МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Южно-Уральский государственный университет (национальный исследовательский университет)» Институт социально-гуманитарных наук Кафедра русского языка и литературы ДОПУСТИТЬ К ЗАЩИТЕ Заведующий кафедрой, д. ф. н., проф. ________________Е. В. Пономарева « » 2018 г. ОСОБЕННОСТИ ХРОНОТОПА В РОМАНЕ Е. ВОДОЛАЗКИНА «ЛАВР» ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА ЮУрГУ- 45.03.01.2018.290.ПЗ ВКР Руководитель, д. ф. н., профессор ___________________ Т. Ф. Семьян «_____ » _________________ 2018 г. Автор студент группы СГ-409 __________________А. Е. Шилинцев «_____ » _________________ 2018 г. Нормоконтролер, преподаватель __________________Л. В. Выборнова « » 2018 г. Челябинск 2018 РЕФЕРАТ Шилинцев А. Е. Особенности хронотопа в романе Е. Водолазкина «Лавр». - Челябинск : ЮУрГУ, СГ-409, 2018. - 51 с., библиогр. список - 51 наим. Ключевые слова: хронотопа, Е. Водолазкин, пространство, время, житие, исторический, средневековый. Объектом исследования является поэтика хронотопа. Предмет работы пространственно-временные маркеры, их художественные функции и взаимодействие с другими уровнями произведения в романе Е. Водолазкина «Лавр». Выпускная квалификационная работа выполнена с целью исследования особенностей хронотопа в романе Е. Водолазкина «Лавр». Данная цель достигается посредством решения следующих задач: 1) обобщить предшествующие исследования, посвященные творчеству Е. Г. Водолазкина и выбранной книге; 2) изучить теорию хронотопа; 3) охарактеризовать пространственно-временные маркеры в романе «Лавр»; 4) изучить особенности художественного взаимодействия пространственно-временной организации с другими уровнями произведения в романе Е. Водолазкина. Новизна работы заключается в том, что хронотопические особенности в романе Е. Водолазкина «Лавр» ранее были изучены фрагментарно. Результаты исследования - работа ориентирована на решение актуальных проблем изучения современной литературы, а именно романа Е. Водолазкина «Лавр». Работа литературоведческих может представлять исследований, интерес для посвященных дальнейших творчеству Е. Водолазкина, а также при преподавании дисциплин литературоведческого цикла. ABSTRACT Shilintsev A. E. Chronotope characteristics in the novel E. Vodolaskin «Laur». - Chelyabinsk : SUSU, SH-409, 2018. - 51 p., bibliogr. List - 51 title. Key words: chronotope, E. Vodolazkin, space, time, hagiography, historical, medieval. The object of the research is the poetics of the chronotope. The subject of the work is space-time markers, their artistic functions and interaction with other levels of the fictional work in novel «Laur» by E. Vodolazkin. Graduation qualification work was done to research the characteristics of the chronotope in the novel E. Vodolazkin «Laur». This goal is achieved by solving the following tasks: 1) to generalize the previous researches devoted to the works of E. Vodolazkin and the selected book; 2) to study the theory of the chronotope; 3) to characterize the markers of space-time in the novel «Laur»; 4) to study the features of the artistic interaction of the space-time organization with other levels of the work in E. Vodolazkin's novel. The novelty of the work is that the chronotopic features in E. Vodolazkin's novel «Laur» were previously studied fragmentarily. The results of the research the work is focused on solving the actual problems of studying modern literature, namely the novel by E. Vodolazkin «Laur». The work may be of interest for further literary studies devoted to the work of E. Vodolazkin, as well as in the teaching of the disciplines of the literary cycle. ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ............................................................................................................. 6 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ.......................................8 1.1. Обзор творчества Е. Г. Водолазкина................................................ 8 1.2. Теория хронотопа............................................................................. 12 1.3. Функции хронотопа......................................................................... 16 1.4. Формы хронотопа............................................................................ 17 1.5. Виды частного хронотопа............................................................... 19 2. ПОЭТИКА ХРОНОТОПА В РОМАНЕ «ЛАВР»..........................................22 2.1. Хронотоп первого периода жизни героя.......................................22 2.2. Хронотоп второго периода жизни героя.......................................30 2.3. Хронотоп третьего периода жизни героя......................................38 ЗАКЛЮЧЕНИЕ.................................................................................................... 45 БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК.................................................................47 ВВЕДЕНИЕ Наша работа посвящена изучению актуальной литературы, а именно романа Е. Водолазкина «Лавр». Исследование актуальной литературы всегда востребовано в литературоведческой науке. Актуальность нашей работы обусловлена малой изученностью творчества Е. Водолазкина в целом и романа «Лавр» в частности. Научная новизна исследования определяется тем, что ранее хронотоп в романе Е. Водолазкина «Лавр» был изучен фрагментарно. Объектом исследования является поэтика хронотопа. Предмет работы - пространственно-временные маркеры, их художественные функции и взаимодействие с другими уровнями произведения в романе Е. Водолазкина «Лавр». Цель работы состоит в исследовании особенностей хронотопа романа «Лавр». Данная цель достигается посредством решения следующих задач: 1) обобщить предшествующие исследования, посвященные творчеству Е. Г. Водолазкина и выбранной книге; 2) изучить теорию хронотопа; 3) охарактеризовать пространственно-временные маркеры в романе «Лавр»; 4) изучить особенности художественного взаимодействия пространственно-временной организации с другими уровнями произведения в романе Е. Водолазкина. Для проведения исследования были использованы следующие методы и приёмы анализа текста: общенаучный описательный метод, сравнительно сопоставительный метод, семиотический анализ. Методологической базой исследования стали работы М. М. Бахтина, И. Р. Гальперина, Д. С. Лихачева, Ю. М. Лотмана, П. Ю. Повалко, В. Н. Топорова, П. Х. Тороп. 6 Практическая значимость заключается в том, что исследуемый материал может использоваться в дальнейшем изучении произведения «Ларв», в литературоведческих исследованиях, посвященных творчеству Е. Водолазкина, а также при преподавании дисциплин литературоведческого цикла. Выпускная квалификационная работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка. Во введении раскрывается актуальность выбранной темы, говорится о степени ее разработанности в научной литературе, определяются объект, предмет, цель и задачи работы; обозначаются методы, приемы, научная новизна исследования и его практическая значимость. Первая глава посвящена общей характеристике творчества Е. Водолазкина и определению понятия «хронотоп», его формам, видам и разному подходу к его изучению. Вторая глава содержит анализ пространственно-временных маркеров и характеристике функций хронотопа в романе. В заключении представлены общие выводы по выпускной квалификационной работе. Список использованных источников содержит 51 наименования. 7 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ 1.1. Обзор творчества Е. Г. Водолазкина Евгений Германович Водолазкин - писатель, публицист, доктор филологических наук - родился в 1964 году в Киеве. Учился на русском отделении филологического факультета Киевского государственного университета, окончил с красным дипломом в 1986 и поступил в аспирантуру при Отделе древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР. После защиты в 1990 г. кандидатской диссертации на тему «Хроника Георгия Амартола в древнерусской литературе» поступил на работу в Отдел древнерусской литературы Пушкинского Дома, возглавлявшийся академиком Д. С. Лихачевым. Работая в институте, публиковался в «Трудах Отдела древнерусской литературы», журнале «Русская литература» и других изданиях, принимал участие в подготовке Энциклопедии «Слова о полку Игореве» и «Библиотеки литературы Древней Руси». Участвовал в ряде конференций в России и за рубежом, в том числе - в Международных съездах славистов в Кракове (1998) и Любляне (2003). В 1998 г. в Пушкинском Доме Е. Г. Водолазкиным была организована международная конференция «Монастырская культура: Восток и Запад» (материалы конференции составили основу одноименного издания, вышедшего год спустя). В 2000 г. в Мюнхене Водолазкиным была опубликована монография «Всемирная история в литературе Древней Руси», защищенная им в том же году в ИРЛИ в качестве докторской диссертации. В исследовании разработана и обоснована новая концепция древнерусского исторического повествования. Помимо публикаций, эта концепция была представлена на конференциях по медиевистике и университете. 8 лекциях в Санкт-Петербургском С начала 2000-х годов наряду с научными исследованиями в области древней и новой русской литературы печатает публицистические и научно­ популярные работы («Независимая газета», «Новая газета», «Литературная газета», журналы «Звезда», «Огонек», «Эксперт» и др.), среди которых книги «Часть суши, окруженная небом. Соловецкие тексты и образы» (2011) и «Инструмент языка» (2011). Приблизительно в это же время начал заниматься и литературным творчеством. Изданный в 2009 г. роман «Соловьев и Ларионов» стал финалистом Премии Андрея Белого (2009) и «Большой книги» (2010). В 2012 году выпускает роман «Лавр», который был номинирован на премию «Мраморный фавн» (2012), «Национальный бестселлер» (2013), а также стал лауреатом премии «Большая книга» (2013), «Портал» (2013) и «Ясная поляна» (2013). С 2012 г. Е. Г. Водолазкин главный редактор альманаха Пушкинского дома «Текст и традиция» [38]. Е. Водолазкин пишет в жанрах роман, повесть, рассказ и пьеса. На сегодняшний день им написано 4 романа («Похищение Европы», 2005, «Соловьёв и Ларионов», 2009, «Лавр», 2012, «Авиатор», 2016), одна повесть («Близкие друзья», 2013), 4 рассказа («Совсем другое время», 2013, «Моя бабушка и королева Елизавета», 2014, «Опыт описания дачной местности», 2014, «Трамвай через Неву», 2015), 2 пьесы («Музей», 2014, «Пародист», 2014). Талант Е. Водолазкина не остался незамеченным критикой и литературоведением, существует определенный корпус текстов, посвященных анализу творчества писателя. Кандидат филологический наук О. А. Гримова при изучении нарративной интриги в современной литературе отмечает, что в романе Е. Водолазкина «Соловьев и Ларионов» можно обнаружить новый тип интриги - «энигматическую интригу», структурная схема которой состоит в «перипетийном чередовании сегментов