[ДВЕ СТАТЬИ НА ВЫБОР] Введение в гендерные исследования (Хрестоматия)

ВВЕДЕНИЕ В ГЕНДЕРНЬIЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЧАСТЬ 11 Хрестоматия ВВЕДЕНИЕ В ГЕНДЕРНЬIЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЧАСТЬ 11 Хрестоматия Под редаtщией СергеяАКеребкина Харьков хцги Санкт- Петербург Издательство •АЛЕТЕЙЯ» 2001 ББК С550.53 УДК 301.19 В24 В 24 Введение в гендервые исследования. Ч. II: Хрестоматия/ Под 2001; СПб.:Алетейя, ред. С. В. Жеребкина- Харьков: ХЦГИ, 2001. - 991 с. ISBN 5-89329-422- Х Н адапие осуществлепо при фипапсовой поддержке Фопда Дж. Д. и К. Т. Макартуров в рамках проекта ХЦГН <(Упиверситетская сеть по гепдерпым. исследовапиям. для стран, бывшего ссср,, Реко.м.ен.дован.о к печати Учен.ы.м. советом Харьковского пацион.альн.ого ун.иверситета и.м. В. Н. Каразина Рецензенты: • • • д-р философских наук Вилы к Я. М. д-р философских наук Бурова О. К. д-р философских наук Ч ерпин:ова В. Е. Данная •Хрестоматия» представляет собой вторую часть учебного издания •Введение в гендервые исследования» и по своей структуре соответствует первой части, основанной на принципе дисциплинарности социальных наук. Большинство текстов •Хрестоматии» -работы ведущих западных гендерных и феми нистских теоретиков, таких как Джудит Батлер, Рози Брайдотти, Терезаде Лауретис, Люси Иригарэ, Джулиет Митчелл, Гейл Рубин, Элен Сиксу, Джоан Скотт, сыгравшие важную роль в создании новой академической социальной дисциплины •гендерные иссле дования» в системе западного социального знания. •Хрестоматия» предназначена для использования в качестве базового учебного материала для создания новых учебных курсов по гендерным дисциплинам в постсоветских университетах на основе опыта западной гендерной и феминистской теории. ISBN 5-89329-422- Х ©Издательство •Алетейя• (СПб.), © хцги, 2001 г. 2001 г. Содержание Предисловие ........................................................................ 11 Возникновение и развитие гендерных исследований в США и 3ападиой Европе Рози Брайдотти Женские исследования и политики различия ...................... 13 Тереза де Лауретис Американский Фрейд .......................................................................... 23 беллхуке Нау ка трапсzрессировать. Образование как практика свободы .......................................... 48 Леора Ауславдер Женские + феминистские + лесбийские-гей + квир исследования = zепдерпые исследования? .................... 63 Феминистская теория: проблематизация женской субъективности Патриция Эллнот, Нэнси Мевделл Теории фе.мипиз.м.а ............................................................................... 93 Люси Иригарэ Пол, который пе единичен. ........................................................... 127 Рози Брайдотти Путем по.мадиз.ма ............................................................................ 136 Джудит Батлер От пародии к политике ................................................................ 164 Ив Кософски Сэджвик Эпистемолоzия чу лапа ................................................................. 17 4 Гендерпая проблематика в политических науках I. Гендерпая проблематика в политической теории Андре а Дворкии Порпоzрафия. Мужчипы обладают женщипами ............ 201 Шанталь Муфф Феминизм, гражданство и радикальпая демократическая политика II. ....................................................... 214 Политическая теория феминизма: современные дебаты Джудит Батлер Случайно сложившиеся осповапия: феминизм и вопрос о <mостмодерпизме>> .............................. 235 Нэнси Фрейжер От перераспределения к призпапию? Дилеммы справедливости в <mост-социалистскую>> эпоху ............ 258 Джудит Батлер Чисто культурное ........................................................................... 289 Социология гендера I. Социальное конструирование гендера Ирвин Гофман Гепдерпый дисплей ........................................................................... 306 II. Феминистская критика эпистемологических оснований социологии: перспектины социологии гендерных отношений ЭннОукли Гепдер, методология и модусы человеческого зпапия: проблематика феминизма и парадигматические дискуссии в социальных науках III. ................................................ 336 Феминистский подход к интерпретации качественных данных: методика анализа текста, интеракции и изображения СуламифьРейнхарц Феминистское мультиметодпое исследование ............... 364 Гендерпая проблематика в экономической теории Пола Инглэнд И золироваппый индивид: андроцентристский у клоп в постулатах неоклассической теории ............................... 386 Гендерпая проблематика в исторических науках ДжоанСкотт Гепдер: полезпая категория исторического анализа .................................................................. 405 Гендерпая проблематика в психологи I. Гендервые исследования в психологии Рода К. Ангер Трехстороннее зеркало: психологи, изучающие жепщип, глазами феминисток ......................... 437 ГейлРубин Размышляя о сексе: заметки о радикальпой теории сексуальпых политик II. .................................................................... 464 Феминизм и психоанализ Джулиет Митчелл Жепская сексуальность. Жак Л а кап и ecole freиdieпe. Введепие ................................... 534 Джейн Гэллоп Ключи к Д оре ....................................................................................... 561 Гендерпая проблематика в антропологии Генриетта Мур Фемипизм и антропология: история взаимоотпоtц_епий ......................................................... 582 Гендерпая проблематика в философии Элизабет Гросс И змепяя очертапия тела ............................................................. 599 ДжейнФлекс Копец певиппости ............................................................................ 626 Гендерпая проблематика в теории культуры I. Гендерпая проблематика в парадигме культурных исследований Гайятри Чакраворти Спивак Могут ли угпетеппые говорить? ............................................. 649 ЭннГрей Извлекая уроки из опыта: культурные исследовапия и фемипизм ................................. 671 11. Женщины и искусство: политики репрезентации Лиза Тикпер Фе.мипиз.м, история искусства и сексуальное различие .................................................................. 695 Гризельда Поллак Созерцая историю искусства: видение, позиция и власть ........................................................... 718 Тереза де Лауретис В зазеркалье: женщина, кино и язык ...................................... 738 Гендерная: проблематика в экологии Кэролин Мёрчант Смерть природы. Женщина, экология и научная революция ............................ 759 Гендерная: проблематика в языкознании Дейл Спендер Мужчипа создал язык .................................................................... 775 Робин Лакофф Я зын: и .место женщины ................................................................ 784 Феминистская: литературная: критика Эленеиксу Хохот Медузы .................................................................................... 799 Авнетт Колодны Танцы на .минном поле. Н ен:оторые наблюдения относи тельно теории, пран:тин:и и политики феминистской литературной критики ............................................................... 822 Мужские исследования: меняющиеся мужчины в изменяющемся мире Роберт Коннелл М аскулинности и глобализация .............................................. 851 Дэвид Гилмор Загадка .мужественности ........................................................... 880 Гендернан проблематика в праве: права женщин ЛизФогель По ту сторону равенства: некоторые феминистские вопросы ......................................... 905 Гендервые политики в социальных движениях: теория и ирактика современного феминизма 1. Теория и ирактика современного феминизма: женское движение в США беллхуке Черные женщины: формирование феминистской теории ................................... 929 Джоан Скотт Н е которые размышления по поводу гендера и политики ......................................................................... 946 II. Женское движение второй волны: истоки, концептуализация и результаты Берта Тэйлор и Нэнси Унттьер Коллективная идентичность в группах общественных движений: лесбийская феминистская .мобилизация .............................. 963 Предисловие Данная <<Хрестоматия>> представляет собой вторую часть учеб ного издания <<Введение в гендерные исследования>> и является ос новным учебным материалом для первой части (~введение в гендер ные исследования. Учебное пособие>>). Структура <<Хрестоматии>>, принцип деления на разделы соответствует структуре первой части, то есть дисциплинарному принципу социальных наук. Принципи альным критерием отбора текстов для ~Хрестоматии» был отбор их авторами соответствующих разделов <<Учебного пособия», которые являются ведущими отечественными специалистами- гендерологами в соответствующих дисциплинах социального знания ( ~ гендерпая проблематика в политических науках>>, <<Социология гендера», ~ген дерная проблематика в экономической теории», ~ Гендерпая пробле матикав истории» и т. д.). ~Хрестоматия» предназначенадляисполь зования в качестве базового учебного материала для создания новых учебных курсов по гендерным дисциплинам в постсоветских универ ситетах на основе опыта западной гендерной и феминистской теории. В то же время многие тексты, входящие в <<Хрестоматию», яв ляются общеметодологическими для западной гендерной и фемини стской теории, поэтому их учебно-методическое применение выхо дит за рамки отдельных дисциплин социального знания и соответ ствующих им разделов ~Учебного пособия». Большинство текстов ~хрестоматии» -работы ведущих западных гендерных и феминис тских теоретиков, таких как Джудит Батлер, Рози Брайдотти, Тере за де Лауретис, Люси Иригарэ, Джулиет Митчелл, Гейл Рубин, Элен С иксу, Джоан Скотт, сыгравшие важную роль в создании новой ака демической социальной дисциплины гепдерпые исследования в сис теме западного социального знания, которые являются не только об щеметодологическими, но и интердисциплинарными. Это позволя ет использовать каждый из текстов ~Хрестоматии» в качестве мето дологического при изучении разных разделов <<Учебного пособия», что дает возможность для гибкой и мобильной, а также личностно ориентированной модификации структуры, содержания и материа ла создаваемых в постсоветских университетах новых учебных кур сов по гендерным исследованиям с учетом конкретных региональ ных образовательных потребностей. Такая структура •Хрестоматии• соответствует общей учебно методической задаче учебного издания дования» • Введение в гендерны е иссле в целом- nредоставить возможность nреnодавателям ре гиональных nостсоветских университетов сформировать новые учеб ные курсы по гендерным исследованиям в различных социальных дисциnлинах с учетом сnециализации вузов, сnецифики регионов и собственных научных интересов. С учетом этой задачи •Хрестома тия » строится не по nринциnу •ридера• (обычно включающего в себя фрагменты и извлечения из известных работ), а содержит, в основ ном, цельные работы (статьи и главы из книг), что nозволяет расши рить возможности методологического исnользования nубликуемых текстов и одновременно сохранить nринциn интердисциnлинарнос ти, отличающий гендервые исследования как новую социальную дис циnлину по сравнению с традиционными социальными науками. Публикация текстов по заnадной гендерной и феминистской теории в nолном объеме представляется важной, учитывая также и общую труднодостуnность заnадных текстов для студентов и nреnодавате лей региональных университетов. Ориентируясь на заnадные междисциnлинарные гендерные, женские и феминистские исследования и дополняя друг друга, две части нового учебного издания •Введение в гендервые исследова ния•- •Учебное nособие• и •Хрестоматия• будут сnособствовать более эффективному включению новой социальной дисциплиныгеп дерпых исследований в систему постсоветского высшего образования и, тем самым, трансформации постсоветской академии и социально го знания в целом. Возникновение и развитие гендерных исследований в С~А и Западной Европе Рози Бройдотти Женские исследования и политики различия Теоретический акцент на сексуальном различии 1 как номади ческий политический и эпистемологический проект с необходимос тью влечет за собой дополнительные Jtритические усилия по перево ду теоретических схем в практическую - например, педагогичес кую -деятельность. Для меня женские исследования как институ циональная реальность есть одна из тех площадок, где релевантность сексуального различия как проекта может быть протестирована фе министками-активистками. В этом отношении женские исследова ния как практика в рамках всей концепции сексуального различия - что-то вроде теста на реальность для этой теории. И действует этот подход •по принципу реальности• -многообразно. Во-первых, реалии и требования любой институциональной практики, а особенно университетской, таковы, что они на полную катушку тестируют феминистскую вовлеченность во властные отно шения - и способность к этому. Для меня власть- не только нега тивное понятие (власть, которую одни реализуют над другими, как собственность, что служит исключению и подавлению); она обозна чает сложный набор взаимоотношений между производством знания, конструированием идентичности и материальными социальными условиями. Власть как процесс также приводит к позитивным след ствиям, что включают в себя как сопротивление повторяющимся © Columbla University Press, 1994. Перевод Завена Баблояна выполнен по изданию Rosi Braidotti, Nomadic Subjects. Embodiment and Sexual Ditference in Contemporary Feminist Theory (New York: Columbla University Press, 1994), рр. 205-12. Роз и Брайдотти 14 установленным схемам, так и творческое усвоение в противном слу чае неподвижных властных отношений. Весь процесс институцио нализации такой радикальной эпистемологии, как женские иссле дования, таким образом, открывает возможности для выхода на про блемы власти, субъективности и знания во всей их сложности. Я верю, что этот процесс для теоретиков феминизма есть отрезвляю щий и необходимый тест на реальность. Во-вторых, любой процесс <•институционализации•> с необходи мостью приводит к конфронтации между теоретическими ожидани ями и их конкретной реализацией. В свою очередь, в ходе этого про цесса осуществления теории на практике нужно принимать во вни мание социополитический контекст, в котором происходит инсти туционализация феминистских идей. И это может и должно приво дить к обновлению духа самокритики и к пересмотру основных тер минов феминистской теории. Другими словами, процесс институци онализации феминистского знания предполагает механизм обратной связи, что приводит к преобразованию теории в свете полученного опыта. В-третьих, процесс институционализации можно рассматри вать- возможно, в несколько благодушном ключе - в качестве <<цены успеха•>; несмотря на все остающиеся- и в некоторых случа ях усиливающиеся- социальные проблемы, такие как безработица и феминизация бедности; сексуальное насилие и новые формы пор нографии; влияние новых (био)технологий на репродукцию и женс кую сексуальность, но также и на окружающую среду и особенно в развивающемся мире - успех благого дела феминизма неоспорим. Феминистские идеи широко распространились буквально по всему миру, что повлияло на изменение взглядов как женщин, так и муж чин. Их относительное признание также означает, однако, что фе министские идеи и тексты стали интеллектуальными объектами об мена для рыночной экономики и как таковые включаются в действие механизмов валюты и обмена, инфляции и прибавочной стоимости. Один только этот факт должен полностью устранить любое оставше еся представление о невинной невовлеченности женщин в соци альную и экономическую систему. И также это предполагает, заме тим, что критически настроенные феминистки должны подвергнуть рассмотрению сами материальные условия, что допускают реализа цию и даже успех феминистских идей. Внешне парадоксальным вы водом из всего этого будет тот, что практика феминизма обновила и усилила необходимость критического интеллектуального анализа. Особенно это верно для таких стран, как Нидерланды, где феминизм Жен.ск:ие исследован.ия и политики ра3дич.ия 15 пользуется устойчивой поддержкой государства, что привело к вы сокому уровню институционализации. 2 Принимая во внимания эти факторы, я полагаю, что процесс институционализации феминистского знания важен как в полити ческом, так и в эпистемологическом смысле. Вопрос, который необ ходимо задать с позиций сексуального различия, таков: в какой сте пени женщины в институциях могут различать, каким именно об разом кодифицируется, передается и признается знание? Каковы специфичные для феминистской практики механизмы [его] канони зации и передачи? Существует ли прямая связь между институцио нализацией и утратой радикальных взглядов? Насколько сильно • затормаживаются• или •перегорают• в институциях те феминист ки, что были отважны или отчаянны настолько, что предприняли •длительный переход• по их территории? Мой первоочередной политический интерес в отношении про цесса институционализации касается того влияния, что он по всей видимости оказывает на взаимоотношения между женщинами. Осо бенно остро этот вопрос стоит для тех теоретиков сексуального раз личия, что (как я сама) сделали очень серьезную ставку на подрыв ной или же трансформатявный потенциал женской феминистской солидарности [Ьonding] в постиндустриальном патриархате. Никто в наше постмодернистское время не может быть наивен настолько, чтобы не видеть, что институциональная власть выявляет непредви денные -если они вообще считались возможными - пласты сопер ничества и конкуренции среди женщин, так же как и между жен щинами и мужчинами. Хотя этупроблему начинают анализировать, 3 она все еще остается чем-то вроде с темного континента• для феми нистской мысли. В таком политическом контексте практика сексуального разли чия в моем номадическом смысле предлагает несколько конкретных стратегических соображений и в качестве техники, и в качестве по литического инструмента, что направлены на рассеяние или сдержи вание проблемы соперничества между женщинами. Сексуальное раз личие - это политический союз женщин, заключенный в призна нии их различий. Он служит стартовой площадкой для раз-иденти фицирования женщин от фаллогоцентрических модусов мышления и обучения, замещая эти модусы векоторого вида номадическим пе ресечением различий. Центральным в этом проекте является поня тие феминистских генеалогий, то есть процесса обратного промыс ливания работ других женщин. Генеалогии - это политически на сыщенная альтернативная память, что поддерживает нашу связь с Рози Врайдотти 16 опытом и звучащими голосами тех женщин, чьё сопротивление для нас есть источник nоддержки и вдохновения. В этом отношении феминистская генеалогия есть дискурсивное и политическое уnражнение в межиоколенческой женской солидар ности, 4 что подчеркивает также эстетическое измерение мыслитель ного процесса, то есть тот факт, что идеи суть действительно «пре красные события>), способные переносить нас сквозь пространство и время. Защищая это понятие феминистской генеалогии, я не могу nро вести разграничение между текстами художественными и академи ческими или теоретическими. Мне кажется, что сила многих феми нистских текстов заключается как раз в их сnособности комбиниро вать и смешивать жанры, в целях достижения неожиданных, деста билизирующих nоследствий. Я бы предложила прочитывать феми нистские тексты, наnисанные другими- женщинами из других мест и других времен - как незавершенные тропы, что все еще открыты для нас, все еще нас ждут. Что я люблю в феминистских текстах nомимо и вне их nолитического содержания, интеллектуальной стро гости, этической жажды справедливости- это их страстный голос, вдыхающий в них жизнь. Есть такое номадячеекое качество, или скорее степень интенсивности многих феминистских текстов, что затрагивает меня очень глубоко и иногда почти безотносительно к их содержанию. Я бы определила это качество как радикальную этическую страсть, то есть требование справедливости и честности, что nредстав ляет собой также радикальную форму непринадлежности, или же отдельности. Как столь убедительно говорит об этом в «Кассандре» Криста Вольф, 5 голос, видение, интеллектуальная страсть женщин, исторически замалчиваемые вековыми механизмами подавления, nрорываются к бытию в сознании феминисток -писательниц и ин теллектуалок. Отзвуки замалчиваемых nрозрений, невысказанных истин, непроговоренных концепций не умолкают во внутренних ла биринтах сознания феминистки- и приводят ее к осознанию того, что нечто в феминистском дискурсе сопротивляется прямому пере воду на язык, доnустимый по академическим стандартам. Нечто в феминистской альтернативной памяти nревосходит академическую конвенцию, трансгрессивно по отношению к каноническому зна нию- нечто в феминистском письме взывает к новым способам слу шания. Для меня следствием акцента на сексуальном различии как но мадической включенности в проект различения через феминистскую Женсн:ие исследования и политин:и различия 17 солидарность с другими женщинами есть то, что феминизм являет ся также «жанром»- со своими собственными особыми текстуаль ными и методологическими требованиями. И я: бы зашла далеко на столько, чтобы предположить радикальную несоизмеримость феми нистского жанра с приня:тыми модусами академической мысли. Для: полного самораскрытия этому жанру необходимы особые стили вы ражения, восприятия:, интерпретации. Феминистские идеи - это траектории мысли, маршруты полета к невозможным горизонтам; они стремятся: вновь соединить те пласты опыта, что патриархатная: власть удерживает в изоляции друг от друга. Феминистские идеи - это конструкции, что вызывают к жизни новые, альтернативные спо собы конструирования женского субъекта. Я часто говорю о двой ной феминистской структуре времени - той, которую Кристева ин терпретирует в терминах различных поколений феминисток. И сей час я бы сказала, что эта двойная: структура времени также пораж дает различные феминистские стили. От политик к поэтикам феми нистского голоса 6 - новые пространства речи открываются: нам - новые, различные и различающие способы говорения:. При таком концептуальном подходе различные поколения: жен щин отмечают не только хронологические стадии, но также и грани цы, вне которых мы можем строить межпоколенческие диалоги. Как следствие этого, женские исследования: как практика этих политик различия делают акцент на практике феминистских генеа логий в ответ на трудный вопрос о том, как обеспечить феминистс кую передачу знания:, или же символическое феминистское родство в качестве противоядия тому соперничеству и той конкуренции, что институциональная: практика запускает в женской среде. Феминистские генеалогии - это множественный, открытый проект, нацеленный на размывание эдипового соперничества среди женщин в институциональном контексте, где доминируют маекулии ные параметры. В этом отношении я: бы хотела снова подчеркнуть тот момент, о котором уже говорила раньше -о трансдисциплинарном характере феминистской научной работы. Я думаю, что фактически одна из коммуникационных проблем, с которыми мы сейчас сталкиваемся, возникает вследствие тех имплицитных или эксплицитных дисцип линарных допущений, что делают наш дискурс возможным. В этом отношении одна из задач, что стоит перед феминистками-интеллек туалками, - это создание класса переводчиков-трансдисциплинар ников, что могли бы транспонировать исходные допущения: и мето дологии из одной дисциплины в другую. И поскольку никакой пере- Рози Врайдотти 18 вод не может быть совершенной копией, но скорее является набором приближений, изъятий и пропусков, этих переводчикав концепций можно рассматривать как ядро феминистского интеллектуального класса. При такой трактовке задачи феминисток-интеллектуалок мы сталкиваемся с идеей феминистки как некой королевы-философа, чья задача - законодательствовать над формами знания и упорядо чивать их в нисходящую иерархию по степени законности. Говорю я об этом, что очевидно, с изрядной долей иронии, поскольку так уж сложилось в моей дисциплине начиная с Бовуар, что именно фило соф-мыслительвица и олицетворяла собой типичную феминистку интеллектуалку и таким образом и исполняла лектуального лидерства. Престиж философа феминистки-женщины идей - - de facto роль интел в качестве образа в большой мере также участвовал в построении ауры исключительности «французского феминизма•, а особенно работы таких философов-феминисток, как Люси Иригарэ, или критиков вне феминизма, как Юлия Кристева. Феномен прести жа, так сказать, дискурсивной власти, особенно впечатляет в Ита лии, где Адриана Кавареро и Луиза Мураро, через такие группы, как женский книжный магазин в Милане, или через «Диотиму• в Вера не, осуществляют нечто вроде монополии на итальянскую феминис тскую мысль. 7 С номадической точки зрения, что базируется на сексуальном различии, вполне понятно, почему я озабочена образом мысли и фи гурацией интеллектуалки-феминистки в качестве монарха-законо дателя в области знания. Радикальный подрыв фаллогоцентризма, что мне видится радикальным проектом феминизма, не может, по моему, приводить к возгонке ценности дискурса «высокой теории• и особенно философии. Это было бы лишь иным способом закрепле ния господства того самого дискурса, на деконструкцию которого феминизм претендует. Акцент на законности теоретических или философских форм знания таков, что он блокирует критический ана лиз структуры философской позиции. И в значительной степени совремеиная феминистская филосо фия демонстрирует ту же самую тенденцию, что я бы назвала слепой верой в истинную ценность этой дисциплины. Заключается она в смешении философии и акта мышления как такового, как если бы философия служила выражением самой сущности мыслящего суще ства. Мне кажется, что это приводит к поддержке и укреплению од ной из наиболее древних патриархатных привычек: сверхинвести- Жеnс~Сие исследования и полити/Си различия 19 ции в теоретический модус, примерам коего служит философия, и как следствие - прославпение фигуры философа. Я думаю, женские исследования должны противостоять этому образу мысли и этому очарованию высокой теории. Политический консенсус относительно важности феминистских форм знания дол жен не удерживать феминистских мыслителей от постановки под вопрос фальшивого универсализма теоретического модуса мышле ния, но наоборот, открывать путь к номадячеекому вопрошанию. Важно, чтобы мы продвинулись на один шаг дальше единственно лишь того утверждения, что женщины способны формулировать философские истины. Как политическая цель подобное завоевание весьма ограничено. Другими словами, мы не можем уйти от того вопроса, что выд вигает на повестку дня постструктурализм, вопроса о кризисе мета физики. Начиная с Ницше, философия сосредоточивается на анали зе предпосылок, имплицитных условию артикуляции ее самой как таковой, тем самым разгадывая предпосылки, имплицитные само му практикованию философии. И это привело к полному разруше нию того образа мысли, что воплощен в классической философии. Так возникает разграничение между мышлением и философией, глу боко анти-картезианское по своему духу. Вопрос о кризисе философии, очевидно, вопрос сложный; сум мируя те его аспекты, что в наибольшей степени имеют отношение к практике сексуального различия в женских исследованиях, я бы сказала, что знаком эпохи современности стало возникновение дис курса о том, что это значит - вырабатывать дискурс. Этот уровень метатеории означает, что способность к мышлению освободила себя от империализма философского логоса; агрессия рационализма ис черпала свою историческую функцию. Таким образом мышление становится собственным объектом мысли, замыкаясь в круг, превос ходящий картезианскую решетку, что на протяжение столетий сдер живала и интерпретировала его. Фрейдов а гипотеза бессознательного -одна из наиболее явных атак на базовую иллюзию картезианского субъекта: совпадение субъекта и его мыслящего сознания. Вся пост-ницшевская филосо фия в качестве своей стартовой точки опирается на распад связи меж ду волей и желанием, сознанием и субъективностью, мышлением и рациональностью. Я называю пост-ницшевской философию такую, что сознает, что философия - это очень специфическая практика или стиль мышления, что ни исчерпывает, ни подчеркивает то, что в мышлении наиболее важно. Главное ограничение философии, ее Роз и Враuдотти 20 фаллогоцентрическое извращение, оказывается таковым вследствие того факта, что оно не способно концептуально промыслить собствен ные истоки, собственные основания. Философия неспособна помыс лить о том, что поддерживает ее как форму мысли. Эта неспособиость эндемична, поскольку процесс мышления, что предшествует фило софскому жесту, также с необходимостью под него не подпадает. Философский момент основан на желании промыслить то, что фило софии предшествует: восприимчивость и готовность к акту прида ния значения, что сам по себе не является ни сознательным, ни мыс лительным. Это пред-расположенность, что делает человеческое су щество восприимчивым к игре означающего, к игре означивания. Этот субстрат желания есть также потенциальный источник утвер дительной силы идей. На мой взгляд, мысль о сексуальном различии как выражение онтологического желания женщины-феминистки- это проект, предполагающий трансформацию самого акта мышления, его струк турных рамок, а не только его образов или содержания. Такая прак тика сексуального различия вновь вырабатывает основания для аль янса между мышлением в теоретическом модусе и построением субъективности. Другими словами, в числе первых целей феминист ской практики различия должно быть, на мой взгляд, исследование самого жеста или позы высокой теории и особенно -философии, что олицетворяет ту власть дискурса \в дискурсе, что мы подвергаем кри тике. Высокая теория или философия в традиционном своем начале есть не более чем власть дискурса \в дискурсе; следовательно, прак тикующая феминистка должна действовать особым образом (не орга нично, не универсально), чтобы разоблачать властные игры, импли цитные ее собственной практике. Как практика сексуального различия в номадическом модусе, женские исследования нуждаются в критике имплицитной системы ценностей, переносимой высокой теорией, поддерживающей конвен циональный образ мысли и мыслителя как суверена своего текста. Практика сексуального различия, переопределенная в таком крити ческом модусе, закладывает основания для эпистемологического и педагогического пакта или соглашения между говорящим •я• и •ты•, получающим сообщение. Сеть артикуляций, производимая женщинами в институциях, производящих знание, уже оплодотво рена тем, что называют •властью•, поскольку она включает в себя желание знать, формализацию и передачу знания, эмоциональную и политическую связь, а также коллективную волю к трансформа ции положения женщин. Власть уже присутствует между членами Женские исследования и политики различия 21 феминистского когнитивного сообщества, поскольку в этом сообще стве функционирует дискурс. Другими словами, женские исследования с такой точки зрения делают очевидным тот факт, что власть заложена всюду, где она ви дима хоть в минимальной степени: в бесконечно умножающейся па утине дискурса; в порождаемой ею социальных и материальных от ношениях; в символических отношениях, что она опосредует. Власть- это имя, данное стратегической комплексной ситуации, где отношения производства и знания организованы совместно и одно временно. Власть -это язык, это дискурсивная связь; она сопряже на с глаголом быть, но не с глаголом иметь. Исходя из этого я и хочу указать на то, что для разработки не миметической практики сексуального различия мы должны изме нить правила игры дискурса, развязав священный узел, в который со времен Платона увязаны истина, благо и прекрасное. Сегодня тео ретическая мысль должна быть творческой разработкой иных спо собов бытия; и это предполагает придание ценности аффективным, эмоциональным основаниям данной дисциплины, а не только ее ра ционалистической структуре; предполагает, что мы можем сказать •прощай• рационалистической иллюзии. На кон в этом проекте поставлена, по видимому, та женская символическая система, которую стремится теоретически осмыслить Ириг8.рэ. Это означает, что как женщины идей, стремящиеся при дать силу закона практике сексуального различия, мы несем опреде ленную ответственность перед собственной мыслью и перед мыслью других женщин. Поэтому мы должны выделить себе достаточно вре мени для продумывания различных шагов в нашем теоретическом становлении. Женские исследования- это лаборатория идей, где такой эксперимент можно поставить. Для nеревода термина •sexual difference• мы решили исnользовать кальку, отой дя от возможно, более точного, но и более общего русского эквивалента •разли чие между nолами•. Для самой Брайдотти это nонятие означает не •объектив ное• различие между двумя nолами, мужским и женским, к чему недвусмыс ленно отсылает вышеупомянутый русский термин, но определенную дискурсив ную, эпистемологическую, политическую практику, руирует в культуре данную бинарную оппозицию, школы •ecriture feminine• что радикально деконст базируясь на достижениях (Иригарэ в особенности) и развивая теоретизации Делеза. В данном случае, на наш взгляд, адекватнее использовать •сексуаль ность•, чем опол•, и не слишком отвлекать читателя от +различия•, которое более связано с процессом, чем с сущностью.- Прим. перев. См. Rosi Braidotti, •Dutch Treats and Other Strangers: An Introduction•, in Joke Hermsen and Alkeline van Lenning, eds., Sharing the Di{ference (New York and London: Routledge, 1990); см. также Margo Brouns, Fourteen Years of Women's Studies in the Netherlands (Den Haag: STEO, 1988). См. Valerie Miner and Helen Е. Longino, eds., Competition: А Feminist ТаЬоо? (New York: The Feminist Press, 198 7); Evelyn Fox Keller and Marianne Hirsch, Conflicts in Feminism(New York: Routledge, 1990). См. Teresa de Lauretis, •Feminist Genealogies: А Personal Itinerary•, лекцию Belle van Zuylen, прочитанную в Университете Утрехта в ноябре 1991 и опубликован ную в Women's Studies lnternational Forum 16. 4 (1993): 393-403. Christa Wolf, Cassandra: А Novel and Four Essays (London: Virago, 1984). Nancy Miller, The Poetics of Gender (New York: 1986). См. ColumЬia University Press, Что можно доказать, опираясь на английские. переводы итальянских феминис Milan Women's Bookshop, SexualDifference: А Theory of Social Symbolic Practice (Bloomington: lndiana University Press, 1990); Paola Bono and Sandra Kemp, eds., ltalian Feminist Thought (Oxford: Blackwell, 1991); Paola Bono and Sandra Kemp, eds., The Lonely Mirror (London and New York: Routledge, 1993). тских работ; см., например, Тереза де Лауретис Американский Фрейд Говорят, после своего первого и единственного визита в Соеди ненные Штаты Фрейд высказался так: <•Америка- это гигантская ошибка». В своей монументальной биографии Фрейда Эрнст Джонс повествует нам, что 21 августа 1909 года, будучи приглашен Стэнли Холлом, основателем экспериментальной психологии и в то время президентом Университета Кларка в Ворчестере, штат Массачусетс, Фрейд отплыл из Бремена на борту парахода «Джордж Вашингтон» и сошел на землю уже в Нью-Йорке. Его сопровождали Сандор Фе ренчи и Карл Густав Юнг, и на протяжении своего недельного плава нья психоаналитики развлекались тем, что анализировали сновиде ния друг друга. Нам сообщают, что, подплывая к пью-йоркекой гавани и взи рая на статую Свободы во всей ее красе, отец психоанализа, обраща ясь к Юнгу, произнес одну из самых памятных своих ОС'l'рот: «Они и не представляют себе, -сказал он, имея в виду американцев, -что мы несем им чуму». Эта история была пущена в оборот Жаком Лака нам, который уверял, что слышал её непосредственно от Юнга; в сво ей лекции «La chose freudienne», прочитанной в Вене в 1955 и впер 1956 году, Лакан отмечает, что эти слова вые опубликованной в «ОНИ и не nредставляют себе, что мы несем им чуму» -возвращают ся и преследуют Фрейда, карая его за его гордыню, как будто их ото слала назад, словнонераспечатанное письмо, сама Немезида ( <•le de Freud ... lui est renvoye» ). mot Затем он nрибавляет: «У нас были все основания опасаться, что Немезида приложила сюда обратный билет первого класса. Действительно, если что-либо подобное nроизошло, мы можем благодарить за это только себя са мих. Кажется, Европе лучше стереть и дела, и сам стиль тех, кто по кинул её - чтобы не сказать память о них - вместе с вытеснением их воспоминаний». 1 © Teresa de Lauretis, 1996. Перевод Завена Баблояна выполнен по изданию Teresa de Lauretis, •American Freud•, AmerikastudienjAmerican Studies 41.2 (Miinchen: Wilhelm Fink Verlag, 1996): 163-181. Тереза де Лауретис 24 Здесь, характерным жестом, Лакан убивает сразу двух зайцев: он нарекает американской эго-психологии, отторгнувшей Фрейдаву чуму, его теорию бессознательного и детской сексуальности, а так же и послевоенной Европе, подвергшей вытеснению как дело Фрей да, так и его память - плохие воспоминания; так что чума-психо анализ, который, думал Фрейд, он заносит в Америку, отправляется обратно в Европу первым классом в форме американской психоло гии, а Европа, в свою очередь, стирает и бессознательное, и радикаль ные импликации Фрейдавой концепции психики. Но вернемся к Фрейду в Америку. В Пью-Йорке ему понравил ся только Метрополитен Музей, коллекция, посвященная греческой античности. Кроме того, он посмотрел первый в своей жизни кино фильм, который Джане описывает как «один из нехитрых фильмов тех дней, битком набитый дикими погонями•. Однако фильм этот, видимо, «лишь умеренно позабавил Фрейда•. 2 А более всего его впе чатлил Ниагарский Водопад. В Университете Кларка он прочел пять лекций введения в пси хоанализ; прочел на немецком, не пользуясь никакими предвари тельными записями. Аудитория реагировала и восхищенно, и воз мущенно. Восхищенной была реакция, например, Эммы Голдмаи и Уильяма Джеймса, которым Фрейд щедро отплатил взаимностью, и восхищение это выразилось в присвоении ему звания почетного док тора, в признании, так контрастирующем с теми годами остракизма и презрения, что он провел в родной Вене. В то же время часть аме риканской аудитории была возмущена тем, что было воспринято как защита свободной любви, как порочный взгляд на детскую невин ность, как оскорбление идеалов альтруизма и самообладания, взле леянных в образе <cself-made man•, предмете национальной амери канской гордости,- образе, перевернутом с ног на голову Фрейдо вой теорией бессознательного. Я думаю, справедливости ради следу ет отметить, что оба типа реакции возмущенное неприятие - - и восхищенное признание, и до сих пор характеризуют отношение к Фрейду в Северной Америке. Я еще вернусь к этому вскоре. Почему Фрейду не поправилась Америка, предположить нетруд но. Джане намекает, что в эту неприязнь внесли свою лепту- зад ним числом- физический дискомфорт путешествия, обостривший хронические проблемы Фрейда с кишечником и простатой (в то вре мя ему было 53); трудности с американским английским; и то, что Джане эвфемистически обозначает (в конце концов, он был канад цем) как «вольные и простые манеры Нового Света•. 3 Собственная корреспонденция Фрейда, однако, наводит на мысль о менее физио- Американский Фрейд 25 логических причинах этой неприязни, а именно - американском пуританизме, функционализмеинепосредственности манер, харак терной для молодежно-ориентированной (чтобы не сказать одержи мой) культуры. Он чувствовал, что стремление делать деньги, стрем ление к накоплению капитала иревосходит все остальное, и такая форма сублимации существенно уступает занятиям искусством, ли тературой или наукой. Особое презрение Фрейда вызывал американ ский морализм в отношении сексуальных материй, в частности, го мосексуализма. Как он писал Джеймсу Патнему, аналитику из Гар варда, с которым переписывался долгие годы после их встречи в Уни верситете Кларка: «Сексуальная мораль как ее определяет общество- и в самой крайней степени американское общество - вызывает у меня только презрение. Я стою за большую свободу сексуальной жизни 4 •. 5 Эти слова из письма Фрейда были, очевидно, проигнорированы Патнемом в Гарварде и не приняты к сведению Американским пси хоаналитическим сообществом, но в конце концов они вернутся, что бы иреследовать их в их благоустроенных обиталищах - в универ ситетских кампусах, в терапевтических кабинетах. Сегодня мне хо телось бы обрисовать приключения и злоключения психоанализа в мире академической науки Соединенных Штатов за последние 25 лет, сосредоточась на том массиве интер- или кросс-дисциплинарных ис следований и учебных курсов (как до-, так и последипломного уров ня), что включает в себя весь спектр от feminist, film и media studies cultural или postcolonial studies- studies of race, nationality and ethnicity, или diaspora studies- а также, безусловно, gender studies, до вместе с последними разработками в области теории гомосексуаль ности- «queer theory•. Все вышеперечисленное в большей или меньшей степени связа но с наследием Фрейда, но я упомяну еще одну область кросс-дис циплинарных исследований, обычно остающуюся в стороне- по american studies. Например, american studies описывается как иронии судьбы, это как раз в универси тете, где я преподаю, программа, «сводящая несколько дисциплин в целостное изучение Соединенных Штатов Америки и всего разнообразия их населения •. Объектом изу чения определяется <<Америка и американцы», в дальнейшем под разделяемые на <<афро-американцев, коренных американцев, амери канцев азиатского или латиноамериканского происхождения»; уда рение делается на социологическом, антропологическом и полити ческом анализе, а также на литературоведческих и исторических трактовках этничности - что в других университетах фактически Тереза де Лауретис 26 называется ethnic studies. Я упоминаю об этом, чтобы отметить, что институциализованное политически прогрессивными американца ми изучение •Америки и американцев• игнорирует наследие не толь ко Фрейда, но зачастую и вообще Европы, каковое многие американ цы почитают - к добру или к худу- также за некоторую разновид ность чумы. Готовя эту лекцию, я предполагала american studies ох ватывающими более широкий спектр дисциплин, чем то принято считать сегодня в амерИканских университетах. И описанное поло жение дел также указывает на ту самую амбивалентность, с которой Фрейд и психоанализ были восприняты в 1909 году. Позвольте мне вернуться к двум событиям, произошедшим во время того визита. Событие первое: как нам рассказывает Джонс, в Нью-Йорке Фрейд впервые в жизни смотрел кино, которое лишь •умеренно позабавило его•. Позднее, будучи приглашён Сэмюэлем Голдвином в Голливуд для съёмок фильма о лечении психоанализом, он решительно отказывается от любой формы участия в этом деле, вопреки энтузиазму, с которым этот проект восприняли его коллеги Ганс Закс и Карл Абрахам, - а они впоследствии все же участвовали в работе6 над • психоаналитическим фильмом • Пабста 7 • einer Seele• 8 (1926). Geheimnisse Второе событие произошло после одной из лек ций в Университете Кларка, когда одна дама из числа присутствую щих захотела услышать от Фрейда больше о сексуальности, но полу чила лишь следующую отповедь: йn ich mich weder аЬ- noch zubringen 9 • Bezug auf die Sexualitat lasse • 10 Фрейд не мог ни предвидеть, ни даже вообразить, что в 70-х именно женщины, феминистки и поклонницы кино обратятся к нему (а во многих случаях против него) как раз в связи с его теориями сек суальности, бессознательного и работы сновидения. Итак, что каса ется американской академической науки, первыми Фрейдовой •чу мой• оказались заражены studies, feminist studies и киноведение, cinema впоследствии целиком охваченные ею и распространившие ее далее. Это происходило в начале семидесятых, в эпоху освободи тельного движения, студенческого протеста, тотального переосмыс ления той сексуальной морали и того влечения к накоплению денег и политической власти, что так презирал Фрейд, в эпоху, Немези дой которой стал Вьетнам- и закончилось возвращением на круги своя, в полной амуниции, под предводительство теперешнего респуб ликанского Конгресса. Сегодня для большинства моих американс ких студентов- это давняя история, смутно знакомая по ночным кинофильмам и популярным песням их детства. Для них и психо анализ, и феминизм -просто теории или же •дискурсы•, вроде по- Американский Фрейд 27 стструктурализма или постмодернизма: полезный «инструмент» для получения степени и продвижения по службе. Это мало что говорит их уму и сердцу, почти никак их не захватывает- в отличие от меня самой в эпоху семидесятых. Feminist Theory и Women's Studies К тому времени относится первая массированная атака на Фрей да, которую предприняла Кейт Миллетт в своей книге Сексуальные политики, опубликованной в 1969 году, книге, где впервые были артикулированы основные положения феминистской критики Фрей да и его взглядов на феминность и женскую сексуальность. Это было сделано путем отбора тех фраз - зависть к пенису, анатомия это судь ба, либидо маскулинно- которые сразу же были взяты на щит фе министским движением за сексуальное освобождение. Книга Мил летт поражала и тенденциозностью, и эрудированностью, страстной предвзятостью, но отнюдь не поверхностностью. Эта книга была её диссертацией, и она выполнила свою домашнюю работу на отлично. Вот как она резюмирует в заглавной формулировке соответствующей главы то американское восхищение/возмущение Фрейдом, что на чиналось на лекциях в Университете Кларка 60-ю годами ранее, про явилось в амбивалентности таких женщин-аналитиков, как Карен Хорни и Клара Томпсон и продолжается по сей день - достаточно посмотреть на моих студентов. «По иронии судьбы почти трагической, на открытия великого первопроходца, чьи теории бессознательного и детской сексуальнос ти наиболее радикально изменили представления о человеке, им же самим было наложено заклятие точки зрения по существу консерва тивной. Если же взять такую цель сексуальной революции, как ос вобождение людей женского пола от их традиционного подчиненно го положения, фрейдистская позиция оказалась на службе прямо контрреволюционного направления. Хотя наиболее печальные по следствия вульгарного фрейдизма выходят далеко за пределы соб ственно Фрейдового замысла, антифеминизм такого подхода стро ился не без опоры на работы самого Фрейда>> .11 Признание того, что она обозначает как <•открытие» бессозна тельного и детской сексуальности (и более американской метафоры она не могла бы отыскать: великий первопроходец Фрейд), легко дается Миллетт, но легко ею и забывается. Остальная часть эссе по священа детализации той <•контрреволюционноЙ>>, репрессивной и Тереза де Лауретис 28 авторитарной доктрины женской сексуальности, которую она вычи тывает из текстов Фрейда. Но Миллетт, хотя и скупится, а всё же отдает Фрейду фрейдово. В подавляющем большинстве последующих феминистских работ- как в области психологии, социологии, ли тературной критики, так и в целом в междисциплинарном простран стве Women's Studies- «Фрейдом• стало обозначаться то, что гово рилось о том, что он сказал в отношении женщин, в то время как от бессознательного, и, в частности, от теории влечений отделывались как от чего-то старомодного и «биологистического• в лучшем слу чае, а в худшем - как от патриархального сговора с целью оправ дать и увековечить социальную реальность подчиненного положения женщин. Это в подавляющем большинстве феминистских исследований. Однако существует не столь массовое, но академически влиятельное направление в феминистской теории, обратившееся к психоанализу как раз благодаря его вниманию к сексуальности в отношении к бес сознательному и фантазии. Канонический текст этого направления, Психоанализ и фе.м.иниз.м. Джулиет Митчелл, был опубликован в 1974 году и очень скоро пересек Атлантику, неся с собой то, что для - лакаиовекое прочтение Фрейда. многих стало еще одной чумой, Митчелл показала, что неприятие психоанализа феминизмом было фатальной ошибкой: «Как бы ни использовался психоанализ,- пи сала она, - он не является пропагандой патриархального общества, но- его анализом• . 12 И женщины в своей борьбе против сексуаль ной дискриминации, в своих усилиях переопределить гендервые и сексуальные роли не могут позволить себе игнорировать этот анализ и тем паче - роль бессознательного в интернализации и воспроиз водстве социальных норм подавления в рамках самой феминной субъективности. Она пишет: «Мы живем «понятиями• и неизбежными законами человечес кого сообщества не столько сознательно, сколькобессознательно - и особой задачей психоанализа является расшифровка того, как мы наследуем эти понятия и законы человеческого сообщества через бес сознательное нашей психики, или, выражаясь иначе, бессознатель ное- это и есть путь следования этим законам•. 13 Митчелловекие защита и признание Фрейда были восприняты теми американскими феминистками, что читали на французском или итальянском и т. о. имели доступ к тому, что сейчас известно как постструктурализм, включая семиотику и даже, анахроническим образом, структурализм - Леви-Стросс, Барт, Эко, ранний Фуко, а также Лакан, Кристева и Иригарэ (чьё феминистское прочтение Американский Фрейд 29 Фрейда было представлено в книге Speculuт ликованной в 1974 году, de l'autre fетте, опуб в том же году, что и книга Митчелл, но ос тававшейся не переведенной на английский вплоть до 198 5). В нача ле 80-х спектр критических феминистских установок простирался от, скажем так, анти-фрейдистских <<правых•> (представленных Мил летт) донео-фрейдистских <<Левых•>, когда психоаналитический под ход воспринимался не как авторитарное либо нормализующее опре деление женской сексуальности, но скорее как особое подчеркива ние подвижности, если не невозможности, феминной сексуальной идентичности. Вышедшая в Daughter's Seduction 1982 году книга Джейн Геллоп The (Обольщение дочери), чей подзаголовок, <<Фе минизм и психоанализ •> , инвертирует название книги Миллет т, выд вигая на первое место феминизм, очень показательна для этой феми нистской версии американского Фрейда. Я бы добавила, что феминистки-марксистки или социалистки и те, кто определял себя как цветных феминисток (или феминисток Третьего Мира в США), оставались, соответственно, возмущенными nсихоанализом и равнодушными к нему, и встуnили в драку гораздо nозже. Вообще говоря, влияние психоанализа на Women's Studies должно nриnисываться не Фрейду, но скорее некой версии теории объектных отношений Мелани Кляйн, популяризованной Нэнси Чодоров в Воспроизводстве материнства (1978), 14 где особое вни мание уделяется фигуре матери и значению материнства в женской сексуальности. Чем эта версия теории объектных отношений значи тельно отличается от кляйновой, так это оnятьженеприятием бес сознательного и тем самым- фактически выключением той психи ческой инстанции, что является самой основой nсихоанализа. Областью, где наиболее сильно было влияние нео-фрейдистско го психоанализа, была возникшая в середине 70-х одновременно с gender studies- и сделавшая немалый вклад в их разви film theory. Позвольте мне вкратце оnисать, как здесь разворачивались события - опираясь на собственный оnыт. feminist и тие теория кино, Film Theory и Cinema Studies Когда в 1971 г. ячиталасвойпервыйкурспотеориикинов Уни верситете Висконсина, там еще не существовало учебной программы по этому предмету. Мой <<Итальянский кинематограф» был вообще nервым киноведческим курсом в истории этого университета. Реак ция была впечатляющей- 270 студентов записались на этот курс, Тереза деЛауретис 30 что несравнимо с 8-9-ю, обыкновенно посещавшими курс по италь янской литературе, или 27-ю на курсе итальянского языка. Финан сирование в государственных университетах (как и вообще в амери канской экономике) зависит от рыночного спроса, от привлекатель ности для студентов, и столпотворение желающих записаться на киноведческие курсы- что наблюдается и посейчас - стало един ственным главным фактором развития академического киноведения (film studies). Тогда как в конце 40-х пять университетов имели ка федры кино (обучавшие в основном практической стороне дела), в 1971-м киноведение не существовало в качестве академической дис циплины; по словам Роберта Гесспера из Университета Нью-Йорка, одного из основателей Киноведческого Общества (1969), «брак меж ду наукой и кинематографом не мог быть освящен в храме академи ческого знания•> . 15 Так продолжалось до конца 70-х, когда этот брак стал реальностью, и cinema studies официально утвердились в каче стве сферы интеллектуальной и академической деятельности. Тем, кто, как я, начинал изучать и преподавать кино в начале 70-х, и областью чьих научных исследований и творчества была кри тика, памятно то чувство волнующего и захватывающего интеллек туального приключения. Этот новый мир науки о кино- критика, история, педагогика и теория -не был опутан правилами приличия, методологическими схемами и жесткими традициями: маршруты еще не были нанесены на карту, и на своем пути можно было столк нуться с самыми разными неожиданностями. Первой неожиданнос тью стала политика - я имею в виду именно политику, а не акаде мическую политологию. Это относится не только к film studies, в те годы политика вышла на первый план университетской жизни; но что касается новых академических дисциплин, их назвали- studies - <carea studies•>, как film, women's studies, African American и ethnic то оппозиционная политика в определенном виде была с самого начала интегрирована в их про граммы. Отсюда же значитель ное и действительно формирующее влияние феминизма на film studies. Второй неожиданностью была <<Теория•>, или скорее то, что се годня называется <<теорией». То, что происходило тогда,- и опять же по иронии судьбы, - стало возможным благодаря низкому ака демическому статусуинезамкнутости зарождающейся научной дис циплины. Методы анализа и концептуальные парадигмы, отечествен ного и зарубежного происхождения, могли привлекаться к работе в любых сочетаниях, -не было никого, кто руководил бы нашим пре подаванием или навязывал бы нам протоколы критической пристой- А.м.ери"ан.с"ий Фрейд 31 ности и согласованности с утвержденными канонами. Никто не го ворил, что фрейдизм не подходит как модель для прочтения сцена риев, что структурализм и семиотика не применямы к эстетическим категориям, что МарксовКапитал не годится для понимания кино. Так в наших поисках того, как обучать кино и писать о нем, мы про стодушно вступили в область теории -в частности, психоанализа и семиотики - которая сегодня проходит под рубрикой постструкту рализма. Инструментарий литературной экзегезы и критики, куда вхо дят понятия жанра, периодизации, авторства, стиля, нарратявных конвенций и риторических фигур, стал частью нашего критическо го багажа, но должен был быть коренным образом переосмыслен в виду особых, аудиовизуальных форм репрезентации. Простой пере вое не получался. Более того, множествениость как технологичес ких, так и семиотических кодов, задействованных в производстве и восприятии кино, и стремление относится к кино как к столь же зна чительной культурной форме, что и литература (вопреки презревию стражей •высокой культуры•) толкали нас к поиску новых способов постановки критических вопросов -в рамках нелитературвых, тех нических и научных дискурсов. Таким образом, вместе с другими институциональным причинам, •area studies• и по сходным filrn studies до.пжн.ы бы.пи быть меж дисциплинарными; и, парадоксальным образом, -оглядываясь на зад, мы можем предположить это, -должны были бытьмеждисцип л.ин.арн.ыми, чтобы стать академическойдисцип.пин.ой. Достигнутый ими академический и дисциплинарный статус, подтверждаемый количеством соответствующих выпускающих кафедр или защищае мых диссертаций, поддерживается изощренной наукой о кино, раз работанным специально для кино критическим словарем, утончен ным инструментарием анализа визуального и продвинутой теорети ческой базой, чьё воздействие на другие критические дискурсы те перь несомненно (приведу только один пример - концепцию зри тельских установок, применяемую теперь также в области театра и перформанса, которая проработана гораздо более тщательно и про дуктивно, чем аналогичная теория читательских установок в лите ратуроведении). О применимасть психоанализа и семиотики к кинематографу, так же как и к анализу кино, первым заговорил Кристиан Метц во Франции, что в английском варианте было изложено британским журналом • Экран», который в то же время представил американс ким студентам и Брехта, его критический подход. Первый момент Тереза де Лауретис 32 здесь - это удивительная аналогия между элементами и процесса ми работы сновидения (Фрейдово Traumarbeit) и элементами и про цессами того, что можно, следовательно, назвать работой кипо последовательности движущихся образов и их комбинации при мон таже, а также их воздействие на зрителя. Возьмем, к примеру, пер цептуальный характер кинообразов и их способность к метафоричес кому сгущению [Verdichtung]; метонимический порядок кадров и [Verschiebung], возможное благодаря движению смещение аффекта образов и звуковому сопровождению, благодаря развитию действия и мизансцене; обратите внимание, как производство смысла посред ством образов, выстроенных поворотами и позиционированием ка меры, освещением, планами и т. п. соответствует фрейдавекому ана лизу представлений [Rucksicht auf Darstellbarkeit]; и на то, как про изводство нарративного смысла посредством особой грамматики и синтаксиса :кинематографического монтажа отвечает фрейдавекой идее вторичной обработки [secundare Bearbeitung]. Во-вторых, подумайте о столь же впечатляющем сходстве меж ду зрителем и сновидцем или психоаналитическим субъектом фан тазии: зритель смотрит на экран в темноте и тишине :кинотеатра, в условиях повышенной зрительной и слуховой чувствительности, и в то же время- фактической обездвиженности, будучинеспособным вмешаться в фантазматичес:кое зрелище на экране - этот зритель функционально гомологичен сновидцу или ребенку, заколдованно му на психоаналитической :кушетке. Безусловно, можно усмотреть некоторую иронию в том факте, что Фрейд, :которому :кино не слишком-то понравилось, нашел сво их самых убежденных почитателей :как раз среди привержендев :кино. Но в :конце :концов именно Фрейд говорил о :кинематографи ческих воспоминаниях 16 [Deckerinnerungen], именно он провел ана логию между психикой и фотоаппаратом или системой линз в теле скопе, именно он отметил визуальное :как, можно сказать, привиле гированный модус выражения первичных процессов в бессознатель ном. Тем более удивительно, что определенные психоаналитические идеи, такие :как работа сновидения или фантазия - и бессознатель ные, и сознательные ее формы, мечты и грезы- продолжают всё так же широко тематизироваться в film studies, и все так же раз за разом вписываться в один фильм за другим: вспомните, сколь часто эди повекая фантазия или первичная сцена [Urscene] все еще формиру ют подтекст не:которой наиболее :коммерчески успешной голливуде кой продукции- от 4Парка Юрского периода>> Стивена Спилберга до 4Терминаторов>> 1 и II Джеймса Камерона. Пожалуй, одной из са- Америн;ансн:ий Фрейд зз мых интересных областей современной теоретической работы в и visual studies film является вопрос об отношении приватной фантазии к публичной; иначе говоря, каким образом зрительская субъектив ность и социополовая идентичность определяется тем все растущим завалом кино-, теле-, компьютерных и т. п. образов, что наводняют повседневную жизнь Северной Америки. От Film Studies к Media Studies, от Women's к Gender Это nреобладание визуальных и электронных медиа над печат но-текстовыми в повседневной жизни тех, кто практикует - и яв ляется субъектом- American Studies -я имею в виду не только сту дентов колледжей, но и новое поколение ученых, моих младших кол лег- и объясняет общую nритягательность того, что теперь называ ется media studies или исследованиями визуальной культуры. Это достаточно открытая, неопределенная или даже аморфная область преподавания и исследования, по контрасту с cinema studies, нынче, так сказать, «дисциплинированными• и институциализированны ми как выпускающие кафедры и утвержденные специальности. И подобный же сдвиг произошел приблизительно за 20 лет от женских к гендерным исследованиям. В конце 70-х- начале 80-х изучение гендера, как и вообще кон цепция сексуального различия, первоначально гендеру синонимич ная, были прерогативой исключительно Мужчины в то время - feminist ничего не писали о гендере; первые научные studies и women's studies. работы в области gay независимо от сексуальной ориентации были историческими или социологическими. Гендер был женской проблемой, так же, как «сексуальное различие•, и с помо щью этих терминов женщины анализировали и артикулировали со циосексуальное оnределение Женщины как отличающейся от уни версального стандарта Мужчины. Другими словами, гендер был зна ком женщины, знаком сексуального отличия, женского отличия, порождающего её подчиненный статус в обществе и набор характер ных черт, обязанных своим происхождением её анатомическому/ биологическому полу. Гендер был суммой этих черт, мыслились ли они врожденными, присущими от природы или приобретенными, индуцированными культурой и социальной средой. 2 Зак. 4046 Тереза де Лауретис 34 Именно в этом контексте была написана -или, можно сказать, написалась-моя книга Texnoлozuu zепдера ла, что гендер - (1987). 17 Я показыва не простая производная от анатомо-биологическо го пола, но социальная конструкция, репрезентация или скорее со ставной эффект дискурсивных и визуальных репрезентаций, кото рые, следуя Фуко, я рассматривала как продукт различных обще ственных институций: не только семьи, системы образования, масс медиа, медицины или права, но также -что менее очевидно- язы ка, искусства, литературы, кино и научной теории. Конструкция гендера, писала я, не прекратилась с концом викторнанекой эры, но продолжается по сей день, причем и там, где это менее всего можно было бы ожидать -в практиках авангардного искусства, в радикаль ной или деконструктивной теории, даже в феминизме. Однако сконструированность или дискурсивная природа генде ра не снимает его конкретные эффекты или <с реальные• воздействия, как в социальном, так и в субъективном плане, .на материальную жизнь индивидов. Наоборот, реальность гендера заключается как раз в эффектах его репрезентации; гендер реал-изуется, становится ре альным тогда, когда его репрезентация становится само-репрезента цией индивида, принимается им в качестве своей социальной или субъектной идентичности. Итак, писала я, субъект is en-gendered [ген(д)ерируется]- то есть производится или конструируется, и кон струируется-как-гендерный- в процессе принятия, отождествле ния, идентификации с диспозициями и эффектами значений, опре деленными гендерной системой данного общества. Иначе говоря, субъект действенно ген(д)ерируется в интерактивной вовлеченнос ти в то, что я назвала «технологией гендера•. Я писала en-gender через дефис; это была игра с глаголом епgепdеr(который означает «производить• или «давать существова ние• и этимологически происходит от genus и generare, и т. о. не имеет коннотаций к женскому или мужскому) и со словом феминистском употреблении, как знаком женщины: под gender в en-gender я подразумевала, что социальный субъект производится или образо вывается как женщина или как мужчина, и что гендер вписывается в самые основания каждого субъекта, в самые начала субъективнос ти. Я писала en-gender через дефис; это было в середине 80-х, когда игра со словами при помощи различных значков -дефисов, скобок, косых черт и т. д.- входила в моду. Но мой неологизм прижился и больше не нуждается в дефисе; английский глагол engender теперь переопределен: в его семантическое поле стало входить понятие ген дера, он несет на себе след всех этих лет, след феминистской борьбы с Америн:апсн:ий Фрейд 35 языком- но след невидимый. Лет через десять никто уже не будет помнить, что концепция гендера, понятие сген(д)ерированного субъекта и само понимание сложных взаимопересечений его с сексу альностью не существовали до того, как феминистки проанализиро вали, теоретизировали и пазвали все это. Забывание это очевидно уже сейчас. Попытаюсь резюмировать мой взгляд на ген(д)ерацию American Studies. Институционально программы женских исследований уста навливались под давлением запроса со стороны студентов и благода ря добровольной и неоплачиваемой сверхурочной работе женщин преподавателей. Но Women's Studies жестко идентифицировались с феминизмом, и вскоре стали выглядеть как своего рода «гетто•. (Я помню те времена, студентки требовали организации занятий толь ко для женщин, а участницы конференций -соответствующих сек ций только для женщин. Память о тех днях сохраняется, например, в названии Женской секции (W omen 's Caucus) Ассоциации современ ного языка (Modern Language Association)). Институциализация, однако, привела к определенной обязаловке, такой, как необходи мость поддерживать отчетность, составление программных последо вательностей курсов и, таким образом, некоторого канона, корпуса текстов, определяющих правильный подход к «изучению женщин•. Кроме того, появился дух идеологической и интеллектуальной зам кнутости. Поскольку Women's Studies вошли в «Мэйнстрим•, они получили статус легитимности, но по той же причине их границы оказались на замке, и на их территорию был закрыт доступ тем тек стам или подходам, которые воспринимались как «оскорбительные для женщин•. Психоанализ Фрейда, например, был образцовым эк земпляром мизогиничной «мужской теории• в моем университете; и то же, следовательно, относилось к Specиlum Иригарэ, книге не только «про Фрейда•, но и про Платона, Аристотеля и других «пред ставителей европейской мужской философии•. И неважно, что она прочитывала их «против шерсти•. Чтение Иригарэ повлекло бы за собой чтение мужской и западноевропейской философии, что было бы против самой идеи мультикультуральной программы Women's Studies. Два решения были найдены теми, кому по разным причинам не поправилась такая институциализация W omen 's Studies. Одно реше ние, для феминисток, не желающих надевать пояс интеллектуаль ного целомудрия, заключалось в интегрировании феминистских кри тических подходов в свои специальные или общие учебные курсы. Другое решение, припятое теми, для кого феминизм представлял Тереза де Лауретис 36 определенное препятствие или вызывал нежелательные ассоциации, было дистанцироваться от женской тематики в литературе, социу ме, истории и т. д., уделяя вместо этого внимание отношениям жен щин и мужчин в более абстрактном, обычно социологическом кон тексте- например, исследуя конструкцию маскулиниости или мас кулинностей, гендераобразующие шаблоны взросления или альтер нативные модели гендера (например, бердаш у североамериканских индейцев). Это решение и привело к тому, что сейчас зовется gender studies. Гендер и сексуальность В то время как W omen' s Studies сегодня представляют собой полноценную академическую структуру, кафедру или отделение в большинстве колледжей и университетов США, gender studies оста ются собирательным термином в отношении Проблематики широко го спектра: от кросс-гендера и разных видов трансвестизма до того, что было названо нео-сексуальностъю (активный бисексуализм, са домазохизм, смена пола и гендера среди прочего). И сфера gender studies, как и их двойника, возникшего позже и более агрессивно го - queer theory, 18 может расширяться и далее, включая в рас смотрение другие практики изменения тела, такие как пирсинг, 19 татуировки, скарификаци.я2° или боди-билдинг- все то, что пред ставляется способами << деконструкции » гендера и размывания или •> сексуальных идентично элиминирования границ <<традиционных стей (а именно, гетеро-и гомосексуальной). Ретроспективно говоря, отношение гендера к сексуальности проэволюционировало от близ кой синонимичности в ранних феминистских исследованиях до ка тегориального различения в тех исследованиях, где гендер понима ется как культурно определенный и сконструированный, тогда как пол относится к биологии; и опять, в последнее время, -до взаимо заменяемости, когда и то, и другое понимается как дискурсивные конструкции, что не являются ни естественными, ни закрепленны ми за каждым индивидом свойствами, но могут быть перформатив но переопределены или изменены даже хирургически. Эта взаимозаменяемость гендера и сексуальности с очевиднос тью выражена в термине <<трансгендер», <<смена гендера•>, что недав но вошел в моду. В отличие от <<смены пола•>, что значит «стать дру гого пола, чем от рождения•>, <<трансгендер•> означает «идентифици роваться с не своим от рождения полом•>. При этом несколько меха- Американ.скиit Фреitд 37 нистическом и волюнтаристическом подходе к сексуальности и сек суальной идентичности нисколько не принимаются во внимание Фрейдовы гораздо более пессимистические намеки на «неподатли вость бессознательного•. Итак, хотя понятие •бессознательное• и не отвергается напрямую или безапелляционно, оно остается чуждым гендерным - или, скорее, постген.дерн.ым. -исследованиям. Непо датливость фрейдавекого бессознательного абсолютно не сочетается с той спасительной верой в общественный прогресс и классовую мо бильность (ныне в значительной мере редуцированную к гендерной мобильности), что поддерживает модернизированный фантом made• имидж «self- американца, а теперь попросту переносит его в новомодный •self-made• смены пола или гендера. gender и queer studies тяготеют в Хотя перспективе скорее к функционализму эго-психологии, чем к Лакану, и к полному непри ятию Фрейдавой теории влечений, интерес к психоанализу все же возобновился. Возьмем, скажем, случай gay and lesЬian studies, чьё вооруженное сопротивление психоанализу было сломлено, когда не которые ислледователи\ницы стали перечитывать Фрейда и убеди лись, что сопротивление «ФрейдУ• относится меньше к собственно Фрейду, чем к тому гораздо более консервативному и в действитель ности анти-фрейдистскому подходу к гомосексуальности как к па тологии, что преобладал и продолжает преобладать почти во всех психоаналитических и психиатрических институциях в США. Возможно, вы хотите уточнить, что такое gay and lesЬian studies gender studies и queer theory. Я не знаю, что именно называется gender studies в Германии, но в США это весьма и чем они отличаются от спорная дискурсивная территория, где термины становятся ярлыка ми и стремятся пролиферировать, разрастись под двойным давлени ем издательской индустрии, которой нужно продавать все больше и больше книг во избежание экономического спада, - и академичес кой •звездной системы• (как однажды ее обозначали); всё это благо даря чисто американской склонности к хитам, бестселлерам, топ десяткам и двадцаткам, что перешагнула границы Голливуда, теле визионных ток-шоу, поп-музыки, фантастики и интернет - и дос тигла академического и интеллектуалистекого сообществ. Будучи человеком, впервые использовавшим термин Queer Theory21 при по пытке артикулировать более сложное понимание гомосексуальнос ти в ее пересечениях с социальными и субъективными формами фан тазма, идентификации и желания, я могу только удивляться пора зительна быстрому распространению этого термина, что всего лишь Тереза де Лауретис 38 за пять лет охватил все и каждую из тех областей, что я ранее опре делила как postgender studies. Сущность дела, однако, просто в том, что студенты колледжей «queer theory» << gay and lesЬian studies ». Многие книжные магазины, в том чис предпочитают покупать книги, маркированные как или ле университетские, недавно добавили целые полки под эту рубри ку. И согласно данным небольтого издательства на западном побе режье, Cleis Press, которое как раз выпустило третье издание спра вочника, охватывающего более 500 книгоиздателей, журналов, га зет и т. д., что публикуют, печатаЮт или распространяют геевские и лесбийские материалы, ежегодно выходит в свет более 1000 новых изданий под такими заголовками. 22 .Я могу сказать вам, что книги на полке <<Gay and LesЬian Studies>> посвящены в первую очередь го мосексуальности и, к их чести, многие посвящены расовой пробле матике, будучи написаны как цветными, так и белыми. Но не спра шивайте меня, как более точно определить полки «Queer Theory>>: в главном книжном магазине Сан-Франциска неделю назад эта полка объединяла Мишеля Фуко и Сэмюэля Делани с Жилем Делёзом и Юлией Кристевой, Джудит Батлер и белл хуке, а также, к моему сму щению, меня саму и Умберто Эко среди прочих. Что означает этот острый интерес к теории сексуальности? Ре акция медицины на кризисную ситуацию со СПИДом, как и реак ция масс-медиа и широкой общественности показали, сколь мало так называемая сексуальная либерализация 60-х и 70-х повлияла на тот сексуальный морализм, что Фрейд диагностировал североамерикан скому обществу в начале века. Когда разразилась эта эпидемия, мгно венное общественное осуждение гомосексуалов одновременно как аморальных и больных базировалось на той подспудной предпосыл ке, что гомосексуалы больны потому что они аморальны. Исходя из этой предпосылки, все еще принимаемой консервативным боль шинством американцев, именно аморализм гомосексуалов служит причиной болезни, известной как СПИД, а не частные формы сексу альных контактов или отношений между любыми двумя (или боль ше)людьми. Неспособиость сексуальной революции ям Миллетт и столь многих других в 60-е - - вопреки предсказани навсегда изменить аме риканскую сексуальную мораль можно считать причиной вновь раз горевшегося среди студентов колледжей интереса к сексуальности и сексуальной идентичности. Но мне кажется, что возрождение вни мания к Фрейду коренится в другом- в осознании того, что в это неспокойное время конца двадцатого века в Америке не все в поряд- Американский Фрейд 39 ке: что силиконовые протезы могут протекать; что безумный шоп пинг не всегда доступное или эффективное лечение того, что тяготит душу; что nреступность, бедность и расизм не отступают; что психи ка не управляется личной волей индивида или судебными nостанов лениями, так же, как весь мир не управляется тем, что американс кие nрезиденты nродолжают провозглашать-со все большим на жимом- самой мощной нацией в мире. Что же особенно nримеча тельновэтом отношении, так это растущий интерес к нео-фрейдист скому психоанализу в той области науки, что была чрезвычайно да лека от него, а именно- в сфере postcolonial studies и critical theory of race. Фрейд и Postcolonial Studies Главный толчок в этом направлении дала работа Франца Фано на ( 1925- 61 ), психиатра с острова Мартиника, учившегася во Фран ции в 40-е и 50-е и занимавшего должность директора больницы в Алжире во времена французского колониального режима, а позже примкнувшего к алжирскому освободительному движению. В то вре мя как более nоздние труды Фанона стали играть важную роль в аме риканской nолитической теории и других областях оппозиционной критики с 60-х годов (здесь имеются в виду его «The Wretched of the Earth » («Несчастнейшие земли сей») и «Toward the African Revolution» ), именно его первая, частично биографическая книга Вlack Skin, White Masks (Черная кожа, белые .маски) (1952), наnи санная до его nереезда в Алжир, nривлекла внимание целого нового nоколения читателей. Причиной этого интереса стал nсихоаналити ческий уклон книги, ее сосредоточенность на сексуальности, зани мающей центральное место в расовой -скорее, расово сконструиро ванной- идентичности, и nодчеркивание «отелесненной» nрироды социального субъекта, тела как самой основы для психосексуальной и социальной идентичности. По словам Фэнона, «человечество [за рывается] в собственную nлоть в nоисках смысла»; 23 и для тех, кто nретерпел «кражу тела» (формулировка Гортензии Сnиллере в отно шении американской чернокожей рабыни и ее потомков), 24 думать и nисать о себе означало создавать то, что другая исследовательница и феминистка, Черри Морага назвала «теорией во nлоти». 25 В своем политически заостренном обзоре <<критического фано низма>> Генри Лупе Га тес мл. вступает в спор с такими теоретиками третьего мира, как, среди прочих, Эдвард Саид, Гайятри Спивак и в Тереза де Лауретис 40 особенности Хоми Бхабха, возносящих Фанона до уровня иконы - как транскультурного теоретика мирового масштаба, пост-структу ралиста ante litteram, как образец постмодернистского эклектизма. Протестуя против того, что ему видится как конструирование еще одной <•глобальной, имперской теории, ... великой унифицирован ной теории угнетения>> со стороны вышеупомянутых критиков тре тьего мира, Га тес призывает к реисторизации Фанона, что приведет к осознанию- как когда-то самим Фаноном- <•пределов освобож дения и самой познаваемости, интеллигибельности его мечты о де колонизации». 26 Но историзация нечасто выходит на первый план в постмодернистских postcolonial studies, объектом внимания которых скорее является синхроничность и проблема формирования идентич ности субъектов днаспоры в мировом масштабе. Я не уверена, что Гатес прав, вменяя Бхабха проект «имперс кой теории>>, но думаю, что обвинения вызывает опора Бхабха на работы Жака Лакана. Стратегия Га теса - играть одним теоретиком против другого, чтобы перещеголять их всех- недостаточно скры вает настоящую цель его риторических колкостей, а именно психо анализ; в частности, лакаиовекое-а не фрейдовское- положение о радикальной изменчивости, радикальной разделенности субъекта в поле языка. Определенно, Гатес проявляет высокую чувствитель ность, когда говорит, что Бхабха <•видит за Фаноном скорее Лакана, чем Сартра>> ; 27 действительно, Фанон неоднозначен в вопросе оДру гом -а этот термин использовали и Сартр, и Лакан, но придавая ему совершенно различные значения и импликации. Я согласна с Гате сом, что Другой Фанона ближе к сартровскому, тогда как Бхабха бе зусловно видит за Фаноном Лакана; и именно это, мне кажется, вы зывает обвинение со стороны Га теса в <•имперской теории». Однако мне хотелось бы заметить, что это Га тес, а не Бхабха не видит, в чем заключается живая актуальность работ Фанона сегод ня -как раз в том, что Фанон артикулирует несводимую сложность, если не невозможность для (пост)колониального субъекта построе ния автокогерентной национальной, расовой или сексуальной иден тичности. Это действительно ограничение, предел для мечты Фано на или кого другого о деколонизации. Гатес не видит, что актуаль ность Фанона сегодня заключается как раз в его амбивалентной при частности- но все же причастности-к психоаналитической кон цепции психики, интерфейса тела и духа, сексуальности, идентич ности и фантазма. Парадоксальным образом Фанон отвергает понятие бессозна тельного как веприложимое к черному. У негров не существует Эди- Американский Фрейд 41 пова комплекса, утверждает он, «На Французских Антилах на семей не приходится ни одного эдипальнога невроза•>. 28 97% <<Итак, здесь нет бессознательного. С тех пор, как расовая драма [подобно сексу альной] разыгрывается в открытую, у черных нет времени <<Сделать ее бессознательноЙ•>. 29 Тем не менее, несмотря на подобные выска зывания, след бессознательного заметен всюду в тексте Фанона - в его амбивалентных идентификациях, в напряженности сексуальных фантазий, в фобических излияниях против женщин и гомосексуа лов, что делает книгуЧерпая кожа, белые маски пространство м пси хической негативности и радикальной неопределенности, открыва ющим то, что Кобена Мерцер называет <<внутренними границами деколонизации». 30 «При чтении Фанона сегодня, целое поколение спустя после начала <<внешней» деколонизации, возникает отчетли вое ощущение того, что прогрессивное освободительное движение за стопорилось как раз у <<внутренних» границ сексуальности». 31 Подобно Га тесу, Мерцер - ученый следующего поколения, сформированный британской школой Стюарта Холла - протестует против обращения Фанона в герои, а его книги- в хранилище исти ны об угнетении. Но, в отличии от Га теса, Мерцер вычитывает у Фа нона <<признание эмоциональной реальности фантазмакак такой области психической жизни, что является также сферой запросов бессознательного•>. 32 Поэтому, замечает она, для текстовых и визу альных искусств постколониальной диаспоры Фан он может стать не классиком, а скорее ресурсом использования работы <<бессознатель ного фантазма как психического связывания социальной жизни». 33 <<Тогда как опровержение расистских стереотипов с позиции реализма зачастую приводит к идеализированной фигуре черной идентичности, недосягаемой для принижающих образов изменчиво сти, есть такое направление в постмодернистском репертуаре гибрид ных аппроприаций и пародических воепроизведений черного визу ального искусства, которое демонстрирует, что эти стереотипы, хотя бы и дезавуированные, продолжают функционировать как «внутрен ние чуждые объекты •>, вокруг которых самовосприятие уже << отчуж дено•>, поскольку все воспринимают тебя как Другого. Эта дилемма составляет самую суть фанаиовекого анализа расаво-формирующих интерпелляций». 34 Другими словами, осознание работы таких стереотипов в чьих либо фантазмах и признание наличия внутренних чуждых объектов в бессознательном означает понимание того, что субъективность кон ституирована через изменчивость и негативность -что я есть также и то, что не я. Это урок Фрейда. И, согласно Мерцер, это также урок, Тереза де Лауретис 42 который может дать Фанон, если не дух, то буква книгиЧерная кожа, белые маски: что всегда поиск националистичной идентичности, эт нической аутентичности или расовой чистоты, подобно всякой меч те о полном освобождении, приводит к кошмару антагонизма и на силия, мизогинии, гомофобии, нетерпимости; и что текст Фанона по живому вписан в конститутивную гибридность постколониального субъекта. Позвольте мне завершить тему, возвращаясь к вопросу о генде ре. Автор книги Черная кожа, белые маски был черным антильцем, жившим во Франции и писавшим по-французски, будучи погружен ным и в дискурсивные структуры языка, и в практики повседневной жизни, равно пропитанные расизмом, видоизменяющим даже про стейшие понятия гендера и сексуальности (вспомните о смешанных браках). И отсюда его амбивалентность и сопротивление по отноше нию к тем самым дискурсам, чьи концептуальные системы он тем не менее вынужден был использовать - других у него не было. Он бил ся над философией Сартра, над психоанализом Фрейда и Лакана, усматривая и не усматривая себя самого в том, что, вместе с марк сизмом, было наиболее радикальными или прогрессивными запад ными концепциями социального субъекта, то есть - в психоанали зе и экзистенциальном гуманизме. В этой битве, в поисках способа мыслить через эти дискурсы со своей экс-центрической позиции, Фанон пытался сконструировать условия существования для новой субъектной позиции черного че ловека - этот проект позднее был подхвачен другими, среди них и Хоми Бхабха, частично в его прочтении Фанона. Я хочу показать, что сходный проект в отношении женщины был в центре феминист ской теории с конца семидесятых и что это привело к конструирова нию того, что я назвала эксцентрическим суб-оектом. Я вовсе не го ворю, что конструкция расы и гендера идентичны или параллель ны - они как раз первсекаются- или что они дают одинаковый ре зультат на различных субъектах, сконструированных таким образом. На самом деле я хочу показать, что противоречие, в котором оказал ся Фанон, подобно тому, что присуще феминистским теоретикам на чиная с де Бовуар и ее Второго пола, и что в обоих случаях эти про тиворечия и отношения амбивалентности но - - различные, безуслов с очевидностью приводят к конструированию аналогичных фигур или концептуализаций постколониального-субъекта. Теперь же, поскольку я не считаю себя постмодернистом, позвольте мне не много поисторизировать. А.мерикан.ский Фрейд 43 Черная кожа, белые .маски была опубликована в пол- в 1949. 1952, Второй Хотя Фанон, столь явно находящийся под влиянием Сартра, должен был знать де Бовуар, кажется, что он не читал Вто рой пол. И однако Женщина как Другой у де Бовуар очень похожа на Негра как Другого у Фанона. В эссе, опубликованном несколькими годами раньше, я пыталась отследить генеалогию эксцентрическо го субъекта в феминистской теории - от де Бовуар в конце 70-х начале 80-х и до интервенции цветных женщин, критики гетеро сексуальности как института и до сдвига в отношении к истории, характерного для феминистской теории в ее постколониальной мо дификации. «Этот сдвиг вызвал некое пере-мещение и само-перемещение, что означает: покинуть или бросить то место, что безопасно и что есть твой «дом•- физически, эмоционально, лингвистически, эписте мологически- ради другого места, где неизвестность и риск, места не только эмоционально, но и концептуально иного; того места дис курса, где речь и мысль в лучшем случае - своего рода проба, без всякой определенности и гарантий. Но это не было неким решением: никто не смог бы уже остаться на прежнем месте•. 35 В эссе описывается некоторое противоречие, которое не только анализируется, но и воспроизводится в феминистской теории; я на звала его «Парадокс Женщины•. Как это сформулировала де Бову ар, «человек -это мужчина ... и он определяет женщину не через ее саму, но через ее отношение к нему; она не рассматривается как ав тономная сущность ... Он- это Субъект, он- Абсолют; она же Другой• 36 : 37 женщина есть человек, фундаментально существенный для мужчины, источник его жизни, сексуального желания и залог продолжения человеческого рода, и в то же время она - несуществен ный объект, предмет обмена, нечто иное, чем человек. Это может быть прочитано в свете того противоречия, что Фанов определил как па радокс Негра: «Я пришел в мир преисполненный стремления отыс кать смысл вещей ... и обнаружил себя объектом среди других объек тов•.38 Во второй части эссе я ввожу новую фигуру эксцентрического субъекта, которая, как мне видится, возникает в самых разных тек стах современного феминизма и определена в терминах как социаль ного, так и психического - в терминах вытеснения, эксцесса и дез идентификации. Эксцентрический субъект, писала я, <~возникает в процессе борьбы и интерпретации, переписывания себя• с критичес кой позиции за рамками культурной нормативности; эта позици-я «достигается через практики политического и личностного переме- Тереза де Лауретис 44 щения через границы, разделяющие социосексуальные идентичнос ти и общности, разделяющие тела и дискурсы» . 39 Эта фигура эксцентрического субъекта, как я здесь хочу пока зать, может быть прочитана в свете того понятия гибридного постко лониального субъекта, что впервые было артикулировано Хоми Бхаб ха в часто цитируемом эссе «The Commitment to Theory», 40 где Бхаб ха рассматривает теорию субъекта и практику культуральпого ана лиза как <•негоциацию [переговоры] скорее чем пегацию, .. диалекти ку, в которой не возникает телеологическая или транцендентная История» ,41 негоциацию или диалектику, где оппозиционные тен денции, фигуры или субъектные позиции могут артикулироваться «без искупительной рациональности субляции или трансцендентно сти».42 Эта диалектика определяет пространство, где оппозиции и противоречия не столько разрешаются, сколько переобозначаются или «Переводятся» в другие термины и формы. В этом пространстве «rибридности» (слово Бхабха, ставшее уже общеупотребительным), теоретик- она илион-в поиске понимания и (пере)формулирова ния хода истории, культуры, субъективности и т. д. - сам\а теоре тик занимает позицию, по его словам, <<На подвижных границах куль турного перемещения, что лишает любого неотъемлемого или «аутен тичного» смысла <•национальную•> культуру или «цельного» интел лектуала». 43 Я думаю, что такой теоретик Бхабха, помещенный на подвиж ные границы культурного перемещения - просто другая разновид ность того, что я назвала эксцентрическим субъектом. Как это ни называй- постколониальным критическим, диаспоральным, гиб ридным субъектом или каким-нибудь еще- введенная Бхабха фи гура сродни тем, что я отслеживала в текстах теоретиков феминиз ма- новой mestiza [метиске] у Глории Анзалдуа, лесбиянке у Мо ники Виттиг, неаппроприируемому другому у Трин. Т. Мин-ха, до машней девушке у Барбары Смит, враждебной к цивилизации белой женщине у Адриенны Рич. Все это - разновидности эксцентричес кого субъекта. Но я должна добавить одно печальное наблюдение -о нем мож но поразмыслить позже. Точно так же, как Фанон не обращалсяк де Бовуар, Бхабха нигде не упоминает ни одну из упомянутых выше феминистских авторов, хотяиневнятно ссылается на «глубинный сдвиг в языке сексуальности, <•Я•> и культурного сообщества, произ веденный феминистками в 70-х и гомосексуальными сообществами в 80-х». 44 Мерцер в своем эссе, вышедшем в знает, хотя и вскользь, влияние на 1995 году, все же при postcolonial theory «феминисте- Американский Фрейд 45 кого поворота к психоанализу в 70-х», 45 но дальше этого не идет. С другой стороны, большинство феминисток не упоминает ни Бхабха, ни Фанона в контексте feminist theory. Почему же эти дискурсы, питаемые сходными проектами, движутся параллельными траекто риями, пересекаясь редко, если пересекаясь вообще- даже соответ ственно подчеркивая необходимость переосмыслить концепции расы, гендера и сексуальности одновременно, в их пересечениях и наложениях? Откуда происходит это нежелание признать друг друга? Позвольте мне оставить этот вопрос вам, как напоминание о том, что психосоциальная эксцентричность, гибридность, негативность или изменчивость не могут сочетаться с центризмом в политиках идентичности или облекаться в смягченную, постгендерную концеп цию социального прогресса. Ведь если бессознательное остается не податливым, не Фрейд тому причина. Jacques Lacan, Ecrits (Paris: Editions du Seuil, 1966), р. 403. Ernest Jones, The Life and Work of Sigmund Freud, edited and abridged in one volume Ьу Lionel Trilling and Steven Marcus (New York: Basic Books, 1961), рр. 266-67. IЬid., р. 270. Часто цитируемое высказывание Фрейда. Вот как оно выглядит в: Л. Шерток, Р. де Соссюр. Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда. Пер. с франц. Н. С. Автономовой.- М.: Прогресс, 1991: •Сексуальная мораль современного общества, особенно в ее крайней, американской форме, достойна презрения. Я сторонник полной свободы в сексуальной жизни, хотя сам я пользовался такой свободой очень мало• (Письмо Патнему от 8 июля 1915 г., цит. по: Freud S. Correspondance, 1873-1939. Paris, Gallimard, 1966, р. 332).- При.м. перев. Цит. по Henry Abelove, •Freud, Male Homosexuality, and the Americans•, The Lesblan and Gay Studies Reader, Henry Abelove, Michele Aina Barale, and David М. Halperin, eds. (New York: Routledge, 1993) рр. 381-93; 386. Более подробно эта история излагается на сайте Венского Музея Фрейда /freud.tO.or.atjfreud/e/themes/film.htm).- При.м. перев. Георг Вильгельм Пабст (1895-1967), немецкий кинорежиссер, (http:/ работавший в почти документальном стиле.- При.м. перев. На русский это можно перевести как •Потёмки души•.- При.м. перев. В отношении сексуальности я не позволяю себе ни уговаривать, ни отговари вать.- При.м. перев. 10 11 12 13 Jones, р. 267. Kate Millett, Sexual Politics (New York: Ballantine, 1969), р. 252. Juliet Mitchell, Psychoanalysis and Feminism (New York: Panttheon Books, 197 4), р. xv. IЬid., р. xvi. Тереза де Л ауретис 46 14 15 16 N ancy Chodorow, The Reproduction of М othering: Psychoanalysis and the Sociology of Gender (Berkeley: U of California Р, 1978). Цит. по Teresade Lauretis, •On the Cinema Topico,PMLA 106.3 (Мау 1991): 41218; 413. Screen memories, обычно по-русски этот психоаналитический термин передают как •покрывающие воспоминания• (речь идет о ранних, очень ярких и якобы незначительных воспоминаниях). Как видим, в трактовке автора подчеркива ется несколько другой аспект термина. 17 18 - Прим. перев. Teresa de Lauretis, Technologies of Gender: Essays (Bloomington: Indiana UP, 1987). Queer оп Theory. Film, and Fiction означает •странный•, •неправильный•, •сомнительный•.- Прим. пе рев. 10 Простейшим случаем коего являются серьги, а далее следуют также иголки и булавки в различных частях телах - от традиционных органов слуха и нюха до куда более уязвимых органов речи и пола. 20 - Прим. перев. Нанесение декоративных шрамов; придумано также очень давно. - Прим. пе рев. 21 22 Я употребила его для заглавия специального выпуска differences. См. •Queer Theory: LesЬians and Gay Sexuali ties: An Introd uction•, special issue of differences: А Journal of Feminist Cultural Studies 3.2 (Summer 1991): iii-xviii. Jean NoЬle, •LesЬigay Studieso, The LesЬian Review of Books (Winter 1994-95): 21. 23 Frantz Fanon, Black Skin, White М asks, trans. Charles Lam Markmann (New York: Grove Weidenfeld, 1967), р. 9. 24 Hortense Spillers, •Mama's ВаЬу, Papa's МауЬе: An American Grammar Book•, diacritics (Summer 1987): 65-81. Cherrie Moraga, Loving in the War Years: Lo que nunca paso por sur lablos (Boston: South End Press, 1983). HenryLois Gates, Jr., •Critical Fanonism•, Critical Inquiry 17 (Spring 1991): 45770; 469-70. 25 28 27 IЬid., р. 28 Fanon, 29 IЬid., р. 30 Kobena Mercer, •Busy in the Ruins of Wretched Fantasia•, Mirage: Enigmas of Race, Difference and Desire (London: ICA, 1995), рр. 14-55; 21. IЬid., р. 35. IЬid., р. 24. IЬid., р. 50. IЬid., р. 28. Teresa de Lauretis, • Eccentric Subjects •, Femnist Studies 16.1 (Spring 1990): 11550; 138. Simone de Beauvoir, The Second Sex, trans. and ed. Н. М. Parshley (New York: Random House, 1952), рр. xviii-xix. 31 82 33 34 35 36 461. ор. cit., р. 152. 150. Амери~ан.с~ий Фрейд 37 47 В русском переводе с французского этот фрагмент выглядит так: • Человечество создано мужским полом, и это позволяет мужчине определять женщину не как таковую, а по отношению к самому себе; она не рассматривается как автоном ное существо ... Он- Субъект, он- Абсолют, она- Другой•. (Симона де Бову 1), И. 1997, стр. ар. Второй пол. Под ред. С. Айвазовой. Пер. с франц. А. Сабашниковой (т. Малаховой и Е. Орловой (т. 28.) 2). М., •Прогресс•- СПб, •Алетейя•, Надеюсь, из контекста понятно, что де Бовуар формулирует не свою точку зрения. - Прим. перев. зs Fanon, 39 de Lauretis, •Eccentric Subjects•, 40 Homi Bhabha, •The Commitment to Theory• [1989], The Location of Culture (New York: Routledge, 1994), рр. 19-39. 41 -- IЬid., р. 25. IЬid., р. 26. 43 45 ор. cit., Ibld., р. 21. Ibld., р. 175. Mercer, ор. р. cit., 109. р. 50. рр. 144-45. беллхуке Наука трансгрессировать. Образование как практика свободы Эрос, зротизм и педаrоrический процесс Преподаватели нечасто говорят о месте эроса или эротики в на ших аудиториях. Многие из нас, воспитанные в философской тради ции западного дуализма, восприняли вместе с ней и представление о том, что наше сознание и наше тело отделены друг от друга. Полагая так, некоторые входят в аудиторию преподавать таким образом, как если бы только чужие сознания присутствовали там, но не тела. Пы таться привлечь внимание к телу значит для нас предать репрессив ное наследие прошлого и отречься от того, что было передано нам старшим поколением наших преподавателей, которые обыкновенно были белыми мужчинами. Но и небелые представители старшего поколения так же страстно желали отрицать тело. «Черный• кол ледж всегда был форпостом репрессий. Публичный мир институци онального обучения был тем местом, где тело должно быть стерто, где оно должно оставаться незамеченным. Когда я, впервые оказав шись в роли преподавателя, почувствовала необходимость в том, что бы посетить туалет, я была дезориентирована, поскольку не знала, что более опытные преподаватели делают в таких ситуациях. Никто не говорил со мной о теле применительно к проблеме обучения. Что делать со своим телом в аудитории? Когда я пытаюсь воскресить в памяти телосложение своих преподавателей, я обнаруживаю, что почти ничего не в состоянии вспомнить. Я слышу их голоса, я по мню отдельные детали, но крайне редко могу воссоздать целостную картину тела. Входя в аудиторию с намерением «стереть• тело и представить себя гораздо более полно как сознание, мы демонстрируем своим по- © Taylor and Francis Books, 1992. bell hooks, Teaching to Transgress. Freedom (New York, London: Routledge, 1994), Перевод Яны Боцман выnолнен по изданию Education as the Practice рр. 191-208. о{ 49 ведением, насколько сильно в нас укоренен предрассудок о том, что желанию не место в аудитории. Репрессия и отречение делают воз можным для нас забыть наши чувства и наши желания с тем, чтобы потом начать их отчаянные поиски после того, как занятия окончат ся, но только в более подходящем месте. Я помню, как, еще будучи студенткой, в ~Psychology Today» я прочла статью, посвященную исследованиям, в ходе которых выяснилось, насколько часто препо даватели-мужчины думают о сексуальности (и даже о студентах в контексте сексуальных отношений) во время лекций. Меня это изу мило. После знакомства с этой статьей, которая, насколько я помню, бесконечно переходила из рук в руки и обсуждалась в дортуарах, я стала пристально следить за мужчинами-преподавателями, пытаясь увязать те фантазии, которые они, как я представляла, держали в уме во время своих лекций, с их телами, которые, как я искренне притворялась, я не замечала. Когда шел первый семестр моего пре подавания в колледже, в моей группе был студент, которого я и ви дела и не видела в одно и то же время. Однажды в середине семестра меня вызвал терапевт нашего колледжа, которые хотел поговорить со мной по поводу моей манеры держаться со студентами в аудито рии. Терапевт сообщил мне, что один студент сказал ему, что я ста новлюсь неожиданно сердитой, грубой и чересчур откровенной во время общения с ним. Я не знала со всей определенностью, кто был этот студент, я не могла связать с его именем определенное лицо или тело, но позднее, когда он обнаружил себя в классе, я осознала, что испытывала эротическое влечение к этому студенту. И что мой, дос таточной наивный, способ борьбы с моими чувствами в аудитории (которых, как я была уверена, у меня не было) заключался в том, чтобы искажать их (что находило выражение в грубой маиере общать ся с ним), репрессировать их и отрицать их. В полной мере осознав, каким образом подобная репрессия и подавление приводят к ~трав мированию» студентов, я сочла необходимым определять, какие чув ства пробуждаются во мне в аудитории и подвергать их анализу. Комментируя книгу Адриен Рич в связи с исследованиями муж чин, которые разрабатывали проблематику тела, Джейн Геллоп во вступлении к ~мышлению через тело• отмечает: с У мужчин, которые разрабатывают проблематику тела, го раздо больше шансов быть призванными серьезными мысли телями и быть услышанными. В то время как мы, женщины, должны вначале доказать, что мы - мыслители, чего гораздо проще добиться, если мы разделяем установку, в соответствии беллхуке 50 с которой заслуживающие внимания мысли в истории всегда отделены от телесного субъекта. Рич предлагает женщинам войти в пространство критической мысли и знания, минуя иревращение в бестелесный дух, в универсального мужчину». Однако, как и в случае с научной деятельностью, принципиаль но важно научиться входить в аудиторию «Целостным», а не <•бесте лесным духом•>. В бурный период начала курса Women's Studies в Стэнфордском Университете пример смелых и отважных женщин професеаров (в частности, Дайяны Мидлбрук) научил меня тому, что для желания всегда есть место в аудитории, что эрос и эротика не должны быть отброшены для того, чтобы учебный процесс шел сво им чередом. Одним из центральных принципов критической педаго гики феминизма была интенция на непринятие дуалистического под хода к телу и сознанию. И это стало одной из основных причин, по которым W omen 's Studies обрели в системе высшей школы марги нальный статус. В течении многих лет курсы women's studies боро лисЪ за то, чтобы быть принимаемыми в университетах с той серьез ностью, с которой там относятся к другим научным дисциплинам и все это время те из нас, кто были вовлечены в этот процесс как сту денты или как преподаватели, представляющие феминистскую мысль, осознавали необходимость легитимации такой педагогики, которая посмела бы уничтожить дуализм тело-сознание и позволила бы нам быть целостными в аудитории и, как следствие этого, быть искренними. Недавно Сюзан Б., моя коллега и подруга, в бытность моей сту денткой отмечала, что во время учебы чувствовала себя разочарован ной в отношении тех курсов, которые ей читалисъ помимо моего, поскольку в их преподавании начисто отсутствовала эмоциональная сторона. Ее мысли заставили меня вновь задуматься над местом чув ственности, эротического влечения в методике преподавания, по скольку я поняла, что тот энергетический подъем, который она, по ее признанию, ощущала в классе W omen' s Studies, был обусловлен в первую очередь тем, что женщины-преподаватели, которые вели этот курс, дерзнули вкладывать душу в преподавание, не ограничившиеЪ простой передачей информации. Феминистское образование, рассчи танное на критический ум, укоренено в признании того, что знания и критическая мысль, которым посвящены занятия, должны инфор мировать студентов о константах нашего поведения и жизни за пре делами аудитории. Поскольку на начальном этапе существования этих курсов они посещалисъ почти исключительно студентками, нам Наука трансгрессировать. Образование как практика свободы 51 было достаточно просто отречься от поведенческой модели <<бесте лесного духа» во время занятий. Как следствие, естественно, что мы могли обеспечивать достаточно высокую степень заботы о студентах и даже «любовь>>. Эрос присутствовал на наших занятиях как моти вационная сила. Как критически настроенные педагоги, мы обуча ли наших студентов иным формам мышления о гендере, понимая, что знание, которое мы даем, повлечет за собой иные формы поведения. Чтобы понять место эроса и эротизма в аудитории, мы должны выйти за рамки понимания этих сил исключительно в терминах сек суального, хотя не существует необходимости полностью исключать и эти измерения. Сэм Кии в своей книге <<Чувственная жизнь» на стаивает на том, чтобы читатели вспомнили, что в своем наиболее первичном понимании «эротическая потенция не ограничивалась сексуальной силой, но виделась как движущая сила, которая транс формирует жизненные формы из состояния простой потенциальнос ти в состояние актуальности». Очевидно, что осуществление задач критической педагогики, которая ищет пути трансформации созна ния и обеспечения студентов такими моделями мышления, которые могли бы способствовать их самопознанию, приводили бы их к более насыщенной жизни, до пекоторой степени связано с присутствием эроса в аудитории, способствующего в достижении этих целей. Кии отмечает: <<Когда мы ограничиваем «эротическое» сексуальным понима нием, мы предаем нашу инаковость по отношению ко всей ос тальной природе. Мы признаем, что мы мотивированы исклю чительно той таинственной силой, которая заставляет птиц мигрировать, а одуванчики -цвести. Более того, таким обра зом мы признаем, что единственное удовлетворение, которое нас интересует, является сексуальным, т. е. касающимся ис ключительно романтическо-генитальной связи между двумя ЛИЧНОСТЯМИ». Понимание того, что эрос есть сила, которая стимулирует наши усилия к само-актуализации, что он может обеспечить эпистемоло гическое обоснование наших занятий, рассказывая нам о том, как мы знаем о том, что мы знаем, дает и преподавателям и студентам возможность использовать энергию эроса в классах для оживления дискуссий и для стимуляции критичности. Осознавая, что наша культура не имеет <<представления о гиге ологии как о науке>> (гигеология- наука о здоровье и благополучии), бе.л.л ху "с 52 Кии задается вопросами: •Какие формы чувственности могут сделать нас • цельными•? На волю каких страстей должны мы отдаться, что бы быть уверенными, что возможностей, которые сулит нам жизнь, станет больше, а не меньше?•. Ключ к знанию, который позволит нам соединить ирактику и теорию - в одной из таких страстей. В том, чтобы преподаватели несли эту страсть, которая должна быть фундаментально укоренена в любви к мысли, которой мы в состоя нии вдохновить других, в том, чтобы аудитория стала тем динамич ным местом, где самым конкретным образом актуализированы транс формации в социальных отношениях и где ложная дихотомия меж ду миром «внутри• и миром «снаружи• учебного заведения полнос тью исчезала бы. Во многих аспектах это может выглядеть пугаю щим. Во время своей подготовки как преподавателя я не получила навыков, которые действительно подготовили бы меня к тому, что бы быть свидетелем того, как мои студенты изменяют себя. Когда я вела курс •Негритянские женщины-писательницы• на факультете Mrican American Studies в Йельском университете, я ста ла свидетельницей того, как развитие критического ума в процессе образования может фундаментально изменить наше восприятие ре альности и наше поведение. Во время занятий мы все вместе обнару живали в художественной литературе силы латентного расизма, мы видели, как он вписывался в литературу и экзаменовали свой опыт. Вдруг одна из черных студенток, которая всегда •выпрямляла• свои волосы в парикмахерской, поскольку глубоко переживала, что не будет выглядеть достаточно красивой, если ее волосы будут естествен но виться, изменилась. Однажды она зашла в класс и сообщила всем, что этот курс настолько сильно повлиял на нее, что когда она при шла в парикмахерскую, чтобы как обычно •выпрямить• свои воло сы, какая-то сила внутри нее сказала «Нет•. Я до сих пор помню тот страх, который я почувствовала, когда осознала, что именно акаде мический курс изменил ее. Хотя я глубоко верила в действенность философии образования для развития критического сознания, я не могла естественным образом соединить теорию и практику. Какая то малая часть меня хотела, чтобы мы оставались •бестелесными духами•. И тело той студентки, и ее присутствие, и ее изменившая ся прическа были прямыми указаниями на то, что я должна была признать и пережить. Она преподала мне важный урок. Теперь, мно го лет спустя, я перечитываю ее последние слова, обращенные к на шей группе, и признаю чувственность и красоту ее воли знать идей ствовать: Н ау ка трансгрессировать. Образование как практика свободы 53 ~я- черная женщина. Я выросла в Шэйкер Хайте, штат Огайо. Я не могу вернуться в прошлое и изменить годы, кото рые я провела в уверенности, что я не могу быть такой же кра сивой и умной, как многие мои белые подруги. Но я могу дви гаться вперед и научиться гордости за то, что я есть ... Я не могу вернуться назад и изменить свои представления о том, что са мая прекрасная роль в мире - быть женой Мартина Лютера Кинга. Но я могу пойти дальше и найти в себе ту прямоту, ко торая мне необходима для того, чтобы совершить революцию в себе в большей степени, чем для того, чтобы быть партнером и помощником для кого-то другого. О нет, теперь я не верю, что мы можем изменить то, что уже сделано, но мы можем из менить будущее. И поэтому я возрождаю себя и учусь знать больше о том, что я есть и о том, как я могу стать подлинной». Намереваясь собрать воедино свои мысли относительно эротиз ма и педагогики, я перечитала студенческие журналы за период в десятилетие. Снова и снова я читала записи, в которых студенты выражали свою любовь ко мне и к своей группе и которые с легкос тью могут быть интерпретированы как <•романтические». Вот как один азиатский студент выражал свои мысли о проелушаннам курсе: ~Белые люди никогда не понимали красоты тишины, взаимо связанности и рефлексии. Вы научили нас говорить и слушать голос в~тра. Как проводник, Вы тихо шли через лес впереди нас. И в этом лесу все имело свой звук, все говорило ... Вы так же научили нас говорить там, где вся жизнь говорит в лесу, а не только там, где говорят белые люди. Не есть ли это частью ощущения целого -способность говорить, отсутствие необхо димости молчать или все время притворяться, способность быть критичным, честным и открытым? Это та правда, кото рой Вы нас научили: все люди заслуживают того, чтобы гово рить». Один черный студент написал, что он будет любить меня •сей час и всегда» поскольку курс, который я вела, был для него танцем, в то время как он любит танцы: ~я люблю танцевать. Когда я был ребенком, я танцевал везде. Даже когда я гулял, я все время будто бы отбивал чечетку. Когда я танцевал, моя душа становилась свободной. Это было очень поэтично. Когда по субботам я ходил с матерью в мага зин, я танцевал- шлеп-шлеп-шлеп- когда шел с тележкой беллхуке 54 вдоль рядов с продуктами. Моя мама оборачивалась ко мне и говорила: <•Малыш, прекрати танцевать. Белые думают, что это единственное, что мы умеем>>. И я прекращал, но когда она на меня не смотрела, я проделывал какую-нибудь танцеваль ную фигуру. Мне было наплевать, что думают белые, мне про сто иравилось танцевать, танцевать, танцевать. Я и сейчас танцую и меня не волнуют, что думают люди, черные или бе лые. Когда я танцую, моя душа свободна. Грустно читать о людях, которые перестали танцевать, перестали быть глупы ми, которые перестали позволять своим душам парить свобод но ... Думаю, для меня быть целостным означает не переста ватЪ танцевать». Эти слова были написаны О'Нил ЛаРон Кларк в 1987 году. У нас, как у преподавателя и студента, были достаточно эмоциональные отношения. Он был выше шести футов. Я помню, как однажды он опоздал на занятие, подошел прямо ко мне, подхватил меня на руки и закружил. Группа засмеялась. Я назвала его «дурачком» и тоже засмеялась. Таким был выбранный им способ извиниться за опозда ние, за каждое упущенное мгновение страсти наших занятий. И он выбрал правильный момент. Я тоже любила танцевать. Так мы и протанцевали весь наш путь в будущее как товарищи или даже дру зья, будучи связанными всем, что мы выучили вместе во время на шего курса. Те, кто знали его, должно быть, помнят, как, бывало, он приходил на занятия задолго до их начала, чтобы порадовать других своими забавными пародиями на преподавателей. Он неожиданно скончался в прошлом году- по-прежнему танцуя и любя меня «сей час и всегда>>. Когда в учебном процессе присутствует эротизм, любовь обре чена на то, чтобы цвести. Отлично усвоенные различия между пуб личным и приватным заставляют нас думать, что любви не место на занятиях. Хотя многие зрители способны восхищаться такими филь мами, как <<Общество мертвых поэтов>>, возможно, даже включаясь в эмоциональную связь между преподавателем и его учениками, до статочно редко случается так, чтобы подобная эмоциональная связь стимулировалась институционально. Предполагается, что препода ватели должны пускать в обращение идеи, но никто в действитель ности не ожидает и не требует от нас того, чтобы процесс обучения обретал какие-то уникальные, разнообразные эмоциональные фор мы. Те преподаватели, которые любят студентов и которым студен ты отвечают взаимностью, в академических кругах всегда <•под по- Н ау ка трансгрессировать. Образование как практика свободы 55 дозрением•>. Отчасти это подозрения в том, что чувства и страсти не должны быть допущены к объективной оценке заслуг каждого сту дента. Но такие устойчивые представления базируются на ложной посылке о том, что образование по своей сути нейтрально, что суще ствует некий <• монотонный •> эмоциональный подтекст, в который мы погружены и который позволяет нам общаться со всеми студентами одинаково, бесстрастно. В действительности, некие особые связи между преподавателями и студентами существовали всегда, только традиционно они были скорее исключительным, чем нормальным яв лением. Дать возможность преподавателю выражать свое чувство заботы и волю к бережному отношению к каждой личности в ауди тории - волю расшириться и обнять каждого - означало бы войти в противоречие с Представлениями о приватности чувств. Изучая сту денческие журналы различных классов, я обнаружила множество жалоб студентов, связанных с восприятием этих <•особых связей~ между мною и каждым из них. Осознав, что мои студенты находятся в растерянности перед лицом манифестаций моих чувств любви и заботы в их адрес во время занятий, я решила, что необходимо на учить их, каким образом следует их воспринимать. Однажды я зада ла группе такие вопросы: «Почему вам кажется, что расположение, которое я испытываю к какому-то студенту, не может быть распрос транено и на вас? Почему вы думаете, что на всех не хватит любви и заботы?» Чтобы ответить на эти вопросы, они должны были глубоко задуматься о природе общества, в котором мы живем, о том, какие социальные привычки формируют наше общение друг с другом. Они должны были подумать и о капитализме, и о том, как он склоняет нас к неким особым способам восприятия любви и заботы, к особому способу жить внутри наших тел, к тем способам, посредством кото рых мы разделяем сознание и тело. В наши дни в высшей школе не так уж много чувств и эмоций. И в преподавании, и в обучении. Даже когда студенты искренне на строены на то, чтобы быть глубоко затронутыми знанием, препода ватели по-прежнему испытывают страх дерзнуть, поскольку боятся, что потеряют контроль над ситуацией. И этот страх торжествует над их желанием преподавать по-настоящему. Естественно, что те из нас, кто преподают те же самые традиционные курсы одним и тем же спо собом, нередко сталкиваются со скукой -не будучи в состоянии вне сти в курс чувства, каждый из нас ощущал скуку хотя бы однажды. Если, как отмечал Томас Мертон в своем эссе <•Изучая жизнь•>, цель образования в том, чтобы показать студентам, как определять себя <•аутентично и спонтанно>> в отношениях с миром, тогда очевидно, белл ху~ес 56 что лучше всего преподаватели выполняют свои функции, когда сами являются само-актуализированными личностями. Мертон напоми нает нам, что «идея настоящего, подлинного «рая» и в монастыре, и в университете, отсылает не к простому небесному собранию теоре тических положений, ключи от которого находятся в руках у магис тров и докторов, но к внутренней самости студента», который дол жен исследовать основу своего бытия применительно к себе, к выс шим силам, к обществу. Что «nлод образования ... - в активации таинственного центра личности». Чтобы возвратить чувства в ауди торию или внести· их в аудиторию, где их никогда не было, препода ватель должен снова найти место эросу внутри себя и позволить как своему телу, так и своему сознанию почувствовать и узнать желание. Экстаз. Преподавание и обучение без rраниц Как-то в Мэйне прекрасным летним днем я упала с холма и сло мала запястье. Я сидела в пыли, переживая такую интенсивную боль, какой не знала никогда до этого, и перед глазами у меня кружились звезды. Однажды, еще девочкой, я также падала с холма. И оба раза мое падение было связано с моим дерзким намерением двигаться, невзирая на границы. Когда я была ребенком, это были границы, наложенные страхом. Когда я стала взрослой - это были границы, наложенные той усталостью, которую я называю «собачьей•. Я при ехала в Скоухеган, чтобы nрочесть лекцию в летней школе искусств. Множество цветных студентов признавались мне, что им нечасто nриходилось слышать какую-либо критику в отношении их работ от nреподавателей и цветных художников. Вот почему даже когда я чувствовала себя утомленной и больной, я по-прежнему сильно хо тела дать эмоциональный отклик на их работы и их нужды, вот по чему я вставала рано утром и карабкалась на холмы, где располага лисЪ студии художников, которые я желала посетить. Когда-то Скоухеган был животноводческой фермой. Старые коровники были переделаны в студии. Студия, которую я покинула после того, как там состоялась напряженная дискуссия между мной и несколькими юными чернокожими художниками, девушками и юношами, была окружена пастбищем. Чувствуя боль, я сидела у под ножья холма, пристально глядя в лицо чернокожей девушки-худож ницы, к порогу чьей студии я направлялась, и на ее лице я видела Наука трансгрессировать. Образование как практика свободы 57 разочарование. Она подбежала помочь мне и выразила соболезнова ние, но то, что я услышала от нее, выражало полностью другие чув ства. Она действительно очень нуждалась в том, чтобы поговорить о своей работе с кем-либо, кому она могла бы верить, с кем-нибудь, кто подошел бы к ее работе не с точки зрения расовых, половых или клас совых предрассудков. С кем-то, чьему интеллекту и видению мира она могла бы доверять. Этот <•кто-то•> не обязательно должен был быть мною. Этим <•кем-то» мог быть любой другой преподаватель. Когда я думала о своей студенческой жизни, мне живо вспоминались лица, жесты и привычки тех учителей, которые опекали и вели меня, тех, кто открыл для меня возможность получать удовольствие от процес са обучения, тех, кто превратил класс в пространство критического мышления. Тех, кто сделал процесс обмена информацией и идеями разновидностью экстаза. Недавно я работала по программе СВС над курсом по американ скому феминизму. Меня и других черных женщин, которые прини мали в ней участие, попросили высказать свое мнение по вопросу о том, что способствует развитию феминистского движения и феми нистского мышления. Я ответила, что, в соответствии с моими воз зрениями, именно «критическое мышление•> есть тот главный инст румент, который создает саму возможность изменения, страстно на стаивая на том, что не имеет значения, к какому классу, расе, полу или социальному слою принадлежит мыслящий. Я поделилась сво ими мыслями о том, что без способности мыслить критически о нас самих и о нашей жизни никто из нас не будет в состоянии двигаться вперед, меняться, расти. В нашем обществе, которое в своих основа ниях анти-интеллектуально, критическое мышление не в чести. ВовлеченноетЪ в педагогику оказала существенное влияние на мое становление как интеллектуала и как преподавателя, поскольку сер дцем этого желания учиться было критическое мышление. Условие радикальной открытости существует в любой ситуации обучения, где студенты и преподаватели наслаждаются своими способностями мыслить критически, своей вовлеченностью в педагогическую прак тику. При глубокой вовлеченности в педагогику неизбежны значи тельные затраты душевных сил. После двадцати лет преподавания я начала остро нуждаться в отдыхе от преподавания. Так получилось, что из-за того, что я все время работала в различных учебных заведе ниях, я постоянно лишалась того замечательного «саббатического» года, который является одним из существенных материальных пре имуществ академической жизни. Этот фактор, помноженный на мою бе.л.л хун:с 58 вовлеченноетЪ в работу, привел к тому, что даже когда я бралась за работу, которая обеспечивала мне свободное время, я даже в это сво бодное время все равно где-нибудь преподавала. Я делала это пото му, что ощущала духовную потребность во мне со стороны студен тов -они были исполнены опасений, что никто в действительности не заботится о том, учатся ли они и развиваются ли они интеллекту ально. Моя вовлеченноетЪ в педагогику была также и выражением по литического активизма. Очевидно, что поскольку наши образова тельные у<lреждения являются глубоко сращенными с финансовой системой, нам, преподавателям, гораздо более выгодно преподавать так, как от нас того требуют. Выбор в пользу преподавания «Не по правилам», выбор в пользу проявления инициативы для того, чтобы изменить существующий статус кво зачастую приводит к вежела тельным последствиям. Именно в силу этого такой выбор не являет ся политически нейтральным. В колледжах и университетах способ ность качественно преподавать является одним из тех профессиональ ных качеств, которое ценится наименее всего. Меня печалит тот факт, что мои коллеги зачастую с подозрением относятся к тем про фессорам, на курсы которых студенты записываются с большой охо той. Существует тенденция упрекать тех преподавателей, которые увлечены педагогической стороной вопроса, в том, что то, что они делают, не является настолько строгим и академичным, как должно быть. В идеале необходимо, чтобы в системе образования различные методы и стили обучения оценивались и поощрялись как нечто наи более существенное для передачи знаний. Между тем, самим студен там не нравится, когда учеба слишком отдаляется от конвенций фи нансовой системы. И я всегда напоминаю им, что они могут выби рать такие курсы, которые более совершенно отражают конвенцио нальные нормы. Конечно, я надеюсь, что преподавателей, заинтересованных в этом, будет становится все бщхьше. Хотя и верно, что ажиотаж сту дентов при выборе тех курсов, преподаватели на которых искренне вовлечены в процесс обучения как в одну из практик свободы, явля ется существенной наградой, но верно и то, что в этом случае мы за частую работаем больше, чем другие, и что наши аудитории зачас тую переполнены. На протяжении многих лет я завидовала тем пре подавателям, которые мыслят более «конвенционально», посколь ку их группы обыкновенно были меньше. На протяжении всей моей преподавательской карьеры мои группы были слишком велики для того, чтобы возможно было обеспечивать должную эффективность Наука трапсгрессировать. Образовапие как практика свободы 59 учебного процесса. Спустя некоторое время я обнаружила, что фа культетское давление на «nопулярных• преподавателей по поводу их более обширных групп также оказалось средством борьбы с «За интересованной• педагогикой. Конечно, когда группы становятся такими большими, что невозможно помнить студентов по именам и уделять достаточно времени каждому, то все усилия на то, чтобы со здать полноценное образовательное сообщество, обречены на неуда чу. В годы моей преподавательской деятельности я всегда считала необходимым встречаться с каждым из моих студентов, даже если такие встречи могли быть лишь очень недолгими. Многочасовому си дению в кабинете в ожидании студента, которому была назначена встреча или с которым я планировала обсудить какую-то проблему, я предпочитала назначать студентам ланчи. Иногда целая группа могла дискутировать со мной на природе с тем же успехом, что и в аудитории. В Оберлине, например, мы имели возможности ходить всей группой в Музей Африканского Наследия, а после устраивать ланч или учиться в любом другом месте учебного городка точно так же, как и в аудиториях. Многие преподаватели все еще не желают быть включенными в какую-либо из педагогических практик, которые акцентируют вза имную включенноетЪ преподавателя и студента в процессе обучения, поскольку такие практики требуют от них большего количества вре мени и затрачиваемых усилий. До сих пор такие версии «заинтере сованной• педагогики являются в действительности единственным методом обучения, который реально приводит к появлению того ду шевного подъема в аудитории, который позволял бы и студента·м, и преподавателям почувствовать наслаждение процессом образования. Я вспомнила об этом, направляясь в пункт «скорой помощи• после падения с того холма. Я настолько увлеклась обсуждением каких-то концепций с двумя студентами, которые отвозили меня в больницу, что даже забыла о боли. Это была та самая страсть к на уке, к критическому мышлению и диалогу мнений, которую я хоте ла привить своей аудитории и разделить со студентами. Дискуссии о педагогике, критические размышления о ней не относятся к числу тех интеллектуальных занятий, по поводу кото рых большая часть людей может отозваться как о занимательных и волнующих. Культурный критицизм и теория феминизма, напротив, являются теми областями моей работы, которые мои студенты и кол леги полагают гораздо более интересными. Большинство из нас не склонны рассматривать педагогические дискуссии как центральные для нашей академической работы и интеллектуального роста, а прак- беллхуке 60 тику обучения - как работу, которая совершенствует и обогащает научное сообщество. И все же существуют игра мышления, взаимо обмен идеями и работами и преподаватели, которые этому способ ствуют, с которыми мне приходилось сталкиваться. Именно то на слаждение, которое приносит этот интеллектуальный взаимообмен, удерживает меня в академических структурах, несмотря на их оче видные минусы. Когда я впервые прочла книгу Чужан:и в раю: ан:аде.м.ин:и из ра бочего н:ласса, я была поражена той горечью, которая сквозила в этом глубоко личностном рассказе. Не сказать, чтобы эта горечь была мне не знакома. Я понимала, что имела в виду Джейн Элен Вильсон, ког да говорила, что <<весь процесс получения высшего образования был для меня процессом утраты веры». Наиболее остро я ощущала эту горечь в своих отношениях с моими академическими коллегами. Это не укладывалось у меня голове - как случилось, что многие из них по своей воле предали обещание интеллектуального братства и ради кальной открытости, которое, в соответствии с моими Представле ниями, является сердцем и самой сутью процесса обучения. Когда я справлялась со своими чувствами и концентрировала свое внимание на аудитории, единственном месте в системе образования, где я име ла большое влияние, ощущение горечи делалось менее интенсивным. И я становилась даже более увлеченной, когда речь вновь шла о моем призвании - об искусстве обучения. <<Заинтересованная» педагогика не только постоянно побужда ла меня к творчеству на занятиях, она также санкционировала и мою вовлеченноетЪ в жизнь студентов помимо них. Я путешествовала вместе со своими студентами, даже когда они двигались по жизни за пределами нашего общего образовательного опыта. Во многих аспек тах я продолжала учить -за пределами своего курса, в то время, как они становились способными учить меня. Одним из важных уроков, которые мы выучили, был урок, который позволил нам двигаться вместе и внутри, и за пределами учебной аудитории, будучи соеди ненными единым порывом. Я никогда не могла сказать, что понятия не имею о том, как сту денты отзываются на мои педагогические методы; обратная связь была постоянной. Когда я преподавала, я поощряла их к критике, к оценке, к внесению предложений и к вмешательству, поскольку все мы были вовлечены в один и тот же процесс. Когда такая 4Обратная связь•> имеет место в конце курса, лишь очень редко это помогает улучшить тот опыт обучения, который мы разделяем со студентами. Но когда студенты видят некоторую обоюдно направленную ответ- Н ау ка mрансгрессироваmь. Образование как пракmика свободы 61 ственность за развитие образовательного сообщества, они способны предложить весьма конструктивное вмешательство. Студентам не всегда нравится учиться в моих группах. Доволь но часто им кажется, что мои курсы побуждают их к тем формам ра боты, которые кажутся им слишком неконвенциональными. В на чале моей карьеры это причиняла мне немало беспокойств, посколь ку я хотела, чтобы меня любили и мной восхищались. Понимание того, что преимущества «заинтересованной» педагогики могут и не проявляться на протяжении курса, потребовало от меня времени и опыта. К счастью, многие студенты, с которыми я работала, нашли время, чтобы воплотить то, чему я их учила, в своей жизни. По мере моей работы, то, что я делала как преподаватель, проявлялось вновь и вновь, причем не только в том, что получала я, но и в выборе про фессии, который делали мои бывшие студенты, в их жизненном сти ле. Когда моя студентка говорила мне, что в глубине души ей никог да не иравилось ее решение изучать корпоративное право и что, при дя устраиваться на работу в такую-то и такую-то фирму, она в после днюю минуту решила, что это совсем не ее призвание и отказалась, когда она признавалась мне, что свое смелое решение она приняла под влиянием моего курса, это напоминало мне не только о той влас ти, которую мы, преподаватели, имеем, но также и о нашей внуша ющей страх ответственности. Вовлеченнасть в педагогику идет рука об руку с волей быть ответственным, она подразумевает отказ от фаль шивой посылки, что преподаватели не обладают силой изменить на правление жизненного развития своих студентов. Я начала этот сборник эссе с признания о том, что не хотела быть преподавателем. После двадцати лет преподавания, я могу признать ся, что занятия в аудитории приносят мне, пожалуй, больше экстаза и радости, чем все многообразие иного жизненного опыта. В послед нем выпуске Tricycle, журнала, посвященного буддийской мысли, Пема Чодрон говорила о том, каким образом учитель становится при мерам для конструктивного подражания и описывала тех учителей, которые оказали наибольшее влияние на ее дух: <<Моими примерами были люди, которые выходили за преде лы конвенционального мышления и которые могли действи тельно остановить мое сознание, полностью открыть его и ос вободить, пусть даже на мгновение, от конвенционального, привычного способа смотреть на вещи .... Если вы действитель но стремитесЪ достичь полноты опыта, действительно хотите истинного человеческого существования, вы всегда живете на 62 лезвии бритвы и вы должны свыкнуться с фактом, что все вещи в мире движутся и изменяются. Вещи не являются однажды определенными, они не имеют длительности, и вы даже не зна ете, что вот-вот случится. Мой учитель всегда толкал меня со скалы ... » Читая эти слова, я чувствовала нечто схожее, поскольку я сама всегда искала таких учителей в любой из областей моей жизни, ко торые могли бы толкнуть меня дальше, чем то, что я сама для себя выбрала, в те области дерзновения, где мне было бы дано простран ство для радикальной открытости, где я была бы действительно сво бодна выбирать - была бы способна учиться и расти без границ. Академическое сообщество отнюдь не рай. Но процесс обуче ния - это та территория, где рай можно сотворить. Аудитория, со всеми своими ограничениями, остается одним из его весьма вероят ных местоположений. В этом поле вероятности мы имеем возмож ность работать ради свободы, требовать от себя и от наших товари щей открытости ума и сердца, которые позволили бы нам столкнуть ся лицом к лицу с реальностью и всем вместе искать способы дви гаться вопреки границам, то есть трансгрессировать. Только такое образование является практикой свободы. Леора Аусландер Женские + феf:Аинистские + лесбийские-гей + квир исследования = гендерныв исследования? В процессе написания этого эссе я оказалась в странном поло жении: я пишу для специального выпуска журнала о будущем женс ких исследований, находясь в учреждении, где никогда не существо вало такой программы. В отличие от большинства других американ ских университетов университет Чикаго, приверженный универса листекой модели производства знания и педагогики, на протяжении 1970-х, 1980-х и начала 1990-х гг. постоянно отказывался создать академические структуры для исследовательской и образовательной деятельности поддержки женщин, а также расовых или сексуаль ных меньшинств (хотя студентам и разрешалось создавать объеди нения по принципу особенностей идентичности). Каждое последую щее поколение администрации придерживалось одной и той же точ ки зрения, что университет приветствует разнообразие среди студен тов и преподавателей, однако это разнообразие не соответствовало повседневной интеллектуальной и социальной жизни. История это го университета обычно упоминалась как пример немногих учебных заведений, где с самого начала принимали женщин, представителей расовых меньшинств и евреев, поэтому доказывалось, что никакой потребности в «особом отношении» к людям различных социальных категорий не существовало, и что такая дифференциация была бы опасной для университетской миссии. Соответственно, исследова тельская и педагогическая специализации должны были определять ся только в дисциплинарных, методологических, временных или географических терминах. Со временем оказалось, что все большее число преподавателей и магистрантов, которые попадали в универ ситет в качестве экспертов и специалистов в других сферах, парал лельна имели опыт и приверженноетЪ к женским, а также к гей-лес бийским исследованиям. © Indiana University Press, 1997. Перевод Елены Ярекой-Смирнсвой и Павла Романова выnолнен по изданию: Leora Auslander, •Do Women's + Feminist + Men's + LesЬian and Gay + Queer Studies = Gender Studies?•, differences 9.3 (Fall 1997): 1-31. Л еора Аусландер 64 К середине 1980-х гг. неформалъная сеть этих преподавателей и студентов образовала первый семинар по феминистской теории, затем еще один- сфокусированный на кросс-культурных пробле мах феминизма- под названием <• Гендер и общество~, и, наконец, семинар по гей-лесбийским исследованиям. Были также организо ваны семестровый курс для бакалавров по гендерным исследовани ям и магистерский курс о том, как преподавать гендервые исследо вания. Кроме того, многие преподаватели вели курсы на своих ка федрах, где проблемы гендера, сексуальности, феминизма, феминистской теории, гей-лесбийских исследований сказывались ключевыми. Возможно, несколько необычно, что эта группа с самого начала включала преподавателей, вовлеченных в гей-лесбийские исследо вания и в то же время работающих в парадигме женских исследова ний, и несколько коллег, чьи исследовательские интересы постепен но привели их к работе в области гендера и сексуальности. В самом деле, возможно, что отказ университета сформировать программу женских исследований имел неожиданный позитивный побочный эффект, поскольку способствовал сотрудничеству преподавателей, работающих в сфере гей-лесбийских исследований, с теми, кто рабо тал в области феминизма или просто интересовался гендером и сек суальностью. Эта тесная коалиция хорошо работала в течение не скольких лет, но она исчерпала центральный преподавательский состав и достигла своего предела междисциплинарности. Курсы и семинары по гендеру и сексуальности, координируемые коалицией, в подавляющем большинстве представляли гуманитарные интерпре тативные дисциплины, с небольшой долей социальных или есте ственных наук. По-прежнему среди преподавателей отсутствовали женщины и представители меньшинств, что усиливало нацио нальную репутацию университета как консервативного учреждения и становилось серьезной проблемой в рекрутировании преподавате лей и новых студентов. Осознавая эти трудности, ряд преподавателей, работавших в данной области с 1995 г., решили, что настало время для создания более формальной структуры. Так же, как и наши коллеги в области женских исследований двадцать лет назад, мы нуждалисъ в подкреп лении в смысле административной работы; мы чувствовали, что важ но открыть специализацию бакалавров по гендеру; мы хотели, что бы работа в области гендера и сексуальности была более заметной и признанной; и мы надеялисъ, что институциализация будет способ ствовать расширению наших междисциплинарных амбиций. К тому Жепские + фе.мипистские +лесбийские-гей+ квир исследовапия 65 времени, когда мы создавали Центр гендерных исследований, те пре подаватели и студенты, которые первоначально интересавались фе минизмом, в основном, конструированием гендерных различий и, главным образом, в области гей-лесбийских исследований, уже дав но сотрудничали. Так как мы строили планы о возможных институ циональных формах, мы хотели быть уверены, что формализация нашей работы не создаст препятствий концептуальной и методоло гической открытости, коллективной работе по сексуальности и ген деру, той интеллектуальной, педагогической креативности и энер гетике, которые обеспечивали нашенеформальное сотрудничество. Поэтому мы отказались от наиболее распространенных институцио нальных стандартов: нам показалось регрессивным иметь две про граммы- одна по женским, а другая по гей-лесбийским исследова ниям. Раздельные программы могут сделать совместную работу зат руднительной, будут означать возвращение к основанной на иден тичности модели исследования и обучения и не оставят места для изучения гендерной дифференциации или маскулиниости в терми нах, отличающихся от тех, которые предлагают женские и гей-и-лес бийские исследования. Вместо разделения мы решили создать Центр с общей целью координировать исследования и обучение в таких об ластях, как женские, феминистские, гендерные, гей-лесбийские, квир-исследования, а также изучение маскулинности. Мы решили, что новый центр будет называться «Центр гендер ных исследованиЙ>>, поскольку нашей целью было сделать объектом исследований различные определения гендера и сексуальности. Цен тральным вопросом исследований должен был стать следующий воп рос: как и когда осуществляются и какое имеют значение дифферен циации и идентификации на основе гендера и сексуальности? Мы также хотели прояснить, что может быть центром, в котором при ветствуются любые работы о гендере и сексуальности. И, наконец, мы приняли решение тесно сотрудничать с Центром изучения расы, политики и культуры, который был создан приблизительно в это же время. Мы надеялись, что делая организацию Центром гендерных исследований и развивая сотрудничество, т. е. работая в одном по мещении и подготавливая совместные проекты для получения фи нансирования с Центром изучения расы, мы сумеем избежать трех главных ловушек программ женских исследований, созданных в те чение 1970-х гг.: маргинализации работы в области сексуальности, маргинализации области гей-и-лесбийской сексуальности, недоста точного внимания к вопросам расы и различий. 3 Зак. 4046 Л еора Аус.ландер 66 Центр создавался как исследовательский и образовательный центр и в настоящее время является междисциплинарной бакалавр ской специализацией по гендерным исследованиям. Мы также регу лярно предлагаем два вводных бакалаврских курса и семестровый курс для магистрантов по гендерным исследованиям и составили список из еще приблизительно пятнадцати курсов (бакалаврских и аспирантских), рассчитанных на половину семестра. Мы не предла гаем ни магистерской, ни докторской (Ph. D.) степени по гендерным исследованиям. Наш технический персовал состоит из администра тивного ассистента на полной ставке и студентки-заочницы. Четыр надцать преподавателей, сотрудничающих с центром, -это в основ ном преподаватели гуманитарных кафедр, социальных наук, а так же нескольких человек с кафедр биологии и физики. С нами также активно сотрудничают коллеги школ юриспруденции, медицины и управления социальными службами. Центр динамичен, он органи зует множество совещаний и конференций. Мы сумели добиться со трудничества со стороны преподавателей и студентов и получить институциональную поддержку. Однако мы не почиваем на лаврах пока еще существует значительный путь, который надо пройти, что бы объединить интерпретативные, эмпирические, количественные и экспериментальные подходы; исследования и образование по ген деру и сексуальности не дополняют друг друга так последовательно, как бы нам этого хотелось; мы испытываем те же трудности с ресур сами, как и все междисциплинарные некафедральные программы; и мы страдаем порой от тех неизбежных потерь, которые сопровожда ют любой переход от революционности к институциональной леги тимации. В сфере преподавания женские исследования оставили нам бо гатое, но проблематичное наследство. Самые лучшие примеры кур сов, которые предлагаются в контексте программ женских исследо ваний, продуктивно минимизировали иерархию, были систематичес ки междисциплинарными, соответствовали новым педагогическим стратегиям и эффективно соединяли академию с другими социальны ми институтами и структурами. 1 Очень часто, однако, курсы по ген дерным исследованиям давали студентам скорее разрозненную кар тину дисциплинарных подходов, чем последовательную междисцип линарность, и становились скорее политизированными, чем крити чески концептуализирующими политические проблемы. Сотрудни ки Центра разделились по вопросу относительно того, в какой степе ни мы должны встраивать в нашу деятельность педагогические мо дели женских исследований. Поскольку мы считаем, что эффектив- Женские+ феминистские+ лесбийские-гей+ квир исследования 67 ность этих аудиторных занятий вытекает из пересмотра традицион ных отношений власти между студентами бакалавриата, аспиранта ми и преподавателями, некоторые из нас доказывали, что нам следу ет продолжить моделировать курсы, преподаваемые в Центре, по традициям феминистской педагогики, сконструированной в рамках женских исследований. Другие настойчиво предлагали, чтобы мы развернулись по направлению к более традиционным методам пре подавания. В настоящее время мы пришли к некоему разрешению разногласий, далеко не полностью удовлетворительному плюрализ му. Например, основной курс наших бакалавров, «Проблемы гендер ных исследованиЙ•>, был первоначально разработан для преподава ния междисциплинарными парами, состоящими из профессора и аспиранта. Структурируя таким образом обучение, мы искали воз можность выровнять разницу в знаниях (и, соответственно, во влас ти, которая следует из этих знаний) между професеарами и аспиран тами посредством объединения их в различных сферах дисциплинар ной и тематической экспертизы. Когда оба участника составляют рабочую программу, там обязательно включаются такие занятия, в которых аспирант оказывается в большей степени экспертом, чем преподаватель. Этот подход, хоть и отнимает много времени, обыч но хорошо срабатывает. Следует отметить, однако, что у нас нет воз можности выровнять оплату (профессора и аспиранта) или дисбаланс власти, свойственный отношениям студентов и преподавателей. Не которые преподаватели нашли эту стратегию слишком искусствен ной по отношению к реальным различиям в позициях студентов и преподавателей, слишком дорогой в смысле времени или слишком трудной для осуществления в аудитории. Поэтому мы более не тре буем от преподавателей проведения занятий в команде. Они могут планировать и преподавать курс с аспирантами или приглашать тех к преподаванию в качестве ассистентов. Нам все еще многое нужно сделать, чтобы расширить междисциплинарные основания нашего преподавания и найти способы решения проблем власти и иерархии в аудитории. Проработав в течение двух лет в качестве директора-основате ля Центра, я считаю, что нам нужно более интенсивно размышлять о смысле <<гендерных исследованиЙ•> и о том, как они должны осу ществляться. В сложившихся условиях название нашего Центра можно понимать в трех возможных смыслах: 1) как организацию, которая служит <<Крышей•> для координации исследований и обра зования, сфокусированных на вопросах гендера, пола и сексуально сти во всех научных дисциплинах; 2) как новое название для жене- Л еора Ауслан.дер 68 ких исследований или эвфемизм для гей-лесбийских исследований; 3) как название, указывающее на появление новой дисциплины со своей методологией, объектом, каноном и кафедральным статусом. Мои столкновения с ожиданиями и неожиданными испытаниями при осуществлении нашей перспективы гендерных исследований потребовали от меня написания этой статьи. Я надеюсь, что такая оценка силы и слабости этой, по общему признанию, нетипичной программы сделает полезный вклад в продолжающиеся по всей стра не дебаты о будущем женских, а также гей-лесбийских исследова ний и о возможностях, которые представляет модель, заложенная в гендерных исследованиях. Феминистские политики, женские исследования и происхождение «rендера)) По существу все преподавательницы-женщины, участвовавшие в создании Центра гендерных исследований, в течение 1970-х и 1980-х гг. были связаны с программами женских исследований других уни верситетов либо в качестве аспирантов, либо как молодые препо даватели. Поэтому Центр, подобно междисциплинарному полю ген дерных исследований вообще (в том виде, в каком они чаще всего понимаются), вырастал из модели женских исследований или во вза имосвязи с ними. Поэтому здесь важно сделать краткий обзор педа гогического и интеллектуального наследия женских исследований. Многие из программ женских исследований, основанных двад цать-тридцать лет назад, появились благодаря критическому отно шению студентов и преподавателей к знаниям, приобретаемым в рам ках обычных университетских дисциплин и в ходе политической работы вне академии, которых оказалось явно недостаточно для того, чтобы ответить на безотлагательные вопросы того времени. Большая часть работы в русле женских исследований первоначально была со средоточена на документировании женского опыта и изучении исто рических аспектов женского активизма. Ученые, получившие обра зование по истории Англии и истории искусств, например, писали о женщинах-писательницах или художницах. Историки составляли историю суфражистского движения и историю конфликтов между женщинами и мужчинами в профсоюзах. Наряду с этими проектами предпринимались усилия в направлении лучшего понимания психо логических особенностей и логики женщин, причин их низкого за работка. Женские+ феминистские+ лесбийские-гей+ квир исследования 69 Поскольку в основу этих работ были положены аргументы об общих чертах женской психологии, структуры психики или особом опыте доминирования, который женщины испытывают на себе, здесь делалея вывод, что различия между женщинами- в аспектах расы, класса, религии, сексуальной ориентации, возраста- были менее существенны, чем их сходство- одинаковый биологический пол. Многие из исследований и учебных курсов, осуществленных в рам ках первых программ женских исследований, тем самым выражали различия между женщинами и мужчинами, обнаруживая властные и позитивные модели женской роли в прошлом и изучая как угнете ние женщин, так и их сопротивление. Эта парадигма женских исследований подверглась вызову со стороны политически активных феминисток и ученых, несмотря на существовавшие тогда интеллектуальные ограничения. В Соединен ных Штатах и Британии цветные и лесбийские женщины доказыва ли, что опыт белых/европеоидных или черных, гетерасексуальных или лесбийских женщин далеко не идентичен и даже уникален. 2 Они доказывали, что <<женщина», которая рассматривалась как общая категория в большинстве феминистских исследований и в феминис тской политике, была белой/европеоидной гетерасексуальной жен щиной. Эта политическая критика вскоре отозвалась критикой в научной сфере. Благодаря исследованиям о прежних и нынешних женских судьбах, попыткам теоретического объяснения доминиро вания, которое Испытывают на себе женщины, распространению опы та исследований в глобальной перспектине стало очевидно, что упот ребление категории «женщина•> или даже «женщины» во множе ственном числе оставляет в тени важные различия. Будь то явным образом маркирован:а:ые классовые различия среди женщин, кото рые немедленно обнаруживаются любым внимательным изучением суфражистского движения, или радикально различающиеся судьбы белых и черных женщин в довоенных Соединенных Штатах, или контрастирующий опыт европейских женщин и их колонизирован ных субъектов- рассмотрение «женщин•> в качестве неизменных единиц анализа, казалось, срабатывало все меньше. 3 Другой вызов исходил со стороны исследований, которые были сфокусированы на борьбе женщин за экономические и политичес кие права. Стало очевидным, что необходимы новые способы мыш ления для понимания дискриминации против женщин на рабочем месте, насилия против женщин, контроля над репродукцией, форм политического исключения и включения. Ученые нуждались в луч шем понимании таких абстрактных понятий, как капитализм, де- Л еора Аусландер 70 мократия или фашизм в целях эффективного анализа гендерного разделения труда, исключения женщин из голосования или исполь зования женщинами власти. 4 Адекватная концептуализация генде ра как системы отношений и отличий, связанная с логикой эконо мики и политики, общества и культуры, отсутствовала. Вот почему произошел поворот к концептуальной работе в области гендера как системы отношений и в области гендерных метафор политической и социальной жизни. 5 Такое внимание к гендеру было спровоцировано не только про блемами категории <<Женщина•>, не только ощущением необходимо сти лучшего понимания экономических и политических структур и институтов для расшифровки логики гендерной дифференциации, но также тем фактом, что мужчины как таковые стали воспринимать ся как легитимный и важный объект исследований феминистских ученых. Наряду с другими расширениями нашей исследовательской области мы, например, увидели, что если мы хотели проанализиро вать враждебность мужчин к разделению рабочих мест с женщина ми, то нам необходимо было исследовать, и как мужчины понимают собственное рабочее место. 6 Аналогично, адекватное объяснение вы сокой смертности молодых американских чернокожих мужчин в больших городах наверняка требовало инструментов гендерного ана лиза. Хотя понимание того, как определяется мужественность в дан ных социальных пространствах, не обеспечит полное объяснение этой катастрофы, все же это, определенно, ключевой элемент в решении головоломки. Анализ динамики движений мужчин (Роберт Блай или <•Марш миллиона мужчин») требует рассмотрения конструкции мас кулинности. Адекватное объяснение того, как мужчины понимают собственные гендер и сексуальность, сейчас является решающим, даже если раньше мы изучали женщин. Поскольку гендер имеет от носительную природу и в его конструировании центральным явля ется процесс дифференциации, игнорирование одного гендера вле чет игнорирование другого. Проблемы с той категорией, на которой основываются фемини стские и женские исследования- категорией «женщины», ограни чения объяснительной силы этой парадигмы, новые исследования форм маскулинности, сочетаемые с автономным развитием в сферах литературоведения и философии- обычно обсуждаемые в достаточ но широких и допускающих различные истолкования терминах по стструктурализма и деконструкции - привели феминистских уче ных к необходимости усиления акцента на том, каким образом кон ституировалось и конституируется по сей день гендерное различие. Жепские + фемипистсн:ие +лесбийские-гей+ н:вир исследовапия 71 Эти испытания, однако, не всегда влекли за собой то, что исследова ния сексуальности становились центральными в гендерных иссле дованиях. Ученые, работающие в психоаналитической традиции или за имствующие ее методологию, были первыми, кто предложил, что для того, чтобы понять динамику гендера ду мужчинами и женщинами - - конструкцию различий меж необходимо серьезно размышлять о сексуальности. Они доказывали, что особенная природа гендерной дифференциации означает, что ее конструкция и репродукция про исходят в наиболее интимных сферах жизни и с самого рождения. Именно этими учеными было показано, что в отличие от категориза ции расы и класса, гендервые идентификации укоренены в семей ных отношениях и системах раннего развития. Таким образом, под чинение женщин мужчинами не мог л о быть объяснено лишь посред ством анализа экономической, политической и культурной систем. Было необходимо исследование психического развития, включая процесс оформления сексуального желания. Эти ученые постулиро вали близкую и необходимую связь между изучением гендера и сек суальности. Таким образом, они доказали важность научной рабо ты, сфокусированной на желании, субъектности, гомосексуальнос ти и гетеросексуальности. 7 Кроме того, многие феминистские уче ные и активистки в конце 70-х годов протестовали против того, что они считали продолжением ханжеской и гомофобной традиции аме риканского феминизма. 8 Они настаивали на том, что сексуальное удовольствие является интегральной частью свободной жизни и что академический и политический феминизм должен активно бороть ся за то, чтобы создавать знание и контекст для женщин, чтобы на слаждаться сексом в любой форме с теми, кого они выбирают. 9 Несмотря на фундаментальную важность этого направления феминистской рефлексии, я полагаю, что большинство работ вобла сти гендера по-прежнему фокусировались на социальной и полити ческой конструкции различий между мужчинами и женщинами и на социальной, экономической и политической логике дискримина ции женщин. Фактически, понятие гендера часто получало больший резонанс в социальных науках, нежели в психоанализе. Превалиру ющим подходом к гендеру остается тот, что рассматривает судьбы женщин и так называемые гендервые аспекты социальных, полити ческих институтов и риторик. Именно здесь продолжает воспроиз водиться приверженноетЪ женских исследований к междисципли нарной работе и инкорпорируются феминистские исследования мас кулинности. Центр тяжести, однако, не переместилея к сфере сексу- Л еора Ауслапдер 72 альности и сексуального желания. Внимание к гендеру со стороны феминистских ученых появилось достаточно давно, еще до развития гей-лесбийских и квир-исследований, но не было мотивировано же ланием <<впустить•> эту работу в рамки существующей парадигмы. Гендер, понятый таким образом, не является адекватным той моде ли гендерных исследований, которую мы развиваем, и которая стре мится полностью интегрировать исследования сексуальности и ген дера. Тем самым, интеллектуальная и политическая траектория по нятия <<гендера•> в сочетании с историей гей-лесбийских исследова ний в значительной степени усложнили нашу задачу. rей-и-лесбийские исследования, каир исследования и феминистские rендерные исследования Как видно из рассмотренной выше дискуссии, трудности струк турирования гендерных исследований, включая гей-лесбийские и квир, отчасти заключаются в том, что концептуальная рамка генде ра фактически переросла практику женских исследований, не все гда внимательных к вопросам сексуальности и не обязательно пре доставлявшим способ размышления о сексуальности. Многие из нас, включенных в процесс основания Центра, участвовали в этой исто рии, мы все идентифицировали себя как феминистки и рассматри вали нашу интеллектуальную работу как мотивированную, в част ности, вопросами, возникающими в феминистской политической и социальной практике. Большинство мужчин, активно вовлеченных в неформальную сеть единомышленников и создание Центра, уча ствовали в политическом движении геев и рассматривали свою рабо ту в связи с этой практикой. Не все они определяли себя в качестве феминистов, и не все рассматривали феминистскую теорию как ос новную в своих работах. При этом женщины, исследующие гендер, не обязательно принимали участие в движении геев и лесбиянок и никогда серьезно не привлекали гей-лесбийскую теорию. За годы нашего неформального сотрудничества большая часть структур, ко торые мы создали, первоначально фокусировались на феминизме и гендереили на гей-лесбийских исследованиях. Так, семинары <<Ген дер и общество •> и <<Феминистская теория •> концентриравались боль шей частью на вопросах сексуальности. Наш семестровый вводный курс рассматривал и ту, и другую предметные области, но мы стре- Женские +феминистские +лесбийские-гей+ квир исследования 73 мились посвящать половину курса гендеру, а другую- сексуально сти. Поэтому вторым испытанием, с которым мы столкнулись, было определение в рамках Центра гендерных исследований места проек тов на темы женщин и феминизма, гей-лесбийской Проблематики и конструирования гендерных различий, а также отношений между ними. Это испытание было еще более усложнено внутренней истори ей гей-лесбийских исследований. Гей-лесбийские исследования следовали траектории, чем-то похожей на путь развития женских исследований, но с некоторыми важными различиями. Как особая область исследований, гей-лесбий ские исследования родились на двадцать лет позже, чем женские исследования. Хотя за последние десять лет уже появилось значи тельное количество сильных работ, в США эта область не достигла столь же высокой степени институциализации, что и область женс ких исследований. 10 Так же, как и в случае с женскими исследова ниями, политическое движение (консолидирующее политическую идентичность) стимулировал о академические исследования и препо давание, первоначально занятые восстановлением истории лесбийс ких женщин и мужчин-геев. И вновь параллельна с женскими ис следованиями здесь присутствовала тенденция игнорировать разли чия - в особенности расы и класса - среди лесбийских женщин и мужчин-геев, поскольку предполагалось, что сходство сексуальной ориентации было решающим для фундаментального тождества людей. Несмотря на общий термин «лесбийские-гей исследования•, который предполагает единую область знаний и единую траекторию, лесбийские исследования и гей-исследования не были идентичны ми. С одной стороны, ранние программы женских исследований, не взирая на их изначально гетерасексуальную основу, все же включа ли в научную и преподавательскую орбиту тематику лесбийских ис следований. Гей-мужские исследования, напротив, обычно не нахо дили места в рамках женских исследований. Те ученые, которые раз рабатывали проблемы гей-мужского опыта, политики или литера туры, обычно пребывали в изоляции собственных дисциплинарных границ. С другой стороны, принимая во внимание длительную тра дицию гомосоциальности и маскулинной доминантности академи ческого сообщества, возможно, здесь было больше возможностей для ученых-геев и для мужчин как объектов исследования, чем для лес бийских ученых и для женщин как объектов исследования. Факти чески априори нет причины предполагать, что мужчины-ген и лес бийские женщины имеют больше общего между собой (и поэтому Л еора Ауслан.дер 74 должны исследоваться в одном ключе), чем гетерасексуальные жен щины и лесбийские женщины (или гетерасексуальные мужчины и мужчины-геи). Параллельна с открытием того, что даже похожая физиология или сходный опыт подчинения у женщин не приводят к достаточной общности их опыта, что и не позволяет сделать катего рию «женщины» поистине жизнеспособной, стало очевидными, что похожие ощущения влечения к особе того же пола или испытывае мая гамафобия не означают, что категория «гомосексуального» яв ляется оптимальной общей категорией. Это фактически было одной из причин возникновения квир-исследований. Стремление некоторых исследователей реконцептуализировать лесбийские-гей исследования как квнр-исследования или добавить квнр-исследования к лесбийским-гей исследованиям стимулирова лось, как и в случае с женскими и гендерными исследованиями, из нутри и извне академического сообщества. В 1980-90-х гг. многие исследователи отказывались с возрастом быть классифицированны ми как геи, лесбиянки, натуралы или бисексуалы. «Квирнесс» было принято в качестве понятия, которое позволяло людям избегать ка тегоризации по сексуальной практике, тем самым был создан преце дент волюнтаризма идентичности и подчеркивалась победа над со циальными нормами. Каким бы ни был источник сексуального же лания и удовольствия, можно стать «квир» по выбору. Более того, это новое понятие свидетельствовало о незафиксированности сексу альной идентичности. Быть «квир» значит отрицать как норматив ную гетеросексуальность, так и гомосексуальность. АктивИсты и ученые, выступающие за понятие квирнесс как модели идентичнос ти, считают, что оно подрывает логику социального порядка более глубоко, чем это делает понятие и модель гомосексуальности, по скольку отрицает конвенции конца 19 века относительно сексуаль ной/социальной категоризации. 11 Квнр-исследования как академи ческая практика начинались с прозрений, обеспеченных феминист скими и гей-лесбийскими исследованиями, что сексуальность и ген дер понимались в большинстве обществ как основа для упорядоче ния общества и политики, но последующий акцент квнр-исследова ния делают на критике самих предположений о смысле сексуально сти и гендера. Квир, как и гендер, скорее сближает, чем разделяет анализ муж чин и женщин; как и гендер, квир позволяет усомниться в кажущих ся фиксированными идентичностях; подобно гендеру, квир сохра няет область гей-лесбийских исследований, одновременно создавая новый способ размышления о сексуальных формациях и, в частно- Женские+ феминистские+ лесбийские-гей+ к:вир исследования 75 сти, о процессах дифференциации. Критически важным различием, однако, между отношением женских исследований к гендерным ис следованиям и гей-лесбийским и квир-исследованиям является то, что если •гендер•- это ярлык, далекий от политического активиз ма, то •квир» напрямую связан с мобилизацией в целях социальных изменений. Такие политические организации, как Act Up, вовлека ли людей, идентифицирующих себя с лесбиянками, геями или гете росексуалами в общую борьбу даже по тем проблемам, которые обыч но мыслятся как имеющие отношение лишь к одной единственной группе (СПИД и право на аборт в случае Act Up, например). Такие организации использовали квирнесс как стратегию для сопротивле ния традиционным политикам идентичности, парадоксальным об разом, быть может, создавая в ходе этого процесса новую идентич ность. Я убеждена, что, раз существуют и сходства, и различия в под ходах, то гей-лесбийские исследования, женские, гендервые иссле дования и квнр-исследования важно сохранять под одной крышей, чтобы ученые, склоняющиесяк одной из указанных исследователь ских перспектив, могли учиться друг у друга. Теоретизирования в области сексуальности, гендера, квирнесс и феминизма, прав геев и лесбиянок в этом случае будут взаимно обогащаться. Это должно инспирировать тех феминисток, которые сильно тревожатся о соци альной конструкции гендера в политике и экономике, вновь размыш лять о психической конструкции гендера в мышлении, теле и интим ной сексуальной жизни. Это должно опять поощрить на размышле ния о связи между гомофобией и сексизмом тех, кто исследует диск риминацию женщин как категории, а также тех, кто анализирует дискриминацию мужчин-геев и лесбийских женщин. Это должно способствовать осуществлению сравнительных проектов о женских и гей-лесбийских движениях за права и освобождению освобожде ния. Это должно вести тех, кто занимается исследованиями лесбий ских женщин, к переосмыслению похожести гендера и одинаковос ти сексуальной ориентации. Еще важнее то, что размышляя одно временно о гендере, сексуальности и процессах дифференциации, мы можем получить мощную систему инструментов для понимания та ких классических проблем в гендерных и гей-лесбийских исследо ваниях, как историческая конструкция различий гендера и сексу альности, желание и возражения против однополого брака, разнооб разие форм сексуальных посягательств на рабочем месте (включая армию Соединенных Штатов), феномен изнасилований в военное Л еора Ауслан.дер 76 время, аргументы за и против избирательного права для женщин и меньшинств. На местном уровне мы попытались выполнить эти цели, созда вая «Проект лесбийских-гей исследований• в Центре гендерных ис следований. В настоящий момент такой <спроект» у нас единствен ный. Одной из причин его создания стало достижение институцио нального признания исследований, Проводившихея специально и явно в отношении гомосексуальности. Другая причина- хотя мы никогда в общем-то не упоминали ее - в феминистской подоплеке термина и концепции <сrендерных исследований», что обсуждалось выше. Фактически, подавляющее большинство преподавателей в Чикагском Центре гендерных исследований - это женщины, боль шая часть которых была здесь по причине их вовлеченности в феми низм, а также некоторые другие исследовательницы, которые изу чали женщин. Учитывая, что число тех, кто в основном занимается гендером, намного больше тех, кто исследует сексуальность, а так же принимая во внимание более длительную историю гендерных ис следований, можно увидеть, что существует опасность- несмотря на качество и наглядное присутствие ученых в сфере гей, лесбийс ких и квир исследований - что в отсутствии специально маркиро ванного «Проекта лесбийских-гей исследований» этот аспект рабо ты Центра мог быть оценен неадекватно. Вместе с тем, я боюсь, что создавая единственный проект лес бийских-гей исследований в Центре, мы- возможно, без особой реф лексии и весьманеосознанно - зауживаем смысл термина «гендер вые исследования• в нашем названии. Я имею в виду, что в опреде лении гендерных исследований мы неосторожно поддерживаем вни мание исключительно на процессах дифференциации или отноше ниях между мужчинами и женщинами. Я подозреваю, что нам сле дует сменить наше название на «Центр исследований гендера и сек суальности», внутри него мы бы могли иметь «Лесбийский-гей ис следовательский проект•, а также проекты феминистских исследо ваний, изучения маскулиниости и гендерных исследований. Если мы преуспеем в более полной интеграции тематики сексуальности и ген дера, я думаю, Центр предоставит способ преодолеть рамки понятия <с женщины• как категории анализа (и слабости политик идентично сти), одновременно соединяя феминистскую критику и педагогичес кую приверженность, унаследованную от парадигмы женских иссле дований, с политической энергией и интеллектуальными прорыва ми лесбийских-гей, а также квир-исследований. Однако существует опасность, что проблематика гей-лесбийских исследований, так же, Женс"ие + фе.министс"ие + .лесбийс"ие-гей + "вир исс.ледования 77 как и феминистских, может быть утеряна в параДигме гендерных исследований. «Феминистский проект)) Центра rендерных исспедований? В условиях атак на феминизм в мэйнстримных средствах мас совой информации, при наличии таких аргументов, как мнение быв шей стойкой приверженки феминизма Бетти Фридан о том, что фе минизм больше не нужен, поскольку достигнуто гендерное равнопра вие, при том, что нынешнее поколение студентов бакалаврпата и магистратуры согласны с ней, а самые крупные фонды придержива ются взгляда, что более всего следует поддерживать что-либо очень традиционное или очень новое, тот факт, что феминистские иссле дования по-прежнему существуют, вряд ли можно считать неизбеж ным. Это бы не было проблемой, если бы отпала необходимость в та ких исследованиях, если бы геидерные отношения в мире исправи лись и если бы процессы гендерной дифференциации завершились. Нескольких примеров будет достаточно, чтобы продемонстрировать ложность таких посылок. Если взглянуть на степень доступности детских учреждений, условий труда и репродуктивных прав в Соединенных Штатах, быс тро станет ясно, что нужда в феминистском движении и феминистс кой науке не уменьшается. Система детских учреждений или, ско рее, ее отсутствие в Соединенных Штатах- это позор. Это по-пре жнему представляет собой проблему для женщин в большей степе ни, чем для мужчин, так как ограничивает возможности женщин для продвижения на рабочем месте и подвергает детей опасности. Феми нистские ученые сравнивали инвестиции в детей в различных обще ствах в надежде лучше понять, почему этот базовый сервис настоль конеадекватен в Соединеиных Штатах, и отсюда выстраивали свои аргументы в пользу изменений. Эта работа по-прежнему нуждается в активной поддержке, которую можно эффективно обеспечить в коитексте Центра геидериых исследований с сильным феминистским представительством. Для осуществления добротного анализа по этой проблеме нам нужны дополнительные сравнительные и историчес кие работы, а также феминистская теоретизация государства. 12 Другая область, где безотлагательно нужны феминистские ис следования гендера и сексуальности- это насилие. Избиение и же стокое обращение по-прежнему реальны, пугающи и ужасны. По-пре- Л еора Ауслапдер 78 жнему, если мужчины находят свою жизнь вне дома чересчур стрес совой, болезненной, оскорбительной, то они часто вымещают свою злость на женщинах, с которыми живут. Кроме того, женщины ста новятся объектами насилия не только дома. Где бы то ни было - из насилование на свидании, нападение на улице, массовое изнасило вание боснийских женщин - женские тела по-прежнему и очень часто являются полем, на котором разыгрываются конфликты. Без более координированных исследований насилия, сексуальности и маску линиости эти деструктивные проблемы тоже будут ускользать от нас. 13 Зарплаты женщин и мужчин по-прежнему не равны. Женщи ны, работающие в традиционно мужских видах занятости, - неза висимо, Голубые или белые воротнички -продолжают ощущать себя объектами разнообразных преследований. Продолжающееся дело на фабрике Мицубиси в Нормале, штат Иллинойс, является только од ним примером. 14 Экстраординарные трудности, встающие перед жен щинами в армии -еще один пример. Женщины все еще упираются головой в стеклянный потолок, который ограничивает возможнос ти в рамках корпораций, юридических фирм, университетов, заво дов, больниц, правительственных агентств и компаний по уборке помещений. По-nрежнему отсутствует адекватная политика отпус ков по уходу за семьей, которые бы позволили как мужчинам, так и женщинам заботиться о детях и родителях. Из-за того, что большая часть семейных забот, фактически, выполняется женщинами, отсут ствие такой политики гораздо больнее ударяет по женщинам, чем по мужчинам. Наконец, организация труда во многих профессиональ ных видах занятости не подходит для женщин, будучи глубоко не совместимой с воспитанием детей. Феминизму второй волны не уда лось пошатнуть устои организации труда на уровне цеха, в юриди ческих фирмах или университетах. Женщины сумели добиться воз можности работать в этих сферах занятости, однако существенным образом эти рабочие места не изменились. 15 Это колоссальная и слож ная проблема, и когда она смыкается с новыми репродуктивными технологиями, политикой в отношении приемных детей и глобали зации, она еще более усложняется. Мы нуждаемся в феминистских гендерных исследованиях для того, чтобы найти способы организо вать труд оптимальным образом, определив, какие возможности есть у работающих женщин (и их партнеров), решивших иметь ребенка. Нам нужно серьезно анализировать проблемы суррогатного материн ства, международного усыновления/удочерения, но самое главное то, как сделать рабочие места совместимыми с желанием женщин Женские+ феминистские+ лесбийские-гей+ квир исследования 79 иметь детей, если таков их выбор. В этом контексте нам следует раз вивать наше понимание капитализма, его динамики и моделей экс пансии. Мы не найдем убедительных аргументов в пользу тридцати часовой рабочей недели, гибких вариантов организации расписания работы и различных типов карьеры, пока не уясним, как эти изме нения повлияют на жизнь обычных людей. Более того, репродуктивные права в этой стране далеки от ста бильности, реальность их соблюдения далека от того, что гарантиру ется на бумаге. Если мы не будем бдительны, мы можем потерять право на аборты, и даже доступ к контролю за рождаемостью может стать намного труднее. В этом контексте необходимы более глубокие знания о том, как мужчины и женщины принимают решения о сексе и репродукции. Отмечается еще и другое: увядающее и ограниченное государ ство всеобщего благосостояния тоже радикально ухудшает женские возможности. Государство было основным работодателем женщин, давая им шансы профессионального продвижения, недоступные в частном секторе. Нынешняя система <•workfare» (активной полити ки занятости) фактически затрудняет получение женщинами пере подготовки, необходимой, чтобы покинуть тупиковую работу. Учи тывая отсутствие адекватных государственных детских дошкольных учреждений, обязанность работать очень часто требует невыполни мую двойную нагрузку. Нам нужны более продуманные аргументы в пользу женской занятости и защиты женщин в этот период сокра щающегося государства. 16 Различия в опыте среди женщин в одной и разных странах в их отношениях с государством оказываются более острыми в условиях нынешней артикуляции прав человека, чем в дискуссиях о социаль ном обеспечении. В то время как государства реагируют на проница емость их границ и поскольку создается новая, транснациональная политика, права и обязательства жителей - как граждан, так и не граждан- становятся проблемой возрастающей сложности. Права человека все более часто концептуализируются как гендерно-нейт ральная проблема, что особенно чревато для женщин, как это ясно следует из дискусий о клитородектомии в Соединенных Штатах, Европе и Африке. 17 Чрезвычайно важно, чтобы феминистские голо са были слышны в этом контексте. Гендерные исследования являются, я думаю, лучшим средством рассмотрения этих критически важных интеллектуальных и поли тических проблем. Основываясь на впечатляющем наследии женс ких исследований и приобретая пользу от рефлексии дифференциа- Л еора Аусландер 80 ции и желания, возникшей из гей-лесбийских исследований, мы получим еще более мощные средства. 18 В таком случае остается оче видный вопрос- обладая такой аналитической властью, может ли эта модель гендерных исследований рассматриваться как учебная дисциплина? Являются ли rендерные исследования дисциплиной? Должны ли они быть ею? Что такое в точности гендерные исследования? По определению Центра гендерных исследований, это исследования и преподавание на темы форм и различий гендера, пола и сексуальности; гей-, лес бийских- и квир социально-политических движений и теорий; на правлений феминизма и феминистских теорий; движений мужчин и теорий маскулинности. Центр стремится задействовать разнообраз ные подходы в исследовании гендера, сексуальности и пола, вклю чая интерпретативные стратегии гуманитарных и некоторых соци альных наук, количественные методы некоторых биологических и социальных наук и экспериментальные техники других биологичес ких наук. Ученые, работающие в Центре гендерных исследований, тем самым имели общий объект исследования (определяемый широ ко), но стремились вывести методологии из дисциплин, где они по лучили свою подготовку и где продолжали работать. Совместная ра бота <<физиков•> и <<лириков•> по-прежнему затруднена, несмотря на общую задачу лучшего понимания гендера, пола и сексуальности. На мой взгляд, вследствие продолжающихся различий в подхо де к нашему общему объекту, гендервые исследования в настоящий момент не являются дисциплиной, а скорее междисциплинарной областью исследований. Внутри гуманитарного знания гендерные исследования достигают если и не канона, то согласия- так же, как любая кафедра, сфокусированная на одной дисциплине. При этом те, кто работает в сфере количественных или экспериментальных соци альных и биологических наук, разделяют общее поле знаний и на бор методов. Сложности (и возможности) работы на границе между <<физиками•> и <<лириками•>, хотя и не являются уникальными лишь для гендерных исследований, все же не разделяются многими дру гими междисциплинарными полями. Ученые, работающие в сфере гуманитарных и социальных наук, конечно, заимствуют идеи (та кие, как теория хаоса) из физики. Эти заимствования- скорее, вдох- Жен.ские + фем.ин.истские + л.есбиuские-zеu + квир иссл.едован.ия 81 новляющие и метафоричные, чем буквальные- очевидно сильно отличаются от междисциплинарного исследования такоrо отдельного феномена, как гендер или сексуальность. Несколько ученых, рабо тающих в сфере гендерных исследований, особенно те, кто работает в области исследований науки, смогли управиться со всеми тремя наборами дисциплинарных инструментов и источников. Для боль шинства из нас, однако, соединение такого разрыва, оставаясь по пятным и убедительным для наших коллег не из области гендерных исследований, в наших «домашних• дисциплинах остается настоя щим испытанием. Если мы победим в этом испытании, возможно, что в конечном счете появится дисциплина «гендерные исследования•, в которой равный вес будет придаваться как гуманитарным, так и естествен нонаучным типам знания. А пока что некоторые университеты при суждают докторские степени и создают рабочие места в сфере ген дерных исследований, где ожидается экспертиза только на интерпре тативной стороне поля. Поддерживая надежду на сотрудничество среди ученых, вовлеченных в теоретическую, эмпирическую, экспе риментальную, интерпретативную, количественную и ориентирован ную на политику работу, я переживаю за это движение. Я боюсь, что институциализация этой формы гендерных исследований слишком быстро исключит продолжающиеся попытки работать на пересече нии «трех культур• (гуманитарной, социально-научной и экспери ментальной). Если через несколько лет окажется, что методологи ческие различия в самом деле слишком глубоки для эффективного сотрудничества, то поворот к гуманистически ориентированной дис циплине гендерных исследований мог бы стать уместным. Я очень надеюсь, однако, что мы создадим новый, более сильный язык ген дерных исследований, который позволит всем нам более эффектив но использовать знания гендера, сексуальности и пола, созданные в университете. Многие из нас уже двуязыки внутри одной культуры, разговаривая на языке «домашней• дисциплины и на одном из язы ков гендерных исследований. Возможно, следующим шагом будет производство новой культуры и нового языка. Пока, однако, суще ствуют все еще не разрешенные прагматические вопросы о том, как интердисциплинарная работа может быть поддержана в универси тетах, где по-прежнему правит модель дисциплинарности. Л еора Аусландер 82 Междисциплинарность, мэйнстриминr «rендера» и проблема ресурсов Центр гендерных исследований университета Чикаго, как и большинство других междисциплинарных центров, структурно яв ляется исследовательским и образовательным подразделением без своего собственного штатного расписания. Два наших величайших институциональных испытания, как и в случае с программами жен ских исследований - это привлечение энергии преподавателей и финансовой поддержки Центра. Все наши преподаватели обязаны быть преданными и отдавать свое время их «домашним» кафедрам, поэтому мы ограничены во власти влияния на обновление персона ла, в решениях по продвижениям в званиях и академической карье ре. Большая часть работы, которая делается Центром, невидима. К тому же признание в университете и репутация в академическом мире по-прежнему сильно зависят от академических достижений. В то время как число междисциплинарных программ растет, препо даватели чувствуют себя все более напряженно из-за растущей нагрузки. Это почти универсальная и в каком-то смысле не очень ин тересная проблема, но с огромными последствиями для здоровья и выживания этой и других подобных программ. Имея Центр гендер ных исследований, а не отдельно женские и гей-лесбийские исследо вания, мы можем объединить некоторую часть работы, но все же это не ведет к реальному разрешению проблемы. Вторичной, но настолько же серьезной проблемой выступает проблема контингента. С переходом от женских к гендерным иссле дованиям в обход автономных программ гей-лесбийских исследова ний наступил кризис контингента. Подобно афро-американским ис следованиям и многим программам этнических исследований, жен ские исследования возникли как интеллектуальное оружие полити ческого движения. 19 По сути, все женщины, участвовавшие в созда нии программ женских исследований в 1970-е гг., и большинство их студенток, обладали в прошлом опытом участия в женском движе нии. К изучению женщин их привлекла потребность в знаниях для того, чтобы борьба за улучшение положения женщин была более ус пешной. Кроме того, существовало ощущение ответственности дви жения и людей вне академии. Ценность работы должна была оцени ваться не только коллегами и администраторами, но и активистами. 20 Университеты также стали приютом для активистов, когда те не смогли выполнять слишком тяжелые требования движения, кото- Женские+ феминистские+ .лесбийские-гей+ квир исследования 83 рому следовало уделять все свое время, тогда как возникла острая потребность в зарабатывании на жизнь. Даже когда ученые остави ли активизм, они чувствовали связь с движением вне университета. Эта история имела свои параллели через двадцать лет среди гей лесбийских ученых и активистов. Большая часть из них, включен ная в интеллектуальную работу по гомосексуальности, имела в про шлом или настоящем опыт участия в движениях за права гомосексу альных меньшинств и квир-движениях. Нам пока еще неизвестно, переживут ли эти связи возрастающую институционализацию и про фессионализацию данного поля. История женских исследований не дает оснований надеяться на это. Женские исследования когда-то находились в прямой связи с женским движением; гей-и-лесбийские исследования имеют прямое отношение к гей-лесбийскому движению за права. Гендерныеже исследования отличаются тем, что не существует •гендерного дви жения». Парадоксальным образом следствие повышения уважитель ности и легитимности впутри академии состоит в том, что мы ока зываемся в меньшей степени вовлеченными в мир вне ее. Студенты сейчас могут принять решение специализироваться в гендерных ис следованиях так же, как они предпочитают специализироваться по английскому или физике, движимые интеллектуальным восхище нием дисциплиной, а не желанием освоить что-то, чтобы эти знания служили для изменения мира. Это привело к изменению характера участия вовлеченности как преподавателей, так и студентов, рабо тающих в этой области. 21 Идея работы в программе гендерных иссле дований дополнительно к основной университетской работе, кажет ся, имеет меньше смысла теперь, чем это было десять или пятнад цать лет назад, когда интеллектуальная и институциональная рабо та была в большей степени маргинальна, проблематична и теснее свя зана с социальным движением. Гендер, сексуальность и раса, или почему мы не создали Центр исследований различий или «Инаковости))? Учитывая мои аргументы за институциональное слияние изу чения гендера и сексуальности, можно было бы утверждать, что было бы непоследовательным иметь отдельный Центр исследований расы. Существуют две важные причины для существования двух автоном- Л еора Аусландер 84 ных проектов: одна интеллектуальная и, вероятно, долговременная, другая институциональнаяjполитическая и, возможно, преходящая. Наиболее драматическое различие интеллектуальных подходов к изучению расы, гендера и сексуальности лежит в области биологи ческих наук. Хотя в конце 20-го века сотни биологов посвящают свою жизнь изучению логики и динамики гендерных различий, очень не многие биологи исследуют расовые различия. Так было не всегда и не обязательно так будет. Как расовые (среди тех, кого воспринима ют как отличающихся от других «расы», были евреи, жители Сре диземноморья, скандинавы, славяне, азиаты, африканцы), так и половые различия были объектом широких (и представительных) научных исследований в восемнадцатом, девятнадцатом и начале двадцатого веков. Обе эти научные традиции были подвергнуты кри тике в недавних исследованиях, так как они следовали расистским и сексистским установкам того периода. Отчетливая идеологическая природа большей части этих ранних исследований фактически при вела к тому, что интерпретативные дисциплины недооценили тот вклад, который мог быть сделан биологическими науками в наше понимание расы, гендера и сексуальности на рубеже 21 века. Однако важно здесь указать на различия между исследованиями расы и ис следованиями гендераjсексуальности. Проще говоря, то, что мы те перь понимаем как расовые различия между людьми, очень просто изменяется и стирается посредством межрасовой репродукции. Во многих частях мира «расы» уже полностью переметаны (это не оз начает, что социально конструируемые расовые иерархии исчезают). За исключением особых контекстов медицинского исследования (на пример, детерминирующие причины восприимчивости генетически родственных групп к определенным заболеваниям) ясно, что биоло гические науки не помогают нам уяснить дифференциацию по расо вому признаку. Нельзя сказать то же самое о гендере и сексуальнос ти. Несмотря на сильные и убедительные аргументы в пользу конти нуума «мужскости•> и «женскости», подавляющее большинство на селения мира все еще сексуально воплощается как мужское и женс кое. Естественнонаучные исследования о роли половой специфики телесных процессов имеют важное значение для нашего понимания сексуальности и гендера, и исследования, рассматривающие физио логическую причинность выбора сексуального объекта, продолжа ют развиваться. Однако все это может не быть истинным для другого столетия: телесные отличия могут исчезать, или различие «мужско сти» и «женскости•> может оказаться настолько же биологически тривиальным, как биологическое отличие <•еврейскости» или <•афро- Женские + феминистские +лесбийские-гей+ квир исследования 85 американскости•>. В этом историческом стечении обстоятельств, од нако, те, кто интересовался пониманием гендера и сексуальности, в отличие от тех, кто пытается понять процессы расовой дифференци ации, должны знать, что же современные ученые думают об этих вопросах. Существенное значение психоанализа и психологии для изуче ния сексуальности определяет иную интеллектуальную причину для разделения двух Центров. Влиятельность той теории, что понятия гендерных ролей и сексуального желания оформляются в жизни че ловека очень рано, настолько велика, что студенты программ гендер ных исследований должны быть ознакомлены с ними, невзирая на их собственное мнение. Подобной теории в отношении оформления понятий расы в течение самых первых месяцев и лет жизни челове ка не существует. Психоаналитическое теоретизирование может быть достаточно влиятельным в анализе расы, но наиболее убедительный анализ полагается на разработку понятий, осуществляемую в контек сте сексуальности, и требует очень внимательной концептуализации. Институциональной И, надеюсь, более эфемерной причиной для продолжающейся автономии в исследованиях расы является то, что их место в академическом сообществе по-прежнему более неустой чиво, чем место гендерных исследований (хотя и не более неустой чиво, чем место исследований сексуальности), и люди неевропеоид ной расы по-прежнему чрезвычайно слабо представлены в учрежде ниях и студенческой аудитории США. И хотя неверным было бы пред положение, что преподаватели или студенты неевропеоидного про исхождения будут автоматически специализироваться на изучении расы, существование центров для исследований расы, кажется, ус коряет интеграцию людей цветных рас. И вовсе неочевидно, будет ли таким же образом работать «Центр исследований различий». Все это, конечно, не означает, что интенсивное сотрудничество ученых, исследующих расу, гендер и сексуальность, является ненуж ным. Если нам, например, необходимо понять место насилия в жиз ни молодых черных мужчин в Америке, то раса, гендер и сексуаль ность явно будут центральными понятиями. Для этого нам необхо дим анализ эротизации насилия, гетеро- или гомосексуальные коды форм маскулинности, определения черной маскулиниости и фемин ности и конструкты различий экономических и образовательных возможностей мальчиков и девочек. Но не только исследовательс кие проблемы демонстрируют важность осмысления расы наряду с гендером: наш опыт тех событий, которые осуществились благодаря Центру, усиливает это восприятие. Л еора Аусландер 86 С тех пор, как Центр расы, политики и культуры и Центр ген дерных исследований стали работать в одном месте и проводить со вместные мероприятия, расовая композиция аудитории существен ным образом изменилась. Аудитория на инаугуральной лекции Джо ан Скотт для Центра гендерных исследований - лекции по аффир мативному действию и политике высшего образования, которая была настолько же о расе, насколько и о гендере-была преобладающе белой. Аудитория второй ежегодной осенней лекции - лекции Хазель Кэрби о маскулиниости и расе, которая была организована при участии двух Центров, была по крайней мере на одну треть чер ной. (Следует отметить, что университет Чикаго является чрезвы чайно белым учреждением - на самом деле очень редким явлением здесь бывает присутствие на лекции больше, чем одной трети не-бе лых.) Это лишь случайное и локальное свидетельство, но его значе ние следует воспринимать серьезно. С одной стороны, поскольку по нятие гендерных исследований делает акцент на структуре и ставит под сомнение категории идентичности, оно тем самым позволяет од новременно размышлять о гендере, расе и сексуальности. С другой стороны, поскольку гендерные исследования по определению фоку сируют наше внимание на гендере и сексуальности, существует опас ность усиления значимости той модели, которая рассматривает все расовые меньшинства как мужчин, а женщин и мужчин, представ ляющих интерес для гендерных исследований - как белых. Не су ществует непосредственных и очевидных ответов на эту проблему. Слияние гендерных и расовых центров в одном центре для изучения «инаковости»- не очень хорошая идея. Сотрудничество и откры тость, очевидно, намного лучше. Мы пытались усилить эти общие принципы, организуя серии исследовательских проектов, в которых гендер, сексуальность и раса оказываются в центре. Я бы хотела в завершение рассказать кратко об этих проектах. Проекты, надежды, обеспокоенность После двухлетнего опыта работы со структурой, которая вклю чает феминистские исследования, работу в области маскулинности, гей-лесбийские и квир исследования, я по-прежнему твердо привер жена этой модели, хотя и в большей степени знакома с ее трудностя ми. Сила этой инклюзивной модели гендерных исследований состо ит в том, что она обязывает тех, кто стремится мыслить в основном о социальной конструкциигендера, держать в поле своего зрения воп- Женские+ феминистские+ лесбийские-гей+ квир исследования 87 росы сексуальности. Она обязывает тех, кто прежде всего работает в области гей-мужских исследований иjили маскулинности, держать в голове вопросы гендера и феминизма. Она обязывает тех, кто в пер вую очередь работает в области лесбийских исследований, думать о непрерывности и дизъюнкции в направлении гендера и сексуально сти. Наконец, она позволяет нам размышлять о траекториях женс ких и гей-лесбийских исследований одновременно и поставить воп рос о статусе категорий «rендер>> и <•квир». Является ли, к примеру, 4КВИР•> для <•гей-и-лесбийских идентичностей•> тем же, что 4Гендер» для <•женщины»? Каковы общие и конфликтующие интересы среди геев, лесбийских женщин и женщин-натуралок? Что значит тот факт, что гей-и-лесбийские исследования (как институциализиро ванная область) на двадцать лет моложе, чем женские исследования? Это интеллектуально и политически трудные вопросы. Я так долго с ними имела дело только потому, что считаю это жизненно важным, чтобы различия артикулиравались и на них указывалось, чтобы ген дервые исследования процветали. Но каковы бы ни были их трудно сти, гендерные исследования- это наиболее сильная модель иссле дований, которая у нас есть. Я по-прежнему равным образом при вержена к сотрудничеству с теми, кто в основном занимается иссле дованиями расы, поскольку я думаю, что без такого сотрудничества гендерные исследования, действительно, находятся в опасности стать исследованиями белых и, таким образом, стать более слабой анали тической моделью. Моя вера в эту парадигму - это не просто абст рактная вера; эта парадигма наделяет возможностью как индивидов, так и коллективные проекты, что иначе не было бы возможным. Позвольте мне привести несколько примеров. Несколько лет назад, вместе с французской подругой и партне ром по исследованиям Мишель Занкарини-Фурнель, я организовала конференцию и последующий сборник эссе о трудовом законодатель стве в сравнительной перспективе. В отличие от любых других изве стных мне книг, эта включает не только анализ канонических бри танских, французских и американских случаев законодательства, которые одновременно защищали женщин на работе и исключали женщин из сферы занятости, но и дискуссию по юриспруденции о защите прав людей со СПИДом. Без такой парадигмы гендерных ис следований, которая делает центральным анализ сексуальности и гомофобной дискриминации, мы бы никогда не могли подумать о сочетании дискуссии об исключении женщин с работы посредством <•защищающего•> законодательства с дискуссией об использовании законодательства, открывающего доступ к работе для тех, исключе- Л еора Аусландер 88 ние которых в большей степени основывается на гомофобии, чем на чем-либо другом. Второй проект, для которого такое видение гендерных исследо ваний играет решающую роль -это •Воплощенная утопия: гендер, социальное изменение и построенное окружение•. В этом проекте Центр гендерных исследований анализирует отношение между ген дером, сексуальностью и проектами социальной трансформации по средством архитектуры, дизайна и городского планирования. Бесе ды, мастерские, туры и завершающая конференция высвечивают гендервые аспекты зданий и городских пространств, сконструиро ванных так, чтобы создавать или развивать лучший мир или чтобы влиять на специфические формы поведения и пространства, обозна ченные как безопасные для выживания или игры, и пространств, которые становятся центрами политического действия. Включая сотрудничество между географами, историками искусства, истори ками, социологами, антропологами и архитекторами, этот проект проливает свет на то, как пространство помогает производить нор мы гендера и сексуальности и как порой используется это простран ство, чтобы трансформировать гендервые нормы. Этот проект поме щает в непосредственное обсуждение академический мир и мир вне университета и требует от нас совместно размышлять о том, что де лает среду безопасной и приятной для разных людей. Он также тре бует, чтобы мы разбирали некоторые трудные вопросы конфликту ющих между собой страхов, потребностей и желаний среди расовых меньшинств, женщин, мужчин-геев и лесбийских женщин. Наконец, третий проект, фокусирующийся на гендере, расе и сексуальности конца двадцатого века, рассмотрит ситуации США, Франции и Южной Африки, чтобы проанализировать достаточно различные способы, которыми эти три демократические страны пы тались сбалансировать права и свободы женщин, расовых мень шинств, мужчин-геев и лесбийских женщин. Во всех трех случаях вопросы расовой, сексуальной и гендерной справедливости и репре зентации связаны между собой. Расовая справедливость, очевидно, находится в центре повестки дня в Южной Африке, это явно артику лируемый вопрос в США и реже обсуждаемый вопрос во Франции. Права женщин- проблема, обсуждаемая по-разному в каждом из трех мест. Конституция Южной Африки была первой в мире, где были призваны права геев и лесбиянок. Этот проект фокусируется на формальном политическом участии и форме- выборных пред ставителях, избира~елях и конституциях, но также включает воп- Женские+ феминистские+ лесбиuские-геu + квир исследования 89 росы по объединению общественной инициативы и государственной политики. Наконец, мы сконструировали программу, которая, если полу чит финансирование, позволит пост-докторантам принять участие в критической дискуссии о значении современных глобальных транс формаций политической и культурной репрезентации для включе ния и социальной мобилизации маргинализованных групп. Изучая существование (или отсутствие) и формы политик идентичности во Франции, США и Австралии, эта программа позволит изучить то, как мобилизация по вопросам расы, гендера и сексуальности по- раз ному включает аспекты политической и культурной репрезентации на рубеже 21 века. Этот проект позволит аккумулировать новые зна ния о динамических интеракциях в сфере глобальных экономичес ких и культурных процессов, локальных, государственных и нацио нальных социальных и политических отношений и производства идентичности и мобилизации по проблемам расовых и сексуальных меньшинств и женщин. Ни один из этих проектов не мог бы состояться без Центра ген дерных исследований, в котором изучение маскулинности, фемини стские гендервые исследования, гей, лесбийские и квир исследова ния будут иметь равный голос. Они также не могли бы состояться без сотрудничества с Центром расы, политики и культуры. Трудно сти и напряжение сотрудничества более чем стоят усилий, посколь ку они позволяют нам лучше и сильнее размышлять о мире и его про блемах, а также представить, как это могло бы быть по-другому. Эти преподавательские стратегии, конечно, не обязательно •феминистские• - педагогическая теория, на которой они основываются, была разработана уче ными широко оnределяемого •левого• наnравления, но, по крайней мере в кон тексте элитных университетов, они в наибольшей степени применимы в образо вательных программах женских исследований (bell hooks, Talking Back: Thinking Feminist, Thinking Black (Boston: South End Press, 1989); С. Luke and J. Gore, eds., Feminisms and Critical Pedagogy (New York: Routledge, 1992); Chandra Mohanty, •On Race and Voice: Challenges for Liberal Education in the 90s•, Cultural Critique 18.4 (1989/1990): 179-208). Hazel Carby, oWhite Women Listen: Black Feminisms and the Boнndaries of Sisterhood•, The Empire Strikes Back: Race and Racism in Seuenties Britain (London: Hutchinson and Centre for Contemporary Cultural Studies, 1982); Carolyn Dever, •Obstructive Behavior: Dykes in the Mainstream of Feminist Theory•, in Dana Heller, ed., Cross-Purposes: Lesblans, Feminists, and the Limits of Alliance (Bloomington: Indiana University Press, 1997), рр. 19-41; Adrienne Rich, •Compulsory Heterosexuality and Lesblan Existence•, in Ann Snitow, Christine Stansell, and Sharon Thompson, eds., Powers of Desire: The Politics of Sexuality 90 Л еора Аус.лапдер (New York: Monthly Review Press, 1983), рр. 177-205; Victoria RoЬinson, •lntroducing Women's Studies•, in Diane Richardson and Victoria RoЬinson, eds., Thinking Feminist: Кеу Concepts in Women"s Studies (New York: The Guilford Press, 1995), рр. 1-26. Victoria Bernal, •Gender, Culture, and Capitalism: Women and the Remaking of Islamic 'Tradition' in а Sudanese Village•, Comparative Studies in Society and History (1994): 56-67; Abena Р. А. Busia and Stanlie М. James, eds., Theoriгing Black Feminisms: The Visionary Pragmatism of Black Women (New York: Routledge, 1993); Maria Patricia Fernandez-Kelly, «For We Are Sold, l and Му People~>: Women and .[ndustry in Mexico's Frontier(Albany: SUNY Press, 1983); Valerie J. Hoffman-Ladd, •Polemics on Modesty and Segregation of Women in Conteшporary Egyptt, International Jourпal of Middle Eastern Studies 19:1 (1987): 23-50; bell hooks,Race and Representation (Boston: South End Press, 1992); Gwendolyn Mink, •The Lady and the Тrашр: Gender, Race, and the Origins of the American Welfare State•, in Linda Gordon, ed., Women, the State, and Wel{are (Madison: University of Wisconsin Press, 1990), рр. 92-122; Toni Morrison, ed., Race·ing Justice, En·gendering Power: Essays onAnita Hill, Clareпce Thomas, and the Construction of Social Reality (New York: Pantheon Press, 1992); Aihwa Ong, Spirits of Resistaпce and Capitalist Discipliпe: Factory Women tn М alaysia (Albany: SUNY Press, 1987); Denise Riley, <•Am I That Name?» Femiпism and the Category о{ aWomen» in History (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1988); Anne Stoler, •Carnal Knowledge and lmperial Power: The Politics of Race and Sexual Morality in Colonial Asia•, in Micaela di Leonardo, ed., Gender at the Crossroads: Femiпist Anthropology in the Post·Modern Era (Berkeley: University of California Press, 1991), рр. 51-101. Joan Acker, Doing ComparaЫe Worth: Gender, Class, and Рау Equity (Philadelphia: Temple University Press, 1989); Victoria de Grazia, Нош Fascism Ruled Womeп: Italy,l922·1945 (Berkeley: University of California Press, 1992); Genevieve Fraisse, Reasoп's Muse: Sexual Dif{efeпce and the Birth of Democracy, trans. Jane Marie Todd (Chicago: University of Chicago Press, 1994); Linda Kerber, •Мау All Our Citizens Ве Soldiers and All Our Soldiers Citizens: The AmЬiguities of Female Ci tizenship in the New N ation •, in Jean Bethke Elshtain and Sheila ToЬias, eds., Women, Militarism, апd War: Essays in History, Politics, апd Social Theory (Savage, MD: Rowman and Littlefield, 1990), рр. 89-103; Linda Kerber, Women о{ the RepuЬlic: lntellect and Ideology in Revolutionary America (Chapel Hill: University of North Caroiina Press, 1980); Claudia Koonz, Mothers in the Fatherland: Wотеп, the Family, and Nazi Politics (New York: St. Martin's Press, 1987); Joan В. Landes, Wотеп апd the PuЬlic Sphere in the Age о{ the French Revolution (lt.haca: Cornell University Press, 1988); Maria Mies,Accumulation and Patriarchy оп а World Scale: Women in the lnternational Division of Labour (London: Zed Press, 1986); Michael Moon and Cathy Davidson, eds., Subjects and Citizens: Nation, Race, and Gender from Orooпoko to Anita Hill (Dttrham: Duke University Press, 1995); Joan Wallach Scott, Only Paradoxes to Offer: French Feminists and the Rights о{ Man (Cambridge: Harvard University Press, 1996). Joan Wallach Scott, Gender and the Politics of History (New York: ColumЬia University Press, 1988); Catharine R. Stimpson, with Nina Kressner СоЬЬ, Women's Studies in the United States: А Report to the Ford Foundation (New York: Ford Foundation, 1986). Leora Auslander, •Perceptions of Веанtу and the ProЬlem of Consciousness: Parisian Fнrni ture Makers •, in Lenard Berlanstein, ed., Rethinking Labor History: Essays Жепские + фе.мипистские + лесбиitские-геit + квир исследовапия 91 Discourse and Class Analysis (Urbana: University of Illinois Press, 1995), рр. 149-81; Ava Baron, ed., Work Engendered: Toward а New History of American Labor (Ithaca: Cornell University Press, 1991); Cynthia Cockburn, Brothers: Male Dominance and Technological Change (London: Pluto Press, 1983); Elizabeth Fane, Community о{ Suffering and Struggle: Women, Men and the Labor Movement in Minneapolis. 1915·1945 (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1991). оп Jessica Benjamin, The Bonds of Love: Psychoanalysis, Feminism and the ProЬlem о{ Domination (New York: Pantheon, 1988); Wendy Brown, •Finding the Man in the Stateo, Feminist Studies 18.1 (1992): 7-34; Judith Butler, Bodies That Matter: Оп the Discursive Limits о{ <<Sex» (New York: Routledge, 1993); Lynn Hunt, The Family Romance о{ the French Revolution (Berkeley: University of California Press, 1992); Luce Irigaray, This Sex Which 1s Not One, trans. Catherine Porter with Carolyn Burke (Ithaca: Cornell University Press, 1985); Carole Pateman, The Sexual Contract (Stanford: Stanford University Press, 1988). Catharine R. Stimpson and Ether Person, eds., Women, Sex and Sexuality (Chicago: University of Chicago Press, 1980). 10 11 12 13 14 Ann Snitow, Christine Stansell, and Sharon Thompson, ор. cit. John D'Emilio, Sexual Politics, Sexual Communities: The Makiпg о{ а Homosexual Minority, 1945-1970 (Chicago: University of Chicago Press, 1981); Elizabeth Kennedy and Madeline Davis, Boots of Leather, Slippers of Gold: The History о{ а Lesblan Community (New York: Routledge, 1993); Jeffrey Merrick and Bryant Т. Ragan, Jr., Homosexuality in Modern France (New York: Oxford University Press, 1996); Esther Newton, Cherry Grove, Fire 1sland: Sixty Years in America's First Gay апd Lesblan Тоwп (Boston: Beacon Press, 1993). Lauren Beriant, The Queen о{ America Goes to Washiпgton City: Essays оп Sex and Citizenship (Durham: Duke University Press, 1997); Lauren Beriant and Elizabeth Freeman, •Queer Nationalityt, in Michael Warner, ed., Fear of а Queer Planet (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1993), рр. 193-229; Judith Butler, Gender TrouЬle: Feminism and the Subversion of 1dentity (New York: Routledge, 1990); Rosemary Hennessy, •Queer VisiЬility in Commodity Culture,• in Linda Nicholson and Steven Seidman, eds., Social Postmodernism: Beyond 1dentity Politics (Cambridge: Cambridge University Press, 1995), рр. 142-83; Michael Warner, ор. cit.; Elizabeth Weed and Naomi Schor, eds., Feminism Meets Queer Theory (Bloomington: Indiana University Press, 1997). Nancy Fraser, Unruly Practices: Power, Discourse and Gender in Contemporary Social Theory (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1989); Nancy Fraser and Linda Gordon, Decoding «Dependeпcy»: 1nscriptions о{ Power in а К eyword of the Wel{are State (Evanston, IL: Center for Urban Affairs and Policy Research, Northwestern University, 1991); Seth Koven and Sonya Michel, Mothers of а New World: Мaternalist Politics and the Origins of Welfare States (New York: Routledge, 1993); Susan Pedersen, Family, Depeпdence, and the Origiпs of the Wel/are State: Britain and France, 1914-1945 (Cambridge: Cambridge University Press, 1993). Linda Gordon, Heroes о! Their Own Lives: The Politics and History о{ Family Violence: Boston, 1880-1960 (New York: Viking, 1988). Компания Мицубиси (японский производитель автомобилей) боролась с обви нениями в терпимости к чрезвычайным фактам сексуального домогательства в отношении женщин-работниц со стороны их сотрудников на заводе в Иллиной се в течение последних трех лет. В июне 1998 г. чиновники Американской ко миссии по равным возможностям в занятости объявили об урегулировании с 92 Мицубиси Моторе компенсации в размере редакции журн.ал.а 15 1& 34 миллионов долларов- пр им. differences. Cynthia В. Rrimgold Costello and Barbara Кivimae, The American Woman, 19961997: Women and Work (New York: Norton, 1997); Susan Kolker Finkel, oThe Effects of Bearing and Raising Chi!dren on the Careers of Female Assistant Professors •, PhD diss., U niversi ty of W ashington, 1993; Kathleen Н ull, Gendered Career Paths in Law: Recent Evidence (rom а Survey о( Urban Lawyers (Chicago: American Bar Foundation, 1997); Suzanne Stiver Lie, Lynda Malik, and Duncan Harris, eds., The Gender Gap in Higher Education (London: Kogan Page, 1994); Anne Statham, Gender and University Teaching: А Negotiated Di((erence (Albany: SUNY Press, 1991); Susan Thistle, Women's Poverty and the lnadequacies о( Current Social Wel(are Policy: Consequence о( Women's Move (rom Household to Waged Work (Evanston, IL: Center for Urban Affairs and Policy Research, Northwestern University, 1993). Fraser, ор. cit.; Sharon Harlan and Ronnie J. Steinberg, eds., Job Training (or Women: The Promise and Limits о( PuЬlic Policies (Philadelphia: Temple University Press, 1989); Nancy Ellen Rose, Work(are or Fair Work: Women, Wel(are, and Government Work Programs(New Brunswick: Rutgers University Press, 1995); Eric Shragge, Work(are: ldeology (or а New Under Class (Toronto: Garamond Press, 1997). 17 Patricia А. Armstrong, •Female Genital Mutilation: The Move Toward the Recognition ofViolence against Women as а Basis for Asylum in the United States•, Maryland Journal о( lnternational Law and Trade 21.1 (1997): 95-135; Nilьfer Gцle, The Forbldden Modern: Civilization and Veiling (Ann Arbor: University of Michigan Press, 1996); Mary-Jane Ierodiaconou, •Listen to Us! Female Genital Mutilation, Feminism and the Law in Australia•, Women's Rights Law Reporter 17.2 (1996): 237-65; Fatima Mernissi, Beyond the Veil: Male·Female Dynamics in Modern Muslim Society (London: А! Saqi Books, 1985); Julie Peters and Andrea Wolper, eds., Women' s Rights. Ни тап Rights: lnternational Feminist Perspectives (New York: Routledge, 1995). 18 Naomi Schor, oFeminist and Gender Studies•, in Introduction to Scholarship in Мodern Languages and Literatures (New York: MLA, 1992), рр. 262-8 7; Weed and Schor, ор. cit. 18 Jean Fox O'Barr, Femintsm in Action (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1994), р. 96; Stimpson and СоЬЬ, ор. cit., р. 13. 2°Cheris Kramarae and Dale Spender, •Exploding Knowledge•, in Cheris Kramarae and Dale Spender, eds., The Knowledge Explosion: Generations о( Feminist Scholarship (New York: Teachers College Press, 1992), рр. 1-24. 21 Michelle А. Paludi and Gertrude А. Steuernagel, eds., Foundations (or Feminist Restructuring о( the Academic Disciplines (New York: The Haworth Press, 1990). Феминистская теория: проблематизация женской субъективности Патриция Эллиот, Нэнси Менделл Теории феминизма Я сама никогда не могла найти точное опреде ление тому, что представляет собой феминизм. Но я знаю, что люди называют меня феминисткой вся кий раз, когда я выражаю чувства, которые отли чают меня от бесхарактерной половой тряпки ... Ребекка Вест, <<Kлapuon>> Определения феминизма Слово «феминизм» получило широкое распространение в запад ном мире с восьмидесятых годов восемнадцатого века. Появление этого термина было связано с необходимостью маркирования людей, выступающих не только за возрастающую социальную роль женщин, но также и за право женщины определять себя как самостоятельную личность. Однако в силу того, что в последнее столетие и приватная и публичная роль женщины расширилисьи претерпели изменения, определение феминизма также расширилось и стало включать по литические, культурные, экономические, сексуальные, расовые и этнические измерения. Вероятно, если бы сегодня преподаватель © Nancy Mandell, Patricia Elliot, 1998. no изданию Nancy Mandell, ed., Feminist I ssues. Race, Class and Sexuality (Scarborough, Ontario: Prentice Hall Canada, 1998), рр. 2-25. Перевод Яны Боцман выnолнен 94 Патриция Эллиот, Н эпси М епделл потребовал от студентов определения «феминизма» или «феминист ки» , консенсус по этому вопросу едва ли был бы достигнут. По мнению американской писательницы Адриенны Рич, 1 фе минизм- не фривольный ярлык, но этика, методология и, наконец, более взвешенный взгляд на действие в условиях нашего существо вания. По мнению английского социолога Крис Видон, 2 феминизм представляет собой политику, направленную на изменение существу ющего соотношения сил между мужчинами и женщинами в социу ме. В соответствии с позицией американского литературного крити ка белл хуке, 3 феминизм конституирует социальные, экономические и политические обязательства по искоренению расового, классового и сексуального доминирования, а также выступает за такую органи зацию социума, при которой индивидуальное само-развитие имело бы приоритет перед империализмом, экономической экспансией и сосредоточением желаний на материальной сфере. Согласно канадс кой активистке академику Линде Карти, 4 белым феминисткам необ ходимо осознать, что гендер -не единственная категория, и что он не всегда первичен в контексте борьбы за освобождение женщины. Решившись на обобщение, можно утверждать, что, несмотря на разницу в опре~елениях, теоретики феминизма озабочены •.:;:етырь мя основными проблемами. 5 Во-первых, теоретики феминизма пы таются выявить гендерно обусловленную природу в сущности всех социальных и институциональных отношений. Такие конвенции определяют, кто и что делает, для кого мы это делаем, что мы есть и чем мы можем стать. Во-вторых, гендервые отношения сконструи рованы как проблематичные и включены в системунеравенств и про тиворечий социальной жизни. Семья, образование, социальная по мощь, мир работы и мир политики, культуры и досуга социально структурированы через отношения гендера, власти, класса, расы и сексуальности. В-третьих, гендервые отношения не рассматривают ся здесь как естественные и неизменяемые, но рассматриваются, на против, как исторический и социокультурный продукт, как предмет для реконституции. В частности, феминистский анализ деконстру ирует ошибки и мифы о способностях женщин, расширяет знания об эмпирической реальности женщин, конструирует теории женщин и о женщинах. В-четвертых, теоретики феминизма демонстрируют тенденцию к тому, чтобы быть открыто политичными в своей защи те социальных изменений. Феминистки бросили вызов тому, что они называют традиционными расовыми, классовыми, сексуальными и властными конвенциями, в рамках которых существует предпочте ние мужчин женщинам, белых- не белым, взрослых- детям, Теории фемин.изма физически полноценных 95 - физически неполноценным, граждан - не-гражданам а также работающих- неработающим. Однако тео рии комплексного феминизма далеки от завершения, и борьба за устранение такого рода предпочтений продолжается. Либеральный феминизм Идеи либерализма репрезентируют наследие Просвещения, ко торое подразумевает доминирование разума над традицией, распро странение гуманитаризма на обездоленные социальные группы, стремление к общему улучшению состояния человечества. В действи тельности либерализм конституирует философию, которая базиру ется на принципе индивидуальной свободы, в соответствии с кото рым каждой личности должна быть дана свобода выбора, независи мая как от общественного мнения, так и от закона. В принципе, рав ные возможности и равные права должны быть предоставлены каж дому.6 Однако на деле и прогресс, и справедливость были задуманы как распространяющиеся исключительно на мужчин. Ранние либеральные феминистки предприняли попытку испра вить недоразумения, допущенные в отношении женщин. В своей «Защите прав женщин» , впервые опубликованной в Лондоне в 179 2 (1759-1797) энергично защищает права женщин. Пятидесятью годами позднее Гарриет Тэйлор Милль (18071858) вместе со своим соратником Джоном Стюартом Миллем (18061873) опубликовала ряд эссе, оправдывающих женскую эмансипа цию. В <<Зависимости женщины>>, впервые опубликованной в 1851, году, Мэри Уоллстонкрафт традиционные конвенции, касающиеся работы и семьи, квалифици ровались как подавляющие женщину и отказывающие ей в свободе выбора. И Уоллстонкрафт, и Милли отмечали, что женщина- это человеческое существо, которому доступна рациональная мысль, и что она заслуживает таких же естественных прав, которые гаранти рованы мужчине. Поскольку женщина воспринималась в первую очередь как сексуальный объект, именно на таких качествах, как мягкость, послушание, воздержанность, делалея акцент при ее вос питании. Таким образом так называемая «естественная» слабость женщины, ее иррациональность и любопытство в действительности представляют собой результат недостатка образования и отсутствия свободы выбора, результат ее зависимости от мужчин, а также ре зультат ее ущербной социализации. Патриция Эллиот, Нэнси Мепделл 96 Предвещая развитие феминизма, эти авторы формулируют цели, которые до сих пор актуальны для феминисткой повестки дня. Среди них- прекращение правовой, экономической и социальной зависимости от мужчин; обеспечение свобод и возможностей в полу чении и усовершенствовании образования; поддержка открытого соревновательного функционирования экономического рынка и за шита его от вмешательств и интервенций; ускорение процесса мо дернизации, в котором социальные организации поддерживали бы принцип меритократии [система, при которой положение человека в обществе определяется ее\его способностями, но не богатством и\ли происхождением- Прим.. ред.]; введение законов и публичных ин ституций, гарантирующих равенство выбора и возможностей, кото рые приводили бы к улучшению статуса женщины. Современный пи6ерапьный феминизм В последнее столетие либеральные феминистки продолжают утверждать, что неравенство женщин коренится в отказе от предос тавления им равных прав, а также в их инертности и нерасположен ности к тому, чтобы добывать такие права самостоятельно. Они оп ределяют социализацию и обучение как основные стадии в форми ровании индивидуума, как стадии, которые ответственны за конст руирование гендерных дифференциаций в позициях, в ожиданиях, в политиках поведения. Для переформирования индивидуальных чаяний и ценностей новый процесс социализации должен быть пост роен в соответствии с институциональными инеформальными уста новками. Более либеральные и эгалитаристские гендервые отноше ния со всей очевидностью возникнут из такого измененного процес сасоциальной учебы. Совремеиные либеральные феминистки также стремятся к ра венству между мужчиной и женщиной, которое распространялось бы на тех женщин, чьи права и привилегни ущемлены мужчинами. Они отстаивают социальные и законодательные реформы, которые мог ли бы осуществляться при поддержке социальной политики, кото рая была бы призвана обеспечивать действительно равные условия для женщин, в особенности когда речь идет о получении гражданс ких прав, введении однополых браков, удостоверении образователь ных возможностей. Социальная политика рассматривается ими как важная сила в установлении доступа женщин к экономическим воз можностям и гражданским правам. Теории фе.мин.из.ма 97 Критика либеральноrо феминизма Работая в существующих социальных институциях, либераль ный феминизм настаивает на принципе равных возможностей, а так же социальной реформе, и фокусирует свое внимание на достиже нии социальных изменений путем создания законодательства и ре гулирующих пра:кти:к найма. Поскольку либеральные феминистки верят в могущество разума и знания для содействия социальным ре формам, их пра:ктичес:кие решения в деле устранения неравенства включают программы, :которые препятствуют дискриминации и по новому социализируют детей и взрослых. Движения по защите прав женщин девятнадцатого и двадцатого веков настаивали на расшире нии просвещенчес:кой доктрины естественных прав на женщину, что подразумевало право на голосование, изменение статуса замужней женщины через защиту собственности замужней женщины, улучше ние правового положения женщины в случаях опеки над ребенком, либерализацию законов о разводе, обеспечение замужней женщины экономической автономией, разрешение доступа женщины :к высше му образованию, оплачиваемому труду, :к профессиональной деятель ности. Либеральные реформы увенчались расширением :круга возмож Jюстей для женщин и формированием общественного мнения в отно шении прав женщины, что маркировало либеральный феминизм :как магистральную и наиболее популярную феминистскую :концепцию. Однако, как показала критика либеральных реформ, они не обеспе чили равенства для всех женщин, поскольку перемены не устрани ли неравенства в социальных структурах. Они были ориентированы на то, чтобы достичь :коллективного равенства без ущерба для инди видуальной свободы. Однако они вынуждены были признать, что неравенство :классов, рас, этносов и физическая неполноценность уже институциализированы и трудно устранимы путем индивидуально го действия. Либеральные феминистские теории также декларируют разни цу между приватным миром дома и публичной жизнью индивидуу ма без анализа путей, на которых приватный и публичный миры диф фундируют один в другой. Например, признание устойчивой дихо томии приватное-публичное стимулирует дуалистический способ мышления в сфере гендерных ролей. Мужчина с большей вероятно стью ассоциирован с рациональной, инструментальной, механисти ческой, научной, се:кулярной и публичной сферой деятельности, в то время :как женщина ассоциирована с иррациональным, сакраль- 4 Зак. 4046 Патриция Эллиот, Н эн.си М ен.делл 98 ным, эмоциональным и приватным миром. Более того, признание того, что изменения в законодательстве, такие, как введение зако нодательных актов, касающихся собственности замужней женщи ны, и более совершенное законодательство в сфере разводов, будут уравнивать статус женщины в браке, привело к признанию того, что ответственность за выполнение домашней работы, которая продол жает лежать на плечах женщины, ставит под сомнение ее возмож ность принимать участие в оплачиваемой деятельности. Либераль ные феминистки двадцатого века сделали женщину экономически независимой, но все еще перегруженной традиционными ролями жены и матери. Эти неувязки, противоречия и конфликты в програм ме либеральных феминисток были выявлены благодаря усилиям феминисток-социалисток. Социалистекий феминизм Корни социаnистскоrо феминизма Как и в случае традиции либерализма, корни социализма ле жат в политических, интеллектуальных и социо-экономических из менениях, которые имели место во второй nоловине 19-го века в за падной Европе и Северной Америке. Климат социальных реформ стал той ареной, на которой разворачивалось феминистское движение второй половины 19-го и начала 20-го веков. Распространение инду стриального каnитализма, стремительная индустриализация, урба нистическая бедность, сдвиги в структуре семьи и отход от стандарт ных экономических ролей породили как либеральный, так и социа листекий отклики. В то время как либеральный взгляд на проблему выделяет в ка честве основных причин угнетенного положения женщины догма тизированноетЪ гендерных ролей и отказ от предоставляемых воз можностей, социалистекий феминизм рассматривает включенность женщины в экономику в качестве основной причины угнетения жен щины. Гендер здесь концептуализирован как социальная, полити ческая, идеологическая и экономическая категория, которая прини мает определенную форму в условиях капитализма. В то время как либеральный феминизм выдвигает равенство мужчины и женщины в качестве главной политической цели, социалистекий феминизм оnределяет свою цель как трансформацию основных структурных Теории фе.мипиз.ма 99 конвенций общества- таких, как категории класса, гендера, сек суальности и расы. Эти категории, по мнению феминисток-социали сток, не должны более быть барьерами к равному использованию со циально-экономических благ. Социалистекий феминизм критикует либеральные теории как утверждающие классовую и расовую иерархию, в то время как она распространяется и на женщин. Фактически, большая часть социа листок рассматривает либеральный концепт изолированных инди видуумов с абстрактными правами и выборами как вредный миф, который делает неравенство вечным. Феминистки-социалистки рас сматривают личность в контексте ее социального бытия, инкорпо рированного в сеть конкретных социальных и экономических отно шений. Капиталистические отношения в действительности вынуж дают людей к тому, чтобы соревноваться друг с другом и эксплуати ровать друг друга в ходе борьбы за экономическое выживание. Через анализ того, каким образом доминирующие институции организо ваны посредством категорий гендера, расы и классового угнетения, либеральные феминистки облегчают участь привилегированных женщин, но оставляют незатронутой социальную организацию по вседневной жизни. Социалистекое давление на капитализм напоминает феминист кам о том, что необходимо уделять внимание тем механизмам, бла годаря которым экономика обуславливает наличие выбора и возмож ностей. Уничтожение эксплуатирующих структур смягчает соци альные последствия, такие, как, например, феминизация бедности, неравенство в оплате трудаинеоплачиваемая работа. Феминистки социалистки, сделавшие социальный класс ведущей категорией ана лиза, сосредоточились на социальной и экономической организации труда в капиталистической системе, на отношениях между оплачи ваемым и неоплачиваемым трудом, на взаимосвязи между продук цией и репродукцией, между приватным и публичным. Марксистский феминизм В том же 1848 году, когда теоретик либерализма Джон Стюарт Милль опубликовал свой труд «0 свободе•, Карл Маркс (1818-1883) (1820-1895) опубликовали в Пари и его соратник Фридрих Энгельс же «Манифест Коммунистической Партии•. Марксистский феми низм взял за отправную точку труд Энгельса 1884 года «Происхож дение семьи, частной собственности и государства•. Следуя Марксу Патриция Эллиот, Н эн.си М ен.делл 100 и Энгельсу, марксистские феминистки полагают, что начало угнете ния женщин было положено введением частной собственности. Со средо-rочение средств производства в руках сравнительно малого ко личества людей, по большей части мужчин, положило начало клас совой системе, которая сформировала причины, обусловившие боль шую часть неравенств и несправедливостей в мире. В конце концов, женщины угнетены не столько сексизмом, сколько капитализмом. Гендерное неравенство исчезнет лишь тогда, когда капитализм бу дет замещен социализмом. А раз исчезнет экономическая зависи мость женщин от мужчин, исчезнет также и материальный базис угнетения женщин. Марксистские феминистки рассматривают женщину в контек сте ее включенпасти в различного рода зависимости от средств про изводства в капиталистической системе. Во-первых, капитализму присуще разделение труда по половому признаку. Женщина, кото рая работает дома, склоняется к тому, чтобы быть ответственной за производство продуктов и услуг, которые не имеют обменной стоимо сти. Однако женская домашняя работа и работа по уходу за детьми не рассматривается как «настоящая работа~, поскольку она не при носит денег. Мужчина, который работает в общественном секторе, непосредственно вовлечен в производство предметов потребления, в то время как производство продуктов направлено на обмен на рын ке. Во-вторых, ассоциирование женщины с домом, приватным сек тором, сообщает ее труду вторичный статус. Культурное предписа ние, обязывающее женщину принадлежать дому, обуславливает и отношение к женщинам, как к «резервной армии труда•. Женщина будет оплачиваться хуже, будет уволена или отстранена от дел и воз вращена домой, когда экономика больше не будет нуждаться в ее оплачиваемом труде. 7 Семья в условиях капитализма становится микрокосмом соци альных отношений между классами. Жены могут быть сопоставле ны пролетариату, моногамный брак развивается как часть формащш частной собственности, а разделение приватного и публичного труда становится гендерным. Все жены, вне зависимости от их трудовых доходов, ответственны за ведение домашнего хозяйства, уход за деть ми, за эмоциональную поддержку членов семьи и за благополучие семьи в целом. Работа домохозяек, - их домашнее рабство, - пред ставляет собой одновременно и личное служение мужчине, хозяину дома, и неоплачиваемую экономическую службу обществу в целом. Только освобождение от капитализма и частной собственности осво бодит женщин от гендерного гнета. Теории феминизма 101 Современные феминистки-социалистки :Классический марксистский феминизм рассматривает угнете ние женщины как непосредственно следующее из капитализма, в котором женщина определена как собственность мужчины, а также как проистекающее из общей выгоды, которая содержится в эксплу атации женского труда. Новейшие феминистки-социалистки подвер гают критике традиционных марксистских феминисток за то, что те склонны к избыточной акцентуации экономических источников ген дерного неравенства и игнорируют тот факт, что гендерное неравен ство также проявлено и в до-капиталистических, и в социалистичес ких системах. Фактически феминистки-социалистки обвиняют марксистских феминисток в «половой слепоте•>, поскольку те лишь добавляют женщину к уже существующей критике капитализма. 8 Более того, они указывают на то, что марксистские феминист ки привели в упадок дебаты о женщине, неутомимо сосредотачивая свое внимание на связи между экономическими и гендерными отно шениями. Единственный путь к совершенствованию теории об угне тении женщины лежит в расширении традиционного марксизма по .средством углубления нашего понимания средств производства. Про изводство подразумевает не только обеспечение наших материаль ных потребностей в пище, одежде и крове, но также включает все те пути, благодаря которым индивидуум организует производство и рас пределение средств удовлетворения репродуктивных, сексуальных нужд, а также потребностей, связанных с воспитанием и детьми. С другой стороны, феминистки-социалистки усовершенствова ли систему теоретических ограничений, проанализировав сферы, где классовые и гендерные отношения пересекаются. Отношения эконо мических классов важны в определении статуса женщины, но ген дерные отношения оказываются в равной степени важными. Унич тожение только лишь социальногонеравенства классов не обязатель но приведет к исчезновению сексизма. Патриархат, система, в кото рой мужчина доминирует над женщиной, над молодежью и над ме нее привилегированными мужчинами, существовал и до капитализ ма, он продолжает существовать и в капиталистических, и в не-ка питалистических политико-экономических системах. Современный социалистекий феминизм стремится сосредото чить анализ на следующих пяти проблемах. Первая состоит в иссле довании роли домохозяйки в совершенствовании целостной капита листической системы через репродукцию гендерных, расовых, сек суальных и классовых отношений. В 1969 году Маргарет Бенстон в Патриция Эллиот, Нэнси М енделл 102 <<Политической экономии освобождения женщин» квалифицирова ла домашний труд как критическую форму женского труда, посколь ку он одновременно и неоплачиваемый, и малоценный, и почти не видимый. Все многочисленные исследования, которые были вызва ны к жизни работой Бенстон, ставили перед собой цель признания и легитимации традиционной женской ответственности перед домом. Исследования домашнего труда оказали большое влияние на форми рование общественного мнения в отношении неоплачиваемого жен ского труда, а также и в отношении того, насколько существенно эта дополнительная ответственность ущемляет оплачиваемую женскую работу, насколько она ограничивает время женского досуга и увели чивает для женщины вероятность оказаться в бедственных услови ях существования. Вторая область повышенного внимания посвящена дискусси ям по поводу отношений женщины как оплачиваемого работника и средств производства. Вне зависимости от ангажированности в сис тему оплачиваемого труда, как было выявлено еще Энгельсом, жен щина обречена на двойной день - оплачиваемой и неоплачиваемой работы. Более того, культурные определения феминности непосред ственно замкнуты на определения «хорошей матери», что не позво ляет женщине избежать чувства неполноценности, вины и страха в те периоды, когда ее время и внимание направлены не на уход за до машними. Роль женщины как оплачиваемого работника также вы зывает сожаление из-за существующей сегрегации женщин в сфере получения работы. Показательно, что женщины получают 64 цента из каждого доллара в пяти наиболее низко оплачиваемых сферах де ятельности. Ряд исследований выявили, что определение женщин как в первую очередь жен и матерей оказывает непосредственное влияние на формирование вторичного статуса женщин как работни ков.9 Исследования, затрагивающие происхождение разницы в оп лате и профессиональной сегрегации, породили критику идеологии <<семейной оплаты•>, в соответствии со стандартами которой мужчи на рассматривается как <<кормилец семьи•>, которому необходимо платить достаточные для содержания материально зависимых от него жены и детей суммы. Третий проблемный узел связан с отношениями женщины и социального класса. Возникает вопрос, к какому социальному клас су принадлежат женщины. Женщины имеют противоречивый клас совый статус как жёны, на которых переносится статус их мужчин партнеров, и как работники, которым может быть приписана их соб ственная классовая позиция. Другой вопрос затрагивает тему клас- Теории фе.миииз.ма 103 совой дифференциации среди самих женщин. Женщины обладают непохожим опытом. Женщина из рабочего класса ежедневно встре чается с нуждой и озабочена проблемой экономического выживания, в то время как женщина-профессионал, принадлежащая к среднему классу, избавлена от таких забот. До какой же степени социалист екий феминизм необъективен, говоря о монолитной среде женщин среднего класса, при анализе жизни женщин? Каков он, этот общий опыт, объединяющий всех женщин, вне зависимости от класса, к которому они принадлежат? Насколько общественная политика и законодательство в действительности задевают интересы других со циальных групп? Роль семьи в идеологической социализации женщины, мужчи ны и ребенка репрезентирует четвертый узел проблематизации. В большей степени, нежели любая другая группа теоретиков, феми нистки-социалистки рассматривали стратегии семейной занятости с целью выделения традиционных ценностей и линий поведения. Сте реотипное поведение, которого ждут от мужчины и от женщины, весьма полезно капиталистической системе. 10 Мужчины социализо ваны в соревновательность, агрессивность, рациональность и неза висимость, то есть в них акцентированы именно те черты, которые необходимы для достижения успеха в капиталистической экономи ке. По контрасту с этим, женщины социализованы в относительные, контекстуальные, интегративные и жизнесберегающие отношения; роли, которые акцентируются в женщинах, определенно предназна чены для выполнения ими основной домашней работы - ухода за детьми и близкими. Такие концепты, как практика, воспитание сознательности и идеология являются центральными для исследований в области со циалистского феминизма. Воспитание сознательности, практика и практическое действие формируют базис феминистской методоло гии. Согласно Нэнси Хартсок, 11 практика повышения сознательнос ти в малых группах с акцентом на выяснении и понимании опыта и на увязывании личного опыта со структурами, которые определяют нашу жизнь, представляет собой наиболее яркий пример методоло гического базиса феминизма. Феминистки-социалистки настаивают на необходимости развития альтернативных конвенций, которые бы обеспечивали модели для позитивных изменений и, в процессе это го, сами изменяли бы сознание женщин. Кризисные центры, создан ные в целях помощи жертвам сексуального и криминального наси лия, малый бизнес, детские сады представляют собой примеры но- Патриция Эллиот, НэпсиМ епделл 104 вых структур, которые стимулируют альтернативные виды мышле ния и поведения. Анализ идеологии направляет работу социалистекого феминиз ма. Термин <<Идеология•> используется здесь в самых разнообразных значениях, например, предполагается и включение марксистской трактовки термина, как такого <<ложного» типа сознания, которое коренится в интересах правящего класса, но также и стандартная трактовка идеологии как процесса, в ходе которого смысл продуци руется, мигрирует, репродуцируется и трансформируется. Внимание феминисток к общественной политике, законодательству, личным конфликтам, наблюдение за образованием и другими типами соци альных отношений репрезентирует те области борьбы, где конструи руется идеология. Семья, например, настойчиво воспроизводит иде ологию социального класса посредством механизмов социализации ребенка. :Культурный капитал переходит к детям также и в ежеднев ной практике взаимодействия во время учебы, дружбы и развлече ний. Воспитание детей и жизненная активность изменяют сознание женщины, поскольку она испытывает на себе противоречивую при роду обмана и радости. В то время как семья может быть воспринята кем-то как <<прибежище»- как место личной свободы и потребле ния - слишком часто для женщины семейная жизнь оказывается скучной. 12 Критика социалистекого феминизма Теория феминисток-социалисток начинается с утверждения о том, что классовые и гендерные отношения пересекаются в форми ровании жизни женщины. В последнее время к проблематике клас са и гендера была добавлена проблематика сексуальности, расы, эт ничности и физической неполноценности. Ранние феминистки-со циалистки утверждали, что социальная и биологическая репродук ция в значительной степени обусловлены экономическим модусом производства, который господствует в социуме. Однако многие фе министки-социалистки полагают, что классовые отношения не дол жны рассматриваться через призму анализа патриархата. Патриар хат реферирует к аналитически и исторически сложившейся систе ме доминирования мужчин, которая воздействует на классовую сис тему и сама находится под воздействием классовой системы. Жен щина и мужчина не разделяют общие интересы потому, что различ ные формы капитализма и патриархата модифицируют и поддержи- Теории фемипизма 105 вают одна другую и продуцируют исторически специфические фор мы женского угнетения. Совсем недавно феминистки-социалистки классифицировали патриархат и капитализм как взаимозамкнутые и взаимозависимые системы угнетения женщины. Подчинение женщин внутри капита лизма коренится в их экономической эксплуатации как оплачивае мых работников и в их патриархатной угнетенности как матерей, домашних рабынь и потребительниц. Этопатриархатное угнетение имеет как материальный, так и идеологический базис. Идеологичес ки полы маркированы как разные по темпераменту и склонностям. Практически же эти <<заданные•> различия скорее институциональ но предписаны для полового разделения труда и гетеросексуальной, нуклеарнойсемьи. Критика со стороны радикального феминизма и других направ лений феминизма показывает, что социалистекая идеология различ ных сфер для мужчины и для женщины не в состоянии изменить формы семейной жизни. Семьи иммигрантов, семьи, находящиеся в состоянии развода, семьи, принадлежащие к рабочему классу, лес бийские и гомосексуальные семьи, семьи с одним родителем и зна чительное количество других не могут себе позволить выдерживать разделение гендерных ролей в своих планах и делах. Помимо этого, идеология женской роли налагает ощутимые ограничения на женс кое восприятие и действия женщины, в частности и на ее способность организовывать и осуществлять изменения. Кризис социалистекого феминизма показал, что достаточно проблематично объяснить происхождение сегрегации женщины на рынке труда ее домашними обязанностями. Социальные конструк ции трудового опыта содержат также предрассудки касательно цен ности работы. Мужской контроль рабочего места непосредственно замкнут на властные отношения внутри семьи. Более комплексный ответ требовал бы объяснения исторических паттернов, которые ле жат в основе профессиональной сегрегации, а не границ, которые налагаются на время и энергию женщины. Несмотря на изв~стные идеологические и структурные переме ны в концепциях гендера, половые различия продолжают существо вать. Это приводит некоторых феминисток к признанию того, что ответ лежит в психоаналитической теории, которая настаивает на том, что субъективность и половые различия коренятся на уровне бессознательного и в языке в значительно большей степени, нежели в природе и материальных условиях. Патриция Эллиот, Нэнси Менделл 106 Радикальный феминизм Наиболее радикальные феминистки согласны с тем, что угнете ние женщин- это первая, наиболее распространенная и наиболее глубокая форма человеческого угнетения. Доказательство того, что угнетение женщины есть наиболее фундаментальная форма угнете ния, включает следующие утверждения: исторически женщины со ставляли самую первую угнетенную группу; угнетение женщин ши роко распространенное и интернациональное явление; угнетение женщины является наиболее тяжелой для искоренения формой уг нетения; естественным следствием такого угнетения для женщины является страдание; угнетение женщины обеспечивает концептуаль ную модель для изучения других форм угнетения. 13 Женщин угнетают, мужчин - нет. Эта специфическая форма жизни называется патриархатом. Мужчина присваивает себе лучшие социальные роли и держит женщину в положении подчиненной и эксплуатируемой. Радикальный феминизм определяет патриархат как <• систему власти, при которой именно мужчине принадлежит верховная власть и экономические привилегии•>. 14 Он рассматрива ет патриархат как автономную социальную, историческую силу. 15 В частности, мужчины контролируют женскую сексуальность и до минируют в социальных институциях, что поощряет обесценивание женщин и продлевает их подчинение. Феминизм сосредотачивает свое внимание на изучении социополитической формации самого патриархата и конституирует свою собственную социальную теорию в большей степени, нежели принимает такие более широкие фило софские теории, как марксизм или психоанализ. Феминистский сепаратизм Только исчезновение патриархата и разрушение мужского кон троля способно освободить женщин. Но вне зависимости от того, за дано это исторически, носит это всеобъемлющий или частный харак тер, каким образом возможно избавиться от патриархата? Очевид но, что это задача не из легких. Радикальные феминистки утверж дают, что необходимо начинать с уничтожения гендера, особенно полового статуса, роли, темперамента и социальных конструктов, которые были сформированы в условиях патриархата. 16 Поскольку патриархат организован через связи между мужчинами, единство Теории феминизма 107 среди женщин представляется единственным эффективным сред ством в борьбе за их освобождение. Отделение женщин реферирует к таким темам, как изоляция от мужчин, а также и от институций, отношений, ролей и видов деятельности, которые определены муж чинами, управляются мужчинами, приносят выгоду мужчинам и поддерживают мужские привилегии. Лесбийский феминизм и культурный феминизм представляют собой два типа феминистского сепаратизма, защищающих сотворе ние некоторого определенного как женский мира посредством при вязанности женщин друг к другу. Появление лесбийского сепаратиз ма определяет лесбийство не только как более чем чисто персональ ное решение, но и как внешний признак внутреннего отрицания пат риархатных форм сексуальности. 17 Лесбийство становится парадиг мой для контролируемой женщинами женской сексуальности и ста новится той версией сексуальности, которая идет навстречу собствен но женским интересам и удовлетворяет их собственные желания. Другая популярная стратегия сопротивления патриархату на правлена на то, чтобы переопределить социальные отношения через создание таких типов культур, которые были бы центрированы на женщине и акцентировали бы позитивные возможности женщин посредством сосредоточения на креативных измерениях их опыта. Культурное отделение склоняет к развитию женской культуры и женских взаимоотношений с другими женщинами. Радикальный феминизм более чем любая другая ветвь теоретической традиции феминизма сделал значительный вклад в женскую культуру. Сей час мы гордимся длинным и ранее даже непредставимым перечием женских достижений именно благодаря тому, что радикальный фе минизм осмелился спланировать и создать для этой цели специаль ные альтернативные структуры. Феминистское искусство, духов ность, кухня, экология, репродукция, материнство, гендер и сексу альность - все они были вскормлены в исключительно женском про странстве. Женские кооперативы, клиники, клубы, убежища, кото рые построены на принципе решений, исходящих из консенсуса, так же как и на принципе перераспределения духовных ресурсов и ока зания взаимопомощи, лишает мужчин их власти и привилегий. Патриция Э.л.лиот, Н эпси М епде.л.л 108 Женское тело: репродукция, материнство, сексуальность и насилие Биологическое неравенство между полами и репродукция, т. е. способность рожать детей, была названа радикальными феминист ками основной причиной угнетения женщин. 18 Более того, известны предложения уничтожить семью как биологический и экономичес кий союз. В этом случае индивидуумы не имели бы ни частной соб ственности, ни •частных• детей. Освобождение женщины от репро дуктивной тирании рассматривалось как эмансипация. А техноло гия рассматривалась как освобождающая женщин. Однаконедавняя критика склоняет нас к противоположным выводам. Технологии, такие как искусственное осеменение, оплодотворение •в пробирке•, предварительная половая селекция, трансплантация эмбрионов, мониторинг эмбрионов и клонирование, также делают матку зави симой, причем не от женщины, но от ученых и врачей, которые стре мятся к тому, чтобы ее контролировать. 19 Рассмотрение женщины как неспособной контролировать свою судьбу привело радикальный феминизм к постановке вопроса о ма теринстве при патриархате. 20 Существующие институции материн ства предоставляют нам примеры того, как мужчины заключают женщин в такие условия, что несмотря на то, что они становятся матерями, они как бы не являются женщинами. •Хорошая мать• - это формула, которая конституирует единственную значительную работу женщины. •Хорошие матери•, в соответствии с этой форму лой, не должны иметь никаких личных друзей или планов, которые бы не имели непосредственного отношения к их семье, они готовы к служению семье 24 часа в сутки и любят каждую минуту этого слу жения. Именно женщина обвиняется во всех неприятностях, что происходят в жизни ее детей. Однако мужья не отказываются помо гать своим женам в плане воспитания своих сыновей •настоящими мужчинами•, которые растут для того, чтобы угнетать женщин. Та ким образом, при патриархате женщина не воспринимает материн ство и воспитание детей в своих собственных терминах. Феминистки-социалистки рассматривают угнетение женщин как вытекающее из их работы в семье и в экономической сфере. Но многие радикальные феминистки основную причину женского угне тения видят в сексуальных отношениях. Для радикальных фемини сток сексуальные отношения являются политическими актами, эм блематикой мужских/женских отношений власти. 21 Социально скон струированный гендер и репродуктивные роли налагают жесткие Теории фе.мипиз.ма 109 рамки на женскую идентичность и поведение, они делают исключи тельно проблематичным для женщины осознание или удовлетворе ние своих собственных сексуальных желаний и потребностей. До тех пор, пока женская сексуальность интерпретируется в терминах муж ской сексуальности, женщины не будут равны мужчинам в полити ческом, экономическом или социальном отношениях, в то время как гетеросексуальные отношения никогда не станут подлинно эгалитар ными. Гетеросексистская идеология склонна иреувеличивать биологи ческие различия между мужчиной и женщиной для того, чтобы сде лать очевидным, что мужчина всегда доминирует и получает маску лииные роли, в то время как женщина всегда получает подчиненные или феминные роли. 22 Гетеросексизм институциализирует гегемонию мужчин через легитимацию и нормализацию сексуальных практик, которые строятся на агрессивности мужского поведения и пассивно сти, подчиненности женского поведения. Во время своей социализа ции в семье, в церкви, во время обучения и т. д. мужчины, однако, сохраняют хорошие отношения со многими женщинами, которых они подавляют. Каждая институция оправдывает и усиливает под чиненность женщины мужчине, в результате чего большая часть женщин несет внутри чувство мужского превосходства. Мужчина использует принуждевне для того, чтобы достичь таких условий. 23 Мужчина вынуждает женскую сексуальность к обслуживанию собственных нужд и желаний. Ограничительная контрацепция, сте рилизация, законодательство об абортах и насилие, направленное против женщин посредством порнографии, сексуальных домога тельств, изнасилований, инцеста, насилие, направленное против лес биянок и физическое насилие представляют собой примеры того, каким образом мужчины контролируют женскую сексуальность. По всему миру патриархат господствует, поддерживается и утвержда ется посредством такого рода сексуально насильственных и мизоги нистских практик. 24 У страневне насилия, направленного на женщину, - одна из основных целей политики и практики радикальных феминисток. Либеральные феминистки полагают, что с введением более честных законодательных и политических практик гетеросексуальные отно шения станут волюнтарными, эгалитарными и справедливыми. Большая часть феминисток-социалисток утверждает, что с введени ем неэксплуататорских экономических институций гетеросексуаль ные практики станут менее отчуждающими и подавляющими. Ра дикальные феминистки считают, что женщины всегда будут зависи- Патриция Эллиот, Нэнси М енделл 110 мы от мужчин, пока сексуальность не будет переопределена и рекон струирована применительно к имиджу и образу женщины. Только тогда сила и дух женского тела будут способны дать возможность развиться женским репродуктивным и сексуальным потенциям на новых путях. Государство как инструмент патриархата В то время как либералы рассматривают государство как непер сонифицированный разум, социалисты рассматривают государство в первую очередь как отражение материальных интересов. 25 Либе ральный политический анализ государства рассматривает женщин как заинтересованную группу, равную в правах любой другой лоб бирующей группе. Для социалистов государство минирования, - это средство до а также та сила, которая легитимирует идеологию. Женщины при этом составляют одну из многих подчиненных групп. Однако и те и другие требуют от государства произвести уравнива ние прав и возможностей. Сексуальные оскорбления, законодатель ство о разводах и вопрос об равной оплате труда - примеры тех спе цифических областей, где женщины доверяют государству защиту своих интересов. Для радикальных феминисток государство представляет собой инструмент, удостоверяющий мужской контроль за женской сексу альностью. Однако, хотя оно утверждает объективность через введе ние в силу очевидно нейтральных законов, на деле женщины под вергаются насилию со стороны государства точно так же, как они повергаются насилию со стороны мужчин. 26 До тех пор, пока госу дарство продолжает быть мужским, пока его система значений, его модус действия и его скрытые посылки базируются на маскулинной власти, женщины будут не в состоянии преодолеть свою подчинен ность посредством государственных механизмов. Критика радикальноrо феминизма Радикальные феминистки внесли исключительно весомый вклад в теорию феминизма. Определение путей, на которых мужс кие практики конструируют женщину как пассивную и зависимую, дало женщинам возможность строить свой собственный политичес- Теории феминизма 111 кий опыт и определять стратегии сопротивления. Осознание женщи ны как деятеля, а не жертвы, придало женщинам сил действовать в их собственных интересах для того, чтобы обратить вспять или уст ранить выявленные негативные тенденции. Даже если в действитель ности не существует таких категорий, как высшая мудрость мате ринства или эссенциальная женская натура, это вдохновляет жен щин на то, чтобы гордиться своим полом. 27 Однако в последнее время постструктуралистки выразили свое несогласие с радикальным феминизмом по вышеприведенным воп росам. В частности, критики обвинили радикальных феминисток в эссенциализме, романтизме, этноцентризме и историзме. Большая часть современных теоретиков феминизма находят объяснения ра дикальных феминисток, касающиеся патриархата, женщины и опы та эссенциалистскими и аналитически бесп~лезными. Например, природа женщины и ее тело определены здесь как биологически фик сированные, неизменные и определенные. Мужчины и женщины рассматриваются здесь как сложившиеся а priori сущности, которые предопределены генетическим кодом. 28 В то время как индивидуаль ность и историческая вариативность игнорируются, так же как и расовые, культурные, сексуальные и классовые различия. Радикальные феминистки попали в ловушку эссенциализма мужчины есть мужчины, а женщины есть женщины, и не существу ет путей изменить природу тех и других. Такая ловушка репрезен тирует не только теоретическую смерть, но также и политическую опасность. 29 Согласие, например, с тем, что женщина по натуре страстная и заботливая, а мужчина- агрессивен и соревнователен, показывает, что радикальные феминистки подспудно принимают и пропагандируют значительное количество стереотипов, за разруше ние которых сами же и высказываются. Как может некто изменить или переиначить то, от чего он не может уйти? Женщины заключе ны в своих телах и значит, биология становится их судьбой. Полити чески такая позиция стимулирует глубокий консерватизм. 30 Обвинения в эссенциализме и романтизме в адрес радикально го феминизма поставили категорию «женщина• в ряд наиболее спор ных в контексте современного феминизма. Определение универсаль ного женского опыта рассматривается теперь как необходимое для того, чтобы обосновать феминизм. 31 Однако термины «женщина•, «универсальный •, «опыт • сами наполнены различным смыслом для различных категорий женщин. Если опыт, как утверждают пост структуралисты, многообразен, раздроблен и инаков, чей опыт по лагать «реальным•? К кому мы прислушиваемся? Как мы утверж- Патриция Эллиот, Нэнси Менделл 112 даем «истины•> среди женщин? Обобщение с какой-то одной точки зрения всегда стирает, игнорирует и обесценивает опыт других сто рон. Но если опыт не может быть обобщен, тогда существует опас ность того, что мы будем отброшены назад по спирали к полностью релятивистской, плюралистической и расширяющейся аддитивной модели теории познания. 32 В дальнейшем мы покажем, что поиск ответов на эти вопросы привел феминисток к постструктурализму. Анти-расистский феминизм Критика радикального феминизма задавалась вопросами о том, к кому и к чему реферируют радикальные феминистки, когда они говорят о женщине, опыте и политиках личности? Какова должна быть стратегия социального или универсалистекого подходов, при которой было бы корректным говорить о женщине, опыте женщины и политиках применительно к конкретным, историзированным пу тям? Феминизм оставляет в стороне идею унифицированной женс кой идентичности и идею женской сингулярности и переходит к идее различных женских точек зрения. 33 Цветные женщины были среди первых, кто концептуализиро вал многообразие женского опыта и подверг критике либеральный, социальный и радикальный феминизм за игнорирование расы как категории угнетения и анализа. 34 Предшествующие феминистские теории исходили из посылок так называемого <<белого солипсизма•>, предполагающего политики мышления, воображения и говорения такого типа, как будто бы через опыт <<белых•> можно описать весь мир. 35 Опыт белых гетерасексуальных женщин среднего класса при нимается в такой модели за норму, в то время как специфический опыт черных, коренного населения и других этнических групп иг норируется. Феминизм претендует на то, чтобы освободить всех женщин, однако принимает во внимание опыт белой женщины как универ сальную социальную норму. Принимая утверждение, что гендер яв ляется первичной формой субординации, следует признать, что клас совое угнетение, сексуальность и раса еще более расширяют сферы патриархатнаго доминирования. Такие установки вносят раскол в отношения между женщинами и мужчинами в угнетенных меньшин ствах и мало что добавляют к объяснению бесправия как женского, так и мужского меньшинства, которое, между тем, отливается в сход ный вне-гендерный опыт. Например, радикальные феминистки ут- Теории фемипизма 113 верждают, что уничтожение сексизма является ключом к уничтоже нию расизма. Эта теория апеллирует к широким кругам цветных женщин, которые, однако, ощущают расизм со стороны женщин феминисток в той же степени, в какой и со стороны мужчин. 36 Таким образом, феминистские теории остаются неполными без анализа сфер пересечения расы, сексуальности и гендера. Психоаналитический феминизм Феминистки не сразу приняли психоаналитическую теорию и терапию из-за существующей и исторически закрепленной традиции использовать их для утверждения женской подчиненности и для зак репления их пассивности. Некоторые феминистки, такие как Симо на де Бовуар, 37 Бетти Фридан, 38 Кейт Миллетт 39 и, позднее, Глория Стайнем, 40 обвиняли психоанализ в том, что он является одним из инструментов подавления женщины. Другие феминистки, однако, полагали психоанализ полезным для феминизма. Поскольку психо анализ обеспечивает доступ к бессознательным областям человечес кой психики, он может помочь женщинам лучше понять и личност ные, и политические измерения их жизней. Это направление феми низма, названное психоаналитическим феминизмом, сосредоточено на скрытой психодинамике, характер которой накладывает отпеча ток на характер личностных, межличностных и социальных отно шений, на динамике бессознательного, которая формирует наше мышление, эмоции и действия. Отчасти интерес к психоанализу со стороны феминисток оправдан анализом гендерных конструктов, который проводится психоанализом. Результаты этого анализа мо гут быть использованы для понимания и трансформации позиции женщин как подчиненных. Очевидно, что в отличие от тех фемини сток, которые заклеймили психоанализ, те, кто находят его полез ным, не интерпретируют Фрейда как певца женского подчинения. Они ищут у Фрейда описания тех процессов, которые протекают внут ри патриархатной культуры. Таких процессов, которые женщины должны трансформировать для того, чтобы избавиться от угнетения. С тех пор, как Джулиет Митчелл опубликовала свою работу Пси хоанализ и феминизм в 19 7 4 году, 41 линии развития психоанализа и феминизма неоднократно пересекались, породив множество модных книг, статей и дебатов. 42 Публикация критического словаря, озаг лавленного Феминизм и психоанализ (редактор Элизабет Райт), со стоявшаяся в 1992 году, 43 демонстрирует неугасающий международ- 114 Патрици.я Э.л.лиот, Нэн.си Мен.де.л.л ный интерес к этой проблема тике. Между тем отношения между фе минизмом и психоанализом богаты напряженными диспутами, nе реговорами и яростными несогласиями, то есть тем, что сопровож дает любые страстные отношения. Эти отношения становятся креn че с каждым днем. 44 Те, кто развивают отношения между психоана лизом и феминизмом, составляют особую группу, которая привно сит в феминизм различные вопросы, тексты, опыты и прозрения. В то время, как некоторые феминистки, специализирующиеся в этой об ласти, являются практикующими психоаналитиками, другие за няты академической деятельностью в иных сферах, таких, как тео рия литературы и кино, культурология, социология и политология. Наиболее влиятельной феминистской психоаналитической те орией в США является теория Дороти Диннерстайн4 5 и Нэнси Чодо ров.46 Обе они вышли из психоаналитической школы, названной •те орией объектных отношений•, которая была сформирована Мелани Кляйн, 47 Д. В. Виникоттом 48 и другими. Теоретики объектных отно шений критикуют предвзятость Фрейда касательно роли отца и эди пальности, на которых психоанализ сосредоточен в большей степе ни, чем на ранних взаимоотношениях между матерью и ребенком, находящимся на пре-эдипальной стадии. Динперстайн и Чодоров понимают гендер как эффект сексуального разделения труда, кото рый возникает, в частности, вследствие того факта, что женщина (по крайней мере в нашем обществе)- первый воспитатель ребенка. Хотя Динперстайн и Чодоров понимают процесс репродукции мас кулиниости и феминности несколько по-разному, обе они доказыва ют, что этот процесс есть результат исключительно женского воспи тания. Исключительно женская родительская опека рассматривает ся как причина гендерного неравенства, которое воспитывается по меньшей мере в мужчинах (но также, по Диннерстайн, и в женщи нах), а также и связанного с матерью вытеснения. Чодоров49 утверж дает, что •уже тот факт, что мужчину воспитывает женщина, стано вится причиной конфликта с маскулинностью, причиной психоло гии мужского доминирования и nричиной необходимости быть в превосходном положении по отношению к женщине». По Диннер стайн, женское воспитание порождает конфликты также и в жен щине, в особенности амбивалентность по отношению к другим жен щинам, на которых до некоторой степени переносится коллизия женского доминирования. По мнению обеих исследовательниц, во ображаемый страх перед всемогущей матерью обуславливает, по крайней мере для некоторых мужчин, их отвержение женщины и репродуцирует мотивацию для продолжающегося угнетения женщи- Теории феминизма 115 ны, мотивацию, которая остается до тех пор, пока мужчина или жен щина не станут родителями в равной степени. Французская феминистка Юлия Кристева принимает лаканов ское описание половых различий и развивает их значение для жен щин.50 Она задается вопросом, что значит для женщины быть •дру гого пола• в связи с мужчиной и в связи с патриархатным соци альным укладом. Ее, вероятно, самое важное для феминизма эссе •Время женщин• помещает западное женское движение в истори ческую перспективу и описывает три его различные политические проблемные области или платформы. Достаточно любопытно, что все эти платформы так или иначе центрированы на вопросе о половых различиях. Первая платформа требовала установления равенства через равенство прав и действовала путем отрицания специфических различий между полами. Вторая платформа, напротив, требовала признания различий между женщинами и мужчинами и специфич ности женского относительно мужского. На этом этапе феминность переоценивается, а маскулиниость обесценивается, как источник угнетения женщины. Как показывает Кристева, осознание различий действительно является очень важным, однако иерархические оппо зиционные характеристики патриархатной конструкции гендера здесь всего лишь поменялись местами, а не исчезли или разрушены. Третья платформа (также выделенная Кристевой) склоняла к при знанию того, что патриархатвое общество базируется на репрессии и жертве феминности. Решающим вопросом для Кристевой становит ся не то, как женщине •перевернуть• ситуацию и заставить мужчи ну стать жертвой, но то, каким образом мы можем сохранить разни цу без жертвенности со стороны одного из полов. Решение Кристе вой является комплексным, оно склоняет к разработке новой этики и политики, которые не жертвовали бы ни феминностью, ни маску линностью, но считали бы фантазией идеал фиксированной или ста бильной идентичности для каждого из полов. Рекомендация Кристевой, в соответствии с которой' женщина должна отказаться как от навязанной ей идентификации, так и от любой другой фиксированной идентификации, не может быть пол ностью принята феминистками, которые хотят создать новую иден тичность женщины. 