2. Культура России с древнейших времен до конца ХХ века. 2008

Глава 1. ДРЕВНЯЯ РУСЬ ................................................................................................................................................ 1
Глава II. КНЯЖЕНИЕ ВЛАДИМИРА МОНОМАХА В КИЕВЕ (1053 — 1125) ...................................................... 13
Глава III. СТАНОВЛЕНИЕ «ПОЛИЦЕНТРИЗМА» — ПОЯВЛЕНИЕ НА РУСИ, РАЗДРОБЛЕННОЙ НА
РАЗНЫЕ РЕГИОНЫ, САМОБЫТНЫХ КУЛЬТУРНЫХ ЦЕНТРОВ ........................................................................ 40
Глава IV. МОНГОЛО-ТАТАРСКОЕ ИГО И ВОЗРОЖДЕНИЕ НЕЗАВИСИМОСТИ (1238 — 1480) ................... 59
Глава V. УКРЕПЛЕНИЕ ЕДИНОГО ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО (XVI в.) ................................................. 84
Глава VI. XVII в. — ВОЦАРЕНИЕ ДИНАСТИИ РОМАНОВЫХ ........................................................................... 112
Глава VII. РОЖДЕНИЕ ИМПЕРИИ: ЭПОХА ПЕТРА I ВЕЛИКОГО (1672—1725) (конец XVII — первая
четверть XVIII в,).......................................................................................................................................................... 141
Глава VIII. РОССИЯ В ПОСЛЕПЕТРОВСКИЕ ВРЕМЕНА И ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в, (1728—1801) ... 189
Глава IX. РОССИЯ 1801—1886 гг. — ПОЛОВИНА XIX в. ..................................................................................... 287
Глава X. РОССИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в. .............................................................................................. 373
Глава XI. «СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК» — ПОРУБЕЖНАЯ ЭПОХА МНОГОГОЛОСЬЯ В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ —
КОНЕЦ XIX —ПЕРВЫЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ XX в. ..................................................................................................... 446
Глава XII. ПЕРВЫЙ ПЕРИОД СОВЕТСКОЙ ИСТОРИИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ (1917—1934) ...................... 525
Глава XIII. СОВЕТСКАЯ МОНОКУЛЬТУРА В 1934—1956 гг. ............................................................................. 578
Глава XIV. 1956—1985 гг. — ХРУЩЕВСКИЕ «ОТТЕПЕЛИ» И ЗАРОЖДЕНИЕ МНОГОЦВЕТЬЯ В
ИСКУССТВЕ И КУЛЬТУРЕ ....................................................................................................................................... 599
Глава XV. ПЕРЕСТРОЙКА (1985—1991) И НАШЕ БЕЗВРЕМЕНЬЕ .................................................................... 624
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ............................................................................................................................................................. 659
Глава 1. ДРЕВНЯЯ РУСЬ
«Откуда есть пошла Русская земля?» (VI в.). Первые «Великие князья»
русские (IX-Х вв.). Династия Рюриковичей. Образ жизни, обычаи,
представления наших предков. Крещение Руси Владимиром (980 — 1015).
Кирилл и Мефодий. Ярослав Мудрый (1019 — 1054). «Русская Правда».
Изучение истории русской культуры обычно начинается с периода
становления Руси как самостоятельного государства. Однако истоки русской
культуры уходят в глубь веков, в историю славянских племен и их предков, а
также русов, или россов.
Наибольшей
популярностью
в
научной
литературе
пользуется
периодизация древнейшей славянской истории, предложенная известным
исследователем Б. В. Торнунгом. В ней выделяются такие исторические
периоды: 1) языковые предки славян в эпоху неолита и энеолита (V — III
тысячелетия до н. э.); 2) протославяне (конец III — начало II тысячелетия до н.
э.); 3) праславяне (ХV в. до н. э. — VII в. н. э.).
Конец праславянского периода, т. е. V — VII вв., называется периодом
великого переселения народов (начавшегося еще в IV в.), в результате которого
происходит формирование южных, восточных и западных славян. Именно в
1
этот период вокруг полянского Киева и реки Роси складывается могучий союз
славянских племен, охватывающий и левобережную лесостепь до земли
северян
включительно.
Они
описываются
греческими
летописцами,
императором Маврикием и Константином Порфирородным, и воюют с
Восточно-Римской империей, начиная таким образом вековой антагонизм двух
племен — эллинского и славянского, которые и ныне еще спорят о первенстве
на Балканском полуострове.
Первый русский летописец Нестор, монах Киево-Печерской лавры, в XII
в. рассказывает о том, где именно поселились за два столетия перед тем
различные племена, составившие группу среди прочих славян и получившие
название славяно-русов.
В ту эпоху было мало разницы между русскими и польскими славянами,
но принятие двух соперничающих религий — византийской и римской,
влияние противоположны цивилизаций — греческой и латинской, а также двух
литератур и алфавитов создали в недрах одного и того же племени два
соперничающих и враждующих народа. Славянство, выработанное ляхами,
поборниками римской церкви и западного влияния, сформировалось в Польшу;
славянство, выработанное варягами, приверженцами греческой церкви и
византийского влияния, сложилось в Россию; но первоначально на Висле и
Днепре жили только славяне, поклонявшиеся одним и тем же богам, имевшие
одно и то же предание и говорившие на одном и том же языке. Это единство
происхождения
было
разрушено
соперничеством
церквей
и
борьбой
правительств.
Что касается славянских языков, то и здесь нужна небольшая
историческая справка. Надо отметить, что славянские языки входят в языковую
семью индоевропейских языков, объединяющую индийскую, иранскую,
армянскую, италийскую, кельтскую, германскую и другие группы. На основе
одного из индоевропейских диалектов сформировался так называемый
праславянский
язык,
явившийся
родоначальником
всех
современных
славянских языков. (Сейчас на них говорят свыше 290 млн. человек.)
2
По мере расширения миграционных процессов у славян происходило
разложение племенного строя. В результате дробления и смешивания племен
складывались новые общности, носившие чисто территориально-политический
характер. Особенности ландшафта, где обитали племена, определяли их
названия. Например, поляне — живущие в поле, древляне – живущие в лесах.
Русская народность образовалась на территории, заселенной в древности
племенами вятичей, полян, кривичей, радимичей, словен, северян и др. В ее
образовании участвовали и неславянские племена (весь, голядь, меря, мурома),
постепенно обрусевшие и воспринявшие русский язык. Своими корнями она
восходит к древним славянам Восточной Европы, где на протяжении
длительного периода складывалась их этническая, хозяйственная (пашенное
земледелие, оседлое скотоводство, обработка металлов) общность при
господстве патриархального родового строя.
Хотя на территории Восточной Европы, Сибири и Дальнего Востока
рабство было известно с древнейших времен, оно не стало основой нового
общественного строя. Развитие пашенного земледелия, скотоводства и
промыслового хозяйства у восточных славян способствовало производству в
рамках общинного строя.
Члены территориальной общины — верви — низшего звена организации
непосредственных производителей, объединявших хозяйства отдельных семей,
совместно владели сенокосными и местными угодьями, а пашенные земли
были поделены между отдельными крестьянскими хозяйствами.
Первые исторические сведения о Руси, о народе «рус», или «росс»,
относятся к VI в.н.э.
Л. Н. Гумилев отмечает: «Как ныне установлено, славяне не были
аборигенами Восточной Европы, а проникли в нее в ЧШ в., заселив
Поднепровье и бассейн озера Ильмень. До славянского вторжения эту
территорию населяли русы, или россы, — этнос отнюдь не славянский». Еще в
Х в. Лиутпранд Кременский писал: «Греки зовут Russos тот народ, который мы
3
зовем Nordmannos — по месту жительства» — и помещал этот народ рядом с
печенегами и хазарами на юге Руси.
Скудные остатки языка россов — имена и топонимы— указывают на их
германоязычие. Названия днепровских порогов у Константина Багрянородного
приведены по-русски: Ессупы, Ульворен, Геландра, Ейфар, Варуфорос, Леанты,
Струвун — и по-славянски: Островунипрах, Неясыть, Вулнипрах, Веруци,
Напрези.
Бытовые навыки у славян и русов были тоже различны, особенно в
характерных мелочах: русы умывались перед обедом в общем тазу, а славяне
— под струей. Русы брили голову, оставляя клок волос на темени, славяне
стригли волосы в «кружок». Русы жили в военных поселках и «кормились»
военной добычей. Авторы Х в. никогда не путали славян с русами.
Остатки актов, по-славянски — полян, объединились с этносом русов в Х
в., что проявилось в образовании государства, называемого в наше время «Русь
в узком смысле».
Распространено мнение о привнесении термина «Русь» в Восточную
Европу скандинавскими дружинниками (именовавшимися на Руси варягами).
Но его первое упоминание на юге Восточной Европы в так называемом
«Баварском хронографе», составленном между 811 и 821 гг., (Ruzzi — названы
после хазар, обитавших между Доном и Волгой), относится ко времени, когда
присутствие норманнов в этом регионе еще не прослеживается. Название
скорее всего южное, неславянское и восходит ко времени ранее IX в. В этом же
столетии оно выступает как обозначение этнополитического образования, не
совпадающего территориально ни с одним славянским союзом племенных
княжеств: «Русь» в IX в. включала помимо земли полян значительную часть
территории Северского союза.
Формирование русской государственности, по преданиям, начиналось в
двух основных центрах — в Киеве и Новгороде.
Мощный союз славянских племен сложился в Среднем Поднепровье в VI
в. Поляне под предводительством Кия и его братьев Щека и Хорива заложили
4
городище, позднее выросшее в город Киев. Находящийся на пути днепровской
магистрали, защищенный от набегов степняков обширными лесостепными
пространствами, Киев стал центром процесса интеграции восточнославянских
племен в южной полосе.
Известно также, что первым князем у северных племен был Рюрик,
которого пригласили на княжение ильменские славяне «из-за моря».
В «Повести временных лет» указывается 862 г. как год «призвания»
норманнского «конунга» (князя) Рюрика. Рюрик был варяг из этноса руса. Он
принял предложение «Гостомысла» или «партии гостомыслов».
Истощенные раздорами и междоусобицами русы решили сами призвать
себе варягов. Вот как пишет об этом Нестор: «Поищем себе, — сказали они, —
князя иже бы володел нами и судил по праву». Тогда, продолжает Нестор,
«реша Руси чудь и славяне (Новгород) и кривичи все: земля велика и обильна, а
наряда в ней нет, да пойдете княжить и володеть нами!»
Здесь уместно отметить, что вопрос о варягах — довольно сложный и
вместе с тем спорный. Одни считают, что варяги — это славяне, другие, что
варяги — это изгнанные из отечества как славяне, так и скандинавы.
Неудивительно поэтому, что часто русов называли тогда также варягами, а в
первых русских законах можно без труда увидеть сходство со скандинавскими
законами — в Русской Правде Ярослава в первую очередь.
Норманнский конунг Рюрик прибыл к русам со своими братьями
Синеусом и Трувором. В переводе скандинавские имена братьев означают:
Миротворный, Победоносный и Верный.
Собрав «своих братий и семейства», т. е. дружины, они переплыли
Балтийское море и расположились по окраинам территории, которую им
предстояло защищать.
Часто варяги ассоциируются с викингами. Действительно, в это время,
примерно в ЧШ в., началось и затем развилось в IX в. новое явление —
движение викингов. Позднее, в IX в., они обосновались в Северной Франции —
теперь это Нормандия.
5
Викинги боялись смерти, но скрывали это друг от друга, наедаясь перед
битвой опьяняющими мухоморами.
Методы химической стимуляции применялись даже в Средней Азии:
басмачи перед атакой натирали ноздри коней опиумом, а сами накуривались
анашой, притупляющей чувство страха.
Итак, Рюрик построил на земле словен город Ладогу, а его братья Синеус
и Трувор обосновались в Изборске и на Белоозере.
Новгород объединял северные славянские племена системой торговых
путей, рек и волоков. Через него проходил путь «из варяг в греки». Через него
же по Волге и ее притокам, через Каспийское море пролегали торговые пути в
Среднюю Азию и в арабские страны.
Таким образом, в середине 1 тысячелетия н. э. существовало два
самостоятельных, независимых друг от друга региона восточных славян с
различными
культурными
традициями,
языковыми
диалектами,
экономическими связями, поклонением различным языческим божествам.
Существенно различались и формы складывающейся государственности:
вечевая форма на севере и автократическая на юге.
В 864 — 869 гг. Киеву, где сидели русские каганы (правители) Дир и
Аскольд — прямые потомки Кия, а вовсе не сбежавшие от Рюрика конунги,
были подчинены Полоцк и Смоленск.
Нанятые
Рюриком
варяги
захватили
Киев,
почти
не
встретив
сопротивления, убив только двух правителей. Киев был захвачен для сына
Рюрика, называемого в летописи Игорем Старым. (Может быть, потому, что
его первенец — Святослав родился у него, когда Игорю было 60 лет.)
История становления Руси как самостоятельного государства связана с
взаимодействием славяно-русов с соседними народами. На Западе они
соприкасались с кельтскими и германскими племенами, на северо-западе — с
балтийскими, на северо-востоке — с финскими и угорскими племенами, на юге
— с Византией. Культура разных племен и народов накладывала отпечаток на
славяно-русские племена, испытывая их взаимовлияние. В силу этого русская
6
культура приобретала черты «общеевропейскости и общечеловечности,
которые в силу ряда благоприятных причин дожили до нашего времени».
В 1982 г. в Бухаре среди средневековых астрономических книг нашлась
рукопись на персидском языке, в которой содержится рассказ о Руси первой
половины IX в.
Сообщается, что это — обширная страна, а ее жители не- покорны,
держатся вызывающе, воинственны... Эта страна чрезвычайно богато одарена
природой всем, что необходимо. Одна часть их (русов) — рыцарство. Жрецы
пользуются у них уважением. Они ежегодно платят правительству девятую
часть своих доходов и торговой прибыли. Город Куяба (Киев) расположен в
приятной местности. Он — место пребывания царя. Там (в Киеве)
выделываются разнообразные и ценные мечи.
В IX в. местные княжения восточных славян объединились в Киевское
государство, аналогичное каролингскому на Западе. Во второй половине XI в.
Киевская Русь так же, как двумя столетиями раньше империя Карла Великого,
пережила
процесс
феодального
раздробления.
Русь
стала
типичным
феодальным государством — конгломератом княжеств.
О русах VI в. пишут, что «это мужи огромного роста». Арабы сообщают
о русах: «Они были высоки, как пальмы».
Позднее, в IX — Х вв., восточные авторы описывали русов так: «Русы
мужественные и храбрые... Ростом они высоки, красивы собой и смелы в
нападениях». Император Маврикий отмечал терпеливость русов, которые могут
часами сидеть в засаде, погрузясь в воду и дыша при помощи тростника.
По словам Льва Диакона, видевшего русов в битве, они держались
плотной массой и были похожи на медную стену, усеянную копьями и
сверкавшую от щитов. От них слышались сдержанные клики, ропот,
напоминавший шум моря. Огромные щиты закрывали их до земли, и когда они
обращали тыл, то закидывали эти щиты на спину и делались неуязвимыми.
Они, как и норманны, в пылу битвы не помнили себя, никогда не сдавались,
7
потерпев поражение. Убежденные в том, что в загробной жизни павшие под
ударами врага осуждены служить ему, они распарывали себе животы.
Греки издавна ценили храбрость русов и нанимали их к себе на воинскую
службу. Под именем русов или варягов они составляли собственную гвардию
императора и занимали достойное место во всех византийских армиях. В
походе на Крит (902), например, участвовало семьсот русских; в Ломбардской
экспедиции (925) — четыреста пятьдесят, в греческом походе (949) — пятьсот
восемьдесят четыре.
Русские варяги охотно нанимались в дружины к иноземным нациям, в
том числе в Византию".
Вместе с тем летописи единогласно славят гостеприимство славянорусов: путешественника они встречали с радостью, а уходя из дома, оставляли
дверь открытой и готовую пищу для странника.
Купцы, ремесленники охотно посещали славяно-русов, которые не
угрожали им ни воровством, ни разбоем.
Преемник Рюрика Олег, по одной версии — скандинав, по другой —
представитель местной знати, в 882 г. захватил Киев — центр Руси и подчинил
себе другие племена словен: древлян — в 883 г., северян — в 884 г., радимичей,
плативших до этого дань хазарам, — в 885 г. Это государство в целом в Х в.
носило название «Русь» или «Русская земля» и распространялось с региона
Среднего Поднепровья на всю территорию, подвластную киевским князьям.
Примерно в IX в., ко времени уже довольно широких деловых операций с
участием арабских, византийских и западно-европейских купцов, возрастает
значение Киева как
центра посреднической торговли между Западом и Востоком. Транзитная
торговля через Южную Русь еще более оживилась, после того как норманны и
венгры перекрыли пути по Средиземноморью и Южной Европе. В самом Киеве
деловые отношения развивались в тесной связи с церковной жизнью. В дни
религиозных праздников, а также по выходным дням в соборы, церкви и
монастыри стекалось множество людей, среди которых было очень удобно
8
рекламировать свой товар. На первых порах торговля проходила прямо в
храмах. Позднее она была вынесена на обширные прицерковные площади. В
день ее открытия перед храмом поднимался крест или флаг. Это означало, что
торг охраняется церковью или княжеской властью.
Пользоваться
собственными
весами
торговцам
не
разрешалось.
Официальные меры длины (локоть и т. д.), а также коромысловые весы
хранились в церквях под их надзором. Волжский путь занимал важнейшее
место во внешней торговле Руси и по времени сложился ранее, чем другие.
Однако с IX в. для русских купцов заметно возрастает значение черноморской
торговли. «Великий путь из варяг в греки», проходивший через Неву,
Ладожское озеро, Волхов, Ловать и Днепр, играл особую роль в развитии
торговых связей с Константинополем.
Первой известной политической акцией Древнерусского государства
было посольство в Константинополе (древнерусское название — Царьград) —
столице Византийской империи, наиболее могущественного государства
Восточного Средиземноморья и Причерноморья.
В 907 г. киевский князь Олег (882 — 912) привел морем и сушей флот из
2 тыс. лодок к столице Византии Царьграду. Результатом похода, при котором
были опустошены окрестности Константинополя, было заключение в 907 и 911
гг. двух выгодных для Руси мирных договоров. Их тексты, донесенные
древнерусской летописью начала ХП в. «Повесть временных лет», — самые
древние памятники русской дипломатии и права. А сам русско-византийский
договор 911 г. является первым русским памятником славянской письменности.
Имя
Олега
окружено
чудесными
легендами
о
необыкновенной
находчивости, храбрости и мудрости князя, прозванного народом Вещим. И не
без оснований: за короткий срок он достиг по суше ворот Царьграда на лодках,
приделав к ним колеса и оснастив их парусами. Увидев гонимые ветром челны
у стен своего города, Лев VI Мудрый страшно напугался и немедленно
согласился заплатить дань. Но греки решили избавиться от русских, предложив
им отравленные яства. Олег прознал об их вероломстве и наложил тяжелую
9
дань на греков, заключив с ними выгодный торговый договор. В знак победы
он повесил свой щит на знаменитых Златых вратах.
До нас дошла легенда о том, что один кудесник предсказал Олегу смерть
от его любимого коня. Олег послушал кудесника и запретил когда-либо давать
ему этого коня. Через пять лет, когда Олег узнал о том, что конь его умер, он
решил попрощаться со своим верным боевым товарищем и посмеяться над
невежеством и обманом кудесника. Но из черепа коня выползла гробовая змея
и смертельно ужалила Олега в ногу.
Преемник Олега киевский князь Игорь (Старый, согласно летописи —
сын Рюрика, 912 — 945) в 941 г. совершил новый, теперь уже третий по счету
поход на Константинополь. Побежденный с помощью греческого огня, Игорь
все-таки сумел собрать силы и вновь пойти в поход на оставленный им
Царьград. Текст заключенного тогда в 944 г. договора также сохранился в
летописи. Сам же Игорь на обратном пути был убит древлянами, с которых он
по пути в Византию собрал дань.
После гибели Игоря государством правила его вдова княгиня Ольга (945
— 964). Ольга поддерживала мирные отношения с Византией. В 946 или 957 г.
(этот
вопрос
спорен)
она
совершила
дипломатический
визит
в
Константинополь и приняла христианство.
Авторитетные исследователи, однако, считают, что Ольга приехала в
Царьград уже крещеной, со своим духовником Григорием, а крестилась она
якобы еще в Киеве в 957 г. В связи с этим актом существует много легенд. В
1996 г. появились и новые данные исторических исследований, позволяющих
утверждать, что Ольга получила крещение еще при рождении, так как она
якобы не из Пскова, а родилась в императорской византийской семье и
приезжала в Константинополь просто навестить своих близких. Во всяком
случае, записи об акте ее крещения там нет, хотя о пышном и теплом приеме
императором Константином Порфирородным есть несколько упоминаний. Как
сообщает Нестор, на приеме у Константина Багрянородного Ольга была так
«красива лицом», что базилевс влюбился в нее, а ей уже было тогда 62 года!
10
Неудивительно, что, когда Ольга была моложе, ей было в 946 г. 54 года, князь
Мал не просто влюбился в нее, но и довольно настойчиво сватался.
Похоже, что первой заботой Ольги, оставшейся в сущности своей
язычницей, была языческая месть древлянам за смерть мужа.
Лев Диакон сообщает, что Игорь, захваченный в плен, «был привязан к
двум деревам и разорван на две части»".
Нестор подробно рассказывает, как древляне посылали к Ольге два
посольства, чтобы умилостивить ее, и предложили ей брак с их князем Малом.
Но она хитростью погубила их, одних зарыв живыми, а других уморив в бане.
Осаждая их город Коростень, Ольга предложила им мир с условием дать ей в
окуп по три голубя и по три воробья от каждого дома. Привязав к лапкам птиц
горючую смолу, она выпустила их и они, прилетев к себе домой в деревянный
город, подожгли его. Город выгорел весь дотла, и Ольга, наконец, часть
коростенцев перебила, а оставшихся обратила в рабство.
Несмотря на свою жестокость, Ольга тяготела к христианству и пыталась
уговорить вначале Игоря, а потом сын; Святослава принять крещение.
Князь Святослав родился в 942 г. Его отцом был князь Игорь, и в этом
942 г. ему было более 60 лет, а его жене Олыч было 49 — 50 лет. Святослав был
их первенцем.
Ольга с сыном жила не в Киеве, а в Вышгороде, где «кормильцем»
Святослава, т. е. учителем, был некто Асмуд, а воеводой — его отец Свенельд.
Установленная княгиней Ольгой дружба Киева с Констан тинополем
была полезна для обеих сторон. Еще в 949 г. 60C русских воинов участвовали в
десанте на Крит, в 962 г. русы сражались в греческих войсках в Сирии против
арабов.
После гибели князя Игоря, когда князем стал его малолетний сын
Святослав, регентшей была его мать, Ольга, а главой правительства Свенельд.
И позднее, когда 15-летний сын Ольги Святослав начал ходить в походы,
княгиня возглавляла правительство. До самой своей кончины в 969 г., когда
княгине Ольге было 76 лет, она была очень деятельной. Она воспитывала
11
внуков и управляла государством, так как Святослав предпочитал ходить в
походы. Понимая важность акта крещения, Ольга убеждала в этом и
Святослава. Но Святослав (957 — 972) был непоколебим и объяснял свое
нежелание тем, что его дружинники будут смеяться над ним. Поведение
Святослава понятно, если иметь в виду, что княжеская дружина представляла
собой вольное военное товарищество. Дружинники — свободные люди, и
отношения их к князю определялись вольной службой и верностью.
Нестор хвалит прямоту Святослава и его честность. Предполагая воевать
с кем-нибудь, Святослав посылал им сказать: «Иду на вас!»
Лев
Диакон,
присутствовавший
при
заключении
Доростельской
капитуляции Святослава со своим врагом императором Цимиахимием,
описывает Святослава так: он был среднего роста, но крепкого телосложения, с
широкой грудью, толстой шеей, голубыми глазами, густыми бровями, плоским
носом, длинными усами, короткой бородой, на обритой его голове была
оставлена прядь волос как признак его благородного происхождения, в одном
ухе висела золотая серьга, украшенная рубином и двумя жемчужинами.
Испуганные поражением русских князей Аскольда и Дира и испытывая
благоговейный страх перед христианской святыней патриарха Фотия, русы, как
сообщают византийские летописи, «отправили послов в Константинополь
просить крещения». Тогда император Василий Македонянин прислал к ним
архиепископа Фотия, который совершил перед ними чудо: ввергнул Евангелие
в пламя, но огонь не коснулся святой книги. Так Аскольд волей случая оказался
первым христианским русским князем, отсюда и благоговение к его могиле и к
его памяти, а 867 г. вошел в историю как год частичного крещения Руси
Фотием.
Так или иначе христианство Ольги осталось незамеченным на Руси, а
масса дружинников питала только отвращение к христианству. Тем более что в
дружину нередко приглашались норманны — варяги, славившиеся в те времена
своим воинским искусством и агрессивным нравом. Не случайно поэтому при
княжичах в числе воспитателей-советников и воевод были варяги. У Игоря
12
воспитателем и воеводой был варяг Олег, у Святослава — тоже варяг Свенельд,
у Владимира (сына Святослава) эту роль исполнял его дядя по матери —
Добрыня.
Надо отметить, как пишет Л. Н. Гумилев, что старшее поколение носит
скандинавские, а младшие — славянские имена, т. е. теперь вся власть
сосредоточилась в руках славян либо ославяненных россов. На Руси
восстановлены традиции и тот путь, по которому она двигалась до варяжской
узурпации.
Глава II. КНЯЖЕНИЕ ВЛАДИМИРА МОНОМАХА В КИЕВЕ (1053 —
1125)
Его
«Поучение».
Культура
Киевской
Руси.
Падение
Киева
(1169).
Междоусобицы. Нестор: «Вся земля наша Велика и обильна, о нарядав в ней
нет».
Святослав
оставил
трех
сыновей:
Ярополка
Киевского,
Олега
Древлянского и Владимира Новгородского. Но мира между братьями не было.
В одном из междоусобных боев Ярополк погубил Олега, но, в свою очередь,
погиб от руки Владимира. Владимир, влюбившись в беременную невесту
Ярополка, взял ее себе в жены и стал киевским князем (980 — 1015).
Владимир стремился объединить все земли русские в единое государство.
Однако упрочению централизованных начал препятствовали различные
факторы: антикиевские настроения местных княжеских династий, постоянная
угроза внешних нашествий, сложность отношений с соседней Византией и
другими христианскими странами Европы, соперничество с Новгородом и др.
Древнерусский политеизм представлял собой не только серьезные препятствия
для налаживания с другими странами экономических связей и культурного
общения. Многобожие оставалось препятствием и на пути консолидации
племенных союзов в единое национальное объединение. Жители каждого
13
региона поклонялись своим богам, враждебно относились к божествам соседей.
Язычество закрепляло патриархально-племенные отношения: кровную месть,
многоженство, обычаи человеческих жертвоприношений, сжигание жен вместе
с умершими мужьями, рабство и т. п.
Князь Владимир предпринял попытки создать пантеон, в котором были
бы представлены божества разных земель и народов, живших в пределах
Древней Руси. Но когда эта попытка не увенчалась успехом, он решил
объединить их религией с единым, лишенным этнических признаков Богом,
религией, стирающей прежние родоплеменные отношения и традиции и
утверждающей принцип единения исключительно по вероисповедальному
признаку.
При
выборе
религии
князь
Владимир
мог
ориентироваться
на
мусульманский Восток, иудейских хазар, католический Рим и православную
Византию. В силу сложившихся экономических, военных и социальнополитических отношений выбор был сделан в пользу византийского
православия.
Предыстория православия или христианства такова, что с момента своего
появления оно преследовалось в Европе вплоть до начала IV в., когда римским
императором стал Константин. Существует предание о том, что Константину
пришлось воевать за Рим. Накануне сражения он и его свита увидели чудесный
знак креста на небе, а ночью Константину было видение Спасителя, и он велел
всем своим воинам сделать знак креста на шлемах и на щитах. Победив своего
соперника, Константин сам стал христианином. Он отменил все преследования
христиан, построил христианский храм в Риме и созвал Первый вселенский
церковный Собор в городе Никее в 325 г., положивший начало союза трона и
алтаря, духовной и светской власти. Более 300 епископов съехались и сошлись
весной этого года в Никее. Чтобы Константин мог присутствовать на этом
соборе, императору был пожалован чин диакона, так как миряне на собор не
допускались, а обряд официального крещения Константин тогда еще не
прошел.
14
Император Константин сделал своей столицей город Византию, или
Истамбул. Византия пробыла столицей Восточной империи около тысячи лет, в
то время как Рим оставался столицей западной части империи.
Византия стала центром православной культуры, искусства, богословия.
Император Юстиниан построил в ней замечательный величественный храм
Святой Софии, который стоит до сих пор и который посетили послы князя
Владимира при выборе религии для Руси.
Вот как о выборе религии Владимиром рассказывает Нестор: с тем, чтобы
узнать, какая из религий самая лучшая, были отправлены послы к
мусульманам, евреям, католикам и к православным. Владимиру не понравился
ни ислам, предписывающий обрезание и запрещавший вино («Руси есть
веселие пити, — заметил Владимир, — не можем без того бытие), ни
иудейство, последователи которого изгнаны из своего отечества, ни католицизм
своим аскетизмом.
Что же касается христианства, то вернувшиеся из Константинополя
послы были в полнейшем восхищении. Великолепие Софийского храма, блеск
священных одежд, пышность церемоний с присутствием императора со всем
своим
двором,
патриарха
с
многочисленным
духовенством,
фимиам,
стройность песнопения — все это сильно подействовало на воображение русов.
Последние сомнения Владимира рассеялись, когда бояре сказали ему: «...а ще
бы лих закон греческий, то небы баба твоя прияла Ольга яже премудрейша всех
человек».
Действительно, о христианской вере наши предки знали и раньше. В
Крыму, например, жило много христиан еще в I в. после Рождества Христова.
Гораздо больше узнали наши предки славяне о христианской вере из-за двух
братьев гpeков — Кирилла и Мефодия.
Кирилл и Мефодий хорошо знали славянский язык с детства, так как отец
их был правителем в греческом городе Салоники, а там жило много славян,
взятых в плен греками во время их постоянных войн со славянскими
племенами. Оба брата получили хорошее образование, и перед ними
15
открывалась блестящая карьера. Но они предпочли уйти из мира и стать
монахами. Став служителями церкви, они начали проповедовать христианство
в странах, не знавших христианской веры. Когда византийский император
захотел послать их проповедовать Христа болгарским славянам, Кирилл и
Мефодий ответили ему: «Проповедовать без книг людям, которые не умеют
читать, это как пальцем по воде писать». Братья после этого уединились на
некоторое время в монастыре и составили славянскую азбуку. С ее помощью
они перевели на славянский язык Евангелие. На славянском языке братья стали
проповедовать Христа славянам и по-славянски совершать богослужения.
Древняя русская летопись рассказывает о том, как приняла христианство
княгиня Ольга, прозванная Мудрой. О христианстве Ольга знала и от учеников
Кирилла и Мефодия, и от католических епископов, приезжавших из западных
стран. На Западе все богослужение велось на латинском языке, и Ольга
предпочла принять православную веру на родном для нее языке.
Так не позднее конца IX — начала Х в. на Руси распространяются
славянские азбуки, изобретенные Кириллом и Мефодием, — кириллица и
глаголица. Эти азбуки были приспособлены к сложным звукам славянского
языка. Первоначальное распространение они получили в западнославянском
государстве — Великой Моравии, а затем проникают в Болгарию и на Русь. В
видоизмененной форме кириллица является современной русской азбукой.
Кирилл и Мефодий перевели с греческого на славянский богослужебные
книги, первая из которых — Евангелие. Впервые славяне, и русский народ в
том числе, вместе с крещением смогли определить и осознать свое место в
христианском мире.
Стремясь укрепить мирные отношения с Византийской империей, князь
Киевского государства Владимир решил при нять христианство и жениться на
византийской царевне Анне.
Крещение Владимира и его брак с наследницей римских императоров
были совершены в завоеванном им Корсуне (Херсоне). Это последний город на
Руси, бывший еще во власти Византии. Взятые им в Киев священники были его
16
пленниками; церковные украшения, мощи, которыми он обогатил и освятил
свою столицу, были его добычей. Возвратясь в Киев в 988 г., Владимир повелел
всем своим подданным принять христианство. Привезенные им из Корсуна
византийские священники совершали обряд крещения населения. Крестившись
в 987 г., Владимир таким образом примирил с собой своих воиновдружинников и с их помощью спас от гибели Васи- лия IF. Летописи
рассказывают, как проходил обряд крещения на Руси. По приказанию
Владимира киевляне обоего пола, господа и рабы, старики и дети, входили в
священные воды Днепра — теперь освященной древнеязыческой реки, а
rpeческие священники, стоя с Владимиром на берегу, читали над ними молитвы
крещения и давали имена крестившимся. Деревянные изображения языческих
богов сжигали или бросали в реку. Многие язычники не хотели расставаться со
своими богами. Они плакали, отказывались креститься, избивали священников,
но их силой заставляли принимать новую религию.
В 989 г. Владимир крестил и новгородцев в Волхове. Низвергнутый
Перун будто бы вопил: «О горе! Ох мне! Достахася немилостивым сим рукам».
Близкий к Новгороду Чернигов был крещен только в 992 г.
Приняв
христианство,
киевский
князь
Владимир
принял,
и
византийскую культуру, которая слилась с языческими обычаями славянорусов, но как более сильная на первых порах их заслонила. Однако процесс
обрусения византийского стиля выявился рано и весьма энергично — это
позволяет предполагать, что у восточных славян, а вернее — славяно- русов
уже раньше была своя достаточно развитая культура. Они имели довольно
широкие торговые сношения преимущественно с Азией. В одном из городищ
были найдены восточные монеты, относящиеся к 699 г., т. е. за 2 столетия до
призвания варягов. А близ Новгорода был найден сосуд с монетами на сумму
около 7 тыс. рублей, что свидетельствует о том, что еще в VII в. славяно-русы
обладали звонкой монетой. Но главным образом на Руси все-таки имели
хождение восточные серебряные монеты, реже византийские. При князе
Владимире Святославиче (980 — 1015) стали чеканить свою золотую и
17
серебряную монету. Затем чеканная монета уступает место серебряным
слиткам — гривнам. Со времен Киевской Руси и до конца XVIII в. элиту
русского купечества составляли «гости». Уже в договорах князей Олега и
Игоря с византийцами этот термин распространяется на крупных купцов,
торговавших за пределами Руси.
Мечи, выработанные у славяно-русов, пользовались славой даже у
арабов. Нестор рассказывает, что хазары наложили на полян дань, состоявшую
из мечей. Когда последние принесли это оружие своим победителям, то хазары
пришли в ужас. «Наши мечи, — сказали они своим князьям, — имеют только
одно острие, а эти обоюдоострые. Надобно опасаться, что этот народ некогда
возьмет дань с нас и других народов». Полагают, что германцы заимствовали у
славяно-русов плуг и что немецкое «Pflug» происходит от русского «плуг».
Раскопки курганов и почвы городищ доказали, что славяно-русы
обладали более высокой степенью цивилизации, чем предполагал Нестор.
Археологические
раскопки
свидетельствуют
о
высоком
уровне
художественного ремесла и строительства. Дохристианская Русь знала литье и
чеканку, керамику и вышивку, владела тонким мастерством эмалей. Она
производила искусные ювелирные вещи — бронзовые амулеты и украшения,
звездчатые подвески, пряжки, колты и гривны (древние серьги и ожерелья,
осыпанные «зернью», увитые сканью). В узоры этих изделий вплетались
птичьи,
звериные
и
человеческие
фигуры
—
славянский
вариант
поздневарварского «звериного стиля», следы языческой мифологии славян,
почитавших бога — громовержца Перуна, бога Велеса — покровителя скота,
Берегиню — мать всего живого и многих стихийных природных божеств.
У славяно-русов, так же как и у народов Древней Греции, было много
богов: Сварог — бог неба и огня, Ярило — бог солнца, Перун — бог грома и
молнии, Стрибог — бог ветра и т. д. Наши предки верили, что всюду есть
могущественные правители — добрые и злые духи: в лесу — леший, в воде—
водяной с русалками, в доме — домовой. Были также волхвы, или гадатели, как
18
татарские шаманы, советы которых, повидимому, пользовались особенным
вниманием.
В основании религии славяно-русов, как и других арийских народов,
лежала природа с ее явлениями, т. е. язычество было своего рода формой
освоения человеком природы. Вообще у них было две категории божеств —
одни олицетворяли природу, а другие — души предков, одни — добрые, другие
— ужасные и зловредные. Вначале последних называли русалками, а затем это
слово было вытеснено тюркским названием «убур» или «упырь».
У русского книжника ХП в. в «Слове об идолах» различаются три этапа
языческой культуры: 1) славяне сначала «клали требы упырям и берегыням», 2)
под влиянием средиземноморских культов славяне «начали трапезу ставить
Роду и рожаницам»; 3) начали поклоняться «проклятому Перуну и Хорсу и
Мокоши и Вилам».
Упомянутый здесь Хорс, в частности, представлялся славянам белым конем,
совершающим свой бег над землей с востока на запад. У славян конь считался
священным животным. Деревянными конскими головами украшали навершия
крыш домов. Конские головы втыкали на колья возле конюшен и хлевов.
Славяне считали, что они отгоняют злых духов. В некоторых местах России до
конца XIX в. сохранялись каменные статуи коней. На острове Коневце в
Ладожском озере славяне еще в ХЧ в. приносили в жертву такому коню-камню
живого коня.
В XIX в. в Тульской губернии во время падежа скота возле коня-камня
опахивали землю. Считалось, что кони связывают небо и землю, богов и людей.
Самым древним богом была и «наша мать — земля сыра».
Языческие символы проявлялись в славянском фольклоре. В некоторых
древних песнях упоминаются Купало и Ярило — представители летнего солнца
и Дид-Ладо — богиня плодородия. Дид (дед) Ладо — название божества
солнца. Последнее название, означающее свет, красоту, мир, любовь, радость,
— полнее всего относится к солнцу. Имя Ладо и Лады давалось также
любовникам, любящим супругам, первообразом которых была небесная чета —
19
Ладо и Лады (солнце и луна). В различного рода сказаниях, былинах
встречаются райское дерево вырий, береза, дуб, сосна, рябина как ось мира,
вертикаль, обозначающая сакральный центр.
В эпических песнях прославляют Дуная, Дон Ивановича, Днепра
Королевича, являющихся ничем иным, как реками. Славятся былинные
богатыри: Илья Муромец, побеждавший двенадцатиглавых змеев, был своего
рода солнечным божеством, низведенным в степень богатыря; Светогор —
богатырь-исполин, которого едва носит земля; Микула Селянинович — добрый
земледелец, соха которого, ударяясь своим жезлом о камни в почве, слышится
на расстоянии трех дней пути, был своего рода символом, обожествлением
народа, любящего земледелие.
Едва ли не в каждой сказке, повествующей о препятствиях, которые
приходится преодолевать добрым, мужественным и смекалистым героям,
встречаются Кащей Бессмертный и Баба Яга, живущая на опушке леса в
избушке на курьих ножках, поворачивающейся на ветру, олицетворяющие
собой силы, враждебные человеку; Морской царь, увлекающий пловцов в свои
подводные дворцы, — как символ таинственных, стихийных сил рек и морей;
Мороз — олицетворение жестокой зимней стужи.
Языческие символы можно увидеть и в мотивах севернорусской
вышивки, где по сторонам дерева обычно помещаются всадники, звери или
птицы; в скульптуре — статуи языческих богов из дерева или камня; в
зодчестве — на передней части двускатной кровли русских жилищ вытесывали
изображение конской головы
или птицы; в узелковой письменности древних славян.
После обряда крещения Владимир занялся преобразованиями, строением
церквей, народным просвещением. Во всех своих деяниях он опирался на
выборную власть. На том месте, где стоял деревянный Перун, он создал
церковь во имя своего ангела св. Василия; по его повелению была построена
Десятинная церковь, которую украсили иконами и греческими надписями
20
вызванные с юга художники. Этот храм называли Десятинным, потому что
князь отдавал на него десятую часть своего дохода.
Владимир основал школы, в которых мальчики изучали Святое писание,
переведенное на славянский язык. Учиться мальчиков брали насильно, и
родители, глубоко убежденные в том, что грамота есть опасный вид
колдовства, проливали слезы отчаяния.
Нестор воспевает деяния Владимира и перемены, происшедшие с ним
после крещения. Князь избегает военных столкновений, отказывается от казни
как меры наказания даже для разбойников. Теперь Владимир, имевший около
300 жен, любит только одну свою греческую супругу, раздает милостыню и
свои доходы церквям и убогим. И для своего народа, оставшегося в сущности
своей языческим, Владимир был Красным Солнышком Киева.
15 июня 1015 г. Владимир внезапно скончался. Своему любимому сыну
Борису он оставил командование ратью, а значит, и золотой стол киевский, а
нелюбимому пасынку Святополку — тюрьму и, возможно, казнь. Но
произошло все наоборот: Святополка немедленно освободили и посадили на
престол, а войско Бориса разбежалось, покинув своего вождя. Тогда Святополк
послал убийцу к Борису и его брату Глебу, а третий брат — Святослав,
правивший древлянами, бежал, но был настигнут и тоже убит. И никто не
вступился за несчастных юношей, «не повинных ни в каких преступлениях».
Скульптурные идолы богов после принятия христианства уничтожались,
уцелели только немногие — грузные плосколицые «каменные бабы». Их
примитивная глыбистая форма по-своему внушительна. Но эти, собственно,
культовые произведения славян далеко уступают их декоративно-прикладным
изделиям. Искуснее всего языческая Русь была, по-видимому, в обработке
дерева. Деревянные постройки — избы и хоромы, ворота и мосты, крепостные
стены, а также лодки, сани, телеги, всякая утварь, щедро украшаемая резьбой,
определяли ее облик.
Большое каменное строительство началось в Х в. Это было
строительство христианских церквей и, естественно, по византийскому
21
образцу. Однако с самого начала оно восприняло и некоторые черты
самобытного деревянного зодчества. Храм св. Софии, воздвигнутый в Киеве,
имел тринадцать куполов на столпах, а не дошедшая до нас Десятинная
церковь, построенная Владимиром, о которой упоминалось ранее, — даже
двадцать
пять
куполов.
Эта
многоглавость
—
своеобразная
русская
особенность, она часто встречалась в деревянных постройках. На Беломорском
севере вплоть до XIX в. строились деревянные церкви, срубленные «без
единого гвоздя» — среди них примечательна двадцатитрехглавая церковь в
Кижах.
Продолжительное время духовная жизнь на Руси определялась
явлением, которое принято обозначать как православно-языческий синкретизм
(нерасчлененность, слитность).
Возникшая на Руси уже в XI в. ситуация «двоеверия», «двукультурья»
сказывалась на всех уровнях средневекового общественного сознания. В
результате, несмотря на все воз- растающее влияние православия и постепенное
изживание прежней мифологической системы взглядов, на Руси утверждался
иной, чем в Византии, религиозно-мировоззренческий идеал, который далеко
не во всех чертах повторял свой исходный прототип.
Постепенно славяне привыкали к христианской религии, но старые
языческие верования окончательно не исчезли. Многие из них сохранились и
влились в христианство. До крещения славяне устраивали праздники, поминали
усопших. Так до нас дошел день радоницы, или по-церковному, поминовения
усопших, отмечаемый всеми православными на десятый день после пасхи,
всегда во вторник на фоминой неделе, Но в древнейшие времена, когда еще не
было ни украинцев, ни русских, ни белорусов, а были восточные славяне, наши
общие прародители и родственные им прибалты, радуницей называли тризну
по умершим, которую справляли на их могилах или на месте сжигания
(кремации).
22
Выдающийся историк прошлого века С. Соловьев выводил слово
«радуница» от старолитовского «rauda» (рауда), т. е. погребальная песнь. Ею
отпевали умерших, ею же и поминали их.
С приходом христианства все языческие обряды преследовались как
греховные. Однако вытравить обычаи, вошедшие в плоть и кровь, оказалось
невозможным. И тогда церковь как бы «окрестила» языческий обряд, включив
его в пасхальный цикл. И превратилась радуница в радоницу, изменив корень,
взяв за него «радость» — см. словарь Даля: раду(о)нец, раду(о)ница, радовница,
радошница, т. е., как объясняет знаток русского языка и русских народных
обычаев, — это радостная весть о воскресении Христовом, с которой приходят
на кладбище родные и близкие похороненных там. Чтобы задобрить предков,
они приносили на их могилы дары: блины, мясо, мед, квас. Д
о сих пор у русских сохранился обычай носить на могилы родственников
крашеные яйца и т. п. в пасху; сама масленица как праздник пришла к нам из
языческих времен.
Синтез славяно-русской дохристианской культуры с тем культурным
пластом, который поступил на Русь с принятием христианства из Византии и
Болгарии и приобщал страну к византийской и славянской христианской
культурам, а через них — к культурам античной и ближневосточной, создал
феномен русской средневековой культуры.
Ее оригинальность и высокий уровень были во многом обусловлены
бытованием в качестве языка церковной службы и вследствие этого
становлением в качестве литературно- го — славянского языка, понятного
всему населению, в отличие от Западной Европы и славянских стран,
принявших католицизм, где языком церковной службы была латынь, язык,
незнакомый большинству населения, и вследствие этого раннесредневековая
литература являлась преимущественно латиноязычной.
С введением христианства создается особая форма принятия княжеской
власти — обряд возведения на престол князя, соответствующий византийскому
обряду венчания на царство. Если раньше князь был просто главой племенного
23
союза, то теперь его власть была освящена, дарована Богом. Из этого следовало
определенное влияние церкви на политическую княжескую власть. Реформа
открывала новые возможности для торговли с Византией. Если прежде на
торговых площадях заморских стран они были «варварами», «скифами», то
отныне в Византии и Европе — уважаемыми единоверцами, что позволяло
устанавливать более тесные экономические контакты с Европой.
Рядовые общинники, пока процесс феодализации еще не набрал силу,
тоже особенно не страдали. Рабам христианство обещало свободу. В Древней
Руси рабство было домашним, рабов не использовали в производстве, но они
составляли
заметный
слой
общества.
Тогда
была
довольно
широко
распространена работорговля. Рабы-славяне очень ценились на невольничьих
рынках.
Церковь
резко
выступила
против
рабства,
особенно
против
работорговли, когда своих соплеменников продавали в «поганые».
Церковь стала основным институтом феодальной культуры Древней
Руси. Она играла позитивную роль в развитии русской государственности. Она
обогатила социальным и политическим опытом древнерусское публичное
право, повлияла на его эволюцию силой церковного суда, рассматривавшего
кроме церковных правонарушений и неконфессиональные дела, в сфере
семейно-бытовых отношений закрепила моногамный брак.
Христианство не только осуждало полигамию, но и отвергало равенство
детей,
рожденных
от
слуг,
с
детьми
законной
супруги.
Общество
сопротивлялось этому новому принципу: сам Владимир, уже будучи
христианином, разделил все поровну между всеми своими детьми, несмотря на
то, что некоторые из них были, по мнению церкви, незаконными. С течением
времени этот новый принцип окончательно утвердился на русской земле и
русская семья, утратив азиатский характер, сделалась европейской.
Христианство оказало влияние и на другие стороны законодательства.
Воровство, убийство, разбой перестали быть частными оскорблениями,
которые преследовались потерпевшими лицами или возмещались вирой: они
24
теперь рассматривались как преступления, которые наказывались человеческим
правосудием во имя Божие.
Под византийским влиянием частная месть была заменена общественной,
вместо денежного откупа были введены телесные и исправительные наказания,
которые не допускало варварское общество как оскорбительные для
свободного человека. В княжение св. Владимира греческие епископы уже
требовали казнить разбойников, но общество сопротивлялось в течение долгого
времени. Владимир, не прибегнув к этому крайнему средству усмирения, снова
восстановил систему вир, которая, кроме того, служила источником дохода для
казны. Византийское законодательство не допускало также судебно- го
поединка, суда Божия, которые еще долго удерживались в обычаях и даже
позднее узаконилась.
Христианская религия ускорила развитие феодальных отношений в
Киевской Руси. Введение христианства способствовало сближению ее с
Византией и государствами Запад- ной Европы.
Киевская
Русь
быстро
выдвинулась
в
ряд
передовых
стран
средневекового мира. В городах на Руси строились красивые храмы и
монастыри, создавались школы.
Большой вклад в укрепление государства, развитие культуры внес один
из сыновей Владимира — Ярослав (р. в 978 г.), с 1019 г. ставший великим
князем
киевским.
Он
вошел
в
историю
как
Ярослав
Мудрый.
Высокообразованный Ярослав много читал, знал несколько иностранных
языков. В таком же духе он воспитывал и своих детей. Ярослав был женат на
дочери шведского короля". При Ярославе уделялось внимание просвещению,
переводились книги, создавались библиотеки.
Для распространения «слова евангельского» Ярослав в 1087 г., «собрав
писце многи», поручил им перевод и переписку уже переведенных книг,
составивших первую библиотеку на Руси при храме св. Софии.
При Ярославе книжная мудрость начинает приобретать и практический
интерес, появляются различного рода практические поучения и т. п. (о чем
25
речь будет несколько позднее).
В средние века единственным местом, где была возможность заниматься
науками, были монастыри. При Ярославе возникают русское монашество и
монастыри (Печерский, св. Георгия, св. Ирины и др.). Здесь велось
летописание, создавали сочинения политического характера, переписывали и
рисовали иконы, занимались переводами священных писаний и другой
литературы.
Ярослав Мудрый сделал русскую церковь более независимой от
Византии. В 1051 г. после смерти митрополита-грека Ярослав без ведома
Константинопольского патриарха сам назначил митрополитом в Киеве
русского священника Иллариона, автора знаменитого «Слова о законе и
благодати», и епископом в Новгороде также русского священника. В Киеве при
нем был построен Киево-Печерский монастырь (Ярослав прожил 75 лет, умер в
1054 г. и похоронен в Софийском соборе).
Гордость за свою страну, желание независимости от Византии и
равенства с нею были близки не только княжескому окружению, но и всему
народу. До нас дошло, например, предание о том, как игумен Даниил, который
совершил паломничество в Палестину и описал в «Хождении» свои
впечатления, увидев, что в храме Гроба Господня висит много кандил
(светильников) от разных стран, но нет от Руси, обратился к королю Балдуину с
просьбой разрешить ему повесить кандило «от всей Русской земли». Русь нигде
не должна была стоять ниже других городов.
Ярослав написал устав «Русская Правда». Дополненная впоследствии
сыновьями Ярослава, «Русская Правда» стала основным (и, видимо, первым)
письменным законом Киевского государства. Как отмечают исследователи,
«Русская Правда» напоминает скандинавское законодательство. Она освящает
частную месть, преследование убийцы родственниками убитого; определяет
окуп (позднее — откуп) за различные преступления и пеню, вносимую в
княжескую казну; допускает судебный поединок, испытание раскаленным
железом и кипятком, очистительную присягу. В суде вместе с княжескими
26
судьями участвуют 12 граждан. В «Русской Правде» нет, как такового,
уголовного права: ни смертной казни, ни утонченных мучений, ни пыток с
целью вырвать признание у преступника, ни даже тюрьмы. Это скандинавские
и германские законоположения во всей их чистоте. Русские имели в то время
почти такие же законы, как и Запад". И если Владимир основал училище в
Киеве, то Ярослав сделал это в Новгороде для 300 мальчиков. Он вызвал из
Константинополя греческих певцов для обучения русских причта пению. При
Ярославе чеканились монеты, на одной стороне было выбито славянскими
буквами имя князя, а на другой — греческими буквам и его христианское имя,
данное ему при крещении, — Георгий.
Как все варварские неофиты, Ярослав доводил набожность до суеверия.
Он велел выкопать из могил кости своих дядей, умерших в язычестве, и
совершить над ними обряд крещения.
Ярослав занял славное место в ряду современных государей. Он выдал
свою
сестру
Доброгневу
замуж
за
польского
короля
Казимира.
Матримониальные связи русской княжеской династии являются бесспорным
свидетельством широты международных связей Руси.
Любимый сын Ярослава Всеволод женился на дочери царя Константина
Мономаха; сын Владимир — на Гите — дочери последнего англосаксонского
короля Гаральда, погибшего в 1066 г. в битве при Гастингсе. Женой Мстислава
Владимировича была дочь шведского короля Христина. Сын Святослав
женился на Оде — дочери графа штадского, близкого кесарю Генриху; Изяслав
— на Гертруде, дочери маркграфа саксонского. Дочери: Елизавета вышла
замуж за норвежского короля Гаральда, а после его смерти — за датского
короля Свейна; Анастасия — за венгерского короля. Все дети любили читать
по-гречески и по-латыни. Свою младшую дочь— красавицу Анну Ярослав
выдал замуж за французского короля Генриха I. Так все четыре дочери
Ярослава Мудрого стали королевами.
Венчание Анны Ярославны состоялось в Реймасе 4 августа 1051 г.
Генрих I, женившийся на Анне, чтобы поправить свои дела и дела Франции,
27
которую даже нельзя было сравнивать с Киевской Русью, полюбил русскую
красавицу и не принимал никаких решений без своей жены. На многих
сохранившихся до наших дней документах Франции стоит подпись Аннырейгины, т. е. королевы латинским шрифтом. В 1053 г. еще при жизни Ярослава
Мудрого у Анны родился сын, которого назвали чужеземным тогда для
Франции именем — Филипп, положив начало династии королей Филиппов
Бурбонов. Филиппом звали варяга Ярла, когда-то в юности любимого ею.
Евангелие, привезенное с собой из Руси Анной Ярославной, на котором
присягали все короли Франции, показали Петру I, когда он был в Париже, как
реликвию— свидетельство давних связей России и Франции.
Ярослав давал убежище изгнанным князьям Англии, Швеции и Норвегии,
т. е. Киевская Русь того времени — это в истинном смысле европейское
государство.
Современник Ярослава Мудрого летописец из Времена Адам называл
Киев украшением Востока и соперником Константинополя. До сих пор в
Киеве, Чернигове и Новгороде стоят величественные здания, построенные во
времена Ярослава Мудрого. Таковы, например, Золотые ворота и Софийский
собор в Киеве, свидетельствующие о высоком уровне русской культуры.
Драгоценнейшим у крашением храма св. Софии является каменная гробница
Ярослава Мудрого (умершего в 1054 г.), а сам храм был истинным чудом
Киева, его цветные мозаики той эпохи дожили до наших дней. В Кием того
времени было около 400 церквей.
Киев широко сообщался с другими государствами: помимо Византии и
Скандинавии, с которыми связи были наиболее тесными, торговые отношения
существовали со славянскими странами, с Францией, Германией, Англией. В
Киеве было восемь рынков, и по Днепру постоянно бороздили суд из
различных стран мира. Иностранные купцы жили в от. дельных кварталах,
поэтому в Киеве были голландские кварталы, немецкие, венгерские и т. д.
28
Эти кварталы охранялись княжеской дружиной, следил шей за порядком
в городе. Для управления и защиты края князь ставил по городам главнейших
своих дружинников с достаточными силами.
В то время военное сословие не представляло замкнутую касту. Известно,
например, что Владимир принял к себе на службу сына простого кожевника,
правда, отличавшегося необыкновенной физической силой: он победил
печенегского великана, а дядя Владимира по матери, Добрыня, не принадлежал
по происхождению даже к числу свободных людей.
Отношения в дружине были товарищескими, князь был всего лишь
первым среди равных. Как одна большая дружная семья дружинники ели за
одним столом, вместе слушали песни поэтов-слепцов, игравших на гуслях.
Когда однажды дружинники выразили неудовольствие, что им подают за
столом деревянные ложки, Владимир велел сделать для них серебряные и при
этом добавил: «Серебром и златом не добуду дружины, а дружиною добуду
серебро и злато, как добывал, отец мой и дед». Князь ничего не мог
предпринимать один без совета с дружиной. Поэтому Святослав в свое время и
не мог уступить просьбе своей матери Ольги о принятии крещения: «Како аз
хочу ин закон принять един, а дружина сему смеяться начнут». Все вопросы
хозяйственной жизни реша. лись князем довольно просто. Вот что рассказывает
арабский писатель Ибн-Дост о княжеском суде: «Когда кто из них (русских)
имеет дело против другого, то зовут его на суд к царю, перед которым и
препираются; когда царь произносит приговор, исполняется то, что он велит,
если же обе стороны приговором царя (т. е. князя) недовольны, то по его
приказанию должны предоставить окончательное решение оружию: чей меч
острее, тот и одерживает верх».
Другим правом князя кроме суда было право собирать дань. Количество
дани определял сам князь. Олег назначил древлянам платить по черной кунице
от дыму (т. е. от очага, дома). В сборе дани всегда царил произвол.
Социальное состояние от IX до XI в. представляло собой такое же
сословное деление, как и на Западе. Княжеская дружина, включавшая в себя
29
славянских или финских начальников, составляла род аристократии, но в самой
дружине тем не менее различали простых телохранителей, гридей (girdin у
скандинавов), мужей, или людей (kir — по- латыни, baron — по-французски), и
бояр, занимавших первое место в дружине, затем шла «молодшая дружина»—
отроки. Свободные жители русской земли назывались «люди» (земство). Гости
или купцы не составляли в ту эпоху отдельного класса, это были те же воины,
даже князья с копьем в руке занимались торговлей. Олег в свое время под
видом купца явился в Киев и захватил там Аскольда и Дира. Византийцы не
доверяли этим опасным гостям и отвели для них в Константинополе
находившийся под строгим надзором особый квартал.
Сельские массы, на которых лежало бремя рождающегося государства, не
были уже так свободны, как в первобытные времена. Крестьянин назывался
смердом (от смердеть — пахнуть) или мужиком (презрительное от муж),
впоследствии
он
стал
называться
христианином,
отсюда
позднее
—
крестьянином.
Ниже по положению крестьян были собственно рабы, или холопы. Их
добывали на войне, покупали на рынке, холоп мог также родиться в доме
господина. Война была главным источником рабства. Ибн-Дост оставил такие
наблюдения: русские, «когда нападают на другой народ, то не отстают, пока не
уничтожат его всего, женщинами побежденными сами пользуются, а мужчин
обращают в рабство». Торговля рабами была широко распространена.
Святослав в письме к матери после завоевания им Болгарии писал о товарах,
приходящих в Пере- яславец: «Из Руси же скора и мед, воск и челядь».
В 1113 — 1125 гг. великим князем Киевским был внук Ярослава
Мудрого — Владимир Всеволодович Мономах (1053— 1125).
Сами киевляне просили его к себе в город на княжение, и Мономах
уступил их просьбам. В свое княжение он с большим успехом воевал против
печенегов, половцев, тюрков, черкесов и других кочевников.
Полководец
и
государственный
деятель,
Мономах
заботился
о
просвещении народа; при нем была создана школа для юношей. Сестра
30
Владимира Мономаха открыла в Киеве школу и для девушек. До наших дней
дошло интересное «Поучение», написанное Владимиром Мономахом на основе
его собственной автобиографии. Проникнутое глубокой человечностью,
заботами о судьбах страны, его «Поучение» (1117) несет в себе мудрость,
воспринятую им от своих предков, еще в глубокой древности отличавшихся
гостеприимством, добротой. «Поучение» состоит из двух частей: собственно
«Поучения детям» и перечня «путей» — походов и поездок, совершенных
Мономахом в течение своей жизни.
Владимир
Мономах
советовал
детям
оказывать
гостеприимство
иностранцам, потому что, говорил он, «ти бо мимоходом прославит человек по
всем землям либо добрым, либо злым». Далее в «Поучении» Владимир
Мономах пишет: «...Везде, куда вы пойдете и где остановитесь, напоите и
накормите просящего... Все же более убогих не забывайте и подавайте сироте,
и вдовицу рассудите сами, а не давайте сильным губить человека. Ни правого,
ни виновного не убивайте и не повелевайте убить его... Если же вам придется
крест целовать, то, проверив сердце свое, целуйте только на том, что можете
выполнить... Больного навестите, покойника проводите... не пропустите
человека, не приветив его, и доброе слово ему молвите... »
В русской истории явно проступает такая связь: милосердный по своим
нравственным убеждениям князь более других успевает и в деле укрепления,
усиления своего государства. Владимир Мономах был идеалом русского
великого князя. И лишь при нем на Руси наступило торжество православия.
Даже такая цитадель угро-финского язычества, как Ростов, где еще в 1071 г.
был убит толпой епископ Леонтий, превратилась в центр христианской
образованности на северо-востоке Руси.
Владимир довершил водворение славяно-русов в Суздальской области и
основал на Клязьме город, названный его именем и впоследствии игравший
важную роль в истории России. При милостивом Владимире Мономахе
завершилось политическое объединение княжеств, единым усилием на- долго
прогнавших половцев и других врагов от границ государства, именуемого
31
«Киевская Русь», так как объединение земель полян, ильменских славян,
радимичей, кривичей на протяжении IX — начала XII в. происходило вокруг
города Киева. При князе Игоре, Ольге, Святославе, Владимире, Ярославе
Мудром, т. е. в Х — Х1 вв., в Киевской Руси начался процесс формирования
феодального способа производства, развитие городских и сельских ремесел,
земледелия, скотоводства, промыслов, получившие дальнейшее развитие при
Владимире Мономахе. Киев этого времени (1117) по богатству и значению
считался третьим в Европе после Константинополя и Кордовы. Но Киев был не
единственным городом Древней Руси. По данным летописи, число городов
возрастало в Древней Руси из века в век: если в IX — Х вв. их было не менее
25, то в XI в. стало почти 90, и рост продолжался стремительными темпами.
Поэтому не случайно скандинавские саги называли Древнюю Русь «страной
городов» («Гардарик» ).
Говоря об особенностях духовной культуры Киевской Руси той поры,
необходимо обратиться к ее истокам — к богатой устной языковой культуре
древних славяно-русов, к народной поэтической песенной традиции: песням,
сказкам, загадкам, пословицам и поговоркам, обрядам, поэтически, песенноритмически оформленным, уходящим своими корнями в языческую культуру
славян. Значительное место в фольклорной языческой культуре занимала
календарная обрядовая поэзия, непосредственно опиравшаяся на языческий
культ: заговоры, заклинания, обрядовые песни, воспевающие весеннее
пробуждение природы, праздники урожая. Свадебные песни, похоронные
плачи-причитания, песни на пирах и тризнах донесли до наших дней традиции
народной культуры.
Значение исторических жанров фольклора все более возрастает с
образованием государства и с началом складывания древнерусской народности.
На протяжении многих поколений народ создавал и хранил своеобразную
«устную» летопись в виде прозаических преданий и эпических сказаний о
прошлом родной земли. Устная летопись предшествовала летописи письменной
и послужила одним из ее основных источников.
32
К числу таких преданий относятся предания о Кие, Щеке и Хориве и
основании Киева, о призвании варягов, о походах на Константинополь, об
Олеге и его смерти от укуса змеи, о мести Ольги древлянам и многие другие.
Летописное повествование о событиях IX — Х вв. целиком основано на
фольклорном материале.
Вершиной
устного
народного
творчества
являются
былины.
Появление этого героического эпического жанра относят к Х в. Большинство
сюжетов былин связано со временем княжения Владимира Святославича —
временем единства и могущества Руси и успешной борьбы со степными
кочевниками. В основе былин лежат реальные исторические события,
прототипами некоторых былинных героев являются реально существовавшие
люди. Например, со сватовством норвежского короля Харальда, к дочери
Ярослава Мудрого Елизавете связан сюжет былины «Соловей Будимирович».
Ряд эпических песен связан с борьбой с половецкими набегами конца XI —
начала XII в. В них в несколько адаптированном к русскому произношению и
народному сказочному восприятию виде встречаются имена известных по
летописям половецких ханов (Тугоркан — Тугарин Змеевич, Шарукан —
Шарк-великан, Кудреван, Сугра-Скурла). Образ князя Владимира Мономаха —
инициатора борьбы с кочевниками (в былинах они выступают под именем
монголо-татар, позднее заслонивших собой имена прежних врагов Руси) слился
с образом Владимира Святославича.
К эпохе Мономаха относится появление цикла былин об Алеше
Поповиче, былина «Ставр Годинович» (прототипом ее героя послужил
приближенный Владимира, позже новгородский боярин Ставр Гордятинич).
В Древней Руси былины пелись часто в сопровождении гусляров, еще и
еще раз закрепляя в памяти народа ярчайшие события, имена героев и их
подвиги.
В былинах отразилось представление о Руси как о едином государстве.
Главная тема — борьба народа с иноземными захватчиками, они проникнуты
духом патриотизма и гордостью за свою Родину. Идеи единства и величия
33
Руси, служения Родине сохранялись в былинах и во времена феодальной
раздробленности и монголо-татарского ига. На протяжении многих столетий
эти идеи, образы героев-богатырей вдохновляли народ на борьбу за свободу
Руси, что и предопределило долговечность былинного эпоса, сохранившегося в
народной памяти ХХ в.
Что же касается письменной культуры, то тут надо сказать, что в
Киевской Руси элементарная грамотность была распространена среди разных
слоев населения, о чем свидетельствуют ранние берестяные грамоты (самые
ранние— XI в.). До нас дошли сведения, что на территории Древней Руси
издавна существовали центры создания рукописной книги. Для новгородского
посадника Остромира в 1056 — ~ 1057гг. писцом Григорианом было написано
«Остромирово евангелие» — старейшая из сохранившихся датированных
русских рукописных книг. При церквах и монастырях существовали училища, а
при княжеском дворе и при Киево-Печерском монастыре — школы
повышенного типа. Князья на Руси, опирающиеся на монастыри и монахов,
выступали основными проводниками книжной мудрости.
Благодаря им книга расходится по всей Русской земле. Книжники с конца
XI — начала XIII в. переезжают из княжества в княжество: Симон и Поликарп,
создатели Киево- Печерского патерика (истории этого монастыря) были когдато его монахами, но переписку свою они вели не только в Киеве, но и во
Владимире. Серапион Владимирский писал в Киеве и во Владимире, Кирилл
Туровский — в Киеве, а может, и в Турове. Князья переезжают вместе с
книжниками и 1 строителями.
Создавая
собственную
книжность,
Русь
вписывалась
в
общую
культурную жизнь славянских государств. Примером, этого процесса могут
служить изборники 1073 и 1076 гг. Первый переписан с болгарского оригинала,
и по открывающей сборник похвале можно предполагать имя заказчика —
«великий в князих Святослав». Переводная литература получает широкое
распространение на Руси: в XI — начале XII в.— главным образом с греческого
— сочинений как религиозного, так и светского содержания. К последним
34
относятся, в частности, исторические сочинения, среди которых можно
выделить перевод византийской «Хроники Георгия Амартола».
Но более ранние переводы, относящиеся к середине Х в., пришли на Русь
из Болгарии благодаря славянской письменности моравских братьев. К таковым
относятся, например, переводы «Богословия» Иоанна Дамаскина, а также
славянский вариант «Шестоднева», повествовавшего о сотворении мира и его
устройстве по представлениям христианского вероучения. В Х в. Болгарское
царство стало основным очагом, откуда славянская письменность и литература
стали проникать в другие страны. Поэтому существует общность не только
письменности, но и всей русской и болгарской литературы- как богослужебной,
проповеднической и т. п., так и таких литературных памятников, как прологи
(житейные сборники, имеющие календарный характер, где жития расположены
в соответствии с днями их церковной памяти), торжественники, шестодневы
(беседы о божественном творении мира в шесть дней), отчасти хроники, палеи
(пересказ библейских книг с комментариями, дополнениями и полемическими,
антииудейскими
толкованиями),
космографии,
физиологи
(переводные
сборники о свойствах реальных и вымерших животных, камней и деревьев
православного Юга и Востока Европы).
В это же время происходит становление оригинальной литературы.
Самым ранним из дошедших до нас произведений древнерусской
литературы является «Слово о законе и благодати» Иллариона (1051). Летопись
сообщает об Илларионе: «муж благ, книжен и постник», «книгам хитр писати и
съй по вся льни и нощи писание книги в келии... Феодосия». Ранее уже
упоминалось имя Иллариона — это единственный со дня принятия
христианства до середины ХП в. русский по происхождению глава церкви,
возведенный на митрополию в 1051 г. Ярославом Мудрым без санкции
Константинопольского патриарха. Вскоре, видимо после смерти Ярослава, он
был вынужден этот пост оставить.
Основная идея «Слова о законе и благодати» — вхождение Руси после
принятия христианства в семью христианских народов, в чем автор видит
35
заслугу князя Владимира и продолжившего дело распространения новой веры
его сына Ярослава. При этом дохристианское прошлое Руси в глазах Иллариона
не выглядит «темными веками», напротив, он подчеркивает, что Владимир, его
отец Святослав и дед Игорь «не в худой и неведомой земле владычествовали,
но в Русской, которая ведома и слышима во всех четырех концах земли».
«Слово» написано на основе глубокого погружения в тексты Ветхого и Нового
заветов: «В одно время вся наша земля восславила Христа с Отцом и со Святым
Духом. Когда начал мрак идольский от нас отходить и зори благоверия
явились. Тогда тьма богослужения рассеялась, и слово евангельское землю
нашу озарило... »
Во второй половине XI — начале XII в. на Руси возник ряд оригинальных
произведений, среди которых выделяется цикл сказаний — жития первых
русских святых: князей Бориса и Глеба, игумена Киевско-Печерского
монастыря Феодосия, написанные монахом этого монастыря Нестором (80-е
годы XI в.).
В различных городах Киевской Руси начали составляться летописные
своды. Примечательно, что они составлялись на русском языке, в то время как в
Западной Европе они писались на чуждой народу латыни. Нельзя не отметить,
что русское летописание — жанр, не имеющий точных соответствий в других
литературах.
Летописный
жанр
занимает
важнейшее
место
в
древнерусской
литературе. Некоторые исследователи полагают, что его появление можно
отнести уже к концу Х в., когда и был создан первый летописный свод.
Первым летописным сводом, текст которого можно реконструировать,
является так называемый Начальный свод конца XI в. Его текст сохранился в
составе Новгородской первой летописи.
Древнерусскую литературу можно рассматривать как литературу одной
темы и одного сюжета. Этот сюжет — мировая история, тема — смысл
человеческой жизни. Древнерусская литература утверждает своеобразный
реализм, он носит поучительный характер.
36
В первую очередь сказанное, конечно же, относится к поучительнобытовой литературе — притчам. В аллегорической форме они преподносят
нравоучения, говоря не о единоличном, а об общем, постоянно случающемся.
Жанр притчи для Древней Руси и традиционный, и имеющий библейское
происхождение: притчами усеяна Библия. Притчи входили в состав сочинений
для проповедников, они были и в произведениях самих проповедников. Притчи
повествуют о вечном. Все совершающееся в мире имеет две стороны. Одна —
это то, что произошло, и в этом есть реальная причинность: ошибки,
совершенные князьями, недостаток единства или недостаток заботы о
сохранности
родины
—
если
это
поражение;
личное
мужество,
сообразительность полководцев, храбрость воинов — если это победа;
неосторожность «бабы некой»— если это пожар города.
Другая сторона — это извечная борьба Зла с Добром, это стремление
Бога исправить людей, наказывать их за грехи (вот почему со средневековой
точки зрения так велико значение их уединенных молитв). В этом случае с
реальной
причинностью
сочетается
по
древнерусским
представлениям
причинность сверхреальная.
Литература взяла на себя в культуре Древней Руси роль объединяющего
центра в сложившемся и укореняющемся «двоеверии» и «двоекультурье». Она
глубоко усвоила народную устную традицию, вместе с тем свою главную роль
книжник видел в просвещении, проповеди святой жизни.
В начале XII в. в Киеве, в Печерском монастыре, писал историю Руси
монах Нестор. Его большой труд «Повесть временных лет» («Повесть о
прошедших временах») переписывался русскими людьми на протяжении пяти
столетий. Это древнейшая (около 1113 г.) дошедшая до нас русская летопись,
лежащая в основе большинства последующих летописных сводов.
«Повесть временных лет» — выдающееся для средневековой Европы
историческое произведение, в котором русская история рассматривалась на
фоне истории всех славян и соседских народов. Нестор написал свой труд на
основе большого числа собранных им греческих и русских книг. Своей повести
37
он дал следующий подзаголовок: «Откуда есть пошла Русская земля, кто в
Киеве нача первее княжити, и откуда Русская земля стала есть».
Из переводных византийских источников в наибольшей степени автор
использовал «Хронику Георгия Амартола». Из отечественных источников
помимо начального свода он привлекал устные легенды (об основании Киева, о
призвании варяжских князей, о княгине Ольге и ряд других). «Повесть»
начинается с рассказа о расселении славян по Европе, их взаимоотношениях с
другими народами. Далее повествуется о возникновении государства Руси,
деяниях первых его правителей. Особенно подробно изложены в «Повести»
события второй половины XI — начала ХП столетия.
В одну из рукописей, сохранивших текст «Повести временных лет», —
Лаврентьевскую рукопись были включены произведения, принадлежащие руке
князя Владимира Мономаха. Среди них «Поучение». Рядом помещено
послание Владимира Олегу Святославичу; написанное в разгар усобиц 90-х
годов XI в., после гибели в бою с Олегом сына Мономаха Изяслава.
Произведение Владимира Мономаха является не только ценным историческим
источником, но и ярким литературным памятником, дающим представление об
общественном сознании высшего слоя древнерусского общества.
Мир духовной культуры Киевской Руси был миром традиций, обрядов,
канонов — сначала языческих, потом православных. Переход к последним не
очень прост. Драматический и противоречивый, он определил особый тип
древнерусской духовности, наложившей отпечаток на всю русскую культуру
последующих эпох. Язычество являлось не просто религией, но формой
закрепления
опыта
народной
жизни
на
протяжении
тысячелетий.
Родоплеменные отношения, соответствующие им нравы и представления о
правилах жизни отражались в языческих верованиях и обычаях. Поэтому для
утверждения новой религии с ее представлениями о человеке и нравственности
потребовалось преодолеть не просто язычество, но древнюю традиционную
культуру. Хотя Киевская Русь была уже раннефеодальным государством, т. е.
основы родоплеменного общества уже изжиты, но обычаи, нравственные
38
ориентиры, формы быта были все еще неотделимой частью народной жизни,
народного сознания.
Духовный мир человека Киевской Руси во многом был подобен
мироощущению средневекового человека в раннефеодальной Европе: все
вокруг значительно и полно мистического смысла — Бог присутствует в этом
мире. Человек должен разглядеть сокровенный смысл вещей, окружающих его,
символику животных, растений, числовых соотношений. Число «один»
свидетельствовало ему о единстве Бога, «два»— напоминало о двуединой
природе Христа (сын Божий и человек), «три» — о триединстве Бога (Бог —
отец, Бог — сын и Бог — дух святой). «Четыре» было символом материального
мира, поэтому мир имеет четыре стороны света, он составлен из четырех
элементов и т. д. «Семь» — воплощало в себе соединение в человеке
Божественного начала с материальным, поэтому все, что касается человека,
семерично: семь смертных грехов, семь противопоставленных им церковных
таинств, семь дней недели, в которые был сотворен мир (вернее, шесть дней, а
седьмой Бог отдыхал), семь тысячелетий мировой истории и т. д.
Значительный и великий мир лежал вокруг человека. Себя человек
ощущал в большом мире ничтожной частицей, но не случайной: он сам —
творение Бога и участник мировой истории.
В Киевской Руси существовало весьма противоречивое отношение к
светским
увеселениям.
Моральные
критерии
относительно
народных
традиционных праздников не были единообразны, а потому неоднозначно было
отношение к ним: то запрет и гонение, то признание необходимости «смеховой
разрядки».
В «двумерной» средневековой культуре христианский дуализм тела и
духа, возвышенного и низменного выступал как дуализм серьезности
христианской литургии, постничества, благочестия, величия церемониала при
княжеском дворе — и буйства «смехового» гротеска в ритуале народных
праздников. Древнерусские «смехотворцы» — скоморохи с их «бесовскими
песнями» и разгульной гротескной пляской («хребтом их вихляние и ногам их
39
скакание и топтание») были любимыми и при дворе князя, и в крестьянской
избе. Непременным атрибутом таких традиционных увеселений были сосуды с
хмельным обрядовым зельем. Возможно, таковы были элементы древнего
языческого отряда вызывания дождя.
Помимо выступления скоморохов любимы были и коллективные игрища,
приуроченные к традиционным бытовым и земледельческим праздникам.
Любой участник таких праздников становился действующим лицом игры
ряженых. Ряженые кривлялись, плясали, прыгали, колотили в ведра, издавая
неимоверный шум — ритуал обезвреживания и отпугивания нечистой силы.
Разыгрывались шутливые сценки похорон на святки и на масленицу —
изгнание старого года и зимы, враждебной человеку и природе. В языческих
обрядах ритуальный смех, знаменуя радость жизни, был направлен на
приумножение человеческого рода, животных и урожая. Ритуальный смысл
постепенно забывался, но «смеховая культура» сохранялась в традиции
праздников.
Однако христианские ценности и образы постепенно входили и в
народную культуру, вытесняя язычество или перемешиваясь с ним.
Глава III. СТАНОВЛЕНИЕ «ПОЛИЦЕНТРИЗМА» — ПОЯВЛЕНИЕ НА РУСИ,
РАЗДРОБЛЕННОЙ НА РАЗНЫЕ РЕГИОНЫ, САМОБЫТНЫХ КУЛЬТУРНЫХ
ЦЕНТРОВ
Х — XI вв. — Новгородское княжение как ступенька к киевскому столу.
Сюзеренитет княжеской династии. Новгород Великий (Х — XIII вв.) —
торговля, самостоятельность церкви, своеобразие традиций и национального
искусства. Василий Буслаев и Садко: «Не я, Видно, купец, богат новгородский.
Побогаче меня славный Новгород!»
40
Христианизация
не
смогла
предохранить
Русь
от
феодальной
раздробленности. Религия как форма идеологии не могла противостоять
экономическим противоречиям, процессам децентрализации, начавшимся в
Древнерусском государстве во второй половине ХП в.
Междоусобицы, потрясавшие в средневековье молодые государства всего
мира, не миновали и Русской земли, мешая ее развитию и укреплению. И здесь
сдерживающим фактором, смягчавшим жестокие нравы князей и витязей, были
воспринятая от предков культура высокой духовности, учение, что не земные
сокровища и власть, а внутренняя чистота и высота духа есть истинное
богатство.
Не все, конечно, князья внимали этому учению, но такие великие мужи,
как Владимир Мономах, его сын Юрий Долгорукий, сыновья Юрия
Долгорукого, т. е. внуки Владимира Мономаха — князья Андрей Боголюбский
и Всеволод Большое Гнездо, старавшиеся создать единое Русское государство,
стояли на этих высоких идеалах. Два других сына Владимира Мономаха —
Борис и Глеб отказались проливать кровь, своих соотечественников в
междоусобной войне. Они погибли от копий и ножей слуг братоубийцы
Святополка. Погибшие братья Борис и Глеб навечно остались в памяти
народной
национальными
героями,
святыми,
олицетворением
высокой
нравственности и культурных идеалов наших предков.
Справедлив и мужествен был князь Андрей Боголюбский. В середине ХП
в. этот дальновидный муж, видя разоряемой от междоусобиц и набегов кочевых
племен
Южную
Киевскую
Русь,
решает
перенести
политический,
экономический и духовный центр государства на север, в Ростово-Суздальские
земли. Втайне от своего отца, не одобрявшего его намерений и желавшего
видеть любимого сына князем киевским, Андрей Боголюбский отправляется к
северным пределам Русского государства. Едет из культурного и богатого
Киева в дикие северные леса в твердой уверенности, что вскоре и культура, и
богатство, и, самое важное, материальное и духовное процветание будут
именно там. В подкрепление своего замысла он увозит из Киевской Руси
41
главную святыню — подарок греческого императора древнюю икону
Богоматери, ту самую, которую теперь мы называем Владимирской. В
небольшом
поселении
Владимире,
предместье
Суздаля,
он
возводит
величественный собор, в котором помещает святыню. Невдалеке от Владимира
строит монастырь с храмом Покрова на Нерли, всемирно известным шедевром
архитектуры. И люди потянулись в новую столицу. Князь Андрей по праву
сказал о себе: «Я Белую Русь городами и селами застроил и многолюдною
сделал». Белой Русью тогда назывались места, где выпадало много снега.
На решение Андрея Боголюбского перебраться в более северные районы
повлияло и общее изменение ситуации. Половцы и тюрки-сельджуки в
середине ХП в. перехватили пути на юг и на восток. Торговые связи Западной
Европы и Ближнего Востока вновь перемещаются в Средиземноморье.
Торговое значение Киева в связи с этим постепенно падает, на первое место с
усилением значения деловых связей по Балтике и Волге выходят Новгород,
Полоцк, Смоленск, Владимир-на-Клязьме. На изменение направлений торговой
деятельности повлиял и подъем ремесленного производства в русских городах.
Видное место в ассортименте купцов, в том числе и гостей, занимают изделия
русских мастеров.
На зарубежные рынки вывозились главным образом меха, рабы, воск,
мед, лен, полотно, серебряные изделия. Ввозились, как и в других
средневековых странах, предметы роскоши, драгоценные камни, пряности,
краски, ткани (шелк, сукно, бархат), благородные и цветные металлы (серебро,
олово, свинец, медь), кони. В целом ввозимые товары предназначались для
состоятельных людей. Вместе с тем значительная часть импорта поставлялась
ремесленникам
(металлы,
краски)
и
крестьянам
(лошади).
Предметы
украшения, в том числе бусы из двухслойного стекла, изготовлявшиеся в
восточных странах, покупались на Руси и горожанами, и сельскими жителями.
Во время монголо-татарского ига, когда обезлюдели южные города,
Владимир — этот новый духовный центр — хранил русскую культуру и
традиции память о былом могучем государстве и тем давал надежду на
42
возрождение его в будущем. Сохраняя этот последний духовный оплот Руси,
рискуя головой, ездил на поклон в Золотую Орду Александр Невский. Отсюда
митрополиты
Кирилл,
Максим
и
Петр
призываликнязей
прекратить
междоусобицы, не губить своей земли и народа.
Страстный призыв князей к единству, прекратить междоусобные войны и
дать отпор половцам звучит и в самом замечательном поэтическом
произведении Древней Руси — в «Слове о полку Игореве», написанном в 1185
г., очевидно, в Киеве неизвестным автором:
Вступите, господа, в златы стремена...
за землю Русскую!
Загородите полю воротами своими
острыми стрелами!...
«Слово о полку Игореве» посвящено неудачному походу на половцев в
1185 г. новгородеверского князя Игоря Святославича. То, что именно этот
поход послужил поводом для создания такого произведения, не случайно. Ряд
обстоятельств— сопутствовавшее походу затмение солнца, невзирая на которое
Игорь продолжал поход, гибель и пленение всего войска, бегство князя из
плена — были уникальны и произвели сильное впечатление на современников
(кроме «Слова» им посвящены две пространные летописные повести).
«Слово о полку Игореве» в дошедшем до нас виде было создано, видимо,
осенью 1188 г. (возможно, что основной текст его был написан еще в 1185 г.,
вскоре после бегства Игоря из плена, а в 1188 г. в него были внесены
добавления в связи с возвращением из плена брата и сына Игоря). Неизвестный
автор его, разгадка имени которого не перестает занимать исследователей и
любителей «Слова», был жителем Южной Руси, лицом светским и
принадлежащим к высшему слою древнерусской знати — боярству. Основная
идея «Слова»— необходимость единства действий русских князей перед лицом
внешней опасности. Главное зло, препятствующее этому, — княжеские распри
и междоусобные войны. При этом автор «Слова» — не сторонник единого
государства: разделение Руси на княжества под властью суверенных
43
правителей воспринимает как должное; его призыв направлен не к
государственному объединению, а к внутреннему миру, к согласию в
действиях.
Являясь
произведением
о
событиях
своего
времени,
«Слово»
одновременно представляет собой и яркий памятник исторической мысли.
«Нынешнее» время сопоставляется в нем с прошлыми событиями, причем,
отечественной истории (что было редкостью — обычно исторические примеры
в произведениях древнерусской литературы черпались из библейской и римсковизантийской истории). Особенностью историзма «Слова» является попытка
отыскать в прошлом корни нынешних бед Руси: автор обращается с этой целью
к событиям второй половины XI в., когда началась эпоха княжеских распрей,
приведших к ослаблению страны перед половецкими набегами. В своем
обращении к истории автор «Слова» широко использует эпические мотивы.
«Слово о полку Игореве» написано образным поэтическим языком.
Необычайно выразителен и лиричен знаменитый плач Ярославны (княгини
Евфросиньи, жены Игоря); княгиня стоит на высокой крепостной стене города
Путивля: впереди расстилается бескрайнее поле, на другом конце которого
томится в плену князь Игорь. Ярославна упрашивает ветер, реку и солнце не
причинять зла раненому князю и вернуть его на родную землю. Весь плач
пронизан народными поэтическими мотивами, автор широко использует
природу, одухотворяет ее, воскрешает образы старых языческих богов,
использует древний славянский эпос о борьбе с готами, былины о Всеславе
Полоцком и «старые словеса» певца Баяна.
Итак, на Руси был уже свой знаменитый рапсод — «вещий Баян»,
«соловей старых времен», упоминаемый в «Слове о полку Игореве».
Во второй половине XII в. (точная датировка — предмет спора) в СевероВосточной
Руси
появилось
другое
примечательное
произведение
древнерусской литературы — «Слово Даниила Заточника». Оно написано в
форме обращения к князю. Автор, выходец из низших слоев господствующего
класса, попавший в опалу, старается вновь заслужить княжескую милость и
44
доказать князю свою полезность в качестве мудрого советчика. «Слово»
насыщено афоризмами. В 20-е или в первой половине 30-х годов XIII в. была
создана вторая редакция этого произведения, именуемая «Молением Даниила
Заточника». Она адресована Ярославу Всеволодовичу, в то время князю
Переяславля-Залесского. Автор этой редакции дворянин — представитель
новой категории гocподствующего класса. Характерной чертой «Моления»
является негативное отношение к высшей знати — боярам.
Еще одно выдающееся произведение древнерусской литературы —
«Слово о погибели Русской земли» было написано в самые тяжелые для Руси
дни, во время монголо-татарского нашествия. Скорее всего оно было создано в
начале 1238 г. в Киеве при дворе князя Ярослава Всеволодовича, занимавшего
тогда киевский стол, после получения вестей из Северо-Восточной Руси о
вторжении в нее полчищ Батыя и о гибели в бою с татарами на реке Сить брата
Ярослава — Юрия. Это произведение (оставшееся незаконченным) содержит
не имеющий себе равных в средневековой литературе гимн — прославление
родной земли, воспоминани
е о ее былом могуществе (при князьях Владимире Мономахе, его сыне
Юрии Долгоруком и внуке Всеволоде Большое Гнездо). «О светло-светлая и
украсно украшена земля Русская!» — пишет автор «Слова о погибели Русской
земли».
С болью автор рассуждает о «болезни» — усобицах, подтачивающих
силу Руси со времени смерти Ярослава Мудрого. Подобно автору «Слова о
полку Игореве», автор «Слова о погибели» обращается к прошлому своего
отечества, пытаясь понять причины его сегодняшних бед.
Для русской духовной культуры середины XII — XIII вв. характерно
становление «полицентризма» — появление в разных регионах Руси
самобытных культурных центров.
В XI — XIII вв. возникли рукописные центры в Новгороде, Пскове,
Москве, Рязани, Смоленске, Переяславле, Владимире-на-Клязьме, Галиче,
Полоцке,
монастырях
Троице-Сергиевом,
Соловецком,
Иосифо45
Волоколамском,
Кирилло-Белозерском
и
других
городах.
Русская
периодическая печать ведет свое начало от рукописных известий — так
называемых «Вестовых писем», или «Курантов».
Получает дальнейшее развитие летописание. Если в XI— начале XII в.
центрами летописной работы были только Киев и Новгород, то в последующий
период летописание ведется в боль- шинстве центров образовавшихся
феодальных княжеств, упомянутых выше. Несмотря на «областной» характер
летописания, летописцы XII — первой половины ХШ в. не замыкались на
своих узкорегиональных событиях, в той или иной мере ос- вещая историю
всей Руси. Из дошедших до нас летописных текстов летописание центров
Южной Руси в наибольшей степени отражает Ипатьевская летопись (конец ХШ
в.), Радзивилловская летопись и летопись Переяславля-Суздальского (ХШ в.).
От
византийско-русского
искусства
Киевской
Руси
пошло
уже
собственно русское искусство отдельных княжеств, выделившихся из
первоначально целого, — земель Галицко-Волынской, Ростово-Суздальской,
Новгородской и др.
Рубеж XII — ХШ вв. отмечен ростом городов, широким строительством
крепостных стен, башен, теремов и церквей. В городах возводятся высокие 2 —
3-этажные великолепные здания с богатым и живописным убранством.
Увеличение высоты городских построек обусловило появление в это время
нового, башнеобразного типа церковной постройки, больщей высоты, чем
раньше.
Из
таких
стройных
и
величественных
храмов
сохранились
Михайловский в Смоленске, Пятницкий в Чернигове и Новгороде.
Особое впечатление оставляет хорошо сохранившееся до наших дней
белокаменное зодчество Владимиро-Суздальской Руси. Пропорциональные,
гармоничные формы, щедрая отделка золотым кружевом, широкое применение
скульптуры на фасадах — все это делает владимиро-суздальскую архитектуру
времен Всеволода Большое Гнездо жемчужиной европейского средневекового
зодчества.
46
Вскоре вместе с храмовым строительством появляются и каменные
княжеские дворцы, развивается церковная живопись. В архитектуре второй
половины ХII — начала ХIII в. наблюдается сочетание местных традиций,
заимствованных из Византии
форм и
элементов западноевропейского
романского стиля. Из сохранившихся памятников зодчества этой эпохи особо
могут быть выделены Георгиевский собор Юрьева монастыря (первая половина
ХП в.) и церковь Спаса на Нередице (конец XII в.) под Новгородом, а в СевероВосточной Руси — Успенский и Дмитриевский соборы во Владимире, церковь
Покрова на Нерли (вторая половина ХП в.), Георгиевский собор в ЮрьевеПольском (1234).
Наряду с этим начиная с середины XI в. на Русь стали проникать и
элементы романского стиля (Новгород, Полоцк), особенно ярко проявившиеся
в декоре Владимиро-Суздальских храмов, Новгорода, Полоцка, в литературе и
фольклоре
этого
времени.
Остатки
княжеского
замка
в
Боголюбове
обнаруживают явное сходство его с современными ему замками Германии.
В городах в это время процветало художественное ремесло с широким
искусным использованием многоцветной эмали, золотой наводки, тонкого
металлического кружева и самоцветов. На Руси ковали знатные мечи... Мастера
золотых и серебряных дел украшали оружие (изготовлением которого русские
славились), рукописные книги, столовую утварь, одежду и создавали
изумительной красоты драгоценные украшения для женского убора. Примеров
расцвета других видов искусства было немало. Все это свидетельствует о том,
что в XII и начале ХШ в. русская культура была самостоятельной и зрелой. И
если Русь испытывала влияние со стороны Византии, то уже довольно
незначительное. Между тем ее связи с Западной Европой постоянно
расширялись, особенно во второй половине ХП — начале ХШ в. — в период
расцвета романского искусства на Западе, когда изделия русских ювелиров
очень высоко там ценились и пользовались неизменным спросом.
Строительство великолепных культовых зданий и жилых многоэтажных
домов, богато украшенных ручным «узорочьем», а также ремесло, столь
47
широко и разнообразно развитое в Древней Руси, — все это требовало опыта
работы с разнообразным сырьем (металлом в эмалях, черни, скани, ювелирных
работах; камнями в шлифовке и отделке их, строительстве и резьбе; деревом;
глиной; стеклом), создания различных технологий (плавка, ковка, сварка,
паяние, литье, волочение проволоки и др.), в строительстве: использование
подъемников, коромысловых, вращательных и поступательных механизмов. На
Руси были сделаны ремесленно-технические открытия, например создание
цилиндрического замка. Знание ремесленно-практического толка развивалось,
укреплялось, передавалось из поколения в поколение через артели и
мастерские, путешествовало из одной русской земли в другую со строителями
храмов и иконописцами благодаря переездам их князей. Так происходило
освоение новых земель, закладывались основы самого мощного по уровню
культуры того времени в европейском регионе государства.
Немаловажными в понимании становления Древней Руси являются и
такие исторические реалии того времени: когда в IX — Х вв. в Киеве на юге и в
Новгороде на севере только еще формировались первые государственные
структуры славянских племен, европейский мир уже воспринял более чем
двухтысячелетнюю историю мира и войн разнообразных государств с их
опытом тираний и демократий, союзов государств и империй, хранил
поэтическую мифологию древних греков, учился у великих древних философов
и ученых, писателей и архитекторов, скульпторов и живописцев.
Киевское княжество и Русская земля (узкое значение этого понятия,
обозначающего территорию в Среднем Поднепровье вокруг Киева, в ХII
столетии вновь получило распространение) стали объектом коллективного
сюзеренитета княжеской династии: все сильнейшие князья имели право на
причастие (владение частью территории) в Русской земле. Номинально
киевский стол продолжал считаться старейшим, хотя в середине ХII — первой
трети ХIII в. в результате междоусобных войн киевское княжество было
раздроблено. Киев окончательно пал в 1169 г.
48
Как отмечают историки, время от смерти Ярослава в 1054 г. до появления
монголотатар в 1224 г. — самый смутный и тревожный период во всей истории
России. Так как варварский обычай уделов продолжает преобладать над
византийской идеей политического единства, то национальная территория
подвергается постоянному дроблению. Русский исследователь Погодин
насчитывает в этом периоде 64 княжества, существовавших более или менее
продолжительное время. В течение этих двух веков 293 князя спорили за
обладание Киевом или другими русскими областями, были 83 междоусобицы, в
некоторые
из
них
были
втянуты
практически
все
земли
русские.
Междоусобные распри дополняются внешними войнами: из летописи следует,
что только с одними половца- ми было 18 войн, вторгавшимися 46 раз на
русскую территорию.
В результате междоусобной войны и победы Новгорода над Киевом в
1170
г.
«общерусским»
столом
становится новгородский.
Социально-
политическое развитие Новгорода имело значительную специфику в сравнении
с другими русскими землями. В Х — начале XI в. в результате сочетания
факторов важности Новгорода как центра Северной Руси и в то же время
непрочности и временности положения в нем князей, рассматривавших
княжение как ступеньку к киевскому столу, произошла консолидация
новгородской знати в свою особую корпорацию, обособившуюся от княжеской
дружинной организации.
В ХII в. самостоятельность новгородского боярства по от- ношению к
княжеской власти усилилась. До полного формирования республиканского
правления было еще далеко (оно окончательно сложилось только в конце ХШ
в.). Но новгородское боярство в ХII столетии стало оказывать решающее
влияние на выбор князей, и ни одному из княжеских кланов не удавалось
закрепиться в Новгороде до 30-х годов ХIII в.; после же этого времени там
княжат только князья суздальской ветви.
Усиление самостоятельности местного боярства по отношению к
княжеской власти было обусловлено самими особенностями социально49
экономического развития Руси середины XII — середины ХIII в. — времени
роста вотчинной формы феодальной земельной собственности (княжеской,
боярской, церковной). Если для XI в. сведения письменных источников о
боярских и монастырских вотчинах единичны, то для ХII столетия они
относительно часты.
Государственная форма собственности, однако, продолжала играть
ведущую роль, но развитие системы боярских вотчин привело к усилению
самостоятельности бояр (верхушки дружины), ослаблению их связи с князьями
и вследствие этого к постепенному распаду дружинной организации
господствующего класса. В течение второй половины ХП — ХШ вв. дружина
распадается на бояр-вотчинников, оставшихся вас- салами князя, и княжеский
двор,
члены
которого
именовались
дворянами
или
слугами.
Двор
соответствовал «молод- шей дружине» предшествовавшего периода.
Однако, поскольку процесс смены дружины двором занял длительное
время, около столетия, на первых порах существования самостоятельных
княжеств
господствующий
класс
в
них
сохранял
«региональную»
корпоративность, будучи представлен дружинами князей — правителей земель
и дружинами князей — их вассалов.
После распада княжеского рода Рюриковичей было утрачено понятие
родового старейшинства — его сменило представление о старейшинстве в
своей ветви. Князь, занимавший киевский стол, теперь не являлся не только
старейшим в роде, но даже и старейшим в своей ветви и был лишь
номинальным, а не реальным верховным правителем Руси. В этих условиях
возникла необходимость в особом титуле для подчеркивания политического
верховенства. Таким титулом стал великий князь (применявшийся на Руси в Х
в. а позже утративший свою актуальность в связи со сложением единого
государства, управляемого единым тогда княжеским родом). Первым стал его
последовательно употреблять правитель Ростово-Суздальской земли (со
столицей в г. Владимире-на-Клязьме) Всеволод Юрьевич Большое Гнездо (1177
— 1212), сын Юрия Долгорукого.
50
В ХIII в. этим титулом стали именоваться кроме преемников Всеволода
на владимирском столе и другие сильные князья — галицко-волынские,
черниговские и др.
Имея сто тысяч жителей и триста тысяч подданных, Новгород,
призвавший варяжских князей, был настолько могуществен, что не допускал
тирании над собой. Древнее предание говорит неопределенно о восстании
против Рюрика под предводительством героя Вадима.
Святослав,
завоеватель
Дунайской
Болгарии,
хотел
управлять
Новгородом через простых наместников, но новгородцы потребовали, чтобы он
дал в князья своего сына, грозя при этом: «Если не пойдете к нам, то найдем
себе князя». Ярослав Мудрый в награду за их преданность дал им огромные
льготы; текста его грамоты нигде не сохранилось, но тем не менее новгородцы
постоянно ссылались на нее. С одной стороны, они не могли обойтись без
князя, но, с другой стороны, в редких случаях. князь долго сидел у них.
Истинным государем было вече, собиравшееся по звуку вечевого колокола на
Ярославов двор. Новгород сам себя величал «Господин Новгород Великий».
«Кто против Бога и Новгорода Великого?» — гласила народная поговорка. Так
как этот город был далеко от Днепровской Руси и близко к Балтийскому морю
и Западной Европе, то принимал незначительное участие в междоусобицах,
предметом и центром которых был Киев. Он (Новгород) воспользовался в ином
смысле этими усобицами, ибо среди княжеских раздоров и частых перемен в
великом княжестве ни один князь не имел настолько силы, чтобы смирить
Новгород. Новгород мог свободно выбирать любого князя из соперничающих
фамилий; мог предлагать условия ему и его дружине, «кланялся ему и указывал
дорогу» из города. Иногда, для предупреждения дурных замыслов князя,
Новгород держал его в заключении во владычном доме, и уже новый князь
давал ему свободу. Очень часто смена князя заканчивалась общим грабежом
сторонников смененного князя и даже утоплением их в Волхове. Святополк,
великий князь киевский, хотел посадить в Новгороде своего сына; новгородцы
послали сказать ему: «Аще ли две голову имеет сын твой, то посли и».
51
Власть новгородского князя опиралась не только на сопровождавшую его
дружину, на его семейные связи с тем или другим могущественным
княжеством, но и на партию в самой республике, державшую его сторону.
Только в случае перевеса противной партии князь лишался престола и чернь
мстила его приближенным. Так как Новгород был по преимуществу торговым
городом,
то
причиной
внутренних
распрей
была
противоположность
экономических интересов.
Ни одна княжеская династия не могла утвердиться в Новгороде и ни одна
княжеская дружина не заняла места в местной аристократии, отсюда можно
заключить, что эта республика в течение кратковременных правлений своих
князей сохранила неприкосновенными свои древние вольности и обычаи. Без
сомнения, во всех русских городах существовало земство рядом с князем, бояре
и вече рядом с людьми князя, местная рать рядом с чужестранной дружиной, но
в Новгороде земство, вече, городская рать сохранили большую силу, чем гделибо. Город был могущественнее князя. Последний княжил только в силу
договора, ряда или своего рода торга, следы которого, без сомнения,
встречаются в других русских областях, но который в Новгороде выступает на
первый план. Всякий новый князь обязывался принести клятву сохранять
законы и льготы, данные Ярославом Мудрым. Этот договор в основном
направлен на ограничение власти князя и его людей. Доходы, на которые он
имел право и которые назначались на его содержание, были тщательно
определены, равно как и его юридическая и политическая власть. Он получал
дар (особый род дани) от некоторых волостей, взимал виры и известные купы
(окупы). Но как только меньшие люди поняли, что могут обращаться к суду
великого князя московского, независимость республики пала. Не доверяя
назначенному — посаженному князю, новгородцы тем не менее нуждались в
его посулах для смирения древней славянской анархии. Как во времена Рюрика,
«вста род на род, и правды не бе».
Новгородское вече имело более обширную власть и действовало
правильнее, чем вече других русских городов. Оно призывало князей, изгоняло
52
их, запирало на владычном дворе, обвиняло и судило их, избирало и сгоняло
владык, решало мир и войну, судило государственные преступления. Согласно
древнеславянскому обычаю, сохранившемуся у поля- ков до падения их
республики, решение постановлялось не большинством голосов, а единогласно.
Это был род liberum veto. Большинство нередко топило несогласных в Волхове.
Право созывать вече принадлежало как князю, так и посаднику, как боярам, так
и черни. Обычным местом вече был Ярославов двор, но собирались и у Храма
св. Софии.
Важнейший
памятник
новгородского
права
—
Судная
Грамота,
окончательная редакция которой восходит к 1417 г. В ней встречаем те же
правила, что и в Русской Правде Ярослава Мудрого. Как в древнегерманских и
скандинавских законах, так и в Судной Грамоте освещается право частной
мести,
определение
цены
крови,
возмещение
убытков,
присяга
как
доказательство, суд Божий, судебный поединок, который удержался в
Новгороде после его падения, до XVI в. Однако же упоминаются телесные
наказания: клеймение вора, за второе воровство — повешение. Поземельная
собственность приобретает значение и допускается, очевидно, под влиянием
Москвы. Вторая судебная инстанция — суд великого князя.
Конституция Новгорода с социальной точки зрения имеет много сходства
с польской конституцией: во-первых — громадное неравенство различных
кланов общества. Окончательно сложилась боярская аристократия, и ее
внутренние раздоры бывали причиной волнений в городе.
Ниже бояр стояли дети боярские — род мелкого дворянства, потом
различные классы граждан, купцы, черные люди и смерды, или крестьяне.
Купцы составляли отдельную общину, род гильдии. Существовали также
военные группировки и объединения, всякого рода независимые шайки
авантюристов или боярских дружин, которые грабили иногда даже и друзей, не
говоря уже о недругах на больших реках Северной России. Они нередко
основывали военные поселения народов.
53
Новгородское духовенство имело свой совершенно особенный характер.
Во
всей
остальной
России
оно
было
общим:
православнорусским,
всероссийским, в Новгороде же — по преимуществу новгородским. Не ранее
ХП в. ильменские славяне, обратившиеся позже других к христианству, могли
иметь архиепископа, не присланного из Греции или Киевской Руси, но
принадлежащего к местным служителям церкви. Новгородская церковь носила
общенародный характер: духовенство вступало в светские дела, а миряне
принимали участие в духовных делах. В XIV столетии вече казнит
стригольников, отменяет древние суеверные обряды, сжигает ведьм.
К началу ХШ в. внешнеторговые операции русских купцов настолько
укоренились, что их не смогли прервать даже вторжения монгольских орд и
крестоносцев. После установления золотоордынского владычества на Руси
резко возросло значение торгового пути через Балтику. Деловые связи
новгородцев с немецкими купцами имели здесь давнюю историю. Еще в ХП в.
в
Новгороде
появляются
два
иноземных
гостиных
двора:
Готский
(Готландский) с церковью св. Олафа (построена в 1152 г.) и Немецкий с
церковью св. Петра (1184). К этому времени среди новгородских купцов
существовали свои корпоративные объединения. Представители общины
участвовали в заключении важнейших торговых договоров и были членами
Совета Новгородской республики.
При церкви существовала дума по делам торговли и купческого суда;
здесь же хранились меновые орудия: весы ив двух чашей для воска, безмен для
меда, локоть для сукна и рублевая гривна для взвешивания благо
родных металлов.
С ХIII в. балтийский путь оказался в руках посредников— купцов
Ганзейского союза. Членами союза помимо северогерманских городов во главе
с Любеком являлись Рига, Ревель (Таллинн), Дерпт (Тарту). Для новгородских
купцов осровным торговым партнером стал Ревель, для псковских и
смоленских
—
Рига. Ганзейцы
обладали
монопольными
правами на
посредническую торговлю между странами Западной Европы и Новгородом.
54
Вместе с тем и новгородцы не стеснялись ограничивать права немецких
купцов, запрещая им раз- личную торговлю в городе и доступ в другие русские
земли. Все оптовые сделки обязательно должны были заключаться при
посредничестве местных торговцев. Позже в Новгороде были открыты
Псковский, Тверской, Полоцкий, Смоленский и другие дворы. Приезжие купцы
обязаны были жить в гостиных дворах — селиться вне их запрещалось. В
ночное время там выставлялась охрана. Сами дворы представляли собой
длинные здания с жилыми помещениями, амбарами для хранения товаров и
лавками. Гостиные дворы были укреплены — их опоясывал высокий забор с
крепкими воротами.
Новгородский торг был шумным и многолюдным местом.
В Новгороде было написано очень интересное для русской культуры
произведение «грешным монахом Антонова монастыря Кирик дьяконом» под
названием «Учение им же ведати человеку числа всех лет» (ХII в.). Счет
ведется от сотворения Адама в годах, месяцах, неделях, днях и часах. По году
6644 от этого времени исследователи вычислили год написания— 1136-й.
Кирик приводит числа лунного и солнечного «кругов»; «обновления» неба,
земли, воды; високосных лет и «великого круга» (532), который соответствует
полному циклу «блуждания» пасхи; далее называется количество месяцев,
недель и дней в году, а также часов; затем речь идет о дробных делениях часа.
Сообщается также, когда празднуется пасха. Объяснение этому произведению
скорее всего сугубо церковно-практическое. Церковь нуждалась в календарных
расчетах, пасхалии были рассчитаны и переведены из Византии, но
необходимыми были и собственные знания в этой области. Трактат Кирикановгородца — замечательный пример тому, говорящий о высоком уровне
математических знаний в Новгороде и Древней Руси в целом. Так же
своеобразна
и
национальная
светская
литература
Новгорода.
В
нем
складывается свой собственный цикл эпических песен-былин. Их герои
отличаются от героев киевской эпопеи. Популярный новгородский удалой
боярин Васька Буслаев, весь в крови, со своей дружиной продолжает сражаться
55
на мосту с мужиками, вызванными им на честный бой. Еще более популярен
Садко, богатый купец, удалой молодец, отправляющийся искать счастье на
море. Поднимается буря: бросают жребий, кого принести в жертву
разгневанным богам. Товарищи Садко бросают на воду железные палочки,
Садко — деревянную. Но совершается чудо; железные палочки плавают, а
деревянная палочка тонет. Садко повинуется судьбе и кидается в море. На дне
моря морской царь в своих палатах принимает Садко и, желая женить его на
своей дочери, подвергает разным испытаниям. В конце концов Садко попадает
на берег с несметным богатством. Но что оно значит в сравнении с богатством
Новгорода ?
«Не я, видно, купец, богат, новгородский,
Побогаче меня славный Новгород»,—
заключает Садко.
Итак, культура, духовная жизнь Новгорода, новгородцев отличалась
большим своеобразием, определенной самостоятельностью и своеобычаем. Она
менее других славяно-русских культур подвергалась влиянию, хотя и не
обошлась без этого.
Новгородские
земли
населялись
разными
людьми,
по
призыву
новгородских князей отовсюду собиравшимися и двигавшимися в сторону этих
мест. Наверное, слова одного из западных исследователей — француза Рамбо:
«Русское племя, бесспорно, обладает способностью поглощать известные
туземные народы» — во многом могли бы быть отнесены к новгородскому
характеру и таким русским, как новгородцы.
Бесспорно, что в Новгороде выходцы из южных и северных земель,
представители разных народностей и культур— равно очень скоро становились
вольнолюбивыми, независимыми и себялюбивыми... новгородцами.
Глава
IV.
МОНГОЛО-ТАТАРСКОЕ
ИГО
И
ВОЗРОЖДЕНИЕ
НЕЗАВИСИМОСТИ (1238 — 1480)
Александр Невский (1252 — 1263), его загадка. Иван Калита — получение
56
ярлыка на Великое княжение (1328). Дмитрии Донской (1363 — 1389):
«Отступило Время от них, Господь же с нами!» Куликовская битва (1380).
Епифаний Премудрый «Житие Сергия Радонежского» (начало XV 8.). Церковь
— Важный фактор консолидации Руси под главенством Москвы, так как с 1326
г. Москва — это религиозный центр Руси, место постоянного пребывания
митрополиma.
Экономическое
и
культурное
Возрождение
земель,
объединившихся вокруг Москвы. Андрей Рублев (XV В.). Становление трех
новых народов.
Монголо-татарское нашествие и века татарского ига (1238 — 1480)
затормозили развитие русской культуры почти повсюду, кроме Новгорода и
Пскова, которые не были должниками Золотой Орды и к тому же успешно
отразили натиск западных врагов — ливонских рыцарей. Русь почти
одновременно испытала монголо-татарское нашествие и удар с Запада. На нее
двигались рыцари-монахи так называемого ордена меченосцев, силой
обращавшие в христианство язычников— литовцев и ливов. Их поддерживал
папа римский. Православные русские люди казались меченосцам такими же
дикарями, как и язычники.
В то же время в 1240 г. на русские земли вторглись шведские
завоеватели. Новгородский князь двадцатилетний Александр Ярославич со
своей небольшой дружиной в неравной битве уничтожил тогда шведскую рать
на Неве. Это была его первая крупная победа, за которую он получил титул
«Невский». В следующем году он разрушил опорный пункт немцев — крепость
Копорье. В 1242 г. Александр Невский дал сражение меченосцам на льду
Чудского озера, убил 400 рыцарей, взял в плен 590 и истребил много чуди. Эта
битва была названа Ледовым побоищем, после которой Александр Невский
торжественно вошел в Новгород, ведя за собой скованных пленников. В 1241 и
1245 гг. он разгромил литовцев, а в 1256 г. нанес еще одно крупное поражение
шведам.
57
Двести сорок лет длилось монголо-татарское иго над Русью. Сильно
пришлось пострадать русским людям за это время. Много бед было причинено
и тем, что князья разных городов ссорились и воевали друг с другом, часто
призывая к себе на помощь татар в этой борьбе.
Во времена феодальной раздробленности, междоусобиц и монголотатарского ига по-разному стала складываться судьба различных частей
Русской земли. Постепенно на основе прежней древнерусской народности
оформилось три новых народа: русский (или великорусский), украинский и
белорусский — при всей близости все-таки со своими особыми типами
культур. Междуречье Оки и Волги и Новгородско-Псковская земля явились
центром развития великорусской народности и русской культуры.
Собственно Русское государство стало формироваться на основе
великого княжества Владимирского; украинский и белорусский народы
оказались в составе Польско-Литовского государства.
Начиная с первых десятилетий XIV в., говоря о Русском государстве, мы
будем иметь в виду только Северо-Восточную Русь и государственные
образования, выросшие на ее основе.
До XIV в. был единый восточнославянский язык, называемый
древнерусским. Будучи единым по происхождению и характеру, он получал на
разных территориях местную окраску, выступая в диалектных разновидностях.
В славянской ветви со временем выделилось три подгруппы: южная,
западная и восточная. В восточную группу входят три восточнославянских
языка: русский (великорусский), украинский (малорусский) и белорусский. И
как отмечает французский исследователь русской тематики Рамбо, из всех
славянских народов один только великорус сумел создать и сохранить
огромную империю среди самых неблагоприятных исторических и физических
условий'.
Первый погром на Русской земле монгольские полчища устроили в 1224
г., вызвав ужас и страх не только в России, но и во всей Европе. Русь первая
приняла удары этих неведомых врагов, прозванных Гога и Магога, которые
58
«должны явиться пред концом мира, когда наступит пришествие антихриста»
(Жуанвиль).
Но после этого нападения татары повернули назад на восток и скоро
были забыты на Руси. Прошло тринадцать лет, в течение которых князья не
прекращали свои междоусобные войны, а о монголах совсем забыли. Однако
сами события: неурожаи, голод, заразные болезни, пожары и всякого рода
бедствия — землетрясение и солнечное затмение в 1230 г., а также появление
кометы в 1224 г. — все это наполняло летописи того времени мрачными
предвещаниями.
Вся ярость монгольского урагана обрушилась на славянские народы:
русские сражались при Калке, Коломне; поляки — при Лигнице; чехи, моравы
— при Ольмюце. «Многие были убиты в Польше и Венгрии» — сообщает
посол папы к монгольскому хану Плано Карпини.
Крупные города Венгрии — Пешт, Варадин, Арад, Перег, Егрес,
Темешвар, Дьюлафехервар — пали. Затем подверглись разгрому Словакия,
Восточная Чехия и Хорватия. Западная Европа была в панике, страх охватил не
только Германию, но и Францию, Бургундию и Испанию и повлек за собой
полный застой торговли Англии с континентом.
