УДК 94: 314 Уалтаева А.С. - е-mail:

УДК 94: 314
Уалтаева А.С. - Старший научный сотрудник Института истории и
этнологии им.Ч.Ч. Валиханова, к.и.н. (г.Алматы, Республика Казахстан)
е-mail: [email protected]
Аннотация
В статье собраны воспоминания детей войны, выживших в те
героические годы, состоящий из интервью и рассказов.
Ключевые слова: Великая отечественная война, Казахстан в годы
войны, труженик тыла.
ГОДЫ ВОЙНЫ ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦЕВ
Освободительная война советского народа против фашистской Германии
и ее союзников (Венгрии, Италии, Румынии, Финляндии) важнейшая часть
Второй мировой войны. Непосредственную подготовку к нападению на СССР
Германия начала в 1940 по плану «Барбаросса». Германия планировала против
СССР «молниеносную войну» (блицкриг) [1]. Создав на направлении ударов
подавляющее превосходство, агрессор прорвал оборону советских войск,
захватил стратегическую инициативу и господство в воздухе. Приграничные
сражения и начальный период войны (до середины июля) в целом привели к
поражению Красной Армии. Она потеряла убитыми и ранеными 850 тыс.
человек, 9,5 тыс. орудий, свыше 6 тыс. танков, около 3,5 тыс. самолетов; в
плен попало около 1 млн. человек.
22 июня в СССР была проведена мобилизация военнообязанных,
родившихся в 1905–1918гг., с первых дней войны развернулась массовая
запись добровольцев. Враг оккупировал значительную часть страны,
продвинулся вглубь до 300-600 км, потеряв при этом 100 тыс. человек
убитыми, почти 40% танков и 950 самолетов. 23 июня 1941г. была создана
Ставка Главного Командования (с 8 августа - Ставка Верховного
Главнокомандования) под руководством И.В. Сталина. Ко второй декаде июля
1941 года немцы захватили северную Молдавию, западную Украину, большую
часть Белоруссии, Литву, Латвию и южную Эстонию, города Смоленск,
Кишинев, Одессу.
Казахстанцы участвовали в этой войне и поэтому она является частью
нашей истории [2]. 18 октября 1942 г. Илья Эренбург опубликовал в
«Известиях» очерк «Казахи». В нем приводится восхищенное мнение
немецкого офицера, попавшего в плен, о несгибаемости штурмовавших
позиции врага солдат, которые были «не похожи обличьем на русских»: «Один
фриц мне сказал: «Против нас были страшные солдаты - их не мог
остановить никакой огонь, они бежали прямо на нас. Потом мне сказали, что
это - казахи. Я не знал прежде, что существует такой народ...» Фрицы
многого не знали. Им говорили, что Россия - большая страна, но им не
говорили, что в этой большой стране живут большие люди. В степях
Востока, привыкшие к нестерпимому зною и к суровому холоду, издавна жили
отважные люди. Акыны старины пели о героях Казахстана, о славных
батырах. Нет ничего для батыра дороже чести. Против семи тысяч врагов
пошел Ер-Таргын, пошел с шестиаршинным мечом, восклицая: «Только честь
мне дорога!...» [3].
Важной частью войны был тыл, именно здесь отчасти ковалась победа.
Вот что рассказывают об этих страшных для страны годах очевидцы событий.
Кабышева девичья Токешева Роза Ахметовна родилась в 1932 году. Так
она помнит годы войны: «Родители мои, мы приехали в Усть-Каменогорск
отец был сюда направлен зам-председателем ГорСполкома. Мама моя была
неграмотная домохозяйка, всю жизнь. Когда началась война мне было 9 лет.
Очень ясно помню первый день войны. Вот когда вспоминаю у меня даже
слезы появляются на глазах.
Было воскресенье 22 июня. Такой день ясный, день хороший. В этот
день в Усть-Касменогорске справляли юбилей Джамбула. Мои родители и все
горожане выехали на Левый берег (парк отдыха) отмечать. Меня оставили
дома с маленьким братиком. Был ясный день, а после обеда вдруг все
испортилось и все по городу бежали, кричали – война, война! Мне было 9 лет
и ясное детство вдруг померкло.
Так началась Великая Отечественная война. Она была страшная, унесла
очень много людей, с нашей семьи мамин брат погиб под Калининградом,
который в то время еще служил. Был призван очень молодым, семьи у него не
было и никого не осталось.
