Только в молчании – слово (1988 г

Только в молчании – слово (1988 г.)
Конец сентября, уже холодно, птицы улетели на юг, БГ на днях вернулся из
Америки. Сегодня обязательно зайду к нему узнать, что в мире происходит.
Всего пять остановок от Театральной площади до Казанского собора, но есть
время подумать - пока ждешь автобуса, переходишь Невский у Дома книги, поворачиваешь
на улицу Софьи Перовской, поднимаешься на седьмой этаж, читая надписи на стенах,
постоянно обновляемые поклонниками.
Рассуждаю.
Давным-давно, лет двадцать назад, отечественные рокеры пели только по-английски,
тщательно копируя "'фирму". На русском петь было стыдно: этим занимался застегнутый
на все пуговицы эстрадный официоз и вооружившиеся электрогитарами сладкоголосые
ВИА. Но уже тогда родилась идея заговорить о своих проблемах на своем языке, тем более
что бардовская культура цвела пышным цветом. Стараниями "Машины времени", "СанктПетербурга" и их соратников мчащийся по англоязычной магистрали рок-локомотив
повернул на русскую ветку. Одним из его главных машинистов стал БГ, запевший порусски уже с начала семидесятых и постепенно собравший "Аквариум" под свои знамена.
Переход на родной язык дал уникальную возможность опереться на отечественные
поэтические традиции, не порывая с мировым рок-потоком, так что уже в конце
семидесятых какие-то люди упрекали "Аквариум" в "ахматовщине", а другие - в панкнигилизме. Восьмидесятые стали временем триумфа идеи рок-музыки на родном языке, поанглийски пели уже только ресторанные музыканты да Алла Пугачева - на записанной в
Швеции пластинке.
Казалось бы, намечена столбовая дорога движения рок-культуры к светлому будущему,
И вот тут-то в 1987 году БГ и «Международная книга» заключают контракт с
фирмой-гигантом Си-Би-Эс на запись и выпуск серии пластинок, где большая часть песен
будет на английском! Борис уезжает в Америку, через месяц возвращается, полный идей и
планов, вдохновленный открывшимися возможностями, окрыленный общением со
"звездами". Весной 1988 года записывает в США и Англии изрядную часть нового диска. С
ним работает его кумиры, а ныне коллеги Дейв Стюарт, Анни Леннокс, и другие
музыканты из знаменитой группы "Юритмикс", на запись приглашены звезды из групп
Pretenders, Associates, легендарный Рэй Купер. В июле-августе пластинка закончена. Помимо автора – БГ -, из "наших" участвовал только А.Титов.
Не конец ли доброму старому "Аквариуму"? Правда, они в июне все вместе удачно
выступили в Канаде. Но к американской пластинке почти весь "Аквариум" не имеет
никакого отношения. Да и что там за музыка записана, на этом диске, не потерял ли БГ
себя в планах покорения мира, не оставил ли старых друзей? Не ушел ли из отечественного
рока?
Сразу после меня к БГ приходят Дюша, Сева Гаккель с Андреем Решетиным скрипачом, другом Саши Куссуля, уже два года играющим в "Аквариуме". Сразу отмечаю,
что все они в хорошем настроении, оживлены, веселы. Сам Борис выглядит отдохнувшим,
окрепшим, вовсе не утомленным многочасовыми - изо дня в день - сеансами в студии
звукозаписи. Шутит: "Лучший отдых - это хорошая работа, а самая курортная обстановка
- это когда есть возможность заняться любимым делом".
Прошу поставить кассету с записью нового диска, музыканты уже вчера прослушали ее, но
и сегодня готовы повторить. Судя по их репликам, пластинка удалась.
Во всей этой обстановке мои сомнения постепенно уходят, оставляя легкое
смущение; можно ли было усомниться в прочности старой "аквариумной" дружбы"?
Недооценить выпитого за полтора десятилетия чая, прослушанной и записанной вместе
музыки. Борис сразу предупреждает, что это не окончательный вариант - будут поправки нажимает клавишу магнитофона. И комната взрывается ощущением праздника, в котором
растворяется прагматическая идея понять - "Аквариум" получился или нет, наша музыка
или уже американская. "Со мной все в порядке в этом красивом городе" - в начале первой
песни, и, судя по музыке, это правда. Одна за другой десять первоклассных песен. Они
очень разные по эмоциональному состоянию, но общее ощущение от диска - ликование
победы, всеобщее торжество.
Окрыленный, лечу домой с кассетой. В первые же свободные минуты принимаюсь
еще и еще раз слушать. На кассете надпись Radio silence.
Все в целом - история познания тайн, развертывающаяся на грани реального и
потустороннего, телесного и бесплотного. Поэтико-мистическая фантазия о веществе
любви, перетекающем из одной формы в другую.
