1918 гг. - Кафедра истории России
реклама
На правах рукописи ГРЕБЕНКИН Игорь Николаевич СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ ОФИЦЕРСКОГО КОРПУСА РОССИЙСКОЙ АРМИИ в 1914 – 1918 гг. Специальность 07.00.02 – отечественная история АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук Владимир 2011 Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Рязанский государственный университет имени С.А. Есенина» Научный консультант: доктор исторических наук, профессор Акульшин Петр Владимирович Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Лубков Алексей Владимирович доктор исторических наук, профессор Минаков Сергей Тимофеевич доктор исторических наук, доцент Белоусов Сергей Владиславович Ведущая организация: Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Тульский государственный педагогический университет имени Л.Н. Толстого» Защита состоится «18» марта 2011 г. в 12.00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.024.03 при Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Владимирский государственный гуманитарный университет» по адресу: 600024, г. Владимир, просп. Строителей, д. 11, Зал заседаний (ауд. 137). С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Владимирский государственный гуманитарный университет» Автореферат разослан «______» Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук, доцент 2011 г. А.Г. Лапшин ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность исследования. Сложные эволюционные процессы, которые российское государство и общество переживают в начале XXI века, те вызовы, которые предлагает им современность, требуют от историков изучения и осмысления предшествующего опыта деятельности и преобразований государственных институтов и связанных с ними социальных групп, особенно в критические моменты истории. Будучи одним из важнейших инструментов государства и одновременно социальным институтом, армия не может находиться в стороне от происходящих в нем общественных и политических процессов. Революционный переворот 1917 г., положивший конец существованию Российской империи, разрушил и ее вооруженные силы. Новая государственность, пойдя на воссоздание армии, отвергла прежнюю военную организацию и ее традиции на идеологическом уровне, но унаследовала, тем не менее, ее профессиональное содержание. Для современной России вопрос разрыва и сохранения преемственности в военно-профессиональной сфере приобретает особую актуальность в связи с продолжающимися процессами реформирования вооруженных сил. Наивысшим испытанием для России начала XX века стала Первая мировая война. Итоги ее для государства, армии и общества в целом являлись результатом длительных процессов развития и взаимного влияния многочисленных социальных сил и факторов, определивших состояние империи в канун мирового военного конфликта. В результате участия страны в мировой войне были подготовлены и запущены механизмы, непосредственно определившие революционный переворот 1917 г. и последовавшую за ним длительную гражданскую войну. Российская армия военного времени в этих условиях являлась тем пространством, где проблемы общества нашли наиболее концентрированное выражение, а социальный конфликт приобрел особую остроту. В силу этого, актуальным представляется исследование, социального и политического феномена российского офицерского корпуса, который, являясь ядром армии, значительно влиял на ее качество, определял успех ее действий на фронте, а впоследствии активно включился в политическую борьбу. Анализ обозначенных выше проблем отличается актуальностью для современной России, выстраивающей эффективную систему обороны и безопасности в условиях сложных трансформационных процессов в глобальном сообществе. 1 Объектом исследования является офицерский корпус российской армии как профессиональная группа и социальный слой в условиях социально-политического кризиса в России периода Первой мировой войны и революционных событий 1917 года. В качестве предмета исследования избрана социальнополитическая эволюция российского офицерства во время Первой мировой войны и в условиях разложения и слома старой армии в 1917 – первой половине 1918 гг. Степень научной разработки проблемы. К проблемам жизни и развития офицерского корпуса российской армии начала XX века впервые обратились его современники – военные публицисты. Будучи кадровыми офицерами или выходцами из военной среды, эти авторы не ставили научных задач, но, стремясь указать пути улучшения вооруженной силы государства, не могли обойти вниманием состояние ее командного состава. В их работах, положивших начало изучению офицерства как социальной группы, нашел отражение широкий круг вопросов, связанных с офицерской подготовкой, службой, профессиональными качествами, внутренней этикой, содержались ценные статистические данные1. Не являясь историческими по характеру, сочинения военных публицистов создали серьезную основу для исследования проблем российского офицерства историками. В изучении русского офицерского корпуса исторической наукой могут быть выделены два этапа: первый, соответствующий советскому периоду отечественной историографии, и второй, начавшийся в 1990-е гг. Революционный переворот 1917 г. и изменения в общественной и политической жизни страны на десятилетия вперед предопределили направления деятельности отечественных историков. Идеологические подходы формировали не только методологию, но и круг научного поиска. В качестве специфической черты советского периода изучения проблемы можно указать, что армия как социальный организм в первую очередь отождествлялась с солдатской массой. По этим причинам офицерский корпус периода последнего царствования, значительная часть которого скомпрометировала себя участием в Белом движении, долгое время не являлся объектом специальных исследований. В 1920-х гг. деятельность высшего военного командования и представителей офицерства оказывалась в сфере внимания историков, Ночин И. Командиры // Разведчик. 1906. № 840; Он же. Армейские заметки // Разведчик. 1908. № 908-946; Оберучев К.М. Наши военные вожди. М., 1909; Дрозд-Бонячевский А. «Поединок» Куприна с точки зрения строевого офицера // Военный сборник. 1910. № 1,2; Режепо П.А. Офицерский вопрос. СПб., 1909; Он же. Несколько мыслей по Офицерскому вопросу. СПб., 1910; Червинка В.Я. Военная карьера у нас и за границей. Варшава, 1912. 1 2 как правило, в связи с событиями революций 1905 и 1917 гг. Царская армия рассматривалась ими как один из основных инструментов властей в борьбе с революционным движением либо как поле социального конфликта между солдатскими массами и командным составом. Офицерский корпус представал в качестве наиболее активной реакционной группы2. Роли армии в Февральской революции была посвящена отдельная работа военного историка, бывшего генерала Е.И. Мартынова, который в частности указывал на различия позиции большинства офицерства и высших военных кругов в политическом перевороте3. В центре целого ряда исследований оказалось выступление генерала Л.Г. Корнилова и августовский кризис, где важнейшими фигурантами являлись офицерство и генералитет4. Их авторы, раскрывая политическую позицию военных в условиях углубления революционного процесса, представляли командование послушным орудием в руках крупной буржуазии и правых политических кругов без различий в оттенках. На этом фоне в качестве определенной заслуги Е.И. Мартынова следует указать внимание к личностным качествам и политическому облику Корнилова как лидера радикально настроенной военной верхушки. Автор одного из первых исследований по истории Гражданской войны Н.Е. Какурин указал на ведущую роль представителей генералитета старой армии в формировании антибольшевистского движения на юге России, благодаря которой оно с первых шагов своего существования складывалось как целостный военно-политический организм5. С начала 1930-х гг. внутреннее развитие и деятельность политических и общественных групп, враждебных пролетарской революции и Советской власти, практически выходит из сферы внимания советских историков. По этой причине офицерство, рассматриваемое как монолитная дворянско-буржуазная корпорация, заслуживало лишь упоминаний в качестве наиболее последовательной антидемократической и контрреволюционной силы6. Определенная реабилитация понятия офицер последовала в годы Великой Отечественной войны, когда возникла необходимость поднять статус и престиж командного состава вооруженных сил. Тогда же в печати появились научно-популярные издания, посвященные наиболее видным Ахун М.И., Петров В.А. Большевики и армия в 1905–1917 гг. Л., 1929; Коган И. Карательные экспедиции 1905-1906 годов. М., 1925. 3 Мартынов Е.И. Царская армия в Февральском перевороте. Л., 1927. 4 Владимирова В. Контрреволюция в 1917 г.: Корниловщина. М., 1924; Мартынов Е.И. Корнилов (Попытка военного переворота). Л., 1927; Чаадаева О.Н. Корниловщина. М.-Л., 1930. 5 Какурин Н.Е. Как сражалась революция. Т. 1. М., 1990. 6 История Гражданской войны в СССР. Т. 1-2. М., 1938-1942. 2 3 русским полководцам, где их жизнь и подвиги вновь преподносились как пример патриотического служения. Среди них период Первой мировой войны был представлен большими очерками известного советского историка В.В. Мавродина об А.А. Брусилове7. Новый этап развития отечественной исторической науки, исходным пунктом которого послужил XX съезд КПСС, начался во второй половине 1950-х гг. Несмотря на то, что в это время существенно расширялась научно-историческая проблематика, возникали новые подходы, сохранялись направления исследований, которые очень медленно пробивали себе дорогу. Так, офицерский корпус российской императорской армии вообще и в период Первой мировой войны в частности по существу не являлся объектом самостоятельных исследований отечественных историков и в течение десятилетий находил в советской историографии лишь попутное освещение. Вопросы состояния командного состава рассматривались, главным образом, в контексте изучения истории вооруженных сил и военного потенциала царской России в целом, однако в трудах Л.Г. Бескровного, П.А. Зайончковского, К.Ф. Шацилло был заложен фундамент для дальнейшей разработки этой проблемы. В монографиях этих авторов нашла отражение система комплектования императорской армии офицерским составом в пореформенную эпоху и в начале XX в., собраны и тщательно проанализированы статистические данные, характеризующие социальный облик российского офицерства и его динамику8. Для решения этих задач П.А. Зайончковский впервые ввел в круг используемых источников формулярные списки офицерского состава армии. В качестве особой его заслуги следует рассматривать взгляд на процессы, происходившие внутри государственного аппарата Российской империи, к которому непосредственно относились и вооруженные силы, в контексте назревавшего кризиса российского общества. В ряде работ Зайончковского и его последователей было уделено внимание особенностям офицерской этики и психологии, повлиявших на оформление офицерства как замкнутой корпорации9. Мавродин В.В. Брусилов. М., 1942; Он же. Брусилов. М., 1943. Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в XIX веке. Военно-экономический потенциал России. М., 1973; Он же. Армия и флот России в начале XX века: Очерки военного потенциала. М., 1986; Зайончковский П.А. Самодержавие и русская армия на рубеже XIX–XX столетий, 1881– 1903. М., 1973; Шацилло К.Ф. Россия перед первой мировой войной (Вооруженные силы царизма в 1905–1914 гг.). М., 1974. 9 Зайончковский П.А. Русский офицерский корпус на рубеже двух столетий (1881–1903 гг.) // Военно-исторический журнал. 1972. № 3; Он же. Сословный состав офицерского корпуса на рубеже XIX–XX веков // История СССР. 1973. № 1; Он же. Офицерский корпус русской армии перед Первой мировой войной // Вопросы истории. 1981. № 5; Гаркавенко Д.А. Социальный состав вооруженных сил России в эпоху империализма // Революционное движение в русской 7 8 4 Типичным для них являлся вывод о сословном и классовом характере дореволюционного офицерского корпуса. Собственно Первая мировая война в советской историографии пользовалась весьма ограниченным вниманием исследователей. Монографии А.М. Зайончковского и И.И. Ростунова представляли собой очерк военных действий и практически не затрагивали процессов происходивших в российском обществе и их влияния на качества вооруженной силы10. В отношении командного состава царской армии преобладало мнение о его низком профессиональном уровне, обусловленном политикой царизма по его комплектованию. Различные аспекты социального облика и политического поведения офицерства находили отражение в исследованиях по широкому кругу проблем общественно-политической жизни России. В работах, посвященных революционному движению в армии и на флоте, были показаны примеры участия в нем офицеров11. Обращавшиеся к кризисным явлениям в системе государственного управления России накануне революции А.Я. Аврех и М.Ф. Флоринский, указывали на углублявшийся конфликт между высшим военным командованием и правительством, при этом Аврех отмечал, что ярким признаком кризиса стало отчуждение офицерского корпуса от самодержца12. Заметным явлением своего времени стала научно-популярная работа Н.Н. Яковлева, в которой автор попытался связать ход и результаты вооруженной борьбы на фронте с состоянием общества и политическими процессами в тылу13. Роль армии и ее командного состава не остались без внимания в новых работах по истории российской революции 1917 г. Общие заключения о сословно-классовой природе и контрреволюционной позиции офицерства, формируемые под влиянием идеологических установок, продолжали воспроизводиться в литературе, что в полной мере отразилось в одном из последних трудов патриарха советской армии в 1917 году. М., 1981; Гаврилов Л.М. Русская армия накануне февральской революции // Исторические записки. Т.114. М., 1986. 10 Зайончковский А.М. Первая мировая война. СПб., 2000; Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. М., 1976. 11 Борьба большевиков за армию в трех революциях. М., 1969; Васин И. Армия и революция. М., 1973; Петров В.А. Очерки по истории революционного движения в русской армии в 1905 г. М.; Л., 1964; Сенчакова Л.Т. Революционное движение в русской армии и на флоте в конце XIX – начале XX веков. М., 1972. 12 Аврех А.Я. Царизм накануне свержения. М., 1989; Флоринский М.Ф. Кризис государственного управления в России в годы Первой мировой войны: Совет министров в 1914-1917 гг. Л., 1988. 13 Яковлев Н.Н. 1 августа 1914. М., 1974. 5 историографии И.И. Минца14. Однако более тщательное изучение сложных общественных процессов революционного периода заставляло историков обращаться к новым аспектам и сюжетам, что приводило их к более дифференцированным выводам. Автор наиболее масштабного исследования, посвященного Февральской революции Э.Н. Бурджалов, рассматривая поведение войск в ходе революционных событий в столице, в провинции и на фронтах, останавливался на неоднозначной позиции офицерства и различных примерах его самоопределения в начавшейся революции. Им же отмечена особая роль, которую сыграли лица высшего военного руководства в организации отречения Николая II от престола15. В работах посвященных развитию революционного процесса в армии между Февралем и Октябрем получило отражение социально-политическое противоборство, которое охватило армейское сообщество в тот период и во многом предопределило характер гражданского противостояния16. Весьма широко в трудах историков были представлены события корниловского выступления августа 1917 г. Их анализ позволял вскрыть настроения высшего генералитета, его притязания в борьбе за власть, связи в политических и деловых кругах17. Общим в выводах исследователей того периода была уверенность в том, что командование армии в союзе с наиболее реакционными политическими силами готовило государственный переворот для подавления революционного движения и разгрома демократических институтов. В ряде работ получила освещение политическая активность военных, выразившаяся в подготовке второго контрреволюционного выступления непосредственно в преддверии Октябрьской революции, получившего в литературе название «второй корниловщины»18. Минц И.