Лекция № 5 Роль М.В. Ломоносова в истории развития РЛЯ. 1. Деятельность М. В. Ломоносова. «Российская грамматика» — первая русская научная нормативно-стилистическая грамматика. 2. Стилистическая система М. В. Ломоносова. Ее роль в становлении современной стилистической системы. 3. Языковые особенности высокого, среднего и низкого стиля. Судьба системы трех стилей. 1. К середине XVIII в. складывается новая система морфологических норм литературного языка. Система эта во многом была ориентирована на живую разговорную речь. Огромную роль в формировании морфологических норм сыграла изданная в 1757 г. «Российская грамматика» М. В. Ломоносова — первая русская научная грамматика. В ней были четко сформулированы и узаконены как единственно правильные нормы собственно русского, а не церковнославянского формоупотребления, сложившиеся к тому времени. «Российская грамматика» состоит из шести «наставлений». Первое — «О человеческом слове вообще» представляет фонетическое учение (главы «О голосе, «О выговоре и неразделимых частях человеческого слова»), а глава «О знаменательных частях человеческого слова» посвящена системе частей речи. Выделяются две основные части речи — имена и глаголы. Среди имен выделяются имена существительные, имена прилагательные, имена числительные. Выделены также местоимения, причастия, наречия, предлоги, союзы, междометия. Второе наставление («О чтении и правописании российском») состоит из глав «О азбуке российской» (в составе алфавита даны 30 букв, в том числе t, однако еще нет букв щ, э, е, й), «О произношении букв российских», «О складах и речениях» — учение о слогоделении, «О знаках» (названы точка, запятая, две точки, точка с запятой, знак вопросительный, удивительный, то есть восклицательный, единительный — дефис, вместительный —скобки), а также «О правописании». Сформулированные в «Российской грамматике» морфологические нормы русского языка в основном совпадают с современными. Так, третье наставление в грамматике М. В. Ломоносова («О имени») почти не отличается от разделов подобного рода в современных грамматиках русского языка. 1) Даны только две формы числа — единственное и множественное. 2) Описаны шесть падежей и указано, что звательный совпадаем именительным. Кроме того, введен новый термин: предложный падеж 3) Парадигмы склонения совпадают с современными (например, в «Русской грамматике» 1980 г.): И. соколы, Р. соколовъ, Д. соколам Вин. соколовъ, Твор. соколами, Пред. о соколахъ. 4) Выделены четыре типа склонения имен существительных: три как в современных грамматиках, однако в особый тип склонения мы делено изменение имен существительных среднего рода типа спи бремя, которые мы определяем как «разносклоняемые». В четвертом наставлении («О глаголе») представлены совпадающие с современными морфологические категории русского глагола (времени, наклонения, лица, числа, залога и рода). Однако видо-временные отношения в системе русского глагола еще не сложились поэтому категория вида не описана, зато, по словам М. В. Ломоносова, «времен имеют российские глаголы десять: осм от простых, да два от сложенных; от простых: 1) настоящее, тры, глотаю, бросаю, плегцу, 2) прошедшее неопределенное: тряс, глотан, бросал, плескал; 3) прошедшее однократное: тряхнул, глонул, бросил плеснул ) давно прошедшее первое: тряхивал, глатывал, брасычт плескивал, 5) давно прошедшее второе: бывало тряс, бывало глот, бросал, плескал, 6) давно прошедшее третие: бывало трясывал, тывап, брасывая, плескивал; 7) будущее неопределенное: буду трясти; стану глотать, бросать, плескать; 8) будущее однократное: тряхну, глону, брошу, плесну. От сложенных: 9) прошедшее совершенное, например: написал от пишу, будущее совершенное: напишу». Естественно, отсутствие категории вида заставляет описывать формы времени глаголов разного вида как разные времена. В пятом наставлении «О вспомогательных или служебных частях слова» рассматривается словоизменение местоимений, также в основном совпадающее с современным (в современном русском языке устарели формы местоимений родительного падежа единственного числа -ея и форма именительного падежа множественного числа онЬ). Последнее наставление («О сочинении частей слова») посвящено синтаксису словосочетания. Следовательно, можно утверждать, что в середине XVIII в. основа морфологической системы современного русского языка уже сложилась, что дало возможность М. В. Ломоносову описать эту систему н «Российской грамматике». С другой стороны, следует учитывать влияние «Российской грамматики» на установление единых морфологических норм для всех типов русского национального языка. Важно отметить, что «Российская грамматика» имеет нормативно-стилистический характер (не случайно ее называют первой русской научной нормативно-стилистической грамматикой). 