Как и во многих других композициях "зрелого" БГ главенствует эстетика динамического
монтажа кратких сцен-ситуаций. Здесь это доведено до предела - но жестко организовано
подобием общей фабулы от начала до конца. Почти фильм о традиционных английских
привидениях с романтикой старых замков, скал, северного ветра. Здесь нет и намека на
горячую Америку, только холодные британские краски. Текст очень крепко сцеплен
массой перекличек, развиваемых идей, параллелей. В результате внешний хаос и произвол
ассоциаций организуется в увлекательный сюжет, развертывающийся из песни в песню:
мятущаяся душа в поисках абсолюта, герой на пути к Той, чьи атрибуты - луна, огонь,
ветер, лес. Это - вечная природная субстанция, Мать, Великая богиня, Та, что приносит
дождь. Путь долог, труден, и только молчание любви может одолеть его.
И тут же - звук северного ветра, приносящего на своих крыльях совсем другой образ.
Реальная, телесная женщина, далекая возлюбленная, дорога к которой так же долга. Две
ипостаси одной могущественной силы, создавшей все, что было и есть, Это о них:
Той, кто ранил меня так глубоко: я люблю тебя.
И вот я стою, пригвожденный, слушая звук ветра.
Они противостоят друг другу - и сливаются в одно целое: женщина-стихия, женщинаприрода, женщина-миф.
Неуловимы грани между двумя формами, и поэтому как определить, где здесь кончается
одна и начинается другая:
Твои глаза открыты. Я знаю, что ты улыбаешься,
глядя на меня.
Кто-то говорит, что тебя больше нет здесь. Но
Твои деревья стоят гордо, и смеются, и позволяют
им пройти.
Так озорна и свята.
Запечатленный на этом холсте мир по-северному строг, но внутри этой сдержанности в
проявлении чувств - огромное разнообразие эмоциональных тонов и полутонов. И все они
на отдалении сливаются в один цвет Радости.
В рамках общего повествования в альбоме выделяется несколько островков,
впрямую не связанных с движением идеи. Один из них - композиция "Поля моей любви".
Это развернутая реплика «от автора», «Моя жизнь в искусстве», окинутая одним
мгновенным взглядом. Итог - неожиданно-публицистичный вывод:
Я не делал ничего, что было бы моим,
Я просто ушел в поля моей любви.
И это - косвенный ответ на сомнения поклонников, выпады недоброжелателей, ответ,
вплетенный не только в живую ткань альбома, но и выросший из общей концепции БГ, из
исповедуемой им идеи самосовершенствования через любовь. Сама лексика адресует здесь
вдумчивого слушателя к основаниям мировой рок-культуры, прежде всего- к «Битлз».
Само сочетание дышащего сквозь английский текст БГ мирового рок-контекста и
российской идеи любви точно определяет выбранную им для себя систему культурных
координат. И для того, кто поймет и примет это, уже не нужны никакие объяснения и
оправдания.
Развернутым комментарием на тему единства, универсальности культуры вне
зависимости от ее языкового самовыявления становятся две не сочиненные специально для
альбома, а заимствованные композиции. Первая из них - старая «аквариумная» готическая
баллада "Король Артур" на стихи английского поэта XIV столетия Томаса Мэллори,
ставшая одной из вершин русской рок-музыки. Другая - романс А. Вертинского на стилизованно-китайское стихотворение Н. Гумилева. Восток, архаическая Англия, серебряный век
русской культуры - весь этот туго сплетенный клубок - не точный ли портрет
"Аквариума"? Не сколок ли живой культуры Ленинграда, не точно ли воплощенный
питерский дух? Тогда английский Гребенщикова гораздо более национален по своему
универсально-российскому духу, чем поселяющиеся в нашем роке матрешки, купола и
автоматы Калашникова.
Неожиданно, непредсказуемо звучит песня «Time». Энергичный рок-н-ролльный ход,
сменяющийся мягким речью-пением БГ, насыщенным ассоциациями с известными
лирическими «тихими» песнями «Аквариума»: ''Сидя в углу в моем замке, и вокруг меня
все друзья» («Не стой так близко ко мне – воздух здесь слишком прозрачен»). Это очень
здорово сделано все вместе: театральная фанфара, призывающая взглянуть, что дальше
будет; как бытовая сцена, изложенная естественным староаквариумным языком - какой-то
стебовый замок-кухня, танцы, выпивка, курево… И вдруг в музыке мистический прорыв:
вытянутые аккорды, ирландская флейта, свист ветра. И в тексте - очередной переход от
Сестры к Матери, замок оказывается настоящим, зовет северный ветер, рушатся стены,
ищущие друг друга соединяются. В конце же – трезвая отмена всего привидившегося. Или
случившегося?
Песня «That voice again» во всех отношениях оказывается центральной, ключевой. В
эмоциональном смысле и по логике развития сюжета – момент кризиса, шока от
столкновения с Неведомым, к которому двоих привела пройденная дорога. Все, что было
до этого, по пути сюда – было другим. Там были радостное возбуждение, нежность,
саморефлексия. Здесь же – Ужас и укрощающее его мужество, верность. Во
взаимоотношения героя и Той вторгается третья сила. Последнее препятствие и грозное
условие соединения ищущих, как никогда близкий ответ на вечный вопрос – «кто говорит
со мной»:
Я слышу этот голос снова.
