Таранов С.
реклама
Таранов Сергей: Геополитические ошибки России Аннотация: В самом конце ХХ века мы из субъекта геополитики превратились в ее объект. Как такое произошло? Почему же наша страна оказалась в такой ситуации? Давайте рассмотрим нынешнюю ситуацию с точки зрения геополитики В самом конце ХХ века мы из субъекта геополитики превратились в ее объект. Как такое произошло? Почему же наша страна оказалась в такой ситуации? Давайте рассмотрим нынешнюю ситуацию с точки зрения геополитики. Геополитика - это наука о Государстве как географическом организме, воплощенном в пространстве. Первым, кто употребил понятие "геополитика", был швед Рудольф Челлен (18641922), который являлся профессором истории и политических наук в университетах Уппсалы и Гетеборга. В советские времена считалось, что геополитика - это буржуазная, реакционная концепция, использующая извращенно истолкованные данные физической и экономической географии для обоснования и пропаганды агрессивной политики империалистических государств. Однако, несмотря на это, русское, а затем и советское руководство, осознанно или интуитивно действовало или, по крайней мере, старалось действовать, как внутри страны, так и на международной арене, в соответствии с логикой этой буржуазной лженауки. И когда оно действовало в соответствии с этой логикой, наша страна достигала грандиозных успехов. Напротив же, когда руководство страны проявляло то, что на октябрьском пленуме ЦК КПСС было названо словом "волюнтаризм", наша страна оказывалась в анальной дыре сказочного Змея Горыныча. Из этой дыры только один выход. Догадались какой? Правильно - через ...ну, в общем, там же, где и вход. Поэтому, чтобы знать, как вылезти из этой дыры, в которой мы безвылазно торчим с самого девяносто первого года, надо знать, как и почему мы в нее залезли. Для этого нам надо обратиться к истории. Но не той истории, которую преподают в школах и ВУЗах и о которой пишут популярные авторы. Это та история, в которую входят. Нам же нужно рассмотреть ту историю, в которую нельзя войти, а можно только влипнуть. Эта книга о том, как мы влипли в эту историю. Детальное рассмотрение проблемы приводит к необходимости начать ее исследование с более отдаленных от нас времен, когда началось сталкивание России в пучину первой мировой войны. И в этой связи почти неисследованной остается роль тайных масонских организаций в деле вовлечения России сначала в первую мировую войну, а потом и во вторую. За исключением работ Яковлева, Бегуна и Старцева, а также хрестоматийной книги Нины Берберовой и публицистической работы Лоллия Замойского в нашей стране книги о новейшем русском масонстве практически не издавались. Не издавались вообще и работы о масонстве советского периода. И в этом смысле настоящая работа открывает новую историографическую традицию. Многие думают, что масонство есть самостоятельная сила, которая тайно руководит миром. Так оно было в действительности до начала ХХ века. Тогда интересы масонства ставились ими самими выше интересов государства. Но в первые десятилетия ХХ века в этой среде произошел переворот. И этот переворот совершил не кто иной, как сэр Уинстон Чарльз Леонард Спенсер Черчилль. Еще когда я был школьником, я долго не мог понять и найти ответа на один интересный вопрос: в чем заключалась причина столь огромного влияния Черчилля на имперскую и мировую политику. До 1940 года Черчилль занимал в руководстве Британской империи сколько-нибудь значимые посты лишь эпизодически. Не считая кратковременного пребывания на постах военно-морского министра в 1911-1915 годах, министра военного снабжения в 1917-1918, военного министра и министра авиации в 1919-1921, министра колоний в 1921-1922 и министра финансов 1924-1929, Черчилль был, в основном, лишь простым депутатом Парламента. В чем же заключалась сила его влияния? А вот в чем. Вступив в 1903 году в ряды масонов шотландского обряда, он в скором времени смог стать фактическим руководителем сначала британского, а в последствии и одним из руководителей мирового масонства. Но свое положение в масонском руководстве он, как никто другой, смог использовать для того, чтобы превратить союзы "вольных каменщиков" во всемирное агентство по распространению в мире англо-саксонского влияния. Не занимая никаких постов между 1929 и 1939 годами, Черчилль, тем не менее, являлся фактическим правителем британского государства. И вся эта мюнхенская политика, против которой Черчилль, не уставая, выступал во всю мощь своих голосовых связок, была на самом деле продуктом его собственного авторства, направленным на то, чтобы разрушить сложившийся в Европе в середине 1930-х годов франко-советско-чехословацкий союз, препятствовавший новой войне в Европе. С тех пор масоны стали не тайными вершителями мировых судеб, а простыми агентами сначала британской, а в послевоенное время американской политической разведки. Начиная с президента Гарри С. Трумэна, все американские президенты, за исключением Кеннеди, являлись руководителями мирового масонства. Нынешнее масонство - это лишь неофициальный придаток государственного аппарата США. Но сделал его таким именно Черчилль, торжественно передавший в 1946 году все свои регалии Трумэну. Поэтому, говоря о советском масонстве, не следует забывать, что, прикрываясь высокими идеалами свободы, равенства и братства, советские и постсоветские масоны лишь выполняют распоряжения руководящих и контролирующих органов. При этом они являются самыми обыкновенными шпионами и предателями, во все времена достойными того, что делал с ними товарищ Сталин. I. КАК РОССИЮ ВВЕРГЛИ В МИРОВУЮ ВОЙНУ К концу Гражданской войны Россия представляла собой печальное зрелище. В 1922 году уровень производства составлял 13% довоенного и 8% от уровня 1916 года. В стране действовала карточная система, а вместо денег в обращении находились денежные суррогаты, известные под названием "Совзнаки". Большие потери Россия понесла и в территории. На северо-западе она теперь граничила с независимой Финляндией, граница с которой проходила в 33 верстах от Петрограда. Вместо Эстляндской, Курляндской, Лифляндской, Ковенской и части Витебской губерний находились теперь Эстония, Латвия и Литва, а на месте Привислинского края на карте красовалась независимая Польша. В Средней Азии существовали Бухарская и Хорезмская народные республики, а на Дальнем Востоке была республика Дальневосточная. Северный Сахалин и Заамурские земли находились в руках Японии. Население России снизилось с 1913 года на 21 миллион человек. Часть погибла на фронтах мировой и Гражданской войн, часть умерла от голода и погибла от красного и белого террора в тылу. Часть оказалась в эмиграции, а еще несколько миллионов, никуда не уезжая, оказались в чужой стране. Но как же Россия дошла до такого? Давайте отмотаем пару-тройку десятилетий назад и посмотрим на те наши ошибки, которые к этому Октябрю привели. Представьте, что сейчас 1895 год. Россия на небывалом подъеме. Усилиями покойного царя-миротворца Александра III русская держава вырвалась вперед после почти вековой стагнации. Умер государь совсем недавно - 20 октября 1894 года. Умер от почечной недостаточности в возрасте 49 лет. От той же почечной недостаточности, от которой умер Петр Великий. От той же почечной недостаточности, от которой умер Юрий Андропов. От той же почечной недостаточности, от которой умирают те русские правители, которые хотят видеть в России великую державу. Но вот однажды 4 февраля 1895 на доклад к новому молодому государю приходит министр финансов Российской империи Сергей Юльевич Витте. К Александру он почему-то с этим докладом не подходил. Знал, каналья, что тот прогонит его в лучшем случае из кабинета, в худшем - в отставку. Наоборот, при прежнем государе Витте делал то, что царь и сам бы одобрил. В 1894 году Витте ввел винную монополию. Эта монополия к 1913 году ежегодно давала казне 899 миллионов 300 тысяч рублей, что составляло 26,3% тогдашнего бюджета и позволяло содержать армию мирного времени целиком за счет этих средств. Вот, скажут некоторые, что такое 900 миллионов. По состоянию на 19 мая 2004 года 900 миллионов русских рублей образца 1897 года стоят 8 миллиардов 436 миллионов 971 тысяча 975 долларов и 92 цента, поскольку тогдашний русский рубль стоит по нынешним деньгам 9 долларов 37 центов. Откуда я взял эту цифру? Сейчас объясню. Тройская унция золота, которая, как тогда, так и сейчас, равна 31,1035 граммам, на тот момент, когда я это пишу, стоит 376 долларов 60 центов. Это значит, что золотое содержание нынешнего доллара составляет 0,082590281 граммов золота. Обратное соотношение равно 12,107 962 доллара за грамм золота. Золотое содержание рубля в 1897-1913 годах было 17,424 доли золота в одном рубле. Одна доля равна 0,044435 грамма. Таким образом, умножив это число на 17,424, получим 0,77423544 грамма в одном довоенном рубле. Умножим это число на 12,107 962 и получим 9,374 413 доллара, или округленно 9 долларов и 37 центов за один рубль. А сколько же тогда составлял доллар, спросят особо любознательные. Золотое содержание доллара, установленное в 1873 году и продержавшееся до 30 января 1934 года, составляло 1,50463 грамма. То есть один рубль стоил 51,45 цента, а доллар - 1 рубль 94 копейки. Но вернемся к докладу Витте. Что же было в этом докладе? А вот что: "Настоящее время, сравнительно с теми, когда бывшими министрами финансов были возбуждаемы вопросы о разрешении сделок на металлическую валюту, представляется наиболее удобным для принятия некоторых мер в области денежного обращения в виду: а) спокойного политического положения дел, б) достигнутого в течение ряда лет равновесия между государственными доходами и расходами, в) благоприятного настроения публики и большинства биржевых кругов к финансам России, г) значительной устойчивости курса кредитного рубля, д) значительного размера золотой наличности Государственного казначейства и Государственного банка". Короче говоря, в этом докладе содержалось предложение по проведению в России денежной реформы. Суть этой реформы заключалась в том, чтобы привести денежное обращение в России к золотому стандарту, действовавшему к тому времени в большинстве стран. В соответствии с этой реформой вводился свободный размен бумажных денег на золото, а само количество бумажных денег было строго ограничено. До 600 миллионов рублей кредитные билеты можно было выпускать с 50% золотым обеспечением, сверх этой суммы - только с обеспечением в 100%. Что же в этом плохого, спросите вы. Действительно, в последнее время все только и делают, что хвалят денежную реформу господина Витте. Тогда еще всего-навсего господина. Титул графа он получил позднее - за заключение Портсмутского договора. А плохо в этом вот что. Источником дохода государства и развития экономики служит главным образом экспорт. А для того, чтобы экспорт был выгоден, нужна небольшая инфляция. Почему? Ведь всем нам твердят, что инфляция это плохо. Да, гиперинфляция, такая, какая была у нас в 1918-23 годах, и та, которая была в начале девяностых, когда говорили, что сто рублей уже не деньги, а лимон уже не фрукт, действительно вредна для экономики. Но также вреден и стабильный или возрастающий курс национальной денежной единицы. Допустим, купец купил на внутреннем рынке товар на сумму 50 рублей, когда он привез его за границу, этот товар, прибавив к своей цене транспортные расходы и ввозную пошлину, стоил там уже, к примеру говоря, 100 рублей. Если бы, предположим, один доллар стоил два рубля, продав товар за 50 долларов и обменяв его на рубли, он получил бы те же 100 рублей, то есть, по нулям. Когда купец возвращается домой, он покупает на эти доллары снова наши деньги. Если доллар за это время вырос, то купец остается в барыше. Если вырос рубль - купец в убытке. Конечно, по нулям никто бизнес не вел и не ведет. Но изменение курса рубля за время оборота влияет на прибыль. Если рубль растет - прибыль снижается. Если рубль падает - прибыль возрастает. Но это был не единственный и не самый главный вред реформы Витте. Для того, чтобы понять, в чем заключается главный вред, давайте посмотрим, что же стало с рублем после этой реформы, которую провели-таки Высочайшим указом от 3 января 1897 года. В 1897 году в обороте находилось 36 миллионов рублей золотом и 1 миллиард 68 миллионов рублей бумажными деньгами. В следующем же году количество бумажных денег снизилось до 901 миллиона рублей. Количество же золотых пятерок, червонцев, империалов и полуимпериалов составило 147 миллионов 800 тысяч рублей. То есть, количество золота в обороте по сравнению с предыдущим годом увеличилось в 4,1 раза. Теперь посмотрим на следующий год. В 1899 году количество золота в обороте составило 451 миллион 400 тысяч рублей. Количество бумажных денег упало до уровня 661 миллион 800 тысяч. Количество золота в обороте по сравнению с 1898 годом увеличилось в три раза, а по сравнению с 1897 - в 12,5 раз. За 1900 год количество золота в обороте увеличилось еще в 1,42 раза. Затем этот рост стабилизировался. В целом, за четыре года количество золота в обороте увеличилось почти в 18 раз. Количество же бумажной наличности уменьшилось в 2,175 раз. Что же означают эти показатели? А вот что. Как только ввели свободный размен бумажных денег на золото, народ бросился это золото скупать и, что называется, тезаврировать. Тезаврация - это накопление золота частными лицами в качестве сокровища. Таким образом, из государственных резервов вместо того, чтобы быть инвестированными в экономику, золотые деньги переходили в карманы частных лиц. До самого тридцать шестого года носили наши граждане в торгсин заначенные в начале ХХ века николаевские червонцы. Кроме того, тезаврированное золото тоннами уходило за границу в карманах наших вырождающихся дворян и нарождающихся буржуев, любивших прожигать жизнь в Париже или в Ницце. Да и простой мещанин не гнушался тем, чтобы заказать смастерить из червонца зубные протезы или оправу для пенсне. Крестьяне же и заводские сплошь и рядом делали из червонцев обручальные кольца. По количеству золота - как раз на два колечка. Помните, сколько весило ваше обручальное кольцо? Три с десятыми. А прибавьте вес кольца супруга или супруги. В сумме получится около 7,7 грамма - как раз николаевский червонец. Видите - традиция. Такая убыль денег из оборота, включая убыль от износа монеты, доходила до 10% в год. И, если взамен списанных за ветхостью бумажных денег можно было напечатать такие же новые купюры, то с золотом этот фокус не прокатывал, и приходилось пускать в оборот новые монеты из резервов Госбанка. А ведь еще Николай Коперник - знаменитый астроном и создатель гелиоцентрической системы - в 1526 сформулировал закон: "Худшие деньги вытесняют лучшие". Позднее закон этот стали называть законом Грешема. Тут кто-нибудь скажет, что золотой стандарт был во всех странах. Так-то оно так, но к каждой стране здесь подход должен быть индивидуальным. Возьмем, к примеру, ту же Англию. Ей-то как раз и выгоден золотой стандарт. Дело в том, что Англия не экспортер, а импортер. Сама она мало что производила, а жила за счет колоний. Но не за счет прямого ограбления последних, как любят говорить представители нашей историографии, а, главным образом, за счет неэквивалентного обмена. Поэтому-то ей и надо было, чтобы курс фунта не падал, а возрастал. Что же касается Германии, то, несмотря на наличие золотого стандарта, непокрытая денежная эмиссия там была существенной. Давайте посмотрим, как там изменялось соотношение в обращении золота и бумажных денег. Год Бумажные деньги Золото в обороте и тезаврации 1910 - 6011 млн. марок 2939 млн. марок 1911 - 6222 млн. марок 2931 млн. марок 1912 - 6617 млн. марок 2884 млн. марок 1913 - 6632 млн. марок 2750 млн. марок Таким образом, хотя золотое содержание марки формально и сохранялось, шла скрытая инфляция, которая поддерживала германский экспорт. А что же в России? А в России в те же самые годы картина была прямо противоположной: Год Золото в обороте и тезаврации 1910 - 581 млн. рублей 1911 - 642 млн. рублей 1912 - 656 млн. рублей 1913 - 629 млн. рублей То есть, количество золота в обороте продолжало увеличиваться, и лишь в 1913 году под влиянием слухов о надвигающейся войне несколько уменьшилось. *** В этой связи следует признать, что участие России в войне не только во второй мировой, но и в первой было выгодно, прежде всего, именно англичанам. Выгода эта прослеживается уже хотя бы по тому факту, что до войны соотношение русских долгов было совершенно иным, чем после нее. В конце войны внешний долг России составлял где-то 9,52 миллиарда долларов. В этой сумме доля Англии по данным Министерства финансов на 12 апреля 1917 года (ЦГИА ф.560, оп. 26, д. 865, л. 203) составляла 84%. 12% русских долгов приходилось на Францию, 2,3 - на Японию и около 1% - на Североамериканские Соединенные Штаты. Самой большей была доля Франции. Она составляла 63,8%. За ней с большим отрывом следовала Голландия. Ее доля определялась в 11,6%. Англия стояла в этом списке лишь на третьем месте, имея процент русских долгов в 10,3%. 9,4% приходилось на долю Германии. Оставшиеся же 4,9% были распределены между САСШ, как называли тогда у нас США, и "прочими странами". Таким образом, с точки зрения практической выгоды воевать России следовало на стороне Центральных держав. Их доля в российском экспорте доходила до 53%, а доля в русских долгах не превышала 10%. В то же время на Англию и Францию, вместе взятые, приходилось 13% русского экспорта, а приходившийся на них процент внешнего долга составлял 74,1%. (Подсчитано по "Обзор внешней торговли России по европейской и азиатской границам за 1914 год", ч.1. Пг., 1915, с.4) Послав чисто символические силы на Западный фронт, Россия могла под шумок мировой войны беспрепятственно захватить Персию, а также взять реванш над оставшейся без английской поддержки Японией, вернув себе Южный Сахалин, Курилы и Манчжурию. Всю же войну Россия снабжала бы Германию зерном, нефтью и другими стратегическими материалами, не влезая в новые долги, а, наоборот, приобретая в лице Германии своего должника. Потом Германия рассчитывалась бы с Россией, получая репарации с Франции. Рассчитывалась бы она, правда, и с США. Так как те, видя, что чаша весов склоняется в пользу Центральных держав, начали бы помогать Германии, а в войну не вступили бы вовсе. Кроме того, России не пришлось бы рассчитываться со странами Антанты, и она конфисковала бы их активы и собственность, что, собственно говоря, она и сделала с германскими активами, собственностью и долгами сразу после начала мировой войны. Но получила она от этого всего 50 миллионов долларов. Эту же сумму потом в восемнадцатом году немцам отдали большевики в качестве контрибуции. Немцев же по Версальскому договору заставили отдать Франции эти деньги, выплаченные Лениным. Как стали бы развиваться события, если бы Россия выступила не на стороне Антанты, а на стороне Центральных держав? Для того чтобы ответить на этот вопрос, давайте рассмотрим соотношение сил, сложившееся к 1914 году. После проведения мобилизации армии воюющих стран имели следующий численный состав: Россия - 5,338 миллиона человек Великобритания - 1 миллион Франция - 3,781 миллиона Итого Антанта - 10,119 миллиона Германия - 3,822 миллиона Австро-Венгрия - 2,3 миллиона Итого Центральные державы - 6,122 Как видно из приведенных данных, Антанта сумела мобилизовать в 1,65 раз большие вооруженные силы, чем Центральные державы. За счет чего она получила такое превосходство? За счет России. Если бы России не было в составе Антанты, совокупная численность вооруженных сил Англии и Франции составила бы 4 миллиона 781 тысячу человек. Уже и в этом случае этом случае Центральные державы превосходили бы страны Антанты по численности армий в 1,28 раза. Если бы на стороне Центральных держав выступила бы и Россия, то тогда эта гипотетическая коалиция выставила бы против Антанты армии общей численностью 11 миллионов 460 тысяч человек, и превзошла бы Антанту в 2,4 раза. Но кто-то может возразить, что численный состав это не главное, а главное - это количество вооружений. Давайте, сравним и эти показатели. Начнем с количества полевой артиллерии: Россия - 6848 орудий Великобритания - 1500 орудий Франция - 3960 орудий Итого Антанта - 12308 орудий Германия - 6329 орудий Австро-Венгрия - 3104 орудия Итого Центральные державы - 9433 орудия Соотношение опять в пользу Антанты, правда, преимущество не такое значительное, как в случае с личным составом - в 1,3 раза. Но этот выигрыш опять-таки получается за счет России. Если бы Россия осталась нейтральной, то 9433 австрийским и германским орудиям противостояли бы лишь 5460 англо-французских пушек. Тогда Центральные державы превосходили бы Антанту по артиллерии в 1,7 раза. А если бы к этим орудиям добавилась бы артиллерия Российской империи, трехдюймовые полевые пушки которой были на тот момент лучшими орудиями этого класса, то тогда этим 5460 орудиям союзников было бы противопоставлена 16 281 пушка. Превосходство было бы трехкратным. - Но не пушки главное, - опять скажут некоторые. - Хорошо, давайте посмотрим на аэропланы. Россия - родина авиации. Когда братья Райт, взлетевшие с катапульты 17 декабря 1903 года и пролетавшие на своем техническом угробище всего 59 секунд, еще сидели за школьной партой, на самолете собственной конструкции уже 4 июня 1882 года летал генерал-майор Александр Федорович Можайский. Да и к 1914 году Россия имела самолетов больше, чем все вместе взятые ее союзники, а качество их было лучше. Чего стоил один только "Илья Муромец". Посмотрим на количественное соотношение авиации. Россия - 263 самолета Великобритания - 30 самолетов Франция - 156 самолетов Итого Антанта - 449 самолетов Германия - 232 самолета Австро-Венгрия - 65 самолетов Итого Центральные державы - 297 самолетов Таким образом, 1,5-кратное преимущество Антанты в авиации опять обретается за счет России. Если бы не Россия, Антанта имела бы 186 самолетов против 297 германоавстрийских и уступала бы Центральным державам по этому показателю в 1,6 раза. Если же Россия выставила бы свою авиацию на стороне Германии и Австро-Венгрии, то тогда общее количество самолетов, выставленных против Англии и Франции, равнялось бы 560. Округленное соотношение, как и в случае с артиллерией, снова трехкратное. -Так не одним лишь вооружением воюют страны между собой. Есть ведь еще военноэкономический потенциал, - не будут униматься оппоненты. - Хорошо, давайте упустим из виду то обстоятельство, что этот военноэкономический потенциал не успел бы реализоваться при той скоротечности, с которой русско-германско-австрийские силы разбили бы англо-французскую коалицию. Посмотрим на соотношение военно-экономических показателей. Начнем с выплавки стали. Все страны Антанты, включая Россию, вместе выплавляли стали 20,27 миллионов тонн в год. Центральные же державы - 19,83 миллионов тонн. То есть у Антанты было, хотя и весьма незначительное, но все-таки преимущество. Но, если хотя бы убрать из Антанты Россию, то тогда останется 16,02 миллиона тонн. Преимущество, правда, тоже незначительное, перейдет на сторону Центральных держав. Если же переместить Россию в германо-австрийский лагерь, то преимущество 24,08 миллиона тонн против 16,02 миллиона станет вполне ощутимым. То же касается и продукции машиностроения. Если все приравнять к рублям, то все страны Антанты, включая Россию, вместе производили продукции машиностроения на сумму 1 миллиард 73 миллиона рублей. Центральные державы - 1 миллиард 499,6 миллионов рублей. Таким образом, не только без России, но и при наличии России в лагере противника Германия и Австро-Венгрия производили такой продукции больше почти в полтора раза. Если же Россию переместить на сторону Центральных держав, то соотношение будет 1715,6 : 857 в пользу Центральных держав. То есть, практически ровно в два раза. Похожие результаты получатся и при сравнении других экономических показателей. Таким образом, следует признать, что даже в случае, если бы война приняла затяжной характер, чаша весов все равно склонилась бы в сторону коалиции России, Австрии и Германии. - Но ведь русским недоставало тяжелой артиллерии, - опять скажут некоторые, - ведь тяжелых орудий Россия могла выставить всего 240 штук, в то время как даже АвстроВенгрия имела их 506. - А нужна ли она в маневренной войне? - отвечу я вопросом на вопрос. Ведь то, что первая мировая война приняла позиционный характер, виновато именно то обстоятельство, что ни одна из сторон не обладала подавляющим преимуществом. Преимущество в 1,3 - 1,65 раза - это не то преимущество, которое делает победу легкой и бесспорной. Поэтому-то Антанте и пришлось привлекать сначала Италию, потом Америку, чтобы это преимущество сделать более существенным. И все равно, Германию взяли только измором. Вот когда стороны зарылись в окопы, тогда и понадобилась тяжелая артиллерия. Но даже и в этом случае Центральные державы имели 2582 тяжелых орудий против 1428 союзнических, в число которых включены и те 240 русских мортир и гаубиц. Без русских орудий это было бы лишь 1188 стволов. Да и потом, не решено еще, что считать тяжелой артиллерией, а что не считать. Так, 105-миллиметровая французская гаубица системы Шнейдера относится к легким орудиям. Аналогичную по предназначению русскую 48-линейную (122 мм) гаубицу образца 1909 года также относят к полевой артиллерии. Однако французская 120миллиметровая гаубица, имеющая сходные характеристики с 48-линейной русской относится почему-то уже к тяжелой артиллерии. Так что, если к тем 240 орудиям добавить 864 48-линейные гаубицы, то это будет уже не 240, а 1104. Если же из 1428 союзнических тяжелых орудий вычесть 615 120-миллиметровых гаубиц, переведя их в разряд полевой артиллерии, как наши 48-линейные, то тогда получится не 1188, а 813. Просто преимущество нашей гаубицы было в том, что она была легче и, следовательно, возилась на конной тяге. Поэтому она могла использоваться и для стрельбы шрапнелью по открытой пехоте, и для разрушения полевых укреплений осколочно-фугасными снарядами. Французская же 105-миллиметровая гаубица блиндажи разрушать не могла - снаряд слабоват. А 120-миллиметровое орудие транспортировалось тихоходным паровым локомобилем, что не позволяло использовать его в маневренной войне. Часто сравнивают соотношение артиллерии в германском и русском пехотном корпусах. Мол, на русский корпус полагалось лишь 12 гаубиц. А вот у немцев... Как хорошо, что эти арифметики не служили в нашем Генеральном штабе. Спросите сначала этих арифметиков, а сколько было тяжелых орудий во французском корпусе. Они почешут репу, откроют справочники и скажут: ноль. Вся французская тяжелая артиллерия была не в корпусах, а в армиях. У нас же с этим обстояло еще лучше. Хоть наша тяжелая артиллерия и была мала по своей численности, вся она была сосредоточена в резерве Главного командования и выдвигалась на тот участок, где намечалось наступление. Поэтому у нас был Брусиловский прорыв, а у немцев и французов ничего подобного за всю войну не было. Мы уже видели, что Германия превосходила в артиллерии англо-французов. Но почему же тогда она не смогла реализовать это преимущество? Да потому, что вся артиллерия была распределена между корпусами. Это-то и не позволяло создавать высокие плотности артиллерийского огня. Знаете, за что Сталин разжаловал Кулика из маршалов в генерал-майоры? Да именно за то, что тот предложил по немецкому образцу раздать тяжелую артиллерию по корпусам. Направил он это предложение в Генеральный штаб, начальником которого был на тот момент Борис Михайлович Шапошников. Шапошникова чуть удар не хватил. Он созвонился с Николаем Николаевичем Вороновым и вместе они пошли к Сталину. Сталин сразу понял, в чем тут дело и приказал Кулика, который раньше был его любимцем, близко к артиллерии не подпускать, а начальником артиллерии Красной Армии назначил Воронова. Но в той войне, которая бы закончилась до наступления 1915 года, тяжелая артиллерия просто не успела бы принять участия. Не успела бы в этой войне принять участия и большая часть британской армии. До начала 1915 года в Европу успело прибыть лишь 4 пехотных и 1,5 кавалерийских дивизии - всего 87 тысяч человек при 328 орудиях. Поэтому в маневренной войне воевать пришлось бы главным образом против Франции. И в такой войне главным родом войск являлась в те времена кавалерия и легкая конная артиллерия. Не успел бы сказаться и малый запас снарядов. Вот, говорят, снарядов мало запасли. Как выяснилось, 7 миллионов 108 тысяч 605 снарядов, то есть, в среднем, по тысяче штук на орудие, действительно оказалось мало для затяжной позиционной войны. Но Франция-то имела и того меньше - по 800 штук. А вот, если бы война не приняла затяжного характера, вот тогда этих снарядов бы вполне хватило. В среднем, в маневренный период войны русская армия расходовала по 300 снарядов в месяц на одно орудие. Если учесть с одной стороны то, что на 33-й день войны германские войска были уже в 30-40 километрах от Парижа, а с другой, что в случае участия России в войне на стороне Германии, не понадобилось бы отправлять на Восток 11-й пехотный и Резервный Гвардейский корпуса и 8-ю кавалерийскую дивизию, то война закончилась бы дней за сорок. Значит, тот запас, снарядов, который был накоплен русской армией перед войной, до окончания кампании не был бы еще израсходован. А ведь уже 28 августа военный министр Александр Мильеран - будущий премьер, а затем и президент Франции - призвал правительство переехать в Бордо, а Париж объявить открытым городом. Два дня спустя, 30 августа командующий британскими экспедиционными силами во Франции фельдмаршал Джон Дентон Пинкстон Френч запросил Лондон разрешить эвакуацию английских войск с континента. Лишь срочно прибывший в штаб Френча военный министр Великобритании Китченер уговорил фельдмаршала повременить с эвакуацией на 10 дней. Соотношение кавалерийских сил на Западном фронте было к началу войны примерно равным: 10 германским дивизиям противостояли 10 французских и 1 бельгийская. Поэтому-то, проиграв битву на Марне, Германия, как ни старалась, так и не смогла обойти открытый левый фланг французов. Но если бы к 10 германским кавалерийским дивизиям прибавилась 21 русская, то тогда выполнение этой задачи было бы гарантированным. Не стоит забывать и о том, что в случае, если бы Россия вступила в войну на стороне Центральных держав, в войну вступила бы также и Италия, входившая в Тройственный союз еще с 1882 года, то есть со дня его создания. И если бы к коалиции России, Австро-Венгрии и Германии присоединилась еще и Италия, то вступила бы в силу Военно-железнодорожная конвенция 1888 года. А это значит, что уже на 5-6 день от начала германской мобилизации две итальянских кавалерийских дивизии разгружались бы в Страсбурге. Еще через 10 дней в Страсбург и Фрейбург прибыли бы три итальянских пехотных корпуса - весомое дополнение к германским и русским силам. Италия не вступила в войну и 1 августа объявила о своем нейтралитете в начавшемся конфликте, поскольку он начался из-за агрессивных действий Австрии против Сербии и не представляет для Италии "казус фёдерис" - случаем исполнения союзных обязательств. Но самым весомым дополнением, не считая, конечно, русских войск были бы войска Австро-Венгрии. Особенно ее кавалерия - знаменитые венгерские гусары. Гибли бы они не на полях Галиции, а на равнинах Фландрии. Да и битву на Марне немцы проиграли лишь потому, что к началу сентября соотношение сил на фронте от Парижа до Вердена изменилось в пользу союзников. К началу Марнского сражения 56 пехотных и 10 кавалерийских дивизий - 1миллион 82 тысячи человек, 2816 легких и 184 тяжелых орудия у союзников против 44 пехотных и 7 кавалерийских дивизий - 900 тысяч человек, 2928 легких и 436 тяжелых орудий у немцев. Соотношение это изменилось лишь потому, что успешное наступление русских армий в Восточной Пруссии вынудило германское командование снять с Западного фронта и направить в Восточную Пруссию те самые два корпуса и одну кавалерийскую дивизию. До этого же Германия выиграла все пограничные сражения и сорвала все попытки союзников остановить германское наступление на Париж. Таким образом, следует признать, что в случае участия России в первой мировой войне на стороне Центральных держав победа такой коалиции была бы быстрой и легкой, а выгоды России гораздо более существенными, чем в случае ее так и не состоявшейся победы в войне на стороне Антанты. *** Что же получилось в действительности? А в действительности получилось вот что. 29 июля 1914 года, как только была объявлена мобилизация в пограничных с АвстроВенгрией военных округах, появилось распоряжения министерства финансов ? 2096. В соответствии с этим распоряжением прекращался свободный размен бумажных денег на золото. Ответ населения не трудно было предугадать - обыватели тут же запрятали подальше свои золотые червонцы. Все 629 миллионов золотых рублей тут же исчезли из обращения. А это - 22,6% всех денег, находившихся на тот момент в обороте. Возник кризис наличности. Особенно не хватало мелких купюр, роль которых до этого выполняли золотые монеты. Это привело к тому, что частные торговцы и мгновенно появившиеся спекулянты, разменивая сторублевки на мелкие купюры, выдавали за 100 рублей 85-90. Но это было только начало. Разорвав отношения с Германией, Россия получила огромную дырку в бюджете, так как потеряла более половины доходов от экспорта. Вскоре к этим потерям прибавились и потери от закрытия турками Черноморских проливов. Вдобавок к этим потерям в бюджете возникла еще одна дыра: не раньше не позже царь решил ввести сухой закон - о доходах от винной монополии пришлось тут же забыть. Чтобы заткнуть все эти дыры, потребовались новые кредиты. Просить их у Франции было бесполезно. Она сама нуждалась в финансовой поддержке. Пришлось обратиться к Англии. Англия-то, конечно, дала, но в обеспечение этих кредитов она потребовала отправлять ей русское золото. Первый транспорт с золотом был отправлен уже в октябре. Количество отправленного золота примерно равнялось 75 миллионам рублей или 39 миллионам долларов. В дальнейшем в Англию золото уходило неоднократно. Наиболее крупные отправки были в декабре 1915 - 49 миллионов долларов, в июне 1916 - тоже 49 миллионов, в ноябре 1916 и в феврале 1917 - по 97 миллионов долларов. Надо подчеркнуть, что золото это уходило не в качестве оплаты за военные поставки. Военные поставки оплачивались за счет кредитов. Золото же шло как залог этих кредитов. Если бы мы просто покупали требовавшуюся нам продукцию, то золота бы ушло гораздо меньше. Мало того, что мы отдали кучу золота, так мы еще остались должны и платили проценты. Да и проценты были грабительскими. Если американцы давали англичанам кредиты под 5% годовых, что, само по себе, довольно много, то нам англичане давали эти кредиты под 9%. Чаще всего, англичане просто передавали нам продукцию, сделанную американцами для них самих на те кредиты, которые им дали американцы. Более того, отправляя золото, мы должны были еще и сами оплачивать за его страховку. А страховые компании требовали с нас 1,1% от стоимости груза, в то время как все другие платили 0,3 - 0,35%. Вывоз золота в Англию продолжило и Временное правительство. В целом же до октября 1917 года по данным, приводимым Любимовым (Любимов Н. Баланс взаимных требований СССР и держав Согласия. М. Л., 1924, с.21), из России в Англию было вывезено золота на общую сумму 567,4 миллиона рублей. По мнению Фиска (Фиск. Г. Межсоюзнические долги. Исследование о государственных финансах за военные и послевоенные годы. М., 1925, с. 156), эта сумма составила 331 миллион долларов, что равняется 642,14 миллионам рублей. Наконец, по подсчетам Гусакова (Гусаков А.