И. История Великого Октября. В 3-х т. М., 1977-1979. Бурджалов Э.Н. Вторая русская революция: Восстание в Петрограде. М., 1967; Он же. Вторая русская революция: Москва. Фронт. Периферия. М., 1971. 16 Муратов Х.И. Революционное движение в русской армии в 1917. М., 1958; Миллер В. Ставка и солдатские комитеты в марте 1917 г. // Октябрь и гражданская война в СССР. М., 1966; Протасов Л.Г. Солдаты гарнизонов Центральной России в борьбе за власть Советов. Воронеж, 1978; Соболев Г.Л. Петроградский гарнизон в борьбе за победу Октября. Л., 1985; Хесин С.С. Октябрьская революция и флот. М., 1971. 17 Иванов Н.Я. Контрреволюция в России в 1917 г. и ее крах. М., 1977; Иоффе Г.З. «Белое дело». Генерал Корнилов. М., 1989; Капустин М.И. Заговор генералов. Из истории корниловщины и ее разгрома. М., 1968; Старцев В.И. Крах керенщины. Л., 1982; Лаверычев В.Я. Русские монополисты и заговор Корнилова // Вопросы истории. 1964. № 4; Сенин А.С. Корниловская альтернатива // Историки отвечают на вопросы. Вып. 2. М.: Московский рабочий, 1990. 18 Журавлев Г.И. К вопросу о втором контрреволюционном военном заговоре накануне Великой Октябрьской социалистической революции // Исторические записки. Т.56. М., 1956; Шабанов В.М. «Вторая корниловщина» и ее провал (обзор документов ЦГВИА СССР) // Великий Октябрь: проблемы истории. М., 1987. 14 15 6 Революционный переворот привел к выходу России из войны и полной демобилизации старой армии. Вместе с ними в результате первых демократических преобразований новой власти прекратил свое существование офицерский корпус. Эти события подтолкнули к эскалации социально-политических конфликтов, которые быстро приняли характер вооруженной борьбы. Эволюция антидемократической позиции военных верхов и наиболее радикальной части офицерства, ее переход в активное контрреволюционное сопротивление, положившее начало Гражданской войне в России, рассматривались в ряде трудов19. Среди них следует выделить монографию В.Д. Поликарпова, показавшего формирование лидерами военной контрреволюции главных очагов противостояния революционному центру. Противоположное направление общественно-политической активности представителей офицерства, выразившееся в сознательном сотрудничестве с Советской властью долго не являлось предметом систематического изучения, однако было представлено многочисленными биографическими публикациями, посвященными командирам и военачальникам Красной Армии – бывшим офицерам и генералам царской армии20. Участие военных специалистов в строительстве вооруженных сил республики получило отражение и в трудах связанных с проблемой сотрудничества буржуазной интеллигенции с революционной властью21. Только в конце 1980-х гг. появились исследования, авторы которых рассматривали офицерский корпус времен Первой мировой войны как часть общества, которой были свойственны взгляды и настроения широких народных масс. Эти настроения сформировали в среде офицерства демократическое течение, Васюков В.С. Предыстория интервенции. Февраль 1917 – март 1918. М., 1968; Соловьев О.Ф. Великий Октябрь и его противники. О роли союза Антанты с внутренней контрреволюцией в развязывании интервенции и гражданской войны. М., 1968; Поликарпов В.Д. Пролог гражданской войны в России. М., 1976. 20 Ростунов И.И. Генерал Брусилов. М., 1964; Семанов С.Н. Брусилов. М., 1980; Горелик Я. М. Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников. М., 1961; Он же. Маршал М.Н. Тухачевский. Саратов; Пенза, 1986; Он же. Командарм Александр Кукк. Таллин, 1983; Познанский В.С. Д.М. Карбышев. Новосибирск, 1980; Агеев А.М. Военный теоретик и военный историк А.А. Свечин: (К 100-летию со дня рождения) // Военно-исторический журнал. 1978. № 8; Геллер Ю. Комбриг М.С. Свечников // Военно-исторический журнал. 1967. № 7; Кавтарадзе А.Г. Начальник Всероссийского главного штаба (Н.И. Раттэль) // Там же. 1975. № 12; Ладухин В. Начальник Полевого штаба Реввоенсовета Республики: (К 100-летию со дня рождения П.П. Лебедева) // Там же. 1972. № 4; Ненароков А. П. Главком С. С. Каменев // Там же. 1966. № 3; Поликарпов В.Д. Комдив Саблин // Там же. 1965. № 8; Стебакова Л. Д.П. Парский // Там же. 1966. № 10; Траскунов М. Комкор А.И. Геккер // Там же. 1966. № 5 и др. 21 Федюкин С.А. Советская власть и буржуазные специалисты. М., 1965; Он же. Великий Октябрь и интеллигенция. Из истории вовлечения старой интеллигенции в строительство социализма. М., 1972. 19 7 поддержавшее революцию, активно выступавшее на стороне Советов, а впоследствии составившее основу командных кадров Красной Армии22. Появление подобного взгляда в период «перестройки» было симптоматично, так как фактически отражало отход от жесткой классовой трактовки офицерства как социальной группы, принадлежащей к господствующему эксплуататорскому лагерю. Заметной вехой в разработке данного направления стала монография А.Г. Кавтарадзе, посвященная привлечению на службу в Красной Армии военных специалистов23. В ней автор, проанализировав систему комплектования армии офицерским составом во время мировой войны, констатировал те масштабные перемены, которые произошли в социальном облике офицерства к моменту революции. В условиях острого социального конфликта офицерство также переживало раскол и не могло целиком выступить на той или иной стороне в Гражданской войне. Исходя из этого, Кавтарадзе оспаривал традиционные представления об офицерстве как контрреволюционной силе, показав его переход на службу Советской власти как массовую тенденцию, а не отдельные исключительные факты. Завершающим событием советского периода изучения проблемы офицерского корпуса в отечественной историографии, может считаться публикация в 1990 г. монографии В.Д. Поликарпова, в которой прослеживалась роль высших военных кругов в политической жизни России между Первой и Второй русскими революциями24. Ведя социальный анализ военного слоя царской России с классовых позиций, автор настаивал, что никакие процессы демократизации не могли изменить буржуазно-помещичьей сущности офицерства в эксплуататорском государстве. В силу самой логики классовой борьбы офицерство противостояло любым демократическим процессам и являлось глубоко контрреволюционной силой, что и обусловило позицию большинства его в Гражданской войне. Полемизируя с современными ему авторами, в частности с Кавтарадзе, Поликарпов придерживался мнения, что служба значительной части офицерства старой армии Советской власти не отражала тенденции к «полевению» в военных кругах, а чаще носила случайный либо вынужденный характер. Буравченков А.А. Офицерский корпус русской армии накануне Октябрьской революции // Интеллигенция и революция, XX век. М., 1985: Он же. В ногу с революцией: демократическое офицерство в Великой Октябрьской социалистической революции. Киев, 1988; Кавтарадзе А.Г. Некоторые итоги изучения проблемы «Октябрь и военная интеллигенция» // Интеллигенция и революция, XX век. М., 1985. 23 Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республики Советов 1917–1920 гг. М., 1988. 24 Поликарпов В.Д. Военная контрреволюция в России. 1905–1917 гг. М., 1990. 22 8 Следует отметить, что в общественной обстановке конца «перестройки» подходы Поликарпова представлялись архаичными и работа вызвала немало критических нападок. Эмигрантская литература являлась антиподом советской не только в подходах к анализу, но и по интересам исследователей. Многие авторы, писавшие по военной проблематике, принадлежали к военной эмиграции, и сами являлись офицерами и генералами царской, а затем белых армий. Поэтому именно офицерская тема оказалась хорошо представлена в их трудах. Общими для них являлись взгляды на кадровое офицерство как на носителя идеала патриотизма, главного выразителя и защитника идеи российской имперской государственности, в принципе не подлежавшего критике. Его внутренние проблемы принято было связывать с пороками правительственной политики в отношении армии, либо с недостатками конкретных военачальников. Деятельность командного состава в контексте боевой работы армии в годы Первой мировой войны рассматривалась рядом авторов в связи с изложением хода военных действий25. Вопрос о потерях среди офицеров и их влиянии на качество командования поднимался в работе генерала В.В. Чернавина26. Состоянию и настроениям офицерского корпуса накануне революции уделял внимание в своих знаменитых воспоминаниях-исследовании А.И. Деникин27. Его критик и оппонент генерал Н.Н. Головин, исходя из порядка комплектования и подготовки командного состава, а также возможностей его пополнения, обосновал характер и направленность социальной трансформации офицерского корпуса периода войны и его поведение в условиях революции28. Особое внимание исследователей-эмигрантов привлекали позиция и роль вождей армии и офицерства в борьбе политических сил в 1917 г., их положение и выбор в ходе развития гражданского конфликта29. В качестве типичных для них тенденций следует указать стремление представить Белое движение как закономерный выбор лучшей части офицерства, продолжение его патриотической миссии. Вместе с тем Данилов Ю.Н. Россия в Мировой войне: 1914–1915. Берлин, 1924; Керсновский А.А. История русской армии. Т. 3-4. М., 1994. 26 Чернавин В.В. К вопросу об офицерском составе старой русской армии к концу ее существования // Военно-исторический журнал. 1999. № 5-6. 27 Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 1-2. М., 1991. 28 Головин Н.Н. Военные усилия России в мировой войне. Жуковский; М., 2001. 29 Милюков П.Н. Россия на переломе. Большевистский период русской революции. В 2-х т. Париж, 1927; Он же. История второй русской революции. М., 2001. Головин Н.Н. Российская контрреволюция в 1917 – 1918 годах. Ч. I–V. Рига, 1937; Зайцов А.А. 1918: Очерки из истории русской Гражданской войны. Жуковский; М., 2006. 25 9 авторы признавали, что «офицерский» облик антибольшевистского сопротивления сужал его социальную базу. Отличительной чертой этих трудов являлось заметное присутствие субъективного фактора в оценках событий, явлений, лиц, так как взгляды и отношение к ним авторов во многом объяснялись личным участием в событиях революции и Гражданской войны. С течением времени тема старой российской армии не покидала страниц эмигрантской печати, но уже была представлена в основном мемуарным жанром. Среди работ авторов, принадлежащих ко второй волне эмиграции, могут быть выделены биографические справочники чинов командного состава белых армий, увидевшие свет уже в постсоветской России30. С уверенностью можно сказать, что взгляды, сформировавшиеся в историческом наследии русского зарубежья, оказали определяющее воздействие и на исследования зарубежных историков. В западной историографии интерес к проблеме русского офицерского корпуса начала XX в. возникал, так или иначе, в связи с изучением политической жизни России периода революции и Гражданской войны. Работы П. Кенеза и М. Майзеля, отразившие социально-политические настроения и активность офицерства и в частности его элиты – офицеров Генерального штаба, содержали вывод о том, что накануне революции его представители в лице высшего командования были вовлечены в политический конфликт между думской оппозицией и правительством31. Зарубежные исследователи корниловского выступления, также следуя за эмигрантской концепцией, склонялись к заключению об имевшей место «путанице» либо явной провокации со стороны Керенского и отвергали возможность нелояльности Корнилова, движимого патриотическими устремлениями32. Некоторые иностранные ученые обращались к анализу особенностей российского офицерского корпуса как социальной группы в свете его роли в создании антибольшевистского вооруженного сопротивления в годы 33 Гражданской войны . Среди них стоит выделить работу британского Рутыч Н.Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных сил Юга России: Материалы к истории Белого движения. М., 2002; Он же. Белый фронт генерала Юденича: Биографии чинов Северо-Западной армии. М., 2002. 31 Kenez P. A Profile of the Prerevolutionary Officer corps // California Slavic Studies. Berkley; Los Angeles; L., 1973; Mayzel M. Generals and Revolutionaries: The Russian General Staff during the Revolution: A Study in the Transformation of Military Elite. Osnabruck, 1979. 32 Катков Г.М. Дело Корнилова. М., 2002; Munck J.L. The Kornilov Revolt. A Critical Examination of Sources and Resaerch. Aarhus, 1987. 33 Kenez P. The First Year of the Volonteer Army: Civil War in South Russia, 1918. Berkley; Los Angeles; L., 1971; Luckett R. The White Generals: An Account of the White Movement and Civil War in Russia. L., 1971. 30 10 историка Р. Лакетта, рассматривавшего сложную внутреннюю неоднородность офицерства и его пути к контрреволюционной оппозиции. Новый этап развития отечественной исторической науки, начавшийся в 1990-х гг. знаменовал кардинальные перемены в интересах историков, направленности их поисков, методологии. Характерными его чертами являлись отказ от традиционных подходов советской эпохи, возможность обращаться к ранее недоступным документальным материалам, попытки переосмыслить на их основе наиболее острые моменты отечественной истории и, как следствие, заметная политизация научных исследований. Общий рост интереса наблюдался в отношении проблем недостаточно раскрытых прежней историографией: военного потенциала царской России и оборонной политики правительства, роли военных верхов в политической борьбе накануне и в ходе революции, истории Первой мировой и Гражданской войн. Об этом свидетельствуют материалы научных конференций, сборников статей и коллективных монографий34. Однако именно труды по этой сложной проблематике испытали на себе такие негативные тенденции, свойственные постсоветской историографии, как чрезмерная социально-политическая позиционированность, недооценка научного наследия советского периода и, в противоположность тому, некритичное восприятие выводов и установок, утвердившихся в западной и эмигрантской литературе. Знаковым событием нового периода может считаться появление двух монографий С.В. Волкова целиком посвященных офицерству российской императорской армии35. Первая книга, охватывавшая период с XVII в. до 1917 г., содержала богатый фактический и статистический материал и освещала самый широкий спектр вопросов, связанных с комплектованием армии командным составом, подготовкой Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., 1996; Россия: международное положение и военный потенциал в середине XIX – начале XX века: Очерки. М., 2003; Первая мировая война: дискуссионные проблемы истории. М., 1994; Последняя война Российской империи: Россия, мир накануне, в ходе и после Первой мировой войны по документам российских и зарубежных архивов: материалы Международной научной конференции 7-8 сентября 2004 года. М., 2006; Происхождение и начальный этап гражданской войны. 1918 год. Международная научная конференция: Материалы 2-й сессии, 28-30.V.1993 г. М., 1994; 1917 год в судьбах России и мира. Февральская революция: От новых источников к новому осмыслению. М., 1997; 1917 год в судьбах России и мира. Октябрьская революция: От новых источников к новому осмыслению. М., 1998; Белое движение на Юге России (19171920): неизвестные страницы и новые оценки: неизвестные страницы и новые оценки: Материалы «круглого стола», февраль 1995 г. М., 1997; Гражданская война в России: события, мнения, оценки. М., 2002. 35 Волков С.В. Русский офицерский корпус. М., 1993; Он же. Трагедия русского офицерства. М., 2001. 