Если не на чем будет стоять – я буду землей под твоими ногами.
Я покажу тебе мир – и это будет мир без пятен.
Но сейчас держи меня крепко, не позволяй мне уйти –
Только закрой глаза или отвернись: я слышу этот голос снова.
Музыка здесь в конечном счете справляется с той сверхзадачей, что возложена текстом.
Скачок из сказки – фэнтази в экспрессионистскую драму – наподобие тех, что бывают в
книгах Толкиена – потребовал экстраординарных средств музыкальной выразительности.
Они найдены. Нужный эффект достигается здесь сочетанием коротких повторяющихся
фраз БГ «Я слышу этот голос снова», столь же кратких пассажей плачущей гитары Дейва /
«видение сломанного крыла и ворона, плачущего от боли» - в тексте/ и фантастического по
экспрессии протяженного вокализа Билли Маккензи. Повествовательно-фоновая же
функция возложена на проходящую через всю композицию краткую нововолновую фигуру
компьютера. Она настолько несет в себе отпечаток стиля «Юритмикс», что здесь
воспринимается как привнесенный в живую ткань альбома штамп. Аранжировочное
решение в этой композиции перекликается с тем, что было в самом начале альбома и
ощущается самым слабым местом во всей музыке диска.
Но дальше идет выдающийся по своей мелодии «Король Артур», который напрочь
снимает мимолетную музыкальную неудачу. Эта песня здесь приближена к общему
звучанию альбома. Ритмически замысловатая «заточка меча» и дополнительный жесткий
флейтовый подголосок сообщают всему происходящему оттенок архаического танца –
ритуала и служат отличным переходом к последующей музыке.
«Real slow today» - одна из лучших песен по музыке. Замечательная шотландская
жанровая картина – волынки, охота – переходящая в по-генделевски звучащее ликование
труб. После всех перипетий голословное в начале альбома утверждение «Я в порядке»
приобретает здесь характер трезво осознанной истины: «Наверное, я могу сказать, что я в
порядке – просто в моем сердце горящая стрела». Подтверждающая это музыка очень
внушительна и демонстрирует полностью естественное сочетание электроники со стилем
БГ и смыслом песни, отличное многоголосие, энергию и изобретательность музыкантов и
аранжировщика. Собственно, в музыкальном отношении здесь все уже сказано, это финал
альбома, вернее, уже в этом месте можно было бы ставить точку. Но развитие концепции
еще не завершено, поэтому дальше – романс Вертинского.
Как Борис поет Вертинского - это отдельная тема для размышлений. О таком ренессансе
старой русской эстрады стоит написать подробно. Или просто позавидовать иноземным
слушателям, которые впервые услышат такое русское пение.
И в конце - еще один финал. Все точки расставлены, все линии завершены.
Ликование в музыке достигает апогея - и это очень хорошо. Такая рассредоточенность
победных, завершающих интонаций в двух песнях - может быть, недостаток общей формы
альбома, но выслушать такой конец - это очень вдохновляет.
Каким же будет продолжение завязавшейся истории? Как воспримет диск аудитория
здесь и там?
Впрочем, имеет ли теперь все это значение? Дело сделано.
В начале апреля перечитываю полугодовой давности записи по поводу
предварительного варианта - и удивляюсь своему легкомыслию. Как можно было тогда
закончить словами "дело сделано"? Совсем недавно Борис привёз кассету с записью в её
окончательном виде - тут-то я и испытал легкое потрясение. Вот теперь действительно всё
в порядке. Как может преобразиться музыка в результате окончательной "доводки"
материала, в процессе пересведения голосов и партий? Исчезли шероховатости, нет тех
фигур и пассажей, которые раздражали в предварительной записи. За счёт перестановки
песен цикл стал более цельным. В начале диска - новая "радостная" песня «Postcard».
Первая сторона заканчивается монументальным " Я слышу этот голос снова". Вторая
сторона также открывается новой песней " Молодые львы", звучащей по-русски и вместе
со следующими дальше "Полями моей любви" образующей еще более завершенное по
смыслу описанное выше "авторское отступление". Очень просто и убедительно решена
проблема финала: в конце - романс Вертинского.
Одним словом, я услышал здесь хорошо знакомую, но совершенно новую для себя
музыку.
"Ухожу в отставку, критик не имеет права так воспринимать произведение
искусства! Мне здесь нравится теперь каждая нота, каждый гармонический ход, каждое
слово. В отставку, в отставку!" Выслушав примерно такой монолог, БГ задумчиво
улыбается. Похоже, сам он доволен результатами работы. Но - говорит совсем о другом: О
будущих песнях - написанных и ненаписанных. Он знает, какими они должны быть. Дай
Бог ему успеха!