1
САНКТ-ПЕТЕРБУГРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ЭКОНОМИКИ И ФИНАНСОВ
КАФЕДРА ТЕОРИИ ЯЗЫКА И ПЕРЕВОДОВЕДЕНИЯ
Е.В. БЕЛОГЛАЗОВА
ХРЕСТОМАТИЯ
ПО ОБЩЕЙ ТЕОРИИ ПЕРЕВОДА
Издательство
Санкт-Петербургского Государственного Университета
Экономики и Финансов
2008
2
Хрестоматия по общей теории перевода / сост. Е.В.Белоглазова. –
CПб.: изд-во СПбГУЭФ, 2008 г. - 277 с.
Хрестоматия не является базовым учебным пособием по дисциплине,
но призвана помочь студентам составить собственное мнение об
актуальных проблемах общей теории перевода в качестве дополнительного
источника знаний по предмету.
В состав хрестоматии вошли научные статьи и главы работ
отечественных и зарубежных теоретиков перевода, а также не строго
научные рассуждения мыслителей на темы непосредственно связанные с
переводом.
Пособие предназначено студентам лингвистических ВУЗов и
языковых факультетов, изучающих переводоведение, а также всем
заинтересованным в этой проблематике.
Рецензенты:
канд. филол. наук зав. каф. англ. языка и перевода
СПбГУЭФ Е.А. Нильсен
канд. филол. наук, доцент каф. англ. языка РГПУ им.
А.Герцена Ю.В.Шарапова
3
ПРЕДИСЛОВИЕ
Известно, что размышлениям о переводе люди предавались с тех пор,
как зародилась практическая переводческая деятельность, но статус
научной дисциплины переводоведение приобрело лишь в середине
прошлого века. Это во многом объясняет тот факт, что наука эта находится
еще на стадии становления и многие ключевые для нее проблемы не
получили пока однозначного решения.
В связи с тем, что переводоведение, поздно оформившееся как
отдельная наука, возникло не на пустом месте, а на пересечении других
научных дисциплин, изначально оно много заимствовала из них. И сейчас
одной из выдающихся черт науки о переводе является ее
интердисциплинарность. Хотя еще в 1970 году А. Д. Швейцер дал
исчерпывающий ответ на вопрос о том, возможна ли общая теория
перевода, до сих пор находятся те, что отказывают ей в собсвенном
предмете. Поэтому именно этой проблеме посвящен первый раздел
хрестоматии.
Последующие два раздела освещают различные точки зрения на
определение ключевых понятий науки о переводе - перевода и
переводческой эквивалентности.
Другим аспектом, нарушающим целостность и единство науки о
переводе, является выделение разных видов перевода, уникальных в своей
сути и предъявляющих разные требования к переводчику. Этот факт
нередко служит аргументом при отрицании ценности общей теории
перевода и оправдании деления ее на отдельные дисциплины,
описывающие специфику того или иного вида переводческой
деятельности. Вопросу о типологии текстов и видов перевода посвящен
четвертый раздел хрестоматии.
Не смотря на свою короткую историю, теория перевода уже прошла
немалый путь в своем развитии и успела сменить не одну
исследовательскую парадигму. На данном этапе развития в фокусе
внимания теоретиков перевода оказалась деятельность переводчика, т.е.
непосредственно процесс перевода, которому мы посвятили пятый раздел.
Заключает хрестоматию раздел о переводческих курьезах,
сохранившихся в анналах истории и заслуживающих внимания
начинающих переводчиков как чужие ошибки, на которых можно
безболезненно учиться.
Материалы для чтения предназначены для самостоятельного изучения
студентами с возможностью их обсуждения на семинарских занятиях.
4
СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ ..................................................................................................... 3
СОДЕРЖАНИЕ ....................................................................................................... 4
РАЗДЕЛ 1. ПЕРЕВОДОВЕДЕНИЕ: ВНУТРЕННЯЯ СТРУКТУРА И
СВЯЗИ С ДРУГИМИ ДИСЦИПЛИНАМИ .......................................................... 5
Возможна ли общая теория перевода? .............................................................. 5
Переводоведение как синтез знания ............................................................... 16
«Translation studies» vs «переводоведение» .................................................... 20
Теория перевода и семиотика ........................................................................... 26
Теория перевода и социолингвистика ............................................................. 35
Теория перевода и лингвистика текста ........................................................... 43
Поиски Аверроэса .............................................................................................. 52
РАЗДЕЛ 2. ПЕРЕВОД: ОПРЕДЕЛЕНИЯ И ОПИСАНИЯ ............................... 60
О лингвистических аспектах перевода ............................................................ 60
Перевод и интерпретация.................................................................................. 68
Перевод как языковой контакт ........................................................................ 81
К вопросу о сопоставительном изучении переводов ..................................... 87
Технические способы перевода ........................................................................ 92
Переводческие трансформации ...................................................................... 101
РАЗДЕЛ 3. К ОПРЕДЕЛЕНИЮ ПОНЯТИЯ «ЭКВИВАЛЕНТНОСТЬ» ...... 136
К науке переводить .......................................................................................... 136
Лингвистическая теория перевода ................................................................. 157
Переводческая эквивалентность .................................................................... 170
«Одомашнивать» и «остранять»..................................................................... 187
РАЗДЕЛ 4. СПЕЦИФИКА РАЗЛИЧНЫХ ВИДОВ ПЕРЕВОДА .................. 194
Классификация текстов и методы перевода ................................................. 194
Письменный перевод. Рекомендации переводчику и заказчику ................ 218
О некоторых лингвистических особенностях функциональной системы
синхронного перевода ..................................................................................... 221
РАЗДЕЛ 5. ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕРЕВОДЧИКА 232
Моральный кодекс переводчика .................................................................... 232
Этика — искусство поведения ....................................................................... 233
Предпереводческая обработка текста ............................................................ 235
Интернет в работе переводчика ..................................................................... 238
Современные информационные технологии и перевод .............................. 254
РАЗДЕЛ 6. УЧИМСЯ НА ОШИБКАХ ............................................................. 267
Бесконечная история переводческих курьезов ............................................. 267
5
РАЗДЕЛ 1. ПЕРЕВОДОВЕДЕНИЕ: ВНУТРЕННЯЯ СТРУКТУРА И
СВЯЗИ С ДРУГИМИ ДИСЦИПЛИНАМИ
А. Швейцер
Возможна ли общая теория перевода?
Вопрос, поставленный в заголовке настоящей статьи, может
показаться праздным. В самом деле, ведь в научной и методической
литературе имеется ряд фундаментальных работ, посвященных
общетеоретическим проблемам перевода. Достаточно сослаться хотя бы
на недавно вышедшую третьим изданием книгу А. В. Федорова «Основы
общей теории перевода». И в то же время такого рода вопрос неизбежно
возникает при ознакомлении с современным состоянием работ в этой
области.
В свое время А.А. Реформатский дал отрицательный ответ на этот
вопрос, аргументируя это тем, что поскольку практика перевода
пользуется данными многих наук, она не может иметь собственной теории
(Реформатский 1989). Это утверждение встретило решительное
возражение со стороны теоретиков перевода. И тем не менее сейчас,
восемнадцать лет спустя, мы снова ставим перед собой этот вопрос: а
возможна ли общая теория перевода? Причины этого кроются, на наш
взгляд, в том, что разработке общетеоретических, методологических
принципов перевода вообще за эти годы уделялось явно недостаточное
внимание.
Общую теорию перевода раздирали центробежные силы.
Специалисты в области художественного перевода ревностно оберегали
объект своих наблюдений от посягательств лингвистов, рассматривая
попытки построения лингвистической теории перевода как проповедь
формализма. С другой стороны, и среди сторонников лингвистической
теории перевода наметился раскол на два лагеря. Одни анализировали
закономерности перевода, используя при этом традиционные методы
лингвистического описания. Другие же стремились описать процесс
перевода в терминах структурного или, точнее, микролингвистического
анализа. В предисловии к третьему изданию своей книги А. В. Федоров
пишет, что он оказался «между двух огней», став мишенью критики как
сторонников литературоведческой школы, обвинявших его в излишней
«лингвистичности», так и со стороны сторонников структурно
Тетради переводчика. Вып. 7. М., 1970.– С. 35-45
6
лингвистической теории, усматривавших в. его работе недооценку
формальных критериев.
Отсутствие единства в основных, принципиальных вопросах не могло
не отразиться на разработке общетеоретических проблем перевода. До сих
пор остается неясным, что именно является объектом теории перевода —
процесс перевода или его результат, что следует считать единицей
перевода, каково отношение теории перевода к переводческой практике.
Далеко не последнее место среди этих вопросов занимает вопрос о
месте перевода среди других дисциплин, как лингвистических, так и
нелингвистических.
Но прежде всего следует решить вопрос о том, можно ли строить
теорию общего перевода, исходя только из формально-структурных или
художественно-эстетических критериев. Думается, что такой подход к
проблемам общего перевода всегда будет однобоким и не сможет дать
исчерпывающей объективной картины тех процессов, которые принято
относить к переводу. Эффективность всякого теоретического описания
определяется тем, насколько полно, точно и всесторонне оно отражает
явления объективной действительности. Поэтому модель, которая
конструируется с учетом лишь одного из аспектов моделируемого
процесса, едва ли может быть признана адекватной с точки зрения ее
объяснительной силы.
Если считать, что область художественного перевода является
областью «чистого творчества», на которую не распространяются
лингвистические закономерности перевода, то придется прийти к выводу
о невозможности построения общей теории перевода, поскольку теория,
приложимая лишь к одним видам перевода, но не к другим, никак не
может быть признана общей. Однако задачей общей теории перевода как
раз и является вскрытие тех общих закономерностей, которые присущи
переводу вообще несмотря на специфику тех или иных его
разновидностей. Ниже мы остановимся на некоторых из этих
закономерностей.
Увлечение формально-структурным анализом процесса перевода
относится к тому недавнему периоду, когда в языкознании вообще и в
особенности среди представителей дескриптивного направления широкое
распространение получил так называемый «микролингвистический»
подход, не допускавший выхода за пределы языковой структуры при
анализе и интерпретации языковых явлений. Нельзя отрицать важность
такого рода подхода для разработки проблем машинного перевода,
требующего перекодирования языковой информации в формализованный
язык ЭВМ. Однако распространение этих методов на область
«человеческого» перевода едва ли может полностью вскрыть механизм
переводческой деятельности и лежащие в ее основе закономерности.
7
Не случайно авторы «Основ общего и машинного перевода» И. И.
Ревзин и В. Ю. Розенцвейг, стремясь оставаться в рамках
внутрилингвистического анализа, исключают из перевода такой его
важный и неотъемлемый элемент, как обращение к действительности,
противопоставляя его переводу как «интерпретацию». И хотя авторы
признают, что оба процесса (т. е. перевод и «интерпретация» в указанном
выше смысле) едва ли встречаются в чистом виде, само по себе
разделение этих двух сторон одного и того же процесса и рассмотрение
одной стороны в отрыве от другой никак не может послужить
удовлетворительной основой для разработки общей теории перевода.
Даже в области синхронного перевода, где, по мнению И. И. Ревзина и В.
Ю. Розенцвейга, передача смысла сообщения осуществляется почти без
всякого обращения к действительности, на самом деле перевод едва ли
может быть осуществлен без определенного минимума информации о
денотате, т. е. без того, что в обиходной речи именуется знакомством с
предметом.
Однако дело не только в том, что ограничение сферы общего перевода
формально-структурными показателями приводит к недооценке столь
важного
компонента
переводческой
деятельности,
как
учет
экстралингвистической
информации.
Существенным
недостатком
микролингвистического подхода является то, что во имя дескриптивной
простоты рисуется упрощенная картина гомогенной языковой структуры,
а всякая вариантность, не обусловленная внутренними структурными
факторами, по образному выражению американского лингвиста У. Брайта
(Bright 1966), «заметается под ковер», как свободная вариация. Между тем
даже невооруженным глазом видно, что структура языка далеко не
гомогенна и что его вариативность отнюдь не свободна, а обусловлена
социальными, географическими и другими экстралингвистическими
факторами. Практику-переводчику приходится иметь дело не с
идеальными теоретическими конструктами, а с естественными языками с
их сложной стратифицированной структурой и с реальными речевыми
произведениями на этих языках.
Из сказанного выше отнюдь не следует, что формально-структурный
анализ не имеет существенного значения для теории перевода. Однако
было бы ошибочно полагать, что этот анализ может дать всестороннюю и
исчерпывающую картину того процесса, который реально имеет место
при переводе с одного естественного языка на другой.
Итак, что же является предметом научного описания в общей теории
перевода — процесс перевода или его результат? И. И. Ревзин и В. Ю.
Розенцвейг упрекают Я. И. Рецкера и А. В. Федорова в том, что те строят
теорию перевода традиционно, как дисциплину нормативную, главной
целью которой является установление результатов процесса перевода и
8
выработка критериев оценки его качества. Между тем, объектом теории
перевода, по мнению авторов «Основ общего и машинного перевода»,
должен быть «сам процесс перевода..., при котором совершается переход
от одной системы знаков к другой и который может быть описан в
семиотических терминах» (стр. 21).
Остается неясным — как можно рассматривать процесс перевода в
отвлечении от его результата? Ведь если описывать процесс перевода, не
зная, каким должен быть его результат и не располагая критериями
оценки его качества, не имея эталона, то как тогда отличить правильный
перевод от ошибочного, адекватный от буквального и т. д.? Элемент
оценки неизбежно присутствует при любом описании перевода.
Попутно отметим, что в лингвистической литературе термин
«нормативный»
иногда
используется
со
снисходительнопренебрежительным оттенком. Порой он превращается в своего рода
эвфемистический эквивалент понятия «ненаучный» (ср. частое
противопоставление научных и нормативных пособий по грамматике,
лексике, фонетике и т. п.). Причины этого кроются, на наш взгляд, в
детерминистском подходе к явлениям языка, отрицающем всякую
возможность сознательного влияния на языковые процессы. Вместе с тем
история многих языков изобилует примерами, свидетельствующими о той
существенной роли, которую играют нормативные пособия —
грамматики, словари и др.— в стандартизации языка. Было бы бесполезно
отрицать влияние выработанных советской переводческой школой
критериев оценки переводов на достижения этой школы.
Разумеется, нормативы и оценочные критерии могут быть пригодны
лишь в том случае, если они опираются на объективный научный анализ,
т. е. если они научно обоснованы.
Таким образом, теория перевода должна отразить процесс перевода во
всей его полноте и, разумеется, включая его результат. Не могут избежать
оценки результатов перевода и авторы «Основ общего и машинного
перевода», когда они оперируют такими понятиями, как «точный
перевод», «адекватный перевод», и др., хотя они и интерпретируют их посвоему.
И. И. Ревзин и В. Ю. Розенцвейг полагают, что теория перевода
должна строиться преимущественно дедуктивно, так как в противном
случае она растворяется в стилистике, грамматике, лексикологии и теряет
свой предмет. Едва ли можно построить дедуктивную модель перевода, не
располагая его идеальной схемой с точки зрения достигаемых
результатов. Кстати, сама по себе возможность построения такой теории
путем чистой дедукции представляетсякрайне сомнительной, и в этом
отношении нельзя не согласиться с немецким ученым О. Каде, который
приходит к выводу о том, что чистой дедукции в математическом смысле
9
не может быть в эмпирических науках, к которым относится и теория
перевода (Kade 1968).
За последние годы в лингвистической литературе получил
распространение термин «единица перевода». О. Каде определяет эту
единицу как «минимальный отрезок текста ИЯ, которому благодаря
потенциальным
эквивалентным
отношениям
может
быть
противопоставлен отрезок текста ПЯ, отвечающий требованию
сохранения инвариантности плана содержания» (Kade 1968: 90). Далее
выясняется, что единицей перевода может быть слово, фразеологическая
единица, целое предложение и даже весь переводимый текст в целом.
Думается, что само понятие единица перевода представляет собой
contradictio in adjecto прежде всего потому, что любая единица — это
постоянная величина, тогда как так называемая «единица перевода» по
определению представляет собой переменную величину. Кроме того,
любая единица представляет собой конститутивный элемент данного
уровня. В то же время в теории перевода за единицу почему-то
принимаются варьирующие и неопределимые в лингвистических
терминах сегменты плана выражения ИЯ. Наконец, любая единица
позволяет как бы «измерить» однородные величины, представив их в виде
линейной последовательности соответствующих единиц. Например,
высказывание может быть представлено как последовательность фонем
или цепочка морфем. Процесс перевода едва ли может быть представлен
как простое соединение единиц. Вот приводимый О. Каде пример
предложения как единицы перевода (т.е. минимального, неделимого с
точки зрения перевода сегмента):
Учитывая запросы читателей, издательство выпускает новый
дополнительный тираж книги. = Der Verlag trägt deshalb mit einer
Nachauflage den Wünschen der Leser Rechnung.
Приводимые здесь речевые отрезки, казалось бы, напротив, можно
вполне разделить на более мелкие сопоставимые сегменты (например,
издательство Verlag, дополнительный тираж Nachauflage и т. д.). И тем
не менее окончательно вопрос о переводе данного высказывания может
быть решен лишь с учетом соотношения структур на уровне предложения.
Дело в том, что переход к каждому следующему уровню — от уровня слов
к уровню словосочетаний, от последнего к уровню предложений — может
вносить (и, как правило, вносит) нечто качественно новое в процесс
перевода. То же самое происходит и при последовательном учете
перечисленных
выше
детерминантов.
Величина
минимальных
переводимых отрезков (а последние несомненно существуют, хотя и
никак не подпадают под категорию единиц) определяется сложным
взаимодействием лингвистических и экстралингвистических факторов и
порой может зависеть от чисто случайных обстоятельств (например, от
10
расстояния между данным словом и той единицей, которая актуализирует
его значение).
Заслуживает внимания предлагаемая О. Каде схема процесса перевода.
Согласно этой схеме переводчик как бы выступает в двух ролях. Вопервых, он является непосредственным получателем информации,
исходящей от отправителя. При этом в идеале должно быть точное
соответствие между коммуникативно реализуемым намерением
(kommunikativ realisierte intention) отправителя и результирующим
коммуникативным эффектом в первом звене акта двуязычной
коммуникации, т. е. в звене «отправитель-получатель (т. е. переводчик)».
Затем переводчик, получив от отправителя текст, т. е. речевое
произведение,
реализующее
его
коммуникативное
намерение,
перекодирует его в единицы кода основного получателя, сам при этом
выступая в роли отправителя. При этом должно быть обеспечено
соответствие между коммуникативно реализуемым намерением
переводчика и результирующим коммуникативным эффектом первого
звена коммуникативного акта и, следовательно, между коммуникативно
реализуемым намерением переводчика и конечным коммуникативным
эффектом во втором звене этого акта, т. е. в звене «переводчикполучатель». Обеспечение этого соответствия и является, по мнению О.
Каде, основным критерием при оценке перевода.
Отсюда следует, что второй этап, т. е. этап нахождения соответствий в
ПЯ и является решающим этапом перевода. Именно на этом этапе мы и
остановимся ниже.
Прежде всего, не следует забывать, что переводчик воспринимает
исходящую от отправителя информацию в виде конкретных произведений
речи. Именно в этих речевых, произведениях и реализуется
коммуникативное намерение отправителя. Однако в отличие от простого
перекодирования, когда между знаками одного кода и знаками другого
имеется одно-однозначное соответствие, преобразование речевых
произведений одного языка в речевые произведения другого ставит
переводчика перед неизмеримо более сложной проблемой. Сложность и
гетерогенность системы естественного языка, избыточность и
дифференциация его структуры, полисемия и синонимия языковых
единиц, отсутствие одно-однозначных соответствий между планом
содержания и планом выражения, почти неисчерпаемые ресурсы
контекстуальной синонимии — все это приводит к тому, что переводчик
не просто транспонирует знаки из одной кодовой системы в другую, а
решает гораздо более сложную задачу, связанную с выбором
оптимального варианта из значительного числа возможных.
В этом и заключается, на наш взгляд, центральная проблема перевода.
Поэтому стоящая перед теорией перевода задача — выявить
11
закономерности процесса перевода — не может быть решена без
определения тех факторов, которые влияют на выбор соответствующего
варианта при переводе и без выяснения взаимодействия и соотношения
между этими факторами. Попытаемся кратко охарактеризовать эти
факторы (назовем их детерминантами процесса перевода)иих роль в
двуязычном коммуникативном акте.
Общеизвестно, что процесс перевода детерминируется соотношением
между системами ИЯ и ПЯ. Однако при всей важности этого
детерминанта нельзя не заметить, что знание систем обоих языков
является необходимым условием успешного перевода, но само по себе
еще не гарантирует его адекватности. Автор настоящей статьи уже
высказывался по этому вопросу на страницах «Тетрадей переводчика»
(См. «Тетради переводчика», вып. 1, М., 1963). «Сетка соотношений»
между системами языков дает в руки переводчика лишь исходный
материал. Это, образно выражаясь, тот трамплин, без которого лыжник не
может совершить прыжка, но который сам по себе не гарантирует
успешного приземления. Сказанное выше можно пояснить на примере
сопоставительной грамматики. Из последней переводчику известно, что, в
английском языке, в отличие от русского, в системе неличных форм
глагола отсутствует деепричастие и что функционально-семантический
диапазон этой формы в английском языке перекрывается другими
неличными формами глагола (причастием, герундием, инфинитивом), а
также отглагольным существительным. Но из этого перечня не ясно,
какую из перечисленных выше форм следует использовать в данном
контексте. Иными словами, соотношение языковых систем детерминирует
и ограничивает набор возможных вариантов, но не предопределяет выбор
оптимального варианта.
Как уже говорилось выше, переводчику непосредственно даны не
абстрактные сетки соотношений, а конкретные речевые произведения.
Прав О. Каде, когда он пишет, что «проблематика перевода
обусловливается тем, что при перекодировании (т. е. при смене кода) на
уровне речи (т. е. при актуализации языковых средств) должно быть
достигнуто соотношение 1 : 1 в плане содержания между элементами ИЯ
и ПЯ, хотя несовпадение семантико-функциональной стороны
разноязыковых знаков (знаков ИЯ и знаков ПЯ) на уровне языка является
правилом». Разумеется, достижение эквивалентности между этими
знаками возможно потому, что оно потенциально заложено в
соответствующих системах. Но при этом важно отметить то, что
отношения эквивалентности устанавливаются непосредственно не между
знаком ИЯ и знаком ПЯ. а между знаком ИЯ+ контекст и знаком ПЯ +
контекст, т. е. между соответствующими речевыми произведениями. Едва
ли нужно доказывать то, что проблема речевого контекста как
12
детерминанта процесса перевода является одной из коренных проблем
теории перевода. Мы часто забываем о том, что критерием правильности
перевода является не правильная передача отдельных слов, а точность
передачи данного речевого произведения, которое, как правило, не
является простой суммой входящих в него элементов.
Сказанное выше в значительной мере относится и к ситуационному
контексту. По существу переводчику безразлично, что именно послужило
актуализатором значения — речевой контекст с его лексическим или
синтаксическим «указательным минимумом» (термин Н. А. Амосовой)
или контекст ситуационный. Так, для переводчика технической
литературы выбор соответствующего варианта при переводе на
английский язык русского термина «панель» (panel, shelf, bay) может
определяться как речевым контекстом (например, панель управления
control panel, панель электропитания power supply shelf), так и
соответствующим рисунком или чертежом.
Снимая многозначность и в этом смысле ограничивая выбор
вариантов, контекст в то же время расширяет возможности выбора,
создавая бесчисленное количество параллельных способов передачи
смысла высказывания путем контекстуальных лексико-синтаксических
парафраз. Выбор из их числа оптимального варианта в значительной мере
детерминируется соотношением между стилем отправителя и стилем
получателя. Характерна в этом отношении правка, которой были
подвергнуты американским журналистом предназначенные для
опубликования в США переводы, выполненные в Москве1. Эта правка, в
основном, носит характер адаптации текста к газетно-публицистическому
стилю.
Ср. следующие примеры:
Вариант переводчика
The development of the notions of
the human society's future can be traced
throughout the history of the world's
social thought.
He started from the assumption that
the capitalist compensated the worker
for all the outlays connected with the
reproduction of labor power.
Вариант редактора
Speculation on the future of
human society is as old as the history
of ideas.
He started from the assumption
that the capitalist paid the worker
enough to reproduce his labor.
При этом используются следующие приемы: компрессия, упрощение
синтаксической структуры, устранение специфически книжной лексики. В
1
Эти материалы были любезно предоставлены в наше распоряжение Бюро перевода АПН.
13
итоге текст, написанный ученым и отвечающий всем признакам научной
прозы, приобретает необходимые стилистические характеристики
журнальной статьи, рассчитанной на широкую читательскую аудиторию.
Установка на аудиторию, т. е. на получателя является одним из
важнейших детерминантов процесса перевода.
Установка на получателя важна и в тех случаях, когда ПЯ
представляет собой сложное образование со значительной вариантностью
в территориальной плоскости. Так, при переводе на английский язык
выбор соответствующего варианта иногда определяется тем, является ли
аудитория, которой адресуется данный текст, британской или
американской. Характерно, что английские читатели, судя по материалам,
предоставленным в распоряжение автора Бюро перевода АПН, возражают
против использования в публикуемых агентством на английском языке
текстах американизмов instructor (в значении «преподаватель высшего
учебного заведения», должно быть lecturer), graduate (в значении
«выпускник средней школы», должно быть school-leaver), diapers (в
значении «пеленки», должно быть nappies), appartment house (в значении
«многоквартирный жилой дом», должно быть block of flats). Изучая
лингвогеографические детерминанты процесса перевода, теория перевода
тесно соприкасается с ареальной лингвистикой.
Не менее важен при выборе оптимального варианта учет социальной
дифференциации языка. Для теории перевода весьма полезны данные
некоторых социолингвистических исследований. Сошлемся в качестве
примера на работу американского социолингвиста П. Фридриха (Friedriсh
1966), посвященную проблеме социально обусловленных вариаций в
употреблении русских местоимений ты и вы. Исследуя диалогическую
речь в произведениях русских классиков XIX века на фоне широкой
картины социального расслоения русского общества, автор строит модель
социально-психологических факторов, влияющих на употребление этих
местоимений. Думается, что сопоставительное (cross-cultural) изучение
функциональных коррелятов подобных явлений в других языках
значительно расширит горизонты теории перевода.
Особое значение приобретает учет
социолингвистического
детерминанта при переводе на языки народов, находящихся на более
раннем этапе своего культурного развития. В конечном счете перевод—
это не только соприкосновение языковых систем, но и соприкосновение
культур. Переводя на языки, не имеющие собственной широко
разветвленной системы научной терминологии, переводчик стоит перед
выбором возможных вариантов, допускаемых системой данного языка.
При этом чрезвычайно важен учет социолингвистических исследований в
области стандартизации языка и языкового строительства или языкового
планирования.
14
Не менее важны и психолингвистические детерминанты перевода. О.
Каде в цитированном выше труде относит многие из них к категории
«субъективных факторов», влияющих на процесс перевода. Их учет
необходим потому, что нам не следует забывать, что участники акта
двуязычной коммуникации — это не некое идеальное великолепно
сыгранное
трио
безукоризненных
исполнителей.
Различия
в
«компетенции» (competence) и в «искусстве воспроизведения»
(performance) могут самым существенным образом влиять на процесс
перевода. Следует помнить о том, что переводчик — это билингв и в этом
смысле подвержен значительно большему влиянию интерференции, чем
тот, кто пользуется разноязычными системами раздельно, в
дифференцированных ситуациях2. По сути так называемые «буквализмы»
в переводе являются ничем иным, как результатом интерферирующего
влияния ИЯ.
Приведем пример того, как учет психолингвистического
детерминанта (в данном случае несоответствия между коммуникативным
намерением отправителя и его реализацией) влияет на выбор варианта.
Один из участников семинара по вопросам научно-технического перевода
рассказывает о том, как встретившаяся в заводской технической
инструкции двусмысленная фраза Поворотом шкива установить момент
начала поступления воздуха в цилиндр была вначале переведена неверно:
Turn the sheave to find the moment the air starts Coming into the cylinder, а
впоследствии исправлена более опытным переводчиком: Let the air into the
cylinder (Маркова 1968).
Разумеется, в данном случае существенную роль сыграл и такой
детерминант процесса перевода, как информация о денотате. О его
значении мы уже говорили выше.
В некоторых видах перевода (в переводе художественной прозы,
поэзии, публицистики) значительное влияние на выбор варианта
оказывает художественно-эстетический детерминант. Размеры настоящей
статьи не позволяют подробно рассмотреть роль этого фактора.
Ограничимся лишь указанием на то, что в этой области теория перевода
смыкается с литературоведением.
Роль перечисленных выше детерминантов различна. Некоторые из
них (например, соотношение систем, контекстуальные актуализаторы
значений) присутствуют во всех актах двуязычной коммуникации. Роль
других определяется коммуникативной функцией или жанром. В тех
жанрах, где набор используемых языковых средств строго
детерминирован (например, в научно-технической литературе) влияние
2
Подробнее об интерференции при билингвизме см. Е. М. Верещагин. Психолингвистическая
проблематика теории билингвизма. (Обзор литературы), ВЯ, 1967 г., № 6.
15
художественно-эстетического детерминанта может быть нулевым. С
другой стороны в поэтическом переводе влияние этого детерминанта
может быть продемонстрировано различием между подстрочником и
адекватным переводом. Таким образом, процесс перевода характеризуется
сужением набора вариантов под действием перечисленных выше
детерминантов. Однако на уровне предложения решение, как правило, не
бывает однозначным. Это объясняется параллелизмом средств выражения
ПЯ, так и возможностями различной интерпретации (разумеется, в
допустимых пределах) исходного текста.
Из сказанного выше следует, что теория перевода является
интердисциплинарным направлением, лингвистическим в своей основе,
тесно смыкающимся с психолингвистикой, социолингвистикой и
ареальной лингвистикой, а также с некоторыми нелингвистическими
науками (например, с литературоведением). В то же время теория
перевода имеет свой ясно очерченный объект изучения: это процесс
перевода во всей его совокупности и во всем его многообразии с
обязательным учетом всех его детерминантов. Теория перевода имеет два
выхода — в теоретические языковедческие дисциплины и в
переводческую практику. Следует прямо признать, что первый выход был
до сих пор более эффективным и плодотворным (ср. например,
использование анализа переводов в работах по сопоставительной
грамматике). Необходимо в то же время иметь в виду, что практика
перевода никак не может требовать от теории однозначных решений,
поскольку таковые, попросту говоря, невозможны. В то же время теория
общего перевода призвана обогатить переводческую практику, вскрыв
закономерности процесса перевода, глубоко проникнув в сложный
механизм этого многообразного и разностороннего вида речевой
деятельности и выработав научно обоснованные оценочные критерии.
Библиография
1.
Реформатский А.А.Советское переводоведение на новом этапе
// Тетради переводчика. – Вып. 23. – М.,1989. – С.3–14.
2.
Маркова Н. Н. Специфика перевода экспортной технической
документации и пути повышения ее качества. «Вопросы теории и
практики научно-технического перевода». – Л., 1968.
3.
Bright W. Introduction. The Dimensions of Sociolinguistics.
Sociolinguistics. – The Hague–Paris, 1966.
4.
Кadе О. Zufall und Gesetzaessigkeit – in der Uebersetzung. –
Leipzig, 1968.
5.
Friedriсh P. Structural implications of Russian pronominal use.
Sociolinguistics. The Hague – Paris, 1966.
16
Вопросы для обсуждения:
1. Почему А.А. Реформатский отрицал возможность существования
общей теории перевода?
2. Почему автор статьи вновь ставит этот вопрос?
3. Какие противоречия раздирали теорию перевода на
первоначальном этапе?
4. Как автору видится задача общей теории перевода?
5. Что является предметом общей теории перевода?
6. Какое противоречие связывается с понятием «единица перевода»?
7. Каков основной критерий оценки перевода, согласно О. Каде?
8. Как О.Каде представляет схему процесса перевода?
9. Какие автор выделяет детерминанты процесса перевода?
10. Как автор определяет общую теорию перевода и ее сферы
применения?
М.Я.Цвиллинг
Переводоведение как синтез знания
Теория перевода за последние несколько десятилетий начиная с 50-60х годов - проделала головокружительный путь от периферийной отрасли
литературно-лингвистических исследований, за которой далеко не всеми
признавалось даже право на самостоятельное существование, до широко
разветвленного междисциплинарного научного направления. Количество
монографических
публикаций
множится
с
каждым
годом;
библиографические обзоры охватывают сотни работ; в разных странах
издаются авторитетные периодические издания; в разнообразных формах
развертывается интенсивное сотрудничество переводоведов как по линии
контактов между университетами и научными учреждениями, так и в
рамках международных научных и профессиональных организаций.
Теория перевода вместе со смежными с нею переводоведческими
дисциплинами, являющимися по существу слагаемыми единой науки о
переводе - то есть собственно переводоведения в широком смысле слова занимает прочное место в учебных планах высших учебных заведений,
активно разрабатывается в диссертационных исследованиях.
Спектр проблем, затрагиваемых переводоведением, непрерывно
расширяется. Так, во вводной статье В.Н.Комиссарова к предыдущему
Тетради переводчика. Вып. 24. М.: МГЛУ, 1999
17
выпуску
«Тетрадей
переводчика»3
в
качестве
приоритетных
перечисляются такие направления исследований, как изучение истории
переводческой деятельности и историческое осмысление развития
переводоведческих концепций; изучение процессуальных и эвристических
аспектов действий переводчика, в том числе и под психолингвистическим
углом зрения; исследование специфики переводческого билингвизма;
типологизация перевода по характеру переводимых текстов и
специфическим особенностям соответствующих областей человеческой
деятельности (научно-техническая информация, массовая коммуникация,
деловое общение художественное творчество и т.д.), по способу
осуществления перевода (письменный и устный перевод), без опоры на
технические средства или с использованием таковых (компьютеры,
мультимедийное обеспечение, информационные сети и т.п.). Широчайшее
поле исследовательской деятельности раскрывается в связи с
перспективами переводоведческого изучения различных элементов и
структурных уровней языковой системы как в аспекте лингвистических
универсалий, так и применительно к тем или иным конкретным языкам
или парам языков.
При всей его широте за рамками указанного обзора остались не только
собственно литературоведческие, но и поэтические и общеэстетические
вопросы перевода, а также пока еще редко попадающие в поле зрения
переводоведов нейролингвистические и патолингзистические проблемы.
Самостоятельной областью исследований является так называемая
критика перевода, т.е. научное обоснование формальных, предметных,
прагматических, гносеологических (когнитивных), эстетических и иных
критериев установления успешности переводческого действия, а главное объективизация методики применения этих критериев на практике (как
самим переводчиком, так и «внешними» по отношению к нему
экспертами).
Вообще говоря, рассмотрение вопросов, так или иначе попадающих в
сферу интересов переводоведения, можно продолжать чуть ли не до
бесконечности. Приведем для примера хотя бы еще несколько тем, до сих
пор практически не привлекавших интереса теоретиков, но весьма
перспективных в научном отношении:
- филогенез и онтогенез перевода как одного из естественных
проявлений двуязычия;
- источники и пути формирования «естественной» системы
межъязыковых соответствий (в частности, зарождение двуязычных
3
Советское переводоведение на новом этапе // Тетради переводчика. – Вып. 23. – М., 1989. –
С.3-14.
18
переводческих словарей-тезаурусов в дописьменный и младописьменный
период развития навыков и на ранних этапах межъязыковых контактов);
- перевод в условиях дефицита языковых знаний и речевых навыков, и
в этой связи роль и место внеязыковых факторов в реализации различных
видов перевода (например, быт, военное дело, драматургия, религия).
Широкий круг проблем связан с методико-дидактическим подходом к
переводу: оптимальные формы, методы и средства обучения переводу и
подготовки переводчиков различного профиля, профессиональнопедагогическая диагностика обучаемых, оценка результатов обучения и
т.д.
Несомненно, интересными и перспективными представляются
социолингвистические
и
социологические
аспекты
языкового
посредничества, включая такие моменты профессионально-трудовой
социологии как статистические.
Одним словом, предметная область, так или иначе затрагиваемая
переводоведческими
исследованиями,
прямо-таки
по-прутковски
необъятна, и едва ли может считаться оправданным стремление «объять»
ее какой-либо одной, единой в своих исходных посылках, теорией.
Развитие переводоведения фактически подтверждает этот вывод:
учеными предлагается множество так называемых «моделей перевода»,
каждая из которых по существу отражает лишь одну из возможных
интерпретаций феномена перевода и соответственно применима далеко не
ко всем реально встречающимся ситуациям. Большинство моделей и не
претендует на общезначимость и искл ючительность предлагаемых ими
построений и вполне довольствуется приложимостью к некоторому, хотя и
широкому, ко все же ограниченному кругу явлений. Таким образом,
обладая некоторой объяснительной силой, эти модели в то же время не
могут считаться обязательными, поскольку их приложимость к тому или
иному конкретному случаю факультативна, а их достоверность зачастую
не выходит за пределы более или менее удачной метафоры.
Итак, современное переводоведение, если взглянуть на него со
стороны, предстает в виде множества разнообразных предметов и объектов
исследования, к каждому из которых применяются различные подходы,
служащие
основой
для
построения
всевозможных
моделей,
эксплицируемых в словесно-понятийной, формально-математической,
абстрактно-символической или наглядно-образной форме.
В обозримом будущем (а может быть и в принципе) едва ли можно
рассчитывать на создание монистической теории перевода. Это связано, в
частности, как с отсутствием единой теории языка и мышления (и
человеческого сознания как такового), так и с обнаружившейся
иллюзорностью попыток методологической унификации языковеденияфилологии, да и общественных наук в целом.
19
Может возникнуть вопрос: не является ли такой взгляд на состояние и
перспективы нашей науки чересчур скептическим. Каковы же прогнозы
развития переводоведения, если вместо привлекательной конвергентной
тенденции, по мере расширения круга исследуемых проблем, мы
наблюдаем если не явную дивергенцию, то, во всяком случае, движение
теоретической мысли по не пересекающимся параллельным линиям?
Думается, что это не должно давать пищу пессимизму. Унификация не единственный путь развития науки. По крайней мере, на определенных
этапах накопления и осмысления знаний наряду с ней вполне оправдано и
собственно плюралистическое развитие системы научных теорий. Речь
здесь должна идти, по-видимому, не столько о преодолении одних
подходов другими, не столько об утверждении тех или иных моделей за
счет отклонения других, сколько об их гармонизации, о создании некоего
многомерного координатного пространства, в котором найдется место для
самых разнообразных теорий различной степени обобщения.
Практика переводческой деятельности и опыт преподавания перевода
говорят о том, что попытка опереться на какую-либо одну теоретическую
модель неизбежно ведет к потерям из-за ее односторонности. Если, в
частности, задаться вопросом, что именно передается при переводе значение, смысл, предметное содержание, коммуникативное намерение
(интенция), подтекст, дух или «прелесть» оригинала (как наиболее часто
именуется «инвариант» перевода в теоретических и критических
публикациях), то едва ли на него мох быть дан сколько-нибудь
однозначный ответ. Важно и то, и другое, и третье и т.д., и притом все
взаимосвязано, взаимообусловлено и к тому же взаимно противоречиво.
Широта взгляда, способность подойти к явлению с самых разных
сторон, готовность к принятию взаимно перекрещивающихся объяснений,
избегая при этом бессистемности, эклектики и путаницы - вот
оптимальные требования к переводоведу в сегодняшних условиях.
При попытке обрисовать своеобразный универсализм переводоведеиия
невольно приходит на ум впечатляющий образ синтеза знаний, созданный
выдающимся немецко-швейцарским писателем-гуманистом лауреатом
Нобелевской премии Германом Гессе в его знаменитом утопическом
романе-притче «Игра в бисер»4. Игра в бисер - это некий универсальный
символический код, способный выразить и слить в едином целом
достижения всех наук и искусств. Это игра всеми ценностями
человеческой культуры, которую автор сравнивает с исполинским
органом, обладающим множеством мануалов, педалей и регистров, с
помощью которых исполнитель может создавать неисчерпаемое
многообразие творческих комбинаций. Случайные совпадения исключены,
4
Г.Гессе. Игра в бисер. – М., 1992, с.24-25.
20
и даже при сходном выборе темы каждый играющий неизбежно отражает в
своем исполнении одному ему присущие неповторимые взгляды и
ощущения.
Именно эта картина представляется нам в качестве прообраза
зарождающегося на наших глазах универсалистского переводоведения: не
стремление к формально непротиворечивой абстракции, а живой синтез
взаимопроникающих и взаимооплодотворяющих подходов, в русле
которых открывается широчайший простор для проявления как
профессионально-групповых, так и сугубо личностных интересов и
предпочтений каждого переводоведа и практикующего переводчика.
Подобное понимание теории позволит, как нам представляется,
стимулировать синтезирование всего релевантного для переводоведения
знания, рассредоточенного по разным направлениям и дисциплинам,
спосооствовать его углубленному творческому освоению, без чего
невозможно формирование новых поколений переводоведов, перед
которыми в современном мире открываются увлекательнейшие
перспективы, связанные с решением такой глобальной задачи как
оптимизация человеческого общения.
Вопросы для обсуждения:
1.
Какие приоритетные направления исследований в рамках теории
перевода выделяет В. Н. Комиссаров? Что к этому перечню добавляет
автор статьи?
2.
Какая
характерная
черта
предмета
переводоведения
обусловливает многоаспектность и междисциплинарность этой научной
дисциплины? Можно ли рассчитывать на появление монистической теории
перевода?
3.
С чем сравнивает автор современное переводоведение?
В.И. Шадрин
«Translation studies» vs «переводоведение»
Академическая дисциплина, которая имеет дело с изучением проблем
перевода, известна в мире в разные времена под разными названиями.
Некоторые ученые предлагали называть ее наукой перевода - «Science of
translation» (Nida 1964; Wilss 1977). Другие исследователи говорили о
Интерпретация. Понимание. Перевод: Сборник научных статей. – СПб, 2005.
21
«транслатологии» («translatology») или («traductologie» - во французском
варианте) - (Goffin 1971).
Наиболее распространенное наименование этой науки сегодня Translation Studies (далее - TS). В русском эквиваленте этот термин можно
определить как «переводоведение». Это название было предложено
Джеймсом Холмсом в 1972 году и закрепилось с тех пор в мировой
лингвистике.
Изначально термин TS предполагал преимущественное исследование
проблем литературного письменного перевода, а не других его форм
(например, устного перевода - interpreting, а так же вопросов обучения
переводу).
В настоящее время ситуация изменилась. В 1998 году TS понимается
как научная дисциплина, изучающая перевод в широком смысле этого
слова, включая литературный и нелитературный письменный перевод,
различные виды устного перевода, а также дубляж (dubbing) и создание
субтитров (subtitling) (Baker 1998:277).
Термин TS также покрывает весь спектр исследовательских и
обучающих программ, начиная от разработки сугубо теоретических
вопросов перевода и кончая практическими задачами, такими как
подготовка переводчиков и разработка критериев определения качества
перевода.
Интерес к переводу и переводческой деятельности так же древен, как
сама человеческая цивилизация, поэтому в мире существует огромное
количество литературы, посвященной этим проблемам, восходящей, по
меньшей мере, к трудам Цицерона первого века до нашей эры. Вместе с
тем, научная дисциплина TS сравнительно молодая отрасль знания и
насчитывает не более нескольких десятилетий. Несмотря на то, что
перевод использовался и изучался в рамках сравнительно-исторического
языкознания и литературоведения в течение более длительного
исторического периода, только во 2-й половине 20-го столетия ученые
начали
обсуждать
необходимость
проведения
систематических
исследований в области перевода и развития соответствующих общих
теорий.
TS: классификация дисциплин переводоведения
Процесс классификации дисциплин переводоведения находится в
стадии становления. Первую попытку определить территорию
переводоведения в сфере научных дисциплин сделал Джеймс Холмс.
Классификация Холмса в настоящее время является основополагающим
принципом
организации
научных
исследований
в
области
переводоведения за рубежом (Holmes 1972).
22
Холмс разделил науку на две основные области: «чистое»
переводоведение
и
прикладное
переводоведение.
Чистое
переводоведение
имеет
двойную
цель:
первое
описание
переводоведческих феноменов в их естественном виде и, второе, разработка принципов описания и объяснения таких феноменов. Первая
цель достигается путем описательных (дескриптивных) методов перевода,
а вторая - теорией перевода.
В сфере дескриптивных методов перевода Холмс выделяет
продуктивно-ориентированные дескриптивные TS, далее - DTS
(исследования текста, которые стремятся описать существующие
переводы); процессуально-ориентированные DTS (исследования,
которые стремятся изучить ментальные процессы, имеющие место при
переводе) и функционально-ориентированные DTS (исследования,
которые стремятся описать функцию переводов в социо-культурном
контексте).
С теоретической точки зрения Холмс выделяет общую теорию
перевода и частные теории перевода. Последние могут быть
ограниченными с точки зрения средств, используемых при переводе
(например, теории машинного в сопоставлении с обычным переводом или
письменного перевода в отличие от устного перевода); ограниченными
областью применения (т.е. относящимися к особым языковым или
культурным группам); ограниченными языковым уровнем (т.е.
имеющими дело с определенными уровнями языковой системы);
ограниченными типом текста (например, теории литературного перевода
или перевода Библии); ограниченными по времени (имеющими дело с
текстами раннего периода в сопоставлении с современными текстами);
ограниченными проблемами (например, теории, имеющие дело с
переводом метафор или идиом).
Прикладное переводоведение - второе основное подразделение,
предложенное Холмсом, включает в себя исследования, имеющие
специальное практическое применение, такие как подготовка
переводчиков, создание пособий по переводу (словари и банки данных),
переводческая политика, которая предлагает советы общественности по
таким проблемам, как роль переводчиков и переводов, а также
переводческую критику.
В дополнение к этим основным подразделениям Холмс бегло
указывает на два важных аспекта исследования: изучение собственно TS,
(например, истории теории перевода и истории подготовки переводчиков)
и изучение методов и моделей, которые наиболее оптимально
соответствуют типам исследования в переводоведении. В последнее время
обе эти области исследования находятся в центре внимания ученых.
23
И, наконец, Холмс подчеркивает, что соотношение между
теоретическим, дескриптивным и прикладным переводоведением является
диалектическим: все три области исследования взаимно проникают друг в
друга.
Интересно сравнить эту позицию с позицией ученого Тоури (Toury
1995), из которой ясно, что прикладная деятельность, такая как подготовка
переводчиков и переводческий критицизм, не рассматриваются в качестве
центрального компонента TS. Скорее всего, они являются расширением
этой науки. Более того, по контрасту с твердым мнением Холмса
относительно диалектической связи между тремя областями, Тоури
усматривает
связь
между
теоретическим
и
дескриптивным
переводоведением с одной стороны, и (по его терминологии)
«прикладными расширениями» этой науки с другой стороны, как
однонаправленную.
TS и другие науки
В начале 50-х и в течение 60-х годов TS рассматривался как раздел
прикладной лингвистики: действительно, общее языкознание считалось
основной наукой, способной обслуживать изучение перевода. В 70-е, а
особенно в 80-е годы теоретики перевода начали уделять большое
внимание теоретическим постулатам и методологиям, заимствованным из
других
наук,
включая
психологию,
теорию
коммуникации,
литературоведение, антропологию, философию и, в самое последнее
время, культурологию.
В настоящее время существует несколько самостоятельных точек
зрения, имеющих отношение к изучению переводоведения (например,
коммуникативный/ функциональный подход, лингвистический подход,
полисистемная теория, психолингвистический/когнитивный подход).
Изучение перевода ушло далеко за пределы одной дисциплины и сегодня
ясно, что исследовательские требования в этой области не могут быть
удовлетворены существующей сферой изучения. Несмотря на то, что
некоторые ученые рассматривают TS как междисциплинарную область
знания по своей природе (Snell-Hornby 1988), это не означает, что наука не
развивается
или
не
может
выработать
свою
собственную
исследовательскую методологию. Действительно, различные методологии
и теоретические положения, заимствованные из разных наук, поразительно
быстро адаптируются и переоцениваются для выполнения особых задач
переводоведов (например, применение банков данных PC в
переводоведении).
В ходе попыток определения места переводоведения среди других
наук и синтезирования результатов, заимствованных из других областей
знаний, TS периодически переживала периоды раздробления по разным
24
основаниям: по подходам, по школам, по методологиям и даже по
подразделам внутри самой науки. Так, на конференции, проходившей в
Дублине в мае 1995 года, некоторые делегаты предлагали учредить
самостоятельную дисциплину устный перевод на том основании, что
теоретические модели TS игнорируют устный перевод и потому не
являются релевантными для тех, кто его исследует. По большому счету,
это соответствует действительности, как соответствует действительности и
то, что в работах по устному переводу львиную долю внимания обычно
уделяют синхронному переводу (Conference Interpreting), в отличие от:
других форм, таких как последовательный перевод. Тем не менее, с нашей
точки зрения ответ на поставленные вопросы не лежит в сфере
раздробления науки на мелкие фракции, так как такое раздробление
ослабило бы позицию как устного, так и письменного перевода в
академической традиции. Очевидно, что ответ лежит в области
напряженной исследовательской работы по созданию единой теории,
которая могла бы представить все сферы этой науки в научных изысканиях
и в теоретических дискуссиях.
Точно так же угроза фрагментации проскальзывает в литературе,
которая сознательно противопоставляет различные теоретические подходы
или исследовательские программы. Это особенно очевидно в случае
подходов, основанных на культурологии и авторитетных методах
лингвистики (Baker 1996). В последнее время многие ученые начали
говорить о культурологическом повороте в переводоведении (Bassnett,
Lefevere 1990). Эти ученые утверждают, что подход, основанный на
культурологии и идеологических установках, должен заменить
традиционные лингвистические модели.
Вместе с тем, ученые-переводоведы должны признать, что любой
подход, каким бы научным он ни являлся, не может дать ответ на все
вопросы, возникающие в науке, а также не может предоставить средства и
методологию, необходимые для проведения исследования во всех сферах
TS. Нет никакой пользы в применении различных противопоставленных
подходов или в сопротивлении интегрированному знанию, полученному
путем использования различных методов исследования, независимо от их
источника. К счастью, все большее и большее число ученых начинают
поддерживать, а не противиться плюрализму подходов, который
характеризует переводоведение как науку. Несмотря на критику отдельных
аспектов частных подходов, такие ученые рассматривают различные
научные данные как взаимодополнительные, а не как взаимоисключающие
(Baker 1996, Venuti 1996).
Переводоведение (TS) будет и в дальнейшем развиваться путем
анализа различных дискурсов и дисциплин, а также приветствовать
плюрализм и гетерогенность подходов. Фрагментация и обособление
25
подходов способны только ослабить позицию науки в академическом мире
и затемнить ее блестящие возможности в будущем.
Библиография:
1. Baker M. Linguistics and Cultural Studies: Complementary or
Competing Paradigms in Translation Studies? // Lauer, Gerzymisch-Arbogast,
Hallerand Steiner (eds), 1996. – S. 9–19.
2. Baker M. (ed). Routledge Encyclopedia of Translation Studies. – London
and New York: Routledge, 1998.
3. Bassnett S. and Lefevere A. (eds). Translation, History and Culture. –
London and New York: Pinter Publishers, 1990.
4. Goffin R. Pour une formation universitaire "sui generis" du traducteur:
Reflexions sur certain aspects methodologiques et sur la recherche scientifique
dans le domaine de la traduction Meta 197116, 1971. – S. 57-68.
5. Holmes J.S. The Name and Nature of Translation Studies. Unpublished
manuscript. - Amsterdam: Translation Studies Section, Department of General
Studies. Reprinted in Gideon Toury (ed.) Translation Across Cultures, 1987. –
New Dehli: Bahri Publications, and in Holmes 1988, 66-80.
6. Holmes J.S. Translated Papers on Literary Translation and Translation
Studies. – Amsterdam: Rodopi, 1988.
7. Nida E.A. Toward a Science of Translating. - Leiden: E J Brill 1964.
8. Snell-Hornby M. Translation Studies: An Integrated Approach Amsterdam and Philadelphia: John Benjamins, 1988.
9. Toury G. Descriptive Translation Studies and Beyond. – Amsterdam and
Philadelphia: John Benjamins, 1995.
10. Venuti L. Translation, Heterogeneity, Linguistics' TTR: Traduction,
Terminologie, Redaction 9 (1) 1996. - S 93-117.
11. Wilss W. Ubersetzungswissenschaft. Probleme und Methoden,
Stuttgart: Ernst Klett, trans. 1982 as The Science of Translation Problems and
Methods. – Tubingen: Gunter Narr 1977.
Вопросы для обсуждения:
1. Какие названия предлагались в разное время для научной
дисциплины, изучающей перевод?
2. Каково современное понимание науки Translation Studies?
3. Что понимается под «чистым переводоведением»? Каковы его
задачи и методы?
4. Что понимается под прикладным переводоведением?
5. Чем дополняется классификация на чистое и прикладное
переводоведение?
6. Чем отличается концепция структуры переводоведения Г. Тури
26
(Тоури)?
7. Каковы дисциплины, у которых переводоведение заимствовало
теоретические и методологические наработки? С какой из этих дисциплин
связывается в последнее время поворот к переводоведении?
8. Как относится автор к попыткам раздробления единой теории
перевода? Как сочетаются требования единой теории и плюрализма
подходов к переводу?
А. Д. Швейцер
Теория перевода и семиотика
"Семиотика обнаруживает двойственное отношение к другим наукам,
— писал один из основоположников семиотики, Ч. Моррис. — Это и наука
среди других наук, и инструмент наук"5. Будучи наукой среди других наук,
семиотика использует данные других дисциплин, проливая свет на те
входящие в их компетенцию феномены, которые представляют собой с
семиотической точки зрения знаковые процессы и знаковые системы.
Будучи инструментом других наук, она вооружает их понятийным
аппаратом и аналитическими процедурами для исследования изучаемых
этими науками явлений.
Несмотря на явную несхожесть целей и статуса семиотики и теории
перевода, за последние годы наметилось известное сближение этих
дисциплин. Этому сближению, по мнению В. Вильса, способствовало
выделение из общей семиотики лингвосемиотики, согласно исходным
постулатам которой естественный язык является, прежде всего,
семиотической системой и каждый текст поддается описанию в
семиотических терминах6.
Изложению целей и задач теории перевода с позиций функциональной
лингвосемиотики посвящена работа С. Н. Сыроваткина7. Автор использует
в качестве ключевого понятие перевода как кодового перехода,
представляющего собой семиозис, т.е. знаковый процесс, в ходе которого
осуществляется ряд операций перехода от различных систем прообразов к
единому образу — языковому знаку. Лингвистическая теория, на которую
Швейцер А.Д. Теория перевода. – М., 1988. – С. 10-15.
Morris С Writing in the general theory of signs. – The Hague, 1971., p. 10
6
Wills W. Semiotik und Ubersetzungswissenschaft // Semiotik und Ubersetzen. – Tubingen, 1980.
p. 10.
7
Сыроваткин С.Н. Теория перевода в аспекте функциональной лингвистики. – Калинин: Издво Калининского ун-та, 1978.
5
27
опирается С. Н. Сыроваткин, не ограничивается рамками имманентной
структуры языка. Единственным типом "полного знака", которому она
приписывает статус реального бытия, является высказывание. Что же
касается элементов низших уровней (синтагм, слов, морфем), то они
рассматриваются как строительный материал для актуального знака —
высказывания, рассматриваемого вслед за Э. Бенвенистом8 в качестве
центральной лингвосемиотической категории.
Рассматривая модус бытия знаков, С. Н. Сыроваткин использует
оппозиции "система–текст" и "актуальное–неактуальное". Неактуальная
система сама по себе, в отвлечении от систем актуализации, не может
порождать естественные тексты. Она лишь задает правила игры.
Актуализация понимается как включение неактуального текста
(предложения или множества предложений) в систему отношений,
которые Ч. Моррис определял как измерения семиозиса — синтактику
(отношение "знак : знак"), семантику (отношение "знак : референт") и
прагматику (отношение "знак : человек").
С. Н. Сыроваткин
расширяет
этот
традиционный
список
семиотических отношений, включая в него вместо единого семантического
измерения перцептику (отношение между экспонентом знака, т.е. его
физическим субстратом, и его понятийным содержанием), сигнифику
(отношение между экспонентом знака и его чувственным образом) и
сигматику (отношение знака к объекту). Кроме того, он расчленяет
прагматику на два измерения — инструментальное и эмотивное
(экспрессивное).
С указанными семиотическими отношениями соотносятся проблемы
перевода. Так, к перцептике, устанавливающей связь между экспонентом
знака и его понятийным содержанием через акустико-моторные
представления, относятся представляющие собой камень преткновения для
перевода проблемы паронимии (типа to yell with Hale 'орать вместе с
Хейлом', построенное на звуковом сходстве с to hell with Yale! 'к черту
Йейл!'—лозунгом Гарвардского университета) и гетеронимии (например,
"ложные друзья переводчика" типа англ. commutator 'коллектор' и рус.
коммутатор). К проблемам сигнифики относятся различия во внутренней
форме или мотивированности знака (например, tall hat не 'высокая шляпа',
а 'цилиндр', he drinks like a fish не 'он пьет как рыба', а 'он пьет как
сапожник'). Сигматика включает важный для перевода вопрос о
соотнесенности высказывания с внеязыковой действительностью —
существенный момент в актуализации языкового знака.
В сфере прагматики инструментальное измерение понимается как
ориентация высказывания на контакт с адресатом, увеличение его
8
Бенвенист Э. Общая лингвистика: Пер. с фр. – М.: Прогресс, 1974.
28
информированности и изменение его поведения. Иными словами, речь
идет о цели высказывания. Ср. случай ложной интерпретации цели в "Доме
вдовца" Б. Шоу: "Well?" "Quite well, Sartorius, thankee." "I was not asking
after your health, sir, you know." Предлагается следующий перевод: "Ну
как?" — "Да так, дорогой Сарториус, помаленьку, потихоньку". Передача
экспрессивного начала порой требует переводческого комментария или
транспонирования высказывания в другую систему культурных ценностей.
Описывая процесс актуализации языкового знака, автор делает
важный для перевода вывод о том, что "мыслительный эквивалент"
актуального знака не исчерпывается словарями и грамматическими
понятиями, которые могут быть соотнесены с данным экспонентом. Он
включает серию пресуппозиций и импликаций, обусловленных контекстом
семиозиса9.
Работа С. Н. Сыроваткина интересна тем, что в ней излагаются
исходные положения лингвосемиотики, ориентированной на перевод, и
намечаются интересные перспективы ее приложения к теории перевода.
Однако едва ли можно рассматривать лингвосемиотику как единственную
теоретическую базу переводоведения. Думается. что теория перевода
должна
опираться
на
собственный
коцептуальный
аппарат,
соответствующий объекту и целям исследования. В то же время она
должна обогащаться теоретическими и эмпирическими данными других
дисциплин, использовать выработанные ими понятия и процедуры, избегая
при этом односторонней ориентации лишь на одну из них. Такая
односторонняя ориентация может в ряде случаев смещать перспективу.
Так, например, явно односторонний характер носит встречающееся в
литературе
определение
процесса
перевода
как
простого
10
перекодирования . Поскольку перевод - это не только транспонирование
текста в другую систему языковых знаков, но и в другую культуру, он не
сводится к перекодированию, а представляет собой также и объяснение,
истолкование, интерпретацию (подробнее см. гл. V).
В посвященной семиотическому анализу перевода статье Г. Тури
перевод рассматривается как знаковый процесс (семиозис), связанный с
сосуществованием различных знаковых систем естественных языков и
налагаемых на них "вторичных моделирующих систем" культуры (термин
Ю. М. Лотмана). Внимание автора сосредоточено на операциях переноса
(transfer), в ходе которых объект, принадлежащий к одной знаковой
системе, преобразуется в объект, относяшийся к другой системе.
9
Сыроваткин 1978: 69.
см., например: Kade O. Kommunikationswissenschaftliche Probleme der Ubersetzung//
Grundfragen der Ubersetzungswissenschaft: Beihefte zur Zeitschrift Fremdsprachen. – Leipzig,
1968.
10
29
Отличительной чертой этого процесса является то, что новый объект,
принадлежа к системе-рецептору, в то же время репрезентирует объект,
относящийся к исходной системе. Это достигается благодаря наличию
некоторых инвариантных черт, связывающих указанные объекты.
Каждая операция переноса связана с наличием трех типов отношений:
1) между объектом и соответствующей системой (приемлемость с точки
зрения норм данной системы); 2) между двумя объектами (адекватность,
эквивалентность, соответствие); 3) между системами (кодами). При любой
операции переноса существует возможность создания разных объектов на
базе одного исходного. При этом каждый из вновь созданных объектов
может обнаруживать различные отношения к исходному, т.е. разделять с
ним различные инвариантные признаки. Отсюда следует, что подобные
операции необратимы. Иными словами, всегда существует потенциальная
возможность реконструкции нескольких исходных объектов на основе
одного конечного объекта.
С точки зрения характера знаковых объектов, а также систем кодов
разновидность
переноса,
традиционно
именуемая
переводом,
характеризуется следующими признаками:
а) прежде всего, речь идет о межъязыковом переносе, при котором
кодами являются естественные языки, или, точнее, о переносе
межтекстовом, поскольку объекты, участвующие в данном процессе
сообщения (тексты), закодированные с помощью естествен-ных языков и
налагаемых на них вторичных моделирующих систем (литературных,
религиозных, общественно-политических и др.). Подобно языковым
кодам, служащим в качестве первичных моделирующих систем, вторичные
моделирующие системы, участвующие в семиозисе, могут отличаться друг
от друга. Так, например, известны случаи, когда изначально религиозный
текст впоследствии переволился как художественный;
б) данный перенос не зависит от отношений между системами. Это не
значит, что межсистемные отношения не влияют на формирование
конечного текста. Напротив, отношение между языками, с одной стороны,
и между вторичными моделирующими системами с другой, входят в число
факторов, влияющих на переводимость. Дело лишь в том, что характер
этих отношений, диапазон которых весьма широк, не относится, по
мнению Г. Тури, к специфическим
в) перенос обеспечивает наличие определенных асимметричных
отношений между двумя текстами11.
Статья Г. Тури не ставит перед собой цели дать законченное и
описание перевода в семиотических терминах. Перед нами скорее
Toury G. Communication in translated texts: A semiotic approach // Semiotik und Ubersetzen. –
Tubingen, 1980. pp. 99-103.
11
30
черновой набросок, попытка сформулировать некоторые соображения
сугубо предварительного характера, чтобы стимулировать дальнейшую
дискуссию.
В целом можно согласиться с утверждением об однонаправлен-ности
процесса перевода, об асимметрии отношений между исходным и
конечным текстами, о примате межтекстовых связей по отношению к
межъязыковым. Верно и то, что одна из основных тенденций развития
переводоведения за последние десятилетия заключается в постепенном
смещении акцентов от межъязыковых к межтекстовым отношениям12.
По мнению В. Вильса, лингвосемиотический подход к тексту должен
исходить из известной формулы: Who says what in which channel and with
what effect? Применение этой формулы к тексту позволяет выделить
четыре измерения текста: 1) тему текста (о чем идет речь в данном тексте);
2) функцию текста (какую цель преследует отправитель текста); 3)
прагматику текста (какой круг получателей имеет в виду отправитель
текста); 4) поверхностную структуру текста, в которой интегрируются
взаимодействующие друг с другом лексика и синтаксис.
В. Вильс выдвигает две гипотезы:
1. Указанные выше четыре фактора образуют строение текста
(Textkonstitution), представляющее собой интегрированный пучок констант
текста (Textkonstanten).
2. Тема, функция и прагматика текста, как правило, выявляются в
поверхностной структуре текста; следовательно, поверхностная структура
текста маркирует семантику, функцию и прагматику текста; только через
поверхностную структуру текста читатель получает доступ к его
семантической, функциональной и прагматической структуре. В этой связи
В. Вильс считает уместным вспомнить слова древнегреческого философа
Анаксагора: "мы истолковываем то, что мы не видим, через то, что мы
видим"13.
Намеченную В. Вильсом программу лингвосемиотического подхода к
тексту как основы ориентированной на перевод лингвистики текста в
целом можно считать достаточно обоснованной. Однако в свете того, что
было сказано выше о "сверхсуммарном" характере смысла текста, о роли
подтекста и пресуппозиций, едва ли можно рассматривать "поверхностную
структуру" как единственный источник сведений о семантике и
прагматике текста.
В работе В. Вильса содержится лишь изложение программы интеграции двух подходов к переводу (подхода, основанного на семиотике, и
12
Ivir К Contrasting via translation // The Yugoslav Serbo-Croatian-English Contrastive Project
Studies. 1969.
13
Wilss 1980: 16—17
31
подхода, основанного на лингвистике текста). К. Раис пытается применить
этот комплексный подход к анализу конкретного текста и его перевода.
Объектом анализа служит перевод на немецкий язык эссе испанского
философа и публициста X. Ортеги-и-Гасета "Miseria у Esplendor de la
Traduccion" ("Блеск и нищета перевода")14.
Проблема интерпретации того смысла, который автор вкладывает в
текст, приобретает особое значение для переводчика. К. Раис в это, связи
противопоставляет термин "знак" (Zeichen) термину "признак (Anzeichen).
В отличие от "знака" признак обладает дополнительным смысловым
потенциалом, который наслаивается на смысл, эксплицитно выраженный в
сообщении. Дополнительный смысловой потенциал, с другой стороны,
является отличительной чертой художественно opraнизованного текста,
который К. Раис вслед за Ю. М. Лотманом рассматривает как двуплановую
структуру (на уровне сообщения и на уровне художественной
организации).
Эссе Ортеги построено в форме диалога, который автор
метафорически характеризует как путешествие по бурному морю. Это
напоминает К. Раис сходную метафору, использованную Я. Гриммом: для
характеристики перевода: "перевести — значит перевезти, traducen-navear
(переправить на корабле). Ведь тот, кто, подготовившись к плаванию,
сумеет собрать команду и с надутым парусом достичь противоположного
берега, должен к тому же высадиться там, где другая земля и веет другой
воздух"15. С этой разверну той метафорой перекликается высказывание
самого Ортеги по поводу современных переводов с древнегреческого и
латыни. Эти переводь он называет "путешествием на чужбину, в другие,
далекие времена и в другую, совершенно иную культуру" 16. Все это
наводит К. Раис на мысль о том, что в основе художественной организации
всего эссе лежит метафора Я. Гримма, уподобляющая перевод морскому
путешествию. Гипотеза опирается не только на приведенное выше
высказывание Ортеги, не только на встречающуюся в другом месте
характеристику перевода как смелого предприятия, но и на часто
встречающиеся в тексте языковые знаки, которые, по мнению К. Раис
благодаря своей внутренней форме вызывают ассоциации с морем,
побережьем, морским путешествием и т.п. Ср., например: me acueste a la
opinion 'я склоняюсь к мнению' (acostar 'достигать берега'), е curso de esta
conversacion 'течение разговора' (el curso 'течение воды', 'курс'), en el
perenne naufragio del vivir 'при постоянных жизнен ных неудачах' (naufragar
14
Reiss K. Zeichen oder Anzeichen? Probleme der AS-Textanalyse in Blick auf die Ubersetzung //
Semiotik und Ubersetzen. – Tubingen, 1980.
15
цит. по: Reiss 1980: 65
16
там же, 66
32
'потерпеть кораблекрушение') и др. Разумеется, во всех подобных
примерах речь идет не об авторских, а скорее о языковых метафорах.
Однако сам выбор "морского' варианта из нескольких возможных
синонимов свидетельствует, по мнению К. Раис, о том, что этот выбор
симптоматичен. Языковые знаки функционируют как признаки
дополнительного смыслового потенциала.
Если переводчик, анализируя художественно организованный текст,
обнаруживает в нем элементы синтаксического, семантического и
прагматического структурирования "второго смыслового плана", он
должен по крайней мере предоставить читателю конечного текста
возможность подобной интерпретации. И если это невозможно при
передаче данных сегментов текста, то целесообразно, применив
компенсацию, передать этот второй план при переводе других сегментов
(например, перевести los traductores corrientes 'обычные переводчики' не
как em gewonnlicher Ubersetzer, а как ein landlauliger Ubersetzer; la vaguedad
'неясность' не как Unklarheit, а как Versch-wommenheit и т.п.).
Трудно сказать, насколько убедительно предлагаемое К. Раис толкование данного текста. В ряде случаев она ссылается на метафорические по
своему происхождению языковые единицы с явно стершейся образностью,
едва ли вызывающие какие-либо определенные ассоциации в сознании
читателя. Объективности ради следует отметить, что сама она не
настаивает на выдвигаемой ею трактовке. Не случайно статья называется
"Знаки или признаки?" Здесь, по-видимому, важнее сам принцип
семиотического подхода к тексту, который резюмируется в следующем
выводе: если выдвигаемая автором гипотеза справедлива, то в плоскости
художественной организации текста синтактика проявляется в связи
между языковыми знаками с "признаковой" функцией, семантика — в
связях между ними и "вторым смысловым планом", а прагматика — в их
воздействии на читателя, т.е. в отсылке его к другому тексту (гриммовской
метафоре). Если же гипотеза несправедлива, то переводчик поступил
неправомерно, наделив знаки признаковым качеством.
Из сказанного следует, что известное сближение теории перевода и
семиотики, наметившееся за последнее время, еще не привело к oщутимым
результатам. Пока лишь удалось сформулировать некоторые принципы
семиотического подхода к анализу перевода, наметить определенные
перспективы приложения семиотики к изучению перевода, обосновать в
терминах семиотики некоторые положения, до этого эмпирически
установленные в теории и практике перевода (об однонаправленности
процесса перевода, асимметрии отношений между исходным и конечным
текстом, о примате межтекстовых отношений по отношению к языковым и
др.).
33
Существенно и то, что текст явился той областью, где тесно
переплелись интересы семиотики, лингвистики текста и теории перевода.
Не случайно именно в этой области делаются первые шаги к выработке
междисциплинарного подхода и применению его на эмпирическом уровне.
Однако в целом речь идет пока о выработке некоторых базисных понятий,
о первых попытках рассмотреть процесс перевода с семиотических
позиций и лишь о первых отдельных опытах конкретных
переводоведческих исследовании в семиотическом ключе. По-видимому,
существуют интересные и перспективные возможности дальнейшего
развития связей между теорией перевода и семиотикой. Однако едва ли
есть основания говорить о возможности или целесообразности
"семиотизации" теории перевода, В настоящей книге некоторые
семиотические понятия используются 'при рассмотрении таких вопросов,
как семантика к прагматика перевода, эквивалентность и др. играет
важнейшую роль в переводоведении. Это обусловлено ролью языка в
процессе перевода. Будучи особым видом межъязыковой речевой
коммуникации, перевод осуществляется с помощью языка, с учетом
соотношения между исходным языком и языком перевода. Вместе с тем
нельзя не признать, что перевод как речевая деятельность не может быть
сведен к процессу, целиком и полностью осуществляемому по заданному
межъязыковому
алгоритму.
Теория
перевода,
стремящаяся
к
реалистическому отражению процесса межъязыковой коммуникации, не
может пройти мимо того важного обстоятельства, что перевод является не
только языковым (или, точнее, речевым) феноменом, но и феноменом
культуры. В самом деле, процесс перевода пересекает не только границы
языков, но и границы культур, а создаваемый в ходе этого процесса текст
транспонируется не только в другую языковую систему, но и в систему
другой культуры.
Рассмотрение перевода как целенаправленной деятельности едва ли
возможно без проникновения в планы, структуру и реализацию этой
деятельности, или, иными словами, в психологию перевода. Без учета
психологического компонента невозможно раскрытие роли человеческого
фактора в переводе, что представляется необходимым хотя бы потому, что
в любом акте перевода присутствует творческое начало, проявляющееся в
незапрограммированных и непредсказуемых решениях. Вряд ли можно
было бы описать в виде исчерпывающей лингвистической формулы
"алгоритм", которому подчинено любое подлинно творческое решение
переводчика. По-видимому, в таких случаях речь идет не столько о "сетке
отношений" между языками, сколько о той стороне переводческой
деятельности, которую принято вслед за К. И. Чуковским называть
"высоким искусством".
34
Таким образом, если контрастивная лингвистика включает в рассмотрение язык А и язык В, исходя из основной задачи этой дисциплины,
определяемой как "систематическое сравнение форм и значений единиц
структуры сопоставляемых языков"17, то теория перевода помимо
исходного и конечного текстов принимает в расчет социокультурные и
психологические различия между разноязычными коммуникантами, а
также ряд
других
социокультурных
и
психолингвистических
детерминантов процесса перевода. При этом учитывается, что перевод —
это не простая смена языкового кода, но и адаптация текста для его
восприятия сквозь призму другой культуры.
Сказанное не следует понимать как попытку принизить значение
лингвистики для теории перевода, которое трудно переоценить. Но при
этом следует, по-видимому, согласиться с В. Ивиром, полагающим, что
"лингвистический компонент в переводе является центральным в одном
смысле: он управляет процессом всюду, где не вступает в конфликт с
требованиями других компонентов"18. Отсюда следует, что какой бы
"лингвистичной" ни была теория перевода, она не может не обрастать
междисциплинарными связями с науками, изучающими социокультурные,
психологические и иные аспекты речевой деятельности.
Соотношение контрастивной лингвистики и теории перевода характеризуется двумя противоположными тенденциями. С одной стороны,
каждая из этих дисциплин утверждает свою автономию, а с другой --взаимодействие между ними становится все более тесным. Опираясь на
данные контрастивной лингвистики, теория перевода прослеживает
влияние соотношения языков (на уровне структурного типа, системы и
нормы) на процесс перевода. В свою очередь, перевод оказывает неоценимую услугу контрастивной лингвистике, будучи единственным источником, из которого извлекается tertium comparationis — основа формальных соответствий 19. Более того, широкое привлечение данных теории
перевода открывает новые перспективы перед контрастивным анализом.
Так, например, по мнению К. Хансена, если в будущем контрастивная
лингвистика будет ориентироваться не только на абстрактный уровень
языковой системы, но и на конкретный уровень языкового узуса, ей
придется дополнить используемое ею понятие функциональной
эквивалентности (т.е. эквивалентности на уровне системы) выработанным
в теории перевода понятием коммуникативной эквивалентности (т.е.
Ярцева В.Н. Контрастивная грамматика // Язык и общество. – М.: Наука, 1981. c. 29.
Ivir 1981: 217
19
там же, 216
17
18
35
эквивалентности на уровне текстов с учетом их коммуникативного
эффекта)20.
Вопросы для обсуждения:
1. Какова традиционная семиотическая система отношений, в которые
вступает языковой знак (Ч. Моррис)?
2. Как расширяет эту систему С.Н. Сыроваткин?
3. В чем недостаток сугубо лингво-семиотического подхода к
переводу? Как автор его иллюстрирует?
4. В каких терминах трактует перевод Г. Тури?
5. Почему теория перевода развивается в направлении от
межъязыковых к межтекстовым отношениям?
6. В чем заключается принцип семиотического подхода к тексту К.
Райс?
7. Какие еще междисциплинарные связи усматривает автор?
8. Как очерчивается роль «лингвистического компонента в переводе»?
А.Д. Швейцер
Теория перевода и социолингвистика
Социальная сущность перевода за последнее время все больше
привлекает к себе внимание исследователей. Так, один из ведущих
теоретиков переода ГДР, О. Каде, рассматривал перевод как важнейший
вид языкового посредничества (Sprachmittlung), т.е. межъязыковой коммуникации, представляющей собой (как и коммуникация вообще) общественное явление — языковую деятельность людей, ограниченную
общественными условиями и служащую общественным целям21. В
советском языкознании идеи О.Каде получили развитие в работах
Л.К.Латышева, рассматривающего общественное предназначение перевода
как его постоянный классифицирующий признак, присутствующий во всех
его реализациях22.
Социальные аспекты перевода в той или иной форме получали освещение в работах по теории перевода. Однако в них они чаще всего рас20
Hansen K.Trends and problems in contrastive linguistics // Zeitschrift fur Anglistik und
Amerikanistik. 1985. Vol. 33, N 2. p. 127
Швейцер А.Д. Теория перевода. – М., 1988. – С. 15-21.
21
Kade O. Zu einigen Grundpositionen bei der theoretischen Erklarung der Sprach-mittlung als
menschlicher Tatigkeit // Ubersetzungswissenschaftliche Beitrage. – Leipzig, 1977. [N] 1.
22
Латышев Л.К. Проблема эквивалентности в переводе: Автореф. дис. ... докт. филол. наук. –
М., 1983, c. 8.
36
сматривались несистемно, без привлечения понятийного аппарата,
разработанного современной социолингвистической теорией. Между тем
есть основания утверждать, что, будучи социально детерминированным
явлением, перевод обладает рядом существенных признаков, входящих в
сферу компетенции социолингвистики.
Среди социолингвистических проблем, имеющих прямое отношение к
переводу, следует в первую очередь выделить такие, как "язык и
социальная структура", "язык и культура", "язык и социология личности".
В соответствии с этим важно рассмотреть следующие три стороны
перевода: а) перевод как отражение социального мира; б) перевод как
социально детерминированный коммуникативный процесс; в) социальную
норму перевода.
Отражение социального мира в процессе межъязыковой коммуникации является одним из существенных социолингвистических аспектов
перевода. Эта проблема характеризуется двумя основными аспектами:
первый непосредственно связан с передачей в переводном тексте социальных реалий исходной социокультурной системы, а второй — с
опосредованным отражением социальной дифференциации общества через
социально обусловленную дифференциацию языка.
Проблема перевода социальных реалий связана с поиском их функциональных аналогов в другой культуре. Порой вся сложность этой
проблемы проистекает из разного членения социальной действительности.
Рассмотрим в качестве примера трактовку понятия "middle class" в
"Большом англо-русском словаре": "люди среднего достатка, средние слои
общества (средняя и мелкая буржуазия, интеллигенция, служащие,
высокооплачиваемые рабочие)". Таким образом, проецируя эту категорию
на другую понятийную систему, мы получаем целый ряд, соотнесенный с
разными категориями другой социокультурной системы. В то же время в
контексте словосочетания этот термин порой конкретизируется и
приобретает однозначные соответствия в русской общественнополитической терминологии: upper middle class – "крупная буржуазия";
middle class prejudices – "буржуазные предрассудки".
