Гражданское общество и демократия участия в пореформенной
advertisement
М.К. Горшков Директор Института социологии РАН Академик РАН ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И ДЕМОКРАТИЯ УЧАСТИЯ В ПОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ Уважаемые делегаты и гости III Съезда некоммерческих организаций России! Еще двадцать лет назад термин «гражданское общество» звучал странно и старомодно, а в некоторых сообществах воспринимался и того хлеще – с цинизмом и враждебностью. В наши дни ситуация выглядит принципиально иной. Понятие гражданского общества обрело статус одного из ключевых в условиях современности, а само явление, которое оно выражает, стало предметом повышенного научно- аналитического и политического внимания в масштабах мирового сообщества. Не является исключением и Россия – страна, в которой проблематика гражданского общества все больше напоминает в последние годы своего рода «заклинание» законодательной и исполнительной элиты. Активность и высокая частота обращений к вопросам возникновения и последующего становления в РФ гражданского общества вполне объяснимы и обусловлены актуальностью их теоретических и практических аспектов. И, прежде всего, возрастанием значимости «человеческого фактора» социально-политической жизни, повышением роли рядовых граждан и их добровольных объединений во всех сферах жизнедеятельности социума. Стоит обратить внимание и на органическую связь формирования гражданского общества с развитием демократии, рыночной экономики и становлением правового государства. Иначе говоря, с глобальным социальным переустройством, немыслимым вне контекста возникновения структур общественного контроля, гарантирующих обратную связь между человеком и социальной средой его обитания. В связи с этим неудивительны единодушные оценки российских экспертов, полагающих, что: «Взаимоотношения государства и гражданского общества являются наиболее серьезным фактором развития социального организма в целом». Вместе с тем, как представитель академического научного сообщества, должен подчеркнуть, что проблемы гражданского общества, взаимосвязи личности, социальных групп, общественных формирований и государства находятся в центре внимания не только политиков и журналистов. Собственный интерес к данной теме имеют и все те, кто составляет круг специалистов в области социальных и гуманитарных дисциплин. 1 Мультидисциплинарность исследований, проводимых в этой области, с одной стороны, несомненно, позволяет высветить множество граней изучаемого явления. Однако обратной которая стороной препятствует становится созданию фрагментарность целостной картины получаемого состояния и знания, динамики развития «гражданственности» в российском социуме. Вот почему до сих пор актуально звучит вопрос, а что есть «гражданское общество»? В чем состоят его отличительные черты и характеристики? В широком «негосударственную смысле часть гражданское общество общественно-политической принято жизни», трактовать как как совокупность общественных институтов, формальных и неформальных структур, непосредственно не включенных в структуры государства и позволяющих гражданам, и их объединениям реализовывать свои интересы и инициативы. Однако данный подход к определению термина не исчерпывает присущей ему глубины, не позволяет увидеть неоднозначность поименованного им феномена. А посему, думается, вполне уместен краткий исторический экскурс. Понятие «гражданское общество» имеет долгую и сложную историю. Оно вошло в употребление в XVII – XVIII вв. (впервые в своих трудах его использовал немецкий философ и общественный деятель Готфрид Лейбниц). И с самого начала главный смысл данного понятия заключался в идее о том, что сообщество граждан должно иметь свои законы и не зависеть от произвола со стороны государства. Исторически это понятие восходит к семье латинских слов, переводимых на русский язык, как «гражданин», «гражданский», «город», «государство», с чем связаны такие аспекты гражданского общества, как гражданство, гражданские обязанности и добродетели, цивилизованное поведение и т.п. В далекие от нас времена концепция гражданского общества базировалась на идеях естественного права и общественного договора. Выстраивалась следующая цепочка логических умозаключений. Человек, как личность, стремится к свободе и реализации своих естественных прав, но, будучи существом социальным, не способен жить вне общества и вне государства. Следовательно, реализация его прав затрудняется государственной машиной и механизмами государственной власти. Гражданское же общество, с одной стороны, подразумевает добровольную передачу государству со стороны личности своих прав, а, с другой – ограничение государственной власти в интересах реализации гражданами своих свобод. XIX – XX вв. ознаменовали собой новый поворот в интерпретации феномена гражданского общества, понимание которого становится предметом дискуссий и 2 ожесточенных споров. Одни стали трактовать его как просто человеческое сообщество. Другие усматривали в нем элемент политической организации. При этом водораздел в трактовке понятия «гражданское общество» наметился и в иной плоскости. Для одних оно становилось символом поддержки существующего политического строя. Для других – средоточием оппозиции, источником противостояния государству, способному вмешиваться в частную и корпоративную жизнь граждан. Как бы то ни было, но в обоих случаях для гражданских обществ характерными оказывались три особенности. Во-первых, наличие множества ассоциаций или, в более общем плане, «центров социальной власти». Во-вторых, относительная независимость этих центров социальной власти, противостоящих (в силу своей способности к самоорганизации) контролю со стороны государства. И, в-третьих, свойственное для членов общества чувство гражданской ответственности, цивилизованное поведение и активная гражданская позиция. Помимо названных к отличительным признакам современного гражданского общества следует отнести и такие, как правовая защищенность граждан; многоукладная экономика; сильная социальная политика государства; большой удельный вес среднего класса и многое другое. Как следствие, в сегодняшнем понимании оно представляет собой социум с развитыми экономическими, политическими, правовыми и культурными отношениями между людьми. По сути своей – это общество, независимое во всем и вся от государства, но активно взаимодействующее с ним. Выполняя ряд важных социальных функций, а именно, защищая частные сферы жизни от необоснованно жесткой регламентации со стороны государства и других политических структур; обеспечивая реальные гарантии прав и свобод граждан, их доступ к участию в государственных и общественных делах, а в более общем смысле – образуя, своего рода, «каркас», на котором «держится» вся общественная жизнь – понятие гражданского общества воспринимается сегодня как «слово эпохи». Причем это верно как для стабильных демократий, так и для переходных обществ, прошедших сквозь горнило либерализации авторитарных и тоталитарных режимов. Для нас, для пореформенного общественного состояния вопрос вопросов может звучать так: «Какое гражданское общество существует в России в действительности? И существует ли оно вообще?». Дать однозначный ответ на этот вопрос – дело непростое. Непростое хотя бы потому, что существующие мнения относительно критериев развитости доморощенного гражданского общества необычайно пестры и разнообразны. А потому все попытки подвести некоторые итоги развития российского гражданского общества дают весьма 3 противоречивые результаты. Одни утверждают, что оно остается слабым, находится на низкой, фактически эмбриональной стадии своего формирования, ассимилируется или даже вообще не существует, а потому говорить о нем в нашей стране «могут только люди с сильно развитым воображением». Другие же, включая лидеров реально действующих в России независимых общественных организаций, считают, что это не так: с их точки зрения, гражданское общество в России объективно наличествует и, более того, опирается на давние традиции, уходящие корнями в Новгородское вече и крестьянскую общину, в практики совместного, коллективного решения задач. Думается, что столь очевидное несовпадение и даже противоположность оценок объясняется, прежде всего, различием «точек отсчета», т.е. тех референтных моделей, с которыми сопоставляется нынешняя российская ситуация. Так, если в качестве подобной модели используется некий идеальный тип гражданского общества как объединение свободных, независимых индивидов, обладающих определенными правами и способных эти права защитить, то выводы о наличии такового в современной России получаются скорее негативными. Если же сравнивать Россию начала XXI века с советским обществом времен Л.