Война! Твой страшный след Живёт в архивах пыльных, В полотнищах побед И в нашумевших фильмах. Война! Твой горький след — И в книгах, что на полках. Н.Старшинов Каждый год среди весны, когда радостно поют птицы, а земля, омытая талой водой, дымится зеленью молодого хлеба, наступает святой для нашей родины день, когда мы вспоминаем тех, кто не щадил себя во имя победы над иноземными захватчиками, вспоминаем живых героев и погибших. Сегодня речь пойдёт о ваших ровесниках, ребятах, кому во время войны было столько же лет, сколько и вам, чуть больше или чуть меньше. Пусть во время нашего разговора горит эта свеча — как символ памяти о тех детях, что не дожили до Победы, не узнали взрослой жизни. Вспомним о них… Катаев учился в гимназии, но началась Первая мировая война, и семнадцати лет он вступил добровольцем в действующую армию. Был артиллеристом, его дважды ранило, однажды он стал жертвой отравляющих газов. В годы Великой Отечественной войны Валентин Катаев, уже известный писатель, а по возрасту немолодой человек, вновь надел военную форму, стал фронтовым корреспондентом. Пройдя три войны (а надо считать и Гражданскую войну), увидев безмерное людское горе, испытав собственные несчастья, Валентин Петрович написал немало рассказов и повестей, где показал трагедию войны, её противоестественность… Но самая известная из них — повесть «Сын полка», напечатанная впервые в феврале победного 1945 года во взрослом журнале «Октябрь» и одновременно публиковавшаяся в детском журнале «Дружные ребята». Отрывки из неё печатали другие журналы и газеты. Повесть посвящена суровой жизни детей в годы войны. 12 лет Мальчик лежал в зелёной вонючей луже и тяжело бредил во сне. Его непокрытая голова, заросшая давно не стриженными, грязными волосами, была неловко откинута назад. Худенькое горло вздрагивало. Из провалившегося рта с обметанными лихорадкой, воспалёнными губами вылетали сиплые вздохи. Слышалось бормотание, обрывки неразборчивых слов, всхлипывание. Выпуклые веки закрытых глаз были нездорового, малокровного цвета. Они казались почти голубыми, как снятое молоко. Короткие, но густые ресницы слиплись стрелками. Лицо было покрыто царапинами и синяками. На переносице виднелся сгусток запёкшейся крови. Дело известное, товарищ капитан, — сказал Егоров. — Отец погиб на фронте в первые дни войны. Деревню заняли немцы. Мать не хотела отдавать корову. Мать убили. Бабка и маленькая сестрёнка померли с голоду. Остался один. Потом деревню спалили. Пошёл с сумкой собирать куски. Где-то на дороге попался полевым жандармам. Отправили силком в какой-то ихний страшный детский изолятор. Там, конечно, заразился паршой, поймал чесотку, болел сыпным тифом — чуть не помер, но всё же кое-как сдюжил. Потом убежал. Почитай, два года бродил, прятался в лесах, всё хотел через фронт перейти. Да фронт тогда далеко был. Совсем одичал, зарос волосами. Заточенным гвоздём Пастушок Ефрейтор Серко Ему захотелось прославиться, удивить всех Придется тебе научиться заворачивать портянки, как полагается каждому культурному воину. И это будет твоя первая солдатская наука У Вани была счастливая способность нравится людям с первого взгляда, было что-то необыкновенно привлекательное в этом оборванном деревенском пастушке с холщовой торбой, в его заросшей голове, похожей на соломенную крышу маленькой избушки, в его синих ясных глазах. Для разведчиков он был младшим братишкой, внесшим много разнообразия в их суровую боевую жизнь. Мальчик пробудил в его душе глубокие чувства. Ваня расстраивал в его душе еще не застывшую рану. Он думал о своем сыне в матросской шапочке, которому теперь исполнилось бы 7 лет, но которого нет и никогда не будет на свете. Тот мальчик был еще слишком мал, чтобы иметь определенный характер. А Ваня был почти сложившимся человеком. Ты был достойным сыном, хорошим, храбрым, исполнительным. И теперь весь наш артиллерийский полк считает тебя своим сыном. Я уверен, что ты будешь прекрасным воспитанником, а потом прекрасным офицером.
