Политическое использование прошлого и другие аспекты

О.Ю.Малинова
Символическая
политика:
Политическое
использование
прошлого и другие
аспекты
Школа Каспий
12 декабря 2015 г.
Лекция 1.1
Концепция
символической
политики
Проф. Малинова О.Ю.,
omalinova@hse.ru
Курс «Технологии
символической политики»
О роли «идеальных» факторов
в политических исследованиях
• В современной политической науке
«материалистические» объяснения, сводящие поведение
участников политических процессов к «интересам»,
заметно превалируют над «идеалистическими»,
связанными с идеями, представлениями, убеждениями,
ценностями, нормами, когнитивными моделями и проч.
(“Politics is about power, interests, values”).
• Почему так”? 1) следствие позитивистских установок
(фокус на выявление и обобщение «объективных» связей
между наблюдаемыми признаками),
• 2) Принцип экономии (the principle of parsimony):
предпочтительность наиболее простого объяснения
наибольшего числа наблюдаемых случаев
«Старое» понятие
идеологии
• Антуан Дестют де Траси (ca. 1817-1818):
идеология как наука о том, как сознание
производит идеи из ощущений.
• Карл Маркс: идеология как ложное сознание,
выражение господствющих материальных
отношений
• Karl Mannheim: «тотальная» концепция
идеологии (мышление социальных групп
формируется их положением в обществе)
 любое социальное знание носит
идеологический характер
•  Негативные и нейтральные подходы
«Старое» понятие
идеологии
• Сложность концепта идеологии (Hamilton, 1987: 27
элементов, из которых состоят разные определения)
• «Парадокс Маннгейма»
• Споры о «конце идеологии» (1960-е, 1990-е)
• Но: одновременно - реконцептуализации понятия
[Ideology and Discontent / ed. D.Apter, 1964] и важные
эмпирические исследования belief systems [Converse,
1964; Lane, 1962; Lane, 1972 etc.]
• В конце ХХ века – реконцептуализация в контексте
«лингвистического поворота» [Kress, Hodge, 1979;
Kress, 1985; Thompson, 1990; Balkin, 1998; Van Dijk, 1998
etc.]
Символическое + политика как
«параллельная» линия
исследований
• С 1960-х – работы о “symbolic uses of politics”, “symbolic
power”, “symbolic conflicts”, “symbolism of politics”,
“symbols in politics”, “symbolic politics”
• Авторы, выступившие в качестве пионеров
исследования символической составляющей политики,
попытались отказаться от целого ряда дихотомических
противопоставлений, задающих границы
теоретических «лагерей» в социальных науках
•  нет жестких границ между субъектом и объектом,
индивидуальным и коллективным, материальным и
идеальным
• Использовали интерпретативные подходы, не
отказываясь от цели изучения повторяющихся и
устойчивых социальных связей
•  отсутствие «встроенной» оптики, задающей
причинно-следственные векторы от материального к
идеальному
Почему «символическая» политика?
Символ = знак, «представляющий» нечто (явления,
идеи, понятия); выражение определенного
содержания.
ЗНАК
ВЫРАЖЕНИЕ
СИЛЬНАЯ КОНВЕНЦИОНАЛЬНАЯ
СВЯЗЬ
СОДЕРЖАНИЕ
В семиотике символ = знак, обладающий особыми
свойствами
1) имеет сложное содержание (ассоциируется с комплексом
смыслов)
2) связь с тем, что символизируется (А.Ф.Лосев: символ – это
упорядоченный образ, он содержит в себе всегда какую-то
идею, которая оказывается для него законом всего его
построения)
3) воспринимается как нечто самостоятельное по отношению к
символизируемому объекту
Что понимается под
«символическим» в политике?
Ю.Лотман: «выражение «символическое значение»
широко употребляется как простой синоним знаковости».
КОНВЕНЦИОНАЛЬНАЯ СВЯЗЬ
ВЫРАЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
• Большинство исследователей используют прилагательное
«символический» применительно к политике (власти,
деятельности и т.п.) в его широком значении: оно
связывается с социально разделяемыми смыслами,
опосредующими восприятие и поведение участников
политических (в разных значениях этого понятия)
отношений.