наррации, приближающих и удаляющих момент проникновения в тайну или обретения смысла» [12]. Я. В. Солдаткина в статье «Мотивы прозы А. П. Платонова в романе 9 Е. Г. Водолазкина “Авиатор”» пишет, что писатель выстраивает повествование как ответ на советские утопические идеологемы и их антиутопические вариации Е. И. Замятина, М. А. Булгакова и А. П. Платонова, трансформирует платоновские идеи преодоления смерти и символов кладбища, собирания и сохранения вещей, а также о том, что для творчества Е. Водолазкина «принципиальной значимостью наделен философско-эстетический диалог с историей и культурой XX века» [40]. Т. Г. Кучина в работе «“Конвертировать бытие в слово”: Homoscribens в прозе Евгения Водолазкина» отмечает, что для героя прозы писателя важно быть «человеком пишущим»: «... в прозе Е. Водолазкина письмо оказывается синекдохой бытия, фактором экзистенциального расширения “я”, способом зафиксировать в мироздании и сохранить в “культурном слое” всякий предмет, удостоившийся слова» [19]. Особый интерес для нашей работы представляют исследования романа «Лавр». Е. А. Иванова в статье «Лингвокультурологический потенциал романа Е. Водолазкина “Лавр”» пишет, что роман Е. Водолазкина «Лавр», несмотря на то, что это неисторический роман, дает возможность использовать сведения об истории средневековых монастырей и монашестве, о храмах и скитах, о культуре и искусстве России, архитектуре и живописи, в частности русского Севера, а главное, ставит вопросы о времени, о грехе, счастье и несчастье, добре и зле, времени и вечности [14]. Н. Махинина и М. Сидорова в исследовании «Мифологема смерти / рождения в романе Е. Водолазкина “Лавр”» отмечают, что проблема существования времени, тесно связанная с осмыслением смерти, становится основной в современной культуре. «Мифологема смерти / рождения реализуется в романе на уровне композиции, связанной с мотивами возвращения и круга, и в системе мифологических мотивов отсутствия границы между мертвым и живым мирами» [30]. А в работе «Историческое время в романе Е. Водолазкина “Лавр” (к постановке проблемы)» они пишут 10 о специфики интерпретации исторического времени в романе «Лавр». Они выделяют две особенности. «Первая особенность - полемика автора с устоявшейся в современной литературе формой игры с историей. Она осуществляется через ироническое обыгрывание ставших стереотипными для исторического романа 1990-2000-х годов приемов соединения исторического и современного, таких как речевая организация, включающая в себя лексику и речевые обороты современной нам эпохи» [29]; «Вторая особенность структурирование повествования в рамках соотнесения исторического и внеисторического начал. В романе воссоздается исторический облик эпохи через описание конкретных событий, введение исторических лиц, примет жизни Древней Руси второй половины XV - начала XVI века. Автор таким образом демонстрирует способность человека существовать одновременно в прошлом и настоящем, прежде всего через ощущение своей связи с главными началами жизни» [29]. С. Г. Павлов в работе «Сакральная семиотика романа Е. Водолазкина “Лавр”» выделяет неконвенциональную концепцию имени, богословское учение о безмолвии и Пятидесятнице и символике имён. Кроме того, автор статьи разделяет композицию на три семиотических круга: Круг первый. Знаки в пути, Круг второй. От Устины к Анастасии, Круг третий. Крестоносец. «Первый семиотический круг очерчивает поиск Арсением знака богоугодности своего подвига. Во втором - имя Устина символизирует, с одной стороны, источник греха и покаяния Арсения, с другой, итог этого покаяния. В третьем - ещё один семиотический круг оформляет идею победоносного крестоношения. Здесь ему стало казаться, что жизнь движется к своему началу. Не к началу всеобщей жизни, сотворенной Господом, а к его собственному началу» [33]. Н. В. Трофимова в статье «Традиции древнерусской литературы в романе Е. Г. Водолазкина “Лавр”» отмечает мировоззрение русского средневековья, проявившегося в символике, в объяснении и понимании событий героями. «Повествовательной основой романа служат сюжетные 11 эпизоды отдельных житий и агиографические топосы. обращения к памятникам Средневековые тексты создавая исторический древнерусской упоминаются, Значительны переводной литературы. пересказываются, цитируются, колорит и иллюзию реальности событий и персонажей» [44]. Н. С. Шуринова в работе «“Мертвый язык” как средство воскрешения субъективности “другого” в романе Е. Г. Водолазкина “Лавр”» отмечает специфику архаических языковых элементов в романе, с помощью которых автор моделирует картину мира древнерусского субъекта и сближает ее с мировоззрением и опытом современного читателя [47]. Д. В. Нургалеева в статье «Хронотоп “псковских” глав романа Е. Г. Водолазкина “Лавр”» пишет, что пространство в исследуемой части текста организовано как мифическое, описывается его устройство (центр, периферия, хаос) и прослеживается связь между физическими перемещениями героя и его духовными переменами. Отмечается, что по достижении Арсением целей юродства линейное течение времени прекращается и приходит к полной остановке [32]. Обзор литературы по творчеству Е. Водолазкина показывает, что хронотоп в романе «Лавр» был изучен фрагментарно, потому требует дальнейшего исследования. Но прежде всего необходимо осмыслить состояние теории хронотопа в современной науке. Этому будет посвящен следующий параграф. 1.2. Теория хронотопа Термин «хронотоп» был заимствован из естественных наук и введен в литературоведение М. М. Бахтиным в его основной работе «Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике», написанной в 1938 году и изданной в 1975 году. Под хронотопом понимают «существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, 12 художественно освоенных в литературе» [1, с. 234]. М. М. Бахтин указывал на то, что и художественно-литературный образ, и язык произведения в своей основе хронотопичны. Время и пространство определяют художественное единство литературного произведения в его отношении к реальной действительности. В концепции М. М. Бахтина, во-первых, изначальная органическая связь категории хронотопа с проблемой границ между действительностями автора-творца и героя, а вместе с тем с понятием точки зрения; во-вторых, выявление ценностной природы пространственно-временных образов в искусстве; в-третьих, анализ мира героев в единстве пространственных и временных его аспектов. В качестве характерной литературно­ художественной особенности хронотопа он выделяет «художественно­ зримое время и пространство, которое интенсифицируется и втягивается в движение этого времени, сюжета, истории». Главным в хронотопе по М. М. Бахтину временного является единства, целостная направленность выражение личностной пространственно­ позиции и выражение объективности смыслов через их пространственно-временное выражение. Ученые по-разному подходят к изучению и определению хронотопа и его категориям времени и пространства. Ю. М. Лотман определяет хронотоп в жанровом аспекте и говорит, что это «структурный закон жанра, в соответствии с которым естественное время-пространство деформируется в художественное» [25, с. 330], то есть хронотоп можно охарактеризовать как художественный образ места и времени. В. Г. Щукин, подчеркивая широту бахтинского понимания хронотопа, предлагает свое определение: «Хронотоп - присущая процессу, событию или состоянию субъекта пространственная оформленность и жанровая завершенность. и временная Это не просто “время- пространство”, а “время-место свершения”» [48, с. 60]. П. Тороп выделяет три сосуществующих уровня хронотопа: топографический хронотоп, психологический хронотоп и метафизический 13 хронотоп. «Топографический хронотоп является хронотопом сюжета, он делит роман на ряд пространственно-временных единиц, соответствующих сюжетным ходам. С топографическим хронотопом тесно взаимосвязан психологический хронотоп - хронотоп персонажей. <...> Сюжетный ход, подчеркнутый на первом уровне перемещением в пространстве и времени, совпадает на втором с переходом из одного душевного состояния в другое. Метафизический хронотоп, т. е. уровень описания и создания метаязыка слово, связывающие уровни сюжета и самосознания, приобретает в целом произведении метаязыковое значение» [43]. Позднее стало изучаться пространство как самостоятельная категория, плодотворно разрабатываясь как в отечественной, так и зарубежной науке. Это видно, в частности, в работах и Тартуской (Ю. М. Лотман и др.), и Московской (В. Н. Топоров, Т. В. Цивьян, Т. М. Николаева и др.) семиотических школ, представители которых соединили изучение структуры текста с изучением структуры пространства. Ю. М. Лотман определяет художественное пространство в литературном произведении как «континуум, в котором размещаются персонажи и совершается действие» [26], выделяя при этом несколько его подтипов: волшебное и бытовое, внешнее или внутреннее. При этом «поведение персонажей в значительной мере связано с пространством, в котором они находятся и, переходя из одного пространства в другое, человек деформируется по его законам» [36]. И. Г альперин говорил, что континуум как категорию художественного текста можно представить в виде определенной последовательности фактов, событий, развертывающихся во времени и пространстве, при этом отмечая, что «развертывание событий протекает не одинаково в разных типах текстов» [10]. В научных трудах Д. С. Лихачева мы находим продуктивное понятие «концептосфера», рассматриваемое как совокупность сгустков понятий, концептов, образов и мотивов, из которых складывается художественный мир писателя, в котором, несомненно, пространство и 14 время, хотя бы как семантические примитивы, занимают ведущее положение. В. Н. Топоров отмечает, что «пространство (точнее, пространственно­ временной континуум) не только неразрывно связано с временем, с которым оно находится в отношении взаимовлияния, взаимоопределения, но и с вещественным наполнением, то есть всем тем, что так или иначе “организует” пространство, собирает его, сплачивает, укореняет в едином центре» [42, с. 234]. Образуемая категориями пространства и времени система моделирует повествование в художественном тексте, обеспечивает целостное восприятие художественной действительности, организует структуру произведения и, что немаловажно, формирует художественный смысл. По Бахтину, «всякое вступление в сферу смыслов совершается только через ворота хронотопов» [1, с. 406]. В современной науке отмечается усложнение концепции пространствавремени. Предметом пристального внимания лингвистов являются типы пространственно-временных отношений (М. Ю. Лотман [26], И. Р. Гальперин [10], Т. В. Булыгина, А. Д. Шмелев [6], А. Ф. Папина [35], Л. Г. Бабенко, Ю. В. Казарин и др.), формирование параметров хронотопа в процессе идентификации (Д. С. Лихачев [22], и самоидентификации А. Вежбицкая [7], отдельных культур Ю. С. Степанов [41], Е. С. Яковлева [50], И. И. Свирида [39], В. П. Руднев [37], С. М. Белякова [3], М. Н. Закамулина [13], В. И. Бессуднова [4], Н. К. Фролов [45] и др.), ключевая роль пространства-времени в процессе реконструкции авторского концептуально-смыслового плана и при организации текстовой структуры в целом (Н. Д. Арутюнова [23, 24], И. М. Кобозева [15], Л. Г. Панова [34], Ю. Д. Тильман [23], Д. А. Щукина [49], Т. Е. Яцуга [51] и др.). Существует множество точек зрения в исследовании хронотопа. Для анализа хронотопических особенностей в выбранном нами произведении мы воспользуемся теорией хронотопа, предложенной М. Бахтиным, так как его определение является подходящим для исследования романа. 