Отказные книги как источник по истории русского языка

МУНИЦИПАЛЬНОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ
УЧРЕЖДЕНИЕ
«Шпалозаводская средняя общеобразовательная школа»
с. Новоильинск Заиграевского района республики Бурятия
671332 Республика Бурятия Заиграевский район С. Новоильинск ул. Полевая,
1 тел: 8(301-36)45402
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ РАБОТА
Отказные книги как источник по истории русского языка
Выполнила:
ученица 11 класса
Капустина Татьяна
Адрес: 671332, Республика Бурятия.
Заиграевский район, с. Новоильинск,
ул. Линейная, 19-2
тел: 89835323754,
e-mail: [email protected]
Научный руководитель:
учитель русского языка и литературы
кандидат философских наук
Бахтина Татьяна Анатольевна
Адрес:671332, Республика Бурятия
Заиграевский район,
с. Новоильинск, ул. Тугутова 15-1
Тел: 89148358418, e-mail: [email protected]
Новоильинск
2015
План.
1.
Роль делового языка в истории русского литературного
языка 17-18вв.
2.
Источниковедческий аспект в исследованиях по истории
русского языка.
3.
Жанровая характеристика отказных книг.
4.
Изучение
отказных
книг.
Соотношения
северно-
южновеликорусской лексики в процессе образования национального
языка.
5.
Заключение.
В 16-18 вв. лингвистическое состояние на Руси иногда характеризуют
как двуязычие, т е устное общение было русским, а письменноецерковнославянским. Подобное представление о нашей письменности
данной эпохи несостоятельно. Деловая письменность свидетельствует о
существовании в то время развитого письменного языка, сложившегося на
собственно русской основе. Этот письменный язык вполне определенно
заявляет
о
себе в основных
государственных
законах,
именуемых
судебниками и уложениях, а также в летописной традиции, в тысячах книг
делового содержания-писцовых, разрядных, межевых и отказных, вкладных,
всевозможных приходных и расходных, в кабальных записях и сказках.
Письменный язык русской формации полностью обслуживает в это время
огромную и сложную систему центрального и местного управления,
сельскохозяйственного, ремесленного и зарождавшегося промышленного
производства,
сибирской
торговли
и
таможенной
службы,
военной
организации государства, его дипломатических отношений, повседневное
эпистолярное общение и значительную сферу внецерковной духовной жизни
общества.
На долю церковнославянского языка, точнее, церковнославянской
письменности,
в
национальный
период
оставалось
обслуживание
религиозного культа, применение в верховой поэзии, выполнение некоторых
статистически
функций
в
светской
художественной
литературе,
орнаментация отдельных документов, этикетное украшение зачинов и
концовок в частной переписке. Сферы устного и письменного применения
русского
и
церковнославянского
языков
были
несоизмеримы.
В
действительности господствовало русское моноязычие при коммуникативно
весьма ограниченном церковнославянском иноязычии.
Однако
церковнославянские
элементы
сравнительно
свободно
применялись в литературной форме русского языка для выражения тех или
иных стилистических оттенков.
Под русским моноязычием понимается не абсолютно свободный от
иноязычных включений русский язык , а содержащий и эти включения, в том
числе и церковнославянские, но в качестве органически условленных,
ставших у русских вполне своими.
Большую роль деловой письменности в формировании литературного
языка
в
начальный
период
образования
нации
подчеркивает
В.В.
Виноградов: «Московский деловой язык 15-16 вв, вбирая в себя элементы
говора Москвы, диалектов окружающей его этнографической среды,
получает известную литературную обработку нормализацию. Сложившись
на материале юридических актов и договоров, он начинает, особенно с 16 в,
употребляться значительно шире: на нем пишутся руководства по ведению
хозяйства, повествовательные, исторические и географические сочинения,
мемуары, лечебники и другие произведения. Расширение литературных
функций письменно-делового языка все больше содействует превращению
его
в
своеобразный
стиль
литературы
и
тем
самым
содействует
национализации «русского литературного языка». Деловой язык Москвы
к концу 16 в. стал общим для всего обширного русского государства. Именно
в нем складываются существенные элементы будущей грамматической, а
отчасти и
лексической системы русского национального литературного
языка» (2: 12).
Одним из основных условий плодотворного изучения истории языка в
связи с историей общества является исследование старинных текстов, с
учетом общественного положения, быта, и речевого правописного уклада
создателей этих текстов, которые имеет к данным текстам самое
непосредственное отношение.