Отец мой только ушел на фронт в 1942 году, до этого по брони работал,
и воевал до осени 1945-го года. У него была хорошая калиграфия, поэтому
стал писарем в армии генерала Батова.
Война очень тяжело отразилась на жизни всех, мужчины ушли на фронт,
остались только женщины и дети. Очень было тяжело, еды маловато, потому
что все было для фронта: пища, одежда теплая, которую шили женщины дома.
Вот моя мама, например, шила плащ-халаты, нижнее белье для бойцов, так
трудились наши женщины.
У нас в школе была Тимуровская команда, мы как могли девочки и
мальчики помогали старикам, у которых дети ушли на фронт, приносили воду,
рубили дрова, полы мыли. Поскольку мы жили в городе, то нас вывозила на
работы в поле на прополку не только овощей, но и зерна. И хотя всем было
тяжело, люди перенесли бы еще больше невзгод, лишь бы была победа.
Мой дядя ушел на фронт в 18 лет, погиб под Калининградом
Ленинградской области. Из каждой семьи кто-то был на фронте и все боялись
и ждали, часто приходили извещения и «похоронки».
Эти долгие четыре года прошли в ожидании конца, и вот наступил
великий день 9-го мая 1945-го года, все радовались и плакали. Я хорошо
помню, в парке Джамбула Усть-Каменогорска, был стадион для футбола, вот в
этот день победы весь город собрался там, все плакали, смеялись и пели.
Отец мой вернулся в конце 1945 года и стал работать в горисполкоме.
Осенью 1945-го года началась война с Японией и все войска с запада
перевозили на восток, это я видела на станциях Жангизтобе и Чарск».
Родилась в Усть-Каменогорске 27 мая 1939 г. и Аубакирова Л.Р., дитя
войны в семье, как раньше говорили, работника милиции. Она так вспоминает
те годы: «Мама моя была женщина безграмотная, а папа стал начальником
милиции Лениногорска, Таврии, Курчума Уланского района.
Когда мне исполнилось 4 года, это был 1943-ий год, я помню в селе
Таврия, моего дедушку забрали в армию, ему было уже под 60 лет, и мы всей
деревней провожали старшее поколение, плакали, бежали за отрядом. Уже в
1944 году дед вернулся домой.
Все женщины и дети снабжали фронт едой, одеждой, теплыми и
добрыми словами поддержки воинов в борьбе с фашизмом. Мы, дети, четырёх
- пятилетние собирали урожай, ногами вытаптывали просо, ноги у нас были в
кровь и мазали маслом каким-то, я не знаю, но мы плакали и работали.
Ели просо, всё время пшённая каша, пшенный суп. Когда собирали
урожай в колхозе, зарплату маме и сестрам выдавали пшеницей. Дедушка клал
жареную пшеницу чайной ложкой перед нами, мы брали одну пшеничку в рот
и запивали молоком, взрослые чаем, опять пшеничку в рот, как только
дедушка отвернется, нам хотелось побольше пшенички съесть, мы раз языком
лизнем пшеничку. А у дедушки был единственный инструмент воспитания –
это деревянная ложка, по лбу даст и говорит: «А что, айналайын, другие
кушать не хотят? Прежде чем думать о себе, подумай о тех, кто вокруг тебя».
И поэтому, мы - дети того поколения научились прежде всего, думать о
других, о Родине, а потом о себе, и сегодня мы уже глубокие старушки,
думаем прежде всего о внуках, о нашем подрастающем поколении, а потом о
себе.
Ещё один момент военных лет, эвакуированных отправляли к нам, в
Казахстан, их было много, и у нас в семье жили две женщины, тетя Маруся и
тетя Нина, русская и украинка. Работали они в колхозе летом, зарабатывали
хлеб, пшеницу, а зимой все местные сельчане делились с ними последним. Мы
жили единой дружной семьей, когда кончилась война, ближе к 1950-м годам,
они уехали домой. В послевоенный тяжелый 1946 год, мы пошли в первый
класс, учились до обеда, после обеда из колхоза приезжала большая телега,
сажали нас и везли в колхоз на поля. Пшеницу убирали лошадьми, и большая
часть оставалась в поле, по призыву «Колосок к колоску, Родине урожай» мы
собирали с полей, что осталось. А 7-го ноября, день Октябрьской революции,
нас построили на линейку в школе, идет обоз, директор школы и председатель
райисполкома говорят: «Вот, ребята, из ваших колосков, мы смолотили
пшеницу, из того приплода (старшеклассники выращивали скот) мы
вырастили такой скот. На первом обозе написано: «Родной Украине»,
следующий идет «Родной Белоруссии» и опять пшеница и опять скот. Вот так,
в послевоенные годы, мы дети войны, вкладывали свой нелегкий, детский труд
в то чтобы страна за короткий промежуток времени могла встать на ноги.