И. Брежнева, прогресс гражданского общества несомненен. Немаловажным фактором, предопределяющим противоречивое восприятие в нашей стране процессов формирования и укрепления гражданского общества, выступает специфика российского контекста. Подобная специфика объясняется: во-первых, парадоксальными и непродуктивными попытками развития гражданского общества «сверху», властными усилиями, которые выливаются в инициирование государством разнообразных имитаций по созданию различных общественных организаций; во-вторых, практическим отсутствием независимых и неподконтрольных властному официозу СМИ, формирующих общественное мнение; в-третьих, неразвитостью практик свободных политических выборов, в которых участвуют все партии, организации и объединения граждан, представляющие интересы всех групп и слоев российского общества; в-четвертых, размыванием нормативно-ценностного комплекса социального доверия как важнейшего фактора, определяющего характер не только межличностных, но и всех социальных отношений в целом; 4 и, в-пятых, попытками т.н. социальных архитекторов современности неосмысленного внедрения и развития в стране западных моделей гражданского общества, которые, не будучи адаптированы к российской специфике, неизбежно вступают в противоречие с многовековыми традициями русского народа. А ведь давно доказано, что действенные политические и экономические формы создаются не логическим, но историческим путем: каждый народ приходит к ним самостоятельно в процессе собственного развития. И если этого нет, не поможет никакое принуждение, ибо рано или поздно социум все равно отторгнет их от себя. История имеет достаточно тому подтверждений. В той же России множество учреждений, реформ, нововведений так и осталось мертвой буквой, пустой формой без содержания, хотя формально против них не было не только активного, но даже и пассивного сопротивления, а имело место лишь полное равнодушие и безучастное к ним отношение. Отсюда следует вполне понятное умозаключение: строительство гражданских институтов в стране целесообразно вести на основе традиционной специфики российского общества. Выступая на таком форуме как Съезд некоммерческих организаций, нельзя не обратить внимания на тот факт, что апеллируя к феномену гражданского общества, политики, общественные деятели часто упускают из виду одно очень важное обстоятельство. Речь идет о том, что основой такого общества являются не только и исключительно политические, но и общекультурные чувства, отношения межличностного доверия, терпимость, уважение интересов других индивидов, соблюдение законности, приверженность общенациональным ценностям. Все это находит свое отражение в понятии «гражданское сознание», которое, возвышаясь над интересами отдельных групп, индивидов, отстаивает интересы всего общества, так как всегда направлено в сторону интегральной цели выживания и развития Отечества. По самой своей сути, гражданское сознание – это совокупность представлений о гражданстве, перспективах развития общества, осознание причастности к его судьбе, образующие, можно сказать, диспозиции высшего порядка. Тем самым, оно выражает определенное духовное состояние общества, причем на том этапе его развития, когда демократические нормы и ценности становятся фундаментальными основами социальной жизнедеятельности. Отсюда нетрудно понять, что без целенаправленных действий как государственных, так и общественных организаций по формированию гражданского сознания, нет и не может быть зрелого гражданского общества. Формирование гражданского сознания имеет исторически обусловленный характер. Как и процесс 5 становления полноценного гражданского общества, оно охватывает исторический период и предполагает смену нескольких поколений. длительный Более того, оно является отражением особенностей конкретного общественного строя, тех социальных связей и отношений, которые имеют место в конкретном обществе. Подобно становлению гражданского общества, формирование гражданского сознания есть процесс естественного и постепенного развития, который не допускает искусственного форсирования темпов, а тем более насилия. Это непрерывный процесс, обусловленный социальными, экономическими, направленностью духовных поисков. политическими детерминантами, Каждое новое поколение не только усваивает существующие демократические ценности, но и создает новые. При этом важнейшим требованием является сохранение и непрерывное совершенствование норм и ценностей, определяющих гражданское сознание. Именно эволюционность развития, а не революционная устремленность ведет к постепенному накоплению гражданского опыта и укреплению демократических представлений. В этом отношении современным горе-революционерам ни грех будет напомнить: можно коренным образом изменить политику и даже радикально перестроить отношения собственности, но нельзя так же быстро изменить основополагающие убеждения и ценности людей. Не следует забывать о том, что стабильность демократического общества предполагает процесс обогащения демократическими ценностями, которые во многом зависят от уровня самой готовности членов общества жить в условиях социальных свобод, то есть от степени гражданской зрелости индивидов, их гражданской идентичности и гражданской ответственности. Как тут не вспомнить пророческие слова великого русского философа и публициста И.