2. Грамматико-стилистическая теория М. В. Ломоносова основана на дихотомическом принципе, то есть рекомендуется один из двух вариантов, характерных для «высокого» или «простого» стиля. Так. в области произношения в высоком стиле рекомендуется произносить г как фрикативное, в простом — как взрывное. Различия существуют и в области акцентологии. «Российская грамматика» — одно из произведений, в которых сформулирована стилистическая теория М. В. Ломоносова (грамматико-стилистическая). Лексикостилистическая теория этого ученого, известная прежде всего как «теория трех стилей» и сыгравшая очень важную роль в истории русского литературного языка, сформулирована в таких его произведениях, как «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке», «Письмо о правилах российского стихотворства», «О качествах стихотворца рассуждение» и в «Кратком руководстве к красноречию». 3. Теория трех стилей разделяла литературный язык на три стиля — высокий, средний (посредственный) и низкий. При этом используются два принципа отбора слов: прежде всего этимологический и стилистический. Вот как пишет об этом сам М. В. Ломоносов в «Предисловии о пользе книг церковных в российском языке: Как материи, которые словом человеческим изображаются, различествуют по мере разной своей важности, так и российский язык чрез употреб-ение книг церковных по приличности имеет разные степени: высокий, по-редственный и низкий. Сие происходит от трех родов речений российского языка. К первому причитаются, которые у древних славян и ныне у россиян общеупотребительны, например; бог. слава, рука, ныне, почитаю. Ко второму принадлежат, кои хотя обще употребляются мало, а особ-иво в разговорах, однако всем грамотным людям вразумительны, например: отверзаю, господень, насажденный, взываю. Неупотребительные и весьма обетшалые отсюда выключаются, как: обаваю, рясны, овогда. свене и сим подобные. К третьему роду относятся, которых нет в остатках славенского языка, то есть в церковных книгах, например: говорю, ручей, который, пока. лишь. Выключаются отсюда презренные слова, которых ни в каком штиле употребить непристойно, как только в подлых комедиях. От рассудительного употребления и разбору сих трех родов речений рождаются три штиля: высокий, посредственный и низкий. Первый составляется из речений славенороссийских, то есть употребительных в обоих наречиях, и из славенских, россиянам вразумительных и не весьма обетшалых. Сим штилем составляться должны героические по змы, оды, прозаичные речи о важных материях, которым они от обыкновенной простоты к важному великолепию возвышаются. Сим штилем преимуществует российский язык перед многими нынешними европейскими, пользуясь языком славенским из книг церковных. Средний штиль состоять должен из речений, больше в российском языке употребительных, куда можно принять некоторые речения слано" скис, в высоком штиле употребительные, однако с великою осторожно стито, чтобы слог не казался надутым. Равным образом употребить в нем можно низкие слова, однако остерегаться, чтобы не опуститься в подлоок, Сим штилем писать все театральные сочи нения, в которых требуется обыкновенное человеческое слово к живому представлению действия. Однако может и первого рола штиль иметь в нем место, где потребно изобразить геройство и высокие мысли. Стихотворные дружеские письма, сатиры и элегии сего штиля больше должны держаться. В прозе предлагать им пристойно описания дел достопамятных и учений благородных. Низкий штиль принимав речения третьего рода, то есть которых нет славонском диалекте, смешивая со средними, и от славенских общеупотребительных