Образ окружающего мира и образ будущего как факторы

Образ окружающего мира и образ будущего как факторы адаптации и
дезадаптации личности современной молодежи
Проблема становления и развития образа будущего и его влияния на организацию
жизненного пути личности в последнее время становится предметом активного изучения в
современной психологии.
В условиях социально-психологической напряжённости в Дагестанском обществе
заметно возрастает интерес к вопросам, связанным с представлением человека о
собственном будущем, возможностях построения и реализации жизненных планов и т. д.
Степень изученности указанных проблем не соответствует их значимости для развития
современного знания о человеке.
Категория «образ» относится к числу широко используемых в психологической науке.
В психологическом словаре, образ определяется как субъективный феномен, возникающий в
результате предметно-практической, сенсорно-перцептивной и мыслительной деятельности,
представляющий
собой
целостное
интегральное
отражение
действительности
(Психологический словарь, 1983).
Субъективный, психический образ окружающего мира представляет собой
складывающуюся во внутреннем опыте, в умственном плане индивида когнитивную картину
физического и социального мира. Субъективный образ формируется в процессе
взаимодействия человека с окружающим миром, поэтому его происхождение и генезис
детерминированы включенностью личности в социальные макро и микромиры, и в
конкретный социокультурный контекст. Отсюда вполне логично вытекает тезис о том, что
формирование субъективного образа мира обусловливают социальные и культурные
ценности, стереотипы, установки и ожидания.
Исследования, связанные с построением картины будущего, разрабатывались в русле
изучения психологического времени человека и его жизненного пути. Основания для этого
подхода были заложены в работах C.JI. Рубинштейна, Б.Г. Ананьева через которые наука
обогатилась рядом терминов, описывающих представления человека о собственном
будущем: «жизненные планы», «жизненная перспектива», «образ будущего», «жизненная
программа», «трансспектива» и др. К.А. Альбухановой-Славской была предложена
концепция личностной организации жизненного пути человека и его субъективного времени,
в рамках которой осуществлен цикл исследований, внесших значительный вклад в
понимание проблемы будущего в жизни человека (В.И. Ковалев, 1995; Л.Ю. Кублицкене,
1989; В.Ф. Серенкова, 1993).
Подчеркивая важность будущего в жизни и развитии человека, В. Франкл писал, что
«без фиксированной точки отсчета в будущем человек... не может существовать. Обычно все
настоящее структурируется исходя из него, ориентируясь на него... И, наоборот, с утратой
человеком «своего будущего» утрачивает всю структуру его внутренний временной план,
переживание им времени. Возникает бездумное наличное существование» (В. Франкл, 1990).
Определяя значение будущего для человека, К.А. Абульханова-Славская отмечает,
что «будущее неизвестно, но люди не могут не думать о нем, а думая, не воссоздавать его в
планах, мечтах, страхах, надеждах. Поэтому – то будущее также существует, но существует в
образах нашего внутреннего мира. Во внутренней психической реальности одновременно
существует несколько различных вариантов будущего, некоторые из которых закономерно
осуществятся, а другие останутся в виртуальной форме. Но присутствие в нашей психике
всех этих вариантов, равно как и прожитых лет, предопределяют наше настоящее – наши
решения и поступки. Когда мы поступаем не так как нам подсказывает прошлый опыт, мы
делаем это потому, что хотим достигнуть какой-то цели в будущем» (К.А. АбульхановаСлавская, 1990).
По мнению К.П. Обуховского, способствовать развитию личности может лишь
осуществление задач будущего. Он полагает, что в случае ограничения действий человека
задачами настоящего происходит обеднение психологической организации личности,
1
поскольку такие задачи требуют уровня способностей ниже возможностей человека. Если
основные действия человека ограничены задачами прошлого, то с уверенностью можно
говорить о наличии невроза, фиксирующего личность на его прошлом (К. Обуховский,
1981).
Одним из первых, кто подчеркивал значение будущего в жизни человека, был К.
Левин. Он считал, что человек живет не только в «психологическом поле», но и в
«психологическом времени» и его поведение не определяется всецело текущей ситуацией.
На настроение человека в данный момент времени сильно влияют его желания и надежды, а
также представления о своем прошлом, а моральное состояние индивида больше зависит от
того, что он ожидает в будущем, чем от приятности или неприятности его текущей ситуации
(К. Левин, 2001).
В отечественной психологии на роль будущего в развитии личности обратил
внимание еще Л.С. Выготский. Он отмечал, что невозможно понять до конца человеческую
личность, если будем рассматривать ее статически, как сумму проявлений и поступков и т.п.,
без единого жизненного плана этой личности, превращающего историю жизни человека из
ряда бессвязных и разрозненных эпизодов в связный единый биографический процесс. Он
считал, что для психолога является обязательным понимание человека в целом не только в
связи с прошлым личности, но и с ее будущим. Высказанный им в начале XX века тезис о
том, что психологическая перспектива будущего и есть теоретическая возможность
воспитания, можно рассматривать как одно из положений современной психологии и
педагогики (Л.С. Выготский, 1996).
По мнению Ж. Нюттена, временная перспектива выступает как функция
состовляющих ее мотивационных объектов, которые определяют ее глубину, структуру,
степень реальности, содержательные характеристики и пр. (Ж. Нюттен, 2004).
В психологических исследованиях можно встретить различные термины,
описывающих представления человека о своем будущем: жизненные планы, образ мира,
жизненная перспектива, образ будущего, жизненная программа, транспектива и др. (В.И.
Ковалёв, 1995; Л.В. Сохань, М.В. Кирилова, 1982).
В отечественной психологии исследования, связанные с построением картины мира,
разрабатывались в русле изучения психологического времени человека и его жизненного
пути.
Характеризуя такое личностно-временное образование, как жизненный путь человека,
С.Л. Рубинштейн представляет его как целое, не сводимое к сумме жизненных событий,
отдельных действий, продуктов творчества. В качестве структур жизни и единиц анализа
жизненного пути С.Л. Рубинштейн предложил понятие жизненных отношений личности,
назвав среди них три: отношение к предметному миру, к другим людям, к самому себе. По
мнению автора, события неизбежно распадаются на внешние и внутренние, отношения же это всегда внутреннее отношение к внешнему, к самому себе, в них внешнее и внутреннее
связаны неразрывно (С.Л. Рубинштейн, 1999).
С.Л. Рубинштейн выделял в индивидуальной истории события как узловые моменты и
поворотные этапы жизненного пути индивида, когда с принятием того или иного решения на
более или менее длительный период определяется дальнейший жизненный путь человека.
Здесь выявлена основная зависимость последующего хода жизни от тех или иных решений
человека. Таким образом, С.Л. Рубинштейн подчеркивал не только зависимость личности от
жизни, но и зависимость жизни от личности. По его мнению, такие высшие личностные
образования, как сознание, активность, зрелость и т.д., выполняют функции организации,
регуляции обеспечения целостности жизненного пути, субъектом которого человек
становится по мере своего развития.
В контексте осмысления проблемы жизненного пути личности, К.А. АбульхановаСлавская также обращается к вопросу соотношения структурного и динамического подходов
к анализу жизни личности. В структурном подходе она, вслед за Рубинштейном, предлагает
следующие единицы жизненного пути: события, занятия, сферы жизни. В этой связи
2
делается акцент на изучении временных параметров: динамики жизненного пути,
личностных механизмах, способах жизнедеятельности. Автор указывает на полезность их
соединения в изучении жизненного пути личности (К.А. Абульханова-Славская, 1987, 1991).
В исследовании М.Р. Гинзбург отмечается, что психологическим содержанием
личностного самоопределения выступает конструирование человеком своего жизненного
поля, структурными компонентами которого выступает психологическое настоящее и
психологическое будущее. Указывая на принципиальное отличие смыслового будущего от
жизненных планов и программ, М.Р. Гинзбург отмечает, что задавая человеку представление
о будущем ценность не соотносит его с временной осью, с хронологией, ибо это иная
размерность - размерность «смыслового будущего», следовательно ценностно смысловое
будущее ортогонально временной оси, независимо от нее, несет в себе смыслы. В
исследовании показано, что ориентация на будущее в подростковом и юношеском возрасте
имеет неоднородный характер: оно по преимуществу представляет собой достаточно
развитое смысловое будущее (ценностно-смысловое проецирование себя в будущем), тогда
как временное будущее (собственно планирование своего будущего) развито недостаточно
(М.Р. Гинзбург, 1998).
При изучении психологических характеристик целевого планирования жизненной
перспективы в контексте субъективной картины жизненного пути у старшеклассников, И.А.
