Постskriptum

Пушкарева Татьяна
ПОСТSKRIPTUM
(В данной пьесе единственный герой – я, ты, он, она, все, кто любит заниматься
бумагомарательством)
«Не верю!» (Станиславский)
«А теперь?»
Сцена первая
1: Встаёшь утром с кровати и всегда видишь одно и то же – возле кровати стоит стол.
2: Но, подсознательно, она всё же рада, что увидела снова этот стол.
1: Проживаешь день, зная, что вечером заснёшь в этой же кровати. И, засыпая, почти
на 99% уверен, завтра ты увидишь всё тот же стол.
2: Но 1% составляют сомнения, и когда она просыпается на следующий день, то
улыбка всё же на миг затрагивает её губы…
1: Несколько дней подряд я думала, чем бы себя собственно занять…
2: И придумала.
1: Да, и придумала.
2: Она стала записывать свои мысли в тетрадь.
1: Мысли формировали слова, которые складывались в свою очередь из букв.
Вырисовывая каждую букву, я хотя бы на некоторое время могла уйти от банальной до
пошлости жизньки.
2: И она уходила куда-то вдаль, лицо озаряло счастье. Какой-то детский восторг
выражали её блестящие глаза и чуть приоткрытые, тайно нашёптывающие губы…
1: Буквы постоянно перебегали с места на место и не давали мне покоя. Каждый день
приходилось вновь и вновь наводить в них порядок!
2: И она наводила.
1: Сначала буквы подчинялись мне, но потом…
2: Потом они перестали её слушаться.
1: Я просила их встать на место, приказывала! Разозлившись на эти буквы, я топала
ногами, кричала. Обессиливши в борьбе – плакала. Через некоторое время успокаивалась
и опять просила их встать на своё место.
2: Иногда они выполняли просьбу, а иногда издевались: подмигивали, хихикали,
ёрничали.
1: С каждым днём я всё больше и больше тратила время не на запись новых мыслей, а
на наведение порядка среди этих бесстыжих букв!
2: Выстраивая буквы по законам мелодики, она добивалась гармонии в своих записях:
одно слово вытекало из другого, ансамбль букв заполнял строчку за строчкой.
1: Это занятие помогало мне видеть рядом с собой стол и кровать не просто как
предметы обихода, я чувствовала в деревянной кровати и стеклянном столе живые,
трепещущие души… С помощью букв я пыталась освободить эти души, составляя
заклинание.
2: Написанный ею текст имел, безусловно, совершенную форму, но не стал
заклинанием.
1: Но почему? Я же так старалась!
2: Дело заключается не только в безупречности формы.
1: А в чём же ещё?
2: Чтобы текст стал, как ты его образно называешь, заклинанием, чтобы люди,
читающие его, не могли оторваться, нужно зашифровать в каждую букву глубокий смысл.
1: Но разве всё, что я написала, не имеет смысла?
2: Для тебя, конечно, этот текст наполнен смыслом… А тот, кто его будет читать,
уловит ли он для себя какой-нибудь смысл?
1: Наверное… Хотя…
2: Вот уже и первые сомнения. Ты теряешь уверенность в силе воздействия на
читателя своего творения!
1: Что же делать?
2: Вот мой совет: попытайся пережить в реальности то, о чём пишешь. Фантазия,
которой ты обладаешь, огромный дар, но в своё произведение нужно вкладывать не
только личные чувства и представления, а ещё и чужие.
1: Чужие?
2: Да, именно чужие. Каждый раз, когда ты хочешь написать о каком-то человеке,
делая его героем произведения, ты должна прожить хотя бы один день в его «шкуре».
1: То есть?
2: То есть ты должна отречься на время от своего «я», войти в его «тело», принять в
свою голову его мысли. Писатель – это ведь тот же актёр по системе Станиславского.
1: Я должна представить себя придуманным мною героем и играть эту роль целый
день?
2: Не играть. Игра подразумевает частичное сохранение своего я. Ты должна на время
стать другим человеком.
1: Каким образом?
