальное обеспечение се­
мьи своей дочери и зятя. Свояки из тесного мира московской приказной верхушки
СітаТНОЕ ВРЕгТІЯ И ЗЕгПСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НАЧАЛЕ KUII ВЕНА
(дьяки А. В. Шерефединов и Р. П. Биркин) оказались фигурантами скандального
дела о подлоге документов на крупное земельное владение в Рязанском уезде. Они
пытались путем фальсификации документов завладеть родовым селом дворян Шиловских — Шиловым, а у Иова Запольского отнять недалеко расположенное село
Вырково60. Село Шиловское на Оке близ Старой Рязани было крупным владением,
в котором числилось 400 четей пашни, причем пашни «доброй». К селу тянули бога­
тые окские луга (где ставилось почти 1000 копен сена), рыбные заводи и перевесья.
Вдобавок ко всему на Оке тут взимался мыт (торговая пошлина) с проплывавших
судов. Половина села Шилова была в поместьях, а половиной владели по долям раз­
множившиеся представители рода Шиловских (измельчавшие представители рода
рязанских бояр XIV—XVвв.). Дьяки-свояки Р. П. Биркин и А. В. Шерефединов заду­
мали и осуществили следующую многоходовую комбинацию. На имя Р. П. Биркина
была изготовлена подложная купчая у Шиловских на все (в том числе и поместную
часть, что означало прямое присвоение части казенного земельного фонда) с. Ш и­
ловское. Для этого послухами стали близкие дьякам люди (в том числе представи­
тель очень заметного в Рязанской земле рода Ляпуновых), а саму грамоту засвиде­
тельствовал находившийся «в воровстве» духовный лжеотец Шиловских —беглый
поп, попавшийся на сбыте ворованного имущества. Часть Шиловских умерла, часть
томилась в плену, кто-то бежал на Дон к казакам. В 1582/1583 г. А. В. Шерефединов
стал «вымучивать» у единственного оставшегося в живых сына боярского Тимофея
Шиловского подпись на эту подложную купчую, для чего последнего даже доста­
вили в оковах (якобы как «нетчика», т.е. не явившегося на военную службу) Мо­
скву. Причем свои темные дела дьяк Андрей творил не в Разрядной или Поместной
избе, а на собственном московском дворе. Село Шилово было описано и как свояк
Р. П. Биркина в его владение вступил А. В. Шерефединов. В том же селе Шилово
дьяк присвоил право сбора мытной пошлины, чем задел интерес Воскресенского
Терехова монастыря, имевшего на нее права.
После смерти Ивана ГѴвлияние его приближенных (Р. П. Биркина и А. В. Шерефединова) упало и их «проделки» вышли на поверхность. Тимофей Шиловский
наконец добился, чтобы его челобитная на действия «сильных» московских людей
получила ход. Вскоре после «мятежа» Бельского Андрей Васильевич был обвинен в
злоупотреблениях и грабеже в пользу своего зятя, также любимца Ивана Грозного
Р. П. Биркина61. Само обвинение, несомненно, справедливое, было связано, веро­
ятно, с пошатнувшимся положением «особого двора» почившего царя. Поражение
Богдана Бельского означало падение «дворовой» правящей группировки, в кото­
рой дьяк А. В. Шерефединов играл очень заметную роль. Удаление любимца Ивана
Грозного от дел было обставлено судебными декорациями.
В июне —июле 1584 г. иск Тимофея Шиловского был рассмотрен в Москов­
ском судном приказе и А. В. Шерефединов проиграл его. В пользу Т. Шиловского
он должен был выплатить компенсацию за пользование чужим владением —по пол­
тора рубля с выти. Главный судья, боярин кн. (и будущий царь) Василий Иванович
Шуйский постановил по поводу «пени» (т.е. штрафа-наказания) на Р. П. Биркина и
А. В. Шерефединова доложить самому царю Федору Ивановичу. Очевидно, по ре­
шению Боярской Думы они были лишены своих должностей.
В отдельное судебное делопроизводство была выделена челобитная властей Те­
рехова монастыря на «сильного» А. В. Шерефединова о возвращении мытной по­
шлины на р. Оке под с. Шилово. Игумен небольшой обители жаловался, что дьяк
I3S
мытом «завладел насильством и в купчую написал». Та же самая судебная коллегия
постановила возвратить мыт прежнему владельцу и обязала А. В. Шерефединова за­
платить монастырю незаконно полученную годовую сумму мыта в 15 рублей62.
К концу лета 1584 г. дьяческая карьера А. В. Шерефединова закончилась. Он
был извергнут из московского дьяческого сословия в среду провинциального дво­
рянства. В Боярском списке 1588/1589 г. его имени нет даже среди выборных по
Коломне63. Всесильный любимец Ивана IV возвратился туда же, откуда началось
его возвышение —в «серую массу» провинциального дворянства. Несколько более
мягкое решение было вынесено в отношении его свояка Р. П. Биркина. Он оказался
выборным дворянином по Рязани с окладом в 550 четей64.
Вероятно, А. В. Шерефединов трудно переносил свою фактическую опалу и на­
деялся если не на восстановление, то на определенную поправку своего служебного
положения. Надежды эти были небеспочвенны. Бывшему дьяку помогли его связи,
которыми он обзавелся в московский период своей карьеры. Через определенный
период (не позднее 1594 г.) статус А. В. Шерефединова был повышен. Думать так
позволяет один служебный эпизод. В 1594 г. он в составе комиссии из 4 человек
раздавал деньги за службу и верстал новиков в Кашире. В перечне членов комиссии
Шерефединов идет третьим, причем ранее упомянутого на четвертом месте городо­
вого дьяка65. Все это позволяет думать, что к 1594 г. (через 10 лет после своей опалы)
А. В. Шерефединов стал уже выборным дворянином по Коломне. Действительно,
в Боярском списке 1598—1599 гг. он имеет именно этот статус66. После длительного
14-летнего молчания в разрядных книгах, наконец, появилась запись о новой госу­
даревой службе А. В. Шерефединова. Во время Серпуховского похода царя Бориса
Годунова против татар весной 1598 г. были назначены головы из дворян, которым
надлежало организовать сторожевую службу «на берегу» (т.е. по Оке). Среди 21 сто­
рожевого головы оказался и главный персонаж нашего очерка67.
Андрей Васильевич надеялся на больший подъем. Разрядные назначения для
него теперь стали регулярными. Источники сообщают, что в 1600—1603 гг. А. В. Ш е­
рефединов, оставаясь выборным дворянином по Коломне, имел солидный земель­
ный оклад в 600 четей земли и был послан на заставу в Царицын68. Служил он здесь на
годовой службе в качестве головы с воеводой В. Овцыным (соответствующие записи
в разрядной книге относятся к 1 сентября 1600 г. и маю 1602 г.)69. А.В. Шерефединов
в 1604 г. верстал (наделял поместьями за службу) дворян по Коломне70и в Переславле
Рязанском (с окольничим И. Д. Хворостининым и дьяком П. Жуковым)71. В том же
году в Арзамасе и Нижнем Новгороде он раздавал деньги за службу и верстал нови­
ков72. Все же эти службы, конечно, мало соответствовали его прежнему должностно­
му статусу государева дьяка и были явным понижением.
Андрей Васильевич решил использовать события Смуты для того, чтобы попра­
вить свое незавидное положение. Для этого он развернул небывалую активность,
хотя ему было уже никак не меньше 70-ти лет. Шерефединов оказался среди тех не­
многих реальных фигур Смуты, о ком дошли непосредственные отзывы иностран­
цев и авторов исторических сочинений. Как и многие, поначалу он принял сто­
рону Лжедмитрия I и активно содействовал его утверждению на престоле. Андрей
Шерефединов 10 июня 1605 г. по приказанию присягнувших Лжедмитрию I бояр
П. Ф. Басманова, князей В. В. Голицына и В. М. Рубца-Мосальского вместе с дво­
рянином М. А. Молчановым расправился с семьей скончавшегося царя Бориса Фе­
доровича Годунова. Непосредственно эту темную миссию выполнили трое послед­
136
СЙИТНОЕ BPEltIH Н ЗЕЙІСКИЕ ОПОЛЧЕНИИ Б НЙ'ІЙЙЕ KUH ВЕКЙ
них из вышеуказанного перечня и А. В. Шерефединов с 3-мя стрельцами. Царицу
М. Г. Годунову и венчанного на царство Федора Борисовича они развели по разным
хоромам и удавили веревками (в ходе долгой борьбы Федору Борисовичу «разда­
вили тайныя уды»), а дочь Ксению оставили живой (ее потом сделали наложницей
Лжедмитрия I и насильно постригли в монахини)73. Причем Исаак Масса приписал
убийство венчанного царя Федора Борисовича именно А. В. Шерефединову74, ко­
торый снискал клеймо «цареубийцы». А. В. Шерефединов как исполнитель весьма
щекотливого и темного дела мог рассчитывать на особую милость Лжедмитрия I.
Однако никакого серьезного карьерного роста не последовало. В окружении Само­
званца А. В. Шерефединов не получил никакого заметного поста. Мы не видим его
ни в одном из эпизодов 1605—1606 гг. Вероятно, Лжедмитрию I не хотелось иметь
столь одиозную фигуру близ себя. Все это могло вызвать серьезную обиду и недо­
вольство Андрея Васильевича на нового царя и в конечном итоге привело его в ла­
герь заговорщиков.
После воцарения и нескольких месяцев правления против Лжедмитрия I под­
нялась волна недовольства, как широких народных масс, так и московской зна­
ти. 8 января 1606 г. тот же самый Андрей Шерефединов во время подготовленного
князем и боярином Василием Шуйским заговора против Лжедмитрия I вызвался
убить самозванного царя75. Заговорщики с группой сторонников проникли через
все стрелецкие караулы в кремлевский дворец к самой спальне царя. Во дворце под­
нялась суматоха, страже удалось арестовать трех человек, но те ни в чем не при­
знались и были казнены. Вскоре после этого Андрей Шерефединов был арестован.
Иностранец Исаак Масса утверждал, что тот, подкупленный боярами, 8 января
1606 г. подготовлял убийство царя. Другой иностранец, начальник дворцовой стра­
жи Якоб Маржерет писал, что был схвачен некий «секретарь» (так иноземцы име­
новали дворцовых дьяков —А. М.), который подвергался пыткам, но ни в чем не
сознался и не выдал главу заговора (им был сам будущий царь Василий Шуйский)76.
Р. Г. Скрынников идентифицировал этого анонимного дьяка с А. В. Шерефединовым77. Однако, В. Д. Назаров скептически отнесся к данному предположению. По
его обоснованному заключению, А. В. Шерефединов и дьяк («секретарь») — раз­
ные люди78. В самом деле, кроме туманных известий иностранцев ни один источник
периода Смуты (ни акты, ни делопроизводственные документы, ни нарративные
источники), не дает прямых свидетельств о повторном пожаловании А. В. Шерефединова в дьяки (разве что его так могли назвать по старой памяти?!). Дело против
Андрея Шерефединова за отсутствием улик было прекращено, а сам он отправлен
в ссылку79. Приходится только удивляться расторопности и проворности человека
преклонных лет, который сумел быть наплаву в годы опричного террора (когда по­
гибли некоторые его ближайшие родственники), а в Смутное время находился на
острие политических событий.
Казалось бы, воцарение Василия Шуйского должно было способствовать но­
вой милости правительства. Она действительно последовала. Согласно Боярскому
списку 1606—1607 г., Андрей Васильевич Шерефединов перешел в новый и более
высокий статус —из выборных городовых он стал московским дворянином80. Это
был пик его служебной карьеры. Однако, новый царь хорошо знал, с каким про­
жженным авантюристом он имеет дело. Неожиданно вместо ожидаемого фавора
Андрею Васильевичу были предъявлены тягчайшие обвинения. В 1607 г. А. В. Ш е­
рефединов находился под арестом, вероятно, по обвинению в убийстве жены и сына
ІІЮ/5И СіГіНТНОВО 6Р8ІМ И
137
Б. Ф. Годунова81. В Боярском списке 1606—1607 гг. напротив его имени имеется по­
мета «У пристава]. На Москве»82. Часть его вотчин в промежутке между 1577/1578
и 1629 годами была конфискована83. Скорее всего, это произошло в период на­
хождения его под следствием в 1606—1607 гг. Судьба в который раз благоволила,
и на этот раз Андрею Васильевичу удалось выпутаться из тяжелой истории. П о­
следний раз его имя упоминается в перечне московских дворян Боярского списка
1610/1611 гг.84 Находился он на государевой службе в г. Зубцове (недалеко от Тве­
ри), напротив его имени имеется характерная помета: «болен». После указанной
даты известия письменных источников о нем обрываются. Можно думать, что от
болезни находившийся в чрезвычайно преклонном возрасте московский дворя­
нин уже не оправился и вскоре скончался. А. В. Шерефединов, несмотря на все
сложности эпохи, в которую ему довелось действовать, оказался долгожителем.
Место его погребения неизвестно.
Судя по писцовой книге 1577/78 г. города Коломны и уезда, род Шерефединовых владел вотчинами в Комаревском (село Ненашево с сельцом Старым
и д. Людичной) и Большом Микулине (старая вотчина с. Гололобово, Ондрюково
Корюшино тож, Павлеево, Ляхово, д. Семеновская на р. Белье с д. АлексеевскоеФомино на р. Грязке, д. Михеевская) станах Коломенского уезда. У местного зем­
левладельца Ивана Боканина Шерефединовы приобрели д. Брюхатовскую. Имели
они и поместья (также все располагались в Большом Микулине стане: д. Белково
(Бельково?) на р. Бешенке, полсельца Юренева и д. Жуково на р. Коломенке, сель­
цо Козье и д. Шеино)85.
Стан
Коломен­
ского
уезда
Вотчины
№№
п.п.
Населенный пункт
(в скобках —ссылка
наП КМ Г.Ч. І.Отд. 1)
1.
с. Гололобово, слц. Ондрюково-Корюшино тож
(с. 383)
Больш ой
Микулин
Иван Иванович
Шерефединов
2.
с. Ненашево, слц. Старое,
д. Людична
(с. 406)
Комарев
Дьяк А.В.
Шерефединов
3.
4.
5.
138
с. Павлеево, слц. Андре­
евское, слц. Левонтьево,
д. Ляхова, пуст. Брюхатовская, пуст. ПротопоповоМорозовское (с. 383)
д. Семеновская
(с. 389)
д. Михеевская
(с. 389)
Владелец
Угодья
пашни сер. 125 чет.,
перелогу 180 чет.,
сена 90 коп., лесу
2 дес.
пашни сер. 125 чет.,
перелогу 141 четь,
сена 200 коп., лесу
270 дес.
пашни сер. 375 чет.,
перелогу 445 чет.,
сена 750 коп., леса
8 дес.
Больш ой
Микулин
Больш ой
Микулин
Семен Шерефе­
динов
Больш ой
Микулин
Дьяк Андрей
Шерефединов
пашни сер. 50 чет.,
перелогу 40 чет.,
сена 50 коп.
пашни сер. 34 чет.,
перелогу 36 чет.,
сена 30 коп., леса
6 дес.
Поместья
1.
д. Мышка Гладниковская,
поч. Любовский, поч. Бошановской (с. 530)
Раменка
2.
д.Бельково (с. 368)
Больш ой
Микулин
пашни сер. 85 чет.,
доброй 68 чет., сена
50 коп., леса 1 дес.
3.
половина пуст Юренева
(с. 361)
Больш ой
Микулин
пашни сер. 45 чет.,
сена 200 коп., леса
1 дес.
д. Жукова (с. 338)
Больш ой
Микулин
Иван Иванович
Шерефединов
пашни сер. 150 чет.,
доброй 120 чет.,
сена ПО коп., леса
1,5дес.
слц. Козье (с. 338)
Больш ой
Микулин
Василий Дми­
триевич Шере­
фединов
пашни сер. 20 чет.,
перелогу 137 чет.,
сена 125 коп., леса
30 дес.
4.
5.
Дьяк Петр Ива­
нович Шерефе­
динов
пашни худой 56 чет.
и 1/8, перелогу 6 че­
тей
В целом Шерефединовы в третьей четверти XVI в. сосредоточили в своих руках
почти 1970 га (3600 четвертей) угодий в Коломенском уезде86. Конечно, А. В. Шерефединов не был столь богат, как дьяк Иван Михайлович Висковатый. И. Граля под­
считал, что у последнего было 3 села, 4 сельца, 47 деревень, 1 починок и 1 пустошь
(в том числе в вотчине 2 села, 2 сельца и 37 деревень). Всего же у него только пашни
насчитывалось 3700 четвертей87. В свое время С. В. Рождественский выяснил, что
дьяк Андрей Васильевич владел 1225 четями земли (почти 700 га)88, что в разы пре­
восходило типичный для дворян и детей боярских оклад 200—400 четвертей «в поле».
Отец Андрея Василий Борисович в 1537 году был захоронен в Спасском мо­
настыре Коломны. Очевидно, для Шерефединовых последняя обитель стала осо­
бо почитаемой89. Не случайно потомки Василия Борисовича одарили монастырь
богатыми вкладами. Согласно Писцовой книге по Коломне 1577/78 г. Шерефеди­
новы (Иван, Семен, и особенно Андрей Васильевичи) вложили сюда много даров
на огромную сумму: иконное золото, жемчуг и драгоценные камни, иконы, в том
числе в золотых и серебряных окладах; паникадило медное большое, церковные об­
лачения (ризы из камки и атласа с шитьем золотом и серебром), поставную свечу и
большую восковую свечу и даже большой благовестный колокол. Самыми ценными
были их земельные дарения — луг в Большом Микулине стане, сельцо Алексеевское, сельцо Михеевское, д. Семеновское90. Уже эти факты характеризуют Шере­
фединовых как весьма состоятельных людей, для которых было необременительно
вложить ценностей не менее чем на сотню рублей, две деревни и луг для обители, в
которой был упокоен их отец и дед.
Государев дьяк, дослужившийся в конце своей жизни до чина московского
дворянина, Андрей Васильевич Шерефединов представляет интереснейший тип
представителя политической элиты своего времени. Во-первых, это политический
долгожитель, проживший никак не менее 80 лет, и активно действовавший с кон­
іиоци сюитного времени
им
ца правления Ивана Грозного до периода Семибоярщины. Во-вторых, это человек,
достигший всего личной выслугой и преданной службой монарху, прожженный и
алчный авантюрист, способный на самые низменные поступки. В его биографии,
как в капле воды, отразились сложные перипетии и характерные черты как конца
правления Ивана Грозного, так и Смутного времени.
1 См. также по данной теме работы автора:
16 Нельзя путать второе имя А. В. Ш ерефе­
1) Государев дьяк Андрей Шерефединов / / Рос­
динова с другим реально существовавшим дья­
сийская история. 2011. № 2; 2) Из истории рода
ком А. Васильевым, возглавлявшим походную
коломенских землевладельцев Шерефединовых / /
посольскую канцелярию в 1562 г. (Рогожин 77. М.
Вестник Московского государственного област­
У государевых дел быть указано... М., 2002. С. 80),
ного социально-гуманитарного института. 2010.
а с лета 1562 г. ставшего думным дьяком и руко­
№ 2 (1 0 ).
водителем Посольского приказа (1562—1570 гг.).
2 Возможно, что мирским именем Андрея
было Третьяк - он был третьим по рождению из
сыновей В. Б. Шерефединова. Н. П. Лихачев ука­
зал на наличие дьяка с таким именем (Третьяк
Ш ерефединов), но ссылок на источник не при­
А. Васильев был казнен по новгородскому делу ле­
том 1570 г. (тамже. С. 86).
17 АСЗ. М., 1997. Т. 1. № № 99, 104, 144, 184,
214, 305,318.
18 Акты
социально-экономической исто­
вел (Лихачев Н. П. Разрядные дьяки ХѴІ-ХѴІІ вв.
рии Северо-Восточной Руси конца XIV — начала
СПб., 2007. С. 466).
XVI вв. (далее - АСЭИ) Т. 1. М., 1952. № 486. С. 367.
3Рогожин 77. М. Посольские книги XVI - на­
чала XVII вв. М., 1994. С. 202.
4 Путешествия русских послов ХѴІ-ХѴІІ вв.
Статейные списки. М.; Л., 1954. С. 54-55.
5Хорошкевич А. Л. Россия в системе междуна­
родных отношений середины XVI века. М., 2003.
С. 498; Сборник РИО. Т. 129. СПб., 1910. № 12,
С. 170.
19 Каштанов С. М. Хронологический пере­
чень иммунитетных грамот XVI в. / / АЕ за 1960
год. М., 1962. С. 177. № 966, примеч.12 («Андрей
Васильев»).
20 Веселовский С. Б. Исследования по истории
опричнины. М ., 1963. С. 471.
21 Садиков 77. А. Указ. соч. С .377.
22 Каштанов С. М., Назаров В. Д., Флоря Б. Н.
6 Сборник РИО. Т. 129. С. 125.
Хронологический перечень иммунитетных грамот
7Сборник РИО. Т. 71. СПб., 1892. С. 621-623;
XVI века. Часть третья / / АЕ за 1966 год. М., 1968.
Лихачев Н. П. Указ. соч. С. 466, примеч. 2.
1-480. С. 249.
8 Сборник РИО. Т. 71. С. 749.
23Лисейцев Д. В. Приказная система... С. 198.
9Там же. С. 623.
24 Садиков 77. А. Указ. соч. С. 485-486.
10 Разрядная книга 1475-1605 гг. Т. II. Ч. II.
25Лихачев 77.77. Указ. соч. С. XI, 469.
М., 1982. Вы п.І.С . 292.
11 Там же. С. 306; Лисейцев Д. В. Приказная
система Московского государства в эпоху Смуты.
Тула, 2009.С. 246.
12Веселовский С. Б. Исследования по истории
опричнины. М., 1963. С. 471.
13Садиков П. А. Очерки по истории опрични­
ны. М.; Л., 1951. С. 139.
14 Разрядная книга... С. 368—369', Лихачев Н 17.
Указ. соч. С. 467.
15 Вкладная книга Троице-Сергиева мона­
стыря. М., 1987. С. 111.
26АСЭИ. Т. III. № 180. С. 196.
27Лисейцев Д. В. Указ. соч.
28Каштанов С. М. Хронологический перечень
иммунитетных грамот XVI в . ... С. 182. № 1006.
29 Там же. С. 184. № Ю17.
30 Каштанов С. М., Назаров В. Д ., Флоря Б. 77.
Хронологический перечень иммунитетных грамот
XVI века. Часть третья... 1-481. С. 249.
31 Там же. С. 190. № 1064.
32 Акты, относящиеся до гражданской рас­
правы Древней Руси. Киев. 1860. № 106. С. 371.
33 Разрядная книга... С. 369.
статн оЕ врейія и зейісвие ополчения в нйчме кои вевй
34 Садиков П. А. Указ. соч. С. 78.
59 Как указал П. А. Садиков, дьяк А. В. Шере-
35 Там же. С. 402.
фединов также был в родстве с Пивовыми - дру­
36 Садиков П. А. Указ. соч. С. 238.
гими любимцами Ивана Грозного (Садиков П. А.
37 Разрядная книга 1475-1605 гг. Т. II. Ч. III.
Указ. соч. С. 339). Крайне важно, что неродовитые,
М., 1982. Выл. 2. С. 441.
38 Разрядная книга 1475—1605 гг. Т. I I I . Ч. 1.
М. 1984. С. 56.
39Там же. С. 83.
но влиятельные чиновники царского двора обра­
зовывали плотный родственный круг.
60 Обстоятельства этого громкого дела изложены в правой грамоте суда боярина кн. В. И. Шуйско­
40Там же. С. 91.
го, окольничего Б. П. Засекина, Н. Г. Ржевского и
41 Там же. С. 180.
дьяка И. Мешаева Т. Д. Шиловскому с родственни­
42Там же. С. ПО.
ками и И. М. Запольскому по тяжбе между ними и
43Там же. С. 222.
дьяком А. В. Шерефединовым о земле с. Шилово и
44 Примеры подобного рода совмещений см.:
д. Вырково в Сгарорязанском стане Рязанского уез­
Рогожин Н. М. У государевых дел быть указано...
С. 88, 155,174-175,191.
45 Морозов Б. / / Неизвестные документы об
да. Последнюю публикацию см.: АСЗ. Т. IV. № 497.
61Кобрин В. Б. Власть и собственность в сред­
невековой России. М., 1985. С. 22—23.
Александровой Слободе в правление Ивана Гроз­
62 Акты юридические, или собрание форм
ного / / Государев двор. М ., 2006 (цит. по: Шта-
старинного делопроизводства. СПб., 1838. № 24,
ден Г. Записки о Московии. Т. 2. Статьи и коммен­
С. 58-62.
тарии. М., 2009. С. 212).
46 Города России XVI века. Материалы писцо­
вых описаний. М ., 2002. С. 26, 28.
47Там же. С. 47—48.
63 Станиславский А. Л. Труды по истории го­
сударева двора в России ХѴІ-ХѴІІ веков. М., 2004.
С. 234. Вероятно, ошибочно утверждени А. П. Пав­
лова о том, что А. В. Шерефединов в 1588/1589 г.
48 Кузнецов В. И. Из истории феодального
«значится в списках выборных дворян по Колом­
землевладения России (по материалам Коломен­
не» (Павлов А. П. Приказы и приказная бюро­
ского уезда XVI-XVII вв.). М., 1993. С. 74.
кратия (1584-1605 гг.) / / ИЗ. Выл. 116. М., 1988.
49 Сборник РИО. Т. 129. С. 356-367.
С. 212; Правящая элита Русского государства IX —
50Лихачев Н. П. Указ. соч. С. 487.
начала XVIII в.: Очерки истории. СПб., 2006.
51 Памятники дипломатических сношений
С. 232, 262). Его имени там нет.
Древней России с державами иностранными.
СПб., 1871. С. 72, 74, 80, 266, 273, 323.
52 Разрядная книга 1475-1605 гг. Т. III. Ч. II.
М., 1987. С. 22.
53 Там же. С. 25.
54 Лихачев Н. П. Указ. соч. Приложение.
С. 56-57.
55 Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие X V XVII вв. М., 1975. С. 113.
56 Города России XVI века... С. 60.
57 См.: Веселовский С. Б. Ономастикой. М.,
1974. С. 272. Руда - кровь. Возможно, Рудня человек с кроваво-красным лицом, слишком ру­
мяный, краснолицый. Возможно и другое толко­
вание. Рудный - оранжево-бурый (похожий на
руду), т.е. рыжий и конопатый.
64 Станиславский А. Л. Указ. соч. С. 319, 228.
Статус выборного зафиксирован в списке дворо­
вых 1585 г. В Боярском списке 1588/1589 г. рядом с
именем Р. П. Биркина имеются пометы: «Сказался
болен. Умре».
65Лихачев Н. П. Указ. соч. Приложение. С. 56.
66 Станиславский А. Л. Указ. соч. С. 121, 256.
67 Разрядная книга 1475-1605 гг. Т. ГѴ. Ч. 1.
М., 1994. С. 35.
68 Станиславский А. Л. Указ. соч. С. 275, 359.
69 Разрядная книга 1475-1605 гг. Т. ГѴ. Ч. I.
М ., 1994. С. 107,133.
70 Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие...
С. 578.
71 Разрядная книга. 1475-1605. Т. ГѴ. Ч. 2. М.,
2003.С. 69.
58 Записные вотчинные книги Поместного
72Описи архива Разрядного приказа в XVII в. /
приказа 1626—1657 гг. М., 2010. С. 27. Кн. 5969. № 17.
Подг. текста и вступ. статья К. В. Петрова. СПб.,
йщп сюитного времени
2001. С. 35, 46—48, 320; Лихачев Н. П. Указ. соч.
83 Кузнецов В. И. Указ. соч. С. 78, 82; РГАДА.
Приложение. С. 56. С. Б. Веселовский полагал,
Ф. 1209. Кн. 203. Лл. 6 4 -6 6 ,1 1 2 ,1 2 2 -1 2 3 ,1 2 8 -1 2 9 ,
что А. В. Шерефединов умер после 1604 г. Вероят­
155-157, 165-169.
но, вышеуказанные документальные указания ему
были неизвестны (Веселовский С. Б. Исследования
по истории опричнины. М., 1963. С. 471).
73 Новый летописец / / ПСРЛ. Т. ХГѴ. С. 66.
84 Сторожев В. Н. Материалы для истории
русского дворянства. Вып. 2. М., 1909. С. 90.
85 Писцовые книги Московского государ­
ства. Ч. 1. Отд. 1. СПб., 1872. С. 335-611.
74 Скрынников Р. Г. Самозванцы в России в
86 Граля И. Иван Михайлов Висковатый. Ка­
начале XVII века. Григорий Отрепьев. Новоси­
рьера государственного деятеля в России XVI в.
бирск, 1987. С. 179-180.
М., 1994.
75 Там же.
87Там же.
76 Маржерет Ж. Состояние Российской им­
88 Рождественский С. В. Служилое землевла­
перии. Ж. Маржерет в документах и исследовани­
дение в московском государстве XVI в. СПб., 1897.
ях (Тексты, комментарии, статьи). М ., 2007. С. 257.
С. 224.
77 Скрынников Р. Г. Самозванцы... С. 179.
89 См. о ней: Мазуров А. Б. Средневековая Ко­
78 Маржерет Ж. Указ. соч. С. 257.
ломна в ХГѴ - первой трети XVI вв.: Комплексное
79 Скрынников Р. Г. Самозванцы... С. 179.
исследование региональных аспектов становления
80 Станиславский А. Л. Указ. соч. С. 61, 302.
Российского государства. М., 2001. С. 242—244,
81 Там же. С. 75.
395-399.
82 Народное движение в России в эпоху Сму­
ты начала XVII века. 1601—1608: Сб. документов.
90 Города России XVI в. Материалы писцовых
описаний. Изд. подг. Е. Б. Французова. М ., 2002.
М ., 2003. С. 140.
т
МЯТНОЕ ВРЕіта И ЗЕіТІСВИЕ ополчения в н й чм е кин ВЕВЙ
А. Ю. Кабанов
КАЗАЧИЙ АТАМАН
АНДРЕЙ ЗАХАРОВИЧ ПРОСОВЕЦКИЙ ОДИН ИЗ ОРГАНИЗАТОРОВ ПЕРВОГО ОПОЛЧЕНИЯ
Имя Андрея Захаровича Просовецкого, казачьего атамана, видного предста­
вителя тушинского лагеря, одного из вождей Первого ополчения хорошо известно
исследователям периода Смуты. Однако до настоящего времени его фигура не была
предметом специального исследования.
Нам неизвестно, где и когда родился А. 3. Просовецкий. Не ясно его происхо­
ждение и социальный статус до выступления Лжедмитрия II. В одном из документов
он фигурирует как «выезжий литвин»1. По предположению А. Л. Станиславского,
основанному на челобитной А. 3. Просовецкого, последний, возможно, до появле­
ния в лагере Лжедмитрия II уже находился на русской службе. Однако сам иссле­
дователь подвергает эту версию сомнению, так как в этом документе Просовецкий
утверждает, что «при царе Василии» он был верстан высоким поместным (500 четвер­
тей) и денежным (50 рублей) окладами2. Большую часть царствования Василия Шуй­
ского Просовецкий был сторонником Лжедмитрия II и его верстание столь высоким
окладом со стороны московских властей выглядит абсолютно невероятным. Скорее
всего, в челобитной Просовецкий имеет в виду оклад, назначенный ему в тушинском
лагере. А вот предположение о том, что Просовецкий являлся активным участником
движения И. И. Болотникова выглядит вполне правдоподобным3.
Ранней весной 1609 г. Андрей Просовецкий — стольник при дворе Лжедмит­
рия II. В конце февраля или начале марта назначается воеводой только что очи­
щенного от повстанцев города Лух. Заняв Лух постоянным гарнизоном, он позабо­
тился о том, чтобы вернуть в крепость орудия, отбитые у повстанцев под Суздалем
польским отрядом Девалтовского4. Однако воеводил в Лухе Просовецкий недолго.
В конце марта Лжедмитрий решил отозвать «в полки» Ф. Плещеева, а на его место
назначил Просовецкого и суздальца Нехорошего Бабкина. Суздальские дворяне
сочли назначение «худородного» казачьего атамана для себя оскорблением. «А бу­
дет, государь, ты милости не покажешь, а Государь не пожалует, —писали суздальцы
гетману Сапеге, —Федора Кирилловича к себе в полки возьмет, и мы, всем городом,
покине свои матери и жены, и дети, всеми головами своими, к тебе и к Государю
идем бить челом, а с Андреем, государь, Просовецким и с Нехорошим Бабкиным
быти не хотим, чтоб Государевой службе порухи не было, а нам, холопам Государе­
вым, службу свою не потерять, и от Государя и от вас и от всего рыцарства в опале
не быть»5. Как следует из документа, суздальцы довольно прозрачно намекали, что
в случае назначения Просовецкого, готовы отложиться от тушинцев. Компромисс
был найден, и суздальцы успокоены тем, что Плещеев был оставлен на воеводстве,
а Просовецкий назначен вторым воеводой Суздаля6.
йюдн
матово
времени
В начале апреля 1609 г. Просовецкий принимает участие в карательном похо­
де на восставший Владимир. 2 апреля к Владимиру подошло большое тушинское
войско в составе полков Лисовского и полковника Яроша Стравинского, казачьих и
дворянских отрядов Плещеева и Просовецкого. Они опрокинули силы восставших
и заперли их в городе, но взять крепость не смогли и 6 апреля отошли к Суздалю.
12 апреля полки Лисовского были направлены Сапегой для захвата восставшего
Ярославля. В Суздале, кроме дворянского ополчения, осталось «шесть рот Литвы,
да с Мартином Собельским казаков двести человек». С этими силами, да еще и не
имевшими артиллерии взять сильно укрепленный Владимир было невозможно.
Кроме того, заволновались дворяне. В своей отписке гетману Сапеге, суздаль­
ские воеводы Плещеев и Просовецкий рисуют красочную картину насилий, ко­
торые творили наемники и казаки: «А пахолики, господине, литовские и казаки,
стоячи в Суздале, воруют, дворянам и детям боярским и монастырям, и посадским
людям из Суздальского уезда разоренье и насильство великое, женок и девок емлют,
и села Государевы, и дворянские, и детей боярских и монастырские вотчины вы­
гребли и подожгли, и нам, господине, от пахоликов литовских и от казаков позор
великий: что станем о правде говорить, о Государеве деле, чтобы они Государевы
земли не пустошили, и сел не жгли, и насильства и смуты в земле не чинили, и оне
нас, холопей государевых, позорят, лают и бити хотят»7. Серьезный урон авторите­
ту тушинцев нанес арест Лисовским суздальского дворянина Григория Аргамакова
по надуманному обвинению. Дворяне потянулись в другой лагерь. Среди перебеж­
чиков — бывший тушинский юрьев-польский воевода Ф. Болотников, суздальцы
Иван Редриков, брат взятого в плен под Нижним Новгородом Елизария, Егуп Хво­
стов, Смиряй Казимеров, лушанин Петр Зайцев8.
Неудача суздальских воевод под Владимиром была в какой-то степени ком­
пенсирована очередным очищением Шуйского и Луховского уездов от повстанцев,
поддерживающих царя Василия.
К лету 1609 г. приход войск Ф. И. Шереметева в Нижний Новгород серьёзно
изменил всю военно-политическую обстановку в Восточном Замосковье. С потерей
для тушинцев Владимира самый короткий путь к Москве был фактически открыт.
Поэтому в середине июня 1609 г. тушинцы решаются ещё на один штурм города. К
Владимиру были стянуты суздальские отряды Плещеева и Просовецкого, а также
все окрестные казачьи и польские части под командованием ротмистра Герасима
Сумы. Напрягая последние силы, Сума даже отозвал луховской и шуйский казачьи
гарнизоны, оставив их под охраной немногочисленных местных дворян.
15 июня часть тушинского отряда под руководством Ф. К. Плещеева подошла
к стенам Владимира со стороны села Красное. Основные силы под командовани­
ем Сумы и Просовецкого укрылись в роще «в Кузянке у посаду». К тому времени
владимирцы получили новое подкрепление. Из-под Касимова к ним привел отряд
нижегородских ветеранов воевода Андрей Алябьев9. Именно ему было доверено ко­
мандование владимирским гарнизоном. При приближении Плещеева, владимирцы
предприняли вылазку и стали теснить суздальский отряд, но в это время из засады
ударили польские и казачьи сотни. Под их натиском часть конницы Алябьева была
вынуждена отступить на другой берег Клязьмы, а пехота, частично уничтоженная,
укрылась в городе. Тушинцы бросились на штурм, но были отбиты «вогненным
боем». Сторонникам Самозванца пришлось довольствоваться сожжением Влади­
мирского посада и окрестных слобод.
СітаТНОЕ ВРЕгТІЯ И З Е іШ И Е ОПОЙЧЕНИЯ В НЙЧЙІЕ кин ВЕВЙ
В середине июня отряды повстанцев, дислоцировавшиеся в районе Холуя и
Юрьевца, воспользовались отсутствием в Шуе и Лухе гарнизонов и возобновили на­
ступление на эти города. В своей отписке гетману Сапеге Андрей Просовецкий сооб­
щает, что оставшиеся в Лухе и Шуе «дворяне и дети боярские, отошли прочь, потому
что осталось их немного, а мужики в скопе, и пришли ныне опять в Лух и Шуйские
места государевы изменники»10. Просовецкий просит Сапегу вновь направить в Лух
и Шую Суму с казачьими отрядами. Но после неудачного штурма Владимира отряды
Сумы были направлены к Троице, где их командир сложил свою голову.
Новая неудача под Владимиром заставила тушинцев в междуречье Волги и
Клязьмы перейти к обороне. К этому времени Ф. К. Плещеев был отозван и А .Про­
совецкий стал первым суздальским воеводой.
К осени под его контролем оставался Суздаль с ближней округой, а также рай­
он Юрьева-Польского и Гавриловой слободы. С этого времени ближайшим спод­
вижником Андрея Захаровича становится его брат Иван, также произведенный в
тушинские стольники.
От Лжедмитрия II братья Просовецкие получили поместья. Андрей —старинную
вотчину Стромынского монастыря в Переславском уезде, а Иван —бывшее поместье
Прокофия Кушникова в Арзамаском уезде11. Однако вскоре братьям Просовецким
стало не до поместий. В сентябре 1609 г. пришедший во Владимир с основными си­
лами своего войска боярин Ф. И. Шереметев решил штурмовать угрожавший его
коммуникациям Суздаль. Однако к Суздалю вновь спешил вездесущий Лисовский.
Основу его «полчанов» составляла польская, дворянская и казачья конница, идеаль­
но подходящая для действия на бескрайних просторах суздальского Ополья. Лисов­
ский совместно с Просовецким легко разгромили многочисленную, но плохо воору­
женную пехоту Шереметева, которой негде было укрепиться в полях, и Шереметев
с сильно поредевшим войском вынужден был вновь укрыться во Владимире.
Это поражение заставило Шереметева приостановить движение к Москве и
принять меры к укреплению своих позиций12.
Еще одну попытку захвата Суздаля предприняли по приказу князя М. В. Ско­
пина-Шуйского войска под командованием боярина Б. М. Лыкова и князя Я. Баря­
тинского. Воеводы планировали напасть на город ночью и были крайне удивлены,
обнаружив в поле перед городом бодрствующие полки А. Лисовского и А. Просовецкого. Не принимая бой, воеводы были вынуждены ретироваться13.
Зимой 1609—1610 гг., когда силы Лжедмитрия II таяли на глазах, царь Василий
Шуйский направил для освобождения Суздаля войско князя Афанасия ЛобановаРостовского. После ожесточенного боя он занял Юрьев-Польский, а затем освобо­
дил Гавриловскую слободу14. К этому времени Лжедмитрий II уже бежал из Тушина
в Калугу, а Я. П. Сапега, разбитый под Троице-Сергиевым монастырем и Дмитро­
вой, спешно отходил на запад. Понимая бесперспективность дальнейшей обороны
Суздаля, Лисовский и Просовецкий со своими отрядами без боя оставили город и
ушли на северо-запад15.
В начале лета 1610 г. соединенные силы Лисовского и Просовецкого взяли штур­
мом знаменитый Калязин монастырь. В схватке погиб руководивший защитой обите­
ли воевода Давыд Жеребцов, игумен, братия и почти все защитники. Монастырь был
осквернен и разграблен. Была похищена даже рака, в которой хранились мощи свя­
того Макария Калязинскою. Затем Лисовский и Просовецкий побывали под Ивангородом и Псковом, где вступили в бой с союзными Василию Шуйскому шведами16.
ЙІОЦИ ClTlHTHOSO 6Р8ІМ Н
Вскоре после вступления на русский престол королевича Владислава пути дав­
них соратников —А. Лисовского и А. Просовецкого —разошлись. Лисовский решил
присягнуть новому царю, а Просовецкий остался верен Лжедмитрию II. Противо­
речия вылились в серьезное боевое столкновение бывших союзников под стенами
Пскова17. После битвы Лисовский отошел к Острову, а А. Просовецкий, соединив­
шись с отрядом Г. Валуева, захватил и сжег Великие Луки18.
В начале февраля 1611 г. А. Просовецкий с большим казачьим отрядом возвра­
щается в Замосковье. По разным оценкам у него было от пятисот до шести тысяч
казаков19. Костяк отряда Просовецкого составляли украинские казаки, пришедшие
с ним из-под Пскова. Однако в количественном составе преобладали русские каза­
ки, представители различных сословий, оказачившиеся в годы Смуты20.
7 февраля 1611 г. войска братьев Просовецких заняли Суздаль, который затем
удерживали с небольшим перерывом вплоть до марта 1612 г.21
В Суздале Просовецкий сразу развил бурную деятельность по консолидации антипольских сил в Замосковье. В это время уже полным ходом шла подготовка органи­
зации Первого ополчения против поляков. Наравне с П. Ляпуновым, И. Заруцким,
Д. Трубецким, Н. Шульгиным Андрей Просовецкий выступил одним из организа­
торов этого процесса. После коротких переговоров ему удалось склонить к сотруд­
ничеству владмирцев вместе с воеводой А. Измайловым. 11 февраля соединенные
силы А. Измайлова и А. Просовецкого разбили посланный для захвата Владимира
отряд боярина князя И. С. Куракина, который отступил к Юрьеву-Польскому22. По­
сле этой победы Просовецкий убеждает присоединиться к организации ополчения
города Ярославль и Кострому, налаживает контакты с Галичем и Вологдой23.
Именно отряд Просовецкого послужил авангардом ополченческих сил, пер­
вым достигнув 21 марта 1611 г. предместий Москвы24. Вместе с подошедшими вла­
димирцами и муромцами казаки Просовецкого сходу вступили в бой с поляками
полковника Струся, но были отброшены.
В конце марта под Москву прибыли основные силы ополчения. Измайлов и
Просовецкий, запертые после неудачного боя со Струсем в Андрониковом мона­
стыре, смогли прорваться в Симонов монастырь, где соединились с отрядом старого
знакомого —Ф. К. Плещеева. 1 апреля 1611 г. ополченцы начали общее наступление
на Москву. А. 3. Просовецкий и А В. Измайлов штурмовали Сретенские ворота.
К 6 апреля Белый город был очищен от поляков25.
В апреле 1611 года именно Андрея Просовецкого, наряду с Прокофием Ляпу­
новым, Иваном Заруцким и Иваном Волынским называет польский король Сигизмунд III в своей грамоте главными зачинщиками восстания26.
Несмотря на то, что сам Андрей Захарович с основными силами своего отряда
находился под Москвой, район Суздаля и Шуи оставался под его контролем, выпол­
няя роль тыловой базы. Воеводой Суздаля был Иван Захарович Просовецкий. В тот
период, по свидетельству очевидцев, «весь Суздаль был за Андреем Просовецким»27.
В суздальских местах он даже жаловал поместьями. Известны пожалования Анфиногену и Василию Алалыкиным, вдове Дарье Ефимьевой28. Иногда Просовецкий
наоборот изымал владения, как это произошло с поместьем Андрея Микулина29.
Собирали братья Просовецкие и налоги. Причем известно, что А Просовецкий рас­
порядился не собирать с Шуи четвертных денег «покаместа Московское Государство очи­
стится»30. Осталось в прошлом и поругание святынь. Наоборот, летом 1611 г. А 3. Просо­
вецкий внес пятьдесят рублей в качестве своего вклада в Троице-Сергиев монастырь31.
ОПЫТНОЕ ВРЕіІІЯ Н ЗЕІИСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ Б НЛЧіМЕ БОН ВЕКИ
В июне 1611 г. на помощь осажденным в Москве полякам прибыли войска
Я. П. Сапеги, которым была поставлена задача отрезать ополченцев от их баз снаб­
жения в Замосковье. К Сапеге присоединились прорвавшиеся из Москвы роты
ротмистров Косяковского, Казановского и отряд князя Ромодановского. С этими
силами Сапега на короткое время выбил И. Просовецкого из Суздаля в Шую, за­
хватил Ростов и направился к Александровой Слободе и Переславлю-Залесскому.
Из-под Москвы против Сапеги выступили отряды князя Бахтеярова-Ростовского и
А. Просовецкого. Они сошлись с сапежинцами под Александровой Слободой, были
разбиты и ретировались в Переславль. Взяв укрепления Александровой слободы и
истребив гарнизон, Сапега поспешил к Переславлю-Залесскому, который оставался
последним препятствием на пути к Ярославлю и Волге. Две недели под Переславлем шли жестокие бои за овладение городом и Ярославской дорогой, но все атаки
сапежинцев были отбиты32.
В это же время обострились отношения между земской и казацкой частями
ополчения. Земцы были недовольны грабежами и бесчинствами казаков. Заруцкий
и Просовецкий пытались бороться с мародерством подчиненных33, однако уладить
конфликт не удалось. Жертвой казачьего бунта 22 июля 1611г. пал признанный ли­
дер Первого ополчения Прокопий Ляпунов. Через несколько дней при попытке Са­
пеги прорваться в Кремль, А. 3. Просовецкий был захвачен в плен, но вскоре его
выменяли на пленных поляков34.
Современники отмечают, что после возвращения из плена влияние А. Просо­
вецкого в Первом ополчении значительно возросло. Популярный казачий атаман
стал вторым человеком в ополчении после И. М. Заруцкого. Хотя до конца не ясно,
занял ли он официально вакантное после смерти Ляпунова место в «Совете всея
земли», выбрали ли его войска или он занимал высшее военные должности в каче­
стве лидера казачьей части ополчения. Два казачьих атамана во главе ополчения —
в глазах дворян это было чересчур. Представители служилого сословия стали мас­
сами покидать подмосковный лагерь35. В «Сказании Авраамия Палицына» конста­
тировалось: «Только осталися под Москвою боярин и воевода князь Дмитрий Ти­
мофеевич Трубецкой, да Иван Заруцкий, да Андрей Просовецкий с казаки своими.
И тем стали Литовские люди сильны»36.
В ноябре 1611 г. бывшие сапежинцы, в командование которыми вступил гет­
ман Каменский, предприняли глубокий рейд в сторону Суздаля. Им удалось занять
Гавриловскую слободу. А вот Суздаль устоял. Суздальские посадские, уездные и
монастырские ополченцы, числом около 500, под руководством воеводы И. Про­
совецкого, затворившись в остроге, сумели отразить многочисленные приступы37.
Потерпев неудачу под Суздалем, отряд Каменского пошел к Ростову и занял город.
В начале декабря А. Просовецкий повел ополченцев на последний отчаянный
штурм Китай-города. Взорвав ворота, казаки ворвались в крепость, но были ско­
шены артиллерийским огнем. Неудача повергла Просовецкого в уныние38. Через
некоторое время он покинул подмосковные полки и со своим отрядом отправил­
ся во Владимир для защиты владимирско-суздальских земель от расположившихся
неподалеку отрядов Каменского. По крайней мере, в 20-х числах декабря он уже
находился во Владимире и совместно с братом Иваном организовал тревожащие
вылазки в сторону Ростова39. В конечном итоге Просовецкому удалось вытеснить
сапежинцев из Ростова, вернуть власть ополчения над Шуей и вновь взять под кон­
троль довольно обширную территорию вплоть до Ярославля и Костромы. С приию((и сюитного времени
М7
сущей ему энергией А. Просовецкий пытается спасти дело Первого ополчения и
направляет призывы в Казань, Нижний Новгород, Курмыш, Арзамас с просьбами
о помощи40. Но дело Первого ополчения было уже практически проиграно. Ситуа­
цию усугубил факт присяги воинов ополчения так называемому Псковскому вору
2 марта 1612 г. Принес присягу и А. Просовецкий41.
Ко времени начала выступления Второго ополчения, в середине февраля 1612 г.,
Андрей и Иван Просовецкие были в Суздале. Следуя указаниям Заруцкого, братья
двинулись на Ярославль, чтобы занять город до подхода отрядов К. Минина и Д. По­
жарского. Однако авангард Второго ополчения под командованием Д. П. ЛопатыПожарского успел в Ярославль раньше Просовецкого и захватил город, разоружив
оборонявших его казаков. А. Просовецкий не решился начать братоубийственную
войну и отступил назад к Суздалю42.
Однако и в Суздале надолго Просовецким задержаться было не суждено. В се­
редине марта 1612 г. Второе ополчение заняло Кострому. Сюда прибыли суздальские
представители с просьбой освободить город от казацких отрядов. Д. М. Пожарский
направил под Суздаль отряд нижегородских стрельцов под командованием князя
Р. П. Пожарского. Имея в тылу Владимир, который вместе с воеводой А. Измайло­
вым уже перешел на сторону Второго ополчения, Просовецкие не стали втягиваться
в военные действия и ушли к Москве. Некоторые казаки из их отряда перешли на
сторону Пожарского43.
Далее в биографии братьев Просовецких есть некое «белое пятно». Их име­
на не фигурируют ни в известных нам документах Второго ополчения, ни в дру­
гих источниках. Не известно также об их участии в движении И. М. Заруцкого.
Известно, что после Смуты Андрей и Иван Просовецкие, потеряв все свои чины
и поместья, оказались в опале. Поначалу А. Просовецкий вместе с женой и бра­
том были сосланы в Великий Устюг. Там они жили как минимум до конца 1621 г.44
Затем последовал перевод в Сольвычегодск, а в 1623 г. — в Томск. Как опытный
военачальник, А. 3. Просовецкий в 1634—1635 гг. возглавляет экспедицию про­
тив киргизов. В документах того времени он фигурирует в статусе «приказного
человека». Экспедиция закончилась неудачно. Просовецкий едва не погиб вместе
со своим отрядом45. Тем не менее, после этих событий его ждала долгожданная
реабилитация и возвращение в дворянское сословие. В 1638 г. он получает чин
дворянина московского. Ему назначается оклад в 700 четей земли и 40 рублей де­
нежного жалования. В 1635—1636 гг. А. 3. Просовецкий служил воеводой в Чаронде, а в 1639—1640 гг. —в Козьмодемьянске46. Последние известные нам сведения об
Андрее Захаровиче Просовецком относятся к 1643—1644 гг. Его имя фигурирует в
качестве отсутствующего на службе в Москве дворянина московского в Боярском
«подлинном» списке 7152 года47. К этому времени он, скорее всего, был в весьма
преклонных годах. Очевидно вскоре А. 3. Просовецкий скончался.
1 Черкасова М. С. Крупная феодальная вот­
чина в России конца ХѴІ-ХѴІІ вв. М ., 2004.
С. 136.
2 Станиславский А. Л. Гражданская война в
России XVII в.: казачество на переломе истории.
М., 1990. С. 28.
№
3 Волков В. А Войны и войска Московского
государства. М., 2004. С. 243.
4АИ. Т. 2. С. 194.
5 Там же. С. 195.
6 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. ГѴ. Т. 8. М.,
1989. С. 513.
отатноЕ BPEira и зенісвие
о ім ч е н и я в нйчие
вин BEBll
7 АИ. Т. 2. С. 226.; Сборник князя Хилкова.
СПб., 1879. С. 62-64.
8 Борисов В. А. Старинные акты, служащие
преимущественно дополнением к описанию г. Шуи
и его окрестностей. М., 1853. С. 5.
9 Народное движение в России в эпоху Сму­
ты начала XVII века. 1601-1608. Сборник доку­
ментов. М., 2003. С. 292.
10АИ. Т. 2. С. 276-278.
11 Черкасова М. С. Указ. соч. С. 136. Арзамас­
ские поместные акты 1578-1618 годов. Собрал и
редактировал С. Б. Веселовский. М., 1915. С. 367.
29АСЗ. Т. 4. С. 417.
30Борисов В. А. Старинные акты, служащие пре­
имущественно дополнением к описанию г. Шуи...
С. 7 -9 .
31 Вкладная книга Троице-Сергиева мона­
стыря. М., 1987. С. 137.
32 Новый летописец. С. 359; Источники исто­
рии. Записки Станислава Немоевского. Рукопись
Жолкевского. Рязань, 2007. С. 414.
33 Подр. см.: Козляков В. Н. Смута в России.
XVII век. М., 2007. С. 350.
34Долинин Н. П. К разбору версии правитель­
12 Новый летописец / / Хроники Смутного
ства Михаила Романова о И. М. Заруцком. / / Ар­
времени. М, 1998. С. 335; Тюменцев И. О. Смута в
хеографический ежегодник за 1962 год. М., 1963.
России в начале XVII столетия. Движение Лжед-
С. 146.
митрия II. Волгоград, 1999. С. 451.
13 Новый летописец. С. 338
14АМГ. Т. 1.М ., 1890. С. 111.
15 Грацилевский В. Д. Владимирский край в
1608-10 годах / / Владимирские епархиальные ве­
домости. 1910. № 33. С. 632.
16Новый летописец. С. 348^Леонтьев Я. В. Пер­
35 Скрынников Р. Г. Указ. соч. С. 204.; Морозо­
ва Л. Е. Указ. соч. С. 100.
36 Памятники древнерусской письменности,
относящиеся к Смутному времени / / РИБ. Т. 13.
СПб., 1909. Стб. 1205.
37 Архив П. М. Строева. Т. II / / РИБ. Т. 35.
СПб., 1917. Стб. 1108.
вое северное ополчение 1609—1610 гг. и его предво­
38 Скрынников Р. Г. Указ. соч. С. 204-205.
дители (князь М. В. Скопин-Шуйский и воевода
39 Сборник князя Хилкова. С. 145-146.
Д. В. Жеребцов) / / Мининские чтения: Труды На­
учной конференции. Нижегородский государствен­
40 Памятники истории нижегородского дви­
жения в эпоху Смуты и земского ополчения 1611—
ный университете им. Н. И. Лобачевского (20-21 ок­
1612 гг. Действия Нижегородской ученой архивной
тября 2006 г.). Нижний Новгород, 2007. С. 87.
комиссии. Т. XI. Нижний Новгород, 1912. С. 145—150.
17 Селин А. А. Новгородское общество в эпоху
Смуты. СПб., 2008. С. 342,485.
18 Новый летописец. С. 348.
19Станиславский А. Л. Указ. соч. С. 29; Карам­
зин / / М. История государства Российского. СПб.,
1843. Т. XII. Стб. 168.
20 Станиславский А. Л. Указ. соч. С. 35—36.;
ААЭ. Т. 2. СПб., 1836. С. 323.
21 СГІиД. Т. 2. С. 509-510.
41 Морозова Л. Е. Указ. соч. С. 102.
42 Любомиров П. Г. Очерки истории нижего­
родского ополчения. М ., 1939. С. 90—91.
43 Новый летописец. С. 368; Станислав­
ский А. Л. Указ. соч. С. 4 2 -4 3 .
44 Приходно-расходные книги московских
приказов 1619-1621 гг. М., 1983. С. 389, 391; Бахру­
шине. В. Научные труды. Т. 3. М., 1955. С. 163—164.
45 Оглоблин Н. //. Обозрение столбцов и книг
22Тамже. С. 510-514.
Сибирского приказа. / / ЧОИДР. М ., 1900. Кн. 3.
23ААЭ. Т. 2 . С. 303—304.; Скрынников Р. Г. На
С. 121.
страже московских рубежей. М ., 1986. С. 142.
24 Скрынников Р. Г. Указ. соч. С. 155.
25 Морозова Л. Е. Россия на пути из Смуты.
М., 2005. С. 93.
26 СГІиД. Т. 2. С. 240-241.
27 Дворцовые разряды. Т. 1. СПб., 1850. Стб.
1167.
46 Станиславский А. Л. Указ. соч. С. 78; Бар­
суков А. П. Списки городовых воевод и других лиц
воеводского управления Московского государства
XVII столетия. М., 2010. С. 128.
47 Жаринов Г. В. Боярский «подлинный» спи­
сок 7152 (1643/44) года / / Архив русской истории.
Выл. 8. М., 2007. С. 436.
28АСЗ. Т. 3. С. 459.
ііюци статн ого времени
Я. Н. Рабинович
РЯЗАНСКИЕ ПОМ ЕЩ ИКИ КОРОБЬИНЫ
В СМУТНОЕ ВРЕМЯ
В статье речь пойдет об одном из сыновей рязанского помещика Гаврилы Ва­
сильевича Коробьина, убитого по приказу самозваного царя Петра Федоровича. В
источниках сохранились сведения о четырех сыновьях Гаврилы Коробьина, Васи­
лии, Семене, Иване и Борисе Гавриловичах. Отрывочные сведения о старшем сыне
Василии Гавриловиче, который дослужился до окольничего и судьи Поместного
приказа, приведены с многочисленными неточностями в энциклопедиях и научных
публикациях. Авторы этих публикаций приписывают Василию Коробьину поездки
во главе русских посольств в Константинополь и Крым, где он никогда не был, не­
правильно указывают его отчество1. Информация о других братьях, которые также
отличились на поле брани и в посольских делах, практически отсутствует. Лишь в
последнее время историк Адриан Селин один из сюжетов своей монографии посвя­
тил событиям мая 1615 г. в Новгородской земле, активное участие в которых принял
Семен Гаврилович Коробьин. Об его брате, Иване Гавриловиче, исследователи ни­
чего не сообщают. Данная статья призвана восполнить этот пробел.
Свой род Коробьины вели от выехавшего из Орды к рязанскому князю Федо­
ру Ольговичу в начале XV в. некоего татарина Кичибея (в крещении — Василия).
От одного из его сыновей, Ивана Коробьи, вели свое происхождение Коробьины,
от другого, Селивана — Селивановы и одна из ветвей Коробьиных. Об одном из
Коробьиных («Симеоне Крубине»), советнике рязянского князя, который предал
своего сюзерена и помог Василию III «поймать» его, писал С. Герберштейн2. Коро­
бьины, как и другие рязанские бояре и окольничие (Измайловы, Сунбуловы), позд­
но перейдя на службу Москве, сохранили свои земли в Рязани, однако в число влия­
тельных московских боярских родов в XVI в. так и не вошли (не смогли пробиться в
московскую Боярскую думу), «хотя в рязанском крае пользовались большой силой
и значением»3. В XVI в. они служили вторыми воеводами в Пронске, Туле, Ряжске,
младшими воеводами в Рязани, командовали отдельными отрядами, были «голова­
ми» в полках.
Отец нашего героя, Гаврила Васильевич, упомянут в Разрядах, как голова
у тульской Веркошской засеки, в качестве помощника воеводы Федора Друцкого
(1593 г.), откуда он был направлен в Рязань осадным головой вместо заболевшего
Василия Колтовского (1594). В 7110 г. (1601/1602 г.) во время строительства города
Царева Борисова в этот новый южный форпост России были отправлены из Валуек
хлебные запасы (в самый разгар голода в стране): «На судах были головы Гаврила
Каробин, Прокофей да Захар Ляпуновы...». Обращает внимание, что Коробьин за­
писан впереди Ляпуновых. На следующий год мы видим его воеводой на Рязани
ОПЫТНОЕ ВРЕгПЯ И З Е іШ И Е ОПОЛЧЕНИЯ В НЙЧЙІІЕ Я Ш ВЕВЙ
«у Вожския засеки у Красносельские у Волчьих ворот» в качестве помощника воево­
ды князя Кондратия Шербатого (1603 г.)4. После Смуты, в ходе одного местническо­
го дела про Гаврилу Коробьина говорили, что он человек неродословный, «бывал в
засечных головах и в станишных»5.
Гаврила Коробьин имел небольшой поместный оклад. В Боярском списке
1602/1603 г. он записан с окладом в 450 чети. В это время его сыновья имели окла­
ды: Семен —300 чети, Василий —250 чети. Оклад Ивана и Бориса Коробьиных не
указан. По видимому, они ещё были молоды (Ивану к тому времени ещё не испол­
нилось 16 лет, он родился около 1590 г.)6.
Скорее всего, боевое крещение Иван Гаврилович получил во время восстания
Ивана Болотникова. Братья Коробьины, как и многие другие рязанские помещики,
летом 1606 г. поддержали Прокопия Ляпунова и выступили против нового царя Ва­
силия Шуйского. За год до этих событий в мае 1605 г. рязанцы во главе с П. П. Ляпу­
новым, одними из первых изменили молодому царю Федору Борисовичу Годунову
под Кромами, присягнули Лжедмитрию I. Рязанские помещики не участвовали в
московском восстании 17 мая 1606 г., в убийстве Лжедмитрия и в избрании Васи­
лия Шуйского, они находились в оппозиции к новому царю. Однако уже в ноябре
1606 г. во время осады Москвы отрядами Ивана Болотникова, «большого воеводы
царя Дмитрия Ивановича», братья Коробьины вместе с Ляпуновым, Сунбуловым
и Пашковым перешли на сторону царя Василия: «из воровских полков переехали
Коробьины и иные Резанцы»7.
Вскоре после этих событий царь Василий Шуйский наградил рязанцев, пере­
шедших к нему на службу, новыми земельными пожалованиями. В Боярском спи­
ске 1606/1607 г. поместный оклад «дворян по выбору из Рязани» Василия и Семена
Коробьиных составлял уже по 550 чети8. Их младший брат Иван Гаврилович стал
московским жильцом, что для провинциального дворянина было большой честью.
В это же время братья Коробьины осиротели. Их отец и мать были убиты по приказу
«царевича Петра» (Илейки Муромца). Возможно, в казни принимал участие «Федор
Офромеев сын Сухотин». По словам тульского дворянина Хрущева, «из Путивля
вор Федор, приехав на Рязани, Гаврила Коробьина с женой повесил»9.
Во время осады Москвы тушинцами (1608—1610 гг.) Иван Коробьин вместе с
братьями верой и правдой служил царю Василию, оборонял Москву от войск Лжед­
митрия II. Его брат Семен Коробьин, участвовал в походе князя М. В. СкопинаШуйского из Новгорода к Москве. В это же время успешно сражался против отря­
дов самозванца вместе с другими рязанцами Василий Коробьин. Рязань оставалась
опорой царя Василия все эти тяжелые годы. Через Рязань и Коломну в Москву по­
ступало продовольствие. Правда, гордые рязанцы, как и их предводитель Прокопий
Ляпунов, ставший думным дворянином, местничали с другими воеводами. Извест­
но, что в сентябре 1609 г. Иван Гаврилович Коробьин, будучи письменным головой,
отказался ехать под командованием окольничего и воеводы князя В. Ф. ЛитвиноваМосальского «по Коломенской дороге в село Софьино встречать с Коломны каз­
ну и запасы». Вместо И. Г. Коробьина, который «бил челом государю в отечестве
о местех» на князя Мосальского (и фактически выиграл дело), помощником этого
воеводы был назначен Г. А. Кологривов10.
В начале 1610 г. войска князя М. В. Скопина-Шуйского разгромили тушинцев, Лжедмитрий II бежал в Калугу, Москва освободилась от вражеской блокады.
За «Московское осадное сидение» при царе Василии Шуйском братья Коробьины
люди сматноео времени
ів і
были щедро награждены и пожалованы вотчинами. В боярском списке 1610/1611 г.
мы видим братьев Семена и Василия Коробьиныхуже «дворянами Московскими»11.
Иван Коробьин с братьями Василием и Борисом получил вотчины в Матницком
стане Суздальского уезда, причем Василию и Ивану эти вотчины даны были «про­
тив рязанской вотчины и поместья села Песошны». Семен Коробьин получил вот­
чину в Рязанском уезде12.
Летом 1610 г. обстановка в центре страны изменилась коренным образом в свя­
зи со смертью талантливого военачальника князя М. В. Скопина-Шуйского, раз­
громом русской армии польским гетманом Жолкевским под Клушино, свержени­
ем Василия Шуйского и присягой москвичей польскому королевичу Владиславу. В
свержении царя Василия активную роль играли братья Ляпуновы. Коробьины, повидимому, не остались в стороне от этих событий. В сентябре 1610 г. к польскому ко­
ролю под Смоленск было отправлено большое посольство во главе с митрополитом
Филаретом и боярином В. В. Голицыным. В состав этого посольства входил один
из братьев, Иван Гаврилович Коробьин, он был записан в списке жильцов. Иван
Коробьин прибыл под Смоленск в составе передовой группы, за несколько дней до
приезда туда Филарета и Голицына13.
Польский король Сигизмунд не выполнил условия договора, который заклю­
чили москвичи с гетманом Жолкевским. Король продолжал штурмовать Смоленск,
отказался направить в Москву своего сына Владислава и крестить его в православ­
ную веру, требовал, чтобы москвичи присягнули ему, польскому королю, как своему
государю. С. А. Белокуров в одной из разрядных записей привел список из 8 дворян,
которые вместе с руководителями посольства митрополитом Филаретом, боярином
В. В. Голицыным, думным дьяком Т. Луговским, стольником Б. И. Пушкиным и
«иными дворянами» отказались подчиняться польскому королю. Среди этих людей
записан Иван Гаврилович Коробьин. Всех их король сослал в Польшу и разослал по
разным городам14. Эти патриоты, в отличие от большинства участников посольства,
«ни на какие королевские прелести не прельстилися». Остальных членов посольства,
которые были послушны королевской воле, Сигизмунд щедро наградил и отпустил
по домам. Среди них —келарь Авраамий Палицын, стряпчий Андрей Палицын, Сте­
пан Татищев и многие другие «клятвопреступники», которые вскоре отказались от
присяги королю и возглавили освободительное движение против поляков.
Во главе этого движения встал Прокопий Ляпунов. Братья Коробьины также
принимали активное участие в Подмосковном ополчении. Семен Коробьин был
вторым воеводой в Вологде, одном из крупнейших городов на севере страны, кото­
рый сразу поддержал освободительное движение. В войске князя Д. Т. Трубецкого,
возглавившего вместе с казачьим атаманом Иваном Заруцким Подмосковное опол­
чение после убийства казаками Прокопия Ляпунова, в числе стряпчих, приехавших
«из деревень», записан Василий Гаврилович Коробьин, а также «с Рязани» Борис
Коробьин. Эта запись сделана 2 ноября 1611 года15.
Братья Коробьины участвовали в разгроме гетмана Ходкевича и в освобож­
дении Москвы в составе Подмосковного ополчения князя Трубецкого (Василий и
Борис Коробьины) и Нижегородского ополчения князя Пожарского (Семен Коро­
бьин). В боях под Москвой братья Коробьины захватили в плен знатного литов­
ского пана Харлинского. Коробьины надеялись в дальнейшем обменять этого пана
на своего брата Ивана, томящегося в польской тюрьме вместе с другими членами
посольства Филарета. В источниках говорится, что «при боярах» уже велись переISZ
статноЕ
вреітія
и зе о т и е ополчения в нйчййе
кин
вевй
говоры поляков с братьями Коробьиными о частном обмене Ивана Коробьина на
этого пана Харлинского. Польские родственники даже привезли Ивана Коробьина
ещё в 1612 г. для обмена в Вязьму, где ему пришлось долго ждать решения Москвы,
«недель по 10 и по 15». Поляки позже вспоминали: «...K нам писали о размене, что
было им отпустити Харлинского с товарищи, а нам было прислати дворян; и мы
дворян Ивана Коробьина с товарищи для размены посылали, а они наших панов
Харлинского с товарищи к размене не прислали»16. Частный обмен так и не состо­
ялся. Бояре приняли решение обменивать сразу всех участников посольства.
В марте 1613 г. в Польшу из Москвы был отправлен посол Денис Оладьин. Глав­
ная задача его — вести переговоры об обмене Филарета, Голицина, Шеина и дру­
гих русских пленников на захваченных в Кремле полковников Струся, Будилу и их
людей. Братья Коробьины попросили Оладьина поговорить с поляками о частном
обмене Ивана Коробьина на пана Харлинского. Оладьин должен был при встрече
узнать, как содержат поляки русских пленных, хорошо ли кормят. Поляков преду­
предили, что в России будут относиться к польским пленным так же, как в Польше
относятся к русским пленным. Это посольство завершилось неудачей. Вернувшись
в Москву летом 1613 г., Оладьин передал ряд писем пленным полякам и рассказал
братьям о пребывании в плену Ивана Коробьина. В письме к находящемуся в рус­
ском плену Семену Харлинскому от 12 июня 1613 г. его брат Христофор винит в
неудаче обмена самих Коробьиных, которые «отписали, что его не отдадут, а дадут
ево вместе с ыными». Сам Христофор Харлинский в письме брату угрожает Коробьиным: «Только похотят брата своего жива видеть, и они б тебе не смеялися; а брат
их у меня в руках, опроче Бога нихто ево у меня не возмет»17. Фактически решение о
запрете частного обмена приняли не братья Коробьины (у них не было на это таких
полномочий), а правительство Михаила Романова. Участникам посольства Фила­
рета пришлось ждать в Польше ещё свыше пяти лет (обмен пленников произошел
лишь летом 1619 г.).
Пока Иван свыше 7 лет томился в польской тюрьме, его братья приняли ак­
тивное участие в событиях завершающего этапа Смуты. Семен Коробьин был во­
еводой во Владимире (1613—1614 гг.), затем возглавлял переговоры со шведами об
обмене пленными (май 1615 г.), участвовал в переговорах с поляками под Смолен­
ском (сентябрь 1615 г. —январь 1616 г.), был воеводой в Дорогобуже (февраль-август
1616 г.). Василий Коробьин, как московский дворянин, участвовал в Земском собо­
ре, избравшем Михаила Романова, его подпись имеется на Утвержденной грамоте.
В январе 1614 г. он выполнял особое поручение правительства в Нижнем Новгороде,
связанное с отправкой посольства в Персию (обеспечение посольства лошадьми и
продовольствием), а затем был назначен воеводой в Путивль, где находился до сен­
тября 1616 г., защищая южные границы от набегов поляков, черкас, татар. Оба брата
записаны в боярском списке 1616 г. среди «дворян Московских». Во время похода
на Москву королевича Владислава (лето-осень 1618 г.) Семен Коробьин находился
в Москве, он возглавлял оборону одного из участков за Москвой рекой в остроге в
Серпуховских воротах, а Василий Коробьин оборонял Зарайск от черкас гетмана
Сагайдачного. За эту службу по государеву указу братья Коробьины, как и многие
другие участники этих событий, получили часть поместий в вотчину, им был уста­
новлен большой денежный оклад (Василию 135 рублей, а Семену — 120 рублей)18.
По условиям Деулинского перемирия Россия и Польша в марте 1619 г. долж­
ны были возвратить всех захваченных пленных. Царь Михаил с нетерпением ждал
гиоди смутного времени
IS3
возвращения своего отца. Польская сторона выдвигала все новые и новые условия,
обмен пленных задерживался. Московские послы отправляли своих людей в стан
поляков для вестей. С «человеком Морозовых» Поздеем Внуковым вел тайные бе­
седы от имени смоленского воеводы М. Б. Шеина пленник Иван Гаврилович Коробьин, он предупреждал московских послов о возможных провокациях со стороны
поляков19. Наконец, в начале июня 1619 г. размен пленных был осуществлен. Царь
Михаил смог обнять своего отца, а Василий Коробьин встретил своего брата Ивана.
За эту «литовскую службу и полонское терпение», за то, что они «были засажены»,
некоторые дворяне, сопровождавшие Филарета со времен посольства под Смолен­
ском, были награждены царем Михаилом. Среди них —Б. М. Пушкин, Б. М. Глебов,
А. И. Баскаков. Четвертым в списке дворян записан Иван Гаврилович Коробьин,
который получил «шубу да кубок без кровли»20.
После завершения Смуты братья Коробьины принимали активное участие в
различных посольствах (в Иран, Турцию, Данию), служили воеводами в городах.
Семен Коробьин в 1619 г. был воеводой в Белеве, а в конце 1622 г. назначен воеводой
в Уфу, где прослужил до начала 1624 г. Василий Гаврилович возглавлял посольство в
Персию к шаху Аббасу (1621—1624 гг.), откуда привез известную православную свя­
тыню —Ризу Христову.
Сведений о том, где находился Иван Гаврилович все эти годы, пока не обнару­
жено. Впервые братья встречаются все вместе в источниках в мае 1625 г. на дворцо­
вых церемониях в Москве. 25 мая 1625 г. «на праздник Николы Чудотворца у Нико­
лы на Угреши» был стол у государя. Среди присутствующих на этом праздничном
обеде, записаны дворяне «Семен и Василий Гавриловы Коробьины». На этой цере­
монии присутствовал также персидский посол «грузинец Русам-бек», который не­
задолго до этого, в марте того же года, вручал патриарху Филарету Ризу Христову. В
«кривой стол», где сидел персидский посол, пить носили «дворяне... Иван Гаврилов
сын Коробин, Андрей Федоров Наумов»21.
Иван Коробьин и в дальнейшем неоднократно упоминается в Разрядах, про­
должая выполнять обычные дворцовые обязанности. 29 апреля 1626 г. во время
царского похода к Троице в селе Воздвиженском был стол. В царской свите среди
сопровождавших царя 20 дворян записаны «Иван Гаврилов Коробьин, Андрей Ва­
сильев Усов...». Этот поход к Троице известен тем, что при возвращении в Москву
государь и большинство его свиты, в том числе Иван Коробьин, не обнаружили сво­
их домов и имущества, уничтоженного страшным пожаром 3 мая 1626 г. («на Преполовеньев день»)22.
15 августа 1626 г. на праздник Успения Богородицы Иван Гаврилович вместе со
старшим братом Василием записан в списке дворян в столовой патриаршей палате,
когда царь обедал у своего отца23.
Вскоре судьба вновь разлучила братьев Коробьиных. В 1628 г. Василий Гаври­
лович был назначен полковым воеводой на Дедилове. Он оборонял южные границы
от набегов татар, в конце 1631 г. возглавил московское посольство в Данию. В даль­
нейшем В. Г. Коробьин стал окольничим, занимал видное место в Боярской думе и
в правительстве, был назначен начальником (судьёй) Поместного приказа.
Пока Василий Коробьин служил на южной границе в Дедилове, его младший
брат Иван Гаврилович продолжал заниматься более приятными и спокойными де­
лами. Он находился в Москве, выполнял обычные дворцовые обязанности. Так,
15 августа 1628 г. на праздник Успения Богородицы был стол у патриарха Филарета,
154
ОПЫТНОЕ ВРЕІІІЯ Н "ІКМСКНі: ОПОЛЧЕНИЯ б н й ч й п е б о н в е к й
«ел государь Михаил Федорович у отца своего в столовой палате». Среди пригла­
шенных к столу дворян был и Иван Гаврилович Коробьин24.
На следующий год (1629 г.) Иван Коробьин получил назначение вторым воево­
дой в Астрахань, помощником к князю Федору Семеновичу Куракину Пост воево­
ды в Астрахани был достаточно почетным. Обычно сюда назначались первые во­
еводы из числа окольничих, реже — стольники. Также в Астрахань помощниками
воевод назначали двух дьяков. Весной 1629 г. в Астрахань вместе с воеводами князем
Ф. С. Куракиным и И. Г. Коробьиным отправились дьяки Андрей Подлесов и Ти­
хон Бормосов. В Астрахани Иван Коробьин находился до конца мая 1631 г., пока
в город с первым весенним караваном не прибыли новые воеводы Иван Салтыков
и Григорий Житов. Строительство нового города в Астрахани, которое осуществлял
с лета 1631 г. князь Ф. Т. Черново-Оболенский, проходило уже без участия Ивана
Коробьина25.
В 1632 г. началась Смоленская война с Польшей, накануне которой Россия за­
ключила союз с Турцией о совместных боевых действиях против поляков. Турецко­
му султану Мураду было обещано, что Москва не будет заключать мир с Польшей,
предварительно не посоветовавшись с султаном. Первое время Турция не могла
оказать существенную помощь России, султан Мурад ограничился отправкой в на­
бег на польские земли небольших отрядов. Русская армия воеводы Шеина надолго
застряла под Смоленском, оказалась в тяжелом положении. После смерти патриар­
ха Филарета в конце 1633 г. в Москве склонялись к прекращению войны. Необхо­
димо было как-то подготовить к этому турецкого султана, поэтому в Турцию было
отправлено специальное посольство, которое возглавил Иван Коробьин.
Подготовка к отправке посольства в Турцию Ивана Коробьина началась в ян ­
варе 1634 г., когда в Москве поняли, что операция под Смоленском закончилась
неудачей (хотя в правительстве ещё не знали о подробностях капитуляции армии
Ш еина), война с Польшей проиграна, необходимо заключать мир с королем Вла­
диславом. К началу 1634 г. в Турции завершалась мобилизация, турецкая армия
уже выдвигалась к польской границе, готовясь начать войну против короля Вла­
дислава. Указ об отправке послов Ивана Коробьина и дьяка Сергея Матвеева (отца
знаменитого Артамона Матвеева) был дан 28 февраля, когда было закончено со­
ставление наказа послам. В это время гонец из-под Смоленска привез в Москву
подробные сведения о капитуляции армии Шеина. Медлить с посольством было
нельзя. Главной целью посольства была дипломатическая подготовка к сообще­
нию о выходе России из войны. Москва хотела смягчить возможное обострение
отношений с Турцией, ведь султан напрасно потратил огромные средства на под­
готовку к войне, перебрасывая в Европу войска из района Багдада. Весной 1634 г.
послы Иван Коробьин и Сергей Матвеев уже были в Воронеже, затем плыли по
Дону до Азова, откуда через Керчь и Кафу приплыли в Стамбул. О подробностях
маршрута послов мы узнаем из отписки воеводы Воронежа Матвея Измайлова,
который 22 марта 1634 г. докладывал в Разряд о прибытии в город 10 марта 1634 г.
«турского посла, митрополита, архимарита и старцев». Они должны были вместе
с русскими послами Коробьиным и Матвеевым с началом навигации отправиться
по Дону к Азову. Однако русские послы прибыли позже. Воевода 22 марта сооб­
щал, что «государевы послы, Иван Коробьин да дьяк Семен Матвеев на Воронаж
еще не бывали». Для послов в Воронеже были подготовлены корабли, «пятьдесят
один струг»26.
люди сюитного времени
ISS
Согласно наказу Иван Коробьин в Стамбуле на приемах 22 и 28 сентября 1634 г.
говорил визирю, что Москва одна вела войну полтора года, ратные люди «обесси­
лели», помощи от султана не было, а крымский хан Джанибек Гирей напал на украинные города и дошел до Оки, забрав большой полон, из-за чего ратные люди отъе­
хали из-под Смоленска защищать свои поместья. Далее Иван Коробьин сказал, что
польский король стоит под Смоленском с большой армией, «воинское дело в воле
божьей», поэтому трудно сказать, как закончится эта война. Во время этих приемов
до султана уже дошли вести из Польши о заключении Поляновского мира, чего
Коробьин и Матвеев ещё не знали. Русские послы выехали из Стамбула 21 ноября
1634 г. Накануне отъезда 2 ноября визирь сообщил им, что донские и запорожские
казаки недавно осаждали Азов, едва не взяли этот город. Это нападение на Азов едва
не стоили жизни русским послам. Прибыв в Балаклаву и Кафу, Коробьин и Матвеев
испытали многие тяготы и унижения, были надолго задержаны пашой Кафы, едва
сумели откупиться от него десятью сороками соболей. Лишь летом 1635 г. Коробьин
и Матвеев сумели вырваться из этой неволи на родину. В Москву послы вернулись
уже осенью 1635 г. Эта посольская служба — последнее известие об Иване Коробьине. Вскоре он умер. В эти же годы завершил свой жизненный путь и его брат,
Семен Гаврилович. Он умер на воеводском посту в Казани (около 1636 г.). Точная
дата смерти Василия Гавриловича неизвестна.
Хочется надеяться, что эта первая попытка воссоздания биографии рязан­
ского помещика Ивана Гавриловича Коробьина, а также его братьев, несмотря на
отрывочность и фрагментарность приведенных сведений, заинтересует не толь­
ко краеведов, позволит полнее представить образ этих деятелей Смуты, а также
внести некоторые штрихи в картину борьбы, которая разворачивалась в то время
в России.
1 Славянская энциклопедия. XVII век: в 2 т.
3 Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии.
Т. 1 А —М / Автор-составитель В. В. Богуславский.
М. 1962. С. 396; НосовН. Е. Становление сословно­
М., 2004. С. 600 (с ошибочными сведениями о
представительных учреждений в России. Л., 1969.
посольстве В. Коробьина в Константинополь в
С. 434.
1634 г.); Русский биографический словарь: в 20 т.
4 Разрядные книги 1598-1638 гг. М., 1974.
Т. 8: Кабановы - Косой. М., 1999. С. 433 (с ош и­
С. 29, 124, 165; Разрядная книга 1559-1605 гг.
бочными сведениями о посольстве В. Коробьина
М., 1974. С. 349; Разрядная книга 1475-1598 гг.
в Крым в 1621-1625 гг.); Русский биографический
М., 1966. С. 484.
словарь А. А. Половцова: Кнаппе - Кюхельбекер
5 Дворцовые разряды по высочайшему по­
(с ошибочными сведениями о посольстве В. К о­
велению изданные II отделением собственной
робьина в Константинополь в 1634 г). СПб., 1903.
ЕИВ канцелярии (далее - ДР). СПб., 1850. Т. 1.
С. 270; Бушев П. П. Посольство В. Г. Коробьина
С тб.987,991.
и А. Кувшинова в Иран в 1621-1624 гг. / / Иран.
6 Станиславский А. Л. Труды по истории го­
Экономика. История. Историография. Литература
сударева двора в России ХѴІ-ХѴІІ вв. М., 2004.
(сборник статей). М., 1976. С. 124 (автор ошибоч­
С. 268
но назвал Коробьина Василием Григорьевичем).
2 Зимин А. А. Формирование боярской ари­
7 Белокуров С. А. Разрядные записи за Смут­
ное время //Ч О И Д Р . 1907. Кн. 2 (221). С. 10.
стократии в России во второй половине XV - пер­
8 Боярский список 1606/1607 г. / / Народное
вой трети XVI в. М., 1988. С. 269; Герберштейн С.
движение в России в эпоху Смуты начала XVII века
Записки о Московии. СПб., 1866. С. 101.
(1601-1608). Сб. документов. М., 2003. С. 145.
IS6
СШаТНОЕ ВРЕіта и зеаісвие
ополчения в начале вон вева
9 Извет тульского дворянина Хрущева на
17 Сборник РИО. Т. 142. С. 418; Соловьев С. М.
род Сухотиных / / Народное движение в России...
История России с древнейших времен / / Сочине­
С. 351
ния. В 18 кн. М ., 1995. Кн. V. Т. 9. С. 31-33.
10 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 105;
18 Подробно об участии Семена и Василия
Эскин Ю. М. Местничество в России XVI—XVII вв.
Коробьиных в событиях завершающего этапа
Хронологический реестр. М., 1994. С. 135.
Смуты и об их дальнейшей судьбе см.: Рабино­
11 Боярский список 119-го году сочинен до
вич Я. Н. Василий Гаврилович Коробьин: воевода
московского разорения при Литве с письма дум­
и дипломат первой трети XVII в. (в печати); Он же.
ного дьяка Михаила Данилова / / Сторожев В.
Воевода Уфы Семен Гаврилович Коробьин (в пе­
Материалы для истории русского дворянства / /
чати).