вовсе удаляться по пристойности материй, каковы комедии, увеселительные эпиграммы, песни, в прозе дружеские письма, описание обыкновенных дел. Простонародные низкие слова могут имя и них место по рассмотрению. Но всего сего подробное показание надлежит до нарочного наставления о чистоте российского штиля. Выделив пять групп лексики, М. В. Ломоносов рекомендуй употреблять только три. Следует обратить внимание на то, что yпотребление слов «подлых» автором «Предисловия о пользе книг церковных в российском языке» допускается, хотя и ограниченно, а ж и слов устаревших, хотя бы это были самые высокие славянизмы, нет. Несмотря на то что, по Ломоносову, церковнославянский язык воспреемник и передатчик культурных традиций античности и христианства, несмотря на то что роль его в развитии русского языка огромна, основной язык любой коммуникации для него — русский. Теория трех стилей была важна для развития языка в целом: она ограничила употребление архаических церковнославянских слов, которые часто были непонятны уже современникам М. В. Ломоносова, дала права литературного гражданства русскому языку, допустила в язык просторечие. Роль теории трех стилей в становлении стилистической системы современного русского языка достаточно велика. Именно на основе норм словоупотребления и грамматики среднего (простого) стиля, выделенного Ломоносовым, формируется в дальнейшем норма русского литературного языка. Система трех стилей начала распадаться сразу же после становления. Уже сам М. В. Ломоносов допускал отступления от нее. В дальнейшем, несмотря на создание таких классицистических произведений, как ода «Вольность» А. Радищева, комедия «Бригадир» Фонвизина, в которых эта система соблюдалась достаточно строю, и литературе увеличивается количество прозаических и поэтических текстов, демонстрирующих явные отступления от теории трех стилей (ода Г. Державина «Фелица», где употребляются такие слова, как пи роги, окорок, прокажу, жмурки, в дураки и др.; «Путешествие из Петербурга в Москву» А. Радищева). Средний стиль постепенно перерастает в общелитературную систему. Лекция № 6 Стабилизация норм русского литературного языка (с начала XIX века). 1. Нормы русского литературного языка начала XIX века 2. «Новый слог» Н. М. Карамзина. Роль Карамзина в становлении лексико-семантической системы русского литературного языка. 3. Полемика защитников старого слога и сторонников нового слога. Языковая программа сторонников А.С. Шишкова. 1. В русском литературном языке происходят изменения как в области лексики, так и в области синтаксиса. 1. Происходит формирование новых синтаксических норм: формируется прямой порядок слов в предложении; основной синтаксической единицей постепенно становится, но период, а предложение; формируется современная система сложного предложении, прежде всего это относится к сложноподчиненному предложению, п котором все чаще используются новые подчинительные союзы буде, коли, понеже; 2. Происходят изменения в словарном составе языка: основой словоупотребления становится нейтральная русская лексика; в литературных текстах начинают все чаще начинают употребляться просторечные единицы; славянизмы, помимо употребления в произведениях, связанны с устаревающей теорией трех стилей, употребляются в качестве поэтизмов (алкать, вотще, грясти, лобзать, уста, чело, чертог, мнить, вперить и др.), а также используются как средства создания иронии, значительную роль в языке по-прежнему играют заимствования, как собственно лексические (альбом, дирижер, эгоист), так и кальки, в том числе семантические (влияние, утонченный, насекомое, развитие и др. и упоение, плоский — избитый, черти, вкус и др.), и фразеологизмы. Изменения в словарном составе русского литературного языки нашли отражение в «Словаре Академии Российской», который издавался в 1789-1794 гг. В словарь вошло более 43 тысяч слов, которые, как считали составители, должны были употребляться в русском языке. Однако в их число было включено только около 100 заимствований из французского языка и менее 80 — из немецкого, такие, например, как армия, фамилия, факт, фрейлина, фрак, фигляр. «Словарь Академии Российской» свидетельствует, что стилистическая норма времени значительно отличалась от современной: как вполне нормативные, употребляемые в русской речи, расценивались слова, являющиеся по происхождению славянизмами (перси, багряница). 2. В становлении норм словоупотребления русского литературного языка важную роль сыграл Н. М. Карамзин: он воплотил в «Письмах русского путешественника», повестях и «Истории государства Российского» принципы употребления славянизмов, народно-разговорной лексики и иноязычных заимствований, дал образцы синтаксических конструкций. Главным принципом при употреблении языковых единиц для М. Карамзина было освобождение от устарелого, сближение письменного языка с живой разговорной речью образованных людей. Основным в литературной и публицистической практике II М. Карамзина и его последователей становится критерий вкуса. Хотя мнения о значимости Н. М. Карамзина в истории русского литературного языка противоречивы, его известность, «читаемость» его текстов заставляла воспринимать его словоупотребление и построение синтаксических конструкций как образцовое. В области синтаксиса для этого автора характерны: четкий порядок слов, логическое членение предложения; сокращение объема предложения и периода, употребление простых предложений, в том числе неполных; современные конструкции при построении сложных предложений; использование конструкций экспрессивного синтаксиса. Следовательно, можно говорить о сближении в произведениях М. Карамзина письменного синтаксиса и синтаксиса живой разговорной речи. В области лексики для Н. М. Карамзина и его последователей было важно определиться в отношении к наиболее значимым группам лексики русского литературного языка того времени — славянизмам, заимствованиям и живой разговорной речи. Карамзинисты считали, что стилистическая система Ломоносов устарела. Хотя Н. М. Карамзин не отрицал важной роли церковнославянского языка в формировании русского литературного языка, возможности использования славянизмов в стилистических целях, ОН протестовал против немотивированного употребления устаревших славянизмов, непонятных образованному читателю. Н. М. Карамзин утверждал, что церковнославянизмы — слова родственного, но не русского языка и что они могут употребляться в русском языке, и обязательно с какой-либо целью. В его текстах славянизмы выполняют четыре функции: создание высокого стиля, наименование высокого понятия (к «Истории государства Российског о»: «История, отверзая гробы, под нимаст мертвых, влагая им жизнь в сердце и слово в уста...»); создание поэтического стиля («Солнце по чистому лазоревому своду катилось уже с западу, море, освещаемое златыми его лучами, шумело, корабль летел на всех парусах по грудам рассекаемых валои, которые тщетно силились опередить его» — «Остров Борнгольм»); версификационная функция («Пой во мраке тихой рощи, Не* ный, кроткий соловей'. Пой при свете лунной нощи! Глас твой мин душе моей»); создание исторического колорита (в «Истории государства Российского» и исторических повестях: «Когда же обряд торжествен-ный совершился, когда священный собор нарек всех граждан киевских христианами...»; «Марфа вещала..», «Ты зришь глубину моего гврдца»). Н. М. Карамзин считал, что иностранные слова следует употреблять только там, где это необходимо. Например, в «Письмах русского путешественника» он заменяет иностранное слово вояж на русское путешествие, но не пытается заменить русским слово тротуар, а дает объяснение: «Улицы широки и отменно чисты; везде тротуары, или камнем выстланные дорожки для пеших». Большинство заимствований, представленных в текстах Н. М. Карамзина, сохранилось в современном русском языке, поскольку они были связаны с той сферой словоупотребления, которая обычно была общей у носителей различных языков. Это обусловлено общность культурной жизни многих стран. В произведениях Карамзина Встречается много слов иноязычного происхождения, обозначающих понятия театральной сферы (авансцена, акт, дуэт, концерт, ложа, пантомима, партер, сцена, труппа и др.), архитектуры (балюстрада, барельеф, галерея, павильон, фасад, флигель и др.), общественно- политической и административной жизни (адвокат, банкир, биржа), науки (гипотеза, глобус, иероглиф, эксперимент и др.). Для передачи новых понятий, появившихся в жизни русских людей во второй половине XVIII в., Карамзин использует не только иноязычную лексику, но и кальки с французских и немецких слов, новые русские слова, созданные на базе давно существующих русских слов с помощью традиционного русского словообразования или по семантическим и грамматическим моделям французских слов. Почти все подобные кальки — это слова, появившиеся до Карамзина, но именно оп способствовал проникновению их в литературный язык и живую разговорную речь: блистательный (brillant), вкус (gout), живой (vij), картина (tableau), плоский (plat), сдержанный (contenu), трогать, трогательный и др.; влюбленность, общественность, промышленность, человечность и т. п. Итак, заимствования употребляются прежде всего в двух функциях: обозначение реалий других стран и вещей и понятий, которые не могут быть обозначены словами русского языка. Основной недостаток карамзинской реформы — узкое понимание писателем состава и объема живой разговорной речи. Даже в речи героев Карамзин редко использует богатые лексические возможности общенародного языка. В языке художественной литературы Карамзин допускал только те элементы народного языка, которые не могли оскорбить вкус светской дамы — основной читательницы сентименталыюй литературы. Следовательно, главный критерий при употреблении подобной лексики для Н. М. Карамзина — этико-эстетический. 3. Полемика, разгоревшаяся вокруг карамзинской реформы в области литературного языка и стилистики, обычно именуется борьбой карамзинистов и шишковистов, т. е. сторонников Н. М. Карамзина, защитников нового слога, и сторонников А. С. Шишкове, защитников старого слога. Полемика началась с того, что в 1801 г. А. С. Шишков выпустил книгу «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка», а карамзинист П. И. Макаров выступил на страницах журнала «Московский Меркурий» с рецензией «Критики на книгу под названием «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка». Н.М. Карамзин не принимал участия в полемике. Однако его сторонники развивали мысли и положения целого ряда статей по вопросам русского литературного языка и стилистики, напечатанных на страницах «Московского журнала» и «Вестники Европы». А.С. Шишков и его сторонники исходили из положения о неизменяемости литературною языка, а карамзинисты писали о его исторической изменяемости; шишковисты считали, что русский язык и славянский — один язык, карамзинисты же утверждали, что это разные языки; для А. С. Шишкова «всякое иностранное слово есть помешательство процветать своему собственному», для карамзинистов заимствования представляются необходимыми; А.С. Шишков решительно разделяет литературный язык и разговорный, поэтому считает возможным употреблять в живой речи простонародные выражения, а Н. М. Карамзин и его сторонники рекомендуют ограниченно употреблять живую разговорную лексику, ориентируясь на критерий вкуса; архаисты предпочитают употреблять в качестве основной синтаксической единицы период, новаторы —- предложение, соблюдая основания краткости, логичности и соблюдения прямого порядка слов. Следовательно, можно сделать вывод, что: • в конце XVIII — начале XIX в. в основном складываются синтаксические нормы русского литературного национального языка; • в это время продолжается отбор всех жизнеспособных элементов словарного состава русского литературного языка, освоение заимствованных слов, калькирование, закрепление за славянизмами определенных стилистических функций, создаются новые русский слова; • в процессе формирования русского литературного национального языка важную роль сыграл Н. М. Карамзин, стремившийся сблизить письменный литературный язык и живую разговорную речь образованных людей своего времени; • в начале XIX в. вокруг карамзинской реформы развернулись полемика защитников старого слога и сторонников нового слога. Карамзинисты высказали прогрессивные суждения. Основной недоспи ток этой полемики — невнимание к проблеме сближения литературного языка с народной речью; • в этот период возникает необходимость окончательного формирования лексико-стилистической системы литературного языки, что стало предметом деятельности А. С. Пушкина.