Еще сложнее обстоит дело с передачей реалий в тех случаях, когда
речь идет о культурах, разделенных значительной дистанцией. Так, по
свидетельству Ю. Найды, для английского словосочетания "common
people" 'простые люди' на языке майя удалось найти лишь более или менее
адекватное описательное соответствие – 'люди, живущие на окраине
поселка', поскольку в культуре индейских племен Юкатана удаленность
37
жилья от центра поселка является показателем социально-экономического
статуса23.
Что касается социально обусловленной вариативности языка, то она
находит свое проявление, в частности, в речи персонажей, а также и в
авторской речи в художественном тексте. По мнению А. Нойберта,
"решающее значение для теории перевода имеют результаты сопоставления двух систем вариативности" — исходного языка и языка перевода24.
Сопоставляя эти системы, мы исходим из того, что социальная
вариативность в языке и речи характеризуется наличием двух измерений –
стратификационного и ситуативного. Стратификационная вариативность
самым непосредственным образом связана с социальной структурой
общества и находит свое выражение в тех языковых и речевых различиях,
которые обнаруживаются у представителей разных социальных слоев и
групп. В то же время ситуативная вариативность проявляется в
преимущественном употреблении социально маркированных языковых
средств — отдельных единиц или целых систем и подсистем – в
зависимости от социальной ситуации25.
В комедиях Аристофана дорийский диалект служит в качестве
стратификационного маркера, характеризующего провинциала, не
владеющего образцовой аттической речью. В некоторых переводах
комедии "Лисистрата" на английский язык в качестве аналога дорийского
диалекта используются местные диалекты английского языка со сходной
оценочной коннотацией. Так, например, в одном из английских изданий
комедии спартанский гонец, который в оригинале говорит на дорийском
диалекте, изъясняется на шотландском диалекте (Scots): Herald. Whaur sall
a body fin' the Athanian senate / Or the gran lairds? Ha gotten news to tell. В
американском издании аналогичную функцию выполняет южный диалект
американского варианта английского языка: Herald. This Athens? Where-all
kin I find the Council of Elders or else the Executive Board? I brung some news.
Наконец, в опубликованном в Нигерии переводе комедии в тех же целях
применяется пользующийся низким социальным престижем нигерийский
пиджин: Messenger. Wusa ah go find una chiefs or wetin una de call dem
leaders? Ah bring important news for dem (Bailey, Robinson, 1973, 110—114).
Такого рода прием, т.е. передача диалектной речи с помощью диалектов
языка перевода, явно противоречит принятой в нашей стране переводNida E.A. Linguistics and ethnology in translation problems // Language in culture and society. –
New York, 1964. p. 93
24
Neubert A. Ubersetzungswissenschaft in soziolinguistischer Sicht // Ubersetzungswissenschaftliche Beitrage 1. – Leipzig, 1977.
25
Швейцер А.Д. Современная социолингвистика: Теория, проблемы, методы. – М.: Наука,
1976. cc. 78–79.
23
38
ческой норме, не допускающей полной русификации подлинника и
лишения его национального колорита. Именно поэтому русский переводчик комедии А. Пиотровский использовал для речевой характеристики
этого персонажа отдельные элементы сниженной разговорной речи:
"Привязался же, болтун!", "Что за вздор еще?", "От Лампито пошла зараза"
и др.
Компенсационные приемы перевода используются и при передаче
ситуативной вариативности языка, одним из проявлений которой является
варьирование ситуативных маркеров речи под влиянием меняющихся
ролевых отношений между коммуникантами. В русском языке одним из
маркеров ролевых отношений служат личные местоимения ты /вы при
обращении к собеседнику. Эти маркеры неоднозначны. Как отмечает
П.Фридрих, их варьирование отражает такие параметры, как социальный
контекст,
относительный
возраст,
генеалогическая
дистанция,
26
принадлежность к группе и др. При переводе на английский язык, где
отсутствует аналогичная оппозиция личных местоимений, требуется
каждый раз подыскивать ситуативный эквивалент, передающий те же
параметры ситуации. Рассмотрим следующий пример из перевода на
английский язык романа Достоевского "Идиот": — Евгений Павлович, это
ты?.. Ну как же я рада, что наконец разыскала... —"Is that you, Eugene,
darling? I'm so glad to have found you at last..." В этом примере Настасья
Филипповна при всех обращается к Евгению Павловичу на "ты",
подчеркнуто афишируя близкие отношения с ним. Здесь переводчик
использует в качестве аналога интимное обращение darling.
Думается, что к переводу как коммуникативному акту вполне
приложима разработанная английским лингвистом М. А. К. Хэллидеем27
социально-семиотическая модель текста и детерминирующей его
ситуации. Согласно Хэллидею, семиотическая структура ситуации
образуется на основе взаимодействия элементов триады — "поля" (field),
или типа социального действия, "тональности" (tenor), или типа ролевых
отношений, и "модуса" (mode), или типа символической организации. Поле
включает комплекс социальных действий определенной конфигурации, в
рамках которых существенную роль играет и текст. Структура ролевых
отношений, т.е. отношений между участниками социальной деятельности,
в том числе и речевой, лежит в основе тональности текста. Модус — это
способ речевой организации, определяемый символическими формами
взаимодействия, письменныму и устными, а также их жанровыми
26
Friedrich P. Social context and semantic feature // Directions in sociolinguistics; the ethnography
of communication. – New York, 1972. pp. 276—281
27
Halliday M.A.K. Language as social semiotic: The social interpretation of language and meaning.
– London, 1979. pp. 139—145
39
разновидностями. В качестре примера поля приведем область массовой
коммуникации.
Здесь возникает проблема передачи в переводе некоторых
существенных особенностей массовой коммуникации, находящих свое
отражение в языке. Отмечалось, что для языка американских средств
массовой коммуникации характерна высокая степень стандартизации. Так,
в пособии по практической стилистике для газет и информационных
агентств указывается, что на страницах американских газет постоянно
мелькают такие выражения, как the Senate today heads into ... 'сегодня сенат
приступает к ...'; bitterly contested bill 'законопроект, вокруг которого
развернулась ожесточенная борьба'; violence flared 'вспыхнули беспорядки'
и др. 28.
Порождение сообщения в условиях массовой коммуникации отличается оперативностью, "сиюминутностью", что находит свое отражение
прежде всего в насыщенности текста неологизмами. Среди них видное
место занимают те, которые отражают события политической жизни,
привлекающие внимание читателей. Ср., например, такие неологизмы,
связанные с нашумевшим уотергейтским делом, как the plumbers
'сантехники' — прозвище секретной следственной группы, созданной
Никсоном для предупреждения утечки секретной информации,
stonewalling 'обструкция следствия путем отказа давать показания,
дезинформации, туманных заявлений' и т.п.29.
В переводе находит отражение и тональность текста, определяемая
ролевыми отношениями между участниками коммуникативного акта
(отправителями и получателями). Есть достаточные основания предположить, что газеты, журналы и другие средства массовой коммуникации
моделируют речевое поведение человека, выбирающего те или иные
языковые ресурсы в зависимости от социальной ситуации и в первую
очередь от ролевых отношений. Показательно сравнение языка двух
американских военных журналов — "Military Review‖, издаваемого
командно-штабным колледжем и предназначенного в основном для
старших офицеров, и "Soldiers", популярного иллюстрированного журнала,
адресованного широкой читательской аудитории — личному составу
армии, национальной гвардии, вольнонаемным и др. Установка на разную
аудиторию определяет и стилевые расхождения между этими журналами.
Ср. следующие примеры: The perimeter, with armored vehicles used, should
be organized in depth avoiding linear or regular circle configurations ("Military
Review") 'Круговая оборона с применением бронированных машин должна
28
Heyn H.C., Brier M.J. Writing for newspapers and news services. New York, 1969. pp. 36—37
Швейцер А. Д. Социальная дифференциация английского языка в США. – М.: Наука, 1983.
cc. 107—132
29
40
быть эшелонирована в глубину без прямых линий или правильных
окружностей'; Happiness is many things. To the soldier, it's a hot meal when
you are hungry, a letter from home when you're lonely, a soft bunk when you're
tired 'Счастье — это все, что угодно. Для солдата это — горячий обед,
когда ты голоден, письмо от родных, когда тебе грустно, мягкая койка,
когда ты устал'.
В первом случае перед нами фрагменты типичного "уставного" текста
с характерной для него специальной терминологией (perimeter, armored
vehicles, organized in depth... круговая оборона', 'бронированные машины',
'эшелонированный в глубину'). Во втором — рефлексом неформальных
ролевых отношений является разговорная тональность (ср. разговорные
стяжения it's, you're в английском тексте, использование ты в русском
переводе)30.
В связи со cказанным встает вопрос о социальной норме перевода.
Как и любая социальная норма, норма перевода является механизмом,
через посредство которого общество детерминирует поведение личности31.
Социальная норма перевода представляет собой совокупность наиболее
общих правил, определяющих выбор стратегии перевода. Эти правила, в
конечном счете, отражают те требования, которые общество предъявляет к
переводчику. Не будучи чем-то раз и навсегда заданным, они варьируются
от культуры к культуре, от эпохи к эпохе и от одного типа (жанра) текста к
другому.
Национальную вариативность переводческой нормы (в области художественного перевода) отмечает И. Левый. Так, например, переводческую эстетику французов характеризует сомнение в творческой самостоятельности перевода. Отсюда установка переводить стихи прозой.
Гораздо ригористичнее отношение к переводу в среднеевропейских
литературах (у чехов, словаков, венгров): здесь считается отступлением от
нормы не только перевод стиха прозой, но и передача александрийского
стиха белым, пропуск каламбура или исторического намека и другие
облегчения переводческого труда, привычные для англичан или немцев32.
Противоречивые требования к переводу ("парадоксы перевода") были,
в частности, отмечены Т. Сейвори в книге "Искусство перевода":
1. Перевод должен передавать слова оригинала.
2. Перевод должен передавать мысли оригинала.
3. Перевод должен читаться как оригинал.
4. Перевод должен читаться как перевод.
30
Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М.: Воениздат, 1973. cc. 209—212
Крeчмар А. О понятийном аппарате социологической теории личности // Социальные
исследования: Теория и методы. – М.: Наука, 1970.
32
Левый И. Искусство перевода. – М.: Сов. писатель, 1974.
31
41
5. Перевод должен отражать стиль оригинала.
6. Перевод должен отражать стиль переводчика.
7. Перевод должен читаться как современный переводчику.
8. Перевод должен читаться как современный оригиналу.
9. Перевод вправе прибавить нечто к оригиналу или убавить от него.
10. Перевод не вправе ничего ни прибавить, ни убавить.
11. Стихи следует переводить прозой.
12. Стихи следует переводить стихами.
Историческая вариативность переводческой нормы может быть
проиллюстрирована переводами Библии в различные исторические
периоды. Так, средневековые переводы в целом подчиняются первому из
перечисленных выше требований ("переводить слова подлинника" —
девиз буквального перевода). Буквализм ранних переводов Библии
проистекал, как отмечает А. В. Федоров, не столько из осознанного теоретического принципа, сколько из пиетета, из "трепета" перед библейскими
текстами33. Впоследствии эта норма была расшатана и вместо нее было
выдвинуто требование "переводить не слова, а мысли" (см. второе
требование из перечня Сейвори). Об этом, в частности, свидетельствуют
два перевода одного и того же отрывка из "Послания римлянам",
приводимые Ю. Найдой (Nida 1875, 256—257): 1. Through whom we have
received grace and apostleship unto the obedience of faith among all nations for
his name's sake. 2. Through him God gave us the priviledge of being an apostle
for the sake of Christ, in order to lead people of all nations to believe and obey.
Рассмотрим еще один "парадокс перевода» — требование транспонировать текст в культуру получателя и одновременно сохранять "инокультурный" колорит. В прошлом последнее требование было не столь
жестким, о чем свидетельствуют, в частности, некоторые русские переводы XIX в., в которых текст оригинала подвергался полной русификации.
Ср., например, приписываемый О. И. Сенковскому перевод цитированной
выше баллады Бернса "Джон Ячменное Зерно":
Были три царя на Востоке,
Три царя сильных и великих,
Поклялись они, бусурманы,
Известь Ивана Ерофеича Хлебное зернышко.
И вырыли они глубокую борозду, да и бросили его в
нее,
И навалили земли на его головушку,
И клялись они, бусурманы,
Что извели Ивана Ерофеича Хлебное зернышко.
33
Федоров А.В. Основы общей теории перевода. – М.: Высш. шк., 1983. c. 25
42
Переданное ритмизованной прозой в духе русской народной былины и
включающее элементы русского просторечия (бусурманы, известь), это
произведение явно не соответствует современной норме перевода и может
расцениваться как стилизованное переложение.
Некоторые нормы перевода еще находятся в процессе формирования.
Об этом, в частности, свидетельствуют дискуссии под рубрикой
"Арифметика и алгебра перевода" в "Литературной газете", а также
полемические материалы, печатаемые на страницах ряда литературных
журналов.
Перевод и лежащая в его основе стратегия оказываются зависимыми
от нормативных установок, задаваемых культурой. Однако существует и
другой аспект этой проблемы, фокусирующий наше внимание на активной
роли перевода, оказывающего существенное воздействие на формирование
языковой нормы.
На роль переводов в создании литературного письменного языка
указывает В.Н.Ярцева, считающая, что "для понимания истории
формирования и развития литературного языка приходится касаться как
проблемы иноязычных влияний, так и вопросов переводческой активности
писателей данной страны"34. В истории литературного английского языка
активная роль переводов нашла свое проявление, в частности, в том, что
приток латинизмов в письменную речь заметно «увеличивался в периоды
интенсивной переводческой деятельности (перевод на древнеанглийский
„Вульгаты", переводческая деятельность короля Альфреда) и особенно
возрос к эпохе Возрождения» в связи с интересом к классическим языкам и
развитием новых жанров в литературе35. Перевод явился каналом
воздействия латинского языка на английский, которое проявлялось как в
многочисленных лексических заимствованиях и синтаксических кальках,
так и в функционально-стилистической дифференциации языка. Роли
перевода как проводника иноязычного влияния в известной мере
способствовали буквалистские установки, которые господствовали в то
время в переводе.
Роль перевода как активного инструмента взаимодействия языков и
культур сохраняется и в современном обществе. Проникая в повседневную
речь через средства массовой коммуникации, некоторые "переводизмы",
на первых порах воспринимавшиеся как отклонения от нормы (ср.,
например, такие кальки, как утечка мозгов от англ, brain-drain, военное
присутствие от англ, military presence и др.), постепенно приобретают
права и утверждаются в языке.
Ярцева В.Н. История английского литературного языка IX—XV вв. – М.: Наука, 1985. c.
142
35
там же, c. 142.
34
43
Проблема взаимодействия теории перевода и социолингвистики еще
ждет своего решения. В данном разделе были указаны лишь некоторые
области тесного соприкосновения этих дисциплин. Думается, что
использование понятийного аппарата и инструментария современной
социолингвистики даст воможность глубже проникнуть в механизм
перевода, выявить его социальную природу и социальные детерминанты,
точнее охарактеризовать всю сложность и противоречивость стоящих
перед ним задач и стратегию переводческого решения.
Вопросы для обсуждения:
1. Какие аспекты теории перевода роднят ее с социолингвистикой?
2. Каков спектр вопросов, возникающих при взгляде на перевод как
отражение социального мира? Как на социально детерминированный
коммуникативный процесс?
3. Что понимается под социальной нормой перевода? Какие примеры
автора иллюстрируют ее вариативность? Является ли взаимосвязь между
социальной
нормой
и
практикой
перевода
одноили
обоюдонаправленной?
А. Д. Швейцер
Теория перевода и лингвистика текста
Одним из заметных достижений современного языкознания является
бурное развитие в течение последних десятилетий его новой отрасли —
лингвистики текста. Эта новая лингвистическая дисциплина, объектом
которой является связный текст — законченная последовательность
высказываний, объединенных друг с другом смысловыми связями,
поставила перед собой задачу выявить сущность этих связей и способы их
осуществления, обнаружить систему грамматических категорий текста с ее
содержательными и формальными единицами, описать на материале
текста сущность и организацию условий человеческой коммуникации
(Николаева 1978).
Из этого краткого перечня целей и задач нового направления становится ясной его близость к теории перевода.
Связь между лингвистикой текста, находившейся еще на раннем этапе
своего развития, и теорией перевода одним из первых отметил Ю. Найда.
По его мнению, теория перевода должна учитывать некоторые общие
признаки текстов, которые он назвал "универсалиями дискурса", К ним
относятся: 1) различные способы маркирования начала и конца текста, 2)
Швейцер А.Д. Теория перевода. – М., 1988. – С. 28-35.
44
способы маркирования переходов между внутренними подразделениями
связного текста, 3) темпоральные связи, 4) пространственные связи, 5)
логические отношения (например, причина и следствие), 6) идентификация
участников дискурса, 7) различные средства выделения (highlighting) тех
или иных элементов для фокусирования на них внимания или для эмфазы
и 8) сопричастность автора (author involvement), т.е. его позиция и точка
зрения36.
Маркеры начала и конца текста включают стандартные формулы типа
"once upon a time" (ср. рус. жили-были) и "they lived happily ever after" (ср.
рус. и стали они жить-поживать, добра наживать).
Маркеры внутренних переходов представляют собой традиционные
способы введения новых подразделений текста типа on the other hand,
however... 'однако с другой стороны...'; then all of a sudden... 'и вдруг...'; in
contrast with all this... 'в отличие от всего этого...' и др.
К маркерам темпоральных отношений относятся временные союзы,
темпоральные фразы типа the next morning 'на следующее утро', all that day
'весь день', относительные времена типа Future Perfect и Past Perfect,
согласование времен (Не said he came), последовательность ь событий,
отражаемая порядком слов.
Среди
маркеров
пространственных
отношений
выделяются
пространственные предлоги, индикаторы расстояния типа long way off
'далеко-далеко', ten miles long 'длиной в десять миль', It's a day's trip 'Езды
туда целый день'.
Логические отношения маркируются с помощью модифицирующих
предложения наречий (sentence adverbs) типа moreover 'более того',
therefore 'поэтому', nevertheless 'тем не менее'; союзов, вводящих
придаточные предложения (if, although, because); отглагольных форм
(причастных, герундиальных), зависимых от глагола, выражающего
основное событие; лексических единиц, выражающих логические отношения типа he concluded 'он пришел к выводу', he argued 'он возразил'.
Маркеры последовательного указания на одного и того же референта
включают личные местоимения (he, she, they), дейктические местоимения
(this, that) и синонимы (dog, animal, pet, puppy). Участники и событие могут
выдвигаться на передний план (на "лингвистическую авансцену") или,
напротив, отодвигаться на задний план. Для этого используется сложная
синтаксическая структура, иерархия которой маркирует место участников
и событий в описываемой ситуации.
Сопричастность автора может быть двух типов — автобиографическая
(реальная или фиктивная), маркером которой является местоимение 1-го
36
Nida E.A., Taber С The theory and practice of translation. – Leiden, 1969. pp. 181—182
45
лица, и оценочная, маркером которой являются оценочные лексические
единицы (This was an ugly scene 'Это была безобразная сцена')
Характеризуя указанные черты как "универсалии дискурса", Ю.Найда
в то же время отмечает, что в разных языках для их выражения
используются далеко не одни и те же средства37.
Таким образом, для перевода представляется важным, каким образом
реализуются "универсалии дискурса" в контактирующих друг с другом в
процессе перевода языках и какие из этого вытекают последствия для
структурирования конечного текста. Ср. следующий пример, приводимый
Л.С.Бархударовым: "You goin' to court this morning?" asked Jem. We had
strolled over — 'Мы подошли к ее забору — Вы в суд пойде те? — спросил
Джем'38. Здесь в качестве маркера темпоральных отношений в английском
тексте используется относительное время Past Perfect, а в русском —
порядок следования предложений, соответствующий реальному порядку
следования событий; Then I saw old Pancho come around the corner of the
wagon (Hemingway) "И тут вдруг старина Панчо стал огибать фургон..." В
этом примере маркер внутреннего перехода then передается
контекстуальным эквивалентом и тут вдруг, соответствующим
стилистическим нормам данного жанра (повествование ведется в
разговорной манере от лица рассказчика) When he arrives in Paris next week,
our Foreign Secretary will have to spell out our position 'Когда министр
иностранных дел посетит на следующей неделе Париж, он должен будет
четко изложить нашу позицию.
Здесь при переводе изменяется порядок следования двух
кореферентных единиц — имени и личного местоимения, поскольку в
русском тексте первое указание с помощью местоимения (типа 'Когда он
посетит Париж, наш министр иностранных дел...') в данном жанре
(газетный текст) неприемлемо.
Одной из проблем лингвистики текста, традиционно связанных с
теорией перевода, является актуальное членение, или, в другой
терминологии, функциональная перспектива предложения. Плодотворно
для теории перевода является, в частности, восходящая к Ф. Данешу идея
тематической прогрессии, согласно которой темы цементируют текст,
тогда как ремы служат для передачи новой информации.
Определяя место функциональной перспективы предложения в
лингвистическом описании, М. А. К. Хэллидей характеризует ее как
явление универсальное и в то же время делает важную оговорку: ―...это не
значит, что ФПП не релевантна лингвистической характерологии;
37
38
Nida E.A., Taber С The theory and practice of translation. – Leiden, 1969. p. 132
Бархударов Л.С. Язык и перевод. – М.: Междунар. отношения, 1975. c. 197
46
существует значительное разнообразие выборов, возможных в различных
языках, а также мест и способов их осуществления‖ 39.
Роли и месту функциональной перспективы предложения в переводе
посвящена книга Л. А. Черняховской ―Перевод и смысловая структура‖40.
В
ней
рассматриваются
некоторые
особенности
выражения
функциональной перспективы предложения в английском языке в
сопоставлении с русским и предлагаются модели преобразования речевых
структур при переводе с русского языка на английский. К сожалению,
рассматривая эти преобразования, Л. А. Черняховская, как правило, не
выходит за рамки предложения и не касается текстообразующих функций
коммуникативной структуры высказывания. С лингвистикой текста ее
работа соприкасается вплотную лишь в главе, посвященной членению и
объединению предложений внутри высказываний объемом более
предложения.
Проблема текста — одна из центральных проблем теории перевода.
Именно текст является предметом анализа на первом этапе перевода,
связанном с интерпретацией оригинала, и именно текст является
предметом синтеза на его заключительном этапе. Поэтому эта проблема
привлекает к себе пристальное внимание теоретиков перевода. Так, по
мнению Р. Штольце, теоретическое осмысление процесса перевода должно
строиться на учете тесной связи герменевтики и лингвистики текста, ибо в
основе перевода лежит возможность органического соединения
герменевтического анализа текста как целого и системного анализа на
основе рациональных лингвистических критериев41. В основе
разрабатываемой Р. Штольце теории перевода текста лежит представление
о форме текста как о выражении коммуникативной интенции отправителя,
реализуемой через посредство языка. Анализируя исходный текст,
переводчик ставит перед собой вопрос: какую цель преследует
отправитель и какие он использует для этого языковые средства?
Понимание текста основывается на осознании его целостности с
обязательным учетом прагматических правил его построения. При этом
важно не только сказанное, но и подразумеваемое. Отсюда возникает
необходимость в обязательном учете пресуппозиций, которые должны
включать не только сказанное ранее, но и просто известное: ―я‖
говорящего, его социальный статус, фоновые знания и др. 42.
39
Хэллидей М.А.К. Место "функциональной перспективы предложения" в системе лингвистического описания // Новое в зарубежной лингвистике. – М.: Прогресс, 1978. Вып. 8:
Лингвистика текста. c. 138—139
40
Черняховская Л.А. Перевод и смысловая структура. – М.: Междунар. отношения, 1976.
41
Stolze R. Grundlagen der Textiibersetzung. – Heidelberg, 1982. p. 49
42
Stolze R. Grundlagen der Textiibersetzung. – Heidelberg, 1982. pp. 51—52
47
В этой связи уместно вспомнить слова И. Р. Гальперина о роли
подтекста, сосуществующего с вербальным выражением, сопутствующего
ему и запланированного создателем текста. Выдвигаемое им положение о
―содержательно-подтекстовой информации‖ как об органической части
смыслового содержания текста имеет самое непосредственное отношение
к переводу 43.
На основании сказанного выше об эксплицитных и имплицитных
компонентах смысла текста, о роли прагматических факторов в его
формировании Р. Штольце делает важный для теории перевода вывод о
многоплановости и ―сверхсуммарности‖ смыслового содержания текста.
При этом под сверхсуммарностью подразумевается несводимость смысла
текста к сумме смыслов его конституентов. Отсюда, однако, не следует,
что, анализируя исходный текст как сверхсуммарное целое, можно в
какой-то мере пренебречь семантическим анализом его конституентов.
Дело в том, что раскрывающие содержание текста рекуррентные
смысловые признаки (семантически связанные друг с другом лексемы)
образуют изотопические плоскости текста, в которых реализуется
многоплановая структура его смысла. Именно в результате интеграции
отдельных элементов в языковом и внеязыковом контекстах образуется то
―приращение информации‖ (Informationsuberschuss), которое лежит в
основе ―сверхсуммарности‖ смысла текста.
Учет семантики текста ставит по-новому для теории перевода и вопрос
об учете значений отдельных лексем. Их значение рассматривается не как
фиксированный срез определенного набора семантических признаков (как
это имеет место в жестких моделях структурной семантики), а как "гибкая
совокупность сем и прагматических параметров, изменчивые сочетания
которых проецируются в плоскость текста" 44.
Наряду с семантикой текста существенное значение для теории
перевода имеет и стилистика текста. Разработкой проблем связи типологии
текста с теорией перевода занимается К. Райс, посвятившая этим
проблемам ряд работ, в том числе написанную совместно с Г. Вермеером
книг ―Обоснование общей теории перевода‖, в которой используется
концептуальный аппарат теории информации, лингвистики текста и
функциональной стилистики45.
В основу разрабатываемой К. Райс теории перевода положена теория
жанров текста (Textsortentheorie), основными понятиями которой являются
"тип текста" (Texttyp) и "жанр текста" (Textsorte). Понятие типа текста
используется для классификационного выделения универсальных,
Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. – М.: Наука, 1981. c. 42
Stolze R. Grundlagen der Textiibersetzung. – Heidelberg, 1982. pp. 93—104
45
Reiss K., Vermeer H.J. Grundlegung einer allgemeinen Translationstheorie. – Tubingen, 1984.
43
44
48
базисных форм текста в человеческой коммуникации. На основе
выполняемых ими самых общих (по К. Бюлеру) коммуникативных
функций — репрезентативной (Darstellungsfunktion), выразительной
(Ausdniksfunktion) и апеллятивной (Appellfunktion) вычленяются три типа
текста — информативный, экспрессивный и оперативный (ср. ис
пользование функциональной типологии Р. Якобсона для описания
перевода как коммуникативного акта46.
Жанр текста (Textsorte) — это класс вербальных текстов, выделяемых
на основе общности структуры, пределов вариативности и использования в
однотипных коммуникативных контекстах. Конкретные признаки
дифференциации жанров связаны с тремя семиотическими измерениями —
семантикой, прагматикой и синтактикой и относятся к отражению мира в
тексте, к выполняемой текстом коммуникативной функции и к внутренней
структуре текста. Это определение К. Райс называет признаки жанра, но не
раскрывает его сущности.
В этом отношении представляет интерес социальная интерпретаци
речевого жанра, предлагаемая К. А. Долининым, который полагает, что
―каждый сколько-нибудь канонизированный, устоявшийся речевой жанр
(приказ по учреждению, постановление суда, научная статья, роман,
передовая в газете и т.п.) — это не что иное, как особая социальная роль, в
которой речевая деятельность выступает как ролевая деятельность‖47.
Таким образом, в жанровой вариативности текстов находит свое
проявление социальная норма, определяющая специфику выбора языковых
средств при порождении текстов тех или иных жанров. В практике
перевода сталкиваются три типа социальных норм, отражающие традиции
данного общества и данной культуры: 1) нормы построен текста на
исходном языке, 2) нормы построения текста на языке перевода и 3) нормы
перевода.
К. Райс, безусловно, права, считая, что нормы, или конвенции, жанра
(Textsortenkonventionen) имеют большое значение, поскольку различия
между ними становятся наиболее очевидными при выходе за пределы
одного языка и одной культуры. Прежде всего различия касаются самой
номенклатуры жанров. Наряду с общими жанрами, существующими в
любой письменной культуре (письмо, сказка, статья), есть жанры,
распространенные в нескольких, но не во всех культурах (например,
сонет), и, наконец, жанры, специфичные лишь для одной культуры
(например, поэтический жанр хайку в Японии). Конвенции жанров
характеризуются также исторической вариативностью (ср. стихотворную
форму средневекового научного трактата).
46
47
Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. – М.: Воениздат, 1973. cc. 66—68
Долинин К.А. Стилистика французского языка. – Л.: Просвещение, 1978. c. 26
49
Жанровая дифференциация текстов имеет непосредственное
отношение к механизму перевода, к переводческой стратегии. Прежде
всего переводчик должен сделать принципиальный выбор — сохранить ли
конвенции исходного текста или заменить их конвенциями языка
перевода. Если данный жанр отсутствует в другой культуре, то перевод
может быть инновационным (т.е. он может положить начало новому жанру в культуре-рецепторе). Так, например, газель, жанр восточной поэзли,
был воспроизведен в некоторых переводах на европейские языки. Столь
же необходим учет специфики типа текста и определяющей данный тип
коммуникативной функции. Только зная функцию исходного текста и его
место в исходной культуре, можно оценить значимость отдельных
элементов исходного текста. Это положение К. Раис иллюстрирует
следующим примером: Souvent femme varie, bien fol est qui s'y fie. Если бы
это был информативный текст с установкой на передачу денотативного
содержания, его можно было бы перевести следующим образом: 'Женщина
очень непостоянна (в оригинале буквально сказано: "женщина часто
меняется"). Безрассуден тот, кто ей верит'. Однако на самом деле перед
нами отрывок из экспрессивного текста (драмы В. Гюго) с установкой на
художественную
форму.
Перевод
такого
оригинала
требует
художественной организации текста. Этому требованию отвечает перевод
на немецкий язык Г. Бюхнера: Ein Weib andert sich jeden Tag. Ein Narr ist,
wer ihr trauen mag букв. 'Женщина меняется каждый день. Глупец тот, кто
ей доверяет'. Незначительные смысловые отступления в этом переводе
вполне компенсируются передачей художественно-эстетической функции
текста48.
В своих работах К. Райс правильно обращает внимание на важность
передачи коммуникативной функции текста как условия успешного
осуществления процесса перевода, однако при этом допускается известное
упрощение. Подобно некоторым другим функциональным классификациям текстов, ее классификация фактически сводит функциональную
характеристику текста к какой-то одной функции. Между тем реальные
тексты, с которыми имеет дело переводчик, как правило, полифункциональны. Прав К. А. Долинин, отмечающий, что "если стиль высказывания (фразы) — в повседневной речевой практике во всяком случае —
бывает един и непротиворечив, то стиль сколько-нибудь протяженного
текста, в особенности художественного текста, представляет собой
изменчивую, динамическую его характеристику"49. И хотя в одной из
работ К.Раис делает оговорку относительно того, что "целый текст не
Reiss K., Vermeer H.J. Grundlegung einer allgemeinen Translationstheorie. – Tubingen, 1984. p.
213
49
Долинин К.А. Стилистика французского языка. – Л.: Просвещение, 1978. c. 46
48
50
всегда отражает лишь одну из функций языка" и что "на практике
существуют бесчисленные перекрещивания и смешанные формы"50, в
целом следует признать правоту В. Вильса, критикующего К. Раис за то,
что она жертвует функциональной многоплановостью текста во имя
построения идеальной модели. Например, она безоговорочно относит
художественные тексты к текстам, акцентирующим форму (form-betonte
Texte).
Принципиально иной подход к проблеме типологии текстов в теории
перевода
выдвигает
А. Нойберт.
Расценивая
функциональнотипологические модели текстов как чрезмерно грубые и статичные, он
предлагает для анализа процесса перевода модель "текстов-прототипов"
(prototype texts), исторически и социально обусловленных способов
организации знания в письменном и устном дискурсе. Опирающийся на
социальный опыт и воплощающий наиболее существенные признаки
конкретных текстов, текст-прототип обнаруживает специфическое
сочетание параметров текстуальности (коммуникативной интенции,
ситуативности, информативности, согласованности смыслов, связности), а
также специфическую конфигурацию общего для коммуникантов фонда
знаний. Он представляет собой глобальную схему того, что сказано, кем,
кому, когда и как. Благодаря их комплексной детерминации текстыпрототипы отличаются значительно большим разнообразием, чем типы
текстов. В процессе перевода переводчик реализует избранный прототип
конечного текста, оценивая при этом удельный вес его детерминантов51.
В этом отношении от схемы К.Раис выгодно отличается схема,
разработанная Ю. В. Ванниковым и положенная им в основу
ориентированной на перевод типологии текстов52. Эта схема основана на
14 главных типологизирующих признаках, обобщающих существенные с
точки зрения переводческой практики свойства текста: 1) лингвистическая
организованность; 2) функциональный стиль; 3) функциональный
подстиль; 4) речевой модус; 5) доминирующее логическое содержание; 6)
предметное (тематическое) содержание; 7) форма речевой презентации; 8)
жанровая
дифференциация;
9)
информационная
первичность—
непервичность; 10) экспрессивно-стилистическая отмеченность; 11)
основные прагматические функции; 12) конкретные целевые установки;
13) типы адекватности текста; 14) типы адекватности перевода,
50
Reiss K. Moglichkeiten und Grenzen der Ubersetzungskritik: Kategorien und Kriterien fur eine
sachgerechte Beurteilung von Ubersetzungen. – Munchen, 1971. p. 32
51
Neubert A. Text and translation // Ubersetzungswissenschaftliche Beitrage 8. – Leipzig, 1985. pp.
127—132
52
Ванников Ю.В. Типы научно-технических текстов и их лингвистические особенности. –
М., 1985.
51
К лингвистической организованности относится противопоставление
текстов с жесткой структурой (например, научно-технических) и с мягкой
структурой (например, художественных). Этот признак учитывает также
степень связности текста. Функциональные стили выделяются в
зависимости от сферы общения (научно-технический, социально-деловой и
др.).
Подстили более отчетливо противопоставлены коммуникативным
установкам и прагматическим функциям (например, подсгиль технических
текстов внутри научно-технического стиля). Речевой модус - это способ
изложения, характерный для текста (экспликативный, дескриптивный и
т.п.). К доминирующему логическому содержанию относятся: тип
рассуждения (например, цепочка умозаключений), тип доказательства (по
существу, по аналогии, от противного и т.п.), смысловая структура вывода,
различные виды определений. Предметное содержание научного текста
строится на основе классификации наук (философские, естественные и
технические, социальные). Форма презентации тесно связана с
функциональными подстилями и жанрами (устный текст, письменный
текст). Каждый функциональный подстиль характеризуется жанровой
дифференциацией (жанры учебного подстиля — учебник, учебное
пособие, лекция). Информационно-первичные тексты включают
монографию, статью, диссертацию и др., а информационно-вторичные —
реферат, аннотацию, перевод, рецензию. По признаку экспрессивностилистической отмеченности тексты делятся на стилистически
отмеченные и стилистически не отмеченные. Главные прагматические
функции лежат в основе изначальной ориентации текстов на носителей
исходного языка или носителей языка перевода, а конкретные функции в
основе выделения информирующих, предписывающих, ориентирующих и
систематизирующих текстов. Наконец, адекватность текста определяется
по его соответствию коммуникативной установке.
Типология, разработанная Ю. В. Ванниковым, может показаться несколько громоздкой. Однако ее дробность делает ее более адекватной
поставленной задаче — отражению реального многообразия текстов.
Существенным преимуществом этой типологии является также и то, что
она учитывает наличие смешанных и переходных случаев. Так, например,
Ю. В. Ванников особо выделяет такие функционально неоднородные
тексты,
как
информирующе-предписывающие,
предписывающесистематизирующие и др.
Исходя из полифункциональности текста, нами было в свое время
выдвинуто положение о функциональных доминантах текста как о комплексе функциональных характеристик, играющих в нем ведущую роль,
отвечающих коммуникативной установке отправителя и определяющих
закономерности анализа и синтеза текстов в процессе перевода.
52
Специфичная для данного текста конфигурация функциональных доминант (набор ведущих функциональных характеристик) и определяет
вместе с коммуникативной установкой и социокультурными нормами тот
инвариант, который подлежит сохранению при переводе53. Подробнее на
этой проблеме мы остановимся ниже, в связи с вопросами о сущности
перевода, а также об эквивалентности и нереводимости. Сейчас же
ограничимся указанием на то, что сказанное выше о связи
функциональных характеристик текста со стратегией перевода не означает,
что эти характеристики жестко и однозначно детерминируют
переводческое решение. Напротив, изменчивый, динамический характер
этих характеристик порой существенно видоизменяет решение
переводчика в процессе перевода разных фрагментов одного и того же
текста.
Вопросы для обсуждения:
1. В чем специфика объекта и задач лингвистики текста?
2. Что объединяет лингвистику текста и теорию перевода?
3. Что Ю. Найда назвал универсалиями дискурса?
4. Каково значение учения о функциональной перспективе
предложения для теории перевода?
5. Какую из категорий текста особо выделяет Р. Штольце в связи с
проблемами перевода?
6. Как Р. Штольце характеризует смысловое содержание текста?
7. Какова связь стилистики текста и теории перевода?
8. В чем сущность концепции К. Раис и за что ее критикуют?
9. На каких критериях основана типология текстов А. Нойберта?
Ю. В. Ванникова?
Х. Л. Борхес
Поиски Аверроэса
S'imaginant que la tragedie n'est autre chose que I'art de louer…54
Ренан Э. «Аверроэс», 48 (1861)
Абу-ль-галид Мухаммед ибн Ахмет ибн Мухаммед ибн Рушд (целый
век шло это длинное имя к Аверроэсу через Бенраиста и Авенриса, и даже
через Абен-Рассада и Филиуса Росадиса) писал одиннадцатую главу
Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. – М.: Воениздат, 1973. cc. 68—70
Х.Л. Борхес. Вавилонская библиотека и другие рассказы. – СПб, 1997.
54
Полагая, что трагедия есть не что иное, как искусство восхваления... (фр.).
53
53
трактата «Тахафут-уль-Тахафут» («Уничтожение Уничтожения»), в
котором утверждается, вопреки мнению персидского аскета Газали, автора
«Тахафут-уль-Фаласифа» («Опровержение философов»), что божеству
ведомы лишь общие законы Вселенной, то, что касается видов, а не
индивидуума. Писал он с неспешной уверенностью, справа налево; строя
силлогизмы и соединяя звеньями длинные абзацы, он все время
чувствовал, как дыхание благоденствия вокруг себя, свой прохладный и
просторный дом. В недрах сиесты хрипло ворковали влюбленные голуби,
из невидимого патио подымалось журчание фонтана, и Аверроэс, чьи
предки были уроженцами аравийских пустынь, всей плотью своей ощущал
благодарность за присутствие воды. Ниже располагались сады и уэрта; еще
ниже — неуемный Гвадалквивир, а дальше — любимый город Кордова,
столь же светлый, как Багдад или Эль-Каир, город, подобный сложному и
утонченному музыкальному инструменту, а вокруг (это Аверроэс тоже
чувствовал) простиралась до горизонта земля Испании, на которой не такто много всего, но зато каждая вещь расположилась прочно и навеки.
Перо бежало по странице, доводы цеплялись один за другой, доводы
неопровержимые, однако блаженное состояние Аверроэса омрачала одна
небольшая забота. Причиной был не «Тахафут», труд, в общем, случайный,
но проблема из области филологии, связанная с монументальным
произведением, которое должно было оправдать его бытие перед
человечеством, — то был комментарий к Аристотелю. Этот грек, источник
всяческой философии, был ниспослан людям, дабы научить их всему, что
только возможно знать: истолковать его книги, как улемы толкуют Коран,
было нелегкой целью Аверроэса. История знает не много таких
прекрасных и возвышенных фактов, как этот подвиг врача-араба,
посвятившего себя мыслям человека, от которого его отделяли
четырнадцать веков; к трудностям существа дела надо добавить то, что
Аверроэс, не знавший сирийского и греческого языков, работал над
переводом перевода. Накануне работу остановили два неясных ему слова в
начале «Поэтики». Этими словами были «трагедия» и «комедия». Он
встречал их много лет тому назад в третьей книге «Риторики»; никто в
областях ислама не мог догадаться, что они означают. Тщетно листал он
страницы Александра Афродисийского, тщетно сличал версии
несторианина Хунайна Ибн Исхака и Абу Бишра Матты. Два этих
загадочных слова испещряли текст «Поэтики», опустить их было
невозможно. Аверроэс отложил перо. Сказав себе (без особой
уверенности), что мы часто ищем то, что рядом лежит, он спрятал
рукопись «Тахафута» и подошел к полкам, где стояли переписанные
персидскими каллиграфами многочисленные тома «Мохкама» слепого Ибн
Сиды. Смешно было думать, там он, конечно, справлялся, однако его
соблазнило праздное удовольствие вновь полистать эти тома. От этого
54
ученого развлечения его отвлекли звуки как бы напева. Он поглядел через
зарешеченный балкон — внизу, в маленьком немощеном патио, играли
несколько полуголых мальчиков. Один из них, стоя на плечах у другого,
явно подражал муэдзину: крепко зажмурив глаза, он распевал «Нет Бога,
кроме Аллаха». Тот, что поддерживал его, стоял неподвижно, изображая
минарет; третий, на коленях, ползал в пыли, представляя собрание
верующих. Игра быстро прекратилась — каждый хотел быть муэдзином, и
никто — верующим или башней. Аверроэс слышал, как они спорили на
«грубом» наречии, то есть на возникающем испанском языке
мусульманских плебеев полуострова. Он раскрыл «Китаб уль аин»55
Халиля и с гордостью подумал, что во всей Кордове (а возможно, и во
всем Аль-Андалусе) нет другой копии совершенного творения, кроме вот
этой, подаренной ему эмиром Якубом аль-Мансуром в Танжере. Название
гавани напомнило ему, что нынче вечером путешественник Абу-ль-Касим
аль-Ашри, возвратившийся из Марокко, будет вместе с ним ужинать у
Фараджа, знатока Корана. Абу-ль-Касим рассказывал, что он достиг
областей империи Син (то есть Китая); его враги, с той особой логикой,
какую порождает ненависть, клялись, что нога его не ступала на землю
Китая, но также — что в храмах той страны он хулил Аллаха. Встреча,
несомненно, продлится несколько часов, и Аверроэс поспешно взялся
снова за «Тахафут». Трудился он до самых сумерек.
Беседа у Фараджа перешла от несравненных добродетелей правителя к
добродетелям его брата эмира, затем, уже в саду, заговорили о розах. Абуль-Касим, на них и не взглянув, клялся, что нет роз лучше тех, которые
украшают андалусские виллы. Фарадж не дал себя смутить — он заметил,
что ученый Ибн Кутайба описывает замечательную разновидность
вечноцветущей розы, растущей в садах Индостана, ярко-красные лепестки
которой образуют буквы, гласящие: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед
пророк Его». Он прибавил, что Абу-ль-Касим, наверное, видел эти розы.
Абу-ль-Касим взглянул на него с тревогой. Если ответить «да», все
справедливо сочтут его бессовестным и наглым обманщиком; если
ответить «нет», сочтут безбожником. Он предпочел пробормотать, что,
мол, ключи от всех тайн у Господа и нет на земле ничего, ни увядшего, ни
зеленого, что не было бы записано в Его Книге. Слова эти, взятые из одной
из первых сур, были встречены почтительным шепотом. Возгордясь
победой своего хитроумия, Абу-ль-Касим прибавил, что Господь в своих
творениях совершенен и непостижим. Тогда Аверроэс, предвосхищая
будущие рассуждения еще не родившегося Юма, заявил:
— Мне легче допустить наличие ошибки у ученого Ибн Кутайбы или у
переписчиков, чем допустить, что земля порождает розы с символом веры.
55
«Книга-словарь» (араб.).
55
— Именно так. Великие и справедливые слова, — молвил Абу-льКасим.
— Один путешественник, — вспомнил поэт Абд аль-Малик, —
говорит о дереве, плоды которого — зеленые птицы. Мне куда легче
поверить этому, чем в розы с буквами.
— Возможно, тут цвет птиц, — сказал Аверроэс, — способствует
чуду. Кроме того, плоды и птицы принадлежат к миру природы, а письмо
— это искусство. Перейти от листьев к птицам легче, чем от роз к буквам.
Кто-то из гостей с негодованием отверг мысль, будто письмо есть
искусство, ибо оригинал Корана — «Мать Книги» — предшествовал
созданию мира и хранится в небесах. Еще один гость упомянул Джахиза из
Басры, сказавшего, что Коран — это субстанция, способная принять форму
человека или животного, каковое мнение как будто согласуется с мнением
тех, кто приписывает Корану два лица. Фарадж принялся многословно
излагать ортодоксальную точку зрения. Коран (сказал он) — это один из
атрибутов Бога, подобно Его милосердию; Коран записывают в книгу, его
произносят языком, его запоминают сердцем — речь и знаки письма суть
творения людей, но Коран неизменен и вечен. Аверроэс, написавший
комментарий к «Республике», мог бы сказать, что Мать Книги — это как
бы ее платоническая идея, но он увидел, что богословие — предмет, для
Абу-ль-Касима вовсе недоступный.
Прочие гости, также это подметившие, пристали к Абу-ль-Касиму с
просьбой поведать о какой-нибудь диковине. В те времена, как и в
нынешние, мир был жесток: путешествовать по нему могли смельчаки, но
также негодяи, готовые на все. Память Абу-ль-Касима была как бы зеркалом его душевной робости. Что он мог рассказать? Вдобавок они
требуют диковин, а диковинное разве удастся поведать другому? Луна
Бенгалии не похожа на луну Йемена, хотя ее можно описать теми же
словами. Абу-ль-Касим помедлил, потом начал:
— Человек, посещающий разные края и города, — вкрадчиво
заговорил он, — видит многое достойное упоминания. Вот, например,
история, о которой я рассказывал только один раз султану турков. Она
произошла в Син Калане (Кантоне), где Река Жизни впадает в море.
Фарадж спросил, на сколько лиг удален этот город от стены, которую
Искандер Зу-л-Карнайн (Двурогий Александр Македонский) воздвиг, дабы
преградить путь Гогу и Магогу.
— Она отделена от города пустыней, — сказал Абу-ль-Касим с
невольным высокомерием. — Сорок дней надобно идти кафиле (каравану),
чтобы увидеть вдали ее башни, и, говорят, еще столько же, чтобы до нее
добраться. В Син Калане я не знал ни одного человека, который бы видел
ее или видел человека, который ее видел.
56
Страх
перед
чудовищной
бесконечностью,
перед
голым
пространством, перед голой материей на мгновение прохватил Аверроэса.
Он оглядел симметрично устроенный сад и почувствовал себя
постаревшим, бесполезным, нереальным. Абу-ль-Касим продолжал:
— Однажды вечером мусульманские купцы в Син Калане повели меня
в дом из раскрашенного дерева, в котором находилось много народу.
Описать этот дом невозможно — это, скорее, была одна большая зала с
рядами галерей или балконов, расположенными один над другим. Люди,
сидя на этих балконах, ели и пили, то же самое делали люди внизу, на
полу, и на каком-то возвышении, вроде террасы. Люди на террасе били в
барабаны и играли на лютнях, кроме пятнадцати или двадцати человек —
эти были в красных масках, — которые молились, пели и разговаривали.
Они страдали в оковах, но тюрьмы не было видно; скакали верхом, но
лошадей не было; сражались, но мечи были из тростника; умирали, а
потом вставали на ноги.
— Поступки умалишенных, — сказал Фарадж, — превосходят
воображение разумного человека.
— Они не были умалишенными, — пришлось Абу-ль-Касиму
пояснить. — Как сказал мне один из купцов, они изображали какую-то
историю.
Никто не понял, никто, видимо, и не пытался понять. Абу-ль-Касим,
смущенный, перешел от спокойного рассказа к дерзким рассуждениям.
Размахивая руками, он заговорил снова:
— Вообразим себе, что кто-то показывает историю, вместо того чтобы
ее рассказывать. Пусть, к примеру, это будет история о спящих в Эфесе.
Мы видим, как они удаляются в пещеру, видим, как молятся и засыпают,
видим, как спят с открытыми глазами, видим, как во время сна растут,
видим, как просыпаются через триста девять лет, видим, как дают торговцу
старинную монету, видим, как они пробуждаются в раю, видим, как с ними
пробуждается собака. Нечто подобное нам показали в тот вечер люди на
террасе.
— Люди эти говорили? — спросил Фарадж.
— Разумеется, говорили, — сказал Абу-ль-Касим, превращаясь в
апологета представления, которое едва помнил и на котором изрядно
скучал. — Говорили, и пели, и рассуждали!
— В таком случае, — сказал Фарадж, — не требовалось двадцати
человек. Один балагур может рассказать любую историю, даже самую
сложную.
Его мнение все одобрили. Стали восхвалять достоинства арабского
языка, которым пользуется Бог, дабы управлять ангелами; затем
заговорили о поэзии арабов. Абд аль-Малик, отдав ей положенную дань
хвалебных слов, обозвал устаревшими поэтов, которые в Дамаске или в
57
Кордове все еще держатся пастушеских образов и словаря бедуинов. Ведь
это нелепо, сказал он, чтобы человек, перед глазами которого простирается
Гвадалквивир, воспевал воду из колодца. Он призывал обновить древние
метафоры — когда, мол, Зухайр сравнил судьбу со слепым верблюдом, эта
фигура могла восхищать людей, но за пять веков восхищения она
поизносилась. Все одобрили его суждение, которое слышали уже много
раз и из многих уст. Аверроэс молчал. Наконец он заговорил, не столько
для других, но как бы размышляя вслух.
— Случалось и мне, — сказал Аверроэс, — не так красноречиво, но с
подобными же доводами защищать мнение, которое высказал Абд альМалик. В Александрии говорили, что не может согрешить лишь тот, кто
согрешил и раскаялся; добавим к этому: чтобы быть свободным от
заблуждения, надо побывать у него в плену. Зухайр в «Муаллакат»
говорит, что по прошествии восьмидесяти лет страданий и славы он видел
много раз, как судьба обрушивается вдруг на человека, подобно слепому
верблюду. Абд аль-Малик полагает, что этот образ уже не способен
восхищать. На его замечание можно было бы возразить многое. Первое:
если бы целью стиха было удивить, его время измерялось бы не веками, но
днями и часами, а может, и минутами. Второе: знаменитый поэт не столько
изобретатель, сколько открыватель. В похвалу Ибн Шарафа из Берхи
говорят, что только он мог придумать, будто звезды на утренней заре
медленно опадают, как листья опадают с деревьев; если они правы, этот
образ ничего не стоит. Образ, который может быть придуман только одним
человеком, никого не трогает. На земле бесконечное множество всяких
вещей, каждую можно сравнивать с любой другой. Сравнение звезд с
листьями не менее произвольно, чем сравнение их с рыбами или с
птицами. И напротив, нет такого человека, который бы хоть раз не
почувствовал, что судьба могуча и тупа, что она безвинна и в то же время
беспощадна. Ради этой мысли, которая может быть мимолетной или
неотвязной, но которой никто не избежал, и написан стих Зухайра. Сказать
лучше, чем сказано у него, невозможно. Кроме того — и это, пожалуй,
главное в моем рассуждении, — время, разоряющее дворцы, обогащает
стихи. Стих Зухайра, написанный им тогда в Аравии, сопоставлял два
образа — образ старого верблюда и образ судьбы; но, прочитанный теперь,
он вдобавок воскрешает память о Зухайре и побуждает нас отождествить
свои горести с горестями этого умершего араба. Прежде у этого образа
было два свойства, теперь их стало четыре. Время расширяет сферу стиха,
и я знаю такие строки, что, подобно музыке, звучат всегда и для всех
людей. Так, когда меня несколько лет тому в Марракеше мучила тоска по
Кордове, мне приятно было повторять возглас Абдар-Рахмана,
обращенный им в садах Русафы к африканской пальме:
И ты, о пальма, тоже
58
В садах сих чужестранка!..
Удивительное свойство поэзии! Слова, сочиненные королем,
тосковавшим по Востоку, помогали мне, сосланному в Африку, в моей
ностальгии по Испании.
Затем Аверроэс заговорил о древних поэтах, о тех, кто во Времена
Темноты, до Ислама, уже все сказали на беспредельном языке пустынь.
Встревоженный — и не без основания — мелочной вычурностью Ибн
Шарафа, он сказал, что у древних и в Коране заключена вся поэзия, и
осудил как невежество и суетность притязания вводить новшества. Все
слушали его с удовольствием, ибо он защищал старину.
Муэдзины призывали на молитву первого луча, когда Аверроэс
вернулся в свою библиотеку. (В гареме за это время черноволосые рабыни
успели помучить рабыню рыжеволосую, но он об этом узнает только к
вечеру.) Что-то помогло ему понять смысл двух темных слов. Твердым,
каллиграфически изящным почерком он добавил в рукописи следующие
строчки: «Аристу (Аристотель) именует трагедией панегирики и комедией
— сатиры и проклятия. Великолепные трагедии и комедии изобилуют на
страницах Корана и в „Муаллакат" семи священных».
Он почувствовал, что хочет спать и что немного озяб. Размотав
тюрбан, он поглядел на себя в металлическое зеркало. Не знаю, что
увидели его глаза, потому что ни один историк не описал его черт. Знаю
лишь, что внезапно он исчез, словно пораженный незримою молнией, и
вместе с ним исчезли дом, и невидимый фонтан, и книги, и рукописи, и
голуби, и множество черноволосых рабынь, и дрожащая рабыня с рыжими
волосами, и Фарадж, и Абу-ль-Касим, и кусты роз, и, возможно,
Гвадалквивир.
В этом рассказе я хотел описать процесс одного поражения. Сперва я
подумывал о том архиепископе кентерберийском, который вознамерился
доказать, что Бог един; затем об алхимиках, искавших философский
камень; затем об изобретавших трисекцию угла и квадратуру круга. Но
потом я рассудил, что более поэтичен случай с человеком, ставившим себе
цель, доступную другим, но не ему. Я вспомнил об Аверроэсе, который,
будучи замкнут в границах Ислама, так и не понял значения слов
«трагедия» и «комедия». Я изложил этот случай; в процессе писания я
чувствовал то, что должен был чувствовать упоминаемый Бертоном бог,
который задумал создать быка, а создал буйвола. Я почувствовал, что мое
произведение насмехается надо мной. Почувствовал, что Аверроэс,
стремившийся вообразить, что такое драма, не имея понятия о том, что
такое театр, был не более смешон, чем я, стремящийся вообразить
Аверроэса, не имея иного материала, кроме крох Ренана, Лэйна и Асина
Паласьоса. Почувствовал, уже на последней странице, что мой рассказ —
отражение того человека, каким я был, пока его писал, и, чтобы сочинить
59
этот рассказ, я должен был быть именно тем человеком, а для того, чтобы
быть тем человеком, я должен был сочинить этот рассказ, и так — до
бесконечности. (В тот миг, когда я перестаю верить в него, Аверроэс
исчезает.)
Вопросы для обсуждения:
1. Какую цель ставил перед собой Аверроэс?
2. С какой сложностью филологического характера столкнулся герой в
своем труде?
2. Почему цель, которую ставил перед собой Аверроэс «доступна
другим, но не ему»? Кому именно она доступна?
60
РАЗДЕЛ 2. ПЕРЕВОД: ОПРЕДЕЛЕНИЯ И ОПИСАНИЯ
О лингвистических аспектах перевода
Р. Якобсон
Бертран Рассел как-то заметил: "Невозможно понять, что означает
слово "сыр", если не обладать нелингвистическим знакомством с
сыром"56.
Однако если, следуя основному философскому положению того же
Рассела, мы будем "в традиционных философских проблемах обращать
особое внимание именно на их лингвистический аспект", то нам придется
признать, что понять значение слова cheese (сыр) можно, лишь обладая
лингвистическим знанием того значения, которое приписывается этому
слову в английском лексиконе.
Представитель культуры, кулинария которой не знает сыра, поймет
английское слово cheese (сыр) только в том случае, если он знает, что на
этом языке слово cheese обначает "продукт питания, сделанный из
свернувшегося молока", при условии, что он, хотя бы чисто
лингвистически, знаком с понятием "свернувшееся молоко".
Мы никогда не пробовали ни амброзии, ни нектара и обладаем только
лингвистическим знанием слов "амброзия", "нектар", а также слова "боги"
- названия мифических потребителей этих продуктов; однако мы
понимаем эти слова и знаем, в каком контексте они обычно
употребляются.
Значение слов "сыр", "яблоко", "нектар", "знакомство", "но", "просто"
и вообще любого слова и любой фразы является несомненно
лингвистическим или, если выражаться более точно и обобщенно, семиотическим фактом.
Самым простым и верным аргументом против тех, кто приписывает
значение (signatum) не знаку, а самому предмету, будет то, что никто
никогда не нюхал и не пробовал на вкус значение слов "сыр" или
"яблоко". Не существует signatum без signum. Значение слова "сыр"
невозможно вывести из нелингвистического знания вкуса чеддера или
камамбера без помощи словесного обозначения. Чтобы ввести незнакомое
слово, требуется некий набор лингвистических знаков. Если нам просто
укажут на предмет, мы не сможем определить, является ли слово "сыр"
названием именно этого конкретного предмета или же любой коробки
камамбера, камамбера вообще или любого сорта сыра, или любого
Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. – М., 1978.
Bertrand Rassel. Logical Positivism, "Revue Internationale de Philosophie", IV (1950), 18; cf. p.
3.
56
61
молочного продукта, любого продукта вообще или вообще названием
коробки, назависимо от содержимого. И вообще, означает ли это слово
название неизвестного нам понятия? А может быть, оно выражает
намерение предложить, продать этот предмет, запрет или, может быть,
проклятие? (Кстати, указательный жест действительно может выражать
проклятие; в некоторых культурах, в частности в Африке, этот жест
выражает угрозу.)
Для нас, лингвистов и просто носителей языка, значением любого
лингвистического знака является его перевод в другой знак, особенно в
такой, в котором, как настойчиво подчеркивал Пирс57, этот тонкий
исследователь природы знаков, "оно более полно развернуто". Так,
название "холостяк" можно преобразовать в более явно выраженное
объяснение - "неженатый человек", в случае если требуется более высокая
степень эксплицитности.
Мы различаем три способа интерпретации вербального знака: он
может быть переведен в другие знаки того же языка, на другой язык, или
же в другую, невербальную систему символов. Этим трем видам перевода
можно дать следующие названия:
1) Внутриязыковой перевод, или переименование - интерпретация
вербальных знаков с помощью других знаков того же языка.
2) Межъязыковой перевод, или собственно перевод, - интерпретация
вербальных знаков посредством какого-либо другого языка.
3) Межсемиотический перевод, или трансмутация, - интерпретация
вербальных знаков посредством невербальных знаковых систем.
При внутриязыковом переводе слова используется либо другое слово,
более или менее синонимичное первому, либо парафраза. Однако
синонимы, как правило, не обладают полной эквивалентностью,
например: Every celibate is a bachelor, but not every bachelor is a celibate
(Каждый давший обет безбрачия, - холостяк, но не каждый холостяк - это
человек, давший обет безбрачия).
Слово или фразеологический оборот (иначе говоря: единицу кода
более высокого уровня) можно полностью интерпретировать только через
эквивалентную комбинацию кодовых единиц, то есть через сообщение,
относящееся к этой единице. Every bachelor is an unmarried man, and every
unmarried man is a bachelor (Каждый холостяк - это неженатый человек, и
каждый неженатый - холостяк) или: Every celibate is bound not to marry,
and everyone who is bound not to marry is a celibate (Каждый, кто дает обет
безбрачия, обязуется не жениться, и каждый, кто обязуется не жениться,
есть человек, давший обет безбрачия).
57
Ср.: John Dewey. Peirce's Theory of Linguistic Signs, Thought and Meaning. "The Journal of
Philosophy", XLIII (1946), 91.
62
Точно так же на уровне межъязыкового перевода обычно нет полной
эквивалентности между единицами кода, но сообщения, в которых они
используются,
могут
служить
адекватными
интерпретациями
иностранных кодовых единиц или целых сообщений. Английское слово
cheese не полностью соответствует своему обычному гетерониму "сыр",
потому что его разновидность - cottage cheese (творог) на русском языке
не обозначает "сыр". По-русски можно сказать: "Принеси сыру и творогу"
- Bring cheese and (sic!) cottage cheese. На литературном русском языке
продукт, сделанный из спрессованного, свернувшегося молока называется
"сыром" только тогда, когда для его производства используется особый
фермент.
Однако чаще всего при переводе с одного языка на другой происходит
не подстановка одних кодовых единиц вместо других, а замена одного
целого сообщения другим. Такой перевод представляет собой косвенную
речь; переводчик перекодирует и передает сообщение, полученное им из
какого-то источника. Таким образом, в переводе участвуют два
эквивалентных сообщения, в двух различных кодах.
Эквивалентность при существовании различия - это кардинальная
проблема языка и центральная проблема лингвистики. Как и любой
получатель
вербального
сообщения,
лингвист
является
его
интерпретатором. Наука о языке не может интерпретировать ни одного
лингвистического явления без перевода его знаков в другие знаки той же
системы или в знаки другой системы. Любое сравнение двух языков
предполагает рассмотрение их взаимной переводимости.
Широко распространенная практика межъязыковой коммуникации, в
частности переводческая деятельность, должна постоянно находиться под
пристальным наблюдением лингвистической науки. Трудно переоценить,
насколько велика насущная необходимость, а также какова теоретическая
и практическая ценность двуязычных словарей, которые давали бы
тщательно
выполненные
сравнительные
дефиниции
всех
соответствующих единиц в отношении их значения и сферы
употребления.
Точно так же необходимы двуязычные грамматики, в которых
указывалось бы, что объединяет и что различает эту пару языков в выборе
и разграничении грамматических категорий.
И в практике, и в теории перевода предостаточно запутанных
проблем, и время от времени делаются попытки разрубить Гордиев узел,
провозглашая
догму
непереводимости.
"Господин
обыватель,
доморощенный логик", так живо нарисованный Б. Л. Уорфом, повидимому, должен был прийти к следующему выводу: "Факты по-разному
63
выглядят в глазах носителей разных языков, которые дают им различное
языковое выражение"58.
В России, в первые годы после революции, некоторые фанатичные
фантазеры выступали в советской прессе с предложениями в корне
пересмотреть традиционный язык, в частности, искоренить такие
вводящие в заблуждение слова, как "восход солнца" и "заход солнца".
Однако мы до сих пор употребляем эти реликты птолемеевского взгляда
на мир, не отрицая при этом учения Коперника, и нам легко перейти от
обычных разговоров о восходе и заходе солнца к идее вращения земли,
просто потому, что любой знак легко перевести в другой, такой, который
мы находим более точным и более развернутым.
Способность говорить на каком-то языке подразумевает способность
говорить об этом языке. Такая "металингвистическая" процедура
позволяет пересматривать и заново описывать используемую языком
лексику. Взаимодополнительность этих уровней - языка-объекта и
метаязыка - впервые отметил Нильс Бор: все хорошо описанные
экспериментальные факты выражаются посредством обычного языка, "в
котором практическое употребление каждого слова находится в
комплементарном отношении к попыткам дать ему точную дефиницию"59.
Весь познавательный опыт и его классификацию можно выразить на
любом существующем языке. Там, где отсутствует понятие или слово,
можно разнообразить и обогащать терминологию путем словзаимствований, калек, неологизмов, семантических сдвигов и, наконец, с
помощью парафраз. Так, в недавно созданном литературном языке чукчей,
живущих в Северо-Восточной Сибири, "винт" передается как
"вращающийся гвоздь", "сталь" - "твердое железо", "жесть" - "тонкое
железо", "мел" - "пищущее мыло", "часы" - "стучащее сердце".
Даже кажущиеся противоречивыми парафразы типа electrical horsestreet car (электрическая конка, первоначальное русское название трамвая)
или flying steamship (летающий пароход) - jena paragot (корякское
название самолета) означают просто электрический аналог конки,
летающий аналог парохода и не мешают коммуникации, точно так же, как
не возникает никаких препятствий и неудобств при восприятии двойного
оксюморона - cold beef-and-pork hot dog - "бутерброт с холодной
сосиской" (букв.: "холодная горячая собака из говядины со свининой").
Отсутствие в языке перевода какого-либо грамматического явления
отнюдь не означает невозможности точной передачи всей понятийной
информации, содержащейся в оригинале.
58
59
Benjamin Lee Whorf. Language, Thought and Reality. – Cambridge, Mass., 1956, p. 235.
Niels Bohr. On the Notions of Causality and Complementarity. "Dialection", I (1948), 317 p.
64
Наряду с традиционными союзами and (и) и or (или) сейчас стал еще
употребляться новый союз and/or (и/или), применение которого несколько
лет назад обсуждалось в остроумной книге "Федеральная проза. - Как
пишут в Вашингтоне и/или для него"60. В одном из самодийских наречий61
из этих трех союзов встречается только последний. Несмотря на эти
различия в инвентаре союзов, все три вида сообщений (отмеченных в
языке государственных чиновников) можно точно воспроизвести как на
традиционном английском языке, так и на самодийском наречии.
Американский вариант:
1. John and Peter (Джон и Питер)
2. John or Peter (Джон или Питер)
3. John and/or Peter will come (Придет либо Джон, либо Питер, либо
оба).
На традиционном английском это будет выглядеть так:
3. John and Peter or one of them will come (Придут Джон и Питер, или
один из них).
1. John and/or Peter both will come (Джон и Питер (или один из них)
придут оба).
2. John and/or Peter, one of them will come (Придут Джон и Питер, один
из них).
Если в данном языке отсутствует какая-либо грамматическая
категория, ее значение может быть передано на этот язык лексическим
путем. Форма двойственного числа, как, например, старорусское "брата"
переводится с помощью числительного: two brothers (два брата). Труднее
точно следовать оригиналу, когда мы переводим на язык, в котором есть
грамматическая категория, отсутствующая в языке оригинала. Когда мы
переводим английское предложение she has brothers на язык, в котором
различаются формы двойственного и множественного числа, мы
вынуждены либо самостоятельно делать выбор между двумя
утверждениями "у нее два брата" и "у нее больше двух братьев", или
предоставить решение слушателю и сказать: "у нее или два брата, или
больше". Точно так же, переводя на английский с языка, в котором
отсутствует грамматическая категория числа, необходимо выбрать один
из двух возможных вариантов: brother (брат) или brothers (братья), или
поставить получателя этого сообщения в ситуацию выбора: She has either
one or more than one brother (У нее есть или один брат, или больше чем
один).
James R. Masterson and Wendell Brooks Phillips. Federal Prose. – Chapell Hill, N. C., 1948,
40 p.
61
Ср.: Knut Bergsland. Finsk-ugrisk og almen sprakvitenskap. "Norsk tidsskrift for
Sprogvidenskap", XV (1949), 374 p.
60
65
По точному замечанию Боаса, грамматическая структура (pattern)
языка (в противоположность лексическому фонду) определяет те аспекты
опыта, которые обязательно выражаются в данном языке: "Мы обязаны
сделать выбор, и нам приходится выбирать тот или иной аспект"62.
Чтобы точно перевести английскую фразу I hired a worker на русский
язык, необходима дополнительная информация - завершено или не
завершено действие, женского или мужского пола был worker, потому что
переводчику необходимо делать выбор между глаголами совершенного и
несовершенного вида ("нанял" или "нанимал"), а также между
существительными мужского и женского рода ("работника" или
"работницу").
Если спросить англичанина, произнесшего эту фразу, какого пола
работник был нанят, вопрос может показаться не относящимся к делу, или
даже нескромным, тогда как в русском варианте фразы ответ на этот
вопрос обязателен. С другой стороны, каков бы ни был при переводе
выбор русских грамматических форм, русский перевод этой фразы не дает
ответа, нанят ли этот работник до сих пор или нет (перфектное и простое
время), был ли этот работник (работница) какой-то определеный или
неизвестный (определенный или неопределенный артикль). Поскольку
информация, которой требуют английская и русская грамматические
структуры, неодинакова, мы имеем два совершенно разных набора
ситуаций с возможностью того или иного выбора; поэтому цепочка
переводов одного и того же изолированного предложения с английского
языка на русский и обратно может привести к полному искажению
исходного смысла.
Швейцарский лингвист С. Карцевский как-то сравнил такую
постепенную потерю с процессом циркулярного обмена валюты по
неблагоприятному курсу. Но очевидно, что чем полнее комплекс
сообщения, тем меньше потеря информации.
Языки различаются между собой главным образом в том, что в них не
может не быть выражено, а не в том, что в них может быть выражено. С
каждым глаголом данного языка обязательно связан целый ряд вопросов,
требующих утвердительного или отрицательного ответа, как например:
было ли описываемое действие связано с намерением его завершить? Есть
ли указание на то, что описываемое действие совершалось до момента
речи или нет? Естественно, что внимание носителей языка было
постоянно сосредоточено на таких деталях, которые обязательны в их
вербальном коде.
В своей когнитивной функции язык минимально зависит от
грамматической системы языка, потому что определение нашего опыта
62
Franz Boas. Language. "General Anthropology". – Boston, 1938, 132 p.
66
находится в комплементарном отношении к металингвистическим
операциям; когнитивный уровень языка не только допускает, но и прямо
требует перекодирующей интерпретации, то есть перевода. Предполагать,
что когнитивный материал невозможно выразить и невозможно перевести
- значит впадать в противоречие.
Но в шутках, фантазиях, сказках, то есть в том, что мы называем
"вербальной мифологией", и, конечно, прежде всего, в поэзии,
грамматические категории имеют важное семантическое значение. В
таких случаях проблема перевода становится гораздо более запутанной и
противоречивой.
Даже такая категория, как грамматический род, которую часто
приводят как пример формальной категории, играет большую роль в
мифологической стороне деятельности речевого коллектива.
В русском языке принадлежность к женскому роду выражается
грамматическим женским родом, принадлежность к мужскому роду мужским родом. Персонификация и метафоризация неодушевленных
предметов определяется их принадлежностью к грамматическому роду.
Опыт, проведенный в Московском психологическом институте (1915)
показал, что носители русского языка, которых просили провести
персонификацию дней недели, представляли понедельник, вторник,
четверг как лиц мужского пола, а среду, пятницу, субботу - как лиц
женского пола, не отдавая себе отчета в том, что такой выбор был
обусловлен принадлежностью первых трех названий к грамматическому
мужскому роду, а трех вторых - к женскому.
Тот факт, что слово "пятница" в некоторых славянских языках мужского рода, а в других женского, отражен в фольклорных традициях
этих народов, у которых с этим днем связаны различные ритуалы.
Известная русская примета о том, что упавший нож предвещает
появление мужчины, а упавшая вилка - появление женщины, определяется
принадлежностью слова "нож" к мужскому, а слова "вилка" - к женскому
роду. В славянских и других языках, где слово "день" мужского рода, а
"ночь" женского, поэты описывают день как возлюбленного ночи.
Русского художника Репина удивило то, что немецкие художники
изображают грех в виде женщины; он не подумал о том, что слово "грех"
в немецком языке - женского рода (die Sünde), тогда как в русском мужского. Точно так же русскому ребенку, читающему немецкие сказки в
переводе, было удивительно, что "смерть" - явная женщина (слово,
имеющее в русском языке женский грамматический род), было
изображено в виде старика (нем. der Tod - мужского рода). Название книги
стихов Бориса Пастернака "Моя сестра жизнь" вполне естественно на
русском языке, где слово "жизнь" - женского рода; но это название
привело в отчаяние чешского поэта Йозефа Хора, когда он пытался
67
перевести эти стихи, ибо на чешском языке это слово - мужского рода
(zivot).
Какова была первая проблема возникшая при самом зарождении
славянской литературы? Как ни странно, переводческая проблема
передачи символики, связанной с выражением грамматического рода, при
когнитивной нерелевантности этой проблемы, оказалась основной темой
самого раннего оригинального славянского текста - предисловия к
первому переводу Евангелия, сделанному в начале 860-х годов
основателем славянской литературы и церковной обрядности
Константином-Философом. Недавно текст был восстановлен и
прокомментирован А. Вайаном63. "Греческий не всегда можно передать
при переводе на другой язык идентичными средствами, и на разные языки
он передается по-разному, - пишет этот славянский проповедник греческие существительные мужского рода, такие как potamos (река) и
aster (звезда) в каком-нибудь другом языке могут иметь женский род,
например, "река", "звезда" - в славянском".
Согласно комментарию Вайана, из-за этого расхождения в славянском
переводе Евангелия от Матфея в двух стихах (7: 25 и 2: 9) стирается
символика отождествления рек с демонами, а звезд - с ангелами.
Но этому поэтическому препятствию Святой Константин решительно
противопоставляет учение Дионисия Ареопагита, который призывал
главное внимание уделять когнитивным ценностям (силе разуму), а не
словам самим по себе.
В поэзии вербальные уравнения стали конструктивным принципом
построения текста. Синтаксические и морфологические категории, корни,
аффиксы, фонемы и их компоненты (различительные признаки) - короче,
любые
элементы
вербального
кода
противопоставляются,
сопоставляются, помещаются рядом по принципу сходства или контраста
и имеют свое собственное автономное значение. Фонетическое сходство
воспринимается как какая-то семантическая связь. В поэтическом
искусстве царит каламбур или, выражаясь более ученым языком и,
возможно, более точным, парономазия, и независимо от того,
беспредельна эта власть или ограничена, поэзия по определению является
непереводимой. Возможна только творческая транспозиция, либо
внутриязыковая - из одной поэтической формы в другую, либо
межъязыковая - с одного языка на другой, и, наконец, межсемиотическая
транспозиция - из одной системы знаков в другую, например, из
вербального искусства - в музыку, танец, кино, живопись.
63
Andre Vaillant. La Preface de l'Evangeliaire vieux-slave. "Revue des Etudes Slaves", XXIV
(1948), 5 p.
68
Если бы перевести традиционное итальянское изречение traduttore
traditore как "переводчик - предатель", мы лишили бы итальянскую
рифмованную эпиграмму всей ее парономастической ценности. Поэтому
когнитивный подход к этой фразе заставил бы нас превратить этот
афоризм в более развернутое высказывание и ответить на вопросы:
"переводчик каких сообщений?", "предатель каких ценностей"?
Вопросы для обсуждения:
1.
Как определяется значение в языке? В чем заключается спор
автора с Б. Расселом?
2.
Какие виды перевода выделяет автор статьи?
3.
Что автор понимает под эквивалентностью перевода?
4.
Каковы аргументы автора против теории непереводимости?
В.Н.Комиссаров
Перевод и интерпретация
За последние годы теоретическое осмысление сложного и
многогранного явления, которое принято именовать «переводом»,
несомненно продвинулось вперѐд, особенно в области изучения
лингвистического механизма перевода64. Тем не менее, система терминов,
которыми оперируют исследователи перевода, ещѐ далеко не упорядочена.
Это относится даже к таким фундаментальным понятиям теории перевода,
как «адекватность», «эквивалентность», «прагматика перевода»,
«переводческие трансформации»65, «модель перевода» и многие другие.
Терминологический
разнобой
усугубляется
ещѐ
и
теми
обстоятельством, что нередко исследователи, стремясь охватить процесс
перевода во всей совокупности его аспектов, пользуются терминами
разных научных дисциплин, например, языкознания, литературоведения,
психологии и др. При этом не всегда ясно, сохраняют ли используемые
термины то значение, которое они имеют в рамках соответствующей
науки, или приобретают несколько иной, «собственно переводческий»
смысл.
Представляется, что наведение порядка в нашем терминологическом
хозяйстве во многом способствовало бы дальнейшему прогрессу
Тетради переводчика. Вып. 19. – М.: Высшая школа, 1982.
См. Комиссаров В.Н. Лингвистика перевода. – М., 1980.
65
См. Рецкер Я. И. Что же такое лексические трансформации? // Тетради переводчика, вып.
17. – М., 1980.
64
69
теоретических разысканий в области перевода. В качестве далѐкого идеала
видится опубликование словаря переводческих терминов, отражающего
общепринятые в специальной литературе нормы употребления. Однако
такому изданию должно предшествовать широкое обсуждение терминологических проблем переводоведения, уточнение целого
ряда понятий и наименований.
В настоящей статье я хочу попытаться выяснить, что следует понимать
под термином «интерпретация» в его приложении к процессу перевода.
Хотя этот термин обычно не упоминается среди фундаментальных
понятий теории перевода, его определение непосредственно связано с
такими важными понятиями, как эквивалентность и прагматика перевода.
Прежде всего отметим, что в повседневной речевой практике
интерпретация может резко противопоставляться переводу. При это
предполагается, что перевод полностью ориентирован на оригинал и точно
его воспроизводит, а интерпретация представляет собой более или менее
субъективное толкование содержания оригинала, в какой-то степени
искажающее его «объективный» смысл. Именно это имеет в виду
преподаватель перевода, когда он заявляет начинающему переводчику:
«Вы мне дайте не вашу интерпретацию иностранного текста, а точный
перевод».
Любопытно, что подобное употребление термина «интерпретация»
можно обнаружить и в тех языках, где он означает также устный вид
перевода. Так, в английском и французском языках to interpret и interpréter
означают одновременно и ‗переводить‘ и ‗толковать‘, и устный
переводчик называется interpreter (interprète), чѐтко отличаясь тем самым
от своего «письменного» коллеги, именуемого translator (traducteur).
Можно было бы подумать, что за разными названиями скрывается
интуитивное представление о меньшей точности устного перевода, по
сравнению с письменным, но, с другой стороны, слова translation и
traduction тоже могут иметь значение ‗истолкование‘, так что скорее
можно говорить (как это часто делают переводчики), что элементы
интерпретации присутствуют в любом переводе. Об этом, видимо,
свидетельствует и то, что в английском и французском языках любой вид
перевода может обозначаться и словом version, которое имеет также
значение ‗толкование, версия»‘.