Д. Очерки по денежному обращению России. М., 1946), царское и Временное правительства вывезли в Англию золота на сумму 638,6 миллионов рублей. Если перевести эту сумму в килограммы золота, то получится 494 427 кг. В результате этого, на балансе Госбанка 8 октября 1917 года было золота на сумму 1 миллиард 744 миллиона рублей, что соответствовало 899 миллионам долларов, в то время как довоенный запас по немецким данным составлял 1 миллиард 222 миллиона 900 тысяч долларов. Но и Англии это золото тоже не досталось. Лишь первая партия достигла Британских островов. В дальнейшем же золото отправлялось по железной дороге во Владивосток, а оттуда в Канаду, бывшую тогда английским доминионом. Почему в Канаду, да потому, что золото это сразу уходило на выплату американцам британских долгов и на закупку в Америке военных материалов. Правда, золотой запас России даже годы войны частично пополнялся. Если в 1913 году на приисках было добыто 52 тонны золота, то и в последующие годы этот источник пополнения запасов не прекратил своего существования. Кроме того, удалось вернуть в казну часть тезаврированного золота - жрать-то людям хочется. Но большая его часть так и ушла за границу в карманах эмигрантов. Экономические результаты войны России на стороне Антанты были весьма плачевными. Источники доходов сократились, а статьи расходов увеличились. Эта война вытянула из нашей страны половину золотого запаса и погубила жизни 2,3 миллионов русских солдат. Если бы мы выступили на стороне Центральных держав, война бы была короткой и победоносной, а мир был бы поделен куда более справедливо, чем был поделен в действительности. Но самым главным результатом стало то, что стремление, во что бы то ни стало, удержать Россию в войне привело к двум революциям, гражданской войне и полному разорению. - Но вступление России на стороне Германии было бы невозможно, так как Россия еще с 1893 года была союзницей Франции, а не Германии, - опять возразят некоторые. - Возможность такая была, - отвечу я и сейчас же вам эти возможности продемонстрирую. Союз России и Франции был непрочным кратковременным образованием. История франко-русского союза восходит к семидесятым годам XIX века. Тогда Франция потерпела поражение во франко-прусской войне. По Франкфуртскому мирному договору 1871 года она уступала Германии Эльзас и северо-восточную часть Лотарингии, а также обязывалась уплатить 5 миллиардов франков (=1 451 613 кг золота) контрибуции - 1,5 миллиарда в 1871, 0,5 миллиарда в 1872 и 3 миллиарда до марта 1874 года. На территории Франции оставались германские оккупационные войска, вывод которых должен был осуществляться по мере выплаты контрибуции. При этом расходы по содержанию оккупационных войск возлагались на Францию. После этого Франция не могла не жаждать реванша. Вместе с тем, французы понимали, что самостоятельно справиться с объединившейся Германией они не смогут. Уповать на возможный союз с Англией для них тоже было бы неразумно. Англия - держава морская. Большой сухопутной армией она никогда не обладала. Превосходство же англичан на море в военных действиях на суше не сыграло бы никакой роли, как в только что прошедшей войне не сыграл никакой роли французский флот, бывший многократно сильнее прусского. Австрия, хотя и была сухопутной державой, в союзники также мало годилась. Это показали ход и результаты австро-прусской войны 1866 года. Тогда-то и обратили французы свой взор на Россию. Пользуясь продажностью русской прессы, разрешенной либеральными реформами Александра II, французские агенты стали заказывать статьи об опасности для России усиления объединенной Германии. Русскому общественному мнению навязчиво внушалась мысль о том, что только в союзе с Францией эту опасность можно нейтрализовать. Эти усилия французов возымели определенное действие. Русское правительство оказало Франции поддержку во время так называемой "военной тревоги 1875 года". Тогда Франция обратилась к России с просьбой о дипломатической поддержке. Русские оказали нажим на германское правительство и добились заверений в том, что Германия не нападет на Францию. В 1876 потерпели неудачу попытки германского канцлера Отто Бисмарка добиться от России гарантии сохранения территории ЭльзасЛотарингии в составе Германии в обмен на безоговорочную поддержку Германией русской политики на Востоке. В 1877 году во время новой франко-германской "военной тревоги" Россия сохранила по отношению к Франции дружественные позиции. Однако, когда Франции в 1878 году представилась ответная возможность поддержать Россию во время Берлинского конгресса, французская дипломатия, ориентируясь на сближение с Великобританией, заняла враждебную России позицию. Это, естественно, оттолкнуло Россию от французов. Отчуждение Франции от России продолжалось до 1885 года, когда после поражения французских войск в Аннаме (Аннам административное название Центрального Вьетнама, применявшееся французами в 1884 - 1945 годах) вновь обострились франко-германские противоречия. В начале 1887, когда эти противоречия обострились до предела, французское правительство обратилось к правительству России с призывом о помощи. Россия в те годы была союзницей Германии и Австро-Венгрии. Еще 25 мая (6 июня) 1873 во время визита царя и министра иностранных дел России Александра Михайловича Горчакова (1798-1883) в Вену Александр II и австрийский император Франц Иосиф I подписали в Шёнбрунне (под Веной) соглашение. Оно могло быть расторгнуто только через два года после предупреждения одной из сторон (статья 4). 11(23) октября 1873 к этому соглашению присоединилась и Германия. Это соглашение получила название "Союз трёх императоров". 6(18) июня 1881 в Берлине был подписан новый договор трех императоров. Договор был заключен на три года и 15(27) марта 1884 еще раз продлен на тот же срок. Так вот, в связи с просьбой Франции, Россия отказалась от продления "Союза трёх императоров", ограничившись заключением с Германией так называемого "Договора перестраховки", подписанного в Берлине 6(18) июня 1887 года. В 1891 начали циркулировать слухи о возможном присоединении Великобритании к числу участников Тройственного союза Германии, Австро-Венгрии и Италии. В ответ на это и был заключен франко-русский союз, первоначально носивший не антигерманский, а скорее, антианглийский характер. Во время визита французской эскадры в Кронштадт в июле 1891 в форме обмена письмами между министрами иностранных дел было заключено соглашение 1891 г. Франция была заинтересована в военном союзе значительно больше, чем Россия. Поэтому она стремилась дополнить соглашение 1891 года военными обязательствами. В результате переговоров представители русского и французского генеральных штабов 5(17) августа 1892 года подписали военную конвенцию, предусматривавшую взаимную военную помощь. А 15(27) декабря 1893 - 23 декабря 1893 (4 января 1894) оба правительства известили о ратификации ими военной конвенции. Но этот союз, как и франко-русское сближение первой половины 1870-х годов, опять стал улицей с односторонним движением. Россия выполняла все его условия и обязательства. Так было, например, в 1898 году во время Фашодского кризиса между Великобританией и Францией, вызванного борьбой за господство в Египте, когда в июле 1898 французский отряд капитана Маршана захватил селения Фашода (ныне Кодок) на Верхнем Ниле, Великобритания потребовала в сентябре этого же года ухода отряда Маршана, но получила отказ. В ответ на это в Англии начались открытые военные приготовления. Лишь дипломатическая активность России удержала в тот момент англичан от войны с Францией. Однако в период, непосредственно предшествовавший русско-японской войне, Франция отказалась оказывать дипломатическую поддержку России, а во время военных действий не выступила на стороне России, что явилось прямым нарушением Военной конвенции. Более того, в том же 1904 году Франция заключила с Англией Entente cordiale - Сердечное согласие. Этот договор и положил начало пресловутой Антанте, названной так по первому слову этого выражения. Таким образом, Франция показала, что ей ближе интересы атлантистов. Теоретически эту близость обосновал виднейший из представителей французских геополитиков Видаль де ля Блаш (1845 1918) в своей книге "Картина географии Франции" (1903). Наоборот, поддержку России в тот период оказывала Германия. Немцы даже снабжали углем корабли Второй Тихоокеанской эскадры, шедшие навстречу своей гибели в бою в Цусимском проливе. Тогда-то Николай II и понял, кто его истинные друзья, а кто - скрытые враги. Поэтому он единственный раз в своей жизни предпринял самостоятельный ход. 11(24) июля 1905 Николаем II и Вильгельмом II на острове Бьёрке, близ Выборга между Россией и Германией был подписан так называемый Бьёркский договор. Статья 1-я этого договора обязывала каждую из сторон, в случае нападения на другую сторону одной из европейских держав, прийти на помощь своей союзнице в Европе всеми сухопутными н морскими силами. Согласно Статьи 2-й, обе стороны обязывались не заключать сепаратного мира ни с одним из общих противников. Статья 3-я устанавливала, что договор вступает в силу после заключения мира между Россией и Японией, и будет оставаться в силе до тех пор, пока его не денонсирует одна из сторон с предупреждением за год. Статья 4-я обязывала Россию не сообщать Франции о договоре до его вступления в силу и только после этого Россия имела право предоставить Франции соответствующую информацию с тем, чтобы побудить ее присоединиться в качестве союзницы. Переговоры по заключению Бьёркского договора происходили в тайне непосредственно между двумя императорами. Но тайну эту хранили не столько от Англии и Франции, сколько от министра иностранных дел России Владимира Николаевича Ламздорфа. Граф Ламздорф был ставленником и выдвиженцем того же самого Витте. Поэтому в октябре 1905 года, когда Витте стал председателем Совета министров, оба они - и Ламздорф, и Витте вынудили Николая просить Вильгельма дополнить договор двусторонней декларацией о неприменении Статьи 1-й в случае войны Германии с Францией, в отношении которой Россия будет соблюдать принятые ею обязательства впредь до образования руссско-германо-французского союза. Такое заявление Николая II, направленное Вильгельму письмом от 13(26) ноября 1905, было равносильно расторжению Бьёркского соглашения. Для чего это было нужно Витте и его приспешникам? А вот для чего. В 1906 году Витте добился у французских банкиров займа в 2,25 млрд. франков. Переговоры по этому займу велись уже в девятьсот пятом. С этого займа Витте получал немалый куртаж - 1% от суммы займа. Россия, благодаря Витте, лезла в финансовую кабалу, а новоиспеченный премьер получал с этого законные проценты. Знаете, сколько это в нынешних деньгах? Это - 7 миллионов 902 тысячи 864 доллара. Вот тут опять возразят: "Как же развивалась бы российская экономика, не будь французских кредитов?" Да точно так же, как развивалась она в Германии. Да, правда то, что экономика больше развивается там, где в нее больше инвестируют. Но инвестиции не обязательно должны быть внешними. Так, в СССР в сталинские времена широко практиковались внутренние займы, носившие добровольно-принудительный характер. Помните? Приходите вы за зарплатой, а в кассе половину выдают деньгами, а половину - облигациями. С одной стороны, есть деньги на выполнение плана пятилетки, с другой - сокращение наличности в обороте во избежание инфляции. Прямо по Кейнсу. Но этот путь тоже далеко не самый лучший, так как в этом случае, во-первых, снижается жизненный уровень, а, во-вторых, власть матерят на каждой коммунальной кухне. А как же производились инвестиции в промышленность Германии? Дело в том, что Германия была родиной Георга Фридриха Кнаппа - основоположника номиналистической теории денег. Кнапп первым понял, что золото лишь условно считается всеобщим эквивалентом. Платежной же силой деньги облекает государство. Поэтому по Кнаппу золотой стандарт - порождение металлической теории денег - вещь далеко не обязательная. Исходя из этого, государство проводило дополнительную эмиссию денег, которыми и кредитовало экономику, почти не заботясь о том, сколько золота находится в центральном банке. Собственно говоря, в Германии даже не было централизованного резерва. А ее золотой запас иследователи складывают из запасов золота в Берлинском, Баварском, Саксонском, Вестфальском и других земельных банках. И вот результат: обладая самым малым золотым запасом из стран первой пятерки, Германия стояла на первом месте в Европе по уровню промышленного развития. И это практически без внешних кредитов. *** Но почему же тогда Россия выступила против Германии? Да потому, что такое решение всемерно подготавливалось британскими агентами влияния, главным из которых и был Сергей Юльевич Витте - граф Полусахалинский, как презрительно называли его в народе. А называли его так вот почему. Как только явственно обозначилось, что Япония истощена войной и не может дальше вести войну с Россией снова, подобно известной субстанции, на поверхность всплывает Витте. Дело в том, что в августе 1903 Витте получил отставку с поста министра финансов с назначением на пост председателя Комитета министров. Это, конечно, не пост наркома связи, на который в 1930-37 годах отправляли бывших видных деятелей партии и государства, перед тем, как окончательно их осудить и расстрелять "как бешеных собак". Но и Николай II был далеко не товарищ Сталин. Да и не надо в те времена было государю быть Сталиным. Нужно было просто быть самодержавным царем, а не венценосным подкаблучником. Но не получалось. Чуть что, вызывает к себе когонибудь из сановников и просит совета. А Витте тут как тут. Понадобился мир с Японией? Сейчас поеду в Америку. Заодно себя покажу. И показал себя... Японцы, надежды которых не простирались дальше признания Россией их суверенитета над Кореей, получили юг Сахалина, а Витте по возвращении из Америки - графский титул. Типа, спаситель отечества. Некоторые могут подумать, что Витте был плохим дипломатом. Нет, Витте подписал такой договор умышленно. Дело в том, что Япония вела войну с крайним напряжением сил. Поэтому, несмотря на военные успехи, японское правительство, начиная с июля 1904, неоднократно пыталось через Великобританию, Германию и США склонить Россию к переговорам. Япония исчерпала все свои материальные и людские ресурсы. Воевать дальше она не могла. По Портсмутскому мирному договору, заключенному 5 сентября 1905 года, Россия уступала Японии арендные права на Ляодунский полуостров с Порт-Артуром и Дальним, участок ЮМЖД - Южно-Маньчжурской железной дороги - от Порт-Артура до Чанчуня, южную половину Сахалина до 50-й параллели. Япония, хотя и выдвигала эти требования, никак не надеялась получить то, что просила, без всякого торга. Самое большее, на что она рассчитывала, так это на то, что Россия признает Корею сферой японского влияния и, может быть, на демилитаризацию, но не передачу, Ляодунского полуострова. Ради чего же Витте оказался таким щедрым, щедрым за счет России, щедрым за счет нас с вами? Первая причина лежит на поверхности. От заинтересованных лиц Витте получил огромную взятку. Взятка эта, конечно, не идет ни в какое сравнение со стоимостью построенных трудом русских рабочих и умом русских инженеров железной дороги, портовых сооружений Дальнего и укреплений Порт-Артура, но для одного человека сумма огромная. Но денег Витте было мало. Хотелось еще и власти. И в этом заключалась вторая причина щедрости Витте. Он знал, что в таких результатах войны обвинят не его председателя ничего не значащего Комитета министров - а непосредственно государяимператора, несущего на себе всю ответственность. И Витте не ошибся. Не ошибся он по той причине, что был он одним из режиссеров той драмы, которую с тех пор называют первой русской революцией. Но как получить власть в монархическом государстве? То ли дело Англия. Там правят премьер-министры. А что, если и в России учредить законодательный парламент и правительственный кабинет. Тогда и царя Николашку можно не праздновать. Пусть царствует, лежа на боку, как его августейший кузен Георг, король Англии. А Витте будет российским Дизраэли. Но каким путем эту мечту осуществлять? Лучший для этого способ - использовать чью-то мощную поддержку. Поддержку можно найти либо внутри страны, либо за рубежом. Внутри страны Витте найти поддержку не мог, и вот почему. В молодости Витте был славянофилом. В начале 1880-х годов он входил в "Священную дружину" - тайную организацию, созданную придворной аристократией в России летом 1881 для борьбы с еврейской инфильтрацией и революционным движением - и даже был назначен ее правителем в киевском районе. В 1882 году он был направлен по распоряжению "Дружины" в Париж для организации покушения на известного народника Гартмана. Кстати, газета под названием "Правда" в 1882 году была печатным органом "Свяценной дружины". Но в 1892 году, когда Витте уже служил министром путей сообщения, а вскоре стал и министром финансов, в его жизни и взглядах произошел коренной перелом. Связан этот перелом был с его вторым браком. Женой Витте после смерти его первой супруги стала Матильда Лисаневич, урожденная Нурок. И здесь у любого читателя, будь он хоть махровым антисемитом, хоть раввином биробиджанской синагоги, возникнет вопрос: почему? Почему человек, занимающий третий по значению административный пост в стране, где существует такой феномен, как черта оседлости, женится на еврейке? Давайте посмотрим, кто он такой этот Витте, откуда он вообще взялся на нашу с вами голову. Сергей Юльевич Витте родился в Тифлисе 17 июня 1849 года и воспитывался в семье своего деда А. М. Фадеева, тайного советника, бывшего в 1841 -1846 годах саратовским губернатором, а затем членом совета управления Кавказского наместника и управляющим экспедицией государственных имуществ Закавказского края. В своих воспоминаниях Витте, рассказывая о своей родословной и детстве, всего в нескольких строках говорит об отце и ничего не пишет о его родственниках. Сказано лишь, что Юлий Федорович Витте, директор департамента государственных имуществ на Кавказе, был дворянином Псковской губернии, лютеранином, принявшим православие, а предки его, выходцы из Голландии, приехали в балтийские губернии, когда те еще принадлежали шведам. Умолчав о предках со стороны отца, Витте многие страницы воспоминаний посвятил семье Фадеевых: своей бабке Елене Павловне Долгорукой, ее дальнему предку Михаилу Черниговскому, замученному в татарской Орде и причисленному к лику святых, наконец, своему дяде - известному генералу и публицисту Ростиславу Андреевичу Фадееву. Но мы-то с вами легко можем узнать, что дед Витте со стороны отца ИоганнФридрих-Вильгельм Витте, именовавшийся в официальных русских документах "Фридрих Федоров Витте", в 1804 г. начал службу лесным землемером в Лифляндской губернии. Он дослужился до титулярного советника и в 1844 году за 35-летнюю службу в офицерских чинах был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени. Фридрих Витте умер в 1846 года, а лет десять спустя его сыновья получили потомственное дворянство за заслуги отца. Родители Витте венчались 7 января 1844 года, а почти через двенадцать лет псковское дворянское депутатское собрание слушало дело о причислении Христофа-Генриха-Георга Юлиуса Витте с женой Екатериной Андреевной и сыновьями Александром, Борисом и Сергеем к дворянскому сословию. (Центральный государственный Исторический архив (далее - ЦГИА), ф. 1343, оп. 18, д. 2687, лл. 2, 4) Но почему же Витте так старательно замалчивает подробности своей родословной со стороны отца? И почему предки Витте жили сначала в Чехии, потом в Голландии, и, наконец, в Швеции? Ответ здесь может быть только один: их отовсюду выгоняли. А кого в средневековой Европе выгоняли отовсюду? Ясно кого - евреев. Стало быть, предки Витте со стороны отца были замаскировавшимися под лютеран евреями, а женитьба на еврейке есть не что другое, как голос крови, который не смог быть пересилен хитрейшим умом того времени. В результате этого брака те силы, которые до этого поддерживали Витте, от него отвернулись. Таких же сил, которые бы поддержали продвижение наверх мужа разведенной еврейки, в тогдашней России сыскать было еще невозможно. Поэтому Витте пришлось сначала искать покровителей за рубежом, а потом, в качестве оплаты за их услуги, стать покровителем нарождавшихся в начале ХХ века внутри страны тех сил, которые сначала втянули Россию в войну, потом высосали из нее все национальное богатство и, в конце концов, пустили Россию под откос. А началось все вот с чего. Летом 1901 в Минске и Вильнюсе полицейские агенты, состоявшие ранее в Бунде - организации евреев-социалистов - создали "Еврейскую независимую рабочую партию". Это была одна из первых марксистских организаций, которые начал создавать жандармский полковник Сергей Васильевич Зубатов. Чуть раньше зубатовская организация под названием "Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве" была создана в Москве в мае 1901. В 1901- 1903 годах зубатовские организации и группы были основаны в Петербурге, Киеве, Харькове, Екатеринославе, Николаеве, Перми, а еврейские организации "независимцев" - в Минске, Одессе, Вильнюсе, Гродно, Бобруйске. Зачем полицейскому полковнику создавать революционные рабочие организации? Все привыкли к тому ответу, который дается на этот вопрос в большевистской историографии: "...чтобы отвлечь рабочих от политической борьбы с самодержавием и направить рабочее движение в русло чисто экономических требований". Но за что же тогда министр внутренних дел Вячеслав Константинович Плеве отправил Зубатова в отставку, и не просто отправил, а даже выслал его во Владимир? Да и вообще, зачем неграмотным и полуграмотным работягам втирать теорию марксизма? Ведь не будь зубатовских организаций, русский рабочий еще бы лет двадцать априорно считал, что заморский Карла Бородатый написал пособие по черной магии под названием "Капитал". Откуда получал информацию простой русский человек? Газет он не читал, так как был малограмотным. Да и платить по пятаку, а то и по гривеннику за газету рабочий, дневной заработок которого составлял 25 копеек, вряд ли мог себе позволить. Радио тогда еще не получило распространения, не говоря уже о телевидении. Поэтому единственным источником, откуда рабочий или крестьянин получал официальную информацию, были церковные проповеди. Многие до сих пор думают, что главной мечтой русского рабочего в самом начале ХХ века был социализм. Нет, самой большой мечтой русского рабочего в начале ХХ века был неразменный рубль. А понятия о капитализме, прибавочной стоимости и эксплуатации рабочие получили именно в зубатовских кружках. В мемуарах самого Витте рассказывается, будто Зубатов действовал по приказу Министерства внутренних дел, а Министерство финансов, которым тогда еще руководил Витте, наоборот, в лице подчиненной Минфину фабрично-заводской инспекции всегда против зубатовщины боролось (Витте С.Ю. Воспоминания, т. 2, с. 218). Однако факты говорят обратное. Зубатов был человеком Витте. "Полицейский социализм" в рабочей среде он насаждал, во-первых, для того, чтобы скомпрометировать сначала Сипягина, а потом, после его убийства эсерами, и самого Плеве. Зачем? Ответ прост: Витте сам метил в министры внутренних дел, так как эта должность до октября 1905 года была фактически второй должностью в Русском государстве. Во-вторых, зубатовские организации нужны были для того, чтобы в один прекрасный момент создать в России политический хаос, на волне которого Витте и намеревался изменить государственный строй и стать премьером правительства. Факты сотрудничества Витте и Зубатова приводит известный тогда журналист Колышко, писавший под псевдонимом Баян. В Берлине он выпустил книгу под названием "Ложь графа Витте", в которой приводит даже те суммы, которые Зубатов получал от Витте на создание рабочих организаций. Эти же факты приводит и Владимир Николаевич Коковцов, который в 1896-1902 годах был товарищем (по-нынешнему - заместителем) министра финансов (Коковцов В.Н. Из моего прошлого, т. 1, Париж, 1933). Плеве был одним из тех, кто понял истинные намерения Витте. Именно его борьба против Витте привела к отставке последнего с поста министра финансов в августе 1903. Но Витте не собирался капитулировать. И кто знает, не был ли куплен на деньги Витте тот динамит, которым была снаряжена убившая Плеве бомба эсера Егора Созонова (именно через "о")? Ведь всем хорошо известно, что Евно Фишелевич Азеф, который в 1901 году был одним из организаторов партии эсеров, а в 1903 фактически возглавил "боевую организацию" партии, еще с 1892 года был секретным сотрудником департамента полиции. Если он был секретным сотрудником, то почему не доложил о готовящихся терактах против Сипягина и Плеве? А если не доложил, то почему не был арестован, а оставался секретным сотрудником? Документы говорят, что доложил, потому и остался. Тогда возникает другой ряд вопросов, почему после того, как Азеф доложил, никто не пошевелил пальцем, чтобы эти покушения предотвратить. Вывод напрашивается один: допустили нарочно. И допустили именно люди Витте, которыми департамент полиции был нашпигован. Те же самые вопросы возникают и в связи с произошедшим 2 апреля 1902 года убийством предыдущего министра внутренних дел Дмитрия Сергеевича Сипягина эсером Степаном Балмашёвым. Так или иначе, провал попыток Витте стать главой Министерства внутренних дел не ослабил его влияния на ход русской истории. По свидетельству тогдашнего редактора газеты "Право", а в скором будущем, одного из основателей и лидеров партии кадетов Иосифа Владимировича Гессена, сразу после убийства Плеве Витте засел за изучение государственного права, чтобы постичь основы конституционного строя. Вскоре он высказался за создание "объединенного" правительства с ним самим в качестве премьера (Гессен И. В. В двух веках. В книге: Архив русской революции, т. 22, Берлин, 1937 с. 177-179). Гибель Плеве была для Витте большой удачей еще и потому, что после этого события министром внутренних дел был назначен верный исполнитель воли Витте князь Петр Данилович Святополк-Мирский. С тех пор "все стали говорить, что фактически министром является теперь не кто другой, как тот же С.Ю. Витте" (Гурко В. И. Что есть и чего нет в "Воспоминаниях графа С.Ю. Витте", Париж, 1922, кн. 2, с. 94-95). За пять месяцев своего пребывания в этой должности Святополк-Мирский сумел довести ситуацию в России до такого положения, когда она уже с трудом поддавалась управлению. В самом начале своей деятельности он провозгласил политику, которую назвал "эпоха доверия" - горбачевская Перестройка в миниатюре. В ноябре 1904 князь выступил с проектом реформ, предусматривавших включение в Государственный совет выборных представителей от земств и городских дум. Затем по инициативе министра был издан царский указ 12 декабря 1904, обещавший ряд государственных реформ. Гайки нарочно откручивались. Но не для того, чтобы выпустить лишний пар, как пишет вся советская и постсоветская историография. Гайки раскручивались для того, чтобы вся накипь выплеснулась из этого бурлящего котла, ошпарила и испачкала государя и заставила его отплевываться и отмываться. Витте же терпеливо ждал того момента, когда можно будет сказать царю: "Я же говорил!..". И вот этот момент настал. Но, прежде чем подойти к описанию этого момента, давайте рассмотрим вопрос, от чего вообще возникают революции. Если следовать дедушке Ленину, то революции "непьеменно должна пьедшествовать йеволюционная ситуация". Революционную ситуацию отличают следующие основные признаки: 1) "кризис верхов", то есть невозможность для господствующих классов сохранить свое господство в неизменном виде. Кризис политики господствующего класса создает ту трещину, в которую прорываются недовольство и возмущение угнетенных классов. Для наступления революции, отмечал В. И. Ленин, "...обычно бывает недостаточно, чтобы "низы не хотели", а требуется еще, чтобы "верхи не могли" жить по-старому. 2) Обострение выше обычного, нужды и бедствий угнетенных классов" (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 26, с. 218). Это обострение по Ленину может быть вызвано ухудшением экономического положения широких слоев населения, социальным бесправием и обездоленностью масс, резким углублением социальных антагонизмов и др. причинами, вытекающими из противоречий данного строя, например, угроза войны, наступление реакционных сил. 3) Значительное повышение политической активности масс. На самом же деле революционная ситуация наступает тогда, когда у власти оказывается слабохарактерный или либеральный правитель. Последний даже более опасен, чем первый, поскольку искренне полагает, что хочет "как лучше". Чего хотят так называемые массы? Прежде всего, поменьше работая, побольше заработать. А лучше захапать. Это - во-первых. Во-вторых, они не хотят служить в армии, а тем более воевать "за чуждые им интересы". В-третьих, они не могут терпеть над собой начальников и хотят действовать не так, как те им велят, а так, как им надо в данный конкретный момент. И наконец, в-четвертых, каждый индивид не прочь скоммуниздить или прихватизировать все, что на данный момент плохо лежит, даже если объект прихватизации ему не шибко-то и нужен. Для того, чтобы эти стремления не находили своей реализации, как раз и нужна власть государства. Но когда государство дает слабину или расплывается перед мужиком в широкой улыбке, вот тогда мужик начинает думать, что теперь все позволено и ему за это ничего не будет. Такую политику и повел Святополк-Мирский. И вот к чему это привело. 9 января 1905 года на улицы Петербурга выплеснулась толпа разношерстного люда, идущего с петицией к императору. Из 1,5-миллионного Петербурга в шествии принимает участие не менее 140 тысяч человек. Департамент полиции знает об этом и заблаговременно подтягивает войска - 18 батальонов, 21 эскадрон, 8 казачьих сотен. Однако никто не пытается предотвратить шествие. Наоборот, все ждут, когда толпа достигнет Александровского сада. Накануне же вечером Святополк-Мирский докладывает государю примерно следующее: "в Багдаде все спокойно". А, едва вернувшись из царского села, князь собирает правительство и утверждает план разгона завтрашнего шествия. Между тем то, что войска собираются стрелять, быстро становится секретом Полишинеля. К Витте (а не к Святополк-Мирскому!) приходит депутация от интеллигенции во главе с Горьким и просит его предотвратить кровопролитие. Витте отвечает: "Кровопролитие будет, но предотвратить не могу - идите к Мирскому". Мирский не принимает - занят подготовкой к кровопролитию. Принимает депутацию его заместитель генерал Рыдзевский. Он отправил депутацию обратно к Витте. Витте разводит руками и говорит, что кровь рабочих пусть будет теперь на совести Мирского, Коковцова и самого царя, так как тот "должен быть осведомлен о положении и намерениях рабочих". Ничего не напоминает? Если не напоминает, подсказываю: Понтий Пилат, умывающий руки. Сначала спровадил к Ироду, а потом сказал: "Кровь его на вас и на ваших детях". И вот празднично одетые демонстранты организованной толпой движутся к центру столицы. На их пути ни одного городового. Купцы позакрывали свои лавки, но это не спасает их от разгрома. По пути бьют морду случайно попавшемуся на пути мастеру с Обуховского завода. Морду набили до смерти. На другой улице так же до смерти избит непричемный человек, принятый за агента полиции. Пока рабочие толпы дошли до Александровского сада, в больницы поступили одиннадцать покалеченных прохожих. И вот колонны подходят к Дворцовой площади. Первый залп раздается в воздух. Толпы не реагируют - думают, что их пугают. Агенты Мирского распространили слух, что патроны будут холостыми. Солдаты же, видя многочисленность этой толпы, уже не могут не стрелять на поражение, так как в противном случае их сомнут и растопчут. Тогда-то пули и полетели в толпу. Надо сказать, что государь, едва он узнал об этих событиях, попытался, насколько это было возможно, загладить ситуацию. Прежде всего, он выделил семьям пострадавших 50 тысяч рублей единовременного пособия. Если разделить эту сумму на 155 убитых и 440 раненых (а не 5 тысяч, как у Ермана, или 1 тысяча убитых и 2 тысячи раненых, как у Пясковского), то в среднем получится по 84 рубля на семью. Зарплата рабочего тогда составляла 6 рублей. Следовательно - по 14 месячных зарплат. Затем государь все-таки принял депутацию 34 представителей рабочих в Царском Селе. Результатом этой встречи стало решение о создании комиссии во главе с сенатором Шидловским "с целью безотлагательного выяснения причин недовольства рабочих Петербурга и его пригородов и устранения таковых в будущем". В комиссию должны были войти 50 депутатов от рабочих. Наконец, Святополк-Мирский был уволен в отставку, а на его место был назначен А. Г. Булыгин (1851 - 1919). По всему по этому на тот момент Витте не удалось убедить царя "даровать" конституцию с тем, чтобы самому встать во главе правительства. Хотя он усиленно пытался. Так в ? 65 журнала "Освобождение", который раз в две недели выходил в Париже под редакцией первого русского марксиста Петра Бернгардовича Струве, появилось типа анонимное "Письмо бывшего министра". В этом письме "аноним" обвинял царя в событиях 9 января и говорил, что лишь в том случае, если Витте будет назначен канцлером и министром внутренних дел, и если ему будет предоставлена полная свобода по выполнению его программы, ситуация в России сможет вернуться в нормальное русло. Ситуация тогда вернулась в нормальное русло и без Витте. И вот тогда-то Витте и предпринял новый шаг. Находясь в Америке, он заключил такой похабный мир, что всеобщая политическая стачка не заставила себя долго ждать. За несколько недель до 17 октября разразилась забастовка, которая с исторической точки зрения носила уникальный характер, так как она парализовала всю жизнь в стране. Прекратили работу железные дороги, почта, суды, школы, университеты. С улиц исчезли извозчики, потухли лампы освещения. Повсюду воцарилась жуткая тишина. За несколько дней до революции 17 октября, как называли ее современники, Петергоф оказался полностью отрезанным от внешнего мира. Движение по железной дороге прекратилось. Министры связывались с царем либо используя военный телеграф, либо направляя морем специальных курьеров. В случае крайней нужды министры отправлялись туда лично. В Петергофской бухте стояли на якоре два эсминца на случай, если возникнет необходимость переправить царскую семью в Англию. Такова была обстановка, когда царь обратился к Витте, только что вернувшемуся с Портсмутских мирных переговоров, с просьбой подготовить доклад о сложившейся ситуации. Прибыв 9 октября в Петергоф, Витте вручил царю написанную им накануне, 8 октября, записку, содержание которой не предавалось гласности до тех пор, пока большевики не поместили текст в "Красных архивах". Среди прочего в записке говорилось: "Основной лозунг современного общественного движения в России - свобода... Не год назад, конечно, зародилось нынешнее освободительное движение. Его корни в глубине веков - в Новгороде и Пскове, в Запорожском казачестве, в низовой вольнице Поволжья, церковном расколе, в протесте против реформ Петра, в бунте декабристов, в деле Петрашевского... Человек всегда стремится к свободе. Человек культурный - к свободе и праву: к свободе, регулируемой правом и правом обеспечиваемой... Руководство требует, прежде всего, ясно поставленной цели. Цели идейной, высшей, всеми признаваемой. Такая цель поставлена обществом, значение ее велико и совершенно несокрушимо, ибо в цели этой есть правда. Правительство поэтому должно ее принять. Лозунг "свобода" должен стать лозунгом правительственной деятельности. Другого исхода для спасения государства нет. Ход исторического прогресса неудержим. Идея гражданской свободы восторжествует если не путем реформы, то путем революции. Но в последнем случае она возродится из пепла ниспровергнутого тысячелетнего прошлого. Русский бунт, бессмысленный и беспощадный, все сметет, все повергнет в прах. Какой выйдет Россия из беспримерного испытания, - ум отказывается себе представить; ужасы русского бунта могут превзойти все то, что было в истории. Возможное чужестранное вмешательство разорвет страну на части. Попытки осуществить идеалы теоретического социализма, - они будут неудачны, но они будут, несомненно, - разрушат семью, выражение религиозного культа, собственность, все основы права. Как в пятидесятых годах правительство объявило освобождение крестьян своим лозунгом, так в настоящий неизмеримо более опасный момент государственная власть не имеет выбора: ей надлежит смело и открыто стать во главе освободительного движения. Идея гражданской свободы ничего угрожающего бытию государства в себе не заключает... Освободительное движение порывает, правда, с формальным прошлым, но разве освобождение крестьян не было также отказом от векового прошлого?.. ...