Век. Деление истории на периоды, являющееся одним из непременных условий исторического анализа, изначально базировалось на отборе значимых событий, отделявших один отрезок истории от другого. Наряду с этим издавна использовались те или иные способы выделения определенных исторических периодов на основании неких содержательных соображений. Но как в первом случае (деление по событиям), так и во втором (деление по структурам) возможно гигантское разнообразие вариантов, и при отборе важных событий, и при выделении значимых структур. Поэтому в дополнение к этим вариативным подходам к структурированию истории всегда существовала потребность в ее организации по некоему единому принципу, обеспечивающему деление на однотипные интервалы. Одной из основных таких единиц с древнейших времен и до сегодняшнего дня является «век», хотя значение этого понятия сильно видоизменялось. В русском языке слово «век» имеет, как минимум, четыре значения. В словаре В. Даля век определяется, во-первых, как «срок жизни человека или годности предмета» (ср. «много повидал на своем веку»); во-вторых, как «бытие вселенной в ее нынешнем порядке» (ср. «до скончания века»); втретьих, как столетие, в-четвертых, как «продолжительная пора; время чеголибо, замечательное чем-либо». Заметим, что первое значение было исходным, поскольку изначально «век» в русском и других славянских языках означал силу, здоровье, жизнь (ср. «увечье»). В других языках перечисленные значения могут быть заключены как в одном слове, так и в разных. Например, в древнегреческом для обозначения «века» использовалось слово «эон» (αιων), смысл которого постепенно менялся: если у Гомера оно употребляется в значении «срок жизни человека», то у Платона и в дальнейшем — в значении «бытие вселенной в ее нынешнем порядке» или «вечность», противопоставляемая земному «времени» (хроносу). Гесиод (конец VIII—начало VII в. до н. э.) называл золотой, серебряный и т. д. века словом γενος, т. е. «поколение» (например, золотой век — χρυσεον γενος ανθρωπων ). Отметим попутно греческое происхождение и некоторых других слов, используемых в русском и романо-германских языках для обозначения отрезков исторического времени: «период», «стадия», «фаза», «цикл» и т. д. В латинском языке разным значениям «века» также соответствовали разные слова, их семантика могла переосмысливаться со временем или существенно зависела от контекста. Прежде всего век обозначался словом aevum, которое истолковывалось как: 1) вечность (in aevum — на вечные времена, omnibus aevis — на все времена); 2) время жизни, жизнь, поколение; 3) возраст, лета, преклонный возраст, глубокая старость; 4) время, век. Близкое значение имело латинское aetas (производное от aevum) — 1) время жизни, жизнь; 2) возраст; 3) люди определенного возраста, поколение; 4) век, время; период (dura aetas — жестокий век, aurea aetas — золотой век). От этого же корня произошло aeternitas — вечность, незапамятная древность (ex aeternitate — испокон веков). Помимо aevum и его производных, в латыни для обозначения «века» существовало и слово saeculum, также имевшее несколько смыслов: 1) род, поколение, человеческий век; 2) век, времена; дух времени, нравы, обычаи; 3) век, столетие (saecularis — столетний, вековой; ludi saeculares — столетние игры, устраиваемые раз в столетие). Использование saecula в значении «естественный век» или «срок жизни человека» было подробно описано римским философом и историком Цензорином в III в. н. э. Согласно Цензорину, ссылавшемуся на ряд других римских историков, в частности на Варрона, исчисление «естественного века» было принято в этрусских городах и заключалось в следующем. Первый saeculum отсчитывался от момента основания города до смерти последнего человека, родившегося в этом «начальном» году. Второй saeculum определялся как срок жизни последнего человека, родившегося в год смерти первого долгожителя, и т. д. Продолжительность saeculum, по Цензорину, составляла обычно от 100 до 120 лет. (Censorinus. De die natali XVII.) Таким образом, saeculum по продолжительности был близок к столетию, но не равен ему. В современных романо-германских языках семантика слова «век» обычно реализуется в разных словах. Так, для обозначения срока жизни человека или годности предмета во французском используется слово age, в английском — происходящее от него age, в немецком — Alter, и все они толкуются как «возраст, срок жизни», а также «продолжительная пора; время чего-либо, замечательное