Таким образом, общепринятое употребление слова «интерпретация»
имеет нетерминологический характер. С одной стороны, это слово
обозначает способ изложения содержания оригинала, который может быть
противопоставлен переводу, а, с другой стороны, этот способ изложения и
есть перевод или, во всяком случае, составная часть перевода или
отдельный его вид (устный перевод). При этом, разумеется, не
раскрывается, чтó, почему и для чего «интерпретируется».
70
Важный шаг к уточнению понятия «интерпретация» был сделан
авторами книги «Основы общего и машинного перевода» И.И. Ревзиным и
В.Ю. Розенцвейгом66. Они предложили использовать этот термин для
обозначения такого переводческого процесса, когда для выбора варианта
перевода переводчику необходимо обратиться к той ситуации в
действительности, которая описывается в переводимом сообщении. Тогда
в процессе перевода можно будет различать две различные процедуры:
собственно «перевод», осуществляемый непосредственным переходом от
некоторой речевой последовательности (текста) на одном языке к речевой
последовательности на другом языке, благодаря знанию системы
соответствий между единицами этих языков; и «интерпретацию», при
которой переводчик, абстрагируясь от сообщения в оригинале, говорит на
другом языке об описанной в этом сообщении ситуации («воссоздаѐт
ситуацию»), используя свой предыдущий опыт и знания о данном «кусочке
действительности».
Формируя свою концепцию, И.И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг
ссылались, в частности, на мнение А. Мальблана, также считавшего, что
существует два вида перевода: непосредственно связанный с единицами
оригинала и значительно отходящий от них, созданный с помощью
творческих приѐмов – «сильных модуляций» (fortes modulations) и
«удачных эквиваленций» (heureuses equivalences67). Ранее Ж.-П. Вине и Ж.
Дарбельне также прелагали различать «прямой перевод», так или иначе
воспроизводящий форму «исходного сообщения», и «непрямой перевод»,
предполагающий определѐнное преобразование смысловой структуры
исходного сообщения68.
Следует заметить, что подход авторов указанных работ к выделению
двух типов перевода отличается от схемы, предложенной И.И. Ревзиным и
В.Ю. Розенцвейгом. В нѐм отражѐн тот несомненный факт, что перевод
может находиться в разной степени формального и смыслового
параллелизма по отношению к оригиналу. Последующие исследования
показали, что смысловая близость перевода и оригинала может
обеспечиваться на уровне разных типов эквивалентности, в том числе и на
уровне ситуации, при котором одна и та же ситуация описывается разными
способами в исходном и конечном текстах69. При желании можно было бы
разделить все случаи перевода по признаку сохранения способа описания
ситуации или замены этого способа при переводе.
Ревзин И.И., Розенцвейг В.Ю. Основы общего и машинного перевода. – М., 1964.
Malblanc A. Stylistique comparеe du franсais et de l‘allemand. – P., 1961.
68
Vinay J.P., Darbelnet J. Stylistique comparеe du franсais et de l‘anglais. Mеthode de traduction. –
P., 1958.
69
См. Комиссаров В.Н. Указ.соч., с. 70-80
66
67
71
Однако и И.И. Ревзину и В.Ю. Розенцвейгу термин «интерпретация»
понадобился не для того, чтобы указать на разную степень подобия
перевода оригиналу. Их интересует, не какие приѐмы использует
переводчик и не что получается в результате использования того или иного
приѐма, а откуда он берѐт сведения, необходимые ему для построения
сообщения на языке перевода: из самих единиц оригинала или из
реальности, лежащей за его пределами. При этом речь идѐт именно о
мыслительной деятельности самого переводчика в момент перевода.
Понятно, что без обращения к действительности невозможно никакое
речевое общение. Любое использование языковых знаков предполагает их
интерпретацию по отношению друг к другу и по отношению к реальной
действительности70. Подобная интерпретация неизбежна и в процессе
перевода, неотъемлемую часть которого составляет уяснение содержания
оригинала, подлежащего передаче средствами иного языка. Поскольку в
содержание высказывания в большинстве случаев входит указание на то,
какая ситуация в нѐм описывается («о чѐм говорится в этом
высказывании»), при уяснении содержания оригинала для переводчика
крайне важно выявить и эту его часть, чтобы сохранить еѐ в переводе (и
тем самым «обратиться к реальной действительности»). Если не считать
случаев замены описываемой ситуации для передачи цели
коммуникации71, эквивалентность перевода оригиналу всегда включает
описание одной и той же ситуации.
Таким образом, процесс перевода немыслим без обращения к
действительности в том смысле, что без учѐта описываемой ситуации
невозможно ни понимание оригинала, ни обеспечение эквивалентности
перевода. Именно поэтому концепция И.И. Ревзина и В.Ю. Розенцвейга
была подвергнута критике в ряде работ по теории перевода72. Возможно,
определѐнную роль сыграл здесь и не совсем удачный выбор терминов.
Разделение «перевода» и «интерпретации», независимо от воли авторов
концепции, подразумевает, что перевод вообще может и должен
осуществляться без обращения к реальности, а когда такое обращение
имеет место, так это уже не перевод, а нечто принципиально иное. С
подобным подходом не могли согласиться переводчики-практики, хорошо
знающие, что нельзя переводить, не понимая, и нельзя понять, не обладая
значительными сведениями о сути дела («не обращаясь к
действительности»).
Но если отвлечься от некоторых неудачных терминов и
70
См. Звегинцев В.А. Семиолингвистические универсалии. // Язык и человек.
93-104.
71
Комиссаров В.Н. Указ.соч., с. 59-70
72
См., например, Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. – М., 1973, с. 29-31.
–
М., 1970, с.
72
формулировок, то концепция И.И. Ревзина и В.Ю. Розенцвейга
обнаруживает несомненную научную ценность, которая отнюдь не
зачѐркнута последующими критическими замечаниями. Прежде всего
следует отметить, что И.И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг специально
оговорили, что в практической деятельности и перевод и интерпретация в
чистом виде не существуют, а тесно переплетаются друг с другом, и в
любом виде перевода имеет место как непосредственный переход от текста
оригинала к тексту перевода, так и перевод через обращение к
действительности. Они также подчеркнули, что такой переход (собственно
перевод) осуществляется по заранее установленной системе соответствий,
при создании которой «учитывалась та действительность, те ситуации,
которые отражают соответствующие категории в том и другом языке»73.
Таким образом, речь идѐт не об отказе от обращения к
действительности вообще, а лишь о возможности осуществить
необходимую интерпретацию (хотя бы в неполном объѐме, частично) до
начала процесса перевода, с тем, чтобы при переводе переводчик (или
переводящее устройство) мог бы использовать полученные выводы, не
проделывая заново мыслительных операций, которые устанавливают, что
такие-то единицы двух языков описывают одну и ту же реальность.
Важно отметить, что предшествующая интерпретация не исключает
необходимости осуществлять выбор в процессе самого перевода. И.И.
Ревзин и В.Ю. Розенцвейг не считают, например, интерпретацией выбор
артикля при переводе на немецкий, английский, французский и другие
языки русского сочетания «сын царя Фѐдора», если необходимая для
такого выбора информация, сколько сыновей (один или несколько) было у
царя, включена в заранее установленные правила соответствия и может
быть получена в процессе перевода. При этом они сами указывают, что
хотя эта информация может быть записана в памяти ЭВМ и
использоваться при машинном переводе, «описанная ситуация
принципиально
не
отличается
от
деятельности
переводчика,
обращающегося в подобных случаях к энциклопедическим словарям,
историческим источникам и т.п.»74.
Из сказанного, по-видимому, можно сделать вывод, что под
интерпретацией
следует
понимать
не
просто
обращение
к
действительности. Ведь энциклопедические словари, исторические
источники (а также внеязыковая информация в памяти ЭВМ) содержат
сведения о каких-то реальных фактах, и обращение к ним – это тоже
своего рода интерпретация, на основе которой принимается решение о
выборе варианта перевода. Если справедливо мнение, что суждение об
73
74
Ревзин И.И. , Розенцвейг В.Ю. Указ. Соч., с.58
Там же, с.63
73
эквивалентности единиц разных языков невозможно без интерпретации их
значений, в том числе и по отношению к обозначаемой реальности, то
единственным основанием для различения выделенных И.И. Ревзиным и
В.Ю. Розенцвейг двух процедур в процессе перевода является степень
участия самого переводчика в осуществлении такой интерпретации и,
соответственно, возможность использования результатов интерпретации,
выполненной другим лицом вне рамок рассматриваемого акта перевода.
В самом деле, если в рассмотренном выше примере заранее сообщили
правило о том, что при переводе сочетаний типа «сын царя Фѐдора»
употребление определѐнного или неопределѐнного артикля перед
английским son или французским fils зависит от числа сыновей царя и что
для правильного решения надо выяснить этот вопрос в биографическом
справочнике, то действия переводчика по выбору артикля вряд ли
подходят под определение «обращение к действительности с
использованием всего предшествующего личного опыта». Хотя и в этом
случае далеко ещѐ от автоматизма: надо решить, что в данной ситуации
решает именно данный фактор, отыскать нужный справочник, не
перепутать царей и т.п., однако наличие предварительного правила
ограничивает сложность и область творческого поиска нужного варианта.
Если же такого правила не дано, то переводчику придется вывести его
самостоятельно в процессе перевода, сообразив, что различие в артиклях
связано именно с изменением смысла всего сочетания и описываемой
ситуации и, следовательно, существующая ситуация будет задавать
определѐнный смысл и требовать употребления соответствующего
артикля. В первом случае поиск решения доступен автоматическому
устройству (при условии, что его память будет снабжена данными о
количестве сыновей у всех царей, которые могут упоминаться в корпусе
текстов, подлежащих переводу). Во втором случае задача требует чисто
«человеческого» соображения, которое найдѐт решение, пригодное не
только для перевода данной фразы, но и для бесчисленных аналогичных
ситуаций, где речь идѐт не о царях, а о любых лицах, и не о сыне, а о
дочери, племяннике, кошке, собаке, дворце, карете и множестве других
предметов и где выбор артикля будет всецело определяться количеством
предметов у данного лица (что тоже требует решения в каждом
конкретном случае).
Таким образом, основная особенность интерпретации второго типа
заключается в том, что выбор варианта перевода не основывается на
применении какого-то заранее установленного правила, приѐма или
соответствия, а всецело зависит от индивидуально-творческих действий
переводчика, который на основе своего языкового и жизненного опыта
должен самостоятельно решить, какие элементы действительности,
описываемые в оригинале, должны быть отражены в тексте перевода и с
74
помощью каких средств ПЯ это должно быть сделано.
И.И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг справедливо указывают, что, в
частности, для автоматического переводящего устройства граница между
переводом и интерпретацией подвижна и зависит от уровня формализации
языка, т.е. от того, записано ли в памяти машины соответствующее
правило75. По-видимому, это справедливо и в отношении «живого»
переводчика. Необходимое правило, приѐм или соответствие, полученное
в результате теоретических разысканий, может быть неизвестным
переводчику, и он будет осуществлять (более или менее успешно)
самостоятельную интерпретацию в полном объѐме там, где уже можно
было бы, полностью или частично, опираться на уже известное. При этом
такая граница в «человеческом» переводе менее ясно очерчена, чем в
переводе машинном. Интерпретация второго типа машине не под силу, и
правила выполнения, устанавливаемые заранее, должны быть чѐткими и
алгоритмичными, чтобы исключить даже малейшие элементы такой
интерпретации. В то же время в «человеческом» переводе нет
необходимости противопоставлять столь чѐтко два типа операций: либо
перевод по строгим правилам перехода, сформулированным заранее, либо
полная интерпретация второго типа. Здесь возможно большое число
промежуточных случаев, когда знание переводчиком каких-то правил,
приѐмов стереотипов и т.п. не отменяет необходимости интерпретации, а
лишь облегчает или ограничивает еѐ, обеспечивает большую надѐжность и
объективность еѐ результатов. Аналогичным образом, элементы
интерпретации оказываются включѐнными и в те отрезки перевода,
которые в целом создаются по заранее заданным моделям.
Таким образом, мы можем выделить три типа интерпретации,
понимая под этим общим термином обращение переводчика к
экстралингвистическому опыту и учитывая, что такое обращение всегда
предшествует, сопровождает или следует за толкованием значений
языковых единиц, актуализированных в конкретных, речевых контекстах:
1. Контекстуальная интерпретация языковых единиц, составляющих
высказывание, по отношению друг к другу и к реальной действительности,
обеспечивающая понимание высказывания.
2. Переводческая интерпретация первого типа, необходимая для
использования соответствия и способов перевода, установленных до
начала данного процесса перевода, и включающая такие операции, как
нахождение соответствий (в словарях, глоссариях, учебных пособиях и
пр.), решение вопроса об уместности применения соответствий, известных
переводчику, выбор определѐнного приѐма перевода, выбор одного из
предлагаемых вариантов и т.п.
75
Ревзин И.И. , Розенцвейг В.Ю. Указ.соч., с.63.
75
3. Переводческая интерпретация второго типа, необходимая для
отыскания нового (или неизвестного до сих пор переводчику) соответствия
или контекстуального (ad hoc) способа перевода путѐм самостоятельного
творческого акта переводчика с учѐтом особенностей контекста,
описываемой реальности, обстановки акта перевода и других релевантных
факторов.
Все три вида интерпретации составляют неотъемлемую часть
переводческого процесса, хотя роль и масштабы каждой из них не
остаются одинаковыми не только для разных высказываний, но и для
разных частей одного и того же высказывания. Существуют языковые
единицы (некоторые термины и собственные имена) практически
независимые от контекста и почти не требующие контекстуальной
интерпретации; постоянные соответствия, всегда (или почти всегда)
используемые при переводе определѐнных единиц данного языка на
другой данный язык, хорошо известные переводчику и не требующие
интерпретации контекста и ситуативной обстановки для их выбора;
высказывания и тексты, при переводе которых переводчику достаточно
знать необходимые соответствия и уметь их правильно использовать, не
прибегая к комплексной интерпретации («обращение к действительности»
по И.И. Ревзину и В.Ю. Розенцвейгу) для создания перевода ad hoc.
Понятно, что квалифицированный переводчик должен владеть всеми
тремя видами интерпретации. Понятно также, что третий вид является
наиболее сложным (и, в частности, недоступным машине) и если его
можно ограничить путѐм знания переводчиком большего числа
соответствий и предоставления ему возможности пользоваться наиболее
полными словарями и справочными пособиями, то это будет
способствовать улучшению качества перевода.
Поскольку указанные виды интерпретации осуществляются в процессе
перевода, вряд ли целесообразно отделять «интерпретацию» в таком
понимании от «собственно перевода». И тем не менее переводчик, повидимому, иногда осуществляет и такую интерпретацию, которая выходит
за рамки перевода и должна быть ему противопоставлена. Для выявления
этого (четвѐртого) значения термина необходимо обратиться к некоторым
особенностям устного перевода.
При устном переводе осуществляется непосредственное речевое
общение между разноязычными коммуникантами. Как известно, в устной
речи для понимания собеседника особо важную роль играют
экстралингвистические факторы: обстановка общения, общие знания и
опыт коммуникантов, их поведение, реакция и т.п. Это предъявляет
специфические требования к мыслительным операциям, выполняемым
переводчиком. Он должен уметь в предельно краткое время
интерпретировать содержание речевых отрезков, учитывая всю
76
совокупность лингвистических и экстралингвистических факторов, а также
возможные ошибки и оговорки в речи коммуникантов, и одновременно
перевоплощать это содержание средствами иного языка. Успех работы
переводчика определяется прежде всего тем, насколько ему удаѐтся
добиться взаимопонимания между участниками коммуникации, избежать
сбоев и недоразумений, обеспечить необходимые речевые и поведенческие
реакции. В этих условиях внимание переводчика часто обращено не
столько на то, что сказал говорящий, т.е. на переводимый отрезок речи,
сколько на то, что он хотел сказать, для чего он это сказал, какой реакции
он хотел добиться от слушающего76. И переводчик строит свой перевод,
исходя из того, как он истолковал эти «глубинные» элементы содержания
оригинала. Такой подход приводит подчас к весьма свободному
обращению с оригиналом, которое не только оправдывается, но и
признаѐтся необходимым. Например, Ф. Вейе-Лавалле требует, чтобы
«когда переводчики переводят просьбу Верховного комиссара по делам
беженцев об ассигнованиях, перевод должен быть таким горячим, чтобы
каждый полез в карман (за деньгами). Но для этого необходимы различные
перестройки, поскольку одним путѐм нельзя добиться одинаковой реакции
у англосакса и у латинянина»77.
Р.К. Миньяр-Белоручев указывает, что существуют высказывания,
смысл которых совпадает с целью речевого действия. Так, в ситуации,
когда говорящий обращается к человеку, ожидающему его в лифте, с
целью побудить его подниматься без него, следующие высказывания будут
одинаково успешно выполнять такую цель: «Я живу на первом этаже», «Я
не еду», «Нас слишком много», «Я подожду приятеля», «Не ждите меня»,
«Можете ехать» и т.д.78. Отсюда, видимо, следует, что любой из этих
вариантов
может
быть
интерпретирован
переводчиком
как
воспроизведение смысла высказывания оригинала, преследующего
указанную цель.
Понятно, в таком виде перевода нельзя говорить о переходе от языка к
языку, который И.И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг назвали собственно
переводом. Скорее, его можно отнести к явлению интерпретации,
поскольку выявление цели речевого действия невозможно без обращения к
действительности.
Некоторые специалисты по устному переводу усматривают в
подобной интерпретации «глубинного» смысла сущность как устного, так
76
«Il faut rappeler par ailleurs que le but de l‘interprétation est moins de traduire exactement que de
faire comprendre ce qu‘a voulu dire l‘orateur». (Herbert J. Manuel de l‘interprеte. – Genève, 1952,
p.73.)
77
Veillet-Lavallеe F. La traduction dans une organisation internationale. – Babel, vol. VIII, No.4.,
1962, p.190.
78
Миньяр–Белоручев Р.К. Общая теория перевода и устный перевод. – М., 1980, с.42-43.
77
и письменного перевода. Наиболее подробно такая «интерпретативная»
концепция перевода изложена в работах Д.Селескович79.
Д.Селескович исходит из того, что задача переводчика состоит в
передаче на другой язык «смысла» переводимого высказывания, который
создается в речи и существует лишь в определенный момент, в определенной обстановке и для определенного лица. В любом высказывании
следует различать его языковое содержание, складывающееся из значений
языковых единиц, составляющих высказывание, и его смысл,
возникающий в момент речи в конкретных условиях, когда языковое
содержание высказывания сочетается с необходимыми познаниями
слушателя. Такой смысл, или, иначе говоря, «содержание речи», не
совпадает с языковым содержанием высказывания, так как фраза вне
контекста коммуникации значит не то, что она значит тогда, когда ее
использует одно мыслящее существо, адресуясь к другому такому существу.
Понимание смысла представляет собой его интерпретацию, т. е.
извлечение смысла, минуя языковое содержание. Это происходит
мгновенно и интуитивно, и в памяти сохраняется только извлеченный
смысл («идеи»), а не способ его выражения в высказывании, т. е. не
языковое содержание высказывания, определяемое набором языковых
единиц. Обращение к языковому содержанию, значениям языковых
единиц лишь затрудняет и искажает понимание.
Отсюда следует, что всякий перевод — это интерпретация. В переводе
присутствуют три элемента: речевое высказывание (discours) на языке X,
понимание переводчиком смысла этого высказывания (saisis du sens) - уже
вне этого языка — и перевыражение этого смысла (réexpression) на языке
Y. В целом, перевод — это операция над идеями, а не над знаками, и
переводчик добирается до смысла, преодолевая языковое выражение и
содержание высказывания.
Д.Селескович полагает, что лучше и легче всего подобная операция
удается переводчику-синхронисту, поскольку у него нет времени
анализировать языковую сторону высказывания и он непосредственно
«ухватывает» тот единственный смысл, который возникает в момент
интуитивного восприятия высказывания и должен быть передан
(«перевыражен») в переводе. Письменный переводчик находится в более
трудном положении: у него перед глазами фиксированный текст, из
анализа которого можно извлечь («приписать» ему, исходя из значения
79
Seleskovitch D. Traduire: de l‘ехрѐriеnсе aux concepts. // Etudes de linguistique appliquѐe.
Traduire: les idѐes et les mots, 24, – P., 1976; Zur Theorie des Dolmetschens. // V. Kapp (Hrsg.)
Ubersetzer und Dolmetscher. Heidelberg, 1974; Seleskovitch D. L'interprѐte dans les confѐrences
internationales. – P., 1968.
78
составляющих текст языковых единиц) всевозможные смыслы, а не только
тот неожиданный, новый (inédit), возникший в конкретном акте
коммуникации и соответствующий намерению говорящего. Существует
опасность, что как раз этот-то главный смысл переводчик может упустить,
занимаясь детальным анализом оригинала. Поэтому письменному
переводчику Д. Селескович рекомендует воспользоваться процедурой
устного перевода: прочесть отрезок оригинала (скажем, абзац), закрыть
книгу, изложить «схваченный» смысл на языке перевода и лишь затем
посмотреть, есть ли необходимость добавить к переданному смыслу какието дополнительные детали, связанные с языковым содержанием оригинала.
Подобная рекомендация выглядит довольно парадоксально. Хорошо
известно, что на практике дело обстоит как раз наоборот: именно
письменный переводчик, имеющий возможность детально анализировать
оригинал, способен передавать его содержание (в том числе и его
«глубинный» смысл, составляющий намерение говорящего) с
максимальной полнотой, а устный переводчик (особенно переводчиксинхронист, работающий в экстремальных условиях) нередко вынужден
довольствоваться
передачей
лишь
основной
мысли
автора,
компрессировать при переводе исходный текст, допускать пропуски,
отклонения, оговорки и ошибки в речи. Мы уже видели, что достижение
максимальной точности и не выдвигается в качестве главной задачи
устного перевода. Об том свидетельствует и сама Д.Селескович, когда она
указывает что перевод, понимаемый как интерпретация, фактически ближе
к пересказу (recit). Вряд ли правильно пытаться, как говорят англичане,
«превращать необходимость в добродетель» и вынужденную
приблизительность устного перевода переносить в письменный перевод,
способный давать не пересказ, а значительно более полное
воспроизведение оригинала.
Интерпретативная
концепция
перевода
основывается
на
психологических теориях, гипертрофирующих роль интуитивнонепосредственного понимания речи. На ограниченность таких теорий уже
давно обращали внимание многие авторы. Отмечалось, что такое
понимание возможно лишь в отношении сравнительно простых текстов,
что субъективное ощущение его правильности часто не имеет
объективных оснований и не доказательно для других, что реальный
смысл сложного текста складывается из многих компонентов для
выявления которых необходим всесторонний сознательный анализ.
Нельзя полностью согласиться и с тем, как Д. Селескович трактует
роль языка в создании смысла текста. Смысл высказывания в конкретном
контексте может не сводиться к тому, что Д. Селескович называет
«языковым содержанием» высказывания, но он всегда интерпретируется
через это содержание и на его основе. Участники коммуникации
79
извлекают смысл высказывания, применяя всю совокупность своего
предыдущего опыта и знание обстановки общения именно к данному
языковому содержанию, которое определяется набором языковых единиц
и способом их организации в высказывании.
Вряд ли правильно также утверждать, что высказывание имеет лишь
мгновенный,
неповторимый
смысл,
создающийся
в
момент
коммуникативного акта и принципиально иной для каждого нового
коммуниканта, воспринимающего высказывание в иной момент и в других
условиях и обладающего иными знаниями и предыдущим опытом. Помимо
такого субъективного смысла, связанного с индивидуальными
особенностями и личными ассоциациями каждого из коммуникантов,
любое осмысленное высказывание необходимо должно содержать
некоторую информацию, общую для всего коллектива, пользующегося
данным языком как средством коммуникации. В противном случае
оказалось бы невозможным речевое общение между людьми и их
совместная деятельность. И для извлечения такой общей информации нет
другого пути как понимание того, что Д. Селескович называет «языковым
содержанием» высказывания а это предполагает не уход от языка и текста
в область «чистой мысли», а максимальное приближение к тексту через
язык. Хотя при интуитивно-непосредственном восприятии синхронному
переводчику может казаться, что он понял оригинал, минуя его «языковое
содержание», на самом деле, он очень быстро и неосознанно
идентифицировал
предъявленные
ему
языковые
единицы,
интерпретировал их значения по отношению друг к другу и к описываемой
реальности и определил объективное (языковое) содержание высказывания
с большей или меньшей степенью полноты. И лишь наряду с этим (или
после этого) можно осуществить извлечение смысла в понимании Д. Селескович, когда речь идет уже не столько о том, что реально сказал
говорящий, сколько о том, что он хотел этим сказать, какую он этим
преследовал цель, какие выводы можно сделать на основании сказанного и
т. д. Видимо, в цитированных выше высказываниях Р. К. МиньярБелоручев, Ф. Вейе-Лавалле и другие специалисты по устному переводу
имели в виду необходимость передачи при переводе именно такого «интерпретированного смысла». Различие между содержанием сказанного и
подобной интерпретацией этого содержания выявляется достаточно четко.
Один человек говорит: «Я живу на первом этаже», а другой понимает это
как: «Я с вами на лифте не поеду». Диктор объявляет: «Иванов пробежал
100 метров за 8 секунд», а болельщики знают, что это значит: «Иванов
значительно превысил мировой рекорд». Муж, придя домой с работы,
говорит жене: «Я с утра ничего не ел», подразумевая: «Давай скорее
обедать». Одно дело, что человек действительно сказал, а другое — что он
хотел этим сказать.
80
Таким образом, возможность и необходимость интерпретации смысла,
непосредственно не составляющего содержания высказывания, но
выводимого из него в условиях конкретного акта коммуникации, не
вызывает сомнения. Но каково место такой интерпретации в процессе
перевода? Можно ли утверждать, что цель перевода и заключается в
передаче интерпретированного смысла? Что услышав или прочитав:
«Иванов пробежал 100 метров за 8 секунд», переводчик должен сообщить
в переводе на английский или французский язык о побитии мирового
рекорда?
По-видимому, такие факты наблюдаются порой в практике устного
перевода, когда передается не то, что действительно сказано в оригинале,
а, скорее, выводы, которые сделал из сказанного переводчик как
непосредственный участник коммуникации. И эти выводы предполагают
совершенно иную интерпретацию содержания оригинала, чем те ее виды, о
которых мы говорили в первой части статьи. И в отличие от них она явно
выходит за рамки процесса перевода, поскольку ориентирована не на
точное воспроизведение содержания оригинала, а предоставляет переводчику право решать, что для Рецептора перевода важно узнать, чтобы
правильно оценить содержание оригинала.
И, конечно, такую интерпретацию нецелесообразно выдвигать в
качестве общей цели перевода. Она практически невозможна в
письменном переводе, да и в устном переводе встречается не так уж часто.
Интерпретирование сообщения переводчиком может вызвать возражение у
коммуникантов, оказаться неуместным, возлагает ответственность за
реакцию слушающего не на говорящего, а на переводчика и т. д.
Достаточно представить себе, что переводчику, который перевел «Я живу
на первом этаже» как «Я с вами на лифте не поеду», поставлен вопрос:
«Что он так и сказал, что не поедет?», чтобы убедиться в уязвимости
позиции переводчика в подобных случаях.
Приходится признать, что задачей переводчика является, как правило,
поточнее передать именно «языковое содержание» оригинала. Мы видели,
что понимание этого содержания также связано с интерпретацией
значений языковых единиц в контексте речевого высказывания. Передача
«языкового содержания» оригинала, разумеется, не означает, что в переводе будут обязательно использованы аналогичные языковые единицы или
структуры. Важно, однако, отметить, что используемые при этом
различные виды интерпретации составляют часть переводческого процесса
и направлены на наиболее полное воспроизведение того, что реально
сказал автор оригинала, а не того, что он хотел сказать или что следует из
сказанного.
В случае же передачи «интерпретируемого смысла» переводчик
выходит за рамки процесса перевода, беря на себя функции равноправного
81
участника межъязыковой коммуникации, самостоятельно решающего, как
следует толковать оригинал. При интерпретации такого рода до сведения
Рецептора перевода доводится не само содержание оригинала, а иное
сообщение, созданное переводчиком после уяснения им этого содержания
и на основе его. Такую интерпретацию следует, видимо,
противопоставлять «собственно переводу», всецело ориентированному на
оригинал, хотя она и может использоваться переводчиком в рамках
межъязыковой коммуникации, в основном, в ее устной форме. Таким
образом, мы здесь имеем дело уже с четвертым видом интерпретации, в
результате которой получается даже не пересказ (rеcit), а своего рода
«переводческая версия», исправляющая, дополняющая или уточняющая
оригинал, чтобы облегчить взаимопонимание между участниками
коммуникации. Правомерность и границы подобного дополнительного
вмешательства переводчика в процессе межъязыкового общения зависят от
конкретных условий, социального и профессионального статуса
переводчика, его личных отношений с участниками коммуникации и т. п.,
но очень важно отличать эти аспекты его деятельности от выполнения им
собственно переводческих функций.
Таким образом, термин «интерпретация» может употребляться в
переводческой литературе, по меньшей мере, в четырех значениях. В
зависимости от того, в каком значении использован термин, интерпретация
может либо противопоставляться понятию «перевод», либо составлять
неотъемлемую часть переводческого процесса.
Вопросы для обсуждения:
1. С чем связано изначальное противопоставление интерпретации и
перевода?
2. Какие возможные взаимоотношения между этими явлениями
выделяет автор статьи?
3. Какие виды интерпретации выделяет автор статьи и в каких
отношениях с переводом они находятся?
4. Каким видам перевода больше соответствует термин «перевод», а
каким – «интерпретация»?
Ж. Мунэн
Перевод как языковой контакт
Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. – М., 1978.
82
1. Согласно Уриелю Вайнрайху, "два или более языков находятся в
контакте, если ими пользуются попеременно одни и те же люди" 80.
Явление попеременного использования одним и тем же человеком двух
языков следует во всех случаях называть билингвизмом.
Вайнрайх приходит также к выводу, что если два языка находятся в
контакте в практике попеременного использования их одним и тем же
индивидом, то в языке данного индивида можно обнаружить "примеры
смешения норм каждого из двух языков"81, которые являются следствием
пользования более чем одним языком. Такое смешение представляет собой
интерференцию двух языков в речи индивида. Например, если
французский язык является первым и на нем говорят un simple soldat, то
индивид переносит это словосочетание на английский язык в форме a
simple soldier вместо существующей английской формы: a private.
Вайнрайх настаивает на том факте, что местом контакта языков, то
есть местом, где происходит интерференция между двумя языками,
интерференция, которая может сохраниться либо исчезнуть, всегда
является говорящий индивид.
Наблюдение за поведением языков в ситуации контакта сквозь призму
явления интерференции ("и ее влияния на нормы каждого из двух языков,
находящихся в контакте82 представляет собой оригинальный метод для
изучения структуры языка; в частности для выявления, являются ли
фонологические, лексические, морфологические, синтаксические системы
в языках действительно системами, то есть такими устойчивыми
единствами во всех своих частях, что любое изменение одного из
элементов (любая интерференция) может повлечь за собой изменение
всего единства ("Любое обогащение или обеднение системы влечет за
собой необходимым образом перестройку прежних дистинктивных
оппозиций системы. Допустить, что тот или иной элемент присоединяется
простым образом к принимающей его системе без последствий для этой
системы нарушает само понятие системы"83; либо для выявления,
например, является ли та или другая система, или часть системы, например
морфология, действительно непроницаемой для воздействия одного языка
на другой.
2. Почему перевод следует изучать как языковой контакт? Прежде
всего, потому, что перевод является одним из видов языковых контактов.
Переводчик является билингвом по определению и, безусловно, он же
является местом контакта двух (или более) языков, попеременно
Weinreich U. Languages in contact. – New York, 1953, p. 1.
Ibid., p. 1.
82
Ibid., p. 1.
83
Vogt H. Dans quelles conditions... Actes du 6e C. I. L. – P., 1949, p. 35.
80
81
83
используемых этим индивидом, даже если способ, каким он "пользуется"
попеременно двумя языками, является несколько специфичным. Тем более
является безусловным тот факт, что влияние языка, с которого он
переводит, на язык, на который он переводит, может быть обнаружено в
связи с особой интерференцией, выявляемой в этом конкретном случае
через ошибки или неточности перевода84, или через особенности
лингвистического поведения самих переводчиков: приверженности к
иностранным неологизмам,
стремлению к заимствованиям,
к
калькированию, к цитатам на иностранном языке, сохранению в
переведенном тексте непереведенных слов и выражений.
3. Итак, перевод - это языковой контакт и одновременно явление
билингвизма. Но этот особый случай билингвизма на первый взгляд может
показаться неинтересным, ибо он далеко отклоняется от нормы. Хотя
перевод является бесспорным случаем языкового контакта, его следовало
бы описывать как предельный случай, редкий со статистической точки
зрения, где сопротивление обычным последствиям билингвизма более
сознательно и более организованно; случай, когда говорящий билингв
сознательно борется против любого отклонения от лингвистической
нормы, против любой интерференции, что значительно ограничивает сбор
интересных данных такого рода в переведенных текстах.
Мартине, однако, подчеркивает, говоря о билингвах, которых можно
было бы назвать вообще "профессионалами"85, редкость явления
сплошного сопротивления интерференции: "Основная лингвистическая
проблема, которая возникает в отношении билингвизма, сводится к
необходимости знать, до какой степени две структуры, находящиеся в
контакте, могут сохраниться нетронутыми и в какой мере они взаимно
влияют друг на друга (...). Мы можем констатировать, что, как правило,
имеет место определенное число взаимных влияний и что четкое
разделение является исключением. Это последнее потребовало бы со
стороны говорящего билингва постоянного внимания, на которое мало кто
из людей способен, по крайней мере, в течение длительного периода"86.
Мартине противопоставляет и по другому признаку этот
"профессиональный" билингвизм, который включает переводчиков,
84
Уже Бреаль отметил сходство языковых контактов при билингвизме и при переводе:
"Везде, где два народа находятся в контакте, ошибки или неточности, которые совершаются
ими с одной или с другой стороны (...) по существу являются теми же ошибками, которые
делают в школе и которые наши преподаватели оценивают наугад" (Essai de semantique. – P.,
1904, p. 173).
85
А. Мейе и М. Соважо чувствовали необходимость различать обычный билингвизм и
"билингвизм культурных людей" - таково название их совместной статьи в: Conference de
l'Institut de linguistique, II, 1934, pp. 7-9, et 10-13.
86
Martinet A. Diffusion of language... Romance Philology, 1952, N 1, p. 7 (Выделено автором
статьи).
84
обычному билингвизму (который всегда является коллективной практикой
народа). Профессиональный билингв изолирован в социальной практике:
"Представляется, что цельность двух структур имеет больше
возможностей сохраниться, когда два языка, находящихся в контакте,
являются равными или сравнимыми с точки зрения престижа, ситуация,
которая не является редкой в случаях, которые мы могли бы именовать
индивидуальным билингвизмом или плюралингвизмом"87.
Та же идея содержится в предисловии к книге Вайнрайха, где он
ставит несколько особняком случай "нескольких лингвистических
виртуозов", которые в силу постоянных упражнений добиваются
сохранения четких различий между двумя (или более) лингвистическими
инструментами". "Конфликт в речи одного и того же индивида между
двумя языками, обладающими схожей социальной и культурной
ценностями, может быть с психологической точки зрения разительным, но
постоянные лингвистические следы этого конфликта будут равны нулю,
если только мы не сталкиваемся с литературным гением"88.
Итак, исследование перевода как языкового контакта может оказаться
бесполезным, потому что оно дает незначительные результаты.
Эта точка зрения поддерживается Гансом Фогтом, специалистом по
изучению языковых контактов: "Можно даже задать себе следующий
вопрос: существует ли 100%-ный билингвизм; это означало бы, что один и
тот же человек может использовать каждый из двух языков, которыми он
владеет, в любой ситуации с одинаковой легкостью и с одинаковой
правильностью, присущей говорящим, для которых эти языки являются
родными. Если такие случаи и существуют, очень трудно понять, каким
образом они могут заинтересовать лингвиста, потому что явление
интерференции в этом случае было бы исключено по определению"89.
4. Но хотя Мартине, а вслед за ним и Фогт, умаляет значение
исследования фактов индивидуального билингвизма, потому что они
представляют только вторичный интерес, эта точка зрения не является
единственно возможной, по крайней мере, она не является той точкой
зрения, которую мы бы хотели здесь изложить.
Обоих лингвистов интересует тот факт, что исследование
билингвизма, кроме того, что этот последний является лингвистической
реальностью, представляет собой особое средство обнаружить
существование и смешение структур в языках. Заметим, что
индивидуальный билингвизм, сколь вторичным бы он ни был, в этом
отношении представляет собой, по мнению Мартине, факт,
87
Ibid., p. 7 (Выделено автором статьи).
Weinreich. Op. cit., p. VIII et VII.
89
Vogt H. Contacts of languages, Word, 1954, N 2-3, p. 369 (Выделено мной - Ж.М.).
88
85
заслуживающий изучения. "Исключение подобных ситуаций при
рассмотрении проблем, поднятых в связи с изучением смешения языков,
могло бы явиться серьезной методической ошибкой"90.
Смягчение позиции Мартине в отношении интереса, который
представляет индивидуальный билингвизм, ограничивается, однако,
приводимым им примером: "Тот факт, что Цицерон был латинскогреческим билингвом, оставил неизгладимый след в нашем современном
словаре"91.
Можно допустить, что перевод, рассматриваемый как языковой
контакт в случаях особого билингвизма, может предоставить в
распоряжение лингвиста лишь весьма скупой урожай примеров
интерференции92 по сравнению с тем, что может предоставить прямое
наблюдение любого двуязычного народа. Но вместо того, чтобы
рассматривать переводческие операции как средство уяснения некоторых
общелингвистических проблем, можно было бы предложить, по крайней
мере, на первых порах, рассмотреть эти операции с другой стороны, с тем
чтобы языкознание и, в частности, современное языкознание, структурное
и функциональное, осветило для самих переводчиков путь к решению
перводческих проблем. Вместо того чтобы создавать (в соответствующих
рамках) трактат по общей лингвистике исключительно в свете фактов
перевода, можно было бы предложить создание трактата по переводу в
свете наименее спорных достижений общей лингвистики за последнее
время.
Подобное предложение оправдывается, по крайней мере, тремя
соображениями:
1. Объем важной практической переводческой деятельности быстро
увеличивается во всех областях, о чем свидетельствуют цифры,
публикуемые,
в
частности,
Институтом
интеллектуального
сотрудничества, начиная с 1932 года, и ЮНЕСКО, начиная с 1948 года, в
его ежегодном указателе (Index Translationum). Было бы парадоксальным,
90
Martinet. Diffusion of language, p. 7.
Ibid., p. 7.
92
В особенности, если не забывать, что для специалистов по языковым контактам
интерференция представляет собой единственный интерес в том плане, что она является
начальным моментом явления, которое может превратиться в заимствование. "Большинство
явлений интерференции эфемерны и индивидуальны", - говорит Г. Фогт (указ. соч., с. 369). "В
языке, - говорит Вайнрайх, - мы находим явления интерференции, которые часто
воспроизводятся в речи билингвов и становятся привычными и фиксированными. Их
использование уже не зависит от билингвизма. Когда говорящий на языке х использует
форму иностранного происхождения не как случайную форму, свойственную языку y, а
потому, что он слышал, как другие ее применяют в речи на языке х, то этот заимствованный
элемент может рассматриваться с дескриптивной точки зрения как элемент, ставший
составной частью языках" (Languages, p. 11).
91
86
если такового рода деятельность, касающаяся языковых операций,
исключалась бы из круга ведения науки о языке под различными
предлогами и продолжала бы оставаться на уровне ремесленнического
эмпиризма.
2. Использование ЭВМ в качестве машин, способных переводить,
ставит и будет ставить лингвистические проблемы, связанные с анализом
всех операций по переводу.
3. Переводческая деятельность ставит теоретическую проблему перед
современной лингвистикой: если принять бытующую точку зрения по
поводу структуры лексики, морфологии и синтаксиса, то можно прийти к
выводу, что перевод невозможен. Но переводчики существуют, они
трудятся, и плодами их труда пользуются многие. Можно было бы даже
заявить, что существование перевода является возмутительным фактом в
современной лингвистике. До настоящего времени рассмотрение этого
возмутительного факта всегда отодвигалось на задний план или им
пренебрегали.
Конечно,
переводческая
деятельность
имплицитно
всегда
93
признавалась лингвистикой . Действительно, когда описывается
структура одного языка на другом языке и когда мы занимаемся
сравнительным языкознанием, переводческие операции постоянно
присутствуют в скрытом или явном виде, но эксплицитно перевод как
особая лингвистическая операция и как лингвистический факт sui generis
до настоящего времени не рассматривался языкознанием, о чем
свидетельствуют наши великие лингвистические трактаты94.
Можно считать, что существует лишь следующая альтернатива: либо
отвергнуть возможность теоретически осмыслить переводческую
деятельность с позиций лингвистики (отнеся ее тем самым к области
аппроксимативных операций ненаучного характера, фактов речевой
деятельности);
либо
подвергнуть
сомнению
правильность
лингвистических теорий с позиций переводческой деятельности95.
Мы предложили бы здесь исходить из другой посылки: невозможно
отрицать положения функциональной и структурной лингвистики, с одной
стороны; невозможно также отрицать то, что делают переводчики, с
93
Роман Якобсон поддерживает даже такую точку зрения, что невозможно осуществить
операцию по сравнению между двумя языками, не прибегая постоянно к переводу. Дж. Фѐрс,
со своей стороны, пытался привлечь внимание к использованию и злоупотреблению
неэксплицированными операциями по переводу при лингвистическом анализе.
94
Насколько нам известно, Ж.-П. Вине и Ж. Дарбельне были первыми, предложившими
написать очерк по переводу, придав ему строгий научный статус. Но они назвали свою работу
Сравнительная стилистика французского и английского языков.
95
Отражение этой точки зрения (в частности, у некоторых русских авторов) можно найти у
Делавене La machine a traduire. – P., 1959, pp. 13, 17, 18, 19.
87
другой стороны. Поэтому нужно рассмотреть, что подразумевает и что
утверждает лингвистика, когда она, например, провозглашает, что
"грамматические системы являются непроницаемыми по отношению друг
к другу"96.
Следует рассмотреть также, что именно делают переводчики, когда
они переводят, рассмотреть, когда, как и почему правильность их
переводов не оспаривается социальной практикой, в то время как в
теоретическом плане лингвистика склонна отрицать эту правильность.
Вопросы для обсуждения:
1. Что понимается автором под билингвизмом?
2. Как определяется интерференция?
3. В чем специфика «профессионального билингвизма» переводчика и
что под ним понимается?
4. О чем автор имеет в виду, называя перевод «возмутительным
фактом»?
5. В чем автор видит конфликт между лингвистикой и практикой
перевода?
В.Н. Комиссаров
К вопросу о сопоставительном изучении переводов
В настоящее время проблемы изучения переводческой деятельности
все больше привлекают внимание языковедов. Важное место в
лингвистическом переводоведении занимает вопрос об объектах и
методах лингвопереводческих исследований.
Перевод представляет собой создание речевых произведений на
каком-либо языке, инвариантных в плане содержания заданным речевым
отрезкам другого языка. Сам процесс создания таких произведений мало
доступен для наблюдения, так как он протекает в сознании переводчика
без полного осмысления самим переводчиком механизма этого процесса.
Поэтому научные обобщения в области перевода основываются, главным
образом, на изучении не самого процесса перевода, а его результатов,
зафиксированных в письменной (реже устной) форме. Подобное изучение
результатов переводческого процесса часто называют сопоставительным,
Meillet A. Linguistique historique et linguistique generale, t. 1. – P., 1926, p. 82.
Тетради переводчика. Вып. 7. – М., 1970.
96
88
так как оно проводится методом сопоставления текстов перевода с
исходными текстами (оригиналами).
Разумеется, текст перевода может быть объектом лингвистического
анализа и безотносительно к исходному тексту. Могут, например,
изучаться языковые особенности переводов, отличающие их от
оригинальных произведений на этом же языке. Речь идет, конечно, не о
случаях нарушения норм языка при переводе, создающих так называемый
псевдопереводческий язык, а о возможных отклонениях в частоте
употребления отдельных слов и словосочетаний, в отборе стилистических
приемов, в распространенности калек, заимствований, иноязычных
вкраплений и т. п. Подобные исследования могут дать интересный
материал о языке переводной литературы. Полученная этим путем
информация будет иметь ценность и для теории перевода, поскольку она
будет учитываться при сопоставлении различных вариантов перевода и
оценке его близости к оригиналу.
При изучении переводов в пределах языка перевода возможно
сопоставление как текстов различных переводов, так и переводов с
оригинальными текстами этого же языка. Однако сопоставительное
изучение переводов предполагает прежде всего сопоставление перевода с
текстом иноязычного оригинала. Если при этом возможно и сравнение
двух или нескольких переводов одного и того же оригинала, оно всегда
производится по отношению к исходному тексту. При этом заранее
известно, что анализируемый текст представляет собой перевод
иноязычного речевого произведения. Исследователь имеет дело с текстом,
«намерение» (purport) которого задано другим (иноязычным) текстом.
Задача анализа заключается в выяснении способов реализации заданного
намерения в переводе.
Подобной задаче сопоставительного исследования переводов
противостоит оценочно-нормативный анализ перевода. Такой анализ
преследует цель указать на случаи ошибочного перевода или, напротив,
одобрить удачный выбор переводчика. При этом исследователь должен
заранее знать, каким должен быть изучаемый процесс, т. е. исходить из
определенного набора принципов или требований, которым должен
удовлетворять «хороший» (полноценный, адекватный и пр.) перевод. В
настоящее время многие из этих принципов формулируются, в основном,
интуитивно и часто противоречат друг другу. Т. Сэвори97, пытаясь свести
воедино требования, предъявлявшиеся к переводу различными авторами,
приводит следующий список:
1.Перевод должен передавать слова оригинала.
2.Перевод должен передавать мысли оригинала.
97
Savory Тh.H. The Art of Translation. – London, 1957, p p . 48—49.
89
3.Перевод должен читаться, как оригинал.
4. Перевод должен читаться, как перевод.
5. Перевод должен отражать стиль оригинала.
6. Перевод должен отражать стиль переводчика.
7. Перевод должен читаться, как произведение, современное
оригиналу.
8. Перевод должен читаться, как произведение, современное
переводчику.
9. Перевод может допускать добавления и опущения.
10.Перевод не должен допускать добавлений и опущений.
11.Перевод стихов должен осуществляться в прозе.
12.Перевод стихов должен осуществляться в стихотворной форме.
Отсутствие единых критериев в значительной степени обесценивает
нормативный подход к анализируемым переводам.
Сопоставительный анализ переводов как метод переводческого
исследования основывается на допущении, что совокупность переводов,
выполняемых в определенный хронологический период, представляет
собой оптимальное решение всего комплекса переводческих проблем при
данном уровне развития теории и практики перевода. В этом случае
переводческие принципы и приемы формулируются в качестве обобщений
реально
существующих
и
доступных
наблюдению
фактов.
Сопоставительный
анализ
дает
возможность
выяснить,
как
преодолеваются типовые трудности, а также, какие элементы оригинала
остаются непереданными в переводе. В результате получается картина не
идеального, а реального процесса. В центре исследования находится не
оценка перевода, а описание и классификация «переводческих» фактов и
создание системы терминов, в которых можно адекватно описывать
соотношение текстов оригинала и перевода.
Для успешного применения метода сопоставительного анализа
переводов необходимо поставить вопрос о соотношении субъективного и
объективного в переводе. Существует мнение, что в отдельном переводе
нет, или почти нет, ничего обязательного и объективного. Нередко эта
точка зрения сводится к утверждению: «Мало ли что может написать
переводчик» и обосновывается легко обнаруживаемыми примерами
ошибок в опубликованных переводах. Конечно, каждый перевод
субъективен в том смысле, в каком субъективно любое речевое
произведение, являющееся результатом акта речи отдельного лица.
Правда и то, что степень инвариантности оригинала и перевода зависит от
квалификации и индивидуальных способностей переводчика. Однако эта
субъективность перевода весьма ограничена и не может служить
препятствием для научного анализа, подобно тому, как субъективность
речевых произведений не делает невозможным извлечение из них
90
объективных фактов о системе того или иного языка. Можно даже
утверждать, что из всех видов речевых произведений акты перевода
наиболее обусловлены, поскольку, помимо ограничений, налагаемых
системой языка перевода, они еще дополнительно детерминированы
сознательным стремлением переводчика (часто еще и с помощью
квалифицированного редактора) как можно полнее воспроизвести
содержание текста оригинала. Эта обусловленность резко ограничивает
свободу выбора переводчиком языковых форм и их сочетаний в
создаваемом им речевом произведении. В большинстве случаев выбор
того или иного способа перевода является в значительной степени
вынужденным, продиктованным необходимостью выразить заданное
содержание, не нарушая норм языка перевода.
Сопоставительное изучение переводов дает возможность получить
информацию о коррелятивности отдельных элементов оригинала и
перевода (приемов и способов перевода), обусловленной как
отношениями между системами языков, участвующих в переводе, так и
некоторыми внелингвистическими факторами. Подобную информацию о
способах решения переводческих задач можно в принципе получать не
только из уже опубликованных переводов, но и путем предъявления ряду
переводчиков отрезков оригинала, содержащих соответствующие
переводческие трудности. Представляется плодотворным использовать в
переводческих исследованиях процедуру опроса информантов, хорошо
известную в языкознании. Разумеется, в этом случае информантами будут
лица, обладающие необходимым двуязычием и опытом переводческой
деятельности.
Отсюда следует, что любой опытный переводчик является
потенциальным информантом для переводческого исследования. Это
относится и к самому исследователю, если он сам еще и опытный
переводчик. Поскольку «намерение» текста перевода всегда дано
исследователю в виде текста оригинала, он может иногда в процессе
сопоставительного анализа ставить себя на место переводчика, выдвигая
собственные варианты перевода. Иначе говоря, исследователь выступает в
роли одного из информантов, и предлагаемые им варианты не в меньшей
(но и не в большей) мере объективны, чем варианты, обнаруживаемые в
любом опубликованном переводе.
При сопоставительном анализе переводов исследователь имеет дело с
речевыми произведениями. Отсюда иногда делается вывод, что проблемы
перевода относятся исключительно к области речи. Так, Я. И. Рецкер
считает, что большая часть сопоставлений, описанных в интересной
91
работе Ж. Вине и Ж. Дарбельне98, не имеет никакого отношения к
переводу, поскольку они обнаруживаются в области языка, а не речи99. В
то же время существует и противоположная точка зрения, согласно
которой любые обобщения в отношении перевода могут касаться лишь
единиц языка100. Представляется, что вопрос о соотношении языка и речи
в теории перевода не может сводиться к их безоговорочному
противопоставлению. Поскольку теория перевода предполагает какие-то
обобщения, она необходимо изучает регулярно повторяющиеся явления,
так или иначе соотносящиеся с системами соответствующих языков или
составляющие часть этих систем. Если бы все содержание процесса
перевода полностью сводилось к индивидуальности речевого акта, то это
сделало бы невозможными какие-либо теоретические положения,
претендующие на объяснение ряда однотипных явлений. В этом случае
вся теория перевода свелась бы к часто повторяемому, но мало
продуктивному утверждению, что «все зависит от конкретного
контекста». В действительности же любой речевой отрезок
характеризуется прежде всего тем, что он состоит из единиц, входящих в
систему языка и относительно стабильных как в плане выражения, так и в
плане содержания.
Задача переводческих исследований заключается в описании системы
высшего порядка, т. е. системы соотношений между системами двух
языков, участвующих в процессе перевода. Однако при этом системы
таких языков сопоставляются не в их конечной абстрагированной форме,
а в их функционировании в речи. Другими словами, целью
переводческого исследования является изучение соотношения между
двумя процессами, каждый из которых представляет собой реальное
функционирование особой абстрактной системы. В этом смысле
переводческие
исследования
и
характеризуются
речевой
направленностью.
Сопоставительное изучение большого числа реально выполненных
переводов лежит в основе любого теоретического исследования процесса
перевода. Накопленный в результате такого анализа богатый фактический
материал дает возможность разрабатывать различные теоретические
модели, раскрывающие сущность этого вида речевой деятельности.
98
J.-P. Vinaу, J. Darbelnet. Stylistique comparée du français et de l'anglais. Méthode de traduction.
– Paris, 1958.
99
Я. И. Peцкер. Задачи сопоставительного анализа переводов. «Теория и критика перевода». –
Л., Изд-во ЛГУ, 1962, стр. 48.
100
R. W. Jumpelt. Die Ubersetzung naturwissenschaftlicher und technischer Literatur. – Berlin,
1961, S., 15.
92
Вопросы для обсуждения:
1. Что автор статьи понимает под переводом?
2. На основании каких данных возможно научное изучение перевода?
3. Автор говорит о возможности обработки разных текстов и в разных
сочетаниях. Какие цели может при этом преследовать исследователь? В
чем особенность метода сопоставительного исследования переводов и чем
он отличается от оценочно-нормативного анализа перевода?
Ж.-П. Вине, Ж. Дарбельне
Технические способы перевода
§ 30. После того как мы изложили теоретические принципы, на
которых основывается сравнительная стилистика, необходимо указать
технические способы, к которым прибегает переводчик в процессе
перевода.
Напомним, что в момент перевода переводчик сближает две
лингвистические системы, одна из которых эксплицитна и устойчива,
другая потенциальна и адаптируема. У переводчика перед глазами
находится пункт отправления и ему необходимо создать пункт прибытия;
мы говорили, что прежде всего он, по-видимому, будет исследовать текст
оригинала; оценивать дескриптивное, аффективное и интеллектуальное
содержание единиц перевода, которые он вычленил; восстанавливать
ситуацию, которая описана в сообщении; взвешивать и оценивать
стилистический эффект и т. д. Но переводчик не может остановиться на
этом: он выбирает какое-то одно решение; в некоторых случаях он
достигает этого так быстро, что у него создается впечатление внезапного и
одновременного решения. Чтение на исходном языке почти автоматически
вызывает сообщение на языке перевода; ему остается только
проконтролировать еще раз исходный текст, чтобы убедиться, что ни один
из элементов исходного языка не забыт, после чего процесс перевода
закончен.
Именно этот процесс нам и следует уточнить. При первом
приближении кажется, что его пути и способы весьма многочисленны, но
по существу их можно свести к семи, расположив в порядке возрастания
трудностей. Эти способы могут применяться и изолированно, и
комбинированно.
§ 31. Прямой перевод или перевод косвенный (непрямой)
Отметим прежде всего, что в общих чертах можно наметить два пути
перевода, по которым следует переводчик: Перевод прямой или
буквальный и перевод косвенный (непрямой). Действительно, может иметь
93
место случай, когда сообщение на исходном языке прекрасно переводится
в сообщение на языке перевода, ибо оно основывается либо на параллельных категориях (структурный параллелизм), либо на параллельных
понятиях (металингвистический параллелизм). Но может случиться и так,
что переводчик констатирует наличие в языке перевода «пробела»,
который необходимо заполнить эквивалентными средствами, добиваясь
того, чтобы общее впечатление от двух сообщений было одинаковым.
Может случиться и так, что, вследствие структурных или металингвистических различий, некоторые стилистические эффекты невозможно
передать на языке перевода, не изменив в той или иной степени порядок
следования элементов или даже лексические единицы. Понятно, что во
втором случае необходимо прибегать к более изощренным способам,
которые на первый взгляд могут вызвать удивление, но ход которых
можно проследить с целью строгого контроля за достижением эквивалентности. Это способы косвенного (непрямого) перевода. Способы 1, 2 и 3
являются прямыми. Остальные способы относятся к косвенным.
§ 32. Способ № 1: заимствование
Самым простым способом перевода является заимствование, которое
позволяет заполнить пробел, обычно металингвистического характера
(новая техника, неизвестные понятия). Заимствование даже не было бы
таким способом перевода, который нас может заинтересовать, если бы
переводчик не нуждался в нем порою для того, чтобы создать
стилистический эффект. Например, чтобы привнести так называемый
местный колорит, можно воспользоваться иностранными терминами и
говорить о «верстах» и «пудах» в России, о «долларах» и «парти» в
Америке, о «текиле» и «тортилье» в Мексике и т. д. Такую фразу, как The
coroner spoke лучше перевести способом заимствования Le coroner prit la
parole (Взял слово коронер), чем подыскивать более или менее
эквивалентное среди званий французских судейских чиновников.
Имеются и старые заимствования, которые по существу уже таковыми
для нас не являются, ибо они фигурируют в лексическом составе нашего
языка и стали уже привычными: alcool, redingote, paquebot, acajou и т. д.
Переводчика прежде всего интересуют новые заимствования и даже
заимствования индивидуального характера. Следует отметить, что зачастую заимствования входят в язык через перевод, среди них фигурируют
семантические заимствования, или «ложные друзья переводчика», которых
следует особенно опасаться.
Проблема местного колорита, решаемая с помощью заимствований,
затрагивает прежде всего сферу стиля и, следовательно, самого сообщения.
§ 33. Способ № 2: калькирование
Калькирование является заимствованием особого рода: мы заимствуем
из иностранного языка ту или иную синтагму и буквально переводим
94
элементы, которые ее составляют. Мы получаем таким образом либо
калькирование выражения, причем используем синтаксические структуры
языка перевода, привнося в него новые экспрессивные элементы,
например, Compliments de la Saison (букв.: «сезонные поздравления»), либо
калькирование структуры, причем привносим в язык новые конструкции,
например, Science-fiction (букв.: «наука-фантастика»).
Так же как и в отношении заимствований, существуют старые
устойчивые кальки, которые можно лишь упомянуть мимоходом,
поскольку они, как и заимствования, могут претерпевать семантическую
эволюцию, становясь «ложными друзьями». Более интересными являются
для переводчика новые кальки, с помощью которых он избегает
заимствования, заполняя пробелы (ср.: франц. economiquement faible—экономически слабый, калькированное с немецкого языка). В таких случаях,
видимо, лучше прибегать к словообразованию на основе греко-латинского
фонда или использовать гипостазис. Этим путем можно было бы избежать
таких вымученных калек, как: Therapie occupationnelle (Occupational
Therapy); «Banque pour le Commerce et le Developpement», les quatre Grands,
le Premier francais и других, им подобных, которые могут служить, по
мнению некоторых переводчиков, самым наглядным примером крайнего
убожества мысли.
§ 34. Способ № 3: дословный перевод
Дословный перевод, или перевод «слово в слово», обозначает переход
от исходного языка к языку перевода, который приводит к созданию
правильного и идиоматического текста, а переводчик при этом следит
только за соблюдением обязательных норм языка, например: I left my
spectacles on the table downstairs — J'ai laisse mes lunettes sur la table en bas
(Я оставил свои очки на столе внизу); Where are you? —• Ой etes-vous?
(Где вы?); This train arrives at Union Station at ten — Ce train arrive a la gare
Centrale a 10 heures (Этот поезд приходит на Центральный вокзал в 10
часов).
В принципе дословный перевод — это единственное обратимое и
полное решение вопроса. Тому очень много примеров в переводах,
осуществленных с языков, входящих в одну и ту же семью (французский
— итальянский), и в особенности между языками, входящими в одну и ту
же культурную орбиту. Если и можно констатировать наличие некоторых
случаев дословного перевода с французского языка на английский, так это
потому, что существуют металингвистические понятия, которые могут
также отражать факты совместного существования, периоды билингвизма
и сознательного или бессознательного подражания, которое связано с
политическим или интеллектуальным престижем. Это можно объяснить
также своеобразной конвергенцией мыслей, а иногда и структур, которую
можно наблюдать среди языков Европы (ср., например, образование
95
определенного артикля, сходство концепций культуры и цивилизации и т.
д.), что вызвало в жизни появление некоторых интересных статей,
принадлежащих перу сторонников «General Semantics» («Общей
семантики»).
§ 35. До способа № 3 можно было осуществлять процесс перевода, не
прибегая к специально стилистическим приемам. Если бы это было всегда
так, то настоящая работа не должна была бы появиться на свет, а перевод,
сведенный к простому переходу «исходный язык •— язык перевода» не
представлял бы никакого интереса. Решения, предложенные группой Массачусетского технологического института, сводящиеся к тому, что перевод
следует поручить электронным вычислительным машинам, которые могут
осуществлять его на научных текстах, покоятся в большей мере на
существовании
в
данных
текстах
параллельных
сегментов,
соответствующих параллельным идеям, которые, как и следовало ожидать,
выявляются во многих случаях в научном языке. Но если, действуя в
соответствии со способом № 3, переводчик признает дословный перевод неприемлемым, то необходимо прибегнуть к косвенному
(непрямому) переводу. Под неприемлемостью имеется в виду, что
сообщение, которое переведено дословно:
(а) дает другой смысл;
(б) не имеет смысла;
(в) невозможно по структурным соображениям;
(г) не соответствует ничему в металингвистике языка перевода;
(д) соответствует чему-то, но не на том же стилистическом уровне
языка.
Если в качестве примера мы рассмотрим две фразы: (1) Не looked at the
map — (2) He looked the picture of health, то мы можем перевести первую
фразу, применяя правила дословного перевода: II regarda la carte (Он
посмотрел на карту), но мы не можем перевести таким же образом вторую
II paraissait Г image de la sante (ср.: «Он выглядел как картина здоровья»),
если только мы не хотим этого сделать из «экспрессивных соображений»
(например, в диалоге с англичанином, который плохо говорит пофранцузски).
Если переводчик приходит к тексту вроде II se porta it comme un
charme (ср.: «Он великолепно выглядел»), то таким образом он признает
эквивалентность этих сообщений, занимая особую позицию, внешнюю
одновременно и к исходному языку и к языку перевода. Эквивалентность
сообщений основывается, в конечном счете, на идентичности ситуаций,
которая одна позволяет утверждать, что язык перевода содержит
некоторые характеристики действительности, которых в исходном языке
нет.
96
Разумеется, если бы мы располагали словарями означаемых, то
достаточно было бы найти наш перевод в статье, соответствующей
ситуации, идентифицируемой сообщением на исходном языке. Поскольку
в действительности таких словарей нет, то мы исходим из слов или из
единиц перевода, которые мы должны подвергнуть специальным
процедурам для того, чтобы прийти к желаемому сообщению. Поскольку
смысл слова является функцией его места в высказывании, то иногда
возникает необходимость такой перестройки, которая оказывается
слишком удаленной от исходного пункта, и ни один словарь не может
этого учесть. Поскольку существует бесконечное количество комбинаций
между означающими, нетрудно понять, почему переводчик не может
найти в словарях готовых решений своих проблем. Только он один полностью владеет смыслом сообщения в целом, для того чтобы,
руководствуясь им, произвести необходимый выбор, и только само
сообщение, отражающее ситуацию, позволяет, в конечном счете, высказать
окончательное суждение о параллельности двух текстов.
§ 36. Способ № 4: транспозиция
Мы называем так способ, который состоит в замене одной части речи
другой частью речи без изменения смысла всего сообщения. Этот способ
может применяться как в пределах одного языка, так, в частности, и при
переводе. II а annonce qu'il reviendrait (Он объявил, что он вернется) — в
этой фразе путем транспозиции мы можем заменить глагол существительным: Il а annonce son retour (Он объявил о своем возвращении). Этот
второй оборот мы называем транспонированным в отличие от первого,
который именуется основным оборотом. В области перевода мы должны
будем различать два. вида транспозиции:
(1) обязательную транспозицию и (2) факультативную транспозицию.
Например: выражение des son lever должно быть не только переведено
(способ № 3), но и обязательно транспонировано (способ № 4) в As soon as
he gets up (или got up) — (Как только он встал), поскольку в данном случае
в английском языке имеется лишь основная структура. В обратном
направлении у нас будет выбор между калькой и транспозицией, потому
что во французском языке имеются оба оборота.
С другой стороны, две эквивалентные фразы apres qu'il sera revenu
(после того, как он вернется) — after he comes back могут быть легко
переведены с помощью транспозиции: apres son retour — after his return
(после его возвращения).
Основной и транспонированный обороты не обязательно
эквивалентны со стилистической точки зрения. Переводчик должен
пользоваться способом транспозиции, если получаемый оборот лучше
вписывается во всю фразу или позволяет восстановить стилистические
нюансы. Следует отметить, что транспонированный оборот обычно имеет
97
более литературный характер. Особо частым случаем транспозиции
является «перекрещивание».
§ 37. Способ № 5: модуляция
Модуляция представляет собой варьирование сообщения, чего можно
достичь, изменив угол или точку зрения. К этому способу можно
прибегнуть, когда видно, что дословный или даже транспонированный
перевод приводит в результате к высказыванию грамматически
правильному, но противоречащему духу языка перевода.
Так же как при транспозиции, мы различаем свободную или
факультативную модуляцию и модуляцию устойчивую или обязательную.
Классическим примером обязательной модуляции является фраза: The time
when ..., которая в обязательном порядке должна переводиться на
французский язык следующим образом: le moment ou; с другой стороны,
модуляция, которая представляет в положительной форме то, что
исходный язык представляет в форме отрицательной, является чаще всего
факультативной, хотя здесь существуют несомненные предпочтения у
каждого языка: It is not difficult to show ... — II est facile de demontrer... (ср.:
«Не трудно показать, что...»).
Разница между устойчивой и свободной модуляцией—это по существу
вопрос степени. Когда мы имеем дело с устойчивой модуляцией, высокая
частотность употребления, полное принятие узусом, закрепленность в
словарях (или в грамматике) приводит к тому, что любой человек,
прекрасно владеющий двумя языками, не колеблется перед
необходимостью выбора данного способа.
При свободной модуляции устойчивая фиксация отсутствует, и
процесс каждый раз происходит заново. Отметим, однако, что отсюда не
следует, что такая модуляция является факультативной; она должна
привести при правильном применении к идеальному решению для языка
перевода в соответствии с ситуацией, предложенной исходным языком. В
качестве сравнения можно было бы сказать, что свободная модуляция
приводит к такому решению, которое заставляет читателя воскликнуть:
«Да, именно так это нужно выразить по-французски»; следовательно,
свободная модуляция направлена на единственное решение. Это
единственное решение покоится на привычном образе мышления, которое
обязательно, а не факультативно. Итак, можно заметить, что между устойчивой и свободной модуляцией имеется только разница в степени и что
свободная модуляция может в любой момент стать устойчивой, как только
она получит высокую степень частотности или будет представлена в
качестве единственного решения (это делается обычно на основе анализа
двуязычных текстов в результате дискуссии на двуязычной конференции,
или исходя из известных переводов, которые имеют высокий
литературный престиж).
98
Превращение свободной модуляции в устойчивую происходит всегда,
когда она фиксируется в словарях или в грамматиках и становится
предметом преподавания. Начиная с этого момента, отказ от модуляции
осуждается как нарушение узуса.
§ 38. Способ № 6: эквиваленция
Мы уже не раз'подчеркивали возможность того, что два текста
описывают одну и ту же ситуацию, используя совершенно разные
стилистические и структурные средства. В этом случае мы говорим об
эквиваленций. Классическим примером эквиваленций является ситуация,
когда неловкий человек, забивающий гвоздь, попадает себе по пальцам —
по-французски он воскликнет Aie, по-английски он воскликнет Ouch. Этот
пример, хотя и является грубым, подчеркивает особый характер
эквиваленций: она носит чаще всего синтагматический характер и
затрагивает все сообщение целиком. Отсюда следует, что большинство
эквиваленций, которыми мы постоянно пользуемся, являются
устойчивыми и входят в состав идиоматической фразеологии, включая
клише, поговорки, адъективные или субстантивные устойчивые сочетания
и т. д. Пословицы и поговорки представляют собой, как правило,
прекрасную иллюстрацию этого явления: like a bull in a china shop —
comme un chien dans un jeu de quilles (как слон в посудной лавке), Too many
cooks spoil the broth — Deux patrons font chavirer la barque (ср.: «У семи нянек дитя без глазу»). То же самое касается идиоматических выражений: to
talk through one's hat, as like as two peas, которые никоим образом не
должны калькироваться; и, однако, именно это мы наблюдаем у так
называемых двуязычных народов, которые являются жертвами
постоянного контакта их языков, в результате чего они не владеют толком
ни тем, ни другим. Впрочем, может случиться, что некоторые кальки, в
конечном счете, принимаются другим языком, если только ситуация,
которую они обозначают, нова и способна акклиматизироваться на
иностранной почве. Однако переводчик не должен брать на себя
ответственность за введение калек в хорошо организованный язык: только
автор может себе позволить подобную фантазию, ответственность за успех
или неудачу которой полностью возлагается на него. В переводе следует
придерживаться более классических форм, так как всякие новшества в
калькировании вызывают обвинения во внесении в язык англицизмов,
германизмов или испанизмов.
§ 39. № 7: адаптация
Седьмой способ является крайним пределом в процессе перевода. Он
применим к случаям, когда ситуация, о которой идет речь в исходном
языке, не существует в языке перевода и должна быть передана через
посредство другой ситуации, которую мы считаем эквивалентной. Это
представляет собой особый случай эквивалентности, так сказать,
99
эквивалентность ситуаций. В качестве примера можно указать на то, что
отец англичанин может поцеловать в губы свою дочь. Это является фактом
культуры английского народа, который не может иметь места во
французском тексте. Перевести: he kissed his daughter on the mouth
французским il embrassa sa fille sur la bouche, когда речь идет о добром
отце семейства, вернувшемся домой после долгого путешествия, означало
бы внести в сообщение на языке перевода элемент, который не существует
в исходном языке; по существу, это явилось бы своего рода «сверхпереводом». Правильно будет сказать: il serra tendrement sa fille dans sesbras(oH
нежно обнял свою дочь), если только переводчик не желает придать
своему переводу местный колорит дешевым способом.
Этот способ адаптирования хорошо известен синхронным
переводчикам; рассказывают, что, адаптировав cricket в Tour de France в
контексте, где упоминался особо популярный вид спорта, переводчик
попал в затруднительное положение в связи с ответом французского
делегата, который поблагодарил оратора за упоминание столь типично
французского спорта. Необходимо было провести реадаптирование, чтобы
вернуться к английскому оригиналу, где упоминался cricket...
Отказ от адаптирования, которое затрагивает не только структуры, но
также и само развитие идей, мыслей, и способ их фактического изложения
в абзаце приводит к наличию в «правильном» тексте какой-то
неопределенной тональности, чего-то фальшивого, что неизменно
проявляется в переводе. К сожалению, такое впечатление очень часто
производят тексты, публикуемые современными международными организациями, члены которых по неведению или из стремления к неверно
понимаемой точности требуют буквальности переводов, максимального
калькирования. Результатом является «галиматья», которая не имеет
названия ни в одном языке, и которую Ренэ Этьямбль весьма справедливо
нарек «северо-атлантическим сабиром». Текст не должен быть калькой пи
в структурном, ни в металингвистическом плане. Все великие
литературные переводы имплицитно признавали существование способов,
которые мы только что перечислили, как это прекрасно показал А. Жид в
своем предисловии к «Гамлету». Возникает вопрос, не потому ли
американцы отказывались принимать всерьез Лигу Наций, что
большинство
ее
материалов
были
немодулированными
и
неадаптированными переводами с французского оригинала, подобно тому,
как «ломаный атлантический язык» является лишь плохо «переваренными» текстами англо-американских оригиналов. Мы затрагиваем здесь
чрезвычайно серьезную проблему, которую из-за отсутствия места мы не
можем рассмотреть должным образом, а именно: вопрос об изменениях в
мышлении, в культурном и лингвистическом планах, которые могут
повлечь за собой в перспективе наличие важных документов, школьных
100
учебников, журнальных статей, сценариев к фильмам и т. д., создаваемых
переводчиками, которые не могут или не рискуют осуществить косвенные
(непрямые) переводы. В эпоху, когда излишняя централизация и
отсутствие уважения к культуре других толкают международные
организации к использованию одного рабочего языка для создания
текстов, которые затем поспешно переводятся переводчиками, чью работу
мало ценят и которых всегда слишком мало, может создаться такая
ситуация, что 4/5 нашей планеты будут питаться исключительно
переводами и интеллектуально гибнуть из-за постоянного потребления
этого месива.
§ 40. Применение семи вышеуказанных способов
В следующих главах мы покажем, что эти семь способов перевода
применяются, хотя и в разной степени, ко всем трем разделам нашей
работы: лексике, структурной организации н сообщению. Например,
можно прибегнуть к способу заимствования как в лексическом плане:
bulldozer, realiser, stopover, так и в плане сообщения: O.K., five o'clock tea.
Именно это мы и хотели показать в сводной таблице, которая дает
типичные примеры каждого из рассмотренных выше способов в трех
планах стилистики.
И, наконец, разумеется, можно при переводе одной и той же фразы
использовать разные способы, а в некоторых переводах мы наблюдаем
применение способов, которые даже трудно определить; например,
перевод выражения paperweight через press-papiers является одновременно
и транспозицией, и модуляцией, конечно, устойчивыми. Равным образом
перевод (надписи на двери) Private через Defense d'entrer (ср.: «Вход
воспрещен») является одновременно транспозицией, модуляцией и
эквиваленцией. Это транспозиция, поскольку прилагательное private
переводится через субстантивное выражение; модуляция, потому что мы
переходим от констатации к предупреждению (ср.: Wet paint через Prenez
garde a la peinture (Осторожно, окрашено); и наконец, это эквиваленция,
потому что перевод получается путем воссоздания ситуации, без
обращения к структуре.
Вопросы для обсуждения:
1. Как авторы представляют себе суть процесса перевода? Какую они
выделяют последовательность действий переводчика?
2. Какие пути перевода выделяют авторы? Чем обусловлен выбор того
или иного пути?
3. Какие способы перевода относятся к прямым?
4. Какие способы перевода относятся к прямым?
5. Как соотносится типология Вине-Дарбельне с общепринятой в
101
отечественном переводоведении типологией перевоческих приемов? (см.
«Переводческие трансформации» Л.С. Бархударова)
Л. С. Бархударов
Переводческие трансформации
§ 50. Предыдущие главы были посвящены преимущественно
описанию расхождений между системами двух языков (ИЯ и ПЯ) и их
влияний на процесс перевода. Между тем мы подчеркивали неоднократно,
что объектом перевода является не система языка как некая абстракция, а
конкретное речевое произведение (текст подлинника), на основе которого
создается другое речевое произведение на другом языке (текст перевода).
Достижение переводческой эквивалентности («адекватности перевода»),
вопреки расхождениям в формальных и семантических системах двух
языков, требует от переводчика прежде всего умения произвести
многочисленные
и
качественно
разнообразные
межъязыковые
преобразования — так называемые переводческие трансформации — с
тем, чтобы текст перевода с максимально возможной полнотой передавал
всю информацию, заключенную в исходном тексте, при строгом
соблюдении норм ПЯ. О том, в каком смысле следует понимать термин
«преобразование» или «трансформация», мы уже говорили в самом начале
нашего исследования (§ 1).
В целях удобства описания все виды преобразований или
трансформаций, осуществляемых в процессе перевода, можно свести к
четырем элементарным типам, а именно:
1. перестановки;
2. замены;
3. добавления;
4. опущения.
С самого начала следует подчеркнуть, что такого рода деление
является в значительной мере приблизительным и условным. Во-первых, в
целом ряде случаев то или иное преобразование можно с одинаковым
успехом трактовать и как один, и как другой вид элементарной
трансформации. Например, типичная в случае перевода с английского
языка на русский замена союзной связи предложений бессоюзием может с
одинаковым основанием быть охарактеризована и как замена (один вид
синтаксической связи заменяется другим), и как опущение (поскольку при
Бархударов Л. С. Язык и перевод (Вопросы общей и частной теории перевода).
С. 191-231
–
М., 1975.
102
этом происходит опущение союза, имеющегося в тексте на ИЯ). Вовторых, что самое главное, эти четыре типа элементарных переводческих
трансформаций на практике «в чистом виде» встречаются редко — обычно
они, как будет видно из приводимых ниже примеров, сочетаются друг с
другом, принимая характер сложных, «комплексных» трансформаций. С
этими оговорками мы приступаем к рассмотрению выделенных нами
четырех типов трансформаций, осуществляемых в процессе перевода.
1. Перестановки
§ 51. Перестановка как вид переводческой трансформации — это
изменение расположения (порядка следования) языковых элементов в
тексте перевода по сравнению с текстом подлинника. Элементами,
могущими подвергаться перестановке, являются обычно слова,
словосочетания, части сложного предложения (clauses) и самостоятельные
предложения в строе текста.
Наиболее обыкновенный случай в процессе перевода – это изменение
порядка слов и словосочетаний в структуре предложения. Известно,
что словопорядок в английском и русском языках неодинаков; это,
естественно, не может не сказываться в ходе перевода. Ср. следующий
пример:
(Цифрами 1, 2, 3, 4 обозначены основные члены предложения —
подлежащее, сказуемое, обстоятельство места и обстоятельство времени,
соответственно.) В этом примере порядок следования компонентов
русского предложения в определенном смысле «прямо противоположен»
порядку следования компонентов исходного английского предложения.
Явление это, довольно частое при переводе, объясняется тем, что в
английском предложении порядок следования его членов определяется
правилами синтаксиса — подлежащее (в предложениях без инверсии,
которая встречается в ограниченном числе предложений и всегда
структурно и функционально мотивирована) предшествует сказуемому,
обстоятельства же располагаются обычно в конце предложения, после
сказуемого (и дополнения, если таковое имеется), причем обстоятельство
места обычно предшествует обстоятельству времени (это последнее
нередко располагается также в начале предложения, перед подлежащим –
Last night a suburban train was derailed near London). Что касается русского
языка, в нем порядок слов в структуре предложения, как известно,
определяется не синтаксической функцией слов (эта последняя достаточно
четко обозначается морфологическими показателями), а тем, что известно
под названием «коммуникативного членения предложения» (см. выше, §
103
28). В конце предложения, как правило (при неэмфатической интонации),
ставится «новое», то есть слова, несущие в себе впервые сообщаемую в
данном предложении информацию (в нашем примере, сошел с рельс
пригородный поезд). Второстепенные же элементы — обстоятельства,
обозначающие время и место действия, - располагаются обычно в начале
предложения (за исключением тех случаев, когда они сами оказываются
«новым», то есть когда на них приходится смысловой центр сообщения).
Ср. другие аналогичные примеры101:1
Коммуникативное членение предложения – отнюдь не единственный
фактор, определяющий выбор того или иного порядка слов в предложении
при переводе. Изменение словопорядка в процессе перевода может
вызываться и другими причинами. В большинстве случаев оно
сопровождается трансформациями и иного характера, в частности,
заменами, примеры которых будут даны ниже.
Иногда в процессе перевода наблюдается перестановка того или
иного слова из одного предложения в другое, как, например, в
нижеследующем случае:
...I put on this hat that I'd bought in New York that morning. It was this
red hunting hat, with one of those very, very long peaks. (J. Salinger, The
Catcher in the Rye, 3)
Я… надел красную шапку, которую утром купил в Нью-Йорке. Это
была охотничья шапка, с очень-очень длинным козырьком.
Возможность такого переноса здесь обусловливается повторением
существительного шапка, к которому относится переставляемое
прилагательное красная, в двух смежных предложениях.
При переводе нередко имеет место также явление изменения
порядка следования частей сложного предложения (clauses) — главного
и придаточного предложения. См., например:
If he ever gets married, his own wife'll probably call him "Ackley". (J.
Salinger, The Catcher in the Rye, 3).
Наверное, и жена будет звать его «Экли» — если только он когданибудь женится.
101
В английских предложениях «новое» здесь выделено не порядком слов, а неопределенным
артиклем (см. Ю. Катцер и В. Кунин, Указ, соч., с. 27).
104
В английском тексте придаточное предложение предшествует
главному, в русском же переводе — наоборот, главное предшествует
придаточному. Встречаются и противоположные случаи. В следующих
двух примерах в английском предложении главное предшествует
придаточному, в русском же переводе порядок следования предложений
меняется и одновременно сложноподчиненное предложение заменяется на
сложносочиненное, то есть перестановка сопровождается характерной для
перевода с английского языка на русский заменой типа синтаксической
связи (см. ниже в разделе «Замены»):
The silver saucer clattered when he replaced the pitcher. (H. Lee, To Kill a
Mockingbird, 3)
Он быстро поставил кувшин, даже серебряная подставка звякнула.
Не took another look at my hat while he was cleaning them. (J. Salinger,
The Catcher in the Rye, 3)
Он их чистил, а сам смотрел на мою шапку.
Наконец, как было указано, перестановке могут подвергаться и
самостоятельные предложения в строе текста. В качестве примера
рассмотрим нижеследующий:
"You gain' to court this morning?" asked Jem. We had strolled over. (H.
Lee, To Kill a Mockingbird, 16)
Мы подошли к ее забору102 — Вы в суд пойдете? спросил Джим.
Здесь необходимость перестановки вызвана тем, что форма Past
Perfect во втором предложении английского текста выражает значение
предшествования данного действия действию, обозначаемому в первом
предложении. Поскольку русская форма подошли не выражает этого
значения, сохранение исходного порядка следования предложений в
переводе привело бы к смысловому искажению (действие, обозначаемое
глаголом подошли, воспринималось бы как последующее, а не
предшествующее действию, обозначаемому глаголом спросил), отсюда
необходимость перестановки предложений. (Ср. иной способ передачи в
русском языке грамматического значения английской формы Past Perfect
— лексические добавления типа прежде, раньше и пр., описанные выше в
§ 37.)
Перестановки как вид переводческой трансформации встречаются
весьма часто, однако, обычно они сочетаются с разного рода
грамматическими и лексическими заменами, о которых речь пойдет в
следующем разделе.
2. Замены
102
Здесь передача strolled over как подошли к ее забору является примером контекстуальной
конкретизации, о которой речь пойдѐт ниже.
105
§ 52. Замены — наиболее распространенный и многообразный вид
переводческой трансформации. В процессе перевода замене могут
подвергаться как грамматические единицы — формы слов, части речи,
члены предложения, типы синтаксической связи и др. — так и
лексические, в связи с чем можно говорить о грамматических и
лексических заменах. Кроме того, замене могут подвергаться не только
отдельные единицы, но и целые конструкции (так называемые
комплексные лексико-грамматические замены), примеры чего будут даны
ниже.
а)
Замены форм слова
Примеры замен в процессе перевода грамматических форм слова
(словоформ) — числа у существительных, времени у глаголов и др. —
были приведены выше (см. §§ 36 и 38, гл. 3).
б)
Замены частей речи
Этот тип замены является весьма распространенным. Простейший вид
его — так называемая «прономинализация», или замена существительного
местоимением, примером чего служит нижеследующий отрывок:
Сначала он висел в комнате деда, но скоро дед изгнал его к нам на
чердак, потому что скворец, научился дразнить дедушку... (М. Горький,
Детство, VII)
At first the bird hung in my grandfather's room, but soon he outlawed it to
our attic, because it began to imitate him...
Встречается и обратная замена местоимения существительным, как
например:
I took possession of his effects after his death', I explained. 'They were
done up in a parcel and I was directed to give them to you.' (S. Maugham, A
Casual Affair)
- Все, что осталось от него после смерти, отдали мне,— объяснил я. —
Письма и портсигар были связаны в пакет. На нем было написано:
передать леди Кастеллан, лично, (пер. М. Литвиновой)
Здесь конкретизация местоимений they и you осуществляется на
основе данных широкого контекста; ср. несколькими страницами выше:
I took the parcel... Inside was another wrapping, and on this, in a neat,
well-educated writing: ...Please deliver personally to the Viscountess Kastellan
... The first thing I found was a gold and platinum cigarette case... Besides the
cigarette-case there was nothing but a bundle of letters.
Таким образом, здесь мы имеем еще один пример установления
семантической эквивалентности на уровне всего переводимого текста в
целом, выражающегося в перераспределении семантических элементов
между отдельными предложениями текста на ИЯ и на ПЯ (см. выше § 3, 4).
106
Весьма типичной заменой при переводе с английского языка на
русский является замена отглагольного существительного на глагол в
личной форме. Вот примеры такого рода замены:
He had one of those very piercing whistles that was practically never in
tune... (J. Salinger, The Catcher in the Rye, 4)
Свистел он ужасно пронзительно и всегда фальшивое
(Здесь, как и в других последующих примерах, замена
существительного глаголом требует также замены прилагательного,
определяющего существительное, на наречие: piercing — пронзительно.)
It is our hope that the Human Rights Commission will he able to establish a
presence in Guyana. ("The Canadian Tribune", 21.III.73)
Мы надеемся, что Комиссия по правам человеку сможет послать
своих представителей в Гайану.
(Здесь замена базируется на тождественности глубинной структуры
номинализированной группы our hope и предложения мы надеемся; см.
выше, § 39 и приведенный в нем пример замены отглагольного
существительного abandonment личной формой глагола оставила.)
Закономерной и обычной является замена при переводе английского
отглагольного существительного — имени деятеля (обычно с суффиксом er) на русскую личную форму глагола103. Такого рода примеры
встречаются очень часто:
"Oh, I'm no dancer, but I like watching her dance." (G. Greene, The Quiet
American, p. I, Ch. Ill)
- А я ведь не танцую, я только люблю смотреть, как она танцует,
(пер. Р. Райт-Ковалевой и С. Митиной)
I'm quite a heavy smoker, for one thing... (J. Salinger, The Catcher In the
Rye, I)
Во-первых, я курю, как паровоз...
I'm a very rapid packer. (ib., 7)
Я очень быстро укладываюсь.
...He's not a terribly good mixer. (ib., 8)
...Он не очень сходится с людьми.
I am a very good golfer. (ib., 11)
Я очень хорошо играю в гольф...
I'm a very light eater. (ib., 15)
Я очень мало ем.
The funny part was, though, we were the worst skaters on the whole
goddam rink. (ib., 17)
103
См. М. М. Фалькович. Возможные направления сопоставительных лексических
исследований. «Иностранные языки в школе", 1973, № 1, с. 19—20.
107
Но самое смешное, что на всем этом проклятом катке мы катались
хуже всех.
Naturally, I never told him I thought he was a terrific whistler. (ib., 17)
Конечно, я ему никогда не говорил, что он замечательно свистит.
...Не was a pretty heavy drinker. (ib., 24)
Он... пил как лошадь.
Встречаются случаи замен и других частей речи. Довольно обычной
является замена прилагательного (чаще всего образованного от
географического названия) на существительное:
Australian prosperity was followed by a slump104.
За экономическим процветанием Австралии последовал кризис.
Ср. также the British Government — правительство Англии; the
American decision — решение США; the Congolese Embassy — посольство
Конго и пр. (Замена везде сопровождается, согласно правилам русской
грамматики, перестановкой определения из препозиции в постпозицию к
определяемому слову.)
Английские прилагательные в форме сравнительной степени могут
при
переводе
на
русский
язык
заменяться
отглагольными
существительными со значением увеличения или уменьшения объема,
размера или степени (типа увеличение, уменьшение, повышение,
понижение, сокращение и пр.105), например:
The stoppage, which is in support of higher pay and shorter working
hours, began on Monday.
Забастовка, участники которой требуют повышения заработной
платы и сокращения рабочего дня, началась в понедельник.
Прилагательные при переводе могут также заменяться группой
«предлог + существительное», выступающей в атрибутивной функции, как
например:
You always got these very lumpy mashed potatoes... (J. Salinger, The
Catcher in Ihe Rye, 5)
К ним всегда подавали картофельное пюре с комками.
Прилагательное в предикативной функции (с глаголом-связкой be
или другим) часто заменяется глаголом: to be glad — радоваться, to be
angry — сердиться, to be silent — молчать и пр., например:
...I was really glad to see him. (ib., 4)
...Я ему обрадовался.
He was too conceited, (ib., 4)
Слишком он воображает.
104
Пример заимствован из пособия Т.Р. Левицкой и А.М. Фитерман «Теория и практика
перевода с английского языка на русский», с. 62, где имеются и другие примеры такой
замены.
105
См. Ю. Катцер, А. Куни н. Указ, соч., с. 73.
108
При переводе имеют место и другие типы замен частей речи, причем
часто они сопровождаются также заменой членов предложения, то есть
перестройкой синтаксической структуры предложения.
в) Замены членов предложения
(перестройка синтаксической структуры предложения) При замене членов предложения слова и группы слов в тексте
перевода употребляются в иных синтаксических функциях, чем их
соответствия в тексте подлинника – иначе говоря, происходит перестройка
(«переструктурирование»)
синтаксической
схемы
построения
предложения. Причины такого рода перестройки могут быть различными.
Чаще всего она вызывается необходимостью передачи «коммуникативного
членения» предложения, о котором речь шла в предшествующих
разделах.106 Мы уже отмечали, что в русском предложении порядок слов
определяется почти исключительно факторами, связанными с
«коммуникативным членением» — «новое», то есть слово или группа слов,
несущие впервые сообщаемую информацию, ставятся (в неэмфатической
речи) в конце предложения, а «данное» - слово или группа слов, которые
несут информацию уже известную (обычно из предшествующего
контекста) — в начале предложения. Что касается английского языка, то в
нѐм порядок слов в предложении, как было сказано, определяется, прежде
всего, факторами синтаксическими, то есть функцией того или иного слова
как члена предложения: подлежащее в подавляющем большинстве случаев
предшествует сказуемому, дополнение же следует за сказуемым.
С другой стороны, в английском предложении господствует, в целом,
тот же порядок расположения элементов «коммуникативного членения»
(данного и нового), что и в русском, за исключением того случая, когда
«новым» является подлежащее-существительное с неопределенным
артиклем (примеры чего были даны в § 51), в английском предложении
господствует порядок «данное — новое». Это достигается, в основном,
приведением синтаксической схемы английского предложения в
соответствие с его коммуникативным членением: «данным» в
предложении оказывается в подавляющем большинстве случаев
подлежащее, а «новым» — «группа сказуемого или какой-нибудь из
членов группы сказуемого (напр., дополнение). Это вызывает
необходимость синтаксической перестройки предложения при его
переводе на русский язык — английское подлежащее заменяется какимлибо второстепенным членом (дополнением или обстоятельством),
стоящим (в качестве «данного») на первом месте, а один из
второстепенных членов группы сказуемого английского предложения
106
Подробно этот вопрос разработан в упомянутой выше диссертационной работе Л.А.
Черняховской применительно к переводу с русского языка на английский.
109
(дополнение или, реже, предикативный член при глаголе-связке)
становится подлежащим русского предложения. Часто это требует также и
соответствующей замены глагола-сказуемого.
Самый обычный пример такого рода синтаксической перестройки —
замена английской пассивной конструкции русской активной, при которой
английскому подлежащему в русском предложении соответствует
дополнение, стоящее в начале предложения (как «данное»); подлежащим в
русском предложении становится слово, соответствующее английскому
дополнению с by или же подлежащее вообще отсутствует (так называемая
«неопределенно-личная» конструкция); форма страдательного залога
английского глагола заменяется формой действительного залога русского
глагола. Ср., например:
Не was met by his sister.
Его встретила сестра.
He was given money.
Ему дали денег.
I was offered another post.
Мне предложили новую должность.
Visitors are requested to leave their coats in the cloakroom.
Посетителей просят оставлять верхнюю одежду в гардеробе.
The door was opened by a middle-aged Chinese woman… (S. Maugham,
A Casual Affair)
Дверь нам отворила немолодая китаянка.
Такого рода трансформации («пассив → актив») встречаются весьма
часто и описываются во многих грамматиках английского языка,
предназначенных для русских.107 Как и другие трансформации,
описываемые в этом разделе, они являются «обратимыми», то есть при
переводе с русского языка на английский в соответствующих случаях
применяется «противоположно направленная» трансформация «актив" →
"пассив».
Довольно обычными (хотя они и не описываются в нормативных
грамматиках) являются также случаи, когда подлежащее английского
предложения при переводе на русский заменяется обстоятельством. Часто
эта трансформация производится при наличии в английском предложении
подлежащего-существительного или субстантивного словосочетания со
значением времени; в русском предложении оно заменяется
обстоятельством времени, а подлежащим становится слово или
словосочетание, являющееся эквивалентом дополнения английского
предложения. Эта трансформация требует также замены переходного
107
См., напр., Л.С. Бархударов и Д.А. Штелинг. Грамматика английского языка, §§ 229, 232—
234.
110
глагола английского предложения непереходным глаголом (или, реже,
глаголом в форме страдательного залога) в русском предложении. Ср.
следующие примеры:
The last week has seen an intensification of the diplomatic activity...
В течение истекшей педели имела место активизация
дипломатической деятельности... (или: На прошлой неделе наблюдалась...)
The eight years from 1963 through 1970 saw the publication of eight
relatively full treatments of the subject. ("Language", v. 48, No 4)
За восемь лет, с 1963 по 1970, было опубликовано восемь работ,
дающих относительно исчерпывающее освещение этой проблемы.
Такой оборот с глаголом see (лишенным конкретно-лексического
значения и обозначающим здесь лишь сам факт наличия, бытия того или
иного события или явления) весьма типичен для языка английской прессы;
ср.: 1973 saw... - В 1973 г....; The next week will see... — На следующей
неделе...; Tonight sees... — Сегодня вечером и т. д. В функции дополнения к
глаголу see обычно употребляется существительное отглагольного
характера типа publication, beginning, renewal, performance и пр., которое в
русском переводе трансформируется в глагол-сказуемое: было
опубликовано, началось, возобновилось, было исполнено и пр.
Аналогичная трансформация имеет место и в других случаях, когда
английское подлежащее («данное»), стоящее в начале предложения,
выражает те или иные обстоятельственные значения. Так, нередко в
русском переводе английское подлежащее заменяется на обстоятельство
места:
The little town of Clay Cross today witnessed a massive demonstration...
("Morning Star", 4.XII.72)
Сегодня в небольшом городке Клей-Кросс состоялась массовая
демонстрация...
...the room was too damn hot. (J. Salinger, The Catcher in the Rye, 3)
В комнате стояла страшная жара...
В последнем примере имеет место также замена частей речи —
трансформация прилагательного hot в существительное жара.
Аналогичная синтаксическая трансформация наблюдается при
переводе на русский язык типичных для английской прессы конструкций
образца: The communique says...— В коммюнике говорится...; The
resolution declares... — В резолюции сказано...; The note strongly protests...
— В ноте выражается решительный протест... и т. п. Ср.:
The memorandum accuses the present government with violations which
include the rigging of elections... ("The Canadian Tribune", 21.III.73)
В меморандуме нынешнее правительство обвиняется в ряде
нарушений законности, в том числе и подтасовке результатов выборов.
201
111
Такого же типа обороты часто встречаются в текстах научного
жанра, например:
Chapter 8 discusses some general considerations with regard to semantic
structure. (W. Chafe, Meaning and the Structure of Language)
В главе 8 излагаются некоторые общие соображения касательно
семантической структуры.
Fig. 50 shows diagrammatically a single-phase induction wattmeter. (M.А.
Беляева и др., Сборник технических текстов на английском языке)
На рис. 50 изображена схема однофазного индукционного ваттметра.
(Здесь также имеет место замена частей речи — наречия
diagrammatically на существительное схема.)
Приведем еще несколько примеров замены английского
подлежащего русским обстоятельством, характерной для перевода газетноинформационных текстов:
The careful reconstruct ion of the last years has unearthed many historic
treasures. ("Morning Star", 23.III.73)
В ходе проводимой за последние годы тщательной реставрации были
обнаружены многочисленные исторические ценности.
Military operations carried out by them in some cases have involved
whole divisions, (ib.)
В проводимых ими военных операциях иногда участвовали целые
дивизии.
Нередко русское обстоятельство имеет при этом значение причины,
как например:
The crash killed 106 people, (из газет)
В результате авиационной катастрофы погибло 106 человек108.
Разумеется, этот тип синтаксической трансформации также является
«обратимым», то есть при переводе с русского языка на английский
происходит «противоположная» замена обстоятельства подлежащим,
сопровождаемая другими требуемыми заменами. Приведем только один
пример (большое количество аналогичных примеров приведено в
указанной выше диссертации Л.А. Черняховской):
В сундуках у него лежало множество диковинных нарядов... (М.
Горький, Детство)
His trunks were full of many extraordinary costumes...
Перестройка синтаксической структуры предложения при переводе
может быть обусловлена и другими причинами, помимо необходимости
передачи коммуникативного членения предложения. Подробное описание
108
Указанный тип переводческих трансформаций описан в статье О. Мешкова «Об одном
типе переводческих соответствий», «Тетради переводчика», вып. 9, 1972. с. 45—50.
112
этой переводческой трансформации и причин, ее вызывающих, можно
найти в существующих пособиях по переводу.109
Следует иметь в виду, что во многих случаях такого рода
перестройка обусловливается соображениями не грамматического, а
стилистического порядка. Так, в нижеследующем примере наблюдается
одновременная замена как членов предложения, так и частей речи:
After dinner they talked long and quietly. (S. Maugham, Before the Party)
После обеда у них был долгий, душевный разговор, (пер. Е.
Калашниковой)
Грамматические нормы русского языка вполне допускает здесь
сохранение структуры исходного предложения: После обеда они долго и
душевно разговаривали; однако стилистически гораздо более приемлемым
оказывается первый вариант.
г) Синтаксические замены в сложном предложении
В строе сложного предложения наиболее часто наблюдаются
следующие виды синтаксических трансформаций: 1) замена простого
предложения сложным; 2) замена сложного предложения простым; 3)
замена главного предложения придаточным и наоборот; 4) замена
подчинения сочинением и наоборот; 5) замена союзного типа связи
бессоюзным и наоборот.
Замена простого предложения сложным
Такого рода замена нередко вызывается грамматическими причинами
— структурными расхождениями между предложениями ИЯ и ПЯ. Так,
при переводе с английского языка на русский эта трансформация часто
является необходимой для передачи английских предикативных или
«полупредикативных» конструкций с неличными формами глагола, не
имеющих прямых соответствий в русском языке; например:
...I like watching her dance. (G. Greene, The Quiet American, I, III)
...Я люблю смотреть, как она танцует.
...I never even once saw him brush his teeth. (J. Salinger, The Catcher in
the Rye, 3)
...Я не видел, чтобы он чистил зубы.
...You could see the teams bashing each other all over the place, (ib., 1)
...Видно было... как обе команды гоняют друг дружку из конца в
конец.
...Не really felt pretty lousy about flunking me. (ib., 2)
...Ему было здорово не по себе оттого, что он меня провалил.
109
См., напр., следующие пособия: В.Н. Комиссаров, Я.И. Рецкер, В.И. Тархов. Пособие по
переводу с английского языка на русский. Ч. II; Т.Р. Левицкая, А.М. Фитерман. Пособие по
переводу с английского языка на русский. – М., Высшая школа», 1973.
113
В других случаях такие трансформации вызваны стилистическими
причинами. Ср. нижеследующий пример:
They looked sort of poor, (ib., 16)
Видно было, что они довольно бедные.
Перевод Они выглядели довольно бедными возможен, но
стилистически более приемлем первый вариант. Ср. также:
...It was the Saturday of the football game with Saxon Hall, (ib., I)
.. .Началось это в субботу, когда шел футбольный матч с
Сэксенхоллом.
В следующем примере комплексная лексико-грамматическая
трансформация также вызывается стилистическими причинами:
204
At that moment the door was opened by the maid. (S. Maugham, Before
the Party)
Дверь отворилась, и заглянула горничная.
Здесь предложение ИЯ подвергается следующим трансформациям в
процессе перевода: 1) простое предложение заменяется сложным; 2)
подчинение
заменяется
сочинением;
3)
происходит
лексикограмматическая замена: was opened → отворилась; 4) предложное
дополнение с by заменяется подлежащим; 5) добавляется слово заглянула;
6) опускаются слова at that moment. Попытка сохранить исходную
конструкцию привела бы к грамматически допустимой, но стилистически
малоприемлемой фразе: В это мгновение дверь была открыта горничной.
В русском языке пассивная конструкция употребляется намного реже, чем
в английском, и имеет иную стилистическую окраску (в английском языке
пассив стилистически нейтрален; хотя и более употребителен в книжнописьменной речи; в русском же языке форма страдательного залога почти
исключительно
ограничена
сферой
книжно-письменной
речи,
преимущественно официального и научного жанра).
Особой разновидностью указанной трансформации является
соединение двух простых предложений в одно сложное — так называемое
объединение предложений, как например:
That was a long time ago. It seemed like fifty years ago. (J. Salinger, The
Catcher in the Rye, 15)
Это было давно — казалось, что прошло лет пятьдесят.
The only thing that worried me was our front door. It creaks like a bastard,
(ib., 20)
Одно меня беспокоило — наша парадная дверь скрипит как
оголтелая.
Замена сложного предложения простым
114
Эта трансформация — обратная по сравнению с предыдущей; в
качестве иллюстрации приведем следующие примеры:
...I figured I probably wouldn't see him again till Christmas vacation
started. (J. Salinger, The Catcher in the Rye, 1)
...Я сообразил, что до начала рождественских каникул я его не
увижу.
205
It was preity nice to get back to my room, after I left old Spencer... (ib.,
3)
Приятно было от старика Спенсера попасть к себе в комнату...
Even though it was so late, old Ernie's was jam-packed, (ib., 12).
Даже в такой поздний час у Эрни было полным-полно.
It was so dark I couldn't see her. (ib., 23)
Я ее в темноте не мог видеть.
Особым видом данной трансформации является так называемое
членение предложения — разделение одного сложного (реже —
простого) предложения на два или более простых. К такой трансформации
часто приходится прибегать при переводе английских газетноинформационных сообщений, для которых характерно употребление
(особенно в вводном абзаце) длинных предложений с многочисленными
придаточными и/или причастными оборотами. Для стиля русской прессы
характерно, напротив, стремление к краткости предложений, содержащих
информационные материалы. Ср. следующий пример:
In the pamflet on Chile published by the Communist Party after the coup
last September, the CIA plot against the Allende government was exposed and
condemned at a time when The Times was publishing articles by apologists for
the Chile junta and the Daily Telegraph was sneering; at "those who will soon be
manufacturing ingenious theories of CIA involvement". ("Morning Star",
10.IX.74)
В брошюре о положении в Чили, выпущенной коммунистической
партией после переворота в сентябре прошлого года, был разоблачен и
осужден заговор ЦРУ против правительства Альенде. В то же время
«Таймс» публиковала статьи апологетов чилийской хунты, а «Дейли
Телеграф» иронизировала над теми, «кто скоро будет фабриковать
хитроумные теории о вмешательстве ЦРУ».
(См. также В. Н. Комиссаров, Я.И. Рецкер, В.И. Тархов, Указ, соч., с.
40; Т.Р. Левицкая, А.М. Фитерман, «Теория и практика перевода с
английского языка на русский», с. 40.)
Иногда при переводе приходится одновременно прибегать к
членению и к объединению предложений. Так, в нижеследующем примере
одно предложение подлинника членится на два, причем часть второй
составляющей (clause) английского предложения переносится во второе
115
(самостоятельное) предложение русского текста, то есть объединяется с
третьей составляющей. Это необходимо для достижения смыслового и
синтаксического «равновесия» двух русских предложений:
You couldn't see the grandstand too hot, but you could hear them all
yelling, deep and terrific on the Pencey side, because practically the whole
school except me was there... (J. Salinger, The Catcher in the Rye, 1)
Трибун я как следует разглядеть не мог, только слыхал, как там орут.
На нашей стороне орали во всю глотку — там собралась вся школа, кроме
меня...
Замена главного предложения придаточным и наоборот
В нижеследующем примере придаточное предложение ИЯ
заменяется главным в ПЯ, а главное предложение ИЯ — придаточным в
ПЯ:
While I was eating my eggs, these two nuns with suitcases and all... came
in. (ib., 15)
Я ел яичницу, когда вошли две монахини с чемоданишками и
сумками.
Замена подчинения сочинением
Как в английском, так и в русском языке предложения могут
соединяться друг с другом как при помощи сочинительной, так и при
помощи подчинительной связи. Однако в целом для русского языка,
особенно для устно-разговорной речи, более характерно преобладание
сочинительных конструкций, в то время как в английском языке
подчинение если не преобладает, то, во всяком случае, встречается чаще,
чем в русском. Поэтому при переводе с английского языка на русский
часто происходит замена подчинения предложений сочинением. Ср.:
We had strolled to the front yard where Dill stood looking down the street
at the dreary face of the Radlcy Place. (H. Lee, To Kill a Mockingbird, 4)
Мы поплелись в палисадник, Дилл выглянул на улицу и уставился на
мрачный дом Рэдли.
...Не had a new father whose picture was enclosed... (ib., 12)
У него новый папа — это он спят па карточке...
I didn't sleep too long, because I think it was only around ten o'clock
when I woke up. I felt pretty hungry as soon as I had a cigarette. (J. Salinger,
The Catcher in the Rye, 15)
Спал я недолго, кажется, было часов десять, когда я проснулся.
Выкурил сигарету и сразу почувствовал, как я проголодался.
(Обратите внимание, что замена подчинения сочинением в
большинстве случаев сочетается с заменой союзной связи бессоюзной.)
116
В следующем примере замена подчинения сочинением сочетается с
трансформацией сложного предложения в простое с однородными
сказуемыми:
Stradlater kept whistling 'Song of India' while he shaved, (ib., 4)
Стрэдлейтер брился и насвистывал «Индийскую песню».
Замена подчинительной связи сочинением (в том числе бессоюзным)
может иметь место и в пределах простого предложения, как например:
...I lived in the Ossenburger Memorial Wing of the new dorms, (ib., 3)
...Я жил в корпусе имени Оссенбергера, в новом общежитии.
(См. также примеры замены подчинения предложений сочинением,
приведенные в § 51.)
При переводе с русского языка на английский, напротив,
сочинительная связь нередко заменяется подчинительной. Приведем два
таких примера:
В столике нашел бумажки листочек, а на бумажке написано... (Ф.
Достоевский, Бедные люди).
Also, on the table 1 found a scrap of paper which had written on it...
("Poor People", The Modern Library, N. Y.)
- Убери его, дьявола, убью! (М. Горький, Детство, VII)
"Take that devil out of here before I kill it!"
Замена союзной связи бессоюзной
И в английском, и в русском языке сочинительная связь может быть
выражена как союзным («синдетическим»), так и бессоюзным
(«асиндетическим») способом; однако опять таки, для русского языка,
особенно для устно-разговорной речи, бессоюзный способ более
характерен, чем для английского. Это находит свое отражение в часто
наблюдающейся замене союзного типа связи бессоюзным при переводе с
английского языка, как например:
So I opened my suitcases and took out a clean shirt, and then I went in the
bathroom and washed and changed my shirt. (J. Salinger, The Catcher in the
Rye, 10)
Я открыл чемодан, вынул чистую рубашку, пошел в ванную,
вымылся и переоделся.
Здесь в английском подлиннике сочинительный («копулятивный»)
союз and употреблен четыре раза, в русском же переводе — только один,
при последнем члене перечисления. Ср. также:
After I made the date with old Sally, I got out of bed and got dressed and
packed my bag. (ib., 15)
Договорился с Салли, потом встал, оделся, сложил чемодан.
В этом английском предложении употреблено три союза after и
дважды and), в русском же — ни одного (союз after заменен наречием
117
потом). Это весьма типичное явление при переводе с английского языка;
вот еще примеры:
It was hot as hell and the windows were all steamy, (ib., 4)
Жара была адская, все окна запотели.
All you do is make a lot of dough and play golf and play bridge and buy
cars and drink martinis and look like a hot-shot, (ib., 22)
...Будешь просто гнать деньгу, играть в гольф, в бридж, покупать
машины, пить сухие коктейли и ходить этаким франтом.
При переводе с русского на английский, напротив, бессоюзная связь
во многих случаях заменяется союзной, как например:
Фирс: И сушеная вишня тогда была мягкая, сочная, сладкая,
душистая... (А. Чехов, Вишневый сад, I)
The dried cherries were soft and juicy and sweet and sweet-smelling
then.
Ср. также пример из той же пьесы, приведенной в § 36.
д) Лексические замены
§ 53. При лексических заменах происходит замена отдельных
лексических единиц (слов и устойчивых словосочетаний) ИЯ
лексическими единицами ПЯ, которые не являются их словарными
эквивалентами, то есть, взятые изолированно, имеют иное
референциальное значение, нежели передаваемые ими в переводе единицы
ИЯ. Чаще всего здесь встречаются три случая - конкретизация,
генерализация и замена, основанная на причинно-следственных
отношениях (замена следствия причиной и причины следствием).
Конкретизация
Конкретизацией называется замена слева или словосочетания ИЯ с
более широким референциальным значением словом или словосочетанием
ПЯ с более узким значением. Конкретизация может быть языковой и
контекстуальной (речевой). При языковой конкретизации замена слова с
широким значением словом с более узким значением обусловливается
расхождениями в строе двух языков — либо отсутствием в ПЯ
лексической единицы, имеющей столь же широкое значение, что и
передаваемая единица ИЯ (см. выше, § 19, о «недифференцированности»
слов в одном из языков по сравнению с другим), либо расхождениями в их
стилистических характеристиках, либо требованиями грамматического
порядка (необходимостью синтаксической трансформации предложения, в
частности, замены именного сказуемого глагольным, примеры чего будут
даны ниже). Так, английское существительное thing, имеющее очень
абстрактное значение, почти местоименное (The Shorter Oxford Dictionary
определяет его как "an entity of any kind", "that which is or may be in any way
an object of perception, knowledge, or thought") переводится путем
118
конкретизации: вещь, предмет, дело, факт, случай, обстоятельство,
произведение, существо и пр.
Конкретизируются при переводе на русский язык глаголы движения
come и go: они, в отличие от русских глаголов движения, не включают в
свою семантику компонента, указывающего на способ передвижения,
поэтому come при переводе конкретизируется как приходить, прибывать,
приезжать, подходить, подбегать, приплывать, прилетать и пр., a go —
как идти, ходить, ехать, отправляться, сходить, проходить, плыть,
лететь и пр. (ср. пример в § 34). Обычной является конкретизация
глаголов речи say и tell, которые могут переводиться не только как
говорить и (рас)сказать, но и как (про)молвить, повторить, заметить,
отметить, утверждать, сообщать, высказываться, спросить,
возразить, приказать, велеть и пр.; ср.:
'So what?' I said. (J. Salinger, The Catcher in the Rye, 6).
- Ну так что же? спрашиваю я.
'Hello', I said when somebody answered the goddam phone, (ib., 20)
- Алло!— крикнул я, когда кто-то подошел к этому треклятому
телефону.
She had said that she was in bed and ill. (W. Thackeray, Vanity Fair,
XIX)
Бекки писала, что она больна и лежит в постели, (пер. М. Дьяконова)
Не told us we should always pray to God... (J. Salinger, The Catcher in
the Rye, 3)
И нам тоже советовал всегда молиться богу...
Не told me to come right over, if I felt like it. (ib., 23)
Велел хоть сейчас приходить, если надо.
'Thanks for telling me, ' I said, (ib., 23)
- Спасибо, что предупредила! — говорю.
Прием конкретизации используется также и при передаче других
слов с широким значением. Ср. также:
Dinny waited in a corridor which smelled of disinfectant. (J. Galsworthy,
End of Chapter)
Динни ожидала ее в коридоре, пропахшем карболкой. (пер. Ю.
Корнеева и П. Майковой)
Английскому disinfectant соответствует русское дезинфицирующее
средство, однако это выражение стилистически приемлемо лишь в
официально-научном жанре; отсюда необходимость конкретизации при
переводе художественного текста.
Трансформация русского именного сказуемого в английское
глагольное (см. выше § 52, б) обычно требует конкретизации глагола be,
например: Не is at school — Он учится в школе; Не is in the Army — Он
служит в армии; Не was at the ceremony — Он присутствовал на
119
церемонии; The concert was on Sunday — Концерт состоялся в
воскресенье; The book is on the table — Книга лежит на столе; The picture
is on the wall — Картина висит на стене; и пр.110 Сравните также
следующие примеры из художественной литературы:
He's in Holliwood. (J. Salinger, The Catcher in the Rye, 1)
On живет в Голливуде. (В другом контексте могло бы быть также
«Он работает в Голливуде».)
'I was in his office for about two hours, I guess.' (ib., 2)
- Я просидел у него в кабинете часа два...
...That was her first summer in Maine, (ib., 11)
Она... только первое лето проводила в Мейне...
Then her blouse and stuff were on the seat. Her shoes and socks were on
the floor, right underneath the chair, right next to each other, (ib., 21)
Блузка и все прочее лежало на сиденье, а туфли, со свернутыми
носками внутри, стояли рядышком под стулом.
'Name something you'd like to be.' (ib., 21) - Назови, кем бы тебе
хотелось стать.
Alfred Lunt and Lynn Fontanne were the old couple, and they were very
good, (ib., 17)
Альфред Лант и Лини Фоптанп играли старых супругов, они очень
хорошо играли...
'Не may have to stay in Holliwood and write a picture about Annapolis...
Guess who's going to be in it!' (ib., 21)
Может быть, ему придется остаться в Голливуде и написать сценарий
про Аннаполис... Угадай, кто в ней будет сниматься?
Like most young Frenchmen of his generation he was athletic. (S.
Maugham, A Man with a Conscience)
Подобно большинству французов своего поколения, он увлекался
спортом, (пер. О. Холмской)
Ср. также вышеприведенный пример из "Vanity Fair" She was in bed
— Она лежит в постели.
В этих случаях лексическая замена (конкретизация) сопровождается
грамматическими (синтактико-морфологическими) трансформациями —
заменами частей речи и изменением структуры предложения.
Вообще для перевода с английского языка на русский характерна
замена слов общего значения типа the man the woman, the person, the
creature на конкретные имена собственные или существительные типа
старик, солдат, прохожий, хозяйка, собака, кошка и пр.111 Это особенно
110
См. М.А. Аполлова. О системном подходе к языку. «Тетради переводчика», вып. 12, 1973,
с. 22.
111
См. Н. Галь. Указ, соч., с. 21—22.
120
важно при переводе художественной литературы, в которой неуместно
слишком частое употребление слов абстрактного, обобщенного значения.
Что касается контекстуальной конкретизации, то она бывает
обусловлена не системно-структурными расхождениями между ИЯ и ПЯ, а
факторами данного конкретного контекста, чаще всего, стилистическими
соображениями, как например, необходимость завершенности фразы,
стремление избежать повторений, достичь большей образности,
наглядности и пр. Ср. пример, приведенный в § 51: We had strolled over —
Мы подошли к ее забору. Ср. также:
You could hear him putting away his toilet articles. (J. Salinger, The
Catcher in the Rye)
Слышно было, как он убирает свои мыльницы и щетки.
I don't know of any landowner around here who begrudges those children
any game their father can hit. (II. Lee, To Kill a Mockingbird, 3)
- Я не знаю у нас в округе такого землевладельца, который пожалел
бы для этих детей зайца...
Ср. также пример, приведенный в § 4, 3: Mr. Raymond sat up against
the tree-trunk — Мистер Реймонд сел и прислонился к дубу.
О конкретизации, обусловленной прагматическими факторами, см. в
разделе «Прагматический аспект перевода».
Генерализация
Генерализацией называется явление, обратное конкретизации —
замена единицы ИЯ, имеющей более узкое значение, единицей ПЯ с более
широким значением. Вот несколько примеров генерализации в переводе
повести Дж. Сэлинджера:
...Не comes over and visits me practically every weekend. (I)
...Он часто ко мне ездит, почти каждую неделю.
Then this girl gets killed, because she's always speeding. (3)
А потом девушка гибнет, потому что она вечно нарушает правила.
"Who won the game?"! said. "It's only the half" (3)
- А кто выиграл? — спрашиваю. — Еще не кончилось.
Здесь генерализация сочетается с антонимическим переводом (см.
следующий раздел); глагол said подвергается конкретизации.
Генерализация нередко вызывается прагматическим фактором,
примеры чего были даны в соответствующем разделе. Приведем еще два
подобных примера:
...Не showed us this old beat-up Navajo blanket that he and Mrs.
Spencer's bought off some Indian... (2)
...Он нам показал потрепанное индейское одеяло — они с миссис
Спенсер купили его у какого-то индейца...
121
(Этот пример иллюстрирует также типичную для перевода на
русский язык замену подчинительной связи сочинительной.)
...Jane used to drive to market with her mother in this La Salle
convertible they had. (11)
...Джейн ездила со своей матерью на рынок в их машине.
Замена следствия причиной и наоборот
В процессе перевода нередко имеют место лексические замены,
основанные на причинно-следственных связях между понятиями. Так,
слово или словосочетание ИЯ может заменяться при переводе словом или
словосочетанием ПЯ. которое по логическим связям обозначает причину
действия или состояния, обозначенного переводимой единицей ИЯ. Вот
несколько примеров из перевода повести Дж. Сэлинджера:
I don't blame them. (5)
Я их понимаю.
Замена основана на причинно-следственных отношениях: я их не
виню потому, что я их понимаю.
He's dead now. (5)
Он умер. (Он умер, стало быть, он сейчас мертв.)
214
And they probably came to Pencey that way. (1)
...Они такими были и до школы. (Были такими до школы, стало
быть, такими пришли в школу.)
Не always made you say everything twice. (3)
Он всегда переспрашивал. (Вы были вынуждены повторять
сказанное, потому что он вас переспрашивал.)
A lot of schools were home for vacation already... (17)
Во многих пансионах и колледжах уже начались каникулы...
(Начались каникулы, поэтому школьники были уже дома.)
Аналогичный пример из перевода рассказа С. Моэма "Before the
Party":
...If a client went to him with some trouble that was not quite nice, Mr
Skinner would look grave.
...Если клиент излагал ему обстоятельства, которые могли показаться
неблаговидными, мистер Скиннер озабоченно сдвигал брови, (пер. Е.
Калашниковой) (Сдвигал брови, поэтому выглядел хмурым.)
Наблюдаются также случаи обратной замены — причины
следствием, как в следующих примерах:
'Have a seat there, boy', old Spencer said. He meant the bed. (2)
- Садись вон туда, мальчик, — сказал старый Спенсер. Он показал
на кровать. (Показал, потому что имел ее в виду.)
Не was the kind of guy that hates to answer you right away. (5)
122
Такие, как он, сразу не отвечают. (Не отвечают, потому что не
любят делать этого.)
Помимо вышеуказанных, существуют и другие типы лексических
замен, но они встречаются реже и представляют меньший интерес,
поэтому мы их не будем затрагивать.
e) Антонимический перевод 112
§ 54. Под этим названием в переводческой литературе известна
широко распространенная комплексная лексико-грамматическая замена,
сущность которой заключается в трансформации утвердительной
конструкции в отрицательную или наоборот, отрицательной в
утвердительную, сопровождаемой заменой одного из слов переводимого
предложения ИЯ на его антоним в ПЯ. (Термин «антоним» обычно
употребляют применительно к словам одного и того же языка; здесь мы
применяем его для обозначения отношения между словами двух разных
языков — ИЯ и ПЯ, имеющими прямо противоположные значения.)
Рассмотрим, например, следующий случай:
Stradlater didn't say anything. (J. Salinger, The Catcher in the Rye, 4)
Стрэдлейтер промолчал.
Здесь английская отрицательная конструкция передастся русской
утвердительной, а глагол say сказать заменяется его русским антонимом
промолчать. Такая двойная «замена знака» дает в итоге то же самое
значение предложения в целом. Ср. также:
I'm not kidding, (ib., 18)
Я вам серьезно говорю.
Здесь также происходит замена отрицательной конструкции на
утвердительную и замена выражения to be kidding шутить его антонимом
говорить серьезно. В следующем примере:
I meant it, too. (ib., 15)
И я не притворялся.
имеет место обратная замена — утвердительной конструкции на
отрицательную, равно как замена глагола mean иметь в виду, говорить
серьезно на его антоним притворяться.
В целом при переводе на русский язык указанный прием чаще имеет
место при замене отрицательной конструкции на утвердительную. Ср.
следующие примеры:
That doesn't happen much, though, (ib., 3)
Но это нередко бывает.
She wasn't looking too happy, (ib., 17)
112
О приеме антонимического перевода см. также в работе В.Н. Комиссарова, Я.И. Рецкера и
В.И. Тархова «Пособие по переводу с английского языка на русский», ч. I. – M., Изд-во лит.
на иностр. яз., 1960, с. 74—84.
123
Вид у нее был довольно несчастный.
'I don't hate too many guys', (ib., 24)
Я очень мало кого ненавижу.
'I don't believe this is a smoker...' (ib., 8)
По-моему, это вагон для некурящих.
They all had on the kind of hats that you knew they didn't really live in
New York, (ib., 10)
...По их шляпкам сразу было видно, что они приезжие.
...I couldn't think of anybody to call up. (ib., 9)
...Я подумал, что звонить мне некому.
Типично применение антонимического перевода при передаче на
русский язык английской конструкции с not... (un)til...; при этом (un)til
заменяется на лишь тогда, только (тогда), когда и пр., которые могут в
определенном смысле считаться его антонимами. Ср.:
Не did not begin to calm down until he had cut the tops off every
camellia bush Mrs. Dubose owned... (H. Lee, To Кill a Mockingbird, II)
Он немного опомнился лишь тогда, когда посбивал верхушки со
всех камелий миссис Дюбоз...
They gave me the wrong book, and I didn't notice it till I got back to my
room. (J. Salinger, The Catcher in the Rye, 3)
Я только дома заметил, что мне дали не ту книгу.
I didn't think of it till we went half-way through the park, (ib., 9)
Вспомнил я об этом, когда мы уже проехали почти весь парк.
Нужно иметь в виду, что отрицание в английском языке выражается
не только при помощи отрицательной частицы not, но и другими
средствами, например, при помощи предлога without, ср.:
Не never met him afterwards without asking him... (S. Maugham, A
Creative Impulse)
После этого он всякий раз при встрече спрашивал его... (пер. М.
Лорне)
Интересный случай антонимической замены наблюдается в
следующем примере:
The Radley house had no screen doors. (H. Lee, To Kill a Mockingbird,
I)
Двери у них были сплошные.
Screen door стеклянная дверь заменяется здесь антонимом сплошная
дверь при соответствующем изменении «знака» конструкции.
Антонимы существуют и среди таких служебных частей речи, как
предлоги и частицы, ср.:
Keep the child out of the sun.
124
He держите ребенка на солнце113.1
Keep off the grass.
He ходить по траве!
...Кроме меня, никого тут не было.
Ср. также вышеприведенные примеры с till и until.
Особой разновидностью антонимического перевода является замена
прилагательного или наречия в сравнительной или превосходной степени
прилагательным (наречием) в положительной степени или наоборот,
сопровождаемая заменой «знака» конструкции (утвердительной на
отрицательную или наоборот). Ср. следующие примеры:
...She paid Riri's parents the proper visit of condolence, but she neither
ate less heartily nor slept less soundly. (S. Maugham, A Man with a
Conscience)
...Она, как водится, посетила родителей Рири, принесла им свои
соболезнования. Но кушала по-прежнему с аппетитом и спала так же
крепко, как всегда.
I'm the most terrific liar you ever saw in your life. (J. Salinger, The
Catcher in the Rye, 3)
Я ужасный лгун — такого вы никогда в жизни не видали.
It wasn't as cold as it was the day before, (ib., 16)
Стало теплее, чем вчера.
В нижеследующем примере трансформация утвердительной
конструкции в отрицательную сопровождается не антонимической
заменой, а заменой сложного предложения простым и изменением
синтаксической функции before раньше:
It will be February 8 before they return to Earth. (BBC broadcast,
16.XI.73)
Они (астронавты) вернутся на Землю не раньше, чем 8 февраля.
ж) Компенсация
§ 55. Одним из приемов достижения эквивалентности перевода
является особая разновидность замены, носящая название компенсации.
Этот прием применяется в тех случаях, когда определенные элементы
текста на ИЯ по той или иной причине не имеют эквивалентов в ПЯ и не
могут быть переданы его средствами; в этих случаях, чтобы восполнить
(«компенсировать») семантическую потерю, вызванную тем, что та или
иная единица ИЯ осталась непереведенной или неполностью переведенной
(не во всем объеме своего значения), переводчик передает ту же самую
информацию каким-либо другим средством, причем необязательно в том
же самом месте текста, что и в подлиннике.
113
Пример из пособия Т.Р. Левицкой и А.М. Фитерман «Теория и практика перевода с
английского языка на русский», с. 29.
125
Характеризуя прием компенсации (не употребляя этого термина),
известный советский переводчик Н.М. Любимов говорит о своем переводе
романа Флобера «Мадам Бовари»: «Ведь по существу это «областной»
роман... В связи с общим «областным» колоритом романа его лексика тоже
временами приобретает особый колорит... Флобер называет невестку не
только «belle-fille», но и «bru». Флобер дает для слова «руль» термин,
который можно найти только в словаре областных слов (bauce). Понятно, я
не имел намерения ставить провинциализмы непременно на те места, где
они стоят у Флобера. Так, мне кажется, незачем придумывать вместо
общепринятого и удобопонятного слова «руль» какой-то экзотический
термин. Зато в пейзаже у меня можно найти, допустим, «зеленя».114
Широко пользуется приемом компенсации Р. Райт-Ковалева в своем
переводе повести Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Так, на первой же
странице мы читаем:
..My parents would have about two haemorrhages apiece if I told
anything pretty personal about them.
...У моих предков, наверно, случилось бы по два инфаркта на брата,
если бы я стал болтать про их личные дела.
На первый взгляд, может сложиться впечатление, что перевод этот не
вполне эквивалентный, ибо английские слова parents и tell имеют
нейтральную стилистическую и регистровую характеристику, в то время
как русские предки (в значении 'родители') и болтать относятся к
фамильярному и непринужденному регистру. Ср. также в главе 3:
...Не made a speech that lasted about ten hours.
...Он отгрохал речь часов на десять.
Между тем, данный перевод, как и все подобные случаи, следует
считать вполне эквивалентным. Дело в том, что употребление
маркированных по стилю и регистру слов предки, болтать, отгрохать и
пр. вместо нейтральных parents, tell, make и др. является здесь ничем иным,
как компенсацией, которая восполняет потерю соответствующей
стилистической и регистровой характеристики в других местах
переводимого текста, как например:
If there is one thing I hate, it's the movies. (I)
Если я что ненавижу, так это кино.
...She had on those damn falsies that point all over the place... (I)
... У нее... в лифчик что-то подложено, чтоб торчало во все
стороны...
Английские слова movies, falsies относятся к непринужденному
регистру; однако в русском языке нет слов, которые совпадали бы с ними
как по референциальному, так и по прагматическому значению. Поэтому
114
«Тетради переводчика», изд. I МГПИИЯ, № 3, 1960, с. 8.
126
переводчица была вынуждена передать их при помощи нейтральных слов
кино, лифчик. Такого рода потеря информации (замена стилистически
маркированных слов на нейтральные) происходит неоднократно на
протяжении всего текста перевода и требует компенсации, к которой
переводчица и прибегает с целью эквивалентной передачи стилистической
и регистровой характеристики всего текста в целом.
Вот еще один пример компенсации при переводе с английского на
русский:
"Why don't you write a good thrilling detective story?" she asked. "Me?"
exclaimed Mrs. Albert Forrester, for the first time in her life regardless of
grammar. (S. Maugham, The Creative Impulse)
- А почему бы вам не написать детективный роман, такой, чтобы дух
захватывало? — Чего? — воскликнула миссис Форрестер, впервые в
жизни забыв о грамматике.
Здесь в подлиннике миссис Форрестер употребляет в эллиптическом
предложении форму так называемого объектного падежа местоимения me
вместо I, что многие считают грамматической небрежностью (кстати
говоря, без достаточных оснований, ибо форма me в таких случаях давно
уже стала нормой в разговорно-литературном языке). Поскольку в русском
языке в системе личных местоимений ничего подобного нет, переводчица
М. Лорие сочла необходимым прибегнуть к компенсации, употребив
просторечно-фамильярную форму чего вместо литературного что, то есть
заменив личное местоимение на вопросительное и тем самым передавая ту
же информацию (грамматическая «небрежность»), что и в подлиннике,
хотя и иными средствами. Аналогичный случай имеем и в переводе
повести Дж. Сэлинджера:
You could tell he was very ashamed of his parents and all, because they
said 'he don't' and 'she don't' and stuff like that... (18)
Сразу было видно, что он стесняется своих родителей, потому что
они говорили «хочут» и «хочете», и все в таком роде...
Как видно из примеров, компенсация используется особенно часто
там, где необходимо передать чисто виутрилингвистические значения,
характеризующие те или иные языковые особенности подлинника —
диалектальную окраску, неправильности или индивидуальные особенности
речи, каламбуры, игру слов и пр., а также и при передаче прагматических
значений, когда не всегда можно найти прямое и непосредственное
соответствие той или иной единице ИЯ в системе ПЯ. Прием компенсации
четко иллюстрирует то положение, которое нами подчеркивалось
неоднократно: эквивалентность перевода обеспечивается на уровне не
отдельных элементов текста (в частности слов), а всего переводимого
текста в целом. Иначе говоря, существуют непереводимые частности, но
нет непереводимых текстов.
127
3. Добавления
§ 56. Причины, вызывающие необходимость лексических добавлений
в тексте перевода, могут быть различны. Одной из них — пожалуй,
наиболее обычной — является то, что можно назвать «формальной
невыраженностью» семантических компонентов словосочетания в ИЯ. Это
явление весьма типично для словосочетаний английского языка; с точки
зрения порождающей грамматики, его можно трактовать как «эллипс» или
«опущение» тех или иных семантических элементов, наличествующих в
глубинной структуре предложения, при ее трансформации в структуру
поверхностную. Такому «эллипсу» часто подвергаются слова, которые
известный американский лингвист З. Хэррис называет «уместными
словами» (appropriate words). В одной из своих работ115 Хэррис определяет
«уместное слово» как "the main word to occur with the particular other
words... in the given culture or subject matter". В качестве примера он
приводит словосочетания violin prodigy, где «уместным словом» является
playing, и violin merchant, где «уместное слово» — selling; другими
словами, эти словосочетания можно трактовать как восходящие к
глубинным структурам violin-playing prodigy и violin-selling merchant,
соответственно, причем при переходе к поверхностной структуре
«уместное слово» подвергается эллипсу, то есть опускается. Аналогичным
образом в сочетании I began the book в качестве «уместного слова» может
выступать либо to read, если в широком контексте речь идет о читателе,
либо to write, если речь идет об авторе, но не, скажем, to buy, которое здесь
не является «уместным словом» и т. п.
Поскольку поверхностная структура предложения в разных языках,
как мы знаем, может быть различной при одной и той же глубинной
структуре, при переводе опущенные в ИЯ «уместные слова» нередко
подвергаются «восстановлению». На этом и основана трансформация
добавления, часто наблюдаемая при переводе с английского языка на
русский. (Видимо, для структуры русского предложения опущение
«уместных слов» характерно в меньшей степени, чем для английского,
хотя это утверждение нуждается в проверке и обосновании.) В качестве
примера приведем следующий случай:
The new American Secretary of State has proposed a world conference on
food supplies.
В словосочетании has proposed a world conference опущен компонент
глубинной (семантической) структуры, представленный «уместным
словом» to call созвать. Этот семантический компонент, «формально
невыраженный» в английском предложении (в его поверхностной
115
См. Z.S. Harris. Papers in Structural and Transformational Linguistics.
559—560.
–
Dordrecht, 1970, pp.
128
структуре), должен быть, по нормам русского языка, выражен в
соответствующем русском предложении; поэтому мы переводим:
«Новый государственный секретарь США предложил созвать
всемирную конференцию по вопросам продовольственных ресурсов».
Другой пример:
Is it surprising then that Japan's Premier Tanaka should have sent a letter
to Leonid Brezhnev... proposing that negotiations be reopened on a peace treaty?
("Daily World", 28.111.73)
При существительном treaty «уместное слово» — to conclude. В
русском предложении оно должно быть формально выражено, отсюда в
переводе: ... предлагая начать переговоры о заключении мирного
договора.
Вот несколько примеров из переводов художественной литературы:
"Her English is not very good", I said. "I'm afraid my French is awful."
(G. Greene, The Quiet American, II, I)
- Она неважно знает английский, — сказал я.— Боюсь, что я очень
плохо говорю по-французски, (пер. Р. Райт-Ковалевой и С. Митиной)
- Она не очень хорошо понимает по-английски, - заметил я. — Увы,
а я прескверно говорю по-французски, (пер. Е. Голышевой и Б. Изакова)
Знать, понимать и говорить — все они являются «уместными
словами» в контексте, где речь идет о языке. (Обратим внимание также на
синтаксическую трансформацию — замену именного сказуемого
глагольным, характерную для перевода с английского языка на русский.)
'Wouldn't you like a cup of hot chocolate before you go?' (J. Salinger, The
Catcher in the Rye, 2)
- He выпьешь ли чашку горячего шоколада на дорогу?
'So what?' I said. Cold as hell, (ib., 6)
- Ну так что же? — спрашиваю я. Ледяным голосом.
...The conductor came around for old Mrs. Morrow's ticket, (ib., 8)
...Вошел кондуктор проверять билет у миссис Морроу.
«Формальная невыраженность» определенных семантических
компонентов особенно типична для английских словосочетаний структуры
«существительное + существительное». Ср., например: pay claim (pay offer)
требование (предложение) повысить зарплату, wage strike забастовка с
требованием повышения заработной платы, gun license удостоверение
на право ношения оружия, oil countries страны-производительницы
нефти, electricity cut сокращение подачи электроэнергии, labor spy; шпион,
следящий за рабочими (а не рабочий шпион), veneer machine машина для
производства фанеры (а не фанерная машина) и т. д. Ср.:
Scottish miners in conference here today launched a new wages demand...
Totally ignoring any Tory pay laws or legal threats, they will pursue increases
of up to £ 13 a week ("Morning Star", 16.VI.73)
129
Здесь wages demand следует переводить как требование повысить
зарплату, a Tory pay laws — как принятые консервативным
правительством законы о замораживании заработной платы. В
последнем случае правильный выбор семантического компонента,
добавляемого в русском переводе, требует знания экстралингвистических
факторов. Это последнее условие является совершенно необходимым в тех
случаях, когда образования типа «существительное + существительное»
носят окказиональный характер, что весьма типично для современной
англоязычной прессы. Ср.: The President's energy message —заявление
президента по проблемам нехватки энергоресурсов в США; the Watergate
special prosecutor — специальный проку pop, назначенный для
расследования так называемого Уотергейтского дела; the road plans
планы строительства дороги т. п.
«Формальная невыражснность» тех или иных семантических
компонентов в поверхностной структуре словосочетания наблюдается
также и в сочетаниях типа «прилагательное + существительное», особенно
в том случае, когда они носят терминологический характер. Ср.: solid
engine двигатель на твердом топливе (а не твердый двигатель), logical
computer вычислитель, выполняющий логические операции (а не
логический вычислитель), the Un-American Comittee Комиссия по
расследованию
антиамериканской
деятельности
(а
не
антиамериканская комиссия) и пр. Во всех этих случаях нормы русского
языка требуют присутствия в поверхностной структуре фразы
семантических компонентов, формально невыраженных (или могущих
быть формально невыраженными) в английском языке; отсюда
необходимость добавлений при переводе.116
Добавления в процессе перевода могут быть вызваны и другими
причинами. Одной из них является синтаксическая перестройка структуры
предложения при переводе, в ходе которой иногда требуется ввести в
предложение те или иные элементы. Так, при переводе на английский язык
для передачи «коммуникативного членения» предложения в некоторых
случаях в английское предложение оказывается необходимым ввести
подлежащее, отсутствующее в исходном русском предложении и
выражающее «данное». Примеры такого рода добавлений даны в
упомянутой выше диссертационной работе Л.А. Черняховской, откуда
заимствованы следующие две иллюстрации этого явления:
В 1958 году были сделаны первые записи.
In 1958 that orchestra made its first recordings.
116
Другие примеры того же явления см. в работе А.Д. Швейцера «Перевод и лингвистика», с.
120 и далее.
130
В 30-х годах началась подготовка к строительству гидростанции под
Самарой.
In the 1930's the Soviet Union launched preparations for the building of a
hydro-power project near Samara.
Существительные-подлежащие,
добавленные
в
английских
предложениях, определяются факторами широкого контекста. Добавлений
в этих случаях, в принципе, можно было бы избежать, но это потребовало
бы использования в переводе пассивной конструкции, что утяжелило бы
английский текст стилистически.
Нередко лексические добавления обусловливаются необходимостью
передачи в тексте перевода значений, выражаемых в подлиннике
грамматическими средствами.1 Примеры таких добавлений при передаче
на русский язык значений, выражаемых английской формой Past Perfect,
были даны выше; вот еще один пример того же рода:
No one would think now that Millicent had been the prettier of the two. (S.
Maugham, Before the Party)
Никто бы теперь не поверил, что из двух сестер более хорошенькой
всегда была Миллисент.
К таким добавлениям нередко следует прибегать при передаче
английских форм множественного числа существительных, не имеющих
этой формы в русском языке. Так, workers of all industries следует
переводить как рабочие всех отраслей промышленности. Ср. также:
defences оборонительные сооружения, modern weapons современные виды
оружия и т.п. Ср. нижеследующий пример:
There arc other philosophies of the past which give strong support to the
Humanist position. (C. Lamont, The Philosophy of Humanism)
Существуют и другие философские направления (или: течения,
теории) прошлого, которые оказывают решительную поддержку
концепции гуманизма.
Аналогичное явление наблюдается и в следующем случае:
...Leontyne Price turned this into one of the greatest "Aida's" I have ever
seen. ("Morning Star", 26.III.73)
Благодаря участию Леонтин Прайс это была одна из самых лучших
постановок «Аиды», которые я когда-либо видел.
Иногда
добавления
оказываются
обусловленными
чисто
стилистическими соображениями, как в нижеследующем случае:
She never used scent, and she had always thought it rather fast, but Eau de
Cologne was so refreshing. (S. Maugham, Before the Party)
Она никогда не душилась, считая это признаком известного
легкомыслия, но одеколон — другое дело, он так приятно освежает.
(О добавлениях, вызванных прагматическими факторами, см. в § 33).
4. Опущения
131
§ 57. Опущение — явление, прямо противоположное добавлению.
При переводе опущению подвергаются чаще всего слова, являющиеся
семантически избыточными, то есть выражающие значения, которые могут
быть извлечены из текста и без их помощи. Как система любого языка в
целом, так и конкретные речевые произведения обладают, как известно,
весьма большой степенью избыточности, что дает возможность
производить те или иные опущения в процессе перевода.
Одним из примеров избыточности является свойственное
определенным стилям английского языка употребление так называемых
«парных синонимов» — параллельно употребляемых слов одинакового
или близкого референциального значения, объединенных союзом (обычно
and). Это явление характерно, в частности, для языка английских
юридических документов и текстов юридического характера. Русскому
языку оно совершенно не свойственно, поэтому при переводе в этих
случаях необходимо прибегнуть к опущению (то есть неповторению
синонима — замене двух слов одним). Ср., например: just and equitable
treatment справедливое отношение; The treaty was pronounced null and
void Договор был объявлен недействительным (или: «аннулирован»); The
proposal was rejected and repudiated Предложение было отвергнуто; by
force and violence насильственным путем и т. д.117.
Этот же прием встречается в материалах публицистического жанра;
ср. например:
The bold and courageous struggle of the working class and its
Communist Party carried the day. ("Daily World", 20.111.73)
Мужественная борьба рабочего класса и его коммунистической
партии увенчалась успехом.
Очень часто к этому стилистическому средству прибегают в
ораторской речи. В качестве примера приведем выдержку из выступления
одного из делегатов на XIV сессии Генеральной Ассамблеи ООН (25.IX.
1959):
Judging by all external appearances, this session of our Assembly is
regular and normal ... Yet the atmosphere is neither usual nor seasonal, for
this session stands outside the pattern of the thirteen sessions held since the days
of San Francisco. The fateful events that are rushing into the international
arena... are neither of a usual character nor of an ordinary nature... It is a
unique session — happily and fortunately led by a unique President.
Выделенные в тексте места представляют собой «парные синонимы».
Поскольку, как было сказано, русскому языку такое употребление
синонимов вообще несвойственно, то в переводе и здесь необходимо
прибегнуть к опущениям:
117
Т. Левицкая и А. Фитерман. Указ, соч., с. 99.
132
Судя по внешним признакам, это — обычная сессия нашей
Ассамблеи... Однако атмосфера, в которой она проходит, отнюдь не
является обычной, ибо эта сессия непохожа на все тринадцать сессий,
имевших место со дня конференции в Сан-Франциско. Знаменательные
события, происходящие на мировой арене.., носят весьма необычный
характер... Это — выдающаяся сессия, которой, к счастью, руководит
выдающийся Председатель,
Употребление
«парных
синонимов»
не
всегда
является
стилистическим средством. Иногда оно диктуется иными причинами, как
например, в следующем предложении, взятом из научно-технического
текста:
Burning or combustion is the process of uniting a fuel or combustible
with the oxygen in the air. (M.А. Беляева и др., Сборник технических
текстов на английском языке, с. 312)
Здесь в тексте употребляются специальные технические термины
combustion, combustible, которые могут быть непонятны читателю, не
имеющему специальной подготовки. Поэтому они поясняются
общеупотребительными
английскими
словами
burning,
fuel,
употребляемыми параллельно с их терминологическими синонимами.
Поскольку русские термины «сгорание», «горючее» общепонятны и не
требуют разъяснений, при переводе данного предложения на русский язык
избыточность устраняется путем опущения:
Сгорание — это процесс соединения горючего с кислородом,
содержащимся в воздухе.
Ср. аналогичный пример из русского научно-технического текста,
где при переводе па английский язык неизбежно опущение:
Эти волны были названы радиоволнами, так как слово «радио»
происходит от слова радиация, что означает излучение. (Н. Изюмов, Д.
Линде, Основы радиотехники, гл. I)
These waves were called radio waves, the word "radio" being derived
from "radiation".
Поскольку английское radiation и означает излучение, его пояснение
каким-либо синонимом оказывается излишним.
Разумеется, избыточные элементы в тексте отнюдь не сводятся к
«парным синонимам». Рассмотрим следующий пример из повести Дж.
Сэлинджера:
A little while later, I still had it with me when I and Brossard and Ackley
got on the bus. (J. Salinger, The Catcher in the Rye, 5)
Я его все еще держал в руках, когда мы с Броссаром и Экли сели в
автобус.
В английском предложении обстоятельство времени a little while later
является семантически избыточным, поскольку в предложении имеется
133
также обстоятельственное придаточное времени — when I and Brossard and
Ackley got on the bus; поэтому в русском переводе первое обстоятельство
(более общее по значению) опускается. Ср. также:
So I paid my check and all. Then I left the bar and went out where the
telephones were, (ib., 20)
Я расплатился и пошел к автоматам.
Здесь в английском тексте семантически избыточным является left
the bar, поскольку обозначаемое им действие подразумевается следующим
глаголом went out; отсюда опущение в русском переводе (сопровождаемое
объединением предложения с предыдущим).
Вот еще один пример: в качестве одного из эпиграфов к книге У.
Ширера "The Rise and Fall of the Third Reich" приведены слова: "A thousand
years will pass and the guilt of Germany will not be erased". (Hans Frank,
Governor-General of Poland, before he was hanged at Nuremberg.)
Очевидно, что употребление здесь союза before является семантически
избыточным — гитлеровский военный преступник мог произнести эти
слова лишь до того, как он был казнен, но, разумеется, никак не после.
Поэтому в русском переводе необходимо прибегнуть к опущению: Ганс
Франк, генерал-губернатор Польши, казненный по приговору
Нюрнбергского трибунала. (Здесь также имеется добавление, так как в
английском тексте at Nuremberg обозначает не столько место казни,
сколько место, где происходил процесс над фашистскими главарями.)
В другом случае такое же семантически избыточное before может
быть передано путем добавления:
It was one of the most valuable lessons given by the Don before he died...
(M. Puzo, The Godfather, 30)
Это был один из самых ценных советов, которые «Хозяин» дал ему
незадолго до смерти.
Устранение семантически избыточных элементов исходного текста
дает переводчику возможность осуществлять то, что называется
«компрессией текста», то есть сокращение его общего объема. Это нередко
оказывается необходимым в силу того, что в ходе процесса перевода
многочисленные добавления и объяснительные фразы, вводимые
переводчиком для большей ясности (часто по прагматическим
соображениям) грозят тексту перевода чрезмерным «разбуханием».
Поэтому переводчик, чтобы уравновесить эту тенденцию, должен
стремиться везде, где это возможно в пределах языковых и стилистических
норм ПЯ, производить опущение семантически избыточных элементов
исходного текста118.
118
Подробно этот вопрос освещен в работе А.Д. Швейцера «Перевод и лингвистика», с. 199—
206.
134
Не всегда опущение вызывается только стремлением к устранению
речевой избыточности. Оно может иметь и иные причины; в частности,
характерная для английского языка тенденция к максимальной
конкретности, выражающаяся в употреблении числительных, а также
названий мер и весов там, где это не мотивировано семантическими
факторами, требует иногда прибегать к опущениям119, например:
About a gallon of water was dripping down my neck, getting all over my
collar and tie... (J. Salinger, The Catcher in the Rye, 20)
Вода с головы лилась за шиворот, весь галстук промок, весь
воротник...
(Об опущениях, вызываемых прагматическими факторами, см. в §
33.)
В заключение еще раз подчеркнем, что перечисленные выше
переводческие трансформации (как видно и из самих приводимых нами
примеров) в «чистом виде» встречаются редко. Как правило, разного рода
трансформации осуществляются одновременно, то есть сочетаются друг с
другом — перестановка сопровождается заменой, грамматическое
преобразование сопровождается лексическим и т.д. Именно такой
сложный, комплексный характер переводческих трансформаций и делает
перевод столь сложным и трудным делом. Видимо, известный английский
философ И.А. Ричардс лишь немного преувеличивает, когда он говорит:
«Очень может быть, что здесь мы имеем дело с самым сложным процессом
из всех, возникших когда-либо в ходе эволюции космоса».120 Если это и
гиперболизация, то она, во всяком случае, недалека от истины.
Вопросы к обсуждению:
1. Какова в самом общем плане типология переводческих
трансформаций, предложенная автором, и чем она отличается от других
типологий, известных вам?
2. Что автор понимает под перестановкой? Какие частные случаи
данной переводческой трансформации можно выделить? Приведите свои
примеры.
3. Что автор понимает под заменой? Какие частные случаи данной
переводческой трансформации можно выделить? Приведите свои
примеры.
4.
Что автор понимает под добавлением? Какие частные случаи
данной переводческой трансформации можно выделить? Приведите свои
примеры.
119
Т.Р. Левицкая и А.М. Фитерман. Указ, соч., с. 28.
I.A. Richards. Toward a Theory of Translating. "Studies in Chinese Thought", ed. by A.F.
Wright, 1953, pp. 247-262. (Перевод мой — Л.Б.).
120
135
5.
Что автор понимает под опущением? Какие частные случаи
данной переводческой трансформации можно выделить?
6.
Приведите свои примеры. В чем автору видится основная
трудность перевода?
136
РАЗДЕЛ 3. К ОПРЕДЕЛЕНИЮ ПОНЯТИЯ «ЭКВИВАЛЕНТНОСТЬ»
Ю. Найда
К науке переводить
Принципы соответствий
Поскольку не существует двух идентичных языков, ни по значениям,
которые выражают те или иные символы, ни по правилам организации
этих символов в предложениях, естественно, что между языками не может
быть точных соответствий. Из этого следует, что совершенно точный
перевод невозможен. Общее воздействие перевода может оказаться очень
близким к воздействию оригинала, но идентичности в деталях быть не
может. Констанс Б. Уэст121 четко обрисовывает проблему: «Тот, кто
берется за перевод, берет на себя долг; чтобы расплатиться, он должен
заплатить ту же сумму, но другой монетой». Процесс перевода
невозможно представить себе без какой-то степени переводческой
интерпретации. И, как заметил в 1874 году Д. Г. Розетти122, «перевод
остается, может быть, наиболее прямой формой комментария».
Различные типы перевода
Нельзя говорить о принципах соответствий при переводе, не
признавая, что существует множество различных типов перевода123. По
традиции мы говорим обычно о свободном переводе и парафразе,
противопоставляя их точному, или буквальному переводу. На деле,
помимо этих крайних случаев, имеется множество других разновидностей
перевода, например, такой сверхбуквальный перевод, как подстрочник,
или случаи точного согласования, когда, например, какое-либо слово
языка-источника всегда переводится одним и тем же, и всегда только
одним, словом языка перевода. Бывают случаи, когда искусственные
ограничения в передаче форм при переводе отсутствуют, но зато
существуют установившиеся традиционные соответствия, которые могут
быть даже устаревшими. В некоторых переводах целью является
установление очень точных формальных и семантических соответствий, но
тексты снабжаются при этом множеством переводческих примечаний и
Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. – М., 1978.
West C. B. 1932. La theories de la traduction au XVIII siecle. ―Revue Litterature Comparee 12‖,
pp. 330-355.
122
Fang Achilles. 1953. Some reflections on the difficulty of translation. // Wright, ed. Studies in
Chinese Thought (q. v.), pp. 263-285.
123
См. об этом: Phillips Herbert P. 1959. Problems of translation and meaning in field work.
Human Organization 18, pp. 184 —192.
121
137
комментариев. В других переводах ставится задача не столько передать
информацию, сколько создать у читателя перевода приблизительно такое
же настроение, как и у читателя оригинала.
Различия в видах перевода в целом можно объяснить тремя основными
факторами, влияющими на выбор того или иного вида: (1) характер
сообщения, (2) намерения автора, а отсюда и переводчика как его
доверенного лица, (3) тип аудитории.
Сообщения различаются главным образом по степени доминирования
в тексте либо формы либо содержания. Разумеется, содержание сообщения
в любом случае неотделимо от формы и наоборот; но в некоторых
сообщениях содержание является основной целью, а в других наибольшее
значение придается форме. Например, в Нагорной проповеди, несмотря на
целый ряд ее важных стилистических особенностей, важность содержания
значительно превалирует над соображениями формы. С другой стороны,
некоторые стихи Ветхого Завета, написанные акростихом, явно созданы с
намерением, прежде всего, уложиться в строгие формальные рамки. Кроме
того, даже само содержание сообщения может по-разному восприниматься
в различных аудиториях. Например, народная сказка индейцев племени
баура из Боливии о великане, заставившем животных плясать ритуальный
танец,— интересна для англо-говорящей аудитории, но к ним она не имеет
такого непосредственного отношения, как Нагорная проповедь. И даже
сами индейцы баура считают Нагорную проповедь более значительной по
содержанию, чем их любимая приключенческая сказка. В то же время
Нагорная проповедь имеет к ним более непосредственное отношение, чем
некоторые отрывки из Книги Левит.
В поэзии формальным элементам уделяется явно больше внимания,
чем обычно в прозе. Нельзя сказать, что при переводе стихотворения
содержание обязательно приносится в жертву форме, но это содержание
втискивается в определенные формальные рамки. Воспроизвести в
переводе и содержание, и форму удается очень редко, и поэтому обычно
ради содержания жертвуют формой. С другой стороны, лирическое
стихотворение, переведеннное прозой, не является адекватным
эквивалентом оригинала. Хотя такой перевод и передает понятийное
содержание, в нем не воспроизводится эмоциональная насыщенность и
аромат оригинала. Однако необходимость перевода некоторых видов
поэзии прозой может быть продиктована важными культурными соображениями. Например, эпическая поэзия Гомера, передаваемая английскими
поэтическими формами, выглядит странной и устаревшей — в ней нет
ничего от живости и спонтанности, характерной для стиля Гомера. Одной
из причин такого восприятия является то, что мы не привыкли к
изложению сюжетных историй в поэтической форме. В нашей западноевропейской культуре такие эпические полотна развертываются в прозе.
138
Именно по этой причине Е. В. Риу124 для перевода «Илиады» и «Одиссеи»
предпочел не поэтические, а прозаические средства изложения.
При выборе типа перевода важны также конкретные намерения
переводчика. Конечно, предполагается, что цели переводчика в целом
совпадают с целями автора, или, по крайней мере, не расходятся с ними, но
это не всегда бывает именно так. Так, например, балагур из Сан-Бласа
имеет целью лишь развлечь публику, тогда как этнограф, который намерен
перевести его байки, может задаваться целью дать своим читателям
представление об особенностях местного характера в Сан-Бласе. Однако,
поскольку при изучении типов перевода необходимо, прежде всего,
учитывать, какие цели преследовал переводчик, важно определить
основные цели, которые диктуют выбор того или иного типа.
Основной целью переводчика может быть передача информации и о
содержании, и о форме. Одним из аспектов такого информативного
перевода будет познавательный, например, перевод этнографом текста,
полученного у информантов, или перевод Хайдеггера каким-нибудь
философом. С другой стороны, информативный по своей основной цели
перевод может быть предназначен для того, чтобы создать у читателя или
слушателя определенный эмоциональный эффект, доставить ему
удовольствие.
Целью переводчика может быть не только передача информации. С
помощью перевода он может, например, стремиться вызвать определенный
тип поведения. В таких случаях он будет ставить своей целью достичь как
можно более полной понятности текста и будет менять какие-то мелкие
детали, чтобы читатель смог понять все значение сообщения для его
собственных обстоятельств. В такой ситуации переводчику мало, когда
получатель говорит: «Это понятно». Переводчик стремится, чтобы
получатель сказал: «Это для меня важно». Так, если говорить о переводе
Библии, то выражение «изменить свое мнение о прегрешении» можно
интерпретировать как «раскаяние». Но если у туземцев, для которых
переводится Библия, подразумевая раскаяние, говорят «плюнь себе под
ноги», как, например, на языке шиллук125 в Судане, то переводчик
естественно предпочтет эту более понятную им идиому. Точно так же
выражение «белый, как снег» можно передать как «белый, словно
оперение белой цапли» в том случае, если носителям языка перевода
124
Rieu E. V. 1953. Translation. // Cassell's Encyclopedia of Literature (London), vol. I, pp. 554—
559.
125
Эта идиома возникла в связи с требованием, предъявляемым к истцам и ответчикам, чтобы
они, по окончании разбора дела и по вынесении приговора, плюнули на землю друг перед
другом. Это должно означать, что дело исчерпано и что обвинения больше возобновляться не
будут.
139
незнаком снег, и они выражают понятие чего-то очень белого именно этим
оборотом.
Еще большая степень адаптации будет иметь место при переводе,
имеющем императивную цель. В таком случае переводчик вынужден не
просто предлагать возможную линию поведения, но и сделать так, чтобы
она воспринималась как обязательная. Ему недостаточно перевести так,
чтобы это можно было понять; он стремится сделать перевод настолько недвусмысленным, чтобы невозможно было ошибиться в его понимании.
Помимо различных типов сообщений и различных целей у
переводчиков, необходимо принять во внимание, насколько различны
могут быть будущие аудитории по своим способностям понимания и
потенциальной заинтересованности.
Способность понимания на любом языке включает, по меньшей мере,
четыре уровня: 1) способность детей, чей словарь и культурный опыт
ограничены; 2) способность людей, едва овладевших грамотой, которые с
легкостью могут понимать устные сообщения, но не способны понимать
письменные сообщения; 3) способность взрослого человека среднего
уровня грамотности, который относительно легко воспринимает и
письменные, и устные сообщения и 4) необычайно высокая способность
специалистов (врачей, теологов, философов, ученых и пр.), когда они
воспринимают сообщения из области своей специализации. Очевидно, что
перевод для детей не может быть таким же, как тот, который предназначен
для специалистов, или же для только что овладевшего грамотой взрослого
человека.
Будущая аудитория может различаться не только по своим
способностям понимания, но, может быть, даже в большей степени по
своим
интересам.