Папа Иннокентий IV в 1243 г. в Лионе предал анафеме императора
Фридриха II, пошедшего на союз с монголами, и хана. Он объявил о «пяти
скорбях» католической церкви: 1) татары; 2) православные; 3) еретики-катары;
4) хорезмийцы; 5) фридрих II
Монголо-татары были обескровлены и остановлены на границах
Германии и Чехии, так что немцы отделались от монгольского вторжения
одним страхом; вторжение свирепствовало преимущественно на русских
равнинах, как будто служивших продолжением великих азиатских степей. И
только на русскую историю оно имело значительное влияние.
Русские князья при этом не проявили нужной сплоченности перед лицом
столь страшного врага. Более того, даже отважный воин Александр Невский
проявил такое отношение к монголо-татарскому нашествию, которое до сих
59
пор вызывает у одних полное непонимание, у других — недоумение. В самом
деле, когда в 1238 г. татарское войско вторглось в пределы Суздальской земли,
он не послал подкреплений ни своему отчему городу Переяславлю Залесскому,
ни столице Владимиру. Не пытался он соединиться и с войском дяди—
великого князя Юрия Долгорукого, стоявшего на реке Сить. Даже Торжок,
исконно новгородская вотчина, не получает помощи от молодого князя и
захватывается ордынцами. Неудивительно, что, видя такую покорность, Батый
оставляет у себя в тылу не разоренный Новгород и поворачивает войско
громить города Южной Руси.
В последующие годы Александр Ярославич не меняет своей позиции.
Покорно прибывая в ханскую ставку в Каракорум, он получает «из рук» татар в
дополнение к Новгородскому еще и Киевское княжество.
Традиционное объяснение этим фактам — «князь не шел на конфликт с
ордынцами, поскольку понимал, что с ними не справиться» — оказывается при
внимательном рассмотрении отнюдь не бесспорным. К середине ХШ в. на Руси
стали складываться условия для мощного военно-политического союза
Мономашичей против Орды. Русский тыл к этому времени стал относительно
надежным: Польша и Венгрия были обескровлены татарами, а литовцы,
шведские и немецкие рыцари значительно ослаблены Невским. Основная часть
монгольского войска, понеся большие потери в походе в Европе, вернулась на
родину. В свою армию Батыю приходилось набирать ненадежных воинов из
покоренных народов. В 1250 г. между младшим братом Александра Андреем,
владельцем великого Владимирского княжества, и Даниилом Галицким,
правителем всей Западной Руси, заключается антиордынский союз. Земли,
контролируемые Александром Невским, могли бы сыграть здесь ключевую
роль, поскольку связывали в единое целое удаленные княжества. Кроме того,
богатый Новгород был способен пополнить русское войска финансами и
людьми.
Однако Александр не только не примкнул к союзу, но и, наоборот,
поспешил в Орду с жалобой на брата. Итогом поездки стал карательный поход
60
Неврюя на Владимирское княжество. Что касается Даниила Галицкого (1229 —
1264), то он предпринимал самые разнообразные меры и многочисленные
попытки, чтобы поднять свою Галицкую область из развалин, оставленных
монголо-татарским нашествием. Чтобы увеличить население своей страны,
уменьшившееся от татарского погрома, он вызывал немцев, армян, евреев.
Новым поселенцам он давал многие привилегии. Экономическим последствием
этой меры было развитие торговли и промышленности, этнографическим же
результатом было введение в Галиче еврейского элемента. В отличие от других
переселенцев евреи образовали как бы отдельный народ среди русских, чуждый
ему и практически не ассимилировавшийся с другими народами.
Даниил вынужден был отправиться в Орду, и сделал это он
значительно позднее всех других русских князей. Монгольский хан Батый
принял его с почетом, избавил от унизительных обрядов, сказав: «Ты хорошо
сделал, что приехал наконец!», а заметив, что Даниилу не нравится кумыс,
велел подать вино. Только большая выдержка Даниила предотвратила его
схватку с самим Батыем. После провала союза с Александром Невским, едва
терпя иго монгольских варваров, Даниил обратился к Риму, обещая употребить
все усилия для соединения обеих церквей и дать войско для крестового похода,
который проповедовали тогда в Европе против монголов.
Иннокентий IV назвал его своим дорогим сыном, дал ему королевский
титул, прислал венец и скипетр. Папский легат торжественно короновал
Даниила в Дрогиниче (1254). Крестовый поход против монголов и соединение
обеих церквей не имели успеха. Даниил презрел упреки и угрозы папы
Александра IV, но сохранил королевский титул. Он принял участие в
европейских войнах и достиг блестящего успеха. «Венгры, — говорит один
летописец, — удивлялись порядку, царствовавшему в его войске, татарскому
вооружению последнего, великолепию князя, его греческому вышитому
золотом платью, его мечу и стрелам, его седлу, богато украшенному
драгоценными камнями и металлами».
61
В 1264 г. окончилась его тревожная жизнь, память о которой сохранена
русскими летописцами. Усобицы во время его молодости, татарское нашествие
в его зрелые годы, переговоры и войны с Западной Европой никогда не давали
ему покоя. По смерти его Галицко-Русская область раздробилась между
различными князьями из его рода и в XIV в. была присоединена к Польскому
царству и потеряна для России.
Чтобы понять поведение Александра Невского в столь трудное для Руси
время, необходимо посмотреть на него в контексте тех исторических событий в
мире вообще, особенно с точки зрения того, как складывались отношения Руси
с Западом в XII — ХIII вв., помня о местоположении Новгородской области,
где княжил Александр Ярославич. Вести о первом крестовом походе 1096 —
1099 гг., завершившемся взятием Иерусалима, были встречены на Руси с
энтузиазмом, это и понятно, так как еще в VII в. арабы заняли Иерусалим.
Теперь же налицо был триумф христианского мира, к которому относила себя
Русь. Выступая против половцев в 1111 г., Владимир Мономах также
постарался придать своим действиям характер крестового похода против
«поганых».
Однако позднее идеология крестовых походов в Западной Европе
претерпела
значительные
изменения.
Объектом
претензий
католиков-
крестоносцев все чаще становились территории, населенные православными.
Ватикан осуществлял идейное и духовное руководство натиском ливонских и
тевтонских рыцарей на земли славян. Разорение крестоносцами центра
православия — Константинополя в 1204 г. Русь восприняла крайне болезненно.
Слухи о стяжательском и развратном образе жизни папского клира усиливали
отчуждение.
Русь — возможно, впервые в своей истории — попыталась вполне
осознанно возвести «железный занавес» в отношениях с Северной и Западной
Европой. В отношении европейцев отечественная идеология с этого времени
требовала «обычая их не держати и учения не слушать, не брататися с ними,
потому что развращенные мысли их полны гибели».
62
Вероятно, молодому новгородскому князю ордынцы казались меньшим
злом, а то и союзником в борьбе с экспансией с Запада. После похода Неврюя
за ним было закреплено великое Владимирское княжество, а сам князь
побратался с сыном Батыя Сартаком. В 1251 г. Невский наотрез отказался от
помощи папы римского в борьбе с Ордой. Вскоре он привел в Новгородскую
землю татарских численников, переписывавших население для обложения
данью (исключение было сделано для духовенства). В отказавшийся
подчиниться Новгород князь ввел в 1259 г. свои войска, подавляя
антиордынские выступления, зачинщикам которых выколол глаза и отрезал
носы.
В ноябре 1263 г. Александр Невский, разболевшись, умер у Нижнего
Новгорода на обратном пути из ханской ставки. (Нижний Новгород был
основан в 1220 г. на реке Волге близ впадения в нее Оки.) Версия о его
отравлении в Орде появилась, скорее всего, потому, что народное сознание не
хотело мириться с фактом дружбы популярного князя с татарами...
Трудно давать оценки деяниям наших предков, живших в те далекие и
страшные времена. И все же сделаем осторожные выводы. Столетия назад Русь
столкнулась с проблемой поиска своего места в споре Запада и Востока. В
жестоком ХШ в. Александр Ярославич Невский решился на союз с Востоком.
Тем более что согласно монгольским правилам войны города, подчинившиеся
им добровольно, не подвергались разорению и получали название «гобалык» —
«добрый город». С таких городов монголы взимали довольно умеренную
контрибуцию: съестные припасы для ратников и лошадей для пополнения
своей конницы. Так избежали разгрома богатые приволжские города,
входившие в состав Владимирского княжества, — Ярославль, Ростов, Углич,
Тверь и др., они вступили в переговоры с монголами для получения ярлыка—
пакта о дружбе и ненападении. Реальной зависимости ярлык не предполагал.
Батый посылал ярлыки к правителям Рума, Сирии и других стран, от него
независимых.
63
В то же время, стоило любому русскому княжеству отказаться от союза с
татарами, оно немедленно становилось добычей литовцев или поляков, как,
например, Галиция в 1339 г.
Итак,
христианская
Европа
разделилась
пополам.
Гибеллины
и
Никейская империя искали союза с монголами; по их следу пошли Ярослав
Всеволодович, великий князь владимирский, и Гетум, царь Малой Армении
(Киликии). Гвельфы, возглавляемые папой Иннокентием IV, южнорусские
князья Даниил Галицкий и Михаил Черниговский всеми силами старались
создать антимонгольскую коалицию, но неудачно.
Так же разделился мусульманский мир. Сунниты встали против
монголов, шииты относились к ним лояльно, вследствие чего не пострадали
при наступлении монголов на Багдад и Иерусалим (1258 — 1260). Зато были
беспощадно истреблены исмаилиты, которых все — христиане, мусульмане и
язычники — считали носителями злого начала, убийцами.
О жестокости монголов в 1387 г. в Исфагане говорит, например, такой
факт: «воины Тимура принесли 70 тыс. отрубленных голов, из которых были
построены башни в разных кварталах города».
Войско Тимура состояло из профессионалов — опытных всадников, на
полном скаку ловивших копьем обручальное кольцо, стрелявших из тугого
лука, спешившись и укрывшись за оконный щит. Наступали монголы, неся
впереди девятиножное белое знамя — полотнище, державшееся на девяти
копьях, причем на каждом висело по бунчуку — конскому хвосту.
Говоря о героической борьбе русского народа против монголо-татарского
ига, нельзя не упомянуть битву, не только возвестившую приближающееся
освобождение, но и вошедшую во многие исторические культурные памятники
Руси, в былины, поэмы, песни, сказания и т. п., — это Куликовская битва
(1380). Предание гласит, что недалеко от Москвы, откуда князь вел свои войска
против Мамая, ему явилась икона Николая Чудотворца. И князь воскликнул:
«Сия все утеша сердце мое!..» (на этом месте и основали Николо-Угрешский
монастырь. До наших дней в монастыре сохранились многие сооружения:
64
Спасо-Преображенский собор, Патриаршие палаты, уникальная Иерусалимская
стена, стилизованная под иконописный город... Неподалеку стоит деревянная
Петропавловская церквушка на берегу монастырского пруда, где не иссякает
родник, вода из которого считается лечебной).
На решающую битву на Куликовом поле Дмитрия, получившего
прозвание Донского, так как Куликово поле было на реке Дон, вдохновил и
благословил преподобный Сергий Радонежский.
Прославившийся в веках князь Дмитрий Донской, окончательно
утвердивший едииодержавие на Руси, по единодушному мнению историков, не
мог бы, став в 12 лет во главе государства, удержать его, если бы не имел таких
мудрых наставников, как митрополит Алексий и игумен земли Русской Сергий
Радонежский. Легенда гласит, что во время битвы преподобный Сергий в своем
дальнем монастыре стоял на молитве, называя по именам убитых в бою и
молясь за них.
Как пишет Н. М. Карамзин, «...в городке дотоле маловажном, созрела
мысль благодетельного единодержавия, открылась мужественная воля прервать
цепи
ханские,
изготовились
средства
независимости
и
величия
государственного... В Москве спаслися отечество и вера».
Великий князь московский Дмитрий Иванович перед выступлением в
поход на хана Мамая приехал к Сергию в обитель и просил благословения. Это
благословение необходимо было, чтобы огромная московская рать, большую
часть которой составляли крестьяне, почувствовала святость предстоящей
войны. Это не был очередной поход против войска Золотой Орды. Это был
крестовый поход христиан. Если права легенда о том, что Сергий дал ратникам
Дмитрия вопреки запретам монашества двух схимников — Пересвета и
Ослябю, то тем самым Сергий с особенной убежденностью показал, что
сражение в войсках Дмитрия — святое дело. Могущество нищего-крестьянина
было здесь продемонстрировано с особой убедительностью. Русское войско
между тем понесли огромные потери, особенно ранеными. Их везли домой на
телегах, а свежие литовские ратники (киевляне и белорусы) и рязанцы
65
преследовали отставшие обозы, грабили их и добивали беззащитных раненых'.
Но Куликовская битва показала русским, что они могут побеждать
непобедимых. Вдохновленный этой победой, Дмитрий Донской пошел
собирать войско для окончательного освобождения страны, а татары,
воспользовавшись ситуацией, овладели тем временем с помощью суздальских
князей, обманувших москвичей, воротами Москвы и предали в ней все огню и
мечу. По точному исчислению, погибло 24 тыс. человек. Погибли также
драгоценные документы и первые архивы Московского княжества.
У Московского княжества не было союзников: ни искренних, ни
корыстных. Для уходящей Руси и рождающейся России друзьями были
православные: греки, болгары, сербы, грузины, валахи. К сожалению, в 1385 г.
турки взяли Софию, в 1389 г. победили сербов на Косовом поле, после чего
через
год
оккупировали
Болгарию,
а
с
1394
г.
началась
блокада
Константинополя. В эти же годы (1386 — 1403) Тимур рядом походов
обескровил Грузию.
Казалось бы, у Москвы было меньше шансов, чем у ее соседей. В
1353 г. по Московской земле прокатилась чума, в 1380 г., как уже упоминалось,
произошло страшное кровопролитие на поле Куликовом, а в 1382 г. было
похоронено 24 тыс. москвичей, зарубленных татарами. Откуда было взяться
силам? Традиционная историография ответа не дает". Очевидно, в большей
степени право утверждение, что Москва устояла потому, что «Московская
политическая идеология была церковной... московский царь мыслился своими
подданными не столько как государь национальный, сколько как
царь
православного христианства всего мира». Христианский идеал давал силы, не
раз являясь залогом победы русских.
Полностью с монголо-татарским игом было покончено лишь в 1480 г., но
незадолго до этого, как гласит предание, великий московский князь Иван Ш в
присутствии татарского посла изломал изображение хана, бросил обломки на
землю и растоптал их. Это событие часто упоминают как истинный конец
монголо-татарского владычества.
66
Владения потомков Чингисхана были самой обширной и самой могучей
державой в ойкумене. Разделенная на четыре больших улуса: империю Юань в
Китае и Монголию, царство ильханов в Иране, Джагатайское ханство в
Средней Азии и улус Джучие, включавший Золотую Орду, Белую орду на
Иртыше и Синюю Орду — кочевья от Тюмени до Аральского моря, — она,
казалось, не имела опасных врагов и достойных соперников. Но к концу ХIV в.
эта «монголосфера», как ее назвал Г. В. Вернадский, развалилась почти
бесследно. Небольшой этнос дурбэн-ойратов, продержавшийся до XVIII в., был
истреблен китайцами в 1759 г.
При рассмотрении последствий монголо-татарского ига для русского
народа, невольно возникает вопрос о его влиянии на русский генофонд.
Однако исследователи, историки в первую очередь, считают, что оно
совсем незначительно. Хотя аристократия обоих народов заключала браки и
несколько мурз, приняв православие, сделались русскими князьями, однако в
массе своей оба народа оставались долгое время враждебными и чуждыми друг
другу. Даже теперь, когда финские коренные жители продолжают русеть,
татарские поселения, даже принявшие христианство, остаются татарскими.
И тем не менее единственным местом, где татары — противники ислама
— могли найти приют и дружелюбие, были русские княжества. Так появились
смешанные браки и фамилии: Аксаков, Алябьев, Апраксин, Аракчеев,
Арсеньев, Ахматов, Бабичев, Балашов, Баранов, Басманов, Батурин, Бекетов,
Бердяев, Бибиков, Бильбасов, Бичурин, Боборыкин, Булгаков, Бунин, Бурцев,
Бутурлин, Бухарин, Вельяминов, Гоголь, Годунов, Горчаков, Горшков,
Державин, Епанчин, Ермолаев, Измайлов, Кантемиров, Карамазов, Карамзин,
Киреевский, Корсаков, Кочубей, Кропоткин, Куракин, Курбатов, Милюков,
Мичурин, Рахманинов, Салтыков, Строганов, Таганцев, Талызин, Танеев,
Татищев, Тимашев, Тими- рязев, Третьяков, Тургенев, Турчанинов, Тютчев,
Уваров, Урусов, Ушаков, Ханыков, Чаадаев, Шаховский, Шишков, Реутов.
Косвенным следствием завоевания явилось увеличение силы и богатства
церкви, так как монголо-татары отличались большой веротерпимостью.
67
Именно в это время русская церковь приобрела то богатство, которое не раз
служило государям в минуты великих национальных кризисов. Церковь с
самого начала своего появления была против междоусобиц, стремилась и
призывала
к
единству
земли
Русской.
Она
много
поспособствовала
объединению земель вокруг Москвы. Московские митрополиты делаются
постоянными, самыми верными союзниками великих князей, стараются
улаживать ссоры между ними.
В 1299 г. митрополит всея Руси Максим переезжает во Владимир, тем
самым была заложена основа сплочения земель Северо-Восточной Руси,
давшая начало современной России.
Из Владимира князь Иван Данилович, по прозванию Калита", приступил
к собиранию и возрождению Руси. Он взошел на великокняжеский престол во
Владимире, а затем перевес столицу в свой наследственный удел — городок
Москву.
До и при Калите Владимир был столицей de jure, а Москва— de facto.
Калита много сделал, чтобы Москва стала стольный городом как de jure, так и
de facto.
В 1328 г. Иван Калита получил ярлык на великое княжьние, с этого
времени владимирский стол почти постоянно находился у московских князей.
Утверждению нового духовного и политического центра в Москве
способствовало прежде всего то, что митрополит Петр, полюбив этот город и
предвидя его великое будущее, перенес сюда из Владимира свою кафедру
(1326).'Мудрый старец советует князю начать укрепление новой столицы по
примеру Андрея Боголюбского: «Если ты... воздвигнешь здесь храм, достойный
Богоматери, то будешь славнее всех иных князей' и род твой возвеличится...»
Иван Калита делал все, чтобы придать блеск столице: он построил в Москве
первый каменный собор — Успенский. Отныне все митрополиты имели здесь
свою кафедру. Этим определилось то, что наследники Ивана Калиты смогли
присваивать исключительно себе великокня. жеский титул, покончили с
междоусобицами, а русская православная церковь как общественный институт
68
становится выразительницей надежд и чаяний всех русских людей незявисимо
от их отношения к тем или иным князьям. Благодяря Ивану Калите и его
преемникам первые московские митрополиты причислены к лику святых: св.
Алексей и св. Петр" принадлежат к числу покровителей России.
Имя Москвы упоминается первый раз в летописи 1147 г. В летописи
сказано, что великий князь Юрий Долгорукий, прибыв во владения боярина
Стефана Кучки, казнил его за какую-то вину и, пораженный живописным
видом одного из его сел, лежащего на высотах у Москвы-реки, на том самом
месте, где ныне находится Кремль, построил город Москву", Название церкви
Спаса на Бору напоминает о дремучих лесах, которые покрывали эти берега
Москвы-реки и на места которых раскинулась теперь столица. В течение века с
ее основания Москва была небольшим неизвестным пригородом Суздаля.
Летописцы упоминают о ней лишь потому только, что ее сожгли татары (1237)
или что брат Александра Невска. го — Михаил Ярославич убит здесь в
сражении с литовцами (1248). Истинным основателем Московского княжества
был сын Александра Невского Даниил, получивший в удел этот городок с
несколькими
селами.
Он
увеличил
свои
владения
важным
городом
Переяславлем-Залесским, который перепгея к нему по наследству от одного из
племянников, и Коломной, которую он отнял у Рязанского княжества. Так сын
Александра Невского Даниил Александрович (1281 — 1325) становится
родоначальником династии московских князей. Он первый погребен в
Архангельском соборе, до Петра Великаогo, бывшем усыпальницей русских
государей. Преемниками Даниила были последовательно два его сына, Юрий и
Иван, получивший прозвище Калита.
Покровителем
Москвы
считался
Георгий
Победоносец.
Георгий
Победоносец в христианской религии святой. Церковная легенда рассказывает
о казни Георгия Победоносца (около 303 г.) в Никомедии (ныне город Измит в
Турции) во время гонений на христиан при Диоклетиане (на территории
Римской империи), о чудесах Георгия Победоносца, в том числе о победе его
над драконом. Первоначально считался покровителем земледелия, позднее
69
феодалы в Европе создали культ Георгия Победоносца — святого патрона
рыцарства. В Древней Руси Георгий Победоносец часто изображался на
княжеских печатях и монетах, в царской России — на государственном гербе.
Москва сыграла значительную роль в культурном возрождении русского
народа. С объединением земель вокруг Москвы связано вступление русской
культуры в новый этап своего развития. Москва теперь предстает в качестве
общерусского центра борьбы против иноземного владычества.
В XIV в. укрепляются позиции московских торговых людей. К этому
времени купцы занимают видное место среди населения многолюдного
московского посада (посад — торгово-ремесленное поселение, возникавшее за
пределами городских стен). При перечислении различных групп москвичей
летопись ставит купцов вслед за представителями знати.
В ХШ — XIV вв. на Руси получили распространение торговые
товарищества (складничества). Они состояли из 2 — 4 человек — или
родственников или чужих друг другу лиц, объединенных общими деловыми
интересами. Соединяя товары, складники образовывали своеобразное торговое
предприятие.
Нельзя не признать тот факт, что после монголо-татарскогo нашествия
каких-либо серьезных достижений в области материальной и духовной
культуры ХШ в. до наших дней не сохранилось. Согласно новым
исследованиям, уцелели только доли процента былого книжного богатства
Руси XI— ХП в., так как в древних деревянных городах свирепствовали
пожары",
возникавшие
то
по
неосторожности
обывателей,
то
при
междоусобных войнах. Немало поработали и иноземцы. В 1224 г. немцы
сожгли Юрьев. В 1382 г. при нашествии Тохтамыша на Москву кремлевские
церкви были полны «до строп», т. е. доверху, иконами и книгами. И все это
сгорело. Позднее, в 1547 г., пожар в Москве уничтожил много рукописей. В
1612 г. Москву дотла сожгли поляки. Во время пожаров гибли ценные вещи и
из устойчивых материалов, даже стальное оружие.
70
Со второй половины ХШ в. до нас дошло незначительное по сравнению с
предыдущим периодом количество летописей, причем они стали, как правило,
более краткими и сухими в изложении. Наиболее полные летописи сохранились
в тех местах, куда монголо-татары не доходили: в Новгороде, Пскове,
Смоленске и ряде других мест. Однако в это время продолжало развиваться
народное творчество, в монастырях не прекращалась работа по восстановлению
утраченного литературного наследия.
С начала XIV в. наметился новый подъем культуры в русских землях,
который продолжался в течение XIV — ХЧ вв. Практически во всех крупных
городах, таких, как Москва, Новгород, Тверь, Ростов, Псков, Нижний Новгород
и др., расширялись и восстанавливались монастырские школы и училища, в
монастырях продолжалась переписка старых и создание новых книг, которых
становилось все больше.
Значительное количество найденных берестяных грамот того времени
свидетельствует о высоком уровне грамотности русского народа.
В это трудное время широко развивалось устное народное творчество.
Появились былины, повествующие о борьбе народа с татарами. Наряду с ними
возникли и новые легенды, например «Сказание о граде Китеже» — городе,
ушедшем под воду, на дно озера, со всеми защитниками и жителями, не
сдавшимися врагам. Создавалось и много задушевных, грустных песен,
отразивших тоску русских людей по свободе, печаль о судьбе родной земли.
В этот период (с XIV в.) получили широкое распространение летописи,
становящиеся все более подробными. Летописи писали не только в
монастырях, но и при дворах московских, тверских и других князей.
Постепенно центром летописания становится Москва. Возникают летописные
своды, в которых Москва рассматривается как преемница Киева и Владимира.
Широкое распространение до Куликовской битвы получили повесть «О битве
на Калке», «Повесть о разорении Рязани Батыем», многочисленные повести об
Александре Невском.
71
Славная победа русских на Куликовом поле (1380) воспета в «Сказании о
Мамаевом побоище» и в поэме «Задонщина». Эта поэма перекликается с
бессмертным творением XII в. «Словом о полку Игореве». Автор «Задонщины»
призывает русских людей к объединению. В XIV в. дорогой пергамент стал
заменяться бумагой, в обиход входит более беглое и свободное письмо —
полуустав.
Были составлены Общерусский летописный свод 1408 г., так называемая
Троицкая летопись, погибшая в Москве при пожаре 1812 г., свод Фотия 1418 г,
свод 1472 г. и др., проводившие идею единого государства в контексте мировой
истории. К 1480 г. относится создание Московского летописного свода. В 1442
г. появился первый русский хронограф, составленный Пахомием Лагофетом, в
котором своеобразно
рассматривалась
всемирная
история,
включавшая
историю России.
Одним из литературных жанров в XIV — ХЧ вв. были жития. Это
повести о князьях, митрополитах, основателях монастырей.
Талантливые церковные писатели Пахомий Лагофет и Епифаний
Премудрый составили жизнеописания крупнейших церковных деятелей Руси:
митрополита Петра, перенесптего центр митрополии в Москву, Сергия
Радонежского-еснователя Троице-Сергиева монастыря. Особую известность
приобрели «Слово о житии князя Дмитрия Ивановича» и «Житие Сергия
Радонежского», названного так по местечку Радонеж, недалеко от которого он
основал монастырь. «Житие Дмитрия Донского», написанное в церковной
манере, рисует яркий образ мужественного полководца, в нем раскрываются
глубокий патриотизм и единство русского народа.
«Житие Сергия Радонежского» написано Епифанием Премудрым в
начале XV в., через двадцать лет после смерти преподобного Сергия.
Сергий Радонежский родился примерно в 1314 — 1322 или 1323 г., умер
25 сентября 1392 г.
72
Главная добродетель Сергия — то, что он труженик, «Бог сделал его
тружеником,
наставником
множества
иноков,
многочисленной
братии
игуменом и главой», — пишет автор eгo жития.
Сергий Радонежский — один из самых почитаемых среди русского
крестьянства святых. Он был чрезвычайно популярен уже при своей жизни. Это
можно объяснить в первую очередь тем, что он был близок народу и своей
святой бедностью, и своим крестьянским трудолюбием. Крестьяне были
основным населением России, и недаром они назывались имен но крестьянами,
т. е. христианами.
Даже служение Богу (совершение литургии) соединялось у Сергия с
простым крестьянским трудом. Был он «учителем и исполнителем: и кутью сам
варил, и свечи делал, и кануны творил».
Сперва крестьянский труд, а потом хозяйственные заботы, особенно
основателей монастырей, стали со времени Сергия постоянным элементом
благочестивой деятельности русских святых из монахов.
Вокруг Сергия Радонежского, наделенного высокой духовной силой,
собрались самые сильные духом люди того времени. Его ученики осваивали и
населяли отдаленный Север. Возрождали к жизни опустевшие места,
поднимали дух и надежду в людях. К Сергию Радонежскому шли за утешением
и ободрением князь и простой землепашец. Его увещевания останавливали и
братоубийственные войны.
Ярче всего популярность Сергия проявилась в истории с нижегородским
княжением. Не в первый раз выступал он миротворцем между князьями, но в
1365 г. суздальский князь Борис Константинович захватил у своего брата
Дмитрия Константиновича нижегородское княжение. Дмитрий признавал
главенство великого князя московского Дмитрия Ивановича, будущего
победителя татар на Куликовом поле. И поэтому вернуть Дмитрия
Константиновича на нижегородское княжение было особенно важно. Когда
уговоры не подействовали, Сергий по одному своему слову затворил все
церкви в Нижнем Новгороде, и Борис вынужден был сдаться. Народ не мог
73
остаться без церковной
службы. А через год конфликт закончился
династическим браком Дмитрия московского на дочери Дмитрия суздальского.
Сила Сергия Радонежского, его слава особенно возросли когда он
решительно отверг сан главы русской православной церкви. Сергий заявлял:
«От юности я не был златоносцем, а в старости тем более желаю пребывать в
нищете»
—
и
отказался
принять
от
митрополита
Сергия
золотой
«парамандный» крест митрополитный, усыпанный драгоценными камнями.
Сергий
Радонежский
основал
монастырь
Троице-Сергиеву
лавру
недалеко от Москвы. В ее благодатной атмосфере развился гений великого
русского
иконописца
Андрея
Рублева
(теперь
там
учатся
будущие
священники).
Одним из самых распространенных литературных жанров того времени
были
исторические
(путешествия),
так
повести,
и
в
крупные
которых
описывались
исторические
как
события.
«хожения»
Выдающимся
памятником русской культуры XV в. явилось «Хожение за три моря» тверского
купца Афанасия Никитина, содержащее много точных и ценных наблюдений
об Индии и других странах, лежащих между Индией и Русью. Ценные
географические описания других территорий представлены в «хожениях»
новгородца Стефана (1348 — 1349) и смолянина Игнатия (1389 — 1405) в
Царьград, в дневнике поездки русского посольства на церковный собор в
Феррару и Флоренцию (1439).
Как известно, в русской культуре отсутствовала эпоха Возрождения.
Существовали отдельные явления гуманистического и возрожденческого
характера. Однако, как считает академик Д. С. Лихачев", можно говорить об
эпохе Предвоз-рождения, не перешедшей затем в эпоху Возрождения, а как бы
замолчавшей на несколько столетий, пока барокко не приняло на себя
некоторые
из
функций
Возрождения.
Наиболее
характерная
черта
Предвозрождения — это обращение к внутреннему миру человека, к его
эмоциональной сфере во всех областях культуры. Для Руси наиболее
интенсивный период Предвозрождения приходится на вторую половину XIV—
74
начало ХЧ в. В религиозной жизни это было время основания многочисленных
монастырей среди дикой природы, тяги котшельничеству, нищенской жизни,
полной лишений, трудный и упорной переписки книг, составления переводов,
влияния исихазма". На русский язык переводились многие пронзведения
греческих и римских писателей. Князья и монастыри основывали большие
библиотеки. Однако много книг, летописей и других литературных памятников
не сохранилось — они сгорели во время бесчисленных пожаров. Развиннлась
своеобразная русская архитектура. Возводились каменные и деревянные
дворцы, крепости, церкви.
В «послекуликовский» период московского зодчества (рубеж XIV — ХЧ
вв.) оформился новый тип одноглавого башнесбразного храма, поднятого на
высоком цоколе, увенчанного рядами килевидных закомар и кокошников, с
высоким барабнном; с системой лестниц, ведущих к перспективным порталам
(Спасский собор Спасо-Андроникова монастыря в Москве, 1425 — 1427). Еще
при Дмитрии Донском в 1367 г. были возведены первые белокаменные стены
Московского Кремля. С зтих пор Москву стали звать белокаменной. Кремль
тогда
выдержал осаду литовцев. Однако после нашествия Тохтамыша в 1382 г.
они сильно пострадали. Спустя столетие с помощью итальянских мастеров
были возведены стены Кремля, сохранившиеся в основном до наших дней.
Московский Кремль стал одной из крупнейших в мире крепостей. Под
укрытием мощных стен были возведены дворцы великого князя и митрополита,
здания государственных учреждений, монастыри.
В центре Кремля, на Соборной площади, появляется колокольня Ивана
Великого (окончательно достроена при Борисе Годунове). В 1479 г. был
сооружен на фундаментах старой церкви главный собор Московского Кремля
— Успенский, который начали строить псковские мастера, а завершил
талантливый зодчий итальянского Возрождения Аристотель Фиорованти. В
Успенском соборе Московского Кремля Фиорованти сумел органично слить
традиции и принципы русского зодчества с передовыми техническими
75
достижениями европейской архитектуры. Пятиглавый Успенский собор
являлся крупнейшим общественным зданием того времени.
В 1484 — 1489 гг. псковские мастера возвели Благовещенский собор —
домовую церковь московских государей. Неподалеку от него была сооружена
усыпальница московских великих князей — Архангельский собор. В конце ХЧ
в. была построена Грановитая палата, получившая свое название от «граней»,
украшавших наружные стены. Грановитая палата являлась частью царского
дворца, его тронным залом. Московский Кремль стал своеобразным символом
могущества и силы сложившегося вокруг Москвы государства.
Так, в XV в., сбросив монгольское иго и объединившись вокруг Москвы,
Русская земля переживала новый подъем. XV в. можно считать золотым веком
древнерусского искусства и культуры, произведения московской школы — его
классикой.
Идея русского единства воплотилась и в ряде других городов и их
архитектурных памятниках, например в соборе Саввино-Сторожевского
монастыря близ Звенигорода, Троицком соборе Троице-Сергиева монастыря,
Звенигородском и др. При сооружении этих соборов были использованы
традиции древнерусского зодчества (планы зданий, особенности архитектурной
композиции и т. д.). В некоторых соборах делались цветные (майоликовые)
полы, медные двери с различными изображениями и украшениями, золоченые
прорезные кресты, производилась внутренняя и внешняя роспись стен. На
каменное зодчество XIV — ХЧ вв. большое влияние оказал стиль деревянных
построек, тесно связанный с народным творчеством. Характерное для русской
культуры
того
времени
подчеркивание
исторических
связей
с
предшествующим периодом нашло, в частности, свое выражение в реставрации
архитектурных памятников в Переяславле, Ростове, Владимире, Твери,
Новгороде.
Древнерусское искусство развивалось в общем русле средневековой
культуры. Оно, так же как и современное ему
76
., искусство Западной и Восточной Европы, оставалось преимущественно
церковным, культовым, преломляло впечатления
жизни
через призму
христианской мифологии и соблюдало установленную иконографию. Оно
также было делом рук ремесленников, делом коллективным, артельным, его
художественные принципы, еще не зная большого расхождения между
профессиональным и народным, складывались как приемы искусного,
«хитрого» ремесла, поэтому оно естественно входило в окружение и быт
человека. Оно питало особую любовь к «узорочью», к ярким краскам, но при
этом в полной мере обладало «реальным чувством величия», свойственным
органическим культурам средневековья. Однако древнерусское искусство не
было ни ответвлением византийского, ни аналогом западного; у него был свой
путь. Можно назвать его искусством эпически-былинного склада.
Если в готике образы святых и мучеников воплощают страдания и смуты
настоящего, то в русском искусстве красной нитью проходит величавая
народная сага, полная затаенных воспоминаний о славном прошлом, стойких
надежд на победу добра, стремления к благообразию жизни.
Все
это
чувствуется
прежде всего в русской архитектуре. Церкви строились на Руси во множестве и
стали частью ее ландшафта. Древние зодчие умели безошибочно выбирать
места для храмов — по берегам водных путей, на возвышениях, чтобы они
были хорошо видны, как маяки для путник Церкви не были ни слишком
высокими, ни угловато-остро вечными, как готические, — им свойственна
компакта телесная скругленность форм; они хотя и господствуют
пейзажем, но не противостоят ему, а объединяются с ним, они
родственны русской природе. В Х11 в. Выработался храктерный русский тип
крестово-купольного белокаменн храма. Древний прообраз — простой
деревянный сруб — скрыто живет в этих каменных сооружениях.
В Х11 столетии художественное первенство принадлежало ВладимироСуздальскому княжеству — сопернику и преенику Киева, претенденту на роль
общерусского центра. Н более известным памятником владимиро-суздальской
77
да и в древнерусской архитектуры является церковь Покрова Нерли,
построенная в 1165 г.
Вторую половину XIV — начало XV в. называют «золотым веком»
стенной живописи Древней Руси.
С большой силой самобытная, народная струя искусства пробилась в
Новгороде. «Господии Великий Новгород» был средние века богатой и знатной
боярско-купеческой
республикой.
Особенно
успешно
развивается
там
монумеиталы живопись, опиравшаяся на местные традиции и использовавшая
давшая достижения византийского искусства.
Вместе со своим «младшим братом» Псковом Новгород, сохранив
независимость от Золотой Орды, лишь к концу столетия утратил значение
самостоятельного государства, покорившись после долгого сопротивления
центральной московской власти.
Искусство Новгорода и Пскова было мужественным, про стыд,
великолепным в своей простоте и цельности. Искреные народные начала здесь
были особенно прочными.
В образах древнерусской живописи очевиден сплав христианской
мифологии
с
бытовыми
и
фольклорными
традициями,
исторических
воспоминаний с эмоциональными перед ваниями современности. Примерно в
таком же ключе твой ли и художники русского средневековья. К концу XII в.
относится цикл росписей новгородского храма Спаса на Нередице.
В ХV столетии в Новгороде работал и создал целое художественное
направление мастер ярчайшей индивидуальности Феофан Грек. Он переселился
на Русь из Византии; на Руси его искусство пустило глубокие корни и принесло
плоды.
Вместе с Симеоном Черным Феофан Грек расписал московскую церковь
Рождества Богородицы, участвовал в оформлении Архангельского собора в
Москве. Под его руководством проходили росписи соборов и теремов Кремля.
Наиболее достоверными творениями художника в Москве считаются иконы
деисусного чина Благовещенского собора начла ХV в. («Спас», «Богоматерь»,
78
«Иоанн Предтеча» и др.). Деисус, деисусный чин (от греч. — моление) —
икона или ряд иконостаса, имеющие в центре изображения Христа
Вседержителя, справа и слева от него — соответственно Богоматери и Иоанна
Крестителя в позе молитвенного заступничества. Может включать аналогичные
изображения архангелов, апостолов и др.
Еще шире и ярче, чем в росписях стен, сказался характер древнерусского
искусства Руси в иконописи, ставшей национальным явлением, как в Древней
Греции — статуя, в Египте — рельеф, в Византии — мозаика. И здесь
сослужило службу дерево, верный спутник русских — липы и сосны. Доска
покрывалась левкасом — тонким слоем гипса, на который наносились контуры
рисунка. Краски иконописцев, растертые на яичном желтке, отличались
яркостью и прочностью.
Древнерусская
иконопись
—
действительно
создание
гения,
коллективного многоликого гения народной традиции". Ранние иконы были
похожи на монументальные росписи, служили как бы их заменой.
Примерно в XIV в. иконы начинают объединять в общую композицию
иконостаса, помещая их на перегородке, отделяющей алтарь. Иконостас —
чисто русское изображение. Византия его не знала. Иконы в иконостасе
располагались в несколько горизонтальных ярусов.
«Житейская» поэзия иконы сливалась воедино с поэзией сказки. В иконе
много идет от русского сказочного фольклора, а может быть, было и обратное
— сказочный фольклор имел одним из своих источников икону.
Особенно ощутима фольклорность в ранних иконах новгородской школы
с их ярко-красными фонами, простыми цельными силуэтами.
В новгородских иконах и близких им иконах «северных писем», а также в
новгородских и псковских иллюстрациях рукописей намечаются и истоки
лубков — занятных картинок, которые еще в XIX в. были главной духовной
пищей простых людей.
К концу XIV — ХV столетию новгородская икона перестает быть
фольклорным
«примитивом»
(не
надо
смешивать
это
понятие
с
79
«примитивностью!»)
и
становится
артистически
тонко
разработанным
произведением средневековой живописи.
В эпоху Куликовской битвы — победы над татарами, возвышения
Московского княжества и нового объединения Руси — страна поднималась к
новой жизни. Воплощением зари кажется живопись Андрея Рублева.
Его имя было известно уже современникам, оно упоминается в летописях
и житиях, но по этим источникам нелегко отделить факты от предания, тем
более трудно у становить, какие именно из сохранившихся произведений
принадлежат Рублеву. Однако можно считать достоверным, что он расписывал
стены владимирского Успенского собора и был создателем большого
деисусного чина из Звенигорода. Совместно с Феофаном Греком и живописцем
Прохором из Городца он расписал собор во Владимире и Троицкий собор в
Троице- Сергиевом монастыре.
Главное же творение Рублева — знаменитая икона ветхозаветной
Троицы. Она отмечена печатью личной гениальности, кристаллизовавшей опыт
народного гения. «Троица» изображает явление Бога в виде трех ангелов
ветхозаветному праведнику Аврааму. Рублев говорил, что написал ее для того,
чтобы люди, глядя на единство Святой Троицы, побеждали злобу и ненависть,
разделяющие мир. Три ангела — это предвечный совет о послании Отцом Сына
на страдания во имя спасения человечества. Чаша на столе— символ
искупительной жертвы Христа. Таким образом, в «Троице» выражены две
сложные богословские идеи — о таинстве евхаристии" и о триединстве
Божества.
Понимание
«Троицы»
современниками
не
ограничивалось
богословскими идеями. В Святой Троице как единой, нераздельной осуждалась
раздробленность и проповедовалась соборность, а в «Троице» как неслиянной
осуждалось иноземное иго и содержался призыв к освобождению. Стиль
московского мастера, глубоко национальный по своей сути, отмечавшийся
неповторенной индивидуальностью, надолго определил лицо не только
московской школы живописи, но всей русской художественной культуры.
80
«Троицу» ныне знают все — даже те, кто имеет самое приблизительное
представление о русском искусстве. Ею гордится Третьяковская галерея как
одной из своих реликвий. Написана она была в начале XV в. для собора
Троице-Сергиева монастыря над могилой духовного отца Рублева —
преподобного Сергия Радонежского. Расчищена икона была только в 1904 г.
Иконостас Благовещенского собора — древнейший из до- шедших до нас
так называемых русских высоких иконостасов, в становлении которых
большую роль сыграли Феофан Грек, Андрей Рублев и их товарищи. В
настоящее время иконостас включает пять основных рядов (чинов); местный —
с иконами, особо почитаемыми в данной местности; деисусный; праздничный
(иконы, посвященные двунадесятым праздникам, установленным церковью в
воспоминание о событиях из жизни Христа); пророческий (в центре —
Богоматерь с младенцем) и праотеческий (в центре— Троица новозаветная);
венчает иконостас Распятие. В шестом, дополнительном ряду могут
изображаться страсти Христовы и др.
Продолжателем традиций Рублева во второй половине ХЧв. является
известный иконописец Дионисий (30 — 40-е годы XV в. — ок. 1508 г.),
работавший вместе с сыновьями в технике фрески.
В росписях Рождественского собора Ферапонтова монастыря (1502)
проявились лучшие черты стиля художника— идеальные пропорции, мягкий
скругленный силуэт в сочетании со светлым, звучным колоритом, предельная
слитность живописи с архитектурой. Хорошо сохранились фрески Дионисия в
Ферапонтовом монастыре (под Вологдой). Влияние Дионисия сказывалось на
всем искусстве XVI в. Для иконописи XVI в. характерно возвеличивание
средствами искусства политических идей и событий (икона-картина «Церковьвоинствующая», середина XVI в., напоминающая живописный памятник
казанской победе Ивана Грозного, — произведение историко-аллегорического
жанра).
Большего развития в XIV — ХV вв. достигло русское прикладное
искусство, сохранились выдающиеся образцы ювелирных изделий, резьбы по
81
дереву и камню; деревянной скульптуры, произведений шелкового шитья.
Подъем русской культуры отражал развитие великорусской народности.
К середине XV в. относится и такое русское изобретение, как водка.
Первая государственная винная монополия была введена в 1478 г., когда власти
поняли, что водку можно облагать налогом. С этих пор фальсификаторов водки
наказывают так же жестоко, как фальшивомонетчиков: не обложенная
госпошлиной водка — прямое посягательство на государственную финансовую
систему.
Во второй половине XIV в. в Новгороде, Пскове, а затем и в Москве
стали распространяться учения так называемых еретиков, выступивших против
церкви как очищающего все
института. Еретики не удовлетворялись
религиозными учениями и объяснениями окружающего мира. Он занимались
математикой, астрономией, знали древние языки. В конце ХЧ в. церковники по
примеру западной инквизиции стали сжигать еретиков живыми. Страшные
костры горели на льду Москвы-реки. Но и это не остановило и не могло
остановить развитие свободной мысли. Еретические и вообще антицерковные
выступления продолжались и в XVI в. и жестоко преследовались властями.
В движении еретиков нельзя не видеть выступлений народа в IX в.,
накануне и в течение долгого времени после крещения, против христианизации
и огосударствления веры и религии.
Необходимо отметить вообще, что общественные идеи, связанные с
осмыслением места человека в мире и обществе, а также политические теории
со времени принятия христианства на Руси в основном укладывались в рамки
религиозного мировоззрения.
В XIV — ХV вв. господствовали три течения философско-богословской
мысли, выходившие за рамки церкви: традиционное православие, исихазм и
слабые ростки рационализма (ереси).
Одним из наиболее ярких проявлений умственной жизни средневековья
повсюду в Европе были ереси. В 70-е годы XIV в. в среде горожан и низшего
духовенства
возникла
новгородско-псковская
ересь
стригольников,
82
критиковавших
церковь
как
по
проблемам
догматики
(оспаривали
божественное происхождение таинств священства, крещения и пр.), так и по
организационным вопросам (отвергали церковную иерархию и монастырское
землевладение, выступали за «дешевую церковь» и за предоставление мирянам
права проповеди). Отголоски подавленной в конце XIV в. ереси еще долго
давали о себе знать, пока не слились с новым движением в конце XV в. —
«ересью
жидовствующих»
(происхождение
названия
до
сих
пор
удовлетворительно не объяснено. По мнению одних, оно связано с тем, что
ересь занес из Литвы ученый еврей Схария, другие связывают название с тем,
что в своей полемике с церковью еретики обращались к Ветхому завету).
Умеренная часть движения ограничивала борьбу правом на известное
свободомыслие в литературе и науке, более радикальная доходила до
отрицания церковной иерархии (требование дешевой церкви) и основных
богословских
догматов
(о
троичности
Бога).
Отрицание
монашества
церковного землевладения еретиками вызывало симпатии государственной
власти, видевшей в церковных землях источник пополнения земельных фондов
казны. Но несмотря на поддержку Ива на Ш, церковный собор 1490 г. осудил
ересь. Идеи еретиков ХЧ в. развили «нестяжатели». Учителя нестяжательства
идеолог русского исихазма Нил Сорский (1433 — 1508) и Вассиан Патрикеев
— высказывались за реформу монастырей, отказ монастырей от землевладения
и фгрогий аскетизм, указывали на несоответствие церковной практики
принципам христианства. Их идеи нашли поддержку у боярства, служилого
дворянства и у великого князя, но со стороны многих церковников, позицию
которых сформулировал игумен Иосиф Волоцкий (1439 — 1515), встретили
враждебное отношение. Осифляне добились союза с великокняжеской властью.
Иосиф развил теорию теократического абсолютизма, что укрепило авторитет
светской власти и усилило позиции церкви. Нестяжатели были осуждены как
еретики. Отсутствие широкой социальной базы для реформационного
двиясения предопределило его поражение. На развитии культуры XVI в. это
отразилось ужесточением канонических требований.
83
С тем, чтобы закончить эпоху в истории Руси, связанную с монголотатарским нашествием, и перейти к периоду становления ее как независимого
государства Россия, проведем небольшую хронологию.
После смерти Калиты в 1341 г. московским и владимирским князем стал
его сын Симеон, прозванный Гордым, скончавшийся в 1353 г. Наследовал ему
его брат Иван, в 1363 г. его сын Дмитрий Иванович московский получил ярлык
на княжение. После битвы на Куликовом поле (1380) он вошел в историю как
Дмитрий Донской. После смерти Дмитрия его старший сын Василий не только
получил большую часть Московского княжества, но и великое княжество
Владимирское по завещанию (первый случай в истории Руси), золотоордынский хан санкционировал подобный прецедент, прислав ярлык. После его
смерти в 1425 г. власть перешла к его малолетнему сыну, тоже Василию,
которому в 1462 г. наследовал сын Иван Ш, вошедший в историю как
собиратель земли Русской (1462 — 1505).
В 1478 г. Иван Ш полностью отказался выплачивать дань Золотой Орде.
Это привело к противостоянию войск хана Ахмата и войск Ивана Ш на реке
Угре в октябре — ноябре 1480 г. и закончилось уходом татар без боя, что
ознаменовало собой признание ими полной независимости Руси.
Глава V. УКРЕПЛЕНИЕ ЕДИНОГО ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО (XVI в.)
Иван Грозный (1533 — 15В4) — коронация (1547). Onpuнана. Церковь и
государство. Земские соборы. Иван IV (Грозный) — писатель, публицист,
композитор. Первопечатник Иван Федоров. «Гуляй-город». Полеты холопа
Никиты. Духовенство: «Человек не птица, крыльев не имеет... Кто же
приставит себе крылья деревянные, то это не божье дело, а от нечистой силы.
За эту дружбу с нечистой силои отрубить Выдумщику голову... А Выдумку
сжечь». Закрепощение крестьян. Появление и распространение названия
«Россия».
84
Иван III недаром получил название собирателя земли Русской, во всяком
случае, он сумел утвердить позиции московского самодержавия. С этой целью
он многое сделал для упрочения и украшения Москвы.
Стены первого каменного укрепления, построенного в 1367г. Дмитрием
Донским, охватывали около 2/3 территории нынешнего Кремля. Но белый
камень известняк, который использовали русские зодчие, быстро потерял свою
прочность в огне многочисленных штурмов и пожаров. Так что великому
князю
московскому
Ивану
III
пришлось
затевать
строительство
оборонительного рубежа заново. В 1485 — 1495 гг. стараниями итальянских
мастеров Кремль опоясался треугольником кирпичных стен, сохранившихся до
нашего времени.
Свой статус самодержца Иван Ш подкрепил и повышением статуса
русской церкви. Во многом этому способствовал, конечно же, его брак с
племянницей последнего византийского императора Зоей (Софьей) Палеолог
(1472).
Брат последнего византийского императора Фома Палеолог нашел себе
убежище при папском дворе. Он умер в Риме, оставив дочь Софью. Папа искал
ей супруга. Иван III и бояре с восторгом приняли предложение «отрасли
царственного
древа,
коего
сень
покоила
некогда
все
православное
христианство». К тому же Софья получила от папы приданое.
Софья Палеолог имела громадное влияние на Ивана III. Вместе с Софьей
прибыли в Москву многие греческие эмигранты, они принесли Софье
греческие книги — драгоценное наследие древней цивилизации: эти рукописи
послужили началом нынешней патриаршей библиотеки.
В результате брака с Софьей Палеолог Иван III стал наследником
византийских императоров и римских цезарей, он принял для России новый
герб — двуглавый орел, который в своей архаической форме хранится и ныне в
Грановитой палате. Теперь Москва с полным основанием наследовала
Византии, как наследовала Византия Риму. Сделавшись единственной
метрополией православия; она обязалась покровительствовать христианам
85
греческого исповедания на всем Востоке и подготовить возмездие исламу за
1453 г., когда пала Византия.
Деятельность русской церкви, особенно митрополитов, была направлена
теперь не только на поддержку Ивана III, всех московских князей, но и на
прекращение междоусобиц. Слово московского митрополита теперь стало
далеко не последним в решении всех, в том числе и политических, вопросов.
При Иване III бояре полностью потеряли право свободного перехода.
Теперь они обязаны были служить не удельным князьям, а великому
московскому князю и присягали ему в этом. Количество бояр в Московском
государстве росло по мера расширения Москвы.
XV в. был временем активного роста помещичьего земле. владения и
постепенного оттеснения им боярского. Со второй половины XV в. начинается
процесс активного распространения и юридического оформления поместной
системы. Расширение социального слоя помещиков способствовало усилению
централизованного Московского государства.
Первые
элементы
юридического
закрепощения
крестьян
стали
появляться во второй половине XV в. С середины века сохранились наиболее
ранние княжеские грамоты, запрещавшие выходы крестьян от своих
владельцев, однако пока они носили фрагментарный характер. Первым
общегосударственным
юридическим
актом,
ограничивавшим
свободу
крестьянских переходов, был «Судебник» Ивана Ш 1497 г., согласна которому
крестьяне могли «отказаться» от боярина или помещика только один раз в году,
в Юрьев день (осенний). Это был первый открытый шаг к установлению
крепостничества на Руси. Попытки ограничения свободы крестьян со стороны
высших слоев общества проявлялись и в политике финансового закабаления.
Получив от помещика или феодала кредит, крестьянин уже не мог его покинуть
до выплаты долга, а это нередко растягивалось на многие годы и десятилетия.
Наиболее бесправная часть должников получила название «кабальные люди»
(первые упоминания о них приходятся на конец XV в.).
86
В XV в. интенсивно развивается экономика Руси. Изменения затронули и
ремесленное производство, и строительство, и сельское хозяйство. Основой
прогресса в сельском хозяйстве служил практически повсеместный переход на
трех. полье. Перелог, т. е. «забрасывание» земель на несколько лет,
использовался только при обработке новых земель.
Применение органических удобрений стало необходимой составляющей
сельскохозяйственных
работ.
Повышение
производительности
труда
в
сельском хозяйстве привело к увеличению городского населения, что, в свою
очередь, способствовало росту ремесла и торговли. Каких-либо новых
технологий на Руси в ХЧ в. не появилось, за исключением производства
огнестрельного оружия. Но на протяжении всего столетия происходил как
количественный, так и качественный рост ремесленного производства,
углублялась специализация, увеличивалось число ремесленных слобод и
городов.
Иван Васильевич умер в 1505 г., и его место занял сын Василий.
Родившийся за год до падения монголо-татарского ига, в 1479 г., Василий III,
вступив на престол в октябре 1505 г., продолжил дело своего отца Ивана Ш по
«собиранию» Русских земель. В 1510 г. к Московскому государству был
присоединен Псков, в 1514 г. — Смоленск, в 1521 г.— Рязань. Этим в основном
Василий III, княживший с 1505 по 1533 г., и завершил объединение Русских
земель.
В память воссоединения с Россией Смоленской земли в 1514 г. был
основан Новодевичий монастырь в Москве. Он является участником и
свидетелем многих исторических событий — пострижения в монахини Ирины,
бездетной жены царя Федора Иоанновича, венчания на царство Бориса
Годунова в 1598 г., заточения в 1689 — 1704 rr. царевны Софьи, сестры Петра I.
Под его стенами 22 августа 1612 г. ополчение К. Минина и Д. Пожарского дало
польско-шведским интервентам решающее сражение.
Несмотря на те или иные войны, в Восточной Европе возникало огромное
Российское государство, раскинувшееся на 2800 тыс. квадратных километров.
87
Это было единое централизованное государство, все города и земли которого
подчинялись великому московскому князю. Население России составляло 9
млн человек.
К этому времени достиг зрелости процесс формирования русской
народности. Стало распространяться название «Россия». Во второй половине
XVI в. в России кроме русских жили украинцы, белорусы, карелы, саамы
(лопь), вепсы (весь), ненцы (самоядь), коми (чудь заволоцкая), ханты, манси
(югра), татары, башкиры, удмурты (вотяки), марийцы (черемисы), чуваши,
морды, кумыки, ногайцы, кабардинцы и некоторые другие этнические группы.
В XVI в. Москва вела напряженную борьбу с сепаратизмом бояр-княжат
за укрепление центральной власти.
Еще при жизни Василия III остро встала задача укрепления позиций
Москвы как первопрестольного града.
Москва разрасталась, окружая себя посадами. Так, только часть города
оказалась под защитой Кремлевской стены, сооруженной при Иване III. Самые
богатые посадские кварталы находились со стороны Фроловских (Спасских)
ворот. Именно это «торговое чрево» столицы решили защитить от нападения
врагов новыми укреплениями. Приземистые башни и стены Китай-города
возводили под руководством итальянца Петрока малого с 1535 по 1538 г.
Перед смертью в 1533 году Василий III завещал московский престол 3летнему сыну Ивану. В январе 1547 г. по задуманному митрополитом
Макарием ритуалу 17-летний Иван венчался на царство. В Успенском соборе
Кремля в присутствии дворцовой знати и иностранных послов впервые в
истории Руси был совершен обряд коронации Ивана IV, впоследствии
получившего имя Грозного. Так московский великий князь принял царский
титул и формально был приравнен к западноевропейским императорам. Тем
самым подчеркивалась неограниченность власти монарха внутри государства.
В феврале 1547 г. также по инициативе митрополита Макария был созван
церковный собор, канонизировавший большое число местных святых, что
88
идеологически подчеркивало превращение страны в единую Российскую
державу.
В 1549 г. был впервые созван земский «собор примирения», на котором
царь выступил с яркой речью. Собор принял решение о составлении нового
Судебника, утвержденного в 1550 г. Тогда же начались военные реформы. Был
определен единый порядок прохождения воинской службы: «по отечеству» (по
происхождению) и «по прибору» (по набору). Службу «по отечеству»
проходили дворяне и дети боярские (мелкие феодалы на службе князей и бояр).
В 1552 г. была создана Дворовая тетрадь — список государева двора
(около 4 тыс. человек), из числа которых назначались высшие должностные
лица государства: городские вое- воды, дипломаты и др.
Царская власть, заинтересованная в поддержке духовен- ства, не могла
остаться в стороне от назревших церковных преобразований. По инициативе
царя и митрополита в январе — мае 1551 г. собрался собор русской церкви,
получивший название «Стоглавый» по количеству глав, в которые были
сведены его решения.
Собор закрепил унификацию общерусского пантеона святых, единого
культа и обрядов, были установлены общие правила — каноны для церковной
живописи. Собор заявил о высоком моральном значении церкви, пастырском
служении
священников,
выступил
против
распутства,
пьянства
и
бродяжничества монахов. На церковь возлагалось устройство школ для мирян.
Еще при Иване III и Василии III остро стоял вопрос о церковном
землевладении. Ряд священнослужителей, духовным предтечей которых был
Нил Сорский (1433 — 1508), выступал за отказ монастырей от землевладения и
строгий аскетизм (отсюда их название — нестяжатели). Против этого боролась
другая группа церковных деятелей, главой которых был игумен Иосиф
Волоцкий (1439 — 1515), считавший, что только богатая церковь может
выполнять в государстве свою высокую миссию. В правление Василия Ш
иосифляне (стяжатели) одержали верх на соборе, где был поднят вопрос о
церковных землях. Было решено сохранить земли церквей и монастырей, но в
89
дальнейшем их приобретение или получение в дар можно было осуществить
только после доклада царю.
В середине XVI в. религиозное брожение не прекращалось и, несмотря на
казнь «жидовствующих», вылилось в ересь Матвея Башкина и Феодосия
Косого. Осужденный церковным собором за ересь дворянский сын Матвей
Башкин отрицал церковные обряды, иконы, а принцип христианского равенства
довел до равенства социального: «изодрал» кабалы своих холопов, освободив
их таким образом.
Если в «ереси жидовствующих» было много высокопоставленных и
образованных людей (дьяк Ф. Курицын, его брат Иван), а в сочувствии
еретикам обвиняли даже жену Ивана Ш и самого Ивана Ш, то у беглого холопа
Феодосия Косого оказалось много приверженцев среди простого люда. Это
самая радикальная из известных на Руси ересей, лежащая в русле
реформационного течения. Ф. Косой никогда не записывал своего «рабьего
учения», он проповедовал его только устно. Происхождение Феодосия
неизвестно, в то время в холопах мог оказаться человек и из дворянского
сословия. Он отрицал божественную сущность Христа, таинства и возможность
воскресения из мертвых, объявляя неправедной высокую власть, проповедуя
любовь к ближнему. Есть данные, что феодоскане имели свои общины,
построенные на ранних христианских коммунистических принципах. Около
1555 г. Феодосию, арестованному незадолго до этого, удалось бежать в великое
княжество Литовское, где он продолжал проповедовать свое учение,
приобретая новых сторонников.
Деятельность
его
сподвижников
на
территории
Московии
не
прекратилась.
Итоги правления Ивана Васильевича Грозного были для страны крайне
противоречивыми. Главным результатом его почти 50-летнего пребывания на
престоле явилось оформление централизованного Российского государства —
царства, равного великим империям прошлого. Оно приобрело в XVI в.
90
широкий международный авторитет, имело мощный бюрократический и
военный аппарат, который лично возглавлял «Всея России самодержец».
Фигура самого Ивана IV, необузданного средневекового тирана,
вызывала в российской истории самое противоречивое отношение, но, видимо,
явление царя-тирана на российском престоле в эпоху становления в Европе
единых национальных государств можно считать закономерным. (Примерно в
это же время властвовали Генрих VIII в Англии, Филипп II в Испании).
Как отмечают историки, Иван IV был не только жестоким, но и
развратным и суеверным тираном. Он то предавался самым постыдным оргиям,
то, надев монашескую рясу, устраивал со своими опричниками торжественные
процессии и совершал благочестивые дела. Как и Генрих VIII, он имел
несколько жен: после Анастасии Романовны он женился на черкешенке Марии,
потом имел еще четырех жен. От седьмой жены Марии Нагой у него был сын
— царевич Димитрий. Под конец жизни он искал себе жену за границей, в
Англии. Порывистый, необузданный характер Ивана, его привычка пускать в
дело окованный железом посох явились причиной трагедии. Заспорив со своим
старшим, любимым сыном, на которого он возлагал все свои надежды, Иван
ударил сына посохом, удар оказался смертельным. У царя не было более
достойного преемника, он был объят глубокой и лютой скорбью.
Иван IV обладал природным острым умом, блестящим красноречием и
талантом
писателя-публициста,
а
незаурядными голосовыми данными.
также
композитора,
наделенного
До нас дошли стихири, созданные
Иваном IV, свидетельствующие о музыкальной культуре того времени и
таланте их автора. Он был тонким политиком, неоценимым дипломатом и
крупным военным организатором. Но человек бурных страстей, нервный,
резкий и вспыльчивый, Иван IV, как упомина- лось, был наделен очень
тяжелым, деспотичным характером. Первый царь России вошел в историю как
беспощадный тиран, а потому и прозванный народом Грозным.
Не доверяя княжеско-боярской аристократии, Иван IV стал больше
опираться на служилых людей — дворян, получивших свое название от
91
дворецкого, управляющего царским дворцом, в распоряжении которого они
находились.
Дворяне (они же помещики) были заинтересованы в укреплении власти
царя, который предоставлял им поместья и должности. Иван IV собирал
земские соборы для решения всех важнейших государственных вопросов.
Кроме бояр, дворян и духовенства в них участвовали представители иных
сословий:
купцы и
ремесленники. В России
установилась сословно-
представительная монархия.
Русское купечество в это время включало помимо гостей (ведших
заморскую торговлю) торговых людей гостиной и суконной сотен. Последние
набирались
из
одновременно
состоятельных
права
на
крестьян
торговую
и
жителей
деятельность
в
посадов,
пределах
обретая
русского
государства, а также на посреднические операции с иностранными купцами. Со
своей стороны, гости в отличие от «сотен» имели право на владение земельной
собственностью наравне с военно-служилыми людьми.
Свое положение он попытался укрепить с помощью террористической
системы — опричнины — только ему послушного войска. Опричники ездили
на вороных конях и носили черные кафтаны. К седлу их были привязаны
собачьи головы и метлы, это означало, что они выметают измену и грызут
врагов государевых. На самом деле они часто разбойничали и убивали ни в чем
не повинных людей. Все это привело к еще большему недовольству в разных
слоях общества, к разорению значительной части страны и бегству населения
на окраины. Опричнина просуществовала семь лет — с 1565 по 1572 г.
Для России тех лет вообще были очень характерны переселения больших
масс народа.
Уже вскоре после присоединения Новгорода к Московской Руси большая
группа новгородских купцов была переселена в центральные районы страны.
Но особенно крупное переселение состоялось при Иване Грозном в связи с так
называемым делом о «новгородской измене»: в 1569 г. в Москву выехало 145
семей, через два года — еще 100.
92
Видимо, из этих переселенцев и образовалась в Москве влиятельная
«новгородская сотня», известная с конца XVI в. Произведен был также свод, т.
е. переселение, из Пскова после присоединения его в 1510 г. к Московскому
государству. Эти переселенцы образовали свой квартал «псковичей» в районе
Сретенки. В 1518 г. ими была поставлена церковь Введения, которая и
сделалась религиозным центром их поселения. В 1569 г. Иван Грозный свел в
Москву еще 500 человек из Пскова. Наконец, крупное значение имел перевод в
1514 г. на жительство в Москву большой группы богатых смоленских купцов,
образовавших здесь особый разряд «смольнян», занимавший в деловой
иерархии Москвы второе место после гостей.
Переселения не только способствовали сосредоточению в Москве
крупных капиталов. «Сведенцы» сохраняли деловые связи с городами, откуда
были родом: двинские везли свои товары и деньги на Двину, устюжане
обогащали своими вкладами святыню родного
Устюга
— Михайло-
Архангельский монастырь. Аналогичные последствия имел перевод на
жительство коренных московских купцов в другие города.
Переселенцы из Москвы жили в Новгороде на торговой стороне в
плотницком конце. Здесь, на месте старой церкви, они совместно с
новгородскими торговцами построили в 1536 г. церковь Бориса и Глеба.
После взятия Пскова Василий III перевел туда на жительство более 100
иногородних купцов. Москва становилась, таким образом, местом, куда
сходились нити деловых отношений на Руси. Это, в свою очередь,
способствовало складыванию в стране единого хозяйственного пространства.
С образованием единого Русского государства Новгород и Псков
сохранили свое важное место в русской торговле.
Новгород великий был быстро восстановлен после тяжелых лет
Ливонской войны (1558 — 1583) и погрома 1569 г., учиненного опричниками.
На его городском торгу, немного в стороне, стояло два гостиных двора:
Тверской с 46 амбарами и Псковский с 41 амбаром.
93
Немецкий двор с его былым иммунитетом и привилегия- ми,
представлявший своего рода иноземную крепость в стенах «вольного»
Новгорода, был закрыт в связи с Ливонской войной. Другой средневековый
гостиный двор — Готский перестал существовать в 1540-х годах.
Устранить «прибалтийский барьер» московским царям так и не удалось.
Торговля России с западноевропейскими государствами морским путем не
могла получить развитие, поскольку доступу к балтийским портам попрежнему препятствовал ряд государств, прежде всего Ливонский орден.
Поражение в Ливонской войне, понесенное Иваном Грозным, окончательно
закрыло путь по Балтике. Вместе с тем открытие Северного морского пути,
завоевание Казани и Астрахани, проложившее дорогу в Среднюю Азию и
Персию, постепенное освоение Сибири создавали новую, более обширную базу
для деловой предприимчивости.
Толчком к развитию торговых связей по Северному морскому пути
явилось прибытие в 1553 г. в устье Северной Двины британских кораблей.
Вслед за этим в Архангельск, основанный в 1584 г., стали приплывать
голландские и французские суда. Здесь в отличие от Прибалтики русские
купцы вели дело с приезжими без посредников, что приносило выгоду и той и
другой стороне. В ХVII в. торговая роль Архангельска еще более выросла. Иван
Грозный может считаться основателем национальной милиции — стрельцов,
оказавших в течение ста лет много услуг государству. Он также учредил на
границах, подвергавшихся нападению татар, ряд постов и станов, в которых
местная милиция упражнялась в военном деле.
Роскошь
царского
двора
Ивана
Грозного
в
Кремле
приводила
иностранцев в изумление. По рассказам посла германского императора
Максимилиана П Ганса Кобенцеля, посетившего Москву в 1576 г., во время
приема царь Иван Грозный и его сын сидели в одеждах, усыпанных
драгоценными камнями и жемчугом, а на шапках сиял
и «как огонь горящие рубины, величиной с куриное яйцо». «В жизнь мою
не видел я вещей драгоценнейших и прекраснейших, — писал Ганс Кобенцель.
94
— В минувшем году видел я короны или митры священного нашего
господина... Видел корону и все одеяния короля католического... видел многие
украшения короля Франции и его императорского величества как в Венгерском
королевстве, так и в Богемии и других местах. Поверьте же мне, что все сие ни
в малейшей степени сравниться не может с тем, что я здесь видел».
Придворный церемониал в средние века вообще имел, и в России в
особенности, большое значение. В нем видели одно из выражений богатства и
мощи
государства.
Государственные
регалии
выполнялись
из
золота
талантливыми мастерами, обильно украшались драгоценными камнями.
Поэтому они являются не только символами царской власти, но и
великолепными произведениями декоративно-прикладного искусства.
Всемирно известная шапка Мономаха — древнейший царский венец.
Согласно легенде киевский князь Владимир Мономах получил ее от своего
деда — византийского императора Константина. «Мономаховой» она названа
впервые в завещании Ивана Грозного. Таким образом, шапка, получив наименование «мономаховой», становилась не просто символом высшей
государственной власти, но власти преемственной от Византии.
В царствование Ивана Грозного Российское государство делилось на
уезды (территориально близкие к бывшим княжествам), а уезды — на волости.
Во главе ставился наместник в уезде и волостель — в волости. Должности эти
давались,
как
административные
правило,
и
за
прежнюю
судебные
военную
обязанности
службу.
оказывались
Поэтому
лишь
обременительным довеском к получаемому наместническому «корму».
В XVI в. продолжала существовать Боярская дума на правах
совещательного органа при великом князе. Количество членов Думы (включая
окольничих) не превышало 24 человек. В XVI в. в число думных бояр
начинают жаловать и князей. До середины века существовало лишь два
общегосударственных централизованных учреждения: Дворец — ведавший
землями великокняжескими, и Казна (Казенный двор) — не только финансовый
центр, но и государственная канцелярия. В середине века из Казны выделяются
95
приказы — центральные органы: Поместный, ведавший земельными раздачами
дворянам; Разрядный, обеспечивавший их жалованьем и ведший учет всех
служилых людей, как бы структурировавший правящий класс; Разбойный,
Посольский, Челобитный.
Важным этапом в истории России был первый земский собор, созванный
Иваном IV в Москве в феврале 1549 г. Он состоял из Боярской думы,
Освященного собора, представителей различных слоев феодалов. Созыв
земского собора стал важным шагом в развитии России на пути сословнопредставительной монархии. Сохранились данные о том, что соборы
созывались в 1575, 1576, 1579, 1580, 1584 гг., однако регулярно действующим
органом в XVI в. они так и не стали.
В русле централизации находится и новый Судебник, который принят в
1550 г. Он базировался на Судебнике 1497 г., но включал в себя более
упорядоченные статьи о правилах перехода крестьян, ограничил права
наместников, ужесточил ~ наказания за разбой, вводил статьи о наказании за
взяточничество.
В поисках выхода из кризиса в 1581/82 г. правительство вводит
«заповедные годы», в течение которых крестьянам запрещалось переселение. В
самом конце XVI в. крестьянам вообще было запрещено уходить от
помещиков.
Собственниками земли являлись преимущественно светские и церковные
феодалы, вотчины которых имели широкие податные и судебные льготы,
закрепленные великокняжескими или княжескими грамотами.
Несмотря на обострение внутриполитической борьбы при первом
русском царе, в XVI в. в России развивались культура и просвещение,
создавались школы. Богатые землевладельцы и горожане для обучения своих
детей нанимали домашних учителей. Возникали училища, в которых готовили
духовенство. Значительно увеличился спрос на книги.
В 1553 г. по распоряжению Ивана IV недалеко от Кремля был построен
Печатный двор. До этого в Москве были небольшие частные типографии.
96
Руководителем Государственной типографии стал дьякон Кремлевской церкви
Иван Федоров, человек одаренный и образованный, хорошо овладевший печатным делом.
В 1564 г. Иван Федоров и Петр Мстиславец выпустили первую книгу
«Апостол» (это первая русская точно датированная печатная книга), через год
вышла вторая книга «Часослов»— сборник молитв, по которому обучали детей
грамоте.
В 1574 г. Федоров напечатал русскую грамматику и первый печатный
славяно-русский букварь. В послесловии он писал, что букварь «напечатан для
пользы русского народа». Он был не только издателем, но и редактором книг.
Местная
знать
не
поддержала
русского
первопечатника.
Ростовщики
потребовали уплаты долга и отобрали типографию. Несмотря на то что Иван
Грозный был покровителем книгопечатания, народ считал это нечестивым и
святотатственным делом. Впоследствии народная ненависть и обвинение в
ереси заставили Мстиславца и Федорова бежать во Львов, где Иван Федоров
умер в нищете в 1583 г.
Процесс создания сильного централизованного государства в XVI в., в
ходе которого литература все больше подчиняется государственным интересам,
определяет стиль эпохи.
Литература отличается пышностью и торжественностью. Утрачиваются
многие
особенности
развития
местных
культурных
традиций,
«не
вместившиеся» в общий ее ход. Talc, например, местное летописание
сменилось единой великокняжеской летописью, исчезают целые иконописные
школы, как это случилось, например, с тверской иконописью.
В XVI в. интерес к повествовательной, беллетристической литературе,
характерный для второй половины ХЧ в., значительно падает. Большое
развитие получает публицистика. Важнейшие вопросы жизни общества
становятся предметом широкого обсуждения не только церковных, но и
светских авторов.
97
В «Сказании о князьях владимирских» обосновывались важнейшие идеи
официальной доктрины самодержавия, а сам род московских государей
возводился от «Августа Кесаря». Вопрос о характере власти обсуждался и в
полемике иосифлян и нестяжателей. И если Нил Сорский участия в полемике
не принимал, то его ученик, бывший опальный князь Вассиан Патрикеев,
уделял ей большое внимание.
Вопрос о власти и государстве занимал дипломата Федора Карпова и
«бедного воинника» Ивана Пересветова, но уже как светских людей. Ф. Карпов
в своих посланиях и И. Пересветов в своих произведениях, особенно в так
называемых челобитных (написанных в 40-е — начале 50-х годов), обосновали
необходимость сильной государственной власти, но построенной на принципах
справедливости и права. Царистские настроения сильнее выражены у
Пересветова, ярого защитника дворянских интересов. Ф. Карпов же, пожалуй,
впервые
в
русской
публицистике
рассматривает
государство
не
как
божественное, а как людское установление и подчеркивает, что «милость без
правды малодушество есть», а «правда без милости мучительство есть».
Нужно отметить, что яркие, талантливые публицисты А. Курбский и
Иван Грозный в полемике, которую открыл Андрей Курбский своим посланием
Ивану после бегства в Литву в 1564 г., выражают более архаичную позицию:
отношение к государству как творению божественному. Правда, делают они из
этого противоположные выводы. Иван — о праве на самовластие, Курбский —
о долге государя заботиться о своих подданных. В письмах, которыми
обменялись Курбский и Иван Грозный, Иоанн блещет глубоким знанием
священных и мирских писаний, сжатостью языка и жестокой иронией,
Курбский же отличается трагическим красноречием оскорбленного человека.
Иван также написал сильное и серьезно-насмешливое послание к инокам
обители св. Кирилла. Тот же Курбский написал пристрастную историю (в 8
книгах)
царя,
который
преследовал
«сильных
Израиля»,
русских
аристократических героев; живя в Литве, он защищал православие от
вторжений протестантства и иезуитства, написал историю Флорентийского
98
собора и выучился латинскому языку, чтобы перевести отцов церкви на
русский язык.
Идеология
православной
церкви
разрабатывалась
не
только
в
произведениях Курбского или в решениях Стоглавого собора, но и в таких
публицистических произведениях, как послание старца Псково-Печерского
монастыря Филофея (в 20-е годы) и «Повесть о новгородском белом клобуке»,
время создания которой ряд исследователей относит еще к ХЧ в. В этих
произведениях проповедуются идеи греховности всего католического и России
как единственного после падения Константинополя в 1453 г. центра истинного
христианства: «Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти».
Большое место в полемике первой половины XVI в. занимал вопрос о
праве монастырей владеть землями, заселенными крестьянами. Противники
такого землепользования, как уже упоминалось ранее (см. с. 73), получили
название «нестяжатели». Чисто церковный вопрос приобрел такое значение
потому, что из него можно было извлечь реальный политический и
экономический вывод — попытаться ликвидировать или уменьшить размеры
монастырских владений, что и пытался сделать Василий III.
За отказ от стяжательства и монастырских владений высказывался и
афонский монах Максим Грек (он же Михаил Триволис), прибывший в Россию
в 1518 г. в качестве переводчика и справщика книг Святого писания. Много лет
проживший в Италии, широко гуманистически образованный иностранец
вызывал у русских большой интерес. Вокруг него собрался кружок людей,
который иногда называют академией Максима Грека. Русских собеседников и
адресатов Максима Грека интересовали богословские вопросы, история
западного мира и религиозных споров на Западе и многое другое.
После периода фавора Максим Грек попадает в опалу и решением
соборов в 1525 г., а затем и 1532 г. приговаривается к монастырскому
заточению, и если Максим Грек и Вассиан Патрикеев осуждали эксплуатацию
монастырских крестьян с религиозной точки зрения, Иван Пересветов клеймил
всякое рабство, исходя из интересов дворян и государя, то Ермолай
99
(постригшийся в 60-е годы в монахи под именем Еразма) считал эксплуатацию
недопустимой в силу того, что крестьяне — необходимейший элемент
общественного устройства. Особенно ярко эту мысль он выразил в своем
трактате «Благохотящем царем правительнища и землемерие»: «В начало же
всего потребна бо суть ратаева: от них бо трудов есть хлеб от сих же всех
благих главизна».
Второй своеобразной академией в Москве был кружок митрополита
Макария. Из его среды, в частности, вышло такое монументальное собрание
древнерусской литературы, как «Великие Четьи-Минеи». Это 12-томное (по
числу
месяцев)
собрание
житий
святых,
поучений,
произведений
канонического права и других текстов, расположенных по дням христианских
праздников и дням памяти святых. «Четьи-Минеи» предназначались не для
богослужебных целей, а для личного чтения. Собирались «Четьи-Минеи» в
течение 30 — 50-х готов и, по мнению создателя, должны были охватить всю
литературу (кроме летописей), допускаемую к чтению. Их
создание
способствовало собиранию в единое целое громадного литературного наследия
Древней Руси. «Четьи-Минеи» отравили рост интересов русского общества,
включив в себя все те произведения, которые в ХЧ в. были особенно
популярны у еретиков, но в то же время произведения, по какой-либо причине
в «Четьи-Минеи» не попавшие, стали реже переписываться и читаться,
оказавшись на периферии литературного и культурного процесса. (Митрополит
Макарий и Максим Грек в 1988 г. причислены к лику святых.)
Историческая литература XVI в., также идейно примыкавшая к
публицистике, проникнута задачами укрепления самодержавия, усилением его
союза с церковью. Так, Никоновская летопись (около 1539 — 1542) по замыслу
ее составителей (в число редакторов входил Иван IV) должна была показать
историю Московского царства как мировой державы, а Ивана — достойным
преемником римских и византийских императоров.
100
Многообразие общественных идей, выражавших устремления различных
слоев в новых исторических условиях, отрицалось в светской публицистике
XVI в.
В
оформлении
теории
феодальной
монархии
приняли
участие
представители духовенства (теория «Москва — третий Рим» монаха Филофея,
выступившего с тезисом о богоизбранном царстве); дворянства (челобитные И.
Пересветова, содержавшие программу строительства дворянской монархии);
княжеско-боярской аристократии (переписка Ивана Грозного с князем А.
Курбским демонстрирует противоположные взгляды на власть венценосного
апологета
самодержавия
представительной
и
убежденного
монархии).
Умонастроение
сторонника
эпохи,
сословно-
конечно,
не
исчерпывается названными течениями, но в них сфокусированы важнейшие
представления русского человека XIV — XVI вв., определившие характер
историко-культурного процесса.
Создаются в это время и произведения обобщающего характера,
регламентирующие
духовную,политическую,
правовую
и
повседневно-
бытовую жизнь, — это заимствованные у св. отцов поучения, «чтения на все
дни года», называющиеся «Златой волной», «Златоустом», «Смарагдом» и пр.,
или жития святых греческой и русской церкви.
Продолжали
составлять
хроники,
«Степенную
книгу»,
например
официальную записку о первых годах царствования Ивана Грозного. Кроме
великих законодательных памятников, Судебника и «Стоглава» следует
упомянуть еще о «Лецевом летописном своде» и о «Домострое» попа
Сильвестра, духовника Иоанна IV.
«Домострой», говоря современным языком, — домоводство. Это один из
многих сборников «учительного» содержания„на Руси, предназначаемый для
домашнего чтения. «Домострой» объединяет статьи не только духовного, но и
бытового содержания: «как богу молиться» и «как обрезки беречь». В нем
впервые на Руси идеал аскетический «примиряется» с идеалом житейским, а
добытые трудом достаток и благополучие объявляются угодными Богу. «Домой
101
строй» указывает, в какие дни подавать лебедей, журавлей, петухов, перепечу;
предлагает наставления к деланию меда, кваса и пива, к приготовлению каш и
варений, дает список блюд и в то же время преподает господину дома
назидание, как управлять женой, детьми и рабами, избегать греха и злых
помыслов, угождать Богу, чтить царя, князей и вельмож, вести себя за столом,
«сморкнути или плюнуть, от людей заворотясь, да и потерте ногою». В
«Домострое», как ни в каком другом печатном издании, отразились многие
особенности быта людей того времени.
Сильвестр увещевает: «А старые слуги, которые не могут делати, и тех
також кормить и одевати, за старую послугу их, ино от Бога мзда и души
польза». И далее! «Да государю или государыне всегда дозирати и спрашивать
слуг о всякои нуже, о естве, и о питии, и о одежи, и о всякои потребе, и о
скудости и о недостатке, и о обиде, и о болезни, и о всех тех нужах... А держати
людей у себя по силе, как мощно бы их пищею и одеянием удоволити; а толко
людей и себя держати не по силе и не по добытку, и не удоволить их ествою и
питием и одеждою, или который слуга нерукоделен, собою не умеет
промыслити; ино тем слугам мужику, и жонке и девке, у неволи плакав, красти,
и лгать, и блясти; а мужикам разбиватии красти и в корчме пити и всякое зло
чинити. И тому безумному государю и государыне от Бога грех, а от людей
посмех, и не соседство со всяким». Поучения эти были актуальны, так как
усадьбы тех дней были полны всякой челяди, дворовых людей, взятых от сохи
или родившихся в доме боярина. Кормили этих людей плохо, жалованье им не
платили. Многочисленность же таких дворовых людей свидетельствовала о
степени богатства их владельца. Поездка в Кремль боярина совершалась вместе
со множеством всякой челяди.
Длинный ряд саней или телег, сотня лошадей, вершники впереди поезда,
разгонявшие народ ударами кнута, свита из вооруженных дворян и позади
поезда толпа дворовых, часто босоногих, но в богатой ливрее, наполняли
криком улицы Белого города. Эти домашние рабы подчинялись без различия
полов
строжайшей
дисциплине,
подвергались
всем
жестоким
или
102
сладострастным капризам своего господина, наказыва- лись, как древние рабы,
самым жестоким образом; между тем как приписной поселянин был по
преимуществу недвижимым имуществом, холоп составлял движимость,
которую можно было продать семейством или поодиночке, не обращая внимания на то, что при этой продаже разлучали мужа с женой, родителей с
детьми.
Обычай держать женщин взаперти существовал на Руси задолго до
татарского вторжения. Византия имела больше влияния на русские нравы, чем
Казань; в древних же Афинах и древневековом Константинополе замужняя
женщина или молодая девица должна была сидеть в гинекее, который в Москве
превратился в терем, или верх. В России, как в республиканском Риме,
женщина была вечно несовершеннолетней — таков результат патриархальной
организации семейства; женщина жила под опекой отца, свекра, дяди, старшего
брата, деда. Русские монархи перевели для своего употребления проповеди
византийских иноков, в которых предписывалось женщине: «повиноваться
своему мужу, как раб повинуется господину», не допускать называть себя
госпожой или хозяйкой, но почитать своего супруга как господина или
владыку. Отец семейства имеет право наказывать ее, как своих детей или рабов.
Поп Сильвестр в своем «Домострое» рекомендует только избегать слишком
толстых палок или посохов с железными наконечниками, не унижать женщины,
колотя ее перед слугами, но отвести ее в комнату и, без гнева и насилия,
вежливенько постегать ее. Ни одна женщина не осмеливалась восставать
против этого наказания, самая смелая покорно переносила побои от самого
чахлого мужа. Сложилась даже русская пословица: «Люблю тебя, как душу,
трясу, как грушу» Герберштейн рассказывает, как одна москвитянка, выйдя
замуж за иностранца, считала себя потому только нелюбимой, что муж не бил
ее. Дома, в своем тереме, русская женщина покрывалась фатой, на улицах ее
охраняли от взоров занавески экипажей. Считалось оскорблением взглянуть на
жену боярина и уголовным преступлением видеть лицо царицы. Постоянное
пребывание «этого скудельного сосуда» дома казалось в такой степени
103
необходимым, что женщине разрешалось не ходить в церковь. Ее храмом был
ее дом, где она должна была заниматься чтением молитв и назидательных книг,
совершать коленопреклонения перед иконами, раздавать милостыню, быть
окруженною нищими, иноками и монахинями. Поп Сильвестр также требует,
чтобы она смотрела за порядком в доме, вставала раньше всех, будила слуг и
служанок, назначала им урочную работу и сама трудилась, как крепкая жена,
упоминаемая в Священном писании. Туалет русских боярынь был очень
сложен. «Они, говорит Петрен, — раскрашивают всеми цветами не только
лицо, но и глаза, шею и руки. Употребляют белую, красную, синюю, черную
краску. Черные ресницы они окрашивают в белый цвет, белокурые — в черный
или другой темный цвет. Они так искусно румянятся, что это бросается всем в
глаза. Во время моего пребывания в Москве жена знаменитого боярина,
чудесная красавица, не хотела сперва раскрашивать себя и подверглась
порицаниям со стороны других женщин. «Она презирает обычаи страны! —
говорили они. — Мужья пожаловались царю, и тот приказал этой боярыне
румяниться и белиться». Так как дородность была идеалом турецкой и
татарской красоты, то русские женщины употребляли все усилия испортить
свой стройный стан и достигали этого посредством праздности и усердного
питания. Что касается мужчин, то они отращивали себе бороды и носили как
длинные бороды, так и длинные одежды: брить себе бороду, как делали то
западные народы, было, по уверению Ивана Грозного, таким грехом, которого
не могла смыть кровь всех мучеников. Не значило ли это обезображивать свое
лицо, созданное по образу Божию
На Руси борода издревле пользовалась особым почетом. Особенно
гордились своей бородой бояре. За туалетом мужские представители древних
родовитых семейств проводили времени куда больше своих жен: бороду
расчесывали, заплетали в косички, украшали лентами и всевозможными
«подвесками». Потерять бороду было большой обидой и позором. Борода
ценилась выше человеческого здоровья. Русская Правда — свод законов
средневековья — гласит, что за увечье человека накладывается штраф в 3
104
гривны, а за лишение его бороды — 12 гривен! На страже бороды стояла и
церковь. Стоглавый собор еще в 1551 г. постановил, что всех бреющих бороду
следует проклинать и отлучать от церкви. Правда, цари и в древности были
выше законов. Василий Ш и Борис Годунов бороду брили!
Влияние византийского монашества было довольно сильным на Руси, оно
сказывалось даже в запрещении самых невинных забав: карточная игра и даже
шахматы не разрешались, песни в честь древних героев в России осуждались
как дьявольские песнопения, охота и танцы также воспрещались. «Или ловы
творит, с собаками и угодья творит, и скоморохи и их доля, плясание и сопели,
песни бесовские любя; и зрению, и шахматы, и тавлей... прямо, все вкупе, будут
во аде, а зде прокляты».
При сравнении с польским обществом Россия казалась обширным
монастырем. Но это, в сущности, ничего не значило: бояре, живя среди рабов,
покорных их капризам, развращались, развращая последних; с изобретением
водки пьянство стало национальным пороком.
«Даже у вельмож, — говорит Забелин, — пир тогда только бывал весел,
когда все напивались. Гости были не веселы, — значит: не пьяны. Еще и теперь
быть навеселе — значит быть пьяным».
Единственным развлечением были, вопреки «Домострою», шуты, не
щадившие даже духовенства, грубые шутки дураков, неразлучных спутников
боярских, не покидавших своих господ и в монастыре; соколиная и псовая
охота и медвежий бой. Музыкой сопровождались все пиршества, иногда слепой
певец прославлял древнерусских богатырей. Богатые люди любили засыпать
под сказки народного рассказчика: у Ивана Грозного было три таких
сказочника, которые по очереди усыпляли его своими сказками.
Все восточные суеверия были в ходу в России, которая, впрочем,
прибавила к ним и свои. Верили в гороскопы, гаданье, волшебство,
чернокнижие, таинственную силу известных трав или заклинаний, в
возможность вредить врагу, выкрадывая его следы, верили в заговоры, в
любовные зелья, в оборотней, привидения, вампиров, которые играют столь
105
ужасную роль в русских сказках. Самые просвещенные цари не были чужды
этой слабости, и Борис Годунов требовал от всех своих служителей клятвы в
том, что «не будут прибегать к колдунам, колдуньям или иным средствам,
могущим вредить царю, царице или их детям, волховать над их следами или
над следами их экипажей».
Питали больше доверия к рецептам знахарей, к чудодейственной воде,
чем к врачам, которых, впрочем, считали за особый род колдунов.
Медицинская практика была сопряжена с неслыханными затруднениями и с
величайшей опасностью. Если врач не вылечивал больного, то его наказывали
как злого волшебника. В царствование Ивана III один из врачей, родом еврей,
был казнен на площади за то, что допустил смерть царевича. Положение врачей
улучшается в конце XVI в., но можно ли было правильно диагностировать,
когда, пользуя знатную женщину, медик не мог видеть ее лица и должен был
проверять ее пульс сквозь кисею
Такова была древняя Россия, открытая и описанная европейскими
путешественниками
XVI
—
XVII
вв.:
Герберштейном,
Мейербергом,
Кобенцелем, австрийскими послами; Ченслером, Дженкинсом и Флетчером,
английскими послами; венецианцами Контарини и Марко Фоскарини; римским
купцом Барберини и т. д.
XVI в. отмечен бурным ростом национальной культуры: создаются
народные песни и
преследовавшийся властями народный театр скоморохов, высмеивавший
людские пороки, и в первую очередь богачей и угнетателей. Из крестьян и
ремесленников
выдвигается
много
талантливых
мастеров,
строителей,
изобретателей, литейщиков, ювелиров и других замечательных умельцев.
Большую изобретательность проявили русские мастера в создании военной
техники. Знаменитый «Гуляй-город» вызывал всеобщее удивление. Это была
деревянная башня, поставленная на колеса или на полозья. Внутри башни
размещались стрельцы и пушкари с пищалями и пушками. Деревянные щиты
раздвигались, и скрытые в башне воины бросались на неприятеля. На
106
Московском пушечном дворе десятки искусных литейщиков отливали пушки,
пищали, колокола. Там работал знаменитый русский мастер Андрей Чохов,
создавший целую школу литейного мастерства. Самое замечательное творение
Андрея Чохова — царь-пушка, которая стоит в Московском Кремле. В те
времена в человеке уже зародилась мечта о полете. Холоп боярина Лупатова
Никита сделал большие деревянные крылья и, прыгая с высокой башни, ловко
парил в воздухе, а потом плавно опускался на землю. Чудесной выдумкой
заинтересовался Иван Грозный. В Александровской слободе в присутствии
царя и многих гостей Никита совершил свой изумительный полет. Но
вмешалось духовенство. В сохранившемся документе написано: «Человек не
птица, крыльев не имеет... Кто же приставит себе крылья деревянные, то это не
божье дело, а от нечистой силы. За эту дружбу с нечистой силой отрубить
выдумщику голову... А выдумку сжечь». По настоянию церковников Никиту
казнили. Спустя полстолетия после возведения Китай-города в Москве кольцом
укрепления стали обносить московский Большой посад. Крепостных дел мастер
Федор Конь в 1583— 1586 гг. сложил эти постройки из белого плитняка, а
потому и вся городская территория, оказавшаяся внутри, получила название
Белый город. (В конце ХЧШ в. обветшавшие уже стены разобрали, на
освободившемся от них пространстве разбили бульвары, образовавшие
знаменитое Бульварное кольцо. Лишь сохранившиеся названия — Покровские
ворота, Яузские ворота, Никитские ворота — напоминают теперь о прежних
проездных башнях Белого города.) Москва в эти годы (XVI в.) по своим
размерам превосходила Лондон, Прагу и другие города Европы. По тому
времени Москва была благоустроена: имелись деревянные мостовые и
водостоки. Москва XVI в. — это уже крупный экономический центр,
обслуживающий не только местное население, но и потребности всего
государства. Значительный подъем испытывала московская торговля, центром
которой стал Китай-город. Когда в 1535 г. была построена китайгородская
стена, появилось распоряжение ввести все торги в «город». Вдоль Красной
площади перед Кремлем протянулись ряды, каждый из которых предлагал
107
определенный вид товаров. Оптовая торговля велась в гостиных дворах, куда
обязаны были свозить свои товары иногородние и иноземные купцы.
Деловые отношения были связаны с церковной жизнью, это наблюдалось
и в специфике торговли съестными припасами. Широкий спрос на один из них,
как, например, рыбные продукты, определялся обычаем употреблять рыбу во
время
многочисленных
постов.
«Обычай
свято
сохранять
посты,
установленные церковью, — писал известный историк Н. И. Костомаров, —
развил у нас повсеместно рыбные промыслы и рыбную торговлю. Не было реки
или озерца, где бы не занимались рыболовством: не было базара, где бы рыба
не была самым обыкновенным товаром».
Историки и археологи, занимающиеся изучением феодальной Руси, в
поисках точной социальной дифференциации населения широко пользуются
терминами
«крестьянская
усадьба»,
«усадьба
горожанина»,
«усадьба
ремесленника», «усадьба вотчинника», «монастырская усадьба». Применяя
такую классификацию, можно почти любое поселение средневековой Руси
отнести к совокупности разных усадеб. Это довольно точно характеризует
некоторые специфические стороны жизненного уклада того времени.
Застройка крупного города складывалась в значительной части из
отдельных усадеб. Богатые московские усадьбы состояли из двух или более
дворов, окруженных крепкой оградой с воротами.
Редко когда к городской усадьбе Москвы XVI в. не примыкал сад или
огород.
Усадьба в силу своей распространенности, традиционной утилитарности
предстает как некий универсальный уклад жизни.
Характерной чертой меняющегося отношения владельцев к своим
вотчинам и поместьям явилось начавшееся в XVI в. возведение каменных
усадебных
храмов.
Дорогостоящее
строительство
монументальных
и
долговечных культовых зданий вело к усилению репрезентативного аспекта
древнерусского села-усадьбы, демонстрируя еще один путь преодоления его
утилитарного назначения. Архитектура первых каменных усадебных храмов
108
отмечена подлинным своеобразием и свидетельствует о привлечении к их
созданию первоклассных мастеров.
В подмосковном селе Юркино (Рождественно), владении боярина Я. С.
Голохвостова, в начале XVI в. был построен кирпичный храм-собрат, может
быть, и предшественник так называемых «посадских храмов» Москвы,
сыгравших видную роль в истории древнерусского зодчества. Пропорции этого
небольшого одноглавого здания наделены подчеркнутой стройностью, а
фасады — немногочисленными, но изысканными декоративными деталями.
Одним из излюбленных типов усадебной церкви стали шатровые храмы —
самое яркое творение русского зодчества XVI в.
Из нескольких каменных храмов сел-усадеб, принадлежавших, например,
роду Шереметевых, близ Коломенского сохранились два, и оба шатровые, —
церковь села Городня и церковь села Прус.
Усадьбы XVI в. несут на себе явный отпечаток воздействия ансамблевых
монастырей — крепостей или кремлей ведущей области строительства XVI
столетия.
Пример тому — усадьба Александровское — знаменитая в русской
истории
Александрова слобода. Она возникает как путевая
усадьба,
необходимая при длительных богомольных путешествиях Василия П1 по
замосковским монастырям. До 1514 г. здесь уже был выстроен государев двор с
хоромами и великолепным Покровским (ныне Троицким) собором. Очевидно,
еще в первой половине XVI в. Александровское превратилось в крупную
усадьбу с несколькими каменными храмами (среди них — уникальная двух
башенная церковь-колокольня), а также жилыми палатами, в которых не
зазорно было принимать иностранных послов. Но удивительную и редчайшую
для усадьбы эволюцию Александровское претерпевает во второй половине XVI
в. На ней останавливает свой выбор Иван Грозный, «метавшийся» в
предшествовавшие годы по окрестным подмосковным городам и монастырям,
вынашивая исполненный исторического трагизма замысел опричнины.
109
Именно в Александрову слободу, вотчинную царскую усадьбу, бежит в
1564 г. из Москвы подозревающий все и вся в измене самодержец, не
прельстившись толстыми стенами монастырей и крепостей. Почти на 20 лет
усадьба становится гнездом опричнины, резиденцией монарха, второй столицей
государства. Здесь зреют идеи гласной и потаенной политики Ивана Грозного,
запечатленные в его «посланиях» и реальных действиях. Здесь принимают
иностранных послов, творят суд скорый и над настоящими противниками, и
над безвинными жертвами, пышно пируют, а наутро, облачившись в рясы, во
главе с царем, игуменом опричники замаливают свои кровавые грехи. Сюда
свозят награбленные сокровища древних русских городов, перевозят из
Москвы Печатный двор, здесь возникает ремесленный посад, наконец, в
Александровой слободе протекает вся одиозная личная жизнь Ивана Грозного с
ее постоянными смотринами, венчаниями и крутыми расправами над царицами.
Александров
а слобода в это время — это не только и не столько усадьба, это
политический центр, замок — резиденция царя, военный лагерь одновременно.
В первой половине XVI в. в России идет интенсивное строительство
каменных церквей и крепостей, хотя в целом Русь, и деревенская и городская,
остается деревянной. Деревянный шатровый стиль проникает и в каменное
зодчество. Одним из лучших образцов этого стиля является церковь
Вознесения в Коломенском, построенная в 1536 г. Это один из первых
каменных шатровых храмов, построенных как благодарственный, обетный
храм Василия Ш за дарование наследника престола будущего Ивана Грозного.
Сын гречанки, Василий Ш привлекал к строительству в Москве
иностранных (итальянских) мастеров. Аристотель Фиорованти, Алевиз Новый,
Петр Фрязин, Бон Фрязин строили в России с учетом русских традиций, как,
например, Успенский собор Кремля. Итальянские мотивы чувствуются в
архитектуре Архангельского собора, усыпальнице князей. Благовещенский
собор Кремля, как и храм Василия Блаженного, строили псковские мастера.
110
В ознаменование победы под Казанью над Казанским ханством Иван
Грозный решил построить храм Покрова Богоматери — Покровский собор на
Красной площади. За строительство собора взялись талантливые русские
зодчие из Пскова Барма и Постник.
В 1560 г. собор был построен. Во время его строительства в нем
поселился юродивый человек Василий Блаженный, по его имени Покровский
собор стали называть храмом Василия Блаженного. Первоначально храм был
белым. Свою пеструю раскраску он получил в XVII в.
В честь венчания на царство Ивана IV и его моления о благополучии
династии был построен Дьяковский храм (1547 — 1554). Торжественность
образа храма воплотила в себе величие этого исторического акта.
Много церквей на Руси строилось на средства богатого купечества (Ю. Г.
Бобынина, В. Бобра, Ф. Вепря). Строительство крепости в начале XVI в.
ведется в Пскове. В конце века Федор Конь строит не только упоминаемый
Белый город (по современному Бульварному кольцу) в Москве, но и кремль в
Смоленске.
В связи со строительством церквей и соборов новый импульс получает
иконописное искусство России. Но, как ни- когда раньше, оно подвергается
официальному контролю.
В связи с повышенным интересом к историческим темам в XVI в.
усиленно развивается жанр исторического портрета. Портреты исторических
лиц в XVI в. носили условный характер, художников тогда интересовали не
индивидуальные черты портретируемых, а только их сан и возраст.
В живописи середины и второй половины XVI в. образ человека-святого
теряет черты возвышенного величия, становится более конкретным, земным и
обыденным. Особое внимание в это время уделялось Московскому Кремлю,
который должен был воплотить в себе идеи единства и могущества
Российского государства. Одновременно с перестройкой Кремля в нем были
построены Успенский, Благовещенский и Архангельский соборы, Грановитая
палата. К концу XV — началу XVI в. Московский Кремль превратился в
111
первоклассную крепость, сильнейшую в Европе. Вместе с тем его величественные соборы и дворцовые постройки выразили в четких архитектурных
формах идею величия и славы объединенного Российского государства,
свободного от иноземного ига и занимающего выдающееся положение среди
других государств. Участие итальянских зодчих и инженеров Марио Руффо и
Антонио Солари в перестройке Московского Кремля еще более подчеркнуло
неразрывную связь освободившейся от монголо-татарского ига России с
передовой европейской культурой того времени.
Так
династия,
шедшая
от
Рюрика,
произошедшая
от
Андрея
Воголюбского, совершила свое дело — создала единую Россию.
В
XVI
в.
Россия
перешла
от
феодальной
раздробленности
к
централизованной феодальной монархии.
В XIV—XVI вв. сложилась культура великорусской народности,
закрепившая соответствующий этнический процесс.
Именно с XVI в. начинается история культуры России, русского народа в
собственном смысле слова (так же, как и культура белорусского и украинского
народов).
Глава VI. XVII в. — ВОЦАРЕНИЕ ДИНАСТИИ РОМАНОВЫХ
Коронация 16-летнего Михаила Романова (1613—1645). Начало нового
периода в истории русской культуры. Естественнонаучные энциклопедии —
«Луцидарус». Славяно-греко-латинская академия (1687). Русский балетный
театр («Балет об Орфее и Евредике»). Аввакум:искусство «духовное», Ушаков:
«шарописательное». Первые парсуны.
18 марта 1584 г. царь Иван IV скончался, и царем был провозглашен его
сын Федор Иванович (1584—1598). При нем был создан совет, самыми
112
видными участниками которого были бояре Борис Годунов (1598—1605) и
Богдан Бельский. Борис Годунов стал фактически главой государства, тем
более что сын Ивана Грозного Федор никогда не отличался особым
здоровьем.
Годунову было присуще «злое сластолюбие власти», но в целом
современники отмечали его «праведное и крепкое правление».
Годунов
стал
первым
русским
царем,
избранным
сословно-
представительным органом — земским собором. После этого целый год не
взимали подати. Во внешней политике он старался не ввязываться в войны,
предпочитал путь дипломатии. Во внутренней — опирался на служилых
и
духовенство. Зная ненависть к себе князей и бояр, Борис Годунов искал опоры
в мелком дворянстве и духовенстве. Этим объясняются два важнейших
законодательных акта царствования Федора Ивановича: закрепощение крестьян
и учреждение патриаршества в России в 1589 г., церковь добивалась этого с
середины XV в.
Борис Годунов воспользовался приездом в Москву константинопольского
патриарха Иеремии и убедил его учредить русское патриаршество и
рукоположить в патриархи архиепископа Иова, теперь обязанного Борису. На
церковном соборе первым московским патриархом был провозглашен Иов.
Учреждение
патриаршества
делало
русскую
православную
церковь
юридически независимой от константинопольского патриарха. Более того,
поскольку Византия — второй Рим, когда-то давшая Руси христианскую веру,
была покорена турками, Москва стала фактически центром православия —
третьим Римом, а московские митрополиты теперь стали называться
патриархами. Борис же Годунов приобрел могущественную поддержку со
стороны церкви.
Что же касается крестьянства, то, как уже упоминалось, крестьяне до сих
пор имели право на Юрьев день переходить от одного землевладельца к
другому. Этим пользовались крупные землевладельцы, переманивая к себе
крестьян, и при этом страдало мелкое дворянство. Во имя интересов
113
государства и военного дворянства указ Федора воспретил крестьянам впредь
переходить с земель одного собственника на земли другого.
Юрьев день стал несчастным днем для крестьянина. Отсюда и пошла
поговорка: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!»— как день надежды и
большого обмана. Крестьяне проклинали виновников этого указа. Но протест
их выражался только в увеличивающихся случаях бегства, с одной стороны, и
росте казачества, с другой. Чем строже становилось законодательство по
отношению к крестьянам, тем больше населялись донские и днепровские
казачьи коши.
Расходы государства постоянно росли, поэтому также соответственно
росли подати и оброки, собираемые с крестьян.
Твердое
правление
Бориса
Годунова
вселяло
доверие
к
нему
иностранцев, расширявших торговые контакты с Россией.
За свое семилетнее правление, предсказанное ему астрологами, он
окружил себя учеными, художниками. При их содействии он воздвигал
памятники, строил в Кремле колокольню Ивана Великого, лил царь-колокол.
При активном и самом непосредственном участии Бориса Годунова Москва
продолжала расти вширь. По его указу в 1604 г. был разработан план Москвы2.
Новые посады образовались вокруг только что поставленных Федором Конем
стен. После очередного нашествия крымских татар в 1591 г. для защиты
поселений
царь
Борис
Годунов
затеял
сооружение
следующего
оборонительного рубежа. Деревянные укрепления ставили тысячи москвичей и
жителей окрестных сел. В итоге строительство закончили небывало быстро, за
один год. В память об этом новое городское кольцо стали называть Скоро дом.
Штурмовавшие Москву поляки в 1611 г. сожгли бревенчатые стены и башни
Скородома, но в 1633—1640 гг. на их месте насыпали высокие земляные валы.
Естественно, местность, охраняемая ими, с тех пор получила имя «Земляной
город».
Когда укрепления потеряли свое военное значение, в воротах Земляного
вала устроили заставы, где собирали пошлину с ввозимых товаров.
114
Подъем московской торговли вызвал постройку при Борисе Годунове
новых
торговых
рядов.
Они
представляли
собой
длинное
каменное
одноэтажное здание углом; лавки размещались под сводчатыми арками, ниже
которых находились кладовые, где купцы хранили товары. За лабиринтом
тесных и извилистых улочек Китай-города, застроенных деревянными и
каменными лавками, поднимались здания гостиного двора с помещениями,
отдававшимися внаем приезжим иногородним и иноземным торговым людям,
В Китай-городе были расположены и дворы иностранных купцов.
Борис Годунов первый послал молодых русских изучать европейские
искусства в Любек, Англию, Францию и Австрию. В Москву начинает
проникать западная мода, а некоторые вельможи даже начали брить себе
бороды.
Со смертью Бориса Годунова в России начались времена, вошедшие в
историю как Смутное время.
1612 г. был ознаменован освобождением России от поляков народом,
возглавляемым нижегородским гражданином Кузьмой Мининым. Он начал
собирать со всех пожертвования и ударил челом перед князем Дмитрием
Пожарским быть предводителем войска, вооруженного на деньги, собранные
народом.
Наконец в январе 1в13 г. земский собор, созванный из выбранных людей,
из почти семисот представителей от дворянства, бояр, духовенства 60 городов,
стрельцов и казаков со всех концов Русского государства, вьхбрал в царя 16летнего Михаила Федоровича Романова (правил в 1613—1646 гг.). Отец
Михаила митрополит Филарет происходил из старинной боярской семьи. В
свое время он был насильно пострижен в монахи Борисом Годуновым, а теперь
избран патриархом.
Рассказывают, что поляки, узнав об избрании Михаила Федоровича
Романова на трон, послали вооруженных людей схватить его в Костроме. Один
крестьянин Иван Сусанин завел этих посланцев в чащу леса и пал под ударами
их сабель, спасая своего государя. Это был конец Смутного времени. После
115
избрания Михаила Романова на трон на Руси установились особенные
отношения между церковью и государственной властью. Царь был сыном
патриарха, патриарх был отцом и первым подданным царя. Все законы и
приказы подписывались царем и патриархом. И царь и патриарх назывались
великими государями. Поскольку Михаил был человеком небольшого ума,
нерешительным, болезненным, то основную роль в управлении страной играл
его отец — патриарх Филарет.
С утверждением и усилением самодержавной власти в XVII в. еще
пышнее и торжественнее становится детально разработанный придворный
церемониал. В 1627—1628 гг. ювелиры кремлевских мастерских выполнили
для Михаила Федоровича «государев большой наряд». Удивительный по
роскоши и ценности, он включал венец, скипетр, державу. Все это должно было
свидетельствовать о богатстве и мощи Русского государства.
Особенно усилилось в царствование Михаила Романова западное
влияние, начавшееся еще при Годунове. Русские купцы просили воспретить
иностранцам доступ внутрь страны, так как они разорялись от соперничества с
последними.
Иностранцы же оказывались столь необходимыми для государева и
общего прогресса, что московские цари старались привлечь их всеми
средствами.. В царствование Михаила в Москве было гораздо больше
иностранцев, чем когда-либо. Голландец Винниус в 1637 г. основал в Туле
завод для отливки пушек, ядер и других изделий из железа. Немец Марселейн
основал такие же заводы на Волге, в Костроме и Шексне. Даны привилегии
многим другим иностранным торговцам и промышленникам. Непременным
условием было, чтобы они не скрывали от русских ни одного из секретов
своего производства. То же делал и французский король Генрих IV,
вызывавший промышленников из Фландрии, Англии, Венеции.
Впрочем, один привозной европейский товар не был допущен в Россию, а
именно табак: нюхавшим его отрезали носы, или, как тогда говорили, рвали
ноздри и били кнутом.
116
Интересно, что в это же самое время — в правление Михаила Романова
— во Франции при Людовике XIII и всесильном кардинале Ришелье в 1616 г. в
Париже
происходили
прямо
противоположные
события»
по
сути,
рекламирующие табак и курение: там с успехом шел балет «Табак»,
исполнители которого танцевали с трубками во рту и курили. Так стал
пропагандироваться табак во Франции, а затем и в других западноевропейских
странах, хотя до этого там, как и в России, курение считалось бесовским делом.
Первым, кто закурил трубку в России, был Петр I.
Несомненно, что уже в первой половине XVII в. в России зарождается
отечественное мануфактурное предириююиательство. В старинном районе
мелкой
металлургии
возникает
несколько
тульско-каширских
металлургических и железоделательных заводов, основанных русскими
купцами и предприимчивыми боярами.
Блестящая предпринимательская карьера тульского кузнеца Никиты
Антуфьева-Демидова привела его в начале XVIII в. в число крупнейших
деловых людей страны.
Основание железоделательных предприятий боярином Б. И. Морозовым
тоже во многом опиралось на традиции мелкого провинциального товарного
производства.
В 1649 г., когда жители Туманного Альбиона учинили «злое дело —
государя своего Карлуса до смерти убили», англичан выселили из Москвы.
Всем другим иноземцам также досталось: ведено было в пределах
Земляного города «дворов и дворцовых мест у русских людей немцам и немкам
вдовым не покупать и в заклад не имети... А буде кто Русские люди учнут
немцам дворовые места продавать: и им за то от государя быти в опале». Но
достатка земле русской от таких крутых мер не прибавилось —хирела торговля.
Пришлось царю-батюшке сменить гнев на милость, посулами да дорогими
подарками привечать иноземцев.
Иностранцы (Таннер, Рейтенфельдс) отмечали своеобразие торговли в
Московском государстве, в том отношении, что велась она в рядах — в каждом
117
товарами определенного рода. Такой порядок ими одобрялся, поскольку
покупатель «из множества однородных вещей, вместе расположенных, может
весьма легко выбрать самую лучшую».
По описи 1695 г., в Китай-городе существовало 72 ряда, в том числе
только рядов, торговавших материями, было до двадцати. Имелись ряды
кулачный, рукавичный, чулочный, башмачный, пушной, иконный и т. п.
Многие торговцы пытались выставлять товары на более удобном для себя
месте, например у ворот собственного дома.
Однако правительство, прежде всего в фискальных целях, вело упорную
борьбу с такой торговлей вне рядов. Запрещался также трудноконтролируемый
разносный торг: «по рядам с белой рыбицей не ходить», «с сельдями не
ходить», «с сдобными калачами не ходить».
В 1681 г., в царствование Федора Алексеевича, вновь было указано:
«чтобы всяких чинов люди не в указанных местах не торговали и от того его
великого государя казне напрасной потери и недоборов не было».
На практике эти запреты обычно не соблюдались: на протяжении всего
XVII в. торговля вне рядов продолжала развиваться.
По свидетельству Иоганна Кильбургера, посетившего Роесию в конце
царствования Алексея Михайловича, в Москве было «больше торговых лавок,
чем в Амстердаме или в ином целом княжестве».
Усложнение городской жизни, рост государственного аппарата, развитие
международных связей предъявляли новые требования к образованию. Уровень
грамотности в XVII в. значительно вырос и в различных слоях составил: среди
помещиков — 65%, купечества — 96, посадских людей — около 40, крестьян
— 15, стрельцов, пушкарей, казаков — 1%.
В городах уже довольно много людей стремилось научить своих детей
грамоте. Но стоило обучение недешево. Поэтому учиться могли далеко не все
желающие.
Женщины,
дети
в
богатых
семьях
оставались
обычно
неграмотными. Учителями были церковники или приказные (служившие в
приказах).
118
По-прежнему грамоте чаще всего обучали в семье. Одним из основных
методов педагогики, как и в XV в., признавалось телесное наказание («розга»,
«сокрушение ребер», «жезл»). Весьма показательно сочинение по педагогике
«Гражданство обычаев детских» — свод правил, определявший все стороны
жизни детей: поведение в школе, за столом и при встрече с людьми;
одежду и даже выражение лица. Основными учебными пособиями
оставались книги религиозного содержания, но вышло в свет и несколько
светских изданий: буквари Бурцева (1633), Полоцкого (1679) и Истомина
(1694), которые по содержанию были шире своего названия и включали статьи
по вероучению и педагогике, словари и т. п.; азбуковники — словари иностранных слов, знакомившие с философскими понятиями, содержавшие краткие
сведения по отечественной истории, об античных философах и писателях,
географические
материалы.