2: Герой индивидуализирован с одной стороны, с другой – типизирован. Найди типаж
своего героя в жизни, посмотри, что к чему, и, буквально, на 2-3 дня стань такой же:
смени место жительства, привычки, всё, вплоть до лексики и улыбки. Но не спеши,
сначала понаблюдай за данным типажом со стороны.
Сцена вторая
- Когда играешь злого, ищи, где он добрый.
Станиславский (сидит спиной к зрителям на кресле и, показывая на Него, говорит):
Сядь на скамейку, так… Взгляд такой безразличный, пустой… Представь, что ты видишь
темноту перед собой. Но между тем, твой взгляд блуждает в пространстве… Тебе в руки
нужно взять банку с алкогольным напитком. Надо только точно знать с каким. С каким
же… С каким?
Он: С ягуаром.
Станиславский: Тебе виднее… Пусть будет ягуар. И сигарету возьми. Только она
будет просто тлеть в руке, не кури. А ягуар попивай, попивай! Грим на спектакль тебе
сделают подходящий, в естественных тонах. Оденься по своему усмотрению. Твой герой –
наркоман, ясно? Вид должен быть соответствующий.
Он: Я джинсы драные одену и вещи грязные все должны быть. Куртка там…
Станиславский: Да, да! (показывая рукой на Неё) А ты садись рядом с ним на
скамейку, только к скамейке подходи не спеша… (она подходит к скамейке и садится)
Так, так, молодец! (обращаясь к Нему) Ты её не замечаешь, продолжай также сидеть.
(обращаясь к Ней) Ты смотри на него с интересом. Знаешь, с таким подтекстом: «Парень,
обрати на меня внимание!» (обращаясь к Нему) Ты уже допил ягуар. Потряси банку. Ну
как обычно трясут, чтобы убедиться, что она пустая. (Он трясёт банку) Да, хорошо!
Теперь выкидываешь её в мусорку, при этом побольше безразличия, пофигизма. (Он
выкидывает банку) Так… Расслабь кисть. Расслабь, расслабь! В которой сигарета у тебя,
чтобы она выпала, как будто случайно. (Он распускает кисть) Так… (небольшая пауза)
Каждый из вас в своих мыслях… (обращаясь к Нему) Доставай из кармана пастилку и
закидывай её себе в рот. (Обращаясь к Ней) А ты наблюдай за ним, чуть-чуть можешь
пододвинуться к нему (Она сильно пододвигается к нему) Не так много! Чуть-чуть я же
сказал. (Обращаясь к Нему) Ты её замечаешь. Голову поверни. Теперь начинается ваш
диалог, говорите.
Он: Чё подсела-то?
Она: Не знаю…
Он: Больше всех надо чтоль? Вали отсюда. (Произносит мягко)
Станиславский: Не так нежно! Произноси эту фразу со злобой, с агрессией. Больше
всех надо что-ль? Вали! (Произносит с подобающей интонацией)
Он: Больше всех надо чтоль? Вали отсюда! (Произносит со злобой)
Станиславский: Вот, другое дело! Дальше. (Обращаясь к Нему) Теряешь к ней
интерес, откидываешься на лавку. Ты наркотик принял, ну и представь себе это! Так…не
плохо. (Пауза. Обращаясь к Ней) Продолжай на него смотреть, тебя тянет к этому
человеку, тебе он интересен. Вот и изобрази. (Обращаясь к Нему) Поворачивайся
медленно, так… Тебе хорошо, очень хорошо! (Он выполняет команды режиссёра)
Отлично! (Обращаясь к ней) Говори свои слова.
Она: Мне жить негде.
(Пауза)
Он: Пошли ко мне.
Станиславский: (обращаясь к Нему) Улыбнись в то время как говоришь это.
(Обращаясь к Ней) Ты не ожидала этого приглашения, удивись. Вот… Встаёте, уходите.
И гаснет свет. Хорошо! Перерыв.