15 1.3. Функции хронотопа Хронотоп в своей сущности имеет несколько функций. Первой является онтологическая. Именно в хронотопе закодирована «модель мира», представленная автором. По утверждению Л. А. Ноздриной, хронотоп позволяет: «правильно декодировать зашифрованную в тексте “картину мира” автора и, таким образом, позволяют художественному тексту осуществлять одну из важнейших задач искусства - быть средством познания» [30, с. 15]. Вторая функция напрямую связана с первой антропоцентрическая. Эта концепция хронотопа художественного текста принадлежит М. М. Бахтину: 1) мир (модель пространства и времени) изображен извне, как окружение героя; 2) мир (модель пространства и времени) изображен изнутри как духовная сфера, включающая в себя намерения, мысли и чувства. Соглашаясь с подобным подходом к анализу текста и хронотопа и выделяя антропоцентрическую функцию категорий времени и пространства как определяющую художественный смысл, мы конкретизируем направление исследования для категорий времени и пространства в конкретном художественном тексте. О третьей функции, прагматической, писал Лотман: «В действительности же прагматический аспект - это аспект работы текста, поскольку механизм работы текста подразумевает какое-то введение в него чего-либо извне. Будет ли это “извне” - другой текст, или читатель (который тоже “другой текст”), или культурный контекст, он необходим для того, чтобы потенциальная возможность генерирования новых смыслов, заключенная в имманентной структуре текста, превратилась в реальность. Поэтому процесс трансформации текста в читательском (или исследовательском) сознании, равно как и трансформации читательского сознания, введенного в текст (по сути, мы имеем два текста в отношении “инкорпорированные - обрамляющие”) <...>, не искажение объективной структуры, от которого следует устраниться, а раскрытие сущности 16 механизма в процессе его работы» [26, с. 67]. То есть благодаря этой функции текст можно рассматривать с прагматической точки зрения, включенного в категорию хронотопа. Четвертой функцией является эстетическая. В любом художественном произведении эстетико-познавательная функция трансформирует все другие функции языка, преломляя их в желаемом направлении. А если художественный текст любого типа - это продукт эстетической реализации языка, то, очевидно, что одна из смыслообразующих функций категорий времени и пространства - эстетическая. М. М. Бахтин отмечал, что время и пространство являются организационными центрами основных сюжетных событий романа, а это значит, что пятой функцией является сюжетно­ образующая. Шестой является символическая, благодаря которой текст через призму времени и пространства обретает те или иные знаки и символы. Все эти функции образуют основную - смыслообразующую функция. 1.4. Формы хронотопа Основные виды хронотопов в диахроническом аспекте были выделены М. М. Бахтиным: фольклорный, авантюрный, авантюрно-бытовой, автобиографический, средневековый, раблезианский, идиллический. Фольклорный пространственностью, хронотоп характеризуется конкретностью, ощутимостью, глубокой цикличностью времени, единством таких явлений, как еда и питье, новая жизнь и смерть, смех. В авантюрном хронотопе пространство экстенсивно, время исторически не локализовано и представляет собой ряд коротких отрезков, соответствующих отдельным авантюрам, величина и разнообразие художественного мира абстрактны, мир и герои остаются неизменными, данному хронотопу также свойственны случайная одновременность и 17 разновременность, исключительная инициативность случая, вследствие чего образ человека пассивен и неизменен. Авантюрно-бытовой хронотоп представляет собой слияние жизненного пути героя с реальным путем странствований под оболочкой метаморфозы. При этом путь пролегает по родной стране, в которой нет ничего экзотического, чужого. В настоящем хронотопе нет цельного биографического времени, изображается лишь один или два момента, решающих судьбу человеческой жизни. В данном хронотопе сочетаются авантюрное и бытовое время. Признаками авантюрного времени являются исключительные события, случайная одновременность и разновременность. Однако здесь логика случая подчинена высшей логике: от заблуждения, ошибки к достижению человеком определенного понимания, обеспечивающего перерождение. Таким образом, ряд пережитых героем авантюр приводит, в отличие от фольклорного хронотопа, не к простому подтверждению его тождества, но к построению нового образа очищенного и перерожденного героя. Бытовое время не циклично, лишено целостности, раздроблено на отдельные отрезки, охватывает единичные бытовые эпизоды, соответственно раздробленно и бытовое пространство. Бытовое время имеет смысл как наказание, очищающее героя, иногда оно служит для героя опытом, раскрывающим человеческую природу. Для автобиографического хронотопа характерно следующее: реальное биографическое время почти полностью растворено в идеальном и абстрактном времени метаморфозы; важную роль играет хронотоп площади, в соответствии с которым биографический образ человека был направлен вовне, в нем не было ничего приватного, ничего, что не подлежало бы публично-государственному контролю и отчету. Кроме того, на данном этапе в хронотопе появляется историческая инверсия, при которой художественное мышление локализует в прошлом такие категории, как цель, идеал, справедливость, гармония и др., что реализуется в мифах о рае, о Золотом 18 веке и т. п.; в соответствии с этим явлением будущее лишено материальности и плотности. Кратко средневековый хронотоп можно описать как мир чудес в авантюрном времени, здесь появляется субъективная игра со временем и пространством, нарушение элементарных временных и пространственных соотношений и перспектив, их аллегоричность и символичность. Реальное время обесценено и растворено во вневременных категориях. Время выступает как разрушающее и уничтожающее начало. Раблезианский хронотоп характеризуется продуктивным творческим временем, измеряемым созиданием и ростом, необычайной пространственно­ временной экстенсивностью, прямой пропорциональностью между ценностью (и материальной, и духовной) и ее пространственно-временными размерами. В рамках данного хронотопа художественный мир погружается в атмосферу тела и телесной жизни, за счет чего предстает более материальным и измеримым. В идиллическом хронотопе прослеживается сочетание человеческой жизни с жизнью природы, единство их ритма, общий язык для явлений природы и событий человеческой жизни, локализованное пространство и длинный временной ряд, региональный характер мотива родины, противопоставление деревни и города. 1.5. Виды частного хронотопа М. Бахтин в своей работе «Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике» в главе «Заключительные замечания» пишет о хронотопических ценностях, которые встречаются в литературе и искусстве, и все они отличаются высокой степенью эмоционально­ ценностной интенсивности. Ученый выделяет следующие виды частного хронотопа. 19 1. Хронотоп дороги. «“Дорога” - преимущественное место случайных встреч. <...> Здесь могут случайно встретиться те, кто нормально разъединен социальной иерархией и пространственной далью, здесь могут возникнуть любые контрасты, столкнуться и переплестись различные судьбы. <...> Это точка завязывания и место совершения событий. Здесь время как бы вливается в пространство и течет по нему (образуя дороги), <...> метафоризация дороги разнообразна и многопланова, но основной стержень - течение времени» [1, с. 275]. 2. Хронотоп замка. «Замок насыщен временем, притом историческим в узком смысле слова, то есть временем исторического прошлого. Замок - место жизни властелинов феодальной эпохи (следовательно, и исторических фигур прошлого), в нем отложились в зримой форме следы веков и поколений в различных частях его строения, в обстановке, в оружии, в галерее портретов предков, в фамильных архивах, в специфических человеческих отношениях династического преемства, передачи наследственных прав. Наконец, легенды и предания оживляют воспоминаниями прошедших событий все уголки замка и его окрестностей» [1, с. 277]. 3. Хронотоп гостиной-салона. «С точки зрения сюжетной и композиционной здесь происходят встречи (уже не имеющие прежнего специфически случайного характера встречи на “дороге” или в “чужом мире”), создаются завязки интриг, совершаются часто и развязки, здесь, наконец, что особенно важно, происходят диалоги, приобретающие исключительное значение в романе, раскрываются характеры, “идеи” и “страсти” героев» [1, с. 278]. 4. Хронотоп провинциального городка. «Такой городок - место циклического бытового времени. Здесь нет событий, а есть только повторяющиеся “бывания” Время лишено здесь поступательного исторического хода, оно движется . по узким кругам: круг дня, круг недели, месяца, круг всей жизни. <...> Время здесь бессобытийно и потому кажется 20 почти остановившимся. Здесь не происходят ни “встречи”, ни “разлуки”. Это густое, липкое, ползущее в пространстве время. Поэтому оно не может быть основным временем романа» [1, с. 279]. 5. Хронотоп порога (кризисного сознания, перелома). «Время в этом хронотопе, в сущности, является мгновением, как бы не имеющим длительности и выпадающим из нормального течения биографического времени» [1, с. 280]. Данные виды хронотопа имеют несколько значений. Прежде всего, сюжетное - виды частного хронотопа являются организационными центрами основных событий романа, то есть благодаря им образуется сюжет. Кроме того, М. Бахтин пишет об изобразительном значении: сюжетные события в хронотопе конкретизируются, приводятся описания мест и событий, сообщается о месте и времени действия и о самом действии, то есть создается картина хронотопа, его изображение. Так как ведущим определением хронотопа является определение М. Бахтина, в своем исследовании мы будем опираться именно на его теорию. 