Государственная власть должна быть готова вступить и на путь конституционный. Это слово не должно пугать и быть под запретом. Государственная власть должна искренно и явно стремиться к благу государства, а не к сохранению той или другой формы. Пусть докажут, что благо государства в конституции, - самодержавный монарх, интересы коего не могут быть отделены от блага народного, первый, без сомнения, станет на этот путь. Опасению здесь не может быть места, и надо иметь в виду и готовиться и к этому исходу". (Красный архив, 1925, т. 4-5, с. 51-57) Накануне опубликования октябрьского манифеста в столице получил известность тот факт, что граф Витте поставил перед царем альтернативу: либо установить в стране неограниченную диктатуру, либо ввести конституцию. Диктатуру, разумеется, во главе с Витте. Взвесив все "pro" и "contra", царь решил, что "контра" лучше и, в итоге, выбрал "конституцию". Такой прием называется приемом иллюзии выбора. Это когда человека спрашивают: "Тебя сначала избить, а потом вывалять в грязи, или наоборот?". Для того, чтобы создать ситуацию, в которой Николаю пришлось выбирать из двух зол, и понадобилась всеобщая забастовка, погрузившая Двор в полную информационную изоляцию. И наивно думать, что РСДРП, имевшая тогда в своем составе несколько сот перманентно ссорящихся друг с другом революционеров, могла быть ее инициатором или руководителем. Сам Ленин признавал: "Весной 1905 г. наша партия была союзом подпольных кружков" (ПСС. т. 17, с. 145). Достаточно сказать, что на III съезде РСДРП, проходившем в далеком Лондоне 25 апреля - 10 мая 1905 года, присутствовали всего 24 делегата с решающим и 14 делегатов с совещательным голосом. Забастовку устроили те, кому она принесла победу, то есть люди Витте. Результатом был Манифест 17 октября. Манифест предусматривал: "1. Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов. 2. Не останавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в мере возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив, засим, дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку. 3. Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной Думы, и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действии поставленных от нас властей". А 19 октября была проведена централизация высшей исполнительной власти. Новое правительство - Совет Министров - возглавил Витте. Совет министров как высший правительственный орган был впервые учрежден еще 12 ноября 1861 года. Учрежден он был для обсуждения дел общегосударственного характера, материалов и годовых отчетов о деятельности министерств и ведомств. Через Совет министров прошли в свое время проекты большинства реформ, проведенных Александром II. Председателем Совета министров был сам император, которому принадлежало право вынесения на рассмотрение Совета министров всех вопросов. Однако по закону 19 октября 1905 Совет министров был преобразован. На него было возложено, кроме объединения действий министров и главноуправляющих по вопросам законодательства и высшего государственного управления, предварительное рассмотрение проектов законоположений перед внесением их в Государственную думу и Государственный совет; обсуждение предложений по общему устройству министерств, замене главных должностных лиц в государстве; утверждение уставов акционерных обществ. Председатель Совета министров назначался царем. Заседания Совета стали проводиться регулярно 2-3 раза в неделю. Но удержаться на этой должности Витте смог лишь до 16 апреля 1906 года. После этого Витте ушел в тень и из этой тени руководил проникновением в Россию тех сил, которые довели Россию от 17 октября 1905 к 8 марта 1917. *** Сейчас вы спросите меня, что же стало с Бьёркским договором. А стало с ним вот что. После того, как Николай направил Вильгельму упомянутое письмо, Витте решил, что этим дело и закончится. Но не тут-то было. В 1907 году Германия известила Россию, что считает Бьёркский договор действующим. Однако ответ Вильгельму прислал уже не сам Николай, а тогдашний министр иностранных дел Российской империи Александр Петрович Извольский. В письме Извольского было сказано, что поскольку только что заключен союз с Англией, Бьёркский договор считается недействительным. Однако Вильгельм не оставил попыток привлечь Николая на свою сторону. 22-23 октября (4-5 ноября) 1910 года в Потсдаме состоялась новая встреча Николая с Вильгельмом. Однако присутствие на этой встрече нового министра иностранных дел Сергея Дмитриевича Сазонова (этот, наоборот, через "а") - очередного ставленника ушедшего в тень Витте - не позволило заключить никакого соглашения. Сазонов заявил, что для выработки текста договора требуется время, и встреча была перенесена на несколько месяцев. Соглашение было подписано в Петербурге лишь 6(19) августа и не монархами и даже не главами внешнеполитических ведомств, а товарищем министра иностранных дел России А. А. Нератовым и германским послом в России Фридрихом Пурталесом. Однако соглашение, названное Подсдамским по месту предыдущей встречи двоих императоров, коснулось лишь частных вопросов. По этому соглашению Россия обязалась не препятствовать постройке Багдадской железной дороги, а также взяла на себя обязательство получить от Ирана концессию на постройку железной дороги от Тегерана до станции Ханекин на ирано-турецкой границе. Германия признала наличие "специальных интересов" России в Северном Иране и обязалась не добиваться там концессий, а также дала заверение, что не будет строить ответвления Багдадской железной дороги к северу от Ханекина. *** Таким образом, нельзя не признать, что в предвоенный период Германия делала все возможное, чтобы привлечь Россию на свою сторону. Если бы Россия заключила союзный договор, то не было бы никакого Сараевского убийства. Германия бы терпеливо ждала до самого 1917 года, когда Россия выполнит свою военную программу. Лучше к войне подготовилась бы и сама Германия. И мир, который мы все привыкли видеть, выглядел бы совершенно по-другому. Но даже в июле 1914 года, уже после того, как Гаврила Принцип 28 июня 1914 совершил в Сараево убийство наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда, сохранялась возможность предотвратить войну. Дело в том, что между днем, когда было совершено убийство эрцгерцога, и объявлением Австро-Венгрией ультиматума Сербии прошло три недели. Тревога, поднявшаяся после этого события, вскоре улеглась, и Австрийское правительство поспешило заверить Санкт-Петербург в том, что не намерено предпринимать каких-либо акций военного характера. О том, что Германия еще в начале июля не думала воевать, свидетельствует и тот факт, что через неделю после убийства эрцгерцога кайзер Вильгельм II отправился на летний "отдых" в норвежские фиорды. Наступило политическое затишье, обычное для летнего сезона. Уезжали в отпуск министры, члены парламента, высокопоставленные правительственные и военные чиновники. Трагедия в Сараеве никого особенно не встревожила и в России; большинство политических деятелей с головой ушли в проблемы внутренней жизни. Все испортило событие, случившееся в середине июля. В те дни, воспользовавшись парламентскими каникулами, президент Французской республики Раймон Пуанкаре и премьер-министр и, одновременно, министр иностранных дел Рене Вивиани нанесли официальный визит Николаю II, прибыв в Россию на борту французского линейного корабля. Встреча состоялась 7-10(20-23) июля в летней резиденции царя Петергофе. Ранним утром 7(20) июля французские гости перешли с линкора, ставшего на якорь в Кронштадте, на царскую яхту, которая доставила их в Петергоф. После трех дней переговоров, банкетов и приемов, перемежавшихся посещением традиционных летних маневров гвардейских полков и частей Санкт-Петербургского военного округа, французские визитеры возвратились на свой линкор и отбыли в Скандинавию. Однако, несмотря на политическое затишье, эта встреча не осталась без внимания разведок Центральных держав. Такой визит однозначно свидетельствовал: Россия и Франция что-то готовят, и это что-то готовится против них. Надо прямо признать, что Николай не хотел войны и всячески старался не допустить ее начала. В противоположность этому высшие дипломатические и военные чины были настроены в пользу военных действий и старались оказать на Николая сильнейшее давление. Как только 24(11) июля 1914 года из Белграда пришла телеграмма о том, что Австро-Венгрия предъявила Сербии ультиматум, Сазонов радостно воскликнул: "Да это же европейская война". В тот же день за завтраком у французского посла, на котором присутствовал и посол английский, Сазонов призвал союзников предпринять решительные действия. А в три часа дня он потребовал созвать заседание Совета министров, на котором поставил вопрос о демонстративных военных приготовлениях. На этом заседании было принято решение о мобилизации против Австрии четырех округов: Одесского, Киевского, Московского и Казанского, а также Черноморского, и, что странно, Балтийского флота. Последнее было уже угрозой не столько АвстроВенгрии, имеющей выход лишь в Адриатику, сколько против Германии, морская граница с которой как раз по Балтике и проходила. Кроме того, Совет министров предложил ввести с 26(13) июля на всей территории страны "положение о подготовительном к войне периоде". 25(12) июля Австро-Венгрия заявила, что отказывается продлить срок для ответа Сербии. Последняя же в своем ответе по совету России выражала готовность удовлетворить австрийские требования на 90%. Отвергалось только требование въезда чиновников и военных на территорию страны. Сербия готова была также к передаче дела в Гаагский международный трибунал или на рассмотрение великих держав. Однако 18 часов 30 минут этого дня австрийский посланник в Белграде уведомил правительство Сербии, что ее ответ на ультиматум является неудовлетворительным, и он вместе со всем составом миссии покидает Белград. Но и на этом этапе возможности мирного урегулирования не были исчерпаны. Однако усилиями Сазонова в Берлин (а почему-то не в Вену) было сообщено, что 29(16) июля будет объявлена мобилизация четырех военных округов. Сазонов делал все возможное, чтобы как можно сильнее задеть Германию, связанную с Австрией союзническими обязательствами. - А каковы были альтернативы, - спросят некоторые. Ведь нельзя же было оставлять в беде сербов. - Правильно, нельзя. Но те шаги, которые производил Сазонов, вели именно к тому, что Сербия, не имеющая ни морской, ни сухопутной связи с Россией, оказывалась один на один с разъяренной Австро-Венгрией. Мобилизация четырех округов ничем Сербии помочь не могла. Более того, уведомление о ее начале сделало шаги Австрии еще более решительными. Более того, создается впечатление, что объявления Австрией войны Сербии Сазонов хотел больше, чем сами австрияки. Наоборот, в своих дипломатических шагах Австро-Венгрия и Германия утверждали, что Австрия не ищет территориальных приобретений в Сербии и не угрожает ее целостности. Ее единственная цель - обеспечить собственное спокойствие и общественную безопасность. Даже Англия, видя, что для войны еще не настало время, выступила с предложением созвать конференцию совместно с Францией, Германией и Италией, чтобы вчетвером обсудить возможные выходы из положения. Но в это время Сазонов без согласования с государем, и даже не поставив в известность председателя Совета министров Ивана Логгиновича Горемыкина, проводит совещание с высшими военными чинами. Это совещание высказалось за объявление всеобщей мобилизации, а не только по четырем округам. Мобилизация началась явочным порядком. Николай II узнал об этом лишь вечером, и в 23 часа отменил распоряжение военного министра генерала от кавалерии Владимира Александровича Сухомлинова о всеобщей мобилизации. Утром 30(17) июля Сазонов, поддержанный Сухомлиновым и начальником Генерального штаба генералом от инфантерии Николаем Николаевичем Янушкевичем, пытался убедить Николая II в необходимости объявления общей мобилизации. Государь отказывался. В телеграмме утром 30(17) августа царь вновь убеждал своего кузена Вильгельма оказать немедленное давление на Австрию. Именно только против Австрии, указывал император, направлены и мобилизационные мероприятия России. Затем царь послал в Берлин личное письмо кайзеру с генералом В. С. Татищевым, в котором также просил о посредничестве в деле мира. Сазонов попытался переломить эти настроения Николая II. "Германия вполне могла бы образумить Австрию, если бы уже не решилась на войну", говорил министр, поэтому нужно встретить войну во всеоружии. "Поэтому лучше, не опасаясь вызвать войну нашими к ней приготовлениями, тщательно озаботиться последними, нежели из страха дать повод к войне, быть застигнутым ею врасплох". Несколько часов царь сопротивлялся и только к вечеру уступил и дал разрешение приступить сразу к общей мобилизации. Однако почти сутки были потеряны. Передавая разрешение царя генералу Янушкевичу, Сазонов сказал ему: "Теперь вы можете сломать телефон!" Германский посол, пытаясь хоть как-то выровнять ситуацию, посетил Сазонова и спросил, удовлетворится ли Россия обещанием Австрии не нарушать целостность Сербии. Сазонов дал такой письменный ответ: "Если Австрия, осознав, что австро-сербский конфликт приобрел европейский характер, заявит о своей готовности исключить из своего ультиматума пункты, нарушающие суверенные права Сербии, Россия обязуется прекратить свои военные приготовления". Этот ответ был жестче, чем позиция Англии и Италии, которые предусматривали возможность принятия данных пунктов. Это обстоятельство свидетельствует о том, что российские министры в это время решились на войну, совершенно не считаясь с мнением императора. В телеграфных комментариях послам Сазонов заявлял, что до получения от Австрии приемлемого ответа Россия будет продолжать свои вооружения. Генералы поспешили провести мобилизацию с наибольшим шумом. С утра 31 (18) июля в Петербурге появились напечатанные на красной бумаге объявления, призывавшие к мобилизации. Взволнованный германский посол пытался добиться объяснений и уступок от Сазонова. Николай же в эти часы отправил телеграмму Вильгельму II, в которой благодарил его за посредничество. "Пока длятся переговоры с Австрией по сербскому вопросу, Россия не предпримет вызывающих действий" - писал государь. В 18 часов 30 минут 31 (18) июля германский посол в Париже явился к министру иностранных дел Вивиани и заявил, что ввиду полной мобилизации русской армии и флота Германия вводит положение "кригсгефар" - положение военной опасности. России был дан 12-часовойсрок для отмены мобилизации. Если мобилизация в России не будет прекращена, Германия объявит свою. В 12 часов ночи Пурталес посетил Сазонова и передал ему по поручению своего правительства заявление о том, что, если в 12 часов дня Россия не приступит к демобилизации не только против Германии, но и против Австрии, германское правительство отдаст приказ о мобилизации. Однако союзники, вместо того, чтобы успокоить немцев, только подлили масла в огонь. Собравшийся совет министров Франции под председательством президента республики Раймонда Пуанкаре решил ответить на германскую мобилизацию своей. Заметьте, о войне тогда еще никто не говорил, хотя мир доживал уже свои последние часы. А в это время Николай II принимал германского посла. Он тщетно убеждал его, что мобилизация не означает угрозы для Германии и тем более враждебных по отношению к ней намерений. Пурталес немедленно сообщил содержание беседы в Берлин. В 12 часов ночи Пурталес посетил Сазонова и передал ему по поручению своего правительства заявление о том, что если в 12 часов дня Россия не приступит к демобилизации, германское правительство отдаст приказ о мобилизации. Стоило отменить мобилизацию, и война бы не началась. Однако вместо того, чтобы по истечении срока объявить мобилизацию, как сделала бы Германия, если бы она действительно хотела войны, немецкий МИД несколько раз требовал, чтобы Пурталес добивался свидания с Сазоновым. Сазонов же умышленно оттягивал встречу с германским послом, чтобы вынудить Германию первой сделать враждебный шаг. Наконец, в седьмом часу министр иностранных дел прибыл в здание министерства. Вскоре германский посол уже входил в его кабинет. В сильном волнении он спросил, согласно ли российское правительство дать ответ на вчерашнюю германскую ноту в благоприятном тоне. В этот момент только от Сазонова зависело, быть или не быть войне. Сазонов не мог не знать последствий своего ответа. Он знал, что до полного выполнения нашей военной программы оставалось еще три года, в то время, как Германия свою программу выполнила в январе. Он знал, что война ударит по внешней торговле, перекрыв пути нашего экспорта. Он также не мог не знать, что против войны выступает большая часть русских производителей, и что против войны выступает сам государь и императорская фамилия. Скажи он да, и на планете продолжался бы мир. Русские добровольцы через Болгарию и Грецию попадали бы в Сербию. Россия помогала бы ей вооружением. А в это время созывались бы конференции, которые, в конце концов, смогли бы затушить австро-сербский конфликт, и Сербия не была бы на три года оккупирована. Но Сазонов сказал свое "нет". Но это был еще не конец. Пурталес вновь спросил, может ли Россия дать Германии благоприятный ответ. Сазонов вновь твердо отказался. А ведь тогда не трудно было догадаться, что находится в кармане у германского посла. Если он во второй раз задает один и тот же вопрос, ясно, что в случае отрицательного ответа будет что-то страшное. Но Пурталес задал этот вопрос еще и в третий раз, давая Сазонову последний шанс. Кто он такой этот Сазонов, чтобы за народ, за думу, за царя и за правительство принять такое решение? Если история и поставило его перед необходимостью дачи немедленного ответа, он должен был вспомнить об интересах России, о том, хочет ли она воевать, чтобы отработать кровью русских солдат англо-французские кредиты. И все равно Сазонов повторил свое "нет" в третий раз. После третьего отказа Пурталес вынул из кармана ноту германского посольства, которая содержала объявление войны. II. АНГЛИЯ В МЕЖВОЕННЫЙ ПЕРИОД Тема предвоенного периода в истории нашей страны и начального этапа Великой Отечественной вызывает устойчивый интерес нашего народа, несмотря на то, что от этого времени нас отделяют почти семь десятилетий. В объяснении причин поражений первых месяцев войны существуют две историографические традиции. Первая утверждает, что у нас перед войной было все плохо: и техника устаревшая, и командование бездарное, и солдаты необученные. Вторая традиция, наоборот, утверждает, что все у нас было хорошо, да только готовились мы к войне наступательной и собирались Гитлера упредить и напасть на него первыми. И те, кто с пеной у рта доказывают друг другу преимущества и недостатки своей концепции, не могут никак выйти при этом за границы двух государств - Германии и Советского Союза. Между тем, причину второй империалистической войны, как называли ее у нас до июня сорок первого, а также причину перерастания ее в Великую Отечественную следует искать не столько на берегах Москвы или Шпрее, сколько на берегах Темзы. Подумайте, кому было выгодно, чтобы две страны, которые вся геополитическая логика подталкивала к тому, чтобы быть союзниками, вступили между собой в непримиримую схватку? Правильно: "Это все придумал Черчилль в восемнадцатом году...". И аншлюс Австрии, и поглощение Чехословакии. Не Черчилль один. Это и лорд Джордж Натаниел Керзон, не доживший до светлого для каждого британца дня 22 июня 1941 года шестнадцати лет, трех месяцев и двух дней. Это и Невил Чемберлен, которому рак не дал дотянуть до начала Великой Отечественной лишь 224 дня. Наконец, это и Дэвид Ллойд Джордж, который этого дня дождался и даже почти дожил до 9 мая 1945, умерев 26 марта того же года. Но почему же мы все вспоминаем именно Черчилля? Да потому, что продолжительность его 90-летней жизни дала ему возможность показать, что он ненавидит русских независимо от того, кто правит Россией в тот или иной момент истории, и какой внешнеполитический курс проводит русское руководство. И это именно Черчиллю довелось быть главою правительства в те самые месяцы, когда Германия из нашего стратегического партнера и, в перспективе, союзника превратилась в самого опасного нашего врага со времен татаро-монголов. То, что англичане извлекли из нападения на Россию непосредственную пользу, не подлежит никакому сомнению. Бороться с морским противником Англии было нечем. Не станут же охранять конвои от подводных лодок 13 ее линкоров. 70 же процентов имеющихся эсминцев к январю 1941 года все еще находились в ремонте после повреждений, полученных в основном в ходе выполнения операции "Динамо" по эвакуации войск из Дюнкерка. Слабой была и морская авиация. До 1941 года ей не удалось потопить ни одной подводной лодки противника, а в 1941 она потопила всего одну. Англия боролась одна. Лондон судорожно корчился под ударами германской авиации. Ковентри недавно был разрушен одним лишь налетом. Мидлэнд - центр военной промышленности - подвергался беспрерывным налетам; дневные и ночные тревоги были так часты, что уже они одни были достаточны для того, чтобы парализовать производство. Караваны английских судов, атакуемые в море стаями германских подводных лодок, несли страшные потери. Суда с грузами, которым удавалось ускользнуть от подводных лодок, еще не могли считать себя спасенными, так как порты назначения подвергались бомбардировке с воздуха, и часто случалось, что суда, уцелевшие от потопления, гибли от пожара. Весной 1941 года, когда один сухопутный фронт уже не существовал, а другой еще не появился, вся Европа была одной сплошной фабрикой подводных лодок и бомбардировочных самолетов. Холодный расчет показывал, что Англии не избежать гибели. Однако вступление Советского Союза в войну в корне изменило всю картину. Помимо того, что Гитлер был вынужден в августе 1941 окончательно отказаться даже от самого плана операции "Морской Лев", он также не мог теперь выделить достаточных сил и средств для морской блокады Британских островов. Так, если в мае 1941 англичане потеряли в Атлантике 159 судов, то уже в июне эта цифра составила 104, в июле - 41, а в августе английские потери снизились до 36 судов (Роскилл С. Флот и война, т. 1, стр. 542 - 543). Сокращение английских потерь произошло, главным образом, за счет почти полного прекращения действий немецкой авиации на трансатлантических коммуникациях. Если в апреле немецкая авиация совершила 2350 самолето-вылетов и потопила 116 английских судов, то в мае из 159, потерянных англичанами, авиация потопила лишь 65. В июне потери от действий авиации снизились до 25 судов, а в августе - до 9 штук (Белли В. Блокада и контрблокада. с. 678 - 679). А ведь как хорошо все начиналось. 19 июня 1940 года, когда части 10-й французской армии прекратили сопротивление, немецкие войска вошли в Брест. День спустя они заняли Сен-Назер, Нант и Ла-Рошель. Отсюда немцы могли держать под ударом подводных лодок всю Центральную и Северную Атлантику, а прибрежные воды Британских островов - еще и под прицелом пикировщиков и торпедоносцев. Кроме того, по соглашению с Италией 40 из 115 ее подводных лодок перебазировались в Бордо в помощь уже действующим в Атлантике немецким U-ботам, число которых к июню сорок первого достигло 155 штук. Правда, больше толку от итальянских sottomarini было бы в акватории Средиземного моря, так как они имели малую автономность. К июню 1941 года суммарные потери союзных и нейтральных торговых флотов составили с начала войны 7,6 млн. брт, из которых 4,5 приходилось на торговый флот Англии. Положение для Англии складывалось катастрофическое. Ее порты были забиты судами ее разгромленных союзников. Кроме того, после выхода из войны Франции, флот которой господствовал в Средиземном море, это господство перешло к флоту итальянскому. Это привело к тому, что Англии пришлось посылать суда не через Суэцкий канал, а вокруг Африки, что увеличило путь судов в среднем на 7 тысяч морских миль. По самым минимальным потребностям англичанам было необходимо ввозить в год 45 млн. тонн грузов. Однако за 1940 Англии удалось ввести лишь 35 млн. тонн, а расчеты на 1941 показывали, что больше 28,5 млн. тонн ввезти никак не удастся. Но если почти ни у кого не вызывают сомнений те причины, по которым Англия была заинтересована в том, чтобы направить агрессию Гитлера на Восток и в 1938, и в 1939, и, особенно в 1940-41, то причины того, почему Англия всемерно способствовала приходу к власти в Германии именно Гитлера требует дополнительных пояснений. *** После застоя 1922-23 годов экономика Великобритании, так и не испытав оживления и едва достигнув уровня 1913 года., вошла в 1929 г. в полосу мирового экономического кризиса. В 1932 г. индекс промышленного производства Великобритании упал на 24% по сравнению с 1929 г. Кто-то может сказать, что этот уровень спада производства был меньшим, чем в ряде других стран. Да, действительно, в Англии спад был меньшим. Производство во время этого кризиса сократилось в США на 46% , Германии на 41%, во Франции на 32%. Но в Англии спад был меньшим потому, что кризису в этой стране не предшествовал период экономического подъема. Тем не менее, воздействие кризиса на британскую экономику было тяжелым. Производство чугуна упало в два раза, а продукция судостроения - в 12 раз. Но самой большой проблемой Великобритании было то, что по итогам первой мировой войны ее вряд ли можно было назвать победителем. По сути дела в первой мировой войне победитель был один. И этим победителем были Соединенные Штаты Америки. В 1913 году Америка имела отрицательный внешнеторговый баланс, а ее инвестиции в экономику других стран, главным образом латиноамериканских, были меньше, чем внешний государственный долг. Если на конец 1913 года за границей были размещены капиталы США на сумму 2,065 миллиардов тогдашних долларов, то сами Соединенные Штаты были должны 5 миллиардов долларов. Надо отметить, что это были доллары образца 1873 года, каждый из которых в то время был приравнен к 1,50463 граммам чистого золота. Иными словами, внешний долг США составлял в 1913 году 96 миллиардов 749 миллионов 883 тысячи 453 нынешних доллара. Но с началом первой мировой войны картина изменилась. С 1 августа 1914 года по 1 января 1917 американцы предоставили воюющим странам займов на 1 миллиард 900 миллионов долларов. Уже в апреле 1915 Томас Ламонт, один из совладельцев финансовой империи Морганов, выступая перед журналистами, заявил, что Америке необходимо как можно больше помогать европейским союзникам, так как это приведет к выкупу американцами их долговых обязательств перед Францией и Англией. Еще больше американцы разместили кредитов после того, как США вступили в войну. К концу войны их общий объем составил 10 миллиардов 85 миллионов долларов. Из них примерно 7 миллиардов пошли на закупку вооружений и военных материалов у самих же американцев. В результате Америка из одного из крупнейших должников превратилась в крупнейшего кредитора. Франция же и Англия, наоборот, из крупнейших в мире кредиторов превратились в крупнейших в мире должников. В случае с Францией этому способствовало то обстоятельство, что на территории этой страны шли военные действия, а северо-восточная ее часть, где и была сосредоточена большая часть тяжелой промышленности, всю войну находилась под немецкой оккупацией. Собственные золотые резервы Франции к началу войны оценивались в 845 миллионов долларов, и неудивительно, что все они были израсходованы за первые месяцы войны. Что же касается Англии, то тут дело было в том, что в неофициальных беседах американские государственные мужи всю войну и первые послевоенные годы заверяли своих британских партнеров в том, что по окончании войны долги этих стран Америка частично спишет, частично же переложит тяжесть их выплат на плечи побежденных держав, увязав график погашения долгов стран-заемщиков с графиком получения ими репарационных платежей от Центральных держав. Гром грянул 4 марта 1920 года. В этот день англичане получили ответ от министра финансов США на послание своего министра финансов, отправленное 20 февраля того же года. В ответе говорилось примерно следующее: "Если вы и дальше будете опаздывать с выплатой процентов, вы больше не получите от нас ни доллара. Нас не волнует то, что вам не платит Германия. Вы от нее получили колонии в Африке, французам вернули Эльзас и Лотарингию а мы тоже воевали, и никаких территорий не приобрели. Так будьте добры, платите, что положено, включая причитающиеся нам проценты". Тщетно премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж умолял президента Вудро Вильсона пересмотреть условия выплат. В своем письме, датированном 3 ноября 1920 года, написанном в ответ на письмо Ллойд Джорджа, президент Вильсон написал примерно то же самое, что и его министр финансов в мартовском письме. В конце концов, вопрос о военных долгах был вынесен на Генуэзскую конференцию. Было решено, что те 4 миллиарда 600 миллионов, которые должна Англия, будут выплачены в течение 62 лет. При этом до 1932 года англичане должны были платить 3% годовых, а, начиная с 1933 и заканчивая 1982 годом, - 3,5%. Таким образом, сумма процентов должна была составить 6 миллиардов 505 миллионов 965 тысяч долларов. Общая же сумма выплат была определена суммой в 11 миллиардов 105 миллионов 965 тысяч долларов. Между тем, большая часть репарационных платежей, на которые так рассчитывал Ллойд Джорд, досталась не англичанам, а французам, хотя Англии и отходил довольно значительный их процент. В целом распределение репараций в процентах каждой стране выглядело так: Франции - 54,46 % Англии - 23,04 % Италии - 10 % Бельгии - 4,5 % Японии - 0,75 % Португалии - 0,75 % Румынии - 1,1 % Греции - 0,4 % Югославии - 5% Если принять во внимание то, что Германия ежегодно обязывалась выплачивать по 650 миллионов долларов, то для Англии эта сумма равнялась 149 миллионов 760 тысяч долларов в год. Выплачивать же проценты американцам до 1933 года англичане должны были ежегодно по 138 миллионов долларов. Таким образом, может показаться, что репарационные платежи полностью покрывали бы первые 10 лет проценты по долгам. Лишь после 1933 года англичане должны были бы выплачивать по 161 миллиону в год, что превышало бы суммы репарационных поступлений лишь на 11 с небольшим миллионов. Однако уже в 1923 году от Германии не поступило ни пфеннига. Франция вышла из положения тем, что совместно с Бельгией оккупировала Рур. Эти две страны свое взяли. А что было делать англичанам? Англичане созвали Лондонскую конференцию, на которой 16 августа 1924 был утвержден репарационный план для Германии, разработанный международным комитетом экспертов под председательством американского банкира Чарльза Гейтса Дауэса. План предусматривал предоставление Германии займа в 200 млн. долл. (в том числе 110 млн. долл. американскими банками) для стабилизации марки, установил размеры платежей Германии на первые 5 лет по 1-1,75 млрд. марок в год, а затем по 2,5 млрд. марок в год. 1 миллиард золотых марок составлял тогда примерно 238 миллионов долларов. Те самые 23,04% для Англии в денежном выражении были бы 54 миллионами 835 тысячами долларов, что составляло 36,6% от той суммы, которую должны были англичане выплачивать американцам. Остальные 95 миллионов Англия должна была выплачивать из карманов собственных налогоплательщиков. Даже из 1,75 миллионов марок, которые Германия должна была бы выплатить в 1929 году, Англии досталось бы всего 96 миллионов долларов. Но и эти заниженные суммы Германия выплачивала нерегулярно, а к началу 30-х годов опять прекратила выплаты. Для урегулирования выплат на Гаагской конференции по репарациям 1929-30 был выработан второй репарационный план для Германии, заменивший план Дауэса. Этот план был назван планом Юнга - по фамилии его разработчика. Этим планом предусматривалось новое снижение репарационных платежей. Выполнялся этот план всего один год. В 1931 году рейхсканцлер Генрих Брюнинг (1885-1970) добился моратория на эти выплаты, и больше Германия ничего не платила. Чрезвычайно сильно подгадила англичанам и Советская Россия. Она не признала своих долгов, которые на момент Октябрьской революции составляли 13,2 миллиарда (Сидоров А.Л. Финансовое положение России в годы первой мировой войны. М., 1960, с. 525-526), а учитывая долги Колчака, Врангеля, Миллера и других "правителей России" - 18,5 миллиардов золотых рублей. Золотой рубль, как уже было сказано в предыдущей главе, содержал 0,774 235 44 грамма чистого золота и, таким образом, был равен 0,514 568 658 доллара. Или, можно сказать, что доллар стоил 1,94 довоенного рубля. Кстати, в 1924 году у нас восстановили золотой стандарт, и золотое содержание рубля было приравнено к довоенному. Правда, при этом основной денежной единицей считался не рубль, а червонец, делившийся на 10 рублей или 1 000 копеек. Но вернемся к межвоенной Англии. Если принять средний годовой процент за 3,3%, то Англия должна была ежегодно получать с России где-то 264 миллиона долларов. Эта сумма почти в два раза перекрывала те платежи, которые Англия должна была выплачивать американцам. Вот на что рассчитывали англичане, беря кредиты у американцев. Кто ж знал, что к власти придут какие-то большевики и все русские долги накроются N-ным местом? Кроме того, большевики национализировали иностранную собственность и ввели монополию внешней торговли. В ответ на требование признания долгов советская делегация на Генуэзской конференции выдвинула контрпретензии на 39 миллиардов золотых рублей. Так что получить с России хоть что-то в обозримом историческом будущем представлялось бесперспективным. Нельзя забывать и про внутренний долг Англии. В 1919 году он составлял 6,6 миллиардов фунтов стерлингов. Поскольку фунт стерлинг (а не стерлингов, как большинствоошибочно произосит) содержал по стандарту, принятому еще с 1816 года, 7,322 382 г чистого золота, паритет фунта к доллару составлял 1:4,86653. Значит, те 6,6 миллиардов внутреннего долга равнялись в тогдашних долларах 32 миллиардам или 621,5 миллиардов в долларах нынешних. По сравнению с этой цифрой те 4 миллиарда 600 миллионов, которые Англия была должна американцам, кажутся каплей в море. Эту сумму не покрыли бы ни германские репарации, ни виртуальные русские долги. Кроме того, начиная с 1816 года, и до самого 1919 года англичанам удавалось при помощи своего фунта нагло наёживать весь остальной мир. Каким образом, сейчас объясню. Каково название английской валюты? Начнем с того, что правильно следует говорить не фунт стерлингов, а фунт стерлинг. Не говорят же англичане "pound of sterling" вместо "pound sterling". Pound -это фунт - мера веса. Английский фунт бывает двух типов. Бывает фунт торговый, равный 0,453 592 37 кг, а бывает фунт аптекарский. Последний равен 0,373 24177 кг. Когда-то, еще в XI веке, эта денежная единица действительно представляла собой фунт серебра. Но, начиная с XIV века, фунты становятся золотыми монетами. Этот фунт уже измерялся долями унции, которая тоже бывает либо торговой, либо аптекарской. Последняя чаще называется тройской и равняется 31,1035 грамма. Так вот, начиная с того самого 1816 года, если эту тройскую унцию поделить на деньги, получалось 84 шиллинга 11 пенсов по весу. Здесь необходимо дать пояснение. Дело в том, что до февраля 1971 года фунт стерлинг состоял не из 100 пенсов, а из 20 шиллингов, каждый из которых, в свою очередь, делился на 12 пенсов. Но те самые фунты чеканились не из чистого золота, как может показаться из понятия "sterling" - "чистый", а из так называемого стандартного золота, проба которого была 916 2/3. То есть золота в нем было не 99,99%, а 91,666(6)%. Таким образом, на каждой покупке, которую они делали за свои фунты, англичане экономили 81/3 %. Лишь в 1919 году дотошные американцы заставили англичан котировать фунт на основе чистого золота. Тем не менее, до 1931 года Англии удавалось каким-то образом удерживать положительный баланс. И лишь в тридцать первом ее расходы на 110 миллионов фунтов стерлингов (535 миллионов долларов) превысили доходы. В сентябре этого же самого года был отменен золотой стандарт, и паритет фунта к доллару сразу стал 1:5. Но в том самом году обозначился устойчивый рост экономических показателей СССР. Торговля с Советским Союзом сулила огромные выгоды. Но на пути англичан стояла Германия. 