А. Ильина, утверждавшего, что гражданственность связана с истинным государственным настроением души, когда гражданин воспринимает свою Родину как живое правовое единство… Продолжая мысль И.А. Ильина, можно утверждать: одним из важнейших интегративных признаков гражданственности, критериев ее сформированности, является наличие гражданской позиции. Это весьма звучное словосочетание используется довольно часто, хотя и без должного понимания глубокого смысла, заложенного в нем. А между тем, четко сформулированная гражданская позиция есть необходимое условие, есть ключевая ступень для восхождения к гражданской культуре, то есть к осознанной готовности личности взять на себя ответственность за судьбу страны, обеспокоенности за ее будущее, готовности подчинить, если того требуют обстоятельства, личные интересы общественным. Достоинство гражданина обретается в самостоятельном участии в общественной жизни и в способности сделать свой выбор. 6 В контексте темы моего доклада будет оправданным среди прочих типов гражданской культуры выделить такой ее тип как культура демократическая. Выстраданные практики социально-политического развития убеждают нас в том, что гражданскую культуру общества можно назвать демократической, только в том случае, если она включает: признание самоценности человеческой жизни; приоритет общечеловеческих ценностей; активность в общественной жизни страны; плюрализм в политике и идеологии; терпимость к различным точкам зрения; верховенство закона, равенство всех граждан перед законом; демократический контроль за властью, соблюдение государством и его гражданами своих прав и обязанностей по отношению друг к другу. Вряд ли нуждается в особых доказательствах тот факт, что подобный перечень слагаемых демократической культуры далеко не во всем воспроизводится в современной российской реальности. Тем самым, очевидным образом возникают следующие вопросы: Что представляет собой в нынешних условиях демократическая культура по-российски? Как наши сограждане относятся к демократии? В чем, на их взгляд, кроются ее недостатки, и что необходимо для повышения культуры демократических институтов? Сразу надо заметить, что многие специалисты довольно скептически оценивают как современное состояние демократии в России, так и ее перспективы. В различных международных рейтингах, характеризующих уровень политических свобод, наша страна также находится далеко не на лидирующих позициях. Одни объясняют это сращиванием власти и бизнес, другие – особенностями национального менталитета. Весьма популярной является и такая точка зрения, согласно которой в России, в отличие от стран Центральной и Восточной Европы, переход к демократии в конце ХХ века не сопровождался «революцией ценностей». Большинство наших сограждан исходило, главным образом, из того факта, что демократические политические режимы в Северной Америке и Западной Европе более эффективны с точки зрения развития экономики и социальных гарантий, чем система, существовавшая в нашей стране на протяжении 70 лет. Но как только выяснилось (а выяснилось это довольно скоро), что демократия сама по себе не гарантирует быстрого роста жизненного уровня населения, не спасает от административно-бюрократического произвола, в российском самосознании произошел откат и разочарование в ее ценностях. Получается, что запрос на демократию 7 оказался краткосрочным. Такая точка зрения справедлива. Но… справедлива лишь отчасти. Действительно, подавляющее большинство россиян усматривало в переходе к демократии надежду на лучшую жизнь. Такая жизнь виделась российским гражданам как отечественный аналог «государства всеобщего благоденствия», органически сочетающий, с одной стороны, активную роль государства в экономике, сильную систему социальной защиты, а с другой стороны – невмешательство государства в частную жизнь граждан, политические и гражданские свободы. Однако надежды россиян отнюдь не сводились лишь к мечтам о потребительском изобилии. Достаточно силен был и запрос на свободу. Не случайно, спустя четверть века после перестройки, наши сограждане признают важность реабилитации жертв сталинских репрессий, снятия запрета на публичную критику высших должностных лиц, расширение гласности и свободы слова, ликвидацию цензуры, демократизацию выборов и т.