Это
были
справочники
—
пособия,
обеспечивавшие уже в начальной школе знакомство с довольно широким
кругом проблем.
В Москве появились средние школы, в том числе частные, где изучались
не только чтение, письмо, арифметика, но и иностранные языки и некоторые
другие предметы:
1621 г. — всесословная лютеранская школа в Немецкой слободе, в ней
обучались и русские мальчики; 1640-е годы — частная школа боярина Ф.
Ртищева для молодых дворян, где их учили греческому и латыни, риторике и
философии;
1664 г. — государственная школа для обучения подьячих Приказа тайных
дел при Заиконоспасском монастыре; 1680 г. — школа при Печатном дворе,
основной дисциплиной в которой был греческий язык, и др.
В 1687 г. патриархом Макарием в Донском монастыре Москвы было
открыто первое в России высшее учебное заведение — Славяно-греколатинская академия для свободных людей «всякого чина, сана и возраста» для
подготовки высшего духовенства и чиновников государственной службы,
первыми учителями которой стали братья Лихуды — греки, окончившие
119
Падуанский университет в Италии. Братья Лихуды Иоаникий и Софроний
прочли в академии первые курсы «естественной философии» и логики в духе
аристотелизма. Вообще к концу XVII в, стал заметным процесс обмирщения
русской философской мысли (С. Полоцкий, А. Белобоцкий, Ю. Крижанич).
Состав учеников был неоднородным, здесь учились представители разных
сословий (от сыновей конюха и кабального человека до родственников
патриарха и князей древнейших российских родов) и национальностей
(русские, украинцы, белорусы, крещеные татары, молдоване, грузины, греки). В
академии изучали древние языки (греческий и латинский), богословие,
арифметику, геометрию, астрономию, грамматику и другие предметы.
Академия сыграла большую роль в развитии просвещения в конце XVII и
первой половине XVIII в. Из нее в царствование Петра I вышел математик
Магницкий, позже Ломоносов, историк Бантыш-Каменский, в царствование
Екатерины II — митрополит Платон. Впоследствии академия была перенесена
в Святотроицкую Сергиеву лавру.
В XVII в. получило импульс развитие научных знаний и техники,
носивших в основном практический характер, отвечающий потребностям
российской экономики.
Так, интенсификация торговли увеличила потребность в прикладной
математике. Появились рукописные учебники типа «Цифирной счетной
мудрости», которые можно было использовать в качестве самоучителей, и
первые печатные книги по математике, приближенные к торговой практике
(«Считание удобное, которым всякий человек, купующий или продающий зело
удобно изыскати может число всякие вещи»). В торговой практике, в
приказной системе и в быту использовался неизвестный на Западе
инструментальный счет с помощью механического прибора с костяшками или
бусами, нанизанными на закрепленные в раме прутья. Знания в области
механики широко использовались в практике XVII в. Разнообразные
механизмы применялись в строительстве (вороты, блоки, полиспасты,
винтовые деревянные домкраты и т. п.) и на первых мануфактурах: мельничные
120
водяные колеса приводили в движение молоты, сверлильные станки,
циркулярную механическую пилу, подъемные механизмы и т. п. Многие
русские заводы были оснащены передовой для своего времени техникой,
поэтому появилась потребность в пособиях, обобщавших опыт ее применения и
содержащих теоретические сведения по физике, химии, механике и другим
наукам. Попыткой соединения теории и практики явился рукописный «Устав
ратных, пушечных и других дел» (1621), составленный пушечным мастером
Анисимом Михайловым, он содержит немало практических сведений из
области физики, химии, механики, геометрии.
Показателем развития техники того времени явилась установка больших
часов с боем (курантов) на Спасской башне Московского Кремля. Эту сложную
работу осуществили крестьяне — мастера из Поморья. Куранты появились на
башнях ряда городов, в том числе Верхотурья и Тюмени.
Широкое
распространение
имела
народная
медицина.
Веками
накапливались знания о целебных свойствах различных трав, о средствах
лечения болезней. В Аптекарском приказе в Москве были собраны искусные
мастера со всей страны, которые изготавливали лекарства. Широкой
популярностью
пользовались
рукописные
«Лечебники»
и
«Травники»,
обобщавшие вековой опыт народной медицины. Одновременно закладывались
основы государственной медицины: открывались первые аптеки, больницы. В
1654 г. при Аптекарском приказе была открыта «Школа русских лекарей» со
сроком обучения 5—7 лет. Для продолжения образования некоторых лекарей
направляли в университеты Англии, Франции,Италии. По возвращении на
родину получившие ученые степени врачи занимались не только практической
медициной, но и создавали первые научные труды (Степан Кириллов, Петр
Постников и др.).
Были известны многие сведения из астрономии. В середине XVII в. в
Россию проникло учение Коперника о том, что не Земля, а Солнце является
центром видимого мироздания.
В
XV—XVII
вв.
широкое
хождение
получили
«Христианская
121
топография» и подобные произведения. Появилась и светская научная
литература,
чему способствовали
еретические движения.
Новгородско-
московскими еретиками в конце XV — начале XVI в. переводились
произведения арабо-еврейской литературы, в частности астрономической —
«Шестокрыл» (6 таблиц движения луны) и «Космография». С XVII в.
распространялись естественнонаучные энциклопедии для любознательного
читателя — «Луцидарус», азбуковники. Основная масса печатной продукции
выпускалась московским Печатным двором, издавшим до 1700 г. около 500
книг.
Вырос
слой
потребителей
и
авторов
исторических
сочинений.
Привычную фигуру монаха-летописца оттеснял широкий круг светских
историографов (князья и бояре, приказные дьяки и посадские люди).
Расширялась историческая проблематика — деятельность не только светских и
духовных владык, но и «меньших людей», народных масс стала предметом
истории. Об этом свидетельствуют псковские новости «О разорении Пскова» и
«О бедах, скорбех и напастех, иже быть в Велицей России», возникшие в
демократической городской среде; «Повести об Азовском осадном сидении»,
происхождением связанные с казачеством; Раскольничья летопись, ставшая
идеологическим оружием противников церковной реформы, и литературноповествовательные Сибирские летописи (Осиповская и Строгановская),
центральными
фигурами
которых
были
Ермак
и
Строгановы.
Про-
виденциалистское объяснение истории начало вытесняться зарождающимся
рационализмом. Монах Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын в
труде о Смутном времени «История в память предыдущим родам» (1620)
предпринял одну из первых попыток в русской историографии найти реальные
причинно-следственные связи между событиями, хотя и он не избежал
привычных рассуждений о Божьей каре за грехи. Предпринимались попытки
создания широких картин исторического прошлого. Таковы «Синопсис» И.
Гизеля (1678), первый печатный исторический труд, долгое время бывший
единственным учебником русской истории; «Скифская история» А. Лызлова
122
(90-е годы XVII в.), посвященная борьбе русского народа и его соседей против
монголо-татар и турок.
Стремление
историков
к
объективным,
независимым
от
церкви
исследованиям пока не могло осуществиться в полной мере, так как
зависимость от церкви все еще была доминирующей. Прежнее подчиненное
отношение государственной власти по отношению к церкви продолжалось при
сыне Михаила — Алексее. Патриархом был Никон, человек властный и
решительный. По настоянию Никона царь Алексей, стоя на коленях, просил
прощения у гроба митрополита Филиппа, замученного Иоанном Грозным. В
это время установился обычай устраивать крестный ход в вербное воскресенье,
в воспоминание входа Иисуса Христа в Иерусалим. Из Кремлевского собора
выходил крестный ход. С ним ехал патриарх, сидя на ослике, которого вел под
уздцы царь. Этим показывалось, какие отношения должны быть между царем и
патриархом.
Патриарх Никон, человек умный, образованный, энергичный, но суровый
и резкий, горячо взялся за дело исправления ошибок в церковных книгах и
обычаях. Для этой работы он выписал ученых монахов из Греции и из
Киевской академии. Когда книги были исправлены, патриарх Никон велел
разослать новые книги по всем церквам, а старые книги отобрать и сжечь.
Народ взволновался, потому что люди верили, что спасать душу можно только
по старым книгам, по которым молились их отцы и деды. Больше всего
волновал народ приказ креститься не двумя пальцами, к чему все привыкли, а
тремя, как в греческой церкви, где сохранился древний, более правильный
обычай.
Спор
об
исправлении
книг
и
о
церковнообрядовых
реформах,
проведенных по приказу патриарха Никона, продолжался очень долго. Сама эта
реформа и силовые методы ее проведения привели к расколу. Раскол —
сложное социально-религиозное явление, связанное с глубокими изменениями
народного сознания. Под знаком борьбы за старую веру собирались все, кто
был недоволен изменениями условий жизни: плебейская часть духовенства,
123
протестовавшая против роста феодального гнета со стороны церковной
верхушки,
и
часть
централизаторских
церковных
устремлений
иерархов,
Никона;
выступивших
представители
против
боярской
аристократии, недовольные усилением самодержавия (князья Хованские,
сестры Соковнины — боярыня Морозова и княжна Урусова, и др.); стрельцы,
стесняемые на второй план военными формированиями регулярного типа;
купцы, напуганные ростом конкуренции. За старую веру стояли и члены
царской семьи.
Во главе несогласных стал священник — протопоп Аввакум, тоже
человек властный и горячий. В защиту старой веры стал и знаменитый
Соловецкий монастырь, и только после семилетней осады монастырь был взят
московским войском. Староверов по приказу патриарха преследовали, сажали в
тюрьмы, наказывали.
Что же касается крестьянства, то оно в массе своей ухудшение своего
положения связывало с отступлением от «древнего благочестия». Так что
движение староверов было довольно массовым.
Никоновская реформа обнаружила скрытый раскол, существовавший уже
в русской церкви, с его бесчисленными сектами староверов, молокан,
духоборцев, хлыстов, скопцов и многих других.
Идеология раскола включала сложный спектр идей и требований от
проповеди национальной замкнутости и враждебного отношения к светскому
знанию до отрицания крепостного строя с присущим ему закабалением
личности и посягательством государства на духовный мир человека и борьбу за
демократизацию
церкви
(«ЭКитие
протопопа
Аввакума,
им
самим
написанное», «Жезл правления» С. Полоцкого, 1667, «Цвет духовный»
патриарха Иоакима, 1682, и др.).
Наряду с этим в России на протяжении XVII в. шел процесс обмирщения
культуры — освобождение ее от церковного влияния.
Важнейшим явлением в развитии общественной мысли стал активный
рост национального самосознания в период «смуты». Политические идеи
124
выражались
такими
анонимными
публицистическими
жанрами,
как
«прелестные» или «подметные письма», «летучие листы— писания» («Новая
повесть
о
преславном
Российском
царстве
и
великом
государстве
Московском», конец 1610— начало 1611 г.; «Плач о пленении и конечном
разорении превысокого и пресветлей-шего Московского государства», 1612). В
связи с династическим кризисом в начале XVII в. обострился интерес
публицистов к вопросу о характере власти; о роли и месте различных слоев
господствующего класса в политической системе («Временник» И. Тимофеева,
«Сказание» А. Палицына), Авторы этих сочинений единодушны в признании
божественной сущности царской власти и в том, что она является оплотом
порядка в стране.
Во второй половине XVII в. в условиях становления абсолютизма
закладывались основы его теоретического обоснования. Ю. Крижанич и С.
Полоцкий высказывались в пользу неограниченной монархии, считая, что
только единоличная власть способна навести порядок внутри страны, а также
обеспечить решение важнейших внешнеполитических задач. Закладывая
основы идеологии «просвещенного абсолютизма», С. Полоцкий в своих
стихотворениях и проповедях рисовал идеальный образ мудрого монарха,
призванного распространять среди подданных просвещение.
Симеон
Полоцкий
был
ярким
представителем
официальной
публицистики XVII в. Он был монахом в Полоцке, его истинное имя Самуил
Емельянович Петровский-Ситнианович. В 1664 г. Алексей Михайлович привез
его в Москву в качестве учителя при царских детях. Симеон Полоцкий был
первым придворным поэтом, сочинявшим оды в честь царской фамилии, кроме
того, были широко распространены его публицистические произведения во
славу самодержавия. Симеон Полоцкий наставлял царя учиться, чтобы люди
делали то же, подражая ему: «Обычай есть у людей подражать царю, все любят
то, что ему любезно, благо тому царству, в котором царь приемлет благие
нравы для исправления всех».
Симеон Полоцкий написал против раскольников «Жезл правления»,
125
сочинял светские стихи, панегирики, проповеди, драмы, сюжеты для которых
брал из священной истории.
Представление об общественной мысли XVII в. было бы неполным без
анализа настроений общественных низов. Антифеодальными идеями и верой в
«доброго царя» наполнены упомянутые ранее повести, а также «листы»
(прокламации) И. Болотникова и «прелестные письма» С. Разина.
Расцвет русской общественной мысли первой четверти XVII в. связан с
появлением ряда повествований духовных и светских авторов о событиях
Смутного времени. Наиболее известные произведения: «Сказание» Авраамия
Палицына, «Временники» дьяка Ивана Тимофеева, «Словеса» князя Ивана
Андреевича Хворостинина, «Повесть» князя Ивана Михайловича КаптяреваРостовского. Официальная версия событий смуты содержится в «Новом
летописце» 1630 г., написанном по заказу патриарха Филарета. Основная цель
этого произведения — укрепление положения новой династии Романовых.
Обличительное направление представляет «Житие протопопа Аввакума, им
самим написанное». Его автор, вдохновитель движения старообрядцев,
проповедует идеи древнего благочестия.
В XVII в. светская литература стала заметным явлением русской
культуры.
Произошла
ее
значительная
жанровая
дифференциация.
Трансформация житийного жанра завершилась возникновением повести-жития
(биографической повести). Лучшие произведения этого жанра отличались
своеобразным бытовым реализмом: «Повесть об Улиании Осорьиной»,
«Дружины Осорьина», «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» и
др.
Рост грамотности вовлек в круг читателей провинциальных дворян,
служилых и посадских людей, предъявлявших новые требования к литературе.
Ответом на эти потребности было появление бытовой повести, которая, в
занимательной форме обращаясь к обыденной жизни, делала попытку
проникнуть в психологию героев, отойти от средневекового шаблона,
делившего персонажей на идеальных героев и абсолютных злодеев. Основная
126
тематика таких произведений — столкновение молодого и старшего поколений,
вопросы нравственности, человек с его личными переживаниями («Повесть о
Горе-Злосчастии», сер. XVII в.; «Повесть о Савве Грудцыне», 60-е годы XVII
в.; «Повесть о Фроле Скобееве», 1680 г.).
Герои этих повестей, купцы и небогатые дворяне-авантюристы,
отвергали патриархальные устои и нравственные нормы прошлого. Новые
идеалы выражались пока неопределенно.
В этот период возникает литература посада, а также демократическая
сатира, которая осмеивает государственные и церковные институты, пародируя
судопроизводство («Повесть о Шемякином суде»), церковную службу
(«Служба кабаку»), священное писание («Повесть о крестьянском сыне»),
канцелярскую волокиту («Колязинская челобитная»). В сатирической «Повести
о Ерше Ершовиче» высмеивались Осетр — «большой боярин и воевода»,
дворянин Лещ и богач Сом.
Среди посадских людей было уже немало грамотных книг голюбов,
которые переписывали для себя полюбившиеся им сочинения. Получались
целые рукописные книги, которые проникали в крестьянскую среду.
В XVII в. под влиянием польского силлабического стихосложения
возникла русская рифмованная поэзия, основоположником которой был С.
Полоцкий («Букварь», «Рифмованная псалтырь», два больших рукописных
сборника «Рифмологион» и «Вертоград многоцветный»). Продолжали дело С.
Полоцкого его ученики Карион Истомин и Сильвестр Медведев.
Среди новых жанров, выражавших рост самосознания, особое место
занимает драматургия. Первые театральные представления состоялись в 1672 г.
в придворном театре царя Алексея Михайловича, где ставились пьесы на
античные и библейские сюжеты. Основоположником русской драматургии
явился С. Полоцкий, пьесы которого («Комедия притчи о блудном сыне» и
«Трагедия о Навуходоносоре царе») поднимали серьезные нравственные,
политические и философские проблемы.
Литература XVII в. медленно освобождалась от средневековых традиций.
127
Религиозное мировоззрение было потеснено более реалистическим видением
действительности, провиденциализм — поиском закономерностей мирового
развития. Становление сатирико-бытовых и автобиографических жанров
положило начало собственно художественной литературе. Появились новые
области литературы — стихосложение и драматургия.
Близким Алексею Михайловичу человеком был боярин Матвеев.
Женитьба царя на племяннице Матвеева сироте Наталье Нарышкиной еще
более укрепила их дружбу. Матвеев был всецело предан европейским идеям.
Его дом был меблирован и оформлен по-западному. Жена Матвеева была
единственной русской придворной женщиной, которая не употребляла белила,
и, вместо того чтобы сидеть в тереме, подобно прочим женщинам, принимала
участие в мужских беседах. Неудивительно, что их воспитанница Наталья была
первой русской государыней, отдернувшей занавеску у носилок и явившей
народу свое лицо.
Матвеев покровительствовал иностранным художникам, «мастерам
перспективного дела». Он устроил в немецкой слободе в Москве в 1673 г. род
драматической школы, в которой 26 мальчиков из мещанских семейств
обучались «комедийному делу».
Царю понравились театральные представления. В дощатом театре
представляли перед царем балеты и драмы, сюжеты которых были
заимствованы из Библии. Эти библейские драмы были приправлены грубыми
шутками; так, в «Олоферне» служанка, увидев отрубленную Юдифью голову
ассирийского воеводы, говорит: «Бедняжка, проснувшись, очень удивится, что
у него унесли голову». Это была, по существу, первая театральная школа в
России.
В 1673 г. в постановке Н. Лима был впервые представлен «Балет об
Орфее и Евредике» при дворе Алексея Михайловича, положивший начало
периодическим показам спектаклей в России, возникновению русского
балетного театра.
Малоизученным у нас остается музыкальное творчество древних.
128
Однако, как свидетельствуют дошедшие до нашего времени стихири Ивана
Грозного, этот вид искусства также развивался в нашей стране, и, пожалуй,
наиболее самобытным путем.
По городам и селам ходили бродячие артисты-скоморохи, гуслярыпесенники, поводыри с медведями. Большой популярностью пользовались
кукольные представления с участием Петрушки.
В XVII в. существенные изменения коснулись зодчества. Основным
строительным материалом по-прежнему оставалось дерево — вершиной
деревянного зодчества XVII в. является роскошный царский дворец в
Коломенском. Постепенно увеличивался объем строительства из кирпича — в
основном это здания правительственных учреждений, торгово-промышленных
предприятий.
Началось использование многоцветных изразцов, фигурного кирпича,
белокаменных деталей, что придавало постройкам праздничный вид. Достигло
своего расцвета традиционное храмовое строительство. В XVI в. был построен
грандиозный Ростовский кремль, в это же время завершается оформление
монастырских
ансамблей
—
Иосифо-Волоколамского,
Троице-Сергиева,
Кирилло-Белозерского.
В конце XVII в. возникает новый стиль храмовой архитектуры —
московское барокко, использовавшийся для строительства небольших церквей
в усадьбах русских вельмож. Этот стиль условно именовался «нарышкинским».
Главные композиционные принципы этого стиля — ярусность, центричность,
симметрия и равновесие масс (нижний ярус квадратный или прямоугольный, на
нем — восьмерик, выше — второй, меньшего объема, и, наконец,
завершающий барабан с главой). Ярусной композицией достигался эффект
вертикального движения, присущий столпообразным и шатровым постройкам
предшествующих времен. Декоративное убранство из резного белого камня
выглядело необычайно выразительно на красном фоне кирпичных стен. Окна,
часто овальные или восьмиугольные, обрамлялись небольшими колонками с
вычурными фронтончиками; над карнизами помещались так называемые
129
«петушиные гребешки» — полосы разных декоративных элементов (церкви
Покрова в Филях, 1690—1693; Спаса в селе Уборы, близ Москвы, 1693—1697,
зодчий Я. Бухвостов). Декоративные формы московского барокко применялись
и в пятиглавых храмах: Успенский собор в Рязани, конец XVII в., зодчий Я.
Бухвостов, московская церковь Воскресения в Каданях, 1687—1713.
В зодчестве XVII в. в борьбе старых традиций и новых тенденций
вырабатывались новые художественные взгляды, генетически связанные с
народным творчеством. В то же время творчески осваивалась стилистика
западноевропейской архитектуры, что требовало дальнейшего развития и
«полной перестройки специального образования зодчих и новой теоретической
основы строительного искусства».
В 1666 г. в связи с лишением сана патриарха Никона замирает
строительство любимого детища властолюбивого и умного церковника
Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря. В этот же год начинается
заготовка колоссального количества строительного леса. Весной следующего
года происходит торжественное «складывание» государственных хором в
подмосковном селе Коломенском. Для их украшения из Нового Иерусалима
переводятся лучшие мастера декоративно-прикладного искусства — столяры,
резчики, ценных дел мастера, собранные Никоном для воплощения его
грандиозных архитектурных замыслов. Среди них было немало выходцев из
западных земель, познакомивших Москву с новыми для России европейскими
приемами архитектурного и декоративного убранства. Светская власть в лице
царя всея Руси Алексея Михайловича как бы перехватывает строительную
инициативу из рук церкви, а нарождающаяся усадьба одерживает первую
заметную победу над уходящим в прошлое крупнейшим центром притяжения
общественной и культурной жизни — над монастырем.
Новая царская резиденция — дворец в Коломенском — строилась с
невиданным для своего времени размахом и пышностью. Она вобрала в себя
вековые традиции древнерусского деревянного народного зодчества, обрядив
его в узорочные одеяния XVII в.
130
Дворец был так необычен и красив, что поражал воображение
современников. Он первый из светских сооружений Руси заслужил хвалебную
оду — оду Симеона Полоцкого:
Осмое ныне на Москве явися,
сада сей царский твой дом совершися,
Всячески дивный, красный и богатый,
велелен извне, внутрь нескудно златый.
Западноевропейский путешественник Якоб Рейтенфельс, посетивший
Коломенское в 1671 г., писал о дворце: «...благодаря удивительным образом
искусно исполненным резным украшениям, блистающим позолотой, он
кажется только что вынутым из ларца». Создание новой государевой вотчины
было заметным событием и в идейно-политической борьбе того времени. Этой
загородной
резиденции
сознательно
придавался
общественно-
репрезентативный характер.
Говорит об этом отрывок из стихотворения А. П. Сумарокова:
«Российский Вифлеем, Коломенско село, которое на свет Петра произвело!»
Измайлово — другая крупная царская вотчина, отстроена в 70—80-е годы
XVII в. с помощью чисто феодальных средств принуждения. Усадьба
Измайлово — уникальное в своем роде явление, в том числе и культуры — в
эти
годы
превращается
сельскохозяйственную
в
хозяйство
нового
ферму
царя
Алексея
образца,
своего
Михайловича.
рода
Здесь
предпринимаются попытки акклиматизации южных растений (например,
винограда,
тутового
дерева
и
др.),
механизации
отдельных
сельскохозяйственных работ, создания сложных ирригационных сооружений.
Все это приближает времена образованного помещика, мечтающего о ведении
своего
хозяйства
в
соответствии
с
новейшими
предписаниями
и
нововведениями в сельском хозяйстве. И вполне закономерно, что в Измайлове
организуется стекольный завод, уже не прообраз, а прямой предшественник
будущих усадебных мануфактур.
131
В садовый ансамбль в качестве его центра включаются теперь и беседкитерема («с различными образцами, писаны красками»), и красивые фонтаны,
украшенные изваяниями диковинных зверей. Сад-лабиринт (так называемый
Вавилон) вскоре станет непременной и любимой затеей в наиболее богатых
подмосковных усадьбах.
Развлекательная функция царской резиденции Измайлово проявилась и в
наличии знаменитого зверинца, где рядом с обитателями русских северных
лесов соседствовали представители экзотической фауны: тигры, леопарды и
слон. Можно упомянуть и огромный лебединый двор, где размещалось
несколько сотен этих изящных и красивых птиц, и бобровые загонызаповедники. Вершиной же светских потех был театр. Комедийное действо
отпугивало робких, вызывало ненависть ярых ревнителей старины, но было
особо привлекательным в глазах человека, тянувшегося к новшествам.
«Комедийные хоромины» Измайлова и другой подмосковной усадьбы,
расположенной в селе Преображенском, стоят у колыбели русского театра.
Весь облик усадьбы Измайлово с ее двенадцатью прудами, с ее
деревянными и каменными зданиями, с замком, на башне которого стояли
голландские куранты, с розами (их только что начали разводить в России),
цветущими в садах, зверинцем казался столь новым, необыкновенным и
диковинным, что надолго запомнился современникам и неоднократно ими
описывался.
В конце XVII в. художественное начало играет все более определяющую
роль в создании облика как городских, так и загородных резиденций богатых
вельмож.
Какие же стилистические веяния характерны для этих лет? В
произведениях искусства мастера ищут ясные простые закономерности,
доступные анализу разума и опыта. Этот этап развития художественного
чувства
в
живописи
обретает,
например,
формы
поиска
правильной
перспективы и светотеневой моделировки, характерных для Симеона Ушакова
и близких к нему изографов. В архитектуре же, переживающей в последние два
132
десятилетия XVII в. великолепный расцвет стиля московского барокко,
создаются
выдающиеся
произведения.
Планы
зданий
сравнимы
с
прихотливыми арабесками, объемно-пространственная композиция подчинена
архитектонической логике, интерьеры светлы и просторны, декор стен наряден.
Черты архитектурного стиля конца XVII в. воплощены и в усадебных
храмах Подмосковья. Лучшие из них принадлежат к особому типу, вновь
вызванному к жизни потребностями усадебного строительства. Это храмы типа
«восьмерик на четверике», включавшие в себя собственно церковь и
колокольню-звонницу под ней. Облику подобных сооружений, в обилии
строившихся в имениях Нарышкиных, Голицыных, Шереметевых, свойственны
приподнятая торжественность, праздничность.
Большинство построек московского барокко непередаваемо своеобразны
своей компромиссностью. Удивительная способность этой архитектуры
черпать запасы форм из самых разных источников и под руками «каменных дел
художников» приобретать особые, новые, свойственные лишь ей качества. Эта
особенность заметна и в других видах искусства этого времени. Так, на
парсунных изображениях традиционные окладистые бороды соседствуют с
новомодными париками, боярские одеяния «по-азиатски» прихотливо смешаны
с деталями польского и французского костюма. Торжественность парадного
портрета
оборачивается
идолообразной
застылостью
фигур,
нехитрое
перспективное построение стремится опрокинуться на плоскость. А в целом
картушная рама парсуны открывается окном в прошлое,и в ней возникает
бесспорно своеобразный облик высокопоставленного человека русского
общества того времени, запечатленный столь же своеобразным искусством
царских изографов Оружейной палаты.
В XVII столетии, особенно в последних его десятилетиях, были созданы
предпосылки для развития светской культуры Петровского времени. Сами по
себе, даже без учета общей перспективы развития, они придали немалое
своеобразие этому периоду. В их числе — и контакты с западноевропейским
искусством и бытом, которые — стоит отметить специально — были
133
разнообразны. Я. Рейтенфельс в своих «Сказаниях о Московии» отмечает
«свободное обращение с иностранцами», столь много дающее русским с их
«природной понятливостью и способностями ума». Немало свидетельствовало
о новом: западноевропейские гравюры и произведения художественных
ремесел, парсуна и иконописное «живство» в реалистической манере,
«флемская» (т. е. фламандская) резьба по камню и разведение садов в
подражание садам Немецкой слободы (на это указывал еще И. Е. Забелин). Но
не было все же магнита, который силой своего притяжения соединил бы то, что
появилось спорадически, дал бы этим явлениям инициативу, ведущую вперед.
Стихия творческой энергии, прекрасно ощутимая в конце XVII в., легко
освоила новое, сделав его своим, но она остановилась в ожидании изменений в
социальной структуре общества.
Бурные 90-е годы XVII в. в истории России и ее культуры стали важной
вехой в создании нового стиля. Скромные реформы Федора Алексеевича и
прекраснодумные мечтания В. В. Голицына о «гражданском житии» должны
были уступить место реальной тяжелой работе по преобразованию России.
Появившиеся элементы нового во всех областях общественной жизни
требовалось свести в единую систему нового миропознания. Простое
количественное увеличение новшеств не могло решить эту задачу. Надо было
разорвать неожиданно крепкие связи, возникшие между элементами нового и
старого в последнем пятнадцатилетии XVII в. Своеобразная критика действиям
всего отжившего, тянувшего страну в средневековье была пусть не везде
осознанной, но ведущей идеей, пафосом деятельности людей раннепетровской
эпохи, смотревших в будущее, к началу XVIII в. Возникавшие порознь черты
нового в быту, культуре и искусстве дали реальные предпосылки для решения
задачи
создания
специфического
архитектурно-художественного
образа
усадьбы. Активный дух раннепетровского времени, искавший открытых
общественных форм бытия — триумфальных шествий, шумных празднеств,
ассамблей, усугублял насущность решения этой задачи. Дворцу и усадебному
комплексу как его продолжению предназначена была важная функция
134
вместилища целой сферы новой общественной жизни.
Последним этапом древнерусской живописи был XVII в. Он же является
началом нового периода в истории русского искусства и культуры.
В XVII в. в иконописи начинают появляться противоборствующие
течения. Борьба шла между сторонниками понимания иконы как наглядного
изображения умозрительного, надчеловеческого, идей и догматов православия
в чистом виде и теми, кто стал понимать икону как изображение человеческой
воплощенной
духовности,
как
повествование
о
человеческих
делах,
отражающих деяния земные по месту действия я форме, хотя и небесные по
своему смыслу: «Равни бы суть икона и словесная повесть, чудодейства
Христова и святых памяти ради возвещающая и часто равно восприемлющая».
В трактатах крупнейшего художника этой эпохи Симона Ушакова и его
друга Иосифа Владимирова, в сочинении крупного поэта Симеона Полоцкого
утверждено новое, по существу, понимание искусства, выраженное в общей
теоретической форме с наибольшей отчетливостью. Представление об
искусстве как зеркальном отражении действительности, ее кристальном образе
высказано было Симоном Ушаковым, который обосновал превосходство
живописи или, как он ее называл, «искусства шарописательного» тем, что оно
полнее всего передает вещь. Большой интерес Симон Ушаков проявлял к
портрету, к изображению лица. Некоторый отход от традиций виден в его
произведениях: иконах «Нерукотворный спас», «Насаждение древа государства
Российского». Однако установка на чувственное восприятие в искусстве была
враждебно встречена сторонниками инакомыслия, «духовного» по самой своей
природе. Вождь старообрядцев, протопоп Аввакум посвятил особое сочинение
полемике с новым течением в живописи, в котором он увидел пагубное
влияние Запада.
Переворот, происшедший в общественном сознании в результате
Смутного времени и отозвавшийся в искусстве острым интересом к
индивидуальной судьбе, к проблеме личности, обусловил необходимость
глубоких перемен в живописи, особенно там, где портретность не могла быть
135
осуществлена иконописными средствами.
В развитии живописи XVII в. можно выделить два этапа:
1601—1650-е годы и с 60-х годов до конца века.
Первый этап ознаменовался борьбой двух направлений в живописи,
унаследованных от предшествующей эпохи. Одно, «годуновская школа»,
тяготело к монументальным традициям прошлого и было попыткой оживить
угасающий дух великого искусства путем ортодоксального следования
древнему канону (иконы «Достойно есть», 1605; «Симеон Стольник», 1605,
ГТГ; иконостас Ризоположенной церкви Московского Кремля, Н. Истомин «со
товарищи»). Другое направление, «строгановская школа»34, явилось более
живой струёй в живописи первой половины XVII в. Строгановские иконы
впервые в русском искусстве как бы на равных с религиозносимволической
функцией несли усиленное эстетическое начало (виртуозный рисунок, тонкая
проработка
деталей,
богатая
орнаментация,
полихромный
колорит).
Выдающимся мастером «строгановской школы» был П. Чирин, иконам
которого свойственны особая мягкость колорита, пластичность вытянутых
фигур и изящество поз («Никита-воин», «Избранные святые», ГТГ). Во второй
четверти XVII в. сосуществовали «годуновская» и «строгановская» школы.
Одновременно возникло немало памятников синтезного характера как в
станковой живописи (иконы «Князь Георгий», ок. 1645; «Сретение иконы
Владимирской Богоматери», сер. XVII в.» ГТГ), так и в монументальной
(фрески Успенского, 1642—1643, и Архангельского соборов, 1652—1653;
Ризположенской церкви, 1644, Московского Кремля).
Второй этап развития живописи XVII в. характеризовался медленным
отходом от догмы, становлением нового художественного идеала, освоением
гуманистической
культуры
Запада.
Сторонники
нового,
подчеркивая
эстетическое значение религиозного искусства, стремились к реалистическому
воплощению художественного образа, их взгляды нашли отражение в
трактатах, посвященных вопросам теории искусства («Послание Иосифа
Владимирова Симону Ушакову», 1656—1658; «Слово к люботщателям
136
иконного писания» С. Ушакова, ок. 1666—1667, и др.). Царские изографы С.
Ушаков и И. Владимиров основным условием высокого искусства считали
соответствие правде жизни. Традиционные иконописные приемы все менее
удовлетворяли
художников-новаторов
и
постепенно
заменялись
более
реалистическими. Заметно усилились реалистические тенденции в поздних
работах Ушакова (9 медальонов с изображением святителей в иконостасе
церкви Троицы в Никитниках, 1680), гравюрах к «Рифмованной псалтыри» С.
Полоцкого. Симон Ушаков, глава московской иконописной школы, был
первым русским художником, который в XVII в., в эпоху крайнего упадка
древних традиций иконописи, нашел способы оживить это священное ремесло,
возвысить его до степени искусства, введя в нее элементы красоты.
В XVII в. живопись снова и снова пытается ослабить ее окостеневшие
традиции — на этот раз посредством обращения к светским и жанровым
мотивам и к некоторым приемам западной живописи. Шли неутихающие
распри между сторонниками западных новшеств и защитниками старины. Это
свидетельствует о том, что характер развития древнерусского искусства, как
отметил Д. С. Лихачев, действительно соответствует общему динамическому
типу европейской культуры.
В русской эстетике в XVII в. происходит крутой перелом. Новая эстетика
разрушает установившиеся в живописи традиции во имя правды.
Рассказы
Священного
писания
использовались
художниками
для
создания простых бытовых картин. В ярославской церкви Ильи Пророка на
стене изображена сцена жатвы. Художники изобразили не библейскую легенду,
а картину привычной работы крестьянина.
Церковники боролись против обмирщения живописи (т. е. превращения
ее в мирскую, светскую).
Иконописное искусство сохранило преимущественно традиционноконсервативный стиль, так как находилось под пристальным надзором и церкви
и
государства.
Контроль
за
деятельностью
живописцев
осуществляла
Оружейная палата Кремля, с XVII в. ставшая художественным центром страны.
137
В ней выполнялись работы для царского двора: писали иконы, украшали
рукописи, изготавливали мебель, утварь, игрушки.
Но среди живописцев, выполнявших заказы царя и патриарха, уже ясно
определилось стремление вырваться из-под сковывающих правил церковного
иконописания. Так, Симон Ушаков в своих иконах старался передавать черты
реального человеческого лица. Впервые на Руси появлялись так называемые
парсуны (от слова «персона») — портретные изображения людей. Русские
живописцы приглашались в Молдавию и в Грузию, а в Греции работали
украинские и белорусские мастера. Портретная живопись этого времени была
первым светским жанром.
В XVII в. в портрете стараются запечатлеть свой образ все именитые
люди страны. Царские иконописцы Симон Ушаков, Федор Юрьев, Иван
Максимов писали портреты князя Б. И. Репнина, стольника Г. П. Годунова, Л.
К. Нарышкина и многих других.
Парсуны — этот первый чисто светский жанр зародился еще на рубеже
XVI—XVII вв., дальнейшее развитие получил во второй половине XVII в.
(портреты царей Алексея Михайловича и Федора Алексеевича, юного царевича
Петра, ГИМ), лучшие парсуны написаны в конце века (портреты стольника Ф.
Люткина, дяди и матери Петра I — Л. К. и Н. К. Нарышкиных). В них уже
наметились черты русского портрета грядущего столетия — внимание к
внутреннему миру портретируемого, поэтизация образа, тонкий колорит. Всего
за несколько десятилетий новый жанр прошел громадный путь — от
полуиконописных парсун до вполне реалистических изображений.
Фреска в XVII в., переживавшая последний взлет, лишь условно может
быть отнесена к монументальной живописи.
В ней почти отсутствует соотнесение живописных поверхностей с
архитектурными,
изображения
измельчены,
пронизаны
затейливым
орнаментом, житийные композиции приобрели характер жанровых картин,
изобилующих фольклорными элементами (фрески ярославских церквей Ильи
Пророка, 1681, работы Г. Никитина и С. Савина с артелью, Иоанна Предтечи в
138
Толчкове, работы Д. Плеханова с артелью).
Реалистические устремления в искусстве выражали становление нового
мировоззрения, но не привели пока к созданию единого творческого метода.
Яркое и противоречивое русское искусство XVII в. — крупное художественное
явление, завершившее восьмивековую историю средневекового искусства и
подошедшее вплотную к эстетике нового времени.
Русская деревянная архитектура XVII в. принадлежит к числу самых
замечательных явлений мирового искусства. Фантазия и изобретательность
были свойственны народным мастерам, умевшим возводить нарядные красивые
постройки из дерева, будь то княжеский терем или крестьянская изба. Об
искусстве деревянного зодчества XVII в. дает представление деревянный
дворец в селе Коломенском. Известны имена его создателей — это холоп
Семен Петров и стрелец Иван Михайлов.
Церкви теперь часто строили по заказу горожан, посадских людей, по их
вкусам и потребностям. Мастера, строившие посадские каменные церкви,
смело применяли привычные традиции народного деревянного зодчества.
Зодчие стремились к нарядности, праздничности внешнего облика зданий. Они
применяли цветные изразцы, фигурный кирпич, белый камень для отделки
храмов, тщательно отделывали каждую деталь. Стены зданий покрывали яркокрасной краской, а входы расписывали многоцветными узорами. Эти творения
посадских мастеров вызывали радостное, праздничное настроение, утверждая
земную, а не небесную жизнь.
Стремление мастеров к народному «узорочью» было так велико, что оно
проникло в жизнь монастырей и церковных властей. Выстроенный по заказу
церковников Ростовский кремль в полной мере отразил характерные черты
русского зодчества. Этот сказочный город — прекрасный памятник русского
искусства XVII в. И в самой Москве Кремль украсили шатровыми башнями —
теми самыми, на которых сияют ныне красные звезды. Шатровые башни,
украшенные цветными изразцами, фигурным кирпичом и резным белым
камнем, придали Московскому Кремлю торжественный вид.
139
Большое распространение и высокое художественное развитие получила
резьба по дереву, проникавшая всюду — от царских теремов до крестьянских и
посадских изб и домашней утвари.
Резные наличники, карнизы, крыльца, своеобразие приемов резьбы в
разных местностях — одна из характерных черт художественной культуры
XVII в. Искусные косторезы были в Холмогорах, и среди них.мастера по
изготовлению шахмат. (Игра в шахматы издавна была знакома во всех слоях
общества. «Русские превосходно играют в шахматы, — писал французский
автор хроники, — наши игроки перед ними школьники».)
С конца XVII в. в русской культуре начинается процесс, который принято
называть ускоренным развитием, процесс быстрого усвоения достижений
европейской культуры и переработки ее применительно к русским условиям.
Интенсивное развитие искусства и его осмысление в это время привели
некоторых исследователей к мысли о «русском Ренессансе». Именно на рубеже
XVII—XVIII вв. происходит полная переориентировка господствующей
системы взглядов, полный переворот в культуре, который по своей значимости
близок к ренессансному в истории других национальных культур, а главное —
он подготовил основы для реформ Петра I.
Подводя итоги, надо отметить, что начало правления династии
Романовых стало расцветом сословно-представительной монархии.
Это время ознаменовалось также переходом правительства к политике
«экономии», расцвету взяточничества и произвола приказного аппарата.
В
правление
Алексея
Михайловича
(1645—1676)
начались
преобразования в стране. Ему наследовал болезненный и далекий от
государственных дел Федор Алексеевич (1676—1682), затем царем стал его
брат Петр Алексеевич — Петр I Великий (1682—1725). Петр боролся против
всего
феодально-вотчинного
в
быту
и
общественной
жизни,
всего
изолирующего Россию от человечества, мешающего ей сотрудничать с другими
народами, задерживающего ее вступление на путь Ренессанса. Петр I
действительно «прорубил окно в Европу» — началось невиданное по своим
140
масштабам культурное сотрудничество с Западом и заимствование —
переработка западной культуры, а через нее и прерванное историей знакомство
русских с античной культурой, культурой эпохи Возрождения.
Глава VII. РОЖДЕНИЕ ИМПЕРИИ: ЭПОХА ПЕТРА I ВЕЛИКОГО (1672—
1725) (конец XVII — первая четверть XVIII в,)
Петр I: «Аз есмь в чину учимых и учащих мя требую». Преобразования
Петра Великого: коренная ломка «материальной» сферы и духовной жизни
российского общества. Утверждение внесословной ценности человека. Новый
быт: «Юности честное зерцало». Ассамблеи. Подчинение церкви государству.
Перенесение столицы в Санкт-Петербург (1712). Первая печатная газета
«Ведомость»
(1703).
Государственная
система
образования.
Первая
государственная публичная библиотека (1714). Успехи науки. Кунсткамера и
«аптекарский огород», «комедиальная храмина».
Преобразования России в первой четверти XVIII в. связаны с именем
Петра I, сына царя Алексея Михайловича и его второй жены Натальи
Кирилловны Нарышкиной.
Петр обладал выдающимися умственными способностями, железной
волей и неиссякаемой энергией. Он постоянно и целеустремленно учился.
Недаром Петр I носил перстень с надписью: «Аз есмь в чину учимых и учащих
мя требую». Хорошо знал историю, математику, артиллерийское дело,
кораблестроение, охотно занимался физическим трудом. Он в совершенстве
владел различными профессиями: был отличным корабельным мастером и
матросом (этому он учился в Голландии под именем Петра Михайлова), умел
чинить сложные механизмы и шить сапоги, выполнять хирургические операции
и лечить зубы. «То академик, то герой, то мореплаватель, то плотник», — писал
о нем А. С. Пушкин.
141
Петр
окружил
себя
способными,
энергичными
помощниками
и
специалистами, особенно военными. Еще ребенком, Петр I любил барабаны,
сабли, ружья. Он играл в солдаты со своими сверстниками — конюхами и
другого звания лицами, образовал из них батальон потешных, который
маневрировал по-европейски и послужил ядром регулярной армии. Друзьями
его были иностранцы с улицы, с ними он стал бесстрашным и способным на
любые, испытания. Голландец Брант построил ему целую флотилию, так уже с
детства Петр I, прежде боявшийся воды, стал завзятым моряком. Гвардия,
созданная Петром I (бывшие потешные полки), ставшая своеобразной
«кузницей кадров», была, пожалуй, наиболее совершенным созданием царя,
обеспечивавшим проведение, реализацию идей Петра в жизнь. Гвардейцы по
поручению царя были на разных должностях — от горной промышленности до
контролеров за высшим генералитетом армии. Гвардия являлась как бы
моделью идеального государства, к которому стремился Петр, — четкое,
послушное, сильное, слаженное и добросовестно работающее. В последующие
послепетровские времена она сыграла особую роль в истории России, став
политическим фактором первостепенного значения. В Петровское время
гвардия явилась гарантом успеха реформ, проводимых Петром I. Социальноэкономические изменения XVII столетия явились своего рода важными
предпосылками для преобразовательной деятельности Петра I, создали благодатную почву для реформ. Как отмечал В. О. Ключевский, XVII столетие не
только создало атмосферу, в которой вырос и которой дышал преобразователь,
но и начертало программу его деятельности, в некоторых отношениях шедшую
даже дальше того, что он сделал. Петровские реформы затронули практически
все сферы общества, — хозяйство, административный аппарат, армию, флот,
культуру. Содержанием реформ в самом общем смысле явились два важнейших
момента — решительный сдвиг от средневековья к новому времени и
европеизация всех областей жизни. Очевидно, что Петровские преобразования
носили двойственный характер. С одной стороны, они проводились в интересах
дворянства и в условиях крепостничества вели к ухудшению положения
142
народа, усилению деспотии. Прогрессивные реформы Петра I, с другой
стороны, стимулировали сохраняющиеся еще потенции феодального строя и
тем самым способствовали экономическому и культурному развитию общества.
В первой четверти XVII в. происходит ломка старых государственных
учреждений и замена их новыми, складывается новый, современный
административный аппарат. В 1711 г. вместо прежней Боярской думы,
основанной на наследственном представительстве, Петр I учреждает Сенат, в
состав которого входят 9 человек, назначенных царем. (В состав Боярской
думы входило временами до 190 человек.) Причем при назначении в Сенат
учитывались лишь деловые качества. Одновременно Петр создает в стране
институт фискалов, в обязанности которого входит осуществление негласного
надзора за всеми. Это Преображенский приказ, или Тайная канцелярия. Вот как
определял сам Петр его цель: «Дела же его оне суть: должен он над всеми
делами тайно надсматривать и проведывать про неправедный суд, також в
сборы казны и протчего. И кто неправду учинит, то должен фискал назвать его
перед Сенатом (какой высокой степени ни есть) и тамо его уличать. И. буде
уличит кого, то половина штрафа в казну, а другая ему, фискалу». Далее Петр,
стремившийся создать госаппарат по западноевропейскому образцу, заменяет
существовавшие ранее приказы коллегиями, в которых устанавливался
коллегиальный принцип решения дел. Производится также ряд преобразований
органов власти на местах. Осуществляет Петр I реформу и в области финансов,
суть которой состояла в том, что подымный налог, дававший повод к
бесконечным спорам, был заменен подушной податью, от которой избавлялись
духовные
лица,
дворяне,
отставные
солдаты,
жители
прибалтийских
провинций, башкиры и лапландцы. От нее были освобождены даже вольные
хлебопашцы.
Раскольники были обложены двойной податью. Носившие бороду
платили от 30 до 100 рублей, смотря по своим средствам. Крестьяне, въезжая в
город, уплачивали за бороду по две денежки.
Петр Великий, с младых лет посещавший Немецкую слободу на краю
143
Москвы, а потом добравшийся и до европейских столиц, усиленно приглашал в
Россию ученых мужей и деловых людей. В 1702 г. по всей Германии был
«распубликован» манифест Петра I, приглашавший в Московское государство
иноземных капиталистов и фабрикантов, ремесленников. С тех пор начался
усиленный прилив в наше Отечество заграничного фабричного и ремесленного
люда; иноземцы соблазнялись выгодными условиями. Но выгодные условия
давались иноземцам с одним непременным условием: «учить русских людей
без всякой скрытности и прилежно».
В результате Петровских преобразований экономика России совершает
огромный рывок вперед.
Успехи были значительны и в области торговли, и в области
промышленности. Конечно, следует учитывать, что реформы Петра I легли
тяжелым бременем прежде всего на плечи трудового народа, крестьянства и
проводились они в основном приказным порядком. Петр сам решал: кому, в какие руки передавать ту или иную казенную фабрику. Например, в 1712 г.
ведено было казной завести суконные фабрики и отдать торговым людям,
собрав компанию, «а буде волею не похотят, хотя в неволю».
Известное пристрастие Петра I к компанейской форме деловых
отношений объяснялось тем, что она действительно помогала мобилизовать
нужные для крупного мануфактурного дела средства.
Но компании (товарищества) не были новостью для отечественного
делового мира. Они существовали и в допетровское время, главным образом в
форме «складничества», как об этом сообщалось ранее (см. с. 63)2.
Все в государстве Российском зависело от монаршей милости.
Промышленник или купец, сумевший угодить самодержцу, мог получить из
казны огромные субсидии, ему даровались сотни крестьян для работы на
фабриках, но впавший в немилость мог сразу же прощаться и с жизнью, и с
капиталами. Поучительна история купца Соловьева, который за жалобу на
запрещение вывоза из России зерна был колесован да лишен в пользу казны
одного миллиона рублей. Но и сам Петр I, как отмечает В. О. Ключевский, стал
144
«жертвой собственного деспотизма. Он хотел насилием водворить в стране
свободу и науку. Но эти родные дочери человеческого разума жестоко
отомстили ему». Вместо 15— 20 допетровских мануфактур за первую четверть
XVIII в. было создано около 200 предприятий. С 1696 по 1725 г. в стране
действовало
уже
205
мануфактур,
среди
которых
преобладали
металлургические (69, или около 34% общего числа), текстильные (32, или
17%) и лесопильные (23, или 11%).
Об успехах русской металлургии в Петровскую эпоху свидетельствует и
тот факт, что вместо ввозимых из Швеции 35 тыс. пудов железа к 1726 г.
Россия могла вывозить только через балтийские порты свыше 55 тыс. пудов.
Одновременно правительство выступает инициатором развития и других
производств — кожевенного, стекольного, писчебумажного и др.
В 1711 г. при мануфактурах были учреждены ремесленные школы.
С точки зрения принадлежности не так уж редко мануфактуры
переходили из разряда казенных в частные и наоборот, притом неоднократно.
Петровские реформы, перенос центра торговли из Архангельска в
Петербург, введение государственной монополии на торговлю особенно
прибыльными товарами были такой силы ударом, оправиться от которого даже
крупное купечество так и не смогло. В результате, если в 1705 г. среди гостей
насчитывалось 27 фамилий, то уже в 1713 г. их было всего 10. А во второй
четверти XVIII в. осталось лишь 5 гостиных родов, представители которых
продолжали занимать видное место в деловой жизни страны4.
В окружении Петра I было много энергичных, предприимчивых людей с
дворянской родословной, среди таковых были «светлейший» князь А. Д.
Меншиков» Савва Рагу-зинский — верный соратник Петра и видный
предприниматель,
тайный
советник
А.
В.
Макаров.
Промышленной
деятельностью занимались также князья П. Черкасский и П. Дашков, дворянин
Ф. Веневитинов, графиня С. А. Толстая, тайный советник Н. И. Маслов,
княгиня Н. А. Голицына.
Указом 1721 г. крестьянам предписывалось применять во время жатвы
145
вместо серпа косы и грабли. «Он хотел вырастить рабов с деловыми качествами
свободных людей» — так оценивает деятельность Петра I историк Я. Гордин5.
Вводились новые культуры — табак, находившийся ранее под строгим
запретом, виноград, тутовые и фруктовые деревья, лекарственные растения,
разводились новые породы скота — молочные коровы и овцы — мериносы.
В 1721 г. регламентом Главного магистрата объявлялось обязательным
деление всех «регулярных» граждан (т. е. всего городского населения, за
исключением иностранцев, шляхетства, духовенства и «подлых» людей —
чернорабочих, поденщиков и т. п.) на две гильдии. К первой были отнесены
банкиры, знатные купцы, имеющие значительные отъезжие торги или
продающие разные товары в рядах, городские доктора, шкиперы купеческих
кораблей, золотых и серебряных дел мастера, живописцы. Во вторую гильдию
вошли все торговцы молочными товарами и харчевными припасами, а также
ремесленники. В третий разряд, который в регламенте не назван гильдией,
включены чернорабочие и лица наемного труда. Купцы, записанные в гильдии,
получали ряд весьма серьезных льгот, положивших начало их выделению в
новое привилегированное сословие. Помимо разрешения покупать крестьян (но
с припиской их к предприятию) они освобождались от личной рекрутской
повинности при условии уплаты в казну по 100 руб. с человека.
Последующее развитие принципа чиновной бюрократической выслуги
нашло отражение в петровской Табели о рангах 1722 г. Новый закон разделил
службу на гражданскую и военную. В нем было определено 14 классов, или
рангов, чиновников. Всякий получивший чин 8-го класса становился потомственным дворянином. Чины с 14-го по 9-й тоже давали дворянство, но
только личное. Привлечению дворян к службе способствовал и принятый 23
марта 1714 г. Указ о единонаследии, приравнявший поместья к вотчинам.
Иерархия чинов в армии, на флоте, в государственном аппарате, т. е.
Табель о рангах просуществовала до декабря 1917 г. За два века Табель
несколько раз изменялась и уточнялась. Приводим таблицу соответствия на
1913 г.
146
Унтер-офицерские
чины,
соответствующие
в
современной
армии
сержантскому составу, во флоте имели звания боцманматов и старшин, в
казачьих войсках — старших и младших урядников.
Если Табель о рангах практически не изменялась, то число коллегий
(затем министерств) стало быстро расти. Стремление к росту аппарата,
«выбиванию» новых
министерств, департаментов (управлений), столов
(отделов) сразу же стало замечаться современниками Петра I: удорожание
аппарата, потеря комплексности и
оперативности управления, с чем
впоследствии пыталась бороться жена Петра I Екатерина I.
Так дворяне Чины
были
Чины военные
гражданские
уравнены во
сухопутные
морские
казачьи
генерал-
генерал-адми-
—
фельдмаршал
рал
всех правах с
боярами.
Петр
I
разрешил
дворянам
передавать
детям
свои
поместья
или боярские
вотчины
по
наследству.
В результате
петровских
реформКласс
1
канцлер
147
2
3
действительный тайный
ин-фантерии,
советник
кавалерии
тайный
генерал-
советник
4
генерал-от-
-
вице-адмирал
войсковой
лейтенант
действительный
адмирал
стат.
атаман
генерал-
контр-
майор
адмирал
—
—
полковник
капитан
наказной атаман
советник
5
статский со-
—
ветник
6
коллежский
советник
7
надворный
ранга
подполковник
советник
8
коллежский
асессор
9
титулярный
советник
1-го
капитан, рот-
капитан
войсковой
есаул
2-го
войсковой
ранга
старшина
—
есаул
лейтенант
подъесаул
мичман
сотник
мистр
штабс-капитан,
штабс-
ротмистр
10
коллежский
поручик
секретарь
148
корабельны
11
й
секретарь
—
не
использовался
с
начала XIX в.
губернский
12
секретарь
провинциаль
13
подпоручик,
—
хорунжий
прапорщик
—
подхорунжий
—
—
—
корнет
ный
секретарь
коллежский
14
регистратор
дворянство стало господствующим привилегированным сословием,
которое в последующем по своему усмотрению меняло монархов.
Реформы Петра Великого затронули и церковь. Церковь оставалась
крупнейшим феодалом в России. И к концу XVII в. она все еще сохраняла
некоторую
политическую
самостоятельность,
несовместимую
с
развивающимся абсолютизмом. Сам Петр I был человеком верующим, любил
петь в церкви, соблюдал посты, но, чтобы проводить реформы, ему нужны
были люди, солдаты, рабочие. Поэтому он запретил принимать новых монахов
— людей моложе 30 лет, многие монастыри вообще были закрыты, а их
имущество было отобрано государством.
Но и в это трудное время нашлись в церкви епископы, сумевшие понять
нужность и полезность реформ Петра. Например, епископ воронежский
Митрофаний поддерживал царя Петра в его работах по постройке флота, отдал
149
ему на это дело все свои деньги и призывал народ помогать Петру в защите
Родины. Он был против слепого подражания всему иностранному и убеждал
царя не ломать русского строя жизни.
Однако русское духовенство в основной массе своей к концу XVII в.
являло
собой
удручающее
зрелище.
Грубость
нравов,
стяжательство,
невежество и темнота процветали в среде приходских священников. Не лучше
обстояло дело и в монастырях. К концу XVII в. монастыри утратили то культурное значение» которое они имели в предшествующие века. В область
преданий отошли и просветительная деятельность монастырей, когда они
являлись очагами книжности, и их колонизаторская деятельность. Церковь
перестала существовать как носительница православных начал в государстве.
Недовольство
Петра
духовенством
росло
год
от
года.
Этому
способствовало то обстоятельство, что в этой среде находилось наибольшее
число противников обновления страны.
Когда в 1700 г. умер патриарх Адриан, ярый приверженец старины и
противник нововведений, царь назначил ему преемника в лице митрополита
рязанского и муромского Стефана Яворского, объявленного блюстителем
патриаршего престола. Патриарший разряд был упразднен, а его функции были
переданы восстановленному в 1701 г. Монастырскому приказу во главе с
боярином И. Л. Мусиным-Пушкиным и дьяком Е. Зотовым. Все имущество и
финансы церкви, закрепленные за ней земли и крестьяне.находились в ведении
Монастырского приказа, впоследствии подчиненного Синоду. Вскоре Петр
издал ряд указов, сокращавших самостоятельность духовенства в государстве и
независимость духовного чина от светской власти. Ряд дальнейших мер
облегчалжестокость гонений на ревнителей древнего благочестия и разрешал
свободное исповедание и оказательство своей веры иностранцам, как
католикам, так и протестантам. В основу этих мер лег принцип, высказанный
Петром: «Господь дал царям власть над народами, но над совестью людей
властен один Христос»6.
Наконец в 1721 г. церковь получила свой высший орган — 25 января
150
Петр подписал манифест об установлении Духовной коллегии, или Святейшего
правительствующего Синода. Псковский архиепископ Феофан Прокопович по
поручению Петра написал духовный устав, или регламент, для Синода. Это
был законодательный акт, в котором определились функции Синода,
обязанности
его
членов
по
управлению
церковью,
подчеркивался
государственный характер учреждения:
«Духовный коллегиум под державным монархом есть и от монарха
установлено». Фактически члены Синода приравнивались к чиновникам других
государственных учреждений. В регламенте также объяснялись причины,
заставившие Петра предпочесть соборное, или коллегиальное, и синодальное
управление церковью единоличному патриаршему. «От соборного правления
можно не опасаться отечеству мятежей и смущения, каковые происходят от
единого собственного правителя духовного ибо простой народ не ведает, как
разнствует власть духовная от самодержавной... Когда же народ увидит, что
соборное
правительство
установлено
монаршим
указом
и
сенатским
приговором, то пребудет в кротости и потеряет надежду на помощь духовного
чина в бунтах»7. С 1724 г. Синод был преобразован в Синодальную камерконтору. Таким образом, Петр I полностью подчинил церковь своей власти.
Церковь теперь полностью подчинилась, став послушным орудием в руках
светской власти. Духовенство стало превращаться в такое же сословие,
имеющее свои обязанности и задачи, как дворянство и посадские. А
обязанности эти были довольно тяжкими — священникам предписывалось не
только защищать проводившиеся правительством реформы, но также помогать
правительству в сыске и задержании лиц, отрицательно относившихся к
преобразованиям. Нарушалась даже тайна исповеди — под страхом казни
священники обязаны были доносить о намерениях исповедовавшихся совершить государственное преступление: измену, бунт, злоумышление на жизнь
царя и пр. В 1722 г. реформа церкви была дополнена введением должности
обер-прокурора. Причем если на первых порах функция обер-прокурора была
преимущественно наблюдательная, то со временем он фактически становился
151
руководителем Синода, облеченным неограниченной властью.
Попав
под
юрисдикцию
государственной
власти,
будучи
инкорпорированной в систему государственной бюрократии, она превратилась
в послушную служанку светских правящих органов, в государственную
«этаблированную» церковь»8.
К раскольникам, не занимавшимся политикой, Петр I относился
спокойно. В Выговской пустыне он нашел промышленных раскольников,
приказал оставить их в покое и даже просил их молиться за него. Московских
раскольников он только обложил двойной податью и обязал носить особенную
одежду. Однако он считал раскол заблуждением и не допускал его
распространения. Более того, все россияне должны были ходить каждое
воскресенье в церковь и быть ежегодно у исповеди и святого причастия.
Такой
же
политики
Петр
держался
и
в
отношении
западных
вероисповеданий, позволил иностранцам иметь свои церкви в Петербурге,
бывал даже при богослужении во Французском храме, в котором еще и сейчас
сохраняется его кресло. Невский проспект с иностранными церквами был
«проспектом веротерпимости».
При непосредственном участии Петра в ходе Северной войны (1709—
1721) была созданаармия нового образца, вскоре ставшая одерживать победы
над шведской армией Карла XII. (Шведы считались самым сильным воителем в
Европе.) Столь же успешно был организован военно-морской флот, с его помощью Россия получила выход в Балтийское море. История создания
Российского флота связана с неудачной попыткой в 1695 г. взять крепость
Азов. Тогда по указанию Петра в течение года под руководством мастера
Титова в Воронеже было построено 28 судов,и 19 июля 1696 г. Азов был взят с
моря. Так получил первое крещение новорожденный военно-морской флот
России. В 1699 г. Петр I учредил Андреевский кормовой флаг Российского
военно-морского флота с изображением голубого креста святого Андрея
Первозванного, считавшегося покровителем России.
Полотнище Андреевского флага первоначально было трехполосное —
152
бело-сине-красное, а с 1709 г. — одного из этих цветов или только белое (при
императрице Анне Ивановне, Екатерине II с 1765 г.); крест располагался по
диагонали в верхнем углу у древа или по диагонали всего полотнища.
А за год до этого в 1698 г. впервые в России Петром I были учреждены
ордена: орден святого апостола Андрея Первозванного, являвшийся высшей
наградой отличившимся в боевых сражениях, и женский орден святой
великомученицы Екатерины (1714).
Позднее, в 1725 г., был учрежден орден св. Александра Невского, но сам
Петр I уже не успел наградить им. Им наградили уже при Елизавете Петровне
гражданское лицо; так с тех пор им награждают как военных, так и
гражданских.
В 1769 г. при Екатерине II был введен орден святого великомученика и
победоносца Георгия для награждения офицеров и генералов за военные
отличия, в 1782 г. — орден равноапостольного кн. Владимира (этот орден 4-й
степени давали за выслугу лет по государственной службе).
Ордена
1-й
степени
обычно
носились
через
плечо
на
ленте
установленного для этого ордена цвета (для Андрея Первозванного — голубая
лента, для ордена Александра Невского — красная и т. д.).
В 1721 г. Петр объявил Россию империей. Торжественная церемония
венчания на царство уступает теперь место обряду коронации. Шапку
Мономаха, начиная с Петра I, уже не возлагали на голову царя, а несли впереди
торжественной процессии. Древний венец с этого времени сменила императорская корона.
В состав России при Петре (с начала XVIII в.) входили:
Прибалтика, Правобережная Украина, Белоруссия, часть Польши,
Бессарабия, Северный Кавказ; с XIX в., кроме того, Финляндия, Закавказье,
Казахстан, Средняя Азия и Памир.
Согласно реформе, проведенной Петром I, страна была разделена на
губернии, установлен порядок прохождения военной и гражданской службы.
Империя Петра, раскинувшаяся от берегов Балтики до Тихого океана,
153
имела к концу XVIII в. на своей территории не более 40 млн чел.
Подавляющее большинство составляли крестьяне, горожане — не более
4% всего состава граждан. Дворяне, верхний слой духовенства и зажиточные
неслужащие землевладельцы — 200 тыс. чел., или 1%. Внутри «одного
правящего процента» один процент составляли высшие среди высших.
Введение рекрутских наборов и подушной подати, увеличение налогов,
усиление гонений на раскольников, продолжительная тяжелая Северная война
— все это обостряло социальные противоречия в стране, вызывало
многочисленные волнения среди помещичьих и приписных крестьян, а также
работников мануфактур. Но процесс переустройства был необратим, а Россия
начала быстро завоевывать европейский авторитет, становилась могучей
державой.
Процесс коренной ломки, замены старого новым захватил не только
«материальную» сферу (промышленность, торговлю и т. п.), но и настойчиво
стал вторгаться в область духовной жизни русских людей.
Официальная идеология русского абсолютизма, разработанная Петром I и
его единомышленниками и завещаемая последующим эпохам просвещенного и
«непросвещенного» абсолютизма XVIII столетия, выдвинула взамен религиозного обоснования государевой службы идею служения общему благу,
общей пользе, понимаемой как государственный интерес в первую очередь.
При этом искусство и культура, взятые под высокое покровительство
государства и поставленные ему на службу, получили одновременно некое
подобие идеологической автономии от церкви и религии. Церковь перестала
быть бесконтрольным хозяином и руководителем искусства. Секуляризация
обмирщения культур, достигнутого в большинстве стран Запада уже в эпоху
Возрождения, в России происходит только в начале XVIII в. Но зато
решительно и бесповоротно, поскольку одной из самых основательно
осуществляемых реформ Петра I было превращение православной церкви из
идеологической
руководительницы
нации
во
вспомогательную
часть
государственного механизма с ограниченными правами и строго регламен154
тированными обязанностями.
Наиболее важное суждение общетеоретического характера по проблемам
этого времени принадлежит русскому ученому-историку В. Н. Татищеву.
Последователь Бэкона, ученик Вольфа, Татищев одним из первых в России
занялся определением места искусства в национальной культуре, обоснованием
его общественной функции. В философском трактате «Разговор о пользе наук и
училищ» (1733) он дает классификацию «щегольских», или «увеселяющих»,
наук, как он называет искусство, отстаивает идею о единой системе образования в России.
При Петре I устанавливается система прямой зависимости развития
культуры от правительства.
Для успешного развития начатых преобразований России требовались
новые, подготовленные и образованные кадры. Решалась эта задача двумя
путями.
Во-первых, внутри страны. Главную роль в России в подготовке нужных
стране специалистов суждено было сыграть школе. В предыдущее время
преобладало церковное образование — готовили священников, ученыхмонахов, сочинителей проповедей и духовных книг. Новый, XVIII в. выдвинул
свои запросы. Требовалось светское практическое образование. До Петра
светское образование получали почти исключительно путем домашних
занятий, да и они ограничивались элементарной грамотой и счетом.
Государственные училища были единичны.
В первой четверти XVIII в. возникла сеть организованных на казенный
счет общеобразовательных и специальных учебных заведений. В училищах
низшей ступени (так называемые цифирные школы) воспитанники овладевали
навыками чтения, письма и счета. Цифирные школы открылись более чем в 40
городах России. Для детей солдат было образовано несколько гарнизонных
школ, а для детей матросов Адмиралтейство также учредило свои начальные
учебные заведения. В 1699 г. в Москве была основана Пушкарская школа, а в
1701 г. в здании Сухаревской башни в Москве открылась Школа
155
математических и навигационных наук, дававшая более обширные и
разносторонние
знания
(алгебра,
геометрия,
тригонометрия,
черчение,
астрономия и т. д.).
Любопытна
внутренняя
жизнь
этой
первой
светской
Школы
математических и навигационных наук. Основание ее было встречено с
большой недоверчивостью населением; Сухареву башню, где она помещалась
вначале, считали жилищем нечистой силы. Несмотря на строгие указы, многие
недоросли не являлись в школу; самые жестокие меры употреблялись против
них, вплоть до отправки на галерные работы; за нехождение в школу били
батогами и наказывали денежным штрафом; бежавших из нее ловили и под
караулом возвращали, а имение их отбирали в казну. За побеги из школы
грозила смертная казнь.
Та же беспощадная строгость господствовала и в школе. Занятия здесь
продолжались почти весь день. Дядька, находившийся в каждом классе, при
малейшем беспорядке бил учеников хлыстом, несмотря ни на какое звание, а
среди питомцев были представители самых разных сословий, даже самых
знатных семей... Преподавали в этой школе англичане. В круг изучаемых в
школе предметов входили арифметика, геометрия, тригонометрия плоская и
сферическая, навигация, морская астрономия, основы географии. Все эти дисциплины ученики проходили последовательно, переходя «из одной науки в
другую», по мере овладения ученье приравнивалось к службе, и учащиеся
получали кормовые деньги, причем чем дальше продвигался в овладении
науками ученик, тем больше он получал.
Выпускники этой школы нередко назначались преподавателями в других
училищах. В 1715 г. часть классов перевели в Петербург и на этой базе создали
Морскую академию. Ее воспитанниками стали многие выдающиеся русские
мореходы, и среди них знаменитые полярные исследователи Г. Малыгин и С.
Челюскин. Навигацкие школы были открыты также в Новгороде, Нарве,
Ревеле, Астрахани. Вскоре по типу навигацкой школы появилось еще
несколько профессиональных школ — инженерная, артиллерийская (1712). Это
156
были казенные профессиональные школы высшего чина, в задачу которых
входила
подготовка
техников-специалистов.
Школы
эти
носили
ярко
выраженный сословный характер. Если сначала в них помимо дворянских
детей принимали детей «всяких чинов», то впоследствии они превратились в
привилегированные закрытые учебные заведения для дворян. К 1.707 г.
относится основание медицинской школы в Москве, через несколько лет такая
же школа стала действовать в Петербурге. На Урале и в Карелии создаются
горные училища, кораблестроительные, штурманские и ремесленные школы.
В провинции начальное образование осуществлялось в трех типах школ:
46 епархиальных, готовящих священнослужителей; 42 цифирных — для
подготовки местных мелких чиновников; гарнизонных — для обучения
солдатских детей.
Помимо государственной профессиональной школы в начале XVIII в.
зарождается частная, общеобразовательная школа. В 1703 г. в Москве на
Покровке
открывается
школа,
руководителем
которой
назначается
мариенбургский пастор Эрнст Глюк, необыкновенно деятельный и прекрасно
образованный человек. В школе преподают грамматику, арифметику, историю,
философскую мудрость, язык греческий, латинский, немецкий, французский,
обучают
танцам,
верховой
езде.
Чуть
позже
подобные
частные
общеобразовательные школы возникают и в других городах. Основываются и
другие учебные заведения, где главным предметом были иностранные языки,
включая восточные. Возникают закрытые учебные заведения — кадетские
корпуса, институты благородных девиц.
Таким образом, уже в начале 1700-х годов в России существуют школы
трех типов: высшая богословская — Славяно-греко-латинская академия;
высшая техническая — навигац-кая; общеобразовательная гуманитарная —
гимназия Глюка.
В дальнейшем школьное образование приобретает более широкое
развитие и складывается в определенную систему. В Москве основали
артиллерийскую и инженерную школы. На заводах создавались школы по
157
подготовке
квалифицированных
мастеров.
При
Морской
академии
открываются вскоре подготовительные классы — «русская школа» и «цифирная». Подобные школы создаются и в других городах. Первоначально в
цифирных школах (назывались они так потому, что в них изучали в основном
арифметику и геометрию) предписывалось учиться всем «поголовно».
Впоследствии дети дворян и духовенства были освобождены от обучения, и основной контингент этих школ составили дети придворных и солдат.
В это же время в некоторых городах возникают так называемые
адмиралтейские
русские
школы,
призванные
«плотничьих
и
прочих
мастеровых людей детей обучать грамоте и цифири, дабы потом могли
добрыми мастеровыми стать». Фактически программы этих школ сливались с
программами цифирных.
После
издания
духовного
регламента
открываются
школы
при
архиерейских домах «для детей священников и прочих», в задачу которых
входит подготовка будущего духовенства. К концу царствования Петра почти
во всех более или менее крупных городах образуется по 2 школы — духовная и
светская. В первых обучались дети духовенства, во второй — дети приказных и
солдат. В дворянских семьях преобладает домашнее обучение. Образование в
России приобретает сословный характер. Высшая школа все более становится
привилегией дворянства.
Таким образом, в России возникает школа как государственное
учреждение.
Петровская
школа
создавалась
в
первую
очередь
как
профессиональная, техническая, ставившая своей целью подготовку кадров в
таких областях, которые были нужны государству на данном этапе, —
инженеров, артиллеристов, мореходов, офицеров. Задачи общего образования и
воспитания в качестве первостепенных не ставились. Общеобразовательное
значение давалось лишь в той мере, в какой оно было необходимо для
технической профессиональной выучки.
Среди педагогов-теоретиков XVIII в. можно было бы упомянуть в первую
очередь Ивана Тихоновича Посошкова (1653—1726), изложившего целую
158
систему педагогики в обширном сочинении, написанном в 1719—1720 гг. и
носящем заглавие «Завещание отеческое». Это «Домострой» XVIII в. —
модернизированный «Домострой» XVI в.
Посошков — самородок, учился на медные гроши, крестьянин-самоучка,
горячий патриот и демократ. Заслуживают внимания идея Посошкова о
необходимости
посильного
труда
для
детей,
забота
об
образовании
крестьянства11.
Другим деятелем Петровского времени, высказавшим совершенно
определенно свои педагогические убеждения, был Василий Никитич Татищев
(1686—1750). Татищев— боярского рода, хорошего образования, бывал за
границей, много видел и наблюдал. Для него не наука была подозрительная, а
духовенство русское. В его исторических исследованиях проводится мысль о
борьбе
между
просветительными
стремлениями
правительства
и
обскурантизмом и властолюбием духовенства. В старой русской жизни, по его
словам, «видно ни единого не токмо философских наук, но и грамматики
ученого не было, и для того, какая надежда от таких пастырей просвещения
народу уповать было должно», хотя между «ними мужи благоразумные и
жития похвального были».
Его педагогика — утилитарная, проникнута петровским началом
непосредственной практической пользы и профессионализма. По его мнению,
крестьянских детей обоего пола от 5 до 10 лет нужно обучать грамоте и письму,
а от 10 до 15 лет — ремеслам.
Для подготовки кадров (во-вторых) использовались также и поездки за
рубеж с целью быстрейшего достижения результата в обучении наукам
«политичным нравам» и «политес-су». Конечно, за границу часто отправляли
дворянских недорослей, от которых мало получалось пользы, но их, как правило, сопровождали их слуги, а среди них оказывались и такие талантливые
люди, как будущий сановник Алексей Курбитов из крепостных графа
Шереметева, из крепостных уже его сына был и заводоуправляющий графа
Шереметева, почетный гражданин России Яков Попков и др. Среди обучав159
шихся за границей был и предок А. С. Пушкина А. Ганнибал (арап Петра
Великого).
Расширение европейских связей России приводило к расширению
кругозора русских путешественников. Они свободно могли попасть в Сорбонну
(Парижский университет) и в Лейденский анатомический театр.
Процесс европеизации чаще всего одобрялся деятелями русской
культуры.
Даже Ст. Яворский (ставший в конечном итоге противником Петра I)
отмечал, что в допетровское время «нельзя было выглянути за государство и
видети, что ся деет на свете. Вестей такожде никаких ниоткуда россияне не
имеюху, поведений, нравов и обычаев в иных государствах политичных отнюдь
не знаяху». Поэтому «поносят россиян многие от прочих государств» как детей
и отроков «невежливых», которым «разве то ведомо, что дому деется», теперь
же «бог ключом Петровым» открыл «тебе врата на видение света».
Важным шагом в процессе отделения светской культуры от церковной
была замена старого церковно-елавянекого шрифта новым гражданским. В
новом алфавите упрощалось начертание букв. В 1710 г. Петр I сам внес в
образцы литер последние замечания и утвердил новый шрифт. «Сими литерами, — указал он, — печатать художественные и мануфактурные книги». Так
с 1710 г. книги нецерковного содержания стали печататься новым гражданским
шрифтом. Сложные буквенные обозначения в это время были заменены арабскими цифирами. Прописным способом продолжали печатать лишь церковные
книги.
Для закрепления новой идеологии и развития науки по указанию Петра
была развернута широкая издательская деятельность. Появились учебники. В
1703 г. напечатана «Арифметика, сиречь наука числительная» Л.Ф. Магницкого, своего рода энциклопедия математических знаний. Старые учебные пособия
— «Азбука», «Часослов», «Псалтырь» — не были пригодны для образования в
новых условиях. На смену им пришли «Букварь», «Грамматика славянская»,
написанные
директором Московского
печатного двора и
Московский
160
синодальной типографии В. П. Поликарповым, «Первое обучение отрокам»
Феофана Прокоповича, в котором шла речь о постановке правильного обучения
молодых людей. В создание новых учебников и учебных пособий большой
вклад помимо Феофана Прокоповича внесли ф. П. Поликарпов, Г. Г.
Скорняков-Писарев и др.
Увеличение потребности в книгах, в особенности светского содержания,
вызвало
необходимость
значительного
расширения
материальной
базы
печатного дела. Если в XVII в. в Москве действовала лишь одна типография, то
к концу царствования Петра были уже десятки типографий. Новые типографии
открылись в Москве и Петербурге, а при них гравировальные мастерские.
Петербург становится крупным издательским центром, где первая типография
была основана в 1711 г.
В 1703 г. наряду с учебником «Арифметика» Л. Ф. Магницкого были
изданы «Таблицы логарифмов и синусов» Магницкого и английского
математика фарварсона, в 1708 г. — первая набранная новым гражданским
шрифтом «Геометрия славенски землемерия. Приемы циркуля и линейки»
(перевод с немецкого Брюса, отредактирована Петром I); выпускались
многочисленные
руководства
(чаще
переводные)
по
архитектуре,
фортификации, артиллерии, астрономии и т. д. Стали известны книги новейших
естествоиспытателей — Кеплера, Коперника, Галилея, Ньютона;
работы
философов
Декарта,
Гоббса,
Локка,
Туффендорфа.
При
содействии Петра I и Брюса началось изготовление научных приборов и
инструментов, в том числе оптических. В 1720—1727 гг. при Берг-коллегии
была организована химическая лаборатория.
В 1713 г. опубликован на русском языке систематический курс
аристотельской космологии «Зерцало естеетвозритель-ное». Кстати, в этом же
1713 г. Кристофер Вренар — основатель английского масонства сам принимает
Петра I в масоны, что еще более способствует проникновению в Россию новых
западных
веяний
в
нравственной
и
философской
культуре.
В духе
схоластического аристотелизма писали Стефан Яворский и Феофилакт
161
Лопатинский. Ф. Прокопович и его единомышленники в Славяно-греколатинской академии способствовали смягчению к середине XVIII в. традиции
схоластики и проникновению в Россию философских идей Б. Спинозы, К.
Декарта, Ф. Бэкона, Г. Лейбница, X. Вольфа. Видную роль в критике
схоластических представлений, упрочении светской философской мысли в
первой половине XVIII в. сыграли А. Д. Кантемир, В. Н. Татищев, В. К.
Тредиаков-ский.
При частной типографии в Москве существовала бесплатная библиотека.
В 1714 г. возникла первая в России Государственная публичная библиотека в
Петербурге, заложившая основу для библиотеки Академии наук. При новых
учебных заведениях стали также создаваться библиотеки.
Большие собрания книг принадлежали князю Д. М. Го-лицину, графу Б.
П. Шереметеву, графу А. А. Матвееву и другим вельможам.
Рост книгопечатания способствовал развитию в стране книжной
торговли.
Важным в преобразовательной деятельности Петра явилось создание в
России периодической печати, которая стала мощным средством просвещения
народа. Для того чтобы люди «смотрели и учились», Петр I приказал печатать
существовавшие ранее рукописные «Куранты», и распространять их в народе.
«Куранты» или, как их потом стали называть, «Ведомости», были первой
официальной газетой России. Первый номер, вышедший 2 января 1703 г.,
содержал известие о состоянии школ в Москве, о количестве родившихся в
столице детей мужского и женского пола, известия из Казани, Сибири, Нарвы и
пр. Примечательно, что известия для первого номера газеты выбирал сам Петр
I, он же производил корректуру. Петр очень заботливо следил за первыми
шагами своего детища и возлагал на него большие надежды. Газета была
призвана разъяснять и пропагандировать проводившиеся в стране реформы, а
кроме того, нести новые знания в народ, знакомить русских людей с событиями
не только отечественной, но и зарубежной жизни, способствуя тем самым
сближению с образованной Европой. Тираж газеты «Ведомости» был от 100 до
162
2500 экз.
В 1728 г. в Петербурге вышел первый русский журнал «Месячные
исторические, генеалогические и географические примечания в Ведомостях». В
течение XVIII в. в России выходило около 200 различных периодических
изданий.
Неустанное стремление Петра I учиться самому и «насаждать» знания
среди подданных привело к тому, что постепенно в стране складывается то, что
мы теперь называем системой культурно-просветительных учреждений.
По инициативе Петра I в России было положено начало собиранию
научных коллекций. В 1718 г. вышел указ, предписывающий населению
предъявлять «как человеческих, так и скотских, звериных и птичьих уродов», а
также «старые надписи на каменьях, и прочее все, что зело старо и необыкновенно». С этого момента началась организация отечественного музееведения.
В 1719 г. для всеобщего обозрения была открыта Кунсткамера, собрание
раритетов которой послужило основой для коллекции будущих музеев:
Эрмитажа, Артиллерийского, Военно-морского и др. Будучи в Голландии, Петр
I сам приобрел коллекцию чучел редких животных, изумивших его. Тем самым
он положил начало Кунсткамере, Примечательно, что вход в Кунсткамеру был
бесплатным. По рассказам современников, когда Петру I предложили
установить плату за посещение Кунсткамеры, он отказался: «Я хочу, чтобы
люди смотрели и учились, надлежит охотников приучать, потчевать и угощать,
а не деньги с них брать».
В Петербурге был основан и Ботанический сад (сначала его называли
«аптекарским огородом»).
Петр I положил начало собранию сокровищ, представлявших царское
фамильное имущество: державу, корону, скипетр, ключ и «светские»
бриллианты царственных женщин, теперь это неотчуждаемые ценности России,
хранящиеся в Алмазном фонде Московского Кремля. Елизавета и Екатерина II
пополнили коллекцию прежде всего «светскими» драгоценностями. Но для
коронации бывшей немецкой принцессы было изготовлено и главное ее
163
украшение — большая императорская корона. До сих пор она является самым
дорогим, как, впрочем, и самым тяжелым в мире (более 2 кг) головным убором
царей.
В Петровское время резко возрос интерес к истории России. По
правительственным указам собирали вещественные и письменные памятники
прошлого. Выходили в свет исторические сочинения. Петр I предпринял
грандиозный труд истории Северной войны, сам участвовал в сборе и редактировании
материалов,
писал
отдельные
разделы. Работа
осталась
незаконченной. Среди предполагавшихся сочинений была также «Краткая
история для внушения молодым о нынешних и старых делах». Петр I понимал
патриотическое воспитательное значение истории родной страны.
По
инициативе
Петра
«справщик»
московской
типографии
Ф.
Поликарпов пишет «Историю о владении российских великих князей». Однако
«История» не понравилась Петру I и так и не была опубликована. Предметом
целого ряда сочинений стала история русско-шведских отношений: «История
императора Петра Великого от рождения до полтавской баталии» Федора
Прокоповича;
«История
Свейской
войны»
П.
П.
Шафирова
—
это
«Рассуждение...» о причинах войны с Швецией, подготовленное по поручению
Петра I вице-канцлером и представляющее собой первый в российской истории
обстоятельный дипломатический трактат о внешнеполитических приоритетах
страны. «История Свейской войны», создававшаяся при участии самого Петра I
(издана князем М. М. Щербатовым в конце XVIII в. под заглавием «Журнал,
или Поденная записка императора Петра Великого»); «Ядро российской
истории» — написана секретарем русского посольства в Швеции А. И.
Манкиевым в 1715 г. (вышла в свет в 1770 г.); «Гистория о царе Петре
Алексеевиче», составленная видным дипломатом Петровской эпохи князем Б.
И. Куракиным и опубликованная в конце XIX в.
Экономическая публицистика была представлена работами выдающегося
ученого-самородка И. Т. Посошкова (1652— 1726) и прежде всего его наиболее
известной работой «Книга о скудости и богатстве».
164
Проникновение
в
Россию
западных
просветительских,
ра-
ционалистических концепций, утверждавших, что наука, опытное знание
являются средством господства над природой, подготавливали почву для
развития качественно новой ступени естествознания. Наука становится частью
новой светской культуры.
В основе развития науки и техники в Петровскую эпоху лежали в первую
очередь практические потребности государства. Большие успехи были
достигнуты в геодезии, картографии, гидрографии, в изучении недр и поиске
полезных ископаемых. Русские моряки-гидрографы много сделали для
составления карт Азовского, Каспийского, Балтийского и Белого морей.
Внушительными были результаты географических исследований юга России,
не только Каспийского, но и Аральского моря и т. д. Были изданы карты ряда
районов России и сопредельных стран, подготовленные на научной основе
русскими геодезистами. В январе 1725 г. незадолго до своей смерти Петр I
подписал указ об отправке первой Камчатской экспедиции под командованием
В. Беринга и А. Л. Чи-рикова для установления, где же Камчатка «сошлась с
Америкой» и существует ли пролив между Азией и Америкой. Эта экспедиция,
открывшая этот пролив, продолжалась с 172 5 по 1730 г. Значительными
географическими достижениями отмечены экспедиции в Сибирь и на Дальний
Восток, в Среднюю Азию, предпринятые В. Атласовым, И. Евреино-вым, Ф.
Лужиным, Д. Мессершмидтом, Ф. Беневениным, И. Унковским и др. Начатая
на рубеже XVII—XVIII вв. работа С. Ремезова по картографии «Чертежная
книга Сибири» (1699—1701) была продолжена в первой четверти XVIII в. И.
Кирилловым, приступившим к составлению сводного «Атласа Всероссийской
империи», первый том которого вышел в 1732 г.
Широкий размах приобрели геологические изыскания. Активно велись
поиски железных и медных руд на Урале и в Сибири при содействии местных
крестьян. В Петровское время было положено начало разведке каменного угля
в Подмосковье, Донбассе и Кузбассе, нефтяных месторождений в районе Ухты
и в Западной Сибири; в развитие горного дела и металлургии в России
165
значительный вклад внесли Г. В. Геннин, В. Н. Татищев; Я. В. Брюс — в
военное.
Результаты многочисленных экспедиций имели огромное практическое
значение, способствуя развитию промышленности, сельского хозяйства,
торговли. Кроме того, собранный во время экспедиций огромный материал по
этнографии, минералогии, ботанике, лингвистике существенно расширил
знания о собственной стране, что, в свою очередь, порождало чувство
патриотизма и национальной гордости русских людей.
Большими успехами была отмечена деятельность русских изобретателей.
В стране возникают первые научно-технические лаборатории. Появляется
целый ряд технических изобретений и новшеств. Так, М. Сердюков был
известен достижениями в строительстве гидротехнических сооружений; Я.
Батищев изобрел машину для водяной обточки ружейных стволов; Е. Никонов
представил проект создания «потаенных судов» (подводных лодок); И. Беляев
разрабатывал оригинальные оптические инструменты. Известным механиком
Петровского времени был А. Нартов — изобретатель токарных и винторезных
станков, создатель оптического прицела.
Закономерным итогом Петровских преобразований в сфере науки и
просвещения явилось открытие Петербургской академии наук. Это было новым
этапом утверждения науки — оформлением ее как социального института.
Петр давно вынашивал мысль о создании академии, однако открытие ее
затянулось — лишь в 1724 г. проект создания Академии наук и художеств
утверждается Сенатом. Официальное же открытие состоялось уже после
смерти Петра— в 1725 г. В состав академии входили «три класса наук»:
математический, физический и гуманитарный. Ведущую роль играли два
первых класса.
Особенностью Петербургской академии было то, что она объединяла три
учреждения, которые в Западной Европе действовали самостоятельно, —
университет, т. е. «собрание ученых людей, обязанных обучать молодых людей
наукам»; гимназию, которая готовила учеников для прохождения курса в
166
университете; собственно академию, т. е. «собрание ученых и искусных
людей».
Таким
образом,
исследовательские
и
в
академии
педагогические
были
объединены
функции,
что
научно-
диктовалось
необходимостью решения двуединой задачи — подготовки собственных
научных кадров и развития науки.
Время Петра I — рубеж XVII—XVIII вв. — является началом нового
этапа в истории России. Содержанием его было разложение феодального
способа производства и вызревание в недрах феодальной экономики
капиталистического уклада, а также формирование русской нации на базе
великорусской народности, сопровождающееся глубокими изменениями в
общественном сознании. Это
обусловлено
рядом причин. Петровские
преобразования, направленные на ущемление самостоятельности церкви, вели
к подрыву ее идеологического влияния на культуру и общественную мысль. Не
последнюю роль здесь сыграл также церковный раскол. Войдя в ряд великих
держав Европы благодаря победе в Северной войне, Россия активно стремилась
к
установлению
экономических,
политических,
торговых,
культурных
контактов с западноевропейскими странами. Широкому проникновению в
русское
общество
гуманистических
и
рационалистических
концепций
способствовала практика обучения молодых людей за границей. В результате
этих процессов общественная мысль выдвинула ряд новых социальнополитических
проблем
и
среди
них
центральное
место
отводилось
идеологическому обоснованию абсолютизма.
Утверждающийся в Петровскую эпоху абсолютизм представлял собой
высшую форму феодальной монархии и был прогрессивным этапом в развитии
феодального
строя.
Характерными
признаками
абсолютизма
являлись
сосредоточение власти в руках одного человека — абсолютного монарха,
жесткая политическая централизация, усиление господства дворянского
сословия. Неограниченная власть царя была вполне однозначно выражена в
воинском уставе:
«... его величество есть самовластный монарх, который никому на свете о
167
своих делах ответу дать не должен, но и силу и власть имеет свои государству и
земли, яко христианский государь, по своей воле и благонамерению управлять». Выражением и подтверждением утвердившегося в стране абсолютизма
явилось принятие Петром I титула императора в 1721 г., а также принятый им
указ о престолонаследии, который отменял традиционный переход престола к
старшему сыну и давал монарху право назначать своего наследника.
Обоснование
идеологии
абсолютизма
нашло
отражение
в
законодательных актах того времени, а также в трудах сторонников Петра.
Первоначально концепция неограниченной власти самодержца опиралась
на идею о богоданной природе государства, царской власти. Однако по мере
расширения
контактов
с
Западной
Европой
в
Россию
проникают
рационалистические, раннепросветительские идеи «естественного права»,
«общественного
договора»,
«общего
блага»,
которые
разрабатывались
знаменитыми философами Т. Гоббсом, Г. Гроцием, С. Пу-фендорфом. Идеи о
человеческой природе государства порождали представление о том, что
«государство есть средство преобразования общества, инструмент, с помощью
которого можно обеспечить общее благо». Эти теории, а также идеи рационалистов с их верой в безграничные возможности человеческого разума в
начале XVIII в. достигли России, где стали элементами общественного
сознания.
Крупнейшим идеологом абсолютизма был Феофан Проко-пович (1681—
1736). Это был один из блестящих ораторов, писателей, церковных и
общественных деятелей Петровской эпохи («Духовный регламент» и «Правда
воли монаршей»), ярый сторонник реформ. Фактически в его сочинениях изложена официальная политическая доктрина русского абсолютизма.
Развивая концепцию неограниченной власти монарха, Прокопович
опирался, с одной стороны, на традицию Московского царства, с другой — на
западноевропейские теории естественного права, общественного договора и
общего блага нового времени стала ее открытость, способность к контактам с
культурами других народов, что явилось результатом политики, направленной
168
на подрыв национальной и профессиональной замкнутости, на утверждение
религиозной толерантности. Заметно расширяются связи с зарубежными странами. Особенно активными и плодотворными становятся контакты России с
Западом: Польшей, Германией, Италией, Голландией.
Для нового времени характерны также такие процессы, как ускорение
темпов и усложнение общественного развития в целом. В результате в культуре
намечается процесс дифференциации, появление новых отраслей культуры
(науки, светской живописи, садово-парковой культуры и пр.). Кроме того,
изменяется иерархия культуры.
Особенностью новой культуры являлось также ускорение темпов
развития по сравнению с предшествующим временем, смены стилей (барокко,
рококо, классицизм). Также отличительной чертой новой русской культуры
выступает появление авторства, хотя в значительной своей части культура еще
продолжает оставаться анонимной. Под влиянием рационалистических идей
значительно меняются и представления о творческом процессе, который
начинает восприниматься как закономерное явление, подвластное логике, в
котором можно представить себе конечный результат. Проектирование (в
широком смысле слова) становится составной частью творчества.
Осуществляемые
в
стране
преобразования
нашли
отражение
в
художественной культуре первой трети XVIII в. — литературе, театре,
изобразительном искусстве, музыке.
Литература этого периода носит переходный характер, основная
тенденция ее развития — интенсивный процесс обмирщения. Петр, чуждый
церковным интересам, старался придать литературе светский, реальножизненный и общественный характер. Изменилась сама «внешность» книги —
гражданская азбука отделила светскую книгу от церковной. Если раньше книги
издавались в основном по «благословению церковной власти», то теперь—
только по повелению государя. Литература, особенно публицистическая,
служила пропагандистским целям. В произведениях этого жанра разъяснялись
необходимость и польза преобразований. Вместе с тем литература в
169
Петровскую эпоху помимо чисто практических функций стала выполнять
также функции развлекательные.
Изменяется и сам тип писателя — если раньше был преимущественно
монах, пишущий по обету, внутреннему убеждению, то теперь — это грамотей,
пишущий по заказу14.
Характерная черта литературы Петровского времени — появление нового
героя.
В
этом
сказалось,
в
частности,
влияние
западноевропейских
рационалистических и гуманистических идей. В центре внимания литературы
— человек-деятель, патриот, гражданин, слуга отечества. Это человек, верящий
в свои силы и преодолевающий трудности и невзгоды силой своих знаний. Не
случайно особой популярностью в это время пользуются различные
«гистории», в частности «Гистория о российском матросе Василии Кориотском
и о прекрасной королевне Ираклии Флорентийской земли». Сюжет этой
повести не нов — это похождения блудного сына. Однако если в подобных
повестях XVII в. героя сопровождают неудачи и несчастье и он, раскаявшись
возвращается домой, то здесь Василию постоянно сопутствует удача, причем
благодаря его личным качествам, предприимчивости и пр.
В поэзии преобладают «сильвии» — стихи «на случай» — на победу, на
знаменательные даты (рождения, брак) и т. п. Получают распространение
«канты», «виваты» (торжественная лирика), возникает любовная лирика, что
опять-таки свидетельствует о проявлении интереса к человеческой личности, ее
чувствам.
В первой четверти XVIII в. в русской литературе продолжает преобладать
барочный стиль. В то же время складываются предпосылки формирования
классицизма. По существу, основы русской литературы нового времени
заложил Феофан Про-копович в своем трактате «О поэтическом искусстве».
В русской культуре этого времени происходят процессы, аналогичные (в
известном смысле) западным, но с определенным отставанием.
В современной отечественной науке нет однозначного мнения по поводу
того, считать ли классицизм первым достаточно четко оформленным
170
направлением в культуре или ему предшествовало барокко.
При культурологическом подходе, когда барокко считают определенной
стадией в развитии культуры между Ренессансом и эпохой Просвещения, это
должно проявляться во всех региональных и национальных искусствах, даже и
в тех случаях, если не было достаточных условий для его возникновения.
Тогда, правда, барокко принимает заимствованный характер, претерпевая
порой
значительные
качественные
изменения,
нарушая
ожидаемую
хронологическую последовательность и протяженность своего бытования.
Не имея социальных корней на русской почве, какими оно обладало на
Западе, барокко в русской культуре смогло стать только одним из явлений
переходного периода; от средневековой системы и культуры к- системе и
структуре жанров нового искусства. Так, с «периодом» барокко связано появление в русской литературе ямбического стихосложения и школьной формы, где
барочное начало просматривается достаточно отчетливо. И все-таки о барокко
в русской культуре можно говорить с точки зрения стиля в некоторых его
искусствах.
В прозе переходного периода наиболее барочным оказался жанр
церковно-придворной проповеди, так как барокко опиралось на средневековые
риторики, в которых заметное место занимала гомилетика — наука о
церковном красноречии. В России не культивировалась характерная для
зарубежного барокко чувственная любовь. Русское барокко исключило также и
тему «ужасов» — безобразия смерти и загробных мучений16.
Кроме ораторской прозы (проповедей, похвальных слов) характерные
черты барокко прослеживаются во многих других жанрах литературы
переходного
периода.
Из
них,
пожалуй,
наиболее
«барочной»
была
драматургия. В России в это время стали действовать театры двух типов:
общедоступный, публичный (для него была построена в 1702 г. «комедийная
хоромина» на Красной площади) и школьный театр, впервые начавший
функционировать в Московской славяно-греко-латинской академии, вероятно,
вскоре после ее открытия в 1687г.
171
«Комедийная хоромина» была построена по распоряжению Петра I, так
как он сам был большой любитель театральных зрелищ. Актерами театра были
вначале иностранцы — немецкая труппа актеров под управлением актера и
драматурга Кунста, затем в труппу стали набирать русских людей. Театральных
зрителей обычно называли «охотными смотрель-щиками», а билеты —
«ярлыками».
Представления давали 2 раза в неделю. Переводчики Посольского
приказа переводили на русский язык пьесы Кунс-това репертуара, в числе
которых на московской сцене шли «Сципий Африканский», комедии о ДонПедре и Дон-Яне (Дон-Жуан), о Баязете и Тамерлане и даже «Доктор принужденный» Мольера. В пьесы вводился и музыкальный элемент из «поючих
действ», т. е. из опер в форме арий, и элемент комический в лице неизбежного
Гансвурста, балаганного шута, героя немецкой народной сцены, которого
московские приказные переводчики перевели как Заячье сало. Верный правилу
не просто пользоваться иноземными мастерами, но и водворять в России их
мастерство, Петр обязал Кунста обучать русских «комедиантским наукам с
добрым радением и со всяким откровением», для чего наряженные в это
мастерство подьячие из разных приказов должны были ходить в Немецкую
слободу, где жил Кунст.
Интерес Петра I к театральному искусству был связан с возможностью
использовать зрелищные мероприятия для пропаганды своих преобразований.
И если в этом плане театр не оправдывал ожиданий, он лишался необходимой
поддержки Петра I. Так случилось с публичным театром (которым с 1702 по
1703 г. руководил Кунст, а после его смерти до 1707г. — Фират).
Судьба общедоступного театра была решена его репертуаром. В нем
ставились мало связанные с непосредственными проблемами Петровской эпохи
переводные
пьесы
(переводы
часто
были
неточными,
язык их
был
тяжеловесным, не всегда понятным для зрителя того времени).
В переводе — переделке мелодрамы Чиканьини «Честный изменник, или
Фридерико фон Поплей и Алаизия, супруга его» речь шла о супружеской
172
неверности и о способе восстановления поруганной чести. В пьесе
противопоставлена речь главных героев и второстепенных персонажей.
Переводчики сделали попытку (правда, далеко не совершенную) воспроизвести
галантно-утонченную лексику любовных объяснений героев. Обращаясь к
Алаизии и вспоминая счастливое время, герцог говорит: «Удовольствования
полное время, когда мы веселость весны без препятствия и овощ любви без
зазрения употребляти могли. Прииди, любовь моя Позволь чрев смотрение
наших цветов очеса и чрез изрядное волнение чувствования нашего
наполнить».
Театральные представления сопровождались музыкальными и балетными
номерами, оформление сцены нередко было красочным. Но несмотря на
некачественноеть переводов, на тематику многих пьес, далекую от интересов,
волнующих русское общество, первый публичный театр сыграл определенную
воспитательную и просветительную роль. Русский зритель познакомился с
некоторыми
заметными
произведениями
европейской
литературы,
встретившись в них с возрожденными идеями о земных радостях, с личностями
героическими, полными высоких, благородных чувств.
Более
успешно
с
воспитательными
пропагандистскими
задачами
справился в конечном итоге в Петровское время школьный театр, начав с
постановок пьес типа абстрактных мистерий, моралите и мираклей; авторы
школьных драм, не порывая в основном с библейскими сюжетами, стали все
чаще откликаться в своих произведениях на злободневные политические и
особенно военные события.
Школьная драма в России была барочной уже по своему происхождению.
Своим возникновением она обязана С. Полоцкому, оказавшемуся в Москве, в
стенах Славяно-греко-латинской академии.
Одной из ранних, дошедших до нас школьных драм, исполнителями
которой были «благородные великороссийские младенцы» — «студиозусы»
(ученики) Московской академии, была «Ужасная измена сластолюбивого
жития с прискорбным и несщетным» (1701). В основу пьесы было положено
173
библейское сказание о богатом и Лазаре, введены аллегорические сцены, в
которых появлялись «сластолюбивый образ» с надписью «наслаждает
маловременно», образ муки вечной с надписью
«вечно мучает», а также
образы милости божией с чашей «небесной сладости», любви земной с «чашей
наслаждений».
Иногда просветительские элементы не только включаются в структуру
школьной драмы, но могут составить основное ее содержание. Таково «Действо
о семи свободных науках» (1702—1703), в котором «в люботрудных рифмах»
достаточно полно определяется назначение этих наук. Но сперва дается
перечисление и их краткая характеристика:
Первая грамматика с правописанием, Вторая же риторика с красным
вещанием, Еще диалектика, давша речь полезну, В-пятых арифметика, щет
свой
предложивша,
В-шестых
астрология,
небеса
явивша,
В-седьмых
философия, вся содержащая, Яко мати сущи тех наук владящая.
Примерно в это же время, когда появлялись школьные драмы с
несочувственным отношением к политике Петра I с его усилиями окончательно
утвердить абсолютизм в России, в стенах Московской академии стали
создаваться пьесы панегирического характера, отражавшие в той или иной степени победы русской армии над шведами. Первая из них — «Страшное
изобретение второго пришествия Господня на землю...», разыгранная в
«Славяно-российских Афинах» (Московской академии) лета господня 1702-го,
месяца фев-руариа, в 4 день».
С пьесы Ф. Прокоповича закладывается в русской драматургии традиция
строить произведения на материале отечественной (а не античной, как это
часто было в западной литературе) истории. Сюжетом пьесы является принятие
Владимиром христианства на Руси в 988 г. Совершение этого акта осложняется
борьбой с противниками новой веры — идольскими (языческими) жрецами, да
и сам князь Владимир далеко не сразу отказывается от «прелестей» языческой
жизни (у него, к примеру, 300 жен), в нем происходит душевная «брань»
(борьба). В конечном итоге необходимость обновления Руси, уничтожения
174
невежества заставляет Владимира принять христианство. Герой пьесы
Прокоповича
прославляется
прежде
всего
как
правитель-реформатор,
сближавшийся в сознании современников писателя с образом Петра I, а своекорыстные невежественные жрецы давали возможность сопоставить их с той
частью духовенства, которая выступала против Петровских преобразований.
Самым необычным явлением для русской поэзии оказалась в Петровское
время любовная лирика. Именно в ней заметнее всего проявилась лексическая
пестрота, характерная для языка Петровского времени: «Ость велико радость аз
есть обретах, Купидо Венерику милать мне принесах».
В том случае, когда любовная лирика опирается на народную поэтику
или
воспроизводится
задушевными,
народная
искренними,
песня,
мы
встречаемся
высокохудожественными.
со
Примером
стихами
могут
служить некоторые песни Петра Квашнина. Вот одна из его песен, ставшая
почти хрестоматийной:
Кабы знала, кабы ведала, Нелюбовь друга милого.
В том же духе в 1722 г. «сочинил» (вероятнее, записал) стихи дед поэта
Н. А. Львова. Они вскоре стали народной песнью, популярной и в наши дни:
Уж как пал туман на сине море, А злодей-тоска в ретиво сердце.
Что же касается светской музыки, то она продолжает оставаться такой же
«потехой» двора, как и во времена Алексея Михайловича. Не видя в музыке
средства решения практических задач, Петр не уделял ее развитию особого
внимания, рассматривая ее лишь как средство внесения в общественную жизнь
большего блеска, разнообразия, оживления. Музыка сопровождала парады,
балы, ассамблеи, торжественные шествия, выступая в качестве их шумного
аксессуара,
была
также
непременным
компонентом
театральных
представлений.
Вместе с тем в музыкальной жизни России Петровского времени
происходили некоторые изменения, явившиеся теми предпосылками, которые
подготовили взлет национального музыкального творчества конца XVIII в. В
царствование Петра создаются духовые оркестры в воинских частях, впервые
175
музыка сопровождает похоронные процессии. В аристократической среде
распространяется любительское музицирование — некоторые дамы недурно
играли на клавесине (княжны Черкасская и Кантемир, графини Головнины);
Некоторые вельможи (Меншиков, Головин, Ф. Прокопович) заводят у себя
оркестры. Появляются первые регулярные концерты. Таким образом, в
Петровское время музыка входит в обиход высших слоев общества.
Регулярно начинают устраивать театрализованные всенародные действия,
триумфальные
шествия,
маскарады,
фейерверки.
Как
отмечал
Н.
С.
Тихонравов, Петр «выдвинул театр из царского дворца на площадь». Это было,
безусловно, сильным средством влияния на массы.
В области изобразительного искусства в первой четверти XVIII в.
активное развитие получает светская живопись, особенно портретная.
Выдающимися портретистами того времени были И. Н. Никитин (1690—1742)
и А. М. Матвеев (1701— 1739), запечатлевшие энергичного, действенного
человека Петровского времени.
Лучшие работы Никитина — «Петр I на смертном ложе», портрет Г. И.
Головкина, «Опальный гетман» и др. Из работ Матвеева сохранились
«Автопортрет с женой», парные портреты супругов Голицыных. Оба
художника в своих работах изображают различных людей Петровского
времени, передавая в портретах современников образ бурной эпохи. Наряду с
портретной живописью в первых десятилетиях XVIII в. получают свое развитие
и другие жанры — историческая композиция, батальная живопись. Большое
распространение получает гравюра, которая существовала в форме книжной
иллюстрации и самостоятельных станковых произведений. В гравюрах
преобладали батальные сюжеТы, городские пейзажи, портреты. Крупнейшими
мастерами гравюры начала века были братья Алексей и Иван Зубовы, а также
И. Адольский. Произведения художников-граверов А. Зубова, А. Ростовцева и
П. Пикара донесли до нас архитектурный облик обеих российских столиц.
Рассматриваемая эпоха отмечена также достижениями в области
скульптуры, которая не имела столь богатых традиций в Древней Руси, как
176
живопись и архитектура (это было связано с борьбой церкви против язычества).
В начале XVIII в. постепенно начинают осваиваться все жанры станковой и
монументальной скульптуры. Самой крупной фигурой этого времени в области
скульптуры был К. Растрелли.
Особое распространение в это время получили также скульптурные
композиции, что ярко выразилось в создании дворцово-парковых ансамблей,
например оформление Большого каскада Петергофского дворца (архитектор Ж.
Б. Леб-лон).
Бурное развитие в это время получают архитектура, зодчество, которые,
как и другие виды искусства, с одной стороны, опираясь на национальные
традиции, сохраняют национальное своеобразие, с другой, находятся в тесном
контакте с искусством западноевропейских художественных стилей — барокко
и классицизма.
Начинается градостроительство со строгой планировкой улиц, площадей,
административных
зданий,
дворцов,
которое
как
бы
воссоздает
регламентированность и иерархичность жизненного уклада абсолютистского
государства.
Наиболее ярко новые веяния в градостроительстве отразились в
строительстве Санкт-Петербурга (его заложили в 1703 г.), который стал
олицетворением абсолютистской империи с ее идеей всеобщего порядка,
символом новой культуры. Это был первый русский город, который строился
по определенным правилам — прямые улицы, соблюдение требования высоты
зданий. Это был город, не свойственный для России с ее кривыми улочками,
использованием природного ландшафта. По существу, здесь была заложена
новая
эстетическая
концепция
—
строгая
архитектурная
дисциплина,
отсутствие русской живописности. Характерной особенностью Петербурга
стало строительство по образцовым проектам. Этим достигалась общность
архитектурного решения застройки. В 1714 г. были разработаны проекты
«образцовых» домов для «именитых» (двухэтажные), для «зажиточных» и для
«подлых».
177
При участии европейских специалистов — среди них такие выдающиеся
мастера, как Ж.-Б. Леблон (1679—1719), — в Петербурге высокого расцвета
достигло русское садово-пар-ковое искусство, также создавшее свою развитую
типологию, соотнесенную с масштабом, назначением и местоположением
здания. В те же годы создается специфический архитектурный облик большого
дома-дворца.
Для успешного решения задач в области градостроительства были
приглашены иностранные архитекторы. Из их числа наибольшее воздействие
на
развитие
русской
архитектуры
Петровского
времени
оказали
упоминавшийся Ж.-Б. Леблон (им был разработан первый проект планировки
Петербурга в 1716 г.) и Д. Трезини (им был построены Петропавловский собор
и Петровские ворота в Петропавловской крепости, спроектировано здание
Двенадцати коллегий, разработаны проекты «образцовых» домов).
Петропавловская крепость была основана Петром I на Эписаре, или
Заячьем острове. Еще в 1703 г. Петр Великий поселил в ней регулярных солдат,
казаков, татар, калмыков, инкрманландцев или карелов, крестьян из внутренних
областей России — всего более 40 тыс. человек. В начале работы не было
инструментов, копали землю палками или руками и относили ее в полах
кафтанов. Приходилось спать под открытым небом, среди болот, часто
недоставало съестных припасов, умирало много народу. Но вскоре порядок в
строительных работах был наведен.
Чтобы привлечь всех каменщиков для строительства города Петербурга,
было запрещено под страхом ссылки и конфискации строить кирпичные дома в
других городах, кроме Петербурга. Всякий помещик, владевший 500 крестьян,
должен был построить в Петербурге кирпичный двухэтажный дом, менее
богатые строили в складчину. Всякое судно, желавшее причалить к берегу,
обязывалось доставить известное количество камня. Для устранения недостатка
в фураже для корма лошадей Петр I поощрял плавание по рекам и каналам,
всякий житель обязывался иметь собственную лодку, приезжать ко дворцу
можно было не иначе как водой.
178
Петербург становился не только «окном в Европу», но и центром
возрождения России. С большей свободой и полнотой, чем в Москве, где все
говорило о традициях и воспоминаниях прошлого, Петр водворяет в
Петербурге терпимость к протестантской и католической религии, симпатию к
иноземцам, которых продолжают ненавидеть в Москве. С большой легкостью
Петр заставляет дворянство усвоить немецкую моду, говорить на иностранных
языках, заниматься наукой и искусством, сбросить вместе с национальным
кафтаном древние русские предрассудки. В Москве иностранцы обязаны были
жить только в Немецкой слободе, в Петербурге русский и чужеземец живут
друг возле друга и заводят между собой знакомства.
В 1706 г. Петр писал Меншикову, что все идет чудесно, что он здесь как в
раю. Он украшал церковь в крепости собственноручной резьбой из слоновой
кости и отнятыми у шведов знаменами. Указал в церкви Петра и Павла место
погребения своего и своих преемников: «И перед новою столицей главой
склонилася Москва, как перед юною царицей порфироносная вдова».
Предавшись всей душой своему делу, Петр в течение всей своей жизни
презирал пышность, роскошь и всякого рода изысканность. Первый русский
император, основатель Петербурга, «позабыл» выстроить себе дворец, у него
был деревянный небольшой домик в Петербурге.
Народ сохранил память о Петре, как о царе, который «работал не хуже
бурлака».
Русские и иностранные историки еще долго будут колебаться в оценке и
окончательном суждении о Петре, высказывая противоречивые мнения.
Еще до основания Петербурга Петр предпринимает попытку изменить
облик Москвы, издавая указы о выпрямлении улиц, о запрещении строить в
центре города деревянные дома, о застройке «лицом по улицам».
Однако здесь не удалось реализовать идею регулярного города. Вместе с
тем в Москве появляются новые постройки, складываются своеобразные
приемы в архитектуре. Характерным памятником московского зодчества
начала XVIII в. является храм Архангела Гавриила (Меншикова башня), по179
строена И. П. Зарудным. Церковь является ярким примером соединения
традиционных архитектурных форм (традиционная схема церковного зодчества
восьмерик на четверике) с новыми элементами (ордерные элементы и шпиль).
После перенесения в 1712 г. столицы России в Петербург Москва
оставалась «первопрестольной столицей», второй столицей. В эти годы в ней
закладываются основы городского общественного самоуправления. В древней
Москве еще на рубеже нового столетия возникает комплекс, который как бы
моделирует некоторые черты образа будущей «Северной Пальмиры» на
берегах Невы. Район реки Яузы издавна привлекал внимание москвичей как
место охоты и прогулок. Еще при Иване IV на ее берегу был дворец. В XVI в. в
этом районе стала складываться знаменитая Немецкая слобода, после того как
последовал государев приказ о выселении иностранцев за пределы города.
Усадьбы Немецкой слободы имели по преимуществу хозяйственный характер,
но включали в свой состав и много старинных садов и прудов, создававших
здесь большой зеленый массив. Во взаиморасположении усадеб не было
регулярности, они еще возникали хаотично, порой сбиваясь вместе, а иногда
отделяясь друг от друга расстоянием чуть ли не в километр. Лишь к концу
XVII— началу XVIII в. район оживает благодаря деятельности Петра I и его
сподвижников.
Среди новых сооружений в Немецкой слободе особенный интерес
представляли дворцы Ф. Лефорта (построен в 1697— 1699 гг.) и Ф. Головина
(построен до 1703 г.). Именно об одном из них писал Петр I: «Я надеюсь со
временем ехать водой из Петербурга и в Головинском саду при реке Яузе в
Москве встать». И несмотря на официальное назначение построек, Петр I
выдвигает на место заказчиков своих сподвижников, сам же оставаясь в тени;
так он часто поступал в своих начинаниях.
Архитектура Лефортовского дворца, созданного русским мастером Д.
Аксамитовым, тесно связана с традицией московского барокко. Лишь большая
самостоятельность в расположении ордерной декорации на фасадах да попытка
создания трехчастной композиции здания отличают ее от принципов
180
«регулярства». Сам Лефорт владел этими палатами всего один месяц.
Что же Москва? Очевидно, теперь, когда она перестала быть стольным
городом, она не могла активно включиться в строительный процесс.