ЧОИДР. 1909. № 3 (230). С. 93.
12Осадный список 1 6 18г.// Памятники исто­
19 Соловьев С. М. Указ. соч. С. 129. Как обыч­
но, имя «дворянина Коробьина» автор не указал.
рии Восточной Европы. Том VIII. / Сост. Ю. В. Ан-
“ ДР.Т. 1. Стб. 408,989.
химкж, А. П. Павлов. М.; Варшава, 2009. С. 4 3 7 -
21 Там же. Стб. 688, 694.
438.
22Там же. Стб. 822-824.
13 Памятники дипломатических сношений
23 Там же. Стб. 832
Московского государствас Польшей (1 6 0 9 -1 6 1 5 )//
24Там же. Стб. 1029.
Сборник РИО. Т. 142. СПб., 1913. С. 182: «Да напе­
25ДР. СПб., 1851. Т. 2. Стб. 9 0,165,194.
ред посланы к великому господарю Жикгимонту
королю... Жилец Иван Іаврилов сын Коробьин».
14 Белокуров С. А. Указ. соч. С. 59. См. также:
Сборник РИО. Т. 142. С. 371.
15 Список разных чинов людей, которые
26 Отписка Воронежского воеводы о при­
бытии и пребывании в Воронеже русских и ту­
рецкого послов. 1634 / / АМТ. Т. 1. № 644. С. 593;
Соловьев С. М. Указ. соч. С. 228-229 (по своему
обыкновению, С. М. Соловьев не называет име­
были на земской службе с воеводою кн. Д . Т. Тру­
ни русского посла, пишет просто «Коробьин»);
бецким. 1611, ноября 2 / / АМТ. СПб., 1890. Т. 1.
Новосельский А. А. Борьба Московского государ­
(1571-1634). № 45. С. 78-80.
16 Сборник РИО. Т. 142. С. 371, 406-407.
ства с татарами в первой половине XVII века. М.;
Л., 1948. С. 179-180.
IS7
Ю. В. Герасъкин
РЯЗАНСКИЙ АРХИЕПИСКОП ФЕОДОРИТ
И ЕГО РОЛЬ В ГОДЫ СМУТЫ
Архиепископ Феодорит — один из мало освещенных персонажей Смутного
времени. О нем известно, главным образом, следующее: в марте 1613 г. он возглавил
посольство духовенства и бояр в Кострому к Марфе и Михаилу Романовым.
Служение архиепископа Феодорита пришлось на самые драматические для
России времена. Его фигура, несомненно, отражала противоречивость переживае­
мой эпохи. Когда правящая династия пресеклась, и государство оказалось ничьим,
люди растерялись. Это событие привело к политической и социальной борьбе. Раз­
личные слои общества искали своего царя или ставили своего кандидата на царство.
Начался социальный разлад. Но когда надломились политические силы обществен­
ного порядка, оставались еще крепкими связи национальные и религиозные.
Родился Феодорит в 1551 г. О детстве и родителях его достоверных известий
не сохранилось. Существует, впрочем, предание, что святитель был близким род­
ственником боярина Ф. И. Шереметева, имел поместья в Рязани. Феодорит принял
монашество не ранее 1569 г., по благословению будущего патриарха Иова. В 1604 г.
стал архимандритом рязанского Спасского монастыря. В августе 1605 г. митрополи­
том казанским Гермогеном (и тоже будущим патриархом) хиротонисан в епископа
рязанского и муромского с возведением в сан архиепископа. С этого момента ар­
хиепископ Феодорит принимал деятельное участие практически в каждом государ­
ственном событии1.
8 мая 1606 г. архиепископ Феодорит присутствовал при браке самозванца Лжедмитрия I с Мариной Мнишек. По римскому обряду обручение и бракосочетание ее с
московским царем было совершено заочно, с участием дьяка Власьева, в Кракове кар­
диналом Мациевским в присутствии польского короля Сигизмунда 12 ноября 1605 г.
Русские были убеждены, что Марина, латинянка, не может сделаться супругою царя,
если не отречется прежде от латинства, и не примет православия. Русские епископы в
самой своей присяге давали клятву не допускать браков православных с латинянами и
армянами. Для установления порядка венчания был собран церковный Собор. Неко­
торые архиереи, например, казанский митрополит Гермоген и коломенский епископ
Иосиф (тот, которого пан Лисовский приковал к пушке), смело говорили самозванцу,
что невеста его должна быть крещена по православному, иначе брак будет беззако­
нием. Самозванец велел выслать этих смельчаков из столицы. Но все же, он увидел
необходимость сделать некоторые уступки православным. Вместо крещения было ре­
шено провести помазание Марины миром на царство. Для русских миропомазание
считалось вторым чином, характерным для инославных. Вместе с Феодоритом уча­
стие в таинстве венчания принимал и митрополит Филарет (Романов).
IS8
СтЫТНОЕ ВРЕІИЯ Н З Е Л И Е ОПОЛЧЕНИЯ В НіІЧіЫЕ ВОН ВЕКИ
Марина поступила так, как хотел Лжедмитрий. Разумеется, она не сделала бы
этого без дозволения папы или его агентов. Самозванец хотел, чтобы по православ­
ному обряду совершены были в один и тот же день, 8 мая, и обручение его с Мари­
ною, и царское коронование ее, и их бракосочетание. Обручение совершал прото­
поп придворного Благовещенского собора Феодор утром в столовой палате дворца.
От причастия обрученные отказались.
Коронование Марины совершал посреди собора, на амвоне патриарх Игнатий.
Выходец из Кипра (род. между 1550—1560 гг.), он прибыл в Москву в 1595 г. в со­
ставе миссии Константинопольского патриархата и остался в России. Принимал
участие в коронации БорисаГодунова. В 1603 г. стал архиепископом рязанским и
муромским. После смерти Годунова большая часть высокопоставленных иерархов
Русской церкви примкнули к сторонникам Лжедмитрия. Игнатий первый из архие­
реев в июне 1605 г. выехал в Тулу, которая входила в состав Рязанской епархии, на­
встречу самозванцу, признал его и приводил к присяге царю «Дмитрию Ивановичу»
народ в Туле. Вместе с самозванцем парадно вступил в Москву, и ему как патриарху
преподносили посох и крест. Через четыре дня по указу Лжедмитрия собор еписко­
пов возвел Игнатия в патриархи вместо сосланного Иова. В Риме знали располо­
жение Игнатия к унии и возлагали на него большие надежды. Игнатий короновал
Лжедмитрия I. Самозванец посылал его испросить благословения у сверженного
патриарха Иова, но Иов отказался сделать это2.
Недолго царствовал Лжедмитрий. 17 мая 1606 г. Василий Иванович Шуйский
сверг самозванца с престола и стал государем всея России. После венчания Лжед­
митрия с М. Мнишек архиепископ Феодорит оставался в Москве, а потому участво­
вал в торжестве при венчании Шуйского на царство. Архиепископ Феодорит вместе
с другими архипастырями обратился с Лобного места к народу о созыве Земского
собора для избрания государя и Патриарха. Вскоре он принял участие в корона­
ции Василия Шуйского3. В те же дни, вместе с Шуйским и знатными духовными
и светскими лицами, рязанский преосвященный встречал мощи святого царевича
Димитрия, перенесенные, по царскому повелению, из Углича в Москву. По предло­
жению В. Шуйского вместо смещенного Игнатия патриархом избрали казанского
митрополита Гермогена.
Во время восстания Ивана Болотникова, когда отряды Пашкова, Прокопия и
Захария Ляпуновых пришли в с. Коломенское, угрожая столице, Феодорит убеж­
дает Прокопия остановиться, а в случае отказа пригрозил более строгими мерами
церковного воздействия4.
Эти события сблизили Феодорита с государем и позволило ходатайствовать о
нуждах рязанского соборного духовенства. Царь пожаловал духовенству грамоту,
согласно которой оно наделялось широкими правами на материальное обеспечение
и взимание торговых пошлин.
Усердно заботясь об обеспечении духовенства, архиепископ Феодорит не за­
бывал о благоустроении Рязани. Еще в 1598 г. архиепископ рязанский Митрофан за­
ложил новый соборный храм во имя Успения Пресвятой Богородицы, который так
не удавалось закончить на протяжении восьми лет. Архиепископ Феодорит решил
завершить постройку. Не имея достаточных средств, он обратился к Василию Шуй­
скому. Шуйский охотно исполнил просьбу архипастыря. 26 июня 1606 г. он прислал
в Переяславль-Рязанский каменных дел подмастерья Сергейку Абрамова и с ним —
24 каменщика. Пятиглавый Успенский собор был завершен в 1606 г.5
ЙЮДН СіГіНТНОВО 6Р8ІМ Н
IS9
Россия переживала время смут и самозванцев. Василий Шуйский едва держал­
ся на престоле. Троицкая Лавра, единственный оплот царя, была в неприятельской
осаде. Переяславль-Рязанский в числе немногих городов оставался верным царю.
Но волнения проникали и сюда.
В это крайне сложное время был прославлен первопрестольник рязанской
церкви. Более 300 лет почивали останки первого рязанского епископа Василия в
земле. В 1609 г. мощи первого епископа Рязанского были обретены нетленными.
10 (23) июня архиепископ Феодорит торжественно перенес их от Борисоглебской
церкви в Успенский (ныне Христорождественский) собор Рязанского кремля.
Архиепископ Феодорит не дерзнул открыто положить мощи святого в соборе —
они были положены под спудом, на левом клиросе подле иконостаса. Рязанский
владыка сделал все, что требовалось для прославления праведника: внес его имя в
список святых, сложил в его честь стихиры, тропарь, кондак, составил житие, напи­
сал летопись перенесения святых мощей святителя из Борисоглебского в Успенский
(Христорождественский) собор, благословил изобразить лик новопрославленного
святого на иконе. Стараниями архиепископа Феодорита была богато украшена и
гробница Святителя. Икону Пресвятой Богородицы, с которой святитель Василий
прибыл в Старую Рязань, стали именовать «Молением святого Василия, епископа
Рязанского и Муромского», а впоследствии —Муромской6.
Следует заметить, что благоустройство Рязани, в особенности постройка вели­
чественного Успенского собора и прославление святителя Василия, происходило
во время начавшейся польской интервенции, когда Сигизмунд III осаждал русские
города. Этим Рязань демонстрировала надежду на возрождение, укрепляя народ­
ный дух. Можно с уверенностью сказать, что город в эти годы приобрел общерус­
ское значение. В 4-й главе книги И. Е. Забелина находим, что Д. Пожарский по­
лучает благословение Феодорита на защиту Зарайска7. Вместе со своим отрядом он
приходит на выручку к Прокопию Ляпунову. Разбив неприятеля, Ляпунов вместе
с Пожарским поехали в Рязань, где по приказанию преосвященного Феодорита
«им была оказана торжественная встреча под звон колоколов»8. Нет сомнения, что
благословение архиепископа получило и само русское ополчение.
1613 год запечатлел в летописях истории России подвиг архиепископа Феодо­
рита в деле избрания на всероссийский престол Михаила Феодоровича Романова.
После освобождения Москвы от поляков вожди ополчения Дмитрий Трубец­
кой, Димитрий Пожарский, Кузьма Минин вместе с боярами и именитыми мужами
решили избрать царя Русской земли. 21 февраля, в Неделю Православия, помолив­
шись, архиепископ Феодорит в сопровождении келаря Троицкой Лавры Авраама
Палицына, архимандрита Новоспасского монастыря Иосифа и боярина Василия
Петровича Морозова вышел на Лобное место и спросил собравшийся в бесчислен­
ном множестве на Красной площади народ, кого хотят они иметь себе царем? «Ми­
хаила Феодоровича Романова», —был единственный ответ. Немедленно присягнула
Михаилу Романову вся Москва, а вслед за ней и другие области. Уже 4 марта воевода
Переяславля-Рязанского присягнул Михаилу.
Как известно, нареченный царь Михаил и не помышлял о царствовании.
По освобождении из польского плена он удалился со своей матерью, инокиней
Марфой Иоанновной, в свое костромское имение и жил в Ипатьевском мона­
стыре. На Земском Соборе понимали, как трудно будет склонить мать-инокиню
благословить сына на царство, а сына — принять царство, и потому назначили
СШаТНОЕ ВРЕіІІЯ Н З Е Л И Е М Н Е Н И Я Б НЙЧЙЙЕ KUH ЕЕКЙ
в Кострому посольство. Посольство состояло из следующих лиц: архиепископа
рязанского и муромского Феодорита, архимандритов Чудова, Новоспасского,
Симонова монастырей — Авраамия, Иосифа, Павла, келаря Троице-Сергиевой
Лавры Авраамия Палицына, протопопов московских соборов — Благовещенско­
го и Архангельского, протопопа собора Николы Зарайского. От утвержденного
на Земском Соборе царского синклита в состав посольства вошли: боярин Фео­
дор Иоаннович Шереметев, князь Владимир Иванович Бахтеяров-Ростовский,
окольничий Федор Васильевич Головин, дьяк Андрей Вареев и другие дворяне.
Во главе посольства поставили архиепископа Рязанского Феодорита. В напут­
ствие себе и посольству принял он от лица Собора святыню Москвы — икону
Успения Пресвятой Богородицы, написанную святым митрополитом Петром,
образ самого святителя Петра с сопрестольниками его святителями Алексием и
Ионою, московскими чудотворцами.
14 марта, в воскресенье четвертой недели Великого поста, молил рязанский
святитель Михаила и мать его, инокиню Марфу Иоанновну не противиться Про­
мыслу Божию и не оставлять землю Русскую. И когда Михаил согласился занять
царское кресло, он был наречен Михаилом Феодоровичем «всея Великия и Малыя
и Белыя России Самодержцем». Архиепископ Феодорит с собором духовенства и
народом, принес Государю верноподданническое поздравление, поклонившись ему
до земли9.
По благословению архиепископа Феодорита по всем храмам в течение трех
дней пели молебны и звонили в колокола. По его благословению также было уста­
новлено совершать в 14-й день марта (по старому стилю) празднество в честь чудот­
ворной иконы Божией Матери, именуемой Феодоровской.
...Окончив великую миссию по избранию на царство Михаила Романова, архи­
епископ Феодорит не прекратил государственную деятельность: тогдашнее состо­
яние России требовало усиленной деятельности членов Земского Собора. Потру­
дившийся в деле призвания и возведения на престол юного Михаила, архиепископ
Феодорит и теперь помогал государю и словом и делом.
В свободное от государственных дел время преосвященный Феодорит спешил
посетить Рязань. Неустроенность епархиальных дел требовала его присутствия. Жи­
тели Рязани сильно пострадали в Смуту, многие села были разорены и сожжены,
монастыри опустели и остались без поддержки. Архиепископ Феодорит ходатай­
ствовал перед государем о поддержке приходов.
Два обстоятельства, случившиеся почти одновременно, сильно подорвали его
здоровье. В 1616 г. в рязанские пределы вторгся пан Лисовский с отрядом и за ко­
роткое время опустошил много сел и деревень между Рязанью и Коломной. В том же
году недалеко от святительских палат вспыхнул пожар. Он быстро распространился
среди тесных строений, и жертвами пламени быстро оказались множество домов и
церквей. Все это приближало конец земной жизни владыки Феодорита. Почил он
10 (20) сентября 1617 г. и был погребен в Архангельском соборе Рязанского Кремля.
Вплоть до своей блаженной кончины являлся одним из сподвижников и духовных
наставников первого царя Дома Романовых.
Благородный облик Рязанского архиерея, чуждого политических амбиций, ра­
девшего о мире в своем Российском Отечестве, окружавшего непрестанными забо­
тами свою паству, привлекал внимание врагов и друзей, вызывал глубокое уважение
в народе10.
йщп сюитного времени
В 1999 г., в День Святого Духа, в Свято-Троицком монастыре Рязани состоялось
торжественное прославление архиепископа Феодорита. Святитель общецерковно
почитается в Соборе Рязанских и Соборе Костромских святых. Установлен день па­
мяти святителя Феодорита —10/23 сентября, в дату его преставления.
1 Титов А. А. Рязанские епископы. М., 1860.
7
Забелин И. Е. М инин и Пожарский. Прямые
и кривые в Смутное время. М., 2005.
С. 40.
2Селищев Н. Свои и чужие в Смутное время / /
Русский вестник. 2010. № 23; 2011. № 3.
3Макарий (Булгаков). История Русской Церк­
ви: в 9 т. М ., 1994-1997. Т. 6. М ., 1994. С. 85,87.
%Диттель И. Ф. Святыни, древности и досто­
примечательности города Рязани / / ЧОИДР. 1859.
Кн. 3. С. 123-124.
9Макарий (Булгаков). Указ соч. С. 112; Рязан­
4 Макарий (Булгаков). Указ. соч. С. 93.
ские епархиальные ведомости. Приложения. 1870.
5 Иероним. Рязанские достопамятности. Ря­
№1 7. С. 493-496.
зань, 1889. С. 47, прим. 430.
6 Титов А. А. Рязанские епископы... С. 42;
Рязанские епархиальные ведомости. Приложения.
10СолодовниковД. Д. Переяславль- Рязанский.
Прошлое Рязани в памятниках старины. Рязань,
1922. С. 61.
1870. № 13. С. 376-386.
162
НАЧАЛЕ « I® ВЕКА
А. В. Варакин
БОРЬБА РУССКИХ ВОЙСК
ПОД КОМАНДОВАНИЕМ Д. М. ПОЖАРСКОГО
ПРОТИВ А. ЛИСОВСКОГО В 1615 ГОДУ
История борьбы Д. М. Пожарского с А. Лисовским до сегодняшнего времени
остается малоизученной. В российской историографии она упоминается либо в об­
щих трудах по истории России, либо в соприкосновении с изучением других отдель­
ных вопросов. Назначение Д. М. Пожарского не сулило легких побед, так как без
значительного войска невозможно было и думать о победе над А. Лисовским. В бит­
ве с ним русский военачальник показал твердость духа и полководческое искусство.
Цель похода «лисовчиков» состояла в необходимости принуждения России к под­
писанию мирного договора с Речью Посполитой, срыве мирных переговоров между
Россией и Швецией и желании прощупать прочность новой власти. А. Л. Станис­
лавский видел в А. Лисовском человека, предложившего свою кандидатуру на место
вождя русских казаков, недовольных правительством Михаила Романова1.
В польской историографии этот поход представлен несколько иначе. Д. М. По­
жарский —один, из многих воевод, с кем сражался польский полковник. А. Лисов­
ский, напротив, показан, как непревзойденный воин, выходящий из любых ситуа­
ций, малым количеством людей разбивающий большие войска. Именно ему Речь
Посполитая якобы обязана выходом из кризиса, сложившегося в ходе так называе­
мой «Московской войны». Цель его рейда состояла в необходимости способствовать
ускорению мирных переговоров с выгодными для Речи Посполитой условиями2.
Документы, изданные в 1995 году в «Книге сеунчей 1613—1619. Докумен­
ты разрядного приказа о походе А. Лисовского (осень-зима 1615 г.) (Составители
С. П. Мордовина, А. Л. Станиславский, Б. Н. Флоря)»3, вместе с привлечением
польских источников, позволяют расширить базу для изучения этих событий.
По сообщению Ю. Видекинда три мятежных войска бежали из Москвы в Поль­
шу: «дмитровцы, сапежинцы и смоляне». Они требовали жалование за службу, по­
путно разоряя церковные имения, жестоко грабя дворян и крестьян4. Все это не
могло не беспокоить гетмана Я. К. Ходасевича, решившего их разгромить. А. Л и­
совский, находящийся в это время у него, предложил их собрать и отправить в Мо­
сковскую землю. Ходкевич согласился5и в начале 1615 года поручил сформировать
из них отряд, который должен был вторгнуться в Россию и продвинуться как можно
дальше к Москве. Главная особенность этого набора была в том, что людей набира­
ли без оплаты. Речь Посполитая не должна была нести тягости, связанные с этим
походом6.
А. Лисовский в своей реляции пишет так: «хотя мне в том Калиновский весьма
мешал и часть людей от этого отвел, я однако кого застал, собрал четыреста трид­
цать человек»7. Вместе с тем, по сведениям ирландца Варнавы, король прислал
люди статного ершенн
163
к А. Лисовскому грамоту, в которой писал о необходимости собрать вольных во­
инских людей, чтобы идти войною в Московские земли. Жалование велел собрать
с земли на три месяца, обещая заплатить сполна за все время похода. Сверх того,
обещал заплатить за разрушения крепостей и уничтожение противника. Лисовский
выполнил поручение короля. «Воинских людей с ним было поляков, литвы, черкас
и немцев шесть рот конных»8. Г. Виснер утверждает, что возможность послужить под
командой «знаменитого полковника» оказалась очень притягательна9. Хотя особого
выбора у добровольцев, завербованных А. Лисовским, не было: они могли ждать
заслуженного или идти грабить. По оценке Ю. Видекинда, польская корона долж­
на была заплатить всем польским участникам событий Смутного времени больше
20 миллионов10. Под Брянском к польскому полковнику перебежало несколько
донских казаков из войска Заруцкого и пришло еще две хоругви добровольцев. С их
прибытием у него стало насчитываться восемьсот человек11.
Лисовский сжег окрестности Брянска, потом пришел в Карачев и его сжег и
«людей поубивал»12. Карачевских воевод князя Юрия Шеховского и его товари­
щей он отослал вместе с послами в Польшу. После этого подошли к нему шестьсот
человек конных черкас, присланных королем, и различных русских человек, каза­
ков от Д. М. Пожарского и из других мест приехало около ста человек13. 22 июня
(2 июля) он сделал рейд из Карачева под Брянск со всеми своими людьми. Целый
день длился бой, но Лисовскому так и не удалось завладеть крепостью, и он ото­
шел в Карачев14. После этого Лисовский для отдыха и получения ответа от гетмана
остался в Карачеве15. Эту победу Лисовского высоко оценил Сигизмунд III16. Стоя­
ние полковника под Брянском Г. Виснер считает неудачей, замаскированной под
ожидание17. Вместе с вернувшимися послами, которые доставили инструкции от
Ходкевича, в лагерь пришел со сборищем людей Рушкевич. Всего у полковника со­
бралось полторы тысячи человек, из которых едва пригодных к ратному делу было
около семисот человек18.
В такой обстановке 14 (24) июня боярину и воеводам князю Д. М. Пожарскому,
С. И. Исленьеву и дьяку С. Заборовскому велено было идти к Брянску на А. Ли­
совского. С Пожарским было расписано 4851 человек из 21 города, с Исленьевым
2453 из 21 города и им были приданы казанские и понизовые люди в количестве
7875 человек с головами из Казани. Всего у воевод должно было насчитываться,
по росписи разрядных книг, 15179 человек. Теперь воеводам предстояло набрать
это войско для похода на А. Лисовского. Сотники и сборщики были разосланы из
Москвы по городам для привода ратных людей. В задачу воевод входило очистить
от врага Брянский и Карачаевский уезды, оберегать их и не дать возможность ве­
сти какие-либо боевые действия противнику. Для облегчения задачи им было ве­
лено взять в Калуге, сколько необходимо, легких пушек и пушкарей. В Москве им
было выдано 50 пудов пороха и 30 пудов свинца19. 19 (29) июня Д. М. Пожарский,
С. И. Исленьев и дьяк С. Заборовский были приняты царем, а через 10 дней они
ушли из Москвы. Собравшись с силами в Калуге и Белеве, они пошли к Волхову,
а оттуда в Карачев. Набор войска происходил с трудностями. Им предписывалось
принимать самые жесткие меры к уклонистам. Пожарский был вынужден брать
на службу всех, кого мог. Так в Боровске он взял с собою атамана Ивана Васильева
со ста казаками его станицы. В Калуге у воеводы князя Д. Долгорукого он забрал
дворян и детей боярских по спискам, кроме тех, кто должен был быть под Смолен­
ском20. По мнению И. Е. Забелина, собранное войско «очень любило пребывать
164
о пы тн ое
ш тат н
зей іс к и е ополчения б н йчййе
ки и
векй
в Москве, жить на Московских калачах, в покое и довольстве, и поэтому очень
не любило дальних походов»21.
В то же время, Лисовский, узнав о наступлении Пожарского, выжег Карачев
и верхнею дорогой пошел к Орлу. С. Исленьев встретил их и дал бой. Лисовский
разгромил его, и воевода бежал, оставив Пожарского с «немногими людьми». К ня­
зю Пожарскому не с кем было дать отпор польскому полковнику. Многие ратные
люди разбежались по городам. У него было не более шестисот человек, а у Лисов­
ского —больше двух тысяч. Тогда Пожарский велел огородиться обозом и занять
оборону, сказав, что лучше умереть на месте, чем бежать с поля боя. Польский пол­
ковник отошел на ночь и стал в двух верстах. К вечеру воевода Степан Исленьев и
дьяк возвратились в стан Пожарского, так же туда подтянулись разбежавшиеся по
разным местам московские люди22. По утверждению самого А. Лисовского, князя
Д. М. Пожарского с десятью тысячами войска отправили из Москвы с приказани­
ем разгромить его и идти к Смоленску. Имея об этом сведения, Лисовский хотел
встретиться с ним на дороге и выдвинулся из Карачева. Имея преимущество в ло­
шадях и людях, и, получив данные о движении неприятеля, Пожарский идет не
в Карачев, а упреждает Лисовского. Это произошло 30 августа. Войско польского
полковника, забыв об опасности, устроилось на отдых. Некоторые разделись до
рубах, они никак не ожидали, что передовой отряд войск Д. М. Пожарского при­
менит к ним их же тактику. Быстрым маневром русские подошли к лагерю А. Л и­
совского и неожиданно для них напали. Поляки, едва опомнившись, кто как мог,
некоторые в рубахах или вслепую усевшись на коней, организовали сопротивление
и постепенно вытеснили войска Пожарского из своего лагеря. Воевода увидел, что
людей у него поубавилось, одних убили, других ранили, третьи просто сбежали, и
от десяти тысяч у него всего осталось тысячи две с половиной. Он отошел с поля
боя и встал за бором. А. Лисовский, убедив свое войско в необходимости разбить
противника, предпринял попытку напасть на русский лагерь, но был ранен стре­
лой из лука в ногу. После чего он увел своих людей и расположился лагерем на реке
Орел в четырех милях от лагеря. Некоторое время так они и стояли: Пожарский
в своем лагере, Лисовский в своем. Пользуясь возможностью, князь отправил к
польскому полковнику донских казаков, которых А. Лисовский знал, на перегово­
ры. Казаки высоко превозносили Д. М. Пожарского и, говоря о случайности своего
поражения, предупреждали о большом полководческом таланте князя. В этот же
день враги встали друг против друга на переправе реки Орел. Пожарский ждал, что
А. Лисовский переправится к нему. Но тот, имея информацию об устройстве раз­
ных засад с ружьями и пушками, и не думал этого делать. Простояв так от полудня
до полночи, оба войска «разъехались»23.
«Новый летописец» преувеличивает численность войск А. Лисовского, у кото­
рого до битвы было не более 1500 человек. По сведениям Ю. Видекинда, у русских
было 3—4 тысячи войск, хотя и эта цифра кажется преувеличенной, так как она была
озвучена русскими послами на переговорах со шведами24. В сентябре к Д. М. Пожар­
скому, в результате его переговоров, перебежал ирландец Варнава, который в числе
15 иностранцев был у Лисовского со времен обороны Смоленска. Он рассказал о
том, что после битвы Пожарского с Лисовским к ним приезжал капитан Барнаби и
обещал, что все, кто отъедет на государево имя, «будут иметь жалование, какое им
дано, и даже выше того, и будут они по-прежнему у него в роте». Иностранцы гото­
вы были бросить Лисовского, но, все имущество их находилось под охраной, и взять
люди сігінтново времени
I6S
его было нельзя. Капитан Барнаби обещал заплатить за всю оставленную «рухлядь»,
показав грамоту Д. М. Пожарского с печатью, чтобы они поверили25.
Страх перед смертью в чужой стране, по мнению Г. Виснера, спас А. Лисов­
ского и его войско от неизбежного разгрома26. Ю. М. Эскин считает, что грабежи,
чинимые польским войском, и его недисциплинированность сорвали успешную
операцию. Бегущие от поляков воины, увлекли за собою отряд во главе со вторым
воеводою С. Исленьевым и дьяком С. Заборовским27. И. Е. Забелин пишет о битве
под Орлом как о несомненной победе Д. М. Пожарского. По мнению Р. Г. Скрынникова, англичане толпами бежали из лагеря Лисовского. Его армия таяла, а армия
Пожарского росла. Это являлось одной из причин отхода Лисовского от Орла без
боя28. Е Виснер полагает, что польский полковник ушел от Орла, посчитав бессмыс­
ленным дальнейшее ожидание29.
Лисовский отошел к Кромам. Оттуда, мимо Орла, за ночь и день пройдя 150 верст,
он чуть не взял Волхов. К городу польский полковник подошел в четверг 31 августа
(10 сентября)30. Бывший там воевода Степан Иванович Волынский имел крепкую кре­
пость и достаточное количество людей. Атака Лисовского была отбита31.
Из Волхова А. Лисовский пошел в Белев, в тыл Пожарскому32. Белевские воево­
ды князь М. Б. Долгорукий и П. Н. Бунаков покинули город. «Литовские люди»,
взяв Белев, город, посад и слободы выжгли до основания и 1(11) сентября 1615 г.
пошли к Лихвину33. Из Лихвина, где воевода Федор Стрешнев вышел из города и
дал бой польскому полковнику, не подпустив его к крепости34, последний отправил­
ся к Перемышлю. Перемышльский воевода С. Ф. Глебов сказался больным, и город
без труда был взят35. Лисовский, выжегши город, пошел меж Вязьмы и Можайска.
Царь велел бить кнутом князя Михаила Долгорукого и тех воевод, которые поки­
нули города. Арестованного С. Ф. Глебова 16 (26) сентября из Калуги отправляют
с приставами в Москву36.
По сообщению А. Лисовского, переход от Лихвина до Перемышля в шестьдесят
миль и взятие его заняло у него два дня и две ночи. Такая скорость требовалась ему
для того, чтобы сбить с толку Д. М. Пожарского, который получал сведения из раз­
ных мест и не мог определить, где же на самом деле находится польский полковник.
Воевода, находясь в трех милях от Лихвина, и имея у себя в основном пехоту, писал
царю о необходимости посылки дополнительных войск. Лисовский стоял в шести
милях от Перемышля и обменивался с Пожарским письмами об обмене пленными.
Получив его предложения, князь отослал их в Москву. Оттуда сразу пришли к нему
две тысячи черемисов и за ними препроводили пленных. Воевода специально по­
казал все свои силы, понимая, что об этом узнает Лисовский.
Польский полковник, отправляя пленных к Пожарскому, приказал при них
спалить крепость Перемышль, развалить острог и сравнять ров, для удобного под­
хода к городу. Он стремился показать, что ничего не боится. Пожарский приказал
у Перемышля построить острожки, для его сдерживания. Через несколько дней во­
круг города уже стояло двенадцать частоколов. Польский полковник, понимая, что
Пожарский избегает давать сражение в поле и, получив известие о сборе войска в
Ржеве, принял решение уйти из города. Он собирался идти в Калугу, а пока грабил и
жег вокруг его села и деревни37.
5(15) сентября пришел в Калугу белевец Василий Никитович Лодыженский. Он
рассказал, что А. Лисовский интересуется переговорным процессом между Москвой
и Варшавой, местными дорогами. Людей у него всяких 3000 человек. Среди них мно­
166
го раненых и больных. Так же много раненых и больных лошадей. С взятием Перемышля, удалось ликвидировать голод, который до этого был в полку у А.Лисовского.
Польский полковник откровенно издевался над состоянием войск князя38.
Вскоре Д. М. Пожарский разболелся, и его едва чуть живого «от лютыя бо­
лезни» привезли в Калугу39. За Лисовским он послал князя Дмитрия ЛопатуПожарского со всеми людьми40. Причиной болезни воеводы стали, как считает
Р. Г. Скрынников, многодневные и утомительные походы41. Князь Дмитрий
Лопата-Пожарский, посланный со всеми людьми вслед за А. Лисовским, шел за
ним к Вязьме, но не дошел до нее и встал на Угре. Царь велел ему идти в Можайск,
но Лопата написал, что «ратные люди с службы разбежались, а которые и есть и те
бедны; и по государеву указу сам в Можайск не пошел»42. В личном письме литов­
скому канцлеру Л. Сапеге А. Лисовский пишет о том, что Пожарскому якобы при­
казали ехать в Москву. Царь подверг его опале, приказав «у него владения побрать
и с боярства хотел свести»43.
Из Речи Посполитой А.Лисовский увел силы, грабившие родную страну. Не
оплачивая им поход, Сигизмунд III фактически предоставил им право грабить Мо­
сковское государство. У Лисовского в числе его войск были иностранные наемни­
ки, получившие жалование за три месяца вперед, и небольшое количество русских
казаков. Войска Д. М. Пожарского превосходили «лисовчиков» по численности, но
не имели опыта ведения боевых сражений, были недисциплинированны и не име­
ли заинтересованности в победе. В битве под Орлом противостояние закончилось
ничем. Попытки князя развалить войско польского полковника изнутри частично
удались. На его сторону перешли иностранные наемники, но попытка переманить
казаков не увенчалась успехом. А. Лисовский не смог взять ни один город, где ему
было оказано сопротивление. В дальнейшем, применив тактику быстрых пере­
движений, он измотал силы русского войска. Болезнь Пожарского и отъезд его в
Москву, способствовали развалу сил, направленных против А. Лисовского. Русские
воеводы не выполнили наказ М. Романова уничтожить А. Лисовского и подойти к
Смоленску. Надежды на ускорение переговорных процессов с Россией на выгодных
для Речи Посполитой условиях не увенчались успехом. Проведя обмен пленными,
А. Лисовский продолжил продвижение вглубь России.
1
Соловьев С. М. История России с древней­
ших времен. Т. 9—10. М., 1990. С. 33; Забелин И. Е.
2 Simonis Starovolsci. «Sarmatae bellatores...»
Kolonium, 1631. S. 222-223, 225-226; Herbarz Pol-
Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смут­
ski Kaspra Niesieckiego. T. VI. Lipsk, 1841; Bibliote-
ное время. М. 1896. С. 137; Форстен Г. В. Политика
ka warszawska. T. II. 1854. Rozmaitosci. S. 385-387;
Швеции в Смутное время / / Журнал министерства
Tyszkowski K. Aleksander Lisowski i jego zagony na
народного просвещения. СПб., 1889, ноябрь. С. 20;
Moskwe / / Pr/cgtyd Historyczno-Wojskowy. T. V , Ze-
Скрынников Р. Г. Минин и Пожарский: Хроники
szczyt 1. Warszawa, 1932. S. 12-24. (Cz.2); Wisner H.
Смутного времени. М ., 1981. С. 325—327; Станис­
Lisowczycy. Warszawa, 2004. S. 66, 71.
лавский А. Л. Гражданская война в России XVII в.
3 Книга сеунчей 1613-1619. Документы Раз­
Казачество на переломе истории. М ., 1990. С. 154—
рядного приказа о походе А. Лисовского (осень-
155; Андреев И. Л., Козляков В. Н., Токарев В. А.,
зима 1615 г.) / / Памятники истории Восточной
Эскин Ю. М. День народного единства. М ., 2009.
Европы. T. 1. Москва-Варшава, 1995.
С. 198; Селин А. А. Новгородское общество в эпоху
Смуты. СП б., 2008. С. 389.
пю^н смутного времени
4 Видекинд Ю. История шведско-московской
войны XVII века. М., 2000. С. 300.
167
5RelacjaAleksandraJozefaLisowskiegozprzebiegu wyprawy w glgb Moskwy wr. 1615—1616. //K .T y sz kowski. Materialy do zyciorysu Alexsandra Lisowskiego / / Pr/cglgd Historyczno-Wojskowy. T. V. Zeszyt 1.
Warszawa, 1932. S. 251.
маТенеральнымШтатаморезультатахпосольства//
Сборник РИО. Т. 24. СПб., 1878. С. 84-85.
25 Отписка царю боярина и воевод князя Дми­
трия Пожарского с товарищами... Стб. 122-123.
26 WisnerH. Lisowczycy... S. 68.
6 List jm Pana Alexandra LisowsJdego do ludzi
27Андреев И. Л., Козляков В. II , Токарев В. А.,
bez sluzby woyskowey bgdgcych / / K. Tyszkowski. Ma­
Эскин Ю. М. День народного единства. М ., 2009.
terialy do zyciorysu Alexsandra Lisowskiego / / Prze-
С. 201-202.
gl^d Historyczno-Wojskowy. T. V. Zeszyt 1. Warszawa,
1932. S. 101.
7RelacjaAleksandraJozefa Lisowskiego... S. 251.
28 Скрынников Р. Г. Минин и Пожарский...
С. 326.
29 WisnerH. Lisowczycy... S. 68.
8 Отписка царю боярина и воевод князя Дми­
30 Расспросные речи в Разрядном приказе
трия Пожарского с товарищами о служивших в
сына боярского из Белева В. Н. Лодыженского о
русском войске англичанах. Распросные их речи / /
его пребывании в плену у А. Лисовского / / Книга
РИБ. Т. 8. СПб. 1884. Стб. 126-127.
сеунчей 1613-1619... С. 111.
9 WisnerH. Lisowczycy. Warszawa, 2004. S. 65.
10Видекинд Ю. История шведско-московской
войны XVII века. М., 2000. С. 300.
11RelacjaAleksandraJozefa Lisowskiego... S. 251.
12 «А такова грамота послана от государевых
бояр к Литовским послом к бискупу Киевскому с то­
варищи против их грамоты с гонцом с Максимилияном Каличецким» / / Сборник РИО. Т. 142. С. 708.
13 Отписка царю боярина и воевод князя
Дмитрия Пожарского с товарищами... Стб. 127;
Новый летописец. С. 169.
14 Книга сеунчей 123 г. / / Временник импера­
торского Московского общества истории и древ­
ностей российских. М., 1849. Книга 4. С. 7 -8 .
31 Там же; ДР 1612-1628. T. 1. СПб., 1850.
С. 182-183.
32ДР 1612-1628. T. 1. С. 111-112; RelacjaAlek­
sandraJozefa Lisowskiego... S. 252.
33 Отписка болховского воеводы С. Н. Волын­
ского в Разрядный приказ о взятии А. Лисовским
Белева/ / Книга сеунчей 1613-1619... С. 107.
34 Новый летописец. С. 170.
35ОтпискаперемышльскоговоеводыС. Ф . Гле­
бова в Разрядный приказ о взятии А. Лисовским
Перемышля и запись боярского приговора о на­
казании Глебова / / Книга сеунчей 1613-1619...
С. 105-106.
361615 г. сентября 21. Отписка калужских во­
15RelacjaAleksandraJozefa Lisowskiego... S. 251.
евод кн. Д. И. Долгорукого и Т. Агеева в Разрядный
16 Архив СПбИИ РАН. К. 114. Listy Zyg-
приказ опосылкев Москву арестованного С. Ф. Гле­
munta III, krola Polskiego, do Lwa Sapiehy, kanclerza litewskiego z lat 1598-1622. On. Ill a. № 127.
Дд. xp. 19—19 об.
17 WisnerH. Lisowczycy... S. 66.
18 Relacja Aleksandra Jozefa Lisowskiego...
S. 251.
19 Книги разрядные, по официальным спи­
бова/ / Книга сеунчей 1613—1619... С. 116.
37 Relacja Aleksandra Jozefa Lisowskiego...
S. 252—253; ДР 1612-1628. T. 1. C. 183.
38 Расспросные речи в Разрядном приказе
сына боярского из Белева В. Н. Лодыженского о
его пребывании в плену у А. Лисовского / / Книга
сеунчей 1613—1619. С. 113.
скам. T. 1. СПб., 1853. Стб. 47-61; СГГиД. T. III.
39 Новый летописец. С. 171.
М ., 1822. С. 131-136.
40Д Р 1612-1628. T. 1. С. 183.
20 Там же.
21 Забелин И. Е. Минин и Пожарский. Пря­
мые и кривые в Смутное время. М., 1896. С. 135.
22 Новый летописец. С. 170.
23 RelacjaAleksandraJozefa Lisowskiego... S. 252.
41 Скрынников Р. Г. Минин и Пожарский...
С. 327.
42Д Р 1612-1628. T. 1. С. 183.
43
Relacja Aleksandra Jozefa Lisowskiego...
S. 255.
24 Подробный письменный отчет нидерланд­
ских посланников фан-Бредероде, Басса и Иоахи-
СШЫТНОЕ БРЕШИ H ЗЕШСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НИЧіМЕ ИОН ВЕКИ
А. О. Никитин
РЯЗАНЦЫ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ:
ЛИЦА И СУДЬБЫ
Заметная роль, принадлежавшая в годы Смуты рязанской дворянской корпо­
рации, как и самой Рязанской земле, являвшейся тогда ареной почти непрерывных
военных действий, отмечалась историками со времён Н. М. Карамзина. Можно
сказать, что благодаря Смуте рязанское дворянство появляется на исторической
сцене и удостаивается самостоятельных характеристик, вроде известных строк
С. Ф. Платонова: «Рязань тогда отличалась очень постоянным и сплоченным со­
ставом служилого населения, благодаря своему обособленному положению между
«диким полем», болотными пространствами так называемой «мещерской стороны»
и сплошными лесами Цны и Мокши. В этом углу давно обжились и перероднились,
ссорились и мирились между собою зажиточные и многолюдные семьи детей бо­
ярских «выборных» и «дворовых»: Ляпуновых, Сумбуловых, Ржевских, Биркиных,
Кикиных, Измайловых, Колеминых, Шиловских, Коробьиных, Осеевых и мно­
гих других. Хорошо поставленные в отношении служебном и землевладельческом,
люди этого круга были притязательны и отличались гонором»1.
При всей своей яркости, эта характеристика вековой давности неточна в ряде
деталей (например, Ржевские —вовсе не рязанский род, и само их появление в со­
ставе рязанских помещиков вместе с князьями Волконскими, Гагариными и Щети­
ниными , явно не свидетельствует о постоянстве служилого населения), а употребле­
ние прилагательного «сплочённый» отражает тенденцию представлять рязанскую
корпорацию служилых землевладельцев априорно консолидированной. Эта идущая
от летописной традиции нерасчленённость «резанцев», которые «всем городом»
восстают, присягают, «воруют», терпят осадное сидение, изменяют, отправляются в
поход по мановению руки вождя, которым априорно оказывается Прокопий Ляпу­
нов, начинала давать трещины сразу же, как только расширялся круг источников.
Уже такие неоднозначные эпизоды Смутного времени, как избиение осенью 1606 г.
верных В. Шуйскому воевод тульско-рязанских городов (в том числе Петра Вердеревского и Никиты Измайлова, родного брата небезызвестного Артемия), к чему,
по данным «Карамзинского хронографа», приложил руку П. Ляпунов2 или воен­
ное противостояние в 1611 г. того же П. Ляпунова с Исаком Сумбуловым (впослед­
ствии —благополучным воеводой Михаила Фёдоровича), пришедшим с «русскими
ворами» и черкасами «воевать рязанские места»3, не слишком вписывались в эту
концепцию. Ныне источниковая база неизмеримо расширилась, взгляд историков
на события Смуты стал более стереоскопичным, и мы не делаем особого открытия,
замечая, что рязанское дворянство было отнюдь не сплочённым —по крайней мере,
его верхушка. Принадлежность к одной корпорации не мешала её представителям
люди статного времени
169
периодически оказываться по разные стороны баррикады. И надо признать, что
предпосылок именно к такому обороту событий существовало гораздо больше, чем
к проявлениям сплочённости рязанского дворянства.
Мятеж под Кромами, свержение Годуновых, убийство Лжедмитрия I, движение
Истомы Пашкова и Болотникова, сражение под Коломенским, осада Москвы тушинцами, низложение Василия Шуйского, присяга Владиславу, искательство вот­
чин и чинов в лагере Сигизмунда, I ополчение и его распад, II ополчение, борьба
с Заруцким и казаками —история Смуты может рассматриваться как цепь кризисов,
своего рода политических землетрясений, в лучшем случае, встряхивавших соци­
альную структуру общества, а при наиболее сильной амплитуде толчков превращав­
ших её в обломки. В этих обстоятельствах отдельно взятый служилый человек ста­
новился либо беспомощной игрушкой в руках стихии, либо вынужден был делать
выбор из непредсказуемых альтернатив. Понятно, как это отражалось на судьбах
провинциальной дворянской корпорации: существовашие в латентной форме цен­
тробежные тенденции вырывались наружу и с каждым «подземным толчком» кор­
порация всё более и более рассыпалась.
В эпохи относительной стабильности служилая корпорация склеивается со­
словным интересом, системой поручительств, традицией местничества «всем горо­
дом», наконец, страхом индивида перед социальным одиночеством. В то же время
такая корпорация подспудно раздирается родовым соперничеством, скрытой или
явной враждой, подогревавшейся многолетними соседскими тяжбами за «поместейца» и готовностью служилого человека беззастенчиво работать локтями, когда
возникает шанс продвинуться по иерархической лестнице. Как отмечает П. В. Се­
дов, «поместные и денежные оклады составляли, наряду с землевладением, главную
заботу дворянства... Повышение оклада было желанной наградой для служилого
человека, социальный статус которого зависел не только от местнического поло­
жения, но и от размера оклада»4. Но в этой погоне за окладами, за повышением
в статьях служилый человек неибежно встречал конкурента в лице товарища по
корпорации, зачастую оказывавшегося и соседом по поместью, что могло означать
либо родство, либо старинную вражду по поводу межей, четей пашни и копен сена.
Каждый служилый землевладелец ревниво следил друг за другом, выжидая предлога
начать челобитничать или отсуживать себе соседский жеребей.
Способом добиться своих целей было, разумеется, упрочение положения рода
внутри корпорации. Но существовал и другой путь —опора не на внутренние, а на
внешние, метакорпоративньге связи — с «большими» людьми государева двора и
московских приказов. Это могла быть некая форма клиентельг, где обязательства
перед патроном, безусловно, вступали в противоречие с корпоративными обяза­
тельствами, а в годы Смуты именно первые определяли линию поведения того или
иного служилого человека.
Понятно, что пока нами излагаются лишь общие соображения, претендующие
на статус исследовательской гипотезы. Чтобы на рязанском материале подтвердить
либо опровергнуть её, необходимо дифференцировать заслоняющуюся монумен­
тальной фигурой Прокопия Петровича Ляпунова массовку рязанских дворян и де­
тей боярских, на отдельные фигуры, выстроить, насколько источники позволяют,
их протобиографии, а может быть —почему и не помечтать —попытаться разглядеть
за цифрами поместных окладов и перечислением мест службы человеческие инди­
видуальности.
170
ОПЫТНОЕ ВРЕгТІЯ И ЗЕОІСВИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НЙЧЙІЕ КОН ВЕВЙ
Это увлекательная, но очень сложная исследовательская задача, которая, раз­
умеется, не может быть полноценно решена в рамках данной статьи. О её масшта­
бе даёт представление простое перечисление рязанцев, так или иначе проявивших
себя в ходе Смутного времени.
'Это Ляпуновы —Григорий, Прокопий, Захарий Петровичи, Меншой Иевлевич,
Степан и Яков Григорьевичи, Владимир Прокофьевич, Семён Захарьевич, Фёдор,
Борис и Ульян Семёновичи;
Измайловы —Артемий, Тимофей, Никита и Иван Васильевичи, Василий, Ан­
дрей и Иван Артемьевичи; Григорий Васильевич, Василий Андреевич,
Сумншовы-Измайловы —Лаврентий Васильевич и Арсений;
Сунбуловы —Григорий Фёдорович, Пётр Дмитриевич, Михей (Истома) и Исаак
Никитичи;
Биркины —Иван Васильевич, Иван Петрович, Кирьяк Юрьевич, Иван Ивано­
вич, Михаил Хрисанфович;
Коробьины —Гаврила Васильевич, Иван, Семён, Василий и Борис Гавриловичи,
Фёдор;
Фёдор Юрьевич Булгаков',
Ржевские —Андрей, Иван и Григорий Никитичи, Иван Андреевич, Иван Ива­
нович;
Кобяковы —Юрий Игнатьевич, Григорий Петрович, Григорий Иванович и Афа­
насий;
Вердеревские —Пётр Григорьевич, Юрий и Глеб Васильевичи;
князья Гагарины —Семён и Никита Никитичи, Григорий Петрович;
Иван Иванович Дмитриев',
Кикины —Иван и Пётр Фёдоровичи;
князья Щетинины —Иван и Михаил Васильевичи, Василий Иванович;
Иван Иванович Можаров',
Григорий Васильевич Житов;
Язвецовы —Иван Иванович и Прокофий Иванович;
Лукьян Васильевич (?) Муратов',
Чевкины —Василий Петрович, Самсон и Фёдор;
Иван Тихонович Бурцов',
Иван Васильевич Лодыгин;
Толстые —Изот и Фёдор;
Масловы —Василий и Алексей Фёдоровичи, Андрей и Афанасий.
Вся эта толпа, как правило, предстаёт на страницах источников людьми без воз­
раста, без биографий, без психологии, без лиц. Исключение —Прокопий и Захарий
Ляпуновы, на эпитеты которым источники не скупятся, однако, в них явно при­
сутствует значительный налёт мифологизации; очевидно, в частности, стремление
представить Захария неким «злым двойником» положительного в целом Прокопия
(эту литературность ещё более усилил «историк-художник» Н. М. Карамзин).
Увы, источники почти не демонстрируют нам рязанца смутного времени в бы­
товой обстановке —разве что в случае с Василием Гавриловичем Коробьиным, вы­
полнявшим в конце 1605 г. под Мценском роль пристава у крымских послов. До­
стигший в царствование Михаила Фёдоровича чина окольничего, ставший видным
дипломатом и начальником Поместного приказа, В. Г. Коробьин, как писал в своём
челобитье Лжедмитрию I мценский сын боярский Иван Черемисинов, 25 октября
1ІЮДИ СіГіНТНОВО 6Р8ІМ Н
171
1605 г. «вышед [из] своего стану, учел ко мне придиратца и лаеть меня всякою непо­
добною лаею и... учел бить ослопом сам до полусмерти и живот отбил и руки осло­
пом отбил неповинно, а сказывает, бутто я к стану его приехал невежливо, а я... да­
леко не доезжая ево стану с л[ошади] ссел <...> и бив меня... [он Ва]силей писал на
меня ж <...> бутто я приезжал в станы пьян и говорил бутто с [тота]ры без толмачей
и ево бутто Василья лаел»5.
В. Г. Коробьин, как и некоторые другие лица из приведённого выше списка
заслуживают отдельного биографического исследования (очень хорошо, что эта
работа проделана Я. Н. Рабиновичем). Ещё более интересная фигура — Артемий
Васильевич Измайлов. Именно он среди рязанских дворян оказался в наибольшем
выигрыше по итогам Смутного времени. Его карьера, хотя и омрачённая опалой
и казнью много лет спустя после событий Смуты, из которых он ухитрился выйти
невредимым, возвысившимся и обогатившимся (В 1602/03 г. его поместный оклад
составлял 400 четей, а в 1613 г. за ним с сыновьями налицо было 3836 четей6), яркий
пример того, как эпохи великих потрясений, несущие одним гибель, оборачивают­
ся для других социальным лифтом.
Отсутствие чёткой биографической проработки влечёт мифологизацию истори­
ческого персонажа. Так, описывая предпосылки мятежа под Кромами, Р. Г. Скрын­
ников пишет: «В числе других лиц в южных городах был захвачен Артемий Измай­
лов. За считанные недели этот худородный дворянин из пленника превратился в
дворецкого, думного дворянина и ближнего человека «царевича». Измайлов был
рязанским дворянином и приятелем Ляпунова. Многие его родственники служили в
армии Мстиславского. Скорее всего, именно Измайлов помог организовать заговор
среди рязанских дворян, за что и был удостоен исключительных милостей»7.
Как и у С. Ф. Платонова, мы находим в этой цитате стремление представить
рязанских дворян единым целым. О «приятельстве» Артемия Измайлова с Проко­
пием Ляпуновым нет никаких данных, а выводить его из того факта, что П. П. Ля­
пунов по царскому повелению сказывал окольничество А. В. Измайлову было бы
наивно. Понятие «худородство» может быть применено, скорее, к Ляпуновым, но
никак не к Измайловым8. Наконец, в своих предположениях Р. Г. Скрынников не
учитывал, что Измайловых с Рязанью связывали больше вотчины и поместья, чем
служба. Измайловы традиционно служили не с городом, а по выбору, занимали вое­
водские должности и достигали чинов московских дворян, как, например, Василий
Петрович Измайлов, отец Артемия9. Участниками земского собора 1598 г., выби­
равшего на царство Бориса Годунова были А. Я. Измайлов (московский дворянин)
с сыновьями Василием (выборный) и Игнатием (жилец), и трое сыновей умершего
к тому времени В. П. Измайлова —Никита, Тимофей (жильцы) и сам Артемий (вы­
борный)10. Поэтому взлёт Артемия Васильевича при всей его стремительности был,
в известной мере, подготовлен историей рода, и не идёт ни в какой сравнение с
действительно экстраординарной карьерой П. П. Ляпунова.
Чтобы не впадать в плен допущений, основанных на приблизительных пред­
ставлениях о рязанских реалиях рубежа XVI—XVII в., следует внимательно изучить
служебные карьеры рязанских дворян, их родственные связи и структуру землевла­
дения. И начинать нужно издалека, со времён Ивана Грозного, ибо именно тогда
были заложены фундаменты многих конфликтов, проявившихся в годы Смуты.
Иерархию рязанского дворянства середины XVI в. фиксируют Тысячная кни­
га и Дворовая тетрадь. Так, тысячниками (3-й статьи) среди рязанцев были выбра172
опытное
ш тат н
зегиские ополчения б н й ч ім е б о н веко
ны пятеро братьев Денисьевых (Иван, Михаил, Фёдор Меньшой, Юрий и Иван
Меньшой Булгаковичи), Иван Яковлевич Измайлов и Никита Григорьевич Ржев­
ский. Роды Денисьевых-Булгаковых и Измайловых возглавляют, сразу вслед за
В. Д. Фёдоровым, и Дворовую тетрадь11. Заметными деятелями Смутного времени
окажутся сыновья Ю. Б. Денисьева и Н. Г. Ржевского —Фёдор Юрьевич Булгаков,
Андрей, Иван и Григорий Никитичи Ржевские, атакже племянник И. Я. Измайлова—
Василий Андреевич Измайлов.
И. Я. Измайлов известен как воевода в Михайлове и голова большого полка в
1560 г.12 В 1562 г. он попал в опалу в связи с попыткой побега князя И. Д. Бельско­
го, а в 1568 г. оказался в числе казнённых по делу боярина И. И. Фёдорова13. Его
братья Василий и Андрей продолжали служить вплоть до конца XVI столетия. Уже
говорилось, что дворянином московским и участником Земского собора 1598 г. был
А. Я. Измайлов. В том же году в последний раз появляется в разрядах В. Я. Измай­
лов, назначенный вторым воеводой на Рязани и местничавший по этому поводу
с первым воеводой И. О. Полевым14.
Столь же благополучно сложилась долголетняя карьера Никиты Григорьевича
Ржевского. Тысячник 1550 г., он был участником Земского собора 1598 г., а заклад­
ная кабала И. Д. Костенкова И. Г. Ржевскому на сельцо Ильинское датирована даже
1601/02 г.15Именно И. Г. Ржевский в 1584 г. в Московской судной палате рассматри­
вал (на первом этапе) вместе с окольничим кн. Б. И. Засекиным знаменитое дело
Т. Д. Шиловского с дьяком А. В. Шерефединовым, окончившееся изобличением
Р. И. Биркина и А. И. Ляпунова в лжесвидетельстве16.
Пятыми, после В. Д. Фёдорова, Булгаковых-Денисьевых, Измайловых и Чевкиных стоят в Дворовой тетради Сунбуловы —Михаил и Иван Фёдоровичи. Потомок
Семёна Фёдоровича Ковылы Вислого17, М. Ф. Сунбулов появляется в разряде по­
хода на луговых черемисов в 1552 г., как воевода передового полка в третей посылке.
Последний раз он упоминается в разрядах в 1570/71 г. как голова в Астрахани18. Его
сыновья, сторожа Постельного приказа Фёдор и Семён Михайловичи Сунбуловы
были казнены в августе 1575 г. по делу окольничего князя Б. Д. Тулупова19.
Ф. М. и С. М. Сунбуловы принадлежали к генерации рязанских дворян,
приближенных Иваном ГѴ в годы опричнины. В эту группу входили также зять
А. В. Шерефединова Родион Петрович Биркин, ставший свидетелем последних
минут жизни Грозного, тесть царевича Ивана Ивановича Михаил Тимофеевич Пе­
тров —единственный из рязанских дворян, удостоившийся в ХѴТ в. чина окольни­
чего20, братья Юрий и Иван Васильевичи Дмитриевы. Все они были связаны род­
ством —как показывал в 1584 г. Т. Д. Шиловский в иске против А. В. Шерефединова:
«Се Родионова <...> Биркина на Резани и племяни его заговору: Юрь да Иван Ва­
сильевы дети Дмитреева, да Михайло да Алексей Петровы с племянники <...> да
Пётр Ляпунов з детьми и с племянники»21. Но если для М. Т. Петрова и Р. П. Бир­
кина пробиться в царское окружение означало фантастический карьерный взлёт: в
Дворовой тетради Петровы стоят на 31-й, а Биркины —на 53-й строчке рязанского
списка (перед Ляпуновыми); то братья Дмитриевы принадлежали к самому знатно­
му роду рязанских бояр. Первая строчка, занимаемая в Дворовой тетради их отцом
Василием Дмитриевичем Фёдоровым22 (это не фамилия, а скользящее дедичество),
определялась, вероятно, его старшинством в происхождении от полулегендарного
Шаи, от которого вели свои роды Назарьевы, Денисьевы, Булгаковы и Измайло­
вы23. Василий Фёдоров был третьим воеводой на Рязани в мае 1548 г.24
173
Его сыновья оставили не так много следов в источниках. О Юрии Васильевиче
Дмитриеве, известно, что он «был с блаженный памяти при государе царе и Вели­
ком князе Иване Васильевиче всеа Руси во времени» и, пользуясь этим, завладел
вотчиной В. Н. Вердеревского —половиной сельца Глебова Городища25. Младшему,
Ивану Васильевичу Дмитриеву в походе Ивана Грозного «на берег» против ДевлетГирея в 1576 г. полагалось «в стану у государя спати и у ночных сторож в головах
быти»26. Как показывал в 1584 г. цитировавшийся выше истец Т. Д. Шиловский, за
И. В. Дмитриевым был «в закладе» Никольский Агламазовский монастырь («а преж
того был в закладе за Олексеем за Петровым»)27.
После смерти Грозного многим его любимцам пришлось сойти со сцены. Ро­
дион Биркин, Юрий и Иван Дмитриевы служили по выбору со скромными для их
амбиций окладами —по 550 четей у Р. И. Биркина и Ю. В. Дмитриева и 400 четей
у И. В. Дмитриева. Последнее упоминание о Ю. В. Дмитриеве содержится в спи­
ске дворян, намеченных к участию в шведском походе 1589—1590 гг. Ю. В. Дми­
триеву надлежало Суздаль «збирать», но в списке против его имени стоит: «Болен».
И. В. Дмитриев тогда же был отправлен «збирать» Волок и Верею28.
Следующее поколение рязанских дворян —уже непосредственные участники
событий Смутного времени, появляющиеся на службе, подобно братьям Ляпуно­
вым, к середине 1580-х гг.29 В Боярском списке 1588/89 г. фигурируют выборные
с Рязани: Ржевские —Андрей (с окладом в 450 четей) и Иван Никитичи, Артемий
Измайлов, Иван Петрович Биркин, Фёдор Юрьевич Булгаков (по 400 четей)30.
Стартовые позиции у будущих фигурантов Смуты не совпадали. Если Измай­
ловы медленно, но неуклонно поднимались вверх, если Ляпуновым нечего было
терять, у них всё было впереди, то сыну казнённого опричника Григорию Фёдо­
ровичу Сунбулову после постигшей его семью катастрофы и конфискации поме­
стий31, приходилось заново отвоёвывать место под солнцем. Он выстоял в борьбе
за существование, не подозревая, конечно, каким благом для русской культуры это
обернётся. Нам-то, с огромной временной дистанции очевидно, что Г. Ф. Сунбу­
лову обязательно нужно было оставить дочь, которая выйдет замуж за Петра Ти­
мофеевича Пушкина; ведь прервись родословная ниточка, и не суждено было бы
появиться на свет великому поэту32. (Жизнь неистощима на скрытые каверзы. Вы­
искивая среди деятелей Смутного времени своих предков, автор «Бориса Годунова»
остановился на Гавриле Григорьевиче Пушкине, приходившемся лишь троюродным
братом прямому предку поэта, между тем как родной пращур Александра Сергееви­
ча и по отцовской, и по материнской линиям —Григорий Сунбулов —по авантюр­
ным поворотам биографии едва ли уступал Гавриле Пушкину!)
Очень важен вопрос о взаимоотношениях рязанских служилых людей, их по­
кровителях, конфронтациях и родственных связях. Как явствует из судного дела
Г Д. Шиловского с А. В. Шерефединовым 1584 г., Ляпуновы были связаны род­
ством и клановой солидарностью с Р. П. Биркиным, Ю. В. и И. В. Дмитриевыми,
М. Г и А. Г Петровыми, Язвецовыми, Кошелевыми и некоторыми другими рода­
ми, меньшего значения33. Таким образом, через Р. П. Биркина, свойственником
Ляпуновых был и могущественный дьяк А. В. Шерефединов. На родных сёстрах
(дочерях Булгака Андреевича Каркадымова-Таптыкова) были женаты Григорий
Петрович Ляпунов и сын знаменитого опричника Тимофей Васильевич Грязной34.
«Да нам же Ляпуновы свои: за Прокофьем Ляпуновым наша сестра», —сообщали
в одном из челобитий 1629 г. Захарий, Василий и Григорий Колемины35.
170
СІШТНОЕ ВРЕіІІЯ Н З Е Л И Е ОПОЛЧЕНИЯ В Н ИШ Е KUH ВЕКИ
Известно, что А. Я. Измайлов «переменился в разрядах» после породнения с Го­
дуновыми36. В исключительном фаворе находились Измайловы (в первую очередь,
сыновья Василия Петровича) в правление Василия Шуйского. Анонимный соста­
витель найденного И. О. Тюменцевым списка «ушников» Василия Шуйского даёт
им более чем выразительные характеристики:
«Окольничей Ортемей Васильев сын Измайлов. Был у воровских дел у Шуй­
ского.
Отливошной чашник Тимофей Васильев сын Измайлов.
Спальник Иван Васильев сын Измайлов. Был у Шуйского у чародеев и у кореныциков. Ближе ево и не было.
Стольник Василей Ондреев сын Измайлов. А братья ево и племянники ближ­
ние стряпчие»37.
По сведениям того же источника, Измайловы до последнего поддерживали
В. Шуйского, уже сведённого с трона, (хотя впоследствии, как люди прагматич­
ные, отправились в лагерь польского короля под Смоленск, выпрашивать себе
чины и вотчины38).
Факт временщичества Измайловых при царе Василии требует объяснения. Воз­
можно, это была плата за участие Артемия Васильевича в заговоре против Лжедмитрия I (источники этого не фиксируют, но ближний человек, «сидевший у ествы»
самозванца39, не мог не быть заговорщиком —иначе он не сохранил бы своего по­
ложения после переворота) и за гибель в Путивле от рук мятежников зарайского
воеводы Никиты Васильевича Измайлова. Но есть и другое объяснение, не отме­
няющее, впрочем, и предыдущих, что Измайловы ещё до событий Смуты принад­
лежали к «партии Шуйских», как, возможно, Ляпуновы — к «партии Голицыных».
0 расчистке Прокопием и Захарием Ляпуновыми дороги к трону для князя Василия
Голицына прямо говорилось во «Втором ответе» литовско-польских послов на съез­
де под Смоленском в ноябре 1615 г.40
Вероятным представляется наличие высокопоставленных покровителей и
у других рязанских дворян. Например, согласно челобитью Ульяна Ляпунова на
И. А. и И. И. Ржевских, те состояли в «дружбе и свойстве» с кравчим Лжедмитрия I
князем И. А. Хворостининым41. Но здесь речь идёт о Ржевских —роде достаточно
знатном. Обосновать же существование клиентских отношений провинциальных
детей боярских к представителям московской знати легче на умозрительном уров­
не, чем документально. Тем не менее, уже не раз упомянутое нами дело Т. Д. Шиловского с А. В. Шерефединовым, демонстрирующее вовлечённость мелких зем­
левладельцев Старорязанского стана в рейдерские махинации московского дьяка,
показывает, что в существовании такой «клиентелы по-русски» были заинтересо­
ваны обе стороны.
Переходя к теме конфронтаций, обратим, прежде всего, внимание на местни­
ческие дела, в которых сталкивались представители рязанских дворянских родов.
1 апреля 1604 г. Григорий Сунбулов, назначенный вторым воеводой передового
полка (Рязанский разряд) местничал с Артемием Измайловым, получившим такое
же назначение в большой полк, и выиграл этот спор. Уже во времена Михаила Фё­
доровича Семён Гаврилович Коробьин. несколько раз (с 1615 по 1626 гг.) заводил
местнический спор с Артемием Измайловым, а в марте 1628 г. Василий Григорьевич
и Ульян Семёнович Ляпуновы безуспешно местничались с Василием Петровичем
Чевкиным и Василием Гавриловичем Коробьиным42.
люди статного времени
I7S
Разумеется, местнические споры носили зачастую формальный характер и не
предполагали существования родовой вендетты. Но они иногда лишь выносили на
поверхность вражду, имевшую вполне материальную подоплёку.
Захарий, Василий и Григорий Колемины в 1629 г. жаловались на воеводу
Переяславля-Рязанского стольника князя Андрея Солнцова-Засекина, преследо­
вавшего Колеминых якобы за то, что их родичи Ляпуновы «родом били челом... на
него князя Андрея, чтобы у него в полку не быти». При этом братья Колемины от­
мечали: «У нас вотчинишка смежна со князем Фёдором да со князем Никитою Засекиными, и у нас со князем Фёдором да со князем Никитою недружбы многие про
землю»43. Сами того не подозревая, Колемины нашли замечательную формулиров­
ку модели взаимоотношений землевладельцев, которую можно свести к уравнению:
у X. и Y вотчинишка смежна = у X. и Y недружбы многие про землю.
Если принять эту формулу, то особого внимания заслуживают в писцовых кни­
гах конца XVI в. случаи, когда один населённый пункт поделён между будущими
фигурантами Смуты или их родителями. Так, по писцовым книгам 1594/5—1597/8
жеребьи села Ходынина Окологородного стана делились между Андреем Ники­
тичем Ржевским, Григорием Васильевичем Житовым и братом несостоявшегося царского тестя Алексеем Тимофеевичем Петровым; село Горетово Каменского
стана —между Иваном Никитичем Ржевским и Семёном Иевлевичем Ляпуновым;
полдеревни Албышевой того же стана —между Иваном Фёдоровичем Кобяковым и
Василием Никитичем Вердеревским. В деревнях Городище и Глебкове Перевицкого стана жеребьи вотчин делились между (вчитайтесь только!) Василием и Андреем
Яковлевичами Измайловыми, Григорием Петровичем Ляпуновым, Андреем Ни­
китичем Ржевским и Гаврилой Васильевичем Коробьиным44. Подобная дробность
владений столь «притязательных» (С. Ф. Платонов) людей не только сама по себе
есть почва для конфликтов, но возможно, указывает на бурную историю землевла­
дения, каких-то частичных конфискаций и раздач. Иногда эти следы вполне явные.
Так, неоднократно упоминавшемуся нами Андрею Яковлевичу Измайлову принад­
лежали по писцовым книгам Каменского стана 1594/5—1597/8 гг. бывшие поместья
Ф. М. и С. М. Сумбуловых (село Вороново), Петра Ляпунова (половина села Быко­
ва) и даже самого Прокофия Ляпунова (жеребей села Залипяжья)45.
В качестве примера весьма причудливого оборота земельной собственности
второй половины XVI в. можно привести вотчину Ю. В. Дмитриева —полсела Гле­
бова Городища Кобыльского стана. Как показывал в 1625 г. Ю. В. Вердеревский,
«Юрьева сестра родная была за Васильем за Булыкиным, а Васильева дочь Булыки­
на была за дедом моим, за Микитою Вердеревским, и Юрья... Дмитреев тое вотчину
свою продал пусту владышним детям боярским, и отец мой, Василей, по ротству по
матери своей по Васильеве дочери Булыкина о той вотчине выкупе бил челом, и тое
вотчину по родству выкупил, и как выкупил, и грамота на ту вотчину была дана, и
как Юрья Дмитреев был с блаженный памяти при государе царе и великом князе
Иване Васильевиче всеа Руси во времени, и он тою вотчиною у вотца моево завла­
дел, и блаженный памяти при государе царе и Велиом князе Фёдоре Ивановиче всеа
Руси бил челом отец мой на нево, Юрья, о той вотчинке и искал на нём, Юрье, и по
государеву указу та вотчинка отцу воему опять отдана и правая грамота отцу моему
на ту вотчинку была дана»46.
Какими способами мог завладеть временщик эпохи Грозного чужим владением,
демонстрирует уже упоминавшееся дело Т. Д. Шиловского с А. В. Шерефединовым
176
СЛИТНОЕ БРЕЛИ Н ЗЕШСКНЕ ОПОЛЧЕНИЯ Б НЛЧЙЕ БОН БЕБЛ
и Р. П. Биркиным, «вымучившими» у первых поместье при активном пособничестве
Александра Петровича Ляпунова47.
Что же говорить о годах Смуты? Здесь земельная собственность перетекает из
рук в руки (в основном, на бумаге) при каждой смене власти, а жадные до пожа­
лований дворяне зорко стерегут, какая деревенька окажется бесхозной в результа­
те гибели или опалы её владельцев. В сущности, наряду с конкретными военными
противостояниями идёт скрытая война всех против всех, даже тех, кто находится
в одном стане.
Так, после отъезда в Тушино И. Н. Ржевского, Афанасия и Григория Кобяковых, Ивана и Кирьяка Биркиных их поместья достаются Захарию Ляпунову с сыном
Семёном. Тут уже не имеет значения, что Ржевские Ляпуновым —«недруги вели­
кие», а Биркины —«племя». Но «перелёты» в один прекрасный день вновь пере­
бегают из тушинского лагеря в Москву, поместья им возвращаются, поэтому отец и
сын Ляпуновы требут себе новых пожалований, на сей раз, из дворцовых земель48.
Выправив себе в июле 1610 г. (вероятно, за считанные дни до сведения с пре­
стола В.Шуйского, в чём Захарий Ляпунов сыграл одну из главных ролей) грамоту
на дворцовое село Казарь (510 четей) с прилегавшими к нему великолепными сено­
косами (ставилось по 2000 копны)49, Захарий не успокоился, и уже перед Сигизмундом III, будучи в составе московского посольства, челобитничал об «изменничьем
поместье» Андрея Никитича Ржевского, сельце Дядькове, деревнях Горяйновой и
Ваграмовой, прося их себе сразу в вотчину (а заодно и перевода из поместья в вотчи­
ну Казари). 5 октября 1610 г. желанный «лист на отчизну» был 3. П. Ляпуновым по­
лучен50. Характерно, что в то же самое время Иван и Григорий Никитичи Ржевские
выпрашивали себе у Сигизмунда и Владислава боярство и окольничество: «что мы
за вас, Великих Государей в тюрме сидели, а брата, Государи, нашего родного велел
Шуйский убить»51. 25 сентября 1610 г. И. Н. Ржевскому было пожалован чин околь­
ничего, Г. Н. Ржевскому —думного дворянина, а двум их сыновьям —стольников.
Кроме того, в течение одной недели, с 21 по 28 сентября оба получили не менее семи
«листов» на поместья в разных уездах, в т.ч. Рязанском52.
Этот тип поведения свойственен не только рязанской дворянской верхушке.
Рядовой сын боярский Григорий Иванович Украинцев 14 октября 1607 г. выправ­
ляет себе в лагере В. Шуйского под Тулой ввозную грамоту на поместья Василия
Пердлева и Степана Строилова в Ряжском уезде. Оба они — служилая мелкота,
примкнувшая, по всей видимости, к движению И. Болотникова. За Строиловым —
40 четей, за Пердлевым —25 53. Разумеется, можно трактовать данный случай как
пример социального расслоения, но даже верхушка рязанских дворян в критиче­
ские моменты Смуты не демонстрировала единства. Так, согласно грамоте царя
Василия Г. Ф. Сунбулову от 8 декабря 1606 г., на бывшую вотчину Григория Ивано­
вича Кобякова деревню Наспище и четь деревни Калитиной Окологородного ста­
на Рязанского уезда, Григорий Кобяков «на резанцов доводил Истомки Пашкову и
отаману (И. Болотникову. —А. Н.), что оне хотят ехать к нам к Москве»54.
Этот любопытный эпизод добавляет живую деталь к известному факту раздель­
ного перехода рязанцев из войска И. Болотникова в лагерь В. Шуйского: сначала,
15 ноября 1606 г. «из воровских полков переехали Коробьины и иные Резанцы» (как
отмечает В. Н. Козляков, перебежчиков набралось всего 40 человек), и лишь позже,
в ходе решающего сражения 2 декабря 1606 г. «Истома Пашков с Резанцы приеха­
ли к Москве ко государю»55. Вероятно, Г. И. Кобяков оказался в числе тех пятиІШДИ ClTlHTHOSO 6Р8ІМ Н
177
сот дворян, которые сопровождали И. Пашкова56, и это провело черту между ним
и Коробьиными, а также Ляпуновыми и Г. Ф. Сунбуловым, входившими в число
«иных Резанцов», что первые явились к В. Шуйскому и были осыпаны царскими
милостями).
Не приходится сомневаться, что источником сведений об «изменническом»
поведении Г. И. Кобякова являлось челобитье Г. Ф. Сунбулова, воспользовавшегося
этим поводом, чтобы заполучить Наспищи —вотчину, принадлежавшую до Г. И. и
И. Ф. Кобяковых его двоюродному дяде Степану Фёдоровичу Сунбулову (ещё один
пример переходивших из поколение в поколение «недружб за землю»),
Григорий Иванович Кобяков —один из немногих рязанцев, чьи похождения
во время Смуты восстанавливаются по источникам достаточно последовательно.
Его отец, Иван Фёдорович Кобяков, из рода рязанских бояр57, владелец 426 четей
(при поместном окладе в 650 четей) умер на службе в Новом Борисове в 1600 г. По­
местный оклад Григория составлял в это время 300 четей, он был, вероятно, ещё
молодым человеком, так как его младшему брату Луке исполнилось лишь 9 лет58.
Вскоре Г. И. Кобяков женился, у него родились сыновья Тимофей и (около1604 г.)
Дмитрий. Как писал в челобитной от 12 марта 1627 г. Дмитрий Григорьевич Кобя­
ков: «в прошлом... во сто пятом на десеть году недруг Прокофей Лепунов у отца
моего Григорья животы все пограбил и... жаловоныя старыя помесныя и вотчинныя
грамоты и заемныя кабалы, и многия людцкия крепости поймал, и отца моего хотел
убить до смерти. И отец мой... от таво Прокофья прибежал с матерью нашею да и с
нами к Москве —кормился именем божьим. А как пришол вор под Маскву и стоял
в Тушине, и на Москве хлеб почел быть дорог, и отец мой, государи, збрел в Тушина
кормитца (sic! —А. Н.). И в те... поры старинным поместейцем отца моего Григорья
в Резанском уезде в Каменскоми стану деревнею Обакомовым да селищам Захаровским завлодел ... Семён Гаврилов сын Коробьин <...>. И во сто... асмом на десеть
году, как вор побежал ис Тушина в Калугу, и отец... мой с вором в Калугу и в иныя
воровския городы не поехол — приехол к Москве, принёс свою вину блаженныя
памети ко государю царю и великому князю Василью Ивановича) всеа Руси, и царь
Василей отца моего пожаловал, вину ему велел отдать.<...> И отец... мой на Резань
съехоть не смел, блюдяся убойства от Прокофья Лепунова, скитал[ся] на Москве.
А как... во сто девятом на десеть году литовския люди на Москве [лю]дей посекли
и Москву выжгли, и в те, государи поры, что было у отца моего рухледи и... госуда­
ревы жаловолныя грамоты, и то всё погарело в те поры на Москве. А отца моего...
заперли в те поры в Кремле. И во сто... двадесятом году отец мой ушол [и]з осады и
лежал болен»59.
К этому следует добавить, что раздачей, в которую пошли вотчины и поместья
Григория и Афанасия Кобяковых после их отъезда в Тушино попользовался не толь­
ко С. Г. Коробьин, но и Семён Захарьевич Ляпунов60. В 123 (1614/15) г. деревня Аба­
кумова и селище Захаровское были указом царя Михаила Фёдоровича возвращены
Г. И. Коробьину, и он владел ими вплоть до своей смерти в 130 (1621/22) г. Но в 1626 г.
С. Г. Коробьин возбудил тяжбу за свою «выслуженную вотчинку и поместейце»61, что
и вызвало встречное челобитье Д. Г. Кобякова, процитированное выше.
Биография Г. И. Кобякова, насколько можно доверять её изложению в чело­
битной, выглядит нетипичной, если не сказать —маргинальной. При условии, что
мы исходим из представления о «сплочённости» рязанской дворянской корпора­
ции под стягами Прокопия Ляпунова. Но вот судьба последнего представителя рода
178
ОПЫТНОЕ ПРЕНІЯ Н ЗЕІИСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НИШЕ НОН ВЕКИ
Дмитриевых —как мы помним, не совсем чужого Ляпуновым. У Ю. В. Дмитриева
сыновей не было, сын же И. В. Дмитриева, Иван Иванович «царю Василью изме­
нил, отъехол от царя Василья в Тушина, а ис Тушина он, Иван, к Москве к царю
Василью и к бояром не бывал, а был всё в воровстве. Ис Тушина ездил он, Иван,
с Михаилом Салтыковым да с Феткою Ондроновым под Смоленеск х королю, и ис
под Смоленска он, Иван Дмитреев, з Желтовским да с Михаилом Салтыковым да с
Феткою Ондроновым пришол под Москву. И Москву он, Иван, с Олександром Госевским да с Михаилом Салтыковым да с Феткою Ондроновым жгли. И приступал
он, Иван Дмитреев, с литовъскими людми к Симонову монастырю, чтобы Симонов
монастырь взять и высечь, а в те поры в Симонове монастыре сидели государевы
ратные люди. И ево, Ивана Дмитреева, в ызмене под Симоновым монастырём го­
сударевы ратные люди убили на приступе, а товарищей ево, которые с ним были
вместе в ызмене, и их в полкех казнили»62. Мы процитировали сказку князя Семёна
Никитича Гагарина, которому досталось богатейшая вотчина И. И. Дмитриева —
село М итинское с деревней Аннинской. Другая версия звучит в челобитье родной
сестры И. И. Дмитриева, княгини Марьи Волконской: «в моковское розаренья в
119-м году брата моего Ивана убили по приказу недруга нашего Прокофья Ляпуно­
ва. И после брата моево при боярех тое вотчины селца Мишинского жеребей отдал
Прокофей Лепунов брата моево Иванове жене Олене на прожиток, покамест она
замуж пойдёт, а два жеребья тое ж вотчины отдал Прокофей князь Семёну да князь
Миките князь Никитиным детям Гагариным»63.
Уже не в первый, и не в последний раз нам встречается мотив несущей смертель­
ную угрозу «недружбы Прокопия Ляпунова». Как жаловался в начале 1612 г. Д. Т. Тру­
бецкому и И. М. Заруцкому князь Василий Иванович Щетинин64, «во 117-м году дядю
его, князя Ивана Щетинина, убил Прокофей Ляпунов по недружбе. И князь Иванов
брат родной, а ево князя Васильев дядя, князь Михайло Щетинин, блюдяся убивства
от Прокофья Ляпунова, отъехал с Москвы в Тушино к царю Дмитрею <...> И то деи
дяди его княж Михайлово поместье дано было Борису Ляпунову. И Бориса Ляпунова
под Москвою убили, а то помесье после Бориса отдано Борисовой матери Ляпунова,
с сыном Ульяном, да з дочерью, з девкою»65.
Безусловно, эти обвинения Прокопия Ляпунова в убийствах и злоупотреблени­
ях, в какой-то степени тенденциозны, но и они не противоречат реалиям Смутного
времени. Сам приход Прокопия Ляпунова к власти в Переяславле-Рязанском дол­
жен был носить характер переворота, резко изменившего привычную для рязанцев
иерархию и повлёкшего за собой не только мученическую смерть в Путивле закон­
ного рязанского воеводы князя Г. С. Коркодинова, отосланного туда Ляпуновым,
но, почти наверняка, и перераспределение земельной собственности в интересах
клана Ляпуновых, их родственников и свойственников —теми способами, которые
хорошо были знакомы со времён опричнины, и которые вновь легализовала Смута.
Счёт к Прокопию Ляпунову накопился очень у многих, и не один И. Н. Ржев­
ский был ему «недруг великий»66. За смертью основных фигурантов Смуты, разо­
жжённые ими конфликты и «недружбы за землю» перешли в следующие поколе­
ния, и ещё много лет спустя в Поместном приказе челобитчиками предъявлялись
в качестве обоснования их прав всевозможные грамоты на вотчины и поместья,
выдававшиеся в Смуту разными правительствами и противоречившие друг другу.
Рекорд, вероятно, установил Ульян Семёнович Ляпунов, четверть века тягавший­
ся по поводу поместий Андрея и Ивана Никитичей Ржевских («в Резанском уезitiotfii смутного времени
179
де в Окологородном стану жеребей села Ходынина, да жеребей сельца Ваграмова,
да в Ростиславе ком стану полсельца Потулова, да треть пустоши села Матцкого —
387 четей»), отданных после их бегства в Тушино родным братьям Ульяна Ляпуно­
ва, Борису и Фёдору, впоследствии убитых под Москвой. Поместья впоследствии
отошли младшему поколению Ржевских —Ивану Андреевичу и Ивану Ивановичу
Как писал в интересной автобиографическими подробностями челобитной
от 16 мая 1637 г. Ульян Ляпунов, «то поместье за кровь братьев ево дано было ему
Ульяну с матерью, и с невесткою, и с сестрою. И в прошлом де во 120-м году, как
был князь Иван Хворостинин в Переславле Залеском, и то де поместье и грамоты у
него отнял бес сыску и без вины, и отдал Ивану Иванову сыну да Ивану Андрееву
сыну Ржевским по дружбе и по свойству. И о том де поместье бьёт челом Государю
со 122 году, и дело де было выписано, а указу де не было, потому что он был на госу­
даревых службах под Смоленским полтора года, да на Резани, и от татар был ранен
и лежал от ран многое время. И как де он от раны обмогся, и он де был на службе
в Можайску против королевича, и в подъезде де он под Вязьмою ранен, и от тое
де он раны лежал болен многое ж время. И как горел Кремль и Китай, и то де дело
згорело не вершено, а после де пожару был он на службе на Михайлове, в Пронску
и под Смоленском. И под Смоленском де он ранен и взят был в полон в Литву. А те
де Иваны Ржевские тем братьев ево и ево кровным поместьем владеют напрасно,
неведомо почему67».
Необходимо добавить, что с И. И. Ржевским Ульян Ляпунов делил село Горетово Каменского стана — ещё одно доказательство «уравнения Колеминых»!