21 2. ПОЭТИКА ХРОНОТОПА В РОМАНЕ «ЛАВР» 2.1. Хронотоп первого периода жизни героя Действие романа происходит в средневековой Руси в XV веке. Арсений, главный герой, обладает целительными способностями, обучен грамоте и травничеству. Его родители погибли во время мора, потому он жил у Христофора, своего деда, который его всему обучал. Арсений встречает Устины и влюбляется в нее. Невенчанная жена умирает во время родов, их сын погибает в утробе. Арсений, сокрушаясь, что Устина умерла из-за него и без причастия, стремится искупить грех и отмолить её душу, посвятив ей свою жизнь. С неослабевающей любовью к Устине он в течение своей долгой жизни становится странствующим травником, исцеляющим людей, юродивым, принявшим имя своей возлюбленной, путешествует паломником в Иерусалим и обратно, постригается в монахи, а потом в схиму, приняв имя Лавр. Роман Е. «Литературной Водолазкина энциклопедии «Лавр» написан терминов и в жанре понятий» жития. под В ред. А. Н. Николюкина житие определяется как «один из основных эпических жанров церковной словесности, объектом которого является подвиг веры, совершаемый историческим лицом или группой лиц» [21, с. 267]. Для данного жанра характерно изображение жизни святого или какого-то подвига. Житие имеет стандартную сюжетную структуру: а) вступление; б) благочестивые родители героя; в) уединение героя и изучение святого писания; г) отказ от брака или, при невозможности, сохранение в браке «чистоты телесной»; д) учитель или наставник; е) уход в «пустынь» или в монастырь; ж) борьба с бесами; з) основание своего монастыря, приход в монастырь «братии»; и) предсказание собственной к) благочестивая смерть; л) посмертные чудеса; м) похвала. 22 кончины; В романе «Лавр» изображается вся жизнь героя, которая разделена на 4 этапа. Каждый период обусловлен принятием нового имени: Арсений (имя, данное при рождении), юродивый Устин (имя скончавшейся возлюбленной), монах Амвросий и святой праведник Лавр. Последние два этапа мы объединяем в один, так как они связаны монашеской жизнью и окольцовывают композицию романа. Все периоды жизни героя имеют свои хронотопические особенности, которые формируют модель художественного мира и определяют жанровую специфику романа. Н. Л. Лейдерман как носитель жанра отмечает «пространственно-временную организацию, которая является собственно конструкцией внутритекстовой сферы художественного мира» [20, с. 121]. Д. С. Лихачев называл ее «внутренним миром художественного произведения» [22]. В работе «Эпос и роман» М. М. Бахтин писал, что «поле изображения мира изменяется по жанрам и эпохам развития литературы. Оно различно организовано и по-разному ограничено в пространстве и во времени» [2, с. 470]. Также стоит отметить и то, что для жанра жития характерно историческое, средневековое описание, так как этот жанр основной в древнерусской литературе. Рассматривая первый период жизни героя, мы можем выделить разные изображения хронотопа: статичное, идиллическое и динамическое, авантюрно-бытовое. Средневековый хронотоп же присущ роману в целом, то есть присутствует в каждом из трех условных периодов жизни героя одинаково. Статичное изображение времени и пространства характерно для второй части романа «Книги познания», в которой рассказывается о детстве героя и его взрослении, то есть о начале жизни. Хронотоп этого периода ограничен пространством Рукиной слободки и ее периферией, домом Христофора, который отделен от общего пространства несколькими границами: первая отделяет дом от кладбища, которое «стыкуется» с территорией этого самого дома («в отдалении от Рукиной слободки, у самой кладбищенской ограды он 23 нашел пустую избу»), вторая граница отдаляет периферию от центра, Рукиной слободки, которую охватил мор, третья граница более отдаленная, но она также важна, ею отделяется домашнее пространство от внешнего мира, а самой границей является лес («... ходили только в окрестном лесу»). Пространство изображается замкнутым, это обусловлено тем, что вне периферии находится обитель мертвых. Рукину слободку охватывает мор, в следствие чего ее население погибает, в том числе и родители героя. Арсения же поспешно отправили жить к Христофору, чтобы сохранить ему жизнь. Прилегающее к дому кладбище является символом смерти и последним земным пристанищем. Внешний мир считается враждебным, чужим, именно извне приходит смертельная болезнь. Эти три приграничных пространства имеют общее значение смерти, а периферия, которая впоследствии становится центром, так как это является главным местом обитания детства персонажа, имеет значение жизни и неприкосновенности. Арсений, находясь в замкнутом пространстве, отдалил себя от смерти, но при этом находится на границе с ней. Далее эта грань будет нарушаться. В этом заключается исключительность героя, он не умирает ни при каких обстоятельствах, но может быть на грани смерти. Это же характеризуется и особенностью жанра жития, в котором святой не боится смерти. Время в изображении этого пространства и событий в них преимущественно показано несюжетно, в этом и заключается статичность хронотопа жизни Арсения в доме у деда Христофора, кроме того, что пространство тоже постоянно и не меняется. В основном это череда историй о том, как к Христофору приходят лечиться, в повествовании больные сменяют друг друга, и при этом нет иных временных маркеров, кроме повторяющихся глаголов «приходили», что указывает на бесконечность данного процесса («Христофор был травником, и к нему приходили разные люди. <...> Приходили мучимые кашлем. <...> Приходили сводить бородавки»). Действительно, Христофор лекарь, а потому его работа заключается в постоянной смене пациентов, имена, пол и прочая информация 24 которых даже не называется. То есть в данном случае мы видим пример того, как протекает бытовое время в этой избе и сама жизнь, а именно, оно циклично. Время является несюжетным, так как характеризуется длительностью и процессуальностью: персонажи ходят собирать травы («с утра до вечера они бродили по лесам и собирали разные травы»), Арсений учится травничеству и всюду сопровождает Христофора, читает, ухаживает за Устиной и живет с ней («почти ежедневно они ходили в лес. Сначала это было совсем непросто, потому что там все еще лежал глубокий снег. Они шли, проваливаясь в снег по колено, но все-таки шли»). Через категорию времени изображается образ жизни героя, его воспитание. Арсений учится врачеванию с малых лет у своего деда, который является не только наставником, но еще и единственным родителем, который ведет праведную жизнь. Арсений перенимает мудрость Христофора, становясь таким же праведным. В этом заключается та же исключительность героя, который в детстве смог освоить травничество и врачевание. В дальнейшем он обретет славу как врач, способный излечить от любых болезней. Это изображение хронотопа создает образ уединенной деревенской жизни, где пространство не меняется, а время циклично. Такое начало жизни героя характерно для жанра жития, так как сначала святой учиться у наставника, после чего становится праведным и ищет высшую цель своего существования, помогая людям. Элементы идиллического хронотопа выражаются посредством сочетания человеческой жизни с жизнью природы. Такое изображение единства ритма присутствует во время описания естественной смерти Христофора и смерти Устины после родов («Декабрьским утром 1455 года Христофор, вопреки обыкновению, не покинул постели»; «27 ноября в час сумерек у Устины отошли воды»). Эти два события происходят в разное время, но зимой, которая, как известно, символизирует смерть и очищение. 25 Хронотоп в этом случае символизирует перерождение, после чего начнется новый, уже не похожий на предыдущий, ход событий. Так, после смерти Христофора Арсений остается один, теперь он занимается лечением больных («...Арсения стали называть Врачом»), а после смерти Устины он и вовсе покидает родные места и отправляется в странствие, чтобы искупить грехи и найти свое предназначение. В третьей части «Книга отречения» герой не сразу меняет свое имя на Устин, он странствует, лечит людей и движется к своей цели - юродству. Здесь так же присутствуют элементы идиллического хронотопа. Например, образ воды олицетворяет решительность героя и его движение. В этом выражается как время, так и пространство. Время связано с движением и циклом года: когда лед растает, герой понимает, что его ждет путешествие, а пространство связано со свободой. Так, река, символизирующая движение, волнует героя, а именно, он говорит, что она «излучала особую энергию движения» и «будила в нем мысль о странничестве». Он поддается ее влиянию, однако река в этот момент покрыта льдом, а значит, пространство закрыто, что ограничивает суть странствия. Но это служит предпосылкой к путешествию героя. Озеро, также застывшее, таит в себе опасность, смерть. Сам герой замечает, что «бездна озера заключала в себе всех когда-либо ушедших». Тоже закрытое пространство, но оно открывается, когда лед тает, а вместе с этим смерть отступает: «лед на озере растаял, и в городе сразу стало теплее. С наступлением жарких дней мор стал спадать. Белозерск возвращался к обычной жизни, и тревога его жителей постепенно рассеивалась». Эти два образа воды взаимодействуют друг с другом: река (движение) входит в озеро (бездна, таинственность). Этот синтез характерен для персонажа, он странствует, но не знает своей цели. Идиллический хронотоп изображает внутреннее состояние героя, его связь с природой и неспешное, но линейное движение. Авантюрно-бытовой хронотоп связан со странствием Арсения. Элементы авантюрного хронотопа выражаются посредством его постоянного 26 движения, изображения самого пути и пространства. Покинув Рукину слободку, Арсений начинает свое путешествие, однако он не ставит себе цель прийти в конкретное место, он идет от деревни к деревне, предлагая им свою помощь в борьбе с мором («путь Арсения не был прям, ибо не имел четко выраженной географической цели»). Здесь хронотоп изображается свободным, так как Арсений может продолжать свой путь в любом направлении, и он не ограничен временем. Однако герой нарушил принцип замкнутости пространства, покинув слободку, теперь он ходит по чужому, враждебному для него миру. Его не впускают в некоторые деревни, так как боятся, что с вместе с ним придет и мор («... когда же наутро он снова вышел в путь и пришел в Никольское, его туда не пустили. <...