Петровские указы о запрещении каменного строительства во всех городах,
кроме Петербурга, как бы узаконили ее провинциализм. Старой столице
отводилась роль поставщика— на первых порах художественных кадров, затем
— строительных материалов, нужных пород деревьев и т. п. Поэтому в Москве
развитие новой усадьбы не могло быть таким быстрым и радикальным, как в
Петербурге, где все создавалось заново и по-новому. Строительство Петербурга
надолго отвлекло внимание царствующей фамилии от Москвы и Подмосковья,
Москва казалась местом покоя и отдыха. Со смертью царя-реформатора
дворяне толпами стали покидать Петербург и возвращаться в старую столицу.
Их звали сюда не только традиции знатного рода, но и условия климата,
несравненно более привлекательные для тех, кто не успел привыкнуть к серому
небу Финского залива.
Петровский приказ о запрещении каменного строительства в Москве
отменила Анна Иоанновна. Она мечтала о возрождении Москвы, стремясь этим
продемонстрировать преемственность своей власти от традиций русской
государственности. Придворный архитектор Р. Растрелли строит в Мосовском
Кремле Зимний дворец. Но тут же рождается идея дублирования этого
городского дворца, получившего название Анненгоф, дворцом пригородным —
Летним дворцом на берегах Яузы.
Расположение Москвы вдоль берегов Москвы-реки, впадающей в Оку —
приток Волги, позволяло ей общаться с Востоком. Так реки России определяли
ее историю, и если Днепр сделал Россию византийской, Волга — азиатской, то
Нева — европейской. Вся история России — это история ее трех больших рек,
в соответствии с которыми можно выделить и три периода: днепровскокиевский, волжско-московский, невско-новгородский и невско-петербургский.
Значение Петровских деяний заключалось именно в перенесении столицы на
Балтийское море, причем не забыты Каспий и Волга, для последней найдено
181
новое средство сообщения с западными морями. Благодаря Тихвинскому и
Ладожскому каналам, созданным при Петре I, Нева приобрела значение
северного устья, европейского лимана Волги. Петр I предполагал соединить
Белое море с Финским заливом, а Черное море — с Каспийским при помощи
канала между Волгой и Доном.
Со свойственной ему энергией Петр I насаждал во всех сферах жизни
общества, в том числе и в быту, западную светскую культуру. Новое XVIII
столетие Россия встретила необычно. Взамен старого летосчисления «от
сотворения мира» Петр I ввел с января 1700 г. новое, принятое во многих европейских странах, от «рождества Христова». Раньше новый год начинался с 1
сентября, а в 1700 г. и впредь его было указано праздновать 1 января.
Празднества непременно сопровождались украшением домов еловыми и
сосновыми ветками, иллюминацией, весельем и взаимными поздравлениями.
(Однако переход к новому летосчислению произошел на основе юлианского
календаря в отличие от большинства западноевропейских стран, где
применялся григорианский календарь.)
Возвратясь из «Великого посольства» в Европу, Петр I рьяно взялся за
введение одежды европейского иокроя. 26 августа 1700 г. на всех городских
воротах при въезде в Москву был вывешен царев указ о ношении боярством,
дворянством и купечеством французского и венгерского платья. Для образца у
съездных ворот выставлялись чучела-манекены, одетые по новой моде.
Новшество вводилось одно за другим.
Строить дома и обустраивать все в домах разрешалось только по
западноевропейскому образцу.
На одном из пиров Петр I собственноручно брил бороды и обрезал
длинные кафтаны. Такими же методами действовала царская администрация на
местах, устраивая настоящие облавы на тех, у кого были бороды и платье
русского образца.
Крестьянам и церковнослужителям разрешалось не брить бороды, все
прочие в указном порядке должны были бриться. Дозволялось носить бороду
182
лишь при условии уплаты пошлины, что удостоверялось особым медным
«бородовым знаком». Портным запрещалось шить русское платье, а торговцам
— продавать его.
Для дворянства и верхов городского населения Петр I в конце 1718 г.
ввел так называемые ассамблеи, т. е. общественные собрания. Ассамблеи
проводились' в зимнее время поочередно у знатных лиц. На ассамблеях также
должны были бывать и женщины, что явилось большим нововведением, так как
по старым порядкам женщины не допускались в мужское общество.
Петр I вел ожесточенную борьбу с прежним обычаем держать женщин
взаперти. Он и слышать не хотел о тереме и т. д. За шесть недель до свадьбы
должно было совершиться обручение, после которого жених и невеста могли
свободно видеться, и если не понравятся друг другу, то имели право отказаться
от брака. Петр Великий вывел жен и дочерей из домашнего затворничества и
ввел их в жизнь европейских салонов.
На ассамблеи, «свободные собрания в каком-либо доме», все должны
были являться в европейской одежде, исполнять немецкие и польские танцы.
Петр I заботился о том, чтобы дворяне усваивали хорошие манеры, умели
фехтовать, ездить верхом, танцевать, свободно изъясняться на иностранных
языках, писать и говорить красноречиво.
Петр обучал своих придворных правилам этикета и светским манерам с
той же настойчивостью, как офицеров воинскому уставу. Петр даже составил
инструкцию, которой должны были руководствоваться при дворе. В этой
инструкции есть такие пункты: «Не разувая, сапогами или башмаками, не
ложится на постели»; «Кому дана будет карта с нумером постели, то тут спать
имеет не переноси постели, ниже другому дать, или от другой постели что
взять».
На помощь приходили пособия, вроде книги «Приклады, како пишутся
комплименты разные» (1708), т. е. образцы писем на все случаи жизни. Такие
«письмовники» издавались и много десятилетий спустя. Они были образцами
писем галантных и деловых.
183
Появляются руководства, как вести себя отрокам и юношам («Юности
честное зерцало»), где некоторые рекомендации в наше время могут вызвать
только улыбку: «младый отрок» перед едой должен вымыть руки, а затем ему
предложено— «не хватай первый в блюдо, не жри, как свиния... не сопи егда
яси». Но и сенаторам были даны указания Петром I «не вопить в Сенате, как
бабы на базаре». Если еще недавно знание иностранных языков в «зазор,
нежели за искусство почитано», то теперь сам царь «глаголет» немецким
языком и тысячи его поданных «искусны в разных европейских языках».
Со свойственной ему энергией Петр I взялся за наведение порядка в
стране, в том числе в сфере нравственности государственных чиновников, с тем
чтобы покончить с коррупцией, взятками и воровством. О том, чем закончилась
эта попытка, и о духе того времени очень хорошо свидетельствует дошедший
до нас почти анекдотический случай: «Государь (Петр I), заседая однажды в
Сенате и слушая дела о различных воровствах, за несколько дней до того
случившихся, в гневе своем клялся пресечь оные и тотчас сказал тогдашнему
генерал-прокурору Павлу Ивановичу Ягужинскому: «Сейчас напиши от моего
имени указ во все государство такого содержания: что если кто и на столько
украдет, что можно купить веревку, тот, без дальнейшего следствия повешен
будет». Генерал-прокурор, выслушав строгое повеление, взялся было уже за
перо, но несколько поудержавшись, отвечал монарху:
«Подумайте, Ваше Величество, какие следствия будет иметь такой указ?»
— «Пиши, — прервал государь, — что я тебе приказал» — Ягужинский все еще
не писал и наконец с улыбкою сказал монарху: «Всемилостивейший государь!
Неужели ты хочешь остаться императором один, без служителей и подданных?
Все мы воруем, с тем только различием, что один более и приметнее, нежели
другой». Государь, погруженный в свои мысли, услышав такой забавный ответ,
рассмеялся и замолчал.
Нововведения
правительственные
затронули
и
распоряжения
городское благоустройство.
об
упорядочении
застройки
Издаются
городов,
соблюдении чистоты на улицах и площадях, сооружении каменных мостовых.
184
Современники свидетельствуют, что Петр I не раз участвовал в тушении
пожаров и способствовал улучшению противопожарной службы.
Петр I принимал меры к охране лесов, приказывал отыскивать всюду
полезные ископаемые. Чтобы побудить ленивых дворян прилагать труд и
капитал, он объявил: если не будут разрабатывать минеральное богатство,
могущее оказаться в их землях, то всякий посторонний получит право на это,
уплатив владельцу известную долю прибыли; кто им препятствовал в их
изысканиях и работах, тот подвергался телесному наказанию и даже смертной
казни.
Если посмотреть на высшее общество Петровских времен, то можно
увидеть изменение не только в его внешнем облике, но и в духовном, в его
нравственных понятиях, в частных взаимоотношениях. Именно в эту эпоху
появляются вкус к музыке, интерес к книге, люди начинают стремиться к тому,
чтобы осмыслить те новые явления, которые стремительным потоком хлынули
в русский быт через прорубленное Петром «окно в Европу». И пусть это новое
не всегда воспринималось всеми, но оно воспринималось и входило в
повседневный обиход жизни.
Нововведения Петра I дали импульс, новую жизнь русской усадьбе. К ней
обратили свои взоры блистательные вельможи из окружения Петра, в первую
очередь, Шереметьев. Усадьба становится особым видом зодчества и
одновременно явлением культурной жизни России. Родившаяся в оправе
русских национальных традиций и русского барокко, усадьба в эпоху Петра I
нашла свое место в новом искусстве наряду с театром, музеем, дворцом,
триумфальной процессией и карнавалом, включая себя в нее как нечто цельное,
синтетическое.
Конечно, барокко не было связано исключительно с Петровским
временем. Оно прошло долгий путь развития. Его формирование приходится на
конец XVII столетия. В это время Россия включилась в широкий круг
«славянского» барокко, распространившегося уже в Польше, Чехии, Украине и
Белоруссии.
185
Для
этого
историко-художественного
феномена
было
характерно
сочетание черт культуры Возрождения, маньеризма XVI в. и собственно
барокко с частичным сохранением позиций мировоззрения средневековья.
Кудрявость и варварская пышность цветения русского барокко конца XVII
столетия вполне соответствуют такому явлению в культуре Западной Европы,
как «готическое» барокко, имевшее место в странах, не знавших Возрождения
(районы Германии, Австрии). Включение России в общеевропейское развитие
барокко дает возможность говорить о том, что стиль этот распространился до
пределов мыслимого тогда культурного мира. Растущее сближение славянских
стран, общая историческая судьба, традиции борьбы с турками и татарами,
обострение национального самосознания создавали почву для развития «славянского» барокко. Памятниками этим явлениям культуры в России стали
постройки
нарышкинского
стиля,
парсунная
живопись
и
предметы
декоративно-прикладного назначения. Как в соседних странах, русское барокко
XVII в. интересно попыткой включения в иерархию «высоких» искусств элементов низовых — традиционной фольклорной системы мышления. (В сфере
изобразительных искусств и архитектуры это в первую очередь орнамент,
связанный генетически с узорочьем народного искусства.) «Славянское»
барокко легко поддается социальному анализу: оно импонирует боярской аристократии своей пышностью и репрезентативностью, западным характером и
необычностью. Первые памятники в духе «славянского» барокко возникли в
усадебных комплексах. Наиболее яркий пример из них — церковь Знамения в
селе Дуб-ровицы. Но барокко, распространившись, не получило всеобщего
признания, не приобрело столь необходимого общественно-публичного
характера.
В Петровские времена русское барокко подчинилось утилитарной и
просветительной миссии. Оно получило массовый облик государственного
стиля. Барокко сочетало пропагандистскую устремленность с документализмом
и идеей триумфа. Этот сложный синтез наглядной агитации, вещественной
убедительности, триумфа и просветительства можно видеть в создании
186
увеселительных садов, в устройстве огненных представлений — фейерверков, в
сочинении похвальных слов и праздничных кантов, в организации травестированных вечеров и гротескных карнавалов, в издании газеты и в
распространении гравюры, в написании батальных сцен и парадных портретов,
в устройстве анатомических композиций музея Кунсткамеры и в пышном оформлении траурной процессии. Наконец, Петровское время было эпохой еще
одного триумфа — триумфа светской культуры.
Соблюдение требований светскости, подражание Западной Европе
способствовали во многом обогащению русской культуры. Это касается, в
частности, интереса к античной культуре, античным памятникам, появившегося
в Западной Европе в эпоху Возрождения и не угасшего в конце XVII — начале
XVIII в. Во дворцах и парках правителей и знатных людей Западной Европы
собирались коллекции памятников древней скульптуры и прикладного
искусства. По их примеру и во дворцах русских царей и вельмож, начиная с
Петра I, стали собираться коллекции памятников искусства. Так, в 1716 г. Петр
I для дворца Монплезир в Петергофе приобрел картину Рембрандта «Давид и
Искафан», в 1718 г. в Риме по его же указанию была куплена мраморная статуя
Венеры, доставленная в Петербург и
получившая название «Венеры
Таврической». Кроме нее в Россию были доставлены и другие античные статуи
для украшения парков. Петра I восхищала голландская живопись. По его указу
в Голландии было заказано 23 картины, приобретенные затем для России.
В 1715—1716 гг. в Кунсткамеру (о которой ранее упоминалось) —
первый музей в России — были переданы поступившие из Сибири золотые
изделия так называемого скифо-сибирского стиля, относящиеся к V—III вв. до
н. э. и открывавшие новую, дотоле неизвестную культуру. Петром I был издан
и первый в России указ о бережном отношении к древностям.
Приведенные примеры показывают, что русской культурой первых двух
десятилетий XVIII в. были восприняты элементы редкого культурного наследия
и было проявлено внимание к исчезнувшим и забытым культурам.
Россия была открыта как для Запада, так и для Востока.
187
Следует заметить, что в имперской России вообще никогда не придавали
особого
значения
национальному
происхождению.
Татарские
мурзы
участвовали в земском соборе 1613 г. и выбирали на царство Михаила
Романова.
Шотландский
выходец
Барклай-де-Толли
стал
российским
фельдмаршалом и военным министром. Армянин генерал Г. Б. Медиков (говоривший по-русски с сильным акцентом) был фактически главой государства.
На патриаршем престоле в России сидел мордвин Никон, а русскими
армиями руководили потомки черемисов Шереметевы, а позднее выходец из
татар — Кутузов. И такие примеры можно было бы продолжить до
бесконечности. Россия, начиная с Московской Руси, тем и отличалась от
Западной Европы, испытывавшей предубеждение по отношению к неевропейским народам, что всегда относилась к окрестным народам как к
равным. Она всегда была открыта для людей доброй воли. Благодаря этому
русские устояли в вековой борьбе, утверждая принципы взаимопомощи и
дружбы народов. Русским также было свойственно уважение к другим национальным культурам. Заслуга в этом и прозелитизма русского православия.
Прозелитизм — обращение в свою веру. Стремление обратить в свою веру
свойственно всем религиям, кроме иудаизма, запрещающего это. Этим во
многом объясняется необыкновенное богатство русского языка, являющегося,
по сути, синтезом многих языков, и каждый его синоним — это память о какомто народе, его культуре. Необходимость учиться у других народов, начало
которому положил Борис Годунов, с успехом продолжил Петр I. И потому тем
более значительны были его преобразования.
Безусловно, реформы Петра в быту и культуре вели в конечном счете к
обособлению дворянства, к выделению его в привилегированное сословие,
были направлены на его возвышение в феодальном обществе. Преобразования
практически не затрагивали низшие слои населения. Тем не менее классовая
направленность реформ не исключает их общенациональной значимости — они
способствовали расцвету культуры та. вывели Россию на путь ускоренного
культурного развития.
188
Глава VIII. РОССИЯ В ПОСЛЕПЕТРОВСКИЕ ВРЕМЕНА И ВТОРОЙ
ПОЛОВИНЕ XVIII в, (1728—1801)
Рост производительных сил и выход на арену третьего сословия.
Городская
школа.
Создание
системы
общего
и
профессионального
образования. Ломоносов (1711—1768):
«...может собственных Платонов
И быстрых разумов Невтонов
Российская земля рождать».
«Золотой век» дворянства. Карамзин «о любви к чтению в России:
...сердца наблюдатели по профессии». Пугачев (1773— 1775). Державин—
«отец русских поэтов». Масонство. Н. И. Новиков, А. Н. Радищев. Д. И.
Фонвизин — это «революция в искусстве на русской почве». Первое русское
научное общество (1765). Крепостной театр.
После Петра I с 1725 по 1727 г. на российском троне была его жена
Екатерина I (Марта Скавронская). Как свидетельствуют современники, «царица
была небольшого роста, очень смуглая, без осанки и грации». Она долго жила с
Петром I, не будучи его официальной женой, и родила ему 14 детей. Из них
только две дочери — Анна и Елизавета остались в живых. Они присутствовали
при обряде венчания родителей, и согласно российским законам тем самым их
рождение было также узаконено.
Для обряда коронования первой русской императрицы была специально
изготовлена корона из позолоченного серебра, представлявшая собой истинное
произведение искусства.
Рост бюрократии, начавшийся еще при Петре I, жалобы на чиновничью
волокиту, злоупотребления побудили Екатерину I через два года после смерти
Петра I поставить этот вопрос «сверху». По ее инициативе 22 февраля 1727 г.
был издан указ, где, в частности, было сказано: «...Умножение правителей и
189
канцелярий во всем государстве не токмо служит великому отягощению штата,
но и великой тягости народной, понеже вместо того, чтобы к одному
управителю от-дресоватца, ныне и десяти, а может быть и больше... А все те
разные управители имеют свои особливы канцелярии и канцелярских
служителей и каждый по своим делам народ волочит... Того для немедленно
рассмотреть в Сенате штат и учредить на лучшем основании...»
При Екатерине I был учрежден Верховный тайный совет с широкими
полномочиями, ограничивающими царскую власть.
Правление Екатерины было продолжением царствования Петра. Оно не
оправдало предсказаний об оставлении Петербурга и флота, о переселении
двора в Москву. Большая часть предначертанных Петром планов была
приведена в исполнение: в 1725 ,г. открыта Академия наук, заботились об аккуратном выходе «Ведомостей», учрежден орден Александра Невского и т. п.
Екатерина Великая, как и Петр I, не просто привечала иноземцев, а
даровала им несравненно большие льготы, чем русским предпринимателям:
они получали право для устройства фабрик и заводов покупать крепостных
крестьян. Выли среди иноземцев и такие, что привезли не только капиталы, но
и коммерческие и технические знания, благодаря которым, сколотив
приличный капитал, стали видными предпринимателями, обрусели.
После смерти Екатерины I (6 мая 1627 г.) согласно ее завещанию,
императором был провозглашен внук Петра Великого двенадцатилетний
царевич Петр Алексеевич. Фактическим правителем стал Меншиков. Со
смертью Петра II в январе 1730 г. прекратилась династия Романовых по
мужской линии. Дочь старшего брата Петра I Анна Иоанновна — вдова герцога
Курляндского, жившая в Митаве, была приглашена на российский трон. (Для
нее в 1730 г. была создана новая корона, для украшения которой было
использовано 2 536 алмазов и более 20 других драгоценных камней.)
Тридцатипятилетняя Анна Иоанновна, будучи ростом на целую голову
выше всех придворных, обладая мужской суровой красотой, имея громкий
голос, внушала почтение и одновременно с тем страх. Она обожала все
190
немецкое, окружила себя немецкими прибалтийскими дворянами, приблизила
Бирона, или, правильнее, Вирена, родом курляндца, отвергнутого местным
дворянством и сделавшегося потом герцогом курляндским и князем. Бирон —
внук простого конюха, благодаря своей изворотливости и безграничному
доверию Анны Иоанновны стал фактическим правителем России. Это царствование было тяжелым для русских. Тысячи человек высшего сословия были
казнены или сосланы.
«Любимец Вирон, — рассказывает князь Долгорукий, — любил яркие
цвета, поэтому при дворе была изгнана черная одежда, все одевались в
яркоцветные платья, всюду замечались светло-голубой, бледно-зеленый,
розовый, желтый цвета. Такие старики, как князь Черкасский или вице-канцлер
Остерман, приезжали во дворец в платье нежно-розового цвета»1.
Этот период вошел в историю России как «бироновщина».
Иноземцы стали играть решающую роль в управлении страной: они
руководили армией (фельдмаршал В. X. Ми-них). Коллегией иностранных дел
(граф
А.
И.
Оетерман),
Камер-коллегией
(барон
К.
Л.
Менгден),
металлургической промышленностью (А. Шемберг), Академией наук (И. Д.
Шумахер).
И тем не менее законы, введенные Петром I, продолжали действовать в
стране. Более того, немецкие хозяева России умели поддерживать реформы
Петра Великого. К ним относятся прежде всего поощряющие отечественную
предпринимательскую деятельность, когда благодаря успехам в области
производства тех или иных товаров их владельцы могли получать различные
награды или продвижение по службе. К таковым, например, относится история
рода Исаевых.
Основными доходами Исаевы были обязаны своим суконным заводам,
работавшим прежде всего на нужды армии во время Северной войны.
В 1731 г. Илья Исаев был произведен уже в вице-президенты Камерколлегии. Уволенный со службы в 1737 г., он был пожалован 8 июня 1741 г.
званием действительного статского советника и в соответствии с Табелью о
191
рангах получил потомственное дворянство.
Возникновение публичных театров в середине XVIII в. вызвало
необходимость организации постоянной театральной школы. Поэтому в 1838 г.
при Анне Иоанновне в Петербурге была учреждена придворная танцевальная
школа. (Если не считать различные формы обучения театральному искусству
при Петре I и его отце Алексее Михайловиче, это была действительно первая в
истории России танцевальная школа.)
После смерти Анны Иоанновны (1740 г.) в результате дворцового
переворота, совершенного гренадерской ротой Преображенского полка, дочь
Петра I цесаревна Елизавета 25 ноября 1741 г. была провозглашена
императрицей.
Елизавета, угнетаемая в беспощадное правление Анны Иоанновны и
Бирона, подняла теперь голову. Красивая собой, 28 лет, высокого роста, с
живым умом, смелая и даже резкая, она обладала всеми качествами главы
партии и государства.
После своего коронования в Москве Елизавета Петровна вызвала из
Голштинии сына своей старшей сестры Анны Петровны и герцога Карла
Фридриха. Этот внук Петра Великого принял православие, наречен был Петром
Федоровичем и объявлен наследником престола. В 1745 г. императрица сочетала его браком с принцессой Софьей Анхальт-Цербстскою, из рода
небогатых немецких князей, впоследствии ставшей Екатериной II.
Елизавета Петровна царствовала 20 лет (1741—1761). Потомки Петра I,
как его дочь Елизавета, так и внук Петр III, в отличие от своего великого
предка забирали себе казенные доходы и, когда у них просили денег на нужды
государства, с гневом отвечали: «Ищите денег, где хотите, а отложенные —
наши». Почти все отрасли торговли были превращены в разорительные частные
монополии, а казенные заводы самовольно переданы Сенатом в частные
владения царедворцам: Шуваловым, Воронцовым, Чернышевым и пр. Ссуду
новоявленные фабриканты промотали в столице, а заводским крестьянам так
мало платили или вовсе не платили, что это привело к бунтам и мятежам,
192
усмиренным воинскими командами с пушками.
Но отказать в заботе о благе России Елизавете Петровне нельзя. Ее,
пожалуй, можно причислить к первым в истории нашей страны, а может быть,
и в мировой цивилизации экологам. И не без основания: императрица еще в
1744 г. заметила, что для сохранения подмосковных лесов следует ограничить
потребности
частных
лиц
в
древесине.
Сенат
немедленно
повел
«обследование» по линии главных потребителей лесов — огнедействующих
заводов. Не без нажима графа П. И. Шувалова, известного царедворца и
предпринимателя, вопрос был положительно решен, и в 1753—1754 гг. последовали знаменитые указы о закрытии заводов винокуренных, стекольных и
железоделательных на расстоянии 200 верст вокруг Москвы. Существовавший
здесь с давних пор район металлургии и металлообработки оказался в результате резко ослаблен. Иные предприниматели после ликвидации их заводов
покинули сферу тяжелой промышленности, другие перенесли центр своей
деятельности в другие районы.
Москва продолжала оставаться второй столицей и по-прежнему была под
недреманым оком Российского правительства. В начале правления Елизаветы
Петровны в ней, в частности, в 1742 г. по указу Сената, чтобы «не было
провозу не явле-ных товаров и корчемных питий...», всю территорию Москвы
за пределами Земляного города обнесли новой оградой — насыпным валом с
«рогатками»
и
шлагбаумами.
Строительством
«таможенного
рубежа»
заведовала Камер-коллегия3, по имени которой он и получил свое имя.
Напоминанием об этих старых границах города служат уцелевшие названия
улиц и площадей: Симоновский, Бутырский, Преображенский вал, Проломная,
Пресненская, Крестьянская застава...
Камер-коллежский вал несколько вытянул Москву на северо-восток,
туда, где лежали важные пригороды — Преобра-женское и Лефортово. Хотя
Москва и продолжала обустраиваться и расти за пределы Камер-коллежского
вала, но по бумагам до 1917 г. официальной границей города считалось
Садовое кольцо.
193
Небезынтересна история освещения Москвы. Лишь в конце 1730 г. Анна
Иоанновна издала указ, обязывающий устанавливать на основных улицах
«фонари стеклянные» на расстоянии 20 м друг от друга. Первые фонари
появились, конечно же, в Кремле, спустя некоторое время — в Китай-городе, в
Белом и Земляном городах, в 1750-е годы — в Немецкой слободе.
Первоначально специалистов по фонарному делу называли «хожалыми»
или «ходяками» (не путать с «ходоками») — их набирали из отставных
пожарных, поскольку их работа также связана с огнем.
К началу XIX в. в Москве не насчитывалось и тысячи фонарей, хотя их
устройство уже успело к тому времени претерпеть некоторые изменения:
фитилей стало сначала два, потом — на европейский манер — три, в верхнюю
часть плафонов поместили солидные зеркальные отражатели. Однако по
причине экономии средств исправно работал лишь каждый пятнадцатый
фонарь. Существенно начало меняться положение в 1860-х годах, когда на
смену масляным фонарям пришли скипидарные и спиртовые. Через пару
десятилетий появились фонари газовые. Фонари с лампой накаливания впервые
появились в Москве в середине 80-х, однако их предшественники полностью
исчезли со столичных улиц лишь к началу 30-х годов XX в.
Жизнь русского общества в послепетровское время, особенно в столицах,
производила впечатление странного сочетания успехов образования, внешнего
лоска, роскоши, блеска и старинного варварства.
Воспитание и обучение детей в дворянских семьях не имело
определенных теоретических и практических оснований. Девушки целые дни
проводили без всякого дела, смотрелись в зеркало, думали о забавах и женихах,
слушали сплетни и пересуды. Тип Митрофанушки, созданного Фонвизиным,
был не исключением, а господствующим.
Со времен Петра I ученье дворянских сыновей стало находиться под
строгим надзором правительства. Дворяне были обязаны учить своих детей в
государственных шкодах, учить дома разрешалось только очень состоятельным
помещикам, так как предполагалось, что они смогут нанять хороших учителей.
194
Но и они обязаны были являться на «смотры» к губернаторам и воеводам.
Начальным обучением обычно заведовал дядька из крепостных; потом
нанимали давать уроки священника или особого учителя, гувернераиностранца.
После смерти Петра I проводятся различные преобразования учебных
заведений, вызванные тем, что в 30-х годах дворянство потребовало отменить
установленный Петром I порядок военной службы: разрешить дворянским
юношам поступать на военную службу в офицерском чине, минуя тяжелую
«солдатскую школу», которая казалась им унизительной. Такое право дворяне
получили. Поэтому возникла необходимость обучения детей воинскому делу
«от малых лет». С этой целью были открыты шляхетские, кадетские корпуса
Морской и Сухопутный. В 1752 г. на базе Морской академии учрежден был
Морской шляхетский корпус для дворян, а Школа математических и
навигационных наук ликвидирована, дворяне из нее переведены в Морской
корпус, дети же «разных чинов» переданы в различные службы.
И в службе, и в школе одинаково царило насилие: насильно брали на
службу — в солдаты, в матросы, в приказные, насильно посылали учиться за
границу, насильно брали и в школу. Была установлена своего рода школьная
рекрутчина.
Понятно, что дворянство, как и духовенство, пыталось всякими мерами и
средствами скрыться от вынудительной и суровой школы и утаить своих детей
при переписях и смотрах, приписывая их к другим сословиям, записывая на
службу, преждевременно женя, отдавая в монастырь и т. п. За такое
укрывательство правительство строго наказывало. Согласно закону 1736 г. у
дворян, нарушителей установленного порядка, имения и пожитки отбирались и
отдавались доносчикам, если последний докажет свой донос.
Воспитание
и
образование
девушек
было
совсем
бедственным,
правительственных женских учебных заведений для них не было, частные
пансионы и школы мало прельщали родителей. Обычно ограничивались для
девушек домашним воспитанием.
195
Считалось признаком хорошего воспитания, если девушка казалась
бесстрастной, невозмутимо равнодушной ко всему. Много времени и труда
уходило на обучение танцам, поклонам и реверансам, жеманству; но о том,
чтобы развить ум и сердце, совсем не заботились7. Результатом такого воспитания было развитие мечтательности, сентиментальности и полной оторванности
от реальной жизни.
Мысль о необходимости изменения женского воспитания и образования
осознавалась еще при Петре I. Такие проекты составлялись В. Н. Татищевым,
Феофаном Прокоповичем, И. И. Шуваловым, но ничего значительного так и не
было сделано.
О ситуации в России с этого времени, общности с Западом и
существовании различий убедительно говорит Г. В. Плеханов: «В эпоху Бэкона
и Декарта ход экономического развития обществ Западной Европы сделал
особенно ощутительной нужду в увеличении производительных сил. Величия
мыслителей отозвались на эту общественную нужду тем, что придали
философии новое направление, имевшее чрезвычайно благотворное влияние на
естественные науки, а через них и на технику. Но рост производительных сил,
со своей стороны, значительно повлиял на внутренние отношения передовых
европейских обществ. Благодаря ему третье сословие стало играть в жизни этих
обществ несравненно более важную роль, чем прежде. А так как этой новой,
гораздо более важной роли его не соответствовали старые общественные
отношения, то оно захотело уничтожить их. Это стремление и выразилось в
выработке идеологии третьего сословия освободительной философии XVIII в.
Польза, которой ожидали от этой новой философии, заключалась уже не в
умножении производственных сил, а в таком переустройстве общества, которое
соответствовало бы уровню, достигаемому этими силами».
Передовым русским людям пришлось одновременно решать и эти задачи.
Поэтому закономерным было появление в России Ломоносова, выдающегося
ученого, замечательного поэта, философа и идеолога.
Целую эпоху в истории русской и культуры XVIII в. составила
196
многогранная деятельность этого гениального ученого. Михаил Васильевич
Ломоносов родился в:
1711 г. на Севере около города Холмогоры в семье простого крестьянинарыбака. Зимой 1730 г. 19-летний Михаил Ломоносов пришел с рыбным обозом
в Москву. Скрыв свое крестьянское происхождение, Ломоносов поступил в
Славяно-греко-латинскую академию (1731—1735).
Славяно-греко-латинская академия, куда пришел учиться Ломоносов,
вовсе не была таким уж захудалым заведением. В 20-е годы XVIII в. в ней
учились 300—400 студентов, и все «острые и разумные люди», по словам
одного иностранца. В ней учился великий Тредиаковский, преобразователь
русского стихосложения, первый русский баснописец Антаох Кантемир, ее
окончил Петр Постников, «первый русский доктор», получивший затем
докторскую степень в Падуанском университете. Академия имела богатую
библиотеку, да рядом еще находилась библиотека Печатного двора, где было
3,5 тыс. книг, в том числе много редких, и воспитанникам академии
разрешалось посещать библиотеку три дня в неделю, а кому того времени было
мало, тот мог оставаться и на ночь.
Лишь 30% выпускников этой духовной академии шло в духовенство, а
70% — на гражданскую службу. И с 1732 по 1748 г. академия по требованию
начальства четырежды посылала лучших своих студентов в Петербургскую
академию наук, иначе там и вовсе не было бы слушателей.
Учили в Славяно-греко-латинской академии основательно, особенно
древним языкам. Не зная латыни, в те времена нельзя было получить
серьезного образования: бблыпая часть научных книг издавалась на латыни.
Позже Ломоносов, нападая на одного немца-профессора и обвиняя его в
невежестве, будет требовать от него: «Ну, поговори со мной по-латы-ни!» —
«Не могу», — признается бедняк. «Вот то-то же!»
Потом Ломоносов вспоминал, как трудно досталось ему учение:
«Несказанная бедность: имея один алтын (три копейки) в день жалованья,
нельзя было иметь на пропитание в день больше как на денежку (полкопейки)
197
хлеба и на денежку квасу, протчее на бумагу, на обувь и другие нужды». Тем не
менее Ломоносов за один год одолел программу трех классов. В числе лучших
учеников его отправили продолжать образование в Германию (1736—1741).
Вернувшись, он стал работать в Петербургской академии наук: с 1742 г.
адъюнктом физики, с 1748 г, профессором химии. Заповедь его жизни: «Через
учение — к счастью».
За четверть века кипучей, творческой деятельности в академии
Ломоносов обогатил науку многими выдающимися открытиями.
А. С. Пушкин справедливо писал о титане русской и мировой науки
XVIII столетия: «Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною
силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была
сильнейшею страс-тию сей души, исполненной страстей...» Пушкин перечисляет: «Историк, Ритор, Механик, Химик, Минералог, Художник и Стихотворец —
он все испытал и все проник». К этому можно добавить: статистик, демограф,
географ и педагог. Человек энциклопедических знаний, он проявил себя как
гениальный ученый в области естествознания, физики, химии, геологии,
астрономии, истории, литературы и языкознания. Некоторые научные открытия
великого ученого на десятки лет опередили мысль западных ученых, но в
условиях феодально-крепостнического строя не получили широкого признания.
Ломоносов первым открыл закон сохранения материи. Через четыре года,
в 1789 г., этот закон сформулировал французский ученый Лавуазье. В практику
химического исследования Ломоносов впервые вводит микроскоп, заявляет
себя сторонником атомно-молекулярного строения материи, создает приборы
по метеорологии, перископ, пишет учебник по металлургии.
В условиях церковной цензуры ученый-просветитель защищает учение
Коперника о множественности миров и ведет собственные астрономические
наблюдения сконструированным им самим телескопом — «ночезрительной
трубой». Наблюдая за прохождением Венеры по диску Солнца, Ломоносов
приходит к смелому выводу, что «планета Венера окружена знатной воздушной
атмосферой». Он доказал, что космос бесконечен и состоит из множества
198
звездных миров.
Открылась бездна, звезд полна,
Звездам числа нет, бездне дна...
Ломоносов дал научное объяснение атмосферному электричеству.
Стремясь поставить науку на службу практике, ученый изобретает громоотвод.
Он изобрел также геликоптер — машину для вертикального подъема в верхние
слои
атмосферы.
Ломоносов
художественных
изделий
организовал
из
цветного
первую
стекла.
Он
в
стране
был
фабрику
талантливым
художником, увлекался искусством мозаики и создал ряд замечательных
мозаичных картин.
Большой вклад внес Ломоносов и в развитие русской исторической
науки. Противник теорий происхождения Руси от норманнских пришельцев,
Ломоносов
глубоко
изучает
источники,
подтверждающие
древность
славянского мира. Он написал книгу «Древняя Российская история».
Ломоносов глубоко верил в талантливость русского народа. В одной из
од он призывал соотечественников показать:
Что может собственных Платонов
И быстрых разумов Невтонов,
Российская земля рождать.
Долго
и
настойчиво
Ломоносов
добивался
создания
русского
университета. По разработанному им проекту университет был открыт в
Москве в 1755 г. Указ об основании Московского университета был подписан
императрицей Елизаветой Петровной в Татьянин день 12 (25) января 1755 г. С
этого дня студенты России отмечают свой день. Университет начал свою
работу в центре Москвы на Красной площади в здании бывшей Главной аптеки,
построенной в XVII в. архитектором М. Т. Чоглоковым. Специально к этому
дню она была отремонтирована под руководством известного московского
зодчего Д. В. Ухтомского. Лишь к концу XVIII в. университет переехал в новое,
специально для него построенное здание за рекой Неглинной неподалеку от
Кремля. Здание было сооружено выдающимся московским архитектором М. Ф.
199
Казаковым.
Ломоносов разработал программу университета — «регламент», сделал
щедрый вклад в его основание — послал лучших своих учеников для работы в
университете. В день открытия университета в 1755 г. в Москве был фейерверк.
Прославляли императрицу Елизавету и графа Шувалова. О Ломоносове даже не
вспомнили. Но первый русский университет — его детище — принял его имя,
как сын принимает фамилию своего отца.
В нем было три факультета: философский, юридический и медицинский
и две гимназии. В одну из них принимали детей крестьян и посадских людей.
Много сил и времени Ломоносов отдал на создание этих гимназий. Ему
мало, что он учит, ему нужны Ломоносовы:
«Мое единственное желание состоит в том, чтобы провести в
вожделенное течение гимназию и университет, откуда могут произойти
многочисленные Ломоносовы...» При Петербургской академии наук гимназия
прозябала, и Ломоносов борется за гимназию при Московском университете.
«Гимназия, — пишет он, — является первой основой всех свободных искусств
и наук. Из нее, следует ожидать, выйдет просвещенное юношество...» В письме
к Шувалову Ломоносов опять хлопочет о гимназии: «При Университете
необходимо должна быть гимназия, без которой Университет как пашня без
семян». Среди рукописей Ломоносова была найдена записка: «Я не тужу о
смерти, пожил, потерпел и знаю, что обо мне дети отечества пожалеют»9.
Характерным
отличием
первого
российского
университета
от
зарубежных было отсутствие в нем богословского факультета. С первых дней
Московский университет отличался демократическим составом студентов и
профессоров. Согласно давним традициям, присущим и университетам других
европейских стран, преподавание там велось на труднодоступном латинском
языке. Впервые в России лекцию на русском языке прочитал студентам М. В.
Ломоносов в Петербурге за 7 лет до открытия Московского университета.
Передовые отечественные профессора упорно добивались права читать лекции
в университете на русском языке и добились этого. Университет превратился в
200
крупный учебно-научный и культурный центр. На лекциях профессоров могла
присутствовать публика, при нем возникли различные научные общества, стали
издаваться книги, журналы. С 1756 г. начала выходить первая общественная
(неправительственная) газета «Московские ведомости» (дважды в неделю). 3
(14) июня 1756 г. «Московские ведомости» сообщали, что в только что
созданной библиотеке университета открыт доступ «для любителей наук и
охотников чтения каждую среду и субботу с 2 до 5 часов»10. Особенно развернулась издательская деятельность Московского университета после того, как ее
возглавил в 1779г. приехавший из Петербурга известный прогрессивный
писатель-просветитель Н. И. Новиков. Издания университетской типографии
нередко вызывали гнев гражданских и церковных властей, так как Новиков
подвергал критике существовавшие в России порядки, за что был брошен в
тюрьму.
Развитие русской культуры требовало создания и разработки норм
литературного языка. Среди предшественников Ломоносова этими вопросами
занимались (чем отличались) и Кантемир, и молодой Тредиаковский. Эту
линию продолжил и углубил Ломоносов. Но он сознавал, что нельзя полностью
отказываться от «славянского наречия», нельзя было порывать с многовековой
книжной культурной традицией. Выход виделся только в языковом синтезе. В
своих
«Риториках»
Ломоносов
положил
начало
разработке
лексико-
стилистичес-ких, а также синтаксических норм русского литературного языка.
Чтобы
оказалось
возможным
«прилежное
изучение
правил
грамматических», необходимо было создать их общедоступный свод: кроме
славянской грамматики Мелетия Смот-рицкого на церковнославянском (1619)
и ее краткого перевода В. Е. Адодуровым на немецкий язык в 1731 г., ничего
другого не было. И Ломоносов принялся за составление русской грамматики.
В 1755 г. он выпустил «Российскую грамматику», заложив основы
современного русского языка. Велика была заслуга Ломоносова в области
создания научной терминологии. И здесь он шел преимущественно путем
использования общедоступных русских слов для обозначения сложных
201
научных понятий. Вот некоторые из терминов, введенных Ломоносовым в
научный оборот: законы движения, магнитная стрелка, земная ось, негашеная
известь, преломление лучей, равновесие тел, воздушный насос и др.
Вообще же, все филологические работы Ломоносова были направлены на
решение основной задачи — мобилизации, «концентрации» всех «живых
национальных сил русского языка».
Ломоносов выступает сторонником героической тематики в поэзии:
Хоть нежности сердечной В любви я не лишен, Героев славой вечной Я
больше восхищен.
В оде 1747 г. Ломоносов пишет о пользе науки для людей. всех возрастов
в самых различных обстоятельствах:
Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В счастливой жизни укрепляют,
В несчастный случай берегут,
В домашних трудностях утеха,
И в дальних странствиях не помеха.
Науки пользуют везде:
Среди народов ив пустыне, В градском шуму и наедине, В покое сладки и
в труде.
Служебная переписка Московского университета при всей своей
односторонности и необъективности тем не менее доносит до нас атмосферу, в
которой Ломоносову приходилось жить и работать. Одна страничка сообщает о
присвоении профессорского звания и десятки страниц о том, как вышедший из
себя Ломоносов «ставил кукиш» почетному профессору, собраны при этом
показания свидетелей, донесения, заключения.
Хитрый Шумахер, управляющий всеми делами академии, выражал
надежду, что Ломоносов сам сломит себе шею: «...отважный и гордый быстрее
стремится к цели, однако часто, при смелых скачках, падает в пропасть, где и
погибает».
202
Коварный расчет не всегда бывает неверным. Ломоносов навлекал на
себя гнев сильных мира сего, так что перед концом жизни был даже на время
отставлен от всех должностей и не мог появляться в академическом зале
конференций, но он оставался «отважным и гордым», — не про многих людей
так говорили их враги.
Ломоносов умер 4 апреля 1765 г. в расцвете сил. О своем значении как
истинно русского ученого он прекрасно сказал соотечественникам: «Сами свой
разум употребляйте. Меня за Аристотеля, Картезия, Невтона не почитайте.
Ежели все мне их имя дадите, то знайте, что вы холопы, а моя слава падет и с
вашею».
Современником
Ломоносова,
написавшим
5-томную
«Историю
Российскую» был Василий Николаевич Татищев (1688— 1750). Он ввел в
научный оборот законодательные памятники, такие, как Судебник 1550 г.,
законы о крестьянах разных лет, обработал и свел воедино сведения русских
летописей, положив начало критическому подходу к источнику. Татищев считал возможным достижение экономического прогресса в России в рамках
существовавшего строя и не ставил вопроса о каких-либо радикальных
политических изменениях или о ликвидации крепостнических отношений.
Царствование Елизаветы отличалось усилением ревности к православию.
Положение церкви между тем оставалось довольно сложным. Раскол,
начавшийся с поправки церковных книг, сделался все глубже и сильнее.
Раскольники, или староверы, видели во всех новых обычаях и в самой реформе
измену православной вере. Среди староверов образовались разные секты,
иногда очень фанатичные. Некоторые из них, например, призывали людей
сжигать
самих
бунтовщиками
себя.
и
Государственная
сурово
преследовала
власть
их.
считала
Закрывая
старообрядцев
и
запечатывая
старообрядческие часовни, чиновники часто уничтожали прекрасные древние
иконы. Гибло древнее русское искусство. Двести лет раскол оставался
открытой раной на теле русской православной церкви.
В дополнение к уже имеющимся трудностям в 1742 г. Синод постановил
203
закрыть армянские церкви в обеих столицах, предполагая закрыть также
иноверческие храмы, построенные на Невском проспекте. В населенной
татарами стране уничтожили часть мечетей с воспрещением строить новые.
Неумелости чересчур ревностных проповедников довели до бунта языческие и
мусульманские племена: мордву, черемисов, чувашей и мещеряков. Евреи
подвергались преследованию как «враги Христа Спасителя и причиняющие
большой вред подданным». Строгие меры довели раскольников до фанатизма:
53 раскольника в Устюжине и 172 в Томске сожгли себя.
Между тем никаких мер не предпринималось в защиту крепостных
крестьян и против самодурства дворян-крепостников, их бесчеловечного
отношения к тем, кто создавал основу их благоденствия.
В последние годы царствования Елизаветы в центре Москвы, на
Сретенке, развернулась настоящая трагедия. Здесь на протяжении 7 лет
зверствовала пресловутая Салтычиха. Дорвавшись до власти, этот «урод рода
человеческого» (так впоследствии отмечалось в указе Екатерины II) лично
убила или приказала убить не менее 100 человек.
После смерти Петра I заведенная им зависимость культуры от
правительства получает дальнейшее развитие. Правительство и двор стали
осуществлять более жесткую культурную политику. По мнению Г. А.
Гуковского, в 1730—1780-е годы «сферой приложения силы искусства и
мысли» был в первую очередь дворец, игравший роль и политического, и
культурного центра, и вельможно-дворянского клуба, и храма монархии, и
театра, на котором разыгрывалось великолепное зрелище, смысл которого
заключался в показе мощи, величия, неземного характера земной власти. Позже
художественная литургия вообще в это время существовала не сама по себе.
«Она фигурировала как элемент синтетического действа, составленного
живописцем,
церемониймейстером,
портным,
мебельщиком,
актером,
придворным танцмейстером, пиротехником, архитектором, академиком и
поэтом — в целом образующих спектакль императорского дворца»14. Сиятельные вельможи, подражая дворцу, создавали нечто похожее в своих усадьбах.
204
Здесь возобладал стиль барокко со своей способностью создавать
зрелища, придавать помпезность и пышность зданиям и картинам.
В 30—40-е годы XVIII в. усилились черты барокко, выражающие силы
абсолютистского государства. Но смысл барокко этого времени не может быть
сведен лишь к такой политической ситуации. Оно питалось пусть и
драматическими,
но
более
широкими
идеями
национального
величия
крепнущих национальных сил, противостоящих «тугоумию» и узколич-ным
интересам временщиков. Как стиль барокко заметно «потяжелел», что можно
видеть по постройкам К.Растрелли, одам М. В. Ломоносова, скульптурным
памятникам, к этому времени были изжиты реминисценции французского
классицизма XVII столетия и художественных форм бюргерской Голландии,
столь ощутимые в Петровское время. Барокко этого времени показывало через
искусство
славу
государства,
его
богатство
и
мощь.
Это
барокко
торжествующей монархии, барокко государственного возвеличивания.
Хотя
в
каждый
отдельный
период
развития
русского
барокко
нащупываются только ему принадлежащие социальные причины, важно
отметить в целом, что явление это породило тот живописный хаос, когда
смешаны воедино кризис феодализма и наступившего века первоначальные
накопления, — крестьянские восстания и аристократическая реакция, войны и
религиозные споры, правительственные реформы и рост наук и просвещения.
За этим разнообразием социальным следовала пестрота культуры, где
прихотливо соединились античное и средневековое, церковное и светское,
народное и аристократическое.
К концу XVII в. закончилась дезинтеграция стиля средневекового
искусства в России. Художественная форма теряла свое смысловое значение
как выражение трансцендентных сущностей бытия. Она превращалась в
декоративный атрибут, который стилизовался, академизировался, ложно
истолковывался. Лишь барокко создало в России новую систему «значащих»
форм, дало новый стиль искусству. Их нельзя было изобрести и потому
обратились на Запад. Но важны не мотивы заимствований — важна система
205
организации форм.
Для
понимания
барокко
естественно
вначале
выделить
логику
художественного мышления. Главное заключалось в том, что бытие
универсально, а искусство стремится выразить эту универсальность. Основой
для универсальной картины мира в барокко было понимание величественности
и значительности как человека, так и окружающей его действительности.
Барокко не любит пустоты (ибо она ничего не значит), для него характерен
культ наполненности мироздания, оно .полно звезд («открылась бездна — звезд
полна, звездам числа нет, бездне дна»), мир — людей и животных разных
видов, земля — металлов, материя — атомов. Все это богатство и роскошество
мира определенным образом организовано согласно времени по законам
метафизики и механики. Оно имеет характер универсума. Такое универсальное
бытие мира имеет чувственно-прекрасный облик. Человек, освободившийся от
средневековых запретов, смог любоваться улыбкой мира, пусть и символически
переистолкованного. В универсум были включены и религиозные, и
политические, и эстетические идеалы. Там же нашло место и аллегорически
истолкованное прошлое.
Универсум «опирался» на историческую традицию, на открытие эпохи
античности, но сама эта традиция под тяжестью такого чудовищного плода, как
«барочный универсум», готова была обломиться. Классицизм — в чем была его
историческая функция — сорвал этот плод, дав вольно расти традиции
освоения античности в культуре Нового времени.
Искусство, стремясь выразить универсальность бытия, не являлось
слепком универсума или его искусственной моделью. Оно только намекает на
его существование. Намек приводит к метафоричности — главной логической
операции в художественном мышлении барокко. Она ведет к следующему. В
барокко нет формы, которая прямо или косвенно не намекала бы на
существование универсума.
Абстрактность
—
намек
на
то.,
что
универсум
невоплотим.
Невозможность воплощения приводит к гротеску, деформации, утопизму.
206
Барокко мало считается с реальностью — оно возвеличивает монарха,
усиливает значение той или иной победы, стремится к гигантомании в области
архитектурных форм.
Богатство символических образов в искусстве барокко нередко ставилось
чуть ли не в упрек этому стилю, рассматривалось как знак его несовершенства.
На самом же деле — это его глубинное свойство. Как наука времени барокко
стало использовать инструменты, как искусство — аллегории и эмблемы. Это
была
попытка
вставить
промежуточное
звено
между
реальностью
и
универсумом.
Аллегории воспитывали, символы намекали на многосторонность
значения, эмблемы хранили в себе загадку. Для знания этих символических
форм нужны были прозорливость ума, стремление к глубине познания. Это
порождало «барочный интеллектуализм», энциклопедичность знаний, соответствующих универсальности бытия.
Для барокко большое значение имеет синтез искусства. Но и он был
намеком на неполное воплощение универсума. Причем суть его сводилась к
следующему. Искусства могли материально взаимодействовать друг с другом в
одном определенном объекте. Но они могли также и намекать друг^ на друга;
так, живопись становилась молчаливой риторикой, а поэзия — застывшими
картинами и статуями. Одно свойство искусства метафорично переносилось на
другое — в скульптуре и архитектуре появилась живописность, в живописи —
скульптурность и т. д. Такое свойство метафорического перенесения
специфики одного вида искусства на другое получило название синестезии, для
того чтобы отличить это явление от материального синтеза искусств.
Синестезия — это не действительный, а мысленный, воображаемый синтез
искусств, где они сливаются в одно «искусство», где нет уже живописи, поэзии,
драмы, риторики, скульптуры, архитектуры и музыки, но есть живописность,
поэтичность, риторичность, драматичность, скульптурность, архитектурность и
музыкальность. В барокко мы «слышим» шум ярких красок, «видим» образы
поэзии, тактильно чувствуем звуки музыки.
207
Так как искусство барокко должно намекать на всеобщий универсум, то
оно имеет представляющее, иначе говоря репрезентативное, значение.
Искусство интересуют нагроможденность форм, их сложная соподчиненность,
в которых за хаосом открывается гармония, за таинственностью —
рациональность.
Барокко одновременно и ясно и отвлеченно, натуралистично и
аллегорично.
Оно
подчиняется
определенной
логике,
и
не
случайно
современный исследователь этимологически трактует сам термин «барокко» не
как испорченное португальское название жемчужины неправильной формы, а
как определение одной из фигур аристотелевского силлогизма.
Мечта о «совокупном художественном продукте», где уживались бы все
виды искусства, воплотилась в эпоху барокко в светском варианте лишь в
строительстве дворцовых комплексов. Архитектура, живопись, скульптурная
декорация, эмблемы и аллегории, искусство садовода и устроителя фонтанов
слились здесь с песнями, музыкой и карнавалом. Это было яркое, незабываемое
зрелище. Все являло пир глазам, пищу уму, праздник чувствам.
Так как дворец стал занимать главное место в культуре России, к нему
типологически приближались и другие виды архитектуры барокко, будь то
церковь или государственное учреждение. В усадьбе дворцового типа
оформляется
сходная
ситуация
бытия
нового
человека
с
его
репрезентативностью, церемониальностью, жаждой светских развлечений,
динамикой непрерывных празднеств — назовем все это эфемерной реальностью особого мира, вполне противоположного подлинной реальности жизни,
идущей за оградами дворцов и усадеб.
Наконец, все составные части структуры усадьбы оказались столь крепко
спаяны между собой, что это дало сразу новое качество — подлинную
ансамблевоеть усадьбы, которую не знало искусство средневековья.
Глубокая природа русского барокко была чужда урбанизму. Как бы там
ни было, но барокко оставило существенный след в русской усадебной
культуре: интерес к ансамблю, богатство аллегорий, пышность праздников.
208
В этой обстановке популярными становятся новые, появившиеся при
Петре I вводы искусства, ранее совсем незнакомые или мало знакомые русской
жизни, которые можно было бы определить как виды «массового» искусства,
— общедоступный театр, фейерверки и иллюминации, триумфальные процессии
и
театрализованные
маскарады.
Искусство
фейерверков
и
иллюминаций, совмещавшее в себе средства живописи, скульптуры и поэзии,
искусство эфемерное по своей природе, не поддающееся фиксации и поэтому
трудно предетавимое сейчас во всем его блеске и великолепии, было той
синтетической формой искусства, с которой правительство непосредственно
обращалось к народу, населению столиц, во всяком случае.
Зрелищность как основное свойство искусства поддерживалось как
официальная установка до самого конца века, а при Павле I эти действа
сменились другим эстетическим идеалом — военными парадами.
Россия 30—60-х годов XVIII в. характеризуется дальнейшим процессом
обмирщения в области политики культуры, искусства, быта. Продолжает
формироваться новый тип общественного сознания, неразрывно связанный с
существенными изменениями в социально-экономической, политической и
идейно-философской (в первую очередь гносеологической) жизни общества.
Уже в Петровское время стали складываться социально-политические условия
и идейно-философские основы, способствующие зарождению классицизма.
Формирование классицизма в русской культуре происходило значительно
позже, чем в европейских культурах, но в относительно сходных исторических
условиях становления абсолютистского государства. Русские деятели культуры
исходили из опыта своих зарубежных предшественников. Это, естественно,
привело к определенной общности многих сторон эстетики русского
классицизма
с
эстетическими
принципами
европейского
классицизма
(французского в первую очередь).
Эта общность во многом определила и содержание, и форму русского
искусства этого периода. Ему тоже будут присущи нормативность и жанровая
регламентация, близкая к сформулированной в «Поэтическом искусстве»
209
Буало, рассудочность, абстрактность и условность в конструировании художественного образа, признание решающей роли просвещенного монарха в
установлении справедливого, основанного на твердых законах общественного
порядка.
Но вместе с тем русский классицизм отличался чертами неповторимого
национального своеобразия.
Тесная связь с современностью и обличительная направленность стали
характерными чертами отечественного классицизма. Классицизм в русской
литературе формировался в борьбе с барокко и всем наследием средневековой
литературы.
Развитие русского классицизма пришлось на XVIII в. и это расширило
его философскую базу сравнительно с философскими основами буржуазного
классицизма, связало его с идеями в большей степени просветительства, чем с
идеологией абсолютизма.
Воздействие на русский классицизм рационализма Декарта, сенсуализма
Локка и материалистических воззрений Гассенди, Гольбаха и Гельвеция
увеличило гносеологические возможности русского искусства.
По установившейся традиции классицизм в русской литературе начинают
рассматривать с творчества Антиоха Дмитриевича Кантемира (1708), с
появления его сатир. Это утверждение исследователей в достаточной мере
справедливо. Действительно, хотя предпосылки для формирования классицизма начали появляться еще в Петровское время, однако никто до
Кантемира не воспользовался
возможностями
новой, общеевропейской
жанровой системы, пришедшей на смену средневековым жанрам. Он первый
ввел в русскую литературу жанр стихотворной сатиры, выработанной поэтикой
классицизма на основе античных образцов.
В 1738 г. Кантемира в ранге посланника направили во Францию. Как
считают, это назначение было своеобразной почетной ссылкой, причиной для
нее были сатиры писателя.
Кантемиру так и не суждено было увидеть многие свои сатиры
210
напечатанными. Он умер 11 марта 1744 г. в Париже, завещав похоронить себя в
Греческом монастыре в Москве.
Кантемиром было написано девять сатир, несколько басен, переводов из
античных поэтов и начата поэма «Петри-ца». К ним следует прибавить еще
перевод книги Фонтенеля «Разговоры о множестве миров», где в популярной
форме отстаивалась геоцентрическая система. Свой перевод Кантемир сдал в
Академию наук в 1730 г., но напечатан он был только в 1740 г., а в 1756 г. по
решению Синода как «богопротивная книжища», полная «сатанинского
коварства», подвергнут конфискации. Характерно, что именно в периоды
временного ослабления реакции этот перевод был издан еще дважды (в 1761 г.
— после смерти Елизаветы Петровны и в 1802 г. — через год после убийства
Павла I). Перевод
этой
книги положил начало
разработке научной
терминологии. Кантемир ввел такие термины, как начало (принцип), понятие
(идея), наблюдение, плотность, вихри и др.
Деятельность
Кантемира
протекала
тогда,
когда
прогрессивные
завоевания Петровского времени оказались под угрозой. Их надо было
отстаивать самым решительным образом. Вот почему новая русская литература
— русский классицизм начался с «плода осеннего» — с сатиры.
В надписи Державина к портрету сатирика справедливо сказано:
Старинный слог его достоинств не умалит. Порок! Не подходи: сей взор
тебя ужалит.
В истории русской литературы и культуры Кантемир занимает почетное
место: он, по выражению Белинского, «первым свел поэзию с жизнью».
Русскому классицизму было характерно сочувственное отношение к
судьбе закрепощенного труженика, обличение паразитирующего дворянства
вместе с признанием внесослов-ной ценности человека. Например, в трагедии
Ломоносова «Памира и Селим»: «Всегда есть Божий глас, глас целого народа,
устами одного Всевышний говорит». Это вырабатывало антифеодальную
мораль, внесло в итоге свой вклад в формирование А. Н. Радищева и целой
плеяды революционных демократов.
211
Изображение сферы чувств в произведениях классицистов встречается
чаще, чем это принято считать. Прежде всего воспроизводились любовные
переживания в лирических жанрах, особенно в жанре песни. В нем удачнее
других выступал Сумароков. Любовное чувство в его лучших стихотворениях
раскрыто глубоко и многогранно.
Александр Петрович Сумароков (1717—1777) вошел в историю русской
литературы не только как писатель, но и как один из основных теоретиков
русского классицизма. Ему принадлежат наиболее полно и доступно
сформулированные программные произведения утверждающего направления
— эпистолы «О русском языке» и «О стихотворстве».
Именно Сумарокова следует считать родоначальником стихотворного
басенного жанра, ставшего одним из популярнейших в XVIII в., что,
несомненно, во многом подготовило басенное творчество И. А. Крылова.
Писатель-просветитель,
поэт-сатирик,
вею
жизнь
боровшийся
с
общественным злом и людской несправедливостью.
Доколе дряхлостью иль смертью не увяну,
Против порока я писать не перестану!
Пользовавшийся заслуженным уважением Н. И. Новикова и А. Н.
Радищева Сумароков в истории русской литературы XVIII в. занимает видное
место. Позже многие русские писатели отказывали Сумарокову в литературном
таланте, но все же прав был Белинский, заявивший, что «Сумароков имел у
своих современников огромный успех, а без дарования, воля ваша, нельзя
иметь никакого успеха ни в какое время».
«Огосударствление» искусства имело положительную сторону, помогая
его создателям утвердить в общественном сознании высокую ценность,
самостоятельное значение художественного творчества в национальной
культуре. Это было осознанно в первую очередь писателями, ибо в литературе
уровень профессионального и общеэстетического самосознания был в эту
эпоху выше, чем в других видах искусства.
Русский классицизм складывался как художественный стиль, призванный
212
внедрять в общественное сознание самосознание нации, формировать ее
представление о себе.
«Поэтики» и «Риторики» конца XVII — начала XVIII в., трактаты по
стихосложению Тредиаковского (1735—1752), «Риторики» (1748) Ломоносова
и «Епистоли о стихотворстве» (1747) Сумарокова развивали проблемы всего
европейского искусства, возникшего еще в эпоху Возрождения, — проблемы
соотношения общего идеала искусства и индивидуального вклада художника,
правила и новаторство, или иначе — подражание и талант, т. е. проблемы
художественного идеала и его конкретного индивидуального воплощения.
Над этими проблемами усиленно работал упоминаемый нами В. К.
Тредиаковский (1703—1769). Почти Одновременно с появлением первых сатир
Кантемира в 1730 г. был опубликован перевод — переделка романа
французского писателя Поля Тальмана «Езда в остров Любви» (это — первое
печатное произведение художественной литературы на русском языке). Его
переводчик — Василий Кириллович Тредиаковский, недавно вернувшийся изза границы, быстро войдет в общественно-литературную жизнь России и
проявит себя как новатор и экспериментатор и в области художественного
творчества, и в области филологической науки.
Тредиаковский — автор галантно-любовного романа, завоевавшего
широкую популярность среди дворянской молодежи, распространением
рукописного текста первой сатиры Кантемира быстро вызвал ненависть
реакционеров, объявивших его «первым развратником русской молодежи» и
угрожавших ему кровавой расправой («Прольется ваша еретическая кровь», —
обещал Тредиаковскому архимандрит Малиновский).
Все же литературная известность молодого писателя имела и свою
положительную сторону. Он вскоре становится придворным «пиитом» Анны
Иоанновны. В 1733 г. был зачислен в штат Академии наук на должность
секретаря. В академии Тредиаковский должен был «вычищать язык русский,
пишучи как стихами, так и не стихами, давать лекции, составлять словари,
переводить с французского на русский». Несмотря на непрекращавшуюся
213
борьбу Тредиаковского с иностранцами, захватившими в Российской академии
почти все высокие посты, он стал в 1745 г. первым русским профессором «как
латинская, так и российская элоквенции» (т. е. красноречия). В 1759 г.
Тредиаковского уволили из академии. Тем не менее он продолжал свою
напряженную писательскую и издательскую деятельность, выпустил в свет
перевод 12 томов «Римской истории» Ролленя и 4 томов «Истории о римских
императорах», написанной учеником Ролленя — Кревье.
Битый
и
униженный
при
Анне Иоанновне, находившийся под
подозрением в царствование Елизаветы Петровны, третировавшийся как
бездарный поэт Екатериной П и ее придворными, Тредиаковский заканчивал
свой жизненный путь в полной нищете. «У меня нет ни полушки в доме, ни
сухаря хлеба, ни дров полена», — горестно писал он.
К числу ранних произведений поэта относится его «Элле-гия о смерти
Петра Великого». По живым следам трагического события эта «Элегия», как
надгробное слово Ф. Прок; повича и «Слава печальная» Ф. Журовского,
описывает безмерное горе россиян. В. К. Тредиаковский продолжил развитие
учения о «вымысле» (фикции), начатое Ф. Прокоповичем, подхваченное
Кантемиром. Он первым осознал, что для утверждения на русской почве новой
жанровой системы в поэзии необходимо реформирование силлабической
стихотворной системы, ставшей уже архаичной. Начало этой реформы им
положено в его трактате «Новый и краткий способ к сложению российских
стихов с определением до сего надлежащих званий» (1735).
Несмотря на незавершенность, половинчатость реформы Тредиаковского,
его вклад в развитие русской версификации трудно переоценить: он первым
ввел понятие стопы («стих начавшего стопой прежде всех в России», как
сказано в надписи 1766 г. к его портрету). Дальнейшая разработка
стихосложения уже была следствием этого. Необходимо отметить также, что
реформирование стихосложения Тредиаковский проводил на национальной
основе народного языка.
Одним из его наиболее крупных произведений является «Тилемахида»,
214
стихотворное
переложение
романа
французского
писателя
Фенелона
«Похождение Телемана», произве. дения, высоко ценившегося у передовых
русских писателей XVIII в. Вокруг публикаций Тредиаковского разгорелась
острая
полемика.
скомпрометировать
Екатерина
и
и
II
«Тилемахиду»,
ее
окружение старались
и
ее
автора,
обвиняя
всячески
его
в
художественной несостоятельности. Новиков и Радищев взяли под защиту как
самого писателя, так и его творение.
В
своей
«Тилемахиде»
Тредиаковский
выступает
сторонником
либерального государственного правления. И это не удовлетворило Екатерину
II. Создание и публикация «Тилемахиды» — свидетельство гражданского
мужества писателя:
он хорошо представлял себе, что обличение «злых царей», которые «не
любят вещающих Истину смело», чревато опасными последствиями.
Тредиаковский выступает сторонником строгого соблюдения законов в
духе просветительских взглядов.
Я спросил у него, состоит в чем царска державность? Он отвещал: Царь
властен есть во всем над Народом, Но Законы над ним во всем же властны
конечно. Примечательно совпадение его взглядов с А. С. Пушкиным в оде
«Вольность»:
Владыка! Вам венец и трон, Дает закон, а не природа. Стоите выше вы
народа, Но вечный выше вас закон.
Уместно здесь напомнить слова Радищева: «Тредиаковского выроют из
поросшей мхом забвения могилы, а в «Тилемахйде» найдутся добрые стихи и
будут в пример поставляемы».
Зачинатель современного стихосложения, поэт, прозаик, переводчик,
теоретик литературы, Тредиаковский законно занимает достойное место в
истории русской культуры.
В предисловии к «Тилемахиде» Тредиаковский писал, имея в виду
эпическую поэзию: «Она вещает то самое, что сущее нравоучительное
любомудрое и есть нравственная истинная философия, однако не суровым
215
рубищем и темным одеянная, но светло, богато и стройно наряженная, к
учительствуемым предъисходит». Этот пример свидетельствует о том, что
русские теоретики руководствовались в своей оценке искусства и культуры в
целом представлением о том, что наука и художество выражают одно и то же,
но в развой форме.
Новаторство понималось не как смена художественных систем, а как
расширение существующих за счет включения в них видов искусства или
новых жанров. Так, Ломоносов, создавая русское мозаическое искусство,
предлагал новую технологию, совсем не задаваясь целью внести какое-либо
коренное изменение в структуру современной ему живописи. Такое же
отношение было у него и к реформе в области языка.
В теоретических высказываниях создателей поэзии классицизма А. Д.
Кантемира, В. К. Тредиаковского, М. В. Ломоносова разрыв с допетровским
культурным прошлым формулировался как идея создания общенациональной
литературы,
а
необходимость
литературных
реформ
представлялась
распространением «дела» Петра и на область культуры. Кантемир еще считал
возможным новое содержание выражать средствами стиховой системы школы
Симеона Полоцкого, так называемым силлабическим стихом. Тредиаковский, а
затем Ломоносов в 30—40-е годы XVIII в. разработали взамен силлабического
стиха силлабо-тонический, более соответствующий природе русского языка,
его акцентной системе.
Создание русской трагедии и русской оды Ломоносовым воспринималось
современниками как истинное начало новой русской литературы. Наряду с
одой
похвальной
духовные
или
стихотворные
переложения
псалмов
Ломоносова, Тредиаковского, Сумарокова, Г. Р. Державина (1743—1816)
превратились в особый жанр преимущественно гражданско-обличительного
или этико-философского содержания.
В 50—60-е годы возникает особый жанр философско-дидактической
поэмы: «Письмо о пользе стекла» (1752) Ломоносова, «Феонтия» (1755)
Тредиаковского, «Плоды науки» (1761) М. М. Хераскова (1733—1807),
216
«Сугубое блаженство» (1765) Ф. Богдановича (1743—1803).
Литература классицизма стала новым этапом в развитии отечественной
культуры. Отвечая требованиям эпохи, она создала образ нового человекагражданина и патриота, убежденного в том, что «для пользы общества коль
радостно трудиться». Этот человек должен проникнуть в тайны мироздания,
стать активной творческой натурой. Для всего этого он вынужден отказаться от
личного благополучия, обуздать свои страсти, подчинить свои чувства
общественному долгу.
Значение
русской
литературы
второй
половины
XVIII
в.
так
охарактеризовал Г. А. Гуковский: «Культ конкретного, живого человека, и не
отвлеченного, подвергнутого «разумному» анализу человека классицизма,
культ человека, имеющего право на жизнь, свободу, мысль, творчество и
счастье независимо от того, монарх или подданный, дворянин или крепостной».
Вдохновляемые этими идеями, писатели-кяаееицисты вполне осознанно
стремились превратить литературу и театр в учебник жизни. И не случайно
Сумароков назвал театр «училищем бродягам по жизни человеческой».
Один из таких театров был создай сыном купца Федором Григорьевичем
Волковым (1729—1763) в Ярославле под покровительством воеводы МусинаПушкина. Директором и машинистом русской труппы, ее актером и
одновременно автором исполняемых пьес являлся все тот асе Волков. Слава о
театре дошла до Елизаветы, и императрица вызвала его в Петербург. 30 августа
1766 г. Елизавета Петровна подписала указ об учреждении русского театра в
Петербурге (труппа Ф. Волкова). Директором этой труппы был назначен
Сумароков, написавший для нее 26 пьес, из которых «Хорев», «Синав»,
«Трувер» и «Дмитрий Самозванец» не что иное, как переводы шекспировских и
французских пьес.
Ф. Г. Волкова не случайно именуют «отцом русского театра» (В. Г.
Белинский), сыгравшим исключительно большую роль в развитии русского
театра. Кипучая деятельность Волкова принесла ему блистательный успех и на
берегах Невы. Актерский талант, помноженный на редкостную сценическую
217
внешность, обеспечили славу Волкову и его театру. Публика восторженно
принимала и трагедии, и комедии с участием Волкова.
Как директор труппы А. П. Сумароков оказывал большую поддержку
Волкову. Кроме того, он руководил и театральным образованием в
Петербургском шляхетском корпусе, где, в частности, под руководством А. П.
Сумарокова получил профессиональную подготовку И. А. Дмитриевский, один
из первых театральных педагогов.
Князь Б. Куракин пишет, что у знатных людей его времени дворовые их
холопы на святках играли «всякие гистории смешные». В Московской
академии ставились мистерии; играли их «государственные младенцы», как
прозывались в афишах студенты академии, вызвавшиеся или командированные
на
роли
в
этих
спектаклях.
Прозвище
«государственные
младенцы»
объясняется присутствием сыновей московской служилой знати в тогдашнем
составе академического студенчества.
Покровителем литературы и изящных искусств в царствование Елизаветы
был ее молодой любовник граф Иван Шувалов. Это к нему обращался
Ломоносов с просьбой основать в Москве университет. Шувалов же основал в
Петербурге Академию художеств, в которую пригласил французских учителей:
живописца Лоррена, скульптора Жилле, архитектора Валуа и впоследствии
Девели и Лагрена. Графу Шувалову принадлежит также заслуга создания
первого и единственного в России музея оружия. (Сейчас это, пожалуй, самая
богатая коллекция. Русских мечей XI—XIII вв. сохранилось доныне всего 183,
шлемов — еще меньше, хотя их очень берегли.
При дворе Елизаветы растет влияние французов, французских идей и
культуры. Французские вкусы, моды, костюмы, манеры в царствование
Елизаветы стали водворяться при петербургском дворе и в высшем русском
обществе. При Елизавете было положено начало тому, что получит столь
успешное развитие при Екатерине II (1762—1796); княгиня Дашкова, граф
Воронцов и другие вельможи с одинаковой легкостью владеют французским и
русским языком.
218
После смерти Елизаветы императором в конце 1761 г. стал Петр III —
внук Петра I и одновременно по мужской линии внук Карла XII. Бездушный
правитель, он был смещен с трона своей женой Софьей, коронованной как
Екатерина II (1762—1796). Опираясь на гвардейские полки, Софья быстро
смогла свергнуть с трона Петра III, так как он был особенно непопулярен среди
родовитого дворянства. Обладая недюжинными способностями, волей и
трудолюбием, она изучила русский язык, много читала, приобрела обширные
познания.
В 1760—1770 гг. — в годы царствования Екатерины II — российское
общество вступает в свой наиболее радикальный период развития, который
принято называть эпохой русского Просвещения.
Эпоха Просвещения отразила глубокие перемены в экономической и
социальной
жизни
Европы.
Как
определенное
историческое
явление
просветительство — тот комплекс идей, который образуется в периоды
антифеодальной реакции в стране. Не затрагивая экономики России, но видя
быстрое распространение идей Просвещения, можно смело сказать, что страна
пошла по новому экономическому пути, хотя представители третьего сословия,
ставшие политической силой Просвещения во Франции, в России почти не
выступали. По верному замечанию Г. В. Плеханова, Просвещение в России
ограничивалось дворянскими кругами (в чем была его слабость), но ряд
русских просветителей объективно выразил интересы нового сословия. Ведь
действительно в недрах русского феодального строя стала интенсивно
развиваться система капиталистических отношений. Это не могло не сказаться
на социальном самочувствии правящего класса, хотя помещики решительно
оттеснили .купечество и предпринимателей от права владения землей и
крепостными, от различных политических привилегий.
И французское и русское Просвещение в разные хронологические эпохи,
в разных национальных условиях выразили одну и ту же стадию
общественного процесса — кризис феодализма.
Влияние французской просветительской литературы на читающие умы
219
России было весьма сильным. Революционная ситуация Франции позволила
сделать из просветительских идеалов радикальные выводы: она потребовала
политической свободы человека, вырвавшегося из-под гнета средневековых
пут. В России Просвещение стремилось к другому, не смея сделать такие
решительные выводы. Оно говорило о необходимости освобождения родовой
сущности человека. Гуманизм русского Просвещения заключался в этом.
Идеология имела большое влияние на русское общество. Яркой группой
представителей русского Просвещения была его либеральная часть, куда
входили Н. Н. Поповский, А. Я. Поленов, И. А. Третьяков, Я. П. Козельский, Н.
И. Новиков, Д. И. Фонвизин, И. А. Крылов. В их взглядах отразились
требования популярных тогда теорий естественного права и договорного
происхождения государства. Опираясь на эти теории, некоторые из них
выдвигали положение об ограниче* нии и смягчении крепостного права. Это
был один ответ на кризис феодализма в стране. Другой влиятельной группой
были
сторонники
«просвещенного
абсолютизма»
—
консервативно-
охранительное движение (М. М. Щербатов) и масонство. В отличие от
либерального просветительства они хотели представить кризис феодализма
явлением не эпохально важным, стремились сгладить противоречия, укрепить
пошатнувшийся
безграничный
авторитет
государственной
власти.
При
решении вопроса о ликвидации кризиса обращали внимание на часть общества
— на дворянство или на класс в целом («просвещенный абсолютизм» и
консервативно-охранительное движение), или на отдельных его представителей
(масонство).
Но при всей поляризации идей основные направления идеологической
мысли в России в то время могли иметь и некоторое сходство. Само
либеральное просветительство было формой слабой, компромиссной (если
сравнить его со взглядами А. Н. Радищева), оно рассчитывало на реформы
сверху и,
следовательно,
на
действия
«просвещенного»
абсолютизма.
Либеральное просветительство и масонство породили свое образное явление—
«масонское просветительство», где са мой яркой фигурой был Новиков. В
220
перспективе этого явления можно найти и место в масонских ложах таким
художникам, как Ф. С. Рокотов, Д. Г. Левицкий, В. Л. Боровиковский,
архитектору В. И. Баженову. Глава консервативно-охранительного лагеря М.
М. Щербатов написал утопические пророчества, которые долгое время по
цензурным соображениям не могли быть опубликованы. Лишь А. И. Герцен в
1861 г. напечатал его работу «О повреждении нравов в России».
В сложном конгломерате различных идей для выбора тех из них, которые
имеют непосредственное отношение к Просвещению, должен быть один
ориентир, — насколько прямо, непосредственно они подчеркивали кризисное
состояние социального строя в России и хотели его улучшения за счет
изменения положения двух классов: крестьянства и помещиков. Слова
Фонвизина «о зыбком состоянии империи самих государей» должны быть
путеводными.
Ведь только таким образом может быть определено Просвещение,
которое выступило против пережитков феодализма в Европе, против
авторитета государей.
Просветительство определило во многом духовный климат второй
половины XVIII в. Традиции его сохранялись долго. Ведь только восстание
декабристов 1825 г. смогло развеять просветительские иллюзии, под влиянием
которых формировались многие этические, философские и эстетические
взгляды образованных людей.
Впервые в России крепостной стал рассматриваться среди просвещенной
части общества как равный дворянину по своей природе. Н. П. Николаев в
пьесе «Розана и Любим» (1776) пишет: «Выть может, и мужик душою так
велик, как сильных царств владетель». А. П. Сумароков в 1771 г. отстаивает
общее происхождение всех людей от Адама: «Какое барина различие с
мужиком? И тот и тот — земли одушевленной ком. А если не ясней ум барский
мужикова, так я различия не вижу никакого».
Просвещение в России поставило себе задачу: показать новый мир
крестьянина. Появление положительного образа крестьянина в живописи и в
221
литературе — непосредственное отражение этих задач. Еще в 60-е годы XVIII
столетия крестьяне изображались в достаточно комическом виде (картина
«Крестьянская пирушка» А. Вишнякова из Русского музея, ранняя пьеса
«Корион» Д. И, Фонвизина). Но в следующие десятилетия эти черты комизма
уходят. Н. И. Новиков в «Опыте исторического словаря о российских
писателях» упоминает вышедших из крестьян М. В. Ломоносова, актера Ф. Г.
Волкова, механика И. П. Кулибина. Мысль Новикова была повторена и П. А.
Плавилыциковым в статье «Нечто о врожденном свойстве душ российских».
Другая задача Просвещения, и более существенная для эпохи, —
стремление воспитать самих дворян в духе нового времени, внушить им мысль,
что свои социальные привилегии они должны оправдывать высокими
этическими и человеческими качествами. Критика «пороков», встречающихся в
«дворянском корпусе», была чрезвычайно распространена в литературе того
времени. Н. И. Новиков, И. Д. Фонвизин, А. П. Сумароков, Г. Р. Державин
создали редкие посвоей материальной наглядности гротесковые типы. Гротеск
в искусстве произошел от несовмещения просветительского понятия о
дворянине с дворянином реальным, жившим в тогдашней России. Гротесковый
дворянин — человек «не достойный» быть дворянином; он злой, неумный, т. е.
непросвещенный.
Лишь невежды «злоупотребляют» своей властью — таков вывод
дворянских просветителей,
Гуманный подход к крестьянину, который «тоже человек», требовал
выяснения взаимоотношений между помещиком и крепостным. В 1766 г.
появляется работа А. Я. Поленова «О крепостном состоянии крестьян в
России» — своеобразная апелляция к разуму и совести помещиков. Такого же
рода сочинения обсуждались в Вольном экономическом обществе. Н. И.
Поповский клеймил насилие над немощными. Его главный тезис — сугубо
просветительский: все люди равны по происхождению. И. А. Третьяков
рассматривал
социальное
насилие
как
неразумное.
«Просвещенный
абсолютизм» впитывал все эти либеральные идеи, к «благоразумию своих
222
подданных» призывала и Екатерина II в своем знаменитом наказе.
Без сомнения, эпоха Просвещения открыла виееоеловиую ценность
личности. В этом был ее гуманизм, но никто не отменял в России сословной
иерархии. Более того, классовая борьба обострялась. На подавление восстания
Пугачева были посланы лучшие полководцы. Для Просвещения очень остро
стоял вопрос о соответствии звания человека и места, которое ему отведено в
обществе. Внесословная ценность обеспечивала «естественность» человека,
сословная
требовала
от
него
ума
просвещенного,
добродетельного,
воспитанного. Требование просвещения, воспитания и добродетелей в ту эпоху
более всего относилось к дворянам.
Крестьян, скорее, заставляли следовать этим добродетелям: быть
«щастливымй» под началом своего помещика, радостно трудиться на полях
господских, давать хлеб стране. Но наиболее либеральные умы своего времени
полагали, что добродетель народа может родиться не только под кнутом. А. П.
Сумароков открыто спорит с таким мнением: «Когда, де говорят, люди все
просвещены будут, так не будет повиновения и, следовательно, порядка. Сия
система принадлежит малым душам и безмозглым головам». Люди, по словам
Новикова, должны своими качествами и своими трудами, вне зависимости от
социального происхождения, прославить свою породу. Под влиянием
либеральной идеологии Просветительства к необходимости просвещения
народа склонялись историк И. И. Болтин, княгиня Е. Г. Дашкова, граф Н. И.
Панин. Они полагали, что после предварительного просветительского обучения
народ можно сделать свободным.
Одно из центральных понятий Просвещения — учение о добродетелях.
Мысль Н. П. Николаева: добродетель всех равняет, добродетель первенства не
знает — кажется особенно привлекательной. Крылов писал: «Надобно
сохранять все добродетели, чтобы быть достойным звания «честный человек».
Новиков
комментировал:
«Добродетели
делают
человека
достойным
почтения». И даже столь реакционный ум, как Щербатов, заметил: «Дворянин
обязан свою добродетель показать».
223
Основная добродетель человека согласно просветительским взглядам —
трудолюбие. Эта добродетель должна быть свойственна и классу земледельцев,
и классу сильных мира сего.
Добродетельный человек должен быть воспитан. Воспитание — та грань,
которая отделяет дворянина от народа. Сумароков прямо высказался:
«Воспитание
ставит
дворянина
в
первого
члена
общества».
Идея
внутриклассового воспитания новой породы людей дополняла учение о
«естественном» равенстве людей.
Категория «естественного» занимала важное место в обставлялось
тиранству, которое прямо приравнивалось к злу. Поэтому все русские
просветители склонялись к мысли, что необходимо конституционным путем
ограничить самодержавие. Иначе оно будет продолжать насилие над
человеком.
Во второй половине XVIII в. были распространены теории классовой
гармонии, хотя пути ее достижения рисовались различным прослойкам
общества весьма несходным образом. Идея государственности как некий
высший принцип должна была осенять своими крылами союз власть имущих и
подданных. Панин откровенно мечтает о таком союзе, который породил бы
социальный организм с равенством людей, связанных друг с другом узлом
взаимных прав и должностей. Просветительская идея «взаимного договора» тут
получила свое претворение. Утопический путь просветительства скрывался в
решении вопроса о классовой гармонии. В «Сне» Сумарокова можно встретить
мечту о равных правах сына крестьянина и сына первого вельможи,
В систему «взаимного договора» должен был включаться и сам монарх. К
нему со стороны просветителей предъявлялись предельно высокие требования,
ибо согласно их концепции чем выше был чин и должность человека, тем
больше ответственности перед обществом он имел. Насколько был силен такой
взгляд, видно на примерах приноравливания российских государей к
Просвещение: политика Екатерины II и молодого Александра! — тому
прекрасный образец. Для государственной по. литики была характерна
224
тенденция кичиться связью с французскими просветителями, либеральными
утопиями (в начале царствования), проектами ряда экономических и
социальных реформ, открытием новых учебных заведений, расширением
литературно-издательской деятельности, покровительством искусствам. Так
правящий режим завоевывал общественное мнение.
Правление Екатерииы 11(1762—1796) оставило заметный след в истории
России. Ее политика «просвещенного абсолютизма» была, как уже отмечалось,
характерна для многих европейских государств той эпохи и предполагала
правление «мудреца на троне», покровителя искусств, благодетеля всей нации.
Стремление соответствовать этому образцу не помешало Екатерине усилить
крепостной гнет и распространить его на новые земли. Хорошо образованная,
знакомая с сочинениями Плутарха, Цицерона, Кориеля, Расина, Вольтера, она
зачитывалась произведениями Монтескье, конспектировала его «Дух законов».
Интересовалась изданием «Энциклопедии», важнейшие статьи из которой были
переведены на русский язык, так как идеи французских просветителейэнциклопедистов Вольтера, Дидро, Руссо и др. были очень популярны в
передовых кругах русского общества во второй половине XVIII в. Русские
вельможи Воронцов, Голицын, подобно французским знатным лицам, считали
за честь переписываться с французскими мыслителями и писателями.
Екатерина II также не только читала работы французских просветителей, но и
состояла с ними в переписке, особенно с Вольтером и Дидро. Переписка с
Вольтером началась в 1763 г. и окончилась только со смертью великого
человека в 1778 г. Вольтер называл ее не иначе, как «северная звезда», и в
письме к одному русскому корреспонденту писал: «Я боготворю только три
предмета: свободу, терпимость и вашу императрицу». Особенно благосклонно
Екатерина II относилась к Дидро. Она не только помогала ему, когда он был
посажен в тюрьму во Франции, но и купила за 50 тыс. франков его библиотеку,
возвратив ее Дидро в пожизненное пользование. Однако о разговоре с
просветителем Екатерина писала: «Я долго с ним беседовала, но более из
любопытства, чем с пользой. Если бы я ему поверила, то пришлось бы
225
преобразовать
всю
мою
империю,
уничтожить
законодательство,
правительство, политику, финансы и заменить их несбыточными мечтами
Екатерина II по-своему трактовала идеи французских мыслителей, ища в них
оправдания абсолютизму и крепостничеству.
Напуганная
народным
движением
Пугачева
«просвещенная»
императрица стала открыто проводить политику укрепления феодальных
порядков. Приехавший осенью 1772 г. в Петербург Дидро так и не смог
договориться с Екатериной II об издании «Энциклопедии». «Глаза философа и
глаза самодержца, — писал Дидро, — видят вещи по-разному». Екатерина II
еще раз подтвердила это: Потемкин по приказанию императрицы уничтожил
Сечь.
Недовольные
бежали
во
владения
турецкого
султана,
другие
преобразованы в черноморских казаков, которым в 1792 г. отвели для
жительства полуостров Фанагорию и восточный берег Азовского моря. Так
окончилось казачество, живущее с тех пор только в песнях кобзарей.
Вспоминая о Москве середины XVIII в. — подлинной дворянской
столице крепостнической России, Екатерина II пишет: «Предрасположение к
деспотизму выращивается там лучше, чем в каком-либо другом обитаемом
месте на земле, оно прививается с самого раннего возраста к детям, которые
видят, с какой жестокостью их родители обращаются со своими слугами; ведь
нет дома, в котором не было бы железных ошейников, цепей и разных других
инструментов для пытки при малейшей провинности тех, кого природа
пометила в этот несчастный класс, которому нельзя разбить свои цепи без
преступления». Далее Екатерина признается, что если бы она потребовала чтото предпринять для решения вопроса о крепостном праве, то это было бы ее
последнее постановление: «Если посмеешь сказать, что они такие же люди, как
мы, и даже когда я сама это говорю, я рискую тем, что в меня станут бросать
каменьями».
Имея в виду середину 60-х годов XVIII в. — время работы Уложенной
комиссии, Екатерина отмечает; «Я думаю, не было и двадцати человек, которые
по этому предмету мыслили бы гуманно и как люди. А в 1750 г. их, конечно,
226
было еще меньше, и, я думаю, мало людей в России даже подозревали, чтобы
для слуг существовало другое состояние, кроме рабства».
С этой оценкой трудно не согласиться. Крепостное право было
незыблемым
фундаментом
дворянских
представлений
об
обществе
и
справедливости.
Ярким проявлением политики «просвещенного абсолютизма» явился
созыв Екатериной II Уложенной комиссии для кодификации законов,
вступивших в силу после Соборного уложения 1649 г. царя Алексея
Михайловича. Екатерина II сама составила для нее «Наказ», широко заимствуя
идеи передовых западных мыслителей.
Заседание Уложенной комиссии открылось 31 июля 1767 г. в Грановитой
палате Московского Кремля. В ее работе принимали участие все слои
населения, за исключением крепостных крестьян. Хотя Уложенная комиссия и
не выполнила своей формальной задачи, ее материалы в значительной степени
определили внутреннюю политику Екатерининского правления. Выяснив
позиции различных сословий, Екатерина сделала ставку на дворянство. И не
случайно период парствования Елизаветы, а затем Екатерины II вошел в
историю как «золотой век» дворянства. (Спустя два года, в 1769 г., с 1
благословения императрицы Россия впервые в своей истории совершила
внешний заем в Амстердаме.)
Дворянство, будучи господствующим классом, во второй половине XVIII
в. борется за расширение своих политических и экономических привилегий.
Идея триумфа государственной власти в том виде, в каком она сложилась
в Петровское время, уже не удовлетворяла просвещенные круги дворянства.
Обострение социальных противоречий приводит к тому, что дворянин не
желает подчинить свои классовые интересы исключительно государственным.
Служение делу вне личных интересов ему оказывается чуждым. Он стал
тяготиться и своими сословными обязанностями. В 60-е годы дворянин
постоянно жаловался, что ему не хватает времени для занятий своим имением и
хозяйством. Назревал конфликт общественного и личного. Он был
227
разрешен «Манифестом 18 февраля 1762 г.», подписанным Екатериной П,
«О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству», по
которому дворяне освобождались от обязанностей воинской и гражданской
службы. (Позднее 21 апреля 1785 г. жалованные грамоты были даны городам
России.)
Средний помещик, по выражению тогда садовод апросвеДтителя А. Т.
Болотова, «вспрыгнул от радости», получив известие, что он может подать в
отставку. Ему не надо было теперь посвящать большую часть жизни службе,
если она превратилась для него в тягость. Он мог предаться как заботам о своей
карьере на государственном поприще, так и устройству частной жизни,
ведению хозяйства и, наконец, строительству усадеб. Дворянин выбирал то, что
больше соответствовало личным наклонностям.
Общественные отношения для него выступали как средство достижения
своих частных целей.
Отмена в царствование Екатерины II большинства откупов заметно
активизировала предпринимательскую деятельноеть в России, в том числе и
дворян. Более того, например «Устав о винокурении» от 9 августа 1765 г. в
пункте 1 своей первой главы торжественно провозглашал: «Вино курить
дозволяется всем дворянам и их фамилиям, а прочим никому».
В середине 60-х годов XVIII в. среди дворян крупнейшими поставщиками
водки были: граф А. Шувалов, генерал-прокурор А. Глебов, граф П. Чернышев,
граф Н. Вяземский.
Но когда граф Апраксин подал прошение на высочайшее имя с просьбой
о разрешении записаться в купеческую гильдию, гневу императрицы не было
предела. Назвав графа «сумасшедшим», она решительно отвергла его просьбу.
По свидетельству иностранных путешественников, в царствование
Екатерины II для русских дворян в большей степени были характерны не
торговые, а промышленные начинания.
Сиятельная Екатерина, казалось бы, повернулась лицом и к нуждам
народа: издав рескрипт о дворянской вольнице, она не забыла и о третьем
228
сословии, считая его главным проводником народного благосостояния и
просвещения. В письме к парижской знакомой Жоффрен она обещала: «Еще
раз, мадам, обещаю Вам третье сословие ввести; но как же трудно будет его
создать!» В отличие от Петра I,: вводившего свои затеи железной рукой,
императрица
стремилась
создать
торгово-промышленное
сословие
ненасильственными мерами. «Никаких дел, касающихся до торговли и фабрик,
не можно завести принуждением, а дешевизна родится только от великого
числа продавцов и от вольного умножения товаров» — эта принадлежащая
Екатерине нехитрая, в сущности, максима знаменовала собой положительные
сдвиги в российском государственном менталитете.
В изданном в 1780 г. очередном указе Екатерина II закрепляет взятый ею
курс в отношении частного предпринимательства: отныне «всем подданным
нашим в заведении станов и рукоделий столь беспредельная дана от нас
свобода, что не стесняются они уже ни частным испрошением на то
дозволения, ни надзиранием за делом рук своих, где собственная каждого
польза есть лучшее и надлежащее поощрение». Ввиду этого императрица
распорядилась, чтобы «принадлежащие частным людям собственные фабрики
и мануфактуры не инако разумеемы были, как собственное имение, которым
каждый может свободно распоряжаться, не требуя никакого дозволения от
начальства»23.
«Жалованнойграмотой городам» 1788 г. купечество окончательно
оформляется в самостоятельное сословие. По атому закону каждый, каких бы
он ни был пола, лет, рода, поколения, семьи, состояния, торга, промысла,
рукоделия или ремесла, при условии объявления капитала от 1 до 50 тыс. руб.,
мог записаться в гильдию: в первую — от 10 до 50 тыс. руб., вторую— от 5 до
10 тыс., третью— от 1 до 5 тыс. Купцы первой и второй гильдии не
подвергались телесным наказаниям. Кроме того, принадлежность к первым,
двум гильдиям повышала социально-экономический статус купцов: они имели
право на внутренний оптовый и розничный торг, на устройство заводов и
фабрик, освобождались от казенных служб.
229
С введением «Жалованной грамоты городам» 1785 г. первогильдейское
купечество вынуждено было также расстаться с мечтами о приобретении чинов
и ношении шпаги, ранее предполагавшимися по «Плану о выгодах и
должностях купечества и мещанства» 1775 г. Единственным внешним
отличием купцов первой гильдии стало то, что им разрешалось ездить по
городу в карете парою, тогда как купцам второй гильдии — коляской парою.
В конце 1785 г. или в первый месяц 1786 г. проживающий в Москве
иностранец Карл Людвиг Хейснер обратился к главнокомандующему в
столичном городе Москве и во всей губернии Московской генерал-аншефу и
генерал-лейтенанту Я. А. Брюсу с просьбой о дозволении открыть «по
учиненному у него учреждению» клуб в Москве, в 1-й части, т. е. в Китайгороде, в доме купца Никиты Павлова. Так возникло знаменитое Московское
купеческое собрание — и герб его из юбилейного издания Собрания (на гербе
даты: 1785—1914).
В том же 1785 г. 21 апреля привилегии дворянства были расширены в
«Грамоте на права, вольности и преимущества благородного дворянства».
Дворяне могли лишиться прав и имущества только по приговору дворянского
суда, утвержденному императрицей, освобождались от телесных наказаний, от
обязательной службы. Дворяне получили право созывать губернское и уездное
дворянские собрания, на которых выбирали губернских и уездных дворянских
предводителей и должностных лиц.
В один день с «Жалованной грамотой дворянства» была подписана
«Грамота на права и выгоды городам Российской империи». Городское
население делилось на 6 разрядов с различными правами. Городского голову и
общую городскую думу, избиравшую шестигласную думу, по одному
представителю от каждого разряда. Этот исполнительный орган занимался
вопросами городского хозяйства под контролем местной администрации.
Создавались также отдельное цеховое самоуправление и купеческие общества.
Жалованные грамоты дворянству и городам закрепили сословное деление и
определили социально-политические приоритеты самодержавия.
230
После этого власть дворянства над крепостными крестьянами еще более
усилилась, и положение их можно сравнить разве что с положением самых
настоящих рабов. Как бы те ни было, но те самые причины, которые во времена
Бориса Годунова побудили установить крепостное право, действовали и в
царствование Екатерины II. В 1767 г. был издан указвоспрещавший крестьянам
приносить жалобы на своих господ, последним вновь разрешено ссылать своих
крепостных в Сибирь и отдавать в солдаты без зачета. Крепостное право
введено также в Малороссии, где оно еще не было признано законом.
Противоречивость
правового
положения
побуждала
крестьян-
предпринимателей к поиску собственных, неформальных способов защиты
деловых интересов. В этом отношении чрезвычайно любопытным явлением
были старообрядческие объединения (общины), взявшие на себя организацию и
представительство этих интересов к концу XVIII в.
При отсутствии в дореформенной России экономических союзов
предпринимателей религиозные объединения становились важнейшей формой
развития частных деловых отношений в низших слоях населения. Особенно
видная
роль
принадлежала
здесь
федосеевскому согласию.
Движение
федосеевцев возникло в конце XVII в. преимущественно в среде беглых
крестьян. Свое название оно получило по имени выходца из Новгородской
земли дьячка Крестецкого Яма Феодосия Васильева. Среди других течений
старообрядчества оно отличалось особым радикализмом: не признавало
светской власти и придерживалось правил строгого аскетизма. К концу XVII в.
исключительное место в федосеевском согласии заняла Москва, точнее, ее
восточные предместья. Московская община, именовавшаяся по
месту
расположения ее духовного центра «Преображенским кладбищем», впервые
заявила о себе в чумной 1771 г.
Широкая благотворительная деятельность в народе привлекла в ряды
преображенцев немало новых членов. С общиной были связаны и помощью ее
пользовались многие видные предприниматели, вышедшие из крестьян.
Крупные
московские
фабриканты
Гучковы
и
известный
ивановский
231
промышленник Ефим Грачев непосредственно управляли делами московской
организации.
Лишь в самом конце XVIII в. была запрещена продажа дворовых и
безземельных крестьян, а также раздробление крестьянских семей при переходе
к другим владельцам.
Как отмечают историки, XVIII в. — это время блестящего расцвета
литературы и искусства, успехов науки и подъема образованности, появление
дворянской
интеллигенции,
выработка
кодекса
поведения
дворянина,
основанного на понятии чести и личного достоинства. В это время в русской
литературе, живописи, архитектуре, музыке было создано много шедевров.
Все это проходило на драматическом фоне углубления социального
антагонизма.
При Екатерине II была предпринята попытка заняться развитием
просвещения народа. Система народного образования была заимствована ею из
Австрии, а воплощать ее был приглашен в 1782 г. в Россию Федор Иванович
Янкович (Янкович де Мириево— 1741—1814), серб по происхождению,
знавший русский язык. Он проработал в России в области народного
образования более 20 лет. В том же году была создана Комиссия по
учреждению народных училищ. Янкович перевел на русский язык разные
уставы и инструкции учителям, а также издал учебники «Российский букварь»,
«Сокращенный катехизис», «Руководство к арифметике» и др. К этому времени
в
России
кроме
государственных
были
основаны
частные
учебно-
воспитательные заведения, в том числе иностранные, открытые немцами и
французами. В 1784 г. в Петербурге было иностранных частных пансионов 22,
школ — 4, в Москве — 10 пансионов. Общее число учащихся в них было: в С.Петербурге — до 800 человек (из них 100 девочек), в Москве — 370 человек (из
них 65 девочек). Главными предметами в них были иностранные языки. Закон
Божий,
русский
язык,
арифметика.
Учителя-иностранцы
часто
были
невежественны. Среди частных школ были и русские (в С.-Петербурге — 17 и
159 учащихся, в Москве — 1 школа с
232
20 учениками).
Эти школы при осмотре их комиссией в 1785 г. были признаны
совершенно бесполезными (кроме московской) и ввиду слабости преподавания
были закрыты.
В 1786 г. был утвержден «Устав народных училищ». В уставе об
«учреждениях, касающихся до воспитания», Екатерина II устами Бецкого так
определяет задачи системы просвещения: «Преодолеть суеверие веков, дать
народу своему новое воспитание и, так сказать, порождение, есть дело
совокупленное с невероятными трудами, а прямая оных польза
остается потомству».
Согласно уставу учреждались два типа народных училищ:
главные — срок обучения 8 лет и малые — 2 года. В каждом губернском
городе предполагалось открыть главное, в каждом уездном, а также в сельской
местности — малые народные училища.
Для открытия частных школ стало необходимым для учителей иметь
свидетельство о знании наук, которые они намерены преподавать, а для этого
для них вводились специальные испытания. Для руководителя пансиона или
школы быяе необходимо иметь полный план обучения и воспитания .
В обязанности местных властей входило кураторство над училищами. В
итоге к концу XVIII в. была открыта лишь половина из запланированных; что
касается сельского крестьянства, то его просвещение в обширной империи
даже и не
начиналось.
Главная причина этого, конечно же, крылась в том, что к делу
просвещения народа не было привлечено общество, Ему было предоставлено
право лишь вносить пожертвования на народное образование. Но когда
появлялись инициативные люди, развивавшие кипучую и разностороннюю
деятельность, такие как Н. И. Новиков, их не только не поощряли, но и
засаживали в тюрьму, как политически неблагонадежных. Без всякой нужды
была разорвана прежняя связь между школой и духовенством, которое в
233
течение целых столетий несло на своих плечах народное образование. Правда,
само духовенство было недостаточно образовано: ему часто недоставало не
только элементарных знаний, но и простой грамоты. Так, в 1786 г. в Казанской
епархии оказались 381 церковнослужитель, которые едва могли читать, а
другие вообще не могли ни читать, ни писать, Но все-таки духовенство
представляло собой сравнительно образованный класс, жило вместе с народом.
И большинство учителей было из духовных семинарий, нередко плохо
подготовленные,
но
лучше
подготовленных
и
не
было.
Даже
для
привилегированных школ хороших учителей не могли найти. Так, в
академической гимназии одно время преподавал танцмейстер.
В 1737 г. в Московской инженерной школе учителем был человек пьяный
и вздорный, «по третьему смертоубийству сидел под арестом». Известен
рассказ Державина о том, как в Оренбурге он учился в школе, которую держал
ссыльнокаторжный немец, человек развратный, жестокий и невежественный.
Частная
инициатива
в
деле
народного
образования
подавлялась
государством без замены старинных плохих школ достаточным числом новых,
лучших, а между тем частная инициатива в союзе с церковью до Петра I
создала и поддерживала почти все образование на Руси.
Народная школа России этого времени являла собой жалкое зрелище.
Труд сельских учителей был чрезмерным, содержание скудное. Ученики
являлись в класс в чем попало, чаще босые, в тулупах и т. п. Об одном из
сельских учителей, например, рассказывают, что зимой и летом он носил один
байковый сюртук, а вместо чулок ноги обертывал бумагой. По смерти учителя
его жена и пятеро детей остались без всяких средств к существованию.
Статистические данные об учебных заведениях в России конца XVIII в.
свидетельствуют о том, что в 1782 г. было 8 школ, 26 учителей, 518 учеников;
из них 474 юноши и 44 девушки,
В 1800 г. уже 315 школ, 790 учителей и 19915 учеников, из них 18128
юношей и 1787 девушек.
Еще в первые годы своего правления в 1764 г. Екатерина II сама решила
234
заняться воспитанием благородных девиц. Так, в Смольном монастыре был
открыт первый женский институт, а затем Екатерининский институт для
купеческих дочек. Это были первые женские школы-интернаты. Детей крестьян
и посадских людей в гимназии не принимали. Екатерина II писала: «Черни не
должно давать образование, а то она не станет повиноваться нам».
Основание и открытие Смольного монастыря, а затем Воспитательного
дома в С.-Петербурге происходит во многом благодаря И. И. Бецкому (1704—
1796) — одному из замечательных личностей в истории России XVIII в. Один
из образованнейших людей своего времени, он впитывал в себя лучшие идеи
современного
ему
века.
Дела
благотворительности
и
воспитательные
учреждения — вот две области, где он работал.
Незаконнорожденный сын Трубецкого, в 1763 г. Бецкой
назначается Екатериной II президентом Академии художеств, шефом
Воспитательного общества благородных девиц при Смольном монастыре, и в
1770 г. при Воспитательном доме в С.-Петербурге он учреждает вдовью,
сохранную и ссудную казны.
Заведуя канцелярией строений, Бецкой во многом способствовал
украшению столицы. Памятники, с сооружением которых связано имя Бецкого:
Петру Великому на Сенатской площади, решетка Летнего сада, дом Академии
художеств и т. п.
Бецкой разработал Генеральный план Императорского
Воспитательного дома; Генеральное учреждение о воспитании обоего
пола юношества; Устав воспитания 20 благородных девиц; Устав Академии
художеств; Физические примечания о воспитании детей от рождения до
юношества и др.
В Смольном монастыре или институте воспитывались 480 девиц под
руководством француженки Лафон. Наилучшим учреждением Екатерины II
был, конечно же. Воспитательный дом в Москве, грациозное заведение,
которому удивился даже Наполеон I и в котором в царствование Екатерины II
было принято 40 тыс. детей-сирот на выкормление, как говорили тогда, и на
235
воспитание. Крепостной, женясь на одной из этих сирот, получал свободу.
Бецкой
не
разрабатывал
своих
теорий;
его
деятельность
была
сосредоточена прежде всего в составлении законопроектов, касающихся
воспитания и обучения русского юношества. «...Одобрение честных людей
будет моя награда; а успехи юношества будут венцом наших трудов», — писал
он Бецкой.
«Добрые или худые нравы каждого человека зависят от доброго или
худого воспитания», — утверждает он. Так как семья, по его мнению, ничего
хорошего не могла дать в воспитании детей, он приходит к мысли о
необходимости закрытых учебно-воспитательных учреждений с 6 до 18—20
лет.
По разработанным Бецким докладам и уставам были открыты:
1) воспитательный дом в Москве (1764) и позже в Петербурге;
2) училище при Академии художеств для мальчиков всякого звания,
исключая крепостных, с 5—6 лет — 1764 г.;
3) такое же училище при Академии наук — 1765 г.;
4)
воспитательное
общество
благородных
девиц
при
Смольном
монастыре (Смольный институт благородных девиц) — 1764. Мещанское
отделение при
— 1765 г.;
5) преобразованный Сухопутный шляхетский корпус —1766 г.;
6) коммерческое училище — 1772 г.
Все это строго сословные закрытые учебно-воспитательные заведения,
открытые при Екатерине. Это лишний раз свидетельствует о том, как много
делается в это время для просвещения детей состоятельных кругов общества.
В Смольном институте на первом плане стояло религиозное воспитание;
далее шло нравственное, которое включало в себя усвоение «светских
добродетелей»: кротость, учтивость, благонравное поведение, скромность и
великодушие. Физическое воспитание — соблюдение гигиенических мер,
прогулки на свежем воздухе, здоровая пища.
Курс обучения предполагал кроме религии российский и чужестранные
236
языки, арифметику, географию, историю, стихотворство, рисование, а также
танцы, музыку, шитье, вязание, экономию. В Воспитательном обществе
ценились знание французского языка, музыка, особенно игра яа арфе, пение,
лепные работы, каллиграфия, рисование, вышивание, черчение географических
карт.
Воспитание в Смольном было выше того, которое получали девицы в
частных домах и пансионах, — оно было ориентировано на человечность и
развитие. Выпускницы Смольного умели читать и переводить книги, учить
своих детей, выращивать свой сад и ухаживать за ним, они делали много добра
крестьянам, лечили их» обучали их детей.
Особо, видимо, следует остановиться на Воспитательном доме в Москве
(1764), позже также в Петербурге для детей сирот и подкидышей.
Сообразно с природными дарованиями воспитанники по предложению
Бецкого делились на 3 группы: первая — лица, способные к наукам и
искусствам, вторая — способные лишь к ремеслам и рукоделию (наибольшее
число лиц), третья — способные лишь к самой простой работе.
Главный принцип обучения, как считал Бецкой, должен состоять в том,
чтобы вести детей, учить их всему, «играя и с приятностью».
Что касается отвлеченных наставлений в нравственности, то, по мнению
Бецкого, небесполезно было бы над всеми дверьми внутри и вне Дома
написать:
1) не делай другим того, чего себе не желаешь;
2) поступай с другими так, как хочешь, чтобы с тобой поступали;
3) не делай зла и не досаждай никому;
4) не вреди никакому животному и не озлобляй его;
5) не лги
6) никогда не будь празден.
Наказания при этом представляются, по мнению Бецкого, излишними при
хорошем "воспитании.
Очевидно, рядом с Бецким следует упомянуть и Григория Саввича
237
Сковороду (1722—1794), чья судьба во многом схожа с судьбой Ломоносова.
Этот отшельник, «подвижник истины», всю жизнь скитался, и всюду к нему
шли люди» потому что видели в нем учителя, но не в школьном, а в другом
смысле слова: он учил не грамоте, а жизни. Не занимая никаких постов, он был
так знаменит, что еще в XVIII в. составители опубликовали его биографию —
Житие Сковороды».
Молва за Сковородой ходила разная: славная — о его большой учености
и прекрасной душе и худая — что он еретик, так как не ест мяса и не пьет вина.
Но его идея: «учитель должен развивать то, что заложено в человеке» —
заслуживает того, чтобы потомки знали ее автора — мудрого педагога,
опередившего свое время, — Г. С. Сковороду.
Приверженность
просветительским
идеям
и
самой
императрицы
проявляется в том, что 27 мая 1795 г. открывается государственная
общедоступная библиотека — Императорская публичная библиотека. (Первая,
как известно, была открыта еще Петром I в 1714 г.)
В 1765 г. возникло первое русское научное общество — Вольное
экономическое общество, способствовавшее разработке научных основ
агрономии, усовершенствованию и созданию сельскохозяйственных орудий.
«Свобода через просвещение» — таков был девиз одной из первых
российских женщин, внесшей неоценимый вклад в развитие российской
академической мысли, Екатерины Романовны Дашковой. Выдающийся ученый
и общественный деятель XVIII в., академик Дашкова сумела возродить
«потускневший в послепетровскую эпоху авторитет отечественной науки и
положила
начало
объединительным
тенденциям
в
образовании
и
фундаментальных научных изысканиях, направляя их в русло передовых
достижений цивилизации.
Для нее «польза отечеству и сохранение достоинства личности в
служении оному» были неразрывны.
В 1783 г., по совету княгини Дашковой, бывшей уже президентом
Академии наук, основана Российская академия, образцом для которой служила
238
отчасти Французская академия. На нее было возложено «определить правила
орфографии, грамматики просодии русского языка и поощрять изучение
русской истории». Академия издала словарь в шести томах в 1786—1799 гг., он
заключает в себе 43257 слов; второе издание вышло в 1840—1850 гг.
Российская академия пользовалась такой славой, что знаменитые литераторы и
дамы высшего сословия — не только княгиня Дашкова, а также Державин,
Фонвизин, Княжнин, граф Иван Шувалов — желали быть сотрудниками в
составлении Академического словаря.
Сама Екатерина II редактировала «Дополнительные примечания» к
первому тому.
Член Российской академии (1789) А. И. Мусин-Пушкин открыл
единственную знаменитую рукопись «Слово о полку Игореве» (1800). С 1775 г.
Мусин-Пушкин начал собирание письменных и вещественных памятников
отечественной истории, ему удалось открыть Лаврентьевскую летопись, список
«Русской правды», «Поучение» Владимира Мономаха и др.
Михаил Михайлович Щербаков (1733—1790), выходец из богатой
аристократической семьи, принимавший участие в работе Уложенной
комиссии, завершает «Историю Российскую от древних времен», доведенную
до 1618 г. Он ввел в обращение большое количество документальных
материалов, однако допустил много фактических неточностей. Кроме того,
Щербаковым был приготовлен к изданию архивный материал времен Петра I.
Щербаков боролся против ликвидации крепостнических порядков, видя в этом
начало анархии в стране и ослабления государственной власти.
Население империи достигло в царствование Екатерины П 40 миллионов,
однако этого числа жителей было еще недостаточно для обработки обширных
пространств. Главнейшим препятствием к умножению населения были во все
времена недостаток гигиены, малочисленность врачей, отсутствие медицинской
помощи и смертность детей, которая уравновешивает численность рождений.
Екатерина II сделала все, что было возможно в то время. Она поощряла
изучение врачебного искусства, вызывала иноземных докторов, учредила в
239
Москве Департамент медицинской коллегия, помогала заводить фабрики для
хирургических инструментов, ввела прививание оспы в России, победила
народный предрассудок своим примером: она велела привить оспу себе, своему
сыну и Григорию Орлову. Между тем от оспы умерли дети испанского короля
и Людовика XV. Сибирские инородцы испытали на себе благодеяние нового
открытия, которое, однако, встретило энергичное сопротивление в cреде
мусульман, раскольников и некоторой части русского простонародья.
В области отправления религиозных обрядов и вероисповедания при
Екатерине II произошли значительные перемены, предоставляющие большую
свободу для различных религий. Так, Екатерина II, несмотря на уничтожение
Климентом XIV ордена иезуитов, дозволила последним жить в Белоруссии.
Она разрешила волжским татарам возобновить мечети, и мусульманская
эмиграция, вызванная строгими мерами Елизаветы, прекратилась. Раскольники
пользовались покровительством и были освобождены от двойной подати,
наложенной на них Петром I. Раскольничья контора была закрыта. Однако
церковь при Екатерине Великой стала еще больше зависеть от государственной
власти. Екатерина сама избирала архиереев и назначала их в разные города,
давала им награды, переводила на другие места. Архиереи получали жалованье
от государства. Большинство монастырей было закрыто, имущество их было
отобрано. Духовные школы, готовившие священников, были поставлены очень
плохо: ученики голодали и бедствовали, обучение не готовило их к жизни
пастыря и духовного отца людей.
В церковном искусстве и музыке очень сильно сказывалось влияние
Запада. Соборы и церкви, построенные в XVIII в., совсем не похожи на
древнерусские храмы а пение во время богослужения стало тоже походить на
светскую концертную музыку, особенно тяжело приходилось духовенству в
деревнях. Крепостное право в это время очень усилилось, и сельский
священник полностью зависел от помещика.
Из среды народа выдвигались талантливые люди, но их способности не
получали должного развития в феодальной России. В 1763 г., на 20 лет раньше
240
Д. Уатта, рабочий уральского завода Иван Ползунов построил паровую
машину. В мастерской Академии наук работал самоучка-изобретатель Иван
Кулибин. Иван Петрович Кулибин (1735—1818) с ранних лет обнаружил
исключительные способности к изготовлению различных механических
устройств. В 1764—1767 гг. создал часы в форме яйца, представлявшие собой
сложнейший
механизм автоматического
действия.
Эти
часы
Кулибин
преподнес в 1769 г. Екатерине II, которая назначила его заведующим
механической мастерской Петербургской академии наук. Здесь Кулибин
сконструировал
«планетные»
карманные
часы,
применив
в
них
компенсационное устройство новой системы: кроме часов, минут и секунд часы
показывали месяцы, дни недели, времена года, фазы Луны. Им были созданы
проекты башенных часов, миниатюрных «часов в перстне» и др< Разработал
также новые способы шлифовки стекол для изготовления микроскопов,
телескопов и других оптических приборов. Он создал часы с музыкой, ряд
оригинальных
приборов
—
телескопов, барометров, построил модель
одноарочного моста, сконструировал «водоход», который двигался против
течения. Но он остался непризнанным и умер нищим.