1. Роль делового языка в истории русского литературного языка 17-18
в.в
1.1 Источниковедческий аспект в исследованиях по истории русского
языка.
Формированию такого научного направления, как лингвистическое
источниковедение благоприятствовал длительный опыт отечественной
филологии, особенно в области исследования и издания памятников языка,
так же наличие в хранилищах нашей страны неисчислимых фондов
старинной письменности. Особую роль сыграло положение, которое
сложилось в разработке истории русского языка.
Исключительное значение приобрел источниковедческий аспект
исследования в разработке проблемы образования русского национального
языка. Связано это прежде всего с тем традиционным обстоятельством, что
памятники южновеликорусского происхождения, как относительно позднее
(не ранее 16 в ) внимания лингвистов не привлекали. В результате история
русского языка национального периода строилось только на показаниях
памятников
северно- и средневеликорусского происхождения, без учета
влиятельной в этом процессе роли южновеликорусского наречия, была
историей во многом неполной и явно односторонней.
Значение северновеликорусского вклада в образование национального
языка обычно преувеличивалось, хотя развитие России в течение этого
времени никаких оснований для признания подобной концепции сложения
национальной речевой культуры в общем не давало. Сравним, например,
такой факт: в 17 столетии
экономический центр тяжести Московского
государства перемещается на юг.
Пытаясь решить проблему образования национального языка, русисты
восполняли отсутствие каких бы то ни было сведений из южновеликорусских
памятников некоторыми показаниям и современных южновеликорусских
говоров, но усилия эти были напрасны, потому что в современных говорах
многого из того, что отмечало их былое состояние, не было.
В науке утвердилось мнение, что писцы на периферии в большинстве
были не местными, а присланными из Москвы. Отсюда, естественно,
вытекало сомнение в возможности плодотворного изучения по материалам
старой периферийной письменности локальных разновидностей народной
речи. Осуществленное группой ученых во главе с С.И. Котковым широкое
обследование рукописей делового содержания 16-17 вв., написанных в
южновеликорусской области, позволило бесспорно установить: писцы
обширной южной перефирии, за самыми редкими исключениями, были
людьми местными. Особенно убедительны в этом отношении свидетельства
отказных книг, характерных именно для юга с его
военнослужащими
землевладениями, в которых, наряду с яркими диалектами, встречались и
прямые, формальные указания на местное происхождение писцов.
Вышеприведенные факты позволяют сделать вывод, что для более
глубокого изучения истории русского языка необходимы тщательные
исследования лингвистических источников, т. е памятников языка.
Объект
исследования
с
точки
зрения
лингвистического
источниковедения можно определить следующим образом: лингвистический
источник
представляет
(инструментально-физического)
собой
или
единицу
непосредственного
опосредованного
(графического)
запечатления языка или его элементов, объем, содержание и характер,
которой определяется, с одной стороны, возможностями и потребностями
общения, с другой –строем запечатленного.
Лингвистическому источниковедению свойственны особые предметы
исследования и особый метод исследования. Определение предмета
лингвистического
источниковедения
имеет
свои
основания,
понятия
лингвистической содержательности и лингвистической информационности
источника.
Лингвистическая
содержательность
–
это
совокупность
заключенных в источнике лингвистических данных, определяемая его
содержанием
и
отношением
данного
источника
к
определенному
лингвистическому образованию ( языку, наречию, говору) , а так же
степенью
познания
последнего.
Лингвистическая
представляет собой определяемую
информационность
условиями образования источника
степень прямой и косвенной отраженности в нем
лингвистической
содержательности. Если лингвистическая содержательность - понятие
собственно
языковое,
то
лингвистическая
информационность
имеет
отношение прежде всего к внешним средствами выражения языка и
внешними условиями его существования ( характер графики и орфографии ,
правописные навыки писцов и т.д). Исследование источников со стороны их
лингвистической содержательности и информационности и составляет
предмет лингвисты источниковедения.
Метод рассматриваемой науки состоит в изучении лингвистической
содержательности
в
соответствии
с
иерархией
ее
обусловленности
содержании источника, в направлении от непосредственности ко всей более
опосредованной,
информационности
а
в
также
ее
в
исследовании
многообразной
лингвистической
обусловленности
культурой
запечатления языка.
Рассмотрение
источниковедению
и
углубление
становится
работ
необходимым
развития русистики и в целом языкознании.