51 Но если утверждение Кристевой о том, что •пути желания заманивают в ловушку пути знания• является прав дой, тогда мы едва ли можем ожидать окончательного соглашения по ключевым вопросам между феминистской политикой и теорией идентичности. 52 116 Патриция Эллиот, Нэн.си Мен.делл В отличие от Кристевой французский теоретик Люси Иригарэ менее заинтересована в стирании половых различий, чем в реконст рукции и переопределении феминного. Иригарэ53 критикует и фрей дистское, и лакавовекое понимание половых различий как продук та мужских фантазий. Иригарэ исследует вопрос о том, что значит быть «женщиной•, быть «другой•? Она обращает свое внимание на специфику женского удовольствия и желания. В ее книге Зерн;ало другой женщины она говорит о том, что психоаналитическая тради ция, которая находится в русле «мужской мысли•, может говорить о женщине только в термивах недостатка, определяя ее как «каст рированного мужчину•. Она утверждает, что мужчина мыслит себя как стандарт или же мерило и, измеренная иа этот аршин, женщина мыслится им, соответственно, как «отрицательная длина•. Крити куя Лакана, Иригарэ говорит, в частности, о том, что ои рассуждает о женской сексуальности без всякого представления о таковой. На пример, она критикует утверждение о том, что каждый может по нять природу женского удовольствия, взглянув иа устаиовленную в Риме знаменитую статую Бернини, изображающую св. Терезу. С большим юмором Иригарэ атакует сразу несколько используемых Лакаиом поиятий, включая локализацию женского наслаждения в статуе. Она спрашивает: «В Риме? Так далеко? Смотреть? На статую? Святой? Сотвореиную мужчиной? О каком наслаждении мы говорим? О чьем наслаждении? Если уж говорить об наслаждении Терезы, ее собственные произведения сообщают об этом гораздо больше •. 54 Теория фемиииости Иригарэ коицентрирует ваше внимание иа отношениях матери и дочери. Женская сексуальность описана здесь не как недостаток, не как «Кастрированная•, во как множественная, проиикающая, избыточная, ие сковаиная границами, как идеализи рованная концепция. Лакав подчеркивает, что символическая зна чимость отца замещена воображаемой переработкой женского тела и женского наслаждения. Иригарэ полагает, что эта переработка кон ституирует основвой потенциал для развертывания патриархатвой системы половых различий с ее границами, разделениями, Подавле ниями женского желания. Неудивительио, что привилегироваииость женского тела у Иригарэ была интерпретирована как разновидность эссенциализма с его стремлением к определению природы феминно сти. 55 Некоторые критики утверждают, что ее идеализация женских телесных различий. рисковаиа, поскольку она может быть принят а иа вооружение патриархатвой культурой и использоваться как ин струмент угнетения женщины. Те же, кто симпатизирует Иригарэ, утверждают, что мы нуждаемся в том, чтобы пойти на этот риск, что Теории феминизма 117 создание теории феминности как чего-то иного, чем недостаток - есть поворотный пункт на пути к установлению равенства между полами. 56 По крайней мере, Иригарэ подняла исключительно важ ный вопрос о репрезентации сексуальных различий, который про должает дебатироваться и поныне. В заключение этой дискуссии следует отметить, что феминист ки-психоаналитики объявили войну мифам о женщинах и вносят вклад в построение теории женского самым различным образом. В до полнение к этому психоаналитический феминизм освещает пробле му механизмов, благодаря которым конструируется фантазия «жен щины• и «мужчины•, он показывает нам, каким образом мы можем разделять эти фантазии и как им сопротивляться. Не смотря на раз личия в этих теориях, возможно, наиболее важным в них является то, что все они сосредотачивают наше внимание на процессах подав ления, которые происходят на бессознательном уровне. Эти процес сы должны быть осознаны, чтобы можно было говорить об их транс формации. Постмодернистский феминизм Большая часть дебатов в современном феминизме посвящена тому, должен ли, и если да, то в какой степени, феминизм объеди няться с теорией, культурой и политиками постмодерна. Достаточ но непросто подвести под эти дебаты общий знаменатель, поскольку существует достаточно много интерпретаций самого термина «пост модерн». Некоторые комментаторы определяют его весьма узко, дру гие - напротив, достаточно широко, в то время как некоторые вооб ще воздерживаются от определения! Андреас Хайсен, 57 которая про вела детальный анализ этого термина, утверждает, что постмодер низм стал возможен отчасти благодаря тому влиянию, который ока зал феминизм на культуру в целом и на стратегии рассуждения о ген дере в частности. Другие характеристики постмодернистской куль туры, по Хайсен- вызов империализму, экологическая чувстви тельность и критика модернистской этноцентрической домннации «других». 58 Как теоретический подход постмодернизм часто путают с «постструктурализмом•, который разделяет ряд его критических целей и методов, 59 но который, очевидно, не является постмодерниз мом в силу ряда причин. Как бы ни понимался постмодернизм -как культура, как философия или как критический метод, большая часть комментаторов согласна с тем, что он склонен к критическому Патриция Эллиот, Нэпси Мепделл 118 осмыслению убеждений, идей, ценностей, которые доминировали в эпоху модерна. С постмодернистской точки зрения, идеи и убеждения, которые доминировали в модерне, означили специфический период истории западного мира. Однако сегодня они неактуальны. Согласно Джейн Флекс, эти модернистские идеалы и убеждения включают идею того, что личности- стабильны, когерентны и рациональны; что разум вместе с законами науки обеспечивает объективный и универсаль ный базис познания; что рациональное использование научного зна ния нейтрально и общественно полезно. 60 Эти идеи, связанные с клю чевой ролью и важностью «рационального человека•>, принадлежат к демократической теории и известны как «гуманизм». Одна из тем постмодернистской критики посвящена вопросу о том, что эти гума нистические идеалы и убеждения не только не реализуемы, но так же и продуцируют определенные формы подавления. Однако, неко торые критики-постмодернисты утверждают, что кризис идей и убеждений модерна уже случился (Хайсен). Некоторые полагают, что мы как раз в середине этого кризиса и что многочисленные формы критицизма, включая некоторые феминистские теории, продуциру ют другой набор конвенций. Например, Мэри Пуви утверждает, что <<феминизм должен помочь ... исторической трансформации [к пост модернизму] ... и должен перестать пытаться воскрешать гума низм».61 Откладывая в сторону вопрос о том, актуален ли основной корпус идеологии модерна, постмодернисты разделяют альтернатив ный набор убеждений. Он включает в себя концепцию личности как нестабильной,противоречивойисоциальносконструированной;кон цепцию того, какие формы авторитета или знания легитимны, а именно -множественные, антииерократические или партиципатор ные формы; концепцию истории как не-линеарной, не-прогрессист ской и всегда читающейся через ограниченную перспективу настоя щего так же, как и через партикулярный социальный контекст; и концепцию общества, как достижения, которое базируется на оцен ке различий без оппозиций. 62 С середины 80-х все более увеличивающееся число феминисток, исследующих импликации постмодернизма ради блага феминизма, обсуждают проблему их общего фундамента и даже описывают соб ственные теории как постмодернистские или постструктуралистс кие. Линда Николсон в антологии Феминизм/ П остмодернизм, вы шедшей под ее редакцией, утверждает, что существует <<множество точек пересечения между утверждениями постмодерна и позицией, которую долгое время занимал феминизм>> , что делает их <• естествен- Теории феминизма 119 ными союзниками•>. 63 Она утверждает, что феминизм породил свою собственную критику научной рациональности, объективности и автономной личности как маекулииных конструктов. Более того, цветными женщинами и женщинами из развивающихся стран были подвергнуты критике те тенденции в <<белом» феминизме, которые стремились к обобщениям, исходя из ограниченной перспективы. Такая критика, последовавшая также со стороны лесбиянок, жен щин с ограниченными возможностями и женщин, принадлежащих к рабочему классу, привела к переопределению основных концептов феминизма, что, в свою очередь, привело к тому, что работа стала выполняться с учетом исторической и культурной специфики. На пример, гендер понимается как социально сконструированная, по литически ангажированная категория, которая пересекается с дру гими социально сконструированными категориями, такими как раса, класс и сексуальная ориентация. По мнению Нэнси Фрейжер и Лин ды Николсон, если феминизм продолжит это движение в сторону более исторической, неуниверсальной, неэссенциалистской теории, такой, которая признает различия между женщинами, тогда феми низм станет <<ПО существу постмодерном» .64 Однако такое движение также означает, что феминизм должен отказаться от универсальных утверждений касательно гендера, патриархата и касательно женщин или <<женщины». Для многих феминисток это значит отказ от слиш ком многого. Те феминистки, которые опираются на теории Сандры Хардинг, базирующиеся на стандартной концепции женщины, или те, которые поддерживают точку зрения Кэрол Гиллиган относитель но того, что женщине присущи специфические типы мышления, дей ствия или говорения, находят, что их теория не слишком хорошо сочетается с постмодерной критикой. Многие феминистки враждеб ны к постмодернизму, называя его патриархатным средством, на правленным на то, чтобы заставить женщин молчать, в то время ког да они лучше, чем когда-либо прежде, подготовлены к тому, чтобы говорить: «Почему,- спрашивает Нэнси Хартсок,- именно в тот момент западной истории, когда прежде молчавшие пласты населе ния начали выступать в пользу своей субъективности, концепция субъекта и возможности открытия/сотворения освобождающей «ИС тины •> была поставлена под сомнение?>> .65 В своей критике постмодерна Кристина Ди Стефано приводит четыре основных претензии к постмодерну со стороны феминизма. Во-первых, постмодерн выражает позицию и нужды основной части избирателей (белых, привилегированных мужчин индустриализиро ванного Запада), во-вторых, объектом различных видов критичес- Патриция Эллиот, Нэн.си Мен.делл 120 ких и деконструктивных усилий стала та же специфическая группа избирателей. В-третьих, в своем основном течении постмодерн ока зался замечательно слеп инечувствителен к вопросам гендера; в-чет вертых, невозможно представить, чтобы серьезно воспринятый про ект постмодерна придал бы очертания политике феминизма. 66 Чита тели, знакомые с феминистской мыслью, узнают в такого рода деба тах возвращение к тому, что Энн Снитоу называла неизбежным • цен тральным феминистским расколом• по вопросу о том, каким обра зом мы определены гендерно. Фактически, Снитоу ссылалась при этом на дебаты между теми, кого она называет • культурными феми нистками и постструктуралистками•, эти дебаты представляют со бой еще один пример того, как гендерпая идентичность вытесняется на периферию рассмотренияУ Но эти дебаты не исчезают, когда мы обращаемсяк вопросу о том, какая теория •наилучшим образом слу жит интересам женщин в западном обществе», хотя Ди Стефанои другие надеялись, что произойдет именно это. 68 Для постмодернист ских феминисток вопрос о том, какая теория наилучшим образом удовлетворяет запросы женщин, является •нерешаемым» потому, что это вопрос, который построен нанеправильном утверждении того, что нужды женщин могут быть строго определены в отношении всех женщин. Как только большинство феминисток адаптировало под свои нужды и развило прозрения и методологию постмодернизма, каковое подозрение еще в 1987 году высказала Хартсток, мужское иреследование стало значительно менее убедительным. Феминист ки-постмодернистки отвечали своим феминистским критикам, что модернистские концепции гендера, разума, истины и так далее в той же мере играли угнетающую роль по отношению к женщинам (с уче том того, что по отношению к некоторым женщинам это угнетение носило более экстремальный характер), в какой они были полезны мужчинам, что интенсивность занятий гендером со стороны некото рых постмодернистов-мужчин оправдывает полезность вхождения в проект постмодерна, что многие феминистки действительно нахо дят теорию постмодерна весьма продвинутой в отношении выявле ния механизмов угнетения, что современная феминистская полити ческая практика далека от того, чтобы оказаться невозможной, и является •уже давно скрыто постмодерной» .69 Дебаты среди феминисток продолжаются, иногда становясь чрезвычайно острыми. Последним примером может служить поле мика между Лаурой Ли Даунс и Джоан В. Скотт, чья взаимная кри тика вылилась в работы •Если женщина всего лишь пустая катего рия, тогда почему я боюсь гулять одна по ночам? Политика идентич- Теории феминизма 121 ности встречает субъект постмодерна>> и <<Вершина вулкана>>. 70 Од нако, сколь бы ни провокационна была такая полемика, Снитоу, ве роятно, оказывается права, утверждая, что нет возможности преодо леть феминистский раскол в вопросе гендера, и поэтому мы можем лишь научиться использовать напряжение, возникающее между дву мя позициями. Феминистки, которые воспринимают постмодернизм как кри тическое средство, продолжают выдвигать вопросы, которые неко торым из нас видятся важными и требующими ответа. Например, в работе <<Практика феминизма и теория постструктурализма>> Крис Бидон развивает свою версию <•феминистского постструктурализма», которая базируется на том, что она полагает наиболее продуктивны ми теориями для феминизма; она полагает, что феминистки <•нуж даются в теории отношений между субъективностью и смыслом, смыслом и социальными ценностями; ряд возможных нормальных субъективных позиций открыт для женщин, и сила, и бессилие уже инвестированы в них» . 71 В работе << Гендер и знание: элементы пост модерного феминизма», Сюзан Дж. Хекмаи рекомендует теорию Фуко как феминистскую и как такую, которая <•должна объединить теорию и практику•> 72 и, судя по популярности других феминистс ких исследований Фуко, этому совету охотно следуют. 73 Во введении к антологии Феминистки теоретизируют политическое Джудит Батлер и Джоан Скотт поднимают 15 вопросов, которые иллюстри руют их собственное видение постструктурализма, не как <•позиции, но критическое тестирование исключающих операций, благодаря которым эта "позиция" установлена». 74 Согласно Батлер, когда тер мин <•постмодернизм•> появляется как <•искусственно сконструиро ванное целое», это говорит больше о желании людей позициониро вать себя в или вне какой-либо ясно определенной теории, чем о яс ности самой теории. 75 Тем не менее и Батлер, и Шанталь Муфф, ко торая также представлена в антологии, говорят о том, что феминис тская политика улучшается, становится более радикальной и более демократической, когда она подкована в теории постструктурализ ма. Каким образом это может быть возможно? Феминистки, враждебные теории постмодерна, говорят о том, что феминистская политика невозможна, когда мы начинаем вда ваться в вопросы природы гендерной идентичности и субъективнос ти. Однако, по мнению Батлер и Муфф, продолжение обсуждения этих концептов, способность проникнуть в процессы, благодаря ко торым они формируются, и есть то, что приводит к радикальным де мократическим феминистским политикам. Батлер, которая стремит- Патриция Эллиот, Нэнси М ен.делл 122 с я к тому, чтобы феминизм стал более самокритичным, спрашивает, «Посредством каких исключений феминистский субъект сформиро вался, и как тем, кто исключили основу субъективности, возвратить ся к часто употребляемым "интегральности" и "единству" феминист ского "мы"•? 76 Подобно этому Муфф утверждает, что феминистки должны «бороться против форм подчинения, которые существуют во многих социальных отношениях .... Подход, который позволяет нам понять, как субъект конструируется через различные дискур сы, и субъективная позиция есть очевидно более адекватная вещь, чем редуцирование наших идентичностей к какой-то одной, одиноч ной позиции- будет ли это класс, раса или пол •. 77 Согласно Батлер, все категории, которые феминизм использует в своей политической борьбе, включая категорию •женщина», должны быть открыты к тому, чтобы оспариваться и переопределяться. Новички в этой области, возможно, могут сделать вывод, что такая постмодернистская настойчивость в том, чтобы ставить под вопрос все, является чисто академическим упражнением. В некото рых случаях такая точка зрения правомочна. Однако большая часть теоретиков постмодерна ставит перед собой задачу сделать нас более чувствительными к тому, что мы можем знать и чего мы не можем знать, а также и к природе наших утверждений, особенно когда речь идет об обобщениях по поводу других. Феминистки включаются в проект постмодерна не как во что-то экзотическое, но как в крити ческое поле, которое они могут использовать для того, чтобы усовер шенствовать проект феминизма и осознать, что они должны сделать для того, чтобы сдержать радикальные демократические обещания феминизма. Эакпючение Мы оцениваем адекватность тех или иных теорий по критерию их способности привнести фундаментальные наработки в феминист скую мысль. Каково происхождение всеобщего угнетения женщин? Каким образом социальные отношения являются гендерными, про блемными и переплетенными с другими системами неравенства? Какие заблуждения и мифы существуют о женских естественных способностях и достижениях? Какие политические действия могут быть предприняты для устранения этих несправедливостей? Мы видели, что феминистские теории обеспечивают объясне ния для широкого ряда частных вопросов, включая проблему взаи- Теории фе.миниз.ма 123 моевязи идеологии сексизма с социальными институциями, в кото рых он продуцируется; описывают процесс и содержание гендерной социализации; объясняют отношения <<природы>> к <<Воспитанию>>; интерпретируют женский статус в работе и семье; анализируют со циальный контроль женской репродукции, здоровья и сексуальнос ти; и интерпретируют пересечения расы, сексуальности, ограничен ных возможностей и класса с гендером. Мы также видим, что феминистская теория остается фрагмен тарной, несовершенной и незавершенной. Феминистская теория была создана и расширена через столкновение с целым рядом раз личных концепций. Даже когда феминистское движение отвергает те или иные теории, оно нуждается в том, чтобы понять силу всех теорий. Для последующих поколений женщин и мужчин это станет вызовом. Adrienne Rich. Оп Lies, Secrets, апd Sileпce: Selected Prose. 1966-1978 (New York: W.W. Norton, 1979). Chris Weedon, Femiпist Practice Blackwell, 1987). bell hooks, 1984). Femiпist Theory: From апd Poststructuralist Theory (London: Basil Margiп to Ceпter (Boston: South End Press, Linda Carty, ed., Апd Still We Rise: Femiпist Political Moblliziпg iп Coпtemporary Canada (Toronto: Women's Press, 1993). Alison Jaggar and Ран!а Rothenberg, Femiпist Frameworks: Alternative Theoretical of the Relatioпs Between Wотеп and Меп, 2nd ed. (New York: McGrawHill, 1984). Accouпts Margaret Anderson, Thiпkiпg About Womeп: Sociological Perspectives Geпder(New York: Macmillan, 1993). оп Sex and Margaret Benston, •The Poli tical Economy of Women ·s Liberation•, М oпthly Review 21 (1969): 13-27. Heidi Hartmann, •The Unhappy Marriage of Marxism and Feminism: Towards а More Progressive Union•, in Lydia Sargent, ed., Women and Revolutioп (Boston: South End Press, 1981), рр. 1-41. Linda Briskin, •Women, Unions and Leadership•, in Graham S. Lowe and Harvey J. Krahn, eds., Work iп Сапаdа (Toronto: Nelson, 1993), рр. 294-291. 10 Hartmann, 11 Nancy Hartsock, 12 Christopher Lasch, Haven in Basic Books, 1977). 13 Jaggar and Rothenberg, ор. cit. Мопеу. Sex, and Power(New York: Longman, 1983). а Heartless World: The Family Besieged (New York: ор. cit. Zillah Eisenstein, Socialist Feminist апd the Case for Capitalist Patriarchy (New York: Monthly Review Press, 1979), р. 17. Патриция Эллиот, Нэнси Менделл 124 15 Anderson, 16 Rosemarie Tong, Feminist Tl1ought: Westview Press, 1989). 17 Adrienne Rich, •Compulsory Heterosexuality and (Summer 1980): 531-60. !В Shulamith Firestone, Tlze Dialectic of Sex: The Case for Feminist Revolution (New York: William Morrow, 1970). 19 Rosalind Petchesky, • Reproductive Freedom: Beyond а Woman 's Right to Choose•, Signs 5 (Summer 1980): 661-85. 20 Adrienne Rich, Of Woman Born: Motherhood as Experience and lnstitution (New York: W.W. Norton, 1976). 21 Catherine McKinnon, •Feminism, Marxism, Method, and the State: An Agenda for Theory•, Signs 7 (Spring 1982): 515-44. 22 Tong, 23 Kate Millett, Sexual Politics (New York: Avon Books, 1970), 24 Andrea Dworkin, Woman Hating (New York: 25 Catherine McKinnon, Toward University Press, 1989). ор. ор. cit., cit., р. р. 330. А Comprehensive Introduction (Boulder: LesЬian Existence•, Signs 5 96. а Е.Р. Feminist Theory о{ р. 8. Dutton, 1974). the State (Cambridge: Harvard 26 Tong, 27 Jнdith 28 Tong, 29 IЬid. 30 Jean Bethke Elshtain, PuЬlic М an, Private Woman (Princeton: Princeton University Press, 1981). ор. cit. Grant, Fundamental Feminism: Contesting the Core Concepts of Feminist Theory (New York and London: Roнtledge, 1993). ор. 31 Grant, 32 IЬid. 33 IЬid., ор. cit. ор. cit. cit., р. 91. Dionne Brand, •А Working Paper on Black Women in Toronto: Gender, Race, and Class•, in Himani Bannerji, ed., Returning the Gaze: Essays оп Racism, Feminism and Politics (Toronto: Sister Vision Press, 1993), рр.220-241; Tania Das Gнpta, • Families of Natives Peoples, Immigrants, and People of Coloнr•, in Nancy Mandell and Ann Dнffy, eds., Canadian Families: Diversity, Conflict and Change (Toronto: Harcourt Brace, 1995), рр. 141-174. 35 Elizabeth Spelman,l nessential Woman: (Boston: Beacon Press, 1988). 36 Grant, ор. cit. Simone de Beaнvoir, Tl1e Second Sex. 1970). 37 ProЬlems о{ Exclusion Н.М. Parshley, trans. (New York: Bantam, 38 Betty Friedan, The Feminine Mystique (Harmondsworth: 39 Millett, 40 ор. in Feminist Thought Pengнin Books, 1963). cit. Gloria Steinern, Moving Beyond Words (New York: Simon and Schuster, 1994). Jнliet Mitchell, Psychoanalysis and Feminism (New York: Vintage, 1974). Теории фе.м.ипиз.м.а 42 •• 45 46 48 •• 50 51 52 53 55 56 51 58 59 60 81 62 63 125 Teresa Brennan, ed., Between Feminism and Psychoanalysis (New York and London: Routledge, 1989); Richard Feldstein and Judith Roof, eds., Feminism and Psychoanalysis (Ithaca: Cornell University Press, 1989). Elizabeth Wright, ed., Feminism and Psychoanalysis: А Critical Dictionary (Oxford: Basil Blackwell, 1992). Jane Gallop, The Daughter"s Seduction: Feminism and Psychoanalysis (Ithaca: Cornell University Press, 1982). Dorothy Dinnerstein, The Mermaid and the Minotaur: Sexual Arrangements and Human Malaise (New York: Harper and Row, 1976). Nancy Chodorow, The Reproduction of Мothering (Вerkeley: University of California Press, 1978). Melanie Кlein, Envy and Gratitude (London: Tavistock, 1957). D. W. Winnicott, The М aturational Processes and the Facilitating Environment (New York: International Universities Press, 1965) . Chodorow, ор. cit., р. 214. Toril Moi, ed., The Kristeva Reader(New York: Columbla University Press, 1986). Patricia Elliot, From Mastery to Analysis: Theories of Gender in Psychoanalytic Feminism (Ithaca: Cornell University Press, 1991); Kelly Oliver, Reading Kristeva. Unraveling the DouЫe-blnd (Bloomington and Indianapolis: Indiana University Press, 1993). Moi, ор. cit., р. 307. Luce lrigaray, Speculum ofthe OtherWoman,Gillian С. Gill, trans. (lthaca: Cornell University Press, 1985); Luce Irigaray, This Sex Which is N ot One, Catherine Porter, trans. (lthaca: Cornell University Press, 1985). Luce Irigaray, This Sex Which is Not One, р. 91. Elliot, ор. cit.; Monique Plaza, •Phallomorphic Power and the Psychology of Women•, in Ideology and Consciousness 4 (1978): 5-36. Drucilla Cornell, Transformations: Recollective 1magination and Sexual Difference (New York and London: Routledge, 1993). Andreas Huyssen, •Mapping the Postmodern•, in Linda J. Nicholson, ed., Feminism/ Postmodernism. Huyssen, р. 270. Judith Butler and Joan W. Scott, eds. Feminists Theorize the Political (New York and London: Routledge, 1992), р. xv. Jane Flax, oPostmodemism and Gender Relations in Feminist Theory•, in Linda J. Nicholson, ed., Feminism/Postmodernism, р. 41. Mary Poovey, •Feminism and Postmodemism- Another View•, Boundary 2.19 (1992): 34-52. Patti Lather, Getting Smart. Feminist Research and Pedagogy With/in the Postmodern (New York and London: Routledge, 1991), р. 160. Linda J. Nicholson, ed., Feminism/Postmodernism (New York and London: Routledge, 1990), р. 5. Nancy Fraser and Linda J. Nicholson, •Social Criticism without Philosophy: An Encounter between Feminism and Postmodernism•, in Linda J. Nicholson, ed., Feminism/ Postmodernism. 126 65 Цит. по Christine Di Stefano, •Dilemmas of Difference: Feminism, Modernity, and Postmodernismo, in Linda J. Nicholson, ed., FeminismjPostmodernism. 66 Di Stefano, 67 Ann Snitow, •А Gender Diary•, in Marianne Hirsch and Evelyn Fox Keller, eds., Con{licts in Feminism (New York and London: Routledge, 1990), р. 16. 68 Di Stefano, р. 66 . •• Fraser and Nicholson, ор. 70 71 72 73 74 75 ор. ор. cit., cit., рр. 75-76. cit., р. 35. Laura Lee Downs, olf Woman is Just an Empty Category, Then Why Am I Afraid to Walk Alone at Night? Identity Politics Meets the Postmodem Subject•, in Comparative Studies in Societyand History35 (1993): 414-37; Joan W. Scott, •The Tip of the Volcano•, Comparative Studies in Society and History 35 (1993): 438443. Weedon, ор. cit., р. 19. Susan J. Hekman, Gender and Knowledge: Elements о( а Postmodern Feminism (Boston: Northeastern University Press, 1990), р. 188. Judith Butler, Gender TrouЫe. Feminism and the Subversion о( I dentity (New York and London: Routledge, 1990). Butler and Scott, ор. cit., р. xiv. Judith Butler, •Contingent Foundations: Feminism and the Question of Postmodemism•, in Judith Butler and Joan W. Scott, eds., Feminists Theorize the Political. 76 Judith Butler, oContingent Foundations•, 77 Chantal Mouffe, oFeminism, Citizenship, and Radical Democratic Politics•, in Judith Butler and Joan W. Scott, eds., Feminists Theorize the Political. р. 14. Люси Иригарэ Пол, который не единичен Женская сексуальность всегда концептуализировалась на осно ве маекулииных параметров. Потому оппозиция «Маскулинной» клиторальной активности и <•феминноЙ>> вагинальной пассивности, оппозиция, которая Фрейду- и многим другим - виделась как ста дии или альтернативы в развитии сексуально «нормальной>> женщи ны, скорее отвечает - это кажется совершенно ясным - практике мужской сексуальности. Клитор воспринимается как маленький пение, пригодный для мастурбации до той поры, пока не вступает в силу страх кастрации (у мальчика), и вагина ценится как «приста нище,>, предоставляемое мужскому органу, когда уже запрещено доставлять себе наслаждение рукою и она должна найти себе замену. В этих терминах эрогенные зоны женщины не значат ничего, кроме клиторального секса, несравнимого с благородным фалличес ким органом, кроме дыры-вместилища, футляра, массирующего пе ние во время сношения: это не-пол, но лишь маскулинный орган, об ращенный на себя, себя охватывающий. О женщине и ее наслаждении этот взгляд на сексуальные отно шения не говорит ничего. Ее участь- это «нехватка>>, «атрофия» (сексуального органа), <• зависть к пенису», единственно пр изианно му сексуальному органу. Потому всеми доступными способами она пытается этот орган присвоить: в несколько рабской любви с отцом мужем, его предоставляющей, в желании пениса-ребенка, предпоч тительно мальчика, прорываясь к культурным ценностям, по праву принадлежащим одним только мужчинам и потому всегда маекулии ным-и так далее. Женщина переживает свое желание лишь как ожидание того, что она наконец вступит во владение эквивалентом мужского органа. © Cornell University Press, 1993. Перевод Завена Баблояна выполнен по изданию Luce Irigaray, •This Sex Which Is Not One•, in This Sex Which Is Not One (lthaca, New York: Cornell University Press, 1993), рр. 3-21. ЛюсиИригарэ 128 Однако все это выглядит достаточно чуждым ее собственному наслаждению - кой экономики. если вывести его за рамки доминантной фалличес Так, наnример, женский аутаэротизм очень отли чается от мужского. Чтобы прикоснуться к себе, мужчина нуждает ся в инструменте- руке, женском теле, языке ... Такое самоудовлет ворение требует хотя бы минимальной активности. Женщина же касается себя и собой без всякого nосредника, до того, как возникает возможность отделить активность от nассивности. Женщина ~каса ется себя• все время, более того, никто не может запретить ей делать это, nоскольку ее гениталии - это две губы в nостоянном соnрикос новении. Потому в себе она это двое- и неразделимые- ласкаю щие друг друга. Этот аутаэротизм nрерывается насильственным вмешатель ством: грубым разделением губ врывающимся nенисом, вторжени ем, сбивающим и отстраняющим женщину от такого ~самоудовлет ворения•, необходимого ей, чтобы не nотерять свое собственное на слаждение в сексуальных отношениях. Пусть вагина будет служить также - но не только - nреемником руки мальчика, обесnечивая сочленение аутаэротизма и гетераэротизма в сношении (столкнове нии с nолностью другим, всегда означающим смерть), дает ли в этом случае классическое представление о сексуальности женщине воз можность сохранять свой аутоэротизм? Не оставляет ли ее перед не возможной альтернативой между оборонительной девственностью, люто nогруженной в себя, и телом, бездумно разверзающим навстре чу nроникновению в себя эту ~дыру•, что составляет его nол, его на слаждение от nрикосновения к себе? Более или менее исключи тельное- очень наnряженное -внимание к эрекции в заnадной сек суальности nоказывает, до какой стеnени управляющее ею вообра жаемое чуждо феминному. По большей части такая сексуальность не nредлагает ничего кроме имnеративов, диктуемых соnерничеством мужчин: ~самый сильный•> тот, у кого самый ~стоячий•, самый длин ный, самый большой, самый твердый nение, или даже тот, кто ~даль ше всех ссыт• (как в состязаниях мальчиков). С другой стороны мы находим имnеративы, диктуемые развертыванием садомазохистских фантазий, в свою очередь управляемых отношением мужчины к ма тери: желание насильственно войти, nроникнуть, самому овладеть тайной той утробы, где был зачат, секретом рождения, ~истока». И желание/нужда снова пустить кровь, чтобы оживить древние от ношения- внутриутробные, конечно, но и доисторические теринским. - с ма Пол, которыu ne единичен 129 Женщина в этом сексуальном воображаемом лишь более или менее удобная опора для развертывания фантазий мужчины. Впол не - и даже определенно наслаждение - ние более всего - возможно, что в этой роли она находит дозволенное подписью мужчины. Но это наслажде - мазохистекое проституирование ее тела чужим желанием, и оно оставляет ее в обычном состоянии зависимости от мужчины. Не знающей, что она хочет, готовой ко всему, даже про сящей большего, пока он <с берет• ее как свой •объект• в поисках сво его собственного наслаждения. Потому она не скажет, чего хочет она сама; более того, она не знает, или теперь уже не знает, чего она хо чет. Как допускал Фрейд, начала сексуальной жизни девочки столь •скрыты•, столь «затерты временем•, что нужно зарыться очень глу боко, чтобы под nластами этой цивилизации, этой истории, обнару жить следы более архаической цивилизации, что могли бы послу жить ключом к сексуальности женщины. Эта чрезвычайно древняя цивилизация, несомненно, должна иметь другой алфавит, другой язык ... Нельзя ожидать, что женское желание говорит на том же языке, что и мужское; несомненно, женское желание погребено под той логикой, что доминирует на Западе со времени греков. Характерное для этой логики господство визуального, дискри минации и индивидуализации формы особенно чуждо женскому эро тизму. Женское наслаждение происходит более от прикосновения, чем от взгляда, и вступление женщины в скопическую экономику [т. е. экономику визуального] означает, опять же, консигнацию 1 ее пассивности: она должна быть прекрасным объектом созерцания. Тогда как ее тело оказывается таким образом эротизированным, вов леченным в двойное движение показа и целомудренного отступле ния- ради стимуляции влечений «субъекта•, ее сексуальный орган репрезентирует ужас ничто для взгляда. Дефект этих систематик желания и репрезентации. «Дыра• их скоптофилической линзы. Это ясно уже по греческой скульптуре - ничто-для- взгляда должно быть исключено, вытолкнуто со сцены репрезентации. Гениталии женщи ны попросту отсутствуют, замаскированы, ушиты внутрь своей «щели•. Этому органу, которому нечего продемонстрировать, также не достает собственной формы. И если наслаждение женщина получа ет как раз вследствие незавершенности формы, позволяющей ее орга ну касаться себя снова и снова, неограниченно, независим:о, это на слаждение отрицается цивилизацией, привилегирующей фалломор- 5 Зак. 4046 Люси Иригарэ 130 физм. Ценность придается только ограниченной форме, исключаю щей ту, что вступает в игру в женском аутоэротизме. Одпо формы, индивидуума, (мужского) сексуального органа, надлежащего/соб ственного имени, надлежащего смысла ... вытесняет, отделяя и от граничивая, этот контакт хотя бы двух (губ), позволяющий женщи не касаться самой себя, вне всякой возможности отграничить то, что касается, от того, чего касаются. Отсюда загадка женщины в культуре, претендующей все пере считать, прокалькулировать все в единицах, учесть все по отдельно сти. Она пи одпо пи два. Строго говоря, ее невозможно оnределить ни как одну личность, ни как две. Она сопротивляется всем адекват ным дефинициям. Далее, у нее нет «собственного» имени. И ее сек суальный орган, не являющийся одним органом, считается ничем. Негатив, обратная сторона, инверсия единственного видимого и мор фологически оnределенного (даже если nереход от эрекции к дету месценции [расслаблению] создает некоторые проблемы) органа: nениса. Но <•толщу•> этой «формы», наслоение ее объема, ее растяжения и сжатия, раздвижение в тот момент, когда она nроизводит себя как форму- все это феминное хранит в тайне. Не зная. И если от жен щины требуется nоддержать, оживить желание мужчины, этот заn рос не отягощен расшифровкой того, что это значит в отношении ценности желания ее собственного. Желания, которое она, кроме того, ясно и не осознает. Но желания, чья сила и непрерывность сnо собны взращивать в nолном объеме, безустанно, все те маскарады «женственности», что от нее ожидаются. Правда, у нее есть еще ребенок, по отношению к которому ее жажда к прикосновению, контакту свободна от узды -если она уже не утрачена, не отчуждена через табу на nрикосновение маниакаль ной цивилизацией. И тогда ее наслаждение найдет в ребенке комnен сацию и отдых от тех фрустраций, что она слишком часто претерnе вает в собственно сексуальных отношениях. Потому материнство заполняет разрывы репрессированной женской сексуальности. Воз можно, мужчина и женщина больше не ласкают друг друга, кроме как через посредничество ребенка- и предпочтительно мальчика? Мужчина, идентифицируясь со своим сыном, возвращается к бла женству материнской любви; женщина снова касается себя, лаская эту часть своего тела- ее ребенка-пение-клитор. Пол, который не единичен 131 Что происходит дальше с любовным треугольником, хорошо известно. Но эдипово от лучение выгляди т законом чересчур суровым и иреувеличенным-хотя оно действительно обеспечивает сохран ность авторитарного дискурса отцов -распространяясь в культуре, где сексуальные отношения невозможны, поскольку желания муж чины и женщины чужды друг другу. Где эти два желания вынуж денно пытаются пересечься косвенным образом, архаически ли, в чувственном отношении к материнскому телу, или, как принято сей час, в активном или пассивном продлении закона отца. Это регрес сивные типы эмоционального поведения, обмены словами, слишком отдаленными от арены сексуальности и потому создающими резер вацию вне ее: «мать•> и <<Отец» управляют взаимодействиями пары но как социальные роли. Разделение труда предохраняет их от люб ви. Они производят или воспроизводят. Не очень понимая, что де лать с досугом. Его так мало у них, действительно, так мало, как они этого хотят. Что они должны делать с этим досугом? Какой суррогат любовной игры должны они изобретать? Все еще ... Возможно, уже пора вернуться к той репрессированной целост ности, к женскому воображаемому. Так что, у женщины нет сексу ального органа? Как минимум их два, да только их не идентифици руют как таковые. И на самом деле куда больше. Ее сексуальность, уже как минимум удвоенная, простирается еще дальше: она мпоже ствеппа. Не таким ли образом культура стремится охарактеризовать себя сегодня? Не таким ли образом тексты пишутся 1 пишут себя се годня? Не слишком осознавая, какой именно цензуры они избега ют? На самом деле наслаждение женщины и не должно выбирать, например, между клиторальной активностью и вагинальной пассив ностью. Наслаждение от вагинальной ласки и не должно заменять заменяться наслаждением от ласки клиторальной. Они обе, не пере крывая друг друга, приносят женщине наслаждение. Среди всего прочего ... Поглаживание грудей, прикосновение к вульве, расправ ление губ, трение о заднюю стенку вагины, щекотпае касание шей ки матки, и так далее. Лишь немногие из наиболее специфических женских наслаждений. Наслаждения, довольно неправильно пони маемые в сексуальном различии как оно воображается - или не во ображается, другой пол лишь как необходимое дополнение к полу единственному. Но сен:суальпые органы у женщипы пран:тичесн:и повсюду. Она получает наслаждение почти отовсюду. Не будем упоминать истери зацию всего ее тела целиком - и без того география ее наслаждения Люси Иригарэ 132 гораздо более разнообразна, множественна в своих различиях, более сложна и утонченна, чем это принято воображать -в воображаемом, похоже, чересчур узко сосредоточенном на тождественном. «Она» неограниченно другая в себе самой. Именно поэтому ее называют причудливой, непостижимой, дерганой, непостоянной ... не говоря уж о ее языке, где она ускользает по всем направлениям, и «ОН» уже не способен ни одно значение уловить в его [значения] ко герентности. Вот что ее: противоречивые слова, для рассудка почти безумные, невнятные для того, кто воспринимает их через жесткие, готовые паттерны, применяя отработанные закосневшие коды. Ведь в том, что она говорит, когда осмеливается, женщина непрестанно касается себя. Вот она чуть-чуть удаляется от себя самой, в бормота нии, восклицании, шепоте, неоконченной фразе ... Возвращается, чтобы снова ускользнуть. От одной к другой точке наслаждения или боли. Это нужно слушать иначе, прислушиваясь к <<другому значе нию>>, всегда вплетая себя в слова, охватывая их, по и освобождаясь от пих, чтобы ne застрять, говорит -это не -это уже не ne - застыть в пих. Ведь то, что <<ОНа>> совпадает с тем, что она подразуме вает. Более того, то, что она говорит, никогда не совпадает с чем-либо, но скорее прилегает к чему-либо. (При)касается. И отклоняясь слишком далеко от этой близости, она обрывает себя и начинает сно ва с «нуля»: ее тело-пол. Потому бесполезно ловить женщин в точное определение того, что они подразумевают, заставляя их повторять(ся), чтобы стало яс нее; они уже ускользнули в другое место дискурсивной машинерии оттуда, где вы рассчитывали их накрыть. Они вернулись внутрь себя. Что не следует понимать так, как будто -внутрь вас. Их внутренне пространство отличается от вашего, от того, что, как вы полагаете, им свойственно. Внутрь себя значит в интимность того безмолвно го, мпожествеппого, диффузного касания. Спросите настойчиво, о чем они думают, и они смогут ответить лишь: Ни о чем. Обо всем. Их желание -это в точности ничто, и в то же время -все. Все гда что-то большее и что-то кроме одного- например, сексуального органа- того, что вы им даете и им приписываете. Их желание час то трактуется - с ужасом - как неутолимый голод, ненасытность, что проглотит вас целиком. Да, действительно, здесь максимально задействована другая экономика желания, опрокидывающая линей ность проекта, подрывающая цель-объект желания, размывающая поляризацию единичного наслаждения, расстраивающая выверен ноетЪ единичного дискурса ... П o.n, который не единичен 133 Должно ли понимать эту множественность женского желания и женского языка как осколки, разрозненные остатки разрушенной сексуальности? Сексуальности запрещенной? Нет простого ответа на этот вопрос. Отвержение, исключение женского воображаемого оп ределенно вынуждает женщину воспринимать себя только фрагмен тарно, на слабо структурированных границах доминирующей идео логии, как отбросы, излишек, оставшийся от зеркала- инвестиции (маскулинного) «субъекта•, предпринятой, чтобы отражать себя, копировать себя. Более того, роль «женственности • предписывается этой маскулинной спекуля(риза)цией и вообще плохо соответствует желанию женщины, которое может быть обретено лишь тайно, скры то, с чувством тревоги и вины. Но если бы женское воображаемое развернулось, если бы оно вступило в игру не в качестве мусора, груды обломков, проявилось бы оно тогда в форме единой вселенной? Стало бы оно объемом, а не поверхностью? Нет. Если не понимать это опять как привилегию материнского над женским. Фаллического материнского. Замкну того на ревнивом обладании своим ценным продуктом. Соперничая с мужчиной в его уважении к избытку продуктивности. В этой гонке за властью женщина теряет уникальность своего наслаждения. За мыкаясь на объем, она отрекается от наслаждения, что она получает от свободной смычки своих губ: конечно, она мать, но мать девствен ная; роль, определенная ей мифологиями давным-давно. Жалующая ей определенную социальную власть до степени редуцирования ее, со всей ее сложностью, к сексуальному бессилию. Итак, открытие себя (заново) для женщины может означать только возможность не жертвовать ни одним из ее наслаждений ради другого, не идентифицировать себя ни с одним из них по отдельнос ти, никогда не быть только одним. Расширяющаяся вселенная, пре делы которой невозможно зафиксировать, и все же не хаотическая - не та полиморфная первертиость ребенка, наполненная эрогенными зонами, ждущими перегруппировки под главенством фаллоса. Женщина всегда остается раздельной, но избегает рассеяния, поскольку другой уже внутри нее и аутоэротически близок ей. Нельзя сказать, что она аппроприирует другого, редуцируя его до своей соб ственности. Владение и собственность, несомненно, фактически чуж ды женскому. По крайней мере сексуально. Но не близость. Близость настолько явная, что никакая дискриминация идентичности, а зна чит и любых форм собственности, невозможна. Женщина получает наслаждение от того, что настолько близко, что она не может обла- Люси Иригарэ 134 дать ни эти.м, ни собой. Она сама вступает в непрерывный обмен со бой с другим без всякой возможности идентифицировать то или дру гое. Это ставит под вопрос все господствующие экономики: женское наслаждение неизбежно загоняет их в тупик, неограниченно возрас тая при движении через и в другое. Однако для того, чтобы женщина достигла места, где она полу чает женское наслаждение, несомненно необходим долгий окольный путь через анализ различных систем подавления, надвинутых на нее. Стремление отступить к единичному варианту наслаждения, для нее это риск упустить то прохождение назад сквозь социальную практи ку, к которому взывает ее наслаждение. Поскольку для мужчины женщина традиционно представляет собой потребительскую стоимость, прибавочную, меновую стоимость в среде мужчин; другими словами, она есть товар. Как таковой, она застывает в позиции опекуна материального, чья цена устанавлива ется, исходя из стандартов их работы и их потребности/желания, «субъектами»: работниками, торговцами, потребителями. Жен щи ны фаллически маркируются своими отцами, мужьями, сутенерами. Это клеймо и определяет их стоимость в сексуальной коммерции. Женщина всегда не больше, чем лишь локус более или менее состя зательного обмена между двумя мужчинами, и состязаются они еще и за мать-сыру-землю. Может ли такой объект сделок заявитьоправе на наслаждение, не изымая себя из этой налаженной коммерции? По отношению к другим товарам на рынке, может ли женщина-товар поддерживать отношения иные, чем агрессивная ревность? Наслаждаясь собой, может ли такая вещь не вызвать тревогу потребителя, видящего ис чезновение плодородной почвы из под его ног? Может ли тогда эта биржа- которая для женского желания, как ни пытайся, не опи сывается в терминах «собственности»- быть чем-либо кроме пол нейшей иллюзии, абсолютной бессмыслицей, чересчур скоро засло ненной дискурсом очевидности и системой как бы более осязаемых ценностей? Эволюции женщины, сколь бы радикальной она не стремилась быть, поэтому недостаточно для освобождения желания женщины. И ua сегодня ни одна политическая теория или политическая прак тика не разрешила и не приняла достаточно к сведению эту истори ческую проблему, хотя в марксизме заявлено о ее важности. Но строго говоря, женщины не представляют собой класс, и их рассеяние в ос- Пол, который ne едипичеп 135 тальных классах осложняет их nолитическую борьбу, часто nриво дя к противоречиям в их требованиях. Так сохранлетел ситуация отсталости женщин, происходящей от их nодчиненности в культуре и культурой, nодавляющей их, ис пользующей их, превращающей их в средство обмена, с выгодой для них очень малой. Ну разве что квазимоноnолии мазохистекого на слаждения, домашней рабочей силы и реnродукции. Власть рабынь? Между nрочим, не столь уж незначительнал. Когда речь идет о на слаждении, госnодин вовсе не обязательно обслужен качественно ... Поэтому обращение отношений, особенно в экономике сексуальнос ти, не выглядит желаемой целью. Но если женщины должны сохранять и развивать свой аутоэро тизм, свою гомо-сексуальность, может ли отречение от гетерасексу ального наслаждения не сводиться вновь к той отключенности от власти, что традиционна для них? Разве не предполагает это новую тюрьму, новый монастырь, возведенный с их согласил? Чтобы жен щины смогли nредnринять тактические удары, отстраниться от муж чин достаточно далеко для того, чтобы научиться защищать свое же лание, особенно в речи, открыть любовь других женщин, избегнув высокомерных оценок мужчин, ставящих их в nоложение конкури рующих товаров, выковать для себя социальный статус, требующий признанил, зарабатывать себе на жизнь, чтобы не проституировать ... конечно, это неизбежные стадии на пути ухода от пролетаризации на рынке обменов. Но если бы их целью было nросто обернуть порл док вещей - предположим, что это возможно - история в конце концов повторилась бы, возвратилась бы к тому же: к фаллократии. Не оставив места ни женской сексуальности, ни женскому вообра жаемому, ни женскому языку. Коисигнация - форма nродажи, когда продавец получает целиком в свое рас поряжение товар, остающийся nри этом чужой собственностью. - При:м.. перев. Рози Брайдотти Путем номадизма Здорово иметь корни- когда ты можешь унести их с собой. Гертруда Стайн На этом чердаке - номады, а не безумицы. 1 Вертеке Валдейк [... ] Я исследую различные грани понятия <•номадических (кочевых) субъектов» как подходящей теоретической фигурации для со времен ной субъективности. Термин фигурация отсылает к стилю мышле ния, что высвобождает или выражает пути выхода из фаллоцентри ческого видения субъекта. Фигурация- это политизированный под ход к альтернативной субъективности. Я чувствую острую необхо димость выработки альтернативных подходов, обучения иным спо собам размышления о субъекте, изобретения новых моделей, новых образов, новых модусов мышления, и это влечет за собой уход от ду алистических концептуальных ограничений и извращенно моноло гичных менталъных привычек фаллоцентризма. Я считаю целью феминистки лов - - как и других критически настроенных интеллектуа набраться смелости и лицом к лицу встретить этот вызов во всей его сложности. Писательница и поэт, черная феминистка белл хуке в своей работе о постмодернистском че.J?ном описывает такой тип сознания в терминах «чаяния». Она показывает, что «чаяние» есть общая эмоциональная и политическая чувствительность, про рывающая границы расы, класса, гендера и сексуальной практики и могущая <<стать плодородной почвой для построения эмпатии- свя- © ColumЬia University Press, 1994. Rosi Braidotti, Nomadic Subjects: Embodiment and Sexual Difference in Contemporary Feminist Theory (New York, Перевод Заве на Баблояна выполнен по изданию ColumЬia University Press: 1994), рр. 1-2, 15-36. 137 зей, что помогли бы признанию общих обязательств и послужили бы основой для солидарности и коалиции~. 2 В этом отношении номади ческое сознание есть эпистемологический и политический импера тив критического мышления конца этого тысячелетия. [ ... ] Намодическая зететика Номада-полиглот практикует эстетический стиль, основанный на сопереживании несовместимости, повторений, произвольности тех языков, с которыми он/а имеет дело. Письмо для полиглота есть процесс расформировывания иллюзорной стабильности фиксирован ных идентичностей, тычок иглой в пузырь онтологической безопас ности, выдуваемый освоением [лишь] одной лингвистической тер ритории. Полиглот разоблачает эту мнимую безопасность; он/ а - это КассандраКристы Вольф: «Все, что происходило со мной до сих пор, вызывало ответный аккорд. Это тайна, что окружает меня и собирает меня воедино: нечто от всего есть во мне, так что ничему и никому я не принадлежала всецело, и я даже понимала их ненависть ко мне•>. 3 Писать в таком модусе- значить расшатывать оседлость слов, дес табилизируя значения здравого смысла и деконструируя укоренив шиеся формы сознания. В этом отношении писатели могут быть полиглотами в рамках одного языка; вы можете говорить по-анг лийски и писать на разных английских. Что еще делали такие великие модернисты, как Вирд жиния Вулф, Гертруда Стайн или -наименее из всех мне симпатич ный Джеймс Джойс, как не изобретали новые диалекты английско го? Что еще делают Элис Уокер и Тони Моррисон, как не видоизме няют границы той цитадели, что была английским языком? Стано виться полиглотом в своем родном языке: вот что такое письмо. Фран суаза Коллен, бельгийско-французский теоретик феминизма и пи сательница, сейчас живущая в Париже, изобрела формулировку «L'immigree Ьlanche» -белый иммигрант, описывая положение лю дей в переходнам состоянии в рамках наиболее знакомого им языка: в ее случае, в состоянии перехода от французского в Бельгии к фран цузскому во Франции. Чувство единичности- если не одиноче ства- может быть у белого иммигранта безмерным. Эта очарованность уединенностью в пустых пространствах мо жет показаться нарочитой, и даже может отдавать шиком радика лизма. Но я все же утверждаю, что номадическая эстетика такого Рози Брайдотти 138 типа отражает политики периферийного сопротивления новым ге гемоническим формациям. Иначе говоря, я не верю, что вы можете отделить вопрос стиля от политического выбора. Неотъемлемой час тью принятия постмодернистской транснациональной экономики, в которой мы живем, есть разработка стилей и форм репрезентации, что отвечают нашей исторической ситуации. Номадизм: головокружительное движение к деконструирова нию идентичности; молекуляризация «я•. Как сказала Трин Т. Мин ха: «Писать- это становиться. Не становиться писателем (или по этом), но становиться [в грамматическом смысле] непереходно. Ког да письмо не принимает установленные принципы или политики, но внутри себя прослеживает линии уклонения>> . 4 Номадический писа тель-полиглот презирает магистральную коммуникацию; «пробка• смыслов на въездах в город создает особую форму загрязнения, что получает имя <<Здравого смысла•>. Вместо этого номадическое пись мо рвется в пустыню: в зоны тишины между официальными како фониями, флиртуя с радикальной непринадлежностью и отстранен ностью. В:олетт, в La Vagabonde, схватывает это раз и навсегда: «Personne ne m'attend, moi, sur une route qui nemene ni а la gloire, ni а la richesse, ni а l'amour• .5 Письмо - процесс не только постоянного перевода, но и после довательных адаптаций к различным культурным реалиям. Николь У од Жув, английский теоретик литературы французского происхож дения, много писавшая о В:олетт, освещает этот вопрос очень убеди тельно, прежде чем обратиться к собственному мультикультурализ му.6 И это- трудная задача, что делает необходимым определение своих координат, контекстуализацию своих высказываний, рисова ние карт -и все это в быстром темпе. Как интеллектуальный стиль, номадизм состоит не столько из бездомности, сколько из способнос ти воссоздавать свой дом где бы то ни было. 7 Номада все свое несет с собой, куда бы он/а ни передвигалась, и воссоздает свой дом, свою базу где бы то ни было. Я думаю, что многое из того, что я пишу, суть картографии, так сказать, нечто вроде интеллектуального ландшафтного садоводства, что дает мне горизонт, систему координат, внутри которой я могу определять свое местоположение, передвигаться и ставить юрту соб ственной теории. И потому не случайно в моих текстах часто присут ствует образ карты или картографирования. Частотность простран ствеиных метафор выражает одновременность статуса кочевницы и необходимости картографирования; каждый текст- как палаточ- Путе.м н.о.мадиз.ма 139 ный лагерь: он прослеживает места, где я побывала, в подвижном ландшафте моей единичности. Бездомность как выбранное условие также выражает выбор обусловленной размещенностью (situated form of) гетерогенности, что я стремлюсь показать стилем своего письма. Тогда разве стран но, что каждый текст кажется исходящим из другого, в медленном процессе приращения? Моя мысль развивается путем постоянного добавления кусочков или вспышек разноцветной интуиции на суще ствующий холст. Потому что я мыслю последовательными шагами, иногда сам процесс опережает меня, и идеи растут как удивительная амеба, поражая и восхищая меня саму. 8 Номада и картограф действуют рука об руку, поскольку у них общая потребность в размещенности (situational need)- только но мада знает еще и как читать невидимые карты, нарисованные вет ром, на песке и камнях, на растениях. Путешественник и писатель Брюс Чэтвин в своей книгеСтроки песеп 9 замечательно показывает, в какой степени номадическая идентичность цыган, австралийских аборигенов и других племен обусловливается удержанием в памяти устной поэзии, что есть разработанного и точного описания тех тер риторий, что необходимо пересечь в бесконечном путешествии ко чевника. Такой тип идентичности маркируется тотемической геогра фией. Пустыня -это гигантская карта, полная знаков для тех, кто умеет их прочесть, для тех, кто может пропеть свой путь через без людие. Номадическое умение держать в памяти ускользающие от вос приятия карты демонстрирует Марко Поло, геройНевидимых горо дов, 10 книги И тало Калвин о, итальянского писателя, большую часть своей жизни проведшего в Париже. Марко Поло, играя партию с Кубла Ханом, прочитывает шахматную доску: по отметинке на дере вянной поверхности доски он способен реконструировать ее генеало гию, проследить породы деревьев, из которых она сделана, их про нехождение и структуру, вплоть до приемов ремесла, с помощью ко торых она изготовлена. Карта невидима, или, точнее, доступна толь ко тем, кто научился читать знаки, начертаныеневидимыми черни лами. Люси Иригарэ, философ, родившалея в Бельгии и живущая во Франции, иммигрант в рамках одного языка, чьих последователей больше всего в Италии, где ее понимают лучше всего (и где бывшая Коммунистическая Партия назначила ее своим советником}, в сво их последних книгах тщательно фиксирует то место и ту дату, где и когда она писала каждую из статей. Я ценю ее картографическую Рази Врайдотти 140 точность и воспринимаю это как вид этики размещенности ethics): (situated политик места, приложимых к письму. Если б я придерживалась того же в отношении статей, собран ных в этом томе, географически они были бы помечены Юваскюля (центральная Финляндия), Мельбурном (юго-западная Австралия), Вероной (северная Италия), Утрехтом (центральная Голландия) и т. д. Такой модус письма включает в себя также общение и обмен с другими трансмобильными сущностями, иностранцами, без которых интеллектуальная жизнь во многих метрополисах, столицах метро полий мира, остановилась бы: с американцами в Париже; голланд цами, итальянцами, канадцами и австралийцами повсюду; афро американцами, бельго-африканцами и американцами во всех видах дефисных сочетаний; американскими евреями и парижскими евре ями; людьми из бывших колоний Британии, палестинцами и изра ильтянами. Самая замечательная часть этих кочующих интеллектуалов - феминистки, формирующие ядро того «трансатлантического• кон тингента, о котором столь выразительно писала Алис Жардин. 11 Меня просто поражает, сколько известных мне женщин, что испытали влияние многих культур, активно участвуют в феминистском дви жении; на своем опыте я чувствую, что это движение дает стабиль ность в изменяющихся условиях и контекстах. Иногда я думаю, что это смешение радикальных интеллектуалов есть знак эпохи, и что с тех пор мобильность такого типа снизилась. Например, об этом муль тикультурном смешении, характеризовавшем большинство их кол лег-интеллектуалов и друзей в Париже семидесятых, с нежностью писали Нэнси Хьюстон, англо-канадка, удачно укрепившаяся во французском языке и ставшая автором многих романов и эссе, и франко-алжирская романистка Лейла Себбар. 12 А можно ли то же сказать и о девяностых? Мне также следует добавить, что собранные здесь эссе претер певали некоторые смещения при первой публикации: большинство из них увидели дневной свет в журналах меньшинств, журналах по женским исследованиям или в специфическом пространстве главно го течения научной прессы, называемом «специальный феминистс кий выпуск•. Все они опубликованы не в той стране, в которой мне выпало жить сейчас. Иногда я думаю, что сам мой выбор своего мес та в [сфере] женских исследований есть отражение моего желания кочевать, то есть моего желания отклонятся от привязанности к ус тоявшимся дискурсам. Я склонна видеть женские исследования как новый рубеж -и чувствую себя днекомфортно в главенствующих Путем но.мадиз.ма 141 дискурсах. Может, призвание всех номад миноритарно? Я еще вер нусь к этому. За эти годы мне стало ясно, что без таких географических пере мещений я не могу писать вообще - и что я пишу ne об этом. Но я питаю особую страсть к местам перехода, что поджидают меня на моем пути: станции и залы ожидания, трамваи, автобусы дальнего следования, пропусквые пункты. В промежуточных зонах, где все связи отодвигаются и время растягивается в •настоящее длитель ное». Оазисы непринадлежности, пространства отделенности. Ничьи земли. Может быть поэтому такие открытые, публичные пространства перехода становятся привилегированными зонами для творчества современных художников. 13 На выставке •Decade Show•, что прохо дила в 1990 году в Новом Музее Современного Искусства в Пью-Йор ке, Марта Рослер 14 представила инсталляцию PuЬlic (1983-1990)•, •ln the Place of the состоящую из больших фотографий мест пере хода, переправы, особенно залов ожидания и багажных отделений аэропортов, сопровожденных обширными комментариями, инспи рированными философом-марксистом Анри Лефевром. 15 На взгляд Росл ер, публичные пространства суть зоны, маркирующие ритуалы прохождения и подчиненные таким культурно-специфическим им перативам, как расписания, ритмы производства, разрешенные или запрещенные направления, загрузка и разгрузка, области перехода, пространства трансакций. Пространство есть абстракция, управляе мая логикой рыночной экономики, и как таковое оно •проиизано общественными отношениями•. Большая заслуга искусства Рослер в том, что оно схватывает оба аспекта таких зон перехода: и их инст рументальное значение, и их особенно соблазнительную аноним ность. Залы ожидания это места, где ты проходиmь, •не регистри руя свое прохождеиие•; в этом смысле они суть микрокосм современ ного общества, которое может быть весьма постиндустриальным, но тем не менее демонстрирует капиталистическую агрессию в форме более явной, более жесткой, чем когда-либо прежде. Инсталляции в публичных пространствах, в зонах движущих ся потоков также занимают центральное место в творчестве друrих современных художниц. Например, огромные •доски объявлений• Барбары Крюгер стратегически установлены на громадных перекре стах в центре метрополисов западного мира. Захватывает дух, когда на них читаешь: •Нам не нужен еще один герой» и •Их повседнев ная работа - надзор» . 16 В наши дни постиндустриального упадка городского пространства такие художники как Крюгер пытаются Рози Брайдотти 142 вернуть произведениям искусства монументальное значение, что было их прерогативой в прошлом, в то же время сохраняя их поли тическую ангажированность_ Острота лозунгов Крюгер также пита ется их мощной феминистской манерой, их юмором, их разительной красотой. И так же электронные табло Дженни Холцер 17 прорезают ки шащие рекламой небеса наших городов, транслируя политизирован ные до крайности и обращенные к росту сознания лозунги: <<Деньги создают вкус», <<Собственность создала преступление», «Пытка- это варварство•> и т. д. и т. п. 18 Холцер также использует пространство аэропортов, особенно информационные паиели багажных отделений, чтобы передать такие сбивающие с толку строки, как, например, «Нехватка харизмы может быть фатальной», или иронические, как <<Если бы вы вели себя хорошо, коммунистов бы не существовало» или <<Какую страну вы должны выбрать, если ненавидите бедных?». Росл ер, Крюгер и Холцер дают прекрасные примеры постмодер нистских, проницательных и лишенных ностальгии аппроприаций публичных пространств в творческих и политических целях. В их руках области перехода и переправы становятся современными эк вивалентами пустыни, не только вследствие характеризующего их безмерного, отчуждающего одиночества, но и потому, что они в изо билии размечены знаками и вывесками, указующими множество возможных направлений, к которым художница добавляет своё соб ственное, неожиданное и подрывное. Таким образом, городское пространство есть одна огромная кар та, требующая специальных навыков декодирования и интерпрета ции; в руках художниц город становится также текстом, означаю щим артефактом. Впечатляющую коллекцию переснятых с па рижс ких стен граффити собрали Брюнильд Бибайк (бельгийка, которая родилась в Заире, никогда не жила в Бельгии, взрослела в разных городах Соединенных Штатов, включая четыре года в Нью-Йорке, стала этнологом и в конце концов осела во Франции) и Михаела Ба чоу (итало-македонского происхождения, родилась в Румынии, жила в Греции, а затем поселилась в Париже как исследователь). В совме стно написанной статье об этой коллекции они подчеркивают эксп рессию города, резонанс его ауры - многослойную плотность пере даваемых им сообщений. 19 Итак, публичные пространства как области творчества высве чивают парадокс: они одновременно нагружены сигнификацией и глубинно анонимны; это пространства отстраненного передвижения, но также источник вдохновения, визионерской интуиции, подлин- Путем по.мадиз.ма 143 ной свободы творчества. Музыкальный эксперимент Брайана Ино в егоМузыке для аэропортов чрезвычайно усиливает этот момент: это творческая аппроприация мертвого сердца тех слегка галлюциниру ющих зон, что суть публичные пространства. 20 Но художники- не единственные, кто заинтересован в зонах перехода. Однажды, приземляясь в парижеком международном аэропор ту, я увидела всех их в промежуточных зонах, занятых иммигранта ми из разных частей бывшей французской империи; они прибыли, но их не пропустили, и вот, в ожидании, они стали лагерем в этих роскошных транзитных зонах. Мертвое паноптикальное сердце но вого Европейского Сообщества тщательно изучит их и не пропустит их с легкостью: оно наполнено до краев, и вепринадлежиость может стать адом. 21 Ни миrрант, ни иэrнанник: феминистка как номада Сегодня кочующий полиглот-интеллектуал в Европе должен давать пищу для размышления о том, насколько этноцентристски и эксклюзионистски используется сейчас представление об общем Ев ропейском Сообществе и об образах предполагаемой внутринацио нальной европейской идентичности, что их сопровождают. Из акту альных сегодня образов межкультурной друговости я выберу два: изгнанника и мигранта- прежде чем вернуться к номаде. Еще в 193~ году Вирджиния Вулф подняла этот вопрос: •Я жен щина - и потому у меня нет страны, я женщина - и мне не нужна страна, я женщина- и моя страна это весь мир•. 22 Идентификация женской идентичности с изгнанничеством в масштабах всей плане ты с тех пор стала monocoм в феминистских исследованиях, особо акцентируемым такими писательницами, как парижская еврейка алжирского происхождения Элен Сиксу 23 и франко-бельгийка Люси Иригарэ. 24 Я не вполне довольна, однако, метафорой изгнанника: быть •гражданином мира• может сначала показаться довольно заманчи вым, но может также быть тактикой уклонения. Как если бы всё, что женщины имеют общего, было бы ощущение бездомности, ли шенности страны, отсутствия обычной точки закрепления. Я не счи таю удовлетворительным ни такой диагноз положения женщин в 1993 году, ни такое видение их возможной роли в будущем. Опира ясь на введенное Адриенн Рич понятие •nолитик места• (politics of Ро3и Брайдот т и 144 location), я думаю, что обобщение в отношении женщин должно быть заменено вниманием к различиям между ними, учетом его. Как сфор мулировала это Элис Уокер25 в ответе Вирджинии Вулф: не является ли эта бесстрастная отстраненность кастовой и расовой привилеги ей? Что это бы значило для людей, никогда не имевших дома, не по мнящих родной страны, как Филлис Уитли на рабовладельческих плантациях в США? Не является ли надменная метафора изгнанни ка весьма этноцентричной? На закате века, когда Европа и другие части света сталкиваются с проблемой беженцев с Востока и Юга и массовым исходом населения из раздираемых войнами стран, про блема изгнанничества, право на принадлежность, право на въезд, право на приют - слишком серьезные вещи, чтобы быть просто ме тафоризированными в новый идеал. В этом отношении важно восстановить понятие «политик мес та» в той радикальной политической функции, для которой оно пред назначалось. Оно относится к практике диалога между многими раз личными генеалогиями женской телесности. Место, в данном Рич понимании термина, есть как геополитическое понятие, так и поня тие, что опосредовано в языке - и не более того, и потому становит ся объектом отношений в сфере воображаемого. Так, разделяя взгля ды Карен Каплан, выраженные в ее транснациональном анализе это го понятия, 26 и разделяя также ее призыв использовать политики места как критику доминантных моделей гегемонии, я также хочу указать на то, что нет социальных отношений, неопосредованных в языке и потому свободных от [соответствующих] конструкций в во ображаемом. В этом отношении радикальная феминистская постмо дернистская практика требует уделять внимание как идентичности как набору идентификаций, так и политической субъективности как поиску очагов сопротивления. Вслед за изгнанником я хотела бы рассмотреть такую фигуру, как мигрант. Мигрант- не изгнанник: он/а имеет ясный пункт на значения: онjа движется от одной точки в пространстве к другой со вполне ясной целью. Сегодня Европа мультикультурна; феномен эко номической миграции привел к возникновению в каждом европейс ком городе множества «суб-культур» иностранного происхождения, где женщины обычно играют роль верных хранителей родной, ис ходной культуры. Я не думаю, что между •белыми» интеллектуал ками и тем множеством «внутренних иностранцев», что населяют сегодня Европу, существуют эффективные связи. И эта проблема ста новится все более актуальной в наше время возрастающего расизма и ксенофобии и возрождения националистических идеологий. П уте.м но.мадиз.ма 145 Мигрант тесно связан с классовой структурой; в большинстве стран мигранты являются наиболее экономически уязвимыми груп пами. Экономическая миграция лежит в основе новой классовой стра тификации сегодняшнего Европейского Сообщества. И наоборот, изгнанничество часто обусловлено политическими причинами и ча сто не ассоциировано с низшими классами; что до номады, то он/а обычно вне классификации, как внеклассовый элемент. Мне хотелось бы сосредоточить внимание на образе номады как противоположности образам мигранта и изгнанника. Быть по мадой не означает бездомности или насильственного перемещения; это скорее фигуральное выражение такого типа субъекта, что оста вил всякую идею, желание или ностальгию по закрепленности. Та кая фигурация отражает желание идентичности, состоящей из пе реходов, последовательных сдвигов, смен координат, без эссенциаль ного единства и вопреки ему. Номадический субъект, однако, не все цело лишен единства; ееjего модус- это определенные, сезонные паттерны движения по довольно устойчивым маршрутам. Это сцеп ление, порожденное повторениями, циклическими движениями, ритмическими перемещениями. В этом отношении я рассматриваю номаду как прототип «мужчины или женщины идей~; 27 как сказал Делез, интеллектуальный номадизм начинается с пересечения гра ниц, с акта движения, независимого от точки назначения. «Жизнь кочевника интермеццо - ... Он - вектор детерриториализации•. 28 Номада осуществляет переходы без телеологической цели; Де лез дает пример модуса кочевничества через фигуру <сризомы•. Ри зома - это корневая система, что разрастается хаотически; Делез противопоставляет ее линейно упорядоченной системе корней дере вьев. Вдобавок ризоматический модус <скак бы~ выражает нефалло гоцентрический способ мышления: тайно, побочно, разбрасываясь и растекаясь - в противоположность видимому, вертикальному вет влению западных деревьев познания. Вдобавок ризома отображает политическую онтологию номадизма, что, в отличие от «киборга~ Донны Хэрэуэй, дает подвижные основания для пост-гуманитарно го взгляда на субъективность. Номадическое сознание есть форма политического сопротивления гегемоническим и эксклюзивистским взглядам на субъективность. Номадическое сознание есть также эпистемологическая пози ция. В своей работе, посвященной современной науке, Изабель Стен гере специально останавливается на роли, которую играют • номади ческие концепты• в постмодернистской эпистемологии. 29 Согласно Стенгерс, эти концепты являются номадическими, поскольку они Рози Браuдотти 146 обрели способность переходить от одного научного дискурса к друго му, в размытости дисциплинарных границ, что есть особая истори ческая привилегия современной науки. Это трансдисциплинарное распространение концептов дает позитивный эффект возникновения множественных взаимосвязей и перемещений концептов, особенно от «точных» наук к «неточным•>. Нужно лишь подумать о судьбах такого понятия как <<сложность» (complexity), чтобы оценить мета форический резонанс, вызванный некоторыми научными понятия ми в современной культуре в целом. Негативная же сторона такой формы номадизма концепций проявляется, по Стенгерс, в перегру женности метафорами, и т. о. в [понятийной] неразберихе, против которой она решительно протестует. В совершенно неномадической манере, столь типичной для постструктуралистской французской мысли, Стенгере приходит к порицанию того самого концепта, что поддерживал ее размышления. Так что номадизм отвергается и зву чит призыв к новой «нормативной эпистемологии», что избежала бы неразберихи и привела бы к более четким и ответственным способам пересечения дисциплинарных границ. Этот призыв к новой эписте мологической визовой системе ограничивает номадизм лишь несча стным статусом концепта, что привлекается только для того, чтобы быть делегитимированным. Такой отказ, однако, полезен тем, что помещает концепты номадизма, хоть и ненадолго, в центр современ ных дискуссий о науке. На более общем уровне история идей всегда номадическая исто рия; идеи так же смертны, как и человеческие существа, и так же, как и мы, они подвержены безумным извивам и поворотам истории. Фигура номады, в противоположность изгнаннику, позволяет нам помыслить о международном распространении и рассеивании идей не только на основании банальной и гегемонической модели туриста или путешественника, но также как о формах сопротивления, путях сохранения идей, которые в противном случае могут быть пригово рены к намеренному уничтожению или коллективно произведенной амнезии. Разница между мигрантом, изгнанником и номадой, на кото рой я настаиваю, соответствует другому стилю и жанрам и другим отношениям со временем. Модус и грамматическое время стиля изгнанника базируется на остром чувстве иностранца, сопровождаемого часто враждебным вос приятием чужой страны. Литература изгнанников, например, отме чена, чувством потери и отделенности от своей страны, утраченно го -часто по политическим причинам -горизонта; это соприкаса- Путе.м но.мадиз.ма 147 ется с темой диаспоры. Память, воспоминания, постоянное воспро изведение следов родного языка занимают центральное место в этом литературном жанре, как в Enfance Натали Саррот. 30 Переведенный во время, такой жанр предпочитает некий поток воспоминаний, ко торый я бы перевела как некое будущее совершенное: <•это произой дет вот так ... ». С другой стороны, мигрант пойман в промежуточном состоянии, посредством чего нарратив происхождения оказывает дестабилизи рующее воздействие на настоящее. Литература мигрантов посвяще на подвешенному, частоневозможному настоящему; тоске, носталь гии, перекрытому горизонту. Прошлое тяготит литературу мигран тов, порождая застывшее определение языка, что маркирует задер жавшееся в настоящем прошлое. Любимое грамматическое время мигранта - настоящее совершенное. Превосходный пример этому мы находим в книге итало-австра лийской писательницы Розы Капьелло О, счастливая страна!, 31 раз рушительном отклике на классический австралийский текст всех вре мен Счастливая страна. 32 В книге Капьелло все действия физически разворачиваются в белой Австралии, но внутри мультикультурных сообществ, составляющих ее многообразный городской ландшафт. Все разнообразные персонажи с происхождением «через дефис», состав ляющие этот человеческий гобелен, суть чистой воды иммигранты, живущие в собственном замороженном ощущении своей культурной идентичности, они ведут себя так, словно все еще находятся в тех стра нах, откуда они родом, и говорят на языке, что не есть ни их родной язык, ни стандартный английский, но состряпанный ими самими соб ственный диалект. По ходу сюжета белые австралийцы изображают ся крайне редко- если изображаются хоть в какой-то степени вооб ще; они оказываются чем-то вроде далекогоинедостижимого гори зонта, что становится постоянным объектом страстного желания и страха. Что касается коренных австралийцев, аборигенов, то они за точены в невидимость и таким образом погружены в неискупленную друговость. Общий эффект- абсолютная опустошенность и гибриди зация без радости творческого освобождения. Соседствуя с мигрантским жанром, постколониальная литера тура функционирует иначе, поскольку ощущение родной страны или страны своего происхождения активировано формами политическо го или иного сопротивления условиям, диктуемым чужой культу рой. Вследствие этого время для постколониального субъекта не зас тыло, и память о прошлом не становится камнем преткновения, пе рекрывающим доступ к изменившемуел настоящему. Как раз наобо- Рози Браuдотти 148 рот, этический импульс, поддерживающий постколониальный мо дус, превращает родную культуру в жизненный опыт, всегда нахо дящийся в поле взгляда. Чужая культура, отнюдь не далекая и недо стижимая, становится непосредственным препятствием, иногда по чти физическим. О различиях между миграцией в метрополиях и постколониальной ситуацией как с политической, так и с эпистемо логической точки зрения говорит в своем проницательном анализе Сатанинских стихов Салмана Рушди 33 американка индийского про исхождения, теоретик постколониального Гайятри Спивак. Я хочу показать, что номадическое сознание подобно тому, что Фуко называл контрпамятью; это форма противостояния ассимиля ции или гомологизации доминантными способами репрезентации «Я». Феминистки- или другие критики-интеллектуалы как нома дячеекий субъект - это те, кто забыли забыть несправедливость и символическую бедность: их память активирована против потока; в них воплощается бунт порабощенного знания. Грамматическое вре мя номад - несовершенное: актив и длительное; траектория номад - контролируемая скорость. Номадический стиль- это переходы и передвижения без установленного заранее места назначения, без ут раченной родины. Отношение номады к земле - это преходящая привязанность и циклические набеги; антипод крестьянина, номада собирает урожай, пожинает плоды, занимается обменом- но не воз делыванием. Следовательно, существует прочная связь между номадами и насилием; безжалостность тех, кто не имеет корней, может шокиро вать. На заре времен кочевые племена были тем, что Делез называет «машинами войны •>, то есть хорошо обученными вооруженными б ан дами. Набеги, грабеж, налеты на города, уничтожение оседлых пле мен было ответом номады на [культуру] земледелия. Я думаю, стоит подчеркнуть этот момент, чтобы ощутить политическую плотность фигуры номады; работая с таким типом сознания, мы столкнемся с трудными вопросами политического насилия, вооруженного сопро тивления, деструкции и влечения к смерти. Этот момент подчеркивает Сэди Плант в своем вдохновляющем исследовании связей между течениями европейского художествен ного авангарда от движения Дада начала века и до Indians 34 в Италии середины семидесятых: Metropolitan «Именно здесь, в приклю чениях и поражениях поколений революционеров, диверсантов, ху дожников и поэтов, битва за подрыв кодов, ставших предметом тео рии Делезаи Гваттари, и уход от них разыгрывались несчетное ко личество раз •> •35 Путем помадизма 149 Анализ Плант подчеркивает сохранение номадических черт в современных политических движениях, от «хиппи» до «цыган но вой эры», 36 до лагерей мира, музыкальных фестивалей, феминистс ких хеппенингов, до возрастающего по спирали насилия террорис тических образований, таких как итальянские Красные Бригады, 37 что были тотальными машинами войны, запущенными против госу дарства. Потрясающий анализ государственного насилия в своих раз мышлениях о мрачной итальянской политике в годы терроризма, 1968-1977, годы свинца/пуль, вплоть до убийства политика Моро включительно, провел Пьер Паоло Пазолини, родившийся в Боло нье, выросший в сорока километрах южнее моего родного города и убитый в Риме. 38 Пазолини указывает на почти сверхъестественное сходство между насилием государственным и насилием террористов в итальянском контексте, но все же сохраняет различие между ними, таким образом отстаивая возможность радикальной ненасильствен ной политики. Некоторые критики также останавливались на [кочевнически ]племенных характеристиках, приобретенных контр-культурами старых кварталов, включая такие феномены, как бесчинства и гра беж. Обращаясь к анализу постмодернистской ситуации упадка на ционального государства, 39 поражаешься корреляции между наси лием государственных аппаратов и неономадизмом беспорядков в пригородах, а особенно городской культуры старых кварталов. Центральной структурой, помогающей понять номадическое насилие, является оппозиция города и пространства пустыни; Брюс Чэтвин описывает город как сад, наложенный на овечий загон: про странство сельского хозяйства и овцеводства - то есть оседлого со хранения и накопления богатства. Как таковой, [город] диаметраль но противоположен открытому пространству: участок, есть этимологический корень nomos, или земельный nomad, что означает старей шину клана, который надзирает за определением пастбищ для пле мени. Далее nomos стало обозначать закон; и мы получаем такой тер мин, как nemesis, что относится к должному или божественному пра восудию. Почти все выражения относительно монет также берут на чало от этого пастушеского истока: nomisma означает разменную монету, откуда получаем нумизматику. Слова, связанные с деньга ми- [например] такое какресипiаrу (денежный)- происходят от слов для [подсчета] овец: ресиjресиs. 40 Делез подтверждает [выводы] Чэтвина: nomos есть принцип рас пределения земли, и как таковой начинает представлять оппозицию Рази Брайдотти 150 властироlis-а, являясь пространством без границ и ограждений; па стушеским, открытым, номадическим пространством, в противопо ложность которому восставлялась оседлая власть города. Простран ство метрополиса против номадических траекторий. В итоге номадическое насилие противоположно насилию госу дарственного аппарата: племя есть контр-армия, то есть простран ство, где правят воины. Не потому ли номады всегда ирееледовались государством как опасные преступники? Боец-номада в свою очередь становится жертвой репрессии со стороны государства. Не потому ли было убито столько цыган в концлагерях нацистов; не страх липе ред их мобильностью заставил стиснуться на их горле руку палача? Не потому ли сегодня в Африке вырезают туарегов? Номадическое и государственное насилие суть зеркальные образы друг друга, разде ленные антитетической враждебностью. Различия в типе насилия- это также вопрос о различных рит мах, то есть о вариациях интенсивности или скорости. Использова нию хэви-метала и других форм рок-н-ролла41 в американской армии как боевого оружия в ходе боев с Норьегой в Панаме 42 противопос тавлен напряженный, подвижный ритм рэперов-подростков из ста рых кварталов. Это различие в ритме или скорости тем более пара доксально, если вспомнить, что рок-н-ролл начинался как культура анти-истеблишмента, как культура подрывная. В своей бесконечной гибкости поздний капитализм приспоеобился к хард-роковой «рево люции» и нашел ей ловкое инструментальное применение. Однако в той же степени эксплуатировать рэперов, возможно, не так легко. Вот ретроспектива, что иллюстрирует мою амбивалентность к проблеме номадического насилия: я помню, как моя бабушка- ува жаемый участник антифашистского сопротивления в северной Ита лии - предупреждала меня, что цыгане «крадут детей». Я помню, как первый раз глядела на цыган, проходивших через мой город лишь в ста километрах от югославской границы - со страхом, но очарованная: неужели они действительно крадут детей? Украдут ли они меня? И если украдут, где я окажусь? Осознание существования людей, чей дом- дорога, открыло для меня новое измерение. Зад ним числом страх перед ними дал мне первое жестокое подозрение: дорога, давно знакомая дорога, что начинается от моего родного дома, была неодолимо притягательным путем, что смог завести меня в Мельбурн, Парижили Утрехт. Те прочные основания, что я была приучена принимать как не подлежащие сомнению, развалилисЪ в одном судорожном движении, выбросив на дорогу и меня. Шаг на дорогу мог быть фатальным, таковым он и оказался. Путе.м по.мадиз.ма 151 От клейстова изображения Пентесилеи в омонимической игре смертельных страстей, до трагедии Медеи, странницы в непривет ливой земле, другие формы насилия также оборачиваются против женщин-номад: трудное противостояние враждебному окружению; акцент на физическое сопротивление и выносливость; опора на ри туалы и драму в отсутствие церкви от устоявшейся религии. Наси лие бунтующих женщин с безжалостной ясностью изображает в сво ей книге Donna in Guerra Дачия Мараини, живущая в Риме италь янская романистка сицилийского происхождения. 43 Они населяют мужской мир как затянувшалея болезненная форма самоотчужде ния и потому способны, взрываясь, чинить вокруг себя насилие. Номадические субъекты обладают суровой, непреклонной си лой; я чувствую мощное ее проявление в навязчивом ритме хрипло го голоса нищенки из И пдийской песни, шедевре кино магии, сотво ренном Маргерит Дюрас, француженкой, выросшей в колониальной Юго-Западной Азии. Я узнаю ее также и в демоническом непреклон ном ритме П а.мяти идептичпосmи Кэти Эккер, 44 ее нутряной страс ти к номадическим трансформациям и делезовеком чутье к обрати мости ситуаций и людей - ее почти запредельной способности к пе ревоплощениям, имитациям и прорывам через бесконечность «дру гих». Постмодернистский феминистский номадизм Введение фигуры номады есть форма внедрения в дебаты о фе минизме и постмодернистском кризисе ценностей и репрезентаций субъекта. Как жительница Европы, где существует согласие относи тельно термина пост.модерпизм только лишь как понятия архитек турного, обозначая теоретический дискурс, посвященный кризису субъекта, я буду говорить о термине посmструкmурализ.м. Выражая свой скептицизм по поводу <<кризиса» ценностей, про исходящего одновременно с историческим возникновением феминиз ма, вПammepnax диссопапса 45 я особенно критично отнеслась к про изводству мужчинами новых образов женского как прототипа той расщепленной, текучей, мультицентрированной идентичности, к которой постмодернисты кажутся столь благосклонными. Вместе с тем, однако, я хочу подчеркнуть соотнесениость постструктурализ ма с моей попыткой представить как процесс мышления, так и мыс лящего субъекта иначе- в модусе номадизма. Рози Bpauдommu 152 Так же, как и реальные номады-кочевники -группы, сегодня наход.ящиес.я под угрозой полного исчезновения, номадячеекое мыш ление- это позиция меньшинства. Так что .я защищаю номадизм, поскольку считаю позицию известного как постструктурализм тече ния мысли исторически уязвимой, а также поскольку соответствую щая политическая и теоретическая активность делают его притяга тельным для моего поколения. Мыслители, разделяющие подрыв ные убеждения Фуко, Иригарэ и Делеза не имеют почти никаких шансов выдвинуть собственную философскую повестку дня и теоре тические приоритеты в эти печальные дни fin-de-siecle. Их особый стиль философствования, поднимаемые ими радикальные вопросы, их интерес к переменам и трансформациям в повседневной жизни, так же, как их взгляд на историю философии, ничего не значат для поветрий неоконсерватизма, охвативших сегодня Европейское Со общество. Их мышление- часть левого интеллектуального движе ния, что потерпело историческое поражение в борьбе с разновиднос тями неопозитивизма или дряблого неолиберализма, захвативших нас сегодня. Это также означает, что пространство, удерживаемое по стструктуралистским мышлением - пространство не- и вне-фило софское. Я думаю, феминизм есть одно из тех дискуссионных про странств, где дебаты о постструктурализме могли бы продолжаться: это один из маршрутов спасительного бегства для идей, которые ина че бы угасли. Постструктурализм может выжить, став на кочевую тропу феминизма, но пойдет ли он на это? Одна из точек пересечения между постструктуралистскими философиями и феминистской теорией -это желание преодолеть тот линейный модус теоретического мышления, телеологически предоп ределяемый стиль аргументации, что большинство из нас было при учено уважать и эмулировать. Насколько .я могу судить исходя из собственного опыта, это влечет за собой поощрение воспроизводства и чувства долга по отношению к канонической традиции, укрепля ющее ханжескую сакрализованность определенных текстов: истип пых текстов великой философской гуманистической традиции. Им бы я хотела противопоставить страстную форму пост-гуманизма, опирающуюс.я на феминистскую этику номадизма. Более точно, .я считаю существенным то, что женщины освобож даются от того, что Тереза де Лауретис, итало-американский теоре тик феминизма, в качестве одного из своих обиталищ выбравшая Нидерланды, описывает как •эдипальный сюжет» теоретической работы. Для феминисток очень важно высвободиться из паттернов маскулинной идентификации, требуемых высокой теорией, вырвать- Путем номадизма 153 ся из парализующих структур эксклюзивного академического сти ля. Номадизм- это приглашение от-идентифицировать себя от осед лого фаллогоцентрического монологизма в философском мышлении, начать культивировать то искусство нелояльности к цивилизации, что защищает Адриенн Рич, или скорее ту форму здорового неува жения к академическим и интеллектуальным конвенциям, что была выработана и распространена второй волной феминизма. В целом философы-феминистки не блистают радикальным но мадизмом; наоборот, они склонны воплощать синдром дочернего дол га или же, в качестве альтернативы, преданности любовницы. 46 Это подтверждает корпоративистскую привязанноетЪ к дисциплине и сильную идентификацию с ее мэтрами; многие феминистски работа ·ют ради сохранения или даже спасения самой идеи о том, что фило софия что-то зпачит. Так что неудивительно, что постструктурали стские представления о смерти философского субъекта и кризиса философии часто находят наиболее страстных оппонентов среди жен щин-философов.47 В свете обрисованной выше позиции я хочу поддержать атаку постструктуралистов на философский гуманизм, в то же время под вергнув критике их гендерную слепоту. Я чувствую, что единствен ная теория, которую я могу практиковать, есть та, которую как Ири гарэ, так и Деррида отстаивают как форму создания новых способов мышления. Я заинтересована только в таких системах мышления или концептуальных построениях, что способны помочь мне в раз мышлениях об изменении, трансформациях, живых переходах. Я стремлюсь ко креативному, не- реактивному проекту, эмансипиро ванному от тяжкого давления традиционного теоретического подхо да. Феминистская теория представляется мне областью такой транс формации от оседлого логацентрического мышления к кочевой твор ческой мысли. Для меня феминизм есть практика чение - - а также творческое вле направленные на утверждение сексуального различия как позитивной силы. Новый феминистский номадический субъект, что поддерживает этот проект, есть эпистемологическая и политическая сущность, защищаемая и утверждаемая женщинами перед лицом множественных различий их класса, расы, возраста, стилей жизни и сексуальных предпочтений. Соответственно сегодня феминизм пред ставляется мне деятельностью, направленной на артикуляцию вопро сов индивидуальной, телесной, гендерной идентичности, вопросов по литической субъективности, и на связь их с проблемой знания и эпис темологической легитимации. Рози Брайдотти 154 По моему мнению, главная проблема этого проекта заключает ся в том, как примирить историчность, и соответствующую деятель ность, с (бессознательным) желанием к переменам. Самая трудная задача в том, как сочетать волю к переменам с желанием к новому, предполагающим построение новых субъектов желания. Трудность же возникает из-за того, что внутренние, психичес кие или бессознательные структуры не изменяются по чистому хоте нию. Случай психоанализа основывается как раз на требовании при знания боли, вовлеченной в процессы изменений и трансформаций, и уважения к ней. Глубинные трансформации настолько же болез ненны, насколько и длительны. Если феминистки хотят сформиро вать эффективную политику, они должны помнить о различии меж ду уровнями добровольного политического выбора и бессознатель ных желаний, и пытаться разработать стратегии, удовлетворяющие каждому уровню. Смешивать одно с другим или устанавливать при оритет одного над другим- шаги в равной степени неадекватные. Как я показываю, необходимо признавать каждый уровень во всей его сложности, в то же время разрабатывая точки перехода и пере крытия между ними. Невозможно переирыгнуть через бессознатель ное; женщины, что пытаются проскользнуть обманным путем- осо бенно феминистки- играют с огнем. Я называю «этикой сексуаль ного различия» -адаптируя концепцию, предложенную Люси Ири гарэ- феминистский номадический проект, допускающий внутрен ние противоречия и пытающийся установить взаимопонимание меж ду бессознательными структурами желания и сознательным поли тическим выбором. В этом отношении феминизм есть форма множе ственного сознания различий. Другими словами, сегодня моя работа сфокусирована на пере сечении идентичности, субъективности и эпистемологии под пост структуралистскимуглом сексуального различия. Центральная про блема здесь - взаимосвязанность идентичности, субъективности и власти. <<Я>>- это сеть взаимосоотносящихся точек, и потому воп рос в том, через какие взаимосвязи, уклонения и ускользания мож но производить феминистское знание, не застревая в новых стандар тах нормативности. Сталкиваясь с этими проблемами, я предлагаю феминисткам и другим критически настроенным интеллектуалам культивировать сегодня номадическое, кочевое сознание. Эта форма сознания соче тает в себе особенности, обычно воспринимаемые как противостоя щие, а именно ощущение смысла идентичности, базирующееся не на фиксации, а на сложившихся обстоятельствах. Номадическое созна- Путе.м по.мадиз.ма 155 ние сочетает в себе когерентность и мобильность. Оно нацелено на переосмысление единства субъекта без отсылки к гуманистическим убеждения, без дуалистских оппозиций, связывая всесто этого тело и разум в новую констелляцию интенсивных и часто [грамматичес ки] непереходных переходов. Феминистская постмодернистская задача - постигнуть, как возможно уважать культурное разнообразие, не впадая в релятивизм или политическое отчаяние. Релятивизм - это ловушка, разъедаю щая основания для возможного союзничества или политических ко алиций. Феминисткам-номадам предстоит, в частности, решить, как сочетать многослойный, многокультурный взгляд с ответственнос тью за свой гендер и перед ним. Понятие •размещенности• (situatedness) само по себе не нома дическое; наоборот, оно может толковаться в смысле необходимости прочных оснований. Убедительно отстаивая понятие изгнанника перед тем, что она воспринимает как постмодернистский отход от политического, некоторые моменты проясняет Шейла Бенхабиб. 48 Она подчеркивает историческое постоянство образа интеллектуала как того, кто занимает пространство за стенами города, живя в свое го рода социальном изгнании - поскольку он/ а отвергает ценности, имманентные обществу. Бенхабиб определяет это пространство в со отнесении с идеей утопии, что буквально означает •нигде• или •не место•. Согласно Бенхабиб, без определенной утопической веры в пространство критического •нахождения нигде• никакая политичес кая или социальная критика не может легитимироваться. Занимая четкую позицию против постмодернистского торжества по поводу утраты границ и возросшей территориальной нестабильности, что ей представляется потерей политической силы, она говорит, что луч шее, что мы можем выбрать в данное время, есть обусловленные раз мещенностЪю формы (situated form of) критики, то есть нечто вроде временного изгнания. Когда дело касается субъективности, нам не остается ничего лучшего, кроме как предложить трактовку •я• как автономного, но наделенного подвижными границами эго и способ ностью к действиям и подотчетности. Хотя я разделяю этические побуждения Бенхабиб, направлен ные на укрепление женской политической активности без обраще ния к субстанциалистскому видению субъекта, я не могу согласить ся с выделением [позиции] изгнанника. Согласно проведеиному мною ранее разграничению, центральной фигурой для постмодернистской субъективности является не маргинализованный изгнанник, но де ятельная номада. Лагерь интеллектуального критицизма разбит пе- Рози Врайдотти 156 ред городскими воротами не в ожидании разрешения войти, но ради отдыха nеред следующим nерегоном через nустыню. Критическое мышление - не днасnора немногих избранных, но массовый исход из логоцентрического полиса, якобы «центра• имnерии, критичес ки и решительно настроенных мыслящих существ. Тогда как для Бенхабиб нормативность фаллогоцентрического режима есть [вещь] nодлежащая обсуждению и nоnравимая, для меня она исnравлению не nодлежит. Т. о. номадизм есть жест неверия в сnособность полиса оставить основания власти, на которых он nокоится. Утоnия, или «нонnлейс•, к которым стремятся nостструктура листы, есть т. о. кочевая троnа, функционирующая по разным nра вилам и схемам. Я оnределяю nост-гуманИтарную утоnию такого тиnа как nолитическую надежду на [существование] точки выхода из фал логоцентризма; это основа номадического сознания. Номадическое мышление есть nроект, состоящий в выражении и назывании раз личных фигур децентрированной субъективности этого тиnа. Политически кочевой, номадический стиль выражает мое со мнение в сnособности высокой теории отобразить сами те воnросы, что мне видятся главными: фаллогоцентризм, этноцентризм, nози тивность различия. Философия - как дисциnлина - мышления в высокой стеnени фаллогоцентрична и антиномадична; она удержи вает nривилегированную связь со [структурами] госnодства, власти и насилия, и следовательнонуждается в механизмах исключения и госnодства как части своих стандартных nрактик. Философия созда ет себя nосредством того, что она исключает, в той же степени, что и того, что она утверждает. Высокая теория, особенно философия, ус танавливает свои ценности nосредством исключения многих - не мужчин, не-белых, не-ученых и т. д. Структурная необходимость этих уничижительных фигур друговости заставляет меня сомневать ся в сnособности, не говоря уже о моральной и nолитической готов ности, теоретического дискурса действовать не стремясь исключать и главенствовать. Говоря еще nодробнее, мои исследования номадизма nозволи ли мне осознать некую структурную аnорию конвенционального те оретического дискурса, и особенно философии. Дискурс, [т. е.] в nо стструктуралистском nонимании nроцесс nроизводства идей, знания, текстов, науки, есть нечто, с чем теория соотносится и на чем осно вывается в кодификации и систематизации своего разнообразия в [рамки] nриемлемой научной нормы. Нормативность высокой тео рии, однако, тоже является ограничением, nоскольку дискурс, бу дучи комnлексной сетью взаимосоотносимых условий истинностно- Путем по.мадиз.ма 157 сти, превышает кодификационную мощность теории. Потому фило софия вынуждена «гоняться• за самыми разными новыми дискур сами (женщин, постколониальных субъектов, аудиовизуальных средств, других новых технологий и т. д.), чтобы инкорпорировать и кодифицировать их. Как нам напоминает Донна Хэрэуэй, высокая теория есть каннибалистическая машина, нацеленная на ассимиля цию всех новых и даже чуждых тел. К счастью, номады двигаются быстрее и выдерживают более длительные путешествия, чем осталь ные, так что ассимилировать их нелегко. Быть номадой, жить в движении не означает не мочь и не хо теть создавать те по необходимости стабильные и убедительные ос нования идентичности, что позволяют действовать в сообществе. Скорее номадическое сознание состоит в том, чтобы не принимать никакую идентичность как постоянную. Номада только проходит; он/а создает те необходимым образом размещенные связи, что помо гают выжить, но никогда полностью не принимает ограничения на циональной, фиксированной идентичности. У номады нет паспор та- или же слишком много паспортов. Лучший способ конкретного воплощения образа номады - это перевод его в [область] институциональных политик. По мне, нома дическое сознание является самой сутью такого проекта женских исследований, какой мы реализуем в Утрехте. Опыт показал, что успеха в осуществлении и поддержке институциализированных фе министских проектов можно достичь лишь прагматически комби нируя автономные структуры и интегративные практики. Эпистемо логический номадизм, поддерживающий реализацию феминистско го обучения и исследований, не только не исключает более «оседлых• институционалъных практик, он дает нам фору в институционалъ ной игре, поскольку мы от нее критически более дистанцированы. Так, курс обучения, который мы предлагаем, является полнос тью признавной выпускающей программой на гуманитарном факуль тете, но читается преподавателями самостоятельной кафедры женс ких исследований, которые полностью зависят только от ставок на этой кафедре женских исследований. Это облегчает всю кадровую политику и соответствующие административные меры, а также по ощряет внутри коллектива дух вовлеченности в феминистскую тео рию; чувство легитимности благоприятствует доброжелательному и заинтересованному отношению к преподавателям других кафедр. На протяжении всего курса мы придерживаемся транс-дисцип линарного подхода, который заключается в том, что мы и самостоя тельны в своем мышлении, и интегрированы в общую жизнь факулъ- Рози Bpauдommu 158 тета. Конечно, это очень nривилегированная nозиция, что стала воз можной благодаря щедрому государственному гранту. 49 Для меня nрактика учреждения кафедр женских исследований и налажива ния их работы nредставляет живое доказательство nрагматичной эффективности номадячеекой политики. Идея прохождения, проницания различных типов и уровней идентичности - это не попытка избежать столкновения с весьма ре альными идеологическими и социальными ограничениями, в кото рых мы вынуждены действовать. Как раз наоборот, номадячеекое сознание nредлагает способ справиться с этими ограничениями. И в этом пункте я не согласна с Нэнси Фрейжер и Линдой Николсон, 5° утверждающими, что постмодернистский акцент на обусловленной обстоятельствами идентичности и упадок метанарратинов ослабля ет политическую активность и феминизм вместе с нею; мне феми низм и постмодернизм видятся скорее берущими начало от одного истока, но следующими разными курсами. Оба направления подчер кивают исторический упадок той идеи, что политическая Деятель ность и эффективная социальная критика требуют в качестве необ ход~мой предпосылки прочных и значительных оснований. Как по казывает постмодернистский номадический феминизм, вам не нуж но держаться субстантивистского видения субъекта для того, чтобы действовать политически или совершать осознанный выбор, прини мать критическое решение. Номадячеекий феминизм идет еще дальше и показывает, что политическая деятельность должна соотноситься со способностью выявлять иллюзорность онтологических оснований. Как говорит Джудит Батлер, •задача в том, чтобы спросить, что сан.н:цион.ирует устанавливающий основания теоретический ход, и что конкретно он исключает или перекрывает•. 51 В номадячеекой перспектине поли тика есть форма вмешательства, что действует одновременно в дис курсивном и материальном регистрах субъективности; так что она должна соотноситься со сnособностью устанавливать множественные связи. Политика - это как раз осознание раздробленной, изнутри nронизаиной властными отношениями конструкции субъекта и ак тивный поиск возможностей сопротивления структурам-гегемонам. Основания не только не требуются для эффективной политичес кой деятельности, очень часто они препятствуют полету номадячее кого сознания. Просто вспомните, что наиболее обжившиеся, врос шие в землю, оседлые люди - наименее эмпатичны, наиболее мало nодвижны, наиболее сознательно •аполитичны•. Безразличие •ос новательных,. людей демонстрирует в своей выдающейся работе о Путе.м по.мадиз.ма подростках-беглецах, 159 Sans toot ni loi, где дома французов показаны негостеприимными крепостями буржуа, выталкивающими вон без домную девушку, французский режиссер Агнес Барда. Сколько со временных бездомных испытали на себе это полное отсутствие инте реса, не говоря уже об эмпатическом понимании? Номадический субъект, наоборот, действует как бригада скорой помощи: онjа под ключается, передает дальше, переходит к следующей проблеме; он/ а не формирует идентификаций, но регулярно возвращается к прой денному вновь и вновь. Номада- это трансгрессивная идентичность, чья подвижная природа целиком и полностью объясняет, почему она способна устанавливать связь со всем на свете. Номадическая поли тика заключается в создании смычек, коалиций и взаимосвязей. Я убедилась в этом на собственном опыте: пока я не обрела не которую стабильность и чувство родства с чем-то, поддержанные по стоянной работой и счастливыми личными отношениями, я на са мом деле не могла начать адекватно мыслить о номадизме. Я не хочу сказать, что размышления о номадизме в итоге превратились в мою основную экзистенциальную привычку, просто само это понятие ста ло видимым и потому выразимым только тогда, когда я определи лась достаточно для того, чтобы ухватить его. Идентичность ретрос пективна; репрезентируя ее, мы действительно получаем способность вычерчивать точные карты, но относящиеся только к той местнос ти, где мы уже побывали, и ни к чему более. Карты кочевников дол жны постоянно перерисовываться, и как таковые они структурно противоположны неподвижности и хищному потреблению. Номада остро чувствует территорию - но не как свою собственность. Как справедливо указывает Хэрэуэй, ты должна быть конкрет но где-то расположена, чтобы производить высказывания, обладаю щие общей ценностью. Номадизм таким образом не есть текучесть без границ, но скорее отчетливое осознание подвижности границ; это интенсивное желание пересекать чужие территории и границы. Таким образом как фигура современной субъективности нома да есть постметафизическая, интенсивная, множественная сущность, функционирующая в сети взаимосвязей. Он\а не может быть реду цирована к линейной, телеологической форме субъективности; ско рее он\а есть область множественных связей. Он\а телесна, и тем са мым культурна; как артефакт, он\а является технологической сме сью человеческого и пост-человеческого; это сложный комплекс, наделенный многочисленными способностями к взаимосвязям в мо дусе безличного. ОIГ\а- это киборг, но киборг, обладающий бессоз нательным. Он\а- <<слизистая•>, или <<божественная•> Иригарэ, но в Рази Брайдотти 160 мультикультурной перспективе. Он\ а- абстрактна, но в то же вре мя абсолютно, операционально реальна. Одна из ее\его исторических задач- восстановление чувства интерсубъективности, позволяющего через признание различий со здать новый тип связности, по включающей (т. е. не-исключающей) схеме. Я думаю, что одним из способов, с помощью которых феми нистки могли бы визуализировать такую перспектину многих раз личных подходов и местоположений, может стать образ множествен ной грамотности, то есть нечто вроде становления коллективным полиглотом. Феминисткам нужно овладеть разнообразием стилей и дисциплинарных подходов на многих различных диалектах, жарго нах и языках, тем самым отказавшись от образа сестринства в смыс ле глобальной схожести всех женщин как [представительниц] вто рого пола в пользу признания всей сложности семиотических и ма териальных условий, в которых действуют женщины. There are no/mad women in this attic. Аллюзия на классическое феминистское исследование творчества крупнейших английских писательниц 19-го века, пред принятое Сандрой Гилберт и Сюзан Губар в книге •Безумная на чердаке• (The Madwoman in the Attic. The Woman Writer and the Nineteenth·Century Literary I magination,1979), где анализу nодвергаются стереотипы патриархатнога пред ставления о женщинах и сопротивление им в женском письме; в заглавие книги в свою очередь вынесен образ изДжейп Эйр.- Прим. перев. bell hooks, • Postmodern Ьlackness • , in Уearning (Toron to: Between the Lines, 1990), р. 27. Christa Wolf, Cassandra(London: Virago Press, 1984). Trinh Т. Minh-ha, Woman, N ative, Other (Bloomington: Indiana University Press, 1989), р. 19. Colette, La Vagabonde (1920; reprint, Paris: A!Ьin Michel, Livres de Poche, 1983), р. 26. Цитата переводится на английский так: •Никто не ждет меня на дороге, не ведущей ни к славе, ни к богатству, и тем более ни к любви•. Nicole Ward Jouve, White Woman Speaks with Forked Tongue: Criticism as (London and New York, Routledge, 1991). AutoЬiography Я благодарна Мике Аартс, указавшей мне на это в поезде, движущемся в Кас сель, Германия; можно ли найти место, более подходящее для столь проница тельного комментария? Я благодарна Патриции Егер и Наоми Шор, что независимо друг от друга обра тили мое внимание на этот момент; особенно в долгу я перед nервой, подсказав шей саму формулировку. Bruce Chatwin, The Songlines (London: Picador, 1988). 10 Italo Calvino, Le citta invisiblli (Turin: Einaudi, 1972). Путем номадизма 11 161 Alice Jardine, •Pre-Texts for the Transatlantic Feminist•, Yale (December 1982): 220-36. 12 Leila Sebbar and Nancy Huston, Lettres 13 Я благодарю Жюль Хейманс из Parisieппes Freпch Stиdies (Paris: Barrault, 1986). Radio Mundo за помощь в формулировке гипоте зы. 14 См., например, ее веб-сайт на 15 Анри Лефевр http:/ jmembers.aol.com/Mart143/- Прим. перев. (Henri Lefebvre, 1901-1991)- один из наиболее известных фран цузских философов-марксистов. В его долгой и бурной интеллектуальной и по литической биографии (вступление во французскую компартию в 1928, посто янная конфронтация с ее догматизмом и сталинизмом и выход из ее рядов в а затем возобновление сотрудничества с 1978 1958, года; исследования философии Гегеля, Ницше, Шеллинга и Хайдеггера; критика Леви-Стросса, Фуко и Аль тюссера; социологическая революция, связанная с книгой Критика обыденно И жизни (1947); собственная теория отчуждения и диалектическая программа создания Цельного Человека; сочувствие событиям 68-го года, яви,вшимся для него подтверждением его теорий, и блестящий их анализ и т. д. и т. п.) важное место занимает книга Производство пространства (1974), посвященная ана лизу пространства как места развертывания социальных практик и во многих аспектах генеалогически связанная с деятельностью пост-сюрреалистской, пост дадаистекой и пост-леттристекой анархистской группы Internationale Situationniste (1957-72) и, в частности, одного из ее лидеров, Ги Дебора (Guy Debord, 1932-94, покончил с собой) и его книгой Общество спектакля (1967, русский перевод- 2000), афоризмы которой стали лозунгами в 1968. Простран ствеиная метафоряка Брайдотти имеет отчетливые коннотации с терминологи ей ситуационистов, к сожалению, практически утрачиваемые в переводе. - Прим. перев. 16 Barbara Krueger, We Won't Play Natиre to Уоиr Cиltиre (London: I.C.A., 1983); Love for Sale (New York: Harry М. Abrams, 1990); •No progress in pleasure•, in Carole S. Vance, ed., Pleasиre апd Daпger (Boston: Routledge and Kegan Paul, 1984). 17 Можно посмотреть на holzerO.html18 19 http:/ /adaweb.walkerart.orgfcontextjartistsjholzer1 Прим. перев. Jenny Holzer, New York, Solomon R. Guggenheim, 1988. Хотя сама коллекция слайдов пока, к сожалению, не опубликована, работа была представлена в: 20 Brunhilde Вiebuyck and Mihaela Bacou, eds., •Paroles Urbaines•, Cahiers de littiratиre orale, no. 24 (1988). Brian Eno, Mиsic for Airports, EG Records EEG CD 17. 21 Спасибо Кристиану Франкену, подарившему это выражение; цитата из Anne Aronson and Diana L. Swanson, •Graduate Women on the Brink: Writing as 'Outsiders Within'•, Woтen's Stиdies Qиarterly, nos. 3 and 4 (1991): 165. 22 Virginia Woolf, Three 23 Helene Sixous and Catherine Clement, La jеипе ntJe (Paris: U.G.E., 1975). Lнсе Irigaray, Се sexe qui n'en est pas ип (Paris: Minuit, 1977). 24 25 26 6 Gиiпeas (1938; reprint, London: Penguin, 1978). Alice Walker, In Search о{ Our Mothers' Gardens (London: The Women's Press, 1984). Caren Kaplan, •The Politics of Location as Transnational Feminist Critical Practice•, in Caren Kaplan and Inderpal Grewal, eds., Scattered Hegeтonies: Зак. 4046 Рази Брайдотти 162 Postmodernity and Transnational Feminist Practicies (Minneapolis and London: University of Minnesota Press, 1994). 27 2S Dale Spender, Women of ldeas and What Men Have Done to Them (London: The Women's Press, 1982). Gilles Deleuse and Felix Guattari, Nomadology: The War Machine (New York: Semiotexte, 1986). 29 Isabelle Stengers, D'une science а l' autre; Des concepts nomades (Paris: Seнi!, 1987). 30 Nathalie 31 Rosa Capiello, Oh, Lucky Country! (St. Lнcie: University of Qнeensland Press, 1984). 32 Donald Horne, The Lucky Country (London: 33 Gayatri 60. 34 Авангардная группа, чье название можно перевести как •Городские индейцы•, Sarraнte, С. Enfance (Paris: Gallimard, 1983). Pengнin, 1966). Spivak, •Reading the Satanic verses•, Third Text (Summer 1990): 41- абсурдизировавшая политическую риторику левых. Примеры их лозунгов: •Власть- боссам• (ер. •Власть- массам• ), •Вся власть дромадериату• (ер. •Вся власть пролетариату• ), •Больше работы, меньше денег!• (ер. •Меньше хлеба, больше налогов!• в •Сильвии и Бруно• Кэрролла (по мнению Кена Кнаб· ба, анархиста, антологиста и (пост)ситуациониста, чей сайт находится по адре· 35 36 су http://www.slip.net/-knabb/)).- Прим. перев. Sadie Plant, •Nomads and revolutionaries•, Journal of the British Society for Phenomenology 24, no. 1 (Janнary 1993): 88-101; quote from р. 89. New Age Gypsies- очевидно, Брайдотти подразумевает New Age Travellers ( •пу тешественники новой эры• ), достаточно многочисленное и идеологически раз нообразное движение в Британии, генетически связанное не только с хиппи, но и с цыганами и особенностями их жизни в Британии также. Движение зароди лось в 70-х и достигло рассвета в начале 80-х, когда •путешественники• в рас крашенных автобусах и фургонах тысячами кочевали с фестиваля на фестиваль (в основном на юге Англии), пока в 1986-м году попытка провести традицион ный ежегодный •кульминационный• фестиваль в Стоунхендже не была иресе чена грандиозной карательной акцией со стороны полиции (известной как ва на бобовом поле•, •Battle of the Beanfield• ), • Бит синхронной с ужесточением за конодательства в отношении подобных мероприятий и кочевого образа жизни вообще. •Путешественники• практикуют образ жизни, напоминающий одно· временно хипповский, битнический, цыганский и - бродячих ремесленников, с характерной для нью-эйдж эклектичной манерой ассимиляции многих тече· ний современной спиритуалистики, экологической и пацифистской тематики и разнообразия музыкальных стилей. Более подробно см., например, на сайте Алана Лоджа 37 http:ffwww.gn.apc.org/tash/- Brigate Rosse - Прим. перев. итальянская террористическая марксистеко-ленинская орга· низация, основанная в 1969 году, вооруженным путем стремившалея превра· тить Италию в революционное государство, противостоящее другим странам Запада. На ее счету убийства и похищения итальянских государственных дея телей и бизнесменов, американских генералов. В Коммунистическую Партию После серии арестов в 1989 (PR-BCC) 1984 распалась на Боевую и Союз Боевых Коммунистов (PR-UCC). 1996 практически прекратиладеятельность, хотя в теракт на военной базе США в Авиано (Италия) (никто не пострадал) был снова - Прим. перев. Pier Paolo Pasolini, Scritti corsari (Turin: Garzanti, 1975). отнесен на их счет. 38 Путе.м н.о.мадиз.ма 163 См., например, 39 Jean-Franois Lyotard, La condition postmoderne (Paris: Minuit, 1977); переведено на английский The Postmodern Condition (Manchester: Manchester University Press, 1984); см. также Frederic Jameson, Postmodernism; or, the Cultural Logic of Late Capitalism (Durham: Duke University Press, 1992). 40 Как и в оригинале, все слова (греческие, кромереси) даны в латинском начерта нии. Кроме этого, использована стандартная транслитерация слова потоs. Прим.. перев. 41 Феминистки были, однако, среди первых, кто отмечал и комментировал агрес сивную природу того, что полемически было названо •кок-роком• [ •cock-rocko, -т. е. •рок самцов• или •член-рок•.- При.м. перев.]. См. соответствующий ана лиз в: Robyn Archer, А Star Is Torn (London: Virago, 1986). 42 30 декабря1989 года в ходе операции •Правое дело• 23-х тысячная группа войск США при поддержке с воздуха устаиовила контроль над Папамой с целью зах вата президента повстанцев Норьеги; 230 человек погибло. Норьега нашел убе жище в резиденции папского нунция, но после десятидневной бомбардировки здания рок-музыкой и другими психологическими средствами сдался и был отправлен в США дожидаться суда по обвинению в распространении наркоти ков. Источник: статья •Норьега• в: А 43 44 45 46 Dictionary of Twentieth·Century World Biography (Oxford and New-York: Oxford University Press, 1992). Dacia Maraini, Donna in guerra (Torina: Einaudi, 197 5 ). Переводится как Woman at Wаr(•Воинствующая•). Kathy Acker, In Memoriam to Identity (New York: Pantheon Books, 1990). Rosi Braidotti, Patterns of Dissonance (Cambridge: Polity Press/New York: Routledge, 1991). Последнее искусно раскрыто Мишель ле Дёф в ее работе L'imaginaire philosophique (Paris: Payot, 1984). 47 Мишель ле Дёф будет первой среди представляющих парадоксальный пример 48 Seyla Benhablb, Situating the Self (Cambridge: Polity Press, 1992). 49 Более детально я анализирую особое положение голландского феминизма в: такого отторжения постструктурализма. 50 51 •Dutch Treats and Other Strangerso, in Joke Hermsen and Alkeline van Lenning, eds., Sharing the Difference (New York and London: Routledge, 1991). См. также специальный •утрехтский• выпуск Women Studies International Forum 16, no. 4 (November 1993). Nancy Fraser and Linda J. Nicholson, •Social Criticism Without Philosophy: An Encounter Betweeen Feminism and Postmodernism•, in Linda J. Nicholson, ed., Feminism/Postmodernism (New York and London: Routledge, 1990). Jнdith Butler, •Contingent Foundations: Feminism and the Question of 'Postmodernism'•, Judith Butler and Joan Scott, eds., Feminists Theorize the Political (New York and London: Routledge, 1991), р. 7. (Русский перевод см.: Джудит Батлер, •Случайно сложившиеся основания: феминизм и вопрос о 'по стмодернизме'•, Гепдерпые Иссл.едовапия также в этом издании). 3 (2, 99): 89-107; цит. по стр. 93; а Джудит Батлер От пародии к политике Я начала со спекулятивного вопроса о том, может ли политика феминизма обойтись без «субъекта» в качестве женской категории. Тем самым на карту не ставится вопрос о том, имеет ли всё ещё смысл, стратегически или тактически, ссылаться на женщин в целях фор мирования от их имени неких репрезентативных требований. Феми нистское «МЫ» -всего лишь фантазматическая конструкция, отве чающая определённым целям, но отрицающая внутреннюю слож ность и неопределённость самого термина, и конституирующаяся только путем исключения пекоторой части того представительского корпуса, который она в то же время стремится представлять. При зрачный или фантазматический статус «МЫ», однако, не является поводом для отчаяния, по крайней мере, не только поводом для от чаяния. Радикальная нестабильность данной категории ставит под вопрос фундаментальные ограничения на феминистское политичес кое теоретизирование и раскрывает иные конфигурации, не только гендервые и телесные, но и конфигурации самой политики. Фундаменталистекое размышление о политике индивидуально сти склоняется к предположению о том, что индивидуальность в пер вую очередь должна допускаться при разработке политических ин тересов, а затем и при совершении политических действий. Мой ар гумент состоит в том, что не должно быть «деятеля после действия.~, но что «деятель» поочерёдно конституируется в действии и через дей ствие. Это не будет возвращением к экзистенциальной теории само сти, которая конституируется через собственные акты действия, по скольку экзистенциальная теория допускает пре-дискурсивную структуру как для самости, так и для её акций. Здесь меня интересо вала именно днекурсивно-вариабельная конструкция каждого в дру гом и через другого. © Taylor and Francis Books, 1990. Judith Butler, Gender Feminism and the Subversion о{ 1dentity (N. У., London: Routledge, 1990), Перевод Светланы Пчелиной выполнен по изданию: TrouЫe: рр. 142-149. 165 Вопрос о локализации <<деятельности» (agency), как правило, ассоциируется с жизнеспособностью <<субъекта•>, где «субъект» по нимается как обладающий неким стабильным существованием, пред шествующим культурному полю, которое он преодолевает. Или же, если субъект культурно сконструирован, он тем не менее оказывает ся способным к какой-то деятельности, фигурируемой, как прави ло, в виде способности к рефлексивной медиации (mediation), кото рая остается нетронутой, несмотря на её культурную укоренённость. Согласно такой модели, <<культура» и «дискурс» марают (mire) субъект, но не конституируют его. Это стремление к определению и замаранию (enmire) предсуществующего субъекта оказалось необхо (point of agency), ко димым для установления точки деятельности торая не полностью детерминирована этой культурой и дискурсом. Но, однако, размышления подобного рода ошибочно допускают, что а) действие может быть установлено только посредством обращения к предискурсивному <•Я», даже в том случае, если это «Я» обнару живается среди дискурсивной конвергенции, и б) то, что должно быть конституированным посредством дискурса, означает быть детерми нированным посредством дискурса, где детерминация предопреде ляет возможность деятельности. Даже в теориях, которые держатся за сверх-качественного или ситуативного субъекта, данный субъект всё ещё сталкивается со сво им дискурсивно конституированным окружением в оппозиционной, эпистемологической рамке. :Культурно замаранный (enmired) субъект преодолевает свои конструкции, даже если эти конструкции являются подлинными предикатами его собственной индивидуаль ности. Например, у Бовуар существует некое «Я», которое действует согласно своему гендеру, которое становится своим гендером, но это «Я», инвариабельно ассоциируясь со своим гендером, тем не менее является точкой деятельности, никогда полностью не идентифици руемой с его гендером. Это cogito никогда не бывает исполнено куль турным миром, который оно преодолевает, независимо от величины онтологической дистанции, отделяющей этот субъект от его куль турных предикатов. Теории феминистской индивидуальности, кото рые разрабатывают предикаты цвета, сексуальности, этничности, класса и телесного здоровья инвариабельно заканчиваются приво дящим в замешательство «etc.» в конце списка. Через эту горизон тальную траекторию прилагательных данные позиции стремятся зак лючить в себе ситуативный субъект, но никогда не могут добиться этого полностью. Однако это поражение поучительно: какой поли тический импульс должен быть заимствован от вымученного «etc. », Джудит Батлер 166 которое так часто встречается в конце подобных строк? Это- знак исчерпанности, равно как и знак бесконечности дроцесса самой сиг нификации. Это- приложение (supplement), излишек, который необходимо сопровождает любую попытку установить индивидуаль ность раз и навсегда. Это бесконечное et cetera, однако, предлагает себя в качестве новой отправной точки для феминистского полити ческого теоретизирования. Если индивидуальность утверждается посредством процесса сигнификации, если индивидуальность всегда оказывается уже обо значенной, и всё-таки продолжает обозначать то, как она циркули рует внутри вариативных переплетённых дискурсов, тогда вопрос о деятельности не должен решаться посредством обращения к некому <<Я>>, которое предшествует сигнификации. Другими словами, усло вия возможности утверждения «Я>> обеспечиваются структурой сиг нификации, правилами, которые регулируют легитимное и нелеги тимное обращение этого местоимения, практиками, которые уста навливают термины интеллигибельности, при помощи которых цир кулирует данное местоимение. Язык не является внешним средством или инструментом, в который я вливаю себя и из которого я собираю отображение этого себя. Гегелевская модель само-познания, которая была присвоена Марксом, Лукачем и рядом современных либертар ных дискурсов, предполагает потенциальную адекватность между <<Я», противостоящим своему миру (включая язык) как объекту, и «Я», которое находится в качестве объекта в этом мире. Но субъект/ объектная дихотомия, принадлежащая здесь традиции западной эпи стемологии, обусловливает именно ту проблематику индивидуаль ности, которую она пытается разрешить. Какая дискурсивная традиция устанавливает «Я» и его <<дру гое» в эпистемологической конфронтации, которая впоследствии решает, где и как должны быть детерминированы вопросы познава емости и деятельности? Какие виды деятельности предопределяют ся посредством постулирования эпистемологического субъекта, именно потому, что правила и практики, регулирующие обращение этого субъекта и заранее направляющие его деятельность, исключа ются как участки анализа и критической интервенции? То, что эпи стемологический исходный пункт ни в коей мере не является неиз бежным, наивно и всеобъемлюще подтверждается банальными опе рациями обыденного языка, - что широко представлено в антропо логии,- который рассматривает субъект/объектную дихотомию в качестве странного и условного, чтобы не сказать насильственного философского обмана. Язык присвоения, инструментальности иди- От пародии к политике 167 станцирования, приличествующий эпистемологическому методу, также принадлежит к стратегии доминирования, которая натравли вает <<Я>> против «другого>> и, если это разделение достигается, со здаёт искусственную систему вопросов о познаваемости и воспроиз водстве этого «другого». В качестве составной части эпистемологического наследия со временных политических дискурсов индивидуальности оппозиция является стратегическим движением внутри данного набора сигин фицирующих практик, движением, которое устанавливает «Я» в и через эту оппозицию и которое материализует её как необходимость, скрывающую дискурсивный аппарат, посредством которого консти туируется сама бинарность. Переход от эпистемологической оценки индивидуальности к тому, что локализует данную проблематику в пределах практик сигнификации, допускает анализ, который при нимает эпистемологический метод как таковой в качестве возмож ной и условной сигнифицирующей практики. Далее, вопрос о дея тельности переформулируется в вопрос о том, как функционируют сигнификация и ресигнификация. Другими словами, то, что обозна чается как индивидуальность, не подлежит означиванию в данной точке во времени, после которого оно просто находится там в каче стве инертного фрагмента сущностного языка. Ясно, что индивиду альности могут появляться в качестве множества инертных субстан тивов; в самом деле, эпистемологические модели имеют тенденцию к тому, чтобы принять это в качестве теоретической отправной точ ки. Однако субстантивное «Я» только появляется в качестве таково го посредством сигнифицирующей практики, пытающейся скрыть свои собственные действия и натурализировать свои эффекты. Да лее, определение в качестве субстантивной индивидуальности явля ется труднодоступной задачей, поскольку для таких проявлений су ществуют индивидуальности, выработанные по правилам, опираю щимся на последовательное и повторяемое обращение правил, кото рое обусловливает и регулирует культурно-интеллигибельные прак тики индивидуальности. Действительно, понять индивидуальность как практику, и как сигнифицирующую практику, означает понять культурно-интеллигибельные субъекты в качестве результирующих эффектов дискурса, привязанного к правилам, который включает себя во всеобъемлющие и тривиальные сигинфицирующие лингвис тической жизни. Рассматриваемый абстрактно, язык относится к открытой знаковой системе, при помощи которой интеллигибель ность постоянно создается и опровергается. Выступая в качестве ис торически особых образований языка, дискурсы во множественном Джудит Батлер 168 числе презентируются, сосуществуя в пределах временных рамок и институируя непредвиденные и неосозн~нные конвергенции, из ко торых берут начало специфические модальности дискурсивных воз можностей. В качестве процесса сигнификация тщательно укрывает внут ри себя то, на что эпистемологический дискурс ссылается как •дея тельность» (agency). Правила, управляющие интеллигибельной ин дивидуальностью, т. е. предоставляющие возможность интеллиги бельному утверждению «Я» и ограничивающие его, правила, кото рые частично структурированы в соответствии с матрицами гендер ной иерархии и принудительной гетеросексуальности, действуют через повторение. В самом деле, когда говорят, что субъект консти туирован, это означает просто, что этот субъект есть следствие опре деленных дискурсов, управляемых по правилам, которые регулиру ют интеллигибельное обращение индивидуальности. Субъект не де терминируется при помощи правил, посредством которых он гене рируется, т. к. сигнификация не есть фундирующий акт, а скорее регулируемый процесс повторения, который одновременно маскиру ется и усиливает свои правила именно посредством продуцирования субстанционализированных эффектов. В том смысле, что вся сигни фикация происходит в пределах орбиты обречённого на повторение; «деятельность», таким образом, должна быть локализована в преде лах возможности вариации на тему этой репетиции. Если правила, управляющие сигнификацией, не только ограничивают, но и допус кают утверждение альтернативных доменов культурной интеллиги бельности, т. е. новых возможностей для гендера, которые оспари вают строгие коды иерархических бинаризмов, тогда, именно в пре делах практик репетиционного сигнифицирования, и становится воз можным подрыв индивидуальности. Предписание: быть данным ген дером- продуцирует необходимые ошибки, ряд векагерентных кон фигураций, которые в своём мультиплицировании превосходят и пренебрегают предписанием, при помощи которого они генерируют ся. Далее, само предписание «быть данным гендером» совершается через дискурсивные пути: быть хорошей матерью, быть гетерасексу ально желаемым объектом, быть подходящим работником; в общем, означать одновременно мультиплицирование гарантий в ответ на разнообразие различных вопросов. Сосуществование или конверген ция подобных дискурсивных предписаний производит возможность комплексной реконфигурации и передислокации; это- не трансцен дентальный субъект, который создаёт возможность акции в середи не данной конвергенции. Не существует самости, которая предше- От пародии к; политике ствует конвергенции 169 или которая поддерживает <<единство>> (integrity), предшествующее её вхождению в это конфликтное куль турное поле. Существует только <<поднятие>> инструментов с того места, где они лежат. При этом само <<Поднятие» становится возмож ным при помощи инструмента, лежащего там. Что составляет подрывное повторение в пределах сигнифици рующих практик гендера? Я показала (<<Я>> использую грамматику, которая управляет жанром философского умозаключения, но обра щаю внимание на то, что именно грамматика использует и делает возможным это <<Я>>, даже если «Я>>, настаивающее здесь на себе, по вторяется, передислоцируется, и - как это могут определить кри тики- опровергает философскую грамматику, согласно которой оно как облегчается, так и ограничивается), что, например, внутри по ловойjгендерной дистинкции, пол выступает в качестве <•реально го» и «фактического», материального или телесного основания, на котором гендер функционирует в качестве культурной надписи (inscription). И всё же гендер не написан на теле подобно тому, как приносящий мучения инструмент письма в «Исправительной коло нии>> Кафки неинтеллигибельно прописывается на плоти обвиняе мого. Вопрос не заключается в том, какое значение несёт в себе эта пропись, а- в том, какой культурный аппарат обеспечивает встре чу инструмента и тела, и какие возможны интервенции в это риту альное повторение. <•Реальное» и «сексуально-фактическое» явля ются фантазматическими конструкциями; иллюзии субстанции, - эти тела пытаются приблизиться к соответствию, но им это никогда не удаётся. Что, в таком случае, делает возможным появление про пасти между фантазматическим и реальным, и, таким образом, как реальное принимает себя за фантазматическое? Даёт ли это возмож ность для повторения, которое не полностью сдерживается предпи санием реконсолидировать натурализованные идентичности? Точно так же, как телесные поверхности проигрываютел в качестве есте ственных, эти поверхности могут стать местом диссонантного и де натурализированного исполнения, которое скрывает перформатив ный статус естественного как такового. Практики пародии могут служить для привлечения и реконсолидации любого различия меж ду привилегированной и натурализированной гендерной конфигура цией и той, которая выступает в качестве заимствованной фантазма тической и миметической - вроде неудавшейся копии. И конечно же, пародия использовалась для продления политики отчаяния, ко торая подтверждает кажущееся неизбежным исключение маргиналь ных гендеров из территории естественного и реального. И всё-таки Джудит Батлер 170 этанеудача в попытке стать <<реальным» и олицетворить «естествен ное•> является, я бы могла это доказать, конститутивной неудачей всех гендерных законов по той единственной причине, что эти онто логические места действия являются принципиально необжитыми. Следовательно, существует подрывной хохот в пастит-эффекте па родийных практик, в которых первоначальное, аутентичное и реаль ное сами конституируются в качестве эффектов. Потеря гендерных норм привела бы к эффекту пролиферирующих гендерных конфигу раций, дестабилизирующих субстантивную индивидуальность и ли шающих натурализованные нарративы обязательной гетеросексуаль ности их центральных протагонистов: <<мужчин•> и «женщин•>. Па родийное повторение гендера обнажает также иллюзорность гендер ной идентичности подобно непросматриваемой глубине и внутрен ней субстанции. В качестве эффектовнеуловимой и политически вынужденной перформативности, гендер является «актом» вроде того, что может быть подвержен расщеплению, самопародии, само критицизму и тем гиперболическим проявлениям «естественного», которые, при доведении их до крайности, вскрывают его принципи ально фантазматический статус. Я попыталась предположить, что категории индивидуальнос ти, часто допускаемые в качестве основных для феминистской поли тики, т. е. считаемые необходимыми для мобилизации феминизма в качестве политики индивидуальности, одновременно работают в на правлении ограничения и сдерживания продвижения именно тех культурных возможностей, которые, как предполагается, и должен раскрыть феминизм. Безмолвные сдерживания, которые продуци руют культурно интеллигибельный «ПОЛ», должны пониматься ско рее как генеративные политические структуры, чем натурализпро ванные основания. Парадоксально, что реконцептуализация инди видуальности в качестве эффекта, т. е. в качестве продуцированного или генерированного, открывает возможности «деятельности», ко торые коварно предопределяются позициями, принимающими ка тегории индивидуальности в качестве основных и фиксированных. Быть эффектом - для индивидуальности означает то, что она ни определена фатально, ни полностью искусственна и арбитрарна. То, что конституированный статус индивидуальности оказывается не правильно истолкован вдоль этих двух конфликтующих линий, пред полагает пути, на которых феминистский дискурс, прописанный на культурной конструкции, остается в ловушкеунеобязательного би наризма свободной воли и детерминизма. Конструкция не противо поставлена деятельности; это - необходимая сцена деятельности, От пародии к политике 171 именно те термины, при помощи которых деятельность артикули руется и становится культурно интеллигибельной. Критической за дачей для феминизма является не установление точки зрения за пре делами сконструированных индивидуальностей; эта самонадеян ность есть конструирование эпистемологической модели, которая смогла бы дезавуировать своё собственное культурное местоположе ние, и, следовательно, выдвинуть себя в качестве глобального субъек та, - позиция, которая предполагает именно империалистические стратегии, подлежащие феминистской критике. Критическая зада ча состоит, скорее, в том, чтобы определять стратегии подрывно го повторения, задаваемые этими конструкциями, утверждать ло кальные возможности интервенции посредством участия и:vrенно в тех практиках повторения, которые конституируют индивиду альность и, таким образом, дают имманентную возможность их опровержения. Это теоретическое исследование представляло собой попытку определить место политического именно в тех сигнифицирующих практиках, которые устанавливают, регулируютидерегулируют индивидуальность. Однако эта попытка может быть осуществлена посредством введения ряда вопросов, которые расширяют само по нятие политического. Каким образом разорвать основы, которые прикрывают альтернативные культурные конфигурации гендера? Как дестабилизировать и преобразовать в их фантазматическую ве личину «предпосылки» политики идентичности? Эта задача потребовала критической генеалогии натурализации пола и тел вообще. Она также потребовала пересмотра фигуры тела как немой, предшествующей культуре, ожидающей сигнификации фигуры, которая подвергается перекрёстному сличению с феминной (feminine) фигурой, ожидающей надписи-как-надреза (inscription-asincision) мужского сигнификатора для вхождения в язык культуры. Начиная с политического анализа обязательной гетеросексуальнос ти, необходимым было поставить под вопрос конструкцию пола как иерархической бинарности. Будучи выставлены с позиции гендера, вопросы возникли по поводу устойчивости гендерной индивидуаль ности как внутренней глубины, воплощаемой, как говорится, в раз личные формы <• выражения»; имплицитная конструкция начальной гетерасексуальности желания показана для того, чтобы сохранить ся даже при условии, если она появляется в виде начальной бисексу альности. Стратегии исключения и иерархии также показаны для того, чтобы устоять в формулировке дистинкции «пол/гендер» и её обращения к «полу» в качестве предискурсивного, равно как и при- Джудит Батлер 172 оритетасексуальности перед культурой и, в частности, культурной конструкцией сексуальности в лице предискурсивного. И наконец, эпистемологическая парадигма, которая допускает приоритет дея теля перед действием, устанавливает глобальный и глобализирую щий субъект, дезавуирующий своё собственное местоположение, а также условия локальной интервенции. Принятые в качестве основ феминистской теории или политики, эти «эффекты» гендерной иерархии и обязательной гетеросексуальности ошибочно описаны в виде не только оснований, но и сигнифицирующих практик, кото рые дают возможность этому металептическому ошибочному описа нию оставаться за пределами компетенции феминистской критики гендерных отношений. Вступление в репетиционные практики этой зоны означивания не является выбором, так как «Я», которое могло бы совершить это вступление, всегда уже находится внутри: не су ществует возможности деятельности или реальности, находящихся за гранью дискурсивных практик, предоставляющих этим терминам интеллигибельность, которой они располагают. Задача заключается не в том, чтобы повторять, а в том, как повторять, или, действитель но, повторять и размещать посредством радикальной пролиферации гендера сами гендервые нормы, которые делают возможным это по вторение. Не существует онтологии гендера, на которой мы могли бы конструировать политику, поскольку гендерны е онтологии все гда функционируют внутри заданных политических контекстов в качестве нормативных предписаний, определяющих, что квалифи цировать в качестве интеллигибельного пола, призывающих и кон солидирующих репродуктивные принуждения в отношении сексу альности, устанавливающих предписывающие требования, посред ством чего сексуализированные или гендеризированные тела входят в культурную интеллигибельность. Онтология, таким образом, не является основанием, а- нормативным предписанием, которое фун кционирует коварно, встраивая себя в политический дискурс в ка честве его необходимого обоснования. Деконструкция индивидуальности не является деконструкци ей политики, скорее, будучи политической, она устанавливает имен но те термины, посредством которых артикулируется индивидуаль ность. Этот вид критики ставит под вопрос фундаменталистскую рам ку, в которой уже сартикулировался феминизм в качестве политики индивидуальности. Внутренний парадокс этого фундаментализма состоит в том, что он допускает, фиксирует и удерживает именно те «субъекты», которые он надеется представлять и освобождать. Здесь не является задачей прославлять всякую возможность qua возмож- От пародии н: подитике 173 ность, а- описывать заново те возможности, которые уже существу ют, но существуют внутри культурных доменов, задуманных в каче стве неинтеллигибельных и невозможных. Если бы цв:дивидуально сти не были больше фиксированы в качестве предпосылок полити ческого силлогизма, а политика не понималась бы более как комп лекс практик, заимствованных из интересов, на которые можно ссы латься, которые принадлежат ряду готовых субъектов, новая кон фигурация политики наверняка появилась бы на руинах старого. Культурные конфигурации пола и гендера могли бы затем пролифе рировать, или, скорее, их нынешняя пролиферация могла бы впос ледствии стать артикулируемой в пределах дискурсов, которые ус танавливают интеллиrибельную культурную жизнь, смешивая саму бинарность пола и выставляя её фундаментальную неестественность. Какие другие локальные стратегии для вовлечения •неестественно го• могли бы привести к денатурализации гендера как такового? Ив Кософски Сэджвик Эпистемология чулана Ложь, ложь, достигающая совершенства, ложь о наших знакомых, о наших с ними отноше ниях, побудительная причина, заставившая нас действовать так-то и так-то и совершенно нами пе реиначенная, ложь о том, что мы собой представ ляем, о том, что мы любим, что мы испытываем по отношению к любящему существу, ложь - ... - эта одна из немногих вещей в мире, способных открыть нам вид на новое, на неведомое, способных разбудить спящие в нас чувства - разбудить для созерцания вселенной, которую мы бы так и не узнали. Пруст, Пленница Эпистемология чулана- это и не насущная тема нашего време ни, и не новое ее осмысление. Хотя события, начавшиеся в 1969 в Стоунуолл, вызвали воодушевленную веру в магнетическую силу и открывающиеся возможности публичного самораскрытия в гомосек суальной среде, аура тайны отнюдь не была нарушена. В каком-то смысле, как раз наоборот. Чувствительная антенна общественного интереса воспринимала каждую драму разоблачения геев (особенно невольнаго) как нечто захватывающее и сладостное, не утрачиваю щее свою новизну в нагнетаемой атмосфере публичного толкования темы любви, не осмеливающейся назвать себя. Настолько эластична и насыщена структура этого контекста, что не может легко сдаться © University of California Press, 1990. Перевод Ольги Липовской выполнен по изданию Eve Kosofsky Sedgwick, Epistemology of the Closet (Berkley and Los Angeles: University of California Press, 1990), рр. 67-90. 175 на потребу социальной пользы. Как отмечает Д. А. Миллер в своем эссе-апологии, таинственность может действовать как •субъективная практика, в которой создается противопостав лениеличноеfпубличное,внутреннееjвнеrпнее,субъект/объект,где посягновения на святость первого понятия недопустимы. И феномен •раскрытой тайны• отнюдь, как можно было бы ожидать, не разру rпает эти бинарные оппозиции и их идеологический эффект, но, ско рее, служит подтверждением их загадочному самовозрождению• . 1 Даже на индивидуальном уровне, среди самых открытых геев найдется очень мало тех, кто не скрывает намеренно свою ориентаu 1 цию от людеи, значимых для них в личном, экономическом или ин- ституциональном смысле. Более того, удуrпающая эластичность ге теросексистского мира настолько самоуверенна, что, подобно Венди из • Питера Пэна•, человек, на секунду утратив бдительность, обна руживает вырастающие вокруг себя стены. Любое столкновение с новыми людьми, будь то новые одноклассники, тем более новый на чальник, социальный работник, банковский клерк, домовладелец, врач- создает вокруг него непроницаемый колпак, тяжесть кото рого, а также его оптические и физические свойства требуют (по край ней мере, от человека гомосексуальной ориентации) новой предус мотрительности, новых расчетов, новых усилий и действий для со блюдения тайны или же ее раскрытия. Гомосексуальная личность ежедневно имеет дело с собеседниками, о которых ей неизвестно знают они или нет; равно как самим собеседникам непонятно, в том случае, если они знают, насколько значимо это знание. Так же- по сути - непонятно, по каким критериям человек, устраивающийся на работу, заявляющий на права опеки или посещений, на страхов ку, ищущий защиты от насилия или насильственной •терапии•, от искаженного стереотипа, от оскорбительных рассnросов, просто от оскорблений, от навязанных интерпретаций его телесности, - созна тельно предпочитает оставаться, или снова уходить в подполье в тех или иных жизненных ситуациях. Гомосексуальный чулан не явля ется признаком только гомосексуальной культуры. Но для многих геев и лесбиянок он по-прежнему является основополагающим фак тором социальной среды; лиrпь немногие гомосексуальные люди, будь это их природная смелость и прямотаили поддержка ближнего окружения, обходятся без навязчивого присутствия чуланного мен талитета. И хотя я намерена утверждать здесь, что эпистемология чулана имеет всеобъемлющее влияние на гомосексуальную культуру и иден тичность в наrпем веке, это не значит, что не существует возможное- И в Кософсн:и Сэджвин: 176 тей для критических перемен внутри и за пределами чулана. Есть несомненный риск в переоценке неизменности и значимости подпо лья, которое в историческом нарративе дущее - - будь это прошлое или бу не несет спасительного смысла апокалиптического проры ва. Некритичный взгляд, лишенный утопического наполнения (воз можно, от безысходности), может привести к созданию романтичес кого ореола вокруг самого чулана, восприятию как неизбежности или самоценности его жестких границ, его деформирующего влияния, его бессилия и даже боли. И эта ловушка столь заманчива отчасти потому, что неутопическая традиция гомосексуальной мысли, куль туры и литературы так насыщенна и продуктивна в нашу эпоху при полном отсутствии рационализации и зачастую не подвергается по литическому прочтению. Эпистемология чулана также, в более ши роком смысле, но с меньшим признанием, привнесла значительный вклад в современную заnадную культуру и историю. И, хотя этот факт позволяет задавать вопросы по поводу самого феномена чулана, он не дает нам права внедряться в пространство его обитателей (пусть даже двусмысленное), исключать из всеобъемлющей гетеросексист ской культуры тех, кто заперся в нем, чьи интимные реnрезентатив ные потребности удовлетворяются этим бегством, не воспринимае мым ими как вынужденное. Тем не менее, я не представляю себе, на этом этапе, какой-либо устойчивой альтернативы, и вполне возможно, по причинам, рас смотренным ниже, такая альтернатива весьма сомнительна. Но мож но попытаться расширить поле изысканий, варьировать, с помощью новых испытательных подходов, угол восприятия проблемы, что и является одним из методологических проектов данной дискуссии. *** В 1973 году в округе Монтгомери, Мэриленд, учитель геологии в восьмом классе по имени Акавфора был смещен с преподавательс кой должности Советом по образованию, когда стало известно, что он гомосексуалист. После выступлений Акавфоры о его ситуации в средствах массовой информации, таких как •60 минут• и Обществен ное Вещание, ему было полностью отказано в возобновлении контрак та. Акавфора подал в суд. Федеральный районный суд, впервые рас сматривавший иск Аканфоры, поддержал действия и аргументацию Совета по образованию, считая, что его обращение к npecce привлек лонезаслуженное внимание к нему самому и его сексуальности, что могло повредить учебному процессу. Четвертый окружной апелля- Эписте.мо.логия чулана 177 ционный суд не согласился с этим решением. Они расценили публич ное признаниеАканфоры подпадающим под защиту свободы слова в соответствии с Первой Поправкой к Конституции. Но, хотя они и не приняли аргументов нижней инстанции, апелляционный суд, тем не менее, подтвердил правильиость решения о запрете на преподаватель скую деятельность Аканфоры. Мало того, ему было отказано в са мом праве подавать иск на основании того, что при приеме на работу он не сообщил, что во время учебы в колледже являлся активистом студенческой гомосексуальной организации - информация, кото рая, по признанию администрации школы, не позволила бы ему по лучить эту должность. Теперь уже аргументом в пользу отставки Аканфоры от учительства было не то, что он вел себя слишком не скромно, а наоборот, что он был недостаточно откровенен. 2 Верхов ный Суд отказался рассматривать апелляцию. Поразительна то, что в обоих судебных решениях в деле Акан фары делалея акцент на то, что гомосексуальность учителя •сама по себе• не являлась приемлемым основанием для отказа в получении должности. Каждый из судов в своем решении четко разделял меж ду собственно гомосексуальностью Аканфоры, оставляемой в скоб ках и, якобы, защищенной законом, с одной стороны, с другой уязвимостью его позиции в отношении информации об этой самой гомосексуальности. Так очевидно демонстрирует эта история уязви мость гомосексуального существования, его незащищенность от про тиворечивых обвинений, где пространство, в котором существует гомосексуалист-учитель, подвергается постоянным ударам с обеих сторон за •преступную• откровенность, вменяемую и запрещаемую одновременно. Та женепоследовательность просматривается в контексте деба тов относительно определенийпубличного и приватного, неразреши мая загадка для тех, кто занимается правовым пространством гомо сексуального бытия. Когда Верховный Суд отказался рассматривать в 1985 г. апелляцию по делу •Роуланд против Школьного микрорай она Мэд Ривер• об увольнении бисексуального консультанта по уче бе за то, что она открылась нескольким сотрудникам, факт самоприз нания не сочли подпадающим под Первую Поправку (к Конституции США- Прим. перев.), поскольку он не являл собой выступление в защиту •общественных интересов•. Но, разумеется, всего полтора года спустя в ответ на заявление Майкла Хардвика, что его личная жизнь никого не касается, тот же самый Верховный Суд США поста новил, что это не так, и, даже находясь в ведении жесткой юрисдик ции, но не являясь предметом общественной заботы, гомосексуализм Ив Кософски Сэджвик 178 не может, однако, по непреложному мнению Верховного Суда, рас сматриваться как частное дело. 3 Наиболее очевидным фактом в этой истории юридических фор мулировок выступает то, что они кодифицируют издевательскую систему двойного ограничения, которая систематически угнетает гомосексуалистов, посягает на их идентичность и, используя проти воречивые запреты, подрывает саму основу их жизни. Это непосред ственное политическое осознание может быть, однако, дополнено исторической гипотезой, ориентированной в другом направлении. Мне хотелось бы показать, что немало энергии, затраченной на про ведение демаркационных линий в обсуждении гомосексуализма с конца девятнадцатого века в Европе и Соединенных Штатах, исхо дит из четко прослеживаемой связи гомосексуальности и более ши рокой темы секретности и рассекречивания, частного и публичного, которые были и являются весьма проблематичными для гендерных, сексуальных и экономических структур гетеросексистской культу ры в целом. Процесс картографирования этих проблем, несущий в себе новые возможности, но опасный своей непоследовательностью, жестко и надолго сконденсировался в некоторых образах гомосексу альности. Понятия ~чулана• тия• (closet) (засекреченности) и ~раскры (coming out), включаемые нынче в любой контекст, связанный с возможным пересечением практически любых политически окра шенных границ репрезентации, явились наиболее значимыми и при тягательными из этих образов. ~Чулан • - определяющая структура угнетения геев в этой стра не. Юридическое обыгрывание дела ~Бауэре против Хардвика• защитниками гражданских прав как преимущественно проблемы кон ституционального права на частную жизнь, и либералнетекий акцент по следам судебного решения на образе спальни, захваченпой поли цейскими( ~полицейским позволили снова ворваться в спальню Май кла Хардвика•, гласил заголовок ~нэйтив• 4 - как будто политичес кой победой явилось бы выдворение ментов на улицу, где им и место, а сексуальности обратно в отведенноеэтому изолированное простран ство), помимо всего прочего являются продолжением и утверждением власти образа чулана. Стойкость этого образа подкрепляется даже в случаях, когда его смысл подвергается сомнению в антигомофобных реакциях на дело Хардвика, адресованных читателям-геям: <<Что ты можешь в одиночку? Ответ очевиден. Ты не одинок, и тебе нельзя оставаться одному. Эта дверь, ведущая в чулан- никог да не способная защитить, - сейчас еще более опасна. Ты должен выйти наружу ради самого себя и ради всех нас • _5 Эписте.молоzия чулана 179 Образ •выхода из чулана• регулярно сопутствует образу засек реченности, и его кажущаяся однозначность в публичном употреб лении может восприниматься как спасительная эпистемологическая надежность, противопоставляемая двусмысленной секретности, пре доставляемой чуланом: •Если каждый гей и каждая лесбиянка от кроются свой семье, - говорится в той же статье, - сто миллионов американцев могут встать на нашу сторону. Работодатели и друзья натуралы-это еще сто миллионов•. Однако отказ Школьного рай она Мэд Ривер признать факт самопризнания женщины своим кол легам как естественное право на свободу слова резонирует во многих реакциях на подобные раскрытия: •Все это замечательно, но почему вы считаете, что я хочу об этом знать?•. Теоретики гомосексуализма нашего века, как мы увидим даль ше, никогда не были слепы к разрушительным противоречиям этой компромиссной метафоры вхождения в и выхода из чулана. Но кор ни ее в европейской культуре настолько разветвлены, как показано в работах Фуко, и их связь с •расширенными•, то есть явно не-геев скими топологиями приватности в культуре настолько критична, всеобъемлюща и репрезентативна, как драматизировал Фуко, что простой переход к альтернативной метафоре никогда не был реально возможен. Недавно я услышаJiа программу Национального общественно го радио, определившую шестидесятые годы как десятилетие, когда негры вышли из чулана. По этому же поводу я недавно выступила с речью, содержащей объяснение того, как можно выйти из подполья, будучи толстой женщиной. Очевидный отрыв от геевских корней фразы •выход из чулана• в современном использовании может выз вать предположение, что троп чулана настолько близок сердцу со временных толкователей, что может быть выхолощен, или уже ли шился своей исторической принадлежности к гомосексуальной куль туре. Но моя гипотеза в том, что верно как раз противоположное. Я считаю, что весь набор самых значимых локализац:Ий спорных зна чений в культуре двадцатого столетия, с рубежа веков, логично и нестираемо маркирован исторической специфичностью гомосоциаль ногоjгомосексуального толкования, особенно, но не исключительно мужского. 6 К этим локализациям, как я уже отмечала, относятся и пары секретность/рассекречивание, частное/публичное. Вместе с этими (а иногда посредством их), эпистемологически нагруЖенны ми парами, сконденсированными в понятиях •чулана• и •раскры тия•, нынешний весьма специфический кризис определений неизг ладимо маркировал и другие парные конструкции, основополагаю- И в Кософски Сэджвик 180 щие для современной культурной организации - мужественное/ женственное, большинство/меньшинство, невинность/инициация, естественный/искусственный, новый/ старый, произрастание jупа док, урбанистическийjпровинциальный, здоровье/болезнь, схожий/ отличный, знание/паранойя, искусствоjкитч, искренность/сенти ментальность и добровольность/вынужденность. Настолько широко разлилось несмываемое пятно гомоjгетеросексуального кризиса, что обсуждение любого из вышеприведенных знаков в любом контексте при отсутствии антигомофобного анализа должно служить лишь зак реплению их явной однозначности. В любом современном контексте о сексуальности знание/неве жество является более чем одной из метонимических цепочек таких бинаризмов. Процесс, начавшийся в узких границах европейской культуры, но широко распространившийся и ускорившийся после конца девятнадцатого века, процесс, благодаря которому «знание» и <<секс» стали концептуально неотделимыми друг от друга- так что знание в первую очередь воспринимается как сексуальное знание, а невежество- как сексуальное невежество; и любое эпистемологи ческое давление кажется силой, все более питаемой сексуальным побуждением - был описан Фуко в его И с тории сексуальности. В каком-то смысле это тянувшийся почти до замедления процесс от слаивания библейского генезиса, благодаря которому то, что для нас сегодня сексуальность, это плод,- безусловно, единственный плод - который стоит сорвать с древа познания. Познание как тако вое, сексуальность как таковая, трансгрессия как таковая в Западной культуре всегда были подчинены магнетической силе, сводившей их в непреложную, хотя и не беспроблемную общность друг с другом, а период, начавшийся с Романтизма, завершил это выстраивание через невероятно широкое слияние разных языков и институтов. В некоторых текстах, таких как <<Монахиня» Дидро, которые оказали влияние в начале этого процесса, желание, которое представ ляет чистую сексуальность, а, следовательно, сексуальное знание и знание как таковое, есть однополое желание. 7 Эта возможность, од нако, была репрессирована с возрастающей энергией, а, следователь но, и возрастающей видимостью, когда культура индивидуальности продолжала развивать версию знания/сексуальности, все более структурируемую ее направленным сознательным отказом от сексу альности между женщинами, между мужчинами. Постепенно мате риализующийся эффект этого отказа8 означал, что к концу девятнад цатого века, когда стало вполне обыденным знанием - и для коро левы Виктории, и для Фрейда- что знание означает сексуальное Эпистемология чулана 181 знание, а тайны- сексуальные тайны, возникла, в сущности, одна конкретная сексуальность, обозначенная как таинство: совершенный объект для нынешней иенасытимо обостренной эпистемологической/ сексуальной тревожности субъекта на рубеже веков. Опять же, это была длинная цепь библейских определений сексуальности с опре деленной когнитивной расстановкой (например, Св. Павел в рутин ном порядке воспроизвел и переработал определение содомии как преступления, имя которого не должно быть произнесено, и, следо вательно, возможность знания о нем умалчивалась), достигшая куль минации в эпохальном публичном заявлении Лорда Альфреда Дуг ласа в 1894 году «Я та любовь, что не осмеливается назвать себя•. 9 В таких текстах как «Билли Бадд• или <<Дориан ГрэЙ•> и через их влияние темы, предмет рассмотрения - знание и невежество, невин ность и инициация, тайна и рассекречивание- стали, отнюдь не условно, но непосредственно связаны с одним определенным объек том осознания того, что сексуальность в целом, и, тем более, сейчас - есть гомосексуальная тема. И конденсация мира возможностей, ок ружающего однополую сексуальность, включая, скажем, и гомосек суальные желания и самые неистовые фобии по отношению к ним, конденсация векоего плюрализма к гомосексуальной теме, который сформулировал винительный падеж современных процессов инди видуального знания, явилась отнюдь не малым наказанием за кри зис сексуальных определений начала века. Чтобы понять, чем отличительна ситуация, когда просто тайна манифестирует себя как та самая тайна, позвольте мне объединить в коротком анахронистическом ряду несколько показательных нар ративов,- литературный, биографический, воображаемый,- ко торые начинаются 1 июля 1986 года, когда было объявлено решение по делу «Бауэре против Хардвика•. Этот момент состоялся в проме жутке между геевскими маршами, прошедшими по всей стране в выходные дни, объявлением о новой мстительной политике Депар тамента Юстиции в отношении СПИДа, и следующим уикендом, ког да пресса накручивала безудержный восторг или истерию вокруг национальной фетишизации пустой, слепой, в короне с остриями, женской фигуры, абстрактной Свободы, создавая вокруг геев-муж чин, волна за волной, среду вновь осознанной утраты, горя и страха за себя, заставив многих людей почувствовать, как будто по непо нятной причине кабина, в которой они ехали, навсегда слетела с рель сов американских горок. Во многих дискуссиях, которые я слышала и в которых участво вала сразу после решения Верховного Суда по делу Бауэрса-Хардви- И в Кософски Сэджвик 182 ка, антигомофобные или гомосексуальные женщины и мужчины рассуждали, более или менее сочувственно или злобно, о сексуаль ности людей, причастных к этому решению. Все время в разных то нальностях возникал вопрос о том, как чувствовал бы себя скрытый гомосексуалист- судебный ассистент, секретарь или судья, кото рый имел некоторую, или даже очень серьезную возможность вос пользоваться инструментарием для принятия или формулирования или уточнения или практического продвижения этого решения, этих постыдных установок большинства, оскорбительных приговоров, которым они должны подчиняться. Эта волна болезненного воображения была перегружена эпис темологической характерностью гомосексуальной идентичности и гомосексуальной ситуации в нашей культуре. И хотя образ чулана весьма живо резонирует во многих современных видах угнетения, для гомофобии он значительно более показателен. Расизм, например, основан на том, что угнетаемый очевидно заклеймен, за исключени ем редких случаев (случаев, которые не так уж редки и не столь уж не важны, но скорее характеризуют гонителей, нежели выцвечива ют опыт гонимых); таковы и виды угнетения, основанные на генде ре, возрасте, размере, физических недостатках. Этнические/культур ные/религиозные притеснения, такие, как антисемитизм, более близки друг другу хотя бы в том, что изгой имеет хотя бы абстракт ную свободу выбора - важно помнить, однако, что никогда нельзя быть уверенным в степени этой свободы - по поводу осведомленнос ти других людей о его или ее принадлежности к данной группе. Че ловек может •объявить себя• евреем или цыганом в гетерогенном урбанизированном обществе гораздо более внятно, чем, скажем, •рас крыться• в качестве женщины, негра, старого человека, инвалида в коляске, или страдающего ожирением. Еврейская или цыганская (например),идентичность,а,следовательно,секретностьеврейско го и цыганского чулана, будут все же отличаться от характерной го мосексуальной версии этих идентичностей в линейной связи с не подвергаемыми сомнению предками, в корнях (даже мучительных или амбивалентных) культурной идентификации через свою перво начальную культуру (как минимум) семьи. Пруст, на самом деле, в своем многотомном •В поисках утра ченного времени• предлагает в качестве образца тип неполного са моразоблачения на примере драмы еврейской самоидентификации, воплощенной в истории из Книги Есфирь и в расиновском ее пере сказе, как она цитируется в «Содоме и Гоморре•. История Эсфири представляется моделью упрощенного, но весьма убедительного «ВЫ- Эписте.мология чулана 183 хода из чулана» и его трансформирующего потенциала. Скрывая свой иудаизм от мужа, царя Ксеркса (Артаксеркса), царица Эсфирь дума ет, что она попросту утаивает собственную идентичность: <<Царь до сего дня не знает, кто я есть•> . 10 Обман Эсфири является вынужден ным из-за мощной идеологии, заставляющей Артаксеркса опреде лять ее народ как нечистый ( <ccette source impure» [1039]) и как над toute la nature» ругательство над природой ( •Il nous croit en horreur а [174]). Искренняя, довольно абстрактная ненависть к евреям этого пьющего, но всемогущего царя постоянно подогревается грандиоз ным цинизмом его советника Амана (Хамана), который мечтает в назидание всем избавить всю планету от нечистого элемента. Я хочу, чтобы во все века в благоговейном страхе говорили: <<Когда-то были евреи в мире, народ безмерно дерзкий; их было много, они всю землю населяли; один из них осмелился навлечь на себя гнев Амана, и тут же они исчезли, все до одного, с лица земли». (476-80) Царь идет на поводу, соглашаясь на подлый геноцид, предло женный Аманом, но двоюродный брат Эсфирь, совесть еврейского народа Мардохей (Мордехай), сообщает ей, что пришло время от крыть свою тайну; в этом месте вступает в действие то самое напря женное ожидание, которое знакомо любому гомосексуалисту, поду мавшему о признании своим гомофобным родителям. • И если погиб 4:16). То, что путь, погибну», говорит она в Библии (Книга Есфирь раскрытие ее тайной идентичности будет иметь огромное значение, нам совершенно ясно, это основная посылка всей истории. Все, что осталось нам узнать, это - предпочтет ли король подчиниться жес токому давлению своего •политического» предубеждения против ее народа и изничтожит свою «личную» любовь к ней, или, наоборот, объявит ее равной себе, но <<лучше бы она умерла»? Или вскоре мы обнаружим его в местном книжном магазине, где он, надеясь, что не узнан продавцом, заказывает книгу «Если вы любите еврея». Библейская история и пьеса Расина, выносимые в их сочетании Холокоста и интима только потому, что нам известен их конец, 11 яв ляются проигрыванием конкретной мечты или фантазии о саморас крытии. Всего пять строк возражения звучат в ответ красноречию Эсфири во время признания от шокированного мужа: в сущности, как только она называет себя, и ее повелитель, и Аман понимают, что антисемиты проиграли ( <cAMAN, tout bas: Je tremЬle» [1033]). Ив Кософски Сэджвик 184 Разоблачение личности в пространстве интимной любви безо всяких усилий переворачивает всю систему общественных представлений о естественном и неестественном, о чистом и нечистом. Особенный эмоциональный эффект этой истории заключается в том, что такая малая индивидуальная способность Эсфири рискнуть любовью и одобрением своего господина обладает властью, могущей спасти не только ее место в жизни, но и ее народа. Нетрудно было бы представить себе версию «Эсфири», постав ленную в Верховном Суде непосредственно перед решением по делу «Бауэре и Хардвик». В качестве инженю в заглавной роли тайная гомосексуальная персона, в качестве Ксеркса- гипотетический(ая) судья того же пола, собирающий(ая) большинство из пяти голосов в поддержку закона штата Джорджия. Судья постепенно все больше любит клерка, странным образом, больше, чем обычно, и ... В наших неизбежных возвратах к вопросу о сексуальности членов суда такой сценарий нередко всплывал в воображении моих гомосексуальных друзей и в моем собственном. Горячо споря и не соглашаясь друг с другом, мы представляли себе, как происходят такие признания, почему те, кто не на нашей стороне, не могут раскрыться, например, судья, признающийся судье? Не виделось ли нам в окровавленных лохмотьях, то, что было побеждено и растоптано отважным действи ем раскрытия себя- прозаический деспотизм мнения большинства, выстроенный в шеренгу из друзей, клерков, сотрудников, детей? Гораздо чаще и больнее было думать обо всех раскрытиях, которые не состоялись, о женщинах и мужчинах, которые не сказали совре менным слогом подобно Эсфири: Осмелюсь я молить тебя за жизнь мою И за страшную участь моего несчастного народа, Который ты обрек на гибель со мною вместе. (1029-31) Нет, мы не искали в этих воображаемых сценах возможности возродить красноречием пафос (отчасти унизительный) Эсфири. Это было нечто более ценное: увидеть вживе, рассмотреть до тонкостей фигуру глупого Ксеркса во всем его имперском нечленораздельном замешательстве неведения: «А perir? Vous? Quel peuple?» («Наги бель? Вас? Какойтакойнарод?»[1032]). И впрямь, «какой народ?•> тот самый, который он вот-вот готов был приказать уничтожить. Однако только посредством этих бессмысленных восклицаний, оз вучивших- в немалой степени для него самого- всю тяжесть вла- Эписте.мология чулана 185 сти неведения Ксеркса, в одном ряду с тяжестью знания Эсфири и Мордехая, сила открытости обретает мощь. Именно в этом месте Амана пробивает дрожь. То же самое с самораскрытием: оно может повлечь за собой ра зоблачение властинезнания как не знания, не как вакуума или чис того листа, которым оно притворяется, но как весомого, заполнен ного и самодостаточного эпистемологического пространства. Призна ние Эсфири дает возможность Ксерксу сделать видимыми два таких пространства одновременно: «Тебя?,. <<Какой народ? •. Он был слеп в своих предположениях о ней самой 12 и просто слеп по отношению к той расе, которую он сам поклялся уничтожить. Как, ты одна из них? Хм, значит кто же ты? Но эти раскаты могут быть, однако, и зву ком падающей манны небесной. *** Несомненно, подобная фиксация на обрисованном мной сцена рии - более чем простой флирт с сентиментальностью. Это верно по вполне объяснимым причинам. Во-первых, у нас слишком много примеров тому, насколько ограничены средства воздействия само разоблачения, которыми может воспользоваться индивидуум по от ношению к коллективно измеряемому и институционально вопло щенному угнетению. Признание этой песоизмеримости не означает, что последствия деяний вроде раскрытия могут быть очерчены в рам ках предопределенных границ, наподобие соотношения между «лич ным» и «политическим», но и не стоит отрицать, насколько диспро порционально сильными и разрушительными могут быть эти дей ствия. Впрочем, жестокая несоизмеримость, тем не менее, должна быть признана. В театрализованной демонстрации уже институци· ализированноzо неведения не стоит искать трансформирующего по тенциала. Существует еще целый ряд причин, по которым затянувшееся увлечение проявлениями откровения в стиле Эсфирь должно иска жать истину о гомофобии как таковой; вспомним о важных разли чиях между еврейской (я имею в виду расинавекий вариант) и гомо сексуальной идентичностью и изгойством. Даже в прустовских <.<Со доме и Гоморре», а в особенности в <<Пленнице», где Эсфирь вспоми нается особенно настойчиво, эта пьеса не предлагает нам эффектив ной модели трансформирующего откровения. Скорее наоборот: <•Пленница» - именно та книга, в которой герой, цитирующий Ра- И в Кософски Сэджвик 186 сина, демонстрирует особенно губительную неспособиость ни рас крыться, ни существовать в открытую. Вымышленный нами засекреченный голубой (розовый) клерк из Верховного Суда, мучимый возможностью самораскрытия, кото рое могло бы предположительно помочь сестрам и братьям-гомосек суалистам, но наверняка радикально ставило бы под угрозу его/ее ближайшее будущее, обладал воображением, способным представить значительно больше возможных последствий, чем те, которые пред видела Эсфирь в решающую для нее минуту. Именно эти возможные последствия обозначают специфические структуры эпистемологии чулана. Ей или ему могли запретить воспользоваться правом объя вить о своей сексуальности; признание могло лишь наделать шума вокруг всем известной тайны; признание могло быть проявлением агрессии против того, с кем этот клерк чувствовал, тем не менее, на стоящую связь; судья, который(ая) не считал(а) себя геем, мог(ла) бы испугаться собственной ориентации или же привязанности к клер ку и отреагировать с усиленной жесткостью; сам клерк посредством признания мог быть втянут во взрывоопасное подполье засекречен ного гомосексуалиста-судьи; он мог слишком испугаться изоляции или слишком усомниться в себе, чтобы вынести последствия этого признания; пересечение гомосексуального разоблачения и глубин ных гендерных ожиданий может быть слишком запутанным или де зориентирующим, и, в том или ином случае, не может служить сти мулом к изменению. Попробуем разобраться в этих опасностях и ограничениях бо лее подробно в сравнении с Эсфирью. 1. Хотя ни в Библии, ни у Расина не указано, в каких, если во обще в каких-то, религиозных действиях или верованиях может быть продемонстрирована еврейская идентичность Эсфири, предположе ние о том, что эта идентичность может обсуждаться, умалчи ваться или быть уязви.мой, вообще отсутствует. «Эсфирь, мой повелитель, имеет отца еврея» (1033)- следовательно, Эсфирь ев рейка. Как бы ни был ошарашен Ксеркс этой новостью, он не счита ет, что это у нее временное, или что она сердита на иноверцев, или что она может измениться, если любит его настолько, что сходит к психотерапевту. Эсфири тоже не приходят в голову такие вредные идеи. Ев рейскость Эсфири в этой драме - из чего бы она ни состояла в реальной жизни, в конкретном историческом контексте - весьма основательна, и именно ее недвусмысленность дает основу для всей истории о тайне Эсфири и ее последующего самораскрытия. В про цессе гомосексуального самораскрытия в контексте двадцатого века, Эписте.мология чулана 187 наоборот, немедленно встает вопрос обоснованности и доказательств. •Откуда вы знаете, что вы действительно гомосексуальны? Зачем торопиться с выводами? На самом деле, то, что вы говорите, основы вается всего лишь на каких-то ощущениях, не реальных действиях (или напротив: на некоторых действиях, и не обязательно на ваших настоящих ощущениях); не лучше ли вам поговорить с психотера певтом и выяснить все до конца? •. Подобные реакции, столь часто имеющие место у людей, к которым обращено раскрытие, эхом резо нирующие у тех, кто решился на самораскрытие, демонстрируют, насколько проблематична сама концепция гомосексуальной идентич ности, и то, как интенсивно ей сопротивляются, и то, как право на ее определение дистанцировано от самих геев и лесбиянок. 2. Эсфирь предполагает, что Ксерн:са удивит ее призн.ан.ие, и он. действительн.о удивлен. Ее уверенность в том, что она определя ет меру знания других о себе, контрастирует с тотальной неуверен ностью, которую обыкновенно ощущают скрытые гомосексуалисты по поводу того, кто осведомлен об их сексуальной ориентации. Это касается реального положения вещей по поводу секретности, кото рое играет большую роль в жизни людей, чем в библейских притчах; но это гораздо больше относится к сложностям проблемы гомосексу альной идентичности, поскольку ни одно человеческое существо не может контролировать все многообразие, противоречивость кодовой системы, определяющей сексуальность как идентичность и как дей ствие. Во многих, если не в большинстве взаимоотношений раскры тие -это кристаллизация интуиции или убежденности, которые уже витали в воздухе и уже сформировали систему круговой по руки мол чаливого презрения, молчаливого шантажа, молчаливого восхище ния, молчаливого соучастия. В конце концов, возможность знать о н:ом-то то, что этот н:то-то может сам н.е зн.ать ватывающее ощущение власти, - - придает зах будь то знание о том, что кто-то гомосексуалист, или что он не знает, что его секрет им известен. Про зрачный чулан дает возможность безнаказанного оскорбления ( •Я никогда бы не сказал ничего подобного, если бы зн.ал, что ты голу бой•- ну да, конечно); он также дает возможность более теплых отношений, но (и) отношений, где возможность эксплуатирования встроена в оптику асимметричного, отражающего, невыраженного. 13 Бывают счастливые и явно упрощенные случаи раскрытия в подоб ных ситуациях: женщина с трудом решается сообщить своей мате ри, что она лесбиянка, и ее мать отвечает: •да, я вообще-то предпо лагала, что это так, когда вы с Джоан начали спать вместе десять лет назад». Гораздо чаще, однако, этот факт делает сам чулан и выход из Ив Кософски Сэджвик 188 него не более, но менее честным; не часто -более равномерным, но более летучим или даже отчаянным. Жизнь внутри и, следователь но, выход из чулана- никогда не герметичны до конца; география nерсонального и nолитического, обсуждаемая здесь, скорее более неощутима и конвульсивна, если тайна не является тайной. 3. Эсфирь боится, что ее откровение .может погубить ее или не спасти ее народ, но она не опасается за участь Ксеркса, и он дей ствительно вне опасности. Когда же гомосексуалисты в гомофоб ном обществе раскрываются, в особенности в случае с родителями или суnругами, всегда nрисутствует nонимание вероятности нанесе ния серьезного вреда, возможно, обеим сторонам. Тайна, несущая в себе заразу, может распространяться, заражая других, как тайна: одна мать говорит, что выход ее взрослого ребенка из чулана загнал ее самое в чулан в ее консервативной среде. В воображении гомосек суалиста/лесбиянки, хотя и не только в воображении, из-за страха, что (возможно, собственные родители) после признания могут убить егоjее, возникает отдача в виде более мощно воображаемой возмож ности, что nризнание может убить их. Нет гарантии, можно ли, на ходясь под угрозой этого обоюдоострого оружия, стать сильнее, чем если взять в руки обычный топор, но определенно, такая ситуация более разрушительна. 4. Инертный, по своей сути, Ксеркс, похоже, никаким опреде ленным образом не озабочен религиозной/этнической идентичнос тью Эсфири. Он не восnринимает ни себя, ни их взаимоотношения по-другому после того, как обнаруживает, что она не та, кого он в ней видел. Обоюдоострая опасность в сцене гомосексуального раскры тия, напротив, исходит отчасти из того, что эротическая идентич ность того, кто является адресатом разоблачения, nодвержена влия нию, а, значит, потревожена им. Это так, прежде всего и в основном, потому что эротическая идентичность никогда не определяется сама по себе, она не может быть вне отношений, никогда не может вос приниматься никем за пределами структуры переноса и обратного переноса. Во-вторых, и особенно потому, что непоследовательность и nротиворечивость гомосексуальной идентичности в культуре двад цатого века чувствительны, и, следовательно, созвучны к непосле довательности и nротиворечивости принудительной гетеросексуаль ности. 5. Не т оснований считать, что Ксеркс .может са.м быть скры тым евреем. Но именно в соответствии с опытом гомосексуалистов, нередко обнаруживается, что гомофобные персоны у власти вполне могут оказаться именно скрытыми геями. [... ] Пусть это утвержде- Эпистемология чулана 189 ние останется здесь, как есть, чтобы еще раз продемонстрировать, что безраздельное владение гомосексуальной идентичностью сомни тельно, и, что она не центрична, скорее, спиралевидна, и что собствен ное раскрытие не означает окончательный разрыв с чуланом, но за девает своей волной чужое укрытие. 6. Эсфирь знает свой народ и связана с ним непосредственной ответственностью. В отличие от геев и лесбиянок, которые редко воспитываются в гомосексуальных семьях; которые сталкиваются с гомофобией культуры, если не собственных родителей, гомофобией, плотно окружающей со всех сторон задолго до того, как они, или те, кто о них заботится, знают, что принадлежат к тем, кто особенно нуждается в защите от нее; которым приходится с большим трудом и часто запоздало склеивать из черепков свое сообщество, какое-то позитивное наследие, стратегии выживания или сопротивления; в отличие от них, Эсфирь обладает цельной и неотъемлемой идентич ностью и историей, обязательствами, с которыми она выросла, пер сонифицированными и легитимизированными в конкретной и авто ритетной фигуре ее опекуна Мардехая. 7. Аналогичным образом, признание Эсфири происходит внут ри и способствует поддержанию выстроенной системы гендерной субординации. Нет ничего более недвусмысленного в Библии отно сительно брака Эсфири, чем его происхождение в условиях кризиса патриархата и его значения для сохранения подчинения женщины. Когда предшествующая ей царица, жена Ксеркса, инородка Вашти (Астинь) отказалась предстать на пиру перед его пьяными друзьями, эти «мудрецы, знающие прежние времена•, поняли, что «Не перед царем одним виновна царица Астинь, а перед всеми князьями и перед всеми народами, которые по всем областям царя Артаксеркса; Потому что поступок царицы дойдет до всех жен, и они будут пренебрегать мужьями своими и говорить: «царь Артаксеркс велел привести царицу Астинь пред лице свое, а она не пошла• (Есфирь 1:13-17). Еврейка Эсфирь появляется на сцене как спасительная идея женской подчиненности: ее единственный рискованный шаг в отно шении царя- обусловленный сюжетом момент для того, чтобы под черкнуть ее неизменную покладистость. (Даже в наши дни еврейс ких девочек воспитывают в соответствии с гендерными ролями - признательность за то, что на них смотрят, бесстрашие в защите «сво его народа•, отсутствие солидарности со своим полом -в маскарад ной роли Эсфирь, исполняемой на праздник Пурим). Я вспоминаю И в Кософсн:и Сэджвик 190 себя, где-то в пять лет, босиком в красивом платье царицы Эсфирь, сшитом моей бабушкой (белый атлас, золотые блестки), старательно делающей реверанс, с опущенными глазами, с разворотом ступней моему (вероятно) отцу, который в этой картинке видится как фото вспышка, выбрасывающая мою тень, высокую, нависающую над маленьким диванчиком на стене за моей спиной. Более того, букваль но понимаемая патриархатность, которая делает акт раскрытия соб ственным родителямнаиболее эмоционально аналогичным акту са моразоблачения Эсфири собственному мужу, демонстрируется с нео быкновенной ясностью через мужское использование женщины в своих целях: настоящая миссия Эсфири, как жены, в том, чтобы дать возможность ее опекуну Мордехаю занять место Амана в качестве фаворита и советника царя. И, наоборот, опасность и неустойчивость, кроющиеся в отношениях иноверца Амана и царя, привлечены здесь для того, чтобы показать гетерасексуально понимаемую неадекват ность непонятной интенсивности их отношений. Если история Эс фири отражает твердый выбор евреями политики меньшинств, ос нованный на консервативных скрижалях гендерных ролей, такой выбор, однако, не мог быть сознательно сделан гомосексуальным народом в условиях современной культуры (несмотря на то, что та кие попытки делались неоднократно, в особенности, мужчинами). Вместо этого, и внутри и вне движения за права гомосексуалистов противоречивое толкование однополых отношений и желаний, муж ской и женской гамо-идентичности не раз пересекали (в ту и другую сторону) определяющие границы гендерной идентичности, с такой разрушительной регулярностью, чтопонятия <•меньшинства•> и «ген дера• сами по себе утратили немалую толику категоризирующей (но не перформативной) силы. Любой из этих усложненных выборов происходит, пусть отчас ти, от плюрализма и накопленной непоследовательности современ ных способов концептуализации однополого желания и, следователь но, гомо-идентичности, той непоследовательности, которая также реагирует на непоследовательность, с которой концептуализируют ся гетерасексуальное желание и идентичность. Долгосрочный попу листекий теоретический проект выстраивания и историзации само очевидности псевдо-симметричной оппозиции гомосексуального/ге теросексуального (или геевского/натурального) как категоризации личностей будет скорее использоваться, нежели суммироваться в нашем тексте. Фуко, как и другие историки, относит к девятнадца тому веку европейской философии переход от трактовки однополой сексуальности как запретных и сокрытых сексуальных действий Эписте.мология чулана 191 (действий, которые в этом понимании могли быть совершаемы лю бым человеком, чьи позывы строго не контролировались), к призна нию ее как функции конкретно определяемой идентичности(то есть именно структура личности маркирует человека как гомосексуала, даже, возможно, при отсутствии какого-либо генитального действа). Таким образом, по мнению Алана Брея, <•говорить об индивидууме (в эпоху Ренессанса) как о гомосексуалисте или нет- сущий анах ронизм и глубоко ошибочно», 14 поскольку период, растянувшийся, приблизительно, между Уайльдом и Прустом, был особенно богат попытками наименовать, объяснить и определить это новое существо, гомосексуальную личность - настолько назревший проект, что в своем горячем желании определения он определил еще более новую категорию- гетеросексуального субъекта. 15 Подвергать сомнению естественную самоочевидность противо поставления между геями и натуралами как определенными типами людей не значит, тем не менее, отказаться от него[ ... ]. Возможно, никому не следует желать этого; немало людей - женщин и муж чин, находясь в рамках такого репрезентативного режима, обнару жили, что именующая категория •гомосексуальныйjная» или ее более современные синонимы обладают реальной властью организо вывать и описывать опыт их собственной сексуальности и идентич ности настолько, что приятие этих определений по отношению к себе (даже без озвучивания) влечет огромные сопутствующие затраты. И пусть только по этой причине, но категоризация внушает уважение. Гораздо больше на уровне групп, чем отдельных личностей, вероят но, продолжительность любой политики или идеологии, которая позволяла бы себе быть снисходительной к однополой сексуальнос ти в нашем веке, зависит от определения отдельных гомосексуалис тов как представителей совершенно конкретного меньшинства, от куда бы они ни происходили, и как бы ни назывались. 16 И, безуслов но, не из-за когнитивного или политического влияния на людей, ко торых она пытается описывать, обозначающая категория •гомосек суальность» не поддалась разрушающему воздействию в течение де сятилетий и сокрушительных нападок деконструирующего обнаже ния- не столько из-за ее значимости для тех, кого она определяет, но из-за ее значимости для тех, кто определяет себя от противного. Определенно (и парадоксально?) именно параноидальная на стойчивость, с которой в этом веке вьrстраивались разграничиваю щие фортификации между <•гомосексуалами» (меньшинство) и ~ге теросексуалами» (большинство) - выстраивались не-гомосексуали стами, и особенно мужчинами против мужчин -именно это подры- Ив Кософски Сэджвик 192 · вает возможность воспринимать «гомосексуалиста» как беспроблем ного, благоразумного индивидуума. Даже гомофобной народной муд ростью« Чая и симпатии» 17 пятидесятых зарегистрировано, что тот, кто наиболее рьяно укрепляет такие барьеры, наименее крепок в этом смысле сам. В тот самый период так называемого «изобретения "го мосексуализма"» Фрейд наделил психологической тканью и досто верностью, универсализировал карту этого разновалентного про странства, основываясь на предполагаемой протеевской подвижнос ти сексуального желания и потенциальной бисексуальности каждо го человеческого существа; эта картография не дает возможности предположить, что сексуальная склонность конкретного человека всегда будет направлена на людей одного гендер а, но предлагает, вдо бавок, весьма денатурализирующее описание психологических мо тивов и механизмов мужского параноидального, проективного гомо фобного определения и давления. Но фрейдовекая позиция, направ ленная против маргинализации, приобрела только большее влияние, будучи артикулирована через эволюционный нарратив, в котором на шли готовый камуфляж гетеросексистские и маскулиняетекие эти ческие санкции. Если новая популярная идея о том, что самые ярые гомофобы - это мужчины, «неуверенные в своей маскулинности», поддерживает недостоверную, но необходимую иллюзию о том, что возможно существование «уверенной» версии маскулиниости (узна ваемой, соответственно по хладнокровному проявлению гомофобии), что существуют уравновешенные, разумные способы отношений мужчин к мужчинам в современном гетеросексистском капиталис тическом патриархате, то куда уж туже можно завернуть винт, уже утративший центровку, постоянно ошибочной, бесконечно шанта жируемой мужской идентичности, легко манипулируемой в любом направлении к открытому насилию? Именно в работах более поздних феминистского и гомосексу ального движений наблюдается проясневне того, почему мужской параноидальный проект явился столь необходимым для сохранения гендерной субординации; и немалую роль сыграл успешный феми нистский выпад, переопределивший распространенное мнение о лес бийстве как проблеме омужествления женщины в идею о женской самоидентификации. 18 И хотя после Стоунуолла мужское гомосек суальное освободительное движение имело более четкое политичес кое выражение, чем радикальное лесбийство, и оно предложило ва рианты новых имиджей гомосексуалистов и геевского сообщества вместе с захватывающей новой коллекцией нарративов, относящих сяк самораскрытию, но представило оно немного новых аналитичес- Эписте.мология ч.улана 193 ких средств для прояснения вопроса о том, как определяется гомоj гетерасексуальность до момента индивидуального раскрытия. Впро чем, это и не было их проектом. В сущности, за исключением возоб новившегася продуктивного интереса к историзации самой дефини ции гомосексуальности, набор аналитических инструментов, доступ ных сегодня любому, кто задумывается об определении го м о jгетеро сексульности, весьманезначительно пополнился по сравнению с тем, что было, скажем, у Пруста. Из тех странных многословных «трак тующих>> схем, которые внове были доступны Прусту и его современ никам, особенно тех, что поддерживали идеи маргинализации, мно гие были отменены, забыты или расценены историей как слишком невкусные, чтобы использовать их широко. Многие из тех, что счи таются потерянными, однако, выжили, если не в сексологической терминологии, то в народной мудрости и обиходе «здравого смысла». Ни у кого также не вызывает удивления, когда они возникают вновь под новыми именами на странице «Наука» журнала «Тайме»; муже женщины Содома входят в академический канон в виде «маменьки ных сынков» с помощью Йейль Юниверсити Пресс. 19 Но есть и но винки. Большинство западных людей со средним и высоким уров нем образования в нашем веке, похоже, одинаково понимают опре деление гомосексуальности, вне зависимости от того, являются ли они сами геями или натуралами, гомофобами или антигомофобами. Это понимание близко к тому, что имел в виду Пруст, что, в этом смысле, и мое, и ваше понимание. То есть оно организовано вокруг радикальной и не поддающейся упрощению непоследовательности. В нем содержится та маргинализирующая позиция, что существует конкретная популяция людей, которые «действительно» гомосексу альны; в то же время, присутствует универсализующее мнение, что сексуальное желание является непредсказуемо сильным раствори телем устойчивой идентичности; что и выраженная гетерасексуаль ная личность, и объекты предпочтения сильно маркированы одно полым влиянием и желаниями, и то же, но наоборот, относится к выраженным гомосексуалам; и что по крайней мере мужская гете росексуальная идентичность и современная маскулинистекая куль тура для самосохранения могут нуждаться в козлах отпущения, кри сталлизующихся в однополом мужском желании, которое весьма распространено, и, прежде всего, глубоко запрятано. 20 Проектом многих и многих авторов и философов разного толка было стремление рассудить между маргинализирующим и универ сализирующим подходом к определению сексуальности и разрешить эту концептуальную непоследовательность. Какого бы успеха ни до7 Зак. 4046 И в Кософски Сэджвик 194 бились они в реализации проекта своими средствами, ни один из них не продвинулся ни на йоту ни в ту, ни в другую сторону из жесткого хомута противоречивых суждений современного дискурса. Ни более высокая оценка иреобразующей и неустойчивой игры желания, ни повышение ценности гамо-идентичности и гомосексуального сооб щества, ни их противоположность- часто обладающее большей си лой уничижение, - похоже, не смогли вырваться из мертвой хват ки существующего и господствующего столкновения парадигм. И эта непоследовательность преобладала, по крайней мере, три четверти века. Иногда (но не всегда) она принимала формы конфронтации или не конфронтации между политикой и теорией. Превосходным при мерам этой всемогущей непоследовательности явилась ненормаль ность правовых отношений между гомосексуалистами и действия ми, предпринятыми в этой стране после одного судебного решения. Верховный Суд, рассматривая дело «Бауэре против Хардвика•, при нял печально известное решение о том, что каждый отдельный штат имеет право запрещать любые действия, которые могут (весьма воль но) квалифицироваться как «содомия•, кем бы они ни совершались, не опасаясь посягнуть на любые права, в особенности, права на част ную жизнь, охраняемые Конституцией; однако, сразу вскоре после этого, заседание Апелляционного Суда Девятого Округа (по делу «Сержант Перри Джей Уоткинс против Армии Соединенных Шта тов •) определило, что гомосексуальные ипдивидуу.м.ы подпадаютпод защиту Конституции по статьеоправе на равную защиту. 21 Быть геем в этой системе означает находиться под взаимоперекрывающимися эгидами универсализирующего дискурса действий и маргинализи рующего дискурса индивидуумов. Даже сейчас, по крайней мере, в контексте права, первое запрещает то, что второе защищает, но в со путствующих контекстах здравоохранения, относящихсяк пробле ме СПИДа, например, вовсе не очевидно, что маргинализирующий дискурс индивидуумов («группы риска•) не является даже более дис криминирующим, чем конкурирующий, универсализирующий дис курс действия («безопасный секс• ). В двойной ловушке взаимоперек рывающихся дискурсов, в любом случае, любая попытка контроля над дефинициями чревата последствиями. Энергоемкое, но определенно статическое крепление между маргинализирующим и универсализирующим подходами к опреде лению гомо/гетеросексуальности не является, однако, единственной важной концептуальной засадой, в которой проигрываются совре менные драмы гомосексуальных и гетеросексистских судеб. Вторая проблема, столь же значимая и тесно связанная с первой, связана с Эписте.мология чулана 195 определением отношения к гендеру гомосексуальной личности и к однополому желанию. (Именно в этом концептуальном ряду пере смотр и определение радикальными феминистками лесбийства как женской самоидентификации явилось особенно сильным шагом). По крайней мере с начала века существовало два прочно закрепивших ся противоречащих друг другу метафорических гепдерпых образа, посредством которых можно было трактовать однополое желание. С одной стороны, всегда существовала и продолжает существовать (в гомофобном фольклоре и науке вокруг «маменькиных сынков» и их мужеподобных сестер, но также и в сердце и в кишках большинства представителей голубого и лесбийского сообщества) метафора инвер сии, anima mulebris in cirpore virili inclusa- «женское сердце, зак люченное в мужском теле»- и наоборот. В соответствии с объясне нием писателя :Кристофера :Крафта и ему подобных, важным жиз ненным обоснованием этой метафоры является стремление сохранить гетеросексуальпую сущность желания через определенное толкова ние гомосексуальности индивидуумов: желание, в этом смысле, по определению, существует в потоке, который течет от мужского су щества к женскому, в независимости от того, в каком теле какого пола это существо пребывает. 22 Пруст был не первым, кто продемон стрировал- так же, как и Шекспир в комедиях, -что эти атрибу ты «истинного» «внутреннего» гетеро-гендера могут быть использу емы, в случайном порядке, как подпорка для аргументации, пока речь идет о человеческих диадах, но расширение возможностей и включение в контекст большего круга желаний неизбежно низводит инверсивный или ограничительный троп к хореографии задыхаю щегося фарса. Однако эта метафора инверсии ни на йоту не утратила своей значимости, оставаясь каркасом для современного дискурса однополого желания; и под знаменами андрогинии или, более выра зительно «genderfuck», головокружительнаянеустойчивость этой модели стала ценностью сама по себе. Как бы ни была нагружена значимостью метафора инверсии, ее живучесть вынудила ее быть запряженной в одну упряжку с собствен ной противоречивой конкуренткой - метафорой гендерного сепара тизма. В соответствии с этой позицией, вместо того, чтобы стремиться пересечь границы гендера, наиболее естественным в мире, где люди одного пола, сгруппированные вместе под единственным наиболее определяющим диакритическим знаком социальной организации, считается, что люди, чьи экономические, институциональные, эмо циональные, физические потребности и знания могут иметь очень много общего, должны сближаться также на оси сексуального жела- И в Кософски Сэджвик 196 Модели определений гомосексуальности/гетерасексуальности в контексте взаимопересечения сексуальности и гендера Сепаратистская Гомоjгетеро сексуальная Интегрирующая М аргинализирующая, Универсализирующая, т. е. гомосексуальная т. е. бисексуальный идентичность, потенциал, модели: дефиниция модели: «эссенциалистская,., «социальный конструкт•, «третий пол•, «СОДОМИЯ», «гражданские права» «лесбийский континуум» Тендерный сепаратизм, т. е. гомосоциальный Гендерпая континуум, лесбийский дефиниция сепаратизм, мужествен- ность через инициацию И нверсияj пороговое состояние/ транзитив· ность, т. е. кросс-сексуальность,андрогиния, модели геевско/лесбийской солидарности ния. Там, где происходит замещение фразы «женское самоопределе ние» на <<Лесбийство», и в концепции континуума мужского или женского сексуального желания, эта метафора стремится реассими лировать друг к другу идентификацию и желание, тогда как модель инверсивная, по контрасту, зависит от четкости определения. Ген дерна сепаратистская модель помещает, таким образом, женщину, любящую женщину, и мужчину, любящего мужчину, в <<естествен ном» определяющем центре их собственного гендера, опять же, по контрасту с инверсионной моделью, которая локализует гомосексу альных людей - либо биологически, либо культурно- на стыке между гендерами (см. таблицу). Имманентность каждой из этих моделей на протяжении всей истории современных дефиниций гомосексуализма ясно прослежи вается в раннем разрыве в германском движении за права гомосек суалистов между Магиусом Хиршфельдом, основателем Научно-Гу манитарного Комитета (1897), веровавшим в «третий пол», приве денный в свое время в парафразе Дона Мэджера как пример <<Точно го соотношения ... между кросс-гендерным поведением и гомосексу альным желанием», и Бенедиктом Фридландером, соучредителем Сообщества Особенных Людей (1902), который, наоборот, пришел к выводу, <<ЧТО гомосексуальность есть высшая, наиболее совершенная стадия гендерной дифференциации». 23 Как объясняет Джеймс Стик- Эпистемолоzия чулана ли, •истинный 197 typus inversus•, в соответствии с последним аргумен том, •в отличие от женоподобного гомосексуала, рассматривался как основатель патриархатнаго общества и числился рангом выше гете росексуалов по причине его способности к лидерству и героизму• .24 Как и динамический тупик между маргинализирующим и универ сализирующим подходами к определению гомосексуальности, без выходность в отношениях между транзитивной и сепаратистской метафорами гомосексуального гендера имеет свою собственную не простую историю, особенно важную для понимания современной ген дерной асимметрии, угнетения и сопротивления. Единственное, что просматривается совершенно ясно в этой сложной и противоречивой схеме сексуальных и гендерных определений, это то, что возможные основания, необходимые для построения альянса и кросс-идентифи кадий среди различных групп, будут также плюралистичны. Возъмем просто одну только проблему определения гендера: в топосе гендерного сепаратизма лесбиянки искали идентификации и альян са среди женщин вообще, включая женщин-натуралок (как в моде ли •лесбийского континуума• у Адриенн Рич); а голубые, как 'в мо дели Фридлапдера-или в более современной модели •мужского освобождения• - маскулинности, -могли обращаться к мужчинам в целом, включая натуралов. •Эротические и социальные установки в отношении женщин - это наш враг•, писал Фридлапдер в своих •Семи тезисах о гомосексуальности• (1908). 25 В топосе гендерной инверсии или порогового состояния, наоборот, мужчины-гомосексу алисты искали идентификации с гетеросексуалъными женщинами (на том основании, что они тоже •женственны•, или также желают мужчин), или с лесбиянками (на основании того, что состоят в поро говой группе); а лесбиянки по аналогии пытались идентифицировать ся с мужчинами-гомосексуалистами или, хотя эта идентификация сильно ослабла в результате второй волны феминизма, с мужчина ми-гетеросексуалами. (Конечно, политический результат всех этих траекторий возможных идентификаций радикально, порой агрессив но определялся в зависимости от различных исторических факторов, в особенности гомофобии и сексизма). Отметим, однако, что схема тизация по поводу •темы всего лишь гендерного определения• так же сталкивается с темой го м о/ гетерасексуальной дефиниции и в нео жиданной параллелъности. Гендерно-сепаратистские модели, как у Рич и Фридландера, кажется, стремятся к универсализации пони мания гомоfгетеросексуалъного потенциала. То, в какой степени ген дерно-интегрирующая, инверсивная или пороговал модели, подоб но модели третьего пола у Хиршфелъда, предлагают альянс или идеи- И в Кософсн:и Сзджвин: 198 тификацию между лесбиянками и голубыми, с другой стороны выг лядит как стремление к гомо-сепаратистским, маргинализирую щим моделям специфичности гомосексуальной идентичности и по литики. Стикли проводит любопытную серию сравнений между На учно-Гуманитарным Комитетом Хиршфельда и Сообществом Особен ных Людей Фридландера: «Внутри гомосексуального освободитель ного движения происходило резкое разделение на фракции между Комитетом и Сообществом ... Комитет был организацией мужчин и женщин, тогда как сообщество было исключительно мужским ... Комитет называл гомосексуалов третьим полом с целью отвоевать основные права, предоставленные двум другим полам; Сообщество осуждало их действия как вымаливание жалкой подачки и агитиро вало за идею сверхмужественной бисексуальности». 26 Подобные пе ресечения,однако,вполнеобусловлены;например,универсализиру ющие представления Фрейда об определениях сексуальности могут соседствовать с интегрирующей, инверсивной моделью определения гендера. В более широком смысле, линии, пролегающие через эту обманчиво симметричную схему, преломляются в соответствии с конкретной исторической ситуацией из-за глубинной асимметрии гендерного и гетеросексистского угнетения. Говоря коротко, тупиковый эффект маргинализацииfуниверса лизации, отнесенный к проблеме гендерных дефиниций, должен рас сматриваться в поле непластичной, жестко структурированной дис курсивной непоследовательности, в ключевой момент существования социальной организации, такой момент, когда любой гендер диск риминируем. Я не питаю никакого оптимизма по поводу возможнос ти нахождения философской позиции, с которой все эти вопросы могут быть внятно, пусть не эффективно, разрешены, учитывая, что тот же свод противоречий превалировал во всех попытках осмысле ния темы в течение всей современной истории, которая сформирова ла и наши собственные взгляды. Наоборот, гораздо более перспек тивным проектом было бы изучение самой непоследовательности дефиниций, того неразрывного круганесоответствий и несообразно стей, в утомительном вращении которого, на протяжении почти сто летия, создавались самые продуктивные и самые убийственные сю жеты нашей культуры. D. А. Miller, •Secret Subjects, Open Secrets•, в его работеТhе Novel and the Police (Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1988), р. 207. Эписте.мология чулана 199 Michael W. La Morte, •Legal Rights and ResponsiЬilities of in РнЬ!iс Edнcation• ,Journal of Law and Education4. 23 (Jнly 1975): 449-67, особ. 450-53; и Jeanne La Borde Scholz, •Comment: Онt of the Closet, Out of the а Job: Due Process in Teacher Disqualification•, Н astings Law Quarterly 6 (Winter 1979): 663-717, особ. 682-84. По этому делу см. Homosexнals Нэн Хантер, директор Проекта по правам лесбиянок и геев Союза Американс - (ACLU) анализировала дело Роуланда в and Academic Freedoш• в 1986 году на Нацио ких Гражданских Свобод- САГС своем выступлении •HomophoЬia нальной Конвенции Ассоциации Современной Лингвистики. Интересен также анализ ограничений с позиций прав гомосексуалистов, как права на частную жизнь, так и гарантий свободы слова, предоставляемых Первой Поправкой, рассматриваемых вкупе или по отдельности в работе •Notes: The Constitutional Status of Sexual Orientation: Homosexuality as а Suspect Classification•. Нarvard Law Review 98 (Apri11985): 1285-1307, особ. 1288-97. Для обсуждения соот ветствующих юридических вопросов, близко относящихся и применимых к ар гументации Epistemology о{ the Closet, см. Janet Е. Halley, •The Politics of the Closet: Towards Equal Protection for Gay, LesЬian, and Bisexual Identity•, UCLA Law Review 36 (1989): 915-76. New York Native 169 (July 14, 1986): 11. Philip Bockman, •А Fine Day•, New York Native 175 (August 25, 1986): 13. Напоминанием того, что •чулан• сохраняет за собой (по крайней мере, хрони ческую возможность) семантическую гомосексуальную специфику, служит га зетная шумиха, когда Республиканский Национальный Комитет, обращаясь к лидеру большинства палаты представителей Томасу Фоли, предложил ему •вый ти из либерального чулана• и сравнил список его избирателей со списком от крыто гомосексуального конгрессмена Барии Франка, это было широко воспри нято (и осуждено) как объявление самого Фоли геем. Недопонимание комите том того, что подобная инсинуация трудно опровергаема, демонстрирует, на сколько может быть нагружена или свободна от геевской специфики данная идиома. На эту тему см. мою работу •Privilege of Unknowing•, Genders 1 (Spring 1988). На эту тему см. 10 Between Мen: English Literature and М ale Н omosocial Desire (New York: ColumЬia University Press, 1985). Lord Alfred Duglas, •Тwо Loves•, The Chameleon 1 (1894): 28 (выделено мной). Jean Racine, Esther, ред. Н. R. Roach (London: George G. Harrap, 1949), строка 89; перевод мой. Дальнейшие цитаты из этой пьесы будут маркированы номе ром строки в тексте. 11 Стоит помнить, конечно, что библейская история все же заканчивается массо вым убийством: тогда как расинавекий царь от.м.ен.яет свои приказы библейский дает им обратный ход (Есфирь десят пять тысяч• 12 (9:16) 13 14 (1197), дав евреям право убить •семь их врагов, включая детей и женщин. Говоря словами Вольтера, savoir, sans s'fnformer 8:5), •un roi insense qui а passe six mois avec sa femme sans qui elle est• (in Racine, Esther, рр. 83-84). mёme На эту тему см. мою работу •Privilege of Unknowing•, особ. р. 120. Alan Bray, Homosexuality in Renaissance England (London: Gay Men's Press, 1982), р. 16. 200 15 На эту тему см. Jonathan Katz, Gay/ Lesblan Almanac: А New Documentary (New York: Harper & Row, 1983), рр. 147-50. \6 Соответственно, современный либеральный/радикальный феминизм, во всем спектре от NOW [Национальная Организация Женщин в CIIIA- Прим. перев.] до любой сепаратистской группы, может считаться исключением из правил, хотя и весьма компромиссным. 17 Теа and Symapthy- пьеса Роберта Андерсона, бродвейский блокбастер и двухчасовой фильм ВинсентаМинелли по ней (1956). (1953), Сюжет: •женственно му• подростку-старшекласснику, предпочитающему искусство спорту и трави мому как школярами, так и собственным отцом, после всех его терзаний предо ставляет шанс почувствовать себя истинным гетерасексуалом жена одного из преподавателей. Достаточно популярный в 90-х образчик для quееr-анализа. Название пьесы и фильма перспевается вновь и вновь до сих пор.- Пр им. ред. 18 См., например, RadicalesЬians, «The woman Identified Woman•, перепечатанную Anne Koedt, Ellen Levine, and Anne Rapone, eds., Radical Feminism (New York: Quadrangle, 1973), рр. 240-45; и Andrienne Rich, «Compulsory Heterosexuality and LesЬian Existence•, в Catharine R. Stimpson and Ethel Spector Person, ред., Women, Sex. and Sexuality (Chicago: University of Chicago Press, 1980). Здесь я имею в виду популярность книги Richard Green's The <<Sissy Воу Syndrome•> and the Development of Homosexuality в публикации этого издатель ства в 1987 году. Ярко выраженный стереатипичный гомофобный журнализм, в продемонстрированный в этой публикации, похоже, легитимизирован содержа нием книги, которая, в свою очередь, легитимизирована статусом самоzо изда тельства. 20 Те, кто считают, что эти представления относятся к антигомофобам, должны послушать, например, как футбольный тренер в колледже подвергает ритуали стическим издевательствам и унижениям личные качества командного «сла бака. (если не хуже). D. А. Miller в •Cage aux folles: Sensation and Gender in Wilkie Kollins's The Woman in White• (в своей книге The Novel and the Police, рр.146-91, особ. рр.186-90) особенно подчеркивает то (разве не должно это быть самоочевидным), что вся система представлений является если не чем-то менее конкретным, то продуктом скорее культурной критики, нежели культурного давления. 21 Однако когда Уоткинс был восстановлен в армии при полной поддержке того же Апелляционного Суда решением 1989 года, обоснование этого решения было значительно менее широким. 22 Christopher Craft, •'Kiss Ме with Those Red Lips': Gender and Inversion in Bram Stoker's Dracula•, Representations 8 (Fall1984): 107-34, особ. 114. 23 Don Mager •Gay Theories of Gender Role Deviance•, SubStance 46 (1985): 32-48, 35-36. Его источники здесь- John Lauritsen и David Thorstad The Early Нomosexual Rights Мovement (New У ork: Times Change Press, 1974) и James D. Steakly, The Homosexual Emancipation Movement in Germany (New York: Arno Press, 1975). процитировано по с. 24 25 26 Steakley, Tlze Homosexual Emancipation Movement in Germany, !Ьid., р. 68. IЬid., рр. 60-61. р. 54. Гендерноя проблематика в /. политических науках Гендерная проблематика в политической теории Андреа Дворкин Порнография. Мужчины обладают женщинами Поскольку свобода всегда находится в зависи мости от власти, тот род свободы, утверждение ко торого на настоящий момент является неот лож ным, зависит от природы власти, которая установ лена и преобладает Р. Х. Власть мужчины - Toynu, Равенство это первое метафизическое утверждение самости, Я ес.мь, которое существует как априори, как базовое осно вание, как абсолют, не требующий ни приукрашиваний, ни извине ний, индифферентный как в отношении опровержений, так и в от ношении брошенного вызова. Самость выражает внутреннюю власть. Она никогда не перестает существовать - вне зависимости от того, на каких основаниях ее атакуют. Можно даже сказать, что она силь нее физической смерти. Эта самость не просто переживается субъек тивно. Она защищается и традицией, и законодательством, она про возглашается в искусстве и в литературе, она задокументирована историей, она поддерживается при распределении материальных благ. Эта самость не может быть искоренена или сведена к нулю. Она © Andrea Dworkin, 1981. Перевод Яны Боцман выполнен по изданию Andrea Dworkin, Pornography. Men рр. 13-24. Possessing Women (New York: G.P. Putnam's Sons, 1981), 202 Андре а Д вор к ин существует. Когда субъективное ощущение самости дает сбои, ин ституции, созданные для ее сохранения, поддерживают ее на плаву. Первый догмат идеологии мужского превосходства состоит в том, что мужчины имеют эту самость и что женщинам, по определе нию, ее не достает. Мужская самость кажется весьма противоречи вой. С одной стороны, она подвешена в воздухе и магическим обра зом является вечной; она не нуждается ни в чем, что подпирало и поддерживало бы ее. С другой стороны, она дает право брать все, что угодно для того, чтобы поддерживать и улучшать себя, иметь все, что ей нужно, любой ценой. Фактически, здесь нет противоречия, лишь обычный простой круг: природа мужской самости в том, что она берет. Таким образом, по определению, абсолютная самость вы ражается в абсолютном праве брать все, в чем она нуждается для под держания себя. Вот почему неизменная мужская самость сводится к крайнему дорефлексивному паразитизму. Самость является утвер ждением (сделанным в обход разума и тщательного анализа), что можно поставить знак равенства между тем, что хочешь, и тем, чем являешься. В стиле Декарта это утверждение может быть выражено так: я хочу и я вправе это иметь, поэтому я существую. Самость, приращивая свою ширину, подобно паразиту, высасы вает все даже из тех, кто не давал ему на это право. Для него- это данность убеждения и действия, известная с рождения. В отноше нииее-это нечто, что отрицается и запрещается, опять же, в убеж дениях и действиях с самого рождения. Его никогда не является слишком большим, ее же -всегда слишком большая, хоть и малень кая. Во времена детства эта самость высасывает себе пищу из мате ри - чем бы она не обладала, это все предназначено специально для него. Она выкармливается и родовыми потугами, и женскими досто инствами. Он их использует. Она посвящена этому, в большей или в меньшей степени; но •в большей степени» -так же плохо, как и 4В меньшей»; и ничего никогда не достаточно, хотя и всегда слишком много; и все это -вне зависимости от того, чего и сколько в действи тельности было. По мере того, как мальчик растет, он вовлекается в процесс поддержания предательских и опустошающих «нормальных суждений», чтобы осуществить перенос своего паразитизма со своей матери на других женщин, которые имеют более сочные «Я», кото рые еще предстоит освоить. В течение своей жизни он проигрывает этот великий перенос столько раз, сколько ему хочется. Особенно охотно он использует женщин для того, чтобы, как описала Вирд жиния Вулф в <•Собственной комнате», расширить себя. Он всегда находится в состоянии паники, он никогда не является достаточно Порпография. Мужчипы обладают жепщипа.ми 203 широким. Его самость неизменна- как бы он не боялся быть опус тошенным в результате продолжения своих захватов, он все равно продолжает захватывать, поскольку и захват, и хватание являются его неизменным правом и его неизменной самостью. Даже когда он удовлетворяет свое желание быть большим и иметь больше, он все равно убежден в том, что его право быть и иметь. Во-вторых, власть является физической силой, которая исполь зуется в отношении и против тех, кто менее силен, nричем без санк ции использовать силу как власть. Если физическая сила не исполь зуется против других - к примеру, если силен раб - это не власть. Право на физическую силу как на власть в системах мужского доми нирования вручено мужчинам. Вторая догма идеологии мужского превосходства состоит в том, что мужчины физически более силь ные, чем женщины, и что именно поэтому они доминируют. Женс кая физическая сила, если только она не •запряжена• в •женские• виды деятельности, становится таким образом вызывающей отвра щение, а ее использование против мужчин, то есть в качестве влас ти, nредается анафеме, запрещается, подвергается поношениям. Ре альность мужской физической силы в холодном высшем смысле не так важна, как идеология, которая сакрализует и чествует ее. Отча сти, физическая сила мужчин по сравнению с женщинами реализу ется и посредством того, что мужчины заставляют женщин быть физически неразвитыми. Мужчины выбирают себе в партнерши сла бых женщ11н (хотя и знают, что тяжесть родов ложится на женские плечи); и постоянно в ходе взросления женщины ее физическую силу расшатывают и нивелируют. Женщины тем менее сильны физичес ки, чем выше их экономический класс (как и было заведено мужчи нами). Таким образом, чем ближе они к власти, тем более хрупкими они должны быть. Даже женщины, которые являются физически сильными, должны притворяться слабыми, чтобы подчеркнуть не только свою феминность, но также и свои эстетические устремления. Физическая непригодность является разновидностью женской кра соты, а заодно и символом благосостояния партнера. Такая женщи на как бы говорит: он достаточно богат для того, чтобы оградить меня от работы, сделать бесполезной, украшением. Зачастую женщин даже калечат физически или посредством моды и обычаев таким образом, что какой бы физической силой они не обладали, эта сила не имеет смысла. Мужская физическая сила, вне зависимости от ее абсолют ных значений, в то же время наполнена смыслом. Мужская физи ческая сила выражается как власть, как мужская самость, а не как субъективный феномен, ее значимость не является произвольной. Ан.дреа Д ворн:ин. 204 Законы и традиция защищают ее; искусство и литература воспевают ее; от нее зависит история; о ней заботится и система распределения материальных благ. Ее абсолютное значение мифологизировано и ми стифицировано таким образом, что женщины запуганы легендой о ней не меньше, чем ее реальностью. Власть физической силы комби нируется с властью самости таким образом, что он не только суще ствует, он еще и сильнее; он не только берет, но и берет силой. В-третьих, власть - это способность терроризировать, исполь зовать самость и силу для того, чтобы вызывать страх, страх в целом классе людей и у целого класса людей. Акты террора лежат в широ ком диапазоне - от изнасилования до оскорбления действием, до сексуальных злоупотреблений, до войны, до убийства, до изувечи вания, до пыток, до порабощения, до киднепинга, до словесного ос корбления, до культурного оскорбления, до угрозы смерти, до угро зы боли, до принудительных родов. Символы террора также явля ются общим местом и исключительно знакомы: пистолет, нож, бом ба, кулак и так далее. Но более значимый скрытый символ терро ра это пение. Акты и символы встречаются во всех комбинациях, - террор является основной темой и последствием мужской истории и мужской культуры. Тем не менее, умягчая его эвфемизмами, его на зывают славой или героизмом. Даже когда он является подлым, широкомасштабным и ужасающим. Террор, и теперь порождаемый мужчинами, иллюминирует свою эссенциальную природу и свою ос новную цель. Именно он выбирает, насколько много следует терро ризировать, будет ли террор всего лишь «флиртом• или осадой, бу дет ли он грубым или утонченным. Но в первую очередь существует легенда о терроре и эта легенда культивируется самими мужчинами с неким возвышенным вниманием. Вне зависимости от того, что это эпос, драма, трагедия, великая книга или бульварное чтиво, - телевидение, кинематограф, история подлинная или альтернатив ная- мужчины являются гигантами, которые топят землю в кро ви. В этой легенде мужчины обладают великой удачей, они - носи тели ценностей. В этой легенде женщины -добыча, наравне с золо том, драгоценностями, землями и сырьем. Легенда о мужском наси лии - одна из самых почитаемых легенд человечества, именно из нее выкристаллизовывается роль мужчины: он опасен. С развитием социал-дарвинизма в девятнадцатом веке, да и сейчас, внутри псев донаучной социал-биологии, Мужчина-Агрессор находится на вер шине эволюционной борьбы. Он - царь природы, поскольку он са мый агрессивный, самый жестокий. Превозносящая мужчину био логия, которая в наши дни захлестнула социальные науки, являет- Порпография. Мужчипы обладают жепщипа.ми 205 ся, на самом деле, эссенциальным элементом в современной легенде террора, согласно которой мужчина может и дальше праздновать свое превосходство: ему биологически предписано (даже до того, как он стал рыцарем Бога), терроризировать женщину и другие живые су щества и держать их в подчинении и покорности. Если это не полу чится, террор исполнит свое обещание: мужчины сотрут с лица зем ли все неподконтрольное террору. Третьей догмой идеологии мужс кого превосходства в секулярных обществах, где биология замести ла Бога (и используется в качестве подпорки для анахронистичес ких теологических выкладок там, где это нужно) является то, что мужчины биологически агрессивны, что им присущи бойцовские качества, что они неизменно конфликтны, генетически жестоки, что они гормонально запрограммированы на конфликт, что они неизбеж но враждебны и воинственны. Для тех, кто остался набожным, кар тина выглядит так, будто Бог наделил мужчину тем, что в соответ ствии с любым стандартом может быть рассмотрено как универсаль но плохой набор качеств, который может обернуться благом только для одной цели- для подчинения женщины. Акты террора, симво лы террора и легенды террора - все они распространяют террор. Этот террор не является психологическим событием, как это обычно по нимается: он не возникает в уме того, кто его воспринимает, хоть и настойчиво резонирует там. Нет, он генерируется теми жестокими акциями, которые повсеместно санкционируются и поощряются. Он также генерируется своей собственной репутацией и в тех изыскан ных формах, которые мы можем встретить у Гомера, Жене или Каф ки, и в тех дьявольских формах, какие создали Гитлер, реальный граф Дракула или Мэнсон. Гниющее мясо воняет; насилие порожда ет террор. Мужчины опасны; мужчин боятся. В-четвертых, мужчины имеют власть давать имена, великую и возвышенную власть. Эта власть именовать дает мужчинам возмож ность определять опыт, артикулировать границы и ценности, обозна чать реальность каждой вещи и ее качества, означивать то, что мо жет и что не может быть выражено, контролировать саму перцеп цию. Как отмечала Мэри Дэли, которая первой вычленила эту власть, в работе «По ту сторону Бога Отца», «необходимо осознать тот фун даментальный факт, что мы, женщины имели власть именовать, но эта власть была у нас украдена». Мужское превосходство растворено в языке таким образом, что любое предложение провозг латает его и укрепляет его. Мысль, выраженная первично в языке, проникнута лингвистическими и перцептуальными ценностями, которые были выработаны именно для подавления женщин. Мужчины уже опре- Андреа Д воркип 206 делили параметры каждого субъекта. Все феминистские аргументы, как бы они ни были радикальны в своей интенции или в своих след ствиях, являются аргументами <<За» или «против» утверждений или посылок, скрытых в мужской системе, которая сделана заслужива ющей доверия или недоверия посредством власти мужчин именовать. Никакая трансценденция мужской системы невозможна до тех пор, пока мужчины имеют в своих руках власть именовать. Их имена зву чат, в какую область человеческой жизни не посмотри. Так же, как Прометей похитил у богов огонь, феминистки должны забрать власть именовать у мужчин, и, желательно, сделать это более эффективно. Так же, как пламя казалось магическим во времена, когда оно при надлежало богам, магическим кажется искусство именования: он дает имя и имя приживается; она дает имя- и имя утеряно. Но эта магия иллюзорна. Мужская власть именовать поддерживается си лой, тупой и элементарной. Сама по себе эта власть, без силы вер нуть ее, скроенная вразрез с реальностью -не власть; это всего лишь процесс, вещь более подконтрольная. «Древнее поименование,- пи сала Мэри Дэли,- не было продуктом диалога- факт, по невнима нию признаваемый в Книге Бытия, в истории о том, как Адам давал имена животным и женщине». Это- именование по типу декрета, который дает власть над теми и против тех, кому запрещено выра жать в именах их собственный опыт; это декрет, сохраняемый наси лием, которое в культурах мужского доминирования пишет несмы ваемые имена кровью. Мужчина не только называет женщину злом; он также истребляет девять миллионов женщин как ведьм, посколь ку он назвал женщину злом. Он не просто называет женщину сла бой; он подвергает мучениям женское тело, завязывает и обматыва ет его одеждой, чтобы она не могла двигаться свободно, он использу ет ее как игрушку или как украшение, держит ее в клетке, заторма живает ее рост, поскольку он назвал женщину слабой. Он говорит, что женщина хочет быть изнасилованной - и он насилует. Она со противляется насилию? Тогда он будет бить ее, угрожать ей смер тью, силой выбрасывать ее из дому, нападать на нее по ночам, ис пользуя нож или кулак, и все равно он будет говорить, что она этого хочет, они все этого хотят. Она говорит «нет», а он утверждает, что это значит «да». Он называет ее невежественной, когда запрещает ей образование. Он не разрешает ей использовать ее ум и ее тело строго и логично, и тогда он называет ее интуитивной и эмоциональной. Он определяет феминность. И когда она не покоряется, он называет ее девиантной, патологической, он выбивает из нее дурь, проводит кли торэктомию, отнимая клитор (хранилище патологической маскулин- Порноzрафия. Мужчины обладают женщинами 207 ности), вырывает ей матку (источник ее личности), проводит лобо томню или наркотизацию (в чем выражается извращенное понима ние того, что женщина может думать, в то время как мышление у женщины названо девиацией). Он называет вражду и насилие, сме шанные в разных пропорциях, «сексом», он бьет ее и называет это, в зависимости от ситуации, «доказательством любви» (если она его жена) или «эротикой» (если она его любовница). Если она сексуаль но желает его, он называет ее шлюхой; если она не желает его, он насилует ее и говорит, что она все-таки желает. Все равно, будет она учиться или рисовать, он называет ее забитой и хвастает, что может вылечить ее патологические интересы при помощи мифического «ХО рошего траха». Он называет ее домохозяйкой, годной только для дома, он держит ее в бедности и крайней зависимости только для того, чтобы покупать ее за свои деньги, но стоит только ей покинуть дом, как он называет ее потаскухой. Он называет ее так, как ему нравит ся. Он активно утверждает свою власть именовать посредством силы и он оправдывает силу посредством власти давать имена. Мир при надлежит ему, поскольку он называет в нем все, включая ее. Она ис пользует этот язык против себя, поскольку больше этот язык ни для чего не пригоден. Четвертая догма идеологии мужского превосход ства состоит в том, что мужчины, поскольку они более интеллекту альны и креативны, называют вещи подходящими, подлинными именами. Кто бы ни ниспровергал или противоречил мужскому по именованию, он тут же подвергается поношению и клевете; сама по себе власть давать имена в мужской системе является формой силы. В-пятых, мужчины имеют власть владеть. В исторической рет роспективе эта власть была абсолютной; отрицаясь некоторыми муж чинами в отношении других мужчин в периоды рабства и гонений, она, преимущественно, активно поддерживалась при помощи воору женной силы и закона во всех остальных случаях. Во многих частях мира мужское право властвовать над женщиной и над всем, что вы текает из этого права (дети, труд), по-прежнему является абсолют ным, и никакие признания прав человека, кажется, не приложимы к женской популяции. В Соединенных Штатах в последние 140 лет это право было легально смягчено, однако последние законы, даже те, где нечто в этом смысле проясняется, уже лишены этого духа. Побои жены, сексуальное насилие в браке, распространенные здесь, как и где бы то ни было, основаны на убеждении, что мужчина обла дает правом собственности на свою жену, которое дает ему право де лать с ней все, что душе угодно: ее тело принадлежит ему и он может использовать его для сексуального удовлетворения, для битья, для Ан.дреа Д вор к ин 208 оплодотворения. Мужская власть обладать, благодаря тому централь ному положению, которое она занимала в исторической ретроспек тиве, по-прежнему лишь в малой степени сдерживается теми стыд ливыми легальными ограничениями, которые наложены на нее. Это правда- замужняя женщина в сегодняшних Соединенных Штатах может владеть своей собственной щеткой для волос и своей одеждой, что было невозможно на протяжении большей части девятнадцато го века. Она не будет публично выпорота, однако в приватной жизни она все так же избиваема за свое бесстыдство. И мужская власть об ладать, как и все другие виды мужской власти, не встречает препят ствий и не ограничена определенной спецификой. Эта власть, как и другие ее виды, гораздо больше, нежели какая-либо из ее традици онных манифестаций. Пятая догма мужского доминирования- это посылка, что мужское право властвовать над женщиной и тем, что с ней связано, является естественным, исторически обусловленным, закрепленным прогрессом. Что бы он ни придумал для того, чтобы закреплять или утверждать свою собственность, все это естественно; это действие, которое коренится в этике, которая, без всяких сомне ний, релятивна. Власть обладания исходит из самости, которая оп ределяется как нечто, что берет. Таким образом, захватывание уве личивает свою значимость: он берет, он удерживает; однажды он взял, и теперь это его. Отношение между самостью, которая берет, и обладанием является достаточно точным отражением отношения между изнасилованием и браком. Браком как институцией, которая развилась из практики изнасилования. Изнасилование, первоначаль но определяемое через похищение, стало браком, связанным с зах ватом в плен. Брак означал захват, растянутый во времени, подразу мевающий не единомоментное, но долгосрочное использование и об ладание, то есть владение. В-шестых, власть денег является определенно мужской влас тью. Деньги говорят. Но говорят они мужским голосом. В руках жен щин деньги сохраняют свое буквальное значение, их отсчитывают, они покупают то, что этого стоит или не стоит. В руках мужчин день ги покупают женщин, статус, достоинство, оценку окружающих, признание, лояльность, все, что только возможно. В руках мужчин деньги не только покупают, они приносят с собой достоинства, дос тижения, честь, уважение. На каждом экономическом уровне зна чение денег для мужчин и для женщин существенно отличаются. На копленные мужчиной в достаточном количестве деньги видятся чи стыми, даже если они грязные. Женщину, если она становится бога той наследницей, проклинают мужчины, принадлежащие к той же Порнография. Мужчины обладают женщина.м.и 209 самой группе родственников. Бедные женщины в целом тратят свои деньги на удовлетворение своих критических жизненных потребно стей и на своих детей. Бедные мужчины, в целом, тратят деньги, при чем с удивительной настойчивостью, на удовольствия. Богатые жен щины особенно охотно тратят свои деньги на украшение себя и на создание привлекателъного для мужчин образа: деньги не освобож дают их от диктата мужчин. Богатые мужчины тратят деньги на удо вольствия и используют их на то, чтобы делать из денег деньги. День ги в руках мужчины символизируют благополучие и достижения. Деньги в руках женщины являются признаками чего-то бесчестно го, веженетвенных амбиций или алчности. Шестая догма мужского превосходства состоит в том, что деньги правильным образом выра жают маскулинностъ. Мужчины удерживают деньги для себя самих. Они скупо выдают их женщинам и детям. Мужчины удерживают также и пространство рынка только для себя: женщины получают меньше мужчин, делая эквивалентную работу, несмотря на то, что никто не оспаривает тезис о равной оплате за одну и ту же работу; работающие женщины, имеющие диплом колледжа, в среднем по лучают меньше, чем мужчины с образованием в восемь классов. Сег регация в работе, равно как и прямое исключение из рядов рабочей силы, скрытая дискриминация при найме, а также дискриминация вследствие беременности держат женщин в бедности, вдали от денег как таковых, делают их неспособными зарабатывать и накапливать. Деньги как экстремальная составляющая секса. Как отмечали ФилисЧеслер и Эмили Джейн Гудмен в работе •Женщины, деньги и власть•, •мужское прикосновение означивает экономическое доми нирование•. Когда бедный мужчина совращает или насилует жен щину, которая богаче его, его прикосновение означивает экономи ческий бунт. Деньги являются первичными в приобретении секса, также и секс является первичным в делании денег: он вплавлен во все виды индустрии через рекламу (эта машина принесет тебе жен щину, посмотри, что за штучка разлегласЪ на капоте!), каждая пор ция которой эротизирована прямо пропорционалъно стоимости рек ламируемого товара. В финансовой реальности секс и женщина -это такие же предметы потребления, как и остальные. Благосостояние любого рода и любой величины является выражением мужской сек суальной власти. Внешне сексуальное значение денег разыгрывается мужчина ми в весьма широком диапазоне, но оно также является и интерио ризированным, апеллирующим к внутренней функциональности мужского сексуального процесса. Предполагается, что мужчины дол- АндреаДворх:ин 210 жны накапливать сперму точно так же, как они накапливают день ги. Центральным религиозным императивом как в восточных, так и в западных религиях является порицание расхода спермы на любые другие цели, помимо оплодотворения. Логика проста -добро, кото рое разбазарено, а не инвестировано- это потерянное добро. Выра жение «экономия спермы•> отображает ту же идею в секулярных ре алиях, в особенности применительно к девятнадцатому веку. Пред ставление о том, что когда мужчина тратит сперму, он тратит свой наиболее значительный природный ресурс, представление о том, что он, распыляя своих потенциальных сыновей по простыням, обрека ет их на небытие, были следствиями специфических религиозных догм и квази-научного теоретизирования. Одно из значений глагола to spend husband [тратить]- «эякулировать». Одно из значений глагола to [быть мужем]- «сберегать или сохранять•, его архаичес кое значение- <спахать, ради урожая». Муж в этом смысле - это тот, кто консервирует или сохраняет свою сперму исключительно для половых сношений с целью оплодотворения. В мужской системе кон троль над деньгами означает сексуальное возмужание, то есть то же самое, что означает контроль над эякуляцией. Бережливость и на копление денег, использование денег на то, чтобы умножать благо состояние - точно так же как бережливость и накопление в отноше нии спермы -все это демонстрирует принятие «взрослых» мужских ценностей, сексуальных и экономических. Мальчик тратит свою сперму и свои деньги на женщин. Мужчина использует свою сперму и свою женщину на то, чтобы умножать благосостояние. Мальчик тратит, мужчина- производит. Траты указываютнанезрелость цен ностей, построенныхнанемедленном вознаграждении. Производ ство, напротив, обозначает долгосрочные обязательства в отношении самоконтроля и контроля над другими - и оба они жестоки в веч ной ситуации мужского превосходства. Обладание и оплодотворение женщины в браке или в других формах конкубината (хоть и нефор мального) рассматриваются как господство над тратами без цели, как основное и недвусмысленное доказательство маскулинности, как признак состоявшегося и неопровержимого факта возмужания, ко торое оставляет мужчину глухим к интенциям юности, которая все еще контаминирует с женским эротизмом, в котором пение не игра ет существенной роли. Передача денег как таковых, и это совершен но очевидно, является действием, направленным на то, чтобы про демонстрировать маскулиниость как агрессивную и возвеличиваю щую силу. В то время, как бедный или депривированный мужчина борется за то, чтобы заработать деньги на выживание, все мужчины, Порн.ография. Мужчины обладают жен.щин.а.ми 211 вне зависимости от того, бедны они или богаты, сражаются за деньги потому, что они выражают маскулинность, власть над женщинами. Получать меньше, чем женщина в той же сфере деятельности, явля ется постыдным: это означает, что ты менее маскулинен, чем она. Другие виды мужской власти, такие, как власть террора (насилие) или власть давать имена (диффамация) в этом случае должны выпол нять компенсирующие функции. В-седьмых, мужчины имеют власть секса. Впрочем, они утвер ждают обратное: что эта власть принадлежит женщинам, которых они воспринимают как синонимы сексуального. Женская чувствен ность, даже будучи воспринимаемой как монструозная, понимается как определяющее качество женщины. Будучи редуцированной до своей наиболее простой и абсурдной компоненты своими защитни ками, наиболее склонными к сексуальному опрощению, она превра щается в утверждение о том, что женщина имеет сексуальную власть, поскольку эрекция не является добровольной. Женщина является тем, что ее обуславливает. Поскольку мужчина беспомощен, женщи на могущественна. Мужчина реагирует на стимуляцию, за которую он не несет ответственности, это крайне естественно поступать имен но так; что бы он ни делал, он делает это в ответ на провокативные действия женщины. Даже на этом крайне редукционистском уров не -она вызывает эрекцию пениса, поэтому она обладает сексуаль ным могуществом - данный аргумент видится преднамеренно наи вным и эгоистичным. Мужчина, каждый мужчина и каждая из муж ских институций, принуждают женщину к тому, чтобы соглашать ся с этим нелепым определением женщины как сексуального объек та. Он фетишизирует ее тело- и в целом, и по частям. Он изгоняет ее из реальности выражения во внешнем мире в определенную муж чиной реальность сексуального или же в определенную им же реаль ность материнского. Он заставляет ее стать той самой штучкой, ко торая вызывает эрекцию, когда он чувствует себя беспомощным и бессильным, поскольку именно она возбудила его. И он очень зол, когда она -не эта самая штучка. Когда она больше, чем штучка или меньше, чем штучка, он становится напряженным и угрожающим. Будучи изложенным более связно, это утверждение выглядит так -определенная вне границ мужского опыта власть секса, мани фестированная в действиях, отношениях и культуре, является пре имущественно мужской сферой деятельности, его королевским до меном, сакрализованным и нерушимым. Мир секса, мир столь по тенциально богатый и разнообразный, редуцирован мужчинами до того, что по факту является просто интромиссией пениса. То, что Апдреа Д воркип 212 обычно называют словом <• это •>, то есть секс, на деле сводится к тому, что мужчина делает со своим пенисом. Копуляция -а именно фрик ции пениса- вот магическое, скрытое значения слова <•ЭТО>>, вот смысл секса, вотон-экспансивный опыт, посредством которого мужчина реализует свою сексуальную власть. На практике копуля ция является актом обладания -одновременно и актом владения, и актом захвата, и актом силы. Это -завоевание. Это выражает власть близости одного тела над другим, личности над вещью. <•Сексуаль ный акт» обозначает интромиссию пениса, сопровождаемую фрик циями или, собственно, копуляцию. Женщина- это тот, над кем совершают действия. Эти действия совершает мужчина и посред ством них он выражает сексуальную власть, власть маскулинности. Секс требует, чтобы мужчина совершал действия над тем, кто имеет меньше силы. Такая оценка настолько глубоко закрепилась, стала настолько имплицитно присущей сексуальному акту, что любой, кого «имеют», тут же маркируется как «женщина», феминизируется, вне зависимости от того, имеет ли это под собой анатомические основа ния. В мужской системе секс эквивалентен пенису, а пение является сексуальной властью, в то время как его использование в половом акте указывает на мужественность. Мужская сексуальная власть также выражается как возмужа лость - как отношение и как категория. Определенная в первую очередь как сама мужественность, возмужалость в своем вторичном значении означает энергию, динамизм (который в патриархальном словаре также имеет значение «сила»). Витальность, присущая воз мужалости как качеству, призвана быть эксклюзивным маекулии ным маркером энергичности, в первую очередь понимаемой в сексу альном контексте, и биологической по своему происхождению, ко торая переносится в том числе на сам пение. Это он, по факту, явля ется выразителем энергии, силы, амбиции, уверенности. Определен ная мужчинами и воспринимаемая женщинами как одна из форм женской сексуальной власти, возмужалость является показателем энергии и самореализации, которые запрещены женщинам. Мужская сексуальная власть является сущностью культуры. Она звучит повсюду. Чествование насилия в литературе, песнях и в науках является парадигматической артикуляцией мужской сексу альной власти как культурного абсолюта. Завоевание женщины, выражаемое в половом акте, в акте обладания ею, в акте использова ния ее как вещи, является сценарием, повторенным бесконечное число раз в контексте половых отношений и вне его повсюду в куль туре. В половом акте он расширяется. Как писала Вулф, она- его Порпография. Мужчипы обладают женщипами 213 зеркало. Уменьшая ее посредством ее использования, он вдвое уве личивается в размерах. В культуре он является гигантом, который увеличивается посредством завоевания ее, скрытого или явного. Она остается его зеркалом, поскольку, как утверждала Вулф, •зеркало совершенно необходимо для всякой жестокости или героики •. В культуре его сексуальная власть является его темой. В культуре мужское использует женское для того, чтобы развертывать эту тему. Сексуальная власть также является атрибутом мужчины, чем то, что присуще ему как тому, кто берет, захватывает желаемое и нужное. Особенно же - как тому, кто использует пение для того, чтобы •брать• женщину, в более широком контексте- как тому, кто берет землю, деньги. Как атрибут, его сексуальная власть уничто жает сердцевину его природы. Седьмая догма мужского доминирования состоит в том, что сек суальная власть коренится в пенисе. Маскулиниость в действиях, а именно- в сексуальном акте в качестве мужчины, определяет ее. Если посмотреть шире - речь идет о любом акте захвата, его сексу альная власть сама себя подпитывает, будучи верной собственной натуре. Мужское мнение о том, что сексуальная власть принадлежит женщине (которая вызывает эрекцию), призвано защищать мужчи ну от ответственности за свои действия, в особенности за свои сексу альные завоевания. Большуючасть времени использованные тела пы таются выжить. Часто они говорят, кричат илиплачут-сегодня край ние проявления этого преследуются и порицаются. Безжалостное об винение •ты меня спровоцировала• сегодня используется для того, что бы поощрять то индивидуальное и социальное молчание, что является наиболее благоприятной средой для продолжения завоеваний. Шанталь Муфф Феминизм, гражданство и радикальная демократическая Постмодернизм и эссенциализм - политика вот две темы, которые в пос леднее время образовали эпицентр напряженной дискуссии среди англоамериканских феминисток. Разумеется, они связаны между собой, поскольку так называемые << постмодернисты ~ являются так же и главными критиками эссенциализма, однако для нашего рас смотрения лучше <•развести>> эти темы, ведь некоторые феминист ки, симпатизирующие постмодернизму, в последнее время все чаще становятся на защиту эссенциализма. 1 Я полагаю, что для того, что бы прояснить предмет дискуссии, необходимо признать, что не су ществует такого «постмодернизма>>, который может быть понят как когерентный теоретический подход и что стирание границы между постструктурализмом и постмодернизмом, которое теперь совсем не редкость, приводит исключительно к путанице. Это вовсе не означа ет, что мы не были свидетелями прогрессивного анализа доминиру ющих форм рациональности и посылок в модусах мышления, харак терных для дискурса Просвещения. Однако эта критика универса лизма, гуманизма и рационализма исходила из различных теорети ческих стратегий, все многообразие которых не может быть сведено к так называемым «постструктуралистским>> или <<постмодернистс ким~ авторам. К этой точки зрения новаторские течения двадцатого века - Хайдеггер и пост-хайдеггерианская философская герменев тика Гадамера, поздний Витгенштейн и философия языка, которую инспирировали его работы, психоанализ и то прочтение Фрейда, что было предложено Лаканом, американский прагматизм - все они, исходя из различных посылок, критиковали идею универсальности человеческой природы и универсальные каноны рационализма, в которых природа человека может быть познаваема столь же успеш- © Taylor and Francis Books, 1992. Перевод Яны Боцман выполнен по изданию Chantal Mouffe, •Feminism, Citizenship and Radical Democratic Politics•, in Judith Butler and Joan W. Scott, eds., Feminists Theorize the Political (New York: Routledge, 1992), рр. 369-84. 215 но, сколь и традиционная концепция истины. В то же время, если термин «постмодерн» указывает на такую критику универсализма и рационализма Просвещения, следует иметь в виду, что таким обра зом он отсылает ко всем основным течениям философии двадцатого века и, следовательно, нет никаких оснований для того, чтобы выде лять постструктурализм в отдельную отрасль. С другой стороны, если термином «постмодернизм» желают обозначить только одну специ фическую форму, то такая критика выражена в работах таких авто ров, как Лиотар и Бодрийяр, и в этом случае нет никаких оснований к тому, чтобы добавлять в эту категорию таких ученых, как Дерри да, Лакав и Фуко, как это у нас обычно водится. Слишком часто ана лиз критики и специфичных для Ли отара или Бодрийяра утвержде ний ведет к высказыванию такихнеглубоких выводов, в соответствии с которыми в «постмодернисты» можно записать всех, кто имел хоть какое-нибудь отношение к постструктурализму. Этот тип «сраще ния» концепций представляется нам совершенно бесполезным, если не вовсе лицемерным. Когда такое сращение постмодернизма и постструктурализма было развенчано, вопрос об эссенциализме также предстал в совсем ином свете. В самом деле, в прямой связи с критикой эссенциализма находится тот факт, что была выявлена конвергенция чересчур раз личных течений современной мысли, а черты сходства были найде ны в чересчур различных концепциях, принадлежащий таким авто рам, как Деррида, Витгенштейн, Хайдеггер, Дьюи, Гадамер, Лакав, Фуко, Фрейд и другие. Это весьма важно, поскольку это значит, что такая критика принимает множество различных форм и что если мы желаем тщательно исследовать ее уместность в отношении фемини стских политик, мы должны учитывать все модальности этой кри тики, все ее подтексты и не должны скоропалительно отбрасывать ее, когда она воплощена в какой-либо из своих версий. Цель данной работы - выявить те фундаментальные выводы, которыми антиэссенциалистский подход способен обогатить разра ботку феминистских политик, которые также ориентированы на ра дикальный демократический проект. В действительности я не раз деляю мнения, что эссенциализм со всей необходимостью приводит к консервативной политике и я готова согласиться с тем, что он мо жет быть переформулирован куда более прогрессивным образом. Но я хотела бы доказать, что эссенциализм подразумевает некоторые неизбежные ошибки в построении той демократической альтерна тивы, чья цель - объединение сопротивления различным формам угнетения. Я прекрасно понимаю, что эссенциализм приводит к та- Ш апталь М уфф 216 кому взгляду на идентичность, который не в ладу с концепцией ра дикальной и плюралистической демократии и что он не позволяет нам истолковывать новое видение гражданства в соответствии с ра дикальной демократической политикой. Вопрос идентичности и феминизм Одна из догм критики эссенциализма заключалась в отбрасы вании категории субъекта как рациональной, «прозрачной» сущно сти, которая может выражать гомогенное значение всего поля свое го поведения, являясь источником своего действия. Например, пси хоанализ показал, что будучи по сути организованной вокруг про ницаемого эго, личность структурирована как набор уровней, кото рые лежат за порогом сознательного, как и за порогом рационально сти действующего субъекта. Он также подорвал представление об унифицированном характере субъекта. Центральное утверждение Фрейда состоит в том, что человеческое сознание может быть понято через разделение на две системы, из которых одна не может быть <<СО знательной». Расширяя фрейдовскую концепцию, Лакан показал, что существует множественность уровней - уровень символическо го, уровень реального и уровень воображаемого, которые проникают сквозь каждую идентичность, что место субъекта как место нехват ки - хотя и репрезентированного в рамках этой структуры - есть пустое место, которое в то же время ниспровергается и является ус ловием существования любой идентичности. История субъекта, та ким образом, является историей егоjее идентификаций, и попросту не существует «потайной» идентичности, которой следовало бы до искиваться, разбирая самую «свежую» идентичность. Однако это двойственное движение. С одной стороны, движение на децентриро вание, которое предотвращает фиксацию на наборе позиций, распо ложенных вокруг заданного утверждения. С другой стороны- как результат этой эссенциальной нефиксированности, мы получаем про тивоположное движение - институционализацию центральных ут верждений, фиксированность на частичном, которая ограничивает поток означаемых под означаемыми. Но сама эта диалектика нефик сированностиjфиксации возможна только поскольку фиксация не является заблаговременно данной, поскольку никакой центр субъек тивности не предшествует идентификации субъекта. В философии языка позднего Витгенштейна мы также можем найти критику рационалистической концепции субъекта, которая Феминизм, гражданство и политика 217 показывает, что субъект не может быть источником лингвистичес ких значений, поскольку он существует посредством участия в раз личных языковых играх, которые обнажает перед ним мир. Мы бе рем в расчет также и идею философской герменевтики Гадамера, выраженную в утверждении о том, что существует фундаментальное единство мысли, языка и мира, выраженное в языке, который явля ется горизонтом, внутри которого сконструировано наше настоящее. Сходная критика центрального положения субъекта в современной метафизике и его унитарного характера может быть найдена также в различных формах и у других многочисленных авторов, которых я упоминала выше. Однако моей целью не является детальное рассмот рение этих теорий, я хотела обнаружить лишь наиболее общую кон вергенцию. Я не собираюсь также игнорировать тот факт, что между позициями этих очень разных мыслителей существует масса весьма важных различий. Но с точки зрения вывода, который я хочу сде лать, важно лишь понять конвергенцию их общекритических пози ций в отношении традиционного статуса субъекта и тот подтекст, ко торый существует в этих позициях применительно к феминизму. Нередко говорят, что деконструкция эссенциальных идентич ностей, которая является следствием осознания случайности и не проявленности каждой идентичности, представляет невозможным всякое феминистское политическое действие. Многие феминистки уверены, что без рассмотрения женщины в качестве согласованной идентичности мы не можем обосновать самой возможности фемини стского политического движения, в котором женщина может объе диняться с другими именно как женщина, чтобы формулировать спе цифичные феминистские цели и преследовать их. В противополож ность этому мнению я утверждаю, что для тех феминисток, кто скло няется к радикальным демократическим политикам, деконструкция эссенциальной идентичности должна рассматриваться как необхо димое условие для адекватного понимания многообразия социальных отношений, к которым, собственно, и должны прялагаться принци пы равенства и свободы. Только когда мы отбрасываем взгляд на субъект как на рациональный и «проницаемый•, когда мы отбрасы ваем его вместе с Представлениями о мнимом единстве и гомогеннос ти ансамбля позиций субъекта, мы и начинаем быть способными те оретизировать на предмет множественности отношений и подчине ний. Отдельный индивидуум может быть носителем этого многооб разия, доминировать в одних типах отношений и быть подчиненным в других. Мы даже можем представить себе агента социального дей ствия как сконструированного набором таких «Позиций субъекта•, Шапталь Муфф 218 которые не могут быть полностью зафиксированы в замкнутой сис теме различий, сконструированных посредством разницы дискурсов, среди которых нет необходимого типа отношений, но только посто янное движение переопределений и вытеснений. •Идентичность,. такого множественного и противоречивого субъекта является, таким образом, всегда иенадежной и необоснованной, темпоральне фикси руемой лишь в местах пересечения этих позиций субъекта и зависи мой от специфических форм идентификации. Вот почему невозмож но говорить об агенте социального действия, когда мы работаем с унифицированной, гомогенной сущностью. Продуктивнее подходить к вопросу с точки зрения плюральности, зависящей от различных позиций субъекта, посредством которых он конструируется внутри различных дискурсивных образований. И осознавать, что не суще ствует никаких а priori, необходимых отношений между дискурса ми, которые конструируют различные позиции субъекта. Но из-за соображений, высказанных мною ранее, эта плюральность не вклю чает сосуществования одного и другого, плюральности и позиций субъекта, но подразумевает только постоянное ниспровержение од ного другим, переопределение одного через другое, что делает воз можным выработку «тотализующих эффектов,. внутри поля, кото рое характеризуется открытостью и неопределенностью границ. Такой подход является исключительно важным для понимания феминизма, так же как и других современных форм борьбы. Их ве дущая характеристика в том, что набор позиций субъекта связыва ется ими с теми социальными отношениями, которые до недавнего времени рассматривались как аполитические, что стало причиной конфликта и антагонизма, приведших, в свою очередь, к политичес кой мобилизации. Пролиферация этих новых форм борьбы может быть нагружена теоретически только тогда, когда появятся диалек тика и децентрированиеjрецентрирование, описанные ранее. В работе <<Гегемония и социалистекая стратегия,. 2 мы в соавтор стве с Эрнесто Лакло предприняли попытку описания последствий такого теоретического подхода применительно к проекту радикаль ной и nлюральной демократии. Мы апеллировали к необходимости установления цепи эквивалентностей среди различных видов теоре тической борьбы, а также к созданию эквивалентных «связок» меж ду требованиями женщин, черных, рабочих, геев и других. Наши выводы по э1·ому вопросу отличаются от других неэссенциалистских взглядов, где такие аспекты, как детотализация идецентрирование превалируют, и где дисперсия позиций субъекта трансформирована в эффективную сепарацию, как это имеет место, например, в пози- Фе.мипиз.м, гражданство и политика 219 ции Лиотара и донекоторой степени- даже в позиции Фуко. Меж ду тем, для нас вопрос объединения, «связывания» является решаю щим. Чтобы отрицать существование а priori, необходимо обнару жить связь между позициями субъекта, а также осознать то, что она не подразумевает положения, при котором не существует постоян ных усилий на установление между ними исторической, случайной и вариабельной связи. Тот тип связи, который устанавливается меж ду различными позициями субъекта, является случайным, анепред заданные отношения между ними мы обозначили как «связывание», «объединение». Даже когда нет необходимой связи между различ ными позициями субъекта, в сфере политики всегда существуют дис курсы, которые пытаются обеспечить объединение, «связку» различ ных точек зрения. Именно по этой причине каждая позиция субъек та конституируется внутри эссенциально нестабильной дискурсив ной структуры - ведь она является принятой в разнообразие объе диняющих практик, которые постоянно ниспровергают ее и транс формируют. Вот почему не существует такой позиции субъекта, чьи связи с другими со всей уверенностью могут быть определены, вот почему не существует социальной идентичности, которая была бы полностью и навечно приобретена. Это, однако, не значит, что мы не можем использовать такие понятия, как <<рабочий класс», «мужчи ны», «женщины», «черные» илидругие означающие, реферирующие к коллективным субъектам. Однако, поскольку существование об щей сущности было нами отброшено, статус этих понятий должен рассматриваться в терминах того, что Витгенштейн назвал «семей ным сходством», а их единство должно рассматриваться лишь как результат частичной фиксации идентичностей через создание цент рирующих утверждений. Для тех феминисток, кто принимает такой подход, он имеет весьма существенные последствия, связанные с вопросом о том, как в таком случае следует формулировать нашу политическую борьбу. Если категория «женщина» и впрямь не корреспондируетснекоей унифицированной и унифицирующей сущностью, то вопросы феми низма не следует, пожалуй, и исследовать. Тогда центральными те мами исследований становятся такие: каким образом женщина кон струируется как категория в рамках различных дискурсов? каким образом сексуальные различия создают имеющие место различения в социальных взаимоотношениях? как отношения подчинения кон струируются посредством таких различений? Целиком ошибочная дилемма «равенство против различия» эксплуатируется именно по тому, что у нас нет уже гомогенной сущности под названием «жен- Шапталь Муфф 220 щина•>, которая предстоит другой гомогенной сущности под назва нием «мужчина», но есть лишь многообразие социальных взаимоот ношений, в которых сексуальные различия всегда создаются самы ми различными способами и где борьба против подчиненности дол жна быть визуализирована в специфических и дифференцированных формах. Спрашивать же, <• в действительности ли женщины должны стать идентичны мужчинам, чтобы быть призванными как равные, или они должны педалировать свою инаковость как цену равен ства?», становится таким образом бессмысленно, поскольку эссен циальные идентичности уже включены в сам вопрос. 3 Гражданство и феминистские политики Как следствие, весьма значительный вопрос о том, чем должна быть феминистская политика, должен быть изложен в совершенно других терминах. Коль скоро так, многих феминисток начинает за ботить тот вклад, который феминизм может сделать в демократичес кую политику посредством поиска тех специфических требований, которые могли бы выразить интересы женщин, или посредством по иска специфичных феминных ценностей, которые должны стать моделью демократической политики. Либеральные феминистки ера жались за широкий спектр новых прав для женщин, чтобы сделать их равноправными гражданками, но при этом не бросая вызов доми нирующей либеральной модели гражданства и политики. Их точка зрения критиковалась другими феминистками, которые полагали, что существующая концепция политического является, по существу, мужской, и что женские интересы не могут быть удовлетворены в рамках такой системы. Следуя Кэрол Гиллиган, они противопостав ляли феминистскую «этику заботы» мужской и либеральной «этике справедливости». Выступая против либеральных индивидуалнети ческих ценностей, они защищали набор ценностных установок, ба зирующихся на опыте женщины как женщины, в то время как жен ский опыт материнства и заботы был проявлен в приватных реалиях семьи. Они отвергали либерализм, поскольку он конструирует совре менное гражданство как реалию публичную, идентифицированную с мужчинами, поскольку он исключает женщин из рассмотрения посредством изгнания их из общественной жизни в сферу приватно го. Согласно этой точке зрения, феминистки должны бороться за та кой тип политики, который бы позволял актуализировать такие спе цифические ценности, как любовь, забота, признание нужд других Феминизм, гражданство и политика 221 и добрососедство. Одна из наиболее ярких попыток предложить аль тернативу либеральной политике, укорененную в женских ценнос тях, может быть найдена в «Материнском мышлении» и в «Социаль ном феминизме>>, со всей принципиальностью представленных Са рой Руддик и Жан Ветке Элстайн. 4 Феминистские политики, как они утверждают, должны отдавать привилегию идентичности <<женщи не как матери» и приватной реальности семьи. Семья рассматрива ется как нечто, имеющее моральное превосходство над сферой пуб личной политики, поскольку она конституирует общие очертания нашей гуманности. Для Элетайн <<семья остается местом наиболее глубоких и значимых человеческих связей, местом наиболее долго срочных надежд и наиболее бескомпромиссных конфликтов». 5 Она полагает, что именно в семье мы должны искать ту новую полити ческую мораль, которой можно было бы заместить либеральный ин дивидуализм. Именно в женском опыте приватных реалий, где они выступают в качестве матерей, утверждает Элстайн, следует искать новую модель гражданской активности. Материалистки желают, чтобы мы отбросили мужские либеральные публичные политики, построенные на абстрактной идее справедливости и «обобщенного другого» и адаптировали вместо этого феминистские политики при ватного, построенные на таких, специфических для семьи доброде телях, как любовь, интимность и озабоченность судьбой «конкрет ного друГОГО». Блестящая критика такого подхода была осуществлена Мэри Дайетц, 6 которая показала, что Элетайн глубоко ошибается, выдви гая теорию, которая связывает «материальное мышление» и соци альные практики материнства с демократическими ценностями и демократическими политиками. Дайетц считает, что материальные добродетели попросту не могут быть политическими, поскольку они связаны с активностью, которая является особой и даже специфи ческой, в которой они, собственно, и коренятся. Эти добродетели являются выражениемнеравных отношений между матерью и ребен ком, которые являются в одно и то же время и интимной, и исклю чительной, и частной активностью. А демократическое гражданство как раз напротив- должно быть коллективным, не-исключитель ным и генерализующим. Поскольку демократия подразумевает то, что индивидуумы ставят своей целью индивидуальную свободу, от ношения по типу мать-ребенок со всей очевидностью не могут обес печить адекватную модель гражданства. Помимо рассмотренной концепции, феминистская критика либерального гражданства была проведена Кэрол Пэйтмен. 7 Эта кри- Шанталь Муфф 222 тика является более искушенной, но, тем не менее, имеет немало об щего со взглядами, изложенными в «Материнском мышлении». Ат мосфера работы Пэйтмен несет следы принятия идей радикального феминизма и акцент в ней сделан не на отношениях мать/ребенок, а на антагонизме мужчина/женщина. Гражданство, по Пэйтмен, является патриархальной категори ей: кто такой «гражданин»? что делает этот гражданин на арене, где он действует, коль скоро она является сконструированной по мужс кому типу? Хотя женщины в либеральных демократиях сейчас яв ляются гражданками, это самое гражданство было завоевано в рам ках структур патриархальной власти, в которых женские качества и свойства по-прежнему являются малоценными. Более того, призыв интегрировать женские способности в публичный мир гражданства сталкивается с тем, что Пэйтмен называет «уоллстонкрафтовской дилеммой»: требование равенства подразумевает принятие патриар хальной концепции гражданства, которая, в свою очередь, подразу мевает положение, при котором женщина должна стать такой же, как мужчина, в то время, как настаивать, что женские отличитель ные признаки, способности и деятельность должны быть внесены в уже имеющуюся концепцию гражданства- значит требовать не воз можного, поскольку именно такие в точности качества являются тем, что патриархальное гражданство старательно исключает. Пэйтмен видит разрешение этой дилеммы в разработке концеп ции «половой дифференциации» гражданства, которая рассматри вала бы женщин как женщин, вместе с их телами, а также вместе с тем, что они символизируют. По Пэйтмен, это должно простимули ровать наделение политической значимостью способностей, которых лишены мужчины - способности создавать жизнь, способности к материнству. Она утверждает, что эти способности должны быть вос принимаемы как столь же уместные для определения гражданства, сколь и то, что обычно считается ультимативной проверкой граж данственности- способность мужчины сражаться и умереть за свою страну. Пэйтмен полагает, что традиционный способ выдвижения альтернатив, где и разделение, и сходство полов является предуста новленным, необходимо преодолеть посредством выдвижения ново го способа постановки вопроса о женщине. Это может быть осуще ствлено посредством принятия концепции гражданства, которая признает и специфичность женственности, и общую для мужчин и женщин гуманность. Такой взгляд, «который придает должный вес половым различиям в контексте гражданского равенства, требует отказа от унитарной (т. е. маскулинной) концепции индивидуума, Фемипизм, граждапство и политика 223 абстрагированной и от нашего телесного существования, и от патри архатных разделений между приватным и публичным» .8 Таким об разом, феминистки должны сделать своей целью разработку диффе ренцирующей по половому признаку концепции гражданства, кото рая бы включала «женщину как женщину в контекст гражданского равенства и активного гражданства» .9 Пэйтмен принадлежит множество весьма интересных наблюде ний над патриархальной предвзятостью теоретиков «социального контракта» и над теми способами, при помощи которых либераль ный индивидуал конструируется в соответствии с требованиями муж ского имиджа. Однако я полагаю предложенное ею решение пробле мы неудовлетворительным. Несмотря на оговорки Пэйтмен по пово ду исторически сконструированных аспектов половых различий, ее точка зрения все еще утверждает существование особого рода сущ ности, которая означивала бы женщину как женщину. В самом деле, ее предложение относительно дифференцированного гражданства, которое принимало бы в расчет специфичность женственности, ба зируется на идентификации женщины как женщины через материн ство. Для нее существует два основных типа индивидуальности, ко торые могут быть выражены в двух различных формах граждан ства - мужчина как мужчина и женщина как женщина. Проблема, согласно Пэйтмен, состоит в том, что категория «индивидуального», поскольку она базируется на мужской модели, представляется как универсальная форма индивидуальности. Феминистки должны на конец осознать ложный универсализм акцентуирования существо вания двух разнящихся по половому признаку форм универсальнос ти; это - единственный путь разрешения «уоллстонкрафтовской д и леммы», единственный способ освобождения от патриархальных аль тернатив «ИНаКОВОСТИ» И «СХОЖеСТИ». Я согласна с Пэйтмен в том, что модерная категория индивиду ального была сконструирована как постулирующая универсалисте кое, гомогенное «публичное», как выталкивающая все особенности и различия в область «приватного», как и с тем, что такое положе ние имеет весьма негативные последствия в отношении женщин. Однако я совершенно не верю в то, что панацеей в данном случае яв ляется замена этих структур на дифференцирующие по половому признаку «бигендерные» концепции индивидуального, это касается и привнесения специфичных женских задач в основные дефиниции гражданского. Мне кажется, что такое решение само по себе остает ся в той самой проблемной ловушке, которой сама же Пэйтмен ~е лает бросить вызов. Она утверждает, что разделение между публич- Шан. таль М уфф 224 ным и приватным является центральным пунктом современного пат риархата, поскольку «разделение приватного и публичного являет ся отделением мира естественного субъекта, то есть женщины, от мира конвенциональных отношений, то есть мужчин. Феминный, приватный мир природы, частностей, различий, неравенства, эмо ций, любви и кровных связей изолирован от публичной, универсаль ной - и маскулиннойl - реальности конвенций, гражданского ра венства и свободы, разума, согласия и контракта• . 10 Именно из этих соображений деторождение и материнство пред ставлялись как антитезисы к гражданственному, именно поэтому они стали символом того естественного, что не может быть частью «пуб личного•, а стало быть, должно оставаться изолированной сферой активности. Делая акцент на политической ценности материнства, Пэйтмен ставит своей целью преодоление такого различения, она предполагает внести свой вклад в деконструкцию патриархальной концепции гражданства как приватной и публичной жизни. В ре зультате же своей эссенциалистской позиции Пэйтмен, однако, ни когда не деконструирует самую важную оппозицию - мужчина/ женщина. Вот почему она останавливается там же, где и материали стки, предлагая неадекватную концепцию того, что должно быть истинно демократической политикой феминизма. Вот почему она признается, что «наиболее глубокой и комплексной проблемой для политической теории и практики теперь является проблема того, каким образом два гуманоидных тела, феминная и маекулииная ин дивидуальности могут быть полностью инкорпорированы в единую политическую жизнь• . 11 Моя собственная точка зрения полностью отлична от описан ной. Я хотела бы отметить, что ограничения современной концеп ции гражданства должны быть эмансипированы не посредством со здания половых различий, чье определение было бы политически уместным, но посредством конструирования новой концепции граж данства, где половые различия стали бы по-настоящему неуместны ми. Это, конечно, требует той концепции субъекта социального дей ствия, о которой шла речь выше, то есть такой, где связываются ан самбли позиций субъекта, корреспондирующие с многообразием со циальных отношений, в которых они и описываются. Это многооб разие конструируется внутри специфических дискурсов, которые не имеют никаких необходимых взаимоотношений между собой, и свя зи между которыми носят случайныйинеявный характер. Нет при чин к тому, чтобы половые различия были уместными во всех фор мах социальных взаимоотношений. Совершенно очевидно, что сегод- Феминизм, гражданство и политика 225 ня многие различные практики, дискурсы и институции действи тельно конструируют мужчин и женщин различным образом, а так же и то, что маскулинныеjфеминные разделения существуют как очень даже уместные во многих сферах. Но это вовсе не значит, что это должно оставаться проблемой и что мы можем прекрасно пред ставить себе, как половые различия становятся неуместными во мно гих социальных отношениях, где они существуют сейчас. В реаль ности же это- цель значительной части течения феминистской борь бы. Я вовсе не выступаю с апологетикой тотального исчезновения половых различий как уместного различения; я даже не говорю, что равенство между мужчинами и женщинами требует гендерно-нейт ральных социальных отношений, ведь совершенно очевидно, что во многих случаях обращаться с мужчинами и женщинами равным об разом в реальности означает обращаться с ними весьма дискримина ционно. Моя концепция состоит в том, что в сфере политического, как и в тех, что имеют отношение к гражданству, половые различия не должны оставаться уместным критерием различения. Я согласна с Пэйтмен в ее критике либеральной, мужской концепции современ ного гражданства, но я верю в то, что проект радикальной и плюра листической демократии нуждается не в дифференцированной по половому признаку модели гражданства, в которой специфические запросы женщин и мужчин будут оцениваться равным образом, а в истинно иной концепции того, что значит быть гражданином идей ствовать в качестве члена демократического политического сообще ства. Радикальная демократическая концеnция гражданства Проблемы с либеральной концепцией гражданства не ограни чиваются теми, что имеют прямое отношение к женщинам. Феми нистки, которые присоединяются к проекту радикальной и плюра листической демократии, должны познакомиться со всем их спект ром. Либерализм внес вклад в формулирование понятия «универсаль ного гражданства>>, которое базируется на суждении, что все инди видуумы рождены свободными и равными, но на деле попросту ре дуцирует гражданство к легальному статусу, служащему индикато ром прав, которыми располагает индивидуум в отношении государ- 8 Зак. 4046 Шанталь Муфф 226 ства. Способ, каким используются эти права, не является иррелеван тным до той поры, пока те, кто обладают этими правами, не наруша ют закон или же до тех пор, пока их права не входят в конфликт с правами других. Понятия публичной воодушевленности, гражданс кой активности и участия в политической жизни сообщества равных являются чуждыми для большинства либеральных философов. Пуб личные реалии современного гражданства сконструировали универ салистекий и рационалистский способ [жизни], который мешает при знанию разделения и антагонизма, который низвергает в сферы при ватного все частности и различия. Разделение публичное/приватное является центральным в той же степени, в какой оно было централь ным для утверждения индивидуальной свободы, которое действова ло как мощный критерий исключения. Посредством идентификации приватного и домашнего оно играло действительно важную роль в подчинении женщины. В последнее время многие феминистки и дру гие критики либерализма искали в гражданской республиканской традиции другую, более действенную концепцию гражданства, ко торая подчеркивала бы ценность участия личности в политической жизни и понятия о общественном благе, которое было бы приоритет ным инезависимым от индивидуальных желаний и интересов. Тем не менее, феминистки должны иметь в виду ограничения такого подхода и ту потенциальную опасность, которую коммуни тарный тип политики представляет в отношении множества угнетен ных групп. Коммунитаристский акцент на независимом понятии •общественного блага• и на разделенных моральных ценностях яв ляется несовместимым с плюрализмом, который конституируется современной демократией и который я полагаю необходимым для углубления демократической революции и интеграции многообра зия демократических требований сегодняшнего дня. Проблемы с либеральной конструкцией различения публичное/приватное не могут быть решены посредством их отбрасывания, но лишь посред ством переформулирования их в более адекватном ключе. Более того, центральное положение понятия «Прав• в современной концепции гражданства должно быть также осознано, как и то, что «права• дол жны быть дополнены более активным участием в политической жиз ни и реальной п·ринадлежностью к политическому сообществу. 12 Взгляд на этот вопрос со стороны радикальной и плюралисти ческой демократии, который я хотела бы предложить, видит граж данство формой политической идентичности, которая состоит виден тификации с политическими принципами современной плюралис тической демократии, а именно - в утверждении свободы и равен- Фе.миииз.м, граждаиство и политика 227 ства для всех. Это могла бы быть общая политическая идентичность людей, которые могут быть вовлечены в самые различные по целям предприятия, людей, которые могут разделять самые различные кон цепции блага, но которые связаны при этом общей идентификацией с данной интерпретацией набора этико-политических ценностей. Гражданство в данном случае не является лишь одной идентичнос тью среди прочих, как это имеет место в либерализме, но оно не яв ляется и доминантной идентичностью, которая попирает все прочие, как это имеет место с гражданским республиканством. Вместо этого гражданство должно быть связующим принципом, который затра гивает различные позиции субъекта социального действия и в то же время поощряет плюральность специфических видов лояльности и уважение к индивидуальной свободе. С этой точки зрения разделе ние публичное/приватное не является отброшенным, но конструи руется совершенно иным способом. Это разделение не корреспонди рует с дискретными, разделенными сферами опыта; каждая ситуа ция - это столкновение между <•приватным» и «публичным», по скольку каждое предприятие является отчасти приватным и не об ладает иммунитетом против публичных условий, которые задаются принцилами гражданства. Желания, выборы и решения являются приватными, поскольку они являются сферой ответственности каж дого индивидуума, но деятельность является публичной, поскольку подразумевает условия, чья специфичность обусловлена специфичес ким пониманием этико-политических принцилов того режима, ко торый обеспечивает «грамматику» гражданского взаимодействия. 13 Здесь важно подчеркнуть, что если мы утверждаем, что выра ботка гражданственности состоит в идентификации с этико-полити ческими принцилами современной демократии, мы должны также осознать, что должно существовать настолько же много форм граж данства, насколько много интерпретаций этих принципов, и что ра дикальная демократическая интерпретация в этом ряду- лишь одна из многих. Радикальная демократическая интерпретация будет под черкивать многочисленность социальных взаимоотношений, в кото рых ситуации доминирования существуют как нечто, чему следует бросить вызов с позиции принцилов свободы и равенства. Она явля ется индикатором признания различных групп, борющихся за рас ширение и радикализадню демократии, которой они все озабочены. Это должно привести к связыванию тех демократических требова ний, которые можно найти в самых разнообразных движениях - в движениях женщин, рабочих, черных, геев, в экологическом дви жении, а также и в других <• новых социальных движениях>>. Целью Шан.тальМуфф 228 этой программы .является построение «мы• радикальных демокра тических граждан, коллективных политических идентичностей, св.я занных посредством принцила демократической эквивалентности. Следует подчеркнуть, что такие отношения эквивалентности вовсе не уничтожают различия- они должны быть включены в ту же иден тичность. Демократические различия, таким образом, становятся оппозицией силам или дискурсам, которые их отрицают, в то время как эти различия являются взаимно подчиненными. Та точка зрения, которую предлагаю .я, существенно отличает ся и от либеральной, и от гражданской республиканской. Это и не гендерпая концепция гражданства, и не нейтральная. Она учитыва ет тот факт, что каждое определение понятия «Мы• подразумевает проведение границ и разработку понятия «они•. Такое определение понятия «Мы• всегда имеет место в случаях различий во взглядах или конфликта. В противоположность либерализму, который уби рает из рассмотрения понятие общего блага и в противоположность гражданскому республиканству, которое его конкретизирует, ради калъный демократический подход смотрит на него как на горизонт, то есть как на нечто, к чему мы постоянно реферируем, когда совер шаем гражданские действия, но что никогда не может быть достиг нуто. Общественное благо действует, с одной стороны, как «социаль ное воображаемое•, как нечто, чемуневозможность достижения пол ной его репрезентации придает статус горизонта, который есть усло вие возможности всякой репрезентации внутри пространства, кото рое он ограничивает. С другой стороны, оно специфицирует то, что я называла, следуя Витгенштейну, нрамматикой поведения•, кото рая находится в полном согласии с этико-политическими принцила ми современной демократии - с принцилом свободы и равенства для всех. Однако, поскольку эти принципы открыты всему множеству возможных интерпретаций, следует иметь в виду, что такое полити ческое сообщество, которое полностью соответствовало бы им, не может быть построено. Всегда будет существовать «конституирован ная оболочка•, нечто «внешнее• обществу, что в тоже время будет .являться необходимым условием существования самого общества. Вдруг всем стало ясно, что не может быть никакого «мы• без «они• и что все формы консенсуса являются, по необходимости, основанны ми на актах исключения. Вы.яснилосъ, что бессмысленно ставить вопрос о создании такого не-исключающего общества, где антаго низм, разделение и конфликт просто исчезли бы как класс. Однако таким путем мы приходим и к выводу о полной невозможности ис черпывающей реализации демократии. Фемипизм, граждапство и политика 229 Такое радикальное демократическое гражданство, разумеется, не в ладах с гражданской концепцией <• половых различий •> Кэрол Пэйтмен, как, собственно, и с другими попытками феминизма пред ложить систему, альтернативную либеральному взгляду на гражда нина, к числу которых относится, например, концепция <• групповых различий~, предложенная Айрис Янг. 14 Как и Пэйтмен, Янг утвер ждает, что современное гражданство построено на разделении «пуб личного~ и «приватного~, каковое разделение представляет публич ное как реалию гомогенную и универсальную и принижает, исклю чает приватное. Янг также настаивает, что такое исключение дей ствует не только в отношении женщин, но также и в отношении мно гих других групп, в тех случаях, когда налицо разница в этничнос ти, расе, возрасте, физических способностях и так далее. Для Янг решающей проблемой является то, что публичная реальность граж данства представлена как выражающая генерализованную волю, как точка зрения, согласно которой граждане держатся вместе и благо даря этому трансцендируют свои различия. Янг отдает предпочте ние реполитизации публичной жизни в том направлении, когда она бы не требовала создания таких публичных реалий, в которых граж дане оставляли бы в стороне частные предписания своих групп и их нужды с тем, чтобы обсуждать заданную проблематику обществен ного блага. Вместо этого она предлагает создание «гетерогенного пуб личного~, которое обеспечивало бы механизмы эффективной репре зентации и признания различных голосов и перспектив тех групп, которые угнетены или находятся в невыгодном положении. Чтобы сделать такой проект возможным, Янг выходит на поиски концеп ции нормативной причины, которая не претендовала бы на то, что бы быть непредвзятой и в то же время универсальной, и которая бы не противопоставляла разум эмоциональной вовлеченности и жела нию. Янг приходит к выводу, что, несмотря на свою ограниченность, коммуникативная этика Хабермаса может быть весьма полезной для решения такой задачи. Хотя мне и симпатична попытка Янг принять в рассмотрение другие, кроме собственно женского, виды подавления, я, однако, нахожу ее решение по поводу гражданства, основанного на диффе ренциации групп, крайне проблематичным. Начать с того, что поня тие группы, которое она определяет как постигаемую идентичность плюс способ жизни, может быть осмыслено лишь в отношении та ких групп, как коренные американцы, но оно совершенно неадек ватно, если речь заходит о пожилых или инвалидах. Кроме того, Янг использует насквозь эссенциалистское понятие <•группы», где, соб- Ш апталь М уфф 230 ственно, и лежит объяснение того, nочему ее собственная nозиция не так уж сильно отличается от того «nлюрализма груnnовых инте ресов» , который она nодвергает критике, чья nозиция состоит в том, что имеется множество групn со своими наnеред данными и статуар ными идентичностями и интересами, а nолитика заключается не в том, чтобы конструировать новые идентичности, но в nоиске nутей удовлетворения заnросов различных груnп устраивающим всех об разом. Фактически, можно сказать, что Янг отстаивает нечто вроде <•хабермасовской версии nлюрализма заинтересованных групn>>, в соответствии с которой груnnы не рассматриваются как борющиеся за свои собственные эгоистические и nриватные интересы, но рас сматриваются как борющиеся за сnраведливость и где акцент ставит ся на необходимости аргументации и nубличности. Таким образом, nолитика в работе Янг все еще рассматривается как nроцесс оnери рования с уже сконструированными интересами и идентичностями, в то время как в том nодходе, который отстаиваю я, целью радикаль ного демократического гражданства должно стать конструирование такой общей nолитической идентичности, которая могла бы создать условия для установления новой гегемонии, составленной nосред ством эгалитаристских социальных взаимоотношений, практик и институций нового типа. Этот nроект ведостижим без трансформа ции имеющих место сейчас позиций субъекта- вот причина, по ко торой модель коалиции по тиnу «радуги», которой отдает предпоч тение Янг, может рассматриваться нами лишь как первая стадия движения на пути к имплементации новой радикальной демократи ческой политики. Такой подход может обеспечить множество воз можностей для диалога между различными угнетенными группами, но что касается их требований, то для того, чтобы они были сконст руированы вокруг принципа демократической эквивалентности, дол жны быть созданы новые идентичности, поскольку в настоящем по ложении проблемы многие из этих требований являются антитетич ными, противоречащими друг другу, в то время как их сближение и конвергенция могут стать лишь результатами политического процес са гегемонического связывания, а не результатами свободной и не искаженной коммуникации. Феминизм, гражданство и политика 231 Феминистские политики и радикальная демократия Как я уже отмечала в начале работы, феминистки стали прояв лять большую озабоченность возможностью обоснования феминист ской политики, когда существование женщины как женщины было поставлено под вопрос. Поговаривали даже о том, чтобы полностью отбросить идею феминного субъекта со специфичной идентичностью, и весьма явной целью этих разговоров было выбить почву из-под ног феминизма как политики. Согласно Кейт Соупер, «феминизм, как и всякая другая политика, всегда исходил из тенденции объединения движения, основанного на солидарности и сестринском чувстве жен щины к женщине, которые связаны между собой в основном лишь посредством идеи «одинаковости» и «общей судьбы» женщин как женщин. Если же на основании того, что не существует в природе этой самой «женственности», которая непосредственно выражается термином «женщина», и на основе утверждения, что существуют лишь отдельные женщины в отдельных ситуациях, бросается вызов этой «одинаковости» как таковой, то идея политического сообще ства, построенного для женщины - основная вдохновляющая сила на заре феминистского движения- коллапсирует» . 15 Я считаю, что Соупер здесь конструирует несколько некоррект ную оппозицию между крайними альтернативами: или существует предзаданное единение «женского», основанное на а priori заданных сущностных качествах, или, если этих качеств нет, то никакие фор мы единения и никакая феминистская политика не имеют основа ний к тому, чтобы существовать. Отсутствие эссенциальной фемин ной идентичности и предзаданного единения, однако, не мешают со зданию многочисленных форм объединения и совместного действия. Как результат конструкции центральных утверждений, частичные фиксации на частных утверждениях также могут иметь место, и слу чайные формы идентификации могут быть построены вокруг кате гории «женщина•>, которая обеспечивает основу для феминистской идентичности и феминистской борьбы. Мы находим у Соупер при мер неправильного понимания антиэссенциалистской позиции, ко торая не столь уж редка в феминистских разработках и которая ко ренится в убеждении, что отказ от эссенциальной идентичности дол жен со всей необходимостью приводить к отторжению всякой кон цепции идентичности, какой бы она не была. 16 Шан таль М уфф 232 В Гендерной тревоге 17 Джудит Батлер спрашивает нас: ~какую форму примет политика, когда идентичность как общее основание не будет более сдерживать дискурс феминистской политики?~. Мой ответ состоит в том, что визуализация именно такой феминистской политики открывает перед нами гораздо больше возможностей для той демократической политики, которая ставит целью объединение различных форм борьбы против угнетения. Чего следует ожидать в этом случае, так это возможности появления проекта радикальной и плюралистической демократии. Чтобы адекватно сформулировать такой проект, необходимо отбросить эссенциалистскую идею идентичности женщины как жен щины, а также отказаться от попыток обосновывать ими специфи ческие и сугубо феминистские политики. Феминистская политика должна быть понята не как отдельная форма политики, изобретен ная для отстаивания интересов женщин как женщин, но как пресле дующая феминистские цели и задачи в более широком контексте свя зывания их с другими требованиями. Эти цели и задачи должны со стоять в трансформации всех дискурсов, практик и социальных вза имоотношений, где категория ~женщина>> сконструирована таким образом, который подразумевает подчинение. Феминизм для меня -это борьба за равенство женщин. Эту борьбу не следует понимать как борьбу за реализацию равенства определенной эмпирической группы с общей эссенциальностью и идентичностью под названием ~женщины>>, но как борьбу против многочисленных форм угнетения, в которых категория <<женщина~ сконструирована как подчиненная. Однако мы должны помнить, что эти феминистские задачи могут быть сформулированы различным образом, согласно существующе му многообразию дискурсов, в рамках которых эти формулировки осуществляются- в марксистском, либеральном, консервативном, радикально-сепаратистском, радикально-демократическом и так далее. Существует, и в этом выражается насущная необходимость, множество форм феминизма, и любая попытка найти ~истинную~ форму феминистской политики должна быть оставлена. Я верю, что феминизм может внести вклад в политическую рефлексию над воп росом об условиях создания реального равенства женщин. Такая реф лексия, разумеется, также находится под влиянием различных по литических дискурсов, существующих на сегодняшний день. И вме сто того, чтобы пытаться доказать, что данная форма феминистско го дискурса корреспондирует с <<реальноЙ>> сутью женского, следует позаботиться о том, чтобы показать, какие новые возможности для Фе.мин.из.м, гражданство и политика 233 понимания многообразия форм женского подчинения этот дискурс обеспечивает и каким образом он это делает. Моей основной целью здесь было предложить феминисткам, которые подключаются к политическому проекту и чья цель- борь ба против тех форм подчинения, которые существуют сейчас в раз личных видах социальных взаимоотношений, и не только в тех, что напрямую связаны с гендером, такой подход, который позволял бы нам понять, как конструируется субъект посредством различных дискурсов и что субъект как сумма позиций субъекта является более адекватной моделью представления, чем та, что редуцирует нашу идентичность к одной-единственной позиции- будь это класс, раса или гендер. Этот тип демократического проекта лучше приспособ лен для осуществления тех перспектив, которые позволили бы нам осмыслить различие путей, на которых сконструированы отношения власти, он способен также помочь нам обнаружить те формы исклю чения, которые присутствуют в любом универсализме и в утвержде ниях, которые апеллируют к истинной сущности рациональности. Вот почему критика эссенциализма и его различных форм- гума низма, рационализма и универсализма - вовсе не является препят ствием на пути к оформлению феминистского демократического про екта, а на деле является важным условием самой возможности тако го оформления. См. выпуск жypнaлadifferences 1 (September 1989) под названием •The Essential Difference: Another Look at Essentialism•, а также последнюю книгу Дайяны Фусс: Diana Fuss, Essentially Speaking (New York: Routledge, 1989). Ernesto Laclau and Chantal Mouffe, Нegemony and Socialist Strategy. Towards Radical Democratic Politics (London: Verso, 1985). а Интересную критику дилеммы о равенство против различий•, которая исходит из nроблематики, сходной с той, из которой исхожу я в этой статье, можно най ти в 4 части книги Joan W. Scott Gender and The Politics о{ History (New York: ColumЬia U ni v. Press, 1988 ). В феминистской среде критика эссенциализма была вnервые развернута в журнале ния (1978-1986) mjf, который за восемь лет своего существова· внес неоценимый вклад в феминистскую теорию. Я считаю, что журнал так и не обрел достойной замены и что редакторские сnособности и статьи Парвин Адамс и по сей день являются примерами наиболее мощного вы· ражения антиэссенциалистских позиций. Выборка лучших статей из 12 выпус Parveen Adams and Elisabeth Cowie, eds., The Woman In Question (Cambridge, Mass.: MIT Press, 1990 and London: Verso, 1990). Sara Ruddick, Maternal Thinking (London: Verso, 1989); Jean Bethke Elshtain, РиЫiс Man, Private Woman (Princeton: Princeton University Press, 1981). Jean Bethke Elshtain, •On The Family Crisis•, Democracy 3.1 (Winter 1983): 138. ков журнала mjf была напечатана также в книге 234 Mary G. Dietz, •Citizenship with а Feminist Face. The Thinking•, Political Theory 13.1 (February 1985). ProЫem with Maternal Carole Pateman, The Sexual Contract (Stanford: Stanford University Press, 1988), и The Disorder of Women (Cambridge: Polity Press, 1989), а также ряд неопубли кованных работ, которые я также имею в виду, особенно •Removing Obstacles to Democracy: The Case of Patriarchy•; • Feminism and Participatory Democracy: Some Reflections on Sexual Difference and Citizenship•; • Women ·s Citizenship: Equality, Difference, Subordination. • Carole Pateman, •Feminism and Participatory Democracy•, неопубликованная the Meeting of the American Philosophical Association, St. Louis, Missouri, Мау 1986, р. 24. статья, представленная на Ibld., р. 26. 10 Carole Pateman, •Feminism and Participatory Democracy•, 11 Carole Pateman, The Disorder of Women, 12 Дебаты между либералами и коммунитаристами я анализирую более детально р. рр. 7-8. 53. в статье •American Liberalism and Its Critics: Rawls, Taylor, Sandel and Walzer•, Praxis International8.2 (July 1988). 13 Концепция гражданства, которая представлена мною здесь, была разработана более полно в моей работе • Democratic Ci tizenship and The Political Communi ty•, in Community at Loose Ends, edited Ьу the Miami Theory Collective (Minneapolis, MN: University of Minnesota Press, 1991). 15 16 Iris Marion Young, •lmpartiality and the Civic PuЬ!ic•, in Feminism as Critique, Seyla Benhablb and Drucilla Comell, eds. (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1987) and •Polity and Group Difference: А Critique of the Ideal of Universal Citizenship•, Ethics 99 (January 1989). Kate Soper, •Feminism, Humanism and Postmodermsm•, Radical Philosophy 55 (Summer 1990): 11-17. Мы находим аналогичную путаницу у Дайяны Фусс, которая, как отмечает Анна Мария Смит в своем обзоре работы (Summer 1991), Essentially Speaking в Feminist Review 38 не осознает, что повторение знаков может иметь место и без на личия эссенциалистского обоснования. Именно поэтому она настаивает на том, что конструктивизм является эссенциалистским и, более того, влечет за собой повторение тех же самых означающих в различных контекстах. 17 Judith Butler, Gender ТrоиЫе. Feminism and the Subversion of I dentity (New York: Routledge, 1990), р. xi. 11. Политическая теория феминизма: современные дебаты Джудит Батлер Случайно сложившився основания: феминизм и вопрос о «nостмодернизме» Вопрос о постмодернизме, вот уж действительно вопрос - да есть ли, в конце концов, то нечто, что называют постмодернизмом? Что это- историческая характеристика или определенная теорети· ческал позиция? и что значит для термина, описывавшего опреде ленную эстетическую практику, теперь применяться в сфере соци альной теории и, в частности, феминистской социальной и полити ческой теории? Кто такие эти постмодернисты? Берут ли это имя себе самостоятельно или же этим именем тебя называют другие, если и когда ты проводишь критику субъекта, дискурсивный анализ, или анализируешь целостность или когерентность обобщающих соци альных дескрипций? Мне известен этот термин по способу его употребления, и обыч но он возникает в моем поле зрения схваченным в такие критичес кие формулировки, как <<если дискурс есть все, что есть ... »,или <<если все есть текст ... •>, или «если субъект мертв ... »,или «если ре альных тел не существует ... •> • Фраза начинается с предупреждения о неминуемом нигилизме, ведь если доказать, что по подразумевае мому смыслу эти придаточные [предложения] условия справедливы, то тогда- и всегда есть тогда - это неотвратимо влечет за собой некое множество опасных последствий. Итак, кажется, что «пост модернизм» артикулируется в форме угрожающих придаточных ус- © Taylor and Francis Books, 1992. Перевод Завена Баблояна по изданию Judith Butler, •Contingent Foundations: Feminism and the Question of "Postmodernism"•, in Judith Butler and Joan W. Scott, eds., Feminists Theorize the Political (New York: Routledge, 1992), рр. 3-21. Джудит Батлер 236 ловия или иногда в форме патерналистского презрения к чему-то юношескому и иррациональному. И против этого постмодернизма предпринимается попытка укрепить первоначальные предпосылки, установить заранее, что любой политической теории необходим субъект, с самого начала ей необходимо принять как должное свой субъект, референциальность языка, целостность предлагаемых ею институциональных описаний. Ибо политика немыслима без осно вания, без этих предпосылок. Но стремятся ли эти заявления сохра нить сложившуюся форму существования политики, требующую, чтобы эти понятия оставались не подвергаемыми проблематизации аспектами ее собственного определения? Тот ли это случай, что все политики, в том числе и феминистские, немыслимы без этих бесцен ных предпосылок? Или же скорее некоторые особые типы политик показываются в их исторической обусловленности, если эти предпо сылки ставятся под вопрос? Заявлять, что политика требует стабильного субъекта значит заявлять, что не может быть политической оппозиции этому заяв лению. Действительно, это заявление предполагает, что критика субъекта не может быть политически наполненной, но скорее это акт, подвергающий риску критику как таковую. Требовать субъекта оз начает замкнуть сферу политического, и такое замыкание, аналити чески реализованное как существенный аспект политического, удер живает границы сферы политического таким образом, что это удер жание защищено от политического испытующего взгляда. Акт од ностороннего установления сферы политического функционирует, таким образом, как авторитарная уловка, в общем порядке замалчи вающая политическую борьбу за статус субъекта. 1 Отказываться предполагать, или требовать понятия субъекта с самого начала не то же самое, что отрицание или игнорирование та кого понятия вообще; но наоборот- [это значит] вопрошать о про цессе его конструирования и его политическом значении и логично сти рассмотрения субъекта как требования или необходимой пред посылки теории. Но добрались ли мы уже до понятия постмодернизма? К постмодернизму приписывают сразу много позиций, как если бы это была вещь, могущая служить носителем набора позиций: дис курс есть все, что есть, как если бы дискурс был такой монистичес кой материей, из которой сделаны все остальные вещи; субъект мертв, я никогда больше не скажу «я»; реальности не существует, только репрезентации. Эти характеристики разнообразно вменяют ся постмодернизму или постструктурализму, которых смешивают друг с другом, и подчас смешивают с деконструкцией, и подчас по- Случай.по сложившиеся осповапия 237 нимают как нерасчленимое скопление французского феминизма, деконструкции, лакаиовекого психоанализа, фукианекого анализа, конверсационализма Рорти и cultural studies. По нашу сторону Ат лантики в современном дискурсе термины 4ПОстмодернизм• или «постструктурализм• устраняют различие между этими позициями одним ударом, предоставляя субстантив, существительное, включа ющее в себя эти позиции как множество своих модальностей и пер мутаций. Для многих приверженцев континентальной сцены может быть неожиданностью узнать, что лакаиовекий психоанализ во Фран ции официально противостоит постструктурализму, что :Кристева осуждает постмодернизм, 2 что фукианцы редко общаются с дерри даистами, что Сиксу и Иригарэ расходятся в самых фундаменталь ных вещах, и что единственная тоненькая ниточка между французс ким феминизмом и деконструкцией протянута между Сиксу и Дер рида, хотя определенное родство в текстуальных практиках можно обнаружить между Деррида и Иригарэ. Бидди Мартен также права в том, что почти весь французский феминизм верен идеям высокого модернизма и авангарда, что делает проблематичным объединение этих теорий и типов письма просто под категорией постмодернизма. Я предлагаю вопрос о постмодернизме читать не просто как воп рос, который постмодернизм ставит перед феминизмом, а как воп рос о том, что такое постмодернизм. :Каким типом существования он обладает? Этот термин защищает Жан-Франсуа Лиотар, но он сам не может быть превращен в пример того, что делают все остальные под разумеваемые постмодернисты. 3 Скажем, работы Лиотара существен но расходятся с работами Деррида, который не поддерживает поня тие «постмодерна•, и других, представителем которых делают Лио тара. Парадигматичен ли он? Имеют ли все эти теории одну и ту же структуру (удобная идея для критика, что обошелся бы без всех их вместе взятых)? Попытка колонизовать и одомашнить эти теории под знаком тождества, сгруппировать их искусственно и принудительна под одной рубрикой - не просто ли это отказ допустить особенность каждой из них, повод не читать, и не читать внимательно? Раз Лио тар использует этот термин, и раз его можно с удобством сгруппиро вать с неким набором авторов, и если некая проблематичная цитата оказывается из его текста, то может ли эта цитата послужить «при мером• постмодернизма, симптоматичным в целом? Но если я понимаю часть проекта пост модернизма, она состоит в постановке под вопрос того, как подобные «примеры• и «парадиг мы• служат субординации и затиранию того, что они пытаются объяснить. Так «целое •, все поле постмодернизма в его предполагае- Джудит Батлер 238 мой широте, эффективно <<производится>> примером, призванным выступать симптомом и образцом целого; вследствие чего, если, опи раясь на пример из Лиотара, мы думаем, что получили репрезента цию всего пост модернизма, мы тем самым силой производим замену примерам - всего поля, совершая насильственную редукцию всего поля к кусочку текста, который благоволит прочесть критик, кусоч ку, который как раз очень кстати и содержит термин «постмодерн>>. В определенном смысле этот жест концептуального принужде ния, группирующий под постмодернизмом множество позиций вме сте, заменяющий постмодернизм эпохой или синтетическим целым, и провозглашающий, что некая часть может представлять это искус ственно сконструированное целое, действует как определенная улов ка власти, уловка самовозвеличения. В лучшем случае парадоксаль но, что этот акт концептуального принуждения, приводящий к не расчленимому группированию под постмодернизмом [множества] позиций, нацелен на предотвращение опасности политического ав торитаризма. Ибо предполагается, что некая часть текста репрезен тативна, что она представляет [весь] феномен, и что структура <<ЭТих~ позиций может быть адекватно и экономично распознана в структу ре одной из них. Что с самого начала санкционирует это предполо жение? С самого начала мы должны верить в то, что теории выдви гаются в виде неких пучков или организованных единств, и что ис торически набор структурно схожих теорий возникает как артику ляция исторически Сложившихея условий человеческого сознания. Этот гегельянский троп, продолжаемый Адорно, с самого начала предполагает, что эти теории могут замещать одна другую, ибо они [лишь] по- разному симптоматизируют общую структурную диспози цию. И однако же такое предположение более принимать невозмож но, поскольку то гегеленекое предположение, что с самого начала воз можен синтез, как раз и оспаривается разнообразно некоторыми из тех позиций, что счастливо объединены под знаком постмодерниз ма. Можно показать, что если -и в той степени, в которой - пост модернизм функционирует как такой объединяющий знак, он несом ненно знак «модернистскиЙ>>, того, почему есть вопрос, решающий для выбора позиции за или против этого постмодернизма. Вводить этот термин как такой, что может либо приниматься, либо отвергать ся, значит вынуждать его занять одну из позиций в паре и утверж дать логику непротиворечивости вопреки некой более производитель ной схеме или над нею. Возможно, причина такой унификации позиций кроется в са мом анархизме этой сферы, где различия между позициями не могут С.лучайпо с.ложиt;~шиеся осповапия 239 быть сведены к уровню отношений симптома, образца или репрезен тативности друг для друга или для некой общей структуры, называ емой постмодернизмом. Если термин •постмодернизм• имеет опре деленную силу или смысл в рамках социальной теории, или, в част ности, феминистской социальной теории, то таковые, возможно, зак лючены в векотором упражнении в критике, стремящемся показать, как теория -как философия - всегда включена в отношения влас ти, и возможно как раз на это симптоматически нацелена попытка одомашнить и отвергнуть набор мощных критических подходов под рубрикой постмодернизма. То, что философский аппарат во всем раз нообразии своих концептуальных нюансов всегда вовлечен в осуще ствление власти, - идея не новая, но тогда опять же не следует сме шивать постмодернизм с новым, и вообще- погоня за •новым• от носится к диспозиции высокого модернизма, а постмодернизм, если хотите, вселяет сомнение в возможности такого •нового•, что в той или иной форме не было бы уже включено в •старое•. Но вот какой момент в последнее время отчетливо артикулиру ют некоторые критики нормативной политической философии: что обращение к позиции мой, - - гипотетической, вне фактов, воображае помещающей себя вовне игры власти, стремящейся устано вить метаполитическую основу для согласовывания властных отно шений, -есть, возможно, наиковарнейшая уловка власти. И то, что эта позиция вовне власти претендует на легитимность через обраще ние к первичному и подразумеваемо универсальному соглашению, нимало не избавляет от ответственности; для чего проект рациональ ного предназначает то, что полагается соглашением? Какая форма коварного культурного империализма возводит себя здесь в закон под знаком универсального? 4 Не знаю насчет термина •постмодерн•, но если существует та кой момент - и особенный момент - что я бы скорее назвала пост структурализмом, то он состоит в том, что власть пронизывает сам концептуальный апnарат, стремящийся согласовать свои термины, включая субъектную nозицию критика; и далее, что эта вовлечен ность критических терминов в поле власти есть не приход нигилис тического релятивизма, неспособиого к выработке норм, но, скорее, сама nредnосылка политически ангажированной критики. У станав ливать набор норм, находящихся вовне власти или силы, есть сама по себе властная и силовая концептуальная nрактика, сублимирую щая, маскирующая и расширяющая свою собственную властную игру через обращение к троnам нормативной универсальности. И дело здесь не в том, чтобы по кончить с основаниями или даже бороться за Джудит Ватлер 240 позицию, проходящую под именем антифундационализма. Обе эти позиции вполне гармонируют как разные версии фундационализма и порождаемой им скептической проблематики. Скорее задача в том, чтобы спросить, чтосанкционирует устанавливающий основания те оретический ход, и что конкретно он исключает или перекрывает. Кажется, теория непрерывно постулирует основания, и форми рует имплицитные метафизические обязательства как нечто само собой разумеющееся, даже стремясь уберечься от этого; основания функционируют как неподвергавшееся инеподвергаемое сомнению в рамках любой теории. И однако, эти "основания •, то есть те пред посылки, что функционируют как санкционирующие опоры, они-то сами разве не основаны на исключениях, которые при рассмотрении раскрывают предпосылку основания как исторически обусловленное и спорное предположение. Даже когда мы утверждаем, 'ЧТО под дан ным основанием лежит некий предполагаемо универсальный базис, такое предположение и такая универсальность просто составляют новое измерение неусомневаемого. Как мы могли бы основывать теорию или политику на "универ сальной• речевой ситуации или субъектной позиции, если и в самой категории универсального только начала выявляться ее в высокой степени этноцентрическая необъективность? Сколько же существу ет «универсалий• ,5 и насколько конфликт культур понимаем как столкновение наборов полагаемых безусловными и непримиримых «универсалий•, конфликт, который не может быть улажен через обращение к культурно-империалистическому представлению об «универсальном•, или, скорее, может быть разрешен только через такое обращение ценой [применения] насилия? Я думаю, мы были свидетелями как раз такого концептуального и физического наси лия в той практике войны Соединенных Штатов против Ирака, ког да арабский "другой• понимался радикально «вовне• универсальных структур разума и демократии, и потому взывал к насильственному помещению вовнутрь их. Важно, что США были вынуждены посту питься демократическими принцилами политического суверените та и свободы слова - среди всего прочего - чтобы насильственно вернуть Ирак в лоно «демократии•, и этот силовой прием обнаружил, среди прочего, что подобные понятия демократии вводятся через от ступление от тех самых демократических принципов, что должны быть установлены. Говоря более широко, в политическом контексте современной постколониальной системы, возможно, особенно необ ходимо подчеркивать, что сама категория универсального есть мес то упорной борьбы и ресигнификации. 6 В свете спорного характера Случайно сложившиеся основания 241 этого термина принимать с самого начала процедурное или сущност ное понятие универсального безусловно означает внедрять в поле со циального пояятие-культурный гегемон. Следовательно, провозве щать это понятие как философский инструмент, улаживающий кон фликты власти, означает как раз оберегать и воспроизводить пози цию гегемонической власти, метаполитически учреждая ее как мес то предельной нормативности. Сперва может показаться, что я просто ввожу более конкрет ную и внутренне различную «универсальность», более синтетичес кое и полное понятие универсального, тем самым подпадающее под то самое фундациональное понятие, что я пытаюсь преодолеть. Но моя задача, думаю, значительно отличается от такой, где артикули ровалась бы постижимая универсальность. В первую очередь, подоб ного тотализующего понятия можно достичь только ценой новых и последующих исключений. Термин «универсальность» необходимо было бы оставить всегда открытым, всегда спорным, для того, чтобы не перекрыть заранее попытки привнесения [иного смысла] в буду щем. Как для меня, так и с любой исторически обусловленной точки зрения, любая тотализующая концепция универсального скорее ни велирует, чем санкционирует какие бы то ни было непредвиденные заявления, сделанные под знаком «истинно универсального». В та ком смысле я не разделываюсь с этой категорией, но пытаюсь осво бодить ее от груза фундационализма, чтобы превратить ее в место непрерывной политической борьбы. Социальной теории, вовлеченной в демократическую борьбу в постколониальном контексте, необходимо найти способ поставить под вопрос те самые основания, которые она вынуждена закладывать. Именно этот ход - перехватыванне вопрошанием уловки власти, стремящейся скрыться от борьбы- на мой взгляд, является самой сутью любого радикального политического проекта. Поскольку по стструктурализм предлагает способ критики, подвергающий тако му оспариванию фундационализм, он может использоваться как часть такого радикального подхода. Заметьте, я сказала «может ис пользоваться»: думаю, такая теория не приводит к неким неизбеж ным политическим последствиям, но лишь к возможному расшире нию политического горизонта. Если один из связываемых с постмодернизмом взглядов есть тот, что эпистемологическая отправная точка для философии неадекват на, то все дело должно быть не в субъектах, выступающих в знании и теории под знаком постмодерна, стравленных с другими субъекта ми, выступающими в знании и теории под знаком модерна. Ведь это Джудит Ватлер 242 тот самый вид структурирующей полемики, что оспаривается тем соображением, что артикулируемая субъектом позиция всегда опре деленным образом выстроена тем, что должно быть вытеснено ради удержания данной позиции, и что субъект, проводящий некую тео рию, выстроен как ~теоретизирующий субъект» набором процедур исключения и отбора. Ибо, в самом деле, кто же выстроен как теоре тик феминизма, и чья встроенноетЪ в полемику огласовывается? Не всегда ли в этом случае власть действует заранее, в тех самых проце дурах, что устанавливают, кто будет субъектом, говорящим от име ни феминизма, и к кому он будет обращаться? И разве также не ясно, что процесс субъекции[ -подчинения] входит частью в процесс субъек тивации, производящий до вас единственного субъекта феминистс кой полемики? Что говорит, когда ~я» говорю с вами? Каковы ин ституционалъные истории субъекции и субъективации, что «поме щают» меня в определенную позицию здесь и сейчас? Если есть не что, называемое «позицией Батлер», то ли это, что я придумываю, публикую и защищаю, что принадлежит мне как вид академичес кой собственности? Или же есть грамматика субъекта, просто под талкивающая нас помещать меня в позицию собственника этих теорий? Как же все-таки позиция становится позицией, если очевидно, что не каждое высказывание квалифицируется как таковая? Очевид но, что дело в очевидной санкционирующей/авторизующей власти, очевидно не производимой самой позицией. Моя позиция является моею в той степени, в которой ~я»- и я не уклоняюсъ от этого мес тоимения- переигрываю и переозначаю выстроившие меня пози ции, вырабатывая возможности их сходимости, и пытаясь вести счет возможностям, что они систематически исключают. Но очевидно, что в этом случае <<Я» не господствую над выстроившими меня позиция ми, хозяйски-инструменталъно снуя меж ними, отбрасывая одни, принимая другие, хотя какая-то часть моей деятельности и может принимать такую форму. «Я», могущее выбирать из них, всегда уже выстроено ими. <<Я» есть пересадочная станция в этой игре, носка зать, что «Я» помещено в эти условия, было бы просто недостаточно сильным высказыванием; ~я•>, это «Я» выетрое по этими позиция ми, и эти позиции являются не всего лишь теоретическими продук тами, но организующими принципами, полноправно управляющи ми материальными практиками и институционалъными соглашени ями, теми матрицами власти и дискурса, что производят меня как жизнеспое"обного «субъекта». Действительно, это «Я» не было бы ду мающим и говорящим <<Я>>, если бы те самые позиции, которым я Случ.айlw сложившиеся основания противостою, те, 243 для которых характерны те утверждения, что субъект должен быть дан заранее, что дискурс есть инструмент или отражение этого субъекта, - эти позиции уже есть часть того, что выстраивает меня. Никакой субъект не является собственной отправной точкой; и фантазия, что он таковой является, может быть лишь отказом при знать его конститутивные отношения путем разыгрывания их на компенсаторной сцене внешнего. Действительно, можно вспомнить то утверждение Люси Иригарэ, что субъект, понимаемый как фан тазия автогенеза, всегда уже маскулинен. Психааналитически такая версия субъекта выстроена через отказ признать или через первич ное вытеснение его зависимости от материнского. И статьсубъектом по такой модели безусловно не есть феминистская цель. Критика субъекта - не отрицание и не отказ от субъекта, но скорее способ подвергнуть сомнению его конструкцию предданного или фундационалистской предпосылки. Вначале войны против Ира ка почти все мы видели стратегов, расстилающих перед нами карты Ближнего Востока как объекты для анализа и цели для инструмен тальных военных действий. Генералы, отставные и при исполнении, призывались масс-медиа взамен воюющих, чьи намерения неизмен но реализовывались разрушением различных иракских военных баз. Различные подтверждения быстрого успеха этих операций распрос транялись с большим энтузиазмом, и казалось, что это поражение цели, эта явственно безупречная реализация намерения через инст рументальное действие без особых помех или сопротивления стали поводом не просто уничтожить военные объекты Ирака, но и защи тить маскулинизированный западный субъект, чья воля немедлен но становилась делом, чьё высказывание или приказ материализо вывались в действии, уничтожающем саму возможность ответного удара, и чья всепобеждающая сила разом закрепляла непроницае мые контуры собственной субъектности. В этой связи было бы интересно вспомнить, что Фуко связывал смещение интенционального субъекта с властными отношениями нового времени, которые он сам ассоциировал с войной. 7 Я думаю, он имел в виду, что предпринимающие действия субъекты сами суть результат предпринятых ранее действий, и что контекст наших дей ствий здесь есть конститутивная возможность самой нашей способ ности действовать, а не просто или не только внешняя сцена или те атр действий. Но что, возможно, более важно, действия, предприня тые через такой субъект, суть звенья в цепи действий, что более не может пониматься как однозначная по направлению или предсказу- Джудит Батлер 244 емая в последствиях. И вот милитарный инструментальный субъект возникает сперва чтобы произносить слова, что материализуются прямо в деструктивных делах. И в ходе всей войны маскулинвый западный субъект словно перекупил божественную власть претво рять слова в дела; и почти все телеведущие были головокружитель но счастливы, демонстрируя, наблюдая, паллиативно разыгрывая точность разрушения. Когда началась война, по телевидению зазву чали слова <• эйфории>> , и один телеведущий назвал оружие США ин (CBS), преждевременно и фантаз струментами «ужасной красоты>> матично радуясь его способности самостоятельно действовать в мире инструментально, уничтожая сопротивление и контролируя послед ствия этого уничтожения. Но последствия такого действия не может предвидеть инструментальный актор, сейчас радуясь результатив ности своих интенций. Фуко указывал как раз на то, что такой субъект сам является результатом генеалогии, которая уничтожает ся в тот момент, когда субъект принимает себя за единственную при чину своих действий, и что результаты действия всегда занимают место провозглашенного намерения или цели действия. Да, резуль таты инструментального действия всегда достаточно сильны для того, чтобы пролиферировать сквозь контроль субъекта, и да, оспорить рациональную прозрачность интенциональности субъекта, и так ниспровергнуть определение самого субъекта. Я хочу сказать, что мы побывали в самой гуще празднования частью правительства Соеди ненных Штатов и некоторых его союзников фантазматического субъекта, однозначно определяющего свои слова, того, что в векото рой степени был типизирован раздувшимися головами отставных генералов, обрамленными картой Ближнего Востока, где говорящая голова такого субъекта была того же размера, если не больше, что и область, над которой он стремился господствовать. Это было в опре деленном смысле изображением империалистического субъекта, визуальной аллегорией самого действия. Здесь вы думаете, что я провела различение между самим дей ствием и чем-то вроде репрезентации, но я хотела бы усилить ска занное. Вы, вероятно, могли заметить, как Колин Пауэлл, генерал объединенного комитета начальников штабов, изобрел, я думаю, новый военный термин для ракетного удара, а именно of an ordnance>> <<the delivery [доставка снарядов]. Я думаю, эта фраза важна; она изображает насильственное действие как действие законное (воен ный термин << ordnance >> [артиллерийское снаряжение] связан этимо логически с юридическим <<ordinance>> [распоряжение]), и так обо рачивает разрушение в видимость законного порядка [orderliness]; Случайно сложившиеся основания 245 но более того, она представляет ракету как род команды, [разнаряд ки,] приказа [order], которому надо подчиняться, и тем самым сама представляется определенным актом речи, не только доставляющим сообщение - убирайтесь из Кувейта - но и эффективно усиливаю щим это сообщение страхом смерти и самой смертью. Конечно, это сообщение не может быть получено, поскольку оно убивает адреса та, так что это никакое не распоряжение [ordinance], но крах всех распоряжений, отказ от коммуникации. А те, кто остался прочесть сообщение, они не прочтут то, что иногда вполне буквально написа но на ракете. Всю войну мы смотрели на и через гибрид телеэкрана и объек тив бомбометателя. В этом смысле видеозапись этой войны не есть рефлексия на войну, но узаконение ее фантазматической структуры, и часть тех самых приемов, посредством которых она строится иве дется как война. Так называемая «умная бомба~ снимает свою цель, пока летит к ней, фаллос, - - бомба с камерой на носу, эдакий оптический передает запись назад на командный центр, и эта запись потом монтируется на телевидении, эффектно обращая телеэкран и зрителей в огромный довесок к самой бомбе. В этом смысле- глядя на то, что мы бомбардируем- мы идентифицируемся одновременно и с бомбардировщиком, и с бомбой; по воздуху нас доставляют с се вероамериканского континента в Ирак, оставляя в то же время безо пасно всунутыми в кресла в наших собственных гостиных. Экран умной бомбы, конечно, сам разрушается в тот момент, когда она про изводит свое разрушение, и можно сказать, что эта запись безуслов но разрушительного действия, в которой не фиксируется само раз рушение, тем самым порождает фантазматическое разделение меж ду ударом и его последствиями. Итак, как зрители, мы поистине ра зыгрываем аллегорию военного триумфа: мы сохраняем визуальную дистанцию и телесную безопасность, бестелесно производя убий ство - бескровное -и позволяющее нам сохранить нашу радикаль ную непроницаемость. В этом смысле мы абсолютно приближены к этой зоне разрушения, абсолютно неотъемлемы от нее, и абсолютно дистанцированы, мы- фигура имперской власти, глядящей с воз духа, глобально, бестелесный убийца, которого убить невозможно, снайпер как фигура империалистической военной власти. А телеэк ран еще усугубляет этот взгляд с воздуха, поддерживая фантазию трансцендентности, бесплотного инструмента разрушения, бесконеч но защищенного от ответного удара электронной дистанцией. Взгляд с воздуха никогда не приближается, чтобы узреть резуль таты причиненного разрушения, и как тоЛько такое приближение Джудит Батлер 246 видеокамеры становится все более возможным, экран как нельзя более кстати уничтожается сам. И хотя было сделано возможным увидеть, что это гуманные бомбардировки, нацеленные на здания и военные сооружения, это было, наоборот, результатом раскадровки, исключающей из поля зрения систематическое уничтожения насе ления, что Фуко называет мечтой государств нового времени [modern]. 8 Или возможно следует сформулировать это иначе: в точ ности благодаря исключению из поля зрения своих целей под рубри кой доказательств точности прицеливания эта раскадровка эффек тивно осуществляет истребление, систематически ею дереализуемое. Полубожество военного субъекта США, эйфорически воплощав шее фантазию легкого достижения своих целей, неспособно понять, что его действия произвели последствия, далеко выходящие за поле его фантазматического зрения; оно полагает, что его цели были дос тигнуты за считанные недели, и что действия завершены. Но дей ствие продолжает действовать и после того, как интенциональный субъект объявил о его завершении. Последствия этих действий уже внедрили насилие в такие сферы и процессы, где он не только не мог их предвидеть, но инеспособен в итоге их контролировать, послед ствия, подвергающие массивному и насильственному удару фантаз матическое самопостроение западного субъекта. Если получится, я попытаюсь еще вернуться к этому субъекту. В некотором смысле он выстроен через исключение и дифференциа цию, возможно, через вытеснение того, что затем скрывается, пере крывается эффектом автономии. В этом смысле автономия есть ло гическое следствие отрицаемой зависимости, то есть автономный субъект способен питать иллюзию лишь пока он скрывает [от себя] разрыв, из которого она выстроена. Эта зависимость и этот разрыв уже суть социальные отношения, предшествующие формированию субъекта и его обуславливающие. Следовательно, это не отношение, в котором субъект обретает себя, как одно из тех, что формируют ситуацию [вокруг него]. Субъект выстроен через акты дифференци ации, вычленяющие субъект из выстраивающего его окружения, сферы презираемой изменчивости, конвенционально ассоциируемой с женским, но, конечно, не только с ним. Как раз в прошедшей вой не мы видели «этого араба>>, сконфигурированного как презираемый другой, а также как пространство для гомофобного фантазма, что проявился в изобилии плохих шуток, основанных на лингвистичес ком скольжении от Саддама к Содому. Не существует онтологически нетронутой рефлексявности субъекта, впоследствии помещаемого в культурный контекст; куль- С.лучаuно с.ложившиеся основания 247 турный контекст, так сказать, уже присутствует здесь как неарти кулируемый процесс производства субъекта, скрытый каркасом, кадром, стремящимся разместить готовый субъект во внешней пау тине культурных отношений. Наверное, соблазнительно думать, что предполагать субъект заранее необходимо для того, чтобы обеспечить ему свободу дей ствия.Нозаявлять,чтосубъектсконструирован,незначитзаявлять, что он детерминирован; наоборот, сконструированность субъекта есть предусловие его свободы действия. Ибо что делает возможным целе направленную и значительную реконфигурацию культурных и по литических отношений, если не отношение, которое может быть об ращено на себя, переделано, отброшено. Нужно ли нам теоретичес ки предполагать свободного субъекта с самого начала до того, как мы сможем артикулировать условия важной социальной и полити ческой задачи трансформации, сопротивления, радикальной демок ратизации? Если мы не предоставляем заранее теоретической гаран тии свободе действия, обречены ли мы оставить трансформационную и политически значимую практику? Я считаю, что такая свобода свя зана с пониманием личности как инструментального актора, стал кивающегося с внешним ему политическим полем. Но если принять, что политика и власть существуют уже на том уровне, где субъект и его свобода действия артикулируются и делаются возможными, то свободу действия можно допустить только ценой отказа от иссле дования ее построения. Предположим, что •свобода действия• фор мально не существует, или, если и существует, то не имеет отноше ния к рассматриваемому вопросу. Внекотором смысле эпистемоло гическая модель, предоставляющая нам предданного или свободно го субъекта, отказывается признать, что свобода действия есть все гда и только политическая прерогатива. Если так, то решающим будет вопрос об условиях ее возможности, а не принятие ее как не требующей доказательств априорной гарантии. Вместо этого необ ходимо задаться вопросом, какие возможности мобилизации произ водятся на базе существующих конфигураций дискурса и власти. Где возможности переделки той самой матрицы власти, которой мы вы строены, реконструкции законности такой выстроенности, и рабо ты друг против друга регуляционных процессов, что могут дестаби лизировать существующие режимы власти? Ибо если субъект выст роен властью, эта власть не исчезает в тот момент, когда субъект вы строен, и такой субъект никогда не выстраивается полностью, но подвергается ее воздействию и производится снова и снова. Такой субъект- не основание и не продукт. но постоянная возможность Джудит Батлер 248 оnределенного nроцесса ресигнификации, перенаnравляемого и тор мозимого другими механизмами власти, но он же есть и возможность для nеределки самой власти. Недостаточно сказать, что субъект nо стоянно вовлечен в сферу nолитики; такая феноменологическая фор мулировка уnускает, что субъект есть образование, отрегулирован ное и nроизведенное заранее. И как таковой целиком nолитичен; и возможно паиболее nолитичен, когда заявляется, что он nредшеству ет самой nолитике. Осуществлять такой тиn фукианекой критики субъекта значит не отменять субъект или декларировать его смерть, но утверждать лишь, что оnределенные версии субъекта наделены nолитическим коварством. Для субъекта быть nредданной отnравной точкой nолитики оз начает уклоняться от воnроса о nолитическом конструировании и регуляции самого субъекта; ибо важно nомнить, что субъекты выст раиваются nутем исключения, то есть nутем создания области де-ав торизованных, несанкционированных субъектов, nре-субъектов, фигур nрезрения, населения, вычеркнутого из nоля зрения. Это вид но, наnример, в сфере закона, когда сначала нужно nройти оnреде ленный ценз для того, чтобы стать, буквально, истцом no делу о дис no nризнаку nола или об изнасиловании. И здесь край криминации не необходимо сnросить, кто же квалифицируется как <~кто», какие систематические структуры рас-nолномочивания делают для оnре деленных nотерnевших невозможным эффективное исnользование <~Я» в суде? Или, не так откровенно, в социальной теории, такой, как Колопизатор и колонизованное Альберта Мемми, в других отноше ниях властного nризыва к радикальному освобождению, категория женщин не nодnадает ни nод одну категорию: ни угнетателя, ни уг нетенного. 9 Как мы теоретически исключаем женщин из категории угнетенного? Здесь конструкция субъектных nозиций наnравлена на исключение женщин из оnисания угнетения, что является nродол жением другого тиnа угнетения, вызванного тем самым вычеркива нием, что обосновывает артикуляцию эмансиnаторнаго субъекта. Как становится ясным исходя из книги Джоан Скотт Гендер и поли тики истории, nоняв, что субъект формируется nутем оnераций ис ключения, далее необходимо nроследить оnерации такого nострое ния и вычеркивания. 10 Приведеиное выше - набросок частично фукианекого nереnи сывания субъекта, nоnытка nереобозначить субъект как место пере обозначений. В результате это не <<прощание» с субъектом как тако вым, но скорее nризыв nереработать это nонятие вне терминов эnис темологически данного. Но возможно, Фуко не nостмодернист; в Случайно сложившиеся основания 249 конце концов, он анализировал власть нового [modern] времени. Здесь безусловно идет речь о смерти субъекта, но какого и.менно субъекта? Каков статус высказывания, объявляющего о его кончине? Что го ворит сегодня, что субъект мертв? Что есть речь, кажущаяся ясной, ибо как иначе высказывание может быть услышано? Итак, ясно, что смерть субъекта не есть конец свободы действия, речи, политичес кого спора. Это рефрен, что как раз сегодня, когда женщины начи нают осваивать место субъекта, звучит с позиций постмодернизма вместе с утверждением о смерти субъекта (есть разница между пост структуралистскими позициями, когда утверждается, что субъект никогда не существовал, и позициями постмодернистскими, когда утверждается, что субъект некогда существовал в целостном виде, но больше не существует). Некоторым это кажется заговором про тив женщин и других раз-освобожденных групп, только начинаю щих сегодня говорить от самих себя. Но что на самом деле имеется в виду и как мы можем объяснить себе ту мощную теоретическую кри тику субъекта как инструмента западной империалистской гегемо нии, что предпринята Глорией Анзалдуа, 11 Гайятри Спивак 12 и раз личными [другими] теоретиками постколониализма? Здесь безуслов но звучит то предостережение, что в самой борьбе за освобождение и демократизацию мы можем перенять те самые модели доминации, которыми мы были угнетены, не отдавая себе отчет в том, что доми нация осуществляется единственным образом: через регуляцию и производство субъектов. Путем каких исключений сконструирован феминистский субъект, и как эти исключенные области возвраща ются к обиталищу «целостности» и «единства» феминистского «мы»? И каким образом та самая категория, субъект, «МЫ», что, как пред полагается, была принята в целях солидаризации, производит ту са мую фракционализацию, что она была призвана подавить? Хотят ли женщины становиться субъектами по модели, требующей и произ водящей предшествующую область унижения и должен ли феминизм стать процессом, самокритичным в отношении процессов производ ства идестабилизации категорий идентичности? Рассматривать кон струкцию субъекта в качестве политической Проблематики не то же самое, что покончить с субъектом; деконструировать субъект не зна чит отрицать или отбрасывать сам концепт; наоборот, деконструк ция предполагает лишь, что мы приостанавливаем все фиксации на том, к чему термин, т. е. <<субъект», отсылает, и что мы рассматрива ем лингвистические функции, которые он выполняет в [процессах] консолидации и маскировки власти. Деконструировать значит не отрицать или упразднять, но проблематизировать и, что может быть Джудит Батлер 250 более важно, открыть термин, такой как субъект, для такого исполь зования и развертывания, что ранее не было санкционировано. В рамках феминизма, кажется, существует некая политическая необходимость говорить в качестве и от лица женщин, и я бы не ос паривала эту необходимость. Действительно, именно таким образом действуют репрезентационные политики, и в этой стране лоббирова ние никак не возможно без обращения к политикам идентичности. Так что мы соглашаемся, что и для демонстраций, и для законода тельных усилий, и для радикального движения необходимо делать заявления от имени женщин. Но эту необходимость нужно примирить с другой. В ту минуту, когда к категории женщин обращаются дляописания «электората», от лица которого говорят феминистки, неизменно возникает внут ренний спор о том, каково будет дескриптивное содержание этого термина. Есть те, кто утверждают, что для женщин характерна он тологическая специфика как следствие деторождения, которая фор мирует основание для специфичного репрезентативного интереса в законе и политике; и потом есть те, кто понимают материнство как социальное отношение, которое в современных социальных обстоя тельствах является специфичной и кросс-культурной ситуацией для женщин. И есть те, кто пытаются обратиться к Гиллиган и другим, чтобы основать специфику женского, проявляющуюся в женских сообществах или способах познания. Но каждый раз, когда эта спе цифика артикулируется, возникает сопротивление и фракционали зация внутри того самого «электората•, который предполагалось об'Оединить артикуляцией общего для всех элемента. В начале 80-х феминистское «МЫ» подверглось справедливым атакам цветных жен щин, утверждавшим, что «МЫ» всегда белое, и что это «МЫ», пред назначавшееся для солидаризации движения, само становится ис точником болезненной фракционализации. Попытка характеризо вать специфику женского через обращение к материнству, биологи ческому или социальному, производит такую же фракционализацию или даже отречение от феминизма в целом. Ибо безусловно не все жен щины суть матери; некоторые не могут ими быть, некоторые слиш ком молоды или слишком стары для этого, некоторые решили не быть матерями, а для некоторых матерей это не обязательно повод для политической солидаризации в феминизме. Я могу доказать, что любая попытка дать универсальное или специфическое содержание категории женщин, где предполагается, что этот гарант солидарности требуется заранее, обязательно произ водит фракционализацию, и такая «идентичность» как отправная Случайпо сложившиеся осповапия 251 точка никогда не удержится в качестве основы для феминистского политического движения. Категории идентичности никогда не яв ляются только дескриптивными, они всегда нормативны и в таком качестве задействуют операции исключения. Я не говорю, что не сле довало бы употреблять термин <• женщины» или что следовало бы объявить о гибели этой категории. Наоборот, если в феминизме пред полагается, что <•женщины» обозначает умапостигаемое поле разли чий, которое невозможно обобщить или резюмировать дескриптив ной категорией идентичности, сам термин становится местом посто янной открытости и возможности переобозначения. Я могу показать, что разногласия среди женщин по поводу содержания этого термина следовало бы беречь и ценить, ибо эти непрекращающиеся разногла сия следовало бы провозгласить необоснованным основанием феми нистской теории. Т. о. деконструкция субъекта феминизма означает не цензурирование его употребления, но наоборот, высвобождение его для будущего множественных сигнификаций, избавление его от онтологий про-материнских или про-расовых, за которыми он зак реплен, введение его в игру как место, где могут возникнуть самые непредвиденные значения. Парадоксально, но, может быть, только через освобождение категории женщин от фиксированного референта нечто вроде «сво боды действия•> становится возможным. Ибо если термин допускает ресигнификацию, если его референт не фиксирован, тогда возмож ности для новых конфигураций термина становятся возможными. В векотором смысле то, что обозначают женщины, слишком долго полагалось само собой разумеющимся, и то, что было зафиксирова но как <•референт» термина, было <•зафиксировано», нормализова но, обездвижено, парализовано на позициях субординации. В резуль тате означаемое слилось с референтом, посредством чего набор зна чений был принят как нечто присущее реальной природе самих жен щин. Выделить референт из означаемого, санкционировать или со хранить категорию женщин как место возможных ресигнифика ций- это расширить возможности того, что значит быть женщиной, и в этом смысле - обусловить и дать жизнь укрепленному смыслу свободы действия. И можно было бы спросить: но разве не должен тогда быть на бор норм, проводящих различие между теми дескрипциями, кото рые вроде бы соответствуют категории женщин, и теми, что нет? Единственным ответом на этот вопрос будет контр-вопрос: кто уста навливает эти нормы и какую борьбу они порождают? Создать нор мативное основание для решения вопроса о том, что следовало бы Джудит Батлер 252 включить в дескрипцию женщин, всегда значило бы только произ вести новую зону политического спора. Такое основание ничего бы не разрешало, но по своим же внутренним законам напоролось бы на собственную авторитарную уловку. Я не говорю, что не бывает осно ваний, нет, но говорю, что где бы основание не возникало, всегда бу дет и потеря им устойчивости, и борьба. Что судьба оснований- все гда лишь ставиться под вопрос, в этом как бы постоянный риск де мократизационного процесса. Отказываться от этой борьбы значит жертвовать радикальным демократическим импульсом феминистс кой политики. Что категория выходит из подчинения, и даже слу жит антифеминистским целям, будет частью риска этой процедуры. Но этот риск произведен тем фундационализмом, что стремится ох ранить феминизм от него. В пекотором смысле риск и есть основа ние- а значит и нет - любой феминистской практики. В конце этой статьи я хочу обратиться еще к одному вопросу данной темы, о том, может ли феминистская теория разворачивать ся без предположения материальности женских тел, материальнос ти пола. Как тянет антипостмодернистская песнь, если все есть дис курс, то значит, тела не обладают реальностью? Как тогда понимать физическое насилие, от которого страдают женщины? В ответ на эту критику я хотела бы показать, что такая формулировка превратно истолковывает нашу критическую позицию. Я не знаю, что такое постмодернизм, но зато имею определен ное представление о том, что значит подвергать понятия тела и мате риальности деконструирующей·критике. Деконструировать концеп цию материального или телесного не значит отрицать или отвергать эти термины. Деконструировать их значит скорее продолжать их использовать, повторять их, и повторять против них самих, смещая их из контекста, в котором они были развернуты как инструменты подавляющей власти. Здесь, безусловно, необходимо достаточно внятно сказать, что для теории возможности не исчерпываются либо прин.ятие.м материальности, либо ее отрицан.ие.м. Моя цель как раз не делать ни того, ни другого. Проблематизировать предпосылку не то же самое, что разделываться с ней; скорее это значит высвобож дать ее из метафизического обиталища, чтобы заняться совершенно другими политическими целями и служить им. Проблематизация материальности тел влечет за собой в первую очередь потерю эписте мологической определенности, но эта потеря не обязательно в резуль тате влечет за собой политический нигилизм. 13 Если деконструкция материальности тел приостанавливает и проблематизирует традиционный онтологический референт терми- Случайно с.ложившиеся основания 253 на, она не замораживает, не отметает, не делает бесполезным и не лишает смысла использование термина; наоборот, она обеспечивает условия .мобилизации означающего в интересах альтернативного производства. Рассмотрим самый материальный из концептов, 4ПОл•, кото рый Моник Виттиг называет целиком политической категорией, а Мишель Фуко -регуляторным и 4фиктивным единством•. Для обо их теоретиков пол не описывает исходную материальность, но про изводит и регулирует иптеллигибельпость .м.атериальпости тел. Для обоих, но по разному, категория пола налагает дуализм и едино образие на тела в целях поддержания репродуктивной сексуальнос ти как принудительного порядка. В другом месте я показывала бо лее подробно, как это работает, а здесь для наших целей я бы хотела обозначить такой тип категоризации как насильственный, силовой, а такое дискурсивное упорядочивание и производство тел соответ ственно такой категории пола- самим по себе физическим насилием. Насилие буквы, насилие знака, устанавливающего, что будет и что не будет означающим, что будет и что не будет считаться интел лигибельным, обретает политическую значимость, когда буква есть закон или авторитативное узаконивание того, что будет материаль ностью пола. Итак что же этот тип постструктуралистского анализа может сказать нам о насилии и страдании? Возможно, то, что формы наси лия должны пониматься как более всеобъемлющие, более конститу тивные, более коварные, чем то нам позволяли видеть предшествую щие модели? Частично как раз об этом мы говорили ранее в дискус сии о войне, но теперь позвольте мне сделать это иначе и уже в дру гом контексте. Рассмотрим законодательные ограничения, регулирующие, что расценивается, а что не расценивается как насилие: здесь политики насилия действуют через регулирование того, что сможет, а что не сможет проявиться как последствие насилия. 14 Вот это уже и есть насилие в действии, в этом ограничении прав, в этом обозначении заранее, что будет, а что не будет подпадать под термины 4Изнасило вание• или •государственное насилие•,- или возьмем случай тех штатов, где для установления «изнасилования• необходимо двенад цать независимых улик, что уже можно назвать изнасилованием с содействием государства. Сходная линия аргументации действует в дискурсах о насилии, где «пол• женщины объявляется ответственным за преступления Джудит Батлер 254 против нее самой. Защитник на слушании дела о групповом изнаси ловании в Нью-Бедфорде спросил истицу: «Если Вы живете с муж чиной, что Вы делали, шатаясь по улицам и подвергаясь наси лию?»15.16 <<Шатаясь» в этой фразе вступает в грамматическое про тиворечие с <<подвергаясь насилию»: это «подвергаясь» звучит :как «подставляясь », << нарываясь » или << набиваясь », :как будто это некий дар, рассчитывая на :который, она шаталась по улицам, однако «под вергаясь насилию» ведь означает пассивный залог. Буквально, разу меется, было бы трудно что-либо делать, «шатаясь» и в то же время «подвергаясь насилию», что наводит на мысль, что здесь пропущен некий оборот, возможно, связывающий прошедшее с последующим. Если смысл предложения сводится :к «шатаясь по улицам {с целью подвергнуться} насилию», что :кажется единственным логически оправданным способом соединения этих двух частей фразы, то тогда изнасилование :как пассивное претерпевание :как раз и есть объект ее активного поиска. Первое же подчиненное предложение [условия] означает, что она «относится>) :к дому, своему мужчине, что дом есть место, где она- домашняя собственность этого мужчины, а <<ули ЦЬI» превращают ее в движущуюся мишень. Если она стремилась подвергнуться насилию, она стремилась стать собственностью :кого то другого, и это стремление заключено в ее желании, понимаемом здесь :как совершенно неистовое в своих поисках. Она «бродила>) оз начает здесь, что она бродила, заглядывая под :каждый :камень в по исках насильника, :который бы удовлетворил ее. Важно, что эта фраза строится :как структурирующий принцип ее желания «подвергнуть ся насилию», где <<изнасилование» изображено :как акт доброволь ной само-экспроприации. Поскольку становиться собственностью мужчины есть цель ее «пола», артикулированная в ее сексуальном желании и через него, и изнасилование есть способ реализации этой апроприации «на улице» {логика, по :которой изнасилование это брак, если улицы это дом, то есть <<изнасилование» есть уличный брак, брак без дома, брак для бездомной, и что брак есть одомашненное изнаси лование}, то «изнасилование» есть логическое следствие осуществ ления ее пола и ее сексуальности вне дома. Неважно, что изнасило вание произошло в баре, поскольку <<бар» в рамках такого вообража емого есть не что иное, :как продолжение «улицы», или, возможно, типичный для нее момент, ибо нет ограждения, то есть нет защиты иной чем дом :как домашнее брачное пространство. В любом случае, единственной причиной нанесенного ей ущерба изображается здесь ее <<ПОЛ•), :который- рассматриваемый здесь в его естественном стремлении :к экспроприации - будучи вынесен за пределы домаш- Случайпо сложившиеся осповапия 255 ней собственности, естественным образом влечет за собой изнасило вание, и nотому он и ответственен за него. Здесь категория nола функционирует как nринциn и nроизвод ства, и регуляции одновременно, nричина нанесенного ущерба, вве денная как формативный nринциn тела, есть сексуальность. Пол здесь - категория, но не только реnрезентация; это nринциn nроиз водства, интеллигибельности и регуляции, реализующий насилие и рационализирующий его nосле факта [его осуществления]. Сами тер мины, с nомощью которых насилие объясняют, осуществляют на силие, и доnускают действие насилия еще до того, как оно nримет эмnирическую форму криминального акта. Такое риторическое осу ществление показывает, что насилие nроизводится через усечение возможностей в результате такого анализа, через вычеркивание и отрицание, детерминирующее nоле совершения и интеллигибельно сти nреступлений виновностью. Как категория, эффективно произ водящая nолитическое значение того, что она описывает, «пол• от рабатывает здесь свое немое <<насилие•, регулируя [воnрос о том], что может и что не может быть обозначенным. Я помещаю термины <<nол• и «насилие• в кавычки: знак ли это некой деконструкции, конец всяких nолитик? Или же я nодчерки ваю основанную на nовторении структуру этих терминов, то, как они уступают повторению, исполняясь неоднозначности, и делаю я это как раз для nоследующего nолитического анализа? Я nомещаю их в кавычки, nоказывая, что они сnорны, открыты к захватам, чтобы инициировать спор, проблематизацию их традиционного разверты вания, и требуя иного [развертывания]. Кавычки не подвергают со мнению актуальность или достоверность пола или насилия как nо литических nроблем, но скорее nоказывают, что nределы и рамки их материальности оnределяются целиком политически. Эффектом кавычек является денатурализация терминов, обозначение этих зна ков как зон политической борьбы. И если появляется страх, что без принятия за должное субъек та, его nола, его гендера или его материальности феминизм затонет, было бы мудро уделить внимание политическим nоследствиям сохра нения на их местах тех предпосылок, что с самого начала пытались закреnить наше nодчиненное положение. Здесь стоит отметить, что в рамках некоторых новых политических теорий, осо бенно в работах Эрнесто Лакло и Шанталь МуффН egemony and Socialist Strategy (London: Verso, 1996), Уильяма Конполли Political Theory and Modernity (Madison: University of Wisconsin Press, 1988), а также Жан-Люка Нанси и Фи- Джудит Батлер 256 ( •Le retrait du politique•, in Le Retrait dи politiqиe, Paris: Editions galilee, 1983) мы наблюдаем настоятельное указание на то, что nоле лиn nа Лаку-Лабарта nолитики с необходимостью выстраивается через nроизводство детерминирую щего внешнего. Другими словами, сама сфера политики выстраивает себя через производство и натурализацию •до-• и •не-• политического. Втерминах Дер рида, это производство •конститутивного внешнего•. Здесь я хотела бы ввести разграничение между выстраиванием поля политики, что производит и пату· рализует это конститутивное внешнее, и полем политики, что производит и расценивает как сложившиесл исторически специфические параметры этого конститутивного внешнего. Хотя я не считаю, что дифференциальные отноше ния, через которые выстраивается само поле политики, могут быть nродуманы до конца (как раз потому, что статус такого иродумывания должен быть проду ман в свою очередь и так до бесконечности), я нахожу очень полезным введен ное 'Уильямом Коннолли понятИе конститутивных антагонизмов, nонятие, на ходящие параллельное выражение у Лакло и Муфф, относящееся к форме по литической борьбы, подвергающей сомнению параметры самого политическо го. Это особенно важно для феминизма, поскольку основания nолитики (•уни версальность•, •равенство•, • правовой субъект•) выстроены через акты немар кироваиных расовых и гендерных исключений и путем слияния политики с публичной жизнью, где приватное (репродукция, сфера офемининного•) рас ценивается как до-политическое. Julia Kristeva, Black Sиn: Depression and Melancholy (New York: University Press, 1989), рр. 258-59. ColumЬia Смыкание Лиотара со всем массивом ученых, общим числом nомещаемых nод рубрику •постмодернизма•, осуществляется в заглавии и тексте эссе Шейлы Бенхабиб •Epistemologies of Postmodernism: А Rejoinder of Jean-Fraщois Lyotard•, in Linda Nicholson, ed., Feтinisтj Postтodernisт (New York: Routledge, 1989). В изобилии указания на это мы находим в феминистской критике на Юргена Хабермаса и Кэтрин МакКиннон. См. Iris Young, •lmpartiality and the Civil Some Implications of Feminist Criticisms of Modern Political Theory•, in Seyla Benhablb and Drucilla Cornell, eds., Feтinisт as Critiqиe: Essays оп the Politics of Gender in Late-Capitalisт(Oxford: Basil Blackwell, 1987); Nancy Fraser, Unruly Practices: Power and Gender in Conteтporary Social Theory (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1989); и в особенности • What's Critical about Cri tical Theory: The Case of Habermas and Gendero, Wendy Brown, • Razing Consciousness•, The Nation 250 (January 8/15, 1990): 2. См. Ашис Нанди о nонятии альтернативных универсалий в nредисловии к The l ntiтate Епету: Loss and Recovery of Self иnder Colonialisт (New Delhi: Oxford University Press, 1983). PuЬlic: В этом контексте важно помнить о понятии •гибридности•, введенном Хами Бхабха. Michel Foucault, The History of Sexиality, Vol. 1: An lntrodиction, trans. Ьу Robert Hurley (New York: Random House, 1980), р. 102. • Войны более не ведут во имя суверена, которого нужно защитить; их ведут ради выживания каждого; населения [стран] целиком мобилизуются для резни во имя жизненной необходимости: бойни, - nишет он, -стали жизненно важны ми•. Позже он добавляет, что •основополагающий nринцип битвы- что необ ходимо быть способным убить, чтобы выжить- стал принципом, оnределяю щим стратегию государств. Но речь более не идет о юридическом существова- Случайно сложившиеся основания 257 нии суверенитета; биологическое существование населения страны ставится на карту. Если геноцид действительно мечта власти нового времени, то не вслед ствие возврата к древнему праву убивать; но потому, что власть располагается и осуществляется на уровне жизни, биологического вида, расы, огромных мас сивов населения•. Foucault, The History о{ Sexиality, р. 137. •В разгаре мятежа,- пишет Мемми,- колонизованное все еще несет следы и воспроизводит уроки длительного сожительства (так улыбка или жесты жены, даже во время бракоразводного процесса, странно напоминают жесты ее мужа)•. Здесь Мемми строит аналогию, предполагающую, что колонизатор и колонизо ванное существуют в параллельном и отдельном отношении разводящихся мужа и жены. Аналогия одновременно и парадоксально изображает и феминизацию колонизованного, когда колонизованное подразумевается находящимся в под чинении у мужчин, субъекта. 1965), р. и исключение женщин Albert Memmi, The 129. Coloпizer апd the из категории Coloпized колонизованного (Boston: Beacon Press, 10 Joan W. Scott, Gender and the Politics of History (New York: Columbla University Press), 1988, introduction. 11 Gloria Anzaldua, La 12 Gayatri Spivak, •Can the Subaltern Speak?o, in Nelson and Grossberg, eds., Marxisт апd the Iпterpretatioп of Cиltиre (Chicago: University of Illinois Press, 1988). 13 Тело, постулируемое до знака, всегда постулируется или обозначается как Froпteraj Borderlaпds (San Francisco: Spinsters Ink, 1988). предшествующее ему. Такая сигнификация действует, производя эффект са мой процедуры, тело, которое она в то же время и тем не менее претендует ис следовать как то, что предшествует сигнификации. Если тело, обозначаемое как предшествующее сигнификации, само есть эффект сигнификации, то язык по своему статусу- миметическому или репрезентативному, когда утвержда ется, что знаки следуют за телами как их по необходимости отображения, - вообще не является миметическим; наоборот, он продуктивен, конститутивен, и даже можно показать что перфор:м.ативеп, поскольку акт сигнификации про изводит то тело, что затем им объявляется предшествующим всякой и каждой сигнификации. Развернутый анализ отношений между языком и изнасилованием см. в Marcus, •Fighting Bodies, Fighting Words: Prevention•, in J. Butler and J.W. Scott, eds., (New York: Routledge, 1992), рр. 341-68. Sharon Theory and Politics of Rape Feтinists Theorize the Political А •If you're living with а man, what are you doing running around the streets getting raped?o- Батлер в этой фразе на разговорном американском английском сму 15 щает не только соседство двух •длительностных• глагольных форм, совмещен ных по времени ный смысл ( нunning around• и •getting raped• ), но и странный букваль •getting raped•: •get raped• означает •быть изнасилованной•, но •ингование•, •активирование• в грамматическом смысле служебного здесь гла to get как бы возвращает ему часть его буквальных значений, т. е. не толь • получать•, но и •добывать •, •доставать • ( •getting • is procuring (доставая), acquiring (приобретая), having (ну, скажем, обретая)); •get raped• это то же, что и • Ье raped •, пассив, но •getting raped• -уже некий почти •активный пассив•, гола ко что-то вроде •насилуясь•, хотя бы по стандартному •активному• употреблению формы 9 •getting•. Цит. по Адекватно непереводимо.- При.м. перев. Catharine MacKinnon, Toward а Harvard University Press, 1989), р. 171. 16 Зак 4046 Feтinist Theory о{ the State (Boston: Нэнси Фрейжер От перераспределения к признанию? Дилеммы справедливости в «пост-социалистскую» эпоху В конце двадцатого века «борьба за признание• быстро стано вится парадигмальной формой политического конфликта. Борьбу групп, сплотившихся под знаменами национальности, этничности, «расы•, гендера и сексуальности, питают требования« признать раз личие•. В этих «пост-социалистских• конфликтах классовый инте рес как основное средство политического сплочения заменяется груп повой идентичностью, а эксплуатация как фундаментальная неспра ведливость- культурным доминированием. И культурное призна ние замещает социоэкономическое перераспределение в качестве за щиты от несправедливости и цели политической борьбы. Но это, конечно, не вся история. Борьба за признание развора чивается в мире обострившегася материального неравенства - не равенства в прибыли и владении собственностью; в доступности оп лачиваемой работы, образования, здравоохранения и досуга; но так же и более разительно - в потреблении калорий и открытости ток сичной окружающей среде, а значит и в продолжительности жизни и уровнях заболеваемости и смертности. Материальноенеравенство усугубляется в большинстве стран мира- в Соединенных Штатах и на Гаити, в Швеции и в Индии, в России и в Бразилии. Оно также растет глобально, и наиболее разительный скачок отмечен линией, отделяющей Север от Юга. Как же тогда мы должны относиться к помрачению социалистекого воображаемого, центрированного на таких терминах, как <<интересы•, «эксплуатация• и «перераспреде ление•? И что нам делать с ростом нового политического воображае мого, центрированного на понятиях «идентичности•, «различия•, «культурного доминирования• и «признания•? Не означает ли этот сдвиг собой провал в «ложное сознание•? Или это скорее компенса- © Nancy Fraser, 1997. Nancy Fraser, 'Post-Socialist' Перевод 3авена Баблояна выполнен с сокращениями по изданию •From Redistribution to Recognition? Dilemmas of Justice in Ageo, New Left Review 212 (JulyjAugнst 1995): 68-93. а 259 ция культурной слепоты материалистекой парадигмы, заслуженно дискредитированной крахом советского коммунизма? На мой взгляд, ни одна из этих двух установок не адекватна[ си туации]. Обе они чересчур обобщены и лишены нюансов. Не прини мая или отвергая безоглядно все виды политик идентичности, мы должны понять стоящую перед нами новую интеллектуальную и практическую задачу: задачу развития критическойтеории призна ния, определяющей и защищающей только такие типы культурных политик различия, что могут непротиворечиво стыковаться с соци альными политиками равенства. Формулируя свой проект, я предполагаю, что справедливость сегодня требует как перераспределения, так и признания. И я пред лагаю проанализировать отношение между ними. В частности, это подразумевает исследование вопроса о том, как можно концептуа лизовать культурное признание и социальное равенство в формах, что поддерживали бы, а не расшатывали друг друга (ведь существу ет столько соперничающих концепций и того, и другого!). Это также подразумевает теоретический анализ того, каким образом экономи ческая и культурная дискриминации сегодня переплетаются и под держивают друг друга. И затем мой проект также требует проясне ния политических дилемм, возникающих тогда, когда мы пытаемся сражаться с двумя этими типаминесправедливости одновременно. Моя сверхзадача -соединить две политических проблематики, что сегодня существуют независимо друг от друга. Поскольку толь ко артикулируя признание и перераспределение мы можем достичь такой критико-теоретической структуры, что была бы адекватна зап росам нашей эпохи. Этого, однако, вряд ли можно достичь прямо сей час. Потому далее я рассмотрю только один аспект проблемы. При каких условиях политики признания могут сомкнуться с политика ми перераспределения? И когда наиболее вероятно их взаимное рас шатывание? Какие именно из всего многообразия политики идентич ности наилучшим образом подключаются к фронтам борьбы за соци альное равенство? И какие склонны мешать таковой? Эти вопросы я буду относить к тем аспектам несправедливости, что являются одновременно культурными и социоэкономическими, а парадигмальна относятся к гендеру [ ... ](и говорить об этничности и национальности). 1 наоборот, я мало буду И еще я должна сделать одно важное nредварительное замечание: предлагая оценивать тре бования признания с точки зрения социального равенства, я пола гаю, что весь набор политик признания, пренебрегающих правами Нэнси Фрейжер 260 человека, категорически неприемлем -даже когда такие политики проводят в жизнь социальное равенство. 2 И наконец, два слова о методе: в этом тексте я придерживаюсь определенной системы аналитических разграничений, как то: куль турнаянесправедливость \экономическая несправедливость; призна ние\ nерераспределение и т. д. В реальной жизни, разумеется, куль тура и политическая экономия всегда nереплетены; и в сущности любая борьба nротив несправедливости - nравильно nонятая - nредnолагает требования как nерераспределения, так и признания. Тем не менее для эвристических целей аналитические разграниче ния просто необходимы. Только абстрагируясь от всей сложности реальной жизни, мы можем изобретать концептуальные схемы, что позволяют ее nонять. Таким образом, аналитически разграничивая перераспределение и признание, демонстрируя их различительную логику, я стараюсь прояснить некоторые центральные дилеммы на шей эпохи - и предложить для них решения. Все обсуждение я разделила на четыре части. В первой я концеп туализую перераспределение и признание как две аналитически раз дельные парадигмы сnраведливости и формулирую <•дилемму перерас nределения-признания>>. Во второй я выделяю три идеал-тиnических модуса социального коллективизма с целью определить те, что пасу ют перед этой дилеммой. В части третьей я ввожу разграничение между «утвердительными» и «преобразовательными» методами устране ния\комnенсации несправедливости, и исследую соответствующие им логики коллективности. Наконец, я использую эти разграничения в части четвертой, предлагая политическую стратегию, интегрирующую требования признания с требованиями перерасnределения - и nозво ляющую свести к минимуму их несовместимость. 1. Дилемма перераспределения-признания Давайте начнем с оnисания определенных сложностей современ ной <•пост-социалистской» политической жизни. При децентрации класса различные социальные движения сплачиваются на пересече нии осей различия. Наnравленные на целый сnектр несnраведливос тей, их требования во многом совnадают -и временами конфликту ют. Требования культурных изменений смешиваются с требования ми экономических изменений, как внутри социальных движений, так и между ними. Все более заметно, однако, доминируют заnросы, базирующиеся на идентичности, тогда как проекты перераспределе- От перераспределения к признанию? 261 ния явно идут на убыль. В результате возникает сложное политичес кое поле, где почти отсутствует программпая согласованность. Чтобы прояснить ситуацию и наличествующие политические проекты, я предлагаю различать два широко понимаемых и аналити чески раздельных типа несправедливости. Первый тип- несправед ливость социоэкономическая, что коренится в политико-экономичес кой структуре общества. Примеры включают в себя эксплуатацию (когда плоды труда одного человека аппроприируются в пользу дру гого); экономическую маргинализацию (когда трудовая деятельность ограничивается плохой или плохооплачиваемой работой или вообще перекрыт доступ к приносящей доход работе); депривацию\бедность (препятствование адекватному материальному стандарту жизни). Теоретики згалитарности долго стремились концептуализовать природу этих социоэкономических несправедливостей. В числе та ких подходов - теория капиталистической эксплуатации Маркса, подход Джона Роулза к справедливости как к честному распределе нию «первичных благ» [ <<primary goods•> ], подход Амартии Сена что справедливость требует гарантии того, что все люди имеют оди наковые «возможности деятельности» [ «capaЬilities to function» ], и - что для справедливости необходимо [ «equality of resources•> ]. 3 Для моих целей, од подход Рональда Дворкипа «равенство ресурсов» нако, не требуется, чтобы мы посвящали себя целиком какому-то одному частному теоретическому подходу, - нам нужно только в общем и целом принять понимание социоэкономической несправед ливости, базирующееся на приверженности к эгалитаризму. Второй тип-несправедливость культурная или символичес кая. Она укоренена в социальных паттернах репрезентации, интер претации и коммуни:кации. Примеры включают в себя культурное доминирование (когда человек подпадает под паттерны интерпрета ции и коммуникации, что ассоциированы с другой культурой и чуж ды и\ли враждебны его собственной); непризнание (когда человек невидим в значимых репрезентационных, коммуникативных и ин терпретативных практиках культуры); инеуважение (когда человек постоянно опорочивается или унижается в стереотипных публичных культурных репрезентациях и\ли в повседневных взаимодействиях). Некоторые политические теоретики в последнее время стреми лись концептуализовать природу этих культурных или символичес ких несправедливостей. Чарльз Тэйлор, например, использовал ге гелевские понятия, показывая, что: «Непризнание или недопризнание ... может быть формой по давления, заключая человека в неверный, искаженный, реду- Нэнси Фрейжер 262 цированный модус бытия. Помимо отсутствия уважения, оно может nричинять болезненные раны, взваливая на плечи че ловека деформирующую ненависть к себе. Должное призна ние - это не просто этикет, но жизненная необходимость для человека». 4 Подобным образом Эксель Хоннет показал, что: «наша целостность зависит ... от получения подтверждения или nризнания от других людей. {Такие негативные понятия, как «оскорбление» или «унижение»} соответствуют формам неуважения, отказа в признании. {Они} используются для того, чтобы характеризовать формы поведения, что не явля ются несправедливостью только потому, что ограничивают свободу действия субъектов или наносят им ущерб. Скорее та кое поведение несправедливо потому, что снижает позитивное восприятие людьми самих себя - восприятие, что достигает ся интерсубъективно ». 5 Подобные концепции наполняют работы многих других крити ческих теоретиков, что не пользуются термином «nризнание>>. 6 Од нако опять же - нам не нужно останавливаться на какой-то конк ретной теоретической позиции. Нужно только в общем и целом при нять понимание культурной несправедливости как отличной от не справедливости социоэкономической. Несмотря на различия между ними, как социоэкономическая несправедливость, так и культурнаянесправедливость пронизыва ют все современные общества. Обе коренятся в процессах и nракти ках, что систематически дискриминируют определенные группы людей по отношению к другим. И обе, соответственно, должны ком пенсироваться. 7 Конечно, это всего лишь аналитическое разграничение между несправедливостью экономической и культурной. На практике они взаимосвязаны. Даже наиболее материальные экономические инсти туции обладают конститутивным нередуцируемым культурным из мерением; они пронизаны сигнификациями и нормами. И наоборот, даже самые дискурсивные культурные практики обладают консти тутивным нередуцируемым политико-экономическим измерением; они опираются на материальную поддержку. Так что, вовсе не явля ясь отдельными герметичными сферами, несправедливость экономи ческая и культурная обычно сплетены таким образом, что диалекти чески они усиливают друг друга. Культурные нормы, что незаслу женно дискриминируют кого-то, институциализованы в государстве От перераспределения к призпапию? 263 и экономике; в то же время экономическое неравенство препятству ет равному участию в созидании культуры, в публичных сферах и в повседневной жизни. Результатом же часто становится порочный круг культурного и экономического угнетения. 8 Несмотря на такую их взаимопереплетенность, я настаиваю на аналитическом различении экономической и культурной несправед ливости. И кроме того я буду различать два соответственно отдель ных типа компенсации. Компенсацией или исправлением экономи ческой несправедливости является некоторое политико-экономичес кое реструктурирование. Сюда может входить перераспределение дохода, реорганизация разделения труда, демократические процеду ры принятия решений по инвестициям - или трансформация дру гих базовых экономических структур. Хотя разные способы такой компенсации существенно отличаются друг от друга, я все же впредь буду обозначать всю эту группу обобщающим термином «перерасп ределение». 9 Компенсацией или исправлением культурной неспра ведливости, наоборот, являются определенные культурные или сим волические изменения. Сюда может входить переоценка в лучшую сторону лишенных доселе уважения идентичностей и культурных продуктов опороченных групп. Сюда может относиться признание культурного разнообразия и позитивная его оценка. Если подойти к делу еще радикальней, сюда может входить глобальная трансформа ция социальных паттернов репрезентации, интерпретации и комму никации- таким образом, чтобы ощущение «Я» изменилось у каж дого. 10 Хотя разные способы такой компенсации существенно отли чаются друг от друга, я все же впредь буду обозначать всю эту группу обобщающим термином «признание». Опять же, разграничение между компенсаторным перераспре делением и компенсаторным признанием-чисто аналитическое. Компенсаторное перераспределение в общем смысле предполагает лежащую в его основе концепцию признания. Например, некоторые сторонники эгалитаристского социоэкономического перераспределе ния обосновывают свои требования «одинаковой моральной ценнос тью персон»; следовательно, выражение признания. 11 они трактуют перераспределение как И обратно, компенсаторное признание иног да предполагает лежащую в его основе концепцию перераспределе ния. Например, некоторые сторонники мультикультурного призна ния обосновывают свои требования императивом справедливого рас пределения «первичного блага» «нетронутой культурной структу ры •>; тем самым они трактуют культурное признание как некую раз новидность перераспределения. 12 Несмотря на такую концептуаль- Н эн.си Фрейжер 264 ную переплетенность, я оставлю в стороне вопросы следующего типа: составляют ли перераспределение и признание две раздельных, не сводимых друг к другу, уникальных концепции справедливости, или наоборот, каждая из них может быть сведена к другой. 13 Вместо это го я полагаю, что как бы мы ни объясняли это метатеоретически, полезно удерживать рабочее, действующее в первом приближении разделение на социоэкономическую несправедливость и способы ее устранения с одной стороны, и культурную несправедливость и спо собы ее устранения с другой. 14 Принимая во внимание эти разграничения, теперь я могу по ставить следующие вопросы: Каково отношение между требования ми признания, нацеленными на устранение культурной несправед ливости, и требованиями перераспределения, нацеленными на ис правление экономической несправедливости? И какого сорта взаим ные помехи могут возникнуть, когда оба типа требований выдвига ются одновременно? Есть достаточно причин беспокоиться о таких взаимных поме хах. Требования признания часто принимают форму привлечения внимания к предполагаемой специфике пекоторой группы - если не перформативнога создания такой специфики- и затем утверж дения ценности этой специфики. Т. о. они стремятся способствовать различению групп. Требования перераспределения, наоборот, часто призывают устранить экономические механизмы, поддерживающие специфику группы. (Примером могут служить феминистские требо вания устранить гендервое разделение труда). Т. о. они стремятся способствовать раз-различению групп. В итоге же начинает казать ся, что политики признания и политики перераспределения имеют взаимно противоречащие цели. В то время как первые стремятся способствовать различению групп, вторые стремятся его подорвать. Таким образом возникает напряжение между этими двумя типами требований; они могут мешать и даже напрямую вредить друг другу. Так возникает трудная дилемма. В дальнейшем я буду называть ее дилеммой перераспределения-признания. Люди, страдающие как от культурной, так и от экономической несправедливости, нужда ются как в признании, так и в перераспределении. Значит, они дол жны как провозглашать, так и отрицать свою специфику. Как это возможно- и возможно ли вообще? Прежде чем браться за этот вопрос, рассмотрим более подроб но, кто сталкивается с дилеммой перераспределения-признания. От перераспределения н: призпапию? 2. 265 Эксплуатируемые классы, преэираемые сексуальности и бивалентные сообщества Представим себе концептуальный спектр различных типов со циальных сообществ. На одном краю его - модусы коллективнос ти, что соответствуют перераспределительной модели справедливо сти. На другом краю - модусы коллективности, что соответствуют модели признания. Между ними- те варианты, что доказывают сложность[ситуации], поскольку они соответствуют обоим моделям одновременно. Рассмотрим сначала тот край спектра, на котором действует перераспределение. На этом краю давайте разместим идеал-типичес кий модус сообщества, чье существование коренится целиком в по литической экономии. Оно будет вычленяться как сообщество, ины ми словами, благодаря экономической структуре- но не культур ному порядку- общества. Потому любая структурная несправедли вость, от которой страдают его члены, будет сводиться в конечном счете к политической экономии. Корнем несправедливости, так же как и ее ядром, будет неправильное социоэкономическое распреде ление, а любая сопутствующая культурная несправедливость будет происходить в конечном счете от этого экономического корня. По сути, таким образом, компенсацией, устраняющей несправедливость, будет политико-экономическое перераспределение - в противовес культурному признанию. В реальной жизни, разумеется, политическая экономия и куль тура взаимно переплетены, так же как несправедливости распреде ления и признания. Так что можно усомниться в существовании по добного рода чистых сообществ. В эвристических целях, однако, бу дет полезно исследовать их свойства. Для этого рассмотрим знако мый пример, что можно считать близким к идеальному типу: марк систскую концепцию эксплуатируемого класса, понимаемую в тео ретическом смысле и ортодоксально. 15 И давайте опустим вопрос о том, адекватно ли такое воззрение на класс тем реальным истори ческим сообществам, что боролись за справедливость в реальной жизни от имени рабочего класса. 16 В принимаемой здесь концепции класс есть модус социального различения, коренящийся в социально-экономической структуре общества. Класс как сообщество существует только благодаря свое му положению в этой структуре и своему отношению к другим клас сам. Таким образом, марксов рабочий класс есть совокуnность лю- Н эпси Фрейжер 266 дей, живущих в капиталистическом обществе, что вынуждены прода вать свою рабочую силу в условиях, что позволяют классу капитали стов присваивать прибавочный продукт в свою пользу. Более того, несправедливость в таких условиях связана по самой своей сути с распределением. В капиталистической схеме социального воспроиз водства пролетариату достается несправедливо большая часть тягот инесправедливо малая часть вознаграждения. Конечно, представи тели рабочего класса страдают также от серьёзной культурной не справедливости, «скрытого (и не столь уж скрытого) классового уни жения». Причина таковой коренится отнюдь не в самой по себе не справедливой культурной структуре, но в политической экономии, поскольку причина распространения идеологий классовой иерар хии - оправдание эксплуатации. 17 Компенсацией несправедливос ти, следовательно, является перераспределение, а не признание. Для преодоления классовой эксплуатации необходимо реструктурирова ние политической экономии, изменяющее классовое распределение социальных тягот и социальных благ. В концепции Маркса такое реструктурирование принимает форму разрушения классовой струк туры как таковой. Задача пролетариата, таким образом, не просто отхватить себе кусок получше, но «ликвидировать себя как класс». Признание его различия\особенности ему нужно менее всего. Наобо рот, единственный способ устранить несправедливость- это ликви дация пролетариата как группы. Теперь рассмотрим другой край концептуального спектра. На этом краю мы можем разместить идеал-типический модус коллек тивности, что соответствует модели признания. Сообщество такого типа укоренено целиком в :культуре- как противоположности по литической экономии. Оно существует как сообщество только бла годаря царящим социальным шаблонам интерпретации и оценки, но не благодаря разделению труда. Потому любая структурная неспра ведливость, от которой страдают его члены, будет сводиться в конеч ном счете к структуре культурных оценок. Корнем несправедливос ти, так же как и ее ядром, будет недопризнание, а любая сопутству ющая экономическая несправедливость будет происходить в конеч ном счете от этого культурного корня. По сути, таким образом, ком пенсацией, устраняющей несправедливость, будет культурное призна ние -в противовес политико-экономическому перераспределению. И опять можно усомниться в существовании подобного рода чистых сообществ, однако будет полезно исследовать их свойства в эвристических целях. Примером, что можно считать близким к иде альному типу, является концепция презираемой сексуальности, по- От перераспределения к признанию? 267 нимаемая теоретическим и специфически стилизованным образом. 18 Давайте рассмотрим эту концепцию, не затрагивая вопрос о том, адек ватен ли такой подход к сексуальности тем реальным историческим гомосексуальным сообществам, что добиваются справедливости в реальном мире. В этой концепции сексуальность есть модус социального разли чения, коренящийся отнюдь не в политической экономии, посколь ку гомосексуалы распределены по всей классовой структуре капита листического общества, не занимая четко ограниченной позиции в разделении труда и не составляя эксплуатируемого класса. Скорее их модус коллективности - это модус презираемой сексуальности, что коренится в общественной структуре культурных оценок. С этой точки зрения, несправедливость, от которой они страдают, по самой своей сути связана с признанием. Геи и лесбиянки страдают от гете росексизма: жесткой совокупности норм, дающей приоритет гетеро сексуальности. Рядом с этим располагается гомофобия: негативная культурная оценка гомосексуальности. Их сексуальность таким об разомдискредитируется, их стыдят, домогаются, дискриминируют, подвергают насилию, отказывая им в равных правах и равной защи те -полностью отказывая им в признании. Конечно, геи и лесбиян ки страдают также от серьёзной экономической несправедливости; их легко увольняют и отказывают в рассчитанных на семью благах социального обеспечения. Но причина таковой коренится отнюдь не в экономической структуре, а в несправедливой структуре культур ных оценок. 19 Компенсацией несправедливости, следовательно, яв ляется признание, а не перераспределение. Для преодоления гомо фобии и гетеросексизма необходимы изменения в культурных оцен ках (так же, как в их юридических и практических проявлениях), что дают приоритет гетеросексуальности, отказывая геям и лесби янкам в равном уважении и отказываясь признать гомосексуальность как легитимный способ существования сексуальности. Это значит - вернуть положительную оценку презираемой сексуальности, придать позитивное признание сексуальной специфике геев и лесбиянок. Все достаточно прямолинейно в отношении краев нашего кон цептуального спектра. Когда мы имеем дело с сообществами, при ближающимиен к идеальному типу эксплуатируемого рабочего клас са, мы обнаруживаем несправедливости в распределении, что требу ют компенсаторного перераспределения. Когда мы имеем дело с со обществами, что приближаются к идеальному типу презираемой сек суальности, наоборот, мы обнаруживаем несправедливости недоприз нания, что требуют компенсаторого признания. В первом случае ло- Нэнси Фрейжер 268 гика компенсации приводит к ликвидации группы как собственно группы. Во втором случае, наоборот, к укреплению <•групповости» группы через признание ее специфики. И все куда менее понятно при векотором отдалении от краев спектра. Рассматривая сообщества, расположенные в средней части концептуального спектра, мы находим гибридные модусы, что соче тают особенности эксплуатируемого класса с особенностями прези раемой сексуальности. Такие сообщества <•бивалентны». Они вычле няются как сообщества благодаря как политико-экономической структуре, так и структуре культурных оценок в обществе. Будучи дискриминированными, т. о., они могут страдать от несправедливо стей, что являются следствиями и политической экономии, и куль туры разом. Бивалентные сообщества, говоря в целом, могут стра дать как от неадекватного социоэкономического распределения, так и от культурного недопризнания, принимающих такие формы, что ни одна из этих несправедливостей не является косвенным эффек том другой, но обе они первичны и равнонезависимы. В этом случае недостаточно ни компенсаторного перераспределения самого по себе, ни компенсаторного признания самого по себе. Бивалентные сооб щества нуждаются и в том, и в другом. Парадигмальна бивалентвой коллективностью является [ ... ] гендер, обладающий как политико-экономическими, так и культур но-оценочными измерениями. ( ... ]Следовательно, гендер подразу мевает как перераспределение, так и признание. Гендер, например, обладает политико-экономическими измере ниями. Он является базовым структурирующим принципом полити ческой экономии. С одной стороны, гендер структурирует фундамен тальное разделение между оплачиваемым «продуктивным» трудом инеоплачиваемым «репродуктивным» и домашним трудом, назна чая женщин ответственными за последний. С другой стороны, ген дер также структурирует разделение в рамках оплачиваемого труда между высокооплачиваемыми, «мужскими» профессиями в сфере производства и\ли требующими высокой квалификации, и низко оплачиваемыми, «женскими» профессиями в непроизводственной сфере и сфере обслуживания. Результатом является политико-эко номическая структура, что формирует гендерно-специфические мо дусы эксплуатации, маргинализации и депривации, или бедности. Эта структура конструирует гендер как политико-экономическое различение, наделенное характеристиками, подобными классовым. Рассматриваемая в таком аспекте, гендерпая несправедливость выг лядит как разновидность несправедливости в распределении, что От перераспредел.ен.ия" призн.ан.ию? 269 вопиет о компенсаторном перераспределении. Подобно КЛfi;ССовой, гендерпая справедливость требует такой трансформации политичес кой экономии, что ликвидировала бы ее внутреннюю гендерную структуру. Ликвидация гендерно-специфической эксплуатации, маргинализации и депривации требует устранения гендерного раз деления труда -как обусловленное гендером разделение между оп лачиваемым инеоплачиваемым трудом, так и гендерное разделение в рамках труда оплачиваемого. Логика компенсации тут подобна логике в отношении класса: вывести из игры гендер как таковой. Суммируем: если бы гендер был ничем иным, как политико-эконо мическим различением, то справедливость требовала бы его ликви дации. Это, однако, только половина истории. Фактически гендер не только политико-экономическое различение, но также и различение в культурных оценках. В таком качестве он заключает в себе также элементы, более напоминающие сексуальность, чем класс, что пово рачивают его лицом к проблематике признания. Безусловно, основ ной особенностью гендерной несправедливости является андроцент ризм: властная система норм, в рамках которой приоритет имеют черты, ассоциируемые с маскулинностью. С этим связан и культур ный сексизм: вездесущее обесценивание и дискредитация всего, что кодируется как •феминное•, парадигматически- женщин (но не только их). 20 Это обесценивание выражается во множестве зол, от которых страдают женщины; включая сексуальную агрессию, сек суальную эксплуатацию, вездесущее домашнее насилие; опошляю щие, лишающие человеческого достоинства и унизительные стерео типные изображения в масс-медиа; притеснения и дискредитацию в повседневной жизни; применение к ним андроцентрячных норм, по отношению к которым женщины выглядят недееспособными или девиантными, и которые работают против них даже в отсутствии стремления их дискриминировать; намеренная дискриминация; ис ключение или маргинализация их в публичной сфере и органах вла сти; отказ в полноте всех законных прав и равной защите. Все это несправедливости признания. Они относительно независимы от по литической экономии и не являются всего лишь •надстроечными•. Так что они не могут компенсироваться одним лишь политико-эко номическим перераспределением, но кроме того требуют дополни тельно независимого компенсаторного признания. Для преодоления андроцентризма и сексизма необходимы изменения в тех культур ных оценках (так же, как в их юридическом и практическом выра жении), что дают приоритет маскулиниости и отказывают женщи- Нэнси Фреuжер 270 нам в равном уважении. Необходима децентрация андроцентричных норм и переоценка презираемого гендера. Логика компенсации тут подобна логике в отношении сексуальности: придать позитивное признаниеобесцененной специфике группы. Суммируем: гендер является бивалентным модусом коллектив ности. Он обладает политико-экономическим «лицом•, что обраще но в сторону перераспределения, но также и «лицом• культурных оценок, что в это же время обращено в сторону признания. Конечно, эти два лица не отделены отчетливо одно от другого. Скорее они сли ваются в одно, диалектически упрочивая друг друга: секснетекие и андроцентрические культурные нормы институциализованы в госу дарстве и экономике, тогда как экономическая дискриминация жен щин приглушает их «голос•, мешая их равному участию в создании культуры, в публичной сфере, в повседневой жизни. Результатом же является порочный круг культурного и экономического угнетения. Для устранения гендерной несправедливости, таким образом, необ ходимы изменения как в политической экономии, так и в культуре. Но бивалентный характер гендера и является источником ди леммы. Поскольку женщины страдают как минимум от двух анали тически различных типов несправедливости, они нуждаются как минимум в двух типах компенсации -в перераспределении и в при знании. Но эти два типа компенсации направлены в разные сторо ны. Их нелегко добиваться одновременно. Тогда как логика перерас пределения выводит гендер из игры, логика признания приводит к позитивной оценке гендерной специфики. 21 Здесь и возникает фе министский вариант дилеммы перераспределения-признания: как феминистки могут сражаться за ликвидацию гендерного различения и за позитивную оценку гендерной специфики одновременно? [ ... ] И так, суммируем: гендер [ ... ] является дилемным модусом кол лективности. В отличие от класса, что занимает один край концеп туального спектра, и сексуальности, расположившейся на другом крае, гендер [ ... ] бивалентени подразумевает одновременно как по - сталкива литики перераспределения, так и политики признания ясь при этом с дилеммой перераспределения-признания. Феминист ки должны добиваться компенсаций в политико-экономической сфе ре, что разрушали бы гендервое различение, одновременно добива ясь компенсаций в сфере культурных оценок, что укрепляли бы по зитивную значимость специфики презираемого сообщества. Как же возможно заниматься и тем, и этим сразу? От перераспределепия к призпапию? 271 З. Утверждение или преобраэование? Пересмотр вопроса о компенсации До сих пор я формулировала дилемму перераспределения-при знания в таком виде, в котором она выглядит весьма неподатливой. Я предположила, что компенсаторное перераспределение при поли тико-экономической несправедливости всегда снимает различие между социальными группами. В том же ключе я предположила, что компенсаторное признание при несправедливости в культурных оценках всегда усиливает дифференциацию социальных групп. При таких предположениях затруднительно усмотреть возможность для феминисток [ ... ]добиваться одновременно перераспределения и при знания. Сейчас, однако, я хочу усложнить свои допущения. В этой час ти я исследую альтернативные концепции перераспределения, с од ной стороны, и альтернативные концепции признания, с другой. Моя цель- выделить два широких подхода к устранению несправедли вости, что не подпадают под разделение на перераспределение и при знание. Я назову их соответственно (<утверждение• и «преобразова ние•. Обрисовав каждый из этих подходов в целом, я покажу, как каждый из них соотносится с перераспределением и признанием. На этом основании в итоге я переформулирую дилемму перераспределе ния-признания так, чтобы она лучше поддавалась решению. Начнем с того, что бегло вычленим утверждение и преобразова ние. Под компенсаторным утверждением для устранения несправед ливости я подразумеваю действия, направленные на корректировку неравноценных [для разных групп] последствий социального устрой ства, но не затрагивающие по рождающие их базовые структуры. Под компенсаторным же преобразованием я подразумеваю действия, на правленные на корректировку неравноценных последствий социаль ного устройства как раз через перестройку порождающих их базо вых структур. Суть контраста здесь- в направленности на конеч ные последствия или же на продуцирующие их процессы, но не в противопоставлении перемен постепенных переменам апокалипти ческим. Применим это разграничение сначала к компенсациям культур ной несправедливости. Компенсаторное утверждение здесь для лик видации такой несправедливости сегодня связано с основным тече нием мультикультурализма, что предполагает устранение неуваже ния путем положительной переоценки несправедливо обесцененных Нэнси Фреuжер 272 групповых идентичностей, не затрагивая при этом ни содержания этих идентичностей, ни лежащие в их основе групповые различения. Компенсаторное же иреобразование сегодня связано с деконструк цией. Оно должно устранять неуважение, трансформируя базовую структуру культурных оценок. Дестабилизируя существующие груп повые идентичности и различения, оно должно не только повысить самооценку членов групп, которым сегодня отказано в уважении. Оно должно изменить у н:аждого ощущение принадлежности, вхождения в ту или иную группу, ощущение «я•. Для иллюстрации этого разграничения рассмотрим опять слу чай презираемой сексуальности. 22 Компенсаторное утверждение, устраняющее гомофобию и гетеросексизм, сегодня связано с поли тиками гей-идентичности, нацеленными на придание позитивной оценки лесбийской и гей-идентичности. Компенсаторное же иреоб разование включает в себя подход •теории ненормальности• theory], [queer что призвана деконструировать дихотомию гомо-гетеро. Политики гей-идентичности трактуют гомосексуальность как само стоятельную, культурную, идентификаторную позитивность, подоб но этничности. 23 Предполагается, что такая позитивность способна существовать сама по себе и нуждается только в добавочном призна нии. «Теория ненормальности• же трактует гомосексуальность как сконструированный и обесцененный коррелят гетеросексуальности; обе суть разрешения сексуальной неопределенности и со-определя ются они только посредством друг друга. Цель иреобразования - не укрепить гей-идентичность, но деконструировать дихотомию гомо гетеро для дестабилизации всех устоявшихся сексуальных идентич ностей. Ставится задача не растворить всё сексуальное различие в единой, универсальной человеческой идентичности, но поддержи вать существование поля множественных, дебинаризованных, теку чих и подвижных сексуальных различий. Оба этих подхода представляют определенный интерес в каче стве средств устранения недопризнания. Но между ними существует одно решающее различие. В то время как политики гей-идентичнос ти стремятся укрепить существующее различение сексуальных групп, политики теории ненормальности стремятся дестабилизиро вать его- хотя бы когда-нибудь, хотя бы по видимости. 24 Эти осо бенности накладываются на признание и в более общем смысле. Тог да как признание через утверждение стремится развить существую щие групповые различения, признание через иреобразование стре мится в конечном счетедестабилизировать их, чтобы освободить ме сто для будущих перегруппировок. Я вскоре вернусь к этому вопросу. От перераспределения" призпапию? 273 Аналогичное разграничение применимок средствам устранения экономической весправедливости. Компенсаторное утверждение для ликвидации такой несправедливости исторически ассоциируется с либеральным государством социального обеспечения. 25 Оно направ лено на устранение конечных последствий неправильного распреде ления, оставляя практически ветровутой лежащую в его основе по литика-экономическую структуру, то есть нацелено на увеличение доли потребления экономически дискриминированными группами, не реструктурируя при этом систему производства. Компенсаторвое же иреобразование исторически связано с социализмом. Оно стремит ся устранить несправедливое распределение, иреобразуя лежащую в его основе политико-экономическую структуру. Реструктурируя производственные отношения, такая компенсация должна изменить не только конечное распределение долей потребления, но также и общественное разделение труда и, следовательно, условия существо вания каждого. 26 Давайте рассмотрим еще раз случай эксплуатируемого класса. 27 Компенсаторное утвердительное перераспределение при классовой несправедливости обычно включает в себя два типа государетвенво го вмешательства: программы социального страхования берут на себя некоторые расходы по социальному воспроизводству тех, кто имеет постqянную работу (так называемые «Первичвые• секторы рабочего класса); программы социальной помощи обеспечивают минималь ную, «целенаправленную• поддержку «резервной армии• полностью или частично безработных. Нимало не затрагивая саму классовую дифференциацию как таковую, подобные компенсации через утвер:. ждение ей содействуют и придают ей конкретные формы. Их общий результат - перенос внимания с разделения на классы рабочих и капиталистов на разделение рабочего класса на фракции имеющих работу и безработных. Программы социальной помощи «нацелены• на бедных, не только оказывая им поддержку, во и окружая их враж дебностью. Компенсация такого типа, конечно, обеспечивает остро необходимую материальную поддержку. Но она также создает насы щенную эмоциями, антагонистическую групповую дифференциацию. Эта логика применяма и к утвердительному перераспределению в целом. Хотя такой подход стремится искоренить экономическую несправедливость, он оставляет ветровутой ту глубинную структу ру, что порождает классовую дискриминацию. Потому в этом случае снова и снова необходимы поверхностные переваправления. В ре зультате наиболее дискриминируемый класс маркируется как потом ственно дефективный и ненасытимый, постоянно требующий все Н эн.си Фрейжер 274 больше и больше [вливаний]. В итоге такой класс даже начинает выглядеть привилегированным: к нему- отношение особое, на него изливается незаслуженная благодать. Подход, нацеленный на лик видацию несправедливого распределения, может таким образом при вести к возникновению несправедливости в признании. В известном смысле этот подход содержит внутренние противо речия. Утвердительное перераспределение в целом предполагает уни версалистскую концепцию признания, равную моральную ценность каждого. Назовем это •официальной приверженностью признанию•. Однако практика утвердительного перераспределения раз за разом приводит к стимулированию второй - стигматизирующей - дина мики признания, что противостоит универсализму. Эту вторую ди намику можно понимать как •практический эффект признания• утвердительного перераспределения. 28 И этот эффект конфликтует с его официальной приверженностью признанию. 29 Теперь сравним эту логику с компенсаторным преобразовани ем при распределительной классовой несправедливости. Компенса торное преобразование обычно сочетает в себе универсалистекие про граммы социального обеспечения, ярко выраженное прогрессивное налогообложение, макроэкономические политики, направленные на обеспечение всеобщей занятости, обширный вне-рыночный обще ственный сектор, значительную общественную и\ли коллективную собственность и демократическое принятие решений об основных социоэкономических приоритетах. Оно стремится гарантировать доступ к занятости для всех, одновременно пытаясь отвязать основ ные доли потребления от занятости. Так что здесь очевидна тенден ция подрыва классовой дифференциации. Компенсаторное преобра зование снижает социальную несправедливость, не создавая при этом стигматизированные классы незащищенных, воспринимающихся как получатели особой благодати. 30 Таким образом, оно стремится развивать взаимное сотрудничество и солидарность в отношениях с признанием. Именно так подход, нацеленный на устранение неспра ведливости в распределении, может также помочь (в векоторой сте пени) устранить несправедливость в признании. 31 Этот подход не содержит внутренних противоречий. Подобно утвердительному перераспределению, преобразовательное перерас пределение в целом предполагает универсалистскую концепцию при знания, равную моральную ценность каждого. В отличие от утвер дительного перераспределения, однако, его практика не направлена на подрыв этой концепции. Таким образом, эти два подхода порож дают разные логики группового различения. В то время как компен- От перераспреде.ления н; признанию? 275 саторное утверждение может иметь обратный эффект развития: клас сового различения:, компенсаторное преобразование стремится: ее размывать. Вдобавок эти два подхода порождают различную подспуд ную динамику признания:. Утвердительное перераспределение может стигматизировать дискриминированных, добавляя оскорбительное ведопризнание к тяготам бедности. Преобразовательное же перерас пределение может развивать солидарность, помогающую преодолеть определенные формы недопризнания:. Какие выводы мы должны сделать из этого рассмотрения:? В этой части мы рассмотрели только два •чистых• идеал-типических случая на двух противоположных краях концептуального спектра. Мы сравнили разнонаправленные эффекты компенсаторного утвер ждения: и преобразования: при экономически укорененной классовой несправедливости в распределении, с одной стороны, и культурно укорененной несправедливости в признании в отношении сексуаль ности, с другой. Мы видели, что компенсаторное утверждение стре мится: в целом развивать групповое различение, в то время: как ком пенсаторное перераспределение стремится его дестабилизировать или размыть. Также мы видели, что утвердительное перераспределение провоцирует отдачу недопризнани.я, в то время: как компенсаторное преобразовательное перераспределение может помочь в устранении некоторых форм недопризнани.я. Все это подсказывает способ реформулирования: дилеммы пере распределени.я-признания:. Можно задать следующий вопрос: для: тех групп, что испытывают несправедливость обоих типов, к~кие соче тания компенсаторных ходов наилучшим образом минимизируют, если не устраняют вообще, те взаимные помехи, что возникают при одновременном следовании [стратегиям] как перераспределения:, так и признания:? 4. Как обойти дилемму: преодоление rендерной несправедпивости Представим себе таблицу из четырех .ячеек. По горизонтальной оси -те два общих типа компенсации, что мы только что исследова ли, а именно утверждение и преобразование. По вертикальной оси - два аспекта справедливости, что мы рассматриваем, а именно пере распределение и признание. В этой таблице мы разместим четыре обсуждавшихс.я политических ориентации. В первой .ячейке, где Н эпси Фрей.жер 276 пересекаются перераспределение и утверждение, находится проект либерального государства социального обеспечения; будучи центри рованным на поверхностных перенаправлениях долей распределения среди существующих групп, он стремится поддержать групповое раз личение; кроме того, он порождает отдачу в виде недопризнания. Во второй ячейке, где пересекаются перераспределение и трансформа ция, находится проект социализма; будучи направленным на глубо кое реструктурирование производственных отношений, он стремит ся размыть групповое различение; кроме того, он способен помочь в искоренении определенных форм недопризнания. В третьей ячейке, где пересекаются признание и утверждение, находится проект основ ных течений мультикультурализма; будучи сфокусированным на поверхностных перенаправлениях уважения среди существующих групп, он стремится поддержать групповое различение. В четвертой ячейке, где пересекаются признание и преобразование, расположен проект деконструкции; будучи нацелен на глубокое реструктуриро вание отношений признания, он стремится дестабилизировать груп повое различение. В этой таблице основное течение мультикультурализма тракту ется как культурный аналог либерального государства социального обеспечения, адеконструкция-как культурный аналог социализ ма. Таким образом она позволяет нам произвести предварительные оценки взаимной сочетаемости различных компенсаторных страте гий. Мы можем предсказать степень расхождения целей компенса торных пар, реализуемых одновременно. Мы можем определить пары, которые скорее всего приведут нас прямиком к развилке ди леммы перераспределения-признания. Мы можем также определить пары, что дают надежду эту дилемму обойти. С первого взгляда две компенсаторных пары выглядят наибо лее малообещающими. Политика утвердительного перераспределе ния либерального государства социального обеспечения явно не со гласуется с политикой иреобразующего признания деконструкции; тогда как первая стремится проводить групповое различение, вто рая стремится скорее дестабилизировать его. Сходным образом по литика иреобразующего перераспределения социализма явно не со гласуется с политикой утвердительного признания основного тече ния мультикультурализма; тогда как первая стремится подорвать групповое различение, вторая стремится скорее продвигать его. И наоборот, две компенсаторные пары выглядят сравнительно многообещающими. Политика утвердительного перераспределения либерального государства социального обеспечения кажется сопос- От перераспределения к признанию? 277 Преобразование Утверждение либеральное государство социального обеспечения поверхностные Перераспределение перенап- равления существующих благ между существующими группами; поддер- живает групповое разли- социализмглубокое реетруктурирование про изводственных отноше- ний; размывает групповое различение; может помочь компенсировать определенные формы не- чение; провоцирует недо- допризнания признание основное направление мультикультурализма поверхностные перенап- Признание равления коереструктурирование уважения к существующим идентичноет ям групп; деконструкция глубо- существующих поддерживает отношений признания; размывает групповое различение групповоеразличение тавимой с политикой утвердительного признания главного течения мультикультурализма; обе стремятся развивать групповое различе ние. Сходным образом политика преобразующего перераспределения социализма кажется сопоставимой с политикой преобразующего признания деконструкции; обе стремятся подорвать существующие групповые различения. Чтобы проверить эти гипотезы, вернемся к гендерной неспра ведливости [ ... ].Вспомним, что гендер- бивалентвое различение, отражающее как экономическую, так и культурную несправедли вость. Таким образом люди, страдающие от гендерной несправедли вости, нуждаются как в перераспределении, так и в признании. Они являются парадигматическими субъектами дилеммы перераспреде ления-признания. Что же происходит, когда различные пары стра тегий компенсации несправедливости вводятся в действие одновре менно? Существуют ли такие компенсаторные пары, что позволяют феминисткам обойти, если не рассеять вообще, дилемму перераспре деления-признания? Итак, гендерпая несправедливость. 32 Вспомним, что искорене ние гендерной несправедливости требует перемен как в политичес кой экономике, так и в культуре для того, чтобы разомкнуть пороч- Н эпси Фрейжер 278 ный круг экономического и культурного угнетения. Как мы видели, эти изменения могут принять любую из двух форм, утверждения либо преобразования. 33 Рассмотрим вначале тот на первый взгляд много обещающий случай, когда утвердительное перераспределение соче тается с утвердительным признанием. Как следует из названия, ут вердительное перераспределение в целях искоренения гендерной несправедливости в экономике включает в себя •утверждение дей ствием•, 34 попытку обеспечить женщинам принадлежащую им по праву долю существующих рабочих мест и возможностей получения образования, оставляя неизменной природу и количество таких мест и возможностей. Утвердительное признание в целях искоренения гендерной несправедливости в культуре включает в себя культурный феминизм, попытку обеспечить женщинам уважение через положи тельную оценку феминности, оставляя неизменным бинарный ген дервый код, придающий смысл последней. Таким образом рассмат риваемый сценарий сочетает социоэкономическую политику либе рального феминизма с культурной политикой культурного феминиз ма. Действительно ли такое сочетание избегает дилеммы перерасп ределения-признания? Несмотря на наши н~дежды поначалу, этот сценарий пробле матичен. Утвердительное перераспределение не способно затронуть тот глубинный уровень, на котором возникает гендервое измерение политической экономии. Нацеленное исходно на преодоление пози ционной дискриминации, оно не подвергает атаке ни гендервое де ление на оплачиваемый и неоплачиваемый труда, ни гендервое де ление на мужские и женские профессии в рамках труда оплачивае мого. Оставляя незатронутой глубинные структуры, порождающие гендерную дискриминацию, оно вынуждено производить поверхно стные перенаправления снова и снова. Результатом становится не только подчеркивание гендерного различения. Но также и маркиро вание женщин как дефективных и ненасытимых, постоянно требу ющих все большего и большего. В итоге женщины даже начинают выглядеть привилегированной группой: к ним~ отношение особое, на них изливается незаслуженная благодать. Подход, нацеленный на ликвидацию несправедливого распределения, может давать пищу для реактивной несправедливости в признании. Эта проблема усугубляется, если мы добавим сюда стратегию утвердительного признания культурного феминизма. Этот подход настойчиво привлекает внимание к предполагаемой культурной спе цифике или различию женщин - если не создает ее перформатив но. В определенных контекстах такой подход может обеспечивать От перераспределения к признанию? 279 прогресс в отношении децентрирования андроцентрических норм. В нашем же контексте это скорее всего подольет масла в огонь воз мущения •утверждением действием». Через такую призму культур ная политика утверждения женского различия выглядит оскорбле нием официальной приверженности либерального государства соци ального обеспечения к признанию равной моральной ценности каж дого человека. Другой путь, что выглядел многообещающим с первого же взгляда, -это сочетание преобразовательного перераспределения с иреобразовательным признанием. Преобразовательное перераспре деление в целях искоренения гендерной несправедливости в эконо мике заключается в определенной форме социалистекого феминиз ма или феминистской социальной демократии. И иреобразователь ное признание в целях искоренения гендерной несправедливости в культуре заключается в феминистской деконструкции, нацеленной на разгром андроцентризма путем дестабилизации гендерных дихо томий. Таким образом, данный сценарий сочетает социоэкономичес кую политику социалистекого феминизма с культурной политикой феминизма деконструктивистского. Действительно ли такое сочета ние избегает дилеммы перераспределения-признания? Этот сценарий гораздо менее проблематичен. Долгосрочной це лью деконструктивистского феминизма является культура, в кото рой иерархические гендерные дихотомии заменены сетью множе ственных пересекающихся различий, разрозненных и подвижных. Эта цель согласуется с преобразовательным перераспределением со циалистского феминизма. Деконструкция противостоит закрепив шемуел или застывшему гендерному различию того типа, что возни кает в несправедливой в гендерном отношении политической эконо мии. Свойственный ей утопический образ культуры, в которой каж дая новая конструкция идентичности или различия разрабатывает ся свободно и независимо и затем быстро деконструируется, возмо жен, между прочим, только на основенеполного социального равен ства. Более того, как промежуточная стратегия, такое сочетание ухо дит от раздувания пламени возмущения. 35 Если и есть у него недо статок, так это скорее то, что как культурная политика деконструк тивистского феминизма, так экономическая политика феминизма социалистекого далеки от непосредственных интересов и идентич ностей большинства женщин, как они культурно сконструированы в настоящем. [ ... ] Нэнси Фреuжер 280 И так, какие выводы должны мы сделать из этого рассмотрения? Для гендерной несправедливости [ ... ] тем сценарием, что наилучшим образом обходит дилемму перераспределения-признания, является социализм в экономике плюс деконструкция в культуре. 36 Но чтобы этот сценарий стал психологически и политически возможным, не обходимо отучить людей от их привязанности к современным куль турным конструктам их интересов и идентичностей. 5. 37 Заключение Дилемма перераспределения-признания - это реальность. И не существует подходящего теоретического хода, с помощью которого она была бы целиком устранена или преодолена. Лучшее, что мы можем предпринять- это пытаться смягчить дилемму, находя та кие подходы, что минимизировали бы конфликты между перерасп ределением и признанием в тех случаях, когда они должны внедрять ся одновременно. Я показала здесь, что социалистекая экономика в сочетании с деконструктивистской культурной политикой наилучшим образом обходят дилемму в случае такой бивалентной коллективности, как гендер [ ... ].Следующим шагом должна быть демонстрация того, что это сочетание работает и на глобальную социокультурную конфигу рацию. Ведь бивалентные сообщества не отделены отчетливо друг от друга. Не отграничены они также от сексуального и классового де ления. Отнюдь, и все эти оси несправедливости пересекаются друг с другом таким образом, что это касается интересов и идентичностей всех и каждого. Никто не входит только в одно такое сообщество. И люди, угнетаемые по одной оси социального разделения, могут сами стать угнетателями по другой. 38 Таким образом, ставится задача выяснить, как обходить дилем му перерасnределения-nризнания, когда наша проблема рассматри вается в обширном поле множественных и взаимосвязанных направ лений борьбы против множественных и взаимосвязанных направле ний несnраведливости. Хотя я не могу предоставить здесь исчерnы вающую аргументацию, рискну предложить три причины, согласно которым мы можем ожидать, что сочетание социализма и деконст руктивизма опять докажет свое превосходство перед другими аль тернативами. Во-первых, аргументы, прилагавшиеся здесь в отношении ген дера [ ... ], сохраняют свою силу для всех бивалентных сообществ. От перераспределения к призн.ан.ию? 281 Таким образом, когда те сообщества в реальной жизни, что сплоче ны под знаменами сексуальности и класса, оказываются более бива лентными, чем те идеал-типические конструкты, что описаны выше, им тоже следует предпочесть социализм плюс деконструкцию. И та кой дважды преобразовательный подход должен стать ориентиром для выбора для всего широкого спектра дискриминированных групп. Во-вторых, дилемма перераспределения-признания не возника ет только, так сказать, эндогенно внутри единичного бивалентного сообщества. Она возникает как бы экзогенно для всех взаимосвязан ных сообществ. Таким образом, любой, кто, скажем, является геем и принадлежит к рабочему классу, столкнется с некоторым вариан том дилеммы не зависимо от того, будем мы интерпретировать сексу альность и класс как бивалентные [коллективности] или нет. И тот, чей пол - женский, а цвет- черный, также столкнется с ней в ост рой форме и на многих уровнях. Говоря в целом, как только мы при знаем, что осинесправедливости пересекаются, мы должны признать и характерные для этих взаимопересечений формы дилеммы пере распределения-признания. И эти формы, пожалуй, еще сильнее со противляются разрешению с помощью сочетаний утвердительных компенсаторных стратегий, чем те, что рассмотрены выше. Таком образом, пересечение класса, •расы•, гендера и сексуальности уси ливает потребность в преобразовательных решениях, делая сочета ние социализмаидеконструкции еще более притягательным. В-третьих, такое сочетание наилучшим образом поддерживает задачу построения коалиций. Эта задача особенно актуальна сегод ня, в условиях разнообразия форм социального антагонизма, раско ла социальных движений и растущей привлекательности правых в Соединенных Штатах. В таком контексте проект преобразования глубинных структур как политической экономии, так и культуры кажется единственной программной ориентацией, способной добить ся справедливости по всем. направлениям ведущейся сегодня борьбы против несправедливости. Только этот проект не предполагает нуле вого результата заранее. Если все сказанное выше справедливо, то в этом свете нынеш няя ситуация на политической сцене США начинает выглядеть весь ма плачевно. Сегодня мы завязли в порочных кругах взаимно усили вающих друг друга культурного и экономического угнетения. Наши наиболее основательные попытки искоренить несправедливость с помощью сочетания либерального государства социального обеспе чения и основного течения мультикультурализма порождают обрат ные эффекты. Только обратившись к альтернативным концепциям Нэнси Фрейжер 282 перераспределения и признания, мы можем добиться справедливос ти для всех и каждого. Что продиктовано нехваткой места. Но я убеждена, что разрабатываемые здесь концеnции могут результативно nрименятся и в отношении этничности и наци ональности. Поскольку групnы, сплачивающиеся на этих основаниях, не счи тают себя испытывающими социоэкономическую дискриминацию и не выдви гают требований перераспределения, их можно трактовать как добивающихся главным образом nризиания. Специфика национальной борьбы состоит, одна ко, в стремлении к определенной форме nризнания - nолитической автономии, что может выражаться либо в виде собственного суверенного государства (чего добиваются nалестинцы), либо в виде более ограниченного суверенитета nро винции внутри многонационального государства (к чему склонно большинство населения Квебека). Борьба же за этническое nризнание часто заключается в завоевании прав на культурное самовыражение в многоэтничных национальных государствах. Это разграничение глубоко и подробно рассматривается в работе Will Kymlicka, •Three Forms of Group-Differentiated Citizenship in Canada• (док лад, представленный на конференции «Демократия и различие•, Йельский Университет, 1993). Область моего принципиального интереса в этой статье - отношение между признанием культуриого различия и социальным равенством. Не столь непос редственно меня интересует, т. о., отношение между nризнанием культурного различия и либерализмом. Однако же я nолагаю, что неприемлема любая поли тика, преиебрегающая фундаментальными правами человека, - а именно та кого типа политики обычно особенно дороги левым либералам. Karl Marx, Capital, Vol. 1; John Rawls, А Theory of Justice (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1971) и последовавшие статьи; Amartya Sen, Commodtties and Capabllities(Amsterdam: North-Holland, 1985); Ronald Dworkin, • What is Equality? Part 2: Equality of Resources•, Philosophy and РиЫtс Aftairs 10.4 (fall1981). Хотя здесь я определяю всех этих исследователей как теорети ков распределительной экономической справедливости, справедливо также то, что почти все они обладают определенными ресурсами для рассмотрения nро блем и культурной справедливости также. Роулз, например, трактует «соци альную базу самоуважения• [ •the social bases of self-respect•] как первичиое благо, что должно распределяться честно, в то время как Сен трактует «ощуще ние я• [ «sense of self•] как относящееся к возможности действовать. (Этим на блюдением я обязана Майке Манти). Тем не менее, как отметила Айрис Марион Янг, исходный импульс этих соображений лежит в направлении распредели тельной экономической справедливости. (См. ее Justice and the Politics of Difference (Princeton: Princeton University Press, 1990)). Charles Taylor, Multiculturalism and <<The Politics of Recognition» (Princeton: Princeton University Press, 1992), р. 25. Axel Honneth, •lntegrity and Disrespect: Principles of а Conception of Morality Based on the Theory of Recogni tion •, Political Theory 20.2 (Мау 1992): 188-9. См. также его Kampf um Anerkennung (Frankfurt 1992); английский перевод выхо дит в издательстве The MIT Press под названием Struggle for Recognttton. Неслу чайно, что оба основных современных теоретика признания, Хоннет и Тэйлор, оба гегельянцы. От перераспределения к признанию? 283 См., например, Patricia J. Williams, Tl1e Academy of Race and Rights (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1991); and Young, Justice and the Politics о{ Difference. Откликаясь на черновой вариант этой статьи, МайкаМантипоставила вопрос о том, как может (и может ли) схема, сфокусированная на классификации про· блем справедливости как либо культурных, либо политика-экономических, учитывать такие •первичные политические реалии•, как гражданство и поли тическое участие ( •Комментарии к Фрейжер•, неопубликованная рукопись, представленная на Мичиганском симпозиуме по политическому либерализму). Я склонна следовать здесь Юргену Хабермасу и рассматривать такие вещи с двух точек зрения одновременно. Во-первых, политические институции (в капита листических обществах с государственным регулированием) связаны с эконо микой как часть •системы•, продуцирующей распределительную социоэконо мическую несправедливость; в терминах Роулза, они являются частью •базис ной структуры• общества. Однако- и во-вторых- такие институции связаны с •жизненным миром• как часть культурной структуры, что продуцирует не справедливости признания; например, иерархия гражданских титулов и прав участия переносит чрезвычайно значимую имплицитную и эксплицитную ин формацию об относительной моральной ценности тех или иных персон. Таким образом, •первичные политические реалии• можно трактовать как относящие ел либо к экономической, либо к культурной справедливости, в зависимости от контекста и выбранной точки зрения. О переплетениости к уль туры и политической экономии см. мои работы: • What' s Critical About Critical Theory? The Case of Habermas and Gender• in Nancy Fraser, Unruly Practices: Power, Discourse and Gender in Contemporary Social Theory (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1989); •Rethinking the PuЬlic Sphere• in Fraser, Justice Interruptus; Fraser, •Pragmatism, Feminism and the Linguistic Turn•, in BenhaЬib, Butler, Cornell and Fraser, Femiпist Contentions: А Philosophical Exchange (New York, 1995). См. также Pierre Bourdieu, Outline о{ а Theory о{ Practice (Cambridge, 1977). Критика культурных значений, импли цитных современной политической экономии США в области рынка труда и социального обеспечения, изложена в двух последних главах Unruly в материалах третьей части Practices и Justice Interruptus. Фактически такие способы комnенсации несколько конфликтуют друг с дру гом 10 - об этой проблеме я буду говорить в следующей части статьи. Вышеописанные способы компенсации в пекоторой степени конфликтуют друг с другом. Одно дело добиться признания существующих идентичностей, в на стоящее время оцениваемых негативно; и другое дело- трансформировать сим волические структуры и таким образом изменить идентичность у всех. Я зай мусь расхождениями в различных способах компенсации в следующей части статьи. ll Хороший пример такого подхода nредставляет собой работа Рональда Дворки па •Либерализм• в его книге А Matter о{ Principle (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1985). 12 Хороший пример такого подхода представляет собой книга Will Kymlicka, Liberalism, Community and Culture (Oxford: Oxford University Press, 1989). Ис следования Кимличка показывают, что разграничение социоэкономической справедливости и культурной справедливости не всегда должно точно накла дываться на разграничение дистрибутивной справедливости и справедливости реляционной или коммуникативной. Н эн.си Фрейжер 284 13 В книге Катр{ ит Anerkennung Аксели Хоннета nредnринята наиболее тща тельная и хитроумная попытка такой редукции. Хоннет показывает, что nри знание есть фундаментальное поннтие справедливости и может направлять рас пределение. Вне такого разделении мы упускаем возможность исследовать конфликты меж ду ними. Мы теряем шанс высветить их взаимные помехи, что могут возник нуть, когда требования перераспределения и требования nризнания выдвига ются одновременно. 15 В дальнейшем я буду понимать класс в nредельно стилизованной, ортодоксаль ной и за теоретизированной манере, чтобы заострить контраст с другими идеал типическими видами коллективности, обсуждаемыми ниже. Конечно, это ни как не единственная интерпретация марксистской концепции класса. В других контекстах и для других целей Я сама nредпочла бы менее •экономистскую• интерпретацию, что nридает больший вес культурному, историческому и дис курсивному измерениям класса, подчеркиваемым такими авторами, как Э. П. Томпсон и Джоан Уолейк Скотт. См. Thompson, The Making о{ the English WorkingClass (New York: Random House, 1963); Scott, Genderand the Politics о{ History (New York: ColumЬia University Press, 1988). 16 Сомнительно, чтобы какие бы то ни было сообщества, существующие сегодня в реальном мире, соответствовали nредставленному ниже понятию о классе. Ко нечно, истории социальных движений, сплотившихся под знаменем класса, куда сложнее, чем то может nредложить такан концепции. Эти движения воплотили класс не только как структурную категорию политической экономии, но также и как культурно-оценочную категорию идентичности- часто в формах, nро блематичных длн женщин и для черных. Так, социализм в большинстве вари антов nровозглашал почет труду и труднщимсн, смешивая требовании перерас nределения с требованиями признания. Более того, иногда, не в силах побороть капитализм, классовые движении nринимали феминистские стратегии дости жении nризнании их •различия• внутри системы, чтобы собрать силы и выдви нуть требования того, что я назову ниже •утвердительным перераспределенн емо. Итак, в целом, исторические движении на классовой почве, возможно, бли же к тому, что я ниже называю •двойным модусом коллективности •, чем к nред ставленному здесь наброску интерпретации класса. 17 Такое допущение не вынуждает нас отвергнуть то соображение, что дефицит распределении часто (а может даже всегда) сопровождается дефицитом nри зна нии. Оно, однако, означает, что причина дефицита nризнании класса (в разви ваемом здесь смысле) кроетсн в политической экономии. Позже н рассмотрю другие типы случаев, когда сообщества испытывают дефицит признанин, что не настолько напрямую обусловлен политико-экономическими причинами. 18 В дальнейшем я буду понимать сексуальность в nредельно стилизованной тео ретической манере, чтобы заострить контраст с другими обсуждаемыми здесь идеал-типическими видами коллективности. Я считаю сексуальное различение коренищимен целиком в культурной структуре- в nротивовес политической экономии. Конечно, это не единственная интерпретации сексуальности. Джу дит Батлер (в неформальной дискуссии) высказала предположение, что можно было бы утверждать, что сексуальность вообще трудно отделима от гендера, который, как я показываю ниже, гораздо более связан с разделением труда, чем со структурой культурных оценок. В таком случае сама сексуальность может восnриниматься как •бивалентная• коллективность, укорененная одновременно в культуре и политической экономии. Тогда экономические препнтствия, с ко- От перераспреде.лен.ия к призн.ан.ию? 285 торыми сталкиваются гомосексуалы, могут выглядеть скорее укорененными в экономике, чем в культуре, как в моем подходе. Хотя такой бивалентный ана лиз определенно возможен, на мой взгляд, он имеет серьезные недостатки. Слиш ком тесно сопрягая сексуальность и гендер, мы перекрываем важное отличие между группой, что занимает четкую позицию в разделении труда (и своим су ществованием по большей части обязана этому факту), с одной стороны, и груп пой, что не занимает такой четкой позиции, с другой стороны. Я вернусь к это му отличию позднее. 19 Примерам экономической несправедливости, укорененной напрямую в эконо мической структуре, было бы разделение труда, при котором гамасексуалы вы теснялись бы на назначенную им проигрышную позицию и эксплуатировались как гомосексуалы. Отрицать, что ситуация с гомосексуалами сегодня именно такова не значит отрицать, что они сталкиваются с экономической несправед ливостью- но значит выводить ее из другого источника. В целом, я полагаю, что дефицит признания часто (возможно даже всегда) сопровождается дефици том распределения. Но тем не менее я считаю, что дефицит распределения по отношению к сексуальности (в рассматриваемом здесь смысле) является вито ге следствием культурной структуры. В дальнейшем я рассмотрю другие типы случаев, когда сообщества испытывают дефицит распределения, что обуслов лен не настолько прямо (и не только) культурными причинами.[ ... ] 20 Гендернан дискредитация:, безусловно, может принимать множество форм, включая консервативные стереотипы, что по видимости чествуют, а не унижа ют •женственность•. 21 Что помогает понять, почему история женского движения фиксирует постоян ные колебания: между интеграционистскими версиями феминизма равных прав и ориентированными на •различие• версиями •культурного• и •социального• феминизма. Было бы полезным точно описать временную логику, вынуждаю щую бивалентвые сообщества перемещать основвое внимание туда и обратно между перераспределением и призианием. Первую такую попытку можно най ти в главе •Переосмысливая: различие• моей книги 22 Justice Interruptus. При этом следует помнить, что сексуальность здесь полагается коллективнос тью, целиком коренящейся: в структуре культурных оценок в обществе; так что эти проблемы не затеняются проблемами политико-экономической структуры, и для: решения требуют призиаиия, не перераспределеиия:. 23 Критическое обсуждение тенденции со стороны политик гей-идентичности не явно трактовать сексуальность по шаблону этиичиости см. в Steven Epstein, •Gay Politics, Ethnic Identity: The Limits of Social Constructionism•, Socialist Review 93/94 (May-August 1987). 24 Несмотря: на открыто заявленные долгосрочные декоиструктивиые намерения теории ненормальности, ее практические последствия: могут быть более неодноз вачвыми. Как и политики гей-идентичности, она, похоже, также поддерЖива ет групповую солидариость здесь и сейчас, хотя: ее устремления: и направлены к обетованной земле декоиструкции. Возможно, нам следует отделять то, что я называю ниже ее •в рамках признания официальной приверженностью• к раз различению группы, от ее •в рамках признания практического эффекта• (вре ме_ивой) групповой солидариости и даже ужесточения: границ группы. Страте гия: признания теории иенормальиости т. о. содержит внутреннее напряжение: для: того, чтобы дестабилизировать дихотомию гомо-гетеро, она должна снача ла сплотить о ненормальных• [ oqueers• ]. Будет это напряжение плодотворным Нэнси Фреuжер 286 или разлагающим, зависит от факторов, слишком сложных для того, чтобы об суждать их здесь. В обоих случаях, однако, политики признания теории ненор мальности остаются отличными от политик гей-идентичности. В то время как политики гей-идентичности просто и прямолинейно подчеркивают групповое различение, теория ненормальности делает это исключительно косвенно, под спудно противореча своему основному импульсу раз-различения. Соответствен но, эти два подхода конструируют два качественно различных вида групп. В то время как политики гей-идентичности сплачивают гомосексуалов, определяю щих себя таковыми, в качестве именно гомосексуалов, чтобы отстоять как буд то определенную сексуальность, теория ненормальности сплачивает •ненор мальных •, требуя освобождения от определенной сексуальной идентичности. •Ненормальные•- это, конечно, не группа по [признаку] идентичности в том смысле, что геи; их лучше понимать как группу по анти-идентичности, что объемлет весь спектр сексуального поведения: от гомосексуального через нор мальное и до бисексуального. (Искрометную - и проницательную - трактов ку различия, а также изощренное толкование теории ненормальности см. в Lisa Duggan, •Queering the State•, Social Text 39 (Summer 1994)). Оставив в стороне все эти нюансы, мы, тем не менее, можем и должны отделять (прямые) послед ствия утвердительного признания геев, а именно различение, от (весьма слож ных) последствий преобразовательного признания ненормальных, а именно (зна чительного) раз- различения. 25 Под •либеральным государством социального обеспечения• я подразумеваю режим того типа, что установился в США как результат политики •Нового Кур са• [New Deal- система экономических реформ президента Ф. Рузвельта, на правленная на преодоление Великой Депрессии- Прим. перев.]. См. весьма плодотворное отличение этого типа от социал-демократического государства социального обеспечения и консервативно-корпоратистского государства соци ального обеспечения в: G11sta Esping-Andersen, The Three Worlds of Welfare Capitalism (Princeton: Princeton University Press, 1990). 26 Сегодня, конечно, многие характерные особенности социализма- как он •ре ально существует• - выглядят довольно проблематичными. Фактически ник то больше не защищает •командную• экономику, в которой почти нет места рынку. Также нет согласия и в вопросе о месте и степени [распространенности] общественной собственности в демократическом социалистическом обществе. Однако для моих целей здесь не требуется наполнять точным содержанием идею социализма. Вполне достаточно держать в поле зрения общую концепцию уст ранения несправедливого распределения путем глубокого политико-экономи ческого реструктурирования, а не поверхностных перенаправлений. В этом све те, кстати, социальная демократия выглядит гибридным случаем, сочетающим компенсаторное утверждение и преобразование; ее можно также рассматривать как •золотую середину>, когда экономическое реструктурирование выражено умеренно, больше, чем в либеральном государстве социального обеспечения, но меньше, чем при социализме. 27 При этом следует помнить, что класс здесь полагается коллективностью, цели ком коренящейся в политико-экономической структуре общества; так что эти проблемы не затеняются проблемами структуры культурных оценок, и для ре шения требуют перераспределения, не признания. 28 В определенных контекстах (например, современная ситуация в Соединенных Штатах) практический эффект признания утвердительного распределения со вершенно перекрывает его официальную приверженность пр'изнанию. От перераспределепия к призпапию? 29 287 Здесь мо.я терминология оnирается на введенное Пьером Бурдье в Н а6роске те ории практики разграничение между •официальным родством• и оnрактичес ким родством•. 30 Я намеренно обрисовала здесь ситуацию, находящуюся где-то между социализ мом и креnкой социальной демократией. Классической интерnретацией nосле дней остается работа Т. Н. Marshall oCitizenship and Social Class•, in Martin Lispet, ed., Class, Citizenship, and Social Development: Essays Ьу Т. Н. Marshall (Chicago: University of Chicago Press, 1964). В ней Маршалл nоказывает, что универсалистекий социал-демократический режим о социального гражданства• nодрывает классовую дифференциацию даже в отсутствие nолномасштабного социализма. 31 Более точно: nреобразовательное nерерасnределение может nомочь устранению тех форм недоnризнания, что nорождаются nолитико-экономической структу рой. Устранение недоnризнания, коренящегос.я в культурной структуре, наобо рот, требует доnолнительногоинезависимого комnенсаторного nризнания. 32 Всnомним, что гендер, как nолитико-экономическое различение, структуриру ет разделение труда таким образом, что возникают гендерно-сnецифические формы эксnлуатации, маргинализации и деnривации\бедности. Далее всnом ним, что как различение в культурных оценках, гендер также структурирует отношения nризнания таким образом, что возникают андроцентризм и куль турный сексизм. Всnомним также, что в случае гендера как бивалентного раз личения экономическая несnраведливость и несnраведливость культурная не отделены отчетливо одна от другой; скорее они nереnлетаются и усиливают одна другую, nоскольку андроцентрические и культурные нормы институциализи рованы в экономике, тогда как экономическая дискриминация nреnятствует равному участию в создании культуры, как в nовседневной жизни, так и в nуб личной сфере. 33 Я оставлю без внимания те случаи, что выглядят малообещающими с nервого же взгляда. Хочу только оговорить, что nолитику nризнания культурного фе минизма, нацеленную на возвращение феминности nоложительной оценки, трудно сочетать с nолитикой nерерасnределения социалистекого феминизма, нацеленной на удаление гендерного измерения из nолитической экономии. Эта несочетаемость совершенно очевидна, когда мы трактуем nризнание •женско го различия • как долгосрочную цель феминизма. Разумеется, некоторые феми нистки nонимают борьбу за такое nризнание не как предел стремлений, но как этаn в том nроцессе, что, по их мнению, в итоге nриведет к устранению гендер ного измерения. Здесь, возможно, нет формального nротиворечия с социализ мом. В то же время, однако, остается nрактическое nротиворечие, или хотя бы nрактическое затруднение: может ли акцент на женском различии здесь и сей час действительно завершиться исчезновением гендерного различия в будущем? Обратный аргумент nряложим в случае сочетания либерально-феминистского государства социального обеспечения и деконструктивистского феминизма. •Утверждение действием• для женщин обычно видится nромежуточной ком nенсацией, нацеленной на достижение долгосрочной цели- •не различающе го nол общества•. Здесь, возможно, оnять-таки нет формального nротиворечия с деконструкцией. Но тем не менее остается nрактическое nротиворечие, или хот.я бы nрактическое затруднение: может ли либерально-феминистское •ут верждение действием• здесь и сейчас действительно nривести нас к деконст рукции гендера в дальнейшем? 288 34 Affirmative action -американский термин, возникший в 60-е годы и обознача ющий nолитику роста и расширения возможностей участия в общественной сфере для женщин и других дискриминированных групn, особенно в области трудоустройства. 35 - Прим. перев. Здесь я nредnолагаю, что внутренние сложности комnенсаторного иреобразова тельного nризнания (что обсуждались в сноске 24) не приводят к эффектам, об ратным намерениям. Если все же nрактический эффект nризнания культурной политики деконструктивистского феминизма - это ярко выраженное гендер вое различение, несмотря на официальную приверженность признания такого феминизма к раз-различению, nодобные обращенные эффекты все же могут воз никать. В этом случае могут наблюдаться взаимные nомехи со стороны nере расnределения социалистекого феминизма и nризнания деконструктивистско го феминизма. Но, вероятно, он оказывает не столь nарализующее действие, как тот, что связан с другим сценарием, рассмотренным выше. 3& Вопрос о том, сnраведлив ли этот вывод в отношении этничности и наЦиональ ности, остается открытым. Бивалентные сообщества коренного (или одно-ко ренного) населения определенно не стремятся вывести себя из игры в качестве групп. 37 Это всегда было nроблемой в отношении социализма. Хотя для ума он заман чив, на практике- труднодостижим. Подключение сюда деконструкции, по видимому, усугубляет проблему. Стратегия может оказаться слишком негатив ной и реактивной, т. е. чересчур ден:опсmрун:mивпой, чтобы вдохновлять на борь бу от лица угнетенных сообществ, привязанных к своим уже существующим идентичностям. 38 В nоследнее время объектом внимания исследователей стало •пересечение• тех различных осей угнетения, что я в этой статье в эвристических целях рассмат ривала по отдельности. Большинство таких работ касаются измерения призна ния; они наnравлены на доказательство того, что различные груnповые иденти фикации и категории идентичностей сконструированы и сформированы во вза имосвязи. Например, Джоан Скотт показала (Gender and the Politics of History), что идентичности рабочего класса во Франции дискурсивно выстроены через символизацию в гендерном коде; Дэвид Р. Редигер nоказал (The Wages of Witness: Race and the Making if the American Working Class (London: Verso, 1991)), что идентичности рабочего класса в США кодированы в расовом ключе. В то же время многие исследовательницы, занимающиеся цветным феминиз мом, nоказали, что как гендерные идентичности кодированы в расовом ключе, так ирасовые-в гендерном. И наконец, мы с Линдой Гордон продемонстриро вали, что гендерные, •расовые• и классовые идеологии вместе участвуют в кон струировании сегодня в США понятий •вэлфэрной зависимости• [зависимости от социальной nомощи] и •низших слоев общества•. (См. Fraser and Gordon, •А Genealogy of •Dependency•: Tracing а Keyword of the U.S. Welfare State•, Signs: Journal of Women in Culture and Society 19.2 (winter 1994)). Джудит Батлер Чисто культурное Я предлагаю рассмотреть два вида формулировок, ныне весьма популярных, что представляют собой своего рода выход на поверх ность ощущения, последнее время культивируемого. 1 Один вид ка сается эксплицитно марксистского протеста против редуцирования марксистской науки и активизма к изучению культуры, что иногда понимается как редукция марксизма к культурологии. Другой тенденции относить новые социальные движения к сфере культуры, и фактически- отделываться от них как от одержимых тем, что называется «чисто» культурным, и значит -трактовать такую куль турную политику как фракциональную, идентитарную и замкнутую на частностях. И если я не назову имен тех, кто, как я считаю, при держивается этих взглядов- надеюсь, меня простят. Активной культурной предпосылкой для этого очерка служит то, что мы выс казываем и воспринимаем эти взгляды, что они формируют некото рую часть дебатов, что населяют интеллектуальный ландшафт про грессивных интеллектуальных кругов. Я также считаю, что связы вать конкретные личности с этими взглядами значит рисковать от влечь внимание от значения и последствий этих взглядов и напра вить его на мелочные пересуды о том, кто что сказал, и кто что отве тил - а это та форма культурной политики, которой я в данный мо мент намерена противостоять. Вот некоторые формы, в которых выражался этот тип аргумен тации за последний год: что сконцентрированноетЪ левой политики на культуре означает отказ от материалистического проекта марк сизма, что такая политиканеспособна ставить вопросы об экономи ческом равенстве и перераспределении, что она такженеспособна трактовать культуру в терминах систематического понимания обще ственных и экономических способов производства; что сконцентри рованноетЪ левой политики на культуре расщепляет левых на иден- © Duke University Press, 1997. Перевод Завена Баблояна выполнен по изданию Review 227 (January/February 1998): 33-44. 10 Зак.4046 •Merely Cultural•, New Left Джудит Батлер 290 титарные секты, что мы утратили набор общих идеалов и целей, ощущение общей истории, набор общих ценностей, общий язык и даже объективный и универсальный модус рациональности; что сконцентрированность левой политики на культуре подменяет за цикленной на себе и банализованной формой политики, сконцент рированной на иреходящих событиях, практиках и объектах, пред ложение более здравого, серьезного и полного видения системати ческой взаимосвязиости социальных и экономических условий. Понятно, что одной более или менее имплицитной предпосыл кой некоторых из этих доводов является представление о том, что постструктурализм воспрепятствовал марксизму, и что любым по пыткам предложить системн.ый подход к общественной жизни или утвердить нормы рациональности - объективной или же универ сальной, или же и той, и другой вместе взятых- теперь серьезно мешает постструктурализм, который вступил в сферу культурной политики, гдеонистолковывается как деструктивный, релятивист ский и политически парализующий. Пародия как форма идентификации Возможно, вы уже задаетесь вопросом, как это я могу тратить столько времени, проговаривая эти доводы таким вот образом, как бы предоставляя им эфир, и возможно, вы также задаетесь вопро сом, не пародирую ли я уже эти взгляды. Считаю ли я, что они не стоят внимания, или же я считаю, что они существенны и заслужи вают ответа? Если я пародировала эти взгляды, то это могло бы зна чить, что я считаю их нелепыми, бессодержательными, шаблонны ми, что как дискурс они распространены повсеместно и изобильно, что позволяет им влагаться в уста почти кого угодно и выглядеть убе дительно, даже исходя от персонажа совершенно невообразимого. Но что если я проговариваю их потому, что временно иденти фицируюсь с ними, несмотря на то, что причастна к политике, на которую нападают? Не является ли осуществляемая мной времен ная идентификация, что вызывает вопрос о том, а не пародирую ли я эти взгляды, как раз тем моментом, когда они, к добру или к худу, становятся и моей позицией? Я хочу сказать, что невозможно разыграть убедительную паро дию на интеллектуальную позицию, не слившись сначала с тем, что ты пародируешь, не имея и не желая близости с позицией, что ты припимаешь или занимаешь как объект пародии. Пародия требует Чисто кул.ьтурн.ое 291 определенной способности к идентификации, приближению, уподоб лению; она задействует такую близость к аппроприируемой позиции, что настолько нарушает звучание голоса, поведение, всю перформа тивность субъекта, что аудитория или читатель уже не уверены, где же твоя точка зрения, переходишь ли ты на ту сторону или остаешь ся при своем, и не становишься ли ты жертвой этой другой позиции, пока разыгрываешь свою принадлежность к ней. Да она вообще все это не всерьёз, можете сказать вы, это просто какая-то деконструк тивная игра, и можете решить обратиться к другим источникам в поисках серьёзного обсуждения. Но я бы все же пригласила вас сле довать за мной по извилистому пути, если вы захотите, конечно, по тому что я верю, что он ведет к преодолению ненужного раскола в среде левых- а именно такова одна из моих целей. На мой взгляд, не было бы недавних попыток спародировать культурных левых, если бы не было этого первичного слияния и близости, и решиться на пародию - / значит вступить в отношение одно- временно желания и амбивалентности. На примере мистификации последнего года мы наблюдали особую форму идентификации в ра боте, когда тот, кто разыгрывает пародию, стремится, вполне бук вально, занять место того, что пародируется, не только ради демон страции икон культурных левых, но и ради овладения самой сутью этих икон. и ради ее аппроприации, чтобы удачно продемонстриро вать себя на публике в качестве того, кто проводит демонстрацию, тем самым занимая обе позиции в пародии, разом захватывая пози цию своего другого и обретая временную культурную славу. 2 Так что можно сказать, что целью пародии являются не обвинения в адрес того, как политика левых сфокусировалась на масс-медиа и манипу лируется ими, деградировав в культурном смысле и потеряв попу лярность, но скорее как раз вхождение в сами масс-медиа, манипу ляция ими, обретение популярности, успех в тех самых культурных терминах, что принадлежали высмеиваемой стороне, то есть -вновь утверждение и воплощение тех самых ценностей популярности и славы в масс-медиа, что и спровоцировали развернувшуюся крити ку. Примите во внимание захватывающий садизм, реализацию сдер живаемого возмущения в момент восхождения в зенит популярнос ти, что мнимо поридается как объект анализа; и тогда победу одер живает противник, и та самая идеализация, что подвергалась разоб лачению, укрепляется еще больше. Итак, результат пародии парадоксален: ликование триумфа, коим упиваются аватары марксизма якобы более серьезного в момент их выхода на культурную сцену, иллюстрирует и симптоматизирует Джудит Бат.лер 292 как раз тот подвергаемый критике культурный объект, которому они противостоят; и чувство триумфа над врагом, что невозможно испы тать, не заняв неким сверхъестественным образом место этого врага, вызывает следующий вопрос: а не вытеснены ли цели и задачи этого более серьёзного марксизманеобратимо в область культурного, про изводя тем самым преходящий объект внимания масс-медиа вместо более систематического анализа экономических и общественных от ношений. Это чувство триумфа возвращает фракционализацию в ряды левых в тот самый момент, когда права на социальное обеспе чение аннулируются по всей их стране, когда классовые различия интенсифицируются по всему миру, а правы е в их стране успешно занимают место «центра•, эффективно устраняя левых из зоны ви димости масс-медиа. Когда они возникают на первой полосеNew York Times?- исключая тот редкий случай, когда одни левые набрасы ваются на других, разыгрывая спектакль про левых на потребу ли берально-центристской и консервативной прессе, что так счастлива пренебречь всякой и каждой фракцией левых в культурном процес се, и куда менее - признать левых какого бы то ни было толка ре альной силой на службе радикальных перемен. Не является ли попытка отделить марксизм от изучения куль туры и уберечь критическое знание от подводных камней культур ной специфики попросту борьбой за сферу влияния между левыми исследованиями культуры и более ортодоксальными формами мар ксизма? Как это усиленно проводимое разделение относится к тому заявлению, что новые социальные движения раздробили левых, изо лировав нас от общих идеалов, фракционализировав поле знания и политического активизма, редуцируя активизм всего лишь к утвер жденИю и закреплению культурной идентичности? Тот лозунг, что новые социальные движения- это движения сечисто культурные•, что объединенный и прогрессивный марксизм должен вернуться к материализму, основанному на объективном анализе класса, пред полагает сам по себе, что разграничение между материальной и куль турной жизнью стабильно. И это обращение к якобы стабильному разграничению между материальной и культурной жизнью со всей очевидностью есть реанимация теоретического анахронизма, что пренебрегает развитием марксистской теории со времени пересмот ра Альтюсеером модели се базис-надстройка•, а также разнообразны ми формами культурного материализма- например, разработанны ми Реймоидом Уильямсом, Стюартом Холлом и Гайятри Чакравор ти Спивак. Нелепая же реанимация этого разграничения призвана помогать той тактике, что стремится идентифицировать новые со- Чисто ку.льтурпое 293 циальные движения: как •чисто культурные•, а саму культуру- как нечто производвое и вторичное, поднимая анахронический матери ализм на щит новой ортодоксии. Ортодоксальное единство Реанимация левой ортодоксии взывает к тому •единству•, что парадоксальным образом может произвести в среде левых тот самый раздел, о коем ортодоксия: якобы сокрушается. И действительно, один из способов проведения этого раздела становится: поня:тным, когда мы спрашиваем, какие движения и по каким причинам опре деляются как относящиесяк сфере чисто культурного, и как это са мое разделение между материальным и культурным тактически ак туализируется: в целях маргинализации определенных форм поли тического активизма. И еще - каким образом новая: левая: ортодок сия: составляет тандем с социальным и сексуальным консерватизмом, что ставит вопросы о расе и сексуальности на второе место в «настоя щем• политическом бизнесе, производя новую и зловещую форма цию нео-консервативных марксистских течений. На каких принципах исключен~я: и подчинения воздвигнуто это мнимое единство? Насколько быстро мы забываем, что новые соци альные движения, основанные на демократических принципах, про я:вля:лисъ в противостоянии доминирующим левым, так же, как во многом замешанному либеральному центру и по-настоящему опас ному правому крылу? Принимались ли хоть сколько-нибудь истори ческие причины развития: полуавтономных новых социальных дви жений в расчет теми, кто теперь сокрушается: об их возникновении и ставит им в ~ину узкие идентитарные интересы? Не воспроизводит ся: ли попросту эта ситуация: в недавних попытках восстановить уни версальное своим указом, будь то воображаемая: уловка хабермасо вой рациональности или понятия об общем благе, что дают приори тет расово очищенному представлению о классе? Не является ли су тью новых риторик единства попросту «поглощение• через одомаш нивание и подчинение как раз тех движений, что сформировалисъ частично как оппозиция: такому одомашниванию и подчинению, что демонстрирует неспособиость поборников «общего блага• воспринять историю, что сделала этот конфликт возможным? Что может возмущать возрождающуюся ортодоксию в новых со циальных движениях, так это как раз их переполняющая: их жизнен ность. Парадоксальным образом те самые движения:, что поддержи- Джудит Батлер 294 вают жизнь левого фронта, и обвиняются в его параличе. Хотя я и со гласилась бы с тем, что узко идентитарная конструкция таких движе ний приводит к сужению области политического, нет причин пола гать, что эти движения целиком сводятся к их идентитарпым фор мациям. Проблему единства, или, [говоря] более скромно, солидарно сти, невозможно решить трансценденцией или забвением этой облас ти, и тем более невозможно -пустым обещанием удержать единство, выкованное исключением и восстанавливающее подчинение как ус ловие своего существования. Единственно возможное единство будет не синтезом множества конфликтов, но модусом удержания конфлик та в политически продуктивпом статусе, практикой полемики, что требует от этих движений артикуляции их целей под давлением друг друга - но так, чтобы при этом они друг в друга не превращались. Это не вполне та цепь эквивалентности, что предложена Лакло и Муфф, хотя здесь налицо некоторые важные соответствия с такой схемой. 3 Новые политические формации не находятся в отношении аналогии друг с другом, как если бы они были дискретными и раз дельными сущностями. На самом деле это пересекающиеся, взаим но определяющие друг друга, сходящиеся области политизации. Фактически, наиболее многообещающими являются те моменты, когда одно социальное движение находит другое условием своего существования. Здесь различие·- не просто внешнее различие меж ду движениями, понятое как то, что разделяет их друг от друга, но скорее внутреннее различие самого движения, конститутивный раз рыв, что делает движения возможными на не-идентитарных основа ниях, что устанавливает определенный мобилизующий конфликт как основу политизации. Фракционализация, понятая как процесс, посредством которого одна идентичность исключает другую для ук репления собственного единства и когерентности, ошибочна в том, что рассматривает проблему различия как того, что возникает меж дуидентичностями; но различие есть условие возможности идентич ности, или скорее ее конститутивный предел: то, что делает возмож ной ее артикуляцию- так же, как любую завершенную или же за конченную артикуляцию. В рамках академии стремление отделить расовую проблемати ку от сексуальной и гендерной отмечает разнообразные потребности в автономной артикуляции, но также неизбежно производит множе ство важных, болезненных и многообещающих конфронтаций, рас крывающих крайние пределы каждой из таких автономий: это по литики сексуальности в рамках афро-американской тематики, расо вые политики в рамках тематики «Ненормальности» [queer] и клас- Чисто культурное 295 совой, а также феминистской тематики, это воnрос о мизогинии в рамках каждой из вышеnеречисленных тематик, воnрос о гомофо бии в рамках феминизма- и так далее, и тому nодобное. Все это может выглядеть в точности как утомительная вражда идентичнос тей, что новые, более терnимые левые надеются nревзойти. Однако же, если nолитики терnимости, •включения• значат нечто отлич ное от нового витка одомашнивания и nодчинения nодобных разли чий, они должны развивать некоторое чувство альянса в становле нии новой формы конфликтного столкновения. Когда новые соци альные движения трактуются как столь многие ~nартикуляризмьа в nоисках всеобъемлющего универсального, необходимо задать воn рос о том, каким образом категория универсального становится воз можной только при затирании предшествующей ей работы социаль ной власти . .Я говорю не о том, что универсалии невозможны, а о том, что они возможны только nри условии абстрагирования от их места во власти, что всегда связано с фальсификацией и захватом террито рии и вызывает соnротивление на всех уровнях. Каким бы образом ни оказывалось возможным универсальное - и я вnолне доnускаю, что универсалии становятся возможными лишь на время, как •всnыш ки » в беньяминовском смысле - это всегда резу ль тат тяжелого труда nреобразования, в nроцессе которого социальные движения достига ют точек схождения на фоне nродолжающегося несогласия. Ставить в вину новым социальным движениям их жизненность, как делают некоторые, значит отказываться nонимать, что будущее левого фронта может строиться только на основе движений, что nро водят демократические модели участия, и что любая nопытка навя зать единство таким движениям извне будет отвергаться вновь и вновь как форма лидерства, nосвященная nроизводству иерархии и разлада, что nроизводит ту самую фракционализацию, что, как ут верждается, сама привносится извне. Политики ненормальности и пренебре.жение культурным Ностальгия no фальшивому и nостроенному на исключении единству связана с иренебрежением культурным, соnровождаемым обновленным сексуальным и социальным консерватизмом левых. Иногда это nринимает форму nоnыток nодчинить категорию расы категории класса, оставляя без внимания то, что nоказали Поль Гил рой и Стюарт Холл, а именно что раса может быть модальностью су- Джудит Батлер 296 ществования класса. В этом случае раса и класс трактуются как ана литически раздельные только для того, чтобы выяснить, что анализ одного [концепта] не может быть проведен без анализа другого. Дру гая динамика действует в отношении сексуальности, и я собираюсь посвятить оставшуюся часть своей статьи этой теме. Рассматривае мые как нечто несущественное по сравнению с наиболее весомыми обстоятельствами жизни материальной, политики пепор.мальпости постоянпо оцениваются ортодоксией как культурпая крайность политизации. Тогда как классовая и расовая борьба воспринимаются как ире следующие цели экономические, а борьба феминистская - цели иногда экономические, иногда культурные, борьба «ненормальных• воспринимается не только как борьба за культурные интересы, но и как типичный пример «чисто культурной» формы, что приняли со временные социальные движения. Рассмотрим последние достиже ния моей коллеги, Нэнси Фрейжер, чьи взгляды ни в малейшей сте пени не ортодоксальны; как раз наоборот, она стремилась к тому, что бы предложить всесторонний подход к пониманию взаимосвязанных отношений различных видов эмансипаторной борьбы. Я обращаюсь к ее работам частично потому, что в них можно обнаружить беспоко ящую меня предпосылку, а также потому, что у нас с ней общая ис тория дружественной дискуссии, что, я верю, будет продолжена здесь как продуктивный обмен- и поэтому, кстати, она остается един ственной, чье имя я называю в данной статье. 4 В последней книге Фрейжер, Jиstice Iпterruptиs, она справед ливо замечает, что «сегодня в Соединенных Штатах выражение <<ПО литики идентичности•> становится ругательным термином, обозна чающим феминизм, анти-расизм и анти-гетеросексизм• .5 Она утвер ждает, что эти движения непосредственно связаны с социальной спра ведливостью, и доказывает, что любое левое движение должно отве чать на их вызов. Тем не менее она воспроизводит различение, что обусловливает определенные виды угнетения как часть политичес кой экономии, а остальные относит к сфере исключительно культур ной. Она вводит понятие политического спектра, что простирается от политической экономии и до культуры, и размещает борьбу лес биянок и геев на культурном его крае. Гомофобия, говорит она, не укоренена в политической экономии, поскольку гомосексуалы не занимают отдельной позиции в разделении труда, распределены по всей классовой структуре и не составляют эксплуатируемого класса: <<несправедливость, от которой они страдают, по сути своей связана с признанием•; тем самым их борьбу она переводит в термины куль турного признания, но не в термины материального угнетения. 6 Чисто культуркое 297 Но почему же движение, заинтересованное в критике и транс формации способов социальной регуляции сексуальности, нельзя понимать как одно из главных по отношению к функционированию политической экономии? Ведь то, что такая критика и трансформа ция занимает центральное место в проекте материализма, было од ной из опорных точек для феминисток-социалисток и тех, кто был заинтересован в слиянии марксизма и психоанализа в 1970-х и 1980-х, и достаточно ясно впервые было выражено тем утверждением самих Маркса и Энгельса, что [понятие] •способа производства• должно включать в себя формы социальной ассоциации. В •Немецкой идео логии» (1846) Маркс замечательно написал: •люди, ежедневно за ново производящие свою собственную жизнь, начинают производить других людей, размножаться: это - отношения между мужчиной и женщиной[врусскомпереводе- •междумужемиженой• -При.м. пере в.], родителями и детьми, се.м.ья» 7 • Хот я Маркс колебался, оце нивать ли производство жизни как природное или как социальное [общественное] отношение, он сделал достаточно ясным не только то, что способ производства всегда связан со способом совместной дея тельности, но и то, что- и это очень важно- •самый этот способ производства[ ... ] есть «производительная сила•. 8 Энгельс разъясняет и развивает эту аргументацию в «Происхождении семьи, частной собственности и государства• (1884), предлагая формулировку, что стала на некоторое время, вероятно, самой распространенной цита той в работах феминисток-социалисток: •Согласно материалистическому пониманию, определяющим моментом в истории является в конечном счете производство и вос производство непосредственной жизни. Но само оно, опять-таки, бывает двоякого рода. С одной стороны - производство средств к жизни: предметов питания, одежды, жилища и необходимых для этого орудий; с другой - производство самого человека, продолже ниерода».9 Действительно, многое в феминистской аргументации того вре мени было направлено не только на то, чтобы определить семью в качестве одного из средств производства, но также и на то, чтобы показать, как само производство гендера должно пониматься как задействованное в «производстве человеческих существ как тако вых», согласно тем нормам, чтq воспроизводят гетеросексуально нор мативную семью. Тогда и психоанализ вступил в игру как один из способов показать, как работают [отношения] родства на воспроиз водство индивидов в социальных формах, что служат интересом ка питала. Хотя некоторые участники этих дебатов сдали территорию [отношений] родства Леви-Строссу и лакавовцам-последователям Джудит Ватлер 298 левн-строесовой теории, другие продолжали считать, что при специ фически социальном подходе к семье необходимо объяснить разде ление труда между полами и воспроизводство гендерной модели тру дящегося. Существенным для позиции социалистекого феминизма того времени был как раз тот взгляд, что семья не дана от природы, и что как специфически социальная регуляция функций родства она обусловлена исторически и в принципе поддается трансформациям. Наука 70-х и 80-х стремилась утвердить сферу сексуального воспро изводства как часть материальных условий жизни, что относится к политической экономии и является одной из ее определяющих осо бенностей. Она также стремилась показать, как воспроизводство индивидов по гендерной схеме, •мужчин• и •женщин•, зависело от социального регулирования семьи и, конкретно, от воспроизводства гетеросексуальной семьи как области воспроизводства гетеросексу альных индивидов, что пригодны для вхождения в семью как соци альную форму. И в работах Гейл Рубин и других была принят а та установка, что нормативное воспроизводство гендера существенно для воспроизводства гетеросексуальности и семьи. Таким образом, разделение труда между полами не могло восприниматься отдельно от воспроизводства индивидов по гендерной схеме, и психоанализ обычно привлекалея как способ отслеживания влияния этой соци альной организации на психику, и того, как эта регуляция проявля ется в сексуальных желаниях. Так за регуляцией сексуальности стал систематически закрепляться статусспособа производства, относя щегосяк функционированию политической экономии. Материальное исключение Заметьте, что и •гендер•, и •сексуальность• становятся частью • материальной жизни • не только благодаря тому, как они служат раз делению труда между полами, но и потому, что нормативный гендер служит воспроизводству нормативной семьи. Важно здесь то не со г л а суется со взглядами Фрейжер - - и это что борьба за иреобразование социального поля сексуальности оказывается в центре политической экономии не только в той степени, в которой она напрямую связыва ется с проблемаминеоплачиваемого и эксплуатируемого труда, но так же и потому, что ее нельзя воспринимать без расширения самой • эко номической • сферы настолько, чтобы она включала как воепроизвод ство товаров, так и социальное воспроизводство индивидов. Учитывая стремление социалист-феминисток понять, как вос производство индивидов и социальная регуляция сексуальности мо- Чисто культурное 299 гут стать частью самого процесса производства, и, следовательно, час тью «материалистской концепции» политической экономии, как так внезапно получилось, что когда фокус критического анализа сместил ся с вопроса о том, как воспроизводится нормативная сексуальность, к «ненормальному» [queer] вопросу о том, как сама нормативность нарушается не-нормативными сексуальностями, что таятся в ее соб ственных терминах -так же как сексуальностями, что расцветают и чахнут вне этих терминов - тогда связь между таким анализом и [кон цепцией] способа производства была внезапно утеряна? Является ли маргинализация и обесценивание не-нормативных сексуальностей проблемой только культурного признания? И возможно ли разграни чивать, даже исключительно аналитически, нехватку культурного признания и материальное угнетение, тогда как само определение ле гальной <•индивидности» жестко описывается культурными нормами, что неотделимы от их материальных последствий? Например, в тех случаях, когда лесбиянок и геев исключают из признаваемых госу дарством понятий о семье (которая, согласно правилам налогообло жения и законам о собственности, есть также экономическая едини ца); когда им не предоставляют гражданства - лится недопустимым; когда им избирательно им - их гражданство мыс - то есть конкретно отказывают в свободе слова и свободе собраний; отказывают в праве (когда они входят в вооруженные силы) проговаривать свое [сек суальное] желание; или когда закон не позволяет одной или одному из них - принимать решения в случае критической ситуации со здо ровьем, наследовать собственность, взять из больницы тело - своей любимой или своего любимого; разве все эти примеры не определяют еще и еще раз «святое семейство» как то, что ограничивает способы и пути регуляции и распределения имущественных интересов? Или это просто обращение в обществе негативных культурных оценок? или такое лишение гражданских прав отмечает [лишь] специфическую операцию гендерного и сексуального распределения юридических и экономических правомочностей? Если мы продолжаем считать способ производства определяю щей структурой политической экономии, тогда определенно не име ет смысла феминисткам терять тяжело добытое понимание того, что сексуальность должна полагаться в способ производства включенной. Но даже если считать, вслед за Фрейжер, «перераспределение» прав и благ определяющим моментом политической экономии, как мож но не признавать, что описанные проявления гомофобии вклинива ются в самый центр функционирования политической экономии? Учитывая распределительные особенности системы здравоохране- Джудит Батлер 300 ния, можно ли серьезно утверждать, что гомосексуалисты не состав ляют отдельный «класс» -принимая во внимание то, сколь избира тельно коммерческие здравоохранительные и фармацевтические организации относятся к зараженным БИЧ и больным СПИДом? Как мы должны относиться к производству БИЧ-инфицированного на селения в форме класса постоянных должников? И разве уровень бед ности среди лесбиянок не взывает к осмыслению в связи с норматив ной гетеросексуальностью экономики? Способ сексуальноrо проиэводства В Justice Interruptus, хотя Фрейжер и признает, что «rендер» является «базовым структурирующим принцилом политической эко номии», ее основной довод в пользу этого суждения- что гендер структурирует неоплачиваемую работу по воспроизводству. 10 Хотя она совершенно отчетливо поддерживает эмансипаторную борьбу лесбиянок и геев, и столь же отчетливо противостоит гомофобии, она не до конца прослеживает последствия такой поддержки в терминах предлагаемой ею концептуализации. Она не спрашивает, каким об разом сфера воспроизводства, что обеспечивает «гендеру» место в политической экономии, вписана в рамки сексуальной регуляции, то есть благодаря каким процедурам принудительного исключения обрисовывается и натурализуется репродуктивная сфера. Можно ли на самом деле анализировать то, как в репродуктивной сфере произ водится нормативная гетеросексуальность и ее «гендеры», не отме чая при этом насильственный характер производствагомосексуаль ности, бисексуальности и трансгендеризма в качестве сексуального «abject» -а11 , не расширяя [понятие] способа производства настоль ко, чтобы учитывать как раз этот социальный механизм регуляции? Было бы ошибкой воспринимать такое производство как «чисто куль турное», так как оно весьма существенно для функционирования сексуального порядка политической экономии, а именно составляет фундаментальную угрозу самой ее работоспособности. Экономика, связанная с репродукцией, необходимым образом оказывается свя занной и с воспроизводством гетеросексуальности. Это не значит, что не- гетеросексуальные формы сексуальности попросту исключаются; это значит, что их подавление существенно для действия указанной первичной нормативности. Речь идет не просто об определенных людях, страдающих от нехватки культурного признания со стороны других, но о. специфическом способе сексуального производства и Чисто /Сул.ьтурное 301 обмена, что направлен на поддержание стабильности гендера, гете росексуальности желания и натурализации семьи. 12 Почему же тогда, принимая во внимание фундаментальную роль сексуальности в размышлениях о производстве и распределе нии, сексуальность становится показательным примерам •культур ного• в современных формах марксистскойинео-марксистской ар гументации?13 Как быстро- и подчас непреднамеренно- переина чивается разграничение между материальным и культурным, когда оно помогает провести линии, что выводят сексуальность из сферы фундаментальной политической структуры! Это заставляет предпо ложить, что описанное разделение не является концептуальной ос новой, поскольку оно базируется на избирательной амнезии в отно шении истории самого марксизма. В конце концов, после всех струк туралистских добавлений к Марксу, мы обнаруживаем разделение между культурной и материальной жизнью в кризисе, что провоци руется с самых разных сторон. Сам Маркс указывал на то, что до капиталистические экономические формации невозможно полнос тью абстрагировать от тех культурных и символических миров, в которые они встроены, и этот тезис дал начало важной работе вобла сти экономической антропологии, что провели Маршалл Салинс, Карл Поланьи, Генри Пирсон. Их исследования расширяют и уточ няют основноймарксовтезис в •Формах, предшествующих капита листическому производству•, 14 где предпринята попытка объяснить, как сами по себе экономическое и культурное утверждаются как от дельные друг от друга сферы - то есть каким образом становление экономического как отдельной сферы есть следствие операции абст рагирования, что запускается капиталом. Сам Маркс осознавал, что подобные разграничения суть эффект и кульминация разделения труда, и не могут, таким образом, исключаться из его структуры: например, в •Немецкой идеологии• он пишет, что •разделение тру да становится действительно разделением только с того момента, когда появляется разделение материального и духовного труда• . 15 Это является одной из причин, побудивших Альтюсеера переосмыс лить в •Идеологии и идеологических государственных аппаратах• разделение труда в терминах воспроизводства рабочей силы и, что выделено особо, •форм идеологического подчинения, что обеспечи вают воспроизводство навыков рабочей силы• . 16 Это выделение иде ологического в воспроизводстве индивидов достигает своей кульми нации в том решающем утверждении Альтюссера, что •идеология всегда присутствует в аппарате и в его практике или практиках. И это присутствие материально• . 17 Итак, даже если гомофобия восприни- Джудит Ватлер 302 мается только как культурная установка, эта установка не может восприниматься вне аппарата и практики его институционализации. Купьтурные и материапьные дары В рамках феминистской теории поворот к Леви -Строссу импор тировал в марксистскую критику семьи анализ обмена женщинами, и на определенное время получил статус парадигмы в отношении как гендера, так и сексуальности. Более того, это был важный и ставя щий проблему ход, что расшатывал стабильность разграничения между культурной и материальной жизнью. Если женщины, соглас но Леви-Строссу, это дар, то они вступают в процесс обмена таким образом, что не может быть редуцирован ни к культурной, ни к ма териальной сфере. Согласно Марселю Моссу, чья теория дара была аппроприирована Леви-Строссом, дар кладёт пределы материализ му. По Моссу, экономическое есть только одна часть обмена, что при нимает разнообразные культурные формы, и отношение между эко· н омической и культурной сферами не столь раздельно, сколь они ста ли раздельны сами. Мосс не приписывает капитализму разделение между культурной и материальной жизнью, но зато он предлагает такой тип анализа, что расценивает современные формы обмена как вульгарно материальные: •res [ «Имущество•] вначале не должна была быть грубой и только осязаемой вещью, простым и пассивным объектом передачи, которым она стала• . 18 Наоборот, res понимается как область схождения множества отношений. Сходным образом «индивид• не является исходно отдельным от его или ее «объектов•: обмен скрепляет или расшатывает социальные связи. Леви-Стросс показал, что отношение обмена не только являет ся одновременно и культурным, и экономическим, но и само это раз граничение делает неуместным и нестабильным: обмен продуцирует набор социальных отношений, сообщает культурную или символи ческую ценность - сцепление которых становится значимым в ла кановском развитии идей Леви-Стросса- и закрепляет пути распре деления и потребления. Если регуляция сексуального обмена делает затруднительным- если вообще возможным - проведение разгра ничения между культурным и экономическим, то каковы послед ствия радикальной трансформации линий такого обмена, когда они перекрывают и расстраивают как будто элементарные структуры родства? Будет ли легче провести такое разграничение между куль турным и экономическим, если не-нормативный и контр-норматив- Чисто ку.л.ьтурн.ое 303 ный сексуальный обмен запустит в действие схему избыточного дара по отношению к родству? Вопрос не в том, относятся ли сексуальные политики к культурной сфере или же к экономической, но в том, каким образом сами практики сексуального обмена разрушают раз граничение между двумя этими сферами. Действительно, исследования •ненормальности• и лесбийские \гей исследования в своих во многом общих усилиях смогли оспо рить предполагавшуюся весомиенной связь между родством и сек суальным воспроизводством, так же как и связь между сексуальным воспроизводством и сексуальностью. Исследования •ненормальнос ти• можно считать важным возвращением к марксистской критике семьи, основанным на мобилизующем понимании родства "а" соци альпо обусловлеппом и социальпо из.мепяемом, поиимаиии, что со храняет дистанцию по отношению уииверсализующему пафосу леви строссовских и лакановских схем, что стали парадигмами для неко торых форм феминисткой теории. Хотя теория Леви-Стросса помог ла показать, как гетеросексуальная нормативность производит ген дер в целях обеспечения собственного прироста, она не может снаб дить нас критическими инструментами для выхода из тупиков. При нудительная модель сексуального обмена воспроизводит не только ограниченную воспроизводством сексуальность, но и натурализован ное понятие о сексе- •поле•, для которого роль воспроизводства центральиа. В той степени, в которой натурализованные полы обес печивают сохранение гетеросексуальной диады как святой структу ры сексуальности, они продолжают расписывать правомочиость в области родства, закона и экономики, и те практики, что определя ют, кто будет социально признаваемым индивидом. Настаивать на том, что социальные формы сексуальности могут не просто превос ходить, ио и расстраивать гетеросексуальные схемы родства, а так же воспроизводство, означает говорить о том, что то, что определяет индивида и пол, может быть радикально изменено- аргумент, что не является чисто культурным, но подтверждает роль сексуальной регуляции как способа производства субъекта. Возможно, мы становимся свидетелями попытки ученых уси лить политическое напряжение борьбы •ненормальных• через их отказ увидеть фундаментальный сдвиг в концептуализации и инсти туционализации социальных отношений, что являются предметом этой борьбы? Не есть ли привязка сексуального к культурному и со ответствующая попытка трактовать культурную сферу как сферу автономную и иренебречь ею - не есть ли это бездумный отклик на то, что воспринимается как деградация сексуального в культурной Джудит Батлер 304 сфере, попытка колонизации и удержания гомосексуальности в рам ках и в качестве культурного как такового? Неоконсерватизм среди левых, что стремится обесценить куль турное, не может быть ничем иным кроме как культурной полити кой, чем бы еще он ни был. И еще- тактическая манипуляция раз делением на культурное и экономическое в целях укрепить дискре дитированное понятие о вторичном угнетении будет лишь вновь и вновь провоцировать сопротивление навязываемому единству, укреп ляя то подозрение, что единство обретается только ценой насиль ственного «отсечения лишнего•. И кроме того я добавила бы, что именно понимание этой насильственности вызвало союз левых с по стструктурализмом, то есть такой теоретический подход, что позво ляет понять, что нужно исключить из концепции единства, чтобы она стала выглядеть необходимой и когерентной, и сохранила то ут верждение, что различие является определяющим фактором в лю бой борьбе. Этот отказ вновь подчиниться единству, что карикатур но искажает, принижает и одомашнивает различие, становится ос новой более мощного и активного политического импульса. Вот в этом-то сопротивлении «единству• и содержится в неком закодиро ванном виде демократическая интенция левых. В основу статьи лег доклад, представленный на пленарной паиели •дислока ции власти• на конференции •Переосмысливаи марксизм• (Амхерст, штат Мас сачусетс, декабрь 1996). Мистификации, о которой идет речь, зто статьи Alan D. Sokal, •Transgressing the Boundaries: Towards а Transformative Hermeneutics of Quantum Gravity•, Social Text 46-7 (Spring/Summer 1996): 217-52. См. мой диалог о равенстве с Эрнесто Лаклов: Diacritics 27 (Spring 1997): 3-12. См. Seyla Benhablb, Judith Butler, Drucilla Cornell and N ancy Fraser, eds., Feminist Contentions: А Philosophical Exchange (New York, 1994). Nancy Fraser, Justice Interruptus (London, 1997). IЬid., рр. 17-18; еще раз эти взглиды представлены в: Fraser, •From Redistribution to Recognition? Dilemmas of Justice in а 'Post-Socialist' Age•, N LR 212 (July-August 1995): 68-93. [Русский перевод см. в настоищемиздании При.м. перев.]. RoЬert С. Tucker, ed., The Marx-Engels Reader(New York, 1978), р. 157. [Немецкая 3, Москва 1955, стр. 27.] lbld. [Id., стр. 28]. Frederick Engels, •Preface to the First Edition•, in The Origins of the Family, Private Property and the State(New York, 1981), рр. 71-2. [Предисловие к перво идеологии, в: К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, том му изданию. Происхождение семьи, частной собственности и государства, в: К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, том 21, Москва этот абзац посвищен тому, как происходит развитие 1961, стр. 25-26]. Далее обществ со стадии, когда Чисто культурное 305 они управляются через [отношения] родства, и до стадий, когда они управля ются государством, и как на этих более поздних стадиях родство поглощается государством. Интересно отметить близость этих выкладок к тому, что пишет Фуко в •Истории сексуальности. Том 1• (trans. Robert Hurley, New York, 1978) [Русский перевод: Мишель Фуко, Воля к знанию, в: Мишель Фуко, Воля к ис тине (пер. С. Табачниковой, Москва, •Современные западные общества 1996)]: XVII изобрели и развернули, особенно начиная с века, некий новый аппарат, который накладывается на предыдущий• [русский перевод изменен для согла dispositif английский переводчик исполь deployment о развертывание•, а иногда и другие, как в данном слу чае- apparatus о аппарат•; русская переводчица оставляет этот термин без пе ревода, см. комментарий на стр. 367-368.- Прим. перев.] (106/208). Родство сования с английским: для термина зует слово определяет сексуальность в той якобы более ранней форме, что Фуко характе ризует как •систему брачного союза• (стр. 107 [в доступном нам английском тексте нет слова systeт, как в приводимой Батлер цитате, английский перевод чик пишетdерlоутепt- Прим. перев.)), и продолжает поддерживать новую орга низацию •сексуальности•, несмотря на то, что эта последняя относительно ав тономна от более ранней. Развернутое обсуждение этого см. в моем интервью с Гейл Рубин: 10 •Sexual Traffic•, in 62-97. Fraser, Justice Iпterruptus. р. 19. differeпces 1. 6, nos 2-3 (Summer-Fall 1994): 11 Отвратительное, отторгаемое- термин Юлии Кристевой. 12 Более того, хотя Фрейжер и разделяет сферу культурного признания и полити - Прим. перев. ческую экономию, важно помнить, что только вступая в отношения обмена, можно стать опризнаваемым•, и что само признание есть форма и предусловие обмена. 13 На роли сексуальности в •обмене• фокусировались многие работы, что стреми лись примирить леви-строссово понятие родства, основанное на нормативных оценках гетерасексуального обмена в экзогамной социальной структуре, с мар ксистскими ПОПЯТИЯМИ обмена. Часть чернового наброска к Капиталу, посвященная проблемам, практически не отраженным в •каноне 4-х томов•: К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, том 46, часть 1, Москва 1968, стр. 461-508 (506- в английском тексте отсутству ют две последние страницы, приводимые по другому архивному источнику). Весь комплекс черновиков, в русском варианте называемых •Критика политичес кой экономии•, а в немецком Grundrisse der Kritikder politischen Okonomie (оба названия редакционные), был впервые опубликован на языке оригинала в Мос кве в 39-41 гг.; традиция публикации вышеупомянутого фрагмента отдельным изданием была заложена там же и тогда же (в русском переводе он увидел свет в 1939 году в N23 журнала оПролетарская революция•, в 1940 году- вышел от 1952, английское- в дельной брошюрой; немецкое отдельное издание вышло в 15 1964).- Прим. Tucker, ed., The перев. Reader, р. 51. [Немецкая идеология, в: К. Маркс и 3, Москва 1955, стр. 30.] апd Philosophy. апd Other Essays, trans. Ben Brewster (New Marx·Eпgels Ф. Энгельс, Сочинения, том 16 17 18 Lois Althusser, Lепiп York, 1971), р. 133. IЬid., р. 166. Marcel Mauss, Ап Essay оп the Gift, trans. W. D. Halls (New York, 1990), р. 50. [Марсель Мосс, •Очерк о даре• в: М. Мосс, Общества. Обмен.. Личпость, пер. А. Б. Гофмана, Москва 1996, стр. 175]. Социология гендера /. Социальное конструирование гендера Ирвин Гофман Гендерный дисплей Предположим, что функционально церемония назначена дос тигать двух целей: во-первых, утверждения базисных социальных соглашений, и во-вторых, презентации наиболее актуальных док трин касательно человека и его места в мире. Обычно такие церемо нии реализуются или посредством разыгрывания своих ролей друг перед другом, или же посредством перформанса, когда одна часть при сутствующих на церемонии является зрителями, а вторая - участ никами. Таким образом, «социальные ситуации• являютсякультур но ангажированными- если мы определим их попросту как физи ческие арены, внутри которых личности представляют себя внутри перцептуальных рядов друг друга и в качестве субъектов взаимного наблюдения, - а сами личности могут быть определены в соответ ствии с этим как «собрания•. Разумеется, именно в социальных ситуациях появляется сле дующая проблема - со всей необходимостью должны быть найдены материалы для работы механизмов празднования, причем именно такие материалы, которые могут претерпеть формообразование и превратиться в осязаемые репрезентации тех вопросов, которые ни какими иными способами не могут быть представлены на глаза по- © HarperCollins Publishers, 1979. Перевод Яны Боцман выполнен по изданию Erving Goffman, Gender Advertise· ments: Studies in the Anthropology of Visual Communication (HarperCollins Publishers, 1979), рр. 1-19. 307 чтенной публики. И они находятся. Разделения и иерархии социаль ной структуры изображаются •микроэкологическю~, хотя и посред ством использования •маломощных• пространствеиных метафор. Мифо-исторические события отыгрываются в своих конденсирован ных и идеализированных версиях. Особенные стечения обстоятельств или поворотные пункты жизни торжественно отмечаются, как бы включаются в миф, как это происходит при крещении, на выпуск ных вечерах, на брачных церемониях, на похоронах. Изменения в социальных отношениях описываются с помощью символических приветствий и прощаний. Смена сезонных циклов также подается в драматизированном ключе. Проводятся встречи друзей, воссоедине ния. Ежегодные поездки в отпуск или, в микромасштабе на уикэнд или на вечер, - - выезды воспринимаются как некое погружение в идеальные сферы. Обеды и вечеринки становятся полигонами потреб ления ресурсов, которое обычно превышает чьи-либо потребности в светскости. Да и сами праздники давно подшиты к контексту овла дения и новых завоеваний. На всех этих многочисленных путях обычно ограниченное соци альное напряжение как бы плещет через край и становятся видны обычно скрытые от взглядов формы деятельности, а также не нашед ший выражения опыт участников церемоний. Коротко выражаясь, здесь индивидуум получает возможность встретиться лицом к лицу с репрезентацией, с некими формами иконического выражения, вышу тить то, с чем обычно полагается обходиться вежливо, влиться в пре зентацию предполагаемого порядка его собственноГо существования. Отдельно стоящий, фиксированный элемент церемонии может быть назван •ритуалом•, в то время как интерперсональный вид его может быть определен как формальный, конвенционализированый акт, посредством которого индивидуум воссоздает свое отношение к другому или к другим. 11 Если Дюркгейм указывает нам на необходимость рассмотрения одного из значений термина «ритуализация•, то Дарвин в своей ра боте Выражение эмоций у человека и животных указывает нам, вро де бы случайно, на совсем иное. Перефразируя Юлиана Хаксли (и всю этологическую позицию), базовым аргументом здесь является то, что под воздействием естественного отбора определенные типы эмо ционально мотивированного поведения подверглись формализа- Ирвип Гофман 308 ции- в том смысле, что они оказались упрощены, чрезмерно акцен туированы и стереотипизированы - и таким образом выпали из того специфического контекста, в котором ранее находили выход и, коль скоро так, с точки зрения эффективности, вполне логично, что вско ре появились более эффективные способы подачи знаков - и внут ренне, и внешне специфические. 1 Такие типы поведения являются «дисплеями•>- это видо-утилитарное понятие, которое лежит в са мой основе этологических концепций коммуникации. Вместо того, чтобы отыгрывать реакцию, животное, в сущности, лишь с готовно стью обеспечивает легко читаемое выражение этой ситуации, при чем, в зависимости от его намерений, это может принять форму «ри туализации» пекоторой порции самого действия, самой реакции, и эта индикация (которая является или угрожающей, или обещаю щей), по-видимому, уже сама по себе предполагает некие перегово ры, некий эффективный ответ со стороны свидетелей дисплея. (На это указывает и Дарвин, и Джон Дьюи, и Г. Х. Мид). Этологический интерес, таким образом, не возвращает нас на зад от ритуального перформаиса к социальной структуре и опреде ленным верованиям, в которых перформатор и свидетель перформан са как бы замкнуты друг на друга, но препровождает нас к разверты ванию теории социально обусловленных событий. Дисплеи таким образом обеспечивают доказательства принадлежности актера к со бранию, его <<Со-равности» ему, такая позиция как бы должна вво дить его в то, что вот-вот произойдет в данной социальной ситуации. Такое «выравнивание» экспериментально или индикативно устанав ливает сроки контакта, модус, стиль или формулы для общения, ко торые должны как бы «ручаться» за индивидуума в данной ситуа ции. Как уже было сказано, этологи склонились к тому, чтобы ис пользовать здесь именно термин «коммуникация», и как раз, кажет ся, напрасно. Эти дисплеи не являются актами коммуникации в уз ком смысле этого слова. Они не провозглашают чего-либо посред ством символического языка, который был бы открыто легитимиро ван и использовался исключительно для этой цели. Они лишь обес печивают доказательства «сравнивания>> актера с ситуацией. И в этом смысле дисплеи являются в той же степени важными, в какой важно само это равенство. Вариант сугубо человеческих дисплеев таким образом будет выглядеть сходно: предположим, что все в поведении индивидуума, включая его внешность, информирует свидетелей его демонстраций, говорит им нечто важное о его социальной идентичности, о его на строении, намерениях и жизненных планах, о том, как индивидуум Гендерный дисплей 309 относится к свидетелям демонстрации. В каждой культуре характер ный ряд такого рода индикативнога поведения и внешности стано вится специализированным, подвергается формализации, сводится к чему-то более или менее рутинному, но, возможно, более эффек тивному с точки зрения выполнения именно информативной функ ции, таким образом тема информирования смыкается с вопросом о контролирующей функции перформанса, даже если это и не являет ся во всех случаях очевидным. Итак, можно назвать эти индикатив вые события «дисплеями». Как уже говорилось, они эксперименталь но подготавливают почву для контактов, вырабатывают модус, стиль или формулы взаимодействия, которые создают дискурсивные гаран тии для всех участников коммуникации- и для персоны, которая предъявляет дисплей, и для тех, кто становится ее свидетелем. Но, наконец, вернемся к нашей теме: если гендер определить как культурно заданный коррелят пола (не важно, биологически или социально обусловленного), тогда гендервые дисплеи реферируют к конвенционализированным изображениям этих коррелятов. 111 Что мы можем сказать о структуре ритуальных дисплеев? 1. Дисплеи довольно часто имеют диалогический характер по типу утверждение-ответ: вначале следует выражение со стороны одной час ти индивидуумов, затем оно индуцирует выражение другой части груп пы, при этом последнее понимается как ответ на предыдУШее. Подобные диалогические пары могут быть классифицированы обычным способом. Существуют симметричные и асимметричные пары: когда оба участника называют друг друга по имени -мы име ем дело с симметричной парой, когда один называет другого по име ни, а тот обращается к нему «господин»- с асимметричной. Среди асимметричных пар некоторые являются диадически обратимыми, некоторые -нет: в качестве примера можно привести обмен привет ствиями между гостем и хозяином, обращение, то есть обмен роля ми, здесь может произойти лишь в одном случае- когда гость пре вратится в хозяина и примет нынешнего хозяина в своем доме. А вот пара называемый-по-имени и называемый-по-титулу, с другой сто роны, как правило не является обратимой. В диадически необрати мых ритуальных парах некоторые части пары являются привилеги рованными, некоторые- нет: гражданский титул мужчины может быть как бы расширен в отношении женщины, но никогда- наобо- Ирвип Гофман 310 рот. Или, например, когда мужчина получает от стоящих ниже по социальной лестнице право называться господином- сэром- в об мен на свое имя, его титул, вероятно, будет частично распространять ся и на его подопечных, частично заменяя их имена, что призвано иллюстрировать великую цепь корпоративного бытия. Следует заметить, что симметричные дисплеи между двумя ин дивидуумами могут включать элемент асимметрии, в соответствии с которым двое, согласно первоначальной договоренности между ними, могут знать заранее о том, кто будет начинать свой дисплей первым вне зависимости от ситуации. И симметрия, и асимметрия могут с легкостью вводить в заб луждение. Необходимо учитывать не только то, как два индивидуу ма ритуально коммуницируют один с другим, но и то, как они по от дельности обращаются к общему третьему собеседнику, и то, как этот третий обращается к ним. Например, симметричные привететвин и прощания, которые практикуют мужчина и его близкий друг-жен щина, скорее всего, будут сильно отличаться от тех, безусловно тоже равно-симметрических приветствий, которые мужчина будет прак тиковать с мужем женщины, она же наверняка также будет иметь отдельный набор приветствий и прощаний для его жены. В действи тельности же эта разница между мужскими и женскими церемони альными паттернами настолько велика, что даже позволяет нам го ворить о <•наборах противоположностей». Для всех типов обмена любезностями- симметрических или асимметрических- харак терно одно правило: то, что демонстрирует женщина, при видимом сходстве, сильно отличается от того, что демонстрирует тем же са мым людям ее муж или брат. 2. Известно, что индивидуумы вынуждены приспосабливаться к изменениям в социальных ситуациях. И здесь также наблюдаются два базовых паттерна. Первый тип дисплеев встречается преимуще ственно в началах и в окончаниях важных ситуаций, причем то, что происходит в середине, может не иметь никакого отношения к кон цевым или начальным ритуалам. (Такого рода маленькие обмены любезностями иногда происходят в нашем обществе между мужчи нами и женщинами по мельчайшим поводам, таким, как небольтое динамическое изменение в ситуации, когда некто встает, садится, входит в комнату или выходит из нее, начинает курить или, напро тив, оканчивает, когда наблюдается повышение или понижение тем пературы и так далее). Таким образом можно говорить о <•скобочных ритуалах•>. Второй тип, по-видимому, возник как отдельный симво лический набросок того действия, которое могло бы происходить, как Тендерный дисплей 311 некий символ активности, который, впрочем, не заменяет самой ак тивности. (На этом принципе, например, базируется армейский ри туал стойки смирно перед начальником, а вот отдача чести - напро тив, является примерам «скобочного» ритуала). Можно сказать, что здесь происходит «ритуальная трансфиксия » , << пронизыванне » или даже «ритуальное покрытие•>. Следует заметить, что комбинация этих двух типов ритуалов- <<скобок» или «покрытия»- и состав ляет «программу•> дисплеев. Хотя эти ритуалы и претендуют на то, чтобы быть заметными на фоне прочей событийной канвы, в действи тельности они становятся таковыми лишь изредка. 3. Ясно, что если индивидуум отправляет или принимает то, что считается его ритуалом в соответствии с социальной ситуацией, он должен - осознанно или фактически - стилизовать себя так, что бы другие присутствующие немедленно опознали в нем принадлеж иость к тому или иному типу социальной (или иногда- личностной) идентичности, поскольку именно с ней им в конечном итоге придет ся иметь дело. В свою очередь индивид должен быть в состоянии ов ладеть информацией о тех, кого он информирует. Некоторые дисп леи являются специализированными для идентификации, это - сво его рода средства «раннего оповещения»- здесь речь идет о генде ре, прическе, одежде, голосе. (Тем же целям служит и письмо от руки в ситуационно-подобных контактах, осуществляемых по почте. Тем же целям служит и имя, впридачу к его функции в управлении людь ми, что присутствуют только в упоминании). Можно показать, что, хотя ритуализованное поведение в социальных ситуациях может за метно изменяться с течением времени, особенно в связи с политиза цией, идентификаторпае стилизование подвергается изменениям в меньшей степени. 4. Без сомнений, дисплеи могут быть и, вероятно, являются многоголосными или полисемическими в том смысле, что более чем одна порция социальной информации может быть в них закодирова на. (Например, наши формулы адресования, как правило, содержат указания на пол получателя, а также, как правило, намекают на тип взаимоотношений между говорящим и тем, кому адресуются. Поми мо этого, обычно они включают и профессиональные титулы ( «аген тивы» ). В основных европейских языках маскулинпая форма обыч но не маркируется, а феминная обозначается суффиксом, который, помимо этой цели, передко служит для маркирования некомпетент ности, комизма и неопытности. 2 ) Наряду с этой сложностью суще ствует еще одна. Признание самых различных статусов может быть закодировано в одном и том же дисплее, однако в таком случае это Ирвин Гофман 312 признание должно отвечать требованиям некоей иерархии призна ний и осуществляться последовательно. Например, когда имеет мес то процедура награждения, мужчина-награждающий обычно внача ле дает медаль, диплом, приз или что-либо иное, и лишь3аmе.м: жмет руку награждаемого, чередуя таким образом признание человека со стороны организации, выраженное в дарении, и официальное, граж данское признание победителя в качестве солдата, коллеги, почет ного гражданина и т. д. При этом, когда награждающий демонстри рует свое отношение ко второму событию, он сопровождает эту де монстрацию рукопожатием или посредством изменения выражения лица. Такой •последовательный• сценарий еще более нагляден, ког да речь заходит о награждении женщин. Здесь мы имеем дело с так называемым •социальным поцелуем•. Когда адмирал Элмо Р. Зам волт, в то время возглавлявший американские военпо-морских силы, руководил церемонией, в ходе которой Алин Дьюерк стала первой женщиной-адмиралом в истории военпо-морских сил США (в каче стве директора военпо-морского медицинского корпуса), он добавил ко всему происходящему г лубакий по целуй в губы. 3 Сходным же об разом, женщина-арфистка, едва окончив исполнение концерта для арфы Гинастера и пожав руку дирижеру (как то сделал бы и солист мужчина), вольна (а мужчина- нет) прибавить дополнительный штрих, склонившись и поцеловав дирижера в щеку. Обратная пос ледовательность также является возможной. Мне доводилось видеть благовоспитанного отца, который снял шляпу, когда он впервые уви дел свою дочь после двухлетней разлуки, а 3аmе..м: наклонился и по целовал ее. (Снятие шляпы, как правило, обозначает отсылку к от ношениям между полами вызвать любая женщина, - по-видимому, такую реакцию может а вот поцелуй означивает отношения между родственниками). 5. Дисплеи очень значительно расходятся в степени их форма лизации. Некоторые из них, например, приветствия, являются спе цифицированными в зависимости от формы и обстоятельств своего произнесения. Ошибки в определении этих обстоятельств могут за просто привести к специфическим санкциям в отношении ошибаю щегося. Некоторые другие, наоборот, настолько сами собой разуме ются, что ожидается лишь, что некий учащийся выскажет вслух то, что знают все (но не отдавая себе отчета), а ошибка в этом не вызовет ничего большего, чем легкая неловкость и поиск приемлемых при чин для того, чтобы порицать нарушителя. 6. Тот тип дисплеев, ни - гендерные дисплеи который заботит меня в наибольшей степе - имеет связанную с вышесказанным осо- Гепдерный дисплей 313 бенность, здесь уж очень многие нюансы, кажется, можно назвать <<опциональными>>, произвольными. 4 Например, в случае мужской любезности некие особенные дисплеи вовсе не обязательно должны быть инициированы, если же они все-таки инициированы - то вов се не обязательно их принимать, они могут быть попросту вежливо отклонены, проигнорированы. В конце концов, если дисплей прова лился, всегда можно окончить его иронией, шутливым жестом или шутливой жалобой- иногда это даже в большей степени полигон для остроумия, нежели пространство социального контроля. Связан ная с этим причина попустительства - это нечто совсем другое: для каждого дисплея существует набор функциональных эквивалентов, посредством которых некоторые из его эффектов могут быть достиг нуты так же успешно, то есть посредством иного тиnа изысканнос ти. В работе также находится сам nроцесс ритуализации. Получа тель, отклоняющий жест того, кто выражает благодарность, ждет, пока последний выкажет свое желание его совершить; чем в боль шей стеnени этот последний может рассчитывать на такую останов ку своего движения, тем в большей стеnени демонстрация намере ния может сама по себе замещать nолную форму жеста. 7. Ординарные дисnлеи фактически не обесnечивают реnрезен тации в кругу специфических социальных отношений, а также в бо лее широких кругах им подобных. Например, «социальный поцелуй• может практиковаться родственниками или друзьями разных nолов. В этом случае детали этого тиnа nоведения ни о чем нас не nроин формируют кроме того, что в данном случае выставляются наnоказ родственные отношения. Сходным образом, то, кого приглашают пройти в дверь первым, сnособно сообщить нам лишь то, что долж ность того, кто проходит nервым, выше. Однако в иных ситуациях nроnустить вперед могут гостя, молодого подчиненного, старика, больного, короче говоря, как nравило вnеред nроnускают либо тех, чья nозиция вне всяких сомнений значительно выше, либо тех, чья позиция вне всяких сомнений значительно ниже. В nодобных ситу ациях истинная картина nроисходящего едва ли может быть восста новлена только nосредством наблюдения за церемониалом, за дис плеями. Для того, чтобы установить истину, nридется собрать все эти виды любезностей вместе и nроанализировать их по отдельности. Итак, существует довольно слабое сцеnление между социальны ми структурами и тем, что nроисходит в конкретных случаях риту альных взаимодействий. Это станет достаточно очевидным в даль нейшем, когда мы будем анализировать абстрактный ординарный формат, который обычно генерируется самой социальной ситуаци- Ирвин Гофман 314 ей. Участники, например, зачастую демонстрируют свое место в та бели о рангах посредством визуальных средств- речь идет о внеш нем виде, об осанке, о нахождениинанекотором возвышении, о про странетвенной близости к центру, о выверенности всех деталей кос тюма, привилегни двигаться первым и так далее- все эти детали, как правило, призваны напоминать о различиях в социальной пози ц:ни, о различии социальной дистанции между разными позициями, и об особом характере позиций, что скрыты из виду. Базисные формы проявлений уважения обеспечиваютультимативно ограниченную вер сию социального универсума, говоря нам, возможно, гораздо больше об особых изобразительных средствах данной социальной ситуации, нежели о тех структурах, которые они, по-видимому, выражают. 8. Люди, в отличие от других животных, могут быть достаточ но сознательны в тех дисплеях, которые они осуществляют, более того, большинство дисплеев разрабатываются и осуществляются в соответствии с сознательным выбором. Вместо того, чтобы просто «Заместить~ какое-либо действие (в описанном этологами смысле), человек может подождать, пока он сам выйдет из фокуса взгляда предполагаемого реципиента, и лишь за тем изобразить свое отноше ние к последнему, что можно безопасно сделать только в этом слу чае- представление, разыгрываемое для самого исполнителя или для третьей стороны. В свою очередь реципиент дисплея (или скорее его мишень) может активно его nоддерживать, делая вид, что не за метил его, вне зависимости от того, так это было в действительности или нет. (Здесь парадокс состоит в том, что утаивается именно то, что могло бы привести к разоблачению). Но гораздо важнее то, что дисплей, являясь по существу установленной последовательностью действий, может быть исполнен и в «укороченном варианте~- ка кая-то часть последовательности может быть исключена из ее ори гинального контекста, заключена в скобки и впоследствии исполне на отдельно, в качестве самостоятельного ресурса для мимикрии, nередразнивания, иронии, провоцирования или других спортивных целей, включая, зачастую, и описание воображаемых сцен в рекла ме. Здесь сама стилизация становится объектом, приковывающим внимание, субъект дисплея комментирует этот nроцесс в том самом акте, в котором он несерьезно его реализует. То, что было ритуалом, таким образом, nодвергается повторной ритуализации, причем та кая трансформация становится чем -то вроде << гипер- ритуализации >>. Таков nрисущий именно человеку модус использования дисплеев, осложненный человеческой способностью изменять рамки своего поведения. Тендерный дисплей 315 Обобщая, можно сказать, что наблюдение того, как отношения отражаются в ритуалах, может обеспечить нам зачастую весьма не сбалансированный, иногда даже искаженный взгляд на природу са мих взаимоотношений. Когда этот факт становится очевидным в све те другого факта, а именно того, что дисплеи тяготеют к тому, чтобы планироваться прямо во время исполнения и что планы эти могут и не пересекаться с тем, что в итоге будет исполнено, становится тем более совершенно очевидно, что версии ритуалов дают нам отнюдь не картину социальной реальности, а лишь поддерживающее нас на пути руководство к исследованию вопроса перцепции. IV Дисплеи являются частью того, что мы обобщенно называем <•экспрессивным поведением>>. И, будучи таковыми, они тяготеют к тому, чтобы быть понятыми и воспринятыми в залоге «естественно сти>>, как если бы они являлись чем -то очень естественным, происте кающим, как, например, температура или пульс, из биологической конфигурации человека, из того, какими «реально» являются люди; они тяготеют к тому, чтобы восприниматься :ка:к нечто, что не требу ет особого социального или исторического анализа. Хотя в действи тельности, конечно, ритуализованные типы экспрессивного поведе ния со всей необходимостью требуют исторического понимания, точ но та:к же, как, например, машина фирмы <•Форд•>. Рассмотрение практик экспрессии, которые мы разделяем, рождает резонный воп рос: где корни всех этих дисплеев? Если, в частности, действительно существуют стили поведе ния - или коды - которые осуществляют различение между теми путями, посредством которых женщины и мужчины позициониру ют себя в социальных ситуациях, то возникает резонный вопрос от носительно исто:ков и происхождения этих стилей. «Материалы» и «составляющие>> для формирования таких стилей могут корениться непосредственно в особых социальных установ:ках, но все-та:ки все еще а:ктуальным остается вопрос о том, где именно формируются эти составляющие, где коренится сам стиль. Наиболее известной теорией, объясняющей происхождение ген дерных дисплеев, является, конечно же, биологическая. Гендер по нимается здесь как расширение нашей <•животноЙ>> натуры. Точно та:к же, как животные выражают свой пол, это делает и человек: ут верждается, что именно врожденные паттерны определяют поведе- Ирвин Гофман 316 ние в обоих случаях. И, разумеется, методы, посредством которых мы первоначально устанавливаем принадлежиость человека к тому или иному полу и подтверждаем его принадлежиость к тому или ино му полу в последующие годы, являются теми же, которые мы исполь зуем в отношении определения пола у домашних животных. Одна ко, хотя методы, посредством которых мы классифицируем пол, и являются чисто биологическими, не совсем понятно, почему мы на основании этого должны полагать, будто эти методы и эти квалифи кации являются эссенциальными и центральными с точки зрения культуры. Более важно узнать наверняка, что именно мы заимство вали в сфере половых дисплеев из животного мира и что пришло в них из пространства культуры. Царство животных - по меньшей мере в определенных избранных его частях- обеспечивает нас лишь миметическими моделями гендерных дисплеев, но отнюдь не необ ходимо филогенетическими. Так, в западном обществе пес репрезен тирует непревзойденную модель подхалимажа, верности, гневливо сти и, когда он обнажает клыки, -угрозы. Лошадь репрезентирует ·концепт физической силы, но имеет совсем мало интерперсональных свойств. 5 Когда мы рассматриваем жизнь животных и опыт, отсылающий нас к этой жизни, сам собой всплывает вопрос о неизбежности неких культурных источников гендерного дисплея и само собой возникает подозрение, что объекты для мимикрии должны располагаться не в лесу, а внепосредственных окрестностях дома. Несомненно важным является культурный комплекс, ассоциированный с европейскими структурами власти, например, с доктриной джентльменства, осо бенно с той ее ветвью, которая инкорпорирована в структуры мили тарного этикета. И хотя сила этого стиля, безусловно, слабеет год от года, хотя период ее наивысшего расцвета пришелся, я полагаю, на промежуток времени, окончившийся Второй мировой войной, она все еще могущественна в странах, находящихся под британским вли~ янием, в особенности когда речь заходит об отношениях между муж чинами. Например, поза напряженного, исполненного внимательно сти стояния как средство выражения своей готовности отреагировать, обращение <<сэр•>, а также типы привететвин стали частью уважитель ного стиля общения далеко за пределами милитарного уклада жизни. Но для нашего рассмотрения гораздо более важным ресурсом дисплеев, отсылающим не к опыту животных и не к милитарной тра диции, является источник, еще более близкий к дому, источник, по сути дела располагающийся прямо в доме родителем и ребенком. - это отношения между Ген.дерн.ый дисплей 317 v Комплекс отношений между родителем и ребенком, взятый в своей несколько идеализированной версии, характерной для сред него класса, имеет ряд весьма специфических свойств, которые мож но рассматривать как непосредственные источники поведенческой образности. Во-первых, большинство людей перестают быть детьми, опекаемыми родителями иjили старшими братьями и сестрами в качестве родителей (или старших братьев/сестер), таким образом рано или поздно всем становится доступна «зеркальная~ позиция. Таким образом, оба пола набираются опыта в обеих ролях - источ ник свободного от половых детерминант поведения. (Персона, испол няющая роль, противоположную роли ребенка, является матерью или старшей сестрой в большей степени, нежели отцом или старшим братом, причем вне зависимости от своего биологического пола. По ловина из этих «мам» в своей детской роли принадлежали к муж скому полу и, между прочим, роль домохозяйки потому-то и кажет ся нам обычно идеально подходящей для женского пола, что она со держит массу цитат из родительской роли мамы). Во-вторых, наши паттерны проживании и наследования весьма однозначно дают нам понять, что родители являются единственным примерам властей во всем социуме, которые вполне честно и право мочно могут заявить, что оказывают на нас, своих подчиненных-де тей, временное давление «В наших же собственных интересах~. По крайней мере, применительно к нашей западной культуре довольно смехотворно говорить о том, что ребенок дает родителям что-то эк вивалентное тому воспитанию, которое он получает. Здесь нет ника кой заметной компенсации. Справедливость и гармония располага ются совсем не здесь. То, что дается одному поколению, передается таким образом следующему за ним, а не родителям. Здесь необходи мо добавить, что эта важнаянеэгоистичная возможность в обществе все время подвергается пренебрежению со стороны молодежи. У стой чивая образность нашей культуры является насквозь экономической, в духе Гоббса, она неутомимо крутится вокруг концепта социально го обмена, и не удивительно, что все новые и новые голоса озабочены тем, чтобы показать, что родительская власть может быть дезориен тирующей, подавляющей, неэффективной. Здесь мы хотели бы показать, почему отношения между роди телями и детьми имеют особую ценность в качестве способа сориен тировать учащегося на важность социальных ситуаций как едини- Ирвин Гофман 318 цы социальной организации. В отношении большинства того, к чему ребенка поощряют, как и в отношении большинства того, что он дол жен терпеть от своих родителей, действует правило -все эти ситуа ции поощрения-ограничения являются зеркальным отражением по ведения самих взрослых в тех или иных социальных ситуациях. Тог да удивительным образом ключевым вопросом исследования стано вится такой: какой модус поведения в социальных ситуациях мы припимаем в качестве средства демопетрации пашего почтитель ного отношения к пим и в качестве лоции по пим? В таком случае было бы полезно схематически набросать иде альную модель отношений между родителем и ребенком из среднего класса, ограничив сферу ее применимости ситуациями, когда и ре бенок, и родитель включены в одну и ту же социальную ситуацию. Здесь необходимо учитывать то обстоятельство, что ребенок вступает в социальную ситуацию в положении, когда все его «базис ные» потребности являются удовлетворенными и/или предусмотрен ными, стало быть, у него нет актуальных причин к тому, чтобы пла нировать что-либо или думать наперед о чем-либо. Можно сказать, что у ребенка всегда выходные. И здесь мы сталкиваемся с эффектом, который может быть на зван «разрешением на ориентацию». Ребенок имеет право на эска пизм он может тихо отключиться от происходящего, убежать от - него в свои мечты, погрузиться в глубокие раздумья и так далее. У него есть санкция на то, чтобы броситься в слезы или, напротив, в смех, погрузиться в лихорадочное веселье и так далее. С этим «разрешением на ориентацию» связан и другой поведен ческий эффект, связанный с применением заведомо неэффективных средств для того, чтобы достичь эффекта -такая поведенческая стра тегия выражает снова-таки эскапистское желание сбежать, скрыть ся, однако это желание вовсе не обязательно должно осуществиться, привести к желанному результату в действительности. Среди при меров - излюбленная тактика детей прятаться за спину родителей или, в своей облегченной форме, скрываться за свою руку, поднятую перед глазами. Ребенок прЯчет от опасности глаза, но не ту свою часть, которая «находится в опасности». Другой пример- «бокси рование», полу-шутливая атака при помощи кулаков, возможно даже с приложеннем значительного количества доступной ребенку физи ческой силы, проводимая в отношении персоны, по поводу которой ребенок совершенно уверен, что атака не может причинить ему сколь бы то ни было существенного ущерба. Такая атака, начинающаяся с активного наступления, обычно оканчивается защищающими жес- Ген.дерн.ый дисплей 319 тами. В nодобных стратегиях nоведения хорошо nросматривается механизм ритуализации в его классическом этологическом понима нии. Подвергнув эти примеры анализу, мы можем понять, что же это значит- •вести себя как ребенок•. Далее следует обратить внимание на заступническую функцию родителей. Предметы роскоши, сложные и тяжелые вещи не дают в руки детям. Опасные вещи - имеющие отношение к химии, элект ричеству, механике, обычно тоже держат от них в стороне. То, что может разбиться, тоже охраняется. Контакты ребенка с миром взрос лых таким образом как бы опосредуются, создается некий буфер меж ду ребенком и окружающими его людьми. Взрослые, как известно, контролируют свои разговоры, когда рядом присутствуют дети, осо бенно когда речь идет о •грубых• аспектах окружающей реальнос ти - дискуссии о бизнесе, деньгах и сексе обычно цензурируются. Обеценная лексика - недопустима. Сплетничанье- не поощряется. Ребенок располагает и некоторыми иными приоритетами - он первым входит в двери, первым ступает в лифт или на паром, если подаются сладости - он получает их первым. В отношении к детям также существует представление о •сти раемости• проступков. Набедокурив, ребенок чаще всего ударяется в слезы или еще как-либо показывает свое раскаяние. А после акта раскаяния он как бы начинает жить •с чистого листа•, его список прегрешений как бы полностью обнуляется. Его непосредственный эмоциональный отклик на шалость должен быть всего лишь доста точно полным, он-то и взымается родителями в качестве платы за правонарушение. При этом ребенок должен всегда осознавать, что любовь родителей не прервется и не окончится вместе с его проступ ком, значит, единственное, что ему нужно по казать - это каким раз битым и дезориентированным он себя чувствует благодаря факту сво ей провинности. Можно утверждать, что за всеми этими формами разрешений стоит одно генерализующее обстоятельство. Любящий защитник все гда наготове, не столько для того, чтобы защищать, сколько чтобы ограждать ребенка от реальности, •отменять• эту реальность, огра ничениям и требованиям которой подчинена его собственная жизнь. Углубляя это утверждение, можно сказать, что дети из среднего клас са не столько приспосабливаются и nодлаживаются под социальные ситуации, сколько лишь практикуются, учатся и отыгрывают эффек ты последней. Реальность для детей является всепрощающей. Следует заметить, что коль скоро ребенок должен быть •осво божден от реальности•, то и находиться он должен. на расстоянии Ирвип Гофман. 320 громкого крика, оnовещающего родителей о том, что у чада неnри ятности, или на расстоянии, которое можно очень быстро преодолеть бегом -возвращаясь к родителю. Естественно также, что родителям обесnечиваются ситуации, где они могут проявить свое родительство. Следует заметить, что есть и цена, которую ребенок должен пла тить за то, чтобы быть спасенным от серьезного мира. Ребенок постоянно становится объектом физических ограниче ний и команд, объектом неуемной опеки, касающейся, например, приближающегося транспорта, его оберегают от возможных падений, его nальто застегивают даже если ему не холодно, на него натягива ют рукавицы даже nротив его воли. Его деятельность постоянно и довольно бесцеремонно прерывают на основании того, что родителям необходимо убедиться в том, что то, что делается- совершенно безопасно. Ребенок постоянно становится объектом имперсонализующих действий в самых различных их формах. Так, наnример, о его про шлом и о нем самом говорят, как если бы его не было рядом. Жесты аффектации и внимания к нему выполняются •напрямую•, без пред варительного вовлечения его в вербальный обмен через это же самое действие. Его дразнят, ему отnускают шпильки, зачастую его просто исключают из разговора, nри котором он присутствует, или наобо рот- с ним обращаются так, что стоит ему открыть рот, как он nре вращается в мишень для всеобщего внимания. К его мыслям, чувствам и воспоминаниям не относятся всерьез, как если бы у него не было информационного nрава на их обнаруже ние. Вначале он должен быть сnрошен об этом, а уж затем- nолу чит nраво говорить о своих желаниях и намерениях, о своих болях и неудобствах, о своем негодовании и благодарности. Короче говоря, ему запрещается nроявлять инициативу в ситуациях, когда речь идет о его субъективном видении ситуации. Помимо этого, время и nространство ребенка рассматриваются как не nринадлежащие ему, как нечто, что родители могут расходо вать по своему усмотрению. Ребенка могут nослать с nоручением, например, с nоручением что-нибудь принести, несмотря на то, что в это время он может быть занят чем-то своим. Его могут согнать с ме ста, если это место nокажется взрослому нужным. Следует отметить, что важной особенностью жизненной ситуа ции ребенка является то, что манера, в которой с ним общаются взрос лые, обычно бывает поддержана и другими родственниками, знако мыми не родственниками и даже просто взрослыми, с которыми ре бенок не знаком (как если бы мир был одной милитарной зоной, в Гендерный дисплей 321 которой все взрослые являются офицерами). Существует также не гласное социальное соглашение, по которому взрослые, даже не род ственники, могут и даже обязаны обеспечивать ребенку помощь в случае, когда никаких более близких ребенку людей нет поблизости. Описанный комплекс родитель-ребенок является неким общим фондом опыта, из которого мы все черпаем фундаментальные мето ды поведения в социальном собрании взрослых. Обращение этого иерархического комплекса посредством выражения в ритуале при звано привнести в наше межличностное общение некий несоревно вательный элемент, некий налет родственности, форму мягкого кон троля. Начальник делает нечто бесплатно свыше поддерживающей идентификации, а подчиненный отвечает ему прямым выражением признательности, а если и не признательности, то по меньшей мере скрытым повиновением условностям ситуации, в которой он очутился. «Однажды днем офицер получил информацию о незаконной парковке в деловой части города за пределами его сектора. Он был новичком в своем районе, вот почему ему потребовалось некоторое время, чтобы отыскать нужный адрес. Когда он прибыл на место, то обнаружил машину, которая была запаркована очевидно опасным и противозаконным способом -на углу маленькой улицы. Он открыл свою книжечку с квитанциями и выписал штраф. Не успел он при ладить квитанцию на оплату штрафа к ветровому стеклу машины, как из магазина на углу вышел мужчина. Он подошел и спросил, имеет ли он дело с офицером, приехавшим на его звонок. Когда пат рульный ответил утвердительно, мужчина сказал, что машина, по поводу которого он беспокоился, уже уехала и что он надеялся, что патрульный не собирается штрафоватьэту машину. "Послушай, мне очень жаль, приятель, но я уже выписал штраф!". ".Я ожидал, что приедет офицер Рено, он обычно на машине но мер 6515 . .Я был бы вам признателен, офицер, если бы в следующий раз вы заглянули ко мне в магазин перед тем, как выписывать штраф!". Патрульный был в легкой растерянности ... Он сказал вежливо и честно: "Мистер, как, интересно, это будет выглядеть, если я буду заходить в каждый магазин перед тем, как выписывать штраф, и спрашивать, правильно ли я делаю? Что, ин тересно, люди будут думать по этому поводу?" Мужчина пожал пле чами и улыбнулся. "Ты прав, сынок. Хорошо, забудь это. Ты просто заходи тогда как-нибудь, может я чем-нибудь смогу помочь". Он по трепал патрульного по плечу и вернулся в магазиН>>. 6 11 Зак. 4046 Ирвип Гофман 322 Иногда бывает, что тот, кто очутился в сложном положении, сам инициирует коды беспомощности и потребности во вмешательстве, таким образом вынуждая находящегося в более выгодном положе нии добровольно служить ему. Так, история о женщине-полицейс ком, взятая из журнала «Тайм•, может служить иллюстрацией это му утверждению. «Женщины-полицейские добавили в арсенал борьбы с преступ ностью новое разрушительное оружие, которое позволяло женщи нам управлять мужчинами на протяжении веков. Оно прекрасно сра ботало в руках миниатюрной женщины-патрульной Ины Шеперд, которая надела наручники на мускулистого магазинного вора в Майа ми в декабре этого года. Полицейская быстро поняла, что поблизос ти нет ни единого полицейского, кроме нее, нет даже ни одного теле фона. Убедившись, что она не в состоянии вызвать подмогу, она бро силась в слезы. "Если я не арестую тебя, я потеряю свою работу!" сказала она арестованиому сквозь рыдания. Арестованный вполне рыцарственно проследовал за полицейской на поиски другого поли цейского патруля•. 7 Становится ясным, что в нашем обществе, вне зависимости от того, мужчина ли имеет дело с женщиной или подчиненный мужчи на (особенно, когда он еще и младше) имеет дело с другим, некоторое смягчение, уменьшение потенциальной дистанции, насилия или враждебности с достаточной вероятностью может быть достигнуто посредством апелляции к комплексу родитель-ребенок. Обобщая, можно сказать, что женщины социально приравниваются к мужчи нам-подчиненным, в то время как и женщины, и мужчины-подчи ненные социально приравниваются к детям. Заметим, что сколь бы нетактичным и унизительным не находили •младшие• эти велико душно даруемые привилегии, они должны дважды подумать, преж де чем открыто выказывать свое неудовольствие, поскольку тот, кто проявляет мягкую заботу, в любой момент может сменить курс и продемонстрировать другую сторону его власти. Vl Позвольте мне сделать краткий обзор пройденного. Социальные ситуации были определены нами как арены взаимного мониторин га. Достаточно допустимым для учащегося является серьезное вос приятие социальных ситуаций, как если бы они были естественной, дающей преимущества позицией наблюдения за социальной жизнью Тендерный дисплей 323 в целом. В конце концов, только внутри социальных ситуаций ин дивидуумы могут коммуницировать в самом полнейшем смысле это го слова, только в них индивидуумы могут физически принуждать друг друга, нападать друг на друга, осуществлять сексуальное обще ние, назойливо домогаться друг друга при помощи жестов, создавать чувство физического комфорта и так далее. Более того, именно в со циальных ситуациях делается львиная доля работы в нашем мире. Во всех обществах могут быть найдены модусы адаптации, включая системы нормативного сдерживания, которые служат тому, чтобы управлять риском и благоприятными возможностями, специфичны ми для данной социальной ситуации. Наш прямой интерес к социальным ситуациям лежал, по пре имуществу, в контексте того, как индивидуумы используют свои лица и тела, а также предметы в руках для того, чтобы набрасывать свой социальный портрет. В этом контексте интересны и небольшие, локальные социальные территории, где создается своего рода микро экологический климат, в котором индивидуумы могут разыгрывать в миниатюре то, что они считают своей позицией в более широком мире социальности, и которые предоставляют им амвон для священ нодействия, для прославления того, что они изобразили. Именно здесь, в социальных ситуациях, индивид может высказать то, что он полагает своей социальной идентичностью, и обнаружить свои чув ства и намерения - а ведь именно в этой информации нуждаются другие члены собрания, с тем чтобы строить свои собственные стра тегии действий. Между тем, именно от осведомленности других бу дет зависеть то, удастся ли осуществить носителю идентичности свои собственные стратегические разработки. Я полагаю, что любая форма социализации, которая по суще ству относится к социальным ситуациям как таковым, то есть явля ется тем обычным ресурсом, который доступен каждому в любой социальной ситуации, оказывает весьма значительное влияние на социальную жизнь. В любом отдельно взятом социальном собрании в любой момент времени эффект этой социализации может быть сма занным -она может не иметь никаких следствий, кроме изменения стиля, в котором непосредственно будут продолжаться демонстра ции. (В конце концов, вне зависимости от того, прикуриваете ли вы свою сигарету сами от своей зажигалки или же кто-то подносит вам зажигалку, чтобы вы могли прикурить, вы все равно рискуете полу чить рак легких. Вне зависимости от того, сообщают ли вам во время разговора с начальством об окончании срока вашей службы со всей возможной деликатностью или со всей возможной бесцеремонностью, Ирвип Гофмап 324 факт остается фактом- вы все равно теряете работу). Однако стан дартный вопрос состоит в том, чьи мнения звучат наиболее часто и наиболее веско, кто принимает незначительные текущие решения, которые со всей очевидностью нужны для любой совместной деятель ности, чьим соображениям придается наибольший вес. Сколь бы оче видно тривиальными не казались все маленькие выигрыши и проиг рыши, если просуммировать их сквозь все социальные ситуации, в которых они имеют место, можно увидеть, что их обобщенный эф фект будет громадным. Выражение субординации и домннации по средством такого роя ситуационных средств является чем-то боль шим, чем простым отслеживанием символического или ритуалпети ческого утверждения социальной иерархии. Поскольку эти выраже ния в значительной степени конституируют саму иерархию. Они есть одновременно и тень сущности, и сама сущность. 8 Здесь квалифицируются и гендерные стили, поскольку такие стили поведения могут быть приложены к любой социальной ситуа ции. Когда папы и мамы решают, чему учить своих маленьких джон ни и мэри, они всегда делают правильный выбор- они всегда дей ствуют с большей долей социологической искушенности, чем вроде бы в действительности имеют, они действуют, прекрасно понимая, что мир, который мы знаем- это то, что они хотят передать своим детям. А поведенческие стили? Сами они не слишком выдерживают стиль. Это не более чем средства построения предположений о жиз ни, при помощи которых можно «прощупывать» социальные ситуа ции. И в то же время -режиссура, посредством которой участники репрезентируют свою включенноетЪ в текущую ситуационную актив ность. И сами эти стили состоят из тех соглашений человечества и тех наработок человеческого действия, которые могут быть проде монстрированы в значительном многообразии социальных устано вок. При этом, в каждом случае именно локальные ресурсы исполь зуются для того, чтобы рассказывать истории, имеющие широкое звучание. Vll Я подытожу эти соображения притчей. Широко распространено мнение, что рыбы живут в море отто го, что не могут дышать на земле. И что мы живем на земле потому, что мы не можем дышать в море. Это незамысловатое, будничное Ген.дерн.ый дисплей 325 мнение может быть обнаружено во многих психологических рассмот рениях, применительно к исключительным случаям и обстоятель ствам, - во всех случаях общий ответ будет традиционным и доста точным, а именно, он будет состоять в апелляции к nрироде живот ного, в апелляции к данностям, условиям существования. Все это будет сопровождаться также бессовестным употребления слов «ПО тому что•. Заметим, в этомдрагоценном осколке народной мудрости о рыбах и людях, которая звучит так по-научному уверенно, словом, так, как нужно -суша и море рассматриваются как нечто, предше ствующее рыбам и людям. В рассмотрение же вовсе не берется- в противоположность Книге Бытия- тот факт, что рыбы и люди, ког да они появились, нашли каждый себе место под солнцем, которое уже их дожидалось. Этот пример с рыбами и людьми наглядно демонстрирует, я по лагаю, суть нашего наиболее общего и наиболее фундаментального сnособа мышления о себе: представление о том, что нечто происхо дит «ПО зову• нашей природы, по зову условий нашего бытия. Сле дует заметить, что мы можем использовать эту формулу и в отноше нии целых категорий человечества, и в отношении отдельных лю дей. Правда, если уж мы считаем, что человек ходит на двух конеч ностях в соответствии с зовом самой nрироды, мы не должны забы вать о том, что инвалид с ампутированной конечностью ходит на ко стылях в соответствии с зовом конкретных условий бытия. Конечно, нам довольно трудно представить себе общество, чьи члены вместо того, чтобы просто черпать из доступных повседневно му сознанию источников, охотились бы за чем-то редким, сокрытым от взоров. Без этого - без рутины заимствований - невозможно само выживание. Соответственно, в нашем обществе (как и, хочется nред положить, в других) существует глубоко укорененное представление о том, что объект постоянно подает знаки, информирующие других о себе. Предполагается, что объекты только и делают, что структу рируют окружающую среду в непосредственной близости от самих себя- они отбрасывают тени, нагревают воздух, разбрасывают зна ки своего присутствия, оставляют отпечатки. Короче говоря, они постоянно создают частичную картину самих себя, портреты, кото рые фактически не nредназначены к тому, чтобы им уделялось вни мание, но все же, конечно, тем не менее информирующие того, кто должным образом расположен, тренирован и склонен. По-видимо му, эти «индикации• обычно запечатлеваются в податливом для воз действий окружении, о каком бы окружении не шла речь, и такое Ирвип Гоф.мап 326 окружение можно назвать полем для индикаций, и актуальное воз мущение такого поля есть знак. Предположительно, здесь мы имеем дело с <<естественными ин дексационными знаками •>, некоторые из которых определенно име ют <<иконические•> свойства. В любом случае, этот род индикаций должен быть рассмотрен не как инструментальное действие в самом полном смысле этого слова и не как коммуникация как таковая, но как нечто иное, как род побочной продукции, как нечто, «перелива ющееся через краЙ•>, как некий след, который остается на теле окру жающей среды, где бы ни побывал объект. Хотя подобные знаки, вполне вероятно, должны быть от-граничены от самого объекта или являться лишь частью объекта, информацию о котором они обеспе чивают, их конфигурация такова, что их конечным источником яв ляется сам объект в некой независимости от конкретного поля, в ко тором и будет происходить выражение. Таким образом, выработка знаков является ситуационно зависимой, но не ситуационно детер менированной. Естественные индексационные знаки, которые «Выдает•> объект, который мы называем животным (включая и человека), за частую называются <<выражениями•>, <<экспрессиями», но значение этого термина, которое здесь подразумевается нашим воображени ем, состоит в том, что эти <<ВЫражения•> отсылают нас к материалис тическому процессу, а не к конвенциональной символической ком муникации. Мы склонны полагать, что эти особые объекты не толь ко продуцируют естественные знаки, но и производят их больше, чем все другие виды объектов. В самом деле, эмоции, ассоциированные с различными органами тела, посредством которых эти эмоции обыч но проявляются, рассматриваются в таком случае как двигатели этого выражения. Как естественное следствие, мы считаем, что людям присуща исключительно широкая палитра эмоций и обстоятельств, которые подлежат выражению: намерение, чувства, отношения, ин формационный статус, здоровье, социальный класс и т. д. Опыт и система руководств, относящиесяк этим знакам, включая знание о том, как их симулировать, а также знание о том, как распознать чу жую симуляцию, составляют нечто вроде народной науки. Все эти представления о человеке, будучи взяты вместе, снова-таки отсыла ют нас к доктрине естественного выражения. Широко распространено мнение, что хотя знаки и могут быть прочитаны так, чтобы стала понятна <<правда момента•> или <<случай ная правда•>, которая стоит за поведением продуцирующего их объек та- точно так же, как повышение температуры указывает на лихо- Гендерный дисплей радку - 327 мы обычно сосредотачиваемся на поиске иного рода инфор мации, а именно- информации о тех свойствах объекта, которые ощущаются нами как постояппые, всеобъемлющие и структурооб· разующие. Коротко говоря, мы ищем информацию об их подоплеке, об их <<эссенциальной природе». (Такого же рода информацию мы ра зыскиваем относительно классов объектов). Для того, чтобы посту пать именно тах~, у нас есть множество причин. Поступая так, мы базируемся на посылке, что объекты (и классы объектов) имеют не кую природу, которая независима от частных интересов, которые могут вызвать нашу озабоченность, независимы от конкретной си туации. Знаки, которые мы рассматриваем в таком свете, я буду на зывать «эссенциальными». Представления же о том, что они реаль но существуют, могут быть прочитаны, и что индивидуумы дают их, является частью доктрины естественного выражения. Снова заме тим, что хотя некоторые из этих атрибутов, такие как, например, минутное настроение, некое конкретное намерение и им подобные, не воспринимаются как характеристические, сама тепдепция к об ладанию именно такими состояниями сознания и намерениями мо жет быть расценена как эссенциальный атрибут, а мимолетные по казатели внутренних состояний, выраженные в некой особой мане ре себя вести, рассматриваются как характеристические. Фактичес ки, нет ни одного случайного, даже чисто условного жеста выраже ния, который бы не мог рассматриваться как указывающий на не кий экзистенциальный атрибут; нам достаточно лишь однажды уви деть конкретного человека в конкретных обстоятельствах, чтобы затем мочь высказаться о том, как именно будут в общем вести себя такие люди, как этот, или даже такой класс людей, или даже просто другой человек. Следует при этом заметить, что любое свойство, что рассматривается как уникальное для конкретной персоны, может служить неким качеством, характеризующим именно ее. В целом действует правило, что если у персоны отсутствует некое особое свой ство, то обычно такое положение рассматривается как общее для все го класса, к которому принадлежит человек и согласно требованиям которого он себя ведет. Здесь позвольте мне вновь обратиться к концепции, согласно которой гендер является одним из наиболее глубоко укорененных характеристик человека. Феминность и маскулиниость в пекотором смысле являются ния - прототипами всякого эссенциального выраже это нечто, что может быть выражено достаточно поверхност но в любой социальной ситуации, но при этом- нечто, что опреде ляет сам базис индивидуальной конфигурации. Ирвин. Гофман. 328 Но, конечно, когда мы пытаемся подключить к нашим расемот рениям представления о том, что человеческие объекты вырабаты вают естественные индексирующие знаки и что некоторые из этих экспрессий могут информировать нас об эссенциальной природе тех, кто их вырабатывает, вопрос на глазах усложняется. Сами челове ческие объект:Ьr употребляют термин «экспрессия», <•ВЫражение•> и при этом ведут себя так, чтобы соответствовать своим собственным концепциям экспрессивности. Иконичность при этом всегда имеет ся, причем в особенно большом количестве. Так происходит потому, что мы имеем дело с искусственно созданной ситуацией. Вместо того, чтобы дать нам возможность самим приобрести знание о выражени ях объекта, объект услужливо предоставляет нам сразу эти знания, проводя их через процесс ритуализаций и вводя их в коммуникацию посредством символов. (При этом можно сказать, что само это пре доставление есть в свою очередь экспрессивная особенность, посколь ку сообщение не может передаваться без передатчика, а сам процесс передачи сообщения слепо оставляет свои следы на всем, что бы ни передавалось ). При этом имеет место достаточно очевидный факт, что индиви дуум может симулировать экспрессию, если ему это выгодно. Инди видуум вряд ли отрежет себе ногу, если это избавит его от военной службы, но может, например, пожертвовать пальцем или притво риться хромым. В каждом случае «потому что» превращается в «для того, чтобы•>. Но это, в сущности, мало что значит. Здесь есть более серьезные трудности. Я упомяну только три из них. Во-первых, это не столько характеристика общей структуры реально существующих качеств, которые выражаются (если даже таковые имеются), сколько достаточно частные, ситуационно зави симые свойства, релевантные к зрителю. (Иногда, например, это зна чит, что объект именно такой, а не другой). Представления о сущно сти, природе, структуре являются социальными, поскольку они со держат бесконечное число свойств объекта, каждое из которых мо жет быть взято в качестве центрального, поэтому зачастую существу ет бесконечное число путей от-граничивания объекта от других. Та ким образом, как уже говорилось, атрибут, который позволяет нам различать то, что его произвела, от того, что ему противопоставлено, вероятно, появится в нашей его характеристике. Во-вторых, выражение, сам акт экспрессии, по большей части не является инстинктивным, но скорее социально заученным и со циально обусловленным. Это социально определенная категория, которая находит себе конкретные выражения. При этом существует Гепдерпый дисплей 329 некий социальный список, который детерминирует то, какое выра жение может быть здесь использовано. И это верно даже для ситуа ций, когда индивидуумы доходят до того, чтобы самим продуциро вать выражения, которые должны бы по определению быть спонтан ными, неосознанными, как бы не имеющими отношения к рацио нальному расчету, неподдельными, естественными. Помимо этого индивидуумы не просто учатся тому, как и когда выражать свои чув ства, поскольку учась этому они учатся одновременно быть своего рода объектами, к которым приложима доктрина естественного вы ражения, они также учатся быть объектами, которые имеют харак тер, который выражает этот характер, и для которых это характеро логическое выражение является исключительно естественным. Мы проходим курс социальной учебы, по сути, чтобы подтверждать наши собственные гипотезы относительно нашей природы. В-третьих, социальные ситуации оказываются более чем про сто подходящим полем, на котором мы тренируем наши естествен ные реакции, его конфигурации являются существенными, а не про сто случайными, они-то и являются последствиями того, что долж но генерироваться в социальных ситуациях. Так что наша забота как учащихся не должна касаться раскры тия реальности, природиости выражений, какими бы они ни были. Никто не должен апеллировать к доктрине естественного выраже ния, пытаясь естественное выражение исследовать, поскольку эта доктрина, как уже говорилось, обычно закрывает дискуссию еще до того, как она началась. Все эти действия и эффекты являются, веро ятно, ничем иным, как естественными индексационными знаками, за исключением тех случаев, когда они обеспечивают индикацию интереса субъекта вести себя эффективно при условии приложения к нему доктрины естественного выражения. И коль скоро естествен ные выражения гендера являются велась речь - - в том смысле, в котором здесь естественными и экспрессивными, то, что они есте ственно выражают - это способность и склонности индивидуумов изображать версию самих себя и своих взаимоотношений в некие стратегические моменты- рабочее соглашение презентовать друг друга и содействовать друг другу в других презентациях жестовых картин заявленной реальности их взаимоотношений и заявленного характера их человеческой природы. Способность продуцировать такие портреты и интерпретировать портреты, произведенные другими, может быть названа сущностью нашей натуры, но, увы, эта способность в состоянии обеспечить нам лишь очень размазанную картину общих взаимоотношений между Ирвип Гофман 330 полами. И в действительности, я полагаю, так и происходит. Но воп рос о том, что объективно представляют собой отношения между по лами, будучи взятыми в своем наиболее общем аспекте -это вопрос несколько другой, и еще плохо исследованный. Реальное наполнение <•человеческой природы» мужчин и жен щин в таком случае превращается в способность обучаться выдавать и читать чужие описания маскулиниости и феминности, приправ ленную готовностью твердо держаться «расписания» и «правил» представления подобных картин, причем эта способность напрямую вытекает из самого бытия людьми, а не мужчинами и женщинами. Здесь можно заявить, что в таком случае не существует гендерной идентичности. Чтосуществуетлишь «расписание», «правила» изоб ражения того или иного гендера. И что нет никакого отношения меж ду полами, которое могло бы в таком случае быть охарактеризован ным каким-либо удовлетворительным образом. И что существует только очевидность практики отношений между полами, которая состоит в постановке поведенческими средствами портрета взаимо отношений. И что такие портреты должны достаточно однозначно рассказывать нам не столько даже о гендере или общих закономер ностях взаимоотношений между полами, сколько об особом харак тере и функционировании самого механизма портретирования. Можно сказать, что женский поведенческий стиль «выражает» феминность, создавая некий случайныйинеспровоцированный пор трет. Но Дюркгейм подсказывает нам, что такие выражения явля ются политическими церемониями, которые в данном случае утвер ждают то место, которое люди, принадлежащие к женскому полово му классу, имеют в социальной структуре, иными словами, удержи вают принадлежиость их к нему. Этнологи говорят, что феминная экспрессия является индикатором соглашения, которое персонам, принадлежащих к женскому половому классу, предлагается принять в своей активности, немедленно за этим следующей- соглашения, которое не столько выражает субординацию, сколько частично кон ституирует ее. Первое показывает стабилизирующее влияние почи тания своего места в социальной схеме, а вот второе- субстанцио нальные следствия малых локализаций. Обе эти модели функционирования скрыты от нас доктриной естественного выражения, поскольку именно эта доктрина учит нас, что акты экспрессии имеют место только потому, что это весьма ес тественно для них- быть выраженными, вот почему не требуется больше никаких дополнительных причин. Более того, нас склоняют к принятию в качестве картины некоего общего состояния того, что Гендерный дисплей 331 происходит в действительности лишь в некоторые периоды време ни. Нас заставляют принять за картину целого нечто, что обеспечи вает (в случае, который является темой нашего рассмотрения) лишь отражение, причем не разностной природы людей, принадлежащих к двум социальным классам, но лишь их общей готовности подпи сываться под конвенциями дисплеев. Гендервые дисплеи, как и прочие ритуалы, могут иконически отражать фундаментальные свойства социальной структуры, но без труда эти экспрессии могут также служить противовесом для неза висимых классификаций, установок и компенсировать последние. В любом случае, дисплеи являются лишь симптомом, а отнюдь не портретом. Поскольку фактически, вне зависимости от того, како вы были фундаментальные обстоятельства тех, кто случайно оказы вается в одной и той же социальной ситуации, их поведенческие сти ли могут выражать полностью противоположные картины. Конечно, очевидно, что выверенность гендерного этикета обес печивает решения для самых различных организационных проблем, какие только можно найти в социальных ситуациях - решения на счет того, кто будет вынужден принимать мелкие решения (причем такие, насчет которых можно сказать, что лучше проиграть, приняв их, чем оставить проблемы нерешенными), решения насчет того, кто уступает дорогу, о том, кто идет впереди, а кто - позади, решения о том, кто лидер, так что повороты, остановки, движения и смены мест могут быть скоординированы, а начала и концы - синхронизирова ны. (Сходным образом на субстанциальном уровне традиционные схемы разделения труда между полами обеспечивают рабочие реше ния для организации определенных личностных сервисов, таких, которые мы можем назвать «домашними•. Сходным же образом ра ботают и лингвистические практики, основанные на системе поло вых предрассудков, такие, например, как использование местоиме ния «он• как гендерно немаркированного местоимения для обозна чения «индивидуума• (эту тенденцию, кстати, достаточно ярко ил люстрирует и данная статья): все они обеспечивают базис для без думного соглашения насчет употребления подобных стратегий, от ко торых в конечном счете зависит и действенность самого языка). Од нако вопрос о том, почему именно гендер, а не какие-либо другие лич ностные атрибуты, «призван• на службу всем этим проблемам орга низации, а также вопрос о том, насколько хорошо приспособлен ген дер для таких функций, все еще остаются открытыми. Суммируя сказанное, можно сказать, что гендер, который на ходится в тесной связи с возрастной шкалой, является более важным Ирвип Гофмап 332 фактором, чем, вероятно, класс или другие социальные разделения, фактором, определяющим наше понимание собственной истинной природы, а также и того, как и где эта природа должна собственно экспонироваться. Мы принимаем огромный корпус различных мне ний, которые предназначены для того, чтобы использоваться в каче стве источника веских, самодостаточных причин для множества на ших поступков (в особенности тех, которые детерминируют локали зацию минимальных поощрений и ограничений), некоторые из нас приобретают в лице этого корпуса мнений великолепное средство объяснения своего собственного поведения. Следует заметить, что в этом объяснении нет ничего поверхностного. Принимая стереотипы феминности, каждая конкретная женщина обнаружит, что для це лого пола уже существует протоптанная дорожка, ступив на кото рую, женщины узнают, почему они должны воздерживаться от со перничества с мужчинами в вопросах механики, финансов, полити ки и так далее. А конкретный мужчина обнаружит, что его личное поражение в борьбе за власть над женщинами в вышеупомянутых областях относится лишь к нему лично, а не к стратегии, которая-то и дает ему как бы гарантию на успех в этих сферах. (Соответственно, мужчина может уменьшать долю своего участия в домашней работе, апеллируя к правам своего пола, а вот если за этим будет замечена женщина - то это будет расценено как проявление именно ее конк ретного характера). Поскольку подобные стереотипы берут свое на чало в детстве, да и начинают примеряться к конкретным ситуаци ям с самого раннего детства, не удивительно, что система взглядов и методика подобного планирования прекрасно приживаютел в более поздние годы. Здесь я проводил свои рассмотрения на основании функциана листекого взгляда на гендерные дисплеи и говорил о том, что то, что характеризует людей как членов полового класса (если вообще есть такая характеристика)- это их способность и готовность поддержи вать приемлемый сценарий дисплеев. Лишь содержание дисплеев при этом разграничивает классы. Хотя этот взгляд может быть рассмот рен, как нечто, что преуменьшает значение биологической реально сти пола, про него нельзя сказать, что он умаляет роль подобных дис плеев в социальной жизни. Поскольку содействие этим предписани ям своими корнями уходит настолько глубоко в организацию обще ства, что блокирует всякое им пренебрежение. Гендерные экспрес сии являются, самим порядком нашего бытия, не более чем шоу, но львиная доля того, что составляет само существо социума, вовлече но в постановку именно этого шоу. Гендерный дисплей 333 Не так-то легко будет извлечь из сказанного политический урок для тех, кому симпатична концепция социальных изменений. Ана лиз сексизма может начаться с рассмотрения очевидных несправед ливых дискриммнаций в отношении людей, принадлежащих к жен скому полу, но анализ как таковой не может оканчиваться на этом. Гендерные стереотипы проникли буквально везде, и внедрены как там, где их видят поборники женских прав, так и там, где последние их не видят. Принципиальным средством, которым мужчины в на шем обществе располагают для того, чтобы инициировать или полю бовно прекращать повседневные столкновения, является употребле ние терминов адресации и вербального выражения заботы, которые фактически являются родительскими по своему характеру, а стало быть -глубоко асимметричными. Сходным образом существует важ ный ритуал, демонстрирующий нежную заботу, подчеркивающий спайки в дискурсе и маркирующий различные конверсационные ис ключительности; он всегда под рукой, обычно в качестве не требую щего ответа жеста от мужчины к женщине или подчиненному муж чине. Во все эти рассмотрения интимность не вносит никаких коррек тивов. В нашем обществе во всех его классах и самые наннежнейшие выражения привязанности подразумевают такие дисплеи, которые с политической точки зрения являются весьма спорными, в них мес то, которое занимают женщины, сильно отличается и даже противо положно тому месту, которое занимают мужчины. Межполовые же сты нежности конструируют защищающего и защищаемую, обнима ющего и обнимаемую, утешителя и утешаемую, поддерживающего и поддерживаемую, <•исполнителя» привязанности и его «nолучате ЛЯ>>; это определяется как единственная естественная модель, кото рую мужчина должен исполнять, а женщина - принимать это ис полнение. Все это лишь еще раз напоминает нам о том, что мужская домннация имеет свою специфику, что это доминация, которая мо жет быть иреспокойно внедрена даже в наиболее мягкие, в наиболь шей степени исполненные любви моменты и при этом не вызывать никакого психического напряжения - фактически и сами эти мо менты едва ли могут быть постигнуты отдельно от описанной асим метрии. В то время как другие дискриминированные группы могут перенести свое внимание с мировой сцены на домашнюю, где само определение и освобождение от неравенства все-таки возможны, женщины как дискриминированная группа в сущности лишены та кой возможности. Место, которое определено в нашем обществе как то, которое можно упорядочить удовлетворительным для себя обра- Ирвин Гофман 334 зом, не существует для них, поскольку все сферы жизни женщин организованы самым дискриминационным образом. В действительности опора на комплекс родитель-ребенок как на источник образности дисплеев является средством расширения ком фортных практик интимности в направлении от их источника к миру, и между тем именно комфортность, умиротворенность этого мира домашнего очага является тем субстратом, из которого напрямую произрастает подчинение женщин. Кажется, что любая сцена может дать возможность описать гендерное различие, и любая сцена явля ется местом, которое может быть избрано для отработки такого рода дисплеев. Что же до доктрины естественного выражения, то она ставит вопрос о необходимости как профессионального, так и непрофессио нального анализа. Принимать различные «экспрессии» феминности (или маскулинности) как нечто, что является индикатором чего-то биологического или социо-структурного, что лежит позади или под этими знаками, как нечто, что должно обязательно давать проблеск сквозь их ткань, означает принимать наивную теорию знаков. Мно гообразие << гендеризмов •>, сходящихся согласно в одном направле нии, говорит лишь о том, как эти знаки функционируют социально, а именно - поддерживая веру, что гендер базируется на некой ре альности. Пока ничто не свидетельствует в пользу того, что мы дол жны лезть вон из кожи, выясняя, стоит ли за этими представления ми нечто экстраординарное, да и стоит ли что-нибудь, кроме страст ного желания оправдать свои собственные ожидания. Philosophical Transactions of the Royal Society of London, Series 251 (Dec. 29, 1966): 247-526. В, N. 772, Vol. Тщательное исследование •феминизирующих• частиц см. в Kathleen Conners, •Studies in Feminine Agentives in Selected European Languages•, Romance Philology 24.4 (1971): 573-98. International Herald Tribиne(June 3-4, 1972). Циммерман и У зет (Don Н. Zimmerman and Candace W est, • Doing Gendero. Paper presented at the American Sociological Association Meetings, Chicago, 1977) на помнили мне о том, что индивидуумы имеют весьма ограниченную возможность выбора идентификации собственной половой группы (и к большему не стремят ся). Зачастую, однако, может иметься выбор, в соответствии с которым допол нительные дисплеи призваны упрочивать гендерное позиционирование. В этом плане весьма важной является работа Дарвина Выражение эмоций у че ловека и животных. В этом труде проводится достаточно прямая параллель и на словах, и при помощи иллюстраций - между некоторыми жестами неко торых животных, например, жестами, выражающими доминирование, умиро- Гендерный дисплей 335 творение или страх -и выражениями тех же эмоций, как они исполняются ак терами. Это исследование лишь недавно по праву было извлечено из реки забве ния в качестве классики зтологии (поскольку это исследование фактически яв ляется первым, где дисплеи были изучены в деталях, хоть и не названы таковы ми). Обычно полагают, что оно проливает свет на нашу •животную природуt и, в частности, на манеру выражать свои эмоции, которую человек, следователь но, разделяет с животными. Сегодня эта книга функционирует также как пол ноценный источник по культурным убеждениям, связанным с характером и происхождением выражений уравнивания. Jonathan Rublnstein, City Police (New York: Farrar, Straus and Giroux, 1973), рр. 161-2. Time (Мау 1, 1972): 60. Здесь я не стану касаться вопроса о роли подобных ска зок в дискурсивных стратегиях журнала •Тайм•. Последние наработки в этом направлении могут быть поняты в контексте уси лий детально специфицировать разницу между мужчинами и женщинами в колледжах в отношении секвенцирования межполового общения. См. Don Н. Zimmerman and Candace, •West, Sex Role, Interruptions and Silences in Conversation•, in Barrie Thorne and Nancy Henley, eds., Language and Sex: Differences and Dominance (Rowley, МА: Newbury House, 1975), рр. 105-29; Pamela Fishman, •lnteraction: The Work Women Dot. Paper presented at the American Sociological Association Meetings, San Francisco, August 25-30, 1975; Candace West and Don Н. Zimmerman, • Women's Place in Conversation: Reflections on Adult-Child Interaction•. Paper presented at the American Sociological Association Meetings, San Francisco, August 25-30, 1975. Последняя работа по священа вопросу о параллелях между коммуникационными практиками роди тель-ребенок и коммуникационными практиками женщина-мужчина. 11. Феминистская критика эпистемологических оснований перспектины социологии социологии: тендерных отношений Энн Оукли Гендер, методология и модусы человеческого знания: проблематика феминизма и парадигма тические дискуссии в социальных науках Данная статья посвящена изучению характера дебатов о коли чественных и качественных методах в феминистских социальных науках. Так называемый <•Парадигматический спор» стал централь ным для методологии феминистских социальных наук. Феминистс [malestream, (про- )муж mainstream, основное направле кая озабоченность методами «мэйлстрима•> ское направление, по аналогии с ние- Прим. ред.], а также предпочтение, оказываемое феминистс кими исследователями качественным методам, имеют параллели в методологических дискуссиях, которые имели место в других соци альных науках, где также звучал протест против бездумного приня тия социальными науками естественнонаучных моделей исследова ния. Эта статья направлена в поддержку идей реабилитации количе ственных методов и интегрирования целого ряда методов в задачу построения эмансипаторных социальных наук. Данная статья так же касается истории социальных и естественных наук, демонстри руя, что и социальное, и историческое понимание модусов знания © Cambridge University Press, 1998. Перевод с английского Яны Боцман выполнен по изданию Ann Oakley, •Gender, Methodology and People's Ways of Knowing: Some ProЬ!ems with Feminism and the Paradigm Debate in Social Science•, Sociology 32.4 (1998), рр. 707-719, 723731. 337 ставит перед нами не проблему гендера и методологии, но проблему •гендеринга• методологии, которая сама по себе является социаль но сконструированной. С 1960-х феминистски ориентированные ученые, 1 работающие в сфере социальных наук, 2 многократно касались вопроса о методо логии. Сама тема, которая формировалась через оппозицию мэйнст риму (или же •мэйлстриму•) социальных исследований, составляла важную часть проекта женских исследований. Именно в ней дуализм количественных и качественных методов исследования играл клю чевую роль. Использование качественных методов при этом ассоци ировалось с феминистскими перспективами, в то время как количе ственные методы виделись как такие, которые скрыто или явно льют воду на мельницу маскулинистского статус кво. Феминистская кри тика охотно примкнула к некоторым из современных теорий позна ния, в которых ставился под сомнение вопрос о приемлемости исполь зования •естественнонаучных моделей• в социальных науках. 3 Данная статья посвящена критическому обзору того феномена, что получил название •диалог парадигм•, 4 хотя характер самой дис куссии зачастую имел более острый, конфронтационный характер, чем тот, который предполагает использование слова •диалог•. В дан ной статье рассматривается также сложившаяся в феминистских социальных науках ситуация, при которой дебцты по поводу мето дологии исследований представляют собой нечто большее, чем про сто диалог или аргументированный обмен мнениями по вопросу о том, какая исследовательская техника наилучшим образом подходит к тем или иным обстоятельствам. Очевидно, что эти дебаты предлага ли аргументацию, касающуюся отношений между •социальным• и «научным•, в них говорилось ионекоем разделении труда, которое размежевало эти сферы, о разделении труда между культурной про дукцией маскулиниости и феминности, в них шла речь и о процессе, который должен был установить понимание между миром социаль ности и миром материальности. С такой точки зрения очевидно, что методология са.ма является zендерно зависимой и, стало быть, од ной из главных функций количественной/качественной дихотомии является идеологическая репрезентация. В данной статье мы берем ся утверждать, что для того, чтобы уяснить взаимоотношения меж ду методологией и гендером, совершенно необходимо рассмотреть интеллектуальные и социальные истоки как социальных, так и ес тественных наук, необходимо проследить историю их взаимоотно шений. В свою очередь эта история свидетельствует, что •случай Энн Оукли 338 феминистской методологии» сформировался преимущественно в си туации полнейшего неведения относительно путей, посредством ко торых различные подходы к познанию исторически позиционирова лись в рамках социальных и естественных наук, и относительно спо собов, которыми они использовались различного рода реформатора ми, включая реформаторов феминистских. Одним из объяснений феминистских диспутов о значении количественных методов, а так же феминистских призывов к использованию по иреимуществу ка чественных методов, является то, что именно такая методологичес кая позиция виделась весьма важной и принципиальной с точки зре ния вклада в •проект профессионализации» феминистских соци альных наук. В завершении данная статья касается оправданий раз деления между количественными и качественными методами и по казывает, что феминистские возражения против квантификации, против концентрирования исследовательского внимания на количе ственном аспекте проблемы, являются исключительно бесплодны ми с точки зрения развития эмансипаторной социальной науки. Первая часть статьи посвящена детальному разбору природы фе министской критики количественных методов. 5 Вторая часть -крат кому анализу «истинных утверждений» качественных работ. Этот анализ сопровождается историческим очерком, где рассматривается вопрос о том, каким образом парадигматический аргумент укоренен в исторической идентичности как естественных, так и социальных наук. В конце данной статьи я высказываю аргументы в пользу деконструк ции дуализма качественных и количественных методов и в пользу принятия к использованию новых феминистских эмпирических под ходов, которые, вполне вероятно, будут способны обеспечивать поли тически релевантные исследования «ДЛЯ» женщин. В фокусе статьи находится также феминистский спор по поводу методологии в каче стве ее главной •nроблематики», однако следует отметить, что дан ный спор связан с методологическими дебатами более общим образом, поскольку в заведенное феминистками •дело» против количественных методологий встроены другие эпистемологические позиции, отстаи вающие превосходство методов «качественных». Слушая тишину Когда в конце 1960-х и в начале 1970-х академической науке был впервые брошен вызов со стороны феминизма, когда были ра зоблачены предрассудки << маскулинного» знания и продемонстриро- Гендер, .методология и .модусы человеческого знания 339 вана <<невидимость» женщин для исследовательского объектива, до вольно быстро начал набирать силу тот аргумент, что «позитивистс кая, количественная исследовательская методология» 6 не может ис пользоваться некритично, особенно если ставится цель достигнуть посредством академических женских исследований политических целей, поскольку женские голоса, как голоса принадлежащих к уг нетенной социальной группе, едва ли могут быть услышаны при ис пользовании такого рода подходов. Соответственно ранние фемини стские работы по методологии превозносили качественные методы, как наилучшим образом соответствующие проекту изучения мнений женщин об их опыте. 7 «Качественные» методы подразумевают включенное наблюде ние, неструктурированное или частично структурированное интер вью, использование некоторых биографических методов и выделе ние фокусных групп. Эти стратегии принято рассматривать как эпи стемологически отличные от количественных, к которым относятся измерения, эксперименты, статистические записи, структурирован ные наблюдения и контент-анализ. Однако на практике, феминистс кая критика по большей части понимала качественные методы как углубленное интервьюирование «лицом к лицу» с объектом исследо вания, а количественные- как того или иного рода вычисления, перечисления, по дк репленные эпистемологической/ философской позицией, оправдывающей использование статистических техник. Как, рассматривая литературу по методологии, отметил Бриман, 8 исследователи тяготели к тому, чтобы изображать качественные и количественные методы как взаимно антагонистичные идеальные типы, как два репрезентанта двух различных «парадигм» в самих социальных науках. Эта современная оппозиция методов берет свое начало в 1960-х, когдаГласери Штраусе в книге «Поиски обосно ванной теории» 9 спровоцировали настоящий бум работ, посвящен ных именно качественным методам. 10 «Парадигматический спор•> был предтечей феминистской кри тики методологии, а появление собственно феминистских исследо ваний представило на повестку дня новые темы. Стало ясно, что дуа лизм количественного и качественного методов не единственный известный дуализм, а напротив, имеет множество параллелей, сре ди которых, например, такие бинарные оппозиции, как твердый/ мягкий, маскулинныйjфеминный, публичныйjприватный, рацио нальный/интуитивный, интеллект /чувство, научный/творческий, социальный/ естественный, контроль/понимание, эксперимент /на блюдение, объективный/субъективный, разделение/слияние, реп- Эн.н. Оукли 340 рессия/экспрессия, автономия/зависимость, голосjтишина. 11 Дуа лизм количественных и качественных методов, таким образом, стал видеться неизбежным, будучи тесно связанным с центральными ут верждениями женских исследований, согласно которым социальные науки традиционно игнорируют или маргинализуют женщину, со гласно которым все основные социальные теории сконцентрирова лись на объяснениях публичного мира труда и не касаются приват ного мира дома, в том числе и домашнего труда, 12 согласно которым те области социальной жизни, что особенно заботят женщин, как, например, забота и уход, тела и эмоции/ 3 вообще едва ли когда-либо станут частью социологического ландшафта. Феминистская критика предъявляла претензии количествен ным исследованиям по целому ряду вопросов, среди которых были такие: выбор вопросов для исследования зачастую имплицитно опи рается на секснетекие наборы ценностей; женские субъекты зачас тую или исключены из рассмотрения, или маргинализованы; отно шения между исследователем и исследуемым являются неизбежно эксплуататорскими; результирующие данные получаются или слиш ком поверхностными, или чересчур обобщенными; количественные исследования обычно не используются в практиках преодоления со циальных проблем. 14 Принципиально, что подобная критика коли чественных исследований частично совпадала с общей феминистс кой критикой мэйнстримаjмэйлстрима социальных исследований. 15 4< Нормальное• социальное исследование приравниналось феминист ской критикой к изнасилованию: •такое исследование зачастую про водится в соответствии с паттернами изнасилования: исследователь вторгается, достигает успеха и убегает• . 16 Три «р» В основе различных феминистских дискуссий, направленных против количественных методов, лежат три фундаментальных воз ражения: возражение против noзитивиз.мa(positivism), возражение против власти (power), и возражение против р-цен.н.остей или про тив использования статистических техник в качестве средств уста новления валидиости результатов исследования. а) Реальность позитивизма Позитивизм -это подход к знанию, который признает матери альный и социальный миры эквивалентными и который ограничи- Гендер, методология и модусы человеческого знания 341 вает знание «фактами•, которые могут быть познаны через челове ческий опыт. 17 Позитивистские социальные науки преимуществен но сосредоточены на поиске социальных «фактов• и социальных за конов, которые предопределяют поведение человека. Адекватность научной теории в рамках позитивизма гарантирована ее «объектив ностью• или отсутствием необъективности; следующие из этой ус тановки правила валидации выводов по рождают требование верифи цируемости любого знания. Исключение из исследовательского про цесса личностных ценностей и опыта исследователя являются таким образом особенно существенными с точки зрения требования вери фикации и верифицируемости. 18 Краеугольный камень позитивиз ма- дихотомия «субъект•-«объект•. При этом «объект•- это то, на что познающий/исследователь пытливо смотрит •нейтральным•, свободным от ценностей взглядом. Подобного рода посылки являются проблематичными в рамках не только феминистской, но и иных ти пов современной критики познания, вот почему позитивизм быстро превратился в удобную мишень для всеобщего поноmения. 19 В наи более экстремистской версии феминистского антипозитивизма грань между «фактом• и •Фикцией• вообщеполностью стирается, а •прав да• и •объективность• становятсячутьлине синонимичными •лжи• и «субъективности•. 20 В то время, как сама •объективность• пере формулируется как «мужская субъективность•. 21 Логические доводы в пользу отказа от позитивизма подкрепля лись также ассоциированием его с «научным методом•, который предавался анафеме из чисто политических соображений. Наука ос новывается на • фантазмах просчитываемой Вселенной, в которой все происходит в соответствии с законами, по которым производят под счеты•, на фантазии, которая является •центральной для кальку ля:ционного проекта буржуазной демократии и стратегий глобаль ного доминирования •. 2.2 б) Власть знания Когда социальные науки имитируют естественные науки, то результатом, как правило, является укрепление заблуждения отно сительно того, что барьер между исследователем и исследуемым «пре дохраняет исследователя от вовлеченности в ситуацию или риска•. 23 Идея социального мира, что должен быть познан, предполагает по знающего: познающий является экспертом, а познаваемые является объектами знания кого-то другого, а не, что здесь наиболее важно, самих познаваемых. Но феминистки-познающие должны отказать ся от «любой объяснительной модели, которая требует или одобряет Энн Оукли 342 наложение поверх женского субъекта принадлежащих теоретику исследователю воззрений на то, что представляет собой этот субъект, на то, чего она хочет и на то, чем она должна обладать». И все это потому, что <•невозможно исследовать человеческую расу, находясь на большой и осознаваемой дистанции, заявляя во всеуслышание о том, что ты ищешь правду во благо всех этих безымянных, безликих абстракций, относительно которых ты не побеспокоился узнать их как следует». 24 Ситуация иерархичности- то есть позиционирова ние исследователя как познающего эксперта- делает недействитель ными вообще любые данные, которые появляются в результате ис следований. 25 Коль скоро иерархия продуцирует данные, которые являются по определению непригодны.ми, значит следует предполо жить, что в случае, когда отношения между исследователем и иссле дуемыми будут неиерерхичными, то и данные, полученные в резуль тате таких исследований, будут более пригодны.ми. 26 Существуют и практически е резоны к тому, чтобы иерархичес кие методы исследования не работали, например, когда участники исследования, то есть исследуемые, к работе с которыми подходят, исходя из требований иерархичности, отвечают на ~объектифика цию» своих личностей потерей доверия к исследователям и попрос ту лгут им. 27 Но это не главное возражение. Существенным недостат ком являются властные отношения неравенства между познающим и познаваемым, конфликт с .моральным обязательством, которое лежит в самом сердце феминизма, каковое обязательство состоит в декларируемой феминизмом необходимости обращаться с другой женщиной так, как ты хотела бы, чтобы обращались с тобой. Имен но в этом пункте наблюдается наиболее существенный разрыв с фе министским эмансипаторным идеалом. Представление об ~объектив ности •> сразу высвечивает на идеологическом экране неизбежное по нятие <•объектификации•>, а за ним автоматически следует и прила гательное <•объектифицируемыЙ•>. Неоднократно говорилось и о том, что объективность в исследовательской методологии - это не более и не менее, чем санкция на применение к женщине того же рода ~грязной» власти, применение которой сопровождает сексуальные атаки на женщин и их убийства. 28 в) Виновные в грохоте счет: р-ценности и все остальное Пристрастие позитивизма к различного рода Перечислениям и использованию статистических техник никак не могли спасти его репутацию в глазах феминизма, как, впрочем, и в глазах всего пост модернистского проекта, понимающего знание в сугубо релятивист- Гендер, методология и модусы человеческого знан.ия 343 с:ких терминах. Как отмечал Сильвермаи в своей работе «Качествен ная методология и социология», «с 1960-х все идет :к имnеративу, согласно :которому ни один nорядочный социолог более не должен марать (sicl) свои руки цифрами» .29 Наряду с тем, что феминистская литература все-таки nризнает, что :какие-то численные данные мо гут исnользоваться в :качественных исследованиях для сохранения «nравильной ориентации», в то же время обсуждается мнение, со гласно :которому статистические формулы и техники служат лишь одному делу, а именно- затемняют :кристально ясные :качествен ные результаты. Следовательно, таким пра:кти:кам нет места в феми нистской социальной науке. 30 Очевидно, что здесь мы с:катываемся к классическому дисnуту между «гремящими :костяшками счет» и «созерцающими собственный пуn». 31 Феминистские исследователи, отдающие nредnочтение :качественным исследованиям, утверждают, что те «р», которыми они интересуются- это не р-ценности, свя занные с вероятностной (probabllistic) логикой статистики, а челове (people), :каковые можно выделить, ческие ценности, ценности людей лишь :конструируя чисто :качественное знание о них. 32 Исnользование численных данных рассматривается многими феминистками :как элемент «мачизма», тесно связанный с мужской nривыч:кой маниnулирования nеременными и создания таким nутем искусственно «контролируемых» реальностей 33 с «весьма неnрият ной, nреувеличенно-мас:кулинной манерой :контроля». 34 «Патриар хатные» измерения либо являются «искусственными», либо «абст рактными». 35 Побуждение nредсказывать и :контролировать, лежа щее в основе количественного метода, идеологически связано с муж ским желанием доминации, усиления власти над людьми и над nри радой, другими словами, это- истинное «уnражнение в мас:кулин ности».36 Эксперименты над женщинами? Аnогей феминистской :критики :количественных методов был достигнут в дискуссиях об экспериментальных исследованиях. Ведь экспериментальный метод является ядром естественных наук, а ста ло быть - и наиболее существенной nричиной для их отторжения сторонниками гуманных социальных наук. 37 Феминистские возра жения в отношении экспериментальной работы выражались и в от сутствии реакции на нее, и в дискурсивных стратегиях, которые ис пользовались nри обсуждении количественных методов, а также и в Энн Оукли 344 том, что именно говорилось. «Эксперимент»- .явно не то слово, ко торое можно встретить в индексе названий ключевых текстов по дан ной теме. 38 Глава, посвященная феминистским экспериментальным исследованиям, в работе Суламифь Рейнхарц «Феминистские мето ды в социальном ис,следовании» (1992) начинается декларациями невозможности <•прислушивания» к феминистским «голосам» в эк спериментальном исследовании. Как и другие, Рейнхарц считает, что «жесткий контроль» и «манипуляции», применепил которых тре бует эксперимент, маркируют его как «мужской», «деятельностный» стиль исследования. В работе «Что она может знать? Феминистская теория и конструирование знания» Лорэйн Код высказывает другое весьма распространенное возражение против экспериментального метода, который, «активно производя объяснения личностных и со циальных структур, однако не принимает в рассмотрение ни созна ний субъектов исследования, ни значений, которые вкладываются в слова, ни интерпретаций опыта субъектов исследований». 39 Как и вся наука, как и вся социальная наука, экспериментальный метод явля ется укорененным в сфере политического. Это- идеологическая форма, вырастающая из реалий патриархальной доминации. 40 Наи более показательная дискуссия по поводу экспериментальных мето дов развернулась в контексте практики феминистской науки. Речь шла о том, что «научный или экспериментальный метод» конверти рует реальность в «математические термины, смоделированные по образцу физической Вселенной». В его рамках все тела, как тела животных, так и тела людей, рассматриваются как машины, меха низмы. 41 Настойчивость, с которой в подобных текс'l·ах ставится не корректный знак равенства между терминами «научный», «экспе риментальный• и «математический», .является показательной, ибо она недвусмысленно указывает нам на то, в чем тут действительно дело. На то, насколько важно здесь именно политическое соображе ние, политический протест против тех утверждений, которые обыч но пытаются подать в таких «математических» терминах. Здесь дело в самом протесте, а вовсе не в том, что экспериментальный метод бес полезен в ирактике различных исследовательских стратегий феми нистского проекта. Феминистские возражения против исчислений порождают, ка жется, непреодолимую пропасть между двумя самостоятельными подходами к познанию. Противоречие таким образом закрадывает ся уже в само словосочетание <•Феминистская социальная наука», поскольку наука, даже если она феминистская, не может быть на учной, поскольку наука- это враг. 42 Здесь возникают три важных Ген.дер, методология и модусы человечес"ого зн.ан.ия 345 вопроса. Во-первых, существует некая удовлетворенность (или на оборот), что мы можем назвать •Феминистским решением• пробле мы квантификации/экспериментации в социальных научных иссле дованиях. Но что такое заключено в гегемонии качественных мето дов, что обеспечит нам возможность познавать женщин и социальный мир в более обобщенных формах? В связи с этим вопросом возникает и другой: почему ученые, работающие в сфере феминистской соци альной науки, так отчаянно защищают •качественные методы• от каких бы то ни было контраргументов, от мнений, свидетельствую щих в пользу того, что и другие подходы к знанию могут быть важ ны для женщин? И в-третьих, существует чисто исторический воп рос: где именно прошла дихотомия, где и когда именно были разде лены, разведены «качественные• и •количественные• методы? «Качественное)) решение Существуют и другие феминистские ответы на проблему •ко личественных • методов. Однако эти ответы лежат по большей части в сфере деклараций необходимости методологического плюрализма, признания аутентичности различных точек зрения, в сфере призва ния роли ценностей в познании и субъективности обоих - исследо вателя и исследуемого. 43 Подобные позиции заявляют о феминистс ких исследованиях как о таких, которые выступают за •ивтегратив вый, траведисциплинарный подход к званию, за подход, который укореняет теорию контекстуально в конкретной реальности повсед невной жизни женщины •. 44 Среди таких подходов - концепция «страстного, вовлеченного изучения•, еретический вызов концеп ции объектификации опыта, 45 которая включает в себя постулат о «сознательной пристрастности• исследователя в противовес требо ванию ценноетно-нейтрального исследовавия. 46 Более испытаввые версии подобного подхода продолжают предпринимать усилия отыс кать базу для использования социологии в эмавсипаторвом ключе, для следования политическим целям феминизма. Хорошо известно различение между социологией женщин и социологией для женщин, предложенвое канадским социологом Дороти Смит. Смит предпола гает, что именно феминистская •точка зрения• должна стать тем локусом, расположенным вне доминирующей парадигмы организо ванного социального знания, в котором станет возможным констру ирование новой социологии, чуткой к проблематике женской субъек тивности. Все начинается с нашей повседневности. Весь конкретный 346 Энн Оун;л.и опыт, все абстрактное знание. И в случае женщин, чья жизнь замк нута на домашний труд и эмоциональную службу на благо других, возникающее в результате такой жизненной модели «мышление за боты о других• продуцирует весьма особенную версию как соци альных, так и естественных наук. Разумеется, эти версии весьма от личаются от тех, которые доминируют в рафинированных интеллек туалистских дискурсах и системе производства знания.47 Смит про пагандирует нечто, что она называет «институциональной этногра фией•, которая, по ее мнению, должна стать ядром феминистской методологии. Такая этнография подразумевает обязательство иссле довать и объяснять «актуальные практики и отношения•, 48 а также использование специфических методов исследования. Таких, как «глубинное• интервьюирование некоторых избранных женщин, до тошное, постоянное внимание ко всем деталям того, что говорят жен щины и формами анализа данных, который должен быть направлен на воспроизведение всего услышанного и записанного настолько «че стно•, насколько возможно. Подобный •этнографический• подход сконструирует альтернативную феминистскую науку, чьим врагом будет «научный метод•, которому не оставят ни малейшей лазейки. Однако настойчивая эксплуатация качественных методов феми нистками обнаружила свою проблематичность сразу в двух облас тях- в плане валидиости •результирующих истин• исследований и в плане конфликта с феминистскими ценностями. Например, ис пользование исключительно женских выборок может давать в точ ности те же самые проблемы, что и использование исключительно мужских выборок. Возникают вопросы, например, к требованию ус тановить аутентично женские формы познания, 49 к женскому мо ральному выбору5° или к игнорированию тенденции к исчезновению различий между полами, когда производятся прямые сравнения меж ду выборками женщинами и мужчинамнУ Такие методы, как ин тервьюирование, вовсе не являются панацеями от иерархичности в исследовании. 52 Выяснилось также, что такие уловки, как разделе ние авторских гонораров за научные книги с информантами, 53 на ос новании данных которых эти книги написаны, или как обсуждения данных анализа с информантами, запросто могут увести исследова теля в сторону от «поиска истины•, который-то и легитимирует в конечном итоге цели опросов. Многие из подобных проблем прису щи качественным исследованиям в общем смысле. Передко «каче ственного• исследователя, которого просят пояснить методы, кото рые он использует для того, чтобы делать выводы из собранных дан ных, можно уподобить разве что сороконожке, которая впала в сту- Гендер, методология и модусы человеческого знания 347 пор, когда ее спросили, как ей удается двигать одновременно всеми сорока ногами. 54 Проблема валидиости и проблема исследовательс ких предубеждений- весьма общие проблемы. Хотя цели качествен ных исследований теоретически исключают возможность генерали зации, на практике они неизбежно тяготеют к тому, чтобы отражать социальный мир участников исследования. Таким образом, внесение набора предубеждений в исследование качественного характера в той же степени вероятно, что и в случае с количественным, притом веро ятность здесь даже больше, если принять во внимание меньшие раз меры выборок, 55 акцент на требовании гомогенности выборки 56 и от сутствие «видимых исследовательских стандартов». 57 Существует также особая проблема, которая может приводить к ложным выво дам - а именно, проблема малого охвата представителей рабочего класса и этнических меньшинств в большинстве качественных ис следованиях. 58 В то время как квантификация, подсчет является стратегией, которая акцентирует необходимость четкости и ясности на каждой стадии исследования (техник измерения, сбора данных, процесса оценки), не существует стандартных моделей <<хорошего» качествен ного исследования, не существует также согласованных критериев оценки его истинности. 59 Многие «качественные» исследователи не утруждают себя давать адекватные, ясные обоснования выбора ме тодов, выводов, заключений. 5° В самом деле, «почти мистическая апологетика качественной этнологии» 61 приводит иногда к полной небрежности в отношении предоставления информации о том, как именно это исследование было реально сделано. Некоторые исследователи утверждают, что установление валид ности утверждений исследования, сделанного на качественном ма териале, является процессом настолько отличным от того, что имеет место в аналогичной ситуации с количественными данными, что даже нет никаких причин к тому, чтобы задумываться о применении ана логичных критериев. 62 Существует весьма скудные систематические руководства относительно того, как именно производить качествен ные исследования. 63 Те, кто считают, что качественные техники пре дохраняют от вторжения исследовательского набора предрассудков в исследование, попросту игнорируют процесс селекции, который всегда сопутствует сбору и донесению качественных данных, а ведь именно процесс селекции ни в коей мере не способствует защите дан ных от <•навязывания им ценностей, разделяемых исследователем» .64 Как показал Марш, проблема валидирования данных и произведе ния валидных заключений при анализе данных проходит через все Энн Оукли 348 без исключения социальные исследования. Таким образом, ~вы ни когда не избегнете подобных трудностей, даже претендуя на то, что сможете извлечь 'непроблематичную', 'чистую' информацию в пабе за пиитой пива>> .65 Реактивность, то есть влияние исследователя на данные, которые он собирает, является проблемой, с которой прихо дится сталкиваться буквально во всех типах исследования. 66 Даже когда цитируютел материалы, которые вроде бы способны ~говорить сами за себя», остается неясным, с какой стати следует считать, что слова участника исследования обеспечивают наилучшую репрезен тацию его понимания социального мира. Предпочтение, отдаваемое многоуровневым и мультиметодным исследованиям, в которых практикуются ~перекрестные» доказа тельства одной точки зрения при помощи введения в рассмотрение многообразия источников (которые в свою очередь «должны быть достаточно убедительными для исследователя, чтобы тот начал дей ствовать») оборачивается на деле скорее сложностями, нежели ре шением проблемы. Перекрестные данные на деле означают смеше ние интерпретаций, притом разные наборы данных могут попросту конфликтовать друг с другом. Работа Мойры Сиделл (1993), посвя щенная исследованиям состояния здоровья пожилых женщин, яв ляется ярким примером такого парадокса. 67 Она использовала три типа данных, от «очень строгих» (к которым относились данные на циональной статистики по смертности и заболеваемости) до «средне строгих» (к которым относились два развернутых обзора выборок) до «нестрогих» (к которым относились биографические интервью с тридцатью пожилыми женщинами). Результатом такого сопостав ления стал «коктейль из парадоксов и откровенно противоречивых утверждений». 68 Это не такой простой алгоритм - проверять адек ватность одного набора данных, путем противопоставления его дру гомунабору. Различные ~типы>> данных могут порождать совершен но различные выводы. Новая феминистская критика ставит акцент на той степени, в которой различные методологии включают в себя различные формы властных отношений, в то же время большинство из обсуждаемых в этой связи вопросов являются в той или иной степени не новыми. Похожие вопросы уже выходили в центр дискуссии в связи со мно жеством других <<ИЗМОВ>> и ~логий», например, в дискуссиях о пост структурализме, этнометодологии, феноменологии, постмодерниз ме и герменевтике. 69 Все эти области знания, как и феминизм, кри тиковали идею <<объективноЙ>> социальной науки как игнорирующую факт предустановленности социального мира действующими сила- Гекдер. методология и модусы человеческого зкакия 349 ми, чьи мнения и интенции являются эссенциальными для нашего понимания этого мира. В Британии социологи продемонстрировали рост заинтересованности в качественных исследовани.f,(х, начиная с поздних 1960-х. Чикагская школа, с другой стороны, показала себя более •подкованной• в области практики этих исследований, если не в области теории, уже с 1920-х или 1930-х. Сикурель говорил о •квантофрениио в 1964. 70 Критика теории верификации Гласера и Штраусса весьма сходна с позднейшими феминистскими утвержде ниями. 71 Фуко, Хабермас и Хайдеггер комментировали диссипацию субъектно-объектного дуализма, а также говорили о необходимости более рефлексивного, социально-укорененного подхода к знанию. Проблема дихотомии: слабость или сиnа? · Многие из подразумеваемых различий между качественными и количественными методами познания не являются строго опреде ленными. Эти различия скорее отсылают к векоему континууму, в котором при этом существуют точки, относительно которых невоз можно сказать со всей определенностью, какой из двух методов здесь является господствующим. Например, и количественное, и каче ственное исследование могут включать в себя интенцию на развитие научной теории и на прогрессивную (или непрогрессивную) провер ку ее теоретических положений на верность; а могут и не включать. Анализ данных как численных значений - то есть то, что обычно рассматривается как аспект количественного исследования - зача стую требует введения качественных суждений об этих данных и построения категорий статистического тестирования. Между тем, существует ложная синонимичность понятий •систематизирован ностьо и • количествениость о- можно являться неснетематичным количественным исследователем, можно - систематичным каче ственным, можно- наоборот. 72 сКачественные» данные могут быть проанализированы либо систематично, либо формально. На практике лишь небольтое число таких анализов производится вне опоры на встречаемость, повторя емость одной и той же темы, особенно если есть цель произвести ин терпретацию значения этой темы. Что же до анализа •открытых• интервью, который производится посредством высчитывания числа того, сколько раз некие особые темы встречаются, то такое исследо вание •лишь с большой натяжкой может быть названо качествен ным, особенно, когда значимость темы устанавливается на основа- Энн Оу/{,ли 350 нии подсчета частоты ее появления в интервью». 73 Как отметил Бри маи, <<огромное количество качественных исследований совмещает черты эмпирицизма с количественным исследованием. Значитель ное число количественных исследований озабочено именно субъек тивными интерпретациями фактов, в то время как предполагается, что это- исконная вотчина качественных исследований». 74 Многие исследования имеют дело как с «объективными», так и с «субъек тивными» данными, и потому приведение такого положения к ситу ации «дихотомического выбора является ненужным, ошибочным и крайне непродуктивным». 75 Хотя сейчас заметны некоторые признаки признания фемини стской социальной наукой небесполезности не-качественных мето дов, 76 тем не менее феминистская методология, как и феминистская эпистемология, все еще устойчиво покоятел именно на качественных методах. Принимая посылку Куна о культурах «нормальной науки», можно сказать, что феминизм так упорно цепляется за свою каче ственную методологию именно потому, что она уже давно «вросла» в его «Нормальный>> интеллектуальный репертуар. Чтобы являться ученым, относящим себя к феминистской социальной науке, доста точно проявлять некоторую лояльность в отношении качественной парадигмы и выказывать желание продолжать работать в рамках привычного дуалистического или/или мышления (тогда как оно в то же время является врагом как эмансипаторной социальной науки, так и эмансипаторного социального порядка). Не удивительно поэто му, что от феминисток, которые используют количественные мето ды, ожидают чего-то вроде извинений за такое поведение. Если уг лубиться в социологию профессий и в литературу, касающуюся про фессионализации, также станет ясно, что утверждения феминистс кой социальной науки сводятся к тому, чтобы сделать качественный метод частью собственной программы по профессиональному станов лению.77 Феминизм нуждается в исследовательском методе, в мето дологии различения для того, чтобы занять свое особое место в струк туре академического знания, чтобы обрести социальный статус и моральную легитимацию своих действий. Оппозиция «традицион НЫМ» исследовательским методам, так же, как и введение иннова ционных методов, таким образом обеспечивают общую организую щую платформу для феминистской науки. Такая оппозиция, как и все оспаривание позитивизма и реализма как внутренне анти-феми нистских, усилил ась, когда постмодернизм вторгся в феминистскую критику в 1980-х. Как откомментировала ситуацию Вулф, вероят но, было неслучайным, что «зачастую недоступный для понимания, Гендер, методология и модусы человеческого зпапия 351 абстрактный и гиnертеоретический язык» nостмодернизма обрел доминирующее положение в академическом мире как раз тогда, ког да женщины резко усилили свои позиции в академии. 78 Что такое наука? Помещение феминистских методологий в их социальный кон текст может дать нам частичное объяснение охотно декларируемых феминизмом антиколичественных и антипозитивистских интенций. Наряду с этим существует и более фундаментальный вопрос: почему методология социальных наук оказалась пойманной в идеологичес кую ловушку между количественными и качественными методами? Этот вопрос вызывает к рассмотрению и другие темы, связанные с природой науки и с взаимоотношениями науки вообще и науки со циальной. Внимательно рассматривая эти проблемы, можно увидеть, что идея науки и была тем, что сформировало социальную науку, а феминистская критика, в свою очередь, была сформулирована час тично в связи с идеей социальной науки. Методологические дебаты, конфликт между двумя моделями ной - - количественной и качествен все это редуцировалось к картонной диалектике мужского женского, которая в свою очередь рассматривалась в весьма нереа листичном залоге и была наполнена фиктивными противопоставле ниями: так создался порочный круг. Сама идея <с объективной» реальности уходит своими корнями в далекое прошлое, как минимум- к моменту отделения филосо фии от науки в восемнадцатом веке. Она коренится в радикальном эмпиризме философа Дэвида Юма и в кантианской пропозиции, со гласно которой все, что находится вне опыта, нельзя называть нау кой. То, что мы теперь называем наукой, развилось из античной тра диции рационального вопрошания, в которой разум, опыт, теория и аргумент были соединены вместе в усилии познать божественное, космос, социальный и психологический миры человечества. В тече ние семнадцатого и восемнадцатого веков термин «натурфилософия» объединял математику и астрономию. А термины «философия>>, «ис кусство» и «наука» исnользовались как более или менее взаимоза меняемые. Вследствие работ Ньютона, написанных в семнадцатом и начале восемнадцатого веков, стал шириться раскол в теле самой философии - споры шли об использовании экспериментального ме тода для исследования взаимоотношений между существующими вовне феноменами. Так образовалась <•экспериментальная филосо- Эпп Оукли 352 фия •>, подраздел (j натурфилософии». Но до девятнадцатого века ни чего не склоняло к употреблению термина <Jученый» в том смысле, который в него вкладывают теперь. До начала нашего века научный метод не ассоциировался с наглядной проверкойгипотез на истин ность. 79 Лишь с началом новой эпохи в 1900-х эксплицитные образы науки и научности породили популярное современное представление об ученом как о квалифицированном мужчине, работающем в совре менной лаборатории и одетом в непременный белый халат. 80 Среди концептов научности, которые продолжили влиять на способы мышления и познания в социальных науках, несмотря даже на то, что социальные и <Jфизические•> наукиуже вроде бы раздели лисЪ, были такие: теория верифицируемости знания; различение 1 аналитического синтетического; редукционизм как стратегия; пред ставление о том, что <Jзаконы природы» могут быть найдены и про анализированы; понятие юмовской каузальности; статус научной теории как системы аксиом. 81 Популярные концепты научности изоб ражали ученого в качестве <Jрационального человека», ищущего при чинные законы, имея перед собой цель предсказывать и контроли ровать явления природы. Как человека, производящего исследова ния неким машинаподобным способом, то есть- не вдаваясь в реф лексию относительно ценностей и не обращаясь к своему личностно му опыту. <JСам» ученый таким образом был свободен от контекста, а наука представлялась как нечто линеарное, подверженное посте пенной эволюции, благодаря которой научные знания становятся все лучше и больше, притом, что этот накопительный процесс непреры вен. Этому представлению о науке как о восприимчивой, непреду бежденной, объективной практике был нанесен смертельный удар в работе Куна Структура научных революций, в которой блестящий научный ум предстал как <JНекое средоточие всего, что только есть неопределенного, интуитивного, несколько поверхностного, если вообще не произвольного» .82 В то время, как актуальные научные практики были показаны Куном как нечто, что сильно зависит от личностного опыта, чувств, интуиций и ординарных событий чело веческих жизней. Наука таким образом является социально укоре ненной деятельностью, а наиболее продуктивные теории являются ничем иным, как образными видениями, сотворнемыми внутри спе цифического культурного контекста, в котором работают ученые. 83 Другие более фундаментальные пути, на которых наука гендер но окрашивается, располагаются на уровне метафор и репрезентаций приватных отношений в публичных реалиях. Идея органической, <Jфеминной» Вселенной превалировала в Средние века и в эпоху Ре- Гепдер, .методология и .модусы человеческого зпапия 353 нессан са. Человеческие и физические реалии были представлены как один континуум; ни объективность, ни автономная самоидентич ность не рассматривались тогда в качестве достойных целей. 84 По скольку природа представлялась женским началом, то и наука/зна ние рассматривались как женское - две эти сферы пересекались. Подобного рода гендеризация по женскому типу природы и науки дали начало современному лексикону познающего как мужчины. Картезианский проект сепарации познающего от познаваемого яв ляется одним из наиболее часто упоминаемых в расемотрениях ис тории науки. Именно этот проект обозначил цель науки как домнна цию над феминной Вселенной. Сьюзаи Бордо писала о том, что из «РазмышлениЙ•> Декарта можно вынести в первую очередь онтоло гический мужской порыв к сепарации, причем не только к сепара ции от матери, но и более фундаментально -к сепарации от органи ческой женской вселенной Средних Веков и Ренессанса. Продовольственные :кризисы, войны, болезни и бедность с се редины шестнадцатого по середину семнадцатого веков нарушили чувство равновесия между человеческими существами и женской вселенной природы. Природа как бы покинула человека в беде. По скольку природа маркировалась как феминная, то и сама феминность была дискредитирована этим предательством. Культурный и науч ный миры, будучи вновь сотворенными как маскулинные, столкну ли не только женщин, но и мужчин с проблемой отбрасывания иден тификации со всем феминным. Логическим образом последовало и защитное отторжение женщин. Для современной Проблематики фе минизма с ее дискуссиями по поводу экспериментального метода важ ным является то, что апологеты подобных паттернов мышления с шестнадцатого века видели экспериментатора как мужчину, энер гично расчленяющего природу, представленную в форме тел - че ловеческих или тел животных. К концу девятнадцатого века экспе риментальная философия, сфокусированная на лаборатории, доби лась тотального превосходства как наука, а вот знание, основанное на наблюдении, тем временем стало «служанкой», приелуживающей «мастер-дискурсу•> интервенционалистской экспериментальной науки. 85 Когда экспериментальный метод исследования первоначально установился как подраздел философии где-то в семнадцатом веке, он был связан с пра:ктиками, подобными алхимии, с соответствующи ми коннотациями тайны и мистики. 86 Бэкон назвал новое экспери ментальное знание <<мужским» ;87 это был термин поощрительный: назвать что-либо <<женским» было оскорблением. 88 Метафорика «из12 За•. 4046 Экк Оукл.и 354 насилования• и •nыток• активно исnользовалась для того, чтобы описывать процесс вырывания у природы •ее• тайн. 89 Второе назва ние •Механики Ньютона•- •Ньютоновский учебник насилия\nо хищения• ( oNewton's rape manual• ), поскольку понимание приро ды как женщины, не преnятствующей или даже приветствующей насилие, было фундаментальным для этих новых концепций приро ды и исследования. 90 При таких обстоятельствах •научный• стиль познания можно попросту переименовать в осупермаскулинизацию• рационального знания. 91 Главной причиной, по которой наука на стойчиво репродуцирует маекулииную рациональность, является именно то, что она сама- наиболее существенное выражение этой самой маскулинной рациональности. 92 Подсчеты на бnaro женщинам? Сегодня большинство феминистских критиков количественной методологии начинают в конце концов признавать, что все-таки есть социальная реальность, которая объективно существует по ту сторо ну разнообразия человеческих интерпретаций. 93 Мы не можем отри нуть о трясину• феноменологии- ни как феминистки, ни как уче ные, вовлеченные в социальные науки. Опасность укоренения зна ния: в описаниях индивидуальных опытов состоит в том, что никто не может выйти за их границы. Укоренение вопросов исследования и самих открытий в женском опыте повседневной жизни -это впол не похвальна.я: феминистская цель и весьма существенный шаг на пути к всестороннему пониманию социального мира. Но субъектив ность исследователя: остается:, как и во всех сферах науки, тем фак тором, который оказывает потенциальное влияние на те утвержде ния:, на те выводы, которые становятся: результатами исследований. Заинтересованность феминизма в эмансипаторной социальной науке подразумевает требование широкого ассортимента методов, среди которых количественный метод должен занять всеми nризнан ное, уважаемое место. Экстенсивное социо-демографическое картог рафирование женских позиций, которое стало хорошим: подспорьем: для: второй волны феминизма, было бы невозможным:, если бы не проводимые nовсеместно широкомасштабные количественные иссле дования. Угнетение женщин никогда не было бы ни продемонстри ровано, ни пон.я:то без возможности критически рассмотреть пози ции женщин по отношению к позициям мужчин на рынке труда, в сфере образования, в системе здравоохранения и распределения соб- Гендер, методология и модусы человеческого зпапия 355 ственности, в политических организациях и в правительстве, в при ватном мире дома и во внутрисемейных отношениях. Лежащие в ос нове этих процессов механизмы <<гендеринга>> структурного неравен ства, которые происходят в большинстве обществ, никогда не были бы распознаны при помощи одних лишь качественных методов. Ста тистика, которая поступает из официальных источников, равно как и из широкомасштабных научных исследований, постоянно продол жает обнаруживать области, в которых гендер, класс и этничность пересекаются в качестве осей дискриминации. 94 Недавним пр им ером удачного использования данных исследований, посвященных поло жению женщины, в качестве средства развития феминистского са мосознания, стала работа над проектом «Поддержка чулков» (Support Stockings) в Швеции. <<Поддержка чулков» -это женский сетевой проект, цель которого- поддержка женщин в политике. Этот сетевой проект стартовал в 1995 году, когда процент женщин в 1919 года и когда ряд полити шведском парламенте упал впервые с ческих и социальных иреобразований казались уводящими от обще ства гендерного равенства. Одним из стратегических решений этой кампании стало использование гендерно-ориентированной статисти ки в качестве средства распространения информации о положению женщины. 95 Такие примеры дают нам пищу для размышлений о ре абилитации количественных методов среди исследовательских тех ник феминистской социальной науки, о развитии этих техник в на правлении «подсчетов на благо женщин», если воспользоваться вы ражением Дороти Смит. 96 Существуют также довольно обоснованные предпосылки (которые не рассматриваются в данной статье) для раз вития экспериментальных исследовательских методов как таких, которые будут отражать феминистские ценности и цели эмансипатор ной социальной науки. В обоих случаях то, чего следует добиваться, вероятно, лежит в приспособлении моделей «мэйлстрима» к службе феминистским ценностям. Определенно, в этом направлении нужно сделать еще очень многое, собирая и интегрируя примеры <<Хороших практик» и вырабатывая направление для будущих исследований. Требование феминистских моделей количественной и экспери ментальной работы должно быть выдвинуто с ясным осознанием того, что «не следует вместе с водой выплескивать ребенка>>. Необходимо признать, что те процедуры, которые используются в <<мэйлстриме» и при этом являются несовместимыми с феминистскими ценностя ми, могут быть заменены другими при сохранении методологичес ких техник как таковых. Критическим вопросом здесь остается со ответствие методов исследования исследуемому вопросу. Эпп Оукли 356 Заключение С 1970-х исследователи, работающие в области феминистских социальных наук, усилили анти-количественные и анти-позитивис тские методологические позиции, каковое усиление происходило в научных горизонтах этнометодологии, постструктурализма и герме невтики. Феминистская наука выдвинула страстно аргументирован ный набор посылок, принципиально отрицающих количественные и экспериментальные методы на основе того, что последние являют ся репрезентантами властных отношений угнетения. Акцент, сделан ный феминистской методологической литературой на важности по нимания того, что методы «делают» с участниками исследований, и на том, что происходит в конце концов с добытыми сведениями, со служил хорошую службу в деле реструктуризации форм получения знания и помог создать более демократическую социальную науку. Аргумент о маскулинистеком наборе предрассудков, который пря чется за лупой «объективности•>, стал особенно принципиальным в деле выявлени,f.[ и демонстрации того, как требования мэйнстрима (например, требование валидации знания) могут интенционально отражать особую точку зрения мужчин как доминантной группы. В данной статье я предприняла попытку продемонстрировать, что за феминистской методологической «озабоченностью» лежит более фундаментальная, гендерно-окрашенная история. «Парадиг матический спор», в котором качественный и количественный мо дусы познания рассматриваются как взаимно противопоставленные, является историческим и социальным конструктом. В своей основе такая поляризация является бесплодной и ложной. 97 Помимо этого по своему принципу она всего лишь воспроизводит патриархальный характер многих других дихотомий. Следовательно, как и отмечал Дреер, большинству исследовательских проектов в сфере социальных наук использование терминов <<количественный» и «качественный» не прибавляет ни доверия, ни понимания. 98 Более того, если их по просту выбросить -ничего не изменится. Более того, это может при нести пользу, поскольку, как показано в этой статье, феминистки, работающие в сфере социальных наук и использующие язык «коли чественных» и <<качественных» парадигм, участвуют в этом постро ении неравным образом дихотомизированного социального мира. Дихотомия как таковая не присуща ни природе, ни человеческой жизни, ни человеческому опыту. 99 Концепт противостояния двух элементов, отрицающий существование некоего медиатора, некоей Гендер, .методология и .модусы человеческого знания 357 общей почвы между ними, не является эмпирическим. Этот кон цепт- не более, чем социальный конструкт, отражающий базовые требования патриархатных обществ, в которых правит бал резко вы раженная оппозиция мужского и женского. 100 Следуя теории объектных отношений, мы можем понять, как мужская научная рациональность в качестве идеологической репре зентации была основана на реалъпой форме социализации мужчин, включающей в себя репрессию инфантильного стремления к един ству и искаженные социальные отношения, из нее проистекающие. 101 Именно в рамках этого социального процесса качественные пути зна ния начали маркироваться как принадлежащие «Другому» - «вто рому полу•> из классического труда Симанны де Бовуар. Суламифь Рейнхарц выразила это в следующих словах: «Количественный под ход- это Истеблишмент. Качественный- это социальное движе ние, протестующее против Истеблишмента. Количественные мето ды- это регулярная армия. Качественные- движение сопротив ления. Качественный подход все еще находится снаружи, предпри нимая попытки прорваться внутрь» . 102 Враждебность количествен ным методам знания базируется на отторжении разума и науки как маекулииных и на принятии опыта, маркированного как феминный. Но это - чистейший эссенциализм, который ведет к тем же пара доксам, против которых он протестует. 103 В результате такого дви жения скорее всего появится что-то вроде «феминизма различия», где женщина будет описываться как имеющая отличные от мужс ких модусы мышления, познания и чувствования. И опасность здесь состоит в том, что подобная новая парадигма описания женщины может попасть в руки тех, кто станет вновь использовать гендер в качестве средства ди.::криминации женщин. 104 Представление о ко личественных и качественных методах как о противопоставленных друг другу препятствует критическому осмыслению развития и при менения тех модусов знания, которые способны уважать автономию и субъективность исследуемых, в то же время минимизирующих набор предрассудков, в создании приемлемых для женщин модусов познания. Чем больше мы говорим на языке «парадигматического спора», тем больше мы углубляемся в историю, которая стоит за ним. Вместо того, чтобы смотреть вперед, выявляя перспективы, которые эмансипаторвые (социальные) науки могут предложить для челове ческого процветания, мы теряем себя в социально сконструирован ных драмах гендера, где социальные отношения феминности и мас кулиниости не только предписывают и запрещают модусы знания, но и навязывают нам представления о том, что же именно мы знаем. Эн.н. Оук.ли 358 Я использую термин •феминистка•, подразумевая тех, кто рассматривает жен щину как объект эксплуатации, как обесцененную и угнетенную, тех, кто соби рается изменить сложившеес.я положение, тех, кто последовательно принима ет критический взгл.яд на доминантную интеллектуальную традицию, которая либо игнорировала, либо оправдывала угнетение женщин; J. Acker, К. Barry, and J. Esseveld, •Objectivity and Truth: ProЬlems in Doing Feminist Research•, in М. М. Fonow and J. А. Cook, eds., Beyond Methodology: Feminist Scholarship as Liued Research (Bloomington: Indiana University Press, 1991), рр. 330-335. В фокусе данной статьи находится социологическая методология. Другие соци альные науки такие, как экономика и психология имеют несколько отличные методологические традиции. Bryman, Quantity and Quality in Social Research (London: Unwin Hyman, 1988); М. Hammersley, The Dilemma of Qualitatiue Method: Herbert Blumer and the Chicago Tradition (London: Routledge, 1989); D. С. Phillips, The Social Scientist's Bestiary (Oxford: Pergamon Press, 1992). А. Е. G. Guba, ed., The Paradigm Dialog (Newbury Park, Calif.: Sage Publications, 1990). Здесь .я упоминаю лишь самую существенную литературу, вышедшую из под пера феминистских социологов по вопросу об исследовательских методах. Этот список литературы включает некоторые из моих собственных работ. Рассмот рение вопроса в данной статье, что начинается с защиты количественных мето дов и оканчивается признанием того, в чем нуждаются и феминизм и социальные науки, - это более интегрированный подход, что включает в себ.я автобиогра фические параллели; поэтому .я не могу говорить о себе как об ученом, не при надлежащем к •Феминистской критике•. М. Mies, • Towards а Methodology for Feminist Research •, in G. Bowles and R. Duelli eds., Theories о{ Women's Studies (London: Routledge, 1983), рр. 117-39. См. например, Н. Roberts, ed.,Doing Feminist Research(London: Routledge,l981); L. Stanley and S. Wise, Breaking Out Again: Feminist Consciousness and Feminist Research (London: Routledge, 1983). Bryman, ор. cit. Кlein, В. G. Glaser and А. L. Strauss, The Discouery o{Grounded Theory (Cblcago: Aldine, 1967). 10 11 12 См. например, С. Fletcher, Beneath the Surface (London: Routledge & Kegan Paul, 1974); J. Lofland, Analyzing Social Settings: А Guide to Qualitatiue Obseruation and Analysis (Belmint, Calif.: Wadsworth, 1971); L. Shatzman and А. L. Strauss, Field Research: Strategies for а N ational Sociology (Englewood Cliffs, NJ.: Prentice Hall, 1973). М. F. Belenky, В. М. Clinchy, N. R. GoldbergerandJ. М. Tarule, Women'sWaysof Knowing (New York: Basic Books, 1986); С. Gilligan, In а Different Voice (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1982); М. Millman and R. М. Kanter, •lntroduction to Another Voice: Feminist Perspectives on Social Life and Social Science•, in S. Harding, ed., Feminism and Methodology (Bloomington: Indiana University Press), рр. 29-36; S. Reinharz, Оп Becoming а Social Scientist (New Brunswick, NJ: Transaction Books, 1984). J. В. Elshtain, РиЫiс Man, Priuate Woman (Oxford: Martin Robertson, 1981); М. Stacey, •The Division of Labour Revisited or Overcoming the Two Adams•, in Гендер, .методология и .модусы человеческого знания 13 14 15 16 359 Р. О. Abrams, R. Deem, J. Finch and Р. Rock, eds., Practice апd Progress: British Sociology 1950-80, рр. 173-204. Н. Rose, Love, Power апd Kпowledge (Cambridge: Polity Press, 1994); Е. Martin, The Womaп iп the Body (Boston, Mass: Beacon Press, 1987); S. J. Williams and G. А. Bendelow, •The Emotional Body•, Body апd Society 2 (1996): 125-39. Т. Е. J ayarathne, • The Value of Quantitative Methodology for Feminist Research •, in G. Bowles and R. Duelli Klein, eds., Theories of Women's Studies, рр. 140-61; Т. Е. Jayarathne and А. J. Stewart, •Quantitative and Qualitative Methods in the Social Sciences: Current Feminist Issues and Practical Strategies•, in М. М. Fonow and J. А. Cook, eds., Beyond М ethodology: Feminist Scholarship as Lived Research, рр. 85-107. М. Eichler, Noпsexist Research Methods (Boston, Mass: Allen & Unwin, 1988). Reinharz, ор. cit., р. 95. Метафорическое использование термина наре• явля ется проблематичным, поскольку оно может быть понято как банализация ре ального изнасилования. !1 L. Kolakowski, Positivism Philosophy: From Ните to the Vienna Circle (Harmondsworth: Penguin, 1972); С. G. А. Bryant, Positivism iп Social Theory апd Research (London: Macmillan, 1985). 18 Jaggar, Feminist Politics and Нитап Nature (Brighton, Sussex: Harvester Press, 1983). А. Giddens, •Positivism and lts Criticso, in Т. Bottomore and R. Nisbet, eds., А History of SociologicalAпalysis (London: Heinemann, 1978), р. 273. 19 А. М. 20 Stanley and Wise, 21 Р. Caplan, •Engendering Knowledge: The Politics of Ethnography, Part 1•, Aпthropology Today 4.5 (1988): 8-17. 22 V. Walkerdine, Counting Girls Out (London: Virago, 1989), р. 208. Reinharz, Оп Becoming а Social Scientist, р. 368. Elshtain, ор. cit., р. 303. Mies, ор. cit., р. 123. Acker, Barry and Esseveld, ор. cit., р. 146. R. Edwards, •Connecting Method and Epistemology: А White Woman Interviewing Black Women•, Womeп's Studies Iпternatioпal Forum 13 (1990): рр. 477-90. 23 24 26 26 21 28 29 30 ор. cit., р. 171. Stanley and Wise, ор. cit., р. 169. Silverman, ор. cit., р. 138. 31 М. Leininger, •Evaluation Criteria and Critique of Qualitative Research Studies•, in J. М. Morse, ed., Critical I ssues in Qualitative Research М ethods (Thousand Oaks, Calif.: Sage PuЬlications, 1994), рр. 95-115. J. М. Swanson and L. Chapman, •lnside the Black Вох: Theoretical and Methodological lssues in Conducting Evaluation Research Using а Qualitative Approach•, in J. М. Morse, ed., Criticallssues iп Qualitative Research Methods, рр. 66-93. 32 М. Sidell, •lnterpreting•, in Р. Shakespeare, D. Atkinson and S. French, eds., Research Practice (Buckingham: Open University Press, 1993), рр. 109-30. В таких спорах термины наподобие •р-ценностей• (p-values) имеют в Reflectiпg оп большей стеnени метафорическое, нежели буквальное звучание, и реферируют Эн.н. Оукл.и 360 как к техническим процедурам по анализу данных, так и к стоящей за ними зпистемологической традиции рассмотрения чисел как принципиально важно го средства (единственного или одного из многих) репрезентации знания. 33 J. Bernard, •Му Four Revolutions: An AutoЬiographical History of the American Sociological Association•, American Journal of Sociology 78 (1973): 773-91. 34 Millman and Kanter, 35 S. Griffin, Women and Nature: The Roaring lnside Her (New York: Harper Colophon, 1980), р. 107. 38 Т. McCormack, •Good Theory of Just Theory? Toward а Feminist Philosophy of Social Science•, Women's Studies lnternational Quarterly 4 (1981): 1-12. В. Du Bois, •Passionate Scholarship: Notes on Values, Knowing and Method in Feminist Social Science•, in G. Bowles and R. Duelli Klein, eds., Theories o{Women's Studies, рр. 105-116. Феминистская методологическая литература использует 37 ор. cit., р. 35. термин •эксперимент• двумя различными способами, но достаточно часто в ней не рефлектируется и не осознается факт этого различия. В первом значении эк сперимент означает, что психолог или ученый делает в лаборатории. Во втором значении эксперимент- зто нечто, что производится в реальном мире и обыч но несет встроенный злемент оценки, которая-то и будет определять, является или нет данный эксперимент успешным. В такого рода экспериментальных ис следованиях исследователь не только собирает данные от исследуемых, но и активно вторгается в их жизни. Таким образом эксперименты представляют собой случаи •открытого опыта• 88 89 40 41 42 43 45 48 47 48 49 50 51 52 (invented experiences). D. Silverman, Qualitative Methodology and Sociology (Aldershot, Hants.: Gower Press, 1985). См. например, Roberts, ор. cit.; Stanley and Wise, ор. cit. L. Code, What Сап She Know? Feminist Theory and the Construction of Knowledge (Ithaca, NY: Cornell University Press, 1991), р. 38. Rose, ор. cit. J. Donovan, •Animal Rights and Feminist Theory•, SIGNS: Journal of Woman in Culture and Society 15.21 (1990): 350-75. Stanley and Wise, ор. cit., р. 6. Du Bois, ор. cit. Stacey, ор. cit., р. 212. Du Bois, ор. cit. Mies, ор. cit. Rose, ор. cit. D. Е. Smith, The Everyday World as ProЫematic (Milton Keyenes: Open University Press, 1988), р. 160. Belenky et al, ор. cit.; М. Crawford, •Agreeing to Differ: Feminist Epistemologies and Women's Ways of Knowing•, in М. Crawford and М. Gentry, Gender and Thought (New York: Springer Verlag, 1989). Gilligan, ор. cit. L. Walker, •Sex Differences in the Development of Moral Reasoning: А Critical Review•, Child Development 55 (1984): рр. 667-91. J. Ribbens, •lnterviewing- An 'Unnatural' Situation?•, Women's Studies lnternational Forum 12 (1989): рр. 579-92; J. Finch, •lt's Great to Have Someone Гендер, .методология и .модусы человеческого знания 361 to Talk to: The Ethics and Politics of Interviewing Women•, in С. Bell and Roberts, eds., Social Researching: Politics, ProЬlems, Practice (London: Routledge, 1984), рр. 70-87; S. Wise, •А Framework for Discussing Ethical issues in Feminist Research: А Review of the Literature• in V. Griffiths et al., Writing Feminist Biography 2: Using Life Histories (Manchester: University of Manchester, 1987); R. Edwards, •Connecting Method and Epistemology: А White Woman InterviewingBlack Women•, Women's Studies International Forum 13 (1990): 477-90; Н. Graham, •Do Her Answers Fit His Questions? Women and the Survey Method•, in Е. Gamarnikow, S. Morgan, J. Purvis, and D. Taylorson, eds., The PuЬlicand the Private (London: Heinemann, 1983), рр. 132-46; L. МсКее and М. O'Brien, •lnterviewing Men: Taking Gender Seriously•, in Е. Gamarnikow, S. Morgan, J. Purvis, and D. Taylorson, eds., The PuЬlic and the Private. рр. 147-76. Н. 53 D. L. Wolf, •Situating Feminist Dillemmas in Fieldwork•, in D. L. Wolf, ed., рр. 1-55. Feminist Dilemmas in Fieldwork (Boulder, Colo.: Westview Press, 1996), 54 М. Sandelowski, •The Proof is in the Pottery: Toward а Poetic for Qualitative Inquiry•, in J. М. Morse, ed., Critical Issues in Qualitative Research Methods, рр. 46-63. 55 Jayarathne and Stewart, 56 L. W. Cannon, Е. Higginbotham and М. L. Leung, • Race and Class Bias in Qualitative Research of Womeno, in М. М. Fonow and J. А. Cook, eds., Beyond Methodology: Feminist Scholarship as Lived Research, рр. 107-18. 57 J. Spraque, and М. К. Zimmerman, •Quality and Quantity: Reconstructing Feminist Methodology•, The American Sociologist (Spring 1989): 71-86. ор. cit. 58 Cannon, Higginbotham and Leung, 59 Jayarathne and Stewart, 60 К. Howe, М. Eisenhart, •Standards for Qualitative (and Quantitative) Research: Prolegomenon•, Educational Researcher (М ау 1990): 2-9. 61 W. R. Shadish, Т. D. Cook, and L. С. Leviton, Foundations of Program Evaluation (Newbury Park, Calif.: Sage Publications, 1991), р. 397. 62 М. Leininger, •Evaluatioп Criteria and Critique of Qualitative Research Studiest, in J. М. Morse, ed., Critical Issues in Qualitative Research Methods, рр. 95-115; М. А. Mueche, •On the Evaluation of Ethnographies•, in J. М. Morse, ed., Critical Issues in Qualitative Research Methods, рр. 187-209. 63 J. Т. Е. ор. ор. cit. cit. Richardson, .Introductiono, in J. Т. Е. А Richardson, ed., Handbook of Qualitative Research Methods (London: BPS Books, 1996). 64 Spraque and Zimmerman, 65 С. with Surveys: Methods or Epistemology?•, in М. Bulmer, ed., Sociological Research Metl10ds: An Introduction (London: Macmillan, 1984), рр. 82-102. 66 Bryman, ор. cit. Sidell, ор. cit. 67 68 Marsh, IЬid., рр. 69 М. 70 А. ор. cit., р. 74. •ProЬlems 112-113. Hammersley, The Politics of Social Research (London: Sage Publications, 1995). Desrosieres, •How to Make Things Which Hold Together: Social Science, Statistics and the State•, in Р. Wagner, В. Wittrock, and R. Whitley, eds., 362 71 72 73 74 75 76 77 76 79 80 61 82 83 84 85 80 87 88 89 90 91 92 Эн:н. Оу".ли Discourses оп Society: The Shaping о( the Social Science Disciplines (Sordrecht: Кluwer Academic Publishers, 1991), рр. 195-218. Glaser and Strauss, ор. cit. Jayaratne and Stewart, ор. cit. М. Dreher, •Qualitative Research Methods from the Reviewer's Perspective•, in J. М. Morse, ed., Critical lssues in Qualitative Research Methods, рр. 281-97. Bryman, ор. cit., рр. 172-3. М. D. Lecompte and J. Р. Goetz, •ProЬlems of Reliabllity and Validity in Ethnographic Researcho, Review о( Educational Research 52 (1982): 31-60. S. Gorelick, •Contradictions of Feminist Methodologyo, Gender and. Society 5 (1991): 459-77; L. Kelly, L. Regan, and S. Burton, •Defending the IndefensiЬle? Quantitative Methods and Feminist Research•, in Н. Hinds, А. Phoenix and J. Stacey, eds., Working Out: N ew Directtons (or Women's Studies (London: Falmer Press, 1992), рр. 149-60; А. Oakley, Social Support and Motherhood: The Natural History о( а Research Project (Oxford: Basil Blackwell, 1992). Е. Freidson, The Pro(ession о( Medicine (New York: Dodd, Mead and Со., 1970); А. Witz, Pro(essions and Patriarchy (London: Routledge, 1992). Wolf, ор. cit., р. 6. Р. Т. Manicas, А History and Philosophy о( the Social Sciences (Oxford: Basil Blackwell, 1987). L. Schieblnger, The Mind Has No Sex? (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1989), р. 148. Manicas, ор. cit. Cormack., ор. cit., р. 2. S. J. Gould, The Mismeasure о( Man (Harmondsworth: Penguin, 1981). С. Merchant, The Death о( Nature: Women, Ecology and the Scienti(ic Revolution (San Francisco: Harper & Row, 1980). Н. Rose, • Learning from the New Priesthood and the Shrieking Sisterhood: Debating the Life Sciences in Victorian Englando, р. 6. Т. М. Porter, Trust in Numbers: The Pursuit о( Objectivity in Science and РиЫiс Li(e (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1995). Rose, •Learning from the New Priesthoodo, р. 11. L. Schieblnger, Nature's Body (London: Harper Collins, 1993). Murchant, ор. cit. S. Harding, The Science Question in Feminism (Milton Keynes: Open University Press, 1986), р. 113. S. Harding, .Js Gender а VariaЬie in Conceptions of Rationality?• Paper delivered to the Fifth International Colloquium on Rationality, 1981, Vienna. Н. Haste, The Sexual Мetaphor (Hemel Hempstead, Herts.: Harvester Wheatsheaf, 1993), р. 229; Е. F. Keller, •Gender and Science•, in J. Nielsen, ed., Feminist Research Methods: Exemplary Readings in the Social Sciences(Boulder: Westview Press, 1990). Впоследствии Хардин г сожалела об этой аналогии: S. Nemeces, •The Furor over Feminist Science•, Scientt(ic American (January, 1997): 83-4. Ген.дер, методология и модусы человеческого зпан.ия 363 93 L. Stanley and S. Wise, Breaking Out Again: Feminist Ontology and Epistemology (London: Routledge, 1993), р. 9. 94 S. Arber and J. Ginn, Gender and Later Life (London: Sage, 1991); В. Bagilhole, Women, Work and Equal Opportunity (Aldershot: Avebury, 1994); Department of Health, Variations in Health: What Сап the Department of Health and the NHS Do? (London: HMSO, 1995); S. Dex, Women's Occupational MoЬility (Basingstoke, Hampshire: Macmillan, 1987); J. Humphries and J. Rubery, eds., The Economics of Equal Opportunities (Manchester: Equal Opportunities Commission, 1995). 95 А. Stark, •Combating the Backlash: How Swedish Women Won the War•, in Oakley and J. Mitchell, eds., Who's Afraid of Feminism? (London: Hamish Hamilton, 1997), рр. 224-44. А. ор. 96 Smith, 97 Jayarathne and Stewart, cit. 98 Dreher, ор. ор. cit. cit. 99 Du Bois, 100 N. Jay, •Gender and Dichotomy•, Feminist Studies 7 (1981): 1. D. Haraway, •Monkeys, Aliens and Women: Love, Science and Politics at the Intersection of Feminist Theory and Colonial Discourseo, Women's Studies International Forum 18 (1989): 259-312; Keller, ор. cit. S. Reinharz, •So-Called Training in the So-Called Alternative Paradigm•, in Е. G. Guba, ed., The Paradigm Dialog, рр. 290-302. 101 102 ор. cit. 103 J. Grant, •l Feel Therefore I Am: А Critique of Female Experience as the Basis for а Feminist Epistemology•, Women and Politics 7 (1987): 99-114. 104 А. Oakley, •А Brief History of Gender•, in А. Oakley and J. Mitchell, eds., Who's Afraid of Feminism?, рр. 29-55. 111. к Феминистский подход интерпретации методика анализа качественных текста, данных: интеракции и изображения Суламифь Рейнхарц Феминистское мультиметодное исследование' Для феминистских исследований постула том становится использование разнообразных методик для получения многогранной инфор.ма ции.2 Так же часто, как феминистское исследование базируется сра зу на нескольких дисциплинах, в нем используется не одна, а сразу несколько методик в каком-либо отдельном проекте. В этом отличие от многих других подходов в социальных науках, что не используют множество методик, но основываются на одном типе данных или методе анализа. Использование множества методик в одном иссле довании получило собственное имя- триангуляция. 3 Так же, как обычные исследования, феминистские исследования часто моно-ме тодологичны, но есть много примеров и триангуляции. Вероятно, доля триангуляции выше в феминистских исследованиях, чем в обычных, поскольку триангуляция находится в особом отношении к феминистским интересам. Феминистки выбирают мультиметодность по техническим при чинам- так же, как обычные исследователи- но также и иресле дуя особые феминистские интересы, в чем отображается их интел- © Oxford University Press, 1992. Shulamit Reinharz, Feminist Methods in Social Research (New York, Oxford: Oxford University Press, 1992), рр. 197-204, 208-332. Перевод Завена Баблояна выnолнен по изданию 365 лектуальная, эмоциональная и политическая включенность [в про исходящее]. Феминистские описания мультиметодного исследования выражают стремление к тщательному изучению, желание освобо диться от шор, готовность идти на риск. Мультиметодность позво ляет феминистским исследовательницам связывать прошлое с насто ящим, «Накопление данных» с действием, индивидуальное поведе ние с социальной системой. Вдобавок феминистские исследователь ницы используют мультиметодность вследствие тех изменений, что происходят с ними и остальными в ходе длительного проекта. Феми нистки описывают такие длительные проекты как «путешествия•. Иногда мультиметодность отражает стремление исследовательницы быть внимательной к каждому респонденту. Комбинируя методы, феминистские исследовательницы, в частности, оказываются в состо янии осветить ранее не затронутые или понятые неправильно области опыта. Мультиметодность увеличивает вероятность получения науч но достоверных результатов и практическую пользу исследования. Исторические корни Как показывает Агнес Ридманн, одним из первых поборников сочетания количественных и качественных методов в социологичес ком исследовании следует признать Маргарет Лойд Джарман Хэгуд (1907-1963), первопроходца в области статистики и демографии. 4 Сначала Маргарет Хэгуд получила степень магистра (М. А.) матема тики, а затем- доктора (Ph. D.) социологии. Ее докторская диссер тация 1936-го года представляла собой статистический анализ пат тернов фертильности среди женщин сельскохозяйственного Юга Со единенных Штатов, региона с наивысшим уровнем прироста населе ния в стране. Заняв свою первую должность научного сотрудника [research associate] в Institute for Research in Social Science при Университете Северной Каролины, Чепел Хилл, Маргарет Хэгуд вновь обратилась к тому же слою населения, что она изучала в своей диссертации. На этот раз она предприняла также путешествие на юг и провела деталь ные интервью с фермерскими женами. Возникшая в результате кни га, Мamepu Юга, оказалась полновесным качественным исследова нием. Хэгуд писала: «Хотя уже твердо установлено, что для сельских женщин на Юге характерны высокий уровень фертильности и низкий уровень жиз ни, но все еще мало известно, что эти количественные показатели Сула.мифь Рейнхарц 366 означают в жизни матерей и их детей. Исходя из этого, была пред принята попытка охватить вопрос более широко и более реалистич но, отойдя от ограниченной статистической интерпретации и стерео типного <<case studies » [исследования конкретного случая], но все же сочетать, насколько это возможно, некоторые особенности статис тического, <<конкретного>> и опросного методов. Предварительная работа включала в себя, во-первых, статисти ческий анализ региональных и субрегиональных вариаций фертиль ности в целях выделения и определения групп с высоким уровнем фертильности и исследования влияния различий в фертильности на Юго-Востоке .... Собственно же сбор данных из первых рук был орга низован автором как повторные визиты к матерям-фермершам на протяжении шестнадцати месяцев полевой работы>>. 5 В то же время она сохраняла свой интерес к статистике и демо графии, и в 1941 году опубликовала ставший чрезвычайно популяр ным текст Статистика для социологов. 6 Маргарет Хэгуд блестяще комбинировала количественные и качественные методы в своем изучении жизненного опыта женщин и их семей на сельскохозяйственном Юге. Она лично проинтервьюи ровала членов 254 домохозяйств минимум по одному разу, отбирая семейства на основании таких показателей, как мобильность, обра зование, возраст, продолжительность брака, количество лет, ушед ших на беременность, фертильность, род занятий. Фермеры могли общаться с ней без стеснения, поскольку видели, что она, выросшая в этом же районе, ненамного отошла от их стиля жизни. Одна из ин тересных ее находок была та, что семь из восьми женщин предпочи тали работать в поле, а не дома. Они более гордились своими дости жениями вне дома, чем в его стенах. В то же время она обнаружила, что питание, быт, медицинское обслуживание, образование, общественная жизнь и отдых женщин и их семей неадекватны. Главным виновником были <<тяготы вынуж денного и слишком частого деторождения>>, усугубляемые в свою очередь отсутствием регионального планирования, неадекватными государственными программами контрацепции, преобладанием од ной сельскохозяйственной культуры, а также иренебрежением по отношению к этому региону со стороны федерального правительства. Позже Маргарет Хэгуд ввела в обиход использование еще одного ме тода- фотографии[ ... ]. Более 50 лет социолог Мирра Комаровски идентифицирует себя как феминистку и проводит мультиметодные исследования. 7 В ее последнем большом проекте, финансировавшемся National Institute Фемипистское мультиметодпое исследовапие of Education и 367 различными частными фондами, она предлагает мо дель мультиметодного исследования, что интегрирует социологичес кие методы, сочетая их с психологическим инструментарием. Ее про ект документирует перемены, происходящие с женщинами в ходе обучения в элитных женских колледжах США: ~исследование началось осенью 1979, когда 630 первокурсниц начали свою учебу в колледже. Из их общего числа была сделана слу чайная выборка, стратифицированная по расе и вероисповеданию. Она включала в себя 241 студентку, каждая из которых получила набор опросников, шкал и тестов. Через две недели (установленный крайний срок) я и мой ассистент добились почти риалов, что дало нам выборку из 232 96% возврата мате студенток, как местных, так и приезжих». Помимо распространения анкет и шкал, заполняемых опраши ваемыми самостоятельно, Мирра Комаровски использовала также интервью и дневники: «С 201 студенткой были проведены часовые интервью с целью проясневил и дополнения заполненных ими форм .... В весеннем се местре девять первокурсниц вели дневники по подготовленной мною схеме, и каждые две недели проходили интервью. (За эту работу они получали небольшой гонорар.) Целью дневников было производство для интервью осеннего семестра 1980-го года гипотез, касающихся влияния колледжа на измеряемые в исследовании переменные». Поскольку исследование было спланировано как лонгитюдное, осенью второго года обучения ~студентки вторично получили весь набор инструментов для измерения интересующих нас переменных». Вдобавок « 70 студенток из числа выборки со гласились пройти по два двухчасовых интервью». В ходе третьего года обучения исследова ние не проводилось, но на последнем курсе были вновь собраны материалы по тем же формам, что студентки получали на первом и втором курсе. Еще 65 выпускниц прошли двухчасовые интервью. Как говорит Мирра Комаровски в заключении, «Наши методы ... сочетали в себе количественные измерения (опросники и шкалы) и качественные данные (интервью и дневни ки). Хотя главным инструментом исследования было интервью, оп ределенной особенностью исследования было взаимодействие обоих методов». Мирра Комаравеки не привлекала феминизм для объяснения использования ею множества методик. Фактически в других публи кациях она отвергает ту идею, что данная методология является ис ключительно феминистской. В то же время она твердо настаивает на Сула.мифь Рейнхарц 368 том, чтобы данные интерпретировались по-феминистски. Мирра Комаровски считает, что интервью обеспечивают внутреннюю валид ность для статистических паттернов, вскрытых опросами. В то же время интервью дают дополнительную информацию об опыте, не высвечиваемом опросами. Она объясняет включение выдержек из интервью в текст книги тем, что это «своего рода сплав научных и «литературных» [ее] функций, передающий непосредственность опы та в ходе выполнения некоторых основных теоретических задач дан ного исследования» .8 В итоге она выражает свою надежду на то, что такое сочетание данных сделает ее книгу более полезной для студен ток, профессоров, персонала колледжей, родителей и руководителей разных рангов, чем если бы она основывалась только на одном типе данных. Итак, внедряя модель личностной непрерывности в муль тиметодное исследование, Мирра Комаровски впридачу еще иллюс трирует два довода в пользу проведения такого типа исследований: укрепление их научного статуса и увеличение их потенциальной по лезности для читателей. ОбоснованиR современных феминистских мультиметодных исследований Трианrупяция копичественнь1х и качественных методов Статья психолога Бернайс Лотт и ее коллег Мэри Эллен Рейли и Дейла Ховарда, посвященная сексуальным домогательствам, слу жит примером ярко выраженной триангуляции количественных и качественных материалов. В приведеином ниже отрывке авторы по ясняют пункты своего опросника, сущность проведеиных интервью и тот факт, что при необходимости они проводили также консульти рование: •Вопросы нашего девятистраничного опросника ... относились к опыту как женщин, так и мужчин, и охватывали следующие обла сти: демографическая информация (возраст, университетский ста тус и т. д.); осведомленность о других людях в кампусе, что постра дали от сексуального насилия; личный опыт насилия в кампусе; лич ный опыт сексуального насилия вообще; реальный и потенциальный опыт субъекта сексуального насилия; осведомленность о сексуаль ном запугивании, которому подвергались другие люди в кампусе; личный опыт сексуального запугивания, испытанный в кампусе, Феминистское мультиметодное исследование 369 опыт предложения сексуального контакта в обмен на позитивные изменения личной ситуации на работе или учебе; мнение о частоте сексуальных оскорблений в кампусе и вне его; личный опыт сексу альных оскорблений; и наконец отношение к специфическому пове дению, нацеленному на сексуальное домогательство, и степень его приятия .... К каждому опроснику прилагалея отдельный лист бумаги, на котором респондент мог выразить свое согласие пройти интервью. Кроме того, мы указали имена и телефонные номера университетс ких консультантов, готовых принять всякого, кто хотел бы «конфи денциально поговорить на любую из затронутых тем». С каждым, кто согласился на интервью, лично контактировал один из пяти интер вьюеров, что были знакомы с целями исследования и содержанием анкет. Интервью проводилось интервьюером одного пола с респон дентом .... Каждое интервью проводилось в свободной схеме и начи налось с простого вопроса: "Что бы Вы могли сказать мне о пробле мах, затронутых анкетой?"». 9 Суммируя, данное исследование включало в себя распростране ние опросников и последующее проведение интервью в свободной форме с подгруппой добровольцев, причем каждая методика кон кретизировала результаты применения другой. Социолог Полина Барт и ее коллеги Линда Фримаи и Питер Кимболл в мультиметодной манере изучали отношение к порногра фии. Первым их шагом было получение предварительных данных в естественном окружении. Они раздавали «зрителям, покидающим кинотеатр после просмотра фильма Not а Love Story, анкету, готовую к отправке по почте. Анкета запра шивала только гендер респондента. Им формулировали важность проблемы, а затем просили помочь путем письменного изложения своей реакции на фильм, куда входили бы любые вызванные им пе ремены в их отношении к порнографии, что им поправилось и не по нравилось в фильме, узнали ли они что-либо новое, если да, то что, и вообще все, что они хотели бы сказать по этому поводу». Другой продедурой сбора данных было интервьюирование лю дей, просмотревших фильм. На основе обоих вышеописанных источ ников информации исследователи разработали анкеты, содержащие как пункты с выбором ответов, так и пункты с пустыми строками для ответа. На эти анкеты ответили 668 человек, недавно смотрев ших фильм. Полина Барт и ее соавторы таким образом поясняют ан кеты и то, каким образом анализпровались ответы: Сул.а.мифь Рейпхарц 370 <с Каждый из 42-х пунктов анкеты был вз.ят непосредственно из [предыдущих] ответов. Формулировки были поровну распределены между установками за и против порнографии. Респондентов проси ли указать степень согласия с каждой формулировкой в диапазоне от "абсолютно согласен" до "абсолютно не согласен". Нулевая точка исключалась. Кроме того, анкеты содержали стандартные демогра фические вопросы, а также вопрос о феминистской или про-феми нистской ориентации респондентов .... Кроме того, анкета содержа ла специально отведенное свободное пространство, на котором рес пондентам предлагалось высказать что они пожелают .... Ответы на эти 42 вопроса с ограниченным выбором были кросс-табулированы по гендеру и типам феминизма или профеминизма, распределенным по гендеру .... Письменные же комментарии анализиравались двоя ко. Сначала Фримаи изучила все комментарии и сконструировала типологию. Чтобы достичь более строгого качественного анализа, затем, независимо от классификации Фриман, была построена вто рая классификация, приложимая к каждому ответу• . 10 Итак, в ходе проекта проводились полевые интервью, на основе которых разрабатывались анкеты, а затем проводился интегрирован ный анализ количественных и качественных данных, относ.ящихс.я к реакции людей на конкретный фильм, посвященный проблеме пор нографии. В основной же массе стандартных проектов иногда в це лях дополнения опросов собираются данные интервью в свободной форме, но, к сожалению, затем не анализируютс.я. 11 Стремпение к досконап11tности Феминистские исследовательницы\ли сочетают многие методы дл.я того, чтобы забросить свою сеть как можно дальше и шире в по исках понимания важных дл.я жизни женщин проблем. Мультиме тодный подход увеличивает вероятность того, что исследователи пой мут то, что изучают, и смогут убедить других в достоверности своих изысканий. Мультиметодность улучшает понимание благодаря как добавлению новых пластов информации, так и использованию одно го типа данных дл.я обоснования или уточнения данных другого типа. Исследование психолога Филлис Чеслер о женском безумии представляет собой пример феминистского исследовательского про екта, где она обратилась к мультиметодности вследствие своего стрем ления тщательно изучить плохо понимаемое .явление. Во введении к своей книге она говорит, что ее материал начинается с описания Феминистское мультиметодное исследование 371 <<Жизни и "психиатрических" историй четырех женщин, осно ванного на автобиографических и биографических источниках, а также на "историях болезни". Этот материал, и современная жен щина вообще, рассматриваются в терминах того, что означает для женщины взрослеть в семье .... Первая часть посвящена описанию того, как женская репродуктивная биология, патриархальная куль тура и современные отношения между родителями и дочерью ком бинируются так, чтобы обеспечивать характерное женское поведе ние- и идеалы: жертвенность, мазохизм, репродуктивный нарцис сизм, <<материнскую» сострадательность, зависимость, сексуальную робость и несчастливость, поклонение отцу- а также непреодоли мую антипатию к женщинам и их недооценку». После обсуждения этих «case studies» она переходит к анализу <<психиатрической лечебницы и частной психотерапии как итогов и отражения женского опыта в семье», а затем делает обзор традици онных и современных клинических теорий и практик. Хотя Филлис Чеслер- психолог-клиницист, она также обращается к таким со циологическим материалам, как шевным заболеваниям с <<национальная статистика поду 1950 по 1969 годы>>. В самом объемном раз деле книги она представляет свой клинический материал, что вклю чает в себя «пациентские "карьеры" шестидесяти женщин, которых {она} интервьюировала на предмет их опыта в психиатрических боль ницах и в ходе приватной или клинической амбулаторной терапии вАмерике и в Англии с 1945 по 1971 года». - В заключительном ком ментарии она поясняет, что говорила <<разными голосами ... иссле дователя-психолога, теоретика, врача- а также литератора и фи лософа, любителя поэзии и мифов». 12 На мой взгляд, завершающий комментарий Филлис Чеслер ука зывает на то, что использование мультиметодности отражает много гранную идентичность многих исследовательниц-феминисток. Мы многогранны, поскольку работаем во время феминистского ренессан са, переступающего дисциплинарные границы и мобилизующего многие наши способности разом. Наша многогранность служит при чиной того, что однометодвое исследование выглядит для нас поверх ностным и недостаточным для изучения и выражения всей сложнос ти жизни женщин. Как и Филлис Чеслер, Кэролин Закс сочетала исторические и современные материалы в своем исследовании о женщинах-ферме рах. Она использовала архивные документы за период с семнадцато го века по наше время, и кроме того анализировала изменяющиеся условия труда и изменения в идеологии в отношении разделения тру- СуламифьРейнхарц 372 да между полами. Вдобавок к этим материалам, она провела глубин ные интервью с 21 женщиной-фермером, так что женщины могли говорить сами за себя и предложить пути искоренения своего подчи ненного положения, приносящего им столько страданий. По-види мому, ее му льтиметодное исследование было мотивировано желани ем соединить [в одном контексте] женщин прошлого с женщинами настоящего. Сходным образом социолог Руфь Уоллэйс сочетала ана лиз документов католических заведений с интервью, взятыми у жен щин, недавно занявших должности в католической церковной ад министрации, в своем исследовании о женщинах в церковной иерар хии;13 Лейла Рупп (историк) и Берта Тейлор (социолог) комбиниро вали архивный анализ и интервью, изучая недавнее прошлое жен ского движения в США. 14 В своем революционном исследовании об инцесте Джудит Хер мани Лайза Хиршман также использовали мультиметодность. Как врачи и феминистки, они были встревожены количеством проходив ших у них лечение женщин - жертв инцеста. Отсутствие литерату ры, посвященной теме инцеста между отцом и дочерью, побудило их к написанию их книги. Быть тщательными насколько это возмож но - они ставили перед собой эту цель, чувствуя ответственность перед пережившими инцест, принимая во внимание всю серьёзность изучаемого явления. Кроме того, они верили, что смогут лучше за полнить недостаток знаний об инцесте, привлекая все доступные им методы. Использование многих источников данных, утверждаю я, отображает их личную вовлеченноетЪ в исследование. Во вступлении они пишут, что поделили книгу на три части, каждая из которых содержит материалы разного типа: «данные опросов, клинический материал, антропологическую литературу, популярную литературу и порнографию. Научные ис точники, мы, разумеется, искали в библиотеке; но что касается ли тературы популярной, в большинстве случаев мы полагались на по мощь друзей, знакомых и незнакомых нам людей, делавших вырез ки из газет и привлекавших наше внимание к публикациям, кото рых мы бы, как обычно, не заметили». Вслед за обзором всех релевантных материалов, они <•провели собственное клиническое исследование, основанное на интервью с проходящими лечение пациентками или их психотерапевтами. Со рок жертв инцеста и двадцать женщин, чьи отцы соблазняли их, но не довели дело до инцеста, участвовали в нашем исследовании». Феминистская теория (в этом случае- связанные концепции мужского доминирования и подавления женщин) позволила им при- Фе.мииистское .мулъти.методиое исследоваиие 373 дать смысл всему множеству источников информации. Но они не ог раничивали свое исследование анализом и nостроением теории. Они также стремились действовать. Поэтому одна часть их книги nосвя щена «общественному отклику на обнаруженные факты инцеста, включая кризисное вмешательство, семейную тераnию и судебные nроцессы. Кроме того, она nосвящена возможностям исцеления [от nоследствий инцеста] и [его] nредуnреждения. Обсуждение базиру ется на интервью со сnециалистами в области nсихиатрии, защиты детей и nравоохраны, а также на результатах nосещения nрограмм, разработавших инновационные nодходы к nроблеме» . 15 Другими словами, они завершили свое изучение литературы и реальных клинических случаев исследованием социального контек ста инцеста и рекомендациями no его nредуnреждению. Исследование социологаЛенор Вайцман о «социальных, эконо мических и юридических nоследствиях калифорнийского закона о разводе no взаимному согласию» требовало отдельного набора мето дик для каждого из трех тиnов nоследствий. Как она nоясняет в nри ложении о методах исследования, «В исследовании были задействованы четыре тиnа данных: си стематическая случайная выборка из судебных nротоколов; интер вью с членами суда no разводам; интервью с судьями и уnолномочен ными главного суда nервой инстанции, 16 слушающими семейные дела; и, возможно, самое важное- интервью с недавно разведенны ми мужчинами и женщинами .... Во всех nроведеиных нами интервью каждому ресnонденту (т. е. каждому судье, адвокату, разведенному мужчине или разведенной женщине) была nредложена серия гиnотетических дел о разводе (кро ме стостраничной анкеты). Четыре дела из этой серии обсуждаются на протяжении всей книги: одно касается молодой пары с детьми дошкольниками, второе -·зрелого администратора круnной компа нии и его жены nосле двадцати семи лет суnружества, третье- мед сестры средних лет, nомогавшей своему мужу-врачу nолучить высшее образование, и четвертое - неисnолнение условий nособия на ребенка». Она сообщает, что, стремясь избежать этноцентризма, она «nолучила возможность nровести nодобную серию интервью в Англии и изучить реакцию английских судей и адвокатов на те же самые четыре гиnотетических случая. Их реакция nомогала высве тить уникальные особенности юридической системы Калифорнии». 17 Сула.мифь Рейн.харц 374 Протоколы дел о разводе, что изучала ее исследовательская группа, извлекались из выборок до и после внедрения закона о доб ровольном разводе и в разных округах. Все свидетельствует о том, что множественность используемых ею методов и искусный подход к анализу данных позволили ей продемонстрировать чрезвычайно болезненные и несправедливые последствия для женщин закона о добровольном разводе. Интеrрация личноrо и общественноrо Предпринятое Кэтлин Бэрри исследование проституции и тор говли женщинами, того, что она назвала <•женским сексуальным рабством•>, нуждалось в мультиметодности вследствие скрытого и многообразного характера изучаемых явлений. 18 Ее чрезвычайно волнующая книга начинается с душераздирающего этнографическо го описания одной конкретной формы проституции в Париже, что она имела возможность наблюдать. Другие используемые ею мето дики включают в себя сбор архивных материалов, анализ докумен тов, присутствие на судебных процессах, а также следственные тех ники отчетов, направленные на идентификацию вовлеченных в тор говлю людей. Уже обнаружив женщин, что сумели порвать с прости туцией, она столкнулась с их отказом давать интервью- они были убеждены, что она им не поверит. Чтобы укрепить их доверие, Кэт лин Бэрри проводила длительные интервью в свободной форме, по зволявшие женщинам высказываться свободно и подробно. Побуж дая их точно описывать свой опыт, она укрепляла их уверенность в себе, избегая при этом преувеличений в их историях. Хотя Кэтлин Бэрри и полагалась на конкретные преимущества интервью, она была достаточно аккуратна, чтобы не анализировать проституцию как <•личную проблему» конкретных женщин. В дей ствительности ее интересовали те условия, что привели к порабоще нию конкретных женщин в качестве проституток и могли оказать такое же влияние на любую женщину. Иными словами, мультиме тодность помогала ей связывать каждый конкретный случай каж дой конкретной женщины с более широким комплексом социальных и экономических проблем. Мультиметодность используется многи ми феминистскими исследовательницами, поскольку они признают, что условия нашей жизни всегда суть результат одновременного дей ствия как личностных, так и структурных факторов. Фе.мипистсн;ое .му.льти.методпое исс.ледован.ие 375 Внимание к иссяедуемь1м Некоторые исследовательницы-феминистки используют широ кое разнообразие методов потому, что все их респонденты важны для них как личности, и не могут изучаться единообразно. Исследова тельницам нужна мультиметодность, если они уважают индивиду альные различия. Пример такой конфигурации обстоятельств мож но найти в исследовании Афины Тиодор, посвященном протестным действиям женщин, занятых в академической сфере. Афина Тиодор смогла дать своим исследуемым возможность предоставлять ей ин формацию так, как это было наиболее удобно для них. Стандартизи рованную информацию она собирала только о •возрасте, семейном положении, академической степени, научной сфере, звании или дол жности, типе контракта и трудовом стаже ко времени исходного про теста или увольнения, если иск был подан или протест заявлен уже вне кампуса•. Исходным материалом для ее исследования послужили ответы нанеструктурированный опросник от примерно 75% женщин (365 человек) из окончательной выборки. В опросник были включены пункты, •затрагивающие целый ряд тематических областей с целью помочь опрашиваемым вспомнить свой опыт•. •Эти "тематические напоминания" внеструктурированной ан кете запрашивали информацию о каждом случае в целом, об исполь зованных процедурах подачи жалоб внутри институции, о взаимо действиях с государственными инстанциями и судами, межличност ных отношениях в каждом случае, участии в женских и феминистс ких исследованиях, о студенческом опыте, влиянии протеста на жизнь и карьеру опрашиваемых и о переменах в кампусе, связанных с протестными действиями. Документация привлекалась весьма об ширная: письма и записки, различные отчеты, газеты и листовки, резюме и определения судов и государственных инстанций - и так далее, и тому подобное. Некоторые женщины предоставили целые папки с материалами, свои наговоренные на пленку биографии, и даже альбомы с вырезками и фотографиями, документирующие про исходившие с ними события•. В этом исследовательском проекте привлекалась также контек стная информация, а именно •документация ... от других людей и женских организаций, обладающих информацией о женщинах, по давших судебные иски ... от женщин-коллег по кампусу, друзей в академической сфере и супругов•. Кажется, в поисках информации исследовательница использовала все возможности. Су.ла.мифь Peunxapц 376 «От государственных органов были запрошены копии докумен тов на основании Закона о свободе информации. Общие и контекст ные данные и неструктурированные опросники сочетались с сорока интервью, каждое длительностью от 30 минут до трех часов, причем некоторые проводилисЪ непосредственно по ходу дела, до окончания судебного процесса; около дюжины интервью записывались на плен ку. Было также много телефонных бесед, инициированных самими женщинами•. Ее внимание к каждой из женщин и стремление объединить все возможные типы данных позволили ей провести исключительно пло дотворное феминистское исследование опыта 4 70 женщин-ученых и преподавателей, «сражающихся против дискриминации по призна ку пола на рабочем месте• . 19 Изучая опыт искусственного оплодотворения в Австралии, Ре ната Кляйн сочетала анкеты с интервью. Она собрала 40 35-ти стра ничных анкет, заполненных женщинам, что откликнулись на ее объявление, напечатанное в наиболее популярных газетах Мельбур на в 1986-м году, а затем проинтервьюировала 25 из них. 20 Хотя ее исследование не было столь обширным и детальным, как то, что пред приняла Афина Тиодор, их объединяет одно желание продвинуться дальше анкет, чтобы больше узнать об опыте конкретных женщин. Это «продвижение дальше • за рамки единственного метода с целью узнать больше о женском опыте и его распространенности есть ха рактерная черта большинства феминистских исследований. Стремпение nридерживаться nринциnов феминизма В своем методологически богатом исследовании программ по женским исследованиям в Соединенных Штатах, Великобритании и Западной Германии Рената Кляйн сочетала анкеты, интервью и включенное наблюдение в осознанном стремлении придерживаться тех принципов феминистского подхода, что она почерпнула из соот ветствующих работ на эту тему. Она пишет, что «несмотря на серьёз ные сомнения в валидиости заполнения анкет, {она} все же решила использовать их в качестве отправной точки для последующих ин тервью•. Начав распространять анкеты, она обнаружила, что согла сие респондентов заполнять эти анкеты зависит от их знакомства с ней лично. После этого в Британии она провела интервью с 48 человек, заполнивших анкеты. 37 из числа Фе.минис те н:ое .мульти.ме тодное исследование 377 «Вдобавок {она} провеланеподготовленные интервью с давателями женских исследований из США, из Германии, 3- из Австралии и 2- 12 - 5 препо 3- из Британии, из Новой Зеландии. Эти ин тервью происходили в университетских кабинетах, ресторанах, по ездах, парках, дома или в общежитиях, в аэропортах и даже в авто мобилях•. Далее следует описание ее метода ин·rервью в разговорной ма нере, когда происходит само-раскрытие интервьюера. «В тех случаях, когда интервью следовало за заполнением ан кеты, мы начинали свою беседу с тех замечаний, что сделали респон денты в ходе ее заполнения, но затем стремились охватить в общих чертах все те двенадцать вопросов анкеты, что служили также осно вой для разговора с теми, кто анкету не заполнял .... Я была очень обрадована тем, что интервью превращались в "беседы", двусторон ний обмен информацией: это не просто позволяло продвигаться впе ред в отношении предмета нашего обсуждения, временами приводя к темам/догадкам/вопросам, неожиданным и захватывающим как для интервьюера, так и для интервьюируемых, но также дало мне возможность поделиться некоторым своим опытом и познаниями в области женских исследований с теми, кого я интервьюировала, и избавиться от ощущения того, что я "эксплуатирую их в качестве объектов исследования" •>. Добавочной процедурой сбора данных стало ее включенное наблюдение во многих университетских кампусахАнглии, Соединен ных Штатов, Германии, Швейцарии и Австралии. И некоторые моменты этого наблюдения были столь же удачными, сколь и ее интервью. «В Великобритании мне пришли в голову наиболее важные до гадки относительно динамики женских исследований - и областей расхождения теории и практики в женских исследованиях - когда я беседовала со студентами во время наших еженедельных вояжей на поезде из Лондона в Кентербери и обратно•. 21 Как явствует из этих выдержек и как непосредственно пишет об этом сама Рената Кляйн, она также применяла эмпирический ана лиз22 и кросс-культурный анализ. Другой пример применения феминистских принципов подроб но обсуждается Дженис Рэдуэй в ее исследовании «Читая любовный роман: Женщины, патриархат и популярная культура•. В этом про екте для сбора данных о любовных романах серии <•Арлекин• 23 и читающих их женщинах сочетаются методы контент-анализа, на блюдения и интервью. Автор начала свое исследование с критики Сула.мифь Рейнхарц 378 стандартных методов изучения масс-культуры, что стремятся восста новить «содержание отдельно взятого ... литературного текста•, предполагая, что читатели поглощают этот смысл совершенно оди наковым образом. «Поскольку я отказалась от тех теоретических допущений, что оправдывают преподнесение моего собственного прочтения в каче стве истинной трактовки смысла данного жанра его поклонницам, было необходимо сформулировать другой метод раскрытия значения нарратива любовного романа». Взамен описанной перспективы, она приняла позицию, назы ваемую Новой критикой, 24 предполагающую, что читатели констру ируют содержание текста исходя из собственных контекстов. Соглас но этой теоретической концепции она «разработала метод, .. сильно зависящий от ответов на вопросы анкет и от интенсивных интервью •. Поскольку она полагала, что читатели активно вовлечены в постро ение смысла текста, ее метод требовал изучения читателей, а не толь ко читаемых ими текстов. И так же не могла она предполагать, что тексты служат компенсацией жизненных проблем читателей. Вмес то этого она должна была изучить реальные жизненные практики женщин и способы прочтения ими текстов. Как она пишет: «Исходя из природы самого смысла [текста] как конструируе мого читателем, что всегда уже находится в интерпретативном кон тексте, .. мы должны проводить эмпирическое изучение идентично стей реальных читателей, природы предпосылок, что они вносят в текст, характера производимых ими интерпретаций•. Эта методологическая необходимость и приводит ее к интервью и к этнографии: «Мое исследование основано на этнографическом изучении ре ального сообщества читательниц любовных романов, что покупают почти все свои книги у одного-единственного продавца, Дороти Эванс, что заработала в своем районе репутацию истинного знатока роман тической литературы. Мои знания о Дот и ее покупательницах базируются например но шестидесяти часах интервью с ними, проводимых с июня февраль 1981. 1980 по Я подробно обсуждала с Дот романы, их чтение и ее деятельность как консультанта и советчика, а также наблюдала за ее взаимодействиями с покупателями в книжном магазине. Также я провела групповые и индивидуальные интервью с шестнадцатью женщинами из числа ее постоянных покупательниц, и детальный анкетный опрос сорока двух; большинство из них- замужние и имеющие детей женщины, принадлежащие к среднему классу». Фе.мипистское .мульти.методпое исследовапие 379 Введенное Дженис Рэдуэй понятие контекста перешло грани цы группы, образуемой Дот и ее покупательницами, и распростра нилось далее на ту экономическую матрицу, внутри которой любов ные романы производятся и находят сбыт. <<Любовные романы не возникают чудесным образом в руках Дот и ее покупательниц. Они суть конечный продукт многоступенчатого и чрезвычайного сложного материального и социального процесса, в который включены писатели, литературные агенты, работники издательств, редакторы, а также сотни других людей, участвующих в производстве, распространени_и и продаже книг. "Читая любовный роман" начиналось с расследования этого процесса и рассмотрения возможности того, что недавние изменения в его организации и структуре могли существенно повлиять на увеличение продаж этих романов». То предположение, что читатели могут сами говорить от своего лица и им есть что сказать, привело ее к использованию определен ного набора методик. Эти техники сбора информации дополнили проведенный ею контент-анализ романов, процедуру, от которой она не отказалась ради Новой критики. Уважая мнения женщин о том, что они читают, Дженис Рэдуэй также излагает свою собственную интерпретацию, оформившуюся под влиянием ее феминистских взглядов. Как она пишет об этом, «Я попыталась предложить некоторое объяснение тому, как воспринимают себя мои информанты, а также их мотивам и желани ям, что скорее всего ими владеют, но не признаются ими сознатель но как раз потому, что они принимают патриархат как данное, как естественную форму организации пола и гендера » . 25 То, что она использовала и тексты, и беседы, и теорию, позво лило ей показать, как не подвергаемые сомнению патриархатным обществом предпосылки становятся частью мыслительных паттер нов женщин и формируют способы их взаимодействий. Образ поиска Исследовательницы-феминистки, использующие мультиметод ность, приводят мне на ум традиционный (про-мужской) образ «ПО иска истины•>. Феминистски, решившиеся на важный исследователь ский проект, подобны отправившимся в дальнее и серьезное путеше ствие. И в ходе путешествия они используют различные методы и средства. 26 Изучая женщин из академической среды, Надя Айзенберг СуламифьРейпхарц 380 и Мона Харрингтон обнаружили, что некоторые ученые и исследо вательницы действительно интернализавали образ себя как находя щихся в постоянном поиске. 27 Обычно феминистское мультиметодное исследование излагает ся так, чтобы раскрыть <<сам процесс изысканий». Первые открытия стимулируют ученого на продолжение поиска. И когда они наполня ют ее вдохновением, она чувствует себя охваченной исследовательс кой страстью. Например, Элинор Лангер пишет, что в своем иссле довании, посвященном Джозефин Хербет, она действовала так, «как будто я была путницей, что .каким-то образом отстала от своих, а Джозефин Хербет - спасателем, посланной помочь мне добраться ДОМОЙ». 28 Быть исследователем-путником означает обладать <<Я» и обла дать телом. Это значит отказываться от голоса «бестелесной объек тивности» и помещать себя в пространство и время. Как написала Элинор Лангер, «Я пишу эти слова в определенном географическом месте, внекоторый момент времени, внекоторой точке моей исто рии, столь далекой от того времени, когда я впервые {сформулирова ла задачу своего исследования}». 29 И это также значит признавать, что «Я» меняется в ходе путешествия. Именно вследствие этого ощущения поиска многие исследова тельницы-феминистки представляют результаты своих изысканий в форме «отображения самого их процесса». Эта форма, в свою оче редь, связана с их отказом от дискурса позитивизма и объективнос ти. Вот что пишут на эту тему и вот какие альтернативы существую щей практике предлагают психологи Стефани Райгер и Маргарет Гордон: «Излагая результаты своих исследований в традиционной на учной форме, мы увековечиваем тот миф, что социальные исследо вания свободны от предвзятости. Вводная часть статей всегда посвя щается обсуждению предыдущих исследований [на данную тему], но редко когда в ней упоминаются личный опыт или наблюдения уче ного, что стимулировали предпринятое исследование .... Использо вание наукообразной протокольности при написании отчетов - это что-то вроде ритуала: если то, что мы делаем, выглядит как наука, то это и должна быть наука. И избегание упоминаний о человечес ких существах (кроме как в качестве предметов исследования) пред полагает, что к исследованию человеческие руки не причастны, а значит, оно непредвзято. В последнее время некоторые журналы со чли приемлемым использование местоимения первого лица един ственного числа- "я"- по отношению к исследователю взамен из- Феминистское .му.льти.методное исследование 381 л ожени я действий в пассивном залоге .... Вроде бы несущественное и незаметное, это изменение в отношении социальных наук облада ет революционным потенциалом, поскольку приводит к признанию того, что исследование делается человеческим существом, со всеми присущими человеку ограничениями. Другим малым шагом с дале ко идущими последствиями могло бы стать написание нами методи ческой части отчетов как описания того, как действительно прово дилось исследование- а не как реконструкции логики применеи ных нами техник». зо Рефлексивное отношение31 к исследовательскому процессу в це лом, от «формулировки проблемы•> до «изложения результатов•>, под нимает как психологические вопросы (почему я предприняла это ис следование?), так и проблемы контекста (каковы были межпереопаль ные или структурные последствия проведения данного исследования?). Вот какой пример приводят Стефани Райгер и Маргарет Гордон: «В ходе нашего проекта об изнасиловании две секретарши, на биравшие документы, не смогли сдержать слез; пытаясь успокаивать их, мы впервые узнали, что они были жертвами насилия. Открытая информация о нашем проекте в местных газетах вызвала телефонные звонки от жертв насилия, что хотели помочь нам в нашем исследова нии - или сами нуждались в нашей помощи. Решающее значение имеет для исследователей ответственность за последствия их исследо вания; однако многие из нас не имеют нужных для консультирования навыков или склонности к нему. Поддержка консультативных цент ров для женщин, возможность для жертв насилия воспользоваться их услугами может быть одним из решений этой проблемы». 32 Исследовательницы-феминистки, что излагают свои исследова ния как «путешествия», как процесс изысканий, результат которых есть часть этого процесса, демистифицируют сами изыскания. В хо де проекта в него вплетается новый опыт, в нем запечатлеваются все новые и новые голоса. Рабочий процесс исследования становится интегральным компонентом предмета изучения. Сам процесс ста новится частью результата. Это достаточно скромный подход, по скольку «открытия» связываются со специфическими особенностя ми проекта, но не объявляются бестелесной истиной. Некоторые авторы начинают отчет об исследовании со време ни, предшествующего предполагаемому старту проекта. Они делят ся с читателями своим детским опытом, что в первую очередь обес печил контекст предпринятому исследованию. Сара Раддик пишет: «По темпераменту я плюралистка. С первых классов школы мне пришлась по душе та идея, что существует много возможных точек Сула.м.ифъ Рейнхарц 382 зрения и потому много истин. В моем детстве нацисты, затем белые расисты, а затем маккартисты претендовали на привилегированную позицию. Неудивительно, что, когда я изучала философию, меня притягивали те традиции, что отвергали распространенную среди философов амбицию упорядочивать способы познания в иерархию от наименее к наиболее адекватным .... И в феминизме я стала сто ронницей тех, кто отвергал обобщенную картину ради множества перспектин ». 33 Автор может описывать, как она пришла к написанию книги, почему она выбрала именно это название, и даже дефекты анализа в данном исследовании. Value Кэй 35 - Breaking Out ЛизСтенлии Сью Вайс, 34 Робин Лакофф и Роуз Лини Шерр, At the Palace Face Чунг Юен живые примеры исследований, в которых анализ прошлого автора или ее опыта существенно дополнил более общепринятые ме тоды. В этих и в других книгах типичное разделение процесса иссле дования и его результата искоренено. Заключительные соображения Когда исследовательницы-феминистки обращаются к мульти методности, спектр возможных вариаций и комбинаций весьма ши рок. Конкретная комбинация методов зависит от конкретного поис ка, в который вовлечена исследовательница. Некоторые из этих по исков должны соединить прошлое с настоящим; другие - достичь высот точности, чтобы интегрировать толкования явлений как ин дивидуальных и как социальных и проверить разработанные в поле вых условиях гипотезы, что я и продемонстрировала. Для использования мультиметодности необходимо, чтобы ис следователь обладал разнообразными навыками или был способен координировать группу специалистов с различными навыками. Это требует времени и ресурсов. Многие со всей очевидностью готовы вложиться настолько, насколько необходимо для феминистского исследования этого типа. Некоторые сделать это не в состоянии. Однако есть и компенсации за трудности обретения множества навыков или принятия далеко идущих обязательств. Можно не со мневаться, что использование широкого спектра методов позволяет повысить чувствительность к широкому спектру людей или обстоя тельств. Тогда важные проблемы жизни женщин могут быть поняты в их сложности более полно. И затем исследовательницы могут пере дать общественности свое понимание более убедительным образом. Феминистское .мульти.методн.ое исследование 383 Мультиметодное исследование создает возможность поместить тек сты или людей в контекст, тем самым открывая путь более богатой и гораздо более точной интерпретации. Обзор примеров мультиметодного феминистского исследования показывает, что феминистки принимают этот подход по многим при чинам. Что меня особенно впечатлило- когда я увидела, насколько различаются эти исследовательские подходы - так это то, что фе министское исследование направляется скорее сущностью своего предмета, чем своими методами. Я хочу сказать, что в феминистском исследовании используется любая доступная методика и любой кластер методик, что необходимы для ответа на те вопросы, что оно ставит перед собой. Этот текст был улучшен благодаря замечаниям Эллен Стоун. Renate Klein, •The Dynamics of Women's Studies: Its International Ideas and Practices in Higher Education•, doctoral dissertation, Institute of Education, University of London, 1986, р. 16. См. Kevin Eckert, •Ethnographic Research on Aging•, in Sulamit Reinharz and Graham Rowles, eds., Qualitative Gerontology (New York: Springer PuЬ!ishing, 1988),рр.241-255. Agnes Riedmann, •Margaret Loyd Jarman Hagood•, in MaryJo Deegan, ed., Women in Sociology: А Bio·blЬliographic Sourcebook (Westport, СТ: Greenwood Press, 1990). Весь мой материал о Маргарет Хэгуд базируется на статье Агнес Ридман. Margaret Hagood, Mothers о{ the South: Portaiture of the White Tenant Farm Woman (Chapel Нill, NC: University of North Carolina Press, 1939), р. 226. Margaret Hagood, Statistics for Sociologists (New York: Reynal and Нitchcock, 1941). Sulami t Reinharz, • Finding а Sociological Voice: The W ork of Mirra Komarovsky •, Sociological Inquiry 59.4 (1989): 374-394. Mirra Komarovsky, W omen in College: Shaping N ew Feminine I dentities (N ew York: Basic Books, 1985), рр. 7-11. 10 Bernice Lott, Mary Ellen Reilly, and Dale R. Howard, •Sexual Assault and Harassment: А Campus Community Case Study•, Signs: Journal о{ Women in Culture and Society 8.2 (1982): 296-319. Pauline Bart, Linda Freeman, and Peter Kimball, •The Different Worlds of Women and Men: Attitudes toward Pornography and Responses to Not а Love Story - а Film about Pornography•, Women's Studies International Forum 8.4 (1985): 307322,р.309. 11 12 См. Sulamit Reinharz, Оп Becoming а Social Scientist: From Survey Research and Participant Observation to Experiental Analysis (New Brunswick, NJ: Transaction Book, 1984), chapter 2. Phyllis Chesler, Women & Madness (New York, Avon, 1972), рр. xxi-xxiii. Сула.мифь Рейнхарц 384 13 14 Ruth Wallace, cCatholic Women and the Creation of а New Social Reality•, Gender and Society, 2.1 (1988): 24-38. Leila J. Rupp and Verta Taylor, Survival in the Doldrums: The American Women's Rights Movement, 1945 to the 1960s (Columbus, ОН: Ohio State University Press, 1990). . 15 Judith Herman with Lisa Hirschman, Father-Daughter lncest (Cambridge, Harvard University Press, 1981), р. viii. 16 Superior court: в нескольких штатах - МА: суд общей юрисдикции рангом выше нижестоящих судов, но ниже суда последней инстанции. 17 - Прим. перев. Lenore J. Weitzman, The Divorce Revolution: The И nexpected Social and Economic Consequences {or Women and Children in America (New York: Free Press, 1985), рр. 403-407. 18 Kathleen Barry, Female SexualSlavery (Englewood Cliffs, NJ: Prentice·Hall, 1979). 19 Athena Theodor, The Campus TrouЫemakers: Academic Women in Protest (Houstan, ТХ: Сар and Gown Press, 1986), р. 266. 20 Renate Klein, • When Medicalization Equals Experimentation and Creates Illness: The lmpact of the New Reproductive Technologies on Women•, доклад, nредстав· ленный на Forum International Sur les Nouvelles Technologies de Ja Reproduction Humaine organise par Je Conseuil du Statut de !а Femme, Universite Concordia, Montreal, Canada, и опубликованный в Conference Proceedings, 1988, fn 1. См. также Renate Klein, •Pain, Infertility and Women's Experiences with IVF•, док лад, представленный на Meeting of the Australian Federation of University Women, Lyceum Club, Melbourne, April 1987; Renate Klein, oWhere Choice Amounts to Coercion: The Experience of Women on IVF Programmeso, доклад, представленный на Third Interdisciplinary Congress on Women, DuЬlin, Ireland, July 1987. 21 Renate Klein, oThe Dynamics of Women's Studies: Its International Ideas and Practices in Higher Education•, doctoral dissertation, Institute of Education, University of London, 1986, Method chapter, р. 14. 22 Shulamit Reinharz, oExperiential Analysis: А Contribution to Feminist Research Methodologyo, in Gloria Bowles and Renate Duelli Klein, eds., Theories o{Women's Studies (Boston: Routledge and Kegan Paul, 1983), рр. 162-191. 23 Речь идет о романах, выпускаемых канадским издательством Harlequin Enterprises Limited, одном из крупнейших в этом сегменте рынка. Основанное в 1949 году, оно с самого начала сnециализировалось на поп-литературе, а с 1964 перешло исключительно на любовные истории (успешно поглотив в 1971 году британское издательство Mills & Boon, что выnускало такого рода литературу с 1909 года и чью продукцию Harlequin переnечатывало за океаном начиная с 1957). Во многом успех издательству обесnечила особая nолитика продаж, оnи рающаяся не на книжные магазины, а на книготорговые точки в универсамах, универмагах, аптеках и т. д.- Прим. перев. 24 Любопытно, что традиция американской Новой критики (связываемая с име нами Джона Кроуи Рэнсома, чья работа 1941 года и дала название течению, Клинса Брукса, Аллена Тейта и Роберта Пенна "Уоррена), чей пик nришелся на 40-60-е годы, концентрируется как раз на •отвязке• произведения от истори ческого\биографического контекста (это было полемическим фоном для ее раз вития), на «точных•, а не •беллетристских• nодходах к тексту как совокуnно сти литературных техник, а также на резком разграничении •высокой• лите- Фе.мипистск:ое .мульти.методпое исследование 385 ратуры •шедевров• и •ширnотреба•. Обычно неnриятие Новой критикой редук ции текста (как правило, поэтического) к интерпретациям (в прозе) трактуется как представление о единственной иерархической системе смыслов произведе ния. Признание и изучение читательского участия в построении смысла nроиз ведения скорее характерно для постструктуралистов, беспощадных критиков Новой критики, что может быть условно соотнесена со структуралистской или даже формалистской ветвями евроnейской традиции.- При.м. перев. 25 Janice Radway, Reading the Romance: Women, Patriarchy and Popular Literature (Chapel Нill, NC: University of North Carolina Press, 1984), рр. 5-7,9-12. 26 О феминистском путешествии см. Магу Daly, Gyn/Ecology: The Metaethics of Radical Feminism (Boston: Beacon Press, 1978); о феминистском исследователь ском путешествии см. Jill McCalla Vickers, •Memoirs of an Ontological Exile: The Methodological Rebellions of Feminist Research•, in Geraldine Finn and Angela Miles, eds., Feminism in Canada (Montreal: Black Rose Books, 1982). 27 Надя Айзенберг и Моан Хэррингтон обсуждают эту идею, опираясь на терми ны, разработанные Кэролайн Хейлбрун в ее книге Writing а Woman's Life (New York: Ballantine Books, 1988). См. N adya Aisenberg and Mona Harrington, Women of Academe: Outsiders in the Sacred Glove (Amherst, МА: University of Massachusetts Press, 1988), р. 6. Авторы не цитируют Кэролайн Хейлбрун, зато цитируют следующие работы: Rachel Blau DuPlessis, W riting Beyond the Ending: Narrative Strategies of Twentieth·Century Women Writers (Bloomington: Indiana University Press, 1985); Blanche Gelfant, Women Writing in America: ~'oices in Collage (Hanover, NH: University Press of New Ingland, 1985); Carol Р. Christ, Diving Deep and Surfacing: Women W riters оп Spirital Quest (Boston: Beacon Press, 1980). 28 Джозеф ин Хербет (J osephine Herbst, 189 7( 9 2? )-1969 ), леворадикальная амери 1935 года работала корреспондентом канская писательница и журналистка (с •Нью Йорк Пост• в Германии, ее перу также nринадлежат репортажи о Граж данской войне в Испании, где она была вместе с Дос Пассосом). Была подверг нута остракизму в эnоху МакКарти и nрактически nредана забвению. - Прим.. пере в. 29 Elinor Langer, Josephine Herbst (Boston: Little, Brown, 1983), 30 Stephanie Riger and Margaret Gordon, •Dilemmas in the Practice of Feminist Researcher•, доклад, представленный на собрании American Psychological Association, Los Angeles, August 1981, рр. 5-6. 31 См. 32 рр. 4, 12. Alvin Gotildner, The Coming Crisis of Western Sociology (New York: Avon, 1970); см. также Sulamit Reinharz, •An Assessment of Alvin Gouldner's The Coming Crisis of Western Sociology•, доклад, представленнный на Eastern Sociological Society Meetings, Boston, March 1990. Stephanie Riger and Margaret Gordon, ор. cit. (note 30), рр. 3-4. 33 Sara Ruddick, М aternal Thinking: Toward а Politics of Peace(New York: Ballantine Books, 1989), рр. 127-128. 34 Liz Stanley and Sue Wise, Breaking Out: Feminist Consciousness and Feminist Research (London: Routledge & Kegan Paul, 1983). Chung Yuen Кау, At tl!e Palace: Wortl!, Ethnicity and Gender in а Chinese Restaurant, in Liz Stanley and Sue Scott, eds., Studies in Sexual Politics (Manchester, UK: Department of Sociology, University of Manchester, 1985), рр. 1-83. 35 13 Зак. 4046 Гендерноя проблематика в экономической теории Пола Инглэнд Изолированный индивид: андроцентристский уклон в постулатах неоклассической теории В рамках неоклассического подхода андроцентристский уклон прослеживается на уровне базовых теоретических конструкций. В число основополагающих постулатов неоклассической экономичес кой теории входят три следующих утверждения. Во-первых, функ ции полезности отдельных индивидов количественно песопостави мы между собой. Во-вторых, предпочтения: индивидов неизменны и носят экзогенный (по отношению к экономическим моделям) харак тер. В-третьих, в условиях рынка поведение индивидов определя ется эгоистическими мотивами (то есть индивидуальные функции полезности являются: независимыми друг от друга). Я постараюсь доказать, что каждое из этих утверждений вытекает из сугубо инди видуалистической модели человеческого поведения, которая: явилась объектом феминистской критики в ряде научных дисциплин. Я на зываю эту модель моделью изо.лироваппого индивида self>> ), ( <<separative поскольку она предполагает, что человеческие существа яв ляются автономными, невосприимчивыми к социальным воздействи ям и эмоционально слабо связанными между собой индивидами. Принято считать, что именно в соответствии с этими характеристи ками люди ведут себя: в ~экономике• или на ~рынке•. © University of Chicago Press, 1993. Перевод АлексеЯ: Капустина под редакцией Елены Мезенцевой выполнен по из данию Paula England, •The Separative Self: Androcentric Bias in Neoclassical Assumptions•, in Marianne А. Ferber and Julie А. Nelson, eds., Beyond Economic М an. Feminist Theory and Economics (Chicago and London: University of Chicago Press, 1993), рр. 37-54. 387 Четвертое, зачастую менее явное nредnоложение многих нео классических конструкций состоит в том, что в семье индивиды (в частности, мужчины) не ведут себя как изолированные индивиды, а, наnротив, действуют в соответствии с логикой альтруизма. Тем самым nодчеркивается значимость эмnатической эмоциональной связи в семейных отношениях, но отрицается ее наличие во взаимо действиях между агентами рынка. Я nостараюсь nоказать, что эти предположения преувеличивают значимость обеих моделей: модели изолированного индивида - в условиях рынка, и модели альтруис тического nоведения (с наличием эмnатии)- в семье. Перечисленные неоклассические nостулаты можно с nолным основанием охарактеризовать как «андроцентристские•. Действи тельно, если бы существующая система гендерных отношений не рассматривалась как единственно возможная или желательная, то, вnолне вероятно, в nеречень базовых постулатов экономической те ории вошли бы и другие nредnоложения относительно человеческо го поведения. Возможно, наnример, что в этом случае мы и не на блюдали бы столь значимых различий в базовых предпосылках, ка сающихся анализа поведения индивидов на рынке и в семье. Пере численные nостулаты являются андроцентристскими также и nото му, что они отражают точку зрения и интересы мужчин. В результа те исследования, оnирающиеся на nостулаты неоклассики, уводят нас в сторону от вопроса, каким образом сложившиеся структуры гендерных отношений увековечивают неравное положение женщин в семье и на рынке труда. Конечно, критиковать базовые nостулаты неоклассической те ории можно вне всякой связи с феминистским подходом. Этому по священо большое количество работ экономистов и социологов, идеи которых во многом были мною использованы. Тем не менее, в дан ной статье я хотела бы обратить внимание на те асnекты, которые передко уnускаются из вида критиками экономической теории, а именно: социальная организация гендерных отношений во многом связана с теми сторонами человеческой жизни, которые не учиты ваются в неоклассических моделях. Идет ли речь о реальном вкладе женщин в экономическое развитие, либо о nривилегированном nо ложении мужчин- все это зачастую остается •невидимым• в тра диционной экономической теории. Игнорирование подобных реалий и составляет феномен, который может быть определен как <<андро центристский уклон>>. В то же время читатель должен иметь в виду, что nроявления сексизма в экономической литературе не исчерпы ваются одними лишь базовыми nостулатами неоклассики. В ряде Пола И пглэпд 388 экономических работ андроцентристский уклон в большей мере свя зан с доnолнительными гипотезами, нежели с базовыми теоретичес кими постулатами, анализируемыми в данной статье. Феминистская критика андроцентристскоrо уклона Прежде чем рассматривать феминистскую критику экономичес кой теории, необходимо уточнить, что я понимаю под феминистским nодходом в экономике. Одним из последствий произошедшего за пос ледние 20 лет притока женщин (нередко феминистски ориентирован ных) в академическую среду стало формирование общего мнения, что теоретические основы любых научных дисциплин содержат опреде ленный гендерный уклон. С течением времени феминистская мысль становилась все более разнообразной, и в настоящее время включает в себя множество весьма разнородных направлений. Вместе с тем, практически все эти направления объединяет убежденность в том, что женщины находятся по отношению к мужчинам в подчиненном положении, причем степень этого подчинения не может быть оправ дана ни с моральной точки зрения, ни с точки зрения необходимости. Во всем остальном - будь то причины гендерного неравенства или меры по его преодолению- взгляды феминисток расходятся. В рамках феминистской мысли можно выделить два основных (хотя и не взаимоисключающих) направления. Первое из них сосре доточено на проблеме исключения женщин из традиционно «мужс ких• сфер деятельности и институтов. Например, система права, культурные нормы и иные дискриминационные практики привели к исключению большинства женщин из руководства политических, религиозных и военных организаций, равно как и из традиционно мужских профессий. Подобная дискриминация имеет для женщин значимые негативные последствия, поскольку виды деятельности, традиционно считающиеся «мужскимИ>>, ассоциируются с высоким общественным статусом, властью и значительным доходом. Иногда механизм дискриминации оказывается настолько эффективным, что большинство женщин nредпочитают не вторгаться в «мужскую вот чину•> (хотя меньшинство ник о г да не оставляло попыток сделать это). Феминистки видят основную задачу в этой области в том, чтобы уст ранить преnятствия, мешающие участию женщин во всех сферах деятельности на равных с мужчинами. И зо.лированный индивид 389 В рамках второго направления феминистской мысли основное внимание уделяется вопросам статусиого обесценения и низкого ма териального вознаграждения видов деятельности, которые традици онно считаются <<Женскими•>. Сексизм здесь проявляется в игнори ровании вопроса о том, насколько традиционно женские виды дея тельности способствуют развитию экономики, общества и государ ства. В частности, не учитывается, какой реальный количественный вклад в «богатство наций» вносит труд женщин по воспитанию де тей, работа в домашнем хозяйстве или деятельность на волонтерских началах. Другой пример сексизма- когда во внимание не принима ются реальные масштабы вклада со стороны «женских» профессий в формирование прибылей фирм. Эта проблема была поставлена дви жением за «сравнительную ценность» ( <<comparaЫe worth>>) профес сий при установлении заработной платы [принцип равного вознаг раждения за труд равной ценности - При.м. ред.]. 1 В этом случае фе министки видят решение проблемы в адекватной оценке экономи ческого вклада традиционно женских видов деятельности и в повы шении уровня материального вознаграждения за такой труд. Представленные два направления феминистской мысли иногда трактуются как конфликтующие между собой. Считается, что адеп ты первого направления выступают за то, чтобы женщины вступали в традиционно мужские виды деятельности, тогда как сторонницы второго- за то, чтобы женщины продолжали занИматься традици онно женскими видами деятельности. 2 На деле, однако, второй под ход не противоречит задаче обеспечения равного доступа мужчин и женщин к любым видам деятельности. В рамках этого подхода под черкивается необходимость признания обществом ценности тради ционных женских видов деятельности (и их справедливого вознаг раждения), но вовсе не утверждается, что женщины и впредь долж ны выполнять непропорционально высокую долю подобных работ. В этом смысле два основных феминистских подхода могут рассмат риваться как совместимые. Они вместе провозглашают, что сферы деятельности, традиционно считающиеся мужскими или женскими, должны быть в равной степени доступными как для мужчин, так и для женщин. Использование возможностей обоих подходов может способствовать более справедливой оценке и вознаграждению обоих видов деятельности. В то же время, в рамках второго направления феминистской мысли отвергается концепция человеческого поведе ния, основанная на индивидуализме, эмоциональной изолированно сти и отсутствии эмпатии, - концепция, которая была предложена либеральными экономистами и разделяется некоторыми феминист- Пола И н.глэн.д 390 ками. 3 Сторонники второго направления считают, что подобная мо дель поведения ошибочна как в отношении женщин, так и в отноше нии мужчин. Такое разграничение между феминистскими подходами пресле дует цель еще раз показать отличие изолированного индивида от личности, эмоционально связанной с другими людьми. Установле ние эмоциональных контактов, равно как и навыки и деятельность по их поддержанию, являются важной частью человеческой деятель ности, традиционно осуществляемой женщинами. Поэтому в фоку се моего внимания находятся неприятие (и, вследствие этого, игно рирование) эмоциональных связей между индивидами, характерное для экономической теории. С позиций феминистского подхода это означает, что мы выступаем как против идеализации модели изоли рованного индивида, так и против «привязки» этой модели копре деленному полу. Феминистская критика концепции иэопированноrо индивида и неокпассический подход Каким образом феминистская критика модели изолированного индивида может быть применимак анализу неоклассической эконо мической теории? Критическому рассмотрению подлежат следующие постулаты неоклассики: несоизмеримы; (2) (1) индивидуальные функции полезности предпочтения индивидов стабильны и носят эк зогенный характер; (3) индивиды преследуют собственные интересы (т. е. ведут себя эгоистично). Эти три постулата определяют поведе ние индивидов во взаимодействиях на рынке (или, другими слова ми, при осуществлении рыночных трансакций)- центральной об ласти исследования неоклассики. Есть и четвертое положение, под лежащее критическому рассмотрению. Оно гласит, что отношения между членами семьи строятся на основе альтруизма. Я утверждаю, что каждый из трех первых постулатов основан на концепции чело века как изолированного индивида, и, следовательно, может служить объектом феминистской критики. Четвертый постулат не встреча ется в большинстве учебников по экономике, однако он явно присут ствует в направлении неоклассики, изучающем экономическое по ведение домашних хозяйств- так называемой «новой экономике домохозяйства». 4 Такое очевидное различие в подходах к описанию И зо.лировапный индивид 391 поведения индивидов на рынке и в семье показывает, насколько тес но постулаты неоклассики связаны с господствующим представле ннем о гендерных ролях. Сравнение индивидуальных функций полезности Представители неоклассической школы заявляют о невозмож ности сравнения индивидуальных функций полезности. С 30-х го дов ХХ века под полезностью стали понимать степень удовлетворе ния субъективных потребностей индивида. Сформулированное таким образом, понятие полезности лишено какой-либо объективной осно вы, позволяющей дать ее количественную оценку, что, в свою оче редь, делает невозможным межличностные сравнения полезностей. 5 В результате, неоклассическая теория утверждает, что невозможно указать, который из двух индивидов, участвующих в обмене, выиг рывает больше от этой трансакции (поскольку выигрыш каждого из участников измеряется полезностью, которая является сугубо субъективной величиной). Постулат о субъективном характере по лезности является настолько основополагающим, что он обычно включается даже в школьные учебники по микроэкономике. 6 Тезис о невозможности соиэмерения функций полезности от дельных индивидов в большой степени предопределяет использова ние неоклассиками Парето-оптимума в качестве критерия эффектив ности распределения благ. Перераспределение, осуществляемое в форме обмена благами, признается Парето-эффективным, если в ре зультате подобного обмена хотя бы один из участников выигрывает (т. е. извлекает дополнительную полезность), и ни один не проигры вает в полезности. Например, любой добровольный обмен благами на рынке между индивидами, иреследующими свои личные интере сы, будет Парето-эффективным. При этом обменные трансакции бу дут иметь место до тех пор, пока не будет достигнут Парето-оптимум [то есть когда ни один из участников не может улучшить своего по ложения, не ухудшая положения другого- Прим. ред.]. Следова тельно, любое перераспределение благ в пользу бедных слоев, ухуд шающее положение богатых (т. е. уменьшающее их общую полез ность), по определению, не является Парето-оптимальным. Как же связаны между собой феминистская критика концеп ции изолированного индивида и вопрос о со измерении индивидуаль ных функций полезности? Дело в том, что невозможность сравнения полезностей, извлекаемых отдельными индивидами, вытекает из Пола И нглэнд 392 предположения о существовании изолированного индивида. Чтобы проверить, насколько верно данное утверждение, достаточно пред ставить себе, что между индивидами существует некая эмоциональ ная связь, способствующая проявлению эмпатии. А наличие эмпа тии, в свою очередь, делает возможным сравнение полезностей, из влекаемых отдельными индивидами, так как способность понять, какие чувства испытывает в той или иной ситуации другой человек, позволяет осознать структуру предпочтений (а следовательно, иве личину полезности) других людей. Таким образом, nредположение о невозможности сравнения индивидуальных функций полезности nриводит и к постулату об изолированном индивиде, и к отрицанию концепции индивида, способного к эмпатии и эмоционально связан ного с другими людьми. Однако, если мы все же доnустим, что люди могут сравнивать индивидуальные функции полезности, то ничто не мешает нам заключить, что и мы сами как ученые, в состоянии проводить такие сопоставления. Эти сопоставления позволили бы получить информацию о сравнительных выгодах и потерях различ ных индивидов. В результате, вопрос о сравнении полезностей nере местилея бы в nлоскость решения практической задачи квантифи кации (наподобие определения так называемых «теневых цен•) и не считался бы в принципе неразрешимым. Признавая постулат о невозможности сравнения полезностей, извлекаемых отдельными индивидами, мы вынуждены будем при знать справедливость этого постулата и в отношении групп индиви дов. Ведь nри анализе социальной груnпы необходимо не только ре шить вопрос об измерении полезности, но и определить среднее зна чение индивидуальной полезности для членов данной группы. В ря де прикладных экономических работ, посвященных различиям в бла госостоянии и доходах между отдельными социальными группами, проблема экономического неравенства между группами обсуждает ся в терминах, близких к категории полезности. Однако подобная постановка вступает в принципиальное противоречие с положения ми теоретического «ядра•> неоклассики. В итоге, исследования, ка сающиеся социально-экономического неравенства мужчин и женщин в конкретном обществе, либо - неравенства между богатыми и бед ными слоями, находятся на периферии научных исследований и ред ко являются предметом серьезных научных дискуссий. С учетом сказанного становится понятным, почему неокласси ческая теория так хорошо гармонирует с консервативным норматив ным подходом к проблеме распределения. Неоклассическая пара дигма отрицает саму возможность того, что индивиды, находящие- Изолирован.н.ый ин.дивид 393 ся на нижних ступенях социальной иерархии, в среднем извлекают меньше полезности, чем другие. Иначе можно было бы поставить вопросы о справедливости первоначального распределения благ и о тех последствиях, к которым это приводит. Равным образом, нео классическая парадигма подразумевает, что практически любое пе рераспределение благ в пользу каких-либо групп не является Паре то-оптимальным. В итоге, неоклассики, отрицая возможность оцен ки индивидуальной полезности, подрывают основания для любых до водов в пользу эгалитарного перераспределения. Более того, они кри тикуют подобное перераспределение с позиций экономической эф фективности. Так, например, если принять неоклассическую пара дигму, то далеко не очевидной является необходимость социальной поддержки бедных семей (нередко возглавляемых женщинами). В целом же, неоклассический постулат о невозможности сравнения индивидуальных полезкостей лишает нас теоретической основы для обсуждения вопроса о том, что существующий порядок более выго ден мужчинам, чем женщинам. Предпочтения индивидов: стабильные и экзоrенные Для постороннего наблюдателя поведение экономического че ловека, максимизирующего свою полезность, зачастую оказывается непредсказуемым, пока не будут выявлены его индивидуальные пред почтения. Ведь предпочтения (также называемые вкусами) опреде ляют величину полезности, извлекаемую индивидом от различных комбинаций благ, будь то товары, услуги, свободное время, дети и т. п. Экономисты не пытаются объяснить природу и происхождение предпочтений индивидов. Поэтому предпочтения выступают в эко номических моделях в качественезависимых переменных. Джордж Стиглер и Гэри Беккер в своей ставшей впоследствии знаменитой статье утверждали, что предпочтения отдельных индивидов разли чаются между собой весьма незначительно, поэтому экономическое поведение людей в большинстве случаев может быть объяснено фак торами цен и доходов. 7 Другие экономисты не согласны с подобной точкой зрения, считая, что значимые различия в предпочтениях су ществуют, о чем свидетельствуют данные социологии или психоло гии.8 Тем не менее, неоклассики в своем большинстве едины в од ном: индивидуальные вкусы индивидов являются экзогенными по отношению к экономическим моделям. Исходя из этого, считается, Пола И н.глэн.д 394 что индивидуальные nредпочтения не меняются при взаимодействии индивидов на рынке. Не так давно экономисты •вторглись• на поле других соци альных наук, пытаясь объяснить с помощью неоклассических моде лей такие •нерыночные• явления как nрестуnность 9 или семейные отношения. 10 Однако, по мере •экспансии• неоклассических nара дигм, nытающихся охватить не только рынок, но и все области чело веческого поведения, постулат об экзогенности индивидуальных предпочтений становится все более уязвимым для критики. Возьмем к nримеру •новую экономику домохозяйства•. Если принять посту лат об экзогенности nредпочтений, то придется распространить его и на отношения в семье, где воспитывался тот или иной человек. Однако, если индивидуальные nредпочтения человека хотя бы час тично не формируются родительской семьей, то откуда же они бе рутся? Не стоит ли за этим неявное nредположение, что предпочте ния индивида являются предметом его свободного выбора или, на против, генетической предоnределенности? Очевидно, что ни одно из этих nредположений не может служить сколько-нибудь удовлет ворительным объяснением постулата об экзогенности. Нет никаких сомнений в том, что постулат о неизменности и экзогенности индивидуальных nредпочтений кардинально упроща ет неоклассические модели. Но является ли это nредположение оп равданным? Чтобы убедиться в обратном, давайте зададимся следу ющим вопросом: действительно ли люди столь невосприимчивы к окружающей обстановке, что их вкусы остаются неизменными даже при условии многолетней рутинной работы на одном месте? Неуже ли взгляды коллег по работе никак не воздействуют на nредпочте ния индивидов? Если это не так, то события на рынке труда должны оказывать воздействие на индивидуальные предпочтения. Другой вопрос: действительно ли вкусы потребителей не зависят от мнения соседей? Если это не так, то события на рынке жилья (определяю щие социальный статус соседа), влияют на индивидуальные предпоч тения. Отрицать наличие подобных воздействий можно только, если принять постулат об изолированном индивиде (т. е. эмоционально не связанным с другими людьми). Очевидно, что такая модель, игно рирующая изменчивость индивидуальных вкусов под воздействием рынка, оказывается весьма далекой от реальности. Более того, по мере того как неоклассики распространяют свою модель на все но вые области человеческого поведения, методологическая ущербность их постулатов становится все более очевидной. Неужели действитель но хоть кто-то может nоверить в то, что выбор супруга на так называ- Изолирован.н.ый ин.дивид 395 емом «брачном рынке• не влияет на последующие предпочтения ин дивида? Принятие постулата об экзогенности индивидуальных предпоч тений во многом затрудняет понимание ряда социальных процессов, воспроизводящих гендервое неравенство. Например, Лоуренс Коль берг, являющийся одним из создателей когнитивной теории разви тия в психологии, считает, что формирование предпочтений и цен ностей ребенка происходит преимущественно под влиянием наблю дения за поведением родителя того же пола. 11 Следовательно, диск риминационные поведенческие установки старшего поколения мо гут находить продолжение в предпочтениях последующих поколе ний. Возьмем другой пример: если в школе или на работе имеет мес то дискриминация по признаку пола, то женщины могут скорректи ровать свои профессиональные намерения исходя из сложившейся ситуации (например, отказываясь вступать в «мужские• сферы дея тельности). Таким образом, и в том и в другом случае конечный ре зультат оказывается сходным: рыночное поведение индивида предоп ределяется либо сформированными в семье предпочтениями, либо дискриминацией на рынке труда, что в обоих случаях способствует сохранению разрыва в уровне оплаты труда между мужчинами и женщинами. Эrоистичное поведение на рынке Согласно неоклассическому подходу, на рынке человек ведет себя эгоистично, т. е. действует в соответствии со своими собствен ными интересами. При этом неоклассики не говорят ничего опреде ленного о том, что именно приносит людям удовлетворение (т. е. по зволяет им извлекать полезность). А раз так, то постулатам неоклас сики отнюдь не противоречит утверждение, что некоторые индиви ды могут извлекать полезность из альтруистического поведения. 12 Таким образом, иреследование собственных интересов не тождествен но эгоизму (означающему, что человек не видит смысла в заботе о других людях). Тем не менее, как показал Роберт Франк, большин ство экономистовде-факто используют постулат об эгоистичном по ведении индивидов на рынке. 13 В ряде случаев вводятся и дополни тельные предположения, которые исключают возможность альтру истического поведения. Например, Нэнси Фолбр показала, что та кую роль играет, в частности, предположение о независимости ин дивидуальных функций полезности. 14 Так как экономисты опреде- Пола И нглэнд 396 ляют альтруизм индивида А по отношению к индивиду В как случай, когда все, что приносит полезность В, одновременно повышает и по лезность А, то постулат о независимости индивидуальных функций полезности оставляет место только эгоистичной модели поведения. Постулат об эгоистичном поведении напрямую связан с моде лью изолированного индивида, поскольку наличие эмоциональной связи зачастую по рождает эмпатию, альтруизм и субъективное ощу щение социальной солидарности. Например, наличие опыта ухода за детьми или обучения студентов передко заставляет нас больше заботиться о благополучии других людей. (Обратите внимание, что это является еще и примером изменения предпочтений). Вместе с тем, сложно представить себе, каким образом у изолированных индиви дов может возникать эмпатия, необходимая для альтруистического поведения 15 • В большинстве работ по экономике труда предполагается, что отношения между работодателями и работниками строятся на осно ве модели эгоистичного поведения. Считается, что если бы работода тели испытывали чувство альтруизма к некоторым (или всем) своим работникам, то они должны были бы платить им по ставкам, превы шающим рыночный уровень заработной платы, получая тем самым меньшие прибыли. При этом, как показано в моделях эффективной заработной платы, сам по себе факт оплаты труда по ставкам выше рыночных не нарушает постулата об эгоистическом поведении. 16 В этих моделях работодатели максимизируют свои прибыли, поэто му они платят по ставкам выше рыночных только в том случае, ког да повышение заработной платы компенсируется ростом производи тельности труда и, соответственно, возрастающими доходами рабо тодателя. Принятие постулата об эгоистичном характере поведения лю дей на рынке означает не рросто утверждение «мужской• модели индивида, которая далеко не всегда пригодна для анализа поведения женщин. Это также означает игнорирование того факта, что на рын ке действует своеобразный «мужской альтруизм• -т. е. поведение, которое может ущемлять интересы женщин. Когда люди объединя ются для каких-либо коллективных действий, то на начальных эта пах этого процесса может иметь место проявление так называемого селективного альтруизма. 17 Например, когда работники-мужчины негласно договариваются о том, чтобы совместными усилиями пре пятствовать найму женщин на «Мужские• рабочие места, то их по ведение может быть охарактеризовано как гендерный альтруизм И золираванный индивид 397 [точнее, альтруизм по отношению к представителям своего пола «within-sex altruism» - При.м. ред.]. 18 Иногда селективный гендервый альтруизм наблюдается и во взаимоотношениях мужчин-работодателей и мужчин-наемных ра ботников. В этом случае работодатели-мужчины готовы выплачивать работникам-мужчинам заработную плату в размере, превышающем их предельную производительность. Это явление может быть опре делено как «про-мужская альтруистическая дискриминация» male altruistic discrimination») ( «pro- в противоположность более извест ной форме дискриминации женщин ( «anti-female discrimination» ), когда труд женщин оплачивается по ставкам ниже, чем средняя для обоих полов величина рыночной заработной платы. Мэттью Голдберг показал, 19 что про-мужская альтруистическая дискриминация не обязательно исчезает в условиях конкуренции, как это, по-видимо му, происходит с женской дискриминацией на конкурентных рын ках труда. 20 Суть аргументации Голдберга состоит в том, что ведиск риминирующий работодатель не может выкупить бизнес дискрими нирующего альтруиста по цене, соответствующей реальной рыноч ной стоимости этого бизнеса в глазах ведискриминирующего рабо тодателя. Происходит это потому, что работодатель, проводящий альтруистическую дискриминацию, оценивает свой бизнес выше, чем его ведискриминирующий конкурент. Дело в том, что дискри минирующий работодатель закладывает в цену своего предприятия некоторый «нематериальный» актив, равный дополнительной полез ности, которую он извлекает из своего альтруистического поведения по отношению к работникам-мужчинам. Противоположная ситуа ция складывается, когда мы рассматриваем анти-женскую дискри минацию. В этом случае предложение со стороны ведискриминиру ющего предпринимателя о покупке бизнеса, принадлежащего рабо тодателю, дискриминирующему женщин, будет принято: покупатель (недискриминирующий женщин) не должен будет оплачивать «не материальный актив» в виде дополнительной полезности и в даль нейшем сможет извлечь из нового бизнеса больший доход, чем пре дыдущий (дискриминирующий) владелец. Отрицая наличие альтру изма на рынке, мы тем самым отвергаем и идею о том, что селектив ный альтруизм является источником гендерной дискриминации, которая .может длительное время сохраняться даже в условиях кон курентных рынков. Таким образом, признание селективного альт руизма подводит к необходимости пересмотреть известный тезис нео классики, который гласит, что в условиях конкурентных рынков невозможно длительное существование дискриминации. Пола И нглэнд 398 Альтруистическое поведение в семье Анализируя домохозяйства, неоклассики обычно предполага ют наличие единой функции полезности семьи, <•глава» которой ве дет себя как альтруист. Наиболее ярко такой подход обнаруживает ся в <•новой экономике домохозяйства», принесшей известность Гэри Беккеру и представляющей собой применение неоклассической мо дели к анализу домашней экономики. 21 С феминистской точки зре ния можно только приветствовать признание экономической значи мости домашнего труда. Тем не менее, положения Беккера по пово ду альтруистического поведения в семье рассматриваются феминист ками с критических позиций (эти критические замечания в полной мере применимы и к последнему изданию Трактата о семье, опуб ликованному в 1988 г.). Известная теорема Беккера о «дурном ребенке» ( <<rotten kid>> theoreт) предполагает, что главой семьи является «альтруист», ко торый конструирует единую семейную функцию полезности с уче том предпочтений членов семьи. Беккер утверждает, что даже эгои стичные («испорченные») супруг( а) или ребенок вынуждены будут вести себя <•как следует» (т. е. альтруистично) благодаря «механиз му принуждения », который устанавливается главой .семьи-альтруи стом. Заметим, что теорема о «дурном ребенке» справедлива только при условии, что глава семьи контролирует внутрисемейное распре деление материальных ресурсов. 22 Говоря о главе семьи-альтруисте, Беккер имеет в виду мужчину, тогда как под получателями благ (бе нефициариями) он подразумевает жену и детей (хотя сам Беккер ут верждает, что использует местоимения разного рода только в целях различения альтруистов и бенефициариев). 23 Безусловно, Беккер знает, что в большинстве случаев именно мужчина имеет больший доступ к денежным ресурсам семьи, чем жена и дети; поэтому мы позволим себе весьма скептически отнестись к его высказыванию о якобы произвольнам выборе мужского местоимения для обозначе ния главы семьи-альтруиста. Вместе с тем, Беккер нигде не рассмат ривает вопрос о распределении власти в семье, 24 хотя и анализирует эффективность разделения труда между полами, при котором основ ным добытчиком в семье является мужчина. 25 В результате, иссле дования Беккера раскрывают преимущества, получаемые женщина ми в рамках традиционного разделения труда между полами, но ни чего не говорят нам о тех случаях, когда такое участие оказывается невыгодным для женщин. Беккер, преувеличивая роль мужского альтруизма, игнорирует значимость мужской власти в семье и ее по- И золираванный индивид 399 тенциальные негативные последствия для женщин. Вызывает удив ление стремление Беккера приписать альтруизм исключительно мужчинам, хотя эта черта характера чаще считается свойственной именно женщинамl 26 Мои возражения против подобной модели не связаны с концеп цией альтруизма в семье, или с идеей о том, что люди, как правило, ведут себя более альтруистично по отношению к членам своих семей, чем к посторонним. Скорее, я не согласна с использованием поляр ных моделей поведения в семье и на рынке. Если поведение эконо мического человека, будь то мужчина или женщина, настолько аль труистично в семье, то не может ли этот альтруизм каким-либо обра зом проявляться и на рынке? Не приводит ли альтруизм к возникно вению эмпатии, позволяющей (хотя бы в самом общем виде) сопос тавлять индивидуальные функции полезности? Не является ли спо собность альтруиста разделять чужое горе или радость подтвержде нием того, что он (или она) может изменять свои предпочтения в ре зультате взаимодействия с окружающими людьми? Если ответить на перечисленные вопросы утвердительно, то окажется, что тезис об альтруистичном поведении в рамках домохозяйства вступает в яв ное противоречие с моделью изолированного индивида, действующе го на рынке. Действительно, просто неправдаподобно выглядит си туация, когда один и тот же человек, будучи эмоционально связан ным с членами своей семьи, одновременно выступает на рынке как изолированный индивид, эгоист, неспособный к эмпатии и имеющий неизменные предпочтения. Второе возражение против чисто альтруистической модели пове дения в семье состоит в том, что эта модель маскирует неблагаприят ные последствия мужского эгоизма, проявляющиеся в сочетании с муж ской властью в семье. В одном из направлений теоретической социоло гии- так называемой •теории обмена» ( <<exchange theory>> ), 27 которая по своим постулатам наиболее близка к неоклассической парадигме, поведение членов семьи рассматривается как эгоистическое или, по крайней мере, как не вполне альтруистическое. Эмпирические иссле дования в рамках этой теории были направлены на изучение того, ка ким образом различия в доходах супругов отражаются на процессе при нятия решений в семье. В соответствии с логикой •теории обмена» счи тается, что заработки каждого из супругов можно рассматривать как ресурсы, которые в случае распада семьи становятся недоступными для другого супруга( и). Поскольку каждый из супругов оценивает возмож ные потери, можно ожидать, что соотношение личных доходов супру гов будет оказывать воздействие на распределение власти в семье. 28 П ол.а И н.гл.эн.д 400 Опросы семейных пар, в ходе которых интервьюируемым пред лагалось описать «зоны семейных разногласий• и указать, чье мне ние в итоге оказывалось решающим, показали, что при припятин решений, как правило, чаще учитывалась точка зрения мужей. Од нако, различия в возможностях влиять на семейные решения были меньше для тех супружеских пар, где жены имели оплачиваемую работу; наименьшие различия отмечались в семьях, где жены зара батывали больше мужей. 29 Результаты этих обследований с очевид ностью показывают, что использование мужчинами своей власти в семье (которая обусловлена более высоким уровнем их доходов) не является в полной мере альтруистическим. А это противоречит те зису Беккера о господстве альтруизма в семье. Эти исследования так же показывают, что разделение труда по полу в типичном домохо зяйстве невыгодно для женщин: они обладают меньшими возмож ностями отстаивать свои интересы, так как в случае развода для них существует опасность снижения (или полной потери) доходов. 30 Таким образом, «новая экономика домохозяйства•, рассматри вая последствия традиционного разделения труда и связанного с ним неравенства, упускает из виду вопросы властных отношений в семье. Вместо этого данная теория делает исключительный акцент на эф фективности специализации исходя из идеи о сравнительных пре имуществах партнеров в выполнении различных видов деятельнос ти.31 Модель Беккера также затушевывает тот факт, что дискрими нация женщин на рынке труда снижает «переговорную силу• жен щин при принятии внутрисемейных решений. Заключение Критические рассуждения, приведеиные в данной статье, на правлены на постулаты экономической теории, касающиеся поведе ния индивидов на рынке. Я не согласна с утверждениями, что срав нение индивидуальных функций полезности невозможно, что пред почтения индивидов неизменны и экзогенны, и что в условиях рын ка люди ведут себя эгоистично (т. е. их индивидуальные функции полезности являются независимыми), а в семье господствует альт руизм. Первые три постулата неоклассической теории представля ют собой «индивидуалистический• уклон, наличие которого отме чалось представителями феминистской теории во многих соци альных дисциплинах. Взятые вместе, данные утверждения превоз носят независимость мужчин вне семьи, одновременно наделяя их И золираванный индивид 401 чертами альтруизма во внутрисемейных отношениях. Я особо под черкиваю наличие двух основных аспектов «гендерного уклона» в неоклассике: ( 1) необоснованные предположения о гендерных ролях приводят к резкому различию во взглядах на поведение индивидов на рынке и в семье; (2) принятие данных предположений не дает воз можности объяснить, каким образом традиционные гендервые струк туры воспроизводят подчиненное положение женщин. Вместе с тем, я не стала оспаривать наиболее «священный» по стулат неоклассики -тезис о рациональности поведения индивидов. Очевидно, что сам термин «рациональность» имеет различные зна чения. Ряд философов-феминисток считают, что понятие рациональ ности в западной мысли было сконструировано таким образом, что оно оказалось полностью несовместимым с теми качествами и вида ми деятельности, которые ассоциировались с «женским началом» пр ирода, тело, страсть, изменение, чувства и пр. В итоге вся концеп ция рациональности оказалась искаженной. 32 Конечно, в неоклас сической теории поияти е рациональности имеет гораздо более узкое значение. Рациональный индивид имеет предпочтения, которые яв ляются, во-первых, транзитивными (если для меня А предпочтитель нее, чем В, аВ-чем С, то А обязательно должно быть предпочти тельнее, чем С); во-вторых, идентифицируемыми (т. е. любые два исхода выбора можно сравнить между собой). Рациональный инди вид точно оценивает, какие средства обеспечат ему максимизацию функции полезности, заданной его предпочтениями. 33 Однако, даже если принять постулат о рациональности и не вдаваться в его деталь ное критическое обсуждение, неоклассическая модель нуждается в значительных изменениях, о которых было сказано выше. Конечно, модификация базовых постулатов, связанных с моделью изолирован ного индивида, может существенно затруднить предсказание пове дения рационального человека (даже если мы сохраним постулат о рациональности). Например, рассматривая вопросы оплаты труда и дискриминации, труднее будет предсказать, как поведет себя в од них и тех же условиях рациональный работодатель, практикующий селективную альтруистическую дискриминацию, по сравнению с рациональным работодателем, стремящимсяк максимизации при были. Аналогичным образом, труднее предсказать, как будет вести себя муж (зарабатывающий больше жены), в модели брака, для ко торой допускается существование как альтруизма, так и эгоизма, чем сделать прогноз для модели, в рамках которой постулируется толь ко одна (альтруистическая или эгоистическая) логика поведения. Л о.ла И н.г.лэн.д 402 Модификация базовых nостулатов, рассмотренных в данной статье, может nривести к nостроению новых экономических моде лей, в которых стеnень изолированности и эмоциональной взаимо зависимости индивидов будет варьировать. Причем эта вариация nотребует объяснения как nри анализе nоведения на рынке, так и в рамках домохозяйств. Конечно, применение подобного рода моделей может повлечь за собой определенную утрату дедуктивной опреде ленности. Вместе с тем, разработка таких моделей будет способство вать выявлению и пониманию (а не игнорированию) гендерного не равенства в экономической и социальной сферах. Paula England, Gruyter, 1992). ComparaЫe Worth: Theory and Evidence (New York: Aldine de Дж. Нельсон подчеркивает, что традиционно мужские и традиционно женские качества имеют как положительные, так и отрицательные стороны, однако со временная западная культура имеет тенденцию принимать во внимание только положительную сторону качеств, считающихся мужскими, и подчеркивать от рицательную сторону качеств, считающихся: женскими. Рассмотрим, например, такие противоположные категории как •твердость• и •мягкость•, часто мета форически ассоциируемые с мужским и женским началом. Есть взять в каче стве примера интеллектуальную деятельность и бизнес, то •твердость• расце нивается: как позитивное качество, а •мягкость•- как негативное. Но Джу лия Нельсон подчеркивает, что точнее было бы сказать, что •твердость• имеет как позитивный аспект ( •сила• ), так и негативный (о ригидность• ), в то время как о мягкость• также можно рассматривать в двух аспектах- негативном (о слабосты ), и позитивном (о гибкость• ). Тенденция рассматривать соотноше ние •твердости• и •мягкости• исключительно в ракурсе соотношения •сила слабость•, означает, что тем самым игнорируется второе соотношение - •ри гидность- гибкость•. Подобный селективный подход можно расценить как про явление андроцентристского уклона. Экономисты-неоклассики в прииципе не отвергают эмпатию, но понимают ее в более узком ключе, чем, например, психологи. Для экономистов эмпатия: озна чает способность поставить себя на место своего партнера по рыночному взаи модействию и взглянуть на сделку с его точки зрения. В таком понимании эм патия есть эмоционально иейтральное и беспристрастное отношение (что прин ципиально отличает ее от симпатии)- Прим.. ред. Gary Becker, А Treatise оп the Family (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1981); Robert А. Pollak, оА Transaction Cost Approach to Families and Households•, Journal of Economic Literature 23 (1985): 581-608. Robert Cooter and Peter Rappoport, •Were the Ordinalists Wrong about Welfare Economics?•, Journal of Economic Literature 22 (1984): 507-30. Jack Hirshleifer, Price Theory and Applications, 3d ed. (Englewood, Cliffs, N.J.: Prentice-Hall, 1984). George Stigler and Gary Becker, oDe Gustabus Non Est Disputandumt, American Economic Review 67 (1977): 76-90. И золироваппый ипдивид Jack Hirshleifer, ор. 403 cit. Gary Becker, •Crime and Punishment: An Economic Approach•, Journal of Political Есопоту76 (1968): 169-217; Ann Witte, •Estimatingthe EconomicModel of Crime with Individual Data•, Quarterly Journal of Ecoпomics 94 (1980): 57-84. 10 Becker, А Treatise 11 Lawrence Kohlberg, •А Cognitive Developmental Analysis of Children's Sex-Role Concepts and Attitudes•, in The Developmeпt of Sex Differeпces, Е. Е. МассоЬу, ed. (Stanford, Calif.: Stanford University Press, 1966), рр. 82-173. 12 оп the Family; Pollak, ор. cit. Debra Friedman and Саго! Diem, •Comments on England and Kilbourne•, Society 2 (1990): 517-21. Ratioпality апd 13 14 15 Robert Frank, Passioпs withiп Reasoп: The Strategic Role of the Emotioпs (New York: W. W. Norton, 1988). Nancy Folbre, •Micro, Macro. Choice and Structureo, inPaula England, ed., Theory оп GeпderjFemiпism оп Theory (New York: Aldine de Gruyter, 1983), рр. 329-37. Вnрочем, эмnатия также может быть исnользована в эгоистических целях. Как могли: бы nодтвердить люди, nрошедшие через тяжелый оnыт развода, больнее всего могут ранить нас действия самых близких людей (т. е. тех, кто лучше все го знает наши индивидуальные предпочтения), стоит им только перестать ис 16 17 18 пытывать к нам альтруистические чувства (Friedman and Diem, ор. cit.). Lawrence Ка tz, • Efficiency W age Theories: А Partial Eval ua tion •, М acroecoпomic Аппиаl (Cambridge, Mass.: National Bureau of Economic Research, 1986); Jeremy Bulow and Lawrence Н. Summers, •А Theory of Dual Labor Markets with Application to Industrial Policy, Discrimination, and Keynesian Unemploymento, Jourпal of Labor Ecoпomics 4 (1986): 376-414. Jon Elster, Ulysses апd the Sireпs: Studies iп Ratioпality апd Irratioпality (Cambridge, Mass.: Cambridge University Press, 1979); Amartya К. Sen, Оп Ethics апd Ecoпomics (New York: Basil Blackwell, 1987). Barbara F. Reskin and Patricia Roos, Job Queues, Gender Queues: Explaining Womeп's Iпroads iпto Male Occupatioпs (Philadelphia: Temple University Press, 1990). 19 Matthew S. Goldberg, •Discrimination, Nepotism, and Long-Run Wage Differentials •, Quarterly J ournal of Ecoпomics 97 (1982): 308-19. 20 Я характеризовала •nро-мужскую• дискриминацию как альтруистическую в отношении мужчин, nоскольку она влечет за собой намерение работодателей оnлачивать мужской труд по ставкам, превышающим величину nредельного nродукта труда. Кроме того, эта дискриминация может рассматриваться как альтруистическая по отношению к мужчинам еще и nотому, что она связана с намерением работодателей платить мужчинам больше, чем работникам равной nроизводительности [но другого пола- Прим.ред.]. Тем не менее, что касается второго критерия, анти-женская дискриминация (заключающаяся в том, что бы оплачивать труд женщин по ставкам ниже, чем величина предельного про дукта труда) также может считаться nроявлением альтруизма по отношению к мужскому полу, поскольку она тоже nриводит к тому, что труд мужчин оnла чивается выше, чем труд работников-женщин, имеющих такую же nроизводи тельность. Таким образом, я считаю дискриминацию альтруистической только в том случае, когда она влечет за собой намерение оnлачивать труд по ставкам, nревышающим величину предельного nродукта труда. 404 21 22 23 24 Becker, А Treatise о{ the Family. Yoram Ben-Porath, •Economics and the Family-Match or Mismatch? А Review of Becker'sA Treatise оп the Family>>, Journal о{ Economic Literature 20 (1982): 5264; Pollak, ор. cit. Becker,A Treatise о{ the Family, р. 173. Paula England and George Farkas, Households, Employment, and Gender: А Social, Economic, and Demographic View (New York: Aldine de Gruyter, 1986), chapter 3. 25 Becker,A Treatise of the Family, chapter 2. 26 England, Farkas, ор. cit., chapters 3 and 4; Paula England, •А Feminist Critique of Rational-Choice Theories: Implications for Sociology>, American Sociologist 20 (1989):14-28. 27 Karen Cook, ed., Social Exchange Theory (Newbury Park, Calif.: Sage, 1987). 28 Не все сторонники •теории обмена• разделяют идею о том, что каждый из суп ругов максимизирует собственный выигрыш. Некоторые представители этого направления допускают, что взаимодействующие стороны придерживаются также определенных норм справедливости. Они предполагают, что любое суще· ствующее в настоящее время распределение ресурсов будет с течением времени иметь тенденцию к легитимации и обретению статуса •справедливого•, неза висимо от того, насколько справедливым оно было изначально. 29 Обзор соответствующих обследований и их теоретическую интерпретацию см. Paula England and Barbara Stanek Kilbourne, •Markets, Marriages, and Other Mates: The ProЬ!em of Power., in Beyond the М arketplace: Rethinking Е со поту and Society, Roger Friedland and А. F. Robertson, eds., (New York: Лldine de Gruyter, 1990),рр. 163-88. 30 В работе England and Kilbourne, •Markets, Marriages, and Other Mates• обсуж дается вопрос о том, почему женский обслуживающий труд в семье (который в случае развода также может оказаться недоступным для бывшего партнера по браку), не оказывает столь же значимого влияния на распределение семейной власти, как личные доходы супругов. 31 England, Farkas, 32 Robln Мау Schott, Cognition and Eros: А Critique о{ the Kantian Paradigm(Boston: Beacon Press, 1988); Genevieve Lloyd, The Man о{ Reason: <<Male» and <<Female» in Western Philosophy (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1984). На! Varian, Microeconomic Analysis, 2d ed. (New York: W. W. Norton, 1984); Sen, ор. cit. 33 ор. cit., chapter 4. Гендерноя проблематика в исторических науках Джоан Скотт Гендер: полезная категория исторического Род (англ. анализа gender), сущ, исключительно грам матический термин. Говорить о людях или суще ствах мужского или женского рода, мужской или женский пол, - име.я в виду либо шутка (позво лительная· или нет, в зависимости от контекста), либо грубая ошибка. Х. В. Фаулер, Словарь употребления слов и выражений в современном английском .языке Тот, кто станет кодифицировать значения слов, обречен на по ражение, потому что слова имеют историю, как и те идеи и предме ты, которые они должны обозначать. Ни окефордекие профессора, ни Французская Академия Наук не смогли полностью остановить неостановимое, захватить и зафиксировать значения вне игры чело веческой изобретательности и человеческого воображения. Мэри Вортли Монтагу добавила сарказма к своему остроумному отречению от «прекрасного полао («моим единственным утешением за принад лежиость к этому роду была уверенность в том, что я никогда не выйду замуж ни за одного из них о), намереннонеправильно использовав грамматический термин. 1 Во все века люди использовали граммати ческие термины в переноснам смысле для обозначения черт харак тера или сексуальности. Например, Словарь французского языка в © Joan Scott, 1999. Перевод Сергея: Драпико выполнен по изданию: Joan Wallach Scott, •Gender: Useful Category of Historical Analysis•, in Joan Wallach Scott, Gender and the Politics of History (New York: Columbla University Press, 1999). А Джоап Сн:отт 406 1876 году предлагал такой вариант употребления: <cOn ne sait de quel genre il est, s'il male ou femelle, se dit d'un homme tres-cache, dont on ne connait pas les sentiments•. 2 А Гладстоун сделал такое замечание в 1878: «У Афины нет ничего от пола, кроме рода, ничего от женщи ны, кроме формы •. 3 Совсем недавно - слишком недавно, чтобы по .явитьс.я в словарях или Энциклопедии социальных наук - фемини стки начали более буквально и серьезно использовать термин гепдер дл.я обозначения социальной организации отношений между пола ми. Св.язь с грамматикой недвусмысленна и полнанеисследованных возможностей. Недвусмысленна, так как использование этого тер мина в грамматическом смысле предполагает применение формаль ных правил, которые вытекают из указания на мужское или женс кое; полнанеисследованных возможностей, так как во многих индо европейских .языках есть и. треть.я категория- бесполая, или сред ний род. В грамматике род понимается как способ классификации .явлений, как социально-оговоренная система различий, а не как объективное описание присущих им черт. Кроме того, классифика ции подразумевают отношение между категориями, которое позво ляет проводить различение или отнесение к отдельным группам. В своем последнем варианте употребления термин гендер, похо же, по.явилс.я впервые среди американских феминисток, которые настаивали на фундаментально социальном качестве различий, ос нованных на поле. Это слово обозначало отказ от биологического де терминизма, подразумеваемого при употреблении таких терминов, как пол или половые различия. Термин гендер также делал акцент на аспекте относительности (relational aspect) нормативных опреде лений маскулиниости и феминности. Те, кто боялись, что женские исследования сосредотачиваются слишком узко или отдельно на женщинах, использовали термин гендер дл.я введения пон.яти.я от носительности (relational notion) в наш аналитический словарь. Со гласно этому взгляду, женщины и мужчины определ.яютс.я в терми нах друг друга, понимание ни тех, ни других не может быть достиг нуто отдельным изучением. Таким образом, Натали Девис предло жила в 1975 году следующее: <сМне кажется, что нам следует заниматься историей как жен щин, так и мужчин, что нам не следует работать лишь над угнетен ным полом, как и классовый историк не может сосредоточиться ис ключительно на крестьянах. Наша цель- пон.ять важность полов, гендерных групп в историческом прошлом. Наша цель - открыть диапазон половых ролей и полового символизма в различных обще ствах и периодах, выяснить, какое значение они имели и как они Ген.дер: полезн.ая категория исторического ан.ализа 407 действовали для nоддержания социального строя или содействия его изменению». 4 Кроме того (и это, возможно, самое важное), термингендер был nредложен теми, кто утверждал, что женские исследования фунда ментально трансформируют дисциnлинарные nарадигмы. Ученые феминисты давно указывали, что женские исследования не только добавят новый nредмет исследования, но и вызовут критический nересмотр исходных посылок и стандартов существующей научной работы. •Мы начинаем nониматъ, торика, - - nисали три феминистских ис что вnисывание женщин в историю обязательно включа ет в себя nереоnределение и расширение традиционных nонятий ис торической важности для охвата личного, субъективного опыта, на ряду с публичной и политической деятельностью. Не будет слишком смелым предnоложить, что, несмотря на все колебания в начале, та кая методология nредnолагает не только новую историю женщин, но и новую историю [вообще]». 5 То, насколько эта новая история бу дет включать женский опыт и объяснять его, зависит от степени раз работанности гендера как категории анализа. Здесь явны аналогии с терминами класс и раса; на самом деле, большинство ученых, зани мающихся женскими исследованиями, регулярно nривлекают все три категории как важнейшие в наnисании новой истории. 6 Интерес к классу, расе и гендеру nоказали, во-nервых, nриверженноетЪ уче ных истории, которая включает сведения об угнетенных, анализ зна чения и природы их угнетения, и, во-вторых, научное понимание того, что неравенства власти расnространяются, по крайней мере, в трех наnравлениях. Набор tкласс, раса, гендер» nредnолагает равенство каждого термина, но это вовсе не так. В то время, как класс наиболее часто основывается на разработанной Марксом (и до сих пор разрабатыва емой) теории экономического детерминизма и исторических изме нений, раса и гендер не вызывают таких ассоциаций. Среди тех, кто уnотребляет концеnции класса, единогласия нет. Некоторые ученые уnотребляют веберавекие понятия, другие исnользуют класс как вре менный эвристический механизм. И все же, когда мы исnользуем понятие класса, мы работаем с набором дефиниций, которые, в слу чае марксизма, включают идею экономической каузальности и ви дение nути, по которому диалектически движется история. Такой ясности или когерентности нет ни для расы, ни для гендера. В слу чае гендера уnотребление термина включает ряд теоретических по зиций, наряду с nростыми описательными ссылками на отношения между полами. Джоан Скотт 408 Историки-феминисты, получившие такую же подготовку, как и большинство историков, должны чувствовать себя удобней сопи санием, чем с теорией, и, тем не менее, они все настойчивее ищут применимыс теоретические формулировки. Они делают это, по край ней мере, по двум причинам. Во-первых, увеличивающееся число исследований прецедентов женской истории, похоже, вызывает не обходимость наличия некой синтезирующей перспективы, которая могла бы объяснить успехи и неудачи, а также сохраняющееся нера венство и радикально различные социальные опыты. Во-вторых, су ществующая пропасть между высоким качеством последних работ в женской истории и ее неизменно маргинальным статусом в науке в целом (как показывают учебники, программы курсов и монографии) указывает на пределы таких описательных подходов, которые не обращаются к доминантным дисциплинарным концептам, или, по крайней мере, не обращаются к этим концептам настолько, чтобы пошатнуть их власть и, возможно, трансформировать их. Женским историкам недостаточно доказать, что у женщин была история, или же что женщины участвовали в важнейших политических перево ротах западной цивилизации. В случае с женской историей, реакци ей большинства нефеминистских историков служило признание, а за ним - отделение ( •У женщин была история, отдельная от мужс кой, следовательно, пусть феминистки занимаются женской истори ей, которая нас не касается• или •женская история- это секс и се мья, ей стоит заниматься отдельно от политической и экономичес кой истории• ). Что касается женского участия, к нему проявляется, в лучшем случае, минимальный интерес. Вызов, который бросает такое отношение, в конечном итоге, есть вызов теории. Он требует анализа не только отношений между мужским и женским опытом в прошлом, но также связи между прошедшей историей и современ ной исторической практикой. Как гендер работает в человеческих социальных отношениях? Как гендер придает значение организации и восприятию исторического знания? Ответы зависят от гендера как аналитической категории. [ 1] В основном, попытки историков теоретизировать о гендере ос таются в традиционных рамках социальной науки, используя дав ние формулировки, которые предоставляют универсальные каузаль ные объяснения. Эти теории, в лучшем случае, ограничены, так как Гендер: полезная категория историЧ-еского анализа 409 имеют тенденцию содержать редуктивные или чрезмерно простые обобщения, которые подрывают не только исторический дисципли нарный смысл сложности социальной каузации, но и преданность феминисток анализу, ведущему к переменам. Обзор этих теорий по кажет их границы и даст возможность предложить альтернативный подход. Подходы, используемые большинством историков, распадают ся на две четкие категории. Относящиесяк первой, по существу, опи сательны; то есть, они говорят о существовании явлений или реаль ностей без интерпретации, объяснения или приписывания каузаль ности. Подходы из второй категории каузальны; они позволяют тео ретизировать о природе явлений или реальностей, ища понимание причин, по которым эти явления и реальности принимают именно такие формы. В самом простом последнем варианте употребления гендер яв ляется синонимом женского. Немалое количество книг и статей, предметом которых является женская история, в последние годы заменили в своих названиях женское на гендер. В некоторых случа ях, смутно упоминая некоторые аналитические концепции, эта за мена, на самом деле, касается политической приемлемости этой об ласти исследований. В этих случаях использование термина гендер должно обозначать научную серьезность работы, так как гендер име ет более нейтральное и объективное звучание, чем термин женское. Гендер, похоже, вписывается в научную терминологию социальных наук и, следовательно, отделяет себя от (предположительно жестких) политик феминизма. В этом смысле гендер не несет на себе обязатель ного утверждения о неравенстве или власти, как и не называет оби женную (и до сих пор невидимую) сторону. Если термин женская историяпроявляет свои политики, признавая (в противоположность ежедневной практике), что женщины являются действительными субъектами истории, то гендер включает в себя женщин, но не назы вает их, и, таким образом, по-видимому, не представляет критичес кой угрозы. Такое использование гендера -одна из сторон того, что можно назвать борьбой феминизма за академическое признание в 1980-х. Но лишь одна сторона. Гендер как заменаженского использует ся также как указание, что информация о женщинах есть обязатель но информацией о мужчинах, что одно требует изучения другого. Использование термина в этом контексте отвергает интерпретаци онную полезность идеи отдельных сфер, утверждая, что изолирован ное исследование женского увековечивает легенду о том, что одна ДжоанСкотт 410 сфера (опыт одного пола) не имеет ничего или мало общего с другой. Кроме того, гендер также используется для обозначения социальных отношений между полами. Его применение недвусмысленно отвер гает биологические объяснения, как те, которые находят общий зна менатель разнообразных форм женской субординации в том, что женщина имеет способность рожать, а мужчина имеет большую мус кульную силу. Наоборот, гендер становится способом обозначения культурных конструкций - полностью социального происхожде ния идей о соответствующих женщинам и мужчинам ролях. Он есть способ ссылаться на исключительно социальные корни субъектив ных идентичностей мужчин и женщин. Гендер, по этому определе нию, является социальной категорией, назначенной телу, имеюще му пол. 7 В распространяющихся исследованиях пола и сексуальнос ти гендер, по-видимому, стал особенно важным словом, так как он предлагает способ дифференциации половых практик от социальных ролей, предписанных женщинам и мужчинам. Хотя ученые призна ют связь между полом и (как назвала это социология семьи) половы ми ролями, эти ученые не предусматривают простой или прямой свя зи. Использование гендера подчеркивает всю систему отношений, которая может включать пол, но не прямо детерминируется полом, как и не прямо детерминирует сексуальность. Эти дескриптивные использования гендера привлекаются исто риками чаще всего для планирования нового ландшафта. Когда со циальные историки обратились к новым объектам изучения, гендер оказался релевантным таким темам, как женщины, дети, семьи и их идеологии. Другими словами, такое использование гендера отно сится лишь к тем областям, ким, - - как структурным, так и идеологичес которые включают отношения между полами. Потому как, с первого взгляда, война, дипломатия, и государственная политика не касаются явно этих отношений, гендер видится неприменимым и так продолжает быть нерелевантным мышлению историков, зани мающихся вопросами политики и власти. Результатом этого явля ется укрепление определенного функционалистского взгляда, глу боко укорененного в биологии, и увековечивание идеи отдельных сфер (пол или политика, семья или нация, мужчина или женщина) в написании истории. Хотя гендер в этом контексте утверждает, что отношения между полами социальны, он ничего не говорит о том, почему эти отношения именно так сконструированы, как они дей ствуют и как изменяются. В описательном использовании, 'l'аким об разом, гендер есть концепт, ассоциированный с изучением вопросов, относящихсяк женщинам. Гендер является новой темой, новым от- Ген.дер: полезная категория исторического анализа 411 делом исторического исследования, но не имеет аналитической силы для обращения к существующим историческим парадигмам (и изме нения их). Некоторые историки, конечно, осознавали эту проблему, отсю да и попытки привлечь теории, которые могли бы объяснить кон цепт гендера и взять на себя ответственность за исторические изме нения. На самом деле, задачей стало примирение теории, которая была выражена в общих или универсальных терминах, и истории, которая была приверженаисследованию контекстуальной специфич ности и фундаментальных изменений. Результаты этого крайне эк лектичны: частичные заимствования, подрывающие аналитическую силу конкретных теорий, или, еще хуже, привлекающие их исход ные посылки, забывая о выводах; объяснения изменений, которые только иллюстрируют неизменные темы, поскольку включают уни версальные теории; замечательно изобретательные исследования, в которых теория, тем не менее, так запрятана, что эти исследования не могут служить моделью для дальнейшего изучения. Поскольку теории, на которых основываются историки, часто не высказывают ся со всеми своими выводами, стоит, как нам кажется, потратить на это некоторое время. Только посредством такого подхода мы сможем оценить полезность этих теорий и начать артикулировать более мощ ный теоретический подход. Феминистские историки привлекают ряд подходов к анализу гендера, но эти подходы сводятся к выбору между тремя теоретичес кими позициями. 8 Первая - полностью феминистское достиже ние- пытается объяснить истоки патриархата. Вторая помещает себя в марксистскую традицию и ищет там согласия с феминистской критикой. Третья, фундаментально разделенная между французски ми постструктуралистами и англо-американскими теоретиками объектных отношений, полагается на эти отличающиеся школы пси хоанализа в объяснении производства и воспроизводства гендерной идентичности субъекта. Теоретики патриархата направляют свое внимание на субординацию женщин и находят свое объяснение ей в мужской «потребности» доминировать над женщиной. В своей ори гинальной адаптации Гегеля Мэри О'Брайен определила мужское до минирование как результат мужского желания трансцендировать свое отчуждение от способа воспроизводства вида. Принцип продол жения рода восстанавливает главенство отцовства и скрывает насто ящий труд и социальную реальность женского участия в рождении детей. Источник женского освобождения лежит в <<адекватном по нимании процесса воспроизводства>>, признании противоречия меж- ДжоанС~отт 412 ду природой женского репродуктивного труда и (мужской) идеоло гической мистификацией его. 9 Для Суламифь Файерстоун воспроиз водство было также <<мучительной западнеЙ•> для женщин. В ее бо лее материалистическом анализе освобождение все же приходит с трансформацией репродуктивной технологии, которая сможет в не очень отдаленном будущем устранить необходимость в женских те лах как агентах воспроизводства вида. 10 Если для некоторых воспроизводство было ключом к патриар хату, то для других сама сексуальность является решением. Смелые формулировки Кетрин МакКиинон были одновременно ее личными формулировками и характеристикой определенного подхода: «Сек суальность для феминизма является тем же, что и труд для марксиз ма- тем, что более всего принадлежит тебе и более всего забирается у тебя», «Сексуальная объектификация - первичный процесс под чинения женщин. Она соединяет действие со словом, конструкцию с выражением, восприятие с принуждением, миф с реальностью. Муж чина трахает женщину; объект- глагол- субъект» .Н Продолжая свою аналогию с Марксом, МакКинн он предложила, вместо диалек тического материализма, рост сознания как феминистский метод анализа. Она доказывала, что, выражая общее чувство объектифи кации, женщины приходят к пониманию своей общей идентичнос ти и, таким образом, подталкивают себя к политическому действию. Хотя половые отношения определены в анализе МакКиинон как со циальные, нет ничего, кроме присущего самим половым отношени ям неравенства, что могло бы объяснить, почему система власти дей ствует именно так. Источником неравных отношений между пола ми являются, в конце концов, неравные отношения между полами. И хотя неравенство, источник которого сексуальность, считается встроенным во <<всю систему социальных отношений», как эта сис тема действует, не объясняется. 12 Теоретики патриархата разработали много важных подходов к неравенству мужчин и женщин, но для историков их теории ставят проблемы. Во-первых, хотя они предлагают анализ, внутренний по отношению к самой гендерной системе, они также утверждают гла венство этой системы во всей социальной организации. Но теории патриархата не показывают, как связано гендерное неравенство с остальными неравенствами. Во-вторых, выражается ли доминиро вание в форме присвоения мужчинами женского репродуктивного труда, или же в сексуальной объектификации женщин мужчинами, анализ основывается на физическом различии. Любое физическое различие приобретает универсальный и неизменный аспект, даже Гендер: полезная категория исторического анализа 413 если теоретики nатриархата nринимают во внимание существование изменяющихся форм и систем гендерного неравенства. 13 Теория, ко торая основывается на единственной nеременной физического отли чия, ставит nеред историками nроблему: она nредnолагает nостоян ное или nрисущее значение человеческого тела - вне социальной или культурной конструкции -и, таким образом, вне-историчность са мого гендера. История становится, в пекотором смысле, эnифеноме нальной, дающей бесконечные вариации неизменной темы фикси рованного гендерного неравенства. Марксистские феминистки исnользуют более исторический nод ход, уnравляемый, как и они, теорией истории. Но, какие бы вариа ции и адаnтации не разрабатывались, само-наложенное требование существования «материального» объяснения гендера ограничивает или, no крайней мере, замедляет развитие новых наnравлений ана лиза. Предлагается ли так называемое решение двух систем (кото рое nредnолагает отдельные, но взаимодействующие сферы каnита лизма и nатриархата), или разрабатывается анализ, основанный бо лее nрочно на ортодоксальном марксистском обсуждении сnособов nроизводства, объяснение nроисхождения гендерных систем и изме нений в них находится вне nолового разделения труда. Семьи, домо владения и сексуальность в конечном итоге являются nродуктами сnособов nроизводства. Именно так Энгельс завершил свои изыска ния в Происхождении се.мьи; 14 именно на этом, в конечном итоге, основан анализ экономиста Хайди Хартманн. Хартманн настаивает на важности рассмотрения nатриархата и каnитализма как отдель ных, но взаимодействующих систем. Все же, как следует из ее аргу ментов, экономическая каузальность nервична, а nатриархат всегда развивается и изменяется как функция nроизводственных отно шений.15 Ранние обсуждения среди марксистских феминисток развора чивались вокруг одинакового набора nроблем: отрицание эссенциа лизма тех, кто утверждает, что «острая необходимость биологичес кого восnроизводства» обуславливает nоловое разделение труда nри каnитализме; тщетность включения «сnособов восnроизводства» в дискуссии о сnособах nроизводства (оно [восnроизводство] остается противоnоложной категорией и не предполагает равного со способа ми nроизводства статуса); nризнание того, что экономические систе мы неnосредственно не оnределяют гендервые отношения, а на са мом деле, что женская субординация предшествовала каnитализму и продолжается nри социализме; nоиск, тем не менее, материалис тического объяснения, которое исключает естественные физические Джоан 414 CIComm отличи.я 16 • Важная попытка вырваться из этого круга nроблем была nредпринята Джоан Келли в эссе «Двойное видение феминистской теории •, где она утверждала, что экономические и гендервые систе мы находятся во взаимодействии, nроизводя социальные и истори ческие опыты; что ни одна из этих систем не случайна, но обе «дей ствуют одновременно, производя социоэкономические и возглавля емые мужчинами структуры ... определенного социального строя•. Мысль Келли о том, что гендервые системы имеют независимое су ществование, привела к важному концептуальному прорыву, но ее приверженность марксистским рамкам вынуждала ее акцентировать каузальную роль экономических факторов даже в определении ген дерной системы. «Отношения между полами действуют в соответ ствии с социоэкономическими структурами и через них, а также че рез структуры пол/гендер • 17 • Келли ввела идею «социальной реаль ности, основанной на поле•, но склонна была акцентировать скорее соЦиальную, чем половую природу этой реальности, и наиболее час то «социальное» у нее было скрыто экономическими производствен ными отношениями. Наиболее далеко ведущим исследованием сексуальности амери канскими марксистскими феминистками является Сила желан.ия, сборник эссе, опубликованный в 1983 году. 18 Под влиянием все бо лее пристального внимания политических активистов и ученых к сексуальности, настойчивости французского философа Мишеля Фуко в утверждении, что сексуальность создается в исторических контекстах, и убеждения, что происходящая «сексуальная револю ция» требует серьезного анализа, авторы сделали «политики пола• главной темой своего исследования. Сделав это, они открывают воп рос каузальности и nредлагают ряд ответов; замечательным каче ством этого сборника .является, несомненно, недостаток аналитичес кого единогласия, его настроение аналитического наnряжения. От дельные авторы имеют тенденцию акцентировать каузальность со циальных (под которыми часто понимаются «экономические») кон текстов, и, тем не менее, они включают утверждения о важности изу чения «nсихологического структурирования гендерной идентично сти•. Если «гендерна.я идеология•, как иногда говорится, «отража ет• экономические и социальные структуры, то [в этом сборнике] nрисутствует также важное осознание необходимости понять слож ную «связь между обществом и устойчивой nсихической структу рой19 •. С другой стороны, редакторы разделяют точку зрения Джес сики Бенджамин о том, что политика должна включать в себя вни мание к «эротическому, фантастическому компоненту человеческой Гепдер: полезпая к:атеzория историческ:оzо апализа 415 жизни» , но, с другой стороны, ни одно эссе, кроме эссе Бенджамин 20 , не рассматривает полностью или серьезно теоретические вопросы, которые она поднимает. Наоборот, молчаливо подразумевается во всех статьях сборника, что марксизм может быть расширен для вклю чения в него дискуссий об идеологии, культуре, психологии, и что это расширение произойдет посредством какого-то конкретного рас смотрения свидетельств, предпринятого в большинстве статей. Пре имущество такого подхода состоит в уклонении от резких отличий позиций, недостаток - в том, что невредимой остается уже полнос тью артикулированная теория, которая возвращается от отношений полов к производственным отношениям. Сравнение американских марксистеко-феминистских достиже ний, исследовательских и достаточно широких, с достижениями их британских коллег, более тесно связанных с сильной и жизнеспособ ной марксистской традицией, показывает, что британки сталкива ются с большими трудностями в преодолении границ жестко детер министских толкований. Эти трудности наиболее ярко проявились в дебатах в Новом левом обозрении между Мишель Баретт и ее кри тиками, которые обвиняют ее в отказе от материалистического ана лиза полового разделения труда при капитализме. 21 Они также про являются в замене первоначалъных феминистских попыток прими рить психоанализ и марксизм выбором лишь одной из этих теорети ческих позиций учеными, которые ранее настаивали на возможнос ти их векоторого слияния. 22 Трудности как британских, так и аме риканских феминисток, :iанимающихся марксизмом, очевидны в работе, упомянутой мной выше. Проблема, стоящая перед ними, противоположна проблеме, которую ставит патриархатпая теория, поскольку в марксизме концепция гендера долгое время рассматри валась как побочный продукт изменяющихся экономических струк тур; гендер не имеет своего собственного независимого аналитичес кого статуса. Обзор психоаналитической теории требует спецификации школ, так как различные подходы имеют тенденцию классифицироваться по национальному происхождению их основателей и количеству практикующих врачей. Существует англо-американская школа, ра ботающая в понятиях теории объектных отношений. В Соединенных Штатах легче всего с этим подходом ассоциируется Нэнси Чодоров. Кроме того, деятельность Кэрол Гиллиган имела далеко ведущее воз действие на американскую науку, включая историю. Работа Гилли ган основана на Чодоров, хотя и касается более морального развития и поведения, чем конструкции субъекта. В противоположность анг- Джоап Скотт 416 по-американской школе, французская школа основана на структу ралистских и постструктуралистских прочтениях Фрейда в поняти ях теории языка (для феминисток ключевой фигурой является Жак Лакав). Обе школы занимаются процессом, в результате которого созда ется идентичность субъекта; обе сосредотачиваются на ранних эта пах детского развития для нахождения ключа к формированию ген дерной идентичности. Теоретики объектных отношений акцентиру ют влияние фактического опыта (ребенок видит, слышит, относится к тем, кто ухаживает за ним, особенно, конечно, к своим родителям), постструктуралисты же подчеркивают центральность языка в пере даче, интерпретации и репрезентации гендера. (Под •языком• пост структуралисты подразумевают не слова, но системы значений символические порядки - которые предшествуют фактическому овладению речи, чтения и письма). Другое различие между двумя школами мышления основывается на бессознательном, которое для Чодоров, в конечном счете, подчинено сознательному, а для Лака на- нет. Для лаканианцев бессознательное есть решающий фактор в построении субъекта; местоположение, кроме того, сексуального разделения и, по этой причине, сохраняющейся нестабильности ген дерного субъекта. В последние годы эти теории притягивают к себе феминистских историков, так как они служат для подтверждения конкретных вы водов общими наблюдениями, или же потому, Что они, считается, предлагают важные теоретические формулировки о гендере. Исто рики, работающие с концепцией •женской культуры•, все больше цитируют работы Чодоров и Гиллиган в качестве доказательства и объяснения их интерпретаций; противники феминистской теории обращаются к Лакану. В конечном итоге, ни одна из этих теорий не кажется мне полностью приемлемой для историков; более присталь вый взгляд на каждую из них может помочь объяснить этому причины. Моя сдержанность в случае теории объектных отношений свя зана с ее буквализмом, ее зависимостью от сравнительно малых структур взаимодействия в создании гендерной идентичности и по рождении изменений. Как семейное разделение труда, так и факти ческое назначение каждому родителю его обязанностей играют важ нейшую роль в теории Чодоров. Результатом превалирующей запад ной системы является четкое разделение между мужчиной и жен щиной: •Основное женское чувство Я связано с миром, основное муж ское чувство Я является отделенным». 23 Согласно Чодоров, если бы Гендер: полезная категория исторического анализа 417 отцы более активно участвовали в воспитании детей и чаще находи лись в домашней обстановке, финал эдиповой драмы мог бы быть иным. 24 Эта интерпретация ограничивает концепт гендера семьей и до машним опытом и не оставляет историку средств соединить концеп цию (или человека) с другими социальными системами экономики, политики или власти. :Конечно, подразумевается, что социальное устройство, заставляющее отцов работать, а матерей - заниматься вопросами воспитания детей, структурирует организацию семьи. Откуда возникает такое устройство и почему оно артикулируется в понятиях полового разделения труда, неясно. Также не рассматри вается вопрос неравенства, в отличие от вопроса асимметрии. :Как мы можем объяснить с помощью этой теории сохраняющиеся ассоциа ции мужественности с властью, большую ценность, придаваемую мужскому, чем женскому, путь, которым дети, похоже, познают эти ассоциации и эти оценки, даже живя вне нуклеарных семей или в семьях, где воспитание поровну поделено между мужем и женой? Я не думаю, что мы сможем это сделать без некоторого внимания к оз начающим системам, то есть средствам, которыми общества репре зентируют гендер, используют его для артикуляции правил соци альных отношений и конструируют значение опыта. Без значения нет опыта; без процессов обозначения нет значения. Язык - центр лакаиовекой теории; он - ключ к введению ре бенка в символический порядок. Посредством языка конструирует ся гендерная идентичность. Согласно Лакану, фаллос- централь ное ознаЧаемое полового различия. Но значение фаллоса должно по ниматься метафорично. Для ребенка эдипова драма высвечивает по нятия культурного взаимодействия, поскольку угроза кастрации воплощает власть, нормы (Отцовского) закона. Отношение ребенка к закону зависит от полового отличия, от его воображаемой (или фан тастической) идентификации с маскулиниостью или феминностью. Другими словами, навязывание правил социального взаимодействия внутренне и определенным образом гендерно, так как женщина не пременно имеет отличное от мужского отношение к фаллосу. Но ген дерная идентификация, хотя и кажется всегда когерентной и фик сированной, на самом деле, крайне нестабильна. :Как системы значе ний, субъективные идентичности есть процессы дифференциации и разграничения, требующие подавления неопределенностей и проти воположных элементов для обеспечения (создания иллюзии) коге рентности и общего понимания. Принцип маскулиниости основыва ется на обязательном подавлении феминных аспектов (потенциала 14 Зак. 4046 Джоап Скотт 418 субъекта к бисексуальности) и вводит конфликт в противостояние маскулиниого и феминного. Подавленные желания присутствуют в подсознании и постоянно являют собой угрозу гендерной идентифи кации, отрицая ее единство и разрушая ее потребность в безопаснос ти. Кроме того, сознательные идеи о маскулиниости и феминности не фиксированы, так как варьируют в зависимости от контекстуаль ного использования. Таким образом, всегда присутствует конфликт между потребностью субъекта в видимости целостности и неточиос тью терминологии, ее относительными значениями, ее зависимостью от вытеснения. 25 Такая интерпретация делает категории .мужчина и женщина проблематичными, полагая, что мужественное и женствен ное не являются неотъемлемыми характеристиками, но субъектив ными (или вымышленными) конструктами. Эта интерпретация так же подразумевает, что субъект находится в постоянном процессе по строения, и предлагает систематический метод интерпретации созна тельного и подсознательного желания, указывая на язык как на под ходящую точку анализа. В этом я нахожу ее поучительной. Меня беспокоит, тем не менее, исключительная фиксация на вопросах индивидуального субъекта и тенденция к материализации субъективно возникающего антагонизма между мужчинами и жен щинами как центрального факта гендера. Кроме того, хотя существу ет открытость в концепции о том, как суб-оект конструируется, тео рия склонна уииверсализировать категории и отношения мужского и женского. Результатом для историков становится редуцированное понимание свидетельств прошлого. И хотя эта теория принимает во внимание социальные отношения, связывая кастрацию с запретом и законом, она не разрешает введение понятия исторической специ фичности и изменчивости. Фаллос - лишь означаемое; процесс по строения гендериого субъекта, в конечном итоге, предсказуем, по тому что всегда одинаков. Если, как полагает теоретик кинематог рафа Тереза де Лауретис, нам приходится мыслить в понятиях пост роения субъективности в социальном и историческом контекстах, то в понятиях, предложенных Лаканом, нет способа обозначить эти контексты. На самом деле, даже у де Лауретис социальная реальность (то есть, «материальные, Экономические и межличностные [ отноше ния], которые являются фактически социальными и, с более широ кой точки зрения, историческими• ), похоже, находится снаружи, отдельно от субъекта. 26 Не хватает способа постичь «социальную ре альность • в терминах гендера. Проблема полового антагонизма в этой теории имеет два аспек та. Во-первых, она дает определенное вневременное качество, даже Гендер: полезпая категория исторического апализа 419 если она историзируется так ·же хорошо, как это делает Салли Алек сандер. Ее прочтение Лаканапривело ее к заключению о том, что <• антагонизм между полами является неизбежным аспектом приоб ретения половой идентичности .... Если антагонизм всегда латентен, то, возможно, история не предлагает окончательного разрешения, только постоянное изменение формы, реорганизацию символизации различий, и сексуальное разделение труда 27 ». Возможно, мой безна дежный утопизм приводит меня в замешательство перед этой фор мулировкой, или, возможно, я не избавилась еще от эпистемы того, что Фуко назвал :Классическим веком. :Каким бы ни было объясне ние, формулировка Александер содействует закреплению бинарной оппозиции мужского и женского как единственно возможного отно шения и как постоянного аспекта человеческого положения. Она скорее увековечивает, чем ставит под вопрос то, что Дениз Райли обозначает как «отвратительную атмосферу постоянства половой полярности». Она пишет: «исторически сконструированная приро да оппозиции [между мужчинами и женщинами] порождает, как один из результатов, именно эту атмосферу инвариантной и однооб разной оппозиции мужчин/женщин». 28 Именно эту оппозицию, во всей своей скучности и однообразно сти, поддерживала (верн~мся к англо-американским коллегам) ра бота :Кэрол Гиллиган. Гиллиган объясняет дивергентные пути мо рального развития, по которым следуют мальчики и девочки, в по нятиях «опыта» (прожитой реальности). Неудивительно, что исто рики женского подхватывают ее идеи и используют их для объясне ния тех «различных голосов», которые им позволяет услышать их работа. Проблемы с этими заимствованиями многочисленны и логи чески связаны. 29 Первая - перенос, который часто происходит при атрибуции каузальности: дискуссия переходит от такого утвержде ния, как «женский опыт ведет к осуществлению морального выбора в соответствии с контекстами и взаимоотношениями» к «женщины мыслят и выбирают так, потому что они женщины». Подразумевае мым в этой цепочке рассуждений является вне-историчное, если не эссенциалистское, представление о женщине. Гиллиган и другие эк страполировали свое описание, основанное на небольшой выборке американских школьников двадцатого века, в утверждение обо всех женщинах. Эта экстраполяция очевидна особенно, но не исключи тельно, в дискуссиях некоторых историков о <•женской культуре», которые используют примеры от ранних святых до современных во инствующих профсоюзных активисток, сводя их к доказательству гипотезы Гиллиган об универсальном предпочтении женщинами Джоап Скотт 420 чувства причастности. 30 Это использование идей Гиллиган резко кон трастирует с более сложными и историзированными концепциями «женской культуры», представленными на симпозиуме Фемипист ск:ие исследовапия 1980 года. 31 На самом деле, сравнение этой под борки статей с формулировками Гиллиган обнаруживает степень, до которой ее представление вне-исторично, представление, определя ющее мужчину/женщину как универсальную, само-воспроизводя щуюся бинарную оппозицию, всегда фиксированную одинаково. Настаивая на фиксированных отличиях (в случае Гиллиган, упро щая данные с более разнообразными выводами о поле и моральных рассуждениях для акцентирования половых различий), феминист ки содействуют тому мышлению, против которого они хотят высту пать. Хотя они и настаивают на переоценке категории «женское» (Гиллиган полагает, что женские моральные выборы могут быть луч ше мужских), они не исследуют саму бинарную оппозицию. Нам нужен отказ от качества фиксировалиости и постоянства бинарной оппозиции, подлинная историзация и деконструкция в понятиях половых отличий. Мы должны более осознанно проводить различия между нашим аналитическим словарем и материалом, ко торый мы хотим анализировать. Мы должны непрерывно находить средства (как бы несовершенны они не были) подвергать наши кате гории критике, наш анализ -самокритике. Используя определение деконструкции Жака Деррида, эта критика означает анализ в кон тексте образа действия любой бинарной оппозиции, обращение и смещение ее иерархической структуры, а не принятие ее как действи тельной, самоочевидной или свойственной природе вещей. 32 В пеко тором смысле, конечно, феминистки делали это многие годы. Исто рия феминистской мысли - это история отказа от иерархической конструкции взаимоотношений между мужским и женским в ее спе цифичных контекстах, попытка обратить или сместить ее действия. Феминистские историки теперь имеют возможность теоретизировать свою практику и развивать гендер как аналитическую категорию. [ 11 ] Интерес к гендеру как к аналитической категории возник толь ко во второй половине двадцатого века. Он отсутствует в основных разделах социальной теории, артикулировалной с восемнадцатого по начало двадцатого века. Точнее, некоторые из этих теорий строили свою логику на аналогиях с оппозицией мужского и женского, дру- Гекдер: пол.е3кая "amezopuя историчес"ого акал.u3а 421 гие признавали •женский вопрос•, еще одни обращалисъ к форми рованию субъективной сексуальной идентичности, но гендер как средство обсуждения систем социальных или половых отношений не появлялся. Это пренебрежение может частично объяснить трудно сти, с которыми сталкиваются современные феминистки при введе нии термина zепдер в существующие разделы теории и при убежде нии привержендев той или иной теоретической школы в том, что гендер входит в их словарь. Термингендер является частью попытки феминисток заявить свои права на определенную область дефиниций, настоять на неадекватности существующих разделов теории для объяснения неизменныхнеравенств между женщинами и мужчина ми. Мне кажется знаменательным, что слово zепдер вошло в упот ребление в момент великого эпистемологического беспорядка, кото рый в некоторых случаях принимает форму перехода среди соци альных ученых от научных к литературным парадигмам (QT акцента на причине к акценту на значении происходит размывание областей исследования, по выражению антрополога Клиффорда Гиртца), 33 а в других случаях форму дебатов о теории между теми, кто принимает очевидность фактов, и теми, кто настаивает на том, что реальность сконструирована или истолкована, между теми, кто защищает, и теми, кто ставит под вопрос идею о том, что •человек• является ра циональным хозяином своей судьбы. В пространстве, открытом эти ми дебатами, на стороне критики науки, разработанной гуманитар ными науками, эмпиризма и гуманизма- постструктуралистами, феминистки начинают находить не только свою собственною теоре тическую позицию, но также и научных и политических союзников. Именно в этом пространстве мы должны артикулировать гендер как аналитическую категорию. Что необходимо сделать историкам, которые, в конечном ито ге, понимают, что их дисциплина отбрасывается некоторыми новы ми теоретиками как реликт гуманистекой мысли? Я не думаю, что нам следует бросить архивы или оставить изучение прошлого, но нам необходимо изменить пути, по которым мы ходим в наших исследо ваниях, некоторые вопросы, которыми мы задаемся. Нам нужно вни мательно изучить наши методы анализа, прояснитъ наши существен ные предположения и объяснить, как, по нашему мнению, происхо дят изменения. Вместо поиска единственных корней, мы должны представить процессы настолько связанными, что они не могут быть разъединены. Конечно, мы обозначаем проблемы для изучения, и они составляют начала или точки входа сложных процессов. Но именно о процессах мы должны непрестанно помнить. Мы должны чаще Джоан. Скотт 422 сnрашивать, как что-либо nроисходит, чтобы выяснить, nочему это nроисходит; по формулировке антрополога Мишель Росалдо, мы дол жны искать не универсальную, общую каузальность, но выразитель ное объяснение: «Теnерь мне кажется, что место женщины в челове ческой социальной жизни не есть, в каком-либо nрямом смысле, ре зультатом того, что она делает, но результатом значений, которые nолучает ее деятельность nосредством конкретного социального вза имодействия•.34 Чтобы исследовать значение, нам нужно рассмат ривать индивидуальный субъект, наряду с социальной организаци ей, и артикулировать nрироду их взаимоотношений, так как оба крайне важны для nонимания того, как действует гендер, как про исходят изменения. Наконец, нам нужно заменить nредставление о том, что социальная власть унифицирована, когерентна и централи зована, чем-то вроде концепции власти Мишеля Фуко как рассредо точенных созвездий неравных отношений, хаотично расположенных в социальном «силовом поле• .35 В этих nроцессах и структурах есть место концепции человеческого действия как попытки (по крайней мере, частично рациональной) сконструировать идентичность, жизнь, набор отношений, общество с определенными рамками и язы ком, -концептуальным языком, который одновременно устанавли вает границы и содержит возможность отрицания, соnротивления, реинтерпретации, игры метафорической изобретательности и вооб ражения. Мое определение гендера состоит из двух частей и нескольких подмножеств. Они взаимосвязаны, но должны быть аналитически отдельными. Ядро определения основано на интегральной связи меж ду двумя утверждениями: гендер является составным элементом со циальных отношений, основанным на воспринимаемых различиях между полами, и гендер есть nервичное средство означивания отно шений власти. Изменения в организации социальных отношений всегда соответствуют изменениям в репрезентациях власти, но на правления изменений не обязательно совпадают. Как составной эле мент социальных отношений, основанный на воспринимаемых раз личиях между nолами, гендер включает четыре взаимодействующих элемента: во-nервых, культурно достуnные символы, которые задей ствуют многочисленные (и часто противоречивые) репрезентации, Ева и Мария как символы женщины в западном христианстве, на nример, - а также мифы о свете и темноте, очищении и оскверне нии, невинности и nорочности. Для историка интересны воnросы: какие символические репрезентации задействуются, как и в каких контекстах? Во-вторых, нормативные концепции, которые дают ин- Гепдер: полезпая категория исторического анализа 423 терпретации значений символов, пытаются ограничить и удержать их метафорические возможности. Эти концепции выражаются в ре лигиозных, образовательных, научных, правовых, публичных док тринах и обычно принимают форму фиксированной бинарной оппо зиции, категорично и определенно утверждая значения мужского и женского, маскулиннога и феминного. Фактически, эти норматив ные утверждения зависят от отказа и подавления альтернативных возможностей, и иногда между ними идет открытая конкуренция (в какие моменты и при каких обстоятельствах - это должно быть за ботой историков). Позиция, которая оказывается доминирующей, однако, объявляется единственно возможной. Последующая история пишется так, как будто эти нормативные концепции являются про дуктом социального консенсуса, а не конфликта. Примерам такого вида истории служит отношение к викторнанекой идеологии домаш ней жизни, как будто она была создана цельной, и лишь затем выз вала определенную реакцию, а не являлась постоянным субъектом больших расхождений во мнениях. Пример другого плана виден в современных фундаменталистских религиозных группах, которые насильственно связали свою практику с восстановлением предполо жительно более истинной «традиционной» роли женщины, в то вре мя как, фактически, в истории существует мало прецедентов неоспо римого выполнения такой роли. Суть нового исторического исследо вания- разрушить представление о фиксированности, открыть при роду дебатов или подавления, которая приводит к появлению вечного постоянства в бинарной гендерной репрезентации. Этот вид анализа должен включать понятие политики и ссылки на социальные инсти туты и организации, - это третий аспект гендерных отношений. Некоторые ученые, в особенности антропологи, ограничивают использование гендера родовой системой (сосредотачиваясь на доме и семье как основе социальной организации). Нам нужен более ши рокий взгляд, который включает не только родство, но и (особенно для сложных современных обществ) рынок труда (сегрегиреванный по полу рынок труда является частью процесса гендерной конструк ции), образование (только мужские, раздельные или совместные об разовательные институты являются частью того же процесса) и го сударственное устройство (универсальное избирательное право муж чин есть часть процесса гендерной конструкции). Мало толку в том, чтобы сводить эти институты опять к функциональной полезности родовой системы, или доказывать, что современные отношения меж ду мужчинами и женщинами являются артефактами старых родо вых систем, основанных на обмене женщинами. 36 Гендер конструи- Джоаи Скотт 424 руется посредством родства, но не исключительно; он конструирует ся также в экономике и политике, которые, по крайней мере в на шем обществе, теперь действуют в значительной степени независи мо от родства. Четвертый аспект гендера - субъективная идентичность. Я со гласна с формулировкой антрополога Гейл Рубин в том, что психо анализ предлагает важную теорию о воспроизводстве гендера, опи сание •трансформации биологической сексуальности индивидуумов в процессе их окультуриванию> .37 Но универсальное утверждение психоанализа настораживает меня. Хотя лакановекая теория может быть полезной для размышления о конструкции гендерной идентич ности, историкам необходимо действовать более историческим пу тем. Если гендерлая идентичность основана только и универсально на страхе кастрации, то отвергается суть исторического исследова ния. Кроме того, реальные мужчины и женщины не всегда или не буквально выполняют условия предписаний их общества или наших аналитических категорий. Историкам необходимо, вместо этого, изучить способы, которыми конструируется гендерлая идентичность, и отнести свои находки к ряду сфер деятельности, социальных орга низаций и исторически специфичных культурных репрезентаций. Лучшими попытками в этой области являются, что неудивительно, биографии: интерпретация Лу Андреас Саломе, сделанная Бидди Мартин; описание Катарины Бичер, сделанное Кэтрин Шкляр; жиз неописание Джесси Дениел Эймс, созданное Жаклин Холл; обсуж дение Шарлотты Перкии с Гилман, 38 предпринятое Мэри Хилл. Но возможно также и коллективное рассмотрение, как показали Мри налила Синха иЛу Ратти в исследованиях условий конструкции ген дера, соответственно, у британских колониальных управляющих в Индии и у индийцев, получивших британское образование, которые показали себя антиимпериалистами, национальными лидерами. 39 Первая часть моего определения гендера состоит, таким обра зом, из всех четырех этих элементов, и ни один из них не действует без остальных. И все же они не действуют одновременно, когда один просто отражает другие. Вопрос исторического исследования состо ит, фактически, в том, каковыми являются отношения между че тырьмя аспектами. Предложенный мной набросок процесса конст руирования гендерных отношений может быть использован для об суждения класса, расы, этничности или, в этом отношении, любого социального процесса. Моей задачей было прояснить и точно опре делить, как следует мыслить об эффектах гендера в социальных и институционных отношениях, так как это размышление часто про- Гендер: полезная категория исторического анализа 425 водится неточно или не систематически. Теоретизирования о генде ре раскрываются в моем втором утверждении: гендер есть первичное средство обозначения отношений власти. Может быть, лучше ска зать, что гендер есть первичное поле, внутри которого или посред ством которого артикулируетс.я власть. Гендер не .является един ственным полем, но, похоже, он- постоянное и рекуррентное сред ство, позволяющее обозначить власть на Западе, в иудео-христиан стве, а также в исламской традиции. Как таковая, эта часть опреде ления, возможно, покажется принадлежащей нормативной секции этого обсуждения, и, тем не менее, это не так, поскольку концепции власти, хотя могут строиться на гендере, не всегда буквально отно сятся к самому гендеру. Пьер Бурдье написал о том, каким образом «di-vision du monde», 40 основанный на указаниях на «биологические отличия и особенно на тех, которые имеют отношение к разделению труда по воспроизводству потомства•>, действует как «наилучшая из созданных коллективных иллюзий •>. Созданные как объективный набор указателей, концепции гендера структурируют восприятие и конкретную и символическую организацию социальной жизни.Н Гендер становится включенным в концепцию и конструкцию самой власти в такой степени, в которой эти указатели устанавливают рас пределение власти (дифференциальный контроль над материальны ми и символическими ресурсами или доступ к ним). Французский антрополог Морис Годелье высказал это так: «Не сексуальность пре следует общество, но общество преследуетеексуальность тела. Отно с.ящиес.я к полу от личи.я между телами непрестанно призываютс.я как свидетельства социальным отношениям и .явлениям, которые не име ют ничего общего с сексуальностью. И не только как свидетельства, но и как доказательство, - иными словами, как легитимация». 42 Легитимирующая функция гендера действует во многих направ лениях. Бурдье, например, показал, что в определенных культурах сельскохозяйственные работы организованы согласно концепциям времени и времен года, которые основываются на конкретных дефи нициях оппозиции маскулиниого и феминного. Гай.ятри Спивак сде лала критический анализ использования гендера и колониализма в некоторых произведениях британских и американских писатель ниц.43 НаталиДевис показала, как концепции маскулиниого и фе минного относятся к пониманию и критике правил социального уст ройства во Франции на заре современности. 44 Историк Каролин Би нум пролила новый свет на средневековую духовность своим рассмот рением отношений между концепциями маскулиниого и феминного и религиозным поведением. Ее работа дает нам важное понимание Джоан Скотт 426 средств, с помощью которых эти концепции наполняли политики монашеских институтов, а также отдельных верующих. 45 Историки искусства открыли новую территорию, найдя социальные подтексты в литературных описаниях женщин и мужчин. 46 Эти интерпретации основаны на идее о том, что концептуальные языки используют диф ференциацию для установления значения, и что половые отличия есть первичный способ обозначения дифференциацииУ Гендер, та ким образом, дает средство расшифровать значение и -понять слож ные связи между различными формами человеческого взаимодей ствия. Когда историки ищут средства, с помощью которых концеп ция гендера легитимирует и конструирует социальные отношения, они проникают внутрь взаимной природы гендера и общества и в осо бые и контекстуально конкретные средства, с помощью которых по литика конструирует гендер, а гендер конструирует политику. По литика -лишь одна из областей, в которых гендер может использо ваться для исторического анализа. Я выбрала следующие примеры относящиеся к политике и власти в их наиболее традиционно вос принимаемом смысле, то есть, поскольку они относятся к правитель ству и к нации-государству- по двум причинам. Во-первых, эта тер ритория практически не обозначена, поскольку гендер видится ан титетическим настоящим занятиям политикой. Во-вторых, полити ческая история (все еще доминирующий модус историческогоиссле дования) является оплотом сопротивления включению [этого] мате риала или даже вопросов о женщинах или гендере. Гендер используется в буквальном или переносном смысле в политической теории для оправдания или критики правления мо нархов и для выражения отношений между правителем и подданны ми. Можно ожидать, что дебаты современниковоправлении Елиза веты I в Англии или Екатерины Медичи во Франции будут развора чиваться вокруг вопроса о соответствии женщин политическому уп равлению, но в период, когда родство и царствование были тесно свя заны, обсуждения королей были также наполнены маскулиниостью и феминностью. 48 Аналогии с брачными отношениями обуславлива ют структуру дискуссий Жана Бодена, Роберта Филмера и Джона Локка. Критика Французской Революции Эдмунда Берка основана на контрасте между безобразными, кровожадными ведьмами-санкю лотами (<<фурии ада в захваченных телах отвратительных женщин») и мягкой женственностью Марии Антуанетты, которая бежала от толпы, чтобы <<искать убежища у короля и мужа•>, и чья красота ког да-то была предметом национальной гордости. (Касательно роли, соответствующей женскому в политическом строе, Берк писал: «что- Ген-дер: полезн.ая категорияисторического ан.ализа 427 бы заставить нас любить страну, страна должна быть прекрасной • ). 49 Но аналогия не всегда проводится с браком или даже с гетеросексу альностью. В средневековой исламской политической теории симво лы политической власти апеллировали наиболее часто к сексу меж ду мужчиной и мальчиком, предполагая не только формы приемле мой сексуальности сродни тем, что последняя работа Фуко описыва ет в древней Греции, но также нерелевантность женщин любому по нятию политики и общественной жизни. 50 Чтобы это последнее замечание не наводило на мысль, что по литическая теория просто отражает социальную организацию, пред ставляется важным заметить, что изменения в гендерных отноше ниях могут быть вызваны взглядами на потребности государства. Замечательный пример-обсуждение Луи де Боналя в 1816 году причин, по которым закон о разводе был отменен: Так же, как политическая демократия позволяет людям, сла бой стороне политического общества, восставать против установлен ной власти•, так и развод, •истинно домашняя демократия•, позво ляет жене, • слабой стороне, восставать против брачной власти ... что бы не допустить государство в руки народа, необходимо не допускать семью в руки жен и детей• .51 Бональ начинает с аналогии, а затем устанавливает прямое со ответствие между разводом и демократией. Прислушиваясь к гораз до более ранним обсуждениям семьи как основания хорошо органи зованного государства, законодательство, которое вводит в жизнь этот взгляд, переопределяет границы брачных отношений. В наше время, подобным образом, консервативные идеологи политики же лали бы принять серию законов об организации и способе поведения семьи, которые изменили бы существующие практики. Связь меж ду авторитарными режимами и контролем над женщинами была за мечена, но не была внИмательно изучена. Будь то в решающий для якобинской гегемонии момент Французской Революции, или во вре мя борьбы Сталина за полную власть, или при введении нацистской политики в Германии, или же с победой в Иране Аятоллы Хомейни, новые правители легитимируют доминирование, силу, центральную власть и правящую силу как маекулииное (врагов, чужих, подрыв ных элементов, слабость- как феминное) и непосредственно вводят этот код в законы (запрещая политическое участие женщин, объяв ляя аборты незаконными, запрещая наем на работу матерей, вводя регулирование женской одежды), указывающие женщинам их мес то. 52 Эти действия и время их проведения не имеют самостоятельно го значения; в большинстве случаев от контроля над женщинами Джоан Скотт 428 государство непосредственно ничего не получает, как и не получает ничего материального. Эти действия приобретают значение только как часть анализа конструкции и консолидации власти. Утвержде нию контроля или силы придавалась форма политики в женском вопросе. В этих примерах половые отличия были восприняты в по нятиях доминирования или контроля над женщинами. Эти приме ры дают некоторое понимание разновидностей отношений власти, которые конструируются в современной истории, но конкретно этот тип отношений не является универсальной политической темой. Например, демократи

[ДВЕ СТАТЬИ НА ВЫБОР] Введение в гендерные исследования (Хрестоматия)

Related documents

Products

Support

[ДВЕ СТАТЬИ НА ВЫБОР] Введение в гендерные исследования (Хрестоматия)

Related documents

Add this document to collection(s)

Add this document to saved

Suggest us how to improve StudyLib