> Не пустили Арсения и в Кузнецовое, < . > Арсений отправился в Малое Закозье, но въезд в Малое Закозье оказался завален бревнами. Он двинулся было к Большому Закозью, но точно такие же бревна лежали и там»). Но в одну деревню он смог войти, потому что там уже был мор («Следующим на пути Арсения было Великое село. Вход в него был свободен, но дух неблагополучия, витавший над этим местом, Арсению стал очевиден сразу»). Получается, что в своем странствии Арсений может посещать только те места, где есть смерть. Однако, с тех пор, как Арсений начал лечить людей от мора и других болезней, о нем стали узнавать повсеместно. В этом заключается еще одна исключительность Арсения, которая также свойственна авантюрному хронотопу, он является единственным человеком, который может вылечить от мора, при этом сам он не заражается. Слава Арсения доходит до своего пика, когда за ним приходит князь с просьбой вылечить княгиню («Он никуда не мог скрыться от своей славы»). Его увозят в Белозерск во дворец («Арсений еще никогда не видел таких длинных улиц и таких высоких дом ов.»), где он становится придворным лекарем. Этот город становится для Арсения местом, в котором нет места смерти, и сам он мог бы остаться там и прожить счастливую жизнь. Ранее пространство представляло собой обитель смерти, теперь же это не так («Он 27 вернулся к больным и пробыл у них до утра. Видел, как жизнь борется со смертью, и понимал, что жизни надо помочь»). Однако герой отказывается от счастья, от нормальной жизни, для него становится важным отреченность, а также помнить о своих грехах. Категория времени имеет линейное и циклическое изображение. Цикличность выражается через деятельность Арсения, и олицетворяет обычную, нормальную жизнь, которая претит герою («больных было много, и были они самыми разными. Привозили поломавших кости. <...> Привозили обожженных на пожарах и обваренных кипятком. <...> Приезжали мучимые глистами. Лечились у него страдающие от геморроя»). Линейность времени отмечается самим Арсением, когда он смотрит на реку, она «излучала особую энергию движения» и «будила в нем мысль о странничестве». В итоге он отправляется в странствие, отказываясь от цикличности и «живого» пространства. Элементы бытового хронотопа здесь заключаются в новом образе жизни Арсения. Он живет во дворце, князь дарит ему дорогие вещи, а приходя в избу, на периферию дворца, к нему привязываются вылеченные Арсением мальчик и его мама, он часто приходит к ним на обед, старается поскорее закончить все дела, чтобы не опоздать. Все это имеет бытовое описание пространства и времени («между тем короткое северное лето уже заканчивалось. Вернулся вечерний уют печей и свет лучин. Ночью даже случались заморозки. Засиживаясь допоздна у Сильвестра и Ксении, Арсений читал им грамоты Христофора»). При помощи авантюрно-бытового хронотопа дополняется модель художественного мира. Герой ищет свою цель, свое предназначение, он хочет помогать людям, однако вместе с этим приходит и слава, которой Арсений не рад («слава моя одолела меня, гнет к земле и мешает беседовать с Ним»). Арсений отправился в странствие ради искупления грехов, он связан с Богом, а Бог покровительствует Арсению, об этом свидетельствует его исключительность. Однако дворцовая жизнь и присущее ей большое скопление людей препятствуют общению Арсения с Ним и с погибшей 28 Устиной. Далее он покинет Белозерск и сменит свое имя на Устин, он переродится: Арсений умрет, но лишь в сакральном смысле, а возродится уже юродивым Устином. Такой ход событий характерен для авантюрно бытового хронотопа, он имеет смысл наказания, в следствии которого герой перерождается, очищается. Хронотоп этого первого периода жизни героя характерен для жанра жития. События изображаются в хронологическом порядке, присутствуют указания дат (рождение, взросление и т. д.), Арсений стремится к уединенной, аскетичной жизни, отказывается от влюбленной в него Ксении, хотя он мог остаться и иметь нормальную жизнь при дворце вместе с ней, а также он не желает отказываться от Бога. Все эти элементы создают образ святого, а хронотоп в свою очередь наделяется сакральным смыслом и имеет христианские мотивы. Таким образом, художественного мира в первом создается периоде благодаря жизни героя хронотопу модель уединенной деревенской жизни, идиллическому хронотопу и авантюрно-бытовому хронотопу. Каждое новое пространство имеет свои правила и особенности, и все это влияет на героя и его движение, а время дополняет пространство событиями, которые могут произойти с Арсением при этих особенностях. Так, нарушив закон замкнутости и линию границы, отделявшую «живое» от «мертвого», герой теряет дорогих ему людей и сам уходит на враждебную для него территорию. Кроме того, хронотоп изображает средневековую модель мира, в которой человек приближен к природе, деревенская жизнь олицетворяет покой и неприкосновенность, в деревню не впускают незнакомцев, а город, дворец, в свою очередь таких запретов не ставит. Пространство средневековой Руси в романе воссоздают бытоописательные детали - элементы деревенской и дворцовой жизни, а также памятники и рукописи. 29 2.2. Хронотоп второго периода жизни героя Второй период жизни героя начинается во второй половине третьей части романа «Книге отречения». Арсений меняет имя на Устин, перерождается и становится юродивым. Его связь с Богом теперь укрепилась. Однако, его путь все так же осложнен. Здесь прослеживаются элементы авантюрного и идиллического хронотопа: Устин не знал, куда лежит его путь, так как оказался в незнакомой для него деревне («ему было лишь ясно, что путь его ждал трудный - если вообще преодолимый. И он не знал, куда этот путь лежит»). Свой путь Устин продолжает в ночном лесу («сгущались ранние сумерки. <...> Арсений шел по лесной дороге, которая становилась все темнее <...> Когда кончилась метель, показалась луна и стало светло. Дорога была видна в каждом своем изгибе»). Ночное пространство является таинственным, в темноте отсутствует полное восприятие местности, луна же выступает символом истины, она освещает дорогу. Идиллический хронотоп изображает связь героя с природой и его внутренний мир. Существует культурная метафора, что природа - это храм, в котором человек наиболее приближен к Богу. Здесь присутствуют образы леса («лесная дорога») и воды («Великая реки и Пскова»): первое олицетворяет мудрость, а второе движение и свободу. Арсений приходит к Великой реке, видит открытое, свободное пространство и желает преодолеть его («Арсений почувствовал, что его тянет на противоположный берег»). Эти характеристики присущи герою, хронотопические особенности описания природы имеют прямую связь с ним, то есть дополняют не только пространство, но и олицетворяют единство с героем. Такое единение с природой также создает модель средневекового мира. Кроме того, сам образ отшельника в лице главного героя свидетельствует о том, что художественный мир имеет исторический хронотоп. Странничество в синтезе с человеком, приближенным к Богу и природе, иллюстрирует характерный для средневековья тип человека и его мышления. Жанр житие, 30 присущий для древнерусской литературы, образ святого и его деяния также свидетельствует об этом. Движение Устина прекращается в лесу, он падает от обморожения, приближается к смерти, однако не умирает («Арсения обдало холодом. <...> Упав на землю, Арсений даже не заметил, как неутомимое его движение прекратилось»). Хронотоп становится дискретным, повествование словно прерывается на тех моментах, где герой теряет сознание («Хочу ли я, думал Арсений, все забыть. <...> Язык коровы мягок и не гнушается вшивого. Рана на голове почти зажила, но появились приступы головной боли. <...> Они спрашивали Арсения, кто он таков, но он молчал»). Неизвестно сколько прошло времени, как и какое пространство он преодолел, но и хронотоп места, в котором он очнулся, не показан полностью («Арсений не знал, в каком - и вообще в одном ли - направлении он двигался. Строго говоря, ему и не требовалось направление, потому что он никуда не стремился. Он не знал также, сколько времени прошло с тех пор, как он покинул Белозерск»). Далее свой путь герой продолжает молча, он понимает, что «жизнь без слов возможна», а потому он становится уже полностью аскетичным человеком, не имеющим стремлений. На этом моменте элементы авантюрно-бытового хронотопа прерываются, приводя хронотоп к частичной статичности. Устин приходит Хронотопические в Псков, особенности где этого он временно периода, остается «псковской» жить. жизни, примечательны тем, что здесь время для Арсения замедляет свой ход, пространство «размывается», а также появляются характерные для средневекового хронотопа проявления чудес. Рассматривая пространство Пскова, мы можем отметить, что оно представляет собой размытое описание. Когда Устин ходит по улицам города, отсутствуют названия этих улиц и домов, но известно, что «это был самый большой из виденных им городов, и самый красивый». Основным местом действия является монастырь и кладбище возле него. Однако на этом кладбище также отмечается размытость: «угадывались очертания крестов». 31 Город окружен высокими стенами, олицетворяющими неприступность, сам герой считает, что «за такой стеной живется спокойно и безмятежно». Это ограждение от мира создает замкнутость, которая служит защитой от чужого и враждебного по аналогии с замкнутым пространством дома Христофора. Однако на этот раз Устин находит себе место, не отделенное от области смерти, он поселяется на кладбище, которое соединяет героя с миром мертвых. Так, он обретает единство с умершей возлюбленной, взяв ее имя. Кладбище становится своего рода порталом в загробным мир («зде живущий имеет себе одр землю, а покров небо. Просто главный свой дом он (Арсений) строит на небесах, сказала настоятельница»). За стенами города протекают две реки (Великая и Пскова), которые делят пространство на три части, каждая из которых является местом обитания для юродивых: Запсковье достается Карпу, Завеличье Устину, а остальная часть Фоме («Там, за Псковой, сказал юродивый Фома, живет юродивый Карп»; «возвращайся в Завеличье... оставайся там...»; Арсений бродил по берегу реки Великой. На том берегу Арсения встретил юродивый Фома»). При этом существует условие, при котором один юродивый не может находиться на земле другого, так как «избыточность порочна и приводит к духовному опустошению». Как уже ранее отмечалось, каждое пространство имеет свои правила и законы, которые обязательно должны быть нарушены, так как Устин имеет способность лечить людей, спасая их от смерти. Действительно, это правило разрушается с приходом зимы, нарушая баланс и приводя мир к опустошению: «снег шёл днём и ночью, он потрясал своим избытком в воздухе и на земле, превращая Божий мир в единый молочный сгусток»; «граница между частями города ныне стерта естественным путем. Следует констатировать, что разделявшая нас преграда скрылась на время под невиданно толстым льдом»; «Арсений видел происходящие на свете события, но отмечал и то, что они странным образом разошлись со временем и больше от времени не зависели». Пространство становится пустым, то есть оно отсутствует, а время меняет свой ход и в 32 конечном счете останавливается. Это происходит потому, что герой отрекается от земного и от своей личности («откажись от своей личности. Ты уже сделал первый шаг, назвавшись Устином. А теперь откажись от себя совершенно»). Так герой приходит к своей цели - стать юродивым. Таким образом, хронотоп Пскова искажается и растворяется, теряя свою линейность. Это снова подтверждает аскетичный образ жизни героя, но при этом он живет при монастыре, постоянно молится за других людей, видит бесов, об этом мы узнаем из слов Фомы («юродивый Фома показал на один из домов. Видите ли многочисленных бесов на углах? Не видим, ответили собравшиеся. А