Население Узбекистана Национальный состав и численность населения Узбекистана Узбекистан – многонациональное государство. Здесь проживают десятки национальностей и народностей среди которых жители среднеазиатского региона: узбеки, каракалпаки, таджики, туркмены, казахи, киргизы, уйгуры, дунгане; западные и восточные славяне: русские, украинцы, белорусы, поляки; многочисленными диаспорами в Узбекистане представлены корейцы, иранцы, армяне, грузины, азербайджанцы, татары, башкиры, немцы, евреи, литовцы, греки, турки и многие другие национальности. Этническая пестрота населения Узбекистана обусловлена разными историческими событиями. Многие представители коренных народов союзных республик СССР были эвакуированы в Узбекистан во время Второй мировой войны (русские, татары, армяне, белорусы, украинцы, немцы, евреи и др.). Представители отдельных наций были депортированы из мест постоянного проживания в годы сталинских репрессий (корейцы, крымские татары, чеченцы и другие). Да и в мирное время происходила активная миграция, особенно это касалось молодежи, которая принимала участие в масштабных стройках и проектах по поднятию и освоению новых земель, оставаясь впоследствии на обжитых местах. Узбекистан – самое густонаселенное государство в Средней Азии и по численности населения стоит на третьем месте среди стран СНГ, уступая лишь России и Украине. Численность населения Узбекистана превышает 31,5 млн. человек (по состоянию на 1 января 2016 года). Около 80% современного населения Узбекистана - узбеки, свыше 10% – представители других народов Средней Азии (4,5% – таджики , 2,5% – казахи, 2% – каракалпаки, 1% – киргизы, а также туркмены и другие.). Одним из крупнейших этнических меньшинств остаются русские и другие славянские народы (10%). Узбеки – народ тюркского происхождения. В антропологическом отношении это народ смешанного этногенеза с европеоидным и монголоидным компонентами. Формирование узбекской народности тесно связано с древними народами Средней Азии – согдийцами, бактрийцами, сако-массагетскими и другими племенами, на протяжении веков населявшими Среднеазиатское Двуречье и соседние с ним районы. Однако само название – узбеки – утвердилось только в конце 15 – начале 16 веков. Сегодня узбеки составляют основное население Узбекистана. Также большое количество узбеков проживает в соседних республиках Центральной Азии, Афганистане, странах СНГ. По вероисповеданию современные узбеки – мусульманесунниты. Государственным языком Узбекистана и языком межнационального общения является узбекский язык. Однако большая часть населения может изъясняться также на русском языке. В некоторых областях, например, в Самарканде, Бухаре, население говорит на таджикском языке. Из-за жаркого и сухого климата, преобладания горного и пустынного ландшафтов в Узбекистане, жители расселились по территории неравномерно. Население концентрируется в основном в оазисах. В пустынных районах республики плотность населения очень низкая. Например, в Каракалпакстане и Навоийской области на один квадратный километр территории приходится всего 7-9 человек, тогда как в самом густонаселенном регионе Узбекистана - Ферганской долине - около 500 человек на квадратный километр. Это самый высокий показатель плотности населения не только среди стран СНГ, но и один из самых высоких в мире. Процесс урбанизации привел к росту числа городов и к увеличению городского населения Узбекистана. Сегодня в городах Узбекистана проживает более 42% населения. Самый крупный город Узбекистана это - Ташкент - столица страны с населением более 2,5 млн. человек. Именно в Ташкенте расположены многие промышленные предприятия республики, здесь находится административный и деловой центр страны, сосредоточены офисы крупных компаний, построены крупнейшие театры, музеи, парки и многое другое. Другие крупные города Узбекистана: Самарканд, Бухара, Хива, Андижан, Фергана, Навои, а также Алмалык, Ангрен, Зарафшан и Чирчик. Узбекские семьи, как правило, многодетны, особенно на селе: средний размер узбекской семьи – 5-6 человек. Семья в Узбекистане, в соответствии с многовековыми традициями и менталитетом узбекского народа, была и остается одним из важнейших жизненных приоритетов современного общества. https://www.advantour.com/rus/uzbekistan/people.htm Население Узбекистана [править | править код] Материал из Википедии — свободной энциклопедии Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 24 ноября 2022 года; проверки требуют 4 правки. Перейти к навигацииПерейти к поиску Население Узбекистана на 9 декабря 2022 года, по данным Государственного комитета по статистике Республики Узбекистан, составило 36 001 364 человек[1]. По данным Книги фактов ЦРУ по странам мира — 30 565 411 чел. (1 июля 2020 г.)[2]. Значительные расхождения в оценках связаны с тем, что за всё существование независимого Узбекистана переписи населения в нём не проводились, первая в истории независимого Узбекистана перепись населения планируется на 2023 год[3]. Узбекский старик в национальной одежде Узбекистан, Бухара, на Фестивале шёлка и специй Возрастно-половая пирамида населения Узбекистана на 2020 год Содержание 1Этнический состав и языки 2Узбеки в исторических сведениях 3Конфессиональный состав 4Города 5Численность населения 6Демография 7Демографические особенности 8Планы проведения первой переписи населения в независимом Узбекистане 9Примечания 10Ссылки Этнический состав и языки[править | править код] См. также: Русские в Узбекистане, Казахи в Узбекистане, Киргизы в Узбекистане, Арабы в Узбекистане и Крымские татары в Узбекистане Узбекистан — многонациональная республика. Основную массу населения составляют узбеки (82 % на 2013 год[4]), доля которых в общей численности населения систематически увеличивается. Второе место занимают таджики (4,8 % в 2013 году[4]), также проживают другие народы Средней Азии: казахи , каракалпаки, киргизы, а также туркмены и другие). Одним из крупнейших этнических меньшинств остаются русские (2,6 % — самая многочисленная община в Средней Азии[4]) и другие славянские народы. Официальный язык — узбекский; этим языком владеют около 90 % населения. В городах широко распространён русский язык, им пользуются св. 5 % населения.[5] По состоянию на 2000 год наиболее крупными национальными меньшинствами страны были: русские (1 млн. 199 тыс. чел.), таджики (1 млн. 166 тыс. чел.), казахи (990 тыс. чел.), каракалпаки (504 тыс.), татары (324 тыс.), киргизы (422 тыс.), корейцы (164 тыс.), туркмены (152 тыс.), украинцы (105 тыс.) , армяне (42 тыс.), азербайджанцы (36 тыс.), персы (около 30 тыс.), уйгуры (20 тыс.), белорусы (20 тыс.), крымские татары (10 тыс., оценки — до 90 тыс.; в 1989 г. — 189 тыс., однако после распада СССР большая часть из них вернулась в Крым), евреи (около 10 — 20 тыс., в 1989 г. — 66 тыс.), среднеазиатские (бухарские) евреи (9,7 тыс. в 2000 г. и 28 тыс. в 1989 г.), турки (около 10 тыс., в 1989 г. — 106 тыс., однако после распада СССР большая часть из них — депортированные турки-месхетинцы — покинули страну), немцы (7,9 тыс., в 1989 г. — 39,8 тыс.), греки (менее 10 тыс., в 1989 г. — 10 тыс.), арабы (более 13 тыс. в 1989 г.) и другие[5]. Этнический состав населения Узбекистана (примерно в современных границах) Народ пере пись 1926[ % 6][7] пере пись 1959[ % 8] пере пись 1989[ % 9] оце нка 200 0[5] % офи ц. оце нка 2013 % [4][10] всего 474511 4 100,0 0% 810570 4 100,0 0% 198100 77 100,0 0% 24430 192 100,0 299946 0% 00 100,0 % узбеки 338381 2 71,31 % 503827 3 62,16 % 141424 75 71,39 % 18959 577 77,61 248581 % 59 82,9 % таджики 348841 7,35 % 311375 3,84 % 933560 4,71 % 11667 13 4,78 144997 4,8 % % 4 казахи 191126 4,03 % 335267 4,14 % 808227 4,08 % 99002 2 4,05 % русские 245807 5,18 % 109072 8 13,46 % 165347 8 8,35 % 11990 15 4,91 809530 2,7 % % каракалпак и 142688 3,01 % 168274 2,08 % 411878 2,08 % 50430 1 2,06 % киргизы 90790 1,68 % 92725 1,14 % 174907 0,88 % 23186 4 0,95 422000 1,4 % % татары 28335 0,60 % 397981 4,91 % 467829 2,36 % 32408 0 1,33 211119 0,7 % % 30 0,00 % 138453 1,71 % 183140 0,92 % 16378 7 0,67 184699 0,6 % % 31492 0,66 % 54804 0,68 % 121578 0,61 % 15213 7 0,62 % корейцы туркмены Этнический состав населения Узбекистана (примерно в современных границах) Народ пере пись 1926[ % 6][7] пере пись 1959[ % 8] пере пись 1989[ % 9] оце нка 200 0[5] % офи ц. оце нка 2013 [4][10] украинцы 25335 0,53 % 87927 1,08 % 153197 0,77 % 10472 0 0,43 % армяне 14862 0,31 % 27370 0,34 % 50537 0,26 % 42359 0,17 % азербайджа нцы[11] 20764 0,44 % 40511 0,50 % 44410 0,22 % 35848 0,15 % персы 10586 0,22 % 8883 0,11 % 24779 0,13 % 3489 0,07 % 9520 0,12 % 29427 0,15 % 20397 0,08 % 31941 0,67 % 19377 0,24 % 35762 0,18 % 19526 0,08 % 46829 0,58 % 188772 0,95 % 10046 0,04 % белорусы уйгуры крымские татары греки бухарские (среднеази атские) евреи немцы 347 0,01 % 20047 0,25 % 10453 0,05 % 10000 0,04 % 18095 0,38 % 21335 0,26 % 28369 0,14 % 9653 0,04 % 4594 0,10 % 17958 0,22 % 39809 0,20 % 7838 0,03 % % Этнический состав населения Узбекистана (примерно в современных границах) Народ пере пись 1926[ % 6][7] пере пись 1959[ % 8] пере пись 1989[ % 9] оце нка 200 0[5] % офи ц. оце нка 2013 [4][10] 3524 0,07 % 7860 0,10 % 16397 0,08 % 5000 0,02 % молдаване 180 0,00 % 1435 0,02 % 5955 0,03 % 4404 0,02 % башкиры 624 0,01 % 13500 0,17 % 34771 0,18 % 3707 0,02 % грузины 672 0,01 % 2474 0,03 % 4704 0,02 % 1130 0,00 % турки[12] 113 0,00 % 21269 0,26 % 106302 0,54 % евреи[13] 19449 0,41 % 73009 0,90 % 66320 0,33 % мордва 1634 0,03 % 14602 0,18 % 11914 0,06 % чуваши 303 0,01 % 5226 0,06 % 10074 0,05 % осетины 85 0,00 % 8755 0,11 % 5823 0,03 % 716 0,01 % 3071 0,02 % цыгане лезгины % Этнический состав населения Узбекистана (примерно в современных границах) Народ пере пись 1926[ % 6][7] пере пись 1959[ % 8] пере пись 1989[ % 9] оце нка 200 0[5] % офи ц. оце нка 2013 [4][10] поляки 3366 0,07 % марийцы лакцы арабы 25206 0,53 % удмурты болгары 321 0,01 % даргинцы 2941 0,04 % 3007 0,02 % 507 0,01 % 2964 0,01 % 1072 0,01 % 2807 0,01 % 5407 0,07 % 2805 0,01 % 748 0,01 % 2466 0,01 % 2072 0,03 % 2166 0,01 % 261 0,00 % 2030 0,01 % курды 667 0,01 % 1354 0,02 % 1839 0,01 % пуштуны 632 0,01 % 451 0,01 % 1655 0,01 % 106584 2,25 % 14408 0,18 % 20420 0,10 % другие 46406 8 1,90 % Узбеки в исторических сведениях[править | править код] % Узбе́ки, ўзбек, ўзбеклар тюркоязычный народ. Являются основным и коренным населением Узбекистана. В постсоветской Средней Азии представляют самую многочисленную из этнических групп[14]. Количество этнических узбеков в Узбекистане составляет около 80 %[15]. Древними предками узбеков были согдийцы, хорезмийцы, бактрийцы, ферганцы и сакомасcагетские племена[16][17]. К.Шаниязов относит усуней и хуннов к тюркоязычным племенам и именно с ними связывает тюркизацию ираноязычных племён на берегах Сырдарьи и появление нового тюркоязычного народа — кангаров.[18] С рубежа н. э. начинается проникновение в Среднеазиатское междуречье отдельных групп тюркоязычных племён[19]. Наиболее раннее упоминание слова узбек в качестве личного имени относится к XII веку. Слово узбек возникло в Средней Азии среди огузских племён ещё до прихода монголов.[20][21]. Этноним «узбек» был привнесён в регион при Тимуре[22], а стал более массово использоваться после завоевания и частичной ассимиляции в её среде дештикипчакских кочевников, перекочевавших в Мавераннахр на границе XV—XVI веков во главе с Шейбани-ханом. Поэт Алишер Навои в своих произведениях, написанных в XV веке упоминал об этнониме «узбек» как название одной из этнических групп Мавераннахра[23]. Поэт XVII века Турды писал об этнониме «узбек» как об объединяющем названии для 92 родов на территории Средней Азии[24]. Бухарский эмират наряду с Хивинским ханством и Кокандским ханством являлся одним из трёх узбекских ханств в Средней Азии[25]. В 1870-х годах отмечали, что «узбеки, какой бы род жизни они не вели, все считают себя одним народом, но подразделяются на множество родов» [26]. На основе многочисленного узбекского населения в 1924 году была создана Узбекская ССР. Конфессиональный состав[править | править код] По конституции, Узбекистан является светским государством. Около 95 % населения исповедует ислам (узбеки и другие народы Средней Азии). 3 % — православные и другие христиане. Города[править | править код] На 1 июля 2019 года в Узбекистане 16 939 600 горожан (50,5 %) и 16 584 000 сельских жителей (49,5 %)[27]. При оценке этих пропорций следует учесть, что в 2009 году в стране сразу 966 сельских населённых пунктов, где проживали более 4,0 млн человек, были переведены в разряд городских посёлков, в результате чего общий показатель урбанизации сразу поднялся с 35,8 % до 51,7 %[28]. Некоторое снижение показателя урбанизации к 2013 году связано во многом с тем, что к 2011 году 17 новым городским поселениям был возвращён статус сёл[29]. На 1 января 2013 года в стране 1204 городских поселения, но более 80 % из них (967 поселений) небольшие (до 10,0 тыс. человек)[30]. Крупных по населению (более 100,1 тыс. жителей) городов на 1 января 2013 года в республике было только 17, а более 500 тыс. жителей насчитывал только Ташкент[30]. Самый крупный город Узбекистана — Ташкент, столица страны, с населением 2 538 400 человек (на 1 июля 2019 года)[27]. Около половины русского населения Узбекистана проживает в Ташкенте, составляя ок. 20 % его жителей или около 440 тыс. из 2206 тыс. жителей города (2009 г.).[31] В 1966 году город перенёс разрушительное землетрясение, но был быстро восстановлен. В Ташкенте сосредоточена большая часть промышленных предприятий республики, через него проходят важнейшие дороги; он является центром экономики, образования и культуры страны. Второй по численности населения город в стране — Наманган (591,8 тыс.[32]), расположенный в Ферганской долине, где также располагается ряд других крупных городов: Андижан (425,5 тыс.[33]), Фергана (264,9 тыс.[34]), Коканд (233,4 тыс.[34]), Маргилан (215,4 тыс.[34]). Третий по величине город страны — Самарканд (519,7 тыс.[35]) — столица Узбекской ССР до 1930 года. Также выделяется Бухара (273,5 тыс.[36]) — древний город, который долгое время был крупнейшим культурным и политическим центром Средней Азии — и Нукус (309,3 тыс.[37]) — столица Каракалпакской автономной республики. Города Узбекистана численностью населения св. 100 тыс. жит. Численность населения тыс. чел. на 1.01.2014[38] Город Ташкент 2 352,9 Самарканд 509,0 Наманган 475,7 Андижан 403,9 Нукус 295,2 Бухара 272,5 Фергана 264,9 Карши 254,6 Коканд 233,5 Маргилан 215,4 Ангрен 175,4 Джизак 163,2 Чирчик 149,4 Ургенч 137,3 Термез 136,2 Навои 134,1 Алмалык 121,1 Шахрисабз 100,3 Численность населения[править | править код] Численность населения[39] 1950 1951 1952 1953 1954 1955 1956 4 714 000 ↗6 461 000 ↗6 634 000 ↗6 827 000 ↗7 035 000 ↗7 256 000 ↗7 488 000 1957 1958 1959 1960 1961 1962 1963 ↗7 732 000 ↗7 991 000 ↗8 119 000 ↗8 375 000 ↗8 665 000 ↗9 000 000 ↗9 400 000 1964 1965 1966 1967 1968 1969 1970 ↗9 818 000 1971 ↗10 068 000 ↗10 399 000 ↗10 715 000 ↗11 068 000 ↗11 451 000 ↗11 799 000 1972 1973 1974 1975 1976 1977 ↗12 147 000 ↗12 562 000 ↗12 950 000 ↗13 361 000 ↗13 778 000 ↗14 184 000 ↗14 595 000 1978 1979 1980 1981 1982 1983 1984 ↗14 977 000 ↗15 391 000 ↗15 765 000 ↗16 158 000 ↗16 591 000 ↗17 039 000 ↗17 498 000 1985 1986 1987 1988 1989 1990 1991 ↗17 974 000 ↗18 487 000 ↗19 026 000 ↗19 430 000 ↗19 905 000 ↗20 322 000 ↗20 408 000 1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998 ↗20 707 000 ↗20 973 000 ↗21 092 000 ↗21 163 000 ↗21 507 000 ↗22 044 000 ↗22 868 000 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 ↗23 231 000 ↗23 500 000 ↗23 900 000 ↗24 115 800 ↗24 427 900 ↗24 707 400 ↗25 021 300 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 ↗25 675 000 ↗25 944 500 ↗26 212 000 ↗26 475 500 ↗27 736 000 ↗27 997 500 ↗28 261 500 2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 ↗28 528 000 ↗29 188 000 ↗29 525 500 ↗29 907 000 ↗30 121 100 ↗30 500 100 ↗30 823 600 Демография[править | править код] Плотность населения Узбекистана по муниципальным образованиям по оценке населения 2020 г. Ожидаемая продолжительность жизни в Узбекистане с 1950 года Ожидаемая продолжительность жизни мужчин и женщин с 1960 года Данные Книги фактов ЦРУ по странам мира (2017 год)[2] Население — 29 748 859 (Июль 2017 г.) Общий коэффициент рождаемости — 16,9 на 1000 чел. ▼ Общий коэффициент смертности — 5,3 на 1000 чел. ▲ Суммарный коэффициент рождаемости — 1,78 детей на женщину ▼ Младенческая смертность — 18,6 на 1000 живых рождений ▼ Прирост населения — 0,93 % в год ▬ Ожидаемая продолжительность жизни — 73,8 лет. ▲ Возрастная структура: 0 — 14 лет — 23,88 % ▼ 15 — 64 лет — 70,86 % ▲ Старше 65 — 5,25 % ▲ Средний возраст общий — 28,6 года ▲ Мужчины — 28 лет ▲ Женщины — 29,2 лет ▲ Городское население — 36,6 % (2017 г.) ▲ Коэффициент урбанизации — 1,62 % в год (2015—2020 гг.) Рождаемость и смертность с 1950 года Всё населен ие Рожден ия Смерте й Естественн ый прирост Рождаемос ть (на 1000 человек) Смертнос ть (на 1000 человек) Естественн ый прирост (на 1000 человек) 195 0 6,314,000 192,188 54,612 137,576 30.4 8.6 21.8 195 1 6,511,000 207,302 49,275 158,027 31.8 7.6 24.3 195 2 6,704,000 223,452 55,068 168,384 33.3 8.2 25.1 195 3 6,909,000 219,832 60,855 158,977 31.8 8.8 23.0 195 4 7,085,000 237,470 58,345 179,125 33.5 8.2 25.3 195 5 7,256,000 248,545 59,370 189,175 34.3 8.2 26.1 195 6 7,466,000 267,187 46,210 220,977 35.8 6.2 29.6 195 7 7,720,000 276,668 47,568 229,100 35.8 6.2 29.7 195 8 7,979,000 300,646 48,433 252,213 37.7 6.1 31.6 СК Р 195 9 8,252,000 305,082 50,254 254,828 37.0 6.1 30.9 196 0 8,558,000 340,618 51,758 288,860 39.8 6.0 33.8 196 1 8,895,000 339,952 53,591 286,361 38.2 6.0 32.2 196 2 9,237,000 341,352 56,178 285,174 37.0 6.1 30.9 196 3 9,574,000 342,659 54,502 288,157 35.8 5.7 30.1 196 4 9,905,000 346,847 53,315 293,532 35.0 5.4 29.6 196 5 10,233,00 0 355,135 60,056 295,079 34.7 5.9 28.8 196 6 10,557,00 0 360,336 60,115 300,221 34.1 5.7 28.4 196 7 10,886,00 0 359,623 64,627 294,996 33.0 5.9 27.1 196 8 11,259,00 0 385,687 64,762 320,925 34.3 5.8 28.5 196 9 11,625,00 0 380,729 69,147 311,582 32.8 6.0 26.8 197 0 11,973,00 0 401,613 66,189 335,424 33.6 5.5 28.1 197 1 12,354,00 0 425,646 67,162 358,484 34.4 5.4 29.0 197 2 12,756,00 0 421,458 77,942 343,516 33.0 6.1 26.9 197 3 13,155,00 0 441,237 83,170 358,067 33.5 6.3 27.2 197 4 13,569,00 0 462,062 86,864 375,198 34.1 6.4 27.7 197 5 13,981,00 0 478,604 100,213 378,391 34.2 7.2 27.0 197 6 14,389,00 0 503,514 101,544 401,970 35.0 7.1 27.9 197 7 14,786,00 0 493,329 104,297 389,032 33.4 7.1 26.3 197 8 15,184,00 0 514,030 105,204 408,826 33.9 6.9 27.0 197 9 15,578,00 0 535,928 109,459 426,469 34.4 7.0 27.4 198 0 15,952,00 0 540,047 118,886 421,161 33.9 7.5 26.4 198 1 16,376,00 0 572,197 117,793 454,404 34.9 7.2 27.7 198 2 16,813,00 0 589,283 124,137 465,146 35.0 7.4 27.7 198 3 17,261,00 0 609,400 128,779 480,621 35.3 7.5 27.8 198 4 17,716,00 0 641,398 132,042 509,356 36.2 7.5 28.8 198 5 18,174,00 0 679,057 131,686 547,371 37.4 7.2 30.1 198 6 18,634,00 0 708,658 132,213 576,445 38.0 7.1 30.9 198 7 19,095,00 0 714,454 133,781 580,673 37.4 7.0 30.4 198 8 19,561,00 0 694,144 134,688 559,456 35.5 6.9 28.6 198 9 20,108,00 0 668,807 126,862 541,945 33.3 6.3 27.0 199 0 20,465,00 0 691,636 124,553 567,083 33.8 6.1 27.7 4.20 199 1 20,857,00 0 723,420 130,294 593,126 34.7 6.2 28.4 199 2 21,354,00 0 680,459 140,092 540,367 31.9 6.6 25.3 199 3 21,847,00 0 692,324 145,294 547,030 31.7 6.7 25.0 199 4 22,277,00 0 657,725 148,423 509,302 29.5 6.7 22.9 199 5 22,684,00 0 677,999 145,439 532,560 29.9 6.4 23.5 3.60 199 6 23,128,00 0 634,842 144,829 490,013 27.4 6.3 21.2 199 7 23,560,00 0 602,694 137,331 465,363 25.6 5.8 19.8 199 8 23,954,00 0 553,745 140,526 413,219 23.1 5.9 17.3 199 9 24,312,00 0 544,788 130,529 414,259 22.4 5.4 17.0 200 0 24,650,00 0 527,580 135,598 391,982 21.4 5.5 15.9 2.59 200 1 24,965,00 0 512,950 132,542 380,408 20.5 5.3 15.2 200 2 25,272,00 0 532,511 137,028 395,483 21.1 5.4 15.6 200 3 25,568,00 0 508,457 135,933 372,524 19.9 5.3 14.6 200 4 25,864,00 0 540,381 130,357 410,024 20.9 5.0 15.9 200 5 26,167,00 0 533,530 140,585 392,945 20.4 5.4 15.0 2.36 200 6 26,488,00 0 555,946 139,622 416,324 21.0 5.3 15.7 200 7 26,868,00 0 608,917 137,430 471,487 22.7 5.1 17.5 200 8 27,303,00 0 646,096 138,792 507,304 23.7 5.1 18.6 200 9 27,767,00 0 649,727 130,659 519,068 23.4 4.7 18.7 201 0 28,562,00 0 634,810 138,411 496,399 22.2 4.8 17.4 2.34 201 1 29,339,00 0 626,881 144,585 482,296 21.4 4.9 16.4 2.24 201 2 29,774,00 0 625,106 145,988 479,118 21.0 4.9 16.1 2.19 201 3 30,243,00 0 679,519 145,672 533,847 22.5 4.8 17.7 2.35 201 4 30,759,00 0 718,036 149,761 568,998 23.3 4.9 18.4 2.46 201 5 31,576,00 0 734,141 152,035 582,106 23.5 4.9 18.6 201 6 32,121,00 0 726,170 154,791 571,379 22.8 4.8 18.0 2.46 201 7 32,653,00 0 715,519 160,723 554,796 22.1 5.0 17.1 201 8 33,254,00 0 768,520 154,913 613,607 23.3 4.7 18.6 201 9 33,905,00 0 815,939 154,959 660,980 24.5 4.7 19.8 Источники:[40][41][42][43][44][45][46][47] Демографические особенности[править | править код] В разделе не хватает ссылок на источники (см. рекомендации по поиску). Информация должна быть проверяема, иначе она может быть удалена. Вы можете отредактировать статью, добавив ссылки на авторитетные источники в виде сносок. (9 мая 2021) Мальчики фотографируются на фоне площади Регистан в Самарканде. Четверть населения Узбекистана составляют дети до 14 лет Республика Узбекистан, в административно-территориальном делении состоящая из Республики Каракалпакстан, 12 областей, 162 районов и 118 городов, по общей численности населения занимает третье место среди стран, входящих в состав СНГ, уступая лишь России и Украине. Характерной особенностью Узбекистана являются высокие темпы прироста населения. В этом отношении Республика Узбекистан уступает только Таджикистану, опережая все остальные государства ближнего зарубежья. Если за период с 1897 по 1993 год численность населения бывшего СССР выросла менее чем в 2 раза, то по Узбекистану этот показатель составил более 5,5 раза. Увеличение численности населения Узбекистана происходит под влиянием ряда причин: исторических, социально-экономических и особенно свойственных для республики, демографических факторов. В свою очередь эти факторы непосредственно связаны между собой. Равномерный рост численности населения Узбекистана происходит на протяжении многих лет. Но отмечались периоды, когда такая тенденция в некоторой степени была нарушена, например, во время Великой Отечественной войны 1941—1945 годов. Мобилизация военнообязанного населения на фронт вызвала резкое сокращение демографической базы его воспроизводства. Отрицательно демографическое эхо войны сказывается и в наши дни. Как подтверждают статистические данные, самые высокие темпы роста численности населения республики за всю её историю выпадают на современный этап, когда среднегодовой прирост численности населения достигает 3—3,5 процента. За последние три десятилетия численность населения Узбекистана возросла почти на 12 млн человек. Постоянное опережение республикой темпов роста населения по сравнению с другими регионами сопровождается систематическим увеличением удельного веса Республики Узбекистан в общей численности населения бывшего СССР. Так, если в 1926 году в Узбекистане проживало чуть более 3 процентов населения стран, входящих теперь в состав СНГ, то ныне этот показатель составляет более 7 процентов. Население республики размещено по территории неравномерно, и по средней плотности населения Узбекистан находится впереди ряда стран СНГ, опережая по этому показателю остальные республики Центральной Азии. В связи с быстрым ростом численности населения плотность его на каждый квадратный километр территории на начало 1993 года выросла по сравнению с 1959 годом почти в 3 раза и составляет в среднем 48,5 человека. В связи со специфическими особенностями природных условий — гористость, пустынность, аридностъ климата — в Узбекистане объективно сложилась концентрация населения главным образом в оазисах. В пустынных районах республики плотность населения очень низка. В Каракалпакстане она составляет 8,1, в Навоийской области — 6,5 человека на каждый квадратный километр территории. Говоря о плотности населения, необходимо подчеркнуть, что отдельные области Узбекистана по этому показателю опережают все остальные регионы СНГ. Среди 164 административных единиц (краёв, областей, автономных областей), входящих в состав СНГ, всего в шести областях средняя плотность населения на каждый квадратный километр территории составляет более 150 человек, пять из них — это области Узбекистана. А Андижанская область по плотности населения опережает даже такую густонаселённую область, как Московская, и занимает первое место среди регионов СНГ и третье в мире после Мексики и Индии. Средняя плотность населения в Андижанской области 680,2 человека на каждый квадратный километр площади, а в Московской области — 334,5 человека. В Андижанской области, занимающей менее 1 процента территории республики, проживает более 9 процентов всего населения Узбекистана. Плотно заселена в пределах республики и Ташкентская область. Здесь средняя плотность населения на один квадратный километр площади составляет 279,3 человека, то есть в 6 раз больше, чем в среднем по республике. Такая высокая плотность населения в этой области связана прежде всего с расположением здесь значительного количества крупных промышленных предприятий и городских поселений. При этом большое место принадлежит Ташкенту — крупнейшему из городов Центральной Азии. В расчёте на 1000 человек по Республике Узбекистан в 1992 году естественный прирост составил 26,6 человека, то есть более чем в 4 раза больше, чем в странах СНГ. В Узбекистане происходит, хотя и не очень быстрыми темпами, процесс урбанизации, то есть растёт число городов, повышаются их роль и значение в социально-экономическом развитии республики, увеличивается численность городского населения. По сравнению с 1939 годом число городов Узбекистана выросло почти в 5 раз. Тенденция роста абсолютной численности городского населения республики продолжается, однако за последние годы удельный вес городского населения в общей численности населения не только не увеличивается, а наоборот, несколько снижается. Так, если, по данным 1979 года, городское население составило 41,2 процента, в 1989 году — 40,7, то в 1993 году — 39,4 процента. Это связано, вопервых, с тем, что естественный прирост сельского населения гораздо выше городского и, во-вторых, за последние несколько лет не происходит искусственного перевода отдельных сельских населённых пунктов в ранг городских поселений. В Узбекистане за период с 1940 по 1993 год численность сельского населения увеличилась более чем в 2,5 раза (с 4945 тыс. в 1940 году до 13144 тыс. в 1993 году). Этим республика резко отличается от ряда регионов бывшего СССР, где численность сельского населения постоянно сокращается, главным образом за счёт миграции в города. Очень высокими темпами растёт население столицы республики — города Ташкента. Если в 1939 году в Ташкенте проживало 556 тыс. человек, то на начало 1994 года — 2121 тыс. человек. В 1939 году до общей численности населения Ташкент занимал восьмое место в СССР, теперь вышел на четвёртое в СНГ, уступая таким крупным городам, как Москва, Санкт-Петербург и Киев. Большая роль в процессе урбанизации республики отводится таким древним городам, центрам культуры и цивилизации, как Самарканд, Бухара, Андижан, Фергана, а также сравнительно молодым промышленным и культурным центрам — Алмалыку, Ангрену, Навои, Зарафшану, Чирчику и другим. В росте численности населения того или другого региона определённую роль играют миграционные процессы. Размах строительства за годы довоенных пятилеток, а также землетрясение 1966 года в городе Ташкенте, развитие производительных сил вызвали большой миграционный приток в Узбекистан из других регионов. Наибольший поток мигрантов наблюдался из России, с Украины, из Казахстана, других районов. Однако за последние 10—15 лет в миграционном процессе произошли значительные изменения и теперь в республике сальдо миграции является отрицательным. В настоящее время для Республики Узбекистан характерна маятниковая миграция, т. е передвижение населения из сёл в города в течение суток. Это связано, прежде всего, с работой или учёбой жителей сёл в городах. В этом отношении особенно выделяются Ташкентская (главным образом город Ташкент), Андижанская, Ферганская области, в городах которых широкое развитие получили различные отрасли промышленности. Маятниковая форма миграции способствует повышению уровня занятости сельских жителей, их культуры, улучшению взаимоотношений городов и сел. В 50-е — 90-е гг. XX века Узбекистан пережил демографический взрыв: 8,1 млн чел. в 1959 г., 14,1 млн в 1976 г., 24,5 млн в 2000 г.[39] Однако в последнее время в Узбекистане отмечено снижение суммарного коэффициента рождаемости: 5,6 в 1980 г.,[48] 3,9 в 1993 г.,[48] 2,2 в 2008 г.,[48] 1,78 в 2016,[2] что ниже уровня воспроизводства поколений — 2,15. Планы проведения первой переписи населения в независимом Узбекистане[править | править код] Последняя перепись населения на территории страны проходила ещё перед распадом СССР в 1989 году. В 2017 году планировалось, что первая в истории независимого Узбекистана перепись населения состоится в 2020 году[49], однако по неизвестным причинам её срок проведения перенесли в 2022 году[50]. В феврале 2019 года президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев своим указом официально подтвердил, что перепись состоится в 2022 году[51], но из-за последствий пандемии COVID19 она была перенесена на 2023 год. Примечания[править | править код] ↑ Показывать компактно 1. 2. 3. 4. ↑ O`ZBEKISTON AHOLISI. Statistika qo'mitasi. Дата обращения: 20 июня 2020. ↑ Перейти обратно:1 2 3 Справочник ЦРУ по странам мира. Узбекистан ↑ В 2022 ГОДУ ПЕРЕПИСЬ НАСЕЛЕНИЯ ↑ Перейти обратно:1 2 3 4 Цыряпкина Ю. Н. Русские в Узбекистане: языковые практики и самоидентификации (на примере полевых исследований в Фергане) (Данные предоставлены Госкомстатом Республики Узбекистан) // Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. — 2015. — № 3 (9). — С. 18 5. ↑ Перейти обратно:1 2 3 Этнический атлас Узбекистана Архивировано 23 марта 2014 года. Институт «Открытое общество», 2002. — 451 с. (см.) 6. ↑ Демоскоп. Национальный состав населения Узбекистана по Всесоюзной переписи 1926 года 7. ↑ Исключая входившую на тот момент в состав Узбекской ССР Таджикскую АССР (Тадж. АССР Уз. ССР 1926) и включая входившую на тот момент в состав Казакской АССР в составе Российской СФСР Кара-Калпакскую АО (КараКалпак. АО КазакАССР РСФСР 1926) 8. ↑ Демоскоп. Национальный состав населения Узбекистана по Всесоюзной переписи 1959 года 9. ↑ Демоскоп. Национальный состав населения Узбекистана по Всесоюзной переписи 1989 года 10. ↑ Численность населения Узбекистана достигла 29994,6 тыс. человек // Новости Узбекистана — UzReport.uz 11. ↑ По переписи 1926 года азербайджанцы учитывались как «тюрки» 12. ↑ По переписи 1926 года турки учитывались как «тюрки османские», по переписи 1989 года включали также турок-месхетинцев 13. ↑ В том числе грузинские евреи и горские евреи. Исключая бухарских (среднеазиатский) евреев 14. ↑ Fumagalli M. Framing Ethnic Minority Mobilisation in Central Asia: The Cases of Uzbeks in Kyrgyzstan and Tajikistan//Europe-Asia Studies, Vol. 59, No. 4 (Jun., 2007), p. 571 15. ↑ [url=Central Intelligence Agency (CIA) The World Factbook 16. ↑ Народы России. Энциклопедия. Главный редактор В. И. Тишков. Москва: 1994, с.355 17. ↑ НАРОДЫ СРЕДНЕЙ АЗИИ И КАЗАХСТАНА. Т.1. Под редакцией С. П. Толстова, Т. А. Жданко, С. М. Абрамзона, Н. А. Кислякова. М., 1962, с.82. 18. ↑ Шониёзов К., Ўзбек халкининг шаклланиш жараёни хакида баъзи фикр-мулохазалар // Общественные науки в Узбекистане. № 6, 1996 19. ↑ Зуев Ю. А. К этнической истории усуней // Труды Института археологии и этнографии АН КазССР. Т. 8. Алма-Ата, 1960. С. 23. 20. ↑ Усама ибн Мункыз. Книга назидания. пер. Ю. И. Крачковского. М. Изд-во восточной литературы, 1958, c.134 21. ↑ Рашид ад-дин. Сборник летописей. Т.1., кн.1. М., 1952 22. ↑ Шараф ад-Дин Али Йазди. Зафарнамэ. / Предисл., пер. со староузбекского А. Ахмедова. — Т.: Узбекистан, 2008. — С. 48, 84, 107, 249. 23. ↑ Алишер Навоий. Мукаммал асарлар туплами. 3 жилд. Тошкент, 1988,201-бет; Алишер Навоий. Мукаммал асарлар туплами. 4 жилд. Тошкент, 1989, с.235 24. ↑ Турды. Избранные произведения. Ташкент, 1951, с.33 25. ↑ Uzbek khanate (англ.). Encyclopædia Britannica. Архивировано 5 августа 2012 года. 26. ↑ Венюков М. Опыт военного обозрения русских границ в Азии // Туркестанский сборник. Т. 55. СПб., 1873. С. 356. 27. ↑ Перейти обратно:1 2 Statistika qo'mitasi - Демографическая ситуация. stat.uz. Дата обращения: 31 августа 2019. 28. ↑ Салиев А. С., Курбанов Ш. Б. Демографическое развитие сельской местности Республики Узбекистан // Социально-экономическая география. Вестник Ассоциации российских географов-обществоведов. — 2015. — № 1 (4). — С. 151—152 29. ↑ Курбанов Ш. Б. Развитие городских поселений и проблема урбанизации низовых административных районов Узбекистана // Социально-экономическая география. Вестник Ассоциации российских географов-обществоведов. — 2014. — № 3. — С. 106 30. ↑ Перейти обратно:1 2 ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН ПО СТАТИСТИКЕ, СТАТИСТИЧЕСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН,ЯНВАРЬ-СЕНТЯБРЬ 2017 ГОДА, Ташкент 31. ↑ Справка о городе на официальном сайте хокимията г. Ташкент Архивная копия от 25 января 2012 на Wayback MachineНаселение Ташкента Архивная копия от 26 января 2012 на Wayback Machine 32. ↑ Численность населения Наманганской области на 1 апреля 2017 г. 33. ↑ Количество населения в Андижанской области по состоянию на 1 января 2017 года 34. ↑ Перейти обратно:1 2 3 Количество населения в Ферганской области (по состоянию на 01.04.2016 г.) 35. ↑ Официальный сайт хокимията города Самарканда и Самаркандской области, данные на 1 января 2016 года 36. ↑ Информация о населении Бухарской области 37. ↑ Число постоянных жителей в Республики Каракалпакстан на 1 июля 2017 года 38. ↑ Статистический буклет «О населении языком цифр» Архивировано 14 октября 2014 года. 39. ↑ Перейти обратно:1 2 15 новых независимых государств. Численность населения на начало года, 1950-2011, тысяч человек 40. ↑ United nations. Demographic Yearbooks 41. ↑ The State Statistics Committee of the Republic of Uzbekistan. Дата обращения: 5 марта 2011. Архивировано из оригинала 2 ноября 2013 года. 42. ↑ Archived copy. Дата обращения: 20 марта 2015. Архивировано из оригинала 2 апреля 2015 года. 43. ↑ Archived copy. Дата обращения: 20 марта 2015. Архивировано из оригинала 2 апреля 2015 года. 44. ↑ Archived copy. Дата обращения: 20 марта 2015. Архивировано из оригинала 2 апреля 2015 года. 45. ↑ CA-News.INFO 46. ↑ Естественное движение населения республик СССР, 1935. Demoscope.ru. Дата обращения: 31 марта 2015. Архивировано из оригинала 2 апреля 2015 года. 47. ↑ [1] (недоступная ссылка) 48. ↑ Перейти обратно:1 2 3 Прогноз ООН по суммарному коэффициенту рождаемости по странам мира до 2100 года. 49. ↑ Перепись населения может состояться в 2020-ом году 50. ↑ Всех пересчитают: страны СНГ готовятся к масштабной переписи населения Интервью председателя межгосударственного комитета СНГ от 11 июля 2019 года 51. ↑ Мирзиёев распорядился провести перепись населения Узбекистана https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%B0%D1%81%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0% BD%D0%B8%D0%B5_%D0%A3%D0%B7%D0%B1%D0%B5%D0%BA%D0%B8%D1%81% D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B0 Арабы в Узбекистане [править | править код] Материал из Википедии — свободной энциклопедии Перейти к навигацииПерейти к поиску Арабы являются одним из национальных меньшинств Узбекистана. Содержание 1История 2Антропология арабов 3Арабский язык 4Примечания 5Литература 6Ссылки История[править | править код] По переписи 1989 года в Узбекистане было зарегистрировано 12 тыс. 880 арабов[1]. Арабские группы попали в Среднюю Азию несколькими волнами в период с VII — века до XVII века. Среднеазиатские арабы подразделяются на 2 группы: шайбони и санони. В VII—VIII веках, после того как арабские войска вторглись в Среднюю Азию, в главных городах региона в Бухаре и Самарканде ими были поставлены крупные гарнизоны. Летописи свидетельствуют о том, что в Бухаре арабские воины получили половину домов и земель покорённых жителей. Но уже к X веку эта группа в целом почти полностью ассимилировались с местным населением[2]. Можно предположить две хронологически различные волны арабской миграции: заселение прямых предков арабов Кашкадарьи в этом регионе могло произойти в VII-X вв. Сравнение кашкадарьинского диалекта с бухарским диалектом на уровне лингвистических данных доказывает, что арабский язык Кашкадарьи более архаичен и имеет большее сходство с классическим арабским. Прямые предки бухарских арабов, возможно, поселились в Гиждуване в XIV веке[3]. В Самаркандской области в Средние века находилось село Ведар, которое славилось своими тканями. Ведар находился к северо-западу от Самарканда, в нём преимущественно жили арабы. Город Ведар, был средоточием арабского населения области; эти арабы принадлежали к племени Бекр б. Вайль, но называли себя cубаийцами, очевидно, по имени Абу Музахима Суба б. ан-Надра ас-Суккари, строителя местной соборной мечети, умершего в 882 году[4]. Основу для изучения арабов Центральной Азии заложили в 1930-х годах академик Г. Церетели («Арабские диалекты в Средней Азии») и профессор И. Винников («Язык и фольклор бухарских арабов». В XX веке исследования продолжил грузинский учёный Гурам Чиковани. В годы независимости Узбекистана благодаря толерантной политике руководства Узбекистана араб по происхождению Р. Раджабов вёл исследования по истории арабов[5] и защитил докторскую диссертацию по теме этнография арабов Узбекистана.[6] Араб по происхождению из села Джейнау Муродилла Саидов удостоился высокого звания «Ўзбекистон кахрамони» и ордена «Олтин юлдуз» [1]. Антропология арабов[править | править код] По мнению Р. Ражабова, арабы сравнительно лучше сохранили свои исконные антропологические особенности. Обычно арабы несколько смуглее, чем узбеки. Для арабов Самаркандского района свойственны абсолютно чёрные, но слегка волнистые волосы и борода. Это особенно явно бросается в глаза у старых арабов, их бороды напоминают растительность на лице древних евреев[1]. Арабский язык[править | править код] Среднеазиатские диалекты арабского языка — разновидности арабского языка, находящиеся на грани исчезновения и распространённые среди арабов Узбекистана. Эти диалекты были языком для множества оседлых и кочевых общин среднеазиатских арабов, которые обитали в районе Бухары, Кашкадарьи (совр. Узбекистан). На бухарском диалекте говорят жители деревень Джаргари, Чагдарья, Шоханбег, Гиджуванская область, Бухарская область, а также деревня Арабхана Вобкендского района, в то время как на диалекте кашкадарьинского арабского говорят в кишлаках Джейнау и Камаши, Бешкенде, на северо-западе Карши. Среднеазиатские арабские диалекты (арабские диалекты Бухара и Кашка-дарьи) относятся к восточной группе арабских диалектов[3]. Бухарский и кашкадарьинский арабские диалекты лингвистически отличаются от других арабских диалектов. Существует также различие между этими двумя диалектами, поэтому иногда арабы Бухары и Кашкадарьи не понимают друг друга и предпочитают говорить друг с другом на узбекском языке. Языковое различие между этими двумя диалектами может быть объяснено различными миграционными волнами из разных частей арабского мира в разное время[3]. Практически все арабы Узбекистана владеют узбекским или таджикскими языками. Среднеазиатские арабские диалекты выделяются в отдельную типологическую подгруппу арабского языка. В XX веке они сохранялись лишь в нескольких поселениях: в кишлаках Джугари и Чахдара Гиждуванского района, Арабхона Вабкентского райо на Бухарской области и кишлаке Джейнау в Кашкадарьинской области[2]. В селении Камаши Бешкенткого района Кашкадарьинской области Узбекистана, арабы проживают вместе с таджиками и цыганами-косибами[7]. Примечания[править | править код] 1. ↑ Перейти обратно:1 2 3 2 Рустам аъзамович история и этнография арабов Узбекистана (середина xix – начало xxi в.). Дата обращения: 31 марта 2020. Архивировано 12 января 2021 года. 2. ↑ Перейти обратно:1 2 Восточные арабские диалекты на сайте Игоря Гаршина. Дата обращения: 31 марта 2020. Архивировано 22 февраля 2020 года. 3. ↑ Перейти обратно:1 2 3 На каком языке говорят арабы Центральной Азии? (фотографии) — Central Asia Analytical Network. Дата обращения: 31 марта 2020. Архивировано 8 июля 2020 года. 4. 5. 6. 7. ↑ Бартольд, 1963, с. 146. ↑ Ражабов Р. Узбекистон араблари // Moziydan Sado. — Тошкент, 2004 ↑ Ражабов. Р. Ўзбекистондаги араблар тарихи ва этнографияси. Т.: Шарқ. 2012 ↑ Сергей Габбасов. Этнограф, цыгановед (недоступная ссылка — история). Дата обращения: 31 марта 2020. Архивировано 9 сентября 2012 года. Литература[править | править код] Бартольд В. В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия // Сочинения : в IX т. / Петрушевский И. П. — М. : Издательство восточной литературы, 1963. — Т. I. — 760 с. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D1%80%D0%B0%D0%B1%D1% 8B_%D0%B2_%D0%A3%D0%B7%D0%B1%D0%B5%D0%BA%D0%B8%D1 %81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B5 АРАБСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ КУЛЬТУРНЫЙ ЦЕНТР В Кашкадарьинской области, где компактно многие века проживает арабское население, одним из первых, в 1991 году, создан Арабский национальный культурный центр, который активно работает все эти годы. При его поддержке и содействии студией «Узбекфильм» были сняты документальные киноленты: «Из глубины веков», «Джейновцы» и «Арабы Узбекистана», рассказывающие об истории и культуре узбекистанских арабов. По инициативе центра в поселке Джейнау создан цех по изготовлению знаменитых арабских ковров на основе старинных технологий, открыты курсы по изучению арабского языка. Здесь же организован этнографический музей традиций и обычаев арабов, проводятся выставки, представляющие жизнь этноса в Узбекистане. Одна из славных страниц ее летописи связана с известным хлопкоробом, заслуженным работником сельского хозяйства, Героем Узбекистана Муродулло Саидовым (1935– 2009). Являясь руководителем ширкатного хозяйства «Жейнов» Миришкорского района, он вывел его в одно из передовых в республике и одновременно — с 1991 года — способствовал успешному развитию Арабского национального культурного центра как его первый председатель. Сегодня при центре функционирует фольклорный ансамбль «Ал-Арабия», исполняющий старинные арабские песни и танцы. Самобытное творчество этнографического коллектива, неоднократного лауреата республиканских фестивалей дружбы и культуры «Узбекистан — наш общий дом» украшает массовые праздники и национальные свадьбы и всегда тепло воспринимается зрителями. В ближайших к Джейнау селах Кахлак и Пулати проводятся встречи с известными писателями, поэтами, деятелями науки и культуры нашей страны разных национальностей, в том числе арабской. При содействии центра исследователи Каршинского государственного университета, Института истории Академии наук Республики Узбекистан, а также педагогического колледжа г. Карши в течение ряда лет проводят научные изыскания по истории и культуре арабов Узбекистана. В числе известных публикаций по материалам исследований — монография Поёна Равшанова «История Джейнова». Арабский культурный центр совместно с другими центрами Кашкадарьинской области — русским, татаро-башкирским, туркменским, таджикским — организует культурно-просветительские мероприятия, способствующие взаимообогащению национальных культур и дружбе народов. https://interkomitet.uz/o-komitete/nacionalnye-kulturnye-centry/arabskijnacionalnyj-kulturnyj-centr/ Арабы Узбекистана: образы традиционной культуры c 2 ноября 2004 по 31 октября 2005 Санкт-Петербург Российская Академия наук и Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) представляют новую серию временных выставок Кунсткамеры "Экспедиции продолжаются": Открытие временной выставки "Jeynov - "Мы пришли" (арабы Узбекистана: образы традиционной культуры)". 2 ноября в 16.00 состоится торжественное открытие первой временной выставки МАЭ РАН в серии "Экспедиции продолжаются", организованной в рамках подготовки к 300-летию Кунсткамеры. Первый музей России - Кунсткамера - был основан Петром I в 1714 г. и фактически сразу же стал важнейшим центром академических экспедиций. Каждая из выставок будет сопряжена с рядом научных и медийных проектов, осуществляемых МАЭ РАН совместно с заинтересованными организациями. Подготовленная к 290-летию Кунсткамеры выставка "Jeynov - "Мы пришли" (арабы Узбекистана: образы традиционной культуры)" организована совместно МАЭ (Кунсткамера) РАН, Информационным агентством РОСБАЛТ и Продюсерским Центром "Санкт-Петербург - 21 век" при участии Международного Арабского Культурного Центра "Jeynov" и при содействии типографии "Циfra" (Санкт-Петербург). Впервые будут демонстрироваться предметы традиционной культуры арабов, в течение нескольких веков проживающих в кишлаке Джейнау (Кашкадарьинская область, Миришкорский район республики Узбекистан). На рубеже XV - XVI вв. по приказу нового правителя несколько арабских племен переселили сюда из Северного Афганистана. Название кишлака (джай-и нау, перс.: "Новое место") местным населением интерпретируется как арабское джи'на - "мы пришли". Экспонирование коллекции сопровождается художественными фотографиями и видеофильмами, документирующими важнейшие стороны традиционной культуры 20-тысячного населения кишлака: Коран, мечеть-молитва, свадьба, ребенок, женщина, хлеб, мужчина, хлопок, ковер, глина. Выставка приурочена к выходу в свет книги Е. А. Резвана ""Коран 'Усмана" (Санкт-Петербург, КаттаЛангар, Бухара, Ташкент)". Арабы принесли с собой в Среднюю Азию святые реликвии, в числе которых была и одна из древнейших рукописей Корана в мире. Мусульмане полагали, что это - первосписок Священного Писания. Научная концепция выставки - Ефим Резван; фотографии - Татьяна Федорова; документальный фильм Вячеслав Макаров, Кристина Герцовская; дизайн - Сергей Дужников; техническое сопровождение - Андрей Мельников. Авторы выражают искреннюю признательность г-ну Мурадулло Саидову, председателю паевого хозяйства "Jeynov" и руководителю Международного Арабского Культурного Центра. www.museum.ru/N19746 Ваше мнение »» »» Адрес: Проезд: Телефоны: сайт: EMail: Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) город Санкт-Петербург, Университетская наб., 3 См. здесь (812) 328-1412 kunstkamera.ru/ [email protected] http://www.museum.ru/N19746 Историко-культурные истоки народов Узбекистана и Саудовской Аравии 19/08/2022 13:56 Ташкент, Узбекистан (UzDaily.uz) -- Узбекский и арабский народы объединяют общие исторические, культурные и духовные ценности. На Арабском Востоке важным партнёром Узбекистана является Королевство Саудовская Аравия. Истоки культурных связей наших народов берут начало ещё в середине VII столетия, когда арабские войска стали прибывать в Центральную Азию, которая в те времена была территорией с разными политическими и религиозными традициями. По мнению узбекских учёных, благодаря миссионерской работе суфиев в Средней Азии началось быстрое распространение Ислама,но при этом, адаптированного к местным условиям и древним религиозным учениям. Специалисты считают, с приходом Ислама в Центральную Азию начался активный период в развитии этой религии, так как люди приняли её не формально, а осознанно. Весь исламский мир с большим уважением упоминает Мухаммада аль-Бухари, Имама ат-Термизи, Имама аль-Мотуриди, которые входят в число наших известных соотечественников, прекрасно знавших Ислам, Священный Коран и сунну Пророка, мир ему и благословение. Без преувеличения Мавераннахр стал одним из главных центров развития исламских наук и культуры и внёс большой вклад в развитие общечеловеческой и мусульманской цивилизаций. Нижеследующие учёные и деятели нашей страны прочными узами, связывают народы Узбекистана и Саудовской Аравии. Имам аль-Бухари (Абу Абдуллох Мухаммад ибн Исмаил ибн Иброхим ибрн Магийра ибн Бардазбех Жуафий Бухорий) родился 20 июля 810 г. в г. Бухаре. Он зафиксировал около 600 тысяч хадисов Пророка, классифицировал их и логически проанализировал, разделив на «сахих» (достоверные) и «гайри сахих» (недостоверные). Имам аль-Бухари с уважением упоминается в исламском мире и среди мухаддисов как “Имам уль-Мухаддисин” (лидер всех мухаддисов). Сборник, составленный Имамом Бухари, по сей день является первым важным священным источником после Корана. Абу Мансур аль-Матуриди (870-944 гг.), великий теолог,который вошел в историю как ведущий исламский вероучитель, благодаря многим другим исключительным качествам, а также борец с религиозным невежеством через просвещение, является выдающейся личностью в исламском мире. Абу Мансур аль-Матуриди – один из основателей школы Мотуриди, одной из двух основных ветвей суннитской веры. О его жизни сохранилось очень мало сведений. Великий имам слова и искусный правовед был родом из селения Мотурид в Самаркандской области (находится в нынешнем Джамбайском районе). Своё религиозное образование Аль-Матуриди получил в Самарканде, который считался религиозным и образовательным центром Мавераннахра. Аль-Матуриди считал своими учителями Абу Бакра Ахмада аль-Джужани, Абу Насра Ахмада аль-Ияди, великого учёного последователя Имама Азама, Наср ибн Яхья аль-Балхи и Мухаммада ибн аль-Фадла. Трудно представить себе религию Ислам без учения о мотуридии. Особенно в нынешних условиях усилившихся процессов глобализации важны мнения, высказанные имамом аль-Матуриди несколько веков назад, и его взгляды на сохранение чистоты нашей святой религии. Великий факих Али ибн Абу Бакр ибн Абд уль-Джалиль аль-Фаргани ар-Риштани аль-Маргинани родился 23 сентября 1123 г. в древнем городе Риштон. Он известен под именами Бурхан уд-дин и-Л-Милла и Бурхануддин аль-Маргинани. Слово «милла» означало, что он сторонник мусульманского права и традиций местных народов. Эти почетные титулы были удостоены ему не зря. По воспоминаниям его современников, он в совершенстве владел Священным Кораном, науками о хадисах, обладал глубокими познаниями в области исламской юриспруденции и создал несравненные шедевры в этой области. Абуль Касим Махмуд ибн Умар Замахшари - выдающийся лингвист, историк, географ, литературный критик мусульманского мира. Родился в 1075 г. в г. Замахшаре в Хорезме. Его работа “Аль-Муфассал”, посвящённая арабской грамматике, занимает второе место после “аль-Китаб” арабского учёного Сибавайха и по сей день является основным источником по изучению арабского языка. Махмуд Замахшари написал около 50 работ по логике, грамматике, религии, литературе, литературоведению, педагогике, истории и географии. В исламском мире его считают “учителем всего мира", (“Устоз уль-араб ва-ль-Аджам”), «Славой Хорезма». Многие свои произведения он создал в Мекке, поэтому получил почётное прозвище Жоруллох ("сосед Аллаха"). Интересные культурные связи Узбекистана и Саудовской Аравии прослеживаются и в нашей недавней истории. Согласно источникам, в 1979 г. надпись и украшения на Золотых воротах Священной Каабы были написаны нашим соотечественником Абдурахимом Амином Бухари (1917-1993 гг.). Абдурахим Амин Бухари родился в 1917 г. на территории бывшего Кокандского ханства. Эмигрировал в Саудовскую Аравию в начале 1920-х годов, получив известность в 1960-х годах как один из известных каллиграфов Королевства Саудовской Аравии. В 1962 г. указом Короля Саудовской Аравии назначен руководителем предприятия по пошиву кисвы Священной Каабы. Он работал на этом посту до выхода на пенсию в 1979 г. Также участвовал в проекте по созданию флага Саудовской Аравии. Научное сообщество Саудовской Аравии хорошо знает нашего соотечественника, выдающегося дипломата Назира Туракулова. Назир Туракулович Туракулов родился в 1892 г. в Коканде в семье крупного торговца хлопком. Отец будущего дипломата был хорошо образованным человеком для своего времени. По настоянию матери он поступил в кокандскую школу джадидов, где преподавали арабский язык, основы и историю Ислама. В 1906 г. он окончил русско-туземную школу в г. Коканде. В 1914-1916 гг. учился на экономическом факультете Московского коммерческого института. В 1922-1926 гг. Н.Туракулов работал в Москве. Наряду с руководством Центральным издательством народов Советского Союза занимался научной и педагогической работой. В ноябре 1927г. Н. Туракулов был назначен Полномочным представителем в Королевстве Хиджаз, Султанате Неджд и присоединённых к ним областях (ныне Королевство Саудовская Аравия). Благодаря своему высокому профессиональному уровню и личному обаянию он заслужил искреннее уважение Короля и правящей семьи. Король Абдель Азиз Аль Сауд называл Н. Туракулова «моим братом». Посол также был в хороших отношениях с сыновьями Короля, особенно с принцем Фейсалом бин Абдулазизом. В 1932 г. Советский Союз с десятидневным визитом посетила делегация Саудовской Аравии во главе с принцем Фейсалом бин Абдулазизом. Без преувеличения, это было одно из главных политических достижений Н. Туракулова в качестве Посла. За 8 лет он проделал грандиозную работу как руководитель дипмиссии атеистического государства, сблизив королевскую семью с народами СССР, особенно с его мусульманской частью. С 1936 г. Н. Туракулов работал в Институте народов Востока в Ленинграде, Институте языка и письменности народов Востока в Москве и зарекомендовал себя как крупный филолог. Он как автор "Русско-узбекского общественно-политического словаря", изданного в Ташкенте в 1922 г., занимался проблемой латинизации тюркских алфавитов, был автором проекта в этой области. 17 июля 1937 г. Н. Туракулов был арестован,обвинён в панисламской агитации и подстрекательстве к террору против советских государственных деятелей, приговорён к смертной казни и расстрелян. Одним из важных факторов нашего культурно-гуманитарного сотрудничества является наличие арабской диаспоры в Узбекистане и узбекской диаспоры в Саудовской Аравии. На протяжении почти четырнадцати веков узбекские арабы сохраняли свою идентичность, называя себя среднеазиатскими арабами или просто «арабами». Хронологически можно выделить две волны миграции арабов: первая – приход в этот регион предков кашкадарьинских арабов, возможно, произошёл в VII-X веках. Вторая волна прихода арабов в регион относится к XIV в. Согласно устным преданиям, предки бухарских арабов были заселены в регион Амиром Темуром. Большинство из них проживает в Заравшанском районе, начиная от окраин Самарканда до рек Шерабад, Сурхан, Кафирнихон, Вахш, Кызылсув, Джилга. Группа арабов также проживает в северо-восточной части Ферганской долины. В Бозском, Балыкчинском, Избосканском и Пахтаабадском районах Андижанской области арабы сохранили название «араб». В настоящее время районами сосредоточения арабов являются Каршинский, Миришкорский и Косонский районы Кашкадарьинской области, Самаркандский, Пастдаргомский и Каттакорганский районы Самаркандской области, Гиждувонский район Бухарской области, Карманинский, Конимехский и Нуротинский районы Навоийской области. Арабские национальные культурные центры были созданы в Кашкадарьинской области в 1992 г. и в Самаркандской области в 2018 г. Среди известных представителей арабской этнической группы в Узбекистане особо выделяются агроном, экономист М. Саидов; писатель Х. Саидзода; писатели и поэты Б. Истамкулов, А. Ибрагимзода, Т. Искандари; доктор физических наук, профессор О. Гасанов; доктор исторических наук, профессор А. Чориев; доктор исторических наук, профессор Р. Раджабов. Муродилла Саидов, выходец из арабского села «Джайнау» Кашкадарьинской области, удостоен высокого звания «Герой Узбекистана» и награждён орденом «Золотая Звезда». По некоторым данным, численность узбеков в Саудовской Аравии составляет около 1 млн. человек. Большинство наших соотечественников – потомки узбеков, эмигрировавших в конце 20-х – начале 30-х годов XX в. В основном это выходцы из Ферганской долины, а также Ташкента, Бухары, Самарканда, частично Ходжента, Оша, Джалал-Абада, которых именуют «бухарцами». Вторая группа узбеков в Саудовской Аравии – это те, кто бежал после ввода советских войск в Афганистан в 1978 г. Их называют «афганскими узбеками». Они живут и работают под поручительством лиц, считающихся гражданами Саудовской Аравии. Этнические узбеки эффективно интегрировались в местное саудовское общество, многие из них занимают видные государственные должности, в том числе дипломатические и военные. Среди них Абдулваххоб Ахмед Бухари, много лет работавший заместителем министра образования и министром по делам Ислама; Абдуллаходжи Андижани работал заместителем министра информации, послом Королевства в Турции и России. В 80-х и 90-х годах XX в. послом Саудовской Аравии в Ливане, России и Марокко был Абдулазиз бин Мухиддин Ходжа, который также занимал должность министра информации и культуры Саудовской Аравии. Его предки были похоронены на кладбище Дахбед Самаркандской области в 1542 г. Посол Королевства в Японии в 2008-2015 гг., Абдулазиз бин Абду Саттар тоже из Туркестана (Узбекистана). Наш соотечественник Муштак Маруф – глава отдела МИД Саудовской Аравии, Абдурахмонходжа – глава Центра изучения и охраны живой природы в Таифе, Мухаммад Али Момин – глава Секретариата Государственного комитета по стандартизации и измерениям, Мухаммад Ильяс Хоканди – ответственный сотрудник Министерства нефтяной промышленности, Абиджон Мухаммадджон Маргилани – нефтяник и крупный специалист газовой отрасли. Абдурахим Абдулазиз Маргилани ибн Сауд – филолог, Хабибулло Туркестани – экономист, потомок выходцев из города Коканда Абдулазиз Мухаммадамин Косим известный арабский журналист, писатель, автор книги «Узбекистан – страна мыслителей. Путешествие на родину Имама Бухари» и другие. Среди наших соотечественников есть также военные генералы и генералы внутренних дел. Всего генералов-"бухари" более 20 человек. За последние годы культурно-гуманитарные отношения между нашими странами поднялись на более высокий, качественно новый уровень. В 2019 г. более 21,5 тыс. граждан Узбекистана отправились в Саудовскую Аравию для совершения Умры и 7,2 тыс. чел. для совершения Хаджа. А с начала 2022 г. Умру совершили уже 37 тыс., а Хадж – 12 тыс. наших граждан. В 2019 г. под эгидой Благотворительного фонда шейха Самира Наджара в многопрофильном медицинском учреждении Ферганской области было проведено 110 бесплатных операций на сердце. В сентябре 2020 г. подписано Соглашение о сотрудничестве между Ташкентским государственным университетом узбекского языка и литературы им. А. Навои и Саудовским электронным университетом. В 2018 г. Центр исламской цивилизации и Международный исследовательский центр имама Бухари подписали Меморандум о взаимопонимании о сотрудничестве с Центром информации и арабо-российских исследований Саудовской Аравии. Политика Нового Узбекистана направлена на расширение и углубление политических, экономических и культурных связей с зарубежными странами. Сегодня создаются перспективные возможности для дальнейшего развития отношений с Саудовской Аравией, имеющей глубокие исторические и культурные связи с Узбекистаном. Алишер Сабиров начальник отдела Международного института Центральной Азии, кандидат исторических наук https://www.uzdaily.uz/ru/post/71116 Посёлок Джейнау и уникальная арабская община 2918 Между Зеравшанским и Гессарским хребтами расположилась волнистая равнина – и песками Сундукли Каршинская степь. Часть степи орошается водами реки Кашкадарья, что позволило использовать значительную часть земель для садоводства и под посевы зерновых культур. В Восточной части степи находится город Карши. Он окружен многочисленными кишлаками и небольшими селениями. Среди них посёлок городского типа Джейнау Миришкорского района – уникальное место, на территории которого проживает арабская община. Начиная с VIII века на территорию Средней Азии начали приходить арабы из Саудовской Аравии. Это был удивительный народ, отличающийся трудолюбием и милосердием. Местные жители гостеприимно встретили мирных странников. Население Джейнау составляет 50 тысяч человек, из них 80% по национальности арабы. На протяжении 14 веков потомкам арабов удалось сохранить свои древние традиции, самобытность, культуру, ведение быта и уклад жизни. Название поселка «Джейнау» произошло от арабского языка и означает «мы пришли». Ощутить колорит арабской культуры в городе можно повсюду: на дехканском базаре и узких улочках глиняных домов. Здесь вам встретятся арабские женщины в традиционных одеяниях и с золотой серьгой в носовой перегородке. Их традиционная одежда ощутимо отличается от узбекской, а в национальных танцах смешались элементы нескольких восточных культур. Кроме того, жителям удалось сохранить древние ремёсла, среди которых ковроткачество. Их изготавливают, следуя древним арабским технологиям. Мастерят и ювелирные украшения, некоторые из них надевают на большие семейные торжества, такие как свадьба. В арабской общине бережно соблюдаются семейные обычаи и обряды. Как правило, брак заключается только между арабами. В городе действует старинная мечеть «Джейнау», которая была построена в 1242 году. С большим почтением и уважением люди относятся к пожилым и старейшинам. В общине помнят язык и обычаи своих предков, уважительно относятся к традициям своих соседей и любят страну, в которой проживают. Кашкадарьинский оазис стал родным домом не только для арабов в Джейнау. Потомки древних арабов проживают в Касанском и Касбийском районах. Прекрасный народ, добрый и отзывчивый, является жемчужиной в истории Узбекистана. Автор фото: Умида Ахрарова https://uzbekistan.travel/ru/o/posyolok-dzhejnau-i-unikalnaya-arabskaya-obshchina/ Arablar (Этнические меньшинства. Арабы) Post Views: 329 Turkistonni vatan tutgan arablar… АРАБЫ Самоназвание — аль-араб. Группа народов (алжирцы, египтяне, марокканцы и др.) — основное население арабских стран Западной Азии и Северной Африки. Арабский язык относится к южной подгруппе западно-семитской группы афразийской семьи. Основная масса арабов исповедует ислам, преобладают сунниты. Арабы в Узбекистане: 1926 г. — 27 977 1979 г. — 2 039 1989 г. — 2 805 Исторические источники и данные топонимики, а также лингвистические и этнографические материалы свидетельствуют, что арабы пришли в Среднюю Азию не из одного района и не в одно время. Со второй половины VII в. начинается завоевание арабами Средней Азии. После взятия Самарканда в 71 2 г. Кутейба оставил здесь арабский гарнизон, для размещения которого использовали дома местных жителей. Такая же картина наблюдалась в Бухаре и ряде других городов. Так что к IX в. во всех крупных городах Мавераннахра имелись арабские гарнизоны и поселенцы. Арабы принесли в Среднюю Азию новую религию — ислам, который быстро распространился среди оседлого, а затем и кочевого населения Мавераннахра. Арабский язык некоторое время был языком официальной переписи, но больше укоренился как язык науки, средство общения ученых не только Ближнего Востока, но и Средней Азии. На этом языке писали аль-Фараби и Ибн Сино, альХорезми и Беруни. Арабский был языком ученых — Имама аль-Бухари, Имама аль-Матуриди и многих других. Марокканский путешественник Ибн Баттута (1304—1377) свободно общался на своем языке с учеными Мавераннахра. На первых порах арабы жил и довольно замкнутыми общинами даже в городах, занимая локальные районы, кварталы, гузары. Некоторые ученые связывают с этим появление в городах Мавераннахра и Хорасана особых пригородных районов — ар-рабадов. В дальнейшем оседлые арабы, жившие в городах, ассимилировались с местным населением и растворились в массе коренного населения. Несмотря на многовековую метисацию с местным населением, они сохранили лингвистические следы, т.к. пользовались живым арабским языком, элементы которого активно включали в местные языки. Кочевые же арабы, селившиеся крупными племенными группами, дольше сохраняли свои особенности, в частности родной язык. Часть арабов, возможно, переселилась в Среднюю Азию из западных и юго-западных областей не только Аравии, но и Хорасана. Например, племенное название «балуй», бытующее у среднеазиатских арабов, встречается также у арабов восточных областей Ирана, Хорасана, Иезда и Кермана. Более поздней группой переселенцев считают арабские племена из Северного Афганистана, из районов Балха, Андхоя, Ахчи (племена сапони и тайбани). Они оседали в Несефе (Карши) и Гиссаре, а позже расселились в окрестностях Самарканда и Каттакургапа. В документах XVI в. имеется много сведений об арабах-бедуинах, живущих в равнинной части Кашкадарьи. К XVIII в. относится сообщение о расселении племен кашами, ходжани. Арабы оседали во всех среднеазиатских ханствах, но более всего их проживало в Бухарском эмирате. Здесь, в отличие от остального населения, они даже выплачивали особый налог «араб пули», или «шатта пули». Первые выборочные демографические сведения связываются с переписью 1897 г., в которой упоминаются 634 араба из Сурхандарьинской области. Первые четкие данные о количественном составе арабов известны по работам Комиссии Туркреспублики в 20-х гг. прошлого столетия. Так, в Бухаре в 1924 г. было отмечено 44 398 арабов, в Кашкадарье — 7 321, отмечены племена карабаир, мушкоки, хашим, ходжаки. Несмотря на относительную замкнутость арабов в быту, жизнь в течение ряда веков среди численно преобладающего местного населения Средней Азии, общие с ним исторические судьбы, одинаковый уровень развития производительных сил и, наконец, отсутствие различий в религиозных воззрениях привели к постепенному слиянию арабов с таджиками, узбеками и туркменами. В большинстве своем арабы давно утратили родной языки теперь говорят на узбекском или таджикском (иногда арабский язык сохраняется как второй язык). В настоящее время арабов, знающих родной язык, можно встретить в кишлаках Гиждуванского и Вабкентского районов Бухарской области, кишлаке Джейнау Сурхандарьинской области, Касби — Кашкадарьинской. Однако даже там арабский язык сохранился со значительными изменениями в фонетике, лексике и синтаксисе. На территории Узбекистана существуют две (по меньшей мере) группы арабских диалектов — бухарская и кашкадарьинская. На бухарский арабский диалект в большей степени повлиял таджикский язык, а на кашкадарьинский — тюркские языки. Бухарские и кашкадарьинские арабы практически не понимают друг друга. В настоящее время большая часть арабов расселена по среднему и нижнему течению р. Зарафшан, от Самарканда до Каракульского оазиса, на левобережье Амударьи — в районах Чарджоу и Дейнау (Туркмения), ниже по Амударье — в районе Питняка и Шавата. Группа арабов расселилась в Канимехском районе Навоийской области. Значительная группа арабов проживает в низовьях Кашкадарьи. Далее, на юго-восток, небольшие группы арабов живут в долинах Шерабадарьи, Сурхандарьи, Кафирнигана, Вахша, Кызылсу. Еще одна группа арабов живет на востоке Ферганской долины. Незначительное число арабских семей встречается и в городах — Бухаре, Карши, Каттакургане, Кулябе, Нурате, Шерабаде и др. Помимо деления на территориальные группы (бухарские, каршинские, каттакурганские , самаркандские и др.), у арабов долго сохранялось деление на родоплеменные группы (но в настоящее время оно почти исчезло), например: курейш, шайбани, санони, балук. Согласно преданиям, от имени предков, живших несколько сот лет назад, происходят названия таких родовых групп, как зангибой, бахшинбой, искандари, рашиди, ходжап. Связи внутри родовой группы выражались в основном в совместном участии в семейных торжествах, во взаимопомощи и в наличии родового кладбища. Согласно проводившимся ревизиям и переписям, в начале XX в. на территории Средней Азии проживало более 54 тыс. арабов. В 1929 г. в Узбекистане — 28 тыс. арабов, т. е. 0,5 % от общего числа населения. А в 1959 г. — 5,4 тыс., из них только 2 077 чел. считали своим родным языком арабский. Во многом эти показатели связаны с изменением национального самосознания в советский период: многие арабы стали записывать себя узбеками или таджиками, хотя в быту продолжали придерживаться национальных обычаев. Основным занятие м арабов являлось животноводство и земледелие. Наиболее развитой отраслью животноводства было разведение каракульских овец и верблюдов, а в южных районах — курдючных овец. Выращивали пшеницу, ячмень, люцерну. Сады и огороды имели только те, кто бок о бок жил рядом с узбеками и таджиками. В советской период арабы стали заниматься и хлопководством. Из домашних промыслов было развито ткачество хлопчатобумажных тканей и особенно безворсовых ковров — гиламов, преимущественно двух видов: один вид «Киз гилам» («Девичий ковер») — тонкие, с преобладанием красного цвета, оригинально орнаментированные, шли на приданое. Основной мотив — изображение рядов птиц (самок и самцов), как символов счастья и плодородия. Второй — широко распространенный «Бозор гилам», или «араби», готовившийся специально для продажи. Основной узор — геометрические фигуры, искусно соединяемые в сложные композиции. Отличие узоров арабских ковров от узбекских позволяет говорить о преемственности традиций многих поколений арабов, переселившихся в Среднюю Азию. Распространено среди них и ткачество из верблюжьей шерсти с производством верблюжьих чекменей. В настоящее время арабы заняты во всех областях народного хозяйства республики, в сфере промышленности, торговли, образования. Большая часть арабов в прошлом вела полукочевой образ жизни, основным видом жилищ а до 30-х гг. прошлого века была юрта, можно было встретить шалаши различной формы. Однако постепенное слияние их с коренным население м привело к освоению традиционного узбекского жилья — домов с замкнутыми двориками. Одежда местных арабов аналогична узбекской и таджикской. Некоторое своеобразие сохранилось лишь в женской одежде, в особенности в украшениях и головном уборе в селениях Камаши и Джейнау. Раньше женщины этих районов носили серьгу в носовой перегородке (зимом). Как и у полукочевых узбеков, в прошлом они не закрывали лица. Среднеазиатские арабы и по сей день строго придерживаются браков внутри своего народа. Особенно осуждается выдача замуж девушек за неарабов. Предпочтительны кузенные браки. Размеры приданого у арабских невест намного превышают расходы жениха на проведение свадебных торжеств. В настоящее время характерно господство малой семьи, но немало и больших неразделенных патриархальных семей. О. Кобзева Литература Андреев М. С Некоторые результаты этнографической экспедиции и Самаркандскую область в 1921 году // Известии Туркестанского отделении РГО. Ташкент, 1921. Т. 17. Бромлен Ю. В. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. М.: Наука, 1987. БуняковскийА. В. О пространстве и населении Туркестанского края. Ежегодник. Вып. 1. СПб., 1872. Бурыкина Н. Н., Измайлова М. М. Некоторые данные по языку арабов кишлака Джугары Бухарского округа и кишлака Джейнау Кашкадарьинского округа Узбекской ССР // Записки Коллегии востоковедов при Азиатском музее АН СССР. Л., 1930. Т. 5. Валия С. Л. К истории среднеазиатских арабов // Труды второй сессии Ассоциации арабистов, 19— 23 октября 1937 г. ТИВ. Вып. 36. М., 1941. Вамбери А. Путешествия по Средней Азии. М.;СПб., 1865. Он же. История Бухары, или Трансаксонии, с древнейших времен до настоящего времени / Пер. А. И. Павловского. СПб., 1873. Т. 1— 2. Винников И. Н. Арабы в СССР // Советская этнография: В 4-х т. М., 1940. Григорьев В. В. Россия и Азия. Сборник исследований и статей по истории, этнографии и географии. СПб., 1876. Логофет Д.Н. Бухарское ханство под русским протекторатом. СПб., 1911 . Т. 1— 2. Маев Н. А. Очерки Бухарского ханства // Материалы для статистики Туркестанского края. СПб., 1879. Вып. 5. С. 77—129. Макшее А. Н. Географические, этнографические и статистические материалы о Туркестанском крае // Записки Русского географического общества по отделению статистики. СПб., 1871 . Т. 2. Морозова А. С. Локальные черты в народном декоративном искусстве Узбекистана. М., 1984. Мулляджанов И. Население Узбекской ССР: Справочник. Ташкент, 1989. Народы Средней Азии и Казахстана // Под ред. С. П. Толстова. М., 1963. Т. 2. Темина Т. Н. Ткани в одежде кочевых и полукочевых народов Средней Азии // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. М., 1989. Терентьев М. А. Статистические очерки Среднеазиатской России // Записки Русского географического общества по отделению статистики. СПб., 1874. Т. 4. Хорошхин А. Народы Средней Азии // Материалы для статистики Туркестанского края. Ежегодник. Вып. 3. СПб., 1874. Церетели Г. В. Материалы для изучения арабских диалектов Средней Азии // Записки Института востоковедения АН СССР. М.; Л. , 1939. Т. 7. Он же. Арабские диалекты в Средней Азии // Доклады советской делегации на XXIII Международном конгрессе востоковедов. Секция семитологии. М., 1954. Этнический атлас Узбекистана. © Институт «Открытое Общество» — Фонд содействия — Узбекистан, 2002. Совместное издание «ИООФС — Узбекистан» и ЛИА Р. Элинина, 2002 г. Арабы из низовьев Кашкадарьи. Для женского костюма характерны покрывающий фигуру головной убор (гиззи), низка монет под подбородком, золотое кольцо в перегородке носа. Фото 1957.Институт этнологии и антропологии РАН им. Н.Н. Миклухо-Маклая Некоторые рассуждения об этнической истории арабов Узбекистана и связанных с ними этнотопонимах Автор: Искандаров Шерзод Абдуганиевич Рубрика: История Опубликовано в Молодой учёный №4 (63) апрель 2014 г. Дата публикации: 04.04.2014 Статья просмотрена: 1614 раз Скачать электронную версию Скачать Часть 6 (pdf) Библиографическое описание: Искандаров, Ш. А. Некоторые рассуждения об этнической истории арабов Узбекистана и связанных с ними этнотопонимах / Ш. А. Искандаров. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2014. — № 4 (63). — С. 746-749. — URL: https://moluch.ru/archive/63/10098/ (дата обращения: 22.03.2023). Одной из наиболее актуальных задач, стоящих перед этнологической и исторической науками на современном этапе, является изучение этногенеза и этнической истории, материальной и духовной культуры каждого народа. Одной из именно таких задач считается проблема комплексного изучения названий местностей, то есть этнотопонимов, связанных с этими народами. Источники и литература, посвящённые этнотопонимам, свидетельствуют о том, что в них отчётливо сохраняются отзвуки исторического прошлого народов, которые вели оседлый или кочевой образ жизни. Именно в этом смысле можно сказать, что этнотопонимы являются своеобразным зеркальным отражением народа. Так, по мнению известного учёного — топонимиста В. А. Никонова, этнотопонимы возникали не в границах территории сплошного проживания какой-либо нации или народа, а лишь на окраинах региона, то есть там, где в смешанном виде живут два народа сопредельных земель [1, б. 102–103]. Обычно население, образ жизни которого был связан с оседлой земледельческой культурой, называло места своего проживания исходя из природно-географических особенностей данной местности, тогда как кочевые народы присваивали своим поселениям названия племён и родов. В целом, в результате различных исторических событий, в том числе и демографических процессов происходило изменение состава населения, а слияние различных этнических групп привело к тому, что некоторые родоплеменные объединения ассимилировали с населением других регионов. Усиление этноинтеграционных процессов оказывало существенное влияние на этнокультурные и этнохозяйственные отношения народов. Ускорение процесса перехода скотоводческого населения к оседлому образу жизни привело к целому ряду изменений в быте и хозяйственной деятельности людей [2, б. 37]. На территории Узбекистана существует множество этнотопонимов, связанных с арабами. Так, в Зарафшанском оазисе насчитывается 78 арабских этнотопонимов, в том числе 12 кишлаков с названием Араб, 4 — Араблар, 14 — Арабон, 40 — Арабхана, включая такие, как Кулдашараб, Милкиараб, Чилангуараб [3, с. 12–13]. В Бухарской области существуют населённые пункты, в названиях которых прослеживается арабское происхождение. Так, здесь насчитывается 7 кишлаков с названием Араб, 6 — Арабон, 2 — Араб кишлак, 2 — Араблар, а также кишлаки Арабшо, Кум Арабхана, Арабхана убат, Арабхана сафкарда, Арабхана боло, Арабхана Амирабад, Арабхана уба, Арабхана вурама, Янги Арабхана [4, б. 192]. В Бухарской области насчитано свыше 3000 топонимов, одну треть из которых составляют этнотопонимы. Таким образом, здесь имеется 72 кишлака, связанных с арабским этносом, что нашло отражение в их названиях Араб, Араба, Арабабад, Арабон, Арабкишлак, Араблар, Арабхана, Арабча и. т.д [5, б. 32]. Учёный — топонимист Тура Нафасов выявил 21 арабский кишлак, в число которых вошли такие, как Арабаул, Араббан, Араббан дарваза, Арабсай, Арабтуда, Арабхана [6, б. 14–15]. В северной части Карши есть квартал известный под названием Арабхана, одноимённый квартал имеется и в старой части города. В области существует несколько кишлаков под названием Арабхана, что означает «место, где живут арабы». Их населением являются потомки арабов, пришедших сюда в период арабского вторжения (VII) в, обосновавшихся в этих местах и постепенно превратившихся в составную часть местного населения. В XV-XVI вв. сюда переселились группы персо язычного населения, также считающие себя арабами. Место проживания этих обеих групп арабов местное население стало называть «Арабхана». Приставка «хана» в составе этнотопонима означает аул, кишлак, квартал [7, б. 22–23]. По утверждению исследователей, происхождение арабских родов Бухарского, Кашкадарьинского и Среднезарафшанского округов недостаточно изучено, тогда как арабы кишлака Джугари (Бухарская обл.) соотносят своё происхождение от группы санани или сандани, а арабы Джейнау (Кашкадарьинская обл.) считают, что происходят от групп шайбани (чаще употребляется как шаймани), хашим и курайш [4, б. 229]. По свидетельству учёных — арабистов С. Л. Волина и Г. В. Церетели, арабы проживающие близ Амударыи были специально переселены сюда в VII — VIII вв. и образовали свои населённые пункты. Целью переселения был захват новых территорий, а поселения использовались в качестве ставок арабских военачальников [8, с. 123]. История прихода и расселения арабов в Бухаре, по утверждению Е. К. Мейендорфа, восходит к периоду халифата. Часть арабского населения, проживая в кишлаках в окрестностях Бухары, занимались земледелием и скотоводством. Среди арабских родов значительную часть составляли курайши, занятые разведением скота и обосновавшиеся в окрестностях Карши и Термеза, входящих во владения эмирата. Впоследствии по указу эмира большая часть-арабов была переселена в Самарканд, а также на земли современной Навоийской области. В период эмирата арабы в поисках богатых пастбищ двинулись в разные края. Они занимались разведением верблюдов, лошадей и баранов, кочуя со своими стадами по территории региона. Так, определённая часть джугаринских арабов обосновалась в местности Кулок-ата бекства Кармана и эти земли по приказу эмира были переданы арабам виде вакуфных владений [9, б. 2]. Учёный — этнолог Б. Х. Кармышева собрала огромный фактический материал по этнической истории народов Средней Азии, в том числе и арабов [10, с. 29–111]. Одна из ветвей местных арабов, именуемая как «балх араб», является потомками арабов Балха из провинции северного Афганистана, впоследствии переселившихся на территорию Мавераннахра [11, б. 42]. Американским исследователем Т. Барфилдом комплексно изучена история арабов Северного Афганистана и осуществлён научный анализ их этнической истории с проведением параллелей с их сородичами, проживающими в других регионах [12, p. 4]. Часть переселенцев перебралась на территорию Средней Азии через Афганистан. В ходе полевых исследований было выявлено, что представители некоторых родов подтверждают своё происхождение от переселенцев из Афганистана. На юго-западе Узбекистана арабы рассеялись по весьма обширной территории, поэтому не случайно напоминают об этом такие названия, как балх, хисори, анхуй. В исторических источниках встречаются сведения о том, что арабы Сурхандарьинского оазиса (южной его части), переселились сюда более двухсот лет назад из северного Афганистана, а точнее из самого Балха [13, с. 2–3]. Если в некоторых источниках говорится, что их предки занимались в основном скотоводством и в поисках обильных пастбищ через Сурхандарьинский оазис перебрались в Кашкадарью, Самарканд и Зарафшан, то согласно другим сведениям, правитель этих владений султан Джанибек в 1513 г. переселил арабов с берегов Амударьи из Балха и Шибиргана на территорию Кашкадарьи и Зарафшана. В конце XIX — XX вв. на территории Узбекистана настали голодные времена, в результате чего арабы, покинув обжитые места, обосновались в других местностях. В кишлаке Рабатак Шерабадского района Сурхандарьинской области проживала крупная община арабов. В кишлаке Шамал жили представители таких арабских родов, как карасони, бешкал, замбиртуда, истара, гиламбоз и шамшилла. Род шовшилла обосновался в этих местах около 350 лет назад. В кишлаках Бай и Сори Рабатака община арабов делилась на группы галабатыр и галадевана. Арабы кишлака Айвадж состояли из муллагули, карабеги, шерджан и мохиби [13, с. 2–3]. Не смешиваясь с местным населением, достаточно обособленно проживали здесь представители рода хорасан, перебравшиеся сюда из Герата (Афганистан) [13, с. 2–3]. Арабы, занимавшиеся торговлей в провинции Балх, обосновались в кишлаке Бамдад. Впоследствии из-за потребности в обширных пастбищах для разведения верблюдов, они переселились в степь Рабат (Байсун) и кишлак Какайди современного Джаркурганского района. Кроме вышеупомянутых родов здесь можно встретить представителей таких родов как каршилик, мисрлик [14, с. 5]. На территории современного Кызырыкского района в кишлаке Учрашув живут представители арабских родов шом, истари, гиламбоз, хисори [15, с. 4]. Изучая историю арабов, проживавших на территории Узбекистана, весьма сложно прийти к определённому выводу, т. к. арабы постоянно кочевали. Так, например, поначалу они обосновались в Кашкадарье, а затем переселились в Сурхандарью, Самарканд, Бухару, Навои, Фергану. В процессе исследования мы столкнулись с таким понятием, как каршинские, бухарские, джейнауские, джугаринские арабы. В поисках обширных пастбищ для выпаса скота, а также в голодные годы большая часть арабов перебралась в Сурхандарью, Самарканд и Бухару из кишлака Пулати Касанского район Кашкадарьинской области. Так, в Кызырыкском, Шерабадском и Денауском районах Сурхандарьинской области обосновались арабы из рода ғалтакчи, а в кишлаках Арабхана, Дуобо, Узбеккент, Чархин Нарпайского района Самаркандской области стала жить определённая часть арабов, прежде проживавшая в Пулати и Пистали [16, с. 5]. В Каракульском районе Бухарской области 300 лет назад жили арабы, переселённые по приказу эмира в Самаркадскую область. Подтверждением того, что в кишлаках Роват, Ахайчи, Узбеккент, Арабхана и Пархуза в наши дни проживают арабы, служат встречающиеся здесь названия родов каракуль, хисар, каршилик [17, с. 2]. На этой территории в настоящее время проживают представители таких арабских родов, как бешкутан, бахшивай, мардан, пуситима, калдарья, кал, карабуйин, худайвай, ғалтакчи [18, с. 2]. Род мардан в старину славился изготовлением арабских украшений. Род мерганчи был искусен в стрельбе из лука. Среди вышеупомянутых родов особо выделяется род бахшивай, в представителях которого наиболее отчётливо выражены этнографические черты. В их диалекте особенно проявляются присущие арабам-бедуинам особенности [19, с. 3]. Пулати был одним из древних кишлаков Касанского района. Один из родов в составе узбекского народа носит это же название. Известно, что в составе племени барлас Таджикистана имеется род пулатбачча. Одна из ветвей рода кандекли в составе каракалпакского этноса известна под названием тукпулат. Вызывает сомнение предположение о том, что название кишлака Пулати произошло от названия рода. Более обоснованным считается мнение, что оно является видоизменённым вариантом слова «балади». В переводе с арабского слова «балад» и «балда» означает «местное оседлое население»; город, страна; предупреждённый, осведомлённый, знакомый. К слову «балад» было принято употреблять персидско — таджикское окончание «и»; «балади — баладлик», что означает «городской». В старину переселенцев из города или другого крупного населённого пункта называли балади (городские). Основу этнонима составляет «пулат–полат», а аффикс–чи означает единение. Данный аффикс первоначально был в виде «ти» (Пулат-ти). В слове звуки «т» и «ч» соответствуют. Из данного этнонима возникло название кишлака. В кишлаке Пархуза, расположенном в восточной части Каттакургана живут «каршинские арабы» [7, б. 79]. Возникает вопрос «Почему их принято называть не по названию этноса, а по названию местности? Откуда они прибыли?» Это объясняется тем, что арабы постепенно переходя к оседлому образу жизни стали забывать название своего этноса. В данном контексте следует отметить, что местные арабы, утратив чувство национального самосознания, ассимилировали с узбекским или таджикским населением. В результате полевых исследований, проведённых нами в кишлаке Джейнау Миришкорского района Кашкадарьинской области, было выявлено, что арабы обосновались здесь в XIV в. В далёком прошлом Джейнау состоял из 9 махаллей, носивших названия Харрук, Каттапо, Гавхар, Чукуркуль, Акрабод, Боввора, Таджик, Беглар, Аввона [5, б. 158]. Сегодня четыре из них называются Янги (Новый) Джейнау, Аввона, Каттапой, Андхуй. Эти названия связаны с ветвями арабских родов. В кишлаке проживают представители таких малых арабских родов, как авашукурулло, банихашим, бай, дугма, кул, курайш,курихал, шайбани [20, с. 5]. По утверждению местных жителей, аввона означает «хороший человек», «предприимчивый человек», «человек, который ведёт себя важно». Боввора — «человек не имеющий твёрдого мнения», «ловкий человек», «денежный человек», «человек пускающий пыль в глаза». Слово «харрук» жители объясняют как «мелкий интриган». Как известно, одна из северных провинций Афганистана называлась Андхуй, поэтому вероятно жители одноимённой махалли являются потомками именно тех арабов– переселенцев. Здесь принято считать их «расчётливыми в своих делах людьми, оказывающими друг другу крепкую поддержку». Довольно крупная община арабов проживает в махалле Арабхана Касанского района Кашкадарьинской области. Когда — то они прибыли в этот оазис в поисках новых пастбищ для разводимых ими лошадей и верблюдов. Ныне в их повседневной жизни сложно заметить какие — либо характерные признаки, присущие арабам, однако продолжают сохраняться названия арабских родов. Именно такими родами являются айранчи, бухара, бай, сурух, карабуйин, курайш, шамми, ирани, названия которых восходят к периоду существования эмирата. Так, род айранчи в старину славился приготовлением особого айрана; слово «сурух» арабы употребляли в отношении людей крупного телосложения; «шамши» — к людям мелкого, щуплого сложения, а род «карабўйин» занимался скотоводством в степной зоне. Род «бухоро» (бухарцы) по нашему мнению, перебрался в эти края ещё в период эмирата из Бухары [19, с. 5]. Арабы, проживающие в махалле Багдад Денауского района Сурхандарьинской области, отличаются от представителей других родов. Их предки когда-то переселившись из аравийской местности Зангоки, обосновались на территории Термеза, а в голодные годы перебрались в Денау и Афганистан [21, с. 3]. Часть населения кишлака Арабхана Навбахорского района Навоийской области составляют представители рода шайбани [22, с. 4]. В Нуратинском районе приживает свыше 150 родов, среди которых жители махалли Арабгузар утверждают, что происходят из рода искандари [23, с. 6]. В данном контексте следует упомянуть, что арабы Самарканда считают себя потомками нескольких племен: искандари, султан мирхайдари, болуи (имеется несколько вариантов данного названия — боуи, болиу, боли и даже, в редких случаях, болибек), бахшиваи, бонсари и гурджи [4, б. 83]. Арабы обосновывают это, в основном, тем, что когда — то Александр (Искандер) превратил эту область в своё колониальное владение. Жители кишлака Бахтиёрчи Рамитанского района утверждают, что происходят из рода ших [24, с. 7]. Представители арабских родов, живущих в кишлаке Палван ата Хатырчинского района Навоийской области, а также арабы Рамитанского района связаны родственными узами, однако в их самосознании существует значительное различие. Так, арабы кишлака Палван ата считают, что происходят из рода бахшивай, тогда как рамитанцы утверждают, что они не арабы, а таджики. В кишлаках Бандбаш, Яккалам, Куйдим Каракульского района Бухарской области живут потомки таких арабских родов, как ирак, куччак, сайиб [25, с. 6]. Вплоть до середины XX в. арабы Узбекистана вели полукочевой и полуоседлый образ жизни. Переход к оседлой жизни происходил постепенно, поэтому в любой местности Узбекистана можно встретить название кишлака или рода, связанного с арабским этносом. Названия родов наиболее сохранились у арабов, занимающихся разведением скота. Так, веками из поколения в поколение переходят такие названия родов, как курайш, балх, хисари. Вышеупомянутые этнотопонимы и названия родов нередко подвергались изменениям вследствие этнокультурных связей арабов с местным узбекским и таджикским населением. Некоторые из них, например, карахани, кутикара, турк, бешкал, карасони, галабатыр, галатентак и галадивана имеются в списке «92 узбекских племён», другие же встречаются в нем в качестве ответвлений родов [10, б. 47]. В этнотопонимах нашли отражение образ жизни, хозяйственная деятельность, обряды и обычаи народа. Изучение арабских этнотопонимов показывает, что с течением времени арабы постепенно смешиваясь с местным населением, стали ощущать себя узбеками. Вместе с тем следует отметить, что в большей части кишлаков, носящих арабские названия, проживают жители арабского происхождения, хотя и вошедших в этнический состав местного населения. Подводя итог следует с казать, что с приходом в регион арабов настала новая эпоха. Автором предпринята попытка изучить исторические названия и этнотопонимические особенности больших и малых арабских кишлаков с арабским населением в разных областях Узбекистана. Здесь же проанализирована история появления и расселения таких арабских родов, как балх, искандари, ирак, курайш, шайбани, хисари. Большинство родов, упомянутых нами выше, постепенно забывают свои родовые названия. Ныне они привыкли называть себя бухарскими, джейнаускими, джугаринскими или каршинскими арабами. Литература: 1. Қаюмов А. Р. Этнотопонимлар–ўзбек халқининг этник таркиби хусусиятларини ўрганишда манба сифатида. // Этнос ва маданият: анъанавийлик ва замонавийлик. Т.: Фан. 2010. 2. Султонова Г. Н. Ўрта асрларда Марказий Осиёдаги демографик жараёнларга таъсир этган омиллар тўғрисида айрим маълумотлар. // Этнос ва маданият: анъанавийлик ва замонавийлик. Т.: Фан. 2010. 3. Караев С. Этнонимика. Т.: Ўзбекистон. 1979. 4. Ражабов. Р. Ўзбекистондаги араблар тарихи ва этнографияси. Т.: Шарқ. 2012. 5. Саидов М, Равшонов П. Жейнов тарихи. Т.: Абу Али Ибн Сино номидаги тиббиёт нашриёти. 1996. 6. Нафасов Т. Ўзбекистон топонимларининг изоҳли луғати. Т.: Ўқитувчи. 1988. 7. Нафасов Т., Турсунов. Ш. Қарши шаҳри маҳалла ва кўча номлари. Т.: Маънавият. 2008. 8. Волин С. Л. К истории Среднеазиатских арабов. // ТИВ АН СССР. М. Л., 1941. 9. Полевые записи. Кишлак Джугари Гиждуванского района Бухарской области, 2012 г. 10. Кармышева Б. Х. Очерки этнической истории южных районов Таджикистана и Узбекистана. М.: Наука, 1976. 11. Ражабов Р. Ўрта Осиё этномаданий жараёнларида араблар. Т.: Янги аср авлоди, 2011. 12. Barfield T. The Central Asian Arabs of Afghanistan Pasroral Nomadism in Transition University of Texas Press.1983. 13. Полевые записи. Кишлак Рабатак Шерабадского района Сурхандарьинской обл. 2011 г. 14. Полевые записи. Кишлак Какайди Джаркурганского района Сурхандарьинской обл. 2011 г. 15. Полевые записи. Кишлак Учрашув Кызырыкского района Сурхандарьинской обл. 2011 г.[1] 16. Полевые записи. Кишлак Юрчи Денаусского района Сурхандарьинской обл. 2011 г. // Полевые записи. Кишлаки Арабхана, Дуобо, Узбеккент, Чархин Нарпайского района Самаркандской обл. 2012 г. 17. Полевые записи. Кишлак Арабхана Нарпайского района Самаркандской обл. 2012 г. 18. Полевые записи. Кишлак Пулати Касанского района Кашкадарьинской обл. 2011 г. 19. Полевые записи. Махалля Арабхана Касанского района Кашкадарьинской обл. 2011 г. 20. Полевые записи. Кишлак Джейнау Миришкорского района Кашкадарьинской обл. 2011 г. 21. Полевые записи. Махалля Багдад Денаусского района Сурхандарьинской обл. 2011 г. 22. Полевые записи. Кишлак Арабхана Навбахорского района Навоийской обл. 2012 г. 23. Полевые записи. Кишлак Палван ата Хатырчинского района Навоийской обл. 2012 г. 24. Полевые записи. Кишлак Курганбахтиёр Рамитанского района Бухарской обл. 2012 г. 25. Полевые записи. Кишлак Джугари Гиждуванского района Бухарской обл. 2012 г. Основные термины (генерируются автоматически): араб, род, кишлак, местное население, район, VII, Афганистан, Бухара, Бухарская область, Самарканд. Пожалуйста, не забудьте правильно оформить цитату: Искандаров, Ш. А. Некоторые рассуждения об этнической истории арабов Узбекистана и связанных с ними этнотопонимах / Ш. А. Искандаров. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2014. — № 4 (63). — С. 746-749. — URL: https://moluch.ru/archive/63/10098/ (дата обращения: 22.03.2023). Кашкадарья – один из основных районов традиционного ковроткачества. Производство ковров в ней было сосредоточено преимущественно в руках арабов, осевших на территории Средней Азии с конца XIV в., а в Кашкадарье – с начала XVIII в. (6, с. 105). Изделия отличались хорошим качеством, пользовались спросом на рынках, что, в свою очередь, стимулировало дальнейшее производство. Основная локализация – кишлаки Камаши, Ходжаки, Джейнау, расположенные в 30 км от Карши. Большей частью производились безворсовые ковры, известные у местных жителей как араби-гилам (арабский ковер), молитвенные коврики джойнамазы, занавеси, торбы, мешки – карчины, переметные сумы – хурджины, футляры и мешочки для различных бытовых предметов, т.