Не случайно, что коренным вопросом этого времени становится вопрос о
положении крепостного крестьянства, об определении отношений между
помещиками и крестьянами.
Как упоминалось ранее, этот вопрос пыталась решить Уложенная
комиссия, но под предлогом начавшейся войны с Турцией Уложенная комиссия
в декабре 1768 г. была распущена и вновь никогда не собиралась, но ее
деятельность сыграла заметную роль в развитии русской общественной мысли,
тем более что на заседаниях в качестве секретарей присутствовали писатели Н.
И. Новиков, М. И. Попов, А. А. Аблесимов, Г. Р. Державин, В. И. Лайков.
Не сумев подавить оппозиционные настроения с помощью Уложенной
комиссии, Екатерина II обращается к журналистике, стремясь с помощью
нового средства подчинить целям самодержавно-крепостнической политики
русскую общественную мысль. С 1769 г. началось издание журнала «Всякая
241
всячина». Официально издателем считался секретарь императрицы Г. В.
Козицкий, но всем было известно, что за его спиной стояла сама Екатерина II.
Журнал был объявлен сатирическим, и «бабушка» выражала надежду, что ее
почин будет подхвачен: «Мой дух восхищен: я вижу будущее. Я вижу
бесконечное племя Всякия Всячины. Я вижу, что за нею последуют законные и
незаконные дети». Желающим выпускать журналы разрешалось не открывать
своих имен.
Вслед за «Всякой всячиной» действительно появились журналы «И то и
се» М. Д. Чулкова, «Ни то ни се в прозе и стихах» В. Г. Рубана, «Поденщина»
В. В. Тузова, «Смесь» (издатель в точности не установлен), «Трутень» Н. И.
Новикова, «Адская почта» Ф. А. Эмана.
Большинство из них вскоре прекратило свое существование. На 1770 г.
перешли только «Трутень» и «Всякая всячина» (выходила под названием
«Варышок всякой всячины»),
В них Новиков показывал невежество, чванство дворянкрепостников,
причем от критики личностей и отдельных пороков он перешел к обличению
всей системы крепостных порядков. После разгрома Пугачевского восстаажя
Новиков, ставший в 1775 г. масоном, издает философский журнал «Утренний
свет», где большое место занимали вопросы нравственного воспитания.
Новиков старался донести новейшую культуру до самых низших
сословий, поднял «Московские ведомости», довел число подписчиков на них
до неслыханной в то время цифры 4 тыс., усовершенствовал русскую
типографию, основал новые книжные лавки, издал ряд обозрений и книг для
семейного чтения, для юношества, для почти безграмотного рабочего: «Оса»,
«Древняя русская библиофика», «Курьер российских древностей», «Утренний
свет», «Вечерняя заря», «Отдых рабочего», он основал «Филантропическое
общество» и содействовал национальному воспитанию.
Широкая просветительская деятельность Новикова продолжается и в 80-е
годы. Публикуются словари, справочники по русской литературе, издание
детских, женских, экономических журналов. Выходят также периодические
242
издания:
«Городская и деревенская библиотека» (1782—1786), журнал «Детское
чтение» (1785—1789), газета «Московские ведомости» (1779—1789).
Значителен вклад Н. И. Новикова, издававшего учебные книги, и в
развитие школьного дела. Прекрасный организатор, Н. И. Новиков содействует
распространению книжной торговли, открывает в Москве библиотекучитальню, во время голода в 1787—1789 гг. собирает средства для помощи
крестьянам.
Что касается масонства, то существовала определенная традиция,
приписывавшая введение масонства в России Петру I: ведь именно Петр
являлся инициатором всех нововведений в стране. Считалось, что Петр I был
принят в масонство самим Кристофером Вренаном, основателем английского
масонства. Наиболее достоверные сведения о возникновении первой ложи
относятся к 1713 г., когда гроссмейстер лондонской Великой ложи лорд Лавель
назначил капитана Джона Филиппса провинциальным гроссмейстером России.
Ложа была открыта в Москве, но сохранялась в большой тайне. Сильное
влияние, особенно в правление Анны Ивановны и Бирона, шло от немцев.
Масонство продолжало распространяться и при Петре Ш, и при Екатерине II.
Сама императрица не увлекалась новым течением, так как в нем было много
мистики, однако на первом этапе своего царствования не мешала своим
подданным интересоваться модным учением.
Масонство включало в себя и рационалистическое, умственное течение
(так
называется
английская
система),
и
реакционно-мистическое
розенкрейцерство (система ордена Золото-розового креста). Масонские ложи, и
в первую очередь розенкрейцерство, рассматривали и решали все проблемы на
религиозной, а чаще на мистической основе. Внимание масонов привлекали
поиски и разгадка «тайн о божестве, природе, человеке», осуществляемые
путем мистики и магии, алхимии и астрономии. Проповедуя нравственное
самосовершенствование, гуманность, филантропию, масонство не замыкалось в
небольшом тесном кругу, в «тайне». Вольнодумству и безбожию масонство
243
противопоставляло безоговорочное повиновение государям и господам.
Масонство
крайне
враждебно
относилось
к
крестьянским
волнениям,
восстаниям, буржуазным революциям. Однако нравственная философия
масонства с ее идеей самосовершенствования личности через просвещение и
«деятельное человеколюбие», общественную благотворительность привлекла в
ряды масонов часть передовой дворянской интеллигенции, деятелей русской
культуры и общественной мысли.
В 1775 г. масоном становится Новиков, вместе с директором придворного
театра писателем И. П. Елагиным он создает в Москве тайную малочисленную
ложу «Гармония», которую берет под свое покровительство немецкий
масонский орден. Просветительная деятельность Новикова, его обличительные
журналы, слухи, что в его типографии печатаются книги, имеющие опасное
направление, разразившаяся крестьянская война, сведения, что Павел, которого
Екатерина II не хотела видеть на российском престоле, вступил в масонскую
ложу, и причастность к этому Новикова подтолкнули императрицу к
решительным действиям.
Помимо распространения масонских идей в России резкая перемена в
отношении Екатерины Великой ко всякого рода вольнодумству была вызвана
Французской революцией 1789 г. Король Людовик XVI был свергнут. Франция
была объявлена республикой.
С минуты взятия Бастилии Екатерина II поняла, что нельзя более
рассчитывать на поддержку Франции. Она начала действовать в духе
настоящей реакции: она распорядилась учредить строгий надзор за русскими,
которых подозревали в преданности либеральным идеям; запретила давать на
сцене комедию Княжнина «Вадим Новгородский» и хотела ее сжечь.
Екатерина II учредила сыскную канцелярию Шешковского. Журналы и
типографии были закрыты, конфисковано 18 тыс. книг просветительского и
мистического характера. В 1792 г. Новиков был заключен в Шлиссельбургскую
крепость на 15 лет, остальные руководители масонских лож вынуждены были
прекратить свою деятельность на неопределенное время.
244
После ареста Новикова его книжные лавки и типографии были закрыты,
все его предприятия уничтожены.
В 1796 г. Павел I освободил писателя, но не разрешил ему вернуться к
общественной и издательской деятельности.
Русская журналистская сатира XVIII в. нашла свое достойное завершение
в периодических изданиях И. А. Крылова (1769—1844). Девиз Кантемира— «в
стихах смеюсь, а в сердце о злонравных плачу» — был сохранен и
баснописцем. Сатирик-гуманист устами персонажа своего журнала «Почта
духов» Бореида объявил: «Люблю людей, несмотря на их дурачества». НСизнь
и деятельность Крылова — еще одно свидетельство того, что в дворянской
империи выходцы из демократических слоев оставляли в русской культуре
свой неизгладимый след.
Драматургия Крылова (а им были написаны в XVIII в. две трагедии —
тираноборческая «Филомена» и «Клеопатра», текст которой не сохранился, и
несколько
комедий
и
комических
опер)
ставила
серьезные
вопросы
социального бытия его современников, хотя могла иметь и фарсовое
оформление.
Не меньшего внимания заслуживает сатирическая проза Крылова в его
журнальной деятельности. Свой первый журнал «Почта духов» (напоминает
заглавие журнала Эмина 1769г. «Адская почта») Крылов издавал в течение
первых восьми месяцев 1789 г.
В феврале 1792 г. цензура разрешила печатать первый номер журнала
«Зритель». Его издателями и главными участниками вместе с Крыловым были
П. А. Плавильщиков и А. И. Клушин. В этом журнале были опубликованы
замечательные
антимонархические
(«Каиб»)
и
антикрепостнические
(«Похвальная речь в память моему дедушке») произведения Крылова. Свою
журнальную деятельность Крылов закончил изданием «Санкт-Петербургского
Меркурия» (1793).
Писательская и издательская деятельность будущего знаменитого
баснописца имела особое значение: в его произведениях XVIII в. готовился к
245
своему торжеству реализм, созревала демократическая эстетика.
П. А. Плавильщиков, издававший журнал вместе с Крыловым, занимал
такие же радикальные позиции в драматургии и теории театра. Он выступал с
обоснованием «отечественности» в театральных сочинениях; так, он предлагал
представлять Минина и .Пожарского в качестве героев трагедии вместо
мифологических персонажей. Особое значение, по его мнению, имеет
«благопристойность» изображения в комедии быта и нравов каждого
«состояния», т. е. представителей разных сословий, в
числе и крестьян, а не
только дворян.
Французская буржуазная
российской
общественности
1789 г. нашла самый широкий отклик • у
и
во
многом
определила
атмосферу
России. Передовая общественная мысль: (Я. П. Козельский, Е. В. Десницкий и
др.) все более решительно протестует против крепостничества во всех его
проявлениях. Эти мотивы более всего свойственны творчеству А. Н. Радищева
(1749—1802). Он стал первым и единственным писателем в XVIII в., кто вник
«в существо социальных противоречий».
Выходец из состоятельной помещичьей семьи, он получил домашнее
образование, а затем продолжил учебу в Лейпцигском университете, где
познакомился с произведениями Вольтера, Гельвеция, Руссо. Особое влияние
на него оказало творчество Мабли, представителя наиболее революционного
крыла французского Просвещения.
Возвратясь в Москву, он служил в Сенате, Камер-коллегии, таможне. Его
взгляды формировались в обстановке восстания Пугачева. Занимая пост
военного прокурора, Радищев во время восстания познакомился с делами
беглых рекрутов, где, как в зеркале, отразились порядки крепостной России.
Положение крестьян, идеи просветителей, события 1789 г. во Франции подвели
Радищева к мысли о необходимости крестьянской революции в России.
Впервые это прозвучало в оде «Вольность».
Его творчество многообразно. Но прежде всего надо сказать, что новыми
для русской литературы жанрами, введенными сентиментализмом, были
246
путешествия и чувствительная повесть. Первым русским оригинальаым
литературным путешествием была книга А. Н. Радищева «Путешествие из
Петербурга в Москву» (1790), в которой чувствительность, т. е. способность
мыслящего человека воспринимать жизненные впечатления и общественные
противоречия
как
внутреннее
душевное
дело,
явилась
источником
непримиримой вражды к крепостническому строю в целом. «Путешествие»
Радищева не оказало непосредственного влияния на литературу XVIII в., его
воздействие ощутилось позже, в эпоху декабристского движения.
Широкий охват жизни русского общества последних десятилетий XVIII
в. в «Путешествии из Петербурга в Москву» не имел себе равного ни у кого из
писателей, предшественников и современников. Автор впервые нарисовал
реальную картину жизни крепостных. Размышляя об освобождении крестьян
сверху, волей «просвещенного монарха», он разуверился в возможности
мирного их освобождения. Он выдвинул идею уничтожения рабства и
наделения крестьян землей в результате народного восстания.
Идеальным общественным устройством Радищев считал республику с
равными правами всех граждан, доступностью образования.
После тщетных попыток напечатать «Путешествие» в чужой типографии
Радищев купил типографский станок, установил его у себя в квартире и здесь
напечатал книгу, скрыв свое имя. Кто-то, желая выслужиться, доставил книгу
Екатерине. Прочтя «Путешествие», где «царям грозили плахою... императрица
сказать изволила, что сочинитель бунтовщик хуже Пугачева».
По ее приказу за эту книгу автор был арестован и приговорен к смертной
казни. Он был заключен в Петропавловскую крепость как узник Тайной
экспедиции. В связи с подписанием мирного договора со Швецией Екатерина II
решила проявить свое показное «милосердие» и 4 сентября заменила смертный
приговор ссылкой в Сибирь в Илимский острог.
Как бы тяжело ни сложилась личная судьба Радищева, он должен был
быть счастлив: его великая книга включилась в подготовку революционного
взрыва 1825 г.
247
Освобожденный Павлом I, Радищев был отправлен в деревню, но его
книга более 100 лет находилась под цензурным запретом и распространялась
только в рукописных списках. Видя тщетность своих попыток что-либо
изменить в России и не желая заплатить за возвращение из ссылки отказом от
своих убеждений, 11 сентября 1802 г. он покончил с собой. Его последними
словами были: «Потомство за меня отомстит».
Своим творчеством Радищев больше других писателей подготовил
утверждение реализма в русской литературе. Его творчество считают
наивысшим
достижением
«просветительского
реализма».
Включением
завоеваний сентиментализма в области психологического анализа, развитием
гражданской
линии
классицизма
Радищев
выходит
за
пределы
«просветительского реализма». Это еще раз свидетельствует о переходном
характере русской литературы и искусства последней трети XVIII в., когда
одновременно развивались романтические и реалистические тенденции. В силу
этого сложным и пока спорным является вопрос о том, какие еще (кроме
классицизма и сентиментализма) художественные направления формировались
в XVIII в. Выть может, прав был П. Н. Берков, когда писал: «Литературностилистическое выражение четвертого периода — эпохи русского Просвещения
— суммарно можно было бы назвать «постклассицизмом»; здесь мы встречаем
и элементы сентиментализма в классицизме, и перерастание классицизма в
реализм, и черты преромантизма. Было бы, однако, ошибкой прямолинейно
называть это многообразие стилистических исканий каким-либо одним
термином, например сентиментализмом, реализмом или преромантизмом. Это
сильно обеднило бы наше представление о художественной, эстетической
жизни последней трети XVIII в.
С
наибольшей
глубиной
проблемы
природы
искусства
и
его
происхождения были поставлены А. Н. Радищевым в его философском
трактате «О человеке, его смертности и бессмертии» (1792—1796).
Радищев
подходит
к
человеку
как
единству
биологического
и
социального, в сознании и чувствах которого он видит результат деятельного
248
воздействия на него общественной жизни, т. е. истории человечества,
определившей формирование социального человека.
Культура для него — результат социальной истории человека,
художественный идеал эпохи исторически обусловлен, имеет социальную
природу и социальную функцию86.
С иной гносеологической основой выступает Н. М. Карамзин (1766—
1826) в своих сочинениях, которые он писал для «Московского журнала»
(1791—1792), а затем и в других произведениях. Гердер и Кант (истолкованный
Шиллером) помогают формированию его эстетических принципов.
Большое влияние на Карамзина, по его собственному признанию, оказало
творчество Вальтера Скотта. Карамзин хотел поставить памятник Вальтеру
Скотту в своей усадьбе, о приобретении которой он мог только мечтать.
Карамзину принадлежит заслуга укоренения самого термина «эстетика» в
русской критике: «Эстетика есть наука вкуса... Баумгартен первый предложил
ее как особливую отдельную от других наук, которая, оставляя логике
образование высших способностей души немой, т. е, разума и рассудка,
занимается исправлением чувств и всего чувственного, т. е. воображение с его
действиями. Одним словом, эстетика учит наслаждаться изящным»87.
Под
влиянием
Карамзина
в
русской
журналистике
начинается
обсуждение собственно эстетических проблем и проблем более широкого плана
— культуры — соотношения искусства и морали, добра и красоты. Он пролагал
новые пути в области трактовки характеров, тематики, стилистических средств
и в особенности в области прозаических жанров.
«Письма русского путешественника» — произведение, явившееся
результатом поездки Карамзина в ряд стран Западной Европы, по своему жанру
примыкает к популярной у сентименталистов литературе путешествий.
Во время своего путешествия писатель оказался свидетелем революции,
начавшейся в июне 1789 г.
Он разделял веру французских просветителей (Руссо, Вольтера и др.) в
то, что человечество под влиянием просвещения мирным путем, постепенно
249
сможет прийти к новому обществу, в котором будут царить справедливость и
счастье.
Но после казни короля Людовика XVI в январе 1898 г., после прихода к
власти якобинцев он резко изменил свое отношение к революции; увидев, что
идеи Руссо осуществлялись насильственным путем, он отказался от этих идей.
В своих «Письмах» Карамзин утверждает, что «всякое гражданское
общество, веками утвержденное, есть святыня для добрых граждан, и в самом
несовершеннейшем
из
них
надобно
удивляться
чудесной
гармонии,
благоустройству, порядку... Всякие же насильственные потрясения гибельны, и
каждый бунтовщик готовит себе эшафот». Поэтому он не приемлет
Французской революции, оказавшись ее свидетелем в Париже.
Юношеское увлечение просветительским идеалом свободного человека
быстро рассеялось; оно сменилось пессимизмом, неверием в человека.
Наступил новый этап в творчестве Карамзина — теперь он осуждает
революцию.
Во вторую половину 90-х годов Карамзин приходит к убеждению, что
искусство выше жизни.
Своими произведениями «Фрол Силин» (1791) и «Бедная Лиза» (1792)
Карамзин включается в общее русло развития русской культуры, для которой
главной стала крестьянская тема.
Подмена
социальных
категорий
нравственными,
характерная
для
творчества Карамзина, обнаруживается и в «Бедной Лизе», сделавшей
Карамзина кумиром читающей публики.
Отказавшись
от
социального
подхода
к
изображению
русской
действительности, Н. М. Карамзин основное внимание сосредоточил на
психологии героев, достигнув здесь значительного мастерства. Как никто из
предшествующих русских писателей, он сумел показать все перипетии любви,
передать тончайшие оттенки чувства.
Сентиментальное воспроизведение душевных переживаний «сердца
наблюдателем по профессии», как Карамзин назвал писателя, стало более
250
последовательным в его поэзии, хотя и в ней прослеживаются выходы в другие
формирующиеся системы. Поэт стремится в своих стихотворениях изобразить
внутренний мир человека, передать его чувства и настроения.
Карамзин проповедует философию «мучительной радости», утверждает
«приятность
грусти»,
называя
сладостным
чувством
меланхолию
—
«важнейший перелив от скорби и тоски к утехам наслажденья». Откликом
этому чувству явилось стихотворение «Меланхолия».
Создавая глубоко интимную лирику, переводя «все темное в сердцах на
ясный нам язык», Карамзин использовал для этого и специальные камерные
жанры, которые в последующем мы встретим не только у поэтовсентименталистов, но и у Жуковского, Батюшкова: балладу, дружеское
послание, поэтические мелочи, мадригалы и т. д. В элегической, любовной
лирике Карамзиным был создан поэтический язык для выражения всех
сложных и тонких чувств, для раскрытия «жизни сердца». Фразеология поэта,
его образные, поэтические словосочетания типа «люблю — умру любя», «слово
— звук пустой», «зима печали», «голос сердца сердцу внятен» и т. д. были
усвоены последующими поколениями поэтов, их можно встретить в
романтических произведениях Пушкина.
В «Послании к Дмитриеву» Карамзин заявляет:
Любовь и дружба — вот чем можно Себя под солнцем утешать! Искать
блаженства вам не должно, Но должно — менее страдать;
И кто любил и был любимым, Был другом нежным, другом чтимым, Поэт
в мире сем недаром жил, Недаром землю бременил.
В начале нового, XIX столетия Карамзин сумел преодолеть свое отчаяние
и пессимизм. Осуждая по-прежнему революцию, он теперь обратился к
истории. Любя Россию, он стремился пробудить в своих соотечественниках
гордость за родину, ее прошлое, ее культуру. В 1802 г. Карамзин издает новый
журнал «Вестник Европы», но с 1804 г. оставляет его и целиком посвящает
себя «Истории государства Российского». В 1818 г. в Петербурге он издал
первые восемь томов «Истории», имевшие шумный успех. Мысль .о'пользе
251
самодержавия, о невозможности в настоящее время освободить крестьян
вызывали возмущение и протест. Но «История» Карамзина не сводилась к
прославлению монархии. Она восстанавливала прошлое России, рассказывала о
мужестве народа, отстаивала независимость отечества и в пору борьбы с
татарским игом, и в годы польского нашествия, воспитывая любовь ко всему
русскому, показывала на отдельных примерах царствования Ивана Грозного и
Бориса Годунова губительное следствие деспотизма. Вот почему последние
тома «Истории государства Российского» (9-й и 10,-й),.вышедшие в 20-х годах,,
пользовались
большим успехом, чем первые восемь; к ним обращались и
декабристы, и Пушкин.
Образованность, ум, независимая позиция по отношению к власти, к
императору Александру, любовь к России, высокое. понимание долга писателя,
честность и гуманность— все эти черты нравственного облика Карамзина
привлекали к себе представителей передовой России. С убеждениями
Карамзина и идеологией не соглашались, с его идеализацией самодержавия
боролись, но Карамзина-человека уважали и любили; его дом посещали
декабристы, частыми гостями в нем были Жуковский и Вяземский, Батюшков и
Пушкин. Когда в 1820 г. началось преследование Пушкина за его
вольнолюбивые стихи, Карамзин делал все, чтобы смягчить его участь.
Карамзин умер в 1826 г.., не закончив 12-го тома «Истории государства
Российского». Рассказ об эпохе борьбы с Дмитрием Самозванцем оборвался на
полуфразе: «Орешек не сдавался...»
Само просветительство в России породило
метода:
интеллектуальный,
основных художественных
представленный
классицизмом,
и
сентиментальный. Ранний сентиментализм 60, 70 и 80-х годов, не выливаясь в
законченную программу художников, писателей, оказывал большое влияние на
творчество культом пасторальных мотивов, идеей бегства в природу,
воспеванием простых человеческих чувств, далеких от дидактической патетики
классицизма. Сентиментализм в системе Просвещения XVIII в. уже намекал со
всей грустью и аполитичностью на невозможность свершения идеалов этого
252
течения. Программный сентиментализм рубежа веков вообще выскажет
скептицизм по поводу надежд духовной дворянской элиты эпохи Просвещения.
Творчество Карамзина сыграло выдающуюся роль в истории русской
культуры. В. Г. Белинский начинал именем Карамзина новую эпоху, отмечал,
что писатель «создал на Руси образованный литературный язык», сумев
«заохотйть русскую публику к чтению русских книг». «Чистая, высокая слава
Карамзина принадлежит России, — писал А. С. Пушкин, — и ни один писатель
с истинным талантом, ни один ученый человек, даже из бывших ему
противниками, не оказал ему дани уважения глубокого и благодарности».
Карамзин сумел раскрыть психологию человека как динамический
процесс, и с полной убежденностью он мог воскликнуть: «Человек велик духом
своим! Божество обитает в его сердце!»
От
Карамзина
и
Радищева
идут
два
направления
русской
культурологической мысли. Одно из них, исходящее от Карамзина, ищет
решения
проблем
исторического
развития
России
через
философско-
эстетическое познание национального искусства. Оно получает особое
значение в русской культуре 20-х годов XIX столетия.
Другое
направление,
следуя
Радищеву,
ищет
путей
познания
национального искусства как социального явления; оно видит в искусстве не
только средство национального самопознания, но и действенную силу
общественного переустройства. Это направление дает себя особенно знать в
литературной деятельности декабристов и в демократической мысли 30—40-х
годов XIX в.
Распространение во второй половине XVIII в. русского сентиментализма
объясняется тем, что в общественной жизни России начинают играть
немаловажную роль люди «третьего чина». Их настроения находят выражение
в произведениях Ф. Эмина, М. Веревкина, в стихотворениях М. Муравьева,
писавшихся, как заявлял автор, «во знак чувствительной души».
Видным представителем русского сентиментализма был И. И. Дмитриев
(1760—1837) — автор песен, сатир, басен и других стихотворных жанров. В
253
русскую литературу он вошел как один из создателей легкой поэзии, оказав
влияние на Жуковского и Батюшкова.
Выделение
человеческой
личности
независимо
от
ее
сословной
принадлежности в качестве основного объекта изображения в литературе,
раскрытие ее духовного мира, ставшего основным структурообразующим
компонентом в сентиментальных произведениях, свидетельствуют о том, что
сентиментализм как направление был неразрывно связан с общим процессом
демократизации русской культуры в XVIII в.
Представление о том, что путь к добру лежит через красоту, через
свободную игру творческих способностей человека, завоевывает все большее
распространение. Эту ведущую идею русской культуры в конце века лучше
всего выразил в стихотворении «Любителю художеств» (1791):
Боги взор свой отвращают
От не любящего муз,
Фурии ему влагают
В сердце черство грубый вкус,
Жажду злата и сребра,
Враг он общего добра!
Постепенно в связи с этим утилитарное отношение к искусству как
средству общественного воспитания, как орудию государственной пользы
сменяется представлением о свободе искусства, о независимости художника, о
превосходстве искусства над миром практических интересов.
«Личность Державина, — по словам Д. Д. Благого, — являет собой в
высшей степени сочный, яркий и полнокровный образ достаточно типичного
представителя русского XVIII столетия — человек, который исполнен не
только многих идей и понятий, но и предрассудков своего времени и своего
класса. Но наряду с этим Державин резко выдается из массы своих
современников, рельефно выступает из общего фона своими высокими
интеллектуальными и моральными качествами, делающими его одним из
наиболее колоритных характеров эпохи». Родственники прямо упрекали его,
254
что «Он бранится с царями и не может ни с кем ужиться». И немудрено: вот
каким поэт видит человека, стоящего близко к трону:
Осел останется ослом, Хотя осыпь его звездами;
Где должно действовать умом, Он только хлопает ушами.
Гавриил Романович Державин (1743—1816) совершил настоящий бунт в
царстве жанров. Молодой поэт учился у своих именитых предшественников:
правилам
версификации
Ломоносова
и
у
Сумарокова.
Тредиаковского,
Но
наставницей
поэтической
ему
была
практике
сама
у
жизнь.
Подтверждение этому — творчество поэта и его собственное признание:
Кто вел его на Геликон,
И управлял его шаги?
Не школ витийственных содом, —
Природа, нужда и враги!
Поэзия определяется Державиным как «говорящая живопись». Он
придает большое значение не только колористической, но и звуковой стороне
своих стихов — их «сладкогласию» и звукоподражательности. Соединяя слова
«высокие» и «низкие», Державин освобождал отечественную поэзию от
сковывающих пут теории «трех штилеи», открывал дорогу развитию
реалистического языка.
В. Г. Белинский сказал, что «Державин — отец русских поэтов», что он
«был первым живым глаголом нашей поэзии русской»43.
В творчестве Дениса Ивановича Фонвизина (1745—1792) нашли свое
воплощение характерные черты просветительской эстетики и начата была
«революция в искусстве» на русской почве. Фонвизин вошел в историю
русской
литературы
как
создатель
социальной
комедии.
Служа
в
Дипломатической коллегии под началом Панина, он увидел истинный характер
«просвещенного правления» Екатерины II. Одним из первых Фонвизин начал
разоблачать миф о «философе на троне», обличать тупость, невежество русских
дворян.
В своей первой оригинальной комедии «Бригадир» (1769) он не
255
ограничился только осмеянием отрицательных сторон действительности, но и
показал их причины, их социальную обусловленность. «Бригадир» написан в
основном по правилам высокой комедии классицизма.
Другая комедия «Недоросль» (1782) справедливо считается вершиной
творчества Фонвизина и всей отечественной драматургии XVIII в. Сохраняя в
ряде случаев связь с предшествующей традицией, комедия «Недоросль»
является глубоко новаторским произведением. Прежде всего был новым ее
жанр. Это первая социально-политическая комедия на русской сцене. Она
ставит три основные проблемы: крепостного права, воспитания и формы
государственной власти, которые даны, как и в действительности, в их
неразрывной и взаимной обусловленности.
Художественное своеобразие «Недоросля» не укладывается ни в рамки
классицизма,
:ни
тем
более
в
русло
сентиментально-романтического
направления. Здесь продолжался поиск иной идейно-эстетической системы,
соответствующей общей тенденции формирования новых жанров, характерной
для литературной эволюции последней четверти XVIII в.
Разговор о литературе, очевидно, нельзя считать законченным, не
коснувшись такого важного явления культуры, как народное литературное
творчество.
В своих классических формах и в основном составе русский фольклор
сложился, в XI—XVII вв. Он представляет собой художественное творчество
народных масс, в первую очередь крестьянства. Фольклор бытовал в разной
среде. Значительный вклад в него внесли связанные с крестьянством
социальные группы: посадские люди, солдаты, отходники, бурлаки, дворовые,
каторжане.
С XVIII в. в России развивался рабочий фольклор: песни о тяжелом
положении рабочих, их выступлениях против хозяев. К концу XIX в. в рабочем
фольклоре на первое место выдвигается революционная песня. Грани между
собственно фольклорной и литературными песнями начинают стираться.
Задолго до возникновения книжной поэзии народная лирика раскрывала
256
внутренний мир человека, передавая разнообразие эмоций и переживаний,
связанных с наиболее типичными для народной жизни социальными и
психологическими коллизиями. Народная лирика широко отразила темные и
светлые стороны жизни, выразила вольнолюбивые стремления народа.
Определенное место в ряду писателей и публицистов XVIII в. занимает и
сама императрица Екатерина П.
Несмотря на склонность к западному искусству и науке, она настолько
прониклась русской культурой и русским духом, что шутя просила своего
доктора выпустить из нее всю немецкую кровь. Как истово русский человек она
написала для своих внуков Александра и Константина рассказы из русской
истории «Записки касательно Российской истории», «Бабушкину азбуку»,
целую
«Александро-Конетантиновскую
библиотеку»,
напечатанную
в
Германии, включающую в себя в том числе и сказки для детей: «Сказка о
царевиче Хлоре», «Сказка о царевиче Февее».
Екатерина оставила 12 томов литературных трудов, пьесы, либретто опер,
сказки, политические памфлеты. Особым успехом пользовался, например,
весьма забавный памфлет «Противоядие» на французского аббата Шапп де
Отром и на его книгу «Путешествие в Сибирь». Наконец после нее остались
довольно любопытные «Записки» о ее приезде в Россию и о жизни в первое
время по прибытии.
Екатерина II трудилась для рождающегося русского театра; в своей
лирической драме «Олег» она прославила первый поход русских против
Константинополя; в комедии «Горебогатырь» осмеяла Густава III; в комедиях
«Шарлатан и обманутый» бичевала Калиостро, приехавшего в Россию дурачить
людей; .ее комедии «Именины г-жи Ворчалкиной», «О время!», «Антидот» и
многие другие не что иное, как сатиры на современные нравы.
Знаменательно, что и в преддверии третьего тысячелетия с успехом идет
в Таллинне: пьеса Екатерины II «Расстроенная семья», герой которой
Двороброд хитрыми словесными и различными кознями превращает добрых
родных в злейших врагов.
257
Надо сказать, что театр властно вторгся в культурную жизнь середины и
второй половины XVIII в. Окрепшая отечественная драматургия давала
возможность ставить спектакли на самые различные, нередко острые,
злободневные темы («Недоросль» Ф. И. Фонвизина и др.). Наряду с
любительским театром (в школах, училищах) развивается профессиональное
театральное искусство — драматическое, оперное, балетное. Вельможи
заводили свои театры, набирая в труппы одаренных крепостных. Так возник
крепостной театр, сыгравший огромную роль в развитии русского сценического
искусства.
И
если
общественных,
профессиональных
театров
было
относительно немного, то крепостных помещичьих театров, только по
сохранившимся сведениям, было в конце XVIII — начале XIX в. 155, из них
103 — в городах. Больше половины — 53 в Москве и 27 — в Петербурге.
Владельцы провинциальных крепостных театров прилагали все усилия,
чтобы не отстать от столицы. Даже театральные здания были копиями с
известных столичных театров. Спектакли отличались великолепием и
необыкновенной
пышностью.
Особенно
славилась
группа
графов
Шереметевых, Юсуповых, Воронцовых. В историю театра вошли имена
крепостных актеров П. И. Жемчуговой, Т. В. Шлыковой-Гранатовой.
Прекрасная актриса Прасковья Ковалева-Жемчугова, ставшая незадолго до
своей смерти графиней Шереметевой, обладала необыкновенным голосом и
красотой.
«Театр волшебный надломился,
Хохлы в нем опер не дают,
Парашин голос прекратился,
Князья в ладони ей не бьют.
Умолкли нежной груди звуки,
И Крез — меньшой скончался в скуке», —
писал поэт И. М. Долгорукий, потомок Шереметевых. Действительно,
один из самых богатых людей России овдовевший Шереметев до конца дней
своих тосковал о своей жене, находя забвение лишь в ее театре, на который он
258
тратил все свое состояние.
В 1793 г. по инициативе вице-губернатора И. М. Долгорукова в Пензе
открылся «Театр благородных любителей».
Для торжеств по случаю коронации Екатерины II Волков в своем театре
поставил маскарад «Торжествующая Минерва» (1763). Репертуар театров
отличался большим разнообразием. К «истинно общественным комедиям»,
например, принадлежит «Ябеда» В. В. Капниста (1758—1823), она принесла
ему долгую заслуженную славу.
Комическая опера, расцвет которой падает на последнее тридцатилетие
XVIII в., была также заметным явлением культуры.
26 августа 1772 г. была поставлена в Царском Селе первая русская
комическая опера «Анюта» М. И. Попова (1742 — около 1790).
«Анюта» — произведение на крестьянскую тему. Здесь достаточно
правдиво говорится о трудностях крестьянского быта в крепостной деревне.
Тяжелый труд на барина — вечный удел крестьянина:
Мужик, сушись, крутися,
Потей и работай;
И после, хоть взбесися,
А денежки давай.
Большим успехом у современников пользовалась опера М. Матинского
«Санкт-Петербургский гостиный двор» (1781). Она трижды издавалась в 90-х
годах XVIII в.
Замечательный русский и украинский композитор этого времени Д. С.
Вортнянский писал оперы, произведения для хора и камерного оркестра.
Мягкий
лиризм,
задушевность,
ясность
мелодии
снискали
творениям
Бортиянского славу в России и за ее пределами.
Музыка в XVIII в. приобретает разнообразные функции в общественной
и культурной жизни, освобождаясь от религиозной зависимости. Развивается
домашнее любительское музицирование.
Создается оперный театр, а в конце века устраиваются публичные
259
концерты. Молодые русские композиторы учатся за границей, где получают
всеобщее признание. Например, солдатский сын Е. Фомин после окончания
Волонской академии музыки в Италии был удостоен почетного звания
«маэстро композитора» (у итальянцев почетное название композитора, маэстра
музыки). Академия избрала его своим почетным членом почти одновременно с
великим Моцартом.
Так в последней трети XVIII в. сложилась русская композиторская школа,
виднейшими
представителями
которой
были
М.
С.
Березовский,
упоминавшийся Д. С. Бортнянский, В. А. Пашкевич, Е. И. Фомин, И. Е.
Хандошкин. Она формировалась под непосредственным воздействием идей
русского
просветительства.
Характерные
ее
черты—
демократизм
и
национальная самобытность образов, интерес к темам и сюжетам из народной
жизни.
В центре внимания русских композиторов XVIII в. находилась опера,
основанная на чередовании вокальных номеров с разговорными сценами.
Образец такой песенной бытовой комической оперы — «Мельник — колдун,
обманщик и сват» М. М, Соколовского на текст А. О. Аблесимова (1779), в
музыке которой использованы подлинные народные мелодии. Вместо музыки в
тексте сначала просто указывалось, на мотив какой народной песни нужно петь
ту или иную арию. Фомин обработал музыку песен в настоящую оперу.
С 30-х годов в Петербурге устраивались регулярные представления
оперно-балетиых спектаклей при дворе Анны Ивановны. Танцевальные сцены в
операх ставили балетмейстеры Ж. Б. Ланде и А. Ринальди (по прозвищу
Фоссано). В 1738 г. B Петербурге была открыта балетная (танцевальная) школа,
на основе которой в 1779 г. создана театральная школа (ныне хореографическое
училище), с 1773 г. балетному искусству начали обучать в Московском
воспитательном
доме,
танцевальные
классы
которого
стали
основой
Московского академического хореографического училища. Помимо балетного
тогда же там были организованы «классы изящных искусств» драматический,
вокальный, инструментальной музыки.
260
В XVIII в. роль светской культуры резко возрастает. Это выражается и в
дальнейшем утверждении и расцвете живописи. Особенно значительны были
достижения в области художественного творчества, связанного с изображением
людей, прежде всего из привилегированных классов. Искусство портрета
нашло свое блестящее воплощение в картинах И. П.;
Аргунова, А. П. Антропова, Ф. С. Рокотова, Д. Г. Левицкого, В. Л.
Боровиковского, где классицистический идеал человека сочетался с мотивами,
навеянными сентиментализмом.:
Характерная черта живописи XVIII в. —• освобождение от культовой
тематики. Наиболее ярко новые веяния сказались в портрете, появляется
изображение человека со всеми присущими данному лицу особенностями и
качествами. Русское портретное искусство этого времени имеет мировое
значение, особенно выделяются 3 мастера: Дмитрий Левицкий, Владимир
Боровиковский и Федор Рокотов.
Кисти Рокотова принадлежат парадные портреты Петра Екатерины II,
графа Орлова. Особенно удавались ему женские образы, среди самых
совершенных — портреты Струйской и Новосильцевой.
Впервые имя Левицкого получило известность в связи с выставкой в
Академии художеств в 1770 г., на которую он представил шесть блестяще
написанных
портретов.
Писал
портреты
Дидро,
Екатерины
II,
отца
просветителя Новикова, создал серию портретов «смолянок» — воспитанниц
Смольного института благородных девиц. Изобразив их исполняющими
концертные номера, он мог отобразить человека в действии, раскрыв черты его
характера.
Боровиковский был учеником Левицкого и смог превзойти в искусстве
портрета своего учителя. Портреты Лопухиной, сестер Гагариных относятся к
числу лучших лирических произведений. Одним из образцов мужского
портрета является портрет князя Е. В. Куракина. Его привлекали натуры
энергичные, люди сильных чувств.
Русское искусство XVIII в. обогатилось многими шедеврами мастеров,
261
вышедших из крепостных крестьян. Это не только крепостные актеры, но и
художники, архитекторы, поэты, многие из которых так и остались
безвестными.
Некоторые из них получили признание, их имена хорошо известны.
Не одну славную страницу в истории русского национального искусства
вписали крепостные художники — Иван Петрович Аргунов, позднее Василий
Андреевич Тропинин, Орест Кипренский из крепостных, но в раннем детстве
получил вольную, Андрей Воронихин, Борис Орловский — ваятель и др. О
жизни крепостного художника И. П. Аргунова сохранилось мало сведений.
Известно, что он происходил из крепостных живописцев и архитекторов графа
Шереметева. Героями его картин были люди из народа. В 1785 г. Аргунов
создал одну из лучших своих работ — «Портрет неизвестной крестьянки в
русском костюме».
В Третьяковской галерее есть две картины художника Михаила
Шибанова на темы из жизни крестьян. Шибанов сам был крепостным. Его
сочувствие крестьянам очевидно для каждого, кто смотрит на его картины.
Шибанов не обличает крепостнические порядки. И в то же время изображение
крестьян людьми, полными благородства и человеческого достоинства, было
необычным в ту эпоху. Эти образы приобрели несомненный оттенок эпической
идеализации,
включающейся
в
общую
систему
стиля
классицизма.
Идеализация была нужна, чтобы средствами искусства подчеркнуть, что
крестьянин значителен, достоин внимания.
Продолжателями бытового жанра М. Шибанова были И. Фирсов и И.
Ерменев. Становление пейзажа было связано с научно-познавательной
традицией, обогащавшейся эмоциональным восприятием мотива (видопись М.
И. Махаева, М. М. Иванова).
Больших успехов достигла в это время и историческая живопись А. П.
Лосенко, И. А. Акимова, Г. И. Угрюмова. Тематически она вся создавалась как
воплощение
«идей»
(Сумароковым,
исторических
Ломоносовым),
а
сюжетов,
предложенных
поэтами
собственно
изобразительно
—
как
262
воспроизведение мизансценировок и техники жеста русского театра того
времени.
Эстетическая мысль эпохи стремилась совместить государственный
интерес и возможности художества. Всего легче это претворялось в
архитектуре, развитие которой в значительной мере было подчинено задачам
градостроительства, осуществляясь, как формировал эту идею в 1759 г.
Варфоломей Растрелли, «для славы всероссийской». И даже позднейшее
частное строительство дворянских усадебных зданий нашло в себе некую
общую идею представительности в сочетании с отражением индивидуальных
вкусов личности владельца.
Русская
архитектура
развивалась
в
системе
общеевропейских
художественных стилей. С. начала XVIII в. распространяется барокко.
Первоначально оно было связано с традициями русского зодчества XVII в.
(Меншикова башня в Москве), но вскоре приобрело ясный и рациональный
ордерный строй, сдержанный декор.
На первый взгляд барокко стремится к художественному штампу:
действительно, оно с какой-то механической яростью может повторять одну и
ту же фигуру, один и тот же завиток, одну ноту.
Барокко знало очень развитую систему аллегорических образов, которой
была посвящена специальная наука — иконология. Иконологические словари
были чрезвычайно распространены в странах Западной Европы, их хорошо
знали и в России. Иконологические словари (например, автора Чезаре Рипа)
были в библиотеках Петра I и его сподвижников. Ими пользовались Ломоносов
и Растрелли. Некоторые из иконологических лексиконов — вроде «Символы и
эмблемы» Андреа Альчати — были изданы во времена Петра I на русском
языке в Амстердаме. Маскароны, лиственные орнаменты, кариатиды, картуши
с надписями, статуи на языке барокко представляли целые понятия.
Архитектуру, украшенную этими значащими формами, — а архитектура
барокко была богато изукрашена ими — можно было читать, как открытую
книгу. Аллегория и эмблемы широко использовались при оформлении садов,
263
праздников, фейерверков, театральных представлений, книг, помещений.
Иконологический лексикон Лакомба де Прозель был переведен на
русский язык Иваном Акимовым. Русские садоводы (Н. П. Осников, например)
прямо, исходя из иконологической интерпретации образов прошлого, говорят о
том, где лучше расставлять скульптурные аллегорические изображения. Такие
же программы можно встретить и в других рекомендациях строительства
усадеб (у И. Леля).
Благодаря иконологии, получившей русское название — «образословие»,
«культурный герой», воспитанный в соответствующих традициях, легко
«читал» символы усадьбы. Иконология была посвящена изучению того, как
«делать видимым изображения, понимаемые только нашим разумом», «как
представить в человеческом образе Истину, Добродетели, пороки». В России
середины XVIII в. уже хорошо знали о таких упоминавшихся классических
сочинениях этой науки, как работы итальянца Чезаре Рипа и книге
«Эмблематы» Андрея Альчати.
Барокко оказало влияние прежде всего на все развитие русской усадьбы.
Усадьба потеряла утилитарный характер, став сложным художественнокультурным комплексом. Барокко создало особую структуру планировки
усадьбы, выделив в ней зоны зелени, главных построек, служебных и
хозяйственных павильонов. Барокко насытило мир усадьбы аллегориями и
поэтическими символами, от которых она потом уже никогда не откажется.
Декоративная насыщенность убранства, богатство скульптуры в саду — все это
от времени первой половины века. Барокко, наконец, стремилось к смешению
жанров и типов, что сказалось в том, что церковь стала похожа на парковый
павильон и тем самым потеряла особое смысловое значение в усадебном
комплексе. Барокко создало мир усадьбы как замкнутый идеальный мир
природы, жизни и искусства.
В середине XVIII в. на первый план вышло дворцовое зодчество с его
великолепными произведениями русского барокко, в которых богатство
архитектурной фантазии сочетается с четкостью объемно-пространственной
264
композиции, а изобилие и пышность пластических форм — с тонкостью
деталей и отделки.
Переход к классицизму в 1760—1770-е годы был ознаменован
постройками А. Ф. Кокоринова, ЭК. В. М. ВалленаДеламота, А. Риналди.
Своеобразие русской архитектуры этого периода заключается в гармоническом
сочетании барокко и классицизма — в ней композиционная и пластическая
фантазия
барокко
и
проникнутое
романтикой
эмоциональное
начало
гармонически сливались со свойственными классицизму гражданским пафосом
и ощущением величия человеческого разума.
Классицизм воплотил основные идеи «просветительства»:
требование «естественности», разумности и нравственности. Классицизм
видел в использовании ордерной системы не только средство «украшения»
(хотя сами русские архитекторы пользовались именно этим термином), но и
выражение «естественного» закона самой архитектуры. Для классицизма была
«неестественна» всякая непропорциональность, всякая атектоничность.
Искусство несло в жизнь сам дух Просвещения: «Вез просвещения
напрасно все старанье: скульптура — кукольство, а живопись — маранье» (Я.
Княжнин). Классицизм, построенный на ассоциациях с античностью, должен
был
воспитывать культурного
героя
своей
эпохи. Мир
его
должен
бытрационален. Этот дух рациональности царит и в мире архитектуры, и в
мире природы.
Особое внимание уделялось строительству в Петербурге и Москве.
Одним из крупнейших зодчих того времени был упомянутый Варфоломей
Растрелли (1700—1771). Родом итальянец, он с юных лет жил в России. Его
творчество испытало сильное влияние второй родины, которой он подарил
выдающиеся архитектурные произведения. Под руководством Растрелли на
набережной Невы был построен шедевр русской архитектуры — Зимний
дворец (ныне в нем размещается крупнейший музей — Государственный
Эрмитаж). По заказам знатных особ той поры (Строгановых и Воронцовых)
зодчий возвел великолепные дворцы. В окрестностях Петербурга Растрелли
265
построил впечатляющие дворцовые ансамбли (Большой дворец в Петергофе и
Екатерининский дворец в Царском Селе). С именем этого выдающегося
зодчего связано также здание Смольного монастыря.
Вокруг крупных мастеров всегда формировалась целая школа. В истории
русской архитектуры второй половины XVIII в. можно назвать, пожалуй,
четырех русских архитекторов, чья деятельность оказала определяющее
влияние на весь характер строительства, в том числе и усадебного, это И. Е.
Старов, В. И. Баженов, М. Ф. Казаков и Н. А. Львов.
Иван Егорович Старов входит в плеяду великих зодчих русского
классицизма XVIII в. Старов, быть может, наиболее чисто воплощает в своем
творчестве самую середину этого стилистического движения. Классицизм в
Петербурге наиболее полно выражен в творчестве Старова. Им построен
Таврический дворец, собор Александро-Невской лавры.
Неоценимый вклад в русскую и мировую архитектуру второй половины
XVIII в. внес гениальный зодчий Василий Иванович Баженов (1737—1799). Его
самостоятельный стиль складывается в 1760 г., когда бывший ученик Академии
художеств едет в Париж. Он познакомился с творчеством Ж. Суффло, А.-ЭК.
Габриэля, Ш. де Вальи. Во Франции Баенов стал формироваться как
классицист, как просветитель, как крупный архитектор. Его образование
завершила поездка в Италию. Хотя он ничего еще не построил, слава его как
архитектора приобрела европейский характер.
Его приняли в число своих членов Флорентийская и Клементийская
академии.
Полный счастливых надежд, Баженов в 1765 г. вернулся на родину.
Мечтам его не суждено было воплотиться. Баженов мечтал об архитектуре,
полезной народу, высоко оценивая культуру Греции и порицая Египет. Он
мечтал
строить
«палладиумы
народу».
И
мысли
его
были
близки
высказываниям Ф. Н. Каржавина, друга архитектора, ученого, жившего долгое
время в Париже. Баженов, Каржавин и Львов заложили основу архитектурной
нормы просветительского классицизма в России. Многие его планы не были
266
осуществлены. Многим неосуществленным проектам Баженов отдал все свои
знания, весь свой талант и высокие помыслы.
Кризис баженовского просветительства, начавшийся под ударами судьбы
(если только судьбой можно назвать абсолютистский режим второй половины
XVIII столетия), приводит к тому, что архитектор становится масоном,
примыкая в этом сложном и противоречивом движении политической мысли к
крайнему свободолюбивому крылу. Наряду с Новиковым он участвует в
сложении своеобразного явления — «масонского просветительства».
Официальное признание пришло к Баженову в 1799 г., когда он был
назначен вице-президентом Академии, художеств. Но дни его жизни подходили
к концу.
Главные творения Баженова связаны с Москвой. Здесь им было
построено здание, которое и поныне завораживает взоры москвичей и гостей
столицы. Напротив Кремля, на холме, вознесся горделивый и изящный дом
Пашкова, богатого заводовладельца (ныне старое здание Государственной
бибиотеки). Баженову принадлежат проект Михайловского замка в Петербурге
и неосуществленный проект Кремлевского дворца. Трагически сложилась и
судьба дворца в Царицыно, разрушенного по приказу Екатерины II за близость
Баженова к Новикову.
Вез имени Матвея Федоровича Казакова (1788—1812) невозможно себе
представить русскую архитектуру второй половины XVIII в. Предки этого
великого зодчего были крепостными. Немало великолепных сооружений возвел
Казаков в Москве. Простое и величественное здание Московского университета
перекликается с монументальным зданием Сената в Кремле.
Выдающееся свершение М. Ф. Казакова — Колонный зал Дворянского
собрания (теперь Колонньхй зал Дома союзов). Поразительно сочетание
естественной простоты и особой торжественности этого всем известного зала.
Грлицынская больница, Петровский дворец (ныне Академия им, Н. Е.
Жуковского) являются и сейчас украшением Москвы.
Дворец построен в 1776—1796 гг. при Екатерине II. Навали его
267
Петровским по названию Петровского монастыря, так как дворец построили на
землях, принадлежавших этому монастырю. Дворец был подъездным; служил
для въезда в Москву русских царей на коронацию в Успенский собор. Сама
Екатерина II бывала в нем несколько раз. Четыре дня в нем отсиживался
Наполеон, пережидая московский пожар.
М. Ф. Казаков, как и В. И. Баженов, воплощал в своих произведениях
идеи классической архитектуры, которой присущи простота и строгость форм,
выделение главного сооружения в ансамбле, симметричное расположение
зданий, строгое внешнее оформление (в отличие от барокко с его нарядностью
и «узорочьем»).
Школа Казакова — архитекторы О. И. Бове, И. К. Егоров, Р. Р. Казаков;
они развили искания своего учителя. И их усилиями было еще возведено
немало сооружений как в Москве, так и в ее окрестностях. След этой школы
ощутим в XIX в.
Н. А. Львов был универсально одаренной личностью; он остался в памяти
поколений как поэт, архитектор, музыкант, художник, ученый-изобретатель. И
вряд ли можно понять хотя бы одну сторону его деятельности, забывая о
другой. Львов — самая «пластичная» фигура среди художественной
интеллигенции
эпохи
Просвещения
в
России.
Он
стремился
к
энциклопедичное™ знаний, поставить свой талант на службу просветительства,
окрылить идею воспитания личным талантом. Взгляды Львова формировались
в кружке поэтов Г. В. Державина, И. И. Хемницера, В. В. Капниста, М. Н.
Муравьева. Вместе с ними он увлекся сентименталистскими мотивами дружбы
и любви к природе, интересовался народным творчеством, собирал фольклор.
Как
и
его
просвещенные
друзья,
Львов
опирался
на
французских
просветителей, на сочинения Вольтера, Дидро, Руссо. Мечтал о соединении
разных видов искусства, что привело его к увлечению книжной иллюстрацией.
Для художников он был другом и советчиком. Хорошо знал таких крупных
русских живописцев, как Д. Г. Левицкий и В. Л. Боровиковский. Хотел создать
историю художеств, подготавливая рукопись словаря граверов и живописцев.
268
Как ученый Львов стремился проникнуть в земные недра, добыть
дешевый уголь, принести пользу отечеству. Свой талант изобретателя Львов
применил и к излюбленной им Области архитектуры, разработав проекты
создания новых строительных материалов48.
Темперамент Львова звал его к большему, чем он мог совершить. Именно
отмечая эту плохую совместимость Львова и всей жизни российской, Державин
писал в шуточном Послании к зодчему:
Господин Львов
Летал с облаков...
Русская скульптура во второй половине XVIII в. стала неотъемлемой
частью архитектурных ансамблей.
Выразителем человеческой индивидуальности в скульптурном портрете
был Федот Иванович Шубин (1740—1806) — младший современник и земляк
М. В. Ломоносова. Судьба двух великих поморов была в чем-то сходной.
Шубин юношей с рыбным обозом покинул родные края и при содействии
Ломоносова со временем определился для учебы в Академию художеств в
Петербурге49. Шубин был искусным резчиком по кости и обладал высоким
художественным вкусом. Одно из самых выдающихся творений Ф. И. Шубина
— скульптурный бюст М. В. Ломоносова, которого мастер очень уважал и
любил. Шубину принадлежит галерея скульптурных портретов, в том числе
Екатерины II, ее фаворитов полководцев Чернышева и Румянцева, богатых
купцов и промышленников; портреты Павла I и Ломоносова особо выделяются
своим «внутренним характером».
А среди монументальной скульптуры следует отметить «Медного
всадника» французского скульптора Э. М. Фальконе.В период классицизма
многие видные архитекторы и художники работали в области декоративного
искусства (металлическая ограда петербургского Летнего сада, созданная Ю.
М. Фельтеном и П. Е. Егоровым; изделия из цветного камня по проектам
Кварнеги, Воронихина и др.).
С середины XVIII в. ведет свою историю искусство русского фарфора.
269
Тогда же вступает в период нового подъема художественное стеклоделие. В
XVIII — начале XIX в. развивается резьба по кости.
Одним из источников изучения жизни каждого народа служат его
праздники с их обрядами, хороводами, играми и песнями.
Происхождение многих праздников, их содержание, цели не были
связаны с церковными, потому что большая их часть возникла еще во времена
язычества, и сохранились они в виде увеселений, обычаев. Кроме того, многие
языческие праздники, обряды были восприняты церковью, переплелись с
событиями, отмечаемыми ею. К таким языческим ритуалам относятся гадания,
игры, наряды и пр., организуемые в дни религиозных праздников: святки,
масленица, окончание жатвы, капустница, покровская суббота.
Почти по всей России было распространено гостеприимсто, особенно
между простыми людьми, а также помещиками;
если гости, званые или незваные, мало ели и пили, то хозяева упрашивали
их до тех пор, пока не упросят. Если входил во время обеда посторонний, он,
помолясь, говорил: «Хлеб-соль», хозяин отвечал: «Добро пожаловать хлебасоли кушать».
С XVII в. особенно пристрастились к чаю. Случалось, что самовар
ставили по нескольку раз в день, а у зажиточных, особенно в праздники, он
вообще не сходил со стола. (Чай, кофе, табак, картофель были привезены в
Россию в XVI— XVIII вв.50)
Современник Крылова Вяземский оставил любопытные воспоминания,
не просто связанные с именем великого баснописца, но дающие представление
об особенностях русского быта тех лет: «Известно, что в старые годы, в конце
прошлого столетия (имеется в виду XVIII в. — Г.Г,), гостеприимство наших
бар доходило до баснословных пределов. Ежедневный открытый стол на 30, на
50 человек было дело обыкновенное. Садились за этот стол кто хотел: не
только родные и близкие знакомые, но и малознакомые, а иногда и вовсе не
знакомые Хозяину. Таковыми столами были преимущественно в Петербурге
столы графа Шереметева и графа Разумовского. Крылов рассказывал, что к
270
одному из них повадился постоянно ходить один скромный искатель обедов и
чуть ли не из сочинителей. Разумеется, он садился в конце стола, и также,
разумеется, слуги обходили блюдами его как можно чаще. Однажды
понесчастливилось ему пуще обыкновенного: он почти голодный встал со
стола. В этот день именно так случилось, что хозяин после обеда, проходя
мимо него, в первыйраз заговорил с ним и спросил; «Доволен ли ты?» —
«Доволен, Ваше Сиятельство, — отвечал он с низким поклоном, — все было
мне видно»
Большую
популярность
завоевал
в
народе
лубок,
своеобазное
произведение искусства. Это картинка, изображение с
надписью, отличающееся простотой и доступностью. Лубкиоткликались
на политические события.
:
Термин «лубок» был введен в XIX в. А в XVII—XVIII вв.такие картинки
назывались потешными (забавными) листами, позднее— площадной резьбой,
суздальскими картинками — от города Суздаля, где бойко ими торговали.
Разносили картинки по деревням и городам офени — бродячие торговцы.
В русском лубке никогда не было горя, плача, нытья. Он только
просвещал, только веселил и обличал. Обличал всегда озорно и саркастически,
с чувством большого морального превосходства над теми, кто считал себя
хозяевами жизни, т. е. он всеми доступными ему средствами укреплял веру
народа в свои силы, в радость бытия и неминуемую победу простых людей над
всем
злом
и
неправдой.
Знаток
русского
лубка
Д.
А.
Ровинский
свидетельствует: «Все свое простонародное в высшем служилом обществе
нашем считалось подлым, точно так, как и простой народ в документах XVII в.
постоянно назывался подлым». Тредиаковский и Сумароков (это зачинатели
новой русской литературы!) считали подлыми даже все народные песни, а
Кантемир и Барков прозывали народные картинки негодными и гнусными.
Сатирик Кантемир не без некоторого самоуважения замечает, что творение его
«гнусно не будет лежать в одном свертке с Вовою или Ершом».
Очень похоже выражался на сей счет и Державин:
271
Прочь, дерзка червь непросвещенна И презираемая мной!
В двух совершенно разных духовно-эстетических мирах жили господа и
труженики.
Неукрашенный дом для русского крестьянина как бы даже и не дом.
Вспомните, какая русская изба без нарядного наличника, без резного карниза,
или причелин, или красивого конька. Разве только самая убогая, бобыльская.
Мало того, у нас ведь не было даже и слова, похожего на фасад (фасад — это
по-французски). У нас в народе говорили только «лицо», т.е. уподобляли облик
дома человеческому лицу.
Страстно любя красоту окружающих вещей. Древняя Русь явила очень
высокое мастерство в изготовлении игрушек. Их можно разделить на три
группы: животный мир, сатирический и бытовой.
В
XVII—XVIII
столетиях
игрушечное
производство
достигает
наибольшей высоты. В то же время наряду с архитектурой, живописью и
прикладным делом оно принимает в себя немалую долю иностранных влияний,
хлынувших в Московию. Постепенно происходит расслоение в игрушечном
производстве
на
чисто
народное,
обслуживающее
простой
народ,
и
аристократическое, предназначенное для детей знатного люда.
Все изменения в бытовом укладе отражаются на игрушке. Древние воины
мифического типа сменяются стрельцами, воеводы напоминают рыцарей.
Ерусланы Лазаревичи из дюжих мужиков преобразовываются в изящных
молодых людей с западноевропейских гравюр; кобылки Микулы Селяниновича
уступают место рысакам с тонкими ногами и расчесанными гривами.
Значительное место в истории культуры России, особенно XVIII и первой
половины XIX в. занимает усадьба, в первую очередь усадьба Подмосковья, где
сконцентрировались производство отечественного фарфора и стеклоделие,
резьба по кости и народные ремесла, театральное искусство, живопись,
скульптура.
Немало «птенцов гнезда Петрова» после смерти царя реформатора
оказалось не у дел. Многие из них переезжали в Москву, а затем в
272
Подмосковье, где начинали строить свои усадьбы. В Подмосковье переехал,
например, генерал-фельдмаршал М. В. Брюс, герой Полтавы и ученыйэнциклопедист, историк В. Н. Татищев.
Один из сподвижников Петра Великого Б. М. Шереметев начал строить
усадьбу Кусково. Именно тогда появляются парк со скульптурой, церковь с
фигурами апостолов, двухэтажный дом. Голландский дом напоминал о любви
Петра I к этой стране, итальянский — о стране искусства, оказавшегося столь
близким русскому.
Уже современники отмечали, что никакой другой город Российской
империи не сможет сравниться по числу усадеб в его окрестностях с Москвой.
К концу века Москва была сосредоточением отживающего знатного
дворянства, издревле имевшего здесь родовые вотчины. Многие из дворян,
сторонясь суеты столицы, также предпочитали жить в Москве и ее
окрестностях. Но не только опальное и оппозиционное дворянство и вельможи
старой формации жили в Москве. Хотя в светских салонах Петербурга было
принято
посмеиваться
над
провинциальностью
бывшей
столицы,
она
приобрела другой облик. Интенсивное строительство велось в самом городе,
издавались журналы, всеобщее внимание привлекал университет. Москва
богатела, становясь центром всероссийского рынка. Для дворянства средней
полосы России Москва по своему положению была объектом просвещения,
торговли, власти.
Строителем усадьбы был дворянин, любивший независимость, и это не
могло не сказаться на самом духе усадебной жизни. А. Т. Болотов прямо
обрисовал тот комплекс настроений, который складывался у дворянинапомещика: «Знатным достоинством, чинами и титлами, хотя и не мог я
величаться, но, спасибо тем никогда не прельщался, да и не искал того,
наслаждался с наидрагоценнейшей свободой, делил что угодно, не имея нужды
ни раболепствовать, ни лукавить...»
Личность дворянина во всей полноте жизненных и социальных связей, в
обаянии свободы своего бытия стоит в центре усадебной культуры второй
273
половины XVIII столетия. Это образ человека деятельного, жаждущего счастья,
собственного благополучия, настроенного в целом оптимистически. Помещикпредприниматель ожидает успеха от своей полезной изобретательности, от
постоянного
личного
надзора
над
хозяйством,
от
ясного
понимания
окружающей действительности. Новая оценка личности человека, основанная
на его индивидуальных качествах, проявилась и здесь. Если нотки грусти и
скепсиса могут затронуть слегка этот образ, то они не касаются главного:
окружение его остается ясным и благородным, объективным и всеобщим.
Человек воспринимается цельно, как-то... ясно. Он видит себя мерой всех
вещей, предметов и явлений. Дворянину легко было управлять своими
крепостными: их судьбу он воспринимал только через уклад своей жизни.
Люди становились для него вещью, механически включенной в общую систему
окружения.
Чем сильнее разрушалась иллюзия о необходимости верной службы
государю, чем больше формировалась индивидуальность дворянина, тем
больше внимания человек мог уделить самому себе. Далеко не случайно, что
именно в этот период дворянин заметил красоту природы.
Памятником новым явлениям жизни стало такое произведение В. К.
Тредиаковского, как «Строфы похвальные по-селянскому житию». В этих
строфах уже появились характерные для культуры этого времени пасторальные
мотивы, идея бегства в природу, прочь от тягот службы. Мир усадьбы привлек
внимание дворянина как идеальное место тишины и покоя, как место, где
хозяином был он сам, а не другие. Противопоставление соблазнов света,
пышной городской жизни и сельских мирных забав, непритязательных уютов
отдохновения и граций — мотивы, ставшие одно время чуть ли не поэтическим
штампом.
Образ дворянина, как он сложился в усадебной культуре второй
половины XVIII в., имел универсальный характер, что определило и
типологическую общность усадебного строительства в России. Екатерина II
поощряла его развитие, утверждая и в дальнейшем политические и
274
экономические привилегии дворян. Сама она причисляла себя к классу
помещиков, дворян-землевладельцев, дворян — строителей усадеб. Этим
включением
монарха
в
большую
социальную
группу
еще
раз
демонстрировалась ее всеобщность и универсальность. Усадьбы — опора
империи на местах.
В этом социальная сущность того явления, которое представляет собой
усадьба не только как феномен художественный, но и общественный.
Нельзя не отметить, что сам облик природы Подмосковья удивительно
гармонично «подошел» к новому усадебному строительству (или будем точнее:
усадебное
строительство
«подошло»
к
облику
природы).
Какое-то
таинственное сочетание праздничности и просветленности, грусти, которое
присуще нашим лесам, где береза чередуется с елью, где ручеек стремится к
большой реке, где узкая просека выведет путника к широким просторам полей,
перекликается
по
эмоциональному
звучанию
с
торжественностью
и
интимностью усадебного комплекса. Ведь именно во второй половине XVIII
столетия утвердилось новое чувство природы, поэтическое и созерцательное,
которое еще долго переживалось эклектическим XIX в.
В русском искусстве расцветает пейзажная школа живописи, образ
природы широко входит в произведения писателей и поэтов. Новое чувство
восхищения просторами сельской местности проникает в разные области
человеческой деятельности. Оно, конечно, сказывается и в устройстве усадьбы.
Культ природы в усадьбе принял бытовой, а следовательно, и более
непосредственный и живой характер. Поэтому усадьбу можно рассматривать не
только с точки зрения развития архитектурных стилей, как это традиционно
делается, но и в ракурсе становления развивающегося чувства природы.
Примечательным
в
этом
отношении
является
стихотворение
И.
Долгорукого «Весна», отобразившее типичные для того времени явление и
настроение, вызывавшие теплые отклики у читающей публики.
Врата столичны затворились,
Все скачут жить по деревням;
275
С театром, с балами простились,
Обман наскучил их очам:
Природа вечного искусства
Художник рук ценней стократ,
В полях все нежит наши чувства;
В Москве все маска и наряд...
Влажен, кто может устраниться
И у кого есть уголок,
Куда придет он схорониться,
Столицу бросив на часок:
Мое село, мое именье
В саду,
Но где любви есть уелажденье,
Не нужен там и царский дом.
Многие усадьбы тем не менее не в пример стихотворению Долгорукого
напоминали
настоящие
дворцы,
являющиеся
сейчас
великолепными
памятниками русской усадебной архитектуры.
Усадьбы были не только местом уединения, но и символом земных
радостей и утех, праздников и развлечении. Более того, праздник — это
свидетельство благополучия хозяина Он давал возможность завести и
поддерживать нужные знакомства, имея воспитательное значение для
молодежи, к, его организации относились серьезно, хотя само проведение его
было наполнено искренним весельем и радостью, ситуацию может напомнить
рассматривание картины, когда невольно забывается о труде художника.
Среди увеселительных затей в усадьбе можно выделить основные типы:
это комнатные игры, которые не отличались от городских, игры на воздухе, по
преимуществу в парке, и организованные по специальным программам
праздники, порой продолжавшиеся подряд два-три, а то и больше днеи.
Дня игры в усадьбе специально отводился определенный участок, так
называемая аллея игр. В ней размещались карусели, качели разных видов,
276
кегельбан, игра «малия» (типа крокета). В некоторых имениях число разного
рода игровых приспособлений достигало более десяти. К числу обычных
развлечений на воздухе принадлежали прогулки и катание на лодках по
усадебному пруду, стрельба из лукавили ружей по мишеням. Некоторые забавы
имели
сезонный
характер, как, например, охота, достигавшая порой
невиданного размаха Зимой, естественно, число увеселений резко сокращалось
Но широко была известна практика устраивать ледяные горы. В одной
подмосковной усадьбе такая ледяная гора начиналась прямо с балкона второго
этажа.
И все же основные «сельские» праздники и развлечения приходились на
лето. Подмосковные усадьбы летом — это царство, полное песен, музыки,
театральных представлений, игр, веселья.
В
самом
строе
праздника
утверждался
образ
человека
эпохи
Просвещения, гармонически развитого, способного увлечься физическими
упражнениями
на
воздухе,
одаренного
разнообразными
талантами,
участвующего в домашних спектаклях как актер и играющего на музыкальных
инструментах как настоящий виртуоз. Эпоха гениального дилетантизма была
богата самородками, способными украсить досуг своих друзей и близких.
Усадебный праздник был грандиозным зрелищем. По воспоминаниям
одного современника, некий помещик П. И. Юшков дал в своем имении в
течение трех недель подряд восемнадцать балов с фейерверками и музыкой в
саду, так что окрестные фабрики перестали работать, так как фабричные все
ночи напролет проводили около
и в саду, а игуменья соседнего монастыря не
могла справиться со своими монахинями, которые вместо заутрени стояли на
стенах монастыря, глядя на фейерверки, слушая цыган и роговую музыку.
В дни праздников у иных владельцев собиралось до 500, а то и больше
гостей. Приезжали обычно накануне назначенного дня, с утра сильно ели,
опустошая кладовые радушного хозяина и его фруктовые сады. Потом
молодежь играла в саду в фанты, веревочку, горелки, волан. После обеда и
ужина начинался бал, гремела музыка, ставился силами крестьян или
277
господской молодежи какой-нибудь театральный спектакль, взлетал в воздух
роскошный фейерверк, начинались танцы, которые длились до рассвета.
Среди традиционных праздников в усадьбе были те, что приурочивались
ко дню рождения владельца, приезду друзей или каких-либо знатных особ,
местным церковным праздникам (среди них особенно дню того святого,
которому была посвящена усадебная церковь). Программа усадебных развлечений составлялась с удивительной тщательностью.
В них включалась и
природа, и искусство, и фантазия. Праздник имел универсальный характер, и
люди, его посетившие, играя, как бы жили в нем.
Что заметно отличает праздники второй половины XVIII в. от
предшествующих лет, так это сравнительно малое привлечение шутов и
дураков, которые сохранялись у самых некультурных помещиков. Гротесковая
культура барокко постепенно наполнялась более рафинированными мотивами,
изживая наследие средневекового карнавала. В праздниках все большее
значение приобретает личная инициатива и устроителей увеселения, и гостей.
Гости были не только зрителями, но и активными участниками. Наконец,
широко стала привлекаться праздничная культура крестьян. Любимыми
забавами многих помещиков стали русские народные песни, пляски и игры
крепостных девушек и парней. Явление это было неслучайное, отразившееся во
всей русской культуре. «Пастушки» и «поселяне», счастливо живущие в мире
со своими хозяевами, стали мотивом многих произведений литературы и
живописи того времени. Нельзя не вспомнить о «пастушеской драме» с
музыкой В. Майкова «Деревенский праздник, или Увенчанная добродетель», о
картине И. М. Тонкова «Храмовый праздник», где изображались веселящиеся
крестьяне, на которых смотрят добродетельные помещики. Нередко в усадьбе
можно было видеть такую картину: перед господским домом поют и танцуют
крестьяне, выражая «счастье жить под началом такого доброго барина».
В народе рождались наивные и по сути своей мифологические
представления о духовной сущности усадьбы. Почти каждую усадьбу окружает
миф существования в ней, например, подземных галерей и тоннелей, хотя на
278
самом деле они встречаются исключительно редко. Но мысль о подземных
ходах как бы позволяла объединить разные постройки, представив их связь,
которая была идеальной, духовной, ассоциативной, в виде чего-то материально
существующего, хотя и таинственного. В народе и сами выепренные, на манер
иностранных, названия павильонов в саду невольно переиначивались. «Салон
де мюзик» превращался в «Соленый мужик», «Ле казино» — в «Локасино» и
даже русское «пути нет» — в загадочное «путинет». Названные примеры
свидетельствуют не только о необразованности и темноте народа, но в них стихийно отразилось противостояние двух культур — дворянской
и крестьянской.
Особое значение среди усадебных развлечений имел театр. Судьба
крепостного театра в подмосковной усадьбе — это своя сложная и во многом
драматическая история. Зависящие от прихоти хозяина артисты, часто
талантливые, должны были испытывать каждодневные унижения и притеснения. Барин постоянно вмешивался в их жизнь. Судьба крепостного крестьянина
стала темой многих произведений русской литературы.
Но во второй половине XVIII в. мало кого волновало, что помещик
рассматривал актеров как свои фамильные драгоценности, «награждая» их
соответствующими фамилиями:
Жемчугова, Гранатова, Хрусталева, Бирюзова. В Подмосковье особенно
славились театры Шереметева в Кускове, Голицына в Нескучном, Дурасова в
Люблине, Апраксина в Ольгове, Салтыкова в Марфине.
Репертуар усадебных театров составлялся нередко из специально
написанных пьес, вроде «Гуляние, или Садовник Кусковский» (В. Колычев),
«Только для Марфина» (Н. М. Каамзин).
Крепостной театр получил двойственную оценку в глазах
современников. В конце XVIII в. им поражались, особенно ценя
слаженность действий актеров и мастерство общего исполнения спектакля. В
начале прошлого века (XIX) ценность его была поставлена под сомнение.
Вызывала отвращение мысль, что несчастные артисты должны подчиняться
279
малейшей прихоти владельца и жестоко наказывались за свои ошибки. Кроме
того,
в
профессиональном
бессодержательных
театре
музыкальных
намечался
и
балетных
отход
пьес,
от
пустых
на
и
которых
специализировались в основном театры в усадьбе.
Особенно жалкой стала судьба крепостного театра в городе. Но в
усадебной жизни второй половины XVIII в. театр имел большое значение.
Театральное представление в усадьбе сливалось с общим праздником.
Синкретичность
спектакля
приводила
к
смешению
разных
жанров
сценического действия: балета, оперы и драмы. Свобода от традиционных норм
эстетики ускорила включение усадебного театра в структуру развлечений, где
большое значение имела смена разных впечатлений, картин и образов.
Устройство театральной сцены прямо в парке облегчало вплетение спектакля в
общую программу забав. Именно поэтому во второй половине XVIII столетия
распространялись так называемые воздушные, или зеленые, театры. Они
помещались в глубине сада и не требовали специальных помещений. Гости,
покидая театр, сразу могли приобщиться к другим ожидающим их
развлечениям.
По
размаху,
количеству
элементов
развлекательной
программы
празднеств, равных которым Москва не знала, в особом ряду стояла
подмосковная усадьба Кусково.
В 70-е годы Шереметев открывает кусковские сады для гостей. У въезда в
усадьбу можно было видеть доску с надписью: «В селе Кусково распоряжено
на сие лето и осень гулянье всем, кому угодно оным пользоваться по
воскресеньям и четвергам». В Кускове устраиваются пышные празднества.
Особенно известны праздники 1875, 1886 и 1887 гг., устроенные в честь
посещения усадьбы Екатериной П. Программа этих празднеств преследовала
явно дидактическую цель: представить торжество императрицы, при которой
страна достигла расцвета дворянского общества.
Символические живописные картины с надписями, разного рода
аллегориями достаточно четко проводили эту основную мысль. Как венец всех
280
украшений и затей в парке был сооружен рог изобилия из чистого золота, на
котором возвышался вензель императрицы из довольно крупных бриллиантов.
Кульминации праздник достигал к вечеру, когда «весь сад блестел огнями:
перед большим домом на главном пруду, разнообразно иллюминированном,
были суда, катались посетители и поселянки с песнями; два обелиска,
расположенные на противоположном берегу пруда, обращены были в маяки,
между ними — с вензелем государыни щит; вдали, при конце рукава к
Вишнякову, каскады воды из знакомой нам беседки сыпались разноцветными
огнями».
Ее поездку по стране (одно из этих посещений Кускова связано со
знаменитой инспекционной поездкой по стране императрицы, пожелавшей
самолично убедиться в благополучии своих подданных) превратили в
увеселительную прогулку. Повсюду ее встречали толпы нарядных крестьян с
хлебом-солью, благодарили за милости, восхваляли свое житье и превозносили
помещиков.
«Видите, им не нужна свобода, они прекрасно себя чувствуют и в
рабском, скотском состоянии», — с легким презрением к этому забитому
русскому
народу
говорила
бывшая
Анхальт-Цербстская
принцесса
сопровождавшим ее фаворитам Потемкину и Мамонтову.
Ехали через Москву, и особенно торжественную встречу устроил
Екатерине в Кускове граф Петр Борисович Шереметев — сын сподвижника
Петра I В. М. Шереметева, построившего основные здания усадьбы Кусково.
Угощали Екатерину Великую по-царски: были поданы котлеты «Каприз
Екатерины» — из жареной свинины с персиками, запеченными с сыром,
фасолью, соевым соусом, маслинами и зеленью. Екатерина II, любившая
хорошо поесть, пила одну чистую воду, не считая кофе и позднее — той рюмки
мадеры в день, которую ей под старость прописал доктор. Правило для
государственных лиц гласило: «Кушать сладко и вкусно, а пить с
умеренностью, дабы всякий мог найти свои ноги для выхода из дверей».
Играли крепостные артисты, и Екатерина допустила этих увеселяющих ее
281
рабов к своей руке, наградив их по окончании представления дорогими
подарками. После театра граф поднес императрице и фаворитам живых
голубей, обмотанных паклей, и пригласил их выйти в парк и выпустить птиц на
волю. Испуганные голуби взвились вверх... В темноте ночи вдруг загорелись
потешные огни с вензелями Екатерины. Это варварское бесчеловечное
развлечение очень понравилось императрице.
Екатерина в это время и сама дошла до апогея надменности и
абсолютизма. После раздела Польши ей доставили из Варшавы трон польских
королей. Чтобы показать придворным свое отношение к Понятовскому, она
велела сделать отверстие в сиденье и поставила королевский позолоченный
трон в своей уборной, чтобы он служил ей при отправлении человеческих
потребностей.
На этом троне она и скончалась.
Екатерина II покупала картины и произведения искусств, Она украсила
столицу Петра Великого артистической роскошью, неведомой до нее. Она
многое сделала для просвещения народа, развития искусства и культуры, для
укрепления могущества государства Российского.
Ни один государь со времен Иоанна Грозного не увеличил Россию столь
обширными завоеваниями, как Екатерина II:
она раздвинула пределы империи до Немана, Днестра и Черного моря (т.
е. почти до современных размеров). Наделенная недюжинными способностями,
она осталась по сути своей дочерью, продуктом своего общества и своей эпохи.
После внезапной кончины Екатерины II 6 ноября 1796 г. императором
стал ее сын Павел I (1796—1801).
Павел родился в 1754 г., и правившая тогда Елизавета Петровна видела в
нем будущего наследника. Однако Екатерина II пыталась отстранить Павла от
престола и удалить его из столицы Для этого он был отправлен в свадебное
путешествие по странам Европы; затем она подарила ему Гатчину, где Павел
проводил все время, лишь изредка наведываясь в Петербург. В 1794 г. она
пыталась лишить его права на престол и передать наследование своему внуку
282
Александру.
Недолгое правление нового императора было периодом напряженных
исканий монарха как во внутренней, так и во внешней политике.
Он начал с отмены указа Петра I о престолонаследии, восстановив
монархический принцип наследования по праву первородства в мужской
нисходящей линии.
Поклонник Пруссии, воспитанный там, он ввел в армии прусские уставы,
мундиры, букли и косы из пакли, посыпанные мукой. А. В. Суворов (1730—1800), возмущенный этими нелепыми нововведениями, был отстранен от
службы и сослан в свое имение. А. В. Суворов, П. А. Румянцев-Задунайский и
Ф. Ф. Ушаков проявили свой полководческий и флотоводческий талант в
русско-турецких войнах. Русская армия под их командованием одержала
победу над Турцией, в результате Крымское ханство в 1783 г. было
ликвидировано и северный берег Черного моря отошел к Российской империи.
Австрийский двор, по совету Англии, просил Павла I назначить во главе
российской армии, занятой в военных действиях, военачальником Суворова —
победителя при Фокша-нах и Рымнике. Павел I, польщенный этим, вызвал
Суворова из его вотчины. «Суворову не нужны лавры, — писал ему император,
— но отечество нуждается в Суворове».
Своим солдатам Суворов повторял: «Быстрота, глазомер, натиск»,
«Голова
не
ждет
хвоста»,
«Пуля
дура,
штык
молодец»,
«Военные
обстоятельства мгновенно переменяются, для них нет никогда верного плана.
Фортуна летит как молния: не схвати ее за волосы — она уже не возвратится».
Неожиданный поворот политика Павла I приняла в отношении
дворянского сословия, его «золотой век» и екатерининские вольности
кончились. Дворянство ставилось под жесткий контроль администрации,
отменялись губернские дворянские собрания, за уголовные преступления
разрешено было подвергать дворян телесным наказаниям. Он потребовал
возвращения дворян из долгосрочных отпусков в полки, а те, кто не
подчинился этому приказу, были уволены из армии.
283
Законодательство по крестьянскому вопросу было также половинчатым,
однако это были первые за многие десятилетия официальные документы,
провозглашавшие некоторое послабление крестьянству. Отменялась продажа
дворовых людей и безземельных крестьян, была рекомендована 3-дневная
барщина, разрешались крестьянские просьбы и жалобы, отвергавшиеся в
царствование Екатерины II. Однако акты не устранили массовую раздачу
крестьян придворным.
Господствующим сословием оставалось дворянство, составлявшее около
1% населения.
Крупными привилегиями пользовалось духовенство, однако в процессе
секуляризации оно лишилось права владения землей и крестьянами.
При Павле I в 1799 г. впервые в истории России была создана
«Соединенная российско-американская компания».
Павел I вникал в самые мелочи, посылал циркуляры местному
начальству, вводил суровые наказания за взятки, воровство. С большей
последовательностью и со знанием дела Павел предпринял реформу финансов,
пришедших в упадок в последние годы царствования Екатерины II из-за
непрерывных войн, воровства чиновников, роскоши двора и щедрости
к любимчикам.
Павел
I
приказал
освободить
всех
политических
заключенных,
арестованных при Екатерине П: вышли на свободу Н. Новиков, А. Радищев, Т.
Костюшко и многие жертвы Тайной канцелярии, но в то же время можно было
угодить за решетку, нарушив регламент повседневной жизни. По свидетельству
современников, и «на балу можно было ежеминутно потерять свое служебное
положение и даже свободу».
Он издал подробные указы-запрещения носить круглые шляпы, фраки,
жилеты, жабо, высокие галстуки и вообще все напоминавшее якобинцев. Он
изгнал из официального языка слова «общество», «гражданин» и др., учредил
строжайшую цензуру для театральных пьес и литературных произведений,
запретил привозить книги и музыкальные сочинения из Европы, вызвал
284
путешествовавших или учившихся за границей русских и воспретил въезд в
империю всякому французу, не имеющему паспорта за подписью бурбонских
принцев.
К этому времени относится и почти анекдотический случай, имевший
место в действительности, свидетельствующий о том, что самодурство
императора составляло тон дворянского общества. Случай связан со
строительством усадьбы в Люблино помещиком Дурасовым в 1801 г. Дурасов
предложил архитектору И. Еготову в плане здания повторить конфигурацию
ордена, кавалером которого он стал. И верно, крестовый план, где зоны между
отдельными частями дома закрыты двойной колонной, вписанной в круг,
внешне сходен с очертаниями ордена св. Анны. Думается, самодурство помещиков и иных господ не знало границ.
Тирания Павла I дошла до абсурда. Жесточайшую войну объявил
император Павел I круглым шляпам, оставив их только при крестьянском и
купеческом костюме. И дети носили треугольные шляпы, косы, букли, башмаки
с пряжками. Это, конечно, безделицы, но они терзали и раздражали людей
больше всякого притеснения. Обременительно было предписание едущим в
карете при встрече особ императорской фамилии останавливаться и выходить
из кареты. Частенько дамы принуждены были ступать прямо в грязь. В случае
неисполнения карету и лошадей отбирали в казну, а лакеев, кучеров,
форейторов, наказав телесно, отдавали в солдаты. К стыду тогдашних придворных и сановников должно признать, что они при исполнении не смягчали,
а усиливали требования и наказания.
Однажды император, стоя у окна, увидел идущего мимо Зимнего дворца
и сказал без всякого умысла или приказания:
«Вот идет мимо царского дома и шапки не ломает». Лишь только узнали
об этом замечании государя, последовало приказание: всем едущим и идущим
мимо дворца снимать шапки. Пока государь жил в Зимнем дворце, должно
было снимать шляпу при выходе на Адмиралтейскую площадь с Вознесенской
и Гороховой улиц. Ни мороз, ни дождь не освобождали от этого. Кучера, правя
285
лошадьми, обыкновенно брали шляпу или шапку в зубы. Переехав в
Михайловский замок, т. е. незадолго до своей кончины, Павел заметил, что все
идущие мимо дворца снимают шляпы, и спросил о причине такой учтивости.
«По высочайшему Вашего Величества повелению», — отвечали ему. «Никогда
я этого не приказывал!» — вскричал он с гневом и приказал отменить новый
обычай. Это было так же трудно, как и ввести его. Полицейские офицеры
стояли на углах улиц, ведущих к Михайловскому замку, и убедительно просили
прохожих не снимать шляп, а простой народ били за это выражение
верноподданнического почтения.
Особая напряженность общественных отношений при императоре Павле
I вызвала превращение самодержавия в тиранию, чем было недовольно даже
высшее дворянство.
Громы Французской революции докатились и до России. Страх,
испытываемый Павлом перед революцией, усилил смятение в его уме и
сумасбродную жестокость в поступках. К тому же Павел I подготовил декрет,
запрещающий торговлю с Англией, что грозило огромными убытками для
страны. Антианглийская политика императора послужила последним толчком
для организации заговора придворной аристократией. Во главе заговорщиков
стояли генерал-губернатор Петербурга граф П. А. Пален, вице-канцлер граф Н.
П. Панин, генерал Л. Л. Бе-нигсен и П. А. Зубов, бывший фаворит Екатерины
II. В ночь на 11 марта 1801 г. произошел переворот, и Павел I был убит в своей
спальне в Михайловском замке. Заговорщикам содействовал сын Александр,
занявший престол 12 марта 1801 г. (1825).
К исходу XVIII в. Россия стала еще более многонациональной страной.
Этот фактор сыграл свою роль в формировании самосознания русского народа.
Национальное самосознание русского народа формировалось также под
возрастающим влиянием антикрепостнических, демократических явлений в
культуре страны.
Своеобразие
русского
исторического
развития,
связанное
с
формированием абсолютистской, дворянской монархии нового типа в
286
результате Петровских реформ, превращало проблему личности в одну из
главных проблем национального самосознания. Идея личности, которая была
на уровне морали и права исходным пунктом всего европейского Просвещения,
в русской культуре XVIII в. нашла наиболее полное выражение в искусстве
классицизма, оставаясь главным определяющим содержанием общественнополитической мысли XVIII в.
Уходит в былое феодальная разобщенность территорий и помещичьих
владений.
белорусской
Завершается
и
других
процесс
формирования
наций,
составляющих
русской,
Россию.
украинской,
В
условиях
национального содружества преодолевают культурную отсталость и другие
регионы страны: Грузия, Армения и др. (18 января 1801 г. при Павле I был
принят Манифест о присоединении Грузии к России).
Глава IX. РОССИЯ 1801—1886 гг. — ПОЛОВИНА XIX в.
Начало XIX в.: Александр 1 (на престоле с 1801 по 1825s.) и Сперанский
—реформы народного образования. Принцип разделения властей или попытка
конституционных преобразований. «В России две напасти: внизу власть тьмы, а
наверху тьма власти». Отечественная война 1812 г. Национальный триумф и
подъем
национального
самосознания
русского
народа.
Аракчеевщчна.
Декабристы. Николай I (1825—1855). «Но жив талант, бессмертен гении/» —
Пушкин (1799—f837} — это эпоха, перешагнувшая через века:
«Не может быть, чтобы людям со временем не стала ясна смешная
жестокость войны, так же как им стало ясно рабство, королевская власть и т.
п.». «Неэвклидова геометрия» и другие открытия русских ученых. Живопись,
архитектура, музыка. Родоначальник национальной русской музыки М. И.
Глинка (1804—1857). Славянофилы и западники.
Конец XVIII и первая половина XIX в. в России отмечены мощным
подъемом культуры во всем ее многонациональном разнообразии. Свое
287
проявление он находит прежде всего в успешном развитии философии,
литературы
и
научной
мысли.
Причины
подъема
следует
видеть
в
прогрессивном воздействии идей Великой французской революции — идей
Просвещения, в событиях Отечественной войны 1812 г., в смелом,
патриотически воодушевленном выступлении дворянских революционеровдекабристов. Острота положения в общественной жизни побуждала передовую
интеллигенцию к борьбе за демократические преобразования, за свободу труда,
мысли и творчества.1
Велика зависимость культурного подъема и от многих экономических
перемен в стране. Россия встала на путь развития буржуазных отношений.
Развитие капиталистического уклада в экономике России в первой
половине XIX в. действительно явилось важным ускорителем общественного и
культурного прогресса. Довольно широкое применение техники» связанное с
процессом перерастания мануфактуры в фабрику, использование пара как
источника энергии, железнодорожное строительство, зарождение и первые
шаги отечественного машиностроения — все эти явления, определявшие
уровень материальной культуры, возникли только в XIX столетии, их не зная
предшествующий век.
Крепостничество в этот период являлось огромным препятствием на пути
общественно-экономического
несмотря
и
культурного
развития
страны.
на тормозящую роль крепостничества, новый
Однако,
общественно-
экономический уклад пробивая дорогу, «заявлял о себе дымом фабричных
труб, шумом паровозных и пароходных гудков».
При прямом участии государства в России создавались не только
казенные, но и частные фабрики. Так, в Москве при содействии местного
генерал-губернатора купцами Пантелеевым и Алексеевым в 1808 г. была
открыта первая частная бумагопрядильная фабрика с целью «поставить оную в
виду публики... дабы всяк мог видеть как строение машин, так и само
производство оных». Но устанавливаемые на отечественных фабриках машины
были исключительно бельгийского и французского производства, да еще
288
устаревших конструкций, в которых даже выписанные из Англии мастера с
трудом разбирались. И лишь с 1842 г., ознаменовавшего снятие запрета на
экспорт английских машин, началась, как отмечали современники, «новая эра в
нашей хлопчатобумажной промышленности».
Капитализм был связан с ростом новых социальных сил города, роль
которого не только в хозяйственной, но и в культурной жизни заметно
возросла. В преобразовании русских городов проявлялись изменения в
социальном составе населения: растущая торговая и промышленная буржуазия
наряду с дворянством становилась заметной силой в жизни города. В этот
период
окончательно
складывается
характерная
застройка
центра
провинциального города, начало которой относится еще к концу прошлого
столетия: наряду с собором, правительственными зданиями, тюрьмой, кабаками
непременно строятся торговые ряды.
Усиливается градостроительство, которое явилось новым моментом в
зодчестве по сравнению с предшествующим столетием, хотя в целом
архитектура первых трех десятилетий XIX в. продолжала традиции зодчества
XVIII
в.
Расширяются
дорожное
строительство,
промыслы,
торговля,
становятся актуальными проблемы народного просвещения.
В развитии русской культуры эпохи капитализма можно выделить три
основных периода.
Первый период — первая половина XIX в. Это период становления
капитализма в экономике страны, преобладание дворянской революционности
в освободительном движении, завершение в основных чертах процесса
становления русской нации. Русская культура в этот период развивалась как национальная культура.
Второй период — вторая половина XIX в. (приблизительно с конца 50-х
до середины 90-х годов). Он характеризуется победой капитализма как
общественно-экономической формации: в освободительном движении это
период разночинский, или буржуазно-демократический. В условиях обострения
социальных противоречий, характерных для капиталистического общества,
289
происходило развитие буржуазной нации, которое находило выражение в
особенностях культуры. И наконец, третий период — с середины 90-х годов
XIX в. до октября 1917 г.
С середины 90-х годов начался пролетарский период в развитии
революционного движения и революционной мысли в России.
Новый царь Александр I (1801—1825), благосклонно встреченный
большинством дворян, обещал править «по законам и сердцу» своей бабки
Екатерины II, утвердить в стране справедливость, законность, благо всех
подданных, начав с отмены наиболее тиранических мер и распоряжений Павла.
Появились его указы о снятии ограничений на торговлю с Англией, об
амнистии и восстановлении в правах лиц, подвергшихся гонениям при Павле.
Александр I подтвердил Екатерининские Жалованные грамоты дворянству и
городам. Ограничения предыдущего царствования были отменены: русским
снова дозволен свободный отъезд за границу, а иностранцам — въезд в Россию;
разрешено ввозить из Европы книги и журналы; цензурные правила смягчены.
Экспедиция тайных дел, т. е. иная форма Тайной канцелярии, закрыта, и
ведущиеся в ней дела переданы в Сенат. Священники, дьяконы, дворяне и
купцы избавлены от телесного наказания.
В феврале 1803 г. Александр I издал Указ о добровольном освобождении
крестьян на основе контракта между владельцами и крестьянами. Запрещена
продажа с публичного торга крестьян поодиночке, однако злоупотребления
остались. Александр был снисходителен к раскольникам. В серьезность либерально-демократических намерений царя поверили даже за границей.
Однако вся работа по подготовке задуманных новым императором
преобразований сосредоточилась в Негласном (или Интимном) комитете, в
который вошли так называемые молодые друзья Александра I: граф П. А.
Строганов, граф В. П. Кочубей, князь А. Чарторыйский и Н. Н. Новосильцев.
Это были приверженцы конституционных форм правления. Заседания
Негласного комитета проходили с июня 1801 до конца 1805 г. В центре его
внимания были подготовка программы освобождения крестьян и реформа
290
государственного строя.
После долгих обсуждений в крестьянском вопросе было решено
придерживаться принципа постепенности.
С 1806 по 1812 г. преобладающим влиянием на Александра I пользовался
Сперанский. Он был сыном сельского священника, воспитывался в семинарии,
занимал должность профессора математики и философии в АлександроНевской семинарии, дошел до звания государственного секретаря и начал
пользоваться
безграничным
доверием
императора.
Любимцы
предшествовавшего периода всецело преданы английским идеям; Сперанский,
напротив, любил Францию, был пропитан правилами эпохи революции. Его
симпатии к Франции, разделяемые в то время Александром I, служили новыми
узами, соединившими государя с министром и порвавшимися в то же время,
как произошел разрыв с Наполеоном.
Трудолюбивый,
образованный,
глубокий
патриот
и
чрезвычайно
гуманный человек, Сперанский был достоин осуществить все, что было
исполнимого в утопиях Александра.
Сперанский считал освобождение крестьян краеугольным камнем
возрождения; он мечтал учредить среднее сословие, ограничить число дворян,
образовать из знатных фамилий аристократию, которая была бы пэрством на
английский манер. Он побудил графа Стройновского издать брошюру о договорах между помещиками и крестьянами. С 1809 г., по мысли Сперанского,
лица
с
университетским
образованием
пользовались
большими
преимуществами относительно чинопроизводства: так, доктор пользовался
чином восьмого класса, магистр — девятого, кандидат — десятого,
действительный студент — двенадцатого.
К осени 1809 г. по поручению Александра I статс-секретарь М. М.
Сперанский подготовил проект реорганизации высших и центральных органов
управления, конституционных преобразований самодержавного строя под
названием «Введение к Уложению государственных законов». Большинство же
законов было направлено против перемен. Политическая борьба привела к
291
краху замыслы Сперанского. Тем не менее в 1810 г. впервые в истории России
был создан Государственный совет, носивший консультативный и рекомендательный характер.
Но это уже не могло оградить Сперанского. Он восстановил против себя
всех: дворянство и придворных, или» как их называл Александр, «полотеров»,
молодых чиновников. Помещики встревожились проектами Сперанского об
освобождении крестьян; сенаторы были раздражены его преобразовательным
планом, низводившим первое в государстве учреждение до простой роли
высшего судебного места; высшая аристократия была оскорблена смелостью
человека низшего происхождения; народ роптал на увеличение податей.
Министры восстановили Александра против Сперанского. Дошли даже до того,
что обвинили Сперанского в измене и сообщничестве с Францией. В марте
1812 г. он подвергся опале и по ложному обвинению был сослан сперва в
Нижний Новгород, потом в Пермь. Только в 1819 г., когда утихли страсти, он
был назначен губернатором Сибири, где оказал важные услуги. В 1821 г. он
был возвращен в Санкт-Петербург, но так и не занял своего прежнего
положения.
Хотя в России в начале XIX в. широкое распространение получают идеи
Монтескье, Дидро, Вольтера, Руссо и общественная мысль развивается в русле
Просвещения, тем не менее лишь небольшая часть общества считала необходимым реформировать самодержавное правление и отменить крепостное право.
При этом, помня об «ужасах якобинского террора», они рассчитывали достичь
своей цели мирным путем, благодаря просвещению человеческого разума,
нравственному совершенствованию, воспитанию гражданского сознания.
Основная
масса
дворянства
и
чиновничества
была
настроена
консервативно. Эти настроения отразились в поданной Александру I записке Н.
М. Карамзина «О древней и новой России» (1811). Признавая необходимость
перемен, Карамзин выступал против конституционных планов Сперанского.
Нужна не конституция, а 50 умных и добродетельных губернаторов.
Актуальные
политические
проблемы
обсуждались
в
научных
и
292
литературных обществах, в кружках студентов и преподавателей, в светских
салонах. Одним из наиболее значительных было Вольное общество любителей
словесности, наук и художеств (1801—1807).
Члены общества И. Л. Пнин, В. В. Попугаев, В. Ф. Малиновский, А. П.
Куницын стояли на просветительских позициях. В 1802 г. было разрешено
открывать частные типографии. Появились журналы, которые объединяли
вокруг себя сторонников различных идейных направлений.
Не случайно Н. М. Карамзин писал о «любви к чтению в России». В 1813
г. в России число типографий выросло до 66.
Александр I и его молодые друзья занялись организацией народного
просвещения: 8 сентября 1802 г. был издан Манифест об учреждении
министерств, в том числе народного просвещения (министр Сперанский), а в
1803—1804 гг. проведена реформа образования. Империя была разделена на 6
учебных округов во главе с попечителями. Петербургский состоял из восьми
губерний. Московский — из одиннадцати.
Для просвещения духовенства основали духовные училища, на
содержание которых был назначен доход от продажи в церквах восковых свеч,
выше этих училищ были семинарии, далее — духовные академии в Москве,
Петербурге, Казани, Киеве. Для мирян учреждены приходские училища,
уездные
училища
и
гимназии,
для
образования
учителей
основаны
педагогические училища и гимназии, а также педагогические институты в
Москве и Петербурге. Московский, Виленский и Дерптский университеты
преобразованы;
открыты
Казанский
(1804)
и
Харьковский,
а
затем
Петербургский (1819). Предполагали основать университеты в Тобольске и
Устюге. Учреждены 15 кадетских корпусов для военного образования молодых
дворян; с той же целью открыты впоследствии Александровский лицей на
Каменном острове. К этому же времени относится основание Коммерческого
лицея, или Ришельевской гимназии, в Одессе и Лазаревского института
восточных языков в Москве.
Все эти учебные заведения, т. е. народное образование в целом как
293
система, в России состояли из 4 ступеней:
1) приходское училище (1 год обучения);
2) уездные училища (2 года обучения);
3) гимназии (4 года);
4) университеты (3 года).
При этом соблюдалась преемственность всех ступеней. (Гимназии и
университеты открывались в губернских городах.)
В уездных училищах изучали Закон Божий, в гимназии в учебном плане
не было религиозных дисциплин. Программы гимназии (по циклам) включали в
себя следующее:
1) математический цикл (алгебра, тригонометрия, геометрия, физика);
2) изящные искусства (словесность, т. е. литература, теория поэзии,
эстетика);
3) естественная история (минералогия, ботаника, зоология);
4) иностранные языки (латинский, немецкий, французский);
5) цикл наук философских (логика и нравоучение, т. е. этика);
6) экономические науки (теория коммерции, статистика общая и
государства Российского);
7) география и история;
8) танцы, музыка, гимнастика.
Содержание учебных заведений возлагалось на органы городского
управления, помещиков, государственных крестьян.
По Уставу 1804 г. университеты становились центрами подготовки
педагогических кадров, осуществляли методическое руководство школами в
учебном округе. В 1819 г. Главный педагогический институт в Петербурге
преобразовали в университет. Университеты пользовались значительными
правами самоуправления. Из-за слабого развития нижних ступеней в системе
просвещения студентов было мало, подготовлены они были плохо.
1 в начале века появились и закрытые учебные заведения для дворян —
лицеи (в Ярославле, Одессе, Нежине, Царском Селе). Открывались высшие
294
учебные заведения (Коммерческий институт, Институт путей сообщения).
В этих реформах системы образования самое непосредственное участие
принимал сам Александр I. В числе его реформ — открытие Царскосельского
лицея.
Проект создания закрытого учебного заведения для детей дворян,
должных получать наилучшее образование, чтобы участвовать затем в
управлении страной, был составлен Сперанским еще в 1810 г. Открытие
состоялось через год. В его стенах вырос и стал поэтом А. С. Пушкин. Пушкин
и его друзья никогда не забывали своего лицея, где они получили поистине
аристократическое воспитание и образование.
Русский аристократ XIX в. — это совершенно особый тип личности. Весь
стиль его жизни, манера поведения, даже внешний облик несли на себе
отпечаток определенной культурной традиции. Так называемый bon ton состоял
в органическом единстве этических и этикетных норм.
К дворянским детям применялось так называемое «нормативное
воспитание», т. е. воспитание, направленное не столько на то, чтобы раскрыть
индивидуальность ребенка, сколько на то, чтобы отшлифовать его личность
соответственно определенному образцу. Однако это ни в коей мере не
помешало раскрытию талантов не только Пушкина, но и многих других
воспитанников Царскосельского лицея.
Дворянское воспитание — это не педагогическая система, не особая
методика, даже не свод правил. Это прежде всего образ жизни, стиль
поведения, усваиваемый отчасти сознательно, отчасти бессознательно: путем
привычки и подражания; это традиция, которую не обсуждают, а соблюдают.
Поэтому важны не столько теоретические предписания, сколько те принципы,
которые реально проявлялись в быте, поведении, живом общении.
Дворянство
России
начиная
с
Петровской
эпохи
сознательно
ориентировалось на западную модель поведения и стремилось усвоить
европейские нормы быта и этикета.
В 1819 г. были введены ученые степени магистра и доктора наук, для
295
занятия
должностей
в
университетах
стала
обязательной
защита
соответствующих диссертаций.
'При университетах и других высших учебных заведениях создавались
обсерватории, химические лаборатории, физические кабинеты, ботанические
сады, развивались научные исследования. Возникали научные общества:
Московское общество испытателей природы (1805), Минералогическое общество (1817) и др.,
В результате реформ системы образования в русских университетах
(Московском, Харьковском, Казанском), педагогических институтах, лицеях,
университетах, пансионах и гимназиях был введен обязательный для
гуманитарного профиля курс эстетики.
О необходимости для каждого образованного и мыслящего человека
познать основы эстетики, в которой «философским оком» рассматриваются
законы красоты и всеобщие основания изящных искусств, еще в 1784 г. писал
Н. И. Новиков. Разъясняя, в чем состоит смысл и значение этой науки, он
подчеркивал, что она находится в стадии рождения, а потому русским ее
«споспешествователям» еще «предстоит внести свой вклад в построение ее
совершенного здания».
Профессор Главного педагогического института Мартынов первым стал
читать открытые лекции по эстетике и первым ввел в издававшихся им
журналах («Северный вестник» и «Лицей») специальные отделы по эстетике.
(Вслед за этим такие отделы появились и в других русских журналах.) Из эстетического семинара Мартынова вышло немало талантливых теоретиков: А.
Галич, А, Куницын, Г. Стефановский, Т. Рогов, В. Фарфоровский, И. Левицкий.
Их
трактаты,
являющиеся
примечательными
памятниками
русской
философской культуры, Мартынов публиковал в периодической печати и в специальном сборнике студенческих работ.
Превосходный учебник для русских гимназий был издан в 1813 г.
профессором Харьковского университета Л. Г. Якобом, который обобщил,
систематизировал и изложил для широкого круга читателей достижения
296
философской эстетической мысли своего времени. (В научном аппарате его
книги помимо источников, давно ставших классическими, включены работы
Баумгартена, Мейера, Зульцера, Цбергарда, Эшенбурга, Канта, Бутерверка.)
В своей работе «Начертание эстетики» Л. Г. Якоб развивает «такой
подход к классификации искусств, который на Западе завоюет признание лишь
во второй половине XIX и первой половине XX в6. Таким образом,
«Начертание эстетики» Якоба по своему теоретическому значению выходило за
пределы ординарных учебных руководств и пособий и представляло собой
весьма значительное явление философской культуры.
Науку «любомудрия» и искусство они рассматривали как сферы
деятельности, по самому существу своему демократические, и полагали, что их
развитие может быть вполне плодотворным лишь там, где «свято уважается
право
каждого
гражданина», где «действует свобода рассуждений
и
исследований», наконец — там, где пути к знанию и культуре «отверсты для
всех состояний» (Л. Якоб).
Таким образом, уже
в
1800—1810-е годы
эстетика
становится
органичным компонентом системы высшего и среднего образования, а вместе с
тем — неотъемлемой частью прогрессивной духовной культуры русского
общества.
{Если по идеологической устремленности прогрессивные деятели
эстетической науки на рубеже XVIII—XIX вв. были просветителями
демократической ориентации, то с точки зрения философской основы их
воззрений они могут быть охарактеризованы как последователи того течения
рационалистической мысли, представители которого, утверждая могущество
человеческого разума, в то же время признавали необходимость опытного
знания. Сознавая определяющую роль философии в развитии всех наук,
русские рационалисты этого времени видели смысл занятий философией в том,
что она позволяет составить объективную, достоверную и точную картину
мира. Поэтому и называли себя «приверженцами основательного любомудрия»
и настаивали на том, что философу нужно уметь «мыслить через
297
математические науки».
Рационалистической мысли было присуще тяготение к стихийноматериалистическому пониманию узловых категорий и проблем. Их развитие
находим в работах М. Гаврилова, И. Рижского, А. Куницына, В. Гевлича, В.
Перевощикова, А. Мерзлякова.
Продолжая радищевскую традицию русской эстетической мысли, они
рассуждают о «могущественной власти поэзии», воспламеняющей «к великим
предприятиям», о том, что искусство призвано возбуждать «любовь к благу
общему..., отвращения от несправедливости и насильства, ненависть противу
всех оскорбителей прав человечества».
Высказанные ими представления и убеждения подготовили идейноэстетическую платформу революционного романтизма. Организаторы тайных
декабристских
обществ
и
полулегальных
кружков опирались на
эти
представления. К. Рылеев предназначал искусству активную роль в «борьбе
народа с самовластием». Перо писателя признается «оружием более
могущественным, более действенным, чем меч в руках воина» (Н. Гнедич).
Н. И. Гнедич (1784—1833), а также Д. В. Давыдов (1784— 1839), П. А.
Катенин (1792—1853), П. А. Вяземский (1792— 1878), выступили в поэзии в
1800-е годьх. Предвосхитив многие мотивы декабристской литературы, их
поазия в 1810-е годы развивалась в прямой связи с художественными исканиями будущих декабристов. Однако оппозиционность и свободолюбие этих
поэтов не совпадали с идеологией декабризма. Самобытность их творческих
исканий позволила им обогатить русскую поэзию, расширить круг ее стилевых
и жанровых форм. Поэзия Д. В. Веневитинова (1808—1827) впитала мотивы,
родственные декабристскому вольнолюбию, но окрашенные шеллингианским
пониманием искусства. Вместе с ранней лирикой Е. А. Баратынского и Ф. И.
Тютчева (1803—1873) она принадлежала к значительным явлениям русской
философской поэзии.
Другое
течение
образовала
поэзия
гражданская.
Некоторые
существенные для нее принципы наметились в начале века в творчестве поэтов,
298
группировавшихся вокруг Вольного общества любителей словесности, наук и
художеств, — И.П.Пнина (1773—1808), В. В. Попугаева (1778—1816), И. М.
Борна (год рождения неизвестен — 1851) и др. Наиболее ярко она была
представлена творчеством поэтов-декабристов: В. Ф. Раевского (1795—1842),
К. Ф. Рылеева (1795—1826), В. К. Кюхельбекера (1797—1846) и А. А.
Бестужева-Марлинского (1797—1837). В поэзии этого времени выделяются
также авторы так называемой пушкинской плеяды:
Е. А. Баратынский, Д. В. Веневитинов, П. А. Вяземский, Д. В. Давыдов,
А. А. Дельвиг, Н. М. Языков. Значение литературы в России первой половины
века было огромным.
Декабристы видели в литературе прежде всего средство пропаганды и
борьбы,
в
их
программах
проявлялось
стремление
придать
поэзии
политический характер, сосредоточить усилия на утверждении идеальной
нормы
гражданской
морали
и
поведения
человека.
Самодержавно-
крепостнический порядок декабристы отвергали как несогласуемый с законами
разума и «естественными правами человека». Отсюда их тяготение к традициям
«просветительского
эстетической
классицизма».
системы
Другим
декабристов
была
основополагающим
началом
предромантическая
идея
национальной самобытности литературы в первой половине XIX в., в которой
сосуществовали различные художественные направления:
классицизм, сентиментализм, предромантизм, романтизм, реализм. Но
особо актуальным в дискуссиях этого времени оказался вопрос о природе и
судьбах романтического направления.
Нормативисты отнеслись к романтическому движению в европейской
культуре с враждебным недоумением и раздражением. Они полагали, что
изящные искусства уже совершили полный цикл своего развития и достигли
возможных вершин в лоне классицизма. Поэтому романтизм был объявлен ими
эстетическим «своевольством» и «беззаконием».
В
отличие
от
них
представители
прогрессивной
ветви
ра-
ционалистической эстетики увидели в этом движении необходимое звено
299
многовекового процесса художественного развития.
Дискуссии о романтизме проходили в первой трети XIX в. постоянно.
Один из ее участников Д. В. Веневитинов разделял историю культуры «на
эпоху эпическую, лирическую и драматическую». Романтизм составляет второе
звено в этом процессе и должен уступить место более совершенному
состоянию художественного сознания, «примиренному с миром».
Действительно, первоначально романтические идеи скрещивались с
разнородными доромантическими традициями сентиментализма (в раннем
творчестве Жуковского), анакреонтической «легкой поэзией» (К. К. Батюшков,
П. А. Вяземский, юный Пушкин, Н. М. Языков), просветительского
рационализма (поэты-декабристы К. Ф. Рылеев, В. К. Кюхельбекер, А. И.
Одоевский и др.). Вершиной русского романтизма первого периода (до 1825 г.)
явилось творчество Пушкина (ряд романтических стихотворений и цикл «южных поэм»).
Позже получает развитие романтическая проза (А. А. Вес-тужевМарлинский, ранние произведения Н. В. Гоголя, А. И. Герцена).
Вершиной второго периода романтизма'стало творчество М. Ю.
Лермонтова.
Завершение
романтической
традиции
в
русской
литературе
—
философская лирика Ф. И. Тютчева.
Здесь же можно было бы отметить, что представителем романтизма на
сцене был в Петербурге актер Каратыгин (его очень любили декабристы), а в
Москве в это время на сцене царил П. С. Мочалов.
Близкой к романтизму была предромантическая элегическая поэзия К. Н.
Батюшкова (1787—1859). В 20-е годы ее традиции были сильны в творчестве
А. А. Дельвига (1798— 1831), Н. М. Языкова (1803—1846), Е. А. Баратынского
(1800—1844).
Творчество
этих
поэтов
было
проникнуто
глубокой
неудовлетворенностью существующим. Не веруя в переустройство общества,
они ориентировали свое творчество на создание гармонии во внутреннем мире
человека. Они видели высшие ценности в духовных переживаниях идеального
300
порядка, Батюшков и его последователи — в одухотворенных нравственным
пафосом «земных» радостях, в дружбе, любви, чувственном наслаждении.
Элегики обновили поэтический язык, разработали утонченные формы
поэтической выразительности, создали многообразие метрической, строфической и ритмико-интонационной структур. В элегической поэзии постепенно
начали проступать романтические тенденции. Они выражались в своеобразном
мистико-романтическом тяготении к поэтической фантастике. Намечались
характерная для романтизма разработка фольклорных мотивов и форм разных
времен и народов, новаторская трактовка антологического жанра у Батюшкова,
интерес к русской песне у Дельвига.
Говоря о романтизме, русский исследователь этой сложвой проблемы В.
Каллаш отмечает, что романтизм «генетически связан с сентиментализмом...
последние сентименталисты были первыми романтиками».
На рубеже XVIII—XIX вв. романтизм был связан с самыми разными
уровнями общественного сознания и формами их выражения; он оказался
причастным к решению проблем самого различного социально-политического,
идеологического и культурного планов.
Историки и социологи, например, давно оперируют представлением о
романтизме как особом типе сознания и поведения. Восходящее к Гегелю и
Белинскому, поддержанное И. Тэ-ном, оно принято было И. Ф. Волковым и с
определенными уточнениями Н. Я. Берковским, А. Н. Соколовым, Н. А.
Гуляевым, Е. А. Майминым.
Романтизм был необходимым звеном в художественном развитии
человечества
и
явился
объективно
величественным
художественным
открытием.
Он выполнил задачу, возложенную на него историей, сыграл свою роль в
культурном процессе как непосредственный предшественник реализма, б ним
произошло то же, что и с предшествовавшими направлениями — с
классицизмом, сентиментализмом, просветительским реализмом.
Когда «возникали новые вопросы, на которые он отвечал менее точно,
301
чем реализм, то неизбежным оказалось вытеснение романтизма на второй план
в литературе и стран Европы, и России: романтизм сошел на периферию, в
руках эпигонов его формы быстро обветшали и, естественно, вызывали
насмешливое отношение сторонников нового искусства — критического
реализма».
Между тем романтическую философию русского искусства русских
прозаиков 30-х годов XIX в. более всего привлекал ее немецкий вариант —
эстетические концепции, возникшие в недрах так называемой женской школы,
а затем получившие дальнейшее развитие в исканиях младших поколений
немецких романтиков.
Интерес вызывали прежде всего эстетические идеи молодого Фр.
Шеллинга. Наибольшей известностью пользовались его сочинения «Система
трансцендентального идеализма» (1800) и «Об отношении изобразительных
искусств
к
природе»
(1807).