Например,
перевод,
предназначенный
для
развлекательного чтения, будет резко отличаться от перевода,
предназначенного для человека, который хочет узнать, как собрать
сложный прибор. Кроме того, переводчик, переводящий африканские
мифы для людей, которые просто хотят удовлетворить свое любопытство и
узнать о незнакомых людях и незнакомых краях, создаст произведение,
отличающееся от того, где те же самые мифы воспроизводятся так, чтобы
удовлетворить лингвистов, больше интересующихся лингвистическими
структурами, чем какими-то новыми сведениями о культуре.
Две основные ориентации при переводе
Поскольку, по словам Беллока, «строго говоря, такой вещи, как
идентичные эквиваленты, просто не существует»126, при переводе
необходимо искать наиболее близкие эквиваленты. Однако существуют
126
Belloc H. 1931. On Translation. OUP.
Belloc H. 1931. On translation. Bookman 74. pp. 32—39.
140
два основных типа эквивалентности: один можно назвать формальной, а
другой – динамической эквивалентностью.
При
соблюдении
формальной
эквивалентности
внимание
концентрируется на самом сообщении, как на его форме, так и на
содержании. При таком переводе необходимо переводить поэзию поэзией,
предложение—предложением, понятие - понятием.
С позиций такой формальной ориентации необходимо стремиться к
тому, чтобы сообщение на языке перевода как можно ближе
соответствовало различным элементам языка-источника. А это, в
частности, означает, что сообщение на культурном фоне языка перевода
постоянно сравнивается с сообщением на культурном фоне языка
оригинала, с целью определить критерий точности и правильности.
Такой тип перевода, который наиболее полно олицетворяет эту
структурную эквивалентность, можно назвать перевод-глосса (gloss
translation), в нем переводчик пытается воспроизвести форму и содержание
оригинала как можно более точно и как можно более буквально. Примером
такого перевода может служить перевод на английский язык какогонибудь средневекового французского текста, предназначенного для тех,
кто изучает определенные направления во французской литературе той
эпохи, не прибегая к изучению языка оригинала. Для этой цели
необходимо
относительно
близкое
приближение
к
структуре
средневекового французского текста, как по форме (синтаксис и идиомы),
так и по содержанию (темы и понятия). Такой перевод потребует множества примечаний, чтобы сделать текст полностью понятным.
Перевод-глосса этого типа предназначен для того, чтобы читатель как
можно более полно отождествил себя с носителем языка оригинала и
почерпнул как можно больше, сведений об обычаях того времени, образе
мыслей и манере выражаться. Например, такое словосочетание, как holy
kiss (святое целование) в переводе-глоссе было бы передано буквально, но,
возможно, снабжено примечанием, объясняющим, что во времена Нового
Завета это был обычный способ приветствия.
Напротив, перевод, цель которого создать не формальную, а
динамическую эквивалентность, базируется на «принципе эквивалентного
эффекта»127. При таком переводе стремятся не столько добиться
совпадения сообщения на языке перевода с сообщением на языке
оригинала, сколько создать динамическую связь между сообщением и
получателем на языке перевода, которая была бы приблизительно такой
же, как связь, существующая между сообщением и получателем на языке
оригинала.
127
Rieu E. V. and Phillips J. B. 1954. Translating theGospels. В. Т. G.
141
Перевод по принципу динамической эквивалентности имеет своей
целью полную естественность способов выражения, и при этом
получателю предлагается модус поведения, релевантный контексту его
собственной культуры; от него не требуется для восприятия сообщения,
чтобы он понимал контекст культуры языка оригинала.
Разумеется, степени такой динамической эквивалентности при
переводе могут быть разными. Один из современных, английских
переводов, в котором, вероятно, больше чем в других, присутствует
стремление добиться эквивалентного эффекта,— это перевод Дж. Б.
Филлипсом Нового Завета. Филлипс вполне естественно переводит greet
one another with a holy kiss (дословно: «приветствовать друг друга святым
целованием»), как give one another a hearty handshake all around (обменяться
сердечным рукопожатием).
Между двумя полюсами перевода (то есть между строгой формальной
эквивалентностью и полной динамической эквивалентностью) есть целый
ряд промежуточных типов, представляющих различные приемлемые виды
литературного перевода. Однако за последние пятьдесят лет проявился
довольно ясный крен в сторону динамики. Из недавно опубликованного
обзора переводческих позиций литераторов, издателей, преподавателей и
профессиональных переводчиков ясно видно, что в настоящий момент
всеобщее мнение склоняется в пользу динамической эквивалентности128.
Лингвистические и культурные различия
Обсуждая проблему эквивалентности, как структурной, так и
динамической, необходимо помнить о трех типах соотносительности,
обусловленных лингвистическими и культурными различиями между
кодами, передающими сообщения. В некоторых случаях при переводе
соотносятся два относительно тесно связанных языка и относительно
близкие культуры, как, например, при переводах с фризского языка на английский или с древнееврейского на арабский. В других случаях языки
могут не иметь между собой родственных связей, даже если
соответствующие культуры развивались параллельно, как, например, при
переводах с немецкого языка на венгерский или с шведского на финский
(немецкий и шведский — индоевропейские языки, тогда как венгерский и
финский принадлежат к финно-угорской группе). В третьем случае при
переводе не только отсутствуют родственные связи между языками, но и
соответствующие культуры имеют глубокие различия, как, например, при
переводе с английского на зулусский, с греческого на малайский129.
128
Сагу E. 1959. Introduction a la thiorie de la traduction. (Review of Andrei Fedorov. Vvedenije v
teoriju perevoda. "Babel", 5. 19—20.)
129
Бывают также, хотя и редко, ситуации, при которых языки имеют родственные связи, но
культуры совершенно несопоставимы. Напр., в случае противопоставления хинди и
английского мы имеем дело с двумя языками из одной языковой семьи, но соответствующие
142
В тех случаях, когда лингвистические и культурные различия между
языком оригинала и языком перевода незначительны, можно было бы
ожидать минимального количества серьезных проблем для перевода;
однако в действительности, имея дело с близкородственными языками,
можно жестоко обмануться поверхностными совпадениями, в результате
чего перевод в подобных случаях часто бывает очень неудачным. Одна из
серьезнейших опасностей — так называемые «ложные друзья
переводчика», то есть заимствованные или похожие слова, которые
выглядят эквивалентными, но не всегда являются таковыми; так,
например, английское demand (требовать) и французское demander
(спрашивать), английское ignore (не замечать) и испанское ignorar (не
знать), английское virtue (достоинство) и латинское virtus (доблесть),
английское deacon (дьякон) и греческое diakonos (слуга).
Когда две культуры взаимосвязаны, но языки совершенно различны,
переводчику приходится осуществлять при переводе множество
формальных преобразований. Однако в подобных случаях множество
совпадений в сопоставляемых культурах во многом обеспечивает
параллелизм содержания, и это делает перевод менее трудным, чем когда
несопоставимыми являются и языки, и культуры. Более того, различия в
сопоставляемых культурах вызывают гораздо больше затруднений при
переводе, чем различия в языковых структурах.
Определения перевода
Определений правильного перевода почти так же много, как и авторов,
занимающихся обсуждением предмета. И это более или менее понятно,
ибо переводятся совершенно различные материалы, причем при
публикации преследуются самые разные цели и учитываются самые
разные нужды потенциальных получателей перевода. Кроме того, живые
языки постоянно изменяются, а стилистические предпочтения постоянно
модифицируются. И поэтому перевод, приемлемый в каком-то одном
историческом периоде, может быть совершенно неприемлемым в другом.
Был предложен целый ряд ѐмких и относительно исчерпывающих
определений перевода. Прохазка130 определяет хороший перевод через
требования, предъявляемые переводчику, а именно: 1) «он должен
понимать слово в оригинале и по смыслу, и по стилю», 2) «он должен
преодолеть различия между двумя лингвистическими структурами», 3) «он
должен в своем переводе воссоздать стилистическую структуру оригинала».
культуры совершенно различны. В подобных случаях родственные связи между языками
настолько слабы, что их лингвистическое родство, как правило, имеет небольшое значение.
130
CM. Garvin P. 1954. Delimitation of syntactic units. "Language", 30, pp. 345—348.
143
В своем определении высококачественного поэтического перевода
Джексон Мэтьюз131 пишет: «ясно одно: перевести стихотворение
полностью — это значит сочинить новое стихотворение. Перевод в целом
должен точно следовать содержанию, и по форме он должен приближаться
к оригиналу; кроме того, в нем должно появиться нечто свое, а именно —
голос переводчика». Ричмонда Латтимора132 занимает та же проблема
перевода поэзии. Вот как через требования, предъявляемые к переводу
греческой поэзии, он описывает фундаментальные принципы перевода: «из
греческого стихотворения нужно сделать стихотворение на английском
языке, чтобы оно, несмотря на переложенное с греческого содержание,
было бы все же новым английским стихотворением, которое было бы
иным, если бы не представляло собою перевод с греческого».
Ни одно из определений перевода не избежало основных трудностей.
При переводе всегда ощущается столкновение формы и содержания,
конфликт между формальной и динамической эквивалентностью;
особенно это заметно при переводе поэзии. Однако кажется
общепризнанным, что слепое следование букве перевода может убить сам
перевод. Уильям Купер в своей статье «Переводы стихов Гѐте» подходит к
этой проблеме довольно реалистически: «Если в языке оригинала
используются словосочетания, которые создают непреодолимые трудности
для прямого перевода, а также обороты, которые чужды н непонятны
носителю языка перевода, лучше придерживаться духа стихотворения и
«переодеть» его в такие выражения, которые не создают неловкости и
неясности в понимании, Это можно назвать переводом из одной культуры
в другую»133.
Следует признать, что при переводе поэзии возникают совершенно
специфические проблемы, ибо форма выражения (ритм, размер, рифма и
пр.) является существенным фактором при передаче аудитории духа
сообщения. Но в любом случае, переводится ли поэзия или проза,
необходимо учитывать реакцию получателя; поэтому конечная цель
перевода, то есть его воздействие на потенциальную аудиторию, является
при оценке перевода одним из основных факторов. Эта мысль
подчеркивается в определении высококачественного перевода Леонардом
Форстером, который пишет: «хороший перевод — такой, который
131
Mathews Jackson. 1959. Third thoughts on translating poetry. In: Brower, ed. "On Translation"
(q. v.), pp. 67—77.
132
Lattimore Richmond. 1959. Practical notes on translating Greek poetry. // Brower, ed. "On
Translation" (q. v.), pp. 48—56.
133
Cooper William A. 1928. Translating Goethe's poems. "J. English-Germanic Philology 27", pp.
484—470—485.
144
выполняет ту же задачу в языке перевода, что и оригинал — в языке, на
котором он был написан»134.
В конфликте между буквальностью формы и эквивалентностью
реакции предпочтение, по-видимому, отдается последней, особенно при
переводе поэзии. С. В. Орр, например, описывает перевод как процесс, в
каком-то смысле эквивалентный живописи, ибо, как он говорит,
«художник не воспроизводит все подробности пейзажа» — он выбирает те,
которые ему больше всего подходят. Точно так же и для переводчика
«важен дух, а не буква, и именно его он стремится воплотить в своем
переводе»135. Оливер Эдвардс разделяет эту точку зрения: «Мы ждем от
перевода лишь приблизительного соответствия... Нам нужно как можно
более точно чувствовать оригинал. Характеры, ситуации, размышления
должны восприниматься нами так, как это задумал автор, и не обязательно
точно так, как он это выразил словами»136.
Однако дать обобщенное определение переводу, будь то перевод
поэзии или перевод прозы, — это одно, а совсем другое — подробно
описать существенные характеристики адекватного перевода. Эго ясно
показывает
Т.
Сэвори137,
противопоставляя
диаметрально
противоположные мнения по целому ряду основных принципов перевода.
Однако хотя имеются разногласия практически по всем точкам зрения на
то, что именно составляет перевод, в нем имеется целый ряд существенных
черт, которые не вызывают разногласий даже у самых компетентных
судей.
Эзра Паунд утверждает, что в переводе нужно следовать принципу
«больше смысла и меньше грамматики»138. Но еще в 1789 году Джордж
Кэмпбелл утверждал, что в переводе не должно быть «неясности
смысла»139. Е. Е. Миллиган также выступает за то, чтобы отдавать
предпочтение смыслу, а не словам, и отмечает, что если перевод не
осуществляет коммуникации, то есть, непонятен получателю, он не
оправдывает своего существования140.
Кроме передачи смысла, перевод должен также передавать «дух и
манеру» оригинала (Кэмпбелл)141.
Forster Leonard, ed. 2. 1958. Aspects of Translation. "Studies in Communication 2". – London,
Seeker and Warburg, p. 6.
135
Orr С. W. 1941. The problem of translation. Music and Letters, 22, pp. 318—332.
136
Edwards Oliver. 1957. Cynara. LT, July 11,.p. 13.
137
Savory Th. 1957. The Art of Translation. – London, Jonathan Cape, pp. 49—50.
138
Pound Ezra. 1954.Literary Essays of Ezra Pound. (Ed. and introduced by T. S. Eliot). – London,
Faber and Faber, p. 273.
139
Campbell George. 1789. The Four Gospels. Vol. I. – London, Strahan and Cadell, p. 445.
140
Milligan E. E. 1957. Some principles and techniques of translation. Mod. Lang. J. 41, pp. 66—71.
141
Campbell G. 1789. Op. cit., vol. I, p. 445.
134
145
«Для переводчика Библии это означает,— пишет Кэмпбелл, — что
необходимо как можно более точно передать индивидуальный стиль
различных авторов Евангелия»142.
Того же мнения придерживается Рут М. Андерхилл в подходе к
некоторым проблемам перевода магических заклинаний индейцев племени
папаго, Южная Аризона: «Перевод можно сделать точным только по духу,
но не по букве»143. Фрэнсис Сторр (1909) даже разделяет переводчиков на
две школы — «буквалистскую» (literalist) и «духовную» (spiritual),
ссылаясь при этом на библейский текст: «Буква убивает, а дух
животворит». В качестве доказательства Сторр приводит пример
расхождений между Библией короля Якова (the Authorized Version),
которая, как он считает, выражает «дух», и вторым, пересмотренным
изданием (the English Revised Version), которое придерживается буквы, и
потому в нем потеряно чувство языка (Sprachgefuehl)144. В редакционном
комитете второго, пересмотренного издания не было литературных
стилистов, но эта ошибка была исправлена при выпуске последнего
варианта Библии, Новой Английской Библии (Новый Завет, 1961), когда в
совет по редактированию были специально подобраны люди, обладающие
чувством стиля и тонким языковым чутьем.
Тесно связанной с требованием чувства стиля оригинала является
необходимость «легкой и естественной», как говорит Кэмпбелл145, формы
выражения в языке, на который делается перевод. Макс Бирбом полагает,
что кардинальным недостатком тех, кто переводит на английский язык
пьесы, является неумение естественно выражаться; такие авторы
заставляют читателя «остро почувствовать, что он читает перевод...
Большей частью их усилия сводятся к нахождению фраз, которых рядовой
англичанин обычно не употребляет»146. Гудспид разделяет это мнение и
полагает, что оно справедливо и для перевода Библии. Он пишет: «Лучший
перевод не тот, который постоянно напоминает читателю, что это не оригинальное английское произведение, а переводное, по тот, который
заставляет читателя забыть, что перед ним перевод, и пробуждает у него
ощущение, что он, читатель, заглядывает в душу древнего писателя точно
так же, как это происходит при чтении современных авторов. Это,
конечно, нелегкая задача, однако именно ее должен ставить перед собой
серьезный переводчик»147.
142
Campbell G. 1789. Op. cit., vol. 1, p. 547.
Underhill Ruth. 1938. Singing for Power. – Berkeley, Univ. California Press, p. 16.
144
Sprachgefuehl (нем.) — букв.: «чувство языка».
145
Campbell G. 1789. Op. cit., p. 445 ff.
146
Beerbohm Max. 1903. Translation of plays. Sat. Rev. (London), p. 75-76.
147
Goodspeed E. J. 1945. Problems of New Testament Translation. – Chicago, Univ. Chicago Press,
p. 8.
143
146
Дж. Филлипс придерживается такой же позиции: «Лучшим
подтверждением высокого качества перевода является то, что он не
воспринимается как перевод»148.
Второе требование, которое он предъявляет к переводу, подтверждает
первое: он полагает, что в переводе на английский язык не должны
ощущаться индивидуальные языковые особенности переводчика
(translator's English).
Однако следует признать, что создать полностью естественный
перевод отнюдь нелегко, особенно если стиль автора оригинала истинно
хорош и в нем отражаются и умело используются вся идиоматичность и
творческий гений языка, на котором написан оригинал. В таком случае
переводчику приходится не только вступать в единоборство с особыми
трудностями, возникающими в результате такого искусного использования
автором ресурсов языка, на котором он пишет, но и стремиться создать в
языке перевода хотя бы относительно эквивалентные ценности. Юстин О'
Брайен цитирует следующее высказывание Раймонда Герена: «самым
убедительным критерием высокого качества произведения является то, что
его трудно перевести, ибо если его можно без труда передать на другой
язык без потерь в качестве, то это качество, вероятно, невысоко, или, во
всяком случае, не слишком оригинально»149.
Легкость и естественность стиля при переводе, несмотря на трудности,
с которыми они достигаются,— особенно когда оригинал отличается
высокими качествами,— тем не менее, необходимы для того, чтобы
перевод производил на получателя перевода такое же впечатление, как
оригинал на его читателя. В том или ином виде этот принцип
«равнозначности впечатления» (similar response) формулируется и
отстаивается многими специалистами в области перевода. Даже Мэтью
Арнольд, хотя он, по словам Сэвори150, в своей практике не признавал
принципа «равнозначности впечатления», но меньшей мере, полагал, что
сам воссоздает в переводе такую равнозначность, ибо он утверждает:
«Перевод должен воздействовать на нас точно так, как оригинал
воздействовал на его первых слушателей». Хотя Арнольд и не признавал
некоторых слишком вольных переводов других переводчиков, он не разделял и буквалистской позиции, которую занимали такие авторы, как Ф.
Ньюмен151. А вот Джоветт в своей позиции прямо приближается к
современной формулировке принципа «равнозначности впечатлений». Он
148
149
Phillips J. B. 1953. Some personal reflections on New Testament translation. ВТ 4, pp. 53—59.
O'Brien Justin. 1959. From French to English. // Brower, ed., "On Translation" (q. v.), pp. 78—
92.
150
Savory. Th. 1957. Op. cit., p. 45.
Newman F. W. 1861. Homeric Translation in Theory and Practice. – London, Williams and
Norgate, p. XIV.
151
147
писал: «Английский перевод должен быть идиоматичен и интересен не
только для специалиста, но и для образованного читателя... Переводчик ...
стремится произвести на читателя впечатление точно такое, или почти
такое, какое производит оригинал»152.
Саутер занимает приблизительно такую же позицию. «Идеальный
перевод, по нашему мнению, по возможности должен вызывать у наших
читателей эффект, близкий к эффекту, который вызывал оригинал у его
читателей»153. А Нокс говорит о том, что перевод должен «читаться с
таким же интересом и доставлять читателю такое же удовольствие, какое
он, этот читатель, получил бы при чтении оригинала»154.
Рассуждая о переводе, в основном, с лингвистических позиций,
Прохазка подкрепляет это мнение, утверждая, что «перевод должен
оказывать такое же воздействие на читателя, как и оригинал»155.
Если перевод должен удовлетворять четырем основным требованиям:
1) передавать смысл, 2) передавать дух и стиль оригинала, 3) обладать
легкостью и естественностью изложения, 4) вызывать равнозначное
впечатление,— то, очевидно, в некоторых случаях возникает серьезный
конфликт между содержанием и формой (или между значением и стилем),
и придется жертвовать либо тем, либо другим. В целом переводчики
придерживаются единого мнения: когда успешный компромисс
невозможен, следует отдавать предпочтение содержанию156.
Однако следует стремиться к эффективному слиянию «сути и стиля»,
ибо эти два аспекта любого сообщения неразделимы. В результате
воспроизведения содержания без учета формы обычно получается
посредственная работа, без искры и очарования оригинала.
С другой стороны, если жертвовать содержанием в угоду стилю,
можно воссоздать нужное впечатление, но при этом не осуществить
передачи самого сообщения. Тем не менее, форму можно изменять более
радикально, чем содержание, добиваясь при этом в целом эквивалентного
эффекта. Следовательно, соответствие в значении более важно, чем
стилевые соответствия. Однако такое распределение степени важности не
должно осуществляться механически, ибо, в конце концов, особенно при
переводе поэзии, требуется «творческое воссоздание, а не репродукция»157.
152
Jowett B. 1891. Preface to The Dialogues of Plato. (2d. ed.) OUP.
Souter. A. 1920. Hints on Translation from Latin into English. – London. Society for Promoting
Christian Knowledge, p. 7.
154
Knox R. A. 1957. On English Translation. OUP, p. 57.
155
Prochazka V. 1942 Notes on translating technique. См. Р. Garvin. 1955. A Prague School Reader
on Esthetics, Literary Structure and Style. Washington, pp. 108—130.
156
Tancock L. W. 1958. Some problems of style in translation from French. // Forster, ed. "Aspects
of Translation" (q. v.), pp. 29—51.
157
Lattimore R. 1959. Practical noies on translating Greek poetry, pp. 46—56.
153
148
Любой обзор точек зрения на то, каким должен быть перевод,
подтвердит тот факт, что определения и описания перевода не могут быть
детерминистскими; они скорее зависят от вероятностных соображений.
Поэтому нельзя утверждать, что тот или иной перевод хорош или плох, не
принимая во внимание множества факторов, которые, в свою очередь,
можно оценивать с разных позиций, получая весьма различные
результаты. И поэтому на вопрос — хороший это перевод или нет? —
всегда будет множество вполне обоснованных ответов.
Принципы ориентации перевода на формальную эквивалентность
Чтобы лучше понять особенности различных типов переводов, важно
более подробно проанализировать принципы, которые лежат в основе
перевода,
имеющего
своей
целью
достижение
формальной
эквивалентности. Такой формально эквивалентный перевод (Ф-Э) в целом
ориентируется на исходный язык, другими словами, он предназначается
для того, чтобы, как можно более полно передать форму и содержание
исходного сообщения.
При этом в переводе Ф-Э делаются попытки воспроизвести целый ряд
формальных элементов, включая: 1) грамматические единицы, 2)
постоянство в употреблении слов и 3) значение в рамках исходного
контекста.
Воспроизведение грамматических единиц может состоять в
следующем: (а) перевод существительного существительным, глагола —
глаголом и т. д., (б) точное воспроизведение всех оборотов и предложений
(то есть такие единицы не членятся и не перестраиваются), (в) сохранение
всех формальных указателей (знаков пунктуации, абзацев, поэтических
форм).
Попытки сохранить постоянство в употреблении слов при переводе ФЭ обычно имеют целью так называемую согласованность в терминологии;
это значит, что тот или иной термин в документе исходного языка всегда
переводится соответствующим термином в документе языка перевода.
Конечно, если постоянно действовать по этому принципу, можно дойти до
абсурда и получить бессмысленные цепочки слов, как, например, в так
называемом Согласованном варианте Нового Завета (Concordant Version of
the New Testament). С другой стороны, определенная степень
согласованности в некоторых переводах типа Ф-Э крайне желательна.
Например, при чтении «Диалогов» Платона на английском языке
предпочтительно видеть жесткую систему согласованности при передаче
основных терминов (как, например, в переводе Джоветта), чтобы получить
некоторое представление о том, как Платон использовал определенные
словесные символы для создания своей философской системы. В переводе
Ф-Э прибегают также к использованию круглых и квадратных скобок и
даже курсива (как, например, в Библии короля Якова) для тех слов,
149
которые добавляются в переводе для расшифровки смысла, но
отсутствуют в оригинале.
Для того чтобы как можно более точно передать значение оригинала, в
переводе Ф-Э обычно стараются не подыскивать соответствия идиомам, а
воспроизводить их более или менее буквально, чтобы предоставить
читателю возможность получить некоторое представление о том, как в
оригинальном тексте для передачи значений использовались элементы
культуры языка оригинала.
Однако часто бывает просто невозможно воспроизвести некоторые
формальные элементы исходного сообщения. Например, могут
встретиться каламбуры, хиазмы, рифмы; строки иногда имеют форму
акростиха — все это совершенно не поддается эквивалентной передаче. В
таких случаях приходится давать примечания, если, конечно, не
поддающийся передаче элемент заслуживает пояснений. Иногда, правда,
довольно редко, удается найти эквивалент каламбуру или построить
аналогичную игру слов.
Так, например, при переводе на английский язык древнееврейского
текста из Книги Бытия, где древнееврейское слово issha — англ. woman
(женщина) образуется от слова ish — англ. man (мужчина), можно
использовать соответствующую английскую пару woman и man. Однако
такие формальные соответствия обнаруживаются чрезвычайно редко, ибо
языки чаще всего существенно различаются как по значениям, так и по
формам.
В переводе Ф-Э, в котором последовательно проводится принцип
согласованности, обычно содержится много такого, что не очень понятно
среднему читателю. Поэтому такие переводы обычно снабжаются
примечаниями, не только для того, чтобы объяснить некоторые
формальные элементы, которые было невозможно адекватно представить в
языке перевода, но и чтобы объяснить те формальные элементы, которые
присутствуют в переводе, но недостаточно понятны читателю, ибо имеют
смысл только в контексте культуры оригинала.
Некоторые типы перевода в строгих рамках Ф-Э, как, например,
подстрочники и предельно пословные переводы, малоинтересны. Другие
имеют большую ценность. Например, переводы иноязычных текстов,
предназначенных специально для лингвистов, чаще всего представляют
собой именно перевод Ф-Э. Слова при этом воспроизводятся буквально, и
сегменты предложений даже нумеруются, чтобы облегчить сравнение
соответствующих единиц.
Из того, что было сказано, прямо или косвенно, о переводах Ф-Э в
предыдущих разделах, можно было сделать заключение, что такие
переводы крайне нежелательны. Но это отнюдь не так. Для определенного
150
вида аудитории и для передачи определенных типов сообщений такие
переводы вполне уместны.
Относительная ценность и эффективность того или иного вида
перевода для той или иной аудитории — это уже другой вопрос. Здесь речь
идет только об описании различных видов перевода. При этом нас
интересуют их специфические черты, а не оценка качества.
Принципы
ориентации
перевода
на
динамическую
эквивалентность
Наряду с переводами, ориентированными на формальную
эквивалентность, существуют также типы переводов, ориентированных на
динамическую эквивалентность. В таких переводах внимание направлено
не столько на исходное сообщение, сколько на реакцию получателя.
Перевод по принципу динамической эквивалентности (перевод Д-Э)
можно описать как перевод, о котором носитель двух языков, знакомый с
обеими соответствующими культурами, мог бы сказать: «Да,
действительно, именно так мы и говорим». Однако важно учитывать при
этом, что перевод Д-Э — это не просто новое сообщение, более или менее
похожее на исходное. Это именно перевод и, как таковой, он должен ясно
передавать значение и цели первоисточника.
Можно описать перевод Д-Э как «самый близкий естественный
эквивалент исходного сообщения». Этот тип определения содержит три
основных термина: (1) «эквивалент» — термин, ориентированный на
исходное сообщение, (2) «естественный» — термин, ориентированный на
сообщение на языке перевода, и (3) «самый близкий» — термин, который
объединяет эти два типа ориентации в максимально возможном
приближении.
Однако, поскольку перевод Д-Э направлен, прежде всего, на то, чтобы
вызвать эквивалентную реакцию, а не дать эквивалентную форму, важно
дать более точное определение термину «естественный» применительно к
таким переводам. В принципе, слово «естественный» применимо к трем
областям процесса коммуникации, ибо «естественный» перевод должен
удовлетворять: 1) требованиям языка перевода и всей культуры этого
языка в целом, 2) контексту данного сообщения и 3) аудитории, которой
адресуется перевод.
Приспосабливание перевода к языку, на который он делается, к
соответствующей культуре является существенным компонентом любого
стилистически приемлемого перевода. Практически потребность в этом
качестве «лингвистической уместности» обычно ощущается только тогда,
когда это качество отсутствует. Поэтому перевод перестает быть естественным, когда мы обнаруживаем в нем именно отсутствие этой
«лингвистической уместности». Дж. X. Фрир так писал об этом: «Мы
полагаем, что язык перевода... должен быть неощутимым и неосязаемым
151
компонентом, всего лишь средством передачи мысли и чувства, не более,
он сам по себе ни в коем случае не должен привлекать внимания...158
Следует избегать любых заимствований из других языков».
Такое приспосабливание перевода к языку и культуре должно
привести к тому, что в нем не будет заметно никаких следов иностранного
происхождения. По словам Дж. А. Блека, который разбирал перевод
произведений Г. Гейне Джеймсом Томпсоном, такие переводы
«воспроизводят оригинал так, как это сделал бы сам Гейне, если бы он
владел в совершенстве английским языком»159. Приспосабливание
перевода происходит в двух основных областях — в области грамматики и
в области лексики. В целом легче осуществить грамматические
модификации, поскольку необходимость многих грамматических
преобразований диктуется обязательностью структур языка перевода.
Неизбежно приходится осуществлять такие перестройки, как изменение
порядка слов, замены существительных глаголами, местоимений
существительными. Лексическая структура исходного языка не так легко
приспосабливается к семантическим требованиям языка перевода, ибо
вместо четких правил имеются многочисленные альтернативы. Здесь
различаются три основные лексические уровня: 1) названия, для которых
легко находятся параллели, например: river (река), tree (дерево), stone
(камень), knife (нож) и т. д.; 2) названия, обозначающие предметы, различные в разных культурах, но примерно одинаковые но своим функциям,
например, слово book (книга), которое в английском языке обозначает
предмет, состоящий из множества скрепленных вместе страниц, но
которое во времена Нового Завета обозначало длинный пергамент или
папирус, свернутый свитком; 3) названия различных специфических
атрибутов культуры, например, synagogue (синагога), homer (хомер —
единица объема), ephah (ефа = 0,1 хомера), cherubim (херувим) и jubilee
(юбилей - пятидесятый год), если ограничиться примерами из Библии.
Обычно первая группа названий не вызывает особых проблем; при
переводе слов второй группы могут возникнуть некоторые осложнения;
поэтому следует либо выбрать при переводе другое название, которое
отражает форму референта, хотя и имеющего другую функцию, либо
такое, которое называет эквивалентную функцию, но форму имеет
совершенно иную.
При переводе названий третьей группы трудно избежать иностранных
ассоциаций. Если между языком оригинала и языком перевода существуют
большие различия в типе культур, то избежать следов иностранных форм
выражения просто невозможно. Например, при переводе Библии
158
159
Frere J. H. 1820. Review of Mitchell's Aristophanes. "Quart. Rev." 46, pp. 474—505
Black G. A. 1936. James Thomson: His translations of Heine. "Mod. Lang. Rev.", 31, p. 50.
152
невозможно избежать упоминания таких «чужих» объектов, как
«фарисеи», «саддукеи», «храм Соломона», «города-убежища» или таких
библейских терминов, как «помазание», «род прелюбодейный» или «агнец
божий», ибо эти выражения глубоко укоренились в мыслительной
структуре текста.
Неизбежно также получается, что, когда исходный язык и язык
перевода представляют очень разные культуры, в тексте будет множество
тем и ситуаций, которые в процессе перевода невозможно
«натурализовать». Например, индейцы живаро из Эквадора вряд ли поймут
следующий отрывок из Послания к коринфянам: «Нe сама ли природа учит
вас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него?» (11:14), ибо
мужчины живаро обычно носят длинные волосы, а женщины, наоборот,
стригутся коротко. Точно так же многим племенам Западной Африки
может показаться предосудительным поведение учеников Христа, которые
на его пути в Иерусалим «резали ветви с дерев и постилали их по дороге»,
потому что у племен Западной Африки существует иной обычай— дорога,
по которой должен следовать уважаемый человек, должна быть очищена
от всякого мусора, и всякий, кто бросит ветку на пути такого человека,
виновен в нанесении тяжкого оскорбления. Тем не менее, культурные
расхождения представляют меньше трудностей, чем можно было бы
ожидать, особенно если прибегать к помощи примечаний, разъясняющих
случаи культурных расхождений, ибо всем понятно, что у других народов
могут быть иные традиции.
Естественность изложения на языке перевода в основном связана с
проблемой взаимной сочетаемости слов — но на нескольких уровнях, из
которых самыми важными являются следующие: (1) классы слов
(например, если в языке нет слова, аналогичного существительному
«любовь», можно сказать «Бог любит» вместо «Бог - любовь»); (2)
грамматические категории (в некоторых языках так называемый
предикативный номинатив должен согласоваться с числом субъекта, так
что нельзя сказать «Два будут одна плоть» и, соответственно, придется
сказать: «Двое людей будут действовать так, как если бы это был один
человек»); (3) семантические классы (например, в одном языке бранные
слова могут основываться на злоупотреблении священными именами, а в
другом их происхождение может быть связано с названиями экскрементов
пли с анатомическими названиями); (4) типы дискурса (в некоторых
языках принято приводить прямые цитаты, в других приняты аллюзии); (5)
культурные контексты (в некоторых обществах кажется странным, даже
неприличным, обычай, описанный в Новом Завете, по которому учитель
проповедует сидя).
Помимо того, что естественный перевод должен отвечать требованиям
языка перевода и соответствующей культуры, он должен соответствовать
153
контексту конкретного сообщения. Таким образом, проблема не
ограничивается грамматикой и лексикой, затрагиваются даже такие тонкие
подробности, как интонация и ритм предложения160. Проблема в том, что
«прикованный к словам переводчик теряет дух оригинала»161. Говоря о
естественном переводе, легче описать то, чего в нем следует избегать,
нежели то, что в нем должно быть, ибо читателю бросаются в глаза именно
серьезные отклонения от нормы, которых в удачном переводе не бывает.
Например, если предполагается, что стиль дискурса должен быть возвышенным, то вульгаризмы в изложении будут недопустимы и
неестественны. Но вульгаризмы представляют собой гораздо меньшую
проблему, чем сленг или коллоквиализмы. Стэнли Ньюмен162 в своем
анализе сленга в языке зуньи, занимаясь этой проблемой уровней словаря,
указывает, что, например, слово melika, обозначающее «американец»,
непригодно для употребления в религиозной ситуации «кива». В таких
случаях, говоря об американцах, следует употреблять выражение,
означающее на языке зуньи буквально «широкие шляпы». Для народа
зуньи употребление слова melika в церемонии «кива» так же неуместно,
как включить в подобной ситуации радиоприемник.
В некоторых языках к сленгу приравнивают звукоподражания.
Например, в некоторых языках Африки некоторые выражения-имитации
(иногда их называют идеофонами) не могут использоваться переводчиком
Библии как неподобающие этому священному тексту. По-видимому,
ощущение многих африканцев, что такие слова неподобающи применительно к библейским текстам, было вызвано критическим отношением
некоторых миссионеров-переводчиков к этим живым, но очень
разговорным формам экспрессии. Однако в других языках
звукоподражания не только широко развиты, но и рассматриваются как
существенная и необходимая часть любого дискурса. Например, в языке
вайвай в Британской Гвиане такие выражения употребляются довольно
часто, и без них невозможно эмоциональное изложение, ибо они
представляют собой важнейшие средства выражения отношения
говорящего к излагаемым им событиям.
Некоторым переводчикам удается избегать вульгаризмов и сленга, но
они совершают другую ошибку. Достаточно простое сообщение исходного
языка па языке перевода звучит у них как сложный юридический документ
именно потому, что они старались во всем избежать двусмысленности. В
итоге такой переводчик дает длинные, искусственно звучащие фразы. В
Pound Ezra. 1954. Literary Essays of Ezra Pound. (Ed. and introduced by T. S. Eliot.). –
London, Faber and Faber, p. 298.
161
Manchester P. T. 1951. Verse translation as an interpretive art. pp. 68-73.
162
Newman Stanley S. 1955. Vocabulary levels: Zuni sacred and slang usage. Southwestern J.
Anthropology II, pp. 345—354.
160
154
таком переводе мало что остается от изящества и естественности
оригинала.
На совместимость сообщения и контекста оказывает влияние также и
хронологическая неуместность. Например, перевод библейского текста на
английский язык с использованием выражения «окись железа» вместо
слова «ржавчина» («ржа») будет формально правильным, но, конечно, это
хронологически неуместно. С другой стороны, перевести в Книге Бытия
выражение «небо и земля» как «вселенная» не так страшно, как может
показаться, поскольку древние мыслили «небеса и землю» как единую
организованную систему, которую вполне уместно именовать «вселенная».
Анахронизмы связаны с двумя типами ошибок: (1) употребление
современных слов, которые искажают жизненную достоверность различных исторических периодов, например, употребление вместо
выражения «одержимый бесом» выражения «страдающий умственным
расстройством», (2) использование устаревших оборотов в языке перевода,
что придает ему оттенок нереальности.
Уместность сообщения в рамках контекста зависит не только от
референционного содержания слов. Общее впечатление от сообщения
складывается не только из объектов, событий, абстракций и отношений,
символизированных словами, но также и в результате стилистического
отбора и размещения таких символов. Кроме того, в различных языках для
различных типов дискурса существуют различные стилистические
стандарты. То, что полностью уместно сказать на испанском языке, может
выглядеть совершенно неприемлемым «краснобайством» на английском, а
впечатляющая английская проза, которой мы восхищаемся, на испанском
уже будет звучать бесцветно и плоско. Многие испанские писатели упиваются цветистой элегантностью своего языка, в то время как большинство
английских писателей предпочитают реалистическую прямоту, точность,
действие.
Важно, чтобы в переводе не только не было ошибок в приспособлении
сообщения к контексту, важно также ввести в него некоторые
стилистические элементы, которые обеспечили бы соответствующий
эмоциональный тон дискурса. Эмоциональный тон должен точно
передавать точку зрения автора. Такие элементы, как сарказм, ирония,
причудливость манеры — все это должно быть точно отражено в переводе
Д-Э. Существенно также, чтобы каждое действующее в сообщении лицо
было бы представлено очень точно. Речь отдельных индивидуумов должна
характеризоваться соответствующим подбором слов и соответствующим
синтаксисом, чтобы из их речи сразу были видны черты, характеризующие
социальный или территориальный диалект. Кроме того, каждый персонаж
должен сохранять точно такую же индивидуальность, какой наделил его
автор оригинала.
155
Третий элемент естественности при переводе Д-Э — это степень
соответствия сообщения на языке перевода его аудитории. Об этом
соответствии можно судить по уровню опыта и способности аудитории к
декодированию, если, конечно, преследовать цели истинно динамической
эквивалентности. С другой стороны, не всегда можно быть уверенным, как
именно реагировала (или должна была реагировать) первоначальная
аудитория. Например, переводчики Библии часто подчеркивали, что язык
Нового Завета — это греческое «койнэ», простонародный вариант языка, и
потому перевод должен быть адресован простому народу. Но дело в том,
что многие тексты Нового Завета были адресованы не просто народу, но
народу молящемуся. По этой причине такие выражения, как Abba Father,
Maranatha, baptized into Christ могли использоваться как достаточно
понятные.
Перевод, целью которого является динамическая эквивалентность,
неизбежно
будет
сопровождаться
целым
рядом
формальных
преобразований, ибо невозможно и форму соблюсти, и динамичность
обрести. Чем-то надо жертвовать. В целом, эти ограничения касаются трех
областей: (1) специальные литературные формы, (2) семантически
экзоцентрические выражения и (3) интраорганические163 значения.
Перевод поэзии, несомненно, требует больших изменений в
литературной форме, чем перевод прозы, ибо ритмические произведения
значительно более радикально различаются по форме и по эстетическому
восприятию. В результате часто приходится заменять одни ритмические
модели другими, например, греческий дактилический гекзаметр
передается
ямбическим
пентаметром.
Кроме
того,
довольно
общепринятым вариантом перевода рифмованного стиха является белый
стих. При переводе Библии принято передавать возвышенной прозой те
места, где в оригинале — поэтическое изложение, поскольку содержание
Библии считается гораздо более важным, чем ее форма.
В тех случаях, когда семантически экзоцентрические фразы в
исходном языке оказываются непонятными или искажают смысл, если их
перевести буквально, при переводе Д-Э необходимо вносить в текст
некоторые изменения. Например, идиома, встречающаяся в семитических
языках: «Gird up the loins of your mind» («Препоясать чресла разума»), если
ее перевести буквально, может просто означать «завязать пояс вокруг
бедер мыслей своих».
В такой ситуации от экзоцентрического типа выражения надо перейти
к эндоцентрическому, например, употребить фразу «собраться с
мыслями».
163
Имеются в виду значения, вызывающие определенные процессы в организме человека,
мыслительные или эмоциональные реакции.
156
Иногда идиома не воспринимается в буквальном переводе как
бессмыслица, но может иметь совершенно иной смысл, и поэтому ее также
следует модифицировать. Так, довольно часто вместо метафоры оригинала
в переводе дается сравнение: например выражение «сыновья грома»
заменяется выражением «громоподобные».
Интраорганические значения при переводе сохранить труднее всего,
ибо они в значительной степени зависят от культурного контекста языка, в
котором они употребляются, и поэтому их очень трудно перевести в
контекст культуры другого языка.
Например, в Новом Завете слово tapeinos, обычно переводимое на
английский язык как humble (смиренный) или lowly (низкий), имело в
греческой
культуре
совершенно
определенные
эмоциональные
коннотации, где оно имело значение «низкий», «униженный», «подлый»,
«низменный». Однако христиане, происходящие в основном из низших
слоев общества, стали употреблять это слово, ранее употреблявшееся
презрительно но отношению к низшим классам, как символ важной
христианской добродетели. В переводах Нового Завета на английский язык
невозможно передать все эти скрытые оттенки эмоционального значения
греческого слова.
Аналогичным образом такие переводы, как «помазанный», «Мессия»,
«Христос» не могут полностью отразить значение греческого слова
Christos, которое непосредственно связано по ассоциациям с надеждами и
чаяниями ранней христианской общины в Иудее.
Такие эмоциональные оттенки значений не следует связывать только с
областью теологии. Они встречаются на всех уровнях словаря. Например,
во французском языке нет названия, точно соответствующего английскому
home (домашний очаг), в отличие от house (дом), а в английском нет слова,
которое бы соответствовало французскому foyer по многим оттенкам
совпадающего с английским home, но означающим также «очаг», «камин»,
а также «центр» и «фойе театра». С точки зрения эмоциональности
английское слово home близко французскому слову foyer, но
референционно home обычно является эквивалентным французскому
maison (дом), habitation (жилище) и chez (предлог «у» с последующим
местоимением).
Вопросы для обсужедния:
1. Из чего автор делает вывод о невозможности совершенно точного
перевода?
2. Какие типы перевода выделяет автор? Какими факторами
обусловлен выбор того или иного типа?
3. Чем автор оправдывает адаптации при переводе?
157
4. Что понимается под понятием «перевод-глосса»? Каково его
назначение и особенности?
5. Какой перевод противопоставляется «переводу-глоссе» и на каком
основании? Являются ли члены этой оппозиции единственными опциями
переводчика?
6. Какие различия – языковые или культурные – чреваты большими
сложностями для переводчика?
7. Как автор объясняет наличие множества определений перевода и
трудность выбора какого-либо одного из них?
8. В чем видится основное противоречие перевода? И чему отдается
предпочтение в реальной практике? Что является основным критерием
хорошего перевода в глазах Ю. Найды?
9. Автор утверждает, что формально эквивалентный перевод призван
«как можно более полно передать форму и содержание исходного
сообщения». Однако, чему в данном виде перевода отдается приоритет?
Каковы основные принципы Ф-Э перевода?
10. Что ставится во главу угла при Д-Э переводе? Как автор его
определяет? Каковы основные принципы Д-Э перевода?
Дж.К. Кэтфорд
Лингвистическая теория перевода
Перевод: определение, общие типы
2.0. Теория перевода исследует определенный тип отношений между
языками и, следовательно, ее можно рассматривать как один из разделов
компаративной лингвистики. С точки зрения теории перевода различие
между синхроническим и диахроническим сравнением является
нерелевантным. Можно установить переводческие эквиваленты между
любой парой языков или диалектов и переводить с одного из них на
другой, независимо от того, родственные эти языки или нет, и какие
пространственные, временные и социальные отношения существуют
между ними.
Отношения между языками обычно рассматриваются как
двусторонние, хотя и не всегда симметричные. Перевод как процесс всегда
имеет односторонний характер: он всегда совершается в каком-то одном
заданном направлении, с языка-источника на язык перевода. Далее будут
использованы сокращения: ИЯ — язык-источник, ПЯ — язык перевода.
2.1. Понятие перевод можно определить следующим образом, замена
текстового материала на одном языке (ИЯ) эквивалентным текстовым
Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. – М., 1978. – С. 91-97
158
материалом на другом языке (ПЯ). Это определение намеренно широкое,
но не такое нечеткое, как может показаться на первый взгляд. Две
лексические группы в нем требуют разъяснения. Это понятия «текстовой
материал» (там, где можно было ожидать понятия «текст») и
«эквивалентный».
Используя термин «текстовой материал», мы подчеркиваем, что при
обычных условиях переводится, то есть заменяется эквивалентами ПЯ, не
весь текст ИЯ целиком. На одном или нескольких языковых уровнях
может иметь место простая замена неэквивалентным материалом ПЯ. Например, если мы переводим английский текст What time is it? (Который
час?) на французский как Quelle heure est il?, мы заменяем (английскую)
грамматику и лексику эквивалентными грамматическими и лексическими
единицами ПЯ (французского). Имеет место также замена графики ИЯ
графикой ПЯ, но графическая форма этой фразы в ПЯ ни в коем случае не
является переводческим эквивалентом графической формы этой фразы в
ИЯ.
Кроме того, на одном или более уровнях замена вообще может не
происходить, и имеет место простой перенос материала ИЯ в текст ПЯ.
Термин «эквивалент» является, очевидно, ключевым термином и, как
таковой, подробно обсуждается ниже. Центральной проблемой
переводческой практики является отыскание переводческих эквивалентов
в ПЯ. Центральной задачей теории перевода является описание природы
переводческой эквивалентности и условий ее достижения.
Прежде чем приступить к обсуждению природы переводческой
эквивалентности, будет небесполезным дать определение некоторым
общим типам или категориям перевода в соответствии с его объемом (2,2),
уровнем (2,3) и рангом (2,4).
2.2. Полный и частичный перевод.
Это различие непосредственно связано с объемом (в синтагматическом
смысле) текста ИЯ, который подвергается процессу перевода. Под
текстом мы понимаем любой рассматриваемый отрезок речи, письменной
или устной. В зависимости от обстоятельств текст, таким образом, может
представлять собой целую библиотеку, один том, главу, абзац,
предложение и т. д. Это может быть также фрагмент, не совпадающий ни с
одной формальной литературой или лингвистической единицей.
2.21. При полном переводе (full translation) переводческому процессу
подвергается весь текст целиком, то есть каждый компонент текста ИЯ
заменяется текстовым материалом ПЯ.
2.22. При частичном переводе (partial translation) какая-то часть или
несколько частей текста ИЯ остаются непереведенными, они npoстo
переносятся и вставляются в текст ПЯ. При литературном переводе
лексические единицы довольно часто подвергаются этому процессу либо
159
потому, что они рассматриваются как «непереводимые», либо с намерением ввести в текст ПЯ «местный колорит». Этот процесс переноса
лексических единиц текста ИЯ в текст ПЯ более сложен, чем может
показаться на первый взгляд, и говорить о том, что они остаются
«непереведенными», можно только с некоторой долей условности.
2.23. Различие между полным и частичным переводом вряд ли
является собственно лингвистическим. Однако мы говорим о нем здесь,
поскольку важно употребить четкий термин частичный именно в этом
«полулингвистическом», синтагматическом смысле, оставив термин
ограниченный (restricted) для использования его в собственно лингвистическом смысле, как это делается ниже в разделе 2.3.
2.3. Тотальный и ограниченный перевод (Total and restricted
translation).
Это различие связано с понятием уровней языка, имеющих отношение
к переводу.
2.31. Под тотальным переводом мы подразумеваем тот процесс,
который обычно имеют в виду, говоря о «переводе» вообще: это перевод,
при котором все уровни текста ИЯ заменяются текстовым материалом ПЯ.
Строго говоря, термин «тотальный» перевод может ввести в заблуждение,
поскольку, хотя и имеет место «полная» замена, замены эквивалентами на
всех уровнях не происходит (см. выше 2.1).
При «тотальном» переводе грамматика и лексика ИЯ заменяются
эквивалентными им грамматикой и лексикой ПЯ. Эта замена влечет за
собой замену фонологической/ графической формы ИЯ на
фонологическую/графическую
форму
ПЯ,
но
обычно
замена
осуществляется не эквивалентами ПЯ, поэтому на этом уровне нет
перевода в нашем понимании164.
Понятию «тотальный» перевод как специальному термину можно дать
следующее определение: это замена грамматики и лексики ИЯ
эквивалентной грамматикой и лексикой ПЯ и, как следствие, замена
фонологических/
графических
форм
ИЯ
неэквивалентными
фонологическими/графическими формами ПЯ.
2.32. Под ограниченным переводом мы понимаем: замену текстового
материала ИЯ эквивалентным текстовым материалом ПЯ на одном
уровне, то есть перевод, осуществленный только на фонологическом или
164
Иногда на фонологическом уровне имеет место намеренная замена формы ИЯ
фонологически эквивалентной или почти эквивалентной формой ПЯ, когда, напр., японское
iie иногда переводится американцами на английский язык yeah (ага). Когда это имеет место
при тотальном переводе, обычно эти совпадения случайны. Однако при тотальном переводе
бывают, хотя и редко, случаи намеренных частичных замен фонологическими эквивалентами
ПЯ.
160
только на графическом уровне, или же на одном из двух уровней,
грамматическом или лексическом.
Следует отметить, что, хотя фонологический и графический перевод
возможен, аналогичного «контекстуального» перевода быть не может, то
есть не может быть перевода, ограниченного междууровневым контекстом,
без включения перевода на грамматическом или лексическом уровне. Другими словами, не существует способа, которым мы могли бы заменить
«контекстуальные единицы» ИЯ эквивалентными «контекстуальными
единицами» ПЯ, не осуществляя одновременно с этим замены
грамматических/
лексических
единиц
ИЯ
эквивалентными
грамматическими/
лексическими
единицами
ПЯ,
поскольку
«контекстуальные единицы» существуют именно благодаря своему
оформлению в формальные лингвистические единицы. Контекст, по
существу, представляет собой оформление ситуационной субстанции в
единицы, опе-рационно неотделимые от формальных лексических и грамматических единиц и имеющие с ними одинаковое протяжение во времени
и пространстве.
С промежуточными уровнями дело обстоит иначе. Так,
фонологический уровень — это организация фонетической субстанции в
единицы, которые, комбинируясь, функционируют как экспоненты единиц
грамматики и лексики; фонологические единицы, как таковые, не
привязаны к грамматическим или лексическим единицам так, как к ним
привязаны контекстуальные единицы. Отсюда — отделимость фонологии/графики для нужд перевода и, с другой стороны, неразделимость
контекста.
2.321. При фонологическом переводе фонология ИЯ заменяется
эквивалентной фонологией ПЯ, но других замен нет, если не считать тех
случайных грамматических или лексических изменений, которые могут
иметь место при фонологическом переводе, например, английская форма
множественного числа cats (кошки) может в фонологическом переводе на
язык, где нет конечных скоплений согласных, звучать как форма
единственного числа cat.
2.322. При графическом переводе графика ИЯ заменяется
эквивалентной графикой ПЯ без других замен, если опять-таки не считать
случайных изменений.
2.323. Фонологический перевод используется со специальными целями,
актерами и пародистами, которые изображают иностранный или
диалектный акцент, хотя редко сознательно или полностью
последовательно (то есть за исключением применения его особо
талантливыми
пародистами,
фонологический
перевод
обычно
используется только частично).
161
Еще одним примером фонологического перевода (невольного и
зачастую частичного) может служить фонетико-фонологическая
деятельность лиц, изучающих иностранный язык. Графический перевод
иногда осуществляется намеренно для специального типографского
эффекта, а также встречается в качестве ненамеренного акта у лиц,
пишущих на иностранном языке.
И фонологический, и графический переводы следует включить в
общую теорию перевода, ибо они помогают лучше понять условия
переводческой эквивалентности и, следовательно, более сложный процесс
тотального перевода.
2.324. Графический перевод не следует путать с транслитерацией.
Последняя является сложным процессом, включающим фонологический
перевод с добавлением фонологической и графической корреляции, как в
начале, так и в конце процесса, то есть как в ИЯ, так и в ПЯ. При
транслитерации графические единицы ИЯ вначале заменяются
соответствующими фонологическими единицами ИЯ, эти фонологические
единицы ИЯ переводятся в эквивалентные фонологические единицы ПЯ;
наконец, фонологические единицы ПЯ заменяются соответствующими
графическими единицами ПЯ...
2.325. Ограниченный перевод на грамматическом и лексическом
уровнях означает, соответственно, замену грамматики ИЯ эквивалентной
грамматикой ПЯ без лексических замен или же замену лексики ИЯ
лексическими эквивалентами ПЯ без грамматических замен. «Чистый»
перевод, ограниченный одним из этих уровней, осуществить трудно, если
не невозможно, благодаря тесным взаимосвязям между грамматикой и
лексикой и благодаря тенденции экспонентов грамматических категорий
быть «сплавленными» с экспонентами лексики. Поскольку грамматические
категории языка представляют собой абстракции относительно высокого
уровня, «чистые» случаи грамматической эквивалентности лучше всего
можно было бы представить как равенство формул; но это уже не перевод,
который представляет собой операцию, выполненную на конкретном
тексте ИЯ. Грамматический перевод требует, чтобы текст ИЯ был
заменен текстом, который по своей грамматике был бы полностью текстом
ПЯ, но сохранял бы все лексические компоненты ИЯ. (Об этом см. ниже.)
2.4. Ранг перевода (Rank of translation).
Третий тип дифференциации переводов связан с рангом в
грамматической (или фонологической) иерархии, на которой
устанавливается переводческая эквивалентность.
При обычном тотальном переводе грамматические единицы, между
которыми устанавливается эквивалентность, могут быть любого ранга, и в
длинных текстах ранги, на которых устанавливается эквивалентность,
постоянно меняются: в одном месте эквивалентность устанавливается
162
между предложениями, в другом — между словосочетаниями или же
между словами и т. д., не говоря уже об эквивалентах, «сдвинутых» или
«смещенных» по форме (...).
Однако возможен и такой перевод, который является тотальным в том
смысле, как он понимается в разделе 2.31 (см. выше), но при котором
выбор эквивалентов в ПЯ намеренно ограничен одним рангом в иерархии
грамматических единиц (или несколькими, самыми низкими рангами этой
иерархии). Такой перевод можно назвать связанным рангом (rank-bound
translation). В этом смысле связанными обычно на уровне слова или
морфемы являются первые неуклюжие попытки машинного перевода: в
них устанавливаются эквивалентные соответствия между словами и
морфемами, но не между единицами более высоких рангов, таких как
группа, клауза (clause) или предложение. В противоположность этому виду
перевода обычный тотальный перевод, при котором в поисках
эквивалентов переходят с одного уровня на другой, можно назвать
несвязанным переводом (unbounded translation).
2.41. В связанном переводе, как уже отмечалось, всегда делаются
попытки отыскать эквиваленты ПЯ того же ранга, например, ранга слова.
Перевод, связанный рангом слова, может быть полезен для некоторых
целей, в частности, для приблизительной иллюстрации расхождений
между ИЯ и ПЯ в структуре более высоких по рангу единиц, как,
например, в буквальных переводах текстов с некоторых «экзотических»
языков. Часто, однако, такой «одноранговый» перевод является «плохим»,
так как в нем употребляются такие эквиваленты ПЯ, появление которых в
данном месте текста ПЯ неуместно и не может быть оправдано
взаимозаменяемостью текстов ИЯ и ПЯ в одной и той же ситуации...
2.42. Популярные термины свободный, буквальный и пословный
перевод, хотя и недостаточно точные, частично соответствуют
проведенному здесь разделению. Свободный перевод всегда несвязан —
эквиваленты могут быть разных рангов, но при этом имеют тенденцию
принадлежать к верхним рангам—иногда даже единицам большим, чем
предложение. Пословный перевод подразумевает то, что выражает это
название, он в основном связан рангом слова (хотя может включать и
отдельные случаи морфемной эквивалентности). При буквальном переводе
придерживаются середины между этими двумя крайностями: он может
представлять собой пословный перевод, но в нем будут иметь место
изменения в соответствии с требованиями грамматики ПЯ (например,
добавление слов, изменение структур любого ранга и т. п.); тогда это уже
будет перевод на уровне группы или клаузы. Интересным моментом,
однако, является то, что буквальный перевод имеет тенденцию быть
лексически пословным, то есть для каждой лексической единицы
подыскивается лексический эквивалент, обладающий наивысшей
163
(безусловной) вероятностью165. Лексическая адаптация в соответствии с
требованиями ПЯ в области идиоматики и сочетаемости, по-видимому,
характерна для свободного перевода, как в следующем примере:
Текст ИЯ It' s raining cats and dogs.
Текст ПЯ 1. Il est pleuvant chats et chiens. (пословный)
2. Il pleut des chats et des chiens. (буквальный)
3. Il pleut a verse. (свободный)
Здесь перевод 1 — пословный, 2 — на уровне группы (с некоторыми
структурными перестройками в двух группах для адаптации к ПЯ). 3 —
поскольку в нем происходит изменение структуры клаузы от SPC к SPA —
возможно рассматривать как перевод на уровне клаузы; кроме того, в нем
производятся и некоторые лексические перестройки для адаптации к ПЯ.
Только перевод 3 — свободный перевод — можно считать в
соответствующей ситуации взаимозаменимым с текстом ИЯ. Еще одним
примером свободного перевода (подбора эквивалентов на уровне
предложений) может служить следующий перевод с русского языка на
английский.
Текст ИЯ «Бог с ними».
Текст ПЯ 1. God with them! (пословный)
2. God is with them! (буквальный)
3. Never mind about them! (свободный)
И здесь только в переводе 3 (свободный перевод) текст ПЯ является
взаимозаменяемым с текстом ИЯ в ситуации, когда адресату советуют не
обращать внимания на какой-нибудь пустяк.
Переводческая эквивалентность
Следует различать, с одной стороны, переводческую эквивалентность
как эмпирический феномен, обнаруживаемый j при сопоставлении текстов
ИЯ и ПЯ; и, с другой стороны, те условия, которые служат предпосылкой,
или обоснованием переводческой экивалентности... Здесь нас будет
интересовать переводческая эквивалентность как эмпирический феномен.
3.1. Следует, далее, различать текстовую эквивалентность (textual
equivalence) и формальное соответствие (formal correspondence).
Текстовой эквивалент — это любой текст ПЯ или его часть, которая в
каком-то конкретном случае отмечается с помощью описанных ниже
методов как эквивалент данного текста ИЯ или его части. В свою очередь,
формальное соответствие — это любая категория ПЯ (единица, класс,
структура, элемент структуры и пр.), про которую можно сказать, что она
занимает примерно такое же место в «инвентаре» ПЯ, какое данная
категория ИЯ занимает, соответственно, в ИЯ.
165
Относительно понятия «вероятность эквивалента» см. ниже, 3.3
164
Поскольку каждый язык в конечном счете sui generis, его категории
определяются только в терминах отношений, существующих внутри
самого языка,— ясно, что формальные соответствия почти всегда
приблизительны.
3.2. Текстовой переводческий эквивалент (a textual translation
equivalent), таким образом, есть любое проявление функционирования ПЯ
(текст или часть текста), которое выступает как эквивалент данному
проявлению функционирования ИЯ (текста или части текста).
3.2.1. Текстовые эквиваленты обнаруживаются на основе
свидетельства компетентного информанта-билингва или переводчика. Так,
чтобы найти французский текстовой эквивалент английского текста My
son is six (Моему сыну шесть лет), мы должны просить компетентного
переводчика выразить эту мысль на ПЯ, то есть на французском языке.
Переводчик скажет Mon flis a six ans166. Эта фраза является текстовым
эквивалентом фразы My son is six. Мы можем повторить этот процесс для
любой части целого текста, например, потребовать французский
эквивалент для отрезка my son в этом тексте. Переводчик дает
эквивалентное mon flis.
3.22. Вместо того, чтобы спрашивать об эквивалентах, можно
применять более формальную процедуру, а именно коммутацию
(commutation) и наблюдение коммутационных вариантов. Другими
словами, мы можем систематически вносить изменения в текст ИЯ и
следить за тем, какие изменения это вызовет в ПЯ. Тогда можно сказать,
что текстовой эквивалент — это такая часть текста ПЯ, которая
изменяется тогда и только тогда, когда меняется данная часть текста
ИЯ- В нашем примере, получив перевод английского My son is six на
французский язык, мы могли бы попросить перевести фразу Your daughter
is six (Вашей дочери шесть лет). Текст ПЯ в этом случае будет Votre fille a
six ans. Изменившуюся часть текста ПЯ (mon fils/votre fille) можно считать
эквивалентной изменившейся части текста ИЯ (my son/ your daughter).
3.221. В таких простых случаях, как этот, обычно полагаются на свое
собственное знание двух сопоставляемых языков. Это единственный
способ, к которому можно прибегнуть, работая с зафиксированным
устным или письменным текстом перевода, когда переводчик отсутствует.
В таком случае исследователь сам выступает в роли информанта и находит
текстовые эквиваленты «интуитивно», то есть опираясь на свой
собственный опыт и не обязательно подвергая текст явному процессу
коммутации. Тем не менее коммутация — наиболее верное средство
166
Следует отметить, что этот и почти все другие примеры в этой статье даются вне
контекста, следовательно, находимые эквиваленты имеют разную степень вероятности (в
данном примере очень высокую). Некоторые из них в каких-то контекстах могут быть совсем
иными.
165
проверки текстовой эквивалентности и бывает полезна в случаях, когда
эквивалентность приходится устанавливать между единицами разных
уровней и разных рангов.
3.222. Например, если мы возьмем в качестве текста ИЯ английское
The woman came out of the house и его эквивалент в русском языке, взятом
в качестве ПЯ,— «Женщина вышла из дома», нам может понадобиться
установить русский эквивалент для английского определенного артикля в
текстовой группе The woman. Коммутация даст следующий результат:
Текст ИЯ 1. The woman came out of the house. Текст ПЯ 1. Женщина
вышла из дома. Текст ИЯ 2. A woman came out of the house. Текст ПЯ 2. Из
дома вышла женщина.
Таким образом, мы установим, что в этой конкретной позиции, в этом
конкретном тексте замена английского определенного артикля the
неопределенным а связана с изменением последовательности элементов в
структуре русского предложения. Мы можем сформулировать текстовую
эквивалентность следующим образом:
Англ. The в (N) в (S) = Русск. (SPA) Англ. а в (N) в (S) = Русск. (SPA)
Эту запись можно расшифровать следующим образом: «английский
определенный артикль (the) в системе именной группы (N), занимающей в
структуре предложения позицию подлежащего (S), имеет в структуре
русского предложения в качестве переводческого эквивалента указанную
последовательность (Subject, Predicator, Adjunct — подлежащее, сказуемое,
зависимый член)», и, далее, «английский неопределенный артикль а, ... и т.
д. имеет в структуре русского предложения в качестве переводческого
эквивалента обратную последовательность элементов».
3.223. В некоторых случаях для данной единицы ИЯ не оказывается
переводческого эквивалента в ПЯ, что также можно продемонстрировать с
помощью коммутации. Полезно отмечать в таких случаях, что
переводческий эквивалент здесь отсутствует, оставляя системе ПЯ
термин нулевой для подобных случаев (если таковые имеются). Так,
сравнивая, например, следующий текст на английском языке в качестве
ИЯ и тексты на французском и русском языках в качестве ПЯ, мы увидим,
каким образом различаются понятия отсутствует и нулевой.
ИЯ Англ. My father was a doctor. ПЯ Франц. Моп рѐге etait docteur. ПЯ
Русск. Отец у меня был доктор.
Можно описать систему артиклей во французском и английском
языках как систему, содержащую, в числе прочих, нулевой артикль. Тогда
в нашем примере можно сказать, что во французском языке переводческий
эквивалент английского неопределенного артикля а —нулевой артикль.
Однако в русском языке система артиклей отсутствует. Поэтому в русском
тексте нет переводческого эквивалента английскому неопределенному
артиклю. Тогда мы скажем, что русский эквивалент английского а
166
отсутствует. В этом примере эквивалентность можно установить только на
более высоком уровне — на уровне группы. Английская именная группа a
doctor имеет в качестве эквивалента в русском языке именную группу
«доктор». Вообще отсутствие эквивалентности на одном уровне указывает,
что эквивалентность можно установить на более высоком уровне.
3.3. В более или менее длинном тексте некоторые единицы ИЯ почти
наверняка будут встречаться не один раз. Каждый раз им будут
соответствовать свои переводческие эквиваленты. Отметив каждый
конкретный случай текстовой эквивалентности, мы можем затем сделать
обобщение о возможных текстовых эквивалентах для каждой единицы ИЯ,
включив в это обобщение все случаи употребления этой единицы в тексте.
Те или иные единицы ИЯ всегда могут иметь один и тот же текстовой
эквивалент. Обобщенный текстовой эквивалент в таком случае
качественно точно такой же, как и каждый отдельный случай текстовой
эквивалентности этой единицы. Но разница в том, что здесь можно дать
количественную закономерность. Можно выразить ее в цифрах, например:
Единица X ИЯ выделяется в этом тексте 79 раз, а ее переводческий
эквивалент во всех случаях — «х»; или в процентах: «Единица X ИЯ =
хПЯ, 100%»; или, наконец, как вероятность в терминах шкалы
вероятности, на которой 1 означает «абсолютная достоверность», а 0 —
«абсолютная невозможность»: «X ИЯ = хПЯ, 1», что означает: «X текста
ИЯ имеет в качестве текстового эквивалента ПЯ хПЯ, со степенью
достоверности 1». Это означает, что, если вы возьмете наугад любой
случай, когда в тексте ИЯ встречается X, ему всегда будет соответствовать
в ПЯ переводческий эквивалент х.
3.31. Часто встречающиеся на протяжении длинного текста ИЯ
единицы обычно имеют в ПЯ более одного эквивалента. Каждый из этих
эквивалентов встречается определенное количество раз; разделив
количество встреченных в тексте случаев употребления одного и того же
эквивалента на общее количество случаев употребления в тексте данной
единицы ИЯ, мы получим вероятность встречаемости каждого из этих
эквивалентов. Например, в небольшом французском рассказе примерно из
12 000 слов предлог dans встречается 134 раза. В английском языке
текстовой эквивалент в 98 случаях —in, в 26 случаях — into, в 2 случаях —
from и по одному разу — about и inside; имеется 6 случаев, когда dans или
не имеет эквивалента, или в качестве эквивалента употреблен не предлог
(в исследовании эти шесть случаев не анализируются). В вероятностных
терминах мы можем выразить эти данные так: dans = in 0,73; dans = into
0,19; dans = from 0,015, dans = about/inside 0,0075. Это означает, что, если в
этом тексте наугад выбрать случай употребления dans, вероятность того,
что его переводческий эквивалент в этом случае будет in, составляет 0,73;
вероятность того, что это будет into,— 0,19 и т. д.
167
3.32. Вероятностные цифры, приводимые выше, выводились на
основании предположения, что в каждом случае встречаемости этой
единицы вероятность ее конкретной эквивалентности точно такова, как и в
других случаях встречаемости этой единицы, иначе говоря, что это
вероятность безусловная. Но на деле вероятностные характеристики эквивалентности всегда обусловлены контекстуальными и текстуальными167
факторами. Мы не можем не принять эти факторы во внимание и поэтому
должны рассматривать не только безусловные, но и условные вероятности
различных случаев эквивалентности. Так, хотя безусловная вероятность
случаев эквивалентности dans = into только 0,19, условная вероятность
такой эквивалентности гораздо выше, когда dans предшествуют
определенные глаголы, например, aller (идти), и должна достигать 1
(абсолютная достоверность), когда такой «глагол движения» предшествует
предлогу, а за ним следует «существительное, называющее место».
Если анализируемый текст достаточно длинен, вероятностные
характеристики переводческих эквивалентов можно обобщить и
сформулировать «переводческие правила», применимые к другим текстам,
а возможно, и к «языку в целом», или, выражаясь точнее, ко всем текстам в
пределах одной разновидности этого языка (одного диалекта, регистра и
пр).
3.4. Переводческое правило — это экстраполяция вероятностных
характеристик текстовых переводческих эквивалентов. Такое правило
указывает на эквивалент с наивысшей безусловной вероятностью плюс
эквиваленты с наивысшей условной вероятностью с указанием
обусловливающих факторов. Для переводчиков (людей, а не машин)
правила можно сформулировать применительно к контекстуальному
значению (например, dans переводится как in, если ему не предшествует
глагол движения и если он не сопровождается существительным,
обозначающим место действия и т. п.). Для целей машинного перевода
правила перевода можно сформулировать как операционные инструкции
для текстуальных поисков тех единиц, которые помечены в машинном
словаре определенными диакритическими знаками, с инструкцией
печатать в каждом конкретном случае тот или иной условный эквивалент.
Такие операционные инструкции, выполнение которых с большой долей
вероятности
обеспечивает
«правильный
результат»,
называют
алгоритмами.
Более свободные и в большей степени опирающиеся на контекст
инструкции для людей составляют «переводческие правила». Более
167
Под «контекстом» мы имеем в виду ситуационный контекст, то есть те элементы
экстралингвистической ситуации, которые связаны с текстом как лингвистически
релевантные, отсюда — «контекстуальный». Под «текстуальными» мы имеем в виду те
единицы, которые окружают в тексте описываемую единицу.
168
жесткие, опирающиеся на текст инструкции для машинного перевода
являются, строго говоря, «переводческими алгоритмами». Чтобы быть
эффективными, переводческие алгоритмы должны строиться на
эквивалентностях с достоверностью, приближающейся к 1.
ФОРМАЛЬНЫЕ СООТВЕТСТВИЯ
Выше, в разделе 3.1, мы говорили о различии между текстовой
эквивалентностью
и
формальным
соответствием.
Формальным
соответствием является любая категория ПЯ, про которую можно сказать,
что она занимает, насколько это возможно, «такое же» место в инвентаре
ПЯ, какое занимает в ИЯ данная категория ИЯ.
4.1. Ясно, что формальное соответствие может быть только
приблизительным и что легче всего его можно установить на относительно
высоком уровне абстракции. Так, если мы обнаружим, что в каждом из
двух языков оперируют с грамматическими единицами пяти рангов (в
качестве примера можно взять английский и французский языки, в которых, по-видимому, есть пять рангов: предложение, клауза, группа, слово,
морфема), у нас есть основание утверждать, что существует формальное
соответствие между двумя иерархиями единиц: в каждой имеется одно и
то же количество рангов, и как таксономические иерархии они имеют
одинаковый род связи между единицами различных рангов. Установив
такое довольно абстрактное соответствие, мы можем использовать его,
чтобы, опираясь на него, установить приблизительные соответствия на
более низких уровнях абстракции; то есть мы можем говорить о
формальном соответствии между элементами структур ИЯ и ПЯ
«соответствующих» рангов.
4.2. Однако может быть и так, что для некоторых случаев формальное
соответствие окажется возможным установить только на основе текстовой
эквивалентности. Так, мы можем утверждать, что единица или класс
одного языка является формальным эквивалентом единицы или класса в
другом, потому что исследуемая нами категория примерно одинаково
оперирует в структуре единиц более высокого уровня в обоих языках, но
это, в свою очередь, означает, что мы уже установили соответствие между
этими единицами более высокого уровня, а это, возможно, было сделано
на основе текстовой эквивалентности наибольшей вероятности.
4.21. Например, мы могли бы сказать, что в английском и французском
языках имеется формальное соответствие между классом слов «предлоги».
Это утверждение основывается на том факте, что в обоих языках класс
слов, именуемый «предлоги», функционирует вместе с именными
группами в структуре адвербиальных сочетаний, которые, в свою очередь,
функционируют в обоих языках как (1) определение (qualifier) в структуре
именной группы, например, the door of the house (дверь дома) — la porte de
la maison или как (2) зависимый член (adjunct) в структуре клаузы. Но это
169
ясно свидетельствует о том, что для оправдания нашего утверждения о
наличии формального соответствия нам следует подняться выше по шкале
рангов; нам необходимо объяснить соответствие именных групп,
зависимых членов и т. д., а это можно сделать только на основе текстовой
эквивалентности.
4.3. Несмотря на приблизительность и теоретическую трудность
такого обоснования, понятие «формальное соответствие» является
полезным; более того, оно дает существенную основу для того, чтобы
обсуждать проблемы, важные для теории перевода и необходимые для ее
применения.
4.31. Формальные соответствия представляют интерес и с другой
точки зрения, а именно с позиций того, что степень расхождений между
текстовой эквивалентностью и формальным соответствием может,
вероятно, быть использована как мера типологических расхождений между
языками. Пример этому можно видеть, рассматривая формальные
соответствия и текстовую эквивалентность английских предлогов и определенных формальных классов во французском языке и кабардинском
(один из кавказских языков).
4.311. Во французском тексте, о котором упоминалось выше, было
отмечено 1 220 случаев встречаемости предлогов. В тексте на английском
языке, взятом в качестве ПЯ, 910 из этих предлогов в качестве текстового
переводческого эквивалента имели предлог. Для этого текста безусловная
вероятность эквивалентности франц. предлог — англ. предлог = 0,75. Мы
можем с основанием сказать, что для английских и французских предлогов
существует довольно высокая степень близости между формальным
соответствием и текстовой эквивалентностью, и это можно рассматривать
как признак типологического сходства.
4.312. Установить формальное соответствие между английским
языком и кабардинским труднее. С одной стороны, вероятно, что в
кабардинском языке имеется только четыре ранга грамматических единиц,
а не пять, как в английском языке. Однако мы можем примерно приравнять
нижние ранги в обоих языках, назвав их одинаково морфемами. В кабардинском языке имеется класс связанных морфем, которые можно
назвать реляционными предглагольными частицами (relational preverbs).
Эти частицы добавляются в качестве префиксов к глагольным морфемам,
и вместе они (и некоторые другие морфемы) образуют глагольные
единицы, которые функционируют в структуре придаточных предложений
как сказуемое. С точки зрения формы можно говорить, что эти
реляционные предглагольные частицы больше всего соответствуют
английским связанным морфемам, таким как in-, ex- и пр., которые обычно
встречаются перед глагольными корнями; другими словами, кабардинские
реляционные
предглагольные
частицы
являются
формальными
170
соответствиями английских глагольных префиксов. Цифровых данных
по текстовой эквивалентности в этом случае не имеется, но можно почти с
уверенностью сказать, что наиболее велика вероятность того, что
английскими текстовыми эквивалентами кабардинских реляционных
предглагольных частиц являются предлоги. Таким образом, имеются
серьезные расхождения между формальным соответствием и текстовой
эквивалентностью английских предлогов и кабардинских реляционных
предглагольных частиц.
Этого и следовало ожидать, когда сравнивается пара языков,
типологически и генетически очень различных. Эти расхождения можно
считать признаком типологических различий и отсутствия генетического
родства.
Вопросы для обсуждения:
1. В чем различие между теорией перевода и компаративной
лингвистикой?
2. В чем автор видит центральную задачу теории перевода?
3. Что понимается под рангом перевода, связанным и несвязанным
переводом?
4. В чем автор усматривает различие между пословным и буквальным
переводом? Какой из них более связанный?
Комиссаров В.Н.
Переводческая эквивалентность
Мы уже отмечали, что специфика перевода, отличающая его от всех
других видов языкового посредничества, заключается в том, что он
предназначается для полноправной замены оригинала и что рецепторы
перевода считают его полностью тождественным исходному тексту.
Вместе с тем не трудно убедиться, что абсолютная тождественность
перевода оригиналу недостижима и что это отнюдь не препятствует
осуществлению межъязыковой коммуникации. Дело не только в
неизбежных потерях, связанных с трудностями передачи особенностей
поэтической формы, культурных или исторических ассоциаций,
специфических реалий и других тонкостей художественного изложения,
но и в несовпадении отдельных элементов смысла в переводах самых
элементарных высказываний. Предположим, мы переведем английское
предложение «The student is reading a book» как «студент читает книгу». В
Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. – М., 2002. Лекция 7. – С. 116-136
171
большинстве случаев такой перевод будет вполне правильным и не
потребует каких-либо улучшений. Очевидно, однако, что полного
тождества здесь нет. В английском оригинале содержится указание, что
речь идет о каком-то лице, известном собеседникам, и, напротив, о какойто неопределенной книге. В переводе такое указание отсутствует, как и
информация о том, что действие происходит в момент речи, а не
повторяется регулярно. С другой стороны, русский язык вынуждает нас
сообщить, что читающий -- это лицо мужского пола, хотя в оригинале речь
могла идти и о женщине. Все эти потери и добавления обычно не будут
препятствовать переводу выполнять свою функцию.
Попытки передать в переводе абсолютно все, что можно обнаружить в
оригинале, как правило, приводят к совершенно неприемлемым
результатам. Предположим, мы захотим передать в английском переводе
все элементы смысла, которые можно обнаружить в русском предложении
«Мальчик катается на коньках». Помимо вполне понятного сообщения, в
нем можно обнаружить еще и другие элементы информации. Во-первых,
«катается» состоит из глагола «катать» и возвратной частицы «ся», т.е. как
бы «катать себя». Во-вторых, слово «коньки» явно ассоциируется с
уменьшительной формой слова «конь», которое к тому же мужского рода.
Если мы все это переведем, то получим что-то вроде «The boy is rolling
himself on the little he-horses». Разумеется, так никто не поступает. Мы
переводим «The boy is skating» и нисколько не беспокоимся об утрате
нерелевантных элементов смысла.
