Якутина О.И. СОЦИАЛЬНЫЙ УСПЕХ
реклама
СОЦИАЛЬНЫЙ УСПЕХ: ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ФЕНОМЕНА И ПОНЯТИЯ Якутина О.И., к.соц.н., доцент, первый проректор ИУБиП, Институт управления, бизнеса и права, г.Ростов-на-Дону, Россия Одним из фактов, характеризующих социальную реальность современной России, является повсеместное распространение идеи социального успеха, утверждение особой ценности социального успеха личности. Безусловно, на всех этапах общественного развития, для любого типа общества, в том числе и для советской общественной системы было характерно наличие людей, делавших карьеру и достигших определенных общественных высот, но в целом тип человека, ориентированного на успех представлялся отрицательным, такие термины как "карьера", "карьерист" скорее несли в себе негативные оценки. В данный момент ситуация кардинально изменилась, личность, стремящаяся к успеху, нацеленная на карьерный рост, "делание" карьеры, достижение определенных социальных позиций воспринимается как норма. Стремление к достижению успеха в обществе в целом, в рамках некоторой организации всячески поощряется, СМИ формируют образ успешного человека, успешной личности, задают некие стандарты и критерии успешности. Появилось огромное количество пособий, предлагающих различные технологии достижения успеха (например, Свет А.Б. Алхимия успеха. Метод управления ситуациями. – СПб: Питер, 2001; Кудинов А.А. От кризиса к успеху .Практическое пособие. – М.: Анкил, 2003; Мальханова И.А. Найди себя: стратегия успеха. – М.: Академический проект,2004 и многие др.). Не менее актуальной для современного российского общества, чем знаменитое бухаринское «Обогащайтесь» в конце 20-х годов, становится максима «Стань успешным!» Можно с определенной долей уверенности говорить о формировании идеологии социального успеха в современном российском обществе, об утверждении в общественном сознании доктрины социального успеха. Нацеленность на успех, стремление к достижению успеха в различных сферах общественной жизни, следование определенным стандартам успешности, демонстрация символов социальной успешности становится фактором в значительной степени структурирующим социальную реальность и определяющим поведение социальных субъектов. При этом важно отметить, что в обществе господствует одна модель жизненного успеха, навязывается некая универсальная стратегия достижения успеха (можно условно обозначить ее как «денежная модель успеха», где главным критерием успеха выступает его денежное измерение), предлагаются одинаковые способы достижения и репрезентации успешности без учета специфики сфер общественной жизни, в которых реализуют себя социальные субъекты. Не учитывается, что успех многоаспектен, индивидуален, ситуативен, интерсубъективен, относителен, имеет как объективную, так и субъективную стороны, а также предполагает многовариантные способы его достижения. Данная ситуация во многом обусловлена тем фактом, что сам концепт успеха, социального успеха, жизненного успеха недостаточно исследован в научной литературе. Как вполне обоснованно замечает А.Ю. Согомонов: «Среди богатого арсенала операциональных в современном культурном анализе «оппозиций» есть одна бинарная пара, которая на удивление остается мало приметной как в «чистой» социальной теории, так и в фольклористике, этнологии, антропологии, и, более широко, - в семиологическом анализе. Но именно эта пара описывает, как кажется, фундаментальное противостояние концептуально различных направлений жизненной философии Человека, а именно противостояние двух макростратегий в проектировании жизненных достижений – Выделенности и Не-выделенности социального актера в его жизненной среде, распредмеченной в языке обыденной коммуникации оппозиционностью Успеха-и-Неудач - жизненного и профессионального, личного и коллективного, шумного и скромного и т.п.» [1 , 13]. Следует отметить, что при всем многообразии контекстов, в которых употребляется термин «успех», не существует однозначного подхода к его определению, а в рамках социальных наук детально разработанной концепции для осмысления данного явления и объяснения процесса достижения успеха. Однако, прежде чем перейти к анализу специфики и механизмов достижения успеха, следует остановиться на этимологии понятия «успех». Обращение к словарям позволяет эксплицировать следующие значения слова «успех»: удача к каком-либо деле, удачное достижение поставленной цели; признание такой удачи со стороны окружающих, общественное одобрение чего-либо, чьих-либо достижений; внимание общества. Понятием, сопряженным с понятием успех являются такие понятия как «удача», «достижение», «победа», «счастье», «фурор», «авантюра», «триумф», каждое из которых фиксирует отдельные стороны такого многомерного явления как успех. В