Впрочем,
достаточно
широко
были
распространены в России и записи лекционных курсов по эстетике,
прочитанные Шеллингом в Йене и Вюрцбурге в 1798—1799 и 1802 гг.
Известность «немецкой школы» была в то время очень широка. В 1826 г.
С. П. Шевырев, Н. А. Мельгунов и В. П. Титов выпустили в свет на русском
языке сочинения В. Г. Вак-кенродера, объединенные в книге «Об искусстве и
художниках. Размышления отшельника, любителя изящного». Книга очень
быстро стала настольной для многих деятелей русской культуры. Были
известны в России тех лет работы теоретиков йенского кружка, братьев Ф. и А.
Шлегелей, сочинения романтиков гейдельбергского круга (К. Брентано, И.
Черресо, Л. А. фон Арнима) и даже доступные главным образом в пересказах
философские афоризмы Новалиса, крупнейшего поэта женской школы. Чуть
позже теоретические идеи йенцев и гейдельбержцев обрели мощное
подкрепление в художественных идеях и образах Э. Т. Гофмана и снискали в
России даже большую популярность, чем на родине писателя, в Германии.
Переводы и вольные изложения эстетических трактатов, очерков, отдельных
высказываний немецких романтиков регулярно появлялись в русских журналах
302
1820—1830 гг. («Московский вестник», «Московский телеграф», «Телескоп»,
«Вестник Европы», «Московский наблюдатель»).
303
Конечно, интерес к эстетике немецкого романтизма не исключал
сочувственного внимания к идеям иного происхождения. В кругозор русских
деятелей культуры входили многие идеи французских романтиков: в России
20-х годов хорошо знали книги Ж. де Сталь и Ф. Р. Шатобриана, позднее —
статьи-манифесты В. Гюго и А. Виньи. Были известны и теоретические
декларации английской «озерной» школы, полемические суждения Дж. Г.
Байрона. И все-таки именно немецкая романтическая культура являлась главным источником тех философско-эстетических идей, с которыми встречались
русские прозаики, обращавшиеся к теме искусства.
Утопии и мифы немецкого романтизма несли в себе очень важную для
русской
интеллигенции
устремленность
к
абсолютному
идеалу.
Увлеченность идеями немецких романтиков ощущается в теоретических
исканиях русских мыслителей 1820-х — начала 1830-х годов. В трактатах и
статьях А. И. Гелича, И. Я. Кронберга, Д. В. Веневитинова, В. Ф. Одоевского,
Н. А. Полевого развивались представления о сущности красоты, о природе
творчества и назначении искусства, об их соотношении с иными видами
знания, о миссии художника и т.п., в главных чертах сходные с принципами
немецкой романтической культурологии. Однако легко улавливаются и
отзвуки французского романтизма. Так называемая неистовая словесность
(прежде всего романы В. Гюго, Ж. Жанена, О. Бальзака, Э. Сю) в начале 30-х
годов волновала русского читателя изображением необузданных страстей.
Изучая эти процессы, Алексей Веселовский выдвинул предположение,
что «три слоя иновлияний захватили в разное время различные стороны
русской культуры: немецкое — в сфере учащейся молодежи, в лицее, в
русских университетах, в области эстетической мысли; французское —
преимущественно в литературе 1810-х годов; английское — чуть позже и
захватило главным образом сферу экономической мысли».
Бесспорно, что заимствования были. Но вряд ли можно весь русский
романтизм сводить к одним заимствованиям, влиянию западных авторов и
подражанию им. Нельзя отрывать русских художников-романтиков от той
304
конкретно-исторической почвы, которая питала их творчество, и возникновение русского романтизма объясняется не только как следствие западных
влияний, но и как закономерный акт в процессе развития русской культуры в
целом.
Предпосылки его возникновения в России связаны с началом
разложения
социально-экономических
и
идеологических
основ
крепостничества, с крушением старого мира. Крушение это проявилось в
самых
различных
сферах
социально-политических
и
экономических
отношений, на разных уровнях идеологического опосредствования их. В
отдельных странах этот общеевропейский процесс протекал в неодинаковых
формах и с различной интенсивностью, однако существо его всюду
оставалось единым: происходил распад прежних норм морали, эстетических
воззрений,
общих
философских
представлений.
На
смену
старому
мировосприятию приходило новое понимание человека и общества, морали и
долга, социальной гармонии и средств ее достижения.
Самоопределение русского романтизма происходило не только
посредством полемического отталкивания от воззрений, определявших
культурную жизнь России до Крестьянской войны 1773—1775 гг. и
Французской революции 1789— 1794 гг. Первое десятилетие XIX в. в России
было также и временем активного переосмысления старых идейно-эстетических ценностей и включения их в новые концепции общественного и
литературного процесса: подчиняясь романтическим доминантам, они
входили в мировосприятие художников-романтиков.
Романтизм как самостоятельное направление в русской литературе
утвердился не только вместе, но в значительной мере и в результате
творческих исканий и художественных открытий В. А. Жуковского (1783—
1852).
Подобно многим молодым русским дворянам 90-х годов XVIII в.
Жуковский начинал сознавать отличие своих воззрений на мир от
традиционных
норм
просветительства.
Однако
среди
сложившихся
305
литературных форм Жуковский не находил и, естественно, еще не мог найти
таких изобразительно-выразительных средств, с помощью которых можно
было бы добиться наиболее полного художественного выражения этого
нового типа видения и чувствования мира, где смутное ощущение
дисгармонии темной тенью ложится на создаваемую картину.
На этом фоне с особенной остротой осознается кратковременность
человеческого бытия. Человек смертей — и вся его жизнь, как поток,
стремится к неизбежному концу. Стихотворение, насыщаемое раздумьями о
самых общих законах бытия, приобретает вид лирико-философской
миниатюры:
Жизнь, мой друг, бездна
Слез и страданий...
Счастлив стократ
Тот, кто, достигнув
Мирного брега,
Вечным спит сном...
Этот образ Жуковский пронес до последнего своего часа. Это было
первым в русской поэзии шагом к выражению романтического двоемирия.
Земное здесь, как полагает поэт, является необходимым этапом к идеальному
там. Здесь человек приобретает некие залоги, без которых невозможно обрести желанный покой инобытия. Залоги — это добрые дела, богатство
впечатлений, общение с друзьями, память в сердце ближних и т. п.
Подобная картина двоемирия, несвободная в своей сущности от
религиозно-христианских представлений, тем не менее уже в самых ранних
произведениях Жуковского освобождается от традиционной христианской
образности.
В своих произведениях («Сельское кладбище», «На смерть Андрея
Тургенева» и «К. К. Соковниной») Жуковский отчетливо проявляет признаки
раннего романтического видения мира. Он словно бы доказывает важный для
него силлогизм из двух посылок и самоочевидного вывода: «Земное счастье
306
непрочно, мгновенно и для большинства людей недостижимо, но человек
рожден для счастья и в этом его назначение», следовательно, он обретет
счастье в ином мире или ином, неземном понимании, если только существует
справедливость и не хаос, а гармония господствует во Вселенной.
В
элегии
«К.
К.
Соковниной»
Жуковский
констатирует
ту
закономерность бытия, которую открывали еще Грей, Княжнин, Карамзин,
Державин, И. Дмитриев и другие его предшественники: «Протекших
радостей уже не возвратить». Мысль о необратимости течения времени,
освоенная пред романтической поэзией, сочетается в этой элегии с иной, необычной для всего доромантического искусства: «Но в самой скорби есть для
сердца наслаждение». Она предваряет ту поэтизацию личного трагизма,
которая у Байрона, Полежаева и Лермонтова станет одним из проявлений
активного неприятия действительности и выражением необычно острого
конфликта между личностью и обществом.
Жуковский написал около пятидесяти новых произведений (включая
эпиграммы и басни), но практически не сделал нового крупного шага в
дальнейшем расширении и обогащении уже созданной им художественной
системы романтизма.
Романтизмом использовалась элегия, другие жанры еще предстояло
освоить. Эта элегическая форма раннего романтизма еще была множеством
нитей
связана
с
элегически-меланхолическими
проявлениями
сентиментализма и предромантизма.
Освоение жанра баллады было для Жуковского одновременно и
освоением новой системы художественных средств, не имевшихся в
распоряжении поэтов эпохи просветительства. Тем самым переход к балладе
положил начало не только новому периоду в творческом развитии
Жуковского,
но
самоопределении
и
означал
русского
начало
нового
романтизма
этапа
как
в
дальнейшем
самостоятельного
художественного течения.
«Людмила» (1808), первая из баллад Жуковского, возбудила особый
307
резонанс среди читателей. Она была воспринята как произведение необычное
и даже небывалое в русской литературе, как выражение откровенного
разрыва с искусством предшествовавшей эпохи. При всем том в «Людмиле»
угадывались и некоторые уже известные (по западной литературе) мотивы:
читатель был в значительной мере подготовлен к той фантасмагории,
какая предстала перед ним в этой балладе и которая буквально взрывала все
устоявшиеся литературные каноны.
Ф. Ф. Вигель подробно и в общем верно изложил впоследствии те
впечатления,
которые
вызвала
«Упитанные
литературою
«Людмила»
древних
и
при
своем
французскою,
ее
появлении.
покорною
подражательницею (я говорю только о просвещенных людях), мы в выборах
его увидели нечто чудовищное, — пишет Ф. Ф. Вигель, имея в виду выбор
нового жанра и особых иллюзий. — Мертвецы, привидения, чертовщина,
убийства, освещаемые луною, — да это все принадлежит к сказкам да разве
английским романам; вместо Геро-Геро, с нежным трепетанием ожидающей
утопающего Леандра, представить нам бешено стройную Ленору со
скачущим трупом любовника! Надобен был его чудный дар, чтобы заставить
нас не только без отвращения читать его баллады, но, наконец, даже
полюбить их. Не знаю, испортил ли он наш вкус? По крайней мере создал
нам новые ощущения, новые наслаждения».
Знаменателен вывод Ф. Ф. Вигеля: «Вот и начало у нас романтизма».
Как жанр баллада в 1808—1814 гг. даже для записного любителя
словесности была непривычной. А за балладой возникал мир средневековой
жизни, овеянный мистическими настроениями и осознанием малости,
бессилия человека перед ликом грозных и безжалостных сил. Этот мир тонул
во тьме неясных представлений и легенд; он страшил своей безвестностью и
в то же время манил возможностью бескомпромиссного волеизъявления,
хотя и грозил расплатой за неверные решения. Этот мир, возрождение
которого началось западными предромантиками еще в 1760-х годах,
отчетливо противостоял сконструированяому в соответствии с логикой
308
иерархическому миру классицизма и в равной мере — миру сентиментальноэлегической медитации.
Замечательной особенностью творчества Жуковского является интерес
к истории, главным образом к средневековью, к народной жизни, обычаям,
традициям и т. п. Баллады «Людмила» (1808), «Громобой» (1810) и
«Светлана» (1808—1812) написаны поэтом на сюжеты, взятые из русской
средневековой жизни, и изобиловали описаниями народного быта, обрядов, в
частности святочных гаданий, пришедших к нам еще из языческих времен:
Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали;
За ворота башмачок,
Сняв с ноги, бросали;
Снег пололи; под окном
Слушали, кормили
Счетным курицу зерном;
Ярый воск топили;
В чашу с чистою водой.
Клали перстень золотой.
Серьги изумрудны;
Расстилали белый плат.
И над чашей пели в лад
Песенки подблюдны.
Вот красавица одна;
К зеркалу садится;
С тайной робостью она
В зеркало глядится;
Темно в зеркале; кругом
Мертвое молчание;
Свечка трепетным огнем
Чуть лиет сиянье...
309
Робость ей волнует грудь
Страшно ей назад взглянуть
Страх туманит очи...
С треском пискнул огонек,
Крикнул жалобно свверчок —
Вестник полуночи.
Нельзя не сказать и о чисто человеческих качествах Жуковского. Его
отличали необыкновенная чуткость и отзывчивость. Служба при дворе (с
1816 г. — воспитатель цесаревича) позволяла Жуковскому облегчать участь
опального А. С. Пушкина (который считал Жуковского своим учителем),
декабристов, М. Ю. Лермонтова. Он добился освобождения от солдатчины Е.
А. Баратынского, выкупа из крепостной неволи Т. Г. Шевченко, возвращения
из ссылки А. И. Герцена.
Спустя 30 лет после опубликования романтических элегий и баллад
Жуковского, в эпоху, когда романтизм был близок к исчерпанию
художественных возможностей и доживал последние дни как ведущее
литературное
направление,
один
из
последних
его
талантливых
представителей В. Ф. Одоевский следующим образом определил заслугу
романтического человековедения. «В начале XIX в. Шеллинг был тем же,
чем Христофор Колумб в XV в.: он открыл человеку неизвестную часть его
мира, о которой существовали только какие-то баснословные предания, —
его душу! Как Христофор Колумб, он нашел не то, что искал, как Христофор
Колумб, он возбудил надежды неисполнимые. Но, как Христофор Колумб, он
дал новое направление деятельности Человека! Все бросились в эту чудную,
роскошную страну».
Можно добавить: Шеллинг был не единственным и, как Колумб, даже
не первым пролагателем этого нового направления в мировом искусстве. И в
отличие от Колумба не с именем Шеллинга осталось оно связанным в
истории науки о литературе и культуре. Французская революция, положив
начало всеевропейскому раскрепощению человека, пробудила интерес к
310
личности в отношении к самой себе, к своим возможностям, к своей душе.
Это и было началом современного психологического анализа. Художникиромантики России и Западной Европы по мере своих возможностей ответили
на этот запрос истории, предложив новое понимание внутреннего мира
человека.
Прежде чем говорить о пейзаже и его функциях в произведениях
Жуковского 1800—1810-х гг., нельзя не обратить внимания, что уже у
Карамзина романтическая настроенность заметно сказалась на восприятии
природы.
Так,
в
элегии
Жуковского
«Славянка»
(1815)
воссоздается
романтически воспринятый пейзаж под Петербургом.
Природа одухотворяется, и на этом пути антропоморфизации пейзаж
приобретает вид портрета некоего сверхсущества: по пейзажу можно судить
о том, как природа воздействует на душу лирического героя и, наоборот, что
в ней раскрывается навстречу его мечте, его мысли, его душе.
Все к размышлению здесь влечет невольно нас;
Все в душу томное уныние вселяет;
Как будто здесь она из гроба важный глас
Давно минувшего внимает.
Персонифицированный и как бы уравненный в правах с человеком
пейзаж приоткрывает свою таинственную глубину:
Как бы эфирное там веет меж листов, Как бы невидимое дышит.
Пейзаж ночной, непознаваемо-таинственный, да еще и с кладбищем
или иными символами смерти обосновался в художественном мире баллад
Жуковского и сделался одним из наиболее приметных признаков этого мира.
В разгар полемики начала 1820-х годов о романтизме «истинном» и
«неистинном»,
когда
на
фоне
элегически-балладного
романтизма
Жуковского происходило становление декабристского романтизма, Н. Греч с
Булгариным, например, заявляли, будто бы вся лирика Жуковского —
несамостоятельна.
311
Жуковский сам признавал существенную особенность его творческого
метода: «Это вообще характер моего творчества; у меня почти все или чужое,
или по поводу чужого — и все, однако, мое».
Переводя западных поэтов, Жуковский, в сущности, на свой лад
«пережевал» их, пересоздавал заимствуемый образ, трансформируя (в меру
собственного понимания) его общечеловеческое содержание и национальное
своеобразие. Пересоздавая образы, рожденные на инонациональной почве,
Жуковский оставался русским человеком, сформированным специфическими
социальными и духовными обстоятельствами русской жизни начала XIX в.
При всем своем европеизме и образованности в духе просветительства он
остро сознавал самобытность русской культуры и высоко оценивал ее возможный вклад в мировую культуру.
Вопрос об оригинальности и национальной самобытности поэзии
Жуковского — лишь одна из сторон общей проблемы возникновения и
развития романтизма в России: «... романтизм Жуковского — это
индивидуальное,
яркое,
оригиналь-вое
и
национально-самобытное
проявление европейского романтизма на русской почве».
И если в балладах Жуковский все дальше отходил от современности,
если в них запечатлелось «бегство от жизни в идеализм, в субъективное, в
мир мечты», то в лирике это погружение в психологию объективно означало
приближение к тому порогу, за которым начинался психологический анализ
в лирике крупнейших последователей Жуковского, которые, начиная с
Пушкина,
неизбежно
переходили
к
реалистическому
пониманию
и
отражению внутреннего мира человека.
Пристальное внимание писатели-романтики уделяют исследованию
тайн творческого процесса. Художественное романтическое осмысление
отношения к искусству, к художникам в первую очередь, мы находим не
только у писателей-романтиков, но и у писателей-реалистов, отдавших дань
этому поистине популярному направлению в мировой и отечественной
культуре.
312
Репертуар русской повести об искусстве, созданной в первой половине
XIX в., довольно широк.
Это «Портрет» и «Живописец» В. И. Карлгофа, «Несколько мгновений
из жизни графа Т""» Г. В. Станкевича, «Он был убит» А. А. БестужеваМарлинского, «Любовь поэта» А. В. Тимофеева, «Rapsodia sonatina» И. И.
Средневского,
«Последний
квартет
Бетховена»
В.
Ф.
Одоевского,
«Антонио», «Корделия», «Максим Созонтович Березовский» и «Психея» Н.
В. Кукольника, «Дочь чиновного человека» и «Белая горячка» И. И. Панаева,
«Современники Гете» П. П. Каменского, «Приезжай из уезда, или Суматоха в
столице» А. Ф. Вельтмана, «Живописец» Н. А. Полевого, «Художник» А. В.
Тимофеева, «Именины» Н. Ф. Павлова, «Египетские ночи» А. С. Пушки-аа,
«Вальтер Эйзенберг» К. С. Аксакова, «История двух калош» В. А. Соллогуба,
«Портрет» Н. В. Гоголя и др.
В конце 20-х и в 30-е годы существенно выделялась деятель ность
романтика Полевого, выступавшего в журнале «Московский телеграф» и
«Философская критика»; В. Ф. Одоевского, ч И. В. Киреевского (1806—
1858), Н. И. Надеждина (1804—1856); и в 40-е годы — выступления К. С.
Аксакова (1827—1860) и близкого к петрашевцам В. Н. Майкова (1823—
1847).
Но вернемся хронологически к началу XIX в В 1804—1812 гг.
разгорелась дискуссия о русском литера турном языке и стилистике — две
крайние позиции заняли Н. М. Карамзин и А. С. Шишков. Н. М. Карамзин
«освободил язык от чуждого ига и возвратил ему свободу» (А. С. Пушкин), л
«Карамзинисты»
провозгласили
сближение
литературного
языка
с
разговорным: «Писать, как говорят, и говорить, как пишут». Их противники
(А. С. Шишков, Д. И. Хвостов, С. А. Ширинский-Шихматов и др.) выступали
за сохранение старых, книжных форм, ориентацию на церковно-славянекий
язык. Они объединились в общество под названием «Беседа любителей
русского
слова»
(1811—1816).
Последователи
Карамзина
создали
объединение «Арзамас» (1815—1818). В него входили В. А. Жуковский, К.
313
Н. Батюшков, В. Л. Пушкин, А. С. Пушкин, Д. Н. Блудов, П. А. Вяземский, С.
С. Уваров и др.
В 1802—1803 гг. Карамзин издавал «Вестник Европы», где, в
критических
статьях
излагал
свою
эстетическую
программу,
способствовавшую формированию самобытности русской литературы,
богатству ее словесно-выразительных средств.
Русский язык постоянно обогащался. Расширялась русская научная
терминология. В 1804 г. при университетах были открыты словесные
отделения.
Создание
словесного
отделения
в
Московском
университете,
усиливающиеся споры о возможности преподавания в стенах университета
всех предметов только на русском языке, создание Общества любителей
российской словесности безусловно, свидетельствовали о новом отношении
в обществе к судьбам национального языка. Н. М. Карамзин начал,
преобразование русского литературного языка, «совлекши;
его с ходуль латинской конструкции и тяжелой славянщины»
(Белинский).
А.
С.
Пушкин
разрешил
проблему
формирования
национального языка, проблему не только литературного, но и важнейшего
общекультурного значения.
Дискуссии о русском языке были прерваны войной. Отечественная
война 1812 г., развязанная Францией, прервала и начатые реформы,
последние никогда не были возобновлены. Составленный Сперанским свод
законов погиб, и усилия создать другой, сообразный с русскими традициями
не достигли цели.
Война 1812 г. носила поистине народный характер. Она вызвала
необычайный размах партизанского движения, с ростом которого сливались
воедино героические усилия армии, народного ополчения и массового
движения крестьян.
Неотделимо в народной памяти от Отечественной войны 1812 г. имя
зачинателя и одного из руководителей армейского партизанского движения,
314
сыгравшего немаловажную роль в победоносном исходе войны, — Дениса
Давыдова (1784—1839).
Судьбу военного предсказал Денису Давыдову великий русский
полководец Александр Васильевич Суворов, когда в 1793 г. он посещал
Полтавский полк и где его встретил резвый девятилетний мальчик Денис.
Яркая печать самобытности и талантливости лежала решительно на
всем, что делал Давыдов. Это был на редкость щедро и разносторонне
одаренный человек. Он был вполне оригинальным поэтом, со своим взглядом
на мир, со своей художнической манерой, как личность, как характер
выделялся из общего ряда, был удивительно целен и неповторимо
своеобразен.
«Партизанские поиски» 1812 г. доставили Давыдову громкую славу,
вышедшую далеко за пределы России. О нем писали в европейских газетах,
портрет его висел в кабинете Вальтера Скотта. Однако при всем том Давыдов
чувствовал себя человеком несправедливо обиженным, обойденным на службе. Виной были его сатирические стихи, высмеивавшие придворную знать и
задевавшие самого царя.
Пушкин утверждал, что именно Давыдову был обязан тем, что не
поддался в молодости исключительному влиянию Жуковского и Батюшкова.
«Он дал мне почувствовать еще в лицее возможность быть оригинальным»,
— сказал Пушкин о Давыдове.
А такие стихи Давыдова, как
А глядишь: наш Мирабо
Старого Гаврило
За измятое жабо
Хлещет в ус да в рыло, —
внесли в поговорку.
Для освещения военных действий в 1812 г. Н. И. Греч основал журнал,
в первом номере которого была помещена «Солдатская песня» Ив. Кованько:
Хоть Москва в руках французов:
315
Это право не беда!
Наш фельдмаршал князь Кутузов
Их на смерть впустил туда.
Переломным моментом в войне с французами за освобождеявше
Москвы, а затем всей России была Бородинская битва, остадившая глубокий
след в русской душе, искусстве, народном творчестве. Вот как очевидцы
описывают день перед схваткой.
Накануне битвы в русском лагере царствовало глубочайшее молчание;
сердца всех горели пламенной религиозностью и патриотическим чувством;
войско провело ночь в молитве и надело чистые сорочки. Утром священники
окропили святой водой 100 тыс. человек и пронесли по рядам чудотворную
икону Смоленской Божьей Матери. Над головой Кутузова парил орел, и
войско громким криком приветствовало этого предвестника победы. И вот
воспоминания об увиденном после боя.
Очевидец Брандт: «Большой редут и его окрестности представляли
зрелище, превосходившее все ужасы, какие только можно себе вообразить.
Откосы, рвы, внутренность укрепления исчезли под кучею мертвых и
умирающих, наваленных друг на друга в шесть или восемь рядов».
Кутузов отступал в отличном порядке, донося Александру, что войско
стояло твердо, но что понесло большие потери.
Национальный
триумф,
пережитый
всей
Россией
в
1812
г.,
блистательные победы русского оружия, освободившего от нашествия
Наполеона не только Россию, но и народы Европы, вызвали необычайный
подъем национального самосознания русского народа28. Эти факторы, в свою
очередь, способствовали возникновению исключительного интереса к проблеме самобытности культуры, выдвинули в качестве первоочередного
вопрос
о
необходимости
развития
русской
культуры
на
народно-
национальной основе. В центре внимания деятелей культуры России, ее
ведущих писателей, журналистов оказались проблемы их отношения к
истории народа, к его языку и поэзии.
316
«Со времени возвращения домой русских войск, — говорит Н.
Тургенев, — начали распространяться в России так называемые либеральные
идеи. Независимо от регулярных войск, значительные массы ополчения
также были за границей; ополченцы, по мере возвращения в отечество,
отправлялись на родину и там рассказывали о том, что видели в Европе.
Сами события говорили громче всякого человеческого голоса. Это было
настоящей пропагандой». Это повлекло за собой обостренные дискуссии по
многим вопросам, касавшимся прежде всего жизни народа, тяжкого бремени
крепостничества, дальнейшего политического устройства России. Иными
словами, в недрах общественной и культурной жизни того времени
вызревали идеи декабризма, которые явились программой первого этапа
освободительного движения в России.
Для
становления
самосознания
русского
народа
примечателен,
например, и такой факт: если в XVII в. из недворян только единичные, самые
богатые купцы успели завести себе фамилии, так их и называли «именитое
купечество», то по переписи 1816 г. в 11 слободах Москвы из 2232
купеческих семей уже почти 25% имели фамилии, а у многих, имевших
фамилии, было записано, например: «прозвищем Сорокованова позволило
именоваться 1817 года июля б дня», «фамилию Серебряков позволено
именоваться
1814
года
января
17
дня».
Вот
их-то
и
решило
облагодетельствовать правительство, преследуя цель охраны державы от
иностранного влияния, как промышленного, так и духовного.
Очевидным результатом такой политики было расширение торговли
отечественными
товарами,
сопровождаемое
довольно
своеобразными
обычаями и нравами. Очень долго в России удерживался, например, обычай
зазывать покупателей в лавки. Многие торговцы держали для этого
мальчиков, а более крупные — посылали приказчиков, которые становились
возле лавок и громко зазывали покупателей. При этом выкрикивались
рифмованные приглашения: «Пожалуйте, у нас есть для вас атлас, канифас и
прочие шелковые товары!» Зазывание служило чем-то вроде живой рекламы.
317
При этом нередко оно превращалось в средство навязывания товара. «Когда
на площадь попадал какой-нибудь покупатель-провинциал, приказчикизазывалы подхватывали его и начинали таскать из одной лавки в другую, так
что он не знал, как вырваться от них», — писали современники29.
Литература
Этой
эпохи
отличается
резким
антифранцузским
характером, национальные трагедии Крюковского и Озерова, патриотические
оды Жуковского, комедии и басни Крылова, периодическая печать с ее
представителями: Глинкой, Гречем, Батюшковым, Шишковым,— все дышит
ненавистью к Наполеону, к новой Франции.
Самым ярым галлофобом той эпохи был граф Растопчин около 1807 г.
он издал свою новую сатиру: «0х Французы!» и комедию «Вести, или Живой
мертвец», в которой сильно нападал на алармистов и отъявленных
сторонников западных мод. Заимствуя из Франции понятия о моде, роскоши
и т. п., говоря на французском языке, выписывая воспитателей для своих
детей — французов, русское дворянство было против Франции.
Особую линию литературного развития образовало в первой четверти
XIX в. творчество И. А. Крылова и А. С. Грибоедова (1795—1829).
Обращаясь к эпическим и драматическим жанрам, они разрабатывали тот
подход к действительности, который составил в дальнейшем эстетическую
основу критического реализма.
Сатирическая направленность творчества этих писателей выражалась в
обостренном интересе к реальности, в стремлении выявить и обличить ее
отклонения от норм разума, которыми она изобилует. Принимая различные
формы, этот процесс приближал к объективному пониманию жизни. Основой
басенного стиля Крылова стала стилистика разговорного народного
просторечия. Он создал басню, свободную от условностей классицизма,
идущую от жизни, выражающую своеобразие народного мышления и
«здравый смысл» народа.
В комедии Грибоедова «Горе от ума» (1824), сочетающей завоевания
классицизма
и
реализма, психологическая
и
бытовая
конкретность,
318
характерность
языка,
житейская
колоритность
сюжетного
материала
приобрели решающее значение. Исходную «посылку» комедии составлял
типичный для, просветительской сатиры обличительный прием — столкновение нормы разумного миропонимания с реальностью общественных
нравов, основанных на предрассудках. Это сближало «Горе от ума» е
идеологией декабризма. Вместе с тем открывались противоречивость
движения истории, многозначность жизненных явлений, происходило
усложнение характеров и ситуаций.
Что касается жанровой природы пьесы, то в ней сливались черты
сатирической комедии и лирико-психологической драмы («Сценической
поэмы»), по определению Грибоедова.
Стремясь опереться на «новых» людей из придворного окружения,
Александр приблизил к себе ряд молодых и деятельных дворян незнатного
происхождения. Особо удачливым среди них оказался Алексей Аракчеев.
Играя на чувствах болезненного честолюбия царя, он достиг неограниченного доверия и сосредоточил в своих руках все средства управления страной.
Человек недюжинных задатков, волевого и изворотливого характера,
Аракчеев становится поборником военно-полицейского деспотизма и
ужесточенного крепостничества.
Так началась иное время, иная эпоха, вошедшая в историю как
«аракчеевщина». Противники Сперанского получили важные должности;
любимцем, настоящим временщиком, особенно последние годы правления
Александра I, становится Аракчеев, грубый гатчинский капрал, заклятый
враг всякой новой идеи и всякой мысли о реформе.
После французского влияния началось английское и протестантское;
закрыли французские театры и открыли библейские общества. В столице
основались «Британское и иностранное библейское общество», «Российское
библейское общество», «Казачье библейское общество». В эту эпоху
Александр I усвоил мистицизм госпожи Крюднер, принял квакерскую
депутацию, молился и плакал вместе с нею. Не только сам император, но и
319
весь царский двор был охвачен мистицизмом — таково было реакционное
влияние Аракчеева. Религиозные настроения после войны 1812 г. усилились
в обществе в целом. Во главе местных отделений Библейского общества
нередко стояли генерал-губернаторы. Постепенно в 20-е годы Россия вновь
вернулась к традиционному образу православной державы.
Перипетии восточной политики и протесты православной церкви
привели к закрытию масонских лож (1822) и «опале» Библейского общества
(1824).
Опасаясь
влияния
европейского
революционного
движения,
правительство усилило слежку внутри страны. В 1821 г. а столице
одновременно действовали тайная полиция Министерства внутренних дел,
агентура петербургского генерал-губернатора, личная агентура Аракчеева,
военная полиция для наблюдения за гвардейским корпусом.
Наступление
преобразований
реакции
на
разрушило
возможность
надежды
проведения
сторонников
реформ
сверху
и
радикализировало их деятельность.
Усиление охранительной пропаганды не обошло стороной и учебные
заведения. В 1817 г. Министерство просвещения было переименовано в
Министерство духовных дел и народного просвещения. Министр князь А. Н.
Голицын (одновременно обер-прокурор Синода и глава Библейского
общества) предложил закрыть все университеты, кроме Московского. До
этого дело не дошло, но в 1819 г. в университетах начались гонения. Из
Казанского университета были уволены одиннадцать «неблагонадежных»
профессоров, из библиотеки изъяты «вредные» книги. В 1819 г. в
университетах учредили богословские кафедры. Инструкция 1820 г. для
управления университетом ставила одной из главных задач образования
убеждение студентов в незыблемости и божественном происхождении
монархического правления. В 1821 г. был
«очищен» Петербургский
университет.
Профессору
политической
экономии
вменяется
в
обязанность
320
настаивать преимущественно на добродетелях, которые
превращают
материальное благо в духовное; «соединяя таким образом земную низшую
экономию с высшей, истинною, он создает наконец истинную науку в
политико-нравственном смысле». Профессор геометрии Никольский видит
уже в треугольнике символ Троицы, а в единице — единство Божье.
Начинаются обвинения в безбожии преподавателей философии, читающих
философию Шеллинга, и т. п.
Воспрещено на будущее время приглашать в профессора лиц,
обучавшихся за границей, и посылать в Европу русских студентов.
Аракчеев основал военные поселения. Солдаты помогали крестьянам в
полевых работах; дети и тех и других пред» назначались для военной
службы. Крестьяне были недовольны. Начались бунты, и Аракчеев, виня во
всем грубое невежество и черную неблагодарность мужика, усмирял их со
зверской жестокостью.
Народные волнения побудили передовых дворян, прошедших через
горнило войны и побывавших в ряде европейских государств, начать борьбу
против самодержавия и крепостничества в России. Декабристы пришли к
мысли, что в солдатском движении может быть найдена главная опора для
осуществления государственного переворота. Массовое движение крестьян
их пугало.
Дворянские революционеры были высокообразованными людьми
своего времени, увлекавшимися философией, историей, литературой,
естественными науками. Многие из saxs.'s оставили глубокий след в
культурном развитии России. В этом можно убедиться, обращаясь к стихам
Рылеева,
полит-экономическим
сочинениям
Пестеля,
патриотическим
размышлениям М. Бестужева-Рюмина и С. Муравьева-Апостола. Многие из
них принимали участие в дискуссиях, актуальных для России того времени,
как бы нейтрально они не звучали.
Вопрос о поэтическом содержании и философском смысла русской
истории (а в связи с этим и о субстанциальных чертах характера русского
321
народа) был в особенности важен в идеологическом отношении, и именно
здесь выявились противоположные направления эстетической мысли,
выражавшие
сущность
двух
пониманий
национальной
культуры
Славянофилы призывали возвратиться к патриархальной старине и, «не
замышляя нового», взять за образец заповедав праотцов, среди которых
важнейшими признавались следующие: не мечтать о «несбыточном
равенстве» и «почитать уважение к вере», «почитать власть» (С. Глинка).
Именно в «приверженности к православной вере и любви подданных к
государю» видели они «нравственные причины» успехов русского воинства в
Отечественной войне (архимандрит Филарет). Призывая художников
прославлять такого рода «доблести» и уберегаться от опаснейшего влияния
«чужеязычных прелестей», они старались оградить русское общество от
проникновения идей, порожденных «чудовищной революцией» (А. С.
Шишков). Так были сформулированы те охранительные принципы, которые
затем легли в основу концепции «официальной народности».
Декабристы были убеждены, что «слепое подражание» европейским
образцам неуместно и бесплодно, но при этом выступления их не имели
ничего общего с пренебрежением к культуре других наций. Требование
самобытности культуры связано в их представлениях с ее назначением быть
носительницей освободительных идей. Полагая, что для всех народов общим
является стремление к свободе, они считали, что обмен достижениями
прогрессивной
художественной
мысли
способствует
обогащению
собственной культуры каждого народа (В. Кюхельбекер).
Наряду с понятием национальной самобытности шло становление
понятия народности искусства.
С творчеством и деятельностью декабристов связан необычайный
подъем прогрессивной общественной мысли в России. В этой связи можно
обратиться к именам не только Кюхельбекера и упоминавшихся К. Ф.
Рылеева, П. И. Пестеля, М. Бестужева-Рюмина, С. М. Муравьева-Апостола,
но и И. М. Муравьева, Н. А. Бестужева, А. А. Вестужева-Марлин-екого, В. Ф.
322
Раевского, Н. А. Крюкова, А. П. Баратынского, Я. Д. Якушкина. В их
социально-политических
и
философских
воззрениях
переплетались
просветительские идеи (отрицание самодержавия, крепостничества и
феодальных привилегий, идеи естественного права, суверенитета народа,
свободы политической и экономической деятельности) и роман-этические
(ориентация на аграрное и торговое развитие России, критика мануфактурнопромышленной цивилизации, французской буржуазной революции XVIII в.,
идеализация отдельных форм народного быта, «вольностей» Древнего
Новгорода и др.).
В 1825 г. Александр I выехал из столицы для обозрения южных
губерний и для поправления своего здоровья. Грустные предчувствия
овладели им перед отъездом. В Александро-Невской лавре он просил
отслужить заупокойную обедню среди белого дня в его комнате оставили две
зажженные свечи. Бывшее перед тем в Санкт-Петербурге страшное
наводнение сочтено народом за Божью кару, ниспосланную в наказание за
преступное равнодушие России к восточным христианам. В Таганроге
Александр получил самые подробные сведения о заговоре Южного общества
и об умысле на цареубийство; к этому, может быть, прибавились и другие
печальные воспоминания. В Крыму он нередко повторял: «Что бы ни
говорили обо мне, я жил и умру республиканцем». 19 ноября (1 декабря)
император скончался в Таганроге на руках императрицы Елизаветы.
Благородный спор о престолонаследии между братьями
Константином (второй сын Павла I) и Николаем (третий сын Павла I)
едва не обошелся дорого империи. Воспользовавшись ситуацией, члены
тайных обществ — Северного и Южного — устроили 14 декабря мятеж на
Сенатской площади. Выступление было подавлено. Из 579 человек,
привлеченных к следствию, 289 были признаны виновными.
Патриотическую
самоотверженность,
гражданскую
смелость,
благородство проявили в событиях декабрьского восстания 1825 г. Рылеев,
Каховский, Михаил Бестужев, Пестель, братья Муравьевы и многие другие
323
декабристы. Они были казнены правительством Николая I (1825—1855), свыше 100 человек отправлены на каторгу.
Остальные разжалованы и сосланы в кавказские полки. Солдат и
матросов судили отдельно. Часть из них была забита шпицрутенами, другие
же отправлены в Сибирь и в действующую армию на Кавказ.
Усиливаются гонения на неблагонадежных, вновь вводятся телесные
наказания.
Многих декабристов Пушкин знал лично. Пущин и Кюхельбекер были
его лучшими друзьями. Горестно пережил поэт поражение декабристов и
гибель лучших «пятерых». В 1827 г. он дерзко отправил к ссыльным
декабристам знаменитое «Послание в Сибирь». Декабристы отозвались на
него
словами
поэта
Одоевского.
Заключительная
строка
из
этого
стихотворения — «Из искры возгорится пламя» — была взята эпиграфом для
газеты «Искра». О крайне тяжелой жизни:
декабристов в годы заключения рассказывают записки М. В.
Волконской «Декабристы в заключении».
Даже в условиях необычайно тяжелой длительной ссылки декабристы
многообразно способствовали развитию просвещения и культуры в отсталой
по тем временам Сибири.
Эпоха декабризма качественно повлияла на сам характер развития
русской культуры, придала ей особые черты гражданственности и
политического вольнолюбия, которые нашли наиболее яркое выражение в
произведениях
писателей-декабристов
и
Пушкина.
Именно
связь
с
освободительным движением определила в творчестве великого русского
поэта новый метод исследования и воспроизведения действительности,
получивший впоследствии название критического реализма, одного из
основных методов в русской литературе XIX в. И это естественно, ибо идеи
борьбы с крепостничеством в условиях последекабрьской реакции стали еще
более насущными, острыми, нашли свое продолжение и развитие в творчестве передовых русских писателей — Лермонтова, Гоголя, Герцена, Некрасова,
324
Тургенева и др. В их творчестве передовая русская литература XIX в. все
более обретала характер национальной исторической содержательности и
высокой идейности, что обнаруживал и выявлял в ней русский критик В. Г.
Белинский.
Главный символ русской классики, как и русской идеи, — это свет, а не
тьма, победа его над силами зла. Именно эта борьба пронизывает самого
таинственного прозаика и мыслителя, не раскрытого и до конца не узнанного
нами, — Н. В. Гоголя. Свет у него — это душа, а ее совершенствование —
назначение русского писателя, и смысл самого просвещения народа, которое
писателем мыслится как желание «высветить» человека, очистить его.
«Выбранные места из переписки с друзьями» — не понятые ни
современниками, ни нами —- Гоголь считает своим духовным завещанием
потомкам, это учитель самовоспитания ума и сердца, духа и добра. Оно было
написано много лет спустя после того, как не стало друга — удивительного
писателя Пушкина.
Творчество Александра Сергеевича Пушкима представляет еооой
целую эпоху в истории отечественной культуры, с которого начинается ее
«золотой век», Достоевский в оценке Пушкина отметил общечеловеческое,
гуманистическое содержание его творчества, всемирность и всечеловечность
его гения. («Ведь мог же он вместить чужие гении в душе своей, как
родные».) Благодаря Пушкину наша культура влилась в общеевропейскую и
заняла в ней подобающее место. Исключительное значение в этом имело
Создание Пушкиным русского литературного языка: оно способствовало не
только дальнейшему расцвету русской культуры, но и признанию ее во всем
мире. Пушкин явился основоположником русской литературы, и его
творчество оказало огромное влияние на весь ход ее дальнейшего развития.
В своем творчестве Пушкин (1799—1837) не только сумел всесторонне
отразить эпоху, в которой он жил и которая его создала, но и воплотить все
то исторически прогрессивнее, демократическое, что в конечном счете
совпало и с социальными стремлениями самих народных масс. Именно ши325
рокий демократизм Пушкина, многогранное отражение в его творчестве всех
сторон народной жизни, его политическая прогрессивность, органически
связанная с исключительным художественным дарованием, позволили ему
стать величайшим русским национальным поэтом, впервые поставить и
разрешить в русской литературе и культуре наиболее важные задачи их
дальнейшего
развития.
Пушкин
блестяще
завершил
работу
своих
предшественников по созданию общерусского литературного языка. Он ввел
в искусство слова тему простого человека. Протестуя против крепостного
права, он в «Капитанской дочке» и «Истории Пугачева» обратился к осмыслению крестьянских восстаний XVIII в. Не было ни одного важного вопроса
его времени, который бы не отразился у Пушкина — вдумчивого мыслителя
и художника, новатора, пропагандиста идей декабризма.'
Особенно велика по своей важности синтезирующая и реформаторская
роль Пушкина в области русской поэзии. Именно здесь Пушкин нашел новые
художественные способы воплощения человеческих чувств и переживаний,
получивших свое выражение — глубоко жизненное и искреннее, гениальное
по своей простоте. Новый стиль пушкинской лирики явился обобщением и
дальнейшим
развитием
творчества
многих
предшественников
и
современников поэта, которые также искали пути к глубокому раскрытию
внутреннего мира человека.
Творческие искания Пушкина в области лирики исходили прежде всего
из новаторских принципов поэта, направленных против отживающих
эстетических
норм
и
ранее
существовавших
традиционных
стилей.
Стремление Пушкина к поэтической свободе особенно последовательно
сказалось в его отношении к жанрам лирики. Вместо обычного для поэтов
того времени строгого подчинения жанровым канонам Пушкин видоизменил,
трансформировал и романс, и балладу, и поэму, создал множество
стихотворений, которые вообще не укладывались в общепринятые до него
жанровые формы.
Как уже упоминалось, проблема народности русской культуры
326
обсуждалась в ряде общественных и литературных дискуссий первой
половины XIX в. Решая, по какому пути должна пойти русская культура,
Пушкин уже во время южной ссылки в заметке «О французской
словесности» (1822) отдавал предпочтение национальной самобытности.
Считая недопустимым «подражать» французской словесности, он писал: «Не
решу, какой словесности отдать предпочтение, но есть у нас свой язык;
смелее! — обычаи, история, песни и сказки — проч.».
Национальная
самобытность
русской
литературы
мыслилась
Пушкиным на основе ее сближения с народным поэтическим творчеством. В
1826 г., находясь в Михайловском, Пушкин возвратился к этому вопросу в
теоретической заметке «О народности в литературе», обосновав свою
концепцию народности. Она была полемически направлена против тех
современных ему поверхностных мнений о народности, которые стали
зачатком славянофильских идей. Имея в виду такие мнения, Пушкин едко
высмеивал «народность», которая состояла для одних в «ботвинье», а для
других в «красных рубашках» или в выборе предметов из «отечественной
истории», в «словах», т. е. только в языке, стиле и т. д. Этому чисто
внешнему пониманию народности Пушкин в своей заметке противопоставил
выражение народного самосознания, национальной идеологии и психологии,
что, с его точки зрения, было неизмеримо важнее «красных рубашек». Это
понятие он определил следующим образом: «Климат, образ правления, вера
дают каждому народу особую физиономию, которая более или менее
отражается в зеркале поэзии. Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма
обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какомунибудь народу»
Концепция народности, созданная Пушкиным на основе передового
мировоззрения, нашла отражение во всей его творческой работе. Только в
свете этой концепции становится понятным идейное и художественное
своеобразие Пушкина до сравнению со многими поэтами его времени
Как тут не вспомнить пушкинскую героиню:
327
Татьяна русская душою,
Сама не зная почему
С ее холодною красою
Любила русскую зиму, ...
Татьяна верила преданьям
Простонародной старины,
И снам, и карточным гаданьям,
И предсказаниям луны.
Ее тревожили приметы;
Таинственно ей все предметы
Провозглашали что-нибудь, ...
В замечательной прозе «Мой Пушкин» М. Цветаева говорит о
потрясении, испытанном в детстве после прочтения сцены объяснения в
любви Татьяны и Онегина, которая стала на всю жизнь уроком смелости,
гордости, верности, судьбы, одиночества. М. Цветаева всей своей жизнью
подтвердила верность идеалу, избранному раз и навсегда. Русский тип любви
как мера жизни и преодоления смерти, покаяния и очищения с трагической и
мучительной верой выражен в русской классики XIX в., начало которому
положил великий Пушкин.
Русский тип любви чаще всего безответен:, неразделен, самоценен,
самоотвержен, он возвышает того, кто любит, и своим светом озаряет
любимого.
Это — великая работа души, победа над эгоизмом, себялюбием,
культом плоти и обладания. Это — любовь-подвиг. 8то — и дар небес, и
богатство духа с его безграничной устремленностью к совершенству.
Декабристки,
мечущиеся,
жаждущие
идеала
героини
Достоевского,
нравственно цельные, гармоничные женщины Толстого — все они берут свое
начало в пушкинской Татьяне.
В своей речи о поэте в 1880 г. Достоевский анализирует этот образ как
важнейшее национальное достояние, как высший тип русской духовности, не
328
способный строить свое счастье на несчастье других. Главное — это
успокоение духа, высшая гармония; писатель прямо связывает образ русской
Татьяны с Россией, с ее святынями, с русским народом. Именно такая
трактовка была принята великими поэтами XX в. — А. Ахматовой, М.
Цветаевой. Любовь, долготерпение и самоотверженность близки им. Эта
изначальная вечная женственность стала их своеобразным кодексом.
Длительная
по
времени,
подлинно
народная
жизнь
многих
стихотворений Пушкина, его поэм является лучшим воплощением мечты
великого поэта России о народной славе его произведений, о необходимости
идейной и творческой связи русской поэзии с миром народной поэтической
культуры. Воплощением этой заветной мечты Пушкина и есть та «народная
тропа» к его произведениям, тот действительно «нерукотворный памятник»,
который народ поставил своему гениальному поэту.
Но поистине всенародное признание Пушкин получил еще при жизни.
Очень
характерно
в
этом
плане
смелое
стихотворение
Глинки,
опубликованное в «Сыне Отечества», в котором автор заверял Пушкина:
Судьбы и времени седого,
Не бойся, молодой певец,
Следы исчезнут поколений,
Но жив талант, бессмертен гений!
Пушкин ответил Глинке:
Без слез оставил я с досадой
Венки пиров и блеск Афин,
Но голос твой мне был отрадой,
Великодушный гражданин...
Нам, его последующим поколениям,
Пушкин оставил завет:
Всю жизнь трудись!
329
И помни вечно,
Что все на свете
скоротечно!
Смерть и жизнь, бессмертие и безграничность небытия человека,
личности, человечества — вся эта многомерность берет начало в Пушкине. У
него все оттенки индивидуальной трагедии ухода из жизни, соотнесенной с
ее извечными законами: «и сколько здесь не видно нас, мы все сойдем под
вечны своды и чей-нибудь уж близок час». Иначе, чем раньше»
звучат и мысли о сути жизни: «Но не хочу о, други, умирать, а жить
хочу, чтоб мыслить и страдать», «Нет, весь я не умру...» Вопросы жизни и
смерти здесь не одна из тем, а своеобразная история русской философии в
поэтической форме, ей нет аналога в мировой культуре.
Нельзя не сказать и о песенной славе пушкинских произведений: она
началась еще в 20—40-е годы, когда многие из них были положены на
музыку и, несмотря на ограниченность изданий, стали достоянием самых
отдаленных
уголков
России
благодаря
рукописным
сборникам
стихотворений, домашним альбомам и т. д.
Отмечая невиданный успех творчества Пушкина, Белинский указывал,
что популярность произведений гениального русского поэта вышла далеко за
пределы
только
«образованного»
круга.
Произведения
Александра
Сергеевича Пушкина, по свидетельству великого русского критика,
«читались всею грамотною Россиею, они ходили в тетрадках, переписывались девушками, охотницами до стишков, учениками на школьных
скамейках, украдкою от учителя, сидельцами за прилавками магазинов и
лавок ».
Большую роль в распространении Пушкина в широкой народной среде
сыграли и лубочные песенники, которые в 20—40-е годы сильно обновились
в своем составе за счет произведений Пушкина и других современных
поэтов. Особенно часто в них печатались стихотворения «Черная шаль»,
«Под вечер, осенью ненастной», «Узник», «Казак», «Братья разбойники»,
330
«Талисман», «Зимний вечер», «В реке бежит гремучий вал», «Старый муж,
грозный муж», «Утопленник», «Бесы» и др.40 При наличии большого
количества таких пушкинских изданий их всегда было легко взять из книг.
В распространении пушкинских произведений в народе большую роль
сыграли лубочные картинки. Широкоизвестными они становились и
благодаря тому, что многие из них входили в хрестоматии, книги для чтения,
и т. д.
Песня Земфиры — «Старый муж, грозный муж» — еще при жизни
Пушкина не только сделалась широко распространенной, но вошла в
репертуар цыганских хоров, о чем, например, писал П. К. Мартьянов:
«...цыгане пели ее самому Пушкину, приезжавшему в Москву слушать их в
Грузинах».
Особенно большой успех выпал на долю «Черной шали». Положенная
на музыку композитором А. Н. Верстовским через два года после ее
опубликования, «Черная шаль» на сцене часто исполнялась лучшими
артистами того времени. Так, говоря о ее исполнении на эстраде в 20-е годы,
Н. Финдейзен писал: «Балладу пел любимец тогдашней публики — Вулахов,
одетый молдаванином».
«Черная шаль» исполнялась на тогдашних концертах и любителями
песенного искусства из дворянской среды. Например, М. И. Пыляев писал в
своих воспоминаниях о таких выступлениях князя В. Голицына: «Известное
стихотворение «Гречанка», слова Пушкина, музыка Верстовского, он пел с
большим выражением, в конце выхватывал из-за пояса кинжал и кидался на
изменницу».
В 1824 г. «Черная шаль» исполнялась в московском Малом театре как
«Кантата» известным трагиком П. С. Мочаловым, а в 1831 г. она была
поставлена в Большом театре в виде балета».
Приведенные примеры, разумеется, далеко не исчерпывают вопроса о
распространении в народе стихотворений Пушкина. Именно Пушкин явился
первым русским поэтом, который в тяжелую эпоху реакции гениально угадал
331
идейно-поэтические запросы народа. Причиной этого, несомненно, было то,
что Пушкин сумел в своем творчестве предельно приблизиться к народу, а
народ — приблизить к себе.
Во времена Пушкина расхожей была мысль, что русский народ
обладает одним талантом —даром переимчивости, усвоения чужого,
рабского копирования иностранного. Мнение это было распространено и
среди иностранцев, снисходительно рассуждавших о России, и среди самих
русских. Пушкин своим творчеством опроверг версию о «пассивной
женственности» русского начала, его якобы неспособности создать оригинальные образцы искусства, выработать собственные духовные ценности
всемирного значения, обогатить человечество истинно русским вкладом в
мировую цивилизацию и культуру... Без него не развернулись бы так смело
последующие русские таланты, не ощутили бы в себе мятежного и властного
призыва — не следовать только за Западом в художнических исканиях, а
самим указывать,; открывать и Западу, и Вобтоку новые пути и возможности.
Итак, с Пушкина началась современная российская культура, которая,
впитав, усвоив лучшие достижения собственной и всей общеевропейской
духовной жизни, на этой основе полно раскрывает особенности истинно
самобытные, выражает подлинно национальное мироощущение и тем самым
обогащает и мировую культуру.)
В бумагах у Пушкина была найдена запись, сделанная поэтом
незадолго до смерти: «Не может быть, чтобы людям со временем не стала
ясна смешная жестокость войны, так же как им стало ясно рабство,
королевская власть и т. п.» Пушкин думал о временах грядущих,
Когда народы, распри позабыв,
В великую семью соединятся.
В известной речи о Пушкине Ф. Достоевский отмечал:
«Стать настоящим русским и будет именно значить стремиться
внести примирение в европейские противоречия уже окончательно,
указать исход европейской тоске в своей русской душе всечеловечной и
332
воссоединяющей» вместить в нее с братскою любовию всех наших братьев, а
в конце концов, может быть» и изречь окончательное слово великой, общей
гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону».
Пушкин трагически погиб на дуэли от пули Дантеса, французского
подданного. Современники винили в этом жену поэта Наталью Николаевну,
о которой Пушкин как-то сказал: «Чистейшей прелести — чистейший
образец» — и часто при жизни называл ее своей «святой». Царь Николай I
был влюблен в красавицу Натали.
Мать Натальи Николаевны была суровой и неласковой женщиной, и
после свадьбы Наталья Николаевна взяла к себе от матери двух своих
старших сестер — Александрину и Екатерину.
О жене Пушкина Наталье Николаевне Гончаровой Долли «Йикельмон
писала в 1881 г.: «Поэтическая красота госпожи Пушкиной проникает до
самого моего сердца. Поэтической как из-за ее мужа, так и из-за ее небесной
и несравненной красоты. Это образ, перед которым можно оставаться
часами, как перед совершеннейшим созданием творца».
Все подозрения в адрес Натальи Николаевны снимают слова поэта,
обращенные к жене: «А душу твою люблю я еще больше твоего лица».
Перед самой своей смертью он говорил, что его жена невинно страдает,
и беспокоился о ее будущей судьбе. Великий поэт России явился жертвой
условностей и предрассудков, царивших в обществе самодержавия, который
был ненавистен Пушкину всю его жизнь.
После гибели Пушкина Дантес вынужден был жениться на Екатерине
Гончаровой и они уехали в его имение в Словакию. К. Маркс и В. Гюго во
Франции заклеймили Дантеса как политического деятеля.
Демократизм Пушкина, жизненная содержательность и правдивость
его произведений, блеск его поэтического мастерства— все это делало
творчество поэта гораздо более популярным, чем подавляющее большинство
стихотворений сентиментального или вычурного романтического стиля кон333
ца XVIII — начала XIX в. Пушкин создал классические образцы всех
литературных жанров: лирической и эпической поэзии, романа и повести»
трагедии и рассказа, оказал огромное влияние на развитие русской прозы и
поэзии, музы и театра.
Под
воздействием
творчества
Пушкина,
его
теоретических
преступлений по проблемам реализма находилось практический все русское
искусство, различные его виды и жанры.
Особенно важными для дальнейшего развития проблематики реализма
явились сформулированные Пушкиным принципы правдивого изображения
человеческих характеров во всей их многосторонности и диалектической
противоречивости. Эти идеи находили отклик и в театральной среде. Так, на
страницах «Телескопа» и «Молвы» развернулась полемика о принципах
актерской игры, в ходе которой завершилась ранее проявившаяся тенденция
русской
театральной
критики
утвердить
реалистическую
школу
перевоплощения и переживания.
Это
один
из
примеров
того,
как
под
влиянием
Пушкина
подготавливались новая концепция искусства и обосновывавшая ее система
эстетических взглядов, которые будут вскоре разработаны классиками
русской
материалистической
критического
реализма
—
демократической
Белинским,
эстетики
Герценом,
—
эстетики
Чернышевским,
Добролюбовым.
В связи с именем Пушкина, видимо, стоит упомянуть современника
поэта писателя Павлова. Его повести «Ятаган» и «Именины» Пушкин назвал
первыми замечательными русскими повестями, ради которых можно забыть
об обеде и сне.
Павлов был сын крепостного, но получил свободу. Его жена Каролина
Павлова — дочь профессора, талантливая поэтесса и переводчица. В юности
в салоне Волконской она встретилась с Адамом Мицкевичем, они полюбили
друг друга, повенчались, но так никогда потом не встретились. Писатель
Павлов за свои демократические воззрения был сослан в Пермь, а Каролина
334
после этого уехала из России в Германию, где занималась переводами с
русского языка на немецкий и французский. Великий Гете и Александр
Гумбольдт были от нее в восторге. Благодаря талантливым переводам
Павловой Запад знакомился с русской поэзией.
Восстание декабристов, с которыми Пушкин был так близок,
потерпело поражение. Правительственный террор на время подавил
свободомыслие и общественную активность дворянской оппозиции.
У Николая I, ставшего императором в декабре 1825 г., не было даже
намерений, связанных с изменением государственного строя России. Для
укрепления существующего порядка под руководством М. М. Сперанского
(возвращенного в Петербург в 1821 г.) во Втором отделении Собственной его
императорского величества канцелярии были подготовлены Полное собрание
законов Российской империи за 1649— 1826 гг. (1830) и Свод законов
Российской империи (1833). Новый самодержец усиливал карательный
аппарат. В июле 1826 г. было учреждено Третье отделение Собственной его
императорского величества канцелярии для руководства тайной полицией,
которое возглавил граф А. X. Бенкендорф. Он же стал шефом корпуса
жандармов.
Своеобразной приметой времени становится всесилие полицейскочиновничьей бюрократии.
Старые формы помещичьего хозяйства, основанные на подневольном
труде крепостных, уступают место свободному предпринимательству —
прогрессу капитализма. Кризис гильдейского предпринимательства в первой
четверти XIX в. сменился в годы царствования Николая I новым подъемом
купеческой деловой активности. Капиталистические отношения проникают
во все отрасли производительного труда.
В первой половине XIX в. ручное ремесленное производство
вытесняется машинным. Повсюду возникают мануфактуры и фабрики, но в
них по-прежнему преобладает труд крепостных крестьян.
Только
с 30-х
годов энергичное внедрение машин и
труда
335
вольнонаемных рабочих создает предпосылки к промышленному перевороту,
быстрому развитию торговли и расширению всероссийского рынка. Немало
этому способствует освоение новых видов транспорта — парохода и
паровоза. Товарно-денежные отношения вторгаются в быт деревни, вызывая
еще большее расслоение крестьянства. Отдельные крестьяне богатеют и,
откупившись
на волю,
обращаются
в
преуспевающих
купцов
или
фабрикантов.
Стремясь получить долгожданную свободу, крепостные «капиталисты»
— крестьяне выкупались на волю с уплатой огромных сумм. Выкупные
операции крестьян графа Шереметева (из них до реформы 1861 г. обрели
свободу более 50 семей) выражались в астрономический суммах в сотни
тысяч рублей.
П. В. Анненков рассказывал в своих воспоминаниях, что к отцу Н.
Огарева явились крепостные крестьяне с предложением освободить их за
большой выкуп. Один из них предложил даже 100 тыс. руб. серебром. Но
отец Огарева был барином в старом романтическом стиле и брезгливо
отказался от денег, «гордясь тем, что в числе его подданных есть чуть ли не
миллионеры».
В деревне более значимую роль начинают играть зажиточные
крестьяне, которых порой зовут нелестно «мироедами». Из их среды выходят
изворотливые
скупщики,
предприимчивые
фабриканты
и
заводчики.
Известны потомственные фамилии таких крестьян: Морозовы, Горелины,
Прохоровы и др.
Распространенным явлением стали ярмарки, поднимавшие спрос на
товары, ускорявшие их сбыт, содействующие расширению торговых связей.
К середине XIX в. число торгующих крестьян за 20 лет возросло более чем в
три раза, «торгующих дворян — более чем в 2 раза, а купеческих свидетельств — чуть более чем в полтора раза.
Купцов и промышленников привлекали возможности перевозок емких
и тяжелых грузов по речным путям. Однако не было судов и барж,
336
способных двигаться против течения. Появилась невиданная по своим
тяготам профессия бурлак. Средоточием их труда стали берега Волги.
Мускульная сила бурлаков продолжительно использовалась даже при
появлении пароходов. Труд бурлаков был дешев, достаточно надежен и не
требовал технического оснащения. Об этом написана песня «Дубинушка»
поэтом-сатириком некрасовского направления Л. Н. Трефолевым. Его
произведения печатали в «Отечественных записках», издавались сборники,
причем не раз подвергались полицейскому запрету.
По-прежнему
консервативно
развивалось
хозяйство
крупных
помещиков, располагавших большим числом крепостных крестьян.
В усадьбах более образованных дворян начинают использоваться
прогрессивные формы хозяйствования. Зачатки фермерства особенно
заметны на юге России, в местах, куда стекались потоки беглых крестьян.
Такое хозяйство описывается в романе большого русского писателя Г. П.
Данилевского «Беглые в Новороссии».
Акт крестьянской мести — ночной расправы над жестоким помещиком
рисует стихотворение «Мщение», написанное И. С. Никитиным, в творчестве
которого тема народного страдания была ведущей. В 37 лет поэт редкого
дарования сам стал жертвой безысходной бедности. «Это крупный поэт, —
говорил о нем Л. Н. Толстой, — и я не понимаю, как его забывают. Его
нельзя забывать».
В начале 30-х годов по России прошла волна «холерных бунтов»,
явившись отражением недовольства народа условиями жизни. (О причинах
распространения страшной болезни в крестьянских селениях позднее
рассказывал популярный в России писатель А. А. Потехин. В 1900 г. он
избирался почетным академиком по разряду изящной словесности.)
Николай I страшился этих бунтов, стремясь упрочить единовластие. Он
держал под ружьем огромную армию и умножал военно-бюрократические
учреждения. Той же цели служили и предпринимаемые им реформы. Особым
покровительством самодержца пользовалась жандармерия, под надзор ко337
торой
были
поставлены
учебные
заведения,
литература,
печать,
общественная деятельность граждан. Беспощадно подавлялись волнения
крестьян и попытки неповиновения в армии. Внешняя политика была
направлена на поддержку контрреволюционных правительств Европы.
Однако и крайние меры не смогли подавить общественное движение в
России, проявлявшее себя разнообразно. Смелее становятся публицистика и
литература, возникают кружки и общества интеллигентов, склонных
обсуждать проблемы, волновавшие в свое время декабристов.
В этих условиях царское правительство было против народного
образования. Николай I запретил принимать крестьянских детей в гимназии и
университеты. Но страна нуждалась в образованных людях — в инженерах,
агрономах, врачах, — и поэтому пришлось открыть новые общеобразовательные и специальные школы.
В Петербурге возникли Технологический, Горный и другие институты,
в Москве — Высшее техническое училище, Земледельческая и Лесная
академии, в ряде городов — университеты.
Охранительная политика в области просвещения была направлена на
то, чтобы воспитать образованных людей, необходимых стране, избежав при
этом распространения «революционной заразы». С. С. Уваров, ставший
министром народного просвещения в 1833 г., предложил ввести «истинно
русское» просвещение, которое бы основывалось на трех неразрывных
началах: православии, самодержавии, народности. Возникнув как принцип
отечественного просвещения, теория «официальной народности» С. С.
Уварова
стала
краеугольным
камнем
государственной
идеологии
николаевской эпохи. Триединая формула оказалась надежным критерием для
цензуры и карательных органов. Она постоянно звучала в прессе, в
университетских лекциях, в литературных произведениях, даже в частных
документах. Теория «официальной народности» отвечала запросам высшей
бюрократии и основной массы дворянства. Но дать ответ на вопросы,
волновавшие мыслящую часть общества, она не могла.
338
Для
содействия
народному
просвещению
Николай
I
основал
Учительский институт и Главный педагогический институт. Цель его
состояла преимущественно в ограждении русской молодежи от влияния
иностранных учителей. Для домашних наставников и наставниц утверждены
правила: их способность и нравственность, при оценке которой брались в
расчет и их политические мнения. Они определялись одним из русских
университетов под страхом денежной пени в 250 рублей и изгнания за
пределы империи. Запрещено было посылать молодых людей учиться за
рубеж, кроме исключительных случаев, в которых испрашивалось особое
разрешение. В учрежденных правительством учебных заведениях отдавали
преимущество русскому языку, литературе, статистик и отечественной
истории. Отъезд за границу и срок пребывания в чужих краях ограничены. В
Киеве основан Университет св. Владимира, но закрыт Виленский.
Особенно заботились о военных учебных заведениях, корпусах,
военных академиях.
Устав 1828 г. для низших и средних учебных заведений определил, что
в приходских училищах должны обучаться люди «низших состояний», в
уездных училищах — дети купцов, ремесленников и других горожан, в
гимназиях — дети дворян и чиновников. Учебные программы были
пересмотрены и сокращены.
В гимназиях и уездных училищах открывались «реальные классы» для
изучения химии, черчения, механики, коммерческих наук. Необходимость
обучения грамоте требовала расширения сети школ. С 30-х годов различные
ведомства открывают начальные классы. К 1861 г. их было создано около 30
тыс. Появляются школы при фабриках.
В 1835 г. университеты были лишены статуса научно-методических и
учебно-административных центров и внутренней автономии. Плата за
обучение
в
университете
повышалась,
число
студентов
строго
ограничивалось. Долгие годы стоматологами могли быть исключительно
мужчины. Однако в 1829 г. появилось утвержденное лично императором
339
Николаем I положение «О допущении женщин к испытанию на звание
зубного врача». Первой женщиной-дантистом в России стала уроженка
Варшавы Назон, получившая патент в том же 1829 г. Ее было указано
именовать «зубною лекаркою».
В связи с бурным ростом промышленности возрос спрос на
умственный и технический труд. Товарно-денежные от» ношения все
заметнее захватывали прослойки разночинцев, трудовой интеллигенции,
выходившей из слоев городского мещанства и разорявшейся части дворян.
Развивающаяся промышленность требовала увеличения различных специалистов.
Для подготовки квалифицированных кадров вынужденно открывались
технические высшие учебные заведения:
Практический технологический институт в Петербурге, Московское
ремесленное училище, Архитектурное училище. Училище гражданских
инженеров,
Межевой
институт
в
Москве.
Действовали
Медико-
хирургическая академия в Петербурге, Лазаревский институт восточных
языков в Москве, духовные, военные училища и академии.
Фабриканты Прохоровы ведут свою летопись с 1764 г. Знамениты они
в том числе и тем, что сами занимались подготовкой кадров для своего
производства, открыв ремесленную школу.
Поначалу рабочие сочли это не более чем барскими при» чудами, тем
более что Тимофей Васильевич Прохоров ввел в программу обучения не
только само ремесло, но и Закона Божий, арифметику, грамматику,
чистописание и даже рисование (в последнем предмете был, правда, особый
смысл: нанесение рисунка та ткань и создание самого орнамента требовали,
естественно, высокой квалификации). Прохоров понял, что ставку надо
делать на молодежь. В 1816 г. ремесленная школа действовала уже
постоянно: часть дня рабочие обучались мастерству. Выпускники школы
давали фабрике образованных и квалифицированных специалистов, и, хотя
содержание школы обходилось Прохоровым в десятки тысяч рублей, затраты
340
эти окупались сторицей; вклад одного только выпускника, Тараса Марытина,
в дело Прохоровых был столь велик, что в течение полувека создавал для
фабричного производства искуснейшие, неповторимые узоры, которые
справедливо считались фирменным признаком прохоровской продукции. В
1851 г. комиссия экспертов Лондонской всемирной выставки была поражена
работами Марыгина и попросила прислать в Англию портрет мастера.
Просветительские увлечения Тимофея Васильевича вскоре привели его
к мысли о необходимости создания в Москве Технологического училища.
Тимофей Прохоров покупает у Строгановых дом на Вшивой горке и
открывает там фабрику-школу — уникальное по тем временам учебное
заведение, где талантливым ученикам выплачивались стипендии, а стипендиатов обучали бухгалтерии, музыке и иностранным языкам. Во многом
благодаря его деятельности как содержателя школы и авторитетного члена
Московского отделения созданного я 1828 г. Мануфактурного совета
московское купечество стадо более сочувственно относиться к идеям
школьного обучения.
Уверенность в социальной значимости просветительской деятельности
Тимофей Прохоров вынес и из двух путешест в Европу: в своих записках, где
суммировал впечатления от странствий, он замечал: «Надобно впредь детей
купеческих приучать к постоянному труду, к умеренности в потребном для
жизни, к охотному богатению, но без малейшей алчности и зависти, к
равнодушию в потерях выгод, но не к равнодушию потери совести и
честного имени, к любопытности и любознательности» относящихся к
нравственности и к делу: к постоянству в своем звании... Не учась, нам,
русским, в состязания с иностранными купцами входить невозможно»49.
Триумфальным стал для Товарищества трехгорных мануфактур
Прохоровых 1900 г. На Всемирной парижской выставке Товарищество
получило гран-при за заботу о быте рабочих, золотую медаль по
«санитарному отделу».
С началом мировой войны существенным вкладом Прохоровых в
341
оборону страны стал организованный впервые в России в 1914—1915 гг.
выпуск гигроскопической ваты для военно-полевых лазаретов.
Традиции попечительства о рабочих, заложенные еще Тимофеем
Васильевичем Прохоровым, не прерывались вплоть до конца существования
Товарищества. При прохоровских фабриках были открыты больница,
амбулатория, родильный приют, летний санаторий для рабочих.
В 1912 г. Николай Прохоров был «высочайше возведен со всем своим
потомством в потомственные дворяне».
Значительным явлением отечественной и культурной жизни становятся
публичные
лекции
в
университетах.
Особенно
большой
успех
у
прогрессивно настроенной русской интеллигенции имели публичные лекции
профессора Московского университета Т. Н. Грановского. На материале
истории стран Западной Европы он убедительно доказывал правомерность
ликвидации
феодально-крепостнических
отношений.
Его
слушатели
прекрасно понимали, что, критикуя феодальный строй средневековой
Европы, он фактически критикует самодержавие и русское крепостничество.
Герцен с восторгом отзывался о лекциях Грановского и подчеркивал их
большое общественное значение.
Развитие научной мысли протекало в борьбе с реакционными
взглядами и мистицизмом. Руководитель Академии наук С. С. Уваров, став
министром просвещения, заявил: «Если мне удастся отодвинуть Россию на
пятьдесят лет от того, что готовят ей теории, то я исполню свой долг и умру
спокойно». Он требовал, чтобы «все положения и выводы науки основывались не на умствованиях, а на религиозных выводах».
Николай I запретил в университетах изучение философии и ввел
преподавание богословия. Правительство преследовало ученых. Профессору
Московского университета Грановскому запретили выступать с публичными
лекциями по всеобщей истории. Из Казанского университета уволили 11
профессоров за «неблагонадежность».
Николаевское правительство беспощадно расправлялось с передовыми
342
писателями. Писателей-декабристов Одоевского и Бестужева сослали на
каторгу. Полежаева за антикрепостническую поэму «Сашка» отдали в
солдаты, и он умер в военном госпитале. Пушкина и Лермонтова не раз
подвергали ссылке. Эти два величайших поэта России были убиты на дуэлях,
спровоцированных лицами, близкими ко двору. От наемных убийц в
Тегеране погиб Грибоедов. Достоевского сослали в Сибирь. «История нашей
литературы, — писал Герцен, — это или мартиролог, или реестр, каторги».
Но никакие репрессии не могли заглушить голос великой русской
литературы,
лучшие
представители
которой
всегда
боролись
за
освобождение народа.
Развитие производительных сил, особенно начавшийся переход
мануфактуры
в фабрику, становление капиталистического
уклада
в
экономике оказывали благоприятное влияние на научную жизнь страны,
активизировали русскую научную и техническую мысль, способствовали
началу сближения науки с производством.
Опираясь на достижения европейской науки, крупных уеяехов
добились русские ученые. Центрами научной мысли стали Академия наук,
университеты и научные общества (Общество истории и древностей
российских. Археографическая комиссия. Общество испытателей природы,
Русское географическое общество и др.). Во многих городах России были
возданы сельскохозяйственные общества.
Несмотря на жестокие гонения, русские ученые в первой половине XIX
в. сделали ряд выдающихся открытий, которые принесли им всемирную
известность. Великий математик Николай Иванович Лобачевский (1792—
1856), ставший 39 23 года профессором, создал учение о «неэвклидовой геометрии». Он доказал, что математические законы являются ее категориями
человеческого сознания, а отражением реальных отношений, существующих
в природе. Реакционное духовенство объявило его учение «ересью», тогда
как в ученых кругах его назвали «Коперником геометрии».
Великий математик России был ректором Казанского университета. В
343
июле 1828 г. на торжественном собрании университета он произносит
программную речь «О важнейших предметах воспитания». Культура
человека, говорил Лобачевский, определяется не только образованием, но и
свободным, творческим воспитанием. Воспитание должно не подавлять
личность, а, напротив, раскрывать «все способности ума, все дарования, все
страсти».
Ученый П. Ф. Горянинов сделал вывод, что все растения и животные,
обладая единым принципом строения, состоят из клеток. Он стал одним из
основоположников «клеточной теории».
{ В условиях начавшегося промышленного переворота в России
ученые стремились приблизить науку к жизни. Профессор химии Н. Н. Зинин
впервые получил анилин — красящее вещество из каменноугольного дегтя.
Он положил начало созданию синтетических материалов. Металлург Д. П.
Аносов раскрыл тайну древнего булата, создал сверхтвердую сталь, основал
новую науку — металлографию. Финик В. В. Петров доказал возможность
применения электричества для освещения и для плавки 154 металлов, он, по
сути, явился основоположником электрохимии и электрометаллургии.
Академик Б. С. Якоби работал над превращение электрической энергии в
механическую,
сконструировал
электромотор,
открыл
метод
гальванопластики, обосновал возможность телеграфа. Изобретения и
открытия П. Л. Шиллинга (электромагнитный телеграф), П. П. Аносова, П.
М. Обухова, В. С. Пятова (металлургия) соответствовали уровню развития
мировой науки. Известный всему миру астроном В. Я. Струве создал под
Петербургом
Пулковскую
обсерваторию,
которую
стали
называть
«астрономической столицей мира». Знаменитый хирург Н. И. Пирогов —
участник обороны Севастополя — предложил применение антисептических
средств, обезболивающих веществ и эфирного наркоза при операциях. Его
метод спас жизнь тысячам раненых. Новые идеи в медицине и физиологии
выдвинул и А. Н. Филомафитский.
Русские мореплаватели ученые Ф. Ф. Беллинсгаузен, Г. И. Невельской,
344
М. П. Лазарев, В. М. Головнин совершили несколько кругосветных
путешествий, открыли Антарктиду, многие острова в Тихом океане, внесли
большой вклад в развитие географической науки. Придворный историограф
Н. М. Карамзин написал «Историю государства Российского» (о чем уже
ранее упоминалось).
В новых условиях товарно-денежных отношений начинавшаяся борьба
крестьянства за землю и волю становилась борьбой за крестьянскибуржуазный
путь
развития
страны,
требовавший
революционного
уничтожения не только крепостного права, но и всего самодержавнопомещичьего строя.
Однако это не был единственно возможный путь. Некоторая часть
поместного дворянства делала попытки превратить свои поместья в
доходные
предприятия.
Это
был
реформистский
путь
помещичье-
буржуазного развития, требовавший не уничтожения крепостного права и
самодержавной власти, но укрепления дворянского землевладения.
Начиная с 1840-х годов усиливается идейно-политическая борьба не
только сторонников буржуазного развития с защитниками самодержавнокрепостнического строя, но и между сторонниками помещичье-буржуазного
и крестьянско-буржуазного путей развития страны.
К 1840-м годам в стране заметно усилилось товарное обращение,
быстро увеличивалось население больших городов, началась постройка
первой железной дороги, происходил настоящий технический переворот,
выразившийся в применении паровых двигателей и станков, в замене
мануфактуры фабрикой. Все это были симптомы начинавшегося в стране
переворота.
В 1827 г. с благословения Николая I в Санкт-Петербурге была открыта
первая
большая
фабрика
братьев
Корниловых
по
производству
отечественного фарфора. Эмблемой изделий была императорская корона.
В знак признательности Николаю I братья Корниловы преподнесли
императору большую фарфоровую вазу со своей эмблемой и красивым
345
зеленым орнаментом, хранящуюся ныне в Эрмитаже.
Первую в Россия железную дорогу построили на Нижне-Тагильеком
заводе Демидовых (1833—1834). По ней ходил паровоз, созданный
крепостными мастерами — отцом и сыном Е. А. и М. Е. Черепановыми. В
1837 г. открылась дорога Петербург — Царское Село. Дорога Петербург—
Москва была открыта в 1851 г.
При Николае I возобновлены работы по строительству канала Волга—
Дон и по улучшению плавания по Днепру. Из других мероприятий,
осуществленных под началом Николая I, — реставрация Зимнего дворца,
сгоревшего в 1837 г. Эта перестройка продолжалась 15 месяцев.
Ученые издания правительства, археологической комиссии и издания
Полного
собрания
законов
дали
новые
материалы
для
изучения
национальной истории. Императорская библиотека в Санкт-Петербурге
обогатилась собранием древностей Погодина; щедрость графа Румянцева
дала возможность открыть в Москве музей его имени. Соловьев начал свой
труд «История России», Полевой написал «Историю русского народа».
Цензура препятствовала развитию национальной печати. Однако Греч
и Булгарин основали в 1825 г. «Северную пчелу», Белинский, царь критики,
писал последовательно в «Наблюдателе», «Отечественных записках» и
«Современнике», в числе сотрудников которого был и Пушкин; Полевой в
«Телеграфе» и Надеждин в «Телескопе» продолжали борьбу, один — во имя
романтиков,
другой
—
во
имя
классиков.
Обсуждаются
вопросы,
относящиеся к единству славянских народов и к национальности русского
народа.
Количество периодических изданий выросло с 64 наименований в
1800 г. до 230 в 1850 г
В конце 50-х годов ежегодно печаталось около 2 тыс. книг. Появились
крупные книгоиздатели (В. А. Плавильщиков, С. И. Селивановский, А. Ф.
Смирдин и др.). В 30-е годы в России было более ста книжных лавок. При
них действовали платные библиотеки. Традиции крестьянской книжности и
346
письменности в первой половине XIX в. свидетельствуют о значительном
распространении грамотности среди крестьян, особенно государственных.
Во второй половине 20-х — начале 30-х годов в России начинают
возникать
многочисленные
тайные
кружки.
Их
члены
обсуждали
политические и философские проблемы, пытались осмыслить события 14
декабря 1825 г., читали запрещенную литературу.
В Московском университете существовали кружки В. Г. Белинского, А.
И. Герцена, Н. В. Станкевича и др. Кружки создавались и в провинции
(Владимир, Нежин и др.). Большинство кружков было быстро разогнано
полицией, некоторые их участники подверглись ссылке.
Постоянно усиливавшаяся цензура в первую очередь была обращена
против периодических изданий, игравших большую роль в идейной борьбе.
По цензурным соображениям были закрыты «Литературная газета» А. А,
Дельвига (1830), журнал «Европеец» И. В. Киреевского (1832), «Московский
телеграф» Н. А. Полевого (1834).
Торжество реакции в России и ряде стран Запада породило в среде
образованных людей 40—50-х годов настроения пессимизма, неверия в
возможность радикальных перемен. Эти настроения нашли наиболее яркое
выражение в творчестве оригинального мыслителя России Петра Яковлевича
Чаадаева
(1794—1856),
воспитанника
Московского
университета,
гвардейского офицера, отличившегося мужеством в войне 1812 г., друга
Пушкина и декабристов.
Размышления о судьбах Родины привели его к ошибочным выводам о
безнадежности общественного прогресса в России. Причину этого он видел в
ее отрыве от западноевропейской цивилизации. Отсталость России ставилась
в вину самодержавию. Мысли о прошлом, настоящем и будущем России он
развил в своих «Философских письмах», обращенных к читателю. В 1886 г.
журнал «Телескоп» опубликовал одно из «Философских писем» Чаадаева.
В этих письмах Чаадаев стремился дать представление о всеобщем
законе смены исторических эпох, отличное от просветительства, от учений
347
официальной церкви, а также от славянофильства. Несмотря на пессимизм,
связанный с неприятием самодержавно-крепостнической действительности»
Чаадаев был убежден, что Россия в будущем сможет сыграть всемирноисторическую
роль,
если
оживит
свою
веру
в
духе
традиций
западноевропейского христианства.
По личному указанию разгневанного царя журнал был закрыт, а
Чаадаев был официально объявлен сумасшедшим, взят под надзор и лишен
права печататься навсегда.
Выступление Чаадаева положило начало двум направлениям в
развитии общественной мысли: славянофильству и западничеству. Споры
славянофилов и западников о путях дальнейшего развития России начались в
доме А. П. Еланской в Москве. Такие частные литературные салоны становятся в Москве, Петербурге своеобразными общественно-литературными
центрами.
В отличие от более раннего времени, когда участников подобных
салонов занимали главным образом вопросы литературы и искусства (салон
А. Оленина, 3. Волконской), в 40-е годы на первый план выступают теперь
проблемы общественной мысли.
Споры о путях развития России в 30—40-е годы велись не только в
дворянских салонах, но и в среде студенчества, разночинной интеллигенции.
Их философской основой были труды Шеллинга, Фихте, Гегеля. В 40-е годы
формируются основные направления общественной мысли, исходившие из
необходимости преобразований в России: славянофилы, западники и
революционеры.
Славянофилы и западники выступали за отмену крепостного права, за
смягчение форм самодержавия, однако между представителями этих двух
направлений были и расхождения.
Славянофилы
обосновывали
особый,
самобытный
характер
исторического развития России, противопоставляя его развитию стран
Западной
Европы.
Они
превозносили
допетровскую
Русь,
русскую
348
поземельную
общину,
восхваляли
глубокую
религиозность
и
приверженность к власти царя, будто бы присущую русскому народу. Эти
черты должны были, по их мнению, обеспечить мирный переход к новым
общественным формам. Славянофилы считали необходимым возродить
земские соборы, но конституционный (западноевропейский) строй отвергали.
Славянофилы называли западниками всех тех, кто не разделял их
самобытных взглядов, признавал общие черты развития России и Западной
Европы, ставили в пример политическое устройство и культуру Англии и
Франции, видели в них образец для своей страны.
Но западники не были едины. А. И. Герцен и В. Г. Белинский занимали
среди них особую позицию. Они были далеки от господствующего в этом
направлении стремления к либеральным реформам, не идеализировали,
подобно своим дру-8ьям, буржуазный путь развития. В их сознании уже в
эти годы складывались основы их будущих революционно-демократических
воззрений.
Среди славянофилов особенно примечательны были фигуры А. С.
Хомякова, братьев И. В. и П. В. Киреевских, К. С. и И. С. Аксаковых, Ю. Ф.
Самарина, А. М. Кошелева. В 1839 г. поэт Алексей Степанович Хомяков
написал статью «О старом а новом», где впервые были отчетливо изложены
взгляды славянофилов. Вскоре складывается кружок славянофилов, а ряд
периодических изданий («Московитянин», «Русская беседа», «Москва»,
«Парус») постоянно публикуют их сочинения различных жанров.
Группа западников, помимо радикально настроенных Бeлинского,
Герцена и Чаадаева, которая формирует третье направление, была
представлена историками Т. Н. Грановским и К. Д. Кавериным, литераторами
и публицистами В. П. Боткиным, П. В. Анненковым, А. Д. Галаховым, М. Н.
Катковым, Е. Ф. Кориным, Б. Н. Чичериным и многими другими.
Со своими произведениями западники, как правило, выступали со
страниц журналов «Отечественные записки» и «Современник», а позже —
«Русский вестник» и «Атеней».
349
Среди западников было немало выдающихся и интересных людей. Это
литературный
критик,
писатель
и
в
будущем
один
из
русских
корреспондентов К. Маркса П. В. Анненков, критик и публицист И. И.
Панаев, журналист и переводчик
Е. Ф. Корш, врач и литератор Н. X. Кетчер, художник К. А. Горбунов,
замечательный артист М. С. Щепкин. Все они были сторонниками
европейского пути развития, но — что еще более важно — за мирный
переход к парламентскому строю.
В этой атмосфере обострившейся общественной борьбы развивалась в
1842—1855 гг. русская литература.
Шли напряженные идеологические споры между славянофилами и
западниками,
демократической
происходило
мысли,
быстрое
питаемой
созревание
идеями
революционной
антропологического
материализма и утопического социализма, а также диалектикой Гегеля. Эти
идеи находят выражение в публицистике А. И. Герцена (1812—1870) и в
критике В. Г. Белинского (1811—1848), в эстетике и философии петрашевцев. Значительна была роль прогрессивных журналов:
в 1839—1846 г. «Отечественных записок», позднее— «Современника».
В 40-е годы усиливается социальный пафос литературы. Романтизм
еще остается влиятельным направлением, способным откликнуться на
потребности эпохи и совершать художественные открытия (повести В. Ф.
Одоевского, 1803—1869, его «Русские ночи», 1844).
Влиятельной силой в эти годы стала романтическая поэзия, развитие
которой шло по нескольким путям. В поздней философской лирике
Баратынского
складывалась
романтическая
концепция
личности:
индивидуальное сознание дерзало осмыслить всю глубину противоречий
бытия и духа, не ища примирения с ними и не пытаясь от них уйти.
Универсальное осмысление этих противоречий характерно для лирики
Тютчева. В 30—40-е годы его поэзия проникнута сознанием обособленности
и раздвоенности человеческого «Я». Однако поэт находил возможность
350
преодолевать индивидуализм. Пантеистические концепции «мировой души»,
«космоса» и «хаоса», «дневного» и «ночного» бытия стягивались у Тютчева к
проблеме личности и служили романтическому ее решению.
Другим направлением развития романтизма являлось философское и
эстетическое переосмысление традиций гражданской поэзии. Контуры его
обозначились уже в лирике А. И. Полежаева (1804—1838), соединившей
подчас бунтарский процесс и безысходно трагическое мироощущение, в
позднем творчестве поэтов-декабристов, прежде всего А. И. Одоевского
(1802—1839).
Наиболее принципиальное выражение получило это направление в
лирике М. Ю. Лермонтова (1814—1841). В его ранних стихах (1828—1835)
осуществлялся
романтический
апофеоз
личности,
формировались
внежанровая структура лирического стихотворения и единый поэтический
язык, экспрессивный и метафоричный, строился образ лирического героя,
организующий всю поэтическую систему. Новая концепция личности
порождала новые требования к ней и к миру. Рождался безграничный
максимализм, который не раз приводил поэта к «мировой скорби»,
одновременно оборачиваясь жаждой абсолютной гармонии и полного
преобразования существующего миропорядка. В нем — источник новой,
романтической революционности и гражданственности. Сознание фатальной
неосуществимости идеала и вместе с тем принципиальная невозможность
отступиться от него — вот основы разновидности романтического протеста.
В
зрелом
творчестве
Лермонтова
развивались
тенденции
реалистической поэзии» начало которой было положено Пушкиным.
Лермонтов начинает «отделять» от себя трагичные противоречия своей
лирикой, превращая их в предмет объективного изображения. Эта тенденция
получает высшее выражение в прозе — в романе «Герой нашего времени»
(1840), где наиболее полно объективируется образ «лермонтовского»
человека, родственный лирическому герою стихотворений.
Взгляды славянофилов и западников были разновидностью идеологии
351
имущих классов, желавших частичных перемен в русской действительности
путем проведения буржуазных реформ. Однако спор этих двух направлений
— западников и славянофилов — плодотворно сказался на развитии русской
общественной мысли, русской культуры.
Средоточием идеологической борьбы между ними оказалась проблема
народности. Принципиальную позицию в этом вопросе занял выдающийся
литературный критик и общественный деятель этого времени В. Г.
Белинский,
выдвинувший
новые
принципы
критической
оценки
литературной деятельности, проникновения в художественный мир автора,
понимания внутреннего единства его идей и образов, рассмотрения его
творчества в отношении к общественной жизни и развитию культуры,
Белинский обосновал реалистическое понимание сущности искусства,
усматривая его в особом восприятии действительности — в специфической
форме образ-даго мышления.
Он отстаивал мысль о том, что если устная поэзия народа представляет
собой
«непосредственное
профессиональная
выражение
литература—
это
его
акт
миросозерцания»,
и
продукт
то
«народного
самосознания». В каждой из них есть нечто свое, незаменимое, каждый
обладает своей неповторимостью-ценностью.
Свою концепцию народности Белинский завершает диалектическим
разрешением вопроса о соотношении национального и общечеловеческого в
художественной культуре. Реакционным идеям национальной замкнутости и
исключительности он противопоставил идею равноправия и братского единства народов, основанного на общности их коренных устремлений. Живя
самобытной жизнью, создавая неповторимо свое образную культуру, каждый
народ вносит свой вклад в «общую сокровищницу» и тем самым участвует в
художественном прогрессе всего человечества.
Само общечеловеческое не есть «некий логический абстракт» — оно
есть лучшее в национальном.
Диалектической
концепции
Белинского
противостояла
теория
352
славянофилов, основанная на фетишизации идеалистически понятого
«народного начала». Согласно этой теории» изложенной А. С. Хомяковым,
проникновение в Россию европейского просвещения (и как следствие —
развитие личностного отношения к миру) ослабило исконные связи художников с национальной стихией, оторвало их от самобытной почвы. В
результате русский народ, некогда обнаруживший прекрасные задатки в
музыке и поэзии, давший «вели. кие обещания» в иконописи и церковном
зодчестве, утратой «целость и здравие своей внутренней жизни» и тем самым
обрек себя на «бессилие в науке, также как и в искусстве», Спасение может
прийти только на пути «соединения со ста« родавнею русскою жизнью» и
восстановления «невидимых связей с землей и народом».
Отсюда неизбежно следовал реакционный вывод (его разделяли А. Е.
Студитский, А. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин)» что интеллигенции не следует
пытаться просвещать миллионы простых людей, будить их самосознание,
направлять их духовное развитие. Напротив, она сама должна припасть X
бессознательной мудрости не испорченного образованность» народа. При
этом
коренные
стихии
русского
характера
и
национального
духа
славянофилы усматривали в религиозное» и, «доверии к власти», «здравом
сознании» своего социального положения и соответствующей «покорности».
У официальных истолкователей славянофильской доктрины (ИМ» вырева,
Попова, Дмитриева) идеализация наиболее слабый сторон крепостного
крестьянства приобрела откровенно охранительный характер и служила
доказательству «бесконечной преданности» народа царю и «врожденной
любви» к барину.
«Натуральную школу» (реализм) они обвиняли в «либерализме» и
политическом
«ожесточении»
(С.
С.
Уваров),
а
преувеличении,
одностороннем изображении «темных сторорусской жизни» (Ю. Ф.
Самарин),
в
случайности
«окарикатуривании»
«обобщений»
поместного
дворянства
(К.
С.
Аксаков)
и
(М.
А.
Дмитриев),
в
«возбуждении ненависти» и «клевете на народ» (С. П. Шевырев). Особое
353
негодование вызывали у них повести Григоровича, Герцена и Достоевского,
поэзия Некрасова.
Несмотря на все эти различия взглядов западников и славя-йофилов,
велика их заслуга в развитии общей культуры России.
Славянофилы А. Хомяков, братья Аксаковы и Киреевские, Шевырев,
Погодин и др. щедро проявили себя в области истории, литературы,
философии, языковедения, в издательском деле. То же можно сказать и о
западниках: Грановском, Соловьеве, Анненкове, Кавелине и др.
На объекте критиков славянофилов — натуральной школе, видимо,
стоит остановиться особо, тем более что в творческой практике писателей
этой натуральной школы сказа-воздействие эстетики Белинского.
Прогрессивных писателей, творчески развивавшихся под влиянием
литературных и общественных взглядов Белинского, критик назвал вначале
«гоголевской школой», а затем «натуральной школой». Еще в 1830-е годы
творчество Гоголя было очень высоко оценено Велииским, уже тогда видевшим в Гоголе главу русской литературы, писателя, который вамял место,
оставленное Пушкиным. В. Г. Белинский пи-оая: «Пушкин и Гоголь — вот
поэты, о которых нельзя сказать «Я уже читал», но которых чем больше
читаешь, тем более приобретаешь, вот истинное капитальное сокровище
вашей литературы».
Друг Пушкина Гоголь оставил поистине «капитальное сокровище
нашей литературы». Его произведения продолжают жить на сцене наших
театров, на киноэкране. Его по-новому прочитывает каждое новое поколение.
Главный мотив по-новому читающихся сегодня «Выбранмест из
переписки с друзьями» Гоголя — это вера писателя, что Европа придет к нам
не за покупкой пеньки, а за покупкой мудрости, которой нет больше на
европейских рынках, Он считает, что даже крутые изломы истории служат
историческому и нравственному воспитанию русских, пробуждению их
дремавших до поры сил и возможностей. Такой взгляд на русских сегодня
может служить духовным оружием в поиске путей преодоления наших
354
трудностей. Гоголь призывал: «Душу и душу нужно знать теперь, а без того
не вделать ничего. А узнавать душу может один только тот, что начал уже
работать над собственной душой своей».
В 40-е годы прозаические произведения В. И. Даля (1801— 1872), Д. В.
Григоровича (1822—1899), И. А. Гончарова 1(1812—1891), И. С. Тургенева
(1818—1888), Ф. М. Достоевского (1821—1881), А. Ф. Писемского (1821—
1881), М. Е. Салтыкова-Щедрина (1826—1889), А. И. Герцена (1812—1870)
всем несходстве их творческих манер были объединены отрицанием
крепостнических порядков, защитой прав и достоинства личности, интересом
к окружающей человека общественной среде, впервые понятой как всецело
объективная юла.
В новеллистических циклах, повестях и романах — «Бедные люди»
(1846) Достоевского, «Кто виноват?» (1846—1847) Герцена, «Обыкновенная
история» (1847) Гончарова, «Записки охотника» (1847—1852) Тургенева и
др. — среда мыслилась как строй общественной жизни в целом. Среде
противопоставлялась
человеческая
природа
персонажей,
в
исконной
сущности своей здоровая и непорочная. Этот акцент был нам более силен в
романе Герцена «Кто виноват?», где анализ личных драм приводил к
философски обоснованной и политически заостренной форме социальной
критики.
Боткин, Анненков и Дружинин составили так называемый «бесценный
триумвират», который, несмотря на определенные расхождения между его
членами, вошел в историю русской культуры как группа сторонников и
обоснователей «чистого искусства». С идеями, близкими триумвирату,
выступили критик С. С. Дудышкин, поэты Я. П. Полонский, А. Н. Майков, А.
А. Фет, И. С. Никитин, И. 3. Суриков.
Представители «эстетической», или «артистической», как они себя
называли, критики рассматривали искусство в качестве самоценности и
самоцели. Соответственно эстетика у них становилась прежде всего теорией
искусства, вознесенного над действительностью. Вопреки революционно355
демократическим
воззрениям,
требовавшим
от
искусства
познания,
воспроизведения и объяснения жизни, сторонники «чистоте искусства»
отвергали в нем «житейское волнение».
Основной смысл эстетической программы Анненкова, Дружинина,
Боткина — борьба против тенденциозности и дидактики, которую они
находили у Белинского и Чернышевского. Боткин и Дудышкин справедливо
критиковали Чернышевского за упрощенное толкование искусства как
«суррогата действительности».
Деятели триумвирата учитывали особенности содержа* ния и формы
разных видов искусства, однако на первое место они все же выдвигали
поэзию как наиболее тонкий и универсальный инструмент эмоциональной
выразительности признание полноты и жизненности содержания искусства
сочеталось у них с пониманием поэтического чувства и бе^\ сознательного
постижения как высшего критерия и истов» искусства.
А. А. Григорьев — поэт и литературный критик 50-х -* начала 60-х
годов, стоявший на позициях неславянофильского «почвенничества»,
пытался обосновать «третью линию» в эстетике, избегая «крайности»
революционно-демократической
программы
критического
реализма
и
противоположных устремлений эстетизма. Собственная положительная
программа Григорьева причудливо сочетала элементы романтически» го
идеализма с прославлением «здоровья почвенных начала исконно русского
крестьянства и купечества.
Во второй четверти XIX в. развитие русской литературы протекало в
исключительно трудных условиях. Одним из Принципов правительственной
политики стало подавление передовой культуры. В силу этого приобрела
заметное влияние реакционно-охранительная литература: нравоописательные
романы
Ф.
В.
Булгарина
(1789—1859),
вульгарно-романтическая
драматургия и проза Н. В. Кукольника (1809—1868), авантюрный роман Н.
И. Греча (1787—1867). Влияние консервативных идей сказалось в
исторических
романах
М.
Н.
Загоскина
(1789—1852).
Получила
356
распространение во многом эпигонская поэзия В. Г. Бенедиктова (1807—
1873).
В последующие десятилетия на самую высокую ступень развития
русского критического реализма поднялись писатели И. С. Тургенев, И. А.
Гончаров, Н. А. Некрасов, А. И. Герцен, Ф. М. Достоевский, М. Е. СалтыковЩедрин. Под влиянием творческих идей «натуральной школы» начинал
свою деятельность А. Н. Островский. Даже Л. Н. Толстой, выступавший
несколько позднее, в значительной мере исходил в своем творчестве из тех
же передовых литературных традиций. Этих наиболее талантливых
писателей окружала большая группа писателей менее одаренных, но
передовых по своим взглядам.
Прогрессивная русская литература 1840-х годов отражала особенности
нового периода развития русского общества.
Белинский
провозгласил
«социальность»
своим
девизом.
«Социальность, социальность — или смерть! Вот девиз ной», — писал он В.
П. Боткину в сентябре 1841 г.
Литература, противостоящая «гоголевской школе» (а значат, и эстетике
Белинского), имела свои творческие традиции и свою творческую
программу. В основном это была градация этико-философского романтизма
1820—1830-х годов.
В 1840-е годы эту традицию продолжала довольно боль-группа поэтовлириков. Среди них были представители Wapnrax поколений: Н. М. Языков,
С. П. Шевырев, А. С. Хомяков Ф. И, Тютчев и молодые, начинающие поэты:
А» А. Фет А. Н. Майков, Н. Ф. Щербина, Я. П. Полонский, Д. А. Мей.
Они проявляли себя по преимуществу или даже исключительно в области
пейзажной,
любовно-элегической
и
философской
лирики,
почти
не
обращаясь ни к эпосу, ни к Драме, ни тем более к бытовой прозе. Они
стремились так или иначе обойти вопросы социальной жизни, уходя от них в
внутренних переживаний личности, осознавая их в свете (вечных»
вопросов жизни и смерти, или отдавались романтическому восприятию
357
природы.
Еще дальше поэтов-лириков в отрицании социальности в искусстве
пошли сторонники и авторы теории «чистого искусства». В основе этой
теории — представление о высоком и вечном искусстве, не связанном с
обыденной «грязной» реальностью, с насущными вопросами времени.
В 50-е годы тютчевская поэзия вновь пришла к читателю благодаря
Некрасову, который написал статью о Тютчеве, включив в нее и стихи,
некогда опубликованные Пушкиным. Широко известны слова, обращенные к
Пушкину: «Тебя ж, как первую любовь, России сердце не забудет...» С
детства повторяем мы стихи Тютчева: «Зима недаром злится. Про^ ^ шла ее
пора...», «Еще в полях белеет снег, а воды уж весно» шумят...» Знаменито
также и тютчевское четверостишие:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.
Оно написано в 1866 г., в период разгула реакции после покушения
Каракозова, но Тютчеву были чужды революционные идеи. Читатели любых
убеждений не могут не восхищаться его лирикой, так же как и лирикой
Кольцова.
На движение философско-эстетической мысли этого времени оказало
заметное воздействие знакомство русских мыслителей с философским
учением Гегеля. Гегелевские «Лекции по эстетике», первый том которых был
издан в Германия в 1835 г., сразу же нашли внимательных читателей в
России. Увлеченно изучают Гегеля Н. Станкевич, А. Герцен, М. Бакунин, В.
Боткин. Осенью 1887 г. с гегелевскими «Лекциями по эстетике» знакомится
Белинский.
В начале 1839 г. рецензент «Отечественных записок» пи» сал о том,
что система Гегеля «обратила на себя особенное внимание наших
соотечественников, многие изучают ее с усердием, переводят его сочинения
358
и стараются распространять] его философические воззрения, которые... могут
принести богатые плоды русской науке».
Герцен, внимательно изучивший Гегеля по первоисточнику, пришел к
выводу, что его философское учение представляет собой «алгебру
революции», ибо освобождает человеческое сознание от всякого рода
заблуждений
и
преданий, переживших
себя.
И
в
сфере
научных
исследований Гегель «поставив мышление на той высоте, что нет
возможности после него сделать шаг, не оставив совершенно за собою
идеализма».
Сумев в начале 40-х годов осознать прогрессивность гегелевской
методологии, а с другой стороны, идеалистичное и реакционность его
философии истории, равно как и абстрактную умозрительность некоторых
подходов к решений отдельных эстетических проблем, Белинский пришел к
убеждению, что философия должна покинуть душную атмосферу ученых
кабинетов и «возвратиться в жизнь». Начало этому единению теоретического
знания с живой практикой, утверждал Белинский, уже положено «левой
стороной послегегеленизма».
Мыслители глубоко самобытные, Герцен и Белинский упорно и
страстно искали научного понимания объективных законов, управляющих
обществом, человеческим сознанием, художественной деятельностью. Эта
единая устремленность, так же как и диалектичность их философской мысли,
позволила каждому принимать и развивать теоретические приобретения
другого. При этом в 40-е годы для Герцена преимущественной сферой
исканий были философия, история и методология естественно-научного
познания мира; Белинский же в основном был занят проблемами эстетики и
этики. Позднее, после смерти Белинского (в 50—60-е годы), вопросы теории
культуры оказываются в центре внимания Герцена и его соратника и
единомышленника Н. П. Огарева.
В апреле 1845 г. в Петербурге была издана небольшая киига —
«Карманный словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка».
359
Это был первый выпуск «Словаря», охватывающий термины от А до М.
Белинский приветствовал появление книжной новинки. В своей рецензии он
дал «Словарю» очень высокую оценку: «Словарь превосходен», «составлен
умно», «со знанием дела». Составителем этого издания был Михаил
Васильевич Петрашевекий, а издан «Словарь» был совместно с Майковым.
Петрашевекий явился создателем тайного общества, котоpoe должно
было взять на себя организацию крестьянского восстания. Членом его был и
Достоевский. Кружок М. В. Вуташевича-Петрашевского, сформировавшийся
к 1845 г., отражал своей деятельностью новый период развития русского
общества. В отличие от декабристов, которые нередко видели воплощение
идеала гражданской свободы в прошлом — в древнем республиканском
самоуправлении, петрашевцы, подобно Герцену и Белинскому, искали свой
идеал, «золотой век» социализма в будущем. Так вокруг журналов
«Современник» В «Отечественные записки», которыми руководили В. Г.
Бедаяский при участии А. И. Герцена и Н. А. Некрасова, формируется
революционное направление в общественно-политической мысли.
Революционеры также считали, что Россия пойдет по европейскому
пути, но в отличие от славянофилов и западниполагали, что революционные потрясения неизбежны. Призывая идти
вслед за Европой, они в то же время критиковали современное им
капиталистическое общество, проповедовали идеи утопического социализма.
Социалистические идеалы Петрашевского, как и идеалы Зелинского,
были еще очень неопределенны. Это были утопические идеалы. Но они
отражали ненависть русских народных масс к социальному и политическому
порабощению
и
их
борьбу
против
имущественного
неравенства.
Петрашевский был убежден, что народ должен не только сбросить цепи
рабства, но и овладеть прогрессивными формами культуры — усвоить «всю
предшествующую
образованность».
Но
он
понимал
всю
трудность
достижения этого идеала. «Социализм и Россия — вот две крайности, вот два
понятия, которые друг на друга волком воют... — говорил он, — согласить
360
эти две крайности должно быть нашей задачей».
В апреле 1849 г. в результате предательства кружок Петрашевского
был разгромлен. В результате 63 человека было арестовано, 21 человек был
приговорен к расстрелу, в том числе Петрашевский и Достоевский. За
несколько секунд до казни расстрел был заменен каторгой.
Реакционные
круги
России
испытывали
глубокую
тревогу
и
неуверенность в своих силах, и правительство Николая I начало применять
крайние охранительные меры. Политическая слежка резко усилилась.
Русские подданные были срочно возвращены из-за границы, а въезд в страну
иностранцам запрещен. Весной 1848 г. был арестован и сослан М. Е.
Салтыков-Щедрин за публикацию своих повестей.
Через год после разгрома петрашевцев арестовали Огарева и Сатина.
Герцен избежал ареста ценой отказа вернуться на родину и лишения
русского
гражданства,
Белинский
—
из-за
тяжелой
болезни
и
преждевременной смерти (7 июня 1848 г.) В университетах изучение
философии и права окончательно заменили преподаванием богословия.
Число студентов было сильно сокращено. Усилился цензурный гнет. В
апреле 1848 г. создается «секретный комитет по делам печати» под
председательством реакционера Д. Бутурлина, которому были даны
полномочия по удушению передовой литературы и критики. Начался период
«цензурного террора», продолжавшийся до весны 1856 г., когда, потерпев
военное поражение под Севастополем, правительство Александра П (1855—
1881) вынуждено было заговорить о реформах и ослабить в стране
политический гнет.
Резкое усиление реакционного гнета отразилось не толь* ко на
положении передовой литературы и журналистики. Ош затронуло даже
славянофилов с их робкой критикой полицейско-бюрократического режима.
В 1849 г. были арестованы Ю. Самарин и А. Аксаков. Славянофилам
запретили носить бороды и старинного покроя одежды. В 1852 г. славянофилы выпустили третий том своего «Московского сборника», который
361
вызвал резкое недовольство «бутурлинского комитета». Новый, четвертый
том «Московского сборника», подготовленный на 1853 г., был запрещен
правительством, а его активные участники арестованы. И если петрашевцев
Николай I отправил на каторгу, то славянофилов он приказал «вразумить и
отпустить».
В этот период «мрачного семилетия» (1848—1855) имена Белинского,
Фейербаха, Гегеля вообще было запрещено упоминать в печати. Не увидели
в 50-х годах первые пьесы А. Н Островского, М. Е. Салтыкова-Щедрина.
Русская национальная опера, имевшая родоначальником М. И. Глинку, в
официальном не могла соперничать с итальянской оперой. Крупнейший
русский живописец середины века А. А. Иванов работал за границей.
Непримиримый конфликт между потребностями духовной страны и
реакционной политикой самодержавного правительства ставил в тяжелое
положение не только русскую культурологическую науку, но и всю русскую
культуру.
В этих условиях обостренный интерес революционно-демократической
культурологии к общественному долгу и назначению искусства полностью
отвечал моральному подъему
русской художественной культуры XIX в. Начиная с Пушкина и
Гоголя, русские художники постоянно стремиться воплотить в своих
произведениях высокий социально-гуманистический нравственный идеал.
Это коренная черта национального своеобразия искусства стала еще более
очевидной во второй половине XIX в., когда русская литература, музыка,
живопись приобрели мировую известность и начали оказывать все
возрастающее влияние на художественное развитие Запада. Всемирноисторическое по широте поставленных проблем русское искусство XIX в.
выявляло интимно-человеческий смысл этой проблематики, будь то роман Ф,
М. Достоевского или Л. Н. Толстого, стихотворение Н. А. Некрасова или Ф.
И. Тютчева, опера П. И. Чайковского, М. П. Мусоргского, картины И. Е.
Репина или В. И. Сурикова. Но об этом пойдет речь в культуре второй
362
половины ХХ. в.
В 30-е годы XIX в., в первой его половине, все более заметную роль в
общественной жизни играя театр. Театры существовали во многих городах
России. Но центрами театральной жизни были, конечно же, столичные
театры: с 1824 г. — Малый и с 1825 г. — Большой театры в Москве,
Александра в Петербурге (с 1832 г.).
В начале века на сцене шли русские отечественные и переходные
пьесы. В популярных комедиях И. А. Крылова, А» А. Шаховского, Н. И.
Хмельницкого, в трагедиях В. А. Озерова, П. А. Плавильщикова играли
талантливые актеры И. А. Дмитриевский, В. А. Каратыгин, П. С. Мочалов, Е.
С. Се-Ивнова. Вместе со всеми зрителями им рукоплескал и великий
Пушкин:
Там Озеров невольны дани
Народных слез, рукоплесканий
С младой Семеновой делил.
Утверждению романтизма на сцене русского театра во многом
способствовала замечательная игра П. С. Мочалова. В произведениях
Шиллера, Шекспира он создал замечательные образы сильных и волевых
людей, борцов за правду и социальную справедливость.
Особенно хороша на петербургской сцене с 1803 по 1826 г. была
трагическая актриса Екатерина Семенова (1786—1849),
В первую половину XIX в. большого расцвета достигла русская
национальная музыка. С этим было во многом связано открытие в Москве в
1825 г. Большого театра. Так опера и московская балетная группа получили
технически оснащенную сцену. К началу 1830-х годов в Москве и
Петербурге работали высококвалифицированные балетные коллективы,
ставились главным образом пестрые, пышные зрелища (французские
балетмейстеры А. Блаш и А. Титюс). В балетных постановках неподражаема
была талантливая русская актриса Истомина. И опять невольно память нас
возвращает к Пушкину:
363
Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина; она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет,
И быстрой ножкой ножку бьет.
С ростом романтических тенденций в начале XIX в. связано тяготение
к сказочным («Леста, днепровская русалка» С. И. Давыдова, 1805) и народноэпическим («Илья-богатырь» К. А. Кавоса на либретто Крылова, 1806)
сюжетам в оперном творчестве.
Крупнейший
представитель
русского
оперного
романтизма
в
доглинкинский период — А. Н. Верстовский. В его сочинениях национальнолегендарные и исторические сюжеты» мрачно-таинственный романтический
колорит сочетаются в народно-бытовыми элементами. Из его опер наиболее
популярна «Аскольдова могила» (по роману М. Н. Загоскина 1835).
В
камерной
способствовали
вокальной
расширению
лирике
романтические
эмоционального
диапазона,
тенденция
обогащению
выразительных средств. Творчеству А. Д. Жилина» Н. А. и Н. С. Титовых
свойственны некоторые черты прекраснодушного сентиментализма.
Характерный
для
романтизма
жанр
баллады
наиболее
ярко
представлен в творчестве Верстовского. Простотой, близостью к бытовым
формам отличается вокальное творчество А. Е. Варламова и А. Л. Гурилева.
Народное творчество — это тот постоянный источник, из которого
русские композиторы черпают темы и мотивы для своих произведений.
364
Многие романсы, написанные в то время, — «Соловей» Алябьева, «Красный
сарафан» Варламова, «Матушка-голубушка» Гурилева — и теперь волнуют
слушателей глубоким лиризмом и чарующей гармонией звуков.
f Родоначальником национальной русской музыки считается Михаил
Иванович Глинка (1804—1857). Великий композитор говорил: «Создает
музыку народ, а мы» художники, только ее аранжируем». В его романсах,
симфониях, операх «Иван Сусанин» и «Руслан и Людмила», написанной по
одноименной поэме Пушкина, постоянно присутствуют народные мелодии.
Творчество М. И. Глинки открывает эпоху высокого классического
расцвета русской музыки. Глубина и богатство реалистического постижения
мира соединяются в его произведениях с идеальным совершенством формы,
гармонической ясностью и законченностью художественного воплощения.
Благодаря Глинке русская музыкальная школа стала одной на ведущих
национальных школ европейской музыки .(Глинка отразил разнообразные
стороны отечественной действительности в различных музыкальных жанрах.
Центральное место в его наследии занимают две оперы: «Иван Сусанин»
(1886) в «Руслан и Людмила» (1842), отличающиеся яркой национальной
типичностью образов, величием и монументальностью замысла. Глинка был
также замечательным мастером симфонического жанра, его «Камаринская»
(1848), «Испанские увертюры», «Арагонская Хота» (1848), «Ночь в
Мадриде» (1861) и другие оркестровые сочинения явились основой русского
национального симфонизма. На истории создания одна из опер Глинки
«Иван Сусанин», видимо, стоит остановиться особо. Жуковский предложил
Глинке взять в основу правдивый эпизод русско-польской войны 1612 г. —
подвиг Ивана Сусанина. Глинка вспомнил, что еще юношей читал «Думу»
Рылеева об Иване Сусанине — одно из значительнейших произведений
казненного поэта-декабриста, самое имя которого теперь стало запретным.
Не прошло и года, МАК Глинка написал оперу и приступил к ее постановке
на сцене. Но театральной дирекции показалось мало «вернопод-дааиических
речений», коими изобиловал розеновский текст (текст оперы, написанный
365
бароном Розеном, немцем по происхождению. — Г. Г.). Любовь к царю
следовало выразить и в САМОМ названии — и вот опера, названная Глинкой
именем Ивана Сусанина, крестьянина-героя, получила название (Жизнь за
царя». 27 ноября 1836 г., в день открытия заново отделанного Большого
театра, состоялось первое представление оперы. На нем присутствовал
Пушкин. Восторженная рецензия на оперу, написанная Гоголем, была
опубликована вскоре в пушкинском «Современнике».
Многообразный мир душевных переживаний человека получил
отражение в романсах Глинки. Среди них особенно выделяются глубокой
поэтической проникновенностью я тонкостью отделки романсы на стихи А.
С. Пушкина.
Развитие
и
углубление
принципов
реализма
и
народности,
насыщенность произведений большим социальным содержанием характерны
для музыкального творчества А. С. Даргомыжского (1813—1869). Его
музыка по идейной направленности и средствам выражения тесно связана с
последующим творчеством композиторов «Могучей кучки», особенно М. П.
Мусоргского.
Даргомыжский, создавший оперу-балет «Торжество вакха», явился
поистине новатором в русской оперно-классической музыке.