по
лингвистическому
условием
дальнейшего
Жанровая характеристика отказных книг.
1.
Отказные
книги
сложились
в
результате
деятельности
центральных и местных приказных учреждений. Книги представляют
период с 16-18вв.
Отказными книгами именуются потому, что содержат
«отказы» или отдемы – акты передачи поместий и вотчин служащим
людям. По словам Н.П. Лихачева, « это книги о земельном жаловании
детями боярскими, казацкими, воротниками и соборными попами»
(Лихачев Разрядные дьяки 16 в . Спб, 1888, с 141)
Эти источники начального периода формирования русского
национального языка принадлежат к числу незаслуженно забытых.
В.Б. Павлов–Сильванский был первым, кто обратился к изучению
отказных книг. В одной из статей он исследует процесс создания
отказных книг, их источники
и выделяет содержащиеся в них
основные группы материалов (археографический ежегодник за 1692
год. М, 1963, с 156-165)
Вторая статья посвящена характеристике данных рукописей и
раскрытию их познанием, как исторического источника. Лингвисты
упомянутые рукописи не изучали. Первым обратили внимание на
необходимость изучения отказных книг С.И Котков. Исследуя
отказные книги, он высказывает соображения относительно их
лингвистической содержательности (Термин С.И.Коткова), раскрывает
их значение, как важнейшего источника по истории русского языка.
С.И.Котков
издание
подготовил и осуществил публикацию отказных книг,
снабжено
лингвистического
характеристикой
источника,
текстов, указатель слов.
содержит
отказных
книг,
воспроизведение
как
группы
Впервые публикация подобного рода
содержит перечень писцов с указателем принадлежащих ими текстов.
Сохранившиеся до нашего времени отказные книги охватывают едва
ли не всю территорию южновеликорусского края.
Рассматриваемые
книги
–
это
актовые
материалы,
написаны скорописью, датированы и локализованы. Почти во всех
книгах указаны писцы. Формат исследуемых книг - в четверку листа,
обычный в практике московских приказов.
Немногие отказные книги сгруппированы в сборнике.
Например, сборник отдельных и отказных книг Новооскольской
приказной избы.
Историческая справка.
Появление книг связано с созданием и организацией в середине
16в, военных сил, экономической основой которых послужили две
формы служимого землевладения: вотчина и поместье. Принцип
государственной поземельной политики был таков « земля не должна
выходить из службы» в так называемых украинских» или пограничных
городах
формировалось
военнослужилое
население,
которое
обязывалось постоянно быть на службе и оберегать южную границу от
нападения степняков.
В состав военнослужащих людей входили дворяне, дети
боярские, а также стрельцы, пушкари, затинщики, воротники, казенные
кузнецы, плотники и др. Со второй половины 16 в на военную службу
принимаются казаки, а затем и не служимые люди, например, холопы.
Служащие
люди
земельное.
Наиболее
обеспечения
получали
было
жалованье
денежное,
распространённым
наделение
видом
землей.
хлебное
или
материального
Получившие
землю
военнослужащий человек обязывается с того поместья государеву
службу
служить.
Каждая
передача
земли
новому
владельцу
фиксировалась в отказной книге, которая являлась основанием
владения и главным следствием доказательства прав владельца.
Отказными книгами удостоверялось право того или иного лица на
владение земельным угодьем. Важно было «зафиксировать сам акт
отказа» земель челобитчиками
и, таким образом, закрепить за ними
поместья и вотчины с точными перечислениями того,
что было
«отказано».
Каждый отказ представляет собой отдельный поземельный
акт. Сначала в нем собирается на основании каких распоряжений ( по
государственной грамоте и по военному наказу) и по чьему челобитью
возбуждается дело отказа. Затем наказываются лица, которым
поручается выехать на место. в уезд. В уезде посланные проводят
обыск «сыскивают всякими сысками накрепко» обследуют угодья, о
которых идет речь. Проводится перепись угодий, проверка прав на
владение ими. В итоге проводится отказ челобитчику той земли, на
которую он претендовал, подавая челобитную.
Отказ производится при непременном участии свидетелей
из числа старожилов - «тутошних» и «сторонних» людей, речи
«сказки» которых имели решающее влияние на исход дела. В одних
отказах они -«тутошние и окольные» или «тутошние и обаполные
люди добрые». Эти единственные факты лексической синонимии дают
возможность судить, какой они носят характер –индивидуально –
речевой или общеязыковой, поскольку известна их принадлежность
определенным писцам.