В 1639/40 г. И. И. Ржевский умер, а его поместья отошли двоюродным братья Ники­
те и Андрею Григорьевичам и вдове Соломониде «на прожиток»68. Но Ульян Ляпу­
нов упорно продолжал челобитничать —последний раз уже при новом царе Алексее
Михайловиче, пока 7 апреля 1649 г. бояре не приговорили тем поместьям быть за
Ржевскими, а Ульяну Ляпунову приговорили отказать: «таких старых дел по госу­
дареву указу и выписывать не велено, не то что их переделывать»69. Этот боярский
приговор как бы подвёл символическую черту под страстями, претензиями, и зло­
памятностью Смуты.
***
Целью своей работы мы видели: обобщить некоторые наши наблюдения, ка­
сающиеся судеб рязанской служилой корпорации на рубеже XVI—XVII вв., а также
обосновать предположения о её фактическом распаде в Смутное время, о существо­
вании некой формы клиентелы между провициальными дворянами и представите­
лями боярской аристократии и влиянии этих связей на политическую ориентацию
служилых людей в ходе Смуты. Все эти вопросы тесно связаны с историей станов­
ления дворянского сословия Московского государства в целом и предполагают
расширения временного охвата исследования, как минимум, на целое столетие.
Полноценная разработка этой темы, хотя бы на материале одного лишь Рязанско­
го края, требует введения в оборот значительного источникового материала XVII в.
(после 1613 г.), систематической публикации которого до сих пор уделялось гораздо
меньше внимания, чем документам доромановской эпохи. Если мы смогли в какойто степени обозначить отдельные перспективы такого исследования, то задачу на­
стоящей статьи следует считать выполненной.
опытное
штат н зегнские
ополчения в шише вон веки
1 Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты
ловым, сыном активного фигуранта Смуты Исая
в Московском государстве ХѴІ-ХѴІІ вв.: Опыт
Никитича Сунбулова), опубликованную нами:
изучения общественного строя и сословных отно­
Никитин А. О. Сунбуловы - рязанские предки
шений в Смутное время / Отв. ред. Я. Н. Щапов;
А. С. Пушкина / / Есенинский вестник. Выл. 5.
ст. Е. В. Чистяковой. 5-е изд. М., 1994. С. 181.
[Рязань, 2001]. С. 21.
2 Восстание И. Болотникова: Документы и
материалы / Сост. А. И. Копанев и А. Г. Маньков.
М., 1959. С. ПО.
3 ПСРЛ. Т. ХГѴ. Первая половина: I. Повесть
о честном житии царя и великого князя Феодора
Ивановича всея Руссии; II. Новый летописец /
Под ред. С. Ф. Платонова и П. Г. Васенка. СПб.,
1910. С. 107.
4Седов П. В. Поместные и денежные оклады
18Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 148, 241.
19Скрынников Р. Г. Царство террора. С. 479—
480, 544-545.
20 Зимин А. А. В канун грозных потрясений.
М., 1986. С. 1 4 ,4 7 ,9 1 ,9 8 , 248, 267.
21 Акты XIII-XVII вв., представленные в Раз­
рядный приказ... С. 208.
22Тысячная книга 1550 г. и Д воровая тетрадь
50-хгг.ХѴІв. С. 166-168.
как источник по истории дворянства в Смуту / /
23 Зимин А.А. Формирование боярской ари­
Архив русской истории: Научный исторический
стократии в России во второй половине XV —пер­
журнал. М., 1993. Выл. 3. С. 227, 241.
вой трети XVI в. М., 1988. С. 267—268.
5 РГАДА. Ф. 141. 1605 г. Д. 3. Л. 3 -4 .
6Боярские списки последней четверти XVI —
начала XVII вв. и роспись русского войска 1604 г.:
Указатель состава государева дворапо фонду Разряд­
ного приказа / Сост. С. П. Мордовина и А. Л. Ста­
ниславский. М., 1979. С. 207; Барсуков А. П. Д о­
кладная выписка 121 (1613 г.) о вотчинах и поме­
стьях. М., 1895. С. 3.
7 Скрынников Р. Г. Социально-политическая
борьба в Русском государстве в начале XVII века.
Л., 1985. С. 249-250.
8Павлов А. П. Государев двор и политическая
борьба при Борисе Годунове. СПб., 1992. С. 114.
24 Разрядная книга 1475—1598 гг. С. 116.
25 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1275. Ч. II. Стб. 41408/
175. Л. 24.
26 Разрядная книга 1475—1598 гг. С. 259—260.
27Акты ХІІІ-ХѴП вв., представленные в Раз­
рядный приказ... С. 208.
28Боярские списки последней четверти XVI —
начала XVII вв. и роспись русского войска 1604 г.
С. 143, 283, 284, 313.
29 Козляков В. Н. Род дворян Ляпуновых
в ХѴІ-ХѴІІ веках / / Четвёртые Яхонтовские
чтения. Материалы межрегиональной научнопрактической конференции. Рязань, 2 4 -27 октя­
’Там же. С. 112, 114,241.
бря 2006 года / Отв. ред. И. Г. Кусова. Рязань, 2008.
10ААЭ.Т. 2 (1598-1613). СПб., 1836. С. 4 4 -4 5 .
С. 369-370.
“ Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь
30 Боярские
списки
последней
четверти
50-х гг. XVI в. / Подг. к печ. А. А. Зимин. М.; Л.,
XVI — начала XVII вв. и роспись русского войска
1950. С. 72.
1604 г. С. 142-143.
12 Разрядная книга 1475-1598 гг. / Под ред.
В. И. Буганова. М., 1966. С. 186-188.
13 Скрынников Р. Г. Царство террора. СПб.,
1992. С. 149, 531-532.
14 Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 532—533.
31 В послушной грамоте Симеона Бекбулатовича от 7 января 1576 г. приводится ссылка
на память за приписью дьяка А. Щелкалова от
5 января того же года: «Которыя вотчины были за
Фёдором да за Семёном за Сунбуловыми на Ре­
15ААЭ. Т. 2. С. 44; АСЗ. М., 2002. Т. 3. С. 296.
зани и в ын[ых] городех, и тех вотчин у их жон
16Акты XIII-XVII вв., представленные в Раз­
и детей не отнимать, а бытии тем вотчинам за
рядный приказ представителями служилых фами­
их жёнами и детъсм и впредь; приказал государь
лий после отмены местничества / Сост. А. Юшков.
князь Иван Васильевич Московской» (АСЗ. Т. 3.
М., 1898. Ч. 1 .1257-1613 гг. С. 201-233.
С. 341—342). Тем не менее, если вотчины не под­
17 См. родословную роспись Сунбуловых
вергались конфискации, то на поместья запрет
(подана в Разрядный приказ в 1686 г. М. И. Сунбу-
не рапространялся, и село Вороново Каменско­
вюдн статного ерміенн
го стана досталось после казни Сунбуловых А. Я.
50АЗР. Т. 4. С. 360.
Измайлову (Писцовые книги Рязанского края.
51АИ. Т. 2. № 311. С. 368.
XVI век / Под ред. В. Н. Сторожева. Рязань, 1898.
52АЗР. Т. 4. С. 349, 350, 356.
Т. 1. Выл. 1. С. 317).
53АСЗ. Т. 3. С. 367.
32Никитин А. О. Указ. соч. С. 20—23.
33Акты XIII XVII вв., представленные в Раз­
рядный приказ... С. 212.
34Антонов А. В. Частные архивы русских фе­
одалов XV — начала XVII века / / РД. Выл. 8. М.,
2002. № 1718.
35Акты Московского государства / Под ред.
Н. А Попова (далее —АМГ). СПб., 1890. Т. I. Раз­
рядный приказ. Московский стол. 1571—1634.
С. 269.
54Там же. С. 342.
55ААЭ. Т. 2. С. 133; Белокуров С. А. Разрядные
записи за Смутное время... С. 10; Козляков В. Н.
Смутав России. XVII век. М., 2007. С. 204-205,465.
56Князьков С. Е. Материалы к биографии И с­
томы Пашкова и истории его рода / / АЕ за 1985
год. М ., 1986. С. 72.
57 Зимин А. А Формирование боярской ари­
стократии... С. 269.
58АСЗ.Т. 2. С. 188.
36 Павлов А. П. Указ. соч. С. 134.
59АСЗ.Т. 3. С. 483.
37 Тюменцев И. О. Список сторонников царя
60АИ. Т. 2. № 286. С. 347-348.
Василия Шуйского (Новая находка в Шведском
61А С З.Т .З. С. 483-485.
государственном архиве) / / АЕ за 1992 год. М.,
62Тамже. С. 487.
1994. С. 318.
63Тамже. С. 488.
38 31 декабря 1610 г. Сигизмунд III даже п о­
64Князья Щетинины были испомещеныв Ря-
жаловал бывшего спальника И. В. Измайлова
занскомуезде при Иване Ірозном (АСЗ. Т. 2. С. 413).
оруж-ничим. Правда, к 7 мая 1610 г. примкнувший
65Тамже. С. 412.
к I ополчению Артемий Измайлов уже считается по­
66 Касательно смерти И. И. Ржевского, тра­
ляками изменником, а его двор и палаты (бывшие
диционно трактуемой чуть ли не как следствие по­
кн. Ивана Глинского) в Каменном городе пожа­
пытки закрыть Прокопия Ляпунова своим телом,
лованные В.Шуйским обещаны Сигизмундом III
то её обстоятельства, на наш взгляд, требуют вы­
боярину Ивану Никитичу Салтыкову (Акты, от­
яснения. Версию о самоубийственном поведении
носящиеся к истории Западной России (далее —
Ивана Никитича на казачьем круге невозможно
АЗР). Т. 4 (1588-1632 гг.). СПб., 1851. С. 403, 408).
принять психологически, если видеть в Ржевском
39 Белокуров С. А. Разрядные записи за Смут­
ное время (7113-7121 гг.) М., 1907. С. 5.
40АЗР. Т. 4. С. 475.
41РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1275. Ч. II. Стб. 41408/
175.Л. 179.
42 Эскин Ю. М. Местничество в России XVI—
XVII вв.: Хронологический реестр. М., 1994. № 886,
1041, 1245.
43АМГ. Т. 1.С . 268.
44 Писцовые книги Рязанского края. Т. 1.
Выл. 1.С . 11,43, 178-179,365.
45Там же. С. 317.
46РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1275. Ч. II. Стб. 41408/
175. Л. 24.
47Акты XIII—XVII вв., представленные в Раз­
рядный приказ... С. 201—233.
живого человека, а не персонажа пьесы (вроде
драмы С. А. Гедеонова «Смерть Ляпунова»), функ­
ция которого — декламировать перед зрителями.
Если И. Н. Ржевским и были произнесены слова:
«За посмешно де Прокофья убили, Прокофьевы
де вины нет», то, скорее всего, они прозвучали в
гораздо более спокойной обстановке и были адре­
сованы отнюдь не распалённым кровью казакам.
А дальше уже мог приложить руку какой-нибудь
«доброхот», который «довёл» атаманам про «раз­
говорчики» Ржевского, с которым у казаков, воз­
можно, были и свои счёты.
67РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1275. Ч. II. Стб. 41408/
175. Л. 171, 179, 180.
68Тамже. Л. 193-194.
69Тамже. Л. 198 об.
48АИ. СПб., 1841. Т. 2. № 286. С. 347-348.
49Там же. С. 348.
182
СітаТНОЕ ВРЕіТІЯ И ЗЕгТІСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НіІЧЙІІЕ КОН ВЕВЙ
ГО РОД А И Н ЕЗД Ы В М Ы Т Н О Е В Р В Ш .
РЯЗАНСКАЯ «НКРАЙНА»
П. В. Седов
УНИКАЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ
О КРЕСТЬЯНСКИХ ПОВИННОСТЯХ В СМУТУ
Историографический опыт изучения Смуты приводит к выводу о продуктив­
ности комплексного подхода к событиям начала XVII в. Концентрация внимания
исследователей лишь на одном из сословий, участвовавшем Смуте, препятствует
целостному взгляду на проблему. Так было в рамках концепции Смуты как первой
крестьянской войны, когда в центре внимания были лишь крестьяне, холопы, а так­
же казаки, в которых видели все тех же беглых крестьян и холопов. Исследования
последних десятилетий вывели на первый план изучение служилого сословия, в
особенности дворянства. Это существенно продвигает изучение темы, но снова вы­
деляет из всего комплекса событий преимущественно одну составляющую.
Между тем, роль крестьян в крестьянской стране невозможно переоценить.
Речь идет не только о том, что они участвовали в Смуте с оружием в руках, хотя
и это было, а о том, что именно труд крестьян определял саму возможность суще­
ствования страны. В конечном счете, именно крестьяне создавали материальные
условия для выхода страны из кризиса смутного времени и последующего ее вос­
становления.
Исследователи не располагают точными сведениями о размерах крестьянских
повинностей Средневековой Руси. Вводимое в научный оборот дело может считать­
ся в этом отношении одним из самых информативных. Оно сохранилось в соста­
ве архива новгородской приказной избы, вывезенного в Швецию, и относится к
1610—1611 гг., когда крестьяне Михайловского погоста Ладожский Порог на реке
Волхов детально описали все свои повинности1. Это дело упомянуто в монографии
А. А. Селина, детально изучившего архив новгородской приказной избы. А. А. Се­
лин использовал те сведения этого дела, которые связаны с военными действиями
на новгородской земле. Уникальные данные этого дела о размере крестьянских по­
винностей выходили за рамки исследования А. А. Селина и, видимо, поэтому не
привлекли его внимания2.
Имеется возможность составить представление о Михайловском погосте на
Ладожском пороге накануне Смуты. По писцовой книге Водской пятины 1582 г.
в этом погосте значилось «28 деревень живущих да 20 деревень пустых, да 4 пусто­
ши, что были деревни, а них двор попов да двор дьячка церковного да крестьянских
живущих 84 дворы, а людей в них 82 человека да 115 дворов пустых, пашни паханые
388 чети с третником да перелогом пашни 624 четверти без полутретника в поле, а в
дву потому ж, сена 3423 копен; в живущем 39 обеж без полутрети, а в пусте 62 обжи
с третью и полполполтрети обжи»3. Погост переживал общее для северо-западных
областей страны запустение: запустело 115 (57,79 %) дворов, почти две трети земель
ГОРОДА И ИЕЗДЫ В
Сітатнов ВРЕАІЯ.
р я за н с в а я
«ЯВРАЙНА»
183
не распахивались и лежали в перелоге. В среднем на одну живущую обжу приходи­
лось 2,16 крестьянских двора.
С этих земель «оброку иметца и с пошлинам по новому писму з живущих
с 39 обеж без полутрети денгами за волостелин корм и за помещиковы за мелкие
доходы» —20 рублей 85 '/ копеек и «посопного хлеба»: ржи и овса по 155 четвертей
с третником, ячменя —28 четвертей с полуосминою. С пустых 62 '/ обеж «иметца
денгами» 24 рубля 52 '/ копейки и «посопного хлеба»: ржи и овса —по 249 четвер­
тей с третником, ячменя —37 четвертей без полполполтретника4.
Для дальнейшего анализа существенно, что в 1611 г. крестьяне Михайловско­
го погоста несли подати с тех же 39 обеж без полутрети, что и в писцовой книге
1582 г. В новгородских землях начала XVII в. тягло стали считать не обжами, а вытя­
ми, которые выступают в данном случае как равные величины.
Осенью 1611 г. дворцовые крестьяне Михайловского погоста Ладожский порог
подали челобитную о том, чтобы с них не собирали податей за два прошлых года,
поскольку они были пожалованы «по королевскому листу» в поместье казачьему го­
лове Тимофею Шарову и новгородскому дворянину Роману Неелову. Размер поме­
стья составлял 400 четвертей земли в одном поле и включал также доход с местного
кабака.
При этом крестьяне исчислили все формальные и неформальные подати и по­
винности в отношении своих землевладельцев последнего времени. Принципи­
ально важно, что расчеты крестьян были приняты властью, то есть не содержали
преувеличений, несовместимых с реалиями того времени.
Помещики владели этим погостом с 1 сентября 1610 г.: Тимофей Шаров
до Ильина дня 1611 г., то есть до своей гибели во время штурма Новгорода шведами
16 июля, а Роман Неелов —до Николина дня вешнего, то есть до 12 мая 1611 г.
В деле сохранилась память из новгородской приказной избы в местный двор­
цовый приказ 15 апреля 1611 г. с предписанием аннулировать дачи от имени ко­
ролевича Владислава и возвратить пожалованные земли обратно во дворец. При­
говор был оформлен не от имени одного воеводы, а от всех людей Новгородского
государства: «По приговору боярина и воеводы князя Ивана Никитича большого
Одоевского и дворян, и дьяков, и голов казачьих и стрелецких, и детей боярских, и
гостей, и торговых и посадских, и всяких служивых и жилецких людей Ноугородцкого государства». Перед нами характерное для Смуты участие разных сословий в
управлении страной, разумеется, в рамках положенного каждому сословию статуса.
По этому приговору поместье было отобрано у Романа Неелова, а Тимофею Шарову
в качестве исключения поместье оставили «до тех мест, покамест даст Бог на Мо­
сковское государство государя».
В деле сохранились данные о том, что крестьяне платили подати на три срока в
году: на Крещение, на Николин и Ильин дни. Следовательно, половина Михайлов­
ского погоста, доставшаяся Тимофею Ш арову платила подати за полный год на три
срока, а та часть, которая была за Романом Нееловым —только за часть года, на два
срока. На третий срок, на Ильин день, эта часть погоста была уже дворцовой. Это
обстоятельство объясняет, почему, как мы увидим далее, подати Роману Неелову
оказались на треть меньше.
В погосте значилось 39 вытей, из которых 15 приходилось на долю Тимофея
Шарова. С каждой выти его поместья крестьяне заплатили деньгами по 6 рублей, а
также хлебом, мясом и сеном. Эти данные сведены в таблицу.
184
ОПЫТНОЕ ВРЕіІІЯ Н ПЕШИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В Hlt'lltHII »0» ВЕК4
Таблица 1. Частновладельческие подати натурой с поместья Тимофея Шарова
в Михайловском погосте Ладожский порог (с 15 вытей)5
Подати
Цена за единицу
Стоимость деньгами
Ячменя 30 четвертей
по 40 копеек
12 рублей
Пшеницы 15 осьмин
33 копейки
4 рубля 95 копеек
Ржи 25 четвертей
30 копеек
7 рублей 50 копеек
Овса 45 четвертей
20 копеек
9 рублей
«Посопной ржи»
15 рублей
6 яловиц
по 1 рублю 20 копеек
7 рублей 20 копеек
50 полстей свинины
полсть по 25 копеек
12 рублей 50 копеек
Конского корма 30 четвертей овса
по 20 копеек
6 рублей
30 возов сена
9
Итого
49 рублей 70 копеек
Без учета 30 возов сена эта часть податей составляла 6 рублей деньгами и
49 рублей 70 копеек натурой, всего 55 рублей 70 копеек. На каждую выть приходи­
лось, таким образом, 3 рубля 71 копейка.
Далее в крестьянской челобитной приведены еще более интересные сведения
о неформальных дополнительных податях и повинностях. Крестьяне заплатили
Тимофею Шарову в связи с его приездом в поместье с каждой выти по 3 четверти
овса (по 20 копеек), по 1 четверти ржи (по 30 копеек), 3 пуда масла (по 40 копеек
пуд). Стоимость этого оброка составила 2 рубля 10 копеек с выти. Для доставки
этих продуктов из Локоцкого погоста в Новгород крестьяне наняли 15 подвод,
найм каждой подводы обошелся крестьянам по 30 копеек за каждую, всего 4 рубля
с полтиной, то есть обошелся более чем вдвое дороже самого оброка. Под само­
го Тимофея Шарова, «как он ехал до Новгорода», крестьяне наняли три подводы
за рубль.
По случаю приезда помещика крестьяне «варили пиво и вино курили, солод и
хмель покупая и суды и стряпщика имовали». Эти расходы составили в перерасчете
на каждую выть по 1 рубль 20 копеек. Сверх того, «по Тимофееву ж указу дали прикащиком двем человеком и с лошадми на корм и прикащицких доходов с выти» —
по 75 копеек. Всей крестьянской волостью Тимофею Шарову вскладчину купили
жеребца, с 15 вытей его поместья в общий платеж вышло 2 рубля.
В сумме эти дополнительные повинности и налоги составили 11 рублей 55 ко­
пеек. Итого все вышеизложенные подати были оценены крестьянами в 15 рублей
36 копеек с каждой выти.
Мы не располагаем точными сведениями о том, сколько крестьянских дворов
составляло одну выть в Михайловском погосте. В 1611 — 1613 гг. на дворцовых зем­
лях Шелонской пятины на выть приходилось от четырех до восьми дворов6. При­
нимая норму в восемь дворов на выть для Михайловского погоста Ладожский по­
рог, получаем, что подати с одного двора составляли около двух рублей —обычная
величина для конца XVI века7.
города н ыезды в сгтічтмог: ш тая рязанская «б и р ж »
Крестьяне отдельно посчитали свои налоги и для той части погоста, которая
досталась другому помещику —новгородскому дворянину Роману Неелову.
Таблица 2. Частновладельческие подати натурой с поместья Романа Неелова
в Михайловском погосте Ладожский поро£
Подати
Цена за единицу
Стоимость деньгами
Ячменя 32 четверти
по 40 копеек
12 рублей 80 копеек
Ржи 15 У2 четвертей
30 копеек
4 рублей 65 копеек
Овса 32 четверти
20 копеек
6 рублей 40 копеек
Конского корма 20 четвертей овса
по 20 копеек
4 рубля
20 возов сена
?
Итого
27 рублей 85 копеек
По сравнению с податями поместья Тимофея Шарова крестьяне Романа Нее­
лова заплатили меньше: с них вообще не брали пшеницы, «посопной ржи», и мяса
(яловиц и свинины). Возможно, мясо полагалось поставлять ближе к осени, на
ильинский срок. Зато деньгами крестьяне заплатили на рубль больше —всего 7 ру­
блей. О личном приезде Романа Неелова в свое поместье крестьяне не упомянули и
потому значительных расходов в связи с этим не несли.
После того как поместье было отписано у Романа Неелова обратно во дворец,
оно были отдано в корм казакам Тимофея Шарова ПО человекам, «и те казаки имали на нас корму против ноугоротцкого указу на человека по сороку алтын на месяц,
а давали, государь, мы им корму на десять недель». Эти сведения любопытны в пла­
не возможного варианта корма служилого человека эпохи Смуты, в данном случае
конного казака: 40 алтын или 1 рубль 20 копеек на месяц. В перерасчете на год это
составляет 14 рублей 40 копеек.
Для сравнения можно заметить, что аналогичную норму применили и в ниже­
городском ополчении, когда в 1611 г. смоленским дворянам до верстания по трем
статьям одинаково выдали всем по 15 рублей человеку9.
Далее крестьяне Михайловского погоста посчитали и иные свои подати и
повинности. Ладожский воевода Василий Федорович Бутурлин доправил с них
50 рублей «да к городовому делу и к наряду на подъем по тритцати человек людей,
да на найм для розгону два человека, да шесть подвод. И те, государь, люди и под­
воды в городе в Ладоги и по ся места безоступно». Затем, когда воевода Василий
Бутурлин со шведским военноначальником Клаусом Ириком шли к Ладоге, то на
михайловских крестьянах взяли «людцкого и конского корму в две статьи и под
Ладогу, и на Вандин остров к наряду» 20 яловиц, 15 баранов, 6 пуд масла коровья,
6 ведер сметаны, 500 хлебов. В данном случае крестьяне не указали цену всех этих
продуктов, а только яловиц и масла: каждая яловица равнялась по цене пуду масла
и составляла 1 рубль 20 копеек. Затем ладожский воевода Григорий Муравьев «до­
правил» на михайловских крестьянах 5 рублей на корм московским стрельцам и
подымных денег —8 рублей.
Когда же шведские войска взяли Ладогу, то во время осады и сразу после нее
сельская округа вокруг крепости подверглась разорению: «нас воевали и дерев186
СШЫТНОЕ ВРЕШЯ Н ЗЕгПСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ Б ІІЙ'ІЙЙІІ KUH ВЕКЙ
нишка наши пожгли и хлеб жатой и сена повозили и нежатой хлеб вытолочили
и жать не давали, и лошади и коровы отогнали, и нас, сирот, побили и в полон
поймали».
Затем мимо Михайловского погоста прошел из Новгорода воевода князь Иван
Мещерский с ратными людьми под Ладогу, где встал «на Гостином поле, и с нашего
Михайловского погоста з достальных крестьянишек доправил» 12 яловиц, 25 бара­
нов, 30 четвертей сухарей, 300 хлебов, 2 четверти с осьминою толокна, 50 четвертей
овса. Он же взял с погоста «с собою, под Ладогу идучи, датошных людей сорок че­
ловек конных, и тех людей под Ладогою убили немецкие люди и лошадей взяли».
После в поле под Ладогу прибыл помещик Роман Неелов, а с ним сорок человек
стрельцов, которых крестьяне кормили пять недель. Возможно, этот корм заменил
приезд помещика в свое владение. Далее «приехал на Гостино поле князь Григорей
Волконской с ратными людьми, и доправил на нас корму»: 10 яловиц, 25 баранов,
300 хлебов, 20 четвертей сухарей, 40 четвертей овса. «Да свезли всякие ратные люди
с нашего Михайловского погоста с Обонежской стороны пятьсот воз сена». Кре­
стьянам дали также на прокормление казаков приказа Солового Протасьева — им
крестьяне поставили 300 хлебов, 20 четвертей сухарей, 3 четверти с осьминою то­
локна, 2 пуда масла, 150 четвертей овса, 100 возов сена.
Вслед за тем на крестьян свалилась новая напасть: «шли немецкие люди под
Новгород, и стояли в Солцы, и к нам приезжали по вся дни, и нас воевали, и людей
мучили и побивали насмерть, и лошадей и коров согнали, и яри сеяти не дали». От
этого разорения «наше волостишко опустело и достальные крестьянишка розбрелись безвестно».
Со слов крестьян русские и шведский войска вели себя по-разному: русские
люди брали корма, а шведы —«жгли», «мучили», «побивали насмерть», отгоняли
скот, топтали посевы и не давали жать и сеять. Примечательно, что крестьянская че­
лобитная была подана в Новгороде при шведах и, следовательно, это был не пустой
поклеп на врага, а простая констатация того как вели себя иноземные наемники на
новгородских землях. Подобное разорение имело самые катастрофические послед­
ствия для крестьянского хозяйства.
Без учета шведского разорения итоговые подати и повинности с 39 вытей Ми­
хайловского погоста по оценкам самих крестьян составили 1432 рубля 3 алтына. Эти
расчеты не включали также «людей и лошадей, которые взяли под Ладогу». В пере­
расчете на одну выть это составляло 35 рублей 80 копеек или более четырех рублей с
двора (если считать по 8 дворов на выть). Эта значительная сумма позволяет сделать
вывод о том, что до шведского разорения 1611 г. погост находился в относительно
благополучном положении и оказался в состоянии выплатить значительные подати
деньгами и натурой без недоимки.
Если бы Михайловский погост оставался в дворцовых землях, то с них за это же
время полагалось взять, включая «посопный хлеб» и переводя все подати на день­
ги, —666 рублей 50 копеек. Следовательно, находясь в частном владении, крестьяне
переплатили 765 рублей 61 копейку, то есть более чем в два раза.
Перед нами чрезвычайно информативный источник. В нем, в частности, ука­
заны цены на основные сельскохозяйственные товары, что уже само по себе важно.
Сравнение этих цен с известными данными за годы Смуты и за послесмутное время
вплоть до 1630-х годов позволяет прийти к важному выводу: это цены стабильно­
го времени, когда не было дефицита продовольствия. Так, по приходо-расходным
города и ш д ы в сітатнов врегпя. рязанская «Украина»
187
книгам Кирилло-Белозерского монастыря, рожь в 1615 и 1636 годах стоила те же
40 копеек, что и в рассмотренной крестьянской челобитной 1611г., когда крестьяне
указали свою цену за поставленный хлеб. В некоторые годы послесмутного времени
цена за четверть ржи поднималась до 45 и даже до 60 копеек, но никогда не опуска­
лась ниже 40. Ту же саму картину видим и по ценам на ячмень, пшеницу и овес10.
Таким образом, к 1611 г. разорение на новгородских землях не привело еще к
существенному удорожанию продовольствия. Дворцовые крестьяне Михайлов­
ского погоста, как и все население страны, разумеется, страдало и от войны и от
увеличения податей, но эти тяготы до 1611 г. не носили еще катастрофических по­
следствий, как это случится в последние годы Смуты, когда Север и Северо-Запад
страны будут безжалостно разорены в ходе военных действий.
Еще один важный вывод, который следует из рассмотренного дела, связан с са­
моорганизацией крестьянской волости. Она составила весьма обстоятельную и до­
казательную челобитную и представила ее в Новгороде. Точность данных позволяет
предположить, что крестьяне использовали свои мирские записи за последний год.
Всякое подобное ходатайство того времени было связано с неформальными подно­
шениями приказным, что требовало дополнительных расходов11. Сумма иска была
велика и, следовательно, требовала значительных подношений. В данном случае
крестьянская община справилась и с этой задачей.
Итак, в рассмотренном деле крестьянская дворцовая волость выступает как
эффективная экономическая единица: крестьяне Ладожского порога платили зна­
чительные по объему подати, что свидетельствует об устойчивости крестьянского
хозяйства даже в разгар Смуты. Состоятельность крестьянства является одним из
важнейших характеристик роли этого сословия в жизни страны. Крепкое крестьян­
ское хозяйство эпохи Смуты кажется неожиданностью, если традиционно рассма­
тривать крестьянство лишь как страдающую бесправную массу на протяжении всей
Смуты. В действительности именно крестьяне вынесли на себе основное матери­
альное бремя содержания страны в лихую годину и предоставили служилым людям
средства для защиты и освобождения страны. Производной от экономических воз­
можностей крестьян была их способность отстаивать свои интересы перед швед­
ской оккупационной властью и зависимой от нее русской новгородской админи­
страцией. Проявив организованность и настойчивость, крестьяне сумели добиться
зачета прежних податей в счет новых налогов. Эта справедливая уступка властей в
пользу крестьян отражает роль последних в материальном обеспечении шведских
войск на Новгородской земле и приводит к простому, в сущности, выводу: чтобы
эффективно управлять свободным крестьянским населением необходимо внима­
тельно относится к их интересам.
Рассмотренный случай самоорганизации крестьян далеко не единичный:
в конце XVI в. дворцовые крестьяне Тарусского уезда оказались способны осво­
бодиться от своего помещика, получившего эти дворцовые земли в во владение12.
Во второй половине XVII в. дворцовые погосты Старорусского уезда были пожа­
лованы по указу царя Алексея Михайловича Валдайскому Иверскому монастырю.
Несколько лет крестьяне сплоченно и упорно пытались вернуть себе свой преж­
ний статус и даже на время одержали верх в судебном иске в московских приказах.
Чтобы оценить их возможности в этом деле, достаточно упомянуть о том, что за
них «заступал» сам царский духовник, которому крестьяне посулили от этого дела
1000 рублей, а «верховому спальнику» Д. Б. Лихачеву —2000 рублей, астрономиче­
188
ОПЫТНОЕ ВРЕгПЯ И З Е іШ И Е ОПОЛЧЕНИЯ В НЙЧЙІЕ HUH ВЕКЙ
ские суммы, поскольку посул в судебных исках XVII в. не поднимался выше 50—
100 рублей13. Однако Иверский монастырь действовал не только посулами, а зару­
чился поддержкой первых бояр государства и одержал верх в многолетней борьбе
со своими крестьянами.
Не следует забывать, что в начале XVII в. не только черносошные и дворцо­
вые, но и частновладельческие крестьяне оставались фактически свободными. На
фоне важных выводов историографии последнего времени об активности и са­
мостоятельной роли дворянства в начале XVII столетия14, а также известной вы­
дающейся роли посадских людей в деле прекращения Смуты, тема крестьянской
самодеятельности этого времени в отстаивании своих интересов позволяет суще­
ственно уточнить общую картину состояния и эволюции сословного общества
того времени.
1Дело по двум челобитным крестьян Ладож­
ского порога о количестве оброков с Михайлов­
9Повестьопобедах Московского государства/
Издание подготовил Г. П. Енин. Л., 1982. С. 31.
ского погоста на Ладожском пороге, взимаемых
10 Приходные и расходные денежные книги
в Дворцовый приказ / / Riksarkivet. Ockupation-
Кирилло-Белозерского монастыря. 1601—1637 гг.
sarkivet fren Novgorod. Serie 2:351. Л. 31-71. Дело
С П б .,2010.С. 127, 1 3 9 ,191,365и др. (см. предмет­
использовано нами по микрофильму, хранящему­
ный указатель).
ся в Москве: РГАДА. Ф. 11 (Заграничный архив).
Рулон 131. Столбец 351 (без пагинации).
2 Селин А. А. 1) Ладога при московских царях.
11 О практике подношений приказным в
Новгороде см.: Седов П. В. 1) Подношения в систе­
ме воеводского управления Новгорода XVII в. / /
СПб., 2006. С. 44-48; 2) Он же. Новгородское об­
Новгородский исторический сборник. СПб., 1999.
щество в эпоху Смуты. СПб., 2008. С. 244. Здесь же
С. 130-163; 2) Он же. «Самая действенная русская
приведены сведения об этих двух землевладельцах.
конституция» (Культурный традиционализм сред­
3 РГАДА. Ф. 1209. Кн. 963. Л. 155 об.
невекового кормления и его модернизация в пе­
4 Там же. Л. 156 о б . - 157 об.
тровскую эпоху) / / Чело. 2003. № 1 (26). С. 35—47.
5 РГАДА. Ф. 11. Рулон 131. Столбец 351 (без
пагинации).
6 Аграрная история Северо-Запада России
XVII века. Л., 1989. С. 125.
7 Корецкий В. И. Закрепощение крестьян и
XVI в. М., 1970. С. 43.
в статнов
№ 1.С. 144.
14 Флоря Б. Н. Польско-литовская интервен­
ция в России и русское общество. М., 2005.
8 РГАДА. Ф. 11. Рулон 131. Столбец 351.
незды
13 См.: Седов П. В. Подношения в московских
приказах XVII в. / / Отечественная история. 1996.
классовая борьба в России во второй половине
города и
12 Корецкий В. И. Закрепощение крестьян и
классовая борьба в России... С. 61—62.
вреш я .
рязанская «акрайна»
В. Н. Глазьев
ВОЕВОДЫ ВОРОНЕЖА И ПОЗИЦИЯ ГОРОДА
В ЭПОХУ СМУТЫ
Город-крепость Воронеж был основан «на Поле» в 1585/86 г. О том, что проис­
ходило в окраинном Воронеже в эпоху Смуты, сохранилось мало документальных
свидетельств. О позиции населения города в годы гражданской войны и иностран­
ной интервенции свидетельствуют данные о пребывании в Воронеже воевод, на­
значенных противоборствующими сторонами.
Со времени основания Воронеж был заселен приборными служилыми людь­
ми — стрельцами, беломестными и полковыми казаками, пушкарями. По указу
царя Бориса Годунова на жителей Воронежа была возложена обременительная по­
винность — десятинная пашня. Воронежцы обязывались обрабатывать землю —
600 десятин, собирать урожай и свозить в житницы. Хлеб предназначался для госу­
дарственных нужд1. Мнение С. Ф. Платонова о том, что десятинная пашня повлек­
ла за собой последующую поддержку населением южных крепостей Лжедмитрия I,
вполне обосновано. Вероятно, «государева барщина», которую были обязаны от­
рабатывать служилые люди, вызывала недовольство Борисом Годуновым и обеспе­
чила успех самозванцу.
В 1603 г. воевода Борис Васильевич Собакин, кашинский выборный дворя­
нин, умер на службе в Воронеже, воронежским воеводой стал Иван Дмитриевич
Плещеев по прозвищу Заяц или Зайка2. В начале царствования Федора Ивановича
И. Д. Плещеев имел один из придворных чинов —жильца3, в 1606—1607 гг. —мос­
ковского дворянина. После отъезда из Воронежа, во времена Лжедмитрия I,
Плещеев оставался в тени. Новые назначения он получал уже от царя Василия
Шуйского4.
13 октября 1604 г. отряд Лжедмитрия I перешел границу России. За короткое
время под его властью оказались Чернигов, Путивль, Рыльск, Курск. Их жители за­
хватили воевод и отвели их к самозванцу. По распоряжению царя Бориса в Брянске
сосредоточились крупные военные силы. В войско, возглавляемое кн. Ф. И. Мстис­
лавским, были призваны 100 стрельцов из Воронежа и 100 —из Ельца5.
В январе-феврале 1605 г. бои с самозванцем шли с переменным успехом. Оса­
да Рыльска войсками кн. Ф. И. Мстиславского закончилась неудачей. Отступление
правительственных войск из-под Рыльска укрепило позиции «царевича Дмитрия».
Весть о поражении годуновских войск под Рыльском распространилась по южной
окраине государства, «царевича Дмитрия» признали крепости: Царев-Борисов6,
Белгород, Валуйки, Оскол. В это же время на сторону самозванца перешел Воро­
неж, а чуть позже —Дивны и Елец. Их жители привели в Путивль к Лжедмитрию
своих воевод, закованных в цепи7.
ОПЫТНОЕ ВРЕгПЯ Н ЗЕІИСВИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НПЧіМЕ ВОН ВЕКИ
Вероятно, к Лжедмитрию I был доставлен воронежский воевода кн. Борис
Никитович Приимков-Ростовский8. Самозванец сохранил воронежскому воеводе
жизнь. Приимков-Ростовский продолжал службу при царях Василии Шуйском и
Михаиле Романове. На лестнице чинов он продвинулся от жильца до московского
дворянина9.
Видимо, Лжедмитрий I послал в Воронеж, как и в другие восставшие против
Годунова города, своего воеводу. Кто был назначен самозванцем руководить Воро­
нежем, не известно. Лжедмитрий I издал указ, обеспечивающий ему прочную под­
держку жителями Воронежа и других южных городов, —отменил десятинную паш­
ню. «Государевы десятины» были разделены между воронежцами.
С весны 1605 г. осаждавшая Кромы правительственная армия, в составе кото­
рой находились воронежские и елецкие стрельцы, была охвачена брожением. Оно
еще более усилилось после смерти Бориса Годунова 13 апреля 1605 г. Надо пола­
гать, что воронежские и елецкие стрельцы, стоявшие под Кромами, знали о том, что
Елец и Воронеж перешли на сторону «царевича Дмитрия».
В начале мая 1605 года под Кромами произошел антигодуновский мятеж. По­
сле того, как все казаки и стрельцы были приведены к присяге Лжедмитрию I, их
отпустили по домам. Этот факт имел решающее значение в распространении Смуты
по России. «И оттого в городах учинилась большая смута»10, —отметил составитель
разряда. Стрельцы и казаки, отпущенные в Воронеж и Елец, вернулись в города,
уже ставшие на сторону самозванца. В то же время возвращение сотни воронежских
и сотни елецких стрельцов, присягнувших Лжедмитрию I, укрепило его позиции в
южных крепостях.
После триумфального воцарения Лжедмитрия в I Москве им было принято
решение о войне с Османской империей и Крымом. Он начал подготовку к по­
ходу на турецкую крепость Азов, расположенную в устье Дона. Базой русской ар­
мии был избран Елец, в который в течение зимы свозились оружие и припасы.
К Азовскому походу готовилась дворянская армия11. Вероятно, правительство
Лжедмитрия I намеревалось привлечь к походу и воронежских служилых людей.
Но планы наступления на Азов сорвались. Самозванец был убит, воцарился Васи­
лий Шуйский.
На южных окраинах ходили слухи о спасении «царя Дмитрия». Жители го­
родов Черноземья восстали против Василия Шуйского. Посланных им воевод
убивали, а имущество грабили. В Белгороде был убит воевода П. И. Буйносов, в
Цареве-Борисове —М. Б. Сабуров, в Осколе —М. В. Бутурлин, а из Ливен воевода
М. Б. Шеин еле-еле успел убежать12.
О позиции населения Воронежа после воцарения В. Шуйского данных нет.
Но, если учесть, что расстояние от Старого Оскола до Воронежа составляет около
120 км, социальный состав двух городов был похожим, то нельзя исключать, что
восстание против Шуйского могло произойти и в Воронеже.
Ведя боевые действия против войска Ивана Болотникова, царь Василий Шуй­
ский овладел обстановкой в южных крепостях. Согласно помете в боярском спи­
ске 1606—1607 гг. в Воронеже в качестве воеводы находился московский дворянин
Михаил Самсонович Дмитриев13—представитель старинного служилого рода. Дми­
триев владел землями в Бежецком уезде, откуда направил в выступившую против
первого самозванца армию семь конных слуг14, что свидетельствует о нем как о со­
стоятельном землевладельце.
города и ш д ы в сітатнов врегпя. рязанская «акрайна»
Пометы в боярский список 1606—1607 гг., как выяснил А. Л. Станиславский,
вносились в январе-марте 1607 г.15 Очевидно, в этот период в Воронеж на место
М. С. Дмитриева посылался московский дворянин кн. Даниил Иванович Долго­
рукий Шибановский16 —сын погибшего от черкас в Воронеже в 1590 г. кн. Ивана
Андреевича Долгорукого. После Воронежа Д. И. Долгорукий Шибановский назна­
чался в Рязань, по царскому приказу собирал детой боярских и привел их из-под
Рязани в Москву для борьбы с Лжедмитрием II17.
В 1608 г. царь Василий Шуйский посылал в Воронеж воеводу кн. Федора Бо­
рисовича Елецкого и голову Бориса Хрущева18. Ранее они уже были воронежскими
воеводой и головой. В какой-то момент царь Василий утратил власть над погранич­
ным Воронежем.
В 1610 г. Воронеж занимал сторону Лжедмитрия II, который готовил убежище,
снабдив город оружием и продовольствием19. Воронеж не вошел в число городов,
присягнувших польскому королевичу Владиславу20. Город находился в зоне влия­
ния Первого ополчения, стремившегося освободить Москву от польско-литовских
войск. Один из руководителей ополчения Иван Мартынович Заруцкий возглавлял
крупный отряд казаков.
В конце июля 1612 г., после приближения к Москве Второго ополчения, ру­
ководимого К. Мининым и кн. Д.М. Пожарским, Заруцкий со своим отрядом от­
ступил к югу. Движение Заруцкого в Рязанской земле и других южных городах во
второй половине 1612 —первой половине 1613 гг. подробно осветил А. Л. Станис­
лавский. Исследователь усомнился в предположении Я. Г. Солодкина, основанном
на Карамзинском хронографе, о том, что Заруцкий «пошел на Воронеж и осеновал
на Воронеже»21.
География и хронология движения отряда Заруцкого в промежутке от конца
сентября 1612 г. до 11 декабря 1612 г. (приход в Михайлов) подробно не известна.
Отмечена лишь неудачная попытка Заруцкого захватить ряжские слободы. В этот
период в ряде рязанских и приграничных с рязанской землей городов произошли
перевороты в пользу Заруцкого: в Михайлове, Пронске, Ряжске, Данкове, Епифани. В данной ситуации непродолжительное пребывание Заруцкого в Воронеже
в октябре-ноябре 1612 г. нельзя признать невероятным.
После избрания царем Михаила Романова правительство повело решитель­
ную борьбу с И. М. Заруцким. В Воронеж весной 1613 г. были отправлены воеводы
кн. Михаил Андреевич Куракин и Иван Иванович Язвецов Жук22. Им была присла­
на грамота из Москвы с предписанием собрать ратных людей и отправить их против
Заруцкого.
Рязанский дворянин Иван Иванович Язвецов Жук в 1605 г. служил в Ряжске
вторым воеводой. В 1614 г. после службы в Воронеже он получил предписание под
началом кн. Федора Волконского набирать в Ельце дворян на службу, но «бил челом
на князя Федора в отечестве». Разряд нашел доводы И. И. Язвецова обоснованными
и отменил неподобающее назначение23.
В июне 1613 г. И. М. Заруцкий со своим войском и Мариной Мнишек занял
Лебедянь. Против него была направлена правительственная армия под командова­
нием И. Н. Одоевского. Перед лицом превосходящих сил Заруцкий, не принимая
боя, оставил Лебедянь и направился к Воронежу.
Среди воевод армии И. Н. Одоевского находился Мирон Андреевич Вельями­
нов. О его службе свидетельствует челобитная сыновей 1647 г., в основу которой
положен послужной список воеводы. В источнике сообщается, что в ходе продви­
жения Заруцкого к Воронежу «воронежские атаманы, усманские и Соколовские, все
своровали, Маринке крест целовали и пошли с ними под Воронеж»24.
По Дозорной книге Воронежского уезда 1615г. известны размещенные на берегах
р. Усмани атаманы сел Собакина и Бобяково, а также ступинские и излегощинские
атаманы. О Соколовских атаманах ни Дозорная книга Воронежского уезда 1615 г., ни
Воронежская десятая 1621/22 г. ничего не сообщают. А. Л. Станиславский предполо­
жил, что текст челобитной Вельяминовых испорчен и следует читать: «ступинские».
Однако, судя по публикации, источник находился в хорошей сохранности.
Данные челобитной Вельяминовых в основном подтверждаются другими докумен­
тами, что свидетельствует о том, что источник в целом достоверен.
Донские беломестные атаманы и казаки размещались в г. Воронеже в 1594 г.
Они были переведены из Ряжска и Данкова. Атаманам —М. Пруцкому, Г. Свирину,
И. Бойкову было назначено жалования по 6 четвертей хлеба и по 3 рубля, рядовым
казакам по 4 четверти и по 2 рубля, Служилым людям была отведена земля под паш­
ни на Казарской поляне25.
Позднее в окрестностях Воронежа поселились новые группы казаков. Жившие
в селах казаки назывались «слободскими». Как считал В. П. Загоровский, при по­
ступлении на службу все казаки отдельных групп называли себя иногда атаманами,
так, видимо, возникли села, где жили одни «атаманы»26.
Возможно, атаманы были поселены под Воронежем в конце 1612 — нача­
ле 1613 г. Небольшая часть казаков-участников Первого ополчения, как показал
А. Л. Станиславский, получили земли сразу после освобождения Москвы. Поме­
стьями наделялись видные представители казачества, отмечено и групповое испомещение неверстанных казаков в Оскольском уезде. По их челобитной отделялась
земля в Голубиной поляне27.
В описи архива Разрядного приказа отмечен «отпуск по челобитью усманских
казаков о воронежских землях 121 году»28. Не исключено, что в челобитной казаков
речь шла о наделении землями в Воронежском уезде на р. Усмани в 1612/13 г.
Мною высказывалось предположение о том, что Воронежский уезд образовал­
ся в 1598—1605 гг. в связи с испомещением детей боярских в окрестностях Вороне­
жа29. М. Ю. Зенченко оспорил это мнение. Он обратил внимание на то обстоятель­
ство, что помещики Воронежского уезда перечислены в Дозорной книге 1615 г. без
упоминаний о дворах. М. Ю. Зенченко отмечает, что «собственных дворов нет не
только у помещиков, но и у крестьян (хотя дозорщик различал наличие у помещи­
ков крестьян —сравним «пашни паханные помещиковы и крестьянские» и «пашни
паханные помещиковы»). Видимо, как считает М. Ю. Зенченко, в 1615 г. еще вся
помещичья запашка обрабатывалась наездом. По его словам, возникновение уезда
надежно датируется 1615 г.30
Представляется, что существуют основания отнести возникновение Воронеж­
ского уезда к более раннему времени. Впериодс 15маяпо 12августа 1613г. вМ оскве
выдавались грамоты на поместья воронежским детям боярским, причем некоторые
из поместий названы «старыми». Например, «Мая в 15 день: Запечатана грамота в
Воронежской уезд в жеребей села Рамони по челобитью Нелюба Томашина: отказ­
ная на старое поместье. Пошлин полполтины. Взято»ъ1.
В июне 1613 г. И. М. Заруцкий разорил воронежские деревни: Синдякину,
Остапову, Сушиловку. Следовательно, дворы в этих населенных пунктах размещагородй
и т д ы в статноЕ врегпя . рязйнскйя « якрййнй »
193
лись. В 1613 г. был основан Борщев монастырь, поместье в с. Белый колодезь было
получено владельцем по грамоте 1613 г.32 Таким образом, в 1613 г. поселения в Во­
ронежском уезде уже существовали, а появились они, возможно, ранее.
Возвратимся к слободским атаманам. Как отмечал В. П. Загоровский, на рубе­
же XVI—XVII вв. в среднем течении р. Воронеж на землях бояр Романовых возникли
первые постоянные селения; крестьяне Романовых стали распахивать здесь целину.
Позже, в 20-х гг. XVII в., владельцем вотчины был Иван Никитович Романов, дядя
царя Михаила Федоровича, центром вотчины являлось село Романово городище33.
Севернее Романова городища располагалось с. Соколье. В 1647 г. в этом месте
возникла крепость Белгородской черты Сокольск (ныне городская черта Липецка).
Время возникновения села Соколье не известно. Выскажу предположение о том,
что упомянутые в послужном списке М. А. Вельяминова Соколовские атаманы свя­
заны с этим местом. Известно, что И. М. Заруцкий со своими сторонниками шел к
г. Воронежу по правому берегу одноименной реки. Не исключено, что из Лебедяни
он вышел к р. Воронеж в районе с. Соколье.
Если жившие на реках Воронеж и Усмань слободские атаманы поддержали
И. М. Заруцкого, то остальные воронежские служилые люди сохраняли верность
царю Михаилу Романову. Примечательно, что сражение войска И. М. Заруцко­
го с правительственной армией произошло у Русского рога, за четыре версты к
северу от воронежской крепости. Начавшееся 29 июля 1613 г. сражение длилось
несколько дней. Казачий предводитель оказался между двух огней, и ожесточен­
ное сражение окончилось его поражением. Мятежные казаки были разгромлены и
бежали «через Оскольскую дорогу», при переправе через Дон многие сторонники
Заруцкого утонули.
В 1614 г. воронежским воеводой числился назначенный Разрядным приказом
кн. Василий Петрович Ахамашуков-Черкасский34. По боярскому списку 1606—1607 гг.
В. П. Черкасский носил придворный чин стольника, участвовал в битве с войсками
Ивана Болотникова под Калугой. В Воронеж В. П. Черкасский приехал относительно
молодым человеком. После длительной службы князь умер в 1652 г.
Б. Н. Флоря отметил характерную черту практики управления в Русском го­
сударстве XV—XVI вв. Воеводами и наместниками в города назначались люди, не
принадлежащие к кругу местных землевладельцев, не связанные с местным дворян­
ским обществом и поэтому более способные перед его лицом отстаивать интересы
государственной власти. Отступление от названных норм произошло в той части
страны, которой управлял Лжедмитрий II. Еще до этого к подобному исключению
из общего правила прибегал царь Василий Шуйский, назначив в Рязань воеводами
в декабре 1606 г. представителей местной дворянской верхушки Григория Федоро­
вича Сумбулова и Прокопия Петровича Ляпунова35.
Следует отметить, что в первые годы правления Михаила Романова исполь­
зовались подобные методы. В 1613 г. воронежский воевода И. И. Язвецов получил
поместье в Воронежском уезде — село Белый Колодезь — 100 четвертей. В 1615 г.
оно было увеличено до 300 четвертей при окладе И. И. Язвецова 700 четвертей. По
боярской книге 1627 г. И. И. Язвецов —рязанский дворянин с земельным окладом
900 четвертей36. Сменивший И. И. Язвецова на посту воронежского воеводы столь­
ник кн. Василий Петрович Черкасский получил поместье в Воронежском уезде раз­
мером в 100 четвертей37. Вероятно, правительство наградило воевод предоставлени­
ем поместий в уезде, где проходило воеводство, за заслуги в боях с Заруцким.
194
ОПЫТНОЕ ВРЕіІІЯ Н ЗЕШСКНЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НіІЧіШЕ ВОН ВЕКО
С 1613 г. Воронеж безоговорочно поддерживал избранного Земским собором на
царство Михаила Романова. В то же время внешняя опасность для города сохранялась.
В 1613—1614 гг. окрестности крепости подвергались нападениям татар и «воровских»
черкас. В десятипудовый вестовой колокол при известиях о вражеских нападениях
били так часто, что он раскололся. В 1613—1614 гг. началось восстановление крепо­
сти —под руководством воевод построили новый острог. Однако башни и крепостные
стены оставались не покрытыми, тайник, ведущий из города к реке, завалился.
Кн. В. П. Ахамашукова-Черкасского сменил в Воронеже кн. Никита Петрович
Борятинский. В январе 1615 г. Н. П. Борятинский был послан воеводой в Рязань,
затем в Сапожок из-за угрозы нападения черкас. Черкасы из Поволжья могли идти
«на Поле» мимо Сапожка, или Ряжска, или Шацка. Борятинский проявил нерас­
торопность, замешкался, долго собирал людей, выступил в поход слишком поздно,
и черкасы прошли до его прихода. За эту оплошность он был назначен воеводой в
Воронеж38.
В феврале 1616 г. кн. Н. П. Борятинский покинул Воронеж. 11 сентября 1616 г.
Н. П. Борятинский заплатил в Разрядном приказе сумму из воронежских доходов39.
В 1616 г. носил чин дворянина московского с окладом 900 четвертей, денежным —
90 руб.40
Серьезному испытанию Воронеж подвергся в годы воеводства кн. Василия Ро­
мановича Пронского и Артемия Васильевича Лодыгина. В 1616 г. кн. В. Р. Пронский
дворянин московский с поместным окладом до Смуты 800 четвертей, денежным —
70 руб.41 С воеводами кн. В. Р. Пронским и А. В. Лодыгиным в 1616 г. на воронеж­
ской службе числилось 283 детей боярских, 59 усманских атаманов, 33 ступинских
атаманов, 36 ивницких атаманов, 26 излегощинских атаманов, с головою с Федо­
ром Оладьиным 273 беломестных и полковых казаков, с головою с Никитой Тют­
чевым 200 пеших стрельцов, 11 пушкарей, 34 затинщика, 4 воротника, 4 сторожей
казенных, 21 оброчник-чернослободец. Всего в Воронежском уезде насчитывалось
971 ратных людей42.
12 февраля 1617 г. к Воронежу с запада продвинулся польско-литовский отряд
численностью более пяти тысяч человек. Воеводы Пронский и Лодыгин спешно со­
брали за крепостные стены городских и уездных служилых людей. К обороне кре­
пости привлекли торговцев и ремесленников, всех кто способен держать оружие
и защищать деревянные стены. Нашедшие приют в Воронеже служилые люди из
сожженного польско-литовскими войсками Оскола готовы были биться наравне
с воронежцами.
Окружившие город польские и литовские люди перед штурмом обстреляли
крепостные стены из пушек, затем с разных сторон начали штурм. Неприятель ис­
пользовал принятые в ту пору средства взятия крепостей. Вражеские отряды несли
перед собой огромные щиты для защиты от огня осажденных. К крепостным сте­
нам приваливали хворост и бревна, а затем поджигали. Полякам и литовцам удалось
вплотную приблизиться к городу, они захватили дома на посаде, расположенном за
крепостной стеной.
Но, несмотря на численное превосходство нападавших, их приступ завершился
неудачей. Защитники Воронежа мужественно оборонялись. Воронежцам удалось от­
бить два штурма, а затем совершить успешную вылазку. Вырвавшаяся из города кон­
ница изгнала нападавших с посада и не позволила его поджечь. На вылазке удалось
захватить пленных, знамена, литавры и порох. Многие из осаждавших были убиты.
города н ыезды в сгтічтмог: ш тая рязанская «ыкрайна»
I9S
На следующий день воевода Лодыгин вывел из города воронежских и осколь­
ских служилых людей. Осаждавшие не выдержали контрудара и побежали. Лоды­
гин преследовал неприятеля около десяти верст по Оскольской дороге до реки Дон.
Воронежцы отстояли свой город. «Воронежское осадное сидение» завершилось для
защитников крепости успешно.
С сообщением о победе в Москву были посланы можайский дворянин Иван
Стрешнев и воронежец Артем Бухонов. Подобные поручения, как правило, дава­
лись особо отличившимся в боях. За радостное для всех сообщение Стрешнев и Бу­
хонов получили от имени царя заслуженную награду —ткани, меха, деньги43.
Победа была одержана в день памяти святого Алексея Московского. Воронеж­
цы связали свой успех с заступничеством святого чудотворца. Всем миром дали обет
—построить храм и основать монастырь в честь Алексея Московского. Место под
новый монастырь долго искать не пришлось. Успенскому игумену Феодосию были
переданы на переселение монастыря Казарское городище и две поляны. Феодосий
согласился отдать одну из полян —Акатову для нового монастыря. Основателем
Алексеевского монастыря стал дядя Феодосия «старый игумен» Кирилл Протопо­
пов, который ранее построил Успенский монастырь на берегу реки Воронеж44.
В дошедших до наших дней источниках преимущественно сохранились сведе­
ния о воронежских воеводах, служивших царям Б. Годунову, В. Шуйскому, М. Рома­
нову. О людях, посланных в Воронеж на воеводство самозванцами, руководителями
Первого ополчения данных нет. Отсутствие документальных свидетельств о власти
в Воронеже Лжедмитрия I, Лжедмитрия II и Ивана Заруцкого, видимо, связано
с состоянием делопроизводства в канцеляриях названных лиц, а также с отсутстви­
ем заинтересованности в его сохранении при Романовых.
1Миклашевский И. Н. К истории хозяйствен­
(XVII—XVIII вв.). Воронеж, 1981. С. 9; Белоку­
ного быта Московского государства. М., 1894.
ров С. А. Разрядные записи за Смутное время...
Ч. 1. С. 266-270.
С. 131,210.
2 Разрядная книга 1475-1605 . Т. 4. Ч. 2. М.,
9 В списке 1606-1607 гг. - дворянин москов­
2003. С. 56-57; Разрядная книга 1550-1636 гг.
ский Б. Н. Приимков-Ростовский показан с поме­
Ч. 2. Выл. 1. С. 210; Станиславский А. Л. Труды по
той «есть» (Станиславский А. Л. Труды по истории
истории государева двора в России XVI-XVII в в ....
государева двора в России XVI-XVII в в .... С. 300).
М., 2004. С. 269.
3Станиславский А. Л. Труды по истории госу­
дарева двора в РоссииXVI—XVII в в .... С. 207.
4 Белокуров С. А. Разрядные записи за Смут­
ное время. М., 1907. С. 51, 100, 102.
5 Станиславский А. Л. Труды по истории госу­
дарева двора в РоссииXVI—XVII в в .... С. 384.
6 РИБ. СПб., 1872. Т. 1.С . 393
7 Скрынников Р. Г. Социально-политическая
борьба в Русском государстве в начале XVII в. Л.,
1985. С. 210-211.
8 Солодкин Я. Г. Некоторые спорные вопро­
10 Белокуров С. А. Разрядные записи за Смут­
ное время... С. 5.
11 Лаврентьев А. В. Царевич—царь—цесарь.
СПб., 2001. С. 121.
12 Белокуров С. А. Разрядные записи за Смут­
ное время... С. 5; Анпилогов Г. Н. О восстании в
Среднем Поволжье и г. Осколе / / Вестник Московск. Ун-та. Серия 9, История. 1969. № 2. С. 96;
Восстание И. Болотникова: Документы и материа­
лы. М., 1959. С. ПО.
131606/1607г.-вбоярском списке 1 6 0 6 -1607гг.
дворянин московский Михаил Самсонович Дми­
сы истории Воронежского края начала XVII в. / /
триев указан с пометой «На Воронаже». (Станис­
Воронежский край на южных рубежах России
лавский А. Л. Труды по истории государева двора
196
СітаТНОЕ ВРЕгТІЯ И ЗЕАІСНИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НАЧАЛЕ КОН ВЕКА
б
России XVI-XVII
бб .
... С. 300; Белокуров С. А.
Разрядные записи за Смутное время... С. 83, 139).
14 Станиславский А. Л. Труды по истории го­
см: Оскольские древности. Оскольская дозорная
книга 1615 г ./ Подг. текста А. П. Никулов. Старый
Оскол, 2004. С. 13, 89.
сударева двора в РоссииXVI—XVII в в .... С. 408.
15 Станиславский А. Л. Источники для изуче­
ния состава и структуры государева двора в по­
28 Описи архива Разрядного приказа XVII в.
Подг. текста и вступ. ст. К. В. Петрова. СПб., 2001.
С. 65.
следней четверти XVI —начале XVII в. / / Станис­
29Глазьев В. Н. Власть и общество на юге Рос­
лавский А. Л. Труды по истории государева двора в
сии в XVII в.: противодействие уголовной преступ­
России ХѴІ-ХѴІІ вв. ... С. 63.
ности. Воронеж, 2001. С. 56, 307.
16 В боярском списке 1606—1607 гг. дворя­
30 Зенченко М. Ю. Южное российское по-
нин московский кн. Данила Иванович Долгору­
рубежье в конце XVI - начале XVII в. М., 2008.
кий указан с пометой «На Воронаж» (Станислав­
С. 177-179.
ский А. Л. Труды по истории государева двора в
России ХѴІ-ХѴІІ б б . ... С. 300).
17 Разрядная книга 1475-1605 гг. Т. 4. Ч. 2.
С. 105; Белокуров С. А. Разрядные записи за Смут­
31 Документы Печатного приказа (1613—
1615 гг.) / Сост. акад. С. Б. Веселовский. М.,1994.
С. 109 и сл.
32 Материалы для истории Воронежской и
соседних губ. Т. 2. Воронежские писцовые книги.
ное время... С. 15, 49.
18 Солодкин Я. Г. Некоторые спорные вопро­
Воронеж, 1891. С. 130.
сы истории Воронежского края начала XVII в. ...
33 Загоровский В. П. История вхождения Цен­
С. 11; Белокуров С. А. Разрядные записи за Смутное
трального Черноземья в состав Российского госу­
время... С. 179.
дарства в XVI в. Воронеж, 1991. С. 234.
19 Записки гетмана Жолкевского о Москов­
ской войне / / Тушинский вор: личность, окруже­
ние, время. М., 2001. С. 43.
20Глазьев В. Н. Поручная запись воронежских
стрельцов (начало XVII в.) / / Советские архивы.
1991. № 5 . С. 94.
34 Белокуров С. А. Разрядные записи за Смут­
ное время... С 25.
35 Флоря Б. Н. Польско-литовская интер­
венция в России и русское общество. М., 2005.
С. 9 0 -9 1 ,1 7 8 .
36 Боярская книга 1627 г. С. 134.
21 Станиславский А. Л. Гражданская война в
России XVII в. М., 1990. С. 53.
22 Солодкин Я. Г. Некоторые спорные вопро­
сы истории Воронежского края начала XVII в. ...
С. 16; Белокуров С. А. Разрядные записи за Смутное
время... С. 108. В 1606-1607 гг. кн. М. А. Куракин дворянин московский.
23 Разрядная книга 1575-1605 гг. Т. 4. Ч. 2.
37 Материалы для истории Воронежской и
соседних губ. Т. 2. Воронежские писцовые книги.
С. 130-131.
38 Книги разрядные по официальных спи­
скам. СПб., 1853. Т. 1 .С .35.
39 РГАДА Ф. 210. Оп. 14. Стб. Севск. ст. Д. 2.
Л. 344-345.
40 АМГ.Т. 1.С . 143.
41 АМГ.Т. 1.С . 142.
С. 109.
24 Челобитная шацких дворян М. М. и А. М.
Вельяминовых о поместье с описанием службы их
42 Книги разрядные по официальным оных
спискам. СПб., 1853. Т. 1. Стб. 192.
отца окольничего М. А. Вельяминова / / Народное
43 Книга сеунчей 1613—1619 гг. Докумен­
движение в России в эпоху Смуты начала XVII в.
ты Разрядного приказа о походе А. Лисовского
М., 2003. С. 342.
(осень-зима 1615 г.). М.; Варшава, 1995. С. 54—55.
25 РГАДА. Ф. 141. Приказные дела старых лет.
On. 1.1594 г. № 1 .4 . 2. Л. 1 -3 .
26 Загоровский В. П. Белгородская черта. Во­
44 Зверев С. Историческое известие об осно­
вании Воронежского Алексеевского монастыря / /
Воронежские епархиальные ведомости. 1892. № 21.
С. 846-847.
ронеж, 1969.С. 30.
27 Станиславский А. Л. Указ соч. С. 97. О зем­
левладении Іолубинских Беломестных казаков
городй н неэды в отатноі:
штат шинсш « тй м »
197
А. В. Беляков
МЕЩ ЕРСКИЕ ТАТАРЫ В ПЕРИОД СМУТЫ
Смутное времени на территории Мещеры в той или иной степени уже неодно­
кратно становилось предметом исследований1. Однако здесь по-прежнему остается
большое количество вопросов, ответить на которые из-за скудности исторических
источников на настоящий момент более чем проблематично. Одной из наиболее
сложных проблем следует признать выявление внутренних причин, по которым тот
или иной исторический персонаж в тот или иной момент времени поступил так,
а не иначе. Источники рубежа XVI—XVII вв. вообще не склонны фиксировать лич­
ностные мотивы поступков. Поэтому нахождение самых незначительных на первый
взгляд новых исторических сведений может кардинально менять наши представле­
ния о причинах и ходе событий. Другим не менее важным вопросом является выяв­
ление степени однородности интересов и пристрастий тех или иных групп населе­
ния региона (в данном случае служилых татар) в принятии конкретных, жизненно
важных решений. В первую очередь речь идет о поддержке определенного претен­
дента на московский престол.
В начале, нам следует очертить границы исследуемого нами региона. Дело в
том, что в разные эпохи географическое понятие Мещеры претерпевало измене­
ния. В данном случае мы подразумеваем Шацкий (Мещерский) уезд рубежа XVI—
XVII вв. состоящий из собственно Шацкого уезда (Подлесский, и Замокошский ста­
ны), а также Касимовского и Елатомского уездов вместе составлявших Борисоглеб­
ский стан. Таким образом, это территория охватывавшая города Касимов, Елатьма,
Кадом, Темников и Шацк2. В настоящее время это северо-запад Рязанской области
и запад Нижегородской области и республики Мордовия.
Исследователи, как правило, проходили мимо очень интересного сюжета отме­
ченного в ноябрьском послании 1608 г. касимовского царя Ураз-Мухаммеда гетману
Яну Сапеге: «...преже сего я при Борисе Годунове живот свой мучил от изменни­
ка от Исинея Корамышева, а ныне тот государев царев и великого князя Дмитрея
Ивановича, всеа Русии, изменник Исиней Корамышев на Москве у князя Василья
Шуйского и всякие дела, и крепость в нем, и обратитись к государю царю и велико­
му князю Дмитрею Ивановичю, всеа Русии, московским людем он не велит, а искал
он тогды моей головы...»3.
Возникает логичный вопрос: что мы знаем об этом человеке? Информация о
нем разбросана по десяткам, на первый взгляд не связанным между собой источни­
кам. Если ее собрать и систематизировать, то у нас получается следующая картина.
Исиней (Ишанай) мирза имелдеш Карамышев сын Мусаитов происходил из знат­
ного сибирского рода и был тесно связан родственными связями с целым рядом
198
сибирских Шибанидов. Сам он являлся имелдешем (молочным братом) одного из
царевичей4. Он находился в молочном родстве с кем-то из братьев Кучума, либо же
старших его сыновей или племянников. При этом данное родство проистекало че­
рез его мать, которая была мамкой (кормилицей) чингисида. Об его отце ни разу не
сказано, что он был аталыком (воспитателем, дядькой).
В России у Исинея известны братья и сестры. Но, по-видимому, все они про­
исходили от иных матерей (мы вправе говорить о, как минимум, трех женах Карамыша Мусаитова). Первыми сюда попали его брат Бахтураз и сестра, супруга
царевича Мухаммед-Кула ибн Атаула, выехавшие добровольно в 1586/87 г.5 Они,
скорее всего, имели общую мать. Со временем Бахтуразу Карамышеву пожало­
вали 500 четей поместного оклада и 30 рублей годового денежного жалования6.
Впоследствии среди кормовых ярославских татар мы видим двух его сыновей,
Бердикея и Нурикея. С ними также жили две сестры и племянник7. Но они не
смогли удержать положение своего отца. Их материальное положение было зна­
чительно ниже8.
Позднее в России оказалось сестра Исинея, Наг-султан (Нагел). В первом бра­
ке она была за Мамаем мирзой Семендеревым, также, судя по всему, из сибирских
татар. Мы знаем, что с 1596/97 по 1602 г. он владел крупным поместьем в Сотемском стане Ростовского уезда (535 четей в одном поле) из дворцовых сел. Скорее
всего, его поместный оклад составлял значительную по тем временам величину в
600 четей. В апреле 1603 г. данное поместье досталось ногайскому мирзе Хозяшу
Исупову9. Позднее поместье оказалось за сыном Мамая, Мустафой мирзой. По­
мимо этого ему принадлежала выслуженная вотчина (за осадное сидение времен
Василия Шуйского) в Касимовском уезде. Происхождение земельного владения не
совсем понятно. В одном и том же поземельном деле оно фигурирует то, как ста­
ринное его поместье, то, как вотчина, полученная от его тетки Исен-бике (Исенбичка), матери Яншея (Еншея) и Сеитяка Мусаитовых детей. При этом до нее вот­
чиной владел ее сын Яншей, получив ее за московское осадное сидение. Можно
предположить, что Исен-бике являлась женой Исенея мирзы Карамышева. Но для
окончательного вывода у нас слишком мало данных. Возможно, Мустафа мирза
приходился Нагел-султан пасынком. Важно отметить, что мать Наг-султан про­
исходила из рода пророка Мухаммеда. Один раз к ее имени прибавлено почетное
прозвище сеид10. Наг-салтан, судя по всему, являлась внучкой одного из сибирских
сеидов. Более всего на данную роль подходит уроженец Ургенча Дин Али ходжа
сеид (Дин-аул-ходжа), посланный в Сибирь в 1574/75 г. для проповеди ислама по
просьбе Кучума бухарским ханом. Имеются сведения, что Дин Али был женат на
одной из дочерей Кучума. Известно три его сына Султамет-ходжа, Сеитмемет и
Аксеит. Их потомство продолжало населять Сибирь во времена Г. Ф. Миллера11. Та­
ким образом, мы с высокой долей вероятности можем утверждать, что Наг-султан
приходилась правнучкой хана Кучума. По крайней мере, это полностью объясняет
последующие события ее биографии. Вторым браком Наг-салтан была за касимов­
ским царем Арсланом ибн Али ибн Кучумом (1613/14 г.). Принимая во внимание
большую разницу в возрасте, чингисид был значительно моложе, мы можем пред­
положить, что данный брак был основан на принципах закона левирата, как впро­
чем, большинство брачных союзов Арслана. Однако после ссылки (смерти?) Иси­
нея Карамышева в 1620 г. Арслан отослал ее к родственникам в Ярославль. Развода,
однако, не последовало12.
города
и т д ы в статнов
в р е іж рш н свй я «ввряйня»
У Исинея также известны племянники Изереп Достокасимов, Мустафа Мама­
ев (скорее всего Мустафа мирза Мамаев сын Семендерев), Сутек (Сейтек) Мусатов
(Мусаитов?), Яншей Мусаитов13. Судя по всему, это дети его сестер и братьев.
О высоком статусе Карамыша Мусаитова говорит и тот факт, что его потомки
приняли именно его имя как свое устойчивое родовое прозвище. Хотя здесь можно
сделать и иное объяснение. В России просто не знали кто такой Мусаит. В реалиях
новой родины семейства это прозвище просто никому ничего не говорило. Но это
имя нет-нет, да и проскальзывает в источниках как еще одно родовое прозвище. Мы
видим, что Исиней Карамышев происходит из видного и влиятельного сибирско­
го рода. Положение семьи признавали и в Москве, о чем говорит их материальное
обеспечение на новой родине. Можно предположить, что Карамыш или же Мусаит
являлись тем самым сибирским карачей, что в 80-х гг. XVI в. составил, по мнению
М. А. Усманова с князем Сеитяком и царевичем Ураз-Мухаммедом ибн Онданом
своеобразный триумвират противостоящий хану Кучуму14. По крайней мере, эти
люди более подходят на данную роль, нежели предложенный М. А. Усмановым джелаирец Кадыр-Али-бек ибн Кошум-бек15.
Даже если наша версия не верна, то Карамыш и его дети явно не подходили на
роль пусть даже и верхушки членов двора казахского царевича, далее касимовского
царя Ураз-Мухаммеда. К тому же между ними явно существовали некие серьезные
противоречия, которые в конечном итоге вылились в откровенную вражду. При
этом корни вражды следует искать в событиях, происходивших еще в сибирском
этапе их жизни.
Действительно, после торжественного провозглашения Ураз-Мухаммеда ка­
симовским царем в 1600 г., он на многие годы пропадает из документов. Нет его и
в росписи русского войска, посланного против самозванца в 1604 г.16Теперь совер­
шенно по-новому можно взглянуть и на произведение Кадыр-Али-бека «Сбор­
ник летописей»17. Вполне возможно, что пышное посвящение Борису Годунову
появилось, как стремление задобрить московского царя. Нам неизвестно в чем
был обвинен Ураз-Мухаммед. Наиболее частыми причинами подобных опал ста­
новились попытки отдельных чингисидов вести самостоятельную внешнеполи­
тическую деятельность. Но здесь, возможно, нечто иное. Следует отметить, что
это было далеко не первое обвинение Ураз-Мухаммеда в измене. В 1592 г. (?) тог­
да еще казахского царевича и сибирского князя из династии Тайбугидов СеидАхмеда ибн Бекбулата (Сеитяк), находившихся со своими полками в Новгороде,
также обвинили в измене18. Но тогда, все, кажется, обошлось. По крайней мере,
для чингисида.
Получается, что Исиней Карамышев искусственно разделил знатных служилых
татар на два враждующих лагеря. При этом разделение произошло по гендерному
и генеалогическому признакам. Все время Смуты «искания» Ураз-Мухаммеда под­
держивали мужья и родственники его сестер и жен. Мы видим здесь его зятя са­
маркандского (шарманшанского) царевича Шихима (Шейх-Мухаммед ибн Мухам­
мед); шурина романовского мирзу Ахмед ибн Алея ибн Кутума19, брата супруги царя
царицы Салтан-бике20, другого зятя —Сафар-Али Изламова. Сложнее с установкой
позиции астраханского царевича Кутлу-Гирея ибн Арслан-Али. Скорее всего, за
малолетством чингисида ее просто не было21. При этом абсолютно все сибирские
Чингисиды находились в противоположном лагере. Нужно помнить, что и сам Иси­
ней мирза самым тесным образом связан с сибирскими Шибанидами. К тому же
200
ОПЫТНОЕ ВРЕгТІЯ И ЗЕАІСВИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НАЧАЛЕ ВОН ВЕНА
у нас есть все основания предположить, что целый ряд Кучумовичей был испомещен в Мещере в конце XVI или самом начале XVII вв.22
Необходимо отметить, что, по утверждению Ураз-Мухаммеда, Карамышев
действовал в Мещере не один, а с неким Смоилом (Исмоил) Смоленевым. Кто это
такой, до настоящего времени установить не удалось. Мы можем только предполо­
жить, что он имеет какое либо отношение к Девлет паче Смоляновой, Одной из жен
сибирского царевича Алтаная ибн Кучума23. В таком случае его следы, скорее всего,
следует искать среди ярославских кормовых иноземцев. А сам он, судя по всему ро­
дом из сибирских татар.
Но мы опять вынуждены обратиться к фигуре Исинея Карамышева. Дело в том,
что до наших дней от тех далеких времен сохранились 2 серебряные капторги или
коранници (коробочки в которых на поясе хранили отдельные суры из Корана).
Одна из них принадлежала царю Ураз-Мухаммеду24. Другая Исинею Карамышеву25.
На первой помещена родословная касимовского царя. Вторая не подвергалась все­
стороннему анализу, но на ней помещена владельческая запись Исинея имелдеша
Карамышева. Судя по известной иллюстрации, на ней имеются и иные надписи.
Но их перевод —дело будущего. На наш взгляд эти два предмета говорят нам об
амбициях сибирского мирзы. Дело в том, капторгу Ураз-Мухаммеда можно рассма­
тривать как своеобразную регалию. Дело в том, что уже упоминаемый нами КадырАли-бек в своем «Сборнике летописей» писал об Ураз-Мухаммеде: «он правой ру­
кой действовал по шариату, а левой рукой —согласно высочайшему указу (ярлыку)
государя Бориса Федоровича-хана, бил кнутом воров, разбойников и неблагочести­
вых»26. Таким образом, капторга в определенных условиях (во время похода или же
путешествия) могла становиться атрибутом власти. Можно выстроить следующую
схему: седло —как походный трон27, капторга — как зримое присутствие высшего
закона и плеть — как символ людского закона, в данном случае писаных законов
московских царей. К сожалению это только наши предположения. Мы не знаем,
существовала ли подобная практика в Касимове. И если она присутствовала, то, с
какого времени. С приходом Ураз-Мухаммеда (тогда это могла быть сибирская или
казахская традиция) или же она была принесена в город представителями прежних
династий Чингисидов. Эта проблема ждет своего исследования. В настоящее время
мы можем говорить только о том, что в Сибири не зафиксированы следы подобных
обычаев. Вполне возможно, что Исиней Карамышев в определенный момент решил
примерить на себя эти атрибуты власти. Тем более, что его влияние в регионе была
значительно весомее, нежели эфемерная власть касимовских Чингисидов. Между
1610 и 1613 гг. он, по-видимому, выполнял воеводские функции на территории всей
Мещеры (Касимовский, Елатомский, Шацкий уезды, а также территория вокруг
Кадома и, возможно, Темникова). По крайней мере, 15 и 21 марта он отмечен как
воевода в Касимове, а 18 марта в Кадоме (совместно с Иваном Вельяминовым?)28.
Здесь, однако, следует помнить, что отдельные регионы Мещеры то становились
на сторону московских властей и ополчений, то начинали поддерживать многочис­
ленных Лжедмитриев29. За это время он различными способами поднимал свое бла­
госостояние. Им была захвачена мельница касимовского царя. У него же на руках
оказались кабальные (?) грамоты на людей Ураз-Мухаммеда. Это все вскоре ста­
ло приданным его сестры Наг-салтан при заключении брака с касимовским царем
Арсланом ибн Али30. Получал он пожалования и от Василия Шуйского31. Однако
вскоре после этого, судя по всему, ему пришлось умерить свои амбиции. В условиях
ГОРОДА Н УЕЗДЫ Б САІУТНОЕ НІ'ІІШН РЯЗАНСКАЯ «УКРАИНА»
301
постепенного выхода из Смуты сибирский мирза мог рассчитывать на рост своего
влияния только в случае крещения. А этого шага, он, судя по всему, сделать не хотел.
Другим способом закрепить свое влияние он не сумел. Логичным завершением этой
истории была смерть мирзы в начале весны 1618 г. В середине XIX в. его могила была
еще известна в Касимове32. Скорее всего, он умер в преклонном возрасте. Детей
у него, судя по всему не было. Однако даже смерть этого человека стала очередной
загадкой. Дело в том, что имеется упоминание о ссылке Исинея Карамышева за не­
кие вины в Нижний Новгород незадолго до его смерти33. Что послужило поводом
для этого, мы не знаем.
Таким образом, мы вправе утверждать, что среди мещерских татар весь период
Смуты не было и намека на единую позицию. С самого начала образовалось как
минимум два лагеря. Один, из которых организовался вокруг сибирских Шибанидов и иных знатных сибирских выходцев и планомерно поддерживал законные мо­
сковские власти. Другой же (или другие), возникший вокруг царя Ураз-Мухаммеда
был склонен к постоянным политическим метаниям, на которые опосредованно
имела влияние не затихающая вражда между касимовским царем и сибирским мир­
зой. Влияние данных групп в Мещере не было постоянным и зависело от множества
внешних факторов. Но регион в эпоху Смуты, кажется, ни разу не представлял со­
бой единого целого. Определенная часть населения, к ней в первую очередь следует
отнести мелкопоместных служилых татар, скорее всего, просто текла по течению
и пыталась приспособиться к постоянно меняющимся условиям. Восстановить их
позицию на том или ином отрезке времени, пожалуй, труднее всего. Но это уже тема
последующих исследований.
1 Беляков А. В. Ураз-Мухаммед ибн Ондан / /
5 РГАДА. Ф. 141. On. 1. 1589 г. Д. 24. Л. 1.
Мининские чтения: 2006. Н. Новгород, 2007.
6 РГАДА. Ф. 131. On. 1. 1622 г. Д. 4.
С. 29-60; Он же. Чингисиды в Смуту / / Минин­
7 РГАДА. Ф. 131. On. 1. 1626 г. Д. 1. Л. 2.
ские чтения: 2008. Н. Новгород, 2010. С. 56—75;
8 РГАДА. Ф. 131. On. 1. 1626 г. Д. 1.
Станиславский А. Л. Гражданская война в России.
9 АСЗ.Т. I. М., 1997. С. 299-300.
Казачество на переломе истории. М., 1990; Тюмен­
10 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 4. Кн. 5980. Л. 4 9 3 -
цев И. О. Смута в России в начале XVII столетия:
516 об.; Ф. 131. On. 1. 1633 г. Д . 17. Записные вот­
движение Лжедмитрия II. Волгоград, 1999.
чинные книги Поместного приказа 1626-1657 гг.
2Дубинская Л. Г. Социально-экономическое
М., 2010. С. 301—302. Эти подробности дошли до
положение крестьян во второй половине XVII века
нас благодаря продаже мирзой этой вотчины своей
(по материалам Мещерского края). Автореф. дис.
матери (мачехи) Наг-салтан.
... канд. ист. наук. М., 1967. С. 11-13.
3 Тюменцев И. О., Мирский С. В., Рыбал­
ко Н. В., Тупикова Е. А., Тюменцева Н. Е. Русский
Архив Яна Сапеги 1608-1611 годов: опыт рекон­
11 Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. I. М.,
2005. С. 196.
12Беляков А. В. АрасланАлеевич - последний
царь касимовский / / Рязанская старина. 2004—
струкции и источниковедческого анализа. Волго­
2005. Рязань, Выл. 2—3. 2006. С. 8 -3 0 ; Он же. По­
град, 2005. С. 86; Сборник князя Хилкова. СПб.,
литика Москвы по заключению браков служилых
1879. С. 29-31.
Чингисидов / / Тюркологический сборник: 2007—
4 Казани 1000 лет. Иллюстрированный ка­
2008. М ., 2009. С. 40.
талог выставки. Казань, 2003. С. 106; Документы
13Осадный список 1618 г. / / Памятники исто­
Печатного приказа 1613—1615 гг. М., 1994. С. 60,
рии Восточной Европы. Т. 8. М. 2009. С. 540; Доку­
71,275,333.
менты Печатного приказа 1613—1615 гг. М., 1994.
202
СтЫТНОЕ БРЕШИ Н "ІКПСКИі; ОПОЛЧЕНИЯ В НііЧЙІІЕ кин ВЕКИ
С. 333; Записные вотчинные книги Поместного
приказа 1626-1657 гг.... С. 301-302.
22 Документы Печатного приказа (16131615 гг.). М., 1994. С. 120.
14Беляков А. В. Сибирские татары при дворах
23 РІАДА. Ф. 131. On. 1 .1671г. Д.
Беля­
сибирских Шибанидов в России конца XVI - пер­
ков А. В. Политика Москвы по заключению браков
вой половине XVII вв. / / История, экономика и
служилыхЧингисидов... С. 41.
культура средневековых тюрско-татарских госу­
24 Земное искусство —небесная красота. И с­
дарств Западной Сибири. Материалы Международ­
кусство ислама. Каталог выставки в Государствен­
ной конференции (Курган, 2 1 -2 2 апреля 2011 г.).
ном Эрмитаже. Санк-Петербург, 13 июня — 17 сен­
Курган, 2011. С. 114-118.
тября 2000 г. СПб., 2000. С. 150-151.
15 Усманов М. А. Татарские исторические ис­
точники ХѴІІ-ХѴПІ вв. Казань, 1972. С. 33-51.