Как мы уже отмечали, вследствие отсутствия тождества отношение
между содержанием оригинала и перевода обозначается термином
«эквивалентность». Поскольку важность максимального совпадения между
этими текстами представляется очевидной, эквивалентность обычно
рассматривается как основной признак и условие существования перевода,
Из такого подхода вытекает несколько выводов. Во-первых, условие
эквивалентности должно включаться в само определение перевода. Так,
английский переводовед Дж.Кэтфорд определяет перевод как «замену
текстового материала на одном языке (ИЯ) эквивалентным текстовым
материалом на другом языке (ПЯ)». Аналогичным образом, американский
исследователь Ю.Найда утверждает, что перевод заключается в создании
на языке перевода «ближайшего естественного эквивалента» оригиналу.
Во-вторых, понятие «эквивалентность» приобретает оценочный характер и
«хорошим», или «правильным», переводом признается только
эквивалентный перевод. В-третьих, поскольку эквивалентность является
условием перевода, задача заключается в том, чтобы определить это
условие, указав, в чем заключается переводческая эквивалентность, что
должно быть обязательно сохранено при переводе.
172
Следует заметить, что оценочная трактовка эквивалентности делает
излишним употребление термина «адекватность». В современном
переводоведении можно обнаружить три основных подхода к определению
понятия «эквивалент». Некоторые определения перевода фактически
подменяют эквивалентность тождественностью, утверждая, что перевод
должен полностью сохранять содержание оригинала. А.В.Федоров,
например, используя вместо «эквивалентности» термин «полноценность»,
говорит, что эта полноценность включает «исчерпывающую передачу
смыслового содержания подлинника». Само понятие «исчерпывающая
передача», по-видимому, должно означать, что перевод будет иметь то же
самое содержание, что и оригинал.
Такое кардинальное решение вопроса «снимает» необходимость особо
определять понятие «эквивалентность». К сожалению тезис о
исчерпывающей
передаче
содержания
оригинала
не
находит
подтверждения в наблюдаемых фактах, и его сторонники вынуждены
прибегать к многочисленным оговоркам, которые фактически
выхолащивают исходное определение.
Так, определив перевод как «процесс преобразования речевого
произведения на одном языке в речевое произведение на другом языке при
сохранении неизменного плана содержания, то есть значения» и указав,
что под содержанием следует понимать все виды отношений, в которых
находится языковая единица, Л.С.Бархударов тут же оговаривается, что о
неизменности «можно говорить лишь в относительном смысле», что «при
переводе неизбежны потери, то есть имеет место неполная передача
значений, выражаемых текстом подлинника». Отсюда Л.С.Бархударов
делает закономерный вывод, что «текст перевода никогда не может быть
полным и абсолютным эквивалентом текста подлинника», однако остается
непонятно, как это совместить с тем, что «неизменность плана
содержания» была указана в качестве единственного определяющего
признака перевода. Если исходить из такого определения, то было бы
логично сделать вывод, что, поскольку нет неизменности содержания, то
нет и перевода.
Второй подход к решению проблемы переводческой эквивалентности
заключается в попытке обнаружить в содержании оригинала какую-то
инвариантную часть, сохранение которой необходимо и достаточно для
достижения эквивалентности перевода. Наиболее часто на роль такого
инварианта предлагается либо функция текста оригинала, либо
описываемая в этом тексте ситуация. Иными словам если перевод может
выполнить ту же функцию (например, обеспечит правильное
использование технического устройства) или описывает ту же самую
реальность, то он эквивалентен.
173
К сожалению, и этот подход не дает желаемых результатов. Какая бы
часть содержания оригинала ни избиралась в качестве основы для
достижения эквивалентности, всегда обнаруживается множество реально
выполненных и обеспечивающих межъязыковую коммуникацию
переводов, в которых данная часть исходной информации не сохранена. И,
наоборот, существуют переводы, где она сохранена, неспособные, однако,
выполнять свою функцию в качестве эквивалентных оригиналу. В таких
случаях мы оказываемся перед неприятным выбором: либо отказать
подобным переводам в праве быть переводами, либо признать, что
инвариантность данной части содержания не является обязательным
признаком перевода.
Третий подход к определению переводческой эквивалентности можно
назвать эмпирическим. Суть его заключается в том, чтобы не пытаться
априори решать, в чем должна состоять общность перевода и оригинала, а
сопоставить большое число реально выполненных переводов с их
оригиналами и посмотреть, на чем основывается их эквивалентность.
Вот мы сейчас с вами и проделаем такой мысленный эксперимент.
Предположим, мы возьмем некоторую совокупность русских переводов и
будем их сравнивать с английскими оригиналами. Что мы при этом
обнаружим? Сразу же станет ясно, что степень смысловой близости к
оригиналу у разных переводов неодинакова, и их эквивалентность
основывается на сохранении разных частей содержания оригинала.
Прежде всего мы обнаружим некоторое число переводов, где близость к
оригиналу будет минимальной. В таких переводах и грамматика другая, и
лексика другая, и говорится как будто совсем о другом. И тем не менее они
вполне выполняют свою функцию и их вряд ли можно улучшить. Вот
несколько примеров подобных переводов.
В романе американского писателя А.Хейли «Отель» есть такой эпизод.
Владелец отеля спрашивает у своего воспитанника, молодого негра,
почему у него плохие отношения с управляющим отеля. И тот ему
отвечает: «Maybe there is some chemistry between us doesn't mix». А в
переводе читаем: «Бывает, что люди не сходятся характерами». Вот и
сравните английскую «химию, которая не смешивается» и русское
«несходство характеров». В одной английской пьесе оскорбленная жена
укоризненно говорит мужу: «That's a pretty thing to say», а переводчик
переводит: "Постыдился бы».
Подобная минимальная близость нередко встречается в переводах
поэтических текстов. Вам, наверное, знакома популярная в России песня
«Вечерний звон», слова которой представляют перевод известного
стихотворения английского поэта Т.Му-ра. Сравним начало этого
стихотворения с его русским переводом:
174
«Those evening bells, those evening bells, how many a tale their music tells
of youth and home and that sweet time when first I heard their soothing chime»
«Вечерний звон, вечерний звон, как много дум наводит он. О юных
днях в краю родном, где я любил, где отчий дом».
На чем же основывается эквивалентность переводов этого типа? В
любом высказывании, помимо его конкретного содержания, выражается
какая-нибудь речевая функция, составляющая общую цель коммуникации.
Именно сохранение цели коммуникации и обеспечивает эквивалентность
подобных переводов. Иначе говоря, эквивалентность достигается здесь на
уровне цели коммуникации. Что представляет собой общая речевая
функция, сохраняемая в этом первом типе эквивалентности? В
современном
языкознании
используются
различные
принципы
классификации таких функций. Наиболее убедительной представляется
концепция известного лингвиста Романа Якобсона, положившего в основу
своей классификации главные компоненты вербальной коммуникации. В
любой коммуникации обязательно присутствуют шесть компонентов:
отправитель сообщения, адресат, референт (то, о чем идет речь в
сообщении), канал связи, языковой код и само сообщение, имеющее
определенную форму. И высказывание, с помощью которого
осуществляется
коммуникация,
может
быть
преимущественно
ориентировано на один из этих компонентов. Соответственно
классифицируются и основные речевые функции.
Если высказывание ориентировано на отправителя сообщения,
выражая его чувства или эмоции, то оно выполняет эмотивную функцию.
Установка
на
получателя
информации
(адресата)
реализует
волеизъявительную или побудительную функцию, стремление вызвать у
адресата определенную реакцию. Референтная функция, естественно,
означает преимущественную ориентацию на содержание сообщения.
Установка на канал связи имеет целью проверить наличие контакта,
наладить
или
поддержать
общение
и
поэтому
именуется
контактоустанавливающей или фатической. Ориентация на языковой код
означает, что речь идет об устройстве самого языка, о форме или значении
его единиц, то есть здесь реализуется металингвистическая функция. И,
наконец, установку на форму сообщения, создающую определенное
эстетическое впечатление, Р.Якобсон предложил относить к поэтической
функции.
Классификация речевых функций позволяет указать на наиболее
общие аспекты содержания высказывания и определить лингвистическую
реальность явления, которое мы назвали целью коммуникации. Таким
образом, цель коммуникации, сохранение которой лежит в основе
эквивалентности переводов рассматриваемого типа, может быть
интерпретирована как часть содержания высказывания, выражающая
175
основную или доминантную функцию этого высказывания. Отдельные
отрезки текста могут обладать различной целью коммуникации. Вместе с
тем возможно существование общей цели коммуникации для всего текста
значительной величины или даже для ряда текстов определенного типа.
Выше мы привели три примера переводов, относящихся к первому типу
эквивалентности. В первом из них была сохранена референтная функция,
выраженная в подразумеваемом смысле английского высказывания, во
втором -- эмотивная функция (негодование говорящего) и в третьем -функция поэтическая. И в каждом случае сохранение цели коммуникации
оказывается необходимым и достаточным условием эквивалентности
перевода.
Важно отметить, что несохранение цели коммуникации делает перевод
неэквивалентным, даже если в нем сохранены все остальные части
содержания оригинала. Английская пословица «A rolling stone gathers no
moss» описывает ситуацию, легко передаваемую в русском переводе,
например: «Катящийся камень мха не собирает (или мхом не обрастает)».
Однако такой перевод нельзя признать эквивалентным, поскольку
рецептор перевода не сможет извлечь из него ту цель коммуникации,
которая выражена в оригинале. Попробуйте спросить у какого-нибудь
нормального русского человека (неиспорченного знанием английского
языка), что это «хорошо» или «плохо», что нет «мха». Скорее всего он
скажет, что «хорошо». Для нас образ мха ассоциируется с чем-то
нехорошим, «замшелым» («Сидите вы тут, все мхом обросли»). В то же
время для английского рецептора ясно, что в этой ситуации «мох»
олицетворяет богатство, «добро» и что его отсутствие -- явление
отрицательное. Английское «A rolling stone» соответствует русскому
«перекати-поле». Вот почему эта английская пословица выражает
неодобрение, подразумевая вывод, что не следует бродить по свету, а
нужно сидеть дома и наживать добро. И ее эквивалентным переводом
будет русская фраза, имеющая ту же эмотивную установку (эмотивную
функцию) и максимально воспроизводящая стилистическую форму
пословицы (поэтическая функция). Поскольку описание той же ситуации
не обеспечивает необходимого результата, приходится использовать
сообщение, описывающее иную ситуацию. Требуется лишь, чтобы перевод
сохранял цель коммуникации оригинала, а конкретное решение может
быть разным. Например, фразеологический словарь А.В.Кунина дает
следующий вариант: «Кому на месте не сидится, тот добра не наживет».
Но вы сами без труда можете предложить еще несколько возможных
переводов, например: «По свету бродить, добра не нажить» или «По свету
шататься, бедняком остаться».
Итак, мы рассмотрели первый тип эквивалентности, где сохраняется
только цель коммуникации. В дальнейшем мы будем придерживаться
176
такой же процедуры: выделять группы переводов разной степени близости
к оригиналу и определять лингвистическую основу этой общности.
Продолжая наш мысленный эксперимент, мы обнаружим другую группу
переводов, в которых близость к оригиналу будет большей. Вот пример
такого перевода. В уже упоминавшемся романе А.Хейли есть такая фраза:
«The telephone rang and he answered it». В переводе читаем: «Зазвонил
телефон, и он снял трубку». Не трудно заметить, что здесь перевод ближе к
оригиналу, чем в предыдущем типе эквивалентности. Такой вывод
основывается на нашем знании, того, что «снять трубку» это и значит
«ответить на телефонный звонок». И здесь в переводе нет соответствия
лексике и грамматике оригинала. Но уже очевидно, что в нем описывается
«то же самое» -- одна и та же ситуация, то есть некоторая совокупность
объектов, реально существующих или воображаемых, а также связи между
этими объектами. Большинство высказываний на любом языке
используются для указания на определенные ситуации. При этом в
высказывании никогда не указываются все признаки описываемой
ситуации, а называются только некоторые из них. Набор признаков,
упоминаемых в высказывании, составляет способ описания ситуации. В
любом языке большинство ситуаций можно описать разными способами,
выбирая разные признаки. Однако в каждом языке могут существовать
свои предпочтения, в результате которых способ описания одной и той же
ситуации, используемый в одном языке, оказывается неприемлемым в
другом. Именно это мы и обнаруживаем в рассматриваемой группе
переводов, принадлежащих ко второму типу эквивалентности. Их
эквивалентность заключается в сохранении двух частей содержания
оригинала -- цели- коммуникации и указания на определенную ситуацию -при изменении способа описания этой ситуации. Можно говорить, что
здесь имеется эквивалентность на уровне ситуации или ситуативная
эквивалентность.
Переводы этого типа весьма многочисленны. Вот еще несколько
примеров ситуативной эквивалентности в англо-русских переводах. В
романе Дж.Джерома «Трое в одной лодке» один из героев возмущенно
кричит другому, уронившему его рубашку в холодную воду: «You are not
fit to be in a boat». Буквально: «Ты не годен для того, чтобы быть в лодке».
Такой способ описания для русского языка неестественен, и в переводе
читаем: «Тебя нельзя пускать в лодку». В оригинале говорится «You see
one bear you have seen them all». Русский язык не описывает подобным
образом ситуацию подобия и переводчик пишет: «Все медведи похожи
друг на друга». Англичанин утверждает «Не is the last man to betray a
friend», как бы подразумевая, что, если выстроить всех людей по степени
вероятности предательства друга, то он будет в этом ряду последним. В
177
русском переводе эта ситуация будет описана иначе :»Уж он-то друга не
предаст».
В рамках второго типа эквивалентности можно отметить несколько
особых случаев описания ситуации в переводе. Прежде всего существуют
ситуации, которые всегда описываются одним и тем же способом.
Особенно часто это имеет место в стандартных речевых формулах,
предупредительных надписях, общепринятых пожеланиях и т.п. Указать, в
какую сторону открывается дверь, нужно по-русски надписью «К себе»
или «От себя» (англ. «Push -- Pull»). На упаковке легко бьющихся
предметов англичанин всегда напишет «Fragile», а русский -- «Осторожно,
стекло».
Теоретически
можно
по-разному
предупредить
о
свежеокрашенном предмете, но по-русски обязательно напишут
«Осторожно, окрашено», а по-английски «Wet paint».
Если ситуация, описанная в оригинале, должна быть передана в
переводе одним, строго определенным способом, выбор варианта перевода
происходит как бы независимо от способа описания этой ситуации в тексте
оригинала и структура сообщения в переводе оказывается заранее
заданной. В других случаях способ описания ситуации в языке перевода не
является обязательным, но существуют предпочтительные, более часто
употребляемые варианты. Так, по-русски, запрещая курить, чаще всего
пишут «Не курить», хотя встречаются также формулы «Курить
воспрещается» и «У нас не курят». Отвечая на телефонный звонок, обычно
говорят «Алло!», хотя некоторые предпочитают «Слушаю» или просто
«Да?».
Отметим также существование ситуационных лакун -- таких ситуаций,
которые в одном языке описываются, а в другом как бы не существуют и
не упоминаются в речи. По-русски принято желать здоровья человеку,
когда он чихнет, а в Англии на это не принято обращать внимания.
Нередко лакуны существуют и при описании самых обычных ситуаций. У
нас в России нет общепринятого способа обращения к официантке или
продавщице, вследствие чего нередко приходится слышать, как к
немолодой женщине обращаются со словом «Девушка!». Не знаем мы, и
как позвать в ресторане официанта и как обратиться на улице к
незнакомому мужчине или незнакомой женщине. Во многих ситуациях все
имеющиеся в нашем распоряжении обращения («товарищ, гражданин,
господин» и пр.) оказываются неуместными и появляются уродцы вроде:
«Женщина, вас тут не стояло!».
Трудности, связанные с описанием ситуации в переводе, могут
возникать и вследствие того, что у рецепторов оригинала она способна
вызывать определенные ассоциации, давать основания для каких-то
выводов, которые недоступны рецепторам перевода. Например,
упоминание об определенной марке автомобиля, фирме или магазине
178
может ассоциироваться с имущественным или социальным положением
человека. И для англичанина, и для русского владение «Мерседесом» или
«Кадиллаком» позволяет сделать вывод, что речь идет не о бедняке. А вот
сообщение о том, что некто владеет машиной «Астон-Мартин» вряд ли
будет нести дополнительную информацию для русского читателя, в то
время как английский читатель знает, что это -- дорогой спортивный
автомобиль. Сообщение в оригинале, что какая-то женщина носит платья
«от Диора» вызовет соответствующие ассоциации и у русского читателя, а
указание на то, что она всю одежду покупает в магазине «Маркс энд
Спенсер» (относительно более дешевый магазин в Лондоне) не позволит
ему сделать необходимые выводы.
Некоторые ситуации, описанные в оригинале, могут вызвать
недоумение у читателя перевода. В одном детективном романе я встретил
такой эпизод. Герой романа едет в машине и замечает, что впереди идущая
машина все время виляет, мешая ему ехать. Пытаясь обнаружить причину
такого поведения водителя этой машины, он видит, что (как сказано в
романе) «Не had his left hand around the neck of his companion». Если в
переводе будет сохранена эта ситуация, то есть будет сказано, что
водитель машины обнимал рядом сидящую девушку левой рукой, то для
русского читателя это будет означать, что он сидел спиной к движению
машины. Переводчику придется выбирать: либо он вообще опустит
упоминание о том, какую именно руку использовал водитель, либо
заменит левую руку на правую, либо укажет в сноске, что в Англии
левостороннее движение, водитель сидит справа и, естественно,
использует для подобных действий левую руку...
Теперь продолжим наш мысленный эксперимент и обнаружим еще
одну группу переводов, в которых сохраняются уже три части содержания
оригинала: цель коммуникации, указание на ситуацию и способ ее
описания. Этот третий тип эквивалентности можно проиллюстрировать
следующим примером. В романе американского писателя С.Льюиса
«Эрроусмит» есть такой эпизод. Герой романа встречается со своей
будущей женой в больнице, когда та моет пол. Они при этой встрече
поссорились, и впоследствии, вспоминая причину своего агрессивного
поведения, она объясняет: «Scrubbing makes me bad-tempered». В переводе
романа читаем: «От мытья полов у меня характер портится». Сравнивая
перевод с оригиналом, мы видим, что в нем использованы те же признаки
ситуации и сохранены отношения между ними. В самом деле, в оригинале
«Scrubbing» выражает причину, и такую же функцию выполняет русский
эквивалент этого слова «мытье полов». По этой причине героиня
становится «плохо-характерной», что и выражается в переводе теми же
понятиями, хотя и другими частями речи (портиться, становиться плохим
характер).
179
В рамках одного способа описания ситуации возможны различные
виды семантического варьирования. Выбор признаков, с помощью
которых описывается ситуация, неполностью определяет организацию
передаваемой информации. Сопоставительный анализ показывает, что
наиболее часто отмечаются следующие виды варьирования семантической
структуры высказывания.
Степень детализации описания. Описание ситуации избранным
способом может осуществляться с большими или меньшими
подробностями. Некоторые признаки непосредственно включаются в
высказывание, а другие могут оставаться подразумеваемыми, легко
выводимыми
из
контекста.
Различное
сочетание
названных
(эксплицитных) и подразумеваемых (имплицитных) признаков можно
обнаружить во всех языках. Так, по-русски можно сказать «Он постучал и
вошел», а можно в той же ситуации сказать «Он постучал в дверь и вошел
в комнату». Точно так же и по-английски можно выбрать между «Не
knocked and came in» и «Не knocked at the door and came into the room».
Однако в разных языках соотношение эксплицитного и имплицитного
смысла в высказывании может быть различным. В этом отношении,
например, английские высказывания часто оказываются более
имплицитными, чем русские, и то, что в оригинале подразумевается, в
переводе должно быть эксплицитно выражено. Возьмем простое
английское предложение «The workers demand the improvement of their
conditions», перевод которого на русский язык не представляет трудностей.
Однако при переводе мы обнаруживаем, что по-русски нельзя просто
написать «Рабочие требуют улучшения условий», а нужно указать
«условий чего» (труда или жизни). Конечно, и по-английски ясно, о каких
условиях идет речь, но там нет необходимости включать этот элемент
смысла в само высказывание. Вот еще один пример из английской газеты:
«The workers went on strike in support of their pay claims». «Pay claims» -это, конечно, требования зарплаты, но в большинстве случаев речь не идет
о том, что рабочие вообще не получают зарплату. А тогда
подразумеваемый смысл требований очевиден, и в русском переводе будет
сказано, что они требуют «повышения зарплаты». Имплицитность
английского высказывания подчас требует от переводчика особой
бдительности. Встретив, например, сообщение, что военный корабль
вооружен «with liquid rockets», переводчик не должен спешить озадачить
читателя существованием «жидких ракет», а должен понимать, что в
оригинале подразумеваются «liquid-fueled rockets», то есть ракеты на
жидком топливе.
Второй вид семантического варьирования заключается в изменении
способа объединения в высказывании описываемых признаков ситуации.
Одни и те же признаки могут входить в разные словосочетания. Можно,
180
например, сказать «Он быстро скакал на своем скакуне», соединяя
«быстро» с глаголом, а можно объединить этот признак с
существительным: «Он скакал на своем быстром скакуне». Разные языки
обладают неодинаковыми возможностями сочетаемости признаков, что
отчетливо выявляется в переводе. Вот типичный пример. В романе
английского писателя А.Кронина «Цитадель» есть такой эпизод. Герой
романа приезжает к месту своей новой работы, и на станции его встречает
кучер с коляской (a gig). И автор пишет: «Manson climbed into the gig
behind a tall black angular horse». Переводя эту фразу, переводчик
неожиданно обнаруживает, что по-русски нельзя сказать «Он сел в коляску
позади лошади», поскольку получается как будто лошадь то же сидела в
коляске. По-русски можно сесть позади кучера, позади другого седока, но
нельзя сесть позади лошади. Придется написать, что он сел в коляску,
запряженную этой лошадью. Попутно заметим, что перевод этого
предложения ставит перед переводчиком еще некоторые любопытные
проблемы. «Tall» -- это, конечно, "высокий", но, по-видимому, по-русски
неприемлемо сочетание «высокая лошадь». Это трудно логически
объяснить, но «русская лошадь» может быть большой или крупной, но не
высокой. Еще одну загадку задает переводчику прилагательное «angular»,
образованное от существительного «angle» -- «угол». По-русски от слова
«угол» можно образовать несколько прилагательных, но лошадь нельзя
назвать ни «угловой», ни «угловатой», ни «угольной». Переводчику
придется предположить, что «углы» означают выпирающие кости, и
выбрать вариант «худая» или «костлявая» (но не «костистая»).
В целом, английский язык гораздо свободнее сочетает отдаленные
признаки, чем русский. Герой одного рассказа Г.Честертона приходит
навестить своего друга: «Не found him in his slippered ease by the fire»,
Посмотрите, что здесь происходит. От существительного «slipper» -«домашняя туфля» образуется неупотребительный глагол «to slipper» и
второе причастие этого глагола соединяется с абстрактным
существительным «ease». Получается что-то вроде «отуфленной легкости»
-- сочетания, невозможного в русском языке. Перевод будет поэтому
перестроен: «Он нашел своего друга отдыхающим в домашних туфлях у
камина».
Еще один вид семантического варьирования заключается в изменении
направления отношений между признаками. Ситуация может описываться
с разных точек зрения с использованием лексических конверсивов:
«Профессор принимает экзамен у студентов -- Студенты сдают экзамен
профессору». И здесь в языках могут обнаруживаться определенные
предпочтения, вызывающие соответствующие изменения при переводе. У
Марка Твена есть рассказ, озаглавленный «How I was sold in New Ark» о
том, как его обманули в этом городе, приведя на его вечер
181
юмористических рассказов глухонемого человека. В русском переводе его
не «продали», а «купили». В романе Дж.Голсуорси «Сага о Форсайтах»
есть такой эпизод. Герои романа едут в открытом автомобиле, он
поворачивает за угол, и автор пишет «They had their backs to the sunshine
now». Дословный перевод «Теперь их спины были обращены к солнцу»
выглядит по-русски напыщенно и нелепо и в переводе читаем: «Теперь
солнце светило им в спину».
Продолжая наш мысленный эксперимент, мы обнаружим еще два
других типа эквивалентности. В предыдущих трех типах близость
перевода к оригиналу основывалась на сохранении частей содержания,
существующих в любом высказывании. Всякое высказывание выражает
какую-то цель коммуникации и описывает определенным способом какуюто ситуацию. Однако кроме этого, всякое высказывание состоит из
определенного набора лексических единиц, организованных в рамках
каких-то синтаксических структур. В любом языке синтаксические
структуры и лексические единицы обладают собственным относительно
устойчивым значением, составляющим часть общего содержания
высказывания. Сопоставительный анализ показывает, что во многих
случаях переводчик стремится передать в переводе и эту часть содержания
оригинала. И мы обнаруживаем группу переводов, где, помимо цели
коммуникации, указания на ту же ситуацию и способа ее описания,
сохраняется и часть значения синтаксических структур исходного текста.
В этом, четвертом типе эквивалентности используются аналогичные
структуры, имеющие примерно те же значения в обоих языках. Например,
английскому пассивному залогу соответствует страдательный залог в
русском языке: «The house was sold for eighty thousand dollars» -- «Дом был
продан за восемьдесят тысяч долларов». Стремление использовать в
переводе параллельные структуры может объясняться различными
причинами. В художественном переводе сохранение авторского
синтаксиса является одним из способов достижения адекватности
перевода. В информативном переводе синтаксический параллелизм может
играть важную роль во многих практических ситуациях. Предположим, на
какой-нибудь международной конференции идет обсуждение проекта
резолюции и многие участники конференции следят за дискуссией по
имеющемуся у них переводу текста проекта. Очередной выступающий
предлагает заменить на второй странице резолюции третье слово во второй
строчке сверху. Понятно, что при синтаксическом параллелизме перевода
делегатам будет легче отыскать нужное место. Не случайно в таком часто
цитируемом тексте, как Устав ООН, из 121 статьи в 111 сохраняется
полный синтаксический параллелизм, а в остальных десяти статьях
расхождение сводится к тому, что придаточные определительные
переводятся причастными оборотами и наоборот.
182
Порой полный параллелизм сохранить не удается, и в этом типе
эквивалентности наблюдаются различные случаи синтаксического
варьирования. Во-первых, при невозможности использовать аналогичную
структуру переводчик выбирает ближайшую синтаксическую форму.
Например, русский страдательный залог менее употребителен, чем
английский пассив, и английским пассивным структурам нередко
соответствуют в русских переводах формы действительного залога: «The
port can be entered by big ships only during the tide» -- «Большие корабли
могут входить в порт только во время прилива». Часто встречающимся
видом синтаксического варьирования является изменение порядка слов
при переводе, если его функции в двух языках не совпадают. Так, в
английском языке относительно фиксированный порядок слов определяет
место отдельных членов предложения, а в русском языке он меняется в
зависимости от коммуникативного членения предложения (темарематических отношений), которое в английском языке выражается, в
частности, с помощью артикля. В простых неэмфатических русских
предложениях рематическая часть тяготеет к концу фразы. Поэтому при
переводе английского «The boy entered the room», где определенный
артикль при первом слове указывает на то, что это -- тема, в переводе
может быть сохранен порядок слов: «Мальчик вошел в комнату». В этом
же предложении наличие неопределенного артикля «A boy entered the
room» приведет к изменению порядка слов в переводе -- »В комнату вошел
мальчик».
Отметим еще один вид синтаксического варьирования: изменение типа
предложения. Нередко в языке имеется выбор между простым,
сложносочиненным и сложноподчиненным предложениями, Так, можно
сказать «Начался дождь. Мы пошли домой» или «Начался дождь, и мы
пошли домой» или «Так как начался дождь, мы пошли домой».
Сопоставительный анализ показывает, что стилистические особенности
текста могут побудить переводчика изменить тип предложения. Например,
в русских переводах английских технических текстов простые
предложения нередко заменяются сложными: «The installation must function
at low temperatures. The engineers should take it into account» -«Разработчики должны учитывать, что установка будет работать при
низких температурах».
И, наконец, завершая наш экспериментальный обзор, мы
обнаруживаем группу переводов, в которых близость к оригиналу будет
наибольшей, поскольку в них переводчик стремится как можно полнее
воспроизвести значения слов оригинала с помощью дословного перевода:
«I saw him at the theatre» -- «Я видел его в театре». Этот тип
эквивалентности встречается достаточно часто, но достижение
эквивалентности
на
уровне
семантики
слова
ограничивается
183
несовпадением значений слов в разных языках. Переводческие проблемы
возникают в связи с каждым из трех основных макрокомпонентов
семантики слова: денотативного, коннотативного и внутриязыкового
значений.
Денотативное или предметно-логическое значение слова обозначает
определенный класс объектов, реальных или воображаемых, или какой-то
единичный объект. Трудности при передаче этого значения в переводе
вызываются, в основном, тремя причинами: различиями в номенклатуре
лексических единиц, в объеме значений и в сочетаемости слов с близким
значением. В языке оригинала обнаруживается немало слов, не имеющих
прямых соответствий в языке перевода. Например, в английском языке
есть глагол «to tinker» -- «неумело что-либо чинить или налаживать» и
существительное «tinkerer». В русском языке нет отдельных слов с таким
значением.
Позднее
мы
разберем
способы
перевода
таких
безэквивалентных слов, а пока отметим, что все они связаны с
определенными переводческими потерями.
Значения слов-соответствий в двух языках могут не совпадать по
объему. Слову с общим значением в исходном языке может
соответствовать слово с более узким значением в языке перевода или
наоборот. Например, в английском языке нет слова с общим значением
«плавать», а есть несколько более конкретных слов, употребляемых в
зависимости от того, кто и как плавает: swim, sail, float, drift. Аналогичным
образом, английскому «meal» соответствуют в русском языке только более
частные названия приемов пищи: завтрак, обед, ужин. В подобных случаях
переводчику приходится выбирать с учетом контекста слово со значением
иного объема. Использование же ближайшего соответствия может
оказаться невозможным из-за различий в сочетаемости. «Face» -- это,
конечно «лицо», но предложение «She slammed the door in his face» будет
переведено «Она захлопнула дверь у него перед носом». Если в оригинале
человек проваливается в снегу «по талию» (up to his waist), то в переводе
он окажется в снегу «по пояс». Такие расхождения типичны для пятого
типа эквивалентности.
В области коннотации основные проблемы перевода связаны с
наличием у слова эмоционального, стилистического или образного
значения. Называемые объекты могут восприниматься языковым
коллективом положительно или отрицательно, и соответствующие слова,
помимо предметно-логического, обладают еще и сопутствующим
эмоциональным значением. Проблемы возникают в тех случаях, когда
такие значения у слов-соответствий не совпадают или совпадают
неполностью. В контексте переводчик решает, связано ли слово «voyage»
или «trial» с выражением отрицательного отношения автора к
описываемому и есть ли основания использовать в переводе слова с
184
отрицательной коннотацией «вояж» или «судилище». При этом надо иметь
в виду, что эмоциональное значение слова может со временем меняться. В
течение долгого времени слово «бизнесмен» имело отрицательную
коннотацию, что учитывалось переводчиками при переводе английского
«businessman». Оно использовалось лишь в отрицательных контекстах
типа «American businessmen got rich on the war in Vietnam». Но если в
тексте с удовлетворением сообщалось, что в Москву прибыла «a delegation
of American businessmen», то в переводе они были уже не «бизнесменами»,
а «представителями деловых кругов». Сегодня «бизнесмен» утрачивает
отрицательную коннотацию, и этой проблемы выбора в русском переводе
уже нет.
Трудности в переводе может вызывать и другой компонент
коннотации -- стилистическое значение слова, указывающее на
принадлежность слова к возвышенной, поэтической, книжной лексике или
к лексике сниженной, разговорной, просторечной. И здесь потери
возникают тогда, когда слова, совпадающие по предметно-логическому
значению, различаются по стилю. Русское «сон» полностью соответствует
английскому «sleep», но в английском языке есть еще поэтическое слово
«slumber» с тем же значением. При его переводе стилистический
компонент будет утрачен.
Подобных потерь в переводе часто не удается избежать, но в
распоряжении переводчика есть способ их компенсировать. Прием
компенсации заключается в том, что, не сумев избежать утраты какого-то
стилистического или смыслового элемента, переводчик воспроизводит
этот элемент в другом слове или в другом месте текста, где в оригинале его
нет. Поясним это на нескольких примерах. В пьесе Б.Шоу «Пигмалион»
есть такой эпизод. Героиня пьесы, которую профессор Хиггинс научил
правильно говорить по-английски, во время ссоры с ним вновь
употребляет неправильные формы и вместо «these slippers» говорит «them
slippers». Воспроизведение этой неправильности в переводе необходимо,
поскольку на ней строится весь последующий диалог. В данном случае
применить прием компенсации сравнительно просто, так как тут же
имеется русское слово, которое часто искажается» недостаточно
образованными людьми. И переводчик пишет «этих туфлей», успешно
решая свою задачу. В других случаях применение приема компенсации
может потребовать весьма значительных изменений. В романе У.Теккерея
«Ярмарка тщеславия» Бекки Шарп в письме своей подруге описывает
эпизод, случившийся в доме богатого баронета Питта Кроули, где она
служит гувернанткой. За обедом речь зашла о том, что один из
арендаторов сэра Питта разорился. «Serve him right», said Sir Pitt, «him and
his family has been cheating me on that farm these hundred and fifty years».
Иронизируя над необразованностью своего хозяина, Бекки пишет: «Sir Pitt
185
could have said 'He and his family' but rich baronets needn't be so careful about
their grammar as we, poor governesses». Стремясь передать неправильную
речь баронета, переводчик вынужден существенно изменить текст. В
переводе сэр Питт говорит: «Он со своей семейкой облапошивал меня на
этой ферме целых полтораста лет». Как видите, нарушение
грамматической нормы в оригинале компенсировано в переводе с
помощью сниженной лексики. Это вызвало необходимость и последующих
изменений. И дальше Бекки пишет: «Сэр Питт мог бы выражаться
поделикатнее, но богатым баронетам нет надобности так заботиться о
стиле, как нам, бедным гувернанткам».
Интересные задачи приходится порой решать переводчику при
передаче еще одного компонента коннотации -- образного значения слова.
В семантике слова может выделяться какой-нибудь признак, который
используется в качестве основы образного употребления. По-русски
«баня» -- это не только помещение, где моются, но и «очень жаркое
место», в то время как английское «bath» лишено подобной
характеристики. Английское «rake» -- «грабли» -- это что-то очень тонкое,
а отличительной чертой павлина оказывается гордость. Несовпадение
образного употребления соответствующих слов в двух языках создает
порой неожиданные переводческие проблемы. Для англичанина «кот» -это символ свободы, и на этом образе основана сказка Р.Киплинга «The cat
that walked by himself». Перед переводчиками сказки встала нелегкая
задача, поскольку по-русски гулящий кот понимается отнюдь не как
символ свободы. Содержание сказки не позволяло замену образа, и
единственно, что мог сделать переводчик, чтобы избежать нежелательных
ассоциаций, это заменить «кота» на «кошку» и озаглавить сказку «Кошка,
которая гуляла сама по себе».
Трудные проблемы могут возникать при передаче внутри-языковых
значений, наличие которых в семантике слова указывает на связь слова со
значениями или формами других слов. Как правило, внутриязыковые
значения нерелевантны для коммуникации и в переводе не передаются.
Когда фраза «The board expelled him» переводится «Комиссия его
исключила», связь этого значения «board» с другими значениями этого
слова не может и не должна отражаться в переводе. Точно так же, переводя
русское «паровоз» английским «engine», переводчик не пытается передать
связь «паровоза» со словами «пар» и «возить». Необходимость передавать
внутриязыковые значения возникает только тогда, когда они приобретают
особую значимость при передаче игры слов. В этих случаях перед
переводчиком возникают сложные задачи, которые не всегда удается
решить, даже с помощью приема компенсации. Вот несколько примеров.
В романе Дж.Джерома «Трое в одной лодке» автор описывает, как он
катается на плоту по пруду, а по берегу бегает владелец досок, из которых
186
он сделал плот: «Не says he'll teach you to take the boards and make a raft of
them; but seeing that you know how to do this pretty well already, the offer...
seems a superflous one on his part». Вся комичность описания основывается
на том, что у слова «teach» есть два значения «проучить» и «научить».
Владелец досок имеет в виду первое из них, а автор предпочитает второе.
Переводчик без труда находит русское слово, имеющее оба эти значения и
обыгрывает его аналогичным образом: «Он кричит, что покажет вам, как
брать без спроса доски и делать из них плот, но поскольку вы и так
прекрасно знаете, как это делать, это предложение кажется вам
излишним».
Конечно, далеко не всегда задача перевода игры слов решается столь
легко. Вот более трудный случай. В романе М.Твена «Янки при дворе
короля Артура» к находящемуся в тюрьме янки приходит мальчик,
который потом становится его другом и помощником: «Не said he had come
for me, and informed me that he was a page». «Go 'long», I said, «you ain't
more than a paragraph». Русское слово «паж» не имеет значения или
омонима, связанно-гол какой-либо частью книги. Поэтому единственный
способ передать игру слов оригинала заключается в использовании в
переводе другого слова, которое можно было бы отнести и к мальчикупажу, и к части книги. Вот как решил эту за дачу переводчик Н.Чуковский:
«Он сказал, что послан за мною и что он глава пажей. -- Какая ты глава, ты
одна строчка! -- сказал я ему». Можно спорить о том, насколько удачно
такое решение, но правильность самого приема не вызывает сомнения.
Особенно трудным оказывается перевод игры слов, основанной на
обыгрывании внутренней формы слова. И здесь переводчик использует
прием компенсации, но и при этом часто не удается избежать
существенных потерь. В романе Ч.Диккенса «Давид Копперфильд» есть
такой эпизод. Маленького Деви везет в интернат возчик по имени Баркис,
который расспрашивает его о служанке в их доме. И Баркис задает ему
вопрос: «No sweethearts, I b'lieve?», естественно интересуясь, нет ли у
девушки возлюбленного. Мальчик, который или не знал слова
«sweetheart», или не расслышал его окончание, переспрашивает
«Sweetmeats did you say, Mr. Barkis?» В оригинале ошибка кажется
достаточно естественной, поскольку начала обоих слов совпадают и
находятся под ударением. Эту общность можно сохранить в переводе,
только изменив обыгрываемые слова, так как в русских словах
«возлюбленный» и «конфета» нет ничего общего. Вот как переводчики
пытаются решить эту задачу в двух опубликованных переводах:. (1) -- А
нет ли у нее дружочка? -- Пирожочка, мистер Баркис? 2) -- А нет ли у нее
зазнобы? -- Сдобы, мистер Баркис? Можно заметить, что в обоих случаях
переводчики пытаются сохранить знакомые ребенку названия сладостей и
187
предположить, что он не расслышал безударные начала слов. Очевидно
также, что им не удалось избежать натяжек.
Итак, сопоставление переводов с их оригиналами показывает, что
существуют несколько типов эквивалентности, в каждом из которых
сохраняются разные части содержания исходного текста. Изучение
уровней эквивалентности позволяет определить, какую степень близости к
оригиналу переводчик может достичь в каждом конкретном случае.
Понятие эквивалентности раскрывает важнейшую особенность перевода и
является одним из центральных понятий современного переводоведения.
Вопросы для обсуждения:
1. В чем автору видится специфика перевода, отличающая его от всех
других видов языкового посредничества? Означает ли это что перевод
должен находиться в отношении тождественности оригиналу?
2. Что понимается под термином «эквивалентность»? Какие подходы к
определению «эквивалентности» выделяет автор? В чем автор не согласен
с трактовкой эквивалентности Ю.Найдой и Дж. Кэтфордом?
3. В чем преимущество предлагаемого подхода? Кратко
охарактеризуйте его, проиллюстрируйте своими примерами.
У. Эко
«Одомашнивать» и «остранять»
Теории перевода предлагают альтернативу между модернизацией
текста и его архаизацией. Но это не та же самая оппозиция, что имеет
место
между
foreigning
(«остранением»)
и
domesticating
(«одомашниванием»; см.: Venuti 1998) или, если угодно, между
ксенофилизацией и локализацией. Хотя можно найти разные переводы, в
которых совершается строгий выбор в пользу одного или другого члена
этой оппозиции, рассмотрим сначала оппозицию «остранение» /
«одомашнивание».
Может быть, самым вызывающим примером «одомашнивания»
служит лютеровский перевод Библии. Например, обсуждая, как лучше
переводить стих из Евангелия от Матфея (12: 34) Ex abundantia cordis os
loquitur, Лютер писал:
Если бы мне пришлось слушаться этих ослов,
они поставили бы меня перед необходимостью
Эко У. Сказать почти то же самое. Опыты о переводе.
–
СПб, 2006.
188
переводить буквально: «От избытка сердца говорят
уста». Ну, скажите мне, разве так по-немецки
говорят? Какой немец это поймет? ... Мать в своем
доме и крестьянин скажут так: «Что на уме, то и на
языке» («Wes das Herz voll ist, des geht der Mund
ueber»).
По поводу выражений Ut quid perditio haec?168 и Ut quid perditio ista
unguenti facta est?169 Лютер говорил:
Если я пойду на поводу у этих ословбуквалистов, мне придется перевести это на
немецкий так: «Почему совершена эта трата
благовония?» Но что это за немецкий? И какой
немец так скажет? Кто как следует вникнет в эти
слова, тот подумает, что благовоние было
потрачено и теперь его нужно разыскивать снова,
— но даже в этом случае смысл останется темным
и сомнительным... А немец скажет: «К чему такая
трата?» («Wozu diese Vergeudung?»). Или же: «Вот
жалость!» Но не: «Жалко благовоний!» Это
действительно по-немецки, и это дает понять, что
Магдалина действовала необдуманно и совершила
трату. Таково было мнение Иуды, который
намеревался употребить миро более разумным
образом (Luther 1530, итал. пер.: 106-107).
Что же касается «остранения», то Венути (Venuti 1998: 243) упоминает
дискуссию между Мэтью Арнольдом и Фрэнсисом Ньюмэном о переводах
Гомера, состоявшуюся в XIX в. Арнольд утверждал, что Гомер передается
гексаметрами и на современном английском, чтобы перевод оставался в
согласии с устоявшейся рецепцией Гомера в академических кругах. А
Ньюмэн, напротив, не только намеренно вводил архаическую лексику, но
и использовал балладный стих, чтобы наглядно показать, что Гомер был
поэтом для народа, а не для элиты. Венути отмечает, что Ньюмен
парадоксальным образом «остранял» и архаизировал, руководствуясь
мотивами популяризации, тогда как Арнольд «одомашнивал» и
модернизировал из соображений академических.
168
169
«К чему такая трата?» (лат., Мф. 26: 8).
«Зачем потратили столько мира?» (лат., Мф. 14: 4).
189
Гумбольдт (Humboldt 1816, tr. it.: 137) предложил проводить различие
между Fremdheit (что можно перевести как «странность») и Das Fremde
(что переводится как «странное»). Может быть, термины он выбрал не
самые удачные, но мысль его, как мне кажется, ясна: «странность» читатель чувствует, когда решение переводчика кажется ему непонятным, как
будто речь идет об ошибке; напротив, «странное» возникает, когда он
сталкивается с непривычным способом подачи того, что он мог бы
опознать, но видит, как ему представляется, впервые. Думаю, эта идея
«странного» не так уж далека от «эффекта остранения» русских
формалистов, то есть от приема, посредством которого художник
заставляет читателя воспринимать описываемый предмет в непривычном
ракурсе, в новом свете, чтобы понять этот предмет лучше, чем у него
получалось до сих пор. Пример, приведенный Гумбольдтом, как мне
кажется, поддерживает мое прочтение:
Перевод не может и не должен быть
комментарием... Темнота, обнаруживаемая подчас
в
произведениях
древних,
особенно
в
«Агамемноне», возникает в силу той сжатости и
смелости, с которыми автор, пренебрегая
связующими высказываниями, выстраивает мысли,
образы, чувства, воспоминания, изложения
событий так, как они вырываются из глубокой
душевной эмоции. И если мы вчувствуемся в
умонастроение поэта, его эпохи и выведенных им
персонажей, мало-помалу эта темнота исчезает, а
место ее занимает глубокая ясность. (Итал. пер.:
138)
Эти проблемы являются ключевыми при переводе текстов, далеких от
нас во времени или пространстве. А как обстоит дело с текстами
современными? Как нужно писать в итальянском переводе французского
романа: Riva Sinistra или Rive Gauche («Левый берег»)? Шорт (Short 2000:
78) приводит забавный пример французского выражения топ petit choux
(«душенька», «лапочка», но букв. «капустка моя») и подчеркивает, что его
перевод как ту little cabbage или mio cavoletto («моя капустка»: англ.,
итал.) приведет лишь к комическому эффекту, и звучать оно будет, в
конечном счете, оскорбительно. Взамен он предлагает английское
sweetheart («дорогая»), соответствующее итальянскому tesoro («золотце»),
но признает, что при этом будет утрачен любовно-юмористический
контраст, и даже само звучание слова choux, которое не только нежно, но и
наводит на мысль о движении целующих губ. Sweetheart и tesoro — хоро-
190
шие примеры «одомашнивания», но я считаю, что лучше было бы
прибегнуть к некоторому «остранению» (учитывая, что дело происходит
во Франции) и оставить оригинальное выражение. Возможно, некоторые
читатели не поймут его значения, но опознают галлицизм и обратят
внимание на его нежный звуковой шелест.
Jane, I find you very attractive — вот английская фраза, которую,
особенно в переводах бульварных романов, по-итальянски передают
буквально: Jane, vi trovo molto attraente («Джейн, я нахожу, что вы очень
привлекательны»). Это чересчур англизирующий перевод, и причин здесь
две. Прежде всего, хотя словари позволяют переводить attractive как
attraente, в подобных случаях итальянец сказал бы bella («красива»), carina
(«мила») или affascinante («очаровательна»). Возможно, переводчики
считают, что слово attraente звучит очень «по-английски». Во-вторых, если
человек, говорящий по-английски, называет Джейн по имени, это означает,
что он находится с ней в дружеских или близких отношениях, и итальянец
в этом случае обращался бы на tu («ты»). «Вы» (Voi или Lei)
использовалось бы, если бы оригинал гласил: Miss Jane, I find you very
attractive («Мисс Джейн, я нахожу, что Вы очень привлекательны»). Так в
попытке англизировать переводчик не выражает точно ни чувств
говорящего, ни отношений между собеседниками.
***
Итальянские переводчики всегда единодушно прибегают к
«одомашниванию», переводя London как Londra, a Paris— как Parigi (так
поступают и в других странах) — но что делать с такими топонимами, как
Больцано / Боцен170 или Калининград / Кенигсберг? Думаю, это становится
предметом переговоров: если в современном русском романе говорится о
Калининграде и важна «советская» атмосфера этой истории, тогда перевод
«Кенигсберг» означал бы полный провал. Айра Буффа (Buffa 1987),
повествуя о трудностях, встреченных при переводе «Имени розы» на
финский, вспоминает о своем замешательстве не только при передаче
многих слов и отсылок, отдающих Средневековьем, на язык культуры,
исторически не прошедшей через наши Средние века, но даже в принятии
решения о том, нужно ли «национализировать» имена (как по-итальянски
немецкий император Фридрих зовется «Федерико»). Дело в том, что, если
назвать какого-нибудь Карла «Каарле», это будет звучать слишком пофински и упразднит культурную дистанцию, а назвать Вильгельма
Баскервильского «Вильхельми» значило бы тут же дать ему «финское
170
Bolzano – город в Сев.Италии, неподалеку от австрийской границы, называетя по-немецки
Bozen, поскольку в течение длительного времени он принадлежал Австрии; это второе
название до сих пор указывается на картах.
191
гражданство» (хотя Уильяма Оккама называют там «Вильхельми
Оккамилайнен»). Поэтому переводчица остановилась па варианте
«Уильям», чтобы подчеркнуть, что он был англичанином. Те же проблемы
встали и перед Имре Барна, переводчиком на венгерский (Barna 1993). Тут
нужно еще учесть, что при переводе собственных имен на венгерский
сначала идет фамилия, а потом имя (в действительности Имре Варна
подписывается так за рубежом, а у себя дома он Варна Имре). Значит, ему
нужно было переводить не «Убертин Казальский», а «Касалеи
Хубертинус»? Но что в таком случае делать с Беренгаром Таллони или
Роджером Бэконом? Варна признается, что единственным возможным для
него решением была непоследовательность, и я думаю, что он
руководствовался слухом или же учитывал, является ли данный персонаж
историческим и, по предположению, уже знакомым читателю или же
вымышленным: «Поэтому: Баскервиллеи Вильмош, Мельки Адсо,
Бургоши Иорге, Бернард Ги, Беренгар Таллони...»
П. Тороп (Тороп 1995) жалуется, что в некоторых романах, где важен
местный диалектный компонент, перевод неизбежно оставляет этот
элемент в тени. По сути дела, это та же проблема, с которой столкнулся
мой «Баудолино» (см. главу 5), который в переводе утратил смак
пьемонтского диалекта и местных оборотов речи. Дело не в том, что
переводчики спасовали перед труднейшей задачей найти эквиваленты в
родном языке: дело в том, что такое решение в лучшем случае говорило
бы, что персонажи изъясняются на некоем местном наречии, однако это
наречие не отсылало бы ни к эпохе, ни к точной географической области,
которые куда лучше знакомы итальянским читателям, — хотя даже в
случае оригинала ясно, что читатели-пьемонтцы лучше ощутили бы
диалектную атмосферу, чем читатели-сицилийцы.
***
А теперь — один трагически забавный пример неудавшейся попытки
модернизировать и «одомашнить» в одно и то же время. Речь идет о
первом переводе одной из глав моей книги «В поисках совершенного
языка» (Eco 1984b; к счастью, перевод был вовремя исправлен).
В моем тексте говорилось о «Великой науке» (Ars Magna) Раймунда
Луллия (тема, несомненно, сложная), и излагался ряд использованных
Луллием силлогизмов на теологические темы. В их числе был такой: «Все,
что восхваляется величием, является великим, — но добро восхваляется
величием — значит, добро является великим».
Если вспомнить о том, что я говорил в главе 4, переводчик должен
всячески постараться овладеть Молярным Содержанием, находящимся в
распоряжении автора, то есть достаточно широкими энциклопедическими
познаниями. Но в данном случае переводчик, видимо, подумал, что
192
рассуждение Луллия слишком абстрактно и нужно, так сказать, пойти
навстречу читателю. Поэтому он перевел так: all cats are mammals, Suzy is a
cat, therefore Suzy is a mammal («все кошки — млекопитающие; Сьюзи —
кошка; следовательно, Сьюзи — млекопитающее»).
Что это не буквальный перевод — вполне очевидно. Но он не
сохраняет и референции оригинала. Сказать, что некий исторический
персонаж утверждал: «все, что восхваляется величием, является великим»
— совсем не то же самое, что вложить ему в уста некие слова о кошках
(кроме того, средневековый каталанец, никогда не бывавший в
англоязычных странах, никогда не назвал бы кошку «Сьюзи»). Не
соблюдать референции оригинального текста в случае исторического труда
— совсем не то же самое, что сказать, будто в некоем вымышленном
повествовательном мире Диоталлеви увидел не изгородь, а «возвышенное,
ровное пространство». Что увидел Диоталлеви, это зависит от соглашения,
заключенного между автором и переводчиком, которые не обязаны
держать перед кем-либо отчет в том, как именно они «обставили»
возможный мир художественного произведения, — если внесенная
модификация не меняет глубинного смысла повествования. Напротив,
говорить, будто Луллий сказал что-то такое, чего он не говорил, —
исторически ложно.
Наконец, колоссальное педагогическое старание переводчика предало
и глубинный смысл всего моего рассуждения о Луллии. Оно не сохранило
верности подразумеваемому обязательству юридически уважать
намерения автора, поскольку одно дело — сказать, что Луллий
разрабатывал систему силлогизмов, чтобы делать верные утверждения о
Боге, и совсем другое — сказать, будто он пустил в ход всю свою
«Великую науку», чтобы делать верные утверждения о кошках.
Можно было бы просто сделать вывод, что у этого переводчика были
странные представления о своих обязанностях и он переборщил, стараясь
ради удобства современного англоязычного читателя. Однако эта ошибка
возникла из-за того, что не была осуществлена интерпретация глубинного
смысла текста. В противном случае переводчик понял бы, что
оригинальный текст всеми силами старался ввести читателя в мир мысли
Раймунда Луллия и просьба о добровольном согласии на это в любом
случае должна была остаться в силе.
Вопросы для обсуждения:
1. Что понимается под явлениями:
a.
Остранение
b.
Одомашниваение?
2. Та же ли это оппозиция, что и между модернизацией перевода и его
193
архаизацией?
3. Как автор понимает гумбольдтскую оппозицию Fremdheit vs das
Fremde?
4. Являются ли проблемы остранения / одомашнивания актуальными
только при переводе географически и / или исторически далеких текстов?
5. От чего зависит перевод топонимов типа Больцано / Боцен?
6. Какие трудности перевода антропонимов отмечает автор?
7. Какие ограничения на переводческую адаптацию накладывает автор
и как он иллюстрирует это ограничение?
194
РАЗДЕЛ 4. СПЕЦИФИКА РАЗЛИЧНЫХ ВИДОВ ПЕРЕВОДА
К. Райс
Классификация текстов и методы перевода
Перед началом работы переводчик с помощью анализа текста должен
установить, какой из видов текста ему предстоит переводить. Точно также
и при оценке перевода прежде всего необходимо получить ясное
представление о том, к какому типу текстов относится оригинал, чтобы
избежать опасности оценки перевода по неверным критериям.
Было бы, например, в принципе неверно оценивать перевод
детективного романа и перевод художественного романа, перевод
оперного либретто и патентного описания по одним и тем же критериям. В
отношении этой, в принципе, абсолютно ясной методической предпосылки
тем не менее нет достаточной ясности.
Типология текстов, отвечающая требованиям процесса перевода и
распространяющаяся на все типы текстов, встречающихся в практике,
является, таким образом, непреложной предпосылкой объективной оценки
переводов. В литературе можно встретить немало попыток разработать
такую типологию текстов, которая позволяла бы сделать выводы о
принципах перевода или о выборе специальных методов перевода. В этом
проявляется понимание того, что методы перевода определяются не только
кругом читателей и специальным назначением перевода (о чем говорят
весьма часто).
Представляется важным исследовать "обычный случай" перевода, при
котором предпринимается попытка без потерь, добавлений и искажений
"перелить" оригинал в форму другого языка, с тем, чтобы создать в нем
текст, эквивалентный исходному. В этом "обычном" случае, по-видимому,
именно тип текста наиболее надежно подсказывает, как следует
переводить; именно тип текста, в первую очередь, определяет выбор
средств перевода.
В исследованиях проблем перевода уже давно учитывается
принципиальное различие между прагматическим и художественным
переводом, хотя это различие - как нам представляется, несправедливо истолковывалось большей частью так, будто прагматический перевод
вызывает меньше проблем и потому не требует специальных
исследований, тогда как теория литературно-художественного перевода
Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. – М., 1978. – С. 202–228
195
разрабатывалась, совершенствовалась и интенсивно обсуждалась. Сама
дифференциация безусловно правомерна, и является, в основном,
общепринятой. Так, например, В. Е. Зюскинд считает, что, в отличие от
прагматического переводчика, которого он именует "специальным
переводчиком", литературный переводчик должен обладать писательским
талантом171. С этим можно безоговорочно согласиться, поскольку в
прагматических текстах язык в первую очередь является средством
коммуникации, средством передачи информации, тогда как в текстах
художественной прозы или поэзии, кроме того, служит средством
художественного воплощения, носителем эстетической значимости
произведения172.
Однако этого упрощенного деления на два типа текстов явно
недостаточно, поскольку в обеих группах могут быть выделены
многочисленные виды текстов, ставящие абсолютно разные проблемы и
требующие разных методов перевода, и, следовательно, подчиняющиеся
совершенно различным закономерностям. У прагматических текстов есть
много общего, но все же небезразлично, осуществляется ли перевод и
оценка перевода спецификации товаров, юридического документа или
философского исследования. С другой стороны, и при художественном
переводе, наряду с общими факторами, действуют многочисленные
дифференцирующие факторы: перевод стилистически отшлифованного
эссе определяется иными законами, нежели перевод лирического
стихотворения. При переводе пьес на первый план выдвигаются
требования, вообще не подлежащие учету при других видах так
называемого художественного перевода.
Это важное положение в течение последних десятилетий все более
утверждалось. Однако во всех имевших место до сих пор попытках
добиться дифференциации типов текстов на базе специфических
признаков наблюдалось удивительное отсутствие единой концепции.
Эльза Таберниг де Пуккиарелли173 в своей работе "Aspectos tecnicos у
literarios de la traduccion" выделяет три типа текстов: 1) технические тексты
и тексты естественных наук, характеризуемые тем, что в них знание
предмета является более важным, чем знание языка, которое, в свою
очередь, прежде всего должно распространяться на знание специальных
терминов; 2) философские тексты, в которых, кроме знания специальной
терминологии, от переводчика требуется способность следовать за ходом
мыслей автора; 3) литературные тексты, в которых, кроме содержания,
171
Die Erfahrungen eines literarischen Ubersetzers. LES, № 3, 1959, S. 85.
В первом случае язык можно охарактеризовать как преимущественно денотативный, во
втором – как преимущественно коннотативный.
173
In: Boletin de Estudios germanicos. – Mendoza, 1964, S. 144.
172
196
выявлению подлежит и художественная форма, которая должна быть
воссоздана в языке перевода.
Но и эта классификация представляется неудовлетворительной.
Выделение дополнительного типа "философские тексты" кажется
недостаточно обоснованным. Прежде всего условие, что переводчик
должен владеть философскими терминами, не представляет собой нового
критерия, по сравнению с любыми специальными текстами. Что же
касается требования следовать мысли автора, то, думается, этот принцип
применим ко всем видам текстов: без понимания не может быть перевода.
Приведем еще один пример классификации текстов, возникшей на
Иберийском полуострове. Речь идет о классификации Франсиско Айялы 174,
также считающего необходимым дифференцировать тексты, особенно с
учетом различий в методах перевода: "Поразительное разнообразие
текстов, в которых воплощена письменная культура, требует постоянно
меняющегося подхода к решению задач, какие ставит перед нами перевод:
нельзя одинаковым образом переводить математический трактат,
политическую речь, комедию или лирическую поэму". Следует
подчеркнуть, что Айяла учитывает различия между прагматическими
текстами, однако его наблюдение, в конечном счете, сводится к обычному
делению на два типа и, несмотря на обилие интересных деталей, остается в
целом слишком запутанным.
В статье Петера Бранга "Советские ученые о проблемах перевода",
опубликованной в сборнике "Проблемы перевода" под редакцией Г.
Штѐрига, мы также сталкиваемся с тремя типами текстов. Бранг
рассматривает работы одного из ведущих советских исследователей
проблем языка и перевода А. Федорова. В основе его классификации также
лежат различия в характере переводимого материала, и он выделяет: 1)
информационные тексты, документальные тексты (торгового и делового
характера) и научные тексты; 2) общественно-политические тексты (в том
числе работы классиков марксизма, передовые статьи и речи); 3)
(художественно) литературные тексты.
Общей характеристикой первой группы текстов175 считается наличие
специальных терминов и специальной фразеологии176. Важнейшим
требованием адекватности перевода является требование выбора
переводчиком наиболее неброских, не отвлекающих от содержания
синтаксических конструкций письменной речи.
Problemas de la traduccion. – Madrid, 1965, S. 23.
Изложение классификации А. В. Федорова опирается исключительно на статью П. Бранга,
поскольку русский оригинал был автору недоступен.
176
В качестве примеров фразеологии приводятся: "из сказанного следует..." (научные тексты),
"как стало известно из информированных кругов..." (деловой язык) и т. д.
174
175
197
Когда стиль автора высказывания не существенен, то есть, когда
учитывается лишь предмет сообщения, а не способ изложения, это
требование можно принять. Особенно важным представляется, однако, не
встречающееся нигде более указание на необходимость владения
дифференцированной специальной фразеологией, без которой любой
переводной текст должен быть признан недостаточно качественным,
поскольку читателю текста перевода он будет казаться неестественным
или, по меньшей мере, непрофессиональным.
Общей характеристикой второй группы текстов - общественнополитических - Федоров считает свойственное им смешение элементов
научного (использование терминологии) и художественного языка
(использование риторических фигур, метафор и т. д.). При этом он, однако,
не учитывает, что то же смешение может встречаться в романах и пьесах.
Федоров требует здесь учета синтаксических особенностей с целью
сохранения ритма, особенно при переводе речей. В качестве примеров
приводятся отрывки из работ классиков марксизма.
Выделение такой группы представляется ни в коей мере не
правомерным. Общественно-политические тексты должны быть отнесены
либо к прагматическим -в тех случаях, когда на первом плане стоит
передача информации, - либо к литературно-художественным текстам,
когда с помощью художественных средств языка достигается
определенное эстетическое воздействие, которое, естественно, должно
быть сохранено в переводе. Доказать с достаточной убедительностью
наличие собственных закономерностей в переводе текстов общественнополитического типа, по сравнению с текстами первой и третьей группы,
Федорову не удается. Эту группу следует поэтому считать не
самостоятельным типом текстов, а, в лучшем случае, промежуточной
формой,
являющейся
следствием
встречающегося
повсеместно
взаимопереплетения различных видов текстов.
И, наконец, третья группа текстов - художественная литература характеризуется, согласно Федорову, в стилистическом отношении
многообразием
лексических
(диалектальных,
профессиональных,
архаических, экзотических) и синтаксических языковых средств, а также
интенсивным применением элементов разговорной речи. Не говоря уже о
том, что эта характеристика может быть справедливой и для других видов
текстов, например для комментариев прессы, не относящихся к текстам
литературно-художественного типа, она представляется слишком
односторонней и выделяющей лишь второстепенные моменты, а главное преобладание эстетических аспектов в языковом оформлении этих текстов
и необходимость сохранения их эстетической значимости при переводе вообще не упоминается. Напротив, и художественная проза, и
драматические произведения, и лирика меряются одной меркой, хотя
198
именно здесь следовало бы выявить специфические закономерности,
которые оправдывали бы выделение отдельных типов текстов.
О. Каде считает, что широкая шкала различных "жанров текстов"177
определяется содержанием, назначением и формой текста. Уже
многообразие различных по своему характеру текстов, как он утверждает,
заставляет сделать вывод, что не может быть единой схемы или модели
перевода для всех жанров текста. Проводя наиболее характерное
разграничение между прагматическими, то есть специфическими по
своему предмету текстами, с одной стороны, и литературными
(художественной прозой и поэзией), с другой стороны, О. Каде так же, как
и Р. В. Юмпельт178, рассматривает различные попытки классификации.
Так, например, американский лингвист Дж. Касагранде предлагает
следующую классификацию: 1) прагматические, 2) эстетикохудожественные, 3) лингвистические, 4) этнографические переводы. Эту
классификацию и Каде, и Юмпельт принимают, хотя выделение последних
двух групп кажется мало убедительным. Еще одна, также упоминаемая и
Каде, и Юмпельтом попытка классификации, была предпринята Карлом
Тиме, который выделяет четыре "идеальных" типа, а именно: тексты
религиозного, литературного, делового и официального характера,
которые ориентированы на различные группы получателей и должны
переводиться в каждом из случаев по-разному179. Если О. Каде после
рассмотрения обеих этих попыток классификации переходит к
исследованию проблем перевода исключительно на материале
прагматических текстов, то Р. Юмпельт развивает схему Касагранде до
весьма детальной классификации, в которой он выделяет "жанры
перевода" и которая, однако, также ни в коей мере не представляется
удовлетворительной. Дело не только в том, что у него отсутствует какаялибо аргументация в пользу выделения отдельных так называемых
"жанров". Предлагаемая схема слишком углубляется в детали такой
крупной группы, как прагматические тексты (в своей работе Юмпельт
специально обращается к проблемам перевода технических текстов и
текстов естественных наук), а "эстетические (художественные) тексты"
рассматриваются лишь в общих чертах. Слишком детальная
классификация прагматических текстов противоречит прежде всего ясно
177
Этот термин представляется несколько неудачным, так как он как бы навязывает
отождествление перевода с различными литературными жанрами, а именно это для
разработки типологии текстов, релевантной для перевода, представляется скорее вредным,
как будет показано ниже.
178
Jumpelt R. W. Die Ubersetzung naturwissenschaftlicher and technischer Literatur. Bd. 1, BerlinSchoneberg, 1961, SS. 24-26.
179
Эту классификацию Юмпельт отвергает как имеющую значение лишь в историческом
смысле, хотя в ней содержится единственно правильный подход к дифференциации типов
текстов, исходящий из языка, то есть материала, из которого состоят тексты.
199
сформулированному требованию "в каждом высказывании по вопросам
перевода проверять, не является ли то или иное положение специфическим
лишь для одного из типов перевода", а также недвусмысленному
предостережению "избегать для явлений одного жанра разработки особых
категорий, которые могут встречаться и в других жанрах"180.
Новейшей классификацией типов перевода является попытка Жоржа
Мунэна181, предпринятая с глубоким проникновением в проблемы
перевода. Но и здесь, к сожалению, наблюдается отсутствие стройной
концепции. Первая группа, выделяемая им, - религиозные переводы выделяется по признаку содержания; вторая группа - художественный
перевод - по языку; третья группа - перевод стихов - выделяется по
признаку формы; четвертая группа - перевод детской литературы - по
ориентации на получателя; пятая группа - переводы сценических
произведений - по способу использования текстов; шестая группа перевод и кино (перевод фильмов) - выделяется с точки зрения
специфических технических условий и седьмая группа - технический
перевод - вновь по признаку содержания.
Эти группы дают достаточную основу для выделения различных видов
текстов. Но для разумного выделения типов текстов эти группы
представляются слишком неоднородными и многочисленными.
Изложенные нами попытки классифицировать все многообразные
тексты, встречающиеся в практике, в рамках одной схемы с целью
получить определенные выводы для выбора методов и средств перевода со
всей очевидностью доказывают два положения. 1. Уже не отрицается
специальная функция вида текста как основного фактора и критерия
процесса перевода, и тем самым - оценки перевода. Разработка типологии
текстов представляется не только обоснованной, но и необходимой в свете
исследования требований адекватности перевода и обоснованности оценок
перевода. 2. Предпринятые до сих пор попытки классификаций
неудовлетворительны прежде всего потому, что в них отсутствует единая
концепция выделения типов текстов и аргументация их разграничения. А в
тех случаях, когда аргументы приводятся, они оказываются весьма
разнородными и уязвимыми.
В исследовании о выборе метода перевода (а исследования о
методически обоснованных оценках перевода встречаются редко и никогда
не бывают главным предметом исследований) постоянно ставится лишь
вопрос о выборе между "дословным" и "вольным" переводом, хотя мера
"дословности" или граница "свобод" никогда не была в достаточной мере
180
181
Jumpelt R. W. Op. cit., S. 26.
Die Ubersetzung. Geschichte, Theorie, Anwendung, SS. 113-159.
200
уточнена. Эрнст Мериан-Генаст182, который, как и Ортега-и-Гассет,
ссылается на Шлейермахера и - что показательно - также обсуждает лишь
проблему художественного перевода, признает в конечном счете
исключительно два этих метода. Он пишет: "(Переводчик) переводит, то
есть осуществляет перенос в двух направлениях: или он переносит
иностранного автора к своему читателю, или переносит своего читателя к
иностранному автору. Отсюда - два совершенно различных метода
перевода. В первом случае переводчик видит свою задачу в том, чтобы
приблизить оригинал к методу мышления и к языку своих
соотечественников, чтобы заставить иностранного автора говорить так, как
говорил бы его соотечественник. Во втором случае читатель должен
явственно ощущать, что к нему обращается иностранец. Он должен
познать новые, незнакомые ему мысли и средства выражения, он должен
чувствовать себя не дома, а на чужбине...". Обоснование выбора того или
иного метода открывает, однако, простор для переводческого своеволия.
Мериан-Генаст солидарен с рядом авторов в том, что выбор метода
зависит от различных обстоятельств: "С одной стороны. - от цели, которую
он преследует, от того, что важнее для него - содержание или форма
оригинала; затем - от особенностей языка, на который он переводит, насколько он способен изменяться,приспособляться к методам выражения
другого языка; но прежде всего от духа нации и эпохи, в которой он живет,
от его самосознания, самобытности, способности воспринимать."183 Эти
соображения бесспорно ценны в историческом смысле, они определяли в
свое время исключительно и почти полностью так называемые
художественные переводы и отношение к выбору методов перевода. При
определенных условиях они и сегодня могут быть существенными. Однако
в такой радикальной форме они не могут быть приемлемы в настоящее
время.
Жесткая схема "или - или" при выборе метода перевода не может
служить интересам дела и быть примененной на практике. Метод перевода
должен, напротив, соответствовать типу текста. Естественно, чтобы
классификация текста осуществлялась путем отнесения конкретного
текста к тому или иному типу, к которому применим тот или иной метод
перевода. Главная цель при этом - сохранить при переводе наиболее
существенное, определяющее тип текста. Только специальная цель,
которой перевод должен служить в конкретном случае, или специфика
круга читателей, которому он предназначается, могут быть обоснованием
для отступления от этого требования. Но такого рода отступления
182
183
Franzosische und deutsche Ubersetzungskunst. – Tubingen, 1958.
Ibid.
201
касаются уже не переводов "обычного" типа, а других форм переноса
содержания, изложенного на исходном языке, в текст на языке перевода.
2. Типология текстов, релевантная для перевода
Рассмотрение попыток создания классификации типов текстов,
приемлемой для решения задач перевода, приводит к неизбежному
выводу, что при анализе типа текста и переводчик, и критик должны
исходить из одинакового критерия. В качестве такового скорее всего
способен выступать материал, из которого состоит текст: язык. Поскольку
текст может быть создан лишь средствами языка (для математических
формул перевод не нужен), при анализе необходимо исследовать, какие
функции выполняет язык в данном тексте. Карл Бюлер184 указывал, что
язык - это одновременно "описание", "выражение" и "обращение". Эти три
функции могут быть качественно неравноправными в различных языковых
высказываниях. В одном тексте (или его отрезке) может стоять на первом
плане описание, в другом - важнейшей может быть функция выражения, а
третий может быть по сути своей обращением к слушателю или читателю.
Естественно, не всегда целый текст отражает лишь одну из функций языка.
На практике существуют многочисленные переплетения и смешения форм.
Однако в зависимости от преобладания той или иной функции в
конкретном тексте можно выделить три основных типа: по описательной
функции языка - тексты, ориентированные на содержание; по
выразительной функции языка - тексты, ориентированные на форму; по
функции обращения - тексты, ориентированные на обращение185. При этом
под текстами, ориентированными на содержание, следует понимать такие,
основная задача которых состоит в передаче содержания, информации.
Тексты, ориентированные на форму, также передают содержание, но в них
доминирующим компонентом является языковая форма.
До этих пор классификация в целом сходна с обычной основной
дифференциацией прагматических (ориентированных на содержание) и
художественных (ориентированных на форму) текстов. Однако, как будет
показано ниже, распределение текстов в рамках этой классификации
нуждается в дополнении и уточнении. Так, например, агитационные
тексты не могут быть отнесены к содержательному типу только потому,
что при их переводе необходима эквивалентность информации. Агитация и
реклама опираются, в первую очередь, на функцию обращения, и она
должна передаваться при переводе, наряду с описательной функцией, и
более того, ее передача является основной задачей. Детективные и
184
Sprachtheorie, S. 28.
Этот термин представляется более однозначным, чем употреблявшийся нами прежде
термин "ориентированный на эффект". Хотя достижение неязыкового эффекта является
главным признаком, такое название слишком легко запутывает читателя, отождествляющего
"эффект" с (эстетическим) "воздействием" текста.
185
202
бульварные романы, несмотря на их более низкое качество, тем не менее,
по жанру должны быть отнесены к "литературным" текстам. Но было бы
неправомерно в аспекте выбора метода перевода и критериев его оценки
относить их к текстам, ориентированным на форму, так как читателей
интересует в них лишь захватывающее содержание, что отражается и в
количестве их переводов. Поскольку читатель проявляет лишь
незначительный интерес к эстетическим качествам (как правило
чрезвычайно низким) такой литературы, было бы необоснованным
требовать от переводчика увеличения затрат времени, которое
понадобилось бы для учета и передачи элементов формы.
Бенедетто Кроче настоятельно указывает на то, что при теоретическом
рассмотрении проблем перевода логические параметры языка не
отграничивались от эстетических, прозаические от поэтических и что это
вело к "пустому теоретизированию"186. Поскольку в дискуссии о переводе
разграничение логических и эстетических параметров языка вполне может
быть аргументировано, упущенным оказался скорее третий параметр языка
- диалогический. Очевидно, это было основной причиной того, что тексты,
в которых доминирует функция обращения, не выделялись в отдельный
тип. Схематически такая классификация выглядела бы следующим
образом.
фун
кция
языка
пара
метр
языка
тип
текста
описание
выражение
обращение
логический
эстетический
диалогически
й
ориентирова
нный на
содержание
ориентирова
нный на форму
ориентирова
нный на
обращение
Как явствует из этой схемы, наряду с выделявшимися до настоящего
времени типами текстов следует отграничить третий тип - тексты,
ориентированные на обращение.
Как и всякий текст, текст, ориентированный на обращение, передает
информацию в определенной языковой форме. Однако его оформление
преследует особую, более или менее очевидную, цель. В таких текстах
релевантным
оказывается
прежде
всего
достижение
186
Benedetto Croce. Poesia. Bari, 1953, S, 108, zit. nach Rolf Klopfer. Die Theorie der Iiterarischen
Ubersetzung, S. 57.
203
экстралингвистического эффекта, сохранению подлежит явственное
обращение к слушателю или читателю текста.
Эти три типа текстов, выделяемые по критерию функции языка, могут
быть дополнены четвертой группой текстов, которые можно было бы
назвать аудиомедиальными. Речь идет о текстах, зафиксированных в
письменной форме, но поступающих к получателю через неязыковую
среду в устной форме (речевой или песенной), воспринимаемой им на
слух, причем зкстралингвистические вспомогательные средства в
различной степени способствуют реализации смешанной литературной
формы.
2.1. Тексты, ориентированные на содержание
Попытки классифицировать встречающееся в практике многообразие
текстов в рамках четырех типов текстов должны исходить из того, что
каждый тип текстов в зависимости от роли вышеизложенных главных
признаков сам может подразделяться на значительное число видов текстов.
В то время как тип текста в значительной мере определяет выбор метода и
степень важности того, что подлежит сохранению при переводе, вид текста
определяет, какие внутриязыковые закономерности должны прежде всего
учитываться переводчиком. Исходя из этого, к типу текстов,
ориентированных на содержание, могут быть отнесены: сообщения и
комментарии прессы, репортажи, коммерческая корреспонденция,
спецификации товаров, инструкции по эксплуатации технических
приборов, патентные описания, грамоты, официальные документы,
учебная и специальная литература всех видов, исследования, отчеты,
трактаты, специальные тексты гуманитарных, естественных и технических
наук.
Следовало бы уточнить, однако, еще один момент. Если мы различаем
тексты, ориентированные на содержание и ориентированные на форму, то
это не означает, что тексты, ориентированные на содержание, не имеют
формы. Как не может быть языковой формы без содержания, так не может
быть содержания без формы. Следовательно, и в текстах,
ориентированных на содержание, следует учитывать, что, поскольку
форма и содержание нераздельно связаны друг с другом, способ
выражения мысли в языке является не менее важным, чем ее предметное
содержание. Лишь правильно сформулированные тексты действительно
отражают описываемый в них предмет.
В этом смысле мы не согласны с односторонним функциональностилистическим подходом к языку лишь как к средству коммуникации,
приспособленному к изложению того или иного содержания
высказывания. Этот подход оказывается полностью несостоятельным при
рассмотрении видов текстов, ориентированных на обращение: здесь важно
не только то, что человек выражает свои мысли, но и то, что он
204
использует средства языка в коммуникации для того, чтобы обратиться,
к своим собеседникам, то есть пользуется языком как инструментом, для
того чтобы привести в движение неязыковые процессы.
В текстах, ориентированных на содержание, важна прежде всего
приемлемость формы для выражения данного содержания, ее способность
оказывать необходимое воздействие, а для текстов, ориентированных на
форму, прежде всего важна форма, учитывающая эстетические и
художественно-творческие аспекты. Текст, ориентированный на
содержание, анализируется в плане формальных отношений, задаваемых
семантикой, грамматикой и стилистикой, и с учетом их переводится на
другой язык. Текст, ориентированный на форму, анализируется прежде
всего с точки зрения воплощения его формы, определяемого
эстетическими, стилистическими, семантическими и грамматическими
параметрами, и переводится в соответствии с этим.
Отнесение информационных материалов, учебников, спецификаций и
т. п. к текстам, ориентированным на содержание, очевидно и без
дополнительной аргументации. Они являются более или менее
анонимными и, в общем и целом, создаются с целью быстрой, верной и
обширной информации об определенном предмете. Несколько иначе
обстоит дело с комментариями. Часто они пишутся авторитетными
комментаторами, склонными демонстрировать свои литературные
способности и нередко обладающими своеобразным литературным
почерком. Хотя эти тексты характеризуются весьма индивидуальным
стилем, который при переводе, насколько это возможно, учитывается, и
при оценке этот аспект должен приниматься во внимание, тем не менее,
комментарии следует отнести к типу текстов, ориентированных на
содержание, поскольку главным остается комментируемый предмет.
Юлиус Вирль187 в этой связи говорит: "Подсознательная или
полусознательная любовь автора к определенным средствам выражения
или стилистическим средствам не меняет предметно-специфического
характера текста, если творческое внимание автора полностью
сосредоточено на содержании, материале, на "идее", а на форму
выражения внимание обращается лишь постольку, поскольку она важна
для обеспечения полного понимания содержания. Даже в тех случаях,
когда автор, исполненный сознания ответственности за свои переживания,
тщательно выбирает форму, то есть отдельные языковые средства
выражения, форма остается подчиненной содержанию. Функция формы
исчерпывается ее службой содержанию". Следовательно, когда тема и
аргументы (то есть информационное содержание) полностью передаются в
переводе, можно считать, что комментарий переведен адекватно.
187
Grundsatzliches zur Problematik des Dolmetschens und Ubersetzens. S. 53.