Есть в отечественной истории счастливые фамилии, оставившие после
себя целые оазисы культуры, таковыми были Львовы. Из них самая
блистательная судьба, свет которой нетрудно различить и на нынешней
звездной карте России» отпущена была Николаю Александровичу Львову
(1751—1803) и Алексею Федоровичу Львову (1798—1870). Первый —
литератор круга Державина, Капниста, Хвостова, музыкант и этнограф,
собиравший русские народные песни. По профессии — архитектор. В
Гатчине (под Петербургом) сохранилось его фантастическое здание —
Приоратский дворец, стены которого сделаны из обычного грунта — из
земли. Подобной инженерной смелости не знали ни Европа, ни Америка. Это
рукотворное чудо не смогли разрушить ни время, ни фашистские фугаски.
366
В фойе Большого зала Московской консерватории висит огромная
картина кисти только что выпущенного из стен Академии художеств Ильи
Ефимовича Репина «Славянские композиторы», среди них Глинка, Шопен,
Римский-Корсаков, Турчанинов и в ярко-зеленом, расшитом золотом
придворном мундире — автор гимна Российской империи Алексей
Федорович Львов.
Алексей Федорович получил домашнее воспитание. Затем учился в
Институте инженеров путей сообщения, по окончании которого был
произведен офицером. Службу начал у А. А. Аракчеева в военных
поселениях. Щедрость Божьем дара блеснула и во Львове-инженере. «Львов
построил не моес, а перекинул через овраг свой легкий смычок», — обронил
Николай I, проезжая по спроектированному Алексеем Федоровичем
сооружению.
Зная музыкальные способности своего «подчиненного», Николай I как
человеку верному и единомышленнику поручал Львову попробовать
написать Государственный гимн. Уместно заметить, что тогда во многих
странах Европы гим-служил английский, по преданию, сочиненный Генде(англичане доказывают, что не Генделем, а Генри Кери) — «God save the
king». Это был своеобразный «Интернационал» государей Англии, Пруссии,
Швеции и России. Даже текст один и тот же. В России пели кальку с
английского: «Боже, царя храни, славному долги дни дай на земле!»,
принадлежавшую перу В, А. Жуковского. В 30-е годы XIX в. очутилась
потребность в создании национально окрашенной мелодии и слов, ведь
именно в те годы родилась и «проводилась в жизнь» знаменитая уваровская
формула: «самодержавие, Православие, народность».
Жуковский по просьбе Львова написал новые слова. 23 ноября 1833 г.,
когда впервые прозвучала «Молитва русского народа» — так первоначально
называлось творение А. Ф. Львова, — можно считать днем рождения
русского национального гимна. Государь сердечно поблагодарил своего
подданного: «Спасибо, прелестно, ты совершенно понял меня».
367
За два года до реформы, в 1859 г., Львов освободил крестьян
своего
имения
Костино,
подарив
им
и
землю.
Причем
не
самоустранился от судеб своих крестьян, но участвовал в судьбе каждого и
денег не жалел на это. Умер композитор 16 декабря 1870 г. в своем имении
Романи близ Ковно.
Творение же его продолжало жить, вернее, претерпев при WOM
труднообъяснимые метаморфозы, это полузабытое национальное культурное
сокровище вернулось в нашу жизнь, но уже в партитуре Петра Ильича
Чайковского. Накануне войны на Балканах, во времена особого подъема
русского патриотизма, П. И. Чайковский написал «Славянский марш».
В финале увертюры звучал гимн Алексея Федоровича Львова. По
воспоминаниям очевидцев, марш вызвал бурю аплодисментов, его заставили
повторить, и «это была одна из самых волнующих минут в 1876 году».
Свою славу П. И. Чайковский по праву мог разделить с А»^Ф.
Львовым.
Становление и дальнейшее развитие
романтизма в русской культуре получило в творчестве портретистов. Их
романтизм чуждался пафоса гражданственности и выражал растущее
самосознание личности. В произведениях О. А. Кипренского, запечатлевших
человека в состоянии внутреннего подъема, воодушевления и лирическикамерных работах В. А. Тропинина утверждались естественность характера и
своих чувств частного человека. Автор бравурных парадных Портретов К. П.
Брюллов
в
поздних
интимных
портретах
достигает
глубины
психологического анализа. В его творчестве устанавливаются прочные связи
русского искусства с искусством Запада.
Важную роль в формировании национальных художников сыграло
Училище живописи, ваяния и зодчества, открытое в Москве в 1842 г.
Нарастающий
интерес
к
национальным,
народным
мотивам
преломился в возвышенно-идиллических либо непосредственно-характерных
образах, созданных Венециановым и живописцами венецианской школы. Эти
художники сделали темой искусства мир, окружающий человека в его
368
обычной жизни. Представление романтиков о человеке как герое исторической драмы воплощалось в больших картинах, становившихся
явлениями духовной жизни общества («Последний день Помпеи» Брюллова,
«Явление Христа народу» А. А. Иванова — воспитанника Академии
художеств, почти всю жизнь посвятившего этой одной картине).
В период романтизма переживает подъем искусство пейзажа,
тяготеющее
к
эмоциональному
образу,
к
передаче
цветового
и
пространственного единства живой среды, одухотворенной присутствием
человека. Эти поиски отразились в проникнутых ощущением безмятежного
счастья лирических итальянских картинах С. Ф. Щедрина. Пленэрные
тенденции сказались также в живописи М. И. Лебедева и наиболее сильно —
в пейзажах Иванова, стремившегося к созданию величественной и цельной
картины мира. Однако к середине XIX в. в пейзаже возобладал
романтический академизм с его тяготением к внешним эффектам (М. Н.
Воробьев и др.).
К этому времени главную роль в искусстве стала играть жанровая
живопись. Ее мастера обратились к конкретным событиям жизни, восприняв
критические тенденции и чувство характерного, сложившиеся к тому
времени в сатирической графике (А. А. Агин, Е. Е. Вернадский, создавшие
альбомы гоголевских типов),
Мастером бытовой живописи был Павел Андреевич Федотов. С его
холстов «Сватовство майора», «Завтрак аристократа» глядят на нас
типичнейшие персонажи прошлой России,
Изображая жизнь крестьян, солдат, мелких чиновников, Федотов
обличает
пороки
крепостнической
России,
содействует
развитию
демократических настроений. Картины художника оригинальны по замыслу,
глубине содержания.
Алексей
Гаврилович
Венецианов,
художник
из
крепостных,
олицетворяет собой начало реалистического направления в русском
живописном искусстве, причем в жанрах портрета, пейзажа и бытовых сцен.
369
Достаточно глубокий художественный пласт, корнями своими уходящий в
народное творчество и в «высокое» искусство, представляет собой чал,.
называемый примитив в живописи. Мастера примитива могли многое сказать
своим зрителям. Именно этим, по-видимому, объясняется все возрастающий
интерес к примитиву в наше время.
Местом бытования такого искусства был губернский и уездный город,
а также дворянская усадьба. Здесь в большом
количестве писались
портреты, которые подкупают нас своей непосредственностью, терпеливым
вниманием к изображаемой модели. Перед нами как бы неторопливый рассказ, в котором все, даже самые мелкие детали: пуговицы, Ожерелье, письмо,
книга или цветок в руке — служат раскрытию какой-то очень важной мысли.
Таковы «Портрет тверской крестьянки с жемчужной поднизью» и «Слепец с
поводырем». Обе картины неизвестного художника. Датируются первой
половиной XIX в. С большим мастерством наполнен портрет В. Н. Баснина
(1821) художником Михаилом Васильевым.
Особая сфера примитива — дворянские альбомы XVIII — первой
половины XIX в., или, как их тогда называли, «картинные книги».
Выполнявшиеся для круга близких друзей и знакомых, они открывают нам
удивительно поэтичный мир дворянской жизни времени романтизма.
К примитиву относится и лубок — дешевые раскрашенные картинки на
бумаге, которые можно было встретить практически в каждом небогатом
доме. Очень выразительные и лаконичные по языку, проникнутые юмором,
они были чрезвычайно популярны в народе.
Достаточно спорным остается вопрос о примитиве в ико-жописи.
Здесь, пожалуй, больше вопросов, чем ответов.
В отличие от живописи, где господствовал романтизм, развевались
реалистические тенденции, направление классицизма стало одной из вершин
в развитии русской скульптуры, воплотившей в лирических и героикодраматических мотивах представление о гармоническом, прекрасном
человеке (работы И. П. Прокофьева, М. И. Козловского и др.). Глубины и
370
благородством запечатленных чувств характеризуются Жраморные и
бронзовые надгробия, созданные Ф. Г. Гордеевым и И. П. Мартосом.
Скульптура (в частности, рельеф и статуарные композиции), соотнесенная с
плоскостью стены, нашла широкое применение в архитектуре, особенно в
первой трети XIX в. (работы Ф. Ф. Щедрина, В. И. Демута-Малиновского, С.
С. Пименова и др.). Важное место в ансамблях русских городов заняла
монументальная
скульптура,
проникнутая
возвышенным
героическим
содержанием (памятники Ц Петербурге и Москве работы Э. М. Фальконе, М.
И. Козловского, В. И. Орловского).;
Русская архитектура также развивалась до середины XIX в. под знаком
классицизма. Он был отмечен расцветом градостроительной деятельности,
распространением единой стилевой системы, охватившей все отрасли
зодчества, вплоть до построек народных мастеров, интенсивным развитием
архитектуры общественных зданий, в которой наиболее полно воплотились
свойственные этому стилю гражданские идеалы.
В первые десятилетия XIX в. градостроительные мероприятия
классицизма приняли еще больший размах и сосредоточились прежде всего
на
создании
городских
ансамблей.
Развиваясь
в
формах
позднего
классицизма — ампира, архитектура приобретает торжественный характер,
особенно после победы в Отечественной войне 1812 г., когда в героикотрумфальных настроениях, охвативших зодчество, преломился подъем
патриотического сознания.
Первыми тенденции ампира выразили А. Н. Воронихин (Казанский
собор) в Петербурге, А. Д. Захаров — автор реконструкции Адмиралтейства,
ставшего одним из самых замечательных зданий Петербурга.
Несмотря на тяготы войны (1812), русские города украсились новыми
зданиями. Тщательно вымощенные улицы я гранитные набережные в СанктПетербурге свидетельствовал ли о заботе правительства. Томон построил
здание для биржи, К. И. Росси — здание главного штаба, Александрийский
театр, новый Михайловский дворец, А. А. Монферран положил основание
371
громадному
и
великолепному
Исаакиевскому
собору.
По
образцу
Петропавловского храма в Риме построили собор Казанской Божьей Матери,
перед которым впоследствии воздвигли бронзовые памятники Барклаю-деТолли и Кутузову (скульптор В. А. Орловский).
Огромные
работы
были
проведены
в
Москве,
которая
вос-
станавливалась после пожара 1812 г., — постройки О. И. Вове, Голицынская
больница. Большой театр Д. И. Жилярди» А. Г. Григорьева. Нельзя не
упомянуть и Большой Кремлевский дворец К. А. Тона. В ходе реконструкции
Москвы да месте срытых земляных укреплений были разбиты сады и
палисадники. Отсюда и появилось современное название — Садовое кольцо
(хотя сами-то сады уничтожили ради расширения проезжей части улиц еще в
30-е годы). В то же время » городской застройке проявляется утилитарный
подход — строятся доходные и жилые дома.
Появляются памятники в честь выдающихся деятеле» России: в
Москве установлены памятники А. В. Суворову (1801, М. И. Козловский), К.
Минину и Д. Пожарскому (1818, И. П. Мартос). П. К. Клодт создает
знаменитые конные группы на Аничковом мосту в Петербурге и памятник И.
А. Крылову. В Полтаве воздвигнут памятник в честь победы Петра Великого,
в Киеве — Владимиру Святому.
Около 1830 г. на Россию обрушились бедствия: появилась холера,
вспыхнули мятежи в Севастополе, Новгороде и СТА» рой Руссе.
Приобретя Мингрелию, Имеретию, Грузию и Шерван, персидские и
турецкие провинции, Россия заняла весь южный склон Кавказских гор;
приобретя Дагестан, она утвердилась на северном склоне и плотно окружила
обширные гористые страны, занятые черкесами и абхазами.
Не только Варшава, но и вся Польша была у ног Николая. Николай I
видел преимущественно во Франции постоянное гнездо революций.
Революция 1830 г. низвергла его союзника Карла X.
Революция 1848 г. потрясла Европу. Император Николай I начал
борьбу с европейской революцией.
372
Во всем своем блеске 15 мая 1852 г. Николай делал смотр австрийской
армии.
Император глубоко переживал неудачи, связанные с поражением в
Севастопольской битве, — гибель флота; обороной
управляли адмиралы Корнилов, Истомин, Нахимов. Все они вместе с
сотнями русских солдат погибли на Малаховом кургане.
Несмотря на поражение русских войск, нельзя не сказать о героизме
участников обороны Севастополя. Поражение в стой Крымской войне было
предопределено технической отсталостью русской армии. Вскоре, 19
февраля 1855 г., Николай I скончался. Но Россия, несмотря на свою
отчужденность от Европы, занимала тем не менее свое достойное место в
ряду великих европейских наций.
Глава X. РОССИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.
Манифест 1861 г. Выборные органы местного самоуправления —
земства и культурное движение (1864). Реформы в сфере образования. Роль
университетов. Наука, культура. Панславизм и славянофилы-националисты.
«Великая тройка» — психологизм русской литературы, ее общечеловечность.
Московский Художественный театр и театральная революция. Первые
русские рабочие организации. Полемика марксистов с народниками. В. С.
Соловьев:
«Необходимо
нравственное
упорядочение
экономических
отношении». Е. Трубецкой, С. Булгаков, Н. Бердяев: моральные концепции
совершенствования общества.
Земля наша богата,
Порядка в ней лишь нет.
Ходить бывает склизко
По камешкам иным.
373
Итак, о том, что близко,
Мы лучше умолчим.
А. К. Толстой.
Во второй половине XIX в. Россия вступила на путь развития
капиталистических отношений. Наличие феодального землевладения и
крепостных форм организации хозяйства рождало острые противоречия. Две
могучие
силы
подтачивали
самодержавно-помещичий
строй:
бурное
развитие промышленности и торгово-денежные отношения в экономике и
резкое нарастание антифеодальной борьбы крестьянства, жаждущего земли и
воли.
Тяжелое поражение в Крымской войне (1853—1856) при» вело страну
к кризисному состоянию, выход из которого при сохранении крепостного
права был невозможен. Это, наконец, осознали и царь, и многие помещики.
Стало очевидным, что нужны коренные преобразования. Заботясь прежде
всего о сохранении помещичьих привилегий и прав на владение землей,
царское правительство прибегло к проведению реформ сверху, т. е. от имени
царя и правительства. Не было оставлено ни одной отрасли управления, где
бы не произошло перемены. Не без оснований поэтому можно сказать, что
правление императора Александра П (1856—1881) стало период дом
радикальных преобразований российского общества. Реформы должны были
в некоторой степени удовлетворить л. запросы буржуазии. Их подготовка,
пока не подлежащая широкой огласке, была поручена ряду специальных
комиссий
комитетов, составленных из помещиков, правительственных
чиновников и благонамеренной интеллигенции. При разработке первых
решений
о
реформе
в
губернских
комитетах
развернулась
борьба
консервативного большинства помещиков, хранителей старых порядков, с
либерально настроенным помещичьим меньшинством. Общие позиции тех и
других мало отличались. Все помещики были склонны отстаивать свои на
власть и владение поместьем. Споры вызывались вопросом о степени
374
возможных уступок крестьянам.
Защитниками интересов народа, в первую очередь крестьянства,
становятся представители новой интеллигенции из среды мелкого дворянства
и чиновничества, низшего духовенства и мещан. Их выступление положило
начало новому этапу революционного движения в России — движению
разночинцев. Роль идейных руководителей принимают на себя Герцен,
Чернышевский, Добролюбов, Некрасов и их сподвижники; концепции
революционных демократов продолжали отстаивать Д. И. Писарев, М. А.
Антонович, В. А. Зайцев, И. Е. Салтыков-Щедрин.
Революционеры-демократы,
или
разночинцы,
оказали
огромное
воздействие на характер всех преобразований в России, на реформы 1861—
1874 гг. Но было бы несправедливым не отметить тот факт, что еще в 1889 г.
великая княгиня
Павловна подала пример, освободив своих крестьян. Далее пошли
известный
своим
просвещенным
патриотизмом
Ростовцев,
министр
внутренних дел Ланской и многие помещики, давшие крестьянам не только
свободу, но и земельные наделы, превышающие установленные законом.
Осуществление государственных реформ началось с опубликования
царского Манифеста и «Положения» 19 февраля 1861 г. При всей забитости и
вопиющей
невежественности
крестьяне
уловили
лицемерную
суть
«освобождения», ответив на него массовыми возмущениями и стихией
неповиновения. (Отношение народа к реформе было метко отражено:
Царь рассердился: издал манифест,
Мертвым свободу, живых под арест.)
Царскому правительству удалось подавить разрозненные волнения
крестьян. Страшась революции, поддержку правительству оказали либералыдворяне и буржуазия. Летом 1882 г. были арестованы Чернышевский и
многие его соратники. Чернышевский стал узником Петропавловской
375
крепости, а затем обречен на почти пожизненную ссылку. В стенах Крепости
он написал роман «Что делать?», идейное содержание которого послужило
делу воспитания новых поколений революционеров.
Отмена крепостного права в России вызвала необходимость (юных
реформ, должных изменить основные звенья государственного управления. С
1863 по 1874 г. правительство осуществляет реформы местного управления
(создание земств, 1-884, суда, финансов, образования, военной организации).
Каждая из них была уступкой буржуазии и демократическому
движению народа,
ч
Телесные наказания отменены в армии и судах. Цензура смягчена.
Ранее, в 1860 г., иностранцам были дарованы все гражданские права. На
торжестве по поводу известий об освобождении крестьян в зале купеческого
собрания в Москве известный предприниматель В. Кокарев отметил: «Для 15
миллионов людей восходит заря гражданской полноправности! От этого мы
все вступаем в новую жизнь, перерождаемся пульсы наши бьются иначе:
ровно, твердо, сильно. Мы можем теперь сравнить свое положение с людьми,
подошедшие ми к горе, по которой надо взобраться кверху...»
Двадцать с лишним лет мирного царствования прошли! именно в
преобразованиях, и действительно, в эти 20 лет Россию нелегко было узнать:
она, как и при Петре Великом, на сотни лет шагнула вперед, и император
Александр вполне заслуживает названия не только освободителя, но и
преобразователя.
Главным злом, разъедающим нравы, разоряющим народное богатство,
рождающим многие беды и несчастья в России, было пьянство. Целые
деревни разорялись дотла, народ все тащил в кабак, к целовальнику, как бы
заботясь только о его благосостоянии и забывая о собственном. Целые семьи
голодали, лишались скота — этого необходимого помощника в хозяйстве и
кормильца:
его
продавали
за
давно
накопившиеся
недоимки.
Суд
крестьянский был не иначе как с водкой. Водка могла все купить и сделать.
На это-то зло и было обращено внимание.
376
Вторым, не меньшим злом было переселенчество. Обедневший,
разорившийся
вследствие
многих
социальных
условий
народ,
наслушавшийся рассказов о том, что где-то далеко, около Сибири, а то и в
самой Сибири, есть много нетронутой, еще непочатой земли, чуть ли не
текущей молоком и медом! соблазняясь этими рассказами об обетованной
земле, распродавал за бесценок все свое имущество и нередко чуть ли не
целыми деревнями пускался в путь отыскивать благословенные места. Но по
прибытии на место он никаких земель там не находил; если же и удавалось
кому приютиться на новом месте то того ждало горькое разочарование, он
снова спешил возвратиться на родину, где у него уже не было родимого
гнезда! Многие, прожившись и потратив все, что имели, должны были
возвращаться. Этот переселенческий путь был запружен целыми толпами
нищих, бродяг, разбойников.
Необходимо было прекратить это и найти средство облегчения
разорившегося и обедневшего крестьянства.
Была составлена комиссия для решения этого вопроса.
Крестьяне,
получившие
при
освобождении
земельные
наделы,
создавали общину, мир — первичный и древний элемент славянского
общества. Земли были общинными, пахотные земли были общими, доходом
от них пользовались все крестьяне.
Освобожденные от крепостной зависимости, но не получившие землю
крестьяне хлынули в город.
Неизмеримо выросшее количество заводов и число рабочих мест
обусловило потребность промышленности в грамотных людях. Открываются
хлопчатобумажные прядильни, шелковые мануфактуры, металлургические и
сталелитейные заводы, даже в глуши открываются банки, расширяется сеть
железных дорог. Телеграф и почта служат средством сообщения империи с
целым миром. И там также нужны специалисты.
Школа в конце века нужна была практически всем, и речь теперь не
просто об увеличении числа школ, а о том, чтобы довести это число до
377
максимума, т. е. дать возможность учиться каждому.
Наряду с экономической потребностью в образовании в этом же
направлении действует сила общественная, культурная.
Возможности получить образование особенно расширились после 1864
г.,
когда
появились
выборные
всесословные
органы
местного
самоуправления — земства. В 1870 г. была утверждена городская дума,
городское самоуправление. В 1892 г. из 707 городов России в 621 городе
было самоуправление.
У земств были средства (за счет местных налогов с предприятий,
помещиков, крестьян), и эти средства — одна двадцатая часть доходов в
каждой губернии — были направлены на новые школы, больницы, на борьбу
с голодом и нуждой. После долгих лет николаевщины, не допускавшей
никакой общественной деятельности, наконец-то смогло проявить себя
культурное движение. В числе земских деятелей-земцев, особенно в первые
годы самоуправления, было немало деятельных людей с благородными
устремлениями, вроде известного педагога барона Николая Александровича
Корфа, который основал в одном из уездов Екатеринославской губернии 50
земских школ и показал, как может работать трехклассное сельское училище
с одним учителем. Такие школы с одним учителем, ведущим одновременно
на одном уровне три класса, распространились по всей стране. За первые
десять лет существования земств открылись 10 тыс. земских начальных
школ.
Создание земств и рост самоуправления в России привели к развитию
форм внешкольного обучения: воскресных школ, народных чтений,
библиотек, народных театров. Факт широкого участия общественности в
организации народных школ признало и правительство, разрешив по
положению 1864 г. открывать начальные народные училища общественным
организациям и частным лицам, сохранив за собой руководство учебным
процессом в этих школах.
Передовая общественность России выступала в этот период с
378
инициативой введения всеобщего обязательного обучения. Во многом
способствовал успехам народного образования в пореформенные годы К. Д.
Ушинский. Он был сторонником введения в России всеобщего обязательного
обучения его книги для начальной школы «Родное слово» и «Детский мир»
были основными учебными пособиями и выдержали до Октябрьской
революции десятки изданий.
Широкую
просветительскую
деятельность
развернули
такие
общественные организации, как Московский и Петербургский комитеты
грамотности, Общество распространений полезных книг в Москве, книжный
склад «Посредник», который возник при участии Л. Н. Толстого. Заметно
оживи» лась деятельность демократических издательств, ставивших своей
целью распространять в народе книги «возможно лучшего содержания и по
удешевленной цене». Большую культурно-просветительскую и научную
работу
вели
довольно
многочисленные
музеи
(Политехнический,
Сельскохозяйственный. Исторический и др.).
Под влиянием общественного движения 60-х годов были проведены
школьные
реформы,
предусматривающие
централизацию
управления
школами; началось превращение сословной школы в школу буржуазную. По
Уставу 1864 г. было утверждено два типа средней школы: классическая
гимназия, с 7-летним сроком обучения, готовившая к поступлению 1
университеты, и реальные гимназии с 6-летним сроком обучения, дававшие
право поступления в высшие технические» учебные заведения.
Создавались также прогимназии, программа которых соответствовала
четырем классам гимназии. В гимназии принимались дети всех сословий и
вероисповеданий.
В
классической
гимназии
преобладали
предметы
гуманитарного цикла, велась подготовка к поступлению в университеты.
Реальные гимназии готовили специалистов для промышленности и торговли.
Усиленно преподавались точные науки и естествознание. Их выпускники
могли поступать только в высшие технические учебные заведения. В 1871 г.
дифференциации усилилась:
в
классических
гимназиях
был
введен
379
восьмилетний срок обучения, а реальные гимназии переименовали »
училища с шестилетним обучением. Плата за обучение была довольно
высокой. В 1865 г. насчитывалось 96 гимназий, а середине 90-х годов —
около 600.
Известное
развитие
получило
женское
образование
(женские
гимназии, женские училища).
Женские гимназии основаны в 1858 г. под покровительством
царствовавшей императрицы на средства Четвертого отделения Собственной
его императорского величества канцелярии. Их 26: в Петербурге б, в Москве
5, в губерниях 15. Министерство народного просвещения, в свою очередь,
открыло а 1871 г. по тому же образцу 56 гимназий и 130 прогимназий с 23404
воспитанницами. Нигде в Европе не дали столь широкого развития
образованию девиц, нигде они не имеют Столь легкого доступа к свободной
карьере и должностям по определению правительства, — например на
телеграфе, почтамтах и пр.
Поступать в университеты женщинам, однако, было запрещено. Их
допустили туда на правах вольных слушательниц на рубеже 60—70-х годов.
Движение, поддержанное выдающимися учеными Д. И. Менделеевым, И. М.
Сеченовым, А. Н. Бекетовым, привело к тому, что были организованы
Высшие женские курсы с университетской программой в Москве (проф. В.
И. Герье), в Петербурге (проф. К. Н. Бестужев-Рюмин — вошли в историю
как Бестужевские), Казани, Киеве. Начало высшего женского образования,
бесспорно, явилось значительным прогрессом русской культуры.
В 60—70-е годы основаны первые земские и правительственные
учительские семинарии. С 1872 г. учреждены реальные и воскресные
училища; получают распространение церковно-приходские школы.
Изменился социальный состав студенчества, значительная его часть —
выходцы из недворянских сословий. Уже в середине XIX в. среди студентов
Петербургского университета наматывалось 38% разночинцев. Казанского —
66%, Московского — 57%, в высших технических учебных заведениях этот
380
(доцент был выше.
В результате реформ если в начале XIX в. в России было лишь
тридцать две гимназии, то к середине века их около ста, к концу века —
полтораста (точнее, 165), а в 1016 г. средних учебных заведений в России
было около двух тысяч (точнее, 1798).
И все-таки, несмотря на такой, казалось бы, бурный рост учебных
заведений, четверо из пяти жителей страны оставались неграмотными.
Многие таланты глохли, так и не проявившись.
Относительно
первоначального
обучения
Россия
уступает
из
европейских держав; в России 9—10 процентов грамотных, тогда как даже в
Австрии 29 процентов, а во Франции 77. Благодаря стараниям министра
образования уровень Образования поднимается.
Во всеподданнейшем докладе 1871 г. министр граф Толстой говорил,
что в России 24 тыс. школ с 875 тыс. учеников и 424 высших учебных
заведения с 27 830 обучающимися.
К 1 января 1872 г. насчитывало 126 гимназий и 32 прогимназии с 42791
учеником; того же числа издано постановление о введении или об усилении
преподавания греческого и латинского языков; в 1873 г. (18 мая) последовало
распоряжение об открытии реальных училищ.
К началу б0-х годов в университетах страны обучалось около 3 тыс.
студентов. Новый устав для университетов был утвержден 18 июля 1863 г.
Восстанавливалось университетское самоуправление. В пореформенный
период открылись новые университеты в Одессе, Варшаве, Гельсингфорсе,
Томске, Петровская земледельческая и лесная академии в Москве,
Политехнический институт в Риге и др. В, концу XIX в. в 68 высших
учебных заведениях обучалось около 30 тыс. студентов. В университетах
преподавали такие выдающиеся ученые, как А. М. Бутлеров, Д. И.
Менделеев, И. М. Сеченов, С. М. Соловьев, А. Г. Столетов, К. А. Тимирязев
и др.
В отношении системы университетского образования в России
381
необходимо отметить его основное достоинство: если в XVIII в. и отчасти в
первой половине XIX в. ведущее место среди научных учреждений занимала
Академия наук, то в 60-х годах большое значение в научных исследованиях
приобрели университеты.
В 1876 г. в 8 университетах России было 5466 студентов и 457 вольных
слушателей, в числе студентов было 1325 стипендиатов.
Своего рода системой поощрения учебы, получения образования,
особенно высшего, явилась военная реформа, ОСУществленная в России.
Перемены в Европе, обусловленные развитием военных сил Пруссии,
побудили Российскую империю преобразовать свою военную систему. Треть
русских подданных без различия звания и национальности должны были по
жребию отбывать рекрутскую повинность. Обязательная шестилетняя
служба в армии сокращается: получившие образование в университетах или
равных им учебных заведениях служат полгода, обучавшиеся в средних
учебных заведениях — полтора года, окончившие курс в уездных или равных
им учебных заведениях служат полгода, ученики элементарных школ —
четыре года. Следовательно, этот закон имеет характер социальноуравнительного закона и, сверх того, назначает награду за образование
Можно сделать свой выбор: сократить срок службы в армии, т. е. поступить
учиться.
Русская
армия
разделяется
на
регулярные,
резервные
и
иррегулярные войска, — всего 1 млн. 200 человек, цифра, о которой никогда
не мечтал Петр I. К 1867 г. Россия присоединилась к Женевской конвенции о
раненых. Любопытное свидетельство о русской армии и русском солдате
оставил нам известный французский дипломат.
Так, что касается Северного Кавказа, то русский-народ прочно
водворился там, особенно т, городах.
Россия участвовало в конвенции 1858 г., которая организовала
Молдавию и Валахию, и в конвенции 1859 г., в силу которой оба
382
придунайских княжества соединились в одно государство— Румынию—
драгоценный остаток великой римской колонии, основанной императором
Траяном на нижнем течении Дуная.
Генерал Муравьев подписал в 1858 г. Айгунский трактат С пекинским
двором: по этому договору Россия приобретала весь правый берег реки
Амура, территорию в 2 млн квадратных километров, из которой образовали
Амурскую и Приморскую области, Япония уже уступила южную часть
острова Сахалин, Пароходы Амурской компании уже плавают по Этой
великой реке и поддерживают прямые сношения России с Сап-Франциско и с
островами Тихого океана.
Трактатом 1867 г. Россия уступила Соединенным Штатам свои
американские владения, сохранив таким образом дружбу, существующую
между пей и великой республикой.
Демократизация образования, появление большого числа специалистов
с высшим образованием из дворян и разночинцев значительно расширили
круг интеллигенции. В этой среде развивались различные направления
общественной мысли. Либеральное направление было самым широким во
второй половине XIX в., оно имело множество различных оттенков. Но так
или
иначе
либералы
выступали
за
установление
мирным
путем
конституционных форм правления за политические и гражданские свободы,
за просвещение народа. Будучи сторонниками легальных форм, либералы
действовали через печать и земство. Трибуной либеральных идей были на
рубеже 50—60-х годок «Русский вестник» М. Н. Каткова (до 1862 г.), а с
1866 г. «Вестник Европы» М. М. Стасюлевича.
После разрешения в 1858 г. обсуждать в печати проблемы
общественной жизни и деятельности правительства резко возросло число
периодических изданий (1860 г. — 230) и наименований книг (1860 г. - 2058).
В 1864 г. насчитывалось около 300 типографий, в 1894 г. — 1315.
Временные правила, утвержденные 12 мая 1862 г., разрешили печатать
критические материалы в дорогих изданиях, недоступных для простого
383
народа. Министр внутренних дел и министр породного просвещения
получили право приостанавливать периодические издания на срок до 8 мес.
Временные правила по делам печати от 6 апреля 1865 г. отменили
предварительную цензуру периодических изданий, оставив за цензурой
право через суд закрывать издания в случае нарушения правил. Но процедура
эта нередко нарушалась, власти действовали в административном порядке.
В 80-е годы у третьего сословия появился свой печатный орган —
газета «Русский курьер», защищавшая вставшую на ноги и расправлявшую
плечи буржуазию. «Несомненно, что наше третье сословие, — говорилось в
одном из номеров этой газеты, — русская буржуазия, не ограничивая свою
деятельность частными экономическими интересами и предприятиями,
стремится завладеть общественно-политическими делами и стать во главе
местного самоуправления. Обретая почет и уважение на местах, купцы и
промышленники подспудно обретали и влияние в правительственных кругах,
а
московские
предприниматели
все
с
большей
язвительностью
и
достоинством смотрели в сторону самодержавного Петербурга с его
чиновными миллионерами.
Периодическая
печать
достигла
после
Крымской
компании
неслыханных размеров: 472 периодических издания, из них 377 на русском
языке;
is
Петербурге
печатаются
«Голос»,
«Санкт-Петербургские
ведомости», сочувствовавшие Франции во время войны 1870—1871 гг.,
«Русский мир», который вел интересную полемику с «Инвалидом», «Новое
время», преданное славянским интересам; в Москве издаются «Московские
ведомости» и другие газеты. Из журналов, имеющих общий интерес,
замечательны «Вестник Квролы» Стасюлевича, «Отечественные записки»,
«Дело». Другие имеют исключительно исторический характер, таковы
«Русский архив» Бартельева, «Русская старина», «Древняя и новая Россия»,
«Сборник Императорского общества российской истории», основанный в
1867 г.
С 60-х годов ХГХ в. российская публицистика оказалась тесно
384
связанной с конкретными общественно-политическими проблемами, с
борьбой направлений и попытками создания разнообразных социальнополитических, философских и социально-этических концепций. Поэтому
неудивительно, что духовная атмосфера российского общества этих лет во
многом определялась публицистикой.
В XIX в. главным образом в Петербурге и Москве появились крупные
издательские фирмы А. Ф. Смирдина, М. О. Вольфа, А. Ф. Маркса, И. Д.
Сытина, А. С. Суворина и др. В 60-х годах возникали революционнодемократические издательства Н. А. Серно-Соловьевича, Н. П. Полякова и
др.
В
70—80-х
годах
активно
работали
нелегальные
типографии
революционных организаций «Земля и воля», «Народная воля», «Черный
передел», «Северный союз русских рабочих».
Особую роль сыграло вольное русское слово из-за рубежа. Явившие в
жизни пример удивительно верной дружбы, А. И. Герцен и Н. П. Огарев
организовали вольную русскую типографию в Лондоне и выпускали
альманах «Полярная звезда» и газету «Колокол», будившие мысль и призывавшие к борьбе с самодержавием. С 1812 по 1839 г. самым влиятельным в
России журналом был «Сын Отечества», в 60—70-е годы таковым явился
«Современник» (1847—1866).
В 1847 г. Некрасов, Панаев и Белинский -возродили журнал
«Современник», основанный в 1836 г. Пушкиным. Под их руководством
журнал возглавил передовую литературу и демократическое общественное
движение. После смерти Белинского в годы реакции - «мрачного семилетия»
(1848— 1855) Некрасов в неустанной борьбе с цензурой сберег журнал,
находившийся
сотрудничали
литературы:
под
вечной
писатели,
Тургенев,
угрозой
которые
Гончаров,
закрытия.
вскоре
стали
Чернышевский,
К
«Современнике»
гордостью
русской
Салтыков-Щедрин,
Островский, Л. Толстой.
В период революционной ситуации 1859- 1861 гг. обнаружились
расхождения в лагере «Современникам, Толстой и Тургенев понимали
385
необходимость общественного переустройства и глубоко сочувствонали
народу. Но они не смогли согласиться с призывами к крестьянскому
восстанию, которые разлаялись со страниц журнала в статьях Н. Г.
Чернышевского (1 828—1889) и Н. А. Добролюбов (1836. 1861), в стихах
Некрасова.
Чернышевский
и
Добролюбов
революционно-материалистическую
последовательно
эстетику,
вели
обосновывали
борьбу
за
демократизацию литературы, против идеологов «чистого искусства» и
«охранительных» теорий, против «темного царства» крепостничества.
Выразителем демократической идеологии был журнал «Русское слово»,
фактически возглавляемый Д. И. Писаревым (1840—1868), который, не
порывая
с
основами
революционно-демократического
мировоззрения,
полемизировал с «Современником» по вопросам о положительном герое,
народе, искусстве и философии, проявляя при этом узкоутилитарный взгляд
на природу и на значение искусства и литературы. Революционным
демократам противостоял широкий фронт публицистики — от реакционных
«Русского
вестника»
и
«Московских
ведомостей» до
литературных
«Отечественных записок».
«Современник» в эти годы пользовался огромным успехом у читающей
публики, он стал самым популярным журналом в стране. С 1859 г.
«Современник»
начинает
называться
журналом
«литературным
и
политическим», в его составе появился новый раздел «Политика», в котором
Чернышевский часто давал обозрение политической жизни Западной Европы
и Америки, а через год — другой новый раздел— «Внутреннее обозрение».
Сохранился также раздел «Петербургская жизнь. Заметки нового поэта» (И.
И. Панаева).
По инициативе и при активном участии Добролюбова с того же 18Г)9
г. стало также почитаться сатирическое приложение журнала под заглавием
«Свисток».
На страницах «Современника» и «Свистка» появились и произведения
386
знаменитого Козьмы Пруткова. «Имя славное Пруткова, имя громкое
Козьма» широко известно. Афоризмы Пруткова превратились в пословицы:
«Нельзя объять необъятное!», «если на клетке слона прочтешь надпись;
«буйвол» — не верь глазам своим», «Многие люди подобны колбасам: чем
их начинят, то и носят в себе», «Специалист растет», «Коли хочешь быть
счастливым — будь им», «Специалист подобен флюсу; его полнота
одностороння» и т. д.
Образ Козьмы Пруткова, стихотворения, афоризмы, пьесы, биографию
создала группа талантливых и остроумных людей: Алексей Толстой,
Алексей,
Александр
и
Владимир
Жемчужниковы.
Взгляды
этого
придуманного поэта наиболее полно выражены в сатирическом памфлете
«Проект о введении единомыслия в России». «Пагубная наклонность человеческого разума обсуждать лее происходящее па земном круге» должна
быть обуздана, считает Козьма Прутков. «Истинный патриот должен быть
враг всех так называемых вопросов.
В
1862
г.
издание
«Современника»
было
приостановлено.
Добролюбова в это время уже не было в живых. Чернышевский находился в
Петропавловской крепости. Но после того как изданий было вновь
разрешено, Некрасов, Салтыков-Щедрин и их сподвижники новели журнал
по прежнему пути.
В 1866 г. в связи с покушением на Александра II правительство
обрушилось жесточайшими репрессиями на передовых общественных
деятелей. «Современник» был закрыт.
Особенность ситуации этого периода заключалась в том, что на волне
отрицания
существующего
порядка
среди
студенческой
молодежи
распространилась идеология нигилизма. Отрицая философию, искусство,
мораль, религию, нигилисты называли себя материалистами и проповедовали
«эгоизм, основанный па разуме».
В то же время под влиянием социалистических идей (например, роман
Н. Г. Чернышевского «Что делать?») возникли артели, мастерские коммуны,
387
надеявшиеся
распространением
коллективной
собственности
и
коллективного труда подготовить социалистическое преобразование общества. Потерпев неудачу, они распадались либо переходили к нелегальной
революционной деятельности. 4 апреля 1866г. член одной из подпольных
организации (ишутинцы») студент Д. В. Каракозов совершил неудачное
покушение на Александра II.
Некрасов и его друзья, не смирившись с закрытиям «Современника», в
1868 г. добиваются права издавать «Отечественные записки». В нем
возродились традиции Белинского, традиции «Современника». Журналом
руководили
Некрасов
и
Салтыков-Щедрин.
Большинство
их
новых
произведений опубликовано в «Отечественных записках».
Вокруг пего в 70—80-е годы сплотились силы демократии.
Цензурные условия по-прежнему оставались тягчайшими. И все же
благодаря мужеству сотрудников, а также искусству эзоповой речи
«Отечественные записки» держались на своих позициях дольше всех
передовых журналов — почти до середины 80-х годов. В 1884 г. журнал всетаки был закрыт.
Близким к «Современнику» и «Отечественным запискам» был
сатирический
журнал
«Искра»
(1859—1873),
которым
руководил
талантливый поэт и переводчик В. С. Курочкин и замечательный
карикатурист Н. А. Степанов. Название журнала напоминало читателям о
запретном, ходившем по рукам ответе А. И. Одоевского на пушкинское
послание «В Сибирь»:
Из искры возгорится пламя,
И православный наш народ
Сберется под святое знамя.
«Искра» начала выходить в 1859 г. одновременно с появлением
«Свистка».
«Искра» так остро и зло обличала коренные пороки самодержавнокрепостнического строя и была настолько популярна, что стала подлинной
388
грозой для царской администрации. По свидетельству современника,
«попасть в «Искру», «упечь в «Искру» были обыденными выражениями в 60х годах.
Кроме профессиональных писателей в журнале сотрудничали и друзьячитатели.
Почтовый
ящик
«Искры»
—
«Нам
пишут»
наполнялся
многочисленными корреспонденциями со всех концов России. Лица «низших
сословий могли в письмах, адресованных журналу, излить свое негодование,
рассказать о злоупотреблениях, издевательствах, лихоимствах. Отдел «Нам
пишут» правительство много раз закрывало, но он возрождался под другим
названием.
Волна арестов, прокатившихся в 1862 г., вызвала протест на страницах
«Искры». Здесь публиковались, например, невинные картинки с такого рода
подписями: «Напрасно он назвал своего сына Пиладом. Надо было Арестом.
Аресты нынче в моде».
Правительство преследовало «Искру» с той же яростью, с какой оно
преследовало и «Современник». Многие материалы погибали в цензуре. В. С.
Курочкин был отстранен от редактирования, затем журналу запретили
печатать карикатуру. И все-таки «Искра» (до закрытия в 1873 г.) оставалась
одним из самых боевых и популярных русских журналов.
В. С. Курочкин (1831—1875) — редактор и вдохновитель журнала —
сын бывшего крепостного. Царское правительство преследовало поэтареволюционера. В 1862 г. у него был произведен обыск в связи с тем, что он
напечатал портрет своего друга М, Л. Михайлова, которого бросили в
Петропавловскую крепость, заковали в кандалы и отправили на каторгу. В
1866 г. самого Курочкина посадили в Петропавловскую крепость.
Значительный вклад в развитие публицистики и теории культуры
сыграл М. Е. Салтыкоь-.Щедрин. Он был не только и не просто издателем
«Отечественных записок», но и талантливым писателем и критиком. Ставил
теоретические проблемы взаимоотношения искусства и общественной
жизни, проблемы положительного героя, реализма, тенденциозности и
389
народности искусства и культуры.
Одной
из
самых
ярких
фигур
в
общественно-политической
публицистике, философии, этике, эстетике и литературно-художественной
критике был Д. И. Писарев. Он по праву считается третьим после
Чернышевского и Добролюбова теоретиком 60-х годов. Его взгляды на
культуру органически вытекали из мировоззренческой и социально-политической платформы нигилизма. «С позиций естественно-научного
материализма и материалистически толкуемого позитивизма нигилисты
отвергали
идеалистическую
философию,
бесплодный
и
бессильный
дворянский романтизм, концепции «чистого искусства», поверхностное
либеральное обличительство. Известная расплывчатость положительной
программы тех, кто именовал себя или кого именовали нигилистами,
приводила
их
прямолинейности,
к
издержкам
в
преувеличению
политике,
роли
схематизму,
механицизма
и
излишней
вульгарного
материализма, эволюционизма, к рационалистическому, утилитарному
пониманию искусства».
Увлечение естественными науками, глубокое убеждение в том, что
только на их основе возможно строить философское знание, а также
утилитаристская ориентация предопределили во многом особенность
подхода Писарева к исследованию искусства и других теоретических
проблем культуры. Сам Писарев указывал на связь своих идей с идеями
Белинского, Чернышевского и Добролюбова, но, отвергая авторитеты и
считая, что необязательно поклоняться учителям, не раз вступал с ними в
полемику.
В
«разрушении
эстетики»
Писарев
отвергает
идеалистическую
астетику и развивяег понимание эстетики как науки. Он выдвигает
положения: «искусство не должно быть целью самому себе» и «жизнь выше
искусства».
В пореформенный период философская жизнь в русском обществе
постепенно
оживилась,
обострилась
борьба
различных
философских
390
направлений, в первую очередь материализма и идеализма. После
восстановления в 1863 г. преподавания философии в университетах они
стали одним из очагов распространения идеалистической мысли.
В условиях наметившегося в 60—90-х годах XIX в. кризиса
официального православия умножились попытки его рационализации и
«философизации».
Один
из
представителей
духовно-академической
философии пореформенной России В. Д. Кудрявцев пропагандировал
христианскую философию «трансцендентального монизма», призванную
противостоять как материализму, так и идеализму. Тенденции приспособления православной церкви к современности проявились в попытках
установить союз религии с гегельянством, неокантианством и позитивизмом
(Н. Г. Дебольский, А. И. Броко-вич, П. А. Милославский).
В
это
же
сформировалось
время
в
результате
влиятельное
противоположного
направление
течения
естественно-научного
материализма— И. М. Сеченов, К. А. Тимирязев, И. И. Мечников, Д. И.
Менделеев, А. Г. Столетов, Н. А. Умов, И. П. Павлов и др. В трудах
представителей этого направления содержалась критика идеалистической
концепции
и
разрабатывались
теоретико-познавательные
концепции,
которые, несмотря на известное влияние позитивизма, оставались в основе
своей материалистическими.
В
тесной
связи
естественнонаучное
с
идеями
направление
Сеченова
в
и
Павлова
психологии
—
развивалось
«объективная
психология», или «психорефлсксология» В. М Бехтерева, «биопсихология»
В. А. Вагнера, «реальная психология» Н. Н. Ланге. Широкую известность
получили исследования по логике М. И. Карийского, Л. В. Рутковского, П. С.
Порецкого, С. Н. Поварнина, Г. И. Челнокова.
Царизм преследовал передовых ученых, многие из которых находились
под благотворным влиянием материалистических идей. Историк-демократ А.
П. Щапов был сослан в Сибирь. Профессора В. И. Сеневский, М. М.
Ковалевский, С. А. Муромцев и др. были отстранены от преподавания в
391
университетах. Деятельность многих ученых была настоящим подвигом.
Во второй половине XIX в. жил и работал упомянутый ранее
гениальный русский ученый Д. И. Менделеев (1834— 1907). Менделеев
открыл периодический закон химических элементов (1869), предсказал
свойства и атомный вес многих неизвестных элементов. В 1880 г.
реакционные ученые в Академии наук забаллотировали Менделеева при
выборах в академики, но мир признал его. Книга ученого «Основы химии»
была переведена на все европейские языки.
Другой русский химик А. М. Бутлеров (1828—1886) создал теорию
химического строения вещества. Она стала основой учения об органических
соединениях.
Русские ученые внесли большой вклад в развитие эволюционной
теории Ч. Дарвина, подкрепили ее новыми экспериментами и специальными
исследованиями. Великий исследователь жизни растений К. А. Тимирязев
(1843—1920) был горячим сторонником и пропагандистом дарвинизма. Он
сделал ценнейшие открытия в области фотосинтеза растений, положил
начало русской школы физиологии растений, заложил научные основы
агрономии^ Физиолог И. М. Сеченов (1829—1905) исследовал физиологию
человеческого мозга. Его труд «Рефлексы головного мозга» произвел
подлинный переворот в представлении ученых о психической деятельности
человека. Биолог И. И. Мечников (1845—1916) создал эволюционную
эмбриологию, сделал ряд открытий в области микробиологии. Преследуемый
правительством, он вынужден был уехать за границу. Незадолго до отъезда
совместно с Н. Ф. Гамалеем им удалось создать первую в России
бактериологическую станцию (1886). И. И. Мечников основал в России
школу микробиологии и сравнительной патологии. Вместе с О. О. Ковалевским (1840—1904) он заложил основы сравнительной эмбриологии.
Больших успехов во второй половине XIX в. добиваются русские
математики. П. Л. Чебышев (1821—1894) сделал важные открытия по теории
машин и механизмов. Он ввел в математическую науку новые понятия и
392
явился основателем петербургской математической школы, из которой вышла целая плеяда блестящих ученых, в том числе А. М. Ляпунов, А. А.
Марков, В. А. Стеклов. Крупнейшим ученым была Софья Васильевна
Ковалевская (1850—1891). С детских лет проявились ее выдающиеся
математические способности. Для изучения математики она была вынуждена
уехать в Германию, так как в России женщин в университет не принимали.
Первой из русских женщин, получив за границей степень доктора
математических наук и звание профессора, Ковалевская вернулась на родину.
Но в России она не смогла добиться места профессора. Она снова уехала за
границу и стала профессором Стокгольмского университета. Ее труды в
области математики получили мировое признание.
Русский
изобретатель,
офицер
флота
Александр
Федорович
Можайский (1825—1890) работал над созданием летательного аппарата
тяжелее воздуха. В 1883 г. он сконструировал первый в мире самолет. Его
идеи легли в основу самолетостроения. А. С. Попов (1859—1905) изобрел
радиосвязь. В мае 1895 г. он выступил с публичным докладом, во время
которого демонстрировал работу первого в мире радиоприемника. В
дальнейшем он использовал свое изобретение для связи морских кораблей.
Правительство не отпускало средств для его опытов. Попов терпел большую
нужду, но отказался продать свое изобретение иностранцам: «Я русский, —
заявил Попов, — и горжусь тем, что не за рубежом, а в России открыто новое
средство связи».
Среди ученых-физиков выделяется имя А. Г. Столетова (1839—1896),
автора трудов по теории электричества и магнетизма. Ему принадлежит
открытие первого закона фотоэффекта.
Открытия в области техники принесли мировую славу русским
ученым. Это изобретение П. Н. Яблочкова (1847— 1894) — дуговая лампа и
разработанная им система освещения. А. Н. Лодыгин (1847—1923) изобрел
электрическую лампу накаливания, впервые применив вольфрам. М. О.
Доливо-Добровольский (1862—1919) применил систему трехфазного тока
393
для передачи электроэнергии на расстояние.
В. В. Докучаев (1846—1903) после долгих исследований опубликовал
работу «Русский чернозем», классический труд нового научного направления
— почвоведения.
Всему миру известны выдающиеся русские путешественники. П. П.
Семенов-Тян-Шанский (1827—1914) совершил ряд путешествий в горы
Тянь-Шаня,
в
Среднюю
Азию.
Как
руководитель
императорского
географического общества он организовал ряд крупных экспедиций в
Центральную Азию под руководством М. М. Пржевальского (1839— 1888),
совершившего в эти края пять путешествий. Его произведения познакомили
европейцев с Монголией, Китаем и Тибетом. Н. Н. Миклухо-Маклай (1846—
1888) также с помощью Семенова-Тян-Шанского путешествовал по
Канарским островам, Марокко, по побережью Красного моря, по островам
Тихого океана. Пятнадцать месяцев он жил среди папуасов Новой Гвинеи.
Талантливо написанные произведения Пржевальского, Миклухо-Маклая и
других русских путешественников до сих пор представляют большой интерес для читателей.
Научные
путешествия
совершены
Бером,
Миддендорфом,
Максимовичем, Литке, Гельмерсен, Шренком, Шмидтом. Языковедение и
этнография имеют славных деятелей: Кастрена, Сыгрена, Шифнера,
Бетлингка, Дорна, Куника, Лерха, Видмана, Радлова, Ханыкова, Броссе,
Шторха, Кеппена.
Из деятелей в области естественных наук нельзя не упомянуть Брандта,
Гепперта, Борщова, Овсянникова, Кокша-рова и пр.; физиков Якоби,
Купфера, Камца, Ленца; химиков помимо Менделеева — Энгельгардта,
Фрицше,
Шишкова;
астрономов
Савича
и
Струве;
математиков
Остроградского, Буняковского, Сомова, Форша, Маевского. Кроме Пржевальского
Центральную
Азию
исследовали
Сосновский,
Кос-тенко,
Федченко.
Наконец Россия могла пригласить научную Европу на международные
394
торжества: этнографический съезд в Москве в 1867 г., статистический съезд в
Петербурге в 1872 г., археологические съезды в Петербурге, Москве, Киеве и
Казани (1869—1877), съезд ориенталистов в Петербурге в Д876 г. Входят в
практику и всероссийские съезды ученых-естествоиспытателей, врачей,
археологов, практиков сельского хозяйства и агрономов.
Все это довольно красноречиво свидетельствует о том, что творчество
русских ученых второй половины XIX в. заняло значительное место в
мировой науке.
Ученые России внесли значительный вклад в развитие не только
географии и географических исследований, но и в разработку проблем
истории и историографии.
С 1851 по 1879 г. было издано 26 томов «Истории России с
древнейших времен» С. М. Соловьева (1820—1879) (до царствования
Екатерины II). В 80-е годы появились работы его ученика В. О. Ключевского
(1841—1911). Список исторических исследований включает в себя такие
имена, как Погодин («Россия до вторжения татар»), Костомаров («Монографии и исторические исследования», «История падения Польши»,
«История России в биографиях»), Иловайский («Начало русской истории»,
«Гродненский сейм»), Устрялов («История Петра Великого»), Забелин
(«Домашняя жизнь русских царей, цариц и народа»), Богданович («История
царствования Александра I», «История Восточной войны»), Милютин
(«Компания 1799 г.»), Голицын («Всеобщая военная история»). Пекарский
(«Наука и литература при Петре Великом»), Цыпин («Умственное движение
в царствование Александра I, Ковалевский, Корф, Попов («Эпоха Александра
I»).
Срезнев, Афанасьев, Рыбников, Киреевский, Бессонов, Шилфердинг,
Миллер, Буслаев собрали или объяснили драгоценные памятники народной
литературы. Заслуживает упоминания и выдающийся труд русского
церковного историка, действительного члена Петербургской академии наук,
высокопреосвященного Макария (Булгакова), митрополита Московского и
395
Коломенского (1816—1882). Книга эта принадлежит к числу наиболее
полных и капитальных исследований не только по истории русской церкви,
но и по общей истории России и сопоставима по своему значению в отечественной историографии со знаменитыми, упомянутыми здесь сочинениями
Н. М. Карамзина и С. М. Соловьева.
В то время как историки пытались заглянуть в глубь веков и событий
нашей
родины,
бесценные
свидетельства
этих
веков
подвергались
уничтожению.
Когда книги сгорают во время пожара, это рассматривается как
стихийное бедствие.
Но как назвать поведение хранителей библиотек и архивов конца XVIII
— середины XIX в.? Монахи, тогда считавшиеся «учеными», жгли рукописи
как «ненужную дрянь», топили в Волхове, гноили в сырых подвалах.
Определенными успехами было отмечено и развитие философии,
литературы, публицистики, книжного и печатного дела, а также всех
отраслей искусства.
В области философии были созданы оригинальные труды В. С.
Соловьева, П. Д. Юркевича, К. Н. Леонтьева, Н. Н. Страхова, С. Н.
Трубецкого. Крупный вклад в философию и лингвистику внесли И. И.
Срезневский (1812—1880) и Ф. Ф. Фортунатов (1848—1914).
Характер русской науки этого времени с ее стремлением к
синтетичности и позитивным знаниям отразился в трудах ученых А. Н.
Веселовского и А. А. Потебни. Идеи Веселовского получили широкую
известность уже в 70—80-е годы, а влияние Потебни стало по-настоящему
ощутимо лишь в конце XIX — начале XX в.
Веселовский выступил в науке как ученый позитивист. Прекрасный
знаток фольклора разных народов, европейской литературы средних веков и
Возрождения, Веселовский стремился создать новую систему историколитературного
культурологического
учения.
В
истории
литературы,
утверждал он, «должна быть идея развития, эволюции».
396
Альтернативой спекулятивной философской теории культуры может
быть, по мнению Веселовского, только конкретно-научное исследование
истории художественной деятельности человечества. Историю литературы
Веселовский определяет как «историю общественной мысли, насколько она
выразилась в движении философском, религиозном и поэтическом и
закреплена
словом».
В
рамках
филологических
исследований
рассматривается проблема соотношения искусства и действительности.
Отношение Веселовского к европейскому позитивизму было довольно
сложным. Немалое значение имели для него идеи Спенсера об искусстве как
игре и средстве разрядки нервной энергии, о ритме и ряд других. В то же
время он выступал против позиций Канта, Бокля, Тэна, Брюнетьера. Так,
например, он относился резко отрицательно к попыткам перенести на
исторический процесс биологические закономерности.
Изучая «Эволюции поэтического сознания и его форм» в связи с общей
историей культуры, Веселовский выдвинул идею первобытного синкретизма
разных видов искусства, идею, которая принята современной наукой.
Конкретно-исторический
подход
сочетался
у
Веселовского
с
тенденцией к социально-психологическому изучению искусства. Это
проявилось в понимании им роли личности художника в истории культуры.
Веселовский выступил против «теории героев, этих вождей и деятелей человечества».
Говоря о традиции, об устойчивых поэтических формулах (сюжетах,
эпитетах, символах), Веселовский указывал на их суггестивность, на их
способность наполняться новым содержанием, внутренне обогащаться.
Веселовский видел много путей дальнейшего развития науки. Одним
из наиболее плодотворных был, по его мнению, контакт эстетики с
лингвистикой. Именно по этому пути шел А. А. Потебня.
Ученый-славист, Потебня занимался проблемами общего языкознания,
сравнительно-исторической грамматикой, теорией словесности, фольклором.
Обобщения, рождавшиеся в результате изучения огромного эмпирического
397
материала, выводили их автора далеко за пределы собственно лингвистики
или теории литературы в область широких вопросов теории культуры.
Для Потебни и Веселовского характерен интерес к проблеме
художественного мышления, к вопросам о связи мифа, языка и искусства. В
языке поэзии, отмечал Веселовский, продолжается «психологический
процесс, начавшийся на доисторических путях». «За иным эпитетом, к
которому мы относимся безучастно, так мы к нему привыкли, лежит далекая
историко-психологическая перспектива». Стремление проникнуть в эту
перспективу, понимание того, что «каждая культурная эпоха обогащает внутреннее содержание слова», убежденность в том, что «этот прогресс
общественной мысли в границах слова или устойчивой политической
формулы должен привлечь внимание психолога, философа, эстетика» — все
это сближает Веселовского с Потебней. Но если Веселовский изучал эволюцию
форм
художественного
мышления
человечества
в
историко-
генетическом плане, то Потебня исследует эту проблему с психологогносеологической точки зрения. В первом случае в центре внимания —
история поэтического стиля, во втором — «индивидуально-психологический
акт становления образа».
Потебня выводит основные свойства поэзии из свойств слова.
Проблема слова понимается им в традициях школы Гумбольдта как проблема
философская; слово участвует в образовании последовательного ряда систем,
обнимающих отношение личности к природе. В становлении человека, учит
Потебня, язык играет решающую роль (о колебаниях ученого между
материализмом и идеализмом). Слово — не средство сообщения готовой
мысли, но средство ее создания.
В условиях чрезвычайно развитой специализации знания Потебня
мечтал
о
взаимодействии
междисциплинарным
наук,
принципом
то,
что
сегодня
исследования
как
мы
называем
методологии,
современной науки. «Наше время, — писал он, — представляет пример
взаимодействия наук и избрания лицами срединных путей: языкознания и
398
физиологии, языкознания и психологии, языкознания и истории; психологии
и физиологии».
Начатое в 60-х годах прошлого столетия психолингвистическое
исследование художественного мышления было продолжено в конце XIX —
начале XX в. Д. Н. Овсянико-Куликовским, А. Белым и др.
Вторая половина XIX в. — это новый период в историческом развитии
русской художественной культуры.
Искусство становится теперь все более социальным по проблематике и
в значительно большей мере демократическим по идейной направленности и
формам. В нем получает дальнейшее развитие реалистический принцип
отражения жизни и гораздо активнее и критически глубже осознаются
главные социальные конфликты русской действительности. В нем отчетливо
сказывается и развивается направление критического реализма.
Изменения эти были вполне закономерны. Они стали своеобразным
художественным выражением тех глубоких сдвигов, которые происходили
тогда в недрах русского общества.
Основной особенностью русской общественной жизни, определившей
новую ступень ее развития было резкое углубление и обострение социальнополитического противоречия между уже начавшимся буржуазным развитием
страны и реакционным самодержавно-помещичьим правопорядком, всеми
силами питавшимся задержать это развитие.
Художественная литература вместе с литературной критикой и
публицистикой по-прежнему оставалась, по меткому выражению Герцена,
«единственной трибуной», с высоты которой русское общество, лишенное
гражданской свободы, заставляло услышать «крик своего возмущения и
своей совести».
XIX столетие вообще принято считать русским «веком Просвещения»,
вовсе не представлявшим собой подражания французскому Просвещению, но
имевшим свои национальные корни и самобытное содержание.
Однако расцвет русского просветительства, связанный в основном с
399
формированием революционно-демократического мировоззрения, падает на
1840—1860-е годы. Крупнейшие выразители этого мировоззрения в
художественной литературе и критике — Белинский, Некрасов, Чернышевский,
Добролюбов,
Писарев,
Салтыков-Щедрин
—
были
выдающимися просветителями-демократами, видевшими грядущий «золотой
век» жизни русского общества в свободе и благосостоянии крестьянства, в
его развитии на основе общинных или артельных начал и передовых форм
национальной культуры. И лишь демократы-народники отказывались в
течение 1870-х годов от этих прогрессивных, просветительских иллюзий,
переходя к идеализации отсталых, патриархально-общинных отношений
крестьянской жизни.
Однако поскольку в результате правительственных реформ в стране
долго сохранялись пережитки старого, самодержавно-крепостнического
строя, замедлявшие и искажавшие буржуазное развитие, просветительский
склад русской передовой общественной мысли проявлялся и позже — в
течение всей второй половины XIX в. Просветителями-демократами по
складу мышления оставались Короленко, Чехов, Мамин-Сибиряк.
Литература второй половины XIX в. не только принесла с собой новые
темы и идеи, но и значительно раздвинула границы реализма, создав новые
художественные формы в прозе, драматургии и поэзии.
Реализм все более принимает критический характер.
Критический
реализм
как
художественный
метод
нашел
свое
дальнейшее развитие в творчестве виднейших русских писателей XIX в. Их
произведения окончательно преодолели отжившие эстетические нормы и,
опираясь на опыт Пушкина и Гоголя, приобрели черты критического
реализма, что создало предпосылки для более сильного воздействия
творчества писателей и поэтов на всю русскую культуру.
Литература критического реализма заключала в себе глубокое и
своеобразное содержание. Она реалистически разоблачала кризисное
состояние русского общества. Литература раскрывала проявления этого
400
кризиса в человеческих характерах, отношениях, переживаниях. Она
показывала политическую косность чиновничьей власти, паразитическое
вырождение и нравственный кризис дворянства, неразвитость и ограниченность
трусливость
буржуазных
слоев,
либерального
идейно-политическую
движения,
закабаленность
слабость
и
и
отсталость
трудящихся народных масс, слабость сил революционной демократии.
Но
вместе
прогрессивного
с
тем
литература
обнаруживала
развития,
таившиеся
в
русском
и
возможности
обществе,
в
его
демократических слоях, — неиссякаемую способность народных масс к
созидательному труду, их самоотверженность в защите интересов родины и в
борьбе за свое освобождение, а также неиссякаемость умственных и
нравственных сил демократической интеллигенции, ее активность в борьбе
за освобождение народа.
Все
эти
особенности
содержания
художественной
литературы
вызывали переосмысление и переработку старых принципов и форм
изображения жизни и возникновения новых.
Так,
раскрытие
глубокой
внутренней
неудовлетворенности
и
нравственных исканий в среде господствующих слоев и разночинной
интеллигенции привело к развитию жанра социально-бытового романа и
повести, психологических по изображению характеров героев. Наибольшие
достижения принадлежали в этом жанре Л. Н. Толстому, Тургеневу, Достоевскому.
Изображение
идейно-политической
борьбы
революционной
демократии приводило к появлению романов, политических по проблематике
и конфликтам. Такие романы характерны для творчества Чернышевского,
Слепцова, Омулевского, Степняка-Кравчинского и других писателей. Оба
вида романов отличались остротой постановки социальных и идеологических
проблем. Рассматриваемый период был временем расцвета проблемного
романа, в котором критический реализм нашел наиболее яркое проявление.
В «Записках из мертвого дома» (1861—1862) Достоевского и романе
Писемского «Тысяча душ» (1858) представлена картина крепостнической
401
России, ее нищеты, бесправия и угнетения.
Социальные и психологические предпосылки возникновения «лишних
людей» исследовал Гончаров в романе «Обломов» (1859). Показав
историческую бесперспективность «людей 40-х годов», русская литература и
критика поставили вопрос о новом типе героя-деятеля. В образе Инсарова
(роман «Накануне», 1860) Тургенев первым воплотил свои представления о
деятеле, лишенном трагической раздвоенности. В романе «Отцы и дети»
(1862) он показал «русского Инсарова» — демократа, «нигилиста» Базарова,
становящегося реальной силой русской жизни.
Жизненное кредо Тургенева — противника насильственных мер
решения любых проблем, в том числе и социальных, пожалуй, наиболее
точно высказывается в маленькой поэтической зарисовке — небольшом
рассказе «Воробей»: «Только любовью держится и движется жизнь».
Образец романа о «новых людях» и совершенно других —
противоположных общественных позициях — «Что делать?» (1863)
Чернышевского, где писатель решает труднейшую задачу литературного
воплощения
социалистического
идеала,
впервые
создавая
образ
профессионального революционера.
Памятником идейных 60-х годов стали художественные мемуары
Герцена «Былое и думы» (1852—1868). Под влиянием идей Герцена —
основоположника крестьянского социализма в России — почти все
революционеры этого периода признавали и обосновывали особые пути
развития России, которые позволят ей миновать стадию капиталистического
развития и перейти к социализму через крестьянскую общину.
Главным объектом художественного исследования в 60-е годы
становится жизнь народа, а одним из основных литературных жанров —
очерк, призванный рассказать трезвую правду о народе. Особое развитие
очерк получил в творчестве писателей-разночинцев Н. В. Успенского (1837—
1889), Ф. М. Решетникова (1841—1871), В. А. Слепцова (1836—1878), Н. Г.
Помяловского (1835— 1863), А. И. Левитова (1835—1877) и др. Знамением
402
времени стал цикл Салтыкова-Щедрина «Губернские очерки» (1856—1857),
в которых отдельные эпизоды сложились в широкую социальную картину
русской жизни, свидетельствующую о неизбежности близких перемен. Очерки
Щедрина
противостояли
либерально-«обличительной»
литературе,
представленной произведениями А. А. Потехина (1829—1908), В. А.
Сологуба, М. П. Розенгейма (1820—1887), П. И. Мельникова-Печерского
(1818—1883), позднее ставшего талантливым бытописателем русского
раскола.
Почти одновременно с романами о «новых людях» (среди них
«Мещанское счастье» и «Молотов», оба — 1861 г., Помяловского),
появились и так называемые антинигилистические романы: «Некуда» (1864)
и «На ножах» (1870—1871) Н. С. Лескова (1831—1895), «Взбаламученное
море» (1863) А. Ф. Писемского (1821—1881), «Марево» (1861) В. П.
Клюшникова
(1841—1892),
«Кровавый
пуф»
(1869—1874)
В.
В.
Крестовского (1840—1895) и др. Цель такого рода произведений была в
дискредитации революционеров, чьи идеи якобы враждебны народу и чужды
русскому сознанию.
Борьба двух направлений развернулась и в поэзии. С одной стороны, ее
вели поэты-демократы Н. А. Некрасов, Д. Д. Минаев (1835—1889), В. С.
Курочкин (1830—1875), И. С. Никитин (1824—1861), М. Л. Михайлов
(1829—1865) и др., с другой — сторонники «чистого искусства»; А. А. Фет
(1820—1892), Я. П. Полонский (1819—1898), А. Н. Майков (1821—1897)и
др.
Решительную реформу русской поэзии и русского стиха осуществил
Некрасов. Он поднял до высот искусства то, что считалось прозой жизни,
услышал поэтическое звучание непоэтических тем и слов, расширил
жанровые и тематические границы лирики. Однако и сторонники «чистого
искусства» оказались важным звеном в истории русской поэзии.
Фет дал высокие образцы пейзажной и любовной лирики, открыл
новые музыкальные возможности стиха. За рамки «чистого искусства»
403
выходит многими своими мотивами поэзия Я. П. Полонского и творчество А.
К. Толстого (1817—1875), тонкого лирика, сатирика и юмориста, автора
исторического романа «Князь Серебряный» (1862) и драматической трилогии
«Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович», «Царь Борис» (1866—
1870).
Хотя Толстой отрицательно относился к революционному движению и
революционной мысли 60-х годов, неоднократно говорил о своей неприязни
к демократии, социализму и материализму, но он боролся с революционной
мыслью не с официозных позиций. Он в то же время крайне отрицательно
относился
к
современным
ему
правительственным
кругам
и
правительственным идеологам. Его письма и юмористические стихи пестрят
злыми насмешками над министрами и другими представителями высшей
бюрократии, которую поэт считал каким-то
наростом, враждебным
подлинным интересам России. Толстой негодовал на деятельность Третьего
отделения и цензурный произвол. Вообще он чувствовал себя социально
одиноким и сам называл себя «анахоретом», отшельником, находящим
истинное отдохновение только на лоне природы: «И ничего в природе нет,
что бы любовью не дышало» (А. Толстой).
Во второй половине 60-х и в 70-х годах написаны наиболее
значительные из его сатир, направленных как против революционного
лагеря, так и против бюрократических кругов и официальной идеологии.
Последние
(«История
государства
Российского
от
Гостомысла
до
Тимашева», «Сон Попова») не могли быть напечатаны при его жизни и
распространялись в многочисленных списках. И в этом, конечно же, нет
ничего удивительного: достаточно привести в пример несколько отрывков из
его поэмы «История государства Российского»:
Вся земля наша велика и обильна,
а наряда в ней нет.
Нестор, «Летопись».
404
Послушайте, ребята,
Что вам расскажет дед.
Земля наша богата,
Порядка в ней лишь нет.
А эту правду, детки,
За тысячу уж лет
Смекнули наши предки:
Порядка-де, вишь, нет.
И стали все под стягом
И молвят: «Как нам быть?
Давай пошлем к варягам:
Пускай придут княжить».
Умре Владимир с горя,
Порядка не создав.
За ним княжить стал вскоре
Великий Ярослав.
Оно, пожалуй, с этим
Порядок бы и был;
Но из любви он к детям
Всю землю разделил.
Плоха была услуга,
А дети, видя то,
Давай тузить друг друга:
Кто как и чем во что!
Узнали то татары.
405
«Ну, — думают, — не трусь!»
Надели шаровары,
Приехали на Русь.
Иван явился Третий;
Он говорит: «Шалишь!
Уж мы теперь не дети!»
Послал татарам шиш.
И вот земля свободна
От всяких зол и бед
И очень хлебородна,
А все ж порядка нет.
Ходить бывает склизко
По камешкам иным,
Итак, о том, что близко,
Мы лучше умолчим.
Подъем общественного сознания в предвестии перемен коснулся и
драматургии. Острозлободневная трилогия А. В. Сухово-Кобылина (1817—
1903) объединила социально-бытовую комедию «Свадьба Кречинского»
(1855), сатирическую драму «Дно» (1861) и трагический фарс «Смерть
Тарелкина»(1868).
С первой антикрепостнической трагедией «Горькая судьбина» (1859)
выступил Писемский. Нравственно-обличительные пьесы Островского
«Темное царство», «В чужом пиру похмелье», 1856; «Доходное место», 1857;
«Воспитанница», 1859; трилогию о Бальзаминове (1857—1861) и его драму
«Гроза» (1859) Добролюбов расценил как предзнаменование близкого
крушения феодальных устоев старой России.
406
Вторая половина 60-х годов выдвинула новые имена, среди которых
особое место занимает Г. И. Успенский (1843— 1902). В его цикле очерков
«Нравы Растеряевой улицы» (1866) отразились пореформенное время,
обнищание мастерового люда; в цикле «Разорение» (1869—1871) появился
один из первых в русской литературе образ героя-обличителя и правдоискателя из рабочей среды. Новые циклы («Признаки времени», 1863—
1874; «Помпадуры и помпадурши», 1863— 1874) создал Салтыков-Щедрин.
Наблюдения писателя над русской жизнью вылились в обобщение огромной
силы — «Историю одного города» (1869—1870); город Глупов — символ
государственности, основанный на угнетении, произволе и деспотизме.
Сатира Щедрина приобретает гротескные и фантастические формы, выражая
идею «призрачности» реальной жизни современного общества.
В конце 60-х годов появилось одно из величайших произведений
русской и мировой литературы — роман «Война и мир» (1866—1869) Л. Н.
Толстого (1828—1910). Он начал литературную деятельность в 50-х годах
(«Детство»,
«Отрочество»,
«Юность»,
1852—1857;
«Севастопольские
рассказы», 1855—1856; «Утро помещика», 1856). Тогда же Чернышевский
определил его художественный метод как «диалектику души». Гениальное
проникновение в психологию человека, тончайший анализ его душевных
движений и эволюции характера, искусство передачи «внутреннего
монолога» — все эти черты метода Толстого, обогатившие впоследствии все
мировое искусство, проявились в повести «Казаки» (1863) и в полной мере в
романе «Война и мир». Толстой создал новаторскую художественную форму
романа. «Война и мир» — национальная народная эпопея, в которой
охвачены судьбы народов и частная жизнь людей; реальные исторические события, исторические деятели органически связаны с нравственными и
философскими исканиями вымышленных героев. «Сцепление всех со всем»,
по выражению Толстого, составляет главный композиционный принцип
романа.
В 60-е годы определился новый этап в творчестве Достоевского
407
(1821—1881) как создателя идеологического романа. В «Преступлении и
наказании» (1866) он утверждает необходимость борьбы с миропорядком,
основанным на страданиях и унижении человека человеком. В то же время
Достоевский отрицает насильственные меры переустройства мира.
В романе «Идиот» (1868) Достоевский воплотил идеал «положительнопрекрасного человека», идеал христианской морали и единения людей на
основе всеобщей любви. Роман «Бесы» (1871—1872) был воспринят
демократическим лагерем как злободневный памфлет, направленный против
русских революционеров, но в нем содержалась и критика либерализма, а
также
мелкобуржуазных
извращений
социалистических
идей
и
революционной практики, характерной для «нечаевщины».
Романы Салтыкова-Щедрина, Л. Толстого и Достоевского стали
важной вехой на пути развития духовной культуры человечества.
В творчестве Островского пореформенная действительность предстала
тем же «темным царством», постоянно порождающим стремление вырваться
из него. В пьесах Островского 70-х годов были поставлены новые проблемы.
О неизбежности ухода дворянства с исторической арены и нравственной
чистоте людей, не желающих принять мир наживы и лжи, говорилось в
драме «Лес» (1871); о власти денег, определяющей всю жизнь человека и
калечащей его душу, — в пьесах «На всякого мудреца довольно простоты»
(1868), «Бешеные деньги» (1870), «Волки и овцы» (1875), «Бесприданница»
(1879)и др.
Драматургия
Островского
оказала
влияние
на
становление
сценического реализма в России и реалистической школы актерского
мастерства.
В 70-е годы развернулось творчество Н. С. Лескова. До этого он
выступал как автор артистически тонких и глубоко правдивых произведений
из народной жизни («Житие одной бабы», 1863; «Леди Макбет Мценского
уезда», 1865, и др.) и в то же время как автор антинигилистических романов.
Эти две линии причудливо переплелись в романе «Соборяне» (1872), где есть
408
и карикатурное изображение нигилистов, и понимание силы и величия
русского характера. «Соборяне» положили начало серии произведений
Лескова о русских «праведниках». Художественная палитра его чрезвычайно
многогранна (сказания, повести, рассказы, легенды, памфлеты).
«Нравописательные» романы публикуют и такие писатели, как
Мельников, Стебницкий, Боборыкин, Марко Вовчек. Выходят из печати
исторические драмы Мея, Аверкиева, чья драма «Василий Темный»
получила широкую известность.
Во второй половине XIX в. в России усиливается интерес к тем
процессам,
которые
протекали
в
это
время
в
западноевропейской
культурологии. Об этом можно судить по умножающемуся числу переводов
речей
немецких,
французских,
английских
культурологов,
а
также
философов, психологов, литературоведов и искусствоведов, в которых
ставились серьезные культурологические проблемы. Эти публикации имели
большое значение, так как благодаря им основные идеи, концепции, учения
западноевропейских мыслителей становились доступными не узкому кругу
специалистов, а широким слоям интеллигенции, студенческой молодежи,
достаточно характерный пример — рассказ И. Е. Репина в его воспоминаниях «Далекое близкое» о том, как студенты Академии художеств «запоем»
читали сочинения Пруд она и Оуэна наряду с работами Чернышевского и
Писарева, вырабатывая на этой основе свои демократические воззрения.
В 1847 г., еще при жизни Белинского, была начата публикация
«Лекций по эстетике» Гегеля. В этом году вышли только две части, а третья
— что вполне понятно в тех исторических условиях — увидела свет только в
1860 г. (новое издание состоялось в 1869 г.). В середине века больше никого
из классиков немецкой идеалистической эстетики в России не переводят, а
начиная с 60-х годов активно публикуют переводы, с одной стороны,
представителей
социалистически-утопической
и
социологической
ориентации, а с другой — представителей позитивизма. Так, к первому из
этих направлений русский читатель приобщался благодаря выходу в свет в
409
1860 г. трактата П. Прудона «Искусство, его основание и общественное
назначение» (новое издание было осуществлено в 1895 г.), работ М. Гюйо
«Искусство с точки зрения социологии» и «Задачи современной эстетики»,
опубликованных в начале 90-х годов, брошюры Г. Тарда «Сущность
искусства» (1895); второе направление было представлено «Происхождением
Человека» (1871) Ч. Дарвина, сочинениями Г. Спенсера, шеститомное
собрание которых выходило в 1866—1869 гг., книгой Г. Гельмгольца
«Учение о слуховых ощущениях как физиологическая основа для теории
музыки» (1875). В этом свете становится понятным появление в 1878 г. работ
Вл. Вольяновича и Л. Оболенского, пытавшихся подвести под эстетику
психофизиологический фундамент.
Позиция отдельных людей, социальных прослоек и классов в
общественной борьбе 60—70-х годов XIX в. определялась их отношением к
нарастающей крестьянской революции.
Революционеры-«шестидесятники», преемники Белинского и Герцена,
были наиболее последовательными и боевыми выразителями интересов
крестьянства.
Во
единомышленниками
главе
и
их
стоял
ближайшими
Н.
Г.
Чернышевский.
сподвижниками
были
Н.
Его
А.
Добролюбов, Н. А. Некрасов, М. Е. Салтыков-Щедрин.
Революционные демократы были убеждены, что народ освободит не
царская милость, не правительственная реформа, а только победа революции.
Революционеры-демократы выступали против всей самодержавнокрепостнической системы и против либерализма в общественном движении и
искусстве. (Нельзя не признать, что именно этот крайний экстремизм,
исторически присущий нашему революционно-освободительному движению,
является причиной трагедии демократического движения в целом в нашей
стране.)
Либералы осуждали «крайности» самодержавия и крепостничества,
некоторые из них подвергались гонениям со стороны правительства, хотя
далеко не столь яростным, как революционеры-демократы. Но со временем в
410
устах революционеров-демократов слово «либерал» стало обозначать
деятеля, который призывает к свободе на словах, но вольно или невольно
предает ее на деле.
К числу таких либералов относился и упоминавшийся ранее
талантливый поэт, драматург и прозаик А. К. Толстой (1817—1875). Он был
идейным противником революционной демократии, но не раз выступал в
защиту тех, кто оказывался жертвой николаевских жандармов (Т. Г.
Шевченко, Н. Г. Чернышевский); он зло и остроумно высмеивал тупость и
бездарность русского самодержавия, печатал в передовых русских журналах
сатирические стихи, направленные против реакционной литературы.
Другие
русские
писатели,
ставшие
классиками
отечественной
литературы, такие, как А. Н. Островский, И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой и др.,
также выступали против революционной демократии, но своим творчеством
содействовали освободительному движению, воспитывали патриотизм и
свободолюбие, ненависть к деспотизму и сочувствие к обездоленным людям
труда.
Характерно в этом отношении и творчество И. А. Гончарова (1812—
1891), одного из крупнейших писателей второй половины XIX в. Автор
антикрепостнического романа «Облонов» видел путь освобождения России
от рабства не в крестьянской революции, а в реформах, осуществляемых под
руководством правительства. Но это не помешало его стремлению к
жизненной правде, что содействовало раскрытию во всей ее глубине влияния
рабства на душу человека. Тонкий лирик, блестящий мастер стиха, А. А. Фет
тоже пытался отделить свое поэтическое творчество от общественной
позиции и житейских дел. Фет, по словам Л. Н. Толстого, проявил «лирическую дерзость, свойство великих поэтов». Он сумел открыть в жизни
природы, в духовном мире людей то, чего никто до него не подмечал.
Лучшие стихи Фета вошли в сокровищницу русской литературы и
помогают воспитывать любовь к родному слову, к родной природе, внимание
к духовной жизни человека.
411
На стихи Фета, отличающиеся богатством ритмов и мелодичностью,
крупнейшие русские композиторы написали множество романсов: «На заре
ты ее не буди» (музыка Н. Е. Варламова), «Я тебе ничего не скажу...»
(музыка П. И. Чайковского), «О, долго ль буду я в молчанье ночи тайной...»
(музыка С. В. Рахманинова) и др.
Это только один из множества примеров, свидетельствующих о том,
как расширяется взаимное обогащение искусства, начавшееся в эпоху
Пушкина и Глинки, Гоголя и Федотова, Белинского и Щепкина.
Принципиально новая стадия развития реалистической лирики была
намечена ранней поэзией Н. А. Некрасова (1821—1877). Она вовлекла в
сферу эстетически значительного новый круг фольклорных мотивов и
стихию городского просторечия, открыла трагический потенциал в жизни современного города в духе натуральной школы, смело использовала
драматические и фабульные элементы. Многообразие реалистических
исканий подготавливало грандиозные синтетические построения русского
реализма второй половины XIX в.
Подлинной «энциклопедией русской жизни» 70-х годов явилась поэма
«Кому на Руси жить хорошо?» (1866—1876), в которой отразились закат
помещичьей власти, крестьянская реформа и ее последствия, вековое
терпение и нарастающий протест народа. Поэма Некрасова стала новаторским художественным явлением в истории русского реалистического эпоса:
не отдельное лицо, а народ ее главный герой.
Во второй четверти XIX в. появилось немало пьес охранительного
содержания. Но были поставлены и «Горе от ума» А. С. Грибоедова, и
«Ревизор» Н. В. Гоголя.
С развитием драматургии Гоголя, Тургенева и особенно молодого
Островского (1823—1886) в репертуаре русского театра все более
утверждалась реалистическая драма. Ее успех во многом определялся
талантливой игрой замечательных русских актеров Малого театра в Москве и
Александринского в Петербурге М. С. Щепкина, П. М. Садовского, А. Е.
412
Мартынова и др. Они «создали правду на русской сцене», способствовали
утверждению реализма на подмостках русского театра. С успехом ставились
и пьесы Н. В. Сухово-Кобылина.
И в 70—80-х годах главными театрами страны по-прежнему оставались
Малый и Александрийский. Пьесы уже зрелого мастера А. Н. Островского
открыли новую эпоху в драматургии. С его именем связано создание
русского национального театра. На сцене выступали не только такие уже
прославленные актеры, как П. М. Садовский, А. Е. Мартынов, но и не менее
талантливые молодые П. А. Стрепетова, А. И. Сумбатов, М. Н. Ермолова, И.
П. Самарин.
В 1852 г. была отменена монополия казенных театров. Появилось
много новых трупп (в том числе и в небольших городах), совершавших
гастрольные поездки по всей России. Провинциальная сцена дала остальным
театрам много выдающихся деятелей театрального искусства: М. С. Щепкин,
П. М. Садовский, М. Г. Савина, П. А. Стрепетова, С. Н. Давыдов, А. А.
Остужев и др. В конце 70-х годов начинается театральная деятельность К. С.
Станиславского.
Благотворное
влияние
передовой
литературы
и
драматургии
сказывается и на развитии русского музыкального искусства.
А. С. Даргомыжский, отстаивая правду жизни в музыке, поддерживает
и
вдохновляет
кружок
молодых
музыкантов,
названный
позднее
искусствоведом В. В. Стасовым «Могучей кучкой». Члены этого кружка —
М. А. Балакирев, М. П. Мусоргский, Н. А. Римский-Корсаков, А. П. Бородин,
Ц. А. Кюи — были не только музыкантами, но и мыслителями, близкими по
своим взглядам к демократически настроенным деятелям русской культуры.
Даргомыжский
участвовал
в
издании
боевого
революционно-
демократического журнала «Искра».
«Жизнь, где бы ни сказалась; правда, как бы ни была солона; смелая,
искренняя речь к людям» — так определил Мусоргский требования к
музыке, выражая взгляды своего кружка.
413
Члены «Могучей кучки» Создали произведения, которые составляют
гордость русского и мирового искусства. Это «Борис Годунов» и
«Хованщина» Мусоргского; «Князь Игорь» Бородина; «Снегурочка» и
«Царская невеста» Римского-Корсакова и многие другие оперы, романсы,
симфонические произведения.
Реалистическое раскрытие внутреннего мира человека, обращение к
сложным философским проблемам, внутренний драматизм, свойственные
русской литературе второй половине XIX в., нашли гениальное воплощение
и в музыке П. И. Чайковского, занимающего особое место в русской музыке.
В поисках идей и сюжетов для своих произведений композитор часто
обращался к литературе, к творчеству Пушкина, Фета, А. Толстого.
• Симфонии Чайковского, его балеты, оперы «Евгений Онегин»,
«Пиковая дама», «Мазепа» исполняются в наши дни во всем мире.
В 1862 г. в Петербурге открывается консерватория, в 1866 г. — в
Москве. В том же 1862 г. в Петербурге открылась бесплатная музыкальная
школа.
Во второй половине XIX в. русский балетный театр шел по пути
обновления; Балетмейстер М. И. Петипа продолжил в канонах академизма
процесс симфонизации танца, начатый романтиками. В балетах «Царь
Кандова» Пуньи (1868), «Баядерка» Минкуса (1877) Петипа сделал основой
спектакля ансамбли классического танца. Поиски балетмейстера завершила
встреча с композитором П. И. Чайковским. Через 13 лет после неудачной
постановки «Лебединого озера» в Москве балетмейстером В. Рейзингером
(1877) Чайковский и Петипа создали балет «Спящая красавица». В
музыкально-хореографических кульминациях симфонизированного балетного действия — центральных адажио и вариациях каждого акта—
проводилась тема любви, побеждающей зло. Те же принципы балетной
драматургии Петипа сохранил и в работе с А. К. Глазуновым («Раймонда»,
1898; «Времена года», 1900). Балеты этих композиторов явились вершиной
балетного симфонизма.
414
Вспоминая слова Глинки о народном происхождении музыкальной
культуры, следует остановиться на истории русского музыкального
фольклора. Она характеризуется возникновением новых произведений и
циклов в пределах одного жанра и сменой жанров — угасанием одних и
появлением других. Так, в XIX в. на первое место в песенной лирике выдвинулись частушка и романс, в XX в. прекратила живое бытование былина.
Ряд жанров и произведений фольклора перешел в музыкальное творчество
композиторов.
Среди художников пера и кисти росло стремление приблизить
искусство к жизни, откликнуться своими произведениями на волнующие
вопросы действительности. Однако академический классицизм со своими
мертвыми канонами продолжает оставаться официальным направлением в
художественной культуре России. В стороне от новых веяний находилась и
Академия художеств в Петербурге — главный центр русской живописи.
Ее мэтры придерживались религиозной и мифологической тематики. В
1863 г. группа выпускников академии, допущенных к конкурсу на золотые
медали, потребовала свободного выбора сюжетов. Администрация академии
настаивала на обязательных из мифологии. Тогда 14 выпускников отказались
от участия в конкурсе, вышли из академии и создали Артель петербургских
художников. Вождем «бунта 14» был И. Н. Крамской (1837—1887),
впоследствии
выдающийся
мастер
портретной
живописи,
теоретик
искусства, автор известных картин «Христос в пустыне», «Неутешное горе»,
«Майская ночь». Он горячо выступил против оторванного от жизни
искусства.
В 1869 г. художник Г. Г. Мясоедов (1835—1911) предложил создать
Товарищество передвижных художественных выставок. Проект устава
Товарищества поддержали крупные художники. Под ним подписались Г. Г.
Мясоедов, В. Г. Перов, А. К. Саврасов, И. М. Прянишников, И. Н. Крамской,
К. В. Лемах, Н. Н. Ге, В. И. Якоби, М. К. Клодт, В. М. и А. М. Васнецовы, И.
И. Левитан, В. Д. Поленов, В. И. Суриков, Н. А. Ярошенко, позднее И. В.
415
Репин, И. И. Шишкин, Ф. А. Васильев.
Так, в 1870 г., по сути, на основе артели в Москве возникло
Товарищество
передвижных
художественных
выставок.
Вскоре
его
руководителем стал приехавший в Москву И. Н. Крамской. 'Это объединение
ежегодно устраивало выставки произведений художников и перемещало их
из города в город. Это была замечательная форма популяризации искусства.
Выставки, организованные передвижниками в разных городах России,
познакомили русское общество с такими созданиями реалистического
искусства, как «Петр I допрашивает царевича Алексея...» Н. Н. Ге,
«Курсистка» Н. Я. Ярошенко, «Утро стрелецкой казни» В. И. Сурикова, и
многими другими. Всегда оставаясь верными правде жизни и демократическим идеалам, передвижники касались самых разнообразных
сторон жизни. Достаточно вспомнить картины В. Г. Перова, рисующие
безрадостное
детство
(«Тройка»),
покойника»),
обличающие
горе
лицемерие
и
крестьянки-вдовы
(«Проводы
корыстолюбие
духовенства
(«Сельский крестный ход на пасхе», «Чаепитие в Мытищах»), самодовольную тупость купечества («Приезд гувернантки в купеческий дом»).
С передвижниками был связан в начале своего творческого пути И. Е.
Репин (1844—1930), великий реалист, соратник Некрасова и СалтыковаЩедрина. Передвижником стад и И. И. Левитан <1861—1900), друг А. П.
Чехова. Тонкий лирик, влюбленный в родную природу, Левитан в своих
пейзажах раскрывал духовный мир человека, жаждущего гармонии и
красоты.
В передвижных выставках участвовали и замечательные
мастера
русского пейзажа, сумевшие раскрыть удивительную красоту, задушевность
в простой русской природе. И. И. Шишкин (1832—1898) прославил свое
искусство прекрасными картинами русского леса. Известна также его
картина «Рожь». А. И. Куинджи (1842—1910) посвятил свои холсты красоте
Украины («Лунная ночь на Днепре»). Рано погибший от чахотки Ф. А.
Васильев (1850—1873) создал превосходные пейзажи «Баржи на Волге»,
416
«Мокрый луг», «Оттепель», «Перед дождем». Очень своеобразен и
национален в своем творчестве
В. Д. Поленов (1844—1927) («Московский дворик», «Бабушкин сад»,
«Заросший пруд»).
Заметный след в русской живописи оставили и такие самобытные, не
входившие ни в какие объединения художники, как маринист Айвазовский,
исторические живописцы Серов, Семирадский и Флавицкий, жанристы или
батальные живописцы Штеренберг, Верещагин.
Передовые люди пореформенной России всячески поддерживали
художников и помогали им. Одним из меценатов национального искусства
был богатый строитель Северной железной дороги Савва Иванович
Мамонтов. Его дом в Абрамцеве под Москвой стал излюбленным местом
встреч и работы многих художников. Здесь Репин задумал своих «Запорожцев», Васнецов написал «Богатырей» и «Аленушку», Врубель создал
мастерскую художественной керамики, Серов написал свою знаменитую
«Девочку с персиками». Натурой для него была дочь Мамонтова Верочка.
Создание знаменитой абрамцевской церкви — плод коллективных усилий
художников и мецената.
Другой меценат — московский купец и промышленник Т. М.
Третьяков с 1856 г. систематически покупал лучшие холсты художников и
создал богатую картинную галерею русской живописи. В 1893 г. он принес
ее в дар Москве. В настоящее время Третьяковская галерея является
крупнейшим
художественным
музеем
России.
И
лучшие
полотна
передвижников навсегда заняли в ней свое место.
«Моя идея была с самых малых лет, — писал П. М. Третьяков
незадолго до передачи галереи в дар городу, 23 марта 1893 г., дочери
Александре, — наживать для того, чтобы нажитое от общества вернулось бы
также обществу (народу) в каких-либо полезных учреждениях; мысль эта не
покидала меня всю жизнь».
Московская династия Третьяковых началась в 1774 г., когда купец
417
Елисей Мартынович с женой Василисой и двумя сыновьями приехал из
Малого Ярославца.
После женитьбы в 1865 г. П. М. Третьякова на Вере Николаевне
Морозовой, ученице знаменитого в те годы музыканта-педагога И. В. Ряба,
дом Третьяковых стал своеобразным культурным центром Москвы. В гости к
молодой чете
приходили именитые писатели, художники, музыканты. В их числе Ф.
М. Достоевский, И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой, И. А. Гончаров, В. В. Стасов
и многие другие.
Отдавая собиранию картин все свободное время, Третьяков, тем не
менее, семейное дело ставил прежде всего. Собиранию картин пунктуальный
Третьяков отводил строго назначенное время: в праздничные дни после
обедни он посещал мастерские художников и антикварные лавки.
Купленные картины не просто украшали галерею Третьякова в Москве.
В отличие от других коллекционеров, стерегущих живописные полотна от
чужого глаза, Павел Михайлович открыл галерею для публичных посещений.
П. М. Третьяков строго следил за порядком в залах, ревниво следил за
посетителями галереи.
Однажды ему сообщили, что в залах стала собираться какая-то
странная публика: небрежно одетые, развязные группы располагались у стен
зала и довольно громко перешептывались. Между ними сновала грубо
размалеванная женщина. На картины они не смотрели, зато зорко
приглядывались друг к другу. Особенно часто такие группы появлялись в
ненастную погоду. Оказалось, московские свахи облюбовали галерею для
смотрин женихов и невест. Павел Михайлович, когда ему доложили,
сотрясаясь от смеха, сказал: «Пускай хоть таким образом приобщаются к
искусству. Может быть, впоследствии кое-кто серьезно заинтересуется. А
пока дорогу к нам узнали, и то ладно».
После посещения галереи государь соизволил пожаловать Павлу
Михайловичу звание дворянина. На что Третьяков ответил: «Очень
418
благодарен Его Величеству за великую честь, но от звания дворянина
отказываюсь... Я родился купцом, купцом и умру».
Умирая в окружении родных и близких, Третьяков произнес последние
слова: «Берегите галерею и будьте все здоровы». Незадолго до смерти в
духовном
завещании
появилась
приписка:
«Нахожу
неполезным
и
нежелательным для дела, чтобы художественная галерея пополнялась
художественными предметами после моей смерти, так как собрание и так
уже очень велико... да и характер собрания может измениться».
Несомненно, наряду с такими бескорыстными жертвователями, как П.
М. Третьяков или С. Т. Морозов и С. И. Мамонтов, было немало купцов,
рассматривавших благотворительную деятельность в первую очередь в плане
достижения более высокого социального статуса.
Большим
уважением
среди
предпринимателей
пользовалось
жалованное дворянство, когда тот или иной купец (порой вместе с семьей)
именным высочайшим указом возводился в «потомственное Российской
империи дворянское достоинство».
Но когда в 1897 г. П. М. Третьякову была вручена грамота почетного
гражданина России, коммерции советник с гордостью принял ее. Надо
сказать, что грамоты, вручаемые почетным гражданам, представляли собой
очень ценные художественные произведения. Заказывали их у лучших
художников. Павлу Третьякову грамоту расписывал Виктор Васнецов.
Первую грамоту почетного гражданина реформатор Александр II
вручил в 1866 г. московскому городскому голове князю Щербатову. Спустя 9
лет этого звания удостоился князь Долгоруков, тогдашний генералгубернатор города. Известный хирург Николай Пирогов стал почетным
гражданином Москвы в 1881 г. Так был отмечен 50-летний юбилей его медицинской деятельности. В 1901 г. звания почетных граждан были
присвоены братьям Бахрушиным Василию и Александру.
Среди почетных граждан Москвы оказались и два иностранца. Главе
особой депутации конгресса Северо-Американских Штатов господину Фоксу
419
титул пожаловали лишь за то, что
доставил ко двору поздравления от
американского парламента по случаю «избавления от опасности, угрожавшей
Его Величеству и русскому народу». (Имеется в виду неудавшееся
покушение на Александра II.)
А в 1916 г. список пополнился фамилией «гостя, отдавшего все силы
делу русско-английского сближения», чрезвычайного и полномочного посла
Великобритании Джорджа Бьюкена. Всего же до революции звания
почетных граждан полу-тли 10 человек.
В пореформенный период в городах России началось активное
строительство общественных зданий, фабрик и заводов, жилых домов.
Архитекторы И. П. Ронет, В. О. Шервуд, А. Н. Померанцев, Д. Н. Чичагов и
др. создали «национальный» стиль в духе традиционного русского зодчества
(Исторический музей, городская дума и верхние торговые ряды в Москве). В
1883 г. закончилось сооружение храма Христа-Спасителя в Москве, начатое
в 1837 г. по проекту К. А. Тона. Для жилых домов Москвы и Петербурга
характерно использование элементов различных стилей.
Города украшались скульптурными сооружениями: в 1862 г. в
Новгороде по проекту скульптора М. О. Микешина был поставлен памятник
«Тысячелетие России», а в 1874 г. в Санкт-Петербурге — монумент
Екатерине II, окруженной великими людьми ее века. Ваятели Антокольский,
Каменский и Пименов приобрели европейскую известность.
Последняя
вспышка
любви
к усадьбе, вызванная во
многом
романтизмом, к середине XIX в. угасла. Кризис феодального строя подорвал
существование дворянской усадьбы и экономики. Помещик из светского
человека превращался в предпринимателя. Он разорялся, закладывал и
продавал имение. Предприимчивый купец устраивал в поместье завод,
используя старинные особняки под складские помещения, вырубал сад.
Когда-то заброшенный парк имел романтическую окраску, теперь в этом
можно видеть лишь след бесхозяйственности.
Капитализация сельского хозяйства уничтожала патриархальную
420
систему землепользования. Этот процесс ощутим в 30—40-е годы. А. С.
Пушкин видел следы запустения подмосковных усадеб уже в 1827 г.:
«Подмосковные деревни также пусты и печальны: роговая музыка не гремит
в рощах Свиблова и Останкино, плошки и цветные фонари не освещают
английских дорожек, ныне заросших травою, а бывало уставленных
миртовыми и померанцевыми деревьями. Пыльные кулисы домашнего театра
тлеют в зале, оставленные после последнего представления французской
комедии. Барский дом дряхлеет. Во флигеле живет немка-управитель и
хлопочет о проволочном заводе». А. И. Герцен, посетивший Архангельское,
высказался почти так же: «Бывали ли вы в Архангельском? Ежели нет,
поезжайте, а не то оно, пожалуй, превратится в фурнитурную фабрику или не
знаю во что, но превратится из прекрасного цветка в огородное растение».
Усадьбы пустеют. Реформы 1861 г. ликвидируют любые попытки
развития усадеб, существование которых было построено на эксплуатации
крепостных. Старинное дворянское поместье заменяется экономическими
имениями и дачами. Торгашеский дух буржуазного века проник и под тихую
сень деревьев.
Со времен «Мертвых душ» Н. В. Гоголя развивалось ироническое
отношение к усадьбе, с ее фасадностью, «ненужным» украшательством. Как
идеал нового поместья литератор видит усадьбу экономическую. А старые,
уходящие в прошлое дворянские резиденции населяют какие-то призраки,
страшные и гротескно-уродливые. Но случилось так, что «монстры» в
усадьбе вымерли. О них во второй половине века помнили только по
произведениям Гоголя, Герцена и Салтыкова-Щедрина. Заброшенные
усадьбы неожиданно стали образом человеческой судьбы. Это первым понял
И. С. Тургенев. В «Дворянском гнезде» и в «Месяце в деревне» на фоне старых домов и заросших прудов живут милые девушки и приятные чудаки.
Они порой сентиментально нереальны, но, живущие в прошлом, они мечтают
о будущем. Однако мечтаниям их не суждено сбыться. Удары топора по
стволам вишневого сада говорят о прощании России с усадебными помес421
тьями.
Представители прогрессивной художественной культуры XIX в.
видели в усадьбе символ барства, праздной роскоши дворянства и нищеты
народа. Но отзываясь с ненавистью о социальной природе русской усадьбы,
многие находили в быте ее те стороны, которые в эпоху роста официальной
казенщины жизни Петербурга и Москвы казались весьма привлекательными.
Усадьба как архитектурный ансамбль не была для прошлого века
ведущим типом зодчества. Новый век строил театры, доходные дома, музеи,
общественные сооружения, фабрики и вокзалы. Усадьба, отходя на
второстепенные по своему значению места, меняла и свое содержание. Она
все больше приближалась по духу своему к музею или храму искусства. Но
совершенство архитектурных форм и красота декора на фасадах главного
дома определяли теперь ее достоинство. Прославиться могла лишь та
усадьба, которая становилась средоточием культурной и духовной жизни
общества. Подмосковная усадьба Остафьево Вяземских, например, получила
название Русский Парнас. Пиэтическая лень под сенью тенистых деревьев со
времен сентиментализма была не то что модой, но неким духовным поветрием
в
определенной
части
русского
дворянства.
Праздность
свидетельствовала не только об экономической независимости в обществе,
но
и
независимости
духовной
от
государства.
Государство
бюрократизировалось, активно превращаясь в машину для подавления
свободной инициативы. Мыслящий человек не мог не страдать. Он искал
спасения за пределами жизни в обществе, фальшивой и мистифицированной.
Декабристы на Сенатской площади объявили всей России о своем
несогласии с царским режимом. Многие из тех, кто не был с ними, тем не
менее находились в оппозиции к существующим порядкам. Но они
промолчали, предаваясь праздности и искусству. Они не высказали своего
одобрения политике государства. «Лишние» люди — это не оригинальное и
уникальное явление русской жизни прошлого века, а типичное. Герцен писал
о том, что в России есть много лиц, которые если и просят о чем-то
422
правительство, то разве лишь о том, чтобы их оставили в покое. Не домогаться ничего, беречь свою независимость, не искать место— все это при
деспотическом режиме называется «быть в оппозиции». Скажем сразу:
официальная власть была недовольна такой вольной праздностью. А к ней,
особенно в годы реакции, тянулось все больше представителей русской
культуры. Тут были и поэты, и знаменитые художники, и широкая масса
просвещенной и свободолюбивой публики. Усадьба казалась, как и дальние
страны, прообразом свободы. Сколько стихотворений, описывающих
деревенскую вольность, было создано, сколько картин с сельскими видами
было написано!
Среди подмосковных усадеб XIX в., привлекающих внимание красотой
своего расположения, совершенством художественных памятников, особенно
выделяются те, что связаны с историей русской литературы. Такие усадьбы
справедливо носят название «литературные гнезда». Немало выдающихся
талантов здесь встречалось. Немало провело лучшие годы своей жизни, творя
и работая. Имена Баратынского, Пушкина, Гоголя, Карамзина, Герцена,
Аксаковых, Тютчева вспоминаются на фоне парков и колоннад, среди
книжных полок и портретов усадебного кабинета. Интереснейшим «литературным гнездом» XIX в. была усадьба Мураново.
Я помню ясный чистый пруд,
Под сению берез ветвистых,
Средь мирных вод его три острова цветут,
Светлея нивами меж рощ своих волнистых,
За ним встает гора, пред ним в кустах шумит
И брызжет мельница, деревня, луг широкий,
А там счастливый дом, туда душа летит,
Там не хладел бы я и в старости глубокой!
Так писал Баратынский о Муранове. Строил этот дом не архитектор, а
сам поэт — Е. А. Баратынский.
В 80—90-е годы развития культурологии в Россия характеризуются
423
прежде
всего
направлений:
противоборством
демократического,
трех
различных
представленного,
идеологических
с
одной
стороны,
народниками и Л. Н. Толстым, а с другой — первыми русскими марксистами;
консервативно-идеалистического, возглавленного В. С. Соловьевым и
либерально-эстетского, нашедшего в конце 90-х годов свое теоретическое
выражение на страницах журнала «Мир искусства».
Начиная еще с 70-х годов одно из направлений развития культуры
оказалось
связанным
политическим
с
движением
явлением,
внутренне
народничества
—
противоречивым,
общественноно
в
целом
выражавшим крестьянские интересы и проповедовавшими идеи русского
утопического «общинного социализма».
Народническое
движение
«семидесятников»
началось
с
пропагандистской деятельности, принявшей к 1874 г. массовый характер и
вошедшей в историю русского освободительного движения под названием
«хождение в народ». Неоднородное по своему составу, народничество
состояло из нескольких близких течений утопического социализма.
Народники полагали, что благодаря крестьянской общине («ячейке социализма») и качествам крестьянина-общинника («революционера по
инстинкту», «прирожденного коммуниста») Россия сможет прямо перейти к
социалистическому строю. Своей критикой самодержавия и утверждением, а
вернее, требованием перемен объективно это движение поставило перед общественной мыслью России проблему капиталистического развития и имело
в начальной своей стадии прогрессивное историческое содержание.
Наиболее яркими представителями народничества были М. А. Бакунин,
Н. К. Михайловский, А. М. Скабичевский, П. Л. Лавров и П. Н. Ткачев. Их
теоретическая и литературно-критическая деятельность свидетельствует об
известном различии позиций. Если Лавров и Михайловский были далеки от
проведения
последовательно
материалистического
детерминизма
при
анализе искусства и культуры и отрицательно относились к марксизму, то
Ткачев был близок к марксизму. Но при всем различии взглядов их
424
объединяла общность выдвигаемой проблематики и идеологических установок, с которых осуществлялся анализ современной им культуры.
Так, Михайловский выступал против детерминизма и «экономического
материализма», но выдвигал идеи гражданственности литературы, служения
интересам народных масс.
И если для Михайловского идеалом оставалась община, то Ткачев
выступал за ее развенчание.
Конспиративная организация народников «Земля и воля» раскололась в
1879 г. на «Народную волю» и «Черный передел». Позднее, противодействуя
насилию— арестам и казням, народники сами перешли к тактике террора,
организуя покушения на царя и особо жестоких его приспешников.
12 февраля 1880 г. после покушения на Александра II была создана
Верховная распорядительная комиссия по охранению государственного
порядка и общественного спокойствия. Главный начальник комиссии граф
М. Т. Лорис-Меликов получил исключительные полномочия. Наряду с крестьянскими мерами он начал диалог с земствами, ослабил цензуру. Для
преодоления кризиса он предложил создать административно-хозяйственную
и финансовую комиссии, включавшие чиновников и общественных деятелей,
для подготовки реформы местного управления и пересмотра условий выкупа
крестьянских земель.
1 марта 1881 г. этот план, названный «конституцией М. Т. ЛорисМеликова», был одобрен Александром II. Однако реформам не суждено было
осуществиться, так как в тот же день царь был смертельно ранен бомбой,
брошенной народовольцем И. И. Гриневицким. Однако убийство не вызвало
антиправительственных выступлений. Большинство членов Исполнительного
комитета народовольцев было казнено по приговору суда. Либеральные
деятели в адресе Александру III (1881—1894) осудили террористическую
деятельность революционеров и выразили надежду на «завершение великого
дела государственного обновления».
Совершенно естественно, что после таких событий 1881 г. произошли
425
изменения в сфере просвещения. С 1884 г. церковно-приходские школы
перешли в ведение Синода. Расширилось преподавание Закона Божьего в
государственных школах.
Циркуляр Министерства народного просвещения (министр И. Д.
Деляков) от 5 июня 1887 г. («о кухаркиных детях») ввел ограничение на
прием в гимназии, чтобы не допустить «поступления в них детей кучеров,
лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей». Плата
за обучение была повышена.
Университетский устав 23 августа 1884 г. фактически уничтожал
автономию университетов. Для поступления в университет требовалась
справка из полиции о благонадежности. Собрания студентов запрещались. В
1885 г. для них была введена особая форма. В 1886 г. срок военной службы
для имеющих высшее образование увеличился до одного года. С 1887 г.
плата за обучение возросла вдвое. И что самое важное, правительство
снизило университетам ассигнования. По распоряжению правительства в
1886 г. был прекращен прием на все высшие женские курсы, кроме
Бестужевских. Значительно были урезаны права земства.
Но, несмотря на самодержавную политику ущемления прав земств,
либеральное
движение
не
перешло
в
оппозицию.
В
90-е
годы
демократические настроения среди земских врачей, учителей, статистов
заметно усилились. Это приводило к постоянным конфликтам с местной
администрацией.
«Временные правила о печати», утвержденные 27 августа 1882 г., дали
право министерствам просвещения, внутренних дел, юстиции и Синоду
закрывать газеты и журналы. Газеты, получившие «предостережения»,
подавали материалы на предварительную цензуру. Сильное беспокойство
Победоносцева вызывали библиотеки и читальни.
С 1888 г. Министерству народного просвещения было поручено
пересмотреть каталог книг, разрешенных для выдачи читателям.
Политические
акции
правительства
нередко
оправдывались
426
необходимостью защиты русского народа. Сам император Александр III
одевался и держался просто, создавая образ «народного царя». Характерной
чертой политического курса стал воинствующий национализм. Проводилась
насильственная русификация и христианизация, «иноверцев» преследовали.
Появление на книжном рынке произведений замечательных русских
писателей Л. Толстого, Пушкина, Гоголя и др., которые, путешествуя в
коробах офеней, проникали часто в отдаленные сельские уголки, вызывало
резкое недовольство цензурного начальства и особенно обер-прокурора
Святейшего Синода К. П. Победоносцева. В конце 70-х годов правительство
издало постановление, по которому офени, торговцы книгами вразнос, были
обязаны
представлять
свидетельство
о
благонадежности,
каталог
с
обозначением всех книг, находившихся в коробе, получать специальное
разрешение губернатора на право торговли книгами. В итоге мероприятий
правительства доступ народа к книге был сильно ограничен. В этом факте
также нашла выражение общая направленность политики правительства в
области культурного развития народа, особенно проявлявшаяся всегда в годы
торжества реакции.
Исполнительный комитет народовольцев, совершивших покушение на
императора Александра II, просуществовал до 1884 г., но и после его
разгрома продолжали действовать разобщенные группы народовольцев. 1
марта 1887 г. под руководством А. И. Ульянова было совершено неудавшееся
покушение на Александра III (1881—1894).
Их организация «Народная воля» и программа «Земля и воля»
исчерпали свои силы, и народническое движение стало угасать. А главное —
все более очевидной становилась несостоятельность их основной идеи —
перехода к социализму через крестьянскую общину, которую народники
довели до прямой идеализации и защиты патриархальности, рутины,
пережитков крепостничества. Они не видели и не хотели видеть новое в
крестьянской
общине:
социальные
изменения,
вызванные
развитием
капитализма. И наконец, призывая к борьбе за улучшение жизни
427
крестьянства, народники не видели в народных массах ту силу, которая
сможет реализовать их идеи. Истинными творцами истории народники
считали выдающихся личностей.
Верность идее, бескорыстие и героизм народников — Желябова,
Перовской, Фигнер, Засулич, Кибальчич — оставили свой след в развитии
духовной культуры России.
Движение народничества нашло свое отражение прежде всего в
литературе. Начальный его этап показан Тургеневым в романе «Новь» (1877).
Народничество вызвало к жизни литературную школу бытописателей
крестьянской жизни: Н. Н. Златовратский (1845—1911), П. В. Засодимский
(1843—1912), Н. И. Наумов (1838—1901) и др. Их основным жанром был
социальный очерк, а центральной темой — социальное расслоение крестьянства.
Идеологические позиции и тактические приемы народничества 70-х
годов отразились и в творчестве таких беллетристов, как С. М. СтепнякКравчинский, Осипович-Новодворский, а также в поэзии П. Л. Лаврова, Ф. В.
Волховского, С. С. Синегуба, Н. А. Морозова, П. Ф. Якобовича, Г. А.
Лопатина, В. Н. Фигнер.
Наиболее полно ломка старых уставов отразилась в творчестве Г. И.
Успенского 70—80-х годов. В циклах очерков «Из деревенского дневника»
(1877—1880), «Крестьянин и крестьянский труд» (1880), «Власть земли»
(1882) сказались народническая идеализация патриархальной деревни,
неприятие капитализма.
В начале 80-х годов народничество утратило революционный характер,
изменились и содержательные аспекты литературы. Разорение деревни,
нищета и бесправие, разрушение общины — основные темы писателейнародников, пришедших в литературу в этот период. Среди них выделяется
Н. Е. Каренин-Петропавловский (1853—1892): циклы очерков «Рассказы о
парашкинцах» (1879—1890), «Рассказы о пустяках», (1881—1883), повесть
«Снизу вверх» (1886).
428
Яркие
образы
грабителей
народа
мы
видим
в
насыщенной
натуралистическими деталями «Хронике села Смурина» Засодимского.
На труде и нищете народа обогащаются и герои Новодворского ХапайМихаевский и Легкоживецкий из рассказа «Карьера» .
