21 – 27 июля 2022 года № 27 (24295) 14 НЕВЫУЧЕННЫЕ УРОКИ Жарким июльским утром 1905 года к рейду нью-йоркской гавани пришвартовался фешенебельный германский пароход “Кайзер Вильгельм Великий”. Он доставил в Америку российскую дипломатическую делегацию из 10 человек во главе с председателем Комитета министров Сергеем Витте. Погода стояла солнечная и, по словам нашего посольского секретаря Ивана Коростовца, “прекрасная”, а вокруг с шумом роилась оживленная толпа журналистов и праздных зевак, слышались приветственные возгласы и звучали обнадеживающие речи о том, что два рыцарских народа – русские и японцы – рано или поздно придут к примирению-сближению-сотрудничеству. Но посвященным профессионалам было ясно как день: впереди тяжелые трудовые будни, во время которых обе стороны будут с максимальной жесткостью отстаивать свои позиции и продавливать свои интересы. Отдых напрасен. Дорога крута... Переговоры проходили не просто в сложных, а в невероятно своеобразных условиях. В данном случае не наблюдалось обычного деления партнеров на победителей и побежденных, что всегда облегчало достижение четкого и сравнительно быстрого результата. Теперь же мира хотели оба лагеря – каждый по своим причинам. Русская элита сознавала, что брань на море, конечно, проиграна, но дальнейшие сухопутные ристалища вот-вот подарят нам решительные подвижки на фронте. Главное – укротить собственную революционную бурю и, подписав более или менее почетный мир, сберечь удобный плацдарм для грядущего рывка в Азию. В умах обитателей Зимнего дворца, вероятно, проносились эпизоды 130-летней давности, когда государыня Екатерина Алексеевна – в видах скорейшего подавления пугачевского мятежа – резко оборвала затяжную рать с Турцией и, заключив в июле 1774-го Кючук-Кайнарджийский договор, перебросила армию (в которой, кстати, служил генерал-майор Александр Суворов) против свирепого внутреннего врага. И потушила полыхавший на Руси пожар! Не повторить ли теперь тот старый маневр? Правда, спору нет, тогдашний солдат – не в пример нынешнему – не был смущен бунтарскими искусами и не внимал лукавым, сладкопевным агитаторам. Но – велик Бог земли Русской! – возврат войск с маньчжурских сопок даст хотя бы психологическую отдушину нашему напуганному высшему свету. Да, Екатерина II, невзирая на все штормы, завершила свою “сечу” изрядными территориальными обретениями: к нам отошли Керчь, крепость Еникале, Кинбурн, земли между Днепром и Южным Бугом, часть Приазовья, а ценнейший Крым практически оказался под русским протекторатом. Ну, о чем говорить: генералы Куропаткин и Линевич – явно не Румянцев и Суворов, а флотоводцы Рожественский и Небогатов – очевидно, не Алексей Орлов и Григорий Спиридов. И теперь приходится принимать действительность такой, как она есть: за неимением гербовой пишут на простой. Эпохи слегка схожи, но разница налицо. Японскую верхушку терзала своя головная боль. Островитяне волновались из-за того, что боевой дух самураев и рядовых подданных “божественного микадо” неумолимо иссякает и победоносные, казалось бы, дивизии уже свыше полугода топчутся на месте, не в силах двигаться, наступать и оккупировать. Нужна срочная “дневка” – и для отдыха, и для удержания занятого в Маньчжурии, Корее и на Сахалине пространства. Да и для сохранения достойного лица! Словом, оба престола – и Петербургский, Романовский, и Токийский, Хризантемовый (ведший родовую линию от легендарного Ниниги, внука самой Аматэрасу, богини Солнца и хозяйки Небесных полей), страстно желали мира – каждый по своей надобности и в меру своих возможностей. Впрочем, был и “смеющийся третий” – Соединенные Штаты Америки, или, как выражались в царской и раннесоветской России, Северо-Американские Соединенные Штаты (то есть не США, а САСШ). Они, бок о бок с англичанами, не думая о грустных последствиях и мрачных стратегических перспективах, чаяли японской победы и нашего унижения. Президент Теодор Рузвельт (старший родственник будущего сталинского “друга” Франклина Рузвельта) открыто поддерживал посягательства резвых острови- подписала мир с турками. Ее августейшему прапраправнуку Николаю II выпали иные пути и иные решения... За день до начала переговоров из Нью-Йорка в Портсмут прибыла пароходом “Мэй Флоуер” русская делегация. Но без шефа! Сергей Витте, сославшись на нездоровье, поехал по железной дороге до Бостона, а к месту общей “сходки” его доставили в сопро- стал о чем-то оживленно расспрашивать. Он интересовался некоторыми техническими деталями – кажется, тем, как поезд мог прийти раньше назначенного срока... Данный факт волновал министра как бывшего (в годы юности. – Я.Е.) помощника начальника станции. Вновь – фурор, вновь портрет Витте, да и машиниста, вновь восторг перед демократичностью уди- Для вас – века, для нас – единый час... тян на Корею в обмен на признание японцами американского присутствия на Филиппинах, принадлежавших ранее испанской короне. Лондон же поспешил в августе 1905-го утвердить новое союзное соглашение с Токио, в соответствии с которым японцы обязались “защищать” Британскую Индию от каких-либо чужестранных вторжений, а англичане одобрили самурайскую аннексию Корейского полуострова. Англосаксы постарались развязать Стране восходящего солнца руки и вложить в них карт-бланш на безнаказанный международный разбой. Спустя три с половиной десятилетия, в декабре 1941-го, выпущенный из бутылки джин сделает свое веселое дело: японцы – наверное, в знак благодарности всем и за все – буквально сметут крупную американскую военную базу Перл-Харбор на Гавайских островах, а затем потопят в ЮжноКитайском море мощный английский линкор “Принц Уэльский”. Ну, история, как изрек один мудрый человек, ничему не учит, а только наказывает за невыученные уроки... Не грози суровой бровью, как шекспировский арап! Дипломатические контакты завязались 28 июля (9 августа), когда дома, в России, “пошла”, под влиянием петергофской встречи царя с посланцами оппозиционных кругов, широкая дискуссия о созыве полномочного народного собрания – совещательной Государственной Думы. Серьезным аналитикам было понятно, что сформировать сей орган, на каковой разные общественные слои возлагали разные – зачастую противоположные – политические надежды, посильно только в обстановке относительного внутреннего спокойствия. А таковой нуждался, в свою очередь, в прекращении пушечной пальбы и фронтовых атак. Предстояло, борясь с революцией, подписать мир с японцами – увы, не на столь льготных условиях, на которых некогда Екатерина II, борясь с пугачевщиной, вождении двух наших дипломатов на морском катере. Любящие сенсации американские газеты умилялись, будто в Бостоне Витте ощутил чуть не сентиментальный порыв. Русский министр пожал-де руки всей поездной бригаде, а машиниста – от избытка чувств! – даже поцеловал. Ну, склонные к эпатажу журналисты слегка перегнули палку. А дело обстояло совсем иначе. По прибытии в Бостон, вспоминал газетчик Борис Суворин (сын главного редактора консервативного “Нового времени” Алексея Суворина), Витте приветствовала вся городская знать (“нотабели”) во главе с губернатором штата Массачусетс. И в разгар обмена любезностями, писал Суворин, “под огнем фотографических аппаратов и вспышек магния репортеры увидели необычайное зрелище”. Таковое укладывалось в одну нехитрую сцену. “К русскому министру, – повествовал Борис Алексеевич, – шел вызванный им машинист локомотива, наскоро вытирая руки паклей. Витте неожиданно отошел от толпы встречавших его, поздоровался с машинистом и через переводчика вительного посла самодержавного царя...” А секретарь дипгруппы Иван Коростовец как бы добавляет, что “легенда о поцелуе сделала больше для популяризации Витте и вообще русской миссии, нежели любые наши дипломатические ухищрения”. Что ж, благо всему, что споспешествует доброму результату! Но краткий “медовый месяц” заканчивался и наступали черновые будни. Недаром Витте не стесняясь признавался, что до сих пор он доставлял работу только своему желудку, а теперь предстоит поработать мозгами. И черепная коробка включилась 28 июля (10 августа) в помещении портсмутской морской верфи “Неви-Ярд”, куда к 10 часам утра съехались легаты обеих великих держав. После церемониального рукопожатия глава японского спецпосольства барон Дзютаро Комура выбрал себе среднее кресло, а рядом, справа, устроились его заместители Аймаро Сато и Когоро Такахира. Слева сели секретари. Оглядев “супостатный” ряд, Витте сказал своей команде: “Что ж, господа, садитесь к столу и вы”. Сам он расположился напротив Комуры, попросив министерского чиновника Константина Набокова (родного дядю Владимира Набокова, знаменитого литератора, создавшего нашумевший роман “Лолита”) занять кресло справа от него, а барона Романа Розена – слева. Тут же поместились двое секретарей. В этакой-то “диспозиции” потекли беседы на портсмутской встрече высоких управленцев. Японцы начали их с предъявления русским 12 условий, отпечатанных на листке почтового формата, который пододвинули к глазам Сергея Витте. Как не поднять плакучей иве своих поникнувших ветвей... Пока дипломаты, погрузившись в не слишком приятные раздоры на берегу атлантического залива Мэн, неторопливо обсуждали итоги большой дальневосточной войны, крестьянский люд в далекой от них России упорно трудился, возделывая поля, ухаживая за садами и заботясь о крупном и мелком скоте. Делалось это по всей стране – от Москвы до самых до окраин, в том числе и в наших южных пределах, на Черноморском побережье Кавказа. Здесь, как помним, местные почвоведы задумались о важной для сего теплого края проблеме – выделке добротных корзин. В “Земледельческой газете” была опубликована обширная статья видного естествоиспытателя Николая Шаврова, посвященная этому специфическому ремеслу. В ней говорилось о низком качестве и высокой цене плетеной тары, предназначенной для перевозки редких овощей и фруктов. То есть тех “произведений” мужицкого труда, которым надлежало, по идее, таять во рту. А они – из-за плохих условий транспортировки – увы, не таяли! Между тем, как разъяснял напечатанный очерк, корзины можно в принципе использовать и при “обертке” живых растений. Пока же корни цветов и кустарников “прячут” в ящики и кадки, что, конечно, не вызывает восторга у сотрудников садово-огородных заведений. Там с удовольствием перешли бы именно на корзины, имей у себя достаточное количество столь удобной и разноформатной тары. Необходимо, отмечал Николай Николаевич Шавров, учитывать конкретику сего предмета. Так, для дорогих и нежных плодов подойдут только корзины из прутьев со снятой корой. А для дешевой и грубой плодоовощной продукции вполне сгодятся плетеные емкости из веток, не очищенных от коры. Та же упаковка может быть с успехом применена при перевозе на значительные расстояния рыбы и устриц. И ларчик тут открывается просто: стенки корзин свободно пропускают свежий воздух, что вентилирует рыбные деликатесы. А главное состоит в несложности, с которой добывается исходное сырье для изготовления перевозочной тары: т.н. корзиночная ива растет в благодатном климате Черноморья повсеместно, превосходно и без всякого ухода со стороны человека. Ее, кроме того, легко разводить в личных хозяйствах и в потребных объемах, причем как культуру вспомогательную и дополнительную – “подспорную”, по выражению Николая Шаврова. Под иву следует выделять земельные участки, не занятые какимилибо ценными посадками. Вообще корзиночное производство не грех сделать объектом внимания и усилий как русских крестьян, расселенных по всему Черноморскому побережью, так и коренных жителей Кавказа. Это прибыльное ремесло, доказывала газета, способно увлечь и многих обывателей в городских центрах вроде Туапсе, Сочи и Сухуми. Ученый муж даже не удержался от профильных методических советов... Яков ЕВГЛЕВСКИЙ. Н а с н и м к а х : император Мудзухито и его мнимые доброжелатели – англичанин Джон Буль и американец дядя Сэм. Прямо в пропасть! Русская карикатура 1904–1905 гг.; за столом переговоров в Портсмуте. Русская делегация справа (в центре – Сергей Витте), слева – японцы. Август 1905 г.; ивушка-ива...