Еще один момент хочу вспомнить, вечером собирались все ужинать,
стелили алаша, садились и включали с 6 до 12 часов радио, слушали, что на
фронтах, как куется победа. Я на всю жизнь запомнила слова Левитана:
«Впереди Болгария, позади река Дунай». Мы не просто сидели, а в это время,
нам малышам, бабушки давали шерсть, мы ее теребили, бабушка пряла из этой
шерсти нитки, а сестра и мама вязали, как только навязали носков, пуловеров,
настирали и потом смотрю, дедушка колотит ящик и всё туда складывает, я
спрашиваю:
- Дедушка, мы же это связали, почему ты складываешь в ящик?
- Балам, это на фронт.
- А как ты на фронт пошлёшь, ты же не знаешь адреса, кому?
- Это Солдату.
- Дедушка, ты же не знаешь адреса, куда ты пошлешь?
- Ничего, дочка, посмотри (а мы уже по слогам умели читать).
Он заколачивал ящик, и большими, крупными буквами чернилами писал
«НА ФРОНТ, СОЛДАТУ». Вот единственный адрес, по которому оставшиеся
глубоко в тылу дети войны, женщины, отправляли в помощь солдатам
посылки. И еще, когда шла почтальон, мы все замирали, смотрели и думали,
что она сейчас вытащит из своей сумки, солдатские треугольники или
конверты. С замиранием сердца ждали, какой будет реакция у тети Маруси,
тети Нади, бабы Маши. И вдруг они кричали: «Ура он живой!», мы начинали
прыгать, радоваться со всеми, что пришло письмо от живого солдата, не зная
даже его.
В 1946-ом году вернулся с фронта мой дядя, Темеш, он дошел до
Берлина, был контужен. Нам было как-то вначале смешно, потом
недоумевали, он говорил: «Я быстро хожу задом наперед, не смейтесь».
Быстро шёл спиной, и мы только тогда начинали понимать, вот что приносит
человеку эта война, пели: «Пусть не будет больше войны, пусть будет мир,
пусть будет дружба между народами.
И конечно хочется, чтобы поколение нашей молодежи тоже научилось
уважать старших, помнить что, прежде всего, нужно думать о Родине, потом о
себе».
Мельникова Н.А. родилась в 1928 г. и эта ее история: «Мой
прапрадедушка, Фарофонтов Алексей, был военным, приезжим и работал в
Усть-Каменогорске на «Стрелке» в тюрьме, охранял заключенных. Это были
тысяча восьмисотые годы. Позже жил в Согре, работал певчим в церкви. Когда
стали землю наделять, переехал в село Винное. Там был центр у речки Ульба,
было много поселков, вот они там обосновались. А папа мой Алексей
Дмитриевич, мама Мария Егоровна и я родились в Винном.
Когда началась война, я закончила всего четыре класса, на поле было
колхозное было собрание, на котором вынесли предложение, что нужен
колхозный почтальон носить почту, письма с войны. Все взрослые мужчины
ушли на фронт, женщины и мальчики работали в поле и решили меня выбрать
почтальоном. Мне было 12 лет, но учителя сказали, что я исполнительная,
активная и отличница. И вся деревня поддержала: «Доверяем только
Алешкиной дочке».
Когда утром я пришла на почту, начальник Каратаев, взглянув на меня
вздохнул, а его жена погладила меня по голове и с жалостью прижала к себе.
Начальник сказал, что прежде чем начать работу я должна была дать клятву,
поставил меня на пол, на колени, прямо на почте, протянул мне листок, на
котором были написаны слова: «Я, гражданка своей Родины, принимаю
фронтовую присягу колхозного почтальона. Клянусь добросовестно
выполнять воинские уставы, приказы начальника почты, беречь военную
переписку, строго хранить военную и государственную тайну, клянусь быть
честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным почтальоном. Быть
преданным своему народу и своей Родине, не щадя своего здоровья и своей
жизни для достижения полной победы. Клянусь!».
