ГЕРМАНСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В СССР И СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЕ КОНСУЛЬСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1920 – 1930-е ГОДЫ.

БЕЛКОВЕЦ CЕРГЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ
ГЕРМАНСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В СССР И
СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЕ КОНСУЛЬСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1920 –
1930-е ГОДЫ.
Историко-правовое исследование
Новосибирск - 2007
Содержание
Предисловие
-4
Глава 1. Возобновление дипломатических отношений между Россией
и Германией после Первой мировой войны
- 15
1.1. Германия и Россия после ликвидации Брест-Литовских договоров -16
1.2. Новый русский референт Аго фон Мальцан и начало потепления отношений. Позиция Симонса и Секта
- 33
1.3. Соглашение 6 мая 1921 г. и создание «представительств»
в Москве и Берлине
- 42
1.4. Российский нэп как преддверие Рапалльского договора. Рапалльский договор16 апреля 1922 г.
- 46
1.5. Первый «чрезвычайный и полномочный посол» Германии в
Советской России
- 54
Глава 2. Консульские представительства Германии в СССР в условиях «рапалльского курса»
2.1. Открытие германского консульства в Новосибирске. Консул Георг Вильгельм Гросскопф
- 62
2.2. Организация консульской службы в Сибирском округе
- 80
2. 3. Возобновление германо-сибирских экономических связей
- 92
2.4. Дела бывших военнопленных
- 113
2.5. Начало ухудшения отношений. Споры в Германском МИДе о продолжении политики Рапалло
- 125
2.6. 1929 год – год «великого перелома»
- 148
2.7. Начало советско-германской «войны» в прессе
- 162
Глава 3. Германские представительства в СССР после прихода к власти
национал-социалистов
3.1. Изменение внешнеполитического курса Германии
в отношениях с СССР
- 170
3.2. Пропагандистская война между Германией и СССР
- 179
3.3. Посол Германии в СССР Рудольф Надольный об особенностях
работы дипломатического и консульских представительств в СССР - 190
3.4. Ограничение консульских полномочий по защите прав
германских граждан
- 199
3.5. Перевод Гросскопфа Генеральным консулом в Киев.
3
Новый сибирский консул Мейер-Гейденгаген.
- 213
3.6. Новый Германский посол в Москве фон Шуленбург
- 221
3.7.Новое в жизни и деятельности германских дипломатов в Советском Союзе
- 242
Глава 4. Германская дипломатия и «большой террор» в СССР.
Последние попытки предотвратить войну
4.1Изоляция представительств от внешнего мира. Начало шпионских скандалов вокруг консульства в Новосибирске
- 256
4.2. Аресты и высылки из СССР германских граждан
- 269
4.3. Версия НКВД о шпионско-диверсионной работе
Германского консульства в Новосибирске
- 281
4.4. «Шпионское дело» Гросскопфа
- 301
4.5. Кампания по закрытию иностранных консульств в СССР
- 306
4.6. Последние инициативы Шуленбурга по предотвращению
войны
- 330
Заключение
- 350
Список использованных источноков и литературы
- 354
Список сокращений
Приложения
- 371
- 373
4
Предисловие.
В последнее десятилетие ХХ в. произошло полномасштабное восстановление дипломатических отношений России и Германии. В целом ряде российских городов открылись консульские представительства ФРГ. Генеральное консульство Германии стало действовать, в том числе, и в столичном сибирском
центре, городе Новосибирске. Вскоре, к великому удивлению большинства его
жителей, выяснилось, что город уже не впервые становится местом резиденции
германского консульства, и что у Сибири имеются давние консульские отношения с зарубежными странами.
Сибирь как неисчерпаемый источник сырьевых ресурсов и как обширный
рынок сбыта промышленной продукции заинтересовала иностранных предпринимателей уже в Х1Х в., когда на ее территории стали возникать одно за другим
консульские представительства. Их целью было установление и поддержание
экономических и культурных связей с зауральской частью Российской империи,
продвижение в ней национальных интересов своих стран и защита своих подданных, осуществлявших в далекой российской окраине свою предпринимательскую, торговую и учебную деятельность1.
В 1913 г. за Уралом располагалось 12 консульств европейских государств,
в том числе 3 консульства Великобритании: во Владивостоке, Красноярске и Омске; два Швеции: во Владивостоке и Омске; два – Нидерландов: во Владивостоке
и Томске; по одному у Италии – во Владивостоке – и Дании – в Омске. Три консульства принадлежали Германии: консульство во Владивостоке (во главе с
Г.Стоббе), вице-консульства в Омске (во главе с О.Нольте) и Томске (во главе с
Р.Стангом)2.
Консульская сеть довоенной России вообще была чрезвычайно густой. Только германских консульских представительств действовало 47, большинство из которых (24) располагались на территориях, «отпавших от России
по Брест-Литовскому мирному договору от 3 марта 1918 г.». Одновременно на территории Германской империи
функционировали 25 консульств и 11 дипломатических представительств Российской империи в германских государствах. - Список российских консульств в Германской империи и Список германских консульских представительств в России. - Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). – Ф.082 Референтура по Германии. – Оп. 7. – Д. 18. – Папка 39. – Л. 9-14.
2
Сибирский торгово-промышленный ежегодник. – СПб., 1913. – Отд. 1. – С. 114.
1
5
Первая мировая война и последовавшие за ней революционные события в
России прервали не только консульскую деятельность, но и все разнообразные
связи Сибири с заграницей, как экономического и политического, так и культурного характера. После заключения Рапалльского договора Германия и Россия,
установив дипломатические отношения, возобновили прежние довоенные традиции и вновь открыли на территории друг друга свои консульские представительства. С 1923 по 1937 гг. в пределах СССР действовало 7 германских консульств: Генеральные консульства в Ленинграде, Харькове и Тифлисе, консульства в Одессе, Киеве, Новосибирске и Владивостоке. В Германии было открыто
три советских консульства: в Гамбурге, Кёнигсберге и Штеттине. С их помощью
восстанавливались прежние торгово-экономические связи и регулировалось правовое положение многочисленных подданных, в силу разных причин оказавшихся отторгнутыми от своей родины.
Описание многообразной деятельности германских консульских представительств на территории СССР в весьма сложный период истории России и Германии, каковым являются 1920-1930-е гг., и тем самым открытие совершенно неизвестной страницы советско-германских отношений - такова цель настоящего исследования. В центре его находится Германское консульство в Сибири, история
его открытия, деятельности и ликвидации, которые рассматриваются на общем
фоне развития консульских и, в целом, дипломатических отношений СССР и
Германии в указанные годы. Другой стороной фона исследования являются общая картина политического и экономического развития СССР и Сибири как его
части, которое, естественно, накладывало отпечаток не только на состояние консульской деятельности, но и на судьбы людей, находившихся в её орбите.
Деятельность консульских, да и в известной степени, дипломатических
представительств, не разрабатывалась до сих пор не только в отечественной, но
и в немецкой историографии. При всём внимании, которое оказывалось советско-германским отношениям в период между двумя мировыми войнами, она за-
6
трагивала дипломатию обеих стран лишь эпизодически и только на уровне посольских связей, в рамках общей характеристики внешней политики упомянутых
государств. О наличии консульств как особых представительных учреждений на
территории друг друга в лучшем случае только упоминалось3. Между тем, знание этой особой стороны межгосударственных отношений чрезвычайно важно.
Ведь сотрудники консульских учреждений всегда находятся в гуще событий,
происходящих в стране пребывания. В течение длительного времени они могут
наблюдать за её внутриполитическими процессами, знакомиться с экономической, социальной и повседневной жизнью её населения. Их знания, наблюдения
и непосредственные впечатления играют немаловажную роль в выработке и изменении внешнеполитического правительственного курса. Подобный взгляд на
политику глазами немецкого консульского представительства в Новосибирске
впервые освещается в нашей работе. В столь нетрадиционном подходе к проблеме «изнутри» заключается её специфика.
Отдельные аспекты настоящей монографии уже освещались авторами в
своих предыдущих работах. Впервые к истории германского консульства в Сибири Л.П.Белковец обратилась в своей монографии о «большом терроре» в Сибири4, в написанной на материалах архива Управления ФСБ в Новосибирске
главе “Германское консульство в Новосибирске в сетях ОГПУ – НКВД”. В ней
рассматривались обвинения консульства в шпионской и прочей подрывной и
нацистской деятельности в Сибири, сфабрикованные местным управлением
НКВД в 1937 г. В монографии впервые была охарактеризована деятельность консула Гросскопфа, опекавшего сибирских немцев и пытавшегося предотвратить
катастрофу хозяйства немецких колоний, разразившуюся в ходе коллективизации. Авторы написали также ряд статей, посвященных истории консульства5.
Исключение составляет разве что работа Кристофа Мика, в которой имеется небольшой раздел об источниках
информации для МИД Германии, поступавшей из СССР.- Mick, Christoph. Sowjetische Propaganda, Fünfjahrplan
und deutsche Rußlandpolitik 1928-1932. Wiesbaden: Steiner, 1995. - 490 S.
3
Белковец Л.П. “Большой террор” и судьбы немецкой деревни в Сибири (конец 1920-х – 1930 – е годы). - М.:
Литературное агентство “Варяг”, 1995. - 317 с.
5
Консульские отношения Германии и Сибири в 1920-1930-е гг. // Немецкий этнос в Сибири. Альманах гуманитарных исследований. Вып. 1. Новосибирск: Изд-во НГУ, 1999. - С. 68-79; Немецкое консульство в Сибири в
1920-1930-е гг. // Немцы России в контексте отечественной истории. - М., 1999. - С. 299-320; 1924 год в Сибири
4
7
С.В.Белковец защитил кандидатскую диссертацию по истории консульских отношений Германии и Сибири6. В 2004 г. сокращенный вариант истории германского консульства в Сибири увидел свет в Германии7.
Изучение истории германского консульства в Сибири, работа в научных и
архивных центрах не только России, но и Германии, ставшая возможной благодаря трём научным командировкам Л.П.Белковец, послужили поводом к дальнейшему расширению проблематики исследования. Оно вышло поначалу на историю развития консульских и дипломатических отношений СССР с Германией,
а затем, когда выяснилось, что советско-германские договоры являются источниками советского консульского и дипломатического права, и на историю этих
правовых отраслей.
Итак, предметом нашего исследования является история консульских и дипломатических российско-германских отношений, рассматриваемая на примере
Германского посольства в Москве и Консульского представительства Германии
в Новониколаевске – Новосибирске8. Деятельность последнего отражала всю
сложность выполнения предоставленных консулам функций в условиях перехода двух стран от дружбы к конфронтации и вражде. Поскольку одной из главных функций являлась защита граждан Германии от произвола местных властей,
возникла необходимость исследовать советское законодательство о правовом
положении иностранцев в СССР и практику его исполнения в условиях диктаторского режима Сталина и противостояния его с режимом национал-социалистов в Германии.
в докладах германского консула Георга Вильгельма Гросскопфа // Немецкий этнос в Сибири. Альманах гуманитарных исследований. Вып. 3. - Новосибирск, 2002. - С.130-145; Белковец С.В. Германский консул в Сибири
Георг Вильгельм Гросскопф. 1920-1930-е гг. // Немецкий этнос в Сибири. Альманах гуманитарных исследований.
Вып. 3. - Новосибирск, 2002. - С.119-130.
6
Белковец С.В. Консульские отношения Сибири и Германии в 1920-30-е гг. Автореф. дис. на соиск. уч. степ.
к.и.н. - Новосибирск, 2002.
7
Belkowez Larissa, Belkowez Sergej. Gescheiterte Hoffnungen. Das deutsche Konsulat in Sibirien 1923-1938. Hrsg.
Bernd Bonwetsch. Klartext Verlag, Essen 2004. – 134 с.
8
Город Ново-Николаевск был переименован в Новосибирск в 1926 г.
8
В качестве объекта исследования выступают разные категории населения
(бывшие военнопленные, немецкие колонисты, представители немецкой индустриальной колонии, частично, советские граждане, служащие, в том числе сотрудники консульства), находившиеся в правовом поле германских представительств.
В монографии вместе с тем предпринята попытка решить и некоторые, более
крупные задачи, связанные с развитием консульских и дипломатических, в целом, отношений СССР и Германии в указанные годы. История консульства в Сибири раскрывается на общем фоне этих отношений, отягощенных различием общественных и идеологических систем в государствах-партнерах, противоборством двух диктаторских режимов, последствиями форсированного социалистического строительства и массовых репрессий в СССР. Авторы попытались выявить правовую основу консульских отношений Германии и СССР и её соответствие нормам международного права; определить связь и зависимость деятельности консульства и опекаемой им клиентуры от изменений внутренней и внешней политики, как собственного государства – Германии, так и страны пребывания – СССР. Побочным продуктом стало исследование биографий послов, сибирских консулов Германии, других сотрудников дипломатического и консульского персонала. Используя документальный материал, извлечённый из архивов,
и воспоминания германских дипломатов, авторы впервые в русской литературе
попробовали воспроизвести историю их повседневности в Советской России.
Исследованием охвачено всё время деятельности консульства в Сибири, открывшегося в 1923 г. и ликвидированного весной 1938 г. Территорию, на которой эта деятельность осуществлялась, составлял консульский служебный округ,
поначалу включавший в себя практически всю зауральскую часть СССР, до Забайкалья и Приморья, а с 1936 г. ограниченный Западно-Сибирским краем. Из
него были исключены образованные в 1934 г. Красноярский край и Омская область.
9
Обращение к истории формирования нормативной базы консульского права
заставило, однако, вернуться к началу советско-германских дипломатических отношений, а желание обобщить
материалы об антивоенных инициативах графа
фон Шуленбурга, продлить исследование до 1941 года.
Источниковую базу исследования составили материалы, представленные,
прежде всего, нормативными документами, как опубликованными, так и извлеченными из архивов. Это акты публично-правового характера, изданные советским правительством для регламентации международных отношений и урегулирования разнообразных связей РСФСР и СССР с Германией и другими странами.
Сюда относятся декреты ВЦИК и СНК РСФСР, законы, принятые верховной властью СССР, международные договоры и конвенции, соглашения, решения и т.п.
Значительная часть их опубликована в изданиях разного рода9.
Особое место принадлежит многотомному собранию “Документов внешней
политики СССР”, в котором увидели свет советско-германские договоры, нотная
переписка, записи переговоров дипломатов и т.п. материалы, извлечённые из Архива МИД СССР10. Подборка их, однако, весьма тенденциозна, и многое из того,
что должно было появиться в издании под таким названием, не увидело свет. В
частности, не был издан в нём и “Консульский договор между Германским рейхом и Союзом Советских Социалистических республик”, подписанный 12 октября 1925 г. По известным причинам очень слабо освещены в этих документах
советско-германские отношения 1930-х гг.
Собрание законов и распоряжений рабоче-крестьянского правительства Союза Советских Социалистических
Республик, издаваемое Управлением Делами Совета Народных Комиссаров СССР (далее СЗ СССР); Собрание
узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства РСФСР (далее СУ РСФСР); Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных РСФСР с иностранными государствами. Вып 1. - Издание 2 –е. - Петербург: Гос. изд-во, 1922.- 252 с.; Декреты советской власти. Т. 1-8. - М., 1957-1976; 10 лет
советской дипломатии. Акты и документы. - М.: Литиздат НКИД, 1927. – 123 с.; Дух Рапалло. Советско-германские отношения 1925-1933. (МИД РФ, Российская АН, Институт всеобщей истории (М). - Екатеринбург, 1997. 386 с.; Дьяков Ю.Л., Бушуева Т.С. Фашистский меч ковался в СССР. Красная Армия и Рейхсвер. Тайное сотрудничество 1922-1933 гг. Неизвестные документы. - М.: Советская Россия, 1992; СССР - Германия. 1939-1941. НьюЙорк, 1989. Т.1.
10
Документы внешней политики СССР (далее ДВП СССР). - Т. 1-17. - М., 1957-1967; Документы внешней политики. 1940 – 22 июня 1941. - Т. 23. - Кн. 2 (часть 2). 2 марта 1941 г. - 22 июня 1941 г. М.: Международные
отношения, 1998.
9
10
Что касается советско-германских отношений, то пробелы этого издания в
значительной степени были компенсированы публикацией специальных сборников документов, извлечённых из советских и германских архивов (в ГДР)11.
Из немецкоязычных изданий документов использовалось, прежде всего, хорошо известное в нашей стране собрание материалов Германского внешнеполитического ведомства - Аусамта «Акты германской внешней политики» (“Akten zur
deutschen Auswärtigen Politik” – ADAP). 1918-1945. К сожалению, и это издание
страдает неполнотой. Оно было подготовлено английскими, французскими и американскими исследователями по материалам министерства иностранных дел Германии, захваченных союзными войсками12. Советско-германские отношения отражены в нём, главным образом, в переписке Германского МИДа со своим посольством в Москве, в которой консульские дела затрагивались очень редко. К
исследованию были привлечены также и другие публикации документальных материалов13.
Ценнейший материал содержится в воспоминаниях германских дипломатов14 и специалистов,15 трудившихся в СССР в указанные годы. Повседневная
Советско-германские отношения. От переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапалльского договора. Сб.
док. - Т. 1. 1917-1918 гг. – М.: Политиздат, 1968; Советско-германские отношения. От переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапалльского договора. Сб. док.- Т. 2. 1919-1922 гг. – М.: Политиздат, 1968. (Далее СГО. –
Т. 1; Т.2); Советско-германские отношения. 1922-1925. Документы и материалы. Ч. 1. 1922-1924 гг. – М., 1977;
Ч. 2. 1925 г. - М., 1977.
12
На роковом пороге (из архивных материалов 1939 года) / Публикация Л.А.Безыменского // ВИ. - 1989. - № 11.
С.88.
13
Deutsch-russisches Vertragswerk vom 12. Oktober 1925. Für den praktischen Gebrauch dem an deutsch-russischen
Handel beteiligen Kreise herausgegeben von R. Glanz. - Berlin, 1926; Deutsch-sowjetische Beziehungen 1922-1925.
Vom Rapallovertrag bis zu den Verträgen vom 12. Oktober 1925. Dokumentensammlung. Staatsverlag der Deutschen
Demokratischen Republik. Bd. 1-2, Berlin, 1978; Geyer, Dietrich (Hrsg.) Osteuropa-Handbuch. Sowjetunion: Aussenpolitik. 1917-1955. Köln-Wien, 1972; Staatliches Jahrbuch für das Deutsche Reich. Berlin, 1927, N 10; Lager, Front
oder Heimat. Deutsche Kriegsgefangene in Sowjetrussland 1917 bis 1920. 2 Bände. - München, New Providence, London, Paris, 1994.
14
Wir und der Kreml. Deutsch-sowjetische Beziehungen 1918-1941. Erinnerungen eines deutschen Diplomaten von
Gustav Hilger (далее Hilger). Alfred Metzner Verlag Frankfurt / Мain. Berlin, 1956; Hans von Herwarth. Zwischen
Hitler und Stalin. Erlebte Zeitgeschichte 1931 bis 1945 (далее Herwart). - Frankfurt a. M. –Berlin - Wien, 1982; General
Ernst Köstring. Der militärische Mittler zwischen dem Deutschen Reich und der Sowjetunion 1921- 1941, bearb. von
Germann Teske. - Frankfurt/M., 1965; Ruland B. Deutsche Botschaft Moskau. 50 Jahre Schicksal zwischen Ost und
West. - Bayret, 1964; Henke Andor. Erinnerungen als deutscher Konsul in Kiew. - München, 1979; Wagner Armin. Das
Bild Sowjetrussland in den Memoiren deutscher Diplomaten der Weimarer Republik. - Münster; Hamburg: Lit, 1995;
Harry Graf Kessler, Tagebücher 1918-1937. Hrsg. Wolfgang Pfeiffer-Belli. - Frankfurt am Main, 1961. Asmis Rudolf
Dr. Als Wirtschaftspionier in Russisch-Asien. Tagebuchblätter. - Berlin, 1926; Brandström Elsa. Unter Kriegsgefangenen in Rußland und Sibirien. - Berlin, 1922. - 103 S. и др.
15
Heeke M. “Mit Ilsebill freiwillig nach Sibirien”. Reisen nach Sibirien und Fernost während der Zwischenkriegszeit
(далее Heeke). In: Deutsche auf dem Ural und in Sibirien (XYI. - XX. Jh.) Forschungsbeiträge der wissenschaftlichen
11
11
жизнь германской дипломатии в СССР нашла яркое отражение в воспоминаниях
советников посольства Густава Гильгера и Ганса фон Герварта (рассказ о них в
последней главе монографии). Для исследования правового положения немцев в
СССР важное значение имеют мемуары германского посла Герберта фон
Дирксена. Он имел непосредственное отношение к деятельности советско-германской Согласительной комиссии в начале 1930-х гг., пытавшейся урегулировать спорные вопросы ликвидации имущества германскими гражданами и выезда
их из СССР, то есть вопросы, которыми непосредственно на местах занимались
консулы16.
Второй крупный массив документов, использованных в монографии, это
подзаконные акты (приказы, циркуляры, инструкции, постановления, распоряжения, указания), издававшиеся наркоматами (НКИД, НКВД, НКФ, НКТ и др.), с
целью разъяснения того или иного закона или договора, определявшие правила и
порядок деятельности местных органов власти и их сношений с дипломатическими и консульскими представительствами. Некоторая часть этих материалов за
1920-е гг. опубликована17. За 1930-е гг. этот комплекс документов сосредоточен в
архивах Москвы: Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Архиве Внешней Политики Российской Федерации (АВП РФ) и сибирских городов:
Новосибирском (ГАНО) и Томском (ГАТО) государственных архивах. В ГАРФ
особый интерес представляли приказы, циркуляры и инструкции ОГПУ-НКВД,
касающиеся правового положения в СССР иностранцев, в том числе германских
Konferenz “Deutschland – Russland: historische Erfahrungen interregionaler Zusammenarbeit im ХYI - XX. Jahrhundert”. - Ekaterinburg, 2001. - S.346-375; Anger H. Die Deutschen in Sibirien. Reise durch die deutschen Dörfer Westsibiriens. Hrsg. von der Deutschen Gesellschaft zum Studium Osteuropas. Berlin/Königsberg: Osteuropa-Verlag, 1930;
Stach Jacob. Meine Feuertaufe. Erlebnissen eines ewangelischen Diasporapfarrers in Sibirien. - St. Gallen, 1924. - 264
S.
16
Dirksen von G. Moskau, Tokio, London. Erinnerungen und Вetrachtungen zu 20. Jahren deutscher Aussenpolitik.
1919-1939. - Stuttgart, 1949.
17
Законодательство и международные договоры Союза ССР и союзных республик о правовом положении иностранных физических и юридических лиц. Сост. Егорьев В.В., Лашкевич Г.Н., Плоткин М.А., Розенблюм Б.Д. –
М.: Юриздат НКЮ РСФСР, 1926. – 561 с.; Права и обязанности иностранцев, оптантов и беженцев по международным договорам, соглашениям и по постановлениям Советской власти (с октября 1917 г. по октябрь 1921 г.)
Пг., 1921. – 80 с.; Правовое положение граждан и юридических лиц СССР за границей. Сост. Егорьев В.В., Лашкевич Г.Н., Плоткин М.А., Розенблюм Б.Д. – М.: Юриздат НКЮ РСФСР, 1926. - 407 с. и др.
12
граждан, определявшие визовый режим, порядок въезда и выезда из СССР, выплаты валюты, арестов и высылок и т.п. В АВП РФ (Референтура по Германии)
содержатся характеристики консульской сети, обстоятельств открытия и ликвидации консульских представительств, нотная переписка НКИД и Германского посольства в Москве, в том числе инспирированная германскими консулами. Здесь
же находятся и материалы, характеризующие вопросы гражданства, пребывания
германских граждан в СССР.
В ГАНО, в фонде Краевого Исполнительного Комитета, Иностранный отдел
(ИНО) которого курировал деятельность заграничных консульских представительств на территории Сибири, сосредоточивается вся директивная документация, регулировавшая присутствие на советской земле иностранцев: принятие советского гражданства и выход из него, получения видов на жительство, виз и разрешений и т.п. Этой деятельностью занимались в 1920-1930-е гг. административные отделы (АО) советских органов власти: Краевого Исполнительного Комитета
(КИКа), окружных (ОкрИКов) и районных исполнительных комитетов (РИКов).
Из архивов, главным образом, была извлечена и вся делопроизводственная
документация, характеризующая повседневную жизнь иностранных представительств и германских граждан на сибирской земле. Это переписка, заявления, прошения, отчеты, доклады, информационные сводки, жалобы и тому подобные материалы. Большая часть документов, раскрывающих историю иностранной индустриальной колонии в Сибири, сохранилась в ГАНО в фонде Западно-Сибирского
краевого Совета Профессиональных Союзов (ЗСКСПС).
История преследований германских граждан в период массовых репрессий в
СССР в 1930-е гг., в том числе сотрудников Германского консульства, восстанавливалась, главным образом, по материалам Архива Управления ФСБ в Новосибирске, где хранятся дела на репрессированных немцев.
Основную источниковую базу монографии составили материалы германских
архивов, Бундесархива (Bundesarchiv, Berlin) и, в особенности, Политического Ар-
13
хива Министерства Иностранных Дел Германии (Politisches Archiv des Auswärtigen Amts – PA AA, Bonn, Berlin). Это сообщения консулов в Германское посольство в Москве и в МИД в Берлине, доклады, донесения, телеграммы
послов и
других сотрудников посольства в Москве в МИД, меморандумы, переписка дипломатов с сотрудниками Наркомата по Иностранным Делам (НКИД). Они хранятся в разных отделах архива внешнеполитического ведомства, прежде всего, отделов «Политика», «Россия», «Германское посольство в Москве». Здесь же хранятся персоналии, личные дела консулов и лиц из вспомогательного персонала
консульства (Гросскопфа, Мейер-Гейденгагена, Гюбнера, Кёстинга, Кремера), в
которых сосредоточены не только документы личного характера, повествующие
о служебной карьере, но и материалы, характеризующие обстоятельства исполнения ими своих служебных обязанностей.
В такой постановке проблемы данная монография представляет собой первое
в масштабах не только России, но и в немецкой историографии, исследование
консульской, да и в целом дипломатической, деятельности Германии на российской территории. Оно, будем надеяться, внесет определенный вклад в разработку
не только региональной истории Сибири, но и в историю внешнеполитических
связей российского государства на весьма важном и значимом отрезке времени,
каковым представляются 1920-1930-е гг. Таким образом, устраняется одно из белых пятен в отечественной истории и в истории германо-советских отношений.
Практически все источники, на которых исследование основано, будучи извлечены из ранее секретных или недоступных исследователям архивных фондов, вводятся в научный оборот впервые, и в этом смысле монография приобретает не
только значение историографического факта, но и факта источниковедческого.
Думается, что поэтому читатели простят автору его увлечение цитатами из документов, большинство которых недоступно широкому кругу исследователей. Образцом в этом смысле послужили для автора труды немецких специалистов.
14
Автор выражает благодарность директору Германского исторического института в Москве проф. Бернду Бонвечу, коллегам по Западносибирскому центру
германских исследований, в особенности Л.Н.Корневой, за ценные советы, полученные при работе над монографией. Особая благодарность сотрудникам российских и германских архивов и библиотек (Берлина, Марбурга, Бохума).
15
Глава 1. ВОЗОБНОВЛЕНИЕ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ И КОНСУЛЬСКИХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ РОССИЕЙ И ГЕРМАНИЕЙ ПОСЛЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Советская власть, установившаяся в России в ноябре 1917 г., провозгласила
себя правопреемницей бывшей Российской империи, а РСФСР – таким же правовым субъектом в международно-правовом смысле, каковым была Российская
империя. Один из первых советских профессоров международного права, обосновывая это правопреемство, писал, что смена правительств – это частное, «домашнее дело» в государстве: «Россия стала другой, сократились её границы; существенно изменился внутренний, политический и социальный её порядок: вместо империи – республика, вместо государства централизованного – федеративное, вместо «правительства царя, помещиков и банкиров» - «рабоче-крестьянское правительство» - власть Советов. Но государство Российское, как субъект
международных прав и обязанностей, неизменно»18. Однако до признания этого
факта международным сообществом было ещё далеко.
Правительства ведущих западных стран, в частности, с самого начала заявили о невозможности признания подобного правительства и установления с
ним дипломатических отношений. Более того, они предприняли все возможные
меры (разрыв дипломатических отношений, интервенция, блокада, бойкот) для
того, чтобы заменить это правительство другим, более соответствующим их требованиям и вкусам. На эту роль подходили Врангель, Колчак, Юденич и др. Главное, что должно было сделать такое правительство, - это признание всех старых
долгов и обязательств Российской империи, а также возмещение ущерба, понесенного иностранными гражданами в России в ходе проведённой «социализации». Ещё в начале 1922 г. союзные державы заявляли, что они могли бы согласиться на это признание лишь в этом случае, а на конференции в Генуе выставили
России огромный счет, который она должна была оплатить.
18
Коровин Е.А. Современное международное публичное право. – М.-Л.: Госиздат, 1926. – С.9.
16
Брешь в этой стене непризнания пробила Германия, заключив с Россией 16
апреля 1922 г. Рапалльский договор. Однако почти 5-летний путь к нему был сложен, отягощен взаимным непониманием и недоверием, разного рода эксцессами
и отступлениями, исследовать которые предстоит в настоящей главе нашего
труда.
1.1. Германия и Россия после ликвидации Брест-Литовских договоров
Первая попытка возобновления дипломатических и консульских отношений между бывшими противниками в Первой мировой войне относится к весне
1918 г., когда после подписания в Брест-Литовске 3 марта мирного договора
между РСФСР, с одной стороны, и Германией, Австрией, Болгарией и Турцией,
с другой, Наркомат иностранных дел под руководством Г.В. Чичерина принял
германо-австрийскую миссию по делам о военнопленных во главе с графом Мирбахом. Это стало крупной политической акцией нового российского внешнеполитического ведомства. В Берлине во главе с А.А. Иоффе открылось Полномочное Представительство РСФСР и Российское Генеральное консульство19.
Россия обязывалась выплатить Германии контрибуцию в 6 миллиардов марок, в которую входили суммы русского государственного долга, затрат на пленных, ущерб, причинённый гражданским лицам и отчуждённым предприятиям20.
Особую статью составляли убытки, причинённые действиями органов власти
или населения дипломатическим и консульским чинам, зданиям посольства и
консульств и их инвентарю21.
Революционные события в Германии в ноябре 1918 г. и капитуляция Германского рейха позволили правительству РСФСР аннулировать «насильнический»22 Брест-Литовский договор. Сделано это было уже после того, как Договор
См.: Мирный договор, заключённый в Брест-Литовске между Россией, с одной стороны, и Германией, АвстроВенгрией, Болгарией и Турцией, с другой // СГО. – Т.1.
20
Письмо посланника Саксонии в Берлине министру иностранных дел Саксонии. Берлин, 29 августа 1918 г. Приложение // СГО. – Т.1. – С. 640.
21
Мирный договор, заключенный в Брест-Литовске… // СГО. – Т.1. – С. 414.
22
Постановление ВЦИК об аннулировании Брест-Литовского договора. 13 ноября 1918 г. – СГО. – Т. 1. – С. 679681. Договор не зря называли «грабительским» и называют «циничным». Россия по нему несла огромные территориальные и экономические потери. При германском представительстве в Москве немцы предполагали создать
19
17
о перемирии между Германией и странами Антанты, заключённый в Компьене
11 ноября 1918 г., предусмотрел ее отказ от Брест-Литовских мирных договоров
и от дополнительных к ним соглашений. Он обязал Германию передать русское
золото, уже выплаченное Советской Россией (это два взноса в размере около ½
миллиарда марок, частично золотом, частично рублями)23 союзным державам на
хранение. Германское правительство считало, однако, что Брест-Литовский договор потерял международно-правовое значение в отношениях с Россией только
после заявлений о денонсации, сделанных советским правительством 13 ноября
1918 г.24.
Инициатором разрыва дипломатических отношений также было правительство Германии. За три дня до начала германской революции, 5 ноября, воспользовавшись фактом обнаружения в багаже курьера, ехавшего к Иоффе25 в
Берлин, «немецких революционных листков»26, оно объявило о нарушении ст. 2
договора о запрещении агитации, высказало также недовольство тем, что не
найдены и не подвергнуты суду убийцы посла Мирбаха. В результате германское
представительство и все комиссии, как по эвакуации граждан и военнопленных,
так и по выполнению других условий Брестского мира, были отозваны, советские дипломаты высланы из Берлина, германские из Москвы27.
специальный «хозяйственный штаб» для координации экономической деятельности своих фирм в России. – См.
о том: История Германии. От создания Германской империи до начала ХХ1 века. – Т.2. – Кемерово, 2005. – С.
108-109.
23
Всего Россия успела выплатить немцам 93 т золота на сумму 124 835 549 золотых рублей. – История Германии.
– Т.2. С. 109..
24
Записка заведующего юридическим отделом министерства иностранных дел Германии по русскому вопросу.
23 января 1920 г. // СГО. – Т.2. – С. 150.
25
О революционной деятельности Иоффе см.: Шишкин В.А. Становление внешней политики послереволюционной России и капиталистический мир (1917-1930 годы). - М., 2002. Гильгер, хорошо знавший Иоффе, писал, что
он происходил из зажиточной еврейской семьи в Крыму, всё состояние которой подарил большевистской партии.
Он был очень образован и обладал такими формами общения, которые сильно отличали его от товарищей по
партии. Как личному другу и политическому соратнику Троцкого, Иоффе было уготовано стать жертвой «большой чистки», если бы он уже в 1927 г. из-за болезни и разочарований сам не лишил себя жизни. - Hilger. - S. 27.
26
Это был ящик, «странным образом развалившийся на вокзале в Берлине», где и оказались эти листки, «которых
мы туда не клали». Так объяснялось случившееся в отчете Наркома иностранных дел РСФСР УП съезду Советов
в декабре 1919 г. И позднее советское правительство категорически настаивало на том, что пропагандистский
материал на немецком языке был подложен немецкими органами с провокационной целью // СГО. – Т.2. – С. 141.
Гильгер писал, что это был лишь удобный повод прервать отношения, в результате которых советское представительство получало посредством курьерской почты значительные средства для ведения коммунистической пропаганды. - Hilger. - S. 27.
27
Обмен состоялся 25 ноября на демаркационной линии близ Борисова, у станции Витгенштейновской, где поезд
с российским представительством вынужден был в течение нескольких часов дожидаться прибытия германского
18
В дальнейшем главным двигателем процесса установления дипломатических отношений выступал нерешенный в 1918 г. вопрос о военнопленных, десятки тысяч которых томились на территориях бывших соперников в ожидании
возвращения на родину. Важную роль играли и интересы крупного капитала Германии, стремившегося возобновить прежние экономические связи с Россией,
приносившие ему огромные доходы.
Статс-секретарь МИД граф Брокдорф-Ранцау28 считал в это время отношения Германии с Россией равными «состоянию фактической войны»29. Ранцау категорически отвергал и возможность участия Германии в интервенции против
большевистской России и считал возможным борьбу с ней лишь по ту сторону
немецкой восточной границы в виде оборонительных мероприятий. Он отводил
Германии функцию своеобразного бастиона в противоборстве союзников с коммунизмом30.
В это время в министерстве иностранных дел Германии превалировали
представления о России, как о стране, которая приближается к своему краху,
ввиду неспособности большевиков остановить её экономическое разложение и
выстоять в борьбе с интервентами и белыми армиями. Считалось, что Советская
Россия ничего, ни с экономической, ни с военной точки зрения не могла предложить Германии. Контакты с ней, как экономические, так и политические,
могли привести лишь к распространению большевистской пропаганды и стать
препятствием в мирных переговорах с союзниками31, а также и возможным бременем в отношениях с «будущей» Россией. Тогда почти никто не сомневался в
представительства. Их поезд был задержан советской стороной, которая «провела жёсткий контроль за вывозимым имуществом и за тем, чтобы под видом якобы подсобного персонала вместе с консульством не уехали
контрреволюционные советские граждане». - Из отчёта Народного комиссара иностранных дел РСФСР УП
съезду Советов… 5-9 декабря 1919 г. // СГО. – Т.2. – С. 141. Встреча и обмен описаны Гильгером. - S. 30-31.
28
Брокдорф-Ранцау был посланником в Копенгагене, когда в декабре 1918 г. Национальное Собрание предложило ему занять пост статс-секретаря МИД, что было равноценно посту министра иностранных дел. - Krüger
Peter. Struktur, Organisation und aussenpolitische Wirkungsmöglichkeiten der leitenden Beamten des Auswärtigen
Dienstes 1921-1933. – In: Das diplomatische Korps 1871-1945. Hrsg. von Klaus Schwabe. – Verlag Boppard am Rhein,
1985. - S. 101-169. Здесь С. 105.
29
Из отчёта Народного комиссара иностранных дел РСФСР УП съезду Советов за период с ноября 1918 г. по
декабрь 1919 г. 5-9 декабря 1919 г. // СГО. – Т.2. – С. 146.
30
Там же. - С. 147.
31
Подобные настроения в Германском МИДе формировались в значительной степени из-за «подрывных действий» таких «коммунистических революционеров», как Карл Радек. В декабре 1918 г., прибыв в Германию для
19
скором падении большевиков, хотя представления о том, каким будет это «будущее» были слишком туманными. Самым вероятным казалось установление диктатуры Колчака или Деникина32.
Германию в это время останавливала не только идущая в России гражданская война, но и собственная внешнеполитическая беспомощность, неустойчивость внутриполитической ситуации, боязнь вторжения западных держав на территорию рейха. Но уже в это время, в начале 1919 г., Брокдорф-Ранцау, от которого в значительной степени зависела теперь выработка стратегии в отношениях
с Россией, недвусмысленно высказывался за необходимость её экономического
оздоровления, в котором интересы Германии совпадали с интересами западных
стран. Благодаря этому, полагал он, «террористический коммунизм», разрушающий ныне русское народное хозяйство, снова приобретёт такую экономическую
форму, которая вызовет и «внутриполитический переворот». К капиталам, которые могли затратить на это благое дело Англия, США и Франция, Германия
могла присоединить свой «человеческий материал, при помощи которого русские промышленность и сельское хозяйство снова достигли бы своего расцвета».
Выступая за совместную в отношении России политику Германии и союзников,
Ранцау, тем не менее, считал в это время необходимым «прекратить всеобщие
переговоры о перемирии и мире во имя защиты Европы от большевистской
угрозы, побуждая тем самым союзников к более решительным интервенционистским действиям в отношении России». Отказ от таких действий, полагал он, «заметно укреплял власть и престиж большевиков»33.
Однако союзники, вопреки ожиданиям германских дипломатов, на переговорах в Париже не поддержали идею военного вмешательства в российские дела,
оставив поле сражения с большевиками белым российским армиям. Более того,
участия в организационном съезде КПГ, он обнародовал цель своего визита - «развязать гражданскую войну в
Германии и вместе с немецкими рабочими и крестьянами добить союзников на берегах Рейна». – Цит. по: Wengst
Udo. Graf Brockdorf-Rantzau und die aussenpolitischen Anfänge der Weimarer Republik.- Peter Lang, Frankfurt/M,
Herbert Lang, Bern, 1973. - S. 38.
32
Peter Borowsky. Sowjetrussland in der Sicht des deutschen Auswärtigen Amts und der Reichswehrfürung 1918 -1923.
– In: Gottfried Niedhart (Hrsg.). Der Westen und die Sowjetunion. Einstellungen und Politik gegenüber UdSSR in Europa
und in den USA seit 1917. – Pagerborn: Schoeningh, 1983. – S. 30.
33
Цит. по: Wengst Udo. Graf Brockdorf-Rantzau und die aussenpolitischen Anfänge der Weimarer Republik. - S. 37.
20
Вильсон и Ллойд-Джордж с самого начала Парижской мирной конференции выдвинули инициативу мирного урегулирования русского вопроса, для чего предложили организовать на Принцевых островах под руководством союзников конференцию с участием всех втянутых в гражданскую войну в России группировок. 4 февраля своё согласие на такое участие выразило советское правительство.
Сообщив о нём в Берлин, германский посол в Берне Адольф Миллер предупредил МИД о явном желании союзников и, прежде всего, американцев, договориться с большевиками. Это известие заставило Ранцау действовать. Свой политический план он изложил следующим образом: «Настоящая широкомасштабная
политика для Германии может быть выражена, несомненно, в объединении с
Советской Россией против Антанты. Я думаю также, что такая политика могла
быть реализована наилучшим образом…Но пока нас пугает такой путь, поскольку, как я считаю, в начале этого пути нам придётся пройти весьма скверный
и опасный участок». Уже тогда Ранцау заявил о своей готовности возглавить
«движение» Германии по этому пути34.
Идея конференции на Принцевых островах не была претворена в жизнь, а
союзники, как выяснилось, вовсе не отказались от интервенционистской политики в отношении России. Более того, они создали комиссию, которая занялась
изучением трудов Карла Радека и выработкой совместных мер противодействия
большевизму. Германскому правительству дали понять, что содействие этим мерам будет способствовать созданию благоприятных для него предпосылок на
мирных переговорах35.
Именно в этом периоде, между Компьеном и Версалем, как считает
С.В.Случ, было положено начало политике розыгрыша «русской карты» во взаимоотношениях Германии с западными державами, в тех или иных формах продолжавшейся до начала Второй мировой войны36.
Письмо к Гарри Кесслеру от 22 февраля 1919 г. - Ibid. - S.37.
Ibid. - S.39.
36
Случ С.В. Германо-советские отношения в 1918-1941 гг. Диссертация в форме научного доклада на соискание
уч. степени д.и.н. - М., 1995. – С. 10.
34
35
21
Ненадежность позиций союзников, их колебания, заставили Ранцау начать
выработку собственной программы восточной политики, с которой он выступил
в апреле 1919 г. Сутью её было провозглашение необходимости установления
отношений с советским правительством, а целью – «создание такой России, которая будет нам близка и политически, и экономически». Он высказался за поддержку отдельных предпринимателей и групп, преследующих такую цель, заявил о том, что «правительство будет приветствовать любую частную немецкую
инициативу, реализация которой начнет уже сейчас создавать возможности для
будущего взаимодействия с Россией». Но с установлением официальных отношений он предлагал подождать, пока не созреют условия. Ранцау не желал превращать Германию в поле битвы между Западом и Востоком, тем более что союзники в это время всё более склонялись к признанию в качестве легитимного в
России правительства адмирала Колчака37. Тем не менее, германское правительство ответило отказом на требование Антанты об официальном присоединении
Германии к блокаде Советской России38.
Представления немецких крупных предпринимателей об экономических
возможностях России базировались на тех достижениях, которые имела до
войны русско-германская торговля. Импорт товаров из Германии составлял в
1913 г. почти 50 % всего российского ввоза. Постоянно рос и экспорт товаров из
России, который составил в 1913 г. 8,7% германского ввоза39. Особое место принадлежало электроиндустрии (Всеобщей Компании Электричества - АЕГ и концерну Сименса)40.
По этой позиции у Ранцау были в правительстве противники, которые требовали немедленного заключения
договора с Россией.- Wengst Udo. Graf Brockdorf-Rantzau und die aussenpolitischen Anfänge der Weimarer Republik.
- S. 39-40.
38
Это требование было выражено в ноте держав Антанты от 21 августа 1919 г., адресованной Германии. - СГО.
– Т. 2. - С. 137. Отказ прозвучал в ноте правительства Германии союзным и присоединившимся правительствам
от 29 октября 1919 г., в которой говорилось буквально следующее: «Немецкий народ в последние годы почувствовал на себе весь ужас последствий голодной блокады. Он знает, что от неё в первую очередь жестоко пострадали дети и старики, женщины и больные, т.е. люди, не участвовавшие в войне, ему также известно, что блокада
оказала разлагающее влияние на состояние духа населения и лишь способствовала распространению анархических движений, вместо того, чтобы их сдерживать. Следует опасаться, что эти явления могут повториться в России». – Там же. – С.138-139.
39
Bonwetsch B. Kriegsallianz und Wirtschaftsinteressen. Russland in der Wirtschaftsplänen Englands und Frankreichs
1914-1917. - Düsseldorf , 1973. - S.166.
40
См.: Дякин В.С. Германские капиталы в России. - Л., 1971. – С. 134, 207, 252 и др.
37
22
В 1918 г. руководство этих и других концернов (Вальтер Ратенау, Феликс
Дейч, Тиссен, Ц.Ф. Сименс, директор фирмы Круппа Брун, Стиннес и др.), объединившись в новый «Восточный синдикат», начало в Копенгагене переговоры
о перспективах сотрудничества с РСФСР с наркомом торговли и промышленности, членом ВСНХ и председателем Совета по внешней торговле. Л. Красиным.
В мае 1918 г. Красин побывал в Берлине с неофициальным визитом41. Переговоры продолжились и в 1919 г. Весной 1919 г. представитель синдиката выезжал
для их продолжения в Москву. Осенью 1919–начале 1920 гг. Ратенау и Дейч вели
аналогичные переговоры с Радеком. По инициативе Ратенау была создана специальная комиссия для изучения возможностей возобновления экономических
связей с Россией42.
Однако на предложения советского правительства об установлении официальных отношений правительство Веймарской республики не реагировало43.
Более того, оно закрывало глаза на формирование на территории Германии отрядов добровольцев из русских военнопленных, отправлявшихся на белые
фронты гражданской войны44.
Неоднократными протестными нотами45 правительство Советской России
отвечало также на щедрые субсидии разным белогвардейским организациям и
«контрреволюционным» отрядам русских эмигрантов, которые выделялись гер-
См.: H.Pogge von Strandmann. Grossindustrie und Rapallopolitik. Deutsch-sowjetische Handelsbeziehungen in der
Weimarer Republik.- In: Historische Zeitschrift. Oldenburg/München, 1976. - Bd. 222. - S. 265-341. Здесь c. 277.
42
H.Pogge von Strandmann. Grossindustrie und Rapallopolitik. - S. 280-281. И.К.Кобляков, на наш взгляд, ошибочно
полагал, что не «клика монополистов», Стиннес и др., были более всего заинтересованы в «восточных экономических связях», а многочисленные «средние и мелкие торгово-промышленные фирмы и объединения, имевшие
долголетние связи с русским рынком». - Кобляков И.К. От Бреста до Рапалло. Очерки истории советско-германских отношений с 1918 по 1922 г. - М.: Госполитиздат, 1954. – С. 163, 165.
43
Из отчёта Народного комиссариата иностранных дел РСФСР УП съезду Советов за период с ноября 1918 г. по
декабрь 1919 г. 5-9 декабря 1919 г. – СГО.- Т.2.- С. 144.
44
А.О.Чубарьян писал о том, что состояние войны фактически не прекращалось и после подписания Брест-Литовского договора. Условия мира многократно нарушались Германией, она активно участвовала в создании зависимых от неё государств на территориях Российской империи: Украине, в Прибалтике. – Брестский мир. – М.,
1964. – С. 108-109.
45
Часть их помещена в СГО. - Т. 2. - С. 140, 141, 146, 147, 148. См. также: Кобляков И.К. От Бреста до Рапалло.
– С. 91.
41
23
манским правительством. 1919 год, год блокады и «наиболее бешеной интервенции Антанты в русские дела», оставался годом «полной изоляции Советской России»46.
1. 2. Новый русский референт Аго фон Мальцан и начало потепления
отношений
К осени 1919 г. политическая ситуация в России стала меняться, и надежды
на скорое свержение большевиков таять. Успехи Красной Армии и начавшиеся
в Копенгагене переговоры между английскими и советскими представителями
усилили в германском МИДе мнение о том, что советская власть гораздо стабильнее, чем это казалось. В это время новым русским референтом в МИДе стал
барон Аго фон Мальцан, который с самого начала заявил о себе как сторонник
сближения с Россией. Он полагал, что «большевизм, по крайней мере, на 3 или 4
года будет тем фактором, с которым придётся считаться», а потому и нет необходимости чинить какие-либо препятствия устремлениям частных предпринимателей налаживать контакты с Россией, неисчерпаемым источником сырья и рынком рабочих мест для избыточного немецкого населения47.
К возобновлению отношений стороны вернулись в начале 1920 г. Сыграло
свою роль заявление союзников о снятии блокады с России48. Испытывая серь-
Международная политика РСФСР в 1922 г. Отчёт Наркомата по иностранным делам. – М.: Изд-во НКИД, 1923.
– С. 3.
47
Peter Borowsky. Op. cit. - S. 32.
48
Резолюция Верховного Совета союзников о снятии блокады была принята в Париже 16 января 1920 г. В ней
говорилось о необходимости оказания помощи «несчастному положению внутренних областей России, лишённых всех изделий, привозимых в Россию», для чего союзным и нейтральным странам требовалось возобновить
«некоторые торговые сношения с русским народом». Русские кооперативные организации, находящиеся «в прямой связи с Россией», должны были организовать «ввоз в Россию платья, лекарств, сельскохозяйственных машин
и других товаров, в которых русский народ остро нуждается, в обмен на зерно, лён и иные товары, в которых
имеется излишек». Но это решение не составляло «перемены в политике союзных правительств по отношению к
советскому правительству». – См.: Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. Ш, вып. П. Акты дипломатии иностранных государств. – М., 1929. – С.1.
46
24
ёзное давление со стороны предпринимателей, «капитанов» немецкой индустрии, МИД откликнулся на советское предложение от 18 января 1920 г.49 и поручил Моритцу Шлезингеру начать переговоры об обмене военнопленными с
Виктором Коппом50.
Рассмотрение «русского вопроса», то есть вопроса о «немедленном возобновлении в полном объёме официальных отношений», на чём настаивала
Москва, Мальцан поручил юридическому отделу МИД, который пришёл к выводу, что прекращение действия советско-германских договоров не имело следствием возобновления войны между Германией и Россией. И фактическое отношение Советской республики после заключения перемирия с западными державами не могло рассматриваться «как возобновление враждебных действий против Германии». Следовательно, констатировал юротдел (Гаус), «мы находимся в
состоянии прерванных дипломатических отношений, не оформленных договором, но не в состоянии войны»51.
Гораздо большее значение для возможных будущих споров между странами он усматривал в Версальском договоре, 116 статья которого резервировала
за Россией право на получение репараций с Германии и давала ей возможность
требовать от Германии «любое восстановление и возмещение нанесенного
ущерба»52. Однако этот вопрос, как и сохранявшиеся имущественно -правовые
споры, связанные с царским законодательством и немецкими ответными мерами
Советские предложения были изложены в Письме уполномоченного НКИД и НКВТ РСФСР в Германии
(Коппа) заведующему Восточным отделом министерства иностранных дел Германии Мальцану. Берлин, 18 января 1920 г. // СГО. – Т.2. – С. 149.
50
Подлинность полномочий, выданных на имя Виктора Леонтьевича Коппа, была подтверждена радиограммой
Чичерина МИД Германии 28 января 1920 г. – СГО. – Т. 2.- С. 152.
51
Записка заведующего юридическим отделом министерства иностранных дел Германии по русскому вопросу
// СГО. – Т.2. – С. 150-152.
52
Ст. 116 Раздела Х1У «Россия и российские государства» Версальского мирного договора гласила: «Германия
признает и обязуется уважать, в качестве постоянной и неотчуждаемой, независимость всех территорий, входивших в состав бывшей Российской империи 1 августа 1914 г. Германия окончательно признает аннулирование
Брест-Литовских договоров, равно как и всех других договоров, соглашений и конвенций, заключенных ею с
максималистским правительством в России. Союзные и ассоциированные державы специально оговаривают
права России на получение от Германии всех реституций и репараций, основанных на принципах настоящего
договора». К 116 статье добавлялась ст. 117, обязывавшая Германию признавать «полную силу за всеми договорами или соглашениями, которые союзные или ассоциированные державы заключат с государствами, образовавшимися или имеющими образоваться на всём пространстве или части территорий бывшей Российской империи
в том виде, как она существовала к 1 августа 1914 г., и признавать границы этих государств в том виде, в каком
они будут таким образом установлены». – Коровин Е.А. Международные договоры и акты нового времени. – М.Л.: Госиздат, б/г. – С. 67.
49
25
периода Первой мировой войны, с социалистическими преобразованиями, затронувшими немецкую частную собственность в России, могли быть урегулированы в ходе переговоров.
В январе 1920 г. была снята блокада союзников вокруг России, началось
установление отношений её с «окраинными» государствами (2 февраля в Дерпте
был подписан мирный договор с Эстонией), и с Англией, подписавшей соглашение об обоюдном обмене военнопленными (12 февраля). Сторонники немецкосоветских торговых отношений пришли к выводу, что Германия может опоздать
в соревновании за русский рынок. В записке, составленной Мальцаном и легационным советников Геем 10 февраля, была предпринята попытка изобразить
экономическое и военное положение России по возможности в позитивном
свете. Про Красную Армию было даже сказано, что она хорошо дисциплинирована и возглавляется опытными командирами прежней армии, «носителями всероссийского национального духа, разбуженного интервенцией Антанты». Мальцану удалось склонить на свою сторону нового министра иностранных дел Мюллера, который выступил за развитие отношений с Россией, поскольку он не исключал возможности войны между Россией и Польшей, которая могла «благоприятно повлиять на ситуацию в Германии в отношении Данцига и Силезии»53.
19 апреля в Берлине состоялось подписание Соглашения об обмене военнопленными и гражданскими интернированными с Германией54, а затем и с другими странами: Бельгией, Францией Италией, Венгрией. Соглашение с Германией содержало 11 статей, разработанных под руководством Государственного
комиссара по делам военнопленных и гражданских пленных, членом Национального собрания, Даниелем Штюклем (с германской стороны) и Виктором Коппом
Цит. по: Peter Borowsky. Op. cit.– S. 33. По Версальскому мирному договору 1919 г. Польше, независимость
которой Германии пришлось признать, были возвращены отдельные районы Померании, Познань, часть Западной и Восточной Пруссии и Верхней Силезии (судьбу последней должен был решить плебисцит, который и передал её Польше в 1921 г.). Данциг (Гданьск) объявлялся вольным городом под управлением Лиги Наций, но
включался в таможенные границы Польши. Польша получала выход к Балтийскому морю через Данцигский коридор, который отделял Восточную Пруссию от остальной Германии.
54
Соглашение между РСФСР и Германией об отправлении на родину военнопленных и интернированных гражданских лиц той и другой стороны, заключенное в Берлине 19 апреля 1920 г. // СУ РСФСР. – 1920. - № 7. – Ст.
70; Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций… - Вып. 1. – Изд-ние 2, Петербург, 1922. – С.
128; ДВП СССР. – Т. П. - № 309; СГО. – Т. 2. – С. 178-180.
53
26
(с российской стороны). Стороны соглашались на «немедленное» и быстрое интернирование пленных55 и брали на себя все расходы на их содержание вплоть
до передачи их своему государству, и на доставку их собственным транспортом
к пунктам назначения.
Специальные миссии по делам военнопленных и гражданских интернированных лиц56, чья компетенция и её объем были утверждены в Дополнительном
соглашении от 7 июля 1920 г., должны были представлять их интересы57. Немецкой миссии в Москве и русской миссии в Берлине разрешалось создавать свои
отделения на соответствующей территории. Разрешалась деятельность по призрению и общей защите интересов пленных, осуществление помощи инвалидам,
престарелым, женщинам и детям, оказание содействия при составлении и сопровождении транспортов до границы государства пребывания. Миссии могли вступать в сношения с военными и гражданскими пленными, в частности, с лагерными комитетами, посещать лагеря и рабочие команды, обращаться к властям с
указаниями на неполадки, имевшими место в лагерях, лазаретах и при перевозке
пленных. С целью пропаганды и содействия возвращению пленных на родину
они могли издавать информационный бюллетень «при условии соблюдения законов данной страны», который, однако, не должен был «служить целям пропаганды». Информационный бюллетень, издаваемый русской Миссией, должен
был выходить на русском языке, немецкой – на немецком языке.
Миссиям разрешалось поддерживать связь с соответствующими учреждениями своей родины при помощи курьеров. Руководители комиссий (герман-
Русскими пленными считались участники, как мировой, так и гражданской войн, сражавшиеся как за Российскую империю, так и за Советскую республику, а также и те, кто сражался против Советов. Германскими военнопленными считались «все германцы или бывшие германские подданные, которые попали во власть русских,
сражаясь за германское государство, или в борьбе против Российской Советской Республики» (ст.3, 4).
56
Ст. 4. этого Соглашения определяла понятие «гражданских интернированных». К ним были отнесены те
граждане обеих стран, «которые в начале войны жили на теперешней территории другой стороны или же находились там длительно или временно до заключения Брест-Литовского договора». – СУ РСФСР. – 1920. - № 7. –
Ст. 82.
57
Дополнительное соглашение между РСФСР и Германией о возвращении на родину военнопленных и гражданских интернированных, заключенное в Берлине 7 июля 1920 г. – СУ РСФСР. – 1920. - № 7. – Ст.82; См.
также:10 лет советской дипломатии. – М. .: Литиздат НКИД, 1927. – С. 75; СГО. – Т. 2. – С. 191-192.
55
27
скую комиссию возглавляли Сорбек – Гербер) получали право беспрепятственного общения со своим правительством по телеграфу и радио, как открытым текстом, так и с помощью шифра. «Почтовые отправления миссий, снабженные
официальной печатью и адресованные официальным учреждениям подлежащего
государства, не подлежали ни цензуре, ни вскрытию». С их помощью можно
было устанавливать почтовые связи военнопленных с родственниками. Предполагалось также, что по вопросам собственности, наследства умерших, обмена
списками умерших, мест погребения и т.п. будут разработаны особые соглашения. Как видим, уже этим миссиям были приданы некоторые черты дипломатического учреждения.
Важно заметить также, что Соглашение от 19 апреля 1920 г. подчинило
советской юрисдикции всех русских, находившихся в Германии, отказывая в
правах эмигрантским организациям в Берлине. Тем самым, считал Т.Г.О’Коннор, «Германия вплотную подошла к вопросу о признании де-юре Советского
правительства»58.
Что же касается экономических отношений, то германское правительство
в это время всё еще не было готово к их восстановлению в полном объёме, хотя
Кооп уже вовсю вёл неофициальные переговоры о поставках жизненно важных
для России товаров, в том числе локомотивов, с немецкими промышленными и
банковскими кругами. С начала 1920 г. они проявляли к этому делу большой интерес59. В 1920 г. Л.Б. Красин стал наркомом внешней торговли и одновременно
полпредом и торгпредом РСФСР в Англии, и переговоры с ним об участии германского синдиката (их вел Гёрц) в восстановлении экономики России также
были продолжены. Для изучения возожностей российского рынка синдикат основал в Кёнигсберге и Бреслау исследовательские бюро60.
МИД Германии не имел никаких возражений против установления торговых отношений между Советским правительством и частными фирмами, в том
О’Коннор Т.Э. Георгий Чичерин и советская внешняя политика 1918-1930. – М.: Прогресс, 1988. – С.114.
Письмо миссии Саксонии в Берлине министерству иностранных дел в Дрездене. Берлин, 17 июля 1920 г. //
СГО. – Т. 2. – С. 193.
60
H.Pogge von Strandmann. Grossindustrie und Rapallopolitik. - С. 282-283.
58
59
28
числе и при посредничестве своего представителя по делам военнопленных. К
августу 1920 г. Копп, «с ведома и при содействии министерства иностранных
дел», сумел установить «более или менее тесный контакт с германскими экономическими кругами», что можно было расценивать как «неофициальное возобновление экономических отношений с Советской Россией». Ему удалось заключить с ними несколько договоров о поставках в Советскую Россию локомотивов
и других товаров61.
Между тем и в МИДе чаша весов в борьбе между двумя направлениями –
полным игнорированием Советской России и немедленным установлением дипломатических отношений - стала склоняться в пользу последнего направления.
После выборов 6 июня 1920 г. к власти в Германии пришло новое правительство,
и министром иностранных дел стал Вальтер Симонс. В письме к Г.В. Чичерину
(22. 07. 1920) он предложил возобновить переговоры об установлении «нормальных отношений» и произнес 26 числа в рейхстаге речь62 о германо-советских отношениях, имевшую огромный резонанс. Россия изображалась в ней в весьма
позитивных тонах, что резко контрастировало с прежними декларациями имперского правительства. «Мы не намерены, - заявлял Симонс, - обращаться с советской республикой как с парией, если нам не нравятся её методы управления. Мы
сами слишком настрадались из-за того, что нас считают парией, поэтому мы не
должны обращаться с другими таким же образом…Я нахожу состояние дел на
Востоке не столь тревожным, как, вероятно, считают многие из вас. Я не считаю,
что в интересах Советской республики наводнять Германию толпами убийц и
поджигателей, чего многие так боятся. Я не принадлежу к тем, кто не видит в
России ничего, кроме хаоса. Я знаю из достоверных источников, от независимых
Письмо статс-секретаря министерства иностранных дел Германии Ханиэля посланнику Баварии в Берлине
Прегеру. Берлин, 14 августа 1920 г. – СГО.- Т.2.- С. 222.
62
Упоминание о речи Симонса см.: Рубинштейн Н.Л. Внешняя политика Советского государства в 1921-1925
годах. – Госполитиздат, 1953. – С. 37; Кобляков И.К. От Бреста до Рапалло. - С. 102.
61
29
и благоразумных людей, что в Советской России осуществляется активная восстановительная работа, в разных направлениях которой мы можем принять участие»63.
Заявление Симонса встретило не только согласие, что показало дальнейшее обсуждение его речи в рейхстаге. Некоторые его заявления о созидательных
возможностях большевиков понадобилось подкреплять надёжными данными.
Однако при всех корректировках своей позиции и признании некоторых преувеличений, он оставался при главном своём убеждении, что Советская Россия, несмотря на своё новое внутреннее устройство, является великой европейской державой, с которой Германии придётся считаться. «Для меня, - заявлял он, - большевистская власть является властью национальной, как всякая другая. До тех
пор, пока русский народ признаёт власть советского правительства и подчиняется ей, она является для меня и фактом, и правом»64.
Решение проблемы, однако, вскоре натолкнулось на ряд бюрократических
препон, воздвигнутых в МИДе. В августе Г.В. Чичерин был уведомлен о том,
что для возобновления официальных (торговых) отношений оставалось «только
одно серьёзное препятствие» – до сих пор не данное Советским правительством
63
64
Цит. по: Peter Borowsky. Op. cit. – S. 37.
Ibid. – S. 37.
30
«удовлетворение по поводу убийства графа Мирбаха»65. Требовалось также восстановить здание бывшего посольства в Петербурге66 и возместить ущерб за уничтоженные там произведения искусства67.
Мальцан предложил и процедуру так называемого «удовлетворения». Русское правительство должно было а) выразить «в торжественной форме своё сожаление по поводу совершённого в своё время убийства посланника; б) привести
доказательства того, что с его стороны сделано всё, чтобы искупить вину за это
убийство68; в) сделать гарантийное заявление об охране посольства в будущем»69. Учитывая международно-правовое значение этого инцидента, извинения
Граф Вильгельм Мирбах-Гарфф, посланник Германии в РСФСР, был убит левым эсером Я.Г. Блюмкиным 6
июля 1918 г., (предъявившим поддельный мандат ВЧК на право ведения переговоров по делам военнопленных,
при содействии левого эсера Андреева, выстрелом из револьвера в здании миссии)- в скобках из Сабанина, что
послужило (сигналом к авантюре левых эсеров, в тот же день пытавшихся поднять восстание против советской
власти) левоэсеровскому мятежу в Москве. (Советнику миссии Рицлеру были принесены соболезнования высшими должностными лицами советского правительства, лично прибывшими в миссию сразу после убийства) У
съезд слветов, заседавший в это время, в своём постановлении от 9 июля так охарактеризовал это убийство. Хорошо, взять на с.135.Советское правительство уже 7 июля образовало следственную комиссию для расследования
дела об убийстве посла (в составе П.И.Стучки, В.Кингисеппа и Я.С.Шейнкмана), провело аресты нескольких сот
участников мятежа. Все члены ЦК партии левых эсеров, оказывающие вооруженное сопротивление во время
ареста, подлежали расстрелу на месте. Однако большинству участников мятежа и исполнителям теракта (Блюмкину и Андрееву) удалось скрыться. Пятый Всероссийский съезд советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов 9 июля принял Постановление по докладу Наркома по военным делам Л.Д.Троцкого,
в котором была дана правовая оценка этого преступления. – Декреты советской власти. – Т. 2. – С. 529-538. В
ноте от 5 ноября о разрыве отношений Германия выдвигала один из мотивов – недачу Германии полного удовлетворения по делу Мирбаха.
66
Письмо статс-секретаря министерства иностранных дел Германии Ханиэля посланнику Баварии в Берлине
Прегеру. Берлин, 14 августа 1920 г. Строго конфиденциально // СГО. – Т. 2. – С. 222-224.
67
Речь шла об известной галерее Мальмезона, возвращение которой даже в брестский период было воспринято
как особенно тяжелое условие. Луначарский считал это совершенно недопустимым, ибо «наши лучшие галереи
были бы совершенно опустошены». – Письмо народного комиссара иностранных дел РСФСР уполномоченному
НКИД и НКВТ РСФСР в Германии В.Л Коппу. 31 августа 1920 г. // СГО. – Т. 2. – С. 233.
68
По словам знавшего суть дела Гильгера, главным исполнителем теракта, который стрелял в посланника, был
Андреев, умерший на Украине в 1919 г. от тифа. Блюмкин же после поражения Германии воспользовался амнистией, стал в 1920 г. воспитанником военной академии Красной Армии в Москве, «ложно» объявлял себя в своих
неофициальных выступлениях настоящим убийцей и пользовался этой «славой», поскольку его сообщник уже
не мог ему в том помешать. Это, вероятно, и заставило Мальцана выдвинуть данное требование, поскольку заявлявший о том, что он стрелял в Мирбаха, человек разгуливал на свободе. Но Мальцан не стал настаивать на
исполнении этого требования из-за соображения «не навредить налаживавшимся отношениям с Россией». Блюмкину было позволено ещё в течение ряда лет обретаться в России. Он часто появлялся в «Клубе литераторов и
художников», которым руководил А.В.Луначарский, имевший обыкновение приглашать на его заседания видных
иностранцев. Однажды он, указав на Блюмкина, обратился к известному германскому политику, который присутстствовал в клубе, с не совсем тактичным вопросом: «Может быть, Вы хотите познакомиться с человеком,
который застрелил Вашего посланника?», чем ввёл присутствующих в большое смущение. В 1929 г. Блюмкин
имел неосторожность посетить Троцкого в его изгнании, а по возвращении в Советский Союз был репрессирован.
– Hilger. - S. 18. Таким образом, правосудие всё же восторжестовало.
69
Охрану посольства немцы считали весьма важным делом. После убийства Мирбаха они требовали ввести в
Москву для этого целый батальон немецких войск, в чём им, естественно, было отказано. Поэтому преемник
Мирбаха, Карл Гельферих, опасавшийся за свою жизнь, пробыв 10 дней в Москве, за которые всего один раз
выходил из здания миссии, по собственной инициативе покинул Москву, что было расценено Аусамтом как совершенно необычный в дипломатии дисциплинарный проступок. - Hilger. - S. 18. Гельферих вообще считал
65
31
должны были прозвучать устно перед особой миссией, которая будет направлена
в Москву с этой целью германским правительством70.
Чичерин категорически отказался от проведения такой церемонии, ограничившись письменными объяснениями в личном письме министру иностранных
дел Симонсу. Он счел достаточными и те извинения, которые уже были принесены прежнему правительству Германии71. Вину за отсутствие судебного приговора нарком возложил на самих немцев, при помощи которых преступникам удалось скрыться на оккупированной германскими войсками Украине и избежать
наказания72.
Что касается вопроса о здании посольства в Питере, то он, по словам
Коппа, носил характер второстепенный (cura posteria). Его можно было урегулировать предоставлением для дипломатической миссии в Москве подходящего
здания комнат на 80-100 (в бывшем посольстве было около 140 комнат), поскольку немцы собирались взять с собой большой персонал (в 100 человек) и
мебель. Более сложным было требование о возмещении утраченных художественных ценностей. Советское правительство считало его неприемлемым, поскольку это означало бы взять на себя «вину, заключавшуюся в том, что в момент
возникновения войны толпа разграбила германское посольство»73. Удовлетворение подобного требования создало бы прецедент для разрешения вопроса и о
других, такого рода взаимных требованиях74.
ошибкой сохранение дипломатических отношений с Россией. – Чубарьян А.О. Брестский мир. – М.. 1964. – С.
109.
70
Нота правительства Германии правительству РСФСР. Берлин, 20 августа 1920 г. // СГО. – Т. 2. – С. 227-228.
71
Это было сделано уже 6 июля 1918 г. в результате посещения Германского посольства представителями советского правительства, выразившими «негодование по поводу этого акта политической провокации» и сообщившими об усилении мер для охраны посольства и германских граждан. Кроме того, телеграфным поручением
В.И.Ленина послу А.А.Иоффе было предложено «немедленно посетить германского министра иностранных дел
и выразить германскому правительству возмущение русского правительства этим актом, а равно семью убитого
графа Мирбаха для выражения ей своего соболезнования». – Декреты советской власти. – Т. 2. – С. 628.
72
Телеграмма народного комиссара иностранных дел РСФСР уполномоченному НКИД и НКВТ РСФСР в Германии В.Л. Коппу. 21 августа 1920 г. // СГО. – Т. 2. – С. 228.
73
Письмо народного комиссара иностранных дел РСФСР уполномоченному НКИД и НКВТ РСФСР в Германии
В.Л Коппу. 31 августа 1920 г. // СГО. – Т. 2. – С. 233.
74
Письмо уполномоченного НКИД и НКВТ РСФСР в Германии В.Л.Коппа народному комиссару иностранных
дел РСФСР Г.В. Чичерину. Берлин, 20 августа 1920 г. // СГО. – Т. 2. – С. 225-226.
32
Советское правительство не собиралось платить никаких «возмещений» и
никаких долгов, в том числе и тех, что были предусмотрены в 1918 г. Брест-Литовскими договорами.
«Наше сближение с Германией должно быть основано не на этих нелепостях, а
на широком понимании политических и экономических интересов, заставляющих обе
стороны в известном отношении друг другу оказывать поддержку. Скоро может
настать момент, когда наша дипломатическая поддержка в известных вопросах может
быть очень ценна для Германии. В экономическом отношении наша потребность друг
в друге достаточно была освещена самими же немецкими деловыми кругами, чтобы
служить аксиомой. Именно на этом должны быть основаны наши отношения, а не на
смехотворных воскрешениях всяких безобразных остатков Брестского периода», – инструктировал Чичерин Коппа75.
Нельзя забывать о том, что с начала 20-х гг. обе страны, Германия и Россия,
испытывали серьёзные трудности, необходимость преодоления которых заставляла их идти навстречу друг другу и привела, в конечном счете, к заключению
16 апреля 1922 г. Рапалльского договора. Жизнь послевоенной Германии была
осложнена двумя главными обстоятельствами: разорительными условиями Версальского договора и боязнью большевистского влияния со стороны России.
Версальский договор76 лишил Германию статуса великой державы. На Германию и на ее бывших союзников было возложено возмещение всех расходов, потраченных на войну. Версальский договор рассматривался в Германии как
оскорбление национальной чести, как акт бесправия и диктата победителей и на
долгие годы сохранил потенциальную опасность новой войны77.
Письмо народного комиссара иностранных дел РСФСР… В.Л. Коппу. 2 сентября 1920 г. // // СГО. – Т. 2. – С.
235.
76
Подписан 28 июня 1919 г. державами - победительницами (США, Британией, Францией, Италией, Японией,
Бельгией и др.) и побежденной Германией. В результате поражения она потеряла седьмую часть своей территории и десятую часть своего населения. С отторгнутыми у нее землями было потеряно 50 % добычи железных
руд, 25 % каменного угля, 17 % производимого картофеля и 13 % пшеницы. Унизительными были статьи договора о разоружении. Отменялась всеобщая воинская обязанность, а сухопутная армия, которая должна была комплектоваться за счёт вольного найма, не могла превышать 100 тыс. солдат при 4-х тыс. офицеров. Запрещался
Генеральный штаб, возможность иметь на вооружении тяжелую артиллерию, авиацию, танки. Резко ограничивался надводный военно-морской флот, а подводные лодки вообще запрещались. Создавалась демилитаризованная зона по берегу Рейна, на которой в течение 15 лет должны были находиться войска союзников, и особая
комиссия из стран-союзников для контроля за разооружением. Германия должна была поставлять в течение 10
лет около 400 млн. тонн (60 % добычи) каменного угля. Она лишалась 90 % торгового флота, почти всех локомотивов и многого другого. К этим потерям присоединялись огромные репарации: 20 млрд. марок золотом, ценными бумагами и товарами Германия должна была выплатить до 1 мая 1921 г., размер последующих выплат
определялся особой комиссией из стран-победительниц. – См.: Версальский мирный договор. М., 1925; Wolfgang
Michalka. Deutsche Aussenpolitik 1920-1933. In: Bracher/Funke/Jacobsen (Hrsg.). Die Weimarer Republik 1918-1933.
Politik. Wirtschaft. Gesellschaft. – Droste Verlag, Düsseldorf, 1987. – S. 303-326. Здесь с. 306; История Германии. –
Т. 2. – С. 133-134.
77
Wolfgang Michalka. Deutsche Aussenpolitik 1920-1933. - S. 306.
75
33
Ревизия Версальского договора и восстановление могущества рейха стали
одной из главных задач, которую ставили перед собой сменявшие друг друга
правительства Веймарской республики. Особую роль в определении такой политики играли военные, жаждавшие реванша за те огромные потери, которые понесла побежденная Германия. Одним из самых острых был польский вопрос,
решение которого они долгое время связывали с Россией. Руководство рейхсвера
во главе с генералом Гансом фон Сектом первыми разглядели в России будущего
союзника в борьбе с Версальским договором. Несмотря на всю свою враждебность к большевикам, они рассчитывали на войну Советской России с Польшей,
в результате которой Россия могла бы восстановить свои старые имперские границы, а Германия вернуть свои территориальные потери. Поэтому Сект уже с
начала 1920 г. рассматривал будущее экономическое и политическое объединение с Великороссией в качестве непоколебимой цели германской политики и
призывал прекратить делать из России врага. Была надежда на то, что западные
державы не смогут в будущем преодолеть такую мощную комбинацию из двух
держав, и Германия с помощью России, развернув тесное взаимодействие Рейхсвера и Красной Армии, сможет снять запреты Версаля в военной области.
Соглашение 6 мая 1921 г. и создание «представительств»
в Москве и Берлине
Поражение России в советско-польской войне 1920 г.78, стало кульмина1.3.
цией зревшего в стране тяжелейшего экономического и политического кризиса,
выразившегося в массовых выступлениях крестьян и рабочих, высшей точкой
которых стало Кронштадтское восстание в марте 1921 г.79. Они заставили совет-
Началась 25 апреля и закончилась 12 октября 1920 г. перемирием, а 18 марта 1921 г. подписанием Рижского
мирного договора, который установил советско-польскую границу (к Польше отошли Западная Украина и Западная Белоруссия). В течение польской кампании Германия сохраняла «благожелательный нейтралитет». – О’Коннор Т.Э. Георгий Чичерин…- С. 114.
79
Германия во время советско-польской войны объявила о своем нейтралитете и действовала согласно нормам
международного права, приняв участие в разоружении и интернировании части советских войск, отошедших на
территорию Пруссии. Но советское правительство расценило допуск к разоружению так называемой «межсоюзнической комиссии», то есть Антанты, помогавшей Польше, как акт «предательства» и выразило свой протест
против таких действий Германии. – См.: История дипломатии. – Т. 2. Дипломатия в новое время / Под ред.
В.П.Потемкина. Составили проф. Хвостов В.М. и проф. Минц И.И. – М.: Госполитиздат, 1945. – С.87-88.
78
34
ское правительство пойти на коренные изменения не только внутренней политики, но и внешнеполитической деятельности. Острая потребность в экономических партнерах, а ещё лучше в союзниках на внешней арене, в так называемом
“капиталистическом окружении”, значительные уступки рыночной экономике
внутри страны в рамках нэпа, привели к заключению уже в 1921 г. ряда торговых
соглашений РСФСР с зарубежными странами.
Особое значение для обеих стран имело заключение торгового соглашения
с Россией Англии (16.03.1921), которая одновременно выступила инициатором
введения санкций против Германии на Лондонской репарационной конференции, ещё более усиливших торговые ограничения для немецкого экспорта в Восточной Европе. Заключение торгового соглашения с Англией означало по сути
дела признание Советской России де-факто и служило своего рода гарантией
снижения её коммунистической пропагандистской деятельности. Политическое
значение
его как средства дальнейшего разрушения антибольшнвистского
фронта, было чрезвычайно велико. Оно заставило и Германию вернуться к обсуждению вопроса о восстановлении дипломатических отношений с Россией,
тем более что этого настоятельно требовали разворачивавшиеся уже весьма активно экономические связи80.
В январе 1921 г. комиссиями81, работавшими в Москве над текстом предстоящего соглашения, был предложен и обсужден ряд проектов. Один из них касался обмена военнопленными и гражданскими интернированными лицами, который дополнял принятое 19 апреля 1920 г. соглашение и к которому мы вернемся в своё время. Второй проект, носивший название «О правах, предоставляемых представительствам и гражданам обеих стран», предусматривал учреждение при имеющихся делегациях обоих государств «для попечения о военноплен-
См.: H.Pogge von Strandmann. Grossindustrie und Rapallopolitik. - S. 283-290. По данным газеты «Роте Фане» к
концу мая 1921 г. в Германии уже было размещено советских заказов более чем на 3 млрд. марок. - Кобляков
И.К. От Бреста до Рапалло. – С. 166.
81
В немецкую комиссию входили уполномоченные МИДа Густав Гильгер, Мориц Шлезингер и д-р Пауль Штелер, в состав русской комиссии - В. Копп, И. Якубович и А.Сабанин. - СГО. – Т.2. – С.288, 292.
80
35
ных» в Москве и Берлине «особых торговых представительств», которым поручалось регулирование русско-германского торгового обмена и всех прочих экономических взаимоотношений. Впредь до восстановления дипломатических отношений они становились «взаимными органами политического представительства», наделялись функциями «представительства общих интересов страны» и
консульскими функциями. Стало быть, им предоставлялось право «непосредственного сношения с высшими органами внешней политики, при которых они
аккредитуются», «право экстерриториальности в объёме, присвоенном полномочным дипломатическим представительствам», «право пользования принадлежащими их стране посольскими или консульскими зданиями, а в случае отсутствия таковых право на соответствующее бесплатное помещение». Они могли
выдавать паспорта гражданам своей страны, и совершать акты гражданского состояния, пользоваться правом курьерских сообщений с правительством своей
страны, отправки шифрованной корреспонденции, пользования радиостанциями
и пр.82.
Тогда же был подготовлен и «Окончательный проект Временного соглашения между Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой и Германией», содержащий 14 статей, в которые в сокращенном виде вошли почти все положения первоначального проекта от 18 февраля. Этот «окончательный проект» составит основу Соглашения от 6 мая 1921 г.
Однако так успешно шедшие переговоры вновь были прерваны в результате мартовских событий в Германии, когда КПГ, опираясь на инструкции Коминтерна и действуя под контролем его представителя Бела Куна, спровоцировала рабочих Центральной Германии на вооруженное антиправительственное
восстание. Восстание было подавлено, рабочий класс понёс напрасные жертвы83.
Советский проект соглашения о возобновлении торговых сношений между Советской Россией и Германией и
об установлении взаимного торгового представительства. Москва, 31 января 1921 г. – СГО. – Т. 2. – С. 286-288;
См. также Протокол, подписанный уполномоченными министерства иностранных дел Германии и уполномоченными Народного комиссариата иностранных дел РСФСР. Москва, 18 февраля 1921 г. – СГО. – Т.2. – С. 291-310.
83
«Мартовские бои» немецкого пролетариата (23 апреля – 1 марта) в среднегерманском промышленном районе
как ответ на введение правительственных войск на предприятия были подавлены ими. – См.: СЭС. – М.,1980. –
С.775.
82
36
Сыграло свою роль и воззвание ЦК Объединённой КПГ к населению Германии
с призывом крепить дружбу с Советской Россией. Германские коммунисты потребовали от правительства установить не только торговые отношения, но и
«теснейший политический союз» с «Российской рабоче-крестьянской республикой», в течение трёх лет героически защищавшейся «от всех походов антантовского разбойничьего капитала»84.
Прежние страхи перед «большевистской заразой» возобновились, о чем
убедительно свидетельствует позиция министра внутренних дел Германии. Рассмотрев «Окончательный проект договора между правительствами Германии и
РСФСР относительно учреждения представительств обеих сторон»85, он выразил
категорическое «нет» договору. Он не мог согласиться с предоставлением права
экстерриториальности не только главе представительства и трём его сотрудникам86, но и их заместителям, то есть 8 лицам. «Исходя из практики дипломатических сношений, - писал он, - мы не сможем долго уклоняться от распространения
права экстерриториальности также и на членов семей упомянутых лиц. Уже сам
допуск такого значительного числа граждан большевистской Советской республики, наделённых правом экстерриториальности, таит в себе немалую угрозу общественной безопасности и порядка Германской империи», – полагал министр.
Не устраивало его и не ограниченное договором число русских, работающих при
представительстве: «Под предлогом заключения крупных экономических сделок
с немецкой промышленностью русское торговое представительство может посылать большие комиссии агентов и экспертов в важнейшие промышленные рай-
Из обращения ЦК Объединенной КПГ к населению Германии…9 марта 1921 г. // СГО. – Т.2. – С. 302-304.
Окончательный проект временного соглашения между Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой и Германией, состоящий из 14 статей. - СГО. – Т.2. – С. 306-310.
86
Особые удостоверения о праве экстерриториальности были выданы МИД Германии Райху, Братман-Бродовскому и Койгену, в отношении которых полицейским властям рекомендовалось в случае, если они «будут заниматься политической детельностью, от вмешательства…воздерживаться, однако…немедленно сообщить об
этом» в МИД и МВД. - См.: Письмо министра внутренних дел Германии правительствам земель // СГО. - Т.2. –
С.302.
84
85
37
оны Германии, являющиеся также главными очагами местной коммунистической агитации, и таким образом покрыть Германию сетью большевистских агентов, поддерживающих контакты с немецкими коммунистами»87.
Особенно большие сомнения вызывало у МВД «категорическое признание
свободы передвижения курьеров». Памятуя о случае с курьером Иоффе, министр
полагал, что «в мешках дипломатической почты будет лежать не что иное, как
материал для агитации за мировую революцию, так как у России не найдётся ничего другого на экспорт». Установление экономических отношений служит для
Советского правительства лишь предлогом для беспрепятственного ведения
враждебной пропаганды в странах Запада.
Нельзя было соглашаться также на право выдачи паспортов, предусмотренное в проекте договора (ст. 6, пункт 3): «Германию наводнят тысячами фальшивых паспортов, и наблюдение за иностранцами еще более усложнится, чем в
настоящий момент». Благодаря «интригам Московского правительства», полагали в МВД, стала возможной замена «прежних руководителей коммунистов, обладавших, по крайней мере, известным благоразумием, на настоящих преступных элементов». «Под влиянием русских и с помощью русских денег в различных частях империи начался вооруженный мятеж против государственной власти, и это опасное для всего общества движение ставит под угрозу существование Германии». При этих условиях «немецкое население не поняло бы такого
акта германского правительства, как заключение договора с Советской республикой, который даст ей возможность ещё активнее, чем прежде, содействовать
гибели государственного строя», - таков был приговор проекту, вынесенный
МВД. В том, что Москва остаётся центром мировой революции и противником
парламентской демократии в Германии, был убежден и Рейхспрезидент Эберт88.
Симонсу в этих условиях было нелегко выстраивать прагматическую русскую политику и «вести переговоры с людьми, которые собираются поджечь
Письмо министра внутренних дел Германии статс-секретарю имперской канцелярии. Берлин, 25 марта 1921 г.
// СГО. – Т.2. – С. 304-306. Копии письма были разосланы всем имперским министрам, Главному управлению по
демобилизации и Прусскому управлению по демобилизации.
88
Linke H.G. Deutsch-sowjetische Beziehungen bis Rapallo. – Köln, 1970. - S.134-136.
87
38
твой дом»89. Но в рейхстаге Симонс заявил, что «кажущаяся очевидной поддержка советским правительством центральнонемецкого движения восставших
ни в коем случае не доказана». Симонс предлагал различать хотя бы из тактических соображений такие понятия, как советское правительство и международное
коммунистическое движение, у которых не совсем одинаковые интересы90.
В апреле 1921 г. в Германии произошла смена правительства. Возглавивший новый кабинет Симонс, возобновив с Россией прерванные переговоры об
урегулировании немецко-русских отношений, заключил с ней, без согласия
только что сформированного кабинета и президента, озабоченных Лондонским
репарационным ультиматумом о выполнении ряда статей Версальского договора91, Соглашение, в основу которого был положен усовершенствованный вариант разработанного комиссиями проекта. Оно было одобрено советскими ведомствами (НКЮ, НКВД, Центроэваком и НКИД) и подписано в Берлине 6 мая
1921 г. представителем РСФСР Ароном Львовичем Шейнманом и представителями министерства иностранных дел Германии: директором Густавом Берендтом, действительным легационным советником бароном Аго фон Мальцаном, действительным легационным советником, д-ром права Фридрихом Гауссом92.
Соглашение стало той основой, на которой выстраивались отношения
между двумя странами вплоть до заключения Рапалльского договора и других,
последовавших за ним договоров. Специальным Соглашением были урегулированы вопросы, связанные с возвращением на родину военнопленных и гражданских интернированных лиц93.
Это его выражение, неоднократно заявленное в письмах к участникам переговоров Ганиелю и Берендту, цитируют практически все исследователи, занимающиеся этой темой. См.: Мichalka W. Russlandbilder der Auswärtigen Amts und deutscher Diplomaten. - In: H.-E. Volkmann (Hrsg.). Das Rußlandbild im Dritten Reich.- Köln, 1994. S. 87; Peter Borowsky. Op. cit.– S. 38.
90
Peter Borowsky. Op. cit.– S. 39.
91
См. о нём: Krüger Peter. Die Aussenpolitik der Republik von Weimar. - Wissenschaftliche Buchgesellschaft Darmstadt, 1985. - S.148; Рубинштейн Н.Л. Внешняя политика Советского государства в 1921-1925 годах. – С. 38.
92
Временное соглашение между Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой и Германией, заключенное в Берлине 6 мая 1921 г. // ДВП СССР. – Т. 4. – С.99; См. также СГО. – Т.2. – С. 318-323.
93
См.: Дополнительное соглашение к заключенному 19 апреля 1920 г. Соглашению между РСФСР и Германской
империей о возвращении на родину военнопленных и гражданских интернированных обеих сторон. 6 мая 1921
г. // СГО. – Т.2. – С. 323- 326.
89
39
Соглашение содержало 17 статей, в которых определялось правовое положение государственных служащих и торговых представительств обеих договаривающихся сторон в Москве и Берлине, получивших статус дипломатических
представительств. Важно отметить тот факт, что теперь Германское правительство признало, наконец, советское представительство единственным законным
представительством России в Германии, что в целом означало его признание дефакто.
Круг деятельности существовавших уже делегаций обоих государств «для
попечения о военнопленных» был расширен, и им поручалась теперь «защита
интересов граждан их стран». К делегациям присоединялись торговые представительства «для развития экономических сношений между обеими странами».
До полного восстановления «нормальных сношений» делегации стали именоваться «Представительством РСФСР» и «Германским представительством в России». Уже тогда представительствам были даны полномочия и некоторые
льготы, которыми пользуются иностранные миссии в стране своего пребывания.
Ст. П договора предоставляла «преимущества и льготы глав аккредитованных
миссий» руководителям представительств, а «преимущества и льготы членов аккредитованных миссий» семи членам представительств, «поскольку они не являются подданными государства, где пребывает данное представительство».
Относительно других лиц, занятых в представительствах и не являющихся
подданными страны пребывания, оба правительства обязывались «принять необходимые административные меры» для ограждения их от произвола местных
властей. Производство обысков у таких лиц могло осуществляться только с уведомлением о том центрального ведомства иностранных дел той страны, в которой пребывает представительство, и в присутствии уполномоченных, как самого
ведомства, так и данного представительства. Центральное ведомство иностранных дел «немедленно» извещалось также о задержании и аресте таковых лиц,
информировало о том руководителя представительства не позже, чем за 24 часа
40
после задержания или ареста. Эти лица, вместе с членами их семейств, освобождались от «общественно-трудовых повинностей всякого рода, равно как от воинских и военных тягот» (ст. П).
Соглашение разрешало Германскому представительству беспошлинный и
безналоговый ввоз материалов, необходимых для ведения дел и содержания
своих помещений, а также «необходимые для немецкого персонала жизненные
припасы и предметы потребления в количестве до 40 кило на каждого человека
в месяц» (ст.1У). Руководители представительств, будучи аккредитованы при
центральном ведомстве иностранных дел страны пребывания, получали право
сношения с ним, а по торговым делам – «и с другими центральными ведомствами
непосредственно» (ст. У).
Уже в этом соглашении представительства получили право пользоваться
радиостанциями и публичными почтовыми учреждениями для беспрепятственных официальных сношений со своим правительством и представительствами
своего правительства в других странах, открыто или с применением шифра, а
также посылать курьеров «на основании особого соглашения» (ст. УП). Особыми
соглашениями следовало «немедленно» принять все меры к скорому возобновлению нормальных почтовых, телеграфных и радиотелеграфных сношений (ст.
Х1). Но представительства брали на себя и обязательство «в своей деятельности
строго ограничиваться задачами, поставленными им в настоящем соглашении»
и «в особенности воздерживаться от всякой агитации и пропаганды против правительства или государственных учреждений страны, в которой они находятся»
(ст. ХУ).
Впервые после Брест-Литовского договора в Соглашении оговаривались
права русских и германских граждан, находящихся на чужой территории94. Ст.
УШ провозглашала, в частности, что «к русским гражданам, находящимся в Германии, в отношении их личности и имущества применяются постановления меж-
Военнопленные и гражданские интернированные составляли исключение, поскольку их права определялись
особыми положениями, в том числе новым положением от того же 6 мая 1921 г.
94
41
дународного права и общих германских законов». Германским гражданам, которые по торговым делам, на основании сего соглашения и с соблюдением паспортных правил, отправляются на территорию России, она гарантирует «неприкосновенность всего привезённого ими с собой или приобретённого в России
имущества, поскольку приобретение его и употребление его будут соответствовать особым соглашениям, заключённым с подлежащими органами РСФСР».
Статьей 1Х российское правительство разрешало выезд лицам, находившимся в
германском подданстве, но утратившим таковое, а также их жёнам и детям, если
при этом будет удостоверено, что их выезд совершается для переселения в Германию. Важно отметить также, что представительствам было дано уже тогда и
право выдавать национальные паспорта, причем Германское представительство
в РСФСР было первым, кому такое право было предоставлено95.
Можно считать, что 1921 год был годом постепенного выхода России из
международной изоляции, поскольку договоры различного рода были заключены также с Англией, Италией, Чехословакией, Норвегией и др. странами.
Началась и дипломатическая работа, хотя ещё и не выходящая из стадии «дипломатического кустарничества», ибо отсутствовало «постоянное систематическое
участие России в мировой политике»96.
Функции Представителя РСФСР в Германии исполняли поначалу Уполномоченный советского правительства В.Л. Копп и Исполняющий обязанности
Представителя РСФСР С.И. Бродовский. В октябре 1921 г. Полномочным Представителем РСФСР в Берлине стал Н.Н. Крестинский97, один из самых убежденных сторонников развития отношений с Германией в команде наркома Г.В.Чичерина. Официальный Представитель Германии в РСФСР также сменил Уполномоченного правительства Германии в РСФСР Густава Гильгера летом 1921 г. Им стал
Правовое положение иностранцев в РСФСР. Справочник для иностранцев, оптантов и беженцев. Составил
ученый референт НКИД Д.М. Левин. – М.: Литиздат НКИД, 1923. – С. 14.
96
Международная политика РСФСР в 1922 г. – С. 3.
97
Бывший нарком финансов, он был назначен полпредом РСФСР в Германии 21 октября 1921 г. и занимал этот
пост 9 лет, пока не стал заместителем наркома. – См.: Соколов В.В. Н.Н. Крестинский – революционер, дипломат
(1883-1938) // Новая и новейшая история. 1989. - № 5. - С.120-142.
95
42
Курт Виденфельд, бывший профессор политической экономии Кёльнской коммерческой академии, консультировавший во время войны «многие военно-промышленные комплексы». Бродовский характеризовал его как «фигуру бесцветную, мягкого характера, легко поддающуюся чужому влиянию». И хотя зам.
наркома НКИД М.М. Литвинов считал эту кандидатуру Мальцана98 «нежелательной», он был вынужден разрешить Бродовскому «заявить ему от нашего имени
агреман»99.
Соглашение от 6 мая 1921 г. заметно укрепило немецкие шансы в соперничестве западных стран за обладание русским рынком и привело к заметному
оживлению торговых связей между двумя странами, для развития которых была
создана правовая база. Руководитель Представительства, как и руководитель торгового предствительства, являющегося государственным торговым учреждением
и законным представителем своего правительства «для правовых деяний на германской территории», могли совершать любые «правовые акты», которые это
правительство признавало для себя «обязательными» (ст.ХП), подчиняясь при
этом германским законам, германскому судопроизводству и германскому порядку принудительного приведения судебных приговоров в исполнение. Всё это
не касалось лишь имущества российского правительства в Германии, которое
пользовалось общей защитой согласно международному праву.
На российской территории правительство обязывалось совершать с германскими гражданами, германскими фирмами и германскими юридическими лицами
правовые сделки только с оговоркой о применении третейского разбирательства,
которое могло также применяться и в отношении заключенных в Германии пра-
Петер Крюгер писал о нем, что до назначения в Москву Виденфельд использовался в МИДе как министериалдиректор для выполнения некоторых специальных заданий, которые ему поручались руководством нового Х отдела внешней торговли, не имевших, однако, успеха. «Для руководства делами Представительства в Москве в
1921-22 гг. его политико-дипломатические способности были явно недостаточны». Решение о замене его послом
графом Брокдорф-Ранцау было принято затем не МИДом, а руководством рейха (Виртом и Эбертом). - Krüger
Peter. Struktur, Organisation und aussenpolitische Wirkungsmöglichkeiten der leitenden Beamten des Auswärtigen
Dienstes 1921-1933. – In: Das diplomatische Korps 1871-1945. Hrsg. von Klaus Schwabe. – Verlag Boppard am Rhein,
1985. - S. 101-169. Здесь S. 130.
99
Телеграмма Бродовского Литвинову. Берлин, 27 июня 1921 г. – АВП РФ. – Ф.04. Из архива Чичерина. – Папка
75. – Д. 1075. – Л. 6.
98
43
вовых сделок (ст. ХШ). И в целом Соглашение 1921 г. признавалось обеими сторонами, впредь до заключения будущего торгового договора, «основой хозяйственных отношений обеих сторон», должно было «толковаться в духе взаимного
благожелательства, направленного к укреплению экономических отношений»
(ст.ХУ1). Поскольку такой договор появится только в 1925 г., а Рапалльский договор 1922 г. не содержал правовых основ экономического взаимодействия, положения Соглашения 1921 г. оставались действующими более 4-х лет. Однако
нужно иметь в виду, что это «временное соглашение», принятое «до полного восстановления нормальных сношений» между странами, исходя из этой формулировки, все же вовсе не означало окончательного признания Германией Советской
России.
1.4. Российский нэп как преддверие Рапалльского договора. Рапалльский
договор 16 апреля 1922 г.
Соглашение 1921 г. не решило всех проблем, которые препятствовали развитию полнокровного экономического сотрудничества. Одна из них заключалась
в государственной монополии на внешнюю торговлю, объявленной в РСФСР. Она
вызывала у немецких промышленников известный скепсис относительно перспектив освоения русского рынка. Сказывалась боязнь финансового риска, которая присутствовала всякий раз, когда речь заходила о концессиях или о товарных
поставках в непредсказуемую после 1917 г. Россию. Только малая часть промышленных и военных кругов Германии была готова на завязывание тайных военных
контактов с русскими100.
Летом 1921 г. в европейских дипломатических кругах распространилось
представление, что в Советской России в связи с введением нэпа грядут важные
политические перемены. В МИДе нэп стали рассматривать как «первый этап
внедрения русской экономики в экономическую систему небольшевистских
наций» и как огромный шанс для «активной деятельности германской экономики
100
Krüger, Peter. Die Außenpolitik der Republik von Weimar. – S. 149.
44
в Советской России»101. Возродились и идеи возврата России в политическое сообщество народов в результате сотрудничества с нею Германии и других западных стран. МИД Германии вплотную занялся разработкой обоснования и программы такой политики в целях «возрождения России».
Центральным звеном этой программы являлось представление, что длительное исключение Советской России из мировой экономики вредит не только
ей, но оно опасно для всей Европы, поскольку Россия играет в мировой экономической системе важнейшую роль как поставщик сырья и как рынок сбыта промышленной продукции. Возвращение России в мир необходимо и возможно в
рамках её новой экономической политики. Развитие с Россией торговых связей
приведёт к оздоровлению экономических отношений и лишит большевизм той
почвы, которую не могли уничтожить ни военная интервенция, ни экономическая блокада. Особое значение в оздоровлении России должна иметь немецкая
экономика, имеющая многообразный опыт и традиции общения с русскими партнерами.
С целью своеобразной разведки происходящего в России Мальцан отправил в Москву своего экономического эксперта Карла Граапа, который в конце
ноября 1921 г. начал поставлять информацию в МИД. У Граапа складывалось
убеждение в том, что новая экономическая политика – нечто большее, чем простой тактический маневр большевиков или ещё одна передышка в коммунистическом строительстве. В нэпе он видел «особо умелый шахматный ход Ленина с
целью ослабить радикально настроенную левую оппозицию, которую в ВСНХ
возглавлял Пятаков», и «освободить экономическую жизнь от всех мер принуждения».
Нэп, по его мнению, это средство возведения новой системы, в которой
значительную роль будут играть «небольшевистские буржуазные слои». Будущая Россия мыслилась ему не как результат свержения большевиков, на смену
101
Peter Borowsky. Op. cit. – S. 39.
45
которым придут вернувшиеся из-за границы эмигранты, а как результат медленной трансформации советской системы в ходе реализации нэпа. В своих донесениях он писал: «Русские интеллигенты, которые сумели при существующей системе правления сохранить за собой положение, не становясь тем самым слепыми идеологами, и которых ни в коем случае нельзя упрекнуть в национальном
предательстве или личной трусости, представляют основу будущей России. Они
яснее, чем эмигранты за границей, поняли, что немедленная смена правления или
падение теперешнего правительства будет несчастьем не только для России, но
и, возможно, для всей Европы»102.
Германская индустрия, считал Граап, должна помочь русскому рабочему
классу, чьё доверие к ней постепенно восстанавливается, наладить промышленное производство, поддержать возрождающегося частного предпринимателя
своими кредитами. «Нельзя более откладывать экономическую деятельность
Германии в России»; «Германия не может недооценивать значение начавшегося
в России нового экономического курса, в её интересах поддержать развитие, которое приведёт к выздоровлению России», - таковы были заключительные выводы донесений Граапа. «Германское правительство, - писал он, - встало на правильный путь, начав сближение с Россией. Германские промышленные круги
должны поддержать его, однако они должны быть дальновидными и готовыми
проявить терпение и пойти на жертвы. Чтобы снять урожай, надо сначала произвести посев. Задача состоит в спокойной, целенаправленной, терпеливой и трудной работе. Предстоит не только наверстать упущенное из-за длительного перерыва, но и исправить многое из того, что было испорчено вследствие близорукой
алчности, недостатка психологического чутья. Перед Германией – целина, которую надо поднять в согласии с её обитателями. Россия не хочет и не должна стать
экономическим вассалом Запада; она должна быть равноправным членом мировой экономической системы»103.
Донесение представительства Германии в РСФСР министру иностранных дел Германии. Москва, 10 декабря
1921 г. – СГО. – Т.2. - С. 396 – 405. Здесь С. 401.
103
Донесения Граапа от 19 и 28 декабря 1921 г. – Там же. – С. 405-411; 415-417. Здесь С. 411.
102
46
Эти выводы, как и мнения находившихся в России в это время других германских дипломатов, лишний раз подтверждали уже сложившееся в МИДе представление о необходимости восстановления полнокровных дипломатических отношений с Россией. Оставался нерешённым лишь главный вопрос: будет ли Германия участвовать в восстановлении России на основе сепаратного договора или
она примкнет к западным державам, активно обсуждавшим идею создания международного консорциума для возрождения России.
Идея международного консорциума, которую в Англии поддерживал
Ллойд Джордж, нашла своих сторонников и в Германии. Уже в 1920 г. планы
такого консорциума активно обсуждали Феликс Дейтч и Вальтер Ратенау. Сторонником идеи международного синдиката для восстановления экономики России был и «король тяжелой индустрии» Германии, как его называли в России104,
Гуго Стиннес, вместе в Ратенау активно обсуждавший английский план такого
синдиката.
Правда, Советская Россия в этих планах не рассматривалась как равноправный партнер, она должна была стать объектом международных действий западных стран и средством экономического оздоровления самой Германии. «Германский капитал, германские экономические ценности и германский труд» на
ниве «восстановления» России должны были, согласно этому плану, заноситься
в актив германского счёта по репарационным платежам105. Эту идею Ратенау отстаивал и позже, когда, выступая перед Высшим Советом союзников 12 января
1922 г. в Каннах, говорил: Россия – чисто аграрная страна, не нуждающаяся в
собственной индустрии, она должна получать промышленные товары из Германии106.
Советское правительство расценивало с самого начала подобные планы
консорциума как колонизационные планы Запада в отношении России и катего-
Международная жизнь. – 1922. - № 5. – С. 39.
Там же. – С. 39.
106
Linke. Op. cit. - S. 170.
104
105
47
рически отклоняло своё в них участие. Оно стремилось к заключению сепаратного соглашения с Германией, аналогичного тому, что было заключено с Англией. Соглашение могло стать важным препятствием на пути «блокирования
немцев с англичанами и французами» с целью создания «единого монопольного
блока капиталистов всех крупных стран», которые могли бы эксплуатировать
Россию107. Этого нельзя было допустить.
Зная о подобном отношении к идее консорциума в России из донесений
своих дипломатов (не только Граапа, но и Виденфельда108, Гильгера), Мальцан
держал проект консорциума в резерве, а затем и вовсе отказался от него109. Даже
тот факт, что Ратенау 31 января 1922 г. занял пост министра иностранных дел, не
изменил ситуацию. Негативная реакции Москвы вынудила его отложить этот
проект, признав его «не единственно возможным», и заявить о том, что «у Германии не было планов играть против России роль капиталистического колониста». Мальцан в свою очередь, действуя через Радека, постарался убедить советское правительство в том, что план консорциума в Германии все более теряет
под собой почву110. Идея сепаратного договора с Россией в Германском МИДе,
в конечном счете, одержала победу.
Рапалльский договор 16 апреля 1922 г. Обо всех перипетиях заключения
Рапалльского договора, как и о сути самой «рапалльской политики», много написано в Германии и в России111. Мы затронем эти вопросы только для лучшего
См.: Из письма народного комиссара иностранных дел РСФСР Г.В.Чичерина Председателю Совета Народных
Комиссаров РСФСР В.И. Ленину. 14 июля 1921 г. // СГО. – Т.2. – С. 347.
108
Курт Виденфельд, в частности, писал в своем донесении из Москвы от 27.2.1922 г.: «Русский народ в своей
основной массе» не готов к принятию международной помощи кредитами для восстановления разрушенных коммуникаций. Более того, «он охотнее согласится на то, чтобы еще поголодать и прийти в ещё большее разорение,
чем принять эту capitis deminutio». – Цит. по: Peter Borowsky. Op. cit. – S. 44.
109
Peter Borowsky. Op. cit. – S. 43.
110
Linke. Op. cit. – S. 191.; О позиции Ратенау в отношении консорциума см. также: Садовая Т.М. Вальтер Ратенау
и Рапалльский договор. – Самара, 2001. - С.43-44.
111
Укажем лишь наиболее крупные работы по этой теме: Wengst, Udo. Graf Brockdorf-Rantzau und die aussenpolitischen Anfaenge der Weimarer Republik.- Bern-Frankfurt, a.M., 1973; .Ахтамзян А.А. Рапалльская политика. Советско-германские дипломатические отношения в 1922-1933 гг. - М., 1974; Hartmut Pogge von Strandmann. Grossindustrie und Rapallopolitik. Deutsch-sowjetische Handelsbeziehungen in der Weimarer Republik // Historische Zeitschrift.- Oldenburg/Muenchen, 1976.- Bd.222.- S.265-341; Krüger, Peter. Die Aussenpolitik der Republik von Weimar.
- Wissenschaftliche Buchgesellschaft Darmstadt, 1985; Шишкин В.А. Цена признания. СССР и страны Запада в
107
поисках компромисса (1924-1929 гг.) – СПб., 1991; 70 Jahre nach dem Vertrag von Rapallo. Die Zusammenarbeit
zwieschen der Sowjetunion und Deutschland als Beispiel für friedliche Koexistenz-Begegnungen.- Ewangelische Akademie Mühlheim/Ruhr, 1992; Садовая Т.М. Вальтер Ратенау и Рапалльский договор и др.