некоторых случаях происходит определение каждого из данных понятий посредством использования слова «успех». Так, победа понимается как: 1) успех в бою, битве, закончившейся полным поражением противника; 2) в переносном смысле – успех в борьбе за что-либо. Счастье рассматривается как 1) состояние абсолютной удовлетворенности жизнью, чувство наивысшего удовольствия, радости; 2) успех, удача (счастливый случай, счастливое стечение обстоятельств). Шумный, публичный успех определяется как фурор, а «рискованное, сомнительное предприятие, рассчитанное на случайный успех, дело, предпринимаемое без учета реальных возможностей» называется авантюрой. Триумф определяется как блестящий успех, выдающаяся победа. Таким образом, даже этот небольшой анализ позволяет выделить 3 ключевых направления в понимании успеха: 1)успех как достижение цели, положительный результат деятельности; 2) успех как удача, благоприятного результат стечения обстоятельств; 3) успех как признание чьих-либо достижений. Подтверждением данного утверждения является анализ часто употребляемого вместе со словом успех глаголов «успевать», который означает «успеть в чем-либо, иметь успех, удачу, достигать желаемого», и «преуспевать», который обозначает «хороший и скорый успех, работу, идущую успешнее, чем у других» («толковый словарь великорусского языка В. Даля). В последнем случае появляется еще один аспект успеха, указание на его сравнительный характер. Близким по значению является значение слова «успех» в английском языке. Согласно Новому большому англо-русскому словарю (авторы Ю.Д. Апресян, Э.М. Медникова) слово «success» обозначает 1) успех, удачу; 2) процветание, благосостояние; 3) тот, кто или то, что пользуется успехом, признанием. Как видим, здесь уже появляется новый аспект в понимании смысла данного понятия: успех начинает отождествляться с процветанием, благосостоянием, что требует наличия определенных вещественных доказательств достижения успеха. Однако для всего этого разнообразия трактовок значений используется только одно слово «success». Немецкий язык демонстрирует в данном вопросе большую гибкость, оперируя несколькими терминами, каждый из которых раскрывает отдельные стороны данного явления. Erfolg означает успех, результат (немецко-русский словарь под ред. К. Лейна), Fortschritt – успех, прогресс, Gelingen – удачу, успех, удачный исход, Leistnng – успехи, достижения, результат, показатели (успеваемость), Errungenschatt ачает и достижение (результат), завоевание, и приобретение (разгов. «обновка»). Таким образом, можно сделать вывод, что понятие «успех» многозначно, контекстуально, а сам успех представляет собой сложную многоплановую и целостную систему, требующую детального, междисциплинарного исследования. Углубленное изучение представлений об успехе в различных отраслях социальногуманитарного знания подтверждает тезис о его многогранности. На данный момент представляется возможным выделить следующие грани успеха: 1) характеристика деятельности человека, показатель достижения поставленных целей деятельности; 2) форма удачи, дарованная свыше и не требующая усилий со стороны социального субъекта; 3) успех как счастье, состояние абсолютной удовлетворенности жизнью, как удовлетворенность достигнутым; 4) успех как самореализация личности; 5) общественное одобрение чьих-либо достижений, высокая оценка человека обществом, его социальный статус, материальный уровень жизни, внимание со стороны общества. Такое многоаспектное разделение понятия не означает отсутствия в нем целостности. Анализ явления социального успеха, представлений об успехе в обыденном сознании и научной литературе позволяет характеризовать сущность успеха как сложного многопланового явления социальной действительности, представить ее через взаимодополнение его содержательных трактовок. Разбивая содержание понятия на составные части, в последующем мы интегрируем их, что позволяет представить успех как целостное явление. Прежде чем, перейти к представлению социального успеха как целостной системы, рассмотрим его различные аспекты и теоретическое представление данных аспектов. Говоря об успехе как разновидности счастья, необходимо указать, что, например, в философской традиции античного эвдемонизма высшим благом и конечной целью всей человеческой жизни считался не успех, а именно счастье. На первый взгляд, различия между ними не столь существенны. Однако, рассматривая счастье сквозь призму аристотелевской этики, становится очевидным, что счастье – приобретенное благо, результат кропотливых усилий человека, а успех – сопутствующее результату уважение людей, признание и почести. Именно почести в античной философии служили внешним выражением счастья и определяли меру успеха. Если подходить к успеху как удаче, то можно отметить, что