34 11 офицеров, прохождением ими службы, касалась их социального облика, идеологии и морали. В подходах же к социальному анализу со всей очевидностью прослеживалось влияние традиций дореволюционной и эмигрантской литературы. Характеризуя специфику места офицерства во внутренней структуре российского общества, автор настаивал на его внеклассовой природе, более того, представлял его как звено, связывавшее все слои населения с господствующим сословием – дворянством. Сложные трансформационные процессы периода Первой мировой войны на страницах этой работы практически не были затронуты. Вторая книга Волкова, вышедшая спустя несколько лет была посвящена судьбам российского офицерства в годы Гражданской войны. Построенная преимущественно на эмигрантском мемуарном наследии эта работа основное внимание уделяла участию офицеров в Белом движении, которое по логике повествования являлось естественным наследником российской государственности и воинской традиции. В научных изысканиях 1990–2000-х гг. проблематика российского офицерского корпуса начала XX в. пользовалась устойчивым интересом и отличалась достаточной широтой. Офицерство как социокультурная общность рассматривалось в целом ряде публикаций и 36 диссертационных работ . В свою очередь, политические настроения представителей офицерского корпуса, факты их участия в политической жизни России получали весьма скромное отражение. Предметом монографических исследований К.Ф. Шацилло и О.Р. Айрапетова являлось взаимодействие высшего военного командования с политическими кругами страны накануне и в годы мировой войны37, при этом раскрывались источники политических настроений военной верхушки, которые сыграли решающую роль в момент революционного переворота. Представленческие модели российской военной элиты в сфере международного положения и анализа внешних угроз в начале XX в. и восприятие хода Первой мировой войны в среде командования и Чувардин Г.С. Офицеры русской гвардии. Образ жизни, привычки, традиции. Орел, 2005; Морихин В.Е. «Офицера, не умеющего держать себя, полк не потерпит в своей среде». Забытые традиции русского офицерского корпуса // Военно-исторический журнал. 2004. № 1. Синюков В.А. Нравы и ценностные ориентации дореволюционного офицерства конца XIX – начала XX веков: (Опыт этико-исторического исследования) : дис. … канд. фил. наук. Саранск, б/г; Холманских А.Е. Кодекс чести русского офицера (Корпоративная этика и нормы социального поведения, конец XIX – начало XX веков). : дис. … канд. ист. наук. М., 1999; Минаков С.С. Лейб-гвардии Семеновский полк: 1914-1924 гг. (элитарная социокультурная корпорация в условиях войны и революции): дис. … канд. ист. наук. Орел, 2006. 37 Шацилло К.Ф. От Портсмутского мира к Первой мировой войне. Генералы и политики. М., 2000; Айрапетов О.Р. Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и революцию. 1907–1917. М., 2003. 36 12 офицеров Генерального штаба стали темой работ Е.Ю. Сергеева и диссертационного исследования В.В. Черниловского38. Вопросы, связанные с боевой и служебной деятельностью офицерского корпуса периода Первой мировой войны, его социальными и в первую очередь профессиональными качествами до настоящего времени не являлись предметом целенаправленного изучения. Основное внимание уделялось формальной стороне организации комплектования армии военного времени офицерским составом: состоянию резерва, подготовке пополнений, их статистическим характеристикам39. При этом попытки оценить офицерство военного времени как социальный феномен оставались весьма редким явлением40. Значительно больший интерес исследователей вызывало офицерство в качестве субъекта социально-политического конфликта в революционных событиях 1917 г. Положение офицерского корпуса в результате переворота нашло отражение в работах, посвященных как процессам, охватившим в революционные месяцы русскую армию в целом41, так и роли войск в отдельных эпизодах революции42. Отдельные авторы обращались к деятельности Временного правительства в области военной политики и управления вооруженными силами43. Общественная и политическая активность представителей Сергеев Е.Ю. Представленческие модели российской военной элиты начала XX века // Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2002. Предмет, задачи, перспективы развития. М., 2002; Его же. Геополитические представления военной элиты России накануне Первой мировой войны // Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2005/2006. Актуальные проблемы изучения. М., 2006; Черниловский А.А. Первая мировая война в сознании военной элиты России : дис. … канд. ист. наук. Брянск, 2005. 39 Зуев М.Н. К вопросу о подготовке офицеров запаса в России. Конец XIX – начало XX века // Военно-исторический журнал. 2008. № 2; Коровин В.М., Свиридов В.А. Особенности восполнения офицерского состава в России 1914–1917 гг. // Военно-исторический журнал. 2004. № 2; Курдюк А.А. Комплектование и расстановка офицерского корпуса русской армии в годы Первой мировой войны : дис. … канд. ист. наук. М., 1998. 40 Чернобаев А.А. Человек на войне: эволюция общественно-политических взглядов на примере биографии А.И. Тодорского // Последняя война Российской империи: Россия, мир накануне, в ходе и после Первой мировой войны по документам российских и зарубежных архивов. М., 2006; Константинов С.В., Оськин М.В. Русские офицеры военного времени. 1914-1917 гг. // Вопросы истории. 2009. № 8. 41 Жилин А.П. К вопросу о морально-политическом состоянии русской армии в 1917 г. // Первая мировая война: дискуссионные проблемы истории. М., 1994; Кузнецов Д.А. Офицерский корпус России, февраль – август 1917 г. : дис. … канд. ист. наук. Воронеж, 2001; Солнцева С.А. 1917: кадровая политика революции в российской армии // Отечественная история. 2004. № 3; Жебровский С.С. Высший командный состав русской армии весной 1917 года // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. 2007. Вып. 2. 42 Чапкевич Е.И. Русская гвардия в Февральской революции // Вопросы истории. 2002. № 9; Чиняков М.К. Мятеж в Ля-Куртин // Там же. 2004. № 3. 43 Сенин А.С. Военное министерство Временного правительства. М., 1995; Солнцева С.А. Комиссары в армии революционной России (февраль 1917 г. – март 1918 г.) // Отечественная 38 13 офицерства в тот период весьма ярко проявилась в связи с некоторыми знаковыми явлениями в жизни армии и страны. Темой многих публикаций стала кампания по формированию ударных частей из добровольцев фронта и тыла44. В ряде трудов рассматривались инициативы политической самоорганизации офицерства, выразившиеся в создании военно-патриотических союзов, в частности, действовавшего при Ставке Союза офицеров армии и флота45. В центре внимания исследователей новейшего периода находятся всевозможные аспекты участия представителей офицерства в антисоветском сопротивлении. Руководящую роль военных и решающее значение военного фактора в формировании Белого движения так или иначе признавали все его исследователи46. Организационная структура вооруженных формирований Белого движения и персональный состав командования получили отражение в ряде справочных изданий47. Внимание ряда специалистов привлекал социально-политический феномен белого офицерства, его моральный и психологический облик48. история. 2002. № 3; Кавтарадзе А.Г. Николаевская академия при Временном правительстве // Военно-исторический журнал. 2002. № 9. 44 Росс Н.Г. Ударные части русской армии (весна-лето 1917 г.) // Новый часовой. 1994. № 2; Шахов А. Георгиевские части Российской армии. 1916-1917 // Цейхгауз. № 4 (1/1995); Кибовский А. Революцией призванные. Ударные революционные батальоны из волонтеров тыла. 1917. // Цейхгауз. № 8 (2/1998); Маслаков А. Предшественники Добровольческой армии // Белая гвардия. Вып. № 2. 1998; Иванов Д. «Рожденный на заре свободы – за нее умрет…» Части смерти в русской армии 1917 г. // Военный сборник. Статьи и публикации по российской военной истории до 1917 г. М., 2004; Солнцева С.А. Ударные формирования русской армии в 1917 г. // Отечественная история. 2007. № 2. 45 Копылов Н.А. «Союз офицеров армии и флота» в России периода февральской революции: формирование, программа, тактика : дис. … канд. ист. наук. М., 2001; Абинякин P.M. Военнопатриотические организации 1917 года: к предыстории белого движения // Белая армия. Белое дело. Исторический науч.-поп. альманах. № 6. Екатеринбург, 2002; Кожевин В.Л. Деятельность Союза офицеров армии и флота (май – август 1917 г.) // Вопросы истории. 2005. № 9. 46 Бровкин В.Н. Россия в Гражданской войне: власть и общественные силы // Вопросы истории. 1994. № 5; Белое движение на Юге России (1917-1920): неизвестные страницы и новые оценки: Материалы «круглого стола», февраль 1995 г. М., 1997; Ушаков А.И., Федюк В.П. Гржданская война: новое прочтение старых проблем // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., 1996; Бордюгов Г.А., Ушаков А.И., Чураков В.Ю. Белое дело: Идеология, основы, режимы власти: Историографические очерки. М., 1998; Цветков В.Ж. Белые армии юга России. М., 2000; Карпенко С.В. Очерки истории Белого движения на юге России (1917–1920 гг.). М., 2003; Зимина В.Д. Белое дело взбунтовавшейся России: Политические режимы Гражданской войны. 1917–1920 гг. М., 2006. 47 Волков С.В. Белое движение в России: организационная структура (материалы для справочника). М., 2000; Волков Е.В., Егоров Н.Д., Купцов И.В. Белые генералы Восточного фронта Гражданской войны: Биографический справочник. М., 2003. 48 Ипполитов Г.М. Морально-психологическое состояние офицеров Добровольческой армии в период ее формирования (ноябрь 1917 – февраль 1918 гг.): к постановке проблемы // Армагеддон. Кн. 9. М.: Сигналъ, 2001; Абинякин P.M. Офицерский корпус Добровольческой армии: социальный состав, мировоззрение. 1917-1920 гг. Орел, 2005; Войнов В.М. Офицерский корпус белых армий на востоке страны (1918–1920 гг.) // Отечественная история. 1994. № 6; 14 В их числе следует выделить работы Р.М. Абинякина, отмечавшего в добровольческом офицерстве специфические черты, свойственные маргинальному сообществу. В жанре исторической биографии представители российского офицерства в основном были представлены в жизнеописаниях видных военачальников белых армий49. Крупным явлением современной историографии стала школа изучения офицерского корпуса и военных специалистов начала XX в., сложившаяся под руководством С.Т. Минакова. В его трудах поставлена и решается проблема социальной и профессиональной адаптации бывших офицеров императорской армии к новому социальнополитическому строю50. Приведенный анализ позволяет констатировать, что в исторической литературе затрагивались многие стороны и аспекты проблемы офицерского корпуса российской армии предреволюционной эпохи. Вместе с тем отсутствуют обобщающие труды, в которых получило бы рассмотрение качество вооруженных сил как производное от состояния дореволюционного российского общества. Малоизученным остается вопрос о профессиональном облике российского офицерства в годы Первой мировой войны и его ответственности за результаты борьбы армии на фронтах. До настоящего времени процессы социальной и политической трансформации, происходившие внутри офицерского корпуса в военный период, не стали темой систематического, комплексного исследования и требуют критического разбора и осмысления на основе накопленного научного материала и возможно широкого круга источников. Целью настоящего исследования является изучение динамики социального и политического облика офицерского корпуса российской армии в период Первой мировой войны и революции, процесса трансформации взглядов и мотивации политического выбора и поведения представителей офицерства в условиях начала Волков Е.В. Под знаменем белого адмирала. Офицерский корпус вооруженных формирований А.В. Колчака в период Гражданской войны. Иркутск, 2005. 49 Португальский Р.М., Алексеев П.Д., Рунов В.А. Первая мировая в жизнеописаниях русских военачальников. М., 1994; Ипполитов Г.М. Деникин. М., 2000; Ушаков А.И., Федюк В.П. Лавр Корнилов. М., 2006; Кириенко Ю.К. Алексей Максимович Каледин // Вопросы истории. 2001. № 3; Цветков В.Ж. Лавр Георгиевич Корнилов // Вопросы истории. 2006. № 1; Он же. Николай Николаевич Юденич // Вопросы истории. 2002. № 9; Белов Е.А. Барон Унгерн фон Штернберг: Биография. Идеология. Военные походы. 1920–1921 гг. М., 2003; Ганин А.В. Атаман А.И. Дутов. М., 2006; Он же. Судьба генерального штаба полковника Ф.Е. Махина // Военноисторический журнал. 2006. № 6. 50 Минаков С.Т. За отворотом маршальской шинели. Орел, 1999; Он же. Военная элита 20–30-х годов. М., 2004. 15 революционного переустройства государства и развития гражданского конфликта. В соответствии с объектом, предметом и целью были определены задачи исследования: - раскрыть социальный и политический облик офицерского корпуса российской армии начала XX века; - установить причины, сущность и последствия изменений в составе офицерского корпуса и его политических взглядах и настроениях в ходе Первой мировой войны; - проследить рост оппозиционного потенциала в настроениях различных групп офицерства и выявить его основные направления накануне революции 1917 г.; - определить роль и место офицерства и военной элиты в революционных событиях 1917 г.; - проанализировать основные факторы, определившие мотивацию и характер политического поведения представителей офицерского корпуса в условиях развития гражданского конфликта в России; - рассмотреть обстоятельства открытых политических выступлений военных в период перерастания политической конфронтации в обществе в гражданскую войну; - исследовать характер и направления трансформации политических взглядов и поведения представителей офицерского корпуса в условиях слома старой армии. Хронологические рамки исследования охватывают период от начала Первой мировой войны в августе 1914 г. до заключения Брестского мира и демобилизации старой армии весной 1918 г., положившей конец существованию офицерского корпуса как сословнопрофессиональной корпорации. При этом возможно полное раскрытие проблемы и решение поставленных задач требовали выхода за обозначенные хронологические рамки. Главным образом, это относится к освещению развития офицерского корпуса российской армии и его социального и политического облика в предвоенные годы. Территориальные рамки исследования охватывают пространство Российской империи и в первую очередь районы концентрации воинских контингентов, а также территории иностранных государств, где российская армия вела боевые действия в период Первой мировой войны. Теоретико-методологическая основа исследования представлена системой методов и теоретических принципов исторической науки. Среди общенаучных принципов ведущее место занимают принцип объективности, предполагающий непредвзятый подход к анализу 16 изучаемых проблем; принцип историзма, в основе которого лежит показ явлений в развитии и контексте исторической обстановки, вынесение суждений с учетом, доминировавших в соответствующий период императивов, взглядов и представлений; принцип детерминизма, утверждающий взаимообусловленность исторических явлений и процессов, наличие причинно-следственных связей между ними; принцип системности, в соответствии с которым объект изучения рассматривается как сложная совокупность элементов, генетических и функциональных связей. Среди специально-исторических методов для более полного раскрытия темы диссертации использовались проблемнохронологический метод, который предполагает расчленение широкой темы на ряд проблем, рассматриваемых в соответствии с хронологической последовательностью событий, историкогенетический метод, ориентирующий на изучение причин происхождения явлений, личностно-психологический метод, дающий возможность учитывать личностные факторы и их влияние на деятельность групп и сообществ. В работе над темой также принимались во внимание подходы, выработанные в рамках такого сравнительно молодого направления исторической науки как военноисторическая антропология (выявление того общего и особенного, что во всех войнах влияет на психологию социума в целом и армии в частности; анализ ценностей, представлений, традиций всех социальных слоев в контексте назревания и хода войны, реконструкция совокупности факторов, влияющих на формирование и эволюцию психологии участников войны)51. Круг вопросов, объединяемый проблемой исследования, соприкасается с рядом научных дисциплин: политологией, социологией, психологией. Это обусловило применение в работе междисциплинарного подхода. Так, изучение места и эволюции социальной группы (применительно к настоящему исследованию – офицерского корпуса армии) в политической жизни и политических процессах, происходивших в России в начале XX в. потребовало использования ряда основополагающих категорий современной политологии. Характеристика политического облика офицерства оказалась бы невозможной без использования категории политической культуры, понимаемой как совокупность индивидуальных позиций и ориентаций участников данной политической системы. Указанные индивидуальные Сенявская Е.