48
понимания заявленной темы. Нужно иметь в виду, что германские политики,
прежде всего, ставший в 1921 г. рейхсканцлером Карл Йозеф Вирт и референт
по русским делам МИДа Мальцан, будучи сторонниками активной русской политики, в отличие от генерала Секта, выступали противниками одностороннего
политического союза с Россией. К тому же некоторое время заключению договора противился министр иностранных дел фон Розен, из-за противоречий с которым Мальцан собирался даже подать в отставку112. Розен был за укрепление
отношений с Англией и собирался послать Мальцана послом в Афины. Но Розен,
благодаря усилиям Вирта, не попал после октябрьских выборов 1921 г. во второй, возглавляемый им кабинет113.
Во главе МИДа 31.01.1921 г. встал Вальтер Ратенау, известный германский
промышленник и финансист, который вместе с Виртом и подписал 16 апреля
1922 г. Рапалльский договор. Мальцан как министериалдиректор возглавил новый Восточный отдел МИДа. Важно отметить также, что руководство расширившегося Ш Отдела, объединявшего Великобританию, США, Латинскую Америку,
Ближний Восток, колониальные дела и военные долги, было поручено Карлу фон
Шуберту. Мальцан и Шуберт стали теми дипломатами, от которых теперь зависели дальнейшие действия Германии в отношении России114.
Идя на заключение договора с Россией, Германия определила для себя на
целое десятилетие так называемый “рапалльский курс”, сутью которого был возврат к тесным германо-российским отношениям. Опираясь на своего партнера,
Германия могла решить свои национальные задачи и добиться полной независимости от Антанты, получив возможность вести политику “свободных рук”. Существовало большое желание урегулировать свои отношения с Россией раньше,
чем это сделают западные державы. У них с октября 1921 г., когда советское
правительство выразило согласие признать некоторые довоенные и военные
См. о том: Садовая Т.М. Указ соч. – С. 42. Правда, это было уже не при Симонсе, как считает автор, а при
Розене.
113
Krüger, Peter. Die Aussenpolitik der Republik von Weimar. – S. 150.
114
Ibid. - S. 151.
112
49
долги России, появился огромный стимул к её дипломатическому признанию115.
Это угрожало Германии обязательством выплачивать собственные долги согласно статьям 116 и 117 Версальского договора. Россия могла договориься с
Францией об исполнении статьи 116, и долги царского правительства Франции
могли быть выплачены посредством передачи ей российской доли репараций
Германии116. Это угрожало последней полной изоляцией. Только договор с Россией мог спасти от этого Германию.
Германия могла достичь большей независимости на переговорах с Антантой по вопросу о репарациях (репарационные взносы не были уплачены в первые
месяцы 1922 г. из-за отсутствия средств)117. Кроме того, она выигрывала в своей
борьбе против Польши. Как считает В. Михалка, немецкие политики – прагматики, действовавшие в интересах государства, признали, что ослабленный в результате войн и революций восточный сосед мог стать своеобразным противовесом в отношениях с западными державами. Идеологические соображения, страх
перед большевизмом, при этом перестали играть существенную роль. На первый
план вышли экономические интересы118. Заинтересованность Германии в Рапалло подтверждали теплый прием русской делегации на Генуэзскую конференцию в Берлине и решение правительства Вирта передать, наконец, русской миссии помещение бывшего русского посольства в Берлине119.
Долги России западным странам складывались из внешнего долга царского правительства (более 4 млрд. золотых рублей), кредитов держав Антанты во время войны (около 8 млрд.), национализации иностранной собственности, что в целом составляло около 14 млрд. золотых рублей. В ответ на требования Антанты Советы
представили огромный счет в 50 млрд. франков в качестве компенсации ущерба, нанесённого России западными
державами во время интервенции. Им пришлось признать встречные требования как перекрывающие долги России, сделанные во время войны, но они продолжали настаивать на выплате довоенных долгов и компенсации
стоимости конфискованного имущества. Инициатором нажима на Россию оставалась Франция, которой принадлежали 80 % довоенных кредитов. Идя навстречу западным державам, Советская Россия согласилась покрыть
некоторые долги в том случае, если западные державы предоставят ей долгосрочные кредиты под умеренные
проценты, которые будут засчитываться в качестве покрытия довоенных долгов. Единственное, на чём стояло
твердо советское правительство, это отказ от возмещения ущерба от проведенной в стране «социализации». –
См. о том: О’Коннор Т.Э. Георгий Чичерин…- С.117-118.
116
Правда, советское правительство не собиралось пользоваться 116 статьей Версальского договора и требовать
от Германии репараций, поскольку оно не признало договор и отказалось соблюдать его условия. – О’Коннор
Т.Э. Георгий Чичерин…- С.135.
117
Ахтамзян А.А. Рапалльская политика. М.: Международные отношения. 1974. – С. 97; Krüger, Peter. Die Aussenpolitik der Republik von Weimar. – 1985. - S.157.
118
Michalka Wolfgang. Russlandbilder des Auswärtigen Amts und deutscher Diplomaten…S.86-87.
119
Этот факт с удовлетворением был отмечен русской прессой //: Международная жизнь. 1922. - № 5. – С. 38-41.
115
50
Но более чем Германия, в рапалльском курсе была заинтересована Советская Россия. Политику России в это время западные деятели расценивали как
проявления авантюризма и импровизаций. Многое из того, что предпринимали
большевики, «было чуждым, необычным и создавало неуверенность, ожидание
полностью непредсказуемых политических шахматных ходов и вариантов»120.
Необходимо было преодолеть такое отношение и вывести страну из кризиса, в
который она попала из-за тягот гражданской войны, экономической блокады,
первых социалистических преобразований. Рассчитывать советскому руководству приходилось только на Германию, которая противостояла Западу уже в силу
своего поражения в войне и тяжелых условий мирного договора. Заключив Рапалльский договор, Германия создала прецедент для будущего урегулирования
отношений с большевистской Россией европейских стран, которые одна за другой, вслед за Германией, стали признавать новое социалистическое государство,
и таким образом Россия вышла из изоляции капиталистических государств.
Договор урегулировал созданные Первой мировой войной проблемы и создал разумный базис для дальнейшего развития российско-германских отношений. По договору Германия и Россия отказались от возмещения друг другу «военных расходов и военных убытков, которые были причинены им и их гражданам в районах военных действий вследствие военных мероприятий, включая и
предпринятые на территории противной стороны реквизиции». Равным образом
стороны отказались и от возмещения невоенных убытков, причиненных гражданам одной стороны посредством так называемых «исключительных военных законодательств и насильственных мероприятий государственных органов другой
стороны», а также от возмещения их расходов на военнопленных. Кроме того,
Германия в одностороннем порядке отказалась от восполнения ей ущерба, нанесённого социалистическими преобразованиями в РСФСР121. В свою очередь,
Российское правительство отказалось от возмещения ему сумм, вырученных
120
Krüger, Peter. Die Aussenpolitik der Republik von Weimar. - S.166.
Рапалльский договор от 16 апреля 1922 г. // 10 лет советской дипломатии…- С. 80. Оценить по достоинству
суть этих «отказов» можно ознакомившись с теми требованиями, которые выставили России западные страны
на Генуэзской конференции.
121
51
Германией от продажи военного имущества, ввезенного в Германию интернированными из России военнопленными. Тем самым для развития экономических
отношений (торговых и хозяйственных) устанавливалась политика наибольшего
благоприятствования.
Восстанавливались дипломатические и консульские отношения. Важно
подчеркнуть, что принцип наибольшего благоприятствования признавался действенным и при определении правового положения граждан одной стороны на
территории другой. В секретных пунктах оговаривалось обязательство Германии
действовать в рамках такой же политики и в том случае, если Россия признает по
отношению к другим странам довоенные долги или ущерб от проведённой в
стране «социализации». Наконец, Германия обязывалась участвовать «в отдельных предприятиях» создаваемого в Европе международного экономического
консорциума (для обсуждения его проблем, собственно, и собиралась конференция в Генуе122, где был подписан сепаратный Рапалльский договор), только «после предварительной договоренности с Правительством РСФСР»123.
5 ноября 1922 г. Рапалльский договор был распространен на союзные
РСФСР республики: Украинскую ССР, ССР Белоруссию, ССР Грузию, Азербайджанскую ССР, ССР Армению и Дальневосточную республику. В новом варианте договора, подписанном в Берлине референтом по России и шефом Восточного отдела МИДа Аго фон Мальцаном и Николаем Николаевичем Крестинским,
Полномочным представителем РСФСР в Германии, были значительно расширены статьи, посвящённые правовым вопросам. В большинстве своем они восходили к Соглашению от 6 мая 1921 г. В частности, ст.3 провозглашала, что
«граждане каждой из Договаривающихся сторон, пребывающие на территории
Конференция проходила 10 апреля – 19 мая, в ней участвовали 28 стран. Российская делегация сочла все предложения о признании и предоставлении кредитов, за которые надо было платить компенсации бывшим иностранным собственникам, попыткой реставрировать в стране капитализм. Советским дипломатам удалось заключением Рапалльского договора «прорвать единый фронт империалистических государств». – См.: Советский энциклопедический словарь.- М., 1980. – С. 292.
123
Нота министра иностранных дел Германии народному комиссару иностранных дел РСФСР Г.В.Чичерину 16
апреля 1922 г. // ДВП СССР. - Т.5. - С. 226.
122
52
другой стороны, пользуются в полной мере правовой охраной их личности в соответствии с международным правом и общими законами государства, в котором
они пребывают». Германским гражданам, направлявшимся на территорию указанных государств или уже находящимся на таковой, гарантировались «неприкосновенность всего имущества, привезенного ими с собой, а также приобрётенного на территории союзных с РСФСР государств, поскольку приобретение
или использование такового соответствует законам государства, в котором они
пребывают». Относительно вывоза имущества, приобретённого в этих государствах, действовали уже принятые в них законы и постановления, если на этот
счет не будут заключены особые соглашения.
Согласно договору, государства, союзные с РСФСР, разрешали лицам, которые пользовались правом германского гражданства, но утратили таковое, а
равно их жёнам и детям, выезд за границу, если будет доказано, что они переселяются в Германию124.
Рапалльский договор поставил уже начатые тайные связи двух стран в военной области на более надёжную основу, хотя и не содержал никаких секретных
статей на этот счёт, в чем его долгое время подозревали на Западе. На заключение военного союза с Москвой Берлин не пошёл. При наличии сильных антипольских настроений Вирта и Секта, стороны всё же не отважились на организацию совместных действий против Польши, но долговременная угроза Польше и
предпосылки для “взятия её в клещи” в случае необходимости были, как считает
Петер Крюгер, созданы. Это стало понятно, прежде всего, для Франции, которая
видела в Польше своего рода «санитарный кордон» между двумя странами, Россией и Германией, действенность которого была поставлена теперь под вопрос125.
Рапалльский договор от 16 апреля 1922 г. в целом был воспринят в Германии с одобрением. Коммунисты приветствовали его как акт признания Советской России германским правительством, консерваторы были за договор, потому
124
125
ДВП СССР. - Т.5. - С. 658-662.
Krüger, Peter. Die Aussenpolitik der Republik von Weimar. – S. 175.
53
что видели в нём возможность создания вместе с Россией сильного противовеса
Польше и Франции, промышленники и банкиры поддержали Рапалло, создавшего для них наилучшие возможности для развития экономических акций в России. Германская пресса, прежде всего, буржуазная печать, «праздновала победу
над Антантой», прекрасно понимая политическое значение договора. «Восстановление дипломатических отношений между Германией и Россией заключает в
себе официальное признание Советской России. Этого одного было бы уже достаточно, чтобы привести в нервное состояние союзников»,- писала «Франкфуртер Цайтунг». Соглашаясь с мнением немецкой газеты, русский обозреватель
подчёркивал, что союзники надеялись дорого продать советским представителям
официальное признание советского правительства, сделать «выгодное дельце»,
а «одновременно натравить Россию и Германию друг на друга посредством пресловутого 116 параграфа Версальского договора». Поэтому договор вызвал
«бурю негодования, угроз и инсинуаций против Германии в среде союзников»126.
Однако, как тогда, так и потом, вокруг Рапалло и «Рапальской политики»
было много споров. Их вели политики и историки. Тот же Ратенау считал договор «воробьём в руке» для Германии, Брокдорф-Ранцау полагал, что не слишком
удачными были момент и обстоятельства его заключения, солидаризуясь в этом
своём мнении с позициями западных политиков, резко отрицательно воспринявших договор, что омрачало в дальнейшем отношения германского правительства
с союзниками. Возможно, договор сыграл известную роль в последующей оккупации Францией Рура127.
Даже в среде советских дипломатов существовали различные подходы к
оценке Рапалльского договора. Если Чичерин, отдавая приоритет германскому
направлению в советской внешней политике, высоко оценивал договор как конец «триумфа победителей» в мировой войне, то его заместитель, М.М.Литви-
126
Цит. по: Русско-германский договор (обзор германской прессы) // Международная жизнь. – 1922.- № 7. – С.4-
5.
127
Krüger, Peter. Die Außenpolitik der Republik von Weimar. – S. 177-178.
54
нов, будучи сторонником англо-саксонской ориентации России, видел в договоре лишь достижение прагматической цели – установления дипломатических
отношений с Германией128.
В целом НКИД считал, что именно этому договору Советская Россия обязана выходом на мировую арену, началом «эпохи приобщения её к сложной и
разветвлённой области мировой политики»129.
Большинство российских историков придерживаются позитивного взгляда
на Рапалло, оценивая его как некое благо для обескровленного рейха и для России, сумевшей выйти из изоляции капиталистических государств. Существовали
и эмоционального характера оценки Рапалло как «исторической победы советской политики мира и международного сотрудничества»130. Более сдержанна позиция немецких историков, которые видят в значении Рапалло для Германии не
только плюсы, но и минусы. Так, Крюгер, хотя и считал победителем в деле Рапалло Россию, но всё же не отрицал и значения его для Германии. Он видел его
в том, что с договором пришел конец бесцеремонному обращению союзников с
Германским правительством, что рейх получил определённые преимущества,
как в военной, так и в экономической сфере, в международном противоборстве
с союзниками, что был создан противовес их давлению и возможность вести «политику свободных рук». Однако договор, осложнив отношения с союзниками,
которые уже, якобы, были готовы пойти на уступки Германии в вопросе о репарациях, не принес реальных выгод политике кабинета Вирта131.
Возможно, реальные итоги происшедшего удалось ощутить Веймарской
республике в период правительства «большой коалиции» Густава Штреземана,
которое историки ФРГ считают «самым успешным» за всю её историю132.
Дух Рапалло. Советско-германские отношения 1925-1933. – Екатеринбург, Москва,1997. Предисловие академика Г.Н.Севостьянова. - С. 5.
129
Международная политика РСФСР в 1922 г. – С. 3.
130
Кобляков И.К. От Бреста до Рапалло. – С. 181.
131
Krüger, Peter. Die Aussenpolitik der Republik von Weimar. - S. 178-180.
132
См.: Ерин М.Е. История Веймарской республики в новейшей германской историографии. Учебное пособие.
Ярославль: Изд-во Ярославского университета, 1997. – С. 30.
128
55
Союзники, как известно, всё же пошли навстречу Германии, что, в конечном счете, привело к договору в Локарно. Роль Рапалльского договора в этом
деле не совсем ясна, возможно, что без Рапалло не было бы и Локарно. Резко
отрицательную оценку Рапалльскому договору как навредившему Германии и
отодвинувшему на несколько лет её послевоенное экономическое и социальное
возрождение дал Готфрид Шрамм133. Но рассуждения по поводу его концепции
уже выходят за пределы нашей темы.
1. 5. Первый «чрезвычайный и полномочный посол» Германии
в Советской России
Что же изменилось в положении представительств обеих стран после заключения Рапалльского договора? Во-первых, изменилась статья 1 Соглашения
6 мая 1921 г., и представительства были сразу же возведены в ранг «дипломатических представительств». Правда, Россия пока еще воздержалась от обозначения Германского представительства посольством, ввиду того, что такое название
у русских более не практиковалось134. Но это было уже не важно, ибо все соответствующие ему привилегии были подтверждены. В связи с этим встал ворос и
о верительных грамотах для теперешних глав представительств135.
Была также удовлетворена просьба германской стороны, учитывая быстро
растущие трудности со снабжением продовольствием в России, увеличить «контингенты» на беспошлинный ввоз продовольствия, «сверх до сих пор предусмотренных 40 кг на одно лицо в месяц». Поскольку представительства теперь имели
полномочия согласно международному праву, отменялись оговорённые в ст. 1У
Соглашения ограничения предоставленных до сих пор консульских прав (относительно ввоза необходимых для их деятельности предметов).
Schramm Gottfried. Grundmuster deutscher Ostpolitik. 1918-1939. – In: Zwei Wege nach Moskau. Vom Hitler-StalinPakt zum «Unternehmen Barbarossa». Hrsg. von Bernd Wegner. München/Zürich: Piper, 1991. – S. 3-18.
134
Декретом СНК об упразднении рангов дипломатических представителей от 1 июня 1918 г. звания послов,
посланников и других дипломатических представителей Российского государства, как и «всех агентов иностранных государств, аккредитованных при Российской Социалистической Федеративной Советской Республике,
независимо от их ранга», были упразднены, а вместо них введено единое для всех звание – «полномочный представитель» // Декреты советской власти. - Т. 2. - С. 382-383.
135
Запись беседы легационного советника МИД Германии Г.Гаушильда с советниками полномочного представительства РСФСР в Германии С.И. Бродовским и Е.Б.Пашуканисом. Берлин, 3 мая 1922 г. // Советско-германские отношения. 1922-1925 гг. – Ч. 1. - С. 40-42.
133
56
Необходимо было решить проблему здания для посольства. Россия намеревалась возместить ущерб, нанесённый разрушением посольства в Петербурге,
но пока не располагала необходимыми финансовыми средствами. Немецкая сторона соглашалась на несколько лет отказаться от предъявления своих прав на
возмещение убытков при условии, что российское правительство бесплатно
предоставит в пользование необходимое здание в Москве. Статьи УШ – ХУП
оставались без изменений136.
Восстановление дипломатических и консульских отношений, провозглашенное в договоре, и стало главной задачей для обеих стран на ближайшее
время. Новым Послом Германии в РСФСР стал граф Ульрих Брокдорф-Ранцау,
опытный дипломат, представитель «старой школы»137, хорошо ориентировавшийся в «русских делах», которыми занимался с 1919 г., будучи министром иностранных дел. Как бывший представитель Германии на Версальской конференции Ранцау имел богатый опыт общения с союзниками и понимал значение России не только как мощного фактора в противоборстве Германии с Францией и
Польшей, но и как возможного объекта экономической экспансии и военного
партнёра, способного содействовать возрождению Германского рейха. И в этом
смысле Ранцау вполне принадлежал к тому кругу германских политиков, который составляли Мальцан, Сект и многочисленные предприниматели, входившие
в элиту германской экономики, для которых идеология и внутриполитические
отношения в Советской России, являющейся центром пресловутой «мировой революции», отходили на второй план. Негативный образ большевистской Советской России, антикоммунистические взгляды и настроения германских политиков, и Ранцау в том числе, перевешивала «неистребимая ненависть» к Версальскому договору138.
Отношение Ранцау к России, как мы уже видели, не было однозначным.
Оно постоянно эволюционизировало на протяжении всего периода. В феврале
Запись беседы легационного советника МИД Германии Г.Гаушильда…- Там же. - С. 41.
Так именовал Брокдорф-Ранцау, этого именитого представителя древнего рода Шлезвиг-Голштейнов, Ахтамзян А.А. См.: Ук. cоч. - С. 102.
138
Peter Borowsky. Op. cit.– S. 45.
136
137
57
1919 г., он, полемизируя с графом Кесслером, категорически отвергал возможность совместных действий с Советской Россией против Антанты, опасаясь получить большевизм у себя в стране. Он считал, что «позиция Германии по отношению к Советской России должна обусловливаться стремлением, с одной стороны, противостоять намерениям советского правительства большевизировать
нас. Но с другой стороны, нельзя и нанести вред нашим будущим возможностям
в России слишком резким разрывом с Востоком»139.
В этом смысле Ранцау защищал весьма заинтересованные в сотрудничестве с Россией экспортные круги Германии, прежде всего, представителей тяжёлой индустрии, которые намеревались вернуть советскую республику на европейский и, в конечном счете, на мировой рынок. При этом надо было преодолевать представления консервативных дипломатов, а вместе с ними и многочисленных представителей экономики, которых, как считает В. Михалка, «обуревали идеологические стереотипы и угрызения совести оттого, что они будут
иметь бизнес с новыми властями в России»140. Резче всех высказывался в это
время фон Шуберт. “Я не сильно доверяю этой банде в Москве”, - говорил он141,
отражая мнение большинства дипломатических кругов Германии о руководстве
России.
Ранцау уже тогда понимал необходимость проведения другой российской
политики, которая привела бы к оздоровлению пораженного большевистским
недугом государства, и для достижения этой цели считал возожным сотрудничество с союзниками. Однако тогда он, не возражая против частной инициативы
германских промышленников к установлению хозяйственных связей с Россией,
оставался решительным противником установления с ней официальных отношений. Для того было несколько причин, в том числе нестабильное положение в
139
140
ADAP. - A.1. - N. 218. - S. 412.
Michalka, Wolfgang. Russlandbilder des Auswärtigen Amts und deutscher Diplomaten…S. 86-87.
141
Krüger, Peter. Die Aussenpolitik der Republik von Weimar, S. 268.
58
самой Германии, а главное – уверенность в том, что советское правительстов
рано или поздно падёт142.
С каким представлением о России принял Ранцау теперь своё новое назначение? 6 июля 1922 г. в «Политических директивах для Германского посольства
в Москве» Ранцау изложил свое видение современной России143. Её внешнеполитическое положение в сравнении с Германией представлялось ему более благоприятным: «Россия не является побеждённой страной и остаётся влиятельным
фактором не только в Европе, но и во всём мире». Но внутриполитически и экономически Россия слабее Германии: «Ею управляет группа бесцеремонных фанатиков, которые удерживаются у власти исключительно благодаря террору и
не останавливаются ни перед какими средствами, чтобы остаться у власти; практически советское правительство опирается преимущественно на слой городских
фабричных рабочих и из них же, в первую очередь, рекрутируемую Красную Армию, идейно держится благодаря железной дисциплине в Коммунистической
партии и всё ярче звучащей в последнее время националистической ноте». Несмотря на происходящую в России модификацию внешней и внутренней политики, Ранцау сомневался в возможности постепенной эволюции «русской революции» под руководством нынешнего правительства. По его мнению «великая
цель мировой революции оставалась для него незыблемой, а вся внутри и внешнеполитическая деятельность была лишь тактическим манёвром, не более». Что
же касалось угрозы разжигания мировой революции, которой так боялись в Германии, то, по мнению Ранцау, она «не могла существенно возрасти из-за возобновления дипломатических отношений», тем более что и без них нельзя было
«плотно закрыть наши границы перед русским золотом и русскими эмиссарами»144.
142
Wengst Udo. Graf Brockdorf-Rantzau und die aussenpolitischen Anfänge der Weimarer Republik. - 1973.- S. 37-39.
Как и другие германские политики, Ранцау почти не употреблял названия «Советская Россия». Не сразу прижилась в их текстах и речах и аббревиатура «СССР», хотя иностранным посольствам и миссиям уже в 1924 г.
было предложено не употреблять в нотной переписке с НКИД слова «Россия», «русские власти», «русская сторона» и др., поскольку «употребление этих терминов никоим образом не соответствует существующему здесь
политическому строю». - Нота НКИД всем иностранным дипломатическим представительствам в СССР от 30
января 1924 г. // ДВП СССР. - Т.7. - С. 50.
144
Цит. по: Peter Borowsky. – S. 45.
143
59
С другой стороны, Ранцау не исключал возможность и такого развития событий, когда советское правительство, не получив необходимой экономической
помощи ни от Антанты, ни от Германии, прибегнет к последнему средству всех
обанкротившихся правительств, а именно к войне. Чтобы избежать этой катастрофы, необходимо экономически поддержать Россию. При этом он решительно отрицал возможность советско-германского военного союза, на чём
настаивали военные во главе с генералом Сектом, но не видел и никакой опасности для Германии, которая исходила бы от «русской армии»145.
Хотя в этом пункте у Ранцау и были разногласия с военными, всё же в главном их программы развития отношений с Россией совпадали. Этим главным
была оценка России как «важнейшей политически сильной фигуры на шахматном поле европейской политики». Разница была лишь в том, что Секта совершенно не интересовала внутренняя структура российского государства. Ранцау
же понимал разницу между Советской Россией и Россией времен царей Александра 1 или Николая 1 и знал, что обстоятельства, при которых придётся строить политику, «диаметрально противоположны имевшим место при Бисмарке».
«Их определяет теперь не воля властителей, ими управляет народ»146.
Ранцау, как выяснилось, не возражал и против военного сотрудничества
Германии и России, если оно будет вписано в программу российского экономического «оздоровления», и, став послом, содействовал его развитию. Как и Сект,
он понимал значение России как противника Польши, хотя и не выражался так
резко, как генерал, который в полемике с Ранцау писал: «Существование Польши
нетерпимо, не совместимо с жизненными условиями Германии. Она должна исчезнуть и она исчезнет благодаря своей собственной внутренней слабости и благодаря России – с нашей помощью»147.
Peter Borowsky. Op. cit. – S. 46.
Ibid. – S. 46.
147
Записка Секта от 11.9.1922 г. «О позиции Германии по русской проблеме». Цит. по: Peter Borowsky. – S. 47.
145
146
60
7 ноября 1922 г. новый германский посол вручил в Кремле верительную
грамоту своего правительства Председателю ВЦИК М.И.Калинину. Торжественная церемония вручения и тексты речей, которыми обменялись стороны, были
опубликованы в «Известиях». Сам Ранцау высоко оценивал происшедшее событие как «полное восстановление дипломатических сношений между Германией
и Россией, прерванных в 1918 году. Мало того, - писал он, - впервые Германия
представлена в Советской России полноправным послом. Граф Мирбах состоял
только дипломатическим представителем, что должно было указывать на неравенство Советской России с другими державами в глазах императорской Германии. Германский посол приступает к своей деятельности в такое время, когда
Россию и Германию связывают настолько тесные дружественные отношения,
что германский посол в своей речи счёл возможным от имени обоих государств
заявить, что «мы отвергаем всякую опеку». Цель сотрудничества германского и
русского народов посол определял как создание культурных ценностей. Это
вполне отвечает стремлениям Советской России к тесной совместной работе с
Германией в области экономического и культурного строительства»148.
Москва произвела на Ранцау неизгладимое впечатление. Он совсем не кривил душой, когда в интервью сотруднику РОСТА заявил: «Все виденное мною в
Москве, эти громадные массы народа, праздновавшие 5-летний юбилей революции, знакомство с русскими государственными деятелями, - все это убедило меня
в том, что возлагавшиеся надежды на Россию не напрасны. Русский народ окреп
и идёт по твердому государственному пути. Руководители Советской власти являются именно теми людьми, в которых Россия наиболее нуждается. Приём, который я у них встретил, отзывчивость и сердечность, с которой велись наши беседы с Калининым и Чичериным149, дают мне основание полагать, что моя миссия не является безуспешной. Я приложу все усилия, чтобы создать атмосферу
Письмо посла Германии в РСФСР У. Брокдорф-Ранцау министерству иностранных дел Германии. Москва, 7
ноября 1922 г. // Советско-германские отношения. 1922-1925 гг. Документы и материалы. Ч. 1. 1922-1924 гг. –
М., 1977. – С. 68-69.
149
С наркомом Чичериным они стали настоящими друзьями, и эта личная дружба немало способствовала прочности германо-советских отношений. Они обладали схожимы личными качествами и привычками, оба были холостяками, любили встречаться по ночам, беседовать на разные исторические, литературные и философские
148
61
наибольшего доверия, дружбы и близости между русским и германским народами, Я уеду отсюда, только выполнив эту миссию до конца или убедившись в
её невозможности. Пока мне этого опасаться не приходится»150.
Естественно, что характер первых посольских докладов, содержащих
весьма трезвую характеристику внутриполитического, экономического и социального положения России, отличался от первого эмоционального интервью. Всё
же надо признать, что эта характеристика была позитивной и сильно отличалась
от тех прежних оценок, которые были сделаны им до приезда в Россию. Суть её
составлял вывод о необходимости существенного пересмотра авторитетными
кругами Германии прежней своей точки зрения «относительно возможностей,
которые представляются здесь для Германии, как в экономическом, так и в политическом отношении». Важным было мнение Ранцау о том, что внешняя политика Советской России носит миролюбивый характер и «подчинена стремлению не идти на военный риск». Важно было, считал посол, не упустить возможность «установить непосредственный контакт между народами» и прекратить
«дальнейшее промедление в области позитивной деятельности» в этой стране.
«Фраза: «В Россию никто не опоздает» - является глупостью, как все громкие
выражения, - заявлял он. Если мы, наконец, не решимся интенсивно участвовать
в восстановлении России, мы упустим случай, который не повторится вновь. Те
круги Германии, которые ещё относятся к этому негативно, должны подумать о
том, что восстановление означает в первую очередь не укрепление Советской
власти, а помощь русскому народу и тем самым служит политико-экономическому сотрудничеству Германии и России»151.
темы, угощаться хорошими ликерами и винами. Беседы велись на французском языке, хотя советский нарком
прекрасно владел и немецким языком. – См. подробнее о том: О’Коннор Т.Э. Георгий Чичерин…- С. 137.
150
Советско-германские отношения. 1922-1925 гг. Документы и материалы. Ч. 1. 1922-1924 гг. – М., 1977. – С.
76-77.
151
Из доклада посла Германии в РСФСР У. Брокдорф-Ранцау министерству иностранных дел Германии. 6 декабря 1922 г. // Советско-германские отношения. 1922-1925 гг. Документы и материалы. Ч. 1. 1922-1924 гг. – М.,
1977. – С. 86-88.
62
Убедившись в отличном настроении своего посла, президент Эберт повысил его ранг и назначил Ранцау 27 декабря 1922 г. «чрезвычайным и полномочным послом Германии в Российской Социалистической Федеративной Советской Республике»152.
С первых дней пребывания в Москве послу пришлось решать массу проблем. Надо было формировать персональный состав представительства, который
не сразу подвергся изменениям, срочно урегулировать разногласия о дипломатических привилегиях. Необходимо было обустроиться в новом здании, предоставленном советским правительством на условиях, предложенных Германией, в
Леонтьевском переулке под номером 10. На 15 октября 1924 г. в Германском посольстве, кроме 9 персон, составлявших его личный состав (посол граф Брокдорф-Ранцау, советники фон Радовиц, д-р Карл Динстман, Густав Гильгер и др.),
работало 44 сотрудника, а вместе с иностранными гражданами (9 человек) и персоналом из советских граждан (17 человек), общий штат насчитывал 70 персон153.
Одной из важнейших задач посла стало также создание германской консульской сети в России.
Письмо президента Германии Ф.Эберта Предcедателю ВЦИК М.И.Калинину о назначении У.Брокдорф-Ранцау послом в Москву // Советско-германские отношения. 1922-1925 гг. Документы и материалы. Ч. 1. 1922-1924
гг. – М., 1977. – С..97.
153
См.: Список сотрудников германского посольства на 15 октября 1924 г. – АВП РФ. – Ф. 82. – Оп. 8. – Папка
42. – Д. 13. – Л. 18.
152
63
Глава 2. ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ И КОНСУЛЬСКИЕ
ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА ГЕРМАНИИ В СССР В УСЛОВИЯХ
«РАПАЛЛЬСКОГО КУРСА»
3.1. Открытие германского консульства в Новосибирске. Консул Георг
Вильгельм Гросскопф
Вопрос об открытии германских консульских представительств за Уралом,
в Омске и Владивостоке, был решён советским правительством в начале 1923 г.
30 января Германское посольство предложило Наркомату иностранных дел
РСФСР назначить консулами за Уралом Гросскопфа (в Омске) и Норда (во Владивостоке). В ответной ноте от 28 февраля НКИД выразил готовность открыть
указанные консульства «при условии согласия германского правительства на
учреждение на началах взаимности», консульств РСФСР в Штеттине (ныне Ще-
64
цин), Кёнигсберге (ныне Калининград) и Лейпциге. Одновременно НКИД соглашался начать переговоры о заключении консульского договора154. Пока же деятельность консульств в России должна была регулироваться “Декретом о консульском представительстве иностранных государств при рабоче-крестьянском
правительстве РСФСР “ от 30 июня 1921 г., а в Германии - «общепринятыми
нормами консульского права или специальными правилами, вырабатываемыми
по соглашению обеих сторон»155.
Омск в качестве резиденции консульства был выбран немецкой стороной.
О нём в Германии были ещё свежи воспоминания как о крупном центре производства и экспорта сибирского масла, мяса, дичи, центре импорта в Сибирь сельскохозяйственных и маслодельных машин. К тому же в годы гражданской войны
Омск пользовался известностью как резиденция временных сибирских правительств, одно из которых возглавлял адмирал Колчак. Омск был важным железнодорожным узлом и центром судоходства по Иртышу. Готовил обоснование открытия консульства легационный (тайный) советник МИД Германии д-р Рудольф Асмис, дважды побывавший по заданию своего ведомства сначала на
Дальнем Востоке (с апреля по ноябрь 1922 г.), а затем в Сибири (в феврале 1923
г.). Главной целью поездок Асмиса было изучение значения внешнеторгового
потенциала сибирского региона для Германии. Уже по возвращении из первого
своего путешествия, в котором он посетил не только Дальний Восток, но и Монголию, Китай и Японию, он встретился в Москве с А.А.Штанге и рассказал ему
о тех благоприятных впечатлениях, которые произвела на него Сибирь, прежде
всего, её восточная часть. Он видел в ней «широкое поприще для совместной
русско-германской работы». Асмис указал также на чрезвычайно высокий уровень ведения сельского хозяйства в Западной Сибири, значительно превышающий уровень в Восточной Сибири и в центральных районах России. Он намеревался привлечь к освоению сибирского рынка германские фирмы и планировал
АВП РФ. – Ф. 082. – Оп. 7. – Папка 39. - Д. 18. – Л.5; Deutsch-sowjetische Beziehungen 1922-1925. Vom Rapallovertrag bis zu den Verträgen vom 12. Oktober 1925…- Bd.1. - S.186.
155
Нота Народного комиссариата иностранных дел РСФСР посольству Германии в РСФСР. 28 февраля 1923 г. //
Советско-германские отношения. 1922-1925 гг. Документы и материалы. Ч. 1. 1922-1924 гг. – М., 1977. – С. 134.
154
65
создать для освоения Сибири «русско-германское торгово-промышленное общество»156.
По итогам своих поездок Асмис опубликовал в Берлине в 1924 г. дневник
с высокой оценкой сибирского потенциала, обращенный к немецким предпринимательским кругам157. Немаловажным доводом в пользу Омска как места пребывания консульства он считал, кроме прочего, наличие вокруг города поселений
происходивших из Германии бывших поволжских колонистов и меннонитов из
Южной России158.
Возглавить консульство в Сибири должен был вице-консул Германского
Генерального консульства в Петрограде Георг Вильгельм Гросскопф. Изучив вопрос, он выступил с предложением о переносе места дислокации консульства из
Омска в Новониколаевск. В своём донесении в МИД от 29 марта 1923 г. он писал
следующее: «Город Новониколаевск в последние годы перед мировой войной
пережил бурный экономический подъем. Он имеет перед Омском и ряд других
преимуществ. Во-первых, у него весьма выгодное центральное положение как
пункта пересечения Транссибирской железной дороги с Обью и железной дорогой на Барнаул-Семипалатинск и Бийск. Во-вторых, отсюда рукой подать до
Кузнецка, центра крупного индустриального округа. Главным же является то обстоятельство, что управленческая власть Сибири, Сибревком, в конце прошлого
года из Омска переселилась в Новониколаевск. Там же находятся теперь и все
Из записи беседы и.о. заведующего подотделом Центральной Европы отдела Запада НКИД РСФСР
А.А.Штанге с тайным советником МИД Германии Р.Асмисом о возможностях развития советско-германских
экономических связей. 25 декабря 1922 г. // Советско-германские отношения. 1922-1925 гг. Документы и материалы. Ч. 1. 1922-1924 гг. – М., 1977. – С. 94-97.
157
См. Asmis Rudolf Dr. Als Wirtschaftspionier in Russisch-Asien. Tagebuchblätter. - Berlin, 1926.
158
Асмис был женат на подданной России, у которой в Москве проживали мать и сестра, работавшая стенотиписткой в посольстве. В мае 1926 г. оно просило НКИД дать визу для выезда обеих в Германию на свидание с
приехавшей туда с младенцем супругой Асмиса, ставшего германским послом в Сиаме. Позднее Асмис был
функционером (сотрудником ведомства по делам колоний) в НСДАП, как «военный преступник» был 17 июня
1945 г. арестован советскими оккупационными властями, интернирован в СССР и умер, вероятно, в этом же месяце в одном из лагерей под Воркутой. См. о нем: Heeke. – С .347, 368; Perkins, John. An old-style Imperialist an National
156
Socialist Consul-General Dr. Rudolf Asmis (1879-1945). – In: John Millfull (Hrsg.). The Attractions of Fascism. Social Psychology
and Aesthetics of the «Triumph of the Rigth». – New Jork u.a., 1990. – P. 273-288.
66
центральные хозяйственные организации региона, с которыми, особенно на первых порах, консульству придётся вступить в тесный контакт»159.
Дебаты о месте сибирского консульства продолжались во внешнеполитическом ведомстве Германии всю весну и лето 1923 г. 3 августа в пользу Омска высказался Мальцан. Он считал, что в условиях начавшегося нэпа Омск вновь становился главным полем деятельности бывших датских «интересантов», главных
конкурентов немецких торговцев и предпринимателей. Здесь же были поселены
тысячи германских военнопленных, оставшихся в Сибири. Всё это делало Омск
более привлекательным местом для развития германо-российских отношений за
Уралом. И всё же к августу вопрос о Новониколаевске как резиденции консульства был решён. Думается, что главную роль в этом сыграл будущий консул
Гросскопф, предложения которого были признаны основательными. Он обещал
при этом не оставлять без внимания немецких колонистов, живших не только в
Омской губернии, но и на Алтае и в других районах Западной Сибири, и намеревался посредством “культурной работы способствовать сохранению их немецкого самосознания”. По его мнению, немецкие крестьяне, жившие в Сибири,
могли найти применение как “подходящая рабочая сила для хозяйственной деятельности немецких предпринимателей”160.
Сам же Гросскопф полагал, что окончательно вопрос об экономическом
положении Сибири и о резиденции консульства может быть решён только при
изучении всех обстоятельств на месте. Для этого летом 1923 г. он намеревался
совершить информационную поездку по будущему служебному округу, которую, кстати сказать, планировал для него и советник Асмис. Гросскопф предполагал посетить Томск, Красноярск и Иркутск, а также Кузнецк, Бийск и Барнаул,
спуститься по Оби на север, а оттуда через Тюмень и Омск отправиться в Новониколаевск, заезжая по пути в более мелкие, но важные населенные пункты.
159
160
PA AA. - R 84215.
Ibid.
67
4 августа, так и не совершив намеченного путешествия, Гросскопф прибыл
к месту службы. Указ о его назначении консулом Германии в Новониколаевске
был подписан президентом Эбертом 28 ноября 1923 г.
Уже в начале 1923 г. советское правительство поставило перед германским
руководством вопрос об открытии ещё как минимум двух российских консульств в Германии, в Штеттине и Лейпциге. На очереди было и учреждение консульства в Кёнигсберге. Выразив своё согласие по первому вопросу, Германское
правительство, однако, потребовало в ответ на согласие по поводу Кёнигсберга
разрешить открытие германского консульства в Одессе. Ранцау обратился в
связи с этим с «покорнейшей просьбой» к НКИД «ходатайствовать перед украинским правительством, чтобы было дано разрешение на учреждение германского консульства в Одессе»161. 8 марта 1924 г. был решён вопрос об открытии
германского консульства в Киеве. Сообщая об этом Радовицу, А.А. Штанге выражал надежду на немедленное получение экзекватуры господином консулом
Стефании и на скорое решение вопроса об открытии российского консульства в
Штеттине, о котором до сих пор «мы не имеем ответа германского правительства»162.
К концу 1924 г. германская консульская сеть на территории СССР была
сформирована. В неё вошли генеральные консульства в Ленинграде, Харькове и
Тифлисе, консульства во Владивостоке, Киеве, Одессе и Новониколаевске. В
Германии открылись, кроме Генерального консульства в Гамбурге, консульства
в Кёнигсберге и Штеттине.
Консул Вильгельм Гросскопф. Гросскопф в течение 13 лет возглавлял сибирское консульство, которое стало значительным этапом в его дипломатической карьере. Приведём здесь собственноручное “Описание жизни”, составленное им на русском языке 31 октября 1920 г. в бытность его “правителем канце-
Нота посольства Германии в РСФСР Народному комиссаривту иностранных дел РСФСР. 7 апреля 1923 г. //
Советско-германские отношения. 1922-1925 гг. Документы и материалы. Ч. 1. 1922-1924 гг. – М., 1977. – С. 148.
162
Письмо заведующего подотделом Центральной Европы НКИД СССР А.А, Штанге советнику посольства Германии в СССР фон Радовицу. Москва, 8 марта 1924 г. // Там же. - С.240.
161
68
лярии Германской миссии в Гельсингфорсе” (Хельсинки). “Я, прусский подданный, родился 18-го ноября 1884 г. в г. Вендене, Лифляндской губ. Отец мой –
ученый садовник Фридрих Гросскопф, мать Матильда ур. Штейнбаум. Родители
мои умерли.
Окончив в 1901 году Рижское Городское Реальное училище, я поступил на
коммерческую службу и работал почти 5 лет в экспедиторских и корабельных
конторах в г. Риге. С 1905-го до 1907 г. я состоял студентом Рижского Политехнического Института по политическо-экономическому и коммерческому отделению.
В марте 1906 г. я поступил на службу в Германское Консульство в Риге и в
1909 г. был назначен исполняющим должность секретаря Германского Генерального Консульства в Москве, где служил до 1913 г. После кратковременных занятий в Министерстве Иностранных Дел в Берлине я был командирован в феврале
1913 г. драгоманом в Германское Посольство в Петербурге. Эту должность я занимал до начала войны. После последовавшего в марте 1918 г. моего освобождения от военной службы я работал в Министерстве Иностранных Дел вплоть до
моего назначения на должность в Гельсингфорсе.
В 1908-09 г. я отбывал воинскую повинность в Гвардии Гренадерском Императора Александра полку и в 1912 г. был произведен в офицеры полка. Во
время войны я был 3 ½ года в действующей армии в фронтовых и штабных
должностях и награжден орденом железного креста 1-ой степени.
Наравне с немецким я владею русским языком и в достаточной мере знаком
с языками английским и французским. Кроме того, я говорю по латышски”163.
Эта краткая автобиография весьма ярко характеризует человека, ее написавшего. С одной стороны, она свидетельствует о трудном пути, который привел
Гросскопфа на дипломатическое поприще, традиционно принадлежавшее к
сфере деятельности германской наследственной имперской аристократии.
«Дипломатический корпус, как писал В.Михалка, представлял собой функциональную элиту Германии, которая сложилась в соответствии с традицией и которую
163
PA AA. Personalia. - Bd.199 (1).
69
отличали особая общественная позиция и самооценка. По происхождению и образованию сотрудники внешнеполитического ведомства представляли собой относительно гомогенную группу, качество которой контролировалось и оберегалось благодаря строжайшим критериям отбора. После Первой мировой войны внешнеполитическое ведомство являлось одним из самых консервативных центральных учреждений
республики…И более молодое, рожденное после основания империи поколение дипломатов, которое в двадцатые годы выдвинулось на руководящие позиции, также пополнялось из привилегированных имперских кругов и имело образование, обусловленное монархическими государственными представлениями»164.
Гросскопфа же отличало довольно темное недворянское происхождение
в пределах Российской империи, раннее сиротство и столь же ранняя трудовая
деятельность в непрестижной сфере, незаконченное высшее образование. По анкете прослеживается ещё одна его черта – удивительная скромность. Естественно предположить, что главную роль в дипломатической карьере Гросскопфа сыграли его незаурядные способности.
Попробуем дополнить эту краткую самохарактеристику некоторыми штрихами, извлечёнными из 6-ти томного личного дела Гросскопфа, хранящегося в
Архиве Министерства Иностранных Дел Германии.
Итак, наш будущий Генеральный консул Германии родился в латвийском
городе Вендене в семье германского гражданина, садовника Иоганна Карла Фридриха Гросскопфа, выходца из округа Франкфурта - на Одере, где его отец, дед
Вильгельма, был кузнецом. Отец умер в Риге в возрасте 64-х лет, когда Вильгельму едва исполнилось 13. Его мать, Мария Матильда Штейнбаум, как и отец,
лютеранского исповедания, принадлежала к остзейским немцам, чьи предки веками осваивали прибалтийские земли а, стало быть, являлась подданной Российской империи. Мать была моложе отца на 20 лет и умерла в 1917 г., пережив
мужа именно на эти 20 лет.
До поступления в Рижское Реальное училище, высшее учебное заведение, в
котором получали образование дети рижан немецкого происхождения, Вильгельм обучался в школе города Вендена (всего 6 лет), а после окончания училища, в 17-летнем возрасте, начал свою трудовую деятельность. Пятилетняя
164
Michalka, Wolfgang. Russlandbilder des Auswärtiges Amtes und deutscher Diplomaten. - S. 79.
70
служба в экспедиторской и корабельной конторе дала ему ценный опыт коммерческой деятельности. Она же определила и выбор профессии, которая, не став
главной, сыграла всё же важную роль в его судьбе. Политэкономическое и коммерческое отделение Рижского Политехнического института подготовило из
Гросскопфа отличного специалиста-аналитика экономических явлений. Это качество будет отличать все его последующие доклады и записки о вверенном ему
сибирском консульском округе.
Отбыв годичную воинскую повинность, Гросскопф выслужил унтер-офицерский чин. Однако военная служба, привив ему военную выправку, не увлекла
юношу. Гораздо больше его привлекало дипломатическое поприще, на которое
он вступил, будучи ещё студентом института. В 1905 г. Гросскопф стал канцелярским служащим Германского консульства в Риге и уже тогда обратил на себя
внимание высокого начальства. Рижский консул, ставший в 1909 г. Генеральным
консулом в Одессе, дал ему блестящую характеристику, в результате чего Гросскопф получил в этом году должность исполняющего обязанности секретаря
Германского Генерального консульства в Москве. В характеристике отмечались
высокие физические и духовные качества начинающего дипломата, его статная
фигура (рост 1 м. 93 см.), предупредительная, любезная и уверенная манера поведения.
«Гросскопф, - писал консул Онесайт, - работал со мной много лет в Риге в трудных условиях во время русской революции и мне хорошо знаком. Из молодых сотрудников, начавших осваивать канцелярскую службу, только двое превосходили остальных тем, что делали больше, чем положено: среди них Гросскопф…Он был частым и
желанным гостем в нашем доме. Его прекрасные умственные способности подкреплялись полученным в Дерпте образованием165. Гросскопф прошел добровольную годичную военную службу в Германии. Под руководством прекрасного секретаря Мейнке в
Риге он приобрёл отличные служебные познания и зарекомендовал себя как служащий,
полный страстного служебного рвения, абсолютной надёжности и необыкновенной
сноровки. Он отлично владеет русским языком, как разговорным, так и письменным,
чего я не встречал до сих пор здесь ни у одного консульского служащего немецкого
происхождения, равно как и такого редкого дара общаться с русскими властями…Иметь такого превосходного работника в интересах ведомства”.
165
Консул ошибался, называя вместо Рижского Политехнического училища Дерптский университет.
71
Единственный недостаток, который был отмечен высоким покровителем,
это молодость Гросскопфа, которому не было в это время и 26-ти лет166.
Новому секретарю имперского консульства в Москве был назначен испытательный срок и довольно скудное жалованье в 300 марок в месяц. Но уже через
три месяца, 13 января 1910 г. Генеральный консул, д-р Кольхас, писал в письме
рейхсканцлеру Бетман-Гольвегу, что весьма доволен секретарём, который скромен, прилежен и исполнителен, прекрасно себя ведёт и умеет общаться с публикой.
“К его заслугам относится обладание необходимыми познаниями и опытом ведения дел в канцелярии, которые он усердно совершенствует. Здесь он уже освоил машинопись. Он отлично знает таможенное и экспедиционное дело. О его прекрасном
образовании свидетельствует владение французским и английским языками. Поэтому
я не сомневаюсь в том, что он будет хорошо ориентироваться и вне России и может
быть использован на службе в любой другой стране”167.
Таким образом, Гросскопф был признан успешно преодолевшим испытательный срок и зачислен на постоянную службу.
Ещё одну «характеристику» Кольхас дал Гросскопфу 2 октября 1910 г., по
прошествии года с начала его секретарской службы, в письме на имя рейхсканцлера. Из неё явствует, что вполне соответствующий своей должности, вхожий во
все дела, завоевавший авторитет, скромный и прилежный молодой человек получал всего 3600 марок в год, в то время как место его стоило 4800 марок. Имея
300 марок в месяц (138 русских рублей в золоте), он тратил 110 руб. на квартиру,
отопление, освещение и пропитание, и всего 28 руб. (а в год 336) на все остальное, одежду, обувь, бельё. Это было слишком мало, чтобы выглядеть соответствующим образом. В результате всю прошлую зиму он ходил без теплого
пальто, которое стоит 90 – 100 руб., что в московском климате небезопасно для
здоровья. Консул просил назначить Гросскопфу положенное жалованье. Это слу-
Brief aus Kaiserlich Deutsches Generalkonsulat. Одесса, 26 мая 1909. - PA AA, Personalia Grosskopf. - Bd. 199
(1).
167
Eingeschriebene Postsendung von Kaiserlich Deutsches Konsulat Moskau den 13. Januar 1919. - PA AA. - Bd 4880
(1).
166
72
чилось после того, как 24 октября 1910 г. он был окончательно утвержден в должности секретаря Генерального консульства в Москве и принёс клятву на верность
рейху и императору.
С этого времени карьера Гросскопфа пошла в гору. В октябре 1912 г. он получил чин тайного ассистента секретариата Министерства иностранных дел, был
отозван в Берлин, а 11 февраля 1913 г. рейхсканцлер назначил его драгоманом
(секретарем-переводчиком) в имперское посольство в Санкт-Петербурге. Все эти
годы Гросскопф участвовал в летних манёврах и сборах своего полка и 19.06.
1912 г. получил звание лейтенанта резерва гвардии гренадерского полка № 1
имени Александра 1. Вскоре произошло еще одно важное событие в его жизни.
2 мая 1914 г. в Риге Гросскопф вступил в брак с Лидией Доротеей Бергбом, прибалтийской немкой голландско-шведского происхождения168, и они устроили
уютное семейное гнёздышко в здании Германского посольства в Санкт-Петербурге.
Но 1 августа 1914 г. началась мировая война, и лейтенант Гросскопф уже 4
числа был мобилизован в действующую армию. Он служил в штабе 84 пехотного
полка, исполнял должность коменданта и переводчика, был награждён тремя военными наградами169 и вышел в отставку 22 марта 1918 г. в чине обер-лейтенанта. Война нанесла серьёзный ущерб материальному состоянию семьи Гросскопфа. Во время известного антинемецкого погрома в Санкт-Петербурге было
разрушено здание Германского посольства, и Гросскопфы лишились всего своего достояния, составленного, главным образом, из имущества супруги, Лидии
Бергбом. В общей сумме ущерба, оцененного почти в 24.000 марок, самому Гросскопфу принадлежали только одежда и обувь на общую сумму в 4.500 марок.
Мебель, посуда, картины и другие вещи, на общую сумму в 19.174 марки, были
приобретены на деньги жены.
Кристоф Мик привел в своей книге несколько известий о Гросскопфе легендарного характера. Он называл его
«генеральным консулом в Харькове», в то время как завершением консульской карьеры для Гросскопфа стало
Генеральное консульство в Киеве. Гросскопф, считал он, “представлял немецкие фирмы в России и женился на
княгине Гагариной”. - Mick Christoph. Sowjetische Propaganda, Fünfjahrplan und deutsche Russlandpolitik 1928-1932.
168
Wiesbaden: Steiner, 1995. - S.60. - Anm. 146.
169
Рreußischer Ehren Kreuz 2. Klasse – 11.11. 1914; E.K. erster Klasse – 6.07.17; Hamb. Hanseat. Kreuz – 5.11.17.
73
Германское правительство выплатило компенсацию пострадавшей чете, которая составила чуть более 16.000 марок. Так что после 2-х летнего пребывания
в Министерстве иностранных дел, где Вильгельм занимался русскими делами в
Особом Бюро под руководством тайного советника Фрайтага, Гросскопфы, получив новое назначение, выехали в Гельсингфорс достаточно состоятельными
людьми. С 1 января 1920 г. в звании канцлера Гросскопф возглавил в Финляндии,
бывшей провинции Российской империи, канцелярию Германского посольства с
жалованием в 4.200 марок годовых.
Консульская служба в Германском рейхе регулировалась законом 1867 г. и
дополнениями к нему от 1873 г., которые не требовали специальной подготовки
к карьере консула. Принадлежность к дворянскому сословию (Бундесиндигенат), сдача экзамена по праву и трёхлетняя служба во внутренних органах или
адвокатуре давали право на занятие консульской должности. Для не имеющих
юридического образования, но имеющих опыт начальной службы в консульстве,
требовался специальный экзамен, решение о котором принимал бундесканцлер170. Поспособствовать карьере консула могло также знание экзотических языков.
Надо сказать, что в Германской империи и ранее не было редкостью, когда
“способные люди из низов”, выдвигались на консульскую и далее на дипломатическую службу. Для многих одарённых людей драгоманат был верным путём в
дипломаты171. Дипломатическая служба, однако, была строго отделена от
службы консульской и основным требованием к будущему дипломату оставалась не просто принадлежность к дворянскому сословию, но и владение доста-
170
Gesetz, betreffend die Organisation der Bundeskonsulate, sowie die Amtsrechte und Pflichten der Bundeskonsuln.
Vom 8. November 1867. – Bundes-Gesetzblatt des Norddeutschen Bundes 1867. S. 137-144: http://www.dokumentArchiv.de
171
Philippi Hans. Das deutsche diplomatische Korps 1871-1914. In: Schwabe Klaus (Hrsg). Das diplomatische Korps
1871-1945. – Boppard, 1985. - S. 41-80. Hier S.58.
74
точным состоянием. Будущие германские послы в СССР, Надольный и Шуленбург, как не владевшие таким состоянием, начинали свою дипломатическую карьеру с консульской службы172.
В 1900-1914 гг. 87 % послов, посланников и исполнительных советников
(vortragende Räte) имели дворянское происхождение и земельную собственность,
которые давали им право претендовать на занятие дипломатических постов, расценивавшихся как исключительно джентльменские.
Кроме происхождения важным качеством считалось умение сочинять краткие и эффектные доклады, проводить анализ и интерпретацию событий. Члены
дипломатического корпуса интегрировались в элитные структуры немецкого общества, являлись украшением дворянских салонов и клубов173.
Но уже в предвоенные годы требования к дипломатической и к консульской службе стали резко меняться. Обладание одними только юридическими познаниями и невладение знаниями экономическими стало подвергаться острой
критике. Дипломатическому корпусу требовалась новая свежая струя. О ней задумывался уже Бисмарк, а император Вильгельм П выказывал явное недоверие
кичливым, престарелым и неработоспособным сотрудникам Аусамта. «Что такое
МИД?» – спрашивал он и отвечал: «Я и есть Министерство иностранных дел»174.
В 1911 г. началось реформирование дипломатической службы в Германии.
Изменились требования отбора претендентов. Важным становится образование,
как юридическое, так и экономическое, приобретённое, желательно, в Берлинском университете. Вводится письменный и устный экзамен по английскому и
французскому языкам. Кроме овладения специальными знаниями от претендента требуется также хорошее воспитание, обладание изысканными свободными манерами, умением держаться в обществе и пользоваться его признанием.
Наряду со службой в министерстве или в миссии ценится работа в консульстве,
После сдачи экзамена на звание ассесора вступил на внешнеполитическую службу в 1902 г. 25-летний Шуленбург. См. о том: Herwarth. - S. 99.
173
Cecil, Lamar. Das diplomatische Dienst im kaiserlichen Deutschland. In: Schwabe Klaus (Hg). Das diplomatische
Korps 1871-1945. – Boppard, 1985. - S. 15-40. Hier S. 29.
174
Cecil, Lamar. Op. cit.- S.39.
172
75
знакомство с деятельностью торговой палаты банка. Однако закон, запрещавший
штатному консулу заниматься «купеческими делами» (ст.5 параграф 8), попрежнему соблюдается. Кроме результатов, полученных на экзаменах, приобретают
цену характеристики служебной и общественной деятельности претендентов175.
Перемены затронули и консульскую службу. По инициативе госсекретаря
фон Кидерлен-Вехтера при вступлении в должность консула стало учитываться
общественное мнение о претенденте и знание им внутрислужебных обязанностей. В 1914 г. были введены единые условия приема на дипломатическую и консульскую службы, то есть в отношении консульских чиновников были введены
указанные выше требования для дипломатов. Многие видные сотрудники Аусамта поднимались теперь по служебной лестнице нетрадиционным путем: из
консулов в дипломаты. После войны, в 1918 г., благодаря реформе Шюлера, произошло слияние обеих служб, дипломатической и консульской, а с ним было
ликвидировано и то социальное преимущество, которым пользовались дипломаты – выходцы из дворян176. В МИДе была введена региональная система, выделены группы стран, объединявшие политические и экономические вопросы.
Но главное, что было сделано, это открытие дипломатической (иностранной)
службы, прежде всего, в отношении некоторых начальных ступеней служебной
карьеры, для людей из мира торговли и промышленности, из мира политики и
науки177. Выходцы из бюргерских слоев оказались востребованными для дипломатической карьеры.
Но, как и прежде, дипломатический корпус продолжал расценивать себя в
качестве руководящего слоя общества, должен был демонстрировать лояльность
по отношению к власть имущим и считать себя охранителем национальных интересов государства. Не будучи дворянами, сотрудники консульств и миссий,
выходцы из бюргерских слоев, должны были культивировать традиционный для
175
Philippi Hans. Op. cit. - S.56.
Philippi Hans. Op. cit. - S.58.
177
Doß Kurt. Vom Kaiserreich zur Weimarer Republik: das deutsche diplomatische Korps in einer Epoche des Umbruchs. In: Das diplomatische Korps 1871-1945. – Boppard, 1985. - S. 81-100. Hier S. 94.
176
76
дипломатов благородного происхождения образ жизни, проявлять решительность, надёжность и другие подобные качества, быть элегантными и уверенными
в себе 178.
Консулы становились при этом исполнителями столь многообразных обязаностей, что невольно подтверждало слова, сказанные когда-то Талейраном:
«Быть хорошим консулом гораздо труднее, чем быть хорошим дипломатом»179.
Действительно, консулу было положено разбираться в международных договорах и соглашениях, чтобы следить за их точным исполнением, помогать своим
соотечественникам советами, быть третейским судьей и даже отправлять правосудие от имени своего государства, вести административные и нотариальные
обязанности, быть в курсе торговой, политической, судебной и культурной
жизни, сочинять и представлять обо всём отчёты, доклады, донесения и пр., т.е.
предоставлять по сути «неограниченные услуги»180.
Гросскопф по всем параметрам подходил на такую роль. Не случайно, честолюбие его не могло удовлетвориться новым назначением. Уже в октябре 1920
г. он направляет в Министерство иностранных дел просьбу о допуске его к экзамену на звание консула. Поддержавший просьбу канцлера посол Германии в
Хельсинки барон фон Брюк весьма высоко оценил своего перспективного сотрудника181. Много похвальных слов содержит и заключение советника посольства фон Шарфенберга, который, наведя справки у тайного советника Фрайтага,
24 ноября 1920 г. дал Гросскопфу зелёный свет к экзамену. Помимо служебного
рвения, абсолютной надёжности и необыкновенной сноровки, отмеченных другими покровителями, им особо были подчёркнуты такт, образование и хорошие
манеры претендента.
178
Philippi Hans. Op. cit. - S.79.
Мартенс Ф.Ф. О консулах и консульской юрисдикции на Востоке. – С. 581.
180
Суждение Эрнеста Лера о консульских обязанностях от 1890 г. цит. по: Проф. А. Ладыженский. Инструкция
консулам РСФСР // Международная жизнь. – 1922. - № 16. – С.23.
181
Вот эта оценка: “Я могу поддержать эту просьбу лучше всех. Гросскопф - очень надежный человек, выдающийся умелый и усердный работник, быстро понимающий, точно и умело излагающий свои мысли, грамотно
использующий свою речь: благодаря обходительности и любезным манерам он приобрёл среди коллег уважение.
Я не покривлю душой, если назову его первоклассным работником”. - PA AA. – Personalia. - Bd. 199 (2).
179
77
И всё же окончательное заключение о допуске его к консульскому экзамену
дал 11 мая 1921 г. новый германский посол в Гельсингфорсе. Он обратил внимание руководства МИД на то, что Гросскопф по сути дела уже выполнял обязанности секретаря посольства. Во-первых, с февраля по июль 1920 г. он замещал
на этом посту секретаря посольства фон Радовица и уже тогда вёл все посольские
и консульские дела (кроме дел торгового и паспортного отделений). Во-вторых,
он взял в свои руки обработку всей корреспонденции из русской большевистской
и эмигрантской прессы и вообще всю русскую корреспонденцию, и делал это с
большим знанием и надёжностью. Обзор русских дел сохранился за ним и после
прибытия в посольство настоящего секретаря. Кроме того, в его персональном
ведении остались все дела о гражданстве, об арестах и вмешательстве местных
властей в дела германских граждан, попечительство о бедных и устройство приютов, дела о наследстве моряков, споры между работодателями и рабочими, выдача всякого рода справок и проведение консультаций. Прекрасное знание
страны и людей делали его человеком незаменимым на этой должности. “Он обладает, – писал посол, - замечательным общим образованием, умением прекрасно разбираться в экономических и политических связях, здоровым и трезвым суждением и удивительной самостоятельностью. В служебном общении, в
общении с публикой, его отличает ясная и определенная позиция, соединённая с
превосходным тактом”. Одним словом, посол считал, что Гросскопф, обладавший ко всему прочему офицерской выправкой и сдержанностью, мог не только
пополнить когорту выдающихся служащих министерства, вышедших из низшего
слоя чиновников, но и стать украшением высшего общества182.
8 июня 1921 г. Гросскопф получил, наконец, вожделенное разрешение на
консульский экзамен. Для письменной работы ему была предложена тема “Выбытие Советской России из мирового хозяйства и последствия, вызванные этим
для Европы”. Тема эта вызвала возражения диссертанта, который убедительно
обосновал необходимость её ограничения. Для успешного исследования такой
Deutsche Gesandschaft an das A.A. (Немецкая миссия в МИД). Хельсинки, 11 мая 1921. - PA AA. Personalia
Grosskopf. - Bd. 199 (2).
182
78
темы, - полагал Гросскопф, - ему понадобилось бы изучить состояние торгового
обмена России, по крайней мере, с двенадцатью европейскими странами, что в
условиях Гельсингфорса сделать было практически невозможно. Имеющиеся источники не позволяли осуществить суммарный подсчет российского экспорта и
импорта, категории ввозимых и вывозимых товаров, определить страны-получатели и страны-посредники. Работа, снабженная недостоверными данными в отношении этих сюжетов, не имела бы никакой практической ценности. Он считал
достаточными и надёжными находящиеся в его распоряжении статистические
материалы по истории германо-российских экономических связей и предложил
ограничить тему изучением последствий российских катаклизмов для народных
хозяйств Германии и самой России183.
В результате 31 августа 1921 г. он представил в качестве экзаменационной
работы сочинение на тему: “Выбытие Советской России из мирового хозяйства
и последствия, вызванные этим для народных хозяйств России и Германии”,
написанное на русском языке на 75 листах с использованием, кроме немецких,
значительного числа русскоязычных статистических источников. Это были обзоры внешней торговли, изданные Департаментом таможенных сборов, Материалы к пересмотру торгового договора с Германией, изданные Главным Управлением Земледелия и Землеустройства, статистика производства главнейших хлебов в России и др. подобного характера издания.
Работа состояла из 4-х разделов. Первый представлял собой краткую историческую справку о мировой войне и войнах большевиков за утверждение своей
власти. Здесь же характеризовалось начавшееся восстановление отношений Советской России с Западом. Во втором разделе было показано экономическое значение бывших окраин Российской империи, так называемых “окраинных государств”, Литвы, Царства Польского, Финляндии и “Прибалтийского промышленного района” (Латвии и Эстонии), которое рассматривалось автором с трёх
183
PA AA. – Personalia. - Bd.199 (2).
79
главных позиций: экономические и политические последствия эмансипации для
самих, получивших самостоятельность государств; экономические последствия
эмансипации окраин для Германии и новые перспективы для германской промышленности, и, наконец, значение потери окраин для России.
Основными по объёму и содержанию были два последних раздела, посвященные характеристике последствий разрушения экономических связей России
с мировым хозяйством для русского народного хозяйства и для экономики Германии. Экономика Советской России (сельское хозяйство, промышленность, железнодорожный транспорт, финансы) находилась в разрушенном состоянии. Не
менее тяжёлые потери понесла из-за событий в России Германия. Эти потери
Гросскопф анализировал по таким параметрам, как вывоз немецких товаров в
Россию, привоз в Германию российских товаров и продуктов, в том числе “жизненных припасов и животных”, кормовых и фуражных культур, сырья. Тяжёлые
потери понесло торговое мореходство между германскими и русскими портами.
Пострадали традиционная германская иммиграция в Россию, германские “элемент” и капитал в русском народном хозяйстве.
Последние разделы сочинения Гросскопфа, посвященные германской иммиграции и германским капиталам в России и имеющие непосредственное отношение к теме нашего исследования, заслуживают, на наш взгляд, более пристального внимания. Опираясь на данные демографической статистики, Гросскопф показал динамику немецкой иммиграции в Россию. По данным Первой
всероссийской переписи населения 1897 г. в России насчитывалось 151.102 германских подданных, большинство которых было занято в промышленности (52
%), сельском хозяйстве (23 %), торговле (10 %). Небольшая часть работала по
найму (6 %), а 5 % подданных Германии составляли лица свободных профессий.
Бурное развитие русской промышленности в начале ХХ в. обусловило интенсивный приток иностранцев в Россию. Только в течение 5 лет (1908-1912) в
среднем сюда прибывало ежегодно около 700.000 иностранцев, не считая ехав-
80
ших по легитимационным билетам. Ежегодный приток германских граждан составлял 70.400 человек (почти 17 %). Это было в 7 раз больше, чем англичан и
в 5 раз больше французов. С учётом выбывавших из России немцев (63.900 в
год) ежегодная иммиграция германских граждан составляла, стало быть, 6.500
человек. На таком же примерно уровне держалась она и в предшествующее десятилетие (1898-1908 гг.). Когда разразилась мировая война, в России проживало
свыше 200.000 германских граждан, из которых, по данным Гросскопфа, «около
200.000» подверглись аресту со стороны русских властей. Важно отметить, что
данные Гросскопфа отличались от данных германской статистики, которая учитывала лишь иммиграцию через морские порты, в то время как весьма значительным было движение эмигрантов через сухопутную границу, где вследствие отсутствия паспортного контроля они не подвергались регистрации.
Германские капиталы, вложенные в русскую промышленность, по подсчетам Гросскопфа, хотя и не занимали первого места, уступая его французским
(792 миллиона франков) и бельгийским (634 миллиона франков), всё же выражались в весьма солидных цифрах. Общая сумма германского имущества в России,
включая участие германских капиталов в промышленности и в русских займах,
движимом и недвижимом имуществе германских подданных, банковских вкладах и других подобного рода ценностях, составляла не менее 7 миллиардов марок. Гросскопф отталкивался при этом от суммы в 6 миллиардов марок, которую
Россия согласно ст.2 Германо-русского финансового соглашения от 27 августа
1918 г., обязывалась уплатить Германии для вознаграждения пострадавших от
событий в России германских подданных. Эта сумма была определена после вычета цены конфискованных военными силами Германии в России запасов. В неё
не входили и банковские депозиты находящихся на её территории германских
граждан.
“Германские граждане, - констатировал Гросскопф, - проживавшие раньше
в России и имевшие там хороший заработок и доходы, потеряли своё состояние
81
и частью живут на родине безработными за счёт государства”. Кроме того, Германия потеряла почти весь свой рынок вывоза, лишилась русского сырья и жизненных припасов. К числу немаловажных потерь Гросскопф относил также прекращение притока в Германию “зажиточных русских путешественников”, оставлявших в стране крупные суммы денег. “Вместо них,- замечал он, - у нас ютится
теперь эмигрантская голь”.
В целом квалификационная работа Гросскопфа получила высокую оценку
иностранного ведомства, а сам он приобрёл благодаря ней авторитет специалиста в области русско-германских экономических отношений.
Зная о том, что согласно закону, ему предстоит еще государственный экзамен на звание консула, Гросскопф 31 августа 1921 г. обратился в МИД с просьбой дать ему письменное задание. При этом он ссылался на 7 параграф закона о
консулах 1867 г., предусматривавший такую возможность для имевших опыт
профессиональной деятельности молодых и способных людей, которых можно
было привлечь на консульскую службу. Обосновывая свои претензии на это,
Гросскопф писал:
“Уже 15 лет я состою на практической консульской службе, из которых 12 лет
занимаю ответственные, самостоятельные посты, требующие от меня большого напряжения, ответственности и подобающего образа жизни, которые намного превышают
объём задач, выполняемых средним служащим в дипломатическом ведомстве. При
этом я выполнял всё, мне порученное, при полном одобрении моих непосредственных
начальников и Министерства иностранных дел, которые, надеюсь, смогут подтвердить, что я полностью овладел всеми отраслями практической иностранной службы,
как в отношении консульского, так и дипломатического ведомства, и разбираюсь во
всех вопросах служебных дел”184.
6 февраля 1922 г. Гросскопф выполнил свою экзаменационную работу, в
которой ответил, ссылаясь на нормативно-правовые акты, на 6 вопросов, способных разрешить конкретную жизненную коллизию. Такого рода задачи приходилось решать консулам в своей практической деятельности. Гросскопф и здесь
уверенно справился с предложенным заданием, основательно проработав весь
научный материал, касавшийся некоторых спорных вопросов международного
Письмо поверенному в делах Германии г-ну Вирклю от советника посольства д-ра Вальрота. Хельсинки, 31
августа 1921.- PA AA. – Personalia. - Bd. 199 (2).
184
82
частного и государственного права. 17 марта 1922 г. он получил извещение, что
его письменные ответы признаны “достаточными” и что он освобождается в
связи с этим от устного экзамена.
Таким образом, канцлер Гросскопф, согласно 7 параграфу консульского закона 1867 г, был признан выполнившим условия для исполнения консульских
полномочий. Состоящий перед войной из 40 единиц консульский персонал Германии (7 генеральных консулов и 33 штатных консула) пополнился новой «высокой персоной». Даже если учесть, что к 1933 г. состав генеральных консулов
(33) и консулов (77) достиг величины в 110 персон, можно утверждать, что Гросскопф вошел в дипломатическую элиту Веймарской республики185.
12 мая 1922 г. последовало его назначение вице-консулом в создаваемое в
Петрограде Генеральное консульство Германии во главе с действительным легационным советником Гарри фон Кесслером. 30 июня Гросскопф покинул Гельсингфорс и выехал в Петроград, упорно именуемый в документах иностранного
ведомства Санкт-Петербургом. Но не прошло и года, как он понадобился ведомству уже в качестве консула в создаваемое в Сибири представительство. 19 мая
1923 г., сдав дела своему преемнику, д-ру Мею, Гросскопф выехал в Берлин “для
получения дальнейших указаний”. Тщеславие его было удовлетворено, он получил назначение, о котором мечтал. Впереди его, привыкшего жить в столицах
38-летнего щёголя, ждала Сибирь, место каторги и ссылки бывшей Российской
империи. 4 августа 1923 г. он прибыл к месту службы.
2.2. Организация консульской службы в Сибири
Прибыв в Сибирь и приступив к исполнению своих обязанностей, консул
Гросскопф, однако, ещё некоторое время не имел официального подтверждения
своих полномочий. У озабоченного другими делами, испытывавшего серьёзные
финансовые трудности германского правительства, не доходили руки до подписания консульских патентов. Гросскопф не мог предоставить местным властям
подтверждения своих прав, что вызывало определённое противодействие с их
185
Das diplomatische Korps 1871-1945. - S. 41, 117.
83
стороны в осуществлении им своих обязанностей. Так, 6 ноября он пожаловался
послу на то, что власти чинят препятствия его попыткам защитить бывших германских граждан от принудительной вербовки в Красную Армию. На решительный протест посла Наркомат иностранных дел вполне резонно заявил, что не может оформить экзекватуру Гросскопфа без получения официального консульского патента. В своём послании в Берлин посол пытался в связи с этим убедить
внешнеполитическое ведомство в том, что промедление с оформлением консульских бумаг вредит интересам германского государства, и просил ускорить процесс легитимации Гросскопфа186.
Перерыв в организации немецких консульств был обусловлен «Рурским
кризисом», поставившим на повестку дня вопрос о самом существовании германского государства. 11 января 1923 г. Франция, поддержанная Бельгией, ввела
в Рурскую область, под предлогом невыполнения Германией репарационных поставок леса и угля, «контрольную комиссию» во главе с генералом Дегутом,
наделённым диктаторскими полномочиями. Комиссия состояла из инженеров и
сопровождалась необходимым количеством войск, с тем, чтобы установить
наблюдение за деятельностью угольного синдиката, обеспечить осуществление
программы репарационной комиссии и добиться уплаты репараций. Рурская область была отделена от Германии таможенной границей, введены пошлины и
налоги, контроль за распределением угля, захвачен железнодорожный транспорт. Германское правительство заявило протест против насилия над Германией,
противоречащего Версальскому договору и международному праву187.
Советское правительство резко протестовало против захвата Рура Францией и
выступило в поддержку немецкого народа188. Рурский конфликт был урегулирован в 1924 г. на Лондонской международной конференции, после чего германское правительство могло заняться и урегулированием консульских дел. По
Bericht der Deutschen Botschaft in Moskau an das AA. (далее D.B.M. an АА). 8. November. – PA AA. - R 84215.
Нота посольства Германии в РСФСР Народному комиссариату иностранных дел РСФСР. 13 января 1923 г. //
Советско-германские отношения. 1922-1925 гг. Документы и материалы. Ч. 1. 1922-1924 гг. – С.102-103.
188
См.: Обращение Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета к народам всего мира в связи с
оккупацией Францией Рурской области // Советско-германские отношения. 1922-1925 гг. Документы и материалы. Ч. 1. 1922-1924 гг. – С.103-105.
186
187
84
«плану Дауэса» через год Франция вернула Германии захваченное имущество и
вывела свои войска к августу 1925 г.
Kонсульский патент Гросскопфа был подписан президентом Эбертом 28 ноября 1923 г. Он вменял ему в обязанность и давал полномочия на охрану интересов германского государства и содействие их реализации, как в области торговли, транспорта, судоходства, так и в области выполнения межгосударственных договоров. Консул получил право предоставления гражданам Рейха и других дружественных государств совета и помощи в их делах. Патент обязывал его
действовать согласно имперским законам и инструкциям и давал гарантию в
том, что президент будет оказывать ему всяческое содействие и помощь, защищать свободы и привилегии, которыми пользуются в стране пребывания главы
консульских представительств189.
Между тем, советское правительство также не спешило с оформлением законного пребывания открывшихся в стране германских консульств. Экзекватура,
дающая гарантии соблюдения прав иностранных представителей принимающим
государством, была подписана 21 декабря 1923 г. заместителем Наркома иностранных дел СССР М.М. Литвиновым. В ней, согласно закону, консулу предоставлялось право сношения со всеми местными советскими органами по консульским делам через посредство АО Сибревкома190; неприкосновенность переписки, канцелярии и архива консульства, которые не подлежали обыску или досмотру; личной дипломатической неприкосновенности консула. Гросскопф не
подлежал обложению каким-либо видом личных или имущественных налогов и
обязательств и не мог быть привлечён к выполнению какого-либо вида трудовой
повинности.
Определение служебного округа. Поскольку назначение Гросскопфа предполагало испытательный срок, окончательное утверждение его на посту консула
189
190
PA AA. – Personalia. - Bd. 199 (3).
Экзекватура Гросскопфа в переводе с русского на немецкий язык в PA AA. - R 83629.
85
состоялось 31 марта 1925 г.191. Только после этого он получил разрешение объехать свой служебный округ.
До середины 1924 г. оставался не решённым и вопрос о консульском
округе Гросскопфа. В эзекватуре значился только город Новониколаевск. В донесениях консула есть жалобы на существовавшее у властей намерение ограничить его служебный округ. А между тем консулу уже в январе 1924 г. пришлось
по делам германских граждан совершить поездку в город Омск. Согласно его
первому предложению от 23 августа 1923 г. в округ должны были войти 6 губерний (Новониколаевская, Омская, Томская, Енисейская, Иркутская и Алтайская)
и автономные области: Ойротская и Хакасская. Но полугодичное пребывание
Гросскопфа в Сибири привело его к мысли о необходимости расширения служебного округа, которую он изложил германскому посольству в Москве 8 февраля 1924 г. Речь шла о включении в него двух автономных республик, Якутии
и Бурятии, и трех восточных округов Киргизской республики: Семипалатинского, Акмолинского и Кустанайского, а также Тобольской, Челябинской и Тюменской губерний. Главным основанием для этого являлось значительное число
германских граждан, живших рассеянно на этой территории, как в городах, так
и в сельской местности. Их пребывание в СССР не было легитимировано, и от
этого они испытывали большие трудности192.
После длительных переговоров посла Брокдорф-Ранцау с НКИД, заключительной частью которых стала вербальная нота от 3 июня 1924 г., советское правительство пошло навстречу пожеланиям своего партнёра, и 18 июля 1924 г. служебный округ Гросскопфа был, наконец, определён.
Это был самый большой в мире консульский округ, в 20 раз превышавший
территорию самой Германии. В него вошли губернии: Новониколаевская, Омская, Томская, Енисейская, Иркутская, Алтайская, объединенные в 1925 г. в Сибирский край; 2 автономные республики, Якутская и Бурятская, 2 автономных
Письмо Гросскопфа в МИД от 20 мая 1925 г., в котором он поблагодарил рейхспрезидента за оказанную ему
честь. - PA AA. - Personalia. - Bd. 199 (3).
192
PA AA. - R 84215.
191
86
области, Ойротская и Хакасская, 3 восточных округа Киргизской (Казахской)
республики: Семипалатинский, Акмолинский и Кустанайский, а также восточные округа Тюменской, Тобольской и Челябинской губерний. Исключение составляли индустриальные районы Урала, отнесенные к ведению Консульского
отдела посольства. Вся остальная часть Сибири и Дальний Восток с Камчаткой
и северной частью Сахалина были закреплены за консулом Вагнером во Владивостоке193.
В состав консульского персонала Германии в Новосибирске входили консул Гросскопф с супругой и инспектор Феликс Гюбнер. Внеконсульский персонал состоял из семьи технического секретаря Вильгельма Кремера и его семьи (4
персоны). К 1932 г. в числе обслуживающих консульство лиц значилось 5 человек – советских граждан (без членов семей)194.
Ремонт здания консульства. В Новониколаевске консульству был предоставлен бывший купеческий двухэтажный кирпичный особнячок в центре города
по Октябрьской улице № 47195, ремонтом которого консул занимался всё лето и
осень 1924 г. Необходимо было перепланировать здание, провести коммунальные работы, переложить печи, заменить электрооборудование. Задачи были непростые в условиях всеобщего дефицита строительных материалов и рабочей
силы. В городе Новониколаевске, превратившимся из небольшого окружного городка с 60.000 жителей в столицу Сибири, шло бурное строительство, ремонтировались старые и возводились новые, главным образом, деревянные здания. Рабочая сила и материалы стоили баснословно дорого, приходилось экономить на
всем и использовать самые простейшие материалы.
Для ремонтных работ были наняты рабочие строительной фирмы “Сибстройпай”, которая, как вскоре выяснилось, оказалась в высшей степени неэко-
193
PA AA. - R 84215.
Служебная записка заведующего ИНО ЗСКИКа от 31 октября 1932 г. – ГАНО. - Ф. P-47. - Оп. 1. - Д. 1854. - Л.
108.
195
После закрытия консульства в нем располагался детский противотуберкулезный диспансер, а ныне – гомеопатическая аптека.
194
87
номичной и работала с большими издержками. “Рабочие заламывают цену, - писал в одном из своих очередных донесений Гросскопф, - и затягивают работы. В
городе невозможно достать сухих досок, так как во время военного коммунизма
дерева не заготовили. Заграничные краски отсутствуют, а местные, плохого качества полуфабрикаты можно купить только на базаре и по немыслимым ценам.
Нет железа, электрических приборов и материалов, нет огнеупорных кирпичей
для печей”. В результате дорогой масляной краской были выкрашены только небольшая ванная комната, 2 печи, панели на кухнях и гардероб, а также узкие полоски тех стен, у которых должны были стоять моечные столы. Всё остальное,
стены на кухнях, прихожие и клозеты, были побелены простой глиной. Пришлось также изъять у фирмы некоторые отделочные работы, в том числе электропроводку, поручив их отдельно нанятым рабочим и сэкономив на этом почти
1 тысячу рублей.
Коммерческое образование пригодилось Гросскопфу и при окончательном
расчете с фирмой, затянувшей окончание работ до конца декабря 1924 г. Получив счет на 5.253,29 золотых рубля, он обратился в Сибревком с просьбой подключить к проверке произведённых расчетов органы государственного контроля. Сибревком организовал комиссию из двух дипломированных инженеров
и техника-строителя, которая установила сумму в 4.103,22 рубля. Эта сумма и
была выплачена фирме. Из сэкономленных средств были оплачены расходы комиссии в сумме 163,80 рублей196. В ходе ремонта на верхнем этаже здания были
устроены жилые помещения для семьи консула (брак его с Лидией Бергбом оставался бездетным), неженатого оберинспектора Феликса Гюбнера и семьи помощника секретаря Вильгельма Кремера. Двухкомнатная квартира последнего
имела автономный выход во двор здания. Внизу располагались служебные помещения и приёмные для посетителей.
Думается, что скромное жилище консула и остального консульского персонала вполне отвечало духу и обычаям времени, хотя и не было обусловлено,
196
PA AA. - R 84215.
88
как в случае с советскими представительствами за рубежом, «специфическими
затруднениями, вытекающими из основного общественного и бытового различия между советским государством и всеми остальными». Согласно такому различию, представительские учреждения советского государства рабочих и крестьян, с его особым жизненным укладом, «определяемым общественно-моральными воззрениями трудящихся классов», обязаны были «в условиях не только
своего личного, но и служебно-дипломатического обихода» соблюдать ту простоту форм и экономию в расходах, «какие соответствуют духу советского режима»197.
Новосибирск как резиденция иностранных консульств. Что представляла
собой столица Сибири, город Новониколаевск198, в котором Гросскопфу предстояло прожить 13 лет. Воспользуемся для этого теми описаниями и впечатлениями, которые оставили побывавшие в нём в 1920-е - начале 1930-х гг. заезжие
немецкие путешественники. Уже к концу 1920-х гг. он стал самым оживлённым
городом Сибири, не случайно его стали называть «сибирским Чикаго». Однако
немецкий профессор д-р Гельмут Ангер считал такое название «сильным преувеличением». В сравнении с каменными европейскими городами деревянный, в основном, Новосибирск не произвёл на него в 1926 г. такого впечатления. В 1931
г. корреспондент газеты “Франкфуртер Цайтунг” Артур Вальтер Юст обратил
внимание как раз на каменное строительство, осуществлявшееся бурными темпами, благодаря которому город производил впечатление огромного скопища
монументальных зданий. «Когда улеглось первое удивление от современных каменных монстров на сибирских просторах, этот американский город стал казаться неким балаганом (Schaubudenstück): говорящая голова без тела и членов»,
- писал Юст199.
Руководящие указания полномочным представителям Союза ССР заграницей. - СЗ СССР. – 1924. - № 26. Ст. 223. - С.402.
198
Новониколаевск был переименован в Новосибирск 12 февраля 1926 г.
199
Цит. по: Heeke. - S.353.
197
89
Oдного из лучших в России зданий железнодорожного вокзала тогда ещё не
было, и приехавший в 1932 г. в Новосибирск архитектор Рудольф Вольтерс увидел на его месте только “узел из путей”. Кроме двух или трёх мощёных улиц в
центре, все остальные улицы в огромном городе представляли собой песчаные
дороги. По его мнению, Томск, бывший духовный и культурный центр предреволюционной Сибири, “имел более цивилизованный облик, чем Новосибирск”.
Гораздо удобнее было передвигаться по его улицам зимой, на санях, в которые впрягались сильные сибирские лошади. Особенно приятной была поездка
вниз по Красному проспекту, центральной улице города, которая выводила на
холмистую, шедшую вдоль заснеженной реки Оби, раскатанную санями дорогу,
покрытую бороздами и ямами. Весьма острые ощущения испытал архитектор
Вольтерс, прокатившийся однажды по этой дороге и едва не умерший от страха,
когда его сани, нёсшиеся с огромной скоростью, сближались со встречными санями. “Это были великолепные зимние поездки, и я повторял их так часто, как
только мог”, - писал он200.
Главным средством, которое связывало сибирскую столицу с европейской
Россией, оставался Транссиб, железнодорожная магистраль, запущенная в действие на рубеже Х1Х и ХХ вв. До революции пассажиров на ней обслуживали
поезда - люкс международной компании «Wagons-Lits». Ходили соединённые
поезда до Кanalküste и до Cote d’Azur, то есть до американского берега. Поэтому
связь с Дальним Востоком была чрезвычайно важна для всего международного
транспортного движения. Являясь важным стратегическим объектом в годы
гражданской войны, магистраль была сильно повреждена, и движение по ней
восстанавливалось в замедленном темпе. Дипломат Асмис в 1922 г. еще не получил удовольствия от своего путешествия по ней. В деревянных нарах в вагонах
водились клопы, а умывальники находились в жалком состоянии. Движение по
линии было небезопасным, часто случались аварии, вызванные техническими
дефектами, как поломка осей или разрушение размытых водой насыпей. За время
200
Heеke. - S. 360.
90
поездки от Москвы до Читы Асмис пережил три несчастных случая, один из которых - с человеческими жертвами.
Совсем другие впечатления получил профессор Ангер в 1926 г., когда после длительного путешествия в конной коляске и почтовых поездах пересел в
Новосибирске на сибирский экспресс, который доставил его в Иркутск. Экспресс, даже в жестких вагонах, выглядел очень чистым, и ехал со скоростью,
сильно превышающей скорость поездов, тащившихся по соседнему пути. Разительные перемены произошли в 1932 г., когда созданное в стране государственное ведомство «Интурист» стало заботиться об обеспечении иностранным путешественникам «самого короткого, удобного и дешёвого пути» на Дальний Восток. Именно такое путешествие обещала им реклама «Интуриста», которое в
отношении комфорта должно было превзойти даже путешествие дореволюционное. На этой магистрали стали вводиться первые в СССР спальные вагоны. Скоротать время в пути помогала укомплектованная литературой на иностранных
языках библиотека. Проводники вагонов могли предложить пассажирам шахматы и домино. Поезда сопровождали также представители «Интуриста»201.
В таком транссибирском экспрессе ехал от Москвы до Новосибирска летом
1932 г. архитектор Вольтерс. В вагоне-ресторане пассажирам подавали икру,
крабы, мясо, паштеты, горячие блюда. Все блюда имели превосходный вкус. Но
ехавший вместе с ним инженер приободрил его словами: «Такой еды Вы здесь в
Сибири больше никогда не увидите». Да и в ресторане угощение было явно не
рассчитано на зарплату инженера. Обед с закусками стоил 8 руб. (17,30 рейхсмарок), бутылка вина – 12 руб. (около 26 рейхсмарок). «Интурист» оценивал в 1932
г. полное обслуживание в вагоне-ресторане в 3,30 долларов (ок. 14 рейхсмарок)
в день.
Попасть на такой экспресс в Новосибирске было не так-то просто. Гросскопф, не пользовавшийся протекцией местных властей, в течение всего времени
201
Heеke. - S. 355-356.
91
своего пребывания в Сибири будет испытывать большие трудности с покупкой
билета и нередко переносить время своего отъезда на более поздний срок.
Конечно, можно было поехать и на простом пассажирском или почтовом
поезде, также курсировавшем между Москвой и Владивостоком. Но путешествие в нём не было столь комфортным, как в скором экспрессе, да к тому же
такие поезда опаздывали постоянно и на многие сутки. Поездки в сторону от
главной железнодорожной трассы были ещё более обременительными. Здесь
многочасовые ожидания были правилом. Тем не менее, в зимнее время сибирские поезда хорошо отапливались. Что же касается пассажиров, то в глаза иностранцам бросалось их оптимистическое настроение, которое они подогревали
дружным хоровым пением. Особенно бросалось это в глаза немцам, которые во
время поездок словно дают обет молчания и не вступают в переговоры с незнакомыми соседями по купе.
Альтернативы железнодорожному транспорту в эти годы почти не существовало. Пароходы по сибирским рекам ходили редко (по Оби и Иртышу, к примеру, в 1926 г. курсировало всего 30 штук). В основном, это были небольшие
пароходы, хотя сохранялись и многоэтажные, имевшие номера «люкс» первого
и второго классов. Удобства на речных судах оставляли, однако, желать много
лучшего. Главной бедой была огромная скученность пассажиров, желавших совершить путешествие. На речной пристани в Новосибирске летом 1932 г. архитектор Вольтерс застал огромную толпу людей с узлами и детьми (такую же, как
на вокзале), которая штурмом взяла подошедший к ней «довольно старый» пароход «Дзержинский»202. Намеревавшийся отдохнуть во время пути в Томск, заграничный специалист с большим трудом пережил все перипетии многолюдного
путешествия.
Что касается самолётов, то они стали летать из Москвы в Сибирь в середине
1920-х гг., но перевозили только военных, инженеров и руководящих работни-
Несмотря на свою «старость», этот пароход будет перевозить в 1942 г. поволжских немцев на север Новосибирской области, на рыбные заготовки Нарымского края.
202
92
ков. (Для сравнения напомним, что в Америке уже в середине 1920-х гг. действовало 100 авиакомпаний, которые за 20 месяцев обслужили около 300.000
пассажиров). Первая пассажирская линия между Москвой и Иркутском стала
действовать в 1931 г., а с 1932 г. Сибирь стал обслуживать созданный в этом году
«Аэрофлот». Полёт был рассчитан на 22 часа, но, как правило, продлялся часов
на 6, и до прибытия в Новосибирск пассажиры успевали побывать в Казани, Кургане и других городах, расположенных вдоль Волги. В 1932 г. действовали и
местные авиалинии, к примеру, между Хабаровском и Александровском на Сахалине. Гросскопф никогда не летал на самолете, предпочитая ему железнодорожный транспорт.
Затрачивая много времени на пребывание в пути по сибирским просторам,
заграничные путешественники, ученые, инженеры, журналисты, не могли рассчитывать на комфортную передышку в гостиницах. После гражданской войны
гостиницы, в лучшем случае, предоставляли им в пользование железную кровать, на которой надо было устраиваться, используя спальный мешок и одеяло.
Но это было бы ещё полбеды, беда приходила ночью в виде сонмища кровососущих насекомых, превращавших ночлег в поле битвы. «Только величайшему оптимисту такое путешествие могло доставить радость»,- заключал свой рассказ о
ночлегах в городах между Иркутском и Владивостоком в 1922 г. дипломат Асмис203. Не лучше обстояло дело в городе Омске. После его посещения профессор
Ангер на вопрос, что ему не нравится в Советском Союзе, уверенно отвечал:
«Клопы в моём слишком дорогом гостиничном номере». Ещё более разочарован
он был в Бийске, будучи помещен в «лучший в Сибири отель», где к насекомым
присоединились ещё крысы и мыши. Жёсткие железные кровати нашёл в Новосибирске в новой дорогой монументальной гостинице, но по-прежнему грязной,
в 1932 г. журналист Юст. Рудольф Вольтерс в этом же году, прибыв в Новосибирск, был размещен в «пустую, серую…гостиницу «Центральная», где не было
ни воды и никаких других удобств204.
203
204
Heеke. - S.361.
Ibid.
93
В 1930-е гг. возникла ещё одна проблема – как накормить иностранного
гостя. Проехав Свердловск, Артур Юст, к примеру, пришел уже к выводу, что
получить в гостинице удовлетворяющую европейца пищу невозможно. При
чрезвычайно высоких ценах в Сибири, заметно превышавших мировой уровень
(в Новосибирске в единственном открытом для публики ресторане обед стоил
10-20 руб. - около 21-42 RM), без поддержки работодателя или «Интуриста»
прокормиться не смог бы и столь хорошо зарабатывавший специалист, каковым
был архитектор Вольтерс, получавший ежемесячный оклад в размере 600 руб.
Всё это вместе взятое отнюдь не делало для иностранцев привлекательными поездки в Сибирь и на Дальний Восток. Ко всему прочему эти поездки
были сопряжены с риском подвергнуться нападению разбойничьих банд, каковые еще в 1926 г. орудовали на улицах сибирских городов. Консул Гросскопф,
провожая профессора Ангера в поездку на Алтай, добыл ему разрешение на ношение оружия. Опасаться здесь надо было, как подчеркивал другой путешественник, Эдгар Гартманн, не только медведей, тигров и волков, но и людей, диких бродяг, которые не боялись нападать на путешественников. Однако от краж
и нападений не был застрахован и гуляющий по улицам сибирских городов иностранец.
Ситуация не слишком изменилась и в начале 1930-х гг., когда Гросскопфу
пришлось заняться проблемой «вооружения» консульства и его сотрудников. В
письме в МИД от 2 июня 1932 г. он обратился с просьбой выхлопотать у советских властей разрешение на ношение оружия, которое он считал необходимым
при здешних небезопасных условиях на улицах. Речь шла о служебном оружии,
которое по своим характеристикам могло быть более или менее приспособлено
для защиты консульского здания. Одновременно оно должно быть легким ручным огнестрельным оружием, приспособленным для постоянного ношения205.
Посольство в Москве, не имея еще подобных прецедентов в консульствах Гер-
205
PA AA. - R 83631.
94
мании, посоветовало Гросскопфу, прежде чем ставить вопрос перед НКИД, обратиться за разрешением к местным советским властям в Новосибирске, в краевую администрацию. Имела место надежда на положительное решение дела, поскольку служащие и сотрудники польских консульств в Советском Союзе, поляки по национальности, такое разрешение получили на местах без волокиты со
стороны органов ГПУ206.
При всем при этом практически все иностранцы подчеркивали свои прекрасные впечатления от гостеприимства и готовности помочь приезжим, которые демонстрировали сибиряки. Иностранцев приглашали в гости, щедро угощали всем, чем могли, навещали их в случае необходимости. «Меня никогда не
принимали так сердечно, с распростёртыми объятиями, как мои русские коллеги
в Новосибирске, - писал Рудольф Вольтерс. Тотчас же растапливался самовар,
на стол ставили водку, селёдку и немного чёрного хлеба – всё, что имели добрые
хозяева, всё для гостя”207. О том же писали и другие немецкие специалисты, вернувшиеся из Сибири, пока национал-социалистические издательства позволяли
им это делать. С 1934 до 1941 гг. в Германии уже не появилось более ни одного
свидетельства побывавших в Сибири немецких путешественников.
2.3. Возобновление германо-сибирских экономических связей
Главное большое дело, которое Гросскопф пытался осуществить с первых
лет своего пребывания в Новосибирске, это восстановление экономических связей и культурного обмена между Германией и Сибирью. Ещё до отъезда в Новониколаевск он установил контакты с руководителями экономических союзов
Германии, таких как “Имперский союз немецкой промышленности”, “Немецкорусский союз”, “Индустрия и торговля”, с заинтересованными кругами германских импортёров сырья и сибирской продукции, с экспортёрами сельскохозяйственных машин и оборудования, в том числе для восстановления молочного хо-
206
207
Brief von Hilger aus Moskau an das deutsche Konsulat in Nowosibirsk. 9.6.1932. - PA AA. - R 83631.
Heeke M. - S.364.
95
зяйства и маслоделия Сибири. С этими же целями он предпринял служебные поездки летом 1924 г. в Рурскую область и в Лейпциг, к держателям Лейпцигской
ярмарки.
Ни в патенте, ни в экзекватуре, ничего не говорилось о важной функции, относящейся к «предметам консульской информации», которая предусмотрена нормами международного права и закрепляется обычно в консульском уставе. Для
содействия развитию экономических, политических, научных и культурных связей имеющих консульские отношения государств консулы должны поставлять
своему правительству и заинтересованным учреждениям и организациям информацию об экономическом положении, о социально-политических и культурных
процессах в районе своего пребывания. Так, согласно Консульскому Уставу СССР
1926 г. информацию об экономическом состоянии своего округа («о развитии в
нем торговли, промышленности, сельского хозяйства, путей сообщения и о состоянии денежного рынка» – ст. 28), консулы обязывались посылать «путем специальных и периодических докладов» в НКИД, а их копий – советским полпредам за
границей. Данными консульской информации по касающимся их вопросам могли,
«согласно указаниям» НКИД, снабжаться заграничные учреждения и организации
СССР (ст. 29)208.
Такую работу Гросскопф выполнял, кажется, с особым удовольствием и компетентностью, тем более что происходящее в СССР вызывало огромный и неоднозначный интерес не только в Германии, но и во всём мире.
Важно подчеркнуть также, что дипломатическая информация о стране пребывания играла тогда существенную роль в выработке общего политического
направления послевоенной Германии по отношению к РСФСР и СССР. В то время,
как для политиков и хозяйственников, как и в целом для заграницы, СССР, периодически закрывавшийся от внешнего мира, в значительной степени оставался
Консульский устав Союза Советских Социалистических Республик // СЗ СССР. – Отдел первый. - 1926. - №
10. – Ст. 78. – С. 100-122.
208
96
terra incognita, дипломаты и, прежде всего, консульские представители, находившиеся в гуще событий и имевшие возможность благодаря своей профессиональной деятельности близко наблюдать происходящее в стране, становились обладателями ценнейшей информации об её экономическом и политическом положении.
В этом отношении Гросскопф действовал согласно плану, начертанному в
МИДе для дипломатических и консульских представительств Германии за рубежом. Новую концепцию развития внешнеполитической деятельности Германии
озвучил в рейхстаге весной 1925 г. рейхсминистр иностранных дел Густав Штреземан, предложивший прекратить дальнейшее сокращение числа германских
представительств за границей по причине чрезмерной заботы о состоянии имперских финансов и в течение ближайших лет начать планомерное расширение внешнеполитической службы. Она должна была способствовать развитию не только политических, но и экономических и прочих связей с заграницей в более далёкой
перспективе. Особое значение имела передача в ведение дипломатических и консульских представительств экономических связей с зарубежными странами, что
должно было резко увеличить нагрузку на их сотрудников.
Одним из тех, кто претворял новые идеи в жизнь, был фон Шуберт, глава
Третьего отдела МИД, в ведении которого находились Англия, США и другие западные страны, а позднее – госсекретарь. Шуберт отдавал предпочтение экономической сфере деятельности представительств и считал, что учреждение таковых из
чисто политических соображений будет необходимым только в редких случаях. В
своём послании ко «всем дипломатическим представительствам» он писал в апреле 1924 г.:
“Как правило, консульства считаются своего рода наблюдательными постами в таких местах той территории, где располагаются наши зарубежные миссии, о которых для
проведения политики в отношении данной страны важно иметь точное знание происходящих там политических процессов и течений. Как правило, такую информацию нельзя
получить в месте расположения миссии. Естественно, консульства необходимо учреждать и там, где проживает большое количество немецких граждан и где возникает
необходимость осуществлять защиту их интересов при помощи консула. И всё же для
расширения нашей внешнеполитической службы основным мерилом должны служить,
в первую очередь, потребности наших внешнеторговых и экономических отношений.
Если внешнеполитическая служба в состоянии помочь возрождению экономических отношений Германии с заграницей, её необходимо там, где этого ещё не сделано, создать
97
как можно быстрее. Мы не можем ни в коем случае задерживать процесс расширения
наших внешних представительств до того момента, когда само развитие экономических
отношений поставит на повестку дня вопрос о необходимости учреждения консульств.
Мы должны стремиться к тому, чтобы везде, где на основании имеющегося опыта возникает необходимость поспособствовать развитию наших экономических отношений,
организовывать консульства и таким образом быть новаторами в деле развития немецкой экономики…
Изучение экономического развития соответствующих областей и информирование
немецкой экономики относится к числу важнейших задач, стоящих перед консулами.
Но консульские доклады должны содержать деловую и строго объективную информацию. Только в таком случае они могут представлять интерес и для Министерства иностранных дел, и для немецкой экономики. Информация, отягощенная субъективным
мнением автора, может принести больше вреда, чем пользы”209.
Эти ценные указания и стали своего рода инструкцией в деятельности германских консульств в СССР.
В течение первых двух лет пребывания в Сибири, совпавших с пиком сибирского нэпа, из-под пера Гросскопфа вышел добрый десяток аналитических
записок для деловых кругов Германии с характеристикой экономических возможностей Сибири. В них наряду с констатацией практически полного прекращения всяческих связей Германии с Сибирью намечались возможные пути их
возобновления. Первые обстоятельные доклады о внутриполитическом и экономическом положении округа были отправлены через посла в Москве иностранному ведомству уже в январе-феврале 1924 г. В них консул подчёркивал чётко
наметившуюся тенденцию укрепления советской власти в Сибири и почти полного изживания сепаратистских настроений.
«Разработанная и распропагандированная частью социал-революционеров во
время гражданской войны сепаратистская идея, которая была подхвачена рядом очень
уважаемых в обществе личностей в качестве противоположной большевизму и к которой, однако, массы отнеслись безразлично, теперь, после полного искоренения социалреволюционеров, принадлежит уже истории. Осуществляемый Сибревкомом в строго
централистском смысле контроль и управление отдельной губернией Москва держит
сегодня на поводке гораздо лучше, чем, может быть, это было в предвоенное время. И
отдалённая Енисейская губерния или Автономная республика Якутия образуют сегодня, независимо от разницы в их названии, такую же незыблемую составную часть
РСФСР, как Тульская или Рязанская губернии”, - подчёркивал он в февральском известии210.
Rundschreiben Schuberts an sämtlichen diplomatischen Verträtungen. Berlin, 15.4.1925. - PA AA. - Bd. 197.
Bericht an dem Deutschen Botschafter Herrn Grafen von Brockdorff-Rantzau in Moskau. 3 февраля 1924. - PA
AA. - Bd. 197.
209
210
98
Доклады Гросскопфа о внутриполитическом и экономическом положении
его округа были основаны, прежде всего, на материалах официальной статистики
и периодической печати. Огромную роль играли личные впечатления от бесед с
местными партийными, советскими и хозяйственными руководителями, представителями культурной и научной общественности. Высокий уровень компетентности сибирского консула объяснялся, между прочим, одним важным обстоятельством. За годы пребывания в Сибири Гросскопф обрёл здесь широчайший
круг знакомых и доверенных лиц в местном истеблишменте, в советской и партийной элите, среди хозяйственников, интеллигенции, врачей, инженеров, профессуры. Согласно протоколу, он являлся непременным участником всех советских торжеств, регулярно посещал парады войск местного СибВО, физкультурные мероприятия и иные празднования. Без особого удовольствия, но по долгу
службы, Гросскопф разделял охотничьи радости отцов города, отправляясь с
ними в заповедные угодья на тетеревов.
Охота сдружила его с главным физкультурным начальником – Полномочным Представителем ОГПУ по Сибирскому краю, будущим заместителем
Наркома Внутренних дел СССР Леонидом Михайловичем Заковским, до поры
до времени оберегавшим консула от разраставшейся в стране шпиономании.
Особое значение имели его «хорошие служебные и приватные отношения» с
председателем Сибревкома, главой Сибирского края, Михаилом Михайловичем
Лашевичем211, которого сменил на посту Председателя Крайисполкома в 1925 г.
Роберт Индрикович Эйхе, бывший с 1924 г. заместителем у Лашевича. Сообщая
в Аусамт о его назначении, Гросскопф писал, что «председатель Эйхе по отношению к моим предложениям ведёт себя по-деловому. Его отношение к консульству весьма корректно»212. Всегда шёл навстречу ему в решении сложных дел
М.М.Лашевич (1884-1928) – известный советский партийный и военный деятель, командовал СибВО, участник оппозиции Л.Д. Троцкого, которого, по словам Гросскопфа, он должен был сменить на посту наркома по
военным и морским делам. Однако в 1925 г. он стал лишь заместителем у К.Е.Ворошилова и зам. пред. РВС
СССР. Гросскопф сожалел о его отъезде из Новосибирска. - Письмо Гросскопфа в МИД от 10 ноября 1925. - PA
AA. - R 84213.