43% ее экспорта направлялось в Советскую Россию. В денежном выражении это составляло 1 миллиард 798 миллионов 600 тысяч рублей или 927,113 миллионов долларов. Если бы англичанам удалось занять место Германии, эта сумма почти двукратно покрыла бы бюджетный дефицит. Англичанам первоначально нужна была даже не русско-германская война. Интерес был чисто экономический. Зная взаимную неприязнь фашистов и коммунистов, закулисные кукловоды не без основания полагали, что приход в Германии к власти Гитлера вызовет ухудшение торговых отношений между Россией и Германией. СССР проводил тогда индустриализацию, в связи с чем закупал на мировом рынке огромное количество промышленной и строительной техники. Большую ее часть мы закупали в Германии. Несколько меньшую - в США. У Англии и Франции не покупали почти ничего. Кроме того, значительным был объем нашего экспорта в Германию, а баланс двусторонней торговли всегда складывался в нашу пользу. С приходом в Германии к власти Гитлера картина изменилась. Разорвав торговые отношения с Германией по политическим мотивам, мы стали покупать у Англии то, что покупали у Германии, но дороже. Англичане же у нас почти ничего не покупали, так как, благодаря системе взаимных преференций, действовавших внутри Британского Содружества, то же зерно им было выгоднее привозить из доминионов. Надежды англичан вполне оправдались. Импорт СССР из Германии к 1935 году упал до 95,1 миллионов рублей. Но это был уже не тот рубль, который стоил 51,5 цента. В том году золотое содержание рубля было установлено в размере 0,176850 грамма. Правда, и доллар уже не был таким, как раньше. В 1934 доллар подвергся девальвации и был обесценен на 40,94%. Его золотое содержание с 31 января 1934 года было установлено в размере 0,888671 г чистого золота. Таким образом, эти 95,1 миллионов рублей стоили всего-навсего 18,925 миллионов долларов. То есть наш импорт из Германии упал в 49 раз. В результате прихода к власти национал-социалистов Англия смогла занять ту нишу, в торговле с нами, которую до этого занимала Германия. Это позволило ей за наш счет выйти из экономического кризиса 1929-33 годов, а мы начали ежегодно терять 534 миллиона золотых или 2 миллиарда 377 миллионов "новых" рублей. А это - 473 миллиона тогдашних или 4 миллиарда 959 миллионов 792 тысячи нынешних долларов. III. ГЕРМАНИЯ И ЕЕ ЛИДЕР Противник, с которым нам предстояло вступить в смертельную схватку, был самым сильным и опасным противником со времен татарского нашествия. Германия в начале 40-х годов была самым мощным в военном отношении государством мира. Но сила ее заключалась не в количестве и качестве вооружения - здесь мы превосходили Германию по всем основным параметрам, не в наличии военно-экономического потенциала - здесь Германию безусловно превосходили Соединенные Штаты. Сила Германии заключалась в организационном превосходстве ее общественноэкономического строя. Ни США с их либеральной системой, ни СССР с системой тоталитарной не могли противопоставить Германии ничего подобного. С Америкой все понятно. Вмешательство государства в ее экономику носило случайный и нерегулярный характер. Но почему же не превосходил Германию СССР? Ведь степень централизации советской системы достигла небывалых в истории размеров. В том-то и дело, что США и СССР представляли собой две крайности: первые - полный либерализм, второй - тотальный тоталитаризм. По существу тот общественно-экономический строй, который был создан в СССР, являлся не чем иным, как государственно-монополистическим капитализмом. Производитель был также отчужден от средств производства, как и при капитализме монополистическом с той лишь разницей, что капиталист в СССР был один - государство. Лишь Гитлеру удалось создать ту оптимальную социально-экономическую модель и форму общественной организации, при которой действовали и все преимущества социализма, и все преимущества капитализма. Забегая вперед, следует сказать, что в современной Россиянии существует прямо противоположная ситуация. Та общественно-экономическая модель, которая сложилась в РФ после 1991 года, взяла все худшие черты, как от социализма, так и от капитализма. Но самым главным преимуществом Германии было наличие во главе страны величайшего в истории политического лидера. Да, Гитлера мы должны ненавидеть. Ненавидеть потому, что мы русские. Все, что хорошо для наших врагов - а враги для нас все - плохо для нас. Но немцы должны были его любить, и обязаны ныне свято чтить его память, так как сделать для своей страны столько, сколько сделал для Германии Адольф Гитлер, никому в истории не удавалось. Нам же остается лишь молить Бога о том, чтобы он ниспослал нам нашего русского Гитлера. Будь в те времена вместо Сталина у руководства страны человек, обладающий всеми качествами Гитлера, Россия не упустила бы шанс прийти к мировому господству - единственной геополитической ситуации, способствующей выживанию русского народа. И не важно, под каким знаменем вел бы нас вождь к нашей великой цели: под красным знаменем коммунизма, золотым стягом черносотенцев или даже черным флагом анархии. Лишь обладая мировым господством, русский народ сможет выжить как биологический подвид. Сделаем теоретическое отступление. На земле существуют несколько подвидов людей: азиаты, ведущие свое происхождение от синантропа, уроженцы Юго-Восточной Азии, род которых идет от питекантропа, черные негры, происходящие от атлантропа, бушмены и готтентоты, предок которых наукой пока не выяснен, семиты, чьим предком является зинджантроп, европеоиды, происходящие от кроманьонца, и, наконец, морфологически близкие к ним русские. Но русские близки европейцам лишь чисто морфологически. Обладая европейскими лицами, русские никогда не были европейцами. Конечно, в русских жилах намешано много европейской крови, но русский генофонд она только портит. И, наоборот, в кровеносных сосудах тех же немцев на 30-40 процентов течет русская кровь. Это результат того, что немцы включили в свой состав русские земли Пруссии - древнего Порусья. Включили русские земли вместе с русскими женщинами. Именно она, русская кровь, и стала причиной тех громадных успехов, которых добилась в истории немецкая нация. То же можно сказать и об успехах англичан. На протяжении многих столетий Британские острова были объектом экспансии русских варягов. Тех самых варягов, которые создали Русь. В какие бы оболочки ни рядилась русская идея, цель русских как биологического подвида остается одна. И эта цель - господство на всей планете. Немцы и англичане тоже стремятся к этому. Стремятся потому, что это и есть смысл жизни любого биологического подвида, растительного, животного или человеческого. И Адольф Гитлер - величайший вождь какого-либо народа со времен Чингисхана - едва не выполнил эту задачу для германского народа. Для нас он был враг. Враг объективно, независимо от желания Черчилля или Сталина. И с ним предстояло столкнуться не раньше, так позже. Но нынче настал в России такой момент, когда нужен нам наш русский Гитлер. Нужен потому, что Россия находится в ситуации, сходной с той, что была в Германии перед приходом Гитлера к власти. Границы государств, образовавшихся после распада Австро-Венгрии, кроились так, что это не могло не вызвать конфликта в будущем. Так, Румынии отдали венгерскую Трансильванию. У Венгрии оттяпали Закарпатье и присобачили его к Чехословакии. Польше отдали украинские, белорусские и литовские земли, посеяв во всех соседних странах ненависть к полякам. Но больше всего пострадала Германия. Тогда мощное немецкое государство, стоявшее на пороге победы, войска которого стояли в менее чем 70 километрах от Парижа и обстреливали его из дальнобойных орудий, вдруг рухнуло под ударами внутреннего врага. Те силы, которые за год до этого вывели из войны Россию, и которым германское командование по своей геополитической близорукости поначалу потворствовало, нанесли удар теперь и по самой Германии. В своих воспоминаниях режиссер Октябрьской революции немецкий генерал Эрих фон Людендорф писал: "Я не сомневался, что разгром русской армии и русского народа представляет большую опасность для Германии и Австро-Венгрии. Наше правительство, послав Ленина в Россию, взяло на себя огромную ответственность. Это путешествие оправдалось с военной точки зрения, но нужно было принять меры, чтобы этого же не случилось с Германией" (Ludendorff Е. Kriegsfuhrung und Politik, 3 Aufl., В., 1923). С Германией это случилось. Придя к власти, вождь германских социал-демократов Фридрих Эберт откровенно рассказал о той работе по разрушению армии и флота, которую он и его партия вели с начала 1918 года. Эта методичная работа завершилась успехом. Третьего ноября началось Кильское восстание матросов, которое через пару дней перекинулось на Гамбург и далее на всю Северную Германию, а уже 9 числа кайзер Германии Вильгельм II был вынужден отречься от прародительского престола, и принц Макс Баденский, исполнявший с 3 октября обязанности канцлера, передал власть в руки означенному Эберту. 11 ноября 1918 года было подписано Компьенское перемирие. Германия, признав себя побежденной, обязалась немедленно вывести свои войска со всех оккупированных территорий и передать союзникам большое количество вооружения и военного имущества. Первая мировая война закончилась поражением Германии и ее союзников. После заключения Компьенского перемирия державы-победительницы приступили к разработке планов послевоенного урегулирования. Парижская мирная конференция 1919-20 гг. подготовила договоры с побежденными странами. 28 июня 1919 Версальский мирный договор был подписан с Германией, а 10 сентября - СенЖерменский мирный договор с Австрией. Отдельный Трианонский договор был еще 4 июня подписан со ставшей независимой Венгрией. По этим договорам немецкоязычное население Германии и Австро-Венгрии оказалось разделено границами вновь образованных стран. Кроме того, в октябре 1925 года Версальский договор был дополнен Локарнскими протоколами, по которым от Германии фактически отторгалась так называемая демилитаризованная Рейнская зона. Еще до этого под управление Лиги Наций отошел Саар, а его угольные бассейн перешел в собственность Франции. В так называемый вольный город был превращен Данциг. Город этот упоминается в летописях с 997 года как центр славянского ВосточноПомеранского княжества. В 1308 он был захвачен Тевтонским орденом, а в 1454 в результате восстания горожан был освобожден от власти Ордена и Торуньским миром 1466 года воссоединен с Польшей. В 1793 город был захвачен Пруссией и до 1918 находился под германским господством. В 1920-30-х годах его население было в основном немецким. Немецким было и население Мемеля - нынешней Клайпеды. Этот город был основан немецкими рыцарями в 1252 году. С 1525 Мемель принадлежал Прусскому княжеству, в 1629-35 - Швеции, с 1701 - Прусскому королевству. Во время Семилетней войны город в 1757 году был захвачен русскими войсками, а в 1762 был Петром III возвращен Прусскому королевству. С 1871 город вошел в состав Германской империи. По Версальскому мирному договору Мемель в 1920 был передан в ведение Антанты, а в 1923 отдан Литве. Значительная часть немцев оказалась в Судетской области Чехословакии, где правительство Масарика, а затем и Бенеша, ставшего после смерти Масарика президентом Чехословакии, творило с ними то, что сейчас вытворяют с русским населением правительства стран бывшей советской Прибалтики. Поэтому-то тот порядок, который был заведен в Европе Версальской системой, не мог не привести к повторению мировой войны. Все эти территории надо было рано или поздно возвращать в лоно Германской империи. Кроме того, все время между окончанием первой мировой войны Германия находилась в состоянии перманентного экономического кризиса. Тяжким бременем на германской экономике лежали репарационные платежи. Они составляли почти такой же процент госбюджета, какой сейчас составляют проценты по нашим внешним долгам. Практика показывает, что рухнувшие империи, как правило, не возрождаются. Но бывают и исключения. Таким исключением и стала Германия. Но, чтобы Германия поднялась от состояния Веймарской республики до состояния Третьего Рейха, необходим был вождь. Вождь этот не должен был зависеть ни от кого, кроме своей воли и не быть подотчетным никому, кроме своего внутреннего голоса. Власть Гитлера покоилась не на фундаменте репрессий, как это было с властью Сталина. Культ личности Сталина не имел ничего общего с популярностью Гитлера. Гитлера любили, а Сталина боялись. Популярность Гитлера, как это ни странно, можно было сравнить с популярностью эстрадных исполнителей. Девицы украшали свои комнаты его портретами, а многие женщины кричали "Хайль Гитлер!" во время оргазма. Представьте себе, что объявится в Германии новый Гитлер. Думаете, англоамериканцы поспешат захватить Германию и потом ловить по погребам этого Гитлера как Саддама? Черта лысого они так поступят. Вся Европа тут же упадет на колени. И не потому, что какие-то тайные силы потворствовали тогда или будут потворствовать сейчас Гитлеру. Европа дрожала от страха, и руки сами винтовки опускали и вверх поднимались. Причина побед фашизма не в экономических и социальных предпосылках и даже не в закулисной деятельности тайных сил. Причина в психологии. Человек - существо, мало меняющееся на протяжении тысячелетий. А в основе социальной психологии лежит тот же принцип, что и в основе стаи обезьян: вожак - прихлебатели - стадо. Потом это было князь - дружина - люд, или король - дворянство - крестьяне. Потом - фюрер - партия - народ. Даже в зоне - пахан воры - мужики. Вождь, - это человек, харизма которого за версту видна. Когда он с мужиком говорит, какой бы тот здоровый ни был, у него поджилки трясутся, а во рту сушняк. Когда с женщиной - та смотрит на него, как на недостижимый и недоступный идеал. Популярность Гитлера, как это ни странно, можно было сравнить с популярностью эстрадных исполнителей. Девицы украшали свои комнаты его портретами, а многие женщины кричали "Хайль Гитлер" во время оргазма. Подобными качествами обладал также и Наполеон. Вспомните как после его бегства с острова Эльба, который был предоставлен ему в апреле 1814 в пожизненное владение, 1 марта 1815 Наполеон I высадился на южном побережье Франции. На сторону Наполеона переходили все посланные против него войска, и уже 20 марта, взяв Париж, узурпатор вновь стал императором. Понадобился созыв 7-ой антинаполеоновской коалиции, чтобы 18 июня разбить Бонапарта при Ватерлоо. И если бы четыре дня спустя император вновь не отрекся, народ Франции воевал бы за него до последнего солдата. То же самое, кстати, пытался сделать Иоахим Мюрат, но абсолютно безуспешно. Во время "Ста дней" он выступил на стороне Наполеона, был разбит в Италии и бежал на Корсику; позже с небольшим отрядом высадился в Калабрии, намереваясь вернуть престол, но был схвачен, осужден австрийским военным судом и расстрелян. Так что, что позволено Юпитеру, позволено не каждому Мюрату. Вот что писали в мемуарах о Наполеоне его современники. "Дивизионные генералы, в том числе Ожеро, старый вояка, грубый, но героичный, очень гордившийся своим высоким ростом и своей храбростью, прибыли в главную квартиру весьма предубежденными против выскочки, присланного из Парижа. Ожеро заранее возмущался, уже составив себе мнение о нем по описанию и готовясь не повиноваться этому "фавориту Барраса", "генералу Вандемьера", "уличному генералу", на которого все смотрели как на медведя, потому что он всегда держался в стороне и был задумчив, притом этот малорослый генерал имел репутацию математика и мечтателя. Их ввели. Бонапарт заставил себя ждать. Наконец он вышел, опоясанный шпагой, и, надев шляпу, объяснил генералам свои намерения, отдал приказания и отпустил их. Ожеро безмолвствовал, и только когда они уже вышли на улицу, он спохватился и разразился своими обычными проклятиями, соглашаясь вместе с Массеной, что этот маленький генерал внушил ему страх, и он решительно не может понять, почему с первого взгляда он почувствовал себя уничтоженным перед его превосходством". Генерал Доминик Жозеф Рене Вандам, граф Юнебургский, бывший революционный вояка, еще более грубый и энергичный, чем Ожеро, говорил о нем маршалу д'Oрнано в 1815 году, когда они вместе поднимались по лестнице в Тюильрийском дворце: "Мой милый, этот человек производит на меня такое обаяние, в котором я не могу отдать себе отчета, и притом до такой степени, что я, не боящийся ни Бога, ни черта, приближаясь к нему, дрожу, как ребенок; и он бы мог заставить меня пройти через игольное ушко, чтобы затем бросить меня в огонь". Такие люди были и в древности. Вспомните эпирского царя Пирра. Когда он смотрел в глаза человеку, тот неминуемо впадал в транс. Если бы во времена Пирра было телевидение, он завоевал бы мир. А как воины шли ради него в бой при Аускулуме в 279 году до нашей эры! Вот она, пиррова победа. Погибли, но победили. Пирр намного опередил свое время. Его система самоснабжения армии была перенята затем Ганнибалом, а позже, уже в XVII веке, ею воспользовался Валленштейн во время Тридцатилетней войны. Убили Пирра в 273 до нашей эры при штурме одного города. Бабка какая-то бросила в него с крыши кусок черепицы. Царь упал, и войска охватила паника, город, стена которого уже была проломлена, уцелел, а войско Пирра разбежалось по домам. А Ганнибал? Двадцать лет его войско разоряло Италию, а Рим не мог сделать ничего лучше, чем использовать стратегию кунктаторства. Названа эта стратегия так по имени диктатора Фабия Максима, получившего прозвище Кунктатор - Медлитель за то, что не вступал в открытую битву с Ганнибалом, а предпочитал изматывать его нарушением снабжения. Но в результате этой стратегии Италия была разорена, а Рим потерял всех союзников, и не появись Публий Корнелий Сципион, равный Ганнибалу по харизме, писала бы сегодня вся Европа справа налево и без гласных. Едва такой вождь появился в Германии, Германия стала собирать свои растерянные территории. Сначала взялись за Саар. Здесь в 1935 году был инициирован референдум, по которому эта территория 1 марта вновь отошла Германии, а угольные копи были выкуплены за деньги. Затем настала очередь демилитаризованной Рейнской зоны. 7 марта 1936 года в нее вступили немецкие войска. Лишь год прошел с того времени, как 16 марта 1935 рейхсвер стал называться вермахтом, и была восстановлена всеобщая воинская повинность. Большинство солдат было еще не обучено, а обученных резервов для пополнения армии вообще не существовало. Германия тогда еще не имела ни одного танка, ни одного боевого самолета. Лишь одну дивизию удалось наскрести немцам для ремилитаризации зоны, в то время как французский главнокомандующий Морис Гамелен выдвинул к франко-германской границе 13 дивизий. Всего же Франция могла выставить против Германии 90 дивизий. Однако ж не выставила: война могла стоить жертв французскому народу и портфелей членам правительства. Следом за демилитаризованной Рейнской зоной в пасть Гитлеру последовала Австрия. Впервые присоединить Австрию Гитлер попытался еще в 1934 году. Тогда 25 июля 89-й австрийский батальон СС, насчитывавший всего 154 человека, проник во дворец Меттерниха - резиденцию тогдашнего канцлера Энгельберта Дольфуса. Дольфус как один из руководителей Христианско-социальной партии в нашей историографии тоже называется фашистом. Но фашистом он был не прогерманского, а проитальянского толка. Более того, 17 марта 1934 Дольфус подписал с правительствами Италии и Венгрии так называемые Римские протоколы, поставившие политику Австрии в полную зависимость от Италии. Батальон СС разоружил охрану и рассредоточился. Восемь эсэсовцев ворвались в кабинет Дольфуса. Тот пытался бежать, но в коридоре две пули настигли его. Дольфус умер от кровопотери. Одновременно с этим эсэсовцы заняли радиостанцию и объявили о том, что кабинет Дольфуса низложен. Услышав это, Муссолини подтянул к автроитальянской границе четыре альпийские дивизии и недвусмысленно дал понять другу Адольфу, которого тогда считал лишь младшим партнером, что не допустит захвата Австрии. Ссориться с союзником Гитлер не пожелал. Мятеж был подавлен, а семеро эсэсовцев, включая Отто Планету, стрелявшего в канцлера, были казнены. Час Австрии настал в 1938. Тогда уже не Муссолини командовал Гитлером, а Германия, являвшая миру месяц от месяца все большую силу, а, главное, все большую наглость, стала доминировать в союзе пока еще двух государств. В то время, когда ударными темпами рос вермахт, а все новые рубежи доставались ему без боя, итальянцы с превеликим трудом за восемь месяцев с 3 октября 1935 по 5 мая 1936 справились с преотсталой Эфиопией. И вот 12 февраля Гитлер приглашает австрийского канцлера Курта Шушнига и министра иностранных дел Австрии Гвидо Шмидта в свою резиденцию Берхтесгадене. На переговоры явились также генералы Йодль, Кейтель, Шперле и фон Рейхенау. Шушнига взяли чуть ли не в заложники. Зная, что он выкуривает по 60 сигарет в день, ему не давали курить. Гитлер и попеременно сменявшие его генералы вели себя с Шушнигом так, как ведут себя менты всего мира, когда раскалывают подозреваемого. Канцлера, конечно, не били, но орали на него так, что он стоял перед Гитлером по стойке смирно как солдат на плацу. Во время этих "переговоров" министру Шмидту стало плохо. Прибежал личный врач Гитлера Моррель и вколол министру под видом сердечного средства препарат, подавляющий волю и используемый в психиатрии вместо смирительной рубашки. После этого канцлер и глава МИДа подписали все, что требовал Гитлер. Но тут Гитлер повторил свою ошибку 1923 года. Тогда во время пивного путча Гитлеру удалось захватить ключевых деятелей баварского правительства Кара, Лоссова и Зейссера. Под пистолетом он заставил их подписаться под своими требованиями, а затем отпустил их по домам, считая дело сделанным. Как и следовало ожидать, деятели баварского правительства вызвали части рейхсвера. Путч был подавлен, а Гитлер оказался в тюрьме. Вчерашний пленник генерал Лоссов, выступая на суде, орал на Гитлера и злорадно показывал на него пальцем. Конечно, в 1934 Гитлер рассчитался с Лоссовым. В Ночь Длинных Ножей 30 июня он был убит одновременно с Ремом, Штрассером и еще четырьмя сотнями потенциальных противников, конкурентов и просто тех, кто видел фюрера в минуты слабости. С тех пор Гитлер неоднократно прибегал к пистолету, как к аргументу в переговорах. В советской литературе неоднократно говорилось о том, что Гитлера поддерживал крупный капитал. А с какой радости он его поддерживал? В последнее время появилась версия, что четвертьеврея Гитлера поддерживал капитал еврейский. Я до недавнего времени сам придерживался такой точки зрения. Но, приступая к этой работе, я подробнее покопался в воспоминаниях очевидцев, знавших Гитлера в 20-х годах, в том числе Отто Штрассера, брат которого Грегор, был убит в 1934, а сам он эмигрировал. Оказывается, фюрер просто приходил со штурмовиками к банкиру или промышленнику домой с вечера, и, обрабатывая его всю ночь, к утру делал его своим сторонником. С барыги бралось обязательство о неразглашении и давалось обещание убить, если он заявит в полицию. Часто в дом к барыге переселялись новые телохранители, следящие отныне за каждым шагом толстосума. Все эти люди, кроме тех, кто, как, например, Шахт, стал искренним нацистом, пошли в расход в 1934. Их фирмы были отданы партийным бонзам. Но теперь, в 1938, Гитлер, как и в 1923, отпустил Шушнига и Шмидта восвояси. Вернувшись в Вену, они, заручившись поддержкой президента Австрии Микласа, объявили о проведении в Австрии референдума по вопросу о присоединении к Германии. В ответ на это власть в Австрии захватил глава австрийских нацистов Артур Зейсс-Инкварт, назначенный за день до этого по требованию Гитлера телеграммой Шушнига из Берхтесгадена главой всех австрийских силовых структур. По просьбе Зейсс-Инкварта в Австрию были введены немецкие войска. Просьба поступила через четыре часа после того, как немецкие войска перешли границу. Люди, приходившие на референдум, ласково встречались работниками Гестапо и информировались о том, что, хотя голосование и тайное, ничего тайного для гестапо не существует. Этого было достаточно, чтобы референдум дал положительный результат. Шушниг был арестован и просидел в концлагере до конца войны. Группы немецкого населения, борющиеся за воссоединение с Германией, имелись лишь в Чехословакии. Поскольку власть в Германии принадлежала до 1933 года агентам влияния "объевреившейся британской плутократии", маленькие группки сопротивления судетских немцев не имели в своей деятельности никакого успеха. Лишь в октябре 1933 создана была Sudetendeutsche Partei - Судето-Немецкая Партия во главе с Конрадом Генлейном. На парламентских выборах 1935 партия получила две трети голосов немецкого населения Чехословакии. На своем съезде в апреле 1938 Судето-Немецкая Партия потребовала от правительства предоставления Судетской области широкой автономии. Однако президент Эдуард Бенеш отказался рассматривать этот вопрос, выслуживаясь перед своей англо-французской "крышей". В мае 1938 Генлейн встретился с Гитлером и Риббентропом. В ответ Бенеш обрушил на судетских немцев страшные репрессии. 20 мая правительство Чехословакии объявило решение о частичной мобилизации. 21 мая без суда и следствия чешская полиция убила двоих судетских немцев. Чтобы помочь судетским немцам, Гитлер и его штаб разработали план "Грюн", по которому следовало осуществить вторжение в Чехословакию и отторгнуть от нее Судетскую область. Однако невыносимая обстановка, создавшаяся для немцев Чехословакии, вынудили Генлейна выступить преждевременно: в сентябре 1938 военизированные отряды генлейновцев подняли путч в пограничных районах Чехословакии. После подавления путча чехословацкими войсками Судето-Немецкая Партия была распущена, а ее лидеры бежали в Германию. Не только с генлейновцами воевали чехи внутри страны. Уже незадолго до полной оккупации Чехословакии репрессии посыпались на закарпатских украинцев. За несколько дней до 13 марта 1939 - за два дня до оккупации Чехословакии - в Мукачево была расстреляна демонстрация украинцев, требовавших автономии Закарпатского края. Погибли 15 человек. Около сотни были ранены. Два дня спустя Закарпатье заняли войска дружественной Германии хортистской Венгрии. В то время Германия имела лишь 39 дивизий, а армия Чехословакии после мобилизации - 50. Общая численность чешской армии составляла миллион человек. Несмотря на это, Гитлеру удалось угрозой войны в Центральной Европе заставить англичан и французов надавить на чехов с тем, чтобы они добровольно передали Германии Судетскую область. Чехи оказались мастерами воевать лишь со слабовооруженными генлейновцами и без боя приняли условия ультиматума. Бенеш ушел в отставку и, уехав в Америку, стал профессором Чикагского университета. Уже после войны, когда Бенеш 19 июня 1946 года вновь на короткое время стал президентом Чехословакии, коммунист Клемент Готвальд, ставший в феврале 1948 главой чешского правительства, спросил его, почему тот не оказал немцам сопротивления и не принял помощь Советского Союза, которая тогда настойчиво предлагалась. Бенеш ответил, что в этом случае он лично мог бы попасть в лапы гестаповцам и разделить участь Шушнига. Он знал, что независимой Чехословакии скоро придет конец, но уступкой Судетов хотел выиграть время для того, чтобы смыться самому и вывезти свою семью. И действительно, в ночь с 15 на 16 марта 1939 вся Чехия была оккупирована немецкими войсками. Ни один чешский солдат не произвел ни одного выстрела в сторону наступавших немцев - каждый боялся за себя. Перед этим с новым президентом Чехословакии Эмилем Гахой и министром иностранных дел Франтишеком Хвалковским проделали то же самое, что год назад с Шушнигом и Шмидтом. Их срочно попросили прибыть в Берлин. Выехали они 14 марта в 16 часов и к 19 часам были уже в Берлине. Но ждать их заставили до часу ночи. Перед началом переговоров Гахе тот же самый Моррель сделал точно такую же инъекцию, что и год назад Шмидту, несмотря на то, что тот даже ни на что не жаловался. Через 45 минут после начала переговоров Гаха подписал воззвание к чешскому народу с призывом не сопротивляться вводу в страну немецких войск. Кроме этого он также подписал акт о ликвидации независимости Чехословакии. В двенадцать дня в сопровождении офицеров Вермахта и чиновников германскокого МИДа Гаха и Хвалковский вернулись в оккупированную немцами Прагу. Гаха был назначен гитлеровцами государственным президентом Протектората Чехии и Моравии и занимал этот пост до апреля 1945. После освобождения Чехословакии войсками Красной Армии был арестован 16 мая 1945 и привлечен к суду как военный преступник, но, не дождавшись приговора, 1 июня умер в тюрьме. Так же точно всего через неделю после захвата Чехословакии Гитлер оттяпал у Литвы Мемельский край - территорию площадью 2 248 км2, которую по состоянию на 1 января 1937 года населяло 151 960 человек. Великие державы не могли этому ничего противопоставить. И Чемберлен, и Даладье были как будто загипнотизированы. Гитлера боялись все. Уже когда шла Вторая мировая война, он задумал захватить Данию и Норвегию. С Данией произошло то же самое, что и с Чехословакией. 9 апреля 1940 года немецкий посол Ренте-Финк ночью в 4 часа 20 минут приехал домой к датскому министру иностранных дел Мунку и вручил ультиматум. Сорок минут хватило правительству, чтобы собраться и еще двадцать, чтобы этот ультиматум принять. Правительство призвало население воздержаться от какого-либо сопротивления. Вечером датский парламент единогласно одобрил решение правительства о капитуляции. Премьер-министр Торвальд Стаутинг на заседании парламента произнес: "Мы ожидаем лояльных действий со стороны гражданских лиц". А два дня спустя командующий армией генерал Приора объявил благодарность датской армии, за то, что ни один солдат не применил оружия. Двоих солдат потерял Вермахт при захвате Дании. У одного не раскрылся парашют, а другой попал под машину. При этом датские войска состояли из 5 дивизий, а немцы выделили для оккупации только одну. Почти то же было в Норвегии. Пять дивизий из шести тут же капитулировали и лишь одна, на крайнем севере, воевала вместе с французами и англичанами до самого момента эвакуации англо-французских войск. Не менее впечатляющими были и результаты экономические. После поражения Германии в 1918 году экономика этой страны находилась в плачевном состоянии. В полное расстройство пришла денежная система - в мае 1923 года за одну новую так называемую рентную марку давали по триллиону старых. Но уже к сентябрю эта марка обесценилась в 38 раз. Лишь в конце года марку удалось стабилизировать. При этом тот недолгий экономический расцвет, наступивший в Англии, Франции и Америке, Германии почти не коснулся. Лишь число безработных с полутора миллионов сократилось в 1928 до 650 тысяч. Однако стабилизация для Германии достигнута была ценой увеличения внешней задолженности, которая в 1930 составила 28 миллионов марок, не бумажных, а золотых содержащих, как и при кайзере, по 0,358423 грамма золота. Но 29 октября 1929 года на бирже Нью-Йорка произошла небывалая финансовая катастрофа, положившая начало мировому экономическому кризису. После этого в Германии жить стало еще хуже, а число безработных достигло четырех миллионов. Выпуск же промышленной продукции за 1929-32 упал почти вдвое. А что стало после прихода Гитлера к власти? Во-первых, уже в 1934 был отменен золотой стандарт, и вместо рентной марки введена рейхсмарка. Действие это аналогично тому, что в современных условиях соответствовало бы отмене зависимости от доллара. Тогда эта мера привела к тому, что денежное обращение перестало зависеть от экономических колебаний в Англии, Франции и Америке. Не случайно, что условием заключения мира в 1939 году после захвата Польши англичане и французы выдвинули возвращение Германии к золотому стандарту. Это и понятно. Германия, имевшая в своих запасниках 400 тонн золота, не могла конкурировать с Францией, имевшей 2,5 тысячи тонн и Англии, обладавшей золотым запасом 1100 тонн. Многие могут возразить, что германский рабочий году в эдак 38-м получал в полтора раза меньше, чем французский или английский. Но покупательная-то способность марки, содержавшей, вроде как, те самые 0,358423 грамма, была в том же году в 2,5 раза выше, чем 0,8 франка по 0,29032258 граммов каждый или 0,05 английского фунта, имевшего за собой даже после девальвации 7,126 918 грамма. Деньги в Германии в результате введения рейхсмарки стали в 2,5 раза дороже золота того. Которое они номинально содержали. Во-вторых, вместо того, чтобы платить пособия по безработице, деньги, выделенные Рейхстагом на 1933 для этих целей, пошли на финансирование создания новых рабочих мест. В результате начало расти промышленное производство, что, в свою очередь, привело не к безработице, а к нехватке рабочих рук. Пришлось в войну завозить на работу поляков, а потом и граждан СССР. К 1937 было построено 300 новых крупных предприятий. По производству стали - 19,4 млн. тонн в 1937 году - Германия заняла в Европе 1-е место. По производству алюминия, правда из импортных бокситов, Германия вышла на 1-е место в мире: 127,6 тысяч тонн в 1937 году - 27% мирового производства. Еще больше эти показатели возросли после назначения в 1936 Геринга уполномоченным по выполнению четырехлетнего плана. Росла и численность вооружений. Вместо 0 боевых самолетов в начале 1936, в 1937 их стало 2650. Таким образом, за первые шесть лет своего существования фашизм сделал Германию из забитой страны в Центре Европы в сильнейшую державу капиталистического мира. При этом абсолютно не подтверждаются априорные заявления представителей как советской и российской, так и зарубежной историографии о том, что львиная доля германского бюджета была направлена на военные расходы. На самом деле доля военной продукции во всем промышленном производстве составляла в 1939 году лишь 8%, а в военном секторе экономики были заняты лишь 10% от общего числа работающих. Показательно то, что до начала массовых гонений на евреев мировая общественность относилась к Гитлеру с восторгом. Новогодний номер журнала "Тайм" за 1939 год писал: "За эти шесть лет Гитлер и компания подняли Германию с колен. Под свастикой были вновь объединены все немецкие территории. Построено полторы тысячи миль великолепных шоссейных дорог, исчезла безработица, а люди перестали носить эрзацодежду и есть продуктозаменители". С такими результатами подошла Германия к подписанию с Советским Союзом пакта Молотова-Риббентропа. Нужен ли был этот договор? Как уже было сказано, после первой мировой войны Польша получила часть германский земель. В числе прочего Польше был предоставлен так называемый польский коридор - узкая полоска территории, отделяющая Германию от Восточной Пруссии и дающая Польше кусочек Балтийского побережья с портом Гдыня и военноморской базой Вестерплятте. Для польской экономики этот коридор был чрезвычайно полезен, чего нельзя было сказать об экономике германской. Как только завершилась реализация