п. В общем, всего того, что пришло к нам из перестроечного времени. Примечательно, что в наши дни, когда речь заходит о ключевых слагаемых демократически организованного общества, россияне на первые два места ставят (с огромным отрывом от всех остальных) «равенство всех граждан перед законом» (77%) и «небольшую разницу в уровне доходов людей» (40%). констатировать, что желаемая модель Таким образом, можно общественного устройства и его демократического «оформления» базируются на двух «китах»: правовой защищенности граждан и социальной справедливости. При этом запрос на правовое равенство, как необходимый атрибут демократии, был чрезвычайно устойчив все 2000-е годы. Более того, есть все основания полагать, что идея «демократии равных возможностей» получит в будущем еще большее распространение. Ибо именно эта идея является общемировым трендом, представляя собой новое видение демократии XXI века, главным предназначением которой становится обеспечение индивидуальных и групповых прав граждан, начиная от снижения уровня социального неравенства и заканчивая расширением возможностей политического участия более широким слоям населения, чем это имеет место в настоящее время. Возможно, кого-то это и удивит, но на фоне указанных слагаемых демократии все остальные (такие, например, как право на выборы в органы власти, независимые медиа, наличие политической оппозиции, участие рабочих в управлении предприятиями и право на забастовку) актуализированы в массовом сознании в гораздо меньшей степени. Снижающийся интерес к некоторым элементам демократии вполне закономерен и обусловлен, в частности, тем, что многие права и свободы стали неотъемлемой частью 8 повседневной жизни страны, а посему не вызывают какой-то особой озабоченности. Но есть и другие причины деактуализации ряда важных демократических процедур. Так, в отличие от многих отечественных и зарубежных экспертов, сами российские граждане видят первопричину замедления движения России к демократии не в никзйо культуре, инертности, неготовности общества к ней, а в выборе российского правящего класса, который предпочел демократии собственность и власть. Подобной позиции придерживаются две трети россиян. Существенно меньше тех, кто основную вину возлагает на само общество (27%). Обращает на себя внимание и то, что у общества и политического класса разное видение перспектив российской демократии. Результаты экспертных и массовых опросов показывают, что главным критерием демократии для политиков является политический плюрализм во всех его проявлениях. К таковым относятся, в частности, политическая конкуренция, состязательность, регулярные выборы и отсутствие партийной монополии. Тем самым, очевидно, что политический класс настаивает на локализации демократии в основном в сфере политики и выборных процедур. А вот наших сограждан отличает более широкий взгляд на желаемую ее модель. В их представлениях демократия – это, прежде всего, не имитационные, а работающие институты, эффективность которых должна определяться динамикой уровня и качества жизни, социальной защищенностью граждан, масштабами коррупции и т.п. Иными словами, большинство россиян привлекает в демократии возможность установления такого социального порядка, который бы обеспечил реализацию социальных и экономических прав граждан. Данного мнения придерживаются 79% населения, тогда как чисто политические права и свободы считают приоритетными лишь 21%. Следует отметить, что выделяя значимость социально-экономической компоненты демократической культуры, россияне отнюдь не одиноки. Исследования, проводимые во многих европейских странах, демонстрируют высокий уровень корреляции между социальными завоеваниями трудящихся и «принятием» демократии обществом в целом. Именно это и является, по всей видимости, одной из причин того, что, несмотря на постоянную критику неоконсерваторов, в большинстве государств Западной Европы, никто от социальных завоеваний 1970-1980-х годов отказываться не спешит. И это вполне разумно. Ведь настоящая, а не формальная демократия предполагает (помимо всего прочего) более равномерное распределение богатств и ресурсов, чем это имеет место в современной России, контроль за экономической деятельностью крупных корпораций со стороны общества, особенно в тех случаях, когда эта деятельность способна нанести вред человеку и окружающей среде. Если