212
Гросскопф сообщил 10. 12. 1925 в МИД и некоторые подробности революционной биографии Эйхе: “Эйхе латыш, родился в 1890 г. в Курляндии. С 15 лет состоит в революционном движении, с 1914 г. – член ЦК РКП
(б). Он был задержан немецкими оккупационными властями в 1918 г. в Риге и сначала содержался в тюрьме,
211
99
следующий “сибирский краевой президент”, сменивший Эйхе, занявшего в 1929
г. пост секретаря Западно-Сибирского крайкома ВКП (б), Степан Матвеевич Кузнецов, которого Гросскопф считал “масштабной личностью с широким кругозором”. Но и он в начале 1930 г. уехал в Москву в Госплан213.
Председателем Западно-Сибирского краевого исполнительного комитета
стал Ф.П. Грядинский, с которым у Гросскопфа поначалу также установились
хорошие деловые отношения214. Частыми гостями в доме Гросскопфа были заведующий идеологическим отделом крайкома ВКП (б), бывший Зав. Истпартом,
Вениамин Вегман, начальник Иностранной части Краевого исполнительного комитета Владимир Ваганов и др.
Многочисленный круг друзей и знакомых посещал знаменитые в городе
консульские приёмы215, на которые Гросскопф, не имевший детей, тратил не
только представительские, но и свои личные средства. Для обслуживания гостей
консул содержал от 4-х до 5 высокооплачиваемых домашних работниц, приобрёл
достаточное количество посуды и мебели (буфет из консульской столовой до сих
пор украшает один из интерьеров областного краеведческого музея в Новосибирске). На одном из таких, но узких приёмов, консула запечатлел в своих воспоминаниях заезжий немецкий профессор Гельмут Ангер. Гросскопф, представительный мужчина почти 2-х метрового роста, грандиозно возвышался над сидящим рядом маленьким японским консулом216.
позднее в концентрационном лагере Фридрихгоф, откуда бежал в августе 1928 г. в Москву”. – PA AA. - R 84213.
Именно Эйхе стал творцом сурового большевистского режима в Сибири, развязавшего террор против крестьянства и массовые репрессии 1930-х гг. Сам стал их жертвой. Расстрелян в 1940 г.
213
Brief von Grosskopf an AA. 22.01.1930. – РА АА. - R 84210.
214
С Ф.П. Грядинским будет потом вести свою переписку Гросскопф по поводу враждебных Германии выпадов
местной прессы. Репрессирован в 1938 г.
215
Известно, что Гросскопф был весьма щепетилен в отношении соблюдения дипломатического этикета местными властями. Когда ему не были принесены руководством края поздравления по случаю Дня Германской Конституции – 11 августа 1929 г., он высказался в духе, что этот «нетактичный шаг» вызовет с его стороны аналогичный ответ в день годовщины Октябрьской революции. На приеме в консульстве он не выставил на стол, где
обычно стояли флаги СССР и Германии, советский флаг. Когда новый краевой президент Кузнецов не нанёс ему
первым визита, Гросскопф намеревался сообщить послу и в МИД о нарушении принятых «международных правил». - Донесение помощника начальника ИНО ОГПУ Горба в НКИД, Штейну, от 16 сентября 1929 г. – АВП РФ.
- Ф. 082. - Оп. 12. - Папка 51. - Д. 88. - Л.10.
216
Anger, Helmut. Die Deutschen in Sibirien: Reise durch die deutschen Dörfer Sibiriens. - Osteuropa-Verlag, Berlin,
1930. - S. 53.
100
Использовал он и донесения доверенных лиц из числа германских граждан,
проживавших в Сибири, инженеров, архитекторов, учёных, других специалистов, имевших часто весьма тесный контакт с консульством. Важными «наблюдательными постами» в германском МИДе считались также концессионеры, поставлявшие информацию о запасах и разработках сырья в СССР. Немецкие колонисты представляли данные о жизни советской глубинки, куда доступ консулам и сотрудникам посольства был вестма затруднён. Специальный раздел в докладах Гросскопфа, в частности, посвящался характеристике положения в
немецких колониях. Позднее этой теме будет посвящен не один десяток специальных сообщений.
Результатом становились своего рода исследования, представляющие
большой интерес для историка. Они посвящались как общей характеристике состояния консульского округа, так и отдельным частным проблемам жизнедеятельности консульства и его окружения. Гросскопф в своих докладах давал ёмкий, всесторонний, достаточно объективный, но выдержанный, как правило, в
критических тонах, анализ экономического и политического состояния округа,
который отражал как положительные, так и отрицательные тенденции развития.
В мае 1924 г. к Гросскопфу как специалисту-аналитику обратился директор
экономического департамента МИД д-р Вальрот217 с просьбой прокомментировать его сочинение “Россия на распутье”. Автор желал знать, насколько представления Гросскопфа сходятся или не сходятся с выводами его сочинения. Результатом рассмотрения труда Вальрота стала масштабная записка, в которой
Гросскопф, используя в основном сибирский материал (данные прошедшего
хозяйственного года), изложил своё видение экономического положения России
Вильгельм Теодор Эрих Вальрот, бывший синдик из Любека, директор и член наблюдательного совета многих
фирм, стал в 1924 г. первым директором сильно разросшегося Восточного департамента МИД, выступал докладчиком от правительства при обсуждении в рейхстаге советско-германского торгового договора 1925 г., в
1928 г. посланник в Осло. См.: Krüger Peter. Struktur, Organisation und aussenpolitische Wirkungsmöglichkeiten der
leitenden Beamten des Auswärtigen Dienstes 1921-1933. – In: Das diplomatische Korps 1871-1945. - S. 101-169. Hier
С. 130; Советско-германский торговый договор в рейхстаге // Международная жизнь. – 1926. - № 1. – С.116-118.
217
101
и перспектив возобновления германо-российского сотрудничества. Записка была
отправлена в посольство 17 мая 1924 г.218.
Будучи оторван от центра России, Гросскопф не имел возможности дать
исчерпывающий анализ происходящего в стране. Но он всё же отважился на далеко идущий прогноз, от которого могли зависеть действия его правительства.
Во-первых, он считал, что переход к нэпу укрепил позиции советского руководства, и надеялся, что оно и впредь будет руководствоваться разумными основаниями и не свернёт с намеченного пути:
“Положение правительства сегодня уже не является таким критическим, каким
оно было при переходе к НЭПу. Ничего не говорит о том, что оно снова перестанет
руководствоваться доводами разума и свернёт в недалеком будущем с намеченного
пути. Но даже если признание необходимости расширения принципов новой экономической политики займёт большое место в деятельности Советского правительства, вряд
ли это можно увязывать со скорым изменением политической системы… Результаты
последних парламентских выборов во Франции и Германии с очевидностью оживили
здесь несколько угасшие надежды на мировую революцию… Но очевидно, что проводимая партией большевиков «диктатура пролетариата», осуществившая переход к
НЭПу, обнаружила достаточную гибкость, чтобы и впредь принимать новые экономические формы. Возможно, переход к ним будет более лёгким и простым, чем от военного коммунизма к НЭПу», - писал Гросскопф.
Как видим, Гросскопф уже тогда был весьма осторожен в прогнозах относительно «эволюции» политического строя в СССР, связанной с нэпом, в которую поверили некоторые политики на Западе, в том числе и Вальрот. Об этом
свидетельствовали действия сибирского руководства во главе с «Президентом
Сибревкома» Лашевичем, которое, как считал Гросскопф, “не было озабочено
тем, как поднять государственную экономику, но склонялось к коммунистическому эксперименту и намеревалось привести в действие имеющиеся у него в
распоряжении силовые средства”. Это настораживало, поскольку Лашевич являлся членом Военно-революционного совета Советского Союза и весьма влиятельным членом Центрального Комитета ВКП (б), чья позиция могла отражать
мнение большинства современного ЦК219.
218
219
PA AA. - Bd. 197.
PA AA. - Bd. 197.
102
Ближайшее время подтвердило прогноз Гросскопфа, как в первом, так и в
последнем случае. Исследования историков, изучавших нэповскую Сибирь, показали, что именно в 1924 г. Сибирь благодаря либерализации хлебного и масляного рынков достигла наибольших хозяйственных успехов, а затем последовали меры, направленные на свертывание рыночных отношений. К 1927 г. нэп в
Сибири практически завершился220.
Тщательное изучение экономического положения Сибири и состояния её
торгово-экономических связей с Германией привело Гросскопфа к весьма неутешительным выводам. Главные из них он изложил в своем докладе послу Брокдорф-Ранцау от 27 января 1925 г. “О положении служебного округа консульства
Новониколаевска”, копия которого была отправлена в МИД221. В докладе констатировалось, что Германия полностью утратила здесь все свои довоенные позиции. Ни один предмет из заграничных поставок в Сибирь разнообразных материалов, - писал Гросскопф, - осуществляемых Лондонским торговым представительством России, не покупается в Германии. Эти товары (молочные машины
и аппараты, металлы и металлические изделия, химические продукты и лекарства, бакалея, канцелярские товары) на общую сумму примерно в 10 – 12 миллионов золотых марок доставляются в Сибирь на английских судах так называемой
“Карской экспедицией”222.
Англия, считал Гросскопф, превратилась в настоящего монополиста в сибирской торговле, поскольку в её руках оказался сосредоточен и почти весь экспорт сибирского масла и пушнины. Из 689.000 пудов вывезенного в 1924 г. из
Сибири масла более 500.000 пудов попало в Англию. Российскую пушнину гер-
См., к примеру: Ильиных В.А. Коммерция на хлебном фронте. Государственное регулирование хлебного
рынка в условиях нэпа. 1921-1927 гг. - Новосибирск: Изд-во “Наука”, Сиб-кое отд-ние, 1992; он же. “Масляная
война” 1923-1927 гг. в Сибири. (Государство, кооперация и частный капитал на заготовительном рынке в условиях нэпа). - Новосибирск, 1996.
221
Опубликован в русском переводе: Белковец Л.П., Белковец С.В. 1924 год в Сибири в докладах Германского
консула Георга Вильгельма Гросскопфа // Немецкий этнос в Сибири. - Вып. 3. - Новосибирск, 2002. - С. 130-145.
222
Именно Германия занимала первое место в товарообороте России в предвоенном 1913 г. Она стояла на втором
месте по импорту (13, 2 % германского импорта) и на 3-ем месте по экспорту (8,7 %). - Staatliches Jahrbuch für das
Deutsche Reich. - Berlin, 1927. - №. 10. - S.232.
220
103
манские фирмы были вынуждены закупать на аукционах Лондона. Такое положение дел Гросскопф считал ненормальным. Причина заключалась, по его мнению, не только в предшествовавших событиях, войнах и революциях. Сказывалось общее неблагоприятное экономическое положение послевоенной Германии. Сыграли роль и те ограничения, которые были установлены Советской Россией с введением государственной монополии внешней торговли. Но всё же
главную вину он возлагал на торговые круги Германии, которые проявили пассивность и недальновидность, занимаясь в 1921-1922 гг. «коньюнктурными делами», вместо того чтобы обеспечить себе на будущие времена в России отличный рынок сбыта, что при тогдашних обстоятельствах сделать было гораздо
легче, чем теперь. Теперь же Германии предстояло испытать растущую конкуренцию английского и американского капиталов, успешно проникающих в сибирскую экономику223.
Под «конъюнктурными делами», надо думать, имелась в виду нерешительность промышленных кругов, от позиции которых в значительной степени зависела выработка восточной политики Германии в правительственных сферах, колебания между Востоком и Западом в поисках пути выхода из унизительного
положения, в котором она оказалась после окончания войны. В конечном счете,
эти поиски, как мы уже видели, привели к Рапалло.
Думается, вывод о том, что в укреплении «рапалльского курса» значительную роль сыграла деятельность консулов, внимательно изучавших сложившуюся на местах ситуацию и через своё ведомство побуждавших правительство
Германии к энергичным действиям в отношении нэповской России224, не будет
слишком категоричным.
В консульских докладах в 1920-е гг. затрагивался вопрос о соотношении в
экономике России частного и государственного секторов, о состоянии внешней
223
PA AA. - Bd. 197.
Об использовании еженедельных 4-хстраничных докладов Новосибирского консула посольству Центральной
службой Германии, обрабатывавшей зарубежную экономическую информацию, писал Кристоф Мик. - Mick,
Christoph. Ор. cit. - S. 60.
224
104
и внутренней торговли, о возможностях распространения германского предпринимательства (капиталов, концессий, торговли). Гросскопф писал и об участии в
освоении Сибири иностранных капиталов. На основе консульских докладов посольство Германии в Москве составляло ежегодные обзоры состояния дел в
СССР, направлявшиеся в МИД. Важное место в них, наряду с разделами, посвященными политическим вопросам (внутренняя и внешняя политика), занимали
характеристики финансов, торговли, промышленности, сельского хозяйства,
транспорта, военного строительства. Отражались и социальные вопросы (движение населения, эмиграция, зарплата, быт, цены, настроения людей). Копии консульских и посольских докладов Аусамт рассылал в разные имперские и земельные министерства и ведомства, в другие государственные органы и экономические союзы225.
Именно Брокдорф-Ранцау, понимая всё значение консульской информации
для выработки общего направления германской политики по отношению к
СССР, отдал в ноябре 1927 г. консулам распоряжение о том, чтобы вопреки сложившейся ранее традиции направлять свои доклады-отчёты непосредственно в
МИД, они отправляли их в Берлин через Посольство Германии в Москве. В
первую очередь это касалось политических докладов, которые теперь в обязательном порядке, независимо от того, письменные они или телеграфные, должны
были представляться посольству. К таковым известиям посол относил также реферирование речей политиков, высказываний в прессе на политические темы и
т.п., даже если они не были снабжены критическими замечаниями консулов.
Корреспонденции, затрагивающие экономико-политические вопросы об особых
отношениях в Советском Союзе или характеризующие экономическую систему,
также относились к разряду политических. В случае, если консулы считали необходимым направить то или иное сообщение политического характера непосредственно в МИД, они обязывались представить в посольство его копию. Таким же становился порядок представления экономических докладов в МИД. Об
225
Mick Christoph. Ор. cit. - S. 63-64.
105
особых, экстренного характера событиях, следовало телеграфировать. Несоблюдение этого распоряжения могло повлечь за собой наказание как за грубое нарушение дисциплины226. Учитывая тот факт, что в своих суждениях консулы были
более критичны, чем посольство, Ранцау разрешал им высказывать критику в адрес своих намерений227.
Как справедливо отмечал в своём исследовании Кристоф Мик, Германское
правительство было информировано о происходящем в СССР гораздо лучше,
чем какое-либо другое правительство. «Ничего из того, что случается в России,
не остаётся неизвестным нам», - считали в Аусамте228.
Немцев, побратавшихся с Советской Россией, ещё долго мучили сомнения
в правильности сделанного шага, тем более что западные державы расценивали
его как тяжёлый удар, нанесённый им в момент, когда они уже были готовы
пойти на известные уступки Германии в вопросе о репарациях. Не было единодушия и в МИДе. Здесь, во главе с фон Шубертом, сложилась группа западников,
которая видела возможность для Германии стать равноправным членом европейского сообщества на пути тесного взаимодействия и взаимного сотрудничества
с другими великими державами. Не отвергая той пользы, которую имели для
Германии отношения с Россией, (он не был их противником), фон Шуберт полагал, что они не должны мешать установлению контактов со странами Запада. В
конечном счёте, эта концепция привела к политике, именуемой западными историками «политикой Локарно» (в отличие от «политики Рапалло»)229.
Советско-германский экономический договор от 12 октября 1925 г. предусмотрел ведение торговли, которая должна была выйти на довоенный уровень,
на условиях «взаимной выгоды»230. Подлежал восстановлению действовавший
перед войной особый таможенный режим, освобождавший от ввозных и вывоз-
Brockdorff-Rantzau an sämtliche Konsularbehörden in der UdSSR. 12.11.1927. - PA AA. - Bd. 248.
Mick Christoph. Ор. cit. - S. 60.
228
Mick Christoph. Ор. cit. - S. 65.
229
Krüger Peter. Die Aussenpolitik der Republik von Weimar. - S. 181.
230
ДВП СССР. - Т. 8. - С. 583.
226
227
106
ных пошлин домашнюю утварь и прочие предметы личного потребления, ввозимые в страну в единичных экземплярах. Освобождение от пошлин касалось и тех
предметов, которые ввозились в страну согласно «Соглашению о поселении».
Последнее давало право гражданам обеих стран учреждать различные акционерные общества на территории друг друга, оговаривалась возможность предоставления кредитов хозяйственным органам СССР германскими экономическими
кругами. Правительство СССР обязывалось принимать «благожелательные решения по поводу ходатайств германских физических и юридических лиц относительно приобретения концессий». СССР отказывался от всех льгот, предоставленных России Версальским договором231.
Договор 1925 г., создав правовую базу советско-германских экономических взаимоотношений, сумел решить трудную задачу – «переброски моста
между двумя столь различными правовыми и экономическими системами»232. В
нём самым удовлетворительным образом разрешался вопрос о въезде, о правах
на занятие промыслами, о защите имущества, об охране промышленной собственности, о третейском разбирательстве в гражданских делах. Что касалось такого сдерживающего развитие фактора, как монополия внешней торговли в
СССР, в которой отдельные политики видели «средство охраны страны от германского ввоза», то в немецких политических кругах в момент заключения договора сохранялась надежда на её отмену в скором времени.
Договор с Советской Россией был разработан и подписан Брокдорф-Ранцау. Но активным сторонником советско-германского сближения был в это
время и министр иностранных дел Густав Штреземан. Он сыграл важную роль в
решении о предоставлении СССР германскими банками в 1926 г. гарантированного кредита на сумму в 300 миллионов золотых марок для размещения в Германии советских заказов233 и внёс свой вклад в ослабление политической напря-
Договор 1925 г. Экономическое Соглашение // ДВП СССР. - Т. 8. - С.589-596.
Советско-германский торговый договор в рейхстаге // Международные отношения. – 1926. - № 1. – С.116.
233
См. подробнее в кн.: Марченко В.М. Борьба СССР за нормализацию и развитие торговых отношений с Германией, Англией и США во второй половине 1920-х годов. - Ленинград-Горький,1990. - С. 26-32.
231
232
107
жённости в Европе, в европейскую разрядку. Он стал, по сути, образцом для развития торгово-договорных отношений с другими странами в 1920-1930-е гг. Усилия дипломатов на данном этапе не пропали даром.
Германский консул Гросскопф подкрепил свои выводы об огромных возможностях Сибири как выгодного торгового партнера Германии после предпринятых им исследовательских поездок по округу. Летом 1925 г. он приступил к
осуществлению составленного ранее плана информационных путешествий по
Сибири, в соответствии с которым он намеревался ещё в 1924 г. посетить
Якутск, Бодайбо, Ирбит, устье Оби и другие отдалённые места своего служебного округа. Весной 1925 г. МИД дал “добро” на такие путешествия и выделил
необходимые для них средства.
Знакомство Гросскопфа с краем и его обитателями началось с Карской экспедиции234. Вместе с караваном судов Внешторга он проплыл с 29 июля по 8 октября 1925 г. по Енисею к побережью Ледовитого океана. В августе 1926 г. Гросскопф лично вёл переговоры с организациями Ленинграда о продвижении за рубеж транспортов с эмигрирующими из СССР немецкими колонистами из Сибири, а уже в сентябре 1926 г. состоялась его поездка на восток, в Иркутск и
Берёзовку. Зимой этого года консул побывал в Томске, где были завязаны личные связи и знакомства с вузовской профессурой. Позднее, в 1928-30 гг., Гросскопф смог посетить Алтай (Бийск, Барнаул, Немецкий район), Казахстан и Туркестан, а осенью 1933 г. Иркутск и Минусинск. Обстоятельные характеристики
поездок, экономического и политического положения посещённых регионов отправлялись в Москву и Берлин.
Кроме того, ещё в октябре 1924 г. по просьбе Гросскопфа ему были разрешены краткосрочные, до 8 дней, отлучки с места службы, во время которых он
Карская экспедиция была организована по решению СТО РСФСР от 4 января 1922 г. как «товарообменная –
северным морским путем – экспедиция к устьям Оби и Енисея», работавшая на основе хозрасчета, для вывоза за
рубеж экспортного сырья и товаров Сибири, Урала и Киргизского края, для снабжения сибирским хлебом Архангельска и Мурманска и доставки в Сибирь импортных товаров // СУ РСФСР. – 1922. - № 13. – Ст. 131; № 19.
- Ст. 224.
234
108
по приглашению местного руководства посещал предприятия, фабрики, совхозы, конные заводы, сельскохозяйственные выставки и т.п. заведения. Тогда же
он понял, что прекрасную возможность расширить познания даёт охота, одно из
самых популярных у местного руководства занятий. Первый раз он был приглашен на неё в пасхальные дни 1924 г. и уже тогда получил весьма ценную для себя
информацию. И хотя охота в бедных дичью степных районах края не приносила
ему удовольствия, а скорее была сопряжена с тяжелыми физическими усилиями,
всё же он считал чрезвычайно полезной предоставлявшуюся ему участием в ней
возможность общения с местным населением235.
Во время отлучек Гросскопфа замещал в консульстве его верный помощник, ставший здесь канцлером, секретарь Феликс Гюбнер236, разделивший с
Гросскопфом девятилетнее пребывание его в Сибири. В 1932 г. его сменил на
посту секретаря оберинспектор Карл Кёнитцер, который после отъезда Гросскопфа из Новосибирска в 1936 г. и до закрытия консульства оставался здесь
руководителем консульской канцелярии237.
Результаты деятельности Гросскопфа не замедлили сказаться. Уже в середине 1924 г. помощь его по достоинству оценили руководители «Имперского Союза пушных фирм» в Лейпциге, которые направили в МИД Германии благодарственное письмо, особо отмечая «превосходные и объективные данные об эко-
Grosskopf an AA. 9. 10. 1924. – PA AA. - Bd.197.
Феликс Гюбнер, католик, родился 30 января 1886 г., обучался в гимназиях Нейштадта и Цигенхальса (ныне
Глухолацы в Польше), изучил русский язык в Позене в 1909-10 гг., участник войны. В Сибири провел несколько
лет как военнопленный. 15 лет служил в ведомстве юстиции в МИДе, с 18 июля 1923 г. секретарь Германского
консульства в Новосибирске. В октябре 1926 г. сдал экзамен по русскому языку, который принимал профессор
д-р Палме из Восточного семинара в Берлине, 1.12.1926 г. стал канцлером, в октябре 1931 г. переведён в Германское посольство в Варшаве. Владел английским и французским языками. Кроме Варшавы служил ещё в консульстве в Дайрене и Генеральном консульстве в Осаке - Кобе. Дослужился в 1942 г. до чина канцлера 1 класса. Умер
в возрасте 79 лет 29 сентября 1965 г. в Chieming/Obb. – PA AA. – Personalia. - Bd. 374.
237
Карл Кёнитцер (с 13.3.1934 г. Кёстинг (Kösting), евангелического исповедания, родился 25 сентября 1892 г. в
Берлине, юрист по образованию. Во время войны в 1914 - 1919 гг. выполнял обязанности секретаря окружного
суда в Белостоке, затем служил юристом в Берлине. С 1921 г. на службе в МИДе, (оберсекретарь, с 1925 г.
инспектор юстиции, с 1926 г. консульский секретарь, с 1929 г. оберинспектор). Служил в Софии, Лондоне.
10.2.1932 г. получил назначение в Новосибирское консульство. После отъезда Гросскопфа и до вступления в
должность нового консула вёл дела в консульстве, в августе 1937 г. перебрался в Манилу, стал канцлером, служил
ещё в Нанкине и Шанхае, после войны в 1946-51 гг. находился в американской оккупационной зоне, интернирован. В звании канцлера 1 класса служил до выхода в 1957 г. на пенсию в Генеральном консульстве в Сиднее.
Умер 19.2.1971. Эти данные любезно сообщены Л.П.Белковец руководителем Политического Архива МИД Германии д-ром Марией Кайперт в январе 1997 г.
235
236
109
номической жизни и, прежде всего, о пушном рынке России», сообщённые Гросскопфом. Высоко оценивая заслуги Новосибирского консула перед отраслью,
руководство Союза писало: «Если бы все немецкие представители за границей
регулярно поставляли такие же хорошо сориентированные экономические известия, как господин Гросскопф, у германской внешней торговли и промышленности было бы надёжное поле для суждений об иностранных рынках и ценная помощь в столь сложной теперь конкурентной борьбе»238.
Сам посол использовал в связи с этим момент, чтобы выразить удовлетворение деятельностью начинающего консула. “Я охотно использую этот повод, –
писал он, – чтобы также со своей стороны заверить Ваше высокоблагородие о
полном признании мной Вашей отличной и успешной деятельности”. Благодарности его удостоились и другие доклады Гросскопфа, в том числе его комментарии к сочинению директора экономического департамента МИДа д-ра Эриха
Вальрота239. Тогда же Гросскопфу в ответ на его просьбу была обещана регулярная отсылка немецких газет с ежедневной почтой.
Данными Гросскопфа уже в 1925 г. сумел воспользоваться «Германо-Российский союз развития взаимных торговых отношений», основанный в 1899 г.
Эти данные были помещены в уже упомянутом сборнике «Deutsch-russisches
Vertragswerk…”, изданном им в Берлине в 1926 г., куда вместе с нормативноправовыми актами вошли и материалы о русско-немецкой торговле и предпринимательстве. В нём, в частности, были указаны организации столицы Сибирского края - Новосибирска, занимавшиеся внешней торговлей, в том числе сельскохозяйственными продуктами: акционерное общество “Хлебопродукт”, располагавшееся на Красном проспекте в центре города, Сибирский Союз сельскохозяйственных кооперативов (“Сибсельскосоюз”), Сибирский краевой союз потре-
238
PA AA. - Personalia. - Bd. 199 (3).
Brief von Brockdorff-Rantzau an den Deutschen Konsul in Nowo-Nikolaewsk Herrn Grosskopf. 28 мая 1924. - PA
AA. - Bd. 197.
239
110
бительских обществ (“Сибкрайсоюз”). Главным среди них было Сибирское Государственное Бюро по импорту и экспорту - “Сибгосторг”, располагавшееся на
Кузнецкой улице, 12.
Благодаря активным действиям сибирского консула, которому помогали и
чрезвычайный аналитический ум, и опыт анализа экономико-статистических материалов, Сибирь, воспользовавшись плодами недолгого нэпа, возобновила экспорт в Германию масла. Вплоть до 1929 г. – начала массовой коллективизации именно в Германию направлялось, по оценке местных сибирских властей, до 35
процентов всего сибирского масляного экспорта240. Согласно немецким данным,
уже в 1924 г. Германия вывезла масла из европейской России на сумму в 5,1
миллиона марок, а из Сибири – в 3,1 миллиона. За первую половину 1925 г. стоимость вывезенного из Сибири масла достигла суммы в 3,7 миллиона марок241.
По протекции Гросскопфа и Германское посольство в Москве вплоть до августа
1929 г., когда в Сибири началась эпизоотия сибирской язвы, съедало ежемесячно
по 6-8 бочонков считавшегося лучшим в России сибирского масла242.
На прямые связи с Внешторгом, расширившим свои поставки сибирской
пушнины на аукционы Берлинского Торгового представительства, вышел в эти
годы и Лейпциг, ещё в 1924 г. покрывавший свои потребности в ней на аукционах Лондона. В Лейпциге было открыто специальное отделение по экспорту
пушнины Берлинского Российского Торгпредства (“Пушторг”)243. Можно думать, что именно Сибирь, как и прежде, давала большую часть вывозимой за рубеж пушнины, хотя данных на этот счёт обнаружить не удалось. Но есть данные
по общей совокупности германского вывоза из СССР в 1926-27 гг. В нём доля
азиатской части России составляла в 1926 г. около 7 % всего немецкого импорта
(21 миллион марок из 322,5). Главными статьями являлись пушнина, хлеб (зерно
и мука), фураж, масло. Примерно в этих же пределах находился и ввоз в Сибирь
240
ГАНО. - Ф. P-47. - Оп. 5. - Д. 84. - Л. 18.
Deutsch-russisches Vertragswerk. - S. 216-217.
ГАНО. - Д. 84. - Л. 19; Butterlieferung für die Botschaft (Поставки масла для посольства). 2.8.1929. - Bundesarchiv. - R 9215. - Bd. 197; Depeschenverzeichnisse des Konsulat Nowosibirsk (Перечень депеш консульства в Новосибирске). – Ibid. - S. 291.
243
Deutsch-Russisches Vertragswerk. - S. 228.
241
242
111
товаров из Германии (25 миллионов марок в 1925 г., 21 миллион марок в 1926
г.). Это были химические продукты, изделия из металлов, бумага и картон,
краски и красящие вещества244.
Что касается хлебного экспорта Советской России, то его динамика изменилась в 1927 г., когда «в связи с резким сокращением предложения хлеба и повышением цен» на него заготовительные организации всё более стали ориентироваться на восточные регионы страны. Южные районы оказались «исчерпанными» в связи с неумеренным вывозом 1925-26 гг., резко выросли потребности
на внутреннем рынке. В последнем квартале 1927 г. Сибирь дала свыше 27 %
хлебного экспорта. Правда, сибирское зерно, в связи с отсутствием достаточного
складского оборудования, транспортными затруднениями (на которые, кстати,
указывал в своем докладе еще за 1924 год Гросскопф245), имело повышенную
влажность, порождавшую сложности с его реализацией на внешнем рынке246.
В целом же, развивая внешнюю торговлю, сибирское руководство старалось привлечь иностранные капиталы для финансирования экспортных предприятий, без расширения возможностей непосредственного влияния иностранного
предпринимательства на рынок и производителей. Закуп сырья оставался почти
целиком в руках местных фирм и государственных торговых организаций.
Консулы пытались также инициировать договоры о концессиях, и несколько таких договоров были заключены рядом германских фирм с советскими
властями. Так, в Сибири были оформлены концессии фирмы “Briener & Comp.”
на эксплуатацию серебряных, свинцовых, медных и цинковых рудников в Тетюхе, фирмы Х. Штольценберга на эксплуатацию золотого рудника в Томской
губернии. В декабре 1927 г. Новосибирск в числе ещё 8 крупных провинциальных городов России (Краснодара, Новороссийска, Свердловска, Казани, ИваноВознесенска, Твери, Смоленска и Астрахани) заключил с “Товариществом
Внешняя торговля Германии в 1926 г. (по данным Германского Стат. Управления) // Советская торговля. –
1927. - № 18. - С. 32-34.
245
PA AA. - Bd.197.
246
Предварительные итоги хлебного экспорта за 9 месяцев и перспективы на 4-й квартал // Советская торговля.
– 1927. - № 16. - С. 2-4.
244
112
немецких строительных подрядчиков» («Gemeinschaftsgruppe deutscher Bauuntеrnehmer für russische Bauarbeiter»)247 предварительный договор о намерениях на
проектирование и проведение канализационных работ. Фирма, коротко именуемая “Гедебаруба”, обязывалась произвести проектные работы, представить их
городским властям, а после согласования с ними и внесения в проект предложенных ими изменений, утвердить его в Москве в Центральном управлении коммунального хозяйства. После этого предполагалось составление окончательного
проекта со всеми подсчётами стоимости предстоящих работ, цен на материалы,
заработную плату, социальное обеспечение рабочих и т.п.
Договор предусматривал и возможность проведения всех предстоящих работ самими городами. В этом случае вознаграждение фирме за разработку проекта увеличивалось на 25 %. Если фирма сама отказывалась от дальнейших работ, то её гонорар сокращался на 25 %. «Гедебаруба» получала право ввозить изза границы машины, аппараты, орудия и пр., которые потом могли быть переданы городским властям по себестоимости, без учета транспортных и таможенных издержек. В случае, если власти отказались бы от них, их можно было продать на сторону по свободной цене. Для ввоза в страну материалов и машин
требовалось также согласие «Госторга», а весь проект мог быть осуществлен
только при режиме «наибольшего благоприятствования» ему государственных
органов. Договор, конечно, подлежал утверждению в Главном Концессионном
комитете в Москве и правительством СССР248.
Такого рода дорогостоящие контракты были явно не по карману живущему
в режиме строжайшей экономии государству. Город, к примеру, обязан был принять и разместить весь заграничный технический и торговый персонал (фирма
могла завозить 50 % технического и 40 % рабочего персонала из-за границы),
обеспечить его соответствующим жильем. Надо было строго соблюдать финан-
В неё входили 5 берлинских фирм: Becker-Fiebig-Bauunion A.G., Continentale Bau A.G., Gottlieb Tesch, Bauunternehmung, Fritz Klein, Bau-und Siedlungs A.G. und Beton-und Monierbau A.G.
248
Bundesarchiv. - R 9215. - Bd. 284. - S. 75-79.
247
113
совую дисциплину, в частности, своевременно, согласно плану, выделять необходимые средства. Фирме же необходимо было разрешить перевод денег в виде
трансфертов через госбанк за границу в любое, удобное для неё время и в любом,
удобном для неё количестве. В Сибири выполнение этих обычных для международной практики условий было практически невозможно.
Проект не был утверждён, и Новосибирск сооружал свою канализацию
собственными силами. Во всяком случае, следов дальнейшего участия немцев в
этом деле обнаружить не удалось.
Немецко-сибирский союз. Интересно отметить также, что в Германии в
середине 1920-х гг. был создан вернувшимися из Сибири на родину военнопленными и гражданскими интернированными лицами так называемый “Немецкий
Сибирский союз”249. Целью его являлась защита интересов проживающих в Сибири немцев и вернувшихся из неё бывших военнопленных, которые намеревались поддерживать с Сибирью разнообразные связи. Поэтому они просили МИД
оказать им содействие в выдаче паспортов, виз, налаживании почтовой связи и
т.п., поскольку все попытки связаться с Сибирью самостоятельно не имели
успеха. Члены Форштанда намеревались объединить в Немецко-Сибирском союзе все, заинтересованные в культурных, экономических и научных связях с Сибирью германские круги, прежде всего, с целью поддержки осевших в ней российских немцев и их колоний (численность их оценивалась в явно завышенных
цифрах - примерно в 100 000 человек).
Был разработан целый комплекс мероприятий для достижения поставленной цели: поддержка учащейся молодёжи из немецких колоний, помощь им в
подготовке учителей, квалифицированных ремесленников и сельских хозяев.
Планировалась вербовка в Германии представителей интеллектуального слоя,
учителей, врачей, кооператоров, техников, сельских хозяев, профессоров, для
Документы о планах деятельности Союза сохранились в Политическом архиве МИДа - обращение в МИД
руководителей Союза Адольфа Бутца и Вильгельма Эркнера от 15 мая 1924 г. и записка служащего Дрезденского банка в Берлине лейтенанта Эрнста Вешсхагена «Об охране германских экономических и культурных достижений в Сибири от последствий русской катастрофы». Автор пробыл в Сибири почти 5 лет (в 1917-1920 гг.),
в том числе два года (1919-1920) – в немецких колониях. - PA AA. - R 60201.
249
114
культурной и экономической работы в сибирских колониях. Предполагалось организовать консультационные и справочные бюро (адресные столы) для всех
«интересантов» из Сибири, оказывать поддержку основывающимся хозяйственным товариществам, союзам, банкам и ссудным кассам и устанавливать связи с
уже имеющимися организациями. Союз намеревался знакомить немецкую общественность с Сибирью, устраивать для этого доклады, концерты и вечера.
Союз должны были представлять местные группы, в составе, по меньшей мере,
из 5 членов, которыми могли стать все немцы, родившиеся в Сибири или побывавшие там, независимо от гражданства, а также все те, кто хотел поддержать
союз, особенно из числа заслуженных и почётных граждан. Для вступающих в
союз устанавливался обязательный взнос, не ниже 20 золотых марок. Расшифровке указанного плана и посвящался десятистраничный труд весьма осведомленного в обстоятельствах жизни немцев в Сибири служащего банка.
Вряд ли что-то из задуманного организаторами союза могло быть выполнено
в 1920-е гг., но многое стало осуществляться теперь, на рубеже двух веков, двадцатого и двадцать первого, в том числе при активном участии нового Генерального консульства Германии в Новосибирске. Тогда же все задумки почитателей
Сибири в Германии остались неисполненными. Во всяком случае, никаких других следов своей деятельности «Союз» не оставил.
Можно утверждать также, что немецкая торговля и предпринимательство в
Сибири в годы нэпа составляли лишь незначительную часть того, что имело место в предвоенные десятилетия250. Сказывались общие для советско-германских
отношений препятствия: монополия внешней торговли251, с которой «некоторые
См. о том: Шерстобоев О.Н. Участие немецких фирм в торговле на Российском Дальнем Востоке (вторая
половина Х1Х – начало ХХ в.) // Немецкий этнос в Сибири. Альманах гуманитарных исследований. Вып.1. Новосибирск: Изд-во Новосибирского университета, 1999. - С.79-84; он же. Немецкое предпринимательство в Сибири и на Дальнем Востоке (вторая половина Х1Х – начало ХХ в.) // Немецкий этнос в Сибири. Вып. 2. Новосибирск: Изд-во «Гуманитарные технологии», 2000. - С. 118-127.
251
Согласно советским законам предметом частной собственности в СССР не могли быть составляющие «исключительное достояние государства» земля, её недра, воды, леса, рыбные угодья (морские, озёрные и речные), железные дороги общего пользования и их подвижной состав, летательные аппараты, телеграф и телеграфное имущество, сооружения, имеющие государственное значение, суда вместимостью свыше 20 регистровых тонн.
Кроме вещных прав объект государственной монополии составляли хозяйственные права, из которых наиболее
известна внешняя торговля. Но к таким правам относились ещё право эксплуатации предприятия, в котором
число рабочих превышало 20 человек, соляная, спиртовая, платиновая, сантонинная промышленность, добыча
250
115
хозяйственные германские круги так и не смогли примириться»252, и коммунистическая пропаганда по разжиганию пожара мировой революции советских организаций в Германии.
О тематике дел, которыми занималось консульство в 1920-е – начале 1930х гг. ради укрепления экономических связей Сибири с Германией, рассказывает
перечень депеш, отправленных в посольство. Тематика их весьма разнообразна:
об охотничьих туристических поездках в Сибирь, о посылках немецкой литературы и журналов в места проживания российских немцев, поставках овечьих
ножниц, немецкого породистого скота, продовольствия, медикаментов, рекламы
немецких машин и т.п., и т.д.253.
Необходимо признать, что все те, не слишком значительные результаты
экономического сотрудничества Сибири с Германией, о которых шла речь, сошли на-нет к концу 1920-х гг. Это было следствием общего похолодания в советско-германских отношениях, тормозившего развитие экономических связей.
Тем не менее, Германия в 1926 г. пошла на заключение с СССР договора о
ненападении и нейтралитете (24 апреля), немалую заслугу в котором исследователи отдают Штреземану. Для германского правительства это было нелёгкое решение, поскольку после подписания локарнских договоров изменилось отношение к Германии западных стран. Германия была принята «почти на равных» в
концерт западных держав, вошла в Совет Лиги Наций, США стали предоставлять
ей крупные займы по плану Дауэса.
2.4. Дела бывших военнопленных
Помимо организации консульского представительства Гросскопф уже в
первые месяцы своего пребывания в Сибири занялся делами бывших германских
и выработка радия, изумрудного сырья, страхование, печатание платных объявлений, издание произведений
классиков, продажа шифскарт иммигрантам и эмигрантам. – Справка о правах, составляющих в СССР объект
государственной монополии. – АВП. - Ф. 82. - Оп. 17. - Папка 43. - Д. 23.
252
Заявление торгового представителя СССР в Германии И.Е. Любимова представителям германской печати 28.
01. 1930 // ДВП CCCP. - Т.13. - С. 53-54.
253
Bundesarchiv. - R 9215. - Bd. 197, 198.
116
военнопленных. Известно, что ко времени подписания Брест-Литовского договора в России находилось свыше 100.000 германских военнопленных, в том
числе 1.800 офицеров, а также 1.600.000 австрийских военнопленных254. Большая часть их находилась в Сибири, где в годы войны располагались многочисленные лагеря военнопленных. Только в Восточной Сибири, в том числе в Забайкалье, военнопленные Германии содержались в лагерях в Березовке, ВерхнеУдинске, Троицкосавске, Чите, Нерчинске, Сретенске, Благовещенске, Хабаровске, Речке, Спасском, Шкотове, Раздольном, Владивостоке. Колонии германских
военнопленных были во всех городах Западной Сибири.
До разрыва дипломатических отношений в ноябре 1918 г. из России было
вывезено 101 тыс. германских военнопленных, 214 тыс. немецких гражданских
интернированных лиц, 725 тыс. австрийско-венгерских военнопленных и гражданских интернированных лиц и 25 тыс. военнопленных Турции. Из Восточной
Сибири часть германских военнопленных выехала через Владивосток в декабре
1919 г., после того как Версальский мирный договор 28 июня 1919 г. провозгласил необходимость их скорейшей репатриации, возложив на Германию «срочное
проведение всех необходимых мероприятий». В свою очередь союзные и ассоциированные державы заявили о своем намерении произвести «репатриацию
пленных германцев». США пожертвовали на вывоз из России пленных разных
стран, приславших свои комиссии во Владивосток, 900.000 долларов255.
Основная часть германских военнопленных и гражданских лиц выехали
на родину в 1920-21 гг., в период их массового интернирования. Обмен начался
после подписания 19 апреля 1920 г. в Берлине Соглашения об обмене военнопленными с Германией, а затем и с другими странами: Бельгией, Францией Италией, Венгрией. (См. о нём раздел 1.2.).
Lager, Front und Heimat. Deutsche Kriegsgefangene in Sowjetrussland 1917 bis 1920. - Bd. 1, S.28; См. также:
Schleicher, Josef: Kriegsgefangene und Zivilinternierte des Ersten Weltkriegs in Russland: Gefangennahme, Transport
und Lagerleben aus alltagsgeschichtlicher Sicht // Forschungen zur Geschichte und Kultur der Russlanddeutschen. 10/2000. - Klartext Verlag, Essen 2001. - S.63-108. Hier S. 64.
255
См.: Brandström Elsa. Unter Kriegsgefangenen in Russland und Sibirien. – Berlin. – 1922. – S. 38, 235. Ещё раньше,
в январе 1919 г., Реввоенсовет республики объявил о возможности увольнения из Красной Армии желающих
отправиться на родину «граждан иностранного подданства», добровольно поступивших в её ряды. – СУ РСФСР.
– 1919. - № 2. – Ст.30.
254
117
Германскими военнопленными считались “все германцы или бывшие германские подданные, которые попали во власть русских, сражались за германское
государство или участвовали в борьбе против Российской Советской Республики”. Возвращение на родину объявлялось делом добровольным (“возвращаются те, кто этого желает”), но при этом стороны, в соответствии с нормами международного права, не могли задерживать кого-бы то ни было, в том числе и тех,
кто “связан служебными отношениями или исполняет частноправовые обязательства”. Не подлежали задержанию лица, находящиеся под следствием или
имеющие обвинительный приговор по делам о нарушении дисциплины или за
политическое преступление и проступки, в частности, по обвинению в шпионаже. Совершившие общеуголовные преступления должны были отбывать наказание или дожидаться иного соглашения между обеими странами. Таким образом, полное освобождение получали и все те, кто боролся “против государственного устройства своего отечества политическими действиями или с оружием в
руках”256.
Специальные миссии в своей деятельности руководствовались особыми
соглашениями по вопросам собственности, наследства умерших, обмена списками умерших, мест погребения и т.п. О процедуре предстоящего обмена пленными между Германией и РСФСР было заключено также в Ревеле особое Соглашение от 23 апреля 1920 г. Обмен должен был начаться 11 мая, проходить в
Эстонии. Германия доставляла на свои средства русских военнопленных до
Нарвы, Россия – германских и австро-венгерских военнопленных – до Штеттина.
При обмене эшелонами в Нарве обязательным было присутствие Уполномоченного Международного Красного Креста, удостоверявшего число обмениваемых
пленных257.
Благодаря предпринятым мерам в 1920-21 гг. Германии и России удалось
произвести обмен военнопленными и интернированнми лицами. По данным Э.
Брандштрём, в 1920-1921 гг. из России выехали 49 тыс. военных и гражданских
256
257
СГО. – Т. 2. – С. 129.
СГО. – Т. 2. – С. 132.
118
пленных258. Но и тогда в Германию выехали не все, тысячи бывших военнопленных по разным причинам остались в России и должны были стать объектом правового воздействия германских консулов. Одних привлекла Сибирь, где, как казалось, можно было устроить нормальную обеспеченную жизнь. Многим удача
улыбнулась ещё во время лагерного пребывания, когда размещённые в крупных
городах военнопленные получили возможность зарабатывать деньги, нанимаясь
на разные работы к частным предпринимателям (личные услуги, домашняя прислуга, конторщики, приказчики и т.п.)259. К сожалению, ожидания обеспеченной
жизни в связи с бедствиями, поразившими Россию, не оправдались.
Так, попытку осесть на сибирской земле предприняли семеро бывших пехотинцев, добровольно отказавшихся от возвращения на родину и основавших в
деревне Кимильтай Иркутской губернии, коммуну российских немцев-коммунистов «Родина», где они занялись сельским хозяйством и промыслами260. Главным
поводом создать коммуну, как считал Гросскопф, было желание овладеть огромным складом с продуктами, одеждой, бельём и проч. товарами, принадлежавшим
Германскому Красному Кресту на ж.д. станции с аналогичным названием. Очевидно, дела коммунаров шли не слишком хорошо, ибо в начале 1922 г. они (Гуго
Лёфлер, Альбрехт Вернер, Иоганн Йордан, Август Нейхаус, Генрих Мориц, Гуго
Евельт) обратились к Германскому правительству с просьбой оказать им материальную помощь, которую можно было бы считать компенсацией за их отказ
вернуться домой. Просьба была рассмотрена в Отделе по делам военнопленных
Brandström Elsa. Unter Kriegsgefangenen in Russland und Sibirien. – S. 235.
Распоряжение Временного правительства от 17 марта 1917 г. о переводе всех, использующихся частными
лицами военнопленных на сельскохозяйственные работы. – ГАТО. - Ф. 3. - Оп.19. - Д. 1702. - Л. 210. В этом
смысле весьма показателен также документ от 13 октября 1917 г., рисующий положение военнопленных после
февральских событий в России. Это почто-телеграмма начальника Переселенческого управления заведующему
районами, в которой говорилось: “В Центральный Комитет по делам военнопленных при Главном Управлении
Российского Общества Красного Креста поступили сведения о том, что работающие на некоторых фабриках и
частных предприятиях военнопленные находятся в совершенно исключительном положении, а именно: живут
свободно, одеты в цивильное платье, при чём некоторые имеют по нескольку пар сапог; на руках у них находятся
довольно крупные суммы денег, доходящие иногда до 1 – 2-х тысяч рублей”. - Ф. 239. - Оп. 3. - Д. 11. - Л. 648.
260
О ней есть упоминания в документах РЦХИДНИ, опубликованных в Германии, в частности, о том, что в «коммуне» числилось в августе 1920 г. 83 члена (из них 5 коммунистов, остальные – сочувствующие). “Коммунары
владели слесарной мастерской, кузницей, пошивочной и сапожной мастерскими и возделывали 120 десятин
земли. Большинство членов коммуны состоят в браке и имеют намерение оставаться в Сибири” // Lager, Front
oder Heimat. - Bd.2. - S. 607.
258
259
119
и интернированных Министерства финансов и удовлетворена. Каждому новоиспечённому немецкому колонисту было выделено “из частных средств” по 1
тыс. марок261. Однако позже, когда были проедены и эти деньги, большинство их
вернулись на родину262.
Значительную часть оставшихся в Сибири военнопленных составляли
участники движения “интернационалистов”, в которое влились члены бывших
немецких организаций левого толка, в том числе союза “Спартак”. Они сотрудничали с большевиками и получили разного рода, большие и малые, посты в новых руководящих структурах. В Сибири в 1920 г. германскими и австрийскими
военнопленными были укомплектованы Национальный отдел при Сибревкоме
(Сибнац), в котором наряду с эстонской, латышской, татарской и др. была организована немецкая секция. В Омске, Томске, Барнауле, Красноярске, Иркутске,
Семипалатинске и Новониколаевске работали губернские, а в 10 уездах компактного проживания немцев - уездные национальные отделы в советских органах.
Национальные отделы и немецкие секции действовали в Сиббюро ЦК, при губернских и уездных комитетах РКП, иностранные отделы были сформированы
при уездных партийных комитетах. «Интернациональные батальоны» функционировали в Красной Армии. Немецкие секции были созданы также при губернских отделах народного образования (в Омске, Барнауле, Красноярске). Главной
задачей их была пропаганда коммунистических идей посредством национальной
печати и литературы, которые должны были помочь «классовому расслоению»,
«росту классового самосознания» национальных меньшинств263. Немецкой секции при губнаробразе было поручено организовать работу немецких школ в сибирских колониях.
После подписания Соглашения 19 апреля 1920 г. о возвращении на родину,
о чем власти, согласно договоренностям, оповестили пленных «посредством пра-
Akten der Vollmächte und Entscheidung von 15. Juni 1922. - PA AA. - R 60200.
PA AA. - Bd.82.
263
Голишева Л.А. Организация национальных отделов при советах на территории Сибири (1920-1921 гг.) // Вопросы истории Сибири. - Томск: Изд-во Томского университета, 1965. - С.165-175.
261
262
120
вительственного сообщения», руководство секций развернуло в Сибири массовую пропагандистскую кампанию с целью предотвратить выезд в Германию
«интернационалистов» и выковать из отъезжающих настоящих борцов за дело
мировой революции в самой Германии. Были организованы многочисленные заседания, митинги, собрания, лекции, конференции разных уровней, на которых
партийные эмиссары произносили громкие речи об интернационализме, задачах
мировой революции и советской власти, в мрачных тонах изображали политические и экономическое положение послевоенной Германии.
Так, летом 1920 г. отправился в служебную поездку по Сибири заведующий
Немецкой секцией при Губнаробразе в Омске бывший германский военнопленный Рудольф Кизилевский. Одной из задач его путешествия была агитация среди
немцев в связи с начавшимся возвращением на родину. Во всех городах, крупных и мелких (от Омска до Иркутска), он встречался с активистами, проводил
разнообразные мероприятия, отчёт о которых сохранился в ГАНО. На встречах
он произносил на немецком языке речи «о значении коммунизма», об интернациональных организациях, обязательно «давал подробное описание того, что
сейчас творится в Австро-Германии», чтобы убедить «возвращающихся на родину товарищей в том, что их там ожидает мало радости». В Томске, в частности,
такую речь он произнёс на митинге на станции Томск-2 «перед отъезжавшими
на родину инвалидами», на собрании в интернациональном батальоне сформировал отдельную немецкую ячейку среди красноармейцев – иностранцев. Немецкие секции были созданы им и в других местах264.
Результатом этой и других аналогичных акций стало то, что тысячи настроенных прокоммунистически военнопленных не захотели возвращаться на родину и остались в Сибири строить новое социалистическое государство. Другие,
промедлив, утратили право на бесплатный выезд, и столкнулись потом с массой
сложностей, связанных с хозяйственной и транспортной разрухой, препятствовавшей выезду.
Отчёт о поездке в ГАНО. - Ф. П-1. - Оп. 9. - Д. 78. Материалы о деятельности «интернационалистов» см. также
в кн:: Lager, Front oder Heimat. Deutsche Kriegsgefangene in Sowjetrussland 1917 bis 1920. - Bd. 1, 2.
264
121
Многие бывшие германские и австрийские военнопленные сумели к этому
времени обзавестись семьями и детьми и остались в Сибири в силу своего семейного положения265. Десятки военнопленных, заменив в качестве работников
ушедших на фронт глав семей в немецких колониях, осели в них, переженившись
на местных сибирских немках266.
С проблемами бывших военнопленных Гросскопф столкнулся уже в первые месяцы своего пребывания на сибирской земле. Поскольку официально иностранное гражданство их не было легализовано, местные сибирские власти стали
рассматривать их вместе с другими сибиряками иностранного происхождения
советскими гражданами и в 1923 г. начали их мобилизацию в Красную Армию.
В процессе принудительной вербовки на военную службу власти отказывались
признавать немецкие заграничные документы, в том числе паспорта и свидетельства о рождении. Военнообязанными были объявлены и те бывшие военнопленные, которые служили в консульстве (Вильгельм Кремер, в частности). Германскому послу в Москве Брокдорф-Ранцау по просьбе Гросскопфа пришлось вмешаться и принести “решительный протест” Г.В. Чичерину в связи с политикой
сибирских властей267.
Протест возымел действие, мобилизации были приостановлены, а соответствующие органы занялись подготовкой документов, в которых определялось
правовое положение немцев на советской земле. Ими стали подписанные в
Москве Брокдорф-Ранцау и заместителем Наркома иностранных дел М.М. Литвиновым 12 октября 1925 г. Договор между Германской империей и Союзом
Об отношении населения к военнопленным см. доклад членов делегации шведского Комитета Красного Креста, Ф.Тормейера и Ф.Феррьера, в октябре 1915 – феврале 1916 гг. изучавших положение военнопленных в сибирских лагерях. Они определяли его словом “хорошее”. “Пленные ходят по улицам, - говорилось в докладе, заходят в лавки, не вызывая ни малейшего недоброжелательного замечания. В деревнях отношения между пленными и крестьянами превосходны. Русский народный характер, полный сердечности и добродушия, совершенно
исключает возможность какого-либо насилия над побежденным и безоружным врагом”. – ГАТО. - Ф. 3. - Оп. 13.
- Д. 4349. - Л. 27 об.
266
Об этом писал в своих воспоминаниях бывший Славгородский (на Алтае) пастор Stach, Jacob: Meine Feuertaufe. Erlebnisse eines evangelischen Diasporapfarrers in Sibirien.- St. Gallen, Buchhandlung der evangelischen Gesellschaft. 1924. - S. 182-193.
267
Теlegramm von Brockdorff-Rantzau an AA. 6.11. 1923. - PA AA. - R 31688.
265
122
Советских Социалистических республик и уже упоминавшийся Консульский договор между Германией и СССР. Ими следовало руководствоваться консулам,
решая проблемы бывших военнопленных. Желающим остаться на жительство в
Сибири требовалось помочь с оформлением законного пребывания в СССР и отправить домой желающих выехать на родину.
Решение обеих задач оказалось делом довольно сложным. Тех бывших военнопленных, которые завели семьи в местах расположения лагерей, вступив в
брак с местными русскими женщинами, консулы считали навсегда потерянными
для Германии, поскольку их дети говорили только на русском языке, а «сами они
ощущали себя уже русскими людьми». Гросскопф, в частности, весьма сожалел
о том, что лишь немногие из них продолжали сохранять интерес к происходящему на родине и поддерживать связи с консульством. Большинство отвергало
или оставляло без ответа все усилия консула по оформлению их статуса и пренебрегало его требованиями оформления и обновления разрешающих пребывание
в России документов.268 Сказывалось, вероятно, и то обстоятельство, что согласно закону («Правил ведения консульских матрикул»)269 консулы могли вносить в списки подданных Германии лишь постоянно проживающих в их служебных округах граждан, изъявивших на то своё желание. Поскольку это являлось
делом добровольным, консул не имел ни права, ни обязанности принуждать
кого-либо к подаче заявления о внесении в список. Заявителю же требовалось
представить рекомендацию одного из подданных Германии, подкрепляющих заявление. После серьёзной консульской проверки наличия подданства у подавших заявления внесенным в списки лицам гарантировались гражданские права и
консульская защита их от действий местных властей. В странах, с которыми
были заключены специальные соглашения или имелись соответствующие договорённости, в консульские списки было возможно включать даже арестованных.
В матрикул вносились такие данные: имя и фамилия лица и членов его семьи,
268
PA AA. - Bd. 387.
Параграф 12 Закона об организации бундесконсулатов и служебных прав и обязанностей штатных консулов
от 8 ноября 1867 г. - Bundes-Gesetzbl. S. 137.
269
123
состояние или профессия, религия, дата и место рождения, адрес или место проживания. Процедура внесения в списки была бесплатной, плата (в сумме 10 марок) требовалась лишь за свидетельство о внесении в список, которое могло быть
выдано подданному Германии по его желанию. Свидетельства обладали юридической силой в течение года, затем они подлежали возобновлению. Но в России,
согласно “Общей служебной инструкции” от 6 июня 1871 г. 270, в силу местной
специфики, они выдавались сроком на 10 лет. Внесение в список аннулировалось
в случае смерти или выезда лица из данного консульского округа, потери подданства, по требованию заявителя, по достижении призывного возраста военнообязанными или в связи с тем, что последний не смог за время предоставленной
ему отсрочки урегулировать свое военнообязанное отношение. Этими правилами, как и в целом, законом 1867 г., руководствовался Гросскопф, решая проблемы проживавших в его обширном округе, пространства которого немало способствовали возникновению разного рода проблем, германских граждан271.
Между тем срок организованного обмена военнопленными был продлён
до весны 1924 г. 4 июля 1923 г.
272
СНК РСФСР объявил о новой регистрации
находящихся за границей русских военнопленных и интернированных и о возвращении их в Россию. В январе 1924 г. консул Гросскопф снабдил германскими
паспортами около 300 бывших военнопленных, проживавших в Омске. Он же
инициировал и продление этого срока до 1 июля 1924 г., и его просьбу Германское посольство выразило в ноте Наркомату по иностранным делам от 22 марта
1924 г. Советское правительство согласилось на предложение германской стороны, поскольку к этому времени не была закончена и реэвакуация русских военнопленных из Германии273.
Всем желающим вернуться на родину разрешалось по предъявлении документа о службе в армии получить в сборных пунктах бесплатные билеты до
Напечатано в: Zorn. Die Konsulargesetzgebung des Deutschen Reichs, Berlin, J. Guttentags Verlagsbuchhandlung.
Aufzeichnung über die Führung der deutschen Konsularmatrikel. - PA AA. - R 104371.
272
Декрет СНК РСФСР от 4 июля 1923 г. «О регистрации…» // СУ РСФСР. – 1923. - № 64. – Ст. 623.
273
Нота НКИД СССР Посольству Германии в СССР от 24 апреля 1924 г. // ДВП СССР. - Т.7. - С. 215-216.
270
271
124
Москвы или Петербурга, где их принимали и обслуживали уже германские власти. Местом сбора обретавшихся в Сибири немцев стал Новониколаевск, и консулу пришлось прибегнуть к помощи испытывавшим острую нужду соотечественникам. С целью хоть как-то облегчить жизнь самых неустроенных из них
он арендовал дом и соорудил приют, для которого работавший в консульстве
столяр смастерил деревянную мебель (нары и столы), а посольство прислало 8
узких войлочных матрацев, 4 подушки из птичьего пера, 5 ватных одеял из простой серой материи и 6 простыней. “Все они сильно потрепаны, частично разорваны и грязны, - писал консул, - и очевидно, происходят из бывшего лагеря
военнопленных, но при нынешних обстоятельствах ничего другого не остается,
как использовать их”274.
Обитатели приюта должны были выехать на родину в первую очередь. Но
происходившие в мае 1924 г. события, связанные с полицейским налетом на советское торгпредство в Берлине275, осложнив ситуацию, задержали их отправку.
Письмо Гросскопфа в МИД от 23 марта 1924 г. - PA AA. – R 84215.
Во время «налёта» был произведен обыск, ряд сотрудников торгпредства были арестованы и в наручниках
отведены в полицию, что вызвало решительный протест советских властей. Дело почти дошло до разрыва экономических отношений, о чем 17 мая 1924 г. было объявлено в советской печати. Документы, однако, свидетельствуют о том, что посещение торгпредства полицией имело основания. Его служащие, среди которых были и
немецкие коммунисты, способствовали побегу из-под ареста одного из них, задержав полицейских, преследовавших беглеца. Инцидент закончился победой советской стороны, настаивавшей на признании экстерриториальности своего торгпредства, что и было зафиксировано в Договоре 1925 г. // ДВП СССР. - Т. 7. - С. 232-237, 239,
286. У Сабанина так: 3 мая 1924 г. немец Ботценхардт, шедший в сопровождении двух агентов полиции, скрылся
от них в здании торгового ипредставительства. Вместо того, чтобы дип. путём срочно просить полн. пред-во о
принятии мер к тому, чтобы положить конец незаконному пребыванию преследуемого в помещении представительства, прусские власти нагрянули туда и в продолжении нескольких часов производили самый грубый обыск,
взламывая письменные столы и шкафы в различных помещениях, вплоть до кабинетов лиц, входящих в состав
корпуса, и подвергая оскорблениям присутствовавших советских должностных лиц. Нотная переписка, многократные телефонные обращения и даже личное свидание полномочного представителя с министром иностранных
дел не остановили действий, прекратившихся только к концу дня. В первом обмене нотами между Крестинским
и Штреземаном последний отрицал дип. привилегии за помещением торг. Предст-ва и общим образом признавал
действия полиции правильными. В знак протеста Крестинский уехал в Москву. Начавшиеся затем в Москве и
Берлине переговоры сводились к требованию выражения сожаления по поводу всего инцидента, отставки виновных, возмещении убытком и признании за торг. Пред-вом неприкосновенности помещения. Переговоры длились
довольно долго и закончились подписанием между поверенным в делах С.И. Бродовским и Штреземаном 29
июля 1924 г. протокола, по которому Германия признавала действия полиции самовольным выступлением, порицала таковые и сожалела, что иницидент получил такое расширение. Начальник полиции был отстранён от
службы. Особо выражалось сожаление по поводу мер, предпринятых против лиц, входящих в состав корпуса.
Германия выражала готовность возместить ущерб, проистекший из инцидента. СССР подтвердил, что всем служащим в органах Союза в Германии, воспрещено участие во внутренней жизни Германии. Было констатировано,
что инцидент не изменил правового положения торгпредства. Но так как в связи с инцидентом возникли разногласия относительно пределов принадлежащих торг. Предст-ву помещений, то был выделен неприкосновенный,
связный комплекс помещений торг. Пред-ва в собственном смысле, с присвоением ему всех дип. привилегий,
вытекающих из договора 6 мая 1921 г. Этим инцидент был исчерпан. Установленный в протоколе 24 июля режим
274
275
125
Сообщая об этом послу, Гросскопф отмечал весьма корректное, вопреки обстоятельствам, отношение к проблеме и содействие её решению Сибревкома276.
В дальнейшем Гросскопф отправлял желающих выехать на родину бывших военнопленных на средства Германии. Все последующие годы он с помощью Сибирского краевого исполнительного комитета проводил большую работу
по установлению их места жительства, составлял списки установленных, рассылал им циркуляры о возможности получить бесплатно немецкое гражданство. Он
делал запросы на родину, в те места, где они родились, чтобы установить родителей, других родственников. Некоторые откликались на призыв, соединялись с
консульством. Немногие даже согласились на предложение консула выехать на
родину. Кое-кто, поблагодарив консула за заботу, отказывался от неё и объяснял
отказ тем, что здесь, в Сибири, уже заведена семья и растут дети. Были среди
нежелавших возвращаться домой и двоеженцы, оставившие на родине жену и 45 детей. Некоторые немногие писали о том, что уже приняли советское гражданство, вступили в большевистскую партию, и сопровождали свой отказ не слишком вежливыми выражениями277.
На 1. 02. 1928 г. в списке разысканных им бывших военнопленных значились 214 человек. Один из них - Пауль Пауч (рожд. 1891 г. в г. Штеттине), проживаший в Варгашинском районе Курганской области, от возвращения на родину отказался, но стал помощником Гросскопфа в консульстве в качестве курьера-швейцара278. Под № 195 стоит в списке Гросскопфа имя Пауля Борста, проживавшего тогда в Иркутске. Извещение о бесплатном возвращении на родину
ему было послано 21.04.1926 г. “Он отказывается от родного гражданства, - значится в документе, - он является членом компартии и гражданином СССР”279.
помещения торг. Пред-ва просуществовал до заключения в 1925 г. экономического соглашения. – Документы по
инциденту 3 мая собраны в журнале «Международная летопись», 1925. - № 7.
276
Grosskopf an D.B.M. 17 мая 1924 г. - PA AA. - Bd.127.
277
Так, Йозеф Шульце из Сосновки Омской губернии писал консулу: “Больше не беспокойте меня, пожалуйста,
так как я стал гражданином РСФСР и имею об этом документы. Ехать на родину у меня нет желания, пока там
отсутствует советская власть. И если здесь власть изменится, я найду путь без Вас. – Listen der freiwillig im Russland zurückgebliebenen ehemaligen deutschen Heeresangehörigen (Списки добровольно оставшихся в России бывших германских граждан). - PA AA. - R 83808.
278
См. о нём: Белковец Л.П. «Большой террор»… - С. 244-246.
279
Listen der freiwillig im Russland zurückgebliebenen ehemaligen deutschen Heeresangehörigen. - PA AA. - R 83808.
126
Павел Борст сделал в СССР неплохую карьеру. Он был организатором в 1930 г.
МТС в Гальбштадте, центре Немецкого района на Алтае, стал её директором. В
юбилейном для района, которому исполнилось 5 лет, 1932 году, он, за заслуги в
деле социалистического строительства, в том числе за самоотверженные действия во время восстания в Гальбштадте в 1930 г., был награждён орденом Ленина. В 1934 г. за «контрреволюционную деятельность» Борст был осужден на
10 лет лагерей, из которых уже не вернулся280.
К концу 1930 г. в округе Гросскопфа осталось 152 бывших германских военнопленных (не считая коммунистов), большинство которых проживали в тех
местах, что и во время плена, занимались сельским хозяйством (115 были самостоятельными сельскими хозяевами), состояли в браке с русскими женщинами и
“ощущали себя русскими людьми”. Только 26 человек из них проживали в городах, Омске, Новосибирске, Томске, Иркутске281.
Консул организовал также уход за могилами военнопленных на многочисленных сибирских кладбищах. За два года (1925-1926 гг.) он лично объехал все
места расположения бывших лагерей, в том числе такие отдаленные, как Канск,
Ачинск, Иркутск, Берёзовка. Необходимо было разыскать места захоронения военнопленных и установить на их могилах памятники. Он заручился в этой работе
поддержкой НКВД, который снабдил его специальным обращением к местным
властям об оказании ему “всяческого содействия”. При этом местные административные и коммунальные органы должны были следить за тем, чтобы не были
поставлены памятники, могущие вызвать “недовольство местного населения”.
Около двух тысяч могил военнопленных были установлены им в пределах
сибирской части консульского округа и получили свои надгробия, в том числе в
городах: Новониколаевске (700 могил), Омске (218 могил), Березовке (217), Ир-
280
281
См. о нем в кн. Белковец Л.П. «Большой террор»… - С.188.
Grosskopf an D.B.M. 26 сентября 1930 г. - PA AA. - Bd. 387.
127
кутске (70), Ачинске (36), Красноярске (38), Канске (61), Барнауле (190) и в других местах (47). Для ухода за ними в ряде мест были наняты сторожа282. К сожалению, никаких следов этих могил до настоящего времени не сохранилось.
В дальнейшем его деятельность на этом поприще опиралась на поддержку
Народного союза Германии для обеспечения ухода за могилами военных283. Постоянными в его переписке с посольством оставались темы о родном гражданстве бывших военнопленных, положении в СССР оставшихся военнопленных,
их гражданстве, поддержке и помощи им и т.п. Посол Германии в СССР фон
Дирксен отмечал в 1932 г., что проблемы военнопленных Гросскопф решал
“наилучшим образом”284.
2.5. Начало ухудшения отношений. Споры в Германском МИДе
о продолжении политики Рапалло. 1927-1928 гг
.
«Зигзаги рапалльской политики» во второй половине 1920-х гг. обстоятельно описаны В.А.Шишкиным285. По мнению автора, они были связаны, в
первую очередь, с желанием правительства Германии добиться пересмотра основ экономических связей с СССР. Этому способствовала постепенная переориентация курса с Востока на Запад под влиянием Локарнской системы, игравшей
важную роль в оздоровлении германской экономики, усиление антисоветских
тенденций в политике британских консерваторов. «Не последнюю роль, считает
В.А.Шишкин, играли на этой стадии отношений двух стран и серьезные изменения партийно-политической ситуации в СССР, которые по-своему учитывались
и интерпретировались правящими кругами Германии и отчасти прямо, как
ГАНО. - Ф. P-47. - Оп.5. - Д. 36. - Л. 15.
Несколько иначе обстояли дела с могилами русских воинов в Германии. Советскому консулу в Кёнигсберге
оставалось лишь поблагодарить обер-президента и в его лице власти и население провинции «за образцовый
порядок, в котором сохранялись могилы наших соотечественников, солдат и бывших военнопленных». В ответ
было сказано, что «они всегда считают своим долгом следить за охраной могил не только своих граждан, павших
в бою, но и иностранных воинов». – Из доклада консула Мерзона полпреду СССР в Германии от 2.10.1929. - АВП
РФ. - Ф. 82. - Оп. 13. - Папка 52. - Д. 35. Часть этих могил сохранилась в нынешней Калининградской области.
284
PA AA. – Personalia. - Bd. 199 (3).
282
283
Шишкин В.А. Цена признания: СССР и страны Запада в поисках компромисса (1924-1929 гг.). – СПб.: Наука,
С-Петерб-кое отделение, 1991; Он же. Становление внешней политики послереволюционной России (1917-1930
годы) и капиталистический мир. – М.: «Дмитрий Булавин», 2002; Он же. Россия в годы «великого перелома» в
восприятии иностранного дипломата. – СПб.: «Дмитрий Булавин», 1999.
285
128
например шахтинское дело, влияли на характер развития сотрудничества с
СССР»286.
В этой благоприятной обстановке в Германии подняли голову противники
Рапалло, заговорившие об ошибочности кредитной и торговой политики в отношении СССР. Вновь был поднят вопрос о компенсациях за ущерб, понесенный
германскими гражданами во время мировой войны. Активизировал свою деятельность «союз немецких кредиторов России», ставший составной частью международной организации кредиторов287.
Известный российский исследователь советско-германских отношений
С.З.Случ полагает даже, что четыре последовавших за подписанием Берлинского
договора годы демонстрируют такую устойчивую тенденцию к ухудшению отношений между СССР и Германией, какой не знал никакой другой период в истории Веймарской республики. Он также видит причины этого процесса в усилении тоталитарных черт советского режима, с одной стороны, и изменении
международной обстановки, связанном с ослаблением Версальской системы и,
соответственно, с укреплением позиций Германии, с другой. Этот период продолжался до середины 1930 года288.
О явственных изменениях не в лучшую сторону в советско-германских отношениях во второй половине 1920-х гг. писали в свое время и немецкие специалисты. Вольфганг Михалка называл это состояние германской дипломатии
«отрезвлением», наступившим после эйфории середины 1920-х гг., вызванным
тяжёлым состоянием российской экономики и часто проявлявшейся ненадёжностью торгового партнера. В немецких экономических кругах накапливалась
«усталость от России» ещё и в связи с полной неясностью, что с нею будет, «и
не приближается ли она к полной катастрофе»289.
Шишкин В.А. Цена признания: СССР и страны Запада в поисках компромисса (1924-1929 гг.). – С.284.
Там же. – С. 299.
288
Случ С.З. Указ соч. – С. 22-24.
289
Мichalka W. Russlandbilder… - S. 87.
286
287
129
«Похолодание» в отношениях в действительности началось уже в 19271928 гг., чему способствовали не только причины внешнего характера, но и внутриполитическое и экономическое положение Советского Союза, вызывавшее
тревогу у германских политиков. Известно, что германское правительство возлагало большие надежды на российский нэп, который должен был обеспечить
«эволюцию» советской экономики и самой системы в направлении капитализма.
Но развитие событий в СССР не оправдывало этих надежд. Ни торговля, ни совместные советско-германские предприятия никак не способствовали «эволюционному» процессу. Все «командные высоты» экономики – крупная промышленность и торговля, банки, транспорт и др. оставались в руках советского государства. Оно не собиралось отказываться от монополии внешней торговли, которая
оставалась сдерживающим развитие отношений фактором290.
Поначалу немецкие предприниматели питали «преувеличенные иллюзии»
на её скорую отмену, связанные с заключением Рапалльского договора. Весной
1922 г. торговый представитель РСФСР в Германии Б.Стомоняков сообщал об
ожиданиях решительных действий советского правительства в отношении монополии, «чтобы всерьёз и надолго определить масштаб и методы своей работы в
России»291. Однако ожесточённые споры о монополии внешней торговли, шедшие в самом советском правительстве292, не привели к её отмене.
Представители министерства иностранных дел и министерства хозяйства
Германии, обсуждая с представителями торговых кругов тактику немецкой стороны на переговорах о торговом договоре, которые должны были начаться в
Москве 6 ноября 1924 г., заявили о безнадёжности предпринятой ими попытки
Установлена декретом о национализации внешней торговли от 22 апреля 1918 г., согласно которому «торговые
сделки по покупке и продаже всякого рода продуктов (добывающей, обрабатывающей промышленности, сельского хозяйства и пр.) с иностранными государствами и отдельными торговыми предпприятиями за границей»
должны были производиться «от лица Российской республики специально на то уполномоченными органами».
Такими органом стал Наркомат торговли и промышленности, при котором создавался Совет внешней торговли
// Декреты советской власти. – Т. 2. – С.158-160. Позднее был создан Наркомат внешней торговли.
291
ДВП СССР. - Т.5. - С. 124.
292
См. о том: О’Коннор Т.Э. Инженер революции. Л.Б.Красин и большевики. 1870-1926. Перевод с анлийского.
– М.: Наука, 1993. Глава 9. Монополия на внешнюю торговлю и альтернативные пути к социализму.
290
130
побудить Россию отказаться от монополии. Для неё это было «равнозначно отказу от Советской власти»293. Поэтому немецкая сторона должна была направить
свои устремления лишь к «размыванию русской монополии внешней торговли с
помощью возможно большего числа исключений из правила». Позднее можно
было попытаться практическими действиями максимально возможно расширять
пробитые в ней таким образом бреши.
В любом случае переговорщики не намеревались переоценивать значения
возможного торгового соглашения. Они полагали, что пока существует советская власть «в нынешней форме» и незыблема монополия внешней торговли,
условия торгового сотрудничества не будут иметь ничего общего с условиями
довоенного времени. Однако они шли на соглашение, чтобы в случае отмены
монополии или «существенного изменения формы правления в России немецкая
торговля и немецкая промышленность имели бы возможность немедленно вновь
занять позиции, принадлежащие им ранее в России, без необходимости в таком
случае вести новые продолжительные переговоры о торговом договоре».
На переходное время немецкая сторона была готова даже открыть в
Москве по типу русского торгового представительства в Берлине «что-то вроде
официального германского торгового представительства», задачей которого
должна была стать защита прав немецких коммерсантов при осуществлении ими
сделок в России. Другая его задача – обеспечение немецкой торговли и промышленности достоверной информацией о положении в России в целом294.
Это обстоятельство надо учитывать при характеристике торгового договора 1925 г., рассчитанного на ведение дел с государством, которое потенциально развивалось в сторону рыночной экономики.
После того как «анархические выступления» разного рода учреждений в
России против монополии внешней торговли были строжайше воспрещены, а со-
Записка ландрата имперского министерства внутренних дел д-ра Хентцшеля о совещании в министерстве иностранных дел Германии по вопросу о состоянии переговоров о торговом договоре между СССР И Германией. 15
октября 1924 г. / / Советско-германские отношения. 1922-1925 гг. Документы и материалы. Ч. 1. - С. 354-357.
294
Там же. – С.356.
293
131
ветская власть продолжала демонстрировать свою прочность, немецким концессионерам и торговым фирмам пришлось приспосабливаться к особым условиям
предпринимательства в России. Одним из них становилась бюрократия государственных учреждений, дебри которой необходимо было преодолевать зарубежным бизнесменам.
Как писала в мае 1927 г. принадлежащая к промышленным кругам Германии «Фоссише Цайтунг», самые большие сложности возникали при организации
в Россию импорта. Сказывалось, во-первых, наличие хозяйственного плана. В
него закладывалась определённая сумма, на которую страна могла приобрести
товары за границей. В рамках этого бюджета главную роль играли те фирмы,
которые были связаны с советскими заграничными торговыми представительствами. Последние же добивались всеми средствами снижения цен и предпочитали работать только с крупными фирмами, «которые могли дожидаться расчётов бесконечно долгое время».
В Москве получившего от Торгового представительства «добро» на заключение сделки коммерсанта ожидал «совсем иной, отличный от других стран метод работы». Здесь все пути вели в Наркомат торговли, который после скрупулёзной проверки дозволял начинать переговоры с каким-нибудь обществом.
«Оказалось также, что основанные в качестве «смешанных» общества, такие как
«Русгерторг», «Русаусторг», «Амторг», сегодня находятся полностью в русских руках.
Народный комиссариат торговли не проявляет никакого интереса к тому, чтобы начать
непосредственные переговоры с заграницей о создании совместного треста, а всё хочет
делать самостоятельно. Нужно признать, что Наркомат торговли располагает замечательным информационным материалом обо всех государствах и точно знает, сколько
стоит где-либо каждая вещь. Особое обстоятельство, также играющее большую роль в
русской торговле, это влияние внешней политики государства. Наркомат торговли сегодня готов отдать приоритет Англии, поскольку внешняя политика заинтересована в
оживлении связей с этой страной. Два года назад, к примеру, была оказана протекция
Польше при закупке сельскохозяйственных машин”, - писала газета.
Несколько более благоприятными она считала условия экспорта из России,
поскольку советское правительство было весьма заинтересовано в получении изза границы валюты. Здесь роль торговых представительств менялась на прямо
противоположную. Но и тут не обходилось без препятствий:
«Нет ничего и никого, кто бы проявлял столько злой воли, как это делает бюрократический аппарат. Персональные решения не принимаются, а только коллегиальные.
132
Но собрать всю коллегию полностью не так-то просто, поскольку невозможно всех застать на месте в Москве, кто-нибудь всегда находится в отъезде в провинции. Принимать решения по телефону или по телеграмме здесь вообще не принято, чаще всего
предпочитают ездить…”295.
В 1926-1927 гг. на отношения с Германией всё сильнее стала оказывать
своё влияние внутренняя политика в СССР, в частности, начавшаяся социалистическая модернизация промышленности. Принятый в декабре 1925 г. Х1У
съездом ВКП (б) курс на ускоренную индустриализацию страны вызвал резкое
увеличение потребности в зерне, вывоз которого становился главным способом
пополнения валютных запасов, обеспечивавших импорт машин и оборудования.
Низкие закупочные цены на зерно и высокие цены на промышленную продукцию спровоцировали экономический кризис, главным показателем которого
стали так называемые «ножницы цен». Крестьяне не были заинтресованы в повышении производства зерна, в продаже его государству. Они повысили собственное потребление, стали больше использовать хлеб на корм скоту и т.п. Возник конфликт власти с крестьянством.
В Германском МИДе внимательно следили за развитием ситуации в Советском Союзе. Некоторые политики именно с крестьянством связывали грядущие
перемены в стране в рамках шедшей «эволюции». Это был слой, значительно
превосходящий по своей численности рабочий класс, в середине 1920-х гг. государство оказывало ему большое внимание, успехи в развитии крестьянского хозяйства были серьёзным вкладом в общие успехи нэпа. Казалось, что Сталин в
своей политике будет и далее опираться на крестьянство. Отдельные наблюдатели заговорили даже о возможном появлении в России «демократии фермеров»296. Но события в России, как известно, стали развиваться совсем в другом
направлении. Государство нашло выход в насильственном изъятии хлеба у крестьян, которое становилось предвестником форсированного «строительства социализма» в деревне.
295
296
Bundesarchiv. - R 9215. - Bd. 284. - S.278.
Mick Christoph. Op. cit. - S. 299.
133
К экономическим трудностям присоединились и трудности внешнеполитические. В результате грандиозной забастовки горняков 1926 г. в Англии оказались испорченными отношения её с большевистским советским правительством,
обвиненным в подстрекательстве рабочих к выступлению. Беспрерывная сеть
провокаций и оскорблений, создававшихся консервативным правительством Англии для подготовки разрыва сношений с СССР, завершилась 12 мая 1927 г. организованным лондонской полицией налётом на дом торгового общества Аркос,
который вёл торговые дела советского правительства. Полиция вторглась также
и в помещение торгового представителя Союза, который был оформлен как официальный агент Союза, пользующийся дипломатическими привилегиями в силу
соглашения 1921 г. Были просмотрены и вынесены все найденные там бумаги,
включая шифрованную переписку, коды, бумаги, полученные курьерской почтой, и т.п. Кроме того, в здании Аркоса были задержаны и обысканы находящиеся там лица, пользовавшиеся персонально дипломатическими качествами.
Значение этого грубейшего нарушения посольского права было в полной
мере оценено советским правительством. Нота М.М. Литвинова на имя вр. исполн. об. британского поверенного в делах в Москве от 17 мая не ограничилась
решительным протестом. В ней со всей ясностью, которой требовало создавшееся тревожное положение, английскому правительству ставился вопрос о дальнейшем сохранении и развитии англо-советских отношений или намерении и
впредь этому противодействовать. Ответ не заставил себя ждать. Нота Чемберлена от 27 мая объявила о разрыве отношений297.
В 1927 г. Англия разорвала дипломатические отношения с Советским Союзом. Германскому правительству дали понять, что поддержка Англии в этом конфликте облегчит ревизию Версальского договора. В Аусамте развернулась дискуссия о перспективах советско-германского сотрудничества, одновременно
были заморожены переговоры о немецких кредитах.
Сабанин А.В. Посольское и консульское право. 1930. – С.142-143. Есть у: Ключников и Сабанин. Международная политика в договорах, нотах и декларациях. Т. Ш, вып. 1. – С. 377 -378.
297
134
Ряд дипломатов в Германском МИДе выступили с предложением пожертвовать Советским Союзом ради улучшения отношений с Англией. Во главе антироссийской партии встал уже упоминавшийся ранее Эрих Вальрот, глава Восточного отдела, который с момента своего прихода на службу в МИД в 1923 г.
выступал последовательным сторонником западной ориентации рейха. Именно
Вальрот более других рассуждал о развитии «государственного капитализма» в
России в частнокапиталистическом направлении, что непременно должно было
привести и к внутриполитической перестройке. Он считал, что Советская Россия
уже исчерпала все возможности для подъёма своей экономики и единственное,
что ещё может предупредить её крах, это внешние займы, на которые пока отважилась только одна Германия. Чтобы склонить к таким действиям другие
страны, России придётся изменить свои революционные методы, как во внутренней, так и во внешней политике. В противном случае неминуем её окончательный крах298.
Позицию Вальрота в МИДе активно поддерживал член реферата «Россия»,
советник Бруно Хан. Он изображал Советскую Россию как государство изначально слабое и ненадёжное, не поднявшееся в военном отношении выше
Польши. «Нынешняя система в России, - вещал он в одном из своих меморандумов, - явление недолговечное». Критическое отношение к ней растет не только
за рубежом, но и в самой России, в частности в интеллигентских кругах, занятых
практической работой в государственных и экономических советских структурах и выросших из прежней и новой советской буржуазии299.
Эти оба эксперта не видели ничего позитивного для Германии и в грядущей «разбольшевизации» России. Германия не имела средств, чтобы единолично
завоевать российский рынок, на который, в случае отхода России от больше-
Вальрот предрекал этот крах ещё в своей работе 1923 г., когда говорил о том, что «Россия по экспорту опустилась до положения карликового государства, стоящего ниже Финляндии». «…Финляндия со своими 3,1 млн
жителей удивительным образом имеет оборот внешней торговли, превышающий на 43 % внешнеторговый орборот огромной России, насчитывающий 134 млн. жителей», - сообщал он в своей записке в связи с подготовкой
торгового договора с Россией. – См.: Советско-германские отношения. 1922-1925. - Т.1. – С.252.
299
Mick Christoph. Op. cit. - S. 301.
298
135
визма, хлынут другие, более сильные западные державы. Таким образом, русско-германское взаимодействие объявлялось обесцененным, а совместная работа
с Западом – единственно верным путем для Германии.
Серьёзную озабоченность у немецких дипломатов вызывало растущее влияние не только на внутреннюю политику Советского Союза, но и на его внешнеполитические дела, ОГПУ. Попытки НКИД противостоять предпринимаемым
этим ведомством акциям, дискредитирующим советское государство в глазах
мировой общественности, всё реже приносили успех. Одной из таких акций
стало «шахтинское дело», раскрученное ОГПУ весной и летом 1928 г. Обстоятельства этого дела хорошо известны. В меньшей степени известно участие в нём
германских дипломатов и их влияние на конечные результаты открытого процесса против так называемой контрреволюционной вредительской организации
в Донбассе, первого в череде других, аналогичного типа процессов.
Все арестованные по этому делу советские инженеры, якобы вовлечённые
во вредительскую организацию находившимися в эмиграции бывшими владельцами шахт, обвинялись в саботаже и экономическом шпионаже против СССР.
Процесс проходил в Москве в мае – июле 1928 г. Но уже 7 марта нарком Чичерин
сообщил Ранцау о намерении ОГПУ привлечь к делу нескольких германских
специалистов, служащих АЕГ, которые занимались поставкой паровых турбин
на шахты Донбасса. Он предложил совместными усилиями противодействовать
исполнению этого намерения, предотвратив тем самым его неблагоприятное воздействие на советско-германские отношения. Но уже через несколько часов после встречи дипломатов от консула из Харькова пришло известие о прошедших
накануне арестах немецких специалистов. В прессе было объявлено о раскрытии
контрреволюционной организации, получившей задание и денежные средства
для ведения систематического саботажа и выведения из строя шахт в целях предстоящей военной интервенции против СССР300.
300
См.: Правда. 10 марта 1928 г.
136
Двое из пяти арестованных германских граждан были освобождены спустя
10 дней заключения, получив предупреждение о неразглашении обстоятельств
их пребывания в тюрьме. Трём оставшимся вместе взятым было предъявлено 53
обвинения. На процессе участвовали 15 адвокатов против пяти государственных
обвинителей во главе с прокурором РСФСР, членом ЦКК ВКП (б), будущим
наркомом юстиции СССР, Н.В.Крыленко301, из речей которого наблюдатели извлекали представление о действительных целях процесса. Главным было не
осуждение вредителей, а привлечение внимания населения к «настоящим» виновникам вызванных индустриализацией нужд, в качестве которых фигурировали «буржуазные» специалисты и иностранные капиталисты.
Посол Ранцау вместе с советником Гильгером посетили все, длившиеся в
течение 6 недель, судебные заседания. Их присутствие, как вспоминал потом
Гильгер, вселяло в подсудимых мужество и надежду. Поддержку Ранцау оказывали сотрудники НКИД во главе с Чичериным, понимавшие весь тот вред, который наносил процесс не только отношениям с Германией, но и внешнеполитическому престижу советского государства в мире. Однако против политической
полиции они были бессильны. Борис Штейн, в частности, возлагал надежды на
председателя процесса А. Вышинского, который, как он полагал, должен был
проявить осторожность и смягчить наносимый отношениям с Германией вред.
Герварт подтверждал, что Вышинский на самом деле при допросе немцев ловко
оперировал вопросами, учитывая присутствие на процессе германского посла.
В результате из 15 подсудимых, в отношении который прокурор требовал
применить смертную казнь, к смертной казни были приговорены только пятеро.
Двое немецких специалистов, инженер Отто и монтёр Майер302 признаны неви-
Немцы называли его «генеральным прокурором».
Майер едва не сорвал «шаупроцесс» своими показаниями в отношении русского инженера Башкина. «Когда,
- рассказывал Гильгер, - Майер, не понимавший русского языка и не осознававший суть выдвигаемых против
того обвинений, услышал вопрос «если не он, так, вероятно, русский инженер Башкин подготавливал вредительство паровых турбин», он заявил, что утверждение это - абсолютная ложь. Башкин – один из самых добросовестных инженеров, каких он встречал в России, и в высшей степени профессионально обслуживал турбины. После
этого сам Башкин, у которого сдали нервы, встал со своего места и заявил, что Майер говорит правду и что его
301
302
137
новными и освобождены, третий обвиняемый, техник Бадштибер, не принадлежащий к АЕГ и ещё на предварительном следствии признавшийся во всех инкриминируемых ему преступлениях, получил условный срок. В таком исходе
процесса сыграли роль не только позиция дипломатов, но и акция АЕГ, руководство которой пригрозило отзывом из страны всех своих инженеров и техников. Правда, договор не был расторгнут, что грозило фирме огромными финансовыми потерями303.
Основным результатом стало то, что к следующему аналогичному процессу против «Промпартии» ОГПУ-НКВД не рискнуло привлечь более ни германских, и никаких иных иностранных граждан. Со своей стороны Ранцау сделал всё возможное, чтобы смягчить в Германии впечатление от процесса, который хотя и принёс ему определённые разчарования, но не смог изменить его отношение к СССР.
Новый Германский посол в Москве Герберт фон Дирксен. Ранцау попрежнему возглавлял ту часть германских дипломатов, которые настаивали на
сохранении дружественных отношений с СССР. Поддержку своей позиции он
нашёл у временно исполняющего обязанности руководителя Восточного отдела
МИДа Герберта фон Дирксена. В начале 1929 г. Дирксен сменит безвременно
ушедшего из жизни Ранцау на посту Германского посла в Москве, и это его
назначение будет означать решение германского правительства о продолжении
политики Рапалло. Для принятия такого решения Дирксен немало потрудился
ещё будучи сотрудником МИДа. Как и Ранцау, он не верил в перемену власти в
Москве, как и в предстоящий ренессанс капитализма в России. Как и Ранцау, он
ещё доверял «реалистическому разуму» кремлёвских политиков. Крушение советской власти, считал он, могло поставить Россию на десятилетия под власть
собственные предыдущие показания являются ложью». После этого Вышинский объявил перерыв, после которого Башкин признал себя виновным во всех предъявленных ему обвинениях. – Hilger. - S.210.
303
Hilger. - S.209-212.
138
ведущих финансовых держав Запада и усилить созданное вокруг Германии их
враждебное окружение304.
Кредо самого Дирксена было чётко выражено в записке от 3.6.1927 г.:
«Германская политика в отношении большевистской России состояла и состоит
в стремлении посредством привязывания и постоянного укрепления политических, экономических и культурных связей с Советской Россией, постепенно
ослабить революционные и разрушительные тенденции советского правительства и снова сблизить её с Западом»305.
«Русофилы» не дали правительству Германии поддержать Англию в её попытке сменить в России советскую власть. Советская Россия оставалась для них,
уже в силу своих огромных размеров, серьёзным политическим и экономическим
фактором. Менять немецкую политику из-за её временных внутренних трудностей стало бы непоправимой ошибкой, - считал Дирксен. Он был убеждён, что и
в будущем сотрудничество с ней «покроет все политические потери и риски». К
тому же он не слишком верил в то, что Англия готова заплатить за разрыв с Россией. В результате в англо-советском конфликте Германия заняла нейтральную
позицию, более того именно Германии Союз ССР передал защиту своих интересов на время прекращения сношений с Англией (Англия доверила их Норвегии).
Противоборство двух партий в Германском МИДе завершилось победой партии
Ранцау и Дирксена. Позиция Германии, надо думать, была по достоинству оценена в СССР. По словам Гильгера, в Кремле весьма сильно опасались интервенции со стороны Англии, которую обвиняли в подстрекательстве к нападению на
Советский Союз её восточноевропейских и азиатских сателлитов. Между тем, у
советского правительства и так хватало проблем, в частности, в связи с ухудшением отношений с Польшей из-за убийства полпреда П.Л. Войкова 7 июня 1927
г. и Гоминьданом из-за драматического нападения в апреле этого года на советское посольство в Пекине306.
Aus Brief von Rantzau an Wallroth. 25.3.1927. - Mick Christoph. - Ор. сit. - S. 302.
Akten zur deutschen auswärtigen Politik (ADAP). - Bd. V. - № 204.
306
Hilger. - S.206.
304
305
139
Когда в ноябре 1927 г. Вальрот в очередном меморандуме в самых мрачных тонах изобразил безысходность советско-германских отношений, Дирксен
образно окрестил его сочинение «русским кладбищем» (Руссенфридгоф)307. В
начале 1928 г. Дирксен сменил Вальрота на посту главы Восточного отдела
МИДа, а Хан по желанию нового главы был вынужден уйти из отдела. Вместо
разрыва отношений и «разбольшевизации» России путём насилия, Германское
правительство сохранило путь «постепенного, мирного экономического и культурного проникновения» в Россию, которое могло способствовать её эволюции308.
Всё сказанное не позволяет нам согласиться с мнением некоторых наших
исследователей о том, что новый германский посол в Москве Герберт фон
Дирксен, который 8 января 1929 г. вручил свои верительные грамоты М.И.Калинину, должен был реализовать отход Германии от основ рапалльской политики
в её прежнем «романтическом» виде. Имевший богатый опыт работы в бывших
западных провинциях Российской империи (при Петлюровском правительстве в
Киеве, в Польше, в окраинных государствах Балтии), Дирксен, якобы, привнёс в
работу посольства в Москве если не ярко выраженные антисоветские, то, во всяком случае, равнодушные и индифферентные настроения. Полагая, что нормальные отношения с Советским государством нужно сохранять, исходя из потребностей германской международной политики, Дирксен не был сторонником
взглядов Ранцау об общности исторической судьбы двух народов. Он считал достаточными имеющиеся договорные основы взаимоотношений, а к числу важных политических задач в «русском» вопросе относил противодействие коммунизму и революционным экспериментам внутри страны309.
Если Ранцау придерживался «романтической концепции» об общности
судьбы двух народов и отстаивал идеи широкого сотрудничества в духе Рапалло,
то Дирксен, подтвердив для Германии прочность и незыблемость Рапалльского
Aus Brief an Schlesinger. 25.11.1927 // ADAP. - Bd. VП. - № 144; См. также: Mick Christoph. - Ор. сit. - S. 303.
Из записи беседы Штреземана с английским министром иностранных дел Чемберленом 7.3.27 // АDАP. - Bd.
1V. - S. 498; См. также: Mick Christoph. - Ор. сit. - S. 304.
309
См.: Шишкин В.А. Цена признания…- С. 304.
307
308
140
договора и ратуя за развитие дружественных отношений с Россией на основе экономических интересов, был противником политического союза с ней310.
Даже если признать верными эти, не подкреплённые даказательствами
суждения, всё же следует согласиться с утверждением Гильгера, что именно
Дирксен, после отъезда Мальцана послом в Вашингтон, стал главным представителем политики Ранцау в Аусамте. В Кремле знали об этом и хотели видеть
Дирксена его преемником. На похоронах Ранцау, в которых впервые в истории
советской дипломатии было разрешено полпреду Н.Н.Крестинскому и его команде принять участие в религиозной церемонии, поверенный в делах Бродовский передал Гильгеру пожелание советского правительства о назначении
Дирксена послом в Москву. Оно считало его олицетворением «школы Мальцана
и духа Ранцау». «Дирксен действительно являлся членом небольшого круга лиц
вокруг графа Ранцау, к которому принадлежали Мальцан, Генке, Шлезингер, Пауль Шеффер и я», - писал Гильгер 311. 28 ноября вечерние московские газеты сообщили о том, что германское правительство запросило агреман для нового
посла и что этот агреман советского правительства получен.
В посольстве назначение Дирксена было встречено с воодушевлением:
«Мы ни разу не имели повода разочароваться в надеждах, которые на него
возлагали. Дирксен обладал ценнейшими человеческими качествами, сыгравшими
решающую роль в создании в Московском посольстве исключительно приятной атмосферы. Уже тот факт, что он требовал от себя самого больше, чем от своих подчинённых, вызывало уважение и симпатию. Он удивлял нас своим бескорыстием, целеустремлённостью и беспримерной преданностью делу. Наваливавшиеся с каждым
днём как снежный ком политические и экономические проблемы он решал с такой
объективностью и добросовестностью, что честность его намерений не вызывала сомнений даже у привыкших во всём сомневаться людей в Кремле. Он был без преувеличения самый способный из всех, кто мог представлять германские интересы в
Москве во время, когда сохранение германо-советских отношений требовало не
только огромной выдержки и последовательности, но и разумного ограничения подлежащих осуществлению целей»312.
Как и другие сотрудники посольства, прибывавшие в Москву из Берлина,
Дирксен при помощи русскоговорящих советников, прежде всего, Гильгера и
Герварта, занялся изучением русского языка и достаточно преуспел в этом деле.
См. о том: Дух Рапалло. Советско-германские отношения 1925-1933 гг. - С. 7.
Hilger. - S.213.
312
Hilger. - S.214.
310
311
141
Вскоре он мог уже участвовать в беседах и делал это с большим удовольствием313.
Думается, что главной причиной осложнений, которые стали возникать на
пути развития дружественных отношений между двумя странами, становились
перемены внутриполитического и экономического развития Советского Союза,
начавшаяся ликвидация рыночных отношений и свёртывание нэпа. Уже в конце
1927 г. ещё Ранцау вынужден был констатировать факт уничтожения в стране
такого фактора власти, как «буржуазные слои» и постоянный рост трудностей в
экономике, отстающей от запросов государства и населения. Решающим фактором возникновения трудностей внешнеполитического характера он считал «сохранение целей мировой революции», вызывающее «у общественного мнения
буржуазных стран» разочарование в «пролетарском государстве». Ранцау предлагал подождать с форсированием экономического сотрудничества, пока не станут более определёнными итоги начавшихся в СССР перемен. «Если политическое и экономическое развитие здесь будет происходить в умеренных рамках и
примет такие формы, которые позволят нам и далее углублять и расширять наши
дружественные, как противовес безусловной зависимости от Запада, отношения,
эти отношения могут стать в высшей степени значительными. Если же это развитие будет иным, оно вообще может не позволить в будущем сохранить
немецко-русские отношения, несмотря на их значение для мирового признания
Германии»314.
В этом смысле Ранцау разделял позицию Дирксена, который, учитывая нестабильное положение в Советском Союзе, предостерегал немецкую индустрию
от поспешного вхождения в «русские дела в связи с возросшими рисками»315.
Больше всего претензий друг к другу возникало у обеих сторон как раз по
поводу экономических дел. Уже в 1928 г. возникли разногласия в связи с ликви-
313
Herwarth. S. 81.
Brockdorff-Rantzau an АА. 26.11.1927 // АDАP. - Bd.VП. - № 150; См. также: Mick Christoph. Ор. сit.- S. 304.
315
Dirksen an die Deutsche Botschaft in Moskau. 24.6.1927 // ADAP. - Bd. V. - № 60; См. также: Mick Christoph. Ор.
сit. - S. 303.
314
142
дацией концессий в СССР рядом германских фирм, претендовавших на закрепление в собственность оставленного имущества, перешедшего в пользование
государственных трестов (дело «Каруто», имевшей концессию на разработку
марганцевых руд в Чиатурском районе Грузии). Германские промышленники
жаловались на хозяйственные затруднения, связанные с необходимостью постоянного общения с советским торгпредством. Проникая во все звенья германосоветской торговли, оно вытесняло из неё германские фирмы (жалобы на распределение заказов по политическим, а не по хозяйственным соображениям, на
стремление к снижению закупочных цен, на опасность для германской промышленности экспорта советских изделий и т.п.). В свою очередь, советское правительство проявляло недовольство деятельностью антисоветских и антикоминтерновских организаций на территории Германии, непоследовательностью её
кредитной политики в отношении СССР 316.
В июне 1928 г. журнал «Восточная Европа» («Остойропа»), делавший анализ и дававший прогноз развитию восточной политики, впервые употребил понятие «сталинизм»317 как противовес понятию «троцкизм». Сталинский «левый
курс» вёл Советский Союз не по тому пути, от которого зависело углубление
отношений, предсказанное Ранцау. Свои разочарования в связи с этим высказал
госсекретарь Шуберт. Он считал, что СССР, бывший «важным внешнеполитическим и мировым экономическим фактором», стал терять в последние годы это
своё значение. Не меньшую, чем неудачи внешней политики, ответственность за
эту «значительную перемену» он возлагал на экономическую политику» советского руководства. «Все производительные силы страны брошены на преждевременную и чрезвычайно дорогостоящую индустриализацию, без учета приобретающей угрожающий характер безработицы. При этом технические специалисты
разных отраслей экономики и специалисты центральных органов управления
См.: ДВП СССР. - Т.12. - С.102-104, 645-651 и др.
Это понятие войдёт с лёгкой руки дипломата Хётча в политический обиход в 1929 г. для обозначения советской системы власти при Сталине.- Mick Christoph. Ор. сit.- S. 305.
316
317
143
подвергаются преследованиям. Повсюду наблюдается отход от Ленинской политики нэпа, проведение которой заметно улучшило экономическое положение
страны»318.
Уже в это время, ещё находясь в Берлине, Дирксен высказал советским дипломатам свои опасения в том, что экономическая политика Советского Союза –
это движение по наклонной плоскости. Страна теряет свою притягательную для
друзей силу, а российская внешняя политика, испытывая всё большее партийное
влияние, наносит вред советско-германским отношениям319. Количество фактов,
свидетельствующих о нарушениях прежних договорённостей, как в экономичской области, так и в соблюдении прав граждан на чужой территории, возрастало
с каждым днем.
Экономический протокол и Конвенция о согласительной процедуре.
Для улаживания взаимных претензий в результате длительных и упорных переговоров320 были заключены Экономический протокол 21 декабря 1928 г., а затем,
25 января 1929 г., Конвенция о согласительной процедуре.
Экономический протокол преследовал цель «разъяснения и развития постановлений Договора между СССР и Германией от 12 октября 1925 г.». Были сделаны поправки и дополнения в некоторые разделы Договора, в том числе в «Экономическое соглашение», соглашения о мореплавании, о налогах, о третейских
судах, об охране промышленной собственности, призванные снять возникшую
напряжённость.
Консульский договор и Соглашение о правовой защите были признаны
«действительными на всей территории обеих Договаривающихся Сторон» без
всяких поправок321. Некоторому пересмотру подверглось лишь Соглашение о по-
Mick Christoph. Ор. сit. - S. 305-306.
Из беседы Дирксена с Литвиновым 30.7.1928 // АDAP. - В. 1Х. - №195; Из дневника Бродовского // АВП РФ.
Референтура по Германии. - Оп.11. - Д.5. - Л.184-187; Mick Christoph. Ор. сit. - S.306.
320
Переговоры проходили в Москве, во главе советской делегации стояли Б.Стомоняков и И.Панкратов, германской – Поссе и Марциус.
321
Русский текст Протокола опубликован без приложений в: ДВП СССР. - Т.11. - Док. 383.- С.623-626. Немецкий текст вместе с 5-ю приложениями, разъясняющими суть поправок, см.: Bundesarchiv. Berlin. – R 9215. - Bd.
245.
318
319
144
селении, в которое были внесены поправки, зафиксировавшие обязательства советского правительства облегчить деятельность германских фирм на территории
СССР. Часть поправок была призвана урегулировать возникшие сложности с соблюдением прав граждан. Советское правительство пошло, в частности, на облегчение для германских граждан паспортного режима. Во-первых, были сделаны «определения относительно облегчения поездок» и размеров сборов за
визы и виды на жительство. Германские граждане, имеющие въездную и выездную визы, в случае выраженного местным властям желания продлить своё пребывание в СССР, получали разрешение на него в форме выездной визы с месячным сроком действия в АО исполкомов не только губернских городов, но и
окружных центров. Визы должны были оформляться в течение 48 часов. Предусмотренный договором 6-месячный срок пребывания в СССР был признан подлежащим увеличению в случае необходимости.
С января 1929 г. были сокращены пошлины за визы. Так, виза на въезд и
выезд стоила 4 марки (1.86 руб.), вид на жительство в течение года 5 марок (2.32
руб.). Продление вида, оформленного менее чем на год, могло осуществляться
бесплатно. Был пересмотрен список запрещённых к ввозу и вывозу из СССР
предметов (приложения 4 с и 4 d) и сделаны разъяснения по поводу Таможенного
договора (к ст. 21, 28, 29 и 31)322.
Важно подчеркнуть, что Протокол провозгласил нерушимой ст. 11 Договора 1925 г. и относящегося к ней Заключительного протокола, которые обязывали стороны извещать консула о каждом случае ареста или задержания арестованного гражданина и идти навстречу его пожеланиям посетить находящихся
под арестом граждан его страны. Уже на этих переговорах вопрос о праве консулов посещать арестованных был одним из главных препятствий к соглашению323.
«Оба правительства, - говорилось в Протоколе, - вновь напомнят своим подле-
322
Ibid.
См. о том: Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Германии с Министром Иностранных Дел
Германии Штреземаном от 21 декабря 1928 г. // ДВП СССР. - Т. 11. - С.618-623.
323
145
жащим властям…о необходимости точного соблюдения постановлений», сохраняющих своё значение и в отношении граждан, не имеющих «достаточных доказательств соответствующего гражданства»324.
Речь в данном случае шла о лицах, заявляющих себя иностранцами, для
которых «Положение о гражданстве СССР» 1924 г. ввело сложную процедуру
доказывания принадлежности к иностранному гражданству. (См. о том в 4
главе).
Протокол и Конвенцию о Согласительной процедуре между СССР и Германией подписали в Москве 25 января 1929 г. М.Литвинов и Герберт фон
Дирксен. Германская сторона рассматривала её как своего рода замену обычного
договора об арбитраже (третейском суде). Позднее Дирксен писал в своих мемуарах, что заключением этого акта он пошёл навстречу руководству НКИД, решительно не принимавшему идеи третейского суда, поскольку не видело возможности найти посредников, свободных от предубеждений против советской системы325.