С. Военно-историческая антропология – новая отрасль исторической науки // Отечественная история. 2002. № 4. С. 135-145. 51 17 ориентации, включают в себя по крайней мере три важнейших элемента: истинное или ложное знание о политических объектах и идеях (познавательная ориентация); чувство связи, либо наоборот противодействия в отношении политических объектов (аффективная ориентация); суждения и мнения о политических объектах (оценочная ориентация). В современной отечественной историографии уже имеется определенный опыт реконструкции ментальности и анализа поведения больших общественных групп в России периода Первой мировой войны с учетом этих взглядов52. Не менее важной составляющей политического облика социальной группы следует считать черты политического поведения или политического участия. Данные категории, выработанные в рамках поведенческого подхода предполагают индивидуальные или групповые действия с целью влияния на власть любого уровня. В ходе анализа динамики политического облика офицерского корпуса наиболее зримым ее проявлением являлись сдвиги в понимании представителями офицерства допустимых форм и пределов собственного участия в политической жизни. Источниковую базу исследования составляют как опубликованные материалы, так и ранее не публиковавшиеся источники, выявленные в фондах ряда центральных архивов: Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА), Российском государственном военном архиве (РГВА), Научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). Для исследования состояния и деятельности офицерского корпуса российской армии периода Первой мировой войны были использованы документы центральных военных учреждений России и крупнейших войсковых штабов. В них получили отражение вопросы мобилизации офицерского резерва и подготовки пополнений командного состава в ходе войны (РГВИА. Ф. 2000 – Главное управление Генерального штаба, 725 – Главное управление военно-учебных заведений), служебная и боевая деятельность офицеров на фронте и в тылу, реакция лиц командного состава на политический переворот февраля 1917 г., взаимоотношения командования Действующей армии с Временным правительством и положение офицерства в условиях разложения армии (РГВИА. Ф. 366 – Военный кабинет министра-председателя и верховного главнокомандующего и Политическое управление Военного Поршнева О.С. Крестьяне, рабочие и солдаты России накануне и в годы Первой мировой войны. М., 2004; Асташов А.Б. Русский крестьянин на фронтах Первой мировой войны // Отечественная история. 2003. № 2. 52 18 министерства, 372 – Секретарская часть при военном министре, 2003 – штаб Верховного главнокомандующего (Ставка), 2067 – штаб главнокомандующего войсками Юго-Западного фронта, 1343 – Штаб Петроградского военного округа на театре военных действий, 1606 – Штаб Московского военного округа). В обширнейшем фонде Ставки имеются документы, характеризующие политическую активность офицерства весной–летом 1917 г., в частности инициативы по формированию на фронте добровольческих частей, созыв офицерского съезда и создание «Союза офицеров армии и флота». Позиция высшего командования по отношению к Октябрьскому перевороту ярко представлена в оперативной переписке Ставки со штабами фронтов и округов. Не менее важными для работы над проблемой, поставленной в настоящем исследовании, являются документы Военного кабинета министрапредседателя и Верховного главнокомандующего и Политического управления Военного министерства, отражающие большинство аспектов политической обстановки в войсках в 1917 г. и в связи с ней различные примеры политического позиционирования офицерства. Среди них особый интерес представляют впервые вводимые в научный оборот офицерские проекты и предложения по реформированию армии, подававшиеся на имя военного министра. Документы этого фонда дают достаточно полную картину участия представителей офицерства в деятельности военно-патриотических союзов и организации добровольческой кампании. Фонды нескольких добровольческих частей (РГВИА. Ф. 16108 – Стрелковый увечных воинов полк, 15431 – Славянский ударный полк, 8002 – 1-й Георгиевский запасный полк, 14993 – Дивизион смерти Кавказской кавалерийской дивизии) позволяют получить данные об их роли в политических событиях 1917 г. Огромный комплекс документов, связанных с усилением антидемократической оппозиции высшего военного командования летом 1917 г. сосредоточен в следственном деле Л.Г. Корнилова (ГАРФ. Ф. 1780 – чрезвычайная комиссия для расследования дела о бывшем верховном главнокомандующем генерале Л.Г. Корнилове и его соучастниках). Среди них значение для исследования имеют не только официальные материалы, раскрывающие деятельность Ставки и лично Корнилова в дни выступления, но и многочисленные свидетельства вовлеченных в него офицеров, которые демонстрируют их отношение к властям, командованию, процессам, происходящим в стране и в армии. Начальный период формирования антибольшевистского движения на юге России освещают документы штаба Добровольческой армии и некоторых ее частей (РГВА, фонды 39540 – штаб главнокомандующего 19 Русской армией (бывший штаб главнокомандующего Добровольческой армией, штаб главнокомандующего Вооруженным силами на Юге России), 39720 – штаб Добровольческой армии, 39752 – штаб 1-го ударного генерала Корнилова полка). Приказы по армии, приказания частям, донесения командиров, сводки отделов штаба, фрагменты дневника военных действий Корниловского полка помогают глубже исследовать социальный феномен добровольческого офицерства. В фондах центральных органов военного управления Советского правительства собраны основные нормативные документы, определившие правовое и служебное положение офицерства в период демократизации и слома старой армии (РГВА. Ф. 1 – управление делами (бывшая Канцелярия) Народного комиссариата по военным делам). В них же получила отражение кадровая политика Советской власти в отношении военных специалистов – бывших офицеров при формировании вооруженных сил республики. Для изучения общественно-политических настроений, имевших место в среде офицерства российской армии накануне и в годы Первой мировой войны большое значение имели документы подразделений жандармерии, осуществлявших политический надзор в войсках, и органов военной и полицейской цензуры, занимавшихся в период войны систематической перлюстрацией корреспонденции, отправляемой из Действующей армии в тыловые районы (ГАРФ. Ф. 102 – Департамент полиции Министерства Внутренних Дел, 218 – Варшавская крепостная жандармская команда. РГВИА. Ф. 13835 – Центральное военное почтово-телеграфное контрольное бюро при ГУГШ). Выдержки из писем офицеров, приводимые в цензорских отчетах, раскрывают основные тенденции настроений авторов, их колебания и подоплеку, а вместе с ними и важнейшие проблемы, волновавшие фронтовиков. Решению поставленных исследовательских задач способствовали неопубликованные источники личного происхождения, хранящиеся в архивных фондах. Благодаря воспоминаниям офицеров – участников Первой мировой войны удалось значительно дополнить детали облика офицерства, его жизни и службы в условиях армии военного времени (РГВИА. Ф. 260 – Воспоминания солдат и офицеров русской армии). Весьма важные для исследования сюжеты представлены в офицерских воспоминаниях из собрания документов эмигрантов Русского заграничного исторического архива в Праге (ГАРФ. Ф. Р-5881 – Коллекция отдельных документов эмигрантов, Р-5895 – Харжевский В.Г.). В записках С.Н. Гернберга, Б. Ильвова, П. Назимова, И.Ф. Патронова, С.Н. Ряснянского, Д.И. Ходнева, В.Г. Харжевского нашли отражение революционные события февраля и октября 1917 г., роль и место в них представителей офицерства, обстоятельства их 20 выбора в пользу антисоветского сопротивления. Свидетельства о таком заметном направлении политической активности военных, как участие в деятельности офицерских организаций и союзов, оставили в своих воспоминаниях Б.А. Энгельгардт и Л.Н. Новосильцев (НИОР РГБ. Ф. 218 – Отдел рукописей. ГАРФ. Ф. Р-6422 Воспоминания полковника Новосильцева Л.Н.). Ряд документов и писем, хранящихся в персональных фондах видных деятелей Белого движения, освещают начальный период организации антисоветского сопротивления на юге России, руководящую роль представителей генералитета и сложности их взаимоотношений (ГАРФ. Ф. Р-5827 – Деникин А.И.; Р-5829 – Лукомский А.С.). В ряде фондов содержатся богатые коллекции публикаций белогвардейской и эмигрантской прессы о начальном этапе формирования Белого движения (ГАРФ. Ф. Р-5856 – Милюков П.Н., Р6435 – Белогвардейские и эмигрантские газеты, журналы, статьи, воспоминания и другие материалы о генерале Алексееве М.В.). Наконец, значительный интерес для нашего исследования представляют документы, освещающие действия революционных войск против контрреволюционных формирований в декабре 1917 – январе 1918 гг. (ГАРФ. Ф. 8415 – Антонов-Овсеенко В.А.). Важным компонентом источниковой базы исследования являются опубликованные документы. Среди них в качестве самостоятельных групп источников необходимо указать законодательные акты и документы официального делопроизводства, регламентировавшие прохождение службы лицами офицерского состава: «Приказы по Военному ведомству», «Приказы Верховного главнокомандующего», «Высочайшие приказы о чинах военных» и др. Анализ социальных характеристик офицерского корпуса и их динамики в предвоенный период и во время войны производился на основе материалов военной статистики и специальных статистических исследований53. Специфическим источником следует считать дореволюционную и эмигрантскую военную публицистику, отразившую различные сферы жизни российского офицерства54. Военно-статистический ежегодник армии за … 1910-1912. СПб., 1911-1914; Режепо П.А. Статистика генералов. СПб., 1903; Режепо П.А. Статистика полковников. СПб., 1905; Оберучев К.М. Наши командиры. Опыт статистического исследования служебного движения офицеров. Киев, 1910; Россия в мировой войне 1914–1918 гг. (в цифрах) М., 1925. 54 Бутовский Н.Д. Повести из современной офицерской жизни. СПб., 1914; Галкин М.С. Новый путь современного офицера. СПб., 1907; Грулев М.В. Злобы дня в жизни армии. Брест-Литовск, 1911; Оберучев К.М. Офицеры в Русской революции // Военно-исторический журнал. 1998. № 2; Какая армия нужна России? Взгляд из истории. (Российский военный сборник. Вып. 9) М., 1995; Офицерский корпус русской армии. Опыт самопознания. (Российский военный сборник. Вып. 17) М., 2000; Хочешь мира, победи мятежевойну! Творческое наследие Е.Э. Месснера. М., 2005. 53 21 Начало документальным публикациям по проблеме было положено в 1920–30-х гг. советскими историческими журналами «Красный архив» и «Красная летопись»55. В течение длительного периода в центре внимания отечественных публикаторов находилось революционное движение в армии накануне и в разгар политических потрясений 1917 г., а также контрреволюционная деятельность военного командования. Данного направления придерживались и составители документальных сборников, вышедших в 1950–1980-х гг.56, однако большой объем представленных в них документов позволял серьезно расширить картину состояния войск, выявить примеры различных настроений и активности командного состава. Благодаря ряду публикаций, получили известность документы, послужившие основой такого явления, как революционное ударничество и отразившие ход кампании по формированию воинских частей из добровольцев57. В работе над исследованием использовались материалы крупных общественных форумов 1917 г., изданные как по горячим следам событий, так и впоследствии58. Наряду с ними следует выделить, акты центральной Советской власти и приказы Верховного главнокомандующего, направленные на демократизацию армии, а также различные документы, относящиеся к организации вооруженной борьбы с контрреволюцией и развитию гражданского конфликта на юге Революционное движение в войсках во время мировой войны // Красный архив. 1923. № 4; Верховное командование в первые дни революции // Там же. 1924. № 5; Февральская революция 1917 года (Документы ставки верховного главнокомандующего и главнокомандующего армиями северного фронта) // Там же. 1927. № 2; Экспедиция ген. Иванова на Петроград // Там же. 1926. № 4 (17); Ген. Алексеев и Времен. Комитет Государственной Думы // Там же. 1922. № 2; К истории корниловщины // Красная летопись. 1924. № 1; На фронте в предоктябрьские дни (по секретным материалам ставки) // Там же. 1923. № 6. 56 Высший подъем революции 1905–1907 гг. Вооруженные восстания: Ноябрь–декабрь 1905 г. Ч. 1-3. М., 1955–1956; Рабочее движение в Петрограде в 1912–1917 гг. Документы и материалы. Л., 1958; Революционное движение в армии и на флоте в годы Первой мировой войны. 1914 – февраль 1917 г. М., 1966; Революционное движение в военных округах, март 1917 г. – март 1918 г. М., 1988; Революционное движение в русской армии. 27 февраля – 24 октября 1917 г. М., 1968; Октябрьская революция и армия 25 октября 1917 г. – март 1918 г. М., 1973; Войсковые комитеты действующей армии. Март 1917 г. – март 1918 г. М., 1982; Военнореволюционные комитеты действующей армии. 25 октября 1917 г. – март 1918 г. М., 1977. 57 Ознобишин Д.В. О попытках Временного правительства России реорганизовать армию. Документы. // Исторический архив. 1961. № 4, Добровольческая кампания в русской армии 1917 г.: некоторые документы // Белая армия. Белое дело. № 9. Екатеринбург, 2002. 58 Стенографический отчет заседаний Всероссийского съезда офицерских депутатов армии и флота в г. Петрограде. С 8 по 27 мая 1917 г. Пг., 1917; Отчет о Московском совещании общественных деятелей 8–10 августа 1917 года. М., 1917; Государственное совещание. Стенографический отчет. М.; Л., 1930. 55 22 России59. Некоторые важные документы, касающиеся этапа становления Белого движения, увидели свет и в эмигрантской печати60. Крупным событием в области документальных публикаций 1990– 2000-х гг. следует считать издание материалов следственных дел Л.Г. Корнилова и А.В. Колчака61, рисующих обстановку политической борьбы вокруг вооруженных сил в 1917 г., а вместе с тем роль и позицию в ней главных действующих лиц. Среди публикаций последних лет необходимо отметить тематические сборники, посвященные известным военачальникам белых армий С.Л. Маркову, В.О. Каппелю, М.Г. Дроздовскому, Р.