У каждого почтальона был свой участок. Одна девочка была в центре
села, а я за 8 километров уходила одна с тяжелой сумкой. Телефонов, света,
дорог не было. Носила не только письма и газеты, но и деньги, которые
получали жены, у кого мужья были на фронте. Однажды осталось 16 рублей, я
прихожу на почту и говорю начальнику: «Вот я всем выдала по списку, а у
меня еще деньги остались», он говорит: «Как остались?!». Потом бабушке
говорю, а она: «Ну и молчала бы, забрала бы себе!», а я: «Нет! Мне не надо, я
поклялась!», а может начальник и проверял меня!
Были эвакуированные, им шли долгожданные письма, они были
грамотные женщины, жили далеко в поле, говорили «Ну хоть как-нибудь до
нас приходи!». Вот я в 8 часов утра уйду за 8 километров, в 8 вечера вернусь, а
они меня ждут, я иду, смотрят на меня, никто даже словом не обмолвится. Иду
мимо, значит все в порядке, а к кому захожу…
Я в первый раз даже не знала, как мне поступать, и как вручить
похоронку матери погибшего сына, а она мать получив страшное письмо сразу
умерла, на моих глазах. А помню к Логиным ходила, 5 похоронок принесла.
Врачей-то не было, как помогать? И я потом бегаю на эти похороны.
Очень было трудно было между гор ходить зимой. Снега много в
валенках, наступишь и провалишься, а потом вся сырая и мокрая до вечера. У
меня в почтовой сумке всегда лежала макуха – жмых подсолнечный. Иду одна
в мороз и грызу его по дороге, на губах кровь, а платили 0,75 трудодня. Никто
никакой одежды не давал. Коноплю, лен родители пряли. Своя вязанная шаль,
вязанные перчатки, валенки. Валенки уже порванные были и сзади пятки
голые. Так я иду, солому возьму, спущу туда, а ребята смеялись, говорят:
«Помним тебя, идешь, а из валенок солома выглядывает». Летом босиком,
обдирала все ноги до крови.
Когда треугольник, я ему радовалась, а когда заклеенный конверт, то я
боялась и прижимаю его к себе, чтобы в сумке его не промочить. Всегда
старалась прибежать туда, где больше народу и там письма и похоронку
отдать, чтобы легче было. А если дома, то это передать невозможно. Я пришла
к Феногеновой и говорю ей: «Тетя Лена, ты уж не волнуйся, ты не
расстраивайся…». Она сразу: «Письмо принесла?», а я ей, вот конверт, тут,
наверное, беда тебе. Когда открыли, прочитали, она сразу же упала. А я
выбегаю, кричу, соседей собираю. А они прутиком настегали меня «Разве так
можно?! Ты бы всю деревню сразу созвала, а потом бы дала. Когда ей было
плохо, я ее отнаивала водой и говорила ей «Ну тетя Лена, ну прости ты меня!
Что я тебя не сохранила!». Я упала прямо на колени и говорю «Не бойся! Это
неправда! Я через месяц письмо тебе принесу, он живой! Ты меня прости!
Прощаешь?», и она сказала «Я тебя прощаю». Потом бабушки мне говорят:
«Она умрет, детей ее будешь воспитывать ты». Проходит месяц, я приношу ей
письмо, сын живой, был в плену, а на него была похоронка. А когда с войны
вернулся, они меня пригласили, и он мне сделал подарок, расчесал мою косу и
заплел алую ленту, привез откуда-то. Я иду по деревне, сзади лента и все
говорили: «Ой, какой подарок он ей привез!».
Потом если похоронки, я к соседям приду, уведомлю, тетя Даша, тетя
Гаша, ну пойдем со мной, а то я одна боюсь. У Вогиновых, Никифоровых по
трое сыновей погибло.
Однажды в колхоз, засевали арбузы, продавали, и мы ночью с
Калининой Нюсей пошли, пока сторож спит. Я подкралась и два арбуза себе в
мешок положила, а Нюся несла три. Утром мы продали арбузы и
сфотографировалась. Эвакуированным женщинам мужья посылки присылали,
у одной был полковник, они у Храпуновых жили. Когда я к ней приходила,
она давала мне комочек сахара, и я там же его съедала.
Однажды иду, а в небе самолет летит всё ниже и ниже, садится и что-то
выкинул. Побежала утром к председателю и сказала что там между кустами
ящик. Он сказал: «Никому не говори, молчи и всё. Иди на ферму там тебе
поросенка дадут». Мне дали маленького поросенка, а ночью я сходила к
ящику, а там парашют, нарезала ткани и юбку себе сшила».