• Хотя некоторые говорят о «символах» в более узком
смысле (напр., о государственной символике)
Концепция политики как
«символического действия»
М.Эдельмана
М.Эдельман «Политика как символическое действие»
(1961), М.Эдельман «Символическое использование
политики» (1964)
• Альтернатива парадигме рационального выбора,
рассматривающей отношения власти и подвластных в
логике «очевидных» интересов
• Действия власти не столько удовлетворяют или не
удовлетворяют запросы граждан, сколько влияют на их
восприятие реальности  меняют их потребности и
ожидания
• Опираясь на концепцию информации А.Моля, Эдельман
рассматривал символы как инструмент когнитивной
селекции, организующей репертуар представлений
•  Способность символически оперировать чувственными
данными делает возможными эффективные действия. Но
также может предрасполагать к иллюзиям, ошибкам
понимания, неправильным и неудачным действиям
Пьер Бурдье: концепции
символической власти и
символического капитала (ок.1979)
• Власть как способность мобилизовать капитал
 4 dimensions that give power – 4 типа капитала
• Символический капитал: the extent to which one
has the power to institute, to NAME, to define who
is who. Symbolic power rests on RECOGNITION
• Чтобы понять поведение, нужно изучить, как
люди воспринимают (make sense) мир
• Восприятие мира – продукт двойного
социального конструирования:
1) «объективно»: существование в самой
социальной системе объективных структур,
не зависящих от сознания и воли субъектов
2) «субъективно» : то, что представлено в языке,
«есть продукт предшествующей символической
борьбы и выражает в более или менее
видоизмененной форме распределение
символических сил»
Факторы, определяющие
значимость символической
политики в современных
обществах
• а) демократические способы легитимации
власти (предполагают коммуникацию
власти и публики по поводу объяснения и
оправдания готовящихся решений)
• б) визуальные коммуникативные
технологии («общество спектакля»)
Узкая интерпретация символической
политики
Нередко используется в значении противопоставления:
Политические действия, влекущие
Vs.
за собой материальные
результаты
• Но: вполне «материальные» меры
(напр., распределение финансовых
ресурсов) может быть инструментом
борьбы за утверждение определенных
способов интерпретации
действительности
Символическая политика
Vs.
Действия, сугубо
символические
• А «символическая»
политика может
иметь вполне
материальные
последствия
Реальная политика
С.П.Поцелуев: символическая политика = особый род
политической коммуникации, нацеленной не на рациональное
осмысление, а на внушение устойчивых смыслов посредством
инсценирования визуальных эффектов.
Широкая интерпретация
символической политики
Символическая политика = деятельность политических
акторов, направленная на производство и
продвижение/навязывание определенных способов
интерпретации социальной реальности, их утверждение в
качестве доминирующих
Символическая
политика
>
Идеологическая
борьба
1) в современных обществах «системы» идей играют
не столь большую роль («гибридные», «мини»
идеологии)
2) образы, жесты, символическое значение действий
не менее значимы, чем вербально выраженные
«идеи»
«Символическая политика»
как зонтичное понятие
• Символическая политика как politics (т.е. борьба
различных альтернатив), и policy (т.е.
совокупность действий, решений и высказываний,
направленных на достижение неких
общезначимых целей)
• Есть целый набор понятий, которые могут
используются для описания символических
функций социально конструируемых смыслов:
дискурсы, идеи, представления, образы, мифы,
фреймы, нарративы, собственно символы (в
более узком значении знака или изображения,
условно «воплощающего» некие явления или
идеи)
Государство и другие акторы
символической политики
ПУБЛИЧНАЯ СФЕРА
ДР. АКТОРЫ
НО
ГОСУДАРСТВО
располагает
эксклюзивными
ресурсами и
возможностями
НАПРИМЕР: государство располагает
уникальными инструментами для
конструирования идентичностей,
такими как официальный язык,
школьные программы, требования,
связанные с приобретением
гражданства, национальные символы
и праздники, переименование
топографических объектов и т.п.
• Доминирование интерпретаций социальной
реальности, поддерживаемых государством не
предрешено
• Даже в авторитарных режимах у индивидов
остается возможность «лукавого
приспособления» и «двоемыслия»
Акторы символической политики
(symbolic politics)
• Политические лидеры
• Выборные должностные
лица (в т.ч.
