(, 40 Кб)

Калинина С.Б. Психологические особенности женщин –
жертв домашнего насилия // Психология.Пермь. – 2010. №19. с 54-60
Одним из важных направлений в изучении проблемы домашнего насилия является
исследование психологии жертв насилия. Что касается других их особенностей, то в
литературе по проблемам насилия приведены многочисленные статистические данные,
говорящие о том, что жертвы домашнего и сексуального насилия не принадлежат к какойлибо одной расовой, возрастной, социально-экономической группе. Они составляют
весьма разнородную группу, объединяемую в основном тем, что все они стали жертвами
преступления, связанного с применением насилия. Состояние жертвы насилия (на чем
особенно настаивает радикальная феминистская психотерапия) является результатом
действий других людей, а не ее личных качеств [4]. Психологические особенности жертв
домашнего насилия стали предметом изучения специалистов только в последние 10-15
лет, хотя и сейчас эта тема остается малоизученной. Более активно изучались особенности
жертв половых преступлений, психологические особенности жертв домашнего насилия
мало изучены. На наш взгляд, поведение и особенности жертвы насилия во многом могут
быть следствием сложившейся жизненной ситуации, характеризующейся присутствием
насилия. Специалисты, работающие в кризисных центрах, очень часто описывают
отношения домашнего насилия как желание власти и контроля со стороны субъекта
насилия и отношения подчинения и зависимости со стороны объекта насилия. Жертвы
домашнего насилия могут находиться в изоляции вследствие осуществления партнером
контроля за их жизнью, встречами с друзьями, родственниками и т.д. Такой контроль во
многом определяет некоторые из моделей поведения жертвы. Путем все более полной
изоляции жертвы партнеры могут доводить психологический контроль над ней до такого
уровня, что в буквальном смысле начинают определять реальность для нее. Сначала
партнер «отрезает» жертву от всех ее контактов, заявляя, что он «так ее любит и хочет все
время быть с ней». В ответ на такие утверждения жертва сначала проводит все больше
времени с ним. Позже эта тактика сменяется более явным контролем в виде вербального и
физического насилия, направленного на отделение жертвы от родственников и друзей. Без
всяких внешних контактов жертве становится все труднее избегать психологического
контроля со стороны партнера. Некоторые жертвы начинают верить, когда партнер
говорит им, что в одиночку они не выживут, в то время как другие сопротивляются таким
искажениям действительности, но ценой эмоционального стресса.
Исходя из опыта работы специалистов других кризисных центров [3, 5, 6] и результатов
пилотных исследований в кризисном центре «Гортензия» можно выделить некоторые
наиболее общие характеристики женщин, обращающихся в подобные организации по
поводу пережитого насилия:
• низкая самооценка;
• приверженность традиционным представлениям о семье, роли женщины в семье и
обществе, «женском предназначении»;
• присвоение себе ответственности за действия обидчика;
• чувство вины и отрицание чувства гнева, которое они испытывают по отношению к
обидчику;
• выраженные реакции на стресс и психофизиологические жалобы;
• вера в то, что сексуальные отношения могут стабилизировать отношения в целом;
• чувство беспомощности и неверие в то, что кто-то может им помочь;
• психологическая зависимость от партнера.
Можно также предположить, что некоторые из этих особенностей, например, низкая
самооценка, приверженность стереотипам, наличие психологических комплексов вины,
неполноценности, сформировавшиеся в детстве и ранней юности и не связанные
изначально с присутствием в семье домашнего насилия, могут в дальнейшем
способствовать развитию отношений насилия в собственной семейной жизни женщин,
имеющих такие качества. Исследование жизненного пути женщины, на наш взгляд,
помогает решить вопрос о том, являются ли эти особенности изначально присущими ей
или следствием перенесенного насилия. Это, в свою очередь, определяет методы и
акценты психологической помощи женщинам.
В целом, вышеперечисленные характеристики могут быть отнесены к последствиям
психологических травм, каковыми являются ситуации насилия.
A. Бергесс и Л. Холмстром вводят понятие «синдром изнасилованных», определяя его как
специфический психосоматический синдром, развивающийся в отдаленные сроки
примерно у трети подвергшихся изнасилованию и характеризующийся утратой обычной
эмоциональности, «травматофобией» (что включает боязнь закрытых или, наоборот,
открытых дверей, толпы, одиночества, человека за спиной), повышенной возбудимостью
и раздражительностью, повторяющимися ночными кошмарами [8].
Некоторые закономерности в реагировании на травму, вызванную насилием, Л. Уокер
предложила сгруппировать в понятие «синдром избиваемой женщины» [9].
В конце 1991 г. на встрече Ассоциации американских психологов Д.Грехам и Э. Роулинг
из Университета г. Цинциннати (США) рассказали о результатах трехгодичного
исследования, в котором представили поведение женщин, пострадавших от насилия, как
вполне нормальную реакцию на глубоко травмирующее событие. По результатам их
исследования видно, что женщины по отношению к насильникам ведут себя так же, как
заложники по отношению к своим похитителям (захватчикам) только для того, чтобы
выжить. В своих исследованиях с 400 женщинами – жертвами насилия оба психолога
выявили общий стандарт поведения, который они назвали «стокгольмский синдром».