Интерестны воспоминания Щербакова Б.В.: «Я с 1939 года, какие могут
быть воспоминания у ребенка, но вот то, что у меня осталось в памяти…Это
был 1941 год. Отец у меня был силач цирковой, делал различные
представления, с гирями выступал. Родился в 1920 году Семипалатинске –
Щербаков Василий. Отец дружил с всемирно известным Поддубным, который,
приезжал в Семипалатинск гостил у него дома. Мой дядя, художник, писатель,
журналист, многие годы работал в журнале «Дружные ребята», но когда
говорил о Поддубном, я не верил.
Это было перед войной в Алматы, за красоту телосложения, мой отец
получил первую премию на мужском конкурсе. И звали его знакомые в быту –
«Васька-дутыш», потому что он мог поднять и поставить на грудь стакан
воды, выйти на сцену и стакан не разливался. Мама жила в УстьКаменогорске, когда я родился, гантели сразу были куплены для меня. Я уже
без помощи в пять лет на руках ходил, занимался спортом акробатикой,
штангой. Потом, был такой момент: мне, наверное, года полтора было,
кровать, на кровати, лежит отец, только вот лица не помню, а гимнастерка
такая зеленая. Он работал в геологической партии бухгалтером. Бабушка моя с
12-ти лет работала у господ, белошвейкой. Когда действовали рудники,
Макфимистер, Гелмистер, Чакмонт - английские концессионеры обратились к
горожанам для обслуживания высокопоставленных иностранных господ, ее
туда взяли. Поэтому чистота всегда была идеальная, в шкафу медная посуда и
синий графин просто горели. Однажды, когда отец возвращался, с работы
мимо пристани, рабочие разгружали пассажирские корабли. 5-6 человек не
могли поднять груз, а он был такой не терпеливый, говорит, давайте я вынесу.
Мужики говорят: «Куда там, столько груза?», но один грузчик сказал, что
ставит бутылку водки, другой - телогрейку новую, если поднимет. Отец
говорит: «Кладите», нагнулся, телогрейку положили на спину, взял и вынес
груз, а пассажиры были очень довольны. Бабушка Мария Михайловна сказала:
«Вот водку не пил, вот водку принес». Такой силой обладал отец, его забрали
на фронт в 1941 году.
Мать получала письма, последнее пришло от отца из под Ленинграда. И
после все, пропал без вести. Позже я узнал, что вместе с 162 нашими
солдатами он попал в концлагерь. Деда тоже не стало, бабушка у меня
безграмотной была, мать работала главным бухгалтером в госбанке, во время
войны ее перевели в город Зайсан. Мама была очень красивой, пришла в белом
полушубке, ремень широкий офицерский еще и пистолет, и так она хохотала.
Меня оставляли все время дома, бабушка работала, сплавляла лес. Во время
войны мама получала пуд ячменя -16 кг, для нас это было большим
праздником.
Летом нас учителя забрали в лагерь, зимой я оставался в с маленькими
детьми, приглядывал за ними, так как их мамы работали, за это давали свеклы,
картошки, чай с сахарином. В 8-9 лет работал на кирпичном заводе, потом пас
коров. Бабушка в пять часов утром вставала, натягивала валенки мужицкие чуни, работала на маслозаводе, штаны стеганные, засаленные, телогрейка.
Часов не было, ориентировались по заводскому гудку, а морозы были 40-50
градусные, рабочие, согнувшись, кашляют, идут на работу, отработают опять
гудок. После смены бабушка в углу грязные вещи снимет, а на утро опять в
пять часов на работу, так работали все женщины и подростки.
А за хлебом уже после войны, в классе в шестом учился, уходили с
пацанами вечером, в канаву ложились, очередь всю ночь проверяешь, чтобы
утром хлеба взять. В давке одну девочку прямо до смерти задавили, а иногда
ждешь, и вообще хлеба нет. Если привезут, по булке на руки давали, кто в
очереди стоит».
Каждая из этих историй рассказана очевидцами тех страшных для
страны событий, может что-то и стерлось из детской памяти, но лица родных
людей их голоса и любовь осталось у них в сердце.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1 Тюшкевич С.А. Вторая мировая война. Итоги и уроки. - М.: Воениздат,
1985. - 447с.
2 Аяган Б., Шаймерденова М. История Казахстана (Начало XX века –
настоящее время). Учебное пособие для 9 класса. - Алматы, 2013. – 400 с.
3 Эренбург И.Г. Война. Очерк. Казахи. 1941–1945. - М.: КРПА Олимп,
Астрель; ACT, 2004.