в трудах античных философов удача рассматривалась как нечто, что не является результатом достойного поведения человека и его продуманных действий. Человек получает благо, на которое он не рассчитывает, ибо “получить благо свойственно случайной удаче; получить что-то хорошее – это счастливая случайность в ее чистом виде” [2, с.359]. По мнению Аристотеля, удача всегда есть то, “что нам не подчинено, в чем мы не властны, и чего сами сделать не в силах” [2, с.358]. Удача характеризуется иррациональностью и непредсказуемостью. Греки изображали удачу с длинной челкой и выбритым затылком, ориентируясь на то, чтобы успеть схватить удачу за чуб, когда она повернулась к вам лицом. При этом они отрицают удачу как достойное жизненное проявление, что связано с античными идеалами добродетельного человека, заслужившего успех не благородством происхождения, а своими собственными заслугами, индивидуальными достижениями и усилиями. Эпоха Нового времени усилила данные требования к человеку, побуждая его бороться с трудностями на пути к успеху собственными силами, умом и талантами. Данная культурная эпоха с его культом здравого смысла и земного существования также не приемлет удачу. Френсис Бэкон считал Фортуну дочерью черни, которая привлекает лишь несерьезных философов, поскольку она проявление “божественного” и “сверхъестественного”, того, что противоречит реальной жизни и вере в человека. А поскольку успех – земное понятие, он усиливает ценность реальной жизни. При этом мыслители данного периода отмечают созидающий потенциал в том числе и неуспеха, который позволяет человеку обрести реализм восприятия, признать свои достоинства и недостатки, сохранить чувство собственного достоинства и уверенность в собственных силах. [10] Но наряду с такой позицией в данный исторический период наблюдается признание успеха как удачи, в частности оно характерно для подхода Мишеля Монтеня, который утверждал “если успехам я на одну треть обязан самому себе, – пишет он, – то две трети принадлежит великой случайности. Я считаю, ошибкой с нашей стороны, что мы недостаточно полагаемся на провидение и рассчитываем на свои силы больше, чем имеем на то право. Потому-то начинания наши так редко венчаются успехом” [9, с.327]. В таком подходе проявляется фатализм, отмечается некоторое перекладывание ответственности человека за свои ошибки на волю случая. Полагаясь на провидение больше, чем на самого себя, человек всегда будет склонен воспринимать успех как удачу, хотя это не исключает возможности понимания успеха как результата человеческих усилий, а не “божественного замысла”. Такая двойственность прослеживается и в протестантской этике, особенно в учении Кальвина: с одной стороны – человек ничего не в силах изменить, с другой стороны – бог дает человеку знаки, позволяющие понять верно, ли человек выполняет свое жизненное предназначение. Удача занимает центральное место в православной этике. И здесь мы также можем увидеть двойственность в восприятии данных явлений. С одной стороны, в русской духовной традиции путь к успеху лежит через несчастье, страдание и аскетизм. Неудачи и страдания выступают основной побудительной силой к действиям по достижению успеха. Они же являются своеобразной “платой” за будущий успех, несут в себе нравственно возвышающий, духовно очищающий и облагораживающий смысл, воспринимаются как жизненное испытание, которое надо достойно пройти. Согласно православному мировоззрению достижение успеха требует аскетизма – “поиска страданий по доброй воле”, усилий по преодолению несчастья и зла, и поэтому воспринимается как благо и подвиг. Успех как результат преодоления самого себя и собственной “участи”, “коварной судьбы” может стать мощным стимулом к самовоспитанию и нравственному самосовершенствованию человека. С другой стороны успех понимается как награда “свыше”, “божественный дар” за отказ от земных благ, чувственных удовольствий и искушений. Примечательно, что в России понимание успеха как удачи укоренилось очень крепко, до сих пор во многих серьезных научных исследованиях используется слово “удача” как синоним слова “успех”. Хотя, все же большинство авторов, подчеркивая взаимозависимость данных процессов, не отождествляют их, указывая на отличительные особенности в их проявлении. Так, отечественными исследователями успеха В.И.Бакштановским, Ю.В.Согомоновым, В.А.Чуриловым, фиксируется момент непредсказуемости удачи и, со ссылкой на словарь В.Даля, дается определение удачи как того, что “само далось”. То есть утверждается, что удача есть везение как таковое, что она представляет собой результат, не зависящий от целенаправленных действий человека. Не менее значимым для понимания сущности успеха является представление успеха как характеристики человеческой деятельности, как показателя достижения поставленных целей деятельности. По мнению ряда авторов, сам успех, его достижение могут стать целью деятельности. Так, у Аристотеля успех – это цель, осуществленная в поступке, современные отечественные исследователи В.