(Проходит неделя)
Сцена третья
- Много званных, но мало избранных
(Он один. Ходит по комнате и нервно курит)
Он: Я прошу у неё денег… С неделю, бля, уже! Она даёт их мне. Дура! (Пауза) Чё я,
нахуй, с ними делаю? Чё, нахуй, делаю? На наркоту спускаю, блядь! Хули, так и живём, в
пизду. (Пауза) Ха! Появляюсь потом дома обдолбанный весь в хлам, нах. А она думает,
что у меня, ебать, настроение просто хорошее! И как можно не сечь вообще? Трахнутая,
бля, на всю голову! Радуется, когда я прихожу…
(Она проходит мимо, не смотря на Него, и говорит)
Она: Смотря на него в такие моменты, я думала, что это самый счастливый человек на
планете Земля! Забывая о том, что он погряз в денежных долгах и различного рода
обязательствах… И что в соседней комнате проживает его мать-инвалид…
(Она выходит из комнаты)
Он: В такие моменты я и сам про это не помнил ни хуя, блядь! (Пауза) Знаете, она мне
как сестра стала, сука! Как-то захожу, а она со стола пастилку хватает, бля! Я ей по руке
треснул. А она отбежала и заревела… Такая вся маленькая, хрупкая… Вы только, блядь,
не подумайте, что я что-то, хули, к ней чувствую! Любовь, ёпты, там! Не, просто она всё таки баба, а я её ударил (сплёвывает и уходит).
(Пауза)
2: Часто к нему приходили друзья.
1: Таблетки, шприцы, буквы по венам… Я наблюдала за ними.
2: Потом она стала им подражать, присваивая их лексику и стиль в одежде.
1: Ну как?
Станиславский: Талантливо!
1: Это всего лишь игра.
Станиславский: Гениальная игра.
1: Это игра, а моя книга заслуживает жизни, так что…
Станиславский: Что?
(Она садится за стол, пишет в тетради. Потом закрывает уши и начинает
бормотать):
Из книги:
Вокруг тебя ничего нет, пустота… Но эта пустота имеет цвет – он белый. Мир
«белого» - мир познания истины… В этот мир попадают либо покойники, либо
«аморальные» люди. Высоконравственным при жизни в этот мир нет ходу, так как они
никогда не переступят рамки приличия. В «белом мире» нет ни морали, ни чести, никаких
бы то ни было чувств. Здесь только пустота… Поклоняясь ей, опустошаешь себя…
Вокруг тебя пусто и внутри тебя пусто. Пусто, пусто… И это не ужасно. Сравнивая
«белый мир» с обычным ты понимаешь, что корнем всех бед обычного мира являются
чувства. Ведь разве люди бы убивали, лгали, воровали, предавали, если бы ничего не
чувствовали? А отдаваясь пустоте ты становишься свободным от чувств, обретаешь
внутренний покой, и понимаешь, что истинное счастье находится в «белом мире» (гаснет
свет).
Сцена четвертая.
Станиславский: Вот самое минимальное требование примитивной эстетики –
чистота… навеки, однажды и навсегда…
1: Я находилась одна в квартире.
2: Может быть, кто-то и был ещё, но я не заметила.
1: На столе пастилки…
2: Даже не думай.
1: Надо попробовать.
2: Не надо, прошу!
1: Такой шанс!
2: Для чего?
1: Моя книга.
2: Книгу можно написать по наблюдениям.
1: Хорошую книгу, но не гениальную – ты ведь сама так говорила.
2: Неужели какая-то книга…
1: (перебивая) Да! Мы все когда-нибудь умрём, и что после тебя останется? Что?
2: Обязательно нужно что-то оставлять? Жить надо для себя и близких людей!
1: Нет. У каждого есть своё предназначение.
2: И как его определить?
1: Прислушаться к себе… У каждого человека есть влечение к какому-то занятию…
Писать, петь и так далее.
(Молчание)
2: Не слышу…
1: Послушай внимательней.
2: Тишина…
(Молчание)
1: Сколько надо их съесть, как думаешь? (Подходит к столу на котором лежат
пастилки.)
2: Не надо.