чем-либо» — например, «Средние века» (Middle ages, Moyen age, Mittelalter). В английском и французском слова age и age используются для обозначения века в смысле эпохи практически во всех случаях (золотой век — Golden age, age d'or, железный век — Iron age, age de fer), а в немецком языке используется также слово Zeit (время, например, бронзовый век — Bronzezeit, железный век — Eisenzeit) или комбинированное Zeitalter (время-возраст) — Atomzeitalter (атомный век), Zeitalter der Technik (век техники). Век как столетие в романо-германских языках обычно обозначается отдельным словом. Французское «siecle» произошло от saeculum, а английское «century» — от латинского centuria (centum — сто; centuria в Древнем Риме — воинское подразделение, состоящее из 100 человек, сотня). Немецкое «Jahrhundert» тоже буквально означает «столетие». Впрочем, слово «столетие» также может использоваться в расширительном смысле, не связанном с периодом в сто лет, особенно во французском языке: le Grand siecle — век Людовика XIV, depuis des siecles — испокон веков. Из этого беглого этимологического анализа явствует, что исходные значения «века» были так или иначе связаны с человеческой жизнью. Поэтому неудивительно, что это понятие уже в древнейшие времена стало основой для структурирования социального времени. Эти архаичные подходы, как мы покажем, отчасти обнаруживаются до сих пор, но постепенно исторические «века» стали утрачивать «человеческие» признаки и превратились в арифметические «столетия». Впрочем, и современное историческое знание не принимает жесткости, заданной веком-столетием, и по-своему пытается наполнить это понятие «одушевленным» содержанием. Эпоха (от греч. epoche, буквально — остановка), продолжительный период времени, характеризующийся значительными событиями, явлениями, процессами в природе, общественной жизни, науке, искусстве и т. д.; качественно новый период развития. (См.: Большая Советская энциклопедия, 1970 – 1977гг.) Эпоха геологическая, промежуток времени геологической истории Земли, в течение которого отложилась толща горных пород, образующих отдел геологический. Э. т. разделяются на века геологические; две или три Э. г. составляют период геологический. См. также Геохронология.( См.: Большая Советская энциклопедия, 1970 – 1977гг.) ЭПОХА (от греч. epoche, букв. — остановка), промежуток времени в развитии природы, общества, науки и т. д., имеющий какие-либо характерные особенности. (См.: Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия, 2006.) ЭПОХА (в геологии), единица относительной геохронологической шкалы, соответствующая времени образования отложений геологического отдела. (См.: Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия, 2006.) В исторической науке есть основополагающие понятия, без которых невозможна организация эмпирического материала. Эпоха — одно из них. Эта сугубо историческая категория трактуется как целостность культурной системы, социальной системы и системы личности, и в качестве таковой является ключевым элементом структурирования прошлого — периодизации. Любая периодизация представляет историческое время в виде отрезков, которые концептуализируются как периоды устойчивого или относительно неизменного состояния общества в широком смысле, по крайней мере по каким-то базовым характеристикам (в социологии и экономике такие периоды определяются как «стационарные»). Общим элементом всех подобных моделей является выделение «стационарных» периодов и разделяющих их «разрывов» в истории общества. «Прежде всего историография отделяет свое настоящее время от прошлого. Но она постоянно повторяет этот начальный акт разделения. Так, хронология делится на „периоды" (например, Средние века, Новая история, современная история), между которыми в каждом случае проступает решение быть иным или не таким, как до этого времени... Разрывы, таким образом, являются предварительным условием интерпретации (которая конструируется из настоящего времени) и ее объектом (разделение, организующее репрезентацию, должно реин-терпретироваться)» (Certeau M., de. The Writing of History.N.Y.:Columbia Univ.Press,1988 [Fr.ed.1975]. – pp. 3 – 4). Среди всех «периодов», на которые историки делят прошлое, эпоха является наиболее широким понятием как по временному охвату, так и по содержанию. Понятие эпохи было знакомо и античности, и Средним векам, но оно концептуализировалось в рамках философских или теологических представлений, а не ассоциировалось с историческим развитием. Например, хотя в схеме четырех «мировых монархий» они следовали одна за другой, каждая из них проходила одни и те же стадии: становление, расцвет, упадок и гибель — и круг замыкался. «Эпохи не соединялись между собой продолжающейся историей: каждая приходила к концу, следующая начиналась с начала»( Барг М.А. Шекспир и история. 2-е изд. М.: Наука, 1979 [1976]. – С. 47.). Лишь историческое сознание Ренессанса «...приблизилось вплотную к догадке о существовании социального времени, т. е. к идее, что, с точки зрения общественно-исторической, непрерывное и безликое время подразделяется на „времена", „полосы", на обособленные периоды, каждый из которых имеет свой „лик"» (Барг М.А. Шекспир и история. 2-е изд. М.: Наука, 1979 [1976]. – С. 104). Идея исторической эпохи стала утверждаться в европейской общественной мысли начиная с XV в., параллельно с формированием представлений об историческом времени. Только когда ослабло влияние христианской эсхатологии и исчез страх перед неминуемым концом света (который, как мы имели возможность совсем недавно наблюдать, исчез не совсем!), могла обнаружиться темпоральность, проникающая в прошлое и без ограничений открытая будущему. Но потребовалось по меньшей мере три столетия, чтобы история приобрела свою собственную временную структуру. Первым шагом формирования исторического сознания стала дифференциация прошлого, настоящего и будущего как качественно различных и в то же время обладающих свойством преемственности периодов. Важной отправной точкой для различения исторических событий в свете философии истории, разработанной в эпоху Нового времени, согласно К.фон Манхейму, стали элементы хилиастического сознания, для которого «...существуют эпохи, полные внутреннего смысла, и эпохи, лишенные смысла... без такой дифференциации исторического времени — часто латентной и потому незаметной — с позиций философии истории невозможно и эмпирическое изучение истории» (Манхейм К., фон. Идеология и утопия [1929] // Манхейм К. Диагноз нашего времени. Пер. с нем. и англ. М.: Юрист, 1994. – С. 190). Концепция исторического прошлого, сформировавшаяся в эпоху Нового времени, на определенном этапе впитала в себя философию прогресса, идею эволюции и соответствующие представления о будущем. В ее контексте наполнились смыслом такие привычные для нас определения, как «человек своего времени», «человек прошлого», «человек, опередивший свое время». В рамках этой концепции стало возможным сформулировать постулат ускорения исторического процесса. На протяжении Нового времени возникали, сменяли друг друга и существовали параллельно разные способы структурирования прошлого на большие исторические этапы. В качестве примера можно привести такие типологии, как аграрное—индустриальное—постиндустриальное общество; или традиционное—современное—постсовременное; или первобытнообщинное—рабовладельческое— феодальное— капиталистическое—коммунистическое и т.д. Но практически все типы периодизации соотносятся со схемой исторических эпох, на которую, с тех пор как она утвердилась, ориентируются все историки: античность—Средние века—Новое время. (См.: Савельева И. М., Полетаев А.В. Знание о прошлом: теория и история: В 2 т. – СПб.: Наука, 2003, 2006. – Т.1,С.556 – 558.) Концепция эпох Важным элементом исторического сознания, которое начало формироваться в период Возрождения, стало возникновение и постепенное укоренение понятия исторических эпох. Средневековая историография оставалась довольно нейтральной к эпохальным событиям и историческим периодам. История была хроникой всего происходящего во времени и одновременно представляла собой рассуждения о всемирной истории. История имела заданные крайние точки — начало и конец, т. е. Сотворение мира и Страшный суд, — которые являлись одновременно позитивными и нормативными, историческими и телеологическими. На практике это проявлялось в том, что средневековые хроники, анналы и летописи всегда строились по законам временной последовательности, с фиксированным началом и концом. Как мы уже отмечали, в качестве начала истории обычно фигурировало Сотворение мира, но в большинстве случаев хроника фактически начиналась с какого-то менее эпохального «сотворения», «создания» или «основания» — государства, династии, города, монастыря и т. д. Распространенной точкой отсчета было начало «правления» какого-то лица — светского или церковного (например, епископа или настоятеля монастыря, если речь шла о монастырской хронике). Что касается конца истории, то «глобально» под