Был и автоматчиком, и снайпером Жители Большой Кугульты

Был и автоматчиком, и снайпером
Жители Большой Кугульты, относящейся в те годы Дмитриевскому району, узнали о начале войны на второй день.
Телефонов, впрочем, как и радио, на хуторе не было, а почту привозили на лошадке из Подлесного только во второй
половине дня. Днем на улицах царило безмолвие весь взрослый люд работал в поле, отправляясь туда с восходом солнца
и возвращаясь назад с наступлением сумерек-на повозках и с песнями.
Так было до 23 июня. Воина нарушила привычный уклад сельской жизни, и люди вмиг стали какими-то другими, более
серьезными.
К концу дня я зашел в хату. Отец сидел на лавке, низко опустив голову и поддерживая ее двумя руками. На полу перед ним
лежала свернутая пополам газета. На первой странице в заголовке какой-то статьи крупными буквами было набрано слово
“ВОЙНА”.
До моего сознания значение этого слова вначале как-то не дошло, только появилось ощущение какой-то тревоги.
Вечером 23 июня меня вызвали в контору колхоза и вручили пакет, чтобы я верхом срочно доставил его в райвоенкомат в
с. Тахту – райцентр Дмитриевского района, что я выполнил. А на рассвете 24-го июня уже в райвоенкомате мне вручили
другой пакет, который я должен был доставить в свой колхоз.
Помню, что вскоре после моего возвращения возле конторы состоялся митинг, а потом начались сборы и мобилизация на
фронт. На митинге выступающие говорили, что война продлится не долго, что Германия – небольшая страна по сравнению
с СССР, и что “германца шапками закидают”…
Мобилизации на фронт подлежали все, кто ране служил в армии. Кроме того, из колхоза были мобилизованы и три машины
– две полуторки и одна “ЗИС-5”. С нашего хутора тогда ушли на фронт 65 человек. Вернулся домой только 31.
Но тогда еще никто не знал, какая судьба выпадет каждому на фронтовых дорогах. Шла война. С фронта шли тревожные
вести. Иногда почтальон приносил похоронки, и в осиротевших хатах потом долго не смолкал плач.
В июле 1942-го началась эвакуация: в глубь страны переправляли скот, сельскохозяйственную технику. По желанию
эвакуировались колхозники. Призывникам же 1924 года рождения эвакуироваться не разрешали – все ждали повестки из
райвоенкомата. Но так и не дождались.
9 августа 1942 года в хуторе Б. Кугульта появилась немецкая мотопехота, около трех десятков единиц.
172 дня хозяйничали фашистские оккупанты на нашей земле. Пока 23 января 1943 года со стороны Подлесного их не
вышибли советские танки.
Встретив своих освободителей, хуторяне проводили на фронт еще одну группу парней, 26 января вслед за наступающими
частями ушли на фронт Василий Павлович Бережной, Андрей Илларионович Глущенко, Константин Миронович Лось,
Григорий Петрович Мараховский, Иван Дмитриевич Матыченко и Павел Тимофеевич Одинцовы, Василий Тимофеевич
Перкун, Павел Васильевич Панченко, Владимир Григорьевич Стародым. Вместе с ними пришлось шагать фронтовыми
дорогами и мне. В составе 50-го запасного полка, пешком, вслед за фронтом, необученные еще военному делу и
безоружные мы протоптали от Красногвардейского и аж до Азова.
Позднее из нашего 50-го запасного формировалось пополнение в действующие части. Братья Одинцовы и Гриша
Мараховский попали в связисты. Меня же сначала командование хотело направить в музвзвод, прознав от моих земляков,
что до войны я играл на трубе в составе духовного оркестра Дмитриевской МТС, но я отказался. Хотелось скорее попасть
на передовую. Но в г. Азове, уже при повторном отборе, меня зачислили автоматчиком в 869 стрелковый полк 271-й
стрелковой дивизии. Во втором эшелоне обороны нас, безусых бойцов, обучали военному делу, что называется,
настоящим образом. Может быть, именно благодаря этой солдатской науке, постигаемой тогда на каждодневных учениях
под командованием нашего ротного, старшего лейтенанта Мигуненко, многие из нас довоевали до победы и вернулись
домой живыми. О моей героической юности мне напоминают боевые награды – орден Славы III степени, орден
Отечественной войны I степени, медаль “За победу над Германией”.
Боевое крещение я принял 17 июля 1943г. на реке Миус, близ населенного пункта Берестово. За три дня ожесточенных
боев мы тогда продвинулись всего на 5 километров и, неся значительные потери, прочно закрепились на линии обороны,
где удерживали ее до 19 августа.
В наступательных боях 13 сентября был ранен, а после лечения в госпитале участвовал в боях за Керчь, но теперь уже как
снайпер. Позднее еще трижды меня доставали то вражеская пуля, то осколок, но судьба оказалась благосклонной. После
третьего ранения и лечения в крымских госпиталях вернуться в родную роту мне было уже не суждено. В свой колхоз я
возвратился инвалидом 3-й группы.
Теперь для меня начиналась мирная жизнь, наполненная работой и учебой. Но это уже другой рассказ.
Егор Захарович Кинаш,
участник Великой
Отечественной войны.
с. Подлесное.