16 Станиславский А. Л. Труды по истории го­
25 Казани 1000 лет... С. 106; Золото. Металл
богов и царь металлов. Из собрания Государствен­
ного Исторического музея. М., 2007. С. 27.
сударева двора в России XVI—XVII веков. М., 2004.
С. 366-430.
26 Усманов М. А. Татарские исторические и с­
точники ХѴП-ХѴІІІ вв. Казань, 1972. С. 90.
17 Вельяминов-Зернов В. В. Исследование о
27 Мельникова О. Б. Образ империи: цере­
касимовских царях и царевичах. Ч. 2. СПб., 1864.
мониальные процессии в России ХѴІІ-ХѴІІІ вв.
С. 382—410; Усманов М. А. Татарские исторические
(сравнительный анализ) / / Образ власти в полити­
источники XVII—XVIII вв. Казань, 1972.
ческой культуре России. М . , 2000. С. 95-115.
28 Документы Печатного приказа 1613—
18 Беляков А. В. Ураз-Мухаммед ибн Ондан / /
Мининские чтения: 2006. Н. Новгород, 2007.
1615 гг. М . , 1994. С. 3 7 ,4 3 ,4 7 .
29 РІАДА. Ф. 1167. On. 1 . 1612 г. Д . 562.
С. 32 -3 3 , 60.
30Беляков А. В. Араслан Алеевич —последний
19 Другие романовские мирзы и ближайшие
родственники Кучумовых, Юсуповы, придержи­
царь касимовский... С. 29.
31 Документы Печатного приказа (1613-
вались более сдержанной политики. Хотя это и
стоило им при Лжедмитрии II потери части их ро­
1615 гг.). М . , 1994. С. 333.
32 Вельяминов-Зернов В. В. Исследование о
мановских поместий.
20 Царица наряду с матерью Ураз-Мухаммеда
станут своеобразными мостиками отчасти при­
касимовских царях и царевичах. Ч. 3. СПб., 1866.
С. 46.
мирившими эти две группы знатных выходцев из
33 Беляков А. В. Касимовские воеводы XVII
Сибири. Они станут женами касимовского царя
века / / Четветрые Яхонтовские чтения. Рязань,
Арслана ибн Али одновременно с Наг-султан Ка­
2008. С. 388-389, 394.
рамышевой.
21 Беляков А. В. Новые документы к биогра­
фии астраханского царевича Арслан-Али ибн Кайбулы / / РД. Выл. 10. М. 2004. С. 191-192.
ГОРОДА Н УЕЗДЫ В С(ПУТНОЕ НІ'ІІШН РЯЗАНСКАЯ «УКРАЙНА»
203
Б. В. Горбунов
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ СМУТЫ
НА ЮГЕ РУССКОГОГОСУДАРСТВА
В КОНЦЕ XVI ВЕКА
Наряду с общими для всего Русского государства предпосылками «Смуты»1, на
Юге страны (Рязанская, Тульская, Орловская, Калужская земли) к концу XVI века
сформировался ряд особенностей в социальном развитии, которые в конечном ито­
ге вызвали к жизни в этом обширном регионе вызревание комплекса противоречий,
самым существенным образом повлиявшего на образование здесь очага глобально­
го кризиса, потрясшего наше Отечество в начале XVII столетия.
Формирование этих особенностей было обусловлено тремя факторами:
а) своеобразием природно-географических условий: в нескольких десятках
километров южнее Оки, протекающей в широтном направлении, начинались гро­
мадные массивы черноземов Дикого Поля, протянувшиеся далеко на юг, вплоть до
Предкавказья, большей частью нераспаханные; это порождало особенности в раз­
витии сельского хозяйства —основы экономики того времени и, следовательно, —
особенности в формировании социального контекста региона;
б) пограничным положением земель Юга Русского государства, неустойчиво­
стью здесь рубежей державы, складывавшихся в условиях длительного непрерыв­
ного ожесточенного противоборства с грозными наследниками Золотой Орды; это
была подлинно народная война, в ней участвовали все жители края, она пронизы­
вала все стороны их жизни и быта;
в) наличием в южнорусских землях и постоянным притоком сюда большого ко­
личества беглого населения; при этом существовало два потока беглецов: один —из
центральных уездов на Рязанскую, Тульскую, Орловскую, Калужскую земли, другой
—отсюда на территории бассейнов Среднего и Верхнего Дона и Воронежа.
Все это наложило глубокий отпечаток на степень развития на Юге Русского
государства различных форм феодального землевладения и методов эксплуатации
крестьянства, на городскую жизнь в регионе —все южные города представляли со­
бой военные центры, крепости на границе и в приграничье Дикого Поля, абсолют­
ное большинство населения их составляли служилые люди «по прибору» —стрель­
цы, городовые казаки, пушкари и пр.
Нераспаханные черноземы Дикого Поля — «подрайская землица», низкий
уровень закрепощения в это время на Юге Руси привлекали русских крестьянземледельцев. Сюда на протяжении XVI века, особенно в конце столетия, когда
были созданы укрепления Большой засечной черты, восстановлен целый ряд ста­
рых и возведены новые города-крепости, стихийно устремлялись массы беглых,
которые осваивали новые земли и получали на этих черноземах богатые урожаи
(рожь сам-9, 13, 17, хотя это было результатом первичной распашки черноземов)2.
т
сіііятію і :
Ki’iirtiH н
'HKticKiii: ополчения
б
ікгійш: кии
веки
Беглецы надеялись найти здесь место для приложения свободного труда и избав­
ление от тягот феодального гнета. Побеги крестьян приняли огромные масштабы
в 1570—1580-е годы, когда в центре государства разразился экономический кризис.
В. И. Корецкий отмечал, что хозяйственное разорение центра страны в эти годы
стало основной причиной отлива трудового населения «на энергично осваиваемый
в это время юг, где феодальная эксплуатация еще не достигла такой тяжести, как в
центре»3. Потоки переселенцев из центральных уездов на юг усиливались в неуро­
жайные и голодные годы.
Массы крестьян бежали на южные земли из центральных уездов Русского го­
сударства, ценой огромных усилий основывали здесь поселения, распахивали це­
лину (средний крестьянский надел составлял 8—10 четей «в поле», не считая пашни
«наездом», что было значительно больше, чем у крестьян центральных уездов)4, за­
водили огороды, развивали животноводство (для южных уездов к концу столетия
обычным было наличие в крестьянском хозяйстве 4—6 лошадей, 2—3 голов крупно­
го и нескольких десятков голов мелкого рогатого скота)5, занимались различными
промыслами (прежде всего охотой, рыболовством и бортничеством) и ремеслами,
несмотря на большие риски ведения хозяйства из-за регулярных набегов крымских
татар и ногайцев. Будучи в значительно меньшей мере закрепощены, эти крестьяне
добились больших успехов в колонизации обширных пространств Дикого Поля и
тем самым в конечном итоге решали историческую задачу обеспечения хлебом рус­
ских людей —население государства возрастало почти в геометрической прогрес­
сии, а черноземов, с которых можно было бы прокормиться, севернее Оки, кроме
небольшого Владимирского ополья, нет.
Освоение крестьянами черноземов к югу от Оки расширяло историко­
этническую территорию русского народа —русские на осваиваемых землях состав­
ляли абсолютно преобладающую часть населения.
Крымские татары и ногайцы совершали набеги на земли Юга Русского го­
сударства, как правило, дважды в году — поздней весной и ранней осенью. В тех
случаях, когда они нападали крупными силами —от 5 тысяч до 120 тысяч сабель,
почти всегда целью их походов была Москва. Они стремились порваться к Москве
по одному из четырех оперативных направлений, проходивших через южнорусскую
«украину»: Рязанскому (по подсчетам автора, не менее 36 крупных набегов в тече­
ние столетия), Тульскому (не менее 26 набегов), Северскому (не менее 12 набегов) и
Заоцко-Брянскому (не менее 13 набегов)6.
Значительная часть беглых из разных сословий —те, кто решительно порывал
со своей социальной средой, становилась казаками, объединявшимися в вольные
военные общины во главе с выборными атаманами. Это явление имело далеко иду­
щие последствия, как известно, именно казачество сыграло главные роли на сцене
драматической игры по имени «Смута»7.
Московское правительство в продолжение почти всего столетия де-факто до­
вольно лояльно относилось к притоку беглых на южные земли государства, хотя
де-юре осуждало беглецов. Для того, чтобы защитить Юг Русского государства от
набегов крымских татар и ногайцев, совершенно необходимо было населить земли
южнорусской «украины». Иного пути для решения задачи обороны южной границы
не было. В то же время, именно из среды местных крестьян и горожан, а нередко и
из беглых, рекрутировались служилые люди «по прибору» в гарнизоны южнорус­
ских городов-крепостей и в городки укреплений Большой засечной черты: стрельгороде и ш д ы в статнов
в р еп ія .
рязанская «якрайна»
20S
цы, пушкари, затинщики, городовые и полковые казаки, воротники и прочие —
те люди, которые являлись основной силой, оборонявшей эту территорию.
Правительство в интересах обороны от неприятельских набегов стремилось на­
селить южнорусские земли и служилыми людьми «по отечеству» —мелкими дворя­
нами и детьми боярскими. Их поместное землевладение господствовало в регионе,
было мелким (обычно 20—30 четей «в поле, а в дву по тому ж») и дробным8. Очень
редко одному помещику принадлежало целое селение. Обычно он владел своим
жеребием —частью селения и таких жеребьев в одном селении, как правило, было
несколько, их число могло доходить до 15—20. Помещик мог владеть двумя или не­
сколькими жеребьями, находившимися в разных местах. На территории такого же­
ребья нередко проживали лишь несколько крестьянских семей и одной из самых
насущных для южных помещиков являлась проблема нехватки рабочих рук для об­
работки владельческой земли.
Чем дальше на юг, тем мельче были поместья, а помещики приближались по
своему социальному положению к служилым людям «по прибору», из числа кото­
рых они зачастую рекрутировались. К этому государство вынуждали большие по­
тери служилых людей «по отечеству» в непрерывных столкновениях с неприятелем.
При этом правительство в течение столетия всячески стремилось укрепить служи­
лое землевладение на Юге Русского государства9.
Во второй половине XVI века в Русском государстве шли последовательные
процессы нарастания феодальной эксплуатации народных масс10. К концу столе­
тия, когда был основан Воронеж и ряд других крепостей в Подонье, граница госу­
дарства отодвинулась довольно далеко на юг, помещики южных уездов, которым
явно недоставало рабочих рук для обработки владельческой пашни, стали широко
практиковать насильственный вывоз крестьян для поселения на свои земли, полю­
бовные разделы земли и крестьянских дворов, произвольное распоряжение их иму­
ществом, применение к крестьянам суровых наказаний, вымучивание у них поруч­
ных записей и другие действия с целью удержать за собой крестьян, не допустить их
выхода11. В своих челобитных помещики рассматривали беглых крестьян, живших
у них «на пашне», как подлежавших во всех случаях возврату назад.
Помещики Юга стремились таким образом форсировать процессы закрепо­
щения. Хотя по степени закрепощения к началу последнего десятилетия XVI века
Юг страны значительно отставал от центра, темпы закрепощения были высоки. Тот
уровень закрепощения, для достижения которого в центральных уездах потребова­
лись многие десятилетия, они хотели достичь за считанные годы12.
В своем стремлении форсировать закрепощение крестьян южные помещики
вступали в ряд непримиримых конфликтов.
Прежде всего, они входили в конфликт с южным крестьянством; относительно
благополучное экономически и в значительно меньшей степени закрепощенное,
оно особенно болезненно относилось к неумолимо надвигавшемуся крепостниче­
ству —ему было что терять.
Массы служилых людей «по прибору», особенно служилые казаки, большую
часть которых составляли вольные казаки, вчерашние беглые, вдохнувшие «глоток
свободы», с большим опасением наблюдали за действиями южных помещиков.
Правительство вынуждено было проводить двойственную политику, которая
обусловливалась, во-первых, необходимостью обороны южных рубежей государ­
ства, что можно было осуществить только создав в южном регионе большой контин­
206
СЛИТНОЕ BPEltlH Н "ІКМСКИі: ОПОЛЧЕНИЯ Б НЙ'ІЙЙЕ БОН БЕКИ
гент служилых людей «по прибору», которых рекрутировали из местных крестьян и
из беглых из центральных уездов; во-вторых, стремлением удовлетворить интере­
сы южного дворянства, также игравшего важную роль в обороне границ государ­
ства на порубежье с Диким Полем. Так, под нажимом южных помещиков в 1592—
1593 годах на Юг Русского государства было распространено действие царского ука­
за о повсеместном запрещении крестьянского выхода (не введя здесь предваритель­
но заповедных лет)13. В большой мере под их влиянием в 1597 году был принят указ
о пятилетием сроке сыска беглых, вместо практиковавшегося до этого бессрочного
сыска. Помещики Юга были заинтересованы в коротких сроках сыска беглых, по­
скольку по прошествии 5 лет они рассчитывали закрепить этих беглых за собою.
При наличии массы плодородных земель и при острой нехватке рабочих рук для их
обработки, это было очень важно для южных помещиков. Пятилетний срок сыска
был выгоден и богатым вотчинникам. В установлении пятилетнего срока сыска бе­
глых сказывались и интересы государства по обороне южных границ, так как беглые
записывались в казаки и стрельцы в гарнизоны южных городов-крепостей и укре­
плений Большой засечной черты.
Дворянство центральных уездов требовало полной отмены сроков сыска бе­
глых. Так назрел конфликт между помещиками Юга и Центра государства, кото­
рые, будучи одинаково заинтересованы в закрепощении крестьян, расходились
в его формах и методах.
Таким образом, к концу столетия в силу особенностей социального развития
на Юге Русского государства сформировалось несколько социальных общностей,
интересы которых были непримиримы, завязался сложный узел классовых и вну­
триклассовых противоречий и конфликт мог разрешиться только в открытом про­
тивоборстве. И противоборство это, приведенное в действие рядом катализаторов,
привело в этом регионе в начале XVII века к мощному социальному взрыву, кото­
рый потряс все Русское государство.1
1 Зимин А. А. В канун грозных потрясений.
«украину» в XVI веке / / Проблемы новой и новей­
Предпосылки первой Крестьянской войны в Рос­
шей истории Востока. Материалы межвузовской
сии. М., 1986.
научной конференции. Рязань; М., 1993. С. 69—76.
2Горская Н. А. Урожайность зерновых культур
7 Станиславский А. Л. Гражданская война в
в центральной части Русского государства в конце
России XVII в. Казачество на переломе истории.
XVI — начале XVII вв. / / Ежегодник по аграрной
М ., 1990; Козляков В. ГГ. Смута в России. XVII век.
истории Восточной Европы. Рига, 1963. С. 153.
М., 2007.
3 Корецкий В. И. Закрепощение крестьян и
классовая борьба в России во второй половине XVI
века. М., 1970. С.32.
8 Тихомиров М. / / Россия в XVI столетии. М.,
1962. С. 395.
9 Сахаров А М. Образование и развитие Рос­
4 Горбунов Б. В. Социально-экономическое
сийского государства в XVI—XVII вв. М., 1969. С. 118.
развитие Юга Русского государства во второй по­
10 Буганов В. И., Преображенский А. А., Ти­
ловине XVI в. / / Труды Рязанского Исторического
хонов Ю. А. Эволюция феодализма в России. М.,
общества. Вып.1. Рязань, 1997. С. 56—91.
1980; Корецкий В. И. Указ. соч. С. 32.
5 Очерки русской культуры XVI века. 4 .1 . М.,
11Горбунов Б. В. Указ. соч.
12Корецкий В .И. Указ. соч. С. 115.
1977. С. 91.
6 Горбунов Б. В. К вопросу о направлениях
13Корецкий В. И. Указ. соч. С. 152-153.
экспансии Крымского ханства на южнорусскую
города и ВЕВды в отатнов
в р е п ія . р я з а н с к а я
«м ня»
207
Л. В. Чекурин
РЯЗАНСКИЙ КРАЙ В НАЧАЛЕ XVII ВЕКА
(«Летопись о многих мятежах»)
Влияние XVII века, в том числе и памятника вынесенного в заглавие статьи, на
культуру России, литературу и историографию огромно. Первое рабочее название
«Бориса Годунова» А. С. Пушкина звучало следующим образом: «Комедия о настоя­
щей беде Московскому государству, о царе Борисе и Гришке Отрепьеве, летопись
о многих мятежах и пр.». Памятники «бунташного» века оказали влияние на всю
историографию XIX в. Историки Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев, Д. И. Иловай­
ский, С. Ф. Платонов и другие свидетельствуют об использовании в своих трудах
летописей XVII в. в полном объеме1. Одной из причин популярности Летописи о
многих мятежах стало ее типографское издание в 1771 г. и в 1778 г. Они были в лич­
ных библиотеках историков. С. М. Соловьев ссылается на второе издание «Летопи­
си о многих мятежах», Д. И. Иловайский —на первое издание.
XVII век дал много нового в форме и в содержании исторического повествова­
ния. Главное произведение, написанное об этом веке, и в этом веке, так и называ­
ется —«Новый летописец». Эта летопись берет свое начало не от сотворения мира,
как обычно, а с новой династии, и с тем, что этой новой династии предшествовало
после того, как старая династия Рюриковичей трагически пресеклась. Новый ле­
тописец и Летопись о многих мятежах достаточно убедительно подтверждают это
отличие — переход от погодного к проблемному, тематическому изложению. По­
вествование может идти без обязательных в летописании хронологических рамок.
Большинство рассказов в этих памятниках не имеют дат.
Главное в новых летописях не «лето», а сами события, их взаимосвязь и развитие
событий, связанных с друг с другом. Не изолированное и прерываемое летописной
сеткой, а последовательное прагматическое описание случившегося. По-новому
звучат и попытки объяснить происходящие события. В большинстве случаев это
еще привычное религиозное объяснение случившегося «за грехи». Но в названных
первых летописях XVII ощущается влияние «обмирщения», столь свойственное для
семнадцатого столетия. Историки ценят в новых летописях более объемную харак­
теристику личностей П. П. Ляпунова, Д. М. Пожарского, М. В. Скопина-Шуйского.
Гибель Прокопия Ляпунова, М. В. Скопина-Шуйского объясняется не их грехами, а
их активной борьбой с обстоятельствами, в которых они действовали. Хорошо про­
писаны в летописи интриги их противников, имеющих собственные интересы, до­
стижению которых Ляпунов и его единомышленники мешали. Авторы памятников
XVII в. сделали серьезный шаг к мирскому пониманию истории. Религиозное миро­
воззрение сочетается с определенной политической тенденцией, стремлением авто­
ров к прагматическому осмыслению истории, выявлению роли личности в истории.
208
О Ш Т Н О Е ЕРЕіІІЯ Н 'IIKtICW Ii: ОПОЛЧЕНИЯ Б НЙЧЙЙБ Б О Н ЕЕЕЙ
В рамках заданной нами темы обращает на себя внимание еще одна их черта.
Памятники редко освещают территории, которые были ранее самостоятельными
княжествами, определенных сведений об отдельных русских землях в «новых» ле­
тописях не дается. Казалось памятники, строго следуя концепции единого русско­
го государства, вполне осознанно не выделяли истории отдельных земель. Особо
тщательно, на наш взгляд, они обходят историю бывших великих княжеств и фео­
дальных республик. Замалчивание —действенное средство историка против невос­
требованных в новое время политических и литературных традиций. На страницы
литературных и исторических повествований эти земли и их люди попадают только
в связи с событиями, имеющими влияние на всю Россию или на ее столицу —Мос­
кву. Попадают отдельные земли в поле зрения историко-литературных памятников
в связи с династическими интересами. Рязанская земля и рязанские города в этом
ключе не счастливое исключение. Рязанские деятели, прочно соединенные со сво­
ей землей, активные участники событий, имеющих общенациональное значение.
То, что Рязанская земля не сходит со страниц летописей имеет свои объективные
и субъективные причины.
К сюжетам наиболее популярным в памятниках XVII в. относятся собы­
тия, получившие название Смутного времени, времени глубокого социальноэкономического, внешнеполитического кризиса, совпавшего с династическим
кризисом и борьбой московских боярских и местных группировок. В этих событиях
большую роль играли земли соседние с Москвой и их правящая элита. Именно в
связи с этим столь часто Рязанская земля и ее деятели фигурируют на страницах
новых летописей.
Летописные своды XVII в. пока изучены мало, некоторые летописи, вошедшие
своими материалами в более поздние памятники вообще не найдены. Попыток ис­
следовать по ним историю отдельных земель не предпринималось. Изложение со­
бытий в летописи обычно ограничивается внешней связью, без вскрытия причин,
и их внутренней обусловленности. Кризис социальный для летописца проще объя­
вить результатом кризиса династического и связанного с ним внешнего вмешатель­
ства. Однако при этом в летописях и других памятниках спасение России приходит
не от «множайших и сильных», а от «малейших и слабых», не от столичной элиты,
а от провинциальной. Летописи вместе с богатыми внелетописными источниками,
разрядными, писцовыми книгами, актовым материалом, дают возможность вос­
создать историю Рязанской земли в начале XVII века.
Активность жителей рязанских городов, расположенных между р. Окой, Осе­
тром и Проней — Зарайск, Пронск, Михайлов, и, прежде всего, Переяславля Ря­
занского имеет свои причины. Переяславль — это самый крупный город к югу от
Москвы. К нему тянутся места по верховьям Дона. Это город с развитыми посадами
(Нижний и Верхний посады), многочисленными слободами: Стрелецкой. Рыбац­
кой, Владычной, Черной, Казачьей, Ямской, Затинной. Переяславль Рязанский —
город-крепость. Последнее обновление крепости произошло в середине 17 века.
Есть описание богатого арсенала этого города, огнестрельных орудий и многочис­
ленного боевого запаса. Переяславль —начало самой ранней засечной черты, кото­
рая простиралась до Брянских лесов. В крепости хранилось оружие, порох припасы.
Остатки большой зелейной палаты обнаружены под громадой ныне существующего
Успенского собора, построенного в конце XVII в. Есть подробное описание крепо­
сти Переяславля Рязанского. 12 башен, четыре проездных, одна из которых —ГлеГОРОДА И УЕЗДЫ В Сітатнов ВРЕгТІЯ. РЯЗАНСКАЯ «УКРАЙНА»
209
бовская —каменная, 8 глухих башен венчают мощные земляные валы. Деревянная и
земляная крепость окружена водными преградами —речкой Лыбедь, протокой реки
Оки —Трубежом. Речки соединят искусственный глубокий ров. Раскопки обнаружи­
ли у подошвы вала водные остатки, показывающие, что ров наполнялся водой. Пе­
реяславский острог, примыкающий к Рязанскому Кремлю, прибавлял защитникам
еще 18 башен. Некоторые слободы за пределами острога были защищены от татар­
ских набегов надолбами. Переяславль Рязанский, по существу, исторически погра­
ничный город. Недалеко, за Пронском, совсем недавно простиралось Дикое поле.
Рязанские города в связи с пограничным положением — не вполне обычные
ремесленно-торговые центры. Население городов, по преимуществу, служилые
люди. Они же играют большую роль в ремесле и торговле. В описаниях города Пере­
яславля Рязанского 1596—1597 гг. лавками владеют затинщики, пушкари, воротни­
ки, дворники, казачьи головы и т. д.
Не менее значительна по своей роли в Смутное время — каменная кремлькрепость Зарайск, построенный Василием III в целях обороны при слиянии рек
Осетра и Монастырки в 1521—1531 гг. Крепость рассчитана на применение огне­
стрельного оружия. Вдобавок большая часть Зарайска обнесена острогом. И то и
другое оборонительное сооружение неоднократно упоминаются в новых летописях.
Все прочие рязанские города тоже укреплены. Ряжск, Сапожок, Ш ацк —опорные
центры на засечной черте. В годы Смуты неоднократны упоминания строитель­
ства и укрепления рязанских городов и возведения новых острогов и острожков
Скопиным-Шуйским, Дмитрием Пожарским.
Рязанские города обладают огромным боевым опытом. Это оплот России про­
тив Крымской и, особенно, Ногайской орды. Муравский шлях, его восточные ветви
Миусская и Изюмскя сакмы упирались в рязанские земли. Ногайская дорога шла
через города Шацк, Сапожок, Ряжск. Все рязанское пространство, по определению
С. Ф. Платонова, имеет характер «военного округа». В Рязани большая, чем в дру­
гих городах, концентрация служилого люда. В Переяславле Рязанском 400 торговопромышленных заведений, среди которыхчернослободцев всего 16 %2. Большинство
кузниц, лавок, полулавок принадлежат служилым людям. «В городе Переяславле
у Рязанских ворот лавки, и прилавки и онбары с разными товарами, а в них торгуют
пушкари, и затинщики, и стрельцы, и воротники, и казенные сторожа, и ямщики и
дворники, и из сел крестьяне, и казаки и белодворцы»3. В Зарайске, Ряжске, Шацке
такое же положение. В рязанских городах обязательны казачьи и стрелецкие слобо­
ды. В сторону Дикого поля выдвигались сторожи и станицы. Силами местного на­
селения сооружались засеки, насыпались оборонительные валы, рылись рвы, наи­
более известные броды через многочисленные реки защищались частиком (дубовые
колоды с осиновыми острыми колышками). Все это и строили, и возведенные ру­
бежи защищали, люди этой земли. Они и есть самые активные участники событий
Смутного времени. Они смелы и предприимчивы. Люди этого края предоставлены
собственному мужеству и счастью4. Веками формировался менталитет населения
окраинных земель.
Опасность южным границам государства угрожала постоянно. Под заголовком
«О приходе крымских царевичей на Украину» в памятниках XVII века выделяется
рассказ о набеге на рязанские, каширские и тульские земли. Татары пришли «без­
вестно», «воевали те места и разорили и многих людей побили и села и деревни
многие пожгли, дворян и детей боярских с женами, многих православных крестьян
210
СтаТНОЕ ВРЕАІЯ
и ЗЕАІСВИЕ ополчения в начале вон вева
в полон взяли и увели. И старые люди не запомнили такой войны»5. Объяснение
событий традиционное для летописей: наказание за грехи то гладом, то пожаром, а
то, как здесь, татарским набегом. Но есть и новое в содержании летописи. Она опи­
сывает не христианское смирение, а активные и разнообразные действия русских
правителей и русских людей в период опасности. Одно из них — направить одних
татар против других. Активные внешнеполитические акции связаны с Касимовым.
На Касимовское ханство «для бережения» русских земель пожалован царевич Ка­
занской Орды Бурмамет. Ему дан Касимов с волостными и иными доходами. Затем
на Касимовском ханстве будут посажены крымские и астраханские ханы. Не от Бога
они, а поставлены Москвой.
Главное средство борьбы со степью —строительство новых и укрепление окра­
инных русских городов. Так, в XVI—XVII вв. были обновлены укрепления древнего
Пронска, возведены город Ряжск (1560-е годы), Шацк(1551), Михайлов (1546), Са­
пожок (1605), Данков (1628), городок-острожек Скопин (1629). Рязанские города,
их строители и защитники, а это в моменты опасности все население города, про­
должали играть большую роль в защите рубежей России. Рязанские города вместе
с Белгородом, Осколом, Воронежем, Кромами, соединенные засечными чертами,
засеками Вожской, Шацкой, Скопинской —часть общерусской системы обороны.
Они сыграли важную роль в отражении татарских и ногайских набегов и в освоении
южных земель. В итоге громадной работы сложилась эффективная система защиты
русских земель. Памятники XVII века констатировали: по всем сакмам (дорогам)
татарским поставлены города, населены ратными людьми, казакам, стрельцами,
«желецкими людьми»6. Города строились и укреплялись силами всего населения
уездов к югу от Москвы. «Те города укрепились и ныне стоят»7, — констатировали
источники XVII в. Это было осознанием того, что в создании и укреплении границ,
расширении и защите русских владений участвуют, как активная сила, все населе­
ние —и «малейшие», и «множайшие». Отличительной особенностью памятников
XVII в. является обращение к главным фигурам феодального общества —к людям
служилым, и, наиболее активным элементам русского общества, —казакам и холо­
пам, а также к крестьянству. В условиях смутного времени их роль даже в офици­
альной летописи не так просто утаить. На самые важные события они влияли ре­
шающим образом. Строительство засечных черт, а вместе с ними усиление тяжести
повинностей и всевозможных тяжких трудов, объективно несло с собой ухудшение
положения крестьянства и посада.
Рязанские города взаимосвязаны. Древнейший Окско-Донской путь про­
должает играть свою роль и в новейшее время, благодаря тому, что это обильный
хлебом и торговый район. Мы подходим к еще одной важной причине активности
рязанской земли, когда был ослаблен, а то и вовсе исчезал, объединительный госу­
дарственный центр. Не будем снимать со счета и тот исторический факт, что Рязань
и в прошлом —один из признанных центров объединения русских земель. Соци­
альная память сохранила эту часть Рязанской истории. Сохранена она в фольклоре,
рязанском летописании, боярских родословиях.
Обратим внимание на тот факт, что Центр и Север страны в значительной сте­
пени питался за счет хлеба «окрайных» земель. Хлеб в боярских теремах не произ­
растает, его сеет рязанский, пронский, михайловский крестьянин. Тяжелый пресс
государственных налогов и повинностей, тяготы феодальной эксплуатации, мно­
гократно усиленные военной опасностью и неурожайными годами начала века,
города
и т д ы в статн оЕ
в рей ія . р ш с в й я
« иврййнй »
ЯП
подготовили в этом богатом и трудолюбивом земледельческом крае мощный со­
циальный взрыв.
Вторая значимая причина активности рязанских земель заключается в интен­
сивном развитии феодальных отношений, развивающихся в направлении крепост­
нических порядков. Рязанская земля, район древней земледельческой культуры,
становится районом, в котором распространяется крепостное право. Вокруг рязан­
ских городов земли служилых людей, казачьей верхушки, и, конечно, крепостных
крестьян.
В общей картине разорения Рязанские земли выделяются особо. Вождем круп­
ного восстания в этих землях выступает «у воровских людей старейшина именем
Хлопко». На периферии власти не располагали достаточными военными силами,
поэтому против восставших двинулась большая рать во главе с московским воево­
дой —окольничим Иваном Федоровичем Басмановым. Правительственные войска
сошлись с восставшими близ Москвы и бились не щадя голов. Басманов погиб,
погиб изнемогший от многих ран и вождь восставших Хлопко. Новый летописец,
единственный источник о восстании Хлопко очень лаконичен. В «Летописи о мно­
гих мятежах» эти известия сохранены. «Под Москвою бывша разбои велицы....
У них воровских людей старейшина бысть разбойником именем Хлопко» —сооб­
щается в кратком рассказе без даты «О разбойниках и о посылке на разбойников».
Привлечение других источников дает возможность определить район восстания.
Разрядные книги 1601—1603 гг. сохранили записи о посылке воевод для подавления
крестьянских выступлений в Переяславль Рязанский, Михайлов (1601 г.) Пронск
(1602)8. Это и есть район «в земли Рустей ...под Москвою»9. Значительная террито­
рия в треугольнике Переяславль Рязанский —Михайлов —Пронск, где совершались
«разбои великие», и есть рязанская земля. После разгрома Хлопко в Рязанской зем­
ле были проведены массовые казни восставших, «всех воров поимаша, и всех велеша перевешати». В. Н. Татищев пытаясь определить масштабы восстания, называет
несколько тысяч казненных, остальные разбежались10. Часть восставших ушла на
окраины русских земель. Басманова похоронили с честью в Сергиевом монастыре11.
Этот же район и в дальнейшем, до осени 1607 г. требовал присылки значитель­
ных военных сил для подавления крестьянских выступлений. Об этом свидетель­
ствует грамота Василия Шуйского в Рязань воеводе Юрию Пильемову о посылке
ему военных сил для борьбы с восставшими в Пронск и Михайлов. «В Рязанском
уезде во многих местах наши изменники воры, пронские и михайловские мужики
воюют от Переяславля (Рязанского — Л. Ч.) в двадцати верстах. На Рязань были
посланы с воеводой Захарием Ляпуновым сотня под главенством головы Самсона
Чевкина»12. Так в летописи упомянута служилая семья Ляпуновых, противостоящая
восставшим крестьянам.
В народном движении отразился глубокий социальный и экономический кри­
зис. Интенсивное развитие феодализма, трехлетний неурожай в начале XVII в. при­
вели к массовым бедствиям, вымиранию населения целых районов. В ранних спи­
сках «Сказания Авраамия Палицына» на историческую сцену выведено «греховное
молчание» об истине царю, непротивление царю со стороны господствующего клас­
са, а также, что особенно интересно, в качестве причины всех бед называются вы­
ступления крестьян и посадского населения, которые сами «вознамерились стать го­
сподами». Сознание реальной угрозы строю земельных феодальных собственников
и со стороны уже не свободных крестьян летопись посчитала грехом особо тяжким.
212
ОПЫТНОЕ ВРЕгПЯ И ЗЕіШИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НАЙМЕ НОИ ВЕКА
Крестьянские выступления в близких к Москве районах были грозными пред­
вестниками гражданской войны. На гребне антифеодального движения, и, в ре­
зультате продуманной авантюрной польской политики, осуществлялись попытки
захвата Московского престола и значительных русских территорий. По причине и
того, и другого, Лжедмитрий I необычайно легко оказался на Московском престоле.
Здесь вновь активно проявляются провинциальные силы. Не случайно Архиепи­
скоп Игнатий мятежного Рязанского края был поставлен им на Москве патриархом
и венчал Лжедмитрия царским венцом13. Петр Басманов, Иван и Михайло Салты­
ковы, Василий Голицын с братом «да с ними в совете городы Рязань, Тула, Кашира,
Алексин» изменили наследнику умершего Бориса Годунова — Федору, «нача бояр
имати», пленили Ивана Годунова14.
Социальная буря консолидировала служилых людей. Они были согласны на
любую власть, которая помогла бы обуздать крестьянскую стихию. О том, какой
длительной и сильной была крестьянская стихия, свидетельствует Челобитная ря­
занских чернослободцев. Черная слобода в Переяславле находилась за пределами
рязанского Кремля на Верхнем посаде. В отличие от белой, Владычной слободы,
ей приходилось выполнять многочисленные тяготы, традиционные и вновь воз­
никающие. В 1606 г. возникло следующее новое обстоятельство в жизни Черной
слободы в Переяславле. Восстание Болотникова, продолжая волнения первых лет
XVII в., охватило территорию Рязанского края. Служилые люди и казачьи головы
фактически лишились своих поместий. Они смогли найти защиту только за Пере­
яславскими укреплениями. Бежавших из своих имений феодалов с семьями власти
разместили по дворам жителей Черной слободы.
«...Зачалась междоусобная брань со 114 (1606) по 119 (1611) год... Дворянские
и дети боярских крестьяне во все те смутные годы с нами з городовыми людьми го­
родовых и острожных поделок не делывали и рвов не копали, и башен не де(лали),
и в государеву казну никаких податей не давали... и повозок никаких не возили, и
запасов не давали и не делывали. Да по нашим же, государи, дворишкам стояли ре­
занцы, дворяне и дети боярские, з женами и с детьми и с людьми 5 лет, и обида нам
и насильство великое, нас и жен наших и детишек бьют, и живо(ти)нишка наше вся­
кое бьют, и посудьим всяким владеют насильством, и дворишки наши обжигают. Да
нынеча рязанцы дети боярские с женами, и з детьми и с людьми стоят по нашим же
дворишкам мимо своих поместий»15. Многочисленные факты крестьянских высту­
плений отмечает В. Н.Татищев. «По деревням крестьяне, слыша и видя государства
разорение во многих местах без всякого повеления собираясь поляков и изменни­
ков побивали и многих знатнейших»16.
Рязанские землевладельцы подвергаются тягчайшим испытаниям, начиная
с 1603 г., а с 1606 по 1611 год помещики «оказались мимо своих поместий». Они
вынуждены бежать со своих земель, укрыться от собственных крестьян за стенами
Переяславля Рязанского. Они не довольны центральной властью. Им хочется изме­
нить свое положение. Челобитная очень ярко описывает многолетнюю безнадеж­
ность положения и тем детерминируется «сверхактивность» и малая разборчивость
рязанских дворян в поддержке тех или иных сил. Поддерживается та сторона, кото­
рая в данный момент оказалась сильнее: Болотников, польские, немецкие претен­
денты на престол. Создается впечатление, что рязанским служилым людям безраз­
лично, какой царь принесет покой и возврат на рязанские земли старых порядков
«добунташного» времени.
го ро д а
и ае з д ы в статнов в р е я ія . р я зй н с в й я
« яв р й й н я »
213
Этими обстоятельствами вызвана и активность служилых людей и воевод Ря­
занских городов. В Летописи о многих мятежах это отражается в описаниях кон­
кретных событий, в которые вовлечены или сами проявляли инициативу рязанские
города, вожди рязанских дворян Ляпуновы, Кикины, Сумбуловы. В Летописи о
многих мятежах повествуют о периоде 1605—1611 гг. более 30 глав, т. е. каждая пятая,
и они так или иначе связаны с рязанскими городами или деятельностью рязанцев
(см. Приложение).
Состояние центральной власти постоянно вызывает недовольство рязанцев.
Названные памятники, а вслед за ними и историки XIX века, сюжеты о служилых
людях центральных уездов начинают с сообщения «О приходе черни в город и о
Богдане Бельском». После смерти Ивана IV Бельский пытался вернуть кровавую
опричнину. «Чернь», пришедшая в Москву, обвиняет его в избиении бояр, смерти
царя и захвате власти. Московская чернь и приставшие к ней дворяне рязанцы
Ляпуновы и Кикины, и других городов дети боярские обратили пушки к Фроловским воротам, намереваясь разбить их, и проникнуть в Кремль. По приказу царя
Федора народ успокаивает князь И. Ф. Мстиславский, дьяки Андрей и Василий
Щелкаловы, а Летопись о многих мятежах прибавляет к ним и Никиту Романо­
ва17. Виновник возмущения Богдан Бельский был сослан в Нижний Новгород. Го­
нения обрушились и на возмутителей спокойствия. Шурин царя Борис Годунов,
очевидно, мстя за Бельского, «реченных дворян Ляпуновых и Кикиных и иных
многих детей боярских и посадских людей велел поимати и по городам и темни­
цам разослать»18. Так вступили в канун Смутного времени рязанский служилый
люд и семья служилых людей Ляпуновых. В дальнейшем лагерь оппозиции растет,
к ним присоединяются крестьяне, холопы, казаки. Ляпуновы становятся во главе
оппозиции.
Правительственные войска не смогли потушить пламя разгоравшейся кре­
стьянской войны. Осенью 1606 г. Переяславль Рязанский с пригородами присое­
динился к восстанию Болотникова и превратился в один из районов крестьянской
войны. В описаниях этих событий памятники, вышедшие из лагеря противников
восставших, очень лаконичны. Действия крестьян вообще опущены. Авторов инте­
ресует судьба воевод самого царя. «Посадские люди, и стрельцы и казаки пристали
к боярским людям и крестьянам и начали по городам воевод пленить и сажать в
темницы, дома бояр и имущество разорять». «Старейшим» среди восставших назван
Иван Болотников. Именно к нему, изменив царю Василию, пристал город Рязань
с пригородами и послал послов своих в центр восстания —город Путивль.
«Старейшина» рязанских и тульских сил Истома Пашков соединил свои силы
с Болотниковым. Восставшие разбили правительственные войска и стали лагерем
в селе Коломенском под Москвой.
Приведенная выше «Челобитная рязанских чернослободцев» проясняет нам
то, что не поместила на свои страницы официальная летопись. Из текста челобит­
ной явствует, что с 1605 по 1611 годы рязанские крестьяне прогнали своих поме­
щиков, не выполняли никаких повинностей, ни в пользу феодального государства
по строительству крепостей; ни в пользу своих помещиков19. Рязанские крестьяне
сделались в этот период свободными от крепостных повинностей, как в пользу сво­
их господ, так и в пользу государевой казны. Из челобитной не ясно, что сделалось
с феодальными земельными владениями. Вероятно, то же, что и в соседнем Темниковском уезде: «межи нарушили».
214
СЛИТНОЕ ВРЕіІІЯ Н ЗЕгПСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ Б НіІЧіШЕ БОН ВЕКИ
Рязанское население разделилось. «Грады рязанские с пригороды и Тула и Ка­
шира и иные города украинские Царю Василию изменили и посылаху в Путивль
с повинными». Затем вернулись вспять и под предводительством Истомы Пашко­
ва «совокупились с Ивашкой Болотниковым заодно», разорили Коломну и стали
под Москвой в 50 верстах20. Летопись о многих мятежах сообщает и о другом лаге­
ре рязанцев, которые от тех воров отъехавши и приехавши все к Москве21. Вместе
со смоленскими людьми «прибыли рязанцы с городом всем» в Москву к Василию
Шуйскому. Кто привел их летопись не сообщила. В Москве рязанцы встретились
с М. В. Скопиным Шуйским.
В следующем рассказе летописи появляется Прокопий Ляпунов как воевода
Переяславля Рязанского. Военные силы, пришедшие с украиных городов, пытают­
ся освободить Михайлов от мятежников. Михайловцы вышли из города и «от града
отбиша». Преданные Москве воеводы отошли в Переяславль Рязанский. «Царь же
Василий князь Ивану Хованскому повелел быть на Москве, а в Переяславль Рязан­
ский на его место (послал —Л. Ч.) князя Борис Михайловича Лыкова, да Прокофья
Ляпунова»22. Рязанцы же с Борисом Михайловичем Лыковым со всеми ратными
людьми были посланы под Тулу воевать на стороне Василия Шуйского.
Нешуточные события разыгрались в Касимове. Из Нижнего Новгорода боярин
Шереметев пошел к Мурому и Касимову. Восставший Муром подчинился воеводе,
а в Касимове жители «сидели крепко не захотели град царю Василию сдать». При­
шлось боярину город осадой брать и многих воровских людей побили, а освободили
тех, кто в темницах мучился за царя Василия.
В Летописи о многих мятежах показана роль рязанцев в отражении литовских
людей. Полковник Лисовский вместе с русскими ворами город Зарайск взял. Тогда
под Зарайском появился воевода Захарий Ляпунов с ратными людьми. Лисовский
вышел из Зарайска и многих московских людей побил. Только арзамасцев в том
бою было убито 300 человек. Их похоронили в одну яму, насыпали для своей славы
курган. Тот курган стоит по сей день23. Следующее столкновение на реке Москве
у Медвежьего брода закончилось поражением Лисовского («побита его на голову).
У литовцев были отбиты владыка Коломенский Иосиф, князь Владимир Тимофее­
вич Долгорукий и протопоп Церкви Николы Зарайского24. Воевода Переяславля
Рязанского Прокопий Ляпунов, помог отстоять от литовских людей Коломну.
Рязанские дворяне были в числе тех городов, кто хотел поддержать (1610 г.) по­
пулярного в народе 22-летнего талантливого и удачливого полководца М. В. Скопи­
на Шуйского. В Рязани, уведав его мужество, добрый в войске порядок, не взирая
на его младость, «все его отцом именовали»25. Этот молодой, энергичный и способ­
ный воевода, дальний родственник царя Василия вызывал у самого царя опасения за
свой трон. Опасения царя невольно подтвердил Прокопий Ляпунов, который при­
слал к М. В. Скопину-Шуйскому своих людей. Из Рязани от Ляпунова к СкопинуШуйскому прибыла станица (два дворянина), которая привезла грамоту с «укорными
словесами» в адрес царя Василия. Ляпунов предлагал царя ссадить и самому престол
принять. При этом рязанцы обещали свою помощь и поддержку. Прочитав грамоту,
Скопин-Шуйский повелел послов схватить и отправить в Москву на расправу. По­
слы, оправдываясь, все свалили на Прокопия Ляпунова, который якобы насильно их
заставил ехать с грамотой. Скопин-Шуйский не хотел их крови и отпустил в Рязань.
Доносчики Шуйского сразу оповестили об этом царя26. Скорая смерть полководца
подтверждает версию об его отравления родственниками царя. На пиру у князя Во­
города
и
н езд ы
в статнов
врегпя .
рязанская «ж айна»
ZIS
ротынского дочь Малюты Скуратова Екатерина, жена князя Дмитрия Шуйского,
брата царя, поднесла Скопину-Шуйскому чашу с зельем. Летопись о многих мяте­
жах объясняет ненависть Дмитрия Ивановича Шуйского с княгиней, вызванную
тем, что он «подыскивает под царем Василием царства. А про то всей земле ведомо,
всем людям, что у него того на уме не было»27. Летопись, таким образом, вступается
за честь безвременно умершего воеводы. «Повесть о многих мятежах» отметила, что
царь Василий хоть и пожаловал своей милостью воеводу, но «по приезде Рязанском и
видев, то что московские люди ему воздали честь великую и били ему челом со слеза­
ми» отношение к нему изменил: «мнение на него начал держать»28.
Прокопий Ляпунов мстит за смерть Скопина. От себя пишет письмо «с умыс­
лом против царя Шуйского в Калугу и к Дмитрию Пожарскому в Зарайск. Пожар­
ский поступил также как и Скопин: переяславского посла —племянника Ляпунова
Федора отпустил, хотя должен был задержать. Но в этот раз Пожарский к Прокопию
Ляпунову не примкнул. Поступок князя Пожарского показывает действительное
отношение его к Ляпунову и к его мыслям. Он поддерживал позицию Ляпунова, но
был связан царской присягой. Только их дальнейший союз подтвердил обоюдную
симпатию и сходную позицию по отношению к московской власти. Князь Василий
Голицын поддержал Ляпунова в его мыслях от Москвы отложиться и царя Шуй­
ского не слушать. Это были не только слова. Когда гетман Жолкевский подошел к
Москве, Шуйский послал по русским городам за помощью. Многие города не от­
кликнулись, а «рязанцы» отказались по «умышлению Прокопия Ляпунова». Более
того, он вместе с Голицыным стал думать как «царя ссадить» с престола. Были у них
сторонники и в других русских городах, в том числе и в Шацке, к которому Про­
копий не пустил царскую помощь29. Тем временем к Зарайску, в котором воеводой
был князь Дмитрий Михайлович Пожарский, стекались градожители, сторонники
тушинского вора. К ним присоединились и жители Коломны. Пожарский сел в За­
райской крепости в осаду и отстоял город.
18 июля в Москве произошли важные события: Московские дворяне и те, кто
служил Тушинскому вору, сговариваются отказаться и от самозванца, и от Василия
Шуйского, и выбрать другого царя. В это время Прокопий Ляпунов прислал к Мо­
скве своего брата Захария и своих советников, Лешку Попова, Федора Хамутова,
чтобы помочь царя Василия «ссадить с трона». Выехали они на лобное место и «возвопили», чтобы «отставить царя Василия». Вся Москва их поддержала30. Царь Васи­
лий сидя на царстве своем многие беды принес и позор. Даже свояк его князь Иван
Михайлович Воротынский пошел с теми заводчиками и царя Василия и царицу
свели с престола и отвезли его «на старый двор». Там же «неволею» их постригли.
Бывшего царя нарекли мирским именем и отвезли в Чудов монастырь, а царицу —
в Вознесенский монастырь. Так при активной роли провинциального дворянства
закончилось его царствование. Царства ему быть 4 лета и три месяца — беспри­
страстно сообщила летопись.
Ни лагерь Лжедмитрия II в Тушине, ни Василий Шуйский не пользовались на­
родной поддержкой. Гибель Лжедмитрия II и свержение Василия Шуйского мало
помогли русскому правительству. Власть в столице перешла к боярской Думе во гла­
ве с князем Ф. И. Мстиславским, родственником по женской линии угасшей дина­
стии Калиты.
Социальные движения, кризис власти облегчили доступ противникам во вну­
тренние районы русского государства. Гетман Лисовский, объявленный у себя на
216
статное вреаія и зеаісние ополчения в начале вин вена
родине преступником, прервал связь Рязани с Москвою. Захватил Коломну и За­
райск. 21 сентября 1610 г. литовские отряды Жолкевского вступили в Москву. Через
некоторое время Станислав Жолкевский увез бывшего царя Василия Шуйского под
Смоленск, затем в Литву, где его уморили. Командование польскими силами при­
нял Александр Гонсевский. Последний разграбил государеву казну. Король прислал
в казначеи московского изменника, торгового мужика гостиной сотни Федьку Ан­
дронова. В Москву вошел отряд и немецких наемников. Фактическими правите­
лями государства стали иноземцы. Летопись о многих мятежах пришла к выводу:
«Литовские люди на Москве сидят и умышляют, как бы Московское государство
разорить». Русским людям запрещено ходить по Москве с саблями и пищалями.
Не только с оружием не велят ходить, но и тонкие дрова в Москву не велено возить.
Тесноту делают московским людям великую»31.
Несколько глав Летописи о многих мятежах посвящено объединению про­
винциальных сил для освобождения Москвы. В Рязани Прокопий Ляпунов, «слы­
шав про такое утеснение Московского государства, начал ссылаться со всеми го­
родскими людьми Московского государства, чтобы им стать заодно как помочь
Московскому государству»32. При этом источники перечисляют довольно широ­
кий круг этих контактов с Рязанью. На призывы Ляпунова собраться совместно
для освобождения Москвы отозвались из Калуги князь Дмитрий Тимофеевич Тру­
бецкой и Иван Заруцкий, из Владимира —князь Василий Масальский, Артемий
Измайлов, из Суздаля —Андрей Просовецкий, из Костромы —князь Федор Вол­
конский, из Ярославля —Иван Волынский, из Романова —князь Федор Козлов­
ский с братьями.
Из текста видно, что Ляпунова в его действиях поддержал патриарх Гермо­
ген. По летописи, их всех соединила великая мысль, чтобы умереть за православ­
ную веру, но ее отстоять. Первую скрипку в этих переговорах источники отводят
Рязани, хотя начальная история первого ополчения до сих пор не вполне ясна.
Историки выделяют братьев Ляпуновых и их племянника Федора. И еще «сына»
Владимира.
Прокопий Ляпунов несомненно был человеком выдающимся. Его личное му­
жество, свойства лидера и вышеперечисленные объективные причины выдвиже­
ния рязанских служилых людей определили решающую роль Рязани в создании
народных ополчений. По известиям «Нового летописца» это была естественная
реакция служилого люда в окраинорусском уезде. Здесь сохранялось большинство
однодворцев, казаков, поместных, то есть зависимых от государевой военной и
гражданской службы людей. Именно на рязанские земли обрушились враждеб­
ные силы. Был осажден Переяславль Рязанский, военные действия развивались
с переменным успехом под стенами Пронска, Михайлова, Зарайска. В этих боях
вместе с коломчанами и рязанцами отличился воевода Дмитрий Пожарский.
Сложился его союз с Ляпуновыми. Главной воинской силой ополчения явились
рязанские люди служилые и казацкие отряды Дмитрия Тимофеевича Трубецкого
и И. М. Заруцкого.
В главах летописи о многих мятежах —«О разорении Московского государства»
и «О приходе под Москву и выборе начальников» рассказано о крупных сражени­
ях в самой Москве 19 марта 1611 г, «во святой и великий пост во вторник». Роты
иноземцев, выйдя из Кремля стали сечь москвичей сначала в Китай-городе, затем
на московским улицах Тверской, Сретенской, на Кулишках. Дмитрий Михайлович
го ро д а
и тды в
статнов
в р е я ія . р я зя н с в я я
«акряйня»
217
Пожарский, соединившись с московскими пушкарями, храбро сражался с ино­
земцами, «в город втоптавши». Он поставил острог у церкви Введения Богородицы
и пошел на Кулишки. У Яузских ворот сражался Иван Матвеевич Бутурлин, а за
Москва-рекой —Иван Колтовской. Бой был настолько кровав, что трупы человече­
ские лежали на улицах выше человеческого роста. Не победив в открытом бою, ино­
земцы подожгли Москву. Во вторник и в ночь, когда проходила эта битва, рязанские
силы только подходили к Москве. Они, как отмечают источники, поспели к утру в
среду —20 марта. Пришел от Прокопия Ляпунова лишь отряд сына Плещеева. Им
пришлось вступить в бой с подошедшим на помощь польско-литовским силам от­
рядом полковника Струся.
Ожесточенные бои продолжались. Изнемог от великих ран, пал на землю
Дмитрий Михайлович Пожарский. Его вывезли в Троице Сергиевский монастырь.
Военные силы, пытавшиеся освободить Москву, отступили от города. Литовцы,
перебив восставших москвичей в Кремле, Китай и Белом городе подожгли дере­
вянный город и посады. Главные силы Рязанского ополчения вошли в Москву по­
сле ее сожжения и расположились на окраинах от Яузских до Тверских ворот, имея
в тылу дороги на Рязань, Нижний Новгород и Ярославль. Под стенами Кремля и
Китай города почти непрерывно происходили стычки. Прокопий Ляпунов, сто­
явший у Яузских ворот, в полной мере проявил свой военный талант и мужество.
Его отряд защитил от сожжения слободы за Яузой. Отряды Трубецкого и Заруцкого стояли у Воронцовского поля; костромские и ярославские воеводы Федор
Волконский и Иван Волынский, князь Федор Козловский, Петр Мансуров —
у Покровских и Сретенских ворот; окольничий Артемий Васильевич Измай­
лов со товарищи —у Тверских ворот. Под Москвой ратники Нижнего Новгорода,
Ярославля и других городов встретились в апреле 1611 с дворянскими отрядами,
приведенными из южных уездов П. П. Ляпуновым, казаками Д. Т. Трубецкого и
И. М. Заруцкого. Однако, в действиях отрядов не было единства, были «рознь ве­
ликая и делу ратному спорины»33. Московские изменники сели в осаду в Кремле,
ополченцы отошли к Симонову монастырю и стали дожидаться новых ратных лю­
дей спешащих к Москве.
Передышка была использована для создания единого руководства всеми
ополчениями. Для этого уже была создана организационная основа. Л. В. Череп­
нин высказал мысль о реальном существовании всесословного земского собора в
Первом ополчении, как постоянного верховного органа34. Ратные люди, стоявшие
под Москвой, обсудили организацию центральной власти. По общему согласию
избрали Трубецкого, Заруцкого и Ляпунова. По своему не столь высокому чину
думного дворянина Ляпунов оказался на третьем месте. Трубецкой и Заруцкий
считались боярами, хотя получили боярство из рук тушинского самозванца. Ре­
шение об избрании общего руководства и объединения всех сил оказалось очень
важным. Именно это решение повторил «Приговор 30 июня 1611 года», составлен­
ный от имени большинства земель Московского государства. Временное, впервые
избранное на Руси, правительство возглавили те же три начальника Трубецкой,
Заруцкий и Ляпунов. Они восстановили центральные приказы. Из-под Москвы
посылали в разные земли письма с повелением собирать ратных людей и оборо­
нять русские города. Так в Новгород с этой целью был послан Василий Иванович
Бутурлин. Установлена была связь со Смоленском и смоляне «вздумали ехать в
московские полки», но этому помешали польские военные роты, «многих дворян
218
СіПЧ'ШОі: BPEfffil Н ЗЕГПСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НіІЧіШЕ
вин ВЕКИ
убившие»35. Активная деятельность посадских миров, то присягавшая Болотнико­
ву, то поддерживающая Лжедмитрия явилась важным фактором образования на­
родных ополчений.
Социальный состав ополчения оказался разнородным, у каждой его части были
свои интересы. Посадские люди не играли в нем решающей роли. В ополчении воз­
обладали крепостнические настроения. Казачество, вчерашние крестьяне и холопы
выступили против руководителей ополчения и тех порядков, которые они попы­
тались провозгласить в интересах феодалов. Они уделили внимание «земельному
испомещению» дворян, признали земельные пожалования тушинских властей.
Поместные пожалования и денежные вклады вместо земли по своему желанию по­
лучили казаки. Образовался слой «белопоместных казаков». Они были освобож­
дены от государственного тягла и обладали правом владения землей без крестьян.
Крестьяне возвращались к старым помещикам. Последняя мера и ограничения ка­
зачества —лишение их права занимать в городах и в дворцовых, черных волостях
должности приставов, —сыграли роковую роль в судьбе Первого ополчения и его
предводителя.
Летом 1611 года, опираясь на подошедшие земские рати, Ляпунов занял глав­
ное место среди начальников первого ополчения. Успешными были боевые дей­
ствия ополчения против подошедших к Москве рот полковника Сапеги. Бой со­
стоялся у Лужников. Пешие люди ополчения, засевшие в каменных солодовнях, во
рву напали на литовскую конницу. Одну роту разгромили, а три других роты про­
бились сквозь пешие войска бежали к Москве-реке. Сапега отошел в казацкие та­
боры. Он вернулся только на третий день к острожку у Тверских ворот. Московские
люди пошли ему навстречу. У Сгонной слободы был бой, который длился весь день.
С обеих сторон были большие потери. В результате Сапега под Москвой «боем сто­
ял три дня» и вынужден был уйти в Переяславские места. Начальники ополчения
приняли решение очистить Белый город и Китай-город. Было взято Козье болотце
и острожки немецкие, а, главное, Алексеевскую, Никитскую башни и Трехсвятские
ворота. Литовские и немецкие люди были побиты, а Белый город и те башни заняли
московские люди36.
Однако в дальнейшем раздоры в ополчении ослабили его, что предопредели­
ло распад Первого ополчения. «В тех начальниках была великая ненависть друг к
другу», все хотели единоличной власти, «чести и начальства». Понимая, что дальше
без государя быть нельзя, стали обсуждать разные кандидатуры на московский пре­
стол, в том числе кандидатуру немецкого королевича Филиппа. У казаков Заруцкого появилась «непрямая мысль» посадить на московский престол сына Марины
—«Воренка Калужского». Составился заговор против Ляпунова. При поддержке не­
довольных казаков использовали подложную грамоту Гонсевского с приказом «бить
и топить» во всех городах пойманных казаков, якобы написанную Ляпуновым. Ис­
точники отметили недовольство возвышением Ляпунова. Вознесся Ляпунов «не в
своей мере», позору и бесчестию при нем подвергались дети боярские и сами бояре:
«приходя к нему на поклонение стояли у избы его много времени никого из них к
себе не пуская»37.
Среди ратных людей под Москвой начался голод. Казаки принялись грабить
подмосковные города. Подлила масла в огонь взаимной вражды расправа Матвея
Плещеева над казаками. В Угрешском монастыре было утоплено по его приказу
28 казаков. Их тела были принесены в казацкие таборы под Москву. На казацком
го ро д а
и а е з д ы в отатнов
врегп я . р ш н с к я я
« н кря й н я »
219
круге принимается решение вину за это убийство возложить на Ляпунова. Почув­
ствовав опасность, Ляпунов предусмотрительно направился к Рязани. Казаки на­
стигли его под Симоновым монастырем и уговорили вернуться. Он остался ноче­
вать в Никитском острожке. Утром пришли к нему всей ратью с просьбой вернуться
к руководству ополчением. Но умысел у казаков против Прокопия остался. Атаман
Сидорка Заварзин представил казачьему кругу поддельные грамоты. Дважды посы­
лали за Ляпуновым с предложением дать объяснение казачьему кругу, но Ляпунов
к казакам не пришел. Отказались явиться на казачий круг и Трубецкой с Заруцким.
Третий раз за Ляпуновым пришли Сильвестр Толстой и Юрий Потемкин, которые
поклялись («взяша его на свои руки»), что с ним ничего не случится. Ляпунов по­
верил представителям казаков. На круге произошли «многие прения», видимо, до­
казать виновность Ляпунова было не так просто. Словесный поединок закончился
трагически: по велению своих начальников казаки, без всякой вины, зарубили Л я­
пунова, дом его и станы разграбили. Вместе с ним оказался рязанец Иван Ржевский,
его давний «велий недруг». Видя правду Ляпунова, безосновательность обвинений,
он вступился за него и был убит с ним вместе.
Потеряв вождя, земские дружины Первого ополчения разошлись по своим
городам. Лишь часть ополчения стояла под Китайгородскими и Кремлевскими
стенами. Остатки Рязанского ополчения присоединились ко второму ополчению
во главе с Кузьмой Мининым. Во главе военных сил ополчения стал Дмитрий По­
жарский, который только что оправился от ран. На призыв второго ополчения
первыми откликнулись коломчане, а следом пришли рязанцы и другие «украин­
ские» города.
Активная деятельность посадских миров, то присягавшая Болотникову, то под­
держивающая Лжедмитрия или Тушинского вора явилась важным фактором об­
разования народных ополчений выступивших за освобождение страны. Впервые в
летописи показана сила «мнения великого» для решения судьбы монарха и государ­
ства. Сами факты образования таких ополчений и пребывание их под Москвой стали
основой для образования верховного органа власти — Совета всей земли. Во главе
Совета стоял рязанский воевода Прокопий Ляпунов. Сохранилась грамота, которую
«приговорили» 11 апреля 1611 г., «бояре и воеводы и Думный дворянин Прокопий
Ляпунов, и дети боярские всех городов, и всякие служилые люди всею землей». Со­
вет всей земли действовал с момента прихода войск Ляпунова под Москву.
В силу особенностей окраинного положения Рязанских уездов, концентрации
здесь мелкого служилого люда, интенсивного развития феодализма, Переяславль
Рязанский край играет активную, если не ведущую роль в политической истории
и социальной борьбе на протяжении всего «бунташного» века. Здесь сложился
центр оппозиции царям, самозванцам и боярскому правлению, который защищал
интересы служилых людей. Этот процесс завершился, выдвижением и поддерж­
кой «своей» кандидатуры на Московский трон —Михаила Васильевича СкопинаШуйского. А после гибели Скопина Шуйского, и метания между самыми разными
кандидатурами (польскими, немецкими, шведскими) на престол, пришла спаси­
тельная мысль о выборах собственного царя. В рамках Первого Рязанского опол­
чения возродилась деятельность земских соборов, по инициативе снизу создается
Совет всей Русской земли. Созданная этим Советом программа представляла со­
бой, по словам В. О. Ключевского «походное очертание государственного поряд­
ка». Эта программа была осуществлена уже силами Нижегородского ополчения.
220
СіШТНОЕ ВРЕІІІЯ Н ЧЕШСКИЕ ОПОЛЧЕНИИ Б НЙ'ІЙЙЕ БОН ВЕКО
В числе первых его поддержали коломчане и рязанцы. Второе ополчение воспро­
извело структуру правительственной власти, которую создал Ляпунов в Первом
Рязанском ополчении.
Памятники XVII в. выделяют сходные сюжеты об активной роли в жизни го­
сударства всего населения окружающих Москву уездов, активного участия в строи­
тельстве и защите укрепленных городов, роли служилых людей и посадского на­
селения в социальных движениях, отражении польско-шведской интервенции в
составе I и II народных ополчений. Рязанское и Нижегородское ополчение были
исторически связаны обстоятельствами жизни, общими идеями политического
устройства России и участием в активных действиях Зарайского воеводы Дмитрия
Пожарского в деяниях рязанского дворянина Прокопия Ляпунова и нижегородца
земского старосты Козьмы Минина Сухорука.
Летопись о многих мятежах и другие памятники содержат большой материал
о локальной местной истории, истории окских городов и личностях, которые проя­
вили себя в это непростое для Родины время. На мой взгляд, в историографических
работах очень сильно подчеркивается религиозная составляющая новых летопи­
сей. Литература этой эпохи даже условно не делится на духовную и светскую. Чисто
светских произведений до конца в XVII в. не было. Письменная культура Руси по
своей сути была христианской. Поэтому в ней лишь в косвенной форме могли от­
разиться следы фольклора и нехристианских народных представлений. Близкие к
литературному изложению памятники сохраняют христианскую традицию. Однако
литература начала XVII в. ориентирована не только на религиозного читателя, но
и на интересы читателя-мирянина. Общий процесс обмирщения культуры оказал
влияние и на летописи. Летописи XVII в. воспроизводят не только официальное ми­
ровосприятие, но в большой мере начинают раскрывать внутренний мир, систему
ценностей «провинциального» человека. Новые летописи значительно увеличили
количество исторических персонажей. Данная в летописях система представлений
присуща более образованной части общества нового времени, которую не удовлет­
воряло объяснение происходящего формулировкой «за грехи».
Приложение
Главы Летописи о многих мятежах с упоминанием Рязанской земле
и деятельности рязанцев в начале XVII века*
5. О приходе черни в город и о Богдане Бельском. 3
34. О приходе Крымских царевичей на Украину. 31
102. О приезде под Кромы Митрополита, о крестном целовании, и о измене
Боярской и о рате. 89
103. О походе из Путивля и о посылке к Москве. 90
109. О Патриархе Игнатии. Архиепископ из Рязани Игнатий был поставлен в
патриархи и венчал царским венцом еретика Лжедмитрия в Ц. Пречистыя Богоро­
дицы. 97
* Страницы указаны по первому изданию летописи в 1771 г. Главы летописи для удобства читателей
пронумерованы автором статьи
городе и уезды
б
сгтічтног: ні' іішн
рязанская
«украйна »
ззі
122. О поставлении на Патриаршество Гермогена. 106
125. О измене Царю Василию городам, и о разсылке. 107
131.0 приходе под Москву Болотникова, и о побое под Троицком, Московским
людям. 112
134. О приходе к Москве Смолян и о приезде от воровских людей Рязанцев. 144
135. О побое на воровских людей, о Коломенском и о приезде Истомы Пашко­
ва. 115
136. О посылке бояр и воевод под Города на Воротынских людей. 116
138. Об отходе воеводам от Михайлова города. 117
145. Поход Царя Василия Ивановича под Тулу, и о посылке бояр и воевод на
Каширу. 121
163. О побое под Зарайским русских людей от Литовских людей. 137
165. О побое на литовских на медвежьем броде и о Владыке Коломенском. 138
175. О измене городов. 147
195. О походе из Нижнева Новгорода Федора Ивановича Шереметьева
204. О отходе Литовских людей от Коломны. 171
210. О приезде с Рязани от Прокофья Ляпунова. 174
228. О мышлении на царя Василия Прокофья Ляпунова. 187—188
229. О посылке в Царево займище, и о бое Клушинском и о измене Немцов, и о
взятии Царева займища, и о приходе бояр к Москве. 189
233. О измене царю Василию и о сведении с царства. 195
248. О умышлении Литовских людей, и о соединении Московских людей. 212
250. О грамотах под Смоленск. 214
252. О войне черкас, и о взятии града Пронска.
253. О взятии Зарайского острога. 218
254. Об отдании за приставы Патриарха. 219
256. О разорении Московского государства. 220
257. О приходе под Москву и о выборе начальников. 223
267. О взятии острожков и о очищении белого города. 232
268. О посылке в Новгород. 233
269. О приговоре всей земли и убиении Прокофья Ляпунова. 233
282. О приезде из городов ратных людей, и с казною из городов же. 249
1
Перечень происшествий, собственноручно
выписанных Историографом из главнейших ма­
2 Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты в
русском государстве ХѴІ-ХѴІІ вв. М., 1995. С. 64.
териалов, коими он пользовался для сочинения
XII тома / / Карамзин Н. М. Книга III. Тома IX, X,
3 Писцовые книги рязанского края. Рязань.
1995. С. 12-19.
XI, XII. М., 1989. См. Приложения к XII тому.
С. ѴІІ-ХІХ; Соловьев С. М. Сочинения. Книга ГѴ.
4 Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты...
С. 55.
Т. 8. М., 1989. См. Примечания. С. 671-683; Ило­
вайский Д. И. Смутное время Московского госу­
5 Летопись о многих мятежах... СПб., 1771.
С. 31-32.
6 Летопись о многих мятежах....СПб., 1771.
дарства. Примечания. Источники.... / Д. Иловай­
ский Новая династия. М.,1996. См. Примечания
к Смутному времени... С. 507-542; Платонов С. Ф.
С. 34.
7Там же.
Памятники русской письменности, относящиеся к
8 Записи в разрядных книгах о посылке дво­
Смутному времени / / РИБ. Т. XIII. СПб., 1891 и др.
рян против «разбойников» в 1601-1603 / / Хресто­
статн оЕ
врегбя и з е н іс е и е ополчени я в н й ч и е
кип
века
матия по истории СССР XVI -XVII вв. М., 1962.
20 Летопись о многих мятежах... С. 112.
С. 232.
21 Там же. С. 114-115.
9 Летопись о многих мятежах... С. 72—73.
10 Татищев В. II. История Российская. Т. 3.
М., 2003. С. 728.
11Летопись о многих мятежах.... С. 72.
12 Восстание И. Болотникова. Документы и
материалы. М., 1959. С. 221-222.
22Там же. С. 117.
23 Летопись... С. 138. Курган сохранился и в
наши дни.
24Там же. С. 139.
25 Татищев В. Н. История Российская. Т. 3.
М., 2003. С. 773-774.
13Там же. О патриархе Игнатии. С. 97
26 Там же. С. 174.
14Там же. С. 89.
27 Там же. С. 184.
15Веселовский С. Б. Акты подмосковных опол­
28 Там же. С. 185.
чений и земского собора 1611-1613. М., 1911.
29 Там же. С. 188.
С. 16—17; Смирнов И. И. Восстание Болотникова.
30 Там же. С. 196.
1606-1607. М., 1951. С. 496.
31 Там же. С. 212.
16 Татищев В. Н. История Российская. Т. 3.
М., 2003. С. 744.
17 Летопись о многих мятежах... СПб., 1771.
С. 4.
32 Там же. С. 213.
33 Там же. С. 220-224.
34 Черепнин Л. В. Земские соборы русского
государства в XVI-XVII вв. М., 1978. С. 178-179.
18Там же.
35 Там же. С. 228-229.
19Веселовский С. Б. Акты подмосковных опол­
36 Там же. С. 232-233.
чений и Земского собора 1611-1613 гг. М., 1911.
С. 16-17; Смирнов И. И. Восстание Болотникова...
С. 496.
города н ыЕзды в сіштное вреііія рязанская «акрпім »
37 Там же. С. 234.
В. И. Горбачев
РЯЗАНСКИЕ СТРЕЛЬЦЫ В СМУТНОЕ ВРЕМЯ
Земское ополчение, выступившее к Москве в начале 1611 года, было чрезвы­
чайно разнообразным как по социально-этническому составу, так и по географиче­
скому охвату регионов, принявших участие в освобождении русского государства
от польско-литовской интервенции. В нем приняли участие почти все обществен­
ные слои русского государства. Служилое дворянство составило значительную
часть этого войска, тяглое население поставило даточных людей, посад был пред­
ставлен приборными служилыми людьми, среди которых одну из ведущих ролей
играли стрельцы. Развитие русской военной мысли и техники к периоду Смуты
привело к тому, что основу пехоты составили вооруженные ручным огнестрельным
оружием стрельцы.
Во втором томе «Актов Исторических» опубликован интересный документ:
«Записка о царском дворе, церковном чиноначалии, придворных чинах, приказах,
войск, городах и прочем». В нем, помимо прочего, дается информация о полко­
вой службе на южной украине русского государства. В случае прихода крымского
царя или царевича собирались пять полков. «А во всех полкех по тысячи стрелцов
украинных городов». То есть для полковой службы могли сбираться до пяти тысяч
стрельцов одних только украинных городов. К сожалению, из-за ветхости этого до­
кумента, неизвестно число стрелецких приказов в Государевом полку, сбираемом по
случаю государева похода, однако показателен и примечателен тот факт, что сами
стрельцы и их численность особо упоминаются в подобных случаях.
В результате после Смуты и с установлением порядка в стране правительство
стало оказывать особое внимание стрелецкому войску, заботясь о его снабжении,
вооружении и в первую очередь о его численности. Если в 1610—1611 гг. в Москве
находилось пять полных приказов, то есть 2500 стрельцов1, то по росписи стрелец­
кого приказа 1630 года в Москве службу несли уже 6100 стрельцов2. А по сметному
списку 139 года, то есть в тот же период, численность городовых стрельцов состав­
ляла 19540 человек.
Однако стрельцы играли не только важную военную роль, но и составляли
значимую социальную прослойку общества, что отражено, в том числе, и в грамо­
тах «с прочетом», относящихся к источникам по истории Первого ополчения. При
перечислении основных категорий населения упоминаются также стрельцы. «Из
Ярославля архимарит, и игумены, и протопоп, и попы и весь освещенный собор,
и воеводы, и дьяки, и дворяне, и дети боярские, и головы и сотники стрелецкия и
казачьи, и стрельцы, и казаки, и всякие служилые люди, и посадские старосты, и
целовальники, и все посадские и всякие жилецкие люди, челом бьют»3. Значимая
т
аштюі:
врегпя
н зстскис
ополчения в н и ш е
вин веки
роль стрельцов в земском войске видна из отписок. При перечислении состава дру­
жин, отправленных в ополчение к Прокопию Ляпунову, обязательно упоминаются
стрельцы. «И Февраля в 8 день послали мы из Нижнего во Владимир голов, а с ними
дворян и детей боярских, и Литву, и Немцев, многих людей, и голов стрелецких
с приказы с стрельцы...»1234.
Однако в научной литературе по-разному оценивались роль и количество
стрельцов в первом ополчении. А. В. Чернов в своем труде «Вооруженные силы
Русского государства в XV—XVII вв.» (1954) выдвигал на первый план тяглые слои
населения: посадских людей и крестьян, к которым примкнули стрельцы и казаки.
Касательно участия дворян автор упоминает лишь следующее: «Призывы населе­
ния Москвы и других городов освободить родную землю от захватчиков подняли
на борьбу и часть дворян и детей боярских»5. И далее добавляет: «Под Москвой на­
родное ополчение и дворянское ополчение объединились под руководством Ляпу­
нова, Заруцкого и Трубецкого». Из изложения событий А. В. Черновым явствует,
что народное ополчение и дворянское ополчения Ляпунова представляли собой две
разные силы, которые объединились только под Москвой. В таком разделении про­
слеживается явная тенденциозность советского периода историографии, домини­
рование классово-формационного подхода к изучению истории и классовой борь­
бы как двигателя исторического прогресса.
По-другому оценивают социальный состав ополчения современные исследова­
тели. В частности, А. В. Волков в своей монографии «Войны и войска Московского
государства» (2004) отстаивает прямо противоположную точку зрения, что «городовое дворянство несло основное бремя в борьбе с вражеским нашествием». Однако
автор вместе с тем подчеркивает, что в освободительном движении принимали уча­
стие все слои населения.
Стрельцы принимали активное участие на всех этапах развития событий Смут­
ного времени. И если рассматривать их как элемент, вовлеченный в сам ход рус­
ской истории, то станет виден их народно-патриотический характер. Стрельцы не
только как военный, но и как социальный элемент показали свой потенциал в фор­
мировании судьбы своего. Например, рязанские города отличались непризнанием
польско-литовской власти. Если она там и была, то только номинальная. Само по­
ложение этого региона и место замосковных, рязанских, понизовых, средневолж­
ских городов в общей системе Русского государства определили их роль в Смуте.
Именно эта географическая и общественная среда породила народное движение,
создавшее I и II ополчения и отстоявшее независимость всей страны. Таким обра­
зом, стрельцы рязанских городов оказались в той социально-исторической среде,
которая еще больше способствовала их активному участию в политической жизни
страны и проявлению своей гражданской позиции.
1АИ. Т. 2. С. 424.
2 Волков А. В. Войны и войска Московского
государства. М. 2004. С. 237.
3 Грамота из Нижнего Новгорода в Вологду:
о повсеместном вооружении против поляков и не­
4 Отписка ярославцев к вологжанам о немед­
ленной присылке ратных людей на помощь М о­
ск в е//А А Э Т. 2. С. 304.
5 Чернов А. В. Вооруженные силы Русского
государства в XV—XVII вв. М., 1954. Глава 4.
медленной высылке ратных людей на помощь М о­
скве / / СГГиД. Ч. II. С. 506-507.
ГОРОДА И УЕЗДЫ В САІУТНОЕ ВРЕИІЯ. РЯЗАНСКАЯ «УКРАЙНА»
333
м ата начала кин бека в историческом патятн
А. А. Севастьянова
КОНЦЕПЦИЯ «БЕЗУМНОГО МОЛЧАНИЯ МИРА»
АВТОРОВ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
В ИСТОРИОГРАФИИ XVIII ВЕКА
Грозные события начала бунташного века породили не только ту драму, кол­
лизии которой мы, вослед современникам, называем Смутным временем. В огне
Смуты, рядом с ликами несчастного семейства Годуновых, рядом с блеском и пра­
хом самозванщины, рядом со странным обликом бродячего по России казакаландскнехта, рядом с многотерпеливым, как всегда, русским крестьянином, видим
историка —самого первого историописателя, пока что только своего времени.
Повести и Сказания о Смутном времени в доскональном их разборе С. Ф. Пла­
тоновым, общим числом, по его подсчетам, составляют целый массив сочинений,
более 30 источников1. Они содержат примеры особенно важного для историогра­
фии осмысления той эпохи. Авторы исторических повестей, пережившие бедствен­
ные события начала века, в их описании все еще ставят на первое место гнев Божий
на всех людей за их грехи, силу Божьего предопределения, либо в появлении зломысленно­
го дьявола, который «вниде в сердце Бориса», либо —в «сатанинстве тмообразной души
Гришки Отрепьева». Понятно, что со времен Древней Руси привычное выражение
«по грехом нашим» стало, по образному замечанию исследователя, как «вздох лето­
писи, встречаемый на каждом шагу»2.
Но рядом с этими традиционными средневековыми сентенциями о Божьем
промысле возникают и совершенно иные объяснения произошедшего. Появляет­
ся, по выражению историка XIX века В. С. Иконникова, потребность в обсуждении
фактов Смуты, когда автор-писатель больше р а з м ы ш л я е т , чем рассказывает.
Было ли это «неосознанной попыткой», как считал Л. В. Черепнин, той историогра­
фии выдвинуть «идею о роли личности в истории (правителя)», или, наоборот, как
полагал А. Л. Шапиро, перед нами «гуманистическая историография с анализом
действовавших народных сил»; был ли «примитивен психологизм» авторов Смуты,
по Черепнину, или, напротив, он был не только не примитивный, по Шапиро, а яв­
лен сродни историкам Возрождения, —все это оценки скорее синоптические, чем
конкретные3. Личные характеристики, индивидуальные черты, яркие характеры, —
вот что выступает вперед в историописаниях авторов Смуты по сравнению с пред­
шествующей историографией. Этот поворот в повестях и сказаниях о Смуте стал
новым. В таком повествовании родилась и та, интересующая нас сейчас идея о кон­
кретных виновниках Смуты: тезис о «самовластии рабов» и концепция о «безумном
молчании мира».
Вопрос о выживании этих идей в историографии и об их возможном влиянии
на историческую мысль следующего, XVIII века (в его рассказах о Смутном време­
ни), и является целью моего сообщения.
226
СтЫТНОЕ КІ’ЕіІІЯ Н З Е Л И Е ОПОЛЧЕНИЯ В НіІЧіШЕ ВОН ВЕКИ
Стоит здесь напомнить о самой концепции. Дьяк Иван Тимофеев в своем «Вре­
меннике» (1619), оценивая события, выдвигает тезис о губительном самовластии
(самохотении) рабов. Ему вторит Авраамий Палицын, келарь Троице-Сергиева мо­
настыря и автор сказания, «Истории в память предидущим родам» (1620). Он всяче­
ски осуждает ситуацию, когда рабы хотят сделаться равными господам и даже царям:
«Всяк вышшемеры своея жалования хотяше...». Еще значительнее, четче и определен­
нее прописана у обоих авторов мысль об ответственности мира за ослабление, а по­
том и за «похищении» царской власти. Давно Иван Грозный, по их повествованию,
введя опричнину, этим грехом своим свою землю, «яко секирою наполы разсече».
Затем пришел Борис Годунов — виновник гибели наследника престола, царевича
Дмитрия, —и оба навлекли гнев Божий на всех людей. Еще один автор, составитель
«Нового летописца» в своем страстном повествовании добавил к обвинениям Бори­
са Годунова в смерти царевича Дмитрия еще и погубительство им Романовых. И все
же главные при этом виновники, по мысли авторов, —те, кто попустительствовали,
молчали. «Безумное молчание», «еже о истине к царю не смеюще глаголати», — это пи­
шет Авраамий Палицын.« За какие грехи, не бессловесного ли ради молчания наказана
наша земля ?!», — это риторически вопрошает Иван Тимофеев.
Так сложилась вХѴІІ веке концепция «безумного молчания мира», требовавшая
ответственности, а не молчания от тех, кто стоит у трона, концепция, о б ъ я с н я в ­
ш а я Смуту потомкам. Ее лучшая источниковедческая трактовка, как хорошо из­
вестно, остается, по-прежнему, за А. И. Яковлевым и его статьей 1909 года « «Безу­
мное молчание». Причины Смуты по взглядам современников». Историки XIX века
договорились считать причинами потрясений смутного времени, в первом вариан­
те, внутренний кризис и «болезнь», «органически» разъединившие русское общество.
Это —С. М. Соловьев, С. Ф. Платонов, отчасти В. О. Ключевский. Либо, начиная с
В. О. Ключевского, таковыми причинами признано было считать «перелом психо­
логический», перерождение психологии общества, восставшего против попирания
своих прав. Как читаем у того же Яковлева, вступала «малознакомая раньше катего­
рия понятий «общественная ответственность» и «общественное право».
Своих предшественников, живших и писавших в XVIII столетии, исследова­
тели XIX века не жаловали, начиная историографию Смуты, что называется, «от
Карамзина». На самом деле, из всем известных историков XVIII века, первым пи­
савшим о Смуте можно считать М. М. Щербатова. Предшественнику его, Г. Ф. Мил­
леру, задумавшему продолжить историю Татищева, оборвавшуюся на Федоре Ио­
анновиче, сделать этого попросту не дали, несмотря на замечательные грамоты
Смутного времени, собранные им в Сибири4. В 1774 году М. М. Щербатов написал
«Краткую повесть о бывших ранее в России самозванцах» в ответ на надвинувшуюся
угрозу пугачевщины, а потом посвятил смутному времени до царя Михаила Федо­
ровича целый 7 том своей «Истории Российской от древнейших времен» (вышел в
1790—91 гг.), как он писал, —«междоцарствию», введя из источников в обиход упо­
требления в исторической литературе и сам этот термин, и имя «Лжедимитрий»5.
Но, по Щербатову, виновником смуты оказывается мелкий служилый люд, этот его
главный предмет обличения, он оттеснил родовитую аристократию от престола,
стал причиной падения роли старых знатных родов, по концепции Щербатова. По­
нятно, что Н. М. Карамзин, завершающий опыты XVIII века, придет, а отчасти —
вернется к другому: Смута как «несчастная случайность», вызванная слабостью
Федора, «злодеяниями Бориса», небесной карой и «развратом людей»6. Впрочем,
стати нйчййй
кин
кіікй
в исторической
іій ія т и
227
Карамзин —уже завершитель1, он завершает этап историографии XVIII века, исто­
рики, писавшие во второй половине столетия, то есть, до Карамзина, использовать
его, естественно, не могли.
Таким образом, писавшие в XVIII веке в изданиях Щербатова (но не только!) могли
почерпать некоторые свои оценки Смуты. Кто эти историки? Это те первые писатели,
которые создавали историю своей местности, они оставили нам более полусотни ав­
торских работ, которые я называю провинциальной историографией второй половины
XVI [I века8. Два ключевых момента позволят нам оценить в трудах провинциальных
историков интересующую нас концепцию. Первый —это издание источников.
В 1784 году в Москве выйдет первое издание Авраамия Палицына —«Сказание
о осаде Троице Сергиева монастыря». Именно под таким заголовком в 1784 году
впервые опубликуют сочинение Палицына, что облегчает, но, как мы увидим, от­
нюдь не абсолютно определяет его использование. Вообще в распоряжении исто­
риков ХѴІІІ века было не так уж много изданных материалов. Их опубликованными
источниками, кроме Щербатова и нескольких популярных географических «Лек­
сиконов», оказались: «Летопись о многих мятежах» (1771, 1788), отдельные мате­
риалы выпусков Древней Российской Вивлиофики, «Опыт исторического словаря
о российских писателях» Н. И. Новикова, где уже упоминались некоторые авторы
повестей о Смуте. И, конечно, Авраамий Палицын!
Второй ключевой момент —это путь, по которому шла в использовании источ­
ников историография ХѴПІ века. С. Л. Пештич, разбирая этот вопрос, справедливо
говорит о том, что весь круг источников, служивший вообще историкам XVIII века,
изменялся дважды: от татищевского, с преобладанием летописей, до крестининского, с его анкетами из магистрата, из родовых архивов и свидетельствами очевидцев9.
Чтобы понять суть такого подхода, обратимся к конкретным, поневоле ограничен­
ным в настоящей работе, опытам провинциальных историков. Пусть это будут авто­
ры, либо жившие, либо писавшие о городах или событиях, так или иначе связанных
со смутным временем.
Василий Васильевич К р е с т и н и н , архангелогородский мещанин, рано и на­
долго стал единственным историком в провинциальной историографии, чьи труды
получили серьезные оценки исследователей. В. В. Крестинин, видимо, притягивал
своей кажущейся «одинокостью» среди известных авторов ХѴІІІ века. Во всяком
случае, его работы уже обсуждаются в обзорах, начиная с митрополита Евгения
(Болховитинова) и А. В. Старчевского.
Труд Крестинина «Исторический опыт о сельском старинном домостроитель­
стве двинского народа в севере...» был написан в 1779 г. и опубликован Академией наук
в 1785 г. Это один из четырех опусов Крестинина, опубликованных при жизни автора в
последней трети века. В тексте встречаем ссылки на актовый материал из архива двин­
ских жителей, и на подлинные списки повествовательных памятников: это рукопис­
ное известие о приходе Ивана Грозного в Новгород, и рукописная Повесть о Смутном
времени Авраамия Палицына. Крестинин пишет целую главу о службах семьи двинян
Вахониныхв 1610—1613 годах, и попутно дает такую оценку смутному времени:
«...Во время сея пагубныя безначалъщины Москва страдала около 2 лет в руках непри­
ятелей, поляков, подкрепленных русскими изменниками, терзавшими самую отечества
своего утробу. Освобождение же Москвы и купно всего Российского народу от мучитель­
наго ига сих супостатов предано памяти в Российском Народе ежегодным церковным
праздником, октября 22 числа, под наименованием службы Казанской Богородичной ико­
228
сшн’шоі: Ki’iirtiH н 'iiKticKiii:
ополчения б нй'іййі:
кин векй
ны»10. В этом месте у Крестинина приводится прямая ссылка: «Рукописная повесть
о смутных временах келаря Троице Сергиева монастыря Авраамия Палицына».
Таким образом, наш автор, В. В. Крестинин, для уразумения событий, отстоя­
щих от него на полтораста лет, пользуется рукописным списком Сказания Авраамия
Палицына, объяснения «пагубной безначалыцины», как он именует Смуту, нет,
у него всего лишь остаток, едва заметный след яркой концепции Авраамия Палицы­
на, без его попыток поиска причин. От себя Крестинин добавит лишь о Празднике
Казанской Божьей Матери, а ссылка на «изменников, терзавших самую отечества
своего утробу» вместе с поляками, —это состоявшаяся бесстрастная историческая
оценка прошлого.
Возьмем другие сочинения, выполненные в провинции второй половины
XVIII века, интересные для нашей темы. Это «Нижегородский летописец», в одной
из своих поздних редакций второй половины XVIII века, и авторские, тесно связан­
ные между собой, рязанские истории, в первую очередь, —позднее «Историческое
обозрение Рязанской губернии» 1820—1822 г. Тихона Воздвиженского. Упомянем,
что в известных, более ранних «Рязанских Достопамятностях» о. Иеронима (Ивана
Алякринского), находим за смутные годы пересказы или списки с грамот рязан­
ским иерархам —и все. И нижегородские, и рязанские авторы, собственно, истори­
ей Смуты почти не интересуются. Вместо этого читаем историю Ляпунова у рязан­
цев и историю Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского —у нижегородцев11.
У Т. Воздвиженского читаем несколько строк «о состоянии России с 1596 по
1606 год», затем «повесть о Ляпунове», далее беглый, заимствованный рассказ об
освобождении Москвы и избрании Михаила. И затем, достаточно неожиданно, —
панегирик Борису Годунову в маленьком параграфе «Состояние наук и художеств
в России от Рурика до Петра», написанном, в основном, по Щербатову и Карамзи­
ну12. Таким образом, рассматриваемые авторы никаких оценок из источников, ни­
какой концепции о «безумном молчании» не приводят, не знают или считают это
для себя неинтересным.
Не таков еще один автор провинциальной историографии. Костромич Нико­
лай Степанович Сумароков стал одним из тех дворян, кто первыми, отойдя от служ­
бы, заняли свои родовые гнезда по Жалованной грамоте Екатерины II дворянству,
некоторое время он был дворянским предводителем, активно участвующим в град­
ском самоуправлении13.
Сумароковская «История о первоначалии и произшедствиях города Костро­
мы...» 70—80-х годов XVIII века так и не была опубликована, но оказала решительное
влияние на все, что в Костроме потом сочиняется, в частности, на труд И. К. Вась­
кова о Костроме, опубликованный в Москве в 1792 году14. Н. С. Сумароков имел
в своем распоряжении, буквально, все, что выходило в свет в России XVIII века.
В его аккуратных отсылках на использованные источники на полях с указанием ме­
ста, года, тома, страниц изданий, находим опубликованные к середине 1770-х годов
две летописи, Судебник, материалы Древней Российской Вивлиофики, Житие Пе­
тра Великого, Повесть о московских мятежах, даже «Гравированный портрет иноки­
ни Марфы, изданный Академией Наук». События до избрания Михаила изложены
бегло, канвой, но вполне добротно. По Сумарокову, Борис Годунов, «...будучи тогда
при дворе в великой силе», «превозмог» и отодвинул от престола Федора Никитича
Романова. Незадолго до кончины Бориса «...начал оказываться самозванцом Гриш­
ка Отрепьев, назвав себя царевичем Дмитрием Ивановичем, которой был убиен
стати шмм кин веки в историчесвой ім я т и
229
в Угличе, и чрез то открылись новые неустройства в России». «По свержении же и по­
губивши самозванца бояре и народ выбрали на российское царство Василия Ивановича
Шуйского в 1605 году (так в подлиннике —А. С.). Но недолго наслаждались спокойстви­
ем, новый явился самозванец, и народ начал колебаться, разделяясь на разные партии.
А к тому и чиновные люди пристали, и оказывались великие разбои по разным местам...
. Но доброжелатели Российскому престолу, желая неустройства прекратить, начали
для защищения около 1610 году собирать в города людей, чтоб очистить Москву от по­
ляков. Кн. Дмитрий Тимофеевич Трубецкой в Калуге, Прокофей Ляпунов на Резане, кн.
Василий Масальский во Владимире...». Перейдя к судьбе Михаила Романова, Сумаро­
ков пользуется какими-то местными источниками, Михаил у него, был «под крепким
смотрением, до поры, в Костромском уезде». Здесь некий крестьянин Иван Сусанин,
«которой поляками замучен, что из грамоты его роду видно», становится главным
героем рассказа Сумарокова. Текст пропитан тезисом «жизнь за царя»: крестьянина
пытали, «где находится Михайло Федорович, но оной крестьянин не объявил, а снискал
еще случай его уведомить, что ищут его литовские люди... И к тому еще употребил и
хитрость, показывая полякам, что он видел его..., где оной никогда не бывал...»15. Строго
говоря, автора «Истории...» интересует даже не Сусанин, по Сумарокову, никуда по­
ляков не водивший, и не столько будущий царь Михаил Романов, сколько роль в этой
истории Костромского Ипатьевского монастыря и вообще — Костромы. Предупре­
жденный Михаил Романов прибыл в город «из вотчины своей», чтобы укрыться от
искавших его врагов и соединиться там, в монастыре, с матерью16. Дорогую для себя
мысль о роли Костромы в спасении и поставлении царя в России проводит и доказы­
вает автор «Истории...». Совсем как в житиях, юноша-сын, спасенный Сусаниным
от врагов, соединяется с матерью в монастыре, далее следует текст подтвержденной
Екатериной II грамоты о вольности и пожалованиях потомкам Сусанина. Рассказ
у Сумарокова солидно документирован и оснащен источниками. Подвиг Костромы,
сохранившей для России царя, поставлен в центр, ибо это —кульминация, «звездный
час» всей истории города.
Продолжением сумароковской традиции стала работа И. К. Васькова. Васьков
писал в Костроме в 80-е и на рубеже 80—90-х гг. Когда-то адъютант фельдмаршала
Салтыкова и потом вице-губернатор Костромы, он опубликовал свою книгу «Собра­
ние исторических известий, относящихся до Костромы» в Москве. Работа Васькова
значительно уступает сумароковской с точки зрения исторической самостоятель­
ности. У Васькова почти нет ссылок на источники, отсутствует периодизация и по­
пытка плана, круг источников куда более узок.
Итак, костромской источниковый вариант авторского краеведения впечатляет,
уже в самом начале XIX века эта особенность породит целую «школу» удивитель­
ных костромских историков края: П. и В. Актовых, М. Диева, А. Козловского, с их
монографичностью в разработке краеведческих тем, с особым интересом к истории
малых городов, личными библиотеками и обширными рукописными собраниями.
Таковы были уроки пристального, «крестининского», чтения источников, в том
числе —соседнего, XVII столетия, с их вниманием к характерам и личностям, яр­
кими концепциями, одной из которых и была концепция о «безумном молчании
мира» в историописании Смуты.
На этом можно бы и закончить. Но в Рязани хранится еще один, довольно эк­
зотический пример из очень раннего осмысления Смуты. Среди рукописных книг
Государственного архива Рязанской области удалось обнаружить очень интересный
230
стытноЕ ні’ікмя н з е ш и е
ополчения б нй'ійіи: бон веко
рукописный Сборник воинских и переводных повестей, датированный мной по бу­
маге 1738 годом. В его составе (кроме Александрии, Сказания о Мамаевом побоище,
Повести об Азовском сидении) есть и переводные рыцарские романы. Один из них,
«Гистория о храбром российском кавалере Александре», известен по разным спи­
скам, но рязанский оказывается наиболее ранним. Как известно, многие рыцарские
романы имели у русского читателя богатую традицию и стали своими текстами, не
исключением является и наша «гистория» об Александре, созданная как образец по­
хождений и приключений уже российского героя с его российским прошлым. Это до­
казывает: XVIII век стал веком генезиса в том числе и, может быть, в первую очередь,
—в историописании, что и отразилось ярко во вводном зачине повести. Приведем
его, в завершении нашего рассмотрения ранней историографии Смуты, полностью:
«Когда в России было некоторого Ребелизанта, именем Григория, Атрепьева
роду, который чрез некоторыя, зело хитрыя факцы и монашеский чин достиг пре­
стола —учинился царем неправедно —и похити оный, —весьма великое возмуще­
ние стало, [так] что многия люди домы и другие пожитки в маетности тогда будучи
в великой, и зело опасаемом страхе, отходили, где кто мог, к тихому пребыванию,
доколе то злое время могло утишитись, спасение получить, паче хоть смертоносных
убийств или какого зловредного случая убежать принуждены...»17.
1 Платонов С. Ф. Древнерусские сказания и
11 См.: Иероним (Алякринский) Рязанские
повести о Смутном времени XVII века, как исто­
достопамятности (1816). Рязань, 1889; Шайдако-
рический источник. СПб., 1888.
ва М. Я. Нижегородские летописные памятники
2Яковлев А. И. «Безумное молчание» (Причи­
XVII в. Нижний Новгород, 2006. См. также: Куз­
ны Смутыпо взглядам русских современников ее) / /
нецов А. А. К созданию генеалогической легенды
Сборник статей, посвященных Василию Осипови­
рода Шуйских в начале XVII в. / / Смутное время
чу Ключевскому... М., 1909. Ч. 2. С. 652.
начала XVII в. Практика, методы, концептуальные
3 См.: Черепнин Л. В. Русская историография
до XIX в. М., 1957. С. 117; Шапиро А. Л. Истори­
подходы. Ярославль, 2009. С. 73-81.
12Воздвиженский Т. Историческое обозрение
ография с древнейших времен до 1917 г. Учебное
Рязанской губернии / Предисл. А. Г. Кузьмина. —
пособие. СПб., 1993. С. 129-130.
Репр. изд. —Рязань, 1995.
4 См.: Рубинштейн Н. Л. Русская историогра­
фия. М., 1941. С. 102, 107.
5См.: Козляков В. Н. Лжедмитрий I. М, 2009. С. 21.
6 Карамзин Н. М. История государства Рос­
сийского. СПб., 1843. Ч. 3 (Т. 11). Стб. 119-120.
13 См.: Севастьянова А. А. Русская провин­
циальная историография второй половины XVIII
века... С. 115-127.
14 Васьков И. К. Собрание исторических из­
вестий, относящихся до Костромы. М., 1792.
7 См.: Федотов Г. П. Россия Ключевского / /
15 Сумароков Н. С. История о первоначалии
Федотов Г. П. Судьба и грехи России. СПб., 1991.
и произшедствиях города Костромы до учрежде­
ния наместничества... / / РГАДА. Ф. 196. Мазур.
№ 1639.Л. 47 об.
16Там же. Л. 45.
Т. 1.С . 330.
8 См.: Севастьянова А. А. Русская провин­
циальная историография второй половины XVIII
века. М., 1998.
9 Пештич С. Л. Русская историография XVIII
века. Л., 1971. Ч. 2. С. 296-301; Ч. 3. С. 141-172.
10Крестинин В. В. Исторический опыт о сель­
17 Севастьянова А. А. Сборник воинских и
переводных повестей из Госархива Рязанской об­
ласти / / Рязанская вивлиофика. Исторический
альманах. Рязань, 2001. Выл. 2. С. 26-30.
ском старинном домостроительстве двинского на­
рода в севере. СПб., 1785. С. 11 (сн. 8).
СЙІЧТЙ НЙЧЙЙЙ Н Ш ВЕКй В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЙЙІЯТИ
231
А. В. Морохин
ЛИЧНОСТЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КУЗЬМЫ М ИНИНА
В РАБОТАХ НИЖЕГОРОДСКОГО ИСТОРИКА
П. И. МЕЛЬНИКОВА
Личность одного из организаторов Нижегородского ополчения 1612 года Кузь­
мы Минина (умер в 1616 году) уже не одно столетие привлекает к себе внимание
исследователей и представителей русской общественности. Одним из первых исто­
риков, занявшимся изучением личности и деятельности земского старосты, был
учитель нижегородской гимназии Павел Иванович Мельников (1818—1883), впо­
следствии известный писатель, взявший псевдоним Андрей Печерский, автор зна­
менитой дилогии «В лесах» и «На горах»1.
Начало интереса нижегородской общественности к личности К. М инина во
многом было связано с посещением города в октябре 1834 г. императором Н и­
колаем Р. В ходе этого визита монарх посетил гробницу М инина и «благоугодно
было Его Величеству дознать, нет ли потомков М инина по прямой, или кос­
венной линии». С этим вопросом император обратился к военному губернато­
ру Нижнего Новгорода М. Н. Бутурлину. Не получив от того вразумительного
ответа, Николай I распорядился: «Отыскать; если остались, я награжу за служ­
бу предка»3. Первоначально М. Н. Бутурлин поиск потомков Кузьмы М инина
некоему полицмейстеру Махотину, который, не имея ни малейшего образова­
ния, занимался расследованием 7 лет. В ходе поиска выяснилось, что «почти
все купцы Нижнего и Балахны претендуют на родство с Мининым»4. Несмотря
на эту проблему, полицмейстер отыскал в среде нижегородских купцов, мещан
и крестьян немало потомков М инина, составил родословное древо и отправил
его в Петербург. Работа Махотина была признана неудовлетворительной, и по­
сле этого к поиску потомков инициатора создания Нижегородского ополчения
1612 г. был подключен учитель местной гимназии П. И. Мельников, который
характеризовался властями как «человек любознательный, усердно, с любовью
занимающийся своим предметом»5.
Выбор кандидатуры П. И. Мельникова для розыска потомков Кузьмы Минина
был не случайным. С инициативой поиска потомков Минина выступил сам учи­
тель гимназии. Он отправил письмо к товарищу министра народного просвещения
князю П. А. Ширинскому-Шихматову, в котором просил о своем прикреплении к
Археографической комиссии при Министерстве Народного Просвещения. В случае
удовлетворения этой просьбы П. И. Мельников обещал «доставить сведения о роде
Мининых»6. После этого ему было поручено разобрать архивы присутственных мест
и монастырей Нижегородской губернии, а 8 апреля 1841 г, как явствует из форму­
лярного списка историка, П. И. Мельников был «утвержден в звании корреспон­
дента Археографической комиссии» при Министерстве Народного Просвещения.
232
ОТіаТНОЕ
ВРЕАІЯ и ЗЕАІСВИЕ ополчения в начале вон вева
Затем, 12 марта 1843 г., ему уже официально «по Высочайшему повелению поручено
изследование о потомках Козьмы Минина»7.
Историк сразу же выразил сомнение в достоверности составленной полицмейсте­
ром Махотиным родословной Минина. Свои предпринятые действия по выявлению
потомков Кузьмы Минина П. И. Мельников описал в письме к издателю журнала
«Отечественные записки» А А. Краевскому: «читал ревизские сказки, нырял в пере­
писных, сотных и писцовых книгах, ходил по церквам»8. Помимо этого, он привлек
данные, содержащиеся в опубликованном к тому времени актовом материале и дру­
гих источниках. Поиски не дали историку новых сведений. Позднее он признавал, что
«акты, относящиеся до Минина, вероятно, находятся в частных руках. В нижегород­
ских архивах я не нашел ни одного»9. Результаты поисков не удовлетворили историка,
так как он намеревался через «Отечественные записки» «объявить всем почитателям
Минина, нет ли у них каких актов, относящихся до его родственников»10.
2 апреля 1842 г. П. И. Мельников писал титулярному советнику М. М. Андро­
никову, курировавшему поиск потомков К. Минина: «В городе Балахне есть купе­
ческая фамилия Мининых, претендующая на происхождение от одного из братьев
Козьмы Минина. Позвольте просить вас покорнейше сделать надлежащее распоря­
жение о спросе балахнинских Мининых — не имеют ли они доказательств своего
родства с великим мужем, и о выписке из Балахнинских архивов столбцов и тетра­
дей (до 1700 года). Не лишним пособием была бы и родословная Мининых, осно­
ванная на ревизских сказках...»11. В ходе своих разысканий исследователь сразу же
зарекомендовал себя последовательным противником балахнинской версии проис­
хождения Минина. Уже в 1842 г. на страницах журнала «Отечественные записки» он
весьма скептически отнесся к этому утверждению, отметив широкую распростра­
ненность на Руси имени Мина и заявив, что «основываться на предании (имеется в
виду предание о происхождении Минина из Балахны, распространенное в этом не­
большом городе —А. М.) значит строить храмину на песке»12. Позднее П. И. Мель­
ников вновь вернулся к этому вопросу и вновь назвал утверждение о балахнинском
происхождении Минина «несправедливым»13.
В ходе поисков историк пришел к выводу, что широко распространенное в
нижегородских общественных кругах утверждение о наличии у Кузьмы Минина
родной сестры Дарьи «не подтверждается никаким известным актом. В летописях
и хронографах об ней тоже не упоминается». На этом основании П. И. Мельни­
ков назвал Дарью «подозрительной в историческом отношении». При этом исто­
рик признал наличие у Минина родных братьев —Сергея, существование которого
«не подвержено никакому сомнению в историческом отношении, ибо основано на
официальных актах», и Безсона. При этом отмечалось, что у Минина могли быть и
другие братья14. Свои выводы историк обобщил в небольшой статье «О родственни­
ках Козьмы Минина». В этой заметке историк обратил внимание на сотную грамоту
1621 г., в которой среди лавок в нижегородском мясном ряду была указана «лавка
вымолная на одно лицо посадских людей Богдана Кузьмина да Михаила Игнатьева
Сухоруковых». Исходя из прозвища Минина —Сухорук, П. И. Мельников предпо­
ложил: «не в этой ли лавке торговал он (Минин —А. М.)? Не перешла ли она после
возвышения Минина к его родственникам, может быть, двоюродным братьям Бог­
дану Кузьмину и Михайле Игнатьевичу?»15.
В результатах своего исследования П. И. Мельников сделал и свои первые
оценки деятельности Минина: «В 1612 г. он сделал воззвание к нижегородцам и
О М
НЙЧЙЙЙ н и » ІІІ'Іій В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЙЙІЯТИ
233
убедил их вооружиться, под предводительством жившего вблизи от Нижнего поме­
щика князя Д. М. Пожарского, для спасения Церкви и Державы, которым поляки
угрожали погибелью»16.
Уже в ходе своих первых разысканий П. И. Мельников решил опубликовать
добытые им сведения. В письме к издателю журнала «Отечественные записки»
А. А. Краевскому от 9 июня 1841 г. он делился планом подготовки статьи. «Минин,
Пожарский и Палицын, —писал историк, —... я смотрю на них, как на людей, кото­
рым удалось совершить то, о чем думали многие и которые по порядку вещей остались
в глазах современника людьми обыкновенными»17. Судя по сохранившимся выпи­
скам П. И. Мельникова о Минине из опубликованных источников18, его в это время
серьезно интересовала деятельность организатора Нижегородского ополчения по­
сле освобождения Москвы от интервентов. В августовском номере журнала за 1842 г.
П. И. Мельников в напечатал заметку, в которой коснулся этих сюжетов. Опираясь
на опубликованные к тому времени в «Актах Археографической Экспедиции» до­
кументы, он отметил, что Минин «после 1612 года не жил в Нижнем, а приехал в
этот город незадолго до своей смерти», состоявшейся между сентябрем 1615 и ию­
нем 1616 г. На основании этих же источников Мельников опровергал и устоявшуюся
точку зрения на место проживания Минина в приходе церкви Похвалы Пресвятой
Богородицы. Историк считал, что его дом «находился в приходе Рождества Иоанна
Предтечи»19. В этой же работе П. И. Мельников описал посещение Петром I гробни­
цы Минина: «30 мая 1722 года император Петр Великий, быв в соборе Преображен­
ском у обедни, спросил: «Где похоронен Минин?». Ему показали место. Державный,
почтив земным поклоном могилу спасителя России, спрашивал о его потомках...
С этого времени началась слава Минина, до тех пор почти забытого. Память о нем
воскресла, стали показывать гроб Минина, стали говорить о Минине...»20.
В своем описании царского посещения могилы Минина П. И. Мельников
пользовался опубликованными материалами. Примечательно, что источники, до­
статочно подробно описывающие пребывание Петра I Нижнего Новгорода в мае
1722 г., не содержат сведений о посещении царем захоронения организатора Ни­
жегородского ополчения21. Первое упоминание об интересе первого российского
императора к личности Минина относится к концу XVIII столетия и содержится в
многотомном сочинении И. И. Голикова «Деяния Петра Великого», составленном
уже в конце ХѴПІ столетия. В сочинении говорится, что во время обеда у губер­
натора царь «за столом между прочим не оставил спросить о потомках славного и
заслугами к отечеству имянитого сего града гражданина Козьмы Минина; изъявил
сожаление свое, что никого от роду его не осталось». И. И. Голиков пометил, что
эти сведения он заимствовал «от господина Соймонова»22. В «Дополнении» к своей
работе о царе-реформаторе И. И. Голиков расширил рассказ о посещении Петром I
Нижнего Новгорода в мае 1722 г. Историк отметил, что посетив 30 мая 1722 г. литур­
гию в Спасо-Преображенский соборе, император «благоволил спросить, в котором
месте церкви погребен Козьма Минин; и когда Его Величеству место оное показа­
но, тогда сей Великий Государь, знающий прямую цену заслуг, поклонился месту
оному до земли, сказав: на сем месте погребен свободитель и избавитель России.
Что можно больше сего придать к славе его? Истинна сего произшествия в Нижнем
Новегороде от отцов детям преподается и поныне». В примечании к этому тексту
И. И. Голиков добавил: «Преосвященный нижегородский епископ Дамаскин сооб­
щил мне сие предание»23. Примечательно, что имя епископа Дамаскина —одного
т
ОПЫТНОЕ ВРЕгПЯ И З Е іШ И Е ОПОЛЧЕНИЯ В НЙЧМЕ HUH ВЕКИ
из образованнейших церковных иерархов екатерининской эпохи, фигурирует среди
лиц, подписавшихся на изданные «Деяния Петра Великого» И. И. Голикова24.
Ссылаясь на сочинение И. И. Голикова ряд авторов концаXVIII —начала XIX вв.,
описывавшие подвиг Минина, приводили рассказ о посещении Петром I в мае 1722 г.
могилы Минина, обязательно при этом включив в описание слова императора: «На
сем месте погребен свободитель и избавитель России» (Другие варианты —«на сем
месте почиет избавитель России», «приветствовал титлом избавителем Отечества»)25.
Вслед за всеми этими авторами П. И. Мельников в своем описании посещения Пе­
тром I могилы Минина использовал труд И. И. Голикова. Достоверно известно, что
это многотомное издание имелось в личной библиотеке П. И. Мельникова26.
Интересно отметить, что слова первого российского императора, якобы ска­
занные им при посещении гробницы Минина, начинают активно культивировать­
ся в Нижнем Новгороде П. И. Мельниковым. Можно предположить, что делалось
это сознательно. П. И. Мельников не мог не знать о великом пиетете, который Н и­
колай I, который и заинтересовался потомками легендарного нижегородца, питал
к своему пращуру. Об особом отношении императора Николая I к Петру I сохрани­
лось немало свидетельств современников. Так, А. О. Смирнова-Россет вспомина­
ла: «Государь (Николай I —А. М.) знал все 20-ть томов Голикова (историка царство­
вания Петра Великого — А. М.) наизусть и питал чувство некоторого обожания к
Петру»27. Посетивший Россию в 1839 г. французский путешественник и литератор
А. де Кюстин отметил, что «дух Петра I властвует здесь над всеми еще и в настоящее
время». Сам император в беседе с путешественником сказал: «мы продолжаем дело
Петра Великого»28. Другой иностранец, поляк С. Моравский, прожив несколько
лет в Петербурге, свидетельствовал: «Сегодня везде и во всем светит только Петр
Великий и его время»29.
Работа П. И. Мельникова во многом и положила начало так называемому
петровско-мининскому дискурсу нижегородской исторической науки. Уже вскоре
при активной поддержке П. И. Мельникова его ученик С. В. Ешевский 22 октября
1845 г. на торжественном собрании прочитал доклад «Пребывание Петра Велико­
го в Нижнем Новгороде в 1722 году», который и был опубликован в том же году в
неофициальной части «Нижегородских губернских ведомостей», которые редакти­
ровал П. И. Мельников30. В результате был заложен расхожий стереотип о Петре I
и Кузьме Минине, нашедший отражение в целом ряде последующих работ нижего­
родских историков31.
Своего рода предварительным итогом исследовательскихразысканий П. И. Мель­
никова по истории Смутного времени за период с 1841 по 1843 гг. явилась публика­
ция в 1843 г. все в техже «Отечественных Записках» работы «Нижний Новгород и ни­
жегородцы в Смутное время». Исследование П. И. Мельников построил преимуще­
ственно на опубликованных источниках, к которым добавил «акты нижегородских
присутственных мест», рукопись «одного протоиерея, писавшего в начале нынешне­
го века о Балахне, своей родине», которую историк получил благодаря благосклон­
ности нижегородского епископа Иакова и «хронограф, принадлежавший когда-то...
какому-то крестьянину Ельнину». Работа касалась не только личности и деятельно­
сти Кузьмы Минина, но и подробного освещения положения Нижнего Новгорода
в годы Смуты, начиная со времен правления Василия Шуйского.
Уже с первых страниц историк дает подробное описание территории Нижего­
родского края, показывает развитие промышленности и торговли в регионе. От­
ОТІЧТЙ НЙЧЙЙЙ ни» ІІІ'Іій В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЙЙІЯТИ
Z3S
дельно останавливается П. И. Мельников и на положении местного духовенства.
Отмечая прямую зависимость нижегородской церковной корпорации от власти па­
триарха, ученый пишет, что настоятели местного Печерского монастыря архиман­
дриты Иоиль и Феодосий «побуждали нижегородцев к крепкому стоянию за царя
праваго и за свободу московского государства». В работе дается подробное описа­
ние хода военных действий на Нижегородчине, связанных с противостоянием сто­
ронников царя Василия Шуйского и «тушинского вора»32.
В патриотическом духе П. И. Мельников начинает рассказ о создании ниже­
городского ополчения. «Россия не знала своих спасителей, и потому не могла по­
ложить на них твердой надежды, —отмечает он, —но при всем том Нижний спас
отечество». Важную роль в создании ополчения историк отводит местному духовен­
ству и городским властям: «В Нижнем было всеобщее желание сражаться за веру до
последней капли крови. Это желание поддерживали особенно печерский архиман­
дрит Феодосий и протопоп спасский Савва, Алябьев, бывший все еще воеводою,
дьяк Семенов также возбуждали народ к восстанию»33. В конце 1611 г. в Нижнем
Новгороде получили грамоту из Троице-Сергиевой лавры, в которой архимандрит
Дионисий «умолял нижегородцев собрать последние силы и идти для очищения
Москвы от неприятелей». Непосредственно же с призывом к нижегородцам спасти
страну от интервентов обратился староста Нижнего посада, мясник Кузьма Минин
Сухорукий, живший «в Благовещенской слободе, в приходе Иоанна Предтечи» и
который был «известный своим соотчичам своею честностью и храбростью. Пер­
вую он оказывал по делам городовым, вторую во время походов Алябьева и Репнина
(против тушинцев —А. М.)»34. Тем самым П. И. Мельников подчеркивал, что Минин
еще до организации Нижегородского Ополчения принимал участие в борьбе с про­
тивниками законной власти в лице царя Василия Шуйского, но при этом не указы­
вал на источник этих сведений.
Характеризуя последующие шаги земского старосты, П. И. Мельников отмеча­
ет, что на собрании в доме воеводы Минин заявил, что к нему во сне явился святой
Сергий Радонежский и «повелел возбудить уснувших». Затем состоялось знамени­
тое воззвание старосты к жителям Нижнего Новгорода, которое тот, по мнению
историка, вероятнее всего сделал «на торгу в народном собрании, ибо дело это было
народное». Минин «положил перед нижегородцами свое имение, монисты, прони­
зи и басмы жены своей Татьяны и даже серебряные и золотые оклады, бывшие на
святых иконах. Нижегородцы, увлеченные примером Козьмы, стекались отовсюду
и приносили последнее достояние свое на пользу общую»35.
Имя второго лидера Нижегородского ополчения — князя Д. М. Пожарского,
П. И. Мельников самым тесным образом связывает с именем Минина. Он отме­
чает, что они были знакомы еще до организации ополчения. «Нижегородцам, а бо­
лее всего Минину, известны были доблести Пожарского. Они знали его искусство
и опытность в боях, были сами свидетелями того, как в улицах московских отра­
жал он полчища ляхов (во время боев Первого ополчения —А. М.)\ известна была
нижегородцам и постоянная верность его царю Василию, которую он, подобно им
самим, сохранил до последней минуты царствования несчастного венценосца. Все
это было причиной единодушного избрания князя Пожарского начальником опол­
чения нижегородского...». Князь смог настоять на том, чтобы Минин стал вторым
руководителем ополчения. В ходе своего исследования П. И. Мельников пришел к
выводу, что будущие лидеры Второго ополчения «наперед сговорились между собою
236
ОТіаТНОЕ ВРЕАІЯ
и
ЗЕАІСВИЕ
ополчени я в н а ч а л е
в и н ВЕВА
возбудить жителей Нижнего к восстанию, и осторожно, умно вели свое дело. Один
старался за другого, чтоб впоследствии действовать заодно»36.
Возвращаясь к характеристике личности старосты —говядаря, П. И. Мельни­
ков отмечал его незаурядные организаторские способности: «Обыкновенно смотрят
на Минина, как на энтузиаста... Мнение несправедливое! Не восторженным, иссту­
пленным проповедником явился знаменитый нижегородец в славную годину вос­
стания, а человеком ума обширного, воли твердой, зрело обдумавшим план свой,
тонким политиком, столь хитро устроившим дело почти невозможное. Смотря на
него с этой точки зрения, мы еще более уважаем его; ибо ум человеческий всегда
должен брать верх над чувством. А Минин умом возвышался над современниками,
умом достиг он того, что Пожарский признал его, говядаря, равным себе, —Пожар­
ский, который, как и все аристократы того времени, был горд и проникнут духом
местничества. Умом своим говядарь достиг чести сидеть в думе царя Михаила —
пример неслыханный дотоле и не повторявшийся до времени Петра Великого и
Меньшикова»37. Последовавший после освобождения Москвы период жизни и дея­
тельности Минина П. И. Мельников охарактеризовал весьма кратко, заметив, что
«перед смертью спаситель отчизны удалился в Нижний, где и умер в 1616 г., забытый
теми, кого спас он»38.
Сведения о деятельности Кузьмы Минина по организации Второго ополчения
П. И. Мельников позднее дополнил данными, содержащимися в так называемом
«Лобковом хронографе», рукописи, принадлежавшей любителю старины А. И. Лоб­
кову и содержавшей «выписки из разных летописей, хронографов, статейных спи­
сков и проч.». Историк обнаружил этот любопытный «хронограф в лист» в 1850 г. во
время своего посещения нижегородской ярмарки у купца Алексея Головастикова.
На основании этих новых данных П. И. Мельников в том же 1850 г. подготовил но­
вую работу, которую и опубликовал в «Москвитянине»39.
Для сбора средств на Нижегородское ополчение Минин, по свидетельству
Лобкова хронографа, организовал сбор так называемой «пятой деньги» с нижего­
родцев и жителей соседних городов — Балахны и Гороховца. После сбора средств
было решено пригласить в ополчение находившихся в Арзамасе смоленских дворян
(«смольян»). После их прибытия в Нижний Новгород «земский староста Козьма
Минин и все посадские люди приняли их честно, и корм им и лошадям стали давать
довольно, и всех их покоить, для того что они люди разоренные...». По сведениям
Лобкова хронографа, Минин организовал «по трем статьям» выплату жалования
ратным людям: «первой статье 50 рублей, второй статье 45 рублей, третьей 40 рублей
а меньше 30 рублей не было. И роздали жалованье всем ратным людям, и стрельцам,
и казакам, и пошли в Великий пост 1612 года в Ярославль»40. Таким образом, обна­
руженный П. И. Мельниковым новый источник не только еще раз подтверждал, но
и дополнял сведения о незаурядных организаторских способностях Минина.
Известия так называемых «Ельнинского» и «Лобковского» хронографов со­
держат сведения о призыве Минина к нижегородцам, руководящей роли протопо­
па Саввы Ефимьева в организации ополчения и о ряде других фактов, отсутствую­
щих в других известных исследователям источниках. Но тексты самих памятников,
обнаруженных П. И. Мельниковым, отсутствуют. Современные исследователи не
найдут их ни в одном из известных архивохранилищ или рукописных собраний.
В 1913 г., издав юбилейный том Нижегородской губернской ученой архивной ко­
миссии, посвященный 300-летию ополчения, издатели указали, что «оба хроногра-
сшатй НЙ'ІЙЙЙкин
кіікй
в исторической
ііййіяти
237
фа известны только по статьям П. Мельникова», который «нашел их у Головастикова в Нижнем Новгороде, но затем хронографы исчезли, будучи проданы на ярмарке
старообрядцу». Издатели уточнили, что Мельников «не описал памятников и заме­
нил издание текста пересказом в статьях; только небольшой отрывок из Ельнинско­
го хронографа помещен им в своей статье в подлиннике»41.
Определенные сомнения по поводу достоверности сведений, содержащихся в
Ельнинском хронографе, высказал С. Ф. Платонов. Он относил создание этого ис­
точника «или к XVIII веку... или же к концу XVII века». Исследователь считал, что
«никак нельзя считать повествование Ельнинского хронографа памятником ран­
ним, современным тем событиям, какие в нем описаны. С другой стороны, общий
колорит повествования... легендарен. Действительно, указанная нами сбивчивость
изложения, витиеватые речи действующих лиц, не совсем понятные их диалоги, —
все это свидетельствует нам, что автор произведения не имел ясного представления
о том, о чем писал, и вносил в изображение факта свою творческую фантазию»42.
Современный исследователь Б. М. Пудалов, сомневаясь в существовании этих
источников в реальности, отмечает отсутствие рукописной традиции у этих памят­
ников письменности. Филологический анализ опубликованного Мельниковым
фрагмента Ельнинского хронографа также, по словам автора, «вызывает с языковой
стороны, мягко говоря, недоверие»43.
Несмотря на такие заключения современных специалистов, обнаруженные
П. И. Мельниковым «новые источники» не вызвали никаких сомнений у его со­
временников. Больше того, имя нижегородского любителя старины постепен­
но становилось достаточно известным и в столичных кругах. По свидетельству
К. Н. Бестужева-Рюмина, зимой 1846 или 1847 г. П. И. Мельников даже прочел не­
сколько лекций о Смутном времени в Александровском институте44.
Свои «разыскания» о Минине П. И. Мельников продолжил и позднее. 3 фев­
раля 1852 г. он писал редактору «Москвитянина» М. П. Погодину: «Спешу сооб­
щить Вам новое открытие о бессмертном Минине. До сих пор полагали, что он
был сын Мины и Минин было его отчество. Теперь открылось, что настоящее
имя выборного от всей русской земли человека было Козьма Захарьевич МининСѵхорѵк. (подчеркнуто автором —А. М.)». Эти сведения П. И. Мельников, по соб­
ственным словам, обнаружил в архиве Нижегородского Губернского Правления в
книге для записи купчих крепостей 1602 г.45 В том же 1852 г. в «Москвитянине»
П. И. Мельников опубликовал заметку «Как звали Минина. Купчая 1602 г.». Это
была публикация самого раннего документа, в котором упоминался К. Минин.
Купчая представляла собой договор о продаже двора в Нижнем Новгороде над Почайной, заключенный между продавцом Иваном Матвеевым сыном Жилиным и
покупателем Андреем Афанасьевым сыном Поповым. В документе продавец сре­
ди прочего сообщал важные сведения: «А в межах тот мои двор подле Кузьмы За­
харьева сына М инина Сухорука, а по другую сторону Почаинскои враг...»46. Сам
П. И. Мельников в своих последующих работах уже именовал Минина «Кузьмой
Захарьевичем»47. В дальнейшем это первое документальное свидетельство полного
написания имени организатора Нижегородского ополчения 1612 г. было принято
за аксиому, написание имени «Кузьма Минин-Сухорук » вошло и в научные изда­
ния, и в энциклопедические словари48.
Сомнения в том, являлся ли лидер Нижегородского ополчения именно
Мининым-СухорукомпоявилисьужевначалеХХв. В 1915 г. нижегородский историк
238
ОПЫТНОЕ ВРЕіІІЯ Н ЗЕОІСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НИШЕ ВОН ВЕКО
А. Я. Садовский обратил внимание на то обстоятельство, что прозвище Сухорук
и отчество Захарьев рядом с именем Кузьмы Минина не встречаются нигде кроме
упомянутой купчей записи. Не зная, как объяснить это обстоятельство, А. Я. Садов­
ский все же пришел к выводу о том, что «...порывается всякая связь Кузьмы Захарье­
ва с Кузьмою Мининым, и Кузьма Минин должен именоваться так, как именовался
он сам, как именовали его родные и как именовали его дошедшие до нас официаль­
ные документы того времени, —только Кузьмою Мининым»49.
Сомнения по поводу именования Минина Сухоруком окончательно разреши­
лись лишь в начале XXI в., когда казанский историк А. Ю. Хачко опубликовал об­
наруженную им в библиотеке Казанского университета купчую запись 1602 г. Текст
документа почти полностью совпадал с публикацией П. И. Мельникова в «Москви­
тянине». Единственное отличие двух документов заключалось в том, что в подлин­
ной книге купчих записей 1602/1603 гг., которую и использовал П. И. Мельников,
указан двор «Кузьмы Захарьева сына Сухорука», Отчество «Минин» в оригинале от­
сутствует. Это ключевое слово, очевидно, было добавлено П. И. Мельниковым при
подготовке документа к публикации с целью повысить значимость открытого им до­
кумента в глазах редактора и читателей «Москвитянина»50. Утверждение А. Ю. Хач­
ко о том, что «прозвище «Сухорук» или «Сухорукий» появилось у Минина задолго
до предпринятой П. И. Мельниковым фальсификации» нуждается в уточнении. Ка­
занский историк отмечает наличие у К. Минина прозвища «Сухорук» в сочинениях
историков первой четверти XIX в. и народном эпосе. Именно в устной традиции,
«которая, естественно, не обошла и образованных историков и дала уважаемому
П. И. Мельникову... основание установить взаимосвязь между безвестным Кузьмой
Захарьевым сыном Сухоруком и знаменитым Козьмой Мининым» А. Ю. Хачко ви­
дит источник появления у Минина прозвища «Сухорук»51. В действительности же в
настоящее время в распоряжении исследователей есть источники, которые фикси­
руют прозвище Минина —«Сухорук» уже в XVII столетии. Так в «Новом летописце»,
завершенном около 1635 г., инициатор создания Второго ополчения именуется как
«Козма Минин, рекомый Сухорук»52.
Необходимо также помнить, что работы П. И. Мельникова, в которых он ка­
сался сюжетов, связанных с личностью и деятельностью Минина, начали выходить
в свет на фоне широкого общественного интереса широкой российской обще­
ственности к истории Нижегородского ополчения. Возникновению этого интере­
са во многом способствовал и М. П. Погодин, популяризировавший творчество
П. И. Мельникова на страницах издаваемого им «Москвитянина».
Наиболее заметен этот интерес был, конечно же, на родине героя —в Нижнем
Новгороде. О местных настроениях и действиях властей П. И. Мельников регуляр­
но информировал М. П. Погодина. Так, 28 февраля 1852 г. он сообщал: «...преосвя­
щенный Иеремия освятил в Нижнем соборной церкви придел Козьмы и Дамиа­
на —в честь Козьмы Минина... Во время ярмарки будут освящать придел Дмитрия
Солунского в честь князя Пожарского»53. Тот же «Москвитянин» в 1851 г. сообщал:
«Нижний имеет уже монумент избавителям России, но не празднует их памяти ни­
каким особым торжеством. А какой бы прекрасный день в жизни города было это
торжество! Это были бы имянины Нижняго...»54.
Сейчас трудно установить, какие мысли подтолкнули П. И. Мельникова к созда­
нию фальсификаций. Некоторые современные исследователи объясняют создание
этих фальшивок исканием литературной славы55. Следует признать, что исследова­
ОТІЧТЙ НЙЧЙЙЙ HUH ВЕНЙ В ИСТОРИЧЕСКОЙ
пй й іят и
239
тели, занимавшиеся вслед за П. И. Мельниковым изучением различных вопросов
истории Смуты, неоднократно ссылались на его работы «Нижний Новгород и ни­
жегородцы в Смутное время» и «Несколько новых сведений о смутном времени...»,
из чего следует, что эти труды оказали определенное влияние как на дальнейшее из­
учение истории Нижегородского ополчения 1612 года, так и на изучение личности
одного из главных его организаторов —Кузьмы Минина. Известно, что знаменитый
исследователь Смутного времени С. Ф. Платонов, укоряя П. И. Мельникова за от­
сутствие «обстоятельного описания» Ельнинского и Лобковского хронографов, тем
не менее, разделял многие его наблюдения и неоднократно ссылался на эти работы
историка56. Ученик С. Ф. Платонова и автор фундаментального труда по истории
Нижегородского ополчения П. Г. Любомиров во многом даже заимствовал струк­
туру мельниковской работы 1843 г. в своей монографии, неоднократно ссылался на
эти труды, хотя и не всегда разделял многие утверждения автора57.
Подводя итоги, следует констатировать, что занимаясь изучением личности ор­
ганизатора Нижегородского ополчения 1612 г. —Кузьмы Минина, активно знакомя
научную общественность с результатами своих поисков и «находок», П. И. Мельни­
ков заложил в историческую науку целый ряд устоявшихся и, к сожалению, ложных
стереотипов, которые лишь на современном этапе развития отечественной истори­
ческой науки стали подвергаться серьезному сомнению.
1 Подробнее о П. И. Мельникове см.: Ило­
4 Следует отметить, что подобные претенден­
вайский Д. П. И. Мельников и его тридцатилет­
ты появлялись и раньше. Так, в 1785 г. коллежский
няя литературная деятельность / / Русский Ар­
советник Алексей Александрович М инин подал
хив. 1875. Кн. 1. С. 77—85; Бестужев-Рюмин К. И.
прошение, в котором утверждал, что является по­
П. И. Мельников (Некролог) / / Журнал М ини-
томком знаменитого нижегородца. Благодарю за
стерстванародного просвещения. 1883. № 3. С. 4 3 -
указание на этот документ С. В. Сироткина, в на­
49; Невзоров Н. Павел Иванович Мельников (Ан­
стоящее время подготовившего его к публикации.
дрей Печерский), его жизнь и литературное зна­
См.: РГАДАФ. 286. Оп. 2. Кн. 51. Л. 6 0 3 а -6 1 4 о б .
чение. Казань, 1883; Усов П. С. П. И. Мельников
5 Дело о потомках Козьмы Минина... С. 2 6 -
(Андрей Печерский). Его жизнь и литературная
27; Центральный Архив Нижегородской области
деятельность / / Мельников П. И. (Андрей Печер­
(далее - ЦАНО). Ф. 2. Оп. 6. Д . 345. Л. 1.
ский) Полное собрание сочинений. Т. 1. М., 1897;
6 Усов П. С. Указ. соч. С. 80.
Волконский А. П. И. Мельников-Печерский / /
7Действия НГУАК. Т. 9. В память П. И. Мель­
Горьковская область, 1938, № 3. С. 95-100; Соко­
никова. Нижний Новгород, 1910. С. 86, 281-282.
лова В. Ф. П. И. Мельников (Андрей Печерский).
Подлинник формуляра П. И. Мельникова см.:
Очерк жизни и творчества. Горький, 1981.
ЦАНО. Ф. 767. Оп. 1 .Д .4 3 .Л . 1 об.
2 Подробнее об этом визите см.: Кост-
8Действия НГУАК. Т. 9. С. 143.
кин В. М. Посещения Н. Новгорода императором
9 Мельников П. И. О родственниках Козьмы
Николаем I и его заботы по благоустройству горо­
Минина / / Мельников П. И. (Андрей Печерский).
да / / Сборник Нижегородской Губернской Ученой
Полное собрание сочинений. Изд. 2-е. Т. 7. СПб.;
Архивной Комиссии (далее - НГУАК). Т. 17. Вы­
М., 1911. С. 505.
пуск 1. Нижний Новгород, 1914. С. 1-14.
3 Дело о потомках Козьмы Минина / / Д ей­
10Действия НГУАК. Т. 9. С. 145.
11Дело о потомках Козьмы Минина... С. 19-20.
ствия НГУАК. Т. 13. Выпуск 4. Нижний Новгород,
12 Мельников П. И. Исторические заметки / /
1912. С. 5; Усов П. С. Указ. соч. С. 84; Бестужев-
Отечественные записки, 1842. Т. 23. Отд. 8. Смесь.
Рюмин К. Н. Указ. соч. С. 45.
С. 68-72.
240
СШаТНОЕ ВРЕіІІЯ Н "ЕіІІСНІІЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НіІЧіЫЕ KUH BEKlt
13Мельников П. И. Балахна / / Нижегородские
Минину. СПб., 1807. С. 45; Полевой Н. Козьма Ми­
Губернские Ведомости, Часть неофициальная.
нин Сухорукой, избранный от всея земли русския
1850. № 2. С. 6. примеч. 57.
человек. М ., 1833. С. 28.
14Дело о потомках Козьмы Минина... С. 21—24.
26 См.: Балика Д. Н. Описание личной би­
15 Мельников П. И. О родственниках Козьмы
блиотеки П. И. Мельникова-Печерского и всех
Минина... С. 503—505.
16Дело о потомках Козьмы Минина... С. 20.
17Действия НГУАК. Т. 9. С. 140.
18 ЦАНО. Ф. 767. On. 1. № 33. Лл. 1 -3 . См.
также: Действия НГУАК. Т. 9. С. 252—254.
19 Мельников П. И. Іде жил и умер Козьма
пометок его на книгах. Часть 3. Горький, 1942 (Ма­
шинопись). С. 262—263.
27 Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоми­
нания. М ., 1989. С. 199.
28 Жюстин А. Николаевская Россия. М ., 1990.
С. 102,108, 124.
Минин? / / Мельников П. И. (Андрей Печерский)
29 Поляки в Петербурге в первой половине
Полное собрание сочинений. Изд. 2-е. Т. 7. СПб.;
ХГХвека. М ., 2010. С. 593; См. также: Боханов А. Н.
М., 1911. С. 499-500.
Николай I. М ., 2008. С. 115, 118-119.
20Там же. С. 499.
21 Подробнее см.: Морохин А. В. К вопросу о
30 Ешевский С. В. Пребывание Петра Велико­
го в Нижнем Новгороде в 1722 году / / Нижегород­
посещении Петром I гробницы Кузьмы Минина в
ские губернские ведомости, Часть Неофициаль­
мае 1722 года / / Записки краеведов. Нижний Нов­
ная, 1845. № 42 -4 3 . С. 473.
город, 2010. С. 95-98.
22 Голиков И. И. Деяния Петра Великого,
31 См.: ЦАНО. Ф. 2013. Оп. 602. № 1985.
Л. 1 об.; Гациский А. С. Нижегородский летопи­
мудрого преобразователя России. Ч. 8. М., 1789.
сец. Нижний Новгород, 2001. С. 346; Храмцов-
С. 177.
ский Н. И. Краткий очерк истории и описание
23Голиков И. И. Дополнение к деяниям Петра
Великого. Т. 2. М., 1790. С. 383-384.
24 Мезин С. А. Русский историк И. И. Голи­
Нижнего Новгорода. Часть 1. Нижний Новгород,
1857. С. 98; Мельников А. П. Нижний Новгород и
Нижегородская губерния. Памятная книжка на
ков. Саратов, 1991. С. 4. Подробнее о епископе
1896 год и путеводитель по городу. Нижний Нов­
Дамаскине см.: Евгений, митрополит (Болхови­
город, 1896. С. 72; Парийский С. М. Нижегородец
тинов). Словарь исторический о бывших в Рос­
Кузьма М инин Сухорук, выборный всея земли и
сии писателях духовного чина Греко-Российской
нижегородцы в 1611 году. Нижний Новгород, 1911.
Церкви. М., 1995. С. 72-73.; Горожанский Я. Дама­
С. 31; Кирьянов И. А. Петр I в Нижнем Новгоро­
ск™ Семенов-Руднев, епископ Нижегородский
де / / Город славы и верности России. Материалы
(1737-1795); Его жизнь и труды. Киев, 1894; Коло­
историко-краеведческой
сов Н. А. Дамаскин Семенов-Руднев, епископ Ни­
щ енной 775-летию Нижнего Новгорода. Нижний
конференции,
посвя­
жегородский (к 100-летию со дня его кончины).
Новгород, 1996. С. 44; Филатов Н. Ф. Подвиг во
М., 1895; Титков Е. П. Подвижник российского
имя России. Козьма Минин и Дмитрий Пожар­
просвещения (творческий путь епископа Дама­
ский. Б\м., б/г., С. 76.
скина). Арзамас, 2005.
25 Ильинский Н. Описание жизни и бес­
32 Мельников П. И. Нижний Новгород и ни­
жегородцы в Смутное время / / Отечественные за­
смертного подвига славного мужа нижегородско­
писки, 1843. № 7 С. 1-12.
го купца Козьмы Минина. СПб., 1799. С. 64-65;
33 Там же. С. 21.
Корецкий Ф. Краткое изображение бессмертных
34 Там же. С. 22, 27.
подвигов нижегородского гражданина Козьмы
35 Там же. С. 23, 25, 24.
Минина и князя Дмитрия Михайловича Пожар­
36 Там же. С. 26-27.
ского, взятое из исторических преданий тогдаш­
37 Там же. С. 27-28.
них времен. М., 1817. С. 86; Львов П. Пожарский и
38 Там же. С. 30.
Минин, Спасители Отечества. СПб., 1810. С. 180;
39 Мельников П. И. Несколько новых сведе­
Похвальное слово Князю Пожарскому и Кузьме
ний о смутном времени, о Козьме Минине, Князе
С іЖ Й НЙЧЙЙЙ
кин ІІІ'Іій
В ИСТОРИЧЕСКОЙ пйгпяти
Сйі
48 См.: Козляков В. Н., Михайлов П. Кузьма
Пожарском и Патриархе Ермогене / / Москвитя­
нин. 1850, ноябрь. № 21. Кн. 1. С. 1-12.
40 Там же С. 11-12.
Минин / / День народного единства. Биография
праздника. М., 2009. С. 283.
41 Памятники истории нижегородского дви­
49 Садовский А. Я. Одно ли лицо Кузьма Ми­
жения в эпоху смуты и земского ополчения 1611-
нин и Кузьма Захарьев М инин Сухорук / / Дей­
1612 гг. / / Сборник НГУАК. Т. XI. Нижний Новго­
ствия НГУАК. Т. 15. Вып. 9. С. 14.
род, 1913. С. 441-442.
42 Платонов С. Ф. Древнерусские сказания и
повести о Смутном времени XVII века как истори­
50 Ханко А. Ю. Как звали Минина. (Купчая
1602 г.) / / Мининские чтения. Материалы научной
конференции. Нижний Новгород, 2003. С. 7—11.
ческий источник. Изд. 2-е. СПб., 1913. С. 384—385.
51 Там же. С. 10.
43Пудалов Б. М. Третье имя на обложке (к во­
52 Новый летописец / / ПСРЛ. Т. 14. М., 1965.
просу о руководителях земского д вижения в Ниж­
С. 116. О Новом летописце см.: Вовина-Лебеде­
нем Новгороде в 1611—1612 гг.) / / Мининские чте­
ва В. Г. Новый летописец: история текста. СПб.,
ния: Труды участников международной научной
2004.
конференции. Нижегородский государственный
53Действия НГУАК. Т. 9. С. 163.
университет им. Н. И. Лобачевского (24—25 октя­
54Москвитянин. 1851. № 2, январь. Кн. 2. С. 36.
бря 2008 г.). Нижний Новгород, 2010. С. 131-133.
44Бестужев-Рюмин К. II Указ. соч. С. 46.
55 Козляков В.Н., Михайлов П. Кузьма Ми­
нин... С. 283.
45 ОР РГБ Ф. 231 (М. П. Погодин). Раздел 2.
56 Платонов С. Ф. Древнерусские сказания и
Картон 20. Дд. хр. 52. Л. 15. Примечательно, что
повести о Смутном времени XVII века... С. 341,
при издании писем П. И. Мельникова к М. П. П о­
344, 382.
годину в 1911 г. это письмо не было опубликовано.
57 Любомиров И Г. Очерк истории Нижего­
См.: В память П. И. Мельникова (А. Печерского) / /
родского ополчения 1611-1613 гг. М ., 1939. С. 8,
Действия НГѴАК. Т. 9. Нижний Новгород, 1911.
примеч. 3; 40,49, 52, 54, 55, 60.
46 Как звали Минина. Купчая 1602 года / /
Москвитянин. 1852. Т. 1. Раздел 4. С. 33.
47 Мельников П. И. Очерки поповщины / /
П. И. Мельников (Андрей Печерский). Собрание
сочинений в 8-ми тт. Т. 7. М., 1976. С. 197.
Ш
СтаТНОЕ ВРЕГПЯ
и зеш ские ополчения в нлчлле к о н векл
Я. В. Леонтьев
АНТИПОДЫ ЛИ СКОПИН-Ш УЙСКИЙ И ЛЯПУНОВ?
(Трактовки и размышления)
Вынесенный в заглавие вопрос вполне уместен, если вспомнить изложенный
в «Новом летописце» эпизод с отправкой из Рязани в Александровскую слободу
посланцев Ляпунова, который не преминул привести И. Е. Забелин в знаменитой
своей работе «Минин и Пожарский. «Прямые» и «кривые» в Смутное время»: «аки
змея, так и он, льстивый человек, поздравлял князя Скопина на царстве, а царя Ва­
силия описал укорными словами, желая возъярить князя на царя, а предложением
князю царства —остудить перед царем его самого»1.
Каковы были образы Ляпунова и Скопина-Шуйского в художественных произ­
ведениях первой половины XIX в.? Основой для них послужил, разумеется, XII том
«Истории Государства Российского» Н. М. Карамзина, увидевший свет почти через три
года после смерти историка в 1829 г. В своем обзоре я не претендую на полноту картины,
оставляя это широкое поле для дальнейших поисков и текстологических осмыслений.
Во многом именно эти произведения, подобно пушкинскому «Борису Году­
нову», сформировали стереотипы восприятия событий Смуты. Начну с трагедии
А. С. Хомякова «Дмитрий Самозванец» (1833). В контексте заявленной темы, в
этом драматургическом произведении интересна попытка изобразить СкопинаШуйского и Ляпунова в одной связке заговорщиков, низвергающих Лжедмитрия I,
и представить диалоги между ними. В этой связи отмечу такой отзыв в дневнике
М. П. Погодина после ознакомления с рукописью 2 марта 1832 г.: «Восхищался
многими местами. Это блистательная историческая хроника».
Ляпунов предстает у Хомякова несомненным патриотом:
Как я люблю Россию,
Так все труды и подвиги мои
Благослови, господь!
И вместе с тем — мизантропом, и антагонистом, но не антиподом СкопинаШуйского. Князь молвит ему: «Ты всюду видишь зло», на что Ляпунов отвечает:
Да где добро? Я молод, князь Михайло,
Но знаю свет; и этот свет лукав.
В то же время Хомяков оттеняет моральную чистоту риз Скопина-Шуйского,
негодующего по поводу умерщвления Валуевым и Воейковым самозванца («...О горе
вам и стыд! / / Вы правый суд в злодейство обратили») и возмущающегося наречени­
ем Василия Шуйского царем без Земского собора, противопоставляя ему аморализм
Ляпунова, возглашающего над трупом Лжедмитрия I:
Шуйский князь!
Неправдою и ты достиг престола.
D M
mm
HUH ВЕКЙ В ИСТОРИЧЕСКОЙ Пйі ТІЯТИ
ж
И эту кровь я пролил для него?
О падший вождь! Я каюсь пред тобою.
Но день придет для мщенья твоего,
И злой старик падет передо мною:
Сгубили льва, так справимся с лисою.
В другом недописанном произведении Хомякова «Прокофий Ляпунов» яв­
ление первой сцены начинается на площади в Рязани, где Ляпунов «делает смотр
сотне удалых удальцов», которых отправляет к Скопину-Шуйскому в Москву. Из
диалогов толпы можно понять, что действие происходит весной 1610 г., после бег­
ства «Тушинского вора» в Калугу. Автор и тут подчеркивает высокий моральный об­
лик Скопина-Шуйского, вкладывая в уста безымянного героя: «...Вот князь Михаил
чист перед Богом: в руке меч, а в сердце крест Божий». При этом народ восхищается
Ляпуновым за то, что он оградил Рязанский край от разорений:
Что говорит наш Ляпунов? <...>
Держите нож! Нож хлеба не попросит,
А хлеб разрежет и добудет хлеб,
Да и чужого к хлебу не допустит.
Во втором явлении Хомяков демонстрирует перебранку Прокопия и Захария
Ляпуновых, впрочем, сценка осталась недописанной. Практически одновремен­
но с драматическими опытами Хомякова (вскоре переключившегося на страстную
проповедь славянофильства) увидели свет два произведения: драма в пяти действи­
ях «Прокопий Ляпунов», и другая драма в пяти актах «Князь Михаил Васильевич
Скопин-Шуйский». Первое произведение вышло в Санкт-Петербурге в 1836 г. без
имени автора, поскольку сочинитель находился в это время в Свеаборгской кре­
пости. То был декабрист Вильгельм Кюхельбекер, пользовавшийся Карамзиным и
«Сказаниями современников о Самозванце» —изданием, которое, между прочим,
прислал ему в крепость Пушкин. Один из лицейских друзей поэта, Кюхельбекер
имел репутацию знатока и подражателя Шекспира. Он идеализирует Ляпунова, от­
давая дань и Скопину-Шуйскому. Он выводит Ляпунова продолжателем дела по­
койного князя, противопоставляя их характеры. Следует разговор двух стрелецких
голов и стрельца:
...Атолько согласись, что крут Прокофий.
Второйголова
Пожалуй, братец; в самом деле был
Приветливей покойный Скопин-Шуйский!
Стрелец
Да! царствие небесное ему!
Сердечный был надёжа-воевода.
Далее, словно в развитие недописанного отрывка Хомякова, антиподомискусителем Прокопия Ляпунова представлен его брат Захарий, обращающийся к
нему:
...Ты наш Сампсон,
Ты наш Давид, ты первый человек
Под русским небом; только захотеть бы —
И без греха (ведь вымер же весь род
Царей московских) можешь взять венец
И бармы Мономаха...
т
Ш УТНОЕ ВРЕгТІЯ И ЗЕАІСВИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НАЧАЛЕ ВОН ВЕНА
В другом месте Захарий Ляпунов вещает:
...Господарь, державец
Рязанский, —Белый царь... —вот имена,
Какие носишь ты в устах народа.
На что Прокопий Ляпунов отвечает:
Нелепый бред! бессмысленный! мутит,
Терзает душу и меня погубит...
Кюхельбекер полагает, что помыслы его были «освободить родимый край»,
«быть верным подданным царю, кому Господь наш Бог поручит Русь святую».
И вкладывает ему в уста довольно характерный монолог, намечая линию преем­
ственности и триединства вождей национально-освободительного движения в сло­
вах Ляпунова о раненом Пожарском:
Но, роком непостижным пораженный,
Вдруг отнятый у русских смелых сил,
Пожарский так же пал, как Михаил,
Наш воевода славы незабвенной.
Да! отдыхает от смертельных ран
Младой стратиг, надежда россиян,
На Скопина похожий чистым сердцем
И разумом и доблестью души.
Небезынтересно отметить, что заключенный декабрист работал также над
стихотворной трагедией «Последние дни Шуйских» с главным героем Михаилом
Скопиным-Шуйским, текст которой не сохранился.
Автором упомянутой драмы о Скопине-Шуйском, опубликованной в 1835 г.,
был молодой литератор, однокашник Гоголя по Нежинской гимназии высших наук
Нестор Кукольник, широкую известность которому уже принесла пьеса «Рука Все­
вышнего Отечество спасла» (1834). В первом акте, где показаны сомнения и терза­
ния Ляпунова, действие происходит в Коломенском под Москвой, в осадном лагере
Болотникова. Рязанский воевода предстает у Кукольника не честолюбцем, а ис­
кренне заблуждающимся патриотом. Причем патриотом самого крайнего свойства.
Чего стоит, к примеру, такая реплика:
Мы можем, как пожар, весь Запад сжечь!
У нас есть Крест, святейший из Крестов!
У нас есть меч, сильнейший из мечей!
Далее в пьесе Скопин-Ш уйский и Ляпунов ведут диалог о том, что православ­
ное войско само вторгнется в пределы Польско-Литовского государства. Понятно,
что этот диалог был навеян недавними покорением антиимперского восстания и
взятием Варшавы в 1831 г. Молодой драматург намеренно смешивает временные
рамки, поскольку приемы с подтасовкой исторических «карт» нацелены на рас­
крытие характеров главных героев в наиболее драматических ситуациях. Во втором
акте действие переносится в Александровскую слободу, т.е. из осени 1606 г. мы не­
ожиданно переносимся в лагерь Скопина-Шуйского поздней осени —начала зимы
1609 г. Здесь якобы направленный туда Василием Шуйским Ляпунов встречается
со Скопиным-Шуйским и вступает с ним в пространную беседу, в конце которой
произносит:
Ура! Ты точно Русский Воевода!
Князь-Ангел, Князь-Надёжа, повинуюсь!
С М
НЙ'ІЙЙЙ «UH ВЕКЙ В ИСТОРИЧЕСКОЙ ІІЙІЯТИ
BUS
Однако в итоге в этой литературной фантазии попытка Ляпунова призвать
Скопина-Шуйского к свержению царя заканчивается печально для него. Второй
акт заканчивается таким пассажем:
К н я з ь (после минутного молчания, гневно)
Повесить Ляпунова!
(Воеводы, все, без исключения, бросаются обезоружить Ляпунова)
Напоследок остановлюсь еще на одном произведении. По совпадению в один
год с пьесой Кукольника вышел роман Олимпиады Ш ишкиной —фрейлины им­
ператрицы Александры Федоровны —«Князь Скопин-Ш уйский, или Россия в на­
чале XVII столетия». Спустя десять лет, в 1845 г. в типографии Военно-учебных
заведений было опубликовано второе сочинение писательницы «Прокопий Ляпу­
нов, или Междуцарствие в России». Действие в нем разворачивалось летом 1610 г.
с участием матери, вдовы и шурина Скопина-Ш уйского С. В. Головина. В четвер­
той главе Прокопий Ляпунов был представлен «мстителем» за смерть СкопинаШуйского, а Захарий Ляпунов изображен главным зачинщиком ниспровержения
Василия Шуйского. Следуя традиции, писательница противопоставила Ляпуно­
вых друг другу. Цитирую: «...братья Ляпуновы, равно умные, смелые, непокорные,
были тесно дружны между собою. Прокопий почитал старшего брата лучшим сво­
им другом и советником, хотя и не всегда следовал его советам, будучи несрав­
ненно его великодушнее». В исторической фантазии Ш ишкиной Захарий втайне
от брата готовил убийство Шуйского в Архангельском соборе московского Крем­
ля, а затем по его же наущению монах Уар, родом из Дербента, насильно постриг
царя и царицу. Прокопий же наименовал содеянное «злодейством». Еще одна уже
устоявшаяся в литературе тема у Ш ишкиной —это предложение Прокопию Ляпу­
нову «царства», сделанное рязанским дворянином Пешковым, и последовавший
немедленно отказ.
Таким образом, авторы первых художественных произведений о Ляпунове,
скорее, идеализировали его. Не вдаваясь здесь в представляющий самостоятельный
интерес сюжет о том, как с критикой на Карамзина в отношении его взгляда на не­
однозначную фигуру рязанского воеводы обрушился в «Русской Беседе» (т. III за
1842 г.) Н. А. Полевой, а возмущенный этим Д. Н. Бантыш-Каменский выступил с
полемической статьей «Памяти Карамзина» в № 10 «Отечественных Записок» за тот
же год, приведу еще одно заслуживающее внимание мнение.
В рецензии на драму писателя, историка и археолога С. А. Гедеонова «Смерть
Ляпунова», напечатанной в № 8 «Отечественных Записок» за 1846 г., И. С. Тур­
генев также позволил себе полемику с Карамзиным и высказался о рязанском
воеводе следующим образом: «Ляпунов был человек замечательный, честолюби­
вый и страстный, буйный и непокорный; злые и добрые порывы с одинаковой
силой потрясали его душу: он знался с разбойниками, убивал и грабил — и шел
на спасение М осквы, сам погиб за нее. Такие люди появляются в смутные, тя­
желые времена народных бедствий как бы на вторых планах картины; как люди
второстепенные, они исчезают перед честной доблестью, ясным и светлым раз­
умом истинных вождей; но их двойственная, страстная природа привлекает дра­
матических писателей...».
Еще один вопрос, который мне хотелось затронуть хотя бы вскользь, это сю­
жет о нумерации Ополчений. В «Толковом словаре» В. И. Даля, выходившем перж
опытное
ш тат н
зеіиские ополчения б н л ч й е б о н веко
вым изданием в эпоху Великих реформ в 1860-е гг., помещен глагол «ополчать» и
производное от него однокоренное существительное «ополченье» (войско, дру­
жина, рать, особенно народная, собранная по чрезвычайном случаю, народное или
земское войско»). Оно собиралось у нас в нынешнем веке трижды, — приводит
пример Даль, —в 1806, 1812 и 1853 годах». Понятно, что современникам назван­
ных событий не могла не прийти в голову аналогия со Смутным временем. Одна­
ко автор «Истории Государства Российского» термин ополчение применительно
к событиям 1611—1612 гг. употребил только один раз — в заключительной пятой
главе XII тома, при описании дислокации антипольских сил при штурме Москвы
в марте 1611 г.: «...Ярославское и Костромское ополчение у ворот Покровских».
Первым, кто активно начал пользоваться термином ополчение при изложении со­
бытий Смуты, был С. М. Соловьев. Он же в VIII т. «Истории России с древнейших
времен» впервые ввел нумерацию Первого и Второго ополчений. В то же время
им было невольно заложено противоречие в пользовании этими дефинициями,
поскольку ранее в пятой главе данного тома встречается такое выражение: «Пред­
водительствовать ополчением (выделено мною. — Я. Л.) северных городов Скопин
прислал воеводу Вышеславцева».
В дальнейшем ни митрополит Макарий (Булгаков) в «Истории Русской Церк­
ви», ни Н. И. Костомаров в своих «жизнеописаниях», ни И. Е. Забелин в журналь­
ном варианте своей работы о «прямых» и «кривых» в Смутное время в сборниках
«Русский архив», употребляя термин ополчение, никакой нумерацией не пользова­
лись. Костомаров пользовался определением Рязанское и Нижегородское ополчение,
Забелин употребил определение Ляпуновское ополчение. Лишь В. О. Ключевский
вторично воспользовался нумерацией ополчений, зато С. Ф. Платонов и его ученик
П. Г. Любомиров снова от нее постарались уйти. Платонов писал о втором земском
правительстве, но никак не об ополчении, именуя его вслед за Забелиным Ниже­
городским, а ополчение 1611 г. назвал не Рязанским, а «подмосковным». Такое же
определение использовал, кстати, его коллега по университету и соратник по пе­
тербургской исторической школе А. Е. Пресняков2. А такой вдумчивый и скрупу­
лезный историк, как Любомиров, четко обозначил свою позицию в самих назва­
ниях своих трудов о Нижегородском ополчении3. Объективности ради предлагаю
пересмотреть ошибочную нумерацию, искусственно возникшую в историографии и
не являющуюся аксиомой, и говорить о трех этапах национально-освободительной
борьбы, начиная с восстаний и ополчений в замосковных городах в конце 1608 —
начале 1609 гг.4
1
Забелин И. Е. М инини Пожарский. «Прямые»
на царя Василия, написал грамоты и приветство­
и «кривые» в Смутное время. М ., 1999. С. 77. —Ср.
вал его на царстве, а про царя Василия укоризны
также с переводом «Нового летописца» С. Ю. 11Іо
писал. Князь Михаил же, прочтя грамоты и изо­
карева: О приезде из Рязани от Прокофия Ляпу­
драв их, тех же посланников повелел схватить и
нова [к князю Михаилу]. Пришла в Слободу из
хотел послать их в Москву. Они же начали плакать
Рязани от Прокофия Ляпунова станица, и писал
и битъ ему челом и поведали о жизни Прокофия и
[он] к князю Михаилу грамоты. Как змея уязвляет
о его насилии над ними. Он же, милостивый боя­
смертоносной язвою, так же и он, льстивый чело­
рин, не хотя их крови, отпустил их назад в Рязань.
век, желая опорочить князя Михаила Васильевича
Злые же люди клеветники написали об этом царю
перед царем Василием, а князя Михаила поднять
Василию, на князя Михаила [донос], что он их
С М
НЙ'ІЙЙЙ KUH Ш Ш Б ИСТОРИЧЕСКОЙ ІІЙЙІЯ'Ш
2Й7
в Москву, перехватав, не прислал. Царь Василий
сударстве
с той поры начал на князя Михаила подозрение
С. 596; Тюменцев И. О. Смутное время в России
в
1608-1610
гг.
Пятигорск,
1957.
держать, и братья царя Василия [тоже]. См.: Н о­
начала XVII столетия. Движение Лжедмитрия II.
вый летописец / / Хроники смутного времени. М.,.
М.: Наука, 2008. С. 466; Кабанов А. Ю., Семенен­
1998.
ко А. М. Ивановский край в Смутное время. Ива­
2 Пресняков А. Е. Московское царство. Об­
щий очерк. Пг., 1918. С. 119.
ново, 2010. С. 205. Например, А. Ю. Кабанов пред­
лагает считать «первым руководителем народного
3Любомиров П. Г. Очерк истории Нижегород­
ополчения против самозванства» Ф. В. Бобарыки-
ского ополчения 1611-1613 гг. Пг., 1917; Любоми­
на. Более детально и подробно я ставил этот вопрос
ров П. Г. Очерки истории Нижегородского опол­
в таких статьях: ЛеонтьевЯ. В. Забытое ополчение / /
чения. М., 1939.
Родина. 2005. № 11. С. 85—90; Он же. Первое Се­
4 Отмечу также, что термином «ополчен­
верное ополчение 1609—1610 гг. и его предводи­
цы» применительно к событиям 1608—1609 гг.
тели (князь М. В. Скопин-Шуйский и воевода
пользовались такие авторы, как И. С. Шепелев,
Д. В. Жеребцов) / / Мининские чтения. Труды на­
И. О. Тюменцев и др. См.: Шепелев И. С. Осво­
учной конференции. Вып. 5. Нижний Новгород,
бодительная и классовая борьба в Русском го­
2007. С. 77-95.
т
ОПЫТНОЕ ВРЕгТІЯ И ЗЕШСКНЕ ОПОЛЧЕНИЯ Б НЙ'ІЙЙЕ КОН ВЕКЙ
В. А. Толстое
Н. И. КОСТОМАРОВ И В. А. САМАРЯНОВ:
ДВА ВЗГЛЯДА НА ИСТОРИЧЕСКУЮ
ДОСТОВЕРНОСТЬ ЛИЧНОСТИ ИВАНА СУСАНИНА
В Рязанском кремле, на территории Спасо-Преображенского монастыря, по­
коятся останки Василия Алексеевича Самарянова (1822—1896) — историка, из­
бравшего основной темой своего научного творчества Смутное время. Согласно
описанию некрополя монастыря, опубликованному в 1914 году, там стоял надгроб­
ный памятник В. А. Самарянову и чугунный крест на могиле его жены Клавдии
Александровны (умершей в 1888 году)1. Сейчас обе могилы сравняли с землей, а
имя историка, бывшего деятельным членом Рязанской ученой архивной комиссии,
оказалось забытым. За последнее столетие в Рязани не вышло ни одной биографи­
ческой статьи о нем. Немногим лучше обстоит дело в Костромском крае (родине В.
A. Самарянова), где единственный биографический очерк о нем был написан на­
учным С. А. Уткиным к 170-летию со дня рождения историка2.
Между тем, в последней четверти XIX века имя В. А. Самарянова, благодаря
его труду «Памяти Ивана Сусанина» (Кострома, 1882; 2-е изд. — Рязань, 1884),
было известно не только узкому кругу историков, но и широким слоям россий­
ской общественности. Известность была вызвана его полемикой с И. И. Костома­
ровым по поводу достоверности личности Ивана Сусанина. О В. А. Самарянове в
связи с этим писала столичная пресса. Оценочные суждения о его трудах выска­
зали крупнейшие историки того времени в обобщающих исторических курсах:
Д. И. Иловайский — в «Истории России», С. Ф. Платонов — в «Курсе лекций по
русской истории». Биография Самарянова (автор — В. Е. Рудаков), вошла в «Эн­
циклопедический словарь Брокгауза и Ефрона» —честь, которой были удостоены
лишь немногие провинциальные историки. Благодаря своему труду о Сусанине,
B. А. Самарянов был удостоен императорской аудиенции. Ученым комитетом
Министерства народного просвещения с утверждения министра и Учебным ко­
митетом по учреждениям императрицы Марии этот его труд в 1883 году был ре­
комендован для фундаментальных учительских и ученических библиотек средних
и низших, женских и мужских учебных заведений этих ведомств. Святейшим Си­
нодом, согласно заключению Учебного комитета, книга также была одобрена для
приобретения в фундаментальные и ученические библиотеки духовных семинарий
и епархиальных мужских и женских училищ.
Будучи в числе организаторов и первых 15 членов Рязанской ученой архивной
комиссии в момент ее открытия 15 июня 1884 года, В. А. Самарянов вплоть до по­
следних дней жизни продолжал в рамках деятельности этого учреждения интере­
соваться личностью Сусанина. Он выступал по этой теме на заседаниях комиссии,
публиковал работы в ее «Трудах», оспаривая мнение Костомарова.
c m НЙ'ІЙЙЙ кин ШШ Б ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЙЙІЯТИ
ж
«Н. И. Костомаров отрицал самое существование Сусанина, назвав его ми­
фом», —писал В. А. Самарянов в «Трудах Рязанской ученой архивной комиссии»
за 1896 год, настаивая на «опровержении этого ложного мнения»3. Любопытно, что
редактор «Трудов» РУАК С. Д. Яхонтов в брошюре «Завершение подвига (14 марта
1613)» поддержал В. А. Самарянова в вопросе о достоверности личности Сусанина4.
Проследим дискуссию от самих ее истоков. В 1862 году Николай Иванович
Костомаров (1817—1885), в то время — профессор Петербургского университета,
опубликовал в журнале «Отечественные записки» статью «Иван Сусанин», в ко­
торой первым открыто поставил под сомнение официальную версию подвига Су­
санина. Впоследствии историк еще не раз возвращался в своих трудах к личности
Сусанина, подчеркивая ее мифичность5. Поскольку имя костромского крестья­
нина не попало в летописи и исторические повести о Смуте, историк считал этот
образ собирательным. Во-первых, Костомаров не нашел подтверждений в источ­
никах факта пребывания польско-литовских отрядов в Домнине —местности, где
проживал Сусанин. Во-вторых, считал пребывание Михаила Федоровича в этом
селе легендой. Источники, по его мнению, подтверждают только его нахождение
в самой Костроме. Царские жалованные грамоты, выхлопотанные потомкам Су­
санина, все —позднего происхождения (1619, 1633 и 1692 гг.): получается, что сам
Михаил Федорович вплоть до 1619 года, когда ему доложили о подвиге Сусани­
на, ничего не знал о нем. Революционно-демократическими кругами российского
общества работы Н. И. Костомарова были восприняты как опровержение одного
из мифов самодержавия о, якобы, спасении простым крестьянином основателя ди­
настии Романовых.
Историки С. М. Соловьев и М. П. Погодин, а также некоторые костромские
бытописатели пытались робко возражать Костомарову6. Но отсутствие новых фак­
тов и аргументов сводили проблему достоверности личности Сусанина по существу
к личному выбору историков по принципу «верю —не верю». На протяжении не­
скольких лет победа оставалась за Костомаровым, скептические аргументы которо­
го так никто не смог сколько-нибудь убедительно оспорить.
Положение кардинально поменялось, когда за изучение данной темы взялся
малоизвестный до этого историк из провинции Василий Алексеевич Самарянов.
Утихнувшая к этому времени дискуссия получила в конце 1870-х — первой поло­
вине 1880-х годов новый виток, на этом этапе основным оппонентом Н. И. Косто­
марова явился В. А. Самарянов. Поводом к продолжению полемики стал выход в
1877 году новой работы Н. И. Костомарова «Екатерина Алексеевна —первая русская
императрица», где историк, спустя 15 лет после своего первого сочинения о Суса­
нине, вновь подтвердил свое мнение о том, что подвиг Сусанина — не более как
миф. «После того, как сказано было г. Костомаровым это последнее слово... —писал
В. А. Самарянов, —никто уже, сколько известно, не вступал со знаменитым истори­
ком в пререкания по этому предмету». Вместе с тем, считал В. А. Самарянов, ответ
был необходим, «поскольку можно опасаться, что молодое поколение, изучающее
русскую историю, между прочим, и по сочинениям г. Костомарова, так и останет­
ся в убеждении, что Сусанин — миф, а история о его подвиге — сказка». Василий
Алексеевич писал, что «есть довольно много памятников, печатных и рукописных,
которые или совсем не известны в науке, или упущены г. Костомаровым из виду»7.
Попытку собрать воедино и систематизировать сведения о Сусанине по малоиз­
вестным источникам как раз и поставил своей задачей В. А. Самарянов.
2S0
ОПЫТНОЕ ВРЕгПЯ И З Е іШ И Е ОПОЙЧЕНИЯ В НЙЧЙЙЕ HUH ВЕКА
Обратимся к личности этого последнего прижизненного оппонента Н. И. Косто­
марова. Жизненный путь Василия Алексеевича по месту, где он жил и трудился,
можно разделить на два периода —костромской (с рождения в 1822 году и до пере­
езда в 1883 году) и рязанский (с 1883 года и до смерти в 1896 году). Из немногочис­
ленных дореволюционных публикаций о нем8 известно, что родился он в десятую
годовщину Отечественной войны 1812 года в семье священника с. Ликурга Буйского уезда Костромской губернии. (В ряде биографий ошибочно значится годом
его рождения 1825 г.9). В 1844 г. Василий вместе с братом Иваном Самаряновым
заканчивает Костромскую духовную семинарию. Более 10 лет работал учителем в
народных школах своего уезда.
Будучи назначенным в 1855 году на должность столоначальника костромской
консистории, он получил доступ к консисторскому архиву и начал активно изучать
историю этого края. Он написал и издал несколько книг по истории Костромской
земли. Но главным трудом его жизни, материал для которого он собирал в течение
долгих лет, стала уже названная нами книга «Памяти Ивана Сусанина». Книга стала
событием в отечественной историографии, поскольку в ней впервые на документаль­
ной основе была доказана реальность существования Сусанина. В отличие от предше­
ственников, полемизировавших с И. И. Костомаровым на одной и той же докумен­
тальной основе, В. А. Самарянов выявил множество неизвестных ранее источников,
что сделало возможным поднять изучение темы на новый, более высокий уровень.
Написанием своей книги В. А. Самарянов преследовал две задачи: во-первых,
подтвердить, что польские и литовские отряды действительно были в Костромском
уезде, во-вторых, доказать, что Михаил Федорович скрывался от них в с. Домнино
Костромского уезда (месте жительства Сусанина), а не в самой Костроме.
В подтверждение своего первого тезиса, В. А. Самарянов ссылался на жалован­
ную грамоту Михаила Федоровича от 8 февраля 1614 года настоятелю костромского
Железно-Боровского монастыря в г. Галиче игумену Иосифу с братиею, выданную
по их прошению взамен грамоты прежних государей, которая у них утратилась во
время прихода литовских людей. «И тое у них жалованную грамоту взяли литовские
люди, как приходили в Галичский уезд войною в прошлом в 121 (1613) году»10, —го­
ворилось в вышеуказанной грамоте Михаила Федоровича монастырю. Она сохра­
нилась лишь в копии, но В. А. Самарянов подтвердил существование подлинника
грамоты другими монастырскими актами, где имелись ссылки на неё, а также опи­
саниями грамот этого монастыря 1721 и 1743 годов, где она значилась наличествую­
щей в монастырском архиве. Сам монастырь находился в 15—20 верстах от имения
матери Михаила Федоровича —села Домнина.
Кроме Железно-Боровского монастыря, польско-литовские отряды, как дока­
зал В. А. Самарянов, побывали тогда же на территории костромского Воскресен­
ского монастыря в Солигаличе. В приведенной им грамоте от 1 июля 1619 года, вы­
данной патриархом Филаретом игумену Антонию на строительство нового храма
на территории этого монастыря, говорится, что прежний был сожжен «литовскими
людьми» в 1613 году11.
В. А. Самаряновым были привлечены также данные писцовой книги г. Галича
Костромского 1636/37 года, где указывалось, что здесь в Смуту были сожжены гет­
маном Лисовским и «литовскими людьми» две церкви —одна в городе, другая на по­
саде12. Кроме того, Василием Алексеевичем были приведены сведения из опублико­
ванного в середине XIX века предания о разорении польско-литовскими отрядами
С М НЙ'ІЙЙЙ KUH КІІКЙ Б ИСТОРИЧЕСКОЙ ІМЙІЯТИ
щ
Рождество-Богородицкого монастыря в 12 верстах от г. Галича, а также г. Чухломы
на пути от Галича к Солигаличу13.