ним подразумевался Страшный суд, а на практике изложение доводилось до настоящего времени. Принцип usque ad tempus scriptoris (вплоть до времени пишущего) использовался в исторических сочинениях на протяжении всех Средних веков. При этом история не переписывалась каждый раз заново, с позиций сегодняшнего дня, а в буквальном смысле списывалась у предшественников, чей авторитет не подвергался сомнению. (Это не означает, конечно, что она не дописывалась и не досочинялась.) Огромное значение для радикального изменения темпоральных представлений имели три «открытия», совершенные в эпоху Возрождения: 1) открытие собственного прошлого в виде наследия античности, 2) открытие Нового Света и населяющих его народов и 3) открытие научного знания. Результатом трех процессов «колонизации» — прошлого, пространства и знания — стал четвертый: «колонизация» времени. Освобождение представлений о прошлом от богословского толкования привело к тому, что единицы времени дифференцировались и наполнились определенным историческим содержанием. Гуманисты ввели в методологию истории разграничение далекого и близкого прошлого, в свою очередь отделенного от настоящего. Настоящее трактовалось не как пролонгация непосредственно предшествующего, а как возобновление далекого прошлого (вспомним письма Петрарки к Ливию, Цицерону и другим как к своим современникам). Ренессанс воспринимался как возвращение к античности, а Средневековье осмысливалось как провал в развитии европейской цивилизации, лишившейся на много веков истинной литературы, искусства, философии. При этом люди Возрождения считали свою культуру в лучшем случае приближающейся к античности, но никак не превосходящей ее. Но самое важное — начиная с Возрождения в историческом сознании укореняется разница между прошлым, настоящим и будущим, между опытом и ожиданиями. Настоящее время начинает пониматься как переход от прошлого к будущему. В частности, Ж. Боден в работе «Метод легкого изучения истории» (1566г.) выдвинул совершенно новую для своего времени идею о том, что история позволяет установить закономерности, которые объясняют прошлое и настоящее и помогают предвидеть будущее. Именно поэтому, считал он, история является особой наукой, значительно более трудной, чем науки о природе. «Модус „настоящего" (или, как мы говорим, «современность»), которым христианская историческая традиция, по сути, пренебрегала, теперь превратился в средоточие исторической жизни и энергии. „Настоящее" — решающее звено, соединяющее всю цепь времен. Тем самым из чего-то неподвижного, застывшего, всегда равного самому себе, „современность"... преобразуется в момент движения истории, в зеркало всех времен» (Барг 1979 [1976]: 58). Первым шагом на пути формирования концепции исторических эпох стало утверждение понятия эпохального исторического события, делящего прошлое на две части — древнюю и новую историю. Событие такого рода уже фигурировало в христианской историографии: им было Рождество Христово. Но в этом случае речь шла о божественной истории мира, соответствующей Ветхому и Новому Завету, а не об истории человечества и тем более общества. В рамках же «мирской» истории, как правило, использовалась концепция четырех царств, в соответствии с которой «современная» история начиналась с возникновения Рима и продолжалась «до времени пишущего». При этом подразумевалось, что Римская империя продолжает существовать: будь то в форме Восточной Римской империи или Священной Римской империи германской нации. В эпоху Возрождения проводится новая демаркационная линия в истории — утверждение христианства и/или падение Западной Римской империи. В результате возникает деление истории на «древнюю» и «новую», принципиально отличающееся от деления на «до» и «после» Рождества Христова. Первым шагом в становлении этой концепции стало нарушение принципа «до времени пишущего»: в эпоху Возрождения появляются специальные работы, посвя щенные античности (например, «Рассуждения на первую декаду Тита Ливия» Никколо Макьявелли или «Восстановленный Рим» Флавио Бьондо). И хотя речь еще не шла о написании собственной, новой истории античности (этому препятствовал авторитет Ливия и Тацита), но в любом случае можно говорить о возникновении интереса к некоему отдаленному прошлому, отделенному от настоящего многими веками. Началом «новой» истории считают уже не сотворение или возникновение мира, царства, династии, города, но такие события, как Миланский эдикт о веротерпимости (313 г.), принятие «символа