этого не происходит, то и 9 демократия становится «дефектной», поскольку ее институты перестают соответствовать тем задачам, которые они должны реализовывать. Данные социологических исследований демонстрируют, что в условиях пореформенной России большинство населения настаивает не только на укреплении роли государства во всех сферах жизни общества, но и на необходимости «твердой руки», которая навела бы в стране порядок. Подобную «разновекторность» общественных установок можно объяснять разными причинами. Например, нестабильностью и неопределенностью, характерной для ситуации в стране. Или тем, что россияне в массе своей воспринимают понятия свободы, справедливости и порядка как ценности, в равной степени необходимые для нормальной жизни общества в целом и каждого отдельного гражданина. Характерно, что практически все россияне хотят примерно одного и того же – законности, достатка, эффективно функционирующих институтов власти, морального оздоровления общества и т.д. Однако если часть бизнеса, бюрократии, бюджетников, городской молодежи готова поддержать достижение этих целей через демократизацию и либерализацию общественной и политической жизни, то «традиционалистские» слои усматривают вектор возможных изменений в усилении порядка путем жесткого, а в ряде случаев и силового подавления всех тех, кто, по их мнению, мешает властям этот порядок наводить. При этом чем ниже социальный статус и удовлетворенность жизнью, тем больше потребность в авторитарной власти. Если внизу своеобразной «социальной лестницы» сторонников «твердой руки» почти 80%, то на верхних ее «этажах» - 52%, что, впрочем, также не мало. Существенной характеристикой массовых умонастроений можно считать и отношение общества в целом и отдельных социальных групп к роли и месту оппозиции в политической жизни страны. Лишь 18% населения считают сегодня оппозицию неотъемлемой составляющей демократического общества. И это заметно меньше, чем еще несколько лет назад. Как правило, отмеченное снижение принято объяснять тем, что системная часть оппозиции чрезвычайно сервильна, а несистемная – пока «далека от народа», не структурирована и не консолидирована. Думается, однако, что главная причина происходящего состоит в другом: значительная часть общества уже просто не нуждается в посредниках и стремится самостоятельно донести свои требования до властей, действуя прямо и открыто. 10 С одной стороны, рост готовности через акции прямого действия отстаивать свои права являет собой позитивный сдвиг в массовых умонастроениях. По крайней мере, он свидетельствует об изживании патерналистских комплексов, уповании на власть если не у всех, то у значительной части населения. Но, с другой стороны, «живое творчество масс» не может и не должно заменять собой эффективно функционирующие государственные институты. Поэтому, чтобы избежать рисков для общественной стабильности, необходима адекватная новым вызовам времени реконструкция системы власти, и, прежде всего, расширение реальной демократии участия, способной побуждать толковых, неравнодушных людей к решению стоящих перед страной проблем. Несколько слов о политическом участии российской молодежи, которая, как замечают эксперты, отнюдь не однородна, а посему отличается не только стремлением к высокому качеству жизни, но и потребностью в обретении смысла жизни, ценностной идентификации, возможностей для выражения гражданской позиции. Исследования ведущих социологических центров страны свидетельствуют, что молодых россиян не устраивает сложившаяся в пореформенной России «элитарная» модель капитализма и демократии, когда некоторый рост уровня материального благосостояния населения сопровождается сужением «коридора возможностей» в разных сферах и областях жизни, включая сферу политики. При этом в массе своей современная российская молодежь разъединена и атомизирована. Лишь 16% ее представителей считают себя сторонниками тех или иных идейно-политических течений. В то время как две трети их либо затрудняются с ответом, либо прямо заявляют о том, что не являются сторонниками каких-либо идеологем. Отсюда существенный вывод – молодое поколение россиян мыслит не доктринально. Оно в равной степени скептически оценивает и опыт реализации коммунистического проекта, и российскую версию капитализма, не имея при этом ничего против рыночной экономики, демократии, политической конкуренции, с одной стороны, и идей справедливости и социального равенства, с другой. Данные социологических изысканий рисуют обобщенный портрет современного молодого россиянина – человека, ориентированного на индивидуальный успех, для которого «общие цели» по значению уступают личным, энергичного и предприимчивого, ждущего перемен, и готового соблюдать «правила игры», если они не противоречат его личным целям и устремлениям. Российская молодежь демонстрирует довольно высокий уровень позитивной адаптивности или, во всяком случае, стремление интегрироваться в существующую систему общественных отношений. При этом имеется и «оборотная сторона» - явная нехватка «солидаризма», способности действовать ради «общего блага». 