е. весь репертуар изделий, характеризующих культуру кочевых скотоводов. Станок – широконавойный (на узконавойном ткали только мелкие бытовые изделия). Материал – шерсть. Иногда в узорах использовалась шелковая нить. До 1870-х гг. бытовали исключительно натуральные красители, затем их сменили анилиновые. Колорит основан на сочетании ярких, контрастных цветов – красных, оранжевых, синих, зеленых, белых, черных. Разнообразные способы плетения позволяли создавать ковры различных по технологии и декору видов – кохма, гаджари, тирма, беш-кашта или хурбофлик (нанесение узора внастилку дополнительной уточной нитью). Орнамент арабского ковра состоит из крупных или мелких геометрических фигур: зубчатые и ступенчатые квадраты, ромбы, треугольники, чередующиеся по цвету. В качестве дополнительных элементов использовались цепочки из квадратов или ромбов. Приемы тканья, характер орнаментации (превалирование геометрических мотивов) арабских ковров имеют много общих черт с коврами узбеков, что обусловлено близостью традиций двух мусульманских народов. Вместе с тем есть и существенные различия. Так, в арабских изделиях отсутствуют зооморфные знаки-символы, передающие животное по принципу “целое по части”. Такие символы, обусловленные тотемизмом, были характерны для искусства тюрко-степных народов. Генезис геометрических орнаментов арабских ковров можно лишь предположительно связывать с астральными культами, которые были распространены у арабов до принятия ислама. Особое место в ковроткачестве арабов принадлежало кыз-гиламу (девичьему ковру), который готовился исключительно для приданого и хранился в семье как реликвия. Его узоры имели сакральное значение, как бы оберегающее молодую семью. В числе основных элементов – стилизованные изображения птиц – эркек мургон и урганчи мургон (птица-самец и птица-самка), бывшие символами мужского и женского начала и выступавшие как гарант счастливой семейной жизни и продолжения рода. Социально-политические трансформации начала ХХ в. пагубно отразились на традиционном искусстве всего среднеазиатского региона. Многие ремесла Кашкадарьи практически исчезли из быта в связи с невостребованностью их продукции, широким распространением фабричных изделий. В первую очередь прекратили свою работу мастера чеканки и ткачи. Лишь в ограниченных количествах сохранялась вышивка – женщины на селе вышивали джияки (тесьма для обшивки низа шаровар) и тюбетейки, а также ковроткачество, как вид промысла, исключительно для домашних нужд. Местные паласы типа араби (килимы), гаджари, окэнли работы арабов и узбеков достигали 10 – 12 кв. м, для их дизайна был характерен традиционный узор из геометрических форм. Некоторые виды ремесел смогли выжить в современных условиях, лишь перейдя в сферу промышленного производства. Материалы музейных, библиотечных и архивных собраний Санкт-Петербурга как источник по истории и этнографии арабов бассейна Кашкадарьи (Узбекистан)тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.07, кандидат исторических наук Янес, Мария Александровна Янес, Мария Александровна кандидат исторических наук 2010 Специальность ВАК РФ07.00.07 Количество страниц 343 Скачать автореферат Читать автореферат Диссертациядобавить в корзину700p ОГЛАВЛЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИкандидат исторических наук Янес, Мария Александровна Введение. Глава 1. К истории изучения арабского населения современного Узбекистана. Глава 2. Музейные и рукописные собрания. 2.1. Вещевые и иллюстративные коллекции Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры) РАН, представляющие арабское население Узбекистана. 2.2. Вещевые и иллюстративные коллекции Российского этнографического музея, представляющие арабское население Узбекистана. 2.3. Собрание Российской национальной библиотеки Глава 3. Архивные собрания. 3.1. Материалы Санкт-Петербургского филиала Учреждения Российской академии наук архива Российской академии наук, представляющие арабское население Узбекистана. 3.2. Материалы архива Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры) РАН. представляющие арабское население Узбекистана. 3.3. Материалы архива Российского этнографического музея, представляющие арабское население Узбекистана. Рекомендованный список диссертацийпо специальности «Этнография, этнология и антропология», 07.00.07 шифр ВАК Традиционный костюм бухарских евреев: проблемы этнокультурной идентичности2012 год, доктор исторических наук Емельяненко, Татьяна Григорьевна История формирования тибето-буддийских коллекций в музеях Санкт-Петербурга2011 год, кандидат культурологии Гурин, Всеволод Евгеньевич История собирательства якутских этнографических коллекций в музеях Якутска и СанктПетербурга: 1865-1968 гг.2010 год, кандидат исторических наук Степанова, Лена Борисовна Развитие этнографического музейного дела в России в конце XIX - начале XX вв.: историографическое исследование2006 год, кандидат исторических наук Турьинская, Христина Михайловна Казахские этнографические коллекции в музейных собраниях Западной Сибири2008 год, кандидат культурологии Смелякова, Анастасия Вячеславовна ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ (ЧАСТЬ АВТОРЕФЕРАТА)на тему «Материалы музейных, библиотечных и архивных собраний Санкт-Петербурга как источник по истории и этнографии арабов бассейна Кашкадарьи (Узбекистан)» На протяжении «Х1Х-ХХ вв. Санкт-Петербург, столица громадной империи, являлся одним из важнейших в мире центров по изучению культуры народов Центральной Азии. В результате многолетней плодотворной работы в научных и музейных учреждениях Санкт-Петербурга сформировались обширные коллекции рукописных, архивных и этнографических памятников, являющиеся прекрасными источниками для изучения истории и культуры народов Востока и представляющие интерес как для историков, так и для филологов, лингвистов и, конечно, этнографов. Обработка и изучение обширных коллекций, имеющих мировое значение, активно продолжается в научных учреждениях Санкт-Петербурга и сегодня. Представляемая работа посвящена рассмотрению архивных и музейных материалов, содержащих информацию об этнической группе арабов, проживающей на территории современного Узбекистана. Большая часть рассматриваемых в работе архивных источников и музейных коллекций в XX в. поступила в собрания Санкт-Петербурга из кишлака Джейнау. Сегодня, как и сто лет назад, благодаря целому ряду факторов именно к этому кишлаку выводили и выводят исследователей различные направления поисков, будь то изыскания в области арабистики, этнографии, лингвистики или фольклора. Кишлак Джейнау находится в Кашкадарьинской области Республики Узбекистан. Кашкадарьинская область, в свою очередь, расположена в бассейне реки Кашкадарья на западных склонах Памиро-Алайских гор, в зоне резко континентального сухого и частично субтропического климата, что оказывает большое влияние на культуру жизнеобеспечения проживающего населения. Областным центром является город Карши с населением около двухсот тысяч человек. Долина р. Кашкадарьи является районом поливного земледелия. При этом водообеспеченность низовьев реки (Каршинский оазис) значительно ниже, чем верхней ее части (Китаб-Шахрисябзская котловина), которая подпитывается благодаря притокам снего-ледникового происхождения и большому количеству выпадающих осадков. Земли Каршинской степи, в естественном виде пригодные лишь для выпаса овец, в настоящее время орошаются и широко осваиваются под земледелие1. В Джейнау на протяжении нескольких столетий жили носители арабского языка. До настоящего времени в кишлаке сохраняется административное деление на семь кварталов 1 Средняя Азия. Экономико-географическая характеристика и проблемы развития хозяйства. — М. Мысль, 1969. С. 13, 356-358. Бауора, Ауона (Авона), Харук, Чукур-Куль, Анхой, Тоджик и Катапой, носящих названия населенных пунктов, через которые проходили арабские племена на своем пути в Мавераннахр. Из них первые три квартала населены арабами, а остальные четыре таджиками и узбеками. Большинство кварталов имеют свои собственные мечети. Именно в Джейнау до настоящего времени частично сохранились арабский- язык и отдельные элементы материальной культуры, которые местные жители считают исконно арабскими. По данным на 30 - 40-е гг. XX в., арабы, сохранявшие родной язык и некоторые черты национальной культуры, на территории Узбекистана проживали в следующих пунктах: кишлак Джейнау Бешкентского района, кишлак Джогари Гиджуванского района, состоящий фактически из трех кишлаков, слившихся в один, — Шаханбек, Араб-Хона и собственно Джогари, кишлак Чахдари Гиджуванского района, кишлак Араб-Хона Вабкентского района, кишлак Мушкоки Бешкентского района. Вообще на карте Средней Азии, по крайней мере в первой половине XX в., присутствовало достаточно большое количество названий кишлаков, связанных так или иначе с арабами: Араб, Араб-Хона, Арабон, Арабляр, Араб-кишлак и т.п. В 1939 - 1940 гг. И. Н. Винников проанализировал списки названий населенных пунктов Узбекской ССР и на их основании сделал вывод о первоначальном расселении арабов в Средней Азии: «Наибольшее количество подобных названий имеется в Бухарском округе (около 35), в Зеравшанском округе их около 22, в Кашкадарьинском - около 10, в Ферганском - 5, в Самаркандском - 3, в Андижанском — 2, в Ходжентском» и Сурхандарьинском — по одному. По-видимому, основная масса арабских переселенцев первоначально двинулась в Бухарский оазис. Отсюда, вероятно, одни группы арабов направились в Керминский оазис и, продвигаясь дальше, достигли Самарканда; другие же группы двинулись в Каракульский оазис и, распространяясь дальше, достигли долины Амударьи. Следующий поток арабских переселенцев осел в низовьях Кашкадарьи - на арыках Дженеу, Камаши и Майманак и на колодцах в районе Пуляты. Отсюда, вероятно, часть их продвинулась в Каршинский оазис»2. И. Н. Винников в своей статье «Арабы в СССР» приводит таблицу расселения и численности среднеазиатских арабов, составленную по материалам всесоюзной переписи населения 1926 г. Согласно этой таблице, во всем Кашкадарьинском округе в то время 3 4проживало всего 7947 лиц, назвавшихся арабами . В кишлаке Джейнау — 1009 человек. 2 Винников И.Н. Арабы в СССР // СЭ. 1940. № IV. С. 9. 3 Там же. С. 10. 4 Там же. С. 13. Общее же число арабов в Узбекской ССР достигало 27 977 человек.5 В мае 2007 г. в сельсовете кишлака Джейнау имелись сведения, что, по данным на 1 января 2007 г., население кишлака насчитывает 19 ООО человек, из которых 10 814 идентифицируют себякак арабы. Безусловно, такое большое (при прогнозировавшемся, уменьшении, а то и исчезновении, т.е. полной ассимиляции) - десятикратное - увеличение численности можно отнести за счет улучшения качества медицинского обслуживания, увеличения продолжительности жизни и уменьшения детской смертности. Но в данном- случае, возможно, сыграло свою« роль одно из условий, сформулированное П. И. Кушнером как необходимое для правильного ответа на вопрос о национальной принадлежности, а именно «возможность открыто и свободно высказывать свое убеждение относительно своей национальной принадлежности»6. Актуальность работы определяется необходимостью изучения источников^ XX в., материалов наших предшественников, по тем или иным причинам не введенных в научный оборот, но дающих во многих, случаях новую или более точную информацию по истории, этнографии и языку арабов, переселявшихся несколькими волнами в бассейн Кашкадарьи в1 VII—XVI вв. В представляемой работе описываются музейные коллекции и архивные собрания как источники для изучения культуры жизнеобеспечения арабской этнической группы, проживающей на протяжении длительного времени в иноэтничном окружении. Культура арабов, современного Узбекистана является одним из важных элементов картины культурного взаимодействия и взаимовлияния, сложившегося между разными этническими группами данного региона на протяжении нескольких веков. В современных условиях особую актуальность приобретает опыт бесконфликтного взаимодействия меньшинства с иноэтничным окружением, равно как и опыт сохранения меньшинством своей культуры на протяжении многих веков. В этом отношении изучение материалов, связанных с арабами бассейна Кашкадарьи, приобретает особое значение. Объектом исследования в диссертации являются материалы музейных, архивных и рукописных собраний Санкт-Петербурга по истории и этнографии арабов, пришедших на рубеже XV-XVI вв. на территорию современного Узбекистана, а предметом - вопросы истории и этнографии данной этнической группы, сохраняющейся в условиях общности религии, взаимовлияния и взаимопроникновения культур, иногда и в условиях административного давления со стороны государства. Такая постановка вопроса 5 Бурыкина Н.Н, Измайлова М.М. Некоторые данные по языку арабов кишлака Джугары Бухарского округа и кишлака Джейнау Кашка-Дарьинского округа Узбекской ССР // Записки коллегии востоковедов при Азиатском музее АН СССР. - Л.: Изд-во АН СССР, 1930 С. 527. 6 Кушнер (Кнышев) П.И. Национальное самосознание как этнический определитель // Краткие сообщения ИЭ. VIII. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. С. 6. соответствует методологическим положениям об объекте и предмете этнографической науки. Хронологические рамки исследования. В исследовании рассматриваются материалы, поступившие в архивные и музейные собрания Ленинграда — Санкт-Петербурга в период со второй половины XIX в. до начала XXI в. В это время в истории Средней Азии происходили события, повлекшие за собой большие изменения в традиционном хозяйстве и материальной культуре не только арабского, но и тюркоязычного и ираноязычного населения. Цели и задачи исследования. Целью работы является изучение и введение в научный оборот целого ряда архивных и музейных материалов, характеризующих традиционную культуру арабского населения современного Узбекистана. Для достижения поставленной в исследовании цели предполагается решить следующие задачи: - представить сведения об истории изучения арабского населения, проживающего на территории современного Узбекистана; - рассмотреть вещевые и иллюстративные собрания Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры) РАН; - рассмотреть вещевые и иллюстративные собрания Российского этнографического музея; - представить материалы для изучения рассматриваемой этнической группы, хранящиеся в рукописном собрании Российской национальной библиотеки; - представить материалы Санкт-Петербургского филиала Учреждения Российской академии наук архива Российской академии наук, являющиеся источниками для этнографического изучения среднеазиатских арабов; - рассмотреть архивные собрания Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН; - рассмотреть архивные собрания Российского этнографического музея; - проанализировать полученный этнографический материал и сопоставить данные по материальной культуре с аналогичными материалами по другим народам Средней Азии, провести историко-сравнительные параллели с другими народами региона; - на основе рассматриваемых архивных и музейных материалов привести примеры описаний отдельных составляющих комплекса культуры жизнеобеспечения арабов бассейна Кашкадарьи (традиционные занятия, одежда, украшения, свадебный обряд). Так как одной из важнейших задач данного исследования было введение в научный оборот целого ряда наблюдений предшественников, по тем или иным причинам не публиковавшихся ранее, некоторые фрагменты архивных записей включены в текст представляемой диссертации7. Методологическая основа диссертационного исследования. За основу были выбраны документографический и источниковедческий анализы, позволяющие выявить источник, дать его описание, характеристику содержания, провести его изучение и сопоставление с другими материалами. В качестве вспомогательного применялся сравнительно-исторический метод исследования, который позволил рассмотреть отдельные элементы культуры жизнеобеспечения арабов Средней Азии в исторической ретроспективе и проследить их эволюцию с конца XIX до начала XXI в. Источники. Рассматриваемая тема хорошо снабжена этнографическими источниками и материалами. К их числу необходимо отнести: - коллекции Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры) РАН; - коллекции Российского этнографического музея; - материалы Санкт-Петербургского филиала Учреждения Российской академии наук архива Российской академии наук; - материалы архива Музея антропологии и этнографии им Петра Великого (Кунсткамеры) РАН, в том числе полевые материалы участников Среднеазиатской этнографической экспедиции АН СССР разных лет и полевые материалы автора; - материалы архива Российского этнографического музея; - рукописные фонды Российской национальной библиотеки. Привлечено большое количество профильных научных исследований, опубликованные заметки путешественников и участников дипломатических миссий второй половины XIX в. Обзор этих источников представлен в первой главе диссертационного исследования. Важно отметить, что большая часть источников предоставляет лишь фрагментарные сведения об арабах Средней Азии и чаще всего касается какого-либо одного аспекта темы. В данной работе собрана и проанализирована основная часть известной сегодня информации по арабскому населению Узбекистана. Научная новизна диссертационной работы определяется прежде всего тем, что до настоящего времени материалы архивов и этнографических музеев Санкт-Петербурга практически не привлекались как источник комплексного исторического и этнографического изучения культуры среднеазиатских арабов. На сегодняшний день не существует монографического исследования, посвященного арабам Узбекистана. Введение в научный 7 При цитировании архивных материалов авторская орфография полностью сохранена. оборот не известных ранее архивных и полевых материалов предшественников, полевых материалов автора и анализ коллекций этнографических музеев Санкт-Петербурга открывают возможность проведения такого рода исследования. Практическое значение работы определяется введением в научный оборот большого количества музейных коллекций и архивных материалов. Результаты работы могут использоваться для атрибуции музейных экспонатов, при подготовке лекционных курсов и экскурсионных занятий, в экспозиционно-выставочной работе. Фактические сведения, представленные в работе, могут быть полезны в практической социальной работе. Работа над темой осуществлялась в рамках коллективного научного проекта МАЭ РАН (руководитель Е. А. Резван). Значительная часть обнаруженных автором материалов будет в ближайшее время опубликована в рамках большой коллективной работы, посвященной арабам Узбекистана, которая в настоящее время готовится к изданию МАЭ РАН8. Апробация работы. Отдельные положения диссертации были изложены автором в виде докладов на научных конференциях. Среди них VII Конгресс антропологов и этнографов России (Саранск, 2007 г.), VIII Конгресс антропологов и этнографов России (Оренбург, 2009 г.), XXX ежегодная сессия петербургских арабистов, посвященная 125-летию академика И. Ю. Крачковского (Санкт-Петербург, 2008 г.), Лавровские (Среднеазиатско-Кавказские) чтения (Санкт-Петербург, 2009 г.), Радловские чтения (Санкт-Петербург, 2007 г., 2008 г.), конференция,The Art of Islamic World (Краков, Польша, 2009 г.), ежегодная годичная сессия Института восточных рукописей РАН (Санкт-Петербург, 2009 г.). Структура работы. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения, а также Приложения, включающего в себя альбом иллюстраций и каталог музейных коллекций и архивных материалов, доступных в настоящее время« для фотографирования и копирования. В каталоге подписи к фотографиям музейных предметов сделаны на основании коллекционных описей. В представляемой работе географические понятия «Средняя Азия», «Центральная Азия» и «Ближний Восток» понимаются следующим образом: Средняя Азия - территория республик Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан, Кыргызстан и Казахстан. Центральная Азия гораздо более крупный регион, включающий помимо Средней Азии также Монголию, западную часть Китая, Северную Индию и Северный Пакистан, Североs Арабы Узбекистана. СПб.: МАЭ РАН (в печати). Восточный Иран, Афганистан; Ближний Восток - регион, охватывающий Западную Азию и Северную Африку, что соответствует определениям ЮНЕСКО9. Рассматриваемая нами территория бывшего Бухарского ханства — один из древнейших культурных центров Средней Азии. Его основное население, называемое сегодня чаще всего узбеками и таджиками, сложилось в результате многовековых этнокультурных контактов ираноязычных и тюркоязычных народов, и их жизнь протекала на одной и той же территории и на общей хозяйственно-культурной основе. Большое влияние на этногенез народов Мавераннахра оказывали миграции, связанные с завоеваниями, и контакты оседлого населения с представителями скотоводческих племен, которые постепенно перебирались в оазисы и оседали среди земледельческого населения. В современной научной литературе до настоящего времени не закончены дискуссии об этнической идентичности представителей тех или иных групп10. В этом вопросе автор склонен согласиться с мнением С. Н. Абашина: «Чтобы адекватно описывать взаимодействия и идентичности такого рода групп, надо просто перестать жестко соотносить их с современными узбеками и таджиками»11. Поэтому под встречающимися в тексте терминами «узбекское» и «таджикское» население автор понимает представителей различных тюрко- и ираноязычных групп населения. 9 См.: Курылев В.П. Соотношение понятий «Средняя Азия» и «Центральная Азия» // Лавровские (Среднеазиатско-Кавказские) чтения. 2000 - 2001 гг. Краткое содержание докладов. - СПб.: МАЭ РАН. 2002. С. 12. 10 См., напр.: Абашин С. Национализмы в Средней Азии: в поисках идентичности. — СПб.: Апетейя, 2007. 11 Там же. С. 10. Похожие диссертационные работыпо специальности «Этнография, этнология и антропология», 07.00.07 шифр ВАК Фотография как этнографический источник: по материалам фотоколлекции Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН2011 год, кандидат исторических наук Толмачева, Екатерина Борисовна Традиционная материальная культура русских Томского края в коллекциях Томского областного краеведческого музея2008 год, кандидат исторических наук Артюхова, Ирина Викторовна История орнаментальных традиций в ковроткачестве Ирана и Центральной Азии2013 год, кандидат исторических наук Каннадан Шима Махмуд Мавераннахрская (среднеазиатская) миниатюрная живопись XVI-XVII вв. как источник по истории костюма1984 год, кандидат искусствоведения Рахимова, Зухра Ибрагимовна Одежда татарского населения Среднего Тоболо-Иртышского междуречья в конце XIX первой трети ХХ вв.1998 год, кандидат исторических наук Смирнова, Елена Юрьевна ЗАКЛЮЧЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИпо теме «Этнография, этнология и антропология», Янес, Мария Александровна ЗАКЛЮЧЕНИЕ В диссертационном сочинении представлены музейные и архивные собрания СанктПетербурга, которые могут служить источником по истории и этнографии арабов бассейна Кашкадарьи. Во ¡вступительной части работы даны общие сведения об арабах Средней Азии и краткая историческая»справка, освещающая вопросы появления арабов на ее территории. Приведены легенды о приходе данной этнической группы в' Мавераннахр и материалы документальных источников, проливающих свет на время переселения представителей арабского этноса и отношение к ним древнего местного населения. В основной части работы рассмотрены семь коллекций Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН (три вещевые коллекции, содержащие 44 коллекционных номера, и четыре фотоиллюстративные коллекции, включающие 68 фотографий и 4 рисунка), две коллекции Российского этнографического музея (одна вещевая коллекция из 67 коллекционных номеров и одна фотоколлекция из 37 фотографий) и тридцать архивных единиц хранения, содержащих рукописные и полевые материалы предыдущих исследователей и 47 фотографических изображений. На основании рассмотренных материалов автором предприняты попытки описания традиционных занятий арабского населения Узбекистана и реконструкции комплекса свадебного обряда. В своей совокупности материалы музейных, архивных и рукописных собраний Санкт-Петербурга представляют важнейший и до сих пор не использованный источник по истории и этнографии арабов бассейна Кашкадарьи (XVI - XX вв.) и не имеют аналогов не только в нашей стране, но и в мире. Одним из важнейших результатов проведенного исследования можно считать обнаружение в Санкт-Петербургском филиале архива Академии наук неопубликованной монографии И. Н. Винникова «Кашкадарьинские арабы: язык, фольклор, этнография». Пролежав на архивных полках без малого шестьдесят лет, эта работа не потеряла своей актуальности и сегодня. Фольклорные записи содержат большое количество материалов по этнографии рассматриваемой этнической группы (описания свадебных и похоронных обрядов, жизненного уклада больших семей и др.). Большая часть словарных статей имеет этнографические записи, проливающие свет практически на все составляющие культуры жизнеобеспечения среднеазиатских арабов. Эти материалы позволяют, в частности, провести сравнительный анализ их традиционной одежды, рассмотреть традиционную систему питания и сферу духовной культуры. Материалы И. Н. Винникова являются практически единственным известным на сегодняшний день развернутым источником, дающим возможность произвести описание основных занятий, зафиксировать годовые циклы сельскохозяйственных работ и традиционные приемы обработки шерсти и ручного ковроткачества среднеазиатских арабов. Рассмотрение на основании выявленных источников комплекса традиционных занятий арабского- населения, современного Узбекистана позволяет сделать, вывод о том,' что, претерпев определенные изменения, эти занятия до настоящего времени занимают ведущие позиции в повседневной жизни и дают возможность самообеспечения продуктами»питания и рядом ключевых предметов интерьера. Данная группа населения, появившись в бассейне Кашкадарьи, принесла с собой основные традиционные знания и умения, позволившие им обеспечить свое существование в новых условиях. Арабы обогатили традиционное хозяйство местного населения прекрасной арабской каракульской породой овец и хорошо развитой традиционной технологией ее разведения. Несмотря на сокращающиеся, площади для выпаса, исчезновение степных колодцев и необходимость поить животных из коллекторов, в которые попадают воды с хлопковых полей,- иногда загрязненные химикатами, овцеводство до настоящего времени продолжает оставаться одним из основных традиционных занятий арабов Джейнау, одной из главных отраслей их экономики и источником продуктов питания. До сегодняшнего дня- многие семьи ориентируются на выращивание овец, выделку каракулевых шкурок и тканье ковров. Арабская традиция ковроделия продолжает сохраняться и развиваться. Это традиционно женское занятие не только имеет хозяйственно-бытовое и ритуальное значение, но и> вносит заметный вклад в экономику семьи. Арабские ковры активно приобретает и использует и не арабское население, ценя* их за красоту, прочность и практичность. Сохраняется» традиция изготовления ковров для приданого, т.е. создания, обережного пространства для молодой, семьи. Традиционное ковроделие у арабов, поддерживаемое высокоразвитым овцеводством, не растворилось, а органично влилось в ковроделие других народов Средней Азии и заняло в нем-достойное место. Можно предположить, что такой полный «перенос» основных занятий на новые места обитания связан с тем, что переселение произошло в пределах одной климатической зоны и арабам не пришлось осваивать незнакомые им ремесла и промыслы в непривычных условиях. Под влиянием времени эти традиции; естественно, видоизменились: ковроделие обогатилось под влиянием окружающих ковроткущих народов, овцеводство к сегодняшнему дню, может быть, немного упростилось в связи с появлением автомобилей и другой сельскохозяйственной техники. Тем не менее можно говорить об устойчивом сохранении традиционных приемов, и навыков хозяйственной деятельности и о том; что сегодня онш могут являться этническими маркерами для арабов Узбекистана. Что касается хлопководства;, то его освоение; связано с переходом?к оседлому образу жизни и; возможно даже в большей: степени; с. особенностями«хозяйственно-экономической специализации региона в конце XIX - начале XX в; В этих условиях арабы должны были включиться* В: общий процесс: экономического развития- и модернизации традиционного хозяйствования. Хлопководство стало одной из основ экономики региона в середине XX в., и сегодня, несмотря, на его трудоемкость, с ним связана жизнь 'большинства?; семей, арабов Джейнау. Материалы из архива МАЭ РАН гораздо более.фрагментарны, чем материалы из.фонда И. Н. Вйнникова СПФ АР АН, но они уникальны прежде всего тем, что содержат информацию о более чем сорока местах проживания арабов на территории современных Узбекистана и Таджикистана,, что представляет большой; интерес для* организации экспедиционных; поездок с целью дальнейшего изучения; культуры среднеазиатских арабов. Архив Российского этнографического музея дает богатый материал для изучения свадебной и похоронной обрядности арабов? бассейна Кашкадарьи. Это кажется исключительно важным, особенно если- принять во- внимание, что до сегодняшнего дня в доступной нам научной; литературе не существует ни одной4 публикации, посвященной? этой сфере жизнедеятельности." Уникальность, вещевых коллекций МАЭ РАН1 и. РЭМ по традиционному костюму, и украшениям' среднеазиатских , арабов;, заключается: в том, что хронологически; собрание охватывает целое столетие. Самые старые предметы датированы началом XX в., а самые современные — началом XXI в. Таким образом; на основаниигмузейных коллекций; можно проследить, эволюцию костюма«: иг украшений, влияние на них окружающего населения. Традиционный костюм и украшения1 среднеазиатских; арабов практически« полностью приобрели черты, одежды и украшений окружающего иноэтничного населения. При этом такая адаптация быстрее произошла в мужском: костюме, из которого к сегодняшнему дню почти исчезли традиционноарабские элементы. До внедрения в обиход жителей региона мужской европейской одежды; лишь в. широкой, прямого кроя, с горизонтальным разрезом ворота нательной рубахе (суб, зийк) можно было разглядеть черты традиционноарабской одежды. Внешний же вид халатовж/идас и габа заметно отличается от халатов; бытовавших у арабов, проживавших на своих исконных территориях. Однако наплечную одежду населения Средней Азии и одежду жителей стран Ближнего Востока объединяет один важный элемент — туникообразный покрой; Этот архаический туникообразный покрой, который мы,видим в одежде арабского населения Средней Азии как минимум до середины-XX в., изначально,<не был чужд арабам, проживавшим нахвоей? исторической:родине. Такой крой характерен для многих скотоводческих народов^и до прихода в Средиюю Азию арабы были хорошо с ним знакомы. Таким? образом;, пришедшим' в Мавераннахр арабским племенами было несложно * адаптировать местные: традиции« изготовления-; и декорированиям одежды кг своему костюму. Вероятно; адаптация? произошла; сама собой; начавшись с использования: местных материалов; также в большинстве случаев известных арабамгв ходе тесных контактов с окружавшим;населением; . В» мужском • костюме: также особенно заметна унификация одежды; что естественно же не [сип костюм более консервативен в принципе. Если предметы традиционного мужского костюма арабов Средней Азии еще в начале XX в. практически полностью совпадают с предметами мужского костюма окружающего населения; товженском, костюме.проявляются: некоторые черты, которые, вероятно,, можно назвать, «среднеазиатско-арабскими». Дело здесь, вероятно, в-следующем. По всем; имеющимся литературным данным; и описаниям коллекционных» предметов« можно сделать вывод; что внешний вид и отдельные элементы женского костюма' в большинстве случаев, совпадают с , таковыми; у окружающего- ирано- и тюркоязычного населения:. Но — и: это. можно выделить как; особенности-: культуры: современных: арабов - не всегда совпадают способы* и/ время» ношения; применения этих предметов одежды и украшений. Зачастую использование отдельных: элементов: костюма среднеазиатскими арабками-* отличается. от использования!, этих элементовпредставительницами/ их иноэтничных соседок,, что, вероятно,, говорит о заимствованиях. Яркий; пример - - функционирование женского налобного украшения* гонжук в качестве оберега, нашиваемого на» детскую одежду. То же самое и с головными уборами: Головные уборьтлячак ттшешек у большинства, носившихих народов^ как.правило, являлись убором? замужних, а, чаще - уже пожилых женщин. У арабов Джейнау мы, видим такой же капюшонообразный голо в но й убор кыз-гг /ззи, но носимый не только; молодыми девушками, но и девочками с 4 - 5 лет. Причем этот девичий убор могли декорировать как-, предметами детских украшений (например, кокулом), так и украшением; куррак (спираль, скрученная из шерстяного шнурка),. свойственным женскому убору бухнук. Сам бухнук, в отличие от шапочек с накосником других азиатских народов, имеет подбородочный валик гуг/шаг^ богато декорированный несколькими; рядами украшений: коралловыми: и стеклянными бусинами; серебряными: подвесками: и, монетами. Достаточно часто в; центре; подбородочного валика прикрепляется, подвеска хакик, носимая; женщинами других народов как; нагрудное украшение. Возможно, такой подбородочный, валик является отголоском тех самых трехчастных головных украшений, которые бытовали в странах арабского Востока и которые уже упоминались выше. Вероятно, в процессе долгих и тесных контактов с ирано- и тюркоязычным населением региона арабские женщины производили тщательный отбор украшений и приспосабливали их к собственным вкусам и понятиям о «правильности» использования этих украшений. Они включали их в свой комплект украшений, в котором, вероятно, уже присутствовали носовые кольца, ставшие сегодня этническим маркером среднеазиатских арабок, базибаны, а быть может, и несколько видоизмененное синсша, возможность арабского происхождения которого, исходя из терминологии, также нельзя исключить полностью. Столь большое заимствование украшений можно объяснить и тем, что основная часть украшений производилась в крупных городских и сельских центрах, и, даже изготавливая украшения на заказ, мастера делали их в собственной этнической манере. Многие заимствованные украшения арабы за долгие годы использования уже считают своими, исконно арабскими. Таким образом и возникла та самая «среднеазиатско-арабская» традиция, отголоски которой мы еще можем наблюдать в настоящее время. В собрании отдела рукописей Российской национальной библиотеки на сегодняшний день выявлена всего одна миниатюра, послужившая источником и стимулом для проведения небольшого историко-этнографического исследовании, результаты которого представлены в одном из параграфов первой главы представляемой работы. Однако нет никаких сомнений, что при более пристальном изучении собраний рукописного отдела РНБ можно выявить и пока еще не известные материалы по интересующей нас теме. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯкандидат исторических наук Янес, Мария Александровна, 2010 год 1. Абашин С.Н. Национализмы в Средней Азии: впоисках идентичности. СПб.: Алетейя, 2007. 304 с. 2. Абрамзон С.М. К вопросу о ¡патриархальной семье у кочевников Средней Азии // КСИЭ. Т. 28. М.: Изд-во АН СССР, 1958.' С. 28-34. 3. Александренков Э.Г. «Этническое самосознание» или «этническая идентичность»? // ЭО. 1996. №3. С. 13-21. 4. Амирь'янц И.А. Этническое развитие среднеазиатских арабов // Этнические процессы у национальных групп Средней Азии и Казахстана. М.: Наука, 1980. С. 213-230. 5. Андреев М.С. Некоторые результаты этнографической экспедиции в Самаркандскую область в 1921 г. Ташкент, 1925. Отд. оттиск из: ИТОРГО. Т. XVII: Ташкент, 1925. С. 121140. 6. Арабы Узбекистана. СПб.: МАЭ РАН (в печати). 7. Асланов М.Г. Народы Афганистана // Народы Передней Азии. Народы мира. — М.: Изд-во АН СССР, 1957. С. 56-106. 8. Бартольд В.В.1 Ближайшие задачи изучения Туркестана // Наука и просвещение: журнал народного комиссариата просвещения Туркреспублики. — Ташкент: 1922, № 2. С. 1-11. 9. Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана // Сочинения. Т. II. Часть 1. М.: ИВЛ, 1963. С. 167-433. 10. Бенфугаль (Трифонова) Т.Н. Ювелирные украшения берберских женщин из Ореса (Алжир) // Страны и народы Востока. Вып. XXV. География. Этнография. История. — Mi: Наука, 1987. С. 149-164. 11. Богословская И.В., Левтеева Л.Г. Тюбетейки Узбекистана XIX-XX веков: альбом на русском и английском языках. — Ташкент: Mega BASIM, 2006. 175 с. 12. Борозна Н.Г. Виды женских ювелирных украшений у народов Средней Азии и Казахстана// СЭ. 1974. № 1. С. 32-44. 13. Борозна Н.Г. Материальная культура узбеков Бабатага и долины Кафирнигана // Материальная культура народов Средней Азии и Казахстана. М.: Наука, 1966. С. 91-120. 14. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М.: Наука. 1983. 412 с. 15. Васильева Г.П. Туркменские женские украшения (опыт картографирования) // СЭ. 1973. № 3. С. 90-98. 16. Винников И.Н. Арабы в СССР // СЭ. 1940. № IV. С. 3-22. 17. Винников И.Н. Словарь диалектов бухарских арабов // Палестинский сборник. Вып. 10 (73). М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1962. 248 с. 18. Винников И.Н. Образцы фольклора бухарских арабов. I // Archiv orientalni.1957. 25. fase. 2. P. 173-189. 19. Винников И.Н. Образцы фольклора бухарских арабов. II // Archiv orientalni.1957. 25. fase. 3. P. 426-451. 20. Винников И.Н. Фольклор бухарских арабов // Acta Orientaba. Budapest, VI. fase. 1-3. P. 181206. 21. Винников. И.Н. Язык и фольклор бухарских арабов. -М.: Наука, 1969. 359 с. 22. Военно-статистическое описание Хивинского оазиса. Ташкент: 1903. 310 с. 23. Волин С.Л. К истории среднеазиатских арабов // Труды второй сессии ассоциации арабистов. 19-23 октября 1937 г. ТИВ. Вып. XXXVI. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941 С. 111-126. 24. Вопросы филологии стран Азии и Африки. Вып. I / Отв. ред. В.И. Беляев, A.A. Долинина. Л.: ЛГУ, 1971. 187 с. 25. Гамбург Б.З. Классификация и географическое распространение традиционных ручных землекопных орудий Средней Азии конца XIX начала XX в. // Краткое содержание докладов Среднеазиатско-Кавказских чтений, апрель 1983 г.-Л.: Наука, 1983. С. 17. 26. Гафферберг Э.Г. Белуджи Туркменской ССР. Л.: Наука, 1969. 239 с. 27. Географические и статистические сведения о Заравшанском округе. СПб., 1874. 257 с 28. Гребенкин А.Д. Мелкие народности Зеравшанского округа // Русский Туркестан. Сборник, изданный по поводу политехнической выставки. Вып. 1-3. — М.: Унив. тип. (Катков и К), 1872. С. 110-119. 29. Гусева Н.Р. Художественные ремесла Индии. — М.: Наука, 1982. 238 с. 30. Данциг Б.М. Арабы Ирака // Народы Передней Азии. Народы мира. М.: Изд-во АН СССР, 1957. С. 50-534. 31. Дудин С.М. Ковровые изделия Ср. Азии // Сб. МАЭ. Т. VII. Л.: Изд-во АН СССР, 1928. С. 71166. 32. Иванов М.Ф. Курс овцеводства. Изд-е 2, переем, и доп. М.; Л.: Сельхозгиз, 1934. 309 с. 33. Ислам: ¡Энциклопедический словарь. -Mf.: Наука, 1991. 315 с. 34. Исмаилов Х.И. Традиционная одежда арабов Кашкадарьинской области Узбекской ССР // Костюм народов Средней Азии. М.: Наука, 1979. С. 228-238. 35. Кармышева Б.Х. «Кочевая степь» Мавераннахра и ее население в конце XIX — начале XX в. (по этнографическим данным) // СЭ. 1980. № 1. С. 46-55. 36. Кармышева Б.Х. Очерки этнической истории южных районов Узбекистана и Таджикистана. М.: Наука, 1976. 323 с. 37. Кармышева Б.Х. Среднеазиатские арабы// Народы Средней Азии и Казахстана. Т. II. Народы мира. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 582 - 596. 38. Кармышева Б.Х. Типы скотоводства в южных районах Узбекистана и Таджикистана (конец XIX- начало XX в.) // СЭ. 1969. № 3. С. 44-50. 39. Кисляков H.A. Семья и брак у таджиков. ТИЭ НС. Т. XLIV. М.; Л.: Наука, 1959. 268 с. 40. Кисляков H.A. Очерки по истории семьи и брака у народов Средней Азии и Казахстана. — Л.: Наука, 1969. 239 с. 41. Кисляков H.A. Пережитки матриархата в брачных обрядах народов Средней Азии // КСИЭ. Т. 28. М.: Изд-во АН СССР. 1958. С. 21-27. 42. Культура оазиса низовьев Аму-Дарьи. Материалы для статистики Туркестанского края. СПб., 1876. 240 с. 43. Курганов H.A. Узбекская курдючная овца // Овцеводство. Вып. 4. Ташкент: Изд-во комитета наук УзССР, 1938. С. 27-46. 44. Курылев В.П. Соотношение понятий «Средняя Азия» и «Центральная Азия» // Лавровские (Среднеазиатско-Кавказские) чтения. 2000 2001 гг. Краткое содержание докладов. - СПб.: МАЭ РАН, 2002. С. 11-13. 45. Кушнер (Кнышев) П.И. Национальное самосознание как этнический определитель // Краткие сообщения ИЭ. VIII. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. С. 3-9. 46. Лобачева Н.П. О некоторых чертах региональной общности в традиционном костюме народов Средней Азии и Казахстана // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. М.: Наука, 1989. С. 5-35. 47. Лобачева Н.П. Различные обрядовые комплексы в свадебном церемониале народов Средней Азии и Казахстана // Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. — М.: Наука, 1975. С. 298-333. 48. Лобачева Н.ГТ. К истории сложения свадебной обрядности (на примере комплексов свадебных обычаев и обрядов народов Средней Азии и Казахстана) // Семья и семейные обряды у народов Средней Азии и Казахстана. М.: Наука, 1978. С. 144-175. 49. Люшкевич Ф.Д. Одежда таджикского населения Бухарского оазиса в первой половине XX в. // Материальная культура и хозяйство народов Кавказа, Средней Азии и Казахстана. Сб. МАЭ. Т. XXXIV. Л.: Наука, 1978. С. 123-144: 50. Люшкевич Ф.Д. Одежда этнических групп населения Бухарского оазиса и прилегающих к нему районов. Первая половина XX в. (опыт сравнительной характеристики) // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. М;: Наука, 1989. С. 107-138. 51. Лэйн Э.У. Нравы и обычаи египтян в первой половине XIX в. М.: Наука, 1982. 435 с. 52. Материалы по районированию Средней Азии. Кн. I. Территория и население Бухары и Хорезма. Ч. I. Бухара. Ташкент: 1926. 288 с. 53. Материальная культура таджиков верховьев Зеравшана / Отв. ред. А.К. Писарчик, Н.П.Ершов. Душанбе: Дониш, 1973. 296 с. 54. Мадамиджанова З.М. Арабы Южного Таджикистана (Историко-этнографические очерки). Душанбе, 1995. 55. Мейендорф Е.К. Путешествие из Оренбурга в Бухару. — М. Наука, 1975. 180 с. 56. Мошкова В.Г. Ковры народов Средней Азии. Ташкент: Фан, 1970. 255 с. 57. Народное декоративное искусство советского Узбекистана. Текстиль. — Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1954. 192 с. 58. Першиц А.И. Арабы Саудовской Аравии» // Народы Передней Азии. Народы мира. М.: Издво АН СССР, 1957. С. 383-416. 59. Прищепова В.А. Иллюстративные коллекции по народам Центральной Азии конца XIXначала XX века (из собраний МАЭ РАН) // Культурное наследие народов Центральной Азии, Казахстана и Кавказа. Сб. МАЭ. Т. LIT. СПб.: Наука, 2006. С. 174-225. 60. Равдоникас Т.Д. Одна из функций стеганой одежды народов Средней Азии // Материальная культура и хозяйство народов Кавказа, Средней Азии и Казахстана. Сб. МАЭ. Т. XXXIV.-Л.: Наука, 1978. С. 175-181. 61. Рассудова Р.Я. К истории одежды оседлого населения Ферганского, Ташкентского и Зеравшанского регионов // Материальная культура и хозяйство народов Кавказа, Средней Азии и Казахстана. Сб. МАЭ Т. XXXIV. Л.: Наука, 1978. С. 154-174. 62. Рахимов P.P. Коран и розовое пламя. СПб.: Наука, 2007. 388 с. 63. Резван Е.А. «Коран Усмана»: (Санкт-Петербург, Катта-Лангар, Бухара, Ташкент) Т.1. = "The Qur'an of 'Uthman": (St. Petersburg, Katta-Langar, Bukhara, Tashkent). Vol. 1 / Е.А. Резван; 64. РАН. Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера), Институт востоковедения (С.-Петербург). — СПб.: Петербургское востоковедение, 2007. 368 с. 65. Резван Е.А. Jeynov Мы пришли. (Каталог выставки). - СПб.: МАЭ РАН, 2004. 45 с. 66. Резван М:Е., Резван Е.А. Чтобы проклятия остались снаружи, или «платье-оберег» (женщина и ее одежда в магическом пространстве Центральной Азии) // Грезы о Востоке. Русский авангард и шелка Бухары. — СПб.: МАЭ РАН, 2006. 219 с. 67. Семенов A.A. Воззрения мусульман на значение благородных камней и минералов // Мир ислама. Т. 1. № 1. — СПб.: Изд-во Общества востоковедения. 1912. С. 293-321. 68. Среднеазиатские миниатюры XVI XVIII вв. - М.: Наука, 1964. 36 е.; 48 л. илл. 69. Средняя Азия. Экономико-географическая характеристика и проблемы развития хозяйства. М.: Мысль, 1969. 502 с. 70. Сурдель Д., Сурдель Ж. Цивилизация классического ислама. Екатеринбург: У-Фактория, 2006. 544 с. 71. Сухарева O.A. К истории городов Бухарского ханства. — Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1958. 146 с. 72. Троицкая A.JT. Из отчета о командировке 1936 г. в национальные районы Среднеазиатских республик // СЭ. 1937. № 4. С. 137-149. 73. Фахретдинова Д.А. Ювелирное искусство Узбекистана. — Ташкент: Издательство литературы и искусства им. Гафура Гуляма, 1988. 204 с. 74. Ханыков Н.В. Описание Бухарского ханства. СПб.: Тип. Академии наук, 1843. 279 с. 75. Царева Е.Г. Древнейшие сюжеты на современных гладкотканых ковровых изделиях арабов Центральной Азии // Радловский сборник: Научные исследования и музейные проекты МАЭ РАН в 2009 г. СПб.: МАЭ РАН, 2010. С. 55-58. 76. Чвырь J1.A. Таджикские ювелирные украшения. — М.: Наука, 1977. 141 с. 77. Шаниязов К.Ш. Основные отрасли животноводства в дореволюционном Узбекистане // Хозяйственно-культурные традиции народов Средней Азии и Казахстана. М.: Наука, 1975. С. 188-229. 78. Шаниязов К.Ш., Исмаилов Х.И. Этнографические очерки материальной культуры узбеков конца XIX начала XX в. — Ташкент: Фан, 1981. 125 с. 79. Этнографические очерки узбекского сельского населения. М.: Наука, 1969. 294 с. 80. Burckhardt. J.L. Notes on the Bedouins and Wahabys, collected during his travels in the East. London, 1830. 81. Islamic art in Oman. Muscat, Sultanate of Oman, 2008. 373 p.83. al-Hassan Ahmad Y., Hill Donald. R. Islamic technology: an illustrated history. Paris; Unesco; Cambridge University Press, 1986. 304 p. 82. Muchawsky-Schnapper E. The Yemenites. Two Thousand Years of Jewish Culture. — Jerusalem, The Israel Museum, 2000. 183 p. 83. E. Rezvan, M. Rezvan. The Qur'an, woman and her clothing in the magic sphere of Central Asia//Manuscripta Orientalia. Vol. 12. № 1. March 2006. SPb: Thesa Publishers, 2006. Pp. 31-42. 84. Ross H.C. The art of Bedouin Jewellery (a Saudi Arabian profile). Monteux, Switzerland, 1989. 135 p. 85. Weir Sh. The Bedouin. England, 1976. 86. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ АРХИВНЫХ МАТЕРИАЛОВ 87. Санкт-Петербургский филиал Учреждения Российской академии наук Архива РАН 88. Бурыкина H.H. Открытка на имя И.Ю. Крачковского. СПФ АР АН. Ф. 1026. Оп. 3. Ед. хр. 178.9 л. 89. Винников И.Н. Арабы в СССР. Доклад в ЛГУ. СПФ АР АН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 111. 26 л. 90. Винников И.Н. Арабы кишлака Джейнау. СПФ АР АН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 105. 5 л. 91. Винников И.Н. Отчеты об экспедициях в Бухарскую и Кашкадарьинскую области Узбекской ССР весной и осенью 1943 г., осенью 1944 г. СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп.1. Ед. хр. 103. 71 л. 92. Винников И.Н. Изучение арабов Средней Азии в годы Великой Отечественной войны. Доклад в ЛГУ. СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 110. 47 л. 93. Винников И.Н. Документы о деятельности в ИЭА и МАЭ. Документы об экспедиции в Среднюю Азию: план, переписка, отчет. 1943 г. СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 2. Ед. хр. 113. 44 л. 94. Винников И.Н. Документы о деятельности в ИЭА и МАЭ. СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 112. 16 л. 95. Винников И.Н. Документы о деятельности в ИЭА и МАЭ. Планы и отчеты об экспедициях 1936 1944 гг. - СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 2. Ед. хр. 115. 29 л. 96. Винников И.Н. Женщина и ее роль в сохранении культурной традиции у среднеазиатских арабов. Доклад в ЛГУ. СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 112. 95 л. 97. Винников И.Н. Кашкадарьинские арабы (язык, фольклор, этнография). СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 115. 636 л. 98. Винников И.Н. Сказки бухарских арабов. СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 106. 2 л. 99. Винников И.Н. Фото сказителей и местных жителей кишлаков Араб-Хона и Джогари Уз. ССР. 1936 г. 47 фото 8x11 и 16x11. 100. Измайлова М.М. Письма И.Ю. Крачковскому. Письмо от 19.02.1946 г. СПФ АРАН. Ф. 1026. Оп. 3. Ед. хр. 393. 71 л. 101. Крачковский И.Ю. Документы по деятельности кружка арабистов. СПФ АРАН. Ф. 1026. Оп. 2. Ед. хр. 174. 234 л. 102. Крачковский И.Ю., Юшманов Н.В. О диссертации И.Н. Винникова «Арабы в СССР». -СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 2. Ед. хр. 65. 14 л. 103. Архив Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН 104. Задыхина К.Л. Материалы к этнической карте. Архив МАЭ РАН. Ф. 26. Оп. 1. № 42. 105 л. 105. Задыхина К.Л. Полевые материалы «О расселении, жилище, родовом составе, свадебном и похоронном обрядах, одежде». Архив МАЭ РАН. Ф. 26. Оп. 1. № 31. 98 л. 106. Задыхина К.Л. Полевые материалы «О ткачестве, зерноводстве, хлопководстве, жилище» -Архив МАЭ РАН. Ф. 26. Оп. 1. № 40. 21 л. 107. Кондауров А.Н. «Колхозное строительство в Таджикистане». Полевые дневники. — Архив МАЭ РАН. Ф. 9. Оп. 1. № 13. 58 л. 108. Люшкевич Ф.Д. Полевые записи. Среднеазиатская этнографическая экспедиция. Бухарский отряд. 1976 г. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 1239. 70 л. 109. Люшкевич Ф.Д. Полевые записи. Среднеазиатская этнографическая экспедиция. Бухарский отряд. 1977 г. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 1241. 61 л. 110. Троицкая А.Л. Полевые записи. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 324. 12 л. 111. Троицкая А.Л. Полевые записи. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 325. 12 л. 112. Троицкая А.Л. Полевые записи. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 326. 11 л. 113. Янес М.А. Полевой дневник. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 1822. 45 л. 114. Янес М.А. Полевые записи. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 1823. 34 л. 115. Янес М.А. Содержательный отчет. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 1824. 10 л. 116. Архив Российского этнографического музея 117. Гамбург Б.З. Отчет об экспедиции в Узбекскую ССР. Архив РЭМ. Ф. 2. Оп. 1. Ед. хр. 2001.45 л. 118. Гамбург Б.З. Полевые дневники. Архив РЭМ. Ф. 13. Оп. 1. № 24. 23 л. 119. Гамбург Б.З. Полевые дневники. Архив РЭМ. Ф. 13. Оп. 1. № 25. 5 Сегодня традиция изготовления кыз гилямов утрачена, в то время как еще 50 лет назад такие ковры были обязательной частью приданого и ткались в каждой семье. В.Г. Мошкова пишет, и это подтверждается сведениями И.Н. Винникова и полученными нами от информантов данными, что свадебный ковер считался оберегом, талисманом, обеспечивающим семейное счастье и благополучие. Его продажа была несчастьем и позором для семьи — в случае крайней необходимости арабы предпочитали продать скот, но не кыз гилям. Если все же приходилось это делать, то ковер продавали тайно, на отдаленном базаре, «чтобы сородичи не узнали». Весьма интересной является неоднократно подтверждавшаяся информация о том, что в массе утратившие (или не имевшие) традиции коврового ткачества арабы Средней Амударьи все же считают обязательным давать дочерям в приданое кыз или хотя бы араби гилямы. Для этого они ездят на ковровый базар в Карши, иногда заранее договариваясь о количестве и размерах нужных им ковров с ткачихами Джейнау или других ковродельческих селений Южного Узбекистана (сведения автора, экспедиции на САД, 2009 г.). Вторую группу напольных покрытий жилищ арабов Южного Узбекистана составляют в массе производившиеся на продажу и широко бытовавшие на территории современного Узбекистана толстые, тяжелые ковры больших размеров базар гилям («базарные килимы») (рис.1, 2; рис. 7: кат. 4; рис. 8, 9; кат. 9, 10). Рис. 6. Ковер свадебный кыз гилям, деталь. Арабы. Южный Узбекистан, Кашкадарьинская обл., сел. Джейнау. Собрание М.С. Саидова. Съемка автора. 2005 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 285 Их также называют араби гилям, «камашинские», «каршинские» и др.13 «Базарные» ковры могли иметь разные размеры: от полутора до трех метров в ширину и от двух с половиной до пяти — в длину. Так, размер араби гилям из собрания МАЭ составляет 197×398 см (рис. 7: кат. 4); а принадлежащие РЭМ (кат. 9 и 10) достигают 198×390–394 и 193–197×415 см соответственно. Делались и делаются такие ковры в простейшей технике килима с зазором, из овечьей шерсти, в наши дни — с использованием хлопка. Декор их составлен из повторяющихся крупных мотивов и достаточно монотонен. По информации В.Г. Мошковой, подтверждаемой фотографиями конца XIX — начала XX в., после прихода в регион русских каршинские арабы стали производить по специальным заказам бухарских торговцев громадные гилямы, которые использовались для меблировки европейских резиденций и других городских помещений больших размеров [Мошкова 1970: 105]. К напольным изделиям относятся также молитвенные ковры, имеющие общераспространенные для Средней Азии названия джайнамаз (перс.-тадж. «место для намаза») либо намазлик (узб. «место для намаза»). Помимо небольших индивидуальных седжаде, размеры которых варьируют в пределах 84–87 × 108–127 см (рис. 10: кат. 13; рис. 11: кат. 2), арабы также ткут многоарочные сафф’ы, предназначенные для собственной семьи либо для подношения мечети (рис. 12: кат. 6). Представленный на рисунке 12 четырехарочный ковер был изготовлен для четырех мальчиков одной семьи. Как нам сказали при покупке владельцы, «дети выросли, разъехались, и коврик больше не нужен». 13 Относительно изделий данного типа Н.И. Винников приводит следующий комментарий: Ipsot(in) bozori — ковер, который делается на продажу (эти два вида отличаются друг от друга как по качеству выделки, так и по орнаменту и композиции). Ipsoti(in) geinawi — так называют ковры, которые делают на продажу арабы кишлака Джейнау Бешкентского р-на и др.; Ipsoti(in) kamesigi — так называют ковры, которые делают на продажу арабы кишлака Камаши Бешкентского р-на. Рис. 7. Ковер постилочный араби гилям. Арабы. Джейнау. 2004 г. МАЭ. Колл. № 7271-3 (кат. 4). Фото С. Шапиро. 2015 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-588431-301-9/ © МАЭ РАН Рис. 8. Ковер постилочный араби гилям. (Данные описи: «Цельнотканый широкий палас (безворсовый ковер) с геометрическим орнаментом».) Арабы. Южный Узбекистан, Кашкадарьинская обл. МАЭ. Колл. № И 1710-1. Сбор ЮУЭ. 1956 г. Рис. 9. Продажа постилочного ковра араби гилям. (Данные описи: «Безворсовый ковер с крупным геометрическим орнаментом».) Арабы. Южный Узбекистан, Кашкадарьинская обл. МАЭ. Колл. № И 1710-8. Сбор ЮУЭ. 1956 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 287 Молитвенные ковры хорошо узнаваемы благодаря использованию в их декоре изображений арок михрабов. Однако к данной группе примыкает и крайне редкий для арабов, приобретенный в Самарканде коврик малых размеров из Рис. 10. Коврик молитвенный седжаде/намазлик. Арабы. Южный Узбекистан, Джейнау. РЭМ. Колл. № 10370-49 (кат. 13). Фото Т. Федоровой. 2006 г. Публикуется с любезного разрешения РЭМ Рис. 11. Коврик молитвенный седжаде/намазлик. Арабы. Южный Узбекистан, Джейнау. МАЭ. Колл. № 7271-1 (кат. 2). Фото С. Шапиро. 2015 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 288 Е.Г. Царева собрания МАЭ с мотивом накши хишт (рис. 13: кат. 5). При этом особенности рисунка позволяют отнести его к молитвенным коврам того типа, который характерен для арабов Ближнего Востока (рис. 14). Сакральность джайнамазов подчеркивается активным введением в их полотно верблюжьей шерсти (помимо овечьей). Для них также характерна особая тщательность изготовления с применением сложных техник и приемов ткачества и использованием обережных мотивов в рисунке. Особую группу постилочных напольных тканей в культуре арабов и некоторых других народов Ближнего Востока составляют длинные узкие напольные скатерти соффре (имеют до 90–100 см в ширину и до 4 м в длину), представленные в рассматриваемых собраниях двумя уникальными образцами, не имеющими аналогов в известных нам коллекциях (рис. 15: кат. 1; рис. 16: кат. 16). Рис. 12. Коврик молитвенный семейный сафф’. МАЭ. Колл. № 7304-5 (кат. 6). Фото С. Шапиро. 2015 г. Рис. 13. Коврик молитвенный намазлик. МАЭ. Колл. № 730412 (кат. 5). Фото С. Шапиро. 2015 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 289 При этом особую художественную и историческую ценность представляет соффре из коллекций С.М. Дудина, приобретенное великим собирателем в Самарканде в 1901 г. Вышедшие из употребления в Джейнау уже к началу ХХ в., соффре описаны собирателями как «коврики» (видимо, со слов продавцов). Несмотря на редкость, данный тип килимных изделий хорошо известен и легко узнаваем благодаря ярким особенностям композиции и выполненного сумашными элементами Рис. 14. Молящиеся. Большая мечеть Дамаска. МАЭ. Колл. № И1428-16. Коллекция А.А. Ромаскевича. 1915 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 290 Е.Г. Царева декора. Именно данное обстоятельство позволило атрибутировать два рассматриваемых предмета как напольные скатерти. После рассмотрения постилочных ковров перейдем к занавесям и другим вертикально располагаемым в жилище изделиям. Важнейшим среди них и вторым по значимости после кыз гилямов предметом приданого арабской девушки являлся занавес энгси, использовавшийся для закрывания входа в юрту14. Термин, вероятно, был заимствован у туркмен (ensi) вместе с самим предметом при переходе центральноазиатских арабов от непригодных для местного климата бедуинских шатров к юртам. Не представленные в ковровых собраниях МАЭ и РЭМ, эти крайне редкие предметы иллюстрируются экспонатами Самаркандского музея истории 14 Определение Винникова: Ipsot(in) yengsi — ковер, которым завешивается вход в юрту для защиты от ветра. Рис. 15. Скатерть напольная соффре. Арабы. Южный Узбекистан. РЭМ. Колл. № 20-197 (кат. 1). Сбор С.М. Дудина, 1901 г. Фото Л.Г. Хейфеца. 2011 г. Публикуется с любезного разрешения РЭМ Рис. 16. Скатерть напольная соффре, фрагмент. Арабы. Южный Узбекистан, Кашкадарьинская обл., сел. Джейнау. РЭМ. Колл. № 10370-52 (кат. 16). Фото Т.М. Федоровой. 2005 г. Публикуется с любезного разрешения РЭМ Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 291 [Moshkova 1996: fi g. 63; Tsareva 2003: fi g. 47] и коллекции А.А. Боголюбова (рис. 17, 18). Судя по рисунку и указанию А.А. Боголюбова на использование сумаха в структуре изображенного на рисунке 36 предмета цитируемого альбома, данная иллюстрация представляет одну четверть арабского энгси15. Названная 15 «Арабский сумах из Динау (одна четверть). Ковер сделан арабами в технике сумаха около Карши в Бухаре [имеется в виду Бухарской Эмират]. Фон кирпично-красный, Рис. 17. Дверной занавес энгси. Конец XIX в. Кашкадарьинская область, Камышинский р-н, сел. Джейнау. ГМИУ. Сбор В.Г. Мошковой. Фото автора. 2002 г. Рис. 18. Дверной занавес энгси (1/4). Арабы. Денау. XIX в. Собрание А.А. Боголюбова. Публикуется по: [Боголюбов 1908: рис. 36] Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 292 Е.Г. Царева атрибуция позволила привлечь цитируемое изображение для выявления орнаментальных особенностей изделий данной группы в целом. Добавим, что помимо техники и декора указанием на назначение предмета (рис. 17) служат его относительно небольшие размеры (115×205 см) и плетеные косички для привязывания занавеса к косякам дверного проема (на изображении отсутствуют). Подводя итог сказанному, мы можем с достаточной уверенностью предположить, что близость энгси к кыз гилямам, этой наиболее значимой, можно сказать, сакрализованной части приданого арабской девушки, обусловлена не только особой ролью дверных занавесей в убранстве жилища, но и общей для энгси к кыз гилямов манерой исполнения (килим, сумах, флотирующие утки) и близостью рисунка центрального поля изделий обоих типов. Обязательной, хотя и менее значимой, чем кыз гилямы, частью приданого невесты являлись настенные контейнеры разного назначения. Численно они составляют самую большую группу ковровых изделий в рассматриваемых собраниях. В плане формы имеют декорированную лицевую сторону и скудно орнаментированную либо, чаще, вовсе безузорную спинку (рис. 19, 20: кат. 17). В собрании МАЭ наиболее полно представлены сумки квадратной формы для хранения мелких предметов приданого/рукоделия ойнадон (перс.-тадж. «футляр для зеркала»), также называемые ойна халта (перс.-тадж. «мешок для зеркала»). Резкие структурные и художественные отличия ойнадонов от иных видов арабских ковровых изделий указывает на их заимствованный характер. Однако, как мы увидим ниже, разработанность техники исполнения (ворсовое ткачество и сумах), рамочной композиции рисунка и значительной части мотивов позволяет говорить о долгой практике изготовления арабами сумок представленного типа (рис. 19, 20: кат. 3; рис. 21: кат. 14; рис. 22: кат. 17; рис. 23: кат. 24). Особую группу арабской ковровой продукции составляют схожие по технике и декору со скатертями соффре сумки для хлеба хобуздон (от лит. араб. хобз — «хлеб», с перс.-тадж. суф. -дон — «вместилище, контейнер»). В прошлом традиционные для арабов, уже к середине ХХ в. эти элегантные, легкие сумки вышли из употребления, хотя четко идентифицировались жителями Джейнау по функции в период приобретения Б.З. Гамбургом коллекции 10370 (рис. 24: кат. 15; кат. 19–22). На сегодня контейнеры данной группы ни в каких других собраниях, кроме РЭМ, не обнаружены, и пять найденных Борисом Залмановичем мешков являются абсолютно уникальными. К группе контейнеров относится также выявленный в описываемых коллекциях фрагмент (лицевая стенка) тканого напольного мешка-сундука для одежды каргин/карчин (узб. каршин) (рис. 25: кат. 18). покрыт узором темно-зеленого и красного цвета, с некоторыми вкраплениями желтого и белого цвета. Они отличаются как от туркменских, так и от каракалпакских рисунков. Широкая кайма сплошь покрыта узором из мелких квадратов того же цвета, что и поле. Дополнительная нижняя кайма состоит из параллельных линий с мелким узором белого и темно-коричневого цвета» [Боголюбов 1908: рис. 36]. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Рис. 20. Сумка ойнадон для хранения мелких предметов приданого (спинка). МАЭ. Колл. № 7271-2 (кат. 3). Фото Т.М. Федоровой. 2006 г. Рис. 19 Сумка ойнадон для хранения мелких предметов приданого (лицевая часть). Арабы. Южный Узбекистан, Кашкадарьинская обл., сел. Джейнау. МАЭ. Колл. № 7271-2 (кат. 3). Фото Т.М. Федоровой. 2006 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-588431-301-9/ © МАЭ РАН Рис. 21. Сумка ойнадон для хранения мелких предметов приданого. Арабы. Южный Узбекистан, Кашкадарьинская обл., сел. Джейнау. РЭМ. Колл. № 10370-50 (кат. 14). Фото Т.М. Федоровой. 2006 г. Рис. 22. Сумка ойнадон для хранения мелких предметов приданого. Арабы. Южный Узбекистан. РЭМ. Колл. № 10370-53 (кат. 17). Фото Т.М. Федоровой. 2006 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Рис. 23. Сумка ойнадон для хранения мелких предметов приданого. Арабы. Южный Узбекистан, Кашкадарьинская обл., сел. Джейнау. РЭМ. Колл. № 10370-60 (кат. 24). Фото Т.М. Федоровой. 2006 г. Рис. 24. Сумка для хранения хлеба хобуздан. Арабы. Южный Узбекистан, Кашкадарьинская обл., сел. Джейнау. РЭМ. Колл. № 10370-50 (кат. 15). Фото Т.М Федоровой, 2006 г. Публикуется с любезного разрешения РЭМ Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 296 Е.Г. Царева А также три переметные сумы хурджин (двойственное число от араб. хордж — «вещевой мешок») (рис. 26а-1–2: кат. 8; рис. 26б: кат. 11; кат. 12). Винников называет такие контейнеры «сумкой для вещей домоди (букв. «красный красивый хурджин» и говорит о ней: «В юрте висит, невеста в нее вещи кладет»16. Помимо перечисленных И.Н. Винников называет еще один не выявленный нами предмет. Цитируем: [По приезде в дом жениха он несет невесту в дом. там:] «Жених за ковровую завесу уходит, садится, прячется. (Завеса — чорчуба. Внутри юрты два шеста вбивают. К верхним концам шестов поперечную палку привязывают. На эту палку ковер накидывают.) Завеса из ковра (чорчуба) месяц или два висит» (с. 299). К сожалению, И.Н. Винников не дает описания названного ковра. В материалах экспедиции Б.З. Гамбурга (РЭМ) 1981 г. и МАЭ 2004 и 2005 гг. эти данные также отсутствуют. Проведенный автором статьи в 2005 г. опрос устроителей свадьбы в Джейнау показал, что в настоящее время вместо чорчуба используются сюзане. Торбы, называемые В.Г. Мошковой наиболее популярными среди арабов изделиями, в рассматриваемых коллекциях отсутствуют, равно как и футляры для ножниц, веретен, соли. Нет также упомянутых Винниковым полос для обвязывания юрты: «Одним поясом юрту внутри перевязывают другим — снаружи поверх циновок». По всей видимости, при массовом переходе арабов к стационарному жилищу современного типа все эти изделия вышли из употребления и в семьях не сохранились. 16 «В доме невесты изготавливают. Сама невеста вместе с двумя или тремя женщинами ткет. Отец жениха шерсть дает, краски дает, все расходы несет. Потом для невесты одеяла делают, подушки делают, кошму делают» (58. Порядок заключения брака, с. 295). Рис. 25. Лицевая стенка сундука для хранения одежды каргин. Арабы. Южный Узбекистан. РЭМ. Колл. № 10370-54 (кат. 18). Фото Т.М. Федоровой. 2006 г. Публикуется с любезного разрешения РЭМ Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Рис. 26а-1. Сума переметная хурджин. Арабы. Южный Узбекистан, Кашкадарьинская обл., сел. Джейнау. РЭМ. Колл. № 10370-47 (кат. 11). Фото Т.М. Федоровой. 2006 г. Публикуется с любезного разрешения РЭМ Рис. 26а2. Карман сумы переметной хурджин. РЭМ. Колл. № 10370-47 (кат. 11) Рис. 26б. Сума переметная хурджин, чилериз хуржун [Б.Г.]. Арабы. Южный Узбекистан, Кашкадарьинская обл., сел. Джейнау. РЭМ. Колл. № 10370-48 (кат. 12). Фото Т.М. Федоровой. 2006 г. Публикуется с любезного разрешения РЭМ Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 298 Е.Г. Царева Все названные предметы приданого традиционно изготавливались в доме невесты, причем, по сведениям информантов, ткала их она сама, вместе с одной или двумя опытными мастерицами (рис. 27). Как было сказано выше, материалы: шерсть, красители — давал отец жениха, он же нес другие расходы, сопряженные с изготовлением ковровой части приданого. Эта система сохраняется у арабов Джейнау и поныне, несмотря на уход из быта многих видов ковровых изделий. Используемые материалы. Основным материалом ковроделия у арабов Средней Азии была овечья шерсть при активном использовании верблюжьей, в единичных случаях — козьей шерсти и хлопка. Четких закономерностей в применении тех или иных видов пряжи не выявлено. Так, если некоторые хобузданы сотканы только из овечьей шерсти, то в других выявлена верблюжья, хлопок и козья шерсть (исключительно для заделки кромок). Тем не менее можно с уверенностью утверждать, что доминирование овечьей шерсти было обусловлено составом стада (рис. 28), применение верблюжьей — знаковой функцией этого материала как сакрального для мусульманского населения региона, а редкость введения хлопковой нити — отсутствием практики применения этого материала у скотоводов региона. Способы применения арабскими ткачихами красителей и изменений в данной практике не отличаются от общей для Средней Азии схемы. Так, в изделиях конца XIX — начала XX в. использованы шерсть натуральных тонов и окрашенная в малодоступные растительные красители пряжа. Следует отметить, что в отличие от других районов Средней Азии в Южном Узбекистане эта практика сохранялась достаточно долго — практически до конца 1940-х годов при периодически более активном введении неокрашенных материалов. Эти Рис. 27. Ткачихи за работой. Арабы. Южный Узбекистан, Кашкадарьинская обл. МАЭ. Колл. № И 1918-1. Фото К.Л. Задыхиной, Кашкадарьинский отряд Среднеазиатской экспедиции ИЭ АН СССР. 1960 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 299 обстоятельства оказали влияние на декор арабского ковра, и цветовая гамма ранних изделий отличается сдержанностью (см. рис. 15: кат. 1). В дальнейшем, с переходом на искусственные пигменты (в начальный период анилиновые, в настоящее время кубовые), окраска ковров приобрела яркость, иногда чрезмерную (см. рис. 10: кат. 13). Вполне очевидно, что зачастую выбор цветовой гаммы зависел от имеющейся в наличии пряжи и красителей. При этом в целом можно говорить о тенденции к доминированию овечьей шерсти в поздний период (1980-е годы и позднее) и традиционному стремлению ввести верблюжью шерсть и хлопок белого цвета в структуру таких сакрально значимых предметов, как намазлыки, энгси, кыз гилямы, соффре и хобузданы. Нитеобразование. При создании нитей арабы Центральной Азии, как и большая часть населения Евразии, используют Z-прядение и, соответственно, S-сучение (рис. 29)17. Во всех рассмотренных случаях нити были ручного прядения. В прошлом в прядении часто участвовали мужчины (сейчас в Джейнау этой практики мы не выявили, хотя она сохраняется у арабов Средней Амударьи). Нити основы всегда сученые, имеют структуру Z2S, с достаточно тугой круткой. Уток — слабо 17 Сучением называется процесс скручивания двух или более пряденых нитей. Использованный В.Г. Мошковой термин «некрученые нити» означает, что пряжа не подвергалась сучению, но, конечно, должна была быть спрядена, поскольку иного способа организации шерстяного волокна в нить не существует. О сложении практики Z-прядения у народов Евразии см.: [Царева 2014]. Рис. 28. Возвращение стада с пастбища. Арабы. Южный Узбекистан, Кашкадарьинская обл., сел. Джейнау. Фото автора. 2005 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 300 Е.Г. Царева пряденая тонкая пряжа Z2S. Изредка, главным образом в «веревочках» и «косичках», отмечены нити Z1, Z3S, Z4S. Сочетание толстой основы и тонкого утка придает текстуре килимных тканей репсовый эффект (рубчик), что является характерной особенностью арабских гладкотканых гилямов (рис. 30). Основа. Для нитей основы применяли и применяют исключительно шерсть овец породы достабай (черного и серого цветов) и кара-кулак (белая овца с черным носом и ушами). Шерсть пряжи для основы, как правило, грубая, темных (в двух случаях светлых) оттенков серого и коричневого цветов либо их смесь. В двух мешках для хлеба (кат. 20, 22, оба сделаны до 1940-х годов) использована верблюжья шерсть, в соффре и малом коврике из коллекции МАЭ — хлопок (см. рис. 13: кат. 5; рис. 15: кат. 1). Плотность основы от 21 до 42 концов Рис. 29. Схема крутки нитей S и Z. Рисунок автора Рис. 30. Деталь намазлика в технике килима с зазором и с репсовым эффектом. РЭМ. Колл. № 10370-49 (кат. 6). Фото автора Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 301 на дециметр, в среднем около 30. Разброс плотности в однотипных изделиях велик, видимо, главным здесь было индивидуальное мастерство ткачихи, однако просматривается достаточно четкая корреляция к виду изделий и времени их изготовления. Так, в целом бóльшую плотность по основе, до 42 нитей/дм (кат. 19), имеют ранние, сделанные «для себя» вещи начала ХХ в., равно как и кыз гилемы (см. рис. 3, 32, 35: кат. 7). У выполненных на продажу базар гилямов и других большеформатных изделий плотность по основе в полтора-два раза меньше (кат. 5, 9). Уток. Базовый материал для уточной пряжи — овечья шерсть, однако, что отмечала и В.Г. Мошкова, качество уточной пряжи выше, чем у основы. Вторым по частоте использования материалом арабских ковров (в 16 из 20 гладкотканых предметов) была верблюжья пряжа, хотя она применялась в меньших количествах, лишь как фоновая для наиболее значимых орнаментов и частей композиции (центральные панели, ниши в молитвенных коврах). Хлопок выявлен в соффре конца XIX в. (см. рис. 15: кат. 1), но главным образом в изделиях 1940-х годов. Такую же датировку имеет и единственный предмет, в декоре которого использована козья шерсть цвета слоновой кости (ойнадон начала 1940-х годов, см. рис. 22: кат. 17). Учитывая тот факт, что традиционные изделия из собранной Б.З. Гамбургом коллекции ткались поколением женщин, которые выходили замуж в военные и послевоенные годы, наиболее вероятно, что практика использования хлопка была связана с недостатком в военные годы шерсти естественного белого цвета, предпочтительно используемой арабами для крашения в светлые и оттенки красного тона. Что касается структуры уточных нитей, как было сказано выше, они построены так же, как основа, т.е. Z2S, и были почти в два раза тоньше, что вызывало появление характерного для арабских килимов репсового эффекта (рубчика) на поверхности ткани (см. рис. 30). Анализ изученных изделий показывает тщательное отношение мастериц к изготовлению пряжи. Особое значение в этом процессе имело соблюдение соотношения толщины нитей основы и утка, поскольку создание прочной и красивой ткани требует соответствия тонины пряжи плотности ткани и длине зазоров, которые могут меняться даже в пределах одного артефакта в зависимости от размеров изделия и характера рисунка. Для тех, кто не знаком с особенностями килимного вида ткачества, уточним, что изящные мелкие рисунки требуют бóльшей плотности, чем крупные мотивы. Соответственно, простейшим способом получения тонкого орнамента является уменьшение толщины нитей. Последнее может достигаться благодаря использованию меньшего числа волокон в нити, но также за счет уменьшения силы крутки при прядении и сучении и более плотной прибивки утка после его протягивания. Техники ткачества. Судя по имеющимся материалам, наиболее распространенными видами коврового ткачества у среднеазиатских арабов были гладкие переплетения — килимное, паласное, кохма, сумашное (хурбофлик) — и некоторые приемы создания флотирующих утков. (Описанные В.Г. Мошковой техники гаджари и терме [Мошкова 1970: 108] в изделиях из собраний МАЭ и РЭМ не выявлены.) Наряду с этим пять из 24 предметов описанных коллекций выполнены полностью в технике узелкового ткачества или с ее применением. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 302 Е.Г. Царева Гладкие переплетения. Начнем рассмотрение структурных характеристик гладкотканых ковров каршинских арабов с килимной техники, выполняемой населением Центральной Азии преимущественно с использованием простого прямого переплетения (иногда твайна). Особенность килимных тканей любого типа состоит в том, что узор в них создается утком, который является одновременно структуро- и узорообразующим, так что никакие дополнительные нити для образования базового декора не требуются. Система создания килимной ткани достаточно проста: разного цвета бесконечные утки заполняют определенные, соответствующие тем или иным элементам рисунка части декорируемой поверхности. При этом на месте стыка утков разного цвета могут оставаться зазоры (килим с прямым и диагональным зазором), утки могут сцепляться друг с другом (килим с зацепом по утку) либо цепляться за основу (килим с зацепом по основе) (рис. 31). Арабскими ткачихами также изредка используются приемы обвода, прокида, введения дополнительных эксцентрических утков и пр. (В соответствии с современной терминологией к собственно килимным относятся ковры, выполненные в технике килима с зазором. Более сложные варианты: с приемом эксцентричности, dove tail, обводами и пр. — в русскоязычной литературе часто называют «гобеленами», хотя это исторически неверно и правильнее было бы именовать их шпалерами.) Рис. 31. Таблица видов килимного переплетения: а) с прямым зазором, b) с диагональным зазором; c) с зацепом по основе; d-1–2) варианты с зацепом по утку; e) зацеп по основе группами утков (dove tail); f) прием эксцентричности (eccentric); g) прием обвода. Рисунок автора Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 303 Анализ письменных данных и структур арабских ковров в собраниях музеев Средней Азии и рассматриваемых коллекций дает основания утверждать, что основным для арабских гилямов способом ткачества был килим с прямым зазором (выявлен в 17 из 24 экспонатов каталога). Для араби килимов он служит единственным, а для намазликов, соффре, хобузданов — основным приемом ткачества. В ворсовых и сумашных предметах данный прием также используется, хотя и как дополнительный, главным образом в торцевых кромках. По мнению современных историков текстиля, именно этот тип переплетения — самый древний и широко распространенный вид узорного ткачества Евразии, активно практикуемый, в частности, арабами Ближнего Востока [Crichton 1998: 63–69]. Помимо килима с прямым зазором в наиболее значимых статусных изделиях арабские ткачихи применяли варианты диагонального переплетения и килима с зацепом по основе (см. рис. 3, 32, 35: кат. 7). Во избежание неясностей, возникающих при цитировании текстов В.Г. Мошковой, упомянем, что Валентина Георгиевна не использовала термин килимная техника, но называла этот вид текстильных структур паласоткачеством либо «техникой ткачества паласов араби» [Мошкова 1970: 40]. Следует отметить, что арабские мастерицы виртуозно владели килимными приемами ткачества. В.Г. Мошкова даже считала, что данная техника применялась в Центральной Азии преимущественно арабами [Мошкова 1970: 40]. Не отрицая приоритетность килима с зазором для арабской ковродельческой традиции, отметим, что современные исследования фиксируют практику использования килимной техники в Центральной Азии не позднее I тыс. до н.э, причем не только в простых для исполнения, но и в шпалерных вариантах. Рис. 32. Деталь свадебного ковра джихези с приемом диагонального килима и килима с зацепом по основе (верх). МАЭ. Колл. № 7304-46 (кат. 7). Фото автора. 2015 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 304 Е.Г. Царева (По материалам находок из курганов Ноин-Улы, поселений бассейна р. Тарим и др. Данные получены автором в процессе работы над международным проектом «Рождение ковра».) Рассмотренные предметы также показывают, что местным ткачихам был знаком такой сложный прием килимного ткачества, как эксцентричность, хотя и слабо выраженная (рис. 33: кат. 6; кат. 13, 22). Появление в фактуре напольной скатерти соффре одного ряда лэйзи лайнз (см. рис. 16, справа: кат. 16) показывает, что данное изделие, несмотря на небольшие размеры (60 × 45–49 см), делалось не одной, а двумя ткачихами. В.Г. Мошкова отмечала, что «техника паласоткачества, применявшаяся арабскими мастерицами, значительно совершеннее техники паласоткачества узбеков Самаркандской области и киргизов Ферганской долины» [Мошкова Рис. 33. Деталь молитвенного ковра сафф с приемом эксцентричности. МАЭ. Колл. № 730445 (кат. 6). Фото автора. 2006 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 305 1970: 107]. В целом это утверждение верно и сегодня, хотя разница в тщательности и тонкости выработки кыз гилямов и базар гилямов внутри арабской группы весьма существенна. Так, по плотности и красоте декора последние отнюдь не выше узбекских, не говоря уже о туркменских, а иногда и ниже. С точки зрения техники ткачества это, однако, не представляется существенным, поскольку невысокая плотность араби гилямов абсолютно адекватна размерам использованных в их декоре большеформатных рисунков. Отметим также и использование арабскими ковровщицами такого простейшего варианта килима, как палас, выполняемого утками разного цвета в технике простого прямого переплетения и создающими рисунок в виде полос (см. рис. 2). В рассмотренных предметах прием использован главным образом при изготовлении спинок настенных мешков и торцевых частей гилямов. Лишь изредка мы видим его в качестве дополнительного приема в декоре центрального поля ряда ковров, точнее, их композиционных частей (см., например, рис. 3: кат. 7; рис. 4; рис. 26б: кат. 11)18. Еще одним широко применявшимся среднеазиатскими ковроделами видом переплетений был сумах, арабское название хурбофлик (от соединения существительного хури — «пери» и перс.-тадж. глагола бофтан — «ткать»). В отличие от килима в данной технике орнамент создается за счет дополнительных узорообразующих утков, работающих по принципу стебельчатого шва (рис. 34). «Стежки» утка при этом могут идти точно друг под другом (простой сумах), 18 Названный В.Г. Мошковой вариант простого прямого переплетения кохма с рисунком в виде полос в рассмотренных изделиях не выявлен. Отметим, что в отличие от паласов в кохма рисунок образован окрашенными нитями не утка, но основы. Рис. 34. Таблица с видами сумаха: а) счетный сумах; б) простой; в) диагональный; г) оборотный; д) перекрестный. Цитируется по: [Sabahi 1992: 19, 23] с любезного разрешения автора Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 306 Е.Г. Царева образовывать «косички» (счетный), оконтуривать рисунок (диагональный), создавать прямые вертикальные линии (оборотный) и др. Для подчеркивания мелких элементов декора используется особый, редко выявляемый вариант перекрестного сумаха. В коврах каршинских арабов эта техника является практически обязательной для исполнения мелких деталей декора таких традиционных для среднеазиатских арабов изделий, как кыз гилям, соффре, хобуздон и молитвенные ковры. Наиболее часто встречающиеся в названных предметах варианты — простой и счетный сумах, отмечены два случая введения приемов оборотного, диагонального и перекрестного сумаха (кат. 7, 24). При этом они используются главным образом для создания промежуточных для композиции «косичек» и «веревочек», и лишь изредка — для более сложных изобразительных мотивов (рис. 35: кат. 1; рис. 36 а, б: кат. 7). Судя по рассматриваемым коллекциям, наряду с описанной манерой введения в декор изделий локальных сумашных деталей джейнаусские ткачихи применяли данную технику в качестве единственного декорирующего приема либо как доминирующий в сочетании с другими видами переплетений. При этом во всех выявленных случаях сплошной сумах использован для украшения мешков ойнадон либо сундуков каргин, т.е. предположительно тех видов тканой утвари, которые, как было сказано выше, не были традиционными для арабов. Яркими образцами изделий такого рода являются выполненные сплошным сумахом ойнадон (см. рис. 23: кат. 24) и каргин (см. рис. 24: кат. 18). Обращаясь к истории вопроса и сравнивая степень распространенности различных ковродельческих приемов у арабов Средней Азии и Аравийского полуРис. 35. Деталь скатерти соффре с рисунком в технике простого, оборотного и диагонального сумаха. РЭМ. Колл. № 20-197 (кат. 1). Фото автора. 2006 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 307 острова, отметим, что применение сумаха в известных нам традиционных изделиях бедуинов не выявлены. При этом 1) время появления техники в Средней Азии не установлено; 2) помимо арабов практика ее использования в регионе выявлена также только у туркмен и каракалпаков; 3) ткачихи всех трех групп Рис. 36 а, б. Деталь свадебного ковра джихези с рисунком в технике оборотного сумаха (лицевая и оборотная стороны). Арабы. Южный Узбекистан. МАЭ. Колл. № 7304-46 (кат. 7). Приобретен на Шелковом базаре в Бухаре. Фото автора. 2006 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 308 Е.Г. Царева считают ее крайне сложной для исполнения, и качество их сумашных изделий невысоко. Все это дает основания для предположения, что корни традиции уходят на иные территории, и действительно, историки текстиля считают сумах изобретением жителей Южного Кавказа. Одним из оснований для этого служит тот факт, что сегодня, как и сотни лет назад, эта техника является излюбленным видом ткачества у населения Кавказского региона, особенно у ткачей Южного Дагестана и всех шахсевенских племен. Забегая вперед, отметим, что сказанное здесь и далее, в разделе «Ворсовое ткачество», позволяет говорить о заимствовании каршинскими арабами как формы ойнадонов и каргинов, так и использовавшиеся для их изготовления видов переплетений, освоенных арабскими племенами на долгом пути с Ближнего Востока в Центральную Азию. Продолжим рассмотрение практикуемых джейнаусскими ткачами техник. Помимо названных в значительной части рассмотренных изделий (19 из 24) выявлено применение техники узорообразования, при которой рисунок создается за счет дополнительных флотирующих утков (рис. 37 а, б). Как В.Г. Мошкова, так и иные авторы работ по среднеазиатскому ткачеству такую технику у арабов специально не называют и относят все виды переплетений с флотирующими узорообразующими нитями к гаджари либо к терме. Технически такое определение неверно, поскольку как в гаджари, так и в терме рисунок создается не утками, а дополнительными флотирующими основами19. При отсутствии специального определения для рассматриваемой техники далее мы будем использовать описательный термин «узорообразующие флотирующие утки». Вопрос происхождения ткацкой структуры описанного типа не ясен. Судя по публикациям, сам принцип флотирования в вариантах гаджари и терме широко использовался бедуинами Кувейта. Более того, у населения Аравийского полуострова он называется шаджара и применяется при изготовлении одноименных занавесей, считающихся наиболее ценными для бедуинов и крайне сложными для исполнения предметами убранства шатра [Crichton 1998: 57–61]. Оба вида входят также в группу основных узорообразующих техник скотоводческого населения Центральной Азии (киргизов, казахов, узбеков) и Афганистана (обратите внимание на близость терминов шаджара и гаджари). Но, повторю, в техниках гаджари и терме флотирующим декорообразующим элементом является основа, а не уток. Заканчивая описание применяемых арабами Средней Азии гладких видов ткачества, назовем вариант простого прямого переплетения, применяемого при изготовлении спинок настенных мешков (см. рис. 19б: кат. 3) и торцевых частей большинства изделий (не сохранились в случаях утраты торцов). Повторим, что в рассмотренных коврах и ковровых изделиях, как правило, использована комбинация из нескольких узорообразующих техник: килим 19 Если движение флотирующих нитей основы в технике гаджари сопоставимо с движениями флотирующих утков в джейнаусских ковровых изделиях, то в терме рисунок создается за счет чередования основ двух цветов, при этом на лицевой стороне образуется тонкий двуцветный узор, а на изнанке — пестринки с проступающими «черточками» неокрашенных утков. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Рис. 37 а, б. Деталь молитвенного ковра сафф’ в технике флотирующих утков (лицевая и оборотная сторона). МАЭ. Колл. № 7304-45 (кат. 6). Фото автора. 2006 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 310 Е.Г. Царева в сочетании с паласом и полосами флотирующих утков, реже — с ворсовыми и сумашными дополнениями или их сочетаниями. Ворсовое ткачество. В.Г. Мошкова считала, что «арабы Кашкадарьинской области не владели техникой ворсового ткачества», с чем невозможно согласиться. Конечно, по сравнению с туркменскими коврами арабская манера может показаться простой, демонстрирующей «отсутствие прочных навыков» [Мошкова 1970: 108]. Сегодня, однако, по прошествии более чем полувека с момента написания В.Г. Мошковой ее фундаментального труда, мы можем с уверенностью говорить о том, что с виду «примитивная» арабская традиция имеет многотысячелетнюю историю и уходит корнями в культуру Древней Месопотамии [Tsareva 2009; Царева 2012б]. Петлевые, но чаще узелковые способы ткачества длинноворсовых низкоплотных ковров (как одноярусной, так и двухъярусной вязки) существуют в разных вариантах у многих народов Евразии и Северной Африки. При всей рыхловатости их структуры и длинном лохматом ворсе использованные арабскими ткачихами приемы узловязания вполне соответствуют тем фактурным и художественным задачам, которые ставили перед собой использовавшие их мастерицы. Два из четырех входящих в рассмотренные коллекции изделия с ворсовой структурой представляют собой сумки ойнадон с полностью затканной узелками лицевой панелью (рис. 19, 20: кат. 3; рис. 21: кат. 14). Третий предмет — переметная сума хурджин, с ворсовыми карманами и килимной средней частью (рис. 26а-1–2: кат. 8). И четвертый — также ойнадон, но в нем в узелковой технике выполнена только кайма, обрамляющая центральное поле в технике сумаха (рис. 22: кат. 17). Перечисленные предметы имеют достаточно близкие структурные показатели: все они выполнены из овечьей шерсти и имеют небольшую плотность (308– 476–440–312 узлов/кв. дм) при высоте ворса от 3 до 5 мм и двух прогонах утка. Четыре мешка сотканы симметричным узлом, один — асимметричным открытым вправо с рядом симметричных узлов вдоль боковых кромок (рис. 38 а, б). Общим для всех названных изделий показателем является введение в их структуру в качестве вспомогательных техник килима, сумаха и флотирующих утков. Рис. 38 а, б. Таблица типов узлов: симметричные (sy) и асимметричные (as) открытые вправо, с рядом симметричных узлов по кромке. Рисунок автора Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 311 Как уже упоминалось выше, В.Г. Мошкова полагала, что ворсовая техника была воспринята арабскими ткачихами от соседствовавших с ними эрсаринцев, переселенцев из окрестностей сел. Бурдалык, центральный оазис долины Средней Амударьи. Однако общеизвестно, что эрсаринцы применяют исключительно асимметричный открытый вправо узел, в то время как ткачихи Джейнау — в основном симметричный, что делает предположение о таком варианте заимствования несостоятельным. Даже единственный сотканный асимметричным узлом ойна халта (кат. 3) нельзя признать «последователем» эрсаринской традиции, поскольку в его боковых рядах применена симметричная вязка, каковой прием на Средней Амударье не зафиксирован. (Отметим, что среди туркмен прием сочетания симметричных и асимметричных узлов характерен для ряда прикаспийских племен и для текинцев в варианте, когда симметричная вязка вводится на крайних нитях основы боковин.) Одновременно в арабских странах, в частности в Южном Ираке, традиционно и по настоящее время используется тот же симметричный тип, что и в Джейнау [Ochsenschlager 1995: 13]. Учитывая сказанное, а также важность применяемых ткачами технических навыков как атрибутирующего показателя, можно со значительной долей уверенности говорить о том, что арабы пришли в Джейнау с уже сложившейся практикой ворсового ткачества, причем наиболее вероятно, что принесли они ее с исконных арабских территорий. К сожалению, ни в коллекции РЭМ, ни в собрании МАЭ нет атрибутируемых как арабские сшивных длинноворсовых ковров джульхырс, считающихся традиционными для арабов всех заселяемых данным этносом территорий как Ближнего Востока, так и Центральной Азии. Так, нижний из двух изображенных на рисунке 2 ковров относится к продукции арабов Афганистана, ковер на рисунке 3920 произведен в Узбекистане, а экземпляр на рисунке 40 был создан арабами Таджикистана. Некоторые авторы идут дальше и считают все выполненные одноярусной техникой ковры Центральной Азии арабскими [Eiland 2003]. С этим, конечно, нельзя согласиться [Мошкова 1951: 27–32; Tsareva 2003: 223–227], поскольку у нас есть материальные свидетельства использования населением Средней Азии одноярусной техники в эллинистический период [Tsareva 2009]21. Одновременно нельзя не подчеркнуть тот факт, что аналогичные по структурным особенностям и рисунку ковры являются традиционной продукцией бедуинов Южного Ирака. Станки. Арабские ткачихи Средней Азии традиционно используют только горизонтальные станки дукон. Это могут быть либо широконавойные станы, использующиеся для производства большеформатных гилямов (за ними работают по 2–4 мастерицы) (см. рис. 27), либо узконавойные, отличающиеся 20 Ряд аналогичных представленному на рисунке 39 по структуре ковров с атрибуциями В.Г. Мошковой хранится в Государственном Самаркандском музее-заповеднике и Государственном музее изобразительных искусств Узбекистана, Ташкент. 21 Отметим также широкое применение одноярусной техники вязки ткачами Тибета, предположительно воспринявшими ее от саков на рубеже эр (авторские данные, получены при работе с коллекциями тибетских ковров Берлина и Мюнхена). Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Рис. 39. Ковер постилочный джульхырс (1/2) в технике одноярусной вязки с рисунком накши гишт. Арабы Южного Узбекистана, 1930–1940-е годы. Государственный музей прикладного искусства, Ташкент. Фото автора. 2002 г. Рис. 40. Ковер постилочный джульхырс в технике одноярусной вязки с рисунком накши гишт («арабский ковер»). Арабы Таджикистана. МАЭ. Колл. № И-1420-1. Фотография поступила от Института истории, языка и литературы Таджикской АН Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 313 от широконавойных практически только размерами и применявшиеся одной, редко двумя женщинами для изготовления небольших ковров и мелких ковровых изделий (рис. 42). Рис. 41. Горизонтальный станок с длинноворсовым ковром с рисунком накши хишт. Бедуины. Пустыня Негев. Фото М. Василенко. 2010 г. Фотография любезно предоставлена автором Рис. 42. Ткачиха за изготовлением хурджина. Арабы. Южный Узбекистан, Кашкадарьинская обл., сел. Джейнау. Фото автора. 2005 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-588431-301-9/ © МАЭ РАН 314 Е.Г. Царева Конструкция станков и названия их деталей, как отмечено В.Г. Мошковой, не отличаются от таджикских или узбекских, кроме таких терминов, как «нейра» (ремизки) и «хаффа» (планка для передвижения ремизок) [Мошкова 1970: 107]. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ КОВРОВ И КОВРОВЫХ ИЗДЕЛИЙ АРАБОВ ЮЖНОГО УЗБЕКИСТАНА Анализ художественных особенностей рассматриваемых коллекций позволяет увидеть, что декор ковров каршинских арабов в значительной степени определяется видом создаваемого изделия. Это касается всех составляющих рисунка: композиции, использованных мотивов и цветовой гаммы. Не менее важна выраженная связь между видом орнамента и техническими приемами его исполнения. Сказанное наиболее верно, и это вполне естественно, в отношении сделанных специально для приданого вещей, убранство которых отличается сложным архаичным рисунком, определяемым особым назначением (ритуал) и важностью (сакрализация) таких предметов. Дизайн сугубо бытовых изделий, особенно выполненных на продажу, как правило, проще и менее проработан. Наиболее очевидна связь между использованными орнаментами и применяемыми для их выполнения приемами, что позволяет рассматривать данную зависимость как культуро-, возможно, и этномаркирующий признак. Менее «линейной» выглядит соотношение рисунок — расцветка ковров, притом что цветовая гамма является столь же важной художественной и смысловой составляющей ковра, как и рисунок. Цветовые особенности. В.