веры» на Никейском соборе (325 г.), перенесение столицы Римской империи из Рима в Константинополь (330 г.). официальный запрет язычества императором Феодосием I (эдикт De fide catholica, 380 г.), раскол Римской империи на Западную и Восточную (395 г.), взятие Рима вестготами (410 г.), разграбление Рима вандалами (455 г.), низложение последнего императора Западной Римской империи Ромула Августула (476 г.). Но что еще более важно, эти события одновременно начинают рассматриваться как конец «старой» или «древней» истории. Концепция четырех мировых монархий У истоков концепции четырех мировых монархий — труд греческого историка Ктесия «История Персии». Сам Ктесий происходил из Книда (Малая Азия), попал в плен к персам и 17 лет (415 — 398 до н.э.) провел при дворе царя царей Артаксеркса II в качестве врача. Все его исторические труды написаны им после того, как, освободившись от царской службы, он перебрался в Грецию. Изложение истории Ктесий начинает с Ассирии. Не располагая слишком большими данными о реальной истории этой державы, как это видно хотя бы из того, что ее основателем Ктесий объявляет никогда ни существовавшего в действительности царя Нуна, он рисует это царство по образцу могущественной Персидской монархии, которую наблюдал воочию. Затем Ассирийскую державу сменила ставшая столь же могущественной Мидия, а далее эстафета перешла к Персии. Таким образом, в работе Ктесия фигурировали три великие мировые державы. Когда в результате побед Александра Македонского возникла новая мировая империя, она вошла в этот список как четвертая. Концепция четырех монархий не получила распространения ни в Греции, ни в Египте, ибо история этих стран в ней по существу игнорировалась, но была подхвачена в той части бывшей державы Александра Македонского, которая оказалась под властью Селевкидов. И довольно скоро она стала идеологическим обоснованием борьбы против греко-македонского владычества. В первых трех мировых державах: Ассирийской, Индийской и Персидской — правителями были свои, восточные монархи, в четвертой у власти стоят чужеземцы. Господство их с неизбежностью должно рухнуть, и на смену четвертой державе придет новая, пятая, где снова будет править своя, восточная династия. И эта идея находила подтверждение в реальности. В середине III в. до н.э. отделились от державы Селевкидов и добились независимости Бактрия и Парфия. Ко II в. до н.э. концепция четырех монархий получила широкое распространение. В частности, она нашла свое выражение в библейской книге пророка Даниила, которая была создана между 168 и 165 гг. до н.э., в разгар борьбы иудеев против Антиоха IV. В книге Даниила говорится о четырех монархиях (под которыми, по-видимому, понимались Халдейское, Мидийское, Персидское и Греко-Македонское царства) и идущей на смену державе Селевкидов пятой монархии. В такой форме автор выражал свою надежду на победу восстания под руководством Иуды Маккавея. Во II веке до н.э. концепция четырех монархий проникает в Рим. Гдето между 189 и 171гг. до н.э. римлянин Эмелий Сура в труде о римской хронологии писал, что первоначально могуществом обладали ассирийцы, от них оно перешло к мидийцам, затем к персам и, наконец, верховенство оказалось в руках Рима. Тут мы видим зачатки идеи исторической эстафеты, зачатки эстафетного подхода к истории. В представлениях римлян их государство выступает как истинный преемник и наследник четырех мировых держав: Ассирии, Мидии, Персии и Македонии. Но если вначале данная концепция использовалась для апологетики Рима, то в последующем в ней начали находить выражение и оппозиционные Риму настроения. Рим стал в них выступать как четвертая монархия, на смену которой должна прийти пятая — с Востока. В качестве четвертой монархии Римская держава выступает в работе римского историка Помпея Трога (I в. до н.э. — 1в.н.