Старожилы хорошо знали историю поместий и вотчины. В
их показаниях (сказках) сообщались, к примеру, также сведения:
остались ли родственники после убитых или умерших, кому
принадлежала земля и т.д.
Старожилы оказывали помощь и в сыске той или иной земли.
Сказки «тутошних и сторонних людей»
имели важные
знания , т.к «они отражали последние имения в земляных владениях и
часто дополняли устаревшие писцовые книги».
Сказки
представляют
определенный
интерес
и
в
лингвистическом отношении. Как отмечает И.С.Котков, «сказки
заслуживают особого внимания прежде всего с той стороны, что
заключают нередко лексику, особенно обыденную, повседневного,
активного употребления.
Писцы - местные уроженцы. Исследования старой южной
письменности убедительно показали, что на перефирии было немало
писцов местных. В отказных книгах
имеются прямые указания на
принадлежность их к уроженцам южновеликорусского края. Поэтому
отказные книги являются надежными источниками для исследования
русской локальной речи в ее отдельном прошлом.
По
материалам
опубликованных
отказных
книг
прослеживаются сотни грамотеев, оставивших свидетельства о себе.
Причем отдельные писцы принимали участие в составлении отказов в
течении
многих
документальные
лет.
Чему
можно
подтверждения.
найти
Имена
доказательственные,
некоторых
писцов
встречаются в местных документах на протяжении десятков и более
лет.
Локальные
фонетические
особенности,
получившие
отражение в языке книги, также указывают на местное происхождение
писцов. Записи разных лиц содержат многолетние прямые и косвенные
указания на аканье: акиад, гамова и др; отражено и слияние звуков [к]
посл, мягкого, например. Исайкя.
Из приведенных примеров
видно, что круг грамотных
людей не исчерпывается только профессиональными писцами –
подьячими и дьячками.
Функции подьячих, в дополнение к своим
основным занятиям, выполняли стрельцы, сотники, станичные.
С.И. Котков пишет: «Известно, что в более высоких сферах
собственные
личные
имена
оформлении
обычно
не
в
уменьшительно–уничижительном
употреблялись,
а
в
местной
среде
наименования отчеств позволительно было завершать почетным
элементом –вы: Ивановы, Васильевы.
Итак:
периферия
располагала
своим
контингентом
грамотеев , причем не только подьячих, но и рядовых представителей
местного населения.
Ценность отказных книг не только в том, что писали их
местные писцы, но и в том, что они представляют различные круги
населения
военнослужащий
состав,
торгово-ремесленный
посад,
городскую администрацию. Такой обширный состав писцов знакомит
нас с местными грамотными людьми, позволяет изучить их почерки,
особенности орфографии, а так же дает возможность судить как об
индивидуальных языковых особенностях, так и о говоре. Д.С. Лихачев
пишет: «Надо вообразить себе за текстом и его изменениями человека,
который этот текст создал, вносил в него вольные или невольные
изменения…»
По мнению В.Я. Дерягина изучение творчества отдельных
писцов с учетом особенностей местной письменно-деловой традиции и
жанровых
ограничений,
отражающихся
приближает нас к прочтению деловых
на
языке
документа,
текстов, как конкретных
речевых актов. От изучения деловых текстов, как конкретных речевых
актов- пишет он далее,- зависит решение целого ряда
историко-
лексических проблем…» , в частности оно « позволяет преодолевать
расплывчатость и неопределенность толкования значения слов,
устанавливать синонимические и иные отношения единиц в лексикосемантических группах»
Сходные по форме и содержанию отказные книги имеют
иногда неодинаковые названия. среди отказных книг встречаются
книги отдельные, обыскные, меновные, поступные, раздельные
сыскные и др.
Отказчикам
нередко приходилось производить передачу
поместий наследникам - совершеннолетним сыновьям, причем в них
определялись материальные обязательства получившего владения по
отношению
к
родственникам.
Прожиточные
жеребьи
(доли)
выделялись сыновьям, не доросшим, несовершеннолетним, дочерям и
вдовам. Достигнув
совершеннолетия,
сыновья
обязаны
были
государеву службу служить.
Встречались книги раздельные, в которых сообщается о разделе
между братьями имения или вотчины по их согласию.
Итак: названия свои книги получили от
того, какую
операцию производили отказчики.