В. А. Самарянов не ограничился письменными источниками, а привлек также
источники вещественного характера. Так, им лично была исследована шпора, при­
надлежавшая начальнику Костромского губернского жандармского управления
Н. И. Чалееву. Найдена она была в 3 верстах от с. Домнина при расчистке от пней
полевой земли, бывшей ранее под лесом. Рисунок с нее историк отправил в Мо­
сковское археологическое общество, откуда пришло заключение (вскоре опубли­
кованное в столичной прессе), что шпора «принадлежала одному из польских вои­
нов, рыскавших в Смутное время в окрестностях Костромы»14.
Таким образом, первая задача —выявить факты пребывания польско-литовских
отрядов в окрестностях Костромы — была разрешена В. А. Самаряновым вполне
успешно.
Сложнее оказалось установить факт пребывания Михаила Федоровича в родном
Сусанину селе Домнино. Н. И. Костомаров полагал: если Михаил был в безопасно­
сти в Ипатьевском монастыре, ему незачем было ехать в Домнино15. В. А. Самарянов
парировал: «Это возражение г. Костомарова можно было бы признать обоснованным
в том случае, если бы он доказал, что Марфа Ивановна и Михаил Федорович в 1613
году жили в Костромском Ипатьевском монастыре. Но этого он не доказал и дока­
зать не может»16. Кроме того, Самарянов упрекал Костомарова в том, что он не ви­
дел различий в выражениях «в Костроме» и «на Костроме», в то время как это имеет
принципиальное значение. В грамоте 1619 года (первом свидетельстве о Сусанине)
говорится, что Михаил Федорович укрывался «на Костроме».
В. А. Самарянов привел в своей книге цитаты из источников, которые свиде­
тельствовали о том, что Михаил Федорович находился в это время не в Костроме, а
у себя в вотчине —костромском селе Домнино. Так, в «Летописи о многих мятежах»
есть выражение о Михаиле: «...бывшему ему в то время у себя в вотчине»17. В грамоте
об избрании его на царство говорится: «А Богом избранный царь Михаил Феодорович в то время бысть в Костромском уезде у себя в вотчине»18. В летописи Макарьев­
скою на р. Унже монастыря, которую В. А. Самарянову предоставил на ознакомле­
ние настоятель Макарьевской церкви села Немды о. Иван Васильевич Аполлов, в
главе 52 (лл. 175—185) говорится о посещении Михаилом Федоровичем с матерью
этого монастыря незадолго до воцарения. Причем, указывается, что пришли они не
из Ипатьевского монастыря, а «из вотчины своей». А в главе 53 сказано, что Миха­
ил Федорович скрывался «в пределах Костромских». В. А. Самарянов полагал, что
посещение монастыря было не ранее конца 1612 года, по очищении Москвы от по­
ляков, и не позднее начала 1613 года19.
Кроме того, В. А. Самарянов выявил в уже известных грамотах потомкам Су­
санина ссылки на грамоты, списки которых не дошли до нас. Но он реконструи­
ровал их содержание. В числе подобных актовых источников —несудимая грамота
от 6 августа 1644 года дочери Сусанина Антониде с детьми, где село Коробово (ме­
сто жительства Антониды с детьми Даниилом и Константином) было ограждено от
самовольного въезда чиновников и освобождено от ряда повинностей20.
Н. И. Костомаров задавался вопросом: если Сусанин был убит в лесу, куда завел
поляков, то «кто видел, как его пытали и за что пытали?». В. А. Самарянов, вступая
в спор, утверждал, что «смерть Сусанина последовала не в глухом лесу, как думали
некоторые писатели, но, по свидетельству сидоровского белопашца Ивана Лукья-
ж
опытное
ш тат н
зеіиские ополчения б н л ч й е б о н веки
нова Сабинина и его московских родственников, в селе Исупове, следовательно,
в населенном месте»21. Сто лет спустя, когда предание было еще свежо, именно в
1723—1731 гг., потомки Сусанина в прошениях Конюшенному приказу писали, что
его, «посадя на столб, изрубили на мелкие части». В. А. Самарянов привел в кни­
ге устное предание, сохранившееся в с. Домнине, что из спины Сусанина поляки
кроили ремни. Историк нашел свидетельства в житийной литературе, сочинении
A. Палицына о том, что вырезание ремней из человеческой кожи действительно
практиковалось поляками в Смутное время. Поскольку Сусанина мучили с особой
жестокостью, В. А. Самарянов заключал, что Сусанин не был случайной жертвой,
каких было сотни (как то утверждал Костомаров), его пытали целенаправленно,
чтобы выведать информацию.
Историк обратил внимание также на то, что грамота 1619 года была выдана Бог­
дану Сабинину «по совету и прошению матери нашей», хотя в других аналогичных
грамотах было принято писать: «...по благословению отца нашего». Не без цели,
считал он, была избрана такая форма: мать была действующим лицом в сокрытии
Михаила Федоровича на Костромской земле.
Поскольку первым свидетельством о подвиге Сусанина была грамота его зятю
Богдану Сабинину от 30 ноября 1619 года, то Н. И. Костомаров из этого делал вы­
вод о том, что ранее этого года Михаил Федорович просто не знал о Сусанине.
B. А. Самаряновым были выявлены некоторые списки грамот, где имелись ссылки
на вышеуказанную грамоту Богдану Сабинину, но датировалась она 121 (1613) го­
дом, а не 128 (1619)22. Но даже если признать дату —1613 год —ошибкой переписчика,
В. А. Самарянов полагал, что Михаил Федорович и в этом случае мог знать о под­
виге раньше 1619 года, но не мог выдать грамоту, содержащую осуждение действий
поляков, поскольку Россией еще не был подписан мирный договор с Речью Посполитой, а отец Михаила находился в польском плену. Антипольские выпады могли
бы осложнить, считал Самарянов, подписание мирного договора. Как только было
заключено в 1618 году перемирие, а в 1619 году возвратился из плена Филарет, поя­
вилась грамота Сабинину23. Самарянов нашел свидетельство о существовании руко­
писи XVII века о том, что Михаил Федорович приказал перевезти останки Сусанина
в Ипатьевский монастырь24.
Сильной стороной исследования Самарянова было то, что он продемонстриро­
вал безукоризненное знание географии местности, где проживал Сусанин и скры­
вался Михаил Федорович Романов. В книге «Памяти Ивана Сусанина» он полеми­
зировал по вопросам местонахождения тех или иных географических объектов в
Костромской губернии не только с Н. И. Костомаровым, но и с И. И. Хрущевым
(1838—1904), повествовавшим о пути Михаила Федоровича из Москвы в Кострому
через Ярославль и село Домнино так, что у читателя возникало представление, что
Домнино лежит на пути из Ярославля в Кострому25.
Н. И. Костомаров же вплоть до смерти, случившейся в 1885 году, остался ве­
рен позиции относительно мифичности Сусанина. В надиктованной жене «Ав­
тобиографии», впервые опубликованной в 1890 году, он писал, что установил «пра­
вильный взгляд на ее (личность Сусанина. — В. Т.) действительное историческое
значение и снял с нее вымышленные черты, созданные или народным воображе­
нием под влиянием протекших веков, или фантазиею писателей»26.
Историки рубежа XIX—XX веков (Д. И. Иловайский, С. Ф. Платонов, И. Н. Божерянов и др.) признавали книгу В. А. Самарянова самым крупным исследованием
о м нйчйім кин веки в исторической патяти
Kir:
по данной проблематике. При случае ссылались на нее при рассмотрении событий,
связанных с пребыванием Михаила Федоровича в Костромском крае и венчани­
ем на царствование27. Тот факт, что труд скромного провинциального канцеляриста
попал в поле зрения известных столичных ученых, являет собой некий феномен.
Д. И. Иловайский в 4 томе (изданном в 1890 году) своей 5-томной «Истории
России» писал: «Наиболее обстоятельный свод возражений Костомарову, с прибав­
лением некоторых неизданных источников, был представлен В. А. Самаряновым в
исследовании «Памяти Ивана Сусанина»... Это исследование разбивает оба глав­
ные основания Костомарова, т. е. довольно убедительно доказывает, что польсколитовские шайки в том краю были, и вновь подтверждает, что Михаил с матерью
пребывали тогда не в самой Костроме, а в Костромском уезде». Вместе с тем,
Д. И. Иловайский в одной детали не согласился с В. А. Самаряновым. «Мы только не
находим правдоподобным, —писал он, —рассказ какой-то неизвестной рукописи,
повторяемый... Самаряновым, о том, что Сусанин при появлении польской шайки
скрыл Михаила «в яме Деревнищенского овина, за два дня перед тем сгоревшего,
закидав яму обгорелыми бревнами», и что Михаил вообще скрывался в сельских
тайниках до ухода поляков (65—67 стр ....). Полагаем более вероятным, что Сусанин
посредством своего зятя Сабинина успел вовремя известить Михаила и мать его об
опасности, и что они просто поспешили уехать в Кострому»28.
Учитывая монархические взгляды Иловайского, столь восторженный отзыв
можно было бы отнести к радости по поводу «вложения» Самаряновым «кирпича»
в фундамент официально-монархической концепции русской истории, «выбитый»
Костомаровым. Но вот перед нами отзыв еще одного классика отечественной исто­
рической науки —С. Ф. Платонова, которого в махровом монархизме заподозрить
нельзя. Тем не менее, и он очень высоко отзывался о труде Самарянова. В своем
знаменитом курсе лекций по русской истории, издававшимся до революции в ли­
тографированном виде его слушателями, а в 1917 г. вышедший после просмотра са­
мим автором, С. Ф. Платонов писал: «Между историками велась долгая полемика
по поводу этой личности: так, Костомаров, разобрав легенду о Сусанине, свел все к
тому, что личность Сусанина есть миф, созданный народным воображением. Такого
рода заявлением он возбудил в 60-х годах целое движение в защиту этой личности:
явились против Костомарова статьи Соловьева, Домнинского, Погодина. В 1882 г.
вышло исследование Самарянова «Памяти Ивана Сусанина». Автор, прилагая карту
местности, подробно знакомит нас с путем, по которому Сусанин вел поляков. Из
его труда мы узнаем, что Сусанин был доверенным лицом у Романовых, и вообще
эта книга представляет богатый материал о Сусанине»29.
Еще один историк, Василий Егорович Рудаков30 — заведующий архивом де­
партамента герольдии, написал для «Энциклопедического словаря» Брокгауза био­
графию В. А. Самарянова, которую открывал определением: «областной историк»31.
В то время не было еще терминов краевед или регионолог. Тот же автор в статье «Суса­
нин» для словаря Брокгауза вновь возвращается к историографической оценке книги
В. А. Самарянова. Любопытно, как автор объясняет появление столь качественного в
научном отношении исследования в глухой провинции. Он видит в этом факте один
из результатов мощного научно-исследовательского движения в регионах России по
историческому самопознанию и самоопределению провинций, связывая этот про­
цесс с повсеместным открытием губернских ученых архивных комиссий и других
провинциальных научных обществ. В. Е. Рудаков писал: «С конца 1870-х и особен­
ш
СгШТНОЕ ВРЕіІІЯ Н ЗЕЛИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НИШЕ KUH ВЕКИ
но 1880-х гг., с открытием исторических обществ и губернских архивных комиссий,
стали обнаруживаться новые документы о подвиге С., открылись почти современные
ему «Записки» и многочисленные рукописные «предания» XVII и XVIII вв., в которых
очевидно преклонение писавших перед подвигом С. (иные прямо называли его муче­
ником). В 1882 г. Самарянову, собравшему немало неизданных до него источников,
удалось доказать, что поляки и литовцы целым отрядом подходили к с. Домнину, с
целью убить новоизбранного царя Михаила Федоровича, и что Михаил Федорович
«скрылся от ляхов» в Ипатьевском монастыре по совету С. из с. Домнина, после появ­
ления польско-литовского отряда. Положения Самарянова подтверждаются и позд­
нейшими находками документов, относящихся к С. и хранящихся в Костромской
архивной комиссии, в археологическом институте и др.»32.
Можно привести мнения еще многих историков досоветского периода о книге
Самарянова. Все отзывы отмечают добротность исследования. В современной исто­
риографии этот труд оценивается столь же высоко. К примеру, Н. А. Зонтиков в сво­
ей монографии о Сусанине называет книгу В. А. Самарянова «одним из наиболее
добротных и обстоятельных трудов о Сусанине» и считает ее «важнейшим событием
в полемике, развернувшейся после публикации костомаровской статьи»33.
В рязанский период жизни В. А. Самарянов не только переиздал с допол­
нениями книгу о Сусанине, но и продолжил свои исследования по этой проблеме.
В 1891 г. в Рязани вышла его книга «Палаты бояр Романовых в Костромском Ипа­
тьевском монастыре». Материал для нее был собран, по всей видимости, еще в Ко­
строме. В ГАРО сохранилась рукопись В. А. Самарянова, датированная самим ав­
тором 7-м марта 1894 года, под заглавием «Все ли жители села Коробова законные
потомки Сусанина?»34. Из протоколов заседаний РУАК было выяснено, что это —
текст доклада, с которым В. А. Самарянов выступил на заседании комиссии
25 апреля 1894 г. Слушателями его были присутствовавшие на заседании деятели
комиссии С. И. Урсати, А. Д . Повалишин, А. И. Черепнин, В. А. Перцев, С. Д. Яхон­
тов. По прослушании этого доклада было записано в протоколе заседания сле­
дующее решение: «Интересный доклад В. А. Самарянова, хотя и не относящийся
к Рязанскому краю, но интересный вообще для исторической науки, напечатать в
Трудах комиссии»35.
В 1896 году текст доклада был опубликован в «Трудах» РУАК, выходивших под
редакцией С. Д. Яхонтова. В этой работе автор не преминул вновь вернуться к сво­
ей полемике с Костомаровым. Эта статья посвящена генеалогии рода Сусанина по
линии его дочери Антониды. Осознавая свой возраст, В. А. Самарянов пишет, какие
вопросы, связанные с личностью и родом Сусанина, им исследованы недостаточно
и указывает, какие материалы необходимо д ля этого просмотреть. Эту статью можно
назвать научным завещанием историка своим последователям. Она стала последней
его публикацией.
9 ноября того же 1896 года Василия Алексеевича не стало. Заседание РУАК
27 ноября 1896 г. началось с того, что председатель комиссии А. Д. Повалишин пред­
ложил почтить память В. А Самарянова вставанием, а И. И. Проходцов прочитал
некролог. Отметив вклад Самарянова в создание РУАК, Проходцов отметил: «На
службе В. А. большую часть времени отдавал своим служебным обязанностям; но
душа его всегда, с самых молодых лет, рвалась из этих служебных оков к другим
занятиям, — к занятиям по исследованию старины по архивным данным разных
учреждений, к занятиям по археологии, каковые он любил всею душою»36.
ОТИТА НИНАМ кин ВЕКА Б ИСТОРИЧЕСКОЙ ІІЙГТІЯ'Ш
ZSS
В своей последней заметке В. А. Самарянов призывал новое поколение исто­
риков продолжить дело своих предшественников по изучению личностей Смутно­
го времени. Выход в свет новых книг, проведение конференций служит наглядным
подтверждением того, что исторические проблемы, волновавшие наших предше­
ственников, актуальны и в наши дни.
1Любарский К. //. Рязанский некрополь. 4 .1 .
Спасский монастырь / / Труды РУАК за 1913 г. Т. 26.
14 Московские ведомости. 1884. № 101. 14 ап­
реля. С. 3. Стб. 4.
Вып. 1. Рязань, 1914. С. 92.
15 Костомаров Н. И. Иван Сусанин / / Ко­
2 Уткин С. А. Василий Алексеевич Самаря­
стомаров Н. И. Исторические монографии и ис­
нов, историк, археолог, краевед (к 170-летию со
следования. Т. 1. СПб., 1867. С. 438; Собрание
дня рождения) / / Костромской край. 1992. 30 д е­
сочинений Н. И. Костомарова. Исторические мо­
кабря. С. 4.
нографии и исследования. Кн. 2. Т. ГѴ, V, VI. Смут­
3 Труды РУАК за 1896. Т. XI. Вып. 1. Рязань,
1896. С. 61.
ное время Московского государства в начале XVII
столетия. СПб., 1904.
4Яхонтов С. Д. Завершение подвига (14 марта
1613). Рязань, 1913. С. 10, 14-15.
16 Самарянов В. А. Памяти Ивана Сусанина...
С. 15.
5 Костомаров Н. И. Личности Смутного вре­
мени / / Вестник Европы. 1871. № 6. С. 522.
17 Цит. по: Самарянов В. А. Памяти Ивана Су­
санина... С. 16.
6 Соловьев С. История и современность / /
18 Цит. по: Самарянов В. А. Памяти Ивана Су­
Наше Время. 1862. 12 апреля; Погодин М. За Суса­
санина... С. 17. У автора ссылка на: Собрание го­
н и н а/ / Гражданин. 1873. 12 ноября. С. 1230-1258;
сударственных грамот и договоров. Ч. 1. М., 1813.
Домнинский А. Правда о Сусанине (свод местных
С. 611.
преданий) / / Русский архив. 1871. № 2. С .1-34; До-
19 Самарянов В. А. Памяти Ивана Сусанина...
рогобужинов В. Ещё отповедь г-ну Костомарову / /
С. 17—18. Выписки из этой монастырской летопи­
Русский архив. 1871. № 10. С. 1729-1734.
си, как указал автор, были опубликованы в «Ко­
7 Самарянов В. А. Памяти Ивана Сусанина,
за царя, спасителя веры и царства, живот свой п о­
стромских губернских ведомостях» за 1882 г. № 11,
13, 14.
ложившего в 7121 (1613) году: Историческое и с­
следование преимущественно по неизданным и с­
20 Самарянов В. А. Памяти Ивана Сусанина...
С. 22.
точникам. Изд. 2-е, доп. Рязань, 1884. (Далее мы
21 Там же. С. 40-41.
будем ссылаться на это издание книги). С. 7.
22Тамже. С. 21.
8 Рязанские епархиальные ведомости. 1896.
23 Там же. С. 46.
№ 24 (некролог); Труды Р5АК за 1896 г. Т. XI.
24Там же. С. 52.
Вып. 2. Рязань, 1897. С. LXII-LXIII.
9 В биографии, написанной С. Д. Яхонто­
вым, указан 1825 год в как год его рождения. См.:
25 Хрущов И. П. Ксения Ивановна Романова
(Великая старица Инокиня Марфа) / / Древняя и
новая Россия. 1876. № 12. С. 317-343.
Библиографический словарь писателей, ученых и
26 Костомаров Н. И. Автобиография / / Вест­
художников, уроженцев (преимущественно) Ря­
ник Европы. 1890. № 12. С. 801-802; то же в кн.:
занской губернии / Сост. И. В. Добролюбов, доп.
Костомаров Н. И. Исторические произведения.
С. Д. Яхонтов. Рязань, 1910. С. 212.
Автобиография. Киев, 1989. С. 591-592.
10 Цит. по: Самарянов В. А. Памяти Ивана Су­
санина... С. 10.
2S6
27 Иловайский Д. И. История России: в 5 то­
мах. Т. 4. Вып. 1. Смутное время Московско­
11 Там же. С. 11-12.
го государства. М., 1890. С. 317-318; Плато­
12Тамже. С. 13.
нов С. Ф. Полный курс лекций по русской исто­
13 Там же. С. 14.
рии. Пг., 1917; Божерянов И. Н. Великая разруха
Московского государства (1598—1612 гг.) со време­
симус князь А. В. Суворов в анекдотах и рассказах
ни прекращения царей рода Рюрика до избрания
современников» (СПб., 1899); «К истории архива
царя из рода Романовых. М ., 1912. С. 16.
департамента герольдии» (Владимир, 1907), статьи
28 Иловайский Д. И. История России: в 6 кн.
Кн. 5. Новая династия. М ., 1996. С. 548—549.
29 Платонов С. Ф. Лекции по русской исто­
рии. М., 1993. С. 320.
30 Р —в В. [Рудаков В. E.J Самарянов Василий
Алексеевич / / Энциклопедический словарь. Ре­
в энциклопедиях.
32 Р—в В. [Рудаков В. Е .[ Сусанин Иван / / Э н­
циклопедический словарь. Т. 32 (63): Судоходные
сборы - Тайцы. СПб., 1901. С. 63.
33 Зонтиков Н. А. Иван Сусанин: легенды и
действительность. Кострома, 1997. С. 165—166.
принтное воспроизведение издания Ф. А. Брок­
34 ГАРО. Ф. 869. On. 1. Д . 524. Л. 1 -8 . Фами­
гауз—И. А. Ефрон 1890 г. Т. 56. Саварни —сахарон.
лия автора указана в описи и на обложке дела оши­
М., 1992. С. 192.
бочно —«Самарин» вместо «Самарянов».
31 Василий Егорович Рудаков (1864—1913) —
архивист, историк, переводчик. По окончании
35 Труды РУЛ К за 1894 г. Т. IX. Выл. 2. Рязань,
1895. С. XXX.
Историко-филологического и Археологического
36Проходцов И. В. А. Самарянов (некролог) / /
институтов преподавал в средних учебных заве­
Труды РУАК за 1896 г. Т. XI. Выл. 2. Рязань, 1897.
дениях С.-Петербурга. С 1901 года заведовал ар­
С. ІХ ІІ-ІХ ІІІ.
хивом департамента герольдии. Соч.: «Генералис­
СШУТИ Hft'lftrtft кин ВЕКИ Б ИСТОРИЧЕСКОЙ ІШІЯТИ
2S7
А. А. Кузнецов
НИЖЕГОРОДСКИЕ ТЕКСТЫ 1910-1920-х гг.
О М И НИНЕ И ПОЖАРСКОМ
(А. А. Кизеветтер, И. А. Саввин, А. Я. Садовский)
События Смутного времени, его действующие лица —особенно 1611—1612 гг.,
Минин и Пожарский, их соратники —со второй половины XIX в. вызывали и вы­
зывают пристальный научный и общественный интерес в Нижнем Новгороде, за
его пределами, но в связи с ополчением, созданным по призыву Минина. Поэтому
надо поставить проблему сбора, публикации, осмысления и включения в историо­
графический контекст трудов, статьей, созданных в XIX—XX вв. нижегородскими
энтузиастами-любителями, учеными и их коллегами из других городов по поводу
событий Смутного времени.
Начать надо с истории зарождения и развития научного интереса к этой теме
в Нижнем Новгороде. Она показана в речи Александра Яковлевича Садовского на
торжественном заседании Нижегородской губернской ученой архивной комиссии
(НГУАК) и Нижегородской думы в честь 300-летия подвига нижегородцев в 1912 г.
Вот, что он говорил: «Вопрос о праздновании в Нижнем Новгороде 300-летней
годовщины подвига Нижегородцев в эпоху Смутного времени возник в Нижего­
родской ученой архивной комиссии 22 года тому назад. Только что почтив тор­
жественным заседанием память 700-летней годовщины Святого Великого князя
Георгия Всеволодовича, основателя Нижнего Новгорода, Нижегородская архив­
ная комиссия уже в следующем заседании 11 апреля 1889 г., рассматривает вопрос
о настоящем праздновании. Самая идея празднования была предложена первым
Председателем Комиссии Александром Серафимовичем Гацисским, избравшим
для этого 22 октября 1912 г. —день очищения Московского Кремля от поляков»1.
Важным для нас является и то, что А. Я. Садовский донес понимание А. С. Гациским исторической значимости этого юбилея: «Александр Серафимович находил
вполне своевременным заговорить о 1912 годе в 1889 году «для того, чтобы Ниж­
ний Новгород, стоявший на первом месте в 1612 г., стал на первом месте и в 1912
году по достойному воспоминанию своей славной эпохи». «Многих из нас в 1912
году, конечно, не будет, говорил Александр Серафимович, тем с большим жаром
должны мы подготовить людям 1912 года почву для достойного чествования ве­
личайшей, главнейшей во всей русской истории эпохи 1612 года, когда за дело
спасения страны путем крепкого совета и соединения взялась чистая половина
страны, последние люди Московского государства, коренные основные люди, в
виде Сироты народа у которого все другие сословия явились на этот раз только
помогателями»2.
НГУАК одобрила все предложения А. С. Гациского по подготовке юбилея
подвига Ополчения: «о собрании денежных средств, об издании к юбилейно­
го
mmuoi: ш тат н отскис
ополчении б м ш е
кин
веки
му году систематического сборника первоисточников, об издании брошюры,
об устройстве в Нижнем выставки предметов конца XVI и начала XVII столетий,
о паломничестве в Жары, Ярославль, Суздаль, к Троице, в Москву, и о пригла­
шении на юбилей представителей всех городов, пересылавшихся грамотами в
Смутное время»3.
Для проведения торжеств при НГУАК был создан «Особый Отдел» под ру­
ководством Николая Михайловича Баранова. Уже после смерти Гациского и
НГУАК, и Отдел решили, что центром всероссийских празднований должна стать
Москва, а Нижнему Новгороду предложили памятную дату 25 августа 1911 г.
В этот день отмечалось 300-летие прибытия в Нижний Новгород грамоты Гермоге­
на, которая дала толчок созыву Ополчения4. Этим и объясняется публичная лекция
С. Ф. Платонова на торжественном заседании НГУАК 25 августа в 1911 г.5 Менее
масштабно проходило празднование 22 октября 1912 г. в Нижнем Новгороде даты
освобождения Москвы от поляков. Там выступил А. Я. Садовский и поведал, кроме
вышеуказанного, о ходе совместной —нижегородцев и коллег С. Ф. Платонова —
подготовки к этому юбилею сборника. Важным является и указание на издание
«брошюр и листовок, составленных гг. Васенко, Полиевктовым, С. Ф. Платоновым,
С. М. Парийскими А. К. Кабановым... Издано комиссией 8 названий, изданы также
особый гимн в память 300-летия подвигов Нижегородцев Б. А. Садовского, поло­
женный на музыку В. А. Богодуровым. Всех брошюр и листовок издано 186000 эк­
земпляров. Из них более 30000 экземпляров были распространены в населении
в предыдущих годах, ко нынешнему же дню роздано ученикам средних и низших
и начальных училищ Нижнего Новгорода до 58000 экземпляров, роздано народу
в нынешний день более 46000 экземпляров и разослано в разные учреждения для
раздачи до 10000 экземпляров»6.
Упомянул А. Я. Садовский и беспричинный, но безболезненный для сохране­
ния дружеских отношений выходС. Ф. Платонова из юбилейного проекта. Именно
указание А. Я. Садовского стало контраргументомтезисуонеком скрытом конфлик­
те академика с нижегородцами7. Данное свидетельство позволило обнаружить речь
С. Ф. Платонова в Нижнем Новгороде в 1916 г. Она достаточно кратка, по срав­
нению с выступлениями отдельных москвичей и нижегородцев, что объясняется
тем, что в мае 1916 г. Платонов выступал как гость в Нижнем Новгороде8. Приве­
дем газетный вариант речи С. Ф. Платонова: «Профессор Платонов, говоря о Смут­
ном времени, поставил вопрос: почему именно в городской среде созрела эта ячейка
народного движения? В московском государстве не было того, что называется пра­
вительством, государства не существовало и думали лишь о том, как бы сохранить
хоть остатки его. Но почему же за это взялись не служилые люди, а нижегородские
тяглые люди, почему движение возникло на нижегородском нижнем базаре? Служи­
лые люди смотрели на службу, как на временное дело, которое они забывали, как
только возвращались к себе и становились землевладельцами. Они не были объединены,
почина общественности среди них не было, и они не представляли организационной
общественной силы. Тяглый же люд в силу своего положения носил на себе следы обще­
ственности, жизнь и нужда учили его организованности. Этим и можно объяснить,
почему простой «говядаръ» Минин успел гораздо больше, чем могли сделать в подъеме
народной громады служилые люди»9.
В 1916 г. отмечалось 300-летие кончины Кузьмы Минина. Из многочислен­
ных выступлений — многих формальных — примечательны пространные речи
стута
н й чй й й
ни»
в е в й в и ст о ри чес в о й пй й іят и
ZS9
А. А. Кизеветтера и Н. А. Саввина. Они представляют собой изложение науч­
ных исследований. Продолжительность речи А. А. Кизеветтера, контрастирую­
щая на фоне лаконичного текста С. Ф. Платонова, была обусловлена тем, что в
1916 г. в Нижнем Новгороде был открыт Народный университет10, где историю и
общественные науки преподавали ученые Московского университета. Они-то —
А. А. Кизеветтер, В. Н. Бочкарев и др. —в связи с этим чувствовали больше хозяе­
вами, нежели С. Ф. Платонов.
В речи А. А. Кизеветтера ясно обнаруживаются влияния Первой Мировой
войны. Образы М инина, Пожарского и Нижегородского ополчения оказались
удобными для размышлений об исторических корнях патриотизма, который
историк находил в военно-политическом поведении России и ее союзников по
Антанте. А. А. Кизеветтер задался вопросом: «... народ всего лучше познается по
его национальным героям. В самом деле, в чем состоит сущность того таинствен­
ного процесса народной психологии, силой которого определенная историче­
ская личность возводится на пьедестал национального героя? Ведь исторические
деятели сопричисляются к лику национальных героев не распоряжениями оф и­
циальных властей и не приговорами отдельных историографов, а тем стихийно
слагающимся «гласом народа», про который сказано, что он есть «глас Божий».
На чем основываются эти приговоры всенародного сознания?». И отвечает на
этот вопрос: «Народ творит своих национальных героев по собственному образу
и подобию». «Кузьма М инин принадлежит к таким героям. В его подвиге как
в зеркале отразилась идеальная духовная сущность народившего его народа»11.
И для Франции, и для Англии, и для России Кизеветтер находил наиболее яр­
кие личностные выражения национального духа в самые тяжелые, кризисные
моменты истории, когда народ читал на скрижалях своей истории «Конец все­
му». Для Британии такое время было, «когда победоносные датчане наложили
свое иго почти на все владения англо-саксов»; для Франции случилось «ката­
строфическое испытание в эпоху Столетней войны»; для России своеобразным
«тестом» стала Смута. «Все три народа вышли из этих испытаний с торжеством,
могучим порывом всенародной воли. И каждый из них в этот страшный момент,
казалось, уже начавшейся агонии выдвинул свой идеальный образ национально­
го героя, спасителя отечества».
«Франция выдвинула образ вдохновенной девы, летящей от победы к победе
на крыльях мистического экстаза. Англия выдвинула образ богатыря, могучими
усилиями индивидуальной воли идущего к разрешению своей жизненной зада­
чи. И вот, рядом с Жанной дАрк и Альфредом Великим по праву занял свое ме­
сто в пантеоне истории нижегородский мясник, староста нижегородского посада
Козьма Минин». «Страстный порыв, экстаз воспламененной нежной души, —вот
идеальное начало, которое гений французского народа поставил превыше всего в
образе своей национальной героини. Железная решимость на себя самое полагаю­
щейся сильной личности —вот идеальное начало, выдвинутое английским гением
в сказаниях об Альфреде Великом»12. Для М инина Кизеветтер подобрал следую­
щие характеристики: «образ Минина есть апофеоз самоотверженного выборно­
го слуги земского мира, в крепкий союз сплоченного и единством мирской воли
сильного»; «Народная память признала за Мининым и религиозное одушевление,
доходившее до экстаза, и крепкие силы личного духа»; «Вот образ народного во­
ждя, который весь —экстаз, огонь, неудержимый порыв»; «Но тут же мы встреча260
статноЕ врегтія и зеоісвие опойчения в н й чм е кон вевй
емся тотчас и с другой чертой, которая и налагает на образ Минина характерную
русскую народную складку. Свой душевный жар, свой энтузиазм гражданина он
осуществлял в чисто деловых, строго практических формах мирского «строения»,
в котором все было серьезно взвешено, деловито обдумано и практично налаже­
но»; «По-видимому, он с самого начала тщательно обдумал программу действий.
Когда под влиянием его призывных речей на общегородском нижегородском со­
вете было решено организовать ополчение и установить для этой цели экстренный
сбор по мирской раскладке» (это, по мнению А. А. Кизеветтера, стало важным
фактором для того, что именно Минин стал хозяйственным руководителем опол­
чения); «Ведь он не только говорил пылкие речи, но и доказывал свое самоот­
вержение и самим делом: лишь только на посаде начался сбор добровольных по­
жертвований на ополчение, М инин отдал на это дело значительную часть своего
состояния»; «Минин вел эту сложную и ответственную финансовую операцию
твердо и решительно, умея в случае надобности на своекорыстных и нерадивых
об общем благе людей «страх налагати»»; «А., под Москвой, когда решался исход
всего дела, когда каждая минута была дорога и так сильна была опасность от вну­
тренних раздоров, Минин не упустил ни одного нужного момента, чтобы явиться
полезным для общего дела. Он был здесь уже не только казначеем, интендантом
и хозяином, но и дипломатом и воином»13. «Пылкое, горячее сердце, радеющее о
благе родины, сочеталось в нем с ясным, практическим умом. Способность пла­
менным призывом вызвать массы на подвиг соединялась в нем с уменьем и само­
му с головой уйти в кипучую работу. И в основе всего этого сияла несокрушимая
вера в силу самодеятельности народной громады»14.
А. А. Кизеветтер отметил и достижения тогдашней историографии. Из них ва­
жен вывод, согласно которому, деятельность Минина уже с осени 1611 г. приобрела
общероссийский резонанс, а в Ярославле по заслугам Минин вместе с Пожарским
составили ядро общерусского правительства.
Николай Арсентьевич Саввин, преподаватель гимназии и народного уни­
верситета, в мае 1916 г. после речи А. А. Кизеветтера сделал публичный доклад
«Минин как литературный герой»15. Более детальное исследование архивных ма­
териалов позволило найти протограф текста этой речи Н. А. Саввина, созданный
в августе 1911 г.16. Очевидно, это исследование было приурочено к торжественно­
му заседанию НГУАК в честь 300-летия прибытия в Нижний Новгород грамоты
патриарха Гермогена, положившей начало созыву Ополчения. По невыясненным
причинам обнародование этого пространного исследования Н. А. Саввина не со­
стоялось в 1911 г.
И вот в 1916 г. он представил речь —сжатый вариант своего исследования. Срав­
нение обеих редакций одного текста в отношении научности толкает на выбор в
пользу более раннего, несмотря на то, что в 1916 г. выводы и формулировки вы­
глядят более четкими. Он объемнее за счет числа рассматриваемых литературных
произведений и позиций авторов.
В своем исследовании Н. А. Саввин прослеживает эволюцию образа Минина,
начиная с «Книги о чудесах преподобного Сергия» Симона Азарьина и «Жития
преподобного Дионисия», через народную историческую песню, роман Загоски­
на, драме Н. Кукольника, роман О. Ш ишкиной к драме А. Н. Островского «Кузь­
ма Захарьич Минин-Сухорук». Н. А. Саввин убедительно подводил читателя и
слушателя к мысли, что только, пожалуй, Островский преодолел схематизм, «хо­
стута т ш кин в е к а
в и ст о ри чес в о й
патяти
261
дульность» в традиции показа Кузьмы Минина. В этом драматургу способствовал
художественный дар и вооруженность историческими данными. Последнее важ­
но, так как Саввин формулирует проблему дефицита исторических источников
в отношении биографии и поступков Кузьмы М инина, проблему актуальную и
поныне. Сам Саввин проявляет осведомленность в исторической науке, что по­
зволило ему представить профессиональное исследование, сделанное на стыке
литературоведения и истории.
Это было обусловлено подготовкой Н. А. Саввина. Уроженец Воронежа, родив­
шийся в 1878 г., он в 1901 г. закончил «Ленинградский» (Петербургский) Историкофилологический институт, преподавал в Белостоке, затем перебрался в Нижний
Новгород, вписался в его местную историко-архивоведческую среду, где важным
было изучение Смутного времени. После революции Н. А. Саввин к проблематике
Смутного времени не вернулся. В его работах после 1917 г. имеются исследования
русской детской литературы, творчества И. С. Никитина, И. С. Тургенева, А. П. Че­
хова и др. Эту информацию о Саввине удалось найти в его личном деле работника
Педагогического института, последний документ в котором датируется 1931 годом17.
Далее биография Н. А. Саввина пока не восстанавливается.
Обнаружение литературоведческих текстов Саввина позволило определить ис­
токи кандидатской диссертации А. Н. Свободова, защищенной в 1941 г. Диссерта­
ция «Образы Минина и Пожарского в художественной литературе XVIII и XIX в.в.»
стоит особняком в творчестве Свободова, поскольку он известен как специалист
по литературному наследию Максима Горького. Александр Николаевич Свободов
(1884—1950), имеющий высшее филологическое образование, в начале XX в. ока­
зался в Нижнем Новгороде, преподавал в гимназиях, состоял в партии народных
социалистов, за что в советское время дважды арестовывался. В 1920-е гг. высту­
пил в роли теоретика и практика историко-литературной музеефикации. Очевидно,
А. Н. Свободов развил тему коллеги, «нарастив» ее образом Дмитрия Пожарского,
найдя новые художественные произведения, включенные исследования. Начало
этого исследования надо датировать не ранее 1935 г., когда произошла своеобразная
реабилитация Минина и Пожарского, сменившая время их шельмования и дискре­
дитации в 1920-е гг.
В 1943 г. в Горьком выходит сборник «Великое дело Минина и Пожарского»,
который готовился с 1938 по 1941 гг. в Горьковском государственном педагогиче­
ском институте. В этом сборнике, в котором много материалов с преобладанием
патриотическо-идеологической риторики, есть ряд научных исследований. Среди
них выделяется исследование, которое мы сейчас бы отнесли к коммеморативным
штудиям, посвященным изучению развитию исторической памяти — это статья
А. Н. Свободова об ополчении Минина и Пожарского в русской литературе18. Это
научное произведение оставалось своеобразной загадкой, пока не были обнаруже­
ны свидетельства о диссертации Свободова и работа Н. А. Саввина.
К сожалению, текст этого квалификационного сочинения Свободова пока не
найден. Есть только тезисы, которые, по предположению архивистов, представляют
собой краткое изложение выводов диссертации. Если так, то в них содержится мно­
го ценной исследовательской информации с добавлением фраз, являющихся данью
требованиям советской идеологии. Не выясненным остается то, как А. Н. Свободов
пришел к исследованию этой темы, и почему он после войны более к ней не возвра­
щался, сосредоточив свое внимание на Максиме Горьком.
опытное
штат н зеіиские
ополчения в нлчіме вон веки
Изучение архивных материалов позволило установить факт того, что у А. Н. Свободова был предшественник, с которым он был лично знаком и работал вместе в
Нижегородском пединституте. Речь идет о Н. А. Саввине. Теперь остается начать
поиски кандидатской диссертации А. Н. Свободова, чтобы восстановить еще стра­
ницу отечественного литературоведения.
Завершить обзор «нижегородской» литературы о Минине начала XX в. надо
неопубликованным текстом А. Я. Садовского «Новые документы о Мининых».
Он был написан в ноябре 1924 г. в связи с обнаружением на колокольне СпасоПреображенского собора в Нижнем Новгороде списка с кабальной записи 9 марта
1635 г., выданной купцами Чапуриными вдове Кузьме Минина —Татьяне и в связи
со знакомством с синодиком Спасо-Преображенского собора, где был записан род
М инина19. Результатом изучения Садовским этих и других источников в сопряжении
с уже известными документами стали выводы и постановка вопросов, которые и на
рубеже XX—XXI вв. находятся в фокусе внимания историков (см., например, «Ми­
нинские чтения»), Для Садовского невыявленным осталось происхождение М ини­
на, но «можно только с уверенностью сказать, что записанные во всех синодиках
(Печерский, Архангельский, Спасо-Преображенский) на первом месте... должны
быть отец и мать Минина». «Если бы род Кузьмы Минина не пресекся, мы имели
бы ходатайства о передаче Богородской отчины прямым потомкам —детям, вну­
кам, однако этого не было. Факт записи в Архангельский, Спасо-Преображенский
синодики Татьяны Таисией подтверждает пресечение рода»20. Большое внимание
А. Я. Садовский уделил вопросу о братьях Кузьмы Минина —в синодиках нижего­
родских храмов и в балахнинских документах. Вывод из этого неопубликованного
исследования 1924 г. —балахнинские и нижегородские Минины никак не соотно­
сились между собой, не являлись родственниками21. То есть, А. Я. Садовский не­
задолго до смерти решал те же проблемы, что и в «Мининских чтениях» 2006 г. и
2008 г. решают Б. М. Пудалов и С. В. Сироткин22.
Обозревая «нижегородские тексты» о Минине первого тридцатилетия XX века,
надо отметить, что в них ставились проблемы увековечивания его и Ополчения
подвига. Эти проблемы обусловили внимание к поиску и публикации новых ис­
точников (А. Я. Садовский, С. Ф. Платонов), из которых, кроме новых знаний, из­
влекались и новые вопросы. К ним относятся феномен социально-политической
активности «тягловых людей», которые явились в начале XVII в. носителями и хра­
нителями идеи Российской государственности (С. Ф. Платонов, А. А. Кизеветтер);
проявления персональной, личной активности в наивысшие моменты социокуль­
турных кризисов в разных странах —своего рода компаративистские исследования
А. А. Кизеветтера, стимулированные Первой Мировой войной; литературная коммеморация образа Минина и его сподвижников (Н. А. Саввин, А. Н. Свободов);
конкретная биография Кузьмы Минина и его генеалогия, предки, потомки, братья
и жена (А. Я. Садовский).
Подступы к решению этих проблем, озвученные в 1911, 1916 гг., прописанные
в неопубликованных текстах, остались неизвестными массе исследователей, кото­
рые, не зная этих текстов, по новой начинают решать уже, частично, разрешенные
вопросы. Данные обстоятельства и нормы историографической культуры опреде­
ляют необходимость и насущность научной публикации «нижегородских» текстов о
Минине и Втором Ополчении.
СіТІНТЙ НЙЧЙІМ кин ВЕКА В ИСТОРИЧЕСВОЙ ПйіЧЯТИ
263
Приложения
Рукопись Н. А. Савина «Минин, как литературный герой»
25 августа 1911 г.
Как исторический деятель, Минин получил определенную оценку: общий
смысл совершенного им давно уже не вызывает споров: в годину «разрухи», в мо­
мент серьезнейшего и опаснейшего государственного кризиса, когда политическое
существование молодого еще Московского царства подвергалось возможности па­
дения, в это беспримерное в русской истории время Минин, наделенный даром
превосходного организатора, спас государство, восстановив его целость путем из­
брания царя.
История вынесла свой приговор Минину, но независимо от строго научной
оценки каждый исторический деятель проходит еще сквозь призму легендарно­
художественного изображения и в таком освещении любой исторический «строи­
тель жизни» делается далее понятным и более близким широким слоям публики,
поскольку художественное произведение доступное научного представления; с дру­
гой стороны, та или другая оценка в литературном произведении в свою очередь
служит показателем тех взглядов, какие существовали на историческую личность
в известную эпоху, характеризуя эту последнюю в ее общественном самосознании.
Минин должен был пройти через литературную оценку: слишком эффектная
он и броская фигура в русской истории, чтобы писатель-художник прошел мимо
него: наша история знает немного крупных личностей.
Но прежде, чем стать литературным героем, Минин сделался человеком леген­
ды и народной поэзии. И легендарное освещение Минина, как видно будет ниже,
наложило свой отпечаток на его литературное выражение.
Еще не успели затихнуть громы смутного времени, еще не улеглось волнение
после небывалого потрясения, а Минин попал в легенду. В 1654 году появилась из­
вестная «Книга о чудесах преподобного Сергия» Симона Азарьина. Личность ни­
жегородского старосты здесь рисуется в дымке мистико-религиозного характера,
и подвиг его санкционирован высшею силою; сам руководитель нижегородского
движения только орудие, исполнявшее волю высшей силы. Св. Сергий три раза яв­
лялся Минину, «повелевая ему казну собирати и воинских людей наделяти и идти на
очищение Московского государства». Не сразу поверил Минин велению святого, и
за это был наказан —«болезнуя чревом»23. В простодушно религиозном миросозер­
цании людей XVII столетия подвиг Минина и его личность и не могли отложиться
иначе, как в форме обязательного вмешательства благодетельной помощи популяр­
ного и чтимого святого.
Самое движение нижегородского ополчения под предводительством Минина и
Пожарского также окружено легендарным ореолом: когда ополчение выступало изпод Троице-Сергиевской лавры к Москве, то после долгих молитв и благословения,
данного войску преп. Дионисием, ветер, дувший до тех пор в лицо воинам, «потя­
нул в тыл». Так рассказывает «Житие преп. Дионисия», составленное тем же троиц­
ким келарем Симоном Азарьиным и дополненное ключарем Московского Успен­
ского Собора Иваном Наседкой. Рассказ о чудесной перемене ветра повторяется и
в упомянутой «Книге о чудесах преп. Сергия»24. Так чуть не при жизни Минин стал
человеком, над делом которого начала сплетаться легенда, окрашенная колоритом
гы
опытное
штат н зейіские
ополчения б нйчййе бон веки
сверхъестественности: общественное мнение наложило свой отпечаток на дело, со­
вершенное Мининым.
Народное творчество, поскольку оно выражалось в былевом эпосе, к Смутному
времени замирало в последних вспышках былинной поэзии, или умиравшей тихо и
незаметно или своеобразно перерабатываемой под влиянием сложного историче­
ского процесса. Минин попал и в эту закатывавшуюся поэзию: есть одна —она пока
осталась единственной —песнь о нижегородском движении и там Минин обраща­
ется с такой речью на площади к своим согражданам:
Ой вы гой еси, товарищи, нижегородские купцы!
Оставляйте вы свои дома!
Покидайте ваших жен, детей,
Вы продайте все ваше злато-серебро,
Накупите себе вострых кошев,
Вострых кошев, булатных ножей,
Выбирайте себе из князей и бояр удалова молодца,
Удалова молодца воеводушку.
Пойдем-ка мы сражатися
За матушку, за родну землю
За родну землю, за славный город Москву:
Уж заполонили-то Москву проклятые
Народы поляки злы;
Разобьем их, много перевешаем,
Самого-то Сузмунда короля их в полон
Возьмем:
Освободим мы матушку Москву от нечестивых жидов,
Нечестивых жидов, поляков злых.
Пьеса (так — А. К.) несомненно позднего происхождения (в дальнейшем ее
изложении упоминаются даже «солдатушки», термин, ясно указывающий или на
переделку песни в XVIII столетии или же определяющий время ее происхождения),
но все же в размеренно-тягучем стиле былинного склада довольно удачно переда­
но настроение, с которым исторический Минин со своим призывом обращался на
площади: горькое сознание обиды от мысли, что столица находится в руках врагов,
оскорбленное национальное чувство, горячий искренний порыв патриотизма —все
это нашло себе место в исторической песне. Народная история по-своему пере­
рабатывает истину, и все несчастье государства она связывает с именем польского
короля Сигизмунда. По народной истории «Сузмунд» сидит в Москве и Минину
приходится вступать с ним в борьбу. Едва ли будет большой ошибкой признать,
что основное ядро песни создалось под непосредственным впечатлением событий
1611—1613 годов, т.е. личность организатора нижегородского движения привлекла к
себе внимание народного творчества.
Герой легенды, действующее лицо —хотя и эпизодическое —народной поэзии,
Минин не забыт и литературой. Смутное время, взятое целиком, чуть не с нача­
ла нашей художественной литературы стало ходячею темою и для романов и для
драмы. Одна из самых драматических эпох русской истории должна была при­
влечь внимание беллетристов и драматургов: в ней много движения, в причудливо
и разнообразно переплетающихся отношениях эпохи билась кипучая жизнь, шла
ожесточенная борьба, в ней выступали интересные лица с богатым внутренним
статй н к ч ш кин
в е й в исторической пйгняти
Z6S
содержанием, действовали резко очерченные индивидуальности. И загадочный
Лжедмитрий, и хитрый, настойчивый Василий Шуйский, и бестрепетный патриарх
Гермоген, и много переживший Филарет Никитич и «вождь несчастливый» Проко­
пий Ляпунов —сколько их, настоящих героев, деятелей, которые могли быть благо­
дарными сюжетами для романистов и драматургов. И действительно все они стали
художественными образами, насколько яркими и типичными —другой вопрос.
Минин также попал в общее течение, но произошло одно любопытное, хотя и
понятное явление: художественная литература хуже справилась с Мининым, чем с
другими героями Смуты. Пожалуй, это и понятно, если обратить внимание на М ига­
на, как историческую личность. Что мог дать и давал художнику-психологу Минин?
Прежде всего, организатор нижегородского движения цельнее по своему на­
строению, чем все остальные герои Смутного времени. Действия последних носи­
ли двойственный характер; положение, которое они занимали, цель, к которой они
стремились, часто вынуждали их колебаться; они поэтому менялись в своей психике,
переживали противоречивые настроения, переменяли направление своих мыслей.
Минин проще и цельнее: его задача —в чисто психологическом отношении —
отличалась большей концентрацией. К основной цели всей деятельности Минина —
освобождению Москвы от власти поляков —могли вести различные средства, когда
из области предположений дело становилось на почву практического осуществле­
ния, но реальная организация дела не могла представлять большого интереса для
романиста или драматурга. Ведь чтобы Минин вышел живым лицом, нужно было
дать картину последовательного нарастания одной мысли, всецело завладевшей со­
знанием «говядаря», но для настоящего художественного изображения такой пси­
хологии нужен был крупный талант крупного писателя-психолога, и за Минина из
классиков брался только один Островский.
Перед читателем должна вырисовываться душа человека, триста лет тому назад
отозвавшаяся на печаль и скорбь страны; душа мученическая, вместившая в себе
всю силу невыразимой гражданской скорби, всю страшную тяжесть государствен­
ного страдания, все это вынесшая, и надломившаяся в судорожных порывах поли­
тического отчания, но при ореоле религиозной санкции придавшая историческим
судьбам России славу —такая душа должна быть показана литературой во всем ее
нравственном величии, в обаянии глубокого чувства и блеске мощного ума.
История мало помогает здесь художнику. Много ли может сказать историк о
знаменитом нижегородском старосте? Известны ли какие-нибудь факты из фактов,
кроме тех, которые непосредственно связаны с выступлением Минина? Он как-то
вдруг, внезапно, появился, сделал свое дело и также быстро сошел с исторической
сцены, буквально ослепив гражданственностью своего подвига. Исторический
Минин, организатор, проявивший чуть не гениальную способность в устройстве
трудной, страшно ответственной стороны такого предприятия, как выход нижего­
родского ополчения, в истории он пропагатор одной определенной идеи, уже бро­
дившей в общественном сознании; он даже человек с недюжинными финансовыми
способностями, блестяще проявившимися во всем деле Минина. Эта скудость исто­
рических данных должна была невольно сказаться на художественном изображении
Минина: только силою интуиции художник может воссоздать его характер во всей
полноте, но степень интуитивного прозрения не у каждого одинакова.
Одно из самых ранних произведений, где Минин является действующим ли­
цом —известный роман Загоскина «Юрий Милославский», появившийся в 1828 г.
266
статноЕ врегпя и зегпские опойчения в нй ч й й е кин вена
Встреча с Милославским на постоялом дворе, знаменитое выступление на площади
с не менее знаменитой речью-обращением, наконец, вторая встреча героев романа
после победы над поляками под Москвой —в этих сценах вывел Загоскин Минина.
Он эпизодическое лицо в романе и автор не усложнил характеристики его: Минин
в первой сцене только патриот, он скорбит о страданиях родины; в духе тогдашних
литературных приемов Загоскин представил его в несколько романтическом осве­
щении, придав ему некоторую загадочность и торжественность его внутреннего
мира, но писатель не раскрыл полностью души освободителя Москвы.
В духе наивного романтизма Загоскин представил Минина, он согрел его мяг­
ким любовным отношением автора, и это отношение как-то незаметно скрадывает
и сглаживает условность выведенного лица. Минин у Загоскина не ходулен, и соб­
ственно исторический Минин мог говорить и действовать так, как заставляет его
поступить автор. Он горячо любит родину, скорбит об ее страданиях и весь проник­
нут мыслью спасти государство —таково его психическое состояние. Загоскин не
усложняет его характеристики ни религиозною дымкою, ни вмешательством сверх­
ъестественной силы: его Минин все же реальный тип, жизненно очерченный, не­
смотря на всю примитивность и несложность художественного средства.
Полностью Загоскин вырисовывает Минина уже в сцене на площади в Нижнем:
здесь Минин обращается с призывом к народу. В уста его романист вложил речь,
теперь сделавшуюся достоянием всех хрестоматий. «Граждане нижегородские! —го­
ворил по Загоскину Минин —Кто из вас не ведает всех бедствий царства Русского?
Мы все видим его гибель и разорение, а помощи и очищения ниоткуда не чаем. До­
коле злодеям и супостатам наполнять землю Русской кровию наших братьев? Доко­
ле православным стонать под позорным ярмом иноверцев? Ответствуйте, граждане
Нижегородские! Потерпим ли мы, чтобы царствующий град повиновался воеводе
иноплеменному? Предадим-ли на поругание пречистого образа Владимирския Бо­
жия Матери и честныя многоцелебныя мощи Петра, Алексея и Ионы и всех прочих
Московских чудотворцев? Покинем ли в руках иноверцев сиротливую Москву?...
И так, во имя Божие к Москве! Но чтобы не бесплодно положить нам головы и
смертию нашею искупить отечество, мы должны избрать достойного воеводу...
Граждане и братии! Неужели, умирая за веру христианскую и желая стяжать
нетленное достояние в небесах, мы пожалеем достояния земного. Нет, православ­
ные! Для содержания людей различных отдадим все злато и серебро; а если мало и
сего, продадим все имущество, заложим жен и детей наших. Вот все, что я имею! —
продолжал он, бросив на лобное место большой мешок, наполненный серебряной
монетою: и пусть выступит желающий купить мой дом —с сего часа он принадлежит
не мне, а Нижнему Новгороду, а я сам, мы все, вся кровь наша — земскому делу
и всей земли русской».
Наивно составленная речь: мы теперь ушли далеко от языка времен Загоскина,
но популярный когда-то романист едва ли ошибался в одном —в мыслях и чувствах
Минина. Исторический Минин мог чувствовать, он мог высказывать такие мысли;
в простом безыскусном рассказе, в бесхитростном соединении мыслей определен­
ного круга Загоскин уловил основное настроение организации ополчения.
Есть известная красивая условность и в описании самого собрания народа:
«Как бурное море ширился и волновался народ на городской площади, бояре и про­
столюдины, именитые граждане, и люди разные, — все теснились вокруг лобного
места: на всех лицах изображалось нетерпеливое ожидание. Вдруг народ зашумел
С М
НЙ'ІЙЙЙ KUH КІІКЙ Б ИСТОРИЧЕСКОЙ ІМЙІЯТИ
267
больше прежнего, раздались громкие восклицания: Вот Кузьма Минин! Глядите,
вот он!» и человек средних лет, весьма просто одетый, но осанистый и видный со­
бой, вышел на лобное место. Оборотясь к соборным храмам, он трижды сотворил
крестное знамение, поклонился на все четыре стороны и по мановению руки его,
утихло все вокруг лобного моста; мало по малу молчание стало распространяться
по всей площади, шум отдалялся, глухой говор бесчисленного народа становился
все тише... тише, и через несколько минут лишенный зрения мог бы подумать, что
городская площадь совершенно опустела».
Еще раз показывает Загоскин Минина в эпизодической сцене: Москва осво­
бождена от поляков, Минин при выходе из Успенского собора встречается с Милос­
лавским и Загоскин вскользь бросает одну черточку для характеристики Минина:
«с одними супостатами мы справились, как-то справимся с другими? —разговаривает
Минин с Милославским. Посмотри, продолжает Минин, указывая на беспорядоч­
ные толпы казаков князя Трубецкого, которые не входили, а врывались как неприяте­
ли, Троицкими и Боровицкими воротами в Кремль. «Видишь-ли, Юрий Дмитриевич,
как беснуются эти разбойники? Ну, поход ли эта сволочь на православное и христо­
любивое войско. Если бы они не боялись нас, то давно бы бросились грабить чертоги
царские. Посмотри-ка, словно волки рыщут вокруг Грановитой палаты».
Враждебное отношение к казакам, —черта, одинаково свойственная и Пожар­
скому и Минину, и Загоскин верно подметил это презрительное недоверие к казакам.
Таков Минин у Загоскина: честный патриот, скорбящий и болеющий о не­
счастий государства, деятель, совершающий свой подвиг без дымки религиозной
санкции, лишенный мистицизма —он, в сущности, вышел у Загоскина реальным
лицом, прямолинейным типом. Только тогдашняя литературная манера и литера­
турная школа, —а от этого влияния, конечно, не мог освободиться Загоскин, делают
Минина в наших глазах элементарно обрисованным героем.
Через четыре года после Загоскина взялся за Минина Н. Кукольник в драме
«Рука Всевышняго отечество спасла»25. Когда-то знаменитый, прославленный ав­
тор, когда-то много нашумевшая драма, долгое время не сходившая со сцены... Те­
перь «облетели цветы, догорели огни...»
В драме Кукольника Минин уже не эпизодическое лицо: он играет в ней боль­
шую роль. Драма и открывается картиною леса, сквозь чащу которого виднеется
Нижний-Новгород. Тоскующий, печальный Минин, возвращается в Нижний; «бес­
сонный, горемычный» Минин со скорбными чувствами жалуется, что он не может
«видеть раззолоченных глав»:
Гробов царей Московских мне не видеть,
Не кланяться святителям Московским!
«Казак нечистый все разрушил».
Его подвиг —дело религиозного характера:
Бог повелит и Русская секира
Одна пройдет через рвы и через окопы
И тьмы врагов единая разгонит!
Он весь горит спасти святую Русь:
«От нечестивого избавить ляха»
Кукольник делает его иллюзионистом, когда Минин повергается в религию и
ждет голоса от неба. И он услышал его: Смутное время, весь распад государственно­
го порядка —наказание за грехи:
СШаТНОЕ ВРЕгТІЯ Н ЗЕГТІСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НИЧіМЕ ВОН ВЕКИ
«О Господи! грехи велики наши,
Ты нас казнишь и долго, но, да будет
Твоя святая воля» —молитвенно произносит он.
Он глубоко-религиозная натура:
Творец мой, без Тебя
Что может человек на этом свете?
Ты и меня простого мещанина,
В боярский сан оденешь благодатью
Даже его дело, подвиг спасения государства —предание Руси Богу:
«Всю Русь мы Богу предадим»
И Бог судил —приемлет Русь на небо.
В душе Минина одна мысль —о Москве, захваченной поляками, о государстве,
находящемся на краю гибели:
О, зачем, Кузьма
Простой мясник, не думает о детях
И о жене, а только о Москве,
Да о Московском царстве. Для чего
Когда других невзгода наша тешит,
Меня невзгода та гнетет и давит?
Я весь горю спасти святую Русь,
От нечестивого избавить ляха.
Ему не чуждо колебание в предпринятом им деле, он мучается сомнением; он
с болью сердечной признается и в слабости своих сил, видит препятствия в незнат­
ности своего происхождения.
Не мне, не мне! —с отчаянием он произносит в первом монологе —
Кто за Кузьмой пойдет,
Кто слушаться захочет мещанина?
Слова мои не красны, ум холопий,
Рука моя в бою немного значит.
Еще униженней сознается он в своем социальном значении, хотя, несомненно,
эти мысли приданы были Кукольником Минину, как отголосок миросозерцания,
сложившегося в сословном государстве, при преобладании одного сословия.
И в то же время у Минина нет уверенности, чтобы высшие слои могли спасти
государство:
А от бояр не жди уже спасенья:
Они с злодейством свыклися, как с женой —
И не уймешь боярского разврата.
Кукольник наделяет героя своего даром чудотворения. Посольство из Нижнего
с Мининым во главе приходит к Пожарскому. Пожарский почти умирающий встре­
чает его. В эффектной сцене, в каком-то экстатическом порыве Минин обращается
с мольбою к Богу:
Осыпь меня болезнями, страданьем,
Моя жена пускай меня разлюбит,
Пусть дочь моя умрет в недуге тяжком,
Пусть сын неблагодарность мне окажет,
Пусть муки все от ада и земли,
На дом мой, на меня падут, но Князю
о п т
тш
кин в е к а
в и ст о ри чес в о й і м я т й
269
Ты смерти не даруй! О сжалься, Отче!
Во имя Бога Славы
Кем чудеса на сей земле творятся,
Кто удержал во рву свирепых львов,
Кто на огонь бессилие налагал,
Кто возносил на небеса живых,
А мертвых выводил из недр могилы —
Во имя Бога славы
Восстани, князь.
Князь был спасен.
Наконец, Минин, измученный, исстрадавшийся на коленях взывает к сограж­
данам:
Люди Русские, восстаньте!
Я падаю перед Вами на колени!
Спасите Русь, спасите Церковь , люди!
Восстань же Русь! Последние усилья!
Восторжествуем или все падем!
В последнем акте на сцене опять смиренный, себя унижающий Минин. В тор­
жественной процессии Пожарский вступает в Грановитую палату для выбора царя и
приглашает идти Минина, одиноко стоящего среди торжественного собрания:
Минин!
Присутствуй же избранию царя
Минин (низко кланяясь).
О, светлый князь! Могу ли я ничтожный
На сонм бояр ходить?
Трубецкой.
Все просят, Минин!
И твой совет боярского не хуже!
Минин.
Благодарю, Боже! Бог воздаст
Сторицею боярам православным;
Но я же сяду, —нет, я мещанин.
Позвольте мне, великие бояре,
Внимать Вам, стоя у дверей!
Минин Кукольника, конечно, не исторический Минин. Трескучие монологи,
условность, ходульность, приподнятый стиль классицизма, смешанного с роман­
тизмом — Минин Кукольника не трогает теперь нас: у знаменитого когда-то дра­
матурга, пережившего свою славу, ложный пафос заменял искренность чувства,
манерность мешала простоте и естественности. Да и ультра-романтический плащ,
в который Кукольник обрядил своего героя, как он обветшал в глазах наших, при­
выкших к реализму, на реализме воспитавшимся. Но это форма, в которой выли­
лось изображение одного из замечательнейших русских людей; содержание же —
круг мыслей, чувств, настроения, борения духа, тоска и страдания Минина — все
это могло быть, все это мог переживать настоящий Минин, и если бы художник
нашего времени взялся бы за изображение Минина, то, право, в некоторых пунктах
он сошелся бы с Кукольником: последнего погубило литературное направление,
к которому примкнул Кукольник.
270
СтаТНОЕ ВРЕАІЯ
и ЗЕАІСВИЕ ополчения в начале вон вева
Эпизодически появляется еще Минин в романе О. Шишкиной «Прокопий Ля­
пунов или междуцарствие в России», писательницы сороковых годов26. Невидная
писательница, с ограниченными художественными средствами, лишенная творче­
ства, Ш ишкина рисует Минина в момент его приезда к князю Пожарскому с при­
глашением князя в вожди нижегородского ополчения. И опять, как у Кукольника,
Шишкиной брошена черточка —пренебрежение к социальному положению Мини­
на. «Вдруг зазвенел колокольчик, и на княжеский двор примчалась тройкой телега.
Из нее выскочил широкоплечий, видный мужчина и встретив на крыльце слугу, по­
просил доложить князю, что ему нужно с ним переговорить.
—Что ты, брат, отвечал слуга, в полном ли ты уме? Князь Дмитрий Михайло­
вич сегодня впервые изволил сесть под окошечком; а ты хочешь, чтобы мы пустили
к нему чужого человека, с какими-нибудь враками...
—Нет, молодец. Прервал приезжий, не та пора теперь, чтобы тешиться врака­
ми, и резвому детине, каков ты, вельми паче мне, у которого голова и ус на половину
поседели. Не стар я еще годами, да вишь состарило меня горе: чуть совсем не пропал
от него. Поди-же, прибавил он, возвысив голос, доложи его милости, что к нему
прибыл с важным делом Посадский из Нижнего.
—Посадский! С пренебрежением повторил княжеский слуга, но встретив огнен­
ный взор незнакомца, невольно ему поклонился и пошел сказать о нем дворецкому.
Посмотрев на него в окно дворецкий сам подумал, что какой-нибудь вельможа,
желая скрыть приезд свой его господину, вздумал назваться посадским (стр. 211—212).
По Шишикной, Минин с увлечением рассказал Пожарскому про все, случив­
шееся в Нижнем. «Ему казалось, что само Провиденье назначило кн. Пожарско­
му славную долю спасителю России, что оно внушило и ему твердую надежду, что
князь может спасти ее» (с. 214).
Беглыми чертами Ш ишкина характеризует Минина: «Заслужив общую дове­
ренность строгою честностью во всех делах, и отличным мужеством против врагов,
с которыми он не однажды сражался, Кузьма Минин Сухорокий, староста Нижнего
посада за несколько дней до свидания его с князем Пожарским, на площади, среди
народа, с глубокой печалью толковавшего о плачевном состоянии отечества, вдруг
вспомнил об осаде Троицкой Лавры и дивных подвигах ее малочисленных защитни­
ков. Он убеждал граждан единодушно ополчиться, не страшась числа врагов, помня
только, как они лестными обещаниями, заставив признать Царем Владислава, не
переставали опустошать Россию, как разоряли они святые церкви, как резали или
уводили в плен жителей.
—Лучше, —прибавил Минин, —в сто раз лучше умереть с надеждою на мило­
сердие Божие, нежели жить, не жизнью человеческой, а как скотам вьючным век
свой томиться, работая на Ляхов и на Немцев (стр. 217).
«Князь Пожарский неоднажды долго беседовал наедине с Мининым и, удивля­
ясь уму и быстрыми соображениями безграмотного мясника, повторял ему, что он
во всем должен быть его помощником, правою рукой» (стр. 221).
«Князь Пожарский называл Минина своим ревностным помощником, первым
виновником освобождения отечества, не менее его заслуживающим общую благо­
дарность. Величавый мясник Нижегородский низко кланялся на все стороны, счи­
тая себя награжденным за труды свои счастливыми событиями, ничего более не
желая, вовсе не предвидя, что его именем будет гордиться Россия, что оно будет в
сердце отдаленнейших потомков питать любовь и веру к вере и к родине, вместе с
см
тт
кин кики в исторической гошти
271
твердой надеждой, что никогда иноземцы не сокрушат их величия —что сильная
воля последнего гражданина России может ниспровергнуть все враждебные замыс­
лы» (с. 261).
В романе О. Ш ишкиной нельзя искать больших художественных достоинств,
и образ Минина отлился в трафаретно-шаблонную форму. То, что давала обычная
история, это и было использовано Шишкиной: творчества самостоятельного она не
проявила, предпочтя лучше воспользоваться традиционными чертами, разбавив их
беллетристикой не высокого качества.
Так было до Островского.
Целое крупное произведение Островский посвятил Минину — свою хронику
«Кузьма Захарьич Минин-Сухорук». Островский за «Кузьму» во всеоружии исто­
рических знаний, приступил в его эпоху. Критический анализ подтверждает, что
драматург много труда и старания потратил на изучение источников, освещающих
тревожную пору 1611 года. Минин у Островского действует в рамке подлинных
исторических личностей, прекрасно дополняющих и выясняющих главного героя:
здесь и коварный Биркин, и недоверчивый, тяжелый на подъем Алябьев, здесь и
вдова Марфа Борисовна. И эти лица живые, реальные персонажи. В хронике об­
стоятельно и подробно рассказывается о борьбе мнений и взглядов, завязавших­
ся вокруг предприятия Минина. Здесь выведены и враги Минина, готовые только
вредить нижегородскому говядарю, и граждане, у которых своекорыстные расче­
ты перевешивали гражданские стремления. Обилие действующих лиц, их сложная
внутренняя жизнь, их политические убеждения, реализуемые в действии, придает
жизнь и движение хронике, и недостатки ее не в обрисовке личностей, а некоторых
длиннотах и некоторой местами растянутости.
Минин в хронике сначала только пропагатор «ко площадям да по базарам хо­
дить, разумными речами утверждает в народе крепость». Он красноречив: «Умудрил
его Господь речами. Все слушал бы, кажись, и не ушел бы!» —говорить о нем одно
из действующих лиц. Его проповедь одна:
Одно вы помните и зарубите,
Что мы клялись креста не целовать —
Ни Владиславу, никому другому
Из иноземцев; ждать, кого на царство
Пошлет Господь и выберет земля —
Это его заветная мысль, задушевное желание.
Он демократ по убеждениям, и интересы, нужды меньшей братии ему так близ­
ки и дороги. «Народ страдает», кратко, выразительно он обобщает свои мысли.
Островский сделал своего Минина поэтом. С истинно поэтическим подъемом
он говорит про песнь бурлаков:
Вот огоньки зажглись по берегам,
Бурлаки, труд тяжкий забывая,
Убогую готовят пищу.
Вот песню затянули. Вот не радость
Сложили эту песню, а неволя,
Неволя тяжкая, да труд безумный.
Он глубоко скорбит о печальном политическом состоянии государства:
Осиротела Русь! Ни воеводы
Печальника о нас, сиротах бедных,
272
ОПЫТНОЕ ВРЕіІІН Н ЗЕІИСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ Б Hft'lftrti: БОН ВЕКО
Ни патриарха, ни царя.
... Нынче сыт с семьею, а
Завтра отняли сухую корку,
Последнюю, что берегли ребятам.
Сегодня дома, завтра в лес беги,
Бросая добро, лишь о душе заботься,
Да из кустов поглядывай, что зверь,
Как жгут и грабят потом нажитое.
Минин сильная энергическая личность:
Я чувствую неведомые силы,
Готов один поднять всю Русь на плечи,
Готов орлом лететь и грудью в бой
Кровавый и последний.
В первой редакции хронике Островский вводит известный рассказ о видении
Мининым пр. Сергия и Минин стал смотреть на себя, как на раба небесных велений:
Я слуга. Я раб велений Божьих
Служить я буду Богу.
Весь захваченный одною мыслию спасти государство, проникнутый желанием
увидеть кремлевские стены, Минин пытается нижегородские власти поднять на из­
бавление Москвы, но его усилия остались тщетными. Тогда он обращается к народу
с речью:
Друзья и братья! Русь святая
Гибнет!
Не пожалеем наших достояний
Не пощадим казны и животов!
Мы продадим дворы свои и дома!
А будет мало: жен, детей заложим.
Минин Островского мог увлечь за собой народ: у него есть и сознание своего
достоинства, и вера в себя, и в святость своего предприятия. Сила воодушевления
всегда заражает других, увлекая за собой всех колебающихся и сомневающихся.
Островский сделал Минина сторонником земского начала, земщины и здесь
драматург: в общении с последним Минин черпает силы для своего дела и здесь
драматург не погрешил против исторической правды: Земщина поддержала и укре­
пила Минина, дав ему средства и силы. Он сам продукт земли, ее сын, воспитавший
в себе национальное чувство, и Островский заставляет одно действующее лицо с
такими прочувственными словами обратиться к Минину:
Благословенно буди
Пришествие твое, спаситель Руси!
Ты нам родной, тебя вспоила Волга,
Взрастила, взлелеял православный мир.
Так отложился Минин в литературном сознании. Жизнь отодвинула его на три
века, но и «в дыму столетий» нас еще покрывает тень, отбрасываемая великаном
истории; «в гражданстве великой державы», он наполняет чувством гордости кол­
лективное национальное самосознание.
Н. А. Саввин
ЦАНО. Ф. 1411.0п. 822. Д. 211. Л. 1—19. Машинопись.
ОТЧТЙ НЙЧЙЙЙ HUH ВЕКЙ В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЙЙІЯТИ
273
Речь профессора А. А. Кизеветтера о Кузьме Минине
на торжественном заседании Нижегородской городской думы
и Нижегородской губернской ученой архивной комиссии
8 мая 1916 г.
Журнал торжественного совместного заседания Городской Думы и Архивной
комиссии в память 300-летия со дня смерти Минина. 8 мая 1916 г.
Профессор Кизеветтер сказал следующее:
Триста лет тому назад нижегородский выборный мирской человек, староста
нижегородского посада Кузьма Минин в несколько дней вырос в великого народ­
ного героя.
Известное правило народной мудрости гласит, что человека всего лучше можно
узнать по его друзьям. С таким же правом можно утверждать, что народ всего лучше
познается по его национальным героям. В самом деле, в чем состоит сущность того
таинственного процесса народной психологии, силой которого определенная исто­
рическая личность возводится на пьедестал национального героя? Ведь истори­
ческие деятели сопричисляются к лику национальных героев не распоряжениями
официальных властей и не приговорами отдельных историографов, а тем стихийно
слагающимся «гласом народа», про который сказано, что он есть «глас Божий». На
чем основываются эти приговоры всенародного сознания?
В истории любого народа многие деятели выдвигаются на первый план та­
лантами, заслугами, подвигами. Народная мысль всех их отметит и запомнит. По
национальным героям она признает из их числа лишь того, в чьей деятельности
блеснут с наибольшей силой такие черты и свойства, на которых точно и отчет­
ливо выразится духовный склад самого данного народа. Национальный герой —
ничто иное, как воплощение и олицетворение идеальных духовных стремлений
породившего его народа.
«Народ творит своих национальных героев по собственному образу и подобию.
Очень часто народное сознание украшает память о таком герое цветами легенды.
Историки должны дорожить и самыми этими легендами: ведь в них раскрывается
истинная сердцевина народной души в ее идеальных стремлениях. Кузьма Минин
принадлежит к таким героям. В его подвиге как в зеркале отразилась идеальная ду­
ховная сущность народившего его народа. В чем же состоит она?
Три великие современные союзницы —Франция, Англия и наша родина Рос­
сия, — каждая в свое время пережила в своем прошлом величайшие катастрофи­
ческие испытания, когда, казалось, наставал последний судный день для данного
народа, все словно рушилось в бездну, и народ уже читал в книге своих судеб огнен­
ными буквами начертанные страшные слова: «Конец всему».
Франция пережила такое катастрофическое испытание в эпоху Столетней во­
йны. За пять веков до этого нечто подобное испытала Англия, когда победоносные
датчане наложили свое иго почти на все владения англо-саксов. На рубеже XVI и
XVII вв. таким же крылом смерти повеяло над Московской Русью. Все три народа
вышли из этих испытаний с торжеством, могучим порывом всенародной воли. И
каждый из них в этот страшный момент, казалось, уже начавшейся агонии выдвинул
свой идеальный образ национального героя, спасителя отечества. Посмотрите же,
какярко отпечатлелись в этих образах особенности идеальных народных стремлений.
т
ОШТНОЕ ВРЕіІІЯ Н З Е Л И Е ОПОЛЧЕНИЯ Б НЙЧЙЙЕ » 0» ВЕКЙ
Франция выдвинула образ вдохновенной девы, летящей от победы к победе на кры­
льях мистического экстаза. Англия выдвинула образ богатыря, могучими усилиями
индивидуальной воли идущего к разрешению своей жизненной задачи. И вот, ря­
дом с Жанной дАрк и Альфредом Великим по праву занял свое место в пантеоне
истории нижегородский мясник, староста нижегородского посада Козьма Минин.
Страстный порыв, экстаз воспламененной нежной души, —вот идеальное на­
чало, которое гений французского народа поставил превыше всего в образе своей
национальной героини. Железная решимость на себя самое полагающейся сильной
личности —вот идеальное начало, выдвинутое английским гением в сказаниях об
Альфреде Великом. Какое же идеальное начало нашего духа выразили мы, признав
своим героем выборного мирского человека Минина?
Все исторические свидетельства дают согласный ответ на этот вопрос: образ
Минина есть апофеоз самоотверженного выборного слуги земского мира, в креп­
кий союз сплоченного и единством мирской воли сильного.
Выборный мирской человек, —вот кто спас Россию в 1612 г., и он свершил этот
подвиг только потому, что за ним стояла свободно развертывавшая свои творческие
силы всенародная громада. Спасение отчизны — в мирском земском союзе, — вот
идеальное начало, которое вложил гений русского народа в образ своего националь­
ного героя.
Народная память признала за Мининым и религиозное одушевление, доходив­
шее до экстаза, и крепкие силы личного духа. Некоторые сказания начинают пове­
ствование о подвиге Минина с рассказа о том, что Минину во сне явился св. Сергий
и призвал его на великий подвиг. Нет надобности отвергать это свидетельство, как
делали некоторые исследователи. Вещее сновидение Минина могло явиться есте­
ственным плодом тех чувств, которые наполняли его душу при зрелище бедствий его
родины. А душа Минина была огненная, свободная к могучим порывам, дышавшая
и нравственной силой, нараставшей как лавина под вихрями народных страданий.
Прекрасно выражено это в одном замечательном сказании. Там говорится,
что Минин «Заровавельски поболе душой за люди Господни и молвь безчисленных
печалей на себя приял и бурями различных попечений ношашеся». Он был «смел
дерзновением», —гласит тоже сказание, —«и аки древний Гедеон» укреплял сердца
всех неудержимой энергией и горячим словом неотразимого учреждения.
Вот образ народного вождя, который весь —экстаз, огонь, неудержимый порыв.
Но тут же, мы встречаемся тотчас и с другой чертой, которая и налагает на образ
Минина характерную русскую народную складку. Свой душевный жар, свой энту­
зиазм гражданина он осуществлял в чисто деловых, строго практических формах
мирского «строения», в котором все было серьезно взвешено, деловито обдумано и
практично налажено.
Страстный порыв души дал ему возможность увлечь за собой народную мас­
су и побудить мир к принятию важных решений. Но лишь только решения были
приняты, и нужно было приступить к их выполнению, Минин развертывает свой
душевный пыл в строго-деловой работе, где на каждом шагу чувствовалась трезвая
рассудительность и деловая выдержка.
Со своим ясным и трезвым умом Минин не видел возможности спасти родину
иначе, как при помощи самодеятельности народных сил, по отношению к которым
он сам являлся лишь организатором, исполнителем и слугой. И он был талантли­
вым организатором, ревностным исполнителем, преданнейшим слугой.
С М
НЙ'ІЙЙЙ KUH КІІКЙ Б ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЙЙІЯТИ
27S
По-видимому, он с самого начала тщательно обдумал программу действий.
Когда под влиянием его призывных речей на общегородском нижегородском совете
было решено организовать ополчение и установить для этой цели экстренный сбор
по мирской раскладке, прежде всего, возник вопрос о том, кому вверить управле­
ние делами ополчения. В Нижнем Новгороде находились воеводы: кн. Звенигород­
ский был подозрителен нижегородцам по своим связям с тушинцем Салтыковым,
а Алябьев, хотя уже и заявивший себя в предшествующих походах, по-видимому,
еще не приобрел значительного авторитета. Но земский мир, начиная великий на­
циональный подвиг, прежде всего, счел нужным поставить во главе всего дела пра­
вительство, пользующееся общественным доверием. Недалеко от Нижнего Новго­
рода лечился от ран в своем поместье лучший воевода того времени кн. Пожарский,
только что выдвинувшийся крупным ратным подвигом под Москвой. К нему и ре­
шено было послать депутацию из лучших людей от всякого чина с просьбой стать
во главе ополчения. Нижегородский мир бил челом Минину, чтобы он принял на
себя эту обязанность. Минин и в этом случае действует как опытный, практический
человек, для которого единственной серьезной основой общественного дела может
быть только мирской заручный договор. По его требованию мир дает ему такой при­
говор, в котором обязуется подчиниться его распоряжениям и облекает его полною
мочью окладывать всех по животам и промыслам на сборе денег для составления
ополченской рати.
Легко понять, почему доверие мира пало в этом случае всецело на Минина.
Ведь он не только говорил пылкие речи, но и доказывал свое самоотвержение и са­
мим делом: лишь только на посаде начался сбор добровольных пожертвований на
ополчение, Минин отдал на это дело значительную часть своего состояния. Тако­
му человеку можно было спокойно поручить окладывать других сбором на мирские
нужды.
Но Минин продолжает деловито взвешивать каждый свой шаг. Он не увлека­
ется безотчетно первым порывом общественного настроения. Он знал, что всюду
могут найтись интриганы, стремящиеся из своекорыстных целей всунуть палки в
колеса земского дела. И, получив мирской приговор, он спешит переслать его к По­
жарскому, чтобы предупредить попытки его оспаривать.
Тогда закипела великая земская работа. Тотчас пришел в действие хорошо зна­
комый земским миром аппарат мирской раскладки. Минин вел эту сложную и от­
ветственную финансовую операцию твердо и решительно, умея в случае надобно­
сти на своекорыстных и нерадивых об общем благе людей «страх налагати».
Одновременно с этим экстренным сбором Минин и Пожарский предприняли
для пополнения казны ополчения ряд займов от именитых людей Строгановых и от
других капиталистов разных городов. В то же время начался и набор военных отря­
дов в ополчение. Первоначальным зерном ополчения явился двухтысячный отряд
смоленских беженцев, дворян и детей боярских. Затем, к ним примкнули вязмичи
и дорогобужцы. А когда нижегородцы обратились в разные концы с призывными
грамотами, в Нижний Новгород стали беспрерывно прибывать из различных горо­
дов и вооруженные отряды, и отдельные ратные люди, и ассигнования городскими
мирами на ополчение денежные суммы.
В прежней литературе высказывалось мнение, что до перемещения ополчения
из Нижнего Новгорода в Ярославль вся эта организация носила лишь чисто мест­
ный характер и еще не притязала на всероссийское значение. Новейшие исследо­
276
вания раскрыли иную картину. Уже в Нижнем Новгороде было положено начало
нового земского правительства. Пожарский и Минин уже из Нижнего Новгорода
стали рассылать распоряжения воеводам отдельных городов, и те таким распоря­
жениям подчинялись; в Курмыше они даже сменили воеводу и посадили там своего
человека, нижегородца. Уже в Нижнем Новгороде было положено начало образова­
нию всероссийского союза земских миров, которому и суждено было затем вывести
Русь из кризиса. Все примыкавшие к ополчению отряды целовали крест в том, что­
бы «всем бытии в одном совете и от общаго совета отступным не быти и прежнего
междоусобства не вчиняти и Московское государство от врагов очищати и на Мо­
сковское государство Государя без совету всей земли не обирати».
Уже в Нижнем Новгороде начинается формирование при ополчении «совета
всея земли».
Все это завершается и закрепляется во время стояния ополчения в Ярославле.
Ополчение оставалось там в течение четырех месяцев. Теперь можно уже считать
окончательно разрушенными научной критикой те обвинения, которыми Авраамий Палицын осыпал Пожарского и Минина в долгом стоянии в Ярославле. Мы
знаем теперь, что это стояние имело глубокий смысл. Земское правительство спра­
ведливо полагало, что в задачу его входило не только освобождение Москвы, но и
восстановление порядка в потрясенной смутой стране. Оно справедливо полагало,
что прежде всего было необходимо энергичными и целесообразными распоряже­
ниями поднять дух у населения, обуздать своеволия казацких отрядов, бродивших
по стране, закрепить авторитет ополчения, и тогда освобождение Москвы само со­
бою дастся в руки, как спелый плод, легко срывающийся с ветки.
Во исполнение этой программы земское правительство и развило из Ярослав­
ля кипучую деятельность: замещало вакантные епископские кафедры, перемещало
и вновь назначало воевод по городам, в Ярославле образовало «приказы», т. е. ор­
ганы центральной администрации, налаживало сбор податей в различных местно­
стях и даже находило возможным среди всех текущих тревог производить «дозоры»,
т.е. хозяйственно-финансовые описания некоторых городов и волостей. Все это со­
ставляло поистине колоссальную работу, которую с честью выполнило земское пра­
вительство в Ярославле.
Кто же составлял это правительство? Князь Пожарский и «выборный мирской
человек» Кузьма Минин стояли во главе его. Но как истинные избранники зем­
ства, они считали возможным действовать не иначе, как «с советом всея земли».