Мюнхенского соглашения, Германия 24 октября 1938 года предложила Польше урегулировать проблемы Данцига и польского коридора на основе сотрудничества в рамках Антикоминтерновского пакта. В ответ на это поляки начали зондаж СССР на предмет улучшения советско-польских отношений. Откликнувшись на польскую инициативу, мы предложили полякам подписать коммюнике о нормализации отношений, которое после консультаций и было подписано 27 ноября 1938 года. Однако на следующий же день Польша уведомила Германию, что эта декларация распространяется лишь на двусторонние советскопольские отношения и не направлена на привлечение СССР к решению европейских проблем. С одной стороны Польша опасалась, что, войдя в союз с Германией, она тут же утратит свою независимость. С другой - польское правительства боялось, что нормализация отношений с нами лишит Польшу благосклонности англичан. Чтобы оказать давление на Польшу, немцы стали муссировать в своей прессе идею создания Великой Украины на базе польской Галиции и чехословацкого Закарпатья. Для давления на Польшу использовалась и совместная франко-германская декларация от 6 декабря 1938, в которой идея Великой Украины всемерно поддерживалась. Конец 1938 года ознаменовался невиданным сближением Германии и Франции Фрации, за которой стояла Англия. Более того, англичане тогда даже выдвинули идею создания англо-франко-германо-итальянского союза. Всем было понятно, что этот союз, будь он создан, носил бы антисоветскую - читайте антирусскую направленность. Для подготовки создания такого союза 11-14 января 1939 года в Риме состоялись англо-итальянские переговоры. На этих переговорах англичане просили итальянцев о посредничестве между Англией и Германией. Муссолини обещал содействие, и свое обещание сдержал: 2 февраля он устроил французским представителям тайную встречу с представителями Германии. Начались секретные переговоры о дележе колоний. Однако информация об этих переговорах просочилась в прессу. Кто ее просочил? Естественно тот, кому был выгоден их срыв. То есть, за этим просачиванием явно проглядывают торчащие уши НКВД, хотя за руку его никто тогда не поймал, а сейчас, по прошествии времени, не поймает и подавно. Как и следовало ожидать, переговоры были сорваны, а польский вопрос повис в воздухе. Для того, чтобы сделать поляков более сговорчивыми, Гитлер и занял Чехию. При этом полякам была подарена Тешинская Силезия. Но поляки этот жест не оценили. Одновременно немцы пытались развить внешнеполитические усилия и в другом направлении. Так, 22 декабря Берлин предложил нам возобновить переговоры о 200миллионном кредите, намекнув при этом на необходимость общей нормализации отношений. Уже, вероятно, тогда у немцев возникла мысль использовать для давления на Польшу угрозу антипольского германо-советского договора. О захвате Польше Гитлер тогда еще и не думал. Зато думал Сталин. Польша, как камень, попавший в сапог, еще с двадцатого года давила Сталину на больную мозоль. И дело тут было не только в уязвленном самолюбии, не только в желании отомстить за понесенное в 1920 году поражение. Весь межвоенный период Польша рассматривалась нами как самый опасный противник. Германия - далеко. Англия и Франция - еще дальше? Что они могли сделать нам? Заминировать наши воды? Высадить десант не Дальнем Востоке? Ага, пусть помучаются с его снабжением. Под Ленинград же они сунуться не посмеют. А если посмеют, пусть отведают вкус двенадцатидюймовых снарядов с Красной Горки и Серой Лошади. Другое дело, если противник воспользуется территорией Польши или Прибалтики, или и Польши, и Прибалтики, и, заодно, Румынии. Вот тогда придется туго молодому Советскому государству. По Рижскому договору граница с Латвией, например, теперь проходит в 550 км от Москвы. Граница же с Польшей - почти у самого Минска. Рывок, и мобильные соединения противника уже под Москвой. В планы Гитлера первоначально не входило завоевание Польши и ликвидация польского государства. Ему нужно было лишь восстановление сухопутной коммуникации с Восточной Пруссией. Перед подписанием пакта МолотоваРиббентропа Гитлер определял цель Польской кампании как возвращение Познанского, Силезского, Поморского, части Лодзинского, Варшавского и Келецкого воеводств - то есть тех территорий, которые входили в состав Германии по состоянию на 1914 год. И, наоборот, в планы англичан входило, чтобы обыкновенный территориальный конфликт между Германией и Польшей превратился во вторую империалистическую войну. Именно поэтому Чемберлен заявил в Палате Общин 31 марта 1939 года о своих гарантиях Польше, после чего эти гарантии были закреплены англо-польским договором от 6 апреля 1939 года. Но даже 25 сентября 1939, когда Польша уже была в целом поделена между нами и немцами, германский посол граф Фридрих фон Шуленбург обратился к главе Советского Правительства Вячеславу Михайловичу Молотову с просьбой сохранить "остаточное польское государство", на что тот, естественно, посоветовавшись со Сталиным, ответил, что это может помешать дальнейшему советско-германскому сотрудничеству. Почему же Сталин и Молотов были против существования Польши? Да потому что Польша, как, впрочем, и Прибалтика, весь межвоенный период рассматривалась англичанами как плацдарм для нападения на СССР. Поэтому во все времена, как в XVIII веке, так и в ХХ, и XXI для нас было бы лучше, чтобы самостоятельной Польши вообще не было. Именно потому, что Польша была тем барьером, который не позволял русским прорваться в Европу, англичане, сдав с легким сердцем целую Чехословакию, всполошились, когда Гитлер потребовал всего лишь Данциг. Именно потому англичане вступились за "Польский Коридор", что через Гдыню и подмандатный Данциг намеревались высадить в скором времени экспедиционные силы, предназначенные для войны с нами. К Гитлеру они не относились серьезно, так как знали об его действительных внешнеполитических планах. А заключались они лишь в том, чтобы объединит в одно государство все немецкие земли. Если бы Гитлер действительно хотел войны, он бы еще в 38-м решил вопрос о Чехословакии военным путем. Но тот, наоборот, обратился за посредничеством к Муссолини, чтобы решить Судетскую проблему мирными средствами. Напротив, именно англичане и французы подталкивали Бенеша, а затем и Гаху к развязыванию войны с Германией, чтобы, используя систему коллективной безопасности, втянуть в конфликт СССР и ждать, пока Россия и Германия истощат друг друга, самим отсиживаясь за Ла-Маншем и линией Мажино. Говорят, что Сталин обманул Гитлера в том, что уверил его, будто без России союзники воевать не будут. Нет, Гитлер знал, что Англия и Франция вступят в эту войну. Более того, Гитлер полагал, что в войну вступит даже Америка. Об этом свидетельствует любопытный факт: 29 августа 1939 года, то есть за три дня до начала боевых действий из американских портов ушли все германские суда. Последними уходили пароходы "Нью-Йорк" и "Сент-Луис". Уходили они без предупреждения, даже не взяв пассажиров. Следовательно, германское правительство полагало, что едва немцы вступят в Польшу, Америка тоже объявит войну Германии. Те, кто критикуют пакт Молотова - Риббентропа, пусть ответят на вопрос, какие были этому пакту альтернативы. Рассмотрим наиболее реальные варианты развития событий в случае неподписания пакта о ненападении. ВАРИАНТ ПЕРВЫЙ. Мы с Германией ничего не подписываем, и она нападает на Польшу, не зная наших намерений. В этом случае германские войска доходят до восточных границ Польши, определенных в 1921 году Рижским договором. Дальше они упираются в войска Белорусского и Киевского округов, приведенные в боевую готовность. Не имея с нами никакого договора, и учитывая антифашистские заявления советских руководителей в предвоенный период, немцы априорно вынуждены были бы считать нас врагами. Конечно, на рожон они не полезут, тем более находясь перед полосой укрепрайонов. Однако с северо-запада над Белоруссией нависают Литва и Латвия, имеющие чисто символические вооруженные силы. Через их территорию немцы могут обойти наши войска, стоящие в Белоруссии и все эти укрепрайоны окажутся бесполезными. Более того, выйдя на нашу государственную границу в районе Себежа, немцы оказываются в 550 километрах от Москвы, и, кроме Ловати и верховий Западной Двины, на их пути нет никаких естественных преград. В тылу у противника остаются и Березина, и Днепр - тот самый Днепр, который в сорок первом году в районе Смоленска на три месяца задержал наступление группы армий "Центр" на Москву и который заставил немцев израсходовать 44% своего стратегического резерва. Минск в сорок первом, до которого от границы в два раза ближе, взяли на пятый день. Москву осенью тридцать девятого могли бы взять на десятый. ВАРИАНТ ВТОРОЙ. Мы вступаемся за Польшу. В этом случае, нам приходится преодолевать сопротивление польских войск, так как поляки не хотят, чтобы мы за них вступались. Об этом Польша неоднократно делала недвусмысленные заявления. Так, в апреле 1939 года польское посольство в Лондоне заявило временному поверенному в делах Германии в Соединенном Королевстве Теодору Кордту (не путать с его однофамильцем Эрихом Кордтом, также служившем в немецком посольстве в Лондоне в качестве советника в то же самое время), что "Германия может быть уверена в том, что Польша никогда не позволит вступить на свою территорию ни одному солдату Советской России" ("Express Poranny", 18 kwietnia 1939 r.). Даже 20 августа, за три дня до подписания советско-германского договора и за одиннадцать дней до начала войны, министр иностранных дел Польши Юзеф Бек телеграфировал польскому послу во Франции Лукасевичу, что "Польшу с Советами не связывают никакие военные договоры, и польское правительство такой договор заключать не намеревается". (Документы и материалы по истории советско-польских отношений. т. VII. 1939-1943 М., 1973, с. 163). Лишь разбив сосредоточенные у границы три польских корпуса, мы входим в боевое соприкосновение с частями и соединениями Вермахта. В этом случае при примерном материальном равенстве сторон и отсутствии внезапности действий как у той, так и у другой стороны война начинает приобретать затяжной позиционный характер по типу первой мировой. Но и в этом случае остается возможность флангового обхода наших войск через Прибалтику. Правда, при таком раскладе немцы могли бы вообще отсечь нас от наших укрепрайонов, окружив вошедшие в Польшу части Красной Армии западнее линии государственной границы после отсекающего удара со стороны Виленского края. Но самым опасным вариантом развития событий и, при этом, самым вероятным был ВАРИАНТ ТРЕТИЙ. Допустим, поляки согласились вступить в Антикоминтерновский пакт. Ведь и в самом деле 18 августа Польша заявила о готовности к передаче Данцига, проведению плебесцита в польском коридоре и военному союзу с Германией против СССР, правда, с оговоркой, "если не будет возражать Англия". Тогда не Гитлер нападает на Польшу, а Рыдз-Смигла и Гитлер совместно нападают на нас, прикрываясь благожелательным нейтралитетом Англии и Франции. Что они могли против нас выставить? Германия тогда имела полтора миллиона человек личного состава. Польша могла выставить еще миллион. Мы могли выставить 2 миллиона 118 тысяч 777 человек. То есть по личному составу такая армия была бы больше нашей в 1,18 раза. Это, если учитывать всю Красную Армию. Но ведь есть еще Особая Дальневосточная армия. Она защищает Дальний Восток от японцев. Солдат оттуда не шибко-то заберешь. Забегая немного вперед, следует сказать, что как раз перед самым началом войны в Европе военные действия в Монголии между советскими и японскими войсками были в самом разгаре. Для чего Япония их затеяла? Ясно для чего: в преддверии возможной германо-польскосоветской войны оттянуть на восток как можно больше советских войск. Есть Среднеазиатский округ. Есть Закавказский. Есть округ Ленинградский, который прикрывает Ленинград от Финляндии из него тоже пополнения нельзя перебрасывать. Остаются только Белорусский и Киевский Особые. Помочь им могут в качестве резерва Харьковский, Калининский, Московский и, в меньшей степени, Уральский, Приволжский и Северо-Кавказский. В Особых округах, которым и пришлось бы принять первый удар, имелось лишь 617 588 человек. Таким образом, соотношение по личному составу выходит 4:1 в пользу противника. Он ведь не держит войска на Дальнем Западе, как мы на Дальнем Востоке. Тем более что Германия вообще могла бы оголить западные границы. Ведь при таком раскладе с запада ей даже теоретически ничто не угрожает. Значит, прибавьте сюда еще один миллион в стане противника, то есть еще 43 2/3 дивизии, 8640 орудий и минометов и 1359 самолетов. Именно столько держали немцы на западе во время Польской кампании. Тогда получается 5,6:1 в пользу польско-германской коалиции. Кроме того, цифра 617 тысяч 588 человек - это численность двух округов на 1 октября, то есть после мобилизации. А если бы мы мобилизацию провести не успели? Страшно подумать, какое получится соотношение. Но это личный состав. А как же техника? Начнем с танков. В наших западных округах имелось 4733 танка. Немцы имели 2533 машины. Еще 610 машин выставили бы поляки. Польских танков было меньше, но они были лучше большинства немецких. Это подтвердил и боевой опыт. Так, был случай, когда один польский танк 7TR уничтожил пять немецких Pz. Kpwf II. Тем не менее, 3143 это все-таки в полтора раза меньше, чем 4733. Помножьте еще на качество. Из общего количества танков 60 штук Т-35 нескольких сот Т-28, были вооружены 76-миллиметровыми орудиями, да еще нескольких сот БТ-2 и первых модификаций Т-26, были вооруженны 37миллиметровыми беспонтовыми пушками. Все наши танки, кроме них были оснащены сорокопятками. Из 2533 немецких танков большинство были танками Pz. Kpfw I и Pz. Kpfw II. Первый был вооружен двумя пулеметами винтовочного калибра. Второй - 20миллиметровой автоматической пушкой. Танков Pz. Kpfw IV имелось лишь 211 штук. В своих книгах Виктор Суворов утверждает, что тяжелых танков в Германии не было. Тут он не совсем прав. Тяжелые танки в Германии были. Назывались они Neubaufahrzeug. Сокращенно - NBFZ. В нашей традиционно ошибочной литературе традиционно, то есть в соответствии с традицией давать зарубежной технике традиционно ошибочные названия, этот танк называется "Рейнметалл". Вот его технические данные: Масса 23 т Длина 6600 мм Ширина 2900 мм Высота 2980мм Ширина гусеницы 380мм Экипаж 6 чел. Вооружение: пушка 75 мм КВК-7.5 L-23,5 кал. 1 пушка 37 мм КВК-3,7 L-45 кал. 1 пулемет MG-34 (ранее MG-13) 4 Боекомплект: 75-мм патронов 80 37-мм патронов 50 7,92-мм патронов 6000 Бронирование: 20-мм корпус 15-мм башня Двигатель: Майбах HL 108TR V-o6p. 12 цилиндровый бензиновый 280 л.с. Трансмиссия механическая 5 передач вперед, 1 - назад Скорость макс. 30 км/ч Радиостанция FUG-6 SE 20v дальность действия 8000 м Но сколько же было этих танков? А было их ровно три. Не три тысячи, не три сотни, а три штуки. Все три применялись во время боев в Норвегии. При этом один из них был потерян, утонув в болоте под Лилихаммером. Таким образом, следует признать, что в танках этого вероятного противника мы превосходили, а, учитывая, что мы могли восполнять потери танками из внутренних округов, это превосходство было подавляющим. Как же обстояли дела с авиацией? Немцы могли выставить 3590 самолетов. Еще 824 добавили бы поляки. Итого - 4414 машин. А что было у нас? Наша авиация в западных округах располагала 3298 самолетами (РГВА. Ф.35086. Оп.1. Д.486; Л.1-10; Д.529. Л.1-10; Ф.35084. Оп.1. Д.2. Л.1-2; Д.5. Л.203-204; Д.З. Л.28.) Таким образом, противник превосходил бы нас в авиации в 1,338 раза, то есть, примерно на треть. В этом случае исход приграничных сражений зависел бы от того, кто бы нанес первый воздушный удар. Если бы это удалось сделать противнику, как это ему удалось в сорок первом, все наши танки, несмотря на их количественное и качественное превосходство, стали бы легкой добычей "Юнкерсов". Что такое "Юнкерс" мы уже успели почувствовать в Испании. Но сконструировать чтото подобное почему-то не удосужились. Мы сделали ставку на штурмовики и, в итоге, получили ни кем не превзойденный Ил-2. Но этого Ил-2 в 1939-м у нас еще не было. Не было даже значительно менее удачного ББ-1, позднее переименованного в Су-2. А были лишь суррогаты штурмовиков, переделанные из И-15 бис - самолета не вчерашнего, а позавчерашнего дня. Конечно, мы могли бы восполнять потери, перегоняя самолеты из внутренних округов. Но в целом господство в воздухе долго оставалось бы за противником, что влекло бы огромные потери и на земле. Еще одним опасным участком была Прибалтика. Сами эти страны обладали мизерными вооруженными силами. Так, Эстония имела вооруженные силы численностью в 20 тысяч человек. Латвия - 25, Литва - 28. Однако в случае мобилизации их армии могли достичь соответственно 129, 168 и 130 тысяч человек. Вместе это почти полмиллиона. Но страшны были не эти 427 тысяч, а то, что территория Прибалтики могла быть использована как удобный пункт для обходного маневра. Таким образом, вступать в войну с германо-польской коалицией в 1939 году было бы неразумно. И Сталин это понимал тогда не хуже, чем мы с вами сейчас. Он, наверняка, тоже продумал такие варианты развития событий. Имея то геостратегическое положение, которое досталось нам после революции и Гражданской войны, когда от нашей страны были отторгнуты такие "государства", как Эстония, Латвия и Литва, вступать в схватку с такой державой, как Германия, чревато недопустимым риском. Учитывать приходилось еще и то, что в 35 километрах от Ленинграда проходила граница с враждебно настроенной Финляндией. Финляндия выступила бы против СССР независимо от того, с кем бы он воевал. Так она, кстати, и поступала. Если в 1939-40 финны воевали, надеясь на помощь англо-французской коалиции, то в 41-м они приняли участие в войне против нас на стороне Германии. Даже когда в 1932 году мы заключали с Финляндией пакт о ненападении, срок этого пакта по настоянию финской стороны был определен всего на три года. То, что Финляндия собиралась при благоприятных условиях непременно воевать с Советским Союзом, доказывается и высказываниями тогдашних финских официальных лиц. Так министр иностранных дел Финляндии Таннер в своем письме премьер-министру Швеции Ханссону писал: "Раньше, когда мы думали о возможности вовлечения в войну с Советским Союзом, мы всегда считали, что это произойдет при других обстоятельствах - что Россия будет воевать еще где-нибудь" (Tanner V. The Winter War. Finland against Russia. 1939 - 1940. Stanford (Cal.). 1957, p. 46). И эти свои намерения Финляндия ничуть не скрывала. Так, 27 февраля 1935 года наркоминдел Литвинов вынужден был вручить финляндскому посланнику Ирие-Коскинену ноту, в которой указывалось: "Ни в одной стране пресса не ведет такой систематически враждебной нам кампании, как в Финляндии. Ни в одной стране не ведется такая открытая кампания за нападение на СССР, как в Финляндии" (Документы внешней политики СССР. т. 18. М., 1973, с. 143). Нельзя было не учитывать и японский фактор. Японцы - народ, достойный уважения, но для нас они - кровные враги. Едва мы столкнулись с японцами в 1854, сразу началась с их стороны ничем не спровоцированная нами неприязнь к нам. В 1875 они впервые попытались начать с нами войну. В 1904-05 разгромили наши армию и флот, пользуясь их удаленностью от баз снабжения и несовершенством тогдашних коммуникаций. Самый большой вред нанесли нам японцы после революции. Уже 8 ноября 1917 года военный министр генерал Кадзусига Угаки, выступая перед слушателями императорской военной академии, призвал "поднять знамя империи на обширных пространствах вплоть до Уральских гор". (Японский милитаризм. М., 1972 с. 81-82). В 1918 японцы приняли участие в интервенции, и до 1922 года удерживали в оккупации наши заамурские земли, а до 1920-го и Забайкалье. Северную же часть Сахалина они покинули лишь в 1925 году. Во время оккупации русского Дальнего Востока японцы проводили планомерное физическое уничтожение русского населения. Только за несколько месяцев 1920 года в одном только Владивостоке японцы убили 7 тысяч русских. Население Хабаровска за годы оккупации сократилось с 52 до 30 тысяч человек, а всего население Забайкалья сократилось на 30,8 %. Только за январь-апрель 1920 года в Амурской области было сожжено 25 сел вместе с их жителями. Зверства немецких оккупантов во время Великой Отечественной так и не смогли достичь такого масштаба, как зверства оккупантов японских. Сожженный в паровозной топке Сергей Лазо и вырванное сердце Виталия Бонивура - до такого могли додуматься только японцы. В 1938 году произошел новый вооруженный конфликт с Японией на озере Хасан, а в 1939 начались масштабные боевые действия на реке Халхин-Гол. Считается, что поражение на Халхин-Голе вынудило японцев прекратить боевые действия. Но мало кто знает, что после этого поражения Япония готова была возобновить боевые действия в еще больших масштабах. Лишь непосредственная просьба немцев заставила их от этих намерений отказаться. Просьба же эта была одним из условий подписания договора от 23 августа между СССР и Германией. Скажут тут некоторые, что Япония не приняла участия в войне против нас под воздействием поражения на Халхин-Голе. Чушь собачья! Япония не приняла участия в войне против нас потому, что для этого ей нужна была нефть, много нефти. А как раз нефти-то у нее и не было. Не было ее, потому что на ее ввоз в Японию было введено эмбарго. Эмбарго это было введено сначала американцами, от которых она и получала до этого почти всю свою нефть, потом к нему присоединились англичане, а вскоре к этому эмбарго присоединилось и заседавшее в Лондоне правительство Голландии, в юрисдикции которого находились острова Голландской Индии, ныне известной, как Республика Индонезия. Тем не менее, всю войну, несмотря на тяжелое положение на фронтах, нам приходилось удерживать на Дальнем Востоке три армии. За время Великой Отечественной войны японцы не прекращали устраивать антирусские провокации, чтобы удержать на Дальнем Востоке как можно больше наших войск. В 1941 году японские войска нарушили нашу сухопутную границу 136 раз, в 1942 - 229 раз, в 1943 433 раза. Японский флот блокировал советские дальневосточные порты. С лета 1941 по конец 1944 было задержано 178 наших судов, а три наших судна торпедированы японскими подводными лодками. Лишь в августе - сентябре 1945 у нас дошли руки до того, чтобы расправиться с Японией. Но и на этом японцы не успокоились. Из собственно японских земель мы по праву победителей взяли лишь четыре маленьких островка, хотя американцы предлагали нам Хоккайдо. Но все шесть послевоенных десятилетий японцы спят и видят, как, используя эти островки в качестве предлога, снова напасть на нас и заграбастать и Сахалин, и Курилы, и Приморье, а, по возможности, и Забайкалье. И это не бредни реваншистов, а официальные планы японского правительства. Знаете, почему не подписан до сих пор мирный договор между нами и Японией? В 1955 году этот вопрос был близок к своему решению. 3 июня 1955 года в Лондоне открылись советско-японские переговоры. Советскую делегацию возглавлял бывший посол СССР в Японии А.Я. Малик. Японскую же возглавлял бывший посол Японии в Лондоне Мацумото. На втором заседании переговоров, проходившем 7 июня, Мацумото зачитал требования японского правительства. Оно состояло из семи пунктов. Третьим пунктом было требование возврата Японии Южного Сахалина и всех Курильских островов, а четвертым - разрешение японским рыбакам свободно рыбачить в наших территориальных водах. Японская позиция поддерживалась американцами. Незадолго до начала переговоров, выступая в сенате, сенатор Мэнсфилд призвал Японию не идти на территориальные уступки СССР. И это не только в советское время. В 1992 году, когда японцы думали, что России пришел окончательный конец, они попросили у американцев разрешения на оккупацию Курил, Сахалина и Приморского края для защиты японской собственности. Американцы, правда, разрешения не дали. Но самым большим риском было то, что пока Советский Союз был бы занят войной с Германией, западные страны с почти стопроцентной вероятностью попытались бы ударить ему в спину. IV. ПЛАНЫ СОЮЗНИКОВ В ОТНОШЕНИИ РОССИИ Сейчас все спорят, кто кого обманул в 1939 при подписании пакта МолотоваРиббентропа. Одни говорят, что Сталин обманул Гитлера. Другие - что Гитлер Сталина. На самом деле всех обманул Черчилль. Это он сделал так, что сначала Гитлер сожрал Францию - британского конкурента как в Европе, так и в Африке, потом стравил между собой Гитлера и Сталина, а, в конце концов, втянул в войну на своей стороне и самого Рузвельта. Втянул в войну в то время, как, по данным журнала "Форчун", лишь 2,3% американцев были за вступление в эту войну. Англичане - народ коварный и мерзопакостный. Когда у них появляется возможность ударить в спину или добить лежачего, они никогда от этой возможности не откажутся. Вот тут некоторые скажут: - Но нельзя же вот так оценивать весь народ целиком. В каждом народе есть свои подонки, но есть и хорошие люди. - Да, - отвечу я, - но в разных пропорциях. Вспомните тот же Мерс-эль-Кебирский инцидент. Англичане, которые еще две недели назад были союзниками Франции, 3 июля 1940 года неожиданно напали на французские корабли эскадры адмирала Жансуля, стоявшие на военно-морской базе Мерс-эль-Кебир в Алжире. В результате обстрела, произведенного с расстояния 14 километров 15-дюймовыми орудиями английских линкоров "Бархэм" и "Резольюшн", французы потеряли сильно поврежденными линкоры "Дюнкерк", "Бретань" и "Прованс", а также эсминец "Могадор". 1297 человек были убиты, 311 пропали без вести и 351 ранены. Особенно сильно были повреждены французские линкоры "Дюнкерк" и "Бретань". На первом сдетонировал запас глубинных бомб, и линкор вышел из строя на два года. Другая часть кораблей, стоявшая в английских портах Плимут, Фалмут и Потртсмут, была силой захвачена английскими солдатами, а французские матросы отправились в лагеря для интернированных - фактически военнопленных. Та же участь постигла моряков, которые добровольно сдались в Александрии. Мало кто знает, что незадолго до Мерс-эль-Кебира англичане, находясь в Бельгии, развлекались тем, что стреляли по бельгийским солдатам - своим союзникам. 27 мая 1940 года французское агентство Гавас сообщило о том, что англичане расстреляли целый бельгийский батальон под предлогом того, что бельгийцы не слишком рьяно воюют за британские интересы. Узнав об этом факте, бельгийский король Леопольд III принял решение разорвать отношения с союзниками и издал приказ о капитуляции бельгийской армии. В 0 часов 20 минут 28 мая акт о капитуляции был подписан. Сам король 31 мая вернулся в оккупированный немцами Брюссель, где оккупационные власти предоставили в его распоряжение его же дворец. Правительство же Бельгии, наоборот, не согласилось с капитуляцией и пыталось приказать войскам продолжать сопротивление. Но бельгийцы не верили ему, считая, что премьер-министр граф Юбер Пьерло (Pierlot) является английской марионеткой. Откуда агентство Гавас узнало об этом инциденте? Порывшись в архивах агентства Франс Пресс - правопреемника Гаваса, я выяснил, что сообщение это пришло не непосредственно из Фландрии, а из Женевы. В то время корреспондентом в агентства Гавас в Женеве был журналист Анри Рюффен (Ruffin). Покопавшись в его биографии, я выяснил еще кое-что. От этого самого Анри Рюффена исходила, в свое время, также и информация о решениях, якобы принятых на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 19 августа 1939 года. Появившись в печати 29 ноября 1939, оно на следующий день вызвало гневную отповедь Сталина в газете "Правда". Материал этот назывался "О лживом сообщении агентства Гавас". Привожу его целиком: "Редактор "Правды" обратился к тов. Сталину с вопросом: как относится т. Сталин к сообщению агентства Гавас о "речи Сталина", якобы произнесенной им "в Политбюро 19 августа", где проводилась якобы мысль о том, что "война должна продолжаться как можно дольше, чтобы истощить воюющие стороны". Тов. Сталин прислал следующий ответ: "Это сообщение агентства Гавас, как и многие другие его сообщения, представляет вранье. Я, конечно, не могу знать, в каком именно кафешантане сфабриковано это вранье. Но как бы ни врали господа из агентства Гавас, они не могут отрицать того, что: а) не Германия напала на Францию и Англию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну; б) после открытия военных действий Германия обратилась к Франции и Англии с мирными предложениями, а Советский Союз открыто поддержал мирные предложения Германии, ибо он считал и продолжает считать, что скорейшее окончание войны коренным образом облегчило бы положение всех стран и народов; в) правящие круги Англии и Франции грубо отклонили как мирные предложения Германии, так и попытки Советского Союза добиться скорейшего окончания войны. Таковы факты. Что могут противопоставить этим фактам кафешантанные политики из агентства Гавас?". Когда у Рюффена уже после войны спросили, как к нему попала информация об этом заседании Политбюро, он рассказал буквально следующее. 27 ноября в офис Гавас в Женеве пришел неизвестный и передал ему, Рюффену, отпечатанный на машинке протокол заседания Политбюро уже переведенный на французский язык и без русского оригинала. Для тех, кто не знает принципов работы сталинского Политбюро до войны и во время нее, сообщаю, что протокола этих заседаний стали вестись только в 1946 году. До этого записывались лишь принятые решения. Теперь, когда архивы партии открылись, появилась возможность проверить, что же на самом деле обсуждалось на том заседании Политбюро ЦК ВКП (б) 19 августа 1939 года. А обсуждалось вот что. Предстояла внеочередная сессия Верховного Совета СССР. На ней предполагалось принять закон о всеобщей воинской обязанности. Так вот, Сталин представил этот закон на предварительное обсуждение Политбюро. Единственной коррективой, внесенной в этот закон на том заседании, было решение отсрочить призыв в РККА рабочих, занятых на строительстве железнодорожной ветки Акмолинск - Карталы. Значит, следует сказать этому Анри Рюффену: "Поздравляю вас, гражданин соврамши". 10 июня 1940 года агентство Гавас вместе с правительством Франции перекочевало в Тур, а после падения Третьей Республики агентство переехало в Тулон - главную военно-морскую базу на средиземноморском побережье, на территорию, куда по условиям перемирия германские войска не входили. Но в Тулоне деятельность агентства запретил своей властью командующий ВМФ адмирал флота Жан Луи Ксавье Франсуа Дарлан. К 1 августа агентство Гавас, созданное еще в 1835 году Шарлем Гавасом, прекратило свое существование. Потом, в 1944, на его базе будет создано агентство Франс Пресс. А пока Анри Рюффен временно остался не у дел. Но не надолго. Вскоре он стал печататься в швейцарских газетах, таких, например, как "Journal de Geneve", в которых публиковал то, что сейчас покажется бредом сивой кобылы. Но тогда срабатывала аберрация близости. Обывателю, и не только обывателю, а, порой, и аналитикам казалось, что материалы, публикуемые Рюффеном, есть следствие его чрезвычайной информированности. Информацию он получал из источника, который "имел все основания считать надежным". Что это за источник не трудно догадаться. Но не это главное. Главное то, что бельгийский король в эту информацию поверил. А поверил он в нее потому, что сам по материнской линии был англичанином и знал этот народ как свой собственный. Трудно представить, чтобы целый батальон дал себя расстрелять. Но сделать это англичане, наверное, все-таки попытались. Как попытались месяц с небольшим спустя уничтожить весь французский флот. *** Англия давно мечтала расправиться с Россией. Но она всегда пыталась сделать это чужими руками. Все XVII-ХIХ века англичане травили на нас турок. В результате Россия воевала с Турцией в Русско-турецкой войне 1676-81, в Русско-турецкой войне 1686-1700, в Русско-турецкой войне 1710-13, в Русско-турецкой войне 1735-39, в Русско-турецкой войне 1768-74, в Русско-турецкой войне 1787-91, в Русско-турецкой войне 1806-12, и в Русско-турецкой войне 1877-78 годов. Кроме того, Турция воевала против России в Крымскую и в первую мировую войны. Таким образом, в общей сложности 10 раз. В начале XIX они натравили на нас Наполеона, с которым, как и с Германией в 1939, у нас был Тильзитский договор, заключенный в 1807 году. В 1805 он едва не вторгся в пределы Англии, но тогда англичане смогли втянуть в войну против Наполеона Австрию и Россию. Русско-австрийское наступление вынудило Наполеона двинуться в Баварию, а затем и в Богемию, чтобы разгромить союзников 20 ноября (2 декабря) 1805 года при Аустерлице. Но в 1812 году усилиями агентов британского влияния Наполеон принял решение о вторжении в Россию. Вынудили нас англичане также выступить в Заграничный поход 1813-14 годов. Что мы выиграли от этого похода? Вечно бунтующую Польшу? Усиление Австрии и Пруссии, ставших через век нашими врагами? Да еще все это был оплачено несколькими десятками тысяч русских жизней. После 1812 Наполеон вряд ли бы снова пошел на Россию. Но ему пришлось бы сосредоточить все свои усилия на Англии. Многие смеются над адмиралом Чичаговым, упустившим Наполеона на Березине. На самом деле Павел Васильевич Чичагов действовал по тайному указанию Кутузова, в планы которого не входило пленение Наполеона. Если бы Кутузову это было надо, он захватил бы Наполеона еще в начале ноября в Смоленске, куда, выйдя из Москвы, тот отошел через Боровск, Верею, Можайск и Вязьму после поражения под Малоярославцем. Кутузов был сторонником выхода России из войны сразу после восстановления русских границ. Англофоб Кутузов считал, что ликвидация Наполеона как политической фигуры льет воду прежде всего на мельницу англичан. В 1807 Михаил Илларионович был сторонником Тильзитского мира и присоединения к Континентальной блокаде. В декабре 1812 он выступал против Заграничного похода, а когда был вынужден подчиниться приказу императора, расстроился, заболел и умер. Удавшееся бегство Наполеона поставило крест на репутации Чичагова. Обиженный на общественное мнение, но скованный клятвой не разглашать план Кутузова даже после смерти оного, Чичагов был вынужден в 1814 уехать за границу. Он умер в Париже 1 сентября 1849 года. А в 1853-56 годах сами англичане в союзе с Францией и Сардинией высадились в Крыму, блокировали Кронштадт, 6-7 июля 1854 года подвергли девятичасовому обстрелу корабельной артиллерией Соловецкий монастырь. А 18-24 августа 1854 эскадра адмирала Прайса (3 фрегата, 1 корвет, 1 бриг, 1 пароход, всего - 218 орудий) пыталась захватить Петропавловск. Город оборонял русский гарнизон под командованием генерал-майора Завойко, численностью несколько сот человек при 67 орудиях. 20 августа, подавив огонь двух батарей, англичане высадили десант численностью 600 человек южнее города, но русский отряд в 230 солдат контратакой сбросил его в море. 24 августа союзная эскадра разгромила 2 батареи на полуострове и высадила крупный десант (970 человек) западнее и северо-западнее города. Защитники Петропавловска (360 человек) задержали противника, а затем контратакой отбросили его. Англичане и их союзники потеряли около 450 человек, русские - около ста. Потерпев поражение, 27 августа союзная эскадра покинула район Петропавловска. Неудачей закончился и десант англичан в заливе Де-Кастри. Лишь в Крыму удалось англичанам добиться успеха: 27 августа 1855 года русские войска, не исчерпавшие еще всех возможностей обороны, по приказу командования оставили сильно разрушенную южную часть города Севастополь, оборона которого продолжалась почти год - 349 дней. Надо отметить, что осаду Севастополя вели англофранко-турецко-сардинские войска общей численностью 62,5 тысячи человек. Численность же защитников Севастополя составляла 18 тысяч солдат и матросов. Так что не гнилость царского режима и не техническое отставание стали причиной поражения России под Севастополем, а численное превосходство противника в три с половиной раза. Численным превосходством противника объясняется и поражение русских войск в сражении на реке Альма - 55 тысяч солдат союзников против 34 тысяч русских, то есть меньше в 1,6 раза. Это, принимая во внимание то, что русские войска наступали. В похожей ситуации, когда русские войска наступали, имея численной превосходство, они одерживали победы. Так было в Балаклавском бою, котором русские одержали победу, понеся меньшие потери, чем противник. Но, несмотря на падение Севастополя, отторгнуть от России Крымский полуостров англичанам так и не удалось. Попытки одолеть Россию англичане продолжили и в ХХ столетии. В самом начале века они поддержали Японию, которая без этой поддержки никак не смогла бы одержать победу над Россией. И после революции им представилась такая возможность. В условиях, когда старая армия усилиями большевиков уже развалилась, а Красная Армия еще не была создана, англичане пытались отхватить у России важные ключевые пункты, чтобы использовать их как исходные позиции для дальнейшей экспансии. Сразу после революции 23 декабря 1917 года было заключено англо-французское соглашение о разделении сфер будущих военных действий и, следовательно, сфер влияния в России: в зону Великобритании вошли Кавказ и казачьи области, в зону Франции - Бессарабия, Украина и Крым. 6 марта английский десант был высажен в Мурманске. 2 августа того же года английские войска высадились в Архангельске, а 4 августа английскими войсками был оккупирован Баку. Стремились они поставить под контроль и все действующие на территории России белые силы с тем, чтобы, по приходе последних к власти, взять Россию под экономический и политический контроль. Так, в 1919 году они выдвинули конкретные условия политической и экономической поддержки адмирала Колчка. Вот эти условия: НОТА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА АНТАНТЫ АДМИРАЛУ КОЛЧАКУ Париж, 26 мая 1919. Союзные и объединившиеся державы чувствуют, что пришло время, когда необходимо для них привести наконец в ясность ту политику, которую они имеют в виду преследовать в отношении России. Невмешательство во внутренние дела России было всегда основной аксиомой союзных и объединенных держав... Некоторые из союзных и объединенных правительств тоже определенно хотят вывести свои войска и не иметь в России дальнейших расходов на том основании, что продолжение интервенции не подает надежды на возможность скорого урегулирования положения. Они, однако, готовы продолжить свое содействие на условиях, изложенных ниже, при условии, что им удастся убедиться, что оно действительно поможет русскому народу приобрести свободу, самоуправление и мир. Союзные и объединенные правительства ныне желают формально заявить, что задачей их политики является восстановление мира в России путем предоставления русскому народу возможности взять на себя управление своими собственными делами через посредство свободно избранного Учредительного собрания и восстановить мир на своих границах путем урегулирования споров, касающихся рубежей русского государства и его отношений со своими соседями, чрез мирное посредничество Лиги наций... Они... расположены помочь правительству адмирала Колчака и тем, кто с ним объединился, амуницией, снабжением и припасами, чтобы дать им возможность укрепиться в качестве всероссийского правительства при условии, что они получат определенные гарантии, что их политика имеет те же цели, что и политика союзных и объединенных держав. В этих целях они хотели бы спросить у адмирала Колчака и у тех, кто с ним объединился, соглашаются ли они на нижеследующие условия, на которых они могли бы получать постоянную помощь от союзных и объединенных держав. Во-первых, на то, что как только они достигнут Москвы, они должны будут созвать Учредительное собрание, избранное на основе свободы, тайны и демократических принципов в качестве верховного законодателя России, перед которым правительство России должно быть ответственным, или, если к этому времени порядок не будет в достаточной мере восстановлен, они должны будут созвать избранное в 1917 году Учредительное собрание, пока не будут возможны новые выборы. Во-вторых, что везде на территориях, где они осуществляют власть, они разрешат свободные и нормальные выборы во все свободные и законно составленные собрания, как, например, городские думы, земства и т. д. В-третьих, что они не будут стремиться к восстановлению специальных привилегий в пользу какого-либо класса или организации... в России... Они желают быть уверенными, что те, которым они готовы теперь помочь, являются сторонниками гражданской и религиозной свободы всех русских граждан и что не будет сделано попыток восстановить разрушенный революцией режим. В-четвертых, что независимость Финляндии и Польши будет признана и что в случае, если вопросы границ и иные вопросы между Россией с этими странами не будут урегулированы по соглашению, эти вопросы будут переданы на третейское разрешение Лиги наций. В-пятых, что разрешение вопроса о взаимоотношениях между Эстонией, Латвией, Литвой и кавказскими и закаспийскими территориями и Россией не будет достигнуто полюбовно, что разрешение это будет сделано с совета и при сотрудничестве с Лигой наций и что, пока такое разрешение делается, русское правительство согласно признать эти территории как автономные и подтвердить отношения, которые могли бы существовать между их правительствами de facto и союзными и объединенными правительствами. В-шестых, что будет признано право мирной конференции определить судьбу румынской части Бессарабии. В-седьмых, что как только в России будет создано правительство на демократической базе, Россия присоединится к Лиге наций и будет сотрудничать с другими членами в деле всемирного ограничения вооружений и военных организаций. Наконец, что будет подтверждена декларация адмирала Колчака от 27 ноября 1918 года о русском государственном долге. (Ключников Ю.В., Саблин А. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях ч. II, М., 1926, с. 248-250) Подобные условия ставились и другим белым лидерам. Иногда же, как, например, на Севере России, англичане вообще ставили "русское" правительство под свой контроль. Так, в Архангельске существовало правительство генерала Миллера, но оно во всем слушалось инструкций командующего английским контингентом генерала Эдвина Айронсайда. Самое интересное, что под поддержку белого движения была подведена и научнотеоретическая основа. В организации международной поддержки Антанты "белому движению" активно участвовал сэр Хэлфорд Макиндер (1861-1947) - ярчайшая фигура среди геополитиков. Белое движение он считал атлантистской тенденцией, направленной на ослабление мощи "прогермански настроенных евразийцевбольшевиков". Макиндер лично консультировал вождей белого дела, стараясь добиться их максимальной поддержки от правительства Англии, и даже в 1919-20 был "послом" Англии на Юге России. Именно Макиндер заложил в англосаксонскую геополитику, ставшую через полвека геополитикой США и Северо-Атлантического Союза, основную тенденцию: любыми способами препятствовать самой возможности создания евразийского блока, созданию стратегического союза России и Германии, геополитическому усилению так называемого heartland'а - континентальных держав Евразии. Этот же Макиндер участвовал в подготовке Версальского договора, основная геополитическая идея которого отражала сущность геополитических воззрений Макиндера. Этот договор был составлен так, чтобы закрепить за Западной Европой характер береговой базы для морских сил англосаксонского мира. Вместе с тем он предусматривал создание лимитрофных государств, которые бы разделяли германцев и славян, всячески препятствуя заключению между ними континентального стратегического альянса, столь опасного для "островных держав" и, соответственно, "демократии". Одновременно с этим, англичане, как только могли, всемерно стремились ослабить Россию. Так, 7 сентября 1919 года британский премьер-министр Ллойд Джордж выступил в Палате общин с речью, в которой так обосновал свою политику всемерного ослабления России и предотвращения воображаемого вторжения русских в Индию: "Давайте реально рассмотрим наши трудности. Возьмем Балтийские государства... Потом Финляндию... Польшу... Кавказ... Грузию, Азербайджан, русских армян. Кроме того, существуют Колчак и Петлюра - все это антибольшевистские силы. Почему же они не объединяются? Почему мы не можем их объединить? Да потому, что стоящие перед ними цели в основе своей несовместимы. Деникин и Колчак сражаются во имя достижения двух целей. Первая - уничтожение большевизма и восстановление в России нормального правительства. Во имя этого они способны найти общий язык со всеми силами, но вторая их цель - борьба за восстановление единой России. Так вот, не мне говорить вам, отвечает ли такая политика интересам Британской империи. Был у нас великий государственный деятель... лорд Биконсфилд, который утверждал, что огромная, гигантская, колоссальная, растущая Россия, подобно леднику, неумолимо движущаяся в сторону Персии и к границам Афганистана и Индии, представляет для Британской империи величайшую угрозу, какую только можно себе представить". К этому остается только добавить, что именем лорд Биконсфилд (Beaconsfield) Ллойд Джордж называл человека, более известного у нас как Бенджамин Дизраэли (Disraeli) (1804-1881) - организатора и вдохновителя Крымской войны, клинического русофоба, одного из злейших недоброжелателей России в ее истории. Хотя в сентябре 1919 года английские войска были эвакуированы из-за внутренних неурядиц в Великобритании, 21 июля 1920 года Ллойд-Джордж вновь выступил с угрозой начать войну против России. Но Красная Армия в 20-м году насчитывала уже 5 млн. человек, а не имея общих границ, Англия не могла ввести в Россию достаточное количество своих вооруженных сил. Да и не было у англичан никогда достаточно большой сухопутной армии. Еще Бисмарк говорил, что если англичане высадят десант в Германии, то он прикажет полиции арестовать десантников. О планах овладения Россией англичанам пришлось на время забыть. Но ближе всего к войне с русскими англичане были в первые месяцы Второй мировой - между нападением Гитлера на Польшу и поражением Франции. После подписания пакта Молотова - Риббентропа англичане стали считать Советский Союз соучастником Гитлера и, следовательно, своим врагом. Практически сразу же после начала войны Германии с Польшей, в которой СССР принимал участие с 17 сентября 1939 года, проявились внимание англо-французских союзников к бакинским нефтепромыслам и поиск возможных путей к выводу их из строя. К началу второй мировой войны бакинская нефтяная промышленность давала 80 % высокосортного авиационного бензина, 90 % лигроина и керосина , 96 % автотракторных масел от общего их производства в СССР. Теоретическая возможность нападения с воздуха на советские нефтяные месторождения впервые была рассмотрена уже в сентябре 1939 офицером связи между генштабом и МИДом Франции подполковником Полем де Виллелюмом. А 10 октября министр финансов Франции Поль Рейно поставил перед ним конкретный вопрос: в состоянии ли французские ВВС "подвергнуть бомбардировке из Сирии нефтеразработки и нефтеперерабатывающие заводы на Кавказе". В Париже имелось в виду, что эти планы должны осуществляться в тесном сотрудничестве с англичанами. Посол США в Париже Уильям К. Буллит, бывший, кстати, в свое время первым послом США в СССР, также был извещен об этих планах главой французского правительства Эдуардом Даладье и другими французскими политиками в связи с подписанием 19 октября 1939 г. договора о взаимной помощи между Англией, Францией и Турцией. Он телеграфировал в Вашингтон об обсуждении в Париже возможности "бомбардировок и разрушения Баку". Хотя французы и согласовывали свои планы с англичанами, последние ненамного отстали от них в разработке своих аналогичных проектов. Один из первых собственно английских документов датирован 31 октября 1939 года и представляет собой письмо министра снабжения Великобритании секретарю Комитета обороны империи. Вот это письмо: "Я полагаю, что в армиях многих государств заведен порядок, предусматривающий составление перечня целей, подлежащих первоочередной бомбардировке силами своей авиации. Я думаю, что почти во всех случаях по общепринятому убеждению в качестве цели ? 1 указываются запасы нефти. Мне бы хотелось знать, исследовался ли Вами подобный вопрос в отношении СССР и вопрос об уязвимости его нефтяных источников. Говоря в общем, в СССР имеется три основных центра добычи нефти: Баку, Грозный и Майкоп. По своему значению они располагаются в том порядке, в каком я их назвал: Баку является самым крупным, а Майкоп - относительно меньшим. Ниже я предлагаю расчет, в котором указано соответственное удаление этих центров от северных и восточных границ Турции и от северных границ Ирана. Я имею в виду не точную географическую линию границы, а более или менее крупные населенные пункты, расположенные преимущественно на железнодорожных магистралях, как наиболее подходящие места, где бы можно было создать аэродромы. Мне неизвестны сведения, которыми располагает наш генеральный штаб об этом сравнительно редко посещаемом районе мира. Тем не менее, я считаю, что чрезвычайно важно иметь в наших руках своего рода козырь при осуществлении сделок с СССР, и мне кажется, что изучение нашим генеральным штабом совместно с иранским генеральным штабом вопроса, касающегося, скажем, возможности уничтожения нефтяных источников, могло бы оказаться очень эффективным средством устрашения. Если уничтожить русские нефтепромыслы (а все они представляют собой разработки фонтанирующего типа и поэтому могут быть очень легко разрушены), нефти лишится не только Россия, но и любой союзник России, который надеется получить ее у этой страны. Захват или разрушение противником любого крупного русского города, в частности Ленинграда, может оказаться сигналом для начала антикоммунистических выступлений внутри страны. В подобной же степени проникновение противника в район Черного моря создаст угрозу таким городам, как Майкоп, Грозный и Баку. Принимая во внимание эти соображения, я вновь хочу подчеркнуть всю важность северной границы Ирана и ее "абсурдной" близости к крупным нефтедобывающим центрам, каковыми являются Баку, Грозный и Майкоп. Я не привожу в своих расчетах соответственных расстояний от границ Афганистана, поскольку эти расстояния более значительны, и поскольку мне кажется, что для обеспечения контакта с территорией СССР, при наличии дружественного к нам отношения со стороны Персии, ее северную границу можно будет подготовить намного легче, чем долину Аму-Дарьи. Приношу свои извинения за столь многословное послание. Это письмо написано в реалистическом духе, и написал его человек, который потратил очень много времени на изучение данной проблемы и пришел к убеждению в необходимости иметь определенную возможность, позволяющую лишить своего потенциального противника "карбюратора", питающего весь его механизм. Расстояния до основных районов нефтедобычи СССР от некоторых пограничных пунктов Турции и Ирана: Баку-Игдыр (Иран) около 144 миль Баку - Ардебиль (Иран) - 168 миль Баку - Карс (Турция) " 360 миль Баку - Игдыр (Турция) - 312 миль Грозный - Ирандиби (Иран) - 336 миль Грозный - Карс (Турция) - 235 миль Майкоп - Ирандиби (Иран) - 516 миль Майкоп - Трабзон (Турция) - 255 миль" (Public Record Office (Далее - PRO). Cabinet papers (Далее - Cab.), 80/4, p. 294-297.) Копия этого письма была направлена 6 ноября 1939 г. секретарем Комитета обороны империи Хейстингсом Лайонелом Исмеем в Военный комитет начальников штабов, разведывательному подкомитету для проверки изложенных фактов и объединенному подкомитету по планированию с целью изучения стратегической стороны данной проблемы и подготовки проекта доклада. Из документов английского военного кабинета от 6 декабря следовало, что в Лондоне предполагалось создать на Ближнем и Среднем Востоке "систему против СССР". 19 декабря английский посол в Анкаре Нэтчбулл-Хьюгессен сообщал о переговорах английских, французских, турецких представителей об укреплении турецких войск у советских границ за счет англофранцузских поставок и о секретных турецких мерах по подготовке антисоветского восстания местного населения в приграничных советских районах. До конца 1939 г. планирование бомбардировок СССР во Франции вылилось в датированный концом ноября очередной вариант, касающийся Кавказа. 24 декабря военный атташе Франции в СССР генерал Паллас Огюст Антуан в ответ на запрос от 19 декабря министра национальной обороны и вооруженных сил Франции и 2-го отделения бюро Генерального штаба французской армии направил в Париж сведения о театре советских операций на Южном Кавказе, где рассматривался и вариант, что СССР, в случае наступления военных действий, может предпринять оккупацию части Турецкой Армении и Иранского Азербайджана, включающих авиа- и гидроавиабазы, представляющие угрозу району Баку для "обеспечения безопасности района, жизненно важного для России, который включает центры нефтяной промышленности на Кавказе". Именно о нанесении удара по этим разработкам через Турцию шла речь в документе французского Генштаба от 30 декабря. А на следующий день в Анкару прибыл английский генерал Батлер для обсуждения проблем англотурецкого военного сотрудничества прежде всего против СССР, в частности вопроса об использовании англичанами аэродромов и портов в Восточной Турции. Так закончился для англо-французских союзников 1939 год. 11 января 1940 г. английское посольство в Москве сообщало, что акция на Кавказе может "поставить Россию на колени в кратчайшие сроки", а разбомбление кавказских нефтепромыслов способно нанести СССР "нокаутирующий удар". 15 января генеральный секретарь французского МИД Леже сообщил американскому послу Буллиту, что Даладье предложил направить в Черное море эскадру для блокады советских коммуникаций и бомбардировки Батуми, а также атаковать с воздуха нефтеразработки Баку. Причем целью этих операций не являлось только лишь предотвращение поставок нефти из СССР в Германию. Леже заявил: "Франция не станет разрывать дипломатических отношений с Советским Союзом или объявлять ему войну, она уничтожит Советский Союз, если это возможно - при необходимости - с помощью пушек". Очень важный документ в свете планов войны союзников с СССР датирован 19 января 1940 года. Это записка премьер - министра Франции Даладье о предполагаемой операции по вторжению в СССР с целью уничтожения нефтяных источников, которая была адресована главнокомандующему сухопутными союзными войсками во Франции и заместителю председателя Высшего военного совета генералу Морису Гюставу Гамелену, а также главнокомандующему французским флотом адмиралу Дарлану. Две копии этого документа были направлены соответственно генералу Кельцу, командующему сухопутными войсками Франции и генералу Жозефу Вюйемэну, начальнику генштаба ВВС Франции и главнокомандующему ее воздушным флотом. Даладье просил Гамелена и Дарлана подготовить свои соображения по поводу предстоящей операции в трех вариантах, один из которых предусматривал прямое вторжение на Кавказ. А 24 января начальник имперского генерального штаба Англии генерал Эдвин Айронсайд - тот самый, который возглавлял в годы военной интервенции английскую миссию в Архангельске, -представил военному кабинету меморандум "Главная стратегия войны", где указывал следующее: "при определении нашей стратегии в создавшейся обстановке будет единственно верным решением считать Россию и Германию партнерами". Айронсайд подчеркивал: "На мой взгляд, мы сможем оказывать эффективную помощь Финляндии лишь в том случае, если атакуем Россию по возможности с большего количества направлений и, что особенно важно, нанесем удар по Баку - району добычи нефти, чтобы вызвать серьезный государственный кризис в России". Айронсайд отдавал себе отчет, что подобные действия неизбежно приведут западных союзников к войне с СССР, но в сложившейся обстановке считал это совершенно оправданным. В документе подчеркивалась роль английской авиации для осуществления этих планов, и в частности указывалось, что "экономически Россия сильно зависит в ведении войны от снабжения нефтью из Баку. Этот район находится в пределах досягаемости бомбардировщиков дальнего действия, но при условии, что они имеют возможность полета над территорией Турции или Ирана". Вопрос о войне с СССР перешел на самый высокий военно-политический уровень в руководстве англо-французским блоком. 30 января английские начальники штабов отправились в Париж, за день до этого получив предложение генерала Гамелена о "прямой интервенции союзников в Финляндии". А 31 января на заседании начальников штабов Англии и Франции генерал Гамелен заявил: "Французское главное командование понимает, что политическим последствием прямой помощи союзников Финляндии было бы развязывание ими, по сути дела, военных действий против России, даже если бы ни с одной стороны не было формального объявления войны". Затем Гамелен конкретно указал, что лучшей помощью Финляндии со стороны Англии была бы отправка с Британских островов самолетов дальнего действия, которые, используя передовые базы, "могли бы бомбардировать цели глубоко внутри России". Уже 1 февраля заместитель начальника штаба ВВС Великобритании маршал Пирс изложил замечания по предложениям Гамелена: "Мы очень серьезно относимся к последствиям военных действий против России... Вообще мы были бы готовы рекомендовать пойти на риск военных действий против России ради достижения большой цели...". 1 февраля военный министр Ирана Нахджаван поставил перед английским военным атташе в Тегеране Андервудом вопрос о покупке в Англии 60 бомбардировщиков и 20 истребителей в дополнение к 15 истребителям, уже обещанным англичанами, причем желание приобрести бомбардировщики министр обосновывал стремлением вести войну на территории противника. Он даже выразил "готовность пожертвовать половину бомбардировочной авиации Ирана с целью разрушения или повреждения Баку"! Министр предложил также "координацию иранских и британских наступательных планов для войны против России". В записке Маклина от 2 февраля предлагался вариант действий, возможный, по его мнению, даже без турецкой помощи: осуществив перелет турецкой и иранской территорий англичане и французы "были бы в состоянии нанести серьезный ущерб нефтяным скважинам и нефтеперерабатывающим предприятиям в Баку и на Северном Кавказе, нефтеперекачивающим узлам... и соединяющим их нефтепроводу". Воздушный риск "был бы незначительным по сравнению с серьезными выгодами, которые можно было бы получить в результате этих действий". 3 февраля французский генштаб дал командующему ВВС Франции в Сирии генералу Жоно, которому принадлежала точка зрения "исход войны решится на Кавказе, а не на Западном фронте", указание изучить возможность осуществления воздушного нападения на Кавказ. 7 февраля проблема подготовки нападения на советские нефтепромыслы обсуждалась на заседании английского военного кабинета, который пришел к выводу, что успешное осуществление этих акций "может основательно парализовать советскую экономику, включая сельское хозяйство". Комитету начальников штабов было дано указание подготовить соответствующий документ в свете новых задач. Генерал Шардиньи, в период интервенции союзников против России занимавший пост начальника французской миссии в Тифлисе, 18 февраля заявил в своем докладе, что важность разрушительной операции против Баку оправдывает любой риск. Вслед за этим 3-е бюро французского Генштаба в специальном документе "Исследование операции, имеющей целью лишить Германию и СССР нефтяных ресурсов Кавказа", отметило, что операция "потрясет советскую власть". Этот документ лег в основу плана "RIP" ("Russie - Industrie - Petrole", то есть "Россия Индустрия - Нефть"), обобщавшего детали будущей операции. Месяц спустя после запроса Даладье от 19 января, генерал Гамелен представил 22 февраля докладную записку с планом нападения на СССР со стороны Кавказа. В плане подчеркивалось, что из-за слабой дорожной сети участие сухопутных сил будет затруднительным, поэтому решающая роль отводилась именно воздушным ударам в первую очередь по районам Баку и Батуми. Гамелен указывал, что "операция против нефтепромышленности Кавказа нанесет тяжелый, если не решающий удар по военной и экономической организации Советского Союза. В течение нескольких месяцев СССР может оказаться перед такими трудностями, что это создаст угрозу полной катастрофы. Если будет достигнут такой результат, то вокруг Германии, которая лишится всех поставок из России, замкнется кольцо блокады на Востоке". Так как Грозный и Майкоп находились вне пределов досягаемости союзной авиации, Гамелен предполагал использовать силы, сосредоточив их против Баку. Речь могла идти о тяжелых бомбардировщиках общим числом 6-8 авиагрупп по 13 машин в каждой. Подчеркивая, что Баку дает 75 % всей советской нефти, Гамелен отмечал, что базы для налетов должны находиться в Турции, Иране, Сирии или Ираке. На следующий день, 23 февраля, начальники штабов представили английскому военному кабинету по его указанию доклад по поводу контактов с Ираном, отмечая при этом необходимость сохранения иранского нейтралитета "до того времени, когда нам потребуется иранское сотрудничество для наступательных операций против России". В докладе указывалось: "Дальнейшее изучение наступательной операции, которое мы могли бы предпринять против России, подтвердило наше мнение, что Кавказ является одним из регионов, где Россия особенно уязвима, и что этот регион может быть успешно поражен нападением с воздуха". В докладе делались следующие выводы: имеющиеся самолеты не могут достичь территории Кавказа с имеющихся баз в Ираке, а следовательно, для успешных действий требуется или переоснащение эскадрилий бомбардировщиков в Ираке самолетами дальнего действия, что потребует немало времени, или, если "надо будет действовать против русских нефтеразработок в недалеком будущем, то придется прибегнуть к активной помощи со стороны Ирана". Таково было заключение начальников штабов Великобритании. Как английские, так и французские планы разрабатывались практически с абсолютной синхронностью во времени. Примерно одинаковым разработчикам казался и практический план осуществления поставленной задачи. Обе стороны информировали друг друга о своих решениях, хотя и без этого налицо была схожесть и их главной цели, и путей ее решения. Так, параллельно французскому плану "RIP" был разработан английский план "МА-6". Как французское, так и английское командование полагали, что для нанесения воздушного удара по советским нефтепромыслам и городам Кавказа будет достаточно 90-100 самолетов, из них 5 групп самолетов американского производства "Гленн-Мартин" и 4 группы английских бомбардировщиков "Блэнхейм". Бомбардировки планировалось осуществлять днем и ночью с различных высот. Баку рассчитывали разрушить за 15 дней, Грозный - за 12, Батуми - за 1,5 дня. По прогнозам авторов плана "МА-6", сторонников доктрины Дуэ, "успех операции мог решить судьбу всей войны". ("Forces aerinnes francaises", decembre 1961, p. 842) 28 февраля штаб ВВС Франции подготовил документ, в котором содержались уже конкретные расчеты о силах и средствах, необходимых для разрушения нефтеперерабатывающих установок Баку, Батуми и Поти. Начались англо-французские переговоры по этому вопросу. Так, 7 марта состоялось совещание генерала Максима Вейгана с командующими английскими и французскими ВВС на Ближнем Востоке. Генерал Митчелл, представляющий Великобританию, информировал Вейгана, что получил из Лондона указания о подготовке к возможной бомбардировке и прибыл в Бейрут по пути в Анкару. Митчелл сказал, что намерен просить начальника генштаба турецкой армии маршала Чакмака разрешить осмотреть турецкие аэродромы, могущие быть использованные для промежуточных посадок самолетов, вылетающих из Джезире. База Джезире находилась на северо-востоке Сирии, и Митчелл с разрешения Вейгана побывал на этом аэродроме французских ВВС. 8 марта произошло очень важное событие в контексте подготовки войны с Советским Союзом Великобритании и Франции. В этот день английский комитет начальников штабов представил правительству доклад под названием "Военные последствия военных действий против России в 1940 году". По сравнению с докладной запиской Гамелена от 22 февраля, где четко обрисовывался район нападения на СССР со стороны южной границы, и предлагались конкретные формы нападения, английский документ носил более общий характер. "Мы собираемся представить военному кабинету предположения об основных военных факторах, которые имеют значение для рассмотрения последствия союзнических военных действий против России в 1940 году в контексте главной цели в этой войне - поражения Германии", - начинали свой доклад авторы и переходили затем к анализу переспективы советско-германского экономического и военного сотрудничества, оценке уязвимых пунктов советской системы и завершали доклад изложением "методов, при помощи которых союзники могут нанести удар по России". В докладе предусматривались три основных направления военных действий: северное, в районах Петсамо, Мурманска и Архангельска; дальневосточное, в районах советских дальневосточных портов; южное - на Кавказе. Первые два варианта предусматривали использование, в основном, военно-морских сил или их комбинации с действиями ВВС (на севере). Но наиболее подробно в докладе был изложен третий, "южный" вариант, а главную роль в нем играли военновоздушные силы. "Так как в Скандинавском регионе имеются лишь немногие важные русские объекты, комитет начальников штабов рекомендует напасть на южные районы СССР. В этих районах можно поразить наиболее уязвимые пункты Советского Союза. На первом этапе такая интервенция должна ограничиться воздушными ударами". Причина предпочтения авторами третьего варианта объяснялась кавказской нефтью. В докладе говорилось: "Фундаментальной слабостью русской экономики является зависимость от поставок нефти с Кавказа. От них зависят вооруженные силы. Русское сельское хозяйство механизировано... 80 % добычи нефти и 90 % предприятий по переработке нефти сосредоточены на Кавказе. Крупномасштабное нарушение поставок нефти из этого региона будет поэтому иметь далеко идущие последствия для советской экономики". Если произойдет сокращение нефтедобычи, то "может произойти полный крах военной, промышленной и сельскохозяйственной систем России". Рассматривалось три варианта ударов: "во-первых, нападением с воздуха, во-вторых, действиями военно-морских сил в Черном море и, наконец, действиями турецких сухопутных сил из Восточной Анатолии". "Наиболее уязвимыми целями на Кавказе являются нефтепромышленные районы в Баку, Грозном и Батуми", - подчеркивалось в докладе. В нем отмечалось: "План нападения на эти объекты в настоящее время разрабатывается штабом ВВС на Среднем Востоке, а также рассматривается в министерстве авиации. По имеющимся оценкам, уничтожение основных нефтеперерабатывающих заводов может быть достигнуто путем непрерывных операций в течение нескольких недель силами не менее чем трех бомбардировочных эскадрилий... Три эскадрильи самолетов "Бленхейм Мk-4" могут быть предоставлены из сил метрополии, и если все подготовительные работы будут осуществлены сразу, они к концу апреля будут готовы к действию с баз в Северном Ираке или Сирии". Кстати, в докладе учитывалось, что французской стороной уже был разработан "план нападения на Кавказ бомбардировщиками дальнего действия с баз в Сирии". Также указывалось, что "имеется возможность того, что удастся привлечь Иран" и в этом случае получилось бы "использовать Тегеран как передовой аэродром". Военноморские силы также могли быть привлечены к нанесению воздушных ударов: "рейды авианосцев в Черном море с целью бомбардировок нефтеперегонных предприятий нефтехранилищ или портовых сооружений в Батуми и Туапсе будут полезным дополнением к основным воздушным налетам на Кавказский регион и могут привести к временному разрушению русской обороны". В докладе разъяснялись и некоторые затруднения осуществления плана. Бомбардировщиков "Бленхейм Мk-4" крайне не хватало. На момент изложения доклада они были нужны в метрополии на случай отражения крупных германских операций и для охраны баз британского флота. Кроме того, для обеспечения их действий с сирийских и иракских аэродромов необходимы были и сухопутные силы. Подводя итоги последствий возможных воздушных атак, авторы доклада полагали, что нефтепромыслы будут выведены из строя "не менее чем на девять месяцев". "Мы должны констатировать, что бомбежка на Кавказе, безусловно, вызовет значительные потери среди мирного населения", - признавали они. При более детальном рассмотрении различных вариантов действий против СССР, данный план все же имел очень много общего с планом Гамелена от 22 февраля. И тот и другой предполагали избрать основным местом по сосредоточению военных усилий нефтяные месторождения Кавказа; оба они делали упор на военно-воздушные силы при их атаке; как французская, так и английская стороны предполагали использовать авиабазы друг друга и координировать свои планы; оба плана предполагали военное сотрудничество с Турцией и Ираном. Французская сторона признавала свой интерес к "южному" варианту по сравнению, например, с планами ведения военных действий в Финляндии. Это, в частности, следует из записки Гамелена от 10 марта о возможном участии франко-британских войск в операциях в Финляндии в связи с началом военных действий между Финляндией и СССР. Гамелен отмечал, что "если исходить из весомости результатов, то наиболее целесообразными являются военные действия на Балканах и Кавказе, где можно отрезать Германию от источников нефти". Он же докладывал 12 марта премьеру Даладье, что, по его мнению, необходима "дальнейшая разработка вопроса о нападении на Баку и Батуми". В этот же день он дал конкретные указания Вейгану, сообщив ему, что операции на Ближнем Востоке должны проводиться под руководством британского верховного командования, а самому Вейгану предписывалось принимать участие во всех подготовительных работах. Наземные операции на Кавказе будут осуществляться турецкими войсками под турецким же командованием, и в них примут участие союзные ВВС и, возможно, специальные контингенты союзных войск. Вейгану разрешалось вступить по этому вопросу в контакт с Чакмаком. В тот же день, 10 марта, Вейган был проинформирован главнокомандующим английскими войсками на Ближнем Востоке генералом Уэйвеллом о том, что из Лондона поступило указание военного министерства Англии "изучить предварительные условия возможных действий против Кавказа в случае войны с Россией". А с 9 по 13 марта в Анкаре состоялись переговоры военных представителей Англии и Франции - Митчелла и Жоно - с руководством турецкого генерального штаба. С этих встреч представителей союзного командования, включая упоминавшуюся выше встречу Вейгана и Митчелла 7 марта, и начался период активного англо-французского сотрудничества уже не только в верхах на европейском континенте, но и непосредственно на предполагаемом плацдарме планируемых боевых действий против СССР на Ближнем и Среднем Востоке. 