11 Таким образом, налицо гипертрофированная ориентация на частную жизнь, понимание свободы исключительно как свободы индивидуального выбора. В отношении к демократии у молодежи превалирует не ценностный, а инструментальный подход, т.е. она рассматривается ею в качестве механизма, который призван обеспечить, во-первых, законность и правопорядок и, во-вторых, реализацию социально экономических прав. В целом восприятие молодыми россиянами базовых ценностей и институтов демократии можно охарактеризовать как «благожелательный скептицизм». Они с одной стороны, признают значимость демократических институтов и процедур для нормального функционирования общества, а с другой – соглашаются с тем, что Россия еще далека от демократии, поскольку граждане страны практически не имеют возможности влиять на принятие и реализацию важных государственных решений. Тем не менее, в отличие от старшего поколения, молодежь сохраняет некоторый оптимизм в отношении перспектив демократического развития России. Большинство молодых респондентов полагает, что, рано или поздно (лет через 10-20), Россия станет демократическим государством. Хотя скептиков также немало – 19% в возрасте 18-25 лет и 25% - 26-30 лет уверены, что этого не случится никогда. Что же касается уровня активности молодежи то, как показывают исследования, он достаточно высок, хотя и реализуется эта активность в основном в неполитических сферах и областях. Почти треть опрошенной молодежи (31%) состоит в каких-либо Интернетсообществах – на сегодняшний день это наиболее популярная форма участия молодежи в общественной жизни. Среди других видов организаций, требующих не виртуального, а реального личного участия, популярны спортивные движения и клубы (29%), а также студенческие организации, различные творческие объединения, волонтерские движения и благотворительные организации, объединения исполнителей и поклонников различных музыкальных направлений, профсоюзы (в их деятельности участвуют по 11-18% опрошенной молодежи). Очевидно, что большинство перечисленных движений и объединений носит спортивно-развлекательный или благотворительный характер. Это, скорее, объединения по интересам, социально значимые, но политически нейтральные. Что же касается организаций, которые изначально нацеленных на защиту групповых прав и интересов, то они вызывают заметно меньший интерес. В деятельности экологических организаций, организаций местного самоуправления, ТСЖ, обществ защиты прав потребителей, правозащитных организаций, объединений по восстановлению и защите памятников истории, культуры и архитектуры, политических 12 партий и движений принимают участие от 4% до 8% опрошенных представителей молодежи. Если говорить о собственно политической деятельности, то, как показывают ответы респондентов на вопрос «Участвуете ли Вы в политической жизни?», положительно отвечают еще меньше - лишь 2-3% опрошенных. Это те, кто постоянно участвует в митингах и демонстрациях, в деятельности политических партий, молодежных политических объединениях. При этом большинство молодежи (75%), по их собственному признанию, никакого интереса к политике не испытывает. Однако сравнительно низкий уровень интереса молодежи к политике не должен вводить в заблуждение относительно ее готовности задействовать (если это потребуется) все имеющиеся легальные возможности для отстаивания своих интересов. Во всяком случае, молодежь не столь пессимистична в отношении эффективности различных форм воздействия на власть, чем россияне средних и старших возрастных групп. Судя по данным социологических исследований, значительная ее часть разочаровалась в электоральных механизмах политического участия, и отдает явное предпочтение акциям прямого действия (митинги, демонстрации, забастовки), а также различным формам групповой самоорганизации. Это характерно, прежде всего, для поколения «нулевых», респондентов в возрасте 18-25 лет. Говоря о сравнительно невысоком уровне политической активности молодежи, следует иметь в виду, что