И в Ярославле все время заседал земский собор из всяких чинов людей.
Кузьма Минин оказался здесь на истинной высоте своей задачи. Все источники
согласно свидетельствуют о том, что хозяйственная организация ополчения, бли­
жайшим образом находившаяся под его ведомством, была поставлена блестяще.
Он в полной мере доказал при этом, что его одушевление не было скоропреходя­
щей вспышкой горячего темперамента, но изливалось из самой глубины его духа и
потому могло выдержать пробу продолжительных, упорных, настойчивых трудов.
В атмосфере земской работы, на челе всенародной громады он чувствовал себя
в своей стихии, и дело кипело и спорилось в его руках.
А там, под Москвой, когда решался исход всего дела, когда каждая минута была
дорога и так сильна была опасность от внутренних раздоров, Минин не упустил ни
одного нужного момента, чтобы явиться полезным для общего дела. Он был здесь
уже не только казначеем, интендантом и хозяином, но и дипломатом и воином.
О М
НЙЧЙЙЙ к и п ВЕКй В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЙЙІЯТИ
277
Известно, что келарь Авраамий Палицын слишком уже усердно расписал соб­
ственные свои заслуги в деле примирения казаков с ополчением Пожарского в
страшный час решительной битвы. Но летописцы об этих подвигах Палицына ни­
чего не записали. А вот о Минине в одной летописи читаем: «Христолюбивый Козь­
ма прииде в полк княж Дмитриев Трубецкаго и начать со слезами молити ратных о
любви, да помогут друг другу и обещеваше великие дары». А когда настал нужный
час, Минин и сам выпросил себе у Пожарского военный отряд и «с великою прыт­
костью» ударив на войско Ходкевича, смял его первые ряды, чем и положено было
начало беспорядочному отступлению всего гетманского войска.
Таким рисует нам история образ нашего народного героя. Пылкое, горячее
сердце, радеющее о благе родины, сочеталось в нем с ясным, практическим умом.
Способность пламенным призывом вызвать массы на подвиг соединялась в нем с
уменьем и самому с головой уйти в кипучую работу. И в основе всего этого сияла
несокрушимая вера в силу самодеятельности народной громады.
В русской жизни так немного места отводится свободному общественному по­
чину. Порой высказываются неосторожные мнения о том, что русскому народу и по
природе несвойственна плодотворная общественная деятельность. Я думаю, что не
заслуживает таких отзывов народ, выдвинувший из своих недр на арену всемирной
истории «выборного мирского человека» Кузьму Минина, — народ, признавший
своим национальным героем великого организатора народных масс.
Всероссийский союз земских миров явился в 1612 г. спасительным оплотом для
нашей родины. Был бы лишь простор для свободного творчества народных сил и
тогда не переведутся Минины на русской земле.
ЦАНО. Ф. 1411. On. 822. Д. 130. Л. 8-11 об.
А.
Н. Свободов. «Образы Минина и Пожарского
в художественной литературе XVIII и XIX вв.». Тезисы диссертации
Вторая половина 1930 —начало 1940-х гг.
Предполагаемые тезисы диссертации А. Н. Свободова
Образы Минина и Пожарского в художественной литературе XVIII и XIX в.в.
Борьба с польскими интервентами в начале 17 века вызвали чувство ненависти
и негодования против засевших в московском кремле поляков и вылилась в фор­
му организованного всенародного движения, которое было возглавлено близкими
Нижнему-Новгороду к Поволжью людьми — Кузьмой Минным Сухороковым и
князем Дмитрием Михайловичем Пожарским и которое освободило Москву и всю
родину от интервентов XVII века.
Эта героическая страница борьбы русского народа с польскими интервента­
ми имела руководителей этой борьбы — Минина и Пожарского не раз привлека­
ли внимание писателей и до нас дошло от XVIII и XIX в.в. около 40 произведений,
написанных в различных стилях и жанрах и пытавшихся отобразить исторических
деятелей и борьбу народа в зависимости от идейно-классовых взглядов их авторов и
их художественных приемов творчества.
Как правило, можно утверждать для большинства произведений на эту тему,
что внешние события — турецкие войны конца XVIII века, войны с Наполеоном
278
ОШТНОЕ ВРЕІІІЯ Н ЗЕЙІСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ Б НЙЧЙЙЕ БОН ВЕКЙ
начала XIX века, польские восстания 1794, 1831, 1863 г. и предполагавшиеся вме­
шательства Франции и Англии и русские дела воскрешали в памяти события 1612
года и вызывали появление значительного количества произведений о Минине и
Пожарском с целью на примерах героической борьбы 1612 года воздействовать на
современников и возбудить в них патриотические чувства к защите родины.
Представители классического направления, неоклассицизма и сентименталь­
ного романтизма (Херасков, Державин, Ильинский, Кюбковской) акцентировали
свое внимание на героях, а не народе и больше уделяли внимания Д. Пожарскому,
как выразителю благородных качеств князя, на второе же место ставили Минина,
но того и другого делая носителями монархической власти. Но наряду с этим, в свя­
зи с эпохой отечественной войны 1812 года, выявляется тенденция сделать основ­
ным героем Минина, наделив его общими чертами классических героев (Н. Глинка,
Н. Петров), и защитником самодержавия.
Представители романтико-консервативного направления —Загоскин, Куколь­
ник, Полевой Н. и представители славянофилства ( К Аксаков) стараются выдви­
нуть на первое место народные массы, связать образы Минина и Пожарского ближе
с этими массами и историческими событиями 17 века, но и они делают из Минина
и Пожарского только носителей идей религиозности и монархизма, не создают жи­
вых, правдивых, художественных образов.
Представители реалистического направления (Островский, В(Б).... , Калаш­
ников, Обольянинов, Навроцкий) выдвигая на первое место народные массы,
дают исторически верные картины, но в целом — Минин и Пожарский далеко не
художественно-правдивые образы, не являются еще выразителями «чаяний и ожи­
даний народных», а порой — это религиозные проповедники и защитники само­
державия.
Представители реально-демократической литературы (Кюхельбекер, Белин­
ский, Добролюбов, Герцен, а затем великий представитель пролетарской литера­
туры Горький в своих высказываниях глубоко поняли Минина и Пожарского, как
выразителей и организаторов народного движения, борьбы за национальную неза­
висимость, подчеркивая их демократичность, тесную связь с народными массами.
Благодаря классовой ограниченности и неумению понимать события в их
внутренне-противоречивом развитии большинство писателей дооктябрьской лите­
ратуры не сумели создать правдивого, верного, художественного образа ни М ини­
на, ни Пожарского. Их может создать только советская литература, которая, поль­
зуясь учением Ленина-Сталина и методом социалистического реализма, сможет
художественно отобразить одну из героических страниц борьбы русского народа
с интервентами.
А. Свободов.
ЦАНО. Ф. 1052. On. 1.Д 1. Л. 1—1об. Машинопись.
1 Центральный архив Нижегородской области (далее - ЦАНО). Ф. 3098. On. 1. Д. 26. Л. 1.
С М
5 Речь профессора С. Ф. Платонова на тор­
жественном заседании Нижегородской ученой ар­
2 Там же. Л. 2.
хивной комиссии 25 августа 1911 г. / / Мининские
3 Там же. Л. 2 -3 .
чтения: Материалы научной конференции. Ниж­
4 Там же. Л. 5.
ний Новгород, 2005. С. 7 -1 4 .
НЙЧЙіМ Н Ш ВЕКА В ИСТОРИЧЕСВОЙ ПЙГПЯТИ
279
6 ЦАНО. Ф. 3098. On. 1. Д . 26. Л. 6.
Минина и Пожарского. Труды Горьковского го­
I Кузнецов А. А. К вопросу об особенностях
сударственного педагогического института имени
отношений С. Ф. Платонова с нижегородскими
А. М. Горького. Вып. XI. Горький, 1943. С. 71—88.
краеведами / / Вестник Нижегородского универ­
19 ЦАНО. Ф. 3098. On. 1. Д . 19. Л. 1.
ситета им. Н. И. Лобачевского. № 4. Нижний Нов­
20 Там же. Л. 2.
город. 2010. С. 194-197.
21 Там же. Л. 3 -4 .
8 Запись речи С. Ф. Платонова в мае 1916 г. и
22Пудалов Б. М. К биографии Кузьмы М ини­
обстоятельства ее обнаружения см.: Кузнецов А. А.
на / / Мининские чтения: Труды научной конфе­
Особенности свидетельств пребывания С. Ф. Пла­
ренции. Нижний Новгород, 2007. С. 184-195.
тонова в Нижнем Новгороде в 1916 г. (в печати).
9 Нижегородская земская газета. 1916.19мая.
С. 785.
23 С. Ф. Платонов. Древнерусские сказания и
повести о Смутном времени XVII века. СПб., 1888.
С. 302. - Прим. Н. А. Саввина.
10 Нижегородский листок. 1916.4 января. Л. 2.
II ЦАНО. Ф. 1411. Оп. 822. Д. 130. Л. 8, 8 об.
24Тамже. С. 298,300. С. 302.-П р и м . Н. А. Сав­
вина.
12Там же. Л. 8 об.
25 Написана в 18 3 2 г., в первый раз представле-
13Там же. Л. 9 об.-1 0 об.
нав Петербурге 15 января 1834 г. - Прим. Н. А. Сав­
14Там же. Л. 11 об.
вина.
15Там же. Л. 1-19.
26 Ш ишкина О. Прокопий Ляпунов или Меж­
16 ЦАНО. Ф. 2013. Оп. 1.Д. 460. Л. 6-2 2 .
дуцарствие в России. Роман в 4-х частях. СПб.,
17 ЦАНО. Ф. 2734. Оп. 9а. Д. 77. Л. 6 -8 .
1845. - Прим. Н. А. Саввина.
18 Свободов А. Н. Ополчение Минина и П о­
жарского в русской литературе / / Великое дело
280
статноЕ
в р е п ія
и з е ш и е опойчения
в н й чй й е к о н в ев й
В. Г. Вовина-Лебедева
ИВАН ИВАНОВИЧ СМИРНОВ ИССЛЕДОВАТЕЛЬ СМУТЫ
И. И. Смирнов —противоречивая фигура в истории науки1. Лучший биогра­
фический очерк его жизни дан С. Н. Валком2. Первые его статьи были направлены
против старших коллег, «буржуазных историков», которых он обвинил в «попыт­
ке ревизии марксистско-ленинского учения о социально-экономических форма­
циях», им было необходимо обрести «больше марксистско-ленинской четкости в
истории доклассового общества», и особенно —в «социологической периодизации
палеолита»3.
После этого за И. И. Смирновым в ГАИМКе была закреплена тема закрепоще­
ния крестьян в России в XVI в. В такой теме методологический аспект был важен,
но ограничиться им было нельзя. И. И. Смирнов поехал в Москву на два месяца для
работы в московских архивах. То, что произошло в этот момент, охарактеризовано
С. Н. Валком просто, но точно: «намеченная И. И. тема очень скоро подверглась
архивному испытанию и испытания этого не выдержала». От темы закрепощения
И. И. отказался, так как понял, что слишком мало разбирается пока в источниках.
После этого он не отошел сразу от чисто методологических аргументов, но пе­
ремена темы под давлением источников —это уже шаг к позднему И. И. Смирнову —
источниковеду. Этот поворот был довершен переходом И. И. Смирнова на работу
в ЛОИИ —в совершенно отличное от ГАИМКа учреждение по своей исторической
судьбе и научной направленности. Участвуя, как сотрудник, института в написании
разделов многотомной истории СССР, И. И. Смирнов написал туда раздел и о Бори­
се Годунове, и также некоторые смежные разделы, кончая восстанием Болотникова.
Так он подошел к проблеме Смуты. Здесь пойдет речь только об этом, т.е. только об
одном аспекте научного творчества И. И. Смирнова. Полный его обзор, как и более
развернутая биография ученого, — безусловно, заслуживают быть написанными.
И. И. Смирнов —человек, во многом воплотивший свою эпоху.
Книга И. И. Смирнова «Восстание Болотникова» — обязательное чтение для
того, кто в той или иной степени занимается Смутой4. Общеизвестно, что в этой
книге автор написал о первой в истории России крестьянской войне. Собственно,
именно И. И. Смирнов впервые использовал это понятие применительно к дви­
жению Болотникова. Существует полемика по поводу общей оценки и конкретных
обстоятельств Смуты между И. И. Смирновым и А. А. Зиминым5. Конечно, в осно­
ве книги лежит совершенно ясно читаемая идея —увидеть классовую подоплеку в
скупых и не совсем ясных сообщениях источников. Очевидно, что И. И. Смирнов
во многом был движим схемой, но это слишком очевидно и слишком объясняется
временем. Удивительно другое: в таких работах обычно мы не находим блестящих
стати н т * кин вей в исторической іміяти
281
наблюдений над текстом и оригинальных интерпретаций, здесь же —мы видим ис­
точниковедение высокого уровня, огромную интуицию, а также неотделимую от
этого любовь к детали и чувство текста. Книга буквально искрится мыслью, наблю­
дениями и предположениями.
Оценки классовой сущности источников, разумеется, есть, но они в этой книге
существуют как бы сами по себе, а работа с источниками —сама по себе. Источ­
ников не хватало, и оставалось пространство для гипотез и догадок. И как всегда в
таких случаях, главную роль играет интерпретация. И. И. Смирнов собрал все, что
было ему тогда доступно по периоду 1606—1607 гг. Кстати, и сейчас, когда количе­
ство материала увеличилось, главными для понимания этого периода все же оста­
ются повествовательные источники и официальные грамоты правительства. В них
есть противоречия, они не согласуются друг с другом. И их приходится распутывать.
Этот образ любил использовать А. А. Шахматов, уподоблявший работу с летопися­
ми распутыванию клубка нитей разной длины и качества. И. И. Смирнов из раз­
розненных клубков разного качества и цвета создал цельное полотно. Он определил
последовательность событий, которая не была до того ясна, объяснил многое, что
было неясно в источниках (разные имена воевод, не совпадающие известия об их на­
значениях, присутствие одних и тех же людей одновременно в разных местах и т.п.).
Поэтому книга жива, как и книга С. Ф. Платонова «Очерки истории Смуты». Хотя
мы тоже сейчас не смотрим на Смуту как на борьбу боярства и дворянства, но кни­
гой С. Ф. Платонова пользуемся, как и книгой И. И. Смирнова.
Когда он начал работать с повествовательными источниками XVII в., им в це­
лом были посвящены только работы С. Ф. Платонова. Главным образом, это его
книга «Древнерусские сказание и повести о Смутном времени как исторический
источник». С. Ф. Платонов описал многие источники, но при этом часто давал
лишь наброски. Поэтому, в использовании нарративных текстов И. И. Смирнову
во многих случаях опереться было не на что. Еще в предисловии он показал, что
ясно видит эту проблему и постарается: «собрать все, что осталось в источниках о
восстании Болотникова». Не менее важно, что И. И. Смирнов понимал использо­
вание источников как их критику. Поэтому он добавлял, что «источниковедческие
моменты одни из самых существенных в книге». И далее: «моя ответственность как
автора полностью распространяется и на область анализа источников и текстов».
Думается, важно понять не то, что написал И. И. Смирнов о повествователь­
ных текстах о Смуте, а как он это сделал. Бывает, что это «как», важнее, чем «что».
Последнее, рано или поздно, заменяется, причем, у любого ученого. А первое —жи­
вет гораздо дольше. Есть такое понятие —потребительское отношение к источнику,
введенное С. Н. Черновым и часто упоминаемое Я. С. Лурье6. И. И. Смирнов не
имел школы, которая учила бы иному. Тем удивительнее то осторожное отноше­
ние к тексту и та интуиция в его интерпретации, которые были им проявлены. Его
взгляд —взгляд одаренного текстолога. Он видел в капле —море. Другой вариант —
увидеть явление из сложения многих частных случаев (этот подход чаще встречает­
ся). Но когда у нас не хватает источников, тот тут нужен такой глаз, каким обладал
И. И. Смирнов, позволяющий увидеть в капле многообразие явлений. Эта позиция
исходит из того, что мир целостен по своей природе, и поэтому в любом его прояв­
лении отражаются какие-то его существенные стороны.
Среди людей, занимающихся текстологией, есть и другая классификация:
реконструкторы и те, кто идет за реальными текстами, стремится избегать реконЖ
ОПЫТНОЕ ВРЕгТІЯ И ЗЕіШИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НЙЧЙНЕ ЯШ ВЕКА
струкций и гипотез. Реконструкторы —А. А. Шахматов, М. Д. Приселков. В проти­
воположность этому, один из наиболее тонких следователей шахматовского метода
А. Н. Насонов —гораздо более осторожен, избегал гипотез, о чем и написал во вве­
дении к своей книге о летописях (она была издана посмертно). В определенном
смысле, А. Н. Насонов —более позитивист, чем упомянутые выше его учителя.
И. И. Смирнов — бесспорно, реконструктор. Ему было интересно, как и
А. А. Шахматову, увидеть несохранившееся, восстановить (во что бы то ни стало)
то, что, что до нас не дошло. И. И. Смирнов — логик. Это логическая, рациона­
листическая школа исследования нерационалистических текстов. И. И. Смирнов,
конечно, не согласился бы с известной апофегматой Исаака Ньютона, написанной
в 1713 г., но ставшей девизом позитивизма XIX в.: «Hypotheses non fingo»7. Тогда это
был, фактически, возврат от аристотелевского гипотетически-дедуктивного метода,
которым оперировала схоластика, к натурфилософии. Под гипотезой Ньютон по­
нимал то, что не исходит непосредственно из явлений, т.е. из фактов. Именно с этой
позитивистской позиции раздавалась всегда критика и в адрес А. А. Шахматова, и в
адрес других реконструкторов.
Главная проблема, хорошо известная всем, изучающим поздние нарративные
памятники, в том числе летописцы, одна и та же: не известны источники. Тут не­
чего сопоставлять, и это отличается от классического анализа летописей. Новый
летописец —один из главных источников для И. И. Смирнова в реконструирова­
нии хода восстания, кроме него основными были — Карамзинский Хронограф,
Иное сказание. И. И. Смирнов первым поднял вопрос о разрядных записях как
возможных источниках многих нарративных текстов. Нет официальных разрядов
за Смуту, а записи во многих повестях похожи на разрядные. Это потом отмечали
многие. Но что значит, похожи? И. И. Смирнов впервые поставил эту проблему.
Ее пропустил затем даже крупнейший исследователь Нового летописца Л. В. Ч е­
репнин. Сейчас же этот вопрос снова на острие спора. В книге везде отмечается
соответствие Нового летописца записям разрядов. Для И. И. Смирнова это ис­
точники —однотипные.
Сделав вывод об однотипной природе разрядов и Нового летописца, И. И. Смир­
нов все время искал соответствия между известями того и других, и действительно,
выявил много случаев этих соответствий. Известие Нового летописца о взятии Ко­
ломны Болотниковым противоречит рассказу Конрада Буссова о том, что Коломну
взяли отряды Истомы Пашкова8. По Смирнову источником рассказа Нового лето­
писца является «какая-то разрядная запись». И обращение к одной из разрядных
записей, опубликованной С. А. Белокуровым, «позволяет существенным образом
изменить отношение к версии Нового летописца», так как «...не трудно заметить за­
висимость летописного текста от разрядов». Автор Нового летописца, по предполо­
жению И. И. Смирнова, заменил перечень бояр на общую фразу «все бояре». Но ис­
точником Нового летописца, все же, была не эта именно разрядная запись, а какая-то
другая, так как еще большая близость наблюдается между его рассказом и еще одной
записью, также опубликованной Белокуровым, и представляющей позднейшую об­
работку первой записи.
Так у И. И. Смирнова получилось сложное многоступенчатое построение, со­
гласно которому первая гипотетическая запись была обработана во второй записи, и
далее еще большей обработке подверглась в Новом летописце, где «текст обработан
гораздо более органично». Из двух походов против восставших в Новом летописце
С М НЙ'ІЙЙЙ кин Шй В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЙЙІЯ'Ш
28В
получился один. Но в нем «сохранились признаки его происхождения» в виде неко­
торой стилистической неловкости. Разумеется, это построение можно оспорить. Но
нельзя не увидеть тут классический пример реконструкции в духе Шахматова, логичес юі законченной. Новое прочтение истории текста данного места дало Смирнову
возможность «удовлетворительно объяснить происхождение версии Нового лето­
писца», то есть —снять противоречия.
Как сильным, так, одновременно, и слабым местом реконструкторов всегда
было стремление противоречия в тексте (в том числе стилистические шероховато­
сти) объяснять так, как это сделал Смирнов —как результат редакторской работы,
многослойной правки и т.п. В результате реконструкции получается текст непро­
тиворечивый. Значит, исходим из того, что первоначально текст не мог содержать
противоречия. Тут и кроется рациональный подход к нерациональному предмету —
средневековой историографии. На всем пространстве книги И. И. Смирнова встре­
чаются элементы этого подхода. Он сомневался в источниках, в первоначальности
того текста, который дошел до нас.
Это одна из больших школ XX в., и теперь ясно, что И. И. Смирнов, факти­
чески, самоучка и талантливый самородок, пришедший в академическую науку из
красных преподавателей, принадлежал именно к ней. Это заставляет задуматься над
судьбой школ и ученичества в науке, и той ролью, какую играет тут выучка, а какую —
природа исследователя.
Еще одна проблема, поставленная в книге между делом, но важная для нас се­
годня —проблема слухов как источника. Еще в предисловии И. И. Смирнов наметил
себе: «подвергнуть проверке... источники мемуарного характера, где основной вид
известия, с которым приходится иметь дело исследователю, это слух, со всеми при­
сущими ему чертами». Превращение слуха, то есть устного источника, в письменный
нарратив —сложная проблема, и не все ее видят. Иногда в нескольких повестях о
Смуте совпадают версии событий, даже мелкие детали, но невозможно здесь видеть
взаимосвязь текстов. Один из вариантов объяснения: совпадение вызвано тем, что
источниками были слухи, циркулирующие вокруг какого-то события. Сейчас бы мы
сказали —oral history. И. И. Смирнов обратил внимание на эту особенность повество­
вательных источников тогда, когда об этом еще мало кто задумывался. «Что касается
версии Буссова о бегстве князя Г. П. Шаховского, то она, несомненно, возникла на
почве широко распространившихся после убийства Лжедмитрия I слухов...». У слу­
хов всегда есть какая-то реальная основа. Задача историка, как, вероятно, рассуждал
И. И. Смирнов, —найти эту основу. Реальная основа в данном случае им обозначе­
на —действительное бегство из Москвы Михаила Молчанова9.
Тогда еще не было написано о том, что другие редакции Нового летописца пра­
вильнее передают его текст, чем Никоновская редакция, опубликованная в ПСРЛ,
на которую обычно тогда ссылались (и ссылаются до сих пор). Отдельные наблюде­
ния на этот счет разных авторов появились позже. Удивительно, что И. И. Смирнов,
который все-таки специально не занимался историей текста Нового летописца,
первым подметил эту особенность редакций памятника.
Так, И. И. Смирнов анализировал известие Никоновской редакции Нового ле­
тописца, в котором говорится о восстании в Астрахани. «Царь же Василий, слышав,
яко град Астрахань из мелких многих людей, которые стояху за правду, побиваху с
роскату..» Кажется, речь идет об антиправительственном восстании, при котором
пострадали стоящие за Василия Шуйского низы города. Но всегда оставалось не­
СітаТНОЕ ВРЕіта и з е ш и е
ополчения в нйчме
вин BEBll
понятным, кто же их погубил? Можно было только предполагать некий аристокра­
тический характер восстания. И. И. Смирнов понял, что это ошибка Никоновской
редакции. Между тем, он был лишен возможности исследовать многочисленные
списки Нового летописца. А обращение к ним впоследствии показало, что, дей­
ствительно, в большинстве списков памятника место читается по-иному: «...яко
град Астрахать изменил, многих людей, которые стояху за правду...». И. И. Смирнов
с потрясающей интуицией просто догадался, какое слово должно было здесь стоять.
Он обосновывал свое заключение неправильностью грамматического построения
данного места в Никоновской редакции, и «смысловым противоречием» (царский
дьяк оказывается отнесенным к числу «мелких людей»). Затем эта реконструкция
блистательно подтвердилась, когда И. И. Смирнов проверил по другим опубли­
кованным спискам (были опубликованы две более поздние редакции Нового ле­
тописца), и подтвердилось, что в Никоновской редакции это место испорчено10.
И. И. Смирнов далее даже сделал вывод о том, какая из позднейших редакции пер­
воначальна, предположив, что текст редакции Оболенского является переработкой
текста Летописи о многих мятежах. Сейчас видно, что это неверно, но тут уже у него
было слишком мало материала, одного места для анализа было явно недостаточно.
Нет, однако, сомнения в том, что если бы И. И. Смирнов задался целью составить
историю текста Нового летописца и был бы в силах этим заняться физически11,он
бы выполнил это на самом высоком уровне. Вкус к сличению списков и редакций
памятников виден на всем пространстве книги.
Еще одним важным для И. И. Смирнова сочинением была Рукопись Филарета.
Как установил еще С. Ф. Платонов, этот в литературном отношении неотделанный
черновой текст в основе своей представляет переработку так называемой «Повести
Катырева-Ростовского» с добавлениями. И для И. И. Смирнова тут возникло поле
для реконструкции, причем реконструкции смысловой, так как сопоставить этот
черновой текст опять-таки было не с чем. В этом сравнении опять проявился вни­
мательный глаз исследователя. Как и в случае с Новым летописцем, И. И. Смирнов
сразу увидел пропуски, изменяющие, как он полагал, смысл известия, например,
в том месте Рукописи Филарета, где говорится о преследовании смолыгянами «се­
верских людей»: «Сиверские ж люди и смолыгяна гнаша по них». По мнению ис­
следователя в этой фразе явно пропущено слово «побегоша». Если его вставить, то
меняется смысл: кто бежал, и кто кого догонял.
Первый исследователь Рукописи Филарета и ее издатель А. А. Кондратьев тоже
обратил внимание на это место, и писал, что тут северяне и смоляне преследуют
воевод Шуйского. Из-за этого казалось, что Рукопись Филарета отступает в трак­
товке событий от «Повести Катырева-Ростовского» (где сказано, что смоляне —на
стороне Шуйского). И. И. Смирнов логическим путем восстановил первоначаль­
ное чтение данного места. Никакой путаницы не оказалось, «напротив, известие
«Рукописи Филарета» сообщает нам то, что тщательно скрывают официальные
источники: разряда и Новый Летописец». Это новое прочтение позволило ис­
следователю сделать вывод о том, что после поражения Болотникова под Калугой
часть царского войска вернулась в Москву, а часть —отправилась преследовать их
(смоляне). И далее сопоставление с другими источниками (записками поляка Диаментовского) позволило ему предположить, что во главе этого войска смолян сто­
ял Дмитрий Иванович Шуйский, тогда как Михаил Васильевич Скопин-Ш уйский
был отправлен в Москву.
С М НЙ'ІЙЙЙ KUH КІІКЙ Б ИСТОРИЧЕСКОЙ ІМЙІЯТИ
ш
Итак, во всех возможных случаях И. И. Смирнов, согласно своей склонности
к логически выстроенной критике, проводил сопоставление как можно большего
числа источников: летописцев, повестей, известий иностранцев, критически интер­
претируя их. При этом он часто исходил в оценке отдельных известий памятников
из их общего понимания, как это всегда требовали для таких текстов как летописи
исследователи шахматовской школы.
Другим принципом сравнения было прояснение смысла одного текста при
помощи других. Здесь особенно важна интуиция и, можно сказать, интеллигент­
ность исследователя, так как при такой операции особенно легко склониться в
сторону удобных для себя построений. И. И. Смирнов в большинстве случаев, как
представляется, оставался на грани разумных интерпретаций. Рассмотрим это на
одном примере с осадой города Алексина12. При определении того, кто сидел во
время калужского периода восстания в «Олексине», изменил ли Алексин царю, для
И. И. Смирнова опять был важен Новый летописец. В нем говорится о воеводе Ива­
не Михайловича Воротынском, который пришел из Алексина, и ушел в Алексин.
Обычно это понималось в том смысле, что воевода находился в самом городе. Но
в Карамзинском хронографе есть место, где говорится, что Алексин был «в воров­
стве», и что воевода был «под Олексином», т.е. осаждал его, так как Алексин нахо­
дился в руках восставших. Об это же пишет Исаак Масса. Следовательно, по мне­
нию И. И. Смирнова, и текст Нового летописца следует понимать иначе.
Это важное обстоятельно, также позволяющее понять отношение И. И. Смир­
нова к источникам. Он не хотел отвергать ни один из них, склоняясь, как это ча­
сто делается, в сторону того, который кажется более достоверным. Он хотел понять
смысл каждого рассказа, объяснить появление любой версии. В Новом летописце
говорится о том, что воевода Воротынский пришел под Алексин из-под Арзама­
са, когда взял Арзамас. Еще Н. М. Карамзин усомнился в этом известии Нового
летописца, поскольку оно противоречит Карамзинскому хронографу, где сказано,
что под Арзамас послали воевод Пушкина и Ододурова. Н. М. Карамзин предло­
жил доверять только Карамзинскому хронографу. Но откуда тогда пришел Воро­
тынский под Алексин, непонятно, т.к. нет никаких известий о том, что он шел пря­
мо из Москвы. И. И. Смирнов предложил разрешить дело следующим образом (тут
он присоединился к мнению Арцыбашева и развил его): Пушкин и Одадуров были
передовым отрядами войска Воротынского. Это позволило исследователю не ис­
ключать рассказ Нового летописца, к которому он, исходя из общей оценки этого
памятника, питал доверие, но не слепое, а основанное на фактах близости Нового
летописца к разрядным записям.
Внимательное прочтение книги И. И. Смирнова показывает, что он был не
только источниковедом, но и историографом, а это — еще более редкий дар. Его
оценки работ предшественников блестящи. Он сумел увидеть главное, характерное
для каждого из них. По мнению И. И. Смирнова большая проблема предшествую­
щей историографии заключалась в том, что хотелось собирать и складывать пока­
зания источников, присоединяя одно к другому. Но из этого ничего не могло по­
лучиться, поскольку источники нужно сравнивать и критически интерпретировать,
а не просто складывать как кубики. И. И. Смирнов пишет: «Карамзин и Соловьев
применили один и тот же прием. Взяв за основу рассказ Нового летописца (допол­
ненный данными разрядных книг о составе воевод под Ельцом и Кромами)... они
присоединили к летописному рассказу известие Буссова и польского дневника о по­
286
статноЕ
врепія и зепісвие ополчения в нйчме кон венй
ражении Болотниковым царских воевод под Ельцом»13. В результате они получили
возможность говорить о разгроме Болотниковым одного воеводы (Трубецкого), имя
которого они взяли из разрядов. Однако такое решение вопроса не может быть при­
знано правильным. Далее Смирнов показывает, что при этом Карамзин соединил
два сражения в одно, а Соловьев повторил это за ним, и что причиной была нехват­
ка источников, так как еще не были опубликованы С. А. Белокуровым разрядные
записи за Смутное время и записки Исаака Массы. Главное, однако, заключается
в неоднократно повторенной И. И. Смирновым мысли: нельзя просто соединять
известия разных источников, даже тогда, когда кажется, что они дополняют друг
друга. Нужно сначала провести источниковедческое их исследование. Тогда это до­
полнение может оказаться мнимым и т.п.
Следующий пример говорит о еще одной особенности рассматриваемой
книги. В работе И. И. Смирнова имеется небольшой комментарий: «Следует от­
метить грубую ошибку Костомарова, допущенную им при изложении событий,
связанных с борьбой у Коломны»14. Н. И. Костомаров использовал текст Нового
летописца в редакции Оболенского, в котором, как заметил И. И. Смирнов, глава
о событиях 1608 г. находится между главами, посвященными восстанию Болотни­
кова. Поэтому Костомаров отнес к этому восстанию события, которые произошли
позднее (попытку захватить Коломну паном Хмелевеким в 1608 г. и сражение князя
Д. М. Пожарского в селе Высоком с отрядом тушинцев). И. И. Смирнов отвергает
часто встречавшееся обыкновение использовать в качестве источников ту редакцию
или те списки памятника (если он сохранился в большом количестве списков), где
находятся интересные для его темы известия. Он исходил из принципа, что нужно
представлять, насколько это возможно, историю текста памятника, и видеть в ней
позднейшие напластования.
Всегда при анализе взглядов ученого, занимающегося такими проблемами,
представляет интерес его отношение к поздним памятникам. Для И. И. Смирнова —
то его отношение, например, к известиям так называемой Ключаревской летописи.
Она была написана в XIX в. ключарем астраханского собора Васильевым. Васильев
написал, что прочитал в одном памятнике 1620 г. описание казни «с раската» и при­
вел это описание. В таком случае всегда сложно понять, что здесь идет от источ­
ника (если он был, что тоже нельзя утверждать однозначно), а что —от домыслов
Васильева и его пояснений. И. И. Смирнов писал: «Как мы должны относиться к
приведенному тексту? Я думаю, что у нас нет оснований сомневаться в том, что дан­
ный текст действительно был взят автором Ключаревской летописи из рукописи,
относящейся к 1620 г. Правда, то, что мы читаем в Ключаревской летописи, несо­
мненно, не подлинный текст, а его переложение на язык начала 19 в.» Далее он все
же предполагает, что именно язык дает основание видеть тут в основе, действитель­
но, текст XVII века. Автору, то есть Васильеву, по мнению И. И. Смирнова, было в
некоторых случаях трудно перевести древний текст на язык XIX в., а упоминание в
тексте «войтов» говорит о том, что оригинал, возможно, был польским или запад­
норусским. И. И. Смирнов даже пошел далее и предположил, что это как раз было
возможным в Астрахани, т.к. выходцы из западнорусских земель могли попасть туда
вместе с отрядами казачьего атамана Ивана Заруцким. Это, конечно, домысел, но
далее на нем исследователь ничего не строит. «Логикам» в текстологии трудно быва­
ет отказаться от домыслов такого рода, так как трудно остановиться, когда кажется,
что «все складывается».
С М
НЙ'ІЙЙЙ KUH КІІКЙ Б ИСТОРИЧЕСКОЙ ІМЙІЯТИ
287
Против этого всегда предупреждал Я. С. Лурье — младший современник
И. И. Смирнова, крупнейший историк летописания своего времени. Я. С. Лурье был
также «логиком» и «реконструктором» в текстологии, но отличия от И. И. Смирно­
ва велики (речь, разумеется, идет о различии в методах, а не в темах —последнее
очевидно). Кроме уже отмеченного отношения к догадкам, есть и другая разница в
их восприятии исследовательского процесса. Я. С. Лурье полагал, что следует отда­
вать предпочтение ранним летописям перед поздними, содержащими легендарные
данные. Эти позднейшие трактовки он, выяснив их вторичный характер, полагал
скомпрометированными. Что касается И. И. Смирнова, то ясно, что поздние источ­
ники не могли игнорироваться им при отмеченном уже его желании использовать
максимальное количество текстов и всем дать свое объяснение.
Наконец, всегда важно отношение к В. Н. Татищеву. Вслед за E. Н. Кушевой и
ее выводом о том, что в руках Татищева была Повесть Иосифа о разорении русском.
Я. С. Лурье всегда был на стороне скептиков в отношении не только позднего лето­
писания, но и В. Н. Татищева.
Разумеется, сказанное не означает, что абсолютно все в книге построено на
анализе источников, что там нет схемы. Во многих случаях И. И. Смирнов обращал
внимание на классовую сущность текстов, например, Нового летописца в духе сво­
ей общей идейной установки найти в восстании Болотникова крестьянскую войну.
Кстати, при этом им были сделаны наблюдения о важной роли в восстании холо­
пов, которые затем развили А. Л. Станиславский и Р. Г. Скрынников, авторы, раз­
рушившие представление о Смуте как о крестьянской войне15.
Наконец, нужно отметить огромное значение для своего времени двух публи­
каций, подготовленных И. И. Смирновым. Обе они проистекали из занятий восста­
нием Болотникова. Первая их них —сборник документов об этом восстании, в ко­
тором впервые были собраны все доступные И. И. Смирнову акты этого времени16.
И вторым изданием была публикация текста Московской хроники Конрада Буссова17. Хроника Буссова является одним из наиболее значимых записок иностранцев
о Смуте. И. И. Смирнов окончательно доказал, что именно Буссов является авто­
ром этого сочинения, которое не имело имени автора в самом тексте и которое в
XIX в. долгое время считалось написанным его зятем —пастором Мартином Бэром,
пока не был открыт настоящий автор. Между тем, авторство здесь важно, поскольку
Буссов не только долгие годы провел в Московии и знал русский язык, но и был
свидетелем событий в разных концах страны: жил в Москве, Угличе, Калуге и Туле,
участвовал в движениях самозванцев, —что делает важными именно его свидетель­
ства. И. И. Смирнов подготовил текст Буссова как академическое издание, значе­
ние которого до сих пор не устарело.
1 См.: Панеях В. М. 1) Борис Александрович
Романов и Иван Иванович Смирнов / / У источни­
ка: Сб. статей в честь члена-корреспондента РАН
С. М. Каштанова. М. 1997; 2) Творчество и судьба
историка: Борис Александрович Романов. СПб.,
2000.
сии. Сборник статей памяти Ивана Ивановича
Смирнова. Л., 1967. С. 5-41.
3 Там же. С. 11.
4Смирное И. И. Восстание И.И. Болотникова.
1606-1607 гг. М.; Л., 1951.
5 Зимин А. А. 1) Исторический архив. Т. VIII.
2Валк С. Н. Иван Иванович Смирнов / / Кре­
(Введение). М ., 1953; 2) История СССР. Т.І. С древ­
стьянство и классовая борьба в феодальной Рос­
нейших времен до 1861 г. Первобытно-общинный
288
СЛіаТНОЕ KI’lIrtlH Н ЗЕіИСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ Б КРИНЕ КОН ВЕКЛ
и рабовладельческий строй. Период феодализ­
10Там же. С. 203.
ма. М., 1956. С. 273—209; 3) Некоторые вопросы
11 И. И. Смирнов долгие годы, до самой смер­
истории крестьянской войны в России в начале
ти был болен редкой болезнью, приковавшей его
XVII в. / / ВИ. 1958. № 3. С. 97-113; Смирнов И. И.
к постели.
1) К истории восстания под руководством Болотни­
кова//В И . 1955. № 10; 2) Онекоторыхвопросах борь­
12 Смирнов И. И. Восстание И. И. Болотнико­
ва... С .358 и др .
бы классов в русском государстве начала XVII в. / /
13Там же. С. 143.
ВИ. 1958. № 12. С. 116—131; 3) К характеристике по­
14Там же. С. 163 (прим. 3).
литики Лжедмитрия II по крестьянскому вопросу / /
15 Станиславский А Л. Гражданская война в
Вопросы социально-экономической истории и
России XVII в. Казачество на переломе истории. М .,
источниковедения периода феодализма в России.
1990; Скрынников Р. Г. 1) Социально-политическая
М., 1961. С. 67-96.
борьба в Русской государстве в начале XVII в. Л.,
6 Лурье Я. С. Критика источника и вероят­
1985; 2) Россия в начале XVII в.: Смута. М., 1988.
ность известия / / Культура Киевской Руси. М.,
1966. С. 122.
16 Восстание И. Болотникова. Документы и
материалы. (Вступит, статья И. И. Смирнова. С. 5 -
7 «Я не создаю гипотез» —(лат.).
40; составители А. И. Копанев, А. Г. Маньков). М.,
8 Смирнов И. И. Восстание И. И. Болотнико­
1959.
ва... С. 164.
9 Там же. С. 100
СіТШТЙ H M f M HUH lil'lilt В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЙЙІЯТИ
11 Буссов К. Московская хроника. 1584—1613.
М .;Л ., 1961.
ш
А. М. Дубровский
НАУКА И ПОЛИТИКА В ОСВЕЩ ЕНИИ
ОПОЛЧЕНИЙ 1611 и 1612 гг.
Судьба исторической науки в России показывает, что события Смутного вре­
мени дали благодатный материал для освещения этих событий в том или ином духе,
отвечавшем потребностям власти. Особенно плодотворна в таком отношении ока­
залась история двух ополчений, боровшихся за освобождение Москвы.
Дореволюционная наука в лице С. М. Соловьева и С. Ф. Платонова создала под­
робную реконструкцию событий Смуты. При этом, истолковывая историю Первого
ополчения, Соловьев придавал большое значение религиозному фактору: «Главный
двигатель этого восстания, начальный человек в государстве в безгосударное время,
находился в Москве; то был патриарх, по мановению которого во имя веры вставала
и собиралась земля»1. Ополчение он характеризовал как движение городов. Его со­
циальный состав он определял следующим образом: «Все это были полки граждан­
ские, полки земских людей, преимущественно людей чистого (не оккупированного
поляками — А. Д.) севера»2. К этим людям присоединилась казацкая рать, то есть
участники прежних антиправительственных движений. В другом месте своего труда
Соловьев отметил, что Ляпунов опирался на дворян и детей боярских, «на чистое
ополчение северных или северо-восточных областей»3. То есть в ополчении особую
роль играли провинциальные служилые люди.
В составе Второго ополчения историк особо подчеркивал роль служилых людей:
«Это были последние люди Московского государства, коренные, основные люди:
когда ударили бури Смутного времени, то потрясли и свеяли много слоев, находив­
шихся на поверхности, но когда коснулись оснований общественных, то встретили и
людей основных, о силу которых напор их должен был сокрушиться»4.
С. Ф. Платонов, по сравнению со своим предшественником, пристальнее
вглядывался в социальный состав сил, действовавших в Смуте. Говоря о первом
ополчении, он отмечал: «Первенствующее значение в народном движении долж­
ны были получить воеводы и дворяне крупнейших городов и уездов и выборные
власти наиболее людных и зажиточных общин», «служилые люди и тяглые горо­
жане», «средние слои московского общества»5. В его истолковании роль патриарха
несколько сглаживалась, так как, по словам Платонова, служилые люди «больших
статей» «раньше прямого призыва со стороны Гермогена уже справлялись о течении
дел в столице и обсуждали политическое положение. В этом отношении особенно
энергичны были рязанцы, у которых... образовались тесные связи со столицею за
время тушинской осады»6. В составе Первого ополчения Платонов отметил дворян
«заречных» городов, клязьменских и заволжских мужиков, остатки новгородских
войск Скопина-Шуйского7. Кроме этих сил к ополчению присоединились люди
290
сшатноЕ
кі’іісін
н :п:тскиі: о п о т я в
ночное
вон
веко
из распавшегося тушинского лагеря: «дети боярские разных городов, романовские
татары, казаки московские и черкасы»8. Во Втором ополчении Платонов отметил
служилых людей, казаков и стрельцов, «служилых людей и «мужиков» Замосковья
и Поморья»9.
Такие сведения об ополчениях дала историческая наука. Идейной обработке
они подвергались главным образом в учебной литературе, формируя историческое
сознание общества.
В дореволюционной гимназии широко использовались в преподавании и
истории учебники Д. И. Иловайского. В учебнике этого автора в монархическом и
патриотическом духе были описаны оба ополчения. Первое ополчение преподно­
силось так: «Гермоген начал рассылать по городам грамоты, призывая народ воору­
жаться на защиту православия. Тогда в областях поднялись служилые люди, и дру­
жины 25 городов двинулись к Москве под начальством Прокопия Ляпунова; с ними
соединились бывшие прежде в службе у тушинского вора казацкие отряды...»10.
Вслед за Платоновым Иловайский назвал ополчение «движением городов»11. Исто­
рик не скрыл распри и ненависти между предводителями ополчения. Во Втором
ополчении он отметил участие «служилых людей, т.е. дворян и детей боярских»12.
Таким образом, Иловайский постарался учесть достижения современной ему нау­
ки и донес важнейшие наблюдения Платонова до сознания гимназистов. Победа,
одержанная Вторым ополчением, и избрание царем Михаила Романова в трактовке
Иловайского были желанным исходом событий внутренней войны для всего насе­
ления страны, удовлетворением общенациональных интересов. Такие идеи вполне
согласовывались с задачей формирования монархических убеждений в обществе.
После Октябрьской революции в исторической науке утвердились воззрения
М. Н. Покровского. В своей книге «Русская история в самом сжатом очерке» он
выдвинул идею крестьянская революции в России в начале XVII в. (так назвалась
глава книги), эта идея определила оценку ополчений 1611 и 1612 гг. «Крестьяне шли
не только против Шуйского, а и против помещиков», — писал Покровский13. По
его мысли, продление внутренней войны угрожало купеческому капиталу полной
гибелью14. Дворяне, оказавшиеся вместе с повстанцами в Тушине, стали тяготить­
ся своим положением. Они надеялись воспользоваться восстанием черни для того,
чтобы устроить свои дела. Но скоро почувствовали себя в Тушино как бы в плену у
казачества и восставших крестьян. Стремления купечества и дворянства соедини­
лись. Из этого и выросло ополчение.
Нижегородский купец Минин стал собирать ополчение и стал обещать тем, кто
пойдёт в него, такое жалование, какого в прежние времена не получала и царская
гвардия15. Не мудрено, что такая мера привела к полному согласию между помещи­
ками и купцами, с одной стороны, и мелкими служилыми людьми и казаками поза­
житочнее, с другой. Те увидели, что служить имущим классам куда выгоднее, неже­
ли якшаться с народной массой и помогать демократической революции16. Защита
родины и защита своей мошны у купеческо-помещичьего ополчения сливались в
одно17. Ополчения в освещении Покровского являлись контрреволюционными
движениями. В 1920-е гг. в восприятии читателя такое определение было клеймом.
Работа Покровского давала революционно-классовое прочтение событий на­
чала XVII в. в России. Историк искренне хотел избавиться от традиционного вос­
приятия Смуты. Ему казалось, что классовый подход к материалу дает истинную
картину происходившего. Такая трактовка воспринималась современниками как
стута т ш
кин
вевй в историчесвой пшти
291
единственно правильное марксистское понимание истории. Использование книги
Покровского в преподавании способствовало внедрению нового освещения исто­
рии ополчений как контрреволюционного движения дворянства и купечества.
1930-е гг. были ознаменованы возрождением преподавания истории и создани­
ем новых школьных учебников по истории СССР. Эти учебники были продуктом
сотворчества историков школы Покровского и историков старой школы. По сути
это был начальный период патриотизации большевистской идеологии и вследствие
этого —исторической науки. На этот процесс оказала большое воздействие сложив­
шаяся перспектива будущей войны. Поэтому в идеологии большевиков произошло
отступление от пролетарского интернационализма в сторону патриотизма.
Однако историки не сразу уловили новые веяния в политико-идеологической
жизни, тем более, что в известном постановлении Ц К партии и СНК СССР ника­
ких конкретных указаний, кроме методических, о преподавании истории не содер­
жалось. В своих построениях и оценках историки во многом оставались верными
воззрениям Покровского. В проспекте учебника, созданного коллективом Н. Н. Ванага (ученика Покровского), события начала XVII в. были определены как «Первая
крестьянская война», главной движущей силой которой были казаки и крестьяне.
Эта мысль полностью соответствовала воззрениям Покровского. Рассказ о Первом
ополчении 1610—1611 гг. включал в себя такие события как: «Смерть Ляпунова. Раз­
гон ополчения казацко-крестьянскими отрядами»18. В последней редакции текста,
опубликованной в 1936 г., параграф 36 носил название «Поражение крестьянскоповстанческих отрядов». В Первом ополчении, по словам авторов, «помещичьей
части ополчения удалось временно подчинить себе руководство крестьянско­
казацкими отрядами»19. А «с сентября 1611 г. стали организовывать помещичьи от­
ряды для дальнейшей борьбы с крестьянской войной»20.
В 1934—1935 гг. над учебниками по истории СССР работала М. В. Нечкина.
Она писала учебник и в коллективе во главе с И. И. Минцем и сама, отдельно.
Сохранился план-проспект той части будущего учебника, которая принадлежала
перу Нечкиной. Вторая глава ее части называлась «Великая крестьянская война
начала XVII в.». Ополчения были определены ею как контрреволюция. «Руково­
дителями контрреволюции» в соответствии со взглядами Покровского были пред­
ставлены дворянство и купечество. Выборы нового царя были названы «победой
контрреволюции»21.
В своем собственном учебнике Нечкина также определила оба ополчения как
контрреволюционные, а Пожарского она назвала «старым контрреволюционе­
ром»22. Оба труда Нечкиной были очень типичны для своего времени.
В 1935 г. в своей речи на VII Всемирном конгрессе Коминтерна Г. Димитров по­
ставил задачу «увязать свою теперешнюю борьбу с... революционными традициями
в прошлом». «Нас касается всякий важный вопрос не только настоящего и буду­
щего, но и прошлого нашего собственного народа, —говорил он. —Мы, коммуни­
сты, —непримиримые, принципиальные противники буржуазного национализма
во всех его разновидностях. Но мы не сторонники национального нигилизма...»23.
Теперь уже со всей ясностью в важном партийном документе было заявлено о важ­
ности патриотического воспитания масс.
1 февраля 1936 г. В «Правде» опубликована рецензия В. Быстрянского на создан­
ные к этому времени проекты учебников. Об учебнике основной группы авторов —
Н. Н. Ванага, Б. Д. Ірекова, С. А. Пионтковского, А. М. Панкратовой —рецензент,
292
СтЯТНОЕ ВРЕШЯ Н ЗЕІПСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НіІЧіШЕ ВОН ВЕКИ
в частности, писал следующее: «Не показано положительное значение борьбы Ми­
нина и Пожарского в деле освобождения страны от ее оккупации иноземцами —
шведами и поляками —и создания национального государства»24. Таким образом,
официальный рецензент предлагал совершенно иную трактовку истории ополче­
ний. При этом Быстрянский делал ссылку на доклад Димитрова, в котором с особой
ясностью был представлен поворот в идеологии большевиков от интернационализ­
ма к патриотизму. В свете этого поворота историкам следовало учесть патриотиче­
ское содержание борьбы участников ополчений против поляков.
Во второй половине 1930-х гг. обозначился идейный поворот в деятельности
партии. Были опубликованы «Замечания» Сталина и др., постановление жюри кон­
курса на лучший учебник. Поэтому новые проекты учебника, созданные после со­
ответствующих разъяснений и указаний, отразили это идейное движение.
В возобновленном конкурсе на лучший учебник по истории СССР побе­
дил авторский коллектив во главе с А. В. Шестаковым (учеником Покровского).
В 1937 г. учебник Шестакова был выпущен тиражом в 100 экземпляров для апроба­
ции. В учебнике Шестакова события начала XVII в. приобрели патриотическую на­
правленность. Здесь ясно звучала антипольская нотка. В 1930-х гг. Польша воспри­
нималась как «белопанская», ее расположение на карте Европы наводило на мысль
о польском коридоре для войск Германии в случае нападения последней на СССР.
Антипольский настрой партийно-государственной власти должны были учитывать
историки. Поэтому поход Лжедмитрия I был представлен в учебнике Шестакова как
исключительно польская авантюра. Именно польские паны «распустили слух, что
сын Ивана Грозного —Дмитрий вовсе не умер в Угличе, а бежал от Бориса Годунова
в Польшу. Поляки подыскали подходящего человека и под видом Дмитрия царе­
вича отправили его со своими отрядами в Москву. Поляки радовались — их план
удался: в Москве сидел царем их ставленник. Лжедмитрий женился на польке Ма­
рине Мнишек и отдал ее отцу во владение много земель»25. В рецензии на учебник,
помещённой в «Литературной газете», автор писал: «Не польский наёмник Лжед­
митрий, а Иван Болотников показан как настоящий крестьянский вождь»26. Такое
освещение событий Смуты определило и трактовку ополчений. Они, с точки зрения
рецензента, совершенно верно были представлены авторами учебника как проявле­
ния «мощного подъема народного патриотизма»27.
Тогда же стал возникать исторический миф о чисто народном составе ополче­
ний, особенно второго. В. Костылев, автор статьи о Козьме Минине, цитируя учеб­
ник Шестакова, писал об ополчении Минина и Пожарского как о «действительно
народном ополчении»28. «Кто в основном составлял массу «зачинщиков» нижего­
родского освободительного движения? —ставил вопрос Костылев. —Сироты посад­
ские..., холопья, беглые крестьяне из разоренных поляками областей. Были там и
мордва, и черемисы, и чуваши. Сам народ во все вникал и всем руководил»29. Слово
«народ» писатель употреблял не в этнографическом, а в социально-политическом
смысле. Это было важное идеологическое понятие, заключавшее в себе высокую
духовную ценность.
Поскольку учебник Шестакова победил в конкурсе и был предназначен для ис­
пользования в школе, он попал на стол Сталину, был Сталиным прочитан и исправ­
лен. Во фразе «первая попытка польских панов поработить русское царство» Ста­
лин сделал поправку —«государство»30. То есть в классово чуждом институте было
подчеркнуто то общее, что роднило с ним современную Россию (СССР). Поляки же
С М
НЙ'ІЙЙЙ KUH КІІКЙ Б ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЙЙІЯТИ
выступали исконным врагом русского государства. Деятельность ополчений была
определена как антипольская, без классовых интересов купцов и дворян, как это
было представлено у Покровского.
Та же патриотическая точка зрения была представлена в учебнике О. Жемчу­
жиной и С. Глязера: «Впервые перед угрозой общей иноземной опасности соеди­
нились на время разные слои населения. Все они боролись за изгнание поляков и
шведов и за дальнейшее укрепление государства»31. Это говорило о том, что исто­
рики усвоили главное требование, основное содержание заказа, с которым к ним
обратилась власть.
Патриотическая (особенно антипольская) точка зрения на ополчения была за­
креплена не только в учебной литературе, но и научно-популярной. Так, в 1939 г., на­
чиная с августа, вышли в свет брошюры Е. Герасимова «Иван Сусанин», А. А. Савича «Борьба русского народа с польской интервенцией в начале XVII в.»32, В. Петрова
«Польско-шведская интервенция в Карелии в начале XVII в.»33, А. И. Козаченко «Раз­
гром польской интервенции в начале XVII в.», Н. Е. Подорожного «Разгром польской
интервенции в начале XVII в.»34.
В предисловии к изданной в 1939 г. монографии П. Г. Любомирова о нижего­
родском ополчении редактор издательства писал: «В исторической схеме, сложив­
шейся под непосредственным воздействием Покровского выпали все моменты, со­
ставлявшие с полным правом «национальную гордость великороссов». Между тем
пережитые нами годы героической борьбы народов нашего Союза должны привлечь
наше особое внимание к героическим страницам их исторического прошлого»35.
Во время Великой Отечественной войны патриотизация преподнесения исто­
рии еще больше усилилась, что сказалось на освещении ополчений. Указания
власти в этом отношении содержались в рецензии партчиновников М. Морозова
и В. Слуцкой на два тома «Очерков истории СССР», подготовленных в Институте
истории АН СССР. «В томах слабо и бледно показано героическое прошлое рус­
ского народа, его лучшие люди и традиции. Например, народным ополчениям и
славной борьбе русских против польских интервентов в XVII веке посвящено все­
го 10 страниц. Причем излагается этот замечательнейший период в истории нашей
родины скупо, без всякого патриотического чувства»36. Таким образом, в массовом
сознании закреплялся миф о народном составе ополчений. Этот миф сосущество­
вал с научным представлением об ином социальном составе войска, собранного для
освобождения Москвы.
После войны учебник Шестакова был сменен другим учебником. Учите­
ля были недовольны слишком сложным изложением материала, не подходящим
для учащихся 3-4 классов. С 1949 г. в школьное преподавание пришел учебник
B. Г. Карцова. Позже автор переделал свой текст совместно с детским писателем
C. П. Алексеевым. Их учебник выдержал 9 изданий (1956—1964 гг.). В нем события
начала XVII в. были сведены к борьбе против поляков. В учебнике не было имен
ни Лжедмитриев, ни Болотникова. Соответствующий параграф так и назывался
«Борьба с польскими захватчиками»37. «Весть о захвате Москвы разнеслась по всей
России, —писали авторы. — Народ сам начал подниматься на борьбу с врагом»38.
Ополчение авторы определили как народное. Оно «двинулось через многие русские
города и села к Москве. По пути оно росло и росло. В него вливались все новые до­
бровольцы. Вместе с русскими шли татары и другие народы Поволжья. Присоеди­
нились к нижегородским ополченцам и украинские отряды. Весь народ поднимал­
ОТіаТНОЕ ВРЕАІЯ
и
ЗЕАІСВИЕ
ополчени я в н а ч а л е в о н в е в а
ся на борьбу с врагом»39. По сути, в учебнике Алексеева и Карпова патриотическое
прочтение истории ополчений было доведено до предела.
Так на смену революционно-классовому мифу об ополчениях пришел миф
государственно-патриотический. Вдумываясь в мотивы действий историков, нель­
зя не поставить вопроса об искренности этих людей. Что тут шло от добросовест­
ного заблуждения, от увлеченности новым прочтением истории, а что от конъюн­
ктурной житейской позиции? Возможно, было как то, так и другое. Как говорилось
выше, Покровский, а вслед за ним и его ученики, свято верившие в марксизм, были,
скорее всего, вполне искренни. Позже учеников Покровского власть убедила в од­
носторонности их подхода к истории, в забвении патриотизма. И тут, видимо, было
вполне честное принятие новых идейных веяний. Ирония по отношению к идео­
логическому повороту, скептицизм могли проявляться скорее у историков «старой
школы». Так, читая спецкурс по истории Смуты в Институте философии, литера­
туры, истории (ИФЛИ), Ю. В. Готье мог сказать: «Как считает марксизм сегодняш­
него дня...». Но, видимо, отказ от исключительно классовой позиции и принятие
патриотизма не могли не вызывать сочувствия у этой части ученых. Карпов, чье
научное творчество относилось в основном к послевоенному периоду, как совре­
менник Великой Отечественной войны, не мог не осознавать важности патриотиче­
ского воспитания граждан страны. Вместе с тем, как человек, много занимавшийся
методикой преподавания истории, он понимал необходимость упрощения истори­
ческого материала для младших школьников. И хотя внутренне он дистанцировал­
ся, как от большевиков (его потряс расстрел его брата, участника Кронштадтского
восстания), так и от их противников в гражданской войне, думается, что и он был
вполне искренним при изложении истории освобождения Москвы в 1612 г.
Однако с какими бы мотивами и внутренней убежденностью ни действовали
историки, миф, который они проповедовали, есть миф. И история Смуты оказалась
благодарным материалом для создания таких мифов.
1 Соловьев С. М. История России... Кн. ГѴ.
Тома 7 -8 . М., 1989. С. 615.
2 Там же. С. 608.
3 Там же. С. 627.
4 Там же. С. 645.
13 Покровский М. Н. Избранные произведе­
ния. Кн. 3. Русская история в самом сжатом очер­
ке. М., 1967. С. 67.
14Там же. С. 68.
15 Сведения о денежном жаловании, которое
5 Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты
получали служилые люди, призванные в ополче­
в Московском государстве XVI и XVII вв. Опыт
ние, Покровский скорее всего взял из работы Пла­
изучения общественного строя и сословных отно­
тонова. (Платонов С. Ф. Очерки по истории Сму­
шений в Смутное время. М., 1995. С. 315, 323, 333.
ты... С. 348). Платонов привел денежные оклады
6 Там же. С. 316.
служилых людей разных статей и сопоставил их
7 Там же. С. 319.
оклады с тем, который получил сам Пожарский в
8 Там же.
1604 г.
9 Там же. С. 350, 356.
10 Учебники дореволюционной России по
истории. Д. Иловайский. Краткие очерки русской
истории. М., 1993. С. 265.
16 Покровский М. Н. Избранные произведе­
ния. Кн. 3. С. 72.
17Там же. С. 73.
18 Архив РАН. Ф. 359. Оп. 2. Д. 273. Л. 134—
11Там же. С. 266.
135; Историю —в школу: создание первых совет­
12Там же. С. 267.
ских учебников. М., 2008. С. 84.
стута т ш кин ввка в исторической папіяти
19ВапагН. II , Греков Б. Д ., Панкратова А. М.,
Пионтковский С. А. История СССР. Учебник для
средней школы. Ч. I. М ., 1936. С. 122.
27Там же.
28 Костылев В. Козьма Минин / / Литератур­
ная газета. 1937. 15 сентября. С. 3.
20 Там же. С. 123.
29Там же.
21Архив РАН. Ф. 1820. On. 1. Д . 183. Л. 10.
30 РІАСПИ. Ф. 558. On. 11. Д. 1584. Л. 28.
22 РІАСПИ. Ф. 17. Оп. 120. Д. 357. Л. 231, 232.
31 Жемчужина О., Глязер С. Элементарный
23Димитров Г. Наступление фашизма и зада­
курс истории СССР с краткими сведениями по
чи Коммунистического Интернационала в борьбе
за единство рабочего класса против фашизма. Д о ­
клад на VII Всемирном конгрессе Коммунистиче­
ского Интернационала 2 августа 1935 г. М., 1958.
С. 67-68.
всеобщей истории. М., 1937. С. 92.
32 Книжная летопись. Орган гос. библиогра­
фии. 1939. № 37.
33Там же. № 38.
34Там же. № 57.
24 Быстрянский В. Критические замечания
35 Предисловие / / Любомиров П. Г. Очерк
об учебниках по истории СССР / / Правда. 1936.
истории нижегородского ополчения 1611-1613 гг.
1 февраля. С. 2—3.
М., 1939. С. 3.
25 Шестаков А.В. и др. Элементарный курс
истории СССР с краткими сведениями по всеоб­
щей истории. М., 1937. С. 41.
26 Сосонкин И. История великой семьи наро­
дов / / Литературная газета. 1937. 30 августа. С. 2.
296
36 РІАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 340. Л. 97.
37Алексеев С. П., Карцев В. Г. История СССР.
Учебная книга для 4-го класса. М., 1957. С. 32.
38Там же.
39Там же. С. 34.
СШЫТНОЕ ВРЕШа Н ЗЕШСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ Б НАЧАЛЕ БОН ВЕКИ
ПРИЛОЖ ЕНИЯ
ПРИГОВОР ПЕРВОГО ЗЕМСКОГО ОПОЛЧЕНИЯ
(1611 года, июня 30)
Лета 7119-году июня в 30-й день. Московского государства разных земель ца­
ревичи1и бояре, и окольничие, и чашники2 и стольники, и дворяне, и стряпчие, и
жильцы, и приказные люди, и князи, и мурзы, и дворяне из городов, и дети бояр­
ские всех городов, и атаманы, и казаки, и всякие служилые люди, и дворовые, кото­
рые стоят за дом пресвятыя богородицы и за православную христианскую веру про­
тив раззорителей веры христианские, польских и литовских людей, под Москвою3,
приговорили, и выбрали всею землею4, бояр и воевод, князя Дмитрия Тимофееви­
ча Трубецкого да Ивана Мартыновича Заруцкаго да думнаго дворянина и воеводу
Прокофья Петровича Ляпунова5, на том, что им, будучи в правительстве, земским
и всяким ратным делом промышляти6 и расправа всякая меж всяких людей чинити
в правду7, а ратным и земским всяким людем их бояр во всяких земских и в ратных
делах слушати всем8.
1. А поместьям за бояры быти боярским, а взяти им себе поместья и вотчины
боярские, и окольничих, и думных дворян, боярину боярское, а окольничему
окольническое, примеряся к прежним большим бояром, как было при прежних
российских прироженных государех9. А которые дворцовые села и черные воло­
сти10 и монастырские села, и боярские и окольничих и думных дворян поместья
и вотчины розняли бояре по себе без земского приговору и дворяном и детям
боярским раздали, они ж бояре, вновь в додачу к старым их окладам или сверх
их окладов, и те новые поместья у тех у всех отняти и отписати в дворцовые села,
а черные волости в Дворец, а поместные и вотчинные земли отписав, раздати
безпоместным и разоренным детем боярским, которые поместей своих отбыли
от литовского разоренья. А Дворец и Большой Приход и Четверти устроить по
прежнему, как было преж сего на Москве и доходы хлебные и денежные збирати
в Дворец и Чети.
2. А в дворцовые ж села и черные волости, которые розданы бояром и окольни­
чим, и стольником, и стряпчим, и дворяном большим, и дворяном же из городов, и
детем боярским, которые сидели на Москве и в осаде и по городам за Московское ж
государство, и которые были в Тушине и в Калуге, и по иным Северским городом,
не по их мере оклады и дачи, и их верстать с теми, которым давано на Москве за
осадное сиденье и за раны по их мере, и в поместном окладе и в дачах, и в денежном
жалованье учинить их равно. А которым за московское сиденье на Москве и в Ту­
шине, и в Калуге даны оклады и дачи, и денежное жалованье не по их мере и не за
службу, и у тех по сыску окладов и денежнова жалованья убавливать, а оставливать
им по их мере; а лишек, что у них возмут, раздать в раздачу.
ПРИЛОЖЕНИЯ
297
А которым бояром же и дворяном и детем боярским и всяким людем поместья
даны вновь на королевское и на королевичево Владиславово имя из дворцовых сел
и из черных волостей, а старые поместья за ними опроче тех дачь есть, — и у тех
ту новую королевскую и королевичеву дачу отнять и роздати безпоместным же и
разоренным, а которым новиком безпоместным или малопоместным и при короле
и при королевиче даваны выморочные или отцовские поместья, а старых поместей
за ними, опроче тех дачь, нет, и у тех поместей не отымать.
3. А которые воеводы ныне по городам и здеся в полкех, имали себе поместья
самовольством без боярского и всей земли совету из дворцовых сел и из черных во­
лостей, и из боярских, и из дворянских поместей и из вотчин, или которые взяли,
бив челом ложно о сте четвертях, а владеют пятью сты и иные и тысячами, —ив тех
лишних землях и в доходех тех помещиков счесть, а по счету с тех лишних земель
доходы и владенье на них доправити; а тот лишек, что за ними было поместное и
вотчинные земли, роздать в роздачу безпоместным же и малопоместным и разорен­
ным, что кому доведется; а дворцовые села и черные волости отписать во Дворец.
4. А которые чашники и стольники, и стряпчие, и дворяне большие, и жиль­
цы, и дворяне ж, и дети боярские из городов, и всякие служилые люди ныне под
Москвою в полкех служат, и за православную христианскую веру стоят (с) землею
вместе без съезду, а поместей за ними нет, или у которых поместья разорены, и по­
местьями своими не владеют от литовского разоренья, и тех для их бедности и разо­
ренья испоместить всех из тех поместей, что по нынешнему боярскому и всей Земли
приговору отпишут у бояр и у дворян, и у детей боярских, которые ныне на Москве;
и что отпишут у бояр же и у всяких людей новых поместей, что кому давано сверх
старых поместей или сверх окладов и излишних земель; а будет бедных безпоместных и разоренных дворян и детей боярских теми поместьи не испоместят, и им ис­
поместить, поговоря бояром со всею землею, где пригоже.
5. А которые дворяне и дети боярские разных городов посланы с Москвы с по­
слы под Смоленск, с боярином со князем Васильем Васильевичем Голицыным с
товарищи, и ныне засожены в Литве, и которые сидели в Смоленску в осаде и по­
биты от Литвы, а у них остались жены и дети, и у тех поместей не отьимать, а велети
владели женам их и детем, а у которых жон и детей нет, и те поместья и вотчины от­
писать и доходы с них всяких сбирать в Дворец, а людей их из поместей и из вотчин
не высылать и велети им давать корм, как мочно сытим были; а ково бог из Литвы
вынесет, и тем поместья их и вотчины поворотить назад.
6. А которые старые вотчины за патриархом и за митрополиты, и за владыки и
которые села даны в вотчины ж в Дом к соборной пречистой богородицы и к Благо­
вещенью, и к Архангелу, и к иным соборным церквам, и в монастыри блаженныя
памяти по государех царех и по их царских родителях, и тех вотчин у патриарха и у
всяких властей, и у монастырей, и у соборных церквей всяких церковных земель не
отьимать и в роздачу не роздавати, а которые розданы до сех мест и те поворотили
опять за патриарха и к соборным церквам, и за монастыри, а про ратных людей со­
бирать с них корм в Дворец.
7. А которые дворяне и дети боярские померли и побиты, а после их остались
жены и сыновья, и у тех вдов и у сыновей поместей не отымали; а у которых оста­
лись жены с дочерми, а сыновей нет, и тем вдовам давали поместья с дочерьми на
прожиток по уложенью, примерясь к прежнему, как преж сего вдовам с дочерьми
на прожиток давано; а у которых жон и детей не осталось, и те поместья раздавали
298
ОПЫТНОЕ ВРЕГПЯ Н ЗЕШИЕ ОПОЛЧЕНИЯ Б НЛЧ№ БОН ВЕКО
в раздачу роду их и племени безпоместным и малопоместным, а мимо родства их
не отдавати.
8. А которым дворяном и детем боярским, и всяким людем за московское си­
денье и за ту службу, которые были в походе с боярином и воеводою со князем Ми­
хаилом Васильевичем Шуйским и которые сидели по городам за Московское го­
сударство, даваны на Москве вотчины из которых нибудь земель опричь родовых
вотчин и старинных поместей, и тех вотчин ни у кого не отымать. А у которых дво­
рян и у детей боярских, и у приказных, и у всяких людей в разгром, как за грех всего
православного христианства литовские люди Московское Государство разорили и
выжгли, вотчинные жалованные грамоты и людские всякие крепости погорели, и
тем давать новые вотчинные жалованные грамоты и всякие крепости. А которым за
московское осадное сиденье дано и им о том бити челом бояром и всей Земле, чтоб
им дати вотчины из их из старых и из новых поместей против тех вотчинников, ко­
торым давано на Москве; а бояром, поговоря со всею Землею, вотчины давати воль­
но, а давати вотчины против прежняго приговору с окладов со ста четьи по двадцати
четвертей, и прежняго приговору патриарха Ермогена московского и всеа Руссии и
ныне пожало вати бояром ни в чем не нарушити.
9. А которые дворяне и дети боярские, и всяких чинов люди съезжали с Москвы
и были в Тушине, и в Калуге и сидели по городам, и тем давати вотчины против мо­
сковских сидельцов как давано на Москве, из старых и из новых их поместей, кто
кому в версту, а не против тех окладов, которые им учинены в таборах.
10. А у которых стольников и у стряпчих, и у дворян больших, и у жильцов, и
у дворян же, и у детей боярских из городов поместья в Смоленску, в Дорогобуже,
на Белой, в Вязьме, в Можайску и в иных в порубежных городех от литовские
стороны и в украйных в Северских городех от крымские стороны разорены и запустошеньг от литовских и от крымских людей, а сами они ныне служат с землею
вместе, и про тех дворян и детей боярских сыскивать городы11 и по сыску давать
поместья в иных замосковньгх городех, как им мочно сытим быть; а смольняном и
беляном, и дорогобуженом, и вязмечем, и можайчем, и всем разоренным городам
поместья давати наперед12.
11. А которым дворяном даваны вотчины на Москве за московское осадное си­
денье в Смоленску и на Белой, и в Дорогобуже, и в Вязьме, а ныне те их вотчины
от Литвы разорены, и ими не владеют, и тем дворяном давати вотчины в иных го­
родех из старых и из новых поместей по прежнему уложенью, а дворяном и детем
боярским всех городов про разоренье свое и про поместья сказывать и бояром и
всей земле бити челом в правду и старых поместей за собою не таити, и поместным
безпоместными себя не называти, и не разореньгх поместей в раззоренье ложно не
писать, и в четвертях лишку себе не имать. А хто поместной сын боярской назовет
себя безпоместным, а поместье старое за собою утаит, или неразореное поместье
назовет разореным, а вновь возмет себе поместье ложно, или в четвертях припишет
хто себе лишек13, а хто на кого скажет в правду, и про то подлинно сыщется, и у тех,
хто возмет ложно, те поместья имати назад и отдавати безпоместным и разоренным.
12. А которые бояре и дворяне и дети боярские и дьяки и всякия приказные
люди ныне на Москве с литвою, а братьи их и дядья, и дети, и племянники ныне в
полкех, а поместей за ними нет, а сами служат, и тем поместья в их оклады давати,
как пригоже. А что за их окладом останется и то отдавати разных городов дворяном
и детям боярским в роздачу. А которые поймали племяни своего поместья и вот­
ПРМОЖСНИЯ
299
чины до сего приговору и умышленьем для береженья, а поместья за ними старыя
есть, и у тех поместья и вотчины отнять и в раздачу раздать иным, кому доведется.
А которые посямест сидят на Москве с литвою без жон и без детей, а в полки не едут
воровством и тем поместей и вотчин не отдавати14.
13. А которые дворяне и дети боярские на земскую службу под Москву майя по
25-е число не бывали15, а по боярскому и всей Земли прежнему приговору16 велено
у них поместья отымать и в раздачу роздати безповоротно; и после того приговору
многие на службу приехали и бьют челом бояром и всей Земле, что они посяместа
не бывали для бедности и раззоренья, и про тех сыскать городы17 и сыски имать за
дворянскими руками. Да будет по сыску которые посяместа не бывали для бедно­
сти и разоренья, а не ленью и не воровством, и тем по их челобитью для бедности и
разоренья поместья поворотить. А которыя посяместа июня по 29-й день не бывали
и впредь скоро на службу не будут, а в сыску про них дворяне скажут, что они не едут
своею ленью и воровством, а не от бедности; или которые, быв на службе, съехали
без боярского отпуску, а на службе им быти мочно, и у тех поместья отнять и в раз­
дачу раздать тем, которые служат, безповоротно.
14. А у которых дворян и детей боярских поместья иманы не по нетам, по лож­
ному челобитию, а они были на Москве по неволе или по городом от литовскою
раззоренья, а впредь они сами на службе объявятся, и тем поместья и вотчины поворотити назад; или которые вдовы и недоросли были на Москве, а ныне и с детьми
вышли, или которые скитаются по городам у родимцов, и поместьи у них поймали
заочно, а впредь они объявятся ж, — и тем вдовам и недорослям поместья отдати,
чтоб им до конца в раззоренье не быти.
15. А которые дворяне и дети боярские посланы по городом в воеводы и на вся­
кие посылки в збор, а на службе им быти мочно, и тех из городов и из посылок пере­
менить, и велети им быти в полки тот час, а на их место послать дворян сверстных
и раненых, которым на службе быти не мочно18. А с которыми воеводы и с дворяны
поехали по городом дети их и племянники без отпуску, а поместья за ними есть, —
и у тех поместья отъимать и в раздачу раздати безповоротно.
16. А в Поместном Приказе19для поместных дел посадити дворянина из боль­
ших дворян, а с ним дьяков, выбрав всею Землею20, и велети испоместити наперед
дворян и детей боярских бедных разореньи безпоместньи и малопоместных, кото­
рые поместьями своими не владеют от литовского раззоренья; а за которыми были
в поместьях дворцовыя села и черные волости, нынешняя боярская новая дача и
тем поместей наперед не отдавати до тех мест, покаместа бедных и раззоренньи всех
не поместят21.
17. А которые атаманы и казаки служат старо, а ныне похотят верстатся помест­
ными и денежными оклады и служить с городы22, и тех за их службы поместными
и денежными оклады поверстать, смотря по их отечеству и по службе; а которые
атаманы и казаки верстаться не похотят и тем атаманом и казаком и стрельцом давати хлебный корм с Дворца, а деньги из Большова Приходу и из Четвертей во всех
полкех равно23. А с приставства из городов и из дворцовьи сел и из черньи волостей
атаманов и казаков свесть, и насильства ни которого по городам и в волостях и на
дороге грабежев и убивствачинити не велети; а посылати по городом и в волости для
кормов дворян добрых, а с ними для россылки детей боярских и казаков и стрельцов
и велети кормы збирать по указу, почему приговорят и укажут бояре, а мимо указу
никакого насильства и раззоренья крестьяном не чинити24.
300
ОПЫТНОЕ BPErtIH Н ПЕШИЕ 0П0ЙЧЕНИЯ Б НЙЧЙЙЕ БОН ВЕКЙ
18. А только на Москве в полкех и под Москвою, и по городом, и в волостях
или по дорогам дети боярские и казаки, и стрельцы и холопи боярские, или какие
люди ни буди учнут воровать, разбивати и грабити, и душегубство чинитии про то
сыскивати всякими мерами, и от всякого воровства унимать и наказанье и смерт­
ную казнь чинити, а на то устроить Разбойной и Земской приказ потому ж, как
преж сего на Москве было25.
19. А строить Землю26 и всяким земским и ратным делом промышлять, бояром,
которых изобрали всею Землею по сему всее Земли приговору27. А смертною казнью
без земскаго и всей Земли приговору бояром не по вине не казнити и по городом не
съсылати и семьями и заговором ни кому ни кого не побивати и недружбы ни кото­
рые ни кому не мстити. А кому до кого какое дело, и о том о управе бити челом боя­
ром и всей Земле. Ахто учнет ходити скопом и заговором и кого хто убьет до смерти
по недружбе, или на кого хто скажет какое изменное земское дело, —и про то сы­
скивать в правду, а по сыску наказанье и смертную казнь над ними чинити бояром,
поговоря со всею Землею, смотря по вине; а не объявя всей Земле, смертные казни
ни кому не делать и по городом не съсылать; а хто кого убьет без земскаго приговору
и того самого казнити смертью28.
20. А меньшим воеводам без боярскаго ведома из полков от себя по городом
воевод и приказных людей и в збор для всяких дел и для денежных доходов не по­
сылать29; а у которых воевод в полкех кабаки и торги и те кабацкие и таможенные
деньги вперед збирати из Большого Приходу верным целовальником и отдавати в
казну в Большой Приход. А которые воеводы до сего приговору имали кабацкие и
таможенные деньги, и с проезжих телег збирали пошлины на себя, и про то сыскать
записными книгами, а по сыску те деньги взяти у них в Большой же Приход и впе­
ред со всех городов всякие таможенные и кабацкие деньги и всякие доходы збира­
ти верным целовамником, и отдавати в Большой Приход и Четверти30. А печать к
грамотам о всяких делах устроити земскую, и о больших о земских делах у грамот
быти руке боярской31.
21. А ратные всякие большие дела ведать бояром и розрядным дьяком в Боль­
шом в одном Разряде32и неты дворян и детей боярских33изо всех полков присылать
в Большой же Разряд. А которые дворяне и дети боярские и всякие ратные люди
ныне под Москвою за православную христианскую веру от литовских людей будут
побиты или от ран изъувечены, и тех убитых и раненых записывати в Разряде, а
послуги их писать воеводам и головам по полком; и присылать в Большой Разряд
за руками34, как и преж сего было; чтобы впредь всяких ратных людей служба в заб­
венье не была; а послуги всяким ратным людем писати про себя в правду, как душа
Богу и всей Земле дана35, а не лгати.
22. А поместные и вотчинные всякие дела ведати в одном Поместном Приказе,
а в иных полкех поместных дел не ведати, и грамот поместных и вотчинных не давати, чтоб в поместных делах смуты не было36.
23. А которые дворяне и дети боярские в нынешнее смутное время и в раззоренье37 вывозили у своей же братьи у дворян и у детей боярских крестьян и людей, и
которые, от них выбежав, живут по городом по посадом и про то по их челобитью
сыскивати, а по сыску крестьян и людей отдавать назад старым помещикам38.
24. А буде бояря, которых выбрали ныне всею Землею для всяких земских и
ратных дел в правительство, о земских делах радети и расправы чинити не учнут во
всем в правду, и по сему земскому приговору всяких земских и ратных дел делати
ПРИЛОЖЕНИЯ
301
н е станут, и за ни м и всяки е зем ски е дела постановятся, или которы е воеводы бояр
во всяких делах слуш ати н е учнут, и нам всею Землею вольно бояр и воевод перем ен и ти 39, и в то м есто вы брати ины х, поговоря со всею Землею , хто будет болию к
зем ском у делу пригодится40.
На обороте подлинного приговору по склейкам подписано тако:
Диок Истома Корташов
Диок Николай Новокрещенов
Диок Марко Поздеев
На подлинном же приговоре в рукоприкладстве пишут тако:
Боярин князь Дмитрии Тимофеевич Трубецкой
Прокофей Ляпунов и в боярина Ивана Мартыновича Заруцкого руку приложил.
Под тем значит рукоприкладство не на Русском диалекте.
Затем явствует:
Окольничей Артемей Васильевич Измайлов руку приложил
Князь Иван князь Андреев сын Голицын
Мирон Вильяминов руку приложил
Стольник Тимофей Измалов руку приложил
К сему приговору Иван Шереметев руку приложил
А сверх того значит рукоприкладство ж Пленника (у Карамзина Ключника), Векошника, Жильца, да разных городов, Кашина, Лихвина, Дмитрова, Смоленска, Росто­
ва, Ярославля Большаго, Можайска, Калуги, Мурома, Володимира, Юрьева, НижневаНовгорода, Пашехонья, Брянска, Романова, Вологды, Галича, Мещерска, Архенгельскаго
города, Переяславля Залескаго, Костромы, Воротынска, Юрьева Польскаго, Волхова,
Звенигорода. Да разных полков Трубецкаго, боярина Ивана Мартыновича Заруцкаго,
князь Петра Володимировича Бахтеярова, Прокофья Лепунова, Мирона Вельяминова,
атаманов, судей, ясаулов, сотников, и в место своих станиц, и казаков. А сверх вышеписанного значит рукоприкладство ж многих, но только в оном окроме имян и фамилей
чинов не писано.
1 Это указание на «царевичей», собравшихся
ополчения, показывающие, что его воеводы стре­
в ополчении, видимо, является отсылкой к уча­
мились превратить военное движение ополчения в
стию в движении касимовских и сибирских ца­
борьбу за веру. На самом деле все было сложнее,
ревичей. В государстве тогда был еще один «царе­
в составе польско-литовского гарнизона было
вич» Иван Дмитриевич —сын Марины Мнишек и
немало православных людей, да и католики -
Лжедмитрия II. Трудно представить, что речь идет
христиане. Однако в целом действия «литвы» еще
именно о нем, в этом случае его должны были на­
со времен Лжедмитрия I воспринимались как
звать по имени. Хотя, возможен и определенный
враждебные православию, тушинцы и сторонни­
компромисс в ополчении с одним из его главных
ки Лжедмитрия II разоряли многие монастыри и
представителей Иваном Мартыновичем Заруц-
грабили архиерейскую казну. Поэтому мотив рели­
ким, покровительствовавшим вдове самозванца
гиозной борьбы и стал одним из основных объеди­
Марине Мнишек и ее сыну.
няющих лозунгов ополчения.
2 Чашник - придворный чин.
4
Ссылка на выбор воевод «всею землею»
3которые стоят за дом пресвятыя богородицы
означает действие в ополчении земского собора.
и за православную христианскую веру против раз-
Хотя само это словосочетание в источниках не
зорителей веры христианские, польских и литовских
употребляется. Впервые о земских соборах загово­
людей, под Москвою... — это декларируемые цели
рили славянофилы в середине XIX века. Однако,
302
СЛИТНОЕ ВРЕіІІЯ Н ЗЕіШИЕ ОПОЛЧЕНИЯ Б М О Е »0» ВЕКО
несмотря на то, что сам этот термин является ис­
ставители высших чинов московского дворянства
следовательской конструкцией, он точно обозна­
смогли сконцентрировать в своих руках обширные
чает суть явления, связанного с развитием орга­
земельные владения, пополнявшиеся за счет фонда
нов сословно-представительной власти в Русском
выморочных земель или переходивших в их руки от
государстве. Из преамбулы приговора очевидно,
«изменников» царя Василия Шуйского. С другой
что в документе стремились отразить представи­
стороны, бывшие тушинцы действовали аналогично
тельство в ополчении всех «чинов» и, через них,
на тех территориях, которые не подчинялись царю
участие «всей земли» в делах земского движения.
Василию Шуйскому. Все это привело к тяжелому
5 Последовательность упоминания воевод
расстройству земельного обеспечения служилых
ополчения очень важна, она следует местниче­
людей, многие из которых потеряли свои поместья
ским представлениям служилых людей и пока­
и вотчины, успевавшие несколько раз переходить из
зывает, что в Первом ополчении были признаны
рук в руки. Продолжали сказываться и последствия
боярские чины, полученные кн. Д. Т. Трубецким и
голода начальных лет XVII века, а также многочис­
И. М. Заруцким от Лжедмитрия II. Поэтому они
ленных военных действий сторонников и противни­
упомянуты на первом месте в приговоре. Органи­
ков самозванцев в центре государства.
затор ополчения думный дворянин П. П. Ляпунов
10 черные волости —черносошные земли были
назван последним в этом триумвирате воевод, хотя
населены свободными общинниками, не имевшими
на деле его роль как организатора всего движения
над собою власти помещиков и плативших подати
была более значительной. Некоторое время спустя
непосредственно в государственную казну. В связи с
уже никто не станет вспоминать о происхождении
этим в черносошных землях было более развиты тра­
боярских чинов у воевод ополчения, их станут
диции мирского устройства и самоуправления.
называть боярами Московского государства, по­
11 сыскивать городы... — то есть расспраши­
казывая, что свой боярский чин они получили от
вать окладчиков и других дворян из служилых «го­
«земли», по решению земского собора.
родов» о поместном обечпечении дворян, служив­
6 земским и всяким ратным делом промышля-
ших с ними с одного уезда
т и...~ Приговор устанавливал власть воевод не толь­
12 а смольняном и беляном, и дорогобуженом, и
ко над теми, кто пришел воевать под Москву, но и над
вязмечем, и можайчем, и всем разоренным городам
городами, признававшими земское ополчение как
поместья давати наперед... — здесь перечислены
временное правительство всего Русского государства.
дворяне и дети боярские, служившие в городах «от
7 и расправа всякая меж всяких людей чинити
Литовской украйны» по Смоленску, Белой, Дорого­
в правду... —понятие «расправы» связано здесь не с
бужу, Вязьме и Можайску. Эти уезды были разоре­
судебным преследованием, а с соблюдением спра­
ны походом польского короля Сигизмунда III под
ведливого суда, подчиненного «правде». То есть
Смоленск, начавшимся в сентябре 1609 года.
такому устройству, которое бы отвечало традици­
13 или в четвертях припишет хто себе ли­
ям управления, нарушенным Смутным временем.
шек. .. —размеры поместья измерялись в четвертях,
8 а ратным и земским всяким людем их бояр во
в соответствии с поместными окладами. Средние
всяких земских и в ратных делах слушати всем... —
поместные оклады служилых людей были в преде­
Приговор содержал договоренность о признании
лах 300—800 четвертей. На деле многие служилые
власти воевод, обязывавшихся соблюдать справед­
люди захватывали столько земли, сколько могли
ливые принципы управления, и, одновременно, о
удержать за собой.
подчинении им. Показательно, что уже здесь все
воеводы ополчения названы боярами.
14В статье 12 Приговора устанавливался поря­
док распределения поместий и вотчин тех людей,
9 Первый же пункт Приговора касался самого
кто по каким-либо причинам не служил в ополче­
главного, волновавшего служилых людей вопроса
нии, а оставался в Москве. Хотя прямо они не на­
о справедливом распределении поместной и вот­
зываются изменниками, но из содержания статьи
чинной земли. Используя свое положение членов
очевидно, что в ней разработан механизм конфи­
Думы, многие бояре, окольничие и другие пред­
скации их земельных владений. В том случае если
ПРИЛОЖЕНИЯ
303
под Москвою находились их братья, дети и другие
ближайшие родственники, тогда поместья и вот­
17Сыскать городы —расспросить дворян и де­
тей боярских одного служилого «города»
чины могли уйти в род, но ровно настолько, чтобы
18 В ополчении следовали обычной практике
удовлетворить нужды беспоместных родственни­
назначения на службу в городовые воеводы тех, кто
ков. Все остальное должны были отдать в раздачу
по каким-то причинам (чаще всего из-за ран и уве­
другим служилым людям. Предвидя такой поворот
чий) не мог служить полковую службу. Правда, при
событий, некоторые, не дожидаясь решения опол­
этом следовало соблюдать местнические принципы
чения, уже перевели на себя поместья и вотчины
и назначить в города воевод примерно одного ста­
остававшихся в Москве родственников. Видимо,
туса и происхождения (то есть дворян сверстных).
это была уже устоявшаяся практика, таким об­
19 В ополчении действовал свой Поместный
разом служилые люди спасали свои вотчины при
приказ —ведомство, в котором учитывалась и рас­
царе Василии Шуйском, когда члены одного рода
пределялась поместная и вотчинная земля.
служили как ему, так и тушинскому самозванцу.
-"Дворянина из больших дворян, а спим дьяков, вы­
Знали об этом и главные воеводы ополчения, обе­
брав всею Землею - назначение в Поместный приказ
щавшие бороться с подобным сохранением зе­
«большого дворянина», происходившего из извест­
мельных владений у тех, кто продолжал служить
ных знатностью своего происхождения служилых лю­
«литве». Однако жесткость этой статьи умерялась
дей высших чинов, было не характерной практикой.
в том случае, если служилые люди находились в
Такое назначение судей Поместного приказа, могло
осаде с женами и детьми. В ополчении понимали,
создать почву для злоупотреблений в раздаче земли
что они не могли без риска для своих семей уехать
родственникам главы приказа. Поэтому чаще всего во
служить в подмосковные полки.
главе Поместного (как и Разрядного) приказа ставили
15 А которые дворяне и дети боярские на зем­
думного дьяка. Видимо, отсутствие думных дьяков в
скую службу под Москву майя по 25-е число не бы­
ополчении заставило найти руководителей ополче­
вали... -
ния компромиссный вариант с назначением судей
по существовавшей в обычное время
практике, уездным дворянам и детям боярским,
приказа - дворянина и выборных дьяков, пользовав­
служившим с «городом» каждый год назначался
шихся авторитетом «всей земли».
срок, когда они должны были явиться на служ­
21 Приговор устанавливал иерархию пожало­
бу в полки, в соответствии с тем вооружением, с
ваний поместий для участников ополчения, в пер­
которым они были записаны в десятнях - книгах
вую очередь на них претендовали те, у кого не было
для записи сведений о составе дворян и детей бо­
никаких владений или они были разорены в пред­
ярских одного служилого «города» (то есть уезда).
шествующие года от действий польско-литовских
Все не явившиеся на службу считались нетчика­
отрядов. Соглашаясь с начавшейся раздачей в п о­
ми, у которых могли отобрать поместье и наказать
местья черносошных и дворцовых земель, в опол­
уменьшением жалованья. В ополчении тоже был
чении, все же пытались поставить под контроль
установлен срок приезда, обязательный для дво­
и этот процесс. Приговором была установлена
рян и детей боярских тех уездов, которые согласи­
норма первоначального испомещения самых нуж­
лись принять власть земского совета.
давшихся дворян и детей боярских, остальным же
16 Текст и время принятия этого прежнего
новым помещикам предстояло ждать своей очере­
приговора неизвестны. Важно, что судя по этой
ди, что, конечно, мало устраивало тех, кто успел
отсылке, в ополчении еще до принятия Пригово­
получить ввозные грамоты на поместья.
ра 30 июня 1611 года выработали порядок управ­
22 Этот раздел Приговора посвящен реше­
ления, требовавший общего согласия всех его
нию судьбы казаков, служивших в ополчении.
участников. Кроме того, из этого распоряжения
Как справедливо отмечал А. Л. Станиславский, в
видно, что руководители ополчения представляли
приговоре не указано на каких основаниях считать
его роль как общерусского правительства, отнимая
казаков «старыми», очевидно лишь, что у тех ка­
поместья, в зависимости от участия или неучастия
зачьих атаманов и старших казаков, кто служил в
служилого человека в ополчении.
полках ополчения, появлялась, в случае их жела­
СтЫТНОЕ ПРЕНІЯ Н ЗЕІШИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НИШЕ KUH ВЕВЛ
ния, возможность получения дворянского чина.
Однако, судя по сохранившимся источникам,
совсем немногие воспользовались этим, предпо­
читая вольную казачью службу полковой службе в
рядах городового дворянства.
23 В ополчении, видимо, понимали, что раз­
решение верстаться с «городом» не было таким
уж привлекательным для казацкой старшины.
Поэтому им, как и раньше должны были выдавать
жалованье за службу деньгами и кормами. Статья
Приговора перечисляет финансовые ведомства —
«Дворец» —приказ, обычно ведавший управлени­
ем дворцовых земель, Приказ Большие казны —
общий приказ ведавший сборами и распределе­
нием денежных средств, чети —территориальные
приказы для местного управления и сбора налогов.
24 Главным нововведением этой статьи, рас­
коловшим ополчение, стал запрет казакам брать
отдельные волости в «приставство» —форма чрез­
вычайного управления территории, платившей
своеобразную дань за короную службу, заимство­
ванная из Речи Посполитой. В условиях Смуты
жители взятых в «приставство» волостей соглаша­
лись на управление казачьих атаманов по необхо­
димости, из-за опасения бесконтрольного грабежа
земельных владений и крестьянских дворов.
25 Введение смертной казни за «воровство» -
а властью представителей «всей земли». В их за­
дачи входило управление («промышлять земскими
и ратными делами») территорией, подвластной ру­
ководителям ополчения и выполнение главной за­
дачи, связанной с ведением боевых действий про­
тив гарнизона польско-литовских воск в Москве.
28 Пункт Приговора о запрете смертных при­
говоров без одобрения «всей земли» перекликается
с мотивами крестоцеловальной записи царя Васи­
лия Шуйского, в Приговоре Первого ополчения
также была сделана попытка ограничения произво­
ла верховной власти, в зависимости от которой на­
ходилась жизнь и имущество не только отдельных
служилых родов, но и целых семей и родов. Запре­
щалось наказывать кого-то без доказательства вины
и переносить ответственность на весь род. Кроме
того, руководители ополчения стремились устра­
нить самосуды, запрещая «скопы» и «заговоры» для
расправы, а также месть по «недружбе». Устанавли­
вался порядок, обязывавший служилых людей об­
ращаться с челобитными к избранным в ополчении
«боярам». Только руководители ополчения могли
производить сыск и объявлять земские приговоры
о казни изменников. В противном случае, в Приго­
воре за самовольные расправы грозили служилым
людям и казакам смертной казнью.
29 Упоминание о «менших» воеводах от­
этим емким термином прежде всего обозначались
ражает деление ополчения на полки и его вну­
преступления, связанные с неподчинением и проти­
треннюю структуру. В период сбора ополчения в
водействием земской власти - один из радикальных
марте-апреле 1611 года отдельные отряды пришли
шагов, на которые вынуждены были пойти в ополче­
в земское ополчение со своими воеводами и вста­
нии. Воссоздание Разбойного приказа, ведавшего сы­
ли, по сообщению «Крамзинского хронографа»,
ском и наказанием преступников, только предполага­
«станами близко Каменново города». Ілавный
лось. Земский приказ в обычное время ведал охраной
воевода ополчения Прокофий Ляпунов располо­
порядка в столице, неизвестно какие полицейские
жился «с рязанцы» у Яузских ворот, а полки князя
функции предполагалось передать ему в случае возоб­
Дмитрия Тимофеевича Трубецкого и Ивана Заруц-
новления деятельности этого приказа под Москвой.
кого стояли «подле города до Покровских ворот».
26 А строить Землю - понятие «устроенья»
Остальные воеводы, которых можно назвать «мен-
земли очень емко характеризует политические
шими» привели в ополчение отряды из Нижнего
предпочтения и ожидания жителей Московского
Новгорода (князь Александр Андреевич Репнин),
государства времени Смуты.
Арзамаса и Мурома (князь Василий Федорович
27 и всяким земским и ратным делом промыш­
Мосальский), Владимира (окольничий Артемий
лять, бояром, которых изобрали всею Землею по
Васильевич Измайлов) и других городов. В каче­
сему всее Земли приговору - в этих словах изложена
стве полковых воевод в ополчении упоминались
главная цель составления приговора, имевшего в
также Исак Семенович Погожий, стоявший со
виду узаконить правительство «бояр», получавших
своим полком у Петровских ворот и воевода Ми­
свои полномочия не от царя, как в обычное время,
рон Андреевич Вельяминов — у Тверских ворот,
ПРИЛОЖЕНИЯ
30S
оба они подписали Приговор земского ополчения.
Этим воеводам запрещалось вступать в дела вну­
треннего управления, к которым выбрали главных
воевод ополчения —«бояр».
30 Судя по этой статье, ратные воеводы успе­
вали не только руководить военными отрядами, но
и стремились обогатиться под Москвой, заводя ка­
баки, взимая проезжие пошлины с товаров, при­
возившихся для продажи участникам ополчения.
Приговором такая «предпринимательская» дея­
тельность ставилась под контроль создававшихся
в ополчении финансовых приказов — Большого
прихода и четвертей.
31 Земская печать, действительно, была из­
готовлена и использовалась в ополчении. Инте­
ресно, что ее предлагалось прикладывать к теку­
щим документам, например, к грамотам о раздаче
земли. В наиболее серьезных случаях обязательно
требовалась подпись («рукоприкладство») глав­
ных воевод ополчения, так как эти распоряжения
должны были быть приняты к исполнению всеми
единоначалия, поэтому создавался «большой»
Поместный приказ. Употребление слова «смуты»
в контексте этой статьи хорошо иллюстрирует то
значение, которое вкладывалось в это слово совре­
менниками. В первую очередь, «смута» относилась
к запутанному и неясному порядку управления.
37 В нынешнее смутное время и в разоренье —
этот речевой оборот станет, практически, штам­
пом, обозначая понятные для жителей Москов­
ского государства события, связанные с созданием
ополчения для освобождения Москвы, сожжен­
ной поляками и литовцами в 1611 году.
38 Смысл 23 статьи обычно трактуется как
однозначно закрепостительная мера, принятая в
ополчении в отношении крестьян и холопов («лю­
дей»). Однако, на самом деле, в статье упоминают­
ся лишь вывезенные и беглые крестьяне и холопы,
о сыске которых подавались челобитные воеводам
ополчения. В составе казачьих станиц в полках
могли служить бывшие крестьяне и холопы, одна­
ко об их судьбе в этой статье ничего не говорилось.
собравшимися в ополчении служилыми людьми.
Более того, в Приговоре сделана оговорка о бе­
32 В Большом в одном Разряде — в разных
полках ополчения существовали свои разрядные
шатры, где собирались списки служилых людей,
глых, живших «по городом», следовательно, если
делались назначения на службу, собирались сведе­
об их выдаче прежним владельцам.
такие беглые люди находились в ополчении, то в
отношении них вряд ли можно было начать дело
ния об отличившихся в боях, раненных и умерших
39 В Приговоре устанавливалась взаимная от­
дворянах. Те же сведения, касавшиеся всего опол­
ветственность как «бояр», выбранных в правитель­
чения, находились в одном Разрядном приказе.
ство, так и подчинявшихся им воевод. В случае
33 Петы дворян и детей боярских —списки слу­
жилых людей-нетчиков, не явившихся на службу.
34 и присылать в Большой Разряд за руками то есть с подписанными свидетельствами других
служилых людей
если бы они не справились с «земскими и ратными
делами» или стали враждовать друг с другом, их
разрешалось переменить.
40 Далее в тексте документа содержатся под­
писи воевод и других участников ополчения, к со­
35 как душа Богу и всей Земле дана — в этой
жалению, они не были полностью скопированы
фразе содержится напоминание о крестном цело-
переписчиком в XVIII веке, поэтому значительная
ванье, которое проходили все, кто вступал в ряды
часть рукоприкладств членов земского собора в
ополчения. Следование «Земли» вслед за «Богом»
ополчении оказалась утраченной. Подписи приве­
показывает сакральную значимость, придававшу­
дены по публикации Приговора, осуществленной
юся клятве, данной всему земскому обществу.
36 Также как в разрядных делах, распределе­
ние земельных владений в ополчении требовало
И. Е. Забелиным в приложении к его книге «Ми­
нин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное
время» (М ., 1901. С. 267-268).
Текст публикуется с дополнениями по изданию:
Общественная мысль России в XVI—XVII вв.: в 2-х т. Т. 1:«Великая Смута» /
Сост. И. Л. Андреев, В. //. Козляков. М., 2010.
306
ОТИТНОЕ ВРЕНІН Н ЗЕгТІСКИЕ ОПОЛЧЕНИЯ Б М О Е БОН ВЕКО
О РАБОТЕ НАДЕЖДЫ ИВАНОВНЫ ПРИВАЛОВОЙ
«ПРОКОФИЙ ЛЯПУНОВ»
Представляя на суд читателей текст Н. И. Приваловой о Прокофии Ляпунове,
надо оговорить то, что он принадлежит перу студентки Факультета общественных
наук Московского университета и датируется 1920-ми годами.
Уже доводилось писать о биографии и научном творчестве Н. И. Приваловой
(1900—1987)1. Надо напомнить лишь о том, что она, не мысля своей жизни без исследо­
вания текстов источников, только и делала, что преодолевала препятствия в изучении
истории России. Причина тому —«Академическое дело», из-за которого она попала
в ссылку на Урале. Темой несостоявшейся кандидатской диссертации, отразившейся
в нескольких полноценных научных статьях, была социально-экономическая жизнь
города Касимова в XVII в. Научным руководителем Н. И. Приваловой был видный,
крупный историк, ученик В. О. Ключевского, М. М. Богословский. Большое влияние
на студентку Н. И. Привалову в 1920-е гг. оказали также С. В. Бахрушин, А. И. Яков­
лев, Д. М. Петрушевский.
Кроме указанной проблематики и ряда других тем, история Смутного времени
занимает видное место в творчестве Н. И. Приваловой. К ней Н. И. Привалова об­
ратилась, будучи студенткой. Вернувшись из ссылки в 1934 г. в г. Горький, Привалова
выявила в местном архиве ряд документов, позволяющих представить ряд лиц, уча­
ствовавших во Втором Ополчении. Это исследование увидело свет в 1944 г.2 Занима­
ясь сбором материалов к сборнику «Нижний Новгород в XVII в.» (есть документы,
относящиеся к Смутному времени), Привалова обнаружила автограф сына Кузьмы
Минина —Нефеда. Он стал отправной точкой в изучении проблемы родственников
и потомков Кузьмы Минина3.
Возвращаясь к студенческой поре в жизни Приваловой, надо отметить, что она
активно участвовала в работе семинариев (форма обучения, сочетавшая элементы на­
учного кураторства, самостоятельного исследования и семинара) по разным пробле­
мам Отечественной и всеобщей истории. Главной темой студенческих исследований
стала «Русская Правда». Ей будет посвящена дипломная работа Н. И. Приваловой4.
Нашлось место и истории Смутного времени — студенческая работа с элемента­
ми историографического анализа «Падение и возрождение народа (1605—1612)»5 и
представляемый здесь текст «Прокофий Ляпунов». Составители фонда датировали
эти работы 1923—1924 гг. К сожалению, нельзя определить, на чьем семинарии звуча­
ли эти доклады. Текст, посвященный Прокофию Ляпунову, наиболее наукообразен
по сравнению с другой студенческой работой о Смутном времени.
Наукообразность выражается в привлечении всех доступных источников —от
русских нарративов до повествований иностранцев, в обращении к историографии.
ПРИЛОЖЕНИЯ
307
Однако часто фрагменты этих произведений вплетены в пространный текст При­
валовой — без указаний и ссылок. Тем не менее, для 1920-х гг. работу Н. И. При­
валовой «Прокофий Ляпунов» надо признать вполне научной, невзирая на своео­
бразную стилистику, обращение к внеисточниковому знанию. Последнее —вставки
художественно-эмоционального свойства — можно отнести к желанию автора до­
полнить недостаточность сведений источников. Это стремление было присуще
творчеству Н. И. Приваловой в студенческую пору. Так, в ее докладе об Иване Гроз­
ном имеются фрагменты с размышлениями о том, что думал и чем руководствовал­
ся юный великий князь во времена «боярского правления»6. Правда, уже в зрелые
годы сама же исследовательница к данным рассуждениями на полях приставила
знак вопроса.
В докладе о Прокофии Ляпунове, кроме подобных психологических аспектов,
место отведено и сентенциям о красотах российской природы. Как знать, может эти
приемы надо отнести к достоинствам научного текста Н. И. Приваловой? Сам текст
в определенном смысле является пионерским. К 1920-м годам историография име­
ла опыт обращения к биографиям Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, патри­
арха Гермогена и др. Прокофий Ляпунов, как цельная историческая фигура, тогда
не попадал в поле внимания историков. Возможно, их отпугивали двойственность
деятельности Ляпунова, его переходы из одного политического лагеря в другой.
Примечательно и то, что неординарной, яркой персоне Прокофия Ляпунова при­
цельный исследовательский интерес проявлен недавно. Думается, что более ранний
текст Н. И. Приваловой займет свое место в этой биографике незаурядного деятеля
эпохи Смуты.
А. А. Кузнецов
1
Кузнецов А. А. Жизнь и научная деятель­
науки в университетском образовании Материалы
ность Надежды Ивановны Приваловой / / Отече­
XVII научной конференции, 2 7 -29 января 2005 г.
ственная история XIX XX веков: историография,
М., 2005. С. 152-155; Зюзина П. В., Кузнецов А. А.
новые
Статья Н. И. Приваловой «Нефед Минин» / / Ми­
источники.
научно-практической
Материалы
региональной
Нижний
нинские чтения: Материалы научной конферен­
Новгород, 2003. С. 110—117; Он же. Н. И. Прива­
конференции.
ции. Нижний Новгород, 2005. С. 46-52; Кузне­
лова —исследователь Смуты начала XVII в. / / Ми­
цов А. А. Историк-архивист Н. И. Привалова об
нинские чтения (Материалы научной конферен­
А. С. Іациском / / Лествица: Материалы научной
ции). Нижний Новгород, 2004. С. 38—48; Он же.
конференции по проблемам источниковедения и
Исследования истории Касимова в XVII в. в на­
историографии памяти профессора В. П. Макари-
следии Н. И. Приваловой / / Исламская традиция:
хина. Нижний Новгород, 2005. С. 139—148; Он же.
прошлое, настоящее, будущее. Нижний Новго­
Неизвестный автограф В. Г. Короленко, обнару­
род, 2004. С. 125—134; Зюзина П. В., Кузнецов А. А.
женный Н. И. Приваловой / / Вестник Нижегород­
Н. И. Привалова — исследователь Городецкой
ского университета им. Н. И. Лобачевского. Серия
древности / / V Городецкие чтения: Материалы на­
ФИЛОЛОГИЯ. Выл. 1 (7). Н. Новгород, 2006.
учной конференции. Городец, 2004. С. 26-42; Куз­
С. 86—92; Зюзина П. В., Кузнецов А. А., Пудалов Б. М.
нецов А. А. Научное наследие Н. И. Приваловой / /
Н. И. Привалова: судьба провинциального исто­
Материалы I Нижегородской архивоведческой
рика в XX веке / / Привалова Н. И. Делопроизвод­
конференции. Чтения памяти Н. И. Приваловой.
ство касимовских кабаков и кружечных дворов в
Н. Новгород, 2004. С. 16—31; Он же. Надежда Ива­
XVII веке. Н. Новгород, 2008. С. 3-24; Дорофе­
новна Привалова: возвращение имени / / Образ
ев Ф. А., Кузнецов А. А. Исследования истории Ка­
аштюі:
врегпя
н :іі:тскиі:
ополчения в н и ш е
вин бевв
симова в XVII в. в наследии Н. И. Приваловой / /
3 Привалова Н. И. Семья Кузьмы Минина / /
Привалова Н. И. Делопроизводство касимовских
Записки краеведов. Горький, 1979. С. 185—189; Она
кабаков и кружечных дворов в XVII веке. Н. Нов­
же. Нефед Минин / / Мининские чтения: Мате­
город, 2008. С. 25-36; Кузнецов А. А. Материалы к
риалы научной конференции. Нижний Новгород,
биографии Л. В. Черепнина в фонде Н. И. При­
2005. С. 52-62.
валовой / / Россия в XX веке, общество и власть:
проблемы региональной истории, историографии
4 Центральный архив Нижегородской обла­
сти (ЦАНО). Ф. 885. On. 1. Дд. 1-18.
и источниковедения. Материалы межвузовской
5 ЦАНО. Ф. 885. Оп. 1.Д . 171.
научно-практической
6Там же. Д . 19.
конференции.
Нижний
Новгород, 2008. С. 94-101.
2
Привалова Н. И. К истории нижегородско­
го ополчения (новые материалы) / / Великое дело
Минина и Пожарского. Горький, 1944. С. 115—129.
Н.И. Привалова. «Прокофий Ляпунов»
Начало 1920-х гг.
Смута или Смутные времена, по выражению некоторых историков, оставили
глубокий неизгладимый след в истории России.
Чудовищной волной пронеслись эти 15 лет над обездоленной землей, разру­
шая и губя все по пути. Эта волна Смуты заглянула и в престольные палаты царя,
и в богатые хоромы бояр, и за прилавки купца, и дымную, покривившуюся лачугу
мужика. Не оставила она в покое и вольных людей без роду и племени —захватила,
закружила и их в своем водовороте. В такие смутные эпохи обычно обнаруживаются
все страсти, язвы, пороки нации, но наряду с этим, хоть и редко, нет-нет да блеснет
нечто здоровое, хорошее.
Как ранней весной ручей несет вместе с щепами и всяким ненужным хламом
красивую ветвь от дерева, с зелеными набухшими почками, которая кажется нам
такой свежей и светлой среди грязных, темных обломков, и жаль нам эту весен­
нюю ветку, жаль, ибо она в конце концов погибнет; так смутные времена наряду с
авантюристами и дурными порочными людьми, умеющими ловить рыбу в мутной
воде, заносит в свой водоворот и людей идейных, свежих, решительных и смелых,
сильных духом и телом. Одной из таких личностей, случайно занесенных в самую
середину этой «великой разрухи», и сыгравшей значительную роль в то время был
рязанский дворянин Прокофий Петрович Ляпунов. Он принадлежал к старин­
ной родовитой семье Ляпуновых, которая на рубеже XVI и XVII в. играла руково­
дящую роль. Издавна, как отмечают московские летописи, рязанцы отличались
«дерзким нравом» и «высокими речами». Иностранцы же удивлялись и хвалили
их храбрость. Потомки старинных рязанских бояр, теперь в 17 в. простые дворя­
не, братья Ляпуновы оправдывали эти типичные черты рязанцев. Особенно же
выделялся из семьи Прокофий. Высокий, стройный, красивый, он обладал боль­
шим умом и изумительной энергией, последняя не давала ему покоя; заставляла
рваться всегда вперед, действовать решительно и смело. Живя всегда порывом,
впечатлением, его не удовлетворяла спокойная трезвая жизнь —он жаждал борь­
бы. От природы заносчивый и гордый, Прокофий стремился к славе, хотел везде
быть первым.
«Такие люди», говорил Соловьев: «Обыкновенно становятся народными вож­
дями в смутные времена: истомленный, гнетомый нерешительным положением
народ ждет первого сильного слова, первого движения, и кто первый произнесет
роковое слово, кто первым двинется, тот и становится вождем народных стремле­
ний». Прокофий и брат его Захар были первыми «смутьянами», выражаясь простым
языком в ряду восставших инсургентов.
Уже в год смерти Грозного (1584) мы узнаем их в уличной схватке, направлен­
ной против Богдана Бельского, еще совсем юными, им было тогда не более 20 лет.
Мятеж этот был поднят только двумя Ляпуновыми. Их страстный горячий призыв
заставил народ пойти за ними, и уменье владеть толпой —редкое и большое каче­
ство. За это после они подверглись ссылке. Здесь оба брата встали на защиту ди­
настии —черта особенно характерная для Ляпуновых —она проходит через всю их
деятельность.
Случилось так, что в 1603 г. до Бориса дошел слух о том, что из Рязани посылали
донским казакам разные «заповедные товары», как то: вино, горох, панцири, шле­
мы, свинец и пр. Обвинили Захара Ляпунова, и он должен был бежать и недолгое
время скрываться. Ляпуновы затаили эту обиду и впоследствии, как увидим, ото­
мстили Борису. Народ не любил правительства Годунова, подозрительно относился
к царю, считая его «случайным» человеком на престоле. Строгая дисциплина, ряд
невыполненных обещаний, развитие шпионажа, принесение народных националь­
ных задач личным интересам, сделало правительство это преступным в глазах на­
родных масс... (небольшая утрата текста из-за обрыва листа —А. К ).
... всего появляются слухи о то, что царевич Дмитрий жив, спасся от рук убийц,
подосланных Годуновым. Понятно то недоумение, несомненно, охватившее насе­
ление южных областей. Внезапно умирает Борис в 1605 г. и в этой смерти все видят
наказанье Божье, гнев Божий. На престол вступает юный неопытный мальчик сын
Годунова, Федор, нелюбимый народом; эта неприязнь перешла к нему от отца. Со­
хранились даже имена тех, кто был против Бориса и его сына. Первыми изменили,
по-видимому, воеводы Басманов и Голицын, но их сейчас же поддержали средние
помещики и вотчинники, дети боярские Тулы, Каширы, Алексина и Рязани, а среди
них на первом месте Прокофий Ляпунов «с братьею и со сверстники своими».
В 1605 г. под Кромами произошло столкновение заговорщиков во главе с Л я­
пуновым и немногих отрядов, оставшихся верными Годунову. И что же мы видим?
Ляпунов со своими рязанцами в союзе с казаками разогнал хорошо вооружен­
ную и организованную 40000 армию!
А летопись в это время вставляет короткую, но характерную фразу: «Своровали
рязанцы Ляпунова». Опять это имя! Здесь глубокий смысл. В такие смутные эпохи
имеют влияние вожди. Ляпунов был вождь. Поднять мятеж среди верных до этого
отрядов —это что-нибудь да значило: нужно иметь большой талант, недюжинные
силы, дар слова —всем этим был богато одарен Прокофий.
Он снова стал на защиту царской семьи. Служилые люди, казаки, рязанские
дворяне и дети боярские, и другие перешли к самозванцу —с их помощью он овла­
дел престолом. За их верную службу он обещал им поместья и деньги; сохранился
еще целый ряд обещаний, немногим отличавшихся от обещаний Бориса, также впо­
следствии не выполненных им. Тогда многие искренне верили, что самозванец —
истинный сын Грозного. Верил этому и Прокофий. Но ему суждено было царство­
вать недолго, всего год —он был убит. Эта ранняя смерть Самозванца, несомненно,
310
отитное пренія н зеніские
ОПОЛЧЕНИЯ б НИШЕ бон веко
вызвала сочувствие среди дворян и детей боярских, заставили их глубоко задумать­
ся. На престол вступает Василий Иванович Шуйский, потомок славной родовитой
семьи князей Шуйских, семьи любимой и уважаемой народом. Народная память
свято чтила имя его родного дяди Ивана Петровича Шуйского*, прославленного
в свое время за знаменитую геройскую защиту Пскова и другие подвиги, светлой,
талантливой личности. Вот как изображается он в известной песне, сложенной
в память об осаде Пскова:
«А не млад то светел месяц зарождается
Государь то Иван Петрович князь
На стене городской проявляется.
Он идет по стене не сторонится
Ядрам сустречь глядит, не морщится!»
Помнил народ и отца Василия — князя Ивана, погибшего смертью героя на
поле битвы. Не забудет он никогда этих имен. Василия же, теперь ставшего царем,
народ не любил, правда, уважал его, когда он «своими прекрасными речами» уве­
щевал, воодушевлял их, без сомнения гордился им, когда Василий Иванович, стоя
на плахе, приговоренный к смерти, смело смотрел ей в глаза, не дрогнул, не просил
пощады, из его груди не вырвалось ни одного стона, мольбы. Но народ не верил ему
—в этом несчастие Шуйского, и «слишком для всех была памятна ложь Шуйского
в вопросе об убийстве Дмитрия. Здесь он лгал и лгал нагло, бессовестно. Ведь он
знал, что, говоря неправду, порождает недоумение среди умов относительно лич­
ности младшего сына Грозного. Он должен был знать, что это недоумение останется
в истории, среди потомства. Он не должен был лгать!
Воцарение Шуйского для всех было неожиданной новостью, но вместе с тем для
некоторых приятною. Вот что говорит об этом Исаак Масса: «Все жители были до­
вольны избранием Василия Шуйского, исключая тех, которые находились в землях,
прилегавших к Польше и Татарии, в земле Северской и области Камарицкой, а имен­
но: Путивль, Елец, Тула, Кромы, Рыльск и многие другие соседние города. Жителей
их умертвили гонцов, сожгли царские письма, присланные из Москвы, самого царя
обругали изменником и грозили мстить ему до последней капли крови. Примером
свои они возбудили восстание в нескольких городах, по всему Приволжью, в Астра­
хани и соседних с нею областях. Все они поклялись мстить за смерть Лжедмитрия».
То, что не было всенародно земского избрания, то, что Шуйский был выкрик­
нут из толпы кучкой сочувствующих ему людей, не только вся земля, а и Москва
ничего не знала, замечает летописец —вот это не нравилось народу. Почему так спе­
шили с этим воцарением? Зачем не спросили совета всей земли? Что-то да не так.
Являлось недовольство, подозрение, недоверие. Тем более во главе правительства
стала боярская дума, куда вошли все удельные князья. Умные люди прекрасно по­
нимали, что вся власть теперь должна перейти к боярам, к высшей знати. Понимал
и предчувствовал это и Прокофий Ляпунов. Шуйский являлся первым ограничен­
ным монархом. Вступая на престол, он ограничил свою власть, и условия ограни­
чения изложил в грамоте, разосланной им по областям. Царь обязывался никого не
казнить, не осудя истинным судом с боярами своими.
' На самом деле, Иван Петрович Шуйский был дальним родственником царя Василия Шуйского. Прим. публ.
ПРИЛОЖЕНИЯ
"II
Не наказывать за вину преступника его родню и семейство, не конфисковывать
их имущества; не верить доносам, ложных доносчиков наказывать, все дела решать
по суду и следствию. Но все эти государственные акты не были применены на деле.
Народ не верил царю, он не внушал ему доверия, благодаря своему прошлому. Как
только эти грамоты были прочтены по городам и селам, так начинается целый ряд
восстаний.
Появляются слухи, что Димитрий спасся, жив и отнимет престол у Шуйского.
Другими словами, начали говорить о втором Самозванце, когда еще не было лица,
согласившегося бы взять на себя это имя. Повинуясь своей энергической природе,
той внутренней силе, которая толкала его всегда вперед, восстал против Шуйско­
го и Прокофий Ляпунов. Ему, как мелкому дворянину, особенно было неприятно
правление высшего боярства, ставшего теперь у власти, его злейшего давнего врага
в земельном и крестьянском вопросе. Едва ли он верил в верность слухов относи­
тельно второго Самозванца, т.е., что это действительно Димитрий, спасшийся от
смерти, наверное, он как и многие роды находится в неведении относительно этой
личности. Громадное властолюбие толкало туда, где по происхождению он не имел
права быть. Пылкий и страстный с горящими глазами он зовет рязанцев восстать
против Шуйского, говоря, что последний не по праву завладел престолом, а дей­
ствовал подкупом. Почему не было Земского Собора, воли всей земли? Власть от­
дана ненавистному боярству.
Ему удалось поднять за собой весь высший слой провинциального боярства,
детей боярских больших и средних статей. Смуту, начавшуюся против Шуйского,
можно назвать народной, до некоторой степени она имела характер социально­
го движения. Душой восстания становится Болотников, который явился к князю
Шаховскому, еще ранее восставшему во главе города Путивля против Василия, по­
следний поручает ему целый отряд. Человек незнатного происхождения, бывший
холоп, Болотников старается пополнить свой отряд людьми того же общества, из
которого вышел сам. Так он рассылает всюду грамоты, и своих агентов. По его при­
казу, говорит летопись: «Собрахуся боярские люди, и крестьяне, с ними же пристаху украинские посадские люди, и стрельцы, и казаки, и начаша по градам воевод
имати и сажати по темницам. Бояр же своих домы разоряху и живот грабяху, жен
же их и детей позоряху и за себя имаху». Всем этим людям он обещает именем пока
еще не существующего Димитрия прощение, волю и другие милости. Таким обра­
зом, Болотников поднимает низшие массы не только против царя, не вообще про­
тив родовитых богатых людей. На первых порах мятежникам везет. Им удалось раз­
бить царские отряды у Кром и Ельца. Болотников двинулся, ободренный победой,
к Москве. Здесь к нему по дороге присоединяется много городов, между которых
встречается и Рязань.
В челе восставших рязанцев были два брата Ляпуновых и дворянин Григорий
Сумбулов. Соединенные силы взяли город Коломну и разорили его, а затем оста­
новились в селе Коломенском над Москвой-рекой. Свои русские люди осадили
Москву — это было для жителей невиданным и неописанным зрелищем. За этим
восстанием последовали другие: на Нижней Оке поднялись иногородцы вместе с
холопами, под предводительством Ивана Доможирова, боярского сына и двух мордвлян (так в тексте —Л. К.) (Москвов и Воркодин). На низовьях Волги появляются
казацкие шайки со своим самозванцем Илейкой Муромцем. Положение Шуйского
было критическим. Население его не любило. Между тем в Москве хлеб страшно
312
иін’шоі: Ki’iirtiH н зміскиі: опотя
в нише вин веко
вздорожал, начался почти голод. «А кто же хотел терпеть голод для Шуйского?» —
метко замечает Соловьев. И не сдобровать бы царю Василию. Наверно можно ска­
зать, что он был бы побежден, если бы не та рознь, внезапно открывшаяся между
его врагами. Дело в том, что дворянское ополчение с Ляпуновым очень скоро по­
няло цель и стремление Болотникова. Последний не старался их скрыть; ибо, по
словам Патриарха Гермогена, он велел холопам «побивати своих бояр и жен их»,
суля им за это вотчины и поместия, а также хотел за верную службу «давать боярство
и воеводство и окольничество и дьячество. Такое разбойническое поведение шаек
Болотникова помогло Ляпунову увидеть, с кем он имеет дело, союзники его —враги
ему и его людям.
Между тем Шуйский хотел перевести на свою сторону Прокофия. И однажды
он послал к нему своего племянника Скопина-Шуйского, близкого друга Ляпунова.
Тот тихонько, ночью пробрался к нему в лагерь, и там они долго говорили. Скопину,
по-видимому, удалось уговорить Ляпунова, так как 15 ноября 1606 г. он перешел на
сторону Шуйского. И его отряд вошел в город. Хотя правление Шуйского и было
несимпатично, но он все же стоял за сохранение государственного порядка, а Бо­
лотников, в конце концов, пришел бы к полнейшей анархии, а следовательно, ис­
требил бы и дворян, и детей боярских. За то, что Ляпунов явился с повинной царь,
пожаловал его саном дворянина; и он стал воеводою вместе с Сумбуловым в Рязани.
За рязанцами ушли в Москву и дети боярские, а немного времени спустя и мел­
кие служилые люди Истомы Пашкова (Тула). Теперь силы царя Василия увеличи­
лись, и дело было им выиграно. Под Москвой остался один Болотников. Шуйский
обещал ему пощаду, если он сдастся. Болотников гордо отказался. И тогда царь, ко­
мандуя сам, вместе с Ляпуновым ворвался в лагерь, и армия Болотникова обратилась
в бегство. Избиение было беспощадное. Болотников убежал в Калугу. Со страшной
суровой жестокостью был подавлен мятеж. Но усмирение восставших еще не было
закончено, как из Северской земли явился новый Лжедмитрий II, Тушинский Вор.
Его поддерживали польско-литовские и казацкие отряды. И вот летом 1608 г. новый
самозванец остановился в селе Тушине, недалеко от Москвы. Л я п у н о в ы остаются
верны Шуйскому. Не раз Прокофий счастливо отбивал нападения врагов, за что
получил горячую благодарность от царя «за усердие и верность». Необходимо за­
метить, что рязанский воевода оставался верен не Шуйскому, а тому государствен­
ному порядку, который намеревались нарушить тушинцы. Ради спасения земли он
терпел царя. Из боязни же нарушения порядка восстают один за другим северные
города против Самозванца (Устюг, Вологда и др.).
Положение дел обострилось. У Вора было мало сил, еще меньше дисциплины,
но и в Москве было не лучше. Платонов замечает: «В Москве благодаря Тушину все
сословия дошли до глубокого политического разврата. Москвичи служили и тому,
и другому государю: и царю Василию, и Вору». Итак, оба противника были слабы,
ни тот, ни другой не в состоянии были одержать победы. И вот тогда Шуйский об­
ращается за помощью к шведам —для переговоров был послан Михаил Василье­
вич Скопин-Шуйский. Вспомогательный отряд шведов под начальством Делагарди
вместе со Скопиным двинулся к Москве. По дороге Скопин разгромил под Тверью
шайки Вора. Несколько слов об этом человеке —это была симпатичная обаятель­
ная личность, несмотря на свою молодость (ему было тогда 24 года), обнаруживший
уже большие таланты. Он обладал редкой способностью нравиться людям. Народ
любил, боготворил его, и в тайне лелеял мечту после смерти бездетного Василия ви­
зга
деть Михаила Московским государем. Тушинцы вскоре были прогнаны из-за Волги
назад к Москве. Северные земские ополчения пошли на помощь Москве. Скоро в
Александровой слободе, куда по указу Скопина стекались отдельные отряды, со­
бралось большое войско. Сюда же пришел и он сам.
В это время Прокофий, не умевший никогда ждать, рука которого «хваталась
за дело прежде, чем успевала подумать о том голова», посылает молодому воеводе
грамоту, в которой бранит Василия и предлагает князю престол, поздравляя его уже
в царском достоинстве. Умный, даровитый полководец был сродни горячей, смелой
душе Прокофия. Князь Михаил разорвал грамоту и умолчал о ней, но, тем не менее,
дело это открылось. До этого еще времени Ляпунов тайно проникал не раз в Москву
к Гермогену. И там в душной тесной келье вел длинные беседы с патриархом, про­
ся его отрешить Шуйского от царства, и его разрешить от клятвы, данной царю.
Но Гермоген не соглашался, он говорил: этого нельзя делать теперь, ибо народ так
изолгался, испортился, пал нравственно, что свести царя значит погубить Русь. Го­
ворят, Прокофий на коленях, протягивая руки, стуча лбом в пол, со слезами умолял.
Старец остался непреклонен. Откуда эти слезы? Это страстное желание, во чтобы
то ни стало свести Шуйского? Горячая мольба, доходившая до рыданий, до стонов,
пылкий неудержимый порыв, порыв Ляпунова?
Прокофий видел, какие широкие размеры принимает Смута, слышал ропот и
недовольство царем, видел сам его слабость, уже немолодые годы, чувствовал, что
только молодая энергия, крепкий и сильный талант, обаятельная личность, подоб­
но Скопину-Шуйскому в состоянии еще удержать расшатавшееся государство, по­
тушить пожар. Не нужно забывать, что это был человек русский и душою, и телом и
крепко исключительно почти до боли любил родину. Любил ее всю, какая она есть,
часто неласковую и недобрую, но всегда такую родную и близкую.
Любил ее широкие необъятные степи, с высокой, волнующейся травой, кудато вдаль уходящей извилистой дорогой и узкой темной полоской леса на горизонте.
Тихо кругом. Далеко в небе льется серебристая нежная песнь жаворонка, вот гдето заржала лошадь, раздался сердитый крик мужика, хлыст кнута, скрип колеса и
опять все смолкло. Любил весну, с ее тихими, темными, медленно гаснущими зоря­
ми, с несказанным ароматом трав и цветов, с отражением звезд в спящей спокойной
реке, между камышами... со всеми ее чудесами и поэзией. Любил слушать и русскую
заунывную, тягучую печальную песнь, и сладость и какую-то увлекательную беспо­
койную, грустную скорбь. «Русская правдивая, горячая душа» звучит в нашей песне
и «так хватает за сердце, хватает прямо за его русские струны».
Все это было такое родное и близкое, давно знакомое. Почем знать, может быть,
не раз эти картины проносились перед мысленным взором Прокофия, и сердце его
больно сжималось: ведь родина, это самая родина была в опасности. Казалось, умы
были растеряны, мысль притупилась. Земля погибла. Но была и еще причина, за­
ставляющая Прокофия хмуриться. К этому времени был уже издан указ Шуйского
1607 г., по которому все крестьяне были закреплены там, где они находились, т.е.
на землях вотчинников и монастырей. Дело в том, в голодные годы 1601, 2, 3 гг.,
когда был свободный выход, многие крестьяне разбежались с земель мелких дворян
и поселились там, где им жилось тогда лучше и легче, у богатых владельцев и мона­
стырей. Если уходит один, два крестьянина от крупного вотчинника, у которого их
тысяча, то такой уход совершенно незаметен. Но если уходит хотя бы один крестья­
нин мелкого помещика, например, Прокофия Ляпунова, у которого из 150 десятин
зм
СтЯТНОЕ ВРЕЛІЯ Н ЗЕІШИЕ ОПОЛЧЕНИЯ в НЛЧіМЕ »011 ВЕКИ
обработаны толькоЮ, 12 всего 3, 4 жалких крестьянских двора, то такой уход для
него разоренье. Таким образом, этим указом разорялось мелкое дворянство, в том
числе и Ляпунов.
Правда, этот указ не был проведен в жизнь: этому помешала смута, но, тем не
менее, он был издан, издан Шуйским крупным землевладельцем. Во всяком случае,
Прокофий знал об этом указе. Понятно теперь вытекающая отсюда неприязнь его
к царю. Этим, если не совсем, то хотя бы отчасти можно объяснить его просьбы и
слезы у Гермогена, и настойчивость, проявленную им в свержении Шуйского.
Словом, это была мятущаяся, чуткая душа, вечно к чему-то стремящая, чегото хотящая. Буду продолжать дальше. Мы оставили Скопина-Шуйского в Алексан­
дровой слободе. Отсюда он вместе с войском поспешил к столице. Тогда тушинцы
с поляками бросили осаду Троицкого монастыря, длившуюся 16 месяцев. Оставили
затем и Тушино. Вор бежал в Калугу. Москва в 1610 г. победила снова благодаря под­
вигам жителей Севера и молодого Скопина. Еще не было кончено с Вором, как Русь
ожидало новое несчастье. Король Польский Сигизмунд в сентябре 1609 г. осадил
Смоленск. Поход короля был ответом на союз Москвы и Швеции. Внезапно, между
тем, умирает любимый всеми и уважаемый Скопин-Шуйский. Его преждевремен­
ная и неожиданная смерть приписана была отраве, которую, якобы, дали ему Шуй­
ские из боязни его авторитета среди народа. Против короля к Смоленску выступил
с войском брат царя Дмитрия, неспособный, изнеженный щеголь, никем нелю­
бимый. Около Клушина произошла битва между русскими и поляками (24 июня
1610 г.). Московское войско было разбито на голову и в беспорядке прибежало в
Москву. Понятен тот ужас, какой овладел москвичами. Тотчас же, как умер Михаил
Васильевич Скопин-Шуйский, Ляпунов восстает открыто против Василия, думая
как бы свести его с престола. Он рассылает грамоты и своих агентов по городам,
возбуждая население против царя, упрекая последнего в смерти племянника. Вот
как об этом говорит Новый летописец: «Егда же умре боярин князь Михаил Васи­
льевич Скопин-Шуйский, слыша о смерти его Прокофий Ляпунов наипаче прият
вину на царя Василия и насчет писати по градам, якобы князь Михаил Васильевич
умори царь Василий, а он хочет смерть его мстити над царем Василием и в Калугу к
ворю писа и чисто с ним ссылашася, больше же всех умысл его был на царя Василия
со князем Василием Голицыным и иными боярами»" и т. д.
Прокофий посылает племянника своего Федора Ляпунова в Зарайск к воеводе
сказать, что он хочет отомстить за смерть Скопина. Но воевода Зарайский остался
верен Василию, послал царю грамоту Прокофия, объявляя ему измену Ляпунова и
прося людей на помощь себе.
Лишь только Ляпунов услышал о помощи, пришедшей в Зарайск, он отступил
от Москвы и перестал ссылаться с Вором. На Москве между тем «начаша людие
колебатися», особенно после Клушинского поражения, которое глубоко поразило
москвитян, поставив их в безвыходное положение. Винили во всем Шуйского.
Стали поговаривать, что их государь несчастлив, что из-за него все беды на Руси и
кровь льется, земля же пустеет. Захар Ляпунов по совету брата с приятелями свои­
ми возбуждал народ. К ним присоединилась большая часть населения столицы,
«то же и вся Москва» —замечает летописец. Ляпунов с множеством народу явился
В Новом летописце по этому поводу читается близкий, н о другой текст. —Прим. публ.
ПРИЛОЖЕНИЯ
3IS
на Лобное место, где уже ждала громадная толпа, видя что-то необыкновенное.
Собралось так много людей, что вынуждены уйти из города к Серпуховским во­
ротам, т. к. Красная площадь не могла всех вместить. Среди присутствующих на­
ходились дворяне, бояре, духовенство с патриархом Гермогеном, насильно при­
веденным, и торговый люд. «Патриарх зрящи», читаем мы у летописца: «народ
возумщенный плакал зело и елико можаще с молением увещевал их, да престанет
от такого начинания; бояре же немногие пособстваху патрираху за царя Василия
и видеша, яко никто не успевает уклонишася всю к оному Совету и вси возопили
единогласно: да сведен будет с царства царь Василий». Итак, после крика и шума
решили, наконец, свести Шуйского. И в июле 1610 г. Захар Ляпунов с единомыш­
ленниками «ссадил» царя с престола.
Он был насильно пострижен в монахи. Братья же царя были посажены под
стражу. Шуйский все время держал себя с достоинством. Ляпунове кая партия пред­
лагала избрать на царство князя Голицына. Задолго еще до свержения Шуйского
нашлись люди, которые не хотели идти к Вору в Калугу, ни в Москву к Шуйскому.
Они же во главе с митрополитом Ростовским Филаретом и боярской семьей Салты­
ковых просили Сигизмунда отдать на Московский престол сына своего Владислава,
ограничив его власть договором (4 февраля 1610 г.). Король согласился. И вот, ког­
да был свергнут Шуйский, гетман Жолкевский, придя в Москву, требовал от мо­
сквитян признания королевича царем. Придворная знать, бояре хотели Владислава
потому, что они боялись черни, сочувствовавшей Самозванцу, который был олице­
творением всякого беззакония и непорядка. В конце концов, москвичи присягнули
Владиславу. Присягнул ему и Прокофий Ляпунов, также из боязни господства чер­
ни. Скоро, однако, обнаружились замыслы и желания Сигизмунда. Он, отпуская
на царство сына, тайно хотел сам сделаться Московским государем. Поляки, между
тем, держали себя дерзко и вызывающе относились к русским, как победители к по­
бежденным. Они грабили и разоряли русских людей.
Народ, и прежде не любивший поляков, теперь открыто стал против Владис­
лава, требуя другого царя. В это время пришла неожиданная весть о смерти Само­
званца в Калуге (в конце 1610 г.). Некоторые бояре (Салтыковы) продолжали желать
Владислава, гтовы были даже признать Сигизмунда. Патриарх Гермоген открыто
стал против иноземцев, рассылал всюду грамоты, призывавшие стать на защиту
Русской земли, православной веры. Еще раньше призыва Гермогена стал самостоя­
тельно действовать против поляков Прокофий Ляпунов. До смерти Вора Ляпунов
оставался верен королевичу, брал даже города на его имя (Пронск). Теперь же, когда
русские дружно поднялись на защиту своего отечества, и Смута получает характер
национального движения, когда его духовный отец приказал идти спасать веру, пер­
вым же горячо взявшимся за дело и подавший призывной клич был, разумеется,
Прокофий. Его голос сильный могучий снова раздался, призывая на борьбу с ино­
верцами. Его талант искусного и храброго полководца, большой государственный
ум как нельзя более пригодились. Он является вождем восставших. Вокруг Про­
кофия собирается самая разнохарактерная армия. Здесь встречаем служилых лю­
дей, пришедших из разных городов и северных (?; м.б. северских —А. К.) казаков с
Просовецким, и тушинцев под начальством тушинских бояр князя Дмитрия Тру­
бецкого и Заруцкого. Сюда же идут холопы и крепостные. Казакам Ляпунов обе­
щает большую награду, а крепостным и холопам свободу и жалование. Даже Сапега
выразил сражаться против своих братьев поляков. Тот самый Сапега, который та
316
иін ’шоі: врегпя
н зегпские
ополчения в нлчіме вон веки
усердно осаждал Троицкую Лавру, много пролил крови, оставив вдов и сирот в Рус­
ской земле. Ляпунов принял и Сапегу (хотя, впрочем, он после почему-то раздумал
сам). Вообще, Прокофий не очень-то разбирается в людях. Вернее, он слишком им
верит и потому часто попадает в обман. Скоро это громадное ополчение, известное
в истории под названием первого, двинулось к Москве. Между тем в столице не
было спокойно. Бояре и те русские, которые засели там вместе с поляками смотрели
на движение в земле, как на бунт воров, в ополченцах видели беззаконщиков. На­
род же простой, презираемый и оскорбляемый поляками, с нетерпением ждал своих
освободителей.
«Горе, горе! —восклицает с тоскою летописец, говоря о разорении государства:
«увы, увы! Како в наши дни видеша очи и умы наши слышащее еще о таком разоре­
нии и запустении, о царствующем граде Москве от безбожных Латын, от польских
и от литовских людей, от своих злодеев изменников и богоотступников, от боярина
Михаила Салтыкова с товарыщы». В этих словах слышатся горечь и отчаяние па­
триарха, страдания верующих, слезы человека.
Михаил Салтыков и другие бояре решили написать Ляпунову, чтобы он не зате­
вал восстания. Написав грамоту, они понесли ее к патриарху Гермогену для скрепле­
ния. Патриархже отказался подписать и сказал, между прочим, так «... А к Прокофию
Ляпунову стану писати: будет королевич на Московское государство и креститься в
православную христианскую веру и Литвы из Московского государства не выведет,
и я их благославляю и разрешаю, как крест целовали королевичю, идти под Москов­
ское Государство и померети всем за Православную христианскую веру».
И когда Михаил Салтыков в гневе выхватил нож и хотел его ударить ножом,
80-летний старец громким голосом, осенив его крестом, проговорил: «сие крестное
знамение против твоево окаяннова ножа; да буде ты проклят в сем веце и в будущем».
Москвичи ненавидели поляков, и часто на улицах происходили небольшие
столкновения, скоро, правда, прекращавшиеся. Наконец, перед самой Пасхой
19 марта в Китай-городе поляки начался ожесточенный бой. Из Китай-города по­
ляки ворвались в Кремль, где и заперлись, а Москву подожгли. Дул сильный ветер,
и город сгорел буквально дотла. Несколько дней еще продолжались стычки поляков
с населением. На другой день после пожара подошел к сожженной Москве Проко­
фий Ляпунов с войском. Громадная рать обложила Кремль и Китай-город.
Таким образом, поляки оказались в засаде [sic!], а также и боярство, не со­
чувствовавшее восставшим. Людей у поляков было мало, припасов и того меньше.
Положение было серьезное. Сигизмунд не мог идти на выручку, так как у него не
было сил. В разоренной и осажденной Москве уже не было больше правительства.
Никто не хотел повиноваться боярам, сидящим в осаде вместе с поляками, их
считали изменниками. Нужно было создать новую власть. Тогда от разных частей
ополчения были посланы на общий совет депутаты. Решено было «всею землею»
избрать трех начальников, которые бы правили всею страною и всем войском. Так
королевская власть перешла «троеначальникам»: Прокофию Ляпунову, Заруцкому
и Трубецкому. Причем, главное начальство над войском вручили Трубецкому, Заруцкий и Ляпунов были назначены его помощниками. Но на деле вся власть пере­
шла к Ляпунову, он захватил ее и крепко держал в своих руках. Новый летописец
замечает, что между начальниками шла «великая рознь», соревнование. Каждый
хотел быть почитаем больше другого. Прокофий отличался знанием дела, рас­
порядительностью, безумной храбростью и, будучи хорошим оратором, он вооду­
ПРМОЖСНИЯ
317
шевлял солдат. «Всего Московского воинства властитель скачет по полкам всюду,
как лев рыкая», читаем в летописи.
Его больше уважали и слушались окружающие. Трубецкой и Заруцкий завидо­
вали ему, особенно же Заруцкий, отличавшийся такими же бешеными страстями,
как и Ляпунов; ибо Трубецкой все время оставался в тени «ему чести никакой не
было» — прямо отмечает летописец. Прокофий со своей стороны держался неза­
висимо, гордился тем влиянием, какое приобрел над войском. Даже больше того
своим высокомерным отношением он глубоко задевал самолюбие у честных людей
и самих бояр. Приходившие к нему целыми часами дожидались у дверей избы, не­
впускаемые. Особенно же страдали от его жестокости казаки, почему и ненавидели
его всеми силами души.
Здесь снова повторилась ошибка, которые мы уже наблюдали в лагере Болот­
никова. Опять соединились сословные враги: дворяне-землевладельцы и «тушин­
ские воры», холопы, казаки, крепостные люди. Ясно, что ужиться вместе они и не
могли. Их интересы были различны. В то время как холоп, крепостной потому и
пошел в ополчение, что ему обещали свободу, дворянин ни в коем случае не мог
согласиться на это: ибо ему было невыгодно лишаться дворовых рабочих рук. Ка­
заки же, вольные люди, стремились стать ровней дворянам, последние же считали
себя выше по происхождению, и в их отношениях к казакам обидное презрение,
задевавшее и оскорблявшее человеческое чувство последних. Заруцкий, предво­
дитель казачества, совершенно распустил вверенные ему отряды. Они страшно
бесчинствовали, воровали и грабили по городам и дорогам; жителям от них, как
говорится, житья совсем не стало. Многие же ратные люди, стоящие под Москвой,
умирали от голода. Лишь дружины дворян и детей боярских еще не утратили дис­
циплины, всецело повинуясь своему строгому начальнику Ляпунову. Прокофий
не раз делал выговор Заруцкому, говоря, чтобы он держал своих казаков в пови­
новении, так как соседние крестьяне и простые люди жалуются на них. Заруцкий
и всегда завидующий Ляпунову, теперь возненавидел его и искал только случая,
избавиться от опасного соперника. Все это видя, ратные люди вместе с казаками
решили написать челобитную. В ней они говорили, чтобы воеводы не ссорились
друг с другом, а жили бы в согласии, ратных людей жаловали бы по достоинству, а
не по выбору. Себе бы брали поместья и вотчины бояр-изменников, сидящих в Мо­
скве с поляками, опять-таки по достоинству, в меру, не злоупотребляя, а остальные
вотчины и земли взять бы во Дворец и «тем кормить и жаловать их ратных людей».
А также между собой ратные люди не должны преследовать и попрекать тем, что
одни служили у Тушинского Вора, другие у царя Василия. В ополчении также были
люди, которые раньше служили боярам, теперь изменившим родине, и засевшим
в Москве. И о них говорилось в челобитной, а именно: «... с тех людях помысля
сказать им указ в каком чине им служить...».
И о других многих нуждах говорилось здесь. Написав челобитную, солдаты от­
дали ее воеводам. Начальники прочитав ее, стали судить о ней разно. Трубецкому и
Заруцкому она не понравилась. Понятно почему: она шла вразрез с их основными
взглядами на обладание вотчинами. Наоборот, Прокофий сейчас же примкнул к че­
лобитной. Кроме того, он, не посоветовавшись с товарищами-воеводами, написал
еще приговор 30 июня 1611 г. По этому приговору не по праву присвоенные вотчи­
ны и поместья отнимаются обратно. Жалованье и земельную награду будут полу­
чать не все, а только те из казаков, которые давно служат Московскому государству.
318
аштюі: кі’іісін н :п:тскиі:
ополчения б н и ш е
кин веки
За своеволие, грабежи казаки теперь должны были строго отвечать. Те из них, ко­
торые служили в должностях по администрации, решено было свести и заменить
дворянами. Там еще мы находим место: «посылати по городам и волости для кормов
дворян, с ними для рассылки детей боярских, и казаков, и стрельцов».
Относительно же тушинцев читаем следующее постановление: «боярских кре­
стьян и людей по сыску отдавать назад старым помещикам».
Было постановлено еще, что в этих войсках образуется целый ряд учреждений
(Дворец, Большой Приказ, Разряд, Московское министерство финансов [sic!] и т.д.).
Когда казаки прочитали этот приговор, они услышали, что их хотят отодвинуть на
задний план, то сильно заволновались. Стали злобствовать, снова загорелась нена­
висть к Ляпунову, припомнились прежние свары, обиды. И с этого времени, говорит
летописец, «казаки —начата м ы с л и т как бы его убить».
Случилось, что за какую-то вину со стороны казаков, Прокофий, выведенный
из терпения, приказал их казнить, утопив в реке. Казаки вынули своих товарищей
и привезли в таборы под Москвой. Сейчас же собрали круг, где была доказана вся
несправедливость поступка. Соловьев говорит, что в этом случае правда была на
стороне казаков. По приговору смертная казнь может быть применима с согласия
только всей земли. Как бы то ни было, и жизнь Ляпунова была в опасности.
И без того давно озлобленные против него, теперь казаки совершенно озвере­
ли. Ляпунов бежал к Рязани. Казаки одумались и испугались: они прекрасно по­
нимали, что на свободе Прокофий опаснее для них, нежели в лагере. Всею ратью
догнали его и уговорили вернуться. Однако, несмотря на всю рознь среди войска, с
поляками дрались часто, притом решительно и храбро, очистили от врагов Кремль,
отогнали от Москвы Сапегу. Но все эти удачи нужно приписать, главным образом,
деятельному и большому военному таланту вождя Ляпунова. Главным и самосто­
ятельным распорядителем всегда был один он. Вот почему поляки также желали
смерти Ляпунова. Своевольные, потерявшие всякую дисциплину тушинские воры
и казаки не были им страшны, но даровитый полководец во главе с хорошо обу­
ченным дворянским ополчением был им несносен и опасен. Итак, Прокофий на
свою беду снова вернулся под Москву. Казаки еще более «начаша зло мыслили на
Ляпунова». К ним присоединились многие поляки и их воеводы Заруцкий и Тру­
бецкой. Последние особенно склоняли своих людей на недоброе дело. Заруцкий,
сговорившись с польским воеводой Кремля Гонсевским, вместе написали грамоты
от имени, якобы, Ляпунова, в которых он ссылался с поляками, и велит городам
повсюду ловить и бить казаков. А впоследствии, если приведет бог, совершенно ис­
требить весь этот злой народ. Искусно была подделана подпись Прокофия. Атаман
Заруцкий принес эту грамоту на общее обсуждение товарищей. Собралась сходка.
Заруцкий и Трубецкой на собрание не явились. Послали за Прокофием. Он два
раза отказался. Наконец, в третий раз он пошел, в одной рубахе, без оружия, веря
по обыкновению и людям, и своему умению владеть толпой. Когда он явился среди
казаков, то начался большой крик, шум, так что трудно было разобрать, в чем дело.
Ему, наконец, показали грамоту, подписанную им, и назвали изменником. Ляпу­
нов увидел подпись и спокойно сказал: рука похожа на мою, только я не писал.
Ему не поверили. Снова начался спор. Тогда атаман Сергей Карамышев выхватил
саблю и изрубил Прокофия на куски. Нет сомнения, что Ляпунов, отличавшийся
силой и ловкостью, долго защищался, прежде чем умереть. Вместе с ним был убит
Иван Ржевский. Сохранилось известие, что Ржевский раньше был в большой ссоре
ПРИЛОЖЕНИЯ
319
с Ляпуновым, давний его недруг. Здесь же, видя правду на стороне Ляпунова, за­
ступился за него, говоря, что Прокофий не виноват. И за эту честность поплатился
жизнью. Случилось это 22 июля 1611 г. Здесь уместно будет повторить фразу, ска­
занную шведским полководцем Делагарди над трупом его юного друга Скопина:
«русские не умеют ценить своих лучших сыновей».
А когда через 4 дня отпевали тело Прокофия, то во время похоронного пения
раздались рыдания. Плакал рязанец, а рядом рыдал казак. Что это раскаяние, вне­
запно вспыхнувшая жалость, любовь к этому удивительному человеку или горькое
предчувствие грядущих бед?
Не стало того, кто имел глубокое нравственное влияние на окружающих. Кто
своей изумительной силой воли не раз сдерживал грубые страсти.
Солдат. Не стало Прокофия. Его боялись, многие не любили, но его уважали.
Со смертью Ляпунова рушился тот небольшой порядок, который еще поддержи­
вался среди войска. На бедную истерзанную Русь с новой силой обрушилась волна
смуты. Казаки неистовствовали. Многие честные люди, дворяне и дети боярские
от казачьего бесчестья, насилия и оскорбления бежали из-под Москвы. Некоторые
из них нарочно искали смерти только, чтобы не видеть тот ужас, который наводили
беснующиеся холопы.
Повсюду свирепствовали польские шайки. Они убивали и мучили жителей,
жгли дома их. Когда же наступили холода, то положение народа стало еще ужаснее:
совершенно разоренные поляками, лишившись жилищ, многие из них замерзали
по полям и дорогам. Образовывались партизанские отряды. Недаром это тяжелое,
лютое время было прозвано стариками «лихолетьем». Первое ополчение, таким об­
разом, распалось. Казалось, все было кончено. Русь была отдана во власть инозем­
цев. Но Бог не допустил до этого. Остались еще честные люди, горячие патриоты,
усилиями которых сорганизовалось Второе ополчение, окончательно восторже­
ствовавшее над врагами и Смутой. Истощенная, изнуренная земля смогла теперь
глубоко и свободно вздохнуть после целого ряда несчастий и бед, обрушившихся
на нее. Между тем, не было уже Прокофия Ляпунова, трагической личности, чело­
века действительно разбившего цепи и надрывавшего силы, промелькнувшего так
быстро и светло на темном фоне истории смуты. Не было уже того, кто более других
имел права теперь, в годину возрождения родной земли вместе с ней вздохнуть ши­
роко и радостно усталой грудью.
Тезисы:
1. Из богатого прошлого Ляпунова видно, что это незаурядный талантливый,
даровитый человек, умеющий владеть толпою. Он всегда преследовал интересы на­
рода и вставал на защиту династии.
2. Второй период Смуты —социальные движения, окончательно расшатавшие
государство (1606—1610).
Первое восстание Ляпунова против Шуйского. Его мотивы:
1) Неожиданное, быстрое избрание на царство Василия Шуйского наводило на
раздумье, сомненье, были подозрения, что действовал подкуп.
2) Недовольство высшим боярством, ставшим у власти, бывшим всегда злей­
шим врагом мелкого дворянства в земельном вопросе.
3) Уверенность многих, что самозванец —истинный царевич Дмитрий.
4) Пылкость и страстность, крайнее властолюбие вождя Ляпунова.
320
статноЕ
вреітія и з е ш и е ополчения в нйчме вон вевй
Против Шуйского соединились сословные враги: с одной стороны, мелкое слу­
жилое дворянство; с другой —казаки, крепостные крестьяне, холопы. Началась со­
циальная рознь, которая заставила Прокофия уйти обратно к Шуйскому.
3. Второе восстание Ляпунова против Шуйского, приведшее к свержению царя.
Поводом к восстанию послужила неожиданная, ранняя смерть народного любимца
Скопина-Шуйского. В основе же движения Прокофия лежало давнее недовольство
царем, как представителем высшей знати и крупного землевладения и исключи­
тельная серьезная любовь Ляпунова к родине.
4. Третий период Смуты: национальное движение, в котором приняли участие
все классы общества. (1610—1613).
Талантливый, искусный полководец, блестящий оратор Ляпунов является ор­
ганизатором Первого земского ополчения. По его призыву собирается самая раз­
нохарактерная армия. Снова столкнулись сословные интересы: сошлись холопы и
помещики вместе. Возникают недовольство, ссоры, столкновения, зависть среди
начальников (Трубецкого, Заруцкого и Ляпунова), результатом чего является муче­
ническая смерть вождя и распадение ополчения.
Центральный архив Нижегородской области. Ф. 885. On. 1. Д. 171. Л. 1—6.
Рукопись-авто граф.
ПРИЛОЖЕНИЯ
321
О МЕСТЕ ПОГРЕБЕНИЯ ПРОКОФИЯ ЛЯПУНОВА
(от редактора)
Место погребения Прокофия Ляпунова когда-то было совсем неизвестно
исследователям. Николай Михайлович Карамзин упомянул о гибели Ляпунова,
которого он считал «мужем силы, достойным Стратигом и Властителем» в по­
следнем 12-м томе «Истории государства Российского». Историограф, с горечью
предположил, что тело Прокофия Ляпунова, «искаженное злодеями, осталось,
может быть, без Христианского погребения, и служило пищею вранам, в упрек
современникам неблагодарным, или малодушным, и к жалости потомства!».
Сказано это на самых последних страницах неоконченного труда Карамзина со
ссылкой на «Сказание Авраамия Палицына» и «Летопись о многих мятежах». И с­
точник сведений о надругательстве над останками Ляпунова можно видеть в бо­
ярской грамоте января 1612 года, опубликованной в «Собрании государственных
грамот и договоров». Окружная грамота Боярской думы в Москве против руко­
водителей подмосковного ополчения была направлена по городам в январе 1612
года. В ней упоминалось, что после убийства Ляпунова «тело его держали соба­
кам на снеденье на площеди три дни» (СГГиД. Т. 2. С. 584). Если бы судьба дала
историографу Карамзину время для завершения его «Истории», возможно, что
недоразумение с отсутствием сведений о погребении Ляпунова было бы им ис­
правлено. Но это сделали первые читатели Карамзинской истории и его младшие
современники.
В 1835 году вышла в свет работа библиографа Публичной библиотеки Ива­
на Павловича Быстрова «Краткое сведение о месте погребения Прокопия Нико­
лаевича (так! —Ред.) Ляпунова» (СПб., 1835). Он обнаружил рукопись церковного
Устава с записью сына Прокофия Петровича Ляпунова — Владимира, сделавшего
вклад в Наболочинский (Облачинский) Рязанский монастырь, располагавшихся в
нескольких верстах от его вотчины в селе Исады. В записи говорилось о вкладе на
помин души «родителей наших», что и дало основание И. П. Быстрову говорить о
найденном месте погребения Ляпунова. Однако вскоре выяснилось, что есть пря­
мое указание на место погребения Прокофия Ляпунова, вошедшее в текст так на­
зываемой «Рукописи Филарета», содержащей переработку Сказания о Смуте князя
Ивана Михайловича Катырева-Ростовского. Памятник впервые был опубликован в
1837 году, Н. М. Карамзину он был известен по неполной копии. В рассказе о смер­
ти Прокофия Ляпунова в «Рукописи Филарета» сообщались уникальные детали о
«честном» погребении Ляпунова в церкви Благовещения на Воронцовом поле, не­
подалеку от того места под Москвою, где разыгралась трагедия с убийством Ляпу­
нова 22 июля 1611 года.
322
СітаТНОЕ ВРЕгТІЯ И ЗЕАІСВИЕ ОПОЛЧЕНИЯ В НАЧАЛЕ ВОН ВЕКА
Оказалось, что это было всего лишь временное захоронение останков Ляпуно­
ва. 23 февраля 1846 года В. М. Ундольский прочел доклад в Обществе истории и
древностей российских при Московском университете под названием «Новые раз­
ыскания о месте погребения Прокопия Ляпунова» (ЧОИДР. 1846. № 2). Ему удалось
найти вкладную книгу Троице-Сергиева монастыря 1672/73 годов, в которой гово­
рилось: «Род Ляпуновых. 121 (1612/13)-го году дал вкладу Володимер Прокофьевич
Ляпунов по отце своем Прокофье денег 100 рублев. И за тот вклад погребли его в
дому живоначальные Троицы» (цитируется по современному изданию «Вкладной
книги Троице-Сергиева монастыря», осуществленному Е. Н. Клитиной, Т. Н. Манушиной, Т. В. Николаевой в 1987 году, с. 138). Определить более точно, где на­
ходится погребение Ляпунова позволили записи XVII века, также обнаруженные
В. М. Ундольским. В них отмечалось место захоронения родственников келаря
Александра Булатникова — полновластного хозяина монастыря в 1620—1640-х гг.
Жена и сын стольника Лаврентия Іригорьевича Булатникова были погребены
на почетном месте у входа в Успенский собор: «идучи из паперти церкви пречи­
стые Богородицы, у лестницы на левой стороне». На этой же стороне, чуть даль­
ше, «во втором ряду» были похоронены: «Прокофей Ляпунов, да Иван Ржевской,
убиты 119 г. июля в 22 день» (ЧОИДР. 1846. № 2. С. 45). Как справедливо говорил
В. М. Ундольский, «после этого уже, без всякого сомнения, можно сказать, что во­
прос о месте погребения Прокопия Ляпунова решен окончательно» (там же. С. 32).
«Список погребенных» в Троице-Сергиеве монастыре XVII века является на­
дежным источником, более того, по сведениям историков и археологов, исследо­
вавших территорию Троице-Сергиева монастыря, его указания очень часто нахо­
дят свое подтверждение*. К сожалению, это пока никак не относится к Прокофию
Ляпунову. Современный исследователь некрополя Троице-Сергиева монастыря
В. А. Ткаченко смог привести только самые общие сведения об его погребении в
Троице-Сергиевом монастыре: «В некоторых случаях в монастыре по инициативе
родственников были перезахоронены лица, первоначально погребенные в других
местах. В 1613 г. около юго-западного угла Успенского собора были перезахоронены
организатор первого ополчения Прокопий Петрович Ляпунов и один из участни­
ков этого ополчения Иван Стефанович Ржевский, погибшие 22 июля 1611 г. и похо­
роненные в одной могиле в Москве рядом с Благовещенской церковью на Воронцо­
вой поле. После воцарения Михаила Романова сын Прокопия Ляпунова Владимир
дал в качестве вклада 100 руб, за которые его отца и Ивана Ржевского погребли в мо­
настыре» (Ткаченко В. А. Некрополь Троице-Сергиевой лавры конца ХГѴ—XVII в.:
Д и с .... канд. ист. наук. М., 2006).
Забвение могилы Прокофия Ляпунова в Троице-Сергиевом монастыре объ­
ясняется тем, что место перезахоронения Прокофия Ляпунова и Ивана Ржевского
(Ивана Никитича, а не Ивана Степановича, как писал E. Е. Голубинский в описании
Троице-Сергиевой лавры в 1892 году и повторил В. А. Ткаченко) у юго-западного
угла Успенского собора уже в XVII веке оказалось на территории нового строитель­
ства в Троице-Сергиевом монастыре. После переделки упоминавшейся паперти
* П риносим искреннюю благодарность за консультации научным сотрудникам СергиевоПосадского государственного историко-художественного музея-заповедника Т. Ю. Токаревой и
В. И. Вишневскому.
ПРИЛОЖЕНИЯ
323
Успенского собора, а также устройства в 1644 году Успенского кладезя и строитель­
ства часовни над ним в конце XVII века место захоронения Ляпунова и Ржевского,
оказалось утеряно. Возможно, что их могилы были уничтожены или перенесены в
ходе работ XVII века, но не исключено, что они до сих пор находятся на своем ме­
сте. По заключению заведующего археологическим отделом Сергиево-Посадского
музея В. И. Вишневского, территория под Надкладезной часовней XVII века, оказа­
лась редким, неисследованным местом на территории монастыря. Пока ясно одно,
что «кладезных дел мастера» и строители часовни, потревожившие некогда могилу
Ляпунова своими работами, на века обозначили это место для потомков.
В наши дни в Рязани снова обратились к этой забытой теме. Писатель В. Се­
мин в книге «Легенды Рязанского края» (Рязань, 2010) написал очерк «Где погре­
бен Прокопий Ляпунов», в котором сообщил о всех, некогда существовавших вер­
сиях (см.: http://www.history-ryazan.ru/node/12332). Он обратил внимание на труды
забытого спасского краеведа А. Ф. Федорова, собравшего в 1927 году сведения о
связях Ляпуновых с Облачинским монастырем (см.: Федоров А. Ф. Материалы к
истории с. Исад, Спасского уезда. Рязанской губернии. Бывшей вотчины бояр Л я­
пуновых / / А. Ф. Федоров. Труды спаских краеведов. Спасск, 1927. С. 11. (Труды
Спасского отделения Общества исследователей Рязанского края. Вып. I). В по­
следний день работы конференции о необходимости установления памятной пли­
ты о захоронении Прокофия Ляпунова в Троице-Сергпевом монастыре с большой
болью за небрежение собственного исторического прошлого говорил краевед из
ШпловоА. И. Кондрашов.
Действительно, Рязанский Кремль, Исады, малозаметный Облачинский мо­
настырь и великая Тропце-Сергиева Лавра — все это памятные места, связанные с
именем Прокофия Ляпунова и его семьи. Участники конференцию смогут считать
свою задачу выполненной, если их труды помогут вернуть из забвения образ чело­
века, названного Карамзиным «Героем своего времени».
ПНА
стч'шоі:
врегпя іі зеіпсние ополчения к начале
«о н
кека
Су
2
\
Л і
\<ЛУ
..
приложения
\
$Т
§
f
i—
У Л И ІД в
• Л Я П У Н О В А
Н Л ЗВЛ Н А В ПАМ Я ТЬ
1
ВЫЛАЮ Щ ЕГОСЯ
И СТО РИ Ч ЕС К О ГО
Д Е Я Т Е Л Я
Пр о к о п и я Д я п у м о в а .
ВОЗГЛАВИВШЕГО
Ря з а н с к о е ОПОЛЧЕНИЕ
ПРОТИВ п о л ь с к и х
ОККУПАНТОВ,
Г
ЗАХВАТИВШИХ
м осковский К р е м л ь
В (611 ГОЛУ
П о л РУКОВОДСТВОМ 1
МИНИНА И ПОЖАРС КОГО «1
МОСКОЕСКОЕ О І і Ш н і І Р
ОКОНЧАТЕЛЬНО
ОСВСЬОДИЛО
РОССИЮ ОТ ПОЛЧКОВ.
Ро еро д л Ля п у н о в
ТРАГИЧЕСКИ ПОГИЬ
в э т о й КОП ГТ .
і
ІІГРКОІіЬ.ВССКГЕСЕНЬЧ' 1
В ІІСЛДАХ ПОСТРОИМ
В 1635-1673 ГГ
Ь ЧЕС 1Ь ПАМЯТИ
f
Прокопия Ля п у н о в а
и сани юкдгния
России
ГГО СИПОМ и в н у к о м .
-Л
.
іэ
•
•
т
»
i
32S
ІІІЯѴАА.
MIIUIA «Г. МММw. AfllHMiлI ft lilAlMAM-'.«Ш
’
^ ІІС А м ф д іУ . « П / | Г А < у . „ „ о ,,-,
І М І І і т у І А . А Д ІІІД ІА .
ЛНИ
.
. ..
■ А.....
..ЦІИ -. Ю
Н И* . л а іім іа *ѵ . п о
I f llA II I I I IU Д Іli t I l l i I І А і
ігі'а
I M I M . < АЦ^ЫМ .
M lW IIlfli
IН(ім
Ц у»Л
lu ll
. A .IIIO H
.
Ml ,,h
. д’г у ш и н и .
ііч іін і
А и іф п
ОЗНІМ •V’.'
r b j Н И З А I I I H IM fK M d IIN N H IM ,
І І І І А З А ІО А Н Н А . и ш и и і к ш м ф і
КЛГН Н
ПИНСН м ф Й і 1Л И А З А (Л ,
А ІА Л ІЛ ІІЦ 4 . К І І П Ш
" Л*—':.,.,
O’ ’ І'І Ч*Ч ЛЗ i
.И Л И И .
ШІП^ЛІѴ1/ІІШНІЛ. КСШІЗГД
іиіідм піуоптдм j
М
llimfA . ф ИЛ *|П А
(,,пМі,Ш,
ум" AUI
Ро. л ііц м м л ш и п о м . ,
LU^A . ІІіпуз .. мшнфшм .
АЗІШЗЦЦГ1 ім ф тогпІА . фио
Р б . /J f tK O n iA А А П А ІКМ А .
tilin g
ф з г п н н і н «V ,
Ііц іч т іл
іА Д С К ГА И ^ Д . І ^ Н ІО ф іА « у .
зушГепа МНИ .
К4М ІІІ . JjlllM" I . л ч і щ і ш
34JA||/
•у. іт іф д и д . .снідімирд ц і ш і
lA.AIH^AHAA (у. |І(Н' f l i f A «у. I'll JOi/J^KOniA /ІЯДІДІІАЗМ ^
<|>АНД З у . І Д І П А Д з у .
H tf lilA ІУ
ф н и ^ д . Агдфш . индии ((inj
ІНІІІ*
іундпіН К Л ..............
П у Д Іф ІД А
.......................
" ^Jі'ф іІ.
АИіудндд . Н А л іЬ ч
Н Ш и н Л ІА р ы іІА ІШ .іД ІН З К Д I f * * 1
ИННА ІА М П П А .
І і і т щ і ІІИНІ
4
5
326
смутное время и земские ополчения в начале
ВОН века
1. Воскресенская Церковь села Исады. Фото Ю.В. Гераськин
2. Крест напрестольный. Сделан по заказу архиепископа Рязанского и Муромского
Феодорита. 1611г. РІІАМЗ
3. Памятная доска на улице имени П. Ляпунова в селе Исады. Современный вид
4. Запись о поминании рода П. Ляпунова. Синодик Спасского рязанского монастыря.
1670г. РИАМЗ
5. Грамота 11. Ляпунова —Я. Сапеге. 1611 г. Библиотека Польской Академии Наук
в Кракове
6. Надкладезная часовня. 1690-е гг. Троице-Сергиев монастырь. Фото А.И. Кондрашов
ПРИНОШЕНИЯ
327
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
—Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской
империи Археографическою экспедициею императорской
Академии наук. СПб., 1836. Т. 1—4
—«Археографический ежегодник»
АЕ
—Акты исторические, собранные и изданные Археографиче­
АН
скою комиссиею. СПб., 1841. Т. 1—5
AM Г
—«Акты Московского государства»
—Акты служилых землевладельцев XV —нач. XVII века / сост.
АСЗ
А.В. Антонов [Т. 1-4], К.В. Баранов [XI]. М „ 1997-2008. Т. 1-4
Архив СПбИИ РАН —Архив Санкт-Петербургского Института истории РАН
ВИ
—«Вопросы истории»
—Государственный архив Рязанской области
ГАРО
—Государственная академия истории материальной культуры
ГАИМК
—Дворцовые разряды, изданные вторым отделением собствен­
др
ной е.и.в. канцелярии. СПб., 1850—1855. Т. 1—4.
—«Древняя Российская вивлиофика»
ДРВ
жмнп
—«Журнал Министерства народного просвещения»
из
—«Исторические записки»
ИСССР
—«История СССР»
ЛНБНАНУ
—Львовская Научная Библиотека Национальной Академии
Наук Украины
ЛОИИ
—Ленинградское отделение Института истории СССР АН
СССР
НГУАК
—Нижегородская губернская ученая архивная комиссия
Новый летописец
—ПСРЛ. М„ 1965. Т. 14.
ОИ
—«Отечественная история»
ОР
—Отдел рукописей
ПКМГ
—«Писцовые книги Московского государства»
ПСРЛ
—«Полное собрание русских летописей»
РАН
—Российская академия наук
РГАДА
—Российский государственный архив древних актов
РГАСПИ
—Российский государственный архив социально-политической
истории
РГБ
—Российская государственная библиотека
—«Русский дипломатарий»
РД
ААЭ
328
ри
РИАМЗ
РИБ
РУАК
РИО
СГГиД
СМ
ЦАНО
чоидр
AGAD
BCz
BJ
BPU PAN
Kogn.
SRSPB
—«Российская история»
—Рязанский историко-архитектурный музей-зап