Ф. Унгерну62, в которых представлены документы, раскрывающие служебный и боевой путь офицеров, типичные и особенные черты их профессионального и социально-политического облика. Отдельным комплексом источников, использованных при работе над темой исследования, является периодическая печать. В дореволюционных военных изданиях («Разведчик», «Офицерская жизнь», «Братская помощь», «Военный мир», «Военный сборник») постоянно поднимались проблемы офицерства, его службы и быта, причем нередко в критических тонах. Ведущая российская военная газета «Русский инвалид», помещала официальную информацию, вела обширную переписку с корреспондентами в армии и была, своего рода, рупором военно-политического руководства. С началом войны основной темой военной печати становится собственно борьба армии на фронте, временно оттеснив военно-социальные проблемы на второй план. Особую категорию периодики военного времени составляла фронтовая печать («Наш вестник», «Боевые новости», «Вестник Х армии», «Известия штаба XI армии», «Вестник Особой армии»), которая являлась единственным официальным информатором войск на театре военных действий. Декреты Советской власти. Т.1. 25 октября – 1917 г. – 16 марта 1918 г. М., 1957; Директивы Главного командования Красной Армии 1917-1920. М., 1969; Директивы командования фронтов Красной Армии 1917-1921. Т.1. Ноябрь 1917 г. – март 1919 г. М., 1971; Борьба за власть Советов на Дону 1917-1920. Ростов-на-Дону, 1957; Борьба за Советскую власть на Кубани 1917-1920. Краснодар, 1957. 60 Архив русской революции. Изд. И.В. Гессена. Т. V. - Берлин, 1922. - С. 345-357; Белое дело. Летопись белой борьбы. Т.1. Берлин, 1926. – С. 77-82. 61 Дело генерала Л.Г. Корнилова. Материалы чрезвычайной комиссии по расследованию дела о бывшем Верховном главнокомандующем генерале Л.Г. Корнилове и его соучастниках. Август 1917 г. – июнь 1918 г. В 2-х томах. М., 2003; Верховный правитель России: документы и материалы следственного дела адмирала А.В. Колчака. М., 2003. 62 Марков и марковцы. М., 2001; Каппель и каппелевцы. М., 2007; Дроздовский и дроздовцы. М., 2006; Барон Унгерн в документах и мемуарах. М., 2004. 59 23 Революционный переворот 1917 г. привел к значительной активизации печатных органов, признаком деятельности которых стала яркая ангажированность в духе основных партийных течений. Так, в освещении острейших политических проблем, в частности, проблемы войны и мира, состояния армии и политической борьбы внутри нее наблюдался весь спектр взглядов и мнений от либеральных и оборонческих («Новое время», «Русские ведомости», «Утро России») до социалистических и большевистских, антивоенных («Известия ВЦИК», «Правда»). Официальным военным органом оставался «Русский инвалид» (с июля 1917 г. «Армия и Флот Свободной России»), сохранявший верность курсу Временного правительства. Для пропаганды своих программ собственные печатные органы («Народная армия», «Вестник Главного комитета Союза офицеров армии и флота») издавали и наиболее влиятельные военно-общественные организации. В результате Октябрьского переворота и начавшейся Гражданской войны положение в области массовой печати достигло крайней степени политизации. Если в советской прессе образ офицерства возникал теперь лишь как один из символов военной контрреволюции, то белогвардейская печать стремилась пропагандировать его в качестве ведущей силы антисоветского сопротивления. Среди периодических изданий, выходивших на территориях, находившихся под контролем белых армий, интерес для исследования представляет ростовский журнал «Донская волна», ряд публикаций которого отразил начальный этап белой борьбы. Изучение общественно-политического облика офицерства и характерных ему черт ментальности потребовало обратиться к источникам личного происхождения. Для выяснения основных тенденций в настроениях и эволюции взглядов офицеров – участников Первой мировой войны особую ценность представляет переписка. Наряду с цензорскими отчетами ознакомиться с письмами офицеровфронтовиков позволили некоторые публикации63. Не менее важным источником с точки зрения достоверности и социальной актуальности следует считать дневники непосредственных свидетелей событий64. Переписка В.А. Сухомлинова с Н.Н. Янушкевичем // Красный архив. 1923. № 3; Из офицерских писем с фронта в 1917 г. // Красный архив. 1932. № 1-2 (50-51); Фронтовые письма есаула А.А. Упорникова периода Первой мировой войны // Военно-исторический журнал. 2007. № 1, 3, 5-7; «Я горд тем, что могу быть полезен России» Письма русского офицера с войны // Источник. 1996. № 3. 64 Алексеева-Борель В.М. Аргентинский архив генерала М.В. Алексеева // Военноисторический журнал. 1992. № 9-12; 1993.№ 3, 7, 10; Куропаткин А.Н. Дневник генерала А.Н. Куропаткина. М., 2010; Верховский А.И. Россия на Голгофе (из походного дневника 1914 – 1918 г.). Петроград, 1918; Фронтовые дневники генерала А.Е. Снесарева // Военноисторический журнал. 2003. № 8-10. 2004. № 3, 4, 6-11; Романов А.В. Военный дневник 63 24 Среди авторов имеются представители всех уровней военной иерархии от крупных военачальников и членов высочайшей фамилии до нижних чинов, а дневниковые записи нередко объединяют период мировой войны с событиями революции и началом Гражданской войны. Благодаря их свидетельствам, новые подлинные детали дополняют картину военной действительности и социальной обстановки в России. Образ российского офицера начала XX в. получил отражение в богатейшем мемуарном наследии современников. Крупные военачальники, государственные деятели, офицеры и чиновники того времени отобразили в воспоминаниях жизнь армии и офицерства на фоне собственного служебного опыта и деятельности65. Записки некоторых офицеров сохранили картины довоенной офицерской службы и быта66. Весьма редкие сведения об участии офицеров в революционном движении можно обнаружить в воспоминаниях С.Д. Масловского (С. Мстиславского)67. Первая мировая война оказалась в центре множества мемуарных работ. Фронтовики в своих воспоминаниях воспроизводили боевые великого князя Андрея Владимировича Романова (1914–1917). М., 2008; Из дневника ген. В.И. Селивачева // Красный архив. 1925. № 2 (9); № 3 (10); Из дневника ген. В.Г. Болдырева // Там же. 1927. № 4 (23); Дроздовский М.Г. Дневник // Белое дело. Добровольцы и партизаны. М., 1996; Дневник начальника саперной команды 24-го Сибирского стрелкового полка прапорщика А.И. Тодорского. Июнь–сентябрь 1915 г. // Военно-исторический журнал. 2004. № 8-9; Лютер А. Дневник офицера // Памятники Отечества (Москва). 1992. № 25; Поливанов А.В. Из моего дневника. Последние дни лейб-гвардии Уланского Ее Величества полка // Военная быль. 1966. № 77; Дневник Штукатурова // Военно-исторический сборник. Труды комиссии по исследованию и использованию опыта войны 1914–1918 гг. Вып. 1. М., 1919. 65 Редигер А.Ф. История моей жизни. В 2-х т. М., 1999; Сухомлинов В. Воспоминания. Берлин, 1924; Поливанов А.А. Из дневников и воспоминаний по должности военного министра и его помощника, 1907–1916 гг. М., 1924; Григорович И.К. Воспоминания бывшего морского министра. 1909–1917 гг. СПб., 1999; Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 2001; Деникин А.И. Путь русского офицера. М., 1991; Лукомский А.С. Очерки из моей жизни // Вопросы истории. 2001. №1–12; Грулев М. В штабах и на полях Дальнего Востока: воспоминания офицера Ген. Штаба и командира полка о Русско-японской войне. М., 2007. Геруа Б.В. Воспоминания о моей жизни. В 2-х т. Париж, 1969-70; Врангель Н.Е. Воспоминания: От крепостного права до большевиков. М., 2003; Джунковский В.Ф. Воспоминания. В 2-х т. М., 1997; Епанчин Н.А. На службе трех императоров. Воспоминания. М., 1996; Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. В 2-х т. Новосибирск, 1959; Шапошников Б.М. Воспоминания. М., 1982; Свечин М. Записки старого генерала о былом. Ницца, 1964; Дрейер фон В.Н. На закате империи. Мадрид, 1965; Ткачев В.М. Крылья России. Воспоминания о прошлом русской военной авиации. 1910-1917 гг. СПб., 2007. 66 Биркин В.Н. Молодые офицеры: Повести минувших лет. Берлин, 1929; Воронович Н.В. Вечерний звон // Потонувший мир. М., 2001; Догадин В.М. Моя служба в 4-м понтонном батальоне в 1906–1908 гг. // Военно-исторический журнал. 2007. № 7, 10. 2008. № 2, 3; Энгельгардт Б.А. Потонувший мир // Там же. 1964. № 1, 5, 8-10. 67 Мстиславский С. Отрывки о пятом годе // Каторга и ссылка. 1928. № 2(39); Он же. Из истории военного движения: (По личным воспоминаниям): «Офицерский» и «Боевой» союзы 1906–1908 гг. // Каторга и ссылка. 1929. № 6 (55). 25 действия армии на фронте, свидетельствовали о качествах личного состава, взаимоотношениях в армейской среде68. Представители генералитета, лица близкие к высшим военным и государственным кругам раскрывали атмосферу политических интриг и конфронтации, в которую все более вовлекалось командование Действующей армии в годы войны, в преддверии и с началом революции69. Огромное внимание мемуаристов занимает революционный переворот 1917 года. Роль войск и командного состава в февральских событиях в Петрограде была показана в воспоминаниях многих свидетелей и непосредственных участников70. Обстановку в армии и место, которое она занимала в политической борьбе 1917 г. запечатлели и некоторые видные военные и государственные деятели того периода71. Противоположная сторона конфликта представлена свидетельствами участников революционного Белов Вадим. Кровью и железом: Впечатления офицера-участника: Авг-сент. (Осень 1914 г.). Петроград, 1915; Верцинский Э.А. Из мировой войны: Боевые записи и воспоминания командира полка и офицера Ген. штаба за 1914 – 1917 годы. Таллин, 1931; Войтоловский Л.Н. Всходил кровавый Марс: По следам войны. М., 1998; Герасимов М.Н. Пробуждение. М., 1965; Оськин Д. Записки прапорщика // Откровенные рассказы. М., 1998; Петров П.П. Роковые годы, 1914–1920. Калифорния, 1965; Попов К. Воспоминания кавказского гренадера. 1914–1920. М., 2007; Свечин А.А. Искусство вождения полка по опыту войны 1914–1918 гг. М., 2005; Сергеевский Е. Пережитое. 1914. М., 2009; «Была бы справедливость, о большем и не мечтали». Воспоминания солдата Первой мировой войны // Исторический архив. 2007. № 4. 69 Александр Иванович Гучков рассказывает… Воспоминания председателя Государственной Думы и военного министра Временного правительства. М., 1993; Родзянко М.В. Крушение империи. Харьков, 1990; Воейков В.Н. С царем и без царя: Воспоминания последнего дворцового коменданта государя императора Николая II. Гельсингфорс, 1936; Гурко В. Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914–1917. М., 2007; Данилов Ю.Н. Великий Князь Николай Николаевич. Жуковский; М., 2006; Он же. На пути к крушению: Очерки из последнего периода русской монархии. М., 1992; Кондзеровский П.К. В Ставке Верховного: 1914-1917. Воспоминания Дежурного Генерала при Верховном Главнокомандующем. Париж, 1967; Лемке М.К. 250 дней в царской ставке. В 2-х т. Мн., 2003; Палицын Ф.Ф. В штабе Северо-Западного фронта (с конца апреля 1915 года по 30 августа того же года) // Военный сборник общества ревнителей военных знаний. Кн. 3,4,5. Белград. 1922; Поливанов А.А. Девять месяцев во главе Военного министерства (13 июня 1915 – 13 марта 1916 гг.) // Вопросы истории. 1994. № 2, 3, 5, 7–11; Шавельский Г. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. В 2-х т. М., 1996; Яхонтов А.Н. Тяжелые дни // Архив русской революции. Т. XVIII. Берлин, 1926. 70 Глобачев К.И. Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения. М., 2009; Спиридович А.И. Великая война и февральская революция 1914-1917 гг. Мн., 2004; Генерал А.П. Кутепов: Воспоминания. Мемуары. Мн., 2004; Данильченко П.В. Для истории государства Российского: Роковая ночь в Зимнем дворце, 27 февр. 1917 г. // Военная быль. 1974. № 126; Беннигсен Э.П. Первые дни революции 1917 года // Возрождение. 1954. №. 33. 71 Керенский А.Ф. Русская революция. 1917. М., 2005; Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 1, 2. М., 1991; Из воспоминаний генерала Лукомского // Архив русской революции. Берлин, Т. II, V. 1921-22; Половцов П.А. Дни затмения: (Записки главнокомандующего войсками Петроградского военного округа генерала П.А. Половцова в 1917 году). М., 1999. 68 26 движения72. Судьба офицерства после Октябрьского переворота нашла отражение преимущественно в мемуарных публикациях, увидевших свет за рубежом. Их авторы, пережившие распад старой армии, выступили в Гражданской войне на стороне Белого движения. Среди них встречаются воспоминания известных генералов73, но большинство принадлежит рядовым офицерам74. Не меньший интерес для исследования представляют мемуары советских военачальников, бывших офицеров и генералов императорской армии, поддержавших Советскую власть и вступивших в Красную Армию75. Изучение и критический анализ представленного круга источников является основой для оригинальной интерпретации проблемы и позволяет решить поставленные задачи исследования. Научная новизна исследования состоит в том, что оно представляет собой первое комплексное рассмотрение социального и политического феномена офицерского корпуса российской армии, а также факторов и направленности его эволюции в период Первой мировой войны. В диссертации проанализировано влияние социальных процессов и политических событий начала XX века на облик российского офицерства и его профессиональные качества. В научный оборот вводится широкий круг как опубликованных, так и ранее не публиковавшихся архивных источников. Некоторые аспекты темы настоящего исследования прежде не рассматривались в отечественной историографии. К ним следует отнести вопросы внутренней фрагментации офицерского корпуса, особенности профессионального Суханов Н.Н. Записки о революции. В 3-х т. М., 1991; Шляпников А. Февральские дни в Петербурге // Пролетарская революция. 1923. № 1(13); Мстиславский С.Д. Пять дней: Начало и конец февральской революции. Берлин, Петербург, Москва, 1922; Тарасов-Родионов А.И. Февраль. М., 1931; Хинчук Л. Из воспоминаний о Февральской революции в Москве // Пролетарская революция. 1923. № 1(13); Горшков И.В. Мои воспоминания о Февральской и Октябрьской революции 1917 года в Рогожско-Симоновском районе. М., 1924; Солский В. 1917 год в Западной области и на Западном фронте. Мн., 2004; Кондурушкин И.С. На Румынском фронте // Октябрь на фронте. Воспоминания. М., 1967. 73 Богаевский А.П. 1918 год // Белое дело. Ледяной поход. М., 1993; Врангель П.Н. Записки. Часть I // Там же. Кавказская армия. М., 1995; Шкуро А.Г. Записки белого партизана // Там же. Добровольцы и партизаны. М., 1996; Краснов П.Н. На внутреннем фронте // Архив русской революции. Т. I. Берлин, 1921; Он же. Всевеликое Войско Донское // Там же. Т. V. Берлин, 1922; Атаман Семенов. О себе (Воспоминания, мысли и выводы). М., 1999. 74 Апухтин С.И. На фронте после революции // Военная быль. 1968. № 92; Гернберг С.Н. Выступление Добровольческой армии в 1-й Корниловский («Ледяной») поход // Первопоходник. 1972. № 5; Гуль Р.Б. Ледяной поход // Белое дело. Ледяной поход. М., 1993; Пауль С.М. С Корниловым // Там же. М., 1993; Эфрон С.Я. Записки добровольца. М., 1998 и др. 75 Бонч-Бруевич М.Д. Вся власть Советам. М., 1964; Потапов Н.М. Записки о первых шагах советского военного строительства // Военно-исторический журнал. 1968. № 1; Самойло А.А. Две жизни. Л., 1963. Василевский А.М. Дело всей жизни. М., 1976; Черепанов А.И. В боях рожденная. М., 1976. 