205
В отношении официальных документов и материалов аналогичного
характера можно выдвинуть возражение, что у них, как правило, вполне
определенная форма, и даже нередко весьма строгие предписания
относительно формы, соблюдение которых необходимо, чтобы документ
был принят. Против этого аргумента можно возразить; что языковую
форму не следует путать с языковым формализмом, поскольку в данном
случае речь идет о чисто внешних формальных предписаниях
графического порядка или касающихся определенных языковых клише188.
Именно это связывает такие тексты со специальными текстами
гуманитарного, научно-естественного и технического характера
(исследования, выступления, отчеты), для адекватного воспроизведения
содержания которых необходимо владение специальной терминологией и
фразеологией.
Для уточнения понятия научно-популярной литературы и отнесения
соответствующих текстов к текстам, ориентированным на содержание, а
также и для проведения границы между этими текстами и специальными
текстами необходимо определить научно-популярную литературу как
общедоступное изложение материала по различным отраслям знания.
Авторы популярной литературы временами также имеют склонность к
"литературному творчеству". Решающей характеристикой популярных
текстов является, однако, следующее: предметная правильность,
достоверность информации и современность языка. Правда, авторы таких
текстов используют и специальную терминологию и фразеологию (с
различной частотностью). Однако решающим для дифференциации и для
их языкового оформления является в конечном счете круг читателей, на
который ориентируется автор. Если он обращается к специалистам {в
учебниках или специальных изданиях), то при переводе главное - точная
передача предметных значений. Если же он обращается к широкому кругу
непрофессионалов, интересующихся определенным предметом (научнопопулярные книги, журналы широкого профиля), то повышенное
внимание следует уделять стилистической стороне текста.
Относительно всех этих видов текстов, ориентированных на
содержание, можно сказать, что здесь важно в первую очередь, хотя и не
исключительно,
ориентироваться
на
передачу
информативного
содержания.
Когда принадлежность текста к типу текстов, ориентированных на
содержание, установлена, можно сделать первый существенный вывод
относительно методов перевода. Текст, ориентированный на содержание,
188
В двусторонних государственных договорах принято, напр., называть первым государство,
на языке которого сформулирован текст. В этой связи следует учитывать и предписания
формального характера, вытекающие из таких дипломатических традиций.
206
требует при переводе обеспечения инвариантности на уровне плана
содержания. При оценке критику следует в первую очередь убедиться в
том, удалось ли передать полностью содержание и информацию в тексте
перевода. Из этого важнейшего требования следует, что языковое
оформление перевода должно безоговорочно соответствовать закопай
языка перевода, иными словами, языковое оформление перевода
ориентировано в первую очередь на язык перевода.
Однозначная ориентированность на язык перевода является вторым
критерием оценки текстов этого типа. Язык перевода доминирует,
поскольку важнейшим здесь является информационное содержание, и
читатель должен получить его в переводе в привычной языковой форме189.
2.2. Текст, ориентированный на форму
Для детальной характеристики второго типа текстов и отнесения к
нему различных видов текстов следует в первую очередь пояснить
лежащее в его основе понятие формы.
В общем под "формой" понимается способ выражения автором
определенного содержания, то есть как автор излагает данное содержание,
в отличие от случаев, когда на первом плане стоит предмет, то есть то, что
сообщается. Однако, как выше уже подчеркивалось, эта характеристика
справедлива для любого, в том числе и прагматического текста. Для
определения же типа текстов, "ориентированных на форму", этой слишком
общей характеристики, недостаточно. В этом типе элементы формы,
сознательно или подсознательно используемые автором, оказывают
специфическое эстетическое воздействие. Элемент формы не только
является доминирующим по отношению к предметно-содержательному
компоненту, но, кроме того, он служит инструментом художественного
воплощения, придающего тексту, ориентированному на форму, его
неповторимую и потому лишь аналогично воспроизводимую в языке
перевода форму. В соответствии с языковой функцией выражения,
стоящей на первом плане в текстах, ориентированных на форму, при
переводе следует достигать равноценного воздействия с помощью
аналогии формы. Только в этом случае перевод может считаться
эквивалентным.
189
Юмпельт пользуется термином "употребительность" и настаивает, чтобы это требование
применялось ко всем специальным текстам. Интересны указания на необходимые при
переводе трансформации, обеспечивающие не только правильное, но и аутентичное
употребление в немецком языке при переводе с английского и романских языков на примере
превосходной степени прилагательных, пассива и вербальных перифраз. (См. Mario
Wandruszka. Sprachen vergleichbar und unvergteichlich, SS. 84, 338, 432).
207
Большое значение может иметь даже единичный звук, являющийся
компонентом формы190. Синтаксические характеристики также могут
отражать художественные намерения автора191. "Темп" стиля, как и вообще
формы стиля и воздействие рифмы, сравнения и образные выражения,
поговорки и метафоры также подлежат учету, равно как размер и его
эстетическое воздействие. Кроме того, важными факторами не только в
поэзии, но и в художественной прозе являются фоно-стилистические
элементы.
Какой же подход к элементам формы должен ожидать критик от
переводчика? Без сомнения не может быть и речи о раболепном переносе
элементов исходного языка в язык перевода, что вообще и невозможно в
работе с фоностилистическими элементами, поскольку звуковая структура
языков слишком различна. Нельзя также просто не замечать ее, как это
позволительно в текстах, ориентированных на содержание, где элементы
формы играют лишь второстепенную роль. Ведь здесь они являются
конституирующим элементом художественного текста. Высшей заповедью
должно быть стремление к достижению равного эстетического
воздействия. Путь к этому - создание эквивалентности путем воссоздания
формы192. В текстах, ориентированных на форму, переводчик не должен
рабски подражать форме исходного языка {то есть перенимать ее).
Напротив, он должен слиться с формой исходного языка настолько, чтобы
вдохновляться ею и по аналогии с ней избрать форму в языке перевода,
способную произвести аналогичное впечатление и на читателя. По этой
причине тексты, ориентированные на форму, мы называем текстами,
детерминируемыми исходным языком.
Какие же виды текстов могут быть отнесены к этому типу? В общем
можно сказать - все тексты, языковое оформление которых отвечает
190
Cм. R. Klopfer. Die Theorie der Iiterarischen Ubersetzung, S. 81. "Отдельный звук маловажен
в рамках элементов языкового произведения только до тех пор, пока он не находится в
отношении с другими звуками. Как только он становится частью корреляции (в аллитерациях,
ассонансах и вообще в эвфонии, в фонетической, и структурной ритмике...), значение его
возрастает. Таким образом, "чувственное" становится важнейшим элементом художественной
формы, но не как отдельно взятое, а как часть целого, системы".
191
Интересный пример приводит Артур Лютер в "Die Kunst des Ubersetzens", S. 11, оценивая
перевод рассказа Л.Толстого: "Сравниваю перевод с оригиналом и вижу, переводчик
разделил длинные периоды Толстого на сплошные короткие предложения. Из широкого и
спокойного течения могучей равнинной реки получилась пенистая горная речушка.
Содержание рассказа сохранено, однако форма искажена".
192
Мартин Бубер подчеркивает: "Под воссозданием формы понимается не противная духу
попытка повторения однажды найденной формы с помощью другого материала, а стремление
в другом языке с его другими законами найти при переводе достойное соответствие".
Поэтому Бубер подчеркивает, что лишь из "аналогичных устремлений может возникнуть
аналогичное воздействие" перевода. (См. Zu einer neuen Verdeutschung der Schrift. In: Storig
(Hrsg.), S. 353.)
208
художественным принципам, то есть все тексты, которые больше
выражают, чем сообщают, в которых языковые и стилистические фигуры
подчинены целям эстетического воздействия. Короче говоря: тексты,
которые могут быть названы произведениями литературы.
Трудности отнесения отдельных видов текстов к типу текстов,
ориентированных на форму, не удается, в принципе, преодолеть лишь с
помощью указания на характер литературного жанра, как это обычно
делается. Решающей роли не может играть даже обозначение жанра,
данное самим автором, поскольку в вопросах номенклатуры много
неясности, не говоря уже о претенциозном использовании названия
жанров. Ни переводчик, ни критик не могут обойтись без собственного
анализа. Имея дело, например, с эссе в трактовке Карла Мута, согласно
которой эстетический элемент являете конституирующим для настоящего
эссе, поскольку читают его не столько из-за предметного интереса, сколько
ради наслаждения формой, переводчик должен переводить его по
принципам, применимым к текстам, ориентированным на форму, а критик
оценивать перевод, согласно этим же критериям. Следует, однако,
привести интересное наблюдение Людвига Ронера: "В современной
немецкой "эссеистике" прослеживается весьма сильная тенденция, чуждая
"эссеистике": возвращение эссе к трактату, возвращение от языка чувств к
теоретизирующей прозе, возвращение от откровенного изложения исканий
к голому сообщению результатов размышлений, от разговорной к
монологической прозе, в которой содержание важнее формы"193. Когда
переводчик имеет дело с текстом такого рода, хотя и декларированным
автором как эссе, он, несмотря на это, должен подходить к нему как к
трактату, предметному сообщению, то есть как к тексту,
ориентированному на содержание; а критик должен исходить из этого при
оценке перевода. То же самое можно сказать о фельетонах.
При претенциозном указании жанра текста переводчик должен
анализировать текст независимо от декларации автора. Так, например, вся
"тривиальная литература" должна быть отнесена к типу текстов,
ориентированных на содержание, так как эстетические аспекты и элементы
формы в ней отсутствуют или встречаются лишь в клишированном виде.
Они ориентированы, в первую очередь, на информацию (= содержание),
хотя информация эта вымышленная. Так называемая развлекательная
литература, напротив, должна быть отнесена к низшему слою текстов,
ориентированных на форму. Она, частично следуя высоколитературной
моде, способна удовлетворять и высоким требованиям. В этом смысле
необходима и оправдана и большая требовательность со стороны
переводчика и критика.
193
Der deutsche Essay, S. 128.
209
Стихотворения также нельзя глобально, лишь потому, что они
являются литературными произведениями, относить к текстам,
ориентированным на форму. Юмористическое стихотворение, также, как и
сатира, в целом должно быть отнесено к текстам, ориентированным на
обращение, поскольку при переводе важным является достижение прежде
всего экстралингвистического воздействия с помощью текста на ПЯ.
Обобщая, можно сказать, что с учетом вышеизложенных принципов
ориентированными на форму могут считаться следующие тексты:
(литературная) проза (эссе, жизнеописания, фельетоны и т. п.);
художественная проза (исторические анекдоты, краткие истории, новеллы,
романы), а также все виды поэзии (от басен и баллад до чистой лирики).
Все эти тексты сообщают содержание, но они теряют свой специфический
характер, если при переводе не сохраняется внешняя и внутренняя форма,
определяемая нормами поэтики, стилем или художественными
устремлениями автора. Инвариантность на уровне плана содержания,
необходимая при переводе текстов, ориентированных на содержание,
отступает здесь на второй план в большей или меньшей степени, уступая
главное место
аналогии формы, требующей эквивалентности
эстетического воздействия.
Следовательно, и критику необходимо убедиться в том, удалось ли
переводчику, говоря словами Жоржа Мунэна194, "сделать шаг от ступени
лингвистических операций до ступени операций литературных, содержит
ли перевод таким образом "второй качественный компонент" эстетический компонент, литературное совершенство".
Из этого требования вытекает неизбежный вывод, что, в отличие от
ориентированных
на
содержание
текстов,
перевод
которых
детерминируется особенностями языка перевода, языковое оформление
перевода текстов, ориентированных на форму, детерминируется исходным
языком.
Например, при переводе ориентированного на содержание текста
можно оставить без внимания игру слов, не снижая при этом
инвариантность плана содержания. А в тексте, ориентированном на форму,
необходимо было бы найти функциональное соответствие, отвечающее
художественной и эстетической функции стилистической фигуры.
Если различия в структуре языков не позволяют передать игру слов в
том же месте, приходится выбирать между заменой другой языковой
фигурой с аналогичным эстетическим воздействием или включением игры
слов там, где в исходном тексте ее не было, но в тексте перевода
представляется для этого возможность.
194
Die Ubersetzung, S. 123.
210
В текстах, ориентированных на содержание, заложенная в тексте
информация должна быть передана в переводе в полном виде и в
соответствии с законами и нормами ПЯ. В текстах, ориентированных на
форму, языковые средства (а не только информация, репрезентируемая
ими) исходного текста играют решающую роль для выбора формы текста
перевода. Если автор оригинала отклоняется от языковой нормы,- а это
делает практически каждый писатель, - то переводчик имеет право в
тексте, ориентированном на форму, отойти от нормы и дать простор
своему творчеству, особенно если такое отклонение преследует цели
эстетического воздействия. Когда критик сталкивается с такими
отклонениями, он не должен попросту осуждать их, как якобы нарушения
языкового узуса. Даже в тех случаях, когда отклонения встречаются не в
том же месте, что в оригинале, следует прежде всего выяснить, не имеет ли
место сдвинутый эквивалент, который должен быть принят хотя бы уже
потому, что тем самым достигается эстетическая компенсация.
Обоснование этого приема мы находим у В. Е. Зюскинда: "Автор
оригинала пользовался всем богатством своего родного языка и имеет
поэтому право требовать, чтобы и в нашем языке были использованы все
имеющиеся возможности выражения, свойственные нашему и только
нашему языку"195.
Критик должен, таким образом, оценить, удалось ли переводчику
перенести читателя в текст оригинала. При этом последний имеет право
"выводить его из привычного мира", но не делать текст чуждым читателю,
если таковым не было намерение автора. Именно при использовании этого
модного стилистического средства следует соблюдать ограничения,
предложенные
Эрнстом
Мериан-Генастом:
"Как
и
принцип
акклиматизации, так и отчуждение может быть утрировано. Если
переводчик, стремясь точно воссоздать образ выражения оригинала,
слишком далеко отходит от привычных для языка перевода норм, он
может дойти до того, что заговорит на им самим изобретенном жаргоне"196.
Тогда как в текстах, ориентированных на содержание, в соответствии с
требованием детерминированности языком перевода (предполагающим
создание текста ПЯ в соответствии с его нормами), вполне законным
является передача пословиц, поговорок, и метафор содержательнопонятийным способом или с помощью аналогичных языковых фигур языка
перевода, в текстах, ориентированных на форму, задача состоит в том,
чтобы употребить в качестве соответствия разговорной пословице или
поговорке исходного языка дословный перевод и отходить от этого
принципа лишь тогда, когда дословный перевод оказывается в языке
195
196
Die Kunst der Ubersetzung. In: "Bayerische Akademie der Schonen Kunste" (Hrsg.), S. 14.
A. Merian-Genast. Franzosiche und deutsche Ubersetzungskunst, S. 34.
211
перевода непонятным или воздействует иначе, чем в исходном языке. В
этом случае его следует передавать с помощью оборота, типичного для
ПЯ. Метафору, типичную для ИЯ, следует переводить таким же образом, а
авторские метафоры передаются дословно.
Так, если например, в английском тексте употребляется поговорка a
storm in a teacup, то в текстах, ориентированных на содержание, может
быть использован понятийный перевод, например: "ненужное
беспокойство", "излишняя суета" и т. д., и такой перевод будет считаться
адекватным. В текстах, ориентированных на форму, в качестве
эквивалента следовало бы, напротив, употребить столь же привычный для
языка перевода оборот "буря в стакане воды". В тексте, ориентированном
на обращение, в зависимости от контекста возможно было бы даже
решение "искусственное волнение", поскольку слово "искусственно" имеет
яркую эмоциональную окраску.
При оценке перевода в этой связи необходимо учитывать еще один
момент. Стихотворение, переводимое прозой, не может в строгом смысле
считаться переводом. Если высокохудожественную новеллу исходного
языка мы передаем в языке перевода будничной прозой, то также нельзя в
строгом смысле говорить о переводе. Если при переводе не обеспечивается
аналогия элементов формы, можно говорить о любых формах или видах
передачи содержания от адаптации до свободной обработки. Поскольку
целесообразность таких методов неоспорима, при оценке перевода следует
в достаточной мере учитывать это обстоятельство.
2.3. Текст, ориентированный на обращение
Третий тип текстов, согласно нашей типологии, составляют тексты,
ориентированные на обращение. Они передают не только содержание в
определенной языковой форме. Характерно для них то, что с ними всегда
связано
намерение,
определенная
цель,
определенный
экстралингвистический эффект. Именно этот эффект и является главным.
Поэтому при переводе необходимо прежде всего сохранять четкое
обращение к слушателю или читателю. Языковое оформление
определенкого содержания в текстах, ориентированных на обращение,
должно
быть
подчинено
определенным
специфическим
экстралингвистическим целеустановкам речи. У читателя или слушателя
должна быть вызвана определенная реакция, иногда он должен быть
побужден к конкретному действию. Здесь происходит как бы обособление
языковой функции обращения, теоретически присутствующей в любом
языковом высказывании. Так, например, рекламный текст может быть
чистым обращением, не передающим собственно информации, и не
212
планирующим эстетического воздействия197. Во всяком случае, чтобы
текст мог быть отнесен к аппелятивному типу, аппелятивная функция
должна стоять на первом плане.
Следовательно, какие же виды текстов могут быть отнесены к данному
типу? Согласно приведенному выше определению, все тексты, в которых
аппелятивная функция является доминирующей, в которых реклама,
агитация, проповедь, пропаганда, полемика, демагогия или сатира
выступают как основа или цель языкового высказывания.
В рекламных текстах содержание и форма однозначно определяются
главной целью - возбудить интерес к покупке. Е. Карнисе де Галлес198
подчеркивает: "En realidad toda propaganda comercial se basa en la funcion
apelativa del lenguaje (Buhler), porque trata de dirigir la conducta interna у
externa del oyente para la adquisicion de los productos recomendados, mueve a
la accion".
Агитация в целом определяется как "целенаправленное воздействие на
группу людей с целью повлиять на их поведение" ("Большой Брокгауз"). С.
Хаякава199 подчеркивает, что "она аппелирует к тщеславию, страху,
снобизму или неверно понятой гордости". И в этом случае текст теряет
свой специфический характер, если неадекватное языковое оформление
перевода не позволяет вызвать аналогичный эффект.
В качестве "миссионерских" текстов-проповедей можно выделить
значительные части Нового и Ветхого Завета200, а также все религиозные
писания, основная цель которых укрепить людей в вере или "обратить" их
в нее. Но и тексты нерелигиозного содержания могут быть отнесены к этой
группе, если они преследуют цель пропагандировать идеологию и
обращать в нее людей других взглядов.
Агитация в пользу определенных мировоззренческих и политических
целей есть пропаганда. Эти тексты нередко превращаются в полемические,
а используемые в качестве инструмента политики легко переходят в
демагогию. Полемика и демагогия, как и все формы "отрицательной"
пропаганды, нередко пользуются средствами сатиры.
197
Можно привести в качестве примера модный в 1970 году рекламный текст: "Только
перзиль - стопроцентный перзиль!", не содержавший вообще информации. Но
"стопроцентность" должна была подчеркивать, что речь идет о чем-то уникальном,
покупатель провоцировался приобретать только лучшее из лучшего.
198
Observaciones sobre el aspecto socio-linguistico del lenguaje de la radio, S. 52.
199
Semantik, 2. Aufl. o. J., S. 344.
200
Здесь мы сознательно не приводим всю Библию или все сакраментальные тексты,
поскольку Библия состоит из различных видов текстов, которые могут быть отнесены к
разным типам текстов. Песнь Песней скорее ориентирована на форму, Деяния Апостолов - на
содержание, а Послания Апостолов, основная задача которых - укрепить веру в молодых
общинах, скорее могут быть отнесены к "миссионерским" текстам, то есть к текстам,
ориентированным на обращение.
213
Понятия пропаганды и демагогии близки к идее риторических текстов.
Однако и в отношении текстов, ориентированных на обращение, можно
сказать то же, что говорилось в отношении всех предыдущих типов
текстов: их нельзя отождествлять с определенными литературными
жанрами. Среди риторических могут быть выделены как тексты,
ориентированные на содержание и форму (доклады, торжественные,
траурные и другие речи), так и тексты, ориентированные на обращение
(предвыборные тексты и пропагандистские речи).
Полемика и сатира со своей стороны, могут быть использованы в
качестве средства необходимой характеристики, как в речах, так и во
многих литературных жанрах (газетные комментарии, трактаты,
полемические заметки, памфлеты, боевые листки, тенденциозные романы,
сатирические стихи). Для отнесения текста к типу текстов,
ориентированных на обращение, главное определить применимы ли к нему
слова Людвига Ронера о сатире: "Ее сущность - это тенденция,
экстралитературный настрой. Ее целенаправленность ограничивает
внутреннюю свободу сатирика и наносит урон художественной форме"201.
Черты, которые Ронер приписывает сатире, - тенденциозность,
экстралитературный настрой и целенаправленность - одновременно
характеризуют и все тексты, ориентированные на обращение. Они не
только наносят урон художественной форме, как подчеркивает Ронер, но и
являются для переводчика необходимым сигналом, что при переводе
важнее всего сохранить именно эти параметры.
Какой же метод перевода следует применять при переводе текстов
этого типа?
Прежде всего следует стремиться к тому, чтобы текст перевода мог
вызывать тот же эффект, что и оригинал. Это означает, что в определенных
обстоятельствах переводчику дозволено больше, чем при переводе других
текстов, отклоняться от содержания и формы оригинала. То, что эти
необходимые отклонения при оценке перевода не следует рассматривать
как нарушение требования "верности тексту", разумеется само собой.
Подобно тому, как в текстах, ориентированных на содержание, главным
требованием является инвариантность содержания, а в текстах,
ориентированных на форму, необходимо обеспечивать сохранение
аналогии формы и эстетического воздействия, верность оригиналу в
текстах, ориентированных на обращение, прежде всего заключается в
достижении намеченного автором эффекта, в сохранении заложенного в
тексте обращения. Покажем на нескольких примерах, как это отражается в
переводческой практике.
201
Der deutsche Essay, S. 324.
214
Рекламный текст должен возбудить у слушателя или читателя желание
приобрести рекламируемый товар. Однако на различные языковые
общности одни и те же рекламные символы воздействуют по-разному.
Например, апельсиновый сок можно рекламировать с помощью призыва
"Концентрированная мощь южного солнца". В жарких южных странах
аналогичного воздействия ожидать не приходится202, и такой перевод в
плане ожидаемого эффекта оказался бы бессмысленным. В этом случае
необходимым и неизбежным является "ассимилирующий перевод"203.
При переводе Библии возникают сходные проблемы. Для того чтобы
библейские повествования могли обосновывать и укреплять веру,
необходимо учитывать специфику культурной ситуации определенного
языкового сообщества, говорящего на ПЯ. Когда переводилась история о
путешествии за море для живущих в пустынях северной Мексики
индейцев, форма рассказа могла быть сохранена. Однако перенос
содержания (то есть рассказа о путешествии по волнам) без изменений
нужного убеждающего эффекта не вызвал бы, поскольку индейцы в их
далекой пустынной родине не имеют представления о волнах моря. В
переводе вместо этого был использован более близкий индейцам образ
болота. Такую радикальную ассимиляцию к условиям мира, окружающего
языковое сообщество, осуществляемую при переходе к тексту перевода,
Ю. Найда называет "динамической эквивалентностью". Использование
таких динамических эквивалентов в основном является проблемой текстов,
ориентированных на обращение, и по нашему мнению, находит не столь
широкое применение, как предполагает Ю. Найда.
Необходимость весьма значительных отклонений от оригинала
нередко возникает в риторических текстах, ориентированных на
обращение. Анхел де Лера констатирует, что хотя и в Испании ораторское
искусство становится все более сухим и все больше отказывается от
риторических излишеств, в целом существует еще весьма значительное
различие между испанским и немецким ораторским искусством. В этом
плане при переводе испанских речей на немецкий язык переводчику
приходится исключать многие атрибуты языковой красивости, чтобы не
вызывать у немецкого читателя отрицательного эффекта. Там, где испанец,
может получить эстетическое наслаждение от страстности оратора, у
немца может легко сложиться впечатление излишеств и нагромождений,
которое может нарушить общее впечатление. Если в речах такого рода не
делать опущений - если не содержательного порядка, то хотя бы связанных
с формой, - то немецкого читателя или слушателя они не "зажгут".
202
203
В Италии в рекламе апельсинов указывается на пользу содержания в них витаминов.
Термин Эрнста Мериан-Генаста.
215
Обобщая можно сказать, что при оценке перевода текста,
ориентированного на обращение, следует в первую очередь учитывать,
удалось ли переводчику в достаточной мере проникнуться
экстралингвистической
и
экстралитературной
целеустановкой
соответствующего текста и содержит ли его вариант перевода то же самое
обращение, способен ли он оказывать то же воздействие, какого достиг
автор оригинала.
2.4. Аудио-медиальные тексты
Как указывалось выше, аудио-медиальные тексты создаются не только
языковыми средствами, они являются лишь более или менее важными
элементами более крупного целого. Характерно, что они не могут
обходиться без внеязыковой (технической) среды и неязыковых
графических, акустических и оптических форм выражения. Лишь это
единство создает необходимую смешанную литературную форму как
целое.
Какие же виды текстов должны быть отнесены к этому виду?
Практически все тексты, нуждающиеся во внеязыковой среде для того,
чтобы дойти до слушателя, и при языковом оформлении которых, как в
исходном языке, так и в языке перевода, необходимо учитывать особые
условия этой среды. В первую очередь, это - тексты, распространяемые
радио и телевидением, как, например, радиокомментарии и сообщения,
радиоочерки и радиопьесы. Важную роль в них играют техника речи и
речевой синтаксис, а также дополнительные акустические (в радиопьесах)
и оптические (в телепостановках и телефильмах) вспомогательные
средства. Учет их и владение ими решают успех как оригинала, так и
перевода.
Кроме того, к этому типу следует отнести все тексты, образующие
единство с музыкой, - от простейших шлягеров и песен до гимнов, хоров,
ораторий.
К аудио-медиальным текстам следует далее отнести все сценические
произведения, от мюзикла и оперетты до оперы, от комедии до драмы и
трагедии. При этом необходимо отграничивать перевод сценариев,
либретто и драм от перевода текстов учебного характера, в которых
основное внимание должно быть уделено языковой стороне, а также от
перевода текстов, предназначаемых для постановок, сценическая
действенность которых обеспечивается в единстве с музыкальным
сопровождением, мимикой и жестами исполнителей, костюмами,
декорациями и акустическими вспомогательными средствами, - как,
например, опер, оперетт и мюзиклов.
В принципе, аудио-медиальные тексты могут быть распределены
между текстами, ориентированными на содержание (доклады по радио,
документальные фильмы), текстами, ориентированными на форму
216
(радиоочерки, постановки), и текстами, ориентированными на обращение
(комедиями, трагедиями). Однако для перевода и его оценки такого
деления не достаточно. Поэтому необходимо добавить к трем типам
текстов, выделяемым по признаку языковой функции, еще четвертый тип,
в котором язык дополняется другими элементами.
При переводе радиодоклада необходимо сохранять инвариантность на
уровне плана содержания, но, кроме того, приспосабливать речевой
синтаксис к потребностям языка перевода. В тексте, предназначенном
лишь для чтения, это делать необязательно204 говорит о театральном
диалоге так: "Театральный диалог - это устный текст, предназначенный
для произнесения и восприятия на слух. Из этого на звуковом уровне
следует сделать вывод, что труднопроизносимых и плохо воспринимаемых
сочетаний звуков следует избегать".). Дело в том, что в различных языках
ритмика и система ударений намного сильнее отличается друг от друга в
устной форме речи, чем в письменной. Поэтому долгий и изящно
построенный период испанского радиоочерка в письменной форме еще
может быть воспринят немецким читателем, но в устной репрезентации
лишь испанский слушатель, благодаря высокому темпу испанской устной
речи, способен воспринять такой период, тогда как слушатель
неизмененного немецкого варианта, как правило, скоро теряет нить
изложения. Дополнительное синтаксическое членение оказывается таким
образом абсолютно необходимым в интересах дела.
В текстах, включающих музыкальное сопровождение, учета лишь
одного языкового компонента также недостаточно. Просодические
элементы различных языков отличаются друг от друга весьма сильно, а
музыкальные элементы оригинала созвучны просодической системе
исходного языка. Либретто оперы производило бы странное впечатление,
если бы переводчик сохранил инвариантность содержания и формы вместо
того, чтобы руководствоваться мелодикой, ритмикой и акцентами
соответствующей музыки при поиске языкового воплощения.
В отношении любого сценического произведения может быть
действителен тезис Жоржа Мунэна, независимо от того, должен ли
письменный текст быть отнесен к типу текстов, ориентированных на
содержание, форму или обращение: "Важнее верности лексике,
грамматике, синтаксису и даже стилю отдельно взятого предложения
текста является верность тому, что обеспечивает произведению
сценический успех на его родине. Переводить следует сценическую
действительность, а уже потом обращаться к воспроизведению
литературных и поэтических свойств. И если при этом возникнут
204
В этой связи Иржи Левый (Die Ubersetzting von Theaterstucken // "Babel", Vol. XIV, 1968, S.
77).
217
конфликты, предпочтение следует отдать сценической действительности.
Как говорил Мериме, переводить следует не (написанный) текст, а
(звучащую) пьесу или оперу"205.
Неудивительно, что при переводе весьма разнородных видов текстов,
относящихся к аудио-медиальном у типу, встают и весьма различные по
своему характеру проблемы. Решать их можно, только полностью
учитывая неязыковые элементы, влияние которых варьируется от одного
типа текста к другому.
Обобщая можно констатировать, что метод перевода аудиомедиальных текстов должен обеспечить воздействие на слушателя текста
перевода, тождественное тому, которое оказывал оригинал на слушателя
исходного текста. При определенных обстоятельствах это может служить
основанием для более значительных отклонений от формы и содержания
оригинала, чем постулировалось для перевода текстов, ориентированных
на обращение206: "На этот вопрос отвечают опытные мастера дубляжа, что
дозволено все, лишь бы передавался смысл..., а смысл передан в том
случае, когда публика реагирует на дублированный фильм так же, как
реагировала публика на оригинал, даже если ради этого придется заняться
фантазированием". Сказанное Мунэном о дубляже фильмов, в принципе,
вполне может быть распространено на все аудио-медиальные тексты.). При
дубляже фильмов учет этого критерия иногда столь важен, что перевод
приобретает лишь вспомогательный характер: в этом крайнем случае он
служит лишь канвой для окончательной формулировки синхронного
текста.
Все это должен учитывать не только переводчик, но и критик. Если от
перевода текста, ориентированного на содержание, он ожидает
инвариантности плана содержания, от перевода текста, ориентированного
на форму, - аналогии формы и эстетического воздействия, от перевода
текста, ориентированного на обращение, - тождества эффекта,
отвечающего обращению, то при переводе аудио-медиальных текстов
следует прежде всего оценивать, насколько удалось учесть условия
неязыковой среды, присутствовавшие в оригинале, и степень участия
дополнительных средств выражения в создании целостной смешанной
литературной формы.
Вопросы для обсужедния:
1.
Как автор статьи оценивает другие типологии текстов?
Согласны ли вы с этой оценкой?
205
Die Ubersetzung, S, 137, (Zusatz in Paranthese von Verf.)
См. Мунэн (Mounin G. Die Ubersetzung. Geschichte, Theorie, Anwendung. Munchen, 1967, S.
145).
206
218
2.
В чем приниципиальное отличие предлагаемой типологии?
Согласны ли вы с тем, что автор выдерживает декларируемый принцип?
3.
В чем видится автору специфика текстов, ориентированных на
содержание?
4.
В чем видится автору специфика текстов, ориентированных на
форму?
5.
В чем видится автору специфика текстов, ориентированных на
обращение?
6.
В чем видится автору специфика аудио-медиальных текстов?
Согласны ли вы с выделением этого типа текстов?
Союз Переводчиков России
Письменный перевод. Рекомендации переводчику и заказчику
1 Переводной текст
1.1 Общие положения
1.1.1
Переводной
текст
должен
соответствовать
правилам
орфографии, грамматики и нормам словоупотребления языка
перевода.
1.1.2
Переводной текст должен стилистически соответствовать
исходному тексту (например, при переводе юридических и
экономических текстов не должна осуществляться подмена
специальной лексики и оборотов на соответствующие обороты
нейтрального стиля, перевод технических текстов осуществляется с
соблюдением норм стилистики технических текстов на языке
перевода и т.д.). При передаче национальных реалий в переводе, т.е.
специфических слов и выражений, связанных с историей,
географическими и климатическими условиями, особенностями быта
и общественной жизни и т.д., необходимо руководствоваться
принципом максимально возможного сохранения национального
своеобразия при обязательном соблюдении норм и правил языка
перевода.
1.1.3
Заказчику представляется в качестве результата окончательный
и правильно отформатированный текст перевода без опечаток,
орфографических ошибок и непереведенных фрагментов текста.
Переводчик дает только один вариант перевода отдельных слов,
терминов или выражений; приводить несколько вариантов перевода
на выбор заказчика недопустимо.
http://www.translators-union.ru/
219
1.1.4
Переводной текст должен обладать всеми характеристиками,
зафиксированными в ДПП в виде требований заказчика, и, если не
оговорено иное, соответствовать условиям, сформулированным в
настоящем разделе.
1.1.5
Во всем тексте перевода должно быть соблюдено единство
терминологии, присущей данной области знаний. Например, при
переводе технических текстов рекомендуется использовать термины,
установленные
соответствующими
государственными
терминологическими стандартами, либо термины, содержащиеся в
терминологических приложениях к государственным стандартам, а в
отсутствии таковых – термины из Сборников рекомендуемых
терминов Комитета научно-технической терминологии Академии
наук РФ и аналогичных документов. Рекомендуется также
использовать в качестве авторитетного источника технических
терминов специальные двуязычные и одноязычные толковые
словари.
Нестандартизованные термины должны соответствовать
терминологическим рекомендациям международных организаций,
например, Международной организации по стандартизации (ISO).
1.1.6
Недопустимо
употребление
терминов,
принятых
в
профессиональном разговорном языке (профессиональном жаргоне),
за возможным исключением случаев употребления аналогичных
лексических единиц в исходном тексте, но при обязательном
соблюдении принципа эквивалентности перевода.
1.1.7
При переводе необходимо руководствоваться Международной
системой единиц (СИ) и употреблять единицы, применяемые наравне
с единицами СИ, а также метрическую и российские ведомственные
системы единиц, в том числе кратные и дольные единицы,
образованные соответствующим образом.
1.1.8
Следует применять официальные названия организаций,
международных договоров и конвенций, товарные знаки,
номенклатурные обозначения и единицы других лексических
категорий, регламентируемые общепризнанными национальными и
международными стандартами, соглашениями и рекомендациями.
1.2 Полнота
1.2.1
С учетом положений п. 3.3.7(2) перевод текста осуществляется
полностью, без пропусков и произвольных сокращений текста
оригинала. Переводится весь текст на языке оригинала: содержание
документа, содержание бланка документа, содержание надписей на
220
печати/штампе или содержание надписей, сделанных от руки, за
исключением рабочих/технических надписей, не относящихся к
содержанию документа.
1.2.2
Если текст содержит цифры, переводчик сохраняет их в
итоговом документе или переносит их в итоговый документ без
искажений. В связи с тем, что формат представления цифровых
значений различен в разных языках, следует руководствоваться
правилами языка перевода (см. п. 5.3.2.7 (8)). При переводе на
иностранный язык следует учитывать установившуюся в них
практику написания числительных. Например, в американском
английском достаточно распространенным является написание
цифрами чисел меньше 100 и словами – больше 100 (это, конечно, не
относится к научным и математическим текстам).
1.2.3
С учетом положений п. 3.3.7(2), и если не оговорено иное и в
той степени, в какой это возможно в отношении исходного текста,
должны быть полностью воспроизведены все сноски, приложения,
таблицы, списки и изображения, а текстовые элементы в
изображениях в таблицах должны быть переведены (см. также п.
5.3.2.3).
2 Проверка, сдача и приемка перевода
2.1 Каждый перевод до сдачи заказчику должен быть проверен
переводчиком по следующим параметрам:
полнота перевода, в том числе наличие в тексте всех необходимых
графических изображений и таблиц;
правильная передача содержания и терминологии
(эквивалентность и адекватность перевода);
соблюдение правил правописания, грамматики и соответствие
языковому употреблению;
отсутствие опечаток и иных ошибок, в том числе не выявляемых
автоматически орфографических ошибок207;
Вопросы для обсуждения:
1. Какие требования предъявляются к письменному переводу? Какие
из них специфичны именно для данного вида перевода и почему?
А. Ф. Ширяев
207
Например, «бухгалтерская отечность» вместо «бухгалтерская отчетность» или постановка
существительного /прилагательного в неправильный падеж и т.д.
221
О некоторых лингвистических особенностях функциональной
системы синхронного перевода
Согласно
идеям,
развиваемым
в
теории
деятельности
(А. Н. Леонтьев),
овладение
деятельностью,
характеризуемой
качественной новизной решаемых задач, происходит путем формирования
у субъекта новой «функциональной системы», развивающей и
объединяющей на более высоком уровне ранее приобретенные
способности и позволяющей выполнять входящие в новую деятельность
действия адекватно ее целям и условиям протекания. Так, для билингва,
обладающего функциональными системами говорения и понимания речи
на двух языках, овладение переводом связано с формированием новой для
него функциональной системы, т. к. «процесс перевода... образует другую
и притом обычно вторичную функциональную систему»'.
Функциональная система представляет собой психофизиологическую
предпосылку совершения деятельности и существует в виде
образовавшегося объединения разных отделов центральной нервной
системы. Она возникает и формируется в процессе деятельности,
совершенствуется и перестраивается в ней. Степень сформированности
функциональной системы накладывает ограничения на протекание
деятельности, особенно на временные характеристики и степень
осознанности ее компонентов.
Функциональная система какой-либо деятельности может быть
описана (в динамическом плане) через выполняемые ею действия.
Последние характеризуются целым комплексом образующих: целями,
объектами, используемыми орудиями, строением и операционной
структурой, скоростью протекания, продуктом и т. д. Наиболее
показательным представляется описание функциональной системы по
строению и операционной структуре выполняемых действий. Возможно
изучение отдельных динамических аспектов функциональных систем с
частными исследовательскими целями в рамках различных научных
дисциплин.
Известный интерес представляет изучение лингвистических аспектов
функциональных систем, обеспечивающих выполнение речевых
деятельностей. Работы в этом направлении могут расширить возможности
исследования закономерностей функционирования языка в речи,
устройства и функционирования речевых механизмов человека в плане их
соотнесенности с системой языка, а также способствовать решению ряда
прикладных задач.
Тетради переводчика: Вып. 19. – М., 1982 г.
222
В настоящей статье предпринимается попытка показать некоторые
лингвистические особенности функциональной системы синхронного
перевода2 в сравнении с функциональными системами письменного
перевода и неподготовленной публичной речи. Такая постановка вопроса
вовсе не означает, что отношения функциональных систем синхронного
перевода, письменного перевода и неподготовленной публичной речи
между собой складываются сплошь из одних различий. Напротив, можно
предполагать, что, вследствие общности целей деятельностей
(порождение высказываний во всех трех случаях), использования ресурсов
одного и того же языка и единого психофизиологического субстрата, у
сравниваемых функциональных систем будет больше общего, чем особенного. Однако в данной работе нас интересуют прежде всего особенности
функциональной системы синхронного перевода, т. к. они позволяют
кратчайшим путем охарактеризовать объект исследования.
Выбор функциональных систем письменного перевода и
неподготовленной публичной речи в качестве оснований для сравнения
продиктован следующими соображениями. Письменный перевод, с
которого обычно начинается овладение переводческой деятельностью,
является хорошей точкой отсчета при определении особенностей
функциональных систем других видов перевода (или соответствующих
разновидностей
функциональной
системы
перевода
вообще).
Неподготовленная публичная речь наиболее близка к синхронному
переводу из всех видов или разновидностей речевой деятельности по ряду
характеристик, на рассмотрении которых здесь нет возможности
остановиться. Сравнение с характеристиками функциональной системы
неподготовленной публичной речи может позволить выявить отличия
функциональной системы синхронного перевода, связанные с дальнейшим развитием способностей порождения речи.
***
Фактический материал для проведения сравнения был получен от
семи информантов, обладающих функциональными системами говорения,
понимания на слух, письма и чтения на русском и французском языках на
уровне продуктивного билингвизма3 и функциональными системами
письменного и синхронного перевода (имеющих опыт практической
работы в качестве письменных и синхронных переводчиков во
французско-русской и русско-французской языковых комбинациях). Всем
информантам было предложено: а) выполнить синхронный перевод с
французского языка на русский нескольких публичных выступлений (на
общественно-политическую тему), записанных на магнитной пленке, б)
перевести письменно на русский язык те же исходные тексты, но
предъявленные в графическом виде, и в) сделать несколько
неподготовленных публичных выступлений на заданную общественно-
223
политическую тему в воображаемой ситуации. Для анализа и сравнения
данных по каждому информанту была отобрана совокупность текстов
синхронного перевода на русском языке общим объемом в 100
предложений, соответствующие им тексты письменного перевода и совокупность отрывков публичных выступлений объемом в 100 предложений.
Тексты синхронного перевода, письменного пере вода и
неподготовленных публичных выступлений были сопоставлены между
собой по временным параметрам, некоторым количественным
характеристикам словаря и синтаксической организации. Временные
параметры были избраны в качестве критериев для сравнения, т. к. они
характеризуют одну из важнейших сторон функционирования речевых
механизмов—скорость порождения, речевых высказываний и указывают
на уровень совершенства функциональных систем. Количественные
характеристики словаря и синтаксиса косвенно свидетельствуют об
особенностях оперирования орудиями речевой деятельности — лексикосинтаксическими ресурсами используемого языка.
***
Временные параметры. Сначала предлагается сравнить средний
темп речи информанта в синхронном переводе208 со средним темпом его
речи в неподготовленных публичных выступлениях (см. табл. 1).
Средний темп речи в синхронном переводе
1
н неподготовленных публичных выступлениях
(количество слогов в минуту)
Таблица1
Инфор- Неподг.. Синхро
манты публична
ня
ный
речь
перево
д
\
223
183
2
244
193
208
3
231
237
4
218
181
5
229
222
С величинами среднего темпа речи в синхронном переводе следует обращаться осторожно.
Они скорее указывают на тенденцию, чем представляют собой определенные математические
величины. Их зависимость от темпа переводимых ораторских речей бесспорна.
224
6
226
230
7
235
238
Функциональная система письменного перевода не участвует в
сопоставлении по временным параметрам. Даже без количественных
характеристик вполне очевидно, что скорость порождения и фиксации
речевых высказываний в письменном переводе в 20—30 раз ниже
скорости порождения высказываний в синхронном переводе и публичном
выступлении.
V одного и того же информанта средний темп неподготовленной
публичной речи и средний темп речи в синхронном переводе не
совпадают, а в некоторых случаях существенно различаются. Средний
темп речи в синхронном переводе может быть как выше, так и ниже
среднего темпа неподготовленной публичной речи.
Средний темп неподготовленной публичной речи варьирует от одного
информанта к другому в относительно узком диапазоне (от 218 до 244
слогов в минуту). По темпоральным характеристикам функциональные
системы неподготовленной публичной речи информантов близки друг к
другу.
Средний темп речи в синхронном переводе варьирует от одного
информанта к другому в более широком диапазоне (от 183 до 238 слогов в
минуту). Темпоральные характеристики функциональных систем
синхронного перевода информантов существенно различаются (ср.
данные информантов 1, 2 и 4 с данными остальных информантов).
Сопоставление корреляций между средним темпом неподготовленной
публичной речи и средним темпом речи в синхронном переводе у
различных информантов позволяет выявить проявляющуюся в ряде
случаев
тенденцию
зависимости
темпоральных
характеристик
функциональной системы синхронного перевода от темпоральных
характеристик функциональной системы неподготовленной публичной
речи: при высоком среднем темпе последней повышается вероятность
функционирования первой в более высоком темпе (ср. данные по
информантам 4, 5, 3 и 7). Следующим шагом на пути сопоставления
темпоральных характеристик может быть сравнение диапазонов
варьирования не средних, а реальных величин темпа неподготовленной
публичной речи и темпа речи в синхронном переводе каждого информанта (см. табл. 2).
Диапазоны темпа речи в синхронном переводе
и в неподготовленных публичных выступлениях
225
(количество слогов в минуту)
Таблица 2
Информанты
Синхронный
перевод
1
Неподг.
публичная
речь
186-257
2
202-268
158-234
3
170-269
193-285
4
172-259
161-244
5
185-267
167-278
6
191-263
178-289
7
189-268
191-285
156-239
Диапазоны темпа речи в синхронном переводе и в неподготовленных
публичных выступлениях одного и того же информанта не совпадают.
Диапазон темпа речи в синхронном переводе обычно шире диапазона
темпа в неподготовленной публичной речи. Расширение диапазона темпа
речи в синхронном переводе происходит главным образом за счет
повышения его верхней границы в сравнении с верхней границей темпа
неподготовленной публичной речи (см. данные по информантам 3, 5, 6 и
7). Нижняя граница диапазона темпа речи в синхронном переводе тоже
расширяется по сравнению с неподготовленной публичной речью (см.
данные по информантам 1, 2, 4, 5, 6).
Диапазоны темпа неподготовленной публичной речи информантов
имеют практически общую верхнюю границу, заключенную между 257 и
269 слогов в минуту. Их нижняя граница варьирует в более широких
пределах: между 170 и 202 слогами в минуту. Таким образом,
функциональные системы неподготовленной публичной речи разных
информантов близки между собой по темпоральным характеристикам
верхнего предела.
Диапазоны темпа речи в синхронном переводе информантов
различаются как верхними, так и нижними границами. Эти различия
могут составлять несколько десятков слогов в минуту. Отсюда следует,
что функциональные системы синхронного перевода разных информантов
различаются между собой по темпоральным характеристикам
226
функционирования. Можно предположить, что эти различия обусловлены
различными уровнями сформированности функциональных систем.
Количественные характеристики синтаксической организации.
Средняя величина предложений в неподготовленной публичной речи,
синхронном переводе и.письменном переводе одного и того же
информанта является различной (см. табл. 3).
Средняя величина предложения (в словах)
в неподготовленной публичной речи, синхронном
и письменном переводах
Таблица 3
Инфо Публична Синхро Письменн
ря
ный
манты
речь
ный
перевод
перево
д
1
11,9
9,4
11,9
2
11,6
10,3
12,2
3
8,8
9,5
10,4
4
9,9
9,6
11,3
5
11,4
10,1
11,5
6
8,9
9,2
10,8
7
10, 6
9,9
11,7
У всех информантов средняя величина предложений в синхронном
переводе оказалась ниже средней величины предложений в письменном
переводе: в синхронном переводе предложения в среднем на 1—2 слова
короче, чем в письменном переводе, хотя переводятся одни и те же
исходные тексты. Средние величины предложений в синхронном
переводе всех информантов размещаются в узком диапазоне: от 9,2 до
10,3 слова. Различия между информантами по средней величине
предложений в письменном переводе тоже не очень велики: все величины
располагаются в диапазоне от 10,4 до 12,2 слова.
При сравнении средней величины предложений в синхронном
переводе со средней величиной предложений в неподготовленной
публичной речи не просматриваются столь четкие и явные корреляции,
как между синхронным переводом и письменным переводом. Средняя
величина предложений в синхронном переводе может быть как ниже, так
и выше средней величины предложений в неподготовленной публичной
речи. В приведенных данных средняя величина предложений в
синхронном переводе чаще располагается ниже средней величины предложений в неподготовленной публичной речи. В противоположность
227
средним величинам предложений в синхронном переводе в
неподготовленной публичной речи средние величины предложений располагаются в относительно широком диапазоне: от 8,8 до 11,9 слова.
Увеличение средней величины предложений в неподготовленной
публичной речи информанта может сопровождаться увеличением средней
величины предложений в синхронном переводе.
За приведенными средними величинами скрываются различные
реальные величины предложений (эти данные не приводятся, чтобы не
перегружать статью статистическим материалом). Величина предложений
в синхронном переводе более стандартна, чем в письменном переводе и
особенно в неподготовленной публичной речи.
Различия в синтаксической организации речи информантов в разных
видах речевой деятельности могут быть также проиллюстрированы с
помощью данных, характеризующих процентное отношение количества
придаточных и вводных предложений к общему количеству простых
предложений (см. табл. 4).
Различия в количестве придаточных и вводных предложений в
синхронном и письменном переводе не превышают 5%. Каких-либо
стабильных тенденций в отношениях между этими величинами не обнаруживается: количество придаточных и вводных предложений в синхронном
переводе может быть как больше, так и меньше, чем в письменном
переводе. Синхронный перевод отличается от письменного перевода по
этому показателю меньшей стабильностью: в письменном переводе
информантов (применительно к данной совокупности исходных текстов)
количество придаточных и вводных предложений в процентах колеблется
между 32 и 36%, тогда как в синхронном переводе — между 31 и 40%.
Количество придаточных и вводных предложений
в процентах к общему количеству
простых предложений
Таблица 4
Инфор- Публич Синхр Письме
манты
ная
оннречь
ный
ный
перево перевод
д
1
41
32
33
2
33
34
34
3
54
40
36
4
36
33
32
5
28
33
35
228
6
7
46
35
38
31
33
32
Различия в количестве придаточных и вводных предложений между
синхронным переводом и неподготовленной публичной речью являются
более значительными (напр., 14% для информанта 3). Заметна тенденция
увеличения количества придаточных и вводных предложений в
синхронном переводе тех информантов, у которых в неподготовленной
публичной речи эта величина находится на более высоком уровне, чем у
других информантов (ср: данные информантов 3 и 6 с данными
информантов 2 и 5). В целом же, при сравнении синхронного перевода с
публичной речью бросается в глаза большой разброс рассматриваемой
характеристики в неподготовленной публичной речи информантов.
Количественные характеристики словаря. Из разнообразных
количественных характеристик словаря ограничимся рассмотрением
только одной — той, которая показывает плотность «упаковки»
информации в высказываниях (см. табл. 5).
Доля существительных, глаголов, прилагательных и наречий в
синхронном переводе составляет большую величину, чем в
неподготовленной публичной речи и письменном переводе одного и того
же информанта. Выпадают из этой тенденции лишь данные по
информанту 3. Большинство информантов, выполняя синхронный
перевод, пользуются лексическими ресурсами языка иначе, чем в
неподготовленной публичной речи и письменном переводе: чаще употребляют существительные, глаголы, прилагательные и наречия за счет
уменьшения доли местоимений, числительных, предлогов, союзов и
частиц.
Доля существительных, глаголов, прилагательных
и наречий в процентах к общему количеству
словоупотреблений
Таблица 5
Инфор- Публич Синхро Письмен
манты
ная
нречь
ный
ный
перевод перевод
1
61,5
70,1
58,9
2
53,1
64,0
59,1
229
3
53,7
56,0
60,9
4
55,0
61,4
58,2
5
60,2
65,4
58,7
.6
58,3
69,5
60,3
7
57,8
64,2
59,4
.При
сравнении
количества
существительных,
глаголов,
прилагательных и наречий во всех трех видах деятельности разных
информантов выявляется относительное постоянство этой величины в
письменном переводе (в диапазоне 58,2—60,9%), варьирование в узких
пределах в неподготовленной публичной речи (от 53,1 до 61,5%) и
существенное варьирование в синхронном переводе (от 56 до 70,1%). При
этом доля указанных частей речи в синхронном переводе обнаруживает
тенденцию к возрастанию у информантов, неподготовленная публичная
речь которых характеризуется высокими величинами данной характеристики.
***
Прежде чем подвести итоги обсуждения количественных
характеристик функциональной системы синхронного перевода в
сравнении с характеристиками функциональных систем письменного
перевода и неподготовленной публичной речи, необходимо указать на
степень надежности приведенных данных.
Надежность приведенных данных следует оценивать с учетом того,
что они относятся к узкому кругу информантов, к одной языковой
комбинации (к одному и тому же языку перевода и неподготовленной публичной речи), к узкой тематической области и характеризуют лишь
отдельные аспекты функциональной системы синхронного перевода. При
воспроизведении опытов с участием других информантов, при других
языковых комбинациях и на других тематических материалах возможно
получение других количественных характеристик. Наибольшее
возмущающее воздействие способна оказать смена языковой комбинации,
поскольку она затрагивает одну из основных характеристик деятельности
и соответствующей функциональной системы — используемые средства.
Темпоральные особенности функционирования языков в речи и
специфика лексико-синтаксических ресурсов могут обусловить изменение
картины количественных характеристик функциональных систем
230
сопоставляемых видов речевой деятельности. Привлечение информантов,
обладающих несколько иными функциональными системами (по уровню
сформированности), внесет дополнительные поправки в темпоральные и
некоторые другие характеристики. Смена тематики переводимых текстов
и публичных выступлений, особенно если она связана с изменением
жанра материалов, способна повлечь за собой изменение количественных
характеристик словаря и синтаксической организации. Возможно также
возмущающее влияние некоторых изменений условий опытов. Тем не
менее, есть основания полагать, что, несмотря на возможные изменения
количественных характеристик, функциональных систем, тенденции
корреляций между ними останутся в основном такими, какими они
предстают в приведенных здесь материалах. Эти тенденции можно
резюмировать следующим образом.
1. Функциональная система синхронного перевода существенно
отличается рядом лингвистических характеристик от функциональных
систем других видов и разновидностей речевой деятельности того же
индивида. По сравнению с функциональной системой неподготовленной
публичной речи, функциопальная система синхронного перевода
функционирует в более широком диапазоне темпа порождения речевых
высказываний, интенсивнее использует семантические возможности
лексики (чаще употребляет существительные, глаголы, прилагательные и
наречия за счет местоимений, числительных, предлогов, союзов и частиц)
и продуцирует более стандартные по объему предложения. От функциональной системы письменного перевода функциональная система
синхронного перевода отличается высоким темпом порождения
высказываний на языке перевода, более плотной «лексической упаковкой»
информации и упрощением синтаксической организации речи.
2. Степень развитости функциональной системы синхронного
перевода индивида обусловлена, наряду с другими факторами, и степенью
развитости у него функциональных систем других видов речевой деятельности. Некоторые лингвистические характеристики функциональных
систем неподготовленной публичной речи и письменного перевода (темп
порождения речевых высказываний, особенности использования
лексических и синтаксических ресурсов языка) частично отображаются
при действии функциональной системы синхронного перевода.
3. По своим лингвистическим характеристикам функциональные
системы синхронного перевода различных индивидов различаются между
собой больше, чем функциональные системы письменного перевода и
неподготовленной публичной речи. Возможности совершенствования
функциональных систем синхронного перевода в большей степени
зависят от индивидуальных особенностей субъектов, чем возможности
231
совершенствования функциональных систем письменного перевода и
неподготовленной публичной речи.
***
Проведенное исследование свидетельствует о возможности и
целесообразности
сравнительного
изучения
лингвистических
характеристик различных видов речевой (в том числе переводческой)
деятельности с целью выяснения качественных особенностей
соответствующих функциональных систем. Одновременно необходимы
психолингвистические и социолингвистические исследования, способные
объяснить причины обнаруживаемых различий. Работы в данном
направлении могли бы пролить дополнительный свет на закономерности
детерминированности лингвистических характеристик функциональных
систем речевой деятельности социально-психологическими факторами, а
также способствовать решению целого ряда прикладных задач.
Вопросы для обсуждения:
1. Почему для сравнения автор выбрал именно такие виды
деятельсности как письменный перевод и неподготовленная ораторская
речь? Как сравнение с ними помогает пролить свет на сущностные
характеристики синхронного перевода?
2. Как можно обосновать выбор критериев для сравнения?
3. Проанализируйте данные таблиц и сформулируйте выводы из
них.
4. Какие выводы делаются из проведенного исследования?
232
РАЗДЕЛ 5. ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
ПЕРЕВОДЧИКА
И.С. Алексеева
Моральный кодекс переводчика
Мы намеренно выбрали эту формулировку, не имея в виду сторонних
ассоциаций, полагаясь лишь на основное значение каждого слова в этой
формулировке. В любой профессии имеются свои моральные нормы и
законы профессионального поведения, которые нельзя нарушать. Не
всегда они имеют вид заповедей, но, пожалуй, всегда базируются на
основах христианской нравственности. Профессиональная этика
переводчика в XX веке в России, еще не успев окончательно сформироваться, подверглась почти полному разрушению. На это были свои
причины, и в результате все поголовно - и переводчики, и клиенты - знают,
что такое перевод, а по поводу того, каким он должен быть, каждый волен
думать, что ему заблагорассудится. Когда-то эта аморальная ситуация
была кому-то выгодна, сейчас она сильно вредит профессиональному
имиджу переводчика и лишает его самого почвы под ногами. Вместе с тем
представление о профессиональном кодексе переводчика в мировой
практике давно сложилось, и нам кажется принципиально важным его
сформулировать. Потому что не может быть особой, национально
окрашенной профессии «русский переводчик» (этакое историческое
пугало, «русский медведь»). Есть просто такая профессия - переводчик.
Моральный кодекс переводчика
1. Переводчик есть ТРАНСЛЯТОР, перевыражающий устный или
письменный текст, созданный на одном языке, в текст на другом языке.
2. Из этого следует, что ТЕКСТ для переводчика НЕПРИКОСНОВЕНЕН. Переводчик не имеет права по своему желанию изменять текст
при переводе, сокращать его или расширять, если дополнительная задача
адаптации, выборки, добавлений и т. п. не поставлена заказчиком.
3. При переводе переводчик с помощью известных ему профессиональных действий всегда стремится передать в максимальной мерс
ИНВАРИАНТ исходного текста.
4. В некоторых случаях в обстановке устного последовательного или
синхронного перевода переводчик оказывается лицом, облеченным также
и ДИПЛОМАТИЧЕСКИМИ полномочиями (например, при переводе
Профессиональное обучение переводчика. – СПб, 2000.
233
высказываний крупных политиков при международных контак тах). Если
эти дипломатические полномочия за переводчиком признаны, он имеет
право погрешить против точности исходного текста, выполняя функцию
вспомогательного лица в поддержке дипломатических отношений,
препятствуя их осложнению, но не обязан при этом защищать интересы
какой-либо одной стороны.
5. В остальных случаях переводчик не имеет права вмешиваться в
отношения сторон, так же как и обнаруживать собственную позицию по
поводу содержания переводимого текста.
6. Переводчик обязан сохранять конфиденциальность по отношению к
содержанию переводимого материала и без надобности не разглашать его.
7. Переводчик обязан известными ему способами обеспечивать высокий уровень компетентности в сферах языка оригинала, языка перевода,
техники перевода и тематики текста.
8. Переводчик имеет право требовать всех необходимых условий для
обеспечения высокого уровня переводческой компетентности, в том числе
и соответствующих условий своего труда (при устном переводе надежности транслирующей аппаратуры, при необходимости -снижения
темпа речи оратора; при синхронном - предоставления речей ораторов
накануне, пауз в работе для отдыха и т. п.; при письменном предоставления справочной и другой литературы по теме).
9. Переводчик несет ответственность за качество перевода, а в случае
если перевод художественный или публицистический, имеет на него
авторское право, защищенное законом, и при публикации перевода его имя
обязательно должно быть указано.
Вопросы для обсуждения:
1. Что понимается под «моральным кодексом» и почему важно его
знать?
2. Какие основные требования к переводчику и его деятельности
предъявляет моральный кодекс?
И.С. Алексеева
Этика — искусство поведения
В предыдущем параграфе мы начали разговор о профессиональной
этике переводчика и изложили суть основных правил профессионального
поведения. С ними тесно смыкаются правила ситуативного поведения,
Профессиональное обучение переводчика. – СПб, 2000.
234
требующие соблюдения приличий, и правила поведения, направленные на
сохранение здоровья. Правила ситуативного поведения предполагают
полную адаптацию переводчика к ситуации, в которой он оказался.
Великий ученый или кинозвезда могут быть одеты вызывающе или
неадекватно себя вести. Переводчик - нет. Потому что, находясь в роли
транслятора (см. кодекс, пункт 1), он должен быть незаметен как личность,
не отвлекать на себя внимание, его задача - работать передаточным звеном
информации. Поэтому он должен быть одет опрятно и соответственно
случаю, соблюдать общепринятые правила приличий. Нарушает он их
только тогда, когда они несовместимы с его основной профессиональной
ролью в ситуации. Например, если ему нужно переводить во время
официального обеда, то ни есть, ни пить ему не приходится. При
кулуарном общении переводчик не может участвовать в разговоре как
равноправный собеседник, иначе он исказит информацию источника и
потеряет свою надежность как транслятор. Так что его задача адаптироваться, но работать.
Правила, гарантирующие переводчику сохранение профессионального
здоровья, обычно негласно соблюдаются. Прежде всего они касаются
устного перевода, и чем выше объем психических затрат, тем они жестче.
Считается, что в режиме синхрона переводчик может работать без смены
20-30 минут, хотя на деле обстоятельства могут заставить его работать без
смены долго, на износ. Перед напряженной устной работой он обязан
хорошо выспаться (не менее 8 часов). Спиртное во время устной работы
исключается.
Правила профессиональной этики, вошедшие в наш «моральный
кодекс», регламентируют поведение и письменного переводчика. Помимо
перечисленного в кодексе, сюда относятся правила подхода к составу
текста и правила оформления. Этика обращения с текстом предписывает
(если заказчик не оговорил особых условий) переводить с иностранного
языка или - реже - на иностранный язык все языковые единицы
оригинального текста. Переводчик не обязан переводить языковые
единицы на других языках: скажем, если в немецком научном тексте ему
встретились цитаты на латинском, английском и французском языках,
переводить их на русский язык не входит в его задачи. Если от содержания
этих фрагментов на третьих языках зависит эквивалентность перевода
всего текста в целом, переводчику придется взять профессиональную
консультацию у специалистов по соответствующим языкам. Однако
бывают счастливые для заказчика случаи, когда переводчик обладает
двуязычной профессиональной компетентностью, то есть переводит и с
английского, и с немецкого - тогда все, что в тексте сформулировано на
этих двух языках, входит в переводческие задачи.
235
Требования к оформлению письменного текста заранее оговариваются
с заказчиком и могут быть различны, но два из них соблюдаются всегда:
передача графической информации, которая сопутствует вербальной
(расположение частей текста, организующих его в глобальный текст, заголовки, подзаголовки), и указание страниц оригинала. Последнее
требование помогает пользователю ориентироваться в тексте, сопоставлять
нужное место с оригиналом.
Вопросы для обсуждения:
1. Какие правила регламентируют работу устного переводчика?
2. Какие правила регламентируют работу письменного переводчика?
Л. Н. Голуб
Предпереводческая обработка текста
Перевод как процесс можно разделить на три этапа. В современных
условиях нехватки времени при большом объеме заказов первый и
заключительный этапы этого процесса зачастую игнорируются или по
возможности сокращаются. При этом несколько большее внимание
уделяется окончательной редактуре переводного текста, когда полученный
перевод сверяется с оригиналом, самое большее, в смысле совпадения
такой информации, как имена, названия организаций, даты и цифры.
Предпереводческая обработка текста представляет собой набор
действий переводчика, имеющих своей целью создание на языке перевода
информативно и коммуникативно равнозначного текста (перевода). В
самом широком слое понятие предпереводческой обработки связано с
понятием профессиональной подготовки как подготовки к переводу
вообще. На первом этапе такая подготовка рассматривается как овладение
навыками собственного языка, его различными стилевыми пластами, а
также освоение того языка, с которым переводчику предстоит работать.
Более конкретный уровень переводческой подготовки подразумевает
текстовую компетенцию в области тематики, стилистики и жанра
оригинального текста. Понятие переводческой компетенции, ее базовой,
концептуальной, технологической и прагматической составляющих,
раскрытое в работах Л.К. Латышева, помогает понять, по какому пути идет
процесс подготовки переводчика.
На уровне работы с данным конкретным текстом предпереводческая
обработка рассматривается как необходимый анализ текста, включающий
Университетское переводоведение. Вып. 6. – СПб, 2005.
236
в себя подробное знакомство с оригиналом, в частности, его внимательное
прочтение (рекомендуется даже пробный перевод отдельных фрагментов).
Это тот аспект, который опытный профессионал воспринимает как нечто
само собой разумеющееся, однако важно подчеркнуть, что понимание
переводчиком текста во время его прочтения имеет свои особенности: на
этом этапе предпереводческой обработки текста переводчик, помимо
раскодирования языковых знаков, производит переводческий анализ
возможных трудностей, порой находя само решение в тексте по мере его
прочтения.
К этапу прочтения текста относится и процесс сбора общих сведений о
тексте: а) тех, что лежат на поверхности - источник, авторство, стиль (эти
начальные сведения выводятся из знания источника, иначе говоря,
подразумевается, что данный конкретный текст как часть глобального
целого имеет определенные стилевые черты, установленные нормами
литературного языка и сложившейся традицией), тематика; б) сведений,
требующих более глубокого анализа - истинный адресат текста (не указан
или не совпадает с указанным: в случае с политическими текстами,
официальное обращение к руководителю отдельной нации есть, с одной
стороны, обращение ко всему данному народу, правящему истеблишменту,
а также к мировой общественности и крупнейшим международным
институтам, вовлеченным в круг проблем, затронутых в обращении);
необходимо установить потенциальное прагматическое значение
оригинала, коммуникативное задание текста. Усвоение прагматического
потенциала текста перевода подразумевает, что переводчик понимает и
принимает его назначение, цель (заказ).
Объектом и результатом перевода является текст, соответственно, для
осуществления адекватной предпереводческой обработки текста
переводчик должен обладать компетенцией в порождении текстов, а
именно, иметь опыт составления текстов данного жанра и тематики на
языке перевода. Формированию двуязычной текстовой компетенции
способствует работа с псевдо-параллельными текстами на языке
оригинала. Кроме того, перед переводчиком стоит задача сохранить,
насколько это возможно, единство и структурную организацию текста.
Так же как знакомство с общественными и культурными реалиями
языка перевода входит в компетенцию переводчика как специалиста по
языку и культуре данного языка вообще, так и знакомство с уникальной
сферой понятий данного оригинального текста важно для осуществления
предпереводческой обработки, являющейся, по сути, подготовительным
этапом создания наиболее корректного текста перевода.
Процесс выбора соответствий на языке перевода представляется еще
одним, максимально конкретным, этапом предпереводческой обработки
текста, когда отмеченные на этапе прочтения текста оригинала «трудные
237
места» (это могут быть, например, профессиональные или специфические
научные термины) анализируются, сравниваются с их эквивалентами в
аналогичных текстах на языке перевода (псевдо-параллельными текстами)
и словарными эквивалентами (в свете динамичного развития технологий
широкого спектра отраслей предпочтение отдается именно эквивалентам
из псевдо-параллельных текстов как активно обновляемых в соответствии
с этим развитием и авторитетных источников информации). К словарям и
справочникам, бумажным и электронным, предъявляется ряд требований, в
основном касающихся необходимости базироваться на максимальном
количестве как можно более современного материала (текстов по данной
специальности),
а
также
их
большей
конкретности
(специализированности). Выбор эквивалента, решение конкретных
лингвистических и переводческих трудностей характеризует эту стадию
предпереводческой обработки текста.
Таким
образом,
собственно
переводом
можно
считать
непосредственно создание переводчиком письменного текста перевода (в
случае письменного перевода) или произнесение им высказывания,
сохраняющего информационное наполнение и прагматику оригинала. На
данном этапе работы переводчика важную роль играет его компетенция в
области переводческих технологий (способность оптимизировать свой
труд с помощью различных ноу-хау, например, специального
программного обеспечения и т. п.).
Стоит отметить, что постпереводческая обработка текста, или
редактура, также является неотъемлемой частью переводческого процесса.
Помимо устранения ошибок на уровне информации и лингвистических
норм языка перевода, она помогает свести воедино текст перевода так,
чтобы он, как и оригинал, представлял собой глобальное единство.
Вопросы для обсуждения:
1.
Какие этапы выделяются в переводческом процессе? Можно ли
ими жертвовать и к чему это может привести?
2.
Какие смыслы вкладываются в понятие «предпереводческой
обработки текста»? С какой фазой процесса перевода как
коммуникативной деятельности связан этап предпереводческой
обработки?
3.
Какие задачи ставит перед собой переводчик на этом этапе. Как
и когда они реализуются?
4.
К чему сводится этап собсвенно перевода и каковы важнейшие
факторы достижения успеха на этой стадии процесса?
5.
Каковы задачи заключительного этапа переводческого
процесса?
238
Ю. Тиссен
Интернет в работе переводчика
(…) Публикацией этого материала мне бы хотелось привлечь
внимание коллег к теме использования Сети в повседневной работе
переводчика, поделиться накопленным в этой области опытом и тем
самым положить начало обсуждению этой весьма актуальной, на мой
взгляд, проблемы на страницах журнала.
Переводчик в силу самой специфики своей работы оказался в
эпицентре порожденного XX веком информационного взрыва. К концу
столетия, однако, выход из кризиса, похоже, найден: на смену Гутенбергу
явился Интернет.
Фантастический рост популярности Интернета во всем мире не
случаен. В его основе - действительно беспрецедентные возможности
Сети. В первую очередь, это ее глобальность, дающая возможность
моментального обмена информацией между людьми, находящимися на
разных концах планеты. Во-вторых, ее открытость: создать свой сайт
может каждый, благодаря чему всего за несколько лет Сеть стала
виртуальным отражением реального мира, вобрав в себя все хорошее и все
дурное, что накопило человечество. Наконец, сама структура Сети - гипертекст в сочетании с возможностью мгновенного поиска
информации - превращает Интернет в уникальный инструмент, впервые
дающий человеку столь широкий доступ к информации.
Для профессионального переводчика Интернет также открывает
чрезвычайно разнообразные возможности. Если говорить коротко, для
переводчика Сеть - это:
- хранилище электронных словарей, энциклопедий, глоссариев и
разнообразных справочных материалов;
- корпус текстов, из которого можно черпать необходимую
лингвистическую информацию;
- источник фоновых сведений по предметной области переводимого
текста;
- вместилище специализированных переводческих и лингвистических
ресурсов;
Помимо этого, электронная почта и другие средства коммуникации
облегчают и ускоряют обмен информацией с заказчиками и коллегами,
Мир перевода №2(4). – 2000.
239
делая переводчика по-настоящему независимым, а рынок переводческих
услуг - глобальным.
Наконец, Интернет как новая среда существования информации дает
дополнительный импульс развитию перевода: возникла целая
самостоятельная отрасль - перевод и локализация вэб-сайтов, и этот
сегмент рынка стремительно растет с каждым годом.
Рассмотрим перечисленные возможности Сети более подробно.
1. Электронные словари, глоссарии, энциклопедии и справочники
Практически все известные издательства словарей и энциклопедий
предлагают электронные версии своих изданий на CD-ROM, каковые при
наличии достаточных средств и терпения можно приобрести и в России.
Многие (Merriam Webster, Cambridge University Press, Encyclopedia
Britannica, Larousse, Hachette, Meyers, Brockhaus, Langenscheidt, Русский
язык, Garzanti) также предоставляют бесплатный доступ к некоторым из
своих детищ через Интернет. Доступ к Oxford English Dictionary, Termium
и Encyclopedic Larousse - платный.
Помимо громких лексикографических имен, пожалуй, главное
богатство "справочной" Сети - несметное множество специализированных
словарей и глоссариев из всевозможных областей, от компьютерной
терминологии и сленга биржевых маклеров до ухода за орхидеями или
конного спорта, от риторических приемов и экзотических религий до
терминологии винд-серфинга или кодовых названий спецопераций
американских коммандос. На одном только сайте YourDictionary.com
представлены ссылки на 1500 словарей и глоссариев на 230 языках.
Доступ к крупным словарям обычно предоставляется в режиме
онлайн (см. глоссарий в конце статьи), большинство же
специализированных словарей и глоссариев можно загрузить (скачать) на
жесткий диск своего компьютера и просматривать оффлайн, т.е.
отключившись от Сети.
Толковые словари и тезаурусы:
Merriam Webster's Collegiate Dictionary (www.m-w.com) - словарь и
тезаурус
Oxford English Dictionary (www.oed.com) - в 20 томах, включая
обновлен- ные статьи, платный онлайновый доступ ($550 в год)
American Heritage Dictionary (www.bartleby.com/reference) - словарь
и тезаурус
WordWeb (www.netword.demon.co.uk/wweb) - скачиваемый тезаурус,
основанный на семантической сети WordNet Принстонского ун-та
Wordsmyth (www.wordsmyth.net) - независимый проект онлайнового
Интернет-словаря и тезауруса, спонсируемый IBM
240
Roget's Thesaurus (1911) (http://search.thesaurus.com) - классический
английский тезаурус (46)
Webster's
Unabridged
Dictionary
(1913)
(http://humanities.uchicago.edu/for ms_unrest/webster.form.html)
Le Petit Larousse (http://larousse.compuserve.com/lar ousse/dico.htm) популярный французский толковый словарь
Dictionnaire
de
1'Academic
Franchise
(http://zeus.inalf.cnrs.fr/academie.htm)
Dictionnaire
Universe!
de
la
Francophonie
(www.francophonie.hachette-livre.fr) – лексика всех региональных
вариантов франц. языка
Meyers Lexicon (www.iicm.edu/meyers) - немецкий толковый словарь
Garzanti (www.garzanti.it) - итальянский толковый словарь
Толковый словарь Ожегова (www.agama.com/oz_demo.htm)
Англо-русские, русско-английские словари:
Multilex
2.0
(МедиаЛингва)
(www.multilex.ru/online.htm
www.medialingua.ru www.rambler.ru/dict/enru) - En-Ru-En словарь на
основе БАРСа + 5 специализированных словарей (на CD + онлайн на
сайте МедиаЛингва)
Lingvo 6.5 (Abbyy) (www.lingvo.ru/lingvo/index.asp) - En-Ru-En
словарь на основе Мюллера + множество специализированных словарей
(на CD + онлайн на сайте Lingvo.ru)
Словарь Смирницкого (Ru-En) (www.rambler.ru/dict/ruen) - онлайн
Polyglossum (www.ets.ru) - множество специализированных словарей
(на CD, некоторые онлайн на сайте ETS)
Энциклопедии и справочные материалы:
Encyclopedia Britannica (www.eb.com www.britannica.com) все 32
тома, доп. материалы, ссылки на 125000 специально отобранных сайтов
по всем темам
Microsoft Encarta (www.encarta.msn.com) - весьма популярная
энциклопедия, полный онлайновый доступ, ссылки
Columbia Encyclopedia (www.bartleby.com/65) - американская
энциклопедия среднего размера
About.com (www.about.com) - информационный портал, 650 тем,
каждую ведет свой специалист - справочные материалы, статьи, ссылки
World
Factbook
2000
(www.odci.gov/cia/publications/fact
book/index.html) - ежегодное справочное издание ЦРУ с подробной
информацией обо всех странах мира.
Biography.com (www.biography.com) - 25000 кратких биографий, от
античных философов до современных поп-звезд
241
Acronym Finder (www.AcronymFinder.com) - универсальный словарь
англоязычных сокращений Encyclopedic Larousse (wwwl.kleio.fr) популярная французская энциклопедия, доступ платный ($20 / год)
Encyclopedic
Hachette
(www.club-internet.fr/encyclopedie)
французская энциклопедия
Brockhaus
(www.xipolis.net)
однотомный
немецкий
энциклопедический словарь, онлайн
Энциклопедия Кирилла и Мефодия (www.km.ru) - российский
справочный портал
Sokr.ru (www.sokr.ru) - отличный и постоянно пополняемый словарь
русских сокращений
Компьютеры и телекоммуникации:
Microsoft
Glossaries
(ftp://ftp.microsoft.eom/developr/MSDN/NewUp/Glossary) - скачиваемые
файлы с полным переводом пользовательского интерфейса Windows,
Office, IE, OE и др. программ (меню, диалог, окна, сист. сообщения) на все
европ. языки, включая русский (формат Excel)
Webopedia (www.webopedia.com) - PC and Internet terms
Computer Desktop Encyclopedia (www.techweb.com/encyclopedia)
Whatis.com (http://whatis.com) - The IT-specific Encyclopedia
New Hacker's Dictionary (Jargon File) (www.tuxedo.org/-esr/jargon) скачиваемый cловарь компьютерного сленга и культуры программистов и
хакеров
FOLDOC
(Free
On-Line
Dictionary
of
Computing)
(http://foldoc.doc.ic.ac.uk/foldoc/contents.html) - скачиваемый словарь
компьютерных терминов
Многоязычные словари:
Кембриджские двуязычные словари (http://wordreference.com) среднего размера (En-Fr-En, En-De-En, En-It-En, En-Esp-En)
LOGOS (www.logos.it) - многоязычный словарь итал. переводческ.
Агентства LOGOS, пополняется его сотрудниками и посетителями сайта
(7,5 млн. слов на 184 языках)
Travlang.com (http://dictionaries.travlang.com) - небольшие словари, 16
языков, перевод осуществляется через посредство эсперанто - онлайн
плюс скачиваемая программа Ergane)
Терминологические словари:
EURADICAUTOM
(ЕС)
(http://eurodic.ip.lu/cgibin/edicbin/EuroDicWWW.pl) - универсальный терминологич. словарь (36
предметных областей, все языки ЕС + латынь)
242
Termium
(Канада)
(www.translationbureau.gc.ca/pwgsс_internet/
english/03_tools/03_termium.htm) - универсальный англо-франц. терминол.
cловарь с толкованиями значений по каждой отрасли - на CD и онлайн
(доступ $25/мес.)
Списки специализированных словарей и глоссариев:
YourDictionary.com (www.yourdictionary.com) - 1500 словарей на 230
языках
OneLook Dictionaries (www.onelook.com) - метапоиск по 630
проиндексированным словарям, список ссылок
Mabercom (www.mabercom.com) - аннотированный список
английских и французских справочников и глоссариев по различным отраслям знаний, советы
Translator's Site du Jour (http://home.ncia.com/~slarsson/sitejour.html) периодические подборки новых ссылок на глоссарии в Сети, архив старых
выпусков, советы
Большой интерес представляют также словари сленга, идиом, англоамериканских различий, справочники по грамматике, стилю и многие
другие материалы, ссылки на которые молено найти на приведенных
выше сайтах.