1: Хватит ли мне одной? А? (протягивает руку, чтобы взять пастилку)
2: Подожди. (дотрагивается до её руки)
1: Наверное, одной будет всё-таки мало… (Берёт пастилку)
2: (Выхватывает у неё из рук пастилку, снимает обёртку, внутри несколько
сплетённых между собою букв: Р, С, Т, Ь. Достаёт из шкафа чашу и ложку. Бросает
туда буквы, потом разворачивает оставшиеся пастилки и складывает буквы С, А и Т в
эту же чашу)
1: Что ты делаешь?
2: Ничего такого… Так будет лучше, поверь. Открой рот (зачерпывает ложкой буквы
и засовывает 2-ой под язык).
1: Какой-то трепет охватил тело!
2: Память этого момента…
1: Надолго.
2: Навечно.
1: Вечная память…
(1 и 2 вместе поют «Вечная память» несколько раз)
Из книги:
Три составляющие.
(Он заходит в квартиру, видит на столе тетрадь. Берёт её и начинает читать)
Что есть 3 составляющие: надежда, вера и любовь? Их породила на свет Божий София
– мудрая матерь! Кто выдумал эту нелепость? Кто проповедует это лжеучение? Не верьте!
Тому анафема.
Мудрость не могла родить бренность. Разве могут хотя бы на миллиметр приблизится
к Вечности три бессильных слова?
Первой умирает Любовь. Её легко убить: стоит только пошатнуть веру человека в
объект его любви невзначай брошенной фразой и это высокое чувство куда-то
испаряется…
Второй умирает Вера. Веру легко разрушит сомнение. Когда оно появляется внутри
вас, начинается проверка созданного вашим мозгом идеала, и всё, веры уже нет.
А надежда? Этим только и может жить человек, который не знает «белого мира». Он
надеется: вдруг всё образуется. Но как он не поймёт – образовываться нечему! Бренность
может только сгнить, но образоваться? Во что? Хотя на нашей Земле она не исчезает в
никуда, разрушаясь, она превращается в страдания и боль человека…
(кладёт тетрадь на стол и выходит из комнаты, хлопнув дверью)
Сцена пятая
(Станиславский сидит в неосвещённом зрительном зале, на сцену выходит Она.
Думая, что Она одна, начинает медленно, вдумчиво говорить.)
Она: Кровать и пол, земля и небо,
Все буквы составляют текст.
Пить сок – оно вроде полезно,
Смотреть на верх, тоже не вред.
(в зрительный зал быстрым шагом заходит Он, резко останавливается и слушает до
конца её монолог)
Покачивая в такт руками,
Здороваться, болеть, хрипеть.
«Блядь» говорить, что возмущает?
Кран закрывая, глаз тереть.
(насмешливым, несколько истеричным тоном)
Смотреть на ноги выпивая,
Курить, смеяться- вот кривая.
(Пауза. Начиная говорить дальше, Она почти срывается на крик, жестикулирует)
А может нацепив пиджак,
Взять нож, запеть или кричать?
(Пауза. Дальше говорит спокойным тоном)
И куклами играть взлетая,
И опускаться, говоря:
Какой же человек? Не знаю…(Пауза)
Признаюсь всем, ведь это - я! (Выкрикнув последнюю фразу, Она убегает за кулисы)
Он: Свобода во что бы то ни стало. (Пауза)
Это непонятно. Словно это написал психически нездоровый человек. Если с такой
позиции рассматривать произведение, то только тогда всё написанное оправдано. Есть два
пути для творческой личности: либо ты вливаешься в уже существующее направление, и
тогда ты - талантливый человек, либо ты создаешь что-то абсолютно новое, и тогда ты –
гений. Ей нужно выбрать себе путь и потом не сворачивая идти по нему.
(Пауза около минуты. В зрительном зале включается свет)
Станиславский: Начнём репетицию?
(Он поднимается на сцену. Некоторое время они молча смотрят друг на друга.
Станиславский вдруг начинает смеяться, Он подхватывает смех Станиславского. Они
вместе смеются, Станиславский поднимается на сцену. Жестикулируя, они продолжают
смеяться. Смех заменяет слова, в диалоге друг с другом они постоянно меняют
тональность смеха. Должно создаться ощущение. Что они ведут серьёзный разговор. В
зрительный зал заходит Она. Несколько секунд Она стоит и смотрит на них, потом
подходит к сцене)
Она: Я пришла.