Весьма колоритные образы деревенских хищников рисует СтепнякКравчинский в своих сказках «Мудрица Наумовна», «Из огня да в полымя»,
«О Правде и Кривде», «Сказка о копейке». Используя мотивы и
художественные средства народного творчества, автор создал эти сказки в
целях пропагандистской деятельности, направленной против народных угнетателей.
Писатели-народники считали, что русский капитализм искусственно
привнесен извне и что он — временное явление.
Следуя лучшим традициям русской реалистической литературы,
беллетристы
и
поэты
народнического
направления
создали
новый
художественный синтез социальных и нравственных требований к личности,
выдвинутых сложным и героическим их временем, когда, по словам Л. Н.
Толстого, «все переворотилось и только укладывалось».
О капитализме как тяжелой реальности, определяющей жизнь деревни
и
города,
говорилось
в
очерках
из
жизни
горнорабочих
и
горнопромышленников Урала Д. Н. Мамина-Сибиряка (1852—1912), в его
романах «Приваловские миллионы», «Горное гнездо», «Дикое счастье» (все
— 1884), «Золото» (1892) и др. Объективно творчество этих писателей,
обратившихся к беспристрастному изучению народной жизни, в том числе и
рабочих, противостояло либерально-народнической литературе.
Изучение опыта европейской социал-демократии привело бывших
народников на позиции марксизма. В своих работах «Социализм и
политическая борьба» (1883) и «Наши разногласия» (1885) Г. В. Плеханов
отрицал готовность России к социалистической революции и указал на
необходимость
создания
буржуазно-демократической
социал-демократической
революции
и
партии,
создания
подготовки
социально-эко429
номических предпосылок социализма.
С середины 80-х годов в России возникают многочисленные социалдемократические кружки студентов и рабочих.
Первые русские рабочие организации появились в Одессе в 1875 г. —
«Южнорусский союз рабочих» и в Петербурге в 1878 г. — «Северный союз
русских рабочих». С конца 80-х — начала 90-х годов руководящая роль в
освободительном движении переходит к рабочему классу, авангардом
которого стал пролетариат Петербурга и Москвы. На основе роста рабочего
движения возникли марксистские кружки и группы. Видную роль в
распространении идей марксизма в России сыграла группа «Освобождение
труда» (Женева, 1883) во главе с Г. В. Плехановым.
В публицистике 90-х годов на страницах журналов «Новое слово»,
«Жизнь» и др. центральное место занимает полемика марксистов с
народниками, сгруппировавшимися вокруг журнала «Русское богатство».
В 80—90-е годы на арене культурной жизни России начинает
складываться панславизм — реакционное политическое течение конца XIX
— начала XX в., стремившееся к объединению всех славянских стран во
главе с царской Россией.
Главным идеологом панславизма стал Н. Я. Данилевский, создатель
теории «культурно-исторических типов». Продолжали свою деятельность в
этот период и славянофилы (Ю. Ф. Самарин, А. И. Кошелев, И. С. Аксаков).
В конце XIX в. появились так называемые славянофилы-националисты (А. А.
Киреев).
В условиях, когда в стране воцарился жесточайший полицейский
террор, после того как «Народная воля» казнила Александра II (1881)33,
общественные настроения эпохи 80-х годов нашли воплощение в творчестве
В. И. Гаршина (1855— 1888).
Свидетель трагической борьбы революционеров-народников 70-х
годов В. И. Гаршин не верил в спасительность революционного пути. Но и
мириться с духовным рабством, с торжеством подлости и мракобесия он не
430
мог. «Боятся громко говорить, посылать письма, знакомиться, читать книги,
боятся помогать бедным, учить грамоте», — говорил позднее об этом
времени один из героев Чехова (рассказ «Человек в футляре»).
В это время рассказы Гаршина потрясали читателей изображением
человеческих страданий, вызванных войной, злом и несправедливостью,
царящими в мире.
В творчестве младшего поколения демократов-восьмидесятников, к
которому относится литературная деятельность Гаршина, начинают звучать
трагические мотивы. Они сказались в негодующей, полной жалоб и
сомнений поэзии С. Я. Надсона (1862—1887), герои которого страдают,
кончают жизнь самоубийством или сходят с ума, сознавая, что они
бессильны перед социальным злом. К 80—90-м годам относится творчество
А. Н. Апухтина (1840—1893), К. К. Случевского (1837—1904), К. М.
Феофанова (1862—1911), В. С. Соловьева (1853—1900), Н. М. Минского
(1856—1937), в той или иной мере предварявших появление декадентского
направления в литературе.
Иной характер носило творчество В. Короленко (1853— 1921),
который и в условиях реакции 80-х годов стремился возбуждать
оптимистические надежды, звал к борьбе за свободу и справедливость,
высказывая веру в духовные силы народа (рассказы «Сон Макара»,
«Соколинец», «Сказание о Флоре», «Слепой музыкант»).
Творчество
Гаршина
и
Короленко
пронизано
стремлением
к
обновлению реализма, к слиянию реалистического изображения жизни с
романтикой, к привнесению в литературу героического начала.
Ожидание перемен в русской жизни обусловило и особый характер
творчества А. П. Чехова (1860—1904), выступившего в 80-х годах с
юмористическими рассказами о быте и нравах мещанства. В повестях,
рассказах и пьесах 90-х годов Чехов показал гибель человека, задавленного
тусклой обыденщиной.
Говоря о «трагизме мелочей», определяющих жизнь современного
431
человека, Чехов понимал, что «больше так жить невозможно» («Человек в
футляре», 1900). Он верил, что готовится «здоровая, сильная буря, которая
идет, уже близка» («Три сестры», 1900). Эта уверенность в скором
обновлении жизни вылилась в последних произведениях писателя в мечту о
наступлении лучшего будущего («Крыжовник», «Невеста»), Чехов создал
особую форму рассказа, отмеченного художественным лаконизмом и
идейной насыщенностью, и новаторскую драму («Чайка»;
1896, «Дядя Ваня»; 1897, «Вишневый сад», 1903—1904). Отдельные
факты становились огромным обобщением, «мелкие» темы из частной жизни
давали повод для суждения о строе жизни современного общества.
Разработанные Чеховым новые литературные формы оказали большое
влияние на развитие русской и мировой новеллистики и драматургии.
В 80—90-е годы снова возрождается интерес к идеалистической
философии. В это время несколько раз издаются «Мир как воля и
представление» А. Шопенгауэра и другие его работы, касавшиеся проблем
культуры, в 1898 г. — «Критика способности суждения» И. Канта, в 1899 и
1901 гг. — «Происхождение трагедии (метафизика искусства)» Ф. Ницше, в
1895 г. — «О музыкально-прекрасном» Э. Ганелина, «Эстетика» Р. Прельса,
«Введение в эстетику» Г. Гросса, «Лекции по теории искусства вообще и
поэзии, в частности» П. Ферриери и «Искусство и природа» В. Шербюлье.
Так
осуществлялась
экспансия
западноевропейской
идеалистической
культурологической мысли в русскую художественную культуру, которая
представляла в тот период для этого благоприятную почву. Однако нельзя
забывать, что в это же время в России издают и упоминавшиеся ранее работы
Прудона, Гюйо, Пиарда, что свидетельствует о сохранении демократических
тенденций в русской эстетической мысли и культуре.
К воззрениям М. Гюйо и П. Прудона были близки идеи трактата Льва
Толстого «Что такое искусство?» (о чем речь будет несколько позднее).
Идеалистическую линию в русской культурологии развивал Владимир
Сергеевич Соловьев (1853—1900) — выдающийся философ-систематик34. На
432
формирование его воззрений существенное воздействие оказали Платон,
Августин, Шеллинг, Гегель, из русских авторов — старшие славянофилы, П.
Д. Юркевич. Но главным образом, как об этом говорил сам Соловьев, он
находился под преобладающим влиянием Канта и отчасти Шопенгауэра.
Соловьеву импонировали в Шопенгауэре мистические мотивы, стремление
подвести под теорию иррациональные основания, у него Соловьев «нашел...
удовлетворение никогда не умолкавшей в нем религиозной потребности,
религиозное понимание и религиозное отношение к жизни».
У Шеллинга Соловьев заимствовал в том числе консервативные
философские идеи. Подобно Шеллингу, он приходил к отрицанию
рационального
спиритуализмом,
Соловьева
по
познания
явлений
мистическим
ряду
важных
нравственности,
«откровением».
пунктов
к
замене
Этические
сходились,
его
воззрения
перекликались
с
нравственными устремлениями Ф. М. Достоевского, с которым он был в
весьма близких личных отношениях и к мнению и советам которого всегда
прислушивался. Моральная концепция Достоевского, выразившая боль
великого писателя за угнетенную, «стушеванную» человеческую личность, и
его ненависть к антигуманистической морали буржуазного общества не
могла не вызывать определенной реакции у такого мыслителя, каким был
Соловьев.
Как
христианский
мыслитель,
Соловьев
явился
создателем
мистической концепции мирового процесса, осуществляющегося в борьбе
божественного начала с косной материей и направленного в конечном счете
на ее полное одухотворение, которое означает тем самым конец всемирной
истории. Этот процесс полагался как смысл природы и культуры, истины и
любви, искусства и красоты.
Элементы
платонизма
(художник
творит
по
непостижимому
вдохновению) сочетаются у него с христианской идеализацией долга и
любви и дают начало его философии эроса, связанной с символическим
образом «вечной Женственности», которым завершается его эстетика.
433
Соловьев крайне критически относился к нравственному учению
Толстого, как и к художественному его творчеству вообще, и остро
полемизировал с ним, особенно в работах «Оправдание добра» и «Три
разговора». Но выдвигавшиеся Толстым моральные проблемы нередко
побуждали его самого задумываться над ними и давать на них свои ответы.
Для Соловьева характерны тенденция к этизации всех общественных
проблем, попытка поставить всю сферу социальной жизни в зависимость от
мистифицированной морали. Нравственное начало выступает у него как
первичный определяющий фактор экономических, политических, правовых
отношений и т. д.
Попытки этизации социальных проблем весьма характерны и для
современных религиозно-идеалистических учений, прежде всего неотомизма.
Представители неотомизма Маритэн, Крошен, Жильсон и др. во многом
повторяли приемы русского теософа, они также стремятся истолковать злободневные социально-экономические вопросы как вопросы чисто моральные
и перенести их решение в сферу нравственности.
Согласно Соловьеву, первоосновой нравственности, ее исходным
началом
является
мистическая
любовь,
олицетворяющая
собой
божественную сущность человека. Лишь одухотворенные этой любовью
могут получить значение всех ее понятий и принципов.
Соловьев был горячим последователем кантовского принципа «человек
— цель, а не средство». Человек, отмечал он, не должен быть ни средством
чужой деятельности, ни ее границей. Он должен быть ее целью в
собственном смысле слова, ее вечной идеей. «Никакой человек ни при каких
условиях и ни по какой причине, — не может рассматриваться как средство
для каких бы то ни было посторонних целей, — он не может быть средством
или орудием ни для блага другого лица, ни для блага целого класса, ни,
наконец, для так называемого общего блага, т. е. блага большинства других
людей».
Именно
это
дает
основания
говорить
о
гуманистической
434
направленности этики Соловьева, а о нем — как о поборнике идеи
самоценности человеческой личности.
В.'С. Соловьев относится к числу тех мыслителей, которые глубоко
осознавали кризис буржуазной общественной системы и пытались найти из
него определенный выход. Н. Бердяев имел все основания сказать о нем, что
он «исходил из кризиса современной цивилизации». Соловьев понимал
антигуманный характер капиталистических общественных отношений и
выступал с резкой критикой их, в защиту прав и достоинства человека. В
буржуазном
обществе,
отмечал
он,
получил
«чрезмерное
развитие
индивидуализм»; это общество держится на «неравенстве богача и
пролетария». Такое положение чревато революционными последствиями.
Возникает «стремление, — отмечал он, — со стороны труда, т. е. рабочих,
завладеть капиталом, что и составляет ближайшую цель социализма». Но для
Соловьева этот путь неприемлем. В своем теократическом проекте Соловьев
возводит неравенство в закон общественной жизни, признает незыблемым
принципом общества.
Отсюда задачу общественного развития Соловьев видел не в
ликвидации капитализма, а в том, чтобы подвести под него нравственную
основу, «очеловечить» его, связать присущие ему экономические отношения
с «началом добра». Необходимо, заявлял он, «нравственное упорядочивание
экономических отношений». В связи с этим он предписывал выполнять два
условия, руководствоваться двумя основополагающими требованиями в
экономической области, которые он определял как «религиозное требование»
и «не ставить Маммона выше бога», не превращать богатство в самоцель;
второе — «жалеть труждающихся и обремененных и не ценить их ниже
бездушных вещей», обеспечить им материальные средства к достойному
существованию.
При
выполнении
этих
условий,
заявлял
Соловьев,
«общественные отношения в области материального труда становятся
нравственными». Нравственное учение Соловьева оказало значительное
влияние на этическое построение русских идеалистов-мистиков. Под его
435
непосредственным воздействием разрабатывали свои моральные концепции
Е. Трубецкой, С. Булгаков, Н. Бердяев и др.
Современный западногерманский теолог Э. Мюнцер считает Соловьева
«величайшим мыслителем», создавшим для человечества непреходящие
моральные ценности. По Мюнцеру, благодаря своим метафизическим
откровениям Соловьев «занимает особое место в общественной мысли».
Двойственная
консервативно-утопическая
общественная
позиция
Соловьева явилась характерной чертой теории и практики русского
символизма, идейным истоком которого в немалой степени послужили
философия и поэзия В. С. Соловьева.
Под влиянием Соловьева и других русских философов у людей
искусства или просто задумывающихся над вопросами духовности, религии
вновь пробудился интерес к святым местам России, Оптиной Пустыне,
прежде всего. Многие философы, ученые, художники и писатели считали
своим долгом посетить Оптину Пустынь.
Старец Варсонофий написал о своей обители: «светлей здесь небеса».
Среди древнейших монастырей России в середине прошлого (XIX в.)
века и во второй его половине Оптина Пустынь, близ Козельска, недалеко от
Калуги, расцветает особо, становится «как бы чашей, куда сливается все
драгоценное духовное...» Оптинские старцы имели дар прозорливости, они
утешали, исцеляли от душевных и телесных болезней. К ним шли паломники
за духовным советом, помощью, утолением их печалей.
Исключительно
широкий
охват
жизненных
явлений,
объем
и
сложность поставленных проблем, стремление исследовать многообразные
процессы, происходящие в мире социальных отношений, во внутренней
жизни человека, породили множество художественных открытий. Новаторство критического реализма сказалось во всем: в эволюции поэтических родов
и видов (жанров), в композиции художественного произведения, в сюжетах,
в изображении человека, в художественной речи, в ритмическом строе стиха.
Три поэтических рода — эпос, лирика и драма, существовавшие в
436
поэзии еще в глубокой древности, никогда не были такими гибкими,
подвижными, какими они предстали в творчестве писателей-реалистов. Эпос
стал внутренне более взволнованным, лиричным.
Реалистическое
исследование
глубины
жизни
породило
из
замечательных достижений русской литературы психологизм. Русские
писатели постигали внутренний мир человека во всей его сложности,
противоречивости, в постоянном движении. Художественные открытия,
совершенные в этой области Тургеневым, Толстым, Достоевским, были
подготовлены лирикой Пушкина, Лермонтова, романами «Евгений Онегин»
и «Герой нашего времени».
Психологизм русской литературы — одно из выражений ее огромного
интереса к человеку, признания его высокой ценности.
Глубоко самобытная великая русская литература прошлого никогда не
была национально замкнутой. Лучшие русские писатели, у которых было
высоко развито чувство Родины, с истинной заинтересованностью открывали
для себя богатейший исторический и духовный опыт, накопленный литературой разных времен и народов.
Все мировое искусство, начиная с античности и кончая живой
современностью, было в поле их зрения, давало им материал для творческих
размышлений.
В свою очередь, передовая русская литература XIX в. оказывала и
оказывает по сей день огромное влияние на творчество писателей всего мира,
ибо проблемы, волновавшие ее, были не только национальными, но и
общечеловеческими.
Истинное открытие русской литературы зарубежным читателем
произошло, когда в 1879 г. вышел в свет первый французский перевод
«Войны и мира». Эпопея Толстого ошеломила своих новых читателей и
заставила ближе присмотреться к творчеству других русских писателей. С
этого времени наша литература стала вливаться мощным потоком в
духовную жизнь народов зарубежных стран — стран Запада и Востока
437
(Индии, Японии, Китая). Кроме Толстого восторг вызывали Тургенев и
Достоевский. «Великой тройкой» назвали этих писателей за рубежом.
Постепенно достоянием широкого круга читателей зарубежных стран
становятся наряду с Тургеневым, Толстым, Достоевским, Чеховым Пушкин,
Лермонтов, Гоголь, Некрасов.
Романы Толстого и Достоевского экранизировались кинорежиссерами
США, Франции, Италии, Японии. Драмы Чехова не сходят со сценических
подмостков многих стран мира.
Завещанное нам историей свойство русской культуры щедро делиться
тем, что у нее есть, брать лучшие творения человеческого духа и делать их
своими характеризует и современную русскую культуру. Например, «непонятная» поэзия Эдгара По стала студией стиха для многих русских поэтов.
«Мой Уитмен» — настаивал Корней Чуковский.
В связи с проблемой взаимодействия культур и заимствований очень
важно подчеркнуть, что «мысль, способную раздвинуть горизонт нашего
видения собственных проблем, как и веру в нее, заимствовать невозможно.
Это всегда национальный труд и усилие для реализации гражданского достоинства».
Главным в русской идее XIX в., по мысли Н. Бердяева, выступает
осмысление особого пути России, исторического места ее в дилемме
«Запад—Восток».
Своего последнего слова в этом национально-ментальном раздумье
русский народ еще не сказал и сегодня. Россия — великое евразийство, ее
путь между Западом и Востоком, переплавка опыта которых не мешает ее
«самости».
Не избегают влияния русской культуры и современные Запад и Восток,
но это — тема для особого самостоятельного исследования.
Лучшие русские актеры и режиссеры второй половины XIX в., так же
как и русская литература, утверждали реализм на сцене. Они боролись с
театральным штампом, безыдейностью и безвкусицей, за развитие традиций
438
великого Щепкина, за правдивость и высокую содержательность сценического искусства.)
Выдающаяся актриса В. Ф. Комиссаржевская предпочла покинуть
императорский Александрийский театр и создать в Петербурге свой театр,
свободный от казенщины и рутины. В театре Комиссаржевской шли
накануне и в период революции пьесы Горького, актеры чувствовали себя
глашатаями передовых идей, и спектакли воспринимались демократическим
зрителем как политические демонстрации, в которых они сами становились
участниками.
Школой реализма стал Московский Малый театр, с которым связана
деятельность выдающегося драматурга А. Н. Островского. Театр этот и
поныне называют «домом Островского».
Среди многих замечательных актеров Малого театра одно из первых
мест принадлежит М. Н. Ермоловой. Она создала образ передовой женщины,
выступающей против семейного и общественного гнета, против пошлой
морали
собственников.
После
спектаклей
с
участием
Ермоловой
студенчество выходило из театра с революционными песнями.
Имя Немировича-Данченко, замечательного театрального деятеля, а
также имя его соратника — великого актера, режиссера, театрального
педагога К. С. Станиславского связаны с историческими преобразованиями
русского театра в конце XIX в. Храня и развивая лучшие традиции русского
сценического искусства, Станиславский и Немирович-Данченко с группой
талантливых молодых актеров создали в 1898 г. Московский Художественный театр. «Программа начинающегося дела была революционной, —
вспоминал впоследствии Станиславский. Мы протестовали и против старой
манеры игры, и против театральности, и против ложного пафоса, декламации, и против актерского наигрыша, и против дурных условностей
постановки, декораций... и против ничтожного репертуара тогдашних
театров».
В Московском Художественном театре органично сочетались лучшие
439
традиции русского театра XIX в. и идеи «театральной революции». Именно в
этом театре была полностью реализована идея ансамбля, достигнуто
совершенное перевоплощение актера и проникновение в самые сокровенные
глубины психологии персонажей.
Будучи одним из самых ярких проявлений русской демократической
культуры. Московский Художественный театр, в свою очередь, оказал
огромное влияние на духовный мир нескольких поколений русской
интеллигенции. Подлинным рождением этого нового театра явилась
постановка пьесы Чехова «Чайка» в 1898 г. С успехом на сцене появилась и
«Анна Каренина» Льва Толстого, утверждавшая принципы реализма в
искусстве.
Основная идея этого произведения, как и всего творчества Л. Н.
Толстого, — всепрощение, любовь к людям, невозможность исправлять зло
злом.
Эти же мысли и в толстовской публицистике, в статьях на религиозные
темы: «Исповедь», «Христианское учение», «В чем моя вера?», «Царство
Божие внутри нас», «Религия и нравственность», «О жизни». Толстой был
убежден, что суть христианства не в обеднях, свечах, иконах..., «а в том,
чтобы люди любили друг друга, не платили злом за зло, не судили, не
убивали друг друга». «... Верю я в следующее, — разъяснял свою позицию
художник, — верю в Бога, которого понимаю как Дух, как Любовь, как
начало всего. Верю в то, что он во мне и я в нем. И я исповедую это
христианство... спокойно и радостно живу и спокойно и радостно
приближаюсь к смерти».
Борьба против российского и европейского декадентства явилась
важнейшей стороной культурологических взглядов и учения Л. Н. Толстого.
Его трактат «Что такое искусство?» (1897) заключал в себе резкую
критику новейших проявлений «чистого искусства». Выход трактата в свет
приветствовали демократически настроенные деятели русской культуры —
И. Е. Репин, В. В. Стасов и др. В целом эстетическое учение Толстого было
440
столь же противоречивым, как и все его мировоззрение.
Писатель (здесь сказалось влияние на него идей Руссо) решительно
отверг буржуазную цивилизацию и противопоставил ей свой утопический
социальный идеал, рисовавшийся ему в виде сообщества трудящихся людей,
построенного на началах христианской морали и занятого коллективной
борьбой с природой.
Едва ли не главным атрибутом эксплуататорской культуры, которую
отверг Толстой, оказалось почти все искусство богатых классов.
Категорическое отрицание формализма в искусстве — характерная
нормативная черта толстовской эстетики. Ведь ходовые приемы, с помощью
которых, согласно Толстому, фабрикуются псевдохудожественные поделки
для обеспеченных слоев общества — заимствование, подражательность,
поразительность, занимательность, — суть разновидности декадентского
формализма. Упадочным является и содержание буржуазного искусства —
индивидуалистическая гордость, половая похоть, чувство острой тоски.
Корни новоевропейского художественного упадка писатель прослеживал
вплоть до эпохи Возрождения, когда богатые классы, по его мнению, начали
забывать учение Христа. Искусство перестало быть для них серьезным
делом, а стало забавой. В последние годы жизни Толстой отвергал как
ложные не только произведения новейших модернистов, но и творения
Шекспира, Бетховена, Пушкина, свои собственные сочинения. Если для
Вольтера Шекспир был «пьяным дикарем» в искусстве, потому что не
соблюдал стилеобразующих драматургических правил, то для Толстого
Шекспир вообще не был художником, поскольку не соблюдал евангельских
нравственных норм. Толстой был одним из тех утопистов, которые полагали,
что социальный вопрос есть вопрос нравственный47. Искусство будущего,
согласно Толстому, окажется нравственным, т. е. сможет реализовать свое
главное назначение — объединение людей.
Л. Н. Толстой оставил глубокий след в русской и мировой культуре. На
рубеже XIX и XX вв. Толстой объективно выступил как завершитель одной
441
из ведущих тенденций русской духовной жизни прошлого столетия. Его
трактат, упоминавшийся ранее, «Что такое искусство?» нанес сильный удар
по европейскому декадентству, продемонстрировав вместе с тем крайний
утопизм протеста патриархально-нравоучительных позиций.
На всем протяжении XIX столетия плодотворные и оригинальные
мысли о красоте и искусстве, об общих проблемах культуры высказывались в
России
не
только
художниками,
теоретиками,
архитекторами.
Так
но
и
писателями,
внесли
свой
композиторами,
вклад
в
решение
теоретических проблем культуры искусствоведческие и публицистические
работы В. В. Стасова, Н. В. Шелгунова и других критиков. Немалый
общекультурологический
потенциал
заключали
в
себе
литературно-
критические и программные выступления Ф. М. Достоевского (1821—1881).
Первое произведение Достоевского «Бедные люди» вызвало восторг у
Некрасова и Григоровича. Встреча начинающего автора с Белинским
произвела в жизни Достоевского «перелом навеки». При этой встрече
Белинский сказал Достоевскому: «Вам правда открыта и возвещена как
художнику… Цените же ваш дар и оставайтесь верным, и будете великим
писателем». «Это была самая восхитительная минута моей жизни, — писал
Достоевский тридцатью годами позже. — Я в каторге, вспоминая ее,
укреплялся духом».
По
словам
Белинского,
роман
Достоевского
«Бедные
люди»
«открывает такие тайны жизни и характеров на Руси, которые до него и не
снились никому».
В апреле 1849 г. Достоевский прочитал на собрании петрашевцев
знаменитое письмо Белинского к Гоголю, которое в списках ходило по
рукам. На собрании присутствовал провокатор. Вскоре Достоевский («один
из важнейших» среди петрашевцев, по мнению жандармов) вместе с другими
участниками кружка был арестован и заточен в самом страшном застенке
Петропавловской крепости — в «Секретном доме» Алексеевского равелина.
Здесь томился перед отправкой в Сибирь А. И. Радищев, здесь прошли
442
последние дни приговоренных к казни декабристов.
Церемония казни состоялась 22 декабря 1849 г., но когда Достоевский
был уже на эшафоте, казнь была заменена «великодушным» монархом
ссылкой на каторгу в Сибирь. Достоевский написал целый ряд романов:
«Униженные и оскорбленные» (1861), «Записки из Мертвого дома» (1859—
1862), «Преступление и наказание» (1866), «Идиот» (1869), «Братья
Карамазовы» (1879—1880). Проблема, над которой бились их герои, — как
освободить человека от страданий? — оказалась в его романах нерешенной.
Но
на
пути
к
ее
решению,
исследуя
трагические
противоречия
действительности, писатель совершает великие открытия.
Через страдание его герои идут к самоочищению, вере, к познанию
высшей духовности. В «Братьях Карамазовых», который первоначально
должен был быть романом о детях, азбука христианства дана через
своеобразный гуманистический «цикл» возрождения героев — от греха к
искуплению, покаянию, братству и любви.
В высокой духовности — самобытная особенность русской классики
XIX в. Величие христианской любви и всепрощения не противостоит в
романах Тургенева, Л. Толстого, Достоевского и других русских писателей, а
активно взаимодействует с особым типом любви женщины и мужчины,
мерилом которой являются христианская любовь — прощение и отречение
во имя блага других.
В целом, в русской литературе конца XIX в. отразились резкие
противоречия
пореформенной
неизбежности
изменения
дореволюционной
мира.
Русский
эпохи
реализм
и
ощущение
выработал
новые,
соответствующие этим идеям художественные формы и методы, значительно
раздвинув границы словесного искусства. При этом русская классическая
литература развивалась в тесном взаимодействии с литературами других
народов России и оказывала на них благотворное воздействие.
Сложные процессы происходили и в живописи. Продолжал создавать
замечательные произведения И. Е. Репин. Оттачивалось мастерство В. А.
443
Серова, который в 1905 г. написал портрет Ермоловой. Актриса изображена
исполненной внутренней силы, уверенности в себе. Ярким был талант М. А.
Врубеля, картины которого отмечены декоративностью и драматической
напряженностью колорита, четкостью рисунка и тяготением к символике.
По-своему мистически-знаменательным является и завершающий этап
XIX в. — заканчивается усадебное строительство в России.
Его отличительной чертой в Подмосковье было строительство
мавзолеев-усыпальниц: мавзолеи в Суханове, Отрадном, Кузьминках (в
Кузьминках небольшой мавзолей использовался как ризница). Близкие друг к
другу своими формами, они как бы демонстрировали типологическую
распространенность новой архитектурной идеи. Этот новый «жанр» усадебной архитектуры появился в связи с запрещением со стороны церковных
властей хоронить внутри храма. Скульптурные надгробья, стоявшие раньше
у стены церковного интерьера, должны были быть убраны, вынесены на
территорию рядом с церковью; они нуждались в новой архитектурной среде.
И вот началось возведение фамильных усыпальниц и мавзолеев. Культ
предков, составляющих важное звено в родословной дворянской семьи,
занимал всегда немалое место в культуре того времени. По своим формам
храмы-усыпальницы происходили от традиционных для всякой усадьбы
мемориальных павильонов, посвященных памяти пребывания в имении
знатных людей, особенно государей. Это был античный храм в миниатюре.
Теперь он потерял свои античные формы, стал вписываться в круг. Лишь
мощный портик с колоннами напоминал о родстве с классицистическими
подражаниями греческим простилям. В Кузьминках храм освободился и от
этой измененной, по существу, формы, обретая идеальные очертания, столь
созвучные поискам безордерной архитектуры. Мощные стены, заключенные
в цилиндрический объем, словно охраняли покой и тишину мавзолея.
Круглый план, без сомнения, истолковывался символически: круг почитался
как фигура, выражающая вечность.
Духом величия и умиротворения веет от стен мавзолеев XIX в. И
444
конечно, это было весьма символичным увидеть в конце расцвета усадебного
строительства именно этот жанр архитектуры. Он влечет мысль к прошлому,
к ушедшему поколению людей. Следовательно, время инициативных дворян
миновало. Усадьбы словно отметили это в семантическом аппарате своей
культуры, создав храм-усыпальницу.
Культурное лицо XIX в. как эпохи, чье столетнее движние вместилось
в две даты: «золотой век» начался рождением А. Пушкина, дав великую
неоантичную ясность и высоту, а закончился смертью не менее великого
метафизика-философа В. Соловьева.
Между «золотым» и
«серебряным» веками
русской культуры
находится этап, который может быть охарактеризован социокультурной
доминантой — «народ и социум» (шестидесятые — семидесятые годы).
Именно на этом этапе завязываются те трагические «узлы» русской истории
и культуры, которые все еще не развязаны и сегодня: устремленность к внешним изменениям, к ломке традиций, революционному решению назревших
проблем, одиночество интеллигенции и ее утопизм, исчерпанность «цепи»
насилий... XIX в. — это и надежда на сильную государственность
просвещенных
монархов, которым истину «с
улыбкой» раскрывает
художник-философ, и европейские порядки, освоенные и «привитые»
России, и «ускорение» истории все еще патриархальной страны, и вера в
«птицу-тройку», способную своим завораживающим движением удивить и
восхитить другие народы и государства.
Ни один век не знал стольких теорий, учений, вариантов обновления и
«спасения» России, никогда державу не сотрясали столь многочисленные
общественные движения — революционеров-разночинцев, нигилистов,
анархистов, атеистов, богоискателей, народников, марксистов.
Социокультурный XIX в. — это «золотой век» пушкинской поры, это
Пушкин и Чаадаев, Гоголь и Герцен, Хомяков и Аксаков, Сперанский и
Уваров, Ушинский и Михайловский, Чернышевский и Лавров, Достоевский и
Толстой, Леонтьев и Соловьев. Эсхатология и мессианство, философия
445
истории и апокалипсис, религиозная метафизика и атеизм, философия
ненасилия и террор, русский социализм и поиск земного града... Все это
вместил трагический и великий XIX в.
Глава
XI.
«СЕРЕБРЯНЫЙ
ВЕК»
—
ПОРУБЕЖНАЯ
ЭПОХА
МНОГОГОЛОСЬЯ В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ — КОНЕЦ XIX —
ПЕРВЫЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ XX в.
Кризис самодержавия в правление Николая II. «Колдуны и чародеи»
при царской семье. Григорий Распутин при дворе с 1902 по 1916 г.
Многоцветно в искусстве и культуре:
Мирискусники, «Ослиный хвост», «Бубновый валет», «Голубая роза»,
«Имажинисты», «Серапионовы братья» и т. д. В. В. Розанов о «метафизике
пола». В. О. Ключевский: «История России есть история страны, которая
колонизируется. «На место метафизики должна стать современная научная
социология» (П. Н. Милюков). Русское Зарубежье.
Весь период, начиная с последних десятилетий XIX в вплоть до 1917 г.,
был отмечен резкими изменениями в русской общественной жизни. Развитие
капиталистических форм экономики, углубление кризиса патриархальнодворянском государственной системы, рост самосознания трудящихся масс,
все возрастающая активность рабочего класса — все это неизбежно вело к
обострению внутренних противоречий в обществе, накалу классовой борьбы,
крупным социально-ис торическим сдвигам.
Последним царем в династии Романовых на русском троне был
Николай II, вступивший на престол осенью 1894 г По отзывам
современников, он не обладал яркими природными дарованиями, имел
весьма средние интеллектуальные способности и отличался безволием,
однако стремился к сохранению твердой монархической власти. Его
мировоззрение представляло собой некую смесь бескрайнего абсолютизма
богословской мистикой и фатализмом.
Огромный
ущерб
престижу
императорской
власти
наносила
446
«деятельность» при царской семье разного рода «колдунов Н Чародвев»,
Александра Федоровна окружала себя разным» шарлатанами типа богомолки
Дарьи,
странника
Витония,
Матрены-Босоножки,
юродивого
Мити
Козельского и др. Однако наиболее прочным и разрушительным оказалось
влияние
при
дворе
«старца»
Григория
Распутина
(Г.
Е.
Новых),
продолжавшееся с перерывами с 1902 по 1916 г. Обладая определенными
способностями к гипнозу, Распутин мог способствовать улучшению
самочувствия больного гемофилией царевича Алексея (родился в 1904 г.).
Более
того,
напряженности,
в
условиях
роста
усиливавшейся
революционных
социально-политической
настроений
в
либерально-
демократических кругах и великокняжеской фронды «простой человек» «из
народа» Распутин в глазах царской четы превращался в некий символ
«народной воли», «народа-богоносца». В результате, несмотря на свое
темное прошлое, безграмотность и скандальный образ жизни, Распутин
сумел стать одним из «центров силы» в правящем режиме, особенно в период
первой мировой войны, и оказывать прямое влияние на принятие важнейших
государственных решений. Фигура Распутина как бы олицетворяла полное
разложение царского режима власти.
Убийство Распутина, совершенное в ночь на 17 декабря 1916 г.
группой заговорщиков (князь Ф. Ф. Юсупов, лидер «черносотенцев» В. М.
Пуришкевич и великий князь Дмитрий Павлович), было встречено всеобщим
ликованием. Однако это не изменило характера политики царского
правительства. Все большая часть общества приходила к выводу, что дело
заключалось не в «распутинщине», а в самом императоре. Крах российской
монархии был предрешен, и ее свержение в феврале 1917 г. было
закономерным.
На практике в последнее предреволюционное десятилетие в России не
было ни полноценного самодержавия, ни полноценной конституции.
Правильнее говорить о существовании системы высших институтов власти:
царь, Совет министров, Государственный совет, Государственная дума. Был
447
и ряд основополагающих государственно-правовых актов, сложившихся в
ходе революции 1905—1907 гг. (кстати, термин «конституция» ни в одном из
российских законов не упоминался).
Манифест 17 октября 1905 г. явился исходным пунктом становления
монархии на конституционные рельсы, поскольку объявлял о созыве
законодательного представительного учреждения — Государственной думы.
Позднее, 23 апреля 1906г., Николай II утвердил новую редакцию основных
государственных законов, призванную закрепить данные манифестом
обещания. Как гласила ст. 44, «никакой новый закон не может последовать
без одобрения Государственного совета и Государственной думы». Однако
при этом царь сохранил за собой право единоличного назначения всех министров, а также половины членов Госсовета (вторая половина избиралась
различными дворянско-буржуазными организациями).
Изменение избирательного закона 3 июня 1907 г. без согласия
распущенной в тот же день Думы являлось прямым нарушением
соответствующих статей упомянутых актов и Манифеста 17 октября,
которые, несмотря на это, продолжали считаться действующими. С
формально-юридической
точки
зрения
получался
абсурд,
однако
с
политической — никакого абсурда не было. Отменять манифест было нельзя:
это грозило новой революционной вспышкой. В то же время превратить
Думу в спокойное и работоспособное учреждение, не нарушив данных в
октябре 1905 г. обещаний, также было невозможно.
По сути Манифест 3 июня 1907 г. явился первым и последним
нарушением законодательных прерогатив Государственной думы: страх
спровоцировать очередную революцию удерживал Николая II от новых
шагов в этом направлении.
Таким образом, можно все же утверждать, что конституция в России
существовала, поскольку в результате революции 1905—1907 гг. власть
оказалась поделенной между царем и Думой и поскольку обе политические
силы вынуждены были считаться друг с другом. Открытый конфликт между
448
ними в 1915—1917 гг. повлек за собой крушение всей системы, так и не
успевшей принять законченные конституционные очертания.
Неудовлетворительная деятельность царского правительства, а также
Государственной думы послужила основой роста оппозиционного движения
в стране.
В марте—апреле 1905 г. в России начали создаваться профессиональные
организации
интеллигенции,
профессиональные
политические союзы — академический, писателей, врачей, учителей и т. д.
8—9 мая в Москве состоялся учредительный съезд «Союза союзов»
(объединял 14 союзов), председателем съезда был избран П. Н. Милюков.
Исходной датой возникновения легальных партий явился Манифест 17
октября 1905 г., а уже в 1906 г. в Российской империи насчитывалось до 50
политических
партий.
Тогда
же
был
принят
ряд
законов;
новый
избирательный закон, установление рабочей курии (1905), 20 февраля 1906 г.
закон «Об учреждении Государственной думы» и «О переустройстве
Государственного совета».
После
революции
1905—1907
гг.
произошла
определенная
демократизация высшей школы: были разрешены выборы деканов и
ректоров, студенческие организации. Однако в области образования
интенсивно насаждались мракобесие, суеверие, поповщина. В 1911 г. в знак
протеста
против
такой
политики
правительства
была
организована
студенческая забастовка, поддержанная профессурой Московского университета. В результате известные ученые-профессора университета В. И.
Вернадский, Н. Д. Зелинский, К. А. Тимирязев, С. А. Чаплыгин и др.
получили отставку.
Был учинен настоящий разгром университета.
В ответ на это 125 лучших ученых покинули университет в знак
протеста против реакционных правительственных акций.
Средних школ в стране было по-прежнему мало; даже начальных школ
не хватало. Количество их росло очень медленно, оно не успевало за
449
потребностями развивающейся экономики. В 1894 г. было 32 тыс. школ, в
1906 г. — 92,5 тыс. Несмотря на такой рост, школ катастрофически не
хватало. В 1910 г. почти миллион детей не был зачислен в начальную школу
из-за отсутствия мест. Вечерние курсы для рабочих, народные университеты,
возникшие
на
средства
демократической
общественности,
лишь
в
незначительной степени удовлетворяли стремление народа к образованию.
Система народного образования в предреволюционной России имела
следующий вид. Начальная школа включала различные типы учебных
заведений:
1-классные
начальные
училища
(3—4
года),
2-классные
начальные училища (5—6 лет), 4-классные высшие начальные училища (4
года); начальные училища по ведомственной принадлежности делились на
земские,
церковно-приходские,
городские,
министерские,
фабричные.
Среднее образование давали мужские (8 лет) и женские (6—7 лет) гимназии,
реальные (6—7 лет) и коммерческие (7—8 лет) училища, духовные училища
(4 года) и семинарии (6 лет), кадетские корпуса (7 лет), институты благородных девиц (8 лет), епархиальные училища (7—8 лет). Кроме того,
действовали
средние
специальные
учебные
заведения,
ремесленные,
сельскохозяйственные, торговые и другие училища и школы. Учителей
готовили учительские семинарии (4 года) и учительские институты (3 года).
Высшее образование давали университеты (4 года), высшие технические,
сельскохозяйственные, экономические и другие учебные заведения (4—5
лет), высшие женские курсы, духовные академии (4 года). Значительный
разрыв между программами начальных и средних школ, неравномерность
распределения учебных заведений по стране, плата за обучение в средних и
высших учебных заведениях ограничивали доступ детей трудящихся к
образованию. В 1917 г. в России было 7 университетов и 1798 средних
специальных учебных заведений.
В конце XIX в. Россия по уровню образования отставала от развитых
европейских стран. По данным переписи 1897 г., на территории, занимаемой
ныне Россией, средний процент грамотности населения в возрасте 9—49 лет
450
составлял 21,1%, среди мужчин — 29,3%, среди женщин — 13,1% (в
сельской местности грамотность была в 2 раза ниже, чем в городе). В
районах национальных окраин процент грамотности был значительно ниже
(среди якутов, например, всего 0,7% умели читать).
Но те, кто получал образование, были интеллигентами в полном
смысле этого слова.
Посмотрим, например, расписание занятий в седьмом классе гимназии.
Учились шесть дней в неделю, по четыре — максимум пять уроков. Из 28
часов занятий на физику, математику отводилось всего 5 часов! По часу на
логику и географию, Закон Божий. По два часа — на историю, словесность.
И 16 (шестнадцать) часов в неделю занимались гимназисты языками —
греческим, латинским, немецким и французским, причем основное внимание
обращалось на письменные и устные переводы с русского на иностранный!
Гимназическое начальство не гналось за процентом успеваемости, не
страшилось ставить нерадивым и неспособным двойки, нещадно оставляли
таких на второй и третий год. Но уж те, кто получал аттестат зрелости,
владели иностранными языками свободно.
В реальных училищах больше времени уделялось естественнонаучным
предметам. Классическое гимназическое образование нацелено было на
постижение языков, на знание в первую очередь гуманитарных наук. Это
позволяло
сформировать
мировоззрение,
нравственность,
дать
им
возможность ощутить себя европейцами, дать в руки ключ к первоисточникам новейшей научной литературы, которая выходила тогда главным
образом на немецком и французском языках. Гимназическое образование
позволяло каждому уже в 17 лет при желании заводить деловые отношения с
иностранцами без переводчиков, основывать совместные предприятия,
ездить в служебные командировки за границу, не испытывая трудности в
общении, постижении информации по любым наукам, промыслам и
ремеслам.
В конце XIX в. в российском коммерческом образовании произошли
451
заметные изменения. По инициативе С. Ю. Витте 15 апреля 1896 г. было
издано Положение о коммерческих учебных заведениях, которое вводило
типовые заведения в этой области: коммерческие училища, торговые школы,
коммерческие курсы, торговые классы. Первые два типа предназначались для
детей, вторые — для взрослых, кроме того, предоставлялось право открытия
таких учебных заведений не только общественным организациям, но и
частным лицам. В начале XX в. наиболее известными в стране стали:
Коммерческий институт (бывшие курсы) в Москве и в Петербурге
Высшие коммерческие курсы М. В. Побединского. К 1910 г. в России
существовали: 5 высших коммерческих учебных заведений; средние учебные
заведения: 94 — общественных коммерческих училища, 84 — частных
коммерческих училища; низшие учебные заведения: из них 57 общественных
торговых школ, 35 частных торговых школ, 21 торговый класс; курсы
коммерческих знаний — 15 общественных курсов, 38 — частных курсов.
Итого 349 коммерческих учебных заведений.
К концу XIX в. в России действовало более 500 публичных библиотек
и около 3 тыс. земских читален.
Большим событием было открытие при Московском университете
музея,
носившего
название
учебно-вспомогательного.
Музей
(ныне
Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина) был
создан
трудами
профессора
Московского
университета
Ивана
Владимировича Цветаева в 1912 г. и размещен в здании, специально
построенном
архитектором
Романом
Ивановичем
Клейном
в
неоклассических формах. Знаменательно, что средства на строительство и создание этого музея собирались обществом по подписке. Вначале в музее
экспонировалась подобранная коллекция слепков шедевров античной,
средневековой
пополнялось
и
ренессансной
оригинальными
скульптуры.
произведениями
Постепенно
скульптуры,
собрание
живописи,
декоративно-прикладного искусства древнего мира, средних веков, нового
времени, современности.
452
Не менее важной для воспитания детей-сирот была поистине
сподвижническая деятельность священника отца Иоанна Кронштадтского
(1829—1909). Он приехал в Кронштадт совсем молодым. Это был его первый
приход, где он оставался всю свою жизнь.
В Кронштадт высылали из Петербурга бродяг, нищих и подобранных
на улицах столицы пьяных. Жили эти опустившиеся люди на окраинах
города в скверных домишках и лачугах. Там царила нищета, темнота, грязь.
И с помощью людей, которых Иоанн привлек, он создал в Кронштадте целый
городок, который назывался Домом трудолюбия. В нем были две фабрики, на
которых работало около 7000 человек, и работа была такая, что не
требовалось ни особых знаний, ни особой силы. В городке были школа для
детей, мастерские, где можно было выучиться какой-нибудь профессии. Была
большая библиотека, устраивались лекции с туманными картинами
(диапозитивами), концерты. Выли приют для детей-сирот и детский дом для
маленьких ребят, матери которых работали. Летом устраивалась детская
колония за городом. Был большой дом, в котором бездомные могли ночевать
за 3 копейки.
Большое
значение
в
жизни
российского
общества
приобрела
периодическая печать. Освобождение (в ходе революции 1905 г.) печати от
предварительной
цензуры,
постановка
ее
на
коммерческую
основу
способствовали увеличению численности газет (если в конце XIX в.
существовало 105 ежедневных газет, то в 1912 г. издавалась 1131 газета на 24
языках), росту их тиражей. Крупнейшие издательства — И. Д. Сытина, А. С.
Суворина, «Знание», выпускавшие дешевые издания, сыграли большую роль
в
просвещении
народа,
распространении
произведений
русских
и
зарубежных авторов.
Нельзя не отметить и такой факт, что в России значительно
расширилась сеть периодической научной литературы. Если в 1855 г.
выходило всего 61 научное издание, то в 1900 г. их насчитывалось уже 525.
Значительных успехов добилась русская географическая наука.
453
Ученый и путешественник П. К. Козлов исследовал Тибет и Центральную
Азию. Путешествия В. Л. Комарова — крупнейшего ботаника и географа —
завершились созданием выдающихся трудов по флоре Маньчжурии, Монголии и Камчатки. Н. И. Книпович исследовал моря европейской части России,
создал труды по гидрологии морей и ихтиологии. Крупнейший географ,
океанограф и картограф Ю. М. Шокальский создал фундаментальный труд
«Океанография», не потерявший своего научного значения до нашего
времени.
Мужественный и бесстрашный исследователь Арктики Г. Я. Седов
вопреки противодействию царского правительства организовал в 1912—1914
гг. экспедицию к Северному полюсу. Седов погиб во время этой экспедиции.
И. И. Мечников посвятил свои труды важнейшим проблемам жизни и
смерти
организмов.
Его
труды
помогли
ученым
понять
природу
инфекционных заболеваний, научиться предупреждать и лечить их. Он
организовал первую в России бактериологическую станцию, разработал
теорию
иммунитета,
много
сделал
для
изучения
туберкулеза
и
воспалительных процессов.
Мечников был материалистом и атеистом, активным борцом за
передовую науку. Из-за преследований царским правительством он
вынужден был покинуть Россию и с 1888 г. до конца жизни работал в
Пастеровском институте в Париже.
В начале XX в. для исследования человеческого организма, организмов
животных и растений выдающееся значение имели не только новые труды И.
И. Мечникова, И. П. Павлова, И. М. Сеченова, но и К. А. Тимирязева и И. В.
Мичурина. Благодаря им были расширены возможности сохранения здоровья
людей и обеспечения их необходимыми продуктами животноводства и
растениеводства. Крупнейший вклад в науку о Земле внес ученыйэнциклопедист В. И. Вернадский (1863— 1945), положивший уже тогда
начало геохимии, биогеохимии и радиогеологии. Его учение о биосфере
легло впоследствии в основу идеи Вернадского о ноосфере, или сфере плане454
тарного разума. Как и многие ученые его времени, В. И. Вернадский
занимался общественной деятельностью. В 90-е годы он участвовал в
земском движении, в 1905 г. стал одним из инициаторов и создателей
Академического союза, был членом кадетской партии. В 1915 г. совместно с
другими учеными Вернадский создал Комиссию по изучению естественных
производительных сил России (КЕПС). Прочный фундамент российской
геологической научной школы был заложен А. П. Карпинским.
В 1903 г. была опубликована работа создателя теории ракетного
движения учителя калужской гимназии К. Э. Циолковского (1875—1935)
«Исследование мировых пространств реактивными приборами». Важное
значение имели работы Н. Е. Жуковского (1847—1921) и И. С. Сикорского
(1889— 1972) в самолетостроении.
В рассмотрении культуры конца XIX — начала XX в., наверное, было
бы логичным обратиться к имени того, кто жил и творил в этот период и
возвращается к нам только в наше время, — Василия Осиповича
Ключевского (1841—1911). При жизни ученого его имя было широко
известно и пользовалось огромной популярностью. В 1920—1940-х годах в
общей критике всего культурного и научного наследства, оставшегося нам,
оно оценивалось очень по-разному, часто двойственно, но для всех критиков
было очевидным его научное значение. С 1950-х годов, когда началось
глубокое изучение творчества В. О. Ключевского, вновь возрос интерес к
имени историка среди широкой массы читателей, и в настоящее время оно
стоит в ряду крупнейших деятелей русской и мировой культуры.
Основной труд Ключевского «Курс русской истории», как бы его ни
оценивали в прошлом, остается памятником русской исторической мысли,
содержащим в себе концепцию исторического развития России. В этом
основное значение «Курса русской истории». Первая часть «Курса» вышла в
свет в 1904 г., четвертая — в 1910 г. Читательский спрос на издание был
огромный, и параллельно с изданием отдельных частей происходили
переиздания уже вышедших.
455
Концепция исторического процесса в России, отраженная В. О.
Ключевским
в
«Курсе
русской
истории»,
противостояла
взглядам
государственной школы русских историков второй половины XIX в.,
концентрировавших первостепенное внимание на роли государства в
истории общества и проблеме его управления часто в чисто правовом
аспекте.
Опыт чтения курсов по всеобщей истории привел Ключевского к
отрицательному отношению к устоявшемуся взгляду об исключительно
самобытном характере исторического пути России. В. О. Ключевский ставил
вопрос об общеисторическом процессе, в котором каждая «местная» история
имеет своеобразие, но она дает готовый и наиболее обильный материал для
исторической
социологии»6, так как
«успехи
людского
общежития,
приобретения культуры или цивилизации... созданы совместными или
преемственными усилиями всех культурных народов, и ход их накопления не
может быть изображен в тесных рамках какой-либо местной истории...».
По дневникам В. О. Ключевского видно, что он боялся революции и
призывал к классовому миру; и вместе с тем он выдвигает тезис о
необходимости «исторического воспитания народа» как условия его бытия.
Разумеется, В. О. Ключевский не придерживался марксистского
подхода
к
дореволюционному
социально-экономическому
пониманию
исторического процесса. Свою концепцию он строил на «взаимодействии
исторических сил», каждое из которых в разные моменты истории в силу
конкретных обстоятельств может приобрести определяющее значение.
Теоретическое построение В. О. Ключевского опиралось на триаду:
человеческая личность, людское общество и природа страны — вот те три
основные исторические силы, которые строят людское общежитие8. В
условиях России приоритет Ключевский отдавал географической среде, в
рамках которой происходила борьба трудовой деятельности человека с
природой и в зависимости от которой создавались «различные сочетания
общественных элементов». Именно отсюда вытекал афоризм В. О.
456
Ключевского:
«История
России
есть
история
страны,
которая
колонизируется».
Между тем проблема личности в истории занимала у В. О.
Ключевского особое, причем внешне самостоятельное место в его
творчестве. Человеческая личность представлялась ему первостепенной
силой в «людском общежитии». В. О. Ключевский подходил к проблеме
личности вне принадлежности ее к тем или иным социальным слоям
общества с их классовыми интересами.
Художественная одаренность позволяла ученому проникать в тайники
человеческой личности как в ее частной, так и в общественной жизни. Так, в
своих воспоминаниях Ф. И. Шаляпин пишет о том, что по его просьбе В. О.
Ключевский помогал ему искать сценический образ царя Бориса в опере
«Борис Годунов». Ф. И. Шаляпин подробно описал, как в их беседах В. О.
Ключевский сам играл князя Василия Шуйского; Шаляпин был поражен
именно актерским перевоплощением Ключевского — «тонкий художник
слова, наделенный огромным историческим воображением, он оказался и
замечательным актером».
В «Курсе русской истории» в связи с Петром I и его временем В. О.
Ключевский считал возможным высказать резко отрицательное отношение к
самодержавию как политической системе. «Самовластие само по себе
противно как политический принцип. Его никогда не признает гражданская
совесть. Но можно мириться с липом, в котором эта противоестественная
сила
соединяется
с
самопожертвованием»,
заключал
Ключевский
характеристику Петра I и
Переходя
к преемникам Петра I, В. О. Ключевский ярко, даже с
добродушной усмешкой описывал императрицу Елизавету Петровну,
оставшуюся на престоле «своенравной русской барыней XVIII века» и с
нескрываемым презрением относился Петру III - «верноподданному
прусскому министру на русском престоле», и его немецкому окружению, посыпавшемуся в Россию со времен Анны Петровны, «точно сор из дырявого
457
мешка».
Значительно сложнее складывался у В. О. Ключевского образ
Екатерины II. Его замысел состоял в том, чтобы развенчать официально
созданную апологетику «матери отечества» и показать ее истинную роль в
апогей крепостничества. В одном из афоризмов он отмечал: «Сердце
Екатерины никогда не ложилось поперек дороги ее честолюбию».
Путем раскрытия личности историк создавал малопривлекательное
полотно, на котором образы российских монархов запечатлевались в
большей степени не только как обычные, но и как исторически
малопривлекательные люди. Неприятие Ивана IV, ирония над Алексеем
Михайловичем, завуалированно отрицательное отношение к Екатерине II и
только оправдание Петра I за личное мужество и самопожертвование —
таково отношение В. О. Ключевского к самодержцам России, оставившим
заметный след в истории государства. В набросках, не вошедших в «Курс
русской истории», преемников Екатерины II — Павла I, Александра I и
Николая I — он прямо называл чуждыми России людьми.
Одним из основных направлений в исследованиях В. О. Ключевского
была история русской культуры. Эту проблему он рассматривал в
органической связи с социальными изменениями в России и очень
своеобразно подходил к оценке дворянской культуры в XVIII—XIX вв. Тут,
пожалуй, в наибольшей степени проявились антидворянские взгляды историка.
Обращение исследователя к памяти А. С. Пушкина и Н. И. Новикова
отражало его личностное глубокое восхищение русским поэтом и
поборником просвещения и науки. Ключевский подчеркивал не только
глубоко национальный характер творчества А. С. Пушкина, но и его
значение в развитии мировой культуры, связывая деятельность гениального
поэта с развитием русской культуры XVIII в. «Целый век нашей истории
работал, — писал В. О. Ключевский, — чтобы сделать русскую жизнь
способной к такому проявлению русского художественного гения».
458
Множество работ В. О. Ключевского свидетельствует о его постоянном
внимании к исторической науке. В университете он читал специальные
курсы по историографии, систематически выступал с анализом творчества
своих непосредственных предшественников и старших коллег.
Более чем кому-либо в своих историографических работах В. О.
Ключевский уделил место учителю С. М. Соловьеву. В них он говорит об
огромном кругозоре С. М. Соловьева, его знании западноевропейской
истории и значении подхода к истории российской — «генетическое
изучение форм и отношений государственного и общественного быта России
было тогда если не совершенной новостью в нашей историографии, то во
всяком случае явлением, к которому еще не привыкли...»
Среди сохранившихся сочинений Ключевского теоретический интерес
представляют две его рукописи — «Русская историография 1861—1893 гг., и
«Юбилей Общества истории и древностей российских», опубликованные
только в 1983 г. Интерес к ним обусловливается тем, что В. О. Ключевский
рассуждал в них о серьезнейших проблемах своего времени — о связи между
общественным
исторической
мышлением
мысли
и
и
историческим
преемственности
прошлым,
поколений
о
в
задачах
изучении
отечественной истории.
Обращаясь к ней, В. О. Ключевский подчеркивал, что именно наиболее
трагические страницы истории народа будируют историческую мысль, что
«отвращение к труду, воспитанное крепостным правом в дворянстве и
крестьянстве, надобно поставить в ряд важнейших факторов нашей новейшей истории».
Учеником В. О. Ключевского был историк Павел Николаевич
Милюков (1859—1943) — автор «Истории русской культуры». В 1917 г.
Милюков был министром иностранных дел Временного правительства. С
1920 г. находился в эмиграции. Его книга, имеющая бесспорный интерес для
широкого круга современных читателей, несомненно, должна быть издана в
полном объеме у нас в наше время.
459
«Очерки по истории русской культуры» (СПб., 1898—1899, ч. 1—3)
были научным ответом П. Н. Милюкова на дискуссию о месте России в
системе «Запад—Восток». И хотя П. Н. Милюков отдавал приоритет
«западному влиянию» в культурном развитии России, он отрицательно
оценивал Петровские преобразования. (О политической деятельности П. Н.
Милюкова упоминалось здесь несколько ранее.)
Милюков был подлинным эрудитом, обладал поразительной памятью,
владел
чуть
ли
не
20
языками.
Человек
необычайно
точный
и
организованный, отличавшийся высокой самодисциплиной, в продолжение
всей своей жизни на заседаниях и докладах он делал протокольные записи
«для себя», тщательно сохранял любого рода документы и составил, невзирая
на зигзаги судьбы, несколько обширнейших архивов, являющихся сейчас
бесценным подспорьем для историков.
О его работоспособности ходили легенды. За день Павел Николаевич
успевал сделать огромное количество дел, всю жизнь ежедневно писал
серьезные аналитические статьи, работал над книгами (составленный в 1930
г. библиографический перечень его научных трудов составил 38 машинописных страниц).
В воспоминаниях Милюкова — ученого-историка нашли отражение
события русской истории, деятельность различных политических партий и
течений в начале XX в., даны портреты современников — П. Столыпина, В.
Коковникова, С. Витте, П. Струве и др.
Другим не менее талантливым учеником Ключевского был Дмитрий
Иванович
Иловайский
(1832—1920),
историк,
публицист
дворянско-
монархического направления, автор «Истории России», многочисленных
официальных учебников по истории для начальных и средних учебных
заведений.
Возвращаясь к В. О. Ключевскому, в качестве итогов рассмотрения его
творчества надо отметить, что он ввел в научный оборот новый и важный
фактический материал, подверг критике многие положения государственной
460
школы, показав несостоятельность ее взглядов на происхождение крепостного права в России и по другим вопросам, впервые сформулировав в русской
историографии понятие об общественных классах.
Особое место в буржуазной историографии конца XIX — начала XX в.
занимали Н. П. Павлов-Сильванский, отстаивавший идею единства русского
и западноевропейского исторического процесса и доказавший наличие
феодализма в средневековой России, А. С. Лаппо-Данилевский, А. Е. Пресняков, А. А. Шахматов и др.
В российской науке появляется созвездие имен в гуманитарных
дисциплинах: философии, культурологии, социологии, где начало XX в.
отмечено появлением ряда философских работ, авторы которых стремились
осмыслить исторический путь и будущность России. Это время религиознофилософского Ренессанса поэт Н. Гумилев назвал «серебряным веком».
Основоположником религиозного Ренессанса «серебряного века» явился Вл.
Соловьев с его метафизическими исканиями. Религиозный Ренессанс — это и
экуменические тенденции «закона любви» Л. Толстого.
«Серебряный век» — это искрящийся каскад имен, идей, характеров:
Н. Бердяев (1874—1948), С. Булгаков (1871— 1944), Л. Карсавин (1892—
1952), П. Флоренский (1882— 1937). С. Франк (1877—1950), Г. Федотов
(1886—1951), А. Лосев (1893—1988), Н. Лосский (1870—1965), Б.
Вышеславцев (1877—1954). В 1922 г. большинство было вынуждено покинуть Россию, и это спасло выдающихся мыслителей от расстрела.
«Историческое
время»,
которое
охватывает
«серебряный
век»,
простирается от начала века до 1922 г., когда ушел в Европу «философский
пароход» с выдворенной из России русской философией на борту. Следует
отметить, что этот «своеобразный век» был продолжен первой «волной»
русской эмиграции. Не все, кто жили, творили в это время в России, питались
почвой «серебряного века», но все так или иначе испытали на себе влияние
его поисков и свершений. Что нового он дал русской культуре?
«Серебряный век» создает свою особую социокультурную «среду», где
461
вопросы философии, истории, религии, культуры, поэзии обсуждались,
развивались, становились чертами сознания и мышления. К этой среде могут
быть отнесены дома Трубецких, Соловьевых, Брюсова в Москве; собрания у
Мережковского и Гиппиус, так называемая «башня» Вяч. Иванова в
Петербурге, где обсуждалась поэзия «серебряного века». Культуру «среды —
места» дополняли многочисленные религиозно-философские общества:
«Московское
психологическое
общество»
(1884—1920),
памяти
Вл.
Соловьева (1905— 1918) и многие другие. Н. Бердяев даже после 1917 г.
хотел создать Вольную академию духовной культуры. Он создал ее позднее в
эмиграции в Берлине.
Другой чертой религиозного Ренессанса стала примечательная идейная
эволюция его носителей. От «легального марксизма», экономизма они
прошли свой крестный путь к христианско-православному идеалу общества
и человека. На их долю выпали и ссылки, и тюрьмы, но путь к «земному
раю» через кровь их ужаснул. Это поколение Ленина, хотя судьбы у них
разные. Все они и
продолжатели русской
традиции
«взыскующей
нравственности», этических абсолютов, и философы, вобравшие в себя всю
многоаспектность европейской образованности того времени, чьи личные
биографии олицетворяли «открытость» к взаимодействию Востока и Запада,
переплавку культур, идей, школ, направлений.
Универсализм как черту Ренессанса можно проследить на судьбе и
творчестве С. Булгакова: философ, культуролог, социолог, политэконом, он
теоретик и практик — депутат II Государственной думы, в 1917 г. — член
поместного собора, восстановившего патриаршество в России, затем сам
становится священником, пройдя путь от религиозной философии к
богословию, став в Париже профессором. Его подвижничество поистине
безгранично. Он автор таких работ, как «Два Града» (1911), «Философия
хозяйства» (1912), «Свет невечерний» (1917), трилогия «Агнец Божий»
(1933). С. Булгаков — один из самых знаменитых русских философов Ренессанса. Продолжая развивать философские заветы Соловьева, он создает
462
оригинальную собственную систему — социологию, где переплетаются
космизм, софийность со стихией падшего состояния тварного мира.
У истоков «серебряного века» русской философия стоял Владимир
Соловьев (1853—1900), так же как у истоков «золотого века» русской
литературы — Пушкин.
И тот и другой оказались вершиной порожденного им движения. Им
обоим был присущ тот универсализм духа, которому доступен прекрасный
прообраз мира как всеединства:
отдельные начала — разум и воля, личное и всечеловеческое, истина и
свобода— находят тут свое место, гармонически восполняя друг друга.
Идущий вслед и Пушкину и Соловьеву универсализм сменяется упором на
одном — на начале, извлеченном из равновесия с противоположным.
Концепция Вл. Соловьева, призывающая к необходимости активного
сотрудничества человека и Бога, становится основой нового миросозерцания
части интеллигенции.
Лекции Вл. Соловьева «Чтения о Богочеловечестве» (1878—1887) во
многом определили новый строй ментальности «серебряного века». Его
лекции пронизывала идея внутренней целостности, единства Добра, Красоты,
Истины.
Последователи Соловьева — Бердяев, Булгаков, Федотов, Флоровский,
Трубецкие — пытаются создать целостное религиозное мировоззрение,
осмысляя историю как процесс сотрудничества человека с Богом, как
боготворчество. Мир должен быть преобразован не кошмаром насилия, а
подлинностью христианского учения.
Родственный Соловьеву Бердяев стремится ввести в сознание идею
примата человеческой свободы перед всем остальным, видя в ней
самодовлеющую истину.
Бердяев родился в 1874 г. в Киеве в дворянской семье — «голубых
кровей красавец».
Живя за границей, Бердяев вернул себе социалистический идеал
463
молодости, только уже в версии « персоналистаческого социализма».
Из-за расхождений с господствующей идеологией Бердяев вместе с
большой группой культурных деятелей был выслан в 1922 г. из России: он
попал сначала в Берлин, а с 1924 г. жил в Париже до самой смерти в 1948 г.
Разделив еще в начале века с Львом Шестовым место первооткрывателя современной философии существования (и превратив тем
самым Россию в родину экзистенциализма), Бердяев стал вдохновителем
этого нарастающего философского умонастроения во втором своем
эмигрантском отечестве, во Франции. Г. Марсель, А. Камю и близкий к ним
персоналист Э. Мунье — все почитали русского философа. Он был удостоен
на Западе многих научных почестей. В 1949 г. он стал доктором Honoris
cauza
Кембриджского
университета,
был
выдвинут
кандидатом
на
Нобелевскую премию.
Ставшая
путеводительной
книгой
«Истоки
и
смысл
русского
коммунизма» (1937, на русском языке 1955 г.) и «Русская идея» (1946) были
изданы в Париже. В них Бердяев, исследуя истоки и смысл русского
коммунизма, приходит к выводу, что коммунизм — это продукт русского
национального характера, которому свойственна мессианская идея освобождения человечества и спасения народов от завоевателей, не раз
находившая за долгую историю России практическое воплощение.
Многие завоеватели, устрашая Восток и Запад, сумев покорить многие
народы, прийдя в Россию, терпели поражение: Тамерлан, Чингисхан,
Наполеон, Гитлер. Русские, таким образом, завоевывали себе не только
свободу, но и освобождали от порабощения другие народы. Так что мессианская идея ортодоксального марксизма — освобождение всего человечества от
эксплуатации через мировую революцию — это есть не что иное, как
модификация русской мессианской идеи.
В работах «Духовный кризис интеллигенции» (1910) и «Кризис
искусства» (1918) Бердяев стремился убедить своего читателя в том, что
только внутренние потенции личности, способные «обнажать» религиозно464
мистическую сущность бытия, позволяют обрести подлинную свободу.
Единственный выход из духовного кризиса он видел в религиозных исканиях
индивида20. Революционные действия народа отрицались или просто не
принимались им во внимание, а естественное состояние человека он видел в
одиночестве и отчаянии.
D очерках о миросодержании отдельных представителей русской
художественной культуры (в первую очередь Ф. Достоевского и Л. Толстого)
Шестов доказывал, что путь к подлинной свободе лежит через отрицание и
признание
мистико-иррационалистических
принципов
сознания.
Абсолютизируя индивидуальную обособленность художника и его нравственной позиции, автор тем самым утверждал независимость личности от
каких-либо высших условий бытия, ориентировал сознание на внутреннюю
замкнутость, изолированность от общества.
Особое место в философии и культуре «серебряного века» заняла тема
русской интеллигенции, тот исторический «тупик», в котором она оказалась,
используя насилие как рычаг общественных преобразований.
Впоследствии
в
эмиграции
Г.
Федотов
написал
«Трагедию
интеллигенции» (1926), где подвел некоторые итоги ее деятельности почти
двух веков как «беспочвенной».
Г. Федотову принадлежат замечательные патриотические работы о
судьбах России, ее культуре.
Россия — не нищая, а насыщенная тысячелетней культурой страна...
Если бы сейчас она погибла безвозвратно, она уже врезала свой след в
историю мира — великая среди великих — не обещание, а зрелый плод.
Попробуйте ее осмыслить — и насколько беднее станет без нее культурное
человечество.
В своих работах «Лицо России», «Эсхатология и культура», «О Св.
Духе
в
природе
и
культуре»
Г.
Федотов
создает
отечественную
культурологию в рамках Ренессанса.
Особое место в религиозном менталитете XIX в. занимает теория
465
«общего дела» Н. Федорова, ставшего известным как оригинальный
философ-космист,
внесшего
много
нового
в
трактовку
русского
апокалипсиса и всеобщего спасения. Люди должны объединиться для «дела»
воскрешения, в братство, которое победит смерть, организует космическую
жизнь, воскресит мертвых. Активный деятельный человек должен подчинить
разуму и знанию стихию и преодолеть иррационализм.
Концепция Н. Федорова активно социокультурна. В период, когда
«цепь» революционных насилий достигает апогея, он предлагает коренное
изменение типа человека, его менталитета, его деятельности. Извечную
русскую соборность он пытается поставить на службу христианскому
актуализму.
«Мир, каков он в настоящем, каким он дан нам в опыте, так сказать,
пассивном, есть только совокупность средств для осуществления того мира,
который дан нам в мысли, в представлении...» — писал Н. Ф. Федоров.
Разработанный автором «Философии общего дела» проект «регуляции
природы», сознательного управления эволюцией предусматривал и овладение природой, и переустройство самого организма человека, и в итоге —
победу над смертью, воскрешение предков.
Свое учение Федоров называл активным христианством, обнаружив в
глубинах «Благой вести» Христа прежде всего ее космический смысл:
призыв к активному преображению природного, смертного мира в иной, не
природный, бессмертный божественный тип бытия (Царствие Небесное).
Самое существенное в его раскрытии замысла Божьего о мире —
убежденность, что божественная воля действует через человека как разумносвободное существо, через единую соборную совокупность человечества.
Главная задача при этом:
сделаться активным орудием воли Бога, а воля его ясна:
возведение мира в прославленное бессмертное состояние через самого
человека. Бог создает и совершенствует человека через него самого. Федоров
был
убежден,
что
требование
активности
человека
вытекает
из
466
основоположений христианской антропологии.
Для
Константина
Циолковского
Федоров
был
«изумительным
философом», для Владимира Вернадского — «носителем истины».
В академической «университетской» философской мысли этого
периода произошел заметный сдвиг вправо, в сторону субъективного
идеализма, неокантианства.
В русле неокантианства развивались философские и эстетические
воззрения А. А. Введенского. В его книге «Художественное творчество как
принцип объяснения миров» (1901) ясно проступали черты солипсизма, т. е.
отказ от принципа познаваемости мира и объективности сознания.
В этом же направлении развивались и философские взгляды И. И.
Лапшина, наиболее полно выраженные им в работах «Проблема чужого «я» в
новейшей философии» (1910), «Законы мышления и формы познания» (1906)
и др.
Так, например, достоинства двух последних картин оперы Н. А.
Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже» он усматривал в
том, что композитор «дает поистине гениальное изображение того
расширения человеческого «я», которое человек может испытать в минуты
морального энтузиазма».
Наряду с умозрительным направлением в культурологии в эти же годы
усиливается и другая тенденция, связанная с поиском эмпирических
обоснований и доказательств тех или иных теоретических гипотез. В первую
очередь эта тенденция связана с попыткой соединить эстетику с физиологией
и психологией. Опыты психофизиологических трактовок отдельных частных
проблем эстетики имели место у В. Бехтерева.
Следует отметить, что в рассматриваемый период значительно
увеличилось внимание к ведущим направлениям западноевропейской
философии и теории культуры. Это прежде всего выразилось в увеличении
количества переводов зарубежных авторов. Так, в первые два десятилетия
XX в. на русском языке были опубликованы работы Гюйо, Раскина, Тэна,
467
Меймаиа, Вундта, Гильдербрандта Христиансена, Гамана, Ляло, Кона,
Шопенгауэра, Ницше, Фрейда и др., что свидетельствовало об интересе в
первую очередь к развитию позитивистской, а также неокантианской и
иррационалистичес-кой эстетики.
В конце XIX — начале XX в. в русских университетах наиболее
влиятельные идеалистические философские течения представляли С. Н.
Трубецкой, шедший от метафизики «всеединства» Соловьева к концепции
«конкретного идеализма», Л. М. Лопатин («психологическая метафизика» с
тенденцией к этическому персонализму), Н. О. Лосский («органический
идеал реализма в метафизике и интуитивизма в гносеологии»), С. Л. Франк
(примирявший платонизм с интуитивизмом Бергсона), неокантианцы А-др И.
Введенский, И. И. Лапшин, Г. И. Челноков, П. И. Новгородцев, Б. В. Яковенко. Менее влиятельными направлениями были неогегельянство (И. А.
Ильин), гуссерлианство (Г. Г. Шпет), персонализм (Е. А. Бобров),
экзистенциализм (Л. Шестов). Рационалистический идеализм конца XIX —
начала XX в. уделял довольно много внимания, в частности под влиянием неокантианства, разработке проблем гносеологии и логики; стала заметной
тенденция к сведению философии к теории познания. Однако наиболее
характерными были эволюция к мистике и иррационализму и тенденция к
построению
«новых»
концепций
метафизики.
К
христианскому
персонализму тяготела антропологическая концепция В. И. Несмелова;
этико-субъективный метод господствовал в неортодоксальной религиозной
философии М. М. Тареева. Была предпринята парадоксальная попытка
построить христианскую метафизику, отталкиваясь от платонизма с
привлечением новейших естественнонаучных принципов (П. А. Флоренский).
Экстравагантный пример философии конца XIX — начала XX в.
представлял В. В. Розанов своими сочинениями по антропологии и
«метафизике пола», семейному вопросу. В начале XX в. с проповедью
«нового
религиозного
сознания»
выступил
Д.
С.
Мережковский,
468
организовавший вместе с Розановым в 1901 г. религиозно-философское
собрание в Петербурге и ставший одним из ведущих деятелей богоискательства.
Буржуазный либерализм на рубеже XIX—XX вв. эволюционировал в
области политики от «легального марксизма» к кадетизму. Для П. В. Струве
и его единомышленников, взгляды которых получили наиболее полное
выражение в сборнике «Проблемы идеализма» (1902), а затем в «Вехах»
(1909), подвергнутых резкой критике Лениным и другими русскими
марксистами, характерно стремление соединить политические принципы
либерализма либо с рационалистическим идеализмом неокантианского толка
(Струве, Новгородцев и др.), либо с религиозной метафизикой и философией
истории
(Н.
А.
Бердяев,
эволюционировавший
к
христианскому
персонализму и экзистенциализму, С. Н. Булгаков, перешедший затем к
православному богословию С. Л. Франк и др.).
Рационалистическая
позитивистская
тенденция
буржуазного
либерализма проявлялась особенно в сфере социологии.
Сторонником практической эмпирической линии выступал П. Н.
Милюков,
считавший,
что
на
место
«метафизики»
должна
стать
«современная научная социология».
Рассматривая общее состояние теории культуры начала XX в.,
представляется необходимым отметить и колебания А. В. Луначарского
между позитивизмом и марксизмом. Обучение в Цюрихском университете у
эмпириокритика Авенариуса не прошло для него бесследно и обернулось
увлечением махизмом, к критической оценке которого Луначарский пришел
не сразу. В «Основах позитивной эстетики» (1904) он наряду с целым рядом,
несомненно, ценных замечаний и высказываний защищал идеи, далекие от
марксизма. Основу его концепции составляла мысль о зависимости
эстетического восприятия от биологической энергии организма. Как отмечает, оценивая эту книгу, А. А. Лебедев, «она продемонстрировала
стремление автора осмыслить традиции фейербаховского материализма и
469
революционно-демократической культурологии русских «шестидесятников»
с позиции махизма и эмпириокритицизма».
Мелкобуржуазную
идеологию
конца
XIX
—
начала
XX
в.
представляли неонародники (эсеры, энесы и др.) и анархисты. Философ
эсеров В. М. Чернов разрабатывал, опираясь на субъективный метод
Михайловского и Лаврова, неокантианство и махизм, антропоцентрическую
систему, которая была бы одновременно «философией действительности» и
«философией действия». Главный теоретик анархизма XX в. П. А. Кропоткин
стремился к созданию так называемой синтетической философии, которая
охватывала бы все явления природы и общества, в его учении переплетались
механистический материализм и позитивизм.
П. А. Кропоткина (1841—1921), революционера-анархиста и ученого,
Б. Шоу назвал «одним из святых столетия». Эти слова подводили итог жизни
князя Кропоткина. А ее начало было связано с отказом от всех привилегий и
прав, которыми он мог пользоваться как потомок древнего княжеского рода,
получивший образование в Пажеском корпусе.
В 1877 г. началась сорокалетняя эмиграция Кропоткина, связанная с
тем, что за свою революционную деятельность он был заключен в
Петропавловскую крепость, затем переведен в Николаевский военный
госпиталь, оттуда бежал в Швейцарию. Позднее Кропоткин писал: «Но
Россия уже стала Советской республикой лишь по имени. Наплыв,
«верховодство» людей «партии», то есть преимущественно новорожденных
коммунистов... уже уничтожили влияние и построительную силу этого
многообещающего учреждения — Советов. Теперь правят в России не
Советы, а партийные комитеты, и их строительство страдает недостатками
чиновничьего строительства».
Наибольшее влияние в российском социал-демократическом движении
имела философия диалектического материализма. Важное значение для ее
распространения, для защиты теорий исторического материализма имели
труды Плеханова: «К вопросу о развитии монистического взгляда на ис470
торию», «К вопросу о роли личности в истории», «Основные вопросы
марксизма» и др. Плеханов оригинально решил вопрос о месте философии в
марксистском мировоззрении, ее задачах, функциях, предмете и ее
взаимоотношениях с конкретными науками.
Плеханов подверг критике субъективно-идеалистическую концепцию
народничества и философский ревизионизм в российском и международном
рабочем движении, выступил как историк революционно-демократической
мысли в России, опиравшийся на ее традиции. Философскими единомышленниками Плеханова были Л. И. Аксельрод и А. М. Деборин.
Противоположные позиции по отношению к марксизму занимал М. А.
Бакунин (1814—1876) — один из главных оппонентов Маркса. Бакунин
рассматривает свободу одновременно и как цель, и как средство прогресса.
В начале XX в. определенное распространение в российском социалдемократическом движении получили идеи эмпириокритицизма. Влияние их
испытывали А. А. Богданов, В. А. Базаров, А. В. Луначарский и др., которые
объявляли центральной категорией марксистской философии не материю, а
труд, деятельность, что, по их мнению, охватывало всю человеческую
практику. (В. И. Ленин охарактеризовал концепцию Богданова и его
единомышленников как философский ревизионизм.)
Радикальное направление общественной мысли связано с В. И.
Лениным,
разработавшим
теорию
империализма,
социалистической
революции и т. д.
Сущность метафизических исканий конца XIX — начала XX в. связана
с рядом обстоятельств; уже к 70-м годам XIX в. стало ясно, что православная
церковь активно «встроена» в собственнические отношения, политизирована,
а
идеи
христианства
«обрядования».
выдающиеся
вульгаризованы,
Русская
культура,
художники-мыслители
заменены
культом
философско-этическая
понимали
внешнего
мысль,
необходимость
ее
формирования. Все чаще стали говорить о необходимости собрать
церковный собор.
471
15 августа 1917 г. в Москве был торжественно открыт собор русской
православной церкви, после перерыва почти в 200 лет! (А в ноябре 1917 г.
произошли непредвиденные изменения во всем, в том числе в том, что
касалось положения церкви в обществе.)
Русское общество объективно нуждалось в моральной революции, в
новом развитии нравственного сознания народа, особенно в атмосфере
надвигающейся революционной грозы, способной выплеснуть анархическибунтарские силы «топора» — разрушения. Великий пророк Л. Н. Толстой
провидчески предупреждал о необходимости пресечения катастрофической
русской «цепочки» — насилие за насилие, зло за зло. Его теория
непротивления,
вульгарно
понятая
современниками,
была
глубока,
значительна, прогностична для всей последующей духовно-культурной
ситуации: злу, по мысли Л. Н. Толстого, должны быть противопоставлены
ненасильственные,
праведные
средства,
которые
и
должны
решать
противоречия, конфликты, драматичные ситуации. Величие этой идеи мы
можем оценить лишь в конце трагического XX в.
Порубежная
эпоха,
во
многом
неожиданно
для
творческой
интеллигенции, вдруг поколебала привычные представления. Быстро и бурно
текущая действительность, цепь социальных и духовных катаклизмов,
связанных с освободительным движением народа, революцией 1905 г.,
войнами (русско-японской, первой мировой), выдвинули небывало трудные
вопросы. Необходимо было заново понять исторические судьбы страны, и в
период, когда все поражало своими смещениями, желанная гармоническая
концепция мира не складывалась.
Поиск, хотя и строго индивидуальный, был одинаково напряженным,
разомкнутым во времени и пространстве, обращенным к сокрытым
тенденциям жизни, внутренним состояниям души. Видимо, поэтому реализм
порубежной поры назвали одухотворенным. Происходило соотнесение
обычного,
«ясновидного»
с
всевременным,
общечеловеческим.
Так
выверялась сущность на глазах происходящих изменений. Затейливо
472
переплелись в культуре «серебряного века» два потока, вызванные
проникновением в текущее и раздумьями о прошлом духовном опыте, о
мировой культуре, — реализм и модернизм.
Порубежная эпоха — «серебряный век» дал освобождение от
мышления, пронизанного политикой, социальностью как каноном-клише,
мешающим думать и чувствовать.
Это эпоха тотального индивидуализма, усложненного рефлексами,
интереса к тайникам психики, к глубинам «зазеркалья», к примату
бессознательного,
иррационального
в
человеке,
безграничности
субъективизма, господства мистического начала в культуре.
Ментальность «серебряного века» — это культ творчества как
единственной возможности прорыва к новым трансцендентным реальностям.
«Серебряный век» — это эпоха выдающихся художественных
открытий, новых направлений, которые дали беспрецедентное разнообразие
имен поэтов, прозаиков, живописцев, композиторов, актеров. Символизм и
акмеизм, модернизм, футуризм, авангардизм, неоантичность стали благодатной почвой и судьбой для А. Блока, А. Белого и Ф. Сологуба, Д.
Мережковского и 3. Гиппиус, Вяч. Иванова и Г. Иванова, И. Мозжухина и В.
Холодной, В. Маяковского и В. Хлебникова, М. Цветаевой и А. Ахматовой,
И. Стравинского и С. Рахманинова, В. Кандинского и А. Бенуа, К.
Станиславского и В. Мейерхольда. Этих имен хватило бы на историю
культуры целого народа, и не на одну эпоху!
Специфика культуры Ренессанса заключается в том, что все его
деятели активно использовали для своих обобщений русскую литературу,
знатоками которой они были. В 1923 г. в эмиграции Н. Бердяев пишет две
взаимодополняющие работы: «Смысл истории» и «Мировоззрение Достоевского». Он неоднократно подчеркивал, что в русской литературе всегда
есть жажда выхода за пределы искусства, она «бессистемная философия»
России. Русское иночество, «монахи в миру» Достоевского и его
Человекобоги были важным внутренним мотивом философии Ренессанса.
473
Такого уникального синтеза философии и литературы не знала мировая
культура. И никто из мыслителей «серебряного века» не объял в своем
влиянии такие широкие ряды культуры, как Н. Федоров, — от Достоевского
и Л. Толстого до Горького и Брюсова, от Хлебникова и Маяковского до
Клюева и Заболоцкого, от художников Чекрыгина и Филонова до такого
выдающегося прозаика философского склада, как Пришвин, или такого
самобытного писателя, как Платонов.
Во многом под влиянием эстетики и философских воззрений Вл.
Соловьева в 90-е годы XIX в. в литературе и литературной критике начинает
складываться
направление,
получившее
название
символизма.
Оно
оформляется с появлением стихов К. Д. Бальмонта (1887—1942) «В
безбрежности» и «Тишина», с выходом изданных Брюсовым сборников «Русские символисты» (1894—1895), а также стихов Ф. Сологуба (1863—1927).
Д. С. Мережковского (1866—1941), Н. М. Минского (1855—1937), 3. Н.
Гиппиус (1869—1945).
Восстав против критического реализма и «удушающего мертвенного
позитивизма», символисты провозгласили три главных элемента нового
искусства:
«мистическое
содержание,
символы
и
расширение
художественной впечатлительности».
Символисты объединялись вокруг печатных органов — «Северный
вестник», «Мир искусства», «Новый путь», позднее— «Весы» и «Золотое
руно».
В начале 1900-х годов внутри символизма произошли изменения,
связанные с появлением «младших» символистов:
А. А. Блока (1880—1921), А. Белого (1880—1934), В. И. Иванова
(1866—1949), С. М. Соловьева (1885—1942). В отличие от «старших»
символистов эта группа «младосимволистов» во многом ориентировалась на
национальные традиции; отсюда их интерес к русской литературе, истории,
религиозно преломленная идея народности, вера в особую миссию России.
Вообще по своей сути символизм не был однородным. Е. В. Иванова
474
выделяет, например, три группы представителей этого течения.
Одна группа, которая возникла на базе журнала «Северный вестник» и
в которую входили Д. Мережковский, 3. Гиппиус (выступавшая под
псевдонимом Антон Крайний), Ф. Сологуб, К. Бальмонт и др., имела
тенденцию к теоретизированию и, по сути, в своих декларациях и
выступлениях отражала общие тенденции развития буржуазной философии и
культурологии. Их основными теоретическими документами были лекция
Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной
русской литературы» (1892) и статья Бальмонта «Элементарные слова о
символической поэзии» (1900); позже основные идеи своей статьи Бальмонт
развил в небольшой брошюре «Поэзия как волшебство» (1915).
Вторая группа символистов, состоявшая из поэтов Вл. Гиппиуса, А.
Добролюбова и В. Степанова, не выдвигала каких-либо собственных
теоретических принципов.
Наконец,
третья
группа
формировалась
вокруг
В.
Брюсова,
выступившего с разъяснением теоретической платформы символизма в
предисловиях к сборникам «Русские символисты» (1894—1895), издание
которых он сам организовал в небольшой книжке «От искусства» (1899) и
статьях «К истории символизма» (1897) и «Ключи тайн» (1904). Причем последняя работа явилась своего рода манифестом символистов. Она была
помещена в 1-м номере журнала «Весы», ставшем основным органом этого
направления.
Эти литературные опыты в основном и определили тот круг проблем,
который был очерчен символистами «старшего» поколения. Несмотря на то
что все названные группы составляли одно направление, его сторонники
сохраняли относительную самостоятельность взглядов, настроений и
отношений к революционным событиям, а в последующем оказались людьми
разных идеологических ориентации.
В области теории на первом этапе развития символизма были
определены его наиболее общие идеи: во-первых, символизм отрицает
475
рационализм и выдвигает принцип интуитивного постижения некоторой
духовной основы, скрытых начал, якобы заложенных в основании бытия;
настойчивое стремление символизма познать загадку смерти: даже в христианстве многие хотели видеть не религию воскресения и вечной жизни, а
смерти: «О смерть! Я твой. Повсюду вижу одну тебя — и ненавижу
очарования земли, людские чужды мне восторги, сраженья, праздники и
торги, весь этот шум в земной пыли», — писал популярный в начале века
поэт и прозаик Ф. Сологуб. Во-вторых, он изменяет свое отношение к слову,
которое теперь ценится не как носитель смысла и значений, а как средство,
способное побуждать в человеке мистические предчувствия, обнаруживать
таинственные связи между внутренним лицом личности и скрытыми в
природе тайными силами; в-третьих, основное внимание в образной
структуре произведений он уделяет символу, под которым первоначально
понимался как деконкретизированный образ, как бы указывающий на
внематериальный объект художественного переживания.
На этой основе символистами были сформулированы и основные
принципы творчества — акцент на ритмическую организацию произведения,
звукопись
стиха,
поиск
в
слове
ассоциативных
возможностей
его
воздействия, «размытость» образа, его многоплановость, а отсюда —
неясность,
смутность,
недосказанность
содержания,
расплывчатость,
неопределенность основной идеи в произведении. Именно эти принципы и
легли в основу художественной практики символистов, которая дополняла, а
во многом и определяла их теоретические искания.
Кроме этого надо сказать, что в русском символизме идеи
безыдеальной концепции были подхвачены и выражены, может быть, еще
более сильно и последовательно.
Детский лепет мне несносен,
Мне противен стук машин,
Я хочу под тенью сосен,
Быть один, всегда один... —
476
пишет один из наиболее мрачных русских поэтов-символистов Федор
Сологуб, которого мы уже цитировали ранее.
В 900-е годы в рамках данного направления формируются два течения:
петербургское, где одним из идейных вождей наравне с Мережковским
становится Вяч. Иванов, и московское, в котором наряду с Брюсовым
начинает играть заметную роль А. Белый (псевдоним Б. Бугаева).
Для
петербургской
группы
характерна
религиозно-мистическая
ориентация, связанная с влиянием Мережковского и Бердяева, правда,
одновременно здесь намечается и демократическая тенденция, свойственная,
например, позднему А. Блоку. Для московской группы, особенно для А.
Белого, становится наиболее существенным теоретическое обособление
символизма на основании самостоятельно вырабатываемых категорий и
философских обоснований. При этом символисты «порывисто и страстно
переходили от одной философской школы к другой, а от Владимира
Соловьева к Канту и Вагнеру, от Канта к Шопенгауэру, от Шопенгауэра к
Ницше, от Ницше к оккультизму и антропософии Рудольфа Штейнера», что,
разумеется, накладывало отчетливую печать эклектизма на все построения и
доказательства.
Вяч. Иванов доказывал, что искусство должно служить пробуждению
мифологического (в соответствии с убеждением Вяч. Иванова, единственно
истинного) сознания, ибо оно имеет культовое («соборное») назначение,
выполняет функцию объединения человечества на основе этого сознания.
Покинув в 20-е годы СССР с научными целями, он долго сохранял, как
свидетельствует М. Чарный, свое советское подданство, однако образ
мыслей не позволил ему вернуться на родину.
Символизм как направление уже к 1909 г. практически распадается, так
как в условиях активизации общественной жизни и нарастания волны
революционного движения в России он отчетливо обнаруживает свою
нежизнеспособность. А. Блок, В. Брюсов и ряд других представителей
символизма в эти годы сближаются с лагерем демократического искусства и
477
меняют свои первоначальные теоретические установки. В то же время
Мережковский, 3. Гиппиус занимают все более выраженные реакционные
позиции, углубляя религиозно-мистические мотивы своих теоретических
построений.
Значительный
«прорыв»
в
сторону
реальности
совершили
«младосимволисты», чья духовно-эстетическая эволюция навстречу к свету,
жизни, свободе, России обернулась трагедией непонимания, неузнавания,
одиночества, ранней гибелью после 1917 г. (А. Блок, А. Белый).
Блок перерос рамки символизма: начав с мистических стихов о
«Прекрасной Даме», он уже в 1903—1904 гг. ищет новые пути (цикл
«Распутья»), а в
первой
лирической
пьесе «Балаганчик» в тонах
романтической иронии переосмысляет соловьевскую мистику. Трагедия
современного
человека
одновременно
с
напряженным
осмыслением
«вечных» тем любви, смерти (циклы «Страшный мир» и поэма «Возмездие»),
чувство гражданственности и общественной ответственности, сатирическое
обличение уродливого мира, обращение к историческому прошлому и
судьбам родины — основные мотивы «Родины», «На поле Куликовом»,
«Возмездия».
Несомненно, символизм не может быть оценен однозначно. С ним
связаны и позитивные, и негативные моменты в разработке теории искусства
и культуры. С одной стороны, у него были заслуги в обогащении
выразительных средств поэтического языка, в борьбе со стилистическими
штампами, в изучении многозначности слова и т. д., что в свое время было
отмечено Г. В. Плехановым.
С другой стороны, символизм утверждал идеалистические по своим
основаниям идеи независимости художника от жизни, его абсолютной
свободы, формировал учение об интуитивной природе искусства, отрицал его
социальную обусловленность, его связи с общественной действительностью.
В этом сказалась его ограниченность, обнаружившая себя в теоретикоэстетических и художественных позициях более поздних декадентских
478
течений, в первую очередь акмеизма (или адамизма).
Акмеизм заявил о своем существовании в 1912 г. выпуском журнала
«Гиперборей» и сборника под общим названием «Цех поэтов», а с 1913 г. его
основной
трибуной
становится
журнал
«Аполлон»
(1909—1917).
Теоретические позиции нового направления были определены в статьях Н.
Гумилева (1886—1921) «Наследие символизма и акмеизм» (1913) и С.
Городецкого (1884—1967) «Некоторые течения в современной русской
поэзии» (1913).
Акмеизм уходил от бесплотных теней, призраков, неврастении, культа
смерти к живой жизни, миру вещей, единству человека и земли. Поэтыакмеисты выражали принципиальное приятие действительности, утверждали
культ «вечности», требуя от искусства ясности, гармонии в противовес туманному, иррациональному символизму и при этом обходя социальные
стороны жизни. Помимо своих теоретиков Н. С. Гумилева и С. М.
Городецкого эта группа включала в себя А. А. Ахматову (1889—1966), М. А.
Кузьмина (1875— 1936), О. Э. Мандельштама (1891—1938), М. А. Зенковича
(1891—1973), В. И. Нарбута (1888—1944).
Приход в литературу А. Ахматовой сразу стал событием. Гуманизм,
художественная зоркость, психологическая глубина, затаенная жертвенность,
предчувствие и предсказание — все это многообразие стало сутью великой
поэтессы XX в.
Упрекая символизм в том, что он слишком много внимания уделял
«неведомому» и попеременно «братался то с мистикой, то с теософией, то с
оккультизмом, Гумилев утверждал самоценность явлений жизни, «немало
несомневающейся в самой себе»35. Уже в этом утверждении скрыты корни
индивидуалистической
заключающейся
в
позиции,
оправдании
характерной
любого
для
проявления
акмеизма
активности
и
вне
зависимости от ее социальной направленности и нравственного содержания.
Всеядность искусства, о которой в свое время писал А. И. Герцен, была
превращена в неразборчивость, в утверждение идеала «сильной личности»,
479
якобы наиболее полно проявляющей в себе творческие начала жизни. В
акмеизме ярко обнаружила себя связь с ницшеанством, утверждавшим культ
и эстетизировавшим нравственные аномалии, ибо ницшеанство ставит знак
равенства между прекрасным и безобразным как проявлениями жизненных
начал.
Прав был А. Блок, который по поводу статьи Гумилева «Анатомия
стиха» (1921) писал: «Н. Гумилев и некоторые другие «акмеисты»,
несомненно даровитые, топят самих себя в холодном болоте бездушных
теорий и всяческого формализма; они спят непробудным сном без
сновидений; они не имеют и не желают иметь тени представления о русской
жизни и о жизни вообще; в своей поэзии (а следовательно, и в себе самих)
они замалчивают самое главное, единственно ценное: душу».
Понятие души для Блока связано с представлением о чуткости
художника к окружающему его миру, о восприимчивости его воображения, о
глубоком проникновении в содержание самой жизни и понимании тенденции
ее развития. Именно отрыв от жизни, игнорирование действительно прогрессивных тенденций в ее развитии, сильные антидемократические
настроения делали акмеизм лишь привеском символизма, как об этом
впоследствии писал Городецкий, и обусловили его нежизнеспособность. И
тем не менее акмеизм оставил интересное поэтическое наследие: поэзию А.
Ахматовой, Н. Гумилева, С. Городецкого, М. Кузьмина, Г. Иванова, О.
Мандельштама.
Другим течением в литературе и эстетике, возникшим в эти годы, был
футуризм (или кубофутуризм). Он объявил о своем существовании
сборником «Пощечина общественному вкусу» (1912), в котором был
опубликован
и
программный
манифест,
определявший
основные
эстетические принципы этого направления. В качестве теоретиков и
практиков футуризма выступили Д. Бурлюк (1882—1967), В. Хлебников
(1885—1922), А. Крученых (1886—1968), В. Маяковский и В. Каменский
(1884—1961). Основное внимание в своей платформе футуристы уделили
480
ассоциативным возможностям слова; в этом проявилась генетическая связь
нового течения с символизмом. Более того, основные идеи своих
предшественников — К. Бальмонта («стих вообще матичен по существу
своему и каждая буква в нем — магия»), А. Белого («в слове дано
первородное творчество»), Вяч. Иванова («символ — зародыш мифа»)
футуристы абсолютизировали, гиперболизировали, довели до абсурда. В
статье, написанной Д. и Н. Бурлюками, мы читаем, что слово «является лишь
словесной массой и служит поэту вне значения его смысла. Мы можем
отказаться от слова как жизнедеятеля и тогда воспользоваться им как
мифотворцем». «Долой слово-средство, да здравствует самовитое, самоценное Слово!» — провозглашают футуристы свой лозунг в специальной
листовке, выпущенной в 1913 г. под тем же названием, что и первый ее
сборник».
В интерпретации (футуристов) нового направления слово уже
выступает не как символ, не как средство проникновения в иные
«заповедные» миры, а как самостоятельный организм, развивающийся
благодаря деятельности поэта и не имеющий никаких связей с обозначаемой
им действительностью. Эта абсолютная самостоятельность языка, ценного
самого по себе, не имеющего никаких познавательных функций и лишь
творящего свою собственную «мифологическую действительность», была
тем крайним пределом, до которого не хотел, не умел и не рисковал дойти в
своем отношении к языку символизм.
В общей своей направленности футуризм выступал как своеобразный
бунт
против
респектабельного
буржуазного
миросозерцания,
против
мещанства, хотя сам он и не выходил за границы буржуазного
миропонимания. Не создав какой-либо стройной теории, русский футуризм,
лишь чисто внешне связанный со своим предтечей — футуризмом итальянским, ближе всего в понимании языка оказывался к позитивистским
веяниям в русской общественной мысли.
Что касается Маяковского, например, то теоретические принципы
481
футуризма были реализованы им лишь в той мере, в какой они не мешали
остроте восприятия им жизненных явлений.
Их парадоксальное сознание и мышление было и молодым эпатажем
буржуазных ценностей, и стремлением к созданию «своей» формы
выражения новой знаковой системы (язык, цвет, звук), и надеждой, что
будущее станет вселенским, космическим обвалом, которое поглотит
дряхлеющее общество. Вот почему в их многочисленных манифестах («Пощечина
общественному
социокультурного
вкусу»,
нигилизма,
«Садок
призывов
судей
II»)
«сбросить
так
с
много
парохода
современности» Пушкина, Достоевского, Толстого, своих современников:
«Всем этим Куприным, Блокам, Сологубам, Ремизовым, Аверченкам,
Черным, Кузьминым, Буниным... нужна лишь дача на реке. Такую награду
дает судьба портным. С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество». В нарочито самоуверенных призывах Д. Бурлюка, В. Маяковского, А.
Крученых, В. Хлебникова много задора и борьбы с мещанством и
ханжеством, стремление, по выражению последнего, «беседовать с небом на
ты». После 1917 г. эти тенденции вырастают в новые реалии отрицания всей
русской культуры прошлого, в том числе и «серебряного века» как
«буржуазного».
Противоречивую
позицию
по
отношению
к
новым
веяниям
«серебряного века» занимали также и деятели культуры, писатели, чье
творчество восходило к традициям XIX в.:
М. Горький, И. Бунин, А. Куприн, А. Н. Толстой, Л. Андреев, В.
Вересаев.
Одновременно зарождалась литература, связанная с развертывающейся
борьбой рабочего класса. В расцвете таланта находилась целая плеяда
художников, по праву называемых гордостью русской литературы: М.
Горький, А. А. Блок (1880—1921), И. А. Бунин (1870—1953), В. В.
Маяковский (1893—1930), В. Я. Брюсов (1873—1924). В XX в. продолжали
работать Л. Толстой, Чехов, Короленко — классики русского реализма.
482
Плодотворной была деятельность В. В. Вересаева (1867—1945), А. И.
Куприна (1870—1938), Л. Н. Андреева (1871—1919).
Со стороны разных литературных лагерей раздавались требования
более активных вторжений в жизнь и воздействия на нее. Эту критическую
работу начал Л. Толстой, последние годы призывавший к резкому усилению
«учительного», проповеднического начала в литературе. Продолжая творить
в духе реализма, ставший всемирно известным писателем, Л. Н. Толстой
создал новые замечательные произведения— «Воскресенье», «ХаджиМурат».
В новых условиях продолжал развиваться «традиционный» реализм,
еще далекий от революционной идеологии. Ярко проявился талант А. П.
Чехова, В. Г. Короленко, Д. Н. Мамина-Сибиряка. Появились новые
выдающиеся писатели, глубоко и правдиво отражавшие жизнь народа, его
страдания и чаяния. К ним в первую очередь относится одухотворенный
реализм А. И. Куприна, И. А. Бунина. Замечательным явлением в русской
поэзии было творчество А. А. Блока, оставившего глубокий след в истории
русской литературы. Очень сложный путь прошел В. Я. Брюсов. Он стал
одним из основоположников советской поэзии. В творчестве Куприна ярко
звучит протест против уродливой буржуазной действительности, калечащей
человека («Монах», «В цирке», «Поединок», «Яма»); писатель воспевает
природу, силу и красоту человека, высокую всепоглощающую любовь
(«Олеся», «Изумруд», «Листригоны», «Гранатовый браслет»). Ощущение
общественных перемен характерно для рассказов из жизни городской
окраины И. С. Шмелева (1873—1950) («Гражданин Уклейкин», «Человек из
ресторана»).
Вырождение
усадебного
дворянства
запечатлел
в
ост-
рогротескной прозе, продолжавшей гоголевские традиции, А. Н. Толстой
(1882—1945); цикл «Заволжье», роман «Хромой барин» и др.
Мастером «сказа», реставратором «допетровской речи» выступил А. М.
Ремизов (1877—1957) («Крестовые сестры», «Пруд», «Посолонь»).
В
творчестве
М.
М.
Пришвина
(1873—1954)
с
большое
483
художественной силой, с использованием фольклора и народных мифов
показан мир нетронутой природы («В краю непуганых птиц», «Колобок»,
«Черный араб»). В литературе 10-х годов заметно усиление сатирического
начала. На страницах журналов «Сатирикон» и «Новый Сатирикон»
выступают талантливые сатирики и юмористы Саша Черный (1880—1932),
А. Т. Аверченко (1881—1925), Н. А. Тэффи (1872—1952). В «Новом
Сатириконе» публикуются обличительные гимны Маяковского.
С ростом революционного движения все громче заявляют о себе
писатели — выходцы из беднейших пролетарских и крестьянских слоев: С.
П. Подъячев (1866—1934), И. Е. Вольнов (1885—1925), Ф. С. Шкулев
(1868—1930). Появляются стихи пролетарских поэтов Л. П. Радина (1860—
1900), А. Я. Коца (1872—1943) и др. Большую роль в собирании сил новой
пролетарской литературы сыграли в эти годы большевистские газеты:
«Звезда» и «Правда», на страницах которых печатались Горький и
Серафимович, с актуальной политической сатирой выступал Демьян Бедный
(1883—1945); публиковали первые произведения начинающие поэты,
преимущественно из рабочей среды, А. И. Маширов-Самобытник (1884—
1943), А. К. Гастев (1882—1941). И. Г. Филипченко (1887—1939)и др.
Выступают в 10-е годы и группы так называемых крестьянских поэтов,
продолжавших в новых условиях традиции Кольцова и Никитина, — С. А.
Клычков (1889—1940), Н. А. Клюев (1887—1937), П. В. Орешин (1887—
1938) и самый выдающийся из них — С. А. Есенин (1895—1925).
Творчество М. Горького (1868—1936) принесло в литературу
стихийный протест народных масс против буржуазного миропорядка,
народную мечту о социальной справедливости.
Связанный с традициями русской демократической литературы,
Горький изображал обездоленные, отверженные низы общества— «бывших
людей»,
«босяков»,
«дно»
жизни,
где
уродство
капиталистической
действительности проявлялось с особой ясностью.
Горький воплощал свой идеал вольнолюбивой героической личности в
484
легендарно-фольклорных и аллегорических образах («Макар Чудра»,
«Старуха Изергиль», «Песня о Соколе»). В творческих исканиях Горького
зарождались черты нового искусства, которому суждено было занять
ведущее место в искусстве нового столетия.
В изобразительном искусстве также (параллельно с модернизмом)
продолжали развиваться реалистические традиции русской культуры. Одной
из тенденций русской живописи этого периода было обращение к поискам
национальной самобытной красоты, — больших успехов в этом достигли
художники И. Е. Репин, В. А. Серов, М. А. Врубель. Замечательные произведения создали художники В. М. Васнецов, М. В. Нестеров, С. А.
Коровин, Н. А. Касаткин. К этому времени относится начало творческой
деятельности художников И. Э. Грабаря, К. Ф. Юона, Б. М. Кустодиева,
скульптора С. Т. Коненкова, талант которых полностью проявился в более
поздние годы.
Заметную роль в развитии русского искусства сыграло художественное
направление «Мир искусства», возникшее в конце XIX в. в Петербурге. В
1897/98 г. С. Дягилев организовал и провел в Москве три выставки и,
обеспечив финансовую поддержку, создал в декабре 1899 г. журнал «Мир искусства», давший название направлению. Вокруг журнала объединились
художники А. Бенуа, К. Сомов, Е. Лансере, М. Добужинский, Л. Бакст, Б.
Кустодиев,
Судейкин.
Важной
особенностью
мирискусников
был
универсализм — они выступали как критики, искусствоведы, театральные
режиссеры и декораторы, писатели. Этот универсализм явился своего рода
основой организованных с Дягилевым Русских сезонов в Париже (музыка,
балет, театральная живопись и т. д.). Значительное влияние на группу
живописцев «Мир искусства» оказал символизм. Их искусство было
«надмирным», «мифологичным», оно создавало «новые реальности» и
уводило в культурную среду других веков. Оформление ими спектаклей
превращалось
в
подлинный
праздник
красок,
масок,
метафор,
взаимодействия веков, событий, героев.
485
Особое место в этом времени занимает русский авангард, который стал
заметным, самобытным явлением в истории искусства XX в. На русской
почве он дал таких талантливых художников, как В. Кандинский, К.
Малевич, П. Филонов, М. Шагал. В их наследии наряду с ниспровержением
традиций художественного мышления XIX в., в отличие от западного
модернизма, много светлого, радостного, экспрессивно-эстетического (М.
Шагал).
В
целом
русский
авангард,
как
и
западный,
тяготел
к
самодовлеющей форме, к асоциальное™, к традициям искусства XIX в., к
абсолютизации творческого «я». Однако русская социокультурная почва
«серебряного века», особая культурная генетика России сказались и на нем.
Это и трагизм «немоты» («Черный квадрат» К. Малевича), и метафизические
поиски нового религиозного сознания, которые не обошли своим влиянием
авангард. Таков В. Кандинский. Его культурологические взгляды сложны и
многообразны. Творческая личность, по мысли художника, — это «пророк»,
ведущий искусство вперед. В его теории много от русского идеала, менталитета. Задача авангарда — выразить духовные абсолюты в формах,
соответствующих
глубинам
психики.
Таковы
его
живописные
«Импровизации». Художник, как и композиторы И. Стравинский, А.
Скрябин (цветомузыка), стремился к внутреннему синтезу искусств
будущего, к их иному существованию и взаимодействию. Именно этому
замыслу служила вся знаковая система художественной культуры — от цвета
до звука. Выявить импульсивное, подсознательное, проникнуть в сферу, до
времени закрытую для познания, — одна из целей авангарда в целом.
Эволюция взглядов Кандинского, эмигрировавшего в Германию и
активно участвовавшего в становлении теории и практики немецкого
экспрессионизма, в большей степени относится к судьбам немецкой эстетики
начала века. Осуществивший разработку идей супрематизма, Малевич не
ограничился общетеоретическими заявлениями и обратился к философским
источникам, в первую очередь к Шопенгауэру, Бергсону, эмпириокритикам
(Авенариусу и Маху) с целью более солидного обоснования своих взглядов.
486
В
отличие
от
предшественников,
формировавших
теорию
и
эстетические принципы декаданса, он утверждал, что в основе мира якобы
лежат не некие мистические начала, а своеобразное беспокойство,
«возбуждение» как скрытая сила, управляющая состояниями природы и
самого художника. В этом нельзя не видеть влияния шопенгауэровского
иррационализма и интуитивистских идей Бергсона.
Вообще можно отметить, что если на одних модернистов повлияла
философия Анри Бергсона (1859—1941) с его учением об интуиции как
особом способе внутреннего созерцания, то на других оказало влияние
учение Зигмунда Фрейда (1856— 1939) — психиатра, создавшего теорию
психоанализа, которую стали использовать как инструмент для решения
политических, философских, этических и эстетических проблем.
В работах «От кубизма к супрематизму» (1916), «О новых системах в
искусстве» (1919), «Бог не скинут» (1922) и др., Малевич утверждал, что
именно
это
«возбуждение»
и
является
единственным
предметом
художественного постижения. Оно как бы улавливается художником в его
собственном внутреннем мире и преобразуется благодаря творчеству в некое
видимое состояние (живопись), не обретая при этом предметного выражения.
В теории и практике супрематизма нашел свое завершение процесс
постепенного отхода художника от реальной жизни и выдвижения на первый
план замкнутого в себе внутреннего мира, изолированного от каких-либо
связей с действительностью, мира «предчувствий» и «прозрений» как единственного предмета художественного познания.
В эти же годы формируется импрессионистическое направление в
теории и критике, его наиболее ярким представителем был Ю. Айхенвальд.
Идеи внутренней замкнутости творчества и абсолютной свободы художника,
непознаваемости искусства отстаивал в эти годы и М. Гершензон, который,
например, заявлял: «Тайна искусства есть тайна и дарование художника
можно только описать извне, но не объяснить»40. Русский импрессионизм
представлен живописными работами В. Серова, И. Грабаря, К. Коровина и
487
др.
Импрессионистская манера с ее зыбкостью контуров, пастельностью
красок, музыкальным настроением нашла свое воплощение в «Голубой
звезде» Б. К. Зайцева (1881—1972). Орнаментальная, узорчатая проза с
напускной стилизацией проявилась у Ремизова и в «Уездном» Е. И. Замятина
(1884— 1937). Опыты в области ритмической прозы отразились в произведениях А. Белого. Своеобразие исканий сказалось в творчестве И. Ф.
Анненского (1836—1909), М. А. Волошина (1877— 1932), молодых поэтов
— Б. Л. Пастернака (1890—1960), М. И. Цветаевой (1892—1941), В. Ф.
Ходасевича (1886—1939).
В то же время в литературу проникли элементы экспрессионизма с его
рационалистической символикой, гиперболизацией, сгущением красок
(«Царь Голод» и «Жизнь человека» Л. Андреева).
Одновременно с этими школами и направлениями в литературе и
живописи сложились течения, в которых противоречиво уживаются
обостренно-чуткое восприятие жизни и бегство от нее, поиски новой
художественной выразительности и разрушительные формалистические
тенденции.
Художники,
исповедовавшие
близкие
взгляды
на
искусство,
объединялись для устроения совместных выставок. 1907г.— «Голубая роза»,
где были выставлены работы П. В. Кузнецова, М. С. Сарьяна, К. С. ПетроваВодкина, М. Ф. Ларионова, Н. С. Гончаровой и др. В живописи «Голубой
розы» туманно-мистические мотивы порой сосуществуют с красочной
поэзией бытия Востока (М. С. Сарьян, П. В. Кузнецов). Особый мир создан в
одухотворенных символических композициях К. С. Петрова-Водкина с их
стилизованным сферическим пространством. Среди известных художников
этого периода — В. Е. Татлин, М. 3. Шагал с его мечтательно-причудливыми
картинами.
В 1910 г. — выставка мастеров «Бубнового валета» (П. П.
Кончаловский, И. И. Машков, А. В. Куприн, А. В. Лентулов, Р. Р. Фальк, Д.
488
Д. Бурлюк). Эти живописцы прибегали к деформации натуры, но в то же
время воссоздавали материально-чувственную выразительность предметного
мира.
Из непродолжительное время бытовавших группировок позднее
выделяется футуристическое крыло (М. Ф. Ларионов, Н. С. Гончарова и др.),
а
также
группа
«Ослиный
хвост»
с
ее
анархическо-бунтарскими
настроениями и тягой к художественному мифотворчеству. В конце концов
эта группа фактически порывает с реальной действительностью.
Большую роль в становлении художников имели контакты с западным
искусством, своего рода паломничество в Париж. Огромное значение в
поддержке творчества художников, певцов, писателей имела деятельность
российских меценатов. Им русская культура обязана и интенсивным собирательством отечественных ценностей. Галереи, выставки, музеи, частные
собрания. Третьяковская галерея, музей Бахрушина, Русский музей. Музей
изящных искусств были бы невозможны без их настойчивых поисков.
Наиболее известными среди них были семейство текстильных фабрикантов
Щукиных, в том числе и С. И. Щукин, собравший коллекцию французской
авангардной живописи (Пикассо, Матисс, Г«г«ж.и Др.), экспонировавшуюся
в созданной им галерее новой западной живописи в Москве, а также И.
Морозов, Н. Рябушински С. Мамонтов, основавший Московскую частную
русскую оперу,
Русские меценаты не просто отдавали средства на культуру — это
было
сотворчество.
Так,
при
участии
Мамонтова
замысел
оперы
«Снегурочка» стал реальностью. На его же частной сцене, ставшей
настоящей кузницей талантов — композиторов, певцов, актеров, музыкантов,
художников-декораторов, была впервые поставлена эта прекрасная опера.
Много для развития русского искусства, культуры сделали щедрые
меценаты Морозовы. Основателем морозовской династии был Савва
Васильев»
Морозов
(1770—1862).
Будучи
крепостным,
он
начал
изготовление шелковых лент, их продажу. И наконец, в 1820 г. он внес за
489
себя и своих четырех сыновей пошлину 17 тыс. руб. ассигнациями.
Морозовы, как и многие другие семьи московских предпринимателей,
принадлежали к расколу, т. е. были старообрядцами, не признававшими
церковную реформу XVII в. и находившимися в оппозиции к официальной
православной церкви. Отличительной особенностью их было то, что они
принадлежали к Рогожскому согласию (по названию своего духовного
центра — Рