…столько работы проделано не зря, Проект… Само слово
реклама
Проект… Само слово уже подразумевает нечто творческое, необычное. Это именно та сфера, где можно использовать весь свой творческий потенциал, «покреативить» от души. Одним словом, проект – это самое необычное и интересное занятие, с которым мне когда-либо приходилось сталкиваться. Волкова Мария, ученица 11а ЯГЛ …столько работы проделано не зря, горжусь тем, что наш класс смог создать что-то настолько грандиозное, что-то, принадлежащее только нам. Богова Кристина, ученица 11а ЯГЛ Роль женских образов в литературе очень велика: большинство писателей - мужчины, и изображение ими женщин говорит о многом. Более того, это еще и отражает состояние общества в целом, ведь женщина – зеркало, как глаза – зеркало души. Тарасова Екатерина, ученица 11а ЯГЛ Индеева Наталия Николаевна, учитель русского языка и литературы МОБУ «Якутский городской лицей» «Из тысячи голосов, кусочков нашего быта и бытия, слов и того, что между слов, за словами - я складываю не реальность (реальность непостижима), а образ...Образ своего времени... То, как мы его видим, как мы его себе представляем. Достоверность рождается из множественности кругов... Я складываю образ своей страны от людей, живущих в мое время». Выполнили: Волкова Маша, Петрова Ольга, Милютина Лера. «…стихотворения, пронизанные как утверждением силы, воли, мужества народа, так и щемящим чувством матерей, жён, сестёр русских солдат». Выполнили: Осипова Маша, Антоненко Анна, Гильденбрандт Катя, Каймонова Юлия, Богова Кристина. «…из 34 якутян, учившихся в якутской студии Ленинградского театрального института имени Островского, 11 парней в первые дни войны ушли на фронт, и лишь 8 девушек летом 42-го вернулись в Якутию». Выполнили: Сидорова Майя, Дьяконова Лия, Иванова Ксения, Тарасова Катя. «Но самое страшное то, что мне было всего 17, когда война началась; я должна была любить, учиться, рожать детей, а вместо этого я воевала, и так было у каждой, у каждой фронтовой девушки». Выполнили: Ефремова Лиза, Соколова Ира, Ильчибаева Лера, Логинова Аня, Федорова Айта, Ядрихинская Настя. Живые свидетели войны Из 34 якутян, учившихся в якутской студии Ленинградского театральном института имени Островского, 11 парней в первые дни войны ушли на фронт, и лишь 8 девушек летом 42-го вернулись в Якутию. Сегодня в республике живут девять участников обороны Ленинграда. В конце января 2009 года Санкт-Петербург отдавал дань почтения всем участникам обороны города на Неве. В памятных мероприятиях приняли участие делегаты от республики, а также студенты из Якутии, учившиеся в Санкт-Петербурге. На Синявских высотах в Санкт-Петербурге 25 января были торжественно открыты две новые плиты с именами якутян. В Петербурге пять захоронений, где в братских могилах покоятся более тысячи сынов и дочерей земли Саха. Ветераны республиканской делегации побывали и на Пискаревском кладбище, где похоронено 28 наших земляков. «Люди, пришедшие почтить память защитников Ленинграда, образовали такую огромную процессию, что мы лишь через 2,5 часа подошли к памятнику», — рассказывает руководитель делегации, начальник отдела Министерства труда и социального развития Галина Лебедева. Группа студентов якутской студии и их преподаватели Фото 1940 г. Воспоминания Ксении Гаврильевой «… в ночь с 7 на 8 ноября была ужасная бомбёжка. Видны большие пожары. Жители с вещами и детьми на плечах уходили пешком в Ленинград в поисках приюта. Дома были разгромлены, сожжены. В темноте я потеряла своих товарищей, но какая-то старенькая женщина знала дорогу, взяла меня с собой... Всюду, куда ни взглянешь, дороги забиты людьми. Особенно было жалко женщин и детей». «...Занимались мы в комнатах, где спали. Нам читали лекции, информировали о событиях на фронтах. Мы почти все лежали. Кто мог сидеть, конспектировали лекции... Преподаватели сами были сильно истощены. Худые бледные лица... Как велика была их помощь нам! Ведь моральная поддержка только и могла сохранить какие-то силы истощенному человеку». Воспоминания Анастасии Петровны Ларионовой ...как правило, перед тем как лечь спать, мы грелись около старенькой буржуйки — Гоша Чусовской и все мальчики тоже грелись с нами. Гоша был немного опухший, лицо было круглое. В то утро я встала рано, пошла, получила свой паёк — 125 граммов хлеба, зашла в «комнату» мальчиков, узнать, как они спали. И не узнала Гошу. Вижу, Маша Будищева одевает кого-то. Я подумала, что за ночь пришёл кто-то, чёрный весь, ну — скелет стоит... А Вера Павлова мне говорит: «У него ни крошки хлеба, дай ему немного». Я отрезала от своего половину и дала ему. Он посмотрел на меня такими глазами!.. я не выдержала его взгляда, затолкала в рот, что осталось, накинула на себя пальтишко и выбежала на улицу... глотала этот хлеб со слезами... Через несколько минут в «комнату» мальчиков вошла Настенька Старостина и тоже принесла часть своего пайка. Воспоминания Алисы Александровны Как-то вечером, собравшись у печурки, мы запели песню о маме, теперь уж не помню слов. И Таня Монастырёва, лёжа на своей койке, вдруг запричитала: «Мама, мама!». Девочки бросились к ней и начали её успокаивать. А потом мы долго сидели молча, кто у печурки, кто у постели Тани. Утром я проснулась от того, что меня кто-то тормошил за плечо: «Аля, Аля, вставай,— быстро говорила Настя Ларионова,— иди посмотри, что с Таней. Ночью она кричала, а сейчас не отзывается, молчит». Девушкиякутки стояли возле Таниной кровати, не решаясь отдёрнуть одеяло, и с надеждой смотрели на меня. Мне тоже было страшно, но я подумала, что паника наша, может быть, ложная и вот сейчас Таня откроет глаза и улыбнётся. Улыбнётся своей очаровательной улыбкой, которую я так хорошо знала, прожив с Таней в одной комнате в общежитии весь первый курс. Осторожно отодвинула я край одеяла и увидела ее лицо, успокоившееся навсегда. Она была похожа на прелестный цветок, но увядший цветок... на белой, холодной, как снег, простыне. Ефремова Валентина Васильевна Родилась в 1924 году в Южной части России. Отец и брат были призваны на линию фронта в самом начале войны, после чего она их больше не видела. Сестра также ушла на фронт партизанкой, о чём Валентина Васильевна узнала спустя несколько лет после победы. Предыстория Пока мы искали дом, волнения как такового не было; мы, пожалуй, даже не задумывались, куда шли… Купили торт : надо же, что бы всё было, как полагается, не идти же с пустыми руками. Дом благополучно нашёлся, нашёлся и подъезд – пришлось считать номера квартир. Постучавшись в дверь, мы, до этого не волнуясь ни капельки, замерли, не зная, к чему готовиться, и просто улыбались. Открыла дверь нам приятная, абсолютно не утратившая красоты, поседевшая женщина – дочь Валентины Васильевны, Вера. Оказалось, нас приметили еще из окна, узнали по торту. И вот – та самая бабушка, к которой мы шли, женщина, прошедшая всю войну с самого начала. Маленькая, полностью седая, но она будто бы вся светилась изнутри каким-то добрым, ласковым светом. Даже не верится, что этот человек видел все ужасы войны, 5 лет подряд спасая раненых и отправляя мертвых. Однако сердце её осталось целым, не разбилось и не ожесточилось от крови и смерти. Начало В 1941 году закончила в школе 9 класс, а уже летом началась война. Место, где мы жили (180км от Москвы) начали бомбить ещё в первую неделю , немец был близко, «на вокзал придём - и зарево видно». Мы, совсем еще девчонки и мальчишки, начали готовиться в нашем райкоме комсомола - мальчиков учили обращаться с оружием, а девочек – оказывать первую помощь. На фронт я попала чудом - нас было 10 девчонок в отряде, я самая младшая, так меня сначала взяли, а потом уже узнали, что нет ещё восемнадцати. Собиралась я тщательно, долго думала что надеть, что с собой взять – в итоге надела всё новое, пальто и сапожки зимние, которые отец с мачехой на новый год подарили, а как на фронт приехали, сразу обмундирование выдали… Встали мы в деревне Горки, в хатах поселились. В первый же день нас бомбили, помню, страшно очень стало, я под лавку залезла и сижу, а про себя думаю: «Ох, и зачем я сюда поехала, домой хочу!» А как покормили - супом с макаронами, с мясом – успокоилась: жить можно. Отдельная история то, как мы одеты были. Гимнастёрки, обувь - всё мужское было, приходилось рукава закатывать, низ обрезать – и всё равно спотыкались… Винтовки нам выдали, так они вместе со штыками выше нас ростом были, приходилось штыки снимать… Работали санитарками, или, как нас называли, санинструкторами, но красный крест никогда не вывешивали: немец наоборот сильнее бомбить будет. Жили и лечили раненых обычно в лесных условиях, в палатках, а если вставали в деревне или в городе, то всегда только на окраине. Спасённых раненых у нас забирал поезд - госпиталь, увозил в тыл, а мы тут оставались, раненых нам всегда хватало… Ужасы войны На войне всё - страшно. И само слово страшное. Страх нельзя пересказать, смешные казусы могу, а это - нет… «Кровь, бинты – к этому привыкаешь… страшно, когда спасённые бойцы умирают у тебя на руках… Помню, встали мы где-то в маленьком городке, раненых по домам расположили, вот и бегали потом к ним, проверяли…Пришла к тяжело раненному, он меня просит, мол, посиди со мной немножко – а я больше суток на ногах была, вот у него в ногах и уснула. А как проснулась, смотрю – он уже холодный лежит…». «Помню ещё, была у нас жена лейтенанта, с грудным ребёнком на руках. Нас окружили немцы, мы отступали по болотам - долго, почти сутки – она ребёнка в одеяло замотала и к груди прижала, идёт, ни звука не слышно… А как сказали, что ушли достаточно, она одеяло развернула - а ребёнка нет: конец развязался, он и выпал… Бедняжка потом с ума сошла». «Жестокость – вот что страшно… Мы и детей, сброшенных в колодец, видели, и женщин изуродованных… Немцы в деревню придут, а люди во дворах в погреба прячутся, так фашисты их закрывали и гранаты туда бросали…». «Но самое страшное то, что мне было всего 17, когда война началась, я должна была любить, учиться, рожать детей, а вместо этого я воевала, и так было у каждой, у каждой фронтовой девушки». Фронтовая любовь Впервые Володю я увидела раненым, когда его привезли к нам в штаб. Смотрю: несут на носилках молодого бойца, он ростом под 2 метра был, голова и ноги свисали с носилок; он меня увидел и улыбнулся. Лежал в землянке смертников, всё боялась, что не выживет. Красивый был…до жути: казак, глаза голубые, загорелый, волосы золотые. Я пела ему, а он в меня и влюбился… После того, как его отправили на фронт, он меня 4 с половиной года ждал, письма писал. Я ему не отвечала, так он в штаб армии написал, меня потом командир перед всем взводом отчитывал, говорит: «Валь, почему на его письма не отвечаешь?» - «Так он мне никто!» - «Нет, Валь, никто такие письма не пишет… Иди сейчас же ответ пиши, или наряд вне очереди получишь». Ну я ему и писала всякие глупости, что без ноги, глухая, инвалидка… А он ответил просто: «Инвалидов в армии не держат». Мы с ним поженились в 47-ом, 56 лет прожили вместе, справили золотую свадьбу. Вот уже семь лет его нет, даже не представляю, почему я ещё живу… Хочу прожить до 90 лет.