Демина пришла к выводу, что соотношение прошлого, настоящего и будущего в ней
определяется их эмоциональной значимостью. Специфика восприятия времени собственной
жизни старшеклассниками состоит в том, что в их представлениях о времени жизни за
прошлым сразу следует будущее, а не настоящее. Настоящее же располагается за будущим.
Полученные результаты позволяют говорить о значимости будущего в юношеском возрасте,
что, по мнению автора, можно рассматривать как проявление возрастной специфики (И.А.
Дёмина, 1997.
В исследовании О.Е. Байтингер показано, что будущее осознается старшеклассниками
как самая острая проблема. Переживание будущего как проблемы возникает у молодого
человека при осознании им противоречия между субъективно желаемым и объективно
возможным для реализации значимых событий в будущем, а степень переживания
опосредована психологическими, личностными факторами (уровнем осознанности
жизненных целей, особенностями Я-концепции, уровнем личностной тревожности). Для
того, чтобы снизить степень переживания будущего как проблемы, необходимо
осуществлять планирование своей жизни (определять цели, отбирать необходимые действия
и последовательность их реализации) (О.Е. Батингер, 1999).
По мнению С.А. Башковой, образ будущего – это некие представления, включающие
как осознанные планы, цели, жизненные ценности, так и частично осознаваемые
компоненты: опасения, ожидания, установки, эмоциональное отношение к будущему. Образ
будущего является результатом и условием развития отношений человека с миром.
Сформированные представления о будущем выступают одним из показателей личностной и
социальной зрелости. В своем исследовании она показала, что представления о будущем у
старшеклассников различаются в зависимости от среды проживания и условий социализации
(С.А. Башкова, 1999).
Феномен «образа будущего», являясь отражением субъективных представлений
личности и включенного в его жизненные перспективы, представляется как сложная
многоуровневая система, обеспечивающая, с одной стороны, смысложизненную
определенность бытия человека, а с другой стороны, выступая как результат проявления
ценностных ориентаций личности, задающее ее общую направленность.
Образы будущего частично создаются из наших воспоминаний о прошлом. Очевидно,
что характер и содержание прошлого опыта оказывают влияние на построение картины
будущего. Другой интересный аспект влияния психологического прошлого на
конструирование психологического будущего - это ощущение связи с прошлым.
В исследованиях антропологов Bemot и Blancard было выявлено, что чем глубже связь
3
человека с прошлым, тем яснее он представляет свое будущее (цит. по Cottle, 1974).
Т.е., наличие негативного прошлого опыта и/или нарушение связи «прошлоебудущее» способствует построению дезадаптивной картины будущего, что в свою очередь
оказывает негативное влияние на уровень функционирования и поведение человека в
настоящем.
Репрезентации личного прошлого и будущего в психике человека оказывают влияние
на функционирование человека, играют огромную роль в его мышлении и поведении.
Самосознание предполагает не только знание о том, где сейчас находится человек, но и то,
где он был в прошлом, и то, где он ожидает быть в будущем (Brockelman, 1985).
T.Cottle и S.Klineberg говорят что, по мере того, как человек постепенно ассимилирует
свои изменчивые воспоминания в чувство идентичности, антиципация будущего становится
неотъемлемой частью того смысла, который он придает настоящему опыту (Cottle, 1974).
Таким, образом, субъективная картина будущего имеет большое значение для всего
психологического функционирования человека, обеспечивая устойчивость целей, формируя
и поддерживая чувство идентичности, способствуя адаптивному поведению и т.д.
Несмотря на свое когнитивное происхождение субъективный образ окружающего
мира, и как следствие образ будущего, так или иначе, содержит в себе эмоциональнооценочный компонент, в силу которого личность оценивает окружающий его мир по разным
параметрам (хороший – плохой, добрый – злой, справедливый – несправедливый и т. д.) и
исходя из этих оценок складывается соответствующее отношение к этому миру. К
сожалению, в некоторых случаях субъективная картина будущего оказывается в
недостаточной мере развита или нарушена, а это, в свою очередь, может приводить к
неустойчивой идентичности, аффективной нестабильности и дезадаптивному поведению
(Alvos, 1993, Rothspan, 1996, Keough, 1999).