Указываемые иногда по – разному, все книги по сути дела
одни и те же. Написаны они по одному образцу, что говорит о
сложившейся традиции ведения отказных книг.
Благодаря
известной
принадлежности
представляют
обширному
благоприятное
однородности
содержания
кругу
отказные
для
писцов,
наблюдения
над
и
записи
лексической
синонимией в пределах приказной схемы.
Отказные книги отличаются друг от друга лишь полнотой
записей, конкретностью и детальностью запечатленных в них сведений.
Почти все отказные книги содержат перечень присутствовавших
на отказах с полными перечислениями имен, фамилией.
Содержанием отказных книг обусловлено наличие в них
разнообразного лексического материала, связанного с областью
поместного землевладения. Описание земельных угодий дает богатую
географическую номенклатуру, название природных и искусственных
межевых примет. В книгах находили сведения по ономастике и
топонимике: разнообразные названия деревень, сел.
Перечисляются названия дорог, рек, речек. Отказные книги
содержат значительные лексические и фонетико- морфологические
материалы, характеризующие
обычное состояние русского языка в
пределах главным образом южновеликорусского края.
Изучение отказных книг. Соотношения северновеликорусской и
южновеликорусской лексики в процессе образования национального
языка.
В наше время одно из важнейших условий конкретной и
результативной
разработки
истории
русского
языка,
особенно
нейтрального периода, и, в частности, южновеликорусского наречия,выявление и глубокое исследование памятников южновеликорусской
письменности.
Прежде всего следует выделить огромный фонд поместного
приказа, в составе которого находятся рукописи 1540-1720гг.
Из
материалов этого приказа особого внимания заслуживают отказные
книги на поместья и вотчины.
Центральной задачей в выяснении процесса формирования
национального языка безусловно является выделение той лексической
особенности, которая, имея в своей основе лексическую систему
великорусской
народности,
по
мере
развития
научных
связей
обогащалась, развертывалась, совершенствовалась и в условиях все
более обобщающего внимания письменной культуры приобретала
характер национальной. Без учета южновеликорусских данных 16-18
вв, немыслимо и выяснение роли северно- и южновеликорусской
стихий в формировании русского национального языка.
По данным старинной письменности южновеликорусского
происхождения недействительным противоположение северно – и
южновеликорусского наречия по некоторым лексическими элементами.
Таковы северно – и южновеликорусские противопоставления избыхаты, клеть-пуня, конь-лошадь, петух-кочет, ухват-елики.
Трактовка слов изба, клеть, конь, петух, ухват и некоторых
других, приемлемых в литературном языке, как севернорусских по
происхождению, так или иначе наводит на мысль, что словарный
состав национального языка формировался главным образом на
северновеликорусском основании. Однако южновеликорусские тексты
16-18 вв, убедительно показывают, что в большинстве своем подобные
слова являлись общерусскими. В дополнение к фактам, извлеченным из
памятников и художественной литературы, представили примеры
наименования строений из отказных книг. Сихва хата в них не
встречаем, упоменается изба: Оедоту изба Григоря. Мельковского да
двор(20); на дворы хором/ изба жилая <…> на дворъ хоромъ/ избы на
щен/ ; на дворъ/ на Боярском изба большая. Особое значение этих
примеров, как и других , заимствованных из отказных книг, состоит в
том, что их принадлежность местными писцами строго паспортизована.
В брянской рукописи взялъ / на дворъ снег и тот сметьъ во избе метал(
ЦГАДА. Ф. 1200, ном 300, л 2).
Характерное
для западных уездов Юга слово пуня-
название постряка, в которой хранили «животемики» , оказывается в
южновеликорусской области менее употребительными, чем слово
клеть, понимаемое обыкновенно в том же смысле и квалифицируемое
как северновеликорусское. И различие в семанетике этих слов и
свойственность второго не только Северу выясняются из их
одновременного употребления в тех же отказных книгах: на двора.
Другие примеры употребления слова клеть в отказных книгах: изба
жилая да клет с приклатом плостин/ное да мшеничешка да клет
липовая с ов/чюхом <…> избы на щепа да каат с приклатом да хлаб.
Значение слова клеть, отличное от семантики упоминаемых с ним в
одном ряду названий иных строений, выделяется вполне определенно.
