Приходько П.В.ПОНЯТИЕ ДОЛЖНОСТНОГО ЛИЦА В

УДК 343.35
ПОНЯТИЕ ДОЛЖНОСТНОГО ЛИЦА В РОССИЙСКОМ И
ЗАРУБЕЖНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ: СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ
АСПЕКТ
Приходько П.В.
научный руководитель канд.юрид.наук Мирончик А.С.
Сибирский федеральный университет
Проблема единообразного понимания субъекта преступлений коррупционной
направленности является одной из самых актуальных на сегодняшний день.
Большинство законодателей различных государств, и в частности российский,
предлагают понимать в роли субъекта подобного рода деяний должностное лицо.
Однако единство мнений в определении искомого понятия отсутствует.
Так, российское уголовное законодательство в примечании 1 к ст. 285 УК РФ
предлагает следующую формулировку понятия должностного лица:
Под должностными лицами понимаются лица, постоянно, временно или по
специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти либо
выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные
функции в государственных органах, органах местного самоуправления,
государственных и муниципальных учреждениях, государственных корпорациях, а
также в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках и воинских
формированиях Российской Федерации.
Уголовные кодексы стран-участниц СНГ содержат сходные формулировки
определения указанного понятия. Например, в примечании к ст. 307 УК Республики
Казахстан сказано, что должностными лицами признаются лица, постоянно, временно
или по специальному назначению осуществляющие функции представителя власти
либо выполняющие организационно - распорядительные или административно хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления,
а также в Вооруженных Силах Республики Казахстан, других войсках и воинских
формированиях Республики Казахстан.
Немногим отличается формулировка, содержащаяся в Уголовном кодексе
Республики Армения. Однако в данном случае законодатель не стал выносить
определение рассматриваемого понятия в примечание к статье, а раскрыл его
содержание в ч. 3 ст. 308 УК Республики Армения, посвященной злоупотреблению
должностными полномочиями. Кроме того, законодатель разделил понятие
должностного лица на 2 отдельных пункта по критерию осуществляемых функций,
вследствие чего согласно ч. 3 ст. 308 УК Республики Армения под должностными
лицами понимаются:
1) лица, постоянно, временно или по особому полномочию осуществляющие
функции представителя власти;
2) лица, постоянно, временно или по особому полномочию осуществляющие
организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в
государственных органах, органах местного самоуправления, их организациях, а также
в Вооруженных Силах Республики Армения, других войсках и воинских объединениях
Республики Армения.
Едва ли указанные различия могут повлиять на содержательную общность
формулировок понятия должностного лица в уголовном законодательстве этих стран.
Во всех указанных случаях понятие должностного лица представлено либо
непосредственно в статье, посвященной злоупотреблению по службе, либо в
примечании к ней. Наличествует ссылка на то, что рассматриваемые положения
относительно понятия должностного лица распространяются лишь на указанную главу.
Выведенное понятие в первую очередь базируется на временном критерии (постоянно,
временно, по специальному полномочию) или на характере выполняемых функций
(представителя
власти,
организационно-распорядительные,
административнохозяйственные), причем содержание последних разъясняется не в законе, а в
постановлениях высших судебных инстанций.
Автор связывает общность приемов юридической техники в уголовном
законодательстве всех вышеназванных государств с общим генезисом их правовых
систем сначала в рамках СССР, а затем и на базе СНГ.
Несколько схожие, но не тождественные понятия должностного лица предлагает
нам уголовное законодательство стран ближнего зарубежья. Так, в Уголовном кодексе
Латвии в рамках одной главы выделяется две отдельные статьи, одна из которых (ч. 1
ст. 316 УК Латвии) посвящена понятию государственного должностного лица.
Хотя в данном случае критерии выделения государственного должностного лица
схожи с уже представленными (например, временной критерий), содержательное
различие формулировок просматривается особенно ярко при выделении функций,
осуществляемых государственным должностным лицом. Так, в УК Латвии можно
выделить следующие из этих функций:
1) исполнение обязанности государственной службы или самоуправления;
2) обладание правом принимать решения, обязательные для других лиц;
3) осуществление функций надзора, контроля, дознания или наказания;
4) распоряжение имуществом или финансовыми средствами государства или
самоуправления.
Таким образом, несмотря на ряд отличий, общая схема моделирования понятия
должностного лица характеризуется тем, что его определение дается в
соответствующей главе Особенной части Кодекса и относится лишь к положениям
данной главы.
Однако в уголовном законодательстве некоторых стран Европы и Азии
встречаются совершенно иные модели построения рассматриваемой категории,
относительно как содержательного аспекта, так и расположения определения
указанного понятия в структуре уголовных кодексов.
Так, Общая часть Уголовного кодекса Федеративной Республики Германия, а
именно глава 1. § 11 ч. 2 говорит о том, что должностное лицо - это то, которое
согласно германскому праву:
1) является государственным служащим или судьей;
2) состоит в иных публично-правовых отношениях по должности;
3) иным образом назначен для того, чтобы в учреждении или иной организации
или по их поручению выполнять задачи публичного управления, безотносительно к
организационной форме, выбранной для осуществления этих задач1.
Будучи положением Общей части, указанное понимание должностного лица
распространяется на весь Уголовный кодекс, что рассматривается некоторыми
учеными, специализирующимися на вопросах сравнительного правоведения, как явное
преимущество относительно тех моделей, где понятие должностного лица действует
лишь в отношении определенной главы Особенной части Кодекса2.
Однако при даче подобных оценок необходимо, в первую очередь,
отталкиваться от системы построения национального уголовного законодательства.
Так, нужно учитывать, что запреты, аналогичные ст. 285 УК РФ (злоупотребление
Головненков П.В. Уголовное уложение (Уголовный кодекс) Федеративной Республики Германия: текст
и научно-практич.комментарий. - М.: Проспект, 2010. С.30.
2
Жалинский А.Э. Современное немецкое уголовное право. - М.: Проспект, 2006. С.511.
1
должностными полномочиями) или ст. 286 УК РФ (превышение должностных
полномочий), в уголовном законодательстве Германии отсутствуют. При этом
определенные
противоправные
действия
(бездействия),
охватываемые
вышеупомянутыми составами в российском законодательстве, в УК ФРГ
предусматриваются более конкретными предписаниями. В российском же уголовном
кодексе все составы преступлений, где в качестве специального субъекта выделено
должностное лицо, заключены в главу 30 УК РФ, а иные уголовно-правовые запреты,
вне рамок указанной главы, где данный субъект имел бы место, отсутствуют.
Исходя из этого, отечественный законодатель счел излишним внесение понятия
должностного лица в рамки Общей части УК и остановился на его введении лишь в
соответствующую главу Особенной части Кодекса.
Если говорить о законодателе КНР, то последний в ст. 397 УК КНР вовсе
ограничился диспозицией «Злоупотребление служебными полномочиями или халатное
отношение к служебным обязанностям сотрудников государственных органов,
причинившее значительный ущерб общественному имуществу или государственным и
народным интересам..», не раскрывая, таким образом, ни легального понятия
злоупотребления должностными полномочиями, ни понятия должностного лица.
Понятие должностного лица отсутствует также и в рамках Общей части Кодекса. В ст.
93 УК КНР лишь имеет место упоминание о том, кого следует рассматривать в роли
государственных служащих.
Иная модель понимания должностного лица была представлена в уголовном
законодательстве Грузии. Легальная дефиниция должностного лица не была включена
в текст уголовного закона, вследствие чего субъекта служебного преступления можно
определить с помощью упоминания в законе двух критериев: содержания деятельности
лица и наличия перечня должностей, занятие которых дает возможность признания
лица специальным субъектом посягательства. Так, в Уголовном кодексе Грузии
субъектом должностного преступления является государственное должностное лицо
или лицо с равным статусом. При этом толкование указанного понятия путем
перечисления должностных лиц, подлежащих ответственности, дается не в уголовном
законе, а в ст. 2 Закона Грузии от 17 октября 1997 г. «О несовместимости интересов и
коррупции на публичной службе». Представляется, что при подобном понимании
должностного лица к ответственности могли быть привлечены в основном
руководители высшего звена, за исключением судей и прокуроров, что значительно
сужало круг возможных субъектов преступлений против интересов государственной
власти3.
Указанная неполнота в определении субъекта должностного преступления не
раз отмечалась в роли отрицательного обстоятельства в отчетах различных
международных организаций по противодействию коррупции. Например, по
результатам исследования, проведенного в рамках Стамбульского плана действий по
борьбе с коррупцией в 2006 г., Грузии было рекомендовано расширить понятие
должностного лица, с тем, чтобы оно распространялось на всех государственных
должностных служащих или лиц, выполняющих официальные обязанности во всех
органах исполнительной, законодательной и судебной власти государства, включая
должностных лиц местного самоуправления и должностных лиц, представляющих
интересы государства в коммерческих совместных предприятиях и в правлениях
компании4.
Бриллиантов А.В., Четвертакова Е.Ю. Должностное лицо в уголовном законодательстве России и
зарубежных стран. - М.: Проспект, 2014. С. 117.
4
Там же.
3
Во исполнение данной рекомендации в сентябре 2010 г. Уголовный кодекс
Грузии был дополнен примечанием 1 к ст. 332 УК, которое существенно расширило
круг субъектов преступлений коррупционной направленности за счет включения в него
сотрудников юридических лиц публичного права, осуществляющих публичную власть,
кроме политических и религиозных объединений, членов и сотрудников временных
комиссий Парламента Грузии, избирательных субъектов (в целях совершения
преступлений, предусмотренных ст. 338 УК Грузии), членов арбитража, частных
исполнителей, а также любых других лиц, осуществляющих публично-правовые
правомочия в соответствии с законодательством Грузии.
Указанные новации свидетельствуют об изменении уголовно-правового
понимания субъекта должностного злоупотребления. Современный подход,
предложенный грузинским законодателем, в качестве двух основных критериев
искомого понятия предлагает выделять: занятие определенной Законом 1999 г.
должности государственной службы и определение связи между содержанием
служебных обязанностей лица и предоставлением полномочий по определению
публичной власти5.
В законодательстве зарубежных стран имеют место и иные примеры, связанные
с полным отсутствием в уголовном законодательстве упоминания должностного лица.
Так, Уголовный кодекс Норвегии признает субъектом коррупции любого человека,
получившего преимущества в связи с должностью, службой или предоставленными
полномочиями. Такое расширенное понимание субъекта коррупционного преступления
дает основания привлекать к уголовной ответственности за подобного рода деяния не
только публичных служащих, но
и лиц, находящихся на службе в частных
организациях. При этом характер их деятельности, порядок назначения на должность,
правовые основания осуществления служебных обязанностей по норвежскому
законодательству, в отличие от российского, не имеют значения для решения вопроса
о годности субъекта6.
Таким образом, несмотря на многообразие моделей понимания субъекта
преступлений по службе и их отражения при формулировании соответствующих статей
в рамках уголовного законодательства (от наличия законодательного закрепления
понятия должностного лица до полного отказа от него), автор полагает, что подход,
используемый отечественным законодателем, имеет собственные преимущества и
ценность, позволяя оказывать свое охранительное воздействие на наиболее широкий
круг общественных отношений, страдающих от указанного рода деяний и при этом
необоснованно не расширять и не сужать круг субъектов исследуемой группы
преступлений.
Бриллиантов А.В., Четвертакова Е.Ю. Должностное лицо в уголовном законодательстве России и
зарубежных стран. - М.: Проспект, 2014. С. 117.
6
Бриллиантов А.В., Четвертакова Е.Ю. Указ. соч. С. 118.
5
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1. Бриллиантов А.В., Четвертакова Е.Ю. Должностное лицо в уголовном
законодательстве России и зарубежных стран. - М.: Проспект, 2014. - 192 с.
2. Головненков П.В. Уголовное уложение (Уголовный кодекс) Федеративной
Республики Германия: текст и научно-практич.комментарий. - М.: Проспект, 2010. 280 с.
3. Жалинский А.Э. Современное немецкое уголовное право. - М.: Проспект,
2006. – 560 с.