72 27 поведения офицеров как фактор боевых качеств войск, специфику социальных и политических ориентиров представителей офицерского корпуса, влияние на них ценностей и традиций, свойственных офицерскому сообществу, природу политической активности и основные тенденции настроений офицерства накануне и во время Первой мировой войны. В качестве подобного направления необходимо указать исследование генезиса и развития политической оппозиционности среди командного состава армии на разных уровнях его иерархии. Эти и другие аспекты рассматриваются на фоне общей социальной динамики, связанной с переходом общества от мира к войне, возрастанием в нем конфронтационных настроений, сменой политического противостояния гражданским. Практическая значимость исследования заключается в том, что оно служит осмыслению роли и судеб социальных групп, в условиях сложных процессов социальной и политической трансформации. Его материалы и выводы могут быть использованы при написании обобщающих и специальных трудов по проблемам социальнополитической истории России XX в., а также для разработки учебных пособий и в процессе преподавания общих и специальных курсов исторических, социологических, политологических дисциплин. Опыт применения тех или иных принципов реализации кадровой политики в отношении командного состава вооруженных сил может быть учтен в ходе современных реформ оборонной сферы государства. Апробация результатов исследования. Материалы диссертации нашли отражение в монографиях «Добровольцы и Добровольческая армия: на Дону и в “Ледяном” походе» (Рязань, 2005) и «Русский офицер в годы мировой войны и революции. 1914-1918 гг.» (Рязань, 2010), а также в публикациях ведущих отечественных исторических журналов, сборников научных трудов, энциклопедии «Общественная мысль Русского зарубежья» (М., 2009), среди них девять статей – в научных изданиях из списка, рекомендованного ВАК для публикации основных научных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора наук. Всего по теме исследования опубликовано 60 работ объемом около 60 п.л. Основные положения и выводы по теме диссертации были изложены в докладах и выступлениях на 37 международных, всероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях, проходивших в 2004–2010 гг., в том числе в Первых (апрель 2004 г.) и Вторых (апрель 2005 г.) чтениях по военной истории (Санкт-Петербург), в Третьих (октябрь 2007 г.) и Четвертых (октябрь 2009 г.) международных научных чтениях «Мир и война: культурные контексты социальной агрессии» (Санкт-Петербург), в конференциях 28 «Парламентаризм в России: проблемы и перспективы» (СанктПетербург, март 2006 г.), «В.Н. Татищев и проблемы государственноадминистративного управления в России» (Астрахань, октябрь 2006 г.), «Россия и революция 1917 года: опыт истории и теории» (СанктПетербург, ноябрь 2007 г.), «Научное наследие А.Г. Кузьмина и отечественная история» (Рязань, сентябрь 2008 г.) «Первая мировая война: история, геополитика, уроки истории и современность» (Витебск, ноябрь 2008 г.), «Первая мировая война и современный мир» (Москва, май 2010 г.) и др. Структура диссертации. Настоящая работа состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованных источников и литературы. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновываются актуальность темы, определяются объект, предмет, цель, задачи и хронологические и территориальные рамки исследования, дается анализ современного уровня изученности проблемы в отечественной, эмигрантской и зарубежной историографии, приводится обзор источниковой базы и методологической основы исследования, раскрывается его научная новизна и практическая значимость. Первая глава «Офицерский корпус и российское общество накануне Первой мировой войны» посвящена анализу черт и сущности офицерского корпуса российской армии начала XX в. как социальной группы. В ней рассматривается влияние важнейших общественно-политических процессов и событий на социальный и политический облик российского офицерства и основные проявления политической активности его представителей. Процессы модернизации, развернувшиеся в России в пореформенные десятилетия, в разном темпе и с разной интенсивностью отражались на облике различных общественных слоев и групп. Не могли не затронуть они и офицерский корпус русской армии. Социальная направленность этих перемен выразилась в изменении содержания офицерской службы от разновидности дворянской службы феодальной эпохи, доступ к которой регламентировался в основном происхождением, к профессиональной деятельности индустриального периода, требующей общей и специальной подготовки. В конце XIX – начале XX в. наметилась тенденция к постепенной демократизации офицерства, состоявшая в снижении в его составе числа дворян и увеличении доли выходцев из иных, в первую очередь, бывших 29 податных сословий. Несколько улучшился уровень профессиональной подготовки офицеров. Вместе с тем социальная структура офицерского корпуса сохраняла известное своеобразие и далеко не соответствовала структуре российского общества в целом. Более половины офицеров происходили из дворян, до 90 % было представлено русскими и относилось к господствующему – православному – вероисповеданию. Абсолютное большинство офицерства имело среднее и высшее образование, что относило его к наиболее образованным группам населения. Неоднородность и социальное неравенство, столь характерные для российского общества, особым образом отражались на жизни и службе офицерского корпуса. Его внутреннее единство нарушалось существованием элитных групп – гвардии и Генерального штаба, отличавшихся от массы армейского офицерства условиями и перспективами службы. Подобные же различия вносила специфика родов войск, так как офицеры артиллерии, кавалерии, инженерных войск, получившие более высокий уровень подготовки, чем пехотинцы, имели другие возможности роста. Эти обстоятельства определяли значительно более «дворянский» состав гвардии и офицеровспециалистов в сравнении с демократичной пехотой. Ощущение розни между армией и гвардией, представителями разных родов войск, дворянскими «верхами» и демократичными «низами», отношения соперничества среди выходцев из гвардии и Генерального штаба в кругах генералитета являлись типичными внутри офицерского корпуса. Проблемы качества командного состава, связанные как с профессиональной подготовкой, так и с внутренним климатом в офицерской среде, проявились в неудачах русской армии во время войны с Японией 1904–1905 гг. Высшее военное руководство принимало меры для их преодоления, однако до начала мировой войны принципиальных улучшений не добилось. В иерархии общественных групп офицерство пользовалось исключительным статусом, которое было установлено на правовом уровне и культивировалось строгими этическими нормами, внутри офицерского сообщества. Представления о собственном высоком предназначении и превосходстве военных над гражданскими лицами способствовало определенной обособленности офицерства по отношению к остальной части общества. В свою очередь широкие слои населения склонны были тесно связывать образ офицера с существующим политическим режимом, воспринимая его как одно из воплощений действующей власти. Традиции офицерского корпуса, законы и уставы не допускали участия офицерства в политической жизни страны. На это же 30 направляли усилия власти и командование. Данный порядок приводил к противоречивым последствиям. С одной стороны офицерство искусственно превращалось в группу политическую отсталую и консервативную, но с другой оно не могло выступать сознательным и активным сторонником существующего государственного строя и способа правления. В годы Первой русской революции 1905–1907 гг. правительству удалось подавить массовое революционное движение силами армии благодаря лояльности офицерского корпуса, однако участие в полицейских акциях неизменно вызывало протест и недовольство офицеров. В дальнейшем рост политизации всего общества не мог миновать офицерства, и в поведении его представителей наблюдались примеры политического позиционирования и активности самых различных направлений. Таким образом, к началу Первой мировой войны процесс трансформации российского офицерства в профессиональную группу далеко не завершился и оно во многом продолжало сохранять черты сословно-профессиональной корпорации. Комплектование, кадровый отбор, прохождение службы офицерами и даже их частная жизнь продолжали испытывать влияние архаичных традиций и принципов, которые негативно сказывались на качествах командного состава в масштабах всей армии. Во второй главе «Офицерство российской армии в годы Первой мировой войны: процессы социальной и политической трансформации» исследуются характер и направленность изменений состава офицерского корпуса во время войны, их воздействие на качественный уровень офицерства, особенности его функционирования, общественно-политические настроения; показана роль высшего военного командования в политической жизни страны. Первая мировая война стала причиной крайне динамичных перемен в состоянии российского общества, его отношений к институтам государства, потенциала внутренней мобильности, некоторых структурных характеристик и, как следствие, настроений и взглядов. Характер и масштабы небывалого прежде в истории России военного конфликта определили первоочередное значение процессов, происходивших внутри российской императорской армии и ее кадровой основы – офицерского корпуса. Потребности комплектования массовой армии военного времени высветили проблемы в области мобилизационных возможностей страны, среди которых на первый план выступал недостаток подготовленного воинского резерва вообще и резерва офицерского состава в особенности. В предшествующий период в России фактически отсутствовала система подготовки офицеров запаса, поэтому призыв в 31 армию всего относительно малочисленного офицерского резерва не мог удовлетворить огромный недостаток командных кадров. Этим было вызвано создание условий ускоренной подготовки офицеров военного времени, которые уже не отвечали прежним ограничениям по сословному, образовательному, а с 1917 г. и по национальноконфессиональному признакам. За годы Первой мировой войны в первый офицерский чин прапорщика было произведено около 220 тыс. человек, т.е. более чем за все время существования в России регулярной армии. Таким образом, офицерский корпус императорской армии, увеличившись более чем в шесть раз, приобрел массовый характер и в социальном плане в основном соответствовал структурным параметрам российского общества в целом. Его значимость как профессиональной группы, возглавлявшей вооруженную силу страны в условиях войны, неизмеримо возросла. Развитие офицерского корпуса в период войны в качественном отношении не удается свести к единой общенаправленной тенденции. С одной стороны из числа кадровых офицеров и офицеров военного времени выделился наиболее боеспособный и профессионально пригодный элемент, который со всеми основаниями ощущал себя носителем подлинных традиций российской армии. Основная масса офицерского корпуса, заполнявшая младший и средний командный уровень и составлявшая общий «серый» его фон, лишь формально соответствовала своему назначению, так как не обладала необходимой подготовкой и опытом, а, главное, достаточной мотивацией для их совершенствования. Наконец, заметная часть офицерства, не сумевшая проявить себя в боевых условиях, либо изначально стремившаяся избежать фронтовой службы, оставалась, тем не менее, в рядах армии, изыскивала возможность устройства в тылу и на нестроевых должностях, дискредитировала образ офицера в глазах как солдатской массы, так и общества в целом. Таким образом, за годы войны офицерский корпус превратился в достаточно пестрое сообщество. Абсолютное его большинство к 1917 г. составляли офицеры военного времени, в недавнем прошлом – представители самых разных сословий, слоев и профессий. Оторвавшиеся от привычной социальной почвы они далеко не безоговорочно были приняты офицерской средой и являлись наиболее нестабильным и подвижным ее компонентом. По этой причине в качестве одной из прогрессировавших черт офицерства военного периода следует указать маргинальность. Высшее командование российской армии к началу 1917 г. оказалось втянутым в соперничество политических сил и группировок. Причины тому обнаруживаются как в государственно32 институциональной, так и в социально-политической плоскости. С момента создания Ставки Верховного главнокомандующего не был вполне урегулирован ее статус и порядок взаимодействия со структурами гражданского управления. В условиях неудовлетворительной работы тыла деятельность Ставки и лиц, ее фактически возглавлявших, приобретала характер постоянной борьбы с правительством за интересы действующей армии, что предопределяло симпатии общественности. По мере развития военной ситуации по неблагоприятному сценарию значительная часть генералитета совершенно обоснованно приходила к осознанию того, что существующий государственно-политический режим не ведет Россию и ее армию к победе. Одновременно подобное мнение имело и глубоко субъективную подоплеку: высшие военные чины склонны были снимать с себя максимум ответственности за военные неудачи и состояние войск и возлагать его на правительство. Уже по этой причине военное командование ситуативно становилось союзником тех сил, которые стремились к переделу власти и готовили переворот в правящем лагере. Не являясь в принципе противником царизма, военная верхушка готова была примкнуть к любой политической группировке, обещавшей установить сильную власть в интересах обороны. В духе этой логики мыслило и большинство офицерства, ощущавшее отчуждение от всей государственной организации России, которая в текущей обстановке персонифицировалась в фигуре царя. Таким образом, создавался опасный прецедент, когда значительная и наиболее профессиональная часть военных, ощущая себя единственной защитницей национальных интересов, готова была противостоять не просто существующей власти, но и любой иной не соответствующей их ожиданиям. В третьей главе «Российское офицерство и Февральская революция» рассматриваются поведение и роль представителей офицерского корпуса в период свержения царизма, реакция офицерства на политические перемены в стране, процессы демократизации армии и рост антивоенных настроений среди солдатских масс. Тревожные тенденции, развивавшиеся в среде командного состава армии во время войны, ярко проявились с началом революционных событий. Генералитет и офицерство не выступили надежной опорой существующей власти и показали свою несостоятельность как в военнопрофессиональном, так и в политическом отношении. В Петрограде командование военным округом оказалось не в состоянии успешно руководить войсками в борьбе с народным восстанием, а офицеры гарнизона утратили контроль над солдатами и в массе своей устранились от исполнения обязанностей. За короткий период февральско-мартовских событий в столице офицерство проделало путь 33 от участия в жестоких вооруженных акциях против выступлений населения до открытых изъявлений лояльности новой революционной власти. Высшее командование Действующей армии в кризисный момент отказалось от поддержки монарха, найдя точки взаимопонимания с политической оппозицией. Инициативой М.