Г. Мошкова отмечала, что цветовая гамма старинных арабских ковров ограничена четырьмя-шестью тонами, но насыщенна и гармонична. Характерные для ХХ столетия полихромия и резкость цветов появляются в изделиях начала века. Рассмотренные нами коллекции позволяют согласиться с Валентиной Георгиевной в части изменения «тональности» изделий в ХХ в. Однако иные выявленные ею показатели отличаются от полученных нами результатов. Так, обобщенные данные показывают, что цветовая гамма больших постилочных ковров гилям варьируется в пределах от семи до десяти тонов. В декоре намазлыков, как правило, использовано девять-десять цветов, ойнадонов — от пяти до двенадцати (отметим, что как наименее, так и наиболее нарядно расцвеченные ойнадоны выполнены в технике сумаха). В обоих привлекаемых соффре — конца XIX и начала XX в. (см. рис. 15: кат. 1, рис.16: кат. 16) — выявлено 11 оттенков, а в родственных им по декору и технике хобузданах (см. рис. 24: кат. 15; кат. 19–22) преобладают 8–9 цветов, хотя в одном случае мастерица использовала только пять. Также пять тонов применено в абсолютно традиционном по рисунку коврике 1960-х годов, причем все использованные красители — натуральные (см. рис. 13: кат. 5) и шесть — в килимном хурджине (см. рис. 26б: кат. 11). Названные показатели сохраняют свои значения вне зависимости от времени создания изделий рассматриваемых коллекций. Более того, если распоЭлектронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 315 ложить их по «возрастной шкале», то наибольшим цветовым разнообразием в этом ряду будут отличаться соффре конца XIX и начала XX в. — одиннадцать тонов (см. рис. 15: кат. 1; рис. 16: кат. 16). В сотканном на пятьдесят лет позднее ойнадоне использовано двенадцать тонов (см. рис. 23: кат. 24), в намазлыке 1960-х годов — одиннадцать (см. рис. 11, дет. 26: кат. 2), в то время как в хурджине 1980– 1981 гг. изготовления — 11 тонов, и все красители искусственные (см. рис. 26б: кат. 11). Основной «набор» цветов: один-два оттенка красного, оранжевый, часто желтый, зеленый, синий, темно-коричневый, цвет слоновой кости (шерсть) или белый (хлопок). При увеличении гаммы добавляются оттенки синего и коричневого тонов. В изделиях с ограниченной палитрой доминируют естественные цвета шерсти: серый, коричневый, слоновой кости, разнообразные оттенки верблюжьей шерсти (от черно-коричневого до слоновой кости). Таким образом, мы видим, что число оттенков, а также их выбор слабо соотносятся с видом и возрастом изделий. Учитывая бытовые особенности жизни каршинских арабов, а также исторические события конца XIX — XX в., можно предположить, что выбор ткачих в значительной степени зависел от достатка ковровщицы/заказчика. Это особенно верно в отношении ранних изделий, поскольку красители, в первую очередь импортные индиго и кошениль, были достаточно дороги, а небогатые семьи были ограничены в покупке цветной пряжи названных тонов, приобретавшейся ими у профессиональных красильщиков. Также следует учитывать состояние торговли в сложные исторические моменты (Первая мировая, Гражданская, Вторая мировая войны), когда ковровщицы вынуждены были переходить на шерсть естественных оттенков и простейшие доступные красители. Рассматривая особенности расцвечивания изделий разного назначения и размеров, нужно также учитывать, что на изготовление небольших предметов требовалось меньше шерсти, чем для постилочных гилямов. Соответственно, ковровщицы могли использовать при их создании какое-то количество окрашенных дорогими покупными индиго и кошенилью ниток синего цвета, кармином и другими редкими красителями, либо оставшуюся неиспользованной от предыдущих работ пряжу. Это может объяснить тот факт, что вне зависимости от времени создания хобузданы и ойнаданы, как правило, имеют более разнообразную расцветку, чем базар гилямы. Отметим и такую замечательную особенность арабских ковровых изделий, как активное введение в полотно верблюжьей шерсти. Ее мягкие, ровные светлые и темные оттенки смягчают холодные резкие красные и синие тона окрашенной шерсти и гармонируют с теплыми желтыми и оранжевыми цветами. Как уже говорилось выше, применение верблюжьей шерсти было и остается практически обязательным при изготовлении свадебных ковров кыз гилям, скатертей соффре и мешков для хлеба хобуздан, т.е. тех предметов, которые для арабов имели ритуальное значение. Вполне вероятно, что особое отношение к шерсти «кораблей пустыни» у арабов было древней традицией, изначально обусловленной огромной значимостью продуктов верблюдоводства для хозяйства бедуинов. Тот факт, что из верблюжьей шерсти была соткана аба Пророка, предопределила сакрализацию Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 316 Е.Г. Царева этого материала во всем исламском мире и практику его использования при изготовлении молитвенных ковров и других статусных для мусульман тканей. В ХХ в., с сокращением поголовья дромадеров и бактрианов у населения Южного Узбекистана и, соответственно, объема ежегодно получаемой шерсти, ковровщицы стали испытывать недостаток в этом материале и были вынуждены заменять его овечьей шерстью, окрашенной в тона, имитирующие цвет верблюжьей шерсти (в рассматриваемых коллекциях не выявлены). Композиционные принципы организации декора ковров и ковровых изделий. Используемые каршинскими ткачами в декоре ковровых изделий композиции отличаются значительным разнообразием и одновременно имеют четко выраженные особенности. Самый общий уровень классификации позволяет выделить два основных принципа организации рисунка на декорируемом поле. (Отметим, что описываемые В.Г. Мошковой варианты композиций, как и сам набор орнаментов [Мошкова 1970: 108–116], значительно отличаются от предлагаемой нами системы, главным образом, вероятно, в силу ограниченности представленного в коллекциях МАЭ и РЭМ материала.) Наиболее распространенным среди ковровых изделий арабов типом являются открытые композиции с невыделенным центральным полем, т.е. не имеющие обрамляющих койм, хотя часто с рядами дополнительных рядов узоров на боковинах и торцевых панелях элем. Декор бескаймовых базар гилемов арабов Южного Узбекистана прост: в большинстве случаев рисунок центрального поля составлен рядами бесконечно повторяющегося единого мотива (см. рис. 1, 9; кат. 10). В других вариантах он организован в заполненную повторяющимися мотивами диагональную (см. рис. 13) или прямую клетку, иногда обозначенную узкими промежуточными полосками (см. рис. 7, 8). Небольшую группу представляют декорированные однотонными поперечными полосами палесы (см. рис. 2) и узорные хурджины (см. рис. 26а1, центральная часть, 26б). Однако самую большую группу изделий с открытой композицией составляют соффре и хобузданы, украшенные бесконечно повторяющимися мотивами, усложненными введением в центральную часть небольших горизонтальных панелей (см. рис. 15, 16, 24). Особая структура отличает рисунок представленного в собрании А.А. Боголюбова джихези гиляма, основу композиции которого составляют горизонтальные полосы архаичного вида (см. рис. 4). Орнаментально к ним примыкают намазлики и ранние энгси, композиции которых тяготеют к рамочным, но формально таковыми не являются (см. рис. 10–12, 18). Второй, менее распространенный тип представляет каймовая/рамочная композиция с выраженным центральным полем и в обрамлении ряда койм. Хорошо знакомое нам по ковровым изделиям Центральной Азии рамочное построение рисунка использовалось арабами относительно редко. В рассматриваемых коллекциях оно выявлено в относительно поздних кыз гилямах (см. рис. 3, 5, 6) и энси (см. рис. 17) и в малохарактерных для арабов ворсовых и сплошь сумашных мелких изделиях (см. рис. 19–23, 26 (карманы)). Мы рассматриваем такое построение как предположительно заимствованное и описываем представленные варианты в конце раздела «Художественные особенности». Открытые композиции. Единый сюжет. Начнем описание композиций ковров и ковровых изделий арабов Южного Узбекистана названного типа Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 317 с представления рисунков с бескаймовым расположением узора. Первой группой в данном ряду является вариант с единым, сплошь заполняющим все поле сюжетом, названный в статье «бесконечным». В описываемых коллекциях композиция такого типа представлена декором небольшого постилочного гиляма (кат. 5). Поле ковра декорировано диагональными рядами больших ступенчатых ромбов с небольшим прямым крестом в центре каждого22. Рисунок фиксируется в изобразительном искусстве Ближнего Востока от времени Урука: композиция представлена в декоре мозаичных колонн Красного здания [Sumer 1993: 79] и до наших дней. В МАЭ, например, хранится фотография конца XIX в., изображающая молящихся в Большой мечети Дамаска, сидящих на седжаде с рисунком в виде ступенчатых ромбов (см. рис. 14)23. 2006 годом датируется фотография с изображением ткацкого станка в процессе создания ковра с аналогичным мотивом, хотя и использованным бедуинами в ином композиционном варианте (см. рис. 41). К этой же группе относятся приведенные на рисунках 2 (нижний) и 40 длинноворсовые джульхырсы. Примеров, принадлежащих разным эпохам и территориям, бесконечное множество. Среди среднеазиатских ковроделов сюжет бытовал у соинхановских туркмен и киргизов, далее на запад — у народов Кавказа, Малой Азии, Северной Африки. Можно также вспомнить об его использовании тибетцами [Piccus 2011, fi g. 93–98, 100], перуанцами [Reid 1989: 133] и т.д. По сведениям В.Г. Мошковой, арабы называли данный вариант ступенчатого ромба термином накши гишт (искаж. ар.-перс. накши хишт, букв. «кирпичный рисунок», «сделанный из кирпичей»). Киргизы использовали термины коса («чаша») и араби («арабский») [Мошкова 1970: табл. XXIII, XXVII, 24]24, туркмены — хамтоз («ступенчатый») и накши гишт [Царева 2010; Tsareva 1984: fi g. 5, 10–13, 95, 96]. Используемые для обозначения рисунка термины накши гишт («сделанный из кирпичей») и хамтоз («ступенчатый») отражают подчеркнуто геометрический, ступенеобразный характер мотива, что указывает на близость его семантической интерпретации носителями обеих традиций. Подробное рассмотрение данного вопроса не входит в нашу задачу. Кратко отметим, что и в том и в другом случае мы видим образы ступенчатых образований: горы´ (с периода энеолита изображалась как ступенчатый холм), зиккурата, пирамиды и пр. В любом случае обозначаемые мотивом объекты — это обращенные к богам естественные либо искусственные построения, ассоциирующиеся с идеей вертикали, Центра мира, духовной и любой другой иерархии; связывающим небо и землю путем и др. Одновременно двухосное строение мотива отражает пред22 Иной вариант описанного мотива, характерный для мешков для хлеба хобуздон, молитвенных ковров намазлик и скатертей соффре, будет рассмотрен ниже, в разделе «Панельные композиции». 23 Мошкова также говорит об использовании аналогичной композиции в декоре мелких изделий, например гладкотканых торб [Мошкова 1970: 109, рис. 49]. 24 Последнее указывает на то, что рисунок был воспринят киргизами от арабов, либо, что более вероятно, киргизы воспринимали его как наиболее типичный мотив арабских гилямов. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 318 Е.Г. Царева ставления древних о дуальности, зеркальности небесного и земного и других связанных с феноменом зеркальности идей. В античное и эллинистическое время ступенчатый ромб продолжал оставаться одним из излюбленных сюжетов убранства узорного текстиля Ближнего Востока [Egyptian Essentials 2001: fi g. 5; Great Carpets 1996: fi g. 18]. Также он использовался в декоре композиционно схожих напольных мозаик [Dunbabin 1999: fi g. 310] и настенных росписей [Dellasorte 2005: 65]. В раннеисламское время сюжет зафиксирован на вышитых коврах Египта [Woolley 1994: fi g. 16; Great Carpets 1996: fi g. 87]. Позднее рисунок стал традиционным для укра шения стен мусульманских медресе и мечетей (медальонный тип и фризовый), в малых формах применялся в убранстве одежды суфиев [Heaven on Earth 2004: fi g. 48] и пр. Тем не менее, обращаясь к килимному варианту мотива, вспомним, что одним из главнейших центров освоения и развития этого вида ткачества было Восточное Средиземноморье. Поэтому можно считать, что использование рисунка в коврах, выполняемых арабами равно Ближнего Востока и Центральной Азии простейшим (он же древнейший) приемом килимной техники, говорит о предположительно ближневосточном происхождении используемого ими килимного варианта архетипа. Помимо рисунка накши гишт В.Г. Мошкова называет такие варианты бесконечных мотивов бескаймовых композиций арабских ковров, как гумбаз, патнис, а также кух накыш, туряджан, шохак и др. [Мошкова 1970: 109]. В рассмотренных коллекциях в декоре постилочных ковров с открытыми композициями выявлен только рисунок гумбаз (узб. «купол»), украшающий большой постилочный араби гилям 1980 г. изготовления (кат. 10; см. также рис. 9). В убранстве данного ковра фигуры гумбаз расположены продольнопоперечными рядами, но расцвечены по диагонали, что создает эффект движения и «снимает» избыточную статичность декора. Композиции со сплошным заполнением поля единым мелким мотивом часто выглядят монотонными и малопривлекательными. На примере данного базар гиляма мы видим, что опытные арабские ковровщицы успешно преодолевали этот недостаток за счет диагонального расцвечивания основного рисунка и введения ярких элемов на торцах. Мотив гумбаз назван В.Г. Мошковой как один из основных для декорирования араби гилям, однако исследовательница считает его поздним и связывает его появление с влиянием бухарского рынка [Мошкова 1970: 109, табл. XXIX, 2], в чем мы абсолютно согласны с Валентиной Георгиевной. К группе «бесконечных» мотивов относится и рисунок центрального поля лицевой стенки мешка для хранения одежды каргин (терминология Б.З. Гамбурга) (см. рис. 25). Узор стенки составлен бесконечными рядами мелких горизонтально-вертикально-диагонально расположенных S- или 8-образных фигур, названных В.Г. Мошковой морак («змейка») [Мошкова 1970: 114, табл. XXXIII-4]. Такое заполнение декорируемой поверхности относится к классическим архаичным орнаментальным построениям, соотносимым по древности и важности с рассмотренной выше композицией накши гишт. Архаичным представляется и введение в боковые части композиции ряда не выделенных в кайму фигурок зебосанам («красивый», от перс.-тадж. зебо — красавица). Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-588431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 319 Открытые клетчатые и полосатые композиции. При всей древности, значимости и востребованности рисунков типа накши гишт, морак и гумбаз считается, что более характерными для коммерческой ковровой продукции арабов Центральноазиатского региона являются построения с рядами прямых клеток (иногда с зубчатыми контурами), заполняемых единым или несколькими повторяющимися мотивами. Такие рисунки приводятся у В.Г. Мошковой [Мошкова 1970: 44] и у Дж. O’Бэннона [Moshkova 1996: fi g. 66]. Их прекрасный аналог мы видим и на большом гиляме, опубликованном в журнале «Oriental Rug Review» [ORR 1991: 21]. В.Г. Мошкова называет основной элемент декора рассмотренной композиции патнис. У киргизов, узбеков и других народов Центральной Азии для данного медальона принято название потнос (в обоих случаях это искаженное русское слово «поднос»)25. Гилямы с описанной композицией встречаются также у арабов Таджикистана [Hali 2001: 134] и Афганистана [Boralevi 2006: fi g. 85]. Однако в силу малой изученности зачастую они атрибутируются весьма условно (в последнем варианте — как афганское изделие, чаще — как узбекские или киргизские). В рассматриваемых коллекциях в бескаймовых вариантах композиция, однако, не представлена, хотя мотив патнис использован в двух больших постилочных араби/базар гилямах 1981 и 2000 гг. изготовления (см. рис. 7: кат. 4; кат. 9; см. также рис. 8). Декор обоих ковров близок к идентичности: рисунок организован в три широкие продольные полосы, две крайние из которых заполнены разноцветными прямоугольниками, с ромбовидной фигурой в каждом (вариант мотива патнис). Средняя полоса украшена поперечными панелями со сложными прямыми крестами ташбака («черепаха») [Мошкова 1970: табл. XXIX-5], ромбами накши гишт, S-образными фигурами морак и пр. Полосы отделены друг от друга и от внешних кромок линиями, составленными из мелких треугольников преимущественно белого цвета. Торцы ковра оформлены рядами Н-образных фигур и треугольников. Композиция, несомненно, восходит к традиционному для всех ковродельческих культур Евразии приему расположения рисунка полосами. Принцип построения восходит к древнейшим сшивным узорным тканям, т.е. к предшествующему изобретению широконавойного стана периоду26. Архаичный прием сшивания полотнищ для получения предметов большого размера сохранился до наших дней в среде ковродельческого населения Центральной Азии, практикующего либо еще недавно практиковавшего подвижное скотоводство, например у узбеков и каракалпаков [Tsareva 1984: fi g. 121, 126]. Рассматриваемые килимы также могут быть сопоставлены со сшивными разделительными занавесями бедуинов гата’, одной из отличительных черт которых является введение в структуру полотнищ торцевых поперечных полос-укрепителей [Al-Sabah 25 По общим очертаниям и манере использования мотивы типа патнис относятся к гёлевым сюжетам (о гёлях см.: [Мошкова 1946]). См. также ниже прим. 43. 26 О наиболее архаичном варианте происхождения полосатой композиции и ее использовании населением Центральной Азии см.: [Царева 2006: 28–29; 2008]. В ряде случаев расположение рисунка ткани полосами сопоставимо с фризовыми композициями настенных росписей. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 320 Е.Г. Царева 2006: 30–31, 38–39 и др.]. В нашем случае роль последних формально играет элем с рисунком в виде рядов поперечно расположенного орнамента. При всей архаичности и распространенности у народов Степи, Хорасана, Мавераннахра и Малой Азии, т.е. тех регионов, через которые прошли арабские переселенцы на пути в Среднюю Азию, полосатая композиция слабо представлена на изделиях рассмотренных коллекций. Помимо двух названных араби гилямов она использована еще только в двух хурджинах с рисунком в виде поперечных лент (см. рис. 26а-1, килимные части, 26б). Оба предмета поздние, с простым декором из рядов фигур зебосанам и цепи ромбов в одном случае и из рядов треугольников и косых полос — в другом. Расцвеченный искусственными красителями рисунок ярок, но откровенно грубоват. Несмотря на разную направленность полос — продольных в ковре и поперечных в хурджинах, принципиального отличия между декором хурджинов и полосатых постилочных ковров нет: те и другие восходят к сшивным изделиям. Однако если для килимов прототипом были полотнища, составленные из достаточно широких тканых в узор или вышитых полос, то образцом для декора переметных сум послужили изделия, сделанные из узких орнаментированных лент предположительно тех типов, которые получаются при работе на дощечках и рогульках. Среди среднеазиатских тканей аналогичная композиция характерна для туркменских хурджинов, но также для чувалов текинцев, имрели, керкинской группы населения Средней Амударьи и др. [Tsareva 2011: fi g. 72–73, 91, 132–133]. Описанные варианты не дают возможности выявить какую-либо специфику декора арабских хурджинов в технике килима. В.Г. Мошкова также не называет сколь бы то ни было оригинальных построений с полосатыми орнаментами в мелких ковровых изделиях арабов (все те же поперечные узоры). Это в общем позволяет говорить об отсутствии длительной традиции в использовании данного варианта композиции в арабском ковроделии. Для сравнения: на Южном Кавказе, где расположение рисунка поперечными полосами — один из излюбленных декоративных приемов, таким способом украшено абсолютное большинство выполненных в килимной технике изделий и значительная часть ковриков зили (см., напр.: [Wright & Wertime 1995; Nooter 2004]). Но вернемся к декору араби гилямов и рассмотрим мотив в виде составленных мелкими треугольниками линий, который, как и описанный выше ступенчатый ромб, является одним из наиболее широко распространенных и архаичных орнаментов Ближнего Востока и Центральной Азии. В декоративных построениях треугольники обычно соединены в простейшие геометрические композиции, например в прямые линии, как правило, белого цвета. К слову, именно в таком варианте этот мотив используется и в многочисленных античных мозаиках27. Население Ближнего Востока и Центральной Азии рассматри27 Вопрос формирования и распространения мотива в виде ряда треугольников требует специального изучения. Отметим только, что в античный и эллинистический периоды рисунок из треугольников в разных вариантах был один из самых распространенных орнаментов убранства не только тканей, но и мозаик [Dunbabin 1999: fi g. 30, 102, 317; Torlo 2005: 17, 42]. Мы не касаемся здесь вопроса о распространенности данного сюжета у населения Евразии — его присутствие у множества других групп и этносов очевидно. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-588431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 321 вает его как знак-оберег (у туркмен называется онурга — «позвоночник, хребет» [Царева 2006: 50]) и широко использует в декоре самых разных предметов. Отметим, что в текстильных изделиях, в том числе и у арабов Средней Азии, сюжет часто применяется при изготовлении сакральных предметов в технике квилта (прекрасный пример см.: [ORR 1991: 28]). В других случаях треугольники могут быть составлены в горизонтальнодиагональные ряды, полностью заполняющие центральное поле ковра [Мошкова 1970: табл. XXXIII-7, рис. 51]. Ковроделы Джейнау расцвечивали эти треугольники таким образом, что визуально мы воспринимаем их как ромбы. Аналогичный прием отмечен и у бедуинов Кувейта [Al Sedu 1994: 68]. Однако еще более интересным представляется совсем, казалось бы, простой вариант, при котором декор образован исключительно горизонтально-диагональными рядами треугольников. Именно такой рисунок украшал мозаичные колонны и ниши уже упоминавшегося храма в Уруке [Sumer 1993: 79], что говорит о несомненной древности мотива и его традиционности для территории прародины центральноазиатских арабов. И именно такой вариант мотива мы видим на современных гилямах каршинских ковроделов и у арабов Средней Амударьи, где его называют шайы/шои («шаль», см. рис. 22)28. Столь долгое использование рисунка и его распространенность по всем территориям расселения арабов говорит о его важности для идейно-философских представлений арабов. 28 Данные экспедиций автора на САД 2009 и 2012 гг. Рис. 43. Деталь ковра гилям в технике килима с зацепом по основе и рисунком шои. Арабы. Туркменистан, Средняя Амударья. Фото автора. 2009 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 322 Е.Г. Царева Бесконечные узоры в сочетании с панельными композициями. На мой взгляд (пусть меня не обвинят в предвзятости), особо интересными и самобытными бескаймовыми композициями среднеазиатских арабов являются панельные построения, точнее, панельные в сочетании с бесконечными. В рассматриваемых коллекциях данный тип представлен декором двух напольных скатертей соффре и шести мешков для хлеба хобуздан. Время изготовления соффре — конец XIX и начало XX в., хобузданов — первая половина ХХ в., вплоть до 1940-х годов. Использованная в украшении скатертей и мешков композиция и составляющие ее рисунки настолько близки, что возникает впечатление, что контейнеры для хлеба были сделаны из фрагментов старых скатертей. Изучение хобузданов показывает, что это не так: мешки являются самостоятельно изготовленными предметами. Однако повторяемость и близость рисунков говорит об общности происхождения декора мешков и скатертей и их несомненной канонизации, вероятно, даже сакрализации, как, впрочем, и всей утвари, связанной с производством, хранением и использованием хлеба. Семь названных предметов (см. рис. 15: кат. 1; рис. 16: кат. 16; рис. 24: кат. 15; кат. 19–22) составляют самую большую орнаментальную группу внутри арабских ковровых собраний МАЭ и РЭМ (34 % от общего числа экспонатов в коллекциях). Отметим, что соффре (см. рис. 15) был приобретен С.М. Дудиным в 1901 г. в Самарканде — крупнейшем рынке сбыта каршинских изделий в XIX–ХХ вв. По времени поступления это самый ранний этнографический арабский ковровый экспонат в музеях Санкт-Петербурга, и единственный вплоть до экспедиции Б.З. Гамбурга 1981 г. Учитывая тот факт, что этнографы стремятся приобретать наиболее традиционные и старинные по виду вещи, указанный показатель — 34 % — свидетельствует об уходе соффре и хобузданов из быта арабов, поскольку с мало востребованными, «устаревшими» вещами владельцы расстаются охотнее, чем с активно используемыми в быту. Об этом же говорит и тот факт, что информантам и С.М. Дудина, и Б.З. Гамбурга первичная функция соффре была неизвестна и при регистрации обе скатерти были названы «ковриками». Возможно, Борис Залманович собрал и привез последние образцы джейнаусских соффре и хобузданов, во всяком случае экспедиции XXI в. таких предметов не обнаружили. Особый вариант рассматриваемой композиции/узора используется ткачихами Джейнау в декоре молитвенных ковров намазлик, однако это уже мало узнаваемые деривации (о намазликах см. ниже). Уход из культуры народа предметов с древними культуромаркирующими рисунками печален, но, видимо, неизбежен в связи со значительными изменениями быта среднеазиатских арабов. Но вернемся к декору соффре и хобузданов. Общий принцип организации орнаментированного пространства названных изделий достаточно сложен: декорируемая поверхность заполнена бесконечным геометрическим узором только двух видов — накши гишт либо подшои. В центральной части поля оставлены однотонные горизонтальные панели, затканные верблюжьей шерстью. Эти панели украшены одиночными мотивами в виде прямых крестов, восьмерок и других мелких фигур, во всех случаях выполненных сумашными приемами. Вдоль горизонтальных кромок панелей проходят полосы орнаментального варианта мотива накши гишт либо атанак (килимное переплетение), узора Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 323 дандона/каджгуль (флотирующие утки) и ряда «пестринок» ибрагит (техника сумаха). Исключение составляет «дудинское» соффре, горизонтальные границы панелей которого дополнены только «пестринками». Отметим несомненную близость разработки основных рисунков накши гишт и подшои, свободно переходящих друг в друга на декорируемом пространстве (сравните оба соффре). При этом первичным все же, как показывает история развития среднеазиатского орнамента, является рисунок в виде шевронов, являющийся в целом одним из наиболее ранних орнаментальных построений Ближнего Востока и Средней Азии (рис. 44)29. Названные ковровые предметы отмечены сходством не только композиции и орнамента, но и техники исполнения. Как уже было сказано, при создании их структуры обязательно применены килим с зазором, килим с зацепом по основе, флотирующие утки и варианты сумаха. (Отметим, что аналогичное сочетание характерно для традиционных тканых изделий бедуинов Кувейта [Al Sabah 2006]30.) Подчеркнем также, что центральные панели во всех выявленных вариантах выполнены верблюжьей шерстью. То есть мы можем говорить о невероятной стабильности и канонизации не только декора, но и материала и способа изготовления соффре и хобузданов. 29 См.: [Царева 2006: 42, рис. 1]. Учитывая близость композиций ковров и мозаик, как напольных, так и настенных, при изучении первых мы часто используем материалы вторых. Помимо называвшихся выше колонн из Урука, в декоре которых использована композиция в виде ромбов накши гишт и шевронов, назовем примеры более позднего периода с территории Сирии: напольные мозаики Антиохии и Бишапура III в. н.э. [Dunbabin 1999: fi g. 168, 187]. 30 Вопрос использования арабами Кувейта техники сумаха не изучен. Предлагаемая авторами «Ibjad» классификация изделий ориентирована на рисунки и не описывает в деталях используемые для их создания техники. Так, судя по иллюстрациям, в одном из изделий с рисунком uwairjan племени Ajman использовано сумашное переплетение, однако среди описываемых технических приемов бедуинов оно не только не рассматривается, но даже, к сожалению, не названо [Al-Sabah 2006: 66]. Рис. 44. Сравнение рисунка мозаики в декоре ниш Красного Здания, Урук, IV тыс. до н.э. (Музей Боде, Берлин), и боковин соффре (кат. 16) с рисунком подшои. Фото и коллаж автора Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 324 Е.Г. Царева Примечательно, что абсолютное большинство соффре мусульманского мира имеет близкую композицию, благодаря чему они, как было сказано выше, вполне узнаваемы как тип вне зависимости от территории и времени производства (см., напр.: [Craycraft 1989: 25]). Данное обстоятельство указывает на единый для всех напольных скатертей такого вида образец-прототип, создателем которого могла быть арабская среда. Вопрос о происхождении композиции, однако, остается открытым в связи с тем, что если отталкиваться от таких основных элементов, как сплошной фоновый рисунок и введение в композицию панели/панелей, то множество близких аналогов мы находим среди килимов Центральной Анатолии [Shaffer 2008: 113–115]. К этому же архетипу восходят и аналогичные по построению и технике ткачества изделия марокканцев, берберов Алжира [Rippon 2008: No. 298] и др. На территории ближневосточных арабских стран схожими по многим принципиальным деталям с работами среднеазиатских арабов оказываются килимные изделия сирийских ткачей, главным образом высочайшего качества церемониальные конские попоны из Алеппо (Халеб) [ORR 1988: 24; Hali 1989: 41]. И не просто похожими, но практически идентичными по композиционному строю являются происходящие также из Алеппо килимы с полосато-панельным декором [ORR 1988: 4]. Именно их мы можем считать ближайшими родственниками соффре и хобуздонов. Напомним, что Сирия считается одной из древнейших и важнейших зон освоения килимной техники на Ближнем Востоке [Царева 2006а]. Это позволяет предположить, что композиция была разработана сирийскими ткачами предположительно в районе Алеппо, а следовательно, могла быть принесена арабами в Центральную Азию с территории исхода. Мы будем говорить об орнаментальной линии высокого килимного ткачества стран Восточного Средиземноморья ниже, в разделе «Панельно-полосатые композиции», а сейчас небольшое дополнение. По своему назначению скатерти соффре и мешки для хлеба хобуздон связаны, если можно так сказать, «не только хлебом единым», но и композициями, орнаментом и структурнотехническими особенностями. Вполне вероятно, что изначально в быту арабов существовали только скатерти, которые использовались во время трапезы, но также применялись для заворачивания и переноски хлеба. При этом для изготовления небольших по размеру мешков женщины могли использовать фрагменты старых, выношенных соффре. Позднее в силу присущего человеку стремления к украшательству и комфорту появились и самостоятельно сотканные мешки, рисунок которых сохранил особенности декора прототипа. Повторим: это только предположение, но связь между рисунком и техникой изготовления двух названных видов изделий абсолютно очевидна. Что касается центральных панелей из верблюжьей шерсти, они, по всей вероятности, маркируют те плоскости на соффре, на которые укладывали во время еды лепешки, и в принципе указывают на число сотрапезников, сидевших за той или иной скатертью. Панельно-полосатые композиции с каймовым обрамлением. Этот тип композиции характерен для центральной части свадебных ковров кыз гилям/ джихези и дверных занавесей энгси. Последние, к сожалению, не представлены в рассматриваемых коллекциях, единичен и кыз гилям (см. рис. 3: кат. 7). Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 325 Поэтому, как уже говорилось выше, при рассмотрении названной композиции мы привлекли в качестве полноценного источника имеющиеся изображения джихези и энгси. Их также немного: опубликованный А.А. Боголюбовым ковер дейнаусских арабов Средней Амударьи из коллекции Прибильского31 и названный в альбоме «сумахом» дверной занавес [Боголюбов 1908: рис. 49, 36]. По функции и декору оба предмета относятся к категории сакральных. Выполнены они в базовой технике паласа (безузорный килим), декорированные части украшены сумахом (одиночные мотивы), флотирующими утками (узкие поперечные полосы) и килимом с зазором (боковины панелей). Названный перечень совпадает с ткацкими приемами исполнения соффре и хобузданов, и далее мы увидим, что структурные особенности являются не единственным общим для всех перечисленных предметов показателем. Наиболее архаичный вариант панельно-полосатой композиции украшает центральное поле свадебных ковров джихези арабских невест. Его архитектоника достаточно проста: рисунок центрального поля расположен полосами. Использованных мотивов немного: значительную часть декорируемого пространства составляют длинные безузорные в средней части панели и узкие ленты декора в технике флотирующих утков. Декор двух рассматриваемых свадебных ковров близок, хотя имеются определенные отличия. Главное из них то, что у гиляма Прибильского по сравнению с джихези из собрания МАЭ нет рамочного обрамления, хотя есть идущая вдоль боковин довольно широкая узорная полоса. Последняя не имеет каймового характера, но представляет собой набор сюжетов, свободно пересекающихся украшающими центральное поле лентами орнаментов, выполненных в технике флотирующих утков. Вполне очевидно, что датируемый XIX веком ковер Прибильского представляет более ранний изобразительный канон, чем кыз гилям из собрания МАЭ. Соответственно, мы можем сделать вполне обоснованное предположение, что старинные арабские кыз гилямы не имели каймового обрамления. Это, собственно, и позволило нам включить джихези в раздел открытых композиций. Среди украшающих свадебные ковры мотивов можно выделить основные и второстепенные (промежуточные). К категории основных в джихези из собрания МАЭ относится рисунок из четырех расположенных в ряд сложных крестовидных мотивов мургон ургачи («птицы самки») [Мошкова 1970: XXX-9], выполненных в технике сумаха. В качестве промежуточных в них использованы «пестринки», ленты S-образных фигур рагма, «веревочки» и мотив сын31 В.Г. Мошкова воспроизводит это изображение в черно-белом варианте и с иной, чем у А.А. Боголюбова, атрибуцией по месту производства, относя его к работам «арабских ковровщиц Кашкадарьинской области» [Мошкова 1970: рис. 46]. Опубликованный Дж. О’Бэнноном в переизданной им работе В.Г. Мошковой энгси назван кыз гилямом, хотя в описях Самаркандского государственного музея-заповедника, которому принадлежит данный предмет, занавес зарегистрирован как энси (см.: [Tsareva 2003: fi g. 47]). Чем руководствовался Дж. О’Бэннон при переатрибуции, неясно, ссылка на публикацию В.Г. Мошковой (перепечатка из альбома А.А. Боголюбова) некорректна, поскольку иллюстрация приводит предмет с иной композицией. Перечисленные изделия в качестве сравнительного материала нами не привлекаются в силу больших отличий их рисунка от декора рассматриваемого джихези. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-588431-301-9/ © МАЭ РАН 326 Е.Г. Царева гырма32. Безузорные панели декорированы либо тонкими гладкими полосками, либо соединенными в ромбовидную решетку ж-образными элементами обережного значения (арабское наименование не выявлено, туркмены называют его гульяйды). Обрамляющая кайма украшена орнаментом далмуч/дармуч в виде ряда сомкнутых углами концентрических ромбов в технике сумаха. Обращаясь к семантике некоторых из указанных мотивов, отметим, что название Sобразного орнамента одной из узких полос, рагма, переводится как «кожа буйвола, гремящий» (высушенная кожа буйвола издает гремящий звук, ее, в частности, использовали для изготовления барабанов). Второе значение — «гремящий» — при этом соответствует туркменскому названию аналогичного по форме S-образного знака чакмак, переводимого как «молния», т.е. связанное с громом явление. Примечательно, что во многих культурах — не только Евразии, но и далеко за ее пределами — S-образный мотив связывают с образом небесного дракона, грозы, молнии и грома, что позволяет нам рассматривать мотив рагма как арабский вариант знака молнии/грома. Из названных сюжетов характерным исключительно для арабских джихези является «птичий» мотив мургон ургачи, остальные сюжеты используются всеми ковроделами региона. В.Г. Мошкова относит данные фигуры к зооморфным символам и пишет: «Они понимались мастерицами как изображения птиц и назывались мургон. За редким исключением птицы всегда помещались парами: одна — эркек мургон, вторая — ургачи мургон» (т.е. самец и самка). И далее продолжает: «Отсутствие в ковровой орнаментике других народов Средней Азии узоров, подобных мургонам, позволяет считать их традиционным мотивом арабского орнамента» [Мошкова 1970: 114]. Не вдаваясь в дискуссию, подтвердим, что в Средней Азии данный конкретный вариант мотива птиц действительно характерен только для каршинских килимов (близкие деривации используются туркменами-овлядами разных племен [Tsareva 2011: fi g.68, 69, др.]). Однако некоторые вопросы при этом остаются открытыми. Первое: неясно происхождение традиции, в соответствии с которой сюжет мургон выполняется только в технике сумаха, в целом мало применяемой арабами Средней Азии. Второе: отметим типичность сюжета пары птиц в зеркальном отражении для художественного ткачества Согда, Византии, Малой Азии и для ряда важнейших ковровых мотивов Средней Азии (включая гёли и определенную группу койм мелких изделий туркмен овлядов). Вспомним также о практике использования мотивов с аналогичным мургон ж-образным построением в разделительных занавесях бедуинов Кувейта [AlSabah 2006: pt «Gallery»] и… оставим данные вопросы пока без ответа. Что касается композиции джихези, схожие по архитектонике аналоги были найдены среди простейших по декору и технике изготовления килимов Центральной Анатолии. Наиболее ранние из них (XVII–XVIII вв.) декорированы узкими однотонными панелями, часто завершающимися ступенчатыми углами 32 У В.Г. Мошковой рисунок сынгырма приводится только в разделе «Ковроделие иомудов», название не переведено. Сегодня значение термина по-прежнему не идентифицируется. Относительно распространения можно уточнить, что мотив использовался ткачами всей Центральной Азии и шире. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 327 [Hali 1991: 77; 2001: 45]. Долгие поиски орнаментированных прототипов оказались малоплодотворными. Не помогло и привлечение иного, не текстильного материа ла: выше уже говорилось, что в силу недостаточности образцов археологического текстиля при разного рода реконструкциях мы часто используем в качестве источника корректно сопоставимые памятники. Для постилочных ковров одним из таких источников являются античные мозаики, имевшие то же назначение — украшение пола и те же художественные особенности, что и ковровые покрытия. В отличие от рамочных и ряда других композиций, для изделий с панельнополосатым построением в мозаиках такие аналоги не выявлены. Причиной, как нам представляется, стал генезис джихези, изначально использовавшихся не как напольные покрытия, а как разделительные занавеси. Данное предположение подтверждается принципиальным сходством построения и частично — техникой изготовления джихези с ковровыми изделиями бедуинов Кувейта, переселившихся в эту пустынную страну из Центральной Аравии около 1672 г. [Al-Sabah 2006: 12]. Конкретно имеются в виду гата’, то есть разделительные занавеси бедуинских шатров байт ал-ша’ар, использующие близкую к описанной систему украшения декорируемой поверхности продольными и поперечными полосами. При этом между узорными продольными полосами остаются, как и в джихези, длинные однотонные панели, иногда украшенные дополнительными одиночными мотивами сакрального характера [Crichton 1998; Al-Sabah 2006]. Конечно, гата’ бедуинов и джихези каршинских арабов отличаются как размерами, так и конструкцией полотнища (в отличие от сотканного единым полотнищем джихези гата’ сшивается из длинных продольных полос и укрепляется на концах поперечными). Тем не менее тщательное изучение и сравнение обоих групп тканей подтверждает, что их архитектоника восходит к единому прототипу, и показывает, что в прошлом джихези также сшивались из разных по ширине и декору полос. Сказанное дает основание предполагать, что в прошлом кыз гилямы служили свадебными занавесями, позднее вытесненными из ритуала полотнами чимилдиг либо, что более вероятно, чорчоба33. Говоря о единстве корней рассмотренных среднеазиатских и бедуинских видов ковров, отметим также наличие в гата’ и каршинских гилямах множественных общих мотивов, таких как зигзаги, ступенчатые ромбы и пр. 33 Полевые сведения автора. У Винникова приводятся названия и описания свадебных занавесей. 1) чимилдиг (сimildig): «Завеса из сюзане в юрте, которой отделяется постель новобрачных; за ней в день свадьбы находится невеста и женщины со стороны жениха и невесты, которые соревнуются за право постлать новобрачным. Один край сюзане привязывается к шесту чорчуба [corcoba], а другой — к основу юрты»; 2) чорчуба: «Завеса из паласа или ковра, отделяющая небольшую часть юрты. Палас или ковер накидывается на шест, положенный на два вбитых в землю сохатых шеста. За завесой в день свадьбы находится жених в то время, когда женщины-родственницы со стороны жениха состязаются с женщинамиродственницами со стороны невесты за право постлать новобрачным». «Завеса из ковра (чорчуба) месяц или два висит». Размер и декор не описаны. Название от тадж. чор чуб, что означает «четыре палки». В настоящее время вытеснены вышивками, также вывешиваемыми поперек комнаты новобрачных (полевые сведения автора, Джейнау, 2005 г.). Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 328 Е.Г. Царева Арочная композиция. Особым атрибутом мусульманской молитвы являются специальные ковры седжаде и сафф’. При огромной разнице в территориях производства, техниках, материалах и художественном стиле исполнения все изделия данной категории объединены такой архитектурной деталью композиции, как арка (или система арок), являющейся доминантной составляющей их декора. Вопрос о происхождении этого элемента неоднократно обсуждался в литературе. Сегодня можно с уверенностью говорить о том, что в ритуальных тканях (а еще раньше в настенных росписях) арка появляется задолго до нашей эры. Однако вне зависимости от времени и места разработки канона в течение по меньшей мере десяти последних веков напольные ковры с арочной композицией воспринимаются во всем мире как один из важнейших символов и неотъемлемый атрибут мусульманской молитвы. В рассматриваемых коллекциях молитвенные ковры представлены тремя предметами. Это два седжаде/намазлик (см. рис. 10: кат. 13; рис. 11: кат. 2) и сафф’ (см. рис. 12: кат. 6). Все три ковра вытканы в технике килима с зазором с введением флотирующих утков (узкие поперечные полосы). Некоторые детали центрального поля намазлика (см. рис. 10) также выполнены в технике сумаха. Отметим использование во всех трех предметах верблюжьей шерсти, заполняющей фон поля седжаде и центральные панели сафф’а. При несомненной принадлежности к единой технической и орнаментальной группе рассматриваемые ковры отличаются качеством работы и рисунка, наиболее высоким у седжаде (см. рис. 10: кат. 13). Более цельной и традиционной по рисунку является и его композиция. Так, мы видим четко прописанную арку, выполненную мотивом накши гишт, боковые полосы того же узора и торцевые элемы с орнаментами покиак, дандона и атанак. По сравнению с описанным декор седжаде из собрания МАЭ упрощен, что, правда, относится главным образом к манере изображения арки, выполненной тонкой безузорной линией. Более поздний по времени изготовления (начало XXI в.) четырехарочный сафф представляет собой заказной молитвенный ковер, выполненный для мальчиков одной семьи34. Центральное поле ковра заполнено четырьмя поперечными панелями с нишами-михрабами, разделенными широкими полосами геометрических мотивов атанак, дандона и покиак (на одной из таких полос зеркально вытканы буквы). В центре панелей изображена арка, составленная двумя уголками, затканными мотивом накши гишт. Этим же мотивом украшены и торцевые части панелей. Мы видим, что набор использованных в сафф’е орнаментов и их расположение в основе аналогичны рисунку намазликов. Однако если рассматривать как основу композицию последних, то арки сафф’а лежат как бы поперек центрального поля ковра, так как развернуты на 90 градусов по отношению к элемам и боковым панелям. Прием был вынужденной мерой, поскольку ширина сафф’а значительно превышает принятые в Джейнау размеры ткацких станков. Именно этим обстоятельством, а не более поздним временем изготовления можно объяснить и сбои в рисунке ковра, и некоторую небрежность его исполнения. 34 Полевые сведения автора. Экспедиция МАЭ, Джейнау, 2005 г. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 329 Повторим еще раз, что набор мотивов, схема расположения декора на поле, а также использование верблюжьей шерсти как фонового материала сближают молитвенные ковры с кыз гилямами и энгси, что говорит о формировании арочной композиции под влиянием декора названных предметов. Сказанное позволяет считать, что молитвенные ковры не были традиционными изделиями среднеазиатских арабов. Это косвенно подтверждается отсутствием описания последних в статье В.Г. Мошковой, которая только упоминает их [Мошкова 1970: 107]. Прекрасные мастерицы, в течение ХХ в. джейнаусские ткачихи разработали новый для себя тип дизайна, используя при этом хорошо знакомые, устоявшиеся композиции и сакрализованные орнаменты и мате риалы. Каймовые композиции. Помимо кыз гиляма, который мы рассмотрели в разделе «Панельно-полосатые композиции с каймовым обрамлением», в собраниях МАЭ и РЭМ выявлено шесть предметов малых форм с четко прописанным каймовым построением. Это пять мешков ойнадон/ойна халта (см. рис. 22: кат. 3; рис. 21: кат. 14; рис. 22: кат. 18) и карман хурджина (рис. 26а-2: кат. 8). Характерно, что все названные изделия выполнены без использования приема килима с зазором, но с активным применением таких нетипичных для среднеазиатских арабов приемов ткачества, как ворсовая структура и сплошной сумах (араб. хурбофлик); в тонких узорных полосках на торцах также использованы флотирующие утки. Четыре мешка из шести выполнены полностью в ворсовой технике, в варианте симметричного узла, один — в комбинации сплошного простого и счетного сумаха и узелковой вязки, еще один — методом сплошного простого сумаха. Как уже говорилось в разделе «Структурные особенности», В.Г. Мошкова считала, что арабы Кашкадарьинской области не владели техникой ворсового ткачества и восприняли ее от соседних туркменских племен. С этим трудно согласиться. Появление узелковой техники в Южной Месопотамии периода Ура, существование традиции домашнего ворсового ткачества у современного населения арабских стран, наличие технических особенностей у джейнаусской манеры узловязания — все это и другие факторы дают возможность обоснованно говорить о присутствии у среднеазиатских арабов самостоятельной линии узелкового ткачества, принесенной ими с территорий исхода. Рассмотрим декор ворсовых ойнадонов из коллекций МАЭ и РЭМ. Композиционное построение рисунка всех предметов данной группы имеет близкое к квадрату прямоугольное центральное поле, обрамленное, за единственным исключением, одной каймой. Оба торца лицевой части во всех случаях украшены узкими полосками сакрального узора гуллибанд (техника флотирующих утков). Рисунок центрального поля рассматриваемых мешков имеет клетчатую или близкую к ней гёлевую композицию с единым мотивом. В пяти случаях клетка прямая, в одном — диагональная. Размеры изделий невелики (55–60×45–55 см), поэтому во всех вариантах, кроме (кат. 14), основной мотив вписан в четыре клетки. Наиболее часто встречающийся сюжет — восьмиконечная звезда джуз [Мошкова 1970: табл. XXX-10], известная как один из древнейших и наиболее распространенных космогонических символов Ближнего Востока и Средней Азии. Наиболее четкий сбалансированный вариант рисунка представлен Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-588431-301-9/ © МАЭ РАН 330 Е.Г. Царева не в ворсовых вариантах, а в сумашном (см. рис. 23: кат. 24). Композиция последнего имеет некоторые отличия от декора ворсовых ойнадонов, а именно: сюжет довольно широкой обрамляющей каймы зебосанам служит также и разделяющим клетки мотивом. Не менее значимым является использованный в мешке (кат. 23) мотив солнечной свастики. Особенность декора этого ойнадона — большое число обрамляющих койм: четыре основные и одна промежуточная. Орнамент всех койм, включая «пестринки» ибраит, имеет магическое, главным образом обережное, значение («позвоночник» онурга, «пресная вода» ак су, «амулет» догдан). Если мотивы звезды и свастики входили в орнаментальный запас многих народов Старого и Нового Света, то сюжет тавук нуска центрального поля ойнадона (см. рис. 19: кат. 3) типичен для ковроделов Средней Азии. Тавук нуска — один из древнейших медальонов-эмблем Степи: он входит в категорию внеплеменных туркменских гёлей, охотно используется также каракалпаками, киргизами и узбеками35 и несомненно относится к категории заимствованных арабами мотивов центрально-азиатского происхождения. Особый интерес вызывает выполненный в смешанной технике ойнадон (см. рис. 22: кат. 17). Центральное поле предмета заполнено косой клеткой с мотивом ступенчатых ромбов, выполненных в технике сплошного сумаха, а обрамляющие коймы с орнаментом из ромбов и треугольников — способом узловязания. Как сочетание данных техник, так и рисунок нехарактерны для Средней Азии в целом. Однако они широко бытовали у шахсевенских племен, в XVI — начале ХХ в. кочевавших по огромным пространствам Южного Азербайджана, Северного Ирана и Афганистана. Среди историков текстиля шахсевены известны как искусные ковроделы, их наиболее знаменитыми изделиями были небольшие мешки в технике сумаха, иногда с ворсовым обрамлением (известны по литературе как мафрачи). На своем долгом пути в Среднюю Азию арабы неизбежно должны были встречаться или даже жить бок о бок с шахсевенами, так что вполне вероятно, что в какой-то момент они смогли воспринять определенные ковровые рисунки этих племен, вместе с некоторыми навыками ковроделия36. 35 По нашему мнению, первая — таук — часть названия медальона таук-нуска («рисунок с птицей») представляет собой искаженный персидско-таджикский термин тавак — «чашка, тарелка» [Мошкова 1970: табл. XXX-6, 9–12]. В свое время вопрос был рассмотрен нами достаточно подробно. Резюмируя дискуссию и не настаивая на абсолютной верности нашего предположения, скажем, что «подмена» произошла в результате слияния образов популярного в Средней Азии вплоть до VII–VIII вв. мотива птицы — таук/тавук и обрамляющего ее круга — тавак. В изготовленных без картона ковровых изделиях последний, как правило, изображался в виде розетки восьмиугольной формы, в идеале равносторонней. Попав в иноязычную среду, персидско-таджикский термин таук-нуска утратил свою связь с образом птицы и стал использоваться для обозначения восьмиугольной, а позднее и любой крупной многоугольной розетки. У многих народов Центральной Азии эквивалентом термину тавак являются слова коса — «чаша» и потнос/патнис, также обозначающие розетки. 36 Не исключаю вероятности того, что данный предмет не был изготовлен арабами, а приобретен владельцами на базаре. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 331 Повторю, что судя по имеющимся материалам, в том числе и по крайне немногочисленным публикациям, каймовые композиции были не столь типичны для традиционного арабского ковроделия, как бескаймовые. Можно даже допустить, что большая часть рассмотренных рисунков (вместе с техниками) — это хорошо освоенные заимствования. Так же, впрочем, как и сам тип изделий и их персидско-таджикское название — ойнахалта/ойнадон. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Подводя итог изложенному материалу, можно сказать, что рассмотренные данные полностью подтверждают сформулированное в начале статьи мнение исследователей начала — середины ХХ в. о самобытности коврового дела у арабов Средней Азии. Об этом, в частности, однозначно говорит узнаваемость арабских ковровых изделий, поскольку знакомому с традиционным ткачеством региона человеку достаточно увидеть хотя бы один кыз гилям или хобуздан, чтобы в дальнейшем безошибочно выделять их из огромной массы разнообразных узорных тканей Востока. Создается эта самобытность прежде всего за счет особых композиций, не имеющих аналогов в древней ковродельческой традиции аборигенного и другого доарабского населения Средней Азии. Речь идет прежде всего об открытых построениях с бесконечным рисунком (в первую очередь накши гишт) и их вариантах, при которых в декорируемую плоскость ковра «вторгаются» затканные верблюжьей шерстью панели с мелкими обережными знаками (композиционный принцип используется в декоре кыз гилямов/джихези, намазлыков/ седжаде, соффре, хобузданов). Второй интереснейшей чертой коврового ткачества арабов Средней Азии является жесткая связь между видом изделия, его декором и техникой исполнения. Так, доминирующим приемом создания сакрализованных предметов: свадебных ковров, скатертей и мешков для хлеба — является такой древний вариант килимного ткачества Евразии, как килим с зазором. При этом использующиеся в декоре дополнительные линейные мотивы дандона и гуллибанд выполняются исключительно в технике флотирующих утков, а мелкие обережные мотивы — сумахом. Еще одна уникальная структурная особенность всех названных выше изделий — практика введения в их композицию панелей из верблюжьей шерсти. Напомним, что в джихези рисунок расположен поперечными лентами (декорированными и недекорированными), визуально «закрепленными» по кромкам дополнительными орнаментальными полосами. Подчеркнем, что система расположения орнамента продольно-поперечными полосами с сохранением неорнаментированных панелей сложилась в глубокой древности, что диктовалось техническими особенностями изготовления тканей в виде полос, производившихся на узких станках или других простейших приспособлениях. Для получения полотнищ большого размера такие ленты сшивались в продольном направлении. Видимо, когда-то арабы начали укреплять большеформатные тяжелые ковры, в первую очередь разделительные занавеси гата’, с помощью нашитых поперечных лент, что предохраняло полотнища от появления разрыЭлектронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 332 Е.Г. Царева вов на боковинах. Данную особенность каршинских гилямов отметила еще В.Г. Мошкова, которая писала: «Широкие орнаментированные полосы отделяются друг от друга и от каймы зигзагообразной полоской играющей не столько декоративную роль, сколько техническую (служебную), скрепляя части ткани, выполненные различными уточными нитями» [Мошкова 1970: 109]. Маркером использования такого приема в других, кроме джихези, ковровых изделиях являются орнаментированные полосы торцевых элемов. Этот же принцип применяется при создании молитвенных ковров каршинских арабов. Описанный орнаментально-композиционный принцип и способы его технического воплощения — важнейшие художественные и структурные признаки традиционной ковровой продукции каршинских арабов, не имеющие аналогов в ковродельческой традиции иного населения Средней Азии. Не имеют аналогов в центрально-азиатской среде и две типично джейнаусские композиции: открытая, с бесконечным рисунком (накши гишт, подшои) и открытая, с панелями, отдаленно сопоставимая только с манерой декорирования мешков мафрачей овлядскими группами туркменского населения Центральной Азии37. Сказанное дало возможность предположить, что названные изобразительные идеи, как и практика их реализации, были принесены предками современных каршинских племен в долину Кашкадарьи с территорий изначального исхода их носителей (предположительно это были не только шейбани). И действительно, попытка автора определить корни художественной ковровой традиции джейнаусских арабов привела нас на запад и юго-запад Азии. Тщательное изучение рисунков арабских ковровых изделий разного времени и места производства показало, что два описанных базовых орнаментальнокомпозиционных принципа типичны для ковроделия собственно арабских стран, хотя и восходят к разным социокультурным традициям населения Ближнего Востока. Так, корни открытой композиции в варианте диагонально расположенных мотивов накши гишт и зигзагообразных, с сюжетом онурга, могут быть прослежены от урукского периода месопотамской цивилизации. Наиболее показательными примерами являются схемы, составленные рядами треугольников и ступенчатых ромбов, использованные в декоре бесценных по значимости монументальных мозаичных колонн и ниш строений Урука, воздвигнутых создателями месопотамской цивилизации в период кристаллизации высокого стиля этой блестящей культуры [Sumer 1993: 79]. Отметим, что названные композиции и рисунки тысячелетиями использовались на Ближнем Востоке и позднее во всех зонах распространения эллинистической культуры38. И поныне они 37 Данное наблюдение заставляет нас вновь обратиться к многолетней дискуссии о происхождении овлядских групп туркмен, относимых современными этнографами к потомкам аборигенного земледельческого населения Центральной Азии, а туркменской устной традицией — к мусульманским святым и даже потомкам Пророка. Некоторые особенности названных мафрачей позволяют предположить, что в их родословной действительно могли быть арабские предки. 38 Древнее происхождение имеют многие из рассмотренных орнаментов. Из геометрических к ним относится большая группа мотивов, часто встречающихся в античных Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 333 являются излюбленными сюжетами как для каршинских, так и, например, для сирийских ткачей (раздел «Открытые бесконечные композиции»), причем в обоих случаях используются как в различных «чистых», так и в смешанных вариантах. К последним, в частности, относятся панельные орнаментальные структуры, предполагаемый путь сложения которых мы рассмотрим ниже. Поиному формировался второй базовый тип джейнаусских ковровых построений — полосатых композиций, в первую очередь используемых в декоре джихези. В противоположность открытым, последние создавались и развивались не в городской, а в кочевой бедуинской среде (раздел «Клетчатые и полосатые композиции»). О принципиальной общности строя рисунка джихези и архаичных по форме и декору сшивных занавесей-разделителей шатров бедуинов Кувейта гата’ говорят множественные элементы. К таковым, в частности, относятся мотивы-символы, главным образом защитного назначения. Нужно отметить, что идея введения в структуру тканых изделий орнаментированных полос характерна для художественного текстиля стран арабского Востока в целом. Это верно в отношении как традиционных народных изделий типа гата’, так и создававшихся в профессиональных мастерских полотнах. При всей несхожести вида конечного продукта к изделиям такого рода относятся дверные завесы и одежда населения Ближнего Востока позднего античного и раннего исламского периодов. В качестве образца можно назвать коптские туники, широко бытовавшие в названное время в Египте, но также на восточном и европейском побережье Средиземного моря. Это ясно показывает изучение прорисовок схемы расположения декора туник [Buschhausen, Horak, Harrauer 1995: 85], равно как и изображение самих предметов [Textillien 1976: 15–16, 97; Early Islamic 1983: 10, right]. Интересная информация приводится в ранних источниках, указывающих, что в античный и ранний исламский периоды туники, покрывала и дверные занавеси на территории Римской, а затем и Византийской империй изготавливались одними и теми же мастерами и имели сходную композицию и декор [Volker 2005: 13 и др.]. Продолжением традиции можно напольных мозаиках. Классический пример использования шевронов мы видим в убранстве домов Антиохии IV в. н.э. [Dunbabin 1999: fi g. 168], мотива онурга — на мозаичных полах и мостовых Помпей, Аквилеи, Карфагена, Антиохии [Torlo 2005: 42; Dunbabin 1999: fi g. 102, 317, colour pl. 30, 32], и др. Назовем еще некоторые прекрасные классические образцы. Мотив накши гишт: настенная роспись крипты патриаршей базилики в Аквилее [Dellasorte 2005: 65], ковермозаика в Антиохии, V в. н.э. [Dunbabin 1999: fi g. 189]. В той же Антиохии прекрасно представлена косая ромбическая клетка, использование которой в качестве ковровой и мозаичной напольной композиции столь часто, что невозможно сказать, какой вариант первичен, а какой — вторичен [Dunbabin 1999: fi g. 310]. Цепи треугольников онурга и бегущая волна дандона использованы в украшении домов жителями Делоса [Ibid.: fi g. 297], восьмиконечные звезды и «песочные часы» — на вилле Арианны в Кампанье, сер. I в. до н.э. [Ibid.: fi g. 293], ступенчатые пирамиды — в церкви г. Шавей Зион, побережье Израиля [Ibid.: colour pl. 30, 32], зубчатые «килимные» коймы — в мозаиках Пергамона, 67–47 гг. до н.э. [Ibid.: fi g. 235]. Таких примеров сотни, если не тысячи, и они дают прекрасное представление о той мощной культурной традиции, которая стоит за простыми «народными» мотивами, украшающими ковры и коврики арабов Южного Узбекистана. Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН 334 Е.Г. Царева считать занавеси того типа, который изображен, например, на иллюстрирующих «Шахнаме» багдадских миниатюрах первой трети XIV в. [Gantzhorn 1998: 157, 158]. Сказанное позволяет говорить о единых корнях многих явлений ближневосточной культуры художественного текстиля, со временем трансформировавшихся, но сохранивших общие признаки. Но также о том, что панельно-полосатая композиция каршинских гилямов восходит к наиболее архаичным сшивным тканям тех групп арабов, которые и по сей день сохраняют традиционный образ жизни и обитают, как и тысячи лет назад, в «черных шатрах» байт ал-ша’ар. Иные рассмотренные в статье орнаментальные типы и рисунки можно считать общими для ковродельческого населения Средней Азии. Общность, однако, не всегда означает заимствование: у всех народов мира есть сходные мотивы. К таковым относятся прямая и зигзагообразная линии и некоторые простейшие геометрические построения (клетка, ступенчатый ромб, треугольники и др.). Вместе с тем сравнение каршинской килимной и ворсовой продукции с традиционным ковровым ткачеством народов Ближнего Востока и Южного Кавказа показало, что некоторые из присущих джейнаусским коврам особенностей являются заимствованиями, воспринятыми арабскими ткачами на территориях длительного проживания племен в процессе их продвижения в Южный Узбекистан. Такими ареалами, видимо, были Малая Азия и Северный Иран, и Афганистан. Нельзя отрицать наличие в джейнаусской орнаментике и рисунков, воспринятых арабскими переселенцами на территории уже собственно Средней Азии: наиболее очевидный из таковых классический среднеазиатский медальонгёль тавук нуска. Столь же неслучайным можно считать и наличие в джейнаусской ковровой терминологии большого числа терминов персидско-таджикского (редко тюркского) происхождения. Североиранско-кавказским наследием следует, видимо, считать и применение каршинскими арабами приема сплошного сумаха. Косвенным подтверждением такому предположению служит отношение самих мастериц к этому виду ткачества: данный вид техники считался в Джейнау самым сложным для исполнения и использовался редко и не слишком умело, в то время как для шахсевенов и многих закавказских групп это был излюбленный и виртуозно освоенный прием. Одновременно подчеркнем наличие обратного процесса, включая применение среднеазиатскими ковроделами ромбовидной ступенчатой розетки, которую они называют араби, присутствие в текстильном глоссарии региона терминов арабского происхождения (элем, сафф’, соффре) и др. Названные и многие другие рассмотренные в тексте факторы позволяют с уверенностью говорить о том, что арабские мигранты-ткачи времени начала арабской экспансии двинулись в далекий Мавераннахр, неся с собой хорошо разработанный, стабильный запас орнаментов и прочную техническую базу для их воплощения языком нити. Отличия между разной по времени формирования продукцией сирийских и центрально-азиатских арабов значительны, но непринципиальны как с точки зрения техники (килим с зазором), так и рисунка (узкие поперечные панели). Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_03/978-5-88431-301-9/ © МАЭ РАН Ковроделие арабов южных районов Узбекистана... 335 И хотя для сложения наблюдаемых различий требовались поколения маргинального развития текстильных практик, сопоставление факторов вариативности и стабильности показывает незначительное — во всяком случае, до середины ХХ в. — воздействие иноэтничной среды на традиционное ковровое ткачество арабов Южного Узбекистана https://www.kunstkamera.ru/files/lib/978-5-88431-301-9/978-5-88431-301-9_16.pdf