э.),в которой предпринята попытка дать широкую картину развития человечества от царствования легендарных Нуна и Семирамиды до современных ему дней. История всех известных Помпею Трогу стран группируется вокруг последовательной смены четырех великих империй: Ассирийской, Персидской, Македонской и Римской. Правда, Риму в его работе уделено меньше всего внимания. В центре повествования — Македонская держава и ее основатель Филипп II — отец Александра Македонского. Поэтому труд Помпея Трога в том виде, в каком он дошел до нас, а именно в виде краткого изложения, сделанного Марком Юнианом Юстином, носит название «Филипповой истории» («Historiae Philippicae») В последующем концепция четырех и пятой монархий проникает в христианскую историографию. Вокруг смены четырех мировых держав организована история всех известных стран и народов у Иеронима (ок.340 — 419/20), который перевел на латинский язык, доработал и дополнил «Хронику» Евсевия Памфила (ок.260 — 340) (русск. перевод последней части: Творения Блаженного Иеронима Стридонского. Часть 5. Киев, 1879) и написал «Одну книгу толкований на пророка Даниила» (русск. перевод: Там же. Часть 12. Киев, 1894). Картина смены четырех мировых царств: Вавилонского, Македонского, Карфагенского и Римского — рисуется учеником Августина Аврелия — Павлом Орозием (ок.380 — ок.420) в «Истории против язычников» (ок.417; русск. перевод 1—3 книг: СПб., 2001; 4 — 5 книг. 2002) Большинство христианских мыслителей считало, что Римская империя является последним земным государством, падение которого приведет к светопреставлению и наступлению царства божьего. Следуя позднеантичной христианской традиции, многие средневековые историки продолжали считать Римскую империю последней мировой монархией, которая будет существовать вплоть до «последнего суда». Но в действительности Западная Римская империя давно уже рухнула. Как средство согласования представления о том, что Римская империя все еще продолжает существовать, с исторической реальностью возникла идея «переноса империи» («translatio imperii»). Одним из первых ее стал обосновывать автор «Хроники от начала мира до 1146г.» Оттон Фрейзингенский (1113 — 1158). Он утверждал, что власть римских императоров была перенесена в начале к грекам, т.е. в Византию, затем к западным франкам в лице Карла Великого, от них к лангобардам, и, наконец, к немецким франкам в лице Оттона I. Таким образом, идея «переноса империи» имела и практическое, политическое значение. Она служила обоснованием представления о новой «Римской империи» (X в.), «Священной империи» (XII в.), «Священной Римской империи» (XIII в.) и, наконец, «Священной Римской империи германской нации» (XV в.). В XV в. концепция четырех великих монархий становится известной на Руси. Она широко использована в «Российском Хронографе», составленном, вероятно, в 1442г. Вместе с ней в русскую мысль проникает идея исторической эстафеты. Еще в первой половине XV в., до крушения Византии, на Руси было создано «Сказание о Вавилоне граде», в котором рассказывалось о передаче царских регалий из пришедшего в упадок Вавилона в Константинополь.( См.: Скрипиль М.О. Сказание о Вавилоне граде // ТОДРЛ. Т. 9. М.-Л., 1953 (в приложении к статье дан текст сказания); Черепнин Л.В. Образование русского централизованного государства в XIV- XV веках. М., 1960. С. 679682.) Уже после падения Константинополя в «Послании о Мономаховом венце» Спиридона-Саввы, современника Ивана III и Василия III, рассказывается о передаче византийским императором Константином царских регалий, в том числе царского венца, великому князю киевскому Владимиру Всеволодовичу, от которого они перешли к великим князьям владимирским, а тем самым и к московским. «И от сего времени, — сообщается в послании, — князь великий Володимер Всеволодович наречся Манамах и царь великий великия Росия, л от того часа тем венцом царским, что присла великий царь греческий Константин Манамах, венчаются вси великие князи Володимерские, егда ставятся на великое княжение руское, якоже и сие вольный и самодержец великия Росия Василей Иванович второйнадесят по колену от великого князя Володимире Манамаха...». (Послание СпиридонаСаввы// Жданов И.Н. Повести о Вавилоне и «Сказание о князех Владимирских». СПб., 1901. СПб., 1901. С. 140.) И в последующем в «Сказании о Вавилоне граде» появилось дополнение, в котором говорилось о том, что доставленные из Вавилона в Константинополь царские регалии, через Владимира Мономаха перешли к московским царям. (См.: Жданов И.Н. Указ. раб. С. 52; Скрипиль М.О. Указ. раб. С. 128.) Здесь историческая эстафета идет от Вавилона к Константинополю, а от него через Киев в Москву. Рим из нее исключен. Идея исторической эстафеты лежит в основе возникшей в России XVI в. концепции «Третьего Рима». Согласно ей, ведущая роль вначале перешла от первого Рима ко второму — Константинополю, а после его падения к Москве, которая и стала третьим Римом. В совершенно четкой форме эта идея была сформулирована в послании псковского старца Филофея великому князю Василию III: «...Блюди и внемли, благочестивый царю, яко все христианская црьства снидошас в твое едино, яко два Рима падоша, а третей стоит, а четвертому не быти...».