Создавалась Согласительная комиссия, которая ежегодно в середине года
должна была собираться на сессию в Москве или Берлине для рассмотрения разного рода споров и в особенности разногласий, возникающих при толковании
двусторонних договоров и соглашений в том случае, если их урегулирование дипломатическим путём натолкнётся на непреодолимые трудности. Сессия, в которой принимали участие по два представителя от каждого правительства, не
должна была длиться более 14 дней. Для изъяснения того или иного вопроса каждая сторона могла привлекать экспертов. Вопросы для обсуждения дипломаты
включали в особый список, который «дипломатическим путем» представлялся
Комиссии за 14 дней до наступления срока её созыва. Согласительная комиссия
«имела задачей предлагать обоим Правительствам справедливое и удовлетворяющее обе Стороны разрешение представленных ей вопросов, в особенности
324
ДВП СССР. - Т.11. - С.624.
325
Dirksen, von G. Moskau, Tokio, London. Erinnerungen und Вetrachtungen zu 20. Jahren deutscher Aussenpolitik.
1919-1939. - Stuttgart, 1949.
146
предотвращать в будущем возможные разногласия между обеими Сторонами по
тем же вопросам» (ст.5). Результаты каждой сессии представлялись в виде докладов обоим правительствам для утверждения. Правительства решали также вопрос о возможном опубликовании доклада или его частей. Конвенция подлежала
ратификации и действовала в течение 3-х лет326.
Каждый год десятки вопросов, список которых распадался, как правило, на
3 части, хозяйственную (экономическую), консульско-правовую и культурную,
подлежали разрешению в ней. Всего было проведено 4 сессии Согласительной
комиссии. Дирксен считал, что принятые договоры функционировали весьма
удовлетворительно и, во всяком случае, несколько раз, прибегая к ним, партнёры
смогли выйти из «политического тупика»327. Мы вернёмся к некоторым решениям Согласительной комиссии в отношении консульско-правовой части в своё
время328.
Принятые в конце 1928 - начале 1929 гг. договорённости отнюдь не разрешили возраставшие проблемы в советско-германских отношениях. Известную
роль в их ухудшении играли изменения, происшедшие в руководстве «русской»
политикой Германии. 8 сентября 1928 г. безвременно, не дожив до 60 лет, скончался «поборник» сохранения дружественных отношений с СССР, считавший
свою деятельность в Москве «делом своей жизни»329, граф Ульрих БрокдорфРанцау. Обострилась болезнь наркома Г.В.Чичерина, вызвав постепенный отход
его от дел и прекращение доверительных отношений советской дипломатии с
внешнеполитической командой Штреземана. Недоверие, перераставшее в недоброжелательство, усилилось после ухода из жизни самого Штреземана, последовавшего 3 октября 1929 г. и прихода в МИД Ю.Курциуса, определявшего его
политику в кабинете лидера правого крыла католического центра Г.Брюнинга.
В дальнейшем Протокол и Конвенция о согласительной процедуре продлялись вместе с Договором от 24 апреля 1926 г. дважды: 24 июня 1931 г. и 29 апреля 1933 г. // СЗ СССР. - 1931. - №12. - Ст 134; Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций…М., 1935. - Вып. УШ.
327
Dirksen, von G. Moskau, Tokio, London. Erinnerungen und Вetrachtungen zu 20. Jahren deutscher Aussenpolitik.
1919-1939. - Stuttgart, 1949.
328
О Согласительной комиссии есть лишь краткие упоминания в ДВП СССР. – Т. 12. – С. 44-47; Т. 13. - С.112,
180, 380, 390 и др.
329
Так называет Ранцау В.А. Шишкин. См. о кончине посла в его работе: Цена признания…- С.301-303.
326
147
В самой Германии всё явственнее стало сказываться влияние мирового
экономического кризиса. В момент, когда Дирксен начинал обживать в Москве
своё новое местожительства, Германия находилась на вершине своего экономического процветания, достигнутого за годы послевоенного развития Веймарской
республики. Последующие годы стали не только для СССР, но и для Германии
годами обрушившихся на них экономических бед и политических кризисов. В
России началась сталинская «революция сверху», вылившаяся в яростную
борьбу с левыми и правыми противниками формирующегося политического режима, в Германии – банковский кризис, неуверенность в завтрашнем дне и массовая безработица, которые пытались использовать в своих целях радикальные
правые и левые партии. При таких обстоятельствах стало труднее решать внешнеполитические проблемы, отодвинувшиеся на задний план. Русская политика
Германского правительства вошла в состояние стагнации, более важными для
него стали проблемы обсуждавшегося с союзниками плана Юнга.
«Россия, - писал глава экономического отдела посольства Гильгер, - пыталась
спрятать свой изоляционизм за фасад усилившейся коммунистической активности,
чтобы отвлечь мировое внимание от своих внутренних трудностей. Германия, напротив, была вынуждена, благодаря необходимости единолично решать вопрос о репарациях, вновь возвращаться к мучившим её внешнеполитическим проблемам. Возрождавшийся в связи с этим ревизионизм направлялся не только против западных держав
как родоначальников Версаля, но и против представителей умеренного курса внутри
страны и, в особенности, против поборников «политики выполнения» (Эрфюллунгсполитик). Вслед за растущим возмущением в отношении Запада усиливается
разочарование плодами Рапалльской политики. Мы в Москве стали уставать от безрассудных и обременительных проблем, которые постоянно ставили перед нами грубые и бесцеремонные действия Советов»330.
Германская дипломатия в русско-китайском конфликте. Прорусскую
позицию занял Дирксен и в русско-китайском конфликте по поводу КВЖД331. В
своем «Политическом известии о русско-китайском конфликте» от 19.7.1929 г.
330
Hilger. - S. 214-215.
Восточно-китайсткая железная дорога являлась совместным советско-китайским предприятием. 10 июля 1929
г. солдаты Чан Кайши установили над ней единоличный контроль. В августе 1929 г. в результате разрыва отношений между СССР и Китаем была прекращена деятельность консульских учреждений на территории друг друга.
В ходе последовавших боевых действий Красная Армия разгромила противника, а 22 декабря Хабаровский протокол положил конец конфликту и восстановил существовавший до столкновения статус дороги.
331
148
Дирксен обосновывал свою позицию двумя главными обстоятельствами. Во-первых, тем, что оба государства конфликта не принадлежат к «концерту» держав –
победительниц Версаля, а во-вторых, тем, что «Германия ни в коем случае не
заинтересована в ослаблении советского правительства, в разгроме России или в
возникновении очага волнений в Восточной Европе»332.
Оценивая успехи советской внешней политики в 1929 г., Дирксен писал:
«Манджурский конфликт, на своей начальной стадии угрожавший основам советского государства, теперь приносит весьма хорошие новости. Он поднял национальное самосознание, продемонстрировал отличное состояние Красной Армии, её
высокий авторитет. Мировое мнение впервые за долгие годы оказалось на стороне
Советской России. И это всё на фоне менее удавшейся американской акции содействия, которая скорее может быть квалифицирована как акция вмешательства. Плюс
победа политически выверенных советских требований против несчастного и всё
более втягиваемого в гражданскую войну Китая»333.
Германское правительство выступило своего рода посредником в улаживании спора и по просьбе советского правительства взяло на себя правовую защиту
интересов китайских граждан в СССР и советских граждан в Китае, поручив её
своим консулам. Защита интересов многочисленных китайских граждан, проживавших на Дальнем Востоке и в Сибири, была возложена, таким образом, на Августа Бальзера (стал консулом во Владивостоке в августе 1928 г.) и на Гросскопфа. Первому были поручены 6 бывших китайских консульств (Владивосток,
Чита, Благовещенск, Никольско-Уссурийск, Николаевск-на Амуре и Хабаровск),
служебный округ Гросскопфа покрывал 5 китайских консульств (Иркутск, Семипалатинск, Зайсан, Алма-Ата и Троицко-Савск в Бурят-Монгольской республике). Ташкент и Андижан в Узбекской ССР были переданы Консульскому отделу Германского посольства в Москве334. Консул мог продлевать сроки имеющихся у китайских граждан паспортов и разрешать пребывание в СССР “трудящимся категориям”, если ОГПУ не имело на них компрометирующих материалов335.
АDАP. - Bd. ХП. - №110; См. также Mick Christoph. Ор. сit. - S. 310.
РА АА. - Bd. 67. Доклад опубликован: АDАP. - Bd. ХШ. - № 224.
334
Справка к записке Германского посольства в Москве от 22 июля 1929 г. о китайских консульствах, чьи полномочия передаются германским консулам.- АВП РФ. - Ф. 082. - Оп. 13. - Папка 52. – Д.34. - Л. 73.
335
ГАНО. – Ф. P-47. - Оп. 1. - Д. 842. Л. 5.
332
333
149
Советское правительство не было довольно тем, как осуществляли защиту
советских граждан германские консульства в Китае. Особенно много претензий
было к Генеральному консулу в Харбине, где китайские власти стали чинить
против советских граждан «насилия и зверства». Речь шла об арестах, размещении в концентрационных лагерях, о бессудных казнях и убийствах советских людей в Маньчжурии. Всё это «вынуждало» и советское правительство «стать на
путь репрессалий в отношении определённой категории китайских граждан, проживающих на территории СССР»336.
Гросскопф оказывал материальную поддержку интернированным в СССР и
содержащимся в концентрационном лагере китайским гражданам, истратив на
эти цели в ноябре 1929 г. 5000 рублей, и добивался их освобождения, о чём сообщил своему послу 4.12. 1929 г.337.
Спустя год СССР в одностороннем порядке разорвал эту договоренность в
отношении китайских граждан, что подлило масла в тлевший огонь советскогерманских противоречий. В вербальной ноте от 13 сентября 1930 г. НКИД заявил Германскому Посольству о том, что он не видит более оснований «к осуществлению Германским Правительством защиты интересов китайских граждан, проживающих на территории СССР». Ещё раньше, 30 августа, НКВД распространил для своих ведомств циркуляр, в котором уже указывалось о прекращении полномочий германских учреждений в Советском Союзе осуществлять
защиту (интересов) китайских граждан. При этом советское правительство
настаивало на продолжении Германией защиты советских интересов в Китае,
правда, только в отношении охраны конкретных объектов: зданий посольства и
консульств, а равно обстановки этих зданий и архивов, то есть государственной
Нота Народного комиссара иностранных дел СССР Посольству Германии в СССР от 6 сентября 1929 г. // ДВП
СССР. - Т. 12. – С. 485-487. В ответной ноте Посольства Германии в СССР НКИД был передан меморандум МИД
нанкинского правительства от 25 сентября 1929 г., в котором «опровергались» содержащиеся в ноте сведения.
В нём говорилось, что со всеми служащими, как и с русскими рабочими на КВЖД, обращаются одинаково, всем
им оказывается покровительство, если нет «указаний на их связь с большевиками». Арестованы и заключены в
тюрьмы и в к/ц люди, наносившие своей деятельностью «ущерб КВЖД», «в связи с большевистской деятельностью», почему и был произведен обыск в советском Генеральном консульстве // ДВП СССР. - Т.12. - С.487.
337
Bundesarchiv. - R 9215. - Bd. 197. - S. 271.
336
150
собственности. Имущественная и правовая защита советских граждан прекращалась.
Германское посольство нотой от 5 ноября 1930 г. сообщило НКИД о невозможности осуществления дальнейшей защиты интересов СССР в Китае, сославшись на позицию китайского правительства. Оно справедливо считало, что
согласно теории международного права и международной практике защита имущественных интересов государства не может быть отделена от защиты аналогичных интересов граждан. «Таким образом, - говорилось в ноте, - Германскому
Правительству ничего не остаётся, как прекратить всякую деятельность германских учреждений по защите интересов китайцев в Советском Союзе и советских
граждан в Китае». Оно просило НКИД сообщить о том, «каким органам должны
быть переданы имущества и здания, принадлежащие СССР в Китае»338. 3 ноября
1930 г. Гросскопф сообщил своему посольству о свёртывании защиты китайских
интересов в Новосибирском консульском округе339.
2.6. 1929 год – год «великого перелома» в СССР
1929 год в Советском Союзе не внёс большой ясности в решение вопроса
о перспективах советско-германских отношений. Доверие к нему то и дело подрывалось разного рода эксцессами во внутренней политике сталинского руководства. В начале 1929 г. был снят со своего поста Л.Д.Троцкий, и Дирксену пришлось заняться исследованием аграрной политики троцкистской оппозиции. Это
помогло ему окончательно избавиться от надежд на возможную эволюцию системы и смириться с необратимостью существующей в СССР государственной
власти.
В конце 1929 г. произошел ряд «недружелюбных актов» в отношении
СССР «в германской печати и в германской общественности», связанных с по-
Нота Народного Комиссариата иностранных дел СССР Посольству Германии в СССР от 20 декабря 1930 г.
Выдержки из ноты Германского Посольства в СССР НКИД от 5 ноября 1930 г. // ДВП СССР. - Т.13. - С. 751-753.
339
Bundesarchiv. - R 9215. - Bd.197. - S.223.
338
151
пыткой эмиграции из СССР немецких колонистов, бежавших от коллективизации. Советское правительство было вынуждено признать тот факт, что вызваны
они отнюдь не враждебными действиями СССР в отношении Германии, а связаны «исключительно» с его внутренней политикой, то есть с обстоятельствами,
«которые при заключении договоров почти не существовали или не предвиделись»340. Германская пресса, действительно, уделила пристальное внимание проблеме советских немцев, распропагандировав широкую акцию по сбору средств
для эмигрантов из СССР. Была развернута также яростная критика собственного
правительства, проявившего недостаточную активность в отстаивании интересов немецких беженцев из СССР. Дирксена, находившегося осенью 1929 г. в отпуске, обвинили в недостаточной ответственности и индифферентности 341. Посол, в свою очередь, возвращаясь к этим событиям в своих мемуарах, возложил
всю ответственность за печальный исход «марша на Москву» немецких крестьян
на кабинет министров342.
Тогда же действовавшие в Германии советские учреждения и совместные
советско-германские предприятия были обвинены немецкой печатью в подготовке революции в Германии. Нападкам в таком духе подверглось, в частности,
германо-российское акционерное общество «Дерот», сбывавшее экспортировавшийся из СССР бензин. Немецкая пресса объявила его организацией, специально
созданной для целей пропаганды и финансирования коминтерновской работы. В
таком же преступлении была обвинена газета КПГ «Роте Фане», 5000 экземпляров которой закупало советское торгпредство. «Потоком брани» отреагировала
на политику закрытия церквей в СССР германская печать. В феврале 1930 г. в
Берлине завершился шедший с 1927 г. процесс по делу группы фальшивомонетчиков, изготавливавших фальшивые червонцы, в составе которой действовали
Заявление Полномочного Представителя СССР в Германии Н.Н. Крестинского Министру Иностранных Дел
Германии Курциусу от 11 апреля 1930 г. // ДВП СССР. - Т.13. - С. 202-207; Запись беседы Заместителя Народного
Комиссара Иностранных Дел СССР М.М.Литвинова с Послом Германии в СССР Дирксеном от 5 июля 1930 г. //
ДВП СССР. - Т. 13. - С. 379-382. См. подробности об эмиграционном движении немецких колонистов и его последствиях в кн.: Белковец Л.П. «Большой террор…».
341
См. о том: Pinkus B., Fleischhauer I. Die Deutschen in der Sowjetunion. - Baden-Baden, 1963. - S. 184.
342
Dirksen von G. Moskau, Tokio, London. Erinnerungen und Вetrachtungen zu 20. Jahren deutscher Aussenpolitik.
1919-1939. - Stuttgart, 1949. - S. 101.
340
152
«грузинские меньшевики и баварские предприниматели». Большинство их было
оправдано, в отношении остальных применена амнистия. Всё это не могло не
раздражать советское правительство343. Оно заговорило о своём разочаровании
тем, как развиваются советско-германские отношения.
В речах советских дипломатов на переговорах с германскими коллегами в
начале 1930 г. зазвучали такого рода утверждения: «Наша заинтересованность в
большинстве концессий значительно уменьшилась», а концессионеры «принесли нам большие разочарования». Что касается «концессионного сектора индустриализации», который отстаёт «от наших собственных темпов строительства», то он превратился в «отрицательный фактор, замедляющий и тормозящий
выполнение нашей пятилетки»344.
Первый советский пятилетний план развития народного хозяйства (на
1929-1932 гг.), принятый на основе директив ХУ-го съезда ВКП(б) 1927 г., предполагал построение фундамента социалистической экономики, дальнейшее вытеснение капиталистических элементов города и деревни, укрепление обороноспособности страны345. Надо сказать, что грандиозность этого плана поначалу
вызывала у германских дипломатов весьма положительные эмоции. Одним из
главных экспертов его был атташе по сельскохозяйственным вопросам Германского посольства в Москве Отто Аухаген, активно сотрудничавший с журналом
«Восточная Европа», публиковавшим из номера в номер его аналитические обзоры (Виртшафтсумшау). Аухаген говорил о предстоящем в связи с принятием
этого плана увеличении вывоза зерна и усилении наступления на крестьян, которое ведёт к превращению их в сельских пролетариев и влечёт за собой неминуемую социализацию.
См. о том: ДВП. - Т.13. - С. 53-54, 82, 99, 101.
Запись беседы Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР М. Литвинова с Послом Германии
в СССР Дирксеном // ДВП СССР. - Т. 13. - С. 112.
345
Пятилетка была выполнена за 4 года и 3 месяца. Национальный доход вырос почти в 2 раза, производительность труда – на 41 %. Капиталовлежения составили 8,8 миллиардов рублей. В итоге в СССР появилась тяжёлая
индустрия и «механизированное коллективное сельское хозяйство». – Большой энциклопедический словарь. М.,
1979. - С.995.
343
344
153
Однако Аухаген понимал и «жизненную необходимость» индустриализации в крестьянской стране с явным переизбытком сельского населения в связи с
высокой его рождаемостью. Он считал также весьма полезным для экономики и
укрупнение сельскохозяйственных объединений. «Коллективизация, - писал он,
- хотя и односторонняя и проводимая с явным пренебрежением по отношению к
индивидуальным хозяйствам, представляет собой прогрессивный шаг в сравнении с хозяйствами середняцкими», численность которых сильно возросла за
годы нэпа. И если Россия не хочет впасть в политическое и экономическое бессилие, она должна остановить измельчание (ферцвергунг) крестьянских хозяйств. «Коллективизация несёт поэтому большие выгоды советскому правительству, ибо организованное крестьянство легче контролировать, чем разрозненные индивидуальные хозяйства»346.
Из-за неясного для немецких дипломатов развития Советского Союза в
ближайшем будущем немецкие промышленность и банки замедлили своё внедрение в «русский бизнес», застопорилось и дальнейшее продвижение кредитной
политики. И всё же Германский посол в Москве оставался приверженцем сохранения и продолжения политики Рапалло. «Из романтической концепции об общности исторической судьбы двух побеждённых и угнетённых народов,- считал
он,- должна развиться идея дружеской взаимности, покоящаяся на реальной основе того, что можно отдать и что можно взять (Гебенс унд Неменс)». «Германия
просто не может себе позволить отказ от лежащих в России возможностей. Завоевать русский рынок – такой должна быть цель её экономической политики»347.
Надо признать, что в преддверии мирового экономического кризиса начавшаяся индустриализация Советского Союза вызвала у германских промышленников и растущую озабоченность. «Россия как партнёр интересовала их более
как покупатель промышленных товаров и как поставщик сырья и сельскохозяйственной продукции, а не как самостоятельная, независимая от заграницы, индустриально развитая держава, могущая стать опасным конкурентом. Поэтому
346
347
Цит. по: Mick Christoph. Ор. сit. - S. 307.
Ibid. - S. 309.
154
планы индустриализации Советского Союза вынуждали немецких экспортёров
всё сильнее приспосабливаться к желаниям советских покупателей, из-за чего
возникали недовольство и критика, на которые так чувствительно реагировала
советская сторона», - писал Гильгер348.
У большинства представителей германской буржуазии продолжали ещё
сохраняться надежды на то, что СССР в своём развитии «сам собой» «мирным
путём» или путём внутренней контрреволюции, в результате «неизбежного
краха химерической пятилетки» перейдёт на рельсы капитализма. Но мировой
экономический кризис, поражающий капиталистический мир, усиливал недовольство развитием советско-германских отношений. Главным злом становилась
монополия внешней торговли, против которой ополчается апологетическая по
отношению к «своей» политике и клеветнически враждебная по отношению к
торговой политике противника, т.е. СССР, «научная» немецкая литература349. От
советов, как нажиться на торговле с Россией350, она переходит к призывам организовать единый империалистический фронт против СССР. Показательный пример – труд К.Майнца351, в котором подвергаются резкой критике положения торгового договора, которые якобы приносят пользу исключительно одному СССР
(наибольшее благоприятствование в области тарифов и права транзита, права поселения граждан, право иметь своё торговое представительство, пользующееся
экстерриториальностью и «вытесняющее германский капитал со многих позиций внутри его собственной страны). Игнорируя факт постоянного активного
сальдо в пользу Германии, автор видит невыгоду для Германии в монополии
внешней торговли, которая сама по себе даёт «громадный перевес сил» советской внешней торговле перед разрозненным капитализмом. На фоне разразившегося в 2008 г. нового мирового финансового и экономического кризиса, вновь
348
Hilger. - S.215.
Эпитеты заимствованы у: Раевич С. Обзор германской литературы 1930-1932 гг. против монополии внешней
торговли и советского торгпредства // Советское государство. Комакадемия. Институт советского строительства
и права. – 1932. - № 11-12. – С. 123-131. Здесь С.123.
350
См., к примеру: Дейтч Отто. “D. Geschaeft mit Russland”. D. Technik des Russlandsgeschaefts. Berlin, Wien. 1928.
351
Mainz R. Die Auswirkungen der Aussenhandelsmonopols auf die deitsch-sowjetrussischen Wirtschatsbeziehungen.
Berlin, 1930.
349
155
обострившего борьбу рыночников и сторонников государственного регулирования экономики, эти «обвинения» 1930 г. становятся вполне понятными.
Дирксен же поверил в пятилетний план и был убеждён в том, что советское
правительство преодолеет возникшие трудности, индустриализация будет иметь
успех, а её плоды принесут пользу Германии. В посольстве понимали, что индустриализация не только не ограничит русский рынок для немецких товаров, но
создаст неограниченные возможности для увеличения немецкого экспорта. Примером тому служила Англия, имевшая свою высоко развитую промышленность,
что не мешало ей быть активным потребителем немецкой продукции. Развитая в
промышленном отношении Россия будет полезна Германии, тем более что это
не грозит её признанному в Советском Союзе техническому превосходству352. И
Дирксен продолжал делать всё возможное, чтобы вывести отношения из состояния застоя.
«Для нас открываются чрезвычайно огромные возможности в области вывоза
промышленных товаров, продукции сельского хозяйства, в области концессий и в области вывоза избыточного образованного человеческого материала…Чтобы эти возможности использовать, надо сохранять дружественные отношения с Советским Союзом», - считал он.
Недостаточное понимание этих возможностей в Германии он объяснял не
только предпочтением «западной политики». Сказывалось «тупое непонимание
будущего и обывательское неприятие других народов и других государственных
систем»353. Для укрепления позиций Германии в России он советовал практиковать передачу долгосрочных, обеспеченных государством кредитов частным лицам, оказывать техническую помощь, в том числе германскими специалистами,
расширять культурные связи. Немецкие фермеры, инженеры и экономисты во
время учебных путешествий по России должны были формировать представления о советской экономике и устанавливать личные контакты. Дружба народов
и стран могла быть реализована в дружбе отдельных личностей354. Последующее
352
Hilger. - S. 215.
Цит. по: Mick Christoph. Ор. сit. - S. 309.
354
АDАP. - Bd. ХШ. - № 87; Mick Christoph. Ор. сit.- S. 310.
353
156
пятилетие станет своего рода попыткой реализации намеченных послом Дирксеном планов.
Едва успев предъявить свои верительные грамоты руководству страны, новый посол принял непосредственное участие в открывшейся 9 января 1929 г. в
Москве «Неделе немецкой техники». Она была призвана продемонстрировать
советской общественности научные достижения в области техники и «проложить мост между обеими странами». Известные немецкие учёные должны были
выступить перед ней со своими лекциями. В своём выступлении Дирксен постарался снять существовавшие в Советском Союзе предубеждения относительно
неприятия советских планов индустриализации в Германии и намерения саботировать их выполнение. «Мы вовсе не хотим, чтобы Россия оставалась аграрной
страной, мы с интересом и симпатией относимся к этим планам и постараемся
поддержать ваши усилия кредитами и технической помощью», - таков был лейтмотив его речи. Зная о действительных настроениях значительной части германской промышленной элиты относительно этих планов, он пытался убедить в этом
скорее не советских слушателей, а присутствоваших на мероприятии немецких
учёных355. Для претворения в жизнь намерений посла предстояло ещё многое
сделать. Советско-германские отношения, омрачаемые рядом привходящих обстоятельств, продолжали носить «рутинный характер».
Дирксен об итогах 1929 года и перспективах дальнейшего развития советско-германских отношений. Итоги года и пути дальнейшего развития отношений Германии с СССР Дирксен наметил в своём докладе «Советская Россия
в 1929 году» от 27 декабря 1929 г., который сыграл известную роль в определении отношения к СССР в МИДе. Самым главным событием внутриполитической
жизни Дирксен считал «полную победу Сталина над своими противниками», что
нашло своё проявление в разгроме левой и правой оппозиции, в непререкаемом
проведении в жизнь во всех областях государственной деятельности сталинских
355
Hilger. - S. 216.
157
указаний. Апофеозом этой победы стало неслыханное по демонстрации раболепия празднование 50-летия вождя. «Без политических противников, убеждённый
в лояльности Красной Армии, заключивший сделку с ОГПУ об обоюдном невмешательстве, обладающий ещё не слишком подорванным здоровьем, находясь на
вершине своей власти, – таким вступает Сталин в 1930-й год, твёрдо убеждённый
в необходимости дальнейшего продвижения к своим политическим целям. Эти
цели таковы: подавление внутриполитических противников всеми средствами
террористического полицейского государства; быстрейшая индустриализация и
социализация сельского хозяйства; достижение большевистских целей за границей, не считаясь с внешнеполитическими воззрениями»356.
Во внутриполитический жизни СССР Дирксен отметил наступление с
начала 1929 г. «новой волны жесточайшего революционного террора». Она
нашла проявление в преследованиях религии и религиозных чувств верующих
всех конфессий, в постепенном уничтожении остававшихся ещё представителей
прежних высшего и среднего слоёв благодаря последовательной экспроприации
жилищ, права голоса, увольнений с работы. Врачи, учёные, академики удаляются со своих мест, влиятельные партийные деятели, как Луначарский, отстраняются от дел, заменяются необразованными выходцами из рабочей среды, «от
станка», множатся административные наказания и высылки, честных партийных
товарищей с помощью «чисток», этого инквизиционного метода, держат под постоянным моральным давлением. Всякие основания к сопротивлению уничтожаются в зародыше».
Дирксен полагал, что насилие являлось cвоеобразным инструментом власти, с помощью которого ликвидировалась прямая и потенциальная оппозиция в
стране, вступившей на путь экономического переустройства. Это была и своего
рода предпосылка для претворения в жизнь экономических планов советского
правительства. Их суть такова: собственное население лишается всех, не относящихся к жизненно необходимым, товаров, в разы повышается вывоз, чтобы уже
356
РА АА. - Bd. 67. Доклад опубликован: АДАП. - Bd. ХШ. - № 224.
158
в течение года изменить пассивное сальдо торгового баланса на в высшей степени активное. В условиях, когда не хватает средств, «гигантский» пятилетний
план, призванный создать «самодостаточное государство», требует напряжения
всех физических и моральных сил.
В стране возводится «множество» промышленных предприятий, оснащённых машинами новейшей конструкции. Необходима техническая и персональная
помощь заграницы, в особенности Германии. Формируется новый рабочий класс
с помощью аккордных заработков, требований «самокритики», социалистического соревнования, образования рабочих штурмовых бригад. Самостоятельность профсоюзов ликвидирована, на фабриках введено единое управление. Одновременно сельское хозяйство ввергнуто в эксперимент тотальной социализации, создаются новые механизированные крупные предприятия на государственном или коллективном базисе, основа прежнего седьскохозяйственного производства, костяк страны, индивидуальное крестьянское хозяйство разрушается,
при одновременном сознательном уничтожении крестьянского верхнего слоя.
«Сельское хозяйство разрушено. Мосты, связывающие его с прошлым, сожжены, но дорога в будущее ещё так не надёжна», - резюмировал свои выводы
Дирксен.
Внешнюю политику советского правительства Дирксен оценивал как
имевшую «относительно благоприятный баланс, чьё дебет-сальдо омрачилось
разве что только ухудшившимися отношениями с Францией и её союзниками».
Направление английской и американской экономических делегаций в Россию является свидетельством растущего интереса англосаксонских стран. Ведущиеся с
Англией переговоры о восстановлении дипломатических отношений свидетельствуют о сохранении советской позиции и об известной уступчивости Англии.
Конец года к тому же увенчался новым русско-турецким братанием, с далеко
идущей внешнеполитической привязкой Турции к Советской России.
159
По мнению посла, немецко-русские отношения в прошедшем году оставались стабильными, как экономические, так и политические. Заключена Согласительная конвенция, начаты кредитные и таможенно-тарифные переговоры, обсуждался вопрос о дальнейшем совместном соглашении. Правда, они были приостановлены из-за загруженности переговорами с Западом, которые шли в Париже, Гааге, Женеве и «связали нас политически и персонально». Бесплодность
шедших переговоров обусловливалась частично и обострившейся в последнее
время коммунистической активностью в русле мировой ремолюции, объектом
которой, как всегда, становится Германия. Акции 1 мая и 1 августа, сопровождаемые нападками в советской прессе и другими явлениями, вызвали в Германии
соответствующие настроения и похолодания. Бегство же немецких колонистов в
Москву вновь продемонстрировало те сложности, которые возникают в немецкорусских отношениях из-за радикального экономического курса в России. Несмотря на всё это, обеими сторонами отдавался приоритет государственно-политическим соображениям. О том лишний раз свидетельствует дружественная
речь Литвинова перед ЦИК. Но в предстоящем году двусторонние отношения
нуждаются в оживлении и активизировании, если мы не хотим их застопорить
совсем.
Вывод: Советская Россия вступает в новый год в состоянии высочайшего
напряжения всех своих психических и физических сил. Разбег начат, и теперь
требуется сделать огромный прыжок в хозяйственную практику пока лишь теоретической конструкции 5-летнего плана с его индустриализацией, его обобществлённым сельским хозяйством, с его детально продуманной плановой экономикой. Удасться или не удасться выполнить задуманное, покажут два последующих года. Пока же шансы на удачу или неудачу одинаково равны.
Сам Дирксен в это время не только сочувствовал грандиозным начинаниям
в Советском Союзе, но и верил в их успех. Поэтому прогноз для отношений был
весьма оптимистичным.
В ответе на вопрос, какую позицию должна занять
160
Германия в отношении к Советской России, имея в виду её столь непредсказуемое и напряжённое экономическое и политическое положение, Дирксен был уверен:
«Сколько бы мы не размышляли над этим вопросом снова и снова, мы приходим
к тому же самому ответу: продолжение прежней политики. Предпосылки политический
дружбы, приведшие нас к Рапалло и Берлинскому договору, остаются прежними. Экономическая потребность оставаться на русском рынке и обеспечивать дальнейшее его
развитие изменилась столь же мало. Задача состоит в том, чтобы сохранить и оживить
эти отношения, не предпринимая дальнейших шагов по расширению экономических
связей, пока не станет более ясным для нас дальнейший ход развития Советского Союза».
Таким образом, экономические связи СССР и Германии, хотя и с разной
степенью интенсивности, продолжались, несмотря на негативное влияние разного рода обстоятельств, не в последнюю очередь благодаря усилиям Германского посла в Москве, убеждённого в исключительной выгодности для его
страны дружественных отношений с Советским Союзом. Наиболее оживлённым
экономическое взаимодействие наблюдалось в 1931-1932 гг., когда его интенсивность, как считал в своё время Штрандман, достигла своего пика357. Германские специалисты и фирмы (Сименса, Круппа, Тиссена, АЕГ и др.) принимали
активное участие в выполнении первой советской пятилетки. Для сооружения
Магнитогорского комбината на Урале был создан даже специальный металлургический консорциум.
Между тем, сформировавшийся в стране политический режим Сталина,
прибрав к рукам все направления внутренней политики, в известной мере отодвинул на задний план внешнеполитические дела. В ходе социалистического
строительства всё явственнее стало проявляться «принципиальное различие
обеих государственных систем», становившееся «препятствием к дальнейшему
плодотворному развитию дружественных отношений»358. СССР постепенно открещивался от навязанных ему нэпом обязательств в отношении Запада и от дореволюционных российских традиций экономического сотрудничества с ним.
H.Pogge von Strandmann. Grossindustrie und Rapallopolitik. – S. 332-333.
Советско-германское коммюнике о переговорах между представителями Правительства СССР и Германии.
14 июня 1930 г. // ДВП CCCP. - Т. 13. - С. 354.
357
358
161
Подлежали ликвидации и все рыночные отступления в экономике. Решение главной задачи – выполнить задуманные планы любой ценой – приводило к нарушениям имевшихся договорённостей и норм международного права и осложняло
жизнь дипломатам, которым всё труднее становилось договариваться со своими
партнёрами.
С конца 1920-х гг. в СССР оживились ожадания новых интервенционистских действий капиталистических стран. За дипломатическим кризисом в отношениях с Англией и конфликтом с Китаем последовали осложнения на Дальнем
Востоке, где началась японская агрессия на азиатском материке, приведшая к пограничным конфликтам с Советским Союзом. Враждебное окружение как на Востоке, так и на Западе, порождало серьёзные опасения нападения извне и формировало синдром постоянной угрозы существованию «первого в мире социалистического государства». Выступая на ХУ1 съезде ВКП(б) в июне 1930 г., Сталин указал на тот неоспоримый факт, что буржуазия может найти выход из экономического кризиса, поразившего западный мир, либо созданием «фашистской
диктатуры», либо развязыванием войны за новый передел мира. К 1932 г. всё
очевиднее становилась для СССР угроза «со стороны империалистов Франции и
Японии, которые неустанно формировали антисоветский блок, чтобы нанести
оплоту пролетарской мировой революции, Советскому Союзу, решительный военный удар. Под руководством Франции, Польши, Румынии и балтийских стран
началась прямая подготовка интервенции против СССР»359.
Как увидим далее, всё это заметно осложняло работу дипломатов в стране,
в которой не только интенсивно сворачивались рыночные отношения, но и под
маркой растущей внешней угрозы усиливался диктаторский сталинский режим.
Тот же Дирксен в своей беседе с членом Коллегии НКИД СССР Стомоняковым
27 ноября 1929 г., говоря о трудностях своей работы в СССР, подчёркивал:
«В Германии создаётся впечатление о том, что СССР всё более и более закупоривается в своих границах и со всё большим безразличием относится к своим внешним
Подробнее об этих угрозах см.: Possony S.T. Jarhundert des Aufruhrs. Die kommunistische Technik der Weltrevolution. - München, 1956. - S. 227-228.
359
162
отношениям и к тому, что думают о нём за границей. Поэтому некоторые круги в Германии склонны считать бесплодными усилия к сближению с СССР. В Берлине часто
говорят о том, что государственные интересы…всё более отходят на второй план по
сравнению с интересами чисто партийными и что в связи с этим НКИД теряет своё
влияние на иностранную политику и, в частности, на отношения с Германией». Внешняя политика перемещалась из НКИД в Кремль360.
Оживлённое обсуждение вопроса о будущем Советского Союза продолжалось в течение всего межвоенного периода в посольских кругах Москвы:
«Как офицеры генерального штаба, - писал Герварт, - пытались мы проигрывать
все возможные и даже самые невероятные сценарии его экономического развития,
снова и снова исследовали мы честолюбивые намерения Советского Союза, выраженные в формуле: «догнать и перегнать». Некоторые считали, что Советам удасться догнать капиталистические страны и даже перегнать их. Фитцрой Маклейн361 и я не сомневались в том, что Советский Союз будет постоянно выступать в роли догоняющего
(идти на корпус лошади позади нас). Мы были убеждены, что противоречащая человеческой природе и экономическому здравому смыслу система сможет продержаться без
решающих изменений не более ста лет»362.
Особенно горячими были споры на рубеже двух десятилетий, двадцатых и
тридцатых годов. Многие активно спекулировали утверждениями о неминуемом
скором крахе советского государства, пищу для которых давала агрессивная аграрная политика, недовольство населения нехваткой продуктов и других жизненно важных товаров, политическими спорами в партии и т.п. Другие не могли
не замечать того, как крепнет индустриальная мощь Советской России, и это обстоятельство рассматривалось ими как угроза капиталистическому миру. Они
требовали прекратить поддержку СССР.
Такого рода сомнения то и дело появлялись и в Аусамте. Ставший у руля
Восточного отдела министериалдиректор Оскар Траутманн, к примеру, так высказывался на этот счёт: «Мы строим русским, а точнее большевикам, военную
промышленность и гадаем, когда они начнут у нас переворот». По-прежнему
«невыносимой» была мысль о «русских пушках, которые могут быть направлены
против нас или во время прямого нападения, или в ходе мировой революции» и
для госсекретаря Шуберта363. Жупел «красной угрозы», исходящей от СССР, всё
Дух Рапалло… - С. 168.
Сотрудник английского посольства, учившийся в Марбурге, владевший немецким и русским языками, много
путешествовавший и обладавший способностью проникать даже в запретные регионы Советского Союза.- Herwarth. - S. 74.
362
Herwarth. - S. 78.
363
Mick Christoph. Ор. сit.- S. 312.
360
361
163
ещё витал над Европой, хотя для советского руководства идея мировой революции уже потеряла свою актуальность. Германским дипломатам в Москве приходилось преодолевать не только препоны, осложнявшие их жизнь в стране пребывания, но и доказывать своим коллегам важность и необходимость своей миссии.
Что касается Германского посла, то он по-прежнему оставался уверенным
в том, что советскому государству в обозримом будущем не грозят ни крах, ни
радикальные перемены. Он убеждал своё правительство в кредитоспособности
советского правительства и продолжал настаивать на продолжении переговоров
о финансовой помощи России. Завоёванное первое место Германии на русском
рынке нельзя было уступать ни англичанам, ни американцам. И хотя «сталинский курс» был признан пошатнувшим доверие заграницы к русской экономиике, Аусамт не нашёл альтернативы продолжению курса Рапалльского и Берлинского договоров. 1930 год ознаменовался прекращением «похолодания» и оживлением советско-германских отношений, к которому склонились и Траутманн, и
Шуберт, и министр иностранных дел Курциус. Но относительно спокойная
жизнь германских консульств в СССР к этому времени закончилась.
С начала 1930-х гг. нормальные отношения и дружеские контакты сотрудников консульства с местной элитой стали сворачиваться. Наступали времена
конфронтации и непонимания, вызванные нарушениями обеими сторонами взаимных договорённостей. У советских руководителей начал формироваться менталитет не просто трудно преодолимого недоверия к загранице, но и открыто
враждебного отношения к ней. На первый план в деятельности германских представительств в СССР вышли правовые проблемы. По словам Дирксена, как торговый, так и консульский договор, утратили свое значение и оказались не стоящими той бумаги, на которой были написаны. Советы перестали заботиться об
их исполнении, поэтому жалобы германских граждан, проживавших в стране,
как и жалобы «наших консулов» на нарушения их положений, стали расти как
снежный ком364.
Dirksen von G. Moskau, Tokio, London. Erinnerungen und Вetrachtungen zu 20. Jahren deutscher Aussenpolitik.
1919-1939. - Stuttgart, 1949. – С.129.
364
164
Что касается самостоятельных внешнеэкономических связей Сибири, то
они в условиях начавшегося форсированного строительства социализма, формирования плановой централизованной государственной экономики, были прекращены. Это прослеживается по характеру докладов консула, утратившего интерес к проблемам экономического сотрудничества. На первый план в них вышли политические и социальные проблемы. Большое место в докладах стало занимать освещение хода начавшейся коллективизации, акций сопротивления сталинской политике, проблем сохранения в Сибири немецкой колонии, защиты интересов германских граждан и др. Как и прежде, анализ и освещение этих проблем не потеряют своей компетентности и будут высоко оцениваться послом и
внешнеполитическим ведомством. Так, фон Дирксен, выразив в доверительном
письме Гросскопфу благодарность за его обстоятельный доклад от 9 мая 1932 г.,
писал: “Я с большим интересом ознакомился с Вашим сочинением, которое содержит массу наблюдений, частично совершенно новых для меня, частично дополняющих наши здешние наблюдения”365. Шифром Дирксен отметил среди
важных для него наблюдений Гросскопфа его характеристику развития в Сибири
свободной колхозной торговли. Донесение Гросскопфа о высылке из страны
установивших своё германское гражданство считавшимися советскими гражданами людей подтверждало уже сложившееся в посольстве мнение о новой практике советских властей в отношении иностранцев.
Петер Крюгер справедливо полагал также, что изменения в советско-германских отношениях были обусловлены, во-первых, приходом в правительство новой генерации немецких политиков. Наследники Штреземана в МИДе и, в особенности, сменивший фон Шуберта на посту госсекретаря Бернгард фон Бюлов,
увидели в разразившемся мировом экономическом кризисе благоприятный момент для перехода к новой концепции внешней политики, существовавшей в качестве альтернативной во время «эры Штреземана». Она нацеливалась на форсированное решение проблемы репараций и разоружения и концентрировалась,
365
Письмо Дирксена Гросскопфу от 30 июня 1932. – PA AA. - Bd. 82.
165
в особенности при Папене366 и Шлейхере367, возглавлявших правительство, на
задачах военной ревизии. Восторжествовала «окончательная ориентация на Запад»368.
Дальнейшая ревизионистская политика Германского МИДа в 1930-1933 гг.
означала возврат к средствам классического, в вильгельмовском духе, великодержавия, который пришёл на смену экономически обусловленной стратегии.
Прежняя позиция Германии как малоэффективная была отклонена. СССР перестал рассматриваться в качестве противовеса западным державам, более того,
при Папене развернулась совместная работа с Францией и Польшей, нацеленная
против СССР. Последний всё более терял своё значение для Германии и как потенциальный торговый партнёр. В Германии создавались предпосылки для экспансионистской политики национал-социалистов.
2.7. Начало советско-германской войны в прессе
В отношениях Германии и Советского Союза во второй половине 1920начале 1930-х гг. не было ещё крупных проблем, которые не могли быть решены
в ходе переговоров и двусторонних встреч дипломатов. Но существовал целый
ряд мелочей и недоразумений, которые на первый взгляд не кажутся важными,
но которые часто весьма сильно омрачали дипломатические отношения. Важные
вопросы можно было решить в Согласительной комиссии, первое заседание которой открылось в мае 1930 г. Не самые важные вопросы оставались и продолжали портить настроение сотрудников посольства и консульств. Одним из таких
оскорбительного характера обоюдных действий стала советско-германская пропагандистская и, в частности, газетная война. Она развернулась уже в 1929 г.
366
Франц Йозеф фон Папен занимал пост канцлера в 1932 г. и был вице-канцлером при А.Гитлере в 1933-1934
гг.
Курт фон Шлейхер был в 1932 г. министром рейхсвера, в 1932-1933 гг. – последний канцлер Веймарской
республики.
367
368
Krüger Peter. Die Aussenpolitik der Republik von Weimar. - S.268.
166
Советская пресса была для иностранных дипломатов главным источником
информации о положении дел в стране. Советник германского посольства Герварт считал, что «она чутко реагировала на все колебания правительственной политики как внутри СССР, так и на внешней арене. При внимательном чтении из
советских газет можно было извлечь важные указания на намерения советского
руководства. «Извлекая из прессы необходимую информацию, мы, как и советские граждане, научились читать между строк»369. С конца 1920-х гг., в связи с
неприятием в Германии начавшихся в России внутриполитических и экономических изменений, находившим отражение в её средствах массовой информации,
и советская пресса стала проявлять антигерманские настроения и германофобские выпады. «Тон всей советской прессы, - писал позднее Гильгер, - становится
вызывающим: каждый германский шаг по улучшению отношений с западными
державами вызывает гневные комментарии, каждая неудача обсуждается с иронией, видные немецкие политики без разбора обливаются грязью. Многочисленные колкости сопровождают антинемецкие фильмы и театральные постановки».
Как запланированная провокация оценивается посольством появление двух советских пароходов под именами немецких коммунистов «Тельман» и «Макс
Гольц», которые объявились в портах Германии, вызвав всеобщее раздражение370.
На первомайской демонстрации 1929 г. в Москве в присутствии всего дипломатического корпуса по Красной площади продифилировал вагон, смонтированный в виде немецкого бронированного крейсера новейшей модификации.
Принадлежность его Германии была обозначена имперским и республиканским
немецкими флагами. Огромные транспаранты, сопровождавшие его, сообщали
зрителям, что Германия заставляет своих рабочих голодать, тратя сотни миллионов на вооружение. Демонстранты несли карикатурные портреты членов германского кабинета. В своей речи перед парадом военный комиссар Ворошилов,
369
370
Herwarth. - S.68.
Hilger. - S. 217.
167
обличая политическое насилие над рабочим классом в капиталистических странах, прямо назвал «насильника», социал-демократа Цёргибеля, возглавлявшего
Полицайпрезидиум в Берлине, запретившего демонстрацию трудящихся. Поданный посольством в НКИД в связи с этим протест был частично удовлетворён: из
опубликованной «Известиями» речи оскорбительные места были изъяты. Заместителю наркома Карахану пришлось разъяснить, что карикатуры на «капиталистов» на советских праздниках – это народный обычай, которому невозможно
противостоять, но и пообещать, что оскорблений германского флага на советской земле больше не будет371.
Но и в начале 1930 г. М.М. Литвинов был вынужден констатировать, что
«конфликтные вопросы» множатся, а «Германское посольство забрасывает нас
протестами, устными и письменными»372. Брань и оскорбления в адрес германских государственных институтов и партий, по словам Дирксена, звучали «почти
ежедневно» в эфире радиостанции, находившейся в самой Германии. Особенно
оскорбительным было то, что на его протесты НКИД отвечал об отсутствии у
советского правительства какой-либо власти над радиостанцией, находившейся
на содержании профсоюзов373.
Резкая ответная реакция средств немецкой пропаганды не замедлила себя
ожидать. И здесь националистичекая правая пресса стала использовать каждый
повод для обличения Советского Союза. Ряд газет во главе с центральным органом Партии Центра «Германия» развернули в 1931 г. клеветническую кампанию
о предстоящей приостановке советских платежей, хотя случаев ведения Россией
переговоров с немецкими фирмами об отсрочке платежей или о пролонгации
векселей, не было374.
371
Hilger. - S. 218.
Письмо временному поверенному в делах С.И.Бродовскому от 7.02.1930. - ДПВ СССР. – Т.13. – С.82.
373
Dirksen, von G. Moskau, Tokio, London. Erinnerungen und Вetrachtungen zu 20. Jahren deutscher Aussenpolitik.
1919-1939. - Stuttgart, 1949.
374
Раевич С. Указ. соч. – С.126.
372
168
Начались разговоры о «захвате» некоторых отраслей торговли в Германии
советскими организациями (Дероп, Дерунафта и др.), которые уверенно продвигались от оптовой продажи к розничной. Возрастал их аппарат. Достаточно сказать, что Берлинское торгпредство создало для транспортировки грузов свой собственный транспртный отдел. Стали возрождаться обычные разговоры о «красной опасности». Уже упоминавшийся выше Майнц писал: «Даже при полном доверии к искренности этих отношений следует сказать, что превалирующее большинство немецкого народа не симпатизирует пребыванию на немецкой земле
тысячи служащих советских органов, русских и не русских, приверженцев одной
политической и хозяйственной идеологии… В этом смысле понятно волнение,
вызванное сообщением в феврале 1930 г. газетой «Vorwaerts», по которому русское посольство и Торгпредство в Берлине косвенно субсидируют орган немецкой коммунистической партии «Rote Fahne», выписывая 5000 экземпляров этой
газеты, т.е. 1/5 всего тиража»375.
Яростным нападкам стали подвергаться действия советского правительства против немецкого национального меньшинства, попыткой бегства протестовавшего против начавшейся коллективизации, «крестовый поход» против религии. Умеренные левые подливали масла в огонь своей критикой советской
прессы в отношении немецких правительственных партий, позиций Москвы по
вопросу «гражданской войны» в Германии. Одновременно началась и общая антисоветская кампания в прессе, когда каждое «происшествие» в советской стране
стало подаваться как дурно пахнущая сенсация.
Советское правительство весьма болезненно реагировало на публикации.
Чичерин считал даже, что именно немецкая пропагандистская машина становилась главной причиной ухудшения советско-германских отношений. Его не
устраивали оценки немецкой прессы проходившей в стране коллективизации,
наступления на кулака, повышения обложения в связи с необходимостью выпол-
375
Mainz K. Op. cit. – S. 142. См. также: Раевич С. Указ. соч. – С.126
169
нить пятилетку и тот «террор» в отношении интеллигенции и политических противников Сталина, о котором так убедительно информировал своё правительство
сам Дирксен. Н.Н.Крестинский в своей беседе с Шубертом вынужден был признать, что «нападки германской прессы идут в последнее время не по линии советско-германских отношений, а по линии нашей внутренней политики». Её не
устраивает, в частности, происходящий в деревне «бурный процесс коллективизации» и выносимые рабочими в городах и крестьянами в деревнях постановления о закрытии церквей. «Германская печать отвечает на это потоками брани»376.
В начале 1930-х гг. произошло нарушение экстерриториальных прав некоторых советских представительств в Германии. В частности, был произведён полицейский налёт на советское торгпредство в Мюнхене, руководство которого
якобы нарушало германские законы, торгуя взрывчатыми материалами. Офицер
уголовной полиции в августе 1932 г. вторгся в советское Генеральное консульство в Кёнигсберге. Резко протестовало советское правительство против развязанной в Германии травли СССР по случаю 4-хлетия Берлинского договора, во
время которой были обруганы не только этот договор, но и вся рапалльская политика. Главное, что не устраивало Советы, это полная индифферентность германского правительства, «не пошевелившего даже пальцем, чтобы прекратить
антисоветскую кампанию» «свободной» немецкой прессы. Создавалось впечатление, что оно одобряет эту кампанию. В СССР, кроме НКИД, как выразился
руководитель Второго Западного отдела НКИД Борис Штейн, больше не оставалось людей, которые ещё верили в добрую волю Германии377.
Штейн, выступавший в «Известиях» под псевдонимом «Современник», отвечал на выпады немецкой прессы соответствующим образом. Созданную в Германии «Лигу защиты западной культуры» от коммунизма, он называл «Собранием каннибалов»378.
Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Германии Крестинского с Шубертом // ДВП СССР. –
Т.13. – С. 101.
377
Hilger. - S.221.
378
Известия от 8 ноября 1930 г.
376
170
Улаживание подобного рода «мелочей» в отношениях требовало от дипломатов огромного напряжения физических и эмоциональных сил. Накопленные
обиды вызывали ожесточённые споры. Особенно не легко было советским дипломатам в Берлине, поэтому, как писал Гильгер, «дискуссии Крестинского с
Шубертом нередко принимали характер далеко «не дипломатического» извержения темпераментов»379. Согласительная комиссия становилась в это время важным средством уяснения жалоб и устранения противоречий. Мы увидим далее,
сколь «велики» были её возможности в улаживании конкретных конфликтных
ситуаций.
Противостояние прессы нашло яркое отражение в деятельности консульских представителей, которые в силу своих обязанностей не могли оставаться
безучастными к газетным и иным выпадам пропагандистских органов. Германские консулы должны были реагировать на каждый антигерманский выпад местной партийной и советской печати. Эту реакцию можно проследить на примере
Новосибирского консульства.
В 1930 г. консулы стали посылать в своё ведомство материалы из местных
газет, касающиеся Германии. Такие материалы отправлял в МИД и Гросскопф.
В фонде Посольства Германии в архиве МИД хранится целый том под № 280
«Сообщения прессы из Новосибирска», содержащий вырезки статей, карикатур,
отдельных полос и даже целых номеров газет, выходивших в пределах консульского округа Гросскопфа: “Советской Сибири”, органа краевой партийно-советской власти, Челябинского “Уральского рабочего”, “Казахстанской правды”,
“Коллективиста”- немецкоязычной краевой газеты, и др. Главное внимание в них
уделялось борьбе трудящихся Германии за своё социальное освобождение. Газеты были наполнены сообщениями о тяжёлой участи германских рабочих, страдающих от гнёта капиталистов, о безработице, забастовках, демонстрациях,
стычках с полицией.
379
Hilger. - S. 222.
171
Первые собственно антигерманские выпады в прессе появились в начале
1930 г. и продолжалась до апреля месяца. Они касались бюджета германского
военного министерства и образования нового кабинета в Германии. “Советская
Сибирь” 24. 02. поместила телеграмму ТАСС из Берлина, в которой говорилось
буквально следующее: ”Осведомительная (так!) газета “Кёльнише цейтунг” сообщает, что бюджет германского военного министерства повышается на 40 миллионов по сравнению с 1929 годом. Эти средства получены в результате сокращений пособий роженицам и инвалидам и пенсий жертвам войны", и эти “средства, полученные от экономии на социальном страховании, германское правительство обращает на подготовку войны против СССР”. В своём послании Председатлю КИКа Гросскопф заявлял: «Я протестую самым решительным образом
против этой клеветнической инсинуации, совершенно нелепой уже потому, что
Германия единственное государство мира, которое не только провело окончательно полное разоружение армии, флотов и индустрии, но и идейно отвергает
всякую мысль о насильственном разрешении каких бы то ни было конфликтов”380.
2 апреля 1930 г., Гросскопф выразил протест против статьи о том, что президентом Гинденбургом утверждено “явно фашистское правительство”, в составе которого находился “военный министр-фашист Гренер”. Консул обращал
внимание местного руководителя, И.Е.Клименко, на тот факт, что в этом правительстве состоял и министр внутренних дел Вирт, бывший в 1922 г. рейхсканцлером Германии - один из главных инициаторов Рапалльского договора. “Германофобские выпады “Советской Сибири”, - заявлял Гросскопф, - вынуждали
меня последние годы к неоднократным жалобам, правда, тщетным, о том, что
это заведомая ложь”381.
Письмо-протест германского консула в Новосибирске Гросскопфа от 26 февраля 1930 г. председателю Сибирского краевого исполнительного комитета тов. И.Е Клименко. - ГАНО. - Ф. Р-47. - Оп. 5. - Д. 113. - Л. 65-65 об.
381
Там же. - Л. 68.
380
172
Тогда консул получил от Председателя ещё довольно вежливое ответное
послание. Правда, оно было составлено после того, как Иван Евдокимович справился в НКВД РСФСР о возможном ответе и получил секретную шифрограмму
такого содержания: “Рекомендую Вам ответить Генконсулу (в соответствии с авторитетом Гросскопфа все считали его Генеральным консулом, хотя фактически
он ещё не был им), что Краевой Исполнительный Комитет не имеет возможности
оказать воздействие на газету в деле оценки ею тех или иных фактов из Германской жизни. Краевой Исполнительный Комитет несёт ответственность лишь за
официальную часть газеты…и вмешиваться в дела Редакции не имеет возможности”. Консулу был дан совет обратиться в газету с опровержением382.
382
Там же. - Л. 69.
Глава 3. ГЕРМАНСКИЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА В СССР ПОСЛЕ ПРИХОДА К ВЛАСТИ НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИСТОВ
3. 1. Изменение внешнеполитического курса Германии в отношениях
с СССР.
30 января 1933 г. к власти в Германии пришла Национал-социалистическая
рабочая партия Адольфа Гитлера. Российские историки видят уже в этом событии «рубеж в развитии международных отношений в Европе» в целом, обозначивший «начало подготовки к развязыванию новой мировой войны», а в германо-советских отношениях - наступление «периода похолодания и нарастающей напряженности»383. Следует признать, однако, что осознание этого факта в
дипломатических кругах произошло не сразу. Известно, что все избирательные
кампании НСДАП проходили под лозунгами ревизии Версальского договора и
антикоммунизма, что отвечало умонастроениям значительной части немецкого
общества. Дипломатический корпус Германии также надеялся на то, что с приходом к власти Гитлера пересмотр мирных условий Версальского договора будет
осуществляться новыми, ускоренными темпами. Однако угроза большевизма,
под знаком которой нацизм развязывал политику террора внутри страны, попрежнему не представлялась большинству сотрудников Германского иностранного ведомства, Аусамта, абсолютной. Они продолжали рассматривать СССР
как необходимого и полезного партнёра внешней политики Германии. В этом
отношении весьма показательна позиция Бернгарда фон Бюлова, который оставался на посту Государственного секретаря в Министерстве иностранных дел
вплоть до 1936 г., года своей преждевременной кончины, считался одним из самостоятельных политических фигур ведомства на Вильгельмштрассе. Он намеревался дистанцироваться от Гитлера и его движения и полагал, что националсоциалисты, осознав взятую на себя государственную ответственность, в своей
реальной политике будут не столь радикальны, как в предвыборных речах. Более
того, фон Бюлов, которого поддерживало большинство сотрудников МИДа,
Матвеев А.Ю. Советско-германские отношения 1933-1938 гг. (политические аспекты). - Автореферат диссертации на соискание уч. степ. канд. ист. наук. - М., 1999. - С. 2.
383
174
намеревался влиять на рейхсканцлера на внешнеполитической арене и сдерживать его слишком агрессивные поползновения. «Общий настрой, звучавший в
1933 г. на Вильгельмштрассе, гласил: следует оставаться на службе, чтобы
предотвратить худшее, это значило, с одной стороны, удерживать национал-социалистов от опасных экспериментов, а с другой – использовать массовое движение Гитлера для реализации долгосрочных целей политики ревизии итогов
войны»384.
Что касается восточной политики, и в частности, ревизии восточной границы, главным средством которой становился возврат переданных Польше бывших германских земель, то в ней, по мнению фон Бюлова, СССР, без участия
которого добиться этого пересмотра было нельзя, по-прежнему отводилось решающее место. Германия должна была продолжать военные контакты с «русской армией» и, учитывая задачу преодоления экономического кризиса, «использовать масштабный рынок России для сбыта продукции немецкой промышленности»385.
Такая внешняя политика не должна была препятствовать проведению энергичных мер по борьбе с коммунизмом и идеями большевизма внутри самой Германии. Короче говоря, в рамках такой двойной политики (Doppelpolitik) необходимо было, как и ранее, разделять непримиримую борьбу с коммунизмом и марксизмом внутри страны и государственно-политическое отношение к Советскому
Союзу. В иностранном ведомстве исходили при этом из традиционных представлений о независимости внешней политики от повседневных партийно-политических дел, от какого бы то ни было идеологического влияния.
Вскоре, однако, обнаружится ошибочность подобных надежд, поскольку
Гитлер предложил своё видение дальнейших действий. И хотя Берлинский договор с СССР был возобновлён, развернувшаяся в стране по инициативе рейхс-
Михалка Вольфганг. «Превращение из мотора в трансмиссию». - С.198.
Michalka, Wolfgang. (Hrsg.), Das Dritte Reich, Bd 1: “Volksgemeinschaft” und Grossmachtpolitik 1933 – 1939.
München, 1985. - S. 216.
384
385
175
канцлера антибольшевистская кампания вышла за её пределы и трансформировалась в антибольшевистский пропагандистский поход против Советского Союза.
Трудившихся в СССР дипломаты, имея не слишком ясное представление
о настоящих целях нацистского руководства, поначалу приветствовали происшедший на родине «переворот». Они оценивали его как событие «в духе того
симбиоза традиции и национальной революции, о котором так ярко вещал Геббельс в своей знаменитой речи в гарнизонной кирхе Потсдама 21 марта 1933 г.».
Никаких перемен не произошло и в руководстве внешнеполитического ведомства. Поэтому, будучи лояльными служителями государства, «дипломаты были
готовы исполнять свой долг и при новой системе власти», - писал Ханс Адольф
Якобсен386. Более того, они усматривали в националсоциализме важнейшую,
способствующую внутренней консолидации нации, политическую силу. «В любом случае, - писал фон Дирксен, - мы, профессиональные служащие, должны
решить важную задачу – по возможности облегчить национал-социалистическому движению акклиматизацию в правительстве. Мы нуждаемся в покое и
стабильности нашей внутренней политики»387.
Дипломаты, как и практически вся германская государственная бюрократия, не только не оказали какого-либо противодействия нацистскому режиму, но
сделали приспособляемость и сотрудничество с ним важнейшими элементами
своего поведения. Германский учёный Д. Ребентиш объясняет его тем, что часть
бюрократии надеялась на скорую смену «революционной» стадии нацистских
преобразований на «эволюционную». Сыграло свою роль и «изощрённое вуалирование нацистами своих действительных целей в отношении Германии, Европы
и мира»388.
386
Das Diplomatische Korps. - S.173.
Цит. по: Krüger, Peter. Hitlers Machtergreifung und der Verfall der Diplomatie // 100 Jahre Auswärtiges Amt. 18701970. - Bonn, 1970. - S. 279-294. Hier S.293.
388
Rebentisch D. Nationalsozialismus und öffentliche Verwaltung // Frankfurt am Main, Lindenstrasse. Gestapozentrale
und widerstand. – Frankfurt am Main; New York, 1996. – S. 59; См. также: Корнева Л.Н. Германская историография
национал-социализма. – С.122-123.
387
176
Посла весьма интересовала реакция на «революцию» в Германии советского народа. Отвечая на его запрос, Гросскопф в ответном послании от 20 декабря 1933 г. сообщал, что «внутриполитическое положение в Сибири, несмотря
на все экономические трудности, кажется совершенно стабильным». В деревне
идет ликвидация остатков индивидуальных хозяйств, и колхозы отвечают традиционным коллективистским воззрениям значительной части крестьянства. Благодаря высылкам, конфискациям, репрессиям, зажиточная часть крестьянского
слоя практически уничтожена, почти без всякого сопротивления с её стороны.
Тем более нет смысла ожидать таковое при нынешних обстоятельствах. Гросскопф обращал также внимание посла на следующий факт:
“Большая часть сельского и городского населения, к сожалению, воспринимают
нашу национальную революцию односторонне, как уничтожение коммунизма. Всё
остальное либо замалчивается местной прессой, либо изображается как "погром". В
качестве сибирской особенности следует ещё отметить, что коренные сибиряки, не
важно, русские они или иной национальности, не знают, кто такие евреи и не умеют их
различать. Для оценки развития событий в Германии простым народом весьма характерно мнение, которое высказал один крестьянин из деревни, принявший меня за русского: «Немцы не только коммунистов побили, они и всем другим по зубам дадут!»…В
беседах со многими русскими партийцами, которые я вёл во время моей продолжительной поездки осенью этого года, вопреки всей осторожности и сдержанности моих партнеров, я снова и снова убеждался в том, что именно расовый вопрос, этот смертный
грех против коммунизма, производит самые неблагоприятные впечатления”389.
И всё же дипломаты не могли не приветствовать многие внешнеполитические успехи Гитлера, в частности, фактическую отмену условий Версальского
договора, то, как в основном с помощью миролюбивых заверений и маскировавшихся дипломатическими средствами неожиданных шагов сумел восстановить
всеобщую воинскую повинность, оккупировал демилитаризованную Рейнскую
область, присоединил к Рейху Австрию и Судетскую область. Готовность же
Гитлера развязать войну, в том числе за расширение «жизненного пространства»
для немцев на Востоке, стала очевидной, как считает В.Михалка, лишь после
1937 г.390.
389
390
PA AA. - Bd. 82.
Михалка Вольфганг. «Превращение из мотора в трансмиссию». - C.199.
177
Несколько иначе смотрит на роль германской дипломатии в формировании
германской политики на континенте и на Востоке Европы, в частности, А.О.Чубарьян, с которым нельзя не согласиться. Он считает, что немецкая дипломатия,
начиная уже с середины 1920-х гг., искусно лавируя, успешно усиливала германские позиции в Европе. До прихода фашистов к власти она действовала главным образом политико-дипломатическими средствами, «выбивая у победителей
одну уступку за другой». Используя их противоречия, пугая их сближением с
СССР, Германия готовила почву для пересмотра версальских установлений. В
1935-1939 гг. дипломатия «Третьего рейха» умело обеспечивала гитлеровские
интересы. Центральным пунктом стало использование западной политики «умиротворения агрессора», противоречий между западными демократиями и
СССР391.
В СССР знали о неприязненном отношении Адольфа Гитлера не только к
«коммунистическому режиму» в России, но и к славянству вообще. Как известно, в «Майн Кампф» он утверждал, что «не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству». Всем этим, - считал он, «Россия обязана германским элементам», за счёт которых и, прежде всего, «за
счёт германского ядра в высших слоях населения», она жила в течение столетий.
Истребление этого ядра «полностью и до конца», происшедшее в первые десятилетия двадцатого века, подорвало устои российской государственности392. Большевизм, коммунизм, «еврейство» уже в этой книге Гитлера выступали в качестве
главных врагов Германии, с которыми надо было вести борьбу как внутри
страны, так и за её пределами, а значит с СССР.
Перемена внешнеполитического курса Германии на Востоке, хотя и не
была объявлена официально, стала обнаруживать себя уже в первые месяцы 1933
г. Сначала это были словесные «выпады» в адрес советского правительства, прозвучавшие в феврале месяце в правительственной газете «Ангриф» и признанные
Чубарьян А.О. Упущенные возможности и исторические уроки. В кн.: Европа между миром и войной. 19181939. - М.: Наука, 1992. - С.207-220.
392
Гитлер А. Моя борьба. Перевод с немецкого. – М.: Т-ОКО, 1992. – С.556.
391
178
им «совершенно недопустимыми». Ещё резче высказался советский Полпред о
прозвучавшей 2 марта в Берлинском дворце спорта речи Гитлера, который «счёл
возможным охарактеризовать социальную и политическую систему, а также состояние СССР таким уничтожающим и оскорбительным способом, который не
может быть согласован с существующими отношениями между СССР и Германией»393.
За словесными эскападами последовали действия. Начались преследования членов КПГ, что затронуло советское полпредство, в котором, как и в других
советских учреждениях, располагавшихся на территории Германии, трудились
немецкие коммунисты394. Затем последовал запрет на ввоз в Германию советских
газет «Известия» и «Правда», начались мероприятия, ударившие по советскому
экспорту. В Лондоне прозвучал известный «меморандум Гугенберга», в котором
германская делегация призывала Международную экономическую конференцию и представленные на ней державы «совместными усилиями положить конец
революции и разрухе, которые нашли свою исходную точку в России»395. Это
был прямой призыв к решительным действиям против коммунистической России. И хотя рейхсканцлер, выступая в рейхстаге 23 марта 1933 г., недвусмысленно заявил, что германское правительство желает сохранения и развития существующих отношений между двумя странами396, и ратифицировал продление
Берлинского договора, с советской стороны начал запускаться свой механизм антигерманских «контрмер».
Телеграмма Полпреда СССР в Германии в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР, 7 марта 1933 г. //
ДВП СССР. - Т. 16. - С. 149.
394
В отделениях советской бензиновой организации «ДЕРОП» в Германии 85 % немецких служащих были членами КПГ и занимались «активной коммунистической работой», что дало повод для проведения обысков и бойкота колонок.- Запись беседы М.М.Литвинова с Дирксеном // ДВП СССР. - Т.16. - С.221.
395
Нота Полпреда СССР в Германии Л.М. Хинчука Статс-секретарю МИД Германии Бюлову // ДВП СССР. - Т.
16. - С.359.
396
«Борьба с коммунизмом в Германии, - говорил Гитлер, инициируя положение о «двойной» политике, - это
наше внутреннее дело. Государственно-политические отношения с другими странами, с которыми нас связывают
взаимные интересы, не должны от него зависеть». – Цит. по: Fabry, Philipp W. Die Sowjetunion und das Dritte Reich.
- Stuttgart: Seewald Verlag, 1971. - S.33.
393
179
У советской дипломатии, как и у всего советского правительства, не существовало единого взгляда на «национал-социалистическую революцию» в Германии. В одной из своих статей «Куда идёт Германия?» Карл Радек, сделав анализ программных сочинений Адольфа Гитлера и Альфреда Розенберга, пришёл
к выводу, что национал-социалисты сформировали программу внешней политики, которая направлена против самого существования СССР. Часть политиков
стала склоняться к тому, что СССР пора перестать терпеть антисоветские выпады национал-социалистов397.
Наличие разных мнений у советских политиков отметил в своём докладе
летом 1933 г. и фон Дирксен. «Одно из них, - писал он, - представлено теми, кто
считает необходимым полное прекращение компромисса с Германией, другие же
попрежнему хотят с ней дружить»398. Так, нарком М.М.Литвинов всё чаще проявлял нежелание сдерживать антисоветские выпады национал-социалистов и
склонялся к необходимости укреплять в противовес Германии отношения с другими странами. По этой причине был отменён запланированный на октябрь 1933
г. визит в Берлин его заместителя Н.Н Крестинского. С острой критикой политики нацистов Литвинов выступил в декабре 1933 г. перед ЦИК399.
Против позиции главы НКИД возражали другие кремлёвские политики, в
частности, друг Сталина, секретарь ЦИК Авель Енукидзе, на даче которого 16
августа была устроена встреча посла Дирксена и советника посольства Твардовски с заместителями Литвинова Крестинским и Караханом. Енукидзе познакомил их с позицией Сталина по германскому вопросу и опроверг носившиеся
слухи о повороте советского внешнеполитического курса в сторону Франции и
Польши. Сталин попрежнему настаивал на сохранении партнёрства СССР с Германией, благодаря которому возможна была ревизия статус-кво, установившегося в результате Версальского мира в Восточной Европе. Сталин, как и герман-
397
Pjetrow, Bianka. Stalinismus Sicherheit Offensieve. Das Dritte Reich in der Konzeption der sowjetisschen Aussenpolitik 1933 bis 1941. - Melsungen: Walter Schwartz Verlag, 1983. - S. 22.
398
Цит. по: Pjetrow Bianka. - S.39.
399
Petrow Bianka. Оp. cit. - S.39.
180
ские дипломаты, надеялся на постепенную победу внутри НСДАП «государственной» линии над «агитационной»400. Но напряжённость в отношениях снять
не удалось, более того журналистские перебранки только усилились в период
Лейпцигского процесса по поводу поджёга рейхстага осенью 1933 г.
В советской дипломатической среде разговоры о необходимости принятия
«контрмер» против антисоветских выпадов национал-социалистов начались уже
весной 1933 г. Намечались такого рода «контрмеры» и в отношении германских
представительств и граждан в СССР. «Если безобразия с газетами и в других областях не прекратятся, - писал советскому полпреду в Германии Крестинский, нам придётся подумать о репрессиях не только в области газет, но и о каких-либо
контррепрессиях, которые сильнее заденут интересы германского посольства»401. Речь в том числе шла о «формальном праве арестовать всех находящихся в СССР германских граждан»402. Однако столь радикальные меры приняты не были, и курс на сохранение прежних отношений с Германией был сохранён.
С «разумной» политикой Рапалло Гитлер покончил весной 1934 г., заключив пакт о ненападении с Польшей. «Эра немецко-русского сотрудничества» периода «рапалльского курса» завершилась, и это расценивается германскими историками как «самый драматичный поворот, имевший далеко идущие последствия, которым ознаменовалась восточная политика Германии между капитуляцией Германской империи и пактом Гитлера-Сталина»403.
Изменение внешнеполитического курса Гитлера по отношению к СССР
нашло отражение, прежде всего, в политической сфере. Что же касается торгово-
400
Ibid. - S.40.
ДВП СССР. – Т.16. - С.196.
402
ДВП СССР. – Т.16. – С.222.
403
См., к примеру: Schramm, Gottfried. Grundmuster deutscher Ostpolitik 1918 – 1939. In: Bernd Wegner (Hrsg.). Zwei
Wege nach Moskau. Vom Hitler-Stalin-Pakt bis zum “Unternehmen Barbarossa”. – München, 1991. - S. 3-18. Hier S.16.
Заключенный в январе 1934 г. немецко-польский пакт о ненападении, как считает Аксель Кун, «разрушил не
только французскую союзную систему в Восточной Европе, но и важнейшую основу немецко-русского содружества», которую составляла вражда по отношению к Польше. – Kuhn, Axel. Das sozialistische Deutschland und
die Sowjetunion. In: Manfred Funke (Hrsg.). Hitler, Deutschland und die Mächte. S. 639-653. Hier S.646.
401
181
экономических отношений, то утверждения некоторых историков о почти полном их прекращении при Гитлере не соответствуют действительности. В 1930-е
гг. продолжался экспорт в СССР высококачественной продукции немецкой промышленности, необходимой для его индустриального развития. Была продолжена и кредитная политика Веймарской республики (уже в феврале 1933 г. СССР
получил аванс под поставку своих товаров и золота в 140 млн. рейхсмарок). Подписанным в апреле 1935 г. соглашением СССР добился пятилетнего кредита в
200 миллионов. В конце 1935 г. Шахтом был предложен СССР грандионый десятилетний кредит в 500 млн. марок. Однако после длительных дискуссий правительство отклонило это предложение, поскольку список представленных советским правительством к покупке на эти деньги немецких товаров включал
слишком большое количество военного оборудования, в том числе военные суда
и подводные лодки, а также научную помощь фирм И.Г.-Фарбен и Цейс-Иена404.
Как видим, до поры до времени и Гитлер ставил экономику «выше чистоты
своего учения»405. Ответственный за выполнение 4-хлетнего плана развития
рейха Геринг также был не прочь использовать выгоды от торговли с государством, которому мало симпатизировал. Выполнение этого плана вызывало повышенный спрос на сельскохозяйственные продукты и сырьё (нефть и нефтепродукты, древесину, марганец), которые поставляла Россия. Переговоры о кредитах продолжались и в последующие годы406.
Однако давние военные контакты сторон были прерваны, обострилась и
конфронтация в политической сфере. Резкое противостояние вызывало отношение нацистов к Лиге Наций, к идее СССР о создании системы коллективной безопасности в Европе, явно антисоветская направленность германо-польского альянса 1934 г. Обе стороны развернули на страницах прессы антисоветскую в Германии и антигерманскую в СССР истерию. В Германии, в особенности в усло-
Нilger. – S. 269-270.
Herwarth.- S.116.
406
См. подробнее: Нilger. – S. 270-273.
404
405
182
виях предвыборной борьбы, стали осуществляться яростные нападки на коммунизм, были инициированы погромы советских торговых представительств, проведены аресты советских граждан. СССР, рассчитывавший на продолжение
сближения с Германией, всё же вынужден был ответить соответствующим образом. Здесь была также развязана «антифашистская», а стало быть, и антигерманская газетная война. Советская пресса наполнилась резкими выпадами против
фашизма и открытыми призывами к установлению в Германии справедливого
советского строя.
По мнению германского посла, такие резкие «выступления» «не шли ни в
какое сравнение с выступлениями прессы других стран». Советская общественность, ещё недавно высказывавшаяся против Версальского договора, стала квалифицировать его ревизию как военную угрозу. Посол был вынужден констатировать: «Во внешней политике Советского Союза в отношении Германии произошёл резкий поворот и притом в крайне отрицательном смысле»407.
3. 2. Пропагандистская война между Германией и СССР.
Развернувшаяся в обеих странах пропагандистская война заметно осложнила работу консульских представительств. Можно смело утверждать, однако,
что тон в этой борьбе задавала нацистская пропаганда, для которой борьба с коммунизмом, а стало быть и с СССР, стала главной целью всей идеологической политики Третьего рейха408.
Ещё до прихода к власти в январе 1933 г. Гитлер начал создавать внутри
НСДАП организации, нацеленные на работу за границами Германии, как с гражданами рейха, живущими за его пределами, так и с фольксдойче, гражданами
Запись беседы Председателя Совета Народных Комиссаров СССР В.И.Молотова с Послом Германии в СССР
Дирксеном // ДВП СССР. - Т. 16. - С. 476-481.
408
См. о том работы известного немецкого историка Ганса Адольфа Якобсена: Hans-Adolf Jacobsen. Nationalsocialistische Außenpolitik 1933-1938. - Frankfurt, 1968; он же. Zur Struktur der NS-Außenpolitik 1933-1945. – In: Manfred Funke (Hrsg.). Hitler, Deutschland und die Mächte. - 1978.- S. 137-179. О пропагандистской войне Германии
против СССР см. также: Michels, Helmut. Ideologie und Propaganda. Die Rolle von Joseph Goebbels in der nationalsozialistischen Außenpolitik bis 1939. – Frankfurt u.a., 1992; Frei, Norbert. Nationalsozialistische Presse und Propaganda.- In: Martin Broszat/Horst Möller (Hrsg.). Das Dritte Reich. Herrschaftsstruktur und Geschichte. 2., verb. Aufl.
München, 1986. – S. 152-175; Wette, Wolfram. Das Russlandbild in der NS-Propaganda. Ein Problemaufriß.- In: HansErich Volkmann (Hrsg.). Das Russlandbild im Dritten Reich. Köln u.a. 1994.- S.55-78.
407
183
немецкого происхождения других стран. Численность заграничных немцев составляла примерно 8 млн. человек, а самые крупные группы проживали в США
и СССР. В Советском Союзе по переписи 1926 г. числилось около 1.300 тыс.
немцев. Гитлер рассчитывал на то, что вместе с 80-ю миллионнным населением
рейха они станут той базой, при помощи которой Германия превратится не
только «в ведущую континентальную державу в Европе», завоевав «жизненное
пространство» на её Востоке, но и «реализует его главную идею – стать мировой
державой или прекратить своё существование»409.
Отсюда вытекала задача создания в СССР так называемой немецкой «пятой колонны».
Придя к власти, Гитлер сохранил главное внешнеполитическое ведомство
Германии - Министерство иностранных дел (Аусвертигес Амт), который, как и
прежде представлял официальные интересы германского государства и народа
на внешней арене. Из заграничных немцев МИД опекал, прежде всего, германских граждан, забота о которых в СССР, как и прежде, осуществлялась семью
германскими консульствами, располагавшимся на его территории, и консульским отделом посольства в Москве. МИД финансировал также и общественные
организации Германии, осуществлявшие связь с немцами - гражданами СССР410.
Созданием «пятой колонны», своего рода плацдарма для восточного похода, занимались другие ведомства411. Особое значение для претворения идеологических планов нацистов и для работы с фольксдойче в СССР приобрело Внешнеполитическое ведомство НСДАП (Ауссенполитишес Амт - АПА) под руководством Альфреда Розенберга, бывшего остзейского немца. АПА зародился в 1931-
409
Hans-Adolf Jacobsen. Zur Struktur der NS-Außenpolitik 1933-1945. - S. 169.
См. о деятельности МИД Германии в 1930-е гг. также: Sasse, H.-G. 100 Jahre Auswärtiges Amt 1870-1970. –
Bonn, 1970; Seabury P. Die Wilhelmstrasse. Die Geschichte der deutschen Diplomatie 1930-1945. - Frankfurt 1956.
411
Гитлера не слишком доверял старому Аусамту, говоря о нём в 1934 г. как об «обществе заговорщиков». Bußmann, Walter. Das Auswärtige Amt unter der nationalsozialistischen Diktatur.- In: Manfred Funke u.a. (Hrsg.). Demokratie und Diktatur. Geist und Gestalt politischer Herschaft in Deutschland. – Düsseldorf: Droste Verlag, 1987. -S.
252-265. Hier С.253.
410
184
1932 гг., но активно начал действовать с приходом нацистов к власти. В 1933 г. у
него было 24 сотрудника, в 1938 – уже 80.
Главным полем деятельности АПА являлась тайная подготовка к расчленению СССР. Использовались для этого бывшие российские немцы, возглавлявшие антисоветские национальные организации и движения, с помощью которых
вокруг СССР создавался своего рода «пояс» из антисоветски настроенных народов, прежде всего, в странах юго-восточной Европы и Прибалтики. Гитлер преследовал при этом цель включить их сразу либо в состав рейха, либо в сферу
германских интересов412.
Розенберг, видный разработчик идей антисемитизма, был и ярым приверженцем идеи «нордического» расового государства как воплощения «общности
нордической судьбы» будущей Европы. Руководящая роль в таком едином государстве континента, естественно, отводилась Германии. Пропагандировались
идеи древнего родства, общего героизированного мировозрения, формирования
единой нордической общности413. Главной движущей силой в АПА был бывший
черноморский немец Г. Ляйббрандт, поставленный Розенбергом во главе Восточного отдела, который будет потом играть видную роль в министерстве по
делам оккупированных восточных территорий как организатор массовых депортаций народов414.
В центре агитации, которую вела АПА, видим пресловутую идеологическую борьбу против «всемирного еврейства» и «мирового большевизма». Два
основных понятия лежали в основе концепции Розенберга: Россия означает большевизм, а большевизм идентичен еврейству, это его высшая форма. Враг может
быть уничтожен только путём раскола СССР. В своих речах, выступлениях, сочинениях, особенно после заключения франко-советского пакта 1935 г., глава
Чубарьян А.О. Упущенные возможности и исторические уроки. – С.213.
Hans-Adolf Jacobsen. Zur Struktur der NS-Aussenpolitik 1933-1945. - S. 155.
414
См. о нем: Walth Richard H. Strandgut der Weltgeschichte. Die Russlanddeutschen zwischen Stalin und Hitler. Essen: Klartext-Verlag, 1994. - S. 46.
412
413
185
АПА клеймил «агрессивный военный потенциал» СССР, вооруживший «мировой коммунизм», говорил о вступлении мира в «новый век Чингис-хана»415.
Идеологическую борьбу против СССР возглавило созданное в марте 1933
г. Имперское Министерство народного просвещения и пропаганды (Райхсминистериум фюр фольксауфклерунг унд пропаганда - РМП). Оно было включено в
структуру государственных органов, но по методам и целям своей деятельности
больше соответствовало новым партийным нацистским институтам. Возглавляемое талантливым и фанатичным руководителем Иозефом Геббельсом, министерство посредством ежедневных выступлений его идейных вдохновителей и
сотрудников в средствах массовой информации, разнообразных специальных акций, развернуло беспрецедентную пропаганду достижений нацистской Германии, противопоставляя их провалам и неудачам внутренней и внешней политики
СССР.
Антибольшевистская пропаганда, главная составляющая революционной
внешнеполитической программы НСДАП и перед 1933 годом, стала главной целью всей пропагандистской работы РМП. Мировой большевизм и его практика
превратились в главных «государственных врагов» нацистского режима на
внешней арене. Бороться с ними было необходимо во всех мыслимых сферах как
с самой страшной угрозой не только европейской стабильности, но и всему человечеству. Арсенал методов и средств для достижения цели не знал никаких
границ. Делалось всё возможное, чтобы отвлечь мировую общественность от
происходящего в Германии, сконцентрировать её на ситуации в Советском Союзе и тем самым подготовить народ к борьбе против «враждебного мирового порядка».
Вот набор лозунгов, с которыми Розенберг выступал на партсъезде в сентябре 1935 г.: «Большевизм – это
акция чужой расы»; «Большевизм – это не экономическая теория, а политическая акция, которая ведёт народ к
заблуждениям и ненависти»; «Высший слой в СССР на 90 процентов состоит из евреев, и они-то и являются
носителями всего мировоззрения»; «Ленин - дитя степей, сам был инфицирован еврейством, его нельзя считать
европейцем»; «Сионизм и большевизм могут быть уничтожены только благодаря победе национал-социализма.
Отсюда вывод: кто сегодня борется против Германии, тот союзник большевизма».- Hans-Adolf Jacobsen. Zur
Struktur der NS-Aussenpolitik 1933-1945. - S. 156.
415
186
Как государственный орган имперское министерство обязано было, однако, придерживаться в своей антисоветской пропаганде известных рамок, поскольку правительство Гитлера официально не прерывало дружественного курса
в отношениях с Советским Союзом, определённого Рапалльским договором 1922
г. Для борьбы с коммунизмом за пределами рейха поэтому был создан специальный орган под названием «Гезамтфербанд дейтшер антикоммунистишер ферайнигунген e. Ф.”, который с 1934 г. стал известен как «Антикоминтерн», самостоятельная организация со штатом специалистов. Во главе стояли выходцы из России Адольф Эрт, Грайфе и Дерингер. Главная задача – путем просветительской
и информационной работы разоблачать подрывную деятельность Коминтерна во
всем мире, а также развенчать его убийственную пропаганду против Третьего
рейха. Их фанатичная враждебность была направлена, прежде всего, против
Москвы как «клики международных профессональных революционеров», против «юдо-большевистских заправил, угнетающих славянский народ», и в целом
против «действительных поджигателей» мировой коммунистической революции.
Первые мощные пропагандистские кампании РМП и «Антикоминтерна»
против СССР начались уже в 1933 г. и преследовали цель создания негативного
образа строящегося в стране социалистического общества. В грубых черно-белых тонах, во-первых, изображалось положение дел в Советском Союзе, противопоставлявшееся деяниям нацистов, успехам в экономике, социальной сфере и
культуре. Главными козырями стали недостаток продуктов питания и материальная нужда, возникшие в большинстве регионов СССР как следствие проведённой коллективизации и ряда неурожайных лет. РМП развернул бичевание царившего в стране голода, не стесняясь в выражениях, а подчас и в использовании
материалов сомнительного свойства. Периодическая печать заполнилась кричащими заголовками и объявлениями, сопровождавшимися яркими иллюстрациями и фотографиями, письмами и иными свидетельствами «очевидцев» и участников событий.
187
Особенно сильное воздействие на читателей производили «голодные
письма» (Хунгербрифе) с комментариями, которые содержали данные о продаже
СССР за границу и без того небольшого запаса зерна и об использовании полученных средств для подготовки вооруженного наступления на Запад. Десятки
голодных смертей на Украине, в Поволжье и других местах, о которых сообщали
в своих докладах германские консулы, превращались в тысячи жертв юдо-большевистских угнетателей. Считалось, к примеру, что «население некоторых местностей вымерло целиком».
С весны 1933 г. к пропагандистским выступлениям РМП присоединилась
акция помощи голодающим в СССР немцам. На основе бывшей евангелической
организации «Братья в нужде» (Брюдер ин Нот), помогавшей в начале 1930-х гг.
своим единоверцам за рубежом вещевыми и продуктовыми посылками, был создан имперский союз (райхсаусшусс - РА). В него вошли как организации
НСДАП, так и общественные объединения, работавшие над сохранением «национального самосознания» немцев в России416. Финансовую поддержку союза
взяли на себя имперские министерства (МИД и МВД) и Прусское министерство
внутренних дел. Все германские земли также дали согласие на сбор средств для
проводимых союзом акций. Самой важной была объявлена акция помощи голодающим в СССР немецким братьям.
Акция носила ярко выраженный наступательный характер. С помощью
консульств, родственников и данных, уже находившихся в распоряжении организаций фольксдойче в Германии, были уточнены места жительства и адреса
бывших немецких колонистов в СССР. Путём рассылки в немецкие деревни писем-карточек с оплаченным ответным адресом, в которые следовало вписать фамилию, составлялись списки будущих получателей помощи. Известная фирма
«Фаст и К», занимавшаяся на рубеже 1920-1930-х годов рассылкой денежных
В списке, подготовленном МИД, таких объединений насчитывалось 16, включая Ферайн фюр дас Дейтчтум
им Аусланд (ФауДА), Дейтчер Шутцбунд, Дейтчес Аусланд-Институт, Бунд дес Аусланддейтчен, Аусшусс дер
дейтчен Фольксгруппен ин Ойропа и др. Большинство их и ранее финансировалось двумя министерствами –
МИД и МВД Германии. – См.: РА АА. - R 83856.
416
188
переводов и вещевых посылок «братьям в нужде», усовершенствовала свою работу, заключив с советской внешнеторговой организацией «Торгсин» договор,
согласно которому типовые посылки с продуктами упаковывались в Москве и
рассылались по стране за половину прежней стоимости. Денежные переводы по
просьбе фирмы осуществлял Дойтче-банк при помощи Дисконтного общества,
которому удалось наладить систему подтверждения получения денег адресатами.
Фирма поставляла в СССР для посылок ржаную муку, которую «Торгсин»
рассылал по стране с 25 % скидкой её стоимости. Так что мука стоила дешевле,
чем в берлинских лавках (около 5 марок за пуд). Типовая посылка содержала 2
пуда муки, что соответствовало денежному переводу в 10 марок417.
По настоянию МИДа РА в своей официальной пропаганде обязан был придерживаться «гуманитарной и религиозной линии» и воздерживаться от нападок
на СССР политического характера418. Надо было подчёркивать, что союз действует исключительно из христианской любви к ближнему, а целью его действий
является спасение полутора миллионов «наших немецких братьев по крови и
вере» на Востоке. Однако, как считает Якобсен, пропагандистская кампания против СССР и акция помощи были тесно связаны друг с другом, что подтвердил
один из деятелей РМП позднее в своём отчетном докладе о денежных тратах419.
«Марионетками» немецкой пропаганды, как считает Якобсен, стало также
католическое и евангелическое духовенство Германии, Австрии, Англии и других стран420. При помощи «Про-Део-Комиссии», возглавляемой графом Кайзерлингом, была начата кампания против движения безбожников в России. Под ло-
417
PA AA. - R 83856.
Dritte Aufzeichnung betreffend Hungersnot unter den Deutschstämmigen in der Sowjetunion und die deutsche Hilfsaktion. 27 апреля 1933 г. - PA AA. - R 83854.
419
Hans-Adolf Jacobsen. Zur Struktur der NS-Aussenpolitik 1933-1945.- S. 159.
420
Так, д-ру Эвальду Амменде, генеральному секретарю Европейского конгресса наций и представителю
«Innitzer-Ausschusses” (Союза инициаторов), благодаря неутомимой деятельности весной 1934 г. удалось создать
в Англии при помощи представителей различных церквей и конфессиональных организаций Комитет помощи
России и возглавить своего рода моральное наступление на Советский Союз. - Hans-Adolf Jacobsen. Zur Struktur
der NS-Aussenpolitik 1933-1945. - S. 159.
418
189
зунгом, что антирелигиозная политика Советов ведёт к «уничтожению западноевропейской культуры», были завербованы духовные лица различных конфессий и политики в Португалии, Ирландии, Польше, Греции и Швейцарии для совместной работы в антикоммунистическом духе. Когда в 1934 г. СССР был принят в Лигу Наций, они стали выражать протесты и угрожать выходом из Лиги,
если там будет СССР. Против безбожных смертельных врагов были мобилизованы в первую очередь представители католической церкви, что должно было
укрепить дух её немецких приверженцев. Один из сподвижников Геббельса,
Тауберт, утверждал позднее в этой связи, что к самым незабываемым анекдотам
«Антикоминтерна» принадлежит то, что немецкие «священники никогда не подозревали, чьё дело (гешефт) они осуществляли»421.
Переключить внимание мировой общественности с Германии на Советский Союз «Антикоминтерну» удалось лишь частично, но развёрнутая по всему
СССР акция помощи голодающим немецким братьям, против которой советское
правительство поначалу не возражало, сопровождаемая разноплановой клеветнической пропагандай422, вызвала соответствующую реакцию в Советском Союзе. Началась «борьба с гитлеровской помощью», которая была оценена как
своеобразная провокация и привела в ряде мест к необоснованным репрессиям
против её получателей. Можно говорить также и о том, что большинство обвинений, которыми оперировала геббельсовская пропаганда в борьбе против СССР
в 1930-е гг., была взята на вооружение в постперестроечной России.
421
Hans-Adolf Jacobsen. Zur Struktur der NS-Aussenpolitik 1933-1945. - S. 160.
Образ СССР, «разрушителя мира» и «мирового врага», изображался исключительно в самых мрачных тонах:
в России полностью разрушены сельское хозяйство и крестьянство; уничтожены религия, церковь и духовенство, все политические противники. При этом Геббельс умело настраивал разные слои немецкого населения против Советского Союза. Рабочим показывали, как ограблен рабочий класс, каковы противоречия между зарплатой
и ценами, нетерпимая нехватка жилья, отсутствие какого-либо социального обеспечения, неоплачиваемая сверхурочная работа и полное превращение их в рабов. Крестьянам изображались последствия коллективизации. Духовенству и церковным кругам демонстрировали положение религии в СССР, а женщин пугали «разрушением
брака». В январе 1936 г. Тауберт призвал прессу сплотить всё население Германии с тем, чтобы помочь
«Адольфу Гитлеру спасти Германию от большевизма» и превратить Третий рейх «в настоящий бастион» в
борьбе с ним. - Hans-Adolf Jacobsen. Zur Struktur der NS-Aussenpolitik 1933-1945. - S. 161.
422
190
Конечно, нужно признать, что материальное и социальное положение
населения в СССР в эти первые после коллективизации годы в сравнении с положением в Центральной и Западной Европе, было чрезвычайно тяжёлым. Новая
форма крепостничества для колхозных крестьян, эксплуатация индустриальных
рабочих, бесконечные чистки в партии, государстве и среди военных свидетельствовали о жестоких внутренних потрясениях. На индустриализацию и военные
цели тратились огромные средства, что с одной стороны, ухудшало материальное положение населения в стране, но с другой, привело к быстрому укреплению
вооружённости СССР. Это позволило ему потом выстоять в борьбе с фашизмом.
Следует согласиться с мнением уважаемого немецкого историка, что
нацистская пропаганда, нацеленная на то, чтобы вызвать сочувствие к страданиям людей на Востоке посредством известного преувеличесния тяжёлого состояния СССР и угрозы с его стороны, и одобрение собственных внутри - и внешнеполитических мероприятий, изображала положение СССР в ложном свете, не
объективно. Длительное и систематическое вливание яда в отношения с СССР
формировало экстремальный образ врага и служило питательной средой для тех
теорий, которые были логической составной частью расовой теории. Многие
годы культивировавшаяся страшная картина Востока жила в воображении большинства немцев и после Второй мировой войны423. Отсюда происходила недооценка русского человека как неполноценного, которая привела к формированию ошибочного представления о будущем противнике, неспособном к сопротивлению и к импровизации, разрушить которое, как увидим далее, не удалось
Германскому посольству под руководством Шуленбурга. Пропагандистские лозунги Геббельса стали осуществляться на практике уже в 1936 г., когда Гитлер
поддержал генерала Франко в его антибольшевистской борьбе, а затем и в 1941
г., когда он начал свой «крестовый поход» против большевизма.
423
Hans-Adolf Jacobsen. Zur Struktur der NS-Aussenpolitik 1933-1945. - S. 162.
191
Ответные пропагандистские меры в СССР. На геббельсовскую пропаганду советские средства массовой информации отреагировали своего рода ответными мерами. Советская печать также наполнилась многочисленными статьями и заявлениями о “кровавом терроре” против немецких рабочих, развязанном
фашистами. Их политика характеризуется теперь не иначе, как политика провокаций, грозящая гражданской войной Германии. Резкие выпады сопровождают
известия о преследованиях и арестах коммунистов и т.п. Количество выпадов и
обвинений разного рода, а стало быть, и консульских протестов заметно возрастает. Так, консула Гросскопфа не устраивают газетные утверждения о том, что
“фашистская Германия – главный поджигатель войны в Европе”, что политической линией Германии является формула “Москва должна платить за Версаль”,
а стало быть “омерзительный в своём обличье германский фашизм ведёт подготовку войны с СССР” и т.п. Консул возражает против “клеветнических выпадов”
официального органа ЗСК, чьи статьи дышат “зоологической ненавистью к Германии”, заявляет “решительный протест” против развязанной в стране германофобии. Но тон ответов Председателя ЗСКИКа Грядинского совершенно меняется. Он дает суровую отповедь новым протестам Гросскопфа. “Крайне удивлён
содержанием и тоном Вашего письма”, - так начинаются теперь его ответные послания и заканчиваются без всяких “уверений в совершенном почтении”. “Формулировка, напечатанная в “Советской Сибири”, - значится в одном из верных
по своей сути ответов Грядинского, - о фашистской Германии и об угрозе войны,
очевидно, имеет в виду известные выступления идеологов воинствующего национал-социализма вроде Розенберга и других, в которых были выдвинуты явно
захватнические империалистические планы. Формулировка…не является новой
ни по форме, ни по содержанию, ибо на страницах подавляющего большинства
газет разных стран Вы можете найти такую же оценку по данному вопросу, а в
САСШ, например, на днях вышла книга Лиленда Стоу, корреспондента “Нью-
192
Йорк Геральд Трибюн”, которая озаглавлена “Национал-социалистическая Германия означает войну”424.
Консулу, приняв к сведению подобные ответы, ничего другого не оставалось, как протестовать и далее, ибо форма, в которой делались германофобские
заявления в стране, не прервавшей дружественных отношений с Германией, явно
выходила за пределы приличия. Резко выросла пропаганда идей об установлении
советской власти в Германии и мировой революции. 1 сентября 1934 г., в честь
ХХ Международного юношеского дня, на здании горсовета был вывешен плакат
“Долой кровавую фашистскую диктатуру! Да здравствует Советская Германия”.
Гросскопф расценил эту акцию как призыв к свержению государственного
строя в Германии и как вмешательство в её внутренние дела. Заявив резкий протест в связи с вывешиванием плаката на здании государственного учреждения,
он просил “не отказать в распоряжении об удалении плаката”. Просьба его не
была уважена, и плакат не был снят. Сам же протест, как и все остальные, был
переправлен зам. наркома иностранных дел Н.Н.Крестинскому425.
Кажется, это был последний протест Гросскопфа, связанный с германофобией местных властей. Он прислушался к мнению нового посла графа Шуленбурга, который на ноябрьской 1934 г. встрече с консулами в Москве просил их
не слишком трагично относиться к негативным выпадам советской прессы и к
речам партийных функционеров. “Естественно, - советовал он им, - будет необходимо периодически сдерживать возрастающую волну травли и подстрекательства. Но протест никогда не может помочь положительному развитию политического процесса, так как не устраняются сами причины для подстрекательства”.
Протесты в 1935 г., и ранее остававшиеся без удовлетворения, были прекращены
за бесполезностью и невозможностью отреагировать на развернувшуюся в печати антифашистскую истерию. Многочисленные оскорбительного характера
статьи, подобные той, что была опубликована в “Колхознике” 27 октября 1935 г.
Ответ Председателя ЗСКИКа на протест германского консула по поводу статьи, помещенной в газете “Советская Сибирь” 3 марта 1934 г. – ГАНО. - Ф. Р-47. - Оп. 5. - Д. 196. - Л. 48.
425
Там же. - Д. 196. – Л. 73.
424
193
под заголовком “Гитлер-враг немецких женщин” наполнили советскую прессу.
Зная о том, какую важную роль вообще играла советская печать в осведомлении Запада о происходящем в СССР, в 1935 г. советское руководство отказало
консульствам в абонементе ряда ведущих советских газет и журналов и ограничило их доступ к советским книжным изданиям. Действия эти были расценены
германской стороной как превышение власти в области цензуры, однако сделанные Гросскопфом протесты в связи с этим остались без ответа426.
Особенно резко отношения ухудшились с начала 1935 г., когда нацистское
руководство, периодически заигрывавшее с советами, решило сменить тактику
и, продемонстрировав свою непримиримость к коммунизму, добиться для себя
выгод в торге с западными державами, для которых распространение «красной
чумы» было страшнее «чумы коричневой». По образному выражению авторов
изданной в 1970 г. монографии “Война и мир. История советско-германских отношений от Брест-Литовска до плана «Барбаросса»”, «в Германии в середине
1935 г. словно открылись шлюзы антисоветской пропаганды»427. СССР пытался
нейтрализовать Германию путём создания Восточного пакта, своего рода «Восточного Локарно», регионального договора о взаимопомощи с участием Германии, Чехословакии, Польши, Прибалтики. Но идея Восточного пакта была неприемлема для Гитлера, который, в свою очередь, делал всё возможное, чтобы
помешать советско-французскому сближению.
Но СССР продолжал все 1930-е гг. в своей внешней политике придерживаться идеи коллективной безопасности, пытаясь уберечься от военной катастрофы. Сталин отказался от этой идеи, разочаровавшись в ней, лишь к концу
1930-х гг., и, руководствуясь государственными геополитическими интересами,
Bericht von Grosskopf an D.B.M. 4 апреля 1934. – РА АА. - Bd. 82.
Krummacher F.A., Lange H. Krieg und Frieden. Geschichte der deutsch-sowjetischen Beziehungen von Brest-Litowsk
bis zun Unternehmen Barbarossa. - S.314.
426
427
194
заключив пакт о ненападении с Германией, приступил к строительству своеобразной буферной зоны вдоль уязвимой западной границы428.
3. 3. Посол Германии в СССР Рудольф Надольный об особенностях работы
дипломатических и консульских представительств в СССР
Конфронтация в отношениях между странами, явно реванишистские тирады в речах Гитлера и его сподвижников, а также дальнейшее развитие Советского Союза по пути социализма, его стремление к закрытости, всё отчетливее
проявлявшееся нежелание терпеть в стране сторонних наблюдателей происходящего, обусловили появление целого ряда сложностей в деятельности германских
представительств в СССР. Они стали очевидными для Рудольфа Надольного,
назначенного 16 ноября 1933 г., после ухода Герберта фон Дирксена со своего
поста, послом Германии в Москве. С его появлением, писал Герварт, над посольством впервые после прихода к власти Гитлера «подул резкий ветер перемен».
Надольный происходил из Восточной Пруссии и с детства был «очарован»
Востоком. Перед войной он служил вице-консулом в Санкт-Петербурге, хорошо
изучил не только русский язык, но и русскую жизнь. В 1918 - 1919 гг. Надольный
возглавлял в Аусамте Русский реферат и сыграл немаловажную роль в выработке
позитивной политики Германии в отношении Советской России429. Его прочили
на роль посла в Москве уже в 1928 г., во время болезни Ранцау430. Этот пост, о
котором Надольный давно мечтал, мог стать достойным завершением его дипломатической карьеры431. Однако этого не случилось.
Городецкий Габриэль. Роковой самообман. Сталин и нападение Германии на Советский Союз. – М.: РОССПЭН, 1999. – С. 355-356.
429
Его доклад с анализом сложившейся в большевистской России тяжелейшей ситуации, с целью определить
перспективы германской внешней политики, весьма показателен. Он считал, что «большевистское правительство
ввергло страну в руины» и превратило весь мир в своего врага. Опасность большевизма особенно угрожает Германии. «Отсюда вытекают две альтернативы: либо объединиться с Антантой для совместных действий против
большевиков, либо договориться с большевиками и таким способом оказать давление на Антанту ради достижения более дешёвого для нас мира». Сам он выступал за второй вариант развития событий. – Michalka, Wolfgang.
Rußlandsbilder der Auswärtigen Amts und deutscher Diplomaten.- In: H.-E. Volkmann (Hrsg.). Das Rußlandbild im
Dritten Reich.- S. 79-103. Здесь S.85.
430
См.: Wollstein, Günter. Rudolf Nadolny - Außenminister ohne Verwendung // VfZ. - 1980. 28. - S- 47-93; Шишкин
В.А. Цена признания… - С. 301.
431
Герварт так характеризовал личность нового посла: Уже по своей внешности он не соответствовал представлениям о немецком дипломате – арийце. Он выглядел как иностранец, с явным присутствием славянского колорита, благодаря которому его можно было принять за знатного московского боярина. Благодаря свойственным
ему чертам характера, суровости, требовательности, настойчивости и честолюбию, он не слыл приятным человеком. Но не меньшим признанием пользовался он благодаря силе и искренности своего характера. Он обладал
428
195
Проведя в Москве несколько месяцев, он обобщил результаты анализа ситуации в стране, в посольстве и в консульствах в обширной записке, которую
направил в Берлин, в МИД, 22 марта 1934 г. Она касалась значения и организации иностранной дипломатической службы в СССР, для результативной работы
которой следовало учитывать некоторые важные обстоятельства.
Господствующая в СССР система, полагал он, весьма сильно отличается
от других государств. И речь идет не только о государственной организации, но
и о менталитете населения, связанного с отношением к загранице. Советской системе присущи 4 свойства. Во-первых, её властители живут представлением о
том, что весь остальной мир только тем и занимается, чтобы как можно скорее
добиться её падения. Сами же они считают победу коммунистической идеи величайшим благом для всего мира. Это и породило менталитет не только трудно
преодолимого недоверия к загранице, но и к занятию исключительно враждебной оборонительной позиции, с одной стороны, а с другой – к самонадеянности
и постоянной готовности к нападению.
“Построенный на самой строгой партийной дисциплине диктаторский режим и
вникающее во всё вплоть до последней детали плановое хозяйство, убедительно свидетельствуют о самой строгой централизации государственного управления и о бюрократизации всей государственной жизни. Частная инициатива и свобода действий исключены. Это – второе. В-третьих, вся государственная и частная жизнь находится под тайным контролем и наблюдением ГПУ. Надзор распространяется на весь образ жизни
каждого человека в отдельности и в целом порождает не только всеобщий страх из-за
постоянной опасности подвергнуться аресту, но и огромную осторожность во всех проявлениях жизни”.
Наконец, Надольный считал весьма непростыми физические условия
жизни дипломатов в Советской России. Города перенаселены, испытывают тяжелейший жилищный кризис, продукты питания труднодоступны и не слишком
качественны. Средства гигиены и прочие возможности для ухода за телом находятся в самом примитивном состоянии, транспортные условия скверные. Рубль
в свободном обращении обесценился почти на 50 пунктов, однако при расчётах
удивительным жизнелюбием, бескромпомиссностью и выдержкой. Своих друзей он удивлял лояльностью и ясным, аналитического склада умом, благодаря которым он постигал положение дел и на этой основе выстраивал
конструктивную политику. Ко всему прочему он обладал удивительной интуицией и мог предвидеть дальнейшее
развитие происходящих событий. Его душевный подъём был необычен для посла. В действительности он был
более политиком, нежели дипломатом. – Herwarth. - S. 94.
196
с заграницей идёт по полной стоимости. При таких обстоятельствах здесь тяжело
существовать иностранцам, особенно во время поездок по стране. Непременным
условием для иностранца, который хочет передвигаться по ней или проживать в
ней какое-то время, является знание русского языка432.
Все это вместе взятое создает особые обстоятельства, в которых приходится работать иностранным дипломатам. Им надо обладать особыми свойствами и умениями, каковые не требуются в других местах. Поскольку людям,
кроме узкого круга чиновников, могущих в силу служебных обязанностей общаться с иностранцами, общение с ними по сути дела запрещено, постольку
«естественные источники политической информации» здесь отсутствуют. Чтобы
заполнить образованную этим брешь, надо обладать особой сноровкой и приспособляемостью, в том числе и при общении с советскими органами власти,
воспринявшими ненависть ко всему миру от своих вождей, да к тому жеподвергающихся арестам, высылкам и другим гонениям. Поскольку главным источником информации является пресса, то во сто крат возрастает здесь не только значение обладания местным языком. Требуется также чёткое знание местных законов, и “прежде всего, хорошая чуткость, чтобы улавливать психологию и цели
властителей”.
Одним словом, дипломат в России должен в гораздо большей степени, чем
в какой-либо другой стране, иметь твёрдость характера и чуткость, такт и сдержанность, хорошую физическую форму, а также точное знание страны, её языка
и её обычаев. Для работы в СССР сотрудников миссий надо готовить особо.
Опыт показал, считал он, что молодые атташе могут использоваться по назначению и считаться хорошими работниками только по прошествии целого года обучения их здесь, в СССР. Таков был вывод посла.
Одним из насущных требований Надольный считал строгую централизацию представительств, которая должна была соответствовать централизованному советскому управлению. В первую очередь это касалось консульской
Aufzeichnung betreffend die Besonderheiten unserer amtlichen Vertretung in der Sowjetunion. Moskau, 23. März
1934. - PA AA. - R 83631.
432
197
службы. Во всех странах консульские представительства подчинены своим дипломатическим миссиям. Но в СССР они составляют с миссиями практически
один аппарат и целиком зависят от них. Они зависят от послов даже в повседневной жизни, так как получают продукты из заграницы только на свой таможенный
счёт. По делам же они могут общаться главным образом только с местным представителем Наркомата иностранных дел, а он, опять-таки, связывается по всем
проблемам с центром в Москве. Это вынуждает консульства по всем вопросам
обращаться в посольство, поскольку структура Советского государства предполагает перевод даже самых незначительных хозяйственных, консульских проблем или вопросов культуры в политическую плоскость и их соответственное
решение. «Настоятельная необходимость неограниченного применения руководящего принципа в отношении всего аппарата наших официальных представительств в Советской России вытекает, таким образом, из существующих условий», - считал Надольный.
В СССР, полагал он, необходима более тесная связь посла с консулами, на
которых он мог опереться и которым мог полностью доверять. Посол должен
периодически собирать их у себя, обсуждать с ними назревшие проблемы, в личных беседах выяснять складывающуюся на местах ситуацию, поскольку он несёт
ответственность по сути дела за каждый возникающий там «локальный вопрос»:
«По этим же причинам целесообразно также, чтобы действующие в Советском
Союзе консулы прошли, по возможности, школу работы в посольстве. Во всяком случае, занятие всех постов, находящихся в ведении посла, то есть не только его сотрудников в посольстве, но и консульских, во всём Союзе, должно происходить с учётом
мнения посла и только с его согласия».
Вторым важным организаторским требованием Надольный считал необходимость более полного укомплектования представительств необходимыми
кадрами. Здесь, писал он, чтобы достичь какой-либо цели, необходимо прилагать
гораздо больше усилий, чем в любом другом посольстве. В то же время Германское посольство укомплектовано ими по минимуму: под его руководством трудятся один советник посольства, один советник миссии, 2 секретаря посольства
и 2 старших атташе. Они обязаны охватить 5 направлений в работе: политику,
198
экономику, консульства, культуру и прессу. Особенно сложна деятельность экономического отделения. Из-за государственной монополии внешней торговли
все нити торгового обмена между Германией и СССР сосредоточены здесь в государственных учреждениях, а стало быть, проходят через посольство.
«Тот факт, что партнером любого немецкого коммерческого предприятия, которое ведёт торговые операции с Советским Союзом, является само Советское государство, заставляет каждого немецкого коммерсанта, приезжающего в Советский Союз,
искать совета, помощи и информацию в посольстве. Особенность русских деловых методов влечёт за собой в дальнейшем то, что большая часть работающих с Советским
Союзом и в Советском Союзе немецких фирм вынуждена предъявлять претензии. Знание предмета и вовремя предоставленная информация, как и дельный совет специалиста, играют огромную роль. К этому присоединяется и то, что текущие экономические
доклады (донесения) в условиях недостатка частных источников информации и весьма
растяжимого истолкования советским правительством понятия «экономический шпионаж» предъявляют особые требования к качествам их составителя».
Консульский отдел посольства, по мнению Надольного, в полной мере испытывал весь груз советских обстоятельств. Как и консульства, он обслуживал к
этому времени две основные группы германских граждан: специалистов, заключивших срочные трудовые договоры с советскими хозяйственными организациями, и тех, кто длительное время проживал в Советском Союзе. Специалисты,
считал посол, живут в условиях, резко отличающихся от оговоренных в договорах, испытывают трудности с заработной платой, с продовольственным и квартирным обеспечением и ищут решения всех своих проблем в германских представительствах, в том числе и в посольстве. Что же касается германских граждан,
проживающих в СССР постоянно, то они ведут отчаянную борьбу за существование. На селе им угрожает безоговорочная коллективизация, в городе – повышенное налогообложение. По каждому вопросу они обращаются за официальной
помощью. Советское правительство между тем изобретает всё новые меры, которые нарушают права немецких граждан. Каждое такое новое распоряжение
влечёт за собой поток запросов и долгие трудные переговоры. Только консульский отдел посольства имел в 1932 г. 8216 обращений за разрешением на въезд
(без паспортного отдела), число которых в 1933 г. выросло до 9083-х. Заявлений
на выезд соответственно: 5793 и 6726. Ежегодно в МИД отправлялось до 800
199
сообщений и до 900 распоряжений для консульств. В течение этих лет Наркомат
иностранных дел получил 350-360 вербальных нот от посольства Германии433.
Столь же напряженной была и паспортная служба, которая только в 1933
г. выдала 1564 визы советским гражданам и 1146 – гражданам других государств.
Число выданных или продленных германских паспортов составило 1152. Заявления советских граждан по большей части проходят через НКИД. Несмотря на
строгие правила, которые действуют в отношении выезжающих в Германию советских служащих, каждый отдельный случай требует подробной проверки.
Не менее напряженной была деятельность в этом направлении консульских представительств в регионах СССР. Консульские работники, как никакие
другие, должны быть опытными и знающими людьми. От них требуется к тому
же и хорошее знание немецкого, международного и советского права, а также
хорошее знание русского языка. С большим объёмом дел консульства не могут
справиться силами только одного дипломатического служащего. Поэтому в консульском отделе посольства ему помогали ещё двое: один из старейших и опытнейших легационных секретарей и один атташе.
Многочисленные обязанности имела референтура по культуре. В сферу её
деятельности входило наблюдение за мероприятиями культурно-политического
характера (искусство, наука, театр и т.п.), за развитием культурных связей СССР
с Германией (поездки учёных, художников, музыкантов и пр.). Она отслеживала
политическое и культурное положение местного немецкого населения, осуществляла культурное обслуживание живущих в СССР имперских немцев, их
школы и церкви. При этом широко использовалась информация, исходящая от
консулов. Поскольку культурное развитие Советского Союза всегда расценивалось властями как действенное пропагандистское средство, служащее политическим целям, необходимым считалось требование постоянного критического
наблюдения за всеми культурно-политическими процессами в СССР. Особые
433
Ibid. - S.9.
200
сложности вызывает культурное обслуживание населения немецкого происхождения и граждан Германии. Здесь активно действуют коммунистические организации, вовлекая их в орбиту своего влияния.
Надо сказать, что посол в полной мере осознавал и те сложности, которые
характеризовали работу консулов, объединявших в одном лице все эти и другие,
столь разнообразные функции и задачи. Особенно были характерны трудности,
связанные с тяжёлыми условиями жизни в СССР. Как представители некоммунистического мировоззрения, а ещё хуже «фашизма», они подвергаются особому
полицейскому надзору, не говоря уже о материальных проблемах. Посол предлагал:
«Поэтому очень важно и необходимо, чтобы работающим в Советском Союзе служащим, исходя из рассмотренных обстоятельств, уделялось больше внимания, особенно, что касается получения ими всех положенных льгот и компенсаций. Их положение приравнивается, например, во время их отпуска к положению сотрудников представительств из других стран и даже к положению внутренних служащих. Это нельзя
считать справедливым и человечным, если к ним при поездках применяются одинаковые общие нормы проезда в поездах и провоза багажа, такие же, как в действующих
инструкциях для других стран, с нормальным сообщением. В то время, как в Советском
Союзе обычные (нормальные) поезда почти не используются и в багаж должен входить
одновременно запас продовольствия и всевозможные прочие предметы первой необходимости, о которых никто не думает в других странах. В этой связи даже мелочи, с
которыми люди здесь встречаются, должны стать предметом для разговора»434.
Герварт вспоминал позднее, что число интересных идей для улучшения политического климата в работе посольства, предложенных Надольным, было
огромным. Даже если бы только некоторые из них были претворены в жизнь,
полагал он, это имело бы хороший результат. Но, увы, «прямой провод между
Москвой и Берлином становился всё горячее»435.
Одна из них была озвучена уже во время первого общения нового посла со
своими сотрудниками. Как и всё остальное, что произносили его уста, «было для
нас в высшей степени удивительным. Он потребовал, чтобы мы открыто высказывали свои мнения, не согласные с его позицией, критиковали его, не боясь
негативных последствий: «Имейте мужество возражать своему послу», - так звучало его обращение к нам».
434
435
Ibid., S.13.
Herwarth. - S. 94.
201
Надо сказать, что многое из того, что было предложено Надольным, войдёт
в практику деятельности Германского посольства в СССР при Шуленбурге, поскольку составленный им ещё до назначения послом меморандум для Аусамта
по поводу русской политики будет положен в основу инструкции для германских
представителей в Москве.
Надольный оставался решительным сторонником немецко-русских отношений, последователем Мальцана и Брокдорф-Ранцау. Он собирался всеми средствами противодействовать ухудшению советско-германских отношений и проводить позитивную политику, которую сотрудники окрестили «Надольнской политикой». Мысль о возможной войне с Советским Союзом даже не могла прийти
ему в голову.
Радикальные перемены во внешнеполитическом курсе Германии на Востоке были встречены им с неприязнью. Своё несогласие с новым курсом он выразил 9 января 1934 г. следующими словами:
«Советская Россия не является больше тем международным изгоем, которому
мы в 1922 г. в Рапалло подали руку, и которым мы, правда, все эти годы охотно пользовались, удовлетворяя нужды нашей экономики, не принимая полностью в клуб большой политики. Сегодня коммунистический режим снова стал значимым фактором мировой политики”436.
Стремление Надольного противостоять переменам политического курса,
показать преимущества дальнейшего сотрудничества с СССР, встретило яростное сопротивление фюрера и предопределило его уход со своего поста. Ингеборг
Фляйшхауэр считает, однако, что убедительного критического анализа позиции
и деятельности Надольного в 1933-1934 гг. ещё не сделано437. Существует лишь
возможность опереться на разрозненные данные немецких исследователей и соратников посла.
Разногласия Надольного с руководством рейха, министром иностранных
дел фон Нейратом и военным министром фон Бломбергом, обнаружились уже
436
437
Цит. по: Michalka, Wolfgang. Russlandbilder…- S. 94. Примечание 44.
Фляйшхауэр Ингеборг. Пакт Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. - С.363.
202
во время женевских переговоров по разоружению, на которых он возглавлял делегацию Германии438. От своего непосредственного начальника, фон Нейрата,
Надольный ожидал отказа от поддержки нацистов и их недальновидной позиции
в отношении Советского Союза. Казалось, что продление советско-германского
договора 1926 г. создаёт для этого необходимые предпосылки. Но ни Нейрат,
обеспокоенный обременительными для него инициативами нового посла, ни сам
рейхсканцлер, не собирались оказывать им поддержку.
Камнем преткновения стал проект гарантийного пакта, составленный в
марте 1934 г. М.М. Литвиновым, который Надольный должен был представить
фюреру. В нём СССР и Германия брали на себя обязательство гарантировать безопасность и нерушимость балтийских государств. Это последнее до 1939 г. советское предложение Берлину - продолжить совместную работу - должно было
проверить миролюбивый характер национал-социалистической внешней политики в отношении к СССР. Надольному дали понять, якобы, что только при условии согласия фюрера с предложением советской стороны возможно дальнейшее
продолжение двусторонних отношений. Считая советский проект «Балтийского
пакта» мало реалистичным, Надольный предложил расширить рамки Берлинского договора в смысле размежевания интересов или заключить договор о
дружбе, который бы гарантировал суверенитет обоих государств. В мае 1934 г.
Гитлер вместе с министром иностранных дел фон Нейратом отвергли предложения германского посла.
Не помогло ему и обращение к посредничеству президента Гинденбурга. В
июле 1934 г. состоялась личная встреча посла с фюрером, окончившаяся для него
полным провалом439. Последний объявил о своей отставке, объяснив её тем, что
См. о том: Michalka, Wolfgang. Die nationalsozialistische Außenpolitik im Zeichen eines „Konzeptionen-Pluralismus“. – In: Manfred Funke (Hrsg.) Hitler, Deutschland und die Mächte. - S. 46-62. Hier S.57-58.
439
Эта встреча описана Гервартом. На доводы посла Гитлер ответил сначала брюзжанием, что он не заключает
пактов со свиньями. Надольный парировал его слова так: «Я сын сельского хозяина и считаю свиней полезными
животными». Затем он попробовал убедить собеседника в том, что продолжение провокационной политики против Польши и в самой Польше неминуемо приведёт к вмешательству Англии и ко Второй мировой войне, что
окончательно вывело Гитлера из равновесия. «Как Вы со мной разговариваете, - повысил он свой голос, на что
посол холодно ответил: «Не как Германский посол, а как обычный немец!» Во время этого препирательства оба
бегали вокруг круглого стола и поочерёдно стучали по нему кулаками. «Мы гордились своим послом и провожали его из Москвы со слезами на глазах».- Herwarth. - S. 96.
438
203
он больше не видит возможности отстаивать свои предложения440. Усилия германского посла сохранить отношения и интенсифицировать совместную экономическую работу двух стран не увенчались успехом441.
Ограничение консульских полномочий по защите прав
германских граждан
Отношение к консульской деятельности иностранных представительств в
3. 4.
СССР стало резко меняться с начала 1930-х гг. Главная причина заключалась в
большой заинтересованности советского государства в ограничении их доступа
к средствам экономической, политической и иной информации и к различным её
источникам. Консулам и сотрудникам посольства приходится констатировать,
что их возможности выдавать относительно достоверные данные, прежде всего,
об экономическом развитии страны пребывания резко сокращаются. Исключение составляли разве что доклады об «аграрных преобразованиях», если можно
так назвать шедшую в стране коллективизацию. В СССР, во-первых, коренным
образом менялись общественные отношения. Все элементы рыночной экономики ликвидировались, а новое «социалистическое строительство», реальные
итоги которого были засекречены, не позволяло проводить надежный анализ состояния разных отраслей хозяйства. Если раньше это можно было делать, изучая
прессу, то теперь она приобрела совершенно односторонний характер и выдавала исключительно угодную правительству информацию. Стала сказываться и
начавшаяся изоляция иностранцев и в особенности иностранных дипломатических и консульских представительств от местного населения. Не стало таких поставщиков объективной информации как независимые торговые палаты. Практически все «агенты» германских консулов из числа специалистов, поставлявшие информацию о советской «глубинке», выехали из СССР
Petrow, Bianka. Оp. cit. S. 35-36. См. также: Wollstein, Günter. Rudolf Nadolny - Außеnminister ohne Verwendung
// VfZ. 1980. 28. S- 47-93.
441
Kuhn, Axel. Op. cit. S. 647; Ахтамзян А.А. Рапалльская политика. С.286; Nadolny R. Mein Beitrag. Wiesbaden,
1955. S.169.
440
204
Всё это заставило Аусамт задуматься о реорганизации консульской деятельности в СССР. Министериальдиректор Мейер и Генеральный консул в Москве
Шлезингер предложили увеличить консульский персонал и ввести в ряде консульств, прежде всего генеральных (Харьков, Тифлис), должности вице-консула.
Предполагалось, что ему проще будет входить в контакт с важными персонами,
обладающими сведениями экономического характера, нежели главе консульского представительства, который, в первую очередь, и был лишен возможности
непосредственного общения с русским населением. В посольстве пришли к выводу также, что необходимо возобновить ставшие в последнее время весьма редкими из-за недостатка средств информационные поездки консулов по своему
служебному округу. Они должны были осуществляться, по крайней мере, один
раз в год442.
С началом 1930-х гг. консулы фиксируют резкое увеличение потока жалоб
своих граждан на различные ущемления и ограничения их прав местными органами власти. Но при этом они вынуждены констатировать и ограничение собственных прав по защите интересов своих подопечных, оговоренных в межгосударственных договорах. Прежде всего, оказалось нарушенным их право обращаться по вопросам защиты своих граждан в разные государственные инстанции и учреждения. Это хорошо прослеживается в деятельности Гросскопфа, которому приходится тратить значительную часть своего рабочего времени на переписку с разными инстанциями, предпочитающими не отвечать на его запросы.
Так, 13 апреля 1931 г. консул Гросскопф обратился в горисполком Алма-Аты с
просьбой о снятии с германского гражданина Фрике дополнительного задания
по скотозаготовкам, который не удостоил его своим ответом. Зато он получил
суровую отповедь от ВРИД Агента НКИД СССР и КаССР И. Бендета. Пообещав
оказать содействие в решении проблемы, агент НКИД обратил внимание консула на то, что «согласно существующим законоположениям, иностранные ди-
442
Breitigam an AA. Berlin, 22 декабря 1931. - PA AA. -R 83631.
205
пломатические представительства в СССР не сносятся непосредственно с советскими учреждениями, минуя органы НКИД, и потому просил его «впредь сноситься с советскими учреждениями, находящимися в КаССР, через агентства
НКИД в Семипалатинске или Алма-Ата».
В ответном послании консул, в свою очередь, обратил внимание агента на
16 статью консульского договора между Германией и СССР, которая разрешала
консулам не только обращаться ко всем властям их служебного округа, но и приносить протест против всякого нарушения существующих соглашений и договоров, как и общих норм международного права. В силу этой договорённости, подтверждённой советско-германским экономическим протоколом от 21 декабря
1928 г., германские консульские учреждения имели полное право обращаться
непосредственно ко всем без исключения административным и судебным органам своего консульского округа. В зависимости от целесообразности каждого
конкретного случая консульство могло обращаться непосредственно в соответствующее учреждение или в представительство НКИД443.
Этот и другие аналогичные случаи потребовали вмешательства посольства
и стали объектом обсуждения на очередном заседании Согласительной комиссии
в октябре 1931 г.444. НКИД, пытавшийся урегулировать ситуацию, инициировал
разъяснение Междуведомственной комиссии при Президиуме ВЦИК, ведавшей
делами иностранных граждан, которое в конце 1931 г. было спущено местным
властям для руководства. Получили его и западносибирские власти, имевшие на
своей территории 2 консульства: германское и японское. «Иностранные консульские представительства, - говорилось в нём, - находящиеся на территории Союза
ССР, могут в пределах своих консульских округов и своих функций обращаться
устно или письменно ко всем местным властям. Право непосредственного сношения с ними по собственной инициативе или в ответ на обращения их имеют
по Западно-Сибирскому краю Президиум ЗСКИКа и Президиумы Томского,
443
Brief von Grosskopf an Dirksen. 3.05.1931.- PA AA. - Bd.427. Konsularrecht.
Erläuterungen zum Bericht über die zweite ordentliche Tagung der deutsch-sowjetischen Schlichtungskomission. - PA
AA. - R 83853.
444
206
Омского и Барнаульского горсоветов и Минусинского РИКа. Они имеют право
непосредственно сноситься с иностранными консульскими представительствами
лишь в том случае, если консульский округ данного консульского представителя
входит в район их служебной деятельности». Если вне округов, тогда через ИНО
ЗСКИКа. Копии всех своих письменных сношений они обязаны направлять через ИНО ЗСКИКа в НКИД. В случаях, если консульский запрос носит принципиальный или общий характер, согласовывать проекты своих ответов с уполномоченными НКИД или соответствующими органами». К последним относилось
ОГПУ445.
Таким образом, деятельность местных служб, имевших отношения с иностранными представительствами, ставилась под неукоснительный контроль
Москвы. Однако это разъяснение не решило возникшей проблемы. Спор по поводу сношений германских консулов с советскими властями с разной степенью
интенсивности вспыхивал не один раз в течение всей первой половины 1930-х
гг. и завершился не в их пользу.
Проблема вылилась в конце 1933 г. в длительную дискуссию между Германским посольством и НКИД «по вопросу о правах сношений германских консульств с соответствующими властями страны пребывания в связи с охраной интересов своих граждан», в ходе которой стороны обменялись неоднократными
нотами. Поводом послужили жалобы Гросскопфа и киевского консула на то, что
их запросы в соответствующие инстанции, касающиеся частных прав германских граждан, в том числе прав наследственных, остаются без ответа. Советская
сторона настаивала на том, что «ст. 16 Консульского договора 1925 г. допускает
обращение консульских представителей по вопросам охраны интересов граждан
их страны исключительно к местным судебным и административным властям
Разъяснение ИНО ЗСКИКа от 29. 01. 1932 г. председателям горсоветов и РИКов по вопросу «О порядке сношений горсоветов и РИКов с консульскими представителями». – ГАНО. - Ф.Р-47. - Оп. 1. - Д. 1854. - Л.23.
445
207
своего служебного округа». Но они не могут обращаться «к центральным хозяйственным организациям Союза ССР», что позволил себе, в частности, киевский
консул, не добившись ответов на свои запросы на месте446.
Посольство же продолжало отстаивать право консулов выходить за пределы
округа, ибо полагало, что обозначенное в статье право обращаться в судебные и
административные учреждения для исполнения своих полномочий допускает их
общение и с другими учреждениями. «Посольство считает, - говорилос в одной
из его нот, - что из 16 статьи Консульского договора столь же мало, как и из
недвусмысленного толкования п. 11 / 2 немецко-советского Экономического
протокола от 21 декабря 1928 г., вытекает, что запросы в центральные хозяйственные организации, в особенности, если речь идёт о чисто посреднических
услугах, нарушают рамки немецко-советских договоров»447.
Именно этой позиции и будет придерживаться далее германская сторона,
указывая на тот факт, что прежние договорённости никто не отменял. Тем не
менее, советская сторона выдвинула новое требование и стала настаивать на том,
что теперь сношение консулов с разными государственными органами возможно
только через агентов НКИД. Более того, от консулов стали требовать доверенности от их граждан на ведение переговоров по их делам, в том числе денежным и
делам о наследстве. Консулы запросили разъяснений от МИДа, и такое разъяснение последовало 24 февраля 1934 г. В нём говорилось следующее:
“Решая вопрос, обязаны ли и в какой мере немецкие консулы, защищая гражданско-правовые интересы имперских немцев, предоставлять для советских органов власти
в качестве подтверждения своих представительских полномочий доверенности, следует
опираться на ст. 12 «Дополнительного соглашения» к германо-советскому консульскому
договору от 12 октября 1925. Там определено, что консулы в двустороннем порядке
должны быть уполномочены удостоверять наследование, представлять отсутствующих
наследников, являющихся гражданами государства, направившего консульское представительство, без подтверждения их полномочий особым документом. Тем не менее, эта
положение является всё же специальным определением. В самой консульской конвенции
не предусмотрено общее право консулов, представлять своих сограждан по гражданскоправовым вопросам без представления доверенности. В Германии советским консулам
потребовалась бы, без сомнения, презентация доверенности при представительстве
своих сограждан в гражданско-правовых делах. Возможно, следует договориться с советской стороной, что и советские консулы могли бы действовать таким же образом без
446
447
Ноты НКИД в Германское Посольство от 26 ноября 1933 г. и от 28 января 1934 г. – PA AA. - Bd. 427.
Вербальная нота немецкого посла наркому иностранных дел. Москва, 14. декабря 1933. – PA AA. - Bd. 427.
208
доверенности, как это требуется для немецких консулов в Советском Союзе. При таком
положении дел важно выяснить, какие шаги планирует предпринять советское правительство”448.
Поэтому МИД советовал консулам пытаться разрешать возникающие проблемы с помощью переговоров на местном уровне, добиваясь приемлемых результатов. Не сумев убедить германскую сторону в правильности новых требований449, НКИД просто закрыл глаза на игнорирование консульских запросов
местными властями. Консулы окончательно перестали получать ответы на свои
запросы, о чем убедительно свидетельствует нотная переписка между НКИД и
посольством Германии450 и непрекращающийся поток жалоб консулов на полное
игнорирование местными властями их запросов.
Так, в 1934 г. Гросскопф пытался в течение года получить некоторые данные о нескольких германских гражданах от разных органов Челябинской области (свидетельство ЗАГСа о рождении Ольги (1903), Регины (1905) и Роберта
(1910) Шибе, крещение которых было зарегистрировано в церковных книгах Омской евангелическо-лютеранской церкви, переданных затем в отделение ЗАГСа
города Кургана; свидетельство о смерти Вольдемара Бэтигера, умершего в Карачевске в январе 1920 г.; копию приговора по делу германского гражданина
Швейцера, вынесенного 4 августа 1934 г. в народном суде города Челябинска;
справку о том, где находится наследственное имущество умершего на тракторном заводе в Челябинске германского гражданина Рудольфа Каля, опись которого он прежде выслал в горсовет; справку о том, проживает ли в городе Челябинске германский гражданин, бывший военнопленный, Герман Бэнке, и если
умер, то прислать свидетельство о смерти. Гросскопф просил также справку об
исчислении налогов с германских граждан Отто Генненберга и Петра Франке,
AA an D.B.M. 24 февраля 1934. - PA AA. - Bd. 427.
Консульский устав СССР не содержал правил о представительстве консула, основывающемся на доверенности. Но в практике консульской защиты имущественных прав граждан за рубежом доверенность широко использовалась, поскольку в ряде стран, как, например, в Германии, она предписывалась законодательством. В других
случаях необходимость предъявлять доверенность консулом оговаривалась условиями соглашений СССР с другими странами. В некоторых странах действия консула как представителя без доверенности рассматривались как
временные. – См.: Рубежов Г.С. Представительство консула как форма защиты имущественных прав советских
граждан в капиталистических странах. Автореферат. дис. к.ю.н. - М., 1974. - С.8-9.
450
Ноты НКИД от 21 сентября и 26 ноября 1933 г., от 28 января 1934 г., вербальная нота посла Германии в Москве
14.12. 1933 и 14.12. 1935. - PA AA. - Bd.427.
448
449
209
проживавших на хуторе Панова Сухалинского сельсовета Троицкого района и
свидетельство о рождении германской гражданки Герды Рабель (1933), отец которой, Рудольф Рабель, трудился прежде на ЧТЗ.
Не получив на все свои запросы никакого ответа, Гросскопф инспирировал
ноту своего посольства в НКИД, и оно удостоилось ответа, в котором значилось,
что «надлежащим органам Челябинской области указано на недопустимость задержки ответа на запросы Германского Консульства в Новосибирске»451. Ответы
на часть своих вопросов Гросскопф получил лишь спустя год.
Постановлением ЦИК СССР от 19 июля 1934 г. вместо упразднённого
ОГПУ был создан НКВД СССР, с Главным Управлением рабоче-крестьянской
милиции в его составе452. В милицию перешли дела иностранцев, в том числе о
признании гражданства, о наследстве, паспортные и пр. (в отделы виз и регистрации). Иностранным отделениям исполкомов было категорически запрещено
вступать в переписку с НКИД, давать ответы или дополнительные разъяснения
по вопросам умерших иностранцев (о причинах смерти, имуществе, наследниках, по вопросу принятия их в гражданство СССР) «и вообще по каким бы то ни
было вопросам нашей работы». Вся дополнительная переписка по упомянутым
выше вопросам могла теперь вестись «только органами НКВД через ИНО Главного Управления Государственной безопасности (ГУГБ)»453.
Тогда же завершилась и оживленная дискуссия посольства с НКИД. Советская сторона, в нарушение консульского договора 1925 г., потребовала в связи с
этим прекратить всякого рода сношения консулов с организациями любого рода
и ввела не только в республиках, но и при краевых и областных исполкомах советов городов, где располагались иностранные консульства, должность дипломатического агента НКИД. Такой агент появился и в Новосибирске, им стал бывший ответственный инструктор АПО Саратовского Губкома ВКП (б) и секретарь
Вербальные ноты посольства Германии в Москве. 14.02.1935 и 17.01.1935. - PA AA. Bd. - 427.
СЗ СССР. – 1934. - № 36. - Cт. 83.
453
Циркуляр НКВД от 15 марта 1934 г. – ГАРФ. - Ф. 9415. - Оп. 3. - Д. 1390. - Л. 385.
451
452
210
консульских отделов Полпредства СССР в Чехословакии и Германии, ответственный референт Консульского и Второго Западного Отдела НКИД М.И. Розовский. Теперь все связи консульства с внешним миром должны были осуществляться через его посредство454. Но и его функция, в действительности, становилась посреднической, ибо все решения об иностранцах принимал уже
НКВД.
Примерно с середины 1933 г. представительство интересов и защита живущих в СССР немецких граждан и особенно крестьянского элемента, становится
одной из основных задач консульских представительств. Оно превосходит по
своему значению задачу опеки специалистов и рабочих, отошедшую на второй
план. Причина было в том, что советские власти стали постоянно нарушать положения Дополнительного соглашения, применять разного рода насильственные
меры к крестьянам-единоличникам, которые, кроме того, однозначно стали причисляться к кулачеству. Политика эта была нацелена на окончательную ликвидацию единоличных хозяйств и завершение процесса коллективизации, на
борьбу с продовольственным кризисом, поразившим страну. Меры эти применялись ко всему сельскому населению, но в особенности ударили по крестьянам –
германским гражданам, пытавшимся противостоять попыткам загнать их в коллективы. К ним принадлежали, во-первых, чрезвычайные меры по выполнению
плана поставок зерна и скота, после проведения которых у крестьян не оставалось средств ни на пропитание, ни на предстоящий посев, не говоря уже о развитии хозяйства.
Многочисленные жалобы на применение этих мер, шедшие в органы власти
от германских консулов, не находили ответа или отклонялись под предлогом, что
при выполнении плана заготовок они официально руководствуются принципом
публично-правовой обязанности, которая распространяется на всех, как на советских граждан, так и на иностранцев. Даже если в отдельных случаях по про-
454
Распоряжение о назначении от 16.04.1935 г. – ГАНО. - Ф. 47. - Оп. 5. - Д. 215. - Л.17.
211
шествии нескольких месяцев, уходивших на прохождение жалобы по внутренним инстанциям, НКИД удавалось решить дело в пользу германского гражданина, местные власти оказывались не в состоянии вернуть конфискованное имущество. В других случаях НКИД на многочисленные протесты консулов отвечал,
что он и его представители в регионах не в состоянии противодействовать произволу местных властей. В результате германским гражданам, лишённым всех
средств существования, не оставалось ничего другого, как неимущими возвращаться в Германию, либо вступать в колхозы455.
Усилению борьбы с единоличниками способствовало налоговое законодательство. Посол Дирксен так характеризовал его:
“Собственники сельских и городских земельных участков,- говорилось в его докладе,- должны платить чрезвычайный налог, принцип определения размера которого
при постоянно меняющемся налоговом законодательстве отследить довольно сложно.
В некоторых случаях он на 75 процентов и даже более превосходит действительный
доход крестьянского хозяйства. Поскольку имперские немцы в отношении налогообложения приравнены к советским гражданам (ст. 7 «Соглашения о поселении» 1925 г.),
то немецкие представительства не имеют никаких законных оснований, чтобы оспаривать размеры налогов. Остается только рекомендовать им обращаться во внутренние
инстанции, которые, если вообще не откажут, то возможно по истечении известного
времени могут уменьшить налоговое бремя”.
Посол считал, что действия советских властей противоречат решениям Согласительной комиссии 1930 г. о благосклонном отношении к гражданам Германии не только в вопросах налогообложения, но и при сокращении сроков рассмотрения и исполнения их жалоб. Неверной, исходящей из собственных эгоистичных целей, принавалась им трактовка советскими властями упомянутой 7
статьи вопреки действительному смыслу в целом «весьма здравого договора».
Всё это, по мнению посла, преследовало цель включить имеющих германское
гражданство крестьян и горожан, которые причислены к «нежелательным враждебным элементам», в структуру советской системы и избавиться от сопротивляющихся.
Однако теперь советское руководство не пошло навстречу пожеланиям германского правительства. Благоприятствующая германским гражданам в СССР
Die Rechtslage der in der UdSSR ansäßigen Reichsdeutschen (Stand vom 1. Juli 1933) des Attach’es Dittmann, welche Dirksen an AA geschickt hat den 17. Juli 1933. - PA AA. - R 83854.
455
212
политика осталась в прошлом. В ноябре 1935 г. новый посол Германии в СССР
фон Шуленбург в аналогичном докладе о положении германских граждан в
СССР был вынужден констатировать, что в результате ухудшения отношений
между странами ужесточилась политика советских властей в отношении немецкого населения. У российских немцев она вызвала новую волну эмиграционного
движения, а остатки самых зажиточных и прилежных имперских немцев были
окончательно разорены и загнаны в колхозы. В результате эмиграции, случаев
смерти и перехода в советское гражданство численность германских граждан с
1930 г. сократилась почти наполовину (тогда, как мы помним, она, по грубым
подсчётам, составляла 11 300 персон). Теперь, по не менее грубым подсчётам
(точный учёт был уже невозможен, так как установившаяся система надзора лишила немецкие представительства их «естественных» источников информации),
численность граждан Германии в СССР составляла около 6000 человек, в том
числе 4000 старожилов и около 2000 специалистов и квалифицированных рабочих. В округе Гросскопфа в Новосибирске числилось 770 персон456.
Если ранее большинство их проживало в сельской местности, то теперь соотношение сельских и городских жителей изменилось в пользу последних.
Только на Украине ещё оставались сельчане, превратившиеся в результате действий властей в сельских пролетариев, которым вместе с их семьями предоставлялась случайная или одноразовая работа в коллективных хозяйствах. В городах,
вследствие уничтожения и разорения независимой торговли и ремесла, резко
выросло количество имперских немцев, более не имеющих твердой связи с определённой профессией. Они существуют за счёт случайных негарантированных
доходов, «из рук в рот»457.
456
Die Reichsdeutschen in der Union der S.S.R. Stand vom November 1935. - PA AA. - R 83854.
В служебном округе Гросскопфа большинство германских граждан (604) проживали в городах и только 169 –
в сёлах (5 лет назад было наоборот). 538 из них были жителями Западной Сибири, остальные проживали в Восточной Сибири, Казахстане, на Урале, в Киргизской и Бурят-Монгольской республиках. Из горожан больше
всех было горняков (149), за ними шли представители других рабочих профессий (106)., в том числе мебельщики.
97 продолжали трудиться в сельском хозяйстве, из них всего 18 сохранялись как единоличники, а 79 стали членами колхозов. 174 человека являлись служащими. Из общего числа около 150 человек составляли добровольно
осевшие в Сибири военнопленные, обладавшие германским гражданством. – Ibid.
457
213
По словам посла, изменились условия выезда из страны германских граждан. Лишённые собственности крестьяне нередко получают отказ на просьбу о
выезде в свою страну под предлогом, что они не рассчитались ещё со своими
налоговыми обязательствами. Некоторые злостные неплательщики налогов арестованы, а их жён не выпускают из страны, заставляя выплачивать долги. Валютное возмещение ликвидированного при выезде имущества более не практикуется, и не только потому, что власти перестали выполнять положения ст. 5. Заключительного протокола 1925 г., но и потому, что у выезжающих после уплаты
налогов не остаётся более ни одного рубля. Этой же цели служат проволочки с
оформлением выездных виз, которое затягивается на такое время, за которое семья проест всё, что у неё ещё осталось. Установленный срок оформления виз
никогда не выдерживается, выездной визы, как на то жаловались консулы, приходится дожидаться неделями, что осложняет положение тех, кто уже распродал
своё имущество и приготовился к отъезду. В целом ряде случаев после этого консульствам приходится отправлять своих граждан домой на собственные средства.
Была по сути прекращена также выдача обратных виз выезжающим на временное пребывание в Германию не только бывшим российским гражданкам. «В
Москве в них отказывают даже лицам, которые получили немецкое гражданство
ещё до войны», - сообщал в своём донесении Дирксен458. Теперь выехавшие на
короткий срок домой немецкие специалисты могли оформить их только в Германии у советских консулов, что также было сопряжено с проволочками и затяжками разного рода. Надо было запрашивать Москву, которая начинала вести с
консульством длительные переговоры о наличии права на въезд и нередко отказывала в нём без объяснения причин. Тогда выехавший в отпуск специалист был
вынужден нарушать трудовой контракт. Такое же отношение практиковалось и
к лицам, прожившим в России и СССР долгие годы, которые могли вернуться в
458
D.B.M. an AA. 4 июля 1932 г. - РА АА. - Вd. 408.
214
страну, выехав из неё, после долгих, часто месячных усилий. Но для многих
стало невозможным получить обратную визу и в Берлине.
Многочисленные жалобы германских граждан, прежде всего специалистов
и квалифицированных рабочих, на такой порядок, вызвав вмешательство в дело
посольства и НКИД, заставили ОГПУ отменить его своим распоряжением от 32
марта 1933 г. Вина, как водится, была возложена на местные органы. «Некоторые
иностранные столы и отделения исполкомов, - говорилось в нём, - в обратных
визах специалистам, едущим в отпуск за границу в случае отсутствия против них
компрометирующих сведений, до сего времени отказывают или направляют иностранных рабочих в Москву за получением таковых». Необходимо выдавать таким лицам визы туда и обратно, а в случае отказа телеграфно информировать
ИНО ОГПУ459.
Временное облегчение было вызвано, ко всему прочему, происшедшими в
Германии событиями, приходом к власти партии Гитлера, что заметно активизировало не только выезды «германских подданных», но и случаи их удержания в
стране. Нежелание испортить отношения с новыми германскими властями, позиция которых в отношении Советской России ещё не была ясна, потребовало
действий с целью ликвидации причин возможного недовольства. 9 апреля 1933
г. ОГПУ пришлось спустить всем начальникам ИНО ПП ОГПУ на местах распоряжение о недопустимости подобных задержек. Все обладатели национальных
паспортов, - говорилось в нём, - имеют право беспрепятственного выезда из
СССР, за исключением случаев, представленных ОГПУ. Нельзя было задерживать членов «братских компартий» и членов ВКП (б), в отношении которых вопрос о выезде разрешался Комиссией ЦК по выездам460.
Однако действию этого распоряжения был отведён короткий срок, и невыдача обратных виз вскоре для германских граждан превратилась в настоящее
препятствие для выезда.
Циркуляр ИНО ОГПУ от 23 марта 1933 г. «О выдаче обратных виз иностранным специалистам». – ГАРФ. Ф. 9415. - Оп. 3. - Д. 1390. - Л. 238.
460
Циркуляр ИНО ОГПУ от 9 апреля 1933 г. «О выезде из СССР иностранцев». – ГАРФ. - Ф. 9415. - Оп. 3. - Д.
1390. – Л. 242.
459
215
Были усилены строгости в административных наказаниях иностранцев за
нарушения «правил общежития и прописки». Обычный с 1926 г. штраф в 100
руб. или месяц принудительных работ был заменен штрафом в 300 руб. Налагался штраф и на домоуправления, нарушившие правила прописки иностранцев
(с 25 до 100 руб.)461.
Удручало посла и несоблюдение ст.9 «Соглашения о поселении» о свободе
вероисповедания. Религиозные преследования имперских немцев осуществлялись в русле общей борьбы против немецкой церковной жизни в СССР. Сколь
жестокой она была, теперь хорошо известно. Аресты священников, неслыханное
налоговое обложение, изъятие церковных зданий привели к тому, что уже к 1935
г. немецкие по происхождению священники сохранялись в весьма ограниченном
количестве только в крупных городах, в том числе евангелические – в Ленинграде, Москве и некоторых других. В округе Новосибирского консула уже в 1932
г. перестали существовать как священники, так и сами евангелические общины.
Католические общины перешли в польские руки. Была закрыта и духовная семинария в Ленинграде, готовившая священников.
В ноябре 1937 г. был введён новый порядок обязательной милицейской
прописки сотрудников дипломатических и консульских представительств в
СССР. Ранее, согласно протоколу 1928 г., весь персонал консульств, в том числе
и технический, освобождался от обязанности получения видов на жительство. В
их паспортах делались регистрационные отметки уполномоченными или агентами НКИД или АО исполкомов462.
Теперь все, проживавшие в экстерриториальных зданиях посольства или
консульства служащие, как германские граждане, так и граждане других государств (несоветские), должны были регистрироваться в протокольном отделе
Комиссариата иностранных дел или в АО исполкомов. В их паспорта ставился
Циркуляр ИНО ОГПУ от 23 марта 1933 г. «О нарушениях правил общежития и прописки иностранцами». –
ГАРФ. - Ф. 9415. - Оп. 3. - Д. 1390. - Л. 239.
462
ГАНО. - Ф.P-47. - Оп. 5. - Д. 2. - Л. 130.
461
216
действительный в течение года штамп, заменявший им обычный для иностранцев вид на жительство. Выездные и въездные визы также оформлялись комиссариатом, а не собственным дипломатическим или консульским представительством. При получении выездной визы автоматически прекращалось действие регистрационного штампа, который надо было возобновлять по возвращении в
Москву. Все это не касалось сотрудников, принадлежащих к дипломатическому
или консульскому корпусу.
Согласно новому положению все сотрудники и служащие – германские
граждане, проживающие вне экстерриториальных зданий, переводились на
обычное для всех иностранцев положение, независимо от того, имели они служебную визу или нет. Разрешение на пребывание им выдавалось только на полгода и могло быть продлено ещё не более, чем на 6 месяцев, в протокольном
отделе комиссариата или в АО областных (краевых) исполнительных комитетов.
Тем самым ужесточался полицейский контроль за их жизнью и деятельностью
со стороны государства пребывания, а также и контроль за их выездом463.
4. 5. Перевод Гросскопфа генеральным консулом в Киев. Новый сибирский
консул Мейер-Гейденгаген.
Ещё в ноябре 1932 г. Германский посол в Москве фон Дирксен поставил
перед МИД вопрос о преобразовании сибирского консульства в Генеральное.
Огромный регион, обслуживаемый консульством, заслуживал, по его мнению,
гораздо большего внимания германского правительства, сообразного с тем, какое оказывало ему правительство советское. Индустриализация, писал посол,
вызвала к жизни в Сибири крупные промышленные предприятия: Кузнецкий и
Магнитогорский металлургические комбинаты, разработку угольных месторождений в Кузбассе и Караганде, химическую промышленность в Кемерово, Белово, огромный мелькомбинат в Новосибирске. Таким образом, самый большой
463
D.B.M. an AA. 15. 09.1937 . – РА АА. - R 1043.
217
консульский округ в мире стал и одним из самых важных в экономическом отношении, в котором «куётся вооружение СССР». Вторая причина - бурный рост
числа германских рабочих и специалистов в Сибири. Третьей причиной было
названо «блестящее руководство делами консула Гросскопфа», ранг которого
необходимо было поднять до Генерального консула 464. Но МИД не нашёл тогда
возможности из-за «бюджетно-правовых причин» превращения консульства в
Новосибирске в Генеральное консульство.
Однако посол не оставил своих забот о Гросскопфе. Предложения относительно его дальнейшей карьеры посол вынужден был повторить в секретном
письме советнику посольства Понсгену в июле 1933 г.:
«Вы знаете, - писал он, - как высоко я ценю работу, которую проводит в Новосибирске консул Гросскопф; он в своём роде незаменимый здесь человек. И если бы я
исходил из сугубо служебных, эгоистических соображений, я должен был бы и дальше
настаивать на том, чтобы он оставался на своём месте ещё неограниченно долгое время.
Но дело в том, что я, в результате многолетних наблюдений, пришёл к выводу, что
дальнейшее пребывание его в Новосибирске не пойдёт ему на пользу. Своими восьмилетними трудами на этом тяжелейшем с точки зрения вреда для здоровья, обременительности службы и просто по-человечески труднейшем посту, он снискал выдающиеся заслуги. Поэтому я убеждён, что он заслуживает другого поста и должен его получить. Состояние его здоровья оставляет желать лучшего. Дальнейшее его пребывание
в Новосибирске может навредить и его работе, и его здоровью. Всё это трудно доказать,
во всяком случае, сам господин Гросскопф, воспитанный в чрезвычайном почтении к
прусским служебным традициям, никогда не покинет вверенный ему пост, пока он ещё
в состоянии и дальше его осуществлять. Зная хорошо его натуру, а также общие служебные и местные новосибирские обстоятельства, я думаю, что не ошибаюсь в выводах”465.
Ставя перед МИД вопрос о переводе Гросскопфа в более подходящее для
него место, посол сожалел о том, что все посты генеральных консулов на территории СССР, на один из которых он мог быть назначен, уже заняты. Посол не
мог также представить себе возможного претендента на его место, который бы
обладал такими же служебными качествами, как и Гросскопф, и столь же соответствовал бы требованиям, которые предъявляет пост новосибирского консула,
один из тяжелейших в СССР.
464
465
D.B.M. an AA. 29.11.1932. – РА АА. - R 84215.
Brief von Dirksen an AA (Ponsgen). 3.7. 1933. – PA AA. Personalia. - Bd. 199 ( 3).
218
19 августа 1933 г. президент Германского рейха Гинденбург присвоил Гросскопфу звание Консула первого класса, выразив надежду, что получивший повышение консул оправдает оказанное ему доверие и будет и далее верно служить
своему отечеству на благо его народа466. Но посол продолжал настаивать на повышении ранга новосибирского консула. Ещё одно представление о том последовало 17 января 1935 г. В нём вновь подчёркивалось растущее экономическое
значение Сибири, отдалённость её от центра, сложность проблем, которые приходится решать консулу. В представлении особо отмечалась роль сибирского
консульства в отслеживании дел Советского Союза в западной провинции Китая
Синьцзяне. «Под блестящим руководством Гросскопфа, - констатировалось в
нём, - консульство получило известность среди всех органов, занимающихся германскими гражданами – специалистами, работающими в СССР». Заботы о них
заставляли его предпринимать многочисленные поездки по округу и на недели
покидать место службы.
Немаловажным поводом для перевода Гросскопфа в более благоприятное
по климатическим показателям место службы было его здоровье. Он действительно страдал «жесточайшим воспалением среднего уха», в 1926 г. делал операцию в клинике «Hygica” в Берлине у известного отоларинголога д-ра В. Антона. С начала 1930-х гг. у него развился суставной ревматизм, который заставлял его проводить отпуска в клиниках и на водах.
Сам Гросскопф, ожидая перемен в своей карьере, также не сидел, сложа
руки. Во время зимнего отпуска 1933-1934 гг. он предпринял активные поиски
следов своего арийского происхождения и представил в МИД его убедительные
доказательства. Согласно закону от 7 апреля 1933 г. об обновлении штата государственных служащих («Видерхерштеллунг дес Беруфсбеамтентумс»), все служащие его ведомства должны были заняться пересмотром своих биографий и
представить для перерегистрации доказательства своей лояльности новому режиму. Согласно закону, «служащие, поступившие на службу после 9 ноября 1918
466
PА АА. - Personalia, Bd.199 (3).
219
г. и не имеющие необходимого, специального или общепринятого образования,
а также иных доказательств своей профессиональной пригодности, отстраняются от службы». Закон был направлен против евреев и коммунистов, от которых государственный аппарат подлежал очищению467. Только те высокопоставленные чиновники, чья служба началась ещё до Первой мировой войны, а также
участники войны, фронтовики, освобождались от необходимости представлять
подробных данные о своей жизни и карьере468. Кстати сказать, Гросскопф тоже
входил в число этих лиц. Но, вероятно, ему самому были приятны поиски архивных данных о предках, которым он посвятил 10 дней своего отпуска. В числе
доказательств арийского происхождения фигурировали извлечения из 20 актов,
обнаруженных в церковных книгах и городских архивах, служебная биография
и свидетельство об участии в военных действиях на фронтах Первой мировой
войны. К сожалению, ему не удалось найти данных о происхождении своей супруги (было только установлено, что отец её был выходцем из Швеции, а мать
имела голландское происхождение).
Но и то, что было сделано, оказалось вполне достаточным основанием не
только для продолжения службы, но и для высоких наград, которыми фюрер
удостоил Гросскопфа в 1935 г. Сначала он получил Почётный крест фронтовика
(12. 01. 1935), а затем и Рыцарский крест Королевского Шведского ордена Северной Звезды (2. 09. 1935). Теперь Гросскопф определённо мог бы получить
дворянское звание (по традиции пиетет перед этим званием сохранялся, хотя оно
и было отменено в Веймарской республике), которое он выслужил еще в 1915 г.
после награждения Рыцарским крестом второго класса Королевского Саксонского ордена Альбрехта. Но тогда представление МИД о дворянском звании исполнено не было.
См. подробнее об этом законе в 5 главе „Die „Wiederherstellung des Berufsbeamtentums“ монографии Ганса
Моммзена: Mommsen, Hans. Beamtentum im Dritten Reich. Mit ausgewälten Quellen zur nationalsozialistischen Beamtenpolitik. - Stuttgart: Deutsche-Verlags-Anstalt, 1966. - S.39-61.
468
Закон закрыл доступ всем не арийцам в официальные служебные учреждения.- Herwarth. S.108.
467
220
В сентябре 1935 г. он вступил в НСДАП и принял участие в партийном
съезде, где, очевидно, был представлен фюреру469. В этом же году (7 ноября)
МИД принял решение о переводе Гросскопфа Генеральным консулом в Киев. В
связи с переносом столицы Украинской ССР из Харькова в Киев была проведена
реорганизация консульств: Киевское консульство Германии стало Генеральным,
а Харьковское - просто консульством. Назначение Гросскопфа одобрил представитель фюрера в НСДАП М. Борман470, а 24 августа 1936 г. подписал и сам
рейхсканцлер Адольф Гитлер.
В декабре 1935 г. начались его хлопоты, связанные с переездом. Надо было
передать дела (кассу, документы, инвентарь) Кёстингу, упаковать и отправить
вещи. Вещей же за 13 лет пребывания в Новосибирске Гросскопф накопил не
мало. Консульство, объяснял он этот факт, очень много презентировало, тратя на
презентации не только большие представительские средства, но и средства из
собственного жалованья консула.
«В консульстве, которое обслуживали 4 высокооплачиваемые работницы, не
было коллекции картин, серебра, дорогого фарфора, ковров и проч., зато было много
мебели, посуды и всего того, что обеспечивало обслуживание многолюдных собраний
и приёмов», - писал Гросскопф, характеризуя трудности, возникшие при сборах.
Вещи упаковывали сами, поскольку обслуживающий персонал уже исчез из
консульства. «Хотя мы с женой целую неделю неутомимо трудились, только
сегодня, - писал Гросскопф 21 января 1936 г., - мы уложили последние ящики.
Всего у нас ящиков 60, это целый товарный вагон весом в 20 тонн»471.
4 февраля 1936 г. Гросскопф прибыл в Киев, к новому месту своей дальнейшей службы. Двухгодичное пребывание его в столице Украины началось472. «Согласно новой экзекватуре, служебный округ генерального консульства в Киеве
Гросскопфу, как и всем государственным служащим рейха, пришлось принести новую клятву, введённую законом от 20 августа 1934 г. «О приведении к присяге служащих и солдат вермахта» (Gesetz über die Vereidigung
der Beamten und der Soldaten der Wehrmacht), которая гласила: «Клянусь быть верным и послушным фюреру
Германского Рейха и народа Адольфу Гитлеру, свято соблюдать законы и выполнять служебные обязанности. Да
поможет мне Бог». – Deutsche Geschichte in Quellen und Darstellungen. Bd. 9. Weimarer Republik und Drittes Reich.
1918-1945. Hrsg. Von Heinz Hürten. - Stuttgart, 1995. - S.242.
470
Brief von Bormann an von Neurath (Письмо Бормана г-ну рейхсминистру внешних сношений фон Нейрату).
27. Juli 1936. - PA AA. - Bd.199 (3)
471
PA AA. – Personalia. - Bd. 199 (3).
472
Прибыв в Киев, Гросскопф, не имевший собственных детей, вознамерился взять к себе на воспитание двух
племянниц, на содержание которых он ежемесячно тратил 600 марок из своего жалованья. Но это был не единственный пример его опекунской деятельности. Как выяснилось в процессе улаживания вопроса о жаловании, он
469
221
охватывает всю Украину, за исключением Харьковской и Одесской областей.
Обслуживание Крымской республики, которая административно относится к
РСФСР, для нас удобнее осуществлять из Одессы», - сообщал в А.А. Типпельскирх473.
Гросскопфа сменил на посту консула в Новосибирске 58-летний Максимилиан Вольфганг Мейер-Гейденгаген, на которого МИД вышел после долгих поисков достойной замены Гросскопфу. Мейер-Гейденгаген, как и Гросскопф,
также родился в пределах Российской империи, в Санкт-Петербурге, в купеческой семье выходца из Любека. Семья Мейеров, как и большинство немецких
семей столичного Петербурга, сохраняла и культивировала немецкие обычаи.
Максимилиан учился в немецкой школе при евангелической церкви Святой Екатерины, затем продолжил образование в Берлине, в гимназии имени Лейбница.
Высшее образование он получил на естественном факультете университета
Мюнхена и химическом факультете Мюнхенского технического училища. С
1900 г. он прошёл воинскую службу в Баварской воинской части, затем вернулся
в Петербург, где довольно успешно возглавлял в течение 3-х лет (1904-1907)
немецкоязычную газету «Санкт-Петербургишер Герольд», а затем 7 лет редактировал «Санкт-Петербургише Цайтунг”, главную немецкоязычную газету, выходившую в России. Кроме немецкого и русского он владел французским, украинским, польским и чешским языками, а журналистскую деятельность успешно сочетал с оказанием разного рода услуг Германскому посольству в Петербурге,
был его доверенным лицом и пресс-атташе на общественных началах. Всё это
уже тогда сделало его крупным знатоком предвоенной России.
С началом войны Мейер-Гейденгаген пробрался через Финляндию и Швецию в Мюнхен, где вступил в военную службу и был отправлен во Фландрию в
составе Баварского резервного полка. После тяжелого ранения 31 октября 1914
все эти годы выделял по 150 марок на содержание больного нетрудоспособного брата, участника войны, с 1926
г. страдавшего туберкулёзом, и столько же сестре своей супруги, также больной и нетрудоспособной.- Brief von
Grosskopf an Ministerialdirektor AA. 14 мая 1936. – Ibid.
473
D.B.M. an AA. 8. ноября 1936. - PA AA. - Bd. 199 (3).
222
г. (в правый локоть) он использовался при Генеральном штабе и Прусском военном министерстве как специалист по русским делам, издавал как офицер-референт русскую газету для военнопленных и фронта. На последнем этапе войны
был прикомандирован к Верховному командованию группы войск в Киеве, где
изучал украинские вопросы, выслужил чин обер-лейтенанта. В 1918 г. получил
должность пресс-атташе Германского посольства в Киеве.
После войны Мейер-Гейденгаген трудился на разных постах в отделе
прессы Министерства иностранных дел, 2 года (1923-1924) служил в посольстве
Германии в Москве, а в 1933 г., по достижении 55-летнего возраста, был отставлен из дипломатического корпуса и нашел применение своим знаниям в качестве
референта в Министерстве народного просещения и пропаганды Геббельса. Карьера его не была столь успешной, как у Гросскопфа. Продвигаться вверх, очевидно, мешало его российско-немецкое происхождение.
Когда встал вопрос о том, кто мог заменить Гросскопфа, в МИДе вспомнили о Мейер-Гейденгагене. Поиски нужной кандидатуры шли с 1933 г. Требовался человек с совершенным знанием не только русского языка, но и обстоятельств русской жизни. Мейер-Гейденгаген был в этом смысле лучшей из всех
кандидатур. За плечами у него был огромный опыт имперской службы, на пенсию он вышел с должности зам. референта по восточным вопросам отдела
прессы, считался одним из лучших специалистов в области политической жизни
СССР. МИД устраивал и почтенный возраст претендента на консульскую должность в имевшем «слишком мало культурных услуг» сибирском городе, который
явно не подходил привыкшему вести светскую жизнь молодому человеку.
17 июля 1936 г., после экзамена на знание языков и защиты научной работы по истории немецко-русских связей, Мейер-Гейденгаген в чине консула 2
класса получил патент на занятие должности новосибирского консула и 23 сентября 1936 г. прибыл к месту службы474.
474
PA AA. – Personalia. Meyer-Heydenhagen. - Bd. 501 (1).
223
Воспользовавшись сменой консулов, советские власти ограничили Сибирский консульский округ. Экзекватура Мейер-Гейденгагена, подписанная Н.Н.
Крестинским 29 сентября 1936 г., признала его служебным округом только Западносибирский край с центром в Новосибирске. Новые административные образования - Восточносибирский край, Челябинская область, республики Киргизия, Казахстан и Якутия, а также Красноярский край и Омская область, в 1934 г.
выделенные из ЗСК, вышли из-под опеки нового консула475. По территории Сибирский консульский округ приблизился к служебному округу советского консульства в Гамбурге, куда входили Бремен, Вестфалия, Шлезвиг-Гольштейн и
Мекленбург. Все выделенные из него регионы были подчинены Консульскому
отделу посольства в Москве.
Вербальная нота германского посольства, содержащая возражения против
этой акции, была отвергнута под предлогом уже установившейся практики и в
связи с последовавшими “указаниями советского правительства”.
“Все наши аргументы и ссылки на дисперсно проживающих по всей Сибири и
твёрдо осевших там германских граждан, обслуживание которых из Москвы практически невозможно, и на некорректность проведения параллелей между ними и японцами или китайцами, которые пребывают там лишь временно в течение сезона, советская сторона считает абсолютно недостаточными. Нас постоянно убеждают в том, что
дела германских граждан можно урегулировать быстрее и успешнее через Наркомат
иностранных дел, чем путём непосредственной переписки консульства с беспомощными местными властями в Сибири. Мы получили решительный отказ и на наше
предложение распространить консульский округ, по крайней мере, на всю Западную
Сибирь, Омск, Челябинск, Красноярск и Восточную Сибирь, и передать Казахстан с
Киргизской республикой посольству в Москве, а Якутию - консульству во Владивостоке”476.
Действительно, к этому времени ограничение территории консульских
округов стало одним из направлений деятельности НКИД. Уже весной 1936 г.
при вступлении в должность нового китайского консула477 в его ведении вместо
всего Западносибирского края, включая Красноярский край и Омскую область,
остался один город Новосибирск. Аналогичная акция была проведена и в отношении японского консула в Новосибирске Коянаги. НКИД поэтому внушал
D.B.M. an AA. - PА АА. – Personalia. - Bd.199 (3).
D.B.M. an AA. (Tippelskirch). 8. November 1936. - PA AA. - Bd. 199 (3).
477
Китайское консульство в Сибири возобновило свою деятельность в 1934 г., теперь уже в Новосибирске, который и стал в 1936 г. территорией его служебного округа.
475
476
224
немецким дипломатам мысль о том, что если выполнить его просьбу в отношении Сибирского консульского округа Германии, то надо будет удовлетворять и
аналогичные претензии японского и китайского представителей. Что касается
Германии, то действия советского руководства в отношении ограничения её консульских округов означали не что иное, как нарушение договора 1925 г., согласно которому изменения округов могло иметь место исключительно в порядке взаимного соглашения договаривающихся сторон.
Всё это могло означать только одно: советское руководство не желало более допускать иностранные представительства в известные “дефицитные” области и расширять их информационные возможности. Как считали в Аусамте,
именно из нежелания терпеть «соглядатаев происходящего» оно воспрепятствовало в своё время открытию германских консульских представительств в Саратове, Баку и Туркестане478.
Ограничение консульских округов было признано Аусамтом одной из
мер, направленных на создание таких условий в работе иностранных консульств,
следствием которых стало бы прекращение их деятельности. Новому германскому консулу в Новосибирске пришлось утешиться заверениями нового дипломатического агента Терентьева, представлявшего в Новосибирске интересы
НКИД, что ему вполне хватит и Западносибирского края, хотя большую его
часть составляют тайга и тундра. Консул же полагал, что в связи с территориальными потерями, в особенности Омской области, Берлин терял в Сибири “значительную часть своих интересов”, связанных, в первую очередь, с немецкими колониями479.
3.6. Новый Германский посол в Москве фон Шуленбург
Правда, НКИД выдвигал в своё время несколько иные причины: «Саратова мы не можем дать им (немцам –
Л.Б.) из-за нежелания установить контакт между Германским Консульством и Немреспубликой, а Баку из-за нежелания создать прецедент для будущих требований Франции, Италии, и в особенности Англии». По этим же
соображениям «не могло быть и речи о Ташкенте». - Из писем зав. Отделом Центральной Европы НКИД Штейна
полпреду СССР в Германии Крестинскому от 20 ноября и 7 июля 1926 г. о консульской сети в СССР.- АВП РФ.
- Ф. 82. - Оп. 12. - Папка 42. - Д. 58. - Л. 21, 30-31.
479
Meyer-Heydenhagen an die D.B.M. 9.10.1936. - PA AA. – Personalia. - Bd..501 (1).
478
225
Деятельность германских дипломатов в СССР при Гитлере, особенно в последние предвоенные годы, неразрывно связана с темой «сопротивления» гитлеровскому режиму, которую интенсивно разрабатывают немецкие историки480. В
последние два десятилетия в свете новейших научных достижений понятие «сопротивление» подверглось сильной дифференциации. Под ним понимают явления от скрытой внутренней вражды, пассивного отношения к происходящему,
разного рода протестных действий, нелегально организованного сопротивления,
участия в планах по свержению до активного участия в восстании против системы бесправия481.
Внутри Министерства иностранных дел противодействие военным планам
Гитлера оказывал статс-секретарь Эрнст фон Вайцзеккер482, который, убедившись в том, что «политика предупреждения» не достигает цели, перешёл в оппозицию, а затем вступил на путь прямой измены нацистскому режиму. Противодействие развязыванию войны против СССР оказывала германская дипломатия
в Москве, прежде всего, посольская команда фон Шуленбурга, которую можно
смело причислить к участникам «Сопротивления».
В России же, в особенности на бытовом уровне, попрежнему сохраняются
старые стереотипы в отношении не только сотрудников посольства (в частности,
военного атташе Э.Кёстринга), но и его главы, графа фон Шуленбурга, который,
якобы, возглавлял шпионское нацистское гнездо в центре России. Так когда-то
квалифицировалась деятельность германского посольства в документах
НКВД483. Не ушли в прошлое и представления об «агрессивной политике» СССР,
См.: Thielenhaus, Маrion. Zwischen Anpassung und Wiederstand. Deutsche Diplomaten 1938-1941.- Paderborn,
1986; Karl Dietrich Bracher u a. (Hrsg.) Nationalsozialistische Diktatur. - Düsseldorf, 1983; Walter Bussmann. Das
Auswärtige Amt unter der nationalsozialistischen Diktatur. In: Demokratie und Diktatur. Geist und Gestalt politischer
Herschaft in Deutschland und Europa. Festschrift für Karl Dietrich Bracher / Manfred Funke u.a. (Hrsg.). - Düsseldorf:
Drosste Verlag, 1987 и др.
481
См. о том: Hans-Adolf Jacobsen. Zur Rolle der Diplomatie im Dritten Reich // Das diplomatische Korps 1871-1945 /
Hrsg. Von Klaus Schwabe. - Harald Boldt Verlag. Boppard am Rhein, 1985. - S. 171-199. Hier S. 193.
482
Walter Bussmann. Das Auswärtige Amt unter der nationalsozialistischen Diktatur. - S. 252-265.
483
Такое мнение не было поколеблено и после издания в России перевода книги Ингеборг Фляйшхауэр «Пакт
Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939». Эта и другие её работы написаны с использованием личного архива Шуленбурга. Правда, некоторые историки ФРГ считают «выводы и разъяснения», сделанные исследовательницей, «не всегда убедительными».- Г.-А. Якобсен. Противоречивые оценки 22 июня 1941
года // Война и политика. 1939-1941. - М., 2001. - С.260.
480
226
подготавливавшем нападение на Германию, которое не произошло только «благодаря случайному стечению обстоятельств». Такие представления, в конечном
счете, сводились к тому, чтобы доказать «превентивный характер» войны
нацистской Германии против СССР, «обвинить Сталина и оправдать Гитлера»484.
Изучение позиций дипломатов, служивших в России и всеми доступными
им средствами пытавшихся предотвратить развязывание Гитлером войны против
СССР, поможет внести известную ясность не только в вопрос о том, каким представлялось им советское государство в конце 1930-х гг., но и в вопрос о наличии
у него агрессивных планов в отношении Германии.
Фридрих Вернер граф фон дер Шуленбург был назначен чрезвычайным и
полномочным послом в Советском Союзе 16 июня 1934 г. и занял свой пост в
Москве в октябре 1934 г. в возрасте 59 лет. За плечами у него была огромная
школа дипломатической работы, которую он начал в Аусамте в 1900 г. 25-летним
юношей. Вот основные вехи обычной для дипломата того времени карьеры. Родился Шуленбург 20 ноября 1875 г. в семье не слишком зажиточного прусского
офицера, после окончания гимназии и годичной службы вольноопределящимся
в течение 4-х лет изучал юриспруденцию, консульскую службу после сдачи положенного экзамена начинал в Барселоне, Лемберге (Львове), Праге и Неаполе.
С 1907 г. и до начала войны служил в России, 4 года в Варшаве вице-консулом,
потом в Тифлисе (Тбилиси) консулом (с 1911 г.). Во время войны в течение года
воевал на Западном фронте, выслужил чин капитана. В 1915 г. как знаток Кавказа
отправлен в качестве офицера связи в дипломатическую миссию в Дамаск, объездил весь Ближний Восток485, а когда немецкие войска в 1917 г. захватили Кавказ, был переведён в Тифлис Германским Представителем486.
Никифоров Ю.А. Дискуссионные проблемы предыстории Великой Отечественной войны в новейшей отечественной историографии. Автореф. дис. на соискание уч. степ. канд. ист. наук.- М., 2000. – С. 9. О споре историков по поводу превентивного характера войны Гитлера против Сталина см. в недавно вышедшей книге Л.Н.Корневой «Германская историография национал-социализма: проблемы исследования и тенденции современного
развития. – Кемерово: Кузбассвузиздат, 2007.
485
См. подробнее: Sigrid Wegner-Korfes. Graf von der Schulenburg – Mitverschwörer des 20. Juli 1944 // ZfG. - 1984.
- Heft 8. - S.681-699. Hier S.681.
486
Вернувшись в Тифлис, Шуленбург был приятно удивлён, застав в полном порядке свою старую квартиру,
которую он покинул, уезжая в отпуск 4 года тому назад. Грузины и потом с уважением относились к Германскому
484
227
Особенно важными для познания не только прежней России, но и России
советской, были для него годы службы посланником в Тегеране в Персии,
стране, одной из первых заключившей договор с Советской Россией. Этому способствовали дружба его с Брокдорф-Ранцау и частые встречи с ним в Москве,
через которую он ездил в Берлин. Приход к власти НСДАП застал его в Бухаресте, где он с 1931 г. занимал пост Германского посланника в Румынии.
Германское посольство в Москве было желанным местом для продолжения дипломатической карьеры. В рейхсканцелярии учли прекрасные знания России, её истории как государства многонационального, которыми обладал Шуленбург. Но не только опыт и компетентность были причиной назначения Шуленбурга послом в СССР. На Вильгельмштрассе487 после ушедшего с шумом предшественника «рассчитывали увидеть в Москве спокойного и уравновешенного
чиновника предпенсионного возраста, с ярко выраженным консервативным умонастроением, который не будет выдвигать собственные мнения и инициативы, а
будет верно служить Гитлеру, как он служил Германскому рейху и Веймарской
республике»488.
Однако такая оценка Шуленбурга оказалась ошибочной, в чем Аусамт
вскоре сумел убедиться. Воспитанный на прусско-протестантских принципах и
ценностях, предъявлявший к себе как к представителю Германии в Москве высокие моральные требования, Шуленбург осознавал огромную ответственность
за судьбу немецкой нации и государства. Он обладал и вполне сложившимися
взглядами на развитие отношений между Германским рейхом и СССР, основу
которых заложил Рапалльский договор. Корфес считает даже, что с самого
начала «Шуленбург был противником нацистского режима и его внешнеполитических целей и потому профессионально, без спешки, но настойчиво и уверенно
Представителю и благодарили его за вклад в достижение государственной самостоятельности, продлившейся,
правда, не слишком долго, с 1918 по 1921 гг. - Herwarth. - S. 99.
487
Так называлась улица в Берлине, на которой располагалось Внешнеполитическое ведомство (МИД) Германии.
488
Об этом вспоминал позднее ставший в 1939 г. исполняющим обязанности руководителя торгово-политического отдела посольства в Москве Герхард Кегель. – Цит. по: Sigrid Wegner-Korfes. Graf von der Schulenburg –
Mitverschwörer… S. 684.
228
проводил в советской метрополии соответствующую своим убеждениям политику, которая, в конечном счёте, привела его к острому конфликту с его берлинскими заказчиками»489.
Родившийся несколькими годами позже создания 20 ноября 1875 г. Бисмарком единой империи, он целиком разделял внешнеполитические и военно-политические воззрения первого рейхсканцлера в отношении России. Он был убеждён в том, что Россия и Германия могут, прежде всего, экономически, отлично
дополнять друг друга, что подтверждалось теми результатами, которые имело
российско-германское сотрудничество перед 1914 годом. Шуленбург категорически отклонял возможность разрешения конфликтов между странами посредством войны и был твёрдо убеждён в том, что любое военное столкновение Германии с огромной и могучей империей на Востоке – независимо от господствующей в ней идеологии и общественной доктрины – потерпит крах, как это уже
случилось в начале Х1Х в. с Наполеоном. В Берлинском договоре между Германской империей и СССР, заключённом в 1926 г. имперским министром иностранных дел Густавом Штреземаном, он видел не только образцовый способ
строительства отношений с Россией, но и базис экономического возрождения
Германии, при помощи которого можно было достичь целей успешной ревизии
условий Версальского договора.
Шуленбург пришелся ко двору кремлевским политикам. Уже при вручении им верительных грамот М.И.Калинину он встретил дружеское расположение председателя ЦИК СССР, выразившего надежду на дальнейшее развитие советско-германских отношений. После официальной церемонии Калинин, внимательно осмотрев высокорослого германского посла и столь же высокорослых сопровождающих его лиц, - сам он был небольшого роста – с улыбкой заметил:
«Вы выглядите соответственно – как представители высшей расы!». Уже вскоре
Sigrid Wegner-Korfes. Botschafter Friedrich Werner Graf von der Schulenburg und die Vorbereitung von “Barbarossa”. – In: Zwei Wege nach Moskau. Von Hitler-Stalin-Pakt zum «Unternehmen Barbarossa» / Hrsg. von Bernd Wegner. - München, Zürich: Peper, 1991. - S. 185-202. Hier S.185.
489
229
Советское руководство оценивало знатного графа и профессинального дипломата гораздо выше большинства других руководителей миссий. «Наши английские коллеги иногда завидовали особому статусу графа, но и они не могли устоять перед его харизмой, - вспоминал Герварт. Когда американский посол Джозеф
Дэвис возразил однажды на одно острое замечание Литвинова, что с представителем национал-социалистической Германии он разговаривает особенно дружески, Литвинов ответил: «Мы любим его и не можем говорить ему «нет». Для
Литвинова и советского руководства Шуленбург был представителем старой
Германии, которую они в глубине своего сердца любили»490.
Ещё больше ценили и уважали Шуленбурга в Берлине. Он был на короткой
ноге с министром Нейратом, мог, когда возникала необходимость, видеть Гитлера. Его любили в посольстве, где благодаря ему царила атмосфера взаимопонимания и дружбы. Он считал, что в Советском Союзе проявляется много восточных черт, чем объяснял медлительность советской бюрократии. «Немецкое
слово «зофорт» означает по-русски «сейчас», то есть в течение часа, - говорил
он, и мы не удивлялись, когда видели, что он, сам большой приверженец Востока, понимает вещи, которые для нас не поддавались объяснению». Весь образ
жизни посла являлся свидетельством такого его душевного состояния, - писал
Герварт:
«Он вставал рано, но в посольстве появлялся не ранее 11 часов, проводя утро
за туалетом, неспешным завтраком, чтением газет и играми со своими собаками. Потом он усаживался в своё любимое с высокой спинкой кресло, чтобы поразмышлять
над мировыми проблемами. Сначала такая привычка казалась странной, но постепенно я начал понимать, что такой метод – это проявление разума и опыта. В эти часы
Шуленбург превращался в своего рода планирующий дела щтаб»491.
Сотрудники и единомышленники посла. В посольстве в Москве под руководством Шуленбурга работал немногочисленный, но весьма компетентный
коллектив сотрудников, ставших его единомышленникми. К дипломатическому
корпусу принадлежали 7 персон, большинство которых родились, выросли и
490
491
Herwarth. - S. 97.
Herwarth. - S. 101.
230
сформировались в России, владели русским языком и с теплотой относились к
стране со столь сложной трагической судьбой. Имена некоторых из них уже фигурировали на страницах настоящего исследования.
Старожилом посольства был д-р Густав Гильгер, родившийся в 1886 г. в
Москве в семье имперских немцев. Отец его был выходцем из Реймшайда, где
его предки вели торговлю, и откуда он был направлен в Санкт-Петербург для
создания отделения фирмы. Материнские предки занимались красильным делом
в Эльберфельде. Прадед Густава приехал в Россию ещё в 1832 г. и основал недалеко от Москвы на Клязьме красильную фабрику, которая быстро достигла
расцвета благодаря секретам турецкой красной краски, которыми он обладал.
Крупное текстильное предприятие, в которое она превратилась благодаря почти
столетнему упорному труду семьи, прекратило своё существование во время революции.
Знаменитая немецкая школа в Москве, где получали образование дети лучших представителей российского дворянства и бюргерства, дала ему отличное
знание русского языка, российской истории и литературы. Однако по настоянию
родителей он стал инженером, окончив технический институт в Дармштадте. Затем была стажировка в Америке на заводе сельскохозяйственного машиностроения. С 1910 г. Гильгер трудился на ответственных постах московской арматурной фирмы, объездил в служебных командировках всю Россию и получил, как
он позднее писал, «основательные знания страны и людей». Война застала его в
Германии во время учебной командировки, а поэтому после возвращения в Россию, где у него оставалась семья, он был арестован как германский шпион и вместе с несколькими тысячами гражданских интернированных немцев был отправлен в Вологодскую губернию. Большинство их, воспользовавшись начавшимся
в результате революции хаосом,
легально или нелегально покинули место
ссылки и стали искать пути выхода на Запад. Сумел добраться до Москвы и Гильгер.
231
К этому времени в связи со вступлением США в войну, американское посольство, располагавшееся в Вологде, перестало выполнять функции опеки германских граждан в России, которые перешли к шведскому генеральному консульству. Делами германских военнопленных в России занималась уже упоминавшаяся нами выше дочь шведского посланника Эльза Брандштрём, прозванная
«сибирским ангелом» за свой гуманизм и материнскую заботу о пленниках. Вместе с ней в рамках шведского консульства Гильгер и начал работу с военнопленными, в частности, при его участии в январе 1918 г. в Москве было открыто для
них первое убежище.
Так началось для Гильгера его дипломатическое поприще. После заключения Брест-Литовского договора он продолжил занятие делами военнопленных в
Германском посольстве и уехал в Германию после его денонсации. Вместе с Генеральным консулом Шлезингером он оказывал сопротивление союзникам,
взявшим под свой надзор в январе 1919 г. всех, находящихся в Германии военнопленных, отправке в Россию транспортов с русскими пленными, которых они
надеялись поставить на службу интервенции против большевистской России. В
феврале 1919 г. Гильгер был взят на службу в имперское ведомство по делам
военнопленных. Ему был поручен надзор над германскими лагерями военнопленных, в которых содержались русские пленные, и организация приёма и обустройства немецких репатриантов. Согласно соглашению от 7 июля 1920 г. Гильгер стал уполномоченным Германского правительства по делам военнопленных
и интернированных в Москве и возглавил Комиссию по их репатриации, получившую консульские полномочия. 7 июня 1920 г. продолжилось его пребывание
в России, длившееся 21 год. Одновременно в круг его обязанностей вошли и экономические вопросы.
Ко времени прихода в посольство Шуленбурга легационный советник,
глава экономического отдела Гильгер был, по характеристике Герварта, «ключевой фигурой» посольства. Несмотря на все злоключения, которые испытал он
сам и его семья, Гильгер не был озлоблен, он по-своему гордился Россией как
232
своей второй родиной и любил русских. Эту любовь он перенёс и на Советский
Союз, радовался его успехам и негодовал по поводу бед, в которые ввергало
страну в 1930-е гг. её политическое руководство. Гильгер знал Россию, старую и
новую, как никто другой, считался живой энциклопедией, готовой выдать необходимую справку по любому вопросу, и в этом смысле был незаменим. Пережив
Первую мировую войну, он не переносил даже мыслей о возможном её повторении. Когда он вместе с Шуленбургом пытался предотвратить нападение вермахта на СССР, он не подозревал, что его единственный сын будет убит в России.
В России родился и сформировался военно-морской атташе посольства,
прекрасно владевший русским языком, генерал-лейтенант Эрнст Кёстринг (с 31
августа 1940 г. генерал от кавалерии). Он родился в Тульской губернии, где его
отец владел небольшим имением, учился в Московской гимназии и артиллерийском училище. На военную службу поступил перед Первой мировой войной, служил в военной миссии при правительстве гетмана Скоропадского на Украине,
стал командиром кавалерийского полка. Благодаря приобретённому за время
длительного пребывания в советской столице (с 1931 по 1933 гг. и снова, с 1
октября 1935 г.) опыту и профессиональным способностям, которые выделяли
его из большого круга военных специалистов492, он считался компетентным военным экспертом. Этому способствовал и тот факт, что в период сотрудничества
рейхсвера и Красной Армии Кёстринг был старшим адьютантом генерала Ганса
фон Секта, имел личное знакомство со многими крупными советскими командирами, организаторами совместной работы вооружённых сил двух стран, ведал
подготовкой немецких офицеров в советских учебных заведениях. Он присутствовал на крупнейших советских военных манёврах до тех пор, пока на них ещё
приглашались военные атташе иностранных миссий, аккредитованных в
Москве. Он оставался верным сподвижником Шуленбурга до самого его конца.
492
Sigrid Wegner-Korfes. Botschafter Friedrich Werner Graf von der Schulenburg. - S. 175.
233
В команду входил советник посольства Вернер фон Типпельскирх, пришедший на смену пострадавшему от нападения в 1932 г. Фритцу фон Твардовски. Типпельскирх принадлежал к кругу руководящей военной элиты (его кузен
Курт фон Типпельскирх являлся обер-квартирмейстером генерального штаба сухопутных войск рейха), воспитанной на кайзеровских традициях, к которым Гитлер испытывал неприкрытую антипатию493. Типпельскирх не говорил по-русски,
но имел полезный опыт, приобретённый им в посольстве в Риге и в русской референтуре МИДа. Из-за тяжелого ранения на фронте он был переведён в своё
время на писарскую работу, научился сочинять доклады, отличавшиеся большой
тщательностью и обилием деталей. Письменная связь посольства с Аусамтом
осуществлялась, главным образом, через его посредство.
В совершенстве владел русским языком Отто Шиллер, выполнявший после
ухода Отто Аухагена обязанности атташе по сельскохозяйственным вопросам. В
течение ряда лет он был сотрудником концессионного предприятия Круппа на
реке Маныш, а затем совместного советско-германского семенного общества на
Кубани. Он знал страну, которую объехал вплоть до самых дальних её уголков,
как 5 своих пальцев, прекрасно разбирался в проблемах колхозного строительства, за что получил кличку «колхозник». Его известия о сельском хозяйстве России являлись своего рода откровением для сотрудников не только Германского
посольства, но и других миссий в Москве. Шиллер считался выдающимся экспертом, и западные посольства перепечатывали его доклады слово в слово. Ими
интересовался даже Сталин, по приказу которого их переводили на русский
язык494.
Консульский отдел посольства возглавлял Петер Пфайфер. Выходец из
Пфальца, он был младшим сыном в семье, имевшей 14 детей. Его старший брат
Фляйшхауэр Ингеборг. Пакт Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939. Пер. с нем. М.: Прогресс, 1991. – С.47.
494
Герварт сообщал также, что во время войны Шиллер разрабатывал план превращения колхозов на оккупированных территориях в товарищества. Может быть, поэтому после войны он не был приглашён в новое Германское посольство в Советском Союзе. - Herwarth. S. 85.
493
234
после Первой мировой войны был немецким посланником в Вене, другой – деятель Народной партии Баварии - министром после 1945 г. В посольстве прочили
ему карьеру государственного секретаря495.
Украшением посольства и его мыслительным центром стал при Шуленбурге один из самых молодых сотрудников, в будущем известный немецкий дипломат, Ганс Генрих Герварт фон Биттенфельд, советник и личный референт
посла496. Он происходил из достаточно известной дворянской не арийской семьи,
его отец во время войны служил под командованием генерал-полковника Ганса
фон Секта. Сам Герварт после чистки евреев из дипломатической службы оставался в посольстве только благодаря защите трёх последних послов, Дирксена,
Надольного и Шуленбурга. Помогла также трёхмесячная стажировка резервистов в кавалерийском полку, которую он прошёл весной 1935 г. и по результатам
которой получил чин лейтенанта. Не маловажным фактом его биографии стала
также женитьба летом 1935 г. на представительнице одной из самых древнейших
аристократических верхне-франконских семей, Елизавете фон Редвиц. Были у
него ангелы-хранители и в Аусамте. Он единственный в посольстве не вступил
в НСДАП после прихода к власти Гитлера.
Герварт начинал свою деятельность в Москве в 1931 г. при Дирксене в консульском отделе посольства, и главным его делом была опека германских граждан в СССР. Он отмечал позднее, что самым обременительным для него занятием стало удостоверение бесчисленного множества разного рода советских документов, которое ему было поручено как самому юному сотруднику. Но оно
принесло ему и много пользы. Он быстро выучил русский язык, а главное получил хорошее представление о хозяйстве и праве страны. Для ускорения процесса
подписания ему пришлось сократить свою фамилию, ограничившись коротким
словом «Герварт».
Этого не произошло, возможно, из-за случая, описанного Гервартом. Когда союзники оккупировали Тунис,
где он был Генеральным консулом, он послал телеграмму в Аусамт о закрытии консульства с подписью «Хайль
Гитлер, Пфайфер». За бывшее обычным для такого рода документов приветствие его потом упрекали, хотя, как
он утверждал, оно было поставлено не им, а кем-то из сотрудников консульства. - Herwarth. - S. 85.
496
Герварт также написал воспоминания о своей деятельности в России: Hans Herwarth von Bittenfeld. Zwischen
Hitler und Stalin. Erlebte Zeitgeschichte 1931-1945. - Frankfurt а. M, Berlin, Wien, 1982.
495
235
Уже через два года Герварт стал референтом посла. Функции его изменились коренным образом, и теперь он больше занимался политикой и прессой. А
поскольку Дирксен, а позднее и Шуленбург были дуайенами (старшинами) дипломатического корпуса в Москве, то Герварт стал одновременно секретарём дипкорпуса. Он занимался составлением нот на немецком, английском и французском языках, рассылал сообщения дуайена главам миссий, что позволило ему
значительно улучшить знание языков и укрепить дружеские связи с другими
посольствами. К другим занятиям секретаря принадлежала организация досуга
молодых дипломатов, в том числе культурных и спортивных мероприятий,
охоты и экскурсий, чем Герварт занимался с большим удовольствием. Он сумел
сплотить прогрессивную дипломатическую молодежь в тесный дружеский круг
единомышленников, занимавших ярко выраженную антинацистскую позицию.
После Судетского кризиса, писал позднее Герварт, произошёл его переход от
неприятия нацизма к сопротивлению ему. После заключения пакта МолотоваРиббентропа 1939 г. он, «последний неариец» Аусамта, оставил Московское посольство497.
В 1936 г. в посольстве появился Гебгард фон Вальтер. Он стал, по словам
Герварта, своего рода катализатором новых идей у «старых москвичей» и предложил им анализировать советскую политику, исходя из новой точки зрения.
Вальтер привёл убедительные доказательства того, насколько верна практика, не
держать дипломатов долгое время на одних и тех же постах, чтобы они не зацикливались на однажды сконструированной ими позиции. Под влиянием Вальтера
посольство стало отчётливее объяснять в своих докладах демонтаж Сталиным
коммунистической идеологии.
«Это было необходимо потому, что национал-социалисты, занятые своей антикоммунистической пропагандой, были не способны увидеть происходящие перемены.
Мы же были убеждены в том, что Сталин, отбросив идеологический балласт и заняв-
После войны Герварт вернулся на дипломатическую службу и в 1950-е гг. был послом ФРГ в Лонодоне и
Риме. – Herwarth. - S. 131 и др.
497
236
шись своей прагматической политикой, начал строить из коммунистического хаоса потенциально сильную в экономическом и военном отношениях державу. Мы воспринимали Россию гораздо серьёзнее, чем национал-социалисты»498.
Эта команда, можно сказать, являлась не только глазами, но и ушами
посла, плохо владевшего русским языком. Герварт и Гильгер занимались и сочинением большинства такстов, докладов, меморандумов, речей, с которыми Шуленбург выступал, поскольку сам он, в отличие от Дирксена, самостоятельно писавшего свои донесения, не любил писать, но был прекрасным рассказчиком499.
Проекты подготовленных помощниками документов затем обсуждались и дополнялись по его заданию. Им же он пересказывал в подробностях свои переговоры в Наркомате иностранных дел или разговоры с коллегами, и они фиксировали их на бумаге500.
И.Фляйшхауэр, изучавшая личный архив Шуленбурга, называет авторов
всех записок и отчётов, согласно которым русская сторона проявляла заинтересованность в сближении с Германией, «лицами прорусской ориентации», относя
к ним, кроме Шуленбурга, также Гильгера, Типпельскирха и Кёстринга в
Москве, а в МИДе - фон Вайцзеккера и К.Ю.Шнурре501.
Шуленбург, трезво оценивая возникшие между Советским Союзом и Германией осложнения, полагал, что они носят временный характер, и отношения
между странами будут развиваться и далее. “Того, что Советский Союз предлагает на будущее огромные возможности, в Берлине не могут не осознавать, - говорил он, выступая на совещании с консулами в ноябре 1934 г. - Фюрер сказал
мне: «Россия слишком большой кусок, чтобы долго могла оставаться для нас не
Воспоминания Герварта были написаны в годы, когда в СССР осуществлялась критика правления Сталина и
возврат к ленинским принципам, поэтому он советовал его идеологам отдавать всё же дань уважения Сталину за
то, что он «спас государственный корабль от потопления». «Это удалось ему не вследствие применения «ленинских принципов», а благодаря обращению к опыту и методам, которые столетиями применялись в России и в
других государствах». - Herwarth. - S.87.
498
499
Хотя и Дирксен с удовольствием пользовался «писательскими» услугами своего советника Г. Гильгера.
Написанную им для него речь на открытии «Германской инженерной недели» в Москве он в своих мемуарах
признавал «блестящей», вызвавшей у слушателей «неподдельный энтузиазм, превзошедший все наши ожидания». - Dirksen, von G. Moskau, Tokio, London. Erinnerungen und Вetrachtungen zu 20. Jahren deutscher Aussenpolitik.
1919-1939. - Stuttgart, 1949.
500
Herwarth. - S. 100-101.
501
Фляйшхауэр Ингеборг. Пакт Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939. Пер. с нем. М.: Прогресс, 1991. – С.39.
237
интересной”. Показательно, что в 1934 г. Шуленбург возлагал всю ответственность за ухудшение отношений на Советский Союз. «Мы хотим в настоящее
время иметь хорошие, даже дружественные отношения с ним, - заявлял он. Со
стороны Германского правительства ничего не сделано такого, что бы могло серьёзно способствовать враждебной позиции русских. Вина в ухудшении отношений целиком лежит на Советском правительстве”502.
Новый взгляд Шуленбурга на Советскую Россию. Речь Шуленбурга перед руководством вермахта. В 1937 г. взгляд посла на проблему советско-германских отношений несколько изменился. Теперь он объяснял напряжённость,
возникшую между двумя бывшими партнерами по Рапалльскому договору, противостоянием национал-социализма, с одной стороны, и большевизма, с другой,
и считал, что эта напряжённость столь велика, что до поры до времени не может
быть преодолена. Непримиримость, с которой фюрер относился к большевизму,
считая его «учением мировой революции, а стало быть, и учением о разрушении
мира», исключала возможность “тесного общания с носителями таких ядовитых
бацилл»”.
Политика Гитлера, который на первых порах сохранял видимость продолжения курса своих предшественников по отношению к СССР503, постепенно всё
более обнаруживала реваншистские черты. О них свидетельствовали прозвучавшие в сентябре 1936 г. на съезде НСДАП в Нюрнберге, участником которого был
вступивший в 1934 г. в партию Шуленбург, антисоветские выпады Гитлера о его
территориальных и сырьевых претензиях к СССР.
Шуленбург уже тогда понял, что намерения Гитлера напасть на СССР носят серьёзный характер. Он обратил внимание на это обстоятельство своих коллег на очередной встрече с консулами в апреле 1937 г. В обширном докладе о
внешней политике Германии он, говоря о зревшей опасности, привёл цитату из
большой речи Гитлера в рейхстаге 30 января 1937 г., проникнутой неистребимой
ненавистью к советскому государству.
502
503
PA AA. - Bd. 342.
Так 5 мая 1933 г. был пролонгирован Берлинский договор с Советским Союзом от 1926 г.
238
«Большевизм, - говорил Гитлер,- это учение о мировой революции, то есть
об уничтожении мира…Как долго другие народы ещё намерены мириться с этой
угрозой, не наше дело. Но мы здесь, в Германии, считаем большевизм невероятной
угрозой миру и постараемся, используя все возможные средства, удерживать эту
угрозу подальше от нашего народа. Мы будем делать всё для того, чтобы привить
немецкому народу хороший иммунитет против этой заразы…Поэтому мы должны
избегать всякого рода отношений с носителями этих ядовитых бацилл и закрывать
немецкому народу глаза на эту опасность тем, что мы сами из-за государственных
или хозяйственных нужд заводим с ними тесные связи». Подтвердив свою ненависть к большевизму целым рядом тирад, Гитлер заявил: «Я требую от немецкого
рабочего, чтобы он не заводил никаких отношений и связей с этими международными вредителями, и обещаю, что он никогда не увидит и меня пирующего с ними.
И в целом, любые немецкие договоры с современной большевистской Россией не
имеют для нас никакой ценности. Никогда не будет такого, чтобы национал-социалистические немецкие солдаты выполняли дополнительную обязанность по защите большевизма, никогда не будет и того, чтобы мы сами приняли помощь от
большевистского государства. Я сильно опасаюсь того, что народ, принявший такую помощь, найдет в ней свою погибель»504.
«Мы постепенно приходили к убеждению, что угроза второй мировой
войны становится всё явственней. И мы приписывали её возникновение не советской политике, а агрессивной политике Гитлера», - писал Герварт505.
И всё же Шуленбург видел пока ещё смутную надежду на продолжение
государственных и хозяйственных отношений с Советским Союзом и призывал
своих коллег делать всё возможное для того, чтобы изменить «позицию нашего
правительства против этой страны». Московские дипломаты начали искать единомышленников в берлинских правительственных кругах, среди сотрудников
отдела Восточной Европы в МИДе и среди высшего военного руководства. Генерал Кейтель из имперского военного министерства, который чуть позже будет
назначен Гитлером на пост начальника высшего командования вермахта, пригласил Шуленбурга выступить с речью в Берлинской военной академии с докладом об СССР.
Выступление состоялось 25 ноября 1937 г.506, спустя 20 дней после выступления Гитлера перед военным руководством рейха, в котором он говорил о целях
504
PA AA. - Bd. 342.
Herwarth.- С.78.
506
Речь Шуленбурга в сокращённом виде опубликована в: Politisches Archiv d. Auswärtigen Amts. Akten betr.:
Politische Angelegenheiten. Russland. Bd. 4 vom Oktober 1937 bis Januar 1938. К сожалению, нам не удалось познакомиться с этой публикацией и пришлось довольствоваться обширными выдержками из неё, приведёнными Корфесом и Гервартом. Последний участвовавал в подготовке доклада, присутствовал на акте его произнесения и
505
239
и о сроках своей программы экспансий, прежде всего, против юго-восточных соседей Германии, Австрии и ЧСР. Известно, что тогда с возражениями против
планов рейхсканцлера выступили военный министр, генерал фон Бломберг, верховный главнокомандующий сухопутных войск Вернер фон Фрич и министр
иностранных дел Карл фон Нейрат. Они предостерегали от ответного нападения
Франции и Англии, возможно Польши и СССР, и, в конечном счёте, от развязывания Второй мировой войны507. Однако они не смогли убедить Гитлера в опасности его планов. В русле аналогичного предостережения относительно возможных агрессивных планов против СССР прозвучало и выступление Германского
посла в Советском Союзе Шуленбурга.
Речь на тему «Политические отношения Германии и Советского Союза»
Шуленбург держал перед большой аудиторией высших офицеров и руководящих лиц из разных министерств и служб Третьего рейха. В центре речи стояла
проблема германо-российских отношений. Конечно, Шуленбург не признавал
состоятельность созданной в СССР после 1917 г. экономической, политической
и идеологической системы. Тем не менее, анализируя различные сферы общественной жизни в СССР, он пытался донести до своих слушателей понимание
того, что эта огромная страна, занимающая свыше 1/6 части поверхности земли
и имеющая 170 миллионов жителей, обладающая богатейшими недрами и всем
необходимым для жизни сырьём, должна восприниматься со всей серьёзностью.
Советский Союз, объяснял он, «представляет собой мощную державу, которая
едва ли уступает прежней России, и мир, а в особенности Германия, вследствие
своего географического положения и своих экономических потребностей, обязаны с нею считаться»508.
Шуленбург пытался развеять складывавшиеся в рейхсканцелярии представления о Советском Союзе как о «колоссе на глиняных ногах» и говорил о
оставил в своих воспоминаниях не только описание произведённого им впечатления на слушателей, но и изложение основных положений выступления посла. По мнению Корфеса, она полнее представлена Гервартом, чем
в упомянутой публикации.
507
Несколькими месяцами позже все трое покинули свои посты из-за несогласия с планами Гитлера ликвидировать два соседних с Рейхом государства.
508
Цит. по: Sigrid Wegner-Korfes. - Botschafter Friedrich Werner Graf von der Schulenburg. - S. 188.
240
стране, которая меняется у всех на глазах. Зная о ненависти Гитлера к большевизму, он подчеркивал тот факт, что Россия в своем развитии в последние годы
проделала огромную эволюцию от большевистской республики, нацеленной на
мировую революцию, к Советскому Союзу, сконцентрированному на национальной политике, демонстрирующей явное сближение с тем лучшим, что привнёс в Германию национал-социализм.
«Неразрешимое противоречие между государственными потребностями и коммунистической партийной доктриной обнаруживает себя в последние годы во всех областях государственной, социальной, хозяйственной и культурной жизни, - говорил посол. В противовес теории о постепенном отмирании государства в ходе строительства
коммунистического общества советское государство во всё увеличивающемся объёме
становится регулятором всех сфер человеческой деятельности»509.
Шуленбург показал это на примере тех изменений, которые происходили
в стране в различных областях, таких как семья, воспитание и образование, искусство, о чем умалчивала немецкая пропаганда. Семья, уничтожение которой
было целью коммунистов в первые годы после завоевания власти, признаётся
теперь важнейшей для государства малой ячейкой. Стали вновь преследоваться
аборты и гомосексуализм, усложнилась процедура развода, многодетность рассматривается как высшее счастье женщины. Восстанавливается авторитет роди-
509
Ibid. - S. 188.
241
телей, и лозунг «счастливая жизнь детей» стал одним из главных лозунгов правительства510. Тем самым Шуленбург показывал сближение взглядов и дел большевиков и нацистского правительства в сфере семьи, роли женщины и государства в оздоровлении нации511.
Шуленбург привёл также многочисленные примеры организаторской деятельности государства в деле образования. В стране прекратились эксперименты
по применению новых методов преподавания и обучения, которые полностью
дезорганизовали поначалу школьное образование. Теперь же вернулись к прежним, традиционным основам воспитания и обучения. Учителям вернули дисциплинарную власть, ввели оценку знаний, экзамены. Поступление в университет
стало возможно для детей бывшей буржуазии. Новая организация высших учебных заведений вернулась к прежней предвоенной структуре. Члены преподавательского корпуса обязаны подтверждать не только свое позитивное отношение
к господствующей системе, но и свои научные познания. Все эти меры покоятся
на понимании того, что сформированный по применявшейся до сих пор сугубо
Herwarth. - S. 125. К концу 1930-х гг., в действительности, в Советском Союзе стало меняться прежнее законодательство, введённое после революции, провозгласившей полную свободу брака и развода. Согласно Кодексу
законов об актах гражданского состояния 1926 г. любое сожительство мужчины и женщины считалось браком,
исчезло из употребления такое понятие, как внебрачные дети. Престижным для свободной советской женщины
становился производительный труд на благо строящегося коммунистического общества. Но во второй половине
1930-х гг. государство принимает меры, укрепляющие семью и брак, создающие стимулы для увеличения деторождения, сильно упавшего за годы «социалистических преобразований». Закрепив формальное равенство мужчины и женщины в Конституции СССР 1936 г., советское правительство приняло Постановление ЦИК и СНК
СССР от 27 июня 1936 г. «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении
государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и садов, усилении
уголовного наказания за неплатеж алиментов и о некоторых изменениях в законодательстве о разводах». Отныне
брак расторгался только при условии обязательного вызова супругов в ЗАГС, который был обязан принять все
возможные меры к примирению супругов. Отметка о разводе ставилась в паспорта, увеличилась плата за его
оформление: от 50 руб. за первый развод до 300 руб. - за третий. Расширялся круг лиц, которые могли подавать
заявления об алиментах: кроме родителя или опекуна это могли сделать теперь прокурор, профсоюз, органы
ЗАГС и др. Размеры алиментов определялись уже не судом, а заработной платой ответчика: ¼ часть зарплаты на
одного ребенка, 1/3 на двух, 1/2 на трёх и более детей. Для обеспечения алиментных исков мог быть наложен
арест на долю зарплаты ответчика, произведены опись и арест его имущества. За неуплату алиментов устанавливалось уголовное наказание до 2-х лет лишения свободы. Уголовная ответственность за аборты была отменена
для беременных женщин только в 1954 г., а для лиц, производящих аборты или понуждающих к ним, в 1955 г. –
См.: Белковец Л.П., Белковец В.В. История государства и права России. Курс лекций. Новосибирск, 2005.
Herwarth. - S. 125.
511
Как известно, в Германии при Гитлере действовал целый ряд законов, нацеленных на «оздоровление нации»,
на «пресечение наследственно больного поколения», не говоря уже о расовых законах 1935 г., разрешавших применение эвтаназии, стерилизации, сселения в гетто и т.п. неполноценных с точки зрения нацистов людей. Но
одновременно нацисты поддерживали молодые и многодетные семьи, стремились привязать женщину к семье,
чтобы вырастить здоровое потомство, для чего осуществлялись разные программы помощи. – См. о том в кн.:
История Германии. – Т.2. – Кемерово: Кузбассвузиздат, 2005. В третьем томе приведены в переводе с немецкого
языка и указанные законы.
510
242
марксистской системе воспитания и преподавания человек был мало пригоден к
практике, поскольку у него отсутствовали фундаментальные знания. При этом
Шуленбург подчеркнул, что эти изменения стали возможны не в последнюю очередь по инициативе военных, весьма заинтересованных в хорошо образованной
и здоровой молодежи512.
Близким к тому, что делалось в это время в Германии, был признан также
возврат к прежним формам и средствам формирования личности, который
наблюдается в искусстве, в том числе театральном, стремящемся приблизиться
к народу и стать ему понятным. И тут велика роль государства. В качестве примера Шуленбург привёл развернутую недавно критику в адрес руководства двух
московских театров, Таирова и Мейерхольда, за их увлечение постановками, не
отвечающими вкусам публики. Атональная музыка не находит более одобрения
у властей. Художникам, скульпторам и писателям рекомендуется учиться у классиков и избегать непонятного народу способа выражения своих мыслей. Из Московской художественной галереи удалены картины кубистов и футуристов под
предлогом, что они не нравятся народу. Возрождение традиций русского классического колоннадного стиля наблюдается и в архитектуре возводимых в последнее время зданий513.
Сталин, по словам Шуленбурга, не побоялся отвергнуть коммунистический закон: «равная зарплата всем, независимо от заслуг» и вместо него провозгласил другой, что уравниловка – отвратительный пережиток мелкобуржуазной
идеологии. Прилежный и хорошо образованный рабочий должен зарабатывать
больше, чем ленивый и необразованный.
«Дифференциация зарплаты и жалованья привела к тому, что рядом с массой
рабочих, которые по европейским меркам получают «голодный заработок» и могут
с трудом обеспечить себе пропитание, появился новый высший слой, который может за деньги иметь все доступные для нормальной жизни блага…Так что вместо
бесклассового общества, создание которого провозглашалось конечной целью коммунистической партии, в Советском Союзе возникли социальные противоречия, которые внешне уже весьма сильно бросаются в глаза»514.
512
Herwarth. - S. 125.
Herwarth.- S. 125-126. Герварт писал также, что нарисованная послом картина новых явлений в советской
культуре была воспринята «немецкими ушами» с поразительным вниманием и удивлением.
514
Herwarth. - S. 127.
513
243
Возрождение в СССР интереса к русской истории, признание властью её
огромного значения для воспитания патриотических чувств населения, служили
Шуленбургу ещё одним примером для проведения некоторых параллелей, поскольку и в Третьем рейхе огромное внимание уделялось воспитанию населения
в духе патриотизма, гордости за достижения предков и т.п. «Понятия «социалистическое отечество», «святость советских границ», «защита социалистической
родины» всё чаще звучат в речах советских властителей, - говорил Шуленбург.
«Все они направлены на то, чтобы вновь разбудить в народе гордость за свои
исторические достижения». В изданных недавно новых учебниках по истории в
качестве национальных героев фигурируют князь Александр Невский, нанёсший
поражение немецкому рыцарскому ордену в 1242 году на Пайпус-озере (Чудском), и князь Пожарский, борец за свободу России от агрессии Польши в начале
ХУП века. На страницы учебников вернулся Петр Великий, «умный и деятельный царь», чьи реформы изображаются таким образом, как будто бы он был
предшественником Сталина. 125 – летие изгнания Наполеона из России стало
поводом для прославления великих полководцев Суворова и Кутузова, представителей прежде ненавидимой касты царских генералов. Их деяния предупреждают о том, что каждому агрессору, который посягнет на русские территории,
уготована такая же судьба»515.
Подобные обращения Шуленбурга к изображению истории России в Советском Союзе носили, думается, прежде всего, пропагандистский характер и
должны были служить своеобразным
доказательством определённой преем-
ственности власти большевиков с политикой Российской империи, отсутствии
«разрыва» в российской истории.
Поскольку большую часть слушателей составляли высшие офицеры вермахта, Шуленбург сделал в своей речи особый упор на возрождении в стране
старых царских традиций в вооружённых силах, что означало, по словаи
515
Herwarth. - S. 127.
244
Кёстринга, «превращение революционной Красной гвардии в «регулярный вермахт»516.
«Армия, - говорил Шуленбург, - постоянно выдвигается на первый план, хотя
согласно доктрине Маркса и Ленина это должно означать возрождение проклятого
милитаризма…Улучшается социальное положение и материальные условия жизни
солдат и в особенности офицеров, поощряется и обеспечивается осознание роли армии народом. В последние два года вместо обращения «товарищ командир» вновь
появились «товарищ» лейтенант, капитан, полковник и маршал, которых всё чаще
можно увидеть на улицах в длинных брюках со складками, лаковых сапогах и шпорах». Изменилась даже военная клятва. Вместо обязанности «все свои помыслы и
дела посвятить достижению великой цели освобождения трудящихся, защите Советского Союза, делу социализма и братству народов», теперь звучит новая формула
«Я клянусь, до последнего дыхания посвятить себя моему народу, моей родине и
рабоче-крестьянскому правительству»517.