В. Алексеева главнокомандующие армиями фронтов оказались вовлеченными в решение политических вопросов, в принципе не относящихся к их компетенции, а Ставка выступила фактическим исполнителем тех задач, которые только обозначались думскими политиками в Петрограде. При этом генералитет ни в коей мере не был противником монархического правления. В его выборе сказались усиленно пропагандируемые либералами настроения недовольства правительством, происками «темных сил», виновных в неудачах армии, и мнение о том, что политические перемены в стране приведут к победам на фронте. Начавшаяся в столице революция внушала военной верхушке огромную тревогу, так как могла поставить на карту успех войны. Ради ее прекращения фигура Николая II не представлялась чрезмерной жертвой. Эти мотивы двигали Алексеевым и его подчиненными, взявшими на себя решающую роль в организации отречения императора. Основная масса офицеров на фронте и в тылу, разделявшая взгляды широкой общественности, с воодушевлением встретила известия о политическом перевороте. Однако в силу логики и направленности революционного процесса офицерство относилось к тем социальным группам, чей статус был связан со старым режимом и подлежал коррекции. Этими соображениями были продиктованы постановления новых властей и революционно-демократических организаций, которыми власть командного состава в армии перераспределялась в пользу создаваемых выборных органов. Вместе с тем революция вызвала среди солдат подъем мирных ожиданий, обострявших их взаимоотношения с командованием, что в целом разрушало боеспособность войск. Охватившие армию процессы разложения не только противопоставили солдатскую массу офицерам, но вносили раскол и в среду офицерства, в которой прослеживались самые различные течения. Консервативные настроения объединяли как лиц высшего командования, так и многих строевых начальников, категорически отвергавших все демократические нововведения в армии как главную причину ее разложения и ратовавших за восстановление дисциплины любыми средствами. Эмоционально к правому лагерю тяготела и часть офицерской молодежи, чьи представления о воинском долге и патриотический порыв глубоко диссонировали с солдатскими 34 настроениями. Проправительственное и демократическое направление в поведении офицерства были обусловлены порой самыми несхожими мотивами от желания использовать его в карьерных целях до сознательного политического выбора в пользу социалистических партий и революционного движения. Левое крыло офицерства, участвуя в работе демократических органов и антивоенном движении, вынуждено было противостоять остальному сообществу, навлекая на себя обвинения в отступничестве и преследования со стороны начальства. Таким образом, офицерский корпус, утративший за годы войны черты корпоративного единства, переживал размежевание по множеству признаков. Нараставшие внутри него конфликты в целом отражали обстановку в армии, которая с первых дней революции превратилась в арену общественной и политической борьбы, принимавшей все более ожесточенные формы. Четвертая глава «Офицерский корпус и борьба за власть весной – осенью 1917 года» посвящена участию представителей офицерства в политическом процессе в период между Февральской и Октябрьской революцией, в ней рассмотрены основные политические инициативы и попытки политической самоорганизации офицерства, формирование антидемократической оппозиции высшего командования. Революционный переворот февраля 1917 г. открыл простор для политического творчества самых широких слоев населения страны. Этот процесс не обошел стороной и офицерский корпус, представители которого уже в первые дни революции приступили к поиску форм политической самоорганизации. Созданные в 1917 году офицерские и военно-общественные организации не стали самостоятельной политической силой, но сформировали некий общий фон общественно-политической активности представителей офицерства. Их происхождение и ориентация на различные центры власти того времени – высшее военное командование, Временное правительство, Совет рабочих и солдатских депутатов – предопределяли отношения соперничества за право говорить от имени всего офицерского корпуса. Тем не менее, провозглашаемые ими лозунги и задачи не выходили из пределов, обусловленных соображениями общественной престижности. В программных документах всевозможных военных союзов не удается обнаружить более или менее самобытных требований или положений, все они, легко сводимы к заверениям в лояльности правительству, стремлении восстанавливать боеспособность армии для продолжения войны до победы. Это позволяет придти к заключению, что лица, стоявшие у истоков организаций и возглавлявшие их, не были в действительности выдвинуты офицерским сообществом, а свою 35 общественную деятельность воспринимали как разновидность служебной, возможно, сулящей определенные карьерные выгоды. Вместе с тем офицерские союзы представляли собой весьма благоприятную почву для различного рода конспиративной деятельности. В работе целого ряда организаций прослеживается скрытый компонент, который с усилением конфронтации между основными политическими силами принимал антидемократическую направленность. Не менее значимой инициативой того периода, возникшей в среде офицерства, следует считать развертывание кампании по формированию добровольческих частей, первоначально представлявшейся средством преодоления разложения армии и пересоздания ее на новых началах. Добровольческие формирования оказались не в состоянии изменить обстановку в масштабах всей армии и остановить ее деградацию, но послужили отбору, в первую очередь из числа офицеров, контингента лиц не принявших демократических перемен и политически ориентированных на высшее командование. В кругах военного руководства добровольцы рассматривались в качестве силы, на которую можно опереться в случае эскалации политического конфликта внутри страны. С углублением общественно-политического кризиса летом 1917 г. наиболее влиятельная часть генералитета открыто заявила о своем несогласии с курсом Временного правительства в области обороны. В своих антидемократических устремлениях военные находили поддержку и одобрение в правом политическом лагере – у кадетов и представителей крупной финансовой буржуазии. C назначением Верховным главнокомандующим Л.Г. Корнилова все действия военного командования по укреплению дисциплины и боеспособности войск приняли направление борьбы с советским и большевистским влиянием. Именно в этот короткий период, окончившийся неудавшейся попыткой военного переворота в конце августа, Корнилов продемонстрировал немалые личные амбиции и претензии на самостоятельную роль в политическом процессе. При подготовке выступления Ставка под руководством Корнилова пыталась объединить для своих целей возможности офицерских организаций и добровольческого движения. Тем не менее, отсутствие единства с политическим руководством не позволило реализоваться планам высшего военного командования. Абсолютное большинство офицеров, вовлеченных в выступление под предлогом подавления большевистского восстания, оказались не готовы следовать за Корниловым в конфликте с правительством. В то же время, авторитет правительства значительно пострадал в глазах офицерства, что 36 отражало усиление противостояния в обществе после августовского кризиса. Сторонники Корнилова и идеи твердой власти теперь окончательно отвернулись от Керенского, считая его своим врагом. Всем остальным вскрывавшиеся подробности конфронтации давали основания подозревать Керенского и Корнилова в несостоявшемся сговоре против революционной демократии. Таким образом, корниловскогое выступление спровоцировало рост конфликтных настроений внутри офицерского корпуса и послужило очередным этапом в его разложении. В пятой главе «Социальная и политическая активность офицерства в период развития гражданского конфликта: октябрь 1917 – май 1918 гг.» отражены основные тенденции социального и политического поведения представителей офицерского корпуса в период слома старой армии, анализируются факторы, предопределившие их участие в развертывании гражданского конфликта. В условиях нарастания социального и политического кризиса осени 1917 г. в офицерской среде получили распространение самые разнообразные, в том числе и полярные, тенденции общественных настроений. Высшие военные круги сохраняли лишь внешнюю лояльность Временному правительству и, несмотря на печальный опыт корниловского выступления, не оставляли мысли об изменении политического курса вооруженной силой. При этом открыто провозглашались цели защиты правительства в случае восстания большевиков. Свою деятельность в этом направлении развивали несколько авторитетных военачальников и центров в основном независимо друг от друга: Ставка Верховного главнокомандующего планировала использовать надежные войска, снятые с фронта; генерал Алексеев делал ставку на конспиративную офицерскую организацию, формированием которой занимался в Петрограде и Москве; находившиеся под арестом генерал Корнилов и его сторонники рассчитывали найти опору в казачьих областях юга России. События октябрьского переворота убедительно доказали, что, большинство офицерства безучастно отнеслось к падению правительства, хотя и не могло приветствовать приход к власти большевиков. Сопротивление большевистскому восстанию в столице и крупных губернских городах со стороны военных имело скорее характер изолированных выступлений, нежели организованной борьбы. Тот компонент преимущественно кадрового офицерства и генералитета, который был ориентирован на защиту устоев существовавшего государства, оказался неспособен исполнить эту задачу практически. Последним институтом прежней государственности, не признавшим 37 Советскую власть, оставалась Ставка. Ее руководители во главе с генералом Духониным, пытавшиеся противостоять революционному центру, быстро убедились, что их влияние распространяется не далее фронтовых и армейских штабов. В результате Ставка, окончательно утратившая власть над Действующей армией, без сопротивления перешла под советский контроль. Капитуляция контрреволюционной Ставки и крупных штабов посвоему отразили глубину деградации аппарата управления старой армии. Дееспособный центр военного противостояния Советской власти в условиях кризиса и распада институтов государства мог строиться только на иной, неформальной основе. Своей опорой в предстоящей борьбе лидеры военной контрреволюции избрали такой социальнополитический феномен того периода, как добровольчество. Наиболее устойчивым, связующим элементом добровольческого контингента в процессе его формирования выступили представители офицерства. Офицерский облик белого добровольчества был обусловлен в первую очередь военным характером борьбы и тем, что во главе антибольшевистского движения оказались военные – авторитетные боевые генералы. Вместе с тем значительная доля офицеров в первых антисоветских формированиях – весьма малочисленных – не является свидетельством массовой поддержки Белого движения офицерством. Даже в период решительного слома старой армии офицерство как социальная группа в массе своей не склонилось явно к той или иной стороне гражданского конфликта. Более того, как и в обществе в целом, очевидной тенденцией среди представителей офицерства в первые месяцы Советской власти было желание уклониться от прямого участия в Гражданской войне. Численность офицеров-добровольцев по обе стороны внутреннего фронта в тот период составляла единицы процентов от всего офицерского корпуса военного времени. Этот элемент далеко не всегда был самым политизированным, но в силу индивидуального социального опыта, темперамента, взглядов – наиболее экстремистски настроенным. Значительная же часть офицерства, сохраняя верность профессиональным принципам, готова была с лояльностью принять Советскую власть как основу новой российской государственности, хотя и не разделяла ее внутриполитических и идеологических установок. В заключении подводятся итоги исследования и формулируются основные выводы, вытекающие из его содержания. Офицерский корпус русской армии относился к тем социальным группам, которые в наибольшей степени оказались подвержены изменениям в результате реформ второй половины XIX века. Одна из центральных реформ – военная – ставила в числе важнейших своих 38 целей превращение офицерского корпуса в профессиональную группу, в основе отбора которой лежали бы исключительно профессиональная подготовка и профессиональные качества. Данная политика имела определенные положительные результаты, выразившиеся в том, что в конце XIX – начале XX в. наметилась тенденция к постепенной демократизации состава и улучшению специально-образовательного уровня офицерства. Вместе с тем социальная обстановка дореволюционной России не позволяла реализовать эти принципы вполне. Расширению доступа в офицерскую среду представителей широких слоев населения препятствовало положение в области образования, доступ к которому в значительной мере определялся достатком и положением в социальной иерархии. Сужали социальную базу офицерства сословные предрассудки и стереотипы, свойственные российскому обществу того времени. Наконец, кадровая политика в армии не была свободна от сословных представлений высших военных и правящих кругов. До начала Первой мировой войны процесс становления российского офицерства как профессиональной группы далеко не завершился и он продолжал сохранять черты сословнопрофессиональной корпорации. Его комплектование, отбор, прохождение службы и даже частная жизнь офицеров продолжали находиться под влиянием архаичных традиций и принципов, которые негативно сказывались на качествах командного состава в масштабах всей армии. Офицерство всемерно изолировалось от политической жизни страны, что предопределило его политическую отсталость и преобладание пассивной лояльности как доминирующего настроения. За годы Первой мировой войны офицерский корпус многократно увеличился численно и объединял представителей самых разных сословий, слоев и профессий. Офицерское пополнение военного времени не пользовалось равными правами с кадровыми офицерами. Это нарушало дух корпоративного единства и провоцировало в среде офицерства развитие маргинального сознания. В политическом отношении офицерство постепенно накапливало потенциал недовольства и оппозиционности, отражавший настроения широкой российской общественности. Высшее командование российской армии, представляя собой весьма влиятельную силу, все активнее втягивалось в соперничество политических группировок и готово было заявить о собственных претензиях в борьбе за власть. Несмотря на то, что политический переворот 1917 г. не вызвал протестов среди офицерства фронта и тыла, а командование Действующей армии, найдя точки взаимопонимания с думской оппозицией, отказалось от поддержки монарха и фактически выступило 39 организатором его свержения, офицерский корпус в силу логики и направленности революционного процесса являлся социальной группой, чей статус был связан со старым режимом и подлежал реформированию. Демократические преобразования в армии и рост антивоенных настроений вызвали противостояние солдатской массы и командного состава, ускорившие разложение войск. В свою очередь офицерский корпус сам переживал размежевание и нараставшие внутри него конфликты в целом отражали обстановку в армии, которая с первых дней революции превратилась в арену общественной и политической борьбы, принимавшей все более ожесточенные формы. В условиях кризиса традиционных политических институтов в качестве самостоятельной политической силы выступила наиболее активная часть генералитета, составившая антидемократическую оппозицию Временному правительству, а после его свержения возглавившая вооруженное сопротивление Советской власти. С развертыванием Гражданской войны офицерский корпус не показал себя единой силой. Наиболее политизированная, а также экстремистски настроенная часть офицерства приняла участие в вооруженной борьбе на обеих сторонах конфликта. Большинство офицеров не стремилось к прямому участию в Гражданской войне и впоследствии вовлекалась в нее ситуативно. Значительная часть офицерства, не разделяя внутриполитических и идеологических установок Советской власти, оказалась готова принять ее как основу новой российской государственности. Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях: Работы, опубликованные в периодических научных изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ: 1. Гребенкин И.Н. Генерал Л.Г. Корнилов: штрихи к портрету // Отечественная история. 2005. № 4. – С. 108-123. (1,3 п.л.) 2. Акульшин П.В., Гребенкин И.Н. Первый Кубанский («Ледяной») поход Добровольческой армии // Вопросы истории. 2006. № 6. – С. 70-87. (1,3/0,65 п.л.) 3. Гребенкин И.Н. Белые добровольцы-«первопоходники»: облик и традиции // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. История. 2007. Вып. 2. – С. 134-143. (0,7 п.л.) 40 4. Гребенкин И.Н. «Была бы справедливость, о большем и не мечтали» Воспоминания солдата Первой мировой войны // Исторический архив. 2007. № 4. – С. 45-69. (1,5 п.л.) 5. Гребенкин И.Н. Российское офицерство и политическая жизнь России в начале XX в. // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. 