парламентарии)
• Активисты политических
партий
• Публичные
интеллектуалы
• Журналисты
• Блоггеры
Лидеры
«партии
власти» - ?
Прокремлевские
публичные
эксперты?
Глава государства как
«главный спикер»
Высокопоставленные чиновники,
участвующие в
принятии
решений?
НО: непубличный характер принятия решений!
ВЛАСТВУЮЩАЯ ЭЛИТА - ?
Кто «делает» символическую политику
(symbolic policy) государства?
Цели символической политики
• Легитимация и
делегитимация власти
• Конструирование и
воспроизводство
идентичностей и
границ групп
• Определение и
переопределение
интересов
• Мобилизация
поддержки
• Стимулирование
солидарности и др.
Как можно наблюдать/изучать
символические аспекты политики?
ПОЛИТИЧЕСКАЯ
РИТОРИКА (анализ
текстов)
МЕДИЙНЫЙ ДИСКУРС
(анализ текстов +
визуальных образов =
способов репрезентации
политических объектов)
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ
ПОЛИТИЧЕСКИХ
ИНСТИТУТОВ
(структурнофункциональный и
институциональный подход
 реконструкция
символических
«импульсов»)
СОЦИАЛЬНО РАЗДЕЛЯЕМЫЕ
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ (опросы, интервью,
анализ контента социальных сетей)
Политическое
использование
прошлого как область
символической
политики
Политика и социальные
[Коллективная]
проекции прошлого
ИСТОРИЯ: научная и
память: спонтанный и
нерефлексивный процесс
/ представления о
прошлом как разделяемое
КУЛЬТУРНОЕ ЗНАНИЕ
поколений
теоретическая
реконструкция
прошлого, основанная
на критическом отборе;
стремится к
порождению
ПРОШЛОЕ
устойчивого и
USABLE PAST =
объективного ЗНАНИЯ
проект идентичности,
имеющей место в
ПОЛИТИЧЕСКАЯ
настоящем 
ИНСТРУМЕНТАЛИЗАЦ
конструирование
ИЯ ПРОШЛОГО
предпочитаемого образа
(«МИФ»)
группы
ПРОШЛОЕ КАК
НЕВОСПОЛНИМЫЙ
РЕСУРС
КОНКУРЕНЦИЯ
ПАМЯТЕЙ
Концепция «коллективной
памяти»
• Понятие введено в научный оборот в 1920-х гг. французским
социологом М.Хальбваксом для изучения влияния социальных
структур на индивидуальное сознание
• Концепция коллективной памяти рассматривает представления о
прошлом как производное от символов и нарративов, доступных в
публичном пространстве, а также социальных средств их
сохранения и передачи
• Членство в группе и участие в ее дискурсе формируют социальные
рамки памяти, не только «оформляя» индивидуальные
воспоминания, но и позволяя «помнить» о событиях, в которых мы
не участвовали непосредственно
• НО: избыточно широкое понятие (описывает все, от воспоминаний участников
событий и устной истории до традиций, мифов, дискурсов, ритуалов коммеморации и в некотором
смысле – даже языка и культуры)
• Конкурирует с другими понятиями (историческое сознание, миф,
политическая культура)
Историческая политика
= особая конфигурация методов, направленных
на «использование государственных
административных и финансовых ресурсов в
сфере истории и политики памяти в интересах
правящей элиты» [Миллер А., 2012]
1. Создание специальных институтов, призванных насаждать
определенные трактовки прошлого, выгодные той или
иной политической силе
2. Политическое вмешательство в деятельность СМИ
3. Манипуляция архивами
4. Особые меры контроля за деятельностью историков
(моральное давление на оппонентов, система поощрения
политически близких историков
5. Политическое вмешательство в содержание учебников и
программ преподавания
Политическое использование
прошлого как элемент
символической политики
Апеллируя к
прошлому,
участвует в
символической
борьбе за его
интерпретацию
Властвующая элита
Зависит от наличного
репертуара
«политически
пригодного прошлого»
при реализации своих
целей
Т.О. существующая конфигурация
представлений о Нас для элиты – и ресурс, и
объект «управления»
Политика памяти в
сравнительной
перспективе:
• Nation building (изобретение традиций;
фреймы «пригодного» прошлого)
• Проработка [этически небезупречного,
преступного, травматического] прошлого
• Конструирование идентичности
объединенной Европы (конкуренция
режимов памяти)
Проблема «неудобного
прошлого»
• «Общепринятые» представления о прошлом – одна из
основных опор коллективных идентичностей
• Особенно – макрополитических (поскольку они
ориентируются на модель, заданную идеей нации)
• Но: прошлое не всегда «удобно» для формирования
позитивных и нормативно приемлемых представлений о
Нас: оно может быть этически небезупречным и/или не
соответствовать политически и культурно одобряемым
моделям
• Наконец, оно может быть криминализировано
(современные практики обращения с прошлым в политических
контекстах в значительной мере заданы международными
правилами, сложившимися после второй мировой войны 
Наказание виновных в военных преступлениях и дискредитация
германского нацизма и японского милитаризма как прецедент)
Как эта проблема решалась в разных странах?