С этой позиции мы вправе рассматривать субъективный образ мира в качестве
психического регулятора и фактора-мотиватора социального поведения и деятельности
личности. С этой точки зрения в психологи общепринято использование таких понятий как
«позитивный образ» и «негативный образ» Очевидно, что позитивный образ социального
мира сопровождается положительным отношением к нему и его принятием. При этом
активность индивида имеет в целом социальную направленность, которая проявляется и
выражается в адаптивных формах поведения. Т.е. личность принимает данный социальный
мир в силу его позитивного образа и приспосабливается к его требованиям. Диаметрально
противоположную картину мы имеем при негативном образе окружающего мира, при
котором у индивида складывается отрицательное или даже враждебное отношение к миру,
поэтому он его не столько не принимает, сколько отвергает. В результате такого отношения
формируется асоциальное, дезадаптивное поведение как форма протеста личности в
отношении окружающего мира. Таким образом, разные субъективные образы порождают
релевантные им поведенческие паттерны личности, адаптивные или дезадаптивные
стратегии поведения.
Проведенные нами исследования в рамках выполнения гранта РГНФ позволили нам
подтвердить изложенное выше теоретическое положение.
Проблема нашего исследования состояла в поиске ответа на вопрос какие
психологические факторы обусловливают дезадаптивное поведение личности в условиях
нестабильности общества (на материале исследования молодежи республик Северного
Кавказа). Одной из гипотез, требующей своей эмпирической проверки в нашем
исследовании являлось предположение о том, что негативный субъективный образ
окружающего мира выступает в качестве психологического фактора дезадаптивного
поведения молодежи Северного Кавказа. Предмет нашего исследования – взаимосвязь
субъективного образа окружающего мира и дезадаптивного поведения личности молодежи.
Цель исследования – изучить связь между негативным
субъективным образом и
дезадаптивным поведением личности на материале исследования молодежи Северного
Кавказа. В исследовании использовались методы беседы и включенного наблюдения. В
4
качестве испытуемых выступили: студенческая молодежь, школьники-старшеклассники,
безработная молодежь, а также преподаватели ВУЗов, педагоги образовательных
учреждений и представители исламского духовенства. Исследование проводилось в г.
Махачкале, в Хасавюртовском районе и в одном из пограничных районов республики
Дагестан в весенний и летний период 2012 года. Объем выборки составил 150 человек.
Респондентам задавались вопросы, касающиеся оценки деятельности властных
структур (центральных, республиканских, муниципальных и местных органов),
правоохранительной системы, духовного управления, системы образования и социальной
сферы. Мы просили также высказаться наших респондентов по поводу причин ухода
молодежи «в леса» и их отношение к этой категории молодежи. Подавляющее большинство
крайне отрицательно оценивают деятельность муниципальных и республиканских органов
власти и в меньшей степени центральную и местную власть. В ответах испытуемых
отмечается о нарушении закона самой властью, масштабной коррупции, произволе
чиновников и нарушении избирательных прав граждан. В ответах респондентов,
придерживающихся не традиционного ислама, высказывается мнение о том, что властные
структуры и правоохранительные органы абсолютно интолерантны к их религиозным
убеждениям и подвергают иноверцев незаконному преследованию по религиозным мотивам.
Среди основных причин ухода молодежи «в леса» мнения разнятся в зависимости от того
какое течение ислама проповедует опрашиваемый. Сторонники традиционного (суфиского)
направления в качестве основных причин рассматривают неблагоприятные социальноэкономические условия жизни молодежи, проблемы воспитания в семье, что собственно
связывают с отсутствием сколь-нибудь внятной государственной политики в этом
направлении. Вместе с тем они считают, что власть и правоохранительные органы должны
жестко пресекать любые правонарушения и инакомыслие. Так и или иначе восприятие
власти и правоохранительной системы среди приверженцев традиционного ислама
однозначно отрицательное. Приверженцы нетрадиционного ислама (так называемые
салофиты) придерживаются мнения о том, что именно действия
властей и
правоохранительной системы в отношении в отношении «иноверцев» и толкают молодежь
«в леса». Их уход они считают протестной реакцией против произвола силовых структур в
своем крайнем выражении, поэтому негативное отношение этой части молодежи к власти и
силовикам вполне объяснимо. Ответы респондентов свидетельствуют также о том, что
молодые люди не доверяют власти и правоохранительным органам.
Таким образом, отрицательная оценка деятельности государства и соответствующее
отношение ко всем органам государства свидетельствуют о том, что в течение последних
десятилетий в сознании людей, и прежде всего молодёжи, формировался устойчивый
негативный образ государства и общества как источника внутреннего дискомфорта и
фрустрации личности. Поэтому дезадаптивная поведенческая стратегия личности скорее есть
психологическая проекция негативного образа окружающего мира.
5