2009. Вып. 3(71). – С. 220-228. (0,7 п.л.) 6. Гребенкин И.Н. От войны к революции: политические настроения российского офицерства в 1914–1917 гг. // Диалог со временем. Вып. 29. Мир и война: аспекты интеллектуальной истории. М.: КРАСАНД, 2009. – С. 77-90. (0,7 п.л.) 7. Гребенкин И.Н. Офицерство российской армии в годы Первой мировой войны // Вопросы истории. 2010. № 2. – С. 52-66. (1,3 п.л.) 8. Гребенкин И.Н. Высшее военное командование и политическая жизнь России в годы Первой мировой войны // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология 2010. Т. 9, вып. 1: История. – С. 134-140. (0,6 п.л.) 9. Гребенкин И.Н., Репников А.В. Василий Витальевич Шульгин // Вопросы истории. 2010. № 5. – С. 25-40. (1,6/0,8 п.л.) Монографии: 10. Гребенкин И.Н. Добровольцы и Добровольческая армия: на Дону и в «Ледяном» походе: Монография. Рязань: Ряз. гос. пед. ун-т им. С.А. Есенина, 2005. – 244 с. (11,2 п.л.) 11. Гребенкин И.Н. Русский офицер в годы мировой войны и революции. 1914-1918 гг.: Монография. Рязань: Ряз. гос. пед. ун-т им. С.А. Есенина, 2010. – 400 с. (21,8 п.л.) Статьи: 12. Акульшин П.В., Гребенкин И.Н. Рязанцы в «прологе» Гражданской войны: Г.К. Петров и его отряд на «калединском фронте» (декабрь 1917 – февраль 1918 гг.) // Материалы и исследования по рязанскому краеведению: Сб. научных работ. – Т. 3. – Рязань: Ряз. обл. ин-т развития образования, 2002. – С. 155-163. (0,6/0,3 п.л.) 13. Гребенкин И.Н. 1-й Кубанский («Ледяной») поход Добровольческой армии как фактор самоидентификации русской эмиграции первой волны // Россия, Запад и Восток во всемирной 41 истории: Сб. науч. трудов. – Рязань: Ряз. гос. пед. ун-т им. С.А. Есенина, 2003. – С. 109-117. (0,3 п.л.) 14. Гребенкин И.Н. Добровольческие формирования в Российской армии в 1917 году // Отечественная и всеобщая история XIX – XX вв.: Сб. науч. трудов. – Рязань: Ряз. гос. пед. ун-т им. С.А. Есенина, 2003. – С. 64-71. (0,4 п.л.) 15. Гребенкин И.Н. Белые партизаны на Дону (декабрь 1917 г. – февраль 1918 г.) // Социум: проблемы, анализ, интерпретации: Сб. науч. трудов. Вып. 1. – М.: МПГУ, 2003. – С. 53-59. (0,4 п.л.) 16. Гребенкин И.Н. "Первый по смелости контрреволюционер". Генерал Л.Г. Корнилов: штрихи к портрету военачальника и политика // Духовность. Журнал гуманитарных исследований. Сергиев Посад. 2004. Книга 7. – С. 180-194. (0,7 п.л.) 17. Гребенкин И.Н. Добровольческая армия в 1-м Кубанском походе: от борьбы на уничтожение к поиску конвенций // Чтения по военной истории: Сборник статей. – СПб: Санкт-Петербургский государственный университет, 2005. – С. 406-410. (0,2 п.л.) 18. Гребенкин И.Н. Эшелонная война (декабрь 1917 – январь 1918 г.): поиск и импровизация маневренной борьбы // Чтения по военной истории: Сборник статей. – СПб: Санкт-Петербургский государственный университет, 2006. – С. 250-253. (0,2 п.л.) 19. Гребенкин И.Н. Русская военная эмиграция в странах Европы и гитлеровская агрессия против СССР // Актуальные проблемы всеобщей истории: сборник научных трудов; Ряз. гос. ун-т им. С.А. Есенина, – Рязань, 2006. – С. 35-45. (0,5 п.л.) 20. Гребенкин И.Н. Василий Витальевич Шульгин: опыт социального и политического пророчества // Парламентаризм в России: проблемы и перспективы: Сб. статей. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. – С. 234-238. (0,2 п.л.) 21. Гребенкин И.Н. «Первый по смелости контрреволюционер»: штрихи к портрету генерала Л.Г. Корнилова // Гражданин, солдат, ученый: воспоминания и исследования: памяти Александра Израилевича Зевелева. – М.: Собрание, 2007. – С. 272-284. (0,7 п.л.) 22. Гребенкин И.Н. Гитлеровская агрессия против СССР как фактор размежевания русской эмиграции в странах Европы // История: перекрестки и переломы: материалы Междунар. науч. конф. Волгоград: 14–15 мая 2007 г. Волгоград: Изд-во ВГПУ «Перемена», 2007. – С. 333-344. (0,5 п.л.) 42 23. Гребенкин И.Н. А.И. Деникин и общественно-политическая жизнь русской эмиграции в странах Европы и в США // Новая и новейшая история Запада и Востока: новые подходы в исследовании и преподавании: межвузовский сборник научных трудов. Ряз. гос. ун-т им. С.А. Есенина, – Рязань, 2008. – С. 28-36. (0,4 п.л.) 24. Гребенкин И.Н. Офицерство российской армии в годы Первой мировой войны: черты социальной и политической трансформации // Социально-политическая и интеллектуальная трансформация общества в переломные эпохи. Сборник статей. М.: ИВИ РАН, 2008. – С. 68-85. (0,9 п.л.) 25. Гребенкин И.Н. Ставка Верховного главнокомандующего и противостояние политических сил в 1914-1916 гг. // Вестник Рязанского государственного университета имени С.А. Есенина. 2009. № 1(21). – С. 31-47. (1,1 п.л.) 26. Гребенкин И.Н. Врангель Петр Николаевич // Общественная мысль Русского зарубежья: Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 2009. – С. 249252. (0,4 п.л.) 27. Гребенкин И.Н. Головин Николай Николаевич // Общественная мысль Русского зарубежья: Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 2009. – С. 263-266. (0,4 п.л.) 28. Гребенкин И.Н. Деникин Антон Иванович // Общественная мысль Русского зарубежья: Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 2009. – С. 280283. (0,5 п.л.) 29. Гребенкин И.Н., Репников А.В. Краснов Петр Николаевич // Общественная мысль Русского зарубежья: Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 2009. – С. 360-364. (0,7/0,35 п.л.) 30. Гребенкин И.Н. Военный фактор в развитии революционного процесса 1917 года // Россия и революция 1917 года: опыт истории и теории. Материалы Всероссийской научной конференции, 12–13 ноября 2007 г. СПб.: Олеариус Пресс, 2008. – С. 128-132. (0,4 п.л.) 31. Гребенкин И.Н. 1917: «Герой-спаситель» между ожиданиями и действительностью // Знатность, измеряемая часами. Временщики между произволом и традицией. Серия: Noblesse oblige. Выпуск IV. Орел: Издательство Орловского государственного университета, 2009. – С. 77-82. (0,4 п.л.) 32. Гребенкин И.Н. Проблема реорганизация армии в офицерских проектах 1917 года // Научное наследие А.Г. Кузьмина и отечественная история: Материалы Всерос. науч. конф. 43 «Историческая память народа и духовно-нравственные основы личности», посвящ. памяти и 80-летию со дня рождения проф. А.Г. Кузьмина. Ряз. гос. ун-т им. С.А. Есенина. – Рязань, 2009. – С. 255-259. (0,3 п.л.) 33. Гребенкин И.Н. Верховный главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич и борьба политических сил в 1914–1915 гг. // Проблемы новой и новейшей истории и опыт современности: материалы Междунар. науч. конф., посвященной 100-летию со дня рождения профессора В.А. Козюченко. Волгоград: 14–15 апр. 2009 г. Волгоград: Изд-во ВГПУ «Перемена», 2009. – С. 105-112. (0,4 п.л.) Тезисы выступлений на научных конференциях: 34. Гребенкин И.Н. 1-й Кубанский («Ледяной») поход Добровольческой армии в эмигрантской историографии и мемуаристике // Сквозь призму времени: Тезисы докладов научной конференции, 17 апреля 2002 г. – Рязань: Ряз. гос. пед. ун-т им. С.А. Есенина, 2002. – С. 10-13. (0,2 п.л.) 35. Гребенкин И.Н. Донские партизанские отряды в первых боях Гражданской войны на юге России (декабрь 1917 г. – февраль 1918 г.) // Казачество: проблемы истории и историографии: Материалы 28-й всероссийской заочной научной конференции. – СПб: Нестор, 2003. – С. 73-75. (0,2 п.л.) 36. Гребенкин И.Н. Военная и военно-историческая периодика русского зарубежья // Россия и Запад в XVII–XX вв.: история, взаимоотношения, интеграция: Тез. докл. Междунар. науч. конф., 2123 апр. 2003 г. – Рязань: Ряз. гос. пед. ун-т им. С.А. Есенина, 2003. – С. 63-65. (0,2 п.л.) 37. Гребенкин И.Н. Добровольческое офицерство: «классовый враг» или маргинальное сообщество // Личность и массы в историческом процессе: Материалы Межрегиональной науч. конф., 23-24 сентября 2003 г. – Уфа: БГПУ, 2004. – С. 136-138. (0,2 п.л.) 38. Гребенкин И.Н. Генерал Л.Г. Корнилов во главе Добровольческой армии // Герои и антигерои в исторической судьбе России: Материалы 35-й всероссийской заочной научной конференции. – СПб: Нестор, 2004. – С. 180-184. (0,2 п.л.) 39. Гребенкин И.Н. Южане и белые: разные судьбы побежденных // Революции и гражданские войны в России и Америке: сравнительно44 исторический анализ: Материалы международной науч. конф., 1-4 ноября 2004 г. – Новокузнецк: Кузбасская гос. пед. академия, 2004. – С. 44-46. (0,2 п.л.) 40. Гребенкин И.Н. Образовательно-воспитательная деятельность молодежных объединений русской эмиграции первой волны (192030-е гг.) // Европа и современная Россия. Интегративная функция педагогической науки в едином образовательном пространстве: Материалы Третьей международной научной конференции, 3–9 мая 2005 г., Калининград–Варшава. – М.: МАНПО, 2005. – С. 497-504. (0,3 п.л.) 41. Гребенкин И.Н. Думские либералы и военная контрреволюция в 1917 году // Столетие парламентаризма в России: история и современность: Материалы межрегион. науч.-практ. конф. – Рязань: Академия права и управления ФСИН России, 2006. – С. 13-18. (0,2 п.л.) 42. Гребенкин И.Н. Профессиональное образование: средство социальной мобилизации и реабилитации русской эмиграции первой волны (1920–30-е годы) // Европа и современная Россия. Интегративная функция педагогической науки в едином образовательном пространстве: Материалы IV Международной научной конференции, 12–15 сентября 2006 г., Эрланген. – М.: МАНПО, 2006. – С. 258-263. (0,3 п.л.) 43. Гребенкин И.Н. Юг России в 1917 году: от импровизации государственно-административных форм к гражданскому противостоянию // В.Н. Татищев и проблемы государственноадминистративного управления в России: материалы Международной научной конференции 5–7 октября 2006 г. – Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2006. – С. 246-249. (0,2 п.л.) 44. Гребенкин И.Н. Учащаяся молодежь в событиях Революции и Гражданской войны // Научное наследие академика Л.В. Черепнина и российская история в Средние века и Новое время во всемирном историческом процессе: материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения академика Л.В. Черепнина, 90-летию основания и 75-летию со дня воссоздания Рязанского государственного педагогического университета им. С.А. Есенина, 17–19 ноября 2005 г. Ряз. гос. ун-т им. С.А. Есенина, – Рязань, 2006. – С. 208-212. (0,2 п.л.) 45. Гребенкин И.Н. Политический облик российского офицерства на рубеже XIX–XX веков // А.И. Кошелев и его время: материалы 45 Международной научной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения А.И. Кошелева, 23–25 мая 2006 года. Ряз. гос. ун-т им. С.А. Есенина, – Рязань, 2007. – С. 129-132. (0,2 п.л.) 46. Гребенкин И.Н. «Опыт Ленина»: историко-политическая публицистика В.В. Шульгина владимирского периода // Материалы областной краеведческой конференции (14 апреля 2006 г.). В 2 т. Т.1. Владим. обл. универсал. науч. б-ка им. М. Горького; Владим. обл. обво краеведов. – Владимир, 2007. – С. 26-29. (0,2 п.л.) 47. Гребенкин И.Н. Первая русская революция и политическое самоопределение кадрового российского офицерства // Революция в России: история и современность: Материалы третьей межрегион. научн. конф. – Рязань: Академия права и управления ФСИН России, 2007. – С. 58-63. (0,2 п.л.) 48. Гребенкин И.Н. Николай Николаевич Головин: военный, ученый, общественный деятель русского зарубежья // История идей и история общества: Материалы V Всероссийской научной конференции (Нижневартовск, 19–20 апреля 2007 года). – Нижневартовск: Нижневартовский государственный гуманитарный университет, 2007. – С. 90-91. (0,2 п.л.) 49. Гребенкин И.Н. Стратегическая аналитика русского зарубежья между двумя мировыми войнами // Новая и новейшая история Запада и Востока: новые подходы в исследовании и преподавании: материалы Всероссийской научно-практической конференции, 28–29 ноября 2007 года. Ряз. гос. ун-т им. С.А. Есенина, – Рязань, 2007. – С. 135-139. (0,2 п.л.) 50. Гребенкин И.Н. Каменец-Подольский съезд делегатов ЮгоЗападного фронта в мае 1917 г. // Матеріали ХІІ Подільської історико-краєзнавчої конференції / Ред. кол.: Завальнюк О.М. (співголова), Войтенко В.І., Баженов Л.В. (відп. ред.) та ін. – Кам'янець-Подільський: Оіюм, 2007. – Т.2. – С.8-12. (0,2 п.л.) 51. Гребенкин И.Н. Российское офицерство на фронтах Первой мировой войны: представленческие схемы и социальная реальность // Хронотоп войны: пространство и время в культурных репрезентациях социального конфликта: материалы Третьих международных научных чтений «Мир и война: культурные контексты социальной агрессии» и Научной конференции «Мир и война: море и суша» (Санкт-Петербург – Кронштадт, 21 – 24 октября 2007 г.) / отв. ред. И.О. Ермаченко. – М.; СПб.: ИВИ РАН, 2007. – С. 194-198. (0,3 п.л.) 46 52. Гребенкин И.Н. Российский офицерский корпус и социальные изменения в начале XX века // Материалы Всероссийской научнопрактической конференции «С.Н. Худеков в общественнополитической, культурной и хозяйственной жизни России» / отв. ред. П.В. Акульшин; Ряз. гос. ун-т им. С.А. Есенина, – Рязань, 2007. – С. 151-157. (0,3 п.л.) 53. Гребенкин И.Н. 1917: Российское офицерство перед социальным выбором // Власть и общество в России: традиции и современность (к 35-летию кафедры философии и истории): материалы IV Всероссийской научной конференции 12-13 апреля 2008 года / отв. ред. О.А. Тарасов, С.А. Васильева; Академия права и управления ФСИН России, – Т.1. – Рязань, 2008. – С. 298-303. (0,3 п.л.) 54. Гребенкин И.Н. Василий Витальевич Шульгин: «Живая история» во Владимире // Материалы областной краеведческой конференции (20 апреля 2007 г.). В 2 т. Т.1. Владим. обл. универсал. науч. б-ка им. М. Горького; Владим. обл. об-во краеведов. – Владимир, 2007. – С. 22-25. (0,2 п.л.) 55. Гребенкин И.Н. Офицерский корпус русской армии в годы Первой мировой войны: к вопросу о составе и качественных сдвигах // IV Чтения, посвященные памяти Р.Л. Яворского (1925-1995): Материалы Международной научной конференции. – Новокузнецк: РИО КузГПА, 2008. – С.106-111. (0,3 п.л.) 56. Гребенкин И.Н. Российская армия накануне 1917 г.: пространство гражданского противостояния // Первая мировая война: история, геополитика, уроки истории и современность (к 90-летию окончания Первой мировой войны и началу формирования ВерсальскоВашингтонской системы международных отношений): материалы международной научной конференции, Витебск, 11-12 ноября 2008 г. Вит. гос. ун-т, – Витебск: УО «ВГУ им. П.М. Машерова», 2008. – С. 147-149. (0,2 п.л.) 57. Гребенкин И.Н. А.И. Деникин и общественно-политическая жизнь русского зарубежья // История идей и история общества: Материалы VI Всероссийской научной конференции (Нижневартовск, 17–18 апреля 2008 года). Ч. II. – Нижневартовск: НГГУ, 2008. – С. 23-26. (0,2 п.л.) 58. Гребенкин И.Н. Офицер военного времени на фронтах Первой Мировой войны: черты социального облика // Катанаевские чтения: материалы Седьмой Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 195-летию Омского кадетского корпуса и 160-летию со дня рождения генерал-лейтенанта Георгия Ефремовича 47 Катанаева (Омск, 16-17 мая 2008 г.) / Отв. ред. О.В. Гефнер, В.Л. Кожевин, Н.А. Томилов. – Омск: Издательский дом «Наука», 2008. – С. 123-126. (0,2 п.л.) 59. Гребенкин И.Н. Образовательный уровень населения России начала XX века как фактор обороноспособности государства // Европа и современная Россия. Интегративная функция педагогической науки в едином образовательном пространстве: Материалы VI Международной научной конференции, 19–20 августа 2009 г., Римини. М.: МАНПО, 2009. – С. 307-310. (0,3 п.л.) 60. Гребенкин И.Н. П.Н. Врангель во главе русской военной эмиграции в странах Европы: политическая и общественная деятельность // Современные тенденции в исследовании и преподавании новой и новейшей истории зарубежных стран: материалы Всероссийской научно-практической конференции, 25 ноября 2009 года. Ряз. гос. унт им. С.А. Есенина, – Рязань, 2009. – С. 98-102. (0,3 п.л.) 48