( Филофей. Послание к великому князю Василию, в нем ж о исправлении крестного знамения и о содомском блуде // Памятники литературы Древней Руси. Конец XV — первая половина XVI века. М., 1984. С. 440.) Концепция трёх эпох: античности, средних веков и нового времени Следуя позднеантичной христианской традиции, многие средневековые историки продолжали считать Римскую империю последней мировой монархией, которая будет существовать вплоть до «последнего суда». Но в действительности Западная Римская империя давно уже рухнула. Как средство согласования представления о том, что Римская империя все еще продолжает существовать, с исторической реальностью возникла идея «переноса империи» («translatio imperii»). Историки-гуманисты бросили вызов господствующим взглядам. Понятию «переноса империи» («translatio imperii») они противопоставили понятие «падения империи» («declinatio imperii»). Крушение Западной Римской империи выступило у них как завершение одной всемирноисторической эпохи и начало совершенно другой. Античная культура рухнула под ударами германцев и наступил «век варварства». Уже великому итальянскому гуманисту и поэту Франческо Петрарке (1304 — 1374) было ясно, что история Римской империи отнюдь не «продолжалась» в его время, как утверждали средневековые историки, а давно уже завершилась с приходом варваров и, соответственно, наступлением «темных веков». Эпоху, предшествовавшую «темным векам» он называл древней (античной). ( Петрарка Ф. Книга писем о делах повседневных // Ф. Петрарка. Эстетические фрагменты. М.,1982. С. 104.) Леонардо Бруни (1370/74 — 1444) в своей работе «Двенадцать книг об истории флорентийского народа» (1439) также настаивал на том, что с варварским вторжением история Римской империи закончилась. Конец Рима он датировал 412 годом. Так в середине ХIV в. у Ф. Петрарки появился термин «античность» (от лат.antiquitas – древность, старина), который начинает активно использоваться в работах итальянских гуманистов XV — XVI вв. — Леонардо Бруни, Лоренцо Валы, Джованни Пико дела Мирандолы, Пьетро Помпонацци и др. — для обозначения лишь истории Древней Греции и Древнего Рима. Поэтому, например, в русском языке заимствованное из западноевропейских языков слово «античность» имеет только это узкое значение (говоря об античности имеют в виду не всякую, а лишь грекоримскую древность от VIII в. до н.э. по V в. н.э.). Исходно термин «античный» ( в отличие от «варварский») применялся прежде всего к сфере культуры и понимался как синоним классического, непревзойдённого образца. Эта традиция сохранялась и в последующие века – вспомним хотя бы написанные в XVIII – XIX вв. труды И.Винкельмана, Б.Нибура и др. Напомним, что в латыни словом «классики» (classici) сначала обозначались граждане высшего из пяти сослоий («классов»), затем — вообще знатные, состоятельные, уважаемые, образцовые граждане. В переносном смысле, применительно к писателям, этот термин начал использоваться в I—II вв. н.э. (например, у Авла Геллия). В Средние века понятие «классический» (classicus) в значении «образцовый» стало прилагаться к таким произведениям и авторам, которые становились предметом школьного изучения, чтения в классах. При этом до XVIII в. данный термин применялся только к античным авторам. В середине XVIII в.Вольтер в работе «Век Людовика ХIV» (1751г.) впервые употребил эпитет «классические» по отношению к французским писателям XVII в. С конца XVIII в.интересы специалистов по античности распространяются и на политическую, социальную, правовую и хозяйственную историю (работы Э.Гиббона, И.Дройзена, Дж.Грота, Т.Моммзена и др.). Постепенно понятие античности детализировалось: появились понятия «античный город», «античная система хозяйства», «античная форма собственности». Параллельно менялись и представления о хронологических рамках античности, которые отодвигались всё дальше в прошлое, к границе I – II тысячелетий до нашей эры. Естественным для гуманистов было назвать давно отошедшую в прошлое эпоху, культуру которой они столь высоко ценили, античной, т.е. древней.Столь же естественным было назвать период, лежащий между античностью и новым временем, средними веками. Ещё Ф.Петрарка помещал между storia antique и storia nova период tenebras (т.