(Они никак не реагируют на её слова и продолжают свой диалог. Она садится на край
сцены, демонстративно закидывает ногу на ногу, с вызовом смотрит на Него.
Некоторое время Она, таким образом, пытается привлечь Его внимание. Потом встаёт
и робко говорит)
Слышишь, я пришла. Я принесла тебе своё произведение (Она достаёт тетрадь,
раскрывает её. Внутри тетради фигуры из пастилок. Они по-прежнему смеются и не
замечают Её. Она посмотрев на Него с ненавистью, уходит)
Сцена шестая.
(Он и Она. Она лежит на скамейке. Рядом с ней стоит девушка в белом и показывает
одной рукой наверх. В комнату входит Он, смотрит на скамейку. Подбегает к Ней, бьёт
её по щекам, берёт стакан, наливает воды из-под крана. Подбегает к Ней и
выплёскивает воду ей на лицо. Она открывает глаза и поднимается со скамейки. Девушка
в белом убегает)
Он: Ну что попробовала, блядь? Дура! Слов, нахуй, нет! (Ходит вокруг стола. Она
смеётся тихо, потом громче и громче. Девушка в белом подбегает и шепчет ей на ухо:
«Тише!»)
Он: Не смей больше это пробовать!
(Она продолжает смеяться. Девушка в белом толкает её легонько и говорит:
«Чокнутая!»)
Она: Это моё дело понял? Моё!
Он: Ты больше к ним не притронешься!
Она: Ты хочешь отнять у меня свободу? Не выйдет!
Он: Ты называешь пристрастие к этому свободой? Это зависимость, рабство!
Она: Зависишь только в период поиска средств для покупки… Покупаешь – ещё
зависишь, а потом принимаешь и всё…
Он: И типа свободна, да?
Она: Ты просто не хочешь, чтобы кто-нибудь ещё кроме тебя знал истину! Ведь ты же
употребляешь это!
Он: Я? Да… Я просто не хочу, чтобы другие люди становились зависимыми…
Причиняя этим вред не только себе, но и окружающим… Вот! А я уже…
Она: Познав истину уже не имеешь сил отказаться от неё… Тогда уж лучше
оставаться в неведенье!
Он: Ты права… (Подходит и обнимает её)
Сцена седьмая.
- Не судите – да не судимы будите.
Станиславский: Вы преступили не только человеческий закон, но и мой.
Она: Надо понимать эти слова как осуждение?
Станиславский: Да. Ваши души погибли.
Она: А души тех, кто работает, ест, работает, живы?
Станиславский: Живы, они честные и порядочные люди.
Она: Честные, но равнодушные к ближнему. И они зарыли свой талант в землю, а мы
пытались раскрыть дарованное нам тобой.
Станиславский: Хорошо. Но с помощью каких методов? Почему ты покатилась по той
же дороге, а не вытащила его?
Она: Было уже поздно… Буквы засосали его. Если бы я вытаскивала его, то невольно бы
осуждала. А я этого не хотела! Сказано же: не судите – да не судимы будите!
Станиславский: И ты предлагаешь ваше безрассудство оправдать?
Она: Хотя бы просто простить. Оправдать можно лишь тогда, когда понимаешь…
Станиславский: Хорошо, я подумаю… Но к чему вы стремитесь?
Она: Познать истину… Истина – это свобода. На этой сцене её нет! Мы стремимся к
совершенству.
Сцена восьмая.
Станиславский: По вере вашей да будет вам.
(Она сидит на кресле с тетрадью, в которой пастилки. Он подходит сзади и слегка
касается её плеча. Она резко встаёт с кресла, прижимая к себе тетрадь. Он подходит к
Ней и берёт тетрадь. Она выхватывает своё творение у Него. Он нежно держит Её за
плечи и смотрит в глаза)
Она: Тебе это неинтересно. Я приходила в театр тогда… Хотела дать тебе почитать. Ты
говорил со Станиславским.
Он: Я не заметил тебя, прости… Мне интересно, иначе бы я не говорил тебе писать.
Она: Ты веришь в меня?
Он: Конечно верю.
(Пауза)
Она: Я люблю твоё Верю. Я тебя… (Он прикрывает Ей рот рукой)
Он: Не надо… Лишать нас свободы…
Она: Мы уже лишили себя свободы, подсев на буквы…
Он: Пойдём.
(Они подходят к столу и съедают пастилки из букв. Пауза.)
Она: Ты знаешь белая овца?
Он: Мы оба это знаем…
Она: Ты веришь белая овца?
Он: А верить и не надо, она просто есть, вот и всё.
Она: Стоит в коронах у плиты…
Он: Не в короне, а в коронах, недоступная…
Она: Совсем такая же как ты.
Он: Потому, что как и ты стоит.
Она: Как будто я с тобой дружу.
Он: Не говори эту ложь!
Она: Короны светлые держу.
Он: Держи. Потом отдашь их мне, я немного подержу их и верну тебе обратно.
Она: Будем держать по очереди.
Он: Над нами ты.
Она: А сверху я.
Он: А выше дом на трёх столбах.
Она: Это рай.
Он: Но для нас там нет места.
Она: А дальше белая овца.
Он: Которая ждёт каждого: и священника, и наркомана, и судью, и убийцу.
Она: Нужно просто ухватить её за шерсть.
(Они тянут руки и хватают овцу. Гаснет свет. Луч высвечивает овцу).
Сцена восьмая
- Хорошее было лишь то, что не было допущено.
1: Что за квартира?
2: Непонятно…
1: А… Я же в гостях!
2: У парня того?
1: Да. Я с ним же на улице познакомилась.
2: Он ещё пригласил жить к себе.
1: Точно!
2: А где же он?
1: Наверное, в магазин вышел.
(Молчание)
2: Ну где же он?
1: Да… Уже час прошёл…
2: Пойти, что ли, к друзьям его заглянуть?
1: Может он там.
(Собирается, выходит из квартиры и закрывает её. Бродит по улице, заходит в дом,
стучится в дверь его друзей. Дверь открывают)
1: А у вас нет…
(Перебив её отвечают: «Его нет». Захлопывают дверь. Она возвращается к дому и
садиться на скамейку. Проходит несколько минут. Из подъезда выходит какая-то
бабушка)
Бабушка: Ты что сидишь -то здесь, иди в квартиру. Или ключ потеряла?
1: Это не моя квартира, и без своего знакомого, хозяина этой квартиры, я туда не пойду.
Вы, кстати, не видели его?
Бабушка: Знакомого? Как не твоя квартира? Продала что ли?
1: Моя квартира там (показывает в сторону).
Бабушка: С тобой всё в порядке?
1: Да.
Бабушка: А, а как меня зовут?
1: Не знаю. А вы сами не помните?
(Бабушка медленно пятится к подъезду, достаёт телефон и набирает какой-то номер)
Бабушка: Алё, скорая?
Станиславский: Нет, это Станиславский.
Бабушка: Ой, извините…
Станиславский: Говорите адрес, вам ведь плохо?
Бабушка: Не мне, тут девушке плохо…
Станиславский: Адрес.
Бабушка: Клубная, 26.
P.S:
1: Гуляет белая овца.
2: Гуляет белая овца.
1: Гуляет белая овца… (Записывает слова в тетрадь. Выходит Станиславский в белом
халате)
Станиславский: Гуляет белая овца?
2: Гуляет (подходит к Станиславскому)
1: Белая (подходит к Станиславскому)
2: Белая.
Станиславский: Белая? (1 –я отдаёт Станиславскому тетрадь, тот открывает её)
Она: Прости его…
(Станиславский разворачивает пастилки и съедает буквы, потом передаёт пустую
тетрадь бабушке. Появляется Белая овца. На сцене гаснет свет, в зрительном зале резко
зажигается свет).
КОНЕЦ
В пьесе использованы цитаты из Библии, из книги Станиславского и строки из
стихотворения Даниила Хармса.