Симонов Константин

Приложение
Стихотворения к историко-литературной композиции «Вечной памятью живы»
А. Розенбаум
А может, не было войны...
А может, не было войны
И людям всё это приснилось:
Опустошенная земля,
Расстрелы и концлагеря,
Хатынь и братские могилы?
А может, не было войны,
И у отца с рожденья шрамы,
Никто от пули не погиб,
И не вставал над миром гриб,
И не боялась гетто мама?
А может, не было войны,
И у станков не спали дети,
И бабы в гиблых деревнях
Не задыхались на полях,
Ложась плечом на стылый ветер?
Люди, одним себя мы кормим хлебом,
Одно на всех дано нам небо,
Одна земля взрастила нас
Люди, одни на всех у нас дороги,
Одни печали и тревоги,
Пусть будет сном и мой рассказ.
Пусть будет сном и мой рассказ.
А может, не было войны?
Не гнали немцев по этапу,
И абажур из кожи - блеф,
А Муссолини - дутый лев,
В Париже не было гестапо?
А может, не было войны?
И "шмайсер" - детская игрушка,
Дневник, залитый кровью ран,
Был не написан Анной Франк,
Берлин не слышал грома пушек?
А может, не было войны,
И мир её себе придумал?
Но почему же старики
Так плачут в мае от тоски? Однажды ночью я подумал.
А может, не было войны,
И людям всё это приснилось?
С. Баруздин
Мальчишкой до сорок первого...
Мальчишкой до сорок первого
И я мечтал о войне.
Она щекотала нервы,
Кровь бередила во мне.
Но стоило стать солдатом,
Познать фронтовое житьё,
До самого сорок пятого я ненавидел её.
А, впрочем, тут нет случайного,
Закономерность в том,
Чтоб были мальчишки отчаянными,
Им легче будет потом.
В. Соколов
Песня
Какими красивыми были
Мальчишки семнадцати лет,
Которых ещё не любили,
Которых давно уже нет.
Летели над ними разрывы,
Осколки великой войны.
Но всё ж они, мальчики, живы,
Как живы отцы и сыны.
Какими красивыми были
Девчонки семнадцати лет,
Которых ещё не любили,
Которых давно уже нет.
Летели над ними разрывы,
Осколки великой войны.
А всё ж они, девочки, живы,
Как дочери и как сыны.
Какими красивыми были,
Такими и в землю ушли.
А там, где мы их хоронили,
Там красные маки взошли.
Свершаются сказки и были
В созвездьях боёв и побед…
Такими красивыми были
Ребята семнадцати лет.
С. Гудзенко
Перед атакой
Когда на смерть идут,- поют,
а перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою -
час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв - и умирает друг.
И, значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед,
За мной одним идет охота.
Ракеты просит небосвод
и вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв - и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким.
А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей я кровь
чужую.
В. Инбер
Бессмертие
К плеяде столь прославленных имён
Как Измаил, Полтава, Севастополь
Прибавится теперь еще и он,
Град Ленина, о чей гранитный цоколь
Разбилась боевая мощь врага,
Зарывшегося в русские снега.
О, этот город! Как его пытали…
С земли и с неба. Стужей и огнём.
Он голодал. Бледнее лица стали
Румянец мы не сразу им вернем.
Но даже и потом, на много лет
Останется на них особый след.
Какая-то необщая повадка,
Небудничное выраженье глаз.
И собеседник, может быть, не раз
Внезапно спросит, озарен догадкой:
«Вы, вероятно, были там... тогда?
И человек ему ответит: «Да».
И ежели отныне захотят,
Найдя слова с понятиями вровень
Сказать о пролитой бесценной крови
О мужестве, проверенном стократ,
О доблести, то скажут — Ленинград, -
И все сольется в этом слове.
В. Пахомов
Сон
Дымятся трубы. Крематорий.
Освенцим. Я, уже развеян,
Лечу на Родину, которой
Я и такой, сожженный, верен.
Граница. Родина. Смоленщина.
Ветряк. Речушка. Перевоз.
Седая сгорбленная женщина,
Полуослепшая от слез.
Ее морщины словно шрамы.
Глаза с извечною мольбой.
Кричу, кричу ей: «Здравствуй, мама!
Я снова дома, я с тобой.
Вновь буду жить под отчей крышей
И никуда не пропадать...»
А мать меня совсем не слышит,
Меня не замечает мать.
Стоит, качается былинкой,
Концы платка прижав к плечу,
А я над нею пепелинкой
Летаю и кричу, кричу...
Ю. Друнина
Целовались. Плакали и пели...
Целовались.
Плакали
И пели.
Шли в штыки.
И прямо на бегу
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.
Мама!
Мама!
Я дошла до цели...
Но в степи, на волжском берегу,
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.
В. Субботин
Ещё гудит за Одером равнина…
Ещё гудит за Одером равнина.
И армий новых движется стена.
С помятыми кварталами Берлина
Подклеивает карту лейтенант.
Двухвёрстки, побелевшие в планшете,
Запечатлели все его бои.
Не циркулем он мерил вёрсты эти,
А на своих, на собственных двоих.
Пыль долгая осела у обочин.
Горячие запомнятся места.
Он на высоты вырвался. И к ночи
Вступил в квадрат берлинского листа.