И.Бакштановский, Ю.В.Согомонов, В.А.Чурилов считают, что успех включает в себя не только цель, но и мотив, а также результат деятельности и средства его достижения. [3]. В понимании Г.Л.Тульчинского успех представляет собой оценку результата деятельности. Причем, данная оценка может выступать либо как адекватная самооценка, либо как позитивная социальная оценка заслуг той или иной личности. Еще один аспект данного многозначного понятия фиксируется в представлениях об успехе как форме самореализации личности. Если успех мы понимаем успех как форму самореализации личности, то достижение успеха ставится в зависимость от особенностей характера личности, от уровня ее самосознания, представлений о самореализации, от значимости сфер, в которых может себя реализовать личность, от ее социальной позиции. Подход к успеху как к форме самореализации личности важен, так как причиной успеха, с точки зрения такого подхода выступает сам человек, его способности в достижении результата. Успех “не является лишь механизмом подкрепления усилий личности в процессе ее самореализации. В успехе существенна роль самой личности, ее самооценки, стремления к самоутверждению” [7, с.138]. К тому же в данной философской трактовке содержание успеха не сводится к его пониманию в контексте бихевиоризма, не оценивается в терминах “стимул-реакция”. Данная трактовка акцентирует внимание на праве человека на свободу выбора целей и средств их достижения и факте ответственности за них. Анализ успеха в контексте идеи самореализации и жизненной стратегии личности проводится как отечественными (К.А.Абульханова-Славская, С.С.Гиль, К.В.Паталаха), так и зарубежными авторами (А.Адлер, Дж.Дьюи, Д.Карнеги, А.Маслоу, К.Роджерс). А.Маслоу, например, трактовал самореализацию как ведущую потребность и причину достижения успеха. С.С.Гиль видит самореализацию средством достижения успеха. В контексте самореализации личности успех достаточно часто рассматривается в качестве критерия эффективности адаптации человека к окружающей среде. Для социологии значимым представляется понимание успеха как общественного одобрения чьих-либо достижений, как высокой оценки человека обществом, как его социальный статус, материальный уровень жизни, внимание со стороны общества. Данный тип успеха в классификации Г.Л. Тульчинского представлен как место человека в общественной иерархии. В подобной трактовке в возможно рассматривать зависимость между процессом достижения успеха и типом общественной системы, в которой реализует себя социальный субъект. Так, в традиционном обществе, при доминировании права сильного трудно, а чаще практически невозможно, достичь успеха. “Экономика пока еще слабо нуждается в достижительной ориентации”, успех выступает в нем как “прирожденный, а не обретаемый в результате достижений статус” [11, с.73] или определяется принадлежностью человека к социальной группе. В обществе, где положение человека в системе общественных отношений не зависит от личных заслуг, успех тождественен социальному статусу и принадлежит социальному субъекту изначально по праву сильного, позже - по праву рождения (например, в силу принадлежности к какой-либо касте или сословию). В индустриальном обществе успех понимается как результат собственных усилий, достижений личности, включает ответственность человека за свои достижения и промахи, за свободу выбора целей и средств. Ориентируясь на успех, человек приносит благо себе, но и другим, пусть даже не испытывая расположения к ним, а лишь являя почтение по отношению к долгу и социальным правилам. В буржуазном обществе успех – это, прежде всего, материальное и земное понятие, реализуемое в таких сферах как экономика и политика, однако предполагающее не только получение некоторых материальных благ, либо признание в сфере публичной политики, но и самоуважение, и уважение со стороны общества, основанное на добродетельном поведении. Самоуважение как составляющая успеха рассматривалось в этике Аристотеля, в философии Сократа и Платона. Исходным понятием для объяснения успеха являлось понятие “добродетель”. Согласно данной позиции успешным человеком считался тот, кто имел “превосходство в добродетели”, только в этом случае его признавали “полноправным владыкой без каких-либо ограничений” [2, с.484]. Интересно, что Аристотель, рассматривая успех как этическую категорию, центральным понятием к его достижению выдвинул идею гармоничного сочетания добродетелей, при наличии которых человека не испортят внешние блага. В.И.Бакштановский, Ю.В.Согомонов и В.А.