12 марта на заседании военного кабинета Англии обсуждался доклад начальников штабов от 8 марта. Выступая с обоснованием положений доклада, начальник штаба ВВС главный маршал авиации Ньюолл подчеркнул: "Нападение на Кавказские нефтепромыслы является наиболее эффективным способом, с помощью которого мы можем нанести удар по России". Он выразил надежду, что в течение полутора-трех месяцев нефтепромыслы будут выведены из строя полностью, а также проинформировал военный кабинет, что в Египет направлены современные дальние бомбардировщики, которые можно будет использовать для укомплектования эскадрилий, предназначенных для нанесения воздушных ударов по Кавказу. Заключение с Финляндией мирного договора не сняло с СССР проблему противостояния с англо-французскими союзниками. Так, 17 марта Вейган направил Гамелену записку следующего содержания. "В результате подготовительной работы по разработке плана операции бомбардировки нефтяных районов Кавказа представляется возможным определить сроки исполнения операции. Политические условия. Никаких сроков в этом плане не может быть предусмотрено. Операция не связана с заключением каких-либо договоров, тем более это соглашение с Турцией недостижимо. Французский посол в Турции информировал правительство о сложившихся по этому поводу обстоятельствах. В настоящее время невозможно получить ни разрешение на полеты над территорией Турции, ни тем более на использование ее территории как трамплина. Ожидать какую-либо помощь также невозможно. Необходимое можно перевезти по железной дороге на линии Алеппо-Ниссибин без предварительных согласовании. Наиболее ранние соглашения предусматривают пользование этой дорогой на всем ее протяжении, включая участок дороги, проходящий по территории Турции. Определение сроков: а) подготовка аэродромов. В этом сезоне предстоит выполнить небольшой объем работ, предполагаемый срок - 15 дней; б) работы на железной дороге и по оборудованию депо (стрелки, рельсы, мотки железной проволоки), срок - 15-20 дней; в) для транспортировки французских грузов - горючего, боеприпасов, войск и обоза потребуется 56 эшелонов. При отправлении 4 эшелонов в сутки перевозки займут 15 дней. То же самое для английских грузов. Таким образом, всего 30 дней. В общей сложности, считая, что работы, указанные в пунктах "а" и "b", будут выполнены одновременно, необходимо минимум 45-50 дней. И это при условии, что железнодорожное оборудование и снаряжение (английское и французское) прибудут без опозданий. Кроме того, необходимо предусмотреть время на установку оборудования, и на прибытие бомбардировочной авиации. Это время не включено в указанные сроки. Что касается французских воздушных соединений, то необходимо отметить, что ни одно из них еще не прибыло на место. Возможно, что группа "Фарманов", давно используемая в авиации, сможет быстро прибыть на место. Но с другой стороны, на аэродроме в Леванте еще только приступают к приему бомбардировщиков типа "Гленн-Мартин", предназначенных для комплектования французских групп. Даже в инструкциях верховного командования воздушных сил предусматривается от двух с половиной до трех месяцев на обучение и ознакомление с оперативными планами пилотов для обеспечения максимального использования материальной части. Весьма возможно, что другие группы, укомплектованные самолетами "ГленнМартин" и ожидаемые в метрополии и Северной Африке, находятся в аналогичном положении. Заместитель командующего британскими воздушными силами в Мидл-Исте затрудняется в определении сроков готовности, так как до сих пор не получил самолетов. Необходимо добавить, что при обсуждении сроков подготовки к операции не затрагивается техническая сторона. Последняя включает фотографирование, выбор цели и бомб соответствующего калибра, то есть все то, что может повлиять на продолжительность сроков подготовки. Чтобы не ошибиться, срок завершения подготовки операции лучше всего назначить на конец июня - начало июля, тем более что предпринять операцию можно будет лишь при условии полного завершения всех подготовительных работ. Только таким путем техника будет использована максимально и можно будет получить значительные и наиболее быстрые результаты. Операция должна быть проведена массированными налетами в течение нескольких дней. Бомбардировке должны подвергнуться лишь те объекты, уничтожение или поджог которых признаны наиболее эффективными. Главнокомандующий французскими войсками в восточном районе Средиземного моря генерал армии М. Вейган" (Weygand M. Memoires. t. III. Paris. 1950, p. 71) Дипломатические отношения между Советским Союзом и двумя этими западными странами достигли критической точки - английский посол выехал из Москвы, советский полпред во Франции 19 марта был объявлен "персона нон грата". Правительственный кризис во Франции привел к падению кабинета Даладье, обвиненного в недостаточной помощи Финляндии, и к власти пришло правительство во главе с Рейно. Между тем, подготовка к воздушному удару по Кавказу отнюдь не прекратилась. Более того, она получила дополнительный импульс. 20 марта 1940 г. в Алеппо (Сирия) состоялось совещание представителей французского и английского командований в Леванте, на котором отмечалось, что к июню 1940 г. будет закончено строительство 20 аэродромов первой категории. 17 апреля 1940 г. Вейган доносил Гамелену, что подготовка воздушного удара будет завершена к концу июня - началу июля. Уже 22 марта 1940 года, на следующий день после того как Рейно стал председателем Совета министров, Главнокомандующий сухопутными вооруженными силами союзников генерал Гамелен подготовил записку о предполагаемой операции на Кавказе, с целью лишить Германию и СССР источников нефти. А 25 марта Рейно отправил письмо английскому правительству, где настойчиво призывал к действиям, чтобы "парализовать экономику СССР", настаивая, что союзники должны взять на себя "ответственность за разрыв с СССР". 26 марта английские начальники штабов пришли к заключению, что необходимо договориться с Турцией; по их мнению, это позволило бы, "если нам придется напасть на Россию, действовать эффективно". 27 марта члены английского военного кабинета подробно рассмотрели письмо Рейно от 25 марта. Было решено: "мы должны заявить, что мы хотим подготовить подобные планы, но не должны брать в отношении этой операции какие-либо обязательства". В этот же день состоялось заседание начальников штабов союзников. Начальник штаба английских ВВС Ньюолл сообщил, что англичане завершили подготовку плана, осуществление которого намечалось начать через месяц. Предполагалось направить в Египет три эскадрильи самолетов дальнего радиуса действия типа "Бленхем". Они должны были осуществлять полеты на Кавказ из Сирии, пересекая территорию Турции. В этом заключалась одна из трудностей осуществления плана. 30 марта и 5 апреля 1940 года англичанами были произведены разведывательные полеты над территорией СССР. Незадолго до восхода солнца 30 марта 1940 года "Локхид-12А" поднялся с базы Хаббания в Южном Ираке и взял курс на северо-восток. За штурвалом сидел лучший пилот-разведчик королевских ВВС австралиец Сидней Коттон. Задача, поставленная перед экипажем из четырех человек, которыми командовал Хью Мак-Фейл - личный ассистент Коттона - заключалась в воздушной разведке советских нефтяных месторождений в Баку. На высоте 7000 метров "Локхид" делал круги над столицей Советского Азербайджана. Щелкали затворы автоматических камер, а два члена экипажа - фотографы из королевских ВВС - делали дополнительные снимки ручными камерами. Ближе к полудню - уже после 10 часов - самолет-шпион приземлился в Хаббании. Четыре дня спустя он опять поднялся в воздух. На этот раз он произвел рекогносцировку нефтеперегонных заводов в Батуми. Разведывательные полеты не остались незамеченными нами, и в "Правде" появилось следующий материал: Сообщение НКВД о нарушении советской границы самолетом с турецкой территории 5 апреля с. г. в 11.15 в районе советского селения Сарп (14 км юго-западнее г. Батуми) на высоте 2000 м перелетел границу из Турции один двухмоторный самолет серебристой окраски. Опознавательные знаки не определены. Самолет шел курсом на г. Батуми. В 11.22 самолет над о. Нурю-Гель, что на юго-западной окраине г. Батуми, был обстрелян четырьмя артиллерийскими выстрелами, после чего взял курс на северовосток, на батумский нефтеперегонный завод (около 15 км от границы). Будучи вторично обстрелян 30 снарядами зенитной артиллерии и зенитными пулеметами, самолет взял курс на восток и скрылся в горах. Через несколько минут этот же самолет на высоте 2000 м пролетел над с. Аджарис-Цхали и в районе пограничного с. Оглаури скрылся в Турцию. Турецкому пограничному комиссару заявляется протест. ("Правда" 6 апреля 1940) Не осталась подготовка к войне незамеченной и для Народного комиссариата иностранных дел. 20 апреля 1940 года наш посол в Лондоне Майский писал своему руководству в НКИД Из источника, за абсолютную достоверность которого не могу ручаться, но который безусловно заслуживает внимания, я получил следующую информацию: в двадцатых числах марта на аэродроме в Хестоне (Лондон) два бомбовоза последнего американского типа были замаскированы как гражданские самолеты и снабжены фотоаппаратами. Один из этих самолетов вылетел в Ирак, а оттуда, с аэродрома в Хабания, совершил полет в Баку специально для фотографических съемок нефтепромыслов и районах. Около 12 апреля названный самолет вернулся в Лондон, привезя с собой удачно сделанные снимки с Баку и района, покрывающего площадь примерно в 100 квадратных миль. По словам команды самолета, полет прошел без особых затруднений, лишь однажды самолет был обстрелян (но без повреждений), когда находился над советской территорией. Самолет имел марку "G-AGAR". Второй замаскированный самолет, вопреки первоначальным предположениям, отправлен в Баку не был, так как первый привез вполне достаточный фотографический материал. 15 апреля эскадрилья бомбовозов вылетела из Хестона (Лондон) в Хабания (Ирак). Все это приходится, видимо, рассматривать не в плоскости какого-либо немедленного выступления англичан против нас (общая военно-политическая ситуация сейчас несколько иного порядка), а в плоскости подготовки на случай конфликта с СССР в дальнейшем ходе войны. Майский План подготовки аэродромов к бомбардировкам союзники перевыполнили бомбардировки должны были начаться 15 мая 1940 года, а не в начале июля, как предполагалось ранее. Но 10 мая начались военные действия во Франции. Даже 10 мая, в день наступления на Западе немецких войск, Рейно звонил Черчиллю, чтобы сообщить о готовности Вейгана бомбить Баку с 15 мая. Как бы странно это ни показалось, но в сороковом году Гитлер, разгромив Францию, спас нас от войны с Англией. Победа немцев во Франции была действительно крупным успехом. Но ни мы, ни Германия не смогли воспользоваться в полном объеме теми перспективами, которые давала эта победа. Если в 1805 году Наполеону пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы справиться с англичанами, то Гитлеру в сороковом грех было не воспользоваться благоприятной возможностью. Психологический эффект от побед германского оружия в 1939 - весной 1940 годов был настолько велик, что Англия сама была готова упасть в рот Гитлеру, если бы тот его вовремя открыл. Еще не начались военные действия во Франции, а Чемберлен во время дебатов в Палате Общин, происходивших 7 мая 1940 года, призывал к перемирию с Германией, считая Англию заранее обреченной на поражение (Hickleton Papers, A 7.8.4, Halifax Diary, 8.V.1940). 10 мая, в день начала боевых действий во Франции премьером стал Черчилль. Англичане считают его спасителем Королевства, в трудный момент решившимся оказывать сопротивление Гитлеру. Но факты показывают обратное: Черчилль не подписал капитуляцию лишь потому, что Гитлер ее не предложил. Капитулировать Черчилль собирался еще до выхода из войны не только Франции, но и Бельгии. Так еще 18 мая, когда англо-французские силы в Бельгии еще не были отрезаны и прижаты к морю, Черчилль поставил на обсуждение Парламента вопрос о том, куда эвакуировать королевскую семью: в Канаду, Индию или Австралию (House of Commons, Debates, 5th Series, Vol. 360, Col. 1502). Сам он настаивал на двух последних вариантах, так как считал, что Гитлер захватит французский флот и, в скором времени, доберется и до Канады (Gilbert M.Winston S. Churchill. Vol. VI. Lnd. 1983, p. 358). А 26 мая в разговоре с главой Foreign Office лордом Эдуардом Фредериком Линдли Вудом Галифаксом, Черчилль произнес: "Если бы мы могли выйти из этой переделки, отдав Мальту, Гибралтар и несколько африканских колоний, я бы ухватился за эту возможность" (Chamberlain Papers NC 2/24A). Но кроме Черчилля в правительстве были и более активные пораженцы. В тот же день, 26 мая Галифакс предложил обратиться к Муссолини за посредничеством в подписании перемирия (Hickleton Papers, A 7.8.4, Halifax Diary, 27.V.1940). Масла в огонь пораженчества подливала и пресса нейтральных стран. Так 21 мая шведская пресса писала, что Германия обладает не 31 торпедным катером, как это было в действительности, а более чем сотней, каждый из которых позволит ей высадить на британский берег по 100 человек. На следующий день эта же газета, ссылаясь на источник в германском генералитете, писала, что немцы устанавливают на берегах ЛаМанша дальнобойных орудия, под прикрытием которых намерены осуществить высадку со дня на день. "Источник" этот, скорее всего, подкинул шведам "дезу", сфабрикованную в кабинете Вальтера Шелленберга. Но психологический эффект был огромен. Канадский премьер даже предложил Англии эвакуировать в этот доминион всех английских детей в возрасте от 5 до 16 лет. Предложение было принято лишь частично, так как весь английский транспорт был уже занят эвакуацией из Дюнкерка. В Канаду решили отправить лишь 20 тысяч детей из самых знатных семейств. Положение англичан было более чем неустойчивым. В Англии находились лишь 217 танков, а авиация располагала 464 истребителями и 491 бомбардировщиками. Кроме того, лишь 376 самолетов были укомплектованы экипажами (Liddell Hart B. History of the Second World War. New York, 1971, p. 311). Если бы немцы даже не высадили десант, а просто предложили бы Англии безоговорочную капитуляцию, то в конце мая 1940 года она была бы принята большинством британского Парламента. Но момент немцы упустили. Ни для кого не секрет, что всеми уважаемый сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль в наследство от своего папаши Рандольфа Генри Спенсера Черчилля (1849-1895) получил, в числе прочего, маниакально-депрессивный психоз. Это заболевание проявляется периодически наступающими расстройствами настроения. В типичных случаях оно протекает в форме чередующихся фаз - маниакальной, выражающейся немотивированно веселым настроением, и депрессивной. Обычно приступы болезни сменяются промежутками полного здоровья. Так вот, за промежутком полного здоровья в начале июня у Черчилля наступила депрессивная фаза. 4 июня он написал бывшему премьеру Стэнли Болдуину (1867-1947): "Мы с вами вряд ли доживем до лучших дней" (Cambridge University Library, Stanley Baldwin Papers, Vol. 174, p. 264). А 12 числа, отправляясь из Парижа после очередной встречи с Рейно и Вейганом, он сказал упомянутому уже здесь Хейстингсу Лайонелу Исмею (1887-1965), будущему генералу (с 1944), барону (с 1947), и генеральному секретарю НАТО (в 1952-57) : "Мы с вами умрем через три месяца" (Harvard University, Houghton Library, Sherwood Papers, fol. 1891). Именно депрессивное настроение Черчилля, было тем последним ударом по надеждам Вейгана организовать сопротивление немцам на узкой полосе побережья Бискайского залива при поддержке корабельной артиллерии сильного французского флота. Именно руководствуясь этим планом, Вейган рекомендовал перевести правительство не куда-нибудь, а именно в Бордо - как раз на побережье Бискайского залива. Однако такая затея имела бы смысл лишь в том случае, если бы англичане выделили достаточное количество самолетов. Иначе французские линейные корабли, несмотря на то, что они обладали мощным зенитным вооружением, рано или поздно стали бы добычей немецких пикирующих бомбардировщиков. Но почти все французские "Девуатины" D520, бывшие на тот момент лучшими истребителями в мире, уже были израсходованы в боях с большими по количеству "Мессершмидтами". Поэтому требовались английские "Спитфайры". Но Черчилль их не дал. Он полагал, что вот-вот пробьет час Англии. Вскоре депрессивная фаза у Черчилля кончилась к двадцатым числам июня. Началась маниакальная. И вот, Черчилль, выступая в Парламенте 23 июня, заявил ошарашенным депутатам, что Англия будет вести войну до победного конца. На чем была основана уверенность Черчилля в победе? Дело в том, что в эти дни его голову пришла гениальная мысль: еще раз попытаться заставить Сталина думать, что Гитлер, расправившись с Францией, нападет на Россию. Еще 20 мая 1940 года советской стороне было сообщено о намерении направить в Москву с "исследовательской" миссией "специального уполномоченного" сэра Стаффорда Криппса. Вскоре Криппс становится послом вместо уехавшего в отпуск еще 2 января предыдущего сэра - сэра Уильяма Сидса. И уже 25 июня Сталин через Криппса получает письмо Черчилля, в котором премьер-министр разбитой страны, обладающей безоружной деморализованной армией, предлагает не кому-нибудь, а Сталину, руку дружбы. Несмотря на провал этой миссии Криппса, она вызвала большое беспокойство в ставке фюрера. Гитлер созвал совещание, на который были приглашены Кейтель, Йодль и Варлимонт. Он спросил генералов, можно ли прямо сейчас, на всякий случай, разбить Россию так же быстро, как только что разбили Францию. Ответ был отрицательным. Генералы заявили, что, хотя Германия и вышла из французской кампании победителем, войска ее сильно потрепаны, а авиация, хотя и быстро восстанавливает самолетный парк, будет еще полгода испытывать недостаток кадров, образовавшийся вследствие понесенных потерь. Но уже к 12 сентября охлаждение в русско-германских отношениях было преодолено. В этот день германский морской атташе в Москве сообщил, что "отношение русских, пройдя через период охлаждения, снова стало вполне дружественным, хотя причины этого изменения неизвестны". Но Черчилль не успокаивался. Он решил снабдить Гитлера информацией о том, что удар ему в спину готовит Сталин. Такую информацию англичане. Главным образом через французскую и нейтральную прессу, ненавязчиво пытались подкинуть Гитлеру с самого момента подписания пакта Молотова - Риббентропа. Так еще 15 октября 1939 года в передовой статье французской газеты "Temps" утверждалось, что "позиции, завоеванные Россией, представляют постоянную угрозу для Германии" ("Temps", 15 octobre, 1939). Чуть позже, в декабре 1939, "Epoque" писала буквально следующее: "План русских грандиозен и опасен. Их конечной целью является Средиземное море" ("Epoque", 4 decembre, 1939). Одним из эпизодов этой пропагандистской кампании было и упомянутое выше распространение агентством Гавас подложного протокола заседания Политбюро. Не отставала от своих французских коллег и заокеанская пресса. В январском номере официального журнала госдепартамента появились такие строки: "Повернув войска с востока на запад, Гитлер должен постоянно быть настороже" ("Foreign Affairs", January, 1940. p. 210). Но истинно широкого масштаба такие заявления в нейтральной прессе достигли в период между окончанием боевых действий во Франции и нападением Германии на Советский Союз. Гитлера всеми силами старались убедить, что Сталин хочет на него напасть. И Гитлер поверил. Уже 8 января 1941 года Гитлер заявил Риббентропу: "Англия держится только надеждой на помощь Америки и России. Дипломатическая подготовка англичан в Москве ясна: цель Англии - это бросить СССР на нас. Одновременная интервенция России и Америки была бы слишком тяжела для нас. Поэтому надо уничтожить угрозу еще в зародыше". Геринг, Кейтель, Йодль и Риббентроп подтвердили в Нюрнберге эту версию совершенно единогласно: "Гитлер проникся в начале 1941 г. убеждением, что между Англией и СССР существовало тайное соглашение. Он не мог иначе объяснить ожесточенное и, по-видимому, безнадежное сопротивление англичан...". Пытались убедить и Сталина. Письмо Черчилля, переданное Сталину 1 июля 1940 года, явилось первой каплей из новой волны предупреждений, предложений и заверений, которые сыпались из Англии весь год до самого 22 июня 1941. Но Сталин не поверил. Не поверил он в то, что Гитлер с самого начала собирался, расправившись с Францией напасть на Советский Союз. Но Сталин поверил в то, что усилиями британской пропаганды и окапавшихся в Германии британских агентов влияния рано или поздно внушаемый Гитлер испугается и повернет на восток. V. ГОТОВИЛ ЛИ СТАЛИН УДАР В СПИНУ ГИТЛЕРУ? Если Сталин действительно готовил удар в спину Гитлеру, то он должен был выбрать самый подходящий для этого момент. Момент, на который указывает Виктор Суворов, то есть 6 июля 1941 года, был моментом далеко не самым подходящим. Германия за период между 22 июня 1940, когда было подписано перемирие с Францией, и 22 июня 1941, когда Гитлер напал на Советский Союз, значительно увеличила свой военный потенциал. Производство средних танков выросло в 2,1 раза, а их общее количество по сравнению с маем 1940 года увеличилось втрое. В целом, число танков выросло с 2 580 до 5 639 (с учетом 377 САУ, но без учета чешских танков Т-35 и Т-38). Особенно выросло количество средних танков. Так, число танков Pz. Kpfw III с 388 штук на 10 мая 1940 года выросло к июню 1941 до 965. При этом танки Pz. Kpfw III за этот год были перевооружены с 37-миллиметровой на 50-мм пушку. Первая пробивала броню танков БТ лишь на расстоянии до 500 метров. Новая же пушка позволяла немцам бороться с "бэтэшками" на расстоянии до километра, так как ее подкалиберный снаряд массой 980 г имел начальную скорость 1198 м/с. Правда, сорокопятка нашего БТ продолжала пробивать броню Pz. Kpfw III на любых прицельных дистанциях. Модернизирован за этот период был и единственный по-настоящему средний германский танк Pz. Kpfw IV. Во-первых, с 30 до 50 мм увеличилась толщина лобовой брони этого "панцеркамфвагена". Это делало его неуязвимым для сорокопяток хотя бы в лобовой проекции. Во-вторых, в боекомплекте его 75-мм пушки появился кумулятивный снаряд, дававший "четверке" возможность бороться даже с "тридцатьчетверкой". В-третьих, была увеличена ширина гусениц танка, что делало его более подвижным, на русских и польских дорогах. Количество этих танков тоже увеличилось более чем в полтора раза - с 278 (а, если учитывать понесенные во Франции потери, то и со 180) до 439 экземпляров. Количество же боевых самолетов возросло с 3 824 штук до 10 024 машин. К 22 июня 1941 у границ СССР было сосредоточено и развернуто три группы армий всего 181 дивизия, в том числе 19 танковых и 14 моторизованных, и 18 бригад, поддерживаемых тремя воздушными флотами. В полосе от Черного м. до Припятских болот - группа армий "Юг" - 44 немецких, 13 румынских дивизий, 9 румынских и 4 венгерских бригады против дивизий нашего Юго-Западного фронта. В полосе от Припятских болот до Гольдапа (ныне - город Гусев Калининградской области) была развернута группа армий "Центр" - 50 немецких дивизий и 2 немецких бригады против 27 дивизий нашего Западного фронта. В полосе же от Гольдапа до Мемеля - группа армий "Север" - 29 немецких дивизий против19 дивизий нашего Северо-Западного фронта. Перед ними была поставлена задача наступать в общем направлении соответственно на Киев, Москву и Ленинград. На территории Финляндии было сосредоточено 2 финских армии, на территории Северной Норвегии - отдельная немецкая армия "Норвегия" - всего 5 немецких и 16 финских дивизий, 3 финских бригады - с задачей выйти к Ленинграду и Мурманску. В резерве командования сухопутных войск находилось 24 дивизии. Всего для нападения на СССР было сосредоточено св. 5,5 млн. человек. - Но ведь мы же имели 170 дивизий против 190 дивизий противника, - скажут некоторые, - а у вас получается 25+27+19=71. - Да в том-то вся и беда, что из тех 170 дивизий, которые мы имели на западе, большая часть располагалась во втором стратегическом эшелоне. Если считать не так, как предлагают резунисты, то надо против 170 наших дивизий брать 174 немецких, то есть, учитывая резервы, коими фактически и являлся второй стратегический эшелон. Но, если у немцев в первом эшелоне было 86,2% (это без учета сил сателлитов) имеющихся сил, то у нас - 41,8%. Всего же в немецкой армии имелось 214 дивизий -169 пехотных, 21 танковая, 14 моторизованных, 10 прочих, и 7 отдельных бригад. В нашей - 303 стрелковых, танковых, моторизованных и кавалерийских дивизии. Однако значительная часть из этих дивизий находилась на Дальне Востоке, так как, хотя Япония и не принимала участия в войне, свою роль в оттягивании на себя частей и соединений Красной Армии она играло безукоризненно. Так, что касается, например, танковых войск, Дальний Восток оттягивал на себя 5216 танков, то есть 26,4 % от их общего числа. Внутренние округа располагали 3 310 танками - 14,1 %. Еще 5 % приходилось на южные округа - 1187 танков. Кроме того, летом 1941 советские войска находились в стадии переформирования и перевооружения. Средняя укомплектованность частей и соединений, в связи с этим, составляла 60-70%. Говорят, что Сталин, к сожалению, не собирался нападать на Германию, не дождавшись, пока завершится перевооружение с трехлинеек на самозарядные винтовки Токарева, с БТ-7М на Т-34, с И-16 на И-185. Войска-то к западным границам он, в основном, уже выдвинул, линию Сталина демонтировал, но к войне летом 1941 эти войска были еще не готовы. Сталин рассчитывал, вероятно, что в его распоряжении будут еще полгода - год. И надежды на эти год или хотя бы полгода он связывал именно с возможностью начала активных операций Гитлера против Англии. Лучшее враг хорошего. Советские войска превосходили Германские по технике и вооружению и без перевооружения. С Pz. Kpfw III вполне справлялись бы и "бэтэшки", а уже имевшегося количества КВ и Т-34 вполне хватало, чтобы справляться с Pz. Kpfw IV. Тем более что на 21 июня 1941 года в Красной Армии было 1363 Т-34 и 677 KB. Но сделать то же, что сделал Гитлер с нами в июне 1941, Сталин имел возможность еще в мае 1940. Причем сделать это он мог с гораздо большими шансами на успех, чем таковые были бы у него 6 июля сорок первого, не напади Гитлер в июне. Теперь уже не выяснишь, обсуждалась ли вообще эта возможность. Скорее всего, нет. Нельзя же нарушать международные соглашения. Можно только Гитлеру. Сталин рассматривал трудности, возникшие у Англии и Франции, лишь как благоприятную возможность вернуть территории, утраченные Россией после революции. Помните захват Прибалтики в сороковом? Захват прошел без единого выстрела. Литве, например, мы предъявили такой же ультиматум, какой Гитлер предъявлял за два года до этого Чехословакии. За час до истечения его срока Литва его приняла. Это было в 9 утра 15 июня 1940 года - на другой день после взятия немцами Парижа. Уже в 15 часов наши войска пересекли границу, а в 17.45 были в Каунасе - тогдашней литовской столице. Президент Литвы Антанас Сметона утром того же дня бежал и нелегально перешел на территорию Германии. Умер он в Кливленде 9 января 1944 года. Министр внутренних дел Скучас и начальник литовской политической полиции Повилайтис тоже пытались бежать, но сами литовцы поймали их и передали нашим властям. Сбежал и шурин Сметоны, служивший полицмейстером Паневежиса. При этом он прихватил кассу городской казны. Не более трех дней понадобилось для полной оккупации Латвии и Эстонии. Через месяц все три "страны" были возвращены в состав нашей державы под видом так называемых "республик". Мирным путем был также решен и вопрос о Бессарабии. Румынию, потерявшую своего союзника Францию, обкорнали по самые уши. Сначала мы 28-30 июля по ультиматуму от 26 июля 1940 года оттяпали у нее Бессарабию и Северную Буковину. А затем по второму Венскому арбитражу 30 августа немцы у нее в пользу Венгрии забрали Северную Трансильванию - 43 492 км2 с населением 2,4 млн. человек. Буквально через несколько дней по соглашению от 7 сентября 1940 года Болгария вернула себе Южную Добруджу. Что принес нам захват Бессарабии, вред или пользу? С одной стороны. Мы вернулись в прежние границы, подтвержденные потом и после войны. С другой стороны, под влиянием бескровного поражения Румынии король Кароль II отрекся от престола в пользу сына Михая I, а главой румынского правительства стал генерал Ион Антонеску. Новое румынское руководство решило форсировать сближение с Германией, и уже 1517 сентября в Берлин была передана просьба о направлении в Румынию военной миссии. В первой декаде октября в Румынию прибыли германские войска общей численностью 25 тысяч человек. Но, самое главное, Румыния становилась нефтяным резервуаром Германии. Таким образом, получив клочок территории, мы безвозвратно потеряли остальную Румынию. Что же следовало делать? Надо было с Румынией поступить по прибалтийскому варианту. Зная, что Германия и Италия поддерживают требования Венгрии относительно Северной Трансильвании, можно было выступить в защиту Румынии. А для осуществления этой защиты можно было бы и ввести советские войска. Конечно, это привело бы к конфликту с Германией, но до войны бы дело не дошло. Германия едваедва расправилась с Францией, и ей было необходимо перегруппировать силы. Кроме того, Сталин, по-видимому, готовил "последний бросок на юг". Дело в том, что еще 31 декабря 1939 года нарком обороны Ворошилов приказал увеличить численность войск Закавказского военного округа путем призыва резервистов сверх штатов мирного времени. (РГВА. ф.25873. оп.1. д.1933. л.6-15) Затем началась переброска в Закавказье дополнительных частей и соединений. Так, уже 10 января 1940 года в Баку была переброшена 31-я стрелковая дивизия из Северо-Кавказского военного округа. (РГВА. ф.25873. оп.1. д.1933. л. . л.21-22) А в начале апреля в Закавказье стали прибывать войска с финского фронта. В соответствии с директивой наркома обороны ? 0/2/104044сс от 10 апреля 1940 года, к 27 апреля в состав ЗакВО включались управления 3-го и 23-го стрелковых корпусов, 4-я, 136-я и 138-я стрелковые, 24-я кавалерийская дивизии, 116-й, 547-й, 136-й, 350-й гаубичные артполки, 40-й отдельный артдивизион особой мощности, 335-й, 18-й зенитные артполки, 7-й, 9-й отдельные прожекторные дивизионы, 153-й, 157-й, 171-й, 184-й, 201-й, 216-й, 211-й дивизионы малокалиберной артиллерии, 24-й отдельный батальон ВНОС, 380-й дивизион ПВО, 388-й зенитный артдивизион, 97-я рота и 9-й, 10-й, 11-й, 12-й, 13-й, 14-й взводы крупнокалиберных пулеметов, тыловые и санитарные части. Кроме того, к 25 мая в Закавказском округе следовало сформировать 17-ю и 41-ю легкие танковые бригады. (РГВА. ф.25873. оп.1л.81-83, 88-90, 107-109, 110-116, 135-139; ф.40442. оп.1. д.138.л.118-139) В результате всех этих мероприятий штатная численность войск Закавказского ВО возросла с 15 февраля по 1 июля 1940 г. в 3,2 раза. Списочная численность войск округа, составлявшая на 1 апреля 86 771 человек, увеличилась к 1 мая до 307 961 человека, а к 1 июня до 320 128 человек. (РГВА. ф.25873. оп.1. д.2349. л.2; ф.7. оп.15. д.151. д.131-132, 192, 230-232. 234-252) С 25 по 29 марта с высшим и старшим комначсоставом ЗакВО была проведена двусторонняя оперативная игра на картах на территории Восточно-Анатолийского и Передового иранского ТВД, в ходе которой разыгрывался следующий сценарий: "черные", продолжая вести войну с "коричневыми" на Западном фронте, совместными действиями с "синими" и "зелеными" решили перейти к открытым действиям против "красных". Согласно замыслу игры, "синие" к середине июня сосредоточили к границе войска и с утра 16 июня вторглись на территорию "красных", а "зеленые" попытались 19 июня сделать то же самое, но были отброшены. В этой обстановке Закавказский фронт "красных" получил задачу с утра 25 июня перейти "в решительное наступление с задачей выхода на фронт Эрзерум, оз. Ван, Тавриз". Следовало, взаимодействуя с Черноморским флотом, "не допустить противника на восточное побережье Черного моря от Батуми до р. Псоу и нападение его ВВС на базы Поти, Батуми". Каспийская военная флотилия получала задачу "набеговыми операциями на базы противника во взаимодействии с ВВС фронта уничтожить морские силы противника и важнейшие объекты военного значения", а 3-й корпус ПВО должен был "не допустить нападения ВВС противника на Баку". (РГВА. ф.4. оп.14. д.2657. л.1-17) Не забывали и о пропагандистском обеспечении южного похода. Так, 2 апреля было принято решение сформировать редакцию и типографию газеты на английском языке и увеличить штаты газет на турецком и иранском языках для разложения войск противника. (РГВА ф.25873. оп.1. д.1933. л.65) *** Но, если бы Сталин действительно хотел всадить Германии в спину кинжал, то сделать он это был должен не раньше и не позже, а именно 24 мая 1940 года. Действительно, по окончании боевых действий против Франции Германия имела 156 дивизий (к 22 июня 1941 - 214), в том числе 10 танковых (к 22 июня 1941 - 21). 120 из них находились в Бельгии, Голландии и Франции, 7 дивизий несли оккупационную службу в Норвегии и одна - в только что оккупированной Дании. Еще 13 находились в Германии и Чехословакии. И лишь 15 дивизий находились в Польше у границ с СССР. Еще меньше сил на востоке было у Гитлера в период активных боевых действий во Франции. На западе находилось тогда 136 дивизий. Они имели в своем составе 2580 танков, 3824 самолета, 7378 полевых орудий. Их этих сил 74 дивизии, в том числе все 10 танковых и 6 моторизованных, были задействованы в наступлении. Кроме того, 19 пехотных дивизий группы армий "С" сковывали 50 французских и 1 британскую (51-я шотландская) дивизии, стоящие на линии Мажино. Еще 43 пехотных дивизии находились в резерве. Резерв этот по мере развития операции расходовался для усиления мощи наступающих армий. Из этих 43 в Польше находились всего-навсего пять дивизий, несших оккупационную службу. 10 мая 1940 года Гитлер напал на Францию. В то время, пока французы и англичане в соответствии с разработанным перед войной планом "Диль", вводили свои войска в Бельгию, немецкие части группы армий "А" прорвались в центре фронта через территорию Люксембурга. Утром 13 мая, преодолев за два дня 110-километровую полосу Арденн, немцы подошли к реке Маас в районе Седана, а в полдень того же дня начали ее форсирование и атаку противоположного берега. К вечеру переправа была налажена, и 7-я танковая дивизия Эрвина Роммеля, будущего героя поражения под ЭльАламейном - начала переправляться через Маас. На этом участке фронта оборонялись лишь две армии - самые слабовооруженные из всех французских армий: 9-я под командованием генерала Корапа и 2-я под командованием генерала Хюнтцигера. Это был тот самый Шарль Хюнтцигер, который полтора месяца спустя от имени французского командования подписывал Компьенское перемирие 1940 года - акт о капитуляции Франции. Затем немецкие войска группы "А", в составе которых были 6-я и 12-я армии в первом эшелоне и 4-я во втором, форсировали Маас между Седаном и Намюром. Отразив запоздалый и маломощный контрудар 9-й армии, немцы, почти не встречая сопротивления, двинулись к морю. В составе наступающих войск имелось две танковых группы - Гота и Клейста. Группа Клейста, наступавшая в первом эшелоне, состояла из 41-го, 19-го, и 14-го танковых корпусов, которыми командовали соответственно Рейнхардт, Гудериан и Виттерсгейм. 16 мая на Кэ д'Орсэ, в здании французского МИДа уже жгли документы, а премьерминистр Поль Рейно приказал правительству эвакуироваться в Тур. Французы не знали, что немцы идут к Ла-Маншу и думали, что танки Роммеля и Гудериана идут на Париж. Спокоен был лишь один Гамелен. Дело в том, что в феврале 40-го случился так называемый Мехеленский инцидент: связной самолет немцев, летевший в штаб Федора фон Бока, командовавшего немецкой группой армий "В", по ошибке приземлился в Бельгии у города Мехелен. Самолет этот вез не что иное, как оперативные планы предстоящей Французской кампании. В этих планах главная роль отводилась удару через Бельгию. Ознакомившись с захваченными документами, французский главнокомандующий генерал Морис Гюстав Гамелен пришел к выводу, что, либо самолет был послан противником нарочно, либо, узнав о пропаже самолета, немцы пересмотрят свои планы. Единственным местом, где немцы могли нанести удар, была территория Люксембурга. В других местах прорыв был, по мнению французов, невозможен, поскольку все 351 километр франко-германской границы прикрывала Линия Мажино, а в Бельгии тоже имелась сеть мощных фортов и укрепрайонов. Но вместо того, чтобы укрепить франко-люксембургскую границу, Гамелен решил нарочно оставить на ней лишь 2-ю и 9-ю армии - самые слабые армии всех французских вооруженных сил. Таким образом, Гамелен хотел заманить противника в ловушку. По его мысли, едва немцы введут в прорыв свои подвижные соединения, мышеловка должна была захлопнуться к них за спиной мощным контрударом англофранцузских войск из Бельгии. План этот был настолько секретным, что знали о нем лишь два человека: сам Гамелен и командующий 1-ой группой армий генерал Пьер Гастон Бийот. К 12 мая французскому командованию стало ясно, что именно на участке фронта между Седаном и Намюром противник сосредотачивает наиболее крупные силы. Вечером 12 числа командующий Северо-Восточным фронтом генерал Жозеф Жорж просил Гамелена разрешить усилить этот участок фронта, но Гамелен ответил отказом (Gamelin M. Servir, t. I. Paris, 1946, p. 336). Наоборот, он приказал Хюнтцигеру вывести две дивизии левого фланга 2-ой армии из-под удара, в результате чего между ней и правым флангом армии Корапа образовался разрыв шириной 28 км. Корап, правда, таких приказов не получал, так как его уже собирались заменить генералом Анри Оноре Жиро. Однако Жиро, командовавший до этого 7-й армией, которая по плану "Диль" должна была воевать в Голландии, вступил в командование армией слишком поздно, когда ее солдаты, смешавшись с толпами беженцев, беспорядочно отступали. В этих условиях и сам Жиро вскоре попал в немецкий плен. Немцы содержали его в дрезденском замке Кенигштайн, откуда Жиро сбежал в апреле 1942. После высадки союзников в Северной Африке в ноябре 1942 американцы ввели Жиро в состав руководства Сражающейся Франции. На короткое время Жиро станет официальным "главой всех свободных французов", но вскоре де Голль оттеснит его на второй план и восстановит свои позиции. Гамелен был спокоен. Он выжидал, когда, наконец, немецкие танковые корпуса подальше оторвутся от пехотных частей, чтобы нанести по ним намеченный контрудар. По его расчетам этот контрудар следовало бы наносить в районе Арраса 20 мая. Но не был спокоен премьер-министр Поль Рейно. 19 мая, за день до намеченного контрудара, премьер отправил главнокомандующего в отставку. На его место был назначен вызванный из Бейрута 73-летний герой прошедшей войны генерал Максим Вейган. Далее судьба Гамелена складывалась далеко не самым лучшим образом. В день своего 68-летия 20 сентября 1940 года генерал был арестован правительством Петэна и на Риомском процессе был осужден как главный виновник втягивания Франции в войну против Германии. После полной оккупации Франции немцы вывезли Гамелена в концлагерь на территории Германии, где он просидел до конца войны. Но, едва получив свободу, генерал снова попал за решетку и опять в родной Франции. На этот раз его объявили главным виновником поражения Франции в июне 1940. Лишь личное вмешательство де Голля, руководившего тогда 4-й республикой, привело к тому, что Гамелен был оправдан. Гамелен оставил Вейгану записку, названную им "Личная и секретная инструкция ?12", в которой излагал суть своего плана. Текст этой инструкции Гамелен приводит на 3-4 страницах книги своих воспоминаний, названной им "Servir", что означает "Служить". Первый том этой книги, озаглавленный "Le Prologue du Drame", увидел свет в Париже в 1947 году, но на русский язык до настоящего времени книга не переводилась. Однако, получив записку, Вейган решил лично ознакомиться с обстановкой на фронте и вылетел в штаб Бийота, находившийся тогда в бельгийском городе Ипр. Проведя 21 мая совещание с Бийотом, встретившись с бельгийским королем Леопольдом III, и, так и не дождавшись прибытия командующего британскими экспедиционными силами генерала Джона Горта, Веган вернулся в Париж, а Бийот несколько часов спустя погиб в автокатастрофе. Пока назначенный на его место генерал Бланшар, командовавший до этого 1-ой армией, вникал в суть идеи, было уже 22 мая. Обстановка успела измениться - основные немецкие силы нагнали застрявшие под Амьеном немецкие танковые соединения. Застряли они там из-за того, что им во фланг ударила 4-я танковая дивизия полковника Шарля де Голля. Не генерала, как большинство ошибочно полагает, а полковника. Звание бригадного генерала он присвоил себе уже находясь в Лондоне, чтобы прибавить себе больший вес, как в глазах Черчилля, так и в глазах французов, перед которыми он выступил по радио из Англии 18 июня. И действительно, 7 августа 1940 года де Голль подписал с Черчиллем соглашение о создании на анлийской зеле за английские деньги организации "Свободная Франция". Однако две звездочки на круглой французской фуражке не произвели на французов благоприятного впечатления. Де Голля во Франции считали предателем, так как он 17 июня самовольно вылетел в Лондон. Поэтому большинство французов остались верны законному правителю Франции 83-летнему маршалу Анри Петену. Лишь 7 тысяч французских солдат, эвакуированных англичанами из Северной Норвегии, да оказавшиеся в плену у англичан бывшие военные моряки с кораблей, захваченных во время операции "Катапульта", влились от безысходности жизни на чужбине в отряды "Свободной Франции". 11 же мая 1940 года де Голль, командовавший до этого с 1937 года 507-м танковым полком в городе Мец, а с начала войны ставший командующим танковыми войсками 5й армии, принял командование 4-й танковой дивизией, имевшей в своем составе 230 танков. Из них 135 - S35, 45 - D2 и 50 - В1. 17 мая де Голль двинул свою дивизию в бой. Опрокидывая немцев, она продвинулась на 20 км и вышла во фланг танковой группы Гудериана. "Де Голль не уклонялся от боев и с несколькими отдельными танками 19 мая прорвался на расстояние двух километров от моего командного пункта... Я пережил несколько часов неуверенности", - писал впоследствии Гейнц Гудериан. А вот что написал по этому поводу в своей "Истории второй мировой войны" генерал Типпельскирх: "Активные действия войск де Голля в районе Лаона представляли собой единственную попытку выступить с юга навстречу прорвавшимся немецким войскам". Пришлось немцам остановиться и ждать, пока танки де Голля будут уничтожены авиацией. В результате бомбежек дивизия понесла большие потери. Из 230 танков в строю осталось лишь 34 боеспособных машины. Французские танки были лучше немецких. Их 47-миллиметровая пушка пробивала с расстояния 500 метров 51 миллиметр брони, в то время, как 37-миллиметровая немецкая пушка, стоявшая на танке Pz. Kpfw III, пробивала на этом расстоянии лишь броню толщиной 26 миллиметров. Короткоствольная же 75-миллиметровая, установленная на Pz. Kpfw IV, которых к 10 мая у немцев было всего 278 штук (в боях потеряно 98), могла пробить 39 миллиметров брони. Что уж говорить о Pz. Kpfw I, вооруженном двумя 7,92-мм пулеметами и Pz. Kpfw II, на которых стояли 20миллиметровые "Эрликоны"? А таких танков в немецкой армии было тогда большинство - 1908 штук. В то же время броня у французских танков была толще, чем у немецких. Если Pz. Kpfw IV серии "Е" имел броню толщиной в 30 мм, то S35 имел 36-миллиметровый лоб и 58-миллиметровую башню. Танк же В-1 был вообще обшит 60-миллиметровой броней по всему периметру. Кроме того, танков у французов количественно было больше - 2789 танков, не считая 310 английских, против 2574 немецких машины. Более того, в число этих немецких танков входят и танки Pz. Kpfw I и Pz. Kpfw II. Первых было 945 (потеряно 182), Танков же Pz. Kpfw II насчитывалось 963 штуки (потеряно 240). С танками Pz. Kpfw I и Pz. Kpfw II могли бороться и бронеавтомобили "Панар", вооруженные двумя 25-миллиметровыми пушками "Гочкис" и имеющие бронирование, сопоставимое с Pz. Kpfw I и Pz. Kpfw II. И первые же дни боевых действий показали, что французские танкисты могут сражаться лучше немецких. Так, 13 мая наступавший в Бельгии в первом эшелоне 6-й немецкой армии16-й танковый корпус генерала Эриха Гёпнера столкнулся с французским корпусом генерала Рене Приу. Корпус, которым командовал генерал Приу, назывался 1-м кавалерийским. Однако кавалерийским он назывался лишь по старой памяти, так как последняя лошадь, служившая в этом корпусе, была отправлена в отставку за шесть лет до начала войны. Основу вооружения корпуса составляли те самые бронеавтомобили "Панар", а также танки S-35 и SOMUA, по французской классификации называемые "кавалерийскими". Корпус вводился в действие не одновременно, и главный удар 16-го немецкого корпуса приняла на себя 3-я легкая механизированная дивизия. Несмотря на это, потери немцев во встречном сражении были в полтора раза больше - немцы потеряли 164 танка, а французы - 105 танков и бронемашин (Shirer W. The Collapse of the Third Republic. New York, 1969, p. 626). Почему же попытка де Голля была единственной? Почему Франция не собрала в кулак все свои танковые силы и этими силами не нанесла мощный удар по немецким войскам, когда те еще только переправились через Маас? Да именно потому, что генерал Гамелен приказывал выжидать до того момента, когда подвижные соединения Вермахта поглубже зайдут на французскую территорию и оторвутся от неповоротливых пехотных частей. И вот с двухдневным опозданием намеченный Гамеленом контрудар начался. Две английские танковые дивизии и одна бронетанковая бригада двинулись в атаку под Аррасом, но были встречены огнем противотанковой артиллерии подошедших к тому времени немецких пехотных частей. Понеся большие потери, англичане откатились на исходные позиции. Эта неудача окончательно убедила англичан в том, что из Франции пора сваливать. Если бы англичанам противостояли лишь танковые части, то их орудия не справились бы с броней британских танков "Матильда" и "Валентайн". Но немецкая пехота располагала 88-мм зенитными орудиями, и даже 60-80-миллиметровая броня их снаряды не сдерживала. С опозданием на 12 часов наступление начали и французы, но, понеся большие потери, тоже вынуждены были отойти на рубеж каналов Дуэ, Ла-Бассе, Бетюн. Таким образом, действия дивизии де Голля привели, несмотря на тактический успех, к большому ущербу для всей кампании, так как немцы, будучи вынужденными остановиться, дождались воссоединения с пехотой и артиллерией. Однако отсечение англо-франко-бельгийской группировки не означало еще ее военного поражения. Поражение было моральным. Решение об эвакуации английских войск из Бельгии было принято еще 20 мая - еще до капитуляции Бельгии и до контрудара под Аррасом. И, хотя официально эвакуация началась 26 мая, еще до начала операции "Динамо" было вывезено 59,3 тыс. англичан. *** День 24 мая 1940 года был самым благоприятным днем для того, чтобы осуществить нападение на Германию с востока. Почти все германские пехотные дивизии и все танковые были к тому времени задействованы на европейском театре военных действий. Из 43 резервных дивизий к 20 мая остались незадействованными лишь 34. Успели немцы понести и людские потери. За всю французскую кампанию немцы по их же собственным данным потеряли 27 074 человека убитыми, 18 384 - пропавшими без вести и 111 034 - ранеными. Из них 16 822 убитыми, 9 921 пропавшими без вести и 68 511 ранеными были, правда, потеряны уже в июне. 1940 год был для нападения на Германию благоприятнее 1941 еще и потому, что в отличие от сорок первого, Наша армия не находилась в состоянии перевооружения. То оружие и боевая техника, которые имелись в РККА, и без всякого перевооружения превосходили то, что имела на вооружении Германия. Но, самое главное, в этот день в германских войсках группы армий "В" был объявлен так называемый стоп-приказ - приказ, отданный 23 мая Рундштедтом - командующим группой армий "В" - об остановке танковых групп на рубеже Бетюн - Сент-Омер Гравлин. Чего только ни навыдумывали послевоенные историки относительно причин этого приказа. Одни говорили, что Гитлер поступил по-джентельменски, дав возможность англичанам эвакуироваться. Другие полагали, что Гитлер рассчитывал допустить возвращение в Англию деморализованных английских солдат с целью вызвать чувство страха и растерянности в английском народе и побудить правительство Великобритании к капитуляции. Третьи считали, что между Черчиллем и Гитлером имел место секретный сговор, в соответствии с которым Гитлер и Черчилль должны были после поражения Франции поделить французскую колониальную империю и, закончив войну, направить совместные силы против Советского Союза. На самом деле все было просто. У танкистов существует правило не допускать пробег танка без технического обслуживания больше определенного километража. В противном случае это вызовет многочисленные поломки техники. Этот километраж был исчерпан как раз 23 мая. Кроме того, у немецких танков кончились снаряды, а к тому времени они настолько оторвались от баз снабжения, что подвоз боеприпасов занял несколько дней - до 27 мая. Не пойдут же танки в бой без снарядов, да еще и с риском сломаться в самый ответственный момент боя. И, кстати, когда 5 июня немцы возобновили наступление на французские войска, создавшие за это время оборонительную линию по реке Сомма, то 30% танков в дивизиях первого эшелона вышли-таки из строя за первые два дня наступления. Но, самое главное, если преодолеть те самые двадцать километров, которые оставались до Дюнкерка и отрезать, таким образом, англичанам путь к эвакуации, то англичанам и французам не останется ничего иного, как начать операцию по прорыву, чтобы соединиться с остальными силами. Между позициями французов и позициями отрезанных от них войск 1-й группы армий было всего 60 километров, Встречными ударами от Амьена к Аррасу англо-французские силы могли соединиться между собой и, таким образом, сами отрезать только что отрезавшие их войска Рундштедта. А танкито у них без снарядов. Поэтому-то и было решено приказать Рунштедту перейти к обороне перед фронтом англичан - наиболее стойких воинов среди участников коалиции. Группе армий "В", наоборот, поручалось развивать наступление с востока, где оборону держали менее стойкие бельгийцы. -Да, - согласился Гитлер с доводами Рундштедта, - лучше пусть с ними справляется пехота, а танки нам еще понадобятся для взятия Парижа. Однако наступление немецкой пехоты натолкнулось на упорное сопротивление союзников и успеха не имело. Хотя решение об эвакуации было принято англичанами еще 20 мая, операция "Динамо", как были названы действия по эвакуации, началась 26-го числа. В числе отрезанных находились 10 английских, 18 французских и 12 бельгийских дивизий. Еще 71 дивизия была у французов в неотрезанной части армии. Вот тут-то и было самое время бросить на чашу весов те 140 дивизий Красной Армии, которые находились к весне 1940 года на новых советских границах. Войска Белорусского и Киевского округов как пришли на бывшую польскую территорию в сентябре 1939, да так там и остались. Сформированная на базе Витебской армейской группы 3-я армия стала дислоцироваться в районе Молодечно. 11-я армия, созданная на базе Минской армейской группы, теперь была расквартирована в районе Гродно. 4-я армия, которая раньше была Бобруйской армейской группой, а еще раньше - до 26 июля 1938 года - вообще называлась 5-м стрелковым корпусом, теперь поселилась в районе Кобрина, а 10-я, та, что была перед началом "освобождения" Польши перекинута в Белоруссию из Московского военного округа, та вообще встала в Белостоке, который ныне опять принадлежит Польше. То же самое было и в Киевском Особом военном округе, который вновь был сформирован после упразднения 14 ноября 1939 года Украинского фронта. Так, 5-я армия, бывшая Житомирская АГ, которая до 26 июля 1938 года называлась 8-м стрелковым корпусом, перебазировалась из Киевской, Житомирской и Черниговской областей в район Луцка. Винницкая АГ, ставшая в сентябре 1939 6-й армией, облюбовала Львов. 12-я же армия, созданная на базе Каменец-Подольской АГ, теперь дислоцировалась в районе города Станислав, который с 1962 года называется Ивано-Франковск. Никуда эти армии обратно не отводились, а только пополнялись и довооружались. Так, 28 декабря 1939 года на усиление войск западных военных округов было решено призвать в Красную Армию 546 400 человек и 50 тыс. человек комсостава запаса. Более того, чуть ранее 23 октября 1939 года появилось постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР за ? 81229сс/ов. Оно предусматривало, что дивизии Особых округов, каковыми на тот момент были Киевский и Белорусский, должны всегда содержаться по штатам военного времени. Белорусский военный округ имел 378 610 личного состава, 2436 танков и 3 167 орудий и минометов. В его состав входили 3-я, 11-я, 4-я и 10-я армии. Киевский же округ, в который входили 5-я, 6-я и 12-я армии, имел 238 978 человек личного состава, 2297 танков и 1792 ствола артиллерии. И еще более того, в соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 4 апреля 1940 года по 12тысячным штатам, то есть 80 % от штатов военного времени, следовало постоянно содержать 107 дивизий. Всего же на 1 апреля 1940 года в Красной Армии насчитывалось 4 миллиона 174 тысячи человек, из которых 2 миллиона 724 тысячи были военнослужащими кадрового состава, а 1 миллион 450 тысяч приписного. Согласно же директивам наркома обороны от 10 апреля 1940 года, призванный из запаса в сентябре 1939 года рядовой, младший начальствующий и начальствующий состав следовало задержать до особого распоряжения (РГВА. Ф.40442. Оп.1. Д.138. Л.1-153). Условия для нашего наступления были самые благоприятные. Хотя немцы и перебросили бы часть сил с западноевропейского ТВД, одновременно вступить в бой они бы не смогли, а, вступая в бой по частям, несли бы существенные потери и терпели поражение за поражением. В первую очередь, конечно, немцы перебросили бы авиацию. Но бетонные взлетные полосы в Восточной Польше не были еще построены, так что геринговским асам пришлось бы действовать с территории Германии, что отразилось бы на количестве боевых вылетов в сутки. Наша же авиация изначально была рассчитана на действия с грунтовых аэродромов и могла садиться хоть на снег, хоть на грязь. Затем немцы довольно быстро перебросили бы танки в Польшу и Восточную Пруссию. Но танки эти они могли бы брать только из группы армий "В", так как танки из группы Рунштедта стояли на берегу Ла-Манша и требовали приведения в порядок после длительного марша. Уход части сил из Восточной Бельгии несомненно ослабил бы натиск на те 10 английских, 18 французских и 12 бельгийских дивизий, которые уже оказались между молотом группы "В" и наковальней группы "А". Некоторые скажут, что нечто подобное сделала русская армия в 1914, спасая Францию, но потерпев при этом поражение. Но тут дело в том, что Восточно-Прусская операция 1914 года проводилась весьма ограниченными силами, да еще и без существенного численного перевеса над противником - 19 русских дивизий против 10 немецких, не считая ландвера, и 1220 орудий против 1000. Это при том, что Россия на своей западной границе имела 6 армий - 52 пехотных и 21 кавалерийская дивизии; всего свыше миллиона человек при 3203 орудиях. Кроме того, две русские армии вступили в бой не одновременно - 1-я - 4(17) августа, а 2-я - 7(20). Несмотря на это, русские войска 1-й армии 4 и 7 августа нанесли поражения германским войскам под Шталлупененом и Гумбинненом. Лишь с подходом двух немецких корпусов, спешно снятых с Западного фронта немцам тогда удалось сначала разгромить 2-ю армию Самсонова, а затем отбросить за Неман 1-ю армию Ренненкампфа. Немалую роль сыграло в поражении русских армий преступное бездействие генерала Ренненкампфа. Генерал от кавалерии Павел Карлович фон Ренненкампф (1854-1918) в 1873 окончил Гельсингфорсское пехотное юнкерское училище и Академию Генштаба (в 1882). В 1900, командуя кавалерийской бригадой, участвовал в подавлении Ихэтуаньского восстания в Китае. Во время Русско-Японской войны 1904-05 Ренненкампф командовал Забайкальской казачьей дивизией. С 1913 Ренненкампф командующий войсками Виленского военного округа. Поражение 1-й армии в Восточно-Прусской операции 1914 года было не последним странным поражением Ренненкампфа. Через несколько месяцев, когда он все еще находился в должности командующего 1-й армией, во время Лодзинской операции 29 октября - 11 ноября (1124 ноября) из-за неправильных действий Ренненкампфа на путях отхода окруженного противника оказалась лишь одна дивизия, не поддержанная соседними частями. Благодаря этому, остаткам группы Шеффера, понесшей большие потери, удалось 11(24) ноября прорваться через Брезины и вырваться из окружения. Хотя проведенное по этому случаю расследование вскрыло преступные действия и систематическое казнокрадство Ренненкампфа, он, благодаря поддержке царя, был лишь уволен в отставку. Но слухи о том, что командующий просто подыгрывал немцам, поддержанные мнением офицеров 1-й армии, ничем в те годы нельзя было искоренить. После Октябрьской революции 1917 арестованный органами Советской власти Ренненкампф был расстрелян по приговору революционного трибунала в Таганроге. В том же самом 1914 году, если уж в мировую войну все-таки влезли, следовало действовать по-другому. 2-я армия как более слабая должна была держать оборону на Немане, сковывая своим присутствием войска 8-й германской армии Притвица. 1-я же армия, не одна, а совместно с еще одной армией, переданной из состава Западного фронта, должна была наступать на север по левому берегу Вислы и выйти к Балтийскому морю между Пилау и Данцигом. Одновременно с этим Балтийский флот должен был высадить десанты в Пилау и Мемеле. В Мемеле, кстати, это было сделано, но, не получив поддержки, десантники с ходу захватившие Мемель, через день были разгромлены. Десанты должны были удерживать порты до подхода своей кавалерии. Делаться это должно было для того, чтобы воспрепятствовать морскому снабжению 8-й армии, а также предотвратить ее эвакуацию. Вот тогда-то 8-й армии пришел бы быстрый конец. Некоторые горячие головы в русских штабах предлагали вести наступление не в Восточной Пруссии, а через Силезию прямо на Берлин - тогда он был недалеко от русских границ. Но те, кто помудрее, поняли, что в этом случае противник по наступающим войскам ударит с тыла - из Восточной Пруссии, перебросив туда подкрепления через Померанию. Поэтому-то и остановились на восточнопрусском варианте. Но что для немцев важнее, Берлин или Кенигсберг? Конечно же Берлин, и, если бы на него наступали три русские армии, немцы забыли бы и про Париж, и про Кенигсберг. Берлин бы, конечно, мы силами трех армий не взяли, но остановились бы на Одере, захватив при этом Восточную Пруссию. Месяца через два-три, когда бы закончилась мобилизация, можно было бы начинать и наступление на Берлин с более близких и выгодных рубежей и при более удобной оперативной конфигурации. *** Но советские войска в 1940 были далеко не тем, чем царские в 1914. Недавние репрессии укрепили дисциплину, а бойцы и командиры только что получили боевой опыт в Советско-Финляндской войне и в войне на Халхин-Голе. С начала 1930-х годов советская военная доктрина строилась на теории Глубокой операции. Эта теория была разработана Триандафилловым в конце 20-х годов.Владимир Кириакович Триандафиллов (1894-1931) был с 1926 по 1931 год начальником Оперативного управления Штаба РККА. Труды Триандафиллова "Размах операций современных армий", М., 1926 и "Характер операций современных армий" М., 1929 стали теоретической основой предвоенного построения не только и не столько советских, сколько германских вооруженных сил. Там она явилась логичным дополнением к немецкой теории Молниеносной войны. Под теорию Глубокой операции создавались передвоенные воинские уставы, такие как, например, Временный полевой устав 1936, РККА (ПУ-36), а также полевой устав ПУ-39 Под эту теорию создавались танковые и воздушно-десантные войска. Основу сухопутных войск Красной Армии, как и в большинстве европейских стран, составляла пехота. Многие могут сказать, что дивизия Вермахта и дивизия РККА вещи не сопоставимые. Сославшись на Мюллера-Гиллебрандта, они заявят, что пехотная дивизия немецкой армии имела в своем составе 16 859 человек, в то время как советская насчитывала лишь 10 858 бойцов. Таким образом, скажут они, наша дивизия уступала немецкой по этому показателю в 1,55 раза. Но дело-то в том, что наши военные историки почему-то берут за основу штаты дивизии, введенные 29 июня 1941 года, когда утрата складов с вооружением в первые дни войны вынудила командование сократить штаты вновь формируемых дивизий. По штатам же 1939 года в мирное время в дивизиях, стоящих в Киевском и Белорусском округах насчитывалось по 6959 воинов, а во внутренних округах вообще по 5220 бойцов. Однако в военное время дивизия должна была насчитывать 16 797 человек, то есть иметь практически одинаковую численность личного состава с немецкой. Лишь в апреле 1941 ее штатный состав снизился до 14 483 человек. С началом мобилизации укомплектовать эти дивизии до штатов военного времени дивизии западных округов особых трудов не стоило, так как в Красной армии имелось достаточное количество обученного резерва. Примерно равными немецким были наши дивизии и по технической оснащенности. Орудий и минометов наша дивизия имела 210 штук. Немецкая - 212. При этом орудий полевой артиллерии у нас было 78 против 74 в немецкой дивизии. По противотанковой же артиллерии в 1940 году у нашей дивизии было полуторократное количественное превосходство: 36 сорокопяток против 24 немецких 37-миллиметровых противотанковых пушек. Кроме того, в нашей дивизии имелось 17 танков Т-26, что усиливало ее ударную мощь при прорыве обороны. Пехотная же дивизия Вермахта танков в своем составе не имела. Май 1940 был также временем, когда советские войска значительно превосходили немецкие по количеству пистолет-пулеметов. Под влиянием опыта финской войны у нас в апреле 1940 вновь приняли на вооружение ППД-34, назвав его модернизированный вариант ППД-40, и определили их по 1204 на каждую дивизию. В пехотной дивизии Вермахта тогда все еще имелся 31 пистолет-пулемет МР-38. Лишь осенью появился его модернизированный варианта МР-40. Детали его изготовлялись штамповкой, вследствие чего он стал несоизмеримо дешевле в производстве по сравнению со своим фрезерованным предшественником. Лишь тогда количество пистолет-пулеметов в пехотной дивизии Вермахта стало составлять 762 ствола. Единственное, в чем уступала пехотной дивизии Вермахта стрелковая дивизия Красой Армии, это пулеметы. Если у наших бойцов в каждой дивизии имелось 558 ДП, то у немцев было 618 пулеметов MG-34. Главной ударной силой сухопутных войск были танки. И танковая дивизия советских войск ничуть не уступала по составу танковой дивизии немецкой армии. В составе танковой дивизии РККА имелось 2 танковых полка, 1 артиллерийский полк, 1 мотострелковый полк и 1 зенитный артдивизион. По штату в нашей дивизии было 11 343 человека, 386 танков, 108 бронемашин, 42 орудия и 72 миномета. Личный состав немецкой танковой дивизии был, правда, несколько больше - 16 932 человека. Однако танков там было примерно столько же и даже чуть меньше - 375 машин. А если учесть, что те 108 бронемашин, которыми располагала наша дивизия, были вооружены 45миллиметровой пушкой, то можно говорить и о превосходстве нашей танковой дивизии над немецкой. Кроме танковых дивизий, каковых по состоянию на 27 мая 1940 года было12, имелись и отдельные танковые бригады. Одна из бригад была особой, состоявшей из 32 танков Т-35 и 85 танков Т-28. Кроме того, существовали еще три бригады по 117 танков Т-28 и 38 танков БТ. Еще 12 бригад состояли целиком из танков БТ и еще 22 - из Т-26. Те танки, которые были созданы у нас в 1930-е годы, как нельзя лучше подходили под теорию Глубокой операции. Наши танки делились на пехотные и крейсерские. Хотя у нас, в отличие от англичан, такое разделение официально не признавалось, на практике оно существовало. Пехотные танки, начиная с 1939 года, включались в стрелковые дивизии, реже непосредственно в полки, поротно - по 17 (с апреля 1941 - по 16) танков в каждой такой роте. До этого, в соответствии со штатами 1936 года в дивизии имелся танковый батальон, имевший в своем составе 54 танка. Эти танки предназначались для поддержки пехоты во время прорыва вражеской обороны. Представителем класса пехотных танков был Т-26. Сначала это была точная копия своего английского прототипа танка "Виккерс 6-тонный". Лицензия на его производство была закуплена у Англичан в 1930 году комиссией, возглавлявшейся начальником Управления механизации и моторизации РККА Халепским, после чего танк был принят на вооружение 13 февраля 1931 года. Вооружен этот был первоначально двумя пулеметами ДТ, размещенными в двух башнях. 17 таких танков участвовало в параде на красной площади 7 ноября 1931 года. Всего же в пулеметном варианте до конца 1931 успели выпустить 120 машин. Впоследствии этот танк модернизировали уже по-советски. В начале 1932 года в одну из башен поставили 37-миллиметровую пушку. Это была та же самая беспонтовая пушка, которую ставили на танк МС-1 и которая до этого стояла ни легком французском танке "Renault FT" периода первой мировой войны. Начальная скорость ее снаряда была всего 434 м/с, вследствие чего эффективность огня этой пушки примерно соответствовала эффективности нынешнего подствольного гранатомета. Однако уже в 1933 на танк установили башню с нашей пушкой-сорокопяткой, унифицированную с такой же башней танка БТ-5. В результате вооружение стало реальным, а не символическим. Последнюю модернизацию танк прошел в 1937 году. Имелся также тяжелый вариант пехотного танка - Т-35, а также средний танк Т-28. Танков Т-35 с 1933 по 1939 было произведено нашей промышленностью 60 единиц. Танков же Т-28 за эти же годы произвели 511 штук. Еще 13 машин к ним добавились в 1940 году. Эти танки имели 76-миллиметровую горную пушку с длиной ствола всего 16,5 калибров. Снаряд этой пушки имел начальную скорость лишь 381 м/с, что не позволяло этим танкам бороться с танками противника. Тем не менее, эта пушка была очень хороша при прорыве вражеской обороны, так как ее снаряд именно вследствие малой начальной скорости имел ненастильную баллистику и потому мог разрушать полевые укрепления противника. Из тех же соображений на танки Pz. Kpwf IV первых модификаций и на самоходку поддержки пехоты, созданную на базе танка Pz. Kpwf III, ставилось орудие с похожими баллистическими характеристиками: длина ствола 17,4 калибра, начальная скорость - 385 м/с. Танк Т-35, помимо этого, оснащался еще двумя башнями с соркопятками - такими же, как на БТ и Т-26. Но наряду с пехотными танками, существовали и крейсерские. Они предназначались для ведения самостоятельных действий в оперативной глубине. Таким танком был танк БТ. В основу этого танка легла разработка американского конструктора Уолтера Кристи, которую он сам в 1928 году назвал "танк 1940 года". Кристи нашел техническое решение, позволявшее увеличить оперативную подвижность танков - иными словами, скорость при движении по дорогам. Он увеличил диаметр опорных катков, передние два из которых управлялись, до размеров автомобильных колес, а гусеницу сделал съемной. При движении со снятыми гусеницами тяговое усилие с помощью цепи Галля передавалось с ведущего колеса на заднюю пару катков, которые служили ведущими колесами. В погоне за скоростью изобретатель оснастил танк авиационным мотором, позволившим получить и до сих пор непревзойденные удельные мощности - более 40 лошадиных сил на тонну - и скорость по шоссе на колесах до 113 км/ч. Машины этого американского инженера, построенные в 1931 году, испытывались в армии США, но на вооружение так и не были приняты. Специалисты считали, что при больших скоростях управлять ими очень трудно, да и бронирование танков было недостаточным. Но этому танку было суждено обрести вторую родину. Советское торгпредство купило эти машины у конструктора и под видом тракторов вывезло их в СССР. Там эта модель под обозначением БТ-2 заочно была принята на вооружение 23 мая 1931 года, когда еще не было изготовлено ни одного экземпляра. Советские конструкторы вели работы по дальнейшему улучшению боевых свойств танка. И в результате в 1933 году появился БТ-5, вооруженный 45-мм пушкой образца 1932 года и спаренным пулеметом. На машине установили двигатель отечественного производства - двенадцатицилиндровый авиационный мотор М-17, сделанный на основе более старого М-5, являвшегося копией американского "Либерти" и ставившегося на туполевские самолеты-разведчики Р-3. Такие двигатели М-17 стояли на знаменитых поликарповских самолетах Р-5, и по выработке летного ресурса их ставили на танки. При этом путем ограничения подачи газо-воздушной смеси снижали их мощность с 615 до 400 л.с. Правда, вскоре этих двигателей не стало хватать и промышленность начала выпускать танковый вариант М-17 специально. Такие двигатели имели индекс "Т". БТ-5, кроме того, имел башню улучшенной формы, усиленные детали ходовой части. Командирские БТ-5 имели радиостанции с поручневой антенной. Это, кстати, сослужило плохую службу в боях: противник, видя издалека эти танки, старался вывести их из строя в первую очередь. Впоследствии антенну заменили на штыревую. В 1935 году в Красную Армию начал поступать танк БТ-7. На нем установили улучшенный двигатель - тот самый М-17Т - , вновь сконструированный главный фрикцион, ленточные плавающие тормоза, что значительно повысило его ходовые качества. Толщину брони и запас хода также увеличили. Через три года с начала выпуска БТ-7 стал производиться с коническими башнями для увеличения пулестойкости. За два года до начала Великой Отечественной войны на модификации БТ-7М установили специально созданный дизель-мотор В-2 вместо устаревшего М17Т, снятого с производства. Скорость танка возросла до 62 км/ч на гусеницах и 86 на колесах, запас хода - до 600 км на гусеницах и до 700 км на колесах, а масса - до 14,6 т. Производство БТ-7М прекратили весной 1940 года, вместо него в серию была запущена знаменитая тридцатьчетверка, унаследовавшая от своего предшественника ряд элементов трансмиссии и ходовой части, а также и двигатель. Незадолго до появления Т-34 появился экспериментальный танк А-20. Тот же Суворов выдвинул гипотезу, что индекс "А" следует читать как автострадный. Просто г-н Резун, вероятно, не знал, что этим индексом обозначались у нас экспериментальные образцы до их принятия на вооружение. Что представлял собой этот А-20? Этот танк стал переходной моделью между БТ-7М и Т-34. Корпус он имел уже тридцатьчетверочный, а башня с сорокопяткой была еще бэтэшная. Ходовая часть танка состояла из четырех катков с каждого борта. Позднее, когда появилась пушка Л-11, для нее изготовили новую башню. Танк потяжелел, и пришлось добавить пятый каток. Модель назвали А-32. Однако при проведении испытаний выяснилось, что со сброшенными гусеницами танк, достигший 28 тонн, ходить не сможет даже по асфальту - слишком велико было давление на дорогу. Поэтому-то и создали чисто гусеничный образец А-34. После сравнительных испытаний А-32 и А-34 последнюю модель под индексом Т-34 и приняли на вооружение, заменив при этом Л-11 на более удачную Грабинскую Ф-32. Однако опорные катки больного диаметра и отсутствие поддерживающих катков продержались в нашем танкостроении аж до Т-62 включительно. Многими достоинствами обладал БТ. Единственное, чего он не мог делать, - он не умел летать. К маю 1940 года имелось уже и небольшое число танков КВ. И не только КВ-1, но и КВ-2, вооруженный 152-миллиметровой пушкой. Первые серийные машины этого образца прошли боевые испытания при прорыве линии Маннергейма. Скажут, что таких танков было мало. Да, КВ обеих модификаций имелось тогда в западных округах лишь 27 штук: 1 - в МВО, 1 - в ЛВО, 10 - в Белорусском округе и 15 - в Киевском Особом (РГАСПИ. ф.71. оп.25. д.4133. л.1-17). Но один такой танк стоил 10 немецких. В июле 1941 года действительно был случай, когда танк КВ-2 уничтожил 10 немецких танков, оставшись при этом невредимым после 26 попаданий немецких бронебойных снарядов. На 1 апреля 1940 года в РККА насчитывалось 468 тяжелых танков, 7 300 танков БТ различных модификаций, 7 985 танков Т-26, 1 027 огнеметных танков и 3 223 плавающих танка Т-38 (РГВА. ф.40442. оп.1, д.169. л. 145-154). За месяц к тому числу прибавился еще 71 танк.