В отличие от зарубежных исследований, в отечественной науке этой проблеме посвящено
небольшое количество публикаций. Психологические последствия перенесенного
сексуального насилия в настоящее время активно исследуются отечественными
психологами – Н.В.Гайдаренко, А.Кравцовой, М.В.Мироновой, С.И.Ильиной и др. Как
показывают наблюдения над женщинами, пережившими сексуальное нападение, а также
результаты психологической диагностики, в том числе и контент-анализ писем, к числу
ближайших последствий пережитого насилия относится низкая самооценка, усугубляемая
переживаемым острым стыдом, гневом, чувством собственной вины [3, 5, 6, 7]. Помимо
сниженной самооценки у переживших насилие часто встречаются эмоциональные
расстройства, выражающиеся в пониженном настроении и склонности к слезам, чувстве
подавленности и душевной боли, что способствует появлению суицидальных мыслей. Эти
нарушения сопровождаются бессонницей и ночными кошмарами, приступами страха и
навязчивыми состояниями. Все это не может не отразиться на общении с другими
людьми. Как правило, у пострадавших от сексуального насилия круг знакомых сужается,
так как они испытывают недоверие к людям, в особенности к мужчинам. Для многих
ситуация ухаживания воспринимается как опасная, меняется и характер общения.
Погруженные в свою печаль, они воспринимаются окружающими как холодные,
отстраненные, напряженные, эгоцентричные. Они и сами ощущают себя не такими, как
все, «грязными», «падшими», «недостойными» и с таких позиций общаются с другими.
Среди отдаленных последствий пережитого сексуального насилия были выделены
психосоматические заболевания, нарушения сексуальных отношений, злоупотребления
алкоголем, лекарственными средствами, курением.
Чувство неполноценности, ущербности, подкрепляемое неудачами, обычно приводит к
тому, что женщины, пережившие насилие в детстве и юности, связывают свою жизнь с
мужчинами, которые их унижают. Думая, что не достойны лучшего удела, они могут
бессознательно провоцировать окружающих на насилие, оказываясь во многих ситуациях
жертвами.
Влияние пережитого в детстве насилия на возникновение личностных расстройств
исследовала С.В.Ильина [2]. Она описала последствия насилия, пережитого на различных
этапах личностного развития, и показала, как различные воспитательные воздействия,
квалифицируемые как психологическое насилие, в период возрастных кризисов могут
переживаться ребенком особенно остро, травмировать особенно глубоко. Подведя итог
многочисленным исследованиям зависимости личностных расстройств от пережитого в
детстве насилия, С.В.Ильина сделала вывод о том, что «насилие, пережитое в детстве,
является фактором-предиктором для формирования пограничной личностной
организации» [2, с. 59]. В ходе эмпирического исследования, проведенного С.В.Ильиной и
Е.Т.Соколовой, было выявлено, что женщины, занимающиеся проституцией, значимо
чаще, чем испытуемые контрольной группы, сообщали о пережитом в детстве физическом
и сексуальном насилии [2]. Характерными для таких женщин являются типичные для
пограничной личности черты: диффузии идентичности, низкий уровень когнитивной
оснащенности образа Я с высокой зависимостью от поля и значительным участием
аффективных компонентов, опора на примитивные защитные компоненты (см. там же).
Тот факт, что в кризисные центры примерно в 20% случаев обращаются женщины,
перенесшие сексуальное насилие много лет назад, заставляет задуматься о причинах
«долгожительства» травмы изнасилования. Одна из причин – отсутствие социальных
институтов помощи жертвам изнасилования, усугубленная пренебрежительным
отношением общества к этой проблеме. Другая – особенность самой травмы
изнасилования, во время которого жертва испытывает чувство полной беспомощности.
Почти все пережившие изнасилование позднее говорили о том, что испытали страх за
свою жизнь, страх уничтожения или увечья. Ощущение потери контроля над своей
жизнью, возникшее в момент насилия, может сохраняться у жертвы и после прекращения
насилия. Многие жертвы изнасилования указывают на чувство, что «какая-то часть тебя
убита пережитым унижением», чувство разрушения привычных представлений о мире и
справедливости [6]. Как правило, эти представления формируются в очень раннем детстве
и носят характер общепринятых представлений: веру в предсказуемость событий в мире и
в справедливость миропорядка. Многие люди верят в то, что если не совершать зла, то
ничего плохого с ними и не случится. Такой образ мыслей формирует чувство
безопасности. Сексуальное насилие разрушает представления о мировом устройстве, и
жертва оказывается в состоянии когнитивного диссонанса, что усиливает чувство
беспомощности и уязвимости. По данным американских психологов, хотя в среднем
только у одного из четырех взрослых, переживших травматическое событие, развиваются
симптомы ПТСР, в случае изнасилования риск развития ПТСР выше: у 57% женщин,
переживших изнасилование, диагностируются симптомы ПТСР [1]...
Кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии труда
С.Б. Калинина
[email protected]