2. Лингвистический поиск в Интернет
При всем многообразии словарей и энциклопедий ценность Интернета
для переводчика далеко не исчерпывается справочными ресурсами.
Фактически вся совокупность размещенных в Сети страниц представляет
собой колоссальный корпус текстов, охватывающий собой все мыслимые
темы. Современные поисковые системы позволяют весьма эффективно
использовать его для лингвистических изысканий.
(…) Использование поисковых сайтов позволяет очень быстро, порой
всего за несколько минут, найти ответы на самые разнообразные вопросы
и справиться с многочисленными переводческими проблемами, которые
раньше были неразрешимы без обращения к носителю языка или к
специалисту в той или иной предметной области. Все это позволяет
радикально повысить качество перевода, особенно при переводе
текстов с родного на иностранный язык - что в России, особенно в сфере
делового перевода, происходит едва ли не чаще, чем перевод с
иностранного на родной, - а также в тех областях, где идет постоянное
обновление терминологии: компьютеры и телекоммуникации, бизнес и
финансы, СМИ, международные отношения, фармацевтика и многих
других. Кроме того, даже самый опытный переводчик, делающий
переводы только на родной язык и только в той области, в которой он
специализируется уже 20 лет, с неизбежностью и регулярно встречает
243
неизвестные ему термины из смежных областей, загадочные сокращения,
неологизмы, профессиональный сленг и т.д. - то, чего днем с огнем не
найти даже в самых современных словарях.
(…) Типичные переводческие проблемы и эффективные методики
поиска
1) У вас есть вариант перевода, но вы хотите его проверить.
Например, можно ли переводить "лопарит" как loparite, "роллтрейлер" как
"roll trailer", "солодовня" как malthouse, а "расширение сознания" как
consciousness expansion. Набрав соответствующие ключевые слова на
сайте Google (словосочетания заключаются в кавычки), вы получите
ответ.
2) Этот же метод позволяет проверить написание имени собственного
или название учреждения.
3) У вас нет готового варианта перевода (как будет "докачка файла"
по-итальянски или spyware по-французски?) либо ваш вариант не нашел
подтверждения (malthouse - небольшая солодовня при пабе, а не
современное предприятие). В этом случае вам необходимо найти тексты
соответствующей тематики, где велика вероятность обнаружить нужный
термин. Ключевыми словами будут, соответственно, "download manager",
securite Internet, Baltika malt или Soufflet Baltika (речь идет о солодовне,
построенной "Балтикой" совместно с Soufflet). При этом практически все
поисковые системы позволяют в режиме "расширенного поиска"
(advanced search) ограничить область поиска каким-либо определенным
языком (скажем, только сайты на испанском) или доменной областью
(например, адреса на .са означают, что сайт находится в Канаде, на .ch - в
Швейцарии, и т.д.).
4) Поиск по ключевым словам также позволяет быстро найти образец
документа, который вам предстоит переводить (договор аренды ключевые слова "rental agreement", решение суда о праве воспитания
ребенка - "family law" и затем поиск нужного документа на специализированном сайте).
5) Этот же метод позволяет найти конкретный документ (Декларация
прав человека, EU Data Protection Directive) или художественное
произведение, из которого вам нужно привести точную цитату
(«Божественная комедия» Данте, тексты песен Beatles или Высоцкого,
"Криминальное чтиво" Тарантино, параллельные тексты Библии или Даодэ-цзин - в сети есть практически все). Ключевые слова: автор + название,
либо фрагмент цитаты.
6) Выбрав определенный язык или доменную область, вы также
можете проверить, употребляется ли, например, данный англицизм в
немецком языке или данный американизм на Британских островах (.uk).
Если нет, то велика вероятность, что он тем не менее вам попадется в
244
глоссарии с переводом на нужный язык. Набрав найденный эквивалент в
окне поиска, вы сможете посмотреть на особенности его употребления,
типичные контексты или просто почитать материалы по нужной тематике.
7) Если вы введете в окно поиска интересующий вас термин и
добавите слово English (или, соответственно, Anglais, Inglese), вы можете
найти страницу, содержащую данный термин и имеющую ссылку на
аналогичную страницу на английском языке.
8) Если вам нужно быстро найти толкование незнакомого термина, но
вы не знаете, где найти глоссарий по данной теме, начать стоит с OneLook
(см. выше), а если это не помогло, введите искомое слово в окно поиска на
Google и добавьте слово Glossary или Dictionary.
Общие рекомендации по работе с поисковыми системами
Используйте несколько ключевых слов
- Используйте ключевые слова с более узким или более широким
значением (в зависимости от того, слишком много или слишком мало
результатов поиска вы получили) Используйте синонимы
- Читайте Help, Searching Tips и т.п. на поисковых сайтах (синтаксис
запросов отличается от системы к системе)
- Используйте логические операторы (+, -,"") и маски (*, %)
- Используйте расширенные возможности поиска (advanced search)
Поисковые системы, на которые стоит обратить внимание
Northern Light (www.northernlight.com) - поиск научных и справочных
материалов, СМИ
Ask Jeeves (www.askjeeves.com) - запросы на естественном языке,
быстро находит базовую информацию по теме
AltaVista (www.altavista.com) - много дополнительных функций
Hotbot (http://hotbot.lycos.com) - много дополнительных функций
Dogpile (www.dogpile.com) - метапоиск одновременно по многим
поисковым сайтам
FAST (www.ussc.alltheweb.com)- новая быстро растущая поисковая
система
Российские поисковые системы:
Апорт www.aport.ru
Rambler www.rambler.ru
Yandex www.yandex.ru
Все российские поисковые сайты поддерживают морфологизацию,
т.е. находят ключевые слова вне зависимости от того, в какой
грамматической форме они употреблены на той или иной странице.
Лидером по популярности и охвату русскоязычной Сети является Rambler,
245
no удобству для лингвистического поиска - Апорт, для максимального
охвата ресурсов Рунета имеет смысл использовать все три системы.
Поиск на других европейских языках стоит начать с сайта Yahoo,
имеющего национальные версии почти для всех европейских стран.
Оттуда по ссылкам можно найти и другие специализированные системы
поиска на том или ином языке.
Советы по поиску в Интернете
Search Engine Watch (http://searchenginewatch.com) - советы, ссылки,
обзоры, тесты, новости, статистика
About.Com Searching Guide (http://websearch.about.com/internet/
websearch/mbody.htm) - советы, обзоры, ссылки
CNet Ultimate Guide to Search (www.cnet.com/internet/0-3817-71922932.html) - советы, ссылки, тесты
Translator's Site du Jour (http://home.ncia.com/~slarsson/sitejour.html) советы, ссылки
3. Тематический поиск в Сети
Вторым наиболее популярным методом поиска в Интернете является
использование каталогов (directories), в которых ссылки на ресурсы Сети
распределены по многочисленным рубрикам и подрубрикам, начиная от
самых
общих
(Бизнес,
Наука,
Развлечения)
и
заканчивая
узкоспециальными. Самым известным таким каталогом, безусловно,
является Yahoo, однако он уже отнюдь не является монополистом. Более
того: по всем основным параметрам -удобство и четкость классификации,
релевантность и быстрота обновления ссылок, широта охвата - Yahoo в
настоящее время уступает своему более молодому конкуренту - Open
Directory Project, созданному усилиями 32000 редакторов по всему миру.
После его интеграции с Google пользоваться им стало особенно удобно.
Заслуживает внимания и быстро растущий каталог LookSmart (он же
используется на сайте AltaVista), однако практикуемая им продажа
позиций в листинге сайтов отчасти снижает его ценность.
Тематические каталоги позволяют быстро найти несколько крупных
специализированных сайтов, которые способны дать общее представление
об интересующей вас теме и послужить "трамплином" для дальнейших
изысканий.
Netscape Open Directory Project / Google (http://directory.google.com
http://dmoz.org) – 2.200.000 сайтов
Yahoo (www.yahoo.com)- ок. 1.900.000 сайтов
LookSmart(www.altavista.com www.looksmart.com) - ок. 2.000.000
сайтов (52)
246
Русскоязычные каталоги
@rus www.atrus.ru
List.ru www.
list.ru
Yandex www.yandex.ru
Russia Online www.online.ru/rmain
Russia on the Net www.ru
InfoArt Stars www.stars.ru
4. Корпусная лингвистика
Следующим шагом в освоении ресурсов Интернета может стать
целенаправленное формирование специализированных корпусов текстов
на жестком диске вашего компьютера. Современные средства позволяют
быстро сформировать весьма обширный (несколько десятков миллионов
слов) корпус текстов практически по любой тематике, и сделать это может
каждый, кто владеет основными навыками работы с ПК и с Интернетом.
Для создания корпусов, помимо обычных браузеров, используются т.н.
оффлайновые браузеры и программы докачки. Полнотекстовый поиск по
накопленным
материалам
осуществляется
с
помощью
специализированных программ индексации и поиска.
Преимущества специализированных корпусов
1) Вы сами - а не поисковая система - определяете, что именно вы
хотите проиндексировать. Здесь следует иметь в виду несколько
моментов:
a) Индексы поисковых систем очень обширны, вас же может
интересовать употребление того или иного слова в текстах строго
определенного типа (американские юридические документы или
английские памфлеты XVII в.)
b) Не все сайты индексируются на 100%: ограничения на глубину
индексирования накладываются по разным причинам как владельцами
поисковых систем, так и владельцами сайтов. Такие сайты, тем не менее,
поддаются скачиванию оффлайновы-ми браузерами.
c) Существует феномен т.н. "невидимой Сети" (invisible Web): все
большее число сайтов переходит от статического формирования вэбстраниц к динамическому и размещает всю основную информацию в
базах данных. Страницы в этом случае формируются "на лету" в
зависимости от запросов или "профилей" пользователей; этот метод также
очень удобен для сайтов с постоянно обновляемой информацией (новости,
развлечения и т.д), однако большая часть материалов при этом становится
недоступной для поисковых машин, которые в результате как бы скользят
247
по поверхности. Такие сайты могут содержать уникальную информацию,
которую вполне можно сохранить на жестком диске вручную или с
помощью программы докачки.
d) Все основные поисковые системы имеют т.н. "stop lists", т.е. списки
сверхчастотных слов (the, and, is, to), которые не подлежат индексации.
Переводчика же зачастую интересуют особенности употребления
выражений, содержащих такие служебные слова.
2) Профессиональные поисковые программы предоставляют гораздо
более широкий набор функций, чем онлайновые поисковые системы:
поиск с заданным интервалом между ключевыми словами, варианты
интерпретации дефиса, многочисленные логические операторы и маски,
"нечеткий поиск" (fuzzy search), одновременный поиск по нескольким
корпусам и проч.
3) Наличие корпуса на жестком диске, естественно, не требует выхода
в Интернет. Переход от одного результата поиска к другому также
происходит на порядок быстрее, при этом все результаты поиска
автоматически подсвечиваются.
Технические рекомендации
1) Для формирования корпусов текстов лучше всего использовать
популярный оффлайновый браузер Teleport Pro. В тех случаях, когда сайт
не поддается автоматическому скачиванию, интересующие вас материалы
можно загрузить вручную, используя программу докачки ReGet или ее
аналоги.
2) Для индексации и поиска информации можно рекомендовать
программу dtSearch (ее полнофункциональную демо-версию можно
бесплатно скачать из Интернета: www.dtsearch.com/download.html).
Программа поддерживает все основные типы файлов (htm*, doc, txt (ANSI
и ASCII), xls), индексирует zip-архивы с минимальной потерей скорости,
может работать с любыми языками на основе латиницы, с кириллицей и
греческими шрифтами. Платная версия также поддерживает формат pdf.
Источники материалов для создания корпусов
Новостные сайты содержат самые свежие материалы на все
мыслимые темы, а также архивы за последние 5-6 лет; идеально подходят
для создания большого общелингвистического корпуса. Следует, однако,
иметь в виду, что у многих изданий доступ к архивам платный, другие
предоставляют бесплатно номера за последние 7-14 дней плюс
многочисленные тематические подборки.
Англоязычные СМИ о России
248
Moscow Times (www.moscowtimes.ru) - ежедневно, текущий номер
бесплатно, архив платный
St. Petersburg Times (www.sptimes.ru) - дважды в неделю, те же
условия
The Russia Journal (russiajournal.com) - еженедельно, бесплатно www.
Yahoo
News
Russia
(http://headlines.yahoo.com/FulLCo
verage/World/Russia) - ежедневный дайджест материалов о России в
международной прессе, масса ссылок
Russia Today (www.russiatoday.com) - новости на российскую
тематику
Инопресса (www.inopressa.ru) - перевод зарубежных статей о России
на русский язык
Сайты зарубежных и отечественных бумажных СМИ
New York Times www.nytimes.com
Le Monde http://tout.lemonde.fr
Washington Post www.washingtonpost.co
Liberation www.liberation.fr
Los Angeles Times www.latimes.com
Le Figaro www.lefigaro.fr (54)
USA Today www.usatoday.com
Time www.time.com
Newsweek www.newsweek.com
Fortune www.fortune.com
Forbes www.forbes.com
Business Week www.businessweek.com
Wall Street Journal http://public.wsj.com
People http://people.aol.com
Life www.lifemag.com
The Times www.the-times.co.uk
Financial Times www.ft.com
Economist www.economist.com
Daily Telegraph www.telegraph.co.uk
Independent www.independent.co.uk
Nouvel Observateur www.nouvelobs.com
Le Point www.lepoint.fr
L'Express www.lexpress.fr
Frankfurter Allgemeine www.faz.de
Handelsblatt www.handelsblatt.co
Spiegel www.spiegel.de
Stern www.stern.de
DieZeit www.zeit.de
249
Corriere della Sera www.corriere.it
El Pais www.elpais.es
Известия www.izvestia.ru
Коммерсант www.kommersant.ru
Новая газета www.novayagazeta.ru
Независимая газета www.ng.ru
Зарубежные и отечественные онлайновые СМИ
и информационные порталы
Yahoo News (http://dailynews.yahoo.com) - мировые новости на
основных европейских языках
Новостные сайты ведущих телекомпаний:
CNN www.cnn.com
ВВС News http://news.bbc.co.uk
ABCNews www.abcnews.com
MSNBC www.msnbc.com
FOXNews www.foxnews.com
ZDNet(www.zdnet.com) - компьютерные новости на основных
европейских языках
CNet (www.cnet.com) - компьютерные новости на английском языке
Е&Р Media Links (http://emedial .mediainfo.com/emedia) - ссылки на 12
400 СМИ по всему миру
Find Articles (www.findarticles.com) - бесплатный архив статей из 300
журналов разнообразной тематики
SMI.RU (http://smi.ru) - дайджест и каталог отечественных СМИ (4700
ссылок)
Национальная служба новостей (www.nns.ru) – аналитика, новости,
интервью
Национальная электронная библиотека (http://nel.nns.ru) огромный электронный архив российской периодики (500 СМИ, более 6
млн. документов, доступ платный ($0,40/документ, мин.аванс $ 40) (55)
Художественные тексты
Bartleby.com (www.bartleby.com) - отличная коллекция художественной и справочной литературы на английском языке
Project Gutenberg (http://promo.net/pg) - огромная коллекция
англоязычных художественных и научных текстов, включая переводы с
других языков (в формате ASCII txt)
BookHive (www.bookhive.com) - множество художественных и
нехудожественных текстов, в т.ч. переводы (на англ.)
Bibliomania
(www.bibliomania.com)
большой
выбор
художественной, справочной и учебной литературы (англ.)
250
Perseus Project (www.perseus.tufts.edu) - античные авторы на языке
оригинала и в английском переводе
Universal Library (www.ul.cs.cmu.edu) - множество разнообразных
текстов
Electric Library (www.elibrary.com) - огромная коллекция
справочных, научных, художественных текстов и статей (2000 книг, 150
газет, 700 журналов) с полнотекстовым поиском (доступ платный,
$10/мес., $60/год)
ODP/Google
EText
Links
(http://directory.google.com/Top/Arts/Literature/Electronic_Text_Archives) ссылки на электронные библиотеки и архивы
Internet Public Library (www.ipl.org/reading/books) - каталог ссылок
на тексты и литературные ресурсы
Books Online (http://digital.library.upenn.edu/books) - то же
Eserver (http://eserver.org) - художественные, публицистические, научные тексты, классические и современные, по 42 темам
ARTFL
(University
of
Chicago)
(http://humanities.uchicago.edu/ARTFL/ARTFL.html) - ссылки на сайты,
посвященные французской литературе
Библиотека Максима Мошкова (www.lib.ru) - известная и обширная
библиотека в русском Интернете (28 000 текстовых файлов)
Новости
электронных
библиотек
("Русский
журнал")
(www.russ.ru/krug/biblio) - обширный список библиотек, новые
поступления
Текстовые ресурсы Рунета (www.cl.spb.ru/iptill/library) - большой
список ссылок
Журнальный зал (InfoArt) (www.infoart.ru/magazine) - российские
толстые литературные журналы онлайн
Рейтинг литературных сайтов России http://rating.rinet.ru
Drew's Script-O-Rama (www.script-o-rama.com) - англоязычные
киносценарии (56)
Специализированные сайты и порталы
Find Law (www.findlaw.com) - поиск юридических ресурсов
Lectric Law Library (www.lectlaw.com) - образцы юридических
документов, справочные материалы
EUR Lex (http://europa.eu.mt/eurlex/en/index.html) - параллельные
тексты официальных документов ЕС на языках всех стран-членов
Legifrance (www.legifrance.gouv.fr) - французский юридический
портал
International Monetary Fund (www.imf.org) - МВФ
251
FreightGate (www.freightgate.com/referenсе) - справочная информация
по экспорту/импорту и международным перевозкам
Для переводчика немалый, интерес представляют также готовые
одно- и многоязычные корпусы текстов, доступные в режиме онлайн
через Интернет:
TIS Corpus (http://tis.consilium.eu.int/isowebtis/welcomeEN.htm) параллельные тексты разнообразной доку- ментаций ЕС на нескольких (от
2 до 11) языках
TransSearch (www-ali.iro.umontreal.ca/TransSearch) - двуязычный
конкордансер к корпусу Hansard 1986-93 (стенограммы заседаний
канадского парламента на английском и французском языках)
Wordtheque (итал. перев. агентство Logos) (www.wordtheque.com) корпус худож. и нехудож. текстов, 112 языков, 530 млн. слов
Bank of English / COBUILD (Birmingham Uni/Collins)
(http://titania.cobuild.collins.co.uk) - noполняемый корпус совр. языка, 320
млн. слов, онлайн - 56 млн., доступ платный (JSO/мес., 1300/год)
British National Corpus (Oxford University) (http://info.ox.ac.uk/bnc) 100 млн. слов современного языка, онлайн доступ (160/год) и на CD-ROM
(J 220)
Сайты, посвященные вопросам корпусной лингвистики:
W3-Corpora Project (http://clwww.essex.ac.uk/w3c) - справочные
материалы, ссылки, кон- кордансер к текстам Project Gutenberg
Corpus
Linguistics
(www.ling.lanes.ac.uk/monkey/ihe/linguistics/contents.htm) - E-book by Tony
McEnery and Andrew Wilson (University of Lancaster)
5. Переводческие и лингвистические сайты
Помимо перечисленных выше ресурсов в Сети имеется множество
собственно переводческих и лингвистических сайтов, содержащих
большое количество ценной информации.
Во-первых, это базы данных переводчиков и переводческих агентств,
позволяющие переводчикам получать заказы через Интернет с другого
конца света, а заказчику - быстро находить переводчиков требуемой
квалификации. К этой категории примыкают также списки рассылки,
посвященные деловым аспектам перевода, в первую очередь, с точки
зрения независимых переводчиков (freelancers): заказы, вакансии,
профессиональная этика, проблемы платежей и неплатежей, организация
собственного бизнеса, маркетинг и т.д.
Немало полезной информации можно найти на сайтах переводческих
агентств, переводческих ассоциаций и отдельных переводчиков. Это, в
252
первую очередь, советы по организации работы, ссылки на Интернетресурсы, компьютерные программы, новости и многое другое.
Незаменимым средством обмена опытом между переводчиками и
источником самой свежей информации являются разнообразные средства
интерактивного общения: списки рассылки, форумы, чаты и
телеконференции. Здесь можно бросить клич о помощи, если не удается
найти перевод редкого термина или возникла проблема с компьютером,
посоветоваться, как действовать в той или иной ситуации с клиентом,
поделиться наболевшим, обменяться ссылками на глоссарии в Сети,
обсудить терминологию, вовремя узнать о новом компьютерном вирусе и
т.д.
Лучшим и наиболее универсальным переводческим списком рассылки
является Lantra-L. Это немодерируемый список, поэтому объем трафика
очень высок (более 100 сообщений в день), и если в данный момент вы не
ведете активной переписки, удобнее получать все сообщения один раз в
сутки единым блоком (digest mode).
Помимо Lantra-L существует множество специализированных
рассылок, посвященных отдельным аспектам перевода, отдельным
языкам, а также вопросам использования популярных систем
"переводческой памяти" и других средств автоматизации перевода (Trades
Workbench, Deja Vu, Star Transit и др.).
Наконец,
большой
интерес
представляют
разнообразные
лингвистические
ресурсы,
особенно
в
сфере
терминологии,
лексикографии и компьютерной лингвистики.
Переводческие ресурсы
Aquarius (http://aquarius.net) - старейший переводческий портал, база
данных переводчиков и агентств (бесплатная регистрация), новости,
форумы, ссылки
ProZ (www.proz.com) - быстро растущий конкурент Aquarius'a, пока
уступает по размеру базы данных, но превосходит по удобству
пользования и уровню организации
Lantra-L (www.geocities.com/Athens/7110/lantra.htm) - универсальный
переводческий список рассылки, дайджест, архив (более 1000
подписчиков, более 100 сообщений в день)
Jobs-Translators (www.egroups.com/group/jobs-translators) - самый
популярный список рассылки, посвященный работе для переводчиков,
дайджест, архив (3.500 подписчиков, ок. 10 сообщений в день)
Payment Practices (www.macroconsulting.com/payment_practices.htm
www.egroups.com/group/ppjiist) - список рассылки, посвященный вопросам
оплаты агентствами работы независимых переводчиков (с какими
253
агентствами стоит работать, с какими нет) - 1200 подписчиков, ок. 10
сообщений в день, дайджест; архив платный
Ruslantra (www.egroups.com/group/ruslantra) - относительно недавно
появившаяся рассылка для переводчиков, работающих с русским языком
(170 подписчиков, ок. 100 сообщений в день, дайджест, архив)
Список
переводческих
рассылок
на
сервере
Egroups
(www.egroups.com/dir/Business/Business_Services/Translation_Services)
Translatortips (www.translatortips.com) - масса полезных советов,
бесплатный бюллетень Tranfree (ок. 10.000 подписчиков), форум
Translation Journal (http://accurapid.com/journal/index.html) - лучший
онлайновый переводческий журнал (на английском языке)
PointCom (www.geocities.com/Eureka/Office/1936) - переводческий
журнал на французском языке
Cecilia Falk (www2.sbbs.se/hp/cfalk/indexeng.htm) - масса полезных
аннотированных ссылок, особенно в разделе Tools
Mabercom (www.mabercom.com) - масса аннотированных ссылок,
глоссарии и справочные материалы
TransHub (http://transhub.cjb.net) - множество ссылок на
переводческие ресурсы
Literary Translation (www.literarytranslation.com) - сайт Британского
Совета, посвященный литературному переводу
Союз переводчиков России (http://utr.bizcom.ru)
American Translators Association (www.atanet.org) - имеет весьма
активно работающую секцию славянских языков
Federation Internationale des traducteurs (www.fit-ift.org)
Лингвистические ресурсы
The
Linguist
List
(www.emich.edu/~Iinguist)
отличный
классификатор лингвистических ресурсов + список рассылки .
Human Languages Page (www.june29.com/HLP) - множество ссылок
на лингвистические ресурсы
Русский
указатель
по
лингвистике
(http://isabase.philol.msu.ru/~jirik/rusling.html) - ссылки
Terminology
Forum
(www.uwasa.fi/comm/termino)
специализированный сайт по вопросам терминологии
Summer Institute of Linguistics (www.sil.org) - база данных языков
мира Ethnologue (6703 языка из 228 стран, 39.000 диалектов и вариантов
названий), научные работы, справочные материалы
World Wide Words (www.worldwidewords.org) - отличный сайт
британского лингвиста и лексикографа Майкла Квиниона, список
рассылки (10.000 подписчиков)
254
ALT.USAGE.ENGLISH FAQ (www.faqs.org/faqs/alt-usage-english-faq)
- ответы на часто задаваемые вопросы на телеконференции по вопросам
английского словоупотребления - множество полезной и просто
интересной
Noam Chomsky Archive (www.zmag.org/chomsky)
Индо-европейская
база
данных
(http://indoeuro.bizland.com/index8.html) - справочная информация по
индоевропейским языкам (как живым, так и мертвым)
Лаборатория
компьютерной
лингвистики
ИППИ
РАН
(http://proling.iitp.ru)
Вопросы для обсужения:
1.
Какие возможности для оптимизации переводческой
деятельности предоставляет Интернет?
2.
Какие из современных информационных технологий вы
используете в своей работе и учебе?
А. О. Иванов
Современные информационные технологии и перевод
Информационные технологии за последние десять лет совершили
поистине революционный переворот во всех сферах коммуникации. И
перевод, как одна из важнейших из этих сфер, безусловно, не был, да и не
мог быть исключением.
В настоящее время, благодаря технологиям недоступным каких-то
пять-десять лет тому назад, мы на достаточно близкое расстояние
приблизились к осуществлению мечты переводчика о том, чтобы всю
черновую работу (поиск эквивалентов в словарях, ввод текста перевода,
проверка орфографии и стиля) выполняла бы умная машина, и теперь
можем рассуждать об этом уже в практическом плане. Различные
компьютерные программы, выполняющие большую часть работы
переводчика, стали реальностью. Электронные словари облегчили поиск
словарного эквивалента, его проверку и перенос в текст перевода, сократив
время на эти операции до секунд. Программы обработки терминологии
сделали возможным автоматическое извлечение терминов из текста
оригинала или из параллельных текстов на двух языках и создание
переводчиком собственных терминологических баз данных и словарей.
Программы Translation Memory дают возможность повторного
Университетское переводоведение. Вып. 6. – СПб, 2005. – С.130-144.
255
использования переводов сегментов текста, хранящихся в памяти
компьютера, и обеспечивают автоматический поиск примеров
употребления терминов и перенос в текст нового перевода использованных
ранее эквивалентов. Программы машинного перевода за считанные
секунды переводят текст с полным сохранением форматирования.
Программы контроля качества дают возможность автоматического
контроля унифицированности употребления терминологии.
Фактически речь идет о целом наборе программ или программном
комплексе, который в сочетании с общими и специальными электронными
словарями, электронными энциклопедиями, а также переводческими
ресурсами Интернета значительно облегчает работу переводчика и
повышает его производительность. В рамках краткой статьи невозможно
дать полный обзор каждой из этих программ. Также вряд ли необходимо
рассказывать о стандартных наборах программ MS Windows ХР Pro и MS
Office Pro и программах оптического распознавания текста, также
входящих в набор программ, необходимых переводчику. Поэтому мы
остановимся лишь на главных, ключевых элементах этого комплекса.
Ключевыми здесь, безусловно, являются программы Translation
Memory и программы машинного перевода.
Программы Translation Memory
Любая программа типа Translation Memory представляет собой
программу запоминания выполненных переводов. Она либо показывает
уже имеющийся в памяти перевод, выделяя цветом расхождения между
текстом оригинала, имеющимся в памяти, и новым текстом, либо
автоматически вставляет в текст перевода перевод терминов из созданной
переводчиком и подключенной терминологической базы. Все программы
ТМ работают с собственными ТБ.
Для создания новой памяти перевода необходимо:
• либо наличие оригинала и готового перевода предыдущего сходного
текста,
• либо предварительный перевод нового текста, например,
выполненного программой МП,
• либо предварительный перевод новых терминов и создание
терминологической базы для данного текста.
На рынке существует около десятка программ этого типа. Наиболее
популярными из них являются три программы: Trados, SDLX и WordFast.
Это подтверждается, например, цифрами, приводимыми на переводческом
сайте http://www.proz.com: из 13160 переводчиков, зарегистрировавшихся
на сайте, 8378 (63,6%) используют Trades, 2968 (22,55%) используют
WordFast и 1700 (12,9%) используют SDLX. Демонстрационные версии
этих программ можно скачать с сайтов компаний, соответственно:
256
WordFast: http://www.wordfast.net, SDLX: http://www.sdl.com/products, и
Trados: http://www.trados.com. Правда, их использование ограничено либо
объемом памяти, либо временем, в течение которого можно пользоваться
программой бесплатно. Кроме того, скачивание последней из них требует
около 8 часов из-за большого размера программы (110 Мбайт в формате
ZIP).
Каждая из них имеет свои достоинства. Расскажем о самой широко
используемой программе - продукте компании «Традос», существующем в
двух версиях: TRADOS 6.5 Freelance (для независимых переводчиков) и
TRADOS 6.5 Language Service Provider (для крупных переводческих
компаний). Разница между этими версиями заключается лишь в том, что
первая не предназначена для работы в сети и обращения к памяти
переводов, хранящейся на общем сервере. Она может использовать лишь
память переводов, хранящуюся на данном компьютере. Набор остальных
средств в них идентичен и включает:
Translator's Workbench - окно памяти переводов, в котором
показывается имеющийся перевод сегмента с выделением в цвете
расхождений между текстами оригиналов и переводов и информации о
степени совпадения текстов. Это окно занимает около трети экрана и
открывается вместе с окном MS' Word, в котором последовательно
отображаются сегменты оригинала и перевода. При стопроцентно
совпадении сегментов текстов старого и нового оригиналов программа
вставляет в перевод уже имеющийся переведенный сегмент. Переводчику
остается лишь подтвердить принятие предложенного перевода. В случае
расхождения несовпадающие сегменты предложения выделяются цветом.
Переводчику остается внести коррективы в новый перевод. Программа
имеет также дополнительные полезные функции: Fuzzy match (поиск
близких по содержанию, но не идентичных сегментов) и Concordance
(поиск всех случаев перевода искомого слова имеющихся в памяти).
Multiterm iX - Программа терминологических баз. Предназначена для
облегченного создания и использования в переводе баз терминов.
Встраивается в MS" Word. При работе в Translator's Workbench позволяет
автоматический поиск и подстановку в перевод терминов, переведенных
ранее и облегченное создание новых записей в ТБ.
Multiterm Convert - Программа преобразования терминологических
баз, созданных в других форматах, в формат Multiterm iX, используемый
программой Translator's Workbench.
WinAlign - Программа установления соответствий между сегментами
текстов оригинала и перевода для создания новой памяти переводов на
основе двух параллельных текстов.
Multiterm Extract - Программа автоматического извлечения
терминологии, создания собственных словарей и контроля качества
257
перевода; позволяет извлекать терминологию как из текста на одном
языке, так и из параллельных текстов, хранящихся в памяти переводов.
Эта программа приобретается отдельно. При наличии программы PROMT
XT Professional/Premium, в которые входит программа обработки
терминов PROMT Term, эта программа не является обязательной. Более
того, извлечение терминов из текста на одном языке с помощью этой
программы выполняется без перевода и предполагает заполнение второй,
переводной половины базы вручную. В то же время PROMT Term дает
перевод терминов, что, безусловно, является преимуществом. Однако, с
другой стороны, она имеет функции, которых лишена программа PROMT
Term: она позволяет извлекать терминологию из параллельных текстов на
двух языках с корректировкой как самого перевода, так и ТБ и проверку
последовательности применения терминов в тексте всего перевода с
автоматической коррекцией замеченных ошибок.
Выбор переводчиком программы ТМ достаточно свободен и не
зависит от используемой программы МП, потому что все программы МП
обеспечивают экспорт перевода в файл формата ТХТ, из которого можно
импортировать перевод в файл любой из программ ТМ. Все программы
ТМ имеют программу аналогичную Translator's Workbench (окно
отображения памяти перевода). Правда, в одних (например, WordFast) она
интегрирована в текстовый процессор MS Word, и переводчик работает
только с одним окном. В других (SDLX, TRADOS) она работает в сочетании
с MS Word, и переводчик работает одновременно с двумя окнами. В
третьих (например, DejaVu) программа имеет свой текстовый процессор, и
переводчик работает в одном окне, но не MS Word. Все они имеют
программы ведения терминологических баз, но не все имеют программы
автоматического извлечения терминологии, подобные MultitermExtracl, и
программы установления соответствий между сегментами текстов
оригинала и перевода, типа WinAlign, описанных выше.
Программы машинного перевода
Любая программа МП включает в себя набор алгоритмов перевода,
набор шаблонов тематик, набор правил перевода, набор словарей и
собственный текстовый процессор, в окне которого, разбитом на две части,
одновременно можно видеть оба текста, разбитые на сегменты (как
правило, это предложения).
Шаблон тематики представляет собой определенную тему, связанную
с каким-то определенным разделом науки или техники или вида
деятельности, например «горнодобывающая промышленность» или
«спорт». Шаблон тематики предусматривает использование определенных
словарей и определенных правил перевода. Список подключенных
словарей может редактироваться переводчиком как путем исключения
одних словарей или включения других, так и путем изменения приоритета
258
подключенных словарей. Выбор правил перевода устраняет возможную
неоднозначность передачи в переводе определенных элементов
грамматической структуры и устанавливает выбор или отказ от
транслитерации слов, начинающихся с заглавной буквы. Например, при
переводе с русского на английский предусматривается выбор между
передачей личного местоимения «он» либо как "he", либо как "it".
Отдавая должное скорости программ МП, следует четко знать их
реальные возможности и ограничения. Во-первых, нет смысла говорить о
переводе, полностью осуществимом только с помощью программ МП.
Даже самые лучшие программы машинного перевода, существующие в
настоящее время, обеспечивают достаточно приемлемый перевод только
до пятидесяти процентов текста. При этом качество перевода и количество
вариантов отдельных лексических единиц зависит как от подключенных
словарей, так и установленных приоритетов этих словарей.
Во-вторых, в любом случае полученный вариант требует
редактирования. Вот примеры нередактированного машинного перевода.
В скобках курсивом дается отредактированный перевод:
Target colours must represent
Конечные
цвета
должны
what is achievable on the can представлять то, что достижимо
surface.
на,
может
обработать
поверхность.
(--Намеченные
конечные
цвета
должны
учитывать
реальные
возможности
поверхности
банки.)
Use of the can manufacturers
Использование
может,
range of standard colours is амплитуда
изготовителей
recommended.
стандартных
цветов
рекомендуется. (=Рекомендуется
использование
набора
стандартных
цветов
производителя банки.)
Из нашей практики можем сказать, что даже при правильной
настройке программы МП полностью приемлемыми и не нуждающимися
в последующем редактировании оказываются максимум 5 %
предложений. Около 40 % нуждаются в частичном редактировании
(замена формы времени, замена 1-2 терминов), около 40% нуждаются в
серьезном редактировании (изменение порядка слов, замена терминов,
замена словоформ) и около 20 % нуждаются в полной замене. Впрочем,
это весьма приблизительные, усредненные цифры. Они зависят от
слишком многих факторов: тематики перевода, настройки программы,
259
полноты и качества специализированных словарей, подключаемых к
программе МП, степени освоения всех программ и умения выбрать
наилучшее сочетание словарей, правил перевода и шаблонов тематик для
данного конкретного случая.
В настоящее время имеется около десятка программ машинного
перевода. Достаточно полный список этих программ с их URL-адресами
дается
на
одной
из
страниц
сайта
компании
ПРОМТ
http://www.promt.ru/ru/technology/developer.php. Как можно увидеть из
этого списка, большинство из них не включает в качестве рабочего
русский язык. Это обстоятельство и высокая стоимость209, а также то, что
они не имеют русского интерфейса, ограничивают возможность их
использования в России.
Для российских переводчиков наиболее доступной и удобной является
программа PROMT XT Professional210.
Сразу скажем, что программа МП, входящая в пакет PROMT Pro, не
свободна от недостатков. Главным из них, на наш взгляд, является
закрытость словарей МП, не позволяющая осуществлять их
редактирование211. Основным способом улучшения качества перевода для
программы является создание собственных пользовательских словарей.
Вместе с тем, процедура создания единиц пользовательского словаря
слишком сложна и требует создания полной парадигмы слова как на языке
оригинала, так и для его соответствия на языке перевода. Проще было бы
редактировать словари.
Все программы МП, в том числе и PROMT Pro, обеспечивают экспорт
перевода в файл формата ТХТ, из которого можно импортировать перевод
в файл любой из программ ТМ. Пакет программ PROMT включает
программу Р4Т (PROMT for TRADOS), представляющую собой хорошо
работающий интерфейс между этими программами и позволяющую
прямой экспорт перевода, выполненного программой МП в систему ТМ
TRADOS. При использовании других программ ТМ (Wordfast, SDLX,
DejaVu) экспорт перевода в ТМ требует дополнительной операции
экспорта в промежуточный файл формата ТХТ.
209
Так, например, программа Systran Professional Premium 5.0, одна из немногих работающих
с русским языком, стоит $ 760, в то время как российская программа Promt Professional 7.0,
имеющая гораздо лучший набор функций, стоит $ 270. Если учесть, что каждая программа
МП работает только со своим набором словарей, то нужно принять во внимание также и то,
что такая коллекция собственных словарей для любой западной программы будет стоить
минимум в два раза больше, чем коллекция аналогичных российских словарей.
210
Подробные сведения о ней можно найти иа сайте компании «ПРОМТ» по адресу:
www.promt.ru . К сожалению, эту программу нельзя скачать с сайта.
211
Этого недостатка лишена версия Promt XT Premium, предназначенная для
распространения на западном рынке, которую, впрочем, можно купить и в России. Правда,
она имеет английский интерфейс.
260
Электронные словари
Существуют две разновидности электронных словарей: словари,
предназначенные для использования в системах машинного перевода, и
обычные словари, предназначенные для использования в качестве
справочного издания, то есть в режиме обычного бумажного словаря при
работе в текстовом процессоре. Первые имеют более жесткую структуру и
построены по принципу «одному слову только один эквивалент». Вторые
по построению словарных статей практически не отличаются от
привычных бумажных словарей и дают не только эквиваленты, но также
синонимы и примеры и очень удобны для проверки и редактирования
перевода, выполненного программой машинного перевода.
В пользу электронных словарей говорит многое: они включают
больший объем информации (большее количество статей, большее
количество специальных терминов). Так, например, Англо-русский и
русско-английский словарь Лингво Версии 8.0 включает в себя 18
двуязычных словарей плюс тезаурус. Что касается объема
представленных в словаре значений, то, например, общий англо-русский
словарь во всех проверенных нами случаях практически повторяет слово в
слово НАРС Мюллера (100 000 словарных статей). С ними удобнее и
быстрее работать. Поиск нужного слова занимает не более 5 секунд,
включая время внесения слова в область задач поиска. Кроме того,
тезаурус дает достаточно полный список синонимов как к английскому
слову, так и к его соответствию в русском языке, что является
дополнительным удобством для переводчика. Особенно удобно с ними
работать, когда переводимый текст имеется в цифровом формате. Тогда,
открыв текст в окне процессора (лучше всего MS Word, с которым он
очень хорошо интегрируется), выделив курсором нужное слово, вы
можете включить поиск одним щелчком по иконке словаря в области
панели общего меню процессора. Более того, скопировав перевод из
словаря, можно внести его в переводимый текст. Словарь можно
дополнять своими словарными статьями. Правда, эта процедура довольно
сложна и занимает достаточно много времени. Есть и другие удобства,
которыми может похвастаться этот словарь. Одно из них - малый размер
носителя информации. Представьте себе количество книг, необходимых
для того, чтобы отобразить всю информацию, включенную в
восемнадцать перечисленных выше словарей в традиционном книжном
формате, и представьте себе пространство, которое заняли бы эти словари
на книжной полке. В цифровом формате все эти словари представлены на
одном диске. Электронные словари лишены и другого недостатка
обычных, бумажных словарей - невозможности частого обновления
лексики и исправления ошибок предыдущих изданий. Если обычные
словари издаются раз в 7-10 лет (исключение составляют общие
261
двуязычные словари) и, таким образом, новая лексика попадает в них с
таким же отставанием, то новые версии электронных словарей появляются
почти ежегодно. Кроме того, на сайте компании можно скачать
дополнения к словарю, появившиеся уже после выхода вашей рабочей
версии, разумеется, если вы пользуетесь лицензированной копией
словаря. Другое существенное преимущество - система поиска не
пропустит нужного слова и найдет его, несмотря ни на что (кроме
неправильного написания слова). Тут нужно быть предельно
внимательным. Однако при работе с текстами в цифровом формате эта
проблема устраняется, так как вы просто выделяете слово текста
оригинала и, выделив его, щелкаете курсором по иконке словаря. Словарь
сам определяет направление перевода и показывает соответствующую
словарную статью.
Электронные справочные издания (энциклопедии, тезаурусы,
словари синонимов, толковые словари и т. п.)
Переводные словари, в том числе и электронные, не всегда помогут
переводчику. При переводе ему могут встретиться термины или реалии,
которых нет ни в общих, ни в специальных словарях. Вот пример из
реального перевода:
Не had been waiters, porters
Он играл официантов, портье,
soldiers in every known army from солдат всех на свете армий,
the Bible to the Battle of the Bulge начиная с, библейских времен и
(Forsyth F. The Art of the Matter)
заканчивая операцией «Буря в
пустыне» (Пер. Н. Рейн)
То, что мы имеем дело с произволом переводчика видно с первого
взгляда. Вероятно, многим известно, что операция Буря в пустыне поанглийски звучит как Desert Storm, Так что перевод подчеркнутой реалии
никакого отношения к оригиналу не имеет. Однако реалии the Battle of the
Bulge нет в словарях: ни в общем словаре, ни в лингвострановедческом
словаре Рума «Великобритания». В последнем есть, правда, статья на
Bulge, но она о другом (о резком скачке рождаемости после окончания
второй мировой войны). Это довольно сложно связать со словом Battle
(битва). Известно, что словари, даже самые большие, не включают в себя
абсолютно все на свете. Они составляются по принципу частотности и
поэтому включают только слова, употребляемые более или менее
регулярно. Другое дело энциклопедии и справочники. Они охватывают
гораздо больший объем информации и могут помочь переводчику там, где
бессильны даже специальные словари. Например, английская электронная
энциклопедии Encartа212 дает значение всего этого словосочетания the
212
Microsoft® Encarta Encyclopedia.: www.microsoft.com/products/cncarta/default.mspx
262
Battle of the Bulge -Битва в Арденнах (в конце Второй мировой войны
после открытия Второго фронта). Вообще, эта энциклопедия - кладезь
информации для переводчика. Конечно, по объему информации она
меньше Британской энциклопедии, но, во-первых, Британской
энциклопедией можно пользоваться только в библиотеке. А во-вторых, она
включает то, что не включает Британская энциклопедия - толковый
словарь, словарь цитат, тезаурус, словарь синонимов и несколько
двуязычных словарей (англофранцузский, французско-английский, англонемецкий и немецко-английский). Кроме того, издание де люкс включает
атлас мира со сведениями обо всем, что касается географических названий,
с измерителем расстояния между любыми точками, карты практически
всех стран и практически всех более или менее крупных городов мира,
сведениями о природе, населении, достопримечательностям городов, стран
и многое, многое другое. Одним из больших преимуществ этой
энциклопедии является удобство пользования. Для того чтобы найти
значение слова или словосочетания, достаточно скопировать слово в
область задач поиска и запустить его. Поиск занимает меньше секунды.
Если не находится все словосочетание, предлагается схема поиска по
составляющим словам. Конечно, не все можно найти и в этой
энциклопедии, но то, что не найти в ней, возможно, не найти и в
Британской энциклопедии, затратив при этом гораздо больше времени.
Еще одним преимуществом энциклопедии Encarta является тематический
Рубрикатор по областям знаний, который позволяет ограничить просмотр
статей, начинающихся сходным сочетанием букв, только определенной
темой. Однако при желании можно задать поиск по всем источникам. Если
что-то не найти в самой энциклопедии, то следующий этап поиска Интернет. Encarta включает тематический рубрикатор связанных сайтов
(более 10000 адресов) с URL-адресами, пользуясь которыми вы можете
сразу перейти на нужный сайт для поиска информации.
Большие удобства предоставляют переводчику также электронные
толковые словари и тезаурусы, особенно при переводе с русского языка на
английский на стадии проверки словарных эквивалентов, предложенных
двуязычным словарем. Самое большое их удобство заключается в том, что
тезаурус совмещает в себе словарь синонимов и толковый словарь: можно
не выходя из тезауруса посмотреть толкования каждого из предлагаемых
синонимов. Мы уже упомянули выше о наборе таких словарей,
включенных в издание де люкс энциклопедии Encarta. Этот комплект,
включающий толковый словарь, словарь цитат, тезаурус, словарь
синонимов и несколько двуязычных словарей (англофранцузский,
французско-английский, англо-немецкий и немецко-английский), входит в
диск Microsoft Bookshelf, который можно приобрести отдельно.
Интернет ресурсы
263
Роль Интернета в поисках информации при переводе трудно
переоценить. Случается так, что поиск по всем имеющимся в
распоряжении переводчика словарям и энциклопедиям оказывается
безрезультатным. Далеко не всегда, но все же довольно часто выручает
поиск в Интернете. Приведем всего лишь один пример. При анализе
одного перевода нам показался сомнительным перевод следующего
подчеркнутого в оригинале словосочетания:
Alone behind the glass, on a
И там, за стеклом, на изящной
small easel, delicately but brightly lit подставке, красовалась небольшая
by two spot lamps and guarded night квадратная картина, ярко, но
and day by two big and muscled искусно
освещенная
двумя
Group Four security guards, was a лампами и денно и нощно
small painting. (Forsyth F. The Art of охраняемая двумя высокими и
the Matter)
мускулистыми
охранниками,
специально нанятыми для такого
случая. (Пер. Н. Рейн)
Если бы речь шла просто об охране, нанятой специально для этого
случая, как это представлено в переводе, то не было бы необходимости
называть фирму. Если же автор ее называет, то значит, за этим скрывается
какая-то дополнительная информация, которая стоит того, чтобы
постараться сохранить ее в переводе. Заглавные буквы в Group Four ясно
говорят о том, что речь идет о названии охранного предприятия. Ни один
словарь, в том числе и словарь Рума «Великобритания», не дает ничего на
это словосочетание. Нет его и в энциклопедии Encarta. Вместе с тем,
прямой поиск в Интернете дает очень большое количество ссылок на
сочетание Group Four security. Из этих ссылок становится понятно, что
Group Four это название очень крупной и престижной охранной фирмы в
Лондоне. Вот, например, два заголовка из газет за 4 февраля 2004 г.
найденные в Интернете: 1) "Group Four security firm quits the Bank of
England" и 2) "The security firm Group Four has today strenuously denied
claims that it mistreated detainees at Yarl's Wood immigration centre". Ясно,
что с точки зрения реализации художественного замысла автора название
фирмы имеет большое значение: для престижности выставки шедевра
мировой величины, цель которой была поднять ажиотаж в мире искусства
перед предстоящим аукционом, охрана должна быть поручена не просто
«мускулистым охранникам», а очень престижной охранной фирме.
Поэтому более правильный перевод этой части фразы будет следующим:
«...двумя высокими и мускулистыми охранниками из Труп Фор — одной из
самых престижных охранных фирм в городе».
264
Нельзя не упомянуть переводческие ресурсы Интернета, пользуясь
которыми переводчик может не только получить информацию о
программных продуктах и новостях международного сообщества
переводчиков, но и получить консультацию от коллег и найти перевод
нужного ему термина или сокращения в словарях, выставленных на
сайтах, посвященных переводу. Для тех, кто владеет английским языком
здесь можно упомянуть: http://www.proz.com, http://www.gotranslators.
com/, http://www.translatorscafe.com/Cafe/Default.asp.
Суммируя сказанное выше, мы должны признать: компьютер и сейчас
может далеко не все. И нет основания говорить о полностью
автоматическом переводе. Речь может идти только о переводе с помощью
компьютера - computer assisted translation (CAT). Мы не говорим «.пока
может далеко не все». Делать какие-либо предсказания в этой области
было бы рискованно. Но одно можно сказать с уверенностью:
существующие программы перевода с помощью компьютера уже вошли в
практику перевода международного сообщества, и по мере их
совершенствования они будут занимать все большее место в работе
переводчика. Даже в том виде, в котором они существуют сейчас, они уже
становятся незаменимым инструментом профессионального переводчика.
По нашей оценке, основывающейся на собственном опыте автора, при
переводе
нового
текста
с
использованием
программы
МП
производительность по самым скромным подсчетам повышается на 35-40
%. В дальнейшем при переводе сходного текста с использованием
созданной после перевода первого текста памяти перевода
производительность возрастает на порядок.
Приведем пример из собственной практики. Для перевода были
получены два очень похожих текста, представлявших собой коммерческие
предложения на приобретения двух схожих по функции и составу
оборудования технологических установок одной и той же фирмы
производителя. Объем каждого текста был около 18000 знаков (около 2500
слов). Расхождения в содержании составляли не более 5 %
(технологические параметры, тип исходного сырья, производительность и
т. п.). На перевод первого текста потребовалось около 7 часов, включая:
• Автоматическое извлечение терминов и создание терминологической
базы -1 час.
• Машинный перевод текста - 1 мин.
• Редактирование машинного перевода и терминологической базы - 5
час.
• Контроль качества перевода (сравнение исходных сегментов в
оригинале с соответствиями в переводе, проверка унифицированного
использования терминологии) - 1 час.
265
• Обновление памяти перевода, созданной программой МП после
окончания и проверки перевода и сохранение текста перевода - 2 мин.
• Проверка форматирования текста перевода и устранение
орфофафических ошибок и ошибок форматирования - 15 мин.
Весь цикл перевода второго текста с использованием уже имеющейся
памяти перевода, созданной на основе первого текста, занял максимум 1
час. Это оказалось возможным потому, что программа памяти переводов,
использованная при переводе второго текста, цветом показывает а) полные
совпадения (которые не нужно редактировать), б) неполные совпадения,
выделяя те места, которые не совпадают, нуждающиеся в редактировании
и в) полностью отсутствующие в памяти сегменты нового текста, которые
нужно переводить полностью. Все это сильно облегчает задачу
переводчика. Итак, максимум за 8 часов было переведено с полным
сохранением форматирования 5000 слов или 36000 знаков (около 20
условных переводческих страниц). При этом было полностью обеспечено
унифицированное употребление терминов и создана память перевода и
терминологическая база. Обе они могут быть использованы в будущем.
В заключение подчеркнем еще раз, что программы машинного
перевода и памяти переводов, разумеется, мало пригодны для
художественного перевода. Они предназначены для перевода
информационных и научно-технических текстов. Но поскольку такие
тексты составляют, по крайней мере, 90 % материалов перевода, то умение
работать с такими программами является насущной необходимостью для
каждого переводчика. Фактически, профессиональный перевод без
использования всех этих программ, входящих в комплекс технологии
перевода с помощью компьютеров в настоящее время становится
немыслимым. При одинаковой квалификации двух переводчиков
переводчик, работающий традиционными методами, не может
конкурировать с коллегой, пользующимся этими программами, ни по
скорости, ни по качеству перевода. Конечно, эти программы не могут
заменить переводчика, но они настолько облегчают его жизнь, что любой
переводчик, который освоил их, никогда не согласится вернуться к
традиционным методам.
Все это делает насущной необходимостью включение в цикл
вузовской подготовки переводчиков курса обучения студентов работе со
всем комплексом программ, используемых при переводе с помощью
компьютеров.
Есть еще одно обстоятельство, которое требует этого: в настоящее
время большинство компаний переходят от содержания собственного
штата переводчиков, которое становится невыгодным, к передаче заказов
на перевод переводческим компаниям, которые, используя новейшие
технологии перевода, могут с лучшим качеством в более короткие сроки и
266
с меньшими издержками обеспечивать нужды компаний. Из-за высокой
стоимости программ213 их приобретение отдельным предприятием и тем
более отдельным переводчиком пока проблематично. И игнорировать это
нельзя. Переводчик после окончания ВУЗа, чтобы иметь шансы на
получение работы в переводческой фирме, должен владеть современными
компьютерными технологиями перевода.
Вопросы для обсуждения:
1. Как информационные технологии облегчили работу переводчика?
2. Что собой представляет программа типа Translation Memory?
Назовите наиболее популярные программы этого типа.
3. Что собой представляют программы машинного перевода? Каковы
их реальные возможности и ограничения?
4. Какие виды электронных словарей выделяет автор? Каковы их
преимущества перед обычными словарями?
213
Стоимость полного комплекта программ для одного языка, включая стоимость про.рамм
MS Windows XP Pro, MS Office XP Pro, Abbyy FineReader, абсолютно необходимых для
переводчика, составляет более $ 6000. Полный набор словарей для МП для одного языка
стоит более $ 500.
267
РАЗДЕЛ 6. УЧИМСЯ НА ОШИБКАХ
А.П. Чужакин
Бесконечная история переводческих курьезов
История ошибок в переводах, столь же стара, как и сам перевод. Некоторые случаи просто забавны, другие удивляют ленью или невежеством,
а иногда такие "ляпы" на ответственных переговорах приводили к
серьезным недоразумениям214.
Многие изначально неправильные переводы кочуют из языка в язык и
остались в русском, придя к нам в готовом виде, как например, белый
носорог - жертва неверного перевода с голландского на английский; на
самом деле это - широкогубый носорог.
Анекдотические метаморфозы претерпело название известной оперы
"Немая из Портичи". По-французски немая - muette ("мюэт"). И вот читаем
текст: "Из Мюти попурри делает", где немая превратилась под пером
переводчика в имя личное. Вероятно, переводчик пропустил кавычки и
получил какого-то "Мюти". Сей несчастный мужского рода субъект (чем
не подпоручик Киже?) фигурирует и в именном указателе. Зато "для
равновесия" композитор Марчелло заключен в кавычки и выдан читателю
как название произведения.
Слабое знание языка собеседника всегда приводит к недоразумениям,
иногда потешным, иногда влекущим за собой неприятные последствия.
Некогда в царском русском посольстве во Франции случился скандал.
Когда окончился прием, швейцар, подавая манто жене высокооплачиваемого дипломата, любезно произнес: "Ваш салоп!" (Vache salo).
Дама впала в истерику. Это уже потом с улыбкой вспоминали инцидент, а
тогда пришлось приносить извинения, уверяя, что портье и в мыслях не
держал назвать мадам грязной коровой.
Смесь "немецкого с нижегородским"
А.М.Горький вспоминал свою встречу с Августом Бебелем в Берлине:
"Обедали мы в просторной, уютной квартире. Все вокруг было очень
солидно, прочно, все кушали торжественно и торжественно говорили друг
другу:
УСТНЫЙ ПЕРЕВОД XXI: теория + практика, переводческая скоропись. – М., 2001 г.
Несколько примеров можно припомнить из аудиокурса "Top Translators" "Мир перевода 4"
214
268
Мальцейт.
Слово это было незнакомо мне, но я знал, что французское "маль" порусски значит - плохо, немецкое "цейт" - время, вышло "плохое время".
Но если французское mal - "еда, обед", и Mahlzeit (gesegnete Mahl-zeit)
имеет смысл - "На доброе здоровье", "Приятного аппетита". Его нередко
произносят при встрече, и тогда "Мальцейт" - это "Здравствуйте!", а при
расставании - "Прощайте!". Великий писатель, подтрунивая над собой,
показал, как порою протекает процесс неверного осмысления иноязычных
слов.
Но не до юмора было немецким солдатам, которые, слыша наше
морское "Полундра!", понимали его как "Фаль унтер!" ("Падай вниз,
бросай!") - бросали оружие и сдавались в плен. А между тем, словцо это русская переделка английского (fall under).
Подобные сюрпризы поджидают людей (не удивляйтесь) и внутри
единой языковой семьи.
"США и Британия - две великие нации, разделенные одним
языком".
О. Уайльд
Чарльз Диккенс останавливается в американской гостинице. На вопрос, не желает ли он пообедать немедленно, постоялец, помедлив, отвечает, что он предпочел бы пообедать там, где находится. Вопрос озадачил англичанина, ответ - американца. Они не поняли друг друга. И
потому только, что вместо immediately — "немедленно, тотчас же, сразу"
спрашивающий употребил словосочетание right away, имеющее то же
значение, но возникшее в Америке, и в Англии в ту пору еще неизвестное.
Когда речь идет о бензине как горючем для заправки автомашин,
англичане употребляют petrol, американцы gas. Ряд подобных тонкостей не
учли немецкие военные знатоки английского. И этот пробел в знании
американизмов во многом предрешил провал тщательно разработанного
плана диверсии под кодовым названием «Операция "Гриф"».
Осенью 1944 года Гитлер поручил подполковнику СС Скорцени
уничтожить верховного главнокомандующего союзными войсками Эйзенхауэра, чтобы внести смятение в стратегические планы "армии
вторжения", облегчив подготавливаемое немцами наступление в Арденнах.
Скорцени сколотил бригаду из трех тысяч офицеров и солдат, бегло
говорящих по-английски. Диверсанты, помимо специальной тренировки,
совершенствовали английское и американское произношение, приучались
жевать резинку и не вынимать руки из карманов даже при встрече со
старшими по званию... Диверсионные отряды, пройдя выучку, приступили
к осуществлению плана и начали просачиваться через Арденнский фронт.
269
Вскоре служба контрразведки союзников узнала о готовящейся
"операции" и приняла меры к ее срыву. Были, в частности, составлены
хитроумные тесты, на которые смог бы ответить только "настоящий
американец": "Кто такой "Черный Бомбардир?" (ответ: "Боксер Джо
Луис"), "Кто такой The voice" (ответ: Фрэнк Синатра")... Если допрашиваемый одолевал серию контрольных вопросов, ему предлагали
произнести слово Wreath (венок, гирлянда): сочетание wr и th не в состоянии правильно произнести даже весьма искушенный в английском
языке немец.
Под арест угодило много англичан. Но была задержана и часть немецких диверсантов.
Одна из групп была разоблачена из-за "пустячного" языкового промаха. Этот случай упоминается в статье С.Вестона и Б.Лагерстрема
«Операция "Гриф"», опубликованной в шведской прессе и помещенной
затем в еженедельнике "За рубежом". 13 декабря 1944 года у американской
военной бензозаправочной станции на опушке Арденнского леса
затормозил "джип". В нем сидело четверо в американской форме.
Petrol, please, - сказал шофер подошедшему к "джипу" молодому
парню в форме.
Американец привычным движением взял шланг, но вдруг насторожился. Подозрительно оглядев пассажиров, он подал знак двум стоявшим
поблизости военным полисменам.
Водитель "джипа", заметив это, дал полный газ. "Джип" помчался по
обледенелой дороге. И вдруг с ходу, не успев затормозить, врезался во
встречную автоколонну. - Эти типы - немцы! - сказал американский солдат
подошедшему полисмену.
Он попросил "petrol" и сказал "please". Наши парни говорят просто:
"gas".
Hell of a Job!
Перефразируя известную поговорку, можно сказать: "Что каламбуристам здорово, то переводчикам смерть". Для "почтовых лошадей
просвещения", как назвал Пушкин переводчиков, многозначность и
омонимичность слов - это те ямы и колдобины, что не всегда минуешь без
потерь.
"Любезнейший, ты не в своей тарелке", - замечает Фамусов Чацкому
(А.С. Грибоедов. "Горе от ума"). И Чацкий вполне понимает собеседника.
При чем тут тарелка? И как французам пришло в голову выдумывать
бессмыслицу, а русским ее переводить?
С другой стороны, ключ по-французски будет либо la clef (отмычка),
либо la source (родник). Представьте француза, переводящего русскую
поговорку ключ замка сильнее ("каждую тайну можно открыть").
270
Он берет словарь и видит: ключ - la source. И переводит: "родник
сильнее замка".
Есть французская поговорка, которую буквально можно перевести: "не
в своей обычной тарелке" или: "не в своем обычном положении" (Fassiette
имеет два значения: "тарелка" и "положение"). Перепутав однажды смыл
французского слова, при переводе на русский вместо положения написали
тарелка.
На этот промах безвестного переводчика указал еще А.С. Пушкин,
блестящий знаток французского. Но такова уж сила привычки в языке:
прошло двести лет, а мы все еще говорим: "Ты не в своей тарелке".
Выражение неоднократно встречается еще в журнале Новикова
"Живописец" за 1775 год. Но вот характерно: охотно прибегая к этому
иносказанию, мы перестаем ощущать его нелепость. Аномальный фразеологический оборот как бы узаконился в нашей речи.
Spirit, Not the Letter!
Когда французский писатель Поль Моран увидел, как перевел его
сочинения американский поэт Эзра Паунд, то схватился за голову.
По тексту один из персонажей, входя в комнату, "приподнял портьеру". Американец перевел так: "Он вошел, неся на руках привратницу", т.к.
не сумел правильно перевести слово portiere (в английском это только
"портьера", во французском еще и "привратница", да еще и "самка с
детенышами"). Представляете, какую возможность упустил переводчик:
"Он вошел, неся на руках самку с детенышами"!
Если парижане после окончания войны в течение многих месяцев ели
быстро черствеющий хлеб необычного желтого цвета, то этим они были
обязаны не булочникам, а, как это ни странно, переводчику, недостаточно
хорошо освоившемуся с американизмами. Специалист, которому было
поручено сделать американцам значительный заказ пшеницы, употребил
слово соrn, что для американцев означает кукурузу.
Во время второй мировой войны в немецкой разведслужбе допустили
переводческий "промах", который имел серьезный отголосок в окружении
Гитлера. Одна испанская подпольная организация сообщила о скорой
встрече Рузвельта с Черчиллем в Касабланке. Немца, переведя дословно,
получили "Белый дом" (casa blanca) и, таким образом, в нацистские верхи
было передано, что британский премьер собирается в Вашингтон, в то
время как он ехал в Африку, в марокканский город Касабланку (см. "За
рубежом").
Памятно требование Фридриха Энгельса к переводчикам трудов Карла
Маркса. Показав в своей статье, что перевод первого тома "Капитала" на
английский язык не сохранил все совершенство оригинала, Энгельс писал
"Для перевода такой книги недостаточно хорошо знать литературный
немецкий язык. Маркс свободно пользуется выражениями из повседневной
271
жизни и идиомами провинциальных диалектов; он создает новые слова, он
заимствует свои примеры из всех областей науки, а свои ссылки - из
литератур целой дюжины языков; чтобы понимать его, нужно в
совершенстве владеть немецкий языком, разговорным так же, как и
литературным, и, кроме того, знать кое-что и о немецкой жизни".
Таким образом, идеальный переводчик не тот, кто сумеет дословно
перевести текст с одного языка на другой. Это будет всего лишь мертвая
фотография. Тут нужны рука и чутье художника, чтобы передал он не
столько букву, сколько дух произведения, сохранив его национальный
колорит и выразительность, изложив строй и особенности чужой речи
средствами своего родного языка. Не буква, но дух!
Об этом писал Вольтер: "Горе кропателям дословных переводов, которые, переводя каждое слово, притупляют смысл. Именно здесь можно
сказать, что буква убивает, а дух животворит".
Об этом писал Белинский: "Каждый язык имеет свои, одному ему
принадлежащие средства, особенности и свойства... Близость к подлинному состоит в передании не буквы, а духа создания".
Этот "дух" должен безошибочно улавливаться переводчиком, который,
исходя их возможностей языка, определяет каждый раз самые уместные
приемы передачи "чужого" на "своем".
Phraseology galore
В арсенале переводческих средств имеются: идентизмы - интернациональные обороты, которые приняты во многих языках, а поэтому
полностью сохраняют и свой смысл, и свой образ: лить крокодиловы
слезы, ахиллесова пята, волк в овечьей шкуре; аналоги - равнозначные
выражения, но отличающиеся друг от друга образами: везти сов в Афины
(греческое), ехать в Тулу со своим самоваром (русское), carry coals to
Newcastle (британское), sell brigdes to Eskimos (американское), тмин везти
в Керман (иранское); описательный перевод, истолковывающий смысл
иноземного слова или выражения: жилет - безрукавная короткая
поддевка до поясницы (словарь Даля); у него под чашей есть еще полчаши
- не все сказал до конца, что-то скрыл, калькирование- буквальный
перевод по частям чужого слова. Так появились в нашем языке предмет
(калька латинского объектиум), разбить наголову (немецкое),
хладнокровие (французское). Есть и еще ряд других возможностей
перевода.
Помните, Пушкин?
Я мог бы пред ученым светом
Здесь описать его наряд;
Конечно б это было смело,
Описывать мое же дело;
Но панталоны, фрак, жилет,
272
Всех этих слов на русском нет.
Варваризмы-кочевники
Древние "варваризмы" прекрасно остались жить в нашем лексиконе и
ныне не требуют пояснений.
В то же время вряд ли мы попрекнем Эразма Роттердамского за то, что
вычитанную им у Плутарха поговорку называть корыто корытом он
перевел расширительно: называть вещи своими именами. Монтескье
передал латинское, встречающееся у Цицерона выражение поднимать
бурю в ложке для жертвенных возлияний вина в бурю в стакане воды. В
наш язык это крылатое речение пришло без изменения, а вот англичане
посчитали нужным стакан воды заменить чайной ложкой (a storm in a tea
cup).
А чем не удачен русский эквивалент с глазу на глаз немецкого выражения, буквально переводимого между четырех глаз или под четырьмя
глазами английского (face to face), французского (tete-a-tete) -голова к
голове. Французы скажут: не большому кораблю большое плавание, а
хорошему коту хорошую крысу, не он - вылитый отец, а это его отец,
совершенно вылитый.
В различных языках часто может не совпадать смысл даже таких, казалось бы, устойчивых формул, как Добрый день. Если немец, француз,
итальянец, услышав: Тутен таг!", "Бон жур!", "Бон джорно!", воспримут
это как вежливое приветствие, то англичанин в "Гуд дей!" усмотрит скорее
прощание.
В одном из прозаических произведений Г.Гейне есть фраза, которую
переводили так: "Я так же не был в Калькутте, как калькуттское жаркое,
которое я вчера ел на обед". Ничего смешного! Но в оригинале-жаркое из
"калькуттенхун" (калькуттской курицы), как называли в старину понемецки индейку. Перевод, сохраняющий комизм гейневской фразы,
должен звучать:
"Я так же не был в Индии, как индейка (или "индюшка"), которую я ел
вчера на обед".
Сейчас в самый раз напомнить, что индюки и индейки - выходцы
вовсе не из Индии, а чистокровные американцы. Просто на названии этих
птиц отразилась великая географическая путаница, порожденная ошибкой
Христофора Колумба, который, открыв Америку, принял ее за Индию.
Поэтому коренные жители этой земли стали именоваться индейцами, а
высоконогие представители семейства куриных - индейскими петухами и
курами. Русский язык получил эти названия-ошибки уже в готовом виде.
Comparison - Basis for Translation
Уверен, что вы читали замечательную книжку Шарля де Костера
"Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке..."
273
В 1938 году перевел ее А.Горнфельд, в 1961 году - Н.Любимов. Место,
где Уленшпигель дразнит прохожего богомольца. Но как по-разному
читается этот отрывок:
"Ты, фонарь без свечи, путник
"Ты воображаешь, огрызок,
беспутный, думаешь, ты похож на пирог ни с чем, что ты похож на
человека? Будет это тогда разве, человека? Ты тогда станешь похож
когда людей станут делать из на человека, когда людей будут
старых тряпок. Где это была видна делать из тряпья. Ну, где можно
такая желтая обезьяна, такая башка увидеть такую желтую харю, такую
облезлая? - разве на виселице. Висел лысую башку? Только на виселице.
уж, видно, когда-нибудь?"
Ты уж, верно, когда-нибудь висел?"
Какой словесный выпад вам больше по душе? Наверное, второй, потому, что он более естественен в устах озорного пересмешника, бойкого и
храброго Тиля, потому, что более близок к живой простонародной речи.
Пословицы и поговорки - аналог или калька?
Мы не зря вспомнили Уленшпигеля, с его "пирогом ни с чем". В подобных случаях мы имеет дело не просто со словами, а со словосочетаниями, фразеологическими оборотами (идиомы, а иногда пословицы,
поговорки и изречения).
"... Переводить иностранные пословицы и поговорки нужно дословно,
а не заменять их параллельными русскими".
Если у Гейне сказано: "Шпареная кошка боится кипящего котла!",
нельзя переводить "Пуганая ворона куста боится". Это мнение авторитета
в области перевода К.И.Чуковского. Он считал, что, переводя пословицы,
необходимо сохранять своеобразный колорит оригинала - не только
потому, что в них отражаются реалии иноземного быта, но и потому, что
они открывают для нас методы мышления другого народа, его юмор, его
речевую манеру... Чуковский подтверждает свою мысль примерами.
У Диккенса некий персонаж говорит: "Если тебе суждено быть повешенным за кражу теленка, то почему бы тебе заодно не украсть и
овцу!" Эта пословица, остроумная, свежая и картинная, была переводчиком
переведена русским эквивалентом: "двум смертям не бывать, а одной не
миновать!" Так, потеряв при переводе овцу и теленка, переводчик, по
мнению Чуковского, не сохранил и улыбку, которая присутствует в
пословице, и ее юмористический тон, свойственный английскому
фольклору.
Подобным же образом расправился с Диккенсом и другой переводчик,
вложивший в уста англичан русские фразеологизмы: и мы не лыком шиты,
нечего лясы точить...
А третий заставил героев Диккенса петь: "Ай люли, ай люли!
Разлюляшеньки мои!" вместо "Иппи-дол-ли-дол...".
274
Требование бережно относиться к языковым формулам других языков
вполне справедливо. Но как быть, если эти формулы, сохраненные в своем
первозданном обличье, будут не понятны широкому читателю? Как мы
воспримем такую, к примеру, английскую метафору: "дождь лил кошками
и собаками"! Здесь есть аналог дождь лил как из ведра.
Прибегать к смысловым аналогам порою просто необходимо. Попробуйте переложить на русский французскую идиому подождите меня
под вязом. Или пусть француз переведет на свой язык русскую - после
дождичка в четверг. Вряд ли получится что-то вразумительное. А между
тем значат они примерно одно: "да, мол, дожидайся, как же".
В пьесе И.С.Тургенева "Месяц в деревне" один помещик с огорчением
рассказывает другому о недавних выборах предводителя дворянства. "Ну,
и прокатили его, беднягу, на вороных". Французы перевели это место в
пьесе так: "Ну, и устроили ему прогулку на черных лошадях".
Вероятно, французы читатели очень удивляются, почему такая роскошная поездка в России считается страшной неприятностью. Дело в том,
что по-русски прокатить на вороных означает: "не выбрать, провалить на
выборах", "забаллотировать", т.е. голосовать во время торжественных
выборов не бюллетенями, а белыми и черными шарами, которые опускают
в урну. Белый шар - "за", черный (вороной) - "против". Если черных шаров
больше, значит не избрали, "прокатили на вороных".
Нельзя без улыбки читать в повести Б.Лагина "Остров Разочарования"
описание потуг американца Подала уяснить смысл дешифрованной
радиограммы, судя по всему, военного происхождения:
Мы давали жизни гадам,
Бить фашистов наш закон.
Долго будет сниться гадам
Наш матросский батальон.
Безнадежной заковыкой для профессионального разведчика оказалась
русская идиома дать жизни. Писатель тонко передает возможный,
логически обоснованный ход рассуждений переводчика.
"Было не совсем понятно, что понималось под фразой "мы давали
жизни гадам". "Гадами" советские люди называют нацистов. Но что значит
"давать жизни"? Приводить в сознание? Лечить раненых? Щадить жизни
пленных гадов? Но тогда первая строчка находится в некотором
противоречии с остальными".
... Как-то раз заокеанский гость услышал в разговоре с русскими выражение показать кузькину мать. Что это значит - обратился он к своему
соотечественнику-переводчику.
Тот долго ломал голову и, наконец, высказал предположение, что им
хотят представить мать Кузьмы. "А кто есть Кузьма? Кто его мама?"
Переводчик не знал, что "кузькой" крестьяне прозвали своего злейшего
275
врага, - прожорливого хлебного жучка; что в среде землепашцев бытовало
выражение подпустить кузьку, смысл которого: "доставить неприятность,
причинить вред". И что идиома показать кузькину мать – синоним
угрозы, обещания примерно наказать215.
Дебют Кузькиной матери
23 июля 1959 года в Москву прилетел вице-президент США Р. Никсон.
На улицах не было ни флагов, ни приветствующих толп.
В Кремле Хрущев сразу набросился на гостя, ругая американский
Сенат за принятую накануне резолюцию в защиту "порабощенных народов". "Она воняет, как конское дерьмо, - кричал он. - Ничто не воняет
так сильно, как свежее конское дерьмо!"- "Думаю, председатель
ошибается, - спокойно возразил Никсон. - Свиное воняет хуже!" - "Тут вы,
пожалуй, правы", - внезапно согласился Хрущев.
На другой день советский вождь в нарушение протокола увязался за
вице-президентом в Сокольники на церемонию открытия Торговой выставки США, ради которой, собственно, Никсон и приехал.
Когда высокие посетители дошли до модели типичного американского
дома, вице-президент пришел в себя и начал давать отпор. Хрущев
наскакивал:
"Вы юрист, а я простой шахтер. Вы защитник капитализма, а я защитник коммунизма, давайте состязаться!"- "Из вас тоже получился бы
неплохой юрист,- парировал Никсон. - Вы слова никому не даете вставить!
Может, будем лучше состязаться в производстве стиральных машин?" перешел в контрнаступление Никсон. "Я не узнаю господина Никсона,отбивался уже Хрущев. - Это ваши генералы хорохорятся, но мы им
покажем, как говорят у нас в России, кузькину мать". Тут, как сказано в
отчете "Правды", "опытные переводчики долго ломали головы, как лучше
передать на английском языке это специфическое русское выражение.
Никите Сергеевичу пришлось под смех собравшихся поправить
переводчика". Оба соперника разговаривали на повышенных тонах, тыкали
друг друга пальцами и абсолютно забыли о дипломатичности. Все это
происходило перед объективами телекамер…".
Вернувшись в свою резиденцию вечером 24 июля, Ричард Никсон
заперся у себя и напился в стельку - перенервничал.
Из журнала "Итоги"
Wrong usage
Но бывает и другое. Суть иноземной идиомы понята. Какое значение
она в себе несет - тоже ясно. А употребишь ее в разговоре - и случится
215
Примечание. На самом деле, коннотация здесь более зловещая и глубокая. Оказывается,
"кузькина мать" - это прозвище, данное Н. Хрущевым сверхмощной (50 мегатонн)
водородной бомбе, впервые испытанной в СССР в ноябре 1955 года.
276
конфуз. Один высокопоставленный представитель Франции пожелал
познакомиться с достопримечательностями Кремля. Гид-переводчик
добросовестно рассказал ему о колокольне Ивана Великого и объяснил
происхождение специфического русского оборота кричать на (во) всю
ивановскую.
У этой колокольни, самого высокого в прошлом московского сооружения, была в старину площадь, названная Ивановской. Здесь постоянно толпился народ, вступая в торговые сделки, обмениваясь слухами
и новостями. Тут же "площадные подьячий" громкими голосами, на всю
(во всю) Ивановскую оглашали царские указы. Выражение закрепилось в
русском языке, и мы его употребляем для обозначения особенно сильного,
далеко разносящегося крика.
Вскоре французский деятель использовал идиому в своем выступлении. Он сказал, что хочет "на всю ивановскую провозгласить тост". Где
было ему знать, что у русских это выражение употребляется с известной
долей иронии.
Electronic "Oracle"
Век атомной революции, фундаментальных открытий в самых различных сферах человеческой деятельности вызвал к жизни миллионы
новых понятий и слов. На человека обрушился поток информации, который он не в силах переварить, осмыслить. Но это лишь малая толика
того, что открыто, произведено, изготовлено - ибо никаких переводчиков
не хватает, чтобы перевести на другие языки миллиарды страниц
различных публикаций.
Многого можно было бы достичь, реши люди проблему языкового
барьера, отбора, систематизации и хранения информации. Но как? Обучение иностранным языкам части людей не снимает остроты вопроса. К
тому же вместилища нашей памяти небезграничны.
Люди должны беспредельно расширить возможности перевода, создать безупречные и емкие хранилища информации. Здесь они на пути к
успеху: идея автоматического машинного перевода, зародившаяся в нашей
стране, стала реальностью. Но создать электронный переводчик
идеального типа - дело хотя и возможное, но фантастически трудное.
Словарный запас, память машины может составить многие десятки тысяч
слов. Более того, люди уже "научили" электронные устройства не только
переводить тексты с одного языка на другой, не только печатать их на
бумаге, но и зачитывать их "голосом". Ученые настроены оптимистически,
пока разговор идет о переводе строгих научно-технических статей, язык
которых ограничен однозначностью слова-термина. Но их чудо-машины
дают осечки, как только наталкиваются на замысловатые идиомы.
Бывший президент США Эйзенхауэр, знакомясь с первыми опытами
машинного перевода, предложил перевести на русский язык фразу "Out of
277
sight, out of mind!" (с глаз долой - из сердца вон). Машина выдала текст:
"невидимый идиот". Об этом казусе поведал Верной Уолтере, переводчик
бывшего президента.
Но люди - не машины, тем более переводчики, особенно устные. И нет
сомнения, что мы сами и наши коллеги подарят еще немало восхитительных ошибок и оговорок, которые найдут свое почетное место в
юмористической истории перевода.
Но учиться все-таки лучше на чужих ошибках, как бы банально это не
звучало. Впрочем, вся мудрость и здравый смысл, увы, банальны и
известны. Но почему тогда мы снова и снова наступает на те же самые
грабли?
(По материалам прессы
и книги Э. Вартаньяиа "Путешествие в слово")
Вопросы для обсуждения:
1.
Какие причины могут привести к переводческим ошибкам?
Классифицируйте приведенные автором примеры.
2.
Каковы возможные последствия ошибки переводчика?