е. «темные века»). Флавио Бьондо (1392 - 1463) был первым историком, который наметил хронологические рамки средних веков. Это он сделал в работе «Декады истории со времени падения Римской империи» (1440—1452; 1483). Как особую историческую эпоху он выделяет тысячу лет с 412г. по 1412г. Начало этого периода он связывает с взятием и разграблением Рима вестготами во главе с Аларихом (в действительности это произошло в 410г.) Он описывает в своем труде и события, происходившие в 1412 — 1442 гг., но относит этот отрезок времени уже к другой эпохе. Однако, хотя Ф. Бьондо и выделил средние века как особую историческую эпоху, специального термина для наименования этого периода он не ввел. Впервые, по-видимому, употребил прилагательное «среднее» для обозначения данного отрезка времени епископ Алерии Джованни Андреа Бусси (1417 — 1475) в работе «Похвальное слово философу Николаю Кузанскому» (1469). Она была посвящена знаменитому церковному деятелю, философу и ученому — кардиналу Николаю Кребсу, известному как Николай Кузанский (1401 —1464). Характеризуя широкие познания ученого, Дж.А. Бусси отметил, что покойный знал историю всех времен, не только древнего и нашего, но и среднего (medie tempestatis). Историки литературы и искусства употребляли выражения media tempestas – «среднее время» (с 1469г.), media antiquitas – «средняя античность» (с 1494г.), saeculum medium, medium aevum – «средний век» (с 1596г.), media aetas – «средние века» (с 1551г.). Французский гуманист, издатель античных и средневековых письменных памятников П.Питу говорит о le moyen âge в 1572г., английский историк и археолог У.Кемден о middle age – в 1605г. Дальнейшее развитие принцип деления истории на древнюю, среднюю и новую получил в сочинении Жана Бодена (1530—1596) «Метод лёгкого изучения истории» (1566; русск. перевод: М., 2000). Трактовка эпохи безраздельного господства христианской религии как времени бескультурья, «готического варварства», «темных веков» была вызовом господствующим представлениям. И, разумеется, в резкое противоречие со средневековой церковной догмой о «старении» мира, о «близости его конца» вступала идея начала «нового века», «нового времени». Таким образом, деление писаной всемирной истории на античную, средневековую и новую возникло в борьбе с господствовавшими в средние века представлениями о ходе человеческой истории. Эта периодизация складывалась постепенно и впервые нашла свое совершенно четкое выражение в трудах немецкого историка Кристофа Келлера (1637 — 1707), именовавшего себя на латинский лад Христофором Целлариусом (Целларием).В 1675 г. он опубликовал работу, носившую название «Ядро истории средней между античной и новой» (Nucleus historiae inter antiquam et novam mediae). За этим последовала его «Трехчастная история» (Historia tri partita). Первая книга вышла в 1685 г. и называлась «Античная история» (Historia antiqua). В ней изложение доводилось до Константина Великого. Вторая книга, увидевшая свет в 1688 г., носила название «История средних веков от времени Константина Великого до взятия турками Константинополя» (Historia medii aevi a temporibus Constantini Magni ad Constantinopolim a Turcis captam deducta). В 1696г. появилась третья и последняя книга — «Новая история» (Historia nova).Если «История средних веков» кончалась 1453 годом, то вразрез с этим в следующей книге К. Келлер исходил из того, что эпоха новой истории началась лишь с переходом к XVI в. Последняя точка зрения была преобладающей в исторической науке как того, так и последующих времен. Не все историки принимали данную К. Келлером датировку смены античности средневековьем. Большинство их вслед за итальянскими гуманистами и Эразмом Роттердамским, или Дезидерием (настоящие имя и фам. — Герхард Герхардс) (1469—1536) относило конец античности к V в. н.э. Такая точка зрения господствует и сейчас. Однако наряду с периодизацией, предложенной Келлером, до начала XVIII в. в историографии продолжала применяться средневековая схема «четырёх монархий». Впервые появившееся в XVв. Латинское словосочетание media aetas и его эквиваленты в европейских языках получили статус относительно общепринятого определения эпохи только в конце XVIII в. При этом до середины XIX в. многие историки использовали двухчастную схему, состоящую только из «древней» и «новой» истории; в качестве границы между ними рассматривалось вторжение варваров. Тем не менее можно считать, что начиная с XVIII в. понятие «Средних веков» как определённой исторической эпохи было принято западным историческим сообществом. Но содержание этого понятия, его внутренний смысл, равно как и хронологические рамки, продолжают оставаться объектом дискуссий по сей день.