Шуленбург говорил об успехах шедшей в стране индустриализации, демократизации политической жизни. Принятие Конституции СССР 1936 г. он
считал одним из самых знаменательных событий внутренней жизни советской
страны. Она казалась ему «великой мистификацией», призванной продемонстрировать странам Запада «демократичность» Советского государства. Фикцией, по
его мнению, являлось положение Конституции о всеобщих, тайных и прямых
выборах, «поскольку кандитатов в депутаты выдвигают исключительно организации Коммунистической партии». Но при этом он был вынужден признать, что
население и даже определённые круги старой интеллигенции связывают с её
принятием надежды на изменение отношений в стране и прекращение террора518.
Характеризуя внешнюю политику СССР, посол подчёркивал, что «Советское правительство совершенно очевидно старается предотвратить возможные
военные осложнения, возникающие на нашем пути». Реформы в Красной Армии
и расширение производства вооружения «носят оборонительный характер», но
«любого агрессора, который захочет посягнуть на русские территории, ожидает
такая же судьба, которая постигла Наполеона». Страна постоянно усиливает
свою обороноспособность. Кроме того, в возможной оборонительной войне на
На это обстоятельство обратил внимание Герварт. - S. 128.
Herwarth.- S. 128.
518
PA AA. - Bd. 342.
516
517
245
руку России будут все те «выгоды», которые создают ей географическое положение и народный характер, уже не раз в её истории приходившие ей на помощь.
«Прекрасные оборонительные возможности России заключаются не только в
её огромных пространствах, но и в той великой выносливости и непритязательности,
которыми обладает её народ. К этому присоединяется то, что советское правительство в последние годы с упорством формировало у него любовь к родине и советский
патриотизм, которые в случае оборонительной войны могут стать весьма действенным оружием»519.
Говоря об отношении СССР к Германии, Шуленбург подчеркнул, что советская внешняя политика нацелена на то, чтобы «предотвратить возможные военные осложнения».
«Приход к власти в Германии в январе 1933 г. национал-социалистов, заключение германскими политиками антикоминтерновского пакта с Японией и Италией, достижение соглашения с Польшей, а главное постоянно растущая военная
мощь Германии, - пояснял посол, - возродили вновь в Советском Союзе в неизмеримо больших масштабах, чем прежде, опасения войны на два фронта. Сегодня
страх перед Германией стал лейтмотивом всей советской внешней политики. Германия в глазах Советского Союза – опаснейший враг, против нападения которого
он считает необходимым вооружаться всеми возможными средствами… Сегодня
нет сомнения в том, что советские власти твёрдо убеждены в агрессивных тенденциях национал-социалистической Германии. СССР понимает исходящую от неё
угрозу и, стараясь её предотвратить, всё более ставит свои отношения с другими
странами в зависимость от развития отношений с Германией»520.
Достигшая невиданного прежде объёма конфронтация с Германией и зреющая опасность военной угрозы для СССР подтверждалась донесениями с мест
германских консулов. Очень показательно в этом отношении известие от 8 мая
1937 г. консула Заукена из Владивостока:
«Город напоминает собой настоящий укрепрайон, в котором ощущается какая-то детская боязнь шпионажа. Когда я несколькими днями ранее имел неосторожность, отойдя всего метров 250 от моего дома и находясь на центральной улице,
оказаться перед охраняемым постовыми зданием, напоминающим сарай, и в течение половины, а может быть минуты, прикрыв ладонью от солнца глаза, рассматривать гавань, я, как иностранец, был тотчас же уличён в шпионаже. Все общественные здания, все фабричные сооружения, вплоть до самых мелких ремесленных заведений, охраняются военными постами с примкнутыми штыками. Вне города и в пригородах закрыты все проезжие дороги, кроме единственной, ведущей
через дачные места в Хабаровск. Но и на ней пост, который недавно попытался
задержать одного моего сотрудника, когда тот просто прогуливался по ней. Обусловленное этими мерами нервное состояние присуще не только иностранцам, но
и всем горожанам. За последние два месяца здесь проведены многочисленные аресты среди остающихся ещё в городе интеллектуалов, среди советских служащих, в
519
520
Sigrid Wegner-Korfes. Botschafter Friedrich Werner Graf von der Schulenburg. - S. 188.
Цит. по: Sigrid Wegner-Korfes. Botschafter Friedrich Werner Graf von der Schulenburg. - S. 189-190.
246
особенности инженеров и бухгалтеров, от которых не спасает и партийный билет…Ко всему прочему, город Владивосток перенаселён свыше всяких пределов.
По данным Горсовета в нём насчитывается свыше 200 тысяч жителей, в то время
как в 1928 г., по данным «Путеводителя по Советскому Союзу» было всего 102
тысячи. Рассказывают, что даже служащим советских учреждений иногда приходится ночевать на столах в своих рабочих кабинетах…На многочисленных собраниях отдельных органов и обществ в абсолютно бесцеремонной форме возбуждается ненависть к Германии и Японии. Доклады, как правило, делают евреи, проникшие, в особенности в последние полгода, буквально на все высшие посты. В
этих условиях работа консульства сильно осложнилась. Экономический материал,
даже если это только простейшие данные о гавани, исключён. Бессодержательность здешней прессы посольству уже известна“ 521.
Тон речи Шуленбурга настолько явственно был направлен против представлений Гитлера и той главной линии, которую диктовала пропаганда рейхсминистра Геббельса, что не заметить этого было нельзя. Шуленбург открыто высказал те мысли, которые разделяли в своей сути уже упомянутые министры,
дипломаты и ведущие военные, в особенности тогдашний шеф Генерального
штаба сухопутных войск генерал-полковник Людвиг Бек522.
Выступление Шуленбурга, думается, сыграло свою роль в том, что настроения в пользу возврата в отношениях с Советским Союзом к политике 1920-х гг.
стали завоёвывать умы германских политиков. Чуть позже мы вернёмся к дальнейшим попыткам посольства противостоять угрозе войны с СССР.
3.7. Новое в жизни и деятельности германских дипломатов в
Советском Союзе в 1930-е гг.
Попробуем ответить на вопрос, что изменилась в жизни германских представительств в СССР после 1933 г.
Первое, что следует отметить, это изменение характера консульских докладов в посольство и в МИД. Резкое сужение возможности получения информации привело к тому, что из практики по сути дела исчезли обширные многосторонние и многостраничные характеристики состояния дел в служебном
округе. На смену им пришли краткие известия, посвящённые отдельным событиям и явлениям, оказавшимся в поле зрения консулов и их сотрудников. Стал
521
522
PA AA.- Bd. 386.
Sigrid Wegner-Korfes. Botschafter Friedrich Werner Graf von der Schulenburg .- S. 190.
247
более широко практиковаться сбор материалов в ответ на особые задания посольства и Аусамта. Расширилась и читательская аудитория, для которой эти доклады предназначались. Очевидно, что некая часть партийных функционеров
входила в их состав. Во всяком случае, Шуленбург на своей первой встрече с
консулами, хотя и не был полон оптимизма относительно состояния отношений
с СССР, ставил перед консулами в 1934 г. задачу такого рода:
“Что касается нашей политической работы в России, то мы должны направлять наши
усилия на то, чтобы сделать более благоприятной атмосферу в самой Германии. Прежде
всего, я прошу Вас помнить о том, что сейчас ваши донесения будут читать не только
в МИДе специалисты по России или обученные внешнеполитическим делам лица, но и
во многих других местах. Мы не должны давать новую пищу имеющемуся в Германии
убеждению, которое формируется превратными известиями официальных органов в
СССР, что Советский Союз приближается к своему коллапсу. Что должно произойти,
чтобы советско-германские отношения вновь стали плодотворными, то я могу сказать
Вам, мои господа, лишь тогда, когда воды Волги потекут вспять, а скорее после того,
как я доложу Вам обо всех отношениях в целом. Но я бы не стал утверждать, что в
настоящее время мы делаем больше того, чем только засвидетельствуем постоянно увеличивающийся благожелательный интерес к Советскому Союзу”523.
Последний обстоятельный доклад Гросскопфа (на 18 листах) под названием «Экономическое и политическое развитие служебного округа Новосибирска в 1934 г.» был датирован 21 декабря 1934 г.524. Их заменили короткие известия, посвящённые отдельным сюжетам или событиям. Основное внимание консула занимали правовые вопросы, связанные с положением германских граждан.
Не иссякал интерес и к проблемам военного развития страны, однако он удовлетворялся, главным образом, наблюдениями, полученными на военных парадах.
Гросскопф был непременным участником парадов войск Сибирского военного
округа, которые проводились ежегодно 1 Мая, в День международной солидарности трудящихся, и 7 ноября, в годовщину Великой Октябрьской Социалистической революции, участвовал в первомайских и октябрьских торжествах.
523
Ibid. - S.11-12.
PA AA. - Bd.352. Анализ состояния дел был, как всегда, критичен, но всё же в целом положение в округе
характеризовалось им как стабильное. Гросскопф считал, что 1934 г. был удачным годом внешнеполитического
развития СССР. Улучшилось экономическое положение ввиду двух последних урожайных годов. Сделаны значительные шаги в индустрии, в том числе в Сибири, на Урале и в Казахстане. Повысился уровень инженернотехнических и управленческих работников, искоренены окончательно все оппозиционные течения в партийной
организации и т.п.
524
248
Описание парадов, как и другие донесения Гросскопфа о военных делах,
свидетельствует о вполне профессинальном подходе военного человека, бывшего офицера, участника мировой войны. Он хорошо рабирался не только в организационном строении Красной Армии, но и в технических вопросах, в истории военного дела в России. Так, наблюдая прибытие в Новосибирск для участия
в зимних маневрах Пермской стрелковой дивизии, экипированной в белые маскхалаты и белые же лыжные костюмы, которые хорошо выглядели, он писал: «Не
могу не обратить внимания на превосходное обмундирование Красной Армии. В
то время как городское население и даже рабочие, работающие в сильные морозы на свежем воздухе, одеты чрезвычайно плохо, а крестьяне вообще не снабжаются ни обувью, ни одеждой, каждый красноармеец имеет отличные валенки,
тёплый до колен полушубок и тёплые рукавицы. Зимняя одежда Красной Армии,
вне всякого сомнения, лучше, чем в царской армии». В дивизии были аэросани,
сани с мотором для транспортировки солдат, бензина и пр.525.
Читатель сможет убедиться в этом сам, прочтя описание ноябрьского парада 1935 г. в Новосибирске:
“Военный парад 7 ноября в предыдущие годы состоял только из прохождения
торжественным маршем войск гарнизона перед главами партийных и советских властей. В этом году он впервые был организован по Московскому образцу. На главной
улице рядом с «Горсоветом» были снесены несколько деревянных домов и на их месте
распланирован бульвар, образовавший необходимую для парада площадь. На ней были
сооружены две трибуны для руководства, «стальных людей» и консульского корпуса,
и построены войска.
После того как командующий Сибирским военным округом Гайлит объехал
строй, поприветствовал войска и сказал речь, начался торжественный марш.
Кроме двух пехотных полков, которые везли пехотные орудия, и одного лёгкого
артиллерийского полка, впервые появился кавалерийский полк из 3-х конных и одного
M.G. эскадронов, которого прежде не показывали или его тогда ещё не было. Новыми
были также: войска химической защиты (газовые), лётные войска, 1 гаубичный полк
(15,2 см), прожекторные войска, моторизированные войска связи с радиоприборами на
грузовиках.
В качестве «моторизованных войск» раньше показывали обычные 2 ½ т грузовики, на которых устраивались из поперечных досок сиденья для пехотинцев. В этом
году впервые были настоящие, для транспортировки военных построенные грузовые
машины, каждая на 25 человек. Передние ряды команды состояли из прикрытия с
M.G.Lewis или M.G.Madsen. Кроме того, были показаны моторизированная полевая ар-
525
Bericht 3.04.1931.- PA AA, R 31688.
249
тиллерия – по 2 орудия на одном грузовике, и зенитки, тоже по 2 на грузовик. На сибирских дорогах такие моторизированные соединения могут быть использованы
только сухим летом и при особо благоприятных обстоятельствах. В воздухе проманеврировали около 3-х эскадрилий агитационных самолётов.
«Комбинированный полк ГПУ», прежде носивший название «Сибирская гвардия», на этот раз отсутствовал. Очевидно, что с его помощью было образовано обрамление в новом построении войск. Думаю, что я не ошибусь, если предположу, что и в
лошадях сивой масти M.G.- эскадрона кавалерийского полка и в лошадях конного эскадрона можно было узнать лошадей прежнего полка ГПУ.
Выправка команд оставляла желать лучшего. Да и форма выглядела весьма посредственно.
Во время марша перед трибуной у тяжёлой гаубицы сломалось колесо. Пришлось оттащить орудие на боковую улицу. Лошади в артиллерийских упряжках во
время марша налезали друг на друга и сталкивались друг с другом. Весьма достоверный
источник сообщил мне, что командиры Красной Армии, наблюдавшие в качестве зрителей свидетельства этого фиаско, говорили: “Oпозорились на весь мир”526.
Описания такого рода явно свидетельствовали об укреплении военной
мощи СССР, что позволяло делать далеко идущие выводы читавшим их политикам.
Среди сообщений консулов важное место стали занимать также отчёты о
проведённых в консульствах празднованиях национальных торжественных дней.
Уже в 1933 г. было устроено празднование национального Дня германского
народа 1 мая. Как сообщал Гросскопф, немецкая колония Новосибирска собралась у него «почти полностью», и “предписанный” “День национального труда
был отмечен с положенным ему национальным воодушевлением”527.
Затем к числу праздников добавились годовщины прихода к власти Гитлера, 30 января, праздник урожая в начале октября и др. От имени фюрера посольство присылало в консульства поздравления с добрыми пожеланиями консулу и всей немецкой колонии. В 1937 г. слушали поздравительные речи Гитлера
и другие передачи немецкого радио, пели хором, в том числе Германский гимн
(Deutschland-Lied) и песню о Хорсте Весселе528.
4 октября 1937 г. в киевском консульстве, в присутствии 34-х германских
граждан, слушали пламенную речь фюрера о героизме павших во время мировой
войны. В течение октября месяца из них 26 выехали в Германию, покинув СССР,
526
Grosskopf an D.B.M. 12.11.1935. - PA AA. - Bd.71.
Bundesarchiv. - R9215. - Bd.380. - S.130.
528
Песня о «герое-мученике» нацистского движения, приравненная к национальному гимну. - Корнева Л.Н.
Германская историография национал-социализма… - С. 191.
527
250
а 1 был арестован. Кроме того, из не участвовавших в праздновании за октябрь
месяц было арестовано 12 человек. Это соотношение (1 к 12) он считал чистой
случайностью: “Я привёл эти данные не как свидетельство верного решения
устроить праздник. Я придерживаюсь мнения, что надо устраивать праздники,
чтобы показать советским властям, что мы не даём себя затерроризировать»”529.
“Особая радость для колонии, - писал он в отчёте о праздновании 1 Мая 1937 г.,
- была трансляция речи фюрера и рейхсканцлера, звучавшую из коротковолнового приёмника с безукоризненной ясностью, которую собравшиеся выслушали
с воодушевлением»”530.
В Новосибирске, удалённом от Германии на тысячи верст, речи приходилось произносить самому консулу,531 но к праздникам, как правило, и здесь готовились, украшали здание всеми доступными средствами, рассылали приглашения. Правда, из официальных лиц участниками торжеств в эти годы оставались
только китайский генеральный и японский консулы, которые наносили визит
своим соседям в обеденное время вместе со своими сотрудниками. В 1937 г. и
здесь появился радиоприемник.
Вот каким было торжество 30 января 1937 г. в Новосибирске:
“Четырёхлетие взятия власти в день 30 января было торжественно отмечено в здешнем консульстве в кругу всех членов небольшой новосибирской колонии имперских
немцев и сотрудников консульства. Участники собрались в празднично украшенной гостиной у голубого радиоприёмника и с воодушевлением прослушали превосходно, без
помех звучавшую трансляцию заседания рейхстага и речи фюрера. В своей поздравительной речи я отметил значение этого Дня и выразил радость в связи с тем, что гости
своим прибытием в консульство продемонстрировали тесную связь с Третьим рейхом.
Моё выступление завершилось трёхкратным Зигхайль Германскому отечеству, Германскому народу и нашему Германскому Фюреру, пением гимна и песни Хорст-Вессель.
После обеда участники праздника оставались у радиоприёмника до самого рассвета, внимательно слушали и вдохновлялись прекрасной передачей факельного шествия перед
фюрером. Шествие марширующих колонн разбудило у собравшихся, бывших фронтовиков в своём большинстве, воспоминания о временах, когда они носили военную
форму. Главной темой разговоров была новая Германия, о которой все так тосковали”532.
529
Bundesarchiv. - R9215. - Bd.380. - S..20.
Ibid. - S. 33.
531
“Поскольку здесь не было национал-социалистической ячейки, праздничные речи приходилось произносить
мне; при этом я старался подчеркнуть значение 30 января как дня основания Третьего рейха и показать те успехи,
которых он достиг в нашем отечестве”, - cообщал в 1936 г. Kёстинг.- Ibid. - S. 66. К достижениям 1935 г. Гросскопф, к примеру, относил плебисцит в Саарской земле (Saar-Abstimmung), возрождение вермахта, победу над
безработицей и зимнюю помощь. – Ibid. - S.95.
532
Meyer-Heydenhagen an D.B.M. 31.01.1937.- Ibid. - S. 62-63.
530
251
Мы видим, что сотрудники консульства, как и весь немецкий народ, испытывали магическое воздействие вождя. Культ фюрера, спасителя нации, составлявший важнейший элемент нацистской идеологии, пользовался в это время массовым поклонением. Но даже если признать, что часть того воодушевления, с
которым описывались подобные торжества, носила обязательный для такого
рода документов характер, всё же нельзя не заметить, что в эти годы жизнь в
консульствах, несмотря на суровые внешние условия, а может быть и благодаря
им, стала более насыщенной и разнообразной. И дело было не только в том, что
серые будни перемежались яркими праздниками. Менялось настроение в связи с
улучшением ситуации на родине, которая успешно преодолевала последствия
экономического кризиса начала 1930-х гг.: ликвидировалась безработица, приобретали стабильность экономическое и социальное развитие. Радовали внешнеполитические успехи возрождавшейся после стольких унижений страны, дальнейшие перспективы которых ещё не были ясны. “Мы считали, - писал Герварт,
- что такое движение как национал-социализм не сможет долго сохранять свой
идеологический подъём, поскольку в противоположность коммунизму с его солидным марксистским фундаментом оно стоит на идейно слабом основании”533.
Сотрудники консульств принимали активное участие в деятельности «Организации по оказанию зимней помощи» (винтерхильфсверк). Сбор средств для
нуждающихся, которым она занималась534, проводился уже в 1931 - 1932 гг., но
особого размаха достиг в Третьем рейхе. В это время к акциям стали привлекаться и граждане, жившие за границами Германии. Поскольку сибирские участники акции, главным образом германские специалисты, уже не имели «старого
платья, белья и обуви», которое было давно сдано, консульство собирало деньги,
как в рублях, так и в валюте. Раз в год и сотрудники консульств отчисляли в фонд
помощи от своего жалованья четверть месячной зарплаты. Валютные средства
пересылались с помощью платёжных поручений в германский банк, рублёвые
533
534
Herwarth. - S. 110.
Brief des Botschafters an den deutschen Konsuln. 5.12. 1934. - Bundesarchiv. - R9215. - Bd.155. - S.39.
252
сборы распределялись среди нуждающихся германских граждан в СССР535.
Кстати сказать, и сотрудники консульств стали получать такую помощь с 1934
г., в виде служебных доплат и премий к рождеству и другим праздникам.
Консульские встречи в посольстве. Особенно впечатляющим и важным
делом стали проводившиеся с 1933 г. в посольстве встречи – совещания послов
с консулами. Документы зафиксировали 5 таких встреч: фон Дирксена (в августе
1933 г.), Надольного (в феврале 1934 г.) и фон Шуленбурга (в ноябре 1934 г., в
феврале 1936 г. и в апреле 1937 г.). На встречах присутствовали представители
Аусамта (в 1934 г. – министериалдиректор Meйeр и посланник Хей, в 1936 г. –
легационный советник Рёдигер).
Последний так оценивал значение этих встреч:
«Посол получал возможность снабжать консулов доверительного характера политическими указаниями и информировать их о положении дел. Учитывая те сложные
условия, в которых консулам приходилось теперь работать в СССР и крайнюю ненадежность курьерской связи внутри страны, это было весьма важным делом. Особенно
полезными были пожелания военного и морского атташе, которые нельзя было доверить письменным посланиям.
Кроме того, делопроизводители посольства могли пообщаться с консулами и поговорить с ними обстоятельно о докладах в их сфере деятельности. Беседы в узком
кругу позволяли разъяснить все возможные сомнения. Обмен мнениями между референтами Аусамта и собиравшимися в Москве коллегами был полезен обеим сторонам.
Естественно, кроме ежедневных заседаний конференции, происходили личные встречи
и обсуждения, во время которых я получил особую возможность обсудить вопрос о
многочисленных арестах в Советском Союзе, как и о всё более ухудшающемся положении германских граждан и их реэмиграции”536.
Герварт называл время, проводимое консулами в Москве, «голубой неделей» (блауэ вохе), которую сотрудники посольства пытались сделать как можно
более приятной для них. “Не было такого вечера, в который бы они не посещали
оперу, театр, концерт или увеселительную прогулку (пикник), на которой накрывался стол с закусками и напитками. В конце каждой голубой недели мы пребывали в убеждении, что до следующего раза мы достигли полного единения»537.
535
Ibid. - Bd. 156. - S. 4; Bd. 155. - S. 36, 39, 162.
Все материалы о консульских встречах в PA AA - R 83631. Здесь соч. фон Рюдигера от 27 марта 1936.
537
“Жизнь персонала консульств к концу 1930-х гг. становилась всё более невыносимой. Советы хотели вытеснить их из страны, так как считали их шпионами. Часто в начале встречи царило легко нарушаемое согласие. Мы
чувствовали вечное противоречие, какое бывает между фронтом и генеральным штабом. Консулы упрекали нас
в том, что мы удивляемся потёмкинским деревням и посылаем в Берлин приукрашивающие действительность
известия. Они заходили так далеко, что ставили нам в упрёк чрезмерное дружелюбие по отношению к Советам”.
- Herwarth. - S.86.
536
253
Приведенный ниже распорядок работы встречи 1937 г. может служить подтверждением слов Герварта.
Распределение времени
Воскресенье, 11 апреля 1937
Встреча господина консула Шёнберга и господина консула Мейер-Гейденгагена с госпожой Гейденгаген.
Понедельник, 12 апреля 1937
9. 28
Прибытие господина Генерального консула Гросскопфа и госпожи
Гросскопф, Kиевский вокзал.
10. 05
Прибытие господина Генерального консула Зоммера.
Завтрак отдельные приглашения.
Послеобеденное время свободно.
19. 00
Прибытие господина Генерального консула Егера и фройляйн Ребенсбург.
20. 00
Опера «Пиковая дама» в театре Станиславского или отдельные приглашения.
Вторник, 13 апреля 1937
10. 30
Начало общего заседания в Чистом переулке № 5 при участии всех сотрудников посольства.
Доклад господина посла о:
 его служебной командировке в Берлин, в середине марта,
 внешнеполитическом положении,
 внутриполитическом развитии Советского Союза.
После доклада обмен мнениями.
Окончание дискуссии около 13 час. 30 мин.
13. 50
Отъезд в Обухов на закрытый завтрак у господина и госпожи Типпельскирх, в котором принимают участие господа Генеральные консулы, консулы и их дамы.
16. 00
Общий выезд на автомобилях для осмотра канала Волга-Москва и новой
станции метро «Киевская».
Около 18. 45
Закуска перед посещением театра в Чистом пер. 5 у господина и госпожи
Типпельскирх.
Около 19.10
Выезд в театр. Есть билеты на:
1) “Евгений Онегин” в Большом театре
2) “Слава” в театре Красной Армии
Советуем оставить пальто в автомобиле, чтобы не тратить время на стояние в гардеробе.
около 23. 00
После театра закуска у господина и госпожи Гильгер и господина Гензеля.
Среда, 14 апреля 1937
10. 30
Продолжение общего заседания в доме
господина посла, Чистый пер. 5.
1) Консульские вопросы.
2) Экономические вопросы.
Окончание около 13. 30.
Завтрак отдельные приглашения.
17. 00
Послеобеденный приём у господина генерала Kёстринга,
Хлебный переулок, с участием всех гостей.
254
21. 00
Вечерний приём у господина посла. Тёмный костюм.
Четверг, 15 апреля 1937.
10. 30
Продолжение общего заседания в доме
господина посла.
Военные и морские политические вопросы
Окончание около 13 час.
Завтрак, отдельные приглашения.
17 . 00
Просмотр у господина и госпожи Типпельскирх всеми гостями
немецкого звукового фильма “Обервахмистр Швенке” или
“Бабий король» («Ammenkoenig”).
19. 30
По желанию посещение театра. Есть билеты на
«Пиквикский клуб” в филиале Художественного театра
Информация для всех.
I. Ознакомление с актами.
У господина Виндхаузена находятся важнейшие указы и доклады последнего
времени для просмотра.
II. Пользование автомобилем.
Если нужен автомобиль, обращаться к господину Герварту.
III. Театральные билеты.
На вечер понедельника, вторника и четверга – обращаться к господину Герварту.
IV Выставки.
Пушкинская выставка в историческом музее на Красной площади.
Открыта с__ до __ часов. Очень интересная.
Выставка картин и рисунков Сурикова в Третьяковской галерее.
Открыта с 11 до 8 часов.
Выставка акварелей современных московских художников во Всекохудожнике,
Кузнецкий мост. Открыта с 11 до 6 часов.
Выставка русского народного искусства (резные работы, лаковые шкатулки и
пр. Вероятно подготовленные к Парижской всемирной выставке) в Третьяковской галерее. Открыта с 11 до 8 часов.
Прочая информация у господина Герварта.
V. Обратные билеты можно получить у господина Коппа.
Распределение по квартирам.
В доме господина посла, Чистый пер. 5:
Господин генеральный консул Егер.
Господин генеральный консул Зоммер.
Господин Генеральный консул Гросскопф и госпожа Гросскопф.
Господин консул Шёнберг.
У господина посольского советника фон Типпельскирха, улица Воровского 7:
Господин консул Мейер-Гейденгаген и госпожа Мейер-Гейденгаген.
У господина легационного советника Гильгера, Kaлашный пер., 6:
255
Фройляйн Ребенсберг538.
Посольские встречи были для консулов весьма полезны. Покидая свои провинциальные города, а таким был вне всякого сомнения в то время Новосибирск,
они получали возможность окунуться в столичную жизнь, приобщиться к культурным ценностям советской эпохи, пообщаться с коллегами и единомышленниками. Особенно полезным было общение с послом фон Шуленбургом. Последний, по словам Герварта, был человеком, всегда готовым к поиску в человеке его
лучших черт и к использованию их в деле539. Шуленбург высоко ценил Гросскопфа, принимал его с супругой у себя дома. В письмах к нему из Киева Гросскопф от своего имени и от имени супруги Лиды посылал приветы любимой
дочери Шуленбурга, которая часто приезжала к отцу в Москву540. После закрытия консульства Шуленбург предоставил Гросскопфу возможность поработать в
посольстве, пока не состоялось его дальнейшее назначение.
В докладах, над составлением которых трудились сотрудники посольства,
посол подвергал тщательному разбору внешнюю политику Германии в целом,
уделяя особое внимание советско-германским отношениям, сообщал сведения
конфиденциального характера, о которых нельзя было узнать из печати, рассказывал о своих связях с НКИД и инструктировал консулов в правовых вопросах.
Так, в докладе 1934 г., он высоко оценивал начавшееся возрождение вермахта:
”Германия создаёт сейчас вооружение, которое позволит ей, по крайней мере, защитить себя в случае необходимости…По секрету скажу вам, что рейхсвер к 1 апреля
1935 г. достигнет численности в 220 000 человек (21 дивизия). Правда, у него пока ещё
отсутствуют материальные и личные резервы, но их создание является делом ближайшего будущего. Армия будет вооружена современным оружием в умеренном объёме,
что касается воздушных сил, то мы принимаем во внимание наложенные Англией ограничения. Система свободного найма солдат будет сохранена, а в обязательной службе
одногодичный срок будет сочетаться для большей части армии с длительным (5,6 – 12
лет). По системе будущего довоенного образования решение пока ещё не принято”541.
Посол был уверен в том, что хотя государственные и экономические отношения с Советским Союзом находятся в стадии стагнации, поскольку “позиция
нашего правительства в отношении этой страны пока остаётся выжидательной»,
538
PA AA. - Bd. 342.
Herwarth. - S.98.
540
РА АА. - Bd. 248.
541
Entwurf eines außenpolitischen Expos’es für den Herrn Botschafter aus Anlass der Konsulversammlung am 15. November 1934. - PA AA. - Bd. 342. - S. 4-5.
539
256
они будут продолжены. Поэтому он просил консулов с прежним вниманием и c
ещё большим усердием изучать развитие СССР:
“Суждения, которые мы делаем о развитии Советского Союза, базируются почти целиком на публикациях в советской прессе. Информационные возможности другого
рода вследствие дальнейшей изоляции нас от местного населения, постоянных потрясений от арестов и процессов, которые мы испытываем, и реэмиграции германских специалистов, отсутствуют. Официальные представители советского правительства, если
они вообще отваживаются высказать своё мнение, весьма осторожны и сдержанны.
Члены дипломатического корпуса и иностранные журналисты находятся не в лучшем
положении. При таких обстоятельствах особенно велик интерес посольства к мнениям
руководителей наших консульских представительств, тем более что среди них находятся такие многолетние и опытные наблюдатели здешних обстоятельств, как господа
Зоммер и Гросскопф”542.
Можно отметить также некоторые другие приметные черты, как внешнего,
так и внутреннего, содержательного характера, появившиеся в деятельности
консульских представительств при нацистском правительстве. Практически все
сотрудники посольства и консулы должны были стать членами НСДАП. Поначалу, как писал Герварт, в партию вступили те, кто родился в России, что было
связано с их непримиримой враждебностью по отношению к коммунизму. Они
плохо представляли идеологию национал-социализма, поскольку очень редко
бывали в Германии. Сотрудники, прибывшие из Германии, сделали это по совету рейхсканцлера Генриха Брюнинга и Госсекретаря фон Бюлова, которые
хотели сохранить компетентный дипломатический корпус в России. До 1935 г.
все служащие посольства, включая Твардовского и Гильгера, получивших партийные билеты чуть позже остальных, стали членами НСДАП, кроме Герварта543.
Очень скоро донесения консулов и сотрудников посольства стали оканчиваться обязательным для нацистов приветствием “Heil Hitler”. К внешним
признакам принадлежности сотрудников миссии к НСДАП были также партийные значки на лацканах пиджаков. Но «по большому счёту» посольству удалось, считал Гильгер, «держать партию по возможности за дверьми нашего
542
543
Ibid. - S. 38-39.
Herwarth. - S.107.
257
дома». Местная ячейка в виду особых обстоятельств в Москве так и не сформировалась. «К счастью, ни Надольный, ни его преемник граф Шуленбург, не
были настоящими национал-социалистами и потому не требовали от персонала
посольства доказательств лояльного отношения к господствующему режиму»,
- свидетельствовал Гильгер544.
«Аризация» Германии, то есть очищение от евреев, коснулась не только
государственной службы, она затронула все других сферы, в том числе прессу,
искусство, всю интеллектуальную жизнь. Нашла она своё отражение и в деятельсти заграничных представительств. К 1937 г. сотрудники германской миссии
и консульств в СССР, как, впрочем, и в других странах, стали получать задания
от Гестапо (Geheime Staatspolizei), по сбору и представлению данных на коммунистов, въехавших в страну их пребывания, с указанием места жительства и
возможной принадлежности к еврейской национальности.
В июле 1937 г.
в общем списке таких лиц, большинство которых было снабжено фотографиями, переданных в Аусамт, числилось 3568 чел.545. В отношении неарийцев, выезжавших из Германии в другие страны после 1933 г., действовало также указание всем заграничным представительствам о запрете продления или визирования паспортов. Их паспорта становились не действительными, и не только
возврат на родину, но и выезд в третью страну становились невозможными. По
свидетельству Герварта, Шуленбург в крайних случаях нарушал это предписание546.
Возникли большие сложности и с возвращением на родину евреек – жён
германских граждан – арийцев. «Нюрнбергский» закон «О защите немецкой
крови и немецкой чести» от 15 сентября 1935 г. запретил «бракосочетания
между евреями и гражданами немецкой или расово родственной крови»547. Поначалу германские представительства могли выдавать паспорта женщинам,
544
Hilger. - S. 261.
PA AA. - R 101376. Возможно, они послужили основанием для тех событий, которые описаны в книге: Hans
Schafranek. Zwischen NKWD und Gestapo. - Frankfurt a. M.,1990.
546
Herwarth.- S.70.
547
Опубликован в: История Германии в 3-х тт. - Т.3. - С.329.
545
258
вступившим в брак до этого времени. Но в 1938 г. нацистское руководство изменило эту практику, запретив своим миссиям выдавать еврейкам, вне зависимости от времени заключения брака с германским гражданином, паспорта и
свидетельства о приобретении германского гражданства. Посольство полагало,
что этот запрет в меньшей мере затронет права женщин, состоящих в советском
гражданстве, поскольку им не грозила высылка. Положение евреек – гражданок
Германии – становилось непредсказуемым548.
В августе 1937 г. Аусамт получил от Гестапо задание собрать через Московское посольство и консульства данные об ОГПУ и НКВД:
“Какие лица в настящее время возглавляют отдельные главные учреждения, в
том числе в Комиссариате внутренних дел в Москве, Лениграде и других областях.
Было бы хорошо показать расстановку отдельных отраслей службы в НКВД, а также
организацию и структуру советской русской полиции”. Был подсказан и путь поиска
информации. «Возможно, некоторые подробности можно будет извлечь из соответсвующих сборников законов и местной прессы, которая имеется в свободной торговле”, - говорилось в просьбе549.
Несмотря на краткие сроки, отпущенные для выполнения задания (8
недель), необходимая информация была собрана, и 27 сентября известие об
НКВД ушло из Москвы550. Что представлял собой Наркомат внутренних дел в
эти годы, в России узнали гораздо позже германского Аусамта.
Известен и случай, когда посольству пришлось отказаться от части своих
функций в пользу Гестапо. Согласно распоряжению от 19.6.1935 г., посольство
и подчиняющиеся ему консульства обязаны были фиксировать все известные
им случаи принятия советского гражданства бывшими германскими гражданами и отправлять размноженные списки компетентным земельным органам.
Согласно Консульскому договору, паспорта принявших советское гражданство
лиц препровождались в консульства, которые снимали этих граждан с учёта
(вычёркивали их из своих списков), а паспорта отправляли в свой архив. В 1936
г. число принявших советское гражданство имперских граждан резко выросло
«Jüdische Ehefrauen reichsdeutscher Rückwanderer aus der Sowjetunion». Tippelskirch an АА. 24 октября 1938. –
PA AA. - Bd. 406.
549
PA AA. - R 101376.
550
Ibid.
548
259
(513 человек, в то время как в 1935 г. – только 93, а в 1934 – только 5. 62 германских гражданина потерял за это время Сибирский консульский округ)551.
Собирая досье на этих перебежчиков, Гестапо распорядилось о пересылке ему фотографий с полученных консульствами паспортов. «Нам было бы
очень желательно, - говорилось в послании в Аусамт главы ведомства Мюллера,- иметь фотографии каждого немца, принявшего советское гражданство”.
С каждого паспорта надо было снять по 3 фотокопии. Учитывая тот факт, что у
консулов не было фотокопираппаратов, следовало присылать изъятые паспорта, чтобы изготовить копии на месте552. После некоторых препирательств
меду двумя ведомствами, «просьбу» пришлось всё же выполнить. Паспорта
должны были пересылаться в Гестапо, а оно, после изготовления фотокопий,
вместе с данными (списками) посольства отправляло их соответствующему земельному правительству. Обратная пересылка паспортов в посольство или консульства не осуществлялась553. Таким образом, как видим, часть консульских
функций была передана Гестапо554.
D.B.M. an A.A. 6.2.1937. - PA AA. - Bd 411. Посольство объясняло этот скачок тем, что Советы поставили
трудившихся на советских предприятиях германских граждан перед выбором, либо принять советское гражданство, либо оставить место работы. – D.B.M. an A.A. 6.2.37. - PA AA. - Bd.411. Но на деле причина заключалась в
другом. Это были остатки тех квалифицированных рабочих, которые в 1931-1932 гг. въехали в СССР и боялись
вернуться обратно из-за своей прежней коммунистической деятельности в Германии. Другие обрусели, женившись на русских женщинах. Сказывалось также и воздействие советской пропаганды, в самых мрачных тонах
изображавшей жизнь трудящихся в Германии и культивировавшей ненависть к «фашистам».
552
Geheime Staatspolizei an A.A. 10.2.1937. - PA AA. - Bd. 411.
553
D.B.M. an A.A. 30.3.1937. - PA AA. - Bd. 411.
554
См. подробнее об отношениях Аусамта и СС: Döscher Hans-Jurgen. SS und Auswärtigen Amt im Dritten Reich.
Diplomatie im Schatten der «Endlösung». - Frankfurt/Berlin, 1991. - 333 S.
551
260
Глава 4. Германские представительства в СССР в условиях
«большого террора» и кануна войны
4.1. Изоляция германских представительств от внешнего мира и
начало шпионских скандалов вокруг консульства в Новосибирске
1930-е годы в СССР – это годы невиданного прежде по своим масштабам
террора в отношении противников политического режима, который достиг в
1937-1938 гг. своего пика и получил название «большого террора». Одним из его
показателей стала развёрнутая в странее шпиономания, нашедшая непосредственное отражение в жизни дипломатического корпуса. Говоря о ней, нельзя не
вспомнить слова известного мемуариста, сказанные ещё о Николаевской России:
«Русское правительство, проникнутое византийским духом, да, можно сказать, и
Россия в целом, всегда смотрели на дипломатический корпус и вообще на европейцев, как на завистливых и злорадных шпионов…»555. В 1930-е гг. такой взгляд
не просто возродился, но и восторжествовал.
Естественным следствием происходящей трансформации германо-советских отношений становилось положение консульских представительств в СССР.
Подозрительность, обвинения в подрывной деятельности, а затем и в шпионаже
и вредительстве превратились в норму жизни. Испортились и вскоре совсем прекратились прежде дружеские отношения консула Гросскопфа с местным руководством, особенно после отъезда в Ленинград Л.М. Заковского в 1934 г. Местная элита перестала общаться с консулом. Ещё в 1930 г. на приемах в консульстве участвовали не только германские граждане, но и представители сибирского
Астольф де Кюстин. Николаевская Россия // Русские мемуары. Избранные страницы. 1826-1856 гг. - М.,
1990. - С.327.
555
261
руководства и хозяйственных организаций, в том числе Председатель КИКа, которые держали речи и, следуя дипломатическому этикету, передавали консулу
поздравления и пожелания счастья от имени своего правительства556.
Спустя 3 года ситуация резко меняется. Теперь консула перестают посещать представители местной администрации, а празднования национальных
дней в консульстве всё чаще рассматриваются как «подрывная деятельность»
консульства. В ноябре 1934 г. Председатель КИКа инспирировал на имя зам.
Наркома Н. Крестинского донос и потребовал организовать отзыв Гросскопфа из
Новосибирска. Был найден и повод – опоздание на приём по случаю годовщины
Октября и явка его в здание крайисполкома “в сильно пьяном виде”. “Я воздержался от приёма его и распорядился сообщить, - писал Грядинский, - что приём
закончен и я уже выехал на парад…На основе происшедшего факта считал бы
необходимым, поставить вопрос об отзыве германского консула Гросскопфа”557.
Факт «совершенно пьяного” состояния Гросскопфа подтвердили докладные записки присутствовавших при появлении консула начальника ИНО и зав. ХОЗО
ЗСКИКа558. И хотя доносу не был дан дальнейший ход, положение консульства
изменилось после этого не в лучшую сторону.
Как писал в одном из своих докладов в конце 1934 г. Гросскопф, влияние
неблагоприятных политических отношений с Германией в провинции проявлялось ещё неутешительней, чем в столицах, так как местные власти «были папее
самого Папы». “Уже давно отсутствуют те дружеские отношения между консульством и верхушкой власти, которые позволяли нам раньше охотно и часто
собираться и общаться в моём доме. Дело зашло так далеко, что руководитель
международного отдела здешнего крайисполкома даже не принимает полуофициальные приглашения»559. Это была своеобразная самозащита местных руководителей, видевших в общении с германским консулом серьёзную опасность для
собственного положения и даже жизни. Руководство иностранными делами на
Grosskopf an D.B.M. 12.8.1930. – РА АА. - 84215.
ГАНО.- Ф. Р-47. - Оп..5. - Д. 196. - Л. 73.
558
Там же. - Л. 79-80.
559
D.B.M. an AA. 21 12. 1934. - РА АА. - Bd.352.
556
557
262
местах полностью с этого времени перешло в руки ПП ОГПУ-НКВД, а ИНОотдел КИКА превратился в простой приёмный пункт поступающих от консула ходатайств, которые затем передавались для рассмотрения в ОГПУ. Месяцами
письма консула, несмотря на напоминания, оставались безответными560.
В 1934 г. ОГПУ начало перекрывать доступ в консульство посетителей и
возводить вокруг него свою шпионскую сеть. Гросскопф обнаружил это обстоятельство в апреле 1934 г., услышав жалобы посетителей на то, что некие штатские лица фотографируют их у выхода из консульства. Затем начались допросы
посетителей, которым в качестве доказательства их связи с консулом стали
предъявлять соответствующие фотографии. Об этом факте консул сообщил послу и высказал в письме свои соображения по поводу организации сотрудниками
ОГПУ слежки за консульством. Ей весьма благоприятствовало расположение
консульского здания, зажатого между жилыми домами, в которых проживали советские и партийные работники и сотрудники ОГПУ, пятиэтажным зданием самого ОГПУ на параллельной улице, с трёх верхних этажей которого на расстоянии в 100 метров отлично был виден каждый посетитель, и гостиницей советов
на западе. Со всех этих объектов можно было удобно вести не только наблюдение за входом в консульство, хорошо освещённым весной и летом до самого вечера, но и фотографирование посетителей. Консул полагал, что это было делом
рук нового шефа ОГПУ Алексеева, бывшего руководителя Информотдела ОГПУ
в Москве, сменившего в Новосибирске уехавшего возглавлять ПП ОГПУ в Ленинграде Заковского561.
Но это было проявлением общей политики по отношению к иностранным
представительствам в СССР, прежде всего, “недружественных” СССР стран, к
числу которых относилась теперь и Германия. К началу 1935 г. наблюдение агентов ОГПУ за миссиями и консульствами Германии, Италии, Японии, Турции
стало обычным делом. Известные штатские лица не только взяли в кольцо пред-
560
561
Ibid.
Grosskopf an D.B.M. 10. 04. 1934 . - PA AA. - Bd.82.
263
ставительские здания, но стали сопровождать их персонал во время его передвижения по городу. “Кроме милицейских постов вокруг здания стоят агенты ГПУ
в штатском. У них задание, сопровождать персонал консульства, когда он покидает здание”, - сообщал 13 марта послу одесский консул. Как провокации расценивалось появление в консульствах «людей сомнительного вида с предложениями достать разного рода секретные материалы»562.
В начале 1935 г. в отношении консульств был совершён ряд провокационных действий. В Новосибирске 3 февраля в 19 часов вечера 4 милиционера попытались проникнуть в здание консульства, якобы по вызову консула. “Швейцар, открыв дверь, - писал в своём донесении Гросскопф, - позвал меня. Я увидел
двух милиционеров, стоящих перед дверью, и ещё двух – чуть поодаль, у забора
палисадника. На мой вопрос, что им нужно, они ответили, что наряд вызван консулом. Я сказал, что это недоразумение или что они неверно поняли своё задание. На вопрос, это здание консульства, я ответил, что да, это германское консульство, но возможно вас вызвали из другого консульства, японского или китайского, расположенных чуть дальше по этой же улице. Они направились туда”.
Попытка проникновения повторилась 8 февраля563. Согласно сообщению агента
ОГПУ Гросскопф ожидал нападения на здание консульства, которое могла осуществить группа из 4-х человек564.
23 марта в консульстве без всякого предупреждения был отключен параллельный телефон, подключенный в апреле 1932 г. с целью установить лицо, в
течение 6 недель терроризировавшее консула. Это лицо звонило тогда в консульство, угрожало повесить или убить консула. Лицо установлено не было, но телефон остался и был срезан теперь, якобы как ненужный565. В апреле 1935 г. начались аресты людей, имевших с консулом ту или иную связь.
562
PA AA. - Bd 248.
Grosskopf an D.B.M. 18. 02. 1935. – PА АА. - Bd.248.
564
Grosskopf an D.B.M. 13. 02. 1935. – PA AA. - Bd.248.
565
Grosskopf an D.B.M. 23. 03. 1935. – PA AA. - Bd. 248.
563
264
По мнению посла фон Шуленбурга предпринятая на консульства атака
была своеобразной платой за сопротивление Германии вступлению в планируемый Советским Союзом Восточный пакт. «Наша политическая позиция по отношению к Советскому Союзу не претерпела существенных изменений», - писал
он в шифрограмме консулам и советовал им соблюдать, как и прежде, доброе
отношение к СССР и вести себя, по возможности, корректно, не реагируя на провокации. Однако при этом твёрдо заявил, что Германия не собирается платить за
эти отношения такую особую цену, как Восточный пакт566.
ОГПУ держало сибирского консула в поле своего зрения, очевидно, со времени его появления в Сибири. В 1926 г. была предпринята и первая попытка обвинить его в шпионаже567. В 1932 г. во время поездки в поезде из Москвы через
Дюнабург в Ригу он подвергся нападению. Ехавший в соседнем купе человек, по
виду советский чиновник высокого ранга, проник ночью через общий умывальник и разобранную дверь в его купе, одурманил его неким наркотическим средством, проверил его багаж, заодно забрал 400 рублей советских денег и 10 рейхсмарок, а опустевший кошелек набил бумагой, чтобы пропажа не была сразу обнаружена. В 3 часа 50 минут ночи он, по словам проводника, сошел на станции
в Смоленске, как бы спеша на почту, и не вернулся, а Гросскопф проснулся в 5
утра с невыносимой головной болью, которая не утихала в течение целого дня.
После некоторого размышления он понял, что это не простая вагонная кража.
D.B.M. an allen Konsulaten in der UdSSR. 1. 02. 1935. – PА АА. - Bd.248.
Она была связана с делом некоего германского гражданина Бернгарда (Бориса Ивановича) Катель-Зензе, бывшего военнопленного, работавшего секретарем в управлении Омскгостекстиля и осуждённого в декабре 1925 г.
нарсудом города Омска за растрату казённых денег на 6 месяцев тюрьмы. В январе 1926 г. Катель-Зензе прислал
консулу письмо, в котором сообщил ему о настоятельном желании ОГПУ объявить его шпионом германского
консульства. Гросскопф считал, что это была инициатива Омской ЧК, которая таким путем, используя человека
с неустойчивой психикой, каковым оказался Катель-Зензе, надеялась пожать лавры разоблачителя шпионской
деятельности консула. В своем письме в МИД, перед которым ему не было смысла хитрить, он писал, что «никогда за время своей консульской деятельности, ни ранее, ни теперь, не пользовался услугами шпионов или агентов». Но чтобы оберечь консульство от необоснованных обвинений, он обсудил обстоятельства всего дела с
Председателем КИКа Р.И.Эйхе, который принял его объяснения, пообещал запросить из Омска у ГПУ все документы и проверить все обстоятельства дела. Тогда оно было оставлено без последствий. Материалы, действительно, были присланы в Новосибирск, судебный приговор, медицинское заключение о вменяемости Зензе и о
нервном заболевании, на которое, как и на больное воображение осуждённого, и были списаны все его шпионские фантазии. - Grosskopf an АА. 1.02. 1926. – РА АА. - R 84215. Там же и упомянутые документы.
566
567
265
Простые частные лица не могли приобрести билет в этот вагон, тем более, наркотическое средство. В конечном счете, тогда дело ограничилось составлением
протокола шефом ОГПУ в поезде568.
Следующий шпионский скандал разразился в апреле 1933 г., когда ОГПУ
провело серию арестов бывших эсеров, трудившихся после освобождения из тюрем в разных городских организациях Новосибирска. В частности, тогда были
арестованы бывший командующий Белой сибирской армией генерал Болдырев,
научный сотрудник Крайплана, “абсолютно советский” по характеристике Гросскопфа человек, и работавший истопником в консульстве некто Фёдоров, имевший связи с кругом генерала. Оказалось, что до Фёдорова дрова в консульстве
колол бывший царский генерал Степанов, с которым консул встречался однажды
у Фёдорова дома на крестинах его ребенка. У Болдырева ОГПУ искало сочинение «с секретными экономическими и военными данными», которое он в контрреволюционных целях намеревался переправить на Запад через германского консула, а передать консулу сочинение должен был истопник Фёдоров. Тогда же на
крыше консульства был укреплен провод, протянутый к зданию ОГПУ, как
предполагал консул, для «установления прослушивающего устройства»569. По
этому поводу он был вынужден подать в ИНО часть ЗСКИКа ноту с требованием
убрать провод и исправить повреждённую в нескольких местах крышу здания.
В марте 1933 г. ОГПУ провело соответствующую работу среди других служащих консульства, советских граждан, которые были взяты милицией и доставлены в ГПУ. Там их, как писал Гросскопф, «угрозами заставляли дать показания
обо мне и о сотрудниках консульства», потом отпустили, велев молчать о происшедшем570. Тогда же были арестованы хозяин дома, в котором жили германский гражданин, инженер Шмидт, Барышников, и другой его квартирант, тоже
бывший эсер. Хозяина дома вскоре перевели из тюрьмы ОГПУ в обычную
Grosskopf an D.B.M. 15. 09. 1932. – РА АА. - R 84215.
Grosskopf an D.B.M. 14 апреля 1933. – РА АА. - Bd.82.
570
Grosskopf an D.B.M. 19. 04. 1933. – PА АА. - Bd.82.
568
569
266
тюрьму. Оттуда он смог прислать письмо с сообщением, что ему инкриминируют сбор сведений о происходящем в городе, которые он, якобы, через инженера Шмидта передавал в консульство. При этом ГПУ сожалело, что не может
арестовать самого Шмидта ввиду принадлежности его к германскому гражданству. Квартира Шмидта была объявлена явочной квартирой для агентов консульства, а сам он – хорошо оплачиваемым резидентом консула. Из получаемых от
консула средств он, якобы, оплачивал услуги других агентов «своей группы».
Чекисты при этом не без зависти констатировали, что и на своей службе Шмидт
получает столько, сколько все они, бывшие на допросе, вместе взятые. ГПУ
утверждало также, что местом встреч Шмидта и консула была также охота в
Грязнухе.
Всё это Гросскопф квалифицировал как измышления ОГПУ. Он не знал ни
хозяина дома, ни его жильца, никогда не встречался с ними. У Шмидта же был в
гостях в 1932 г. всего 2 раза, один раз, когда тот болел, а в 1933 г. – ни разу.
«Шмидт никогда не собирал для меня никаких сведений», - писал Гросскопф571.
Однако аресты продолжались, и ОГПУ всё ближе подступало к кругу близких к
консулу людей.
Весной 1935 г. начались обыски и аресты близких родственников жены
технического секретаря консульства, Вильгельма Кремера, урождённой Нины
Павловны Замятиной. Её родители, отец, православный священник, Павел Петрович Замятин и его супруга, Мария Яковлевна, проживали в Новосибирске. В
апреле у одного из братьев Нины Павловны, инженера Валентина Павловича Замятина, был произведён обыск и изъят фотоаппарат, подаренный консулом.
Позднее Замятин был арестован, а спустя 11 месяцев расстрелян как германский
шпион. Расстрельный приговор Ревтрибунала, первый коснувшийся близких к
консульству людей, «поверг консульство в шоковое состояние»572.
В апреле же 1935 г. был проведён обыск в квартире и в служебном кабинете
кавказского немца, агронома Юлиуса Форера. Чекисты искали немецкие книги и
571
572
Grosskopf an D.B.M. 13. 5. 1933. - PA AA. - Bd. 82.
Telegramm von Kösting an D.B.M. 25. 3. 1936. - PА АА. - Bd.248.
267
газеты и изъяли фотографию консула с женой, немецкую поваренную книгу, 2
письма, полученные к пасхе от родственников из Германии. Всё это сильно обеспокоило консула. «Господин Форер, - писал он послу, - мой друг, мы общаемся
семьями более 10 лет. Его жена – германская подданная. Эта семья – единственная советско-русская семья, которая бывала в моём доме». Два года тому назад
близкие фрау Форер в Германии предпринимали попытку вызволить эту семью
из СССР, предложив прислать им через «Интурист» 2000 рейхсмарок, но просьба
была отклонена. «За время моего пребывания в Новосибирске, - сообщал обеспокоенный консул, - ещё ни разу не было проведено обысков у моих знакомых
и у многочисленных родственников ассистента Кремера или у знакомых других
служащих консульства. ОГПУ этими обысками явно ищет компрометирующий
консульство материал»573.
В конце апреля был арестован ещё один знакомый Кремера, муж его поварихи, инженер, работавший на железной дороге, за ним – старый электромонтёр,
русский, много лет ремонтировавший электроприборы в зданиях германского и
японского консульств. При обыске в доме повариху спрашивали, почему 20 апреля над консульством был вывешен флаг. Затем на улице была задержана и сфотографирована «моя повариха», сообщал Гросскопф, в результате уже две домашние работницы, портнихи, несмотря на высокую оплату, отказались, боясь
ареста, приходить в консульство. «Скоро мы останемся без обслуживающего
персонала», - писал он, и уже тогда не был далёк от истины574.
Аресты весны 1935 г. шли, по словам Гросскопфа, в рамках общей волны
террора, развязанной против остатков старой русской интеллигенции. Только за
время с 22 по 30 апреля по его данным в Новосибирске было арестовано около
200 человек575. Но уже тогда явно наметилась и тенденция сбора компрометирующих консульство материалов, конечной целью которого могло стать прекращение его «антисоветской» деятельности под предлогом обвинений в шпионаже.
573
Grosskopf an D.B.M. 23. 4. 1935. - PA AA. - Bd.248.
Grosskopf an D.B.M. 7.5.1935. - PA AA. - Bd. 248.
575
Ibid.
574
268
Неприязненное отношение к консульству стало проявляться и в повседневной жизни, в противодействии решению бытовых проблем, как самого консульства, так и его посетителей. В августе 1934 г. ИНО ЗСКИКа отказал Гросскопфу
в просьбе о предоставлении ему транспортными организациями «в отдельных и
довольно редких случаях» для поездок за город легковой машины «Форд», хотя
бы за плату в инвалюте через «Торгсин». Попытки нанять грузовую машину (1,5
т) на полтора дня, 1 и 2 сентября, в «Транстресте» (за очень высокую по тем временам цену – 500 руб.) также были пресечены под предлогом, что обещанный
автомобиль поломался (авария действительно имела место) и заменить его «не
представляется возможным». «Я не могу себе представить, - писал «глубокоуважаемому Владимиру Владимировичу» Ваганову, начальнику ИНО, Гросскопф, что у такого крупного учреждения, каким является «Транстрест», имеется всего
только одна машина, или что «Транстрест» не в состоянии выполнить такое пустяковое обязательство, и я вынужден делать из этого вывод, что налицо имеется
явное нежелание предоставить мне средства передвижения. Для меня это тем более изумительно, что членам советских представительств в Германии в делах автомобильных властями оказывается всемерное и весьма далеко идущее предпочтение»576.
В письме в МИД он прямо указывал, что отказ вызван нежеланием выпускать консула за город с целью воспрепятствовать его информационным поездкам
по сёлам. Чтобы не стать совсем недееспособным и выполнять возложенную на
него функцию, а также в связи с невозможностью получения информации из других источников, он просил разрешения приобрести для консульства небольшой
служебный автомобиль.
“Уже 11 лет я обхожусь в Новосибирске без автомобиля,- писал он в МИД. До
1930 года это не создавало трудностей. Но с тех пор они с каждым годом прибавлялись.
Автомобиль мне нужен не только для представительских целей, но и для моего личного комфорта. Это - служебная необходимость, если мы не хотим совсем отказываться от самого важного источника информации, а именно личных впечатлений”577.
Копия письма Гросскопфа в ИНО ЗСКИКа от 1.9.1934 г. – Bundesarchiv. - R 9215. - Bd. 87. - S.10.
Grosskopf an D.B.M. 5.9.1934.- Bundesarchiv. - R 9215. – Bd. 87. - S. 8-9. Аналогичного содержания просьбы
были отправлены им в посольстве и в ИНО Зап-Сибкрайисполкома.
576
577
269
Просьбу Гросскопфа горячо поддержал посол. Он также считал, что поскольку и в других городах, где расположены консульства, положение примерно
одинаковое, следовало разрешить всем другим консульствам приобретение служебного автомобиля578.
Но просьба эта исполнена не была. Германское законодательство разрешало иметь служебные автомобили лишь посольствам и миссиям579. Купить такой автомобиль в личную собственность с помощью средств, выделенных для
информационных поездок, как это советовал МИД, не имея возможности пересмотреть бюджет, Гросскопф не отважился. Но он поставил проблему, которую
МИД обещал разрешить позднее, что и произошло уже в Киеве, где в Генеральном консульстве у Гросскопфа к моменту его ликвидации было два автомобиля
и две мотоциклетки. Консульство в Новосибирске до самого конца обходилось
без собственного транспортного средства.
Летом 1935 г. в консульстве разразился «дачный» скандал. С 1932 г. оно от
лица семьи Кремеров снимало на лето дачу в Ельцовке, местечке, километрах в
20 от города, с которым существовала, хотя и примитивная, но всё же имевшая
место пароходная связь с городом. Дача эта была одним из двух частных домов
в Ельцовке, все остальные, 30 – 40 дач, принадлежали государственным организациям или горсовету. Горсовет под предлогом нехватки жилья для собственных
нужд ещё прежде отказал консульству в аренде своей дачи, так что приходилось
снимать частную дачу. Другие места, не имевшие пароходной связи, исключались ввиду невозможности доставлять за город продовольствие. Второй частный
дом в течение нескольких лет снимал русский инженер (кстати, тоже арестованный 23 апреля), а затем – японский консул Коянаги.
Подтвердивший ранее прежние договоренности хозяин дома неожиданно
перед самым выездом на дачу, 10 июня, заявил о своём отказе, ссылаясь на многочисленные аресты в кругах близких к консульству людей. Консул, понимая,
что на владельца дачи было оказано давление, обжаловал действия ОГПУ в
578
579
Schulenburg an AA. 20.9.1934.- Bundesarchiv. - R 9215. - Bd. 87. - S.6.
Bundesarchiv. - R 9215. - Bd. 87.
270
КИКе, откуда получил разъяснение, что такого давления не было. Это ещё хуже,
считал Гросскопф, ибо это показатель атмосферы страха, поразившего людей, в
которой консульству приходилось теперь работать. Так служащие консульства
«из-за террористических действий властей» лишились возможности проводить
столь короткое сибирское лето на природе580.
К этому времени изоляция консульств от внешнего мира, начавшаяся ещё в
1934 г., стала нормой их существования. Все внешние связи консульств могли
теперь осуществляться исключительно через посредство агентов НКИД. Вызов
врача, электромонтёра, слесаря или сантехника становился возможным только
по разрешению НКВД, которое всякий раз запрашивал агент НКИД. «Ни один
врач не отважится посетить заболевшего сотрудника консульства, пока больной
не потратит известное время на испрашивание разрешения дипагента», - писал в
своём письме послу фон Шуленбургу Мейер-Гейденгаген из Новосибирска 13
декабря 1937 г. Даже вспоможение при родах супруге китайского консула агент
Антипов (опять новый) позволил только после получения разрешения НКВД.
«Если в консульстве выходит из строя водопровод, туалет, электрическая проводка и т.п., позвонить в ремонтную мастерскую непосредственно нельзя, а только через дипломатического агента. Дипагент сам не очень радуется от такого обременения,
да и его не всегда можно застать на месте. Ремонтник же не уверен в своей безопасности, если придет в консульство устранять поломку трубы самостоятельно… Каждое обращение к здешним властям – это разговор через стену, бесцельный и безнадёжный.
Иностранное консульство превратилось здесь в игрушку, с помощью которой государственная полиция удовлетворяет свою жажду деятельности”581.
В Москве официальная опека посольства спецорганами была установлена
после покушения на советника Твардовски в 1932 г. в виде постоянного сопровождения двух персон, Твардовски и посла. Затем оно распространилось и на
ниже стоящих сотрудников, сначала как эпизодическое, а затем и как постоянное. «Куда бы и когда бы ты ни шёл, за тобой следовала «тень», - вспоминал
Герварт, - которая не реагировала ни на обращения, ни на ругательства по-русски
или по-немецки, как будто она и не существовала». Если советник садился в автомобиль, за ним следовал другой. Нередко выведенные из равновесия такой
580
581
Grosskopf an D.B.M. 7. 06. 1935.- РА АА. - Bd.248.
РА АА. - R 104371.
271
слежкой дипломаты устраивали игры с преследованиями, усаживались в разные
авто и колесили по городу, пытаясь оторваться от преследователей582.
Впрочем, такая слежка не была для посольства слишком обременительной.
Прослушивание телефонов и устройство в зданиях микрофонов не мешало сотрудникам свободно общаться друг с другом. Более того, они старались высказывать по «анонимному» проводу всю «правду-матку», которую не могли высказать в прямой беседе. С некоторыми агентами у них устанавливались даже своего
рода дружеские отношения. Охранники посла, в частности, получали постоянную информацию о программе предстоящих выездов, в том числе и об изменениях в ней, с тем, чтобы «при 30-градусном морозе они зря не сидели в неотапливаемом автомобиле». Те, в свою очередь, заботились об опекаемом во время
его поездок по стране и даже предлагали продлить их, посетив незапланированные к осмотру места. Когда началась война, они отдали ему последний долг,
обеспечив беспрепятственное передвижение сотрудников посольства до границы с Турцией, и дружески помахали вслед отходящему пароходу.
Сам Герварт также пользовался своего рода покровительством агентов
НКВД во время своих поездок по стране. В одной из таких поездок на юг двое
штатских, следовавших за его автомобилем, были вынуждены целую ночь простоять на вахте, поскольку не поверили улёгшемуся спать в палатке недалеко от
шоссе дипломату, что он продолжит своё путешествие в 8 часов утра. Вторую
ночь оба уже спали вместе с охраняемыми двумя персонами в одной палатке. «В
тесноте, да не в обиде», - комментировал этот случай Герварт.
Ещё более интересный случай произошёл в Батуми во время поездки Шуленбурга, которого, как всегда, сопровождал Герварт. Ранним утром Герварт,
естественно с эскортом, отправившись за автомобилем, проходил мимо гавани,
как вдруг сопровождающие лица с гордостью обратили его внимание на стояв-
582
Herwarth. - S. 88.
272
шую в ней советскую подводную лодку. Длину «нового образца» советских подлодок они тут же вымеряли шагами, поскольку дипломат проявил недоверие к
их сообщению об её размерах583.
И всё же к концу 1937 г., как образно называла это одна из немецких газет,
здания иностранных посольств в Москве превратились в своего рода тюремные
заведения. Ни один дипломат не мог более проживать на частной квартире. Медицинское обслуживание членов дипломатического корпуса превратилось в
огромную проблему. Страх общения с иностранцами привёл к тому, что московские врачи перестали посещать квартиры диломатов, а зубные врачи, лечившие
их, в большинстве своём были арестованы. Попытка НКИД решить проблему,
приписав дипломатов к знаменитой Боткинской больнице, не имела успеха. Качество врачебной помощи не могло удовлетворить запросы привыкших к услугам высококлассных специалистов старой, ещё дореволюционной школы русских медиков, дипломатов. К тому же больница не принимала запросы больных
после 4-х часов дня, а в конце 1937 г. окончательно отказалась обслуживать их
за пределами больничного здания.
Наркомат иностранных дел нашёл из этой ситуации такой выход. С 1 февраля 1938 г. он обязал оказывать посольствам и миссиям врачебную помощь специалистов на дому, «в любое время дня и ночи», специальной поликлинике «Бюробина». Извещение о том были разосланы в представительства, которым оставалось надеяться на изменение положения в лучшую сторону584.
Высокий курс рубля вынудил дипломатов перейти практически на полное
обеспечение продовольствием и товарами первой необходимости из-за границы,
так как они не могли больше посещать магазины или покупать более дешёвые,
чем по официальному курсу, рубли на чёрном рынке. Осаждённые в изолированных от внешнего мира зданиях дипломаты не могли больше общаться с иностранными корреспондентами, от прежней огромной колонии которых в Москве
оставалась лишь «маленькая кучка». Даже покупка театральных билетов стала
583
584
Herwarth. - S. 89.
D.B.M. (Tippelskirch) an AA. 3.2.1938. – PA AA. – R 104370.
273
возможной только через Наркомат инстранных дел. Прекратились поездки по
стране. Были воздвигнуты почти непреодолимые препятствия для передвижения
по ней иностранных граждан. Каждая ночёвка в другом месте должна была фиксироваться штампом в паспорте.
Всё это имело цель не просто изолировать дипломатический корпус, но и
сократить его численность. Такую же цель преследовала начавшаяся кампания
по сокращению числа иностранных консульств, своего рода наблюдательных постов, в СССР585. Но о ней чуть позже.
4. 2.
Аресты и высылки из СССР германских граждан
Обострение советско-германских отношений всякий раз сопровождалось
арестами германских граждан в СССР и советских граждан в Германии, становившихся заложниками неуравновешенной политики своих правителей. Располагая данными Германского МИДа, можно выделить несколько пиков арестов
германских граждан в СССР. Первый приходится на последнюю четверть 1925 –
начало 1926 г.г., когда аресту подверглись 38 человек по обвинению в уголовных
преступлениях, и еще 44 – по чисто политическим и экономико-политическим
мотивам. Часть их (14 человек) были обменены на советских граждан, как о том
сообщала 19 августа 1926 г. «Берлинер Тагеблатт”. Часть была подвергнута административной высылке, часть – после переговоров посла с Литвиновым – амнистирована, а некто Герман Шмидт, обвинённый в шпионаже в пользу Германии, повесился в тюрьме во время следствия586.
Судьба арестованных германских граждан во многом зависела от умелых
действий консулов, которые внимательно отслеживали все случаи ареста и там,
где это было возможно, вступались в защиту прав арестованных. Тогда же, в
марте 1926 г. по инициативе Гросскопфа, воспользовавшегося своими связями с
руководством ОГПУ, была освобождена арестованная в Томске органами ГРУ в
связи с истечением акциза арендаторша пивоварни, германская гражданка Луция
585
586
РА АА. - R 104355.
Ranzau an AA. 10.04. 1926. – PA AA. -R 31945 K.
274
Крюгер, сестра известного сибирского пивовара Макса Крюгера из Штральзунда. В августе этого же года по инициативе Гросскопфа, после вмешательства
МИД Германии, было прекращено следствие по делу незаконно арестованного
германского гражданина Пауля Миллера. Примеры такого рода можно продолжить587.
Аресты участились в начале 1930-х гг., что было связано с наступлением
на кулака в деревне и с преследованиями священников инославных христианских исповеданий. В это время власти ещё извещали консулов об арестах, как
этого требовали составленные в соответствии с нормами международного права
договоры, а те, в свою очередь, отправляли списки арестованных в своё посольство в Москве. Там дипломаты вступали в нелегкие переговоры с НКИД о судьбе
арестантов. В конце ноября 1930 г. только в списке сибирского консула находилось 19 человек, главным образом католических и лютеранских священников,
практиковавших в сибирских колониях и городах. Среди них был арестованный
в Омске 19 ноября 75-летний пастор Ф.Гершельман588.
Уже в это время власти стали игнорировать обязательство своевременного
извещения консульских представительств об арестах германских граждан. Сроки
извещения о них перестали выдерживаться, и консулы узнавали об арестах случайно, спустя месяцы. «Попытки получить информацию обречены, - писал в
МИД посол в июле 1933 г., - арестованным, которые подвергаются оскорблениям
и избиениям, запрещено обращаться в свои представительства»589.
К середине 1930-х гг., когда нарушения прав германских граждан, гарантированных ст. 1 Договора 1925 г., стали обычным делом, было поставлено под
вопрос и свободное проживание их в стране советов. Виды на жительство стали
действовать лишь на короткое время, не более 3-х месяцев, вернулась практика
невыдачи без всякого объяснения причин обратных виз, участились произвольные высылки.
587
Ranzau an AA. 12. 03.1926, 6.08.1926. - PA AA. - R 84229.
Dirksen an AA. 2.12.1930. - PA AA. - R 31703 – 704.
589
РА АА. - Bd.387.
588
275
Порядок высылки иностранцев из страны. Высылке, согласно декрету
СНК РСФСР от 29 августа 1921 г. могли подвергаться иностранные граждане,
чей образ жизни, деятельность и поведение не согласовывались с принципами и
образом жизни рабоче-крестьянского государства. Высылка осуществлялась по
решению ВЧК (затем ГПУ – ОГПУ - НКВД) или по приговору судебного органа
республики в случае совершения им “какого-либо преступления”, вне зависимости от того, было ли у иностранного гражданина разрешение на пребывание в
стране или нет. Высылка проводилась органами ВЧК в порядке, определённом
особой инструкцией, разработанной наркоматами внутренних дел, юстиции,
ВЧК и иностранных дел. Переходя в ведение ВЧК, иностранец давал письменное
обязательство не покидать место своего жительства до окончательного принятия
ею решения о высылке. Судебный орган выдавал копию приговора, который передавался в местную ЧК по вступлении его в законную силу. Местная ЧК, получив решение ВЧК, доставляла высылаемого к ближайшему пограничному
пункту на свои средства или на средства Центроэвака. Высылаемому вручалась
копия предписания и паспорт с отметкой о высылке. Ликвидация имущества,
для которой отводился определённый срок, проводилась в соответствии с имеющимися договорённостями или распоряжениями правительства. Всё это не распространялось на тех иностранцев, которые оформили свой переход в советское
гражданство и которые должны были проходить процедуру, характерную для советских граждан, то есть дожидаться решения исполнительного комитета местного (тогда еще губернского) совета590.
1934 г. когда высылки иностранцев из СССР стали массовыми и от местных органов ОГПУ пошло «огромное количество ходатайств», ОГПУ усовершенствовало процедуру высылки. Высылке могли подвергаться «лица социально
опасные», «не имеющие определенных занятий», «не занимающиеся производительным трудом» и вообще «нежелательные иностранцы» (практически все
Инструкция о порядке высылки иностранцев из пределов СССР. (К декрету СНК от 19 августа 1921 г.) –
ГАНО. - Ф.P-47. - Оп. 5. - Д. 2. - Л. 24; Перевод её на немецкий язык в PA AA. - Bd.386.
590
276
определения могли толковаться весьма расширительно). При наличии «достаточных конкретных данных» ПП ОГПУ представлял мотивированное ходатайство о выселении иностранца, зам. пред. ОГПУ давал санкцию, иностранец получал «принудительную визу, а при отказе от выезда, высылался из СССР под
конвоем». Местный орган ОГПУ должен был озаботиться получением для высылаемых транзитных и въездных виз в соответствующем консульстве. В случае
отсутствия таковых, паспорт иностранца высылался для оформления в ИНО
ОГПУ.
Вопрос о высылке лиц, претендующих на иностранное подданство, решался Центральной Комиссией по гражданству, состоящей из представителей
ОГПУ и НКИД. При наличии «серьёзных данных о намерении того или иного
иностранца вывезти из СССР валюту, недозволенные к вывозу ценности, шпионские или контрреволюционные материалы», они могли подвергнуться обыску
на КПП (их было три: западный маршрут, КПП Баку-Джульда и КПП ГродековоОтпор-Владивосток). Тогда же ОГПУ подтвердил своё распоряжение о невыдаче обратной визы нежелательным иностранцам, которая «чрезвычайно затрудняет аннулирование права обратного въезда, так как в таком случае приходится
делать телеграфное указание всем КПП западного маршрута и восточного
направления о непропуске того или иного иностранного подданного, имеющего
законно выданную обратную въездную визу»591.
В нотах Германского посольства отмечалось также нарушение ст. 1. советско-германского Соглашения о поселении, проявлявшееся в непродлении видов
на жительство германским гражданам. Они принуждались к выезду из страны,
даже не поставив в известность о том своё представительство592. Советские власти при этом ссылались на присущее всем суверенным государствам право освобождаться от нежелательных персон по причине обеспечения государственной
безопасности.
Циркуляр ОГПУ «О высылке иноподданных, производстве обысков и закрытии обратного въезда» от 22 мая
1934 г. – ГАРФ. - Ф. 9415. - Оп. 3. - Д. 1390. - Л.350-351.
592
D.B.M. an das A.A. 15. Juni 1936.- PA AA, R 104390.
591
277
Особенно тяжёлый удар был нанесён по ст. 11, которая защищала германских граждан от необоснованных арестов и лишения свободы, в том числе по
политическим мотивам. С 1932 г. преследования именно по таким мотивам стали
набирать силу, чаще всего за шпионаж или контрреволюционную деятельность.
«Предписанное ст. 11 извещение германского консула об аресте или смене места
заключения почти регулярно запаздывает. Посещения консульским представителем
арестованного ращрешается только после окончания предварительного следствия», говорилось в докладе фон Шуленбурга593.
Консулы отмечали в своих сообщениях, что, как правило, при исполнении
наказания к лишению свободы с немцами поступают особенно жёстко. Обычной
стала практика высылать германских граждан, не считаясь с их здоровьем, в края
с самым суровым климатом, где они испытывают при отбытии наказания большие страдания. Это вынуждало консульства, и в особенности посольство, внимательно следить за каждым случаем ареста. Делать это было сложно при «вопиющем бессилии Комиссариата по иностранным делам при отстаивании немецкой позиции перед местными внутренними органами». Там, где это было возможно, представительства брали на себя заботу об арестованных, обеспечивали
их защитой и пытались облегчить их существование передачей им продуктов и
одежды594.
С середины 1934 г. изменилась процедура ареста иностранцев и дальнейшее обращение с ними. До этого санкцию на арест иностранца выдавал Зам.
Пред. ОГПУ, а сам арест осуществлял 2-й, контрразведывательный отдел ОГПУ,
согласовав его предварительно с ИНО ОГПУ. ИНО ОГПУ передавал необходимые сведения об арестованном и о дате ареста в НКИД. В больших городах на
это отводилось трое суток, в небольших и отдаленных - семь. «Необходимые сведения» включали в себя фамилию, имя, место и дату рождения, место приписки,
номер национального паспорта и вида на жительство, причину ареста, статью
PA AA. - R 83854. - S.15. Такое «неприемлемое» правило было введено не только в отношении германских
граждан, но и всех остальных, в том числе французских, против чего активно возражал французский посол. –
См.: ДВП СССР. Т.20. 1937 год. – М., 1976. – С. 674.
594
PA AA. - R 83854. - S.15.
593
278
предъявленного обвинения, место содержания арестованного и учреждение, произведшее арест. О германских гражданах следовало сообщать ещё последнее место прописки на его родине. В отношении иностранцев административные меры
воздействия не применялись. Требовалось передавать их дела в суд, а «в случае
невозможности привлечения к судебной ответственности направлять на решение
Коллегии ОГПУ для высылки за пределы СССР»595. В приказе об арестах подчёркивалось, что НКИД следует информировать и об арестах лиц, заявивших
себя германскими, японскими или британскими подданными, как того требовали
соответствующие соглашения с этими странами. Речь шла о лицах, не являющихся «фактически и формально гражданами СССР», но заявляющих о своем
иностранном гражданстве и подтверждающих его разного рода документами, то
есть о лицах, не прошедших перерегистрацию 1932 г. Данные о них следовало
сопровождать теми документами или точными справками, на основании которых
«НКИД имел бы возможность отвести иностранное гражданство арестованного»596.
Народный комиссар внутренних дел своим приказом от 4 августа 1934 г.
предписал всем НКВД союзных республик и местным управлениям производить
обыски и аресты иностранных подданных «только с моей санкции». Дела, не решенные на месте, подлежали теперь направлению в Особое совещание НКВД
(ОСО) «для высылки из пределов СССР»597. Именно высылка германских граждан стала в середине 1930-х гг. главной причиной шедших арестов.
“В последнее время всё чаще германские граждане подвергаются аресту с целью
высылки, под конвоем их доставляют к советской границе, не дав им возможности известить своевременно о том посольство или консульское представительство в СССР.
Советские власти также не информируют об этом германские представительства. Они
получают известие о состоявшейся высылке от своих властей только после его возвращения в Германию, - писал фон Типпельскирх598.
Приказ ОГПУ о порядке производства арестов и обыске иноподданных от 8 июня 1934 г. – ГАРФ. - Ф. 9415.
- Оп. 3. - Д.1390. - Л. 39-40.
596
Там же. - Л. 41.
597
Приказ Народного Комиссара Внутренних Дел от 4 августа 1934 г.- Там же. - Л.42.
598
Типпельскирх просил в связи с этим руководство лагеря для перемещённых лиц в Шайдемюле, в случаях,
когда лица заявляют о себе пограничным германским комиссариатам как о реэвакуантах из СССР без представления соответствующей справки одного из германских представительств в Советском Союзе, делать дополнительный запрос в это представительство. Такие лица должны были оставаться в лагере до принятия окончательного решения об их размещении на территории рейха, которое могло быть принято только по получении ответа
595
279
Таким образом, в 1935-1936 гг. советские власти выслали из СССР несколько тысяч германских граждан, без объяснения причин и без выплаты сэкономленных ими средств. Во всяком случае, «Кёльнише Фольксцайтунг» писала
в номере от 13 марта 1936 г. о шести тысячах граждан рейха, вынужденных покинуть Советскую Россию. Она расценивала их возвращение на родину как следствие внутренней политики СССР, нацеленной на вытеснение иностранцев из
страны. Что касается немецких специалистов, принимавших активное участие в
социалистической индустриализации, газета видела две главные причины их возвращения: подготовку собственных инженерных кадров, готовых заменить иностранцев, и улучшение ситуации на рынке труда в самой Германии 599. Многие
входили в число элитных кадров и занимали высокие посты в государственных
учреждениях. Главное обвинение – сугубо политическое – личное неприятие
русского коммунизма600. Как считал Шуленбург, Советский союз таким образом
освобождался от несимпатизирующих режиму людей601. С высылкой немецких
специалистов консульства и посольство, в особенности экономический отдел,
лишились ценнейшего источника информации, непосредственных свидетелей
шедшей индустриализации. ”Их впечатления вносили большой вклад в наши доклады, мы использовали их, чтобы из мелких мозаичных камней составить общую картину»”, - писал Герварт602.
Арестам и высылке подвергались также лица, попавшие в СССР нелегально, «без необходимых документов». Одних влекла в Советский Союз
«жажда приключений», других - склонность к коммунизму, третьи находили в
нём прибежище в связи с невозможностью оставаться на родине из-за совершённых уголовных преступлений. Многие из них были осуждены за нелегальный
переход границы. Судя по наблюдениям консулов, эти граждане рано или поздно
подлежади высылке из СССР.
на запрос. – D.B.M. (Tippelskirch) an den Herrn Regierungspräsidenten in Scheidenmühl, 19. November 1935. - PA
AA. - Bd. 455.
599
РА АА. - R 83855.
600
Nöckel und Kirmsl. Spedition-Lagerung Möbeltransport an das A.A. 24. Mai 1935. - PA AA. - R 84043.
601
Brief von Schulenburg an A.A. den 15. April 1935. - PА АА. - R 84043.
602
Herwarth. - S. 68.
280
Как видим, уже в середине 1930-х гг. отношения между Москвой и Берлином продолжали развиваться под знаком глубокой идеологической и политической вражды двух тоталитарных систем. От этого страдало немецкое национальное меньшинство в СССР. Это осложняло жизнь германских дипломатов, которые всеми имевшимися в их распоряжении средствами пытались уменьшить
вред, наносимый их гражданам противостоянием диктаторских режимов.
Аресты германских граждан достигли своего пика в 1937 г., в условиях развернувшейся в стране массовой чистки антисоветских элементов, «большого
террора». Теперь, стремясь перекрыть каналы доступа за рубеж негативной для
СССР информации о его внутриполитическом положении, НКВД стал подвергать аресту, прежде всего, тех германских граждан, у которых истекал срок действия разрешения на пребывание в стране, а сами разрешения перестали при этом
продлеваться. Подозрение вызывали также те, кто решил выехать и просил о
выдаче выездной визы. Повод к аресту могло дать продление вида на жительство
на короткий срок, чем обнаруживалось нежелание лица на долгое время оставаться в СССР. Аресту подвергались и те, кто, получив выездную визу, по семейным или другим обстоятельствам просрочивал определенную в ней дату выезда. Практически всем арестованным инкриминировалась 58 статья УК РСФСР
(антисоветская агитации, саботаж, диверсии и шпионаж).
Консульские представительства, узнавая об арестах из разных источников,
вели оживлённую переписку с дипагентами, прося представить материалы об
арестах своих граждан, о местах содержания заключенных, о возможности ускорения разбирательства дел или о разрешении посетить арестованных. Когда же
аресты в 1937 г. достигли своего пика, дипагенты попросту перестали отвечать
на запросы консулов о судьбе арестованных, ссылаясь на то, что эти запросы
«переходят через границу тех обязанностей, которые оговорены в договоре, и
что просьбы консулов не соответствуют обычной международной практике».
Дипагенты к этому времени часто и сами не владели информацией, целиком сосредоточенной в НКВД.
281
По требованию НКВД к 1937 г. была прекращена практика высылки из
СССР подозрительных лиц, против которых не выдвигалось серьёзных обвинений в шпионаже и диверсиях, которая имела место прежде, ещё в первой половине 1930 – х гг. Теперь все они также стали подвергаться арестам603.
Особенно трагичной была судьба членов семей германских граждан, многие из которых оставались в советском подданстве. Только немногочисленным
германским гражданам, да и то в случае их добровольного и своевременного выезда из СССР, удалось во второй половине 1930-х гг. добиться высвобождения
своих жён и детей из советского гражданства. Ни под каким предлогом не выпускались за границу члены семей, главы которых были осуждены к высылке.
Более того, они в любой момент могли быть арестованы по подозрению в подрыве безопасности государства, осуждены и высланы в отдалённые местности.
Германские представительства пытались защитить права таких семей, добиться «человечного» урегулирования проблемы. Жёны германских граждан
буквально осаждали консульства, однако, теперь и консулы уже стучались вместе с ними в наглухо закрытые двери604. По словам советника посольства Густава
Гильгера, в 1937 г. разрешения на выезд русским жёнам германских граждан
окончательно перестали выдаваться605.
Дипломатический агент НКИД в Новосибирске Антипов в ответ на многочисленные вежливые письма-просьбы консула Мейер-Гейденгагена об арестованных, потеряв терпение, совсем недипломатично заявил, что он ему не секретарь, чтобы отвечать на них, и снизойдет разве что до одолжения дать некоторую
информацию по телефону, а ещё лучше - при посещении консулом здания исполкома. Этот новый порядок в дипломатических отношениях консул называл
«центральноазиатчиной»606.
Brief von Tippelskirch an A.A. 19.11.1937. – PА АА. - R 104371.
Bericht von Меyеr-Heydenhagen an D.B.M. 12. О9. 1937 . - PА АА. - Bd. 386.
605
Hilger. - S.266.
606
Bericht von Меyеr-Heydenhagen an D.B.M. 13.12.1937 . – PА АА. - R 104371.
603
604
282
Собранные консулами разными путями материалы об арестах германских
граждан поступали в посольство в Москве, которое вело затем нелёгкие переговоры с НКИД о судьбе арестованных. В посольстве составлялись обновлявшиеся
каждую четверть года арестные списки (Haftliste), в которых также отслеживались все лица, подлежащие высылке. В своих запросах в НКИД посольство требовало предоставить данные о ходе процессов, о местах заключения и состоянии
здоровья своих граждан, добивалось разрешения посетить некоторых из них, томящихся в советских застенках многие месяцы. Такое разрешение получил ленинградский консул Зоммер, кстати, вскоре сам обвиненный в шпионаже против
СССР. Этот недружественный акт, как и аресты сотен германских граждан, обвинённых в шпионаже в пользу Германии, квалифицировался дипломатами как
«акт произвола советских властей»607.
В 1937-1938 гг. в переговорах с НКИД по поводу арестов участвовали посол фон Шуленбург и советник посольства фон Типпельскирх, а с советской стороны – нарком Литвинов и зам. наркома Потёмкин, которые затем договаривались с главой НКВД Ежовым. Уже в августе 1937 г. посольство представило в
НКИД списки на сотни имён арестованных в разных концах страны германских
граждан. Советские дипломаты, сами пребывавшие в шоковом состоянии, пытались объяснить ситуацию неподконтрольными им действиями НКВД, затронувшими не только германских граждан, но и австрийцев, венгров, финнов, иранцев.
Более того, как констатировал во время переговоров Потёмкин, сложности возникли и у «наших друзей», французов, которые также имеют подобные неприятные случаи608. Хотя действия НКВД не были подконтрольны НКИД, дипломаты
достигали соглашения с Ежовым об освобождении из-под ареста и о высылке за
пределы СССР части германских граждан.
С ноября 1937 по май 1938 гг. были освобождены и высланы из СССР 575
человек. Высылки осуществлялись шестью партиями: в ноябре 59 человек, в де-
607
608
Brief von Tippelskirch an A.A 19.11 1937 . - PА АА. - R 104370.
Brief von Schulenburg an A.A. 21.08. 1937 . – PA AA. - Bd. 259.
283
кабре – 88, в январе – 103, в феврале – 70, в марте – 75, в апреле – 112. Примечательно, что сибирские чекисты из 31 германского гражданина, числившегося
в это время в списках арестованных, из которых 28 содержались в тюрьмах более
года, а некоторые там и умерли, выпустили всего одного, Вильгельма Кремера,
секретаря германского консульства, рассказ о котором впереди. Но периодически проводившиеся высылки арестованных не приводили к резкому сокращению
числа содержащихся в тюрьмах германских граждан, так как советское правительство, а именно на него возлагали германские дипломаты всю ответственность за происходящее в СССР, «высылая из страны некоторое число германских граждан, тотчас же проводило аресты вдвое большего их числа»609.
Во всяком случае, после массовых высылок к августу 1938 г., по неточным
данным, которыми располагало посольство, 371 германский гражданин оставался ещё в советских тюрьмах. Проверить данные об арестантах становилось
всё труднее, поскольку НКИД перестал давать информацию о судьбе исчезавших без следа людей. Как констатировалось в донесении германского посла от
20 августа 1938 г. десяток вербальных нот с его просьбами о проверке имеющихся у него данных об арестованных остались без всякого ответа. К августу
1938 г. практически прекратились и высылки арестантов за границу. В течение
лета 1938 г. НКИД итенсивно обсуждал с германскими дипломатами вопрос об
обмене ряда германских и советских граждан и их родственников на матросов
двух советских судов, «Смидович» и «Комсомол», захваченных в Испании франкистами. Оказалось, что матросы были переданы СССР ещё в ноябре 1937 г. в
Везермюнде при участии советского консула в Гамбурге Терлецкого, а офицеры
обоих судов в числе 20 человек уже были обменены на 20 испанских, итальянских и немецких лётчиков610. Посол сильно сомневался в том, что НКИД не знал
об этом факте.
Следующий этап высылки содержавшихся под арестом германских граждан состоялся уже после начатых весной 1939 г. переговоров посла Шуленбурга
609
610
Ibid.
Auszug des Briefes von Schulenburg an dem Geheimrat Schlipp. 30.05.1938. – РА АА. - Bd.259.
284
с новым наркомом иностранных дел В.И. Молотовым. В это время (данные на 17
марта 1939 г.) в списках арестованных числилось 368 человек. Сначала это были
единичные «изгнания из пределов СССР»611, а с ноября 1939 г. – групповые. Так,
согласно данным арестных листов, 30.11.1939 о высылке было объявлено 17 германским гражданам, 8.12.1939 – 15-ти, 8.12.1939 – еще 17-ти, 12. 12. 1939 – 25.
Часть их уже была доставлена к границе, часть ещё следовала по направлению к
ней612.
К концу этого года были освобождены и высланы 74 германских гражданина. Однако и эта высылка была приостановлена в начале 1940 г., когда в списках арестованных числились ещё 291 человек. Только небольшая часть их сумела
к началу 1941 г. выехать в Германию. Некоторые были освобождены без высылки или приняли советское гражданство, большинство умерло в заключении613. В тюрьмах и лагерях СССР исчезли даже руководящие члены Коминтерна и коммунистических партий разных европейских стран, находившиеся на
его территории614.
В их числе был уже небезизвестный нам Павел Пауч, германский гражданин, служивший в консульстве курьером. Он был арестован 10 июля 1937 г. как «самый активный агент Гросскопфа, который уже с 1929 г. «систематически использовался консулом для связи с агентурой германской разведки в Кузбассе и Западно-Сибирском
крае». Пауч был «включён» в состав «фашистской шпионско-диверсионной группы, созданной по заданию одного иностранного дипломатического представительства в Новосибирске». Её члены, «шпионы-агенты германской разведки (вместе с Паучем их было четверо, трое из них – российские немцы, двое - пенсионеры), собирали
сведения и передавали их чиновникам германского консульства, проводили профашистскую агитацию, готовили
и соверашали диверсионные и вредительские акты», в том числе «теракт на Эйхе». На допросах один из них,
Г.Г.Эбель, 67 лет, объявленный организатором группы, много лет проработавший на транспорте и имевший «целый ряд благодарностей и поощрений и более 40 изобретений и рационализаторских предложений, внедрённых
в производство», «показал», что к разведывательной работе в пользу Германии он был привлечён в 1932 г. секретарем германского консульства в г. Новосибирске Гибнером (кстати сказать, выехавшим из Новосибирска уже
в октябре 1931 г.). «Шпионские сведения» о новосибирском гарнизоне он, якобы, получал от своего зятя Лопухина Виталия Сергеевича (приговорён к расстрелу, заменённому на 10 лет лагерей), который работал в штабе
СибВО. По «шпионской работе» был связан с курьером консульства Паучем и секретарем консульства Кремером,
и сам подготовил к вербовке «германского разведчика» Кайзера, вышедшего на пенсию с должности машиниста
внутризаводского транспорта завода № 179 («Сибкомбайн»), который впоследствии был завербован Кёстингом.
Постановлением НКВД СССР от 27. 12. 1937 г. Эбель, Кайзер и А. А. Мут, техник-нормировщих завода
№ 179, были приговорены к высшей мере и расстреляны 12.01.1938 г. Выездная сессия Военной Коллегии Верховного Суда СССР 14 ноября 1938 г. осудила Пауча на 20 лет ИТЛ. 11 июля 1939 г. из Соль-Илецкой тюрьмы
Чкаловской области, где он содержался, Пауч был этапирован в Бутырскую тюрьму в Москве, а 16 июля, согласно
Постановлению Пленума Верховного суда СССР, заменившему ему тюремное заключение на «изгнание из пределов СССР», был выслан из страны. Все лица, проходившие по данному делу, как, впрочем, и по другим делам,
связанным с консульством, были реабилитированы.- Архив Управления ФСБ по Новосибирской области. - Д.
6827.
612
Bericht von Tippelskirch an A.A. 13.12. 1939. - PА АА. - Bd.393 Haftliste Moskau.
613
Bericht von Tippelskirch an A.A. 16.12.1941. – РА АА. - Bd. 393.
614
Pinkus Beniamin, Fleischhauer Ingeborg. Die Deutschen in der UdSSR. - C.197.
611
285
В сентябре 1937 г. аресты затронули и служащих консульских представительств. Первыми были арестованы и высланы из страны служащие Киевского
консульства Герндт и Новосибирского консульства Кремер, которых oбменяли
на двух советских служащих, Попова и Бирюлина615.
4. 3. Версия НКВД о шпионско-диверсионной работе Германского
Консульства в Новосибирске
Дело Вильгельма Кремера. Помощник секретаря Германского консульства в Новосибирске Вильгельм Кремер был арестован 17 сентября 1937 г.616.
Согласно разработанной в Управлении НКВД версии, германский гражданин
Кремер был выпускником «школы военно-политического шпионажа известного
германского разведчика полковника Николая» (очевидно, «Николаи»). Будучи
на фронте, в Галиции, он «вместе с другими молодыми офицерами подготавливался для переброски через нейтральные страны в Россию, с целью организации
в глубоком тылу противника разведывательной и диверсионной работы». Но
плен помешал осуществлению этого плана. Кремер содержался в лагере для военнопленных в Восточной Сибири, в городе Канске, где познакомился с вдовой
умершего от тифа в 1918 г. врача Алексея Алексеевича Порошина, Ниной Павловной Замятиной, женился на ней и усыновил её 2-хлетнего сына Юру.
Brief Tippelskirch an A.A. 19. November 1937. – РА АА. - R 104370. Герман Штрекер, об аресте которого как
сотрудника Германского консульства в Новосибирске писал в своих мемуарах Герварт, был на деле сотрудником
Киевского консульства. Герварт же имел в виду Кремера. – Herwarth. - S.119.
616
Этот параграф написан по материалам дела Кремера, хранящегося в Управлении ФСБ в Новосибирске. Вот
его краткие биографические данные: Вильгельм Генрих (Иоганнович) Кремер родился в 1893 г. в местечке Менгершид, округа Симери Рейнской области, попал в Россию в 1916 г. в качестве военнопленного, содержался в
лагерях в Хабаровске и Канске. Женился на Н.П.Порошиной-Замятиной, остался в России, с 1925 г. служил канцелярским работником в Германском консульстве в Новосибирске, в 1937 г. арестован НКВД, выслан из СССР.
Получил должность технического секретаря германского консульства в бельгийском городе Льеже. Затем трудился в МИДе, в консульстве в Прешове, а войну провел в Берлине, исполняя должность служащего бюро регистрации отдела культуры МИДа. Взят органами советской контрразведки в июне 1945 г. в Нижней Силезии, куда
был эвакуирован МИД, и был интернирован в СССР. Скитался по лагерям, был в 1948 г. этапирован в Новосибирск, где его делом вновь занялись местные чекисты. Кремер отказался от всех своих прежних признаний, заявил, что никакой шпионской деятельностью не занимался и никаких преступлений против СССР не совершал.
И хотя его преступная деятельность никакими материалами в деле не была доказана, ОСО приговорило его как
«особо опасного преступника» 17 июня 1949 г. к 25 годам лагерей. Он умер в возрасте 60 лет 20 февраля 1954 г.
в одном из советских лагерей. В хранящемся в Политическом архиве МИД Германии деле Кремера дата его
смерти отсутствует. - См. также о нём: Белковец Л.П. «Большой террор»… - С. 236-243.
615
286
В консульство Кремер был принят в 1925 г., вслед за товарищем по плену,
Феликсом Гюбнером, исполнял должность помощника секретаря, в круг обязанностей которого входила регистрация входящей и исходящей корреспонденции,
печатание информационных докладов консула, направляемых в посольство в
Москву и в МИД в Берлин. Здесь, якобы, по предложению консула, он и возобновил «прерванную разведывательную работу». Кроме «активной разведки» он
занялся также «созданием на предприятиях, учреждениях и железнодорожном
транспорте шпионской агентуры, диверсионных, фашистских и повстанческих
организаций из числа социально чуждого и враждебного советской власти элемента». От него исходила, якобы, и прямая постановка задач о совершении диверсионных и террористических актов перед этими организациями («крушение
поездов и разрушение ж.д. линий, убийство партийных и советских руководителей и пр.).
Из архивно-следственного дела Кремера выясняется также, что он в 1924
г., во время пребывания в районном центре Черепаново, был завербован Черепановским отделом ОГПУ в качестве агента под кличкой «Спортсмен». Но, видимо, не оправдал возлагавшихся на него надежд, и ему, кроме обвинений в шпионаже и других, уже упомянутых преступлениях, было предъявлено обвинение
в «двурушничестве». В ходе «следствия», а точнее, в процессе фальсификации
дела, Кремер «дал» исчерпывающие показания о «шпионской работе германского консульства». Он назвал имена людей, причастных к ней, раскрыл всех
известных ему «агентов» и «резидентов» германской разведки. Имена эти были
подобраны создателями дела, в их круг вошли все, кто имел хотя бы мимолетную
связь с консульством и работавшими в нём людьми.
287
По ходатайству Германского посольства в Москве ОСО при НКВД приняло
23 сентября решение о его высылке из СССР. В ходе переговоров с НКИД Шуленбургу удалось решить вопрос о процедуре интернирования Кремера617 и супруги сотрудника германского консульства в Киеве, госпожи Герндт. Последней
вернули конфискованный багаж, а Кремеру разрешили провести сутки в Московском посольстве.
Однако освобождён из-под стражи Кремер был лишь две недели спустя, 12
октября. Это время понадобилось для того, чтобы «силою предъявленных ему на
допросах обвинений», не вызывавших сомнений в конечном исходе дела, заставить Кремера дать подписку о работе на НКВД. Согласно более поздней стравке
военной прокуратуры, он был «перевербован» и выехал в Москву вместе с женой
и 14-летней дочерью Мурой, которым были даны всего одни сутки на сборы,
пассажиром обычного поезда. Главным средством давления на него стали аресты
родственников: «пасынка Юры», студента медицинского института618, и тестя,
П.П. Замятина.
Выполняя данные ему инструкции, Кремер послал из Москвы в УНКВД два
донесения, первое от 16.10, сразу по приезде и появлении в Германском посольстве, второе – от 19.10, перед отправкой в Германию. Они не содержат никакого
«шпионского» материала, но ярко рисуют нравственное состояние персонала в
условиях беспрецедентного террора, развёрнутого в стране режимом. Ввиду уникальности сообщаемых им данных об обстановке в консульстве и посольстве
приводим их полностью в приложении.
В деле Кремера находим и все те измышления о шпионско-диверсионной и
террористической работе Германского консульства, которые были изобретены
«Для оформления высылки за пределы СССР, - говорилось в предписании от 26 сентября начальнику УНКВД
в Новосибирске Мальцеву, - на национальном паспорте Кремера через агента НКИД получите германскую въездную визу, наложите нашу визу на выезд за границу, после чего Кремера с первым отходящим этапом под усиленным конвоем направьте в город Минск в распоряжение НКВД для выдворения за границу». - Дело В. Кремера
№ 18174 (бывшее 4155), в 2-х томах. - Архив УФСБ по Новосибирской области.
618
См. о нём и его деле статью Л.П. Белковец «Письмо из 1937 года». - Ведомости Новосибирского областного
совета народных депутатов. 18-24 марта 1994 г. - С.8-9.
617
288
изощрёнными умами сотрудников УГБ УНКВД. Главным организатером и руководителем всей шпионской сети был объявлен консул Гросскопф, а в эту сеть
попал весь тот широкий круг общения консула, о котором шла речь, включая
многих высокопоставленных партийных и советских руководителей. Немецкая
колония практически вся была объявлена агентурой германской разведки.
Этапы «шпионско-диверсионной работы» консульства. Разведывательную и диверсионную работу консульство вело с момента своего основания. На
первом этапе (до 1933 г.) она, якобы, нацеливалась на создание "внутренних затруднений в СССР". Консульство "разжигало эмиграционное движение среди
немцев-колонистов", проводило "агитацию за срыв коллективизации и за саботаж в промышленном строительстве". Тогда же был начат и "промышленный
шпионаж". Консул добывал информацию о производстве и экспорте из Сибири
сливочного масла и лесных материалов, заготовке пушнины, получая данные для
своих докладов от "Союзмолпушнины", "Комсеверпути", "Лесоэкспорта" и других подобных организаций, где у него уже имелись агенты, и отправлял свои доклады в Берлин, Гамбург и Лейпциг.
Уже тогда у консула возник интерес к советской политике в Синцзяне, удовлетворявшийся им при помощи китайских граждан, живших "в громадном количестве" во всех уголках Сибири. Они часто наведывались в Новосибирск, и сам
Гросскопф по их делам не раз выезжал к местам их жительства (вспомним о том,
что Германское консульство осуществляло опеку китайских граждан по просьбе
советского правительства). Беседуя с ними "о мероприятиях советской власти",
консул завербовал из их числа ряд весьма полезных агентов. С открытием в 1934
г. китайского консульства в Новосибирске получать необходимые сведения
стало легче. Гросскопф подружился с его главой, консулом Ли-Фанем, и по заданию из Берлина превратил возглавляемое им ведомство в крупный центр германской разведки в Сибири.
289
Ли-Фань якобы информировал его о подготовке Советским Союзом захвата китайской провинции, чему способствовало заключение "тайного договора" между советским правительством и губернатором Синцзяна о строительстве железной дороги "от Бахтов до Урумча". Китайцы поставляли германскому
консулу и ценные сведения о Кузбассе, в том числе о кемеровском химическом
заводе. В награду Ли-Фань получил от Гросскопфа "аппарат для просмотра кинофильмов со всеми принадлежностями", а секретарь консульства Сяо - граммофон с
пластинками. Для последнего это была плата за "написанные на английском
языке" и доставленные в германское консульство "секретные сведения".
Дело Ли-Фаня продолжил его преемник, консул Чжоу Шань-Ю, сотрудничавший якобы уже с Мейер-Гейденгагеном. Став германским шпионом, Чжоу
Шань-Ю сообщал важную информацию о восстании в Синцзяне, об укреплении
в нём советского влияния. От него в Германии стало известно, что "на всех ответственных местах" там сидят "советские работники", и что этот район уже
можно считать "колонией Советского Союза". В связи с этим китайский консул
просил о вмешательстве в дело Синцзяна Германии "через Афганистан" или Англии "через Индию".
"Глубокая шпионско-диверсионная работа" кипела, по мнению УНКВД, и
в японском консульстве в Новосибирске. Для него, как для германского консула,
официальный статус был только "вывеской", скрывавшей действия японской разведки. Профессиональными разведчиками являлись сотрудничавшие с германским шпионским гнездом коллеги Гросскопфа и Мейер-Гейденгагена, консулы
Танака и Коянаги. Органы НКВД точно знали, что во время визитов друг к другу
и частых посещений дачи японского консула в Ельцовке они "вели секретные беседы", обменивались "мелкими добытыми сведениями". Другого компромата не
имелось, но были предположения, что "в Москве оба посольсва уже обмениваются (правда, не ясно - чем?) в большем размере", а "окончательное обоюдное
сотрудничество происходит в Токио и Берлине, где наверное намечаются пути
290
работы и производится распределение отдельных заданий отдельным консульствам".
Зная о шедшей в органах возне, консулы в 1937 г. прекратили встречи, что
лишь усугубило подозрительность 3 отдела. Он полагал, что это делается намеренно, "для скрытия настоящего лица перед окружающей средой".
Особенно якобы интенсифицировалась подрывная деятельность германского консульства после поездки Гросскопфа в Германию в 1933 г. На приёме у
Гитлера он доложил о положении дел в Сибири, о настроениях германских граждан и немецких колонистов, удостоился похвалы и стал "настоящим национал-фашистом". Гитлер якобы назначил его "руководителем всей организации фашистской партии по Зап-Сибкраю", которую вдохновленный приёмом Гросскопф должен быть создать в Сибири. Вскоре такая организация "развила оживлённую деятельность".
С этого времени перед консульством была поставлена новая цель - "объявить
открытую беспощадную борьбу против СССР", "мешать развитию страны
насильственными методами". Особое внимание уделялось Кузбассу, мощному промышленному и военному центру на востоке, который надо было "ослабить любыми способами". "Любые способы" - это диверсионные акты, "разрушение,
утопление, зажигание углевых шахт" с помощью "крупных горных специалистов", "взрывы в шахтах с человеческими жертвами", "поломки ценного оборудования" и повседневная работа, направленная на расстройство "нормального
развития". Сюда относилось "умышленное неправильное проектирование шахт",
"установление негодного оборудования", "вредительская консультация" и т. п. В
других отраслях промышленности надо было действовать такими же средствами,
выводя из строя "крупные производственные машинные установки".
Вторая крупная задача, которая якобы была поставлена перед шпионскодиверсионным центром в лице германского консульства, заключалась в "разрушении правильного транспортного движения". Необходимо было устраивать
291
"крушение поездов", срывать их нормальное движение "путем разбора железнодорожного полотна, выведения из строя машин и оборудования".
Наконец, третья, не менее важная задача, нацеливала консульство на организацию "террористических актов над руководителями коммунистической партии и
советского правительства". Этим делом должен был руководить, не полагаясь на
своих сотрудников, лично консул Гросскопф, выбрав из числа своих агентов людей, "зверино ненавидящих советскую власть".
Для решения этих задач Гросскопфом и была создана в Сибири, Казахстане
и Средней Азиии разветвлённая сеть ячеек подпольной национал-социалистической партии, нашпигованная агентами и резидентами, диверсионно-террористическими группами. Их формировали из германских подданных, прежде всего, рабочих и специалистов, из немецких колонистов, "с привлечением наиболее озлобленной против советской власти части русского населения". Предпочтение у последних отдавалось специалистам и "ответственным руководящим работникам партийных, советских и хозяйственных организаций".
Гросскопф вёл среди прибывающих в Сибирь немцев "подготовительную
работу, разжигал национальные чувства и направлял их в сторону фашистской
идеологии". Оказывая прибывшим в чужую страну мелкие услуги, прикидываясь
"добрым простаком", консул создавал "наружное условие для будущей партийной работы". С целью создания партийных ячеек и резидентур Гросскопф выезжал в города Сибири и Казахстана. Вербуя немцев, он не брезговал австрийцами
и чехами. Одни "для уменьшения подозрения" по его указке выдавали себя за "старых коммунистов", другим он отказывал в выдаче паспорта и для лучшей конспирации советовал принять советское гражданство.
В качестве примера приведём рассказ о том, как действовал завербованный
Гросскопфом во время весьма удачной поездки в Минусинск, германский подданный Александр Гейнке, "инструктор по кролиководству". Консул поручил
ему "под видом фотографа" ездить по районам, "собирать сведения", "агитировать
292
среди рабочих совхозов против советской власти" и "вербовать вредителей и диверсантов в коне-заводских фермах". За эти делом Гейнке был застукан и арестован в августе 1937 г. Все сведения он передавал через свою дочь Валю, студентку
Томского медицинского института, которая попутно собирала "данные о войсковых частях, численности, роде оружия, артиллерии, воздушном флоте и т. д." и создавала "шпионскую сеть". Гросскопф щедро вознаградил её за это, дал 200 руб.,
ручные часики и "обещал устроить в учебное заведение в Берлине".
"Крупные ячейки" имела национал-социалистическая партия во всех городах Кузбасса, возглавлявшиеся не менее "крупными" агентами консула. Только
в деле Кремера фигурирует до 20 имен этих "агентов" – инженеров, работников
управлении Кузбассугля в Новосибирске и др. Один из них, некто Шёнзигель,
бывший офицер-летчик германской армии, являлся "крупным агентом Генштаба
Рейхсвера", "специально отозванным с работы из англо-африканских колоний для
переброски в Сибирь". Он находился на личной связи у Гросскопфа.
Для проведения диверсионных актов консульство располагало необходимыми "техническими средствами". В несгораемом шкафу в своём кабинете консул хранил "около 30 пистолетов систем "Маузер" и "Парабеллум" с большим
запасом патронов". Он позаботился также и о том, чтобы запастись "ручными
гранатами и взрывматериалами". Поэтому, возвращаясь из отпуска, привёз с собой "ящик" с так называемым "дипломатическим грузом", размером "примерно
50x30x30",
который
он,
не
распаковывая,
"поставил
в
своё
отделение под замок". В ящике лежали 50 штук ручных гранат. Тогда же с помощью Кёстинга был доставлен в Новосибирск "ящик со взрывматериалами", закопанный для лучшей сохранности в сарае во дворе консульства. Гросскопф лично
хранил ещё "в старом несгораемом шкафу в особом ящике несколько маленьких
бутылочек", предупредив сотрудников о том, что это "очень опасная
вещь" - "вакцины заразных болезней", которые, если разбить бутылочку, вызовут
"неминуемую смерть". Консул уведомил своих коллег и о том, что "запасы оружия
293
и взрывматериалов имеются в других германских консульствах в СССР", чей персонал, как и персонал германского посольства в Москве во главе с "самым старым
разведчиком и диверсантом" Шуленбургом, руководит "диверсионно-террористической работой германской агентуры в СССР".
Опытным разведчиком был и сменивший Гросскопфа на посту консула в Новосибирске Мейер-Гейденгаген. Ещё до войны, работая журналистом в немецкой
газете в столице России, он начал "разведывательную деятельность", продолжил
её во время войны при штабе оккупационной армии в Киеве, получил железный
крест I класса и другие награды. Шпионско-диверсионная работа в Сибири при
нём "в темпах ослабла", ибо в сравнении с Гросскопфом новый консул "вёл себя
пассивно". Однако упущения мужа с лихвой компенсировались деятельностью
консульши, госпожи Мейер-Гейденгаген, "старого агента национал-социалистической партии", "активного фашистского пропагандиста". Она обожала фюрера,
проливала "трагические слезы при произнесении слов "Гитлер", "Германское
отечество". Она-то и "обрабатывала" немцев, домашнюю прислугу, их родственников, "других совграждан" (монтёров, печников и т.п.) и вербовала агентов.
Консульша вела также активную пропаганду фашистских идей "в парикмахерских
и на базаре", "среди простых женщин". "Все её личные похождения по магазинам
и личные поездки на базар и т. д. имеют умышленную и намеренную пропагандистскую цель", - показывал якобы на одном из допросов Кремер.
Отдавая должное заслугам в налаживании шпионской работы в СССР германским подданным, гитлеровские спецслужбы, по мнению НКВД, делали всё
же основную ставку на советских граждан. На консульском съезде весной 1934
г. военный атташе германского посольства в Москве генерал Кёстринг поставил
якобы перед консулами новую задачу. Они должны были теперь, имея в виду возможную изоляцию всех неблагонадежных и подозрительных "элементов" во
время предстоящей войны (а подданные Германии относились как раз к такой категории), "приобретать специальную агентуру из числа членов ВКП(б), ВЛКСМ и
лояльно настроенной части населения", в первую очередь, "из ответственных
294
партийных и советских работников, противников Сталина", "стоящих у руководства антисоветских правых и троцкистских организаций". Гросскопф с честью
выполнил это указание. Вскоре в число его агентов из советских граждан попали
многие видные руководители местного масштаба, павшие жертвами «большого
террора» 1937-1938 гг.
Среди них значатся председатели и заместители председателя краевого и
городского исполнительных комитетов, руководители отделов, начальники
управлений и другие руководители. Здесь и упоминавшийся нами неоднократно
начальник ИНО КИКа В.В. Ваганов, «организатор охотничьих поездок консула
"на тетеревов", «личный агент» Гросскопфа. Он, якобы поставлял консулу «военные» данные, в том числе "об обучении начальствующего состава", "лагерных
местах" и т. п. Ваганов был и личным другом Гросскопфа, "на пьянках целовался
с ним".
"Незаменимым при изучении внутриполитических и внутрипартийных вопросов" агентом являлся другой "личный друг" консула, заведующий Истпартом
крайкома ВКП(б) и главный идеолог большевизма в Сибири Вегман. Непременный участник всех банкетов в консульстве и частый гость семьи Гросскопфа, которая наносила ему ответные визиты, он выдавал германской разведке все секретные партийные решения. Вегман руководил троцкистской организацией в
крае, извещая консула "конспиративным путем" о её составе, ходе и формах подрывной работы. Через него германская разведка, выполняя "прямое указание Берлина", оказывала своё влияние на деятельность левых оппозиционеров. Её агентами
были и другие влиятельные коммунисты-троцкисты, Богуславский, Шестов,
Франкфурт.
Другая часть местных руководителей действовала в рамках хорошо законспирированного "центра правых". Ядро его составляли агенты консула, зам.
преды КИКа Ялухин и Зайцев, глава крайздравотдела Тракман, ко всему прочему
295
ухаживавший за консульшей, начальник Томской железной дороги Миронов, постоянный посетитель консульских вечеров и автор "обстоятельных докладов о
работе железной дороги" и др.
Обе эти организации, и правая, и левая, вели по заданию консула "диверсионно-разрушительную работу в промышленности, ж. д. транспорте, сельском
хозяйстве и подготавливали теракты над руководителями Коммунистической
партии и Советского правительства". Занимая высокие посты в партийном, советском и хозяйственном аппаратах, они доставляли в консульство "особо ценные
шпионские материалы". Тот же Тракман, как считали органы НКВД, будучи членом крайкома партии и президиума крайисполкома, регулярно информировал
консула о "секретных решениях" не только этих органов, но иногда и самого ЦК
ВКП (б).
Такая же тесная связь была у Гросскопфа с меньшевистскими, кадетскомонархическими, эсеровскими и другими антисоветскими организациями Сибири.
Целое шпионское гнездо было "разоблачено" в семье родителей жены Кремера, Павла Петровича и Марии Яковлевны Замятиных. Уже в 1925 г. Кремером
якобы были завербованы их сыновья Валентин и Сергей. Первый вредил на
транспорте и "дезорганизовывал осеннюю хлебную перевозку", а второй, будучи
специалистом "по пушному делу" и живя в Обдорске - "пушную заготовку", поставляя к тому же "ценные сведения о мероприятиях правительства в северных
районах". Связником у них был отец, "бывший поп" П.П. Замятин. В агентурную
сеть были втянуты свояки Кремера, мужья сестер Нины Павловны, Анатолий Баранов и Владимир Низовских, их собственные близкие родственники. Особую
опасность представлял брат Баранова (не то Алексей, не то Володя, не то Константин), бывший колчаковский офицер, взявшийся за подрыв железнодорожного моста через Обь в случае, если начнется война. Для подобных дел, как правило, вербовались только советские граждане, так как было очевидно, что немцы
296
во время войны "на свободе не останутся". Ещё один брат свояка Кремера, Анатолий Сизиков, трудившийся на заводе горного оборудования и поставлявший
"данные о пулемётных и танковых частях", готовил диверсию на этом заводе, но
осуществить её не успел, так как вовремя был арестован НКВД.
Весьма плодотворной была шпионская работа Владимира Никифоровича
Низовских. С 1930 г. он трудился сначала в маслопроме, а затем в госбанке бухгалтером. Потому-то консул отлично знал, как действует маслопром, сколько
масла и какого качества производит, где расположены основные производящие
районы, как осуществляются экспортные операции и т.д.
При переходе в госбанк Низовских получил новое задание - "критически
освещать его работу", "дневные и месячные обороты по отдельным статьям торговли", "кредитование строительства", "задержки выплаты жалованья". Не брезговал бухгалтер и "политическими настроениями служащих в связи с их тяжелым материальным положением", регулярно информируя о том консула. Поднакопив опыта, Низовских переехал в Ленинск-Кузнецк, где в тамошнем госбанке
развернул и вредительскую деятельность. Она заключалась в том, чтобы "путем
задержки кредитов и полного расстройства кредитных операций" мешать делу
строительства социализма. Попутно он сообщал консулу "подробности газификации угля", работы шахт, данные о военном потенциале страны и прочие ценные
сведения. Выполнив и здесь задание Гросскопфа, Низовских отбыл в город Ойрот-Тура, где ему поручалось "внимательно следить за националистическими
настроениями ойротов", за движением на Чуйском тракте и войсковых частях в
Ойротии. Здесь-то он сколотил, наконец, и "шпионскую группу". Разведданные
Низовских передавал в консульство через тестя, всё того же "бывшего попа" Замятина, наезжавшего к дочери в гости.
Сотрудники консульства, как считали органы НКВД, предпринимали отчаянные попытки внедрить свою агентуру в ряды чекистов. Особенно активно действовал Кремер, обхаживая жён и других членов семей чекистов. Его "рассказы"
на эту тему в протоколах допросов увлекательны как детективный роман. Но,
297
увы, все попытки выйти через жён и сестер сотрудников управления на них самих
окончились полным провалом. "Из-за бдительности органов НКВД, - повествовал
он якобы на "следствии", - я не сумел завоевать ни одну женщину, имевшую ту
или иную связь с сотрудниками НКВД, хотя на это были затрачены значительные
средства".
И всё же управлению НКВД пришлось отдать на заклание одного человека
из своих рядов ("агента мелкого калибра"), чтобы версия о шпионской деятельности консульства выглядела более убедительной. Да к тому же его фамилия
оканчивалась на "ский". По этому признаку в НКВД в 1937 г. определялись подлежащие расстрелу «поляки». Им стал А.Н. Барковский, "старый чекист", знакомый Кремера по Черепаново. Он пытался в своё время сделать Кремера осведомителем, но сам попал в его сети. Перебравшись, в Новосибирск, Барковский получил от УНКВД задание курировать германское консульство, вошёл в приятельские отношения с Кремером, в 1936 г. помог ему "устроить" сына в мединститут, а тот, воспользовавшись его откровенностью (в Берлине якобы у Барковского жил брат, а сам он бывший белый офицер), сделал "старого чекиста" двурушником. Правда, и сам Барковский с охотой поддался вербовке, сознавшись,
что уже работает на польскую разведку. Новый агент сообщил в консульство о
наличии досье на него в управлении НКВД, предупреждал о возможных арестах
его агентов, что позволило своевременно отправить в Германию самых ценных из
них. Он же предупредил сотрудников консульства о тщательном наблюдении за
каждым из них и посоветовал быть особенно осторожными в отношениях с домработницами и китайцами, которые работают "туда и сюда". Как и все упомянутые
выше участники разыгравшейся трагедии, Барковский был расстрелян, а потом
реабилитирован.
Методы «шпионской» работы консульства. Суммировав все "показания" Кремера в его солидном следственном деле, можно составить представление о методах вербовочной работы, которыми, согласно разработкам отдела,
пользовались германские разведчики - сотрудники консульства. Эти методы не
298
были "стандартными", они зависели от вербуемого лица и предполагаемого задания. Что касается германских граждан, то на них не приходилось затрачивать
много усилий. Им просто отдавали приказ "в более или менее повелительной
форме". Приказы выполнялись неукоснительно, и "никого не приходилось уговаривать". Гораздо сложнее обстояло дело с советскими гражданами. Тут надо
было вникать в особенности "характера" каждого отдельного человека, "определить его слабые стороны". Одних ловили на "болтливости и доверчивости", вторые попадали в шпионскую сеть благодаря своей "легкомысленности", третьи
уступали под натиском или угрозой "компромата перед соответствующими органами советской власти". Поскольку любой компромат мог повлечь за собой
"суровую расправу", то, зная об этом, люди с подмоченной репутацией были вынуждены соглашаться на ведение шпионско-диверсионной работы.
Последним способом был якобы завербован инженер СибВО Сергей Николаевич Пашков. Его тёща, немка Ayrс, давала уроки немецкого языка детям Кремера. Однажды Кремеры пригласили на званый вечер семью учительницы. Пашков, подвыпив, сошёлся на вечере "в близких отношениях" с "германским агентом" Карлом Шмидтом. Ему-то он и начал "выбалтывать" кое-какие государственные секреты. Влезший в доверие к легкомысленному инженеру, Шмидт
вскоре сумел "выкрасть" у него "проект строительства военного объекта в городе
Татарске", а последовавший за этим шантаж довершил дело. Пашков стал давать
"регулярные сведения о строительстве казарм в разных гарнизонах СибВО, о
наименовании воинских соединений и их численности, а также характеристики
начальствующего состава СибВО".
Среди агентов консульства были и такие, кто соглашался работать "за
деньги", поскольку многие испытывали "острую материальную нужду". Помогали мелкие подачки лекарствами, обман и другие изуверские средства. Враждебно настроенные по отношению к советской власти элементы шли в шпионы и
диверсанты "просто так" и трудились на этом поприще, как говорится, из любви к
искусству. Труднее всего было с женщинами, за ними приходилось ухаживать и
299
"доходить до интимных отношений". В тяжёлые для всех времена выручали "подарки (платья, шёлк, сукно) или просто денежные суммы".
В деле сбора разведданных агенты германского консульства были вездесущими, неуловимыми и многоопытными. Они действовали в самых многолюдных
местах, на вокзалах, в поездах, "паровозах", на базарах и в парикмахерских, в
учреждениях и ресторанах. Они вступали в разговоры с красноармейцами, военными людьми и исподволь, мимоходом, задавая вопросы, куда едешь, откуда, где
стоит та или иная часть, в какое время у военных отпуска и т. д., выведывали военные тайны. В доверительные разговоры втягивались также домработницы, печники, дровоколы, ремонтники, чьи родственники служили в Красной Армии, и к
чьим услугам приходилось прибегать консульству. Гросскопф из этих соображений подкармливал приходящих к обслуге родственников, позволяя им "столоваться на кухне".
Сведения о Красной Армии и вообще о военном потенциале страны имели
особую ценность. Добывая их, сотрудники консульства не брезговали никакими
средствами. Тот же Кремер завербовал для этой цели своего бывшего ученика из
железнодорожной школы в Черепаново, где он трудился ещё некоторое время до
переезда в Новосибирск, некоего Татаурова (проверкой не установлен, возможно,
не существовал вообще) и устроил его на строящийся около деревни Толмачево
военный аэродром. Вскоре Татауров, войдя в связь с летчиками, предоставил своему бывшему учителю "подробное описание строительства с чертежом", дал
"сведения о личном лётном составе частей авиабригады, числе аэропланов по
классификации (боевых, разведывательных, бомбовозов и т. д.)". Таинственный
Татауров держал своего шефа в курсе передвижения "воздушных сил с Запада на
Восток во время напряжённой политической обстановки на Востоке". Но главное, он организовал по заданию Кремера диверсионную группу, которая была готова "по получению от него соответствующих указаний" "разрушить сооружения
300
аэродрома, мастерских, привести в негодность сигнализацию, радиосвязь, вызвать пожары в ангарах и уничтожить самолеты". Очевидно, и в этом случае принимались в расчет запасённые Гросскопфом в консульстве взрывматериалы.
Для встреч с агентами использовались частные квартиры новосибирчан: до
1928 г. - заведующего горздравом Рейхельсона по ул. Ленина, с 1928 г. по 1935
г. — "вдовы врача Павловой по Рабочей улице". В те же годы действовала якобы
и конспиративная квартира агента Карла Шмидта на Вокзальной улице. У Кремера были свои явочные места, в том числе дом тестя Замятина. Не довольствуясь встречами на квартирах, Кремер получал донесения агентов и давал им задания "в письменном виде" "конспиративным путем на улицах, в удобных местах".
Таким образом, к примеру, он связывался с одним из лучших своих агентов, уже
названным С.Н. Пашковым, поставлявшим "исчерпывающие данные о расположении воинских частей по всему Сибирскому Восточному округу" (вероятно,
«Военному»).
Арестованный 10 октября 1937 г. как агент германского консульства Пашков назвал, как и было положено, нескольких служащих военно-строительного
отдела СибВО, которых он якобы привлек к работе. По решению тройки УНКВД
его расстреляли 5 ноября. Следствие по делу вел Малозовский, мучитель Кремера-младшего, который во время проверки в 1956 г., подтверждая заявления
Кремера о несоответствии его "показаний" действительности, признал, что никаких материалов, свидетельствующих о принадлежности членов группы к агентуре германской разведки, не было. Следствие велось упрощённым методом, а
признательные показания добывались применением к арестованным мер физического воздействия.
Из дела Кремера видно, что Гросскопф пытался "подобраться" и к самим
командующим СибВО для получения информации, так сказать, из первых рук.
Петин бывал даже у него в гостях, но пользы из этого извлечь не удалось, так как
командующий был человеком "не очень выдающимся на своем служебном посту
и не имеющим особого доверия правительства и партии" (очевидно, по мнению
301
следователя). С Левандовским Гросскопф встречался на охоте и официальных
советских банкетах. Не повезло ему только с Гайлитом, не принявшим приглашения консула. Не удалось также устроить знакомство Гайлита с генералом
Кёстрингом в 1932 г., когда тот проездом в Японию остановился в Новосибирске.
Не помог и агент Ваганов, всегда регулировавший "состав советских гостей". Не
сумел подобраться к Гайлиту и Кремер, действовавший через жену его брата
Клаву. С Клавой ему пришлось вступить "в интимную связь". И хотя она оказалась весьма полезным для дела человеком и сумела примерно через полгода по
получении задания добыть "секретные материалы о численности и расположении войск СибВО" ("списки войсковых частей со всеми подробностями: фамилии командиров, их расположение и вооружение", "оперативный план о проведении пробной мобилизации"), она вскоре "вместе с мужем исчезла из города".
Так что план Гросскопфа выйти на Гайлита через этот канал провалился.
К 1937 г. агентам консульства, как это утверждается в деле, удалось создать "крепкие секретные диверсионные группы" на всех важных объектах города Новосибирска. Одна из таких групп, возглавлявшаяся инженером Бетгером
и техником Визе, действовала будто бы на строительстве ТЭЦ (левый берег Оби).
Агенты Бетгер и Визе помогли держать под контролем весь ход строительства.
Изучив переданный ему "точный чертёжный материал", Гросскопф отлично знал
"силовую сеть" и все удобные для совершения диверсионного акта места в этой
сети ("например, на обоих концах железнодорожного моста, через который силовая проводка проводится с левого на правый берег"). Группа провела "ряд диверсионных актов, чтобы взорвать и задержать строительство" (каких, естественно, не указано), а затем была законсервирована "для периода военного времени". Когда группа была организована, консульство предложило Бетгеру и Визе
"немедленно покинуть пределы СССР и вернуться в Германию".
Иначе повело оно себя по отношению к германскому гражданину Цэ, создавшему аналогичную группу на металлозаводе, порекомендовав ему принять
"специально для этого" (?) советское гражданство.
302
Страшное преступление - преступление века - готовила диверсионная организация новосибирского "Водоканалтреста", где действовал один из самых
опасных агентов консула Я.Н. Шмидт, техник-смотритель, 1888 г. р., прибывший
в Россию ещё до мировой войны. Правда, сам он "во избежание ареста" выехал в
1935 г. в Германию, но оставил своим преемникам хорошо отлаженное дело. Его
принял вместе с должностью начальника треста (по протекции Богуславского)
"уволенный из армии за троцкизм" Борис Михайлович Оберталер. Вводя его в
курс дела, Шмидт представил членов своей организации и поставил цель - отравить
население города заражённой вредными бактериями питьевой водой. Присутствовавший при этом Богуславский добавил: "В этом деле мы обеспечены консультацией немецких друзей" (вспомним заветные бутылочки в консульском шкафу).
В группу входило 8 человек: Василий Сергеевич Дитятьев, инженер-строитель, принимавший участие в возведении в Новосибирске железнодорожного
вокзала и жилых домов НКПС, главный инженер по строительству водопровода
и канализации; В.А. Дракин - главный инженер по эксплуатации; Д.Д. Шляпников - заместитель председателя горсовета; П.А. Селецкий - начальник водонасосной станции; Меньшенин - помощник Шляпникова по планированию водоканальных дел; В.А. Егоров - инженер-инспектор краевого коммунального управления; М.А. Айзин - санитарный инспектор и Ф.Я. Меус - дежурный моторист
водонасосной станции. Подрывная деятельность группы, нацеленная на приведение "в состояние полного расстройства водоснабжения" города, продолжалась
якобы уже несколько лет. Шляпников "из года в год умышленно при составлении
контрольных цифр урезывал кредитные ассигнования на водопровод и канализацию", Меньшенин "это урезывание технически обосновывал". Оба "умышленно
регулировали и отпуск электроэнергии". Во время частых аварий на электростанции (там действовали свои вредители) они отключали и станцию водоснабжения,
что "выбивало щиты у моторов, портило их, создавало толчки и ненормальное
давление в водоводной сети". В конечном счете, всё это вело к порче хозяйства.
Руководство обвинялось ещё и в том, что не делало заказы на новые моторы, не
303
вело предупредительного ремонта, тратило кредиты на заведомо неисправные
моторы, плохого качества трубы (их тоже изготавливали вредители). В результате город испытывал хронический дефицит воды. Вместо потребных 25 тыс. кубов в сутки поступало всего 13 500.
Совсем плохо обстояло дело с принятым от строителей канализационным
коллектором по ул. Дуси Ковальчук. Он был сдан без очистных сооружений "при
выводе канализационных вод в реку Обь, стоял без дела и обвалился". Итак, зимой 1937 г. в "Водоканалтресте" могла возникнуть пиковая ситуация. Задуманное "злодеяние" вот-вот должно было свершиться. Единственный мотор насосной
станции был испорчен, а второго, запасного, не имелось. "В любое время возможно прекращение подачи воды". Не подготовлена к сроку, на случай паводка,
к первомайским дням, моторная станция при водонапорной станции. Ледоход и
наводнение непременно должны были «заилить» водоприемник, "вода не поддастся фильтрованию и пойдет с илом в городскую сеть". Вот и готов подарок
новосибирцам к 1 Мая, возбуждающий "массовое недовольство граждан города". И уж совсем страшно, если начнётся "бактериологическая война". Тут-то и
будут пущены в ход заразные микробы из бутылочек, хранящихся в несгораемом
шкафу у германского консула. Спасибо бдительным чекистам. Они ликвидировали группу «диверсантов» в сентябре 1937 г. "Агент германской разведки" B.C.
Дитятьев, который должен был спустить в водопроводную сеть города "ампулы
с необходимым содержанием бактерий", взяв их у Кремера, и таким образом
"отравить весь город", был расстрелян по постановлению тройки УНКВД 18 сентября, на следующий день после ареста последнего. Естественно, в ходе "следствия" он разоблачил шпионско-диверсионную работу в Сибири германских дипломатов.
Большое место в деле Кремера занимает выяснение обстоятельств подготовки террористического акта против первого лица в крае - секретаря крайкома
ВКП(б) Р.И. Эйхе. План его убийства по указке Кремера-старшего был разрабо-
304
тан якобы ещё весной 1937 г. группой студентов медицинского института, организованной Кремером-младшим. Он включал в себя "подробное изучение путей
следования и мест пребывания Эйхе по служебным и своим личным надобностям", которое было возложено на Г.А. Царькова и М.С. Меньшенина. Вскоре
они установили номер автомобиля, возившего Эйхе, и направление его поездок.
Исполнение теракта возложили на В.И. Гарабурду "как на более надёжного и
смелого человека". Получив от Кремера-младшего револьвер системы "Зауэр",
якобы принадлежавший отчиму, Гарабурда хотел проникнуть в здание клуба им.
Сталина, в котором планировалось совещание партактива, и выстрелить в Эйхе.
Однако благодаря бдительности охраны он не смог проникнуть в здание клуба
до начала заседания, а после при выходе секретаря крайкома из клуба "был заподозрён охраной и отстранён от здания".
Срыв этой попытки теракта не охладил пыл его организаторов. "Пасынок
Юрка" не один раз всплывает в связи с этим сюжетом в следственном деле отца.
Последний пытался провести акцию, используя отпуск Эйхе, любившего отдыхать либо в Белокурихе, либо в Чемале. В оба эти курортные места были направлены его эмиссары. Теперь им поручалось бросить гранату в машину Эйхе. На
этот раз партийный секретарь поправлял здоровье в Белокурихе, и честь нанесения ему смертельного удара выпала на долю более опытного и квалифицированного контрреволюционера, Яна Плебанека, одного из руководителей местной
шпионско-диверсионной группы - "Польская Организация Войскова". На своё
несчастье ответисполнитель "Электропрома" добыл курортную курсовку как раз
в августе месяце. Плебанек установил "маршрут прогулок Эйхе", но совершить
теракт не смог, так как по неизвестным причинам "сын Кремера Юрка", заодно
зачисленный теперь уже и в польскую националистическую организацию в качестве её члена, не доставил ему необходимую гранату.
Итак, курортный вариант не удался. Оставалась последняя надежда - на
торжественное заседание в театре "Красный Факел" по случаю XX годовщины
305
Октябрьской революции, на котором Эйхе должен был присутствовать обязательно. Теперь на роль главного организатора выдвинулся A.M. Шлезингер, парикмахер (постригал и брил сотрудников КИКа и консульства), напрасно промучившийся лето в Чемале в ожидании своей жертвы. Устроившись в театр, он вовлёк в дело электрика Карла Лавренова и артиста Виктора Францевича Санковского (первый - белорус, второй - поляк), "идеологически тяготевших к Польше".
Первый во время торжественного заседания должен был "путем устройства коротких замыканий" совершить "в нескольких местах поджог помещения театра",
в том числе и декораций на сцене, а второй - "во время неизбежной в этом случае
паники" бросить гранату в президиум. Читатель, очевидно, уже догадался, что
передать злополучную гранату исполнителю теракта должен был...Кремер-младший. Но бдительные чекисты и на этот раз своими решительными действиями
предотвратили беду. Тогда они ещё не могли предполагать, что Эйхе вскоре будет расстрелян как враг народа их московскими коллегами.
Однако довольно историй, близких к детективному жанру. Их создатели,
как видим, могли бы составить достойную конкуренцию лучшим его мастерам.
Вся трагедия заключается лишь в том, что персонажами подобных историй были
не вымышленные, а реальные люди, люди из плоти и крови, в чьей трагической
судьбе Германское консульство, не предполагая этого, сыграло немаловажную
роль. Перейдем к освещению реальных событий 1937-1938 гг.
4.4. «Шпионское дело» Гросскопфа
НКВД не оставило Гросскопфа в покое и после перезда в Киев, очевидно,
имея в виду объявить его персоной нон-грата, как это было сделано в отношении
Генерального консула Германии в Ленинграде Рудольфа Зоммера. Мы помним,
что именно этих двух сотрудников посол Шуленбург отмечал как особо выдающихся членов своей команды.
29.11.1937 г. в Ленинграде «за контрреволюционные убеждения» был арестован брат Гросскопфа Иоахим-Ганс, советский гражданин, проживавший там
306
с 1916 г., работавший бухгалтером на одной из фабрик. В самые тяжёлые годы
ему, инвалиду, Гросскопф оказывал в своё время материальную помощь. Брат
получил 10 лет лагерей и был отправлен 15.1.1938 г. в Восточную Сибирь, в
Читу. Об этом сообщил Гросскопфу из Новосибирска насмерть перепуганный
Мейер-Гейденгаген, получив известие от жены Ганса Валески Гросскопф (урождённой Вольферт). Будучи отправлена в бессрочную ссылку в Киргизский Ош,
не имея на то разрешения, без паспорта, с одной только путёвкой НКВД для следования по маршруту «Ленинград – Ош»619, Валеска Гросскопф отважилась на
поездку в Новосибирск, чтобы попросить консульство о помощи. Известив
Мейер-Гейденгагена о своих злоключениях, она, отказавшись от сопровождения,
тут же умчалась на вокзал, чтобы вернуться необнаруженной к месту ссылки.
Консул подозревал, что козни против семьи брата Гросскопфа были инициированы его давним знакомым, Заковским620.
Гросскопф был вынужден обратиться через посольство в Аусамт с объяснениями всех обстоятельств дела. С 1923 г., когда он покинул Ленинград, он
лишь дважды (в 1926 и 1934 гг.) навещал своего брата. Переписка до последней
поездки была редкой, а после 1934 г. прекратилась вообще, как и оказание материальной помощи через «Торгсин», который был ликвидирован. До ареста
НКВД почти не тревожил брата. Единственный раз, в 1933 г., он интересовался
их связями, об отсутствии которых после 1934 г. хорошо знал и без допросов.
Гросскопф сожалел, что при создавшихся обстоятельствах он лишён возможности оказать брату и его жене какую-либо помощь, в частности, послать им деньги
или продукты621.
Более того, Гросскопф считал, что всякое вмешательство его в дело брата
может лишь усугубить положение. Поэтому на любезное предложение фон Шу-
Часть сосланных добирались до места ссылки самостоятельно, как это уже проделала Валеска и ещё несколько
сотен женщин, отправленных вместе с ней в Ош.
620
Аbschrift des Briefes von Meyer-Heydenhagen an Grosskopf 11.3. 1938. – Bundesarchiv. - R9215. - Bd. 94. - S.
237.
621
Brief von Grosskopf an A.A in Berlin über die Deutsche Botschaft in Moskau. 24.3.1938. – Bundesarchiv. - R 9215.
- Bd. 94. - S. 236.
619
307
ленбурга оказать помощь ответил так: “Я долго думал об этом и пришёл к выводу, что при нынешних обстоятельствах каждый шаг с нашей стороны будет
вредить сосланным. Мой опыт подсказывает, что будет вернее, если мы проявим
полную незаинтересованность”. Гросскопф надеялся на то, что и этот период
резкого усиления террора, не будет долгим и скоро закончится. “Как скоро, сказать нельзя. Но рано или поздно нормальные отношения наступят, и единовластие НКВД прекратится. Придётся подождать, как бы это ни было больно для
меня”622.
«Полная незаинтересованность» Гросскопфа объяснялась ещё и тем обстоятельством, что он сам только что пережил очередной «шпионский» скандал. На
втором Московском процессе против троцкистов (Пятаков, Сокольников, Радек
и др.), открывшемся 23 января 1937 г., члены «троцкистско-зиновьевского центра» обвинялись в попытках свергнуть советское правительство и восстановить
капитализм в СССР при пособничестве иностранных государств, прежде всего
Германии и Японии. Делая ставку на поражение СССР в предстоящей войне с
империалистическими государствами, они, якобы, пообещали агентам этих государств значительные экономические и территориальные уступки (Германии –
Украину, а Японии – Восточную Сибирь). С целью подрыва экономической и
военной мощи страны они приступили к организации массового саботажа, к подготовке покушений на членов правительства. Обвинительное заключение, как
уже было принято, строилось на основе «полного признания» обвиняемых. Процесс шёл неделю и закончился приговором 13 обвиняемых к смертной казни и 4х – к длительному заключению623.
622
623
Brief Grosskopf an Botschafter. 18. April 1938. - PA AA. - Bd. 78.
Верт Н. История советского государства 1900-1991. - М., 1992. - С. 217.
308
На процессе была «выявлена» шпионская деятельность военного атташе
Германского посольства генерала Кёстринга624 и пресс-атташе Баума, и советское правительство потребовало их отзыва625. В качестве участников вредительских и диверсионных актов на предприятиях фигурировали также представители
германских фирм и специалисты. Имена двоих (Штиклинга и Штейна) из Кузнецкого округа уже прозвучали на аналогичном процессе в Новосибирске. Главными свидетелями в Москве выступали некто Шестов и, особенно, Строилов,
которые в течение длительного времени в соответствии с договором периодически появлялись по служебным делам в Германии. В их уста и были вложены высказывания о находящейся в Советском Союзе «официальной германской персоне», которая руководила вредительской работой и заключала на её предмет договоры со специалистами. При этом однажды был назван город Новосибирск626.
Реакцией на телеграмму посла, сообщившего об этом в Аусамт, стало требование Государственного секретаря Вайцзеккера о незамедлительном заслушивании Генерального консула Гросскопфа о прозвучавших против него высказываниях627.
В своём объяснении Гросскопф писал, что никогда не был знаком с фигурировавшими на процессе лицами и не состоял с ними ни в каких связях. Сибирских специалистов он знал, но утверждал, что ни один иностранный или русский
В это время в СССР весьма активно обсуждалась уже проблема «правового положения» военных атташе.
Международное право считало одной из важнейших его функций «военную информацию», т.е. сбор данных о
военных учреждениях страны пребывания путём личного наблюдения и оценку её военно-политического положения. К легальным источникам информации относились местные официальные издания, личные наблюдения
на маневрах, парадах, во время путешествий по стране, обмен опытом с военными страны пребывания, беседы с
представителями местных властей и населения. Но значительная часть такого рода сведений в СССР, да и в некоторых других странах, относилась в это время к категориям охраняемой государственной тайны. Возник вопрос о границе законности и незаконности действий военного атташе. – См. интересные рассуждения на эту тему
бригвоенюриста проф. Е.А.Коровина в его книге «Правовое положение военных атташе». – М.: Военно-Юридическая Акадения Красной Армии и Военно-Юридическая секция Института права АН СССР, 1940.
625
Материалы о процессе Пятакова-Радека в архиве Московского посольства в PA AA. - Bd. 106.
626
Ziffertelegramm aus Moskau an A.A. 27. Januar 1937. - PA AA. - R 104401.
627
Diplogerma aus Berlin an D.B.M. 28. 01. 1937. - Ibid.
624
309
специалист никогда не получал от него каких-либо, прямых или косвенных, заданий628. Объяснение Гросскопфа вполне удовлетворило руководство, и все выдвинутые против него подозрения были признаны «высосанными из пальца»629.
В ответ на опубликованное в местной прессе сообщение о процессе и
нападки на него в одной из статей «в завуалированном тоне»630, Гросскопф принёс 29 января протест в адрес Уполномоченного НКИД в Украинской ССР Юшкевича. Но тот не принял его, сославшись на то, что занимается лишь сугубо
украинскими делами631. В посольстве, после некоторых размышлений, пришли к
выводу, что открытый протест на этот «чисто театральный процесс», на котором
оно вначале настаивало, лишь подбросит масла в огонь советской пропаганды:
“Мы решили подождать, пока русские не обратятся к нам сами, если они вообще
это сделают, тогда мы будем от них отделываться». Шуленбург квалифицировал
процесс как составную часть “набравшей ход кампании по усилению изоляции
немецких официальных представительств, дискредитации германской экономики, компроментации и вытеснения из страны остатков немецких специалистов». Приняв к сведению объяснение Шуленбурга, с позицией посольства согласился и Аусамт632.
В действительности, дело было улажено в результате нескольких бесед
Типпельскирха и Шуленбурга с руководством НКИД: Штерном и Крестинским.
Во всяком случае, обвинений в адрес Гросскопфа больше не было выдвинуто633.
Генеральный консул в Ленинграде Зоммер покинул СССР в связи с закрытием
консульства.
Telegramm von Grosskopf an AA. 28 Januar. – PA AA. - Bd.106.
Веricht von Schulenburg an A.A. 1. Februar 1937. - PA AA. - Bd. 106.
630
В ней говорилось, что “die offizielle Person leitete die faschistische Agitation unter die ausländischen Arbeitern,
verlangte eine künstliche Entfachung von Feindsehligkeiten zwischen ihnen und den Sowjetarbeitern, die Provokation
von Konflikten sowie die Organisation von Streiks der ausländischer Arbeiter”. Nicht geringeres Interesse zeigte die
“offizielle Persönlichkeit” für Schädlingsarbeit und Diversionsakte”. - Ibid.
631
Diplogerma von Grosskopf an D.B.M. 29.01. - Ibid.
632
Brief von Tippelskirch an Grosskopf. 2. Februar 1937. – Ibid.
633
См.: Telegramm von Schulenburg an AA. 29. 01. , 18 и 22. 02 1937. – PA AA. - R 104401.
628
629
310
Нам остаётся, отослав интересующихся подробностями того, как была
«разоблачена» шпионская деятельность германских дипломатов в Новосибирске, к уже упомянутой книге Л.П. Белковец, сделать вывод о том, что дни германских консульств в условиях развернувшейся в стране шпиономании и интенсивного поиска врагов социалистического государства были сочтены.
Репрессии против советских дипломатов. С конца 1937 г. в дипломатическом корпусе в Москве стали распространяться сведения об исчезновении дипломатов из советских миссий. Появились также неопровержимые данные о
начавшихся расстрелах и отзыве с мест службы сотрудников советских представительств. Германский МИД уже 17 февраля обобщил имеющиеся данные, поступившие из разных стран о «чистках» в органах советской дипломатической
службы: о расстреле посла в Анкаре Карахана и об отзыве его преемника Карского, об аресте полпредов Сквирского и Штарка в Кабуле, посла Богомолова и
военного атташе в Нанкине. К этому времени имелись сведения о расстреле советского посла в Будапеште Бекзадьяна, отзыве из Копенгагена посла Тикменёва
и посланника Янкуловича из Осло, исчезновении посланника Асмуса из Гельсингфорса. Высказывалось твёрдое мнение о расстреле посланника в Риге Бродовского. Исчезли из поля зрения советский полпред в Берлине Юренев и Дафтян в Варшаве, были отозваны генеральный консул Антонов-Овсеенко из Барселоны и посланник Островский из Бухареста. В самом Наркомате по иностранным
делам считались исчезнувшими вместе с другими его сотрудниками глава 2 Западного отдела Штерн, Экономического отдела Розенблюм и Правового отдела
Сабанин634.
В книге памяти работников советской дипломатической службы – жертв
репрессий 30-40-х и начала 50-х годов, составленной в 1989 г. и хранящейся в
АВП РФ, на наш взгляд далеко не полной, большинство имён репрессированных
дипломатов так или иначе связаны с Германией. Почти все они упомянуты на
страницах нашего исследования. Назовём некоторые из них:
634
Säuberung im auswärtigen Dienst der UdSSR. Berlin, den 17. Februar 1938. – PA AA. – R 104370.
311
Астахов Георгий Александрович, зав. отделом печати НКИД СССР, временный
поверенный в делах СССР в Германии
Бессонов Сергей Алексеевия, советник Полпредства СССР в Германии, ВРИО
заведующего 2 Западным отделом НКИД СССР
Бродовский – Братман Стефан Иоахимович, советник Полпредства СССР в
Германии, Полпред СССР в Латвии
Вайнштейн Григорий Исаакович, заведующий 2 Западным отделом НКИД
СССР
Карахан Лев Михайлович, Зам. Наркома иностранных дел СССР
Крестинский Николай Николаевич, Полпред СССР в Германии, Зам. Наркома
игностранных дел СССР
Пашуканис Евгений Брониславович, советник Полпредства СССР в Германии;
Раевский Стефан Александрович, зам. зав. отделом информации Полпредства
СССР в Германии
Стомоняков Борис Спиридонович, Зам. Наркома иностранных дел СССР
Хинчук Лев Михайлович, Полпред СССР в Германии, Нарком внутренней торговли РСФСР
Шахов Александр Григорьевич, зав. консульским отделом НКИД СССР
Шкловский Григорий Львович, Уполномоченный НКИД РСФСР в Мурманске, Генеральный консул СССР в Гамбурге (Германия)
Штерн Давид Григорьевич, ВРИО заведующего 2 Западным отделом НКИД
СССР
Юренев Константин Николаевич, Полпред СССР в Латвии, Италии, Персии,
Австрии, Японии, Германии
4. 5. Кампания по закрытию иностранных консульств в СССР
Летом и осенью 1937 г. советское правительство, в соответствии со «специальным постановлением», начало кампанию по ликвидации иностранных консульств. Непосредственным предлогом стало достижение паритета, то есть приведение к одинаковой численности имеющихся в других странах советских консульств и иностранных консульств на территории СССР. Первоначально требование о закрытии консульских представительств было предъявлено четырем государствам: Польше, Японии, Германии и Италии, которые должны были закрыть
14 своих консульств в Советском Союзе (5 итальянских, 5 немецких, 2 японских
и 2 польских). Первым получило соответствующую ноту правительство Польши,
за ней последовала Япония635, третьей страной в этой очереди на закрытие консульств стала Германия. Главным доводом в пользу закрытия консульств стали
изменившиеся по прошествии 10-12 лет со времени заключения двусторонних
Шуленбург считал, что советскому правительству консульства этих стран были неприятны, прежде всего, потому, что персонал их был укомплектован офицерами. – Bericht von Schulenburg an AA. 16. 9.1937. - PA AA. - R
104371.
635
312
конвенций условия, незначительность или полное отсутствие «в ряде консульских пунктов» граждан этих стран, выполнение экономических функций специальными коммерческими советниками и торгпредствами636.
В дипломатических кругах аккредитованных в Москве представительств
предложения советского правительства были расценены как наступление на
права государств, у которых с СССР были в это время не самые лучшие отношения, и как мера, выражающая враждебное отношение советского правительства
к этим странам. Действия советского руководства встретили резкое неприятие в
указанных странах, а их дипломатические представительства, расценив акцию
как носящую дискриминационный характер, попытались разными способами защитить свои права. Однако последующее распространение кампании на консульства других стран сняло все вопросы о дискриминации.
Сопротивление польского правительства было сломлено угрозой денонсации консульской конвенции в случае недостижения соглашения. Намереваясь
спасти своё консульство в Ленинграде, Польша согласилась на закрытие таковых
в Харькове и Тбилиси637.
Ещё яростнее сопротивлялась закрытию своих консульств в СССР Япония.
Получив ноту 11 мая 1937 г. с требованием закрыть два своих консульства (в
Одессе и Новосибирске)638, оставив 6 консульств против шести советских на
своей территории, японский посол обратился к условиям советско-японского договора639, в соответствии с которым Советский Союз должен был открыть 8, а не
6 своих консульств в Японии. Достижение паритета, таким образом, могло состояться в результате открытия своих, а не закрытия чужих представительств.
Главным основанием закрытия становилось «отсутствие в указанных местностях
Из записи беседы Полпреда СССР в Польше Я.Давтяна с Министром иностранных дел Польши Беком от 17
июня 1937 г. // ДВП СССР. - Т.20. - С. 310. См. также док. 129 в этом томе.
637
Письмо Временного Поверенного в делах СССР в Польше в НКИД СССР от 27 июля 1937 г. // ДВП СССР. Т.20. - С. 409.
638
Эти два японских консульства, которые как неимеющие никакой консульской работы НКИД собирался закрыть в первую очередь, считались «исключительно центрами самого злостного шпионажа и ложной информации своего правительства», как значилось в письме Стомонякова советскому полпреду в Японии К.К.Юреневу
от 21 января 1937 г. - ДВП СССР. Т. 20. – С.56.
639
Советские и японские консульства были учреждены в результате обмена нотами между НКИД и посольством Японии в июле-августе 1925 г.
636
313
японских граждан и интересов японского государства, которые должно защищать консульство».
Этот аргумент был признан японцами не убедительным, поскольку в этих
местностях и во время, когда консульства открывались, японских граждан тоже
не было. Что касается интересов, то они могли появиться в будущем, как не исключалась и возможность захода японских кораблей в портовый город Одессу.
В последовавшем обмене нотами японское правительство высказало свои аргументы, которые, однако, не смогли поколебать мнение советского правительства. Имея в виду тот факт, что советское полпредство в Токио подвергается жестокому «дискриминационному режиму», а его сотрудики вместо охраны имеют
постоянную «слежку», оно продолжало настаивать на закрытии упомянутых
консульств. Стомоняков писал, что «меры охраны, применяемые нами в отношении посла и советника (Японии), проводятся с нужным тактом и вежливостью»,
и считал, «что таково же должно быть отношение японских властей к нашему
послу и советнику»640.
Результатом стало решение «о непризнании с 15 сентября с.г. за японскими
консулами в Новосибирске и Одессе права выполнения ими консульских функций». Местные органы Союза ССР и подлежащих союзных республик были поставлены в известность об этом решении641.
Однако японское правительство не собиралось уступать поле боя без сопротивления. 14 сентября советская пресса опубликовала сообщение ТАСС642 с
коммюнике советского правительства, в котором все доводы японцев в защиту
своих консульств были категорически отвергнуты. «Советское правительство, говорилось в нём, - придерживается принципа паритета относительно численности консульств, достигло в этом смысле соглашения, в частности, с Польшей, и
ДВП СССР. Т. 20. – С. 70.
Нота Народного Комиссариата Иностранных дел СССР Посольству Японии в СССР от 19 августа 1937 г. //
ДВП СССР. - Т.20. - С.464.
642
Посольство переслало в Аусамт публикацию «Немецкой центральной газеты» под заголовком «Закрытие
японских консульств в Одессе и Новосибирске». - PA AA. - R 104371.
640
641
314
уведомляет японское правительство, что вынуждено с 15 сентября сего года отозвать права японских консулов на осуществление ими консульских функций в
Новосибирске и Одессе». Японское посольство ещё раз выразило свой протест,
расценив публикацию коммюнике как недружественный акт. Консулам было
приказано, несмотря на лишение их консульских прав, как можно дольше оставаться на своих постах и выезжать в Москву только в том случае, если советские
власти предпримут меры по ограничению снабжения персонала или в целом ужесточат условия жизни, сделав пребывание в стране невыносимым643. Такие меры
не заставили себя ждать.
На японские консульства, и без того находившиеся в длительной осаде644,
был осуществлён беспрецедентный полицейский нажим. Как сообщал о том
Мейер-Гейденгаген, для японского консула Ота в Новосибирске отъезд становился своего рода избавлением. Весь русский персонал был рассеян или арестован, в том числе домашние учителя и учительницы троих детей консула и двоих
– его заместителя. Всякое общение с внешним миром окончательно прервано645.
Совершенно испортились отношения японского консула с китайским генеральным консулом Чжоу-Шан-Ю. На приём у последнего 3 сентября по случаю приезда в Новосибирск нового дипломатического агента А.И.Антипова, японские
представители не были приглашены. Китайцы не желали сидеть с японцами за
одним столом даже на сибирской земле646.
Японский консул Ота вместе со своим штабом, дамами и детьми, маньчжурским поваром и японской няней покинули Новосибирск 1 октября 1937 г.,
взяв курс на Владивосток. На вокзале их провожали в полном составе сотрудники германского консульства и дипагент, вероятно, для того, иронизировал
D.B.M. an AA. 16.09.1937 г. - PA AA. - R 104371. Шуленбург удивлялся, что предложение о закрытии своих
консульств до сих пор не получило итальянское посольство.
644
Германский консул во Владивостоке Заукен в донесении послу от 8 мая сообщал, что его «сосед, японец,
чувствует себя как заключенный. Многочисленная прежде на Дальнем Востоке японская колония сильно поредела, из 33 оставшихся человек 22 уже сидят в тюрьме. Охрана офиса столь строга, что каждый посетитель, не
знакомый агентам, по выходе из него задерживается, расспрашивается о цели визита. Закрылось представительство последней японской торговой фирмы». - PA AA. - Bd. 386.
645
Мeyer-Heidenhagen an D.B.M. 9.09.1937. - PA AA.- Bd. 323.
646
Мeyer-Heidenhagen an D.B.M. 12.09.1937. - PA AA. - Bd. 75.
643
315
Мейер-Гейденгаген, чтобы запротоколировать «окончательную победу Наркоминдела»647.
Судьба остальных японских консульств в СССР к этому времени ещё не
была решена. Дискуссия продолжилась и в 1938 г., когда НКИД принял решение
о закрытии трёх своих консульств (в Кобе, Отару и Дайрене) и признал возможным сохранение в СССР трёх японских консульств.
«Исходя из принципа равенства, Советское правительство, - писал Литвинов в
телеграмме полпреду М.М.Славуцкому, - ожидает, что японское правительство также
закроет три консульства из имеющихся шести. Мы считаем, что деловыми соображениями может быть оправдано лишь существование японских консульств во Владивостоке, Петропавловске и одного на Сахалине и что поэтому должны быть ликвидированы консульства в Благовещенске, Хабаровске и одно на Сахалине по выбору японского правительства – в Александровске или в Охе. Предлагаем закончить ликвидацию с обеих сторон в течение двух месяцев. В порядке информации можете сообщить, что нами предложено закрыть консульства Турции, Ирану, Афганистану, Англии, Скандинавским странам и др. и что мера это не является направленной против
Японии»648.
Шуленбург получил аналогичное предложение 27 мая, во время визита к
временно исполняющему обязанности Наркома иностранных дел Потёмкину.
Поскольку советское государство не было намерено увеличивать число своих
консульств в Германии (их было 3), да к тому же собиралось закрыть таковое в
Штеттине, посольству предлагалось начать сокращение пяти своих консульств с
закрытия первых двух, в Одессе и Владивостоке. Советское руководство считало, что их пребывание в СССР бессмысленно, поскольку в их служебных округах уже почти не осталось германских граждан.
Конечно, достижение паритета было лишь предлогом. Действительной
причиной являлось все более проявлявшееся стремление СССР к закрытости от
внешнего мира, от заграницы, от всякого влияния извне. Эта политика была прямым следствием внутренней политики, победы в стране политических сил, нацеленных на окончательную централизацию власти, на сосредоточение всех нитей
управления в Кремле, на изъятие у регионов и местных властей и без того урезанных прав на ведение экономических переговоров с зарубежными странами и
647
648
Мeyer-Heidenhagen an D.B.M. 1.10.1937. - PA AA. - Bd. 77.
ДВП СССР. - Т.21. - С.67-68.
316
осуществление других экономических полномочий. Так оценивал инициативу
советского руководства орган германских промышленников «Берлинер Бёрзецайтунг»649. При таких условиях консульские представительства иностранных
государств в регионах СССР полностью теряли свое назначение как проводники
экономического и политического влияния. Советское правительство не желало
сохранять в стране иностранные «наблюдательные посты», превращавшиеся в
умах советских граждан в условиях развёрнутого в стране беспрецедентного
шпионского психоза в «разведывательно-диверсионные» центры иностранных
государств.
Одной из причин закрытия иностранных консульств было намерение режима резко ограничить число выезжающих за рубеж советских граждан и ликвидировать вообще институт иностранных граждан в СССР как таковой. В Ленинграде, к примеру, закрытия консульств требовали секретарь Ленинградского
ОК ВКП (б), член Политбюро, А.А. Жданов и поддерживавший его начальник
Управления НКВД Л.М. Заковский, намеревавшиеся удалить из города всех
иностранцев. Шуленбург сообщал в Аусамт, что Жданов, выступая в Верховном
Совете, резко высказывался против наличия в Ленинграде огромного числа иностранных консульств, главы которых «нарушали положенные полномочия и прибегали к неразрешённым действиям»650.
С ликвидацией консульств оформление выездных виз передавалось иностранным посольствам в Москве, функции которых при этом резко сокращались,
ибо им разрешалось визировать лишь паспорта советских дипломатов и членов
советских официальных иностранных представительств. Все остальные граждане, обслуживавшиеся консульствами, практически лишались права на выезд.
Аусамт пытался отстоять свои консульства в Одессе и Владивостоке. Его
возражения были сформулированы в меморандуме651, который квалифицировал
649
Schulenburg an AA. 17.01.1938. - PA AA. - R 104371.
Schulenburg an AA. 24. 01. 1938. – PA AA. - R 104370.
651
Меморандум за подписью Вайцзеккера был отправлен в посольство с курьером 28.7.1937 и просьбой передать
его советскому правительству. – PA AA. - R 104371. Он получил известность как меморандум от 2 августа 1937
г. – PA AA. - Bd. 77.
650
317
требование достижения паритета как абсурдное. Германская сторона апеллировала при этом к прежним договорённостям. Ссылка на «суверенное право» любого правительства допускать или не допускать на своей территории деятельность иностранных консульств была признана не основательной, поскольку это
право в своё время в отношениях Германии и Советского Союза ограничивалось
Рапалльским и Консульским договорами. В соответствии с ними были основаны
и указанные консульства, которые не могут быть упразднены в одностороннем
порядке. “Согласно нормам международного права, - говорилось в меморандуме,
- никакое место для консульства одной страны не может быть закрыто, пока в
нём имеются консульства другого государства”. А таковые сохраняются и в
Одессе, и во Владивостоке.
Предлагалось также принять во внимание размеры страны, для которой
наличие 7 германских консульств на 3 советских является вполне нормальным
соотношением, тем более что и количество осевших в СССР германских граждан
во много раз превышает число живших в Германии советских граждан. В меморандуме подчёркивалось, что СССР имеет в Германии кроме консульств Торговое представительство в Берлине с двумя филиалами (в Гамбурге и Лейпциге),
чего нет у Германии в СССР. В результате численность советских служащих в
Германии (в посольстве, торговых представительствах, генеральных консульствах) более чем в два раза превосходит число сотрудников немецких представительств в СССР652.
“Германское правительство при таких обстоятельствах не считает себя
обязанным согласиться на требование Советского правительства об ограничении
немецкой консульской сети”653, - значилось в меморандуме от 2 августа 1937 г.
В посольстве и консульствах Германии на территории СССР служили 80 человек, из них 69 германских и
«около 10» советских граждан. В Германии численность сотрудников посольства, двух оставшихся консульств
(в Кёнигсберге и Гамбурге) и торгового представительства в Берлине с его филиалами в Гамбурге и Лейпциге,
достигала 185 персон, из которых 135 являлись советскими гражданами. Общая численность советских граждан
на территории Германии составляла (на ноябрь 1936 г.) 951 чел., германских граждан на территории СССР (на
ноябрь 1935 г.) – 5980 чел. - Zahlenmäßiges Verzeichnis der Angehörigen der deutschen Vertretungen in der UdSSR
und der Sowjetvertretungen in Deutschland. - PA AA. - R 104371.
653
PA AA. - R 104371.
652
318
Все доводы германского МИДа в пользу сохранения германских консульств во Владивостоке и Одессе были признаны несостоятельными в ответном меморандуме НКИД от 28 августа. В нём, делая хорошую мину при плохой игре,
НКИД принёс заверения в том, что советская сторона отнюдь не нарушает Рапалльский договор, констатировавший факт возобновления консульских отношений между Германией и Россией, ибо «некоторое сокращение числа германских консульств в СССР отнюдь не затрагивает факта их существования вообще». При этом НКИД ссылался на право СССР быть «хозяином на своей территории» и требовать закрытия иностранных представительств «при явном отсутствии у содержащего консульство государства реальных предпосылок для
дальнейшего содержания консульства». Это могло быть отсутствие в данном
районе колонии граждан назначившего консульство государства или «отсутствие местных экономических, финансовых или мореходческих интересов».
Особенно неприемлемым оказалось указание германского меморандума
«на необходимость усиленного обслуживания консульствами германских граждан на территории СССР при сложившихся в нём особых обстоятельствах». Подразумевались, конечно, принимавшие всё более широкие масштабы аресты германских граждан органами НКВД.
«Если германское посольство имеет в виду меры, которые советские власти вынуждены в известных случаях применять к иностранным гражданам, злоупотребляющим разрешённым им пребыванием на территории СССР и направляющим свою деятельность против государственного строя и правительства страны, оказывающей им
гостеприимство, то аргумент, выдвинутый Германским Посольством, становится вообще не дискутабельным. Обслуживание иностранцев, занимающихся антигосударственной деятельностью, конечно, не может быть признано ни нормальной функцией
консульства, ни достаточным оправданием его существования», - говорилось в советском меморандуме.
Была отвергнута и «попытка Германского Посольства связать вопрос о
консульской сети с вопросом о Торговом Представительстве СССР в Германии»,
которое выполняет «особые функции, не имеющие никакого отношения к консульской работе». В конце концов, НКИД заявил, что ожидает сокращения германской консульской сети в СССР до двух консульств, и просил Германского
319
Посла указать, какие ещё консульства, кроме тех, что находятся в Одессе и Владивостоке, решит закрыть Германское Правительство654.
Не пошло советское руководство и на предложение германского правительства об организации в СССР новых концессий в том случае, если оно проявит
добрую волю в отношении упомянутых консульств.
Переговоры о судьбе консульств посольство вело с НКИД в течение всей
осени, но они не имели желаемого результата. В своей беседе с Потёмкиным 16
октября 1937 г. Шуленбург вынужден был объявить, что его правительство, хотя
и не признаёт причины для достижения паритета, выдвинутые НКИД, основательными, готово исключительно из соображений доброй воли закрыть два
своих консульства655, но рассчитывает при этом на ответные действия. Ответным
действием стало сообщение Потёмкина, что к числу предполагаемых к скорейшему закрытию относится Германское Генеральное консульство в Ленинграде656. 27 октября Потёмкин в беседе с Шуленбургом, который решил пожертвовать Генеральным консулом Зоммером657, чтобы спасти само консульство, заявил, что вопрос о его закрытии уже не подлежит обсуждению.
Меморандум советского правительства от 28 августа 1937 г. - PA AA.- R 104371. См. также запись беседы
Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел Потёмкина с Послом Германии в СССР Шуленбургом от
4 октября 1937 г. // ДВП СССР. - Т. 20. - С.533-534. Она свидетельствует о том, что НКИД пытался всё же выторговать для СССР из разгоревшегося спора некоторые преимущества, в том числе в виде открытия двух новых
консульств, в Бреславле и Мюнхене. Сообщив в своей телеграмме Временному Поверенному в делах СССР в
Германии Г.А. Астахову о закрытии консульства в Ленинграде, Потёмкин писал: «Что касается остальных то я
предупредил посла, что если мы не получим консульств в Бреславле и Мюнхене, то и немцам придётся сохранить
в СССР не более двух консульств» // ДВП. - Т.20. - С. 569.
655
Оба консульства, как и японские, давно находились в своеобразной осаде, готовой завершиться полной капитуляцией. «Я пребываю в уверенности, - утверждал в своём послании консул Заукен ещё в мае 1937 г., - что
Советы очень не хотят сохранения Германского консульства во Владивостоке и изо всех сил усложняют нашу
жизнь. Поскольку снабжение консульства продуктами питания, которые ранее поставляла японская фирма, стало
невозможным, мы вынуждены теперь обращаться за посредничеством к Генеральному консульству Японии…Наше консульство тоже в осаде. Милицейский пост стоит у входа, и милиционеры периодически проверяют наличие моих двух сотрудников в офисе посредством телефонных звонков из поставленной рядом телефонной будки. Существуют доказательства того, что среди обслуживающего персонала имеются осведомители ГПУ.
Но я не хочу его менять, так как новые люди будут, без сомнения, подобраны ГПУ, а наличный персонал, по
крайней мере, не озлоблен по отношению к нам. Правда, я не вижу в этом особой опасности из-за вошедшей уже
в привычку осторожности, с которой мы живём». - PA AA. - Bd. 386.
656
Schulenburg an AA. 16.10 1937. - PA AA. - R 104371.
657
См. об этом в воспоминаниях Зоммера: Sommer, Erich Franz. Geboren in Moskau. Erinnerungen eines baltendeutschen Diplomaten 1912-1955. - München, 1997.
654
320
3 ноября исполняющий обязанности наркома по иностранным делам Стомоняков объявил Шуленбургу, что решение Советского правительства о достижении паритета окончательное, и поэтому 5 германских консульств должны
быть ликвидированы. На это отводился двухмесячный срок, начиная с 15 ноября.
Послу было предложено сообщить в НКИД, какие два своих консульства он
намерен сохранить. Шуленбург назвал Генеральные консульства в Киеве и Ленинграде. «В случае отказа мы будем настаивать на созыве чрезвычайного заседания Согласительной комиссии для обсуждения вопроса о консульской сети в
целом, - пригрозил Шуленбург. А в случае, если и это не поможет, мы закроем
все наши консульства в Советском Союзе и потребуем ликвидации советских
консульств в Гамбурге и Кёнигсберге»658.
Особенно ощутимой для немецкого судоходства была потеря Генерального консульства в Ленинграде, чья работа оценивалась кампаниями, осуществлявшими морские перевозки, как «превосходная»659, сохранить которое посольство оказалось не в состоянии660. К началу 1938 г. в СССР остались Генеральное
консульство в Киеве и консульство в Новосибирске (на два советских – в Гамбурге и Кёнигсберге).
В начале 1938 г. ликвидационная акция распространилась не только на
оставшиеся германские консульства, но и на консульства других государств, в
том числе “дружественных” СССР, таких как Чехословакия, Англия, Турция,
Иран, Афганистан, Норвегия, Швеция и др. В своём донесении от 17 января Шуленбург писал:
«Советское правительство приняло решение о закрытии практически всех иностранных консульств. Это решение неизменно. Теперь становится ясно, что кампания
против иностранных консульств своим происхождением обязана преобладанию
окрепших враждебных сил, шпионскому психозу и победе тенденций к возможно более полному закрытию страны от заграницы. Внешняя политика в СССР окончательно
отодвинута на задний план перед политикой внутренней. Закрывая почти все свои консульства на Ближнем Востоке, СССР совершает отход от традиционной русской политики и своим добровольным отказом от присутствия в Турции, Иране, Афганистане
658
Schulenburg an AA. 6.11.1937. - PA AA. - R 104371.
Письмо группы специалистов Союза немецких судовладельцев (Fachgruppe Reeder des Verbandes Deutscher
Reeder) в МИД от 23.11.1937. - PA AA. - R 104371.
660
Генеральное консульство в Ленинграде возобновит свою деятельность после подписания договора 1939 г.
659
321
весьма сильно порадует Англию, давнишнего политического противника России в
этом регионе»661.
В черноморских портах Батуми и Новороссийске, как и на всём Кавказе,
подлежали закрытию все имеющиеся иностранные консульства. Поэтому Турции было предложено из 5 своих консульств оставить только одно, в Одессе, где
сохранялось также итальянское консульство. Однако Одесса имела для Турции
гораздо меньшее значение, чем Баку, Ереван, Батуми или Ленинакан, где консульства подлежали ликвидации. СССР, в свою очередь, закрывал 2 консульства,
в Смирне и Карсе, оставляя лишь одно своё представительство в Стамбуле. Турецкий посол считал, что такого рода действия не могут быть признаны уместными в отношениях между дружественными государствами. Он пытался сохранить свои представительства, пригрозив полной ликвидацией всяких консульских отношений с СССР и отзывом советского представительства в Стамбуле.
Однако это не возымело действия.
Таким же образом поступило советское правительство и с Ираном. Согласно прежним договорённостям, Иран имел право на деятельность 9 консульств в Советском Союзе, а СССР на 11 консульств в Иране. Из 6 наличных советских консульств в этой стране советское правительство оставляло одно (в Пехлеви), в СССР должны были закрыться иранские консульства в Баку, Батуми,
Ереване и Ашхабаде и остаться всего одно – в Тифлисе. Пожелания иранского
посольства, для которого большую цену имело консульство в Баку, не было
учтено. В беседе с Шуленбургом иранский посол, выразив сожаления по этому
поводу, видел единственный способ противодействовать намерениям советского
правительства в том, чтобы указать ему удобное «для нас» место расположения
остающегося в Иране советского консульства.
Был нарушен и договор с Афганистаном, который имел право открыть в
СССР 7 своих консульств на 5 советских. СССР закрыл все три свои консульства
и потребовал закрытия афганских консульств в Ташкенте и Мерве.
Доклад Шуленбурга «Schließung der ausländischen Konsulaten in der UdSSR und die Auflösung der sowjetischen
Konsulaten». 17.1.1938. - PA AA. - R 104370.
661
322
В общей сложности на втором этапе, кроме 14 консульств первого этапа,
подлежали закрытию в СССР 17 иностранных консульств, в том числе единственные в СССР консульства Англии, Эстонии, Латвии, Швеции, Дании в Ленинграде. Норвегия, закрыв консульство в Ленинграде, могла сохранить ещё таковое в Архангельске, поскольку Советский Союз намеревался оставить своего
консульского агента на Шпицбергене. И в данном случае речь также шла о нарушении имеющегося соглашения, по которому Норвегия имела право открывать
консульства в любом месте, где имеются консульства третьих стран. Особенно
рассерженным оказался посланник Чехословакии, вынужденный закрыть своё
консульство в Киеве, где было выстроено собственное здание, на которое потрачены значительные средства662.
Особенно резко протестовала против закрытия своего единственного Генерального консульства в Ленинграде Англия. Требование соблюдения паритета
расценивалось ею как нарушение общих принципов международного права. Согласно им государства, имеющие на своей территории консульства какого-либо
другого государства, могут открывать аналогичное число своих консульств, но
запрещать иностранные не имеют права. Закрытие иностранного представительства рассматривалось как недружественная дискриминационная акция и как отступление назад в развитии советско-английских отношений. Протест посла
лорда Чилстона, заявленный Литвинову, был отклонён ввиду невозможности изменить решение правительства. Литвинов успокоил англичан только тем, что пообещал закрыть все вообще иностранные консульства в советской стране663.
Английское правительство, в свою очередь, предупредило НКИД, что
предпримет ответные практические меры. Посольство намеревалось прекратить
совершение каких-либо консульских функций в отношении советских граждан,
оставив только визирование паспортов советских дипломатов и членов официальных советских иностранных представительств.
662
663
Ibid.
Bericht von Schulenburg an AA. 21. 2. 1938 . - PA AA. - R 104370.
323
Английский посол выступил также с инициативой проведения общего протеста дипломатического корпуса в Москве против решения советского правительства о ликвидации консульств. Эта инициатива активно обсуждалась в посольских кругах в течение марта месяца 1938 г. Однако демарш не состоялся по
разным причинам. Бывший к тому времени дуайеном дипломатического корпуса
афганский посол, одобрив инициативу, уехал на 2 месяца в отпуск. Отказались
принять участие в подписании протестного письма, которое готово было составить английское посольство, американский и испанский послы, хотя даже чехословацкий и китайский664 выразили своё согласие.
Позиция посла США Дэвиса была понятна, поскольку принцип паритета
не был применён против Соединенных Штатов. Они имели в СССР лишь одно
консульство, в то время как СССР в США – три: в Нью-Йорке, Сан-Франциско
и Лос-Анджелесе. Советское правительство не спешило их закрывать и давало
тем самым повод для критики. Шуленбург, к примеру, полагал, что оно действует «исключительно в собственных интересах», поскольку игнорирует этот
принцип, когда его применение ему не выгодно665. К тому же американское посольство в СССР считалось в дипломатическом корпусе скорее простым наблюдателем, нежели деятельным партнёром. «Они проводили время, сочиняя и шлифуя свои доклады, в то время как мы работали, собирая материалы», - вспоминал
Герварт666. Американский посол опасался того, что такого рода совместный шаг
будет расценен советским правительством как «фронт агрессоров». Не пожелал
присоединиться к такой недружественной акции и испанский посол, считавший
более уместными индивидуальные протесты миссий.
Не состоявшийся демарш дипломатического корпуса вряд ли сумел бы поколебать твёрдое решение советского правительства о ликвидации иностранных
10 китайских и два манджурских (в Благовещенске и Чите) консульства во время двух первых акций были
пощажены. Советское правительство приступит к их ликвидации после того, как утихнет отрицательная реакция
иностранных миссий на первые две.
665
Bericht von Schulenburg an AA. 17.1.1938. - PA AA. - R 104370.
666
Herwarth. - S. 76.
664
324
консульств в СССР. Оно было выполнено к середине 1938 г. благодаря последовательным действиям, сделавшим невозможной какую-либо консульскую деятельность, среди которых не маловажную роль играли разного рода «ухищрения
и издевательства». Во-первых, были закрыты представительства Народного комиссариата иностранных дел в ряде городов (Ленинграде, Минске, Тифлисе), что
заметно усложнило жизнь консулов. Они должны были теперь со всеми своими
делами и просьбами обращаться соответственно либо к Председателю Ленинградского облисполкома, либо к Председателю Совета Народных Комиссаров
республики. Был ликвидирован аналогичный пост консульского агента в Хабаровске, что почти полностью парализовало деятельность Генерального консульства Японии.
Во-вторых, было прекращено продовольственное снабжение консульств в
ряде мест (во Владивостоке и Благовещенске в отношении японских консулов, в
Архангельске в отношении норвежского консула). Методом нажима стали также
аресты домашнего персонала, обслуживавшего консульства (итальянского консульства в Одессе, двух последних немецких консульств в Новосибирске и Киеве)667.
Чтобы принудить германское правительство к закрытию этих консульств в
СССР, НКВД предпринял беспрецедентный нажим на их сотрудников. Был организован бойкот с целью полностью отгородить их от внешнего мира и сделать
невозможным их дальнейшее существование, переросший в настоящий террор в
начале 1938 г.
В своих донесениях послу новосибирский консул Мейер-Гейденгаген неоднократно подчеркивал экстраординарность установленного в последнее время
полицейского надзора за консульством и за остававшимися еще в городе германскими гражданами. Обо всех фактах такого рода он извещал дипагента А.И.Антипова, расценивая их как нарушение консульских прав, определённых в его экзекватуре. В одной из своих нот протеста в дипломатическое агентство НКИД в
667
Bericht von Schulenburg an AA. 17.1.1938. - PA AA. - R 104370.
325
Новосибирске он писал: “Все германские граждане, посещающие консульство
по паспортным делам, задерживаются на улице сотрудниками НКВД и подвергаются допросу. Приезжающие в Новосибирск из провинции германские граждане отводятся на вокзале в милицию для допроса. Когда сотрудники консульства делают в магазине покупки или выходят на прогулку, то их сопровождают
все те же агенты НКВД, и делается это в такой неприкрытой и тягостной форме,
что неловкость полицейского надзора была бы комична, если бы это не было так
оскорбительно. Агенты ОГПУ нагло усаживаются в вызванные сотрудниками
консульства такси, например, для поездки на рынок. Каждый сотрудник уже отлично знает в лицо прикреплённого к нему шпика». Даже сам консул при выходе
из здания сопровождался агентами, которые при случае пользуются автомобилем. Большие затруднения стало вызывать проведение в зданиях консульства каких-либо ремонтных работ, поскольку даже вызванные через дипагента ремонтники стали подвергаться серьёзной опасности, попадая в поле зрения НКВД668.
Что касается обслуживающего персонала, то уже осенью 1937 г. консульство в результате арестов лишилось русского домашнего работника Антропова,
водовоза Толстых и Александры Толстых, которая была в своё время у Гросскопфа гувернанткой и помогала отцу669.
Ещё более поразительные вещи творились в Киеве вокруг Генерального
консульства, возглавлявшегося Гросскопфом. В начале февраля 1938 г. были
арестованы повариха консульства, Татьяна Ивченко, и её муж, работавший шофёром. 4 февраля буквально спаслась бегством возвращавшаяся утром с рынка
другая кухонная работница, остановленная тайным агентом перед входом в здание. Была схвачена вышедшая ненадолго из своей квартиры в 19 часов 30 минут
4 февраля супруга помощника секретаря консульства, фрау Штрикер. Работавший в консульстве с 1923 г. и живший в его здании домработник Грищенко, топивший печи и совершавший все выходы в город, отправился утром, как обычно,
на вокзал, чтобы сопроводить отъезжавших на родину германских граждан, но
668
669
Bericht von Meyer-Heidenhagen an D.B.M. 3. 02. 1938. - PA AA. - R 104370.
Bericht von Meyer-Heidenhagen an D.B.M. 27.12. 1937. - PA AA. - R 104371.
326
до цели своего путешествия не добрался, так как был арестован. Он должен был
купить билеты для 10 человек и имел при себе 975 руб. казенных денег. Одновременно аресту подвергся его сын, живший вместе с родными. Ещё раньше, в
конце января, был арестован другой хозяйственный работник консульства, некто
Мерешко. «Оба - замечательные люди, - писал Гросскопф послу, - найти им замену невозможно». Особенно ощутимой была потеря грузовика, сгинувшего
вместе с шофёром. Он обслуживал отъезжавших на родину и совершал многочисленные поездки, развозя их и их багаж, семьи, детей:
«С 1 числа этого месяца мы вынуждены все выходы совершать пешком. В городе
с населением в почти 700 000 жителей это слишком обременительно. Трамвай в Киеве
почти бесполезен. Ближайшая стоянка дрожек находится в 15 минутах ходьбы. Немногочисленные такси (всего около 50 штук на весь город) работают только до 9 часов
вечера. При попытках что-либо предпринять, нам мешают преследующие в автомобиле
шпики. Они не дают нанять дрожки, для нас такси всегда «занято»670. «Перед домом
Генерального консула постоянно дежурят 1, иногда 2 спецавтомобиля с «фараонами»,
их патрулируют 4-6 агентов и 1 милиционер. В расположенных напротив домах устроено 4 наблюдательных поста»671.
Всего с июля 1937 г., когда начался террор, и до начала февраля 1938 г., в
Киеве было арестовано 10 человек, имевших отношение к консульству (а всего
по неполным данным – 50 германских граждан)672, 4 германских гражданина, 5
служащих в квартире консула и фрау Штрикер, из них четверо – в течение одной
недели. В консульстве остались одни женщины: жена Грищенко, его невестка
(жена сына), тёща высланного в декабре 1937 г. и вернувшегося в Германию помощника секретаря Шпанбрюкера, пожилая дама, не покидавшая после его отъезда консульского здания, вдова бывшего служащего Ида Майер, заполнившая в
октябре 1937 г. документы о выходе из советского гражданства. Продолжали
трудиться и три домработницы, переставшие выходить из здания, за пределами
которого их ждал арест. Из германских граждан к началу марта осталось всего
двое мужчин: помощник секретаря Вильгельм Краузе, размещавшийся в цокольном этаже, и сам Гросскопф - на первом этаже здания. На втором этаже главного
670
Bericht von Grosskopf an D.B.M. 4.2.1938. - PA AA. - R 104370.
Bericht von Grosskopf an D.B.M. 11.3. 1938. - PA AA. - R 104370.
672
K марту число арестованных и высланных из его служебного округа германских граждан достигло 87 чел. и
только в течение декабря – января 169 человек выехали на родину.- Bericht von Grosskopf an D.B.M. 12.2.1938. PA AA. - Bd. 77.
671
327
здания и во вспомогательном здании, как и во дворе, не осталось никого. Весь
обслуживающий персонал консульства (8 человек) уволился. Некому стало рубить дрова и топить печи673, стирать, убирать и варить пищу. Озабоченный проблемой снабжения всех своих домочадцев, Гросскопф вынужден был просить
посла прислать ему через МИД нескольких работников, в том числе повариху,
гувернантку и шофера-механика. Всех их нужно было не просто нанять через
бюро услуг, а отобрать специально из людей инициативных, бесстрашных и
надёжных, которые должны знать, в каких условиях им предстоит работать.
Гросскопф предлагал платить им соответственно по 32, 24 и 60 долларов США в
месяц, а за верную службу пообещать премию в германских марках.
Наиболее напряжённым оказался март месяц 1938 г., когда Гросскопф опасался самого худшего – прямого нападения на здание консульства, оставшегося
практически без собственной охраны. «Террористические действия НКВД» были
перенесены в это время в квартиры сотрудников консульства, располагавшиеся
на Крещатике в доме № 25. Здесь 1 марта была срезана кнопка электрического
звонка в квартире консульского практиканта Крегера, вывинчены болты на звонках в квартирах Штрекер и Вильгельма Краузе, выведен из строя замок на двери
в квартире Штрекер, в который были затолканы посторонние предметы. В обеих
последних квартирах были отключены электроосвещение и телефон, а 3 домработницы перестали из них выходить из-за боязни подвергнуться оскорблениям,
шантажу, а то и аресту. Другие домашние работники, в том числе уборщица стенотипистки Шмидт и лифтер, поднимавший дрова на 5 этаж в квартиру Штрикер, перестали приходить на работу. В ночь с 3 по 4 марта квартиры оберинспектора Вильке и практиканта Крегера были затоплены фекальными и сливными
водами через туалетные бачки, а в ночь с 7 на 8 марта аналогичный катаклизм
случился в квартире Штрекер. Пришлось закрыть для пользования туалеты. С 7
числа оказалось везде отключено электричество, а с 9 числа – водопровод. «С 27
февраля на всех лестничных площадках перед квартирами дежурят по 2 – 3
673
Печей было 8 и они потребляли ежегодно 140 кубометров дров, 90 – на кухне и 50 – остальные.
328
агента, а также у подъезда и у заднего крыльца. Каждого служащего и работника
Генерального консульства постоянно сопровождают при выходе 1-2 агента,
прямо под локоть, иногда на автомобиле. Шпики садятся с ними вместе в такси.
Такое было 1, 5, 8 марта с Вильке, Крегером, Краузе, - сообщал Гросскопф. Германских граждан после посещения консульства в сопровождении милиции или
НКВД уводят, допрашивают, проверяют документы, обыскивают багаж. Все попытки известить о происходящем местные власти остаются без ответа»674.
В ответ на действия НКВД против германских консульств МИД Германии
предложил Гестапо установить надзор за советскими консульствами в Гамбурге
и Кёнигсберге. В предписании, направленном ведомством Мюллера в полицейские отделения этих городов, говорилось:
«Учитывая предпринятые НКВД против наших консульств и длящиеся уже несколько месяцев меры и полагая, что органы НКВД вряд ли откажутся от них до тех
пор, пока немецкая сторона не введёт свои контрмеры, предписываю произвести нижеследующее: 1. выставить перед входом в здание советско-русского консульства регулярно меняющийся полицейский пост. Его задача – наблюдение за посетителями консульства, фиксация номеров используемых автомобилей и, по возможности, других подробностей, вытекающих из наблюдения за Генеральным консульством, его служащими и посетителями. Результаты наблюдения необходимо тотчас зафиксировать в донесении и передать его в отделение тайной полиции. Однако полицейский в форме не
должен предпринимать никаких действий по установлению личности или задержанию
посетителей, а только лишь стоять как исключительно наблюдательный орган, который
будет действовать только в том случае, если возникнут какие-либо препятствия к исполнению настоящего предписания…
2. Особо способные служащие криминальной полиции наблюдают за движением публики вокруг Генерального консульства. Посетителей, выходящих из консульства, они
сопровождают по нескольким улицам, после чего задерживают их для установления
личности. Советских граждан с действующими удостоверениями следует отпустить.
Таким же образом нужно действовать тогда, когда задержанный окажется другим иностранцем. Но если это германский гражданин, то у него надо выяснить его политическую ориентацию, профессию и цель посещения консульства. Исходя из этого, решается вопрос о воспрещении дальнейшего общения его с консульством. В случае, если в
дальнейшем он будет вновь зафиксирован как посетитель консульства, его следует задержать»675.
Копии этого распоряжения были направлены не только посольству в
Москве, но и Генеральному консулу в Киеве. Однако времени для выполнения
674
675
Bericht von Grosskopf an D.B.M. 11. 3. 1938. – PA AA. - R 104370.
Распоряжение от 17.02.1938 г. № 1275 . - PA AA. - R 104370.
329
этого предписания уже не оставалось676. 28 февраля 1937 г. германское правительство приняло решение о закрытии своих последних консульств в СССР. 2
марта поверенный в делах, советник Германского посольства в Москве фон Типпельскирх сообщил об этом решении иностранному комиссариату. В диплогерме фон Риббентропа говорилось о том, что германское правительство, вследствие непрекращающейся травли германских консульств в Киеве и Новосибирске, которую оно рассматривает как сознательное воспрепятствование консульской деятельности, приняло решение о закрытии в срок до 15 мая своих консульств. Все консульские дела на территории СССР передавались консульскому отделу посольства. Советское правительство получило этой же нотой предложение
в аналогичный срок закрыть свои консульские представительства в Кёнигсберге
и Гамбурге677.
К этому времени уже было объявлено (26. 02. 1938 г.) о закрытии советских
консульств в Японии (Кобе, Отару и Дайрене) и японских консульств в Хабаровске, Благовещенске и Охе. Правда, у обеих сторон оставались еще по 3 консульства, в то время как германские полностью прекращали свою деятельность на
территории СССР. Были закрыты также все представительства Германии в морских портах. В Советском Союзе должно было остаться единственное германское представительство - посольство в Москве.
Но даже после этого в посольстве сохранялась ещё надежда на изменение
советской позиции. Переговоры о том вёл Типпельскирх, почти ежедневно навещавший Наркомат. Потёмкин, уточнив, что письменное заявление германского
правительства, является не «предложением», а «решением», объявил ему 7 марта
о согласии советского правительства на закрытие своих консульств в Германии
Тем не менее, советский полпред в Германии Г.А. Астахов сообщал в НКИД об «установлении осадного режима вокруг наших консульств» в конце февраля 1937 г. Он писал также о значительном сокращении «возможности общения» с дипломатами и иностранными корреспондентами в Берлине. «Посещать коллег (особенно дружественных) приходится весьма рассчитано и редко, дабы не «компрометировать» их. К нам же немногие
рискуют заглядывать (если не считать массовых приглашений), ибо каждый визит к нам наводит на посетителя
тень в глазах немцев, а это никому не улыбается». Антисоветская агитация в прессе приняла «значительно более
гнусный и наглый характер, чем прежде». Он объяснял её мотивами внутреннего порядка – «для отвлечения
внимания от производимой здесь чистки» // ДВП СССР. - Т. 21. - С.93.
677
D.B.M. an A.A. 2..3.1938. – PA AA. - R 104371.
676
330
в срок до 15 мая. Было озвучено также требование советского правительства,
чтобы персонал закрывающихся немецких консульств в Киеве и Новосибирске
не был использован в посольстве, а немедленно покинул страну. В ответ на
упрёки в адрес действий НКВД в Киеве Потёмкин заметил, что и за консульством
в Гамбурге установлено наблюдение. «Я возразил ему, что в этом нет ничего
удивительного, если учесть наши многомесячные бесполезные жалобы о действиях против немецких консульств в Советском Союзе»678, - парировал Типпельскирх.
Требования Германского посольства прекратить издевательства над консульством в Киеве были исполнены только 27 марта, когда, наконец, там стали
исполняться просьбы. Всё это время связь их с внешним миром практически отсутствовала. И уже неделю как иссякли съестные припасы, доставлявшиеся, пока
стояла холодная погода, из Польши679. Как вспоминал позднее Герварт, из бесед
с выезжавшими на родину консулами он сделал вывод, что «мы не слишком
много потеряли от закрытия консульств. Цена информации, которую они собирали, не шла ни в какое сравнение с невыносимыми условиями жизни». Консулы
с удовлетворением покидали страну своего пребывания680.
Таким образом, была вновь прервана продолжавшаяся 16 лет история консульских отношений Германии и России. Почти на 60 лет прекратилась консульская деятельность Германии в Сибири, получившая новые стимулы не только в
виде экономических связей, но и необходимости обслуживать многочисленных
граждан Германии, бывших российских немцев, только в 1990-е гг.
Объясняя случившееся, приближенная к дипломатическим кругам “Дойче
дипломатиш–политише корреспонденц” расценила действия СССР по закрытию
консульств как характерную черту его отношений с остальным миром:
“Официальное объяснение упразднения иностранных консульств из-за соблюдения абсолютного количественного паритета и непринятие во внимание масштабов
Советской империи в соотношении с небольшими размерами западноевропейских
государств является абсурдным. Внутренние причины для таких действий Советского
678
679
Bericht von Meyer-Heidenhagen an D.B.M. 7. 3. 1938. - PA AA. - Bd. 77.
Bericht von Grosskopf an D.B.M. 30. 3. 1938. - PA AA. - R 104370.
680
Herwarth. - S.86.
331
Союза совершенно другие. С одной стороны, всё более заметна возрастающая в руководящих советских инстанциях враждебность по отношению к иностранцам. Она возникает из недоверия ко всякому, кто пытается бросить взгляд на внутренние отношения в России. «Потёмкинские деревни» невозможно выстроить для каждого въезжающего в страну иностранца во всех частях России! Даже простое видение вещей такими, каковы они есть, оценивается власть предержащими не как нормальное и соответствующее обязанностям наблюдение, но как «шпионаж»681.
К концу октября 1938 г., в результате проведенной акции, в СССР остались, главным образом, китайские (10), японские (4) и польские (3) консульства.
Сохранялось также итальянское консульство в Одессе, норвежское – в Архангельске, турецкое – в Батуми, и консульство Ирана в Баку682. Естественно, что с
ликвидацией консульств прекращались навсегда так надоевшие советским учреждениям и государственным служащим переговоры и переписки с консулами по
делам иностранцев.
В дальнейшем СССР осуществлял консульские сношения главным образом через свои дипломатические представительства683, с чем, вероятно, следует
связывать его нежелание присоединяться к Венской консульской конвенции
1963 г.
В течение апреля консульство Германии в Новосибирске, ликвидация которого должна была последовать 28 числа, готовилось к предстоящему отъезду.
Два новых сейфа для хранения ценных бумаг, доставленных в Новосибирск фирмой Адольфа Коха год назад, было решено вернуть фирме684. Остальной инвентарь консульства был выставлен на продажу.
«Когда стало известно, что консульство продаёт свой инвентарь, - писал в отчёте
Мейер-Гейденгаген, - многие желающие что-нибудь купить посетили консульство, не
будучи задержаны на улице. Большую часть инвентаря купил комиссионный магазин,
заплатив за всё наличными, при полном попустительстве НКВД, который дал разрешение на действия директору магазина и его многочисленным помощникам. Часть
мебели взял ресторан НКВД «Динамо», расположенный в соседнем с консульством
здании685. Кое-что из мелочей досталось частным лицам, проходу которых в здание
консульства НКВД не препятствовал. Это не касалось, однако, посетителей другого
рода. Пелагея Шмидт, получившая освобождение от советского гражданства и разреВ номере от 4 мaрта 1938. - PA AA. - R 104370.
D.B.M. an A.A 31. 10.1938 . - PA AA. - R 104370.
683
См. о том: Блищенко И., Пирадов А. Советское государство и дипломатическое право // Международная
жизнь. – 1967. - № 1. – С.114-119.
684
D.B.M. an A.A. 16. 4. 1938. - Bundesarchiv. - R 9215. - Bd. 94. - S.175.
685
Очевидно, оттуда буфет из столовой консула, разрисованный охотничьими трофеями, перекочевал затем в
краеведческий музей, интерьер которого он до сих пор украшает.
681
682
332
шение на выезд в Германию, была задержана у входной двери в консульство, отведена в милицейский участок, где в течение получаса объясняла о цели своего визита
и дожидалась разрешения на посещение»686.
16 мая Германское посольство заказало для новосибирского консула и его
супруги два билета второго класса Москва – Берлин (2 спальных места 1. категории – одно купe) до ст. Даугавпилс687.
После закрытия консульства Мейер-Гейденгаген трудился в отделе Политики Министерства иностранных дел, в октябре 1940 г. в последний раз побывал
в Ленинграде, где замещал находившегося в отпуске Генерального консула
Динстмана (консульство в Ленинграде было восстановлено после подписания
советско-германского договора 1939 г.). Умер 6 марта 1941 г. и похоронен среди
представителей дипломатического корпуса на кладбище Вильмерсдорф в Берлине688.
15 мая 1938 г. послал свою последнюю телеграмму в МИД из Киева Гросскопф: «Генеральное консульство закрыто. Выезжаю сегодня вечером»689. Арендованные Генеральным консульством здания в усадьбе по ул. Ворошилова № 3690
Гросскопф сдал Жилищному управлению Киевского горсовета «в удовлетворительном состоянии»691. 20 апреля Германское посольство обратилось в НКИД с
просьбой разрешить Гросскопфу продажу двух автомобилей, двух мотоциклетов
и оборудования гаража692.
Для продажи вещей Генерального консульства и его сотрудников власти
организовали базарный пункт, самостоятельно установив цены на все предметы.
Согласно отчету Гросскопфа, в городе в это время (распродажа проходила с 1
апреля по 14 мая), в результате массовых арестов и высылок, шедших уже с июля
К концу своего пребывания в городе консульство совсем осталось без обслуги. На прощанье НКВД арестовало
ремонтника-сантехника, починившего ванну, повариху консульства Марусю Ширяеву, невестку помощника ассистента Лингнера. - Bericht von Meyer-Heidenhagen an D.B.M. 18.4.1938. – PA AA. - R 104370.
687
Просьба Германского посольства в Москве в Интурист. 16.5.1938. - Bundesarchiv. - R 9215. - Bd. 94. - S.35.
688
PA AA. - Personalia. - Bd. 501 (1).
689
PA AA. - Personalia. - Bd. 199 (4).
690
Это фасадный двухэтажный кирпичный дом с мансардой и подвалом, под железной крышей, с 14-ю комнатами, не считая кухни, ванных и передних-прихожих, и двухэтажный флигель под железной кровлей, где на первом этаже располагались 6 складских помещений, прачечная и гараж, а на втором – две жилые квартиры.
691
Акт о передаче зданий от 14 мая 1938 г. - Bundesarchiv. - R 9215. - Bd. 94. - S.78.
692
Речь шла о лимузине «Мерцедес-Венц (8 цилиндров, с мощностью мотора 18/80), открытого «Опеля» (6 цилиндров, с мощностью мотора 15/60), мотоциклетов марки «НСУ» (300 куб.см., мощность 7). - Копия обращения:
Bundesarchiv. - R 9215. - Bd. 94. - S.157, 158.
686
333
1937 г., при слабом спросе и огромном предложении, резко упали цены на предметы домашнего обихода. Мебель шла лишь за 1/5 или, в лучшем случае, за 3/5
её нормальной цены, а кухонная и столовая посуда, инструменты и прочая утварь
– за 1/20 или 1/10 их действительной стоимости. Большая часть оборудования
гаража осталась вообще непроданной.
Продажа была сопряжена и с другими трудностями, которые власти постарались создать для консульства. Вывоз проданных вещей должны были оплачивать не покупатели, а продавцы. Пункт продажи не имел места для хранения
мебели и принимал лишь те вещи, которые можно было продать сразу или разместить в имеющихся лавках. К тому же у властей имело место желание отодвинуть покупку вещей на последние дни распродажи, чтобы этим также сбить
цены. Таким образом, в срок от 1 апреля до 14 мая было продано консульских
вещей всего на 13.000 руб. Зато только за два последних вечера, 14 и 15 мая, - на
9733 руб. 15 числа распродажа продолжалась до поздней ночи, даже когда кассир
с выручкой отбыл после обеда в Москву. Это напоминало вынос вещей из горящего дома. Осложняла работу и необходимость распродавать вещи и оборудование германских консульств из Харькова и Одессы, которые были доставлены в
Киев и хранились на складе в ещё не распакованном виде. Власти же до последнего дня не оставляли консульство без внимания, не изменив своего недружественного отношения к нему. Единственной реакцией их на многочисленные жалобы Гросскопфа по поводу низких цен стала покупка в последний день распродажи старой пишущей машинки «Ундервуд» с русским шрифтом и длинной кареткой из Одесского консульства за 4.200 руб., которую Гросскопф расценивал
как своеобразную компенсацию за дёшево проданный остальной служебный инвентарь. Такие пишущие машинки из довоенного времени, прежде широко распространенные, больше уже не использовались ни в Германии, ни в Московском
посольстве. «Вследствие чрезмерной бюрократизации советских властей такой
334
тип пишущих машин пользуется у них особой популярностью», - иронизировал
Генеральный консул693.
14 мая Гросскопф известил посольство об отсылке перечня сожженных им
актов Генерального консульства. Уничтожению были подвергнуты не только
подшивки газет и журналов, но и хранившиеся все 15 лет материалы о торговых
и других отношениях с СССР, о сельском хозяйстве, индустрии, почтовые отправления. Были сожжены материалы курьерской службы, паспортные дела,
дела об эвакуации германских военнопленных в 1922-28 гг., Брюдер ин Нот и
многие другие694. Очевидно, аналогичной экзекуции подвергся и архив Новосибирского консульства, поскольку многое из того, что хотелось обнаружить в
немецких архивах, найти не удалось.
Перечни проданного имущества и вырученных средств, оформленные
Гросскопфом с присущей ему щепетильностью, составили более сотни многостраничных приложений к его отчету. Позаботился он и о семьях арестованных
советских служащих, Мережко, у которого остались двое детей 4-х и 11-ти лет,
и Грищенко (последний трудился в консульстве в Киеве 15 лет), испросив у
МИДа разрешения выделить им материальной помощи по 2000 руб. каждой695.
Гросскопфа взял в посольство, вопреки нежеланию НКВД, Шуленбург, и
в течение года он трудился в качестве Генерального консула в Москве (до
1.10.1939), затем обосновался в Берлине, служил легационным секретарём в
культурно-политическом отделе Аусамта, в августе 1941 г. получил звание посланника696. Последним местом службы Гросскопфа стал «Отдел Германия», в
котором он возглавил рефераты Д 1Х (вопросы народной экономики) и Д Х1 (переселения фольксдойче)697.
Bericht von Grosskopf an D.B.M. 7.6.1938. “Auflösung des Generalkonsulats Kiew. Verkauf der reichseigenem Einrichtungsgegenstände. – Bundesarchiv. - R 9215. - Bd. 95. - S.59-63. Подобных документов о ликвидации консульства в Новосибирске, увы, обнаружить не удалось.
694
Bundesarchiv. - R 9215. - Bd.94.
695
Bericht von Grosskopf an D.B.M. 10.02.1938. – Bundesarchiv. - Bd. 94. - S. 270-271.
696
Свидетельство о том было подписано Гитлером и Риббентропом 21 августа 1941 г.
697
О том, что представлял собой «Отдел Германия» под руководством Мартина Лютера, в котором имела место
«Еврейская референтура», занимавшаяся, помимо прочих задач, разработкой планов выселения и депортации
немецких и европейских евреев, см.: Мichalka W. Vom Motor zum Getriebe. - S.255-256; Он же. Вторая мировая
693
335
Гросскопф скончался после продолжительной болезни 26 октября 1942 г.
в возрасте 57 лет и погребен, как и Мейер-Гейденгаген, на кладбище Вильмерсдорф698. К сожалению, персональное дело Гросскопфа не содержит данных о
дальнейшей судьбе его супруги Лиды.
В персональном деле Гросскопфа сохранился любопытный документ, который как показатель отношения «простых» советских граждан к германскому
консулу – долгожителю на сибирской земле, вносит дополнительный штрих в
его характеристику. Это сообщение некоего обер-лейтенанта от 22.11.1944 г. о
попытках обретавшихся в Гамбурге нескольких «советских военнопленных», когда-то, «до 1935 г., работавших у господина консула в Новосибирске», дать ему
знать о себе699.
4. 6. Последние инициативы Шуленбурга по предотвращению войны
Резкий поворот внешнеполитического курса Германии на сближение с
Москвой, происшедший в 1939 г., историки ФРГ связывают с настойчивой деятельности германских дипломатов в Москве. Им удалось убедить руководство
МИД в ложности представлений об СССР как о стране, которая благодаря своей
внутренней политике всё сильнее отодвигается на обочину европейской и мировой политики, теряя свои возможности занять ведущее место в концерте европейских держав. Такие представления восторжествовали в нём после того, как
страны Запада, урегулируя судетский кризис, обошлись в сентябре 1938 г. в
Мюнхене без СССР. Сказалась и смена политического руководства Наркомата
иностранных дел, которое возглавил ближайший сподвижник Сталина, гораздо
более влиятельный человек, председатель Совнаркома, В.М. Молотов. Отставка
еврея М.М. Литвинова явно удовлетворила антисемитские настроения фюрера.
война. - М., 1996. - С. 202. См. также: Döscher Hans-Jürgen. Das Auswärtige Amt im Dritten Reich. Diplomatie im
Schatten der Endlösung. - Berlin, 1987. - S.203-212.
698
PA AA. – Personalia. - Bd. 199 (4).
699
PA AA. - Personalia. - Bd. 199 (4).
336
Во всяком случае, позиция дипломатов сказалась в перемене отношения
Германии к СССР, которое продемонстрировал новый министр иностранных дел
Иоахим фон Риббентроп. В феврале 1937 г. он, первоначально склонявшийся,
как и Гитлер, к достижению союза с Англией, сменил на этом посту фон Нейрата. «Риббентроп, мысливший преимущественно в великодержавно-оппортунистическом духе», вынужденный «считаться с растущим сопротивлением Великобритании, признал Советский Союз возможным партнёром в осуществлении
экспансионистской политики Германии и отныне стал рассматривать его в качестве центрального фактора своей политики»700.
Значительный вклад в перемену позиции Риббентропа и самого Гитлера
внёс Шуленбург. Вплоть да заключения августовско-сентябрьских договоров
1939 г. он не уставал убеждать руководство рейха в необходимости восстановления дружественных отношений с СССР. С началом «судетского кризиса» он и
его военный атташе в своих донесениях из Москвы пытались предостеречь германское правительство от новых внешнеполитических авантюр701. Они считали
позицию советского правительства весьма серьёзной и полагали, что СССР встанет на защиту Чехословакии в случае её аннексии702.
После захвата Чехословакии, когда война казалась неизбежной, они постарались убедить своё правительство в том, что недооценка оборонительных сил
Советского Союза может иметь пагубные последствия. 18 ноября 1938 г. Шуленбург послал в Берлин обстоятельный доклад на эту тему.
«Сталин, - говорилось в нём, - считает, что вторая империалистическая война
фактически уже началась. Советское государство защищает свои границы и интересы своего народа; оно ответит на любое нападение агрессора с Запада или с Востока троекратным ответным ударом. Международное положение и осознание капиталистического окружения Советского Союза вновь подводят Кремль к выводу о
создании сильной армии. Использование государственных методов принуждения,
Michalka Wolfgang. Russlandbilder des Auswärtigen Amts und deutscher Diplomaten. - S. 97; он же. «Превращение
из мотора в трансмиссию». Деградация внешнеполитического ведомства в 1933-1945 гг. – В кн.: Вторая мировая
война…- С.201.
701
См. подроднее о том: Фляйшхауэр Ингеборг. Пакт Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии.
1938-1939. Пер. с нем. М.: Прогресс, 1991, а также другие её работы, увидевшие свет в Германии: Der Widerstand
gegen den Rußlandfeldzug Graf Schulenburg und die deutsche Botschaft Moskau // Beiträge zum Widerstand 1933-1945,
31. Hrsg. Gedenkstätte Deutscher Widerstand. - Berlin, 1987; Diplomatischer Widerstand gegen «Unternehmen Barbarossa». Die Friedensbemühungen der Deutschen Botschaft Moskau 1939-1941. - Frankfurt, 1991.
702
Köstring. - S. 203.
700
337
сталинское требование держать народ в состоянии мобилизационной готовности и
в особенности постоянно муссирующееся требование ещё сильнее работать над
укреплением вооружённых сил, свидетельствуют о том, что Кремль всеми средствами повышает экономическое могущество Советского Союза, которое чрезвычайно выросло благодаря индустрии вооружения и усилению армии»703.
В мае 1939 г. Гитлер принял в Оберзальцберге Густава Гильгера в компании с Риббентропом, и Гильгер постарался озвучить позицию СССР в отношении Германии. Сталин, докладывал Гильгер, ведя переговоры с западными державами, постепенно осознаёт желание Великобритании и Франции втянуть
СССР в войну с Германией, а самим остаться сторонними наблюдателями и благодаря Советскому Союзу «таскать каштаны из огня». Сталин же в своей речи на
ХУШ партийном съезде 10 марта 1939 г. заявил, что не видит причин для военного конфликта между Советским Союзом и Германией. Когда Гильгер понял,
что ни Риббентроп, ни Гитлер не знали об этом высказывании Сталина, хотя посольство неоднократно указывало на него в своих докладах, он предложил им
отрывок из сталинской речи. Воспользовавшись удивлением, с которым это
было воспринято собеседниками, он дал затем обстоятельную характеристику
положения дел в Советском Союзе. Ему пришлось импровизировать, отвечая на
вопросы Гитлера, но он был хорошо подготовлен к такому диалогу как руководитель экономического отдела посольства и как участник составления докладов
и речи Шуленбурга 1937 г. Однако нарисованная Гильгером картина мужающего
Советского Союза не впечатлила фюрера. Выслушав советника посольства, Гитлер указал Риббентропу на необходимость «поставить Советский Союз на место»704.
23 августа 1939 г., после долгих и трудных переговоров, инициированных
Германским посольством в Москве, Риббентроп подписал советско-германский
пакт о ненападении, что привело к коренному изменению советско-германских
отношений и вывело СССР из изоляции, в которой он оказался после Мюнхена.
Bericht von Schulenburg an АА. 18. 11. 1938 // АDАP. - Serie D. - Bd.1Y. - S. 535; См. nакже: Sigrid WegnerKorfes. Graf von der Schulenburg – Mitverschwörer des 20. Juli 1944. - S. 687.
704
Hilger. - S. 279.
703
338
Правда, содержание этого пакта и, в особенности, секретных протоколов к
нему, сильно разочаровало Шуленбурга. Согласно его плану договор должен
был стать своеобразным инструментом мира. «Мы надеялись,- писал позднее
Гильгер, - что германо-польское понимание будет достигнуто на базисе возврата
Германии Данцига и разрешения вопроса о «коридоре»…Такое решение польской проблемы мы считали тогда единственной возможностью избежать второй
мировой войны». Но уже в ходе переговоров стало ясно, что Гитлер жаждет не
урегулирования, а войны против Польши, к тому же заключением секретного дополнительного соглашения желает сделать СССР своим союзником705.
Дипломатическая инициатива Шуленбурга предотвратить угрозу развязывания Гитлером войны против СССР на данном этапе увенчались успехом, но
вместо сохранения мира Европа, считал он, получила средство распространения
экспансионистских устремлений Гитлера в отношении государств Средней и Восточной Европы, чтo, в конечном счете, означало новую мировую войну. Уже
тогда он предполагал, что эта война будет очень долгой и закончится гибелью
Германии706. В этом смысле Шуленбург оказался прозорливее европейских политиков, прежде всего, Англии и Франции, которые, осуждая на словах Советский Союз, пошедший на соглашение с агрессором, затем фактически признали
советскую акцию против Польши и Прибалтики. Ни Лондон, ни Париж, ни Вашингтон не оказали никакой поддержки прибалтийским странам, а договоры, заключенные СССР с Прибалтикой в сентябре-октябре 1939 г., были признаны ими
«легитимными»707.
Шуленбург и его сотрудники в Москве оставались на позициях, высказанных в 1937 г. и отстаиваемых в 1939 г., до самого конца, до 1941 г. Она находила
поддержку статс-секретаря МИД Эрнста фон Вайцзеккера, с которым Шуленбург поддерживал не только сугубо официальные, но и дружеские отношения, о
чем свидетельствует их переписка. В одном из своих писем от 5 июня 1939 г.
705
Hilger. - S. 291.
Hilger. - S. 291.
707
Чубарьян А.О. Советская внешняя политика (1сентября – конец октября 1939 года).- В кн.: Война и политика.
1939-1941. - М., 2001. - С.11-13.
706
339
Шуленбург, пересказывая свой разговор с заместителем народного комиссара
иностранных дел В.П. Потёмкиным, писал: «Я постоянно думаю о поисках позитивных шагов, которые следует предпринять для реализации предложений
Молотова. Трений и спорных вопросов между Германией и Советским Союзом
нет. Мы не должны решать вопросы о пограничных столкновениях или спорах.
Мы ничего не просим у Советского Союза, а Советский Союз – у нас»708.
Вайцзеккер также считал, что в вопросах международной политики у Германии
и Советского Союза не было противоречий, вызывающих трения, как и не могло
быть ни пограничных споров, «ни заметного политического влияния на нас»709.
Ещё одна попытка образумить руководство рейха и показать бесперспективность военного решения вопроса о «жизненном пространстве» на Востоке
была предпринята посольством после того, как летом 1940 г. Гитлер принял
принципиальное решение о нападении на СССР710.
Речь идет о меморандуме, составленном в Москве, подписанном советником посольства Гебгардом фон Вальтером и переданным Гассо фон Этцдорфу,
представителю МИДа при Генеральном штабе сухопутных войск вермахта, который по заданию статс-секретаря Эрнста фон Вайцзеккера осуществлял связь с
начальником Генштаба Ф. фон Гальдером. Этцдорф известен и как доверенное
лицо Гальдера. Его имя всплывает почти на каждой странице дневников настороженно относившегося к плану «Барбаросса» начальника Генштаба711. Этцдорф
СССР – Германия. 1939-1941. Составитель Ю.Фельштинский. – Нью-Йорк,1989. - Т.1. - С.16.