в современном обществе массовость участия уже не является основополагающим критерием уровня зрелости и развитости гражданских инициатив. Возникающие в последние годы формы низовой самоорганизации, в том числе разнообразные молодежные движения «одного требования» потому так успешны, что они компактны, создаются и действуют в логике альтернативной традиционным политическим институтам, крайне тяжеловесным и неповоротливым. Важно и то, что они формируют новую генерацию молодых общественных деятелей; а также предлагают обществу темы для обсуждения, выходящие далеко за рамки тривиальных политических баталий. Что касается молодежных политических объединений, то некоторый интерес их деятельность вызывает у самых молодых, 17-18-летних россиян, а затем, по мере взросления, снижается. Так, на вопрос: «Хотели бы Вы стать членом какой-либо политической партии или молодежной политической организации?» положительно отвечают 16% респондентов в возрасте 18 лет, 11% -21-летних и лишь 5% - 25-летних. Любопытно, что в отношении интереса к происходящим в стране событиям, в том числе и 13 политическим, имеет место обратная зависимость – чем старше респондент, тем интерес выше. Таким образом, можно еще раз констатировать низкий уровень политической и общественной активности молодежи, которая лишь отчасти компенсируется активностью в иных областях и сферах жизнедеятельности: досуг, благотворительность, творчество, волонтерство, Интернет-общение. Это связано в значительной степени и с тем, что существующие формы самоорганизации в глазах молодежи воспринимаются в основном в качестве возможности приятно провести время, найти новых друзей, общаться с близкими по духу и интересам людьми, а также получить какие-то новые знания и впечатления. Общественная деятельность, как способ участия в решении конкретных дел, как борьба за справедливость и улучшение жизни людей, актуальна лишь для 8% опрошенных. Возможность защитить свои права, выразить протест против существующего порядка, подзаработать, сделать карьеру отмечают по 2-3% опрошенных. Столь же немногими двигает романтика борьбы за идеалы, стремление объединиться и почувствовать силу (на уровне 2-3%), а также такие сугубо политические мотивы как борьба с теми, кто имеет другие взгляды и азарт политической борьбы (1-2%). Говоря о причинах радикализации некоторой части молодежи, эксперты обычно указывают на ее социальную неустроенность, духовную и психологическую незащищенность, низкий уровень культуры и др. Безусловно, эти причины играют весьма значимую роль, но не объясняют, например, почему молодежь из маргинальных слоев редко вступает в ряды радикальных движений, в то время как хорошо образованные и всесторонне развитые молодые люди встают на путь радикализма. Не менее существенным фактором является свойственная молодости острая реакция на несправедливость и несвободу, особенно когда возможностей бороться за свои и не только свои права и интересы через легальные политические институты становится все меньше. Именно этим самоорганизации молодежи. объясняется рост вне-институциональных форм Они отражают глубокий разрыв с государственной бюрократией и формальными демократическими механизмами с их иерархией и ограниченным гражданским участием. Аморфная, неструктурированная общественнополитическая среда в свою очередь обуславливает «неформальный» характер множества возникших в последние годы политических объединений. Не имея шансов как-то заявить о себе в политике, не участвуя в выборах, многие из них радикализируются, получая жесткую реакцию со стороны властей и правоохранительных органов. Борьба с молодежным радикализмом не может и не должна вестись исключительно репрессивными методами. В этом плане интересен опыт Франции 40-летней давности, 14 когда после студенческих волнений 1968-го французскому обществу удалось интегрировать молодых бунтарей в легальные политические и общественные институты. Многие из них и сегодня являются известными политиками, парламентариями, бизнесменами. И в России, особенно в последние годы появился опыт канализации энергии молодости в позитивные формы политического и особенно общественного участия. Например, в упоминавшиеся выше движения «одного требования», представляющие интерес не только потому, что позволяют решать какие-то конкретные социальные и материальные проблемы людей, но и стимулируют людей к общению, создают предпосылки для формирования групповой идентичности в рамках локальных сообществ с перспективой выхода на более широкие социальные и общественные институты. 15