Эпштейнx
реклама
Макарова Н. В. Жизнь российских сословий в эпоху правления Николая I (по материалам III Отделения). — М.: Экон-информ, 2012. – 393 с. В первой четверти XXI столетия в отечественной и зарубежной историографии появились весьма показательные исследования по истории жандармерии. В России были защищены три диссертации по истории III отделения1, в которых авторы на основе богатого комплекса источников реконструировали историю создания и функционирования III отделения и Корпуса Жандармов, которые, начиная с правления Николая I, отвечали за внутреннюю и внешнюю безопасность империи. Руководствуясь разными оптиками и фокусами, исследователей российского опыта создания института жандармерии объединяет структурно-функциональный и антропологический подходы: Рослякова О.Б. смотрит на организацию структур III Отделения сквозь призму его начальников – А.Х. Бенкендорфа и А.Ф. Орлова, В.В. Романов на структурном уровне оценивает эффективность жандармских подразделений в регионах империи, Г.Н. Бибиков, используя антропологический подход, глубже исследует политическую карьеру А.Х. Бенкендорфа и его роль в создании и функционировании III Отделения. Ещё одна группа отечественных исследователей использовали документы III отделения для освещения сюжета, связанного с надзором за иностранцами, прибывавшие на территории Российской империи2. Эти работы объединяет исследовательский подход, при котором авторами рассматривается III Отделение как орган по контролю и надзору за населением империи. Надзорные и контрольные функции ведомства политической полиции отмечает и в своей недавно вышедшей статье А.Н. Бикташева 3, также обращающая наше внимание на диагностические функции III отделения, следящего за состоянием губернской администрации империи и выявляющего управленческие нарушения, и злоупотребления. Рослякова О. Б. III-е отделение в царствование императора Николая I: Дис . … канд . историч . наук . Саратов , 2003; Романов В. В. Местные органы политической полиции Российской империи: структура, компетенция, основные направления деятельности в 1826 – 1860 гг. (на материалах Поволжья): Дис. ... док. историч. наук. Ульяновск, 2008; Бибиков Г. Н. А. Х. Бенкендорф и политика императора Николая I / Г.Н. Бибиков. – М., 2009. 1 Абакумов О. Ю. "Чтоб нравственная зараза не проникла в наши пределы" : из истории борьбы III Отделения с европейским влиянием в России (1830-е - начало 1860-х гг.) / О. Ю. Абакумов. - Саратов : Научная книга, 2008; Тихонова А. В. Надзор за иностранцами в Российской империи (1801-1861): Дис. ... док. историч. Наук. Брянск, 2014. 2 Бикташева А. Н. Жандармы и модернизация местного управления в России (опыт и перспективы изучения) // Quaestio Rossica. 2015. № 2. С. 132–143. 3 Среди зарубежной историографии стоит отметить два ключевых исследования, лежащих в плоскости изучения жандармерии как полицейского института, организовывающего контроль и безопасность за населением. В 2000 году в Париже прошла крупная конференция, по итогам которой в свет вышел сборник статей, освещающий различные аспекты истории и функционирования жандармерии на территории Европы в XIX веке4. Этот сборник до сих пор не потерял своей актуальности в связи с наличием в нем большого числа авторских подходов и теорий при изучении опыта организации жандармского устройства во Франции, Испании, России в сравнительной перспективе. К этому же ряду подпадает и знаменитая работа английского историка К. Эмсли5, обратившего внимание на различные практики контроля, надзора и безопасности, появившиеся после внедрения жандармерии в полицейскую сферу в эпоху Наполеона. Таким образом, историографический задел при изучении жандармерии в России и за рубежом весьма разнообразен. Тем не менее, все вышеупомянутые работы содержат в себе схожие модели описания опыта создания жандармской полиции на территории империи, акцент которых смещен на полицейский функционал вновь созданного ведомства. В связи с однородностью исследовательских оптик, появление монографии Н.В. Макаровой, главной целью которой будет «изучение общественной и частной жизни сословий российского общества второй четверти XIX века по официальным документам III Отделения» (с. 3)6 представляет особый интерес. Перед тем как непосредственно перейти к реконструкции повседневной жизни сословий на основе документов ведомства политической полиции, Макарова Н.В. предлагает читателям ознакомиться с теоретической рамкой, которую она выбрала для освещения исследовательской проблемы. Мы специально обращаем внимание на методологический и теоретический аспекты работы, так как, на наш взгляд, данный момент в книге является ключевым. Главным теоретическим фундаментом выступает концепт «образ жизни, который может считаться теоретической основой для отображения общественной и частной жизни социальных слоев общества» (с. 109). В качестве подтверждения, автор ссылается на определение образа жизни как теоретической концепции в философском словаре и 4 Gendarmerie, Etat et societe au XIX sciecle. Actes du colloque du Centre de recherches en histoire du XIXe sciecle, 10 et 11 mars 2000. Sous la direction de Jean-Noel Luc. P., 2002. 5 Emsley C. Gendarmes and the State in Nineteenth century Europe. Oxford, 1999. Здесь и далее в тексте даются ссылки на рецензируемую книгу Макарова Н. В. Жизнь российских сословий в эпоху правления Николая I (по материалам III Отделения). М.: Экон-информ, 2012. 6 утверждает, что «согласно данному определению, общественная жизнь является частью образа жизни определённых слоев общества и может быть описана с помощью исторических методов как социально-исторический образ жизни» (с. 110). При этом автор не указывает нам на пример хотя бы одной работы, в которой данная концепция применялась бы на историческом материале, а также не упоминает авторов, разрабатывавших этот концепт в теории, тем самым затрудняя наше понимание, того, зачем образ жизни как теоретическая рамка вводится при работе с документами III Отделения. Между тем, понятие образ жизни, не раскрытое автором, неоднократно уточнялось в гуманитарных науках из-за своей неоднозначности. Впервые обоснование данной категории было дано К. Марксом и Ф. Энгельсом в XIX столетии7, а социологическое обоснование и процесс формирования образа жизни — М. Вебером8. В современной науке теоретическое обоснование данного понятия было дано социологами, отмечающие, что об образе жизни как научной категории впервые начали упоминать после появления дефицита анализа отдельных видов жизнедеятельности людей, а также с надвигающимся изменением в социальных отношениях между людьми. В связи с этим в последнее время в науке был разработан специальный подход, который необходимо учитывать при изучении образа жизни социума. Суть этого подхода (его полное название – полипарадигмальный подход), заключается в создании определённой системы понятий, в которых будут отражаться различные процессы жизнедеятельности людей, в движении и статичном положении. Этими понятиями наряду с образом жизни, станут стиль и способ жизни9. Таким образом, можно сделать вывод, что данная теория была «притянута» Макаровой Н.В., чтобы как-то научно обосновать «общественную и частную жизнь» сословий, придать им теоретический окрас. Более того, впоследствии мы увидим, что данная теория не работает на конкретном историческом материале, что может свидетельствовать о недооценке автором потенциала выбранной теории. Работа состоит из трёх глав, две из них посвящены непосредственно описанию жизни сословий на основе отобранных автором дел, отложившихся в фонде III Отделения. Посмотрим подробнее, как автор работает с источником и срабатывает ли выбранная ей Маркс, К., Энгельс, Ф. Фейербах: противоположность идеалистического и материалистического воззрений // К. Маркс, Ф. Энгельс. Избр. произведения. В 3т. Т.1. М., 1970. С. 2-43. 7 Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии // М. Вебер. Избр. произведения: пер. с нем. / Общ. ред. Ю.Н. Давыдова. М., 1990. С.495-546. 8 См. подробнее: Возьмитель А. А., Осадчая Г. И. Образ жизни: теоретико-методологические основы анализа // Социологические исследования. 2009. № 8 9 теория. Во второй главе Н.В. Макарова уделяет внимание описанию жизни привилегированных сословий, а именно: царская семья, дворяне, чиновники. Описывая жизнь царской семьи, автор фронтально просматривает все экспедиции фонда III Отделения и ищет там все возможные упоминания, связанные с императорской семьёй. Вначале автор, по хронологии отмечает дела, в которых фигурируют имена императорской фамилии во время посещения городов (с. 119-122), затем дела, где фиксировались путешествия императорских особ (с. 123), а также различные семейные дела. При этом Н.В. Макарова просто пересказывает содержание дела, не делая какихлибо глубинных выводов о том, зачем эти дела в целом создавались и какое значение имели для понимания исследуемого сюжета. Остается не понятным, для чего автор предпринимает количественный сбор этих документов, делая при этом выводы из серии «сведений о придворных кругах российской империи сохранилось немного, но и имеющиеся дела показывают, что III Отделения собирало информацию об их образе жизни...» (С. 136). Являлось ли III Отделение единственным источником жизни царской семьи?10 Автором учитывается лишь одна оптика, как и в случаях с остальными сословиями. В дальнейшем автор действует по заданной схеме: выбирается сословие (дворянство, чиновничество, купечество, духовенство, мещанство, крестьянство, а также такие социальные группы как национальные меньшинства, иностранцы), затем по хронологическому принципу просматриваются все пять экспедиций фонда и перечисляются все дела, относящиеся к этому сословию. Причем это перечисление доходит до банального: например, описывая образ жизни дворянства, автор, просто перечисляет названия дел, в которых фигурирует это сословие, не раскрывая содержания дела: «Ещё одной характеристикой образа жизни дворянского сословия можно назвать участие в дуэлях. (...). В 1837 г. донесено о штабс-капитане Дорохове, ранившем отставного ротмистра Сверчкова (сноска на дело). В 1843 г. Сообщено о дуэли между курляндскими дворянами Клейстом и Сакеном, а также о дуэли князя Вяземского с подпоручиком Бахметевым …» (с. 177). Или, например, такое же банальное перечисление у автора прослеживается, когда он описывает сюжет, связанный с наблюдениями III Отделения за губернаторами (с. 197-199). При этом абсолютно не раскрывается содержания дел, хотя в историографии этот сюжет изучен и известно, каким Например, богатым источник для изучения жизни императорской семьи являются камер фурьерские журналы. См. подробнее: Агеева О. Г. Императорский двор России: 1700—1796 годы. М., 2008; Лурье Ф. М. Возвращение «поденных записок»: Жизнь императорской фамилии глазами камер-фурьеров // «Родина». 2009. № 2. 10 информационным потенциалом обладают такого рода дела11. Также, например, перечисляя проекты, поданные иностранцами в III отделение о преобразовании какойлибо сферы жизни (любопытный сюжет, который автор проигнорировал), Н.В. Макарова ограничивается десятью примерами, хотя в одной экспедиции за период с 1835 по 1842 год мною лично было обнаружено около тридцати проектов (с. 249). Такая же небрежность присутствует у автора и при работе с цифрами, которые ей нужны для статистического подсчёта населения. Например, фиксируя положение иностранцев в империи при Николае I, Н.В. Макарова отмечает, что «сколько иностранцев проживало в России в царствование Николая I, мы таких сведений не имеем, но косвенные данные свидетельствуют, что не менее 200 000 человек» (с. 242). Остается лишь гадать, что за косвенными данными располагает автор. Такого рода упущения и недосказанности вызывают вопрос о тех критериях, которыми руководствовалась Н.В. Макарова, а также о смысле проделанной ей работы: количество без качества для исторического исследования бессмысленно. Как мы убедились на основе анализа некоторых частей работы Н.В. Макаровой, авторская задумка с применением теоретического концепта «образ жизни», а также всесторонний и комплексный анализ жизни всех сословий на основе документов экспедиций IIII Отделения не сработала. Во-первых, автор оставляет после себя целые тематические и проблемные лакуны, для заполнения которых Н.В. Макаровой не было оставлено каких-либо средств: не проработана методика работы с документами, что крайне важно для данного вида источника, не аргументирована проблема и способы её решения, а также до сих пор остается не понятным, каким образом теория накладывалась на исторической материал. Собранная автором тысяча дел не позволяет читателю получить какой-либо объективной картины о состоянии жизни сословий при Николае I. Такие выводы, как «По делам III Отделения не прослеживается определяющая роль аристократии и придворных кругов в управлении империей, так как все основные решения принимались императором Николаем 1»(с. 336), «общественная жизнь сословий в первой половине XIX века 11 Бикташева А. Н. Способы административного контроля за деятельностью губернаторов (первая половина XIX века) // Региональное управление и проблема эффективности власти в России (XVIII – начало XXI). Сборник статей Всероссийской научной конференции с международным участием (Оренбург, 30 октября – 2 ноября 2012 года) / Науч. ред.: Е. Годовова, С. Любичанковский. Оренбург : Оренбургский государственный педагогический университет, 2012. С. 117-120; Бикташева А. Н. Информационный потенциал жандармского делопроизводства для изучения губернского управления в российской империи // Российская империя в исторической ретроспективе: Сборник научных статей. — Белгород: Белгородский государственный национальный исследовательский университет, 2013. Вып. VIII. С. 12-17 настолько усложнилась, что один человек, даже работающий по 16-18 часов в сутки, как император Николай Павлович, был просто не в состоянии взять эту жизнь под контроль»(с. 338), «..труд императора Николая Павловича Романова не пропал, об этом может свидетельствовать и тот факт, что крестьянство, то есть самое бедное сословие Российской империи, организовало сбор сумм «на вечное поминовение Николая I»(с. 340), могут свидетельствовать нам о том, что автор поверхностно, без доказательной базы позволяет себе использовать исторические факты, не контекстуализируя их и не создав при этом проблемы и, не предложив для её решения репрезентативную источниковую базу и грамотно подобранную литературы, которая согласуется с последними научными достижениями. Тем не менее, фокус исследования жизни имперского общества с привлечением документов высшей политической полиции является новым любопытным направлением, которого не было до сих пор. Для его более плодотворной разработки недостаточно будет собрать дела одного фонда без грамотно выстроенных теоретической и методологических баз. исследователей в дальнейшем. Это, пожалуй, является приоритетной работой для