Ernst v. Weizsäcker. Erinnerungen. Hrsg von Richard v. Weizsäcker. - München, 1950. - S.108.
710
Он объявил об этом решении на тайном заседании в Оберзальцберге 21 июля 1940 г. Гитлер рассчитывал
начать наступление осенью 1940 г. или весной, скорее всего, в мае 1941 г. и поставил перед руководством вермахта задачу выработать тайный план этого нападения. По словам Герварта, Гитлер считал растущее усиление
мощи Советского Союза «смертельной угрозой» для Германии, нуждающейся в «жизненном пространстве и сырье, которое она найдет в России». Он был убеждён, что Советский Союз будет разбит, «как в военном, так и в
политическом отношениях, за шесть недель». - Herwarth.- S. 206. О времени и обстоятельствах принятия решения
о нападении на СССР см.: Ю.Фёрстер (Германия). Гитлер поворачивает на Восток: Военная политика Германии.
1940-1941 // Война и политика. 1939-1941. - М., 2001. - С.330-343.
711
Во всяком случае, именно Этцдорф докладывал Гальдеру, когда речь заходила о германо-советских отношениях. - См.: Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба сухопутных войск
1939-1942. - Т. 2. - М., 1969.
708
709
340
разделял убеждения своих шефов и помогал им столь долго сопротивляться осуществлению военных планов нацистского руководства, сколько это было возможно712.
По просьбе Этцдорфа в Московском посольстве и был подготовлен меморандум, содержащий разнообразные аргументы против нападения Германии на
СССР. Посольство должно было также дать ответ на вопрос, что можно ожидать
от СССР в случае, если это нападение всё же произойдет713. К этому времени в
посольстве уже знали о решении Гитлера о возможном нападении на Советский
Союз714.
В меморандуме, как и в докладе Шуленбурга 1937 г., весь пафос выступления сводился к показу происходящих в СССР перемен, подтверждающих главный вывод об отсутствии для Германии военной опасности со стороны Советского Союза. Краткий анализ внутреннего развития советского государства до
1940 г. свидетельствовал о постепенном отходе его от марксистской идеологии
и концентрации всех усилий на всеобщей индустриализации и повышении жизненного уровня населения.
Огосударствление экономики (этатизм) и первые отступления от основных
марксистских понятий начались, как считал автор, ещё в конце 1920-х – начале
1930-х гг. Они привели к необходимости ликвидации тех слоёв населения, в которых могли бы формироваться оппозиционные взгляды (старые революционеры, марксистские доктринёры, мелкобуржуазные слои в городе и деревне). К
концу 1930-х гг., вместе со стабилизацией единоличной власти вождя, И.В. Сталина, произошёл окончательный отказ от коммунистических идей, советское
Этцдорф уже после победы вермахта над Францией советовал тогдашнему начальнику Генерального штаба
фельдмаршалу Браухичу «арестовать банду, располагавшуюся в главной ставке фюрера» при помощи одного
офицерского батальона, а позднее, во время войны весьма сожалел о слишком запоздалом сопротивлении. - Walter Bussmann. Das Auswärtige Amt unter der nationalsozialistischen Diktatur. - S.260.
713
Меморандум, датированный 10 октября 1940 г., опубликовал в 1975 г. Роберт Гиббонс., который считает, что
целью его было опровергнуть некоторые аргументы в пользу германо-советской войны, и что его содержание
было известно Гальдеру. - Opposition gegen “Barbarossa” im Herbst 1940. In: Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte. Deutsche Verlags-Anstalt Stuttgart. (1975). 25. Jahrgang. - S.332-340.
714
По просьбе Вайцзеккера и Гальдера об этом решении в середине августа сообщил Шуленбургу Герварт, имевший ещё один источник информации, которым являлся его двоюродный брат, занимавшийся подготовкой военных вопросов для генерал-полковника Альфреда Йодля.- Sigrid Wegner-Korfes. Botschafter Friedrich Werner Graf
von der Schulenburg. - S.194.
712
341
государство превратилось в государство чиновничье, поскольку при наличии такого фарса, как выборы, весь государственный аппарат формируется путём
назначения сверху. Произошла также русификация чиновничьего аппарата и значительное уменьшение бывшего чрезмерным ранее еврейского влияния.
В 1939-1940 гг. этатизм с чисто капиталистическими методами в экономике восторжествовал, капитализм был восстановлен и в социальной сфере. О
том свидетельствовали, по мнению автора, введение 8-часового рабочего дня без
повышения заработной платы и 7-дневной рабочей недели вместо шестидневки,
с возвратом старых названий дней недели, установление строгой рабочей дисциплины715.
Особый интерес представляет ответ на главный вопрос меморандума – какое внутриполитическое влияние может оказать на Советский Союз война? Вопервых, было категорически отвергнуто предположение о том, что Советский
Союз когда-либо отважится на военное нападение на Германию. Это убедительно подтверждалось характеристикой всей внешней политики Советского Союза в 1930-е гг., главной целью которой было сдержать зреющую со стороны
Германии угрозу войны. Вальтер полагал, что Сталин осознавал свою ответственность перед народом за те огромные жертвы, которые он понёс в результате
Вальтер имел в виду меры по введению паспортов и института прописки в 1932 г., которые усиливали административный контроль над населением и ограничивали его свободу передвижения. 26 июня 1940 г. введён запрет на самовольный уход рабочих и служащих с предприятий и учреждений. В конце 1930-х гг. усилилась деятельность государства по «упрочению» трудовой дисциплины. С 1939 г. стали действовать дифференцированные
нормы страхового обеспечения, зависящие от стажа работы на данном предприятии. Одновременно были введеня
трудовые книжки, в которых фиксировалась занимаемая должность, поощрения и взыскания, налагаемые на работника. К нарушителям трудовой дисциплины (опоздания, прогулы, уход с предприятия) стали применяться
уголовные наказания. Наркоматы, руководствуясь производственной необходимостью, получили право переводить рабочих и служащих с одного предприятия на другое в принудительном порядке. Создана сеть ремесленных
училищ и фабрично-заводских школ для подготовки квалифицированных рабочих, которые пополнялись за счёт
организованного набора подростков в колхозах. Такой обязательный призыв в школы ФЗО (как в армию) был
отменён только в 1955 г. В июле 1940 г. была повышена обязательная мера труда. Пятидневка (5 дней рабочих,
один выходной), введённая в 1929 г. при 7-часовом рабочем дне, действительно была отменена, что увеличило
рабочее время на 33 часа в месяц. Для стимуляции колхозного труда в 1939 г. был установлен минимум трудодней
(от 60 до 100 на каждого трудоспособного колхозника). Не выработавшие его выбывали из колхоза и теряли все
те льготы, которыми пользовались, прежде всего, на приусадебный земельный участок. С 1939 г. стали меняться
методы налогообложения колхозов и колхозников. Сельхозналогом стало облагаться всё, что произрастало на
приусадебном участке, в том числе плодовые деревья. Поставки продуктов животноводства стали осуществляться не по количеству голов скота, а по количеству земли, занятой колхозами, что должно было стимулировать
более интенсивное её использование.– См. о том: Белковец Л.П., Белковец В.В. История государства и права
России. Курс лекций. - Новосибирск, 2005.
715
342
репрессивной государственной политики, и всеми средствами добивался возможности осуществлять «спокойное» развитие страны и хотя бы частично компенсировать народу утраченное.
Это утверждение звучало резким диссонансом тем мнениям, которые высказывались в определённых кругах нацистского руководства о необходимости
нанесения превентивного удара против СССР. Известно, что сам Гитлер был
убеждён в том, что «Советский Союз будет столь долго соблюдать мир, сколько
ему это будет выгодно»716. В случае же нападения на СССР и ведения им оборонительной войны, полагал Вальтер, следует ожидать, что всё население «без всякого сомнения» встанет на защиту своего правительства. Воспитываемые в последние годы патриотизм, любовь к отечеству, к «Матери-России», пустили уже
в народе глубокие корни. При всей несклонности русского народа к войне вряд
ли можно ожидать даже после первых крупных поражений наступления такого
уровня материальных лишений, какой привел бы к деморализации населения и
армии.
Автор меморандума считал, что Советскому Союзу не угрожает опасность
национального разложения. Уже нет тех слоёв населения, которые питали такие
надежды. Отсутствуют и организации, которые могли бы осуществить раскольнические действия717. Сталину, полагал он, удалось создать новый, рекрутируемый из молодёжи, абсолютно преданный ему государственный аппарат, который
совершенно не склонен к какой-либо оппозиции и готов выполнить любое распоряжение вождя.
Существующее в рабочем классе и части крестьянства недовольство условиями жизни (высокие налоги и цены, сверхурочные работы, малая зарплата и
т.п.), не даёт права ожидать, что оно выльется в какие-то серьёзные действия
Opposition gegen “Barbarossa” im Herbst 1940. - S. 337. - Прим. 21.
Автор как бы полемизировал с утверждениями, звучавшими из уст отдельных военачальников, возлагавших
большие надежды на политическое восстание против Сталина, если он потерпит тяжелое военное поражение, и
таким образом его режим будет свергнут силами собственного народа. Такие заявления делал, к примеру, фельдмаршал Эвальд фон Клейст. Другой немецкий стратег Альфред Розенберг был уверен в том, что стоит только
начать вторжение в СССР, как начнётся борьба за создание «свободных от Сталина» национальных республик.
– Opposition gegen “Barbarossa” im Herbst 1940. - С. 338. - Прим. 23.
716
717
343
против советской власти. Командный стиль управления, бдительный надзор за
трудовыми коллективами со стороны партии, профсоюзов, НКВД, террор 19371938 гг., ликвидировали всякую сопротивляемость населения установившемуся
диктаторскому режиму.
Но это только одна сторона дела. Есть и другая, и она заключается в том,
что недовольство частично парализуется той возможностью, благодаря которой
«каждый без исключения человек, проявив максимум способностей и прилежания, может выдвинуться на высокие места в армии, управлении и хозяйстве». У
руководства экономикой, в частности, стоит особый чиновничий слой, который
составляют получившие образование уже при Сталине и благодарные ему специалисты, видные инженеры и экономисты.
Самые серьёзные изменения произошли в армии. Армия, даже после репрессий, проведённых в ней, отнюдь не обезглавлена. Выросли новые командиры, которыми становятся люди, имеющие военные способности и соответствующее образование, а не только подходящие по своим политическим взглядам. Негативный опыт финской войны учтён, политкомиссары низвергнуты до
уровня офицеров снабжения и воспитания, приоритет получили специалисты военного дела. Красная армия преобразуется по примеру западноевропейских армий. Офицерам оказываются всевозможные преимущества и выгоды в быту,
поднят их социальный статус и материальное положение. Введены генеральские
звания и новая униформа, маршальские звезды, приветствия, ужесточился дисциплинарный устав.
Возможно, учитывая мнения о Советском Союзе кануна Великой Отечественной войны германских дипломатов, некоторые современные историки Германии говорят о важности учёта «интеграционных механизмов» тоталитарных
государств, к числу которых они, без всякого сомнения, относят СССР. Тоталитарное государство, считают они, базируется не только на терроре, но и на поддержке народа, для которого эти «механизмы» имеют большую притягатьельную
344
силу, что объясняет «переживания» значительной части населения по поводу гибели тоталитарных систем718.
Известный немецкий политолог М.Функе, давший сравнительный анализ
гитлеровской и сталинской диктатур, обратил внимание на такой примечательный факт: репрессивная политика Сталина, по его мнению, преследуя цель защиты и укрепления новой власти, имела «хоть какой-то резон». В СССР существовала действительная оппозиция сталинизму разных народов и социальных
слоёв населения. Одни стремились к национальному самоопределению, другие
надеялись вернуть утраченную собственность и т.д., в то время как «евреи в Германии» являлись её противниками «лишь согласно гитлеровской расовой доктрине». Поэтому «коричневая» диктатура, проводя «аризацию» общества, использовала насилие как «нечто вечное, жизнеутверждающее», и по мере своего
распространения всё явственнее ужесточала свои тоталитарные качества.
«Красная» диктатура использовала насилие как инструмент власти, как необходимое условие для конечного освобождения народов. Поэтому советское господство после ужесточения смягчалось, «либерализовалось», хотя окончательно и
не отступалось от своих принципов719. В этих положениях, на наш взгляд, есть
рациональное зерно, хотя не все российские исследователи склонны использовать теорию тоталитаризма для сравнительного анализа сталинизма и фашизма.
Что касается меморандума, то его автор по просьбе заказчина нарисовал и
возможный сценарий развития событий после нападения Германии на СССР.
При относительно благоприятных для Германии метеоусловиях, полагал он, Советский Союз может потерять Украину, Белоруссию и прибалтийские республики, что вовсе не облегчит экономическое положение рейха, а более того, станет для него дополнительным бременем. В особенности это касалось густонасе-
Jesse E. (Hrsg.). Totalitarismus im 20 Jahrhundert. Eine Bilanz der internationalen Forschung. Bundeszentrale für
politische Bildung. – Bonn, 1999; См. также: Корнева Л.Н. Германская историография национал-социализма…С.58-59.
719
Funke M. Braune und rote Diktaturen. Zwei Seiten einer Medaille : Historikerstreit und Totalitarismustheorie // Jesse E. (Hrsg.). Totalitarismus im 20 Jahrhundert. - S. 157; См. также: Корнева Л.Н. Германская историография
национал-социализма…- С. 60-61.
718
345
лённой Украины с её «социалистическим» аграрным сектором, централизованным управлением и 100-процентной механизацией всех сельскохозяйственных
работ, которые не смогут нормально функционировать в условиях оккупации.
Промышленные предприятия легко могут быть уничтожены по указанию из центра, что при отсутствии частного сектора приведёт к резкому падению производства продукции, гораздо большему, чем во время предыдущей войны720. Придётся создавать заново экономические и политические управленческие органы,
поскольку старые перестанут существовать, а все их представители уйдут вместе
с отступающими войсками. Вальтер предполагал, что только в прибалтийских
государствах можно рассчитывать на сотрудничество населения с немцами, в
других республиках, особенно в Белоруссии, оно будет настроено враждебно или
в лучшем случае пассивно по отношению к оккупантам.
Весьма неутешительным был конечный вывод автора меморандума. Оккупация названных областей и разрушение в результате бомбардировок с воздуха
лежащих за советским фронтом промышленных объектов, могут нанести серьёзный урон экономике страны. «Но приведет ли это к прекращению снабжения армии необходимыми материалами и вооружением, весьма сомнительно»721.
И в дальнейшем посольство продолжало предпринимать попытки сдерживать развитие противоречий между странами. Шуленбург подготовил встречу
нового Народного комиссара иностранных дел СССР В.М. Молотова с Гитлером
в Берлине в ноябре 1940 г., на которую возлагал большие надежды. Хотя сам он,
вопреки протоколу, не был допущен к переговорам, у него создалось впечатление, что «Берлин действительно желает похоронить возникшие противоречия и
развивать далее немецко-русские отношения в духе договора 1939 г.» 722. Однако
посол заблуждался. После визита Модотова немецкая сторона не предприняла
более никаких шагов по продолжению политических переговоров с СССР723.
Предположения автора меморандума во многом подтвердились, но, вероятно, сыграли и ту роль, что Гитлер
не только не сломал существующую аграрную структуру в оккупированных областях, но осуществил на те же
колхозы и совхозы такой нажим, который не идёт ни в какое сравнение со сталинским.
721
Opposition gegen “Barbarossa” im Herbst 1940. - S. 340.
722
Hilger. - S. 301.
723
Hilger. - S. 315.
720
346
17 декабря Гитлер получил подготовленную Генеральным штабом «директиву № 21» для «плана Барбаросса», что означало начало подготовки к нападению на СССР. О директиве и о том, что подготовка к войне идёт полным ходом,
Шуленбург узнал впервые в феврале 1941 г. и опять строго секретно, из уст прибывшего в Москву Герварта. Он не мог понять, зачем Гитлеру вести войну с
СССР, который и так, напрягая все силы, удовлетворял потребности Германии в
поставках необходимого сырья и продовольствия. Сталин делал всё возможное,
чтобы выполнить экономические соглашения, видя в этом своеобразный инструмент сохранения мира724. Шуленбург был обескуражен. Все его усилия сохранить мир оказались напрасными, Гитлер просто использовал его при проведении
своих манёвров, нацеленных на нейтрализацию СССР в ходе постепенного формирования более прочной базы для войны с ним725. Возможно, именно с этого
времени Шуленбург переходит от оппозиции войне против СССР к оппозиции
нацистскому режиму.
Гитлер не прислушался и к трезвым мнениям о Красной Армии германских
военных, в частности, военного атташе посольства Кёстринга. После крупных
украинских летних маневров 1935 г., на которых впервые было показано массивное взаимодействие танков и моторизованной пехоты, что произвело неизгладимое впечатление на мир726, Кёстринг с гордостью писал о том, что многие советские командиры – «наши ученики». Он считал, что «офицерский корпус, во вся-
Manfred Zeidler. Deutsch-sowjetische Wirtschaftsbeziehungen im Zeichen des Hitler-Stalin-Paktes. – In: Zwei Wege
nach Moskau…- 1991. - S.93-110. Здесь С. 107. Другой немецкий историк, Рольф-Дитер Мюллер, вообще полагает, что Германия в течение всего межвоенного периода использовала Советский Союз в качестве «объекта эксплуатации» для восстановления своей экономики и вооружения армии, в том числе и ради расширения «жизненного пространства» на Востоке. – Müller, Rolf-Dieter. Handelspartner oder Ausbeutungsobjekt? Die deutsche Wirtschaft und Hitlers «Lebensraum» –Krieg gegen die Sowjetunion.- In: Hans-Adolf Jacobsen u.a. (Hrsg.) Deutsch-russische
Zeitenwende. Krieg und Frieden 1941-1955- Baden-Baden, 1995. S. 285-307.
725
Hilger. - S. 212.
726
Наблюдатели отмечали, что Россия обладает превосходными танками и моторизованными частями: «мотор на
земле и мотор в небе прогрессируют в советских войсках семимильными шагами». «Ворошилов знает, чего он
хочет, нам нельзя выпускать его из виду». Будущий генерал-полковник Хайнц Гудериан писал в 1937 г., что
«Красная Армия в отношении моторизованности стоит во главе всех армий», «Россия не только по численности,
но и по новейшему оружию и материальной части обладает самой сильной армией и самой сильной авиацией в
мире». – Цит. по: Manfred Zeidler. Das Bild der Wermacht von Russland und der Roten Armee zwischen 1933 und
1939. In: Das Russlandbild im Dritten Reich. Hrsg. Von Hans-Erich Volkmann. - Böhlau Verlag Köln. Weimar. Wien,
1994. - S. 119.
724
347
ком случае, внешне, что касалось манер, выправки и образа жизни заметно вырос», «тыл окреп, сфрмировалось убеждение, что командование – это спинной
хребет любой армии»727.
Однако после «большой чистки» офицерских кадров 1937-1938 гг., происходившей на фоне деструктивной информационной борьбы пропагандистских
служб Германии и СССР, Кёстринг, сообщая о терроре в Красной Армии, изменил своё прежнее мнение о ней. В докладе от 25 декабря 1937 г. он писал о том,
что процесс «медленной консолидации» и некоего «подъёма», который происходил полтора-два года тому назад, прерван, в стране наблюдается временная стагнация и даже откат от достигнутого. «Сталин ослабил свою армию на долгие
годы», престиж государства в мире резко упал, восстановление прежней «вооружённости» колосса маловероятно728.
8 месяцев спустя, во время Судетского кризиса, когда стали очевидны военные угрозы, прогнозы Кёстринга стали более осторожными. В донесении от 22
августа 1938 г., сделав анализ почти незамеченных на Западе военных успехов
Москвы против японских войск в Монголии, он предупредил, что «происходящее в СССР в своём влиянии на армию и на другие сферы не должно переоцениваться»:
«Устранение столь большого числа высших офицеров, которые за целое десятилетие, изучая практику и теорию, неплохо освоили своё ремесло, понизило уровень
оперативных возможностей Красной Армии…Многие хорошие командиры уничтожены. Но ничего не говорит о том, что мощь армейской массы упала также сильно, и
что армия уже не будет представлять собой заслуживающий внимания фактор при возможном военном столкновении»729.
Между тем возможностей поставлять за рубеж надёжную информацию о
Красной Армии становилось всё меньше ввиду сокращения её источников, доступных дипломатам. Появились сложности с наблюдением за происходящими
в стране и армии процессами, о чём уже шла речь выше. В феврале 1936 г.
Кёстринг жаловался, что «почти исключена возможность получения каких либо
727
Köstring. - S. 149, 152.
Köstring. - S. 189.
729
Köstring. - S. 202.
728
348
известий, связанных с армией или военной промышленностью, даже самого безобидного характера». Армия становилась всё более закрытой. Единственное, что
ещё оставалось, это наблюдение на праздничных военных парадах, отчёты о которых консулы посылали в посольство и в МИД. И Кёстринг жаловался, что того,
что было показано военным атташе на маневрах 1936 г., оказалось недостаточно,
чтобы составить объективное мнение о Красной Армии. «Сотни вопросов тайного характера, ответы на которые я получил, к сожалению, только в редких случаях содержали удовлетворительную информацию», - писал Кёстринг в своем
донесении от 17 февраля730. Он перестал составлять развёрнутые доклады о состоянии военных дел в СССР и стал ограничиваться лишь отдельными наблюдениями.
По словам Герварта, Кёстринг, как и прежде, имел «ясное представление,
как о сильных, так и о слабых сторонах советских вооружённых сил, однако
сложность заключалась в необходимости таким образом формулировать свои донесения в Берлин, чтобы из них не делалось выводов, противоположных тем, на
которые мы рассчитывали. Если мы указывали на то, что Красная Армия ослабела благодаря чисткам, то трезвые головы в Берлине делали вывод о благоприятствовании этого обстоятельства сближению Советского Союза с Германией.
Но мы знали также, что такого рода известия могут побудить Гитлера использовать эту слабость в своих интересах. Если же мы подчеркнём наступательную
силу Советского Союза, то мы могли быть уверены в том, что Гитлер оценит
такое известие как ошибочное и наивное»731. Поэтому Кёстринг и ограничивал
свои донесения указаниями на то, что Советский Союз нельзя недооценивать как
Köstring. - S. 168-170.
Так и было в действительности. Гитлер делал из донесений Кёстринга вывод, что «советы слабы»; другие
видели в них указание на то, что «Красная Армия является серьезным фактором и обладает большой наступательной силой», что «на советской стороне в случае войны всегда будут такие преимущественные факторы, как
время и пространства, плохие средства связи и климатические условия». Не случайно командующий группой
войск «Центр» фон Бок заметил Гитлеру 2 февраля 1941 г., что он считает возможной военную победу над Красной Армией, но не может себе представить, «каким образом можно будет принудить Советы к миру». Командующий группой войск «Юг» фон Рундштедт, прощаясь с фон Леебом 4 мая 1941 г., сказал: «Ну что ж, до встречи
в Сибири». – Sigrid Wegner-Korfes. Botschafter Friedrich Werner Graf von der Schulenburg. - S. 174-175.
730
731
349
возможного противника, чьё могущество со временем будет только увеличиваться»732.
Как свидетельствует глава Генштаба сухопутных войск Гальдер, имевший
3 сентября 1940 г. долгую беседу с военным атташе, Кёстринг считал, что русская армия находится на подъёме, но для достижения прежнего уровня ей понадобится 4 года733.
В первой половине 1941 г. Германское посольство в Москве делало последние усилия, чтобы предотвратить задуманное Гитлером преступление. Совместно с Гильгером и Кёстрингом Шуленбург подготовил ещё один меморандум
о советско-германских отношениях, теперь уже для Гитлера, пытаясь предостеречь его от недооценки боевой силы Красной армии, способности руководства
СССР организовать оборону страны и готовности народа её защитить. Они пытались ещё раз убедить Гитлера, что у Советского Союза нет военных планов
против Германии.
Шуленбург лично доставил этот меморандум в Берлин, добился передачи
его Гитлеру и даже личной встречи с ним. Она состоялась 28 апреля 1941 г. Одновременно Гитлеру было представлено заключение на меморандум, составленное Вайцзеккером, который, в отличие от Шуленбурга, убеждённого в отсутствии у Германии каких-либо шансов на победу, не пошёл в своем предостережении далее политических аспектов. Он предвидел лишь возможность «пассивного сопротивления» вермахту, свойственного славянам вообще, подтверждал
отсутствие какой-либо «весомой оппозиции», которая смогла бы прийти на
смену коммунистическому режиму. А посему предлагал брать в рассчёт возможность сохранения «сталинской системы в Восточной части России и в Сибири и
возрождения её враждебности весной 1942 г.» (после предполагаемой победы
Германии по «плану Барбаросса»)734.
732
Herwarth. - S. 123-124.
Sigrid Wegner-Korfes. Botschafter Friedrich Werner Graf von der Schulenburg. - S. 175.
734
Цит. по: Marion Thielenhaus. Zwischen Anpassung und Wiederstand. Deutsche Diplomaten 1938-1941. - Paderborn,
1984. - S. 220.
733
350
С Шуленбургом Гитлер беседовал всего полчаса, за которые посол не смог
убедить рейхсканцлера, не привыкшего прислушиваться к мнениям дипломатов,
в пагубности его намерений. Шуленбург пытался выразить свою «300-процентную уверенность в том, что советские меры, в том числе на Балканах735, направлены только на обеспечение безопасности СССР». «Я не верю, чтобы Россия когда-либо напала на Германию». Записавший эту беседу Гильгер привёл и слова
Гитлера, сказанные на прощание: «И еще одно, граф Шуленбург, я не предполагаю вести войну против Советского Союза»736, которые, думается, были произнесены лишь для того, чтобы успокоить столь горячо ратовавшего за мир с Советским Союзом посла. Гитлер, кроме того, был гениальным мастером мистификаций и умело до поры до времени скрывал свои действительные цели, хотя к
этому времени МИД уже не раз мог убедиться в его авантюрных замыслах737.
Вернувшись в Москву, Шуленбург сказал своему советнику: «Жребий брошен,
война – решённое дело. Гитлер солгал мне о своём намерении»738.
Стремившийся к скорейшему исполнению главной цели всей своей восточной внешней политики – завоеванию Советского Союза, - ослеплённый блестящими победами немецкого оружия в Европе, Гитлер не смог оценить отсутствие
конкретных представлений о противнике в качестве угрожающего факта. Возобладало то пренебрежительное представление о Советском Союзе, которое культивировали средства массовой информации до 1939 г.: СССР – «колосс на глиняных ногах», не способный создать военную организацию из-за слабости славянского характера, отсутствии организаторских способностей и пассивности
населения. Красная армия, хотя и многочисленна, но не организована, не имеет
Шуленбург имел в виду попытки Сталина, интриговавшего на Балканах, сохранить в сфере советских интересов Болгарию, а также «воссоединить» с «единой» Украиной Южную Буковину, которая, как считал Шуленбург, «никогда не принадлежала даже царской России», а «была территорией австрийской короны и густо населена немцами». - См. переписку Шуленбурга с Риббентропом в мае-июне 1940 г. в кн.: СССР – Германия. 19391941. - Т.1. - С. 60-61.
736
Hilger. - S. 306. См. также: Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941. - М., 1992. - С. 281.
737
Walter Bussmann. Das Auswärtige Amt unter der nationalsozialistischen Diktatur. - S. 253.
738
Hilger. - S. 306.
735
351
достаточного и хорошо подготовленного офицерского корпуса, не снабжена необходимыми средствами связи и передвижения739.
Всё же до самого конца Шуленбург не терял надежды на сохранение мира
и поэтому оказывал Сталину всяческое содействие в налаживании сотрудничества с партнёрами по тройственному пакту и далее. Он несколько раз тайно
встречался с представителями советского наркомата иностранных дел в своей
резиденции в Москве между 5 и 12 мая, готовя почву для встречи Сталина с Гитлером. Именно перспективы переговоров с Германией на таком уровне заставили
Сталина принять пост председателя СНК 6 мая 1941 г.740. «Сталин, - сообщал в
Берлин посол, - этим шагом подтвердил, что берёт на себя всю полноту ответственности за внешнеполитическое положение страны». Он «будет использовать
новый пост для того, чтобы собственной персоной содействовать сохранению и
дальнейшему развитию хороших отношений с Германией»741. 12 мая 1941 г. Шуленбург писал в Аусамт: «С уверенностью можно констатировать, что Сталин
считает теперь внешнеполитическую цель наиважнейшей для Советского Союза
и пытается достичь её своим личным участием. Эта цель состоит, как я уверен, в
том, чтобы уберечь ставшее серьёзным международное положение Советского
Союза от конфликта с Германией»742.
В своём неприятии войны против СССР Шуленбург предпринял, наконец,
совершенно непривычный для дипломата шаг: он и Гильгер попытались преду-
Эти суждения основывались также на анализе военных действий Красной Армии в Польше, на Балтике и в
Финляндии в 1939-1940 гг., когда тот же Гудериан, присутствовавший на совместном военном параде в Восточной Польше в сентябре 1939 г., пришёл к прямо противоположным своим прежним впечатлениям выводам: «Особенно стары и несовременны бронированные боевые машины, - писал он, - очень отсталыми выглядят и средства
связи». - Manfred Zeidler. Das Bild der Wermacht von Russland und der Roten Armee zwischen 1933 und 1939. - S.
123. См. также: Hans Hecker. Sowjetunion im Urteil des nationalsozialistischen Deutschlands. – In: Gottfried Niedhart
(Hrsg.) Der Westen und die Sowjetunion. Einstellungen und Politik gegenüber der UdSSR in Europa und in den USA
seit 1917.- Pagerborn: Schoening, 1983. – S.61-77. Здесь С.74-75; Юбершер Г.Р. «Образ России» в кругах германского сопротивления Гитлеру // Германия и Россия. События, образы, люди. Вып. 1. Изд-во Воронежского университета, 1998. С. 38-39.
740
Эти несанкционированные инициативы Шуленбурга, как считает Г. Городецкий, поддерживали у Сталина
надежду на возможное дипломатическое разрешение противоречий и отвлекали его от близкой опасности. - Городецкий Г. «Ледокол»? Сталин и путь к войне. - В кн.: Война и политика. 1939-1941. - М., 2001. - С.249.
741
Цит. по: Sigrid Wegner-Korfes. Graf von der Schulenburg – Mitverschwörer des 20. Juli 1944. - S. 694.
742
Bericht von Schulenburg an АА. 12 .5.1941 // АDАP. - Serie D. - Bd. X11/2. - S.659; Sigrid Wegner-Korfes. Graf
von der Schulenburg – Mitverschwörer des 20. Juli 1944. - S. 694.
739
352
предить Кремль о грозящем нападении. Они пригласили В.Деканозова, советского посла в Берлине, который как раз находился в Москве, вместе с руководителем отдела «Германия» в Наркомате иностранных дел В.Павловым, доверенным лицом Сталина, в посольство. Они предупредили их о серьёзности положения и посоветовали им инициировать у своего правительства немедленные защитные меры. Но те отреагировали с недоверием и растерянностью. Так что эта
попытка не принесла желаемого результата743. Более, ни в мае, ни в июне, посольство уже не предпринимало никаких действий, чтобы образумить своё правительство. МИД получал от своего посла в Москве только донесения о поступающих из Германии «слухах» о «неминуемом немецко-русском военном конфликте» и неэффективности борьбы с ними, когда эти «слухи» подтверждаются
фактами. Посольству приходилось также объяснять советскому руководству обстоятельства, связанные с нарушениями границы СССР немецкими самолётами744.
14 июня Германское посольство в Москве получило из Берлина указание
принять меры к охране секретных документов и к эвакуации из Москвы немецких женщин и детей745. О немедленном сборе в Москве были предупреждены
генеральные консульства в Ленинграде, Батуми и Владивостоке, появившиеся в
1940 г.
Однако запросы посла в Берлин о предполагаемой дате начала войны оставались без ответа. Не отзывался Аусамт и на просьбы подтвердить идущие из
американского посольства предупреждения о скором нападении Германии на
Советский Союз, полученные им из посольств в Хельсинки, Стокгольме и Буха-
Hilger. - S. 308; Горчаков Овидий. Накануне или трагедия Кассандры. Повесть в документах // Неделя. - 1988.
- № 43. - С. 18; Sigrid Wegner-Korfes. Botschafter Friedrich Werner Graf von der Schulenburg. - S. 200.
744
СССР - Германия. 1939-1941. - Нью-Йорк, 1989. - Т.1. - С. 161, 164; Документы внешней политики. 1940 – 22
июня 1941. - Т. 23.- Кн. 2 (часть 2). 2 марта 1941 г. - 22 июня 1941 г. - М.: Международные отношения, 1998. С.751-754.
745
Hilger. - S. 311. В это время в Германии оставались 778 советских граждан, специалистов-инженеров и работников торгпредства. – См.: Иваницкий Г.М. Советско-германские торговые отношения в 1939-1941 гг. // НиНИ.
– 1989. - № 5. – С.35.
743
353
ресте. До самого последнего дня Шуленбург оставался в неведении относительно начала войны. Он не смог подтвердить прозвучавшие опасения, с которыми обратился к послу по телефону вечером 21 июня в 21.30 минут В.М.Молотов. В 1.17 минут 22 июня он передал запрос советского правительства в Берлин746.
Шуленбург должен был пережить и самое неприятное, что может быть в
карьере посла – ранним утром 22 июня 1941 г. передать Молотову в Кремле объявление Гитлером войны Советскому Союзу. Шуленбурга сопровождал на этом
приеме Гильгер, который, как и записавший беседу Германского посла с Народным комиссаром иностранных дел Гостев, зафиксировал его безмерные переживания, выразившиеся в подавленном настроении, вызванным «неоправданным и
неожиданным действием своего правительства». Через полтора часа начались
бомбёжки Киева, Одессы и Минска, а затем и массивное наступление германских
войск по всему фронту. «В заключение беседы, часть которой посвящалась эвакуации сотрудников посольства и представителей германских фирм и учреждений, Шуленбург ещё раз заявил, что он в течение 6 лет добивался дружественных
отношений между СССР и Германией, но против судьбы ничего не может поделать»747. Присутствующим было ясно, кого он имел в виду под словом «судьба».
Обмен рукопожатиями зафиксировал молчаливое прощание дипломатов.
Два дня спустя персонал посольства во главе с Шуленбургом покинул
Москву и был доставлен поездом до армяно-турецкой границы. В Турции, на
границе с Болгарией состоялся его обмен на советских дипломатов из Берлина.
Свою службу Шуленбург продолжил по возвращении в Германию в Политическом отделе ХШ МИД748, который курировал политику нацистов на оккупированных германскими войсками территориях. Она ускорила процесс дистанцирования его от фашизма и привела бывшего Германского посла в Москве, как
и многих других дипломатов, в ряды участников заговора против Гитлера в июле
Sigrid Wegner-Korfes. Graf von der Schulenburg – Mitverschwörer des 20. Juli 1944. - S. 695.
Документы внешней политики. 1940 – 22 июня 1941. - Т. 23. - Кн. 2 (часть 2). - С.753-754.
748
Hilger. - S. 312.
746
747
354
1944 г. В новом правительстве, которое должно было прийти на смену гитлеровскому, Шуленбургу прочили пост министра иностранных дел. Предполагалось,
что Шуленбург вместе с Кёстрингом, сразу после удачного покушения на Гитлера, отправятся в Москву для установления прямых связей со Сталиным и с
Национальным комитетом «Свободная Германия»749. Однако планам этим не
суждено было сбыться. Покушение на Гилера не удалось, и все участники заговора были казнены.
Шуленбург был романтиком и мечтал провести остаток своей жизни в каком-либо старинном замке, где-нибудь в Южном Тироле. Он пытался эту мечту
осуществить и приобрёл заброшенный замок Фалькенберг недалеко от Вайдена
в Оберпфальце, в котором были одни только стены. Он реставрировал его с помощью известного археолога Эрнста Герцфельда, украсил произведениями искусства иранских мастеров, старинным оружием и доспехами, которые приобрёл
за время пребывания в Персии. Он хотел быть погребённым с офицерской саблей
на правом боку, шпорами на ногах, завёрнутым в старинный кавказский ковёр.
Но этого не случилось. 10 ноября 1944 г. Шуленбург был повешен, а его прах
развеян над Плётценским озером750.
Исследование повседневной жизни германских представительств в СССР
после прихода к власти в Германии нацистов свидетельствует о заметном проникновении в их жизнь национал-социалистического духа. До известного времени Гитлер вернул немцам чувство самоуважения и национальной гордости,
чувства, попранные Версальским договором и оккупацией Рура союзниками.
Умерить этот дух поклонения фюреру пытался посол фон Шуленбург, до самого
конца остававшийся приверженцем дружественных отношений с СССР, что привело его в ряды немецкого сопротивления нацизму.
Sigrid Wegner-Korfes. Graf von der Schulenburg – Mitverschwörer des 20. Juli 1944. - S. 698. См. также: Юбершер Г.Р. «Образ России» в кругах германского сопротивления Гитлеру //Германия и Россия. События, образы,
люди. Вып. 1. Изд-во Воронежского университета, 1998. С. 44.
750
Herwarth. - S. 102-103.
749
355
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
С введением в России новой экономической политики, в результате совпадения политических интересов двух стран, Германии и Советской России, исключённых из Версальской системы, началось их интенсивное экономиическое
и политическое сотрудничество. В результате заключения ряда договоров, Соглашения 6 мая 1921 г., Рапалльского договора 12 апреля 1922 г., экономического
и консульского договоров 1925 г., были созданы правовые основы для совместной работы, отвечавшие интересам обеих стран. Германские и советские дипломаты сыграли в развитии этого сотрудничества выдающуюся роль.
Деятельность немецких дипломатов в России, на всех этапах развития дипломатических отношений в столь сложном для обеих стран историческом периоде, свидетельствует о том, что такого рода отношения могут быть плодотворными и служить благу развивающих их стран только на пути добрососедства и
соблюдения суверенных прав друг друга. При всех сложностях, которые имели
место в отношениях Германии и России в 1920-е гг., обусловленных, прежде
всего, различиями идеологического характера, обе страны шли по пути «рапалльского курса», преодолевая трудности, и сумели добиться весьма существенного прогресса в развитии политики наибольшего благоприятствования в экономике и в культурном взаимодействии.
Определённые предпосылки для развития дипломатических и консульских отношений Советской России с Германией и другими странами были созданы советским законодательством в области дипломатического и консульского права. Это законодательство, сформированное не без влияния немецких
законодателей, отвечало требованиям европейского и, в целом, международного
356
права. Оно развивалось в направлении выравнивания объёма привилегий и иммунитетов диломатических и консульских представителей, что в особенности
сказывалось в дипломатической практике обоих государств.
Дипломатическое и консульское право России (СССР) создавалось как отвечающее требованиям международного права, как демократичное, придерживающееся идеи о равноправии государств, вступающих в дипломатические отношения. Россия строила свои отношения с иностранными государствами, исходя из принципа строгой взаимности. Советское законодательство придерживалось международных правил и обычаев при определении привилегий и иммунитетов, как дипломатического представительства, так и его главы и персонала.
Личные привилегии и иммунитеты дипломатов (неприкосновенность личности, жилища, собственности дипломата, иммунитет от юрисдикции, от налогов и повинностей, таможенные привилегии) соблюдались в посольском праве
России этого времени как непременное условие развития международных связей. Причём, с самого начала, как мы уже видели, они распространялись на все
действия дипломата, даже не связанные с выполнением дипломатических функций.
Огромный вклад в развитие взааимовыгодного сотрудничества вносили
консульства. На первом этапе их деятельность ориентировалась, прежде всего,
именно в этом направлении, хотя немаловажным делом оставалась забота о
гражданах своей страны, в силу разных обстоятельств оказавшихся вдали от родины.
Активными разработчиками и последовательными проводниками рапалльской политики были германские послы, Брокдорф-Ранцау, фон Дирксен, Рудольф Надольный и Шуленбург, а также члены их команды, в состав которой
входил и сибирский консул Германии Гросскопф. Талантливый дипломат, профессионально подготовленный экономист, учёный и практик, всю свою жизнь
посвятивший России, стране, которой он желал такого же блага, как и своему
отечеству, Гросскопф предпринимал все, возможные усилия, чтобы возродить
357
немецкое предпринимательство и торговлю на сибирской земле. Конечной целью этой деятельности были не только прибыли немецких фирм, но и процветание сибирского края, земли, поражавшей его своими масштабами, мощью,
огромными сырьевыми ресурсами. Все позитивные впечатления от служебного
округа, местные власти которого оказывали ему всяческое содействие, он пытался внушить и своему правительству. При этом он возлагал большие надежды
на начавшийся в России нэп, с которым связывал постепенную трансформацию
политической власти в стране в сторону её либерализации. Но этим ожиданиям
не суждено было сбыться.
Ухудшение политических отношений между двумя странами, явившееся
следствием прихода к власти в Германии национал-социалистических вождей,
люто ненавидевших коммунизм, и усугубившееся в ходе утверждения в СССР
сталинского режима, привело к ликвидации консульской деятельности. Сыграли
свою роль не только действия нацистского правительства, готовившего новую
мировую войну, но и внутриполитическая деятельность советского руководства,
осуществлявшего форсированное строительство социализма и шедшего на многочисленные жертвы, знать о которых за рубежом было не обязательно. Консульские представительства так и не прервавших своих дипломатических отношений
в период конфронтации государств оказались между двумя жерновами, движение которых привело не только к ликвидации их самих, но и к многочисленным
жертвам среди подопечных им граждан.
Советско-германские консульские отношения, с такими надеждами и воодушевлением начавшиеся в 1920-е годы, прекратились к концу 1930-х годов. На
несколько десятилетий прервалась и деятельность Германского консульства в
Новосибирске. Призванные охранять интересы своих сограждан, сотрудники
консульств, находившиеся под защитой консульского права, были вынуждены
покинуть страну под угрозой сохранения не только своих прав, но и жизни. Примечателен тот факт, что основанием ликвидации германских консульств было не
358
стремление советских властей ликвидировать организации нацистского правительства в СССР, а желание избавиться от лишних наблюдателей происходящего
в стране, шпионская истерия и ненависть к иностранцам, сформировавшиеся в
результате массовых преследований внутренних и внешних врагов. При этом всё
же нельзя не признать, что нарушения принятых в 1920-е гг. советско-германских соглашений негативно сказались, прежде всего, на положении германских
граждан в СССР, что было связано с попытками ликвидировать институт иностранных граждан как таковой. Не пострадал ни один сотрудник консульского
или дипломатического представительства, в отношении которых могло применяться лишь объявление лица персоной нонграта.
359
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
ОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ
1.
Ведомости Верховного Совета СССР. - М., 1938.
2.
Версальский мирный договор. - М., 1925.
3. Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба сухопутных войск 1939-1942. - Т. 2. - М., 1969.
4.
Гитлер А. Моя борьба. Перевод с немецкого. – М.: Т-ОКО, 1992.
5.
10 лет советской дипломатии. Акты и документы. - М.: Изд-е Литиздата
НКИД, 1927.- 123 с.
6.
Документы внешней политики СССР. Тт. 1 - 17. - М.: Госполитиздат, 19571971.
1. Документы внешней политики СССР. Т.20. 1937 год. – М., 1976.
2. Документы внешней политики. 1940 – 22 июня 1941. - Т. 23.- Кн. 2 (часть
2). 2 марта 1941 г. - 22 июня 1941 г. - М.: Международные отношения, 1998.
3. Декреты советской власти. Т. 1-8.
4. Де Кюстин Астольф. Николаевская Россия // Русские мемуары. Избранные
страницы. 1826-1856 гг. М., 1990.
5. Дух Рапалло. Советско-германские отношения 1925-1933. (Мин. Ин. Дел
РФ, Рос-кая АН, Институт всеобщей истории (М).- Екатеринбург, М., 1997.
- 386 с.
6. Дьяков Ю.Л., Бушуева Т.С. Фашистский меч ковался в СССР. Красная Армия и Рейхсвер. Тайное сотрудничество 1922-1933 гг. Неизвестные документы. - М.: Советская Россия, 1992; СССР - Германия. 1939-1941. НьюЙорк, 1989. Т.1.
7. Законодательство и международные договоры Союза ССР и союзных республик о правовом положении иностранных физических и юридических
лиц. Сост. Егорьев В.В., Лашкевич Г.Н., Плоткин М.А., Розенблюм Б.Д. –
М.: Юриздат НКЮ РСФСР, 1926 г. – 561 с.
8. Литвинов М.М. Внешняя политика СССР. Речи и заявления. 1927-1937. 2-е,
допол-ное издание. - М.: Госсоцэкономиздат, 1937. – 431 с.
9. Международная политика РСФСР в 1922 г. Отчет Наркомата по иностранным делам. – М.: Изд-во НКИД, 1923.
10. Международная политика в 1928 г. Договоры, декларации и дипломатическая переписка. Собрал и редактировал А.В.Сабанин. – М, 1929. – 278 с.
11. Международная политика в 1929 г. – М., 1931. – 316 с.
12. Международная политика в 1930 г. – М., 1932. – 416 с.
360
13. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. Ш, вып. П. Акты дипломатии иностранных государств. – М.: Изд-е
Литиздата НКИД, 1929.
14. Меморандум правительства СССР по поводу разрыва англо-советских отношений, вручённый правительствам стран, состоящих с СССР в нормальных
или фактических отношениях // Международная жизнь. – 1927. - № 7. – С.
122-127.
15. На роковом пороге (из архивных материалов 1939 года) / Публикация
Л.А.Безыменского // ВИ. - 1989. - № 11. - С. 87-111.
16. Права и обязанности иностранцев, оптантов и беженцев по международным
договорам, соглашениям и по постановлениям Советской власти (с октября
1917 г. по октябрь 1921 г.). - Пг., 1921. – 80 с.
17. Правовое положение граждан и юридических лиц СССР за границей. Сост.
Егорьев В.В., Лашкевич Г.Н., Плоткин М.А., Розенблюм Б.Д. – М.: Юриздат
НКЮ РСФСР, 1926. - 407 с.
18. Систематический указатель циркуляров экономическо-правового отдела
НКИД. (Руководство для консулов СССР) / Сост.Г.А.Меламед. – М., НКИД,
1925. - 44 с.
19. Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных
РСФСР с иностранными государствами. - Вып.1, Изд-ние 2. - Петербург:
Гос. изд-во, 1922. – 252 с.
20. Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных
СССР с иностранными государствами. - Вып. У, УП, УШ. – М., 1930-1935.
21. Сибирский торгово-промышленный ежегодник. 1913.- СПб., 1913.
22. Собрание законов и распоряжений рабоче-крестьянского правительства Союза Советских Социалистических Республик, издаваемое Управлением Делами Совета Народных Комиссаров СССР. - М., 1924-1937.
23. Собрание постановлений и распоряжений Правительства СССР. Отд-ние 1.
– М., 1938-1940.
24. Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства
РСФСР. 1917-1925.
25. Советско-германские отношения от переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапалльского договора. Сб. док-тов. МИД СССР и МИД ГДР. - Т.
1. 1917-1918 гг. - М.: Политиздат, 1968. – 758 с.
26. Советско-германские отношения от переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапалльского договора. Сб. док-тов. Т.2. 1919-1922 гг. - М.: Политиздат, 1968. – 596 с.
27. Советско-германские отношения. 1922-1925 гг. Документы и материалы. Ч.
1. 1922-1924 гг. - М.: Политиздат, 1977. – 408 с.; Ч. 2. 1925. – М.: Политиздат,
1977.
28. Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1933-1938. - Новосибирск: Экор,
1994.
29. СССР - Германия. 1939-1941. - Нью-Йорк, 1989. - Т.1.
361
30. Akten zur deutschen Auswärtigen Politik. 1918-1945. Serie B.: 1925-1933.Bd.
XII, XIII.; Serie С.: 1933-1937 .Bd. 1-У1; Serie D.: 1937-1941. Bd. 1-ХШ.
31. Anger, H. Die Deutschen in Sibirien. Reise durch die deutschen Dörfer Westsibiriens. Hrsg. von der Deutschen Gesellschaft zum Studium Osteuropas. Berlin/Königsberg: Osteuropa-Verlag, 1930.
32. Asmis, Rudolf Dr. Als Wirtschaftspionier in Russisch-Asien. Tagebuchblätter.Berlin, 1926.
33. Brandström, Elsa. Unter Kriegsgefangenen in Rußland und Sibirien. - Berlin,
1922. - 103 S.
34. Deutsche Geschichte in Quellen und Darstellungen. Bd. 9. Weimarer Republik
und Drittes Reich. 1918-1945. Hrsg. Von Heinz Hürten. - Stuttgart, 1995.
35. Deutsch-russisches Vertragswerk vom 12. Oktober 1925. Für den praktischen Gebrauch der am deutsch-russischen Handel beteiligten Kreise. Hrsg. von R. Glanz
Syndikus des Deutsch-russischen Vereins zur Pflege und Forderung der gegenseitigen Handelsbeziehungen.- Berlin, 1926.- 240 S.
36. Deutsch-sowjetische Beziehungen 1922-1925. Vom Rapallovertrag bis zu den
Verträgen vom 12. Oktober 1925. Dokumentensammlung.- Staatsverlag der Deutschen Demokratischen Republik, Berlin, 1978. - Bd. 1-2.
37. Dirksen, von G. Moskau, Tokio, London. Erinnerungen und Вetrachtungen zu 20.
Jahren deutscher Aussenpolitik. 1919-1939. - Stuttgart, 1949.
38. General Ernst Köstring. Der militärische Mittler zwischen dem Deutschen Reich
und der Sowjetunion 1921- 1941, bearb. von Germann Teske. - Frankfurt/M.,
1965.
39. Gibbons, Robert. Opposition gegen “Barbarossa” im Herbst 1940 // VfZ. - Deutsche Verlags-Anstalt Stuttgart. (1975). 25. Jahrgang. - S.332-340.
40. Henke, Andor. Erinnerungen als Deutscher Konsul in Kiev in den Jahren 19331936. - München: Ukrainische Freie Universität, 1979. – 72 S.
41. Herwarth v. Hans. Zwischen Hitler und Stalin. Erlebte Zeitgeschichte 1931 bis
1945. - Berlin, Frankfurt/M, 1982.
42. Hilger, Gustav. Wir und der Kreml. Deutsch-sowjetische Beziehungen 19181941. Erinnerungen eines deutschen Diplomaten. - Alfred Metzner Verlag Frankfurt / Мain. Berlin, 1956.
43. Kessler, Harry Graf. Tagebücher 1918-1937. Hrsg. Wolfgang Pfeiffer-Belli.
Frankfurt am Main, 1961.
44. Lager, Front oder Heimat. Deutsche Kriegsgefangene in Sowjetrussland 1917 bis
1920. - Hrsg. von einem deutsch-russischen Redaktionskollegium unter Leitung
von Inge Pardon und Waleri W. Shuravljow. 2 Bde. - München, New Providence,
London, Paris, 1994. - 486 S.
45. Nadolny, R. Mein Beitrag. Wiesbaden, 1955.
46. Osteuropa-Handbuch. Sowjetunion: Außenpolitik I: 1917-1955. Hrsg. von Dietrich Geyer.- Köln-Wien, 1972.
47. Ruland, B. Deutsche Botschaft Moskau. 50 Jahre Schicksal zwischen Ost und
West. - Bayret, 1964. - 320 S.
362
48. Sommer, Erich Franz. Geboren in Moskau. Erinnerungen eines baltendeutschen
Diplomaten 1912-1955. - München, 1997. – 456 S.
49. Staatliches Jahrbuch für das Deutsche Reich.- Berlin, 1927. - N 10.
50. Stach, Jacob. Meine Feuertaufe. Erlebnissen eines ewangelischen Diasporapfarrers in Sibirien. - St. Gallen, 1924. - 264 S.
51. Wagner, Armin. Das Bild Sowjetrussland in den Memoiren deutscher Diplomaten
der Weimarer Republik. - Münster; Hamburg: Lit, 1995.
52. Weizsäcker, Ernst v. Erinnerungen. Hrsg von Richard v. Weizsäcker. - München,
1950. - S.108.
АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
ГАРФ – Государственный архив Российской Федерации
Ф. 5446 – Распоряжения СНК СССР
Ф. 9401 – Приказы НКВД-МВД СССР
Ф. 1235 – Постановления ВЦИК СССР
ABП РФ – Архив внешней политики Российской Федерации
Ф. 082 – Референтура по Германии
Ф. 04 – Из архива Г.В. Чичерина
ГАНО – Государственный архив Новосибирской области
Ф. П-1 – Сибирское Бюро ЦК ВКП (б)
Ф. П-2 - Сибирский краевой комитет ВКП (б)
Ф. П-3 – Западно-Сибирский краевой комитет ВКП (б)
Ф. П-7 – Западно-Сибирская краевая контрольная комиссия ВКП (б). Объединенная секретная часть.
Ф. Р-47 – Исполнительный комитет Западно-Сибирского краевого совета
рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов
Ф. 11 с/р-627 – Краевой совет профессиональных союзов
ГАТО – Государственный архив Томской области
Ф. 3 - Томское губернское управление
Ф. Р-1075 – Томское губернское управление по эвакуации населения и
осуществления репатриации военнопленных Первой мировой войны
Ф. 239 – Томский переселенческий район
Архив Управления ФСБ по Новосибирской области
Архивно-следственное дело № 18174 Вильгельма Кремера
PA AA – Politisches Archiv des Auswärtiges Amts, Bonn – Berlin
Akten der Abt. 1V. (Russland, Politik). R 84043 – R 84229
Akten der Abt.V. (Russland Politik). Diplomatische und konsularische Vertretungen. R 104368 - 104371
363
Akten der Abt. V1 A. Förderung betreffend des Deutschtum im Ausland. R
60201- 60202, 60200, 60480, 62162
Botschaft Moskau. Bd. 77 – 82, 197, 242 – 284, 320 – 393, 427 - 464
Personalia:
Bd. 199 in 6 Teilen. Grosskopf
Bd. 501 in 2 Teilen. Meyer-Heydenhagen
Bd. 374. Gübner
ЛИТЕРАТУРА
1. Авакьян С.А. Россия: гражданство, иностранцы, внешняя миграция.- СПб.:
Юридический центр Пресс, 2003.
2. Административно-территориальное деление Сибири, Западной Сибири,
Новосибирской области. Справочник. Новосибирск, 1966.
3. Айххольц Д. (ФРГ). Цели Германии в войне против СССР. Об ответственности германских элит за агрессивную политику и преступления нацизма //
НиНИ. - 2002. - № 6. - С.62-89.
4. Александров Б. Вопросы юрисдикции дипломатических агентов в советском законодательстве и судебной практике // Международная жизнь. –
1927. - № 11. – С.77-86.
5. Ахтамзян А.А. Рапалльская политика. Советско-германские дипломатические отношения в 1922-1933 гг. - М., 1974.
6. Ахтамзян А.А. Военное сотрудничество СССР и Германии. 1920-1933 гг. //
НиНИ. – 1990. - № 5. – С. 3-24.
7. Achtamsjan A.A. Der Rapallo-Vertrag zwischen Russland und Deutschland als
positive Erfahrung und Zusammenarbeit. – In: 70 Jahre nach dem Vertrag von
Rapallo. Deutschland als Beispiel für friedliche Koexistenz-Begegnungen. 17-19
Januar 1992. – Ewangelische Akademie Mühlheim/Ruhr, 1992. – S.54-63.
8. Бахов А.С. На заре советской дипломатии. - М.: Международные отношения, 1966. - 175 с.
9. Барулин П.Г. Международно-правовой статус дипломатического курьера и
дипломатической почты. Авт-т дис. к.ю.н.. – М., 1985. – 17 с.
10.Белковец Л.П. «Большой террор» и судьбы немецкой деревни в Сибири (конец 1920-х – 1930-е годы). - М., 1995.- 303 с.
11.Белковец Л.П. Германские дипломаты о советском государстве кануна Великой Отечественной войны // Современные проблемы юридической
науки. Редакционно-издательский центр «Новосибирск» при Новосиб. отделен. Союза писателей России, 2007. - Вып.6. – С. 76-82.
12.Белковец Л.П. Правовое положение иностранцев в условиях становления
советской власти (1918-1926 гг.) // Актуальные вопросы современной российской правовой науки. Сб. статей. – Новосибирск: Сиб. университет потреб. Кооперации, 2007. – Ч. 1. – С. 16-28.
13.Белковец Л.П., Белковец В.В. История государства и права России. Курс
лекций. - Новосибирск, 2005. -
364
14.Белковец Л.П., Белковец С.В. Консульские отношения Германии и Сибири
в 1920-1930-е гг.// Немецкий этнос в Сибири. Альманах гуманитарных исследований. Вып. 1.- Новосибирск: Изд-во НГУ, 1999. - С. 68-79.
15.Белковец Л.П., Белковец С.В. Германские граждане в России в 1920-е –
начале 1930-х гг. и защита их прав консульствами // Политическое насилие
в исторической памяти Германии и России. Сб. науч. статей. – Кемерово:
Кузбассвузиздат, 2007. – С. 237-261.
16.Белковец Л.П., Белковец С.В. Немецкое консульство в Сибири в 1920-1930е гг. // Немцы России в контексте отечественной истории. - М., 1999.- С.
299-320.
17.Белковец Л.П., Белковец С.В. 1924 год в Сибири в докладах германского
консула Георга Вильгельма Гросскопфа // Немецкий этнос в Сибири. Альманах гуманитарных исследований. Вып. 3. - Новосибирск: Изд-во «Гуманитарные технологии», 1999. - С. 130-145.
18.Белковец С.В. Германский консул в Сибири Георг Вильгельм Гросскопф.
1920-1930-е гг. // Немецкий этнос в Сибири. Альманах гуманитарных исследований. Вып. 3. - Новосибирск: Изд-во «Гуманитарные технологии»,
1999. - С. 119-130.
19.Блищенко И.П. Дипломатическое право.- М.: Высшая школа, 1972.– 240 с.
20.Блищенко И.П. Правовая организация внешних сношений государств. Авт.
дис. д.ю.н. – М., 1964. – 37 с.
21.Блищенко И.П., Дурденевский В.Н. Дипломатическое и консульское право.
– М.: Изд-во института межд-х отношений, 1962. – 480 с.
22. Блищенко И., Пирадов А. Советское государство и дипломатическое право
// Международная жизнь. – 1967. - № 1. – С.114-119.
23.Бобылев Г.В., Зубков Н.Г. Основы консульской службы. М.: Межд-ные отнния, 1986. - 318 с.
24.Гайдуков Д. Гражданство СССР. – М.: Изд-во «Ведомости Верх. Совета
РСФСР», 1940. - 56 с.
25.Гайлюнский Г.Б. История составления и прохождения консульского устава
СССР // Международная жизнь. - 1926. - № 4. – С. 85-89.
26.Горохов И., Замятин Л., Земсков И. Г.В.Чичерин – дипломат ленинской
школы. – М.: Политиздат, 1974. – 222 с.
27.Горлов А.И. Национальный режим иностранцев в международной договорной практике // Вопросы теории и практики современного международного
права. - М.: Издательство ИМО, 1960. - Вып. III. - С. 96 – 117.
28.Горлов С.А. Совершенно секретно. Москва-Берлин 1920-1933. Военно-политические отношения между СССР и Германией. – М.. 1999.
29.Горлов С.А. Советско-германский диалог накануне пакта Молотова-Риббентропа // НиНИ. – 1993. - № 4.
30.Горлов С.А. Военное сотрудничество СССР и Германии в 1920-е гг.// Военно-исторический журнал.- 1991. - № 33.- С.4-11.
31.Городецкий, Габриэль. Роковой самообман. Сталин и нападение Германии
на Советский Союз. – М.: РОССПЭН, 1999.
365
32.Горчаков, Овидий. Накануне или трагедия Кассандры. Повесть в документах // Неделя. - 1988. - № 43. - С. 18.
33.Дель О. Немецкие эмигранты в СССР в 1930-е годы. Автореф. дисс. на соиск. ученой степ. канд. ист. наук. - М., 1996. - 20 с.
34.Дёмин Ю.Г. Статус дипломатических представительств и их персонала. М.:
Межд-е отн-я, 1995. – 205 с.
35.Дьяконов Л.П. Выезд за границу и въезд в СССР. Практ. рук-во для граждан
СССР, эмигрантов, реэмигрантов и иностранцев. – М.: НКВД, 1925. – 100
с.
36.Дякин В.С. Германские капиталы в России. Электроиндустрия и электрический транспорт. - Ленинград: Наука, Лен-кое отделение, 1971. - 288 с.
37.Ерин М.Е. История Веймарской республики в новейшей германской историографии. Учебное пособие. - Ярославль: Изд-во Ярославского университета, 1997. – 113 с.
38.Жуковский И.Н., Селянинов О.П., Усачев И.Г., Хохлов И.А. Курс лекций
по советской дипломатической службе. - Издание 2-е, исправленное и дополненное. – М., 1987. - 137 с.
39.Заболотская К.А. Социально-экономическое развитие индустриальных регионов в условиях тоталитарной системы (на материалах Кузбасса) // Германия и Россия в ХХ веке: две тоталитарные диктатуры, два пути к демократии. Кемерово, 2001, С. 191-200.
40. Иваницкий Г.М. Советско-германские торговые отношения в 1939-1941 гг.
// НиНИ. – 1989. - № 5. – С.28-39.
41.Иванов Л.Н. Международно-правовое положение советской республики за
10 лет // Революция права. – 1927. - № 4. – С. 111-123.
42.Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов). М.:
Магистр, 1996. – 287 с.
43.Измозик В.С. Политический контроль в Советской России. 1918-1928. – Вопросы истории. – 1977. - № 7. - С. 32-53.
44.Ильин Ю.Д. Основные тенденции в развитии консульского права. М.: Издво «Юр. лит-ра», 1969. – 151 с.
45.Ильиных В.А. Коммерция на хлебном рынке. Государственное регулирование хлебного рынка в условиях нэпа. 1921-1927.- Новосибирск: Наука, Сиб.
отделение, 1998. - 224 с.
46.Ильиных В.А. «Масляная война» 1923-1928 гг. в Сибири. (Государство, кооперация и частный капитал на заготовительном рынке в условиях нэпа).Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1996. – 98 с.
47.Иоффе А.Е. Внешняя политика Советского Союза. 1928-1932 гг.- М., 1968.
– 487 с.
48.История внешней политики СССР. - Т.1. 1917-1945 гг.- М.: Наука, 1986.
49.История Германии. От создания Германской империи до начала ХХ1 века.
– Т.2. – Кемерово, 2005. - 624 с.; Т.3. – 543 с.
50.История дипломатии. В 3-х томах. Т. 2. Дипломатия в новое время. Под ред.
И.И.Минца. – М.: Госполитиздат, 1945. – 423 с.; Т. 3. Дипломатия в период
366
подготовки Второй мировой войны (1919-1939 гг.). – М.-Л.: Госполитиздат,
1945. – 883 с.
51.История дипломатии. В 3-х томах. Т. 3. Дипломатия на первом этапе общего
кризиса капиталистической системы. Изд-е 2-е, переработанное и дополненное / Под ред. А.А.Громыко, И.Н.Вяземского и др. – М.: Изд-во полит.
лит-ры, 1965. – 883 с.
52.История международных отношений и внешней политики СССР. В 3-х томах. Т. 1. 1917-1945. / Под ред. И.А.Кирилина. М.: Межд-ные отношения,
1986. – 413 с.
53.Канторович Б. Применение советского гражданского кодекса в Германии //
Право и жизнь. – 1923. - № 7-8. – С. 135-138.
54.Канторович Б. Организационное развитие НКИД // Международная жизнь.
– 1922. - № 15. – С. 51-55.
55.Кельман Е.И. Современная немецкая цивилистика и зарубежное действие
советского права // Вестник советской юстиции. – 1927. - № 18. – С. 635636.
56.К вопросу о внешней политике Германии // Международная жизнь. – 1925.
- № 3. – С. 78-87.
57.Кобляков И.К. От Бреста до Рапалло. Очерки истории советско-германских
отношений с 1918 по 1922 г. – Б/м: Госполитиздат, 1954. – 250 с.
58.Кобляков И.К. Начало рапалльского периода в советско-германских отношениях (1922-1923 гг.) // История СССР. – 1973. - № 6. – С.18-34.
59.Кожевников Ф.И. Из истории законодательства и практики СССР в области
посольского права // Вестник МГУ. - 1947. - № 10. - С. 3-20.
60.Кожевников Ф.И. Русское государство и международное право.- М.: Юрид.
Изд-во мин. юстиции, 1947. – 335 с.
61.Кожевников Ф.И. Советское государство и международное право. – М.:
Юрид. изд-во мин. юстиции СССР, 1948. – 376 с.
62.Консульские конвенции, заключённые Советским Союзом с иностранными
государствами. – М.: МИД СССР, 1985.
63.Коркунов Н.М. Укоренение иностранцев и прекращение подданства // Журнал министерства юстиции. - СПб., 1895. - № 9 (октябрь). - С. 69 – 120.
64.Коровин Е.А. Вклад СССР в международное право // Советское государство
и право. – 1947. - № 11. – С. 22-33.
65.Коровин Е.А. Международные договоры и акты нового времени.- М.-Л.,
б/г.
66.Коровин Е.А. Международное право переходного времени. Второе доп. издание. - М.: Госиздат, 1924. – 143 с.
67.Коровин Е.А. Правовое положение военных атташе. М.: Изд-е Академии
(Военно-юрид. академии Красной Армии и Военно-юрид. секции института
права АН СССР), 1940. – 43 с.
68.Коровин Е.А. Современное международное публичное право. – М.-Л.: Госиздат. – 1926. – 176 с.
367
69.Космач В.А. Внешняя культурная политика Германии в годы Веймарской
республики (1919-1933). – Минск: Белор. гос. пед. ун-т, 1994. – 373 с.
70.Кравченко Н.Н. О консульском уставе СССР // Международная жизнь. –
1926. - № 9. – С. 78-81.
71.Кульков Е.Н. Советский Союз в военно-политических планах нацистской
Германии (1933-1941 гг.) // Россия и Германия. М., 1998. – Вып.1. – С.294318.
72. Кутафин О.Е. Российское гражданство. - М., 2003. - .
73.Ладыженский А. Инструкция консулам РСФСР // Международная жизнь. –
1922.- № 16. – С. 22-23.
74.Левин Д.Б. Дипломатический иммунитет. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1949. –
415 с.
75.Левин Д.Б. Международное право, внешняя политика и дипломатия. – М.:
Межд-ные отн-я, 1981. – 143 с.
76.Левин Д.Б. О неприкосновенности дипломатических представителей и их
персонала. – М.: Юр. изд-во Минюста СССР, 1946. – 109 с.
77.Левин Д.Б. Брестский мир // Революция права. – М.. 1929. - № 5. – С. 48-75.
78.Левин Д. Проблема экстерриториальности торгпредств в немецкой литературе // Советское государство и революция права. - 1931. - № 9. - С.137-144.
79.Лунц Л.А. Система действующего валютного законодательства // Революционная законность. - 1926. - № 15-18. - С.54-57.
80.Макаров А.Н. Правовое положение иностранцев в России. - М.: Юр. изд-во
НКЮ РСФСР, 1924. – 52 с.
81.Максимычев П.Ф. Дипломатия мира против дипломатии войны. - М.: Междунар. отношения, 1981. – 288 с.
82.Манасевич М.А. О значении и действии консульской легализации (ст. 59
Консульского устава СССР) // Право и жизнь. – 1927. – Кн. 2. – С.35-44.
83.Марбор. Соглашение между СССР и Германией о правовой помощи в гражданских делах // Революционная законность. - 1926. - № 5-6. - С. 38-39.
84.Мартенс Ф. О консулах и консульской службе на Востоке. - СПб., 1873. –
599 с.
85.Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов. – Т. 1. – СПб., 1887. – 424 с.
86.Марченко В.М. Борьба СССР за нормализацию и развитие торговых отношений с Германией, Англией и США во второй половине 1920-х годов.
Учебное пособие. - Ленинград – Горький, 1990. - 101 с.
87.Матвеев А.Ю. Советско-германские отношения 1933-1938 гг. (политические аспекты). Авт-т дис. на соиск. уч. степ. канд. истор. наук.- М., 1999. 20 с.
88.Микульшин А.И. О понятии и видах правовых режимов иностранцев // Советский ежегодник международного права. 1972. - М.: Наука, 1974. - С. 179
– 189.
89.Миронов Н.В. Правовое регулирование внешних сношений СССР 19171970 гг. – М.: Межд-ные отношения, 1971. - 296 с.
368
90.Михалка Вольфганг. «Превращение из мотора в трансмиссию». Деградация внешнеполитического ведомства в 1933-1945 гг. // Вторая мировая
война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований / Под
ред. Вольфганга Михалки. – М.: Изд-во «Весь мир», 1996. – С.197-205.
91.Мокринский С. Политические преступления в международных договорах о
выдаче преступников // Международная жизнь. - 1924. - № 2-3. - С. 105-126.
92.Мокринский С. Юридическая природа выдачи преступников и типовая конвенция Союза ССР // Советское право. - 1924. - № 6. - С. 47-63.
93.Муравьев Ю.П. Из истории советско-германских отношений в годы мирового экономического кризиса 1929-1933 гг. // Германский империализм и
милитаризм. Сб. статей. – М.: Наука, 1965. – С. 315-325.
94. О’Коннор Т.Э. Инженер революции. Л.Б.Красин и большевики. 1870-1926.
Перевод с английского. – М.: Наука, 1993. – 269 с.
95. О’Коннор Т.Э. Георгий Чичерин и советская внешняя политика 1918-1930.
– М.: Прогресс, 1988. – 319 с.
96.Охотин Т., Рогинский А. Из истории «немецкой операции» НКВД 19371938 гг. - В кн.: Наказанный народ. Репрессии против российских немцев.
М., 1999. - С. 35-73.
97.Папков С.А. Сталинский террор в Сибири. 1928-1941. - Новосибирск, 1997.
– 272 с.
98.Пашинский А. Выезд за границу и въезд в СССР. Правовое положение иностранцев. - Ростов-на-Дону, 1927. – 164 с.
99.Пашуканис Е.Б. Очерки по международному праву. – М.: Сов. закон-во,
1935. – 223 с.
100. Раевич С. Обзор германской литературы 1930-1932 гг. против монополии
внешней торговли и советского торгпредства // Советское государство.
Ком. Академия. Институт советского строительства и права. - 1932. № 1112. С.123-131.
101. Розанов Г.П. Сталин Гитлер. Документальный очерк советско-германских дипломатических отношений. 1939-1941 гг. – М.: Межд. отношения,
1991. – 224 с.
102. Рубежов Г.С. Представительство консула как форма защиты имущественных прав советских граждан в капиталистических странах. Автореферат.
дис. к.ю.н. - М.: Институт государства и права АН СССР, 1974. - 16 с.
103. Рубинштейн Н.Л. Внешняя политика советского государства в 1921-1925
годах. Б/м.: Госполитиздат, 1953. – 567 с.
104. Рубинштейн Н. Рапалльский договор // Исторический журнал. – 1941. - №
5. – С. 25-34.
105. Рубинштейн Н. Советская Россия на Генуэзской конференции // Вопросы
истории. – 1946. - № 2-3. – С. 3-32.
106. Русско-германский договор (обзор германской прессы) // Международная
жизнь. – 1922.- № 7. – С.4-5.
107. Сабанин А.В. Международное право в советском праве // Международное
право. - 1928. - № 1. - С.19-38.
369
108. Сабанин Андрей. Советская власть и международное право // Международная жизнь. – 1922. - № 15. – С.10-16.
109. Сабанин Андрей. Советско-германские договоры 12 октября 1925 г. //
Еженедельник советской юстиции. Орган Наркомата юстиции, 1926. - № 1.
– С. 11-13.
110. Сабанин А.В. Посольское и консульское право. М.-Л.: Госиздат, 1930. 342 с.
111. Сабанин А.В. Посольское и консульское право. Краткое практическое пособие. М.: Советское законодательство, 1934. - 89 с.
112. Садовая Т.М. Вальтер Ратенау и Рапалльский договор. – Самара: Самарский университет, 2001.- 114 с.
113. Сакун О.Ф. К вопросу об истории института консульства // Вопросы международного права. – М.: Изд-во ИМО, 1963. – С.237-254.
114. Сакун О.Ф. Международное право и правовой статус консулов (Из истории русской науки международного права) // Правоведение. Известия высших учебных заведений. – Изд-во Ленинградского университета, 1963. - №
3. – С. 161-166.
115. Сакун О.Ф. Правовой статус консульских органов // Советский ежегодник
международного права. 1964-1965. – М.: Наука, 1966. – С.163-175.
116. Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941. – М.: Высшая
школа, 1992. – 303 с.
117. Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне Второй мировой войны.
– М.: Межд-ные отношения, 1989. – 336 с.
118. Случ С.З. Германо-советские отношения в 1918-1941 гг. (Мотивы и последствия внешнеполитических решений). Автореф. дис. на соиск. уч. степ.
докт. историч. наук. - М., 1995.- 50 с.
119. Смирнов Ю.М. Консульское право: практика применения. - М.: Изд-во
«НИМП», 2001. - 352 с.
120. Соколов В.В. Н.Н. Крестинский – революционер, дипломат (1883-1938) //
НиНИ. - 1989. - № 5. - С.120-142.
121. Советско-германские научные связи времени Веймарской республики. –
СПб.: Наука, 2001. – 367 с.
122. Соколов С. Институт выдачи преступников и советское законодательство
// Революционная законность. - 126. - № 9-10. - С.45-49.
123. Соколов С. О праве убежища // Революционная законность. - 1926. - №
13-14. - С.35-37.
124. Советский энциклопедический словарь.- М.: Изд-во совет. энциклопедия,
1980. – 1600 с.
125. Советско-германский торговый договор в рейхстаге // Международная
жизнь. – 1926. - № 1. – С.116-118.
126. Стучка П.И. Курс советского гражданского права. П. Общая часть. Уч.
пособие. – М., 1929. - 376 с.
370
127. Тарле Г.Я. Друзья страны Советов. Участие зарубежных трудящихся в
восстановлении народного хозяйства СССР в 1920-1925 гг. М.: Наука, 1968.
370 с.
128. Трухнов Г.М. Поучительные уроки истории. Три советско-германских договора (1922-1926 гг.). – Минск: Изд-во БГУ, 1979. – 184 с.
129. Тункин Г. Некоторые новые явления в посольском праве. // Международная жизнь. – М., 1957. - № 10. – С. 63-71..
130. Тункин Г.И. Сорок лет сосуществования и международное право // Советский ежегодник международного права. 1958. – М, 1959. – С. 15-49.
131. Фарбман Н.В. Густав Штреземан: человек и государственный деятель //
НиНИ. – 1995. - № 5. – С.
132. Федоров Л. Дипломат и консул. М.: Изд-во «Межд-ные отно-я», 1965. –
168 с.
133. Фердрос А. Международное право. – М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1959. –
652 с.
134. Фёрстер Ю. (Германия). Гитлер поворачивает на Восток: Военная политика Германии. 1940-1941 // Война и политика. 1939-1941. - М., 2001. С.330-343.
135. Фляйшхауэр Ингеборг. Пакт Гитлер, Сталин и инициатива германской
дипломатии. 1938-1939. Пер. с нем. - М.: Прогресс, 1991.- 474 c.
136. Хинчук Л. Внешняя торговля и кооперация // Кооперация к 10-летию Октября. - М., 1927.
137. Хлестов О.Н. Новое Положение об иностранных дипломатических и консульских представительствах иностранных государств на территории
СССР // Советское государство и право. – 1966. - № 8. – С. 30-38.
138. Чолганский Л.Э. Вред и убытки иностранцев в связи с гражданской войной. (Историческая справка) // Право и жизнь. – 1922. – Кн. 2. – С.82-89.
139. Чубарьян А.О. В.И.Ленин и формирование советской внешней политики.
– М.: Наука, 1972. – 315 с.
140. Чубарьян А.О. Брестский мир. М.: Наука, 1964. – 246 с.
141. Чубарьян А.О. Упущенные возможности и исторические уроки. В кн.:
Между миром и войной. 1918-1939. - М.: Наука, 1992. - С. 207-220.
142. Чубарьян А.О. Советская внешняя политика (1сентября – конец октября
1939 года). - В кн.: Война и политика. 1939-1941. - М., 2001.
143. Шапошников Н.Н. Таможенная политика России до и после революции. М. – Л., 1924. - 74 с.
144. Шерстобоев О.Н. Немецкое предпринимательство в Сибири и на Дальнем
Востоке (вторая половина Х1Х – начало ХХ вв.) // Немецкий этнос в Сибири. Альманах гуманитарных исследований.- Новосибирск: Изд-во «Гуманитарные технологии», 2000.- Вып.2. - С.118-127.
145. Шерстобоев О.Н. Участие немецких фирм в торговле на Российском
Дальнем Востоке (вторая половина Х1Х – начало ХХ вв.) // Немецкий этнос
в Сибири. - Новосибирск: Изд-во НГУ, 1999. - Вып.1. - С.79-84.
371
146. Шерстобоев О.Н., Белковец Л.П. Административно-правовое регулирование порядка пребывания на территории России иностранцев – подданных
государств участников прогерманской коалиции во время Первой мировой
войны // Немецкий этнос в Сибири. Альманах гуманитарных исследований.
Вып. 3. Новосибирск: Изд-во «Гуманитарные технологии», 2002. - С. 46-57.
147. Шишкин В.А. Цена признания СССР и страны Запада в поисках компромисса (1924-1929). – Спб.: Наука, 1991. - 438 с.
148. Шишкин В.А. Становление внешней политики послереволюционной России и капиталистический мир (1917-1930 годы). - М.: Дмитрий Булавин,
2002. - 360 с.
149. Энциклопедия Третьего рейха. - М.:Локид-Миф, 1996. - 587 с.
150. Юбершер Г.Р. «Образ России» в кругах германского Сопротивления Гитлеру // Германия и Россия. События, образы, люди. Изд-во Воронежского
университета, 1998. С. 34-47.
151. Якобсен Г.-А. Противоречивые оценки 22 июня 1941 года // Война и политика. 1939-1941. - М., 2001. - С.260.
152. Belkowec L.P. GPU/NKWD-Dokumente über die Verfolgungen von Sibiriendeutschen 1937-1938 // Forschungen zur Geschichte und Kultur der Russlanddeutschen. – Essen: Klartext-Verlag. - 5/1995. - S.81-84.
153. Belkowez Larisa, Belkowez Sergej. Gescheiterte Hoffnungen. Das deutsche
Konsulat in Sibirien 1923-1938. – Essen: Klartext Verlag, 2004. – 134 с.
154. Bonwetsch, Bernd. Kriegsallianz und Wirtschaftsinteressen. Russland in der
Wirtschaftsplänen Englands und Frankreichs 1914-1917.- Düsseldorf, 1973.
155. Borowsky, Peter. Sowjetrußland in der Sicht des deutschen Auswärtigen Amts
und der Reichswehrfürung 1918-1923. – In: Gottfried Niedhart (Hrsg.). Der Westen und die Sowjetunion. Einstellungen und Politik gegenüber UdSSR in Europa
und in den USA seit 1917. – Pagerborn: Schöningh, 1983. – S.27-51.
156. Brandes, Detlef und Savin, Andrej. Die Sibirien-Deutschen im Sowjetstaat
1919-1938. - Essen: Klartext - Verlag, 2001.- 495 S.
157. Buchsweiler M. Zur sowjetischen Sprachpolitik zwischen den Weltkriegen am
Beispiel der Deutschen. In: Russlanddeutsche im Sowjetsystem bis zum Zweiten
Weltkrieg. Mindercheitspolitik, nationale Identität, Publizistik. - Essen, 1995. S.56-80.
158. Bußmann, Walter. Das Auswärtige Amt unter der nationalsozialistischen Diktatur.- In: Manfred Funke u.a. (Hrsg.). Demokratie und Diktatur. Geist und Gestalt politischer Herschaft in Deutschland. – Düsseldorf: Droste Verlag, 1987. S.252-265.
159. Döscher, Hans-Jürgen. SS und Auswärtigen Amt im Dritten Reich. Diplomatie
im Schatten der «Endlösung». - Frankfurt/Berlin, 1991. - 333 S.
160. Erdmann, Karl Dietrich und Grieser, Helmut. Die Deutsch-sowjetischen Beziehungen in der Zeit der Weimarer Republik als Problem des deutschen Außenpolitik // GWU. - 26 (1975). - S.403-426.
372
161. Fabry, Philipp W. Die Sowjetunion und das Dritte Reich. Eine dokumentierte
Geschichte der deutsch-sowjetischen Beziehungen von 1933 bis 1941.- Stuttgart:
Seewald Verlag, 1971. - 485 S.
162. Fleischhauer, Ingeborg. Das Dritte Reich und die Deutschen in der Sowjetunion. – Stuttgart: Dt. Verl.-Anst, 1983. – 257 S.
163. Fleischhauer, Ingeborg. Der Widerstand gegen den Rußlandfeldzug Graf
Schulenburg und die deutsche Botschaft Moskau // Beiträge zum Widerstand
1933-1945, 31. Hrsg. Gedenkstätte Deutscher Widerstand. - Berlin, 1987. - 31 S.
164. Fleischhauer, Ingeborg. Diplomatischer Widerstand gegen «Unternehmen Barbarossa». Die Friedensbemühungen der Deutschen Botschaft Moskau 19391941. - Frankfurt, 1991. - 416 S.
165. Fleischhauer, Ingeborg und Pinkus, Benjamin. Die Deutschen in der Sowjetunion. Geschichte einer nationalen Mindercheit im 20. Jahrhundert.- Baden-Baden: Nomos-Verl.-Ges., 1987. – 599 S.
166. Frei, Norbert. Nationalsozialistische Presse und Propaganda. - In: Martin Broszat/Horst Möller (Hrsg.). Das Dritte Reich. Herrschaftsstruktur und Geschichte.
2., verb. Aufl. München, 1986. – S. 152-175.
167. Funke M. Braune und rote Diktaturen. Zwei Seiten einer Medaille?: Historikerstreit und Totalitarismustheorie // Jesse E. (Hrsg.). Totalitarismus im 20 Jahrhundert. Eine Bilanz der internationalen Forschung. Bundeszentrale für politische Bildung. – Bonn, 1999.
168. Graziosi, Andrea. “Visitors from other times”: foreign workers in the prewar
piatiletki. – In: Cahiers du Monde Russe et sowjetique. 29 (1988). - S.161-180.
169. Hecker, Hans. Die Sowjetunion im Urteil des nationalsozialistischen Deutschland.- In: G.Niedhart (Hrsg.). Der Westen und die Sowjetunion.- Paderborn,
1983. - S.61-78.
170. Heeke, M. Münster. “Mit Ilsebill freiwillig nach Sibirien”. Reisen nach Sibirien
und Fernost während der Zwischenkriegszeit. In: Deutsche auf dem Ural und in
Sibirien. Немцы на Урале и в Сибири. (ХУ1-ХХ вв.) Материалы научной
конференции «Германия – Россия: исторический опыт межрегионального
взаимодействия ХУ1-ХХ вв.». - Екатеринбург: Изд-во «Волот», 2001. - C.
346-375.
171. Hildebrandt, Klaus. Das Deutsche Reich und die Sowjetunion im internationalen System, 1918-1932. Ligitimität oder Bruch? – Wiesbaden: Steiner, 1977. -40
S.
172. Hildebrandt Klaus. “Das Dritte Reich”. Deutsche Außenpolitik 1933-1945 –
Kalkul oder Dogma? – Stuttgart: Kohlhammer, 1990. – 231 S.
173. Jakobsen, Hans-Adolf. Nationalsozialistische Außenpolitik 1933-1938. Frankfurt/Berlin: Metzner, 1968. – 944 S.
174. Jakobsen, Hans-Adolf. Zur Rolle der Diplomatie im Dritten Reich. - In:
Schwabe, Klaus (Hrsg). Das diplomatische Korps 1871-1945. - Harald Boldt
Verlag. Boppard. a. Rh, 1985. - S.171-217.
175. Jakobsen, Hans-Adolf. Zur Struktur der NS-Außenpolitik 1933-1945. - In:
Manfred Funke (Hrsg.). Hitler, Deutschland und die Mächte, 1978. - S. 137-179.
373
176. Krüger, Peter. “Man läßt sein Land nicht im Stich, weil es eine schlechte Regierung hat”. Die Diplomaten und die Eskalation der Gewalt.- In: M.Broszat,
K.Schwabe (Hrsg.). Die deutschen Eliten und der Weg in den Zweiten Weltkrieg.- München: Beck, 1989.- S.180-225.
177. Krüger, Peter. Die Außenpolitik der Republik von Weimar.- Wissenschaftliche
Buchgesellschaft Darmstadt, 1985. – 605 S.
178. Krüger, Peter. Struktur, Organisation und aussenpolitische Wirkungsmöglichkeiten der leitenden Beamten des Auswärtigen Dienstes 1921-1933. – In: Das
diplomatische Korps 1871-1945. Hrsg. von Klaus Schwabe. – Verlag Boppard
am Rhein, 1985.- S. 101-169.
179. Krummacher, Friedrich Arnold und Helmut Lange. Krieg und Frieden. Geschichte der deutsch-sowjetischen Beziehungen. Von Brest-Litowsk zum Unternehmen Barbarossa. - München-Esslingen, 1970. – 314 S.
180. Kuhn, Axel. Das nationalsozialistische Deutschland und die Sowjetunion.- In
Manfred Funke (Hrsg.). Hitler, Deutschland und die Mächte. - Athenäum/Dröste
Taschenbücher Geschichte, 1978. - S.639-653.
181. Laser, Kurt. Der Rußlandausschuss der Deutschen Wirtschaft 1928-1941 //
ZfG. - 20 (1972). - S.1382-1400.
182. Linke, H.G. Deutsch-Sowjetische Beziehungen bis Rapallo. Köln, 2. Aufl.
1972.
183. Linke, Horst G. (Hrsg.): Quellen yu den deutschßsowjetischen Beziehungen
1917-1945. – Darmstadt, 1998. - 271 S.
184. Löwenthal, Richard. Rußland und die Bolschewisierung der deutschen Kommunisten. - In: Deutsch-russische Beziehungen von Bismark bis zur Gegenwart.
Hrsg. von Werner Markert. - W. Kohlhammer Verlag Stuttgart, 1964. - S.97-116.
185. Mensing, Wilhem. Von der Ruhr in den Gulag. – Essen: Klartext Verlag, 2001.396 S.
186. Michalka, Wolfgang. Die nationalsozialistische Außenpolitik im Zeichen eines
„Konzeptionen-Pluralismus“. – In: Manfred Funke (Hrsg.) Hitler, Deutschland
und die Mächte. Materialien zu Außenpolitik des Dritten Reiches // Atheneum/Dröste Taschenbücher Geschichte, 1978. - S. 46-62.
187. Michalka, Wolfgang. Deutsche Außenpolitik 1920-1933.- In: Karl Dietrich
Bracher, Manfred Funke, Hans-Adolf Jacobsen (Hrsg.). Die Weimarer Republik
1918-1933. Politik. Wirtschaft. Gesellschaft. - Düsseldorf, 1987.- S.303-326.
188. Michalka, Wolfgang. “Vom Motor zum Getriebe”. Das Auswärtige Amt und
die Degradierung einer traditionellen Behörde 1933 bis 1945.- In: Ders. (Hrsg.).
Der Zweite Weltkrieg. - München, 1990. - S. 249-259.
189. Michalka, Wolfgang. Rußlandsbilder der Auswärtigen Amts und deutscher
Diplomaten. - In: H.-E. Volkmann (Hrsg.). Das Rußlandbild im Dritten Reich.Köln, 1994.- S. 79-103.
190. Michels, Helmut. Ideologie und Propaganda. Die Rolle von Joseph Goebbels
in der nationalsozialistischen Außenpolitik bis 1939. – Frankfurt u.a., 1992. – 458
S.
374
191. Mick, Christoph. Sowjetische Propaganda, Fünfjahrplan und deutsche Rußlandpolitik 1928-1932. - Wiesbaden: Steiner, 1995. - 490 S.
192. Mommsen, Hans. Beamtenpolitik im Dritten Reich. Mit ausgewälten Quellen
zur nationalsozialistischen Beamtenpolitik. - Stuttgart: Deutsche-Verlags-Anstalt, 1966. - 246 S.
193. Müller, Rolf-Dieter. Handelspartner oder Ausbeutungsobjekt? Die deutsche
Wirtschaft und Hitlers «Lebensraum» –Krieg gegen die Sowjetunion.- In: HansAdolf Jacobsen u.a. (Hrsg.) Deutsch-russische Zeitenwende. Krieg und Frieden
1941-1955. Baden-Baden, 1995. S. 285-307.
194. Perkins, John. An old-style Imperialist an National Socialist Consul-General
Dr. Rudolf Asmis (1879-1945?). – In: John Millfull (Hrsg.). The Attractions of
Fascism. Social Psychology and Aesthetics of the «Triumph of the Rigth». – New
Jork u.a., 1990. – P. 273-288.
195. Pietrow, Bianka. Stalinismus, Sicherheit, Offensive. Das Dritte Reich in der
Konzeption der sowjetischen Außenpolitik 1933-1941.-Vilsungen, 1983.- 456 S.
196. Rebentisch D. Nationalsozialismus und öffentliche Verwaltung. – In: Frankfurt
am Main, Lindenstrasse. Gestapozentrale und Widerstand. – Hrsg. Institut für
Stadtgeschichte Frankfurt am Main, Frankfurt/New York, 1996.- S. 53-68.
197. Rauch, Georg von. Stalin und die Machtergreifung Hitlers. In: Deutsch-Russische Beziehungen von Bismark bis zur Gegenwart. - W.Kohlhammer Verlag
Stuttgart, 1964. - S.117-140.
198. Seabury, Paul. Die Wilhelmstraße. Die Geschichte der deutschen Diplomatie
1930-1945. – Frankfurt, 1956. – 330 S.
199. Sasse, H.-G. 100 Jahre Auswärtiges Amt 1870-1970. – Bonn, 1970.
200. Schafranek, Hans. Zwischen NKWD und Gestapo. - Frankfurt a. M., 1990.
201. Schleicher, Josef. Reichsdeutsche und österreichische Kommunisten und der
Anfänge der Sowjetisierung des Sibiriendeutschen Dörfer (1919-1921) // Forschungen zur Geschichte und Kultur der Russlanddeutschen. – Essen: Klartext
Verlag. - 6 (1996). - S.28-42.
202. Schleicher, Josef. Kriegsgefangene und Zivilinternierte des Ersten Weltkriegs
in Rußland: Gefangennahme, Transport und Lagerleben aus alltagsgeschichtlicher Sicht // Forschungen zur Geschichte und Kultur der Russlanddeutschen.
10/2000. Essen: Klartext Verlag. - 2001.- S. 63-108.
203. Schramm, Gottfried. Grundmuster deutscher Ostpolitik 1918-1939. - In:
B.Wegner (Hrsg.). Zwei Wege nach Moskau. Vom Hitler-Stalin-Pakt zum “Unternehmen Barbarossa”.- München, 1991.- S.3-18.
204. 70 Jahre nach dem Vertrag von Rapallo. Die Zusammenarbeit zwieschen der
Sowjetunion und Deutschland als Beispiel für friedliche Koexistenz-Begegnungen.- Ewangelische Akademie Muehlheim/Ruhr, 1992.
205. Stach, Jakob. Das Deutschtum in Sibirien, Mittelasien und dem Fernen Osten.
- Stuttgart, 1938. – 294 S.
206. Strandmann, Pogge von Helmut. Grossindustrie und Rapallopolitik. Deutschsowjetische Handelsbeziehungen in der Weimarer Republik.- In: Historische
Zeitschrift. Oldenburg/München, 1976.- Bd. 222.- S. 265-341.
375
207. Thielenhaus, Marion. Zwischen Anpassung und Wiederstand. Deutsche Diplomaten 1938-1941. Die politische Aktivitäten der Beamtengruppe um Ernst von
Weitzsäcker im Auswärtigen Amt. - 2., durchges. Aufl. Paderborn, 1986. – 246
S.
208. Walth, Richard H. Strandgut der Weltgeschichte. Die Russlanddeutschen zwischen Stalin und Hitler.- Essen: Klartext Verlag, 1994. – 496 S.
209. Wegner-Korfes, Sigrid. Botschafter Friedrich Werner Graf von der Schulenburg und die Vorbereitung von “Barbarossa”. – In: Zwei Wege nach Moskau.
Von Hitler-Stalin-Pakt zum «Unternehmen Barbarossa» / Hrsg. von Bernd Wegner. - München, Zürich: Peper, 1991. - S. 185-202.
210. Wegner-Korfes, Sigrid. Graf von der Schulenburg – Mitverschwörer des 20.
Juli 1944 // ZfG. - 1984. - Heft 8. - S.681-699.
211. Wengst, Udo. Graf Brockdorf-Rantzau und die außenpolitischen Anfänge der
Weimarer Republik.- Peter Lang, Frankfurt/M, Herbert Lang, Bern, 1973. – 163
S.
212. Wette, Wolfram. Das Russlandbild in der NS-Propaganda. Ein Problemaufriß.In: Hans-Erich Volkmann (Hrsg.). Das Russlandbild im Dritten Reich. Köln u.a.
1994.- S.55-78.
213. Wollstein, Günter. Rudolf Nadolny - Außenminister ohne Verwendung // VfZ.
- 1980. 28. - S- 47-93.
214. Zeidler, Manfred. Reichswehr und Rote Armee 1920-1933. Wege und Stationen einer ungewöhnlichen Zusammenarbeit. – München/Oldenbourg, 1993.- 374
S.
215. Zeidler, Manfred. Das Bild der Wehrmacht von Russland und der Roten Armee
zwischen 1933-1939 // Das Russlandbild im Dritten Reich /Hg. von Hans-Erich
Volkmann. - Böhlau Verlag Köln-Weimar-Wien, 1994. - S.105-124.
Библиографические справочники
Советская литература по международному праву. Библиография. 1917-1957/ Под
ред. В.Н.Дурденевского.- М.: Гос. издат. юрид. лит-ры., 1952.- 303 с.
Международное право. Библиография. 1917-1972. – Отв. Ред. Д.И.Фельдман. –
М.: Юр. лит-ра, 1976. – 598 с.
376
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АЕГ – Всеобщая компания электричества (Allgemeine Elektrizitätgemeinschaft)
АО – Административный отдел
АПА – Ауссенполитишен Амт (Внешнеполитическое ведомство НСДАП)
Аусамт - МИД – Министерство иностранных дел Германии
ВКП (б) – Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков)
ВСНХ – Высший Совет народного хозяйства
ВЦИК – Всероссийский Центральный исполнительный комитет
ГАНО – Государственный архив Новосибирской области
ГАРФ – Государственный архив Российской Федерации
ГАТО – Государственный архив Томской области
ГПУ – Государственное политическое управление
ЗАГС – Запись актов гражданского состояния
ЗСК – Западно-Сибирский край
ЗСКИК – Западно-Сибирский краевой исполнительный комитет
ЗСККК – Запаадно-Сибирская краевая контрольная комиссия
ЗСКСПС – Западно-Сибирский краевой совет профессиональных союзов
ИККИ – Исполнительный комитет коммунистического интернационала
ИНО – Иностранный отдел
КАО – Краевой административный отдел
КВЖД – Китайско-восточная железная дорога
КИМ – Коммунистический интернационал Молодежи
КП – Коммунистическая партия
КПГ – Коммунистическая партия Германии
МОПР – Международная организация помощи борцам революции
НКВД – Народный комиссариат (наркомат) внутренних дел
НКИД – Наркомат иностранных дел
НКТ – Наркомат труда
НКТП – Наркомат тяжелой промышленности
НКФ – Наркомат финансов
НСДАП – Национал-социалистическая рабочая партия Германии
ОАО – Окружной административный отдел
ОГПУ – Объединенное государственное политическое управление
ОК – Областной комитет
ОкрИК (ОИК)– Окружной исполнительный комитет
ОСОВИАХИМ – Общество содействия обороне, авиационнму и химическому
строительству
П.П. ОГПУ – Полномочный представитель ОГПУ
РВСР – Реввоенсовет (Революционный Военный Совет) Республики
РИК – районный исполнительный комитет
РКИ – Рабоче-крестьянская инспекция
377
РКП (б) – Российская Коммунистическая партия (большевиков)
РОКК – Российское общество Красного Креста
РСФСР – Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика
РЦХИДНИ – Российский Центр Хранения Документации по Новейшей Истории
САСШ – Северные Американские Соединенные Штаты
СибВО – Сибирский военный округ
СКАО – Сибирский краевой административный отдел
СКИК – Сибирский краевой исполнительный комитет
СНК – Совет Народных Комиссаров
СССР – Союз Советских Социалистических Республик
СЭС - Советский энциклопедический словарь
УК – Уголовный кодекс
ФСБ – Федеральная служба безопасности
ХОЗО – Хозяйственный отдел
ЦИК – Центральный исполнительный комитет
ЧК – Чрезвычайная комиссия
ЧТЗ – Челябинский тракторный завод
GWU - Geschichte in Wissenschaft und Unterricht (История в науке и преподавании)
VfZ – Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte (Ежеквартальник современной истории)
ZfG – Zeitschrift für Geschichtwissenschaft (Журнал исторической науки)
ПРИЛОЖЕНИЯ
Донесения Вильгельма Кремера в Новосибирское УНКВД
378
Донесение первое: «За час до моего прибытия в консульство дип. агент сообщил по телефону в консульство, что я должен прибыть. Так что там ждали моего сообщения с минуты
на минуту. Я нашел всех в настроении почти отчаяния. Сперва я пошел к консулу МейерГейденгагену, так как я не хотел внезапно показаться его жене. Консул казался совсем разбитым, за 3 недели он постарел и стал боязлив. Он спросил меня тот час: «Почему Вас так долго
держали, ведь Вы должны были быть освобождены уже 27 сентября. За это время положение
сделалось настолько серьезным, что в Берлине считались с возможностью разрыва дипломатических отношений".
У меня было впечатление, что консул совсем потерял голос. Он спросил затем, не пытали
ли меня, на что я ответил отрицательно. Затем он спросил, в чем меня собственно обвиняли.
Я ответил, что обвиняли в шпионаже в интересах Германии. Тогда он спросил, не подписывал
ли я каких-либо протоколов показаний, на что я также ответил отрицательно. Он несколько
успокоился. Затем он сказал, что он опасается, что меня не выпустят через границу, он хочет
вместе со мной отправить в Москву Мюллера. Я успокоил его и сказал, что в этом, по моему
мнению, нет нужды. Он ответил, что все же он будет просить посольство дать мне сопровождающего от Москвы до границы.
Как я позднее заметил, в этих историях виновата жена консула, которая мне, а также
другим заявляла: «Кремера живым за границу не выпустят, его по дороге отравят, как это сделали с военным министром Монгольской Народной республики». Эта сумасшедшая старая
женщина управляет консульством и делает консула также сумасшедшим. Кроме немногих
фраз при встрече я не сумел с консулом поговорить, так как я должен был без всякого промедления заняться ликвидацией своих вещей.
Он спросил позднее о моем пребывании, условиях, в которых я находился и т.д., на что
я ответил, что условия были нормальными, так что он сказал: «Значит это было не так плохо,
как мы себе представляли. В Германии Вам предоставят 4-5 месяцев отпуска, так как Новосибирск считается Азией и Вы с 32 г. не имели отпуска…» Он указал затем, что посол говорил
Мюллеру при проезде его через Москву, что консульство в Новосибирске будет, вероятно,
работать лишь до февраля-марта 38 г.
При последнем ужине в консульстве жена консула сказала: «Будьте только в Германии
первое время очень осторожны, за Вами безусловно будут долго наблюдать. Берегитесь, чтобы
нигде не показаться подозрительным, и говорите на улице и публичных местах возможно
меньше по русски со своей женой. Ваша жена и дочь должны возможно скорей научиться говорить по-немецки». Когда я сказал, что считаю невозможным это (наблюдение) в такой
форме, консул успокоил меня: «Не беспокойтесь, наблюдение за людьми, приезжающими изза границы, является вполне нормальным, в отношении меня это тоже, вероятно, делали,
будьте во всяком случае в течение первых месяцев осторожны». Когда моя жена спросила,
будет ли она лишена возможности писать своей матери, консул сказал, что она первое время
не должна будет этого делать, а надо будет подождать.
Как условлено, моя жена между концом ноября и серединой декабря отправит первую
открытку своей матери, так как я полагаю, что к этому времени я сумею дать адрес. Адрес
матери: Новосибирск, ул. Нерчинская, № 5-б. Мария Яковлевна Замятина. На этот адрес будут
отправляться все открытки.
Будьте уверены, что я выполню данное мною слово.
В заключение я был бы благодарен за всякое возможное облегчение, которое Вы смогли
бы оказать молодому Юри.
16 октября 1937 г. В. Кремер.
Донесение второе: «В Москве за мной приехал на вокзал зав. канцелярией ЛЯМЛЯ, которому было дано поручение немедленно же доставить меня в посольство. По прибытии в
посольство, приблизительно через полчаса, явились: фон ТИППЕЛЬСКИРХ (заместитель
посла) и др. ГЕНЗЕЛЬ. Они тотчас же спросили меня: «В чем обвиняли Вас?» Я сказал: «В
шпионаже, в организации ячеек фашистской партии». Далее они спросили: «Обращались ли
379
лично с Вами жестоко, били ли, или мучили Вас? Находились ли Вы в одиночном заключении
и т.д.Я заявил, что со мной не обращались жестоко. Что обращение было нормальным; что
допрос был очень строгим, но что меня не принуждали насильственным образом делать какиелибо показания.
Далее они спросили: «Подписывали ли Вы какие-нибудь письменные показания, либо
другие письменные документы?» Я заявил, что никаких протоколов, а также и ничего другого
я не подписывал. Они спросили потом еще, не подвергался ли я каким-либо угорозам с физической стороны. Я это также отрицал. Затем они спросили о помещении и о пище. Я рассказал
об этом в соответствии с действительностью.
Типпельскирх и Гензель сказали, что они будто бы очень беспокоились о том, не били
ли, быть может, меня и не пытали ли и не лежал ли я, быть может, в больнице на излечении,
так как они не могли объяснить себе того обстоятельства, почему я не был сразу освобожден.
О проволочке в деле освобождения Гензель сообщил приблизительно следующее: Посол получил от тов. Потемкинаа заверение в том, что после беседы с тов. Ежовым меня выпустят тот
час же. Однако Новосибирск будто бы сильно воспротивился и запросил сведения из Москвы.
Но тов. Ежов тем временем находился в поездке по делам инспекции, а заместитель его отложил дальнейшее урегулирование этого вопроса до возвращения товарища Ежова.
Таковы будто бы «технические причины», которыми тов. Потемкин мотивировал затем
проволочку в деле моего освобождения. Положение являлось, якобы, настолько серьезным,
что обсуждался даже будто бы вопрос о разрыве дипломатических отношений и о принятии
репрессивных мер в Берлине; однако посол оказал успокаивающее влияние. Из моего дела,
якобы, возник политический инцидент. В общем, в посольстве успокоились по случаю последовавшей ликвидации этого инцидента и были даже довольны. В связи с организацией фашистских ячеек, я отрицал это.
В рядах средних чиновников посольства (не дипломатов) царит подавленное настроение:
все боятся и хотят уехать из Москвы; прежде всего те чиновники, которые находятся в России
уже давно. Посольство довольно тем обстоятельством, что я никаких показаний не дал и ничего не подписывал. Однако, у меня получается такое впечатление, что они были бы почти
рады, если бы меня истязали физически. Беседа с Типпельскирхом и Гензелем, состоявшаяся
17-го, продолжаалась приблизительно 40 минут. Больше они меня ни о чем не спрашивали.
При прощании они пожелали мне, чтобы я, как на это следует надеяться, получил вскоре
какой-нибудь спокойный пост в другом иностранном государстве, причем они назвали город
Ригу. Однако мне следует предварительно пойти в отпуск и использовать его. Мой отъезд был
организован таким образом, что я получил возможность отправиться вместе с дипкурьером.
По моему мнению, до сих пор все было в порядке, все шло в соответствии с планом. В такой
же форме я буду давать свои показания также и в Берлине, то есть в соответствии с тем, как
это было условлено в Новосибирске.
Как кажется, имеется готовность ликвидироватть консульства в Одессе и во Владивостоке; в отношении же консульства в Новосибирске полагают, что его еще можно сохранить.
Гензель спросил меня еще, упоминалась ли его фамилия в связи с организацией фашистских
ячеек. Я отрицал это. В посольстве почти все чиновники (ГИЛЬГЕР, фон-ВАЛЬТЕР, ДЕППЕ,
ВИРТ и др.) спрашивали меня, как обстояло дело со мной в Новосибирске, так что благодяря
этому мне представился также случай прорепетировать ту роль, которую я буду играть в Берлине.
Посольство намеревается постепенно вывести (из своего состава) всех тех чиновников и
служащих, у которых имеются в России родственные связи, а также и тех, которые находятся
в Советском Союзе уже много лет, и заменить их новыми чиновниками. Гильгер полагал, что
при моем аресте также сыграли роль, вероятно, родственные отношения. Однако, больше никто не справлялся об аресте пасынка и тестя.
Остальные соглашения продолжают сохранять свою силу, как это было условлено.
19 октября 1937 г. В. Кремер.
380