Чурилов также считают определенные нравственные качества необходимым условием достижения успеха [4]. Р.Хубер, вслед за Платоном, в качестве фундаментальных добродетелей называет мудрость, волевую энергию мужества, благоразумие и справедливость, считая, что путь к успеху невозможен без развития новых добродетелей: трудолюбия, бережливости, решительности, инициативности, умеренности, пунктуальности, уверенности в своих силах, честности, в любом из достойных занятий они обязательно приведут к успеху. Тогда как пренебрежение добродетелями приводит к неудаче [12]. В рамках подобной трактовки успех есть приобретение добродетели – самоуважения и сопутствующего ему социального статуса и престижа, наряду с достижением определенного уровня дохода и карьеры. Таким образом, стремление к успеху определяется не только желанием получить некоторые материальных благ, но и стремлением к социальным награды иного, этико-психологического свойства: уважения и морального удовлетворения. Данный подход характерен и для западной психологической традиции. По мнению М.Мольца одним из условий успеха выступает доброта к людям и высокое самоуважение: “Подлинное самоуважение базируется не на великолепных деяниях, не на имущественном положении, не на отметках, а на признании собственной ценности как Человека” [8, с.114]. У.Джемс утверждал, что самоуважение и “самооценка зависит от того, кем бы мы хотели стать, какое положение хотели бы занять в этом мире. Это служит точкой отсчета в оценке нами собственных успехов или неудач. Людям свойственно стремление максимально развивать всевозможные грани своего “Я”, однако ограниченность способностей человека, ограниченность его существования в пространстве и во времени в принципе заставляет каждого подходить реалистически и выбирать лишь отдельные аспекты личностного развития, ставя перед собой те цели, с достижением которых человек связывает свой жизненный успех. Коль скоро выбор сделан, самооценка отсчитывается уже от притязаний: она повышается, если они реализуются, и понижается, если человеку не удается их реализовать.[5]. Мы сами создаем притязания и связываем их с определенным уровнем личностного развития. То, что для одного является безусловным успехом, другой воспринимает как неудачу” [6, с.48]. Согласно формуле У.Джемса (формула “человеческого счастья”) самоуважение определяется отношением достигнутого успеха к уровню притязаний. На этой основе У.Джемс доказывает, что для того, чтобы почувствовать себя счастливым, человеку достаточно снизить уровень собственных притязаний и ценить то, что он имеет. Подводя итог вышесказанному, еще раз отметим, что трактовка успеха противоречива и многообразна. Однако, что бы ни являлось основой стремления к успеху – “мотив страдания”, “избегание неудач” или “мотив достижения”, успех всегда представляет собой сложное многоплановое явления социальной действительности, имеет результирующий характер, является следствием реализации социально-одобряемых и личностно-значимых целей, в значительной степени определяет поведение социальных субъектов и структурирует социальную реальность. Безусловно, такое явление как успех достаточно часто выступает предметом научного анализа, но чаще всего данный анализ проводится не применительно к проблеме общественного бытия социального субъекта в целом, не как понятие, описывающее и структурирующее жизненное пространство как индивидуального, так и группового социального субъекта, не как показатель эффективности социальной системы в целом. Чаще успех рассматривается в более узком плане: как успех конкретного действия, успех деятельности, как правило, производственной или учебной. Большой спектр работ посвящен рассмотрению успеха в контексте различных этических проблем, есть ряд работ, посвященных проблематике политического успеха. Нам же представляется необходимым провести комплексное и всестороннее исследование такого явления как социальный успех в рамках и средствами социологической науки. Следует проанализировать успех на различных уровнях его проявления: индивидуально-личностном, корпоративном, социетальном, охарактеризовать мобилизующую роль и функции стремления к успеху, критерии успешности в различных типах общественных систем, институциональные и неинституциональные способы достижения успеха, их соотношение в различных обществах и представленность в современных российских социальных практиках. Одним из направлений анализа может являться исследование социальных факторов, обусловивших активизацию достижительских стратегий и формирование идеологии социального успеха, выявление того социального слоя, который выступил в качестве заказчика данной идеологии. Методологическим основанием подобного анализа могут выступить идеи К. Мангейма, который исследовал феномен социального успеха в контексте экономических амбиций личности, выявляя зависимость между экономической системой общества и социальным поведением личности. Анализ феномена социального успеха проводит К. Мангейм в работе «Очерки социологии знания: Проблема поколений – состязательность – экономические амбиции». В данной работе автор рассматривает успех в контексте экономических амбиций личности. Цель, которую ставит перед собой автор, - анализ воздействия экономической системы на человека. Он указывает: «Будучи реалистами, мы должны сделать первейшей своей задачей изучение влияния на человека общественной жизни и, в первую очередь, экономической системы….