Режимы памяти в Европе: 1945-1989
• Т.Джадт (T.Judt): границы Европы и связанные с ними формы
европейской идентичности определялись двумя факторами:
ялтинскими соглашениями, определившими водораздел
между Восточной и Западной Европой, и общим для обеих их
них желанием забыть о прошлом и строить будущее  Миф о
войне, отражавший точку зрения победителей
• Всеобщее признание ответственности Германии  о наличии
концентрационных лагерей на территориях Польши, Чехословакии,
Франции и коллаборационизме можно было забыть
• Денацификация, о которой уже в начале 1950-х забыли
• В условиях освобождения все стремились отождествить себя
с победителями – союзниками по АГК и теми, кто был на их
стороне
• Изобретение Европы как результат «подведения черты под
прошлым»
• 1960-е: частичный «реванш истории»
Режимы памяти в Европе после 1989 года:
фокус на Вторую мировую войну + «до» и
«после»
[Kattago, 2009]: конкуренция трех широких (master) нарративов:
Западный нарратив
• Рассматривает нацизм как главное зло, холокост – как
уникальное событие; евреи Европы представляют травму и
victimhood.
• Война началась 1 сентября 1939 г., когда Гитлер напал на
Польшу, и закончилась 8 мая 1945 г., с капитуляцией
Германии союзным войскам.
• Поражение и разделение Германии стало результатом войны
и Холодной войны, разделившей континент.
• Хотя и национал-социализм, и сталинизм могут
рассматриваться как тоталитарные режимы, преступления
коммунизма рассматривались под др. категорией, нежели
холокост.
Режимы памяти в Европе после 1989 года:
фокус на Вторую мировую войну + «до» и
«после»
[Kattago, 2009]: конкуренция трех широких (master) нарративов
Советский/российский нарратив
• Фашизм – бесспорное главное зло.
• Жертва советского народа – главная травма
нацистского/фашистского нашествия.
• Солдат Красной Армии – герой и освободитель Европы, а не
оккупант Восточной Европы.
• Великая Отечественная война; началась 22 июня 1941 г.,
закончилась 9 мая 1945 г. Значение 1939-1941 гг., когда СССР был
союзником нацистской Германии, умаляется
• Есть отчетливая преемственность путинской России с советским
нарративом ВОВ.
• Отказ официально признать оккупацию Прибалтики – часть истории
о советском освобождении Европы
Режимы памяти в Европе после 1989 года:
фокус на Вторую мировую войну + «до» и
«после»
[Kattago, 2009]: конкуренция трех широких (master) нарративов
Посткоммунистический/постсоветский нарратив
• Два зла: коммунизм и национал-социализм. Первый хуже,
поскольку дольше и интенсивнее.
• Главная травма – национальная жертва, которая в годы
Холодной войнв замалчивалась.
• Холокост считается периферийным явлением по отношению к
национальным страданиям во время войны и двойной
оккупации, особенно в Прибалтике.
• И нацисты, и солдаты Красной Армии рассматриваются как
оккупанты.
• Конец войны – не 8 и не 9 мая, а с восстановлением
независимости и прекращением советской оккупации в 1991
г.