он видит»), и лечит людей. Последнее происходит посредством явления чудес. Люди приходят к Арсению, чтобы тот излечил их, но также он отдает им свою еду, которая имеет исцеляющие свойства («калачи из рук Арсения необыкновенно вкусны и полезны. Эти хлебы придавали сил, останавливали кровотечение и улучшали обмен веществ»). Также чудеса проявляются через видения Арсения: «неужели же ты не понимаешь почему раб Божий Устин вылил на северо-восток твое вино? В Великом Новгороде днесь пожар, и раб Божий Устин стремится залить его подручными средствами. Утром означенного дня в Новгороде и в самом деле разгорелся сильнейший пожар, но около полудня неведомою новгородцам силою угас». Согласно канонам жанра жития, все эти события и действия изображают героя как святого, а также свидетельствую о наличии средневекового хронотопа. В четвертой части романа «Книге пути» хронотоп нарушается и становится нелинейным (то же происходит и в пятой части «Книге покоя»). С самого начала повествовательный ракурс переносится на другого персонажа: Амброджо из Италии, который может видеть будущее. В 1457 году он предсказывает войну 1494 года, открытие Америки Колумбом, а также археологическую экспедиция в 1977 году. Примечательна взаимосвязь временных особенностей и растворение самого времени («движение по обе стороны настоящего стало необходимо Амброджо как воздух, ибо 33 разомкнуло одномерность времени, в которой он задыхался»). Для Амброджо, имеющего способность ясновидения, время, изображающее также и пространство, утратило границы, сливаясь в единство прошлого, настоящего и будущего, однако сам он желает восстановить эти границы. Г ерой стремится объяснить и структурировать хаотичное движение событий, а также узнать, действительно ли случится конец света: «в совокупности этих случайностей (думал Амброджо) есть своя закономерность, которая в какихто частях может быть предвидима», что противоречит христианским мотивам, которыми наполнен роман. В этой части хронотоп от статичности сразу же переходит к движению, здесь и пространство, и время постоянно сменяются (Италия, Флоренция, Русь, будущие открытия и ожидающийся конец света). Происходящие события снова обретают элементы авантюрного хронотопа, а именно это изображается посредством путешествия Амброджо. При этом такая динамичность показана только через призму этого героя, так как для Устина статичность в это время сохраняется («Знаешь ли, сколько времени ты уже провел во Пскове, спросил Арсения юродивый Фома. Арсений пожал плечами»). Кроме того, Русь по мнению европейцев находится вне их мира, представляет подчеркивается собой «придел двоемирие, а обитаемого именно пространства». мифический хронотоп Этим Руси, изображение пространства которой является отражением жизни и мышления Арсения. В видении Амброджо об археологической экспедиции 1977 года формируется хронотоп современной России. Повествовательный ракурс теперь переносится на археолога Строева («В 1977 году Юрий Александрович Строев <...> был послан в археологическую экспедицию в Псков»). Хронотоп Пскова теперь дополняется, и пространство изображается более полно. Присутствуют названия улиц («пересекли улицу Труда, дошли до Гремячей башни и там сидели на берегу Псковы»; «ленинградская улица»; «театр им. С. М. Кирова»), монастырь Иоанна Предтечи, при котором жил 34 Устин, согласно ведению Фомы, стал Комсомольской площадью, люди могут передвигаться на автомобилях и т. д. Отмечается вечность времени, люди являются его хранителями, сохраняя прошлое в памяти. Так как Строев археолог, то время и пространство для него статичны, хоть он и изучает их движение, изменение в прошлом, все произошедшее остается для него недвижимо существующим в едином времени. Также он это подтверждает тем, что «чувствует нечто родственное» с Устином. Однако сами изменения показывают, что время не является чем-то статичным, оно движется независимо от людей, которые в свою очередь отказываются от этого. Благодаря такому переносу во времени создается исторический хронотоп. Археология изучает прошлое человечества. Автор, таким образом, предлагает читателю художественно освоенную модель исторического мира. Сам Е. Водолазкин говорит о том, что романе не является исторически достоверным, он лишь интерпретирует модель средневековой Руси при помощи пространственно-временных маркеров, формирующих уже псевдоисторическое пространство. Далее повествовательный ракурс снова переходит на Амброджо и на Арсения. Последнего Фома снова нарекает именем Арсения, отделяя от него Устину. Вместе с этим меняется и изображение хронотопа, герой покидает кладбище, теперь он живет в монастыре и снова начинает говорить («жил он уже не на кладбище, а в гостевой келье Иоаннова монастыря»). Эти события меняют пространство и время для Арсения, они становятся динамичными в изображении, изменяются, герой отправляется в путешествие. Появляются элементы авантюрного хронотопа, у Арсения появилась новая цель: приехать в Иерусалим и «попросить об Устине», сблизиться с ней. Его путешествие начинается вместе с Амброджо, который сумел вовремя преодолеть пространственную даль, чтобы найти Арсения и отправиться в это путешествие с ним. На своем пути они пересекли множество новых для них мест, вступали в конфликты и подвергались обману («Арсений увидел, как, отстегивая от пояса боевой топор, мимо него пробежал стражник Власий. На 35 караван напали...»; «Когда мамлюки приблизились, паломники заметили среди них араба, отправлявшегося проверить дорогу. Всадники окружили караван <...> Арабы же сгрудились поодаль и, улыбаясь, следили за происходящим. Они не предпринимали ни малейшей попытки вмешаться»). Их дорога пролегала через таинственное и враждебное, чужое пространство, но ради достижения цели они преодолеют его; время же распадается на несколько периодов-авантюр. Арсений в этом путешествии лечит людей («Порядок, сказал Арсений. Отныне отпустит тебя боль сердечная и всякая боль. Воевода Сергий встал с лавки и потер спину. Распрямился. Ничего не болело») и наставляет на путь праведный («У тебя, Прокопие, опухоль дыхательных путей. Положение твое опасно, но не безнадежно. <...> Ты задыхаешься от своих грехов»), вместе с Амброджо посещает монастыри, в дальнейшем такое стечение событий приведет его к новой цели. Поход до Иерусалима длится долгое время. В этом пути дополняется модель художественного пространства при помощи топонимов. Мы выделяем здесь именно топонимы, объясняя исторический хронотоп, так как пространство постоянно сменяется, чаще даже не описывается, а просто называется, но оно является именно историческим, существующим в действительности и перенесенным в модель художественного мира. Все топонимы мы можем разделить на несколько категорий: 1) урбанонимы (Полоцк, Киев, Венеция, Житомир, Ярослав, Моравия, Вена, Рим, Иерусалим и др.); 2) названия монастырей (храм Святой Софии, собор Святого Стефана, монастырь аввы Кирилла и др.); 3) гидронимы (Висла, Средиземное море, Адриатическое море и др.). Все топонимы отображают конкретные исторические места и географические объекты. Само путешествие напоминает странствие Одиссея, только мифических существ Арсений не встречает, но они называются («есть люди, называемые сатирами. <...> Никто не может их настигнуть. Ходят же нагими, а тела их обросли волосами. <...> Существуют, как известно, и скиаподы - люди, отдыхающие в тени своих ступней. Ступни их столь 36 велики, что в жаркую погоду они закрываются ими, как навесом. Есть, доложу я вам, много на свете разных порождений: у иных собачьи головы, а иные без голов, на груди зубы, на локтях глаза, у иных два лица, иные с четырьмя глазами, иные по шести рогов на голове носят, у иных по шести пальцев на руках и на ногах», «пегас»), а препятствуют герою на пути лишь разбойники. Одиссея на острове долгое время удерживала нимфа Калипсо, Арсения по тому же примеру в Пскове удерживала Устина. В романе упоминается Борей - северный ветер из греческой мифологии, который встречается в «Одиссее», язычество и Троянская война. Путешествие Арсений ведет не только по суше, но и по воде, посещая разные острова (Крит, Кипр и др.). Такая схожесть авантюрного хронотопа неслучайна. Автор, сравнивая путешествие Арсения с путешествием Одиссея, подчеркивает эпический элемент романа, придает ему динамичность. Кроме того, использование черт эллинистического романа формируют житийную литературу, так как греческий роман является своего рода прародителем исторического жизнеописания. Особенности хронотопа первой части этого периода жизни героя (хронотоп Пскова) отличаются от предыдущего тем, что в нем пространство и время стремятся к остановке, полной статичности и нелинейности изображения. Модель мироустройства искажается и размывается, но при этом сосредотачивается на юродивых, создавая некое двоемирие («из-за стены кремля показались купола, которых не было видно раньше. Заходящее солнце делало их позолоту двойной. Когда же ударил главный колокол, стало ясно, что звучит он из воды, потому что купола на воде были живее куполов в небе»). Получается, что художественный мир строится по принципу раздвоения на реальное и мифическое. При этом второе является отражением первого и содержит сакральный смысл. Все проявления особенностей хронотопа так или иначе связаны с самим героем, его мышлением и внутренним миром - мир и герой представляют собой 37 единство и зависят друг от друга. Именно через эту целостность выражается хронотоп и создается модель художественного мира. Особенности хронотоп второй части этого периода жизни героя отличаются тем, что он насыщен авантюрами. Если раньше авантюрный хронотоп изображался посредством хождений Арсений от деревни к деревне, где происходят события, то здесь показано полноценное путешествие, которое сравнивается со странствиями Одиссея. Таким образом, в данном периоде присутствует авантюрный хронотоп, идиллический, но его проявлений здесь мало, в основном в начале периода, где герой думает о странствии, смотря на движение воды, средневековый хронотоп выражается посредством изображения чудес, исторического описания, топонимов. Важно отметить и то, что именно здесь хронотоп полностью теряет линейность, а также изображается не только Русь, но и то, что находится за ее пределами. Нарушается замкнутость пространства, из-за чего героя, находящегося в «чужом» мире, сопровождает опасность. Хронотоп данного периода противопоставляется хронотопу покоя и уединения, которые присутствуют в первом и третьем периодах. 2.3. Хронотоп третьего периода жизни героя В пятой части «Книге Покоя» начинается новый период жизни героя под именем Амвросий. Повествование снова теряет линейность, хронотоп меняется в сравнении с предыдущим, циклизует саму композицию романа. В самом начале обнаруживаются изменения героя, вернувшегося из путешествия. Он вернулся в Псков седым из-за трагических событий («Арсений вернулся седым. Над переносицей через весь лоб тянулся шрам, который смотрелся как глубокая горькая морщина. Вкупе с появившимися у Арсения настоящими морщинами шрам придавал его лицу выражение скорбного бесстрастия иконы»), произошедших по пути в Иерусалим, и из-за того, что он вернулся уже в возрасте 47 лет - примерно через 10 лет с начала 38 путешествия. Теперь Арсений представляет собой некого мудреца, который становится монахом Амвросием. При этом постригли его через 7 дней, а не через 7 лет, как должно быть, так как житие его «доселе было иноческим», что делает его исключительным. Он снова меньше разговаривает, возвращается к аскетичному образу жизни, но все так же помогает людям и пытается спасти их от мора («У крыльца его ждала толпа. Он обвел ее взглядом и ничего не сказал. <...> Арсений сошел с крыльца и двинулся навстречу мору»). Герой отмечает, что вместе с возвращением в былое пространство, он словно вернулся и во времени ( « . н е возвращаюсь ли я сам к некой исходной точке?»), после чего сообщает о цикличности времени («время более не движется вперед, но идет по кругу»). Прошлое, настоящее и будущее стали одним целым («силы, розданные во время мора, он брал взаймы у своего будущего, и теперь восполнял растраченное»). Он молится за людей, лечит их по учению Христофора, но понимает, что не оно имеет целительный эффект, а его внутренняя сила. Арсений становится единым с людьми («и если больной выздоравливал, это было его, Арсения, выздоровление. Если же больной умирал, с ним умирал и Арсений»). То же происходило и во время его странствия, когда Арсений только покинул Рукину слободку и когда он пришел в Белозерск. В начале книге покоя о нем все забыли, кто-то просто не узнавал, как и было в начале всего странствия («И может быть, не седина, не шрам, а это выражение не давали псковским людям узнать Арсения»). Герой снова смог обрести эту славу, и пока он едет в Кириллов монастырь, делает остановки в некоторых деревнях, где о его уже ждут как лекаря и монаха. В романе повторяются подвиги, композиция обретает элемент цикличности, тем самым показывая цикличность самого времени, о котором говорит Арсений ( «. круг замкнут и равен вечности»). Повторяется и пространство. Путь героя представляет собой прямую, по которой он идет до конечной точки и возвращается обратно (Рукина слободка, Белозерск, Псков, Иерусалим, Псков, Белозерск, Рукина слободка). В данной главе большое внимание уделяется воспоминаниям Арсения 39 («Теперь он видел не только детство. Он видел свою жизнь в Пскове и свои странствия. Закрыв глаза у жаркой печи, Амвросий представлял Иерусалим»). Смотря в огонь, символ мученичества и очищения, герой вспоминает свою жизнь и оплакивает все, что ее наполняло, хорошее и плохое. Он словно переживает свою жизнь заново, обретая умиротворение от того, что все его действия были не напрасны, и теперь он на истинно верном пути («Умиротворение было связано с надеждой, которая с каждым прожитым в монастыре днем крепла в Амвросии все больше и больше. Он теперь не сомневался в правильности своего пути, потому что уверился, что идет путем единственно возможным»). Арсений словно проходит обряд очищения через огонь, в котором заключены его воспоминания. Цикличность хронотопа, знаменующая его вечность, характеризует и самого героя. Житие описывает жизнь святого, подвиги которого остаются в памяти людей навсегда, являясь своего рода примером чистой и праведной жизни. Арсений сам таким образом остается в этой вечности, так как его жизнь выделяется самоотрешенностью, непоколебимой верой в Бога и преданностью Устине. Хронотоп жизни Амвросия формирует монастырскую жизнь, перерождение Арсения в монаха, стремящегося к прощению за его грехи и грехи Устины. Ожидание конца света, вечного забвения, замедляет какоелибо движение («они не побуждают души этих людей к движению»), люди оставляют надежду на дальнейшую жизнь, некоторые из-за этого перестают приходить к Амвросию за лечением, становятся своего рода мучениками. В целом повторяется хронотоп жизни героя в Пскове, где он, будучи юродивым, делал все то же, что и здесь («к Амвросию продолжали ходить болящие»). Отличие заключается в том, что теперь герой ведет не полностью аскетический образ жизни, а лишь стремится к нему, пространство при этом не символизирует смерть, но олицетворяет место жизни и единение с Богом, дарующим герою силу исцелять («эти люди, говорил отец эконом, забывают о том, что исцеления дает не брат Амвросий в монастыре, но Господь наш на 40 небесах»). Оно также представлено замкнуто, монастырь окружает стена, однако эта замкнутость теперь свободно нарушается, что не становится причиной перемен («с противоположной стороны стены показался старец Иннокентий»). Однако символ смерти все же отмечается во времени. Люди ожидают судного дня и отказываются что-либо делать, говоря о бессмысленности этого («Многие жители Белозерского края не обращались потому, что ввиду возможного конца света не усматривали в том острой необходимости»). Время обесценивается, становясь для людей причиной смерти, а для Арсения сутью вечности. Далее герой перерождается в Лавра, принимая схиму, что требует отречения от мира, уединения. Это имя, как и Амвросий, герой получает от священнослужителей, то есть его он принимает на основании правил и традиций. Эти имена являются признанием героя другими людьми. Однако имя Лавр будет омрачено. Здесь хронотоп сохраняет принцип циклизации и даже иллюстрирует возвращение героя не только в пространстве, но и во времени; посредством идиллического хронотопа изображается историческое пространство. Лавр, приняв схиму, должен отправится на покой и вести уединенную жизнь. Для этого он отправляется в еще одно, последние странствие, где путь его все так же таинственен. Однако герою приходит видение, в котором он находит нужное место для отреченной жизни («В одну из ночей ему приснилось место на возвышенности. Это была поляна, окруженная высокими соснами. По краям поляны росли кусты, в гуще которых виднелась каменная пещера. Лучи солнца свободно проходили между стволами сосен, что делало место светлым и спокойным. Проснувшись утром, Лавр направился к этому месту»). Изображение своего рода чуда иллюстрирует средневековый хронотоп, посредством которого далее будут показаны исцеления людей и разделение мира на греховный и чистый. Для первого мира характерно зимнее пространство, олицетворяющего смерть («в наступившем году голод не кончится»), люди с омраченным сознанием, 41 греховные («Анастасию мы сожгли, продолжает кузнец Аверкий, но голод не утих. О чем это говорит, старче? <...> Это говорит о том, что в ваших головах мрак»), упоминание Дьявола как причину всех бед и крайнего проявления зла («в прошлом году был голод. И причиной тому была связь девки Анастасии с Дьяволом»); для второго, чистого мира, характерно изображение жизни святого, его помощь людям и принятие у себя Анастасии, беременной девушки, гонимую обществом из-за предрассудков. Время все так же обесценено и выражено субъективно, через ощущения главного героя («теперь он чувствовал только время круговое, замкнутое на себе»). Создается двоемирие, возникает конфликт в сознании общества, грехопадение, и формируется модель средневековой Руси. Лавр приходит на периферию Рукиной слободки, поселяется в лесу в доме, состоящем из трех больших камней. Его уединенная жизнь связана с единством с природой, так как в этом храме он находится ближе всего к Богу. Само местоположение проживания героя повторяет жизнь героя в детстве. Лавра можно сравнить с Христофором, к которому часто приходили лечиться, который учил грамоте Арсения (учение грамоте Анастасии, здесь и сравнение с учением грамоте Устины Арсением), Христофор рассказывал историю Александра Македонского, как это делает Лавр для Анастасии. Герой будто возвращается во время своего детства. Кроме того, Лавр обретает второй шанс, что может быть знаком, которого так искал герой, он успешно принимает роды, называя при этом героиню Устиной, а не Анастасией, после чего умирает, словно отдав жизнь новорожденному, искупив грех свой и Устины. Идиллический хронотоп повторяется, изображает исторический мир, так как единство человека и природы в средневековье является постоянным элементом, а также изображает мышление средневекового человека. Хронотопические особенности данного периода жизни героя отличают тем, что здесь практически отсутствуют элементы авантюрного хронотопа, но особое место занимает изображение идиллического хронотопа, так как 42 Арсений, будучи уже пожилым человеком, желает уединения, а точнее единения с собой и природой, что и происходит в итоге, он уходит на покой. Это схоже с хронотоп уединенной деревенской жизни, но теперь это хронотоп просто уединенной жизни. Средневековый хронотоп также связан с изображением природы, образа жизни героя (он живет в лесу, где его дом образуют камни, сложенные определенным образом) и с изображением чудес (буханка хлеба, которую он взял в монастыре, не заканчивается несколько месяцев). Кроме того, в данном периоде хронотоп циклизуется, так или иначе повторяет события его жизни. Модель художественного мира создается посредством циклизации хронотопа, повторение пространства и замкнутость течения времени неслучайны. Цикличность времени связана с изображение исторического хронотопа, а именно с тем, что история проходит по определенным циклам, всегда возвращается к начальной точке. Сам феномен повторения связан с концептом памяти. Человек ретроспектирует, оценивает и анализирует свое прошлое, так как это наполняет его жизнь. Кроме того, художественный мир формируется благодаря авантюрно-бытовому, средневековому хронотопу. определяют жанр. его Хронотопические Авантюрное идиллическому особенности изображение и романа время-пространства необходимо для жизнеописания святого, он должен постоянно набираться опыта, двигаться хронотопом к высшей обусловливается цели; средневековым историческое время и идиллическим и пространство художественного мира - средневековая Русь является тем самым временем, которое описывает жизнь святого, в это время связь с Богом и единство человека с природой были безусловным фактором. Благодаря топонимам образовывается реальная модель художественного мира, так как все географические объекты и места являются исторически достоверными. Стоит отметить, что этот роман не является чисто историческим, так как историческое время и пространство художественно освоены и не имеют полностью фактологических описаний. 43 В романе прослеживаются каноны жанра жития, которые формируются благодаря особенностям хронотопа. Хронотоп является смыслообразующим и жанрообразующим элементом. Так, уединенная жизнь героя обусловлена замкнутостью пространства, ограниченностью и статичностью, потому герой в начале романа может изучать грамоту, становится исключительным, так как живет на периферии, вдали от обычно жизни. У Арсения также есть духовные наставники: Христофор, Фома, Иннокентий. Путешествие героя, жизнь в монастыре, борьба с бесами (двоемирие), благочестивая смерть, слава - все это присутствует в романе и определяет специфику жанра. 44 ЗАКЛЮЧЕНИЕ В ходе работы над изучением поэтики хронотопа романа Е. Водолазкина «Лавр» был проведен анализ пространственно-временных маркеров, их художественных функций, а также было исследовано взаимодействие хронотопических особенностей с другими уровнями произведения в романе Е. Водолазкина «Лавр», а именно с такими, как жанр, композиция, сюжет. В романе присутствуют такие формы хронотопа (по М. Бахтину), как идиллический, авантюрный, средневековый. Благодаря авантюрному изображению время-пространства формируется эпический элемент, который необходим для жизнеописания святого, он должен постоянно набираться опыта; средневековым и идиллическим хронотопом обусловливается историческое время и пространство художественного мира - средневековая Русь является тем самым временем, которое описывает жизнь святого, в это время связь с Богом и единство человека с природой были безусловным фактором. Благодаря топонимам образовывается реальная модель художественного мира, так как все географические объекты и места являются исторически достоверными. Элементы идиллического хронотопа выражаются посредством сочетания человеческой жизни с жизнью природы, изображают внутреннее состояние героя. Присутствуют природные описания, выделяются образы леса и воды: первое олицетворяет мудрость, а второе движение и свободу эти характеристики присущи герою. Авантюрный хронотоп связан со странствием Арсения. Его элементы выражаются посредством движения героя, изображения самого пути и пространства. Средневековый хронотоп формирует историческое пространство в произведении, которое представлено описанием памятников, рукописями, изображением чудес, бытоописательными деталями деревенской и дворцовой жизни. 45 Рассмотрев хронотопические особенности трех периодов жизни героя, мы можем отметить, что хронотоп трансформируется, то есть не является цельным и неделимым, он изменяется в соответствии с переменами жизни и сущности героя. Время-пространство меняется именно тогда, когда меняется сам герой. Изображение художественного мира зависит от героя, его мышления и перемен в жизни. Таким образом, исследуя хронотопические особенности романа Е. Водолазкина «Лавр» мы приходим к нескольким выводам: во-первых, в произведении изображается историческое пространство, но оно является не фактологически достоверным, а художественно освоенным, то есть модель художественного мира в романе «Лавр» имеет псевдоисторических характер; во-вторых, композиция в романе циклична, повторяется сам хронотоп, герой доходит до определенной точки в пространстве, после чего возвращается к начальной, а движение времени из линейного трансформируется в циклическое; в-третьих, хронотоп имеет также и нелинейное изображение, повествовательных ракурс переносится на других персонажей, к тому же разрывается время-пространство благодаря изображению будущего и прошлого, что свидетельствует о наличии черт постмодернизма; в-четвертых, специфика жанра зиждется на хронотопических особенностях, которые изображают жизнь святого и его подвиги, также присутствуют элементы авантюрного романа, а значит, роман «Лавр» написан в жанре жития. 46 БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 1. Бахтин, М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике / М. М. Бахтин // Вопросы литературы и эстетики. М. : Художественная литература, 1975. - С. 234-407. 2. Бахтин, М. М. Эпос и роман / М. М. Бахтин // Вопросы литературы и эстетики. - М. : Художественная литература, 1975. - С. 447-489. 3. Белякова, С. М. Пространство и время в поэзии В. Высоцкого / С. М. Белякова // Русская речь. - 2002. - № 1. - С. 30-35. 4. Бессуднова, В. И. Пространство в обиходно-бытовой речи : автореф. дис. ... канд. филол. наук : 10.02.01 / В. И. Бессуднова. - Саратов, 2004. - 22 с. 5. Болотнова, Н. С. Филологический анализ текста : учебное пособие / Н. С. Болотнова. - М. : Флинта : Наука, 2007. - 520 с. 6. Булыгина, Т. В. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики / Т. В. Булыгина, А. Д. Шмелев. - М. : Языки русской культуры, 1997. - 576 с. 7. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая ; ред. М. А. Кронгауз. - М. : Русские словари, 1996. - 416 с. 8. Веселовский, А. Н. Историческая поэтика / А. Н. Веселовский. - Л., 1940. 9. Водолазкин, Е. Г. Лавр / Е. Г. Водолазкин. - М. : АСТ, 2012. 10. Гальперин, И. Р. Текст как объект лингвистического исследования / И. Р. Гальперин ; ред. Г. В. Степанов. - М. : КомКнига, 2006. - 4-е изд. - 144 с. 11. Герменевтика древнерусской литературы / отв. ред. Ф. С. Капица. М. : Рукописные памятники Древней Руси, 2010. - 14 сб. - 904 с. 12. Гримова, О. А. Нарративной интриги в современной литературе / О. А. Гримова. - https://cyberleninka.ru (дата обращения: 25.02.2018). 47 13. Закамулина, М. Н. Квантитативные параметры в пространстве и во времени / М. Н. Закамулина, Г. Ф. Лутфуллина. - Казань : КГЭУ, 2012. - 186 с. 14. Иванова, Е. А. Лингвокультурологический потенциал романа Е. Водолазкина «Лавр» / Е. А. Иванова // Мир русского слова. - 2014. № 3. - С. 66-71. 15. Кобозева, И. М. Грамматика описания пространства / И. М. Кобозева ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. - М. : Языки славянской культуры, 2000. - С. 152-162. 16. Корнева, В. В. Основные направления изучения топонимов / В. В. Корнева, Д. Б. Меняйлова. - https://cyberleninka.ru (дата обращения: 25.02.2018) . 17. Кузнецова, В. А. Языковая экспликация хронотопа в постмодернистском тексте: На материале повести Саши Соколова «Школа для дураков» / В. А. Кузнецова. - http://www.dissercat.com (дата обращения: 25.02.2018) . 18. Кусков, В. В. История древнерусской литературы / В. В. Кусков. М., 1998. 19. Кучина, Т. Г. «Конвертировать бытие в слово»: Homoscribens в прозе Евгения Водолазкина / Т. Г. Кучина. - https://cyberleninka.ru (дата обращения: 25.02.2018). 20. Лейдерман, Н. Л. Теория жанра : научное издание / Н. Л Лейдерман. - Екатеринбург : ИФИОС Словесник, 2010. - 904 с. 21. Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А. Н. Николюкина. - М. : НПК Интелвак, 2001. - 1600 с. 22. Лихачев, Д. Внутренний мир художественного произведения / Д. Лихачев // Вопросы литературы. - 1968. - № 8. 23. Логический анализ языка. Языки пространств : сборник статей / отв. ред. Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. - М. : Языки русской культуры, 2000. - 448 с. 48 24. Логический анализ языка: Язык и время / отв. ред. Н. Д. Арутюнова, Т. Е. Янко. - М. : Индрик, 1997. - 352 с. 25. Лотман, Ю. М. Сюжетное пространство русского романа XIX столетия / Ю. М. Лотман // В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. - М. : Просвещение, 1988. - С. 325-349. 26. Лотман, Ю. М. Текст в тексте. Статьи по семиотике культуры и искусства / Ю. М. Лотман. - СПб. : Академический проект, 2002. 27. Макаренко, праведного старца Е. К. Феодора Жанровое своеобразие Томского»: к «Жития проблеме святого современного агиографического канона / Е. К. Макаренко. - https://cyberleninka.ru (дата обращения: 25.02.2018). 28. Масленников, С. В. Ономастическое пространство в исторических произведениях А. Н. Островского / С. В. Масленников. - https://cyberleninka.ru (дата обращения: 25.02.2018). 29. Махинина, Н. Историческое время в романе Е. Водолазкина «Лавр» (к постановке проблемы) / Н. Махинина, М. Сидорова. - https://cyberleninka.ru (дата обращения: 25.02.2018). 30. Махинина, Н. Мифологема смерти / рождения в романе Е. Водолазкина «Лавр» / Н. Махинина, М. Сидорова. - https://cyberleninka.ru (дата обращения: 25.02.2018). 31. Ноздрина, Л. А. Интерпретация художественного текста. Поэтика грамматических категорий : учебное пособие для лингвистических вузов и факультетов / Л. А. Ноздрина. - М. : Дрофа, 2009. 32. Нургалеева, Д. В. Хронотоп «псковских» глав романа Е. Г. Водолазкина «Лавр» / Д. В. Нургалеева // Челябинский гуманитарий. 2017. - № 4 (41). - С. 41-45. 33. Павлов, С. Г. Сакральная семиотика романа Е. Водолазкина «Лавр» / С. Г. Павлов. - https://cyberleninka.ru (дата обращения: 25.02.2018). 49 34. Панова, Л. Г. Наивноязыковая физика и метафизика: слова «пространство» и «время» / Л. Г. Панова. - http://www.dialog- 21.ru/digest/2001/articles/panova/ (дата обращения: 25.02.2018). 35. Папина, А. Ф. Текст: его единицы и глобальные категории / А. Ф. Папина. - М. : Едиториал УРСС, 2002. - 368 с. 36. Повалко, П. Ю. Пространство и время как категории художественного текста / П. Ю. Повалко. - https://cyberleninka.ru (дата обращения: 25.02.2018). 37. Руднев, В. П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты / В. П. Руднев. - http://lib.ru/CULTURE/RUDNEW/slowar.txt (дата обращения: 25.02.2018). 38. Сайт Е. Г. Водолазкина. - http://evgenyvodolazkin.ru (дата обращения: 25.02.2018). 39. Свирида, И. И. Пространство и культура: аспекты изучения / И. И. Свирда // Славяноведение. - 2003. - № 4. - С. 14-24. 40. Солдаткина, Я. В. Мотивы прозы А. П. Платонова в романе Е. Г. Водолазкина «Авиатор» / Я. В. Солдаткина. - https://cyberleninka.ru (дата обращения: 25.02.2018). 41. Степанов, Ю. С. Константы: Словарь русской культуры / Ю. С. Степанов. - М. : Академический Проект, 2004. - 3-е изд. - 992 с. 42. Топоров, В. Н. Пространство и текст / В. Н. Топоров // Текст: семантика и структура. - М., 1983. - С. 227-284. 43. Тороп, П. Х. Хронотоп / П. Х. Топор, Я. Левченко ; под. рук. И. А. Чернова // Словарь терминологии тартуско-московской семиотической школы. - 1984. - http://diction.chat.ru/xronotop.html (дата обращения: 25.02.2018). 44. Трофимова, Н. В. Традиции древнерусской литературы в романе Е. Г Водолазкина «Лавр» / Н. В. Трофимова. - https://cyberleninka.ru (дата обращения: 25.02.2018). 50 45. Фролов, Н. К. Ономастика как компонент парадигмы культурно­ лингвистического пространства / Н. К. Фролов. - Екатеринбург, 2002. С. 113-116. 46. Хализев, В. Е. Теория литературы : учебник / В. Е. Хализев. - 4-е изд., испр. и доп. - М. : Высшая школа, 2004. - 405 с. 47. Шуринова, Н. С. «Мертвый язык» как средство воскрешения субъективности «другого» в романе Е. Г. Водолазкина «Лавр» / Н. С. Шуринова. - https://cyberleninka.ru (дата обращения: 25.02.2018). 48. Щукин, В. Г. О филологическом образе мира (философские заметки) / В. Г. Щукин // Вопросы философии. - 2004. - № 10. - С. 47-64. 49. Щукина, Д. А. Пространство как лингвокогнитивная категория (на материале произведений М. А. Булгакова различных жанров) : автореф. дис. ... д-ра филол. наук : 10.02.01 / Д. А. Щукина. - СПб : СПб гос. ун-т, 2004. 36 с. 50. Яковлева, Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия) / Е. С. Яковлева. - М. : Гнозис, 1994. - 344 с. 51. Яцуга, Т. Е. Ключевые концепты и их вербализация в аспекте регулятивности в поэтических текстах З. Гиппиус : дис. ... канд. филол. наук : 10.02.01 / Т. Е. Яцуга. - Томск : Томск. гос. пед. ун-т, 2006. - 299 с. 51