Экономическая системы представляет собой основное в общественной жизни, а значит, - мощную формообразующую силу в окружении человека». [13, 115] В качестве механизма воздействия экономической системы на личность К.Мангейм предлагает рассматривать стремление к успеху, указывая, что «ее воздействие осуществляется посредством психического механизма честолюбия, стремления к успеху» [13, 115]. Автор начинает свой анализ со следующей констатации: «Чтобы понять субъективный феномен амбиции (жажды успеха), надо, в первую очередь, исследовать его объективный дубликат, успех как таковой. Разнообразие форм, которые может принимать амбиция, должно быть понято, исходя из разнообразия возможных типов успеха». [13, 115] Далее автор проводит сравнение успеха и, по его мнению тесно связанного с ним феномена достижения, указывая, что родовым понятием для понятий «успех» и «достижение» является понятие «реализация», так как «по сравнению с потенциальными, воображаемыми, желанными, предусмотренными результатами то и другое суть реализация». [13, 116]. Различие же между успехом и достижением Мангейм К. усматривает в том, что достижение представляет собой объективацию или реализацию, которые относятся к деятельности частного характера, «наличие и ценность достижения не сказываются на общественном признании и судьбе автора» [13, 116]. Успех же, в свою очередь, представляет собой реализацию в области социальных (межличностных) отношений, где фундаментом, по мнению Мангейма К. является «признание». На основании такого критерия как различные формы «признания» он подразделяет успех на 1) объективный – признание достижения как такового; 2) субъективный – признание, заслуженное автором достижения. При этом Мангейм указывает, что об объективном успехе мы можем говорить только в том случае, если он представляет собой достижение, которое позитивно влияет на жизнь или поведение людей либо социальных групп. Но при таком понимании, и на этот факт Мангейм обращает особое внимание, особенно ясна социальная природа достижения, однако затушевывается разница между собственно достижением и собственно успехом. «Там где не только успех, но и достижение могут быть поняты лишь в социальном контексте, они становятся синонимичны или, по крайней мере, очень близки» [13, 117]. И автор подчеркивает, что вопрос успеха либо неудачи для разных форм достижения не равнозначен, так как в некоторых сферах ценность достижения зависит от степени объективного успеха, который ему сопутствует, а в некоторых – ценность достижения не определяется его моментальным успехом. Лишь по отношению к тем достижения, которые непосредственно с социальной жизнью, можно утверждать, что их объективный успех совпадает с их ценностью в качестве достижения. Для нас представляется важным также следующее утверждение автора. Он подчеркивает, что, как правило, под успехом понимается его субъективная сторона, то есть личный успех автора достижения, но «в действительности полный успех всегда имеет две стороны: и достижение как таковое, и общественное признание автора как индивида [13, 118]. В том случае если достижение признано, а его автор нет, тем не менее возможно говорить об успехе. В случае же обратного: признания индивида, неподкрепленного объективно, не основанного на достижении, речь, по мнению Мангейма может идти об удаче, а не об успехе. Но при этом он призывает воздерживаться от применения слишком жестких стандартом к оценке различных достижений, утверждая, что социологический анализ требует гибкости, а любое достижение в той или иной мере обладает некоторой ценностью, а тот или иной субъективный успех как-то соразмерен достижению. Далее следует чрезвычайно важное замечание, связанное с указанием на неравноценность, неравнозначность социальных оценок различных форм успеха, их зависимость от оценок, понимания значимости той сферы общественной жизни, где данный успех достигнут, в рамках отдельных типов общественных систем. Мангейм К. пишет: «Иррациональная черта всех социальных систем состоит в том, что в них по разному оцениваются достижения в разных областях, соответственно чему у разнотипных достижений шансы на успех также разные. Принимая во внимание объективные критерии для оценки достоинства достижений в разных областях, не следует забывать и о том, что и область в целом имеет социально определенную ценность. В результате достижения в каждой области можно атрибутировать большие или меньшие шансы на социальный успех. Хорошо ли изготовлена область или грамотно ведется коммерция, можно удостовериться, осмотрев обувь или проверив, насколько корректно поставлена бухгалтерия. Но то, что выше ценится в конкретном обществе – достижение производителя или торговца и, следовательно, у кого из них выше шансы на социальный успех их достижений, - зависит от превалирующей социальной и экономической структуры» [13, 118] Выделяя 2 формы успеха: объективный и субъективный, Мангейм обращает внимание на их взаимосвязь в процессе деятельности социальных субъектов, подчеркивая, что объективный аспект присущ и социальному признанию, так как стремление человека к успеху, к тому, чтобы результаты успеха, сказались на жизни и поведении его близких, реализующееся в определенных действиях, есть «не просто оправданное желание, но, подчас, само по себе новое достижение» [13, 118] Автор утверждает, что жажда субъективного успеха составляет основу социальной жизни, что целью деятельности социального субъекта не является достижение как таковое, оно лишь средство для удовлетворения жажды социального успеха. При рассмотрении субъективного успеха Мангейм К. выделяет непостоянные и сравнительно стабильные формы субъективного успеха. Непостоянные формы субъективного успеха существуют в той мере, в какой общество дарует лицу, добившемуся достижения, признание в форме приобретения того или иного престижа, чаще всего формой престижа здесь выступает слава. Основа подобного успеха – оценка такой социальной группы как публика, представляющей собой такую форму ассоциации людей, которая базируется не на жизненных интересах и предсказуемом поведении, а на мнениях, подверженных флуктуациям в большем или меньшем диапазоне, что и делает такой успех непостоянным. Сравнительно постоянные формы субъективного успеха реализуются в форме гарантий, которые предоставляет общество автору достижения. Данные гарантии чаще всего представлены в форме возможностей осуществлять социальное влияние («положение в обществе») или власти распоряжаться материальными ценностями (приобретение денег, собственности). При этом и деньги, и собственность, и положение в обществе не обладают самоценностью с точки зрения социального успеха, они лишь обозначения того факта, что «некое лицо в некоем обществе располагает контролем над некими материальными ценностями либо пользуется влиянием в том или ином социальном аспекте», утверждает Мангейм [13, 119] Кроме того, он постоянно подчеркивает относительность их стабильности и постоянства, так как социальные гарантии в виде денег, собственности, положения, предоставляемые социальному субъекту обществом действительны в той мере, в какой стабильно само общественное устройство, обеспечивающее эти гарантии. По мнению автора относительно стабильный успех возможен в 3-х сферах, что позволяет говорить о следующих разновидностях данной формы успеха: успех во власти; успех в экономической власти; успех в карьере. Мангейм понимает, что данная классификация не совсем корректна с точки зрения логики и он отмечает этот факт, но при этом указывает, что фактор постоянства успеха в данных сферах важнее других характеристик и именно он является основанием для подобной классификации. Кроме того, Мангейм обозначает причину такого постоянства, согласно его позиции она заключается в том факте, что только данные области предрасполагают к взаимозависимым линиям поведения социальных субъектов. Он пишет: «Коль скоро желанной целью является контроль над ключевыми позициями и сопутствующими возможностями влиять на события в целом, то факт крайне взаимосвязанной природы деятельности в этих областях делает возможным вывод, что эти ключевые позиции, имея в виду их социальные возможности, достаточно постоянны». [13, 120] Проводя анализ различных форм успеха и их взаимосвязи с социальной структурой, Мангейм констатирует тот факт, что честолюбие стремится к той форме субъективного успеха, которая в большей степени гарантирует постоянство, а это возможно в тех социальных сферах, которые благодаря своей структуре более всего гарантирует контролируемое поведение окружающих. Для традиционных обществ такими сферами были военная и политическая, по мере того как в условиях капитализма экономическая структура приобрела черты рыночной экономики, «все более взаимозависимой, предсказуемой и поддающейся контролю становилась экономическая деятельность, в связи с чем преимущественно желанными становились возможности контролировать эту сферу,…, а социальная значимость успеха в данном отношении неуклонно росла» [13, 122] Таким образом, делает вывод К. Мангейм, «постоянство успеха в той или иной области зависит от исторической и общественной ситуации, в которой находится стремящийся к успеху индивид». [13, 122] И еще раз подчеркивая значимость экономического успеха, отмечает, что успех в экономике, измеряемый в денежном отношении, в наименьшей степени зависит от монополии статусных групп, так как экономика, будучи конкурентна по своей природе, «не очень-то поддается планированию и контролю», в отличие от власти, которая может быть монополизирована той или иной статусной группой. По этой причине, утверждает К. Мангейм, экономический успех, становясь главной целью честолюбивых устремлений становится доступен в принципе всем, и жесткая стратификация в обществе, исходя из статуса, постепенно смягчается. Кроме того, в обществе, где господствует экономика, жажда экономического успеха составляет мотив поведения, и его по большей части, считает автор, можно рассматривать как действенный. «Коль скоро некто полагает экономические амбиции необходимостью и стремится в этой сфере к успеху, его поведение становится адаптивным и, соответственно, предсказуемым» [13, 127] Этот факт, по мнению Мангейма, оказывает влияние на всю социальную структуру, приводя к уменьшению роли «идеологического фактора» в процессе интеграции социальной системы. Особое внимание уделяет автор анализу характерных черт постоянного успеха, череду проявлений которого в их единстве он определяет как состоявшуюся карьеру, выделяя при этом ее следующие признаки: 1) власть над вещами (в форме дохода, заработка и т.п.); 2) возможность осуществлять влияние в некоторых сферах; 3) общественный престиж. Говоря о сущности карьеры, Мангейм указывает, что она заключается в достижении и постепенном, шаг за шагом развитии успеха. [13, 128] Следует отметить, что для Мангейма понятие карьеры тождественно бюрократической карьере, в которой имеется как бы заданный допуск расширения степени влияния и успеха. «Тот факт, что индивид создает себе положение в экономической или властной структуре, означает одно: наличие значительного объема возможностей для экономического доминирования, контроля над вещами, необходимыми в целях обеспечения личного статуса. Применительно к карьере эти возможности несколько ограничиваются строгим разделением юрисдикции между разными «департаментами», фондом заработной платы как ограничителем экономических возможностей; предшествующем продвижением, определяющим вероятность завоевать престиж и фиксирующим, так сказать, уважение, на которое может претендовать индивид» [13, 128-129]. Мангейм также проводит анализ зависимости между возможностью карьеры и различными типами общества и приходит к выводу, что карьера в вышеуказанном смысле возможна в «обществах, в которых будущее является предсказуемым, где распределение власти не является предметом спора и где в определенной степени допустимо, опираясь на предшествующие решения, выполнение некоего плана. Словом, это возможно там, где априорно допустима рационализация и бюрократизация задач» [13, 129] На наш взгляд данные идеи могут быть использованы при исследовании современного российского общества, анализе факторов, детерминирующих поведение социальных субъектов, одним из которых как раз и выступает стремление к успеху. ЛИТЕРАТУРА 1. Согомонов А.Ю. Генеалогия Успеха-и-Неудач. – М., 2005 2. Аристотель. Сочинения: В 4-х т. Т. 4. – М.: Мысль, 1984. 3. Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В., Чурилов В.А. Этика политического успеха: Научно-публицистическая монография. – Тюмень-Москва: Центр прикладной этики, 1997. 4. Бакштановский В.И. Согомонов Ю.В., Чурилов В.А. Этика успеха: Введение в доктрину. – Тюмень – Москва, 1996. - 314 с. 5. Бороздина Л.В. Исследования уровня притязаний: Учеб. пособие. – М.: Изд-во Моск. ун-та, – 1985. 6. Джемс У. Психология. - М.: Педагогика, 1991. 7. Мирцхулава Р.Л. Воздействие эмоциогенной ситуации оценки на эффект функциональной установки: Дис... канд. психол. наук: – Тбилиси, 1986. – 126 с. 8. Мольц М. Я – это Я, или Как стать счастливым?: Пер. с англ. / Предисл. В.П. Зинченко, Е. Б. Моргунова. – М.: Прогресс, 1994. 9. Монтень М. Опыты: В 3-х кн. Кн. 3. – М.: Голос. 1992. 10. Руссо Ж.–Ж. Педагогические сочинения: В 2-х т. Т. 1. – М.: Педагогика, 1981. 11. Тульчинский Г.Л. Разум, воля, успех: О философии поступка. – Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1990. 12. Хубер Р. От “Этики характера” к “этике личности” // Этика успеха. –1994. – Вып. 1. – С. 66-71. 13. Мангейм К. Очерки социологии знания: Проблема поколений – состязательность – экономические амбиции. / РАН ИНИОН; Пер. с анг. Е.Я. Додина; Отв. ред. Л.В. Скворцов. – М.: ИНИОН, 2000.