Из примеров явствует, что клеть, как бревенчатое строение, рубленное
в клетку, могла служить и кладовой,
и производственным
помещением, а пуня обыкновенно была плетеной ср: пуня «плетьевая
клеть, где складываем всячину». Летом в пуне и спали. Соотношение
слова
пуня,
как
южновеликорусского
и
слово
клеть
как
северновеликорусского образования не состоятельно первое можно
считать
заимствованием
из
Белорусского
языка.
Диалектное
образование ланской известное ныне только северу, в прошлом звучало
и на юге. П.Я. Черных полагает, что слово кунига в злог « пожня ,
лесная полянка в шумне и тп». Связано с северновеликорусской
облостью, точнее с бассейном северной длины. Отказные книги
знакомят нас с употреблением этого слова на Юге: сада ему<…> на
первом на логу что тянет лог/ис Чернова ласу к Северному Донц/и в
кулига возаб Черном лас вверхъ по Си\верскому Донцу; за перелесак в
к8\литу к взрогу; подле<…> Дехтявом к лигу что была и п8стали
Санова.
Большинство
действительные
,
лексических
расхождений
порождённые
теми
–
расхождения,
глубокими
изменениями
экономического и культурного плана, которые , совершались в течении
столетийв
жизни
южновеликорусских
носителей
данных,
русского
языка.
заимствованных
Привлечение
из
памятников
письменности, позволит более определенно судить о подобных
расхождениях. Без привлечения этих данных немыслимо решение
такой задачи, как выявление в истории нам языка соотношения
северновеликорусского и южновеликорусского лексических фондов.
Сравнение
некоторых
лексических
элементов
южно-
и
северновеликорусских говоров ( изба, клеть, тыл, ландской и др)
наводит на мысли , что в прошлом было несколько большее единство
основного словарного фонда великорусского юга и севера, нежели в
более позднее время- до усиления нивелировки говоров. Касаясь
лексического единства имеем ввиду название таких предметов и
явлений,
которые
были
равно
известны
и
южно
и
северновеликорусами. Возникновение новых лексических различий с
15-18 века, означало не возникновение каких-то лексических новшеств,
а являлась следствием ориентирования переделок южновеликорусской
области общих для нее и севера отдельных лексических элементов,
что было связано с более интенсивной концентрацией говоров на юге.
Заключение.
Скептическое отношение к деловой письменности, якобы
не способной показать состояние живого русского языка, скажем в 17
столетии, еще не определено.
Иногда подобного рода источники
пренебрежительно называют канцелярскими, руководствуясь, видимо,
только те , что они исходили их канцелярий. Между тем произведения
канцелярий, в особенности периферийных , далеко не во всем являлись
специфически канцелярскими, сухими, не свойственными живому
слогу. И объясняется это прежде всего практическим назначением
деловых бумаг и преимущественной обращенностью их к широким
кругам населения поскольку основная канцелярская письменность
обслуживала особенно важные и обширные сферы жизни общества его ремесленная и сельскохозяйственное производства. Торговала,
центральная и периферийная управление, военное организация и тд,
словом, едва ли не всю огромную деятельность общества, за
исключением православного культа и художественной литературы . В
общем деловые бумаги писались с расчетом на понимания всеми.
Поэтому в рамках приказного устава, конкретное содержание этих
бумаг излагалось в общедоступном виде, с использованием средств
народноразговорного языка, иногда и диалектной речи. Деловые
бумаги, написанные и в Москве и южновеликорусской области,
свидетельствуют об этом довольно наглядно.
Литература.
1 Катков С.И. Лингвистическое источниковедение и история
русского языка. – М:наука , 1980г.
2 Ващенко Т.Ф. К изучению отказных книг // история русского
языка. Исследования и тексты. – М.: наука, 1982.- С. 19-40.
3 Памятники южновеликорусского наречия. Конец 16-начало
17вв. М.: наука, 1990 год.
4 катков С.И. деловая письменность и лит яз.// русская речь.1980-ном 5-стр.105-113.
5 Малышева И.А. проблемы источниковедческого исследования
письменных памятников.//вопросы языкознания.-1998.-ном3.
6 Виноградов В.В. очерки по истории рус лит яз с 17 19 вв.- М.:
высшая школа, 1982.-с. 10-99.
7 Памятники южновеликорусского наречия. Отказные книги.
М.:1977г.
8 Вопросы образования восточнославянских нац яз. М.:1962
9 Черных П.Я. очерк русской исторической лексикологии.
М.:1956, с.105.
10.
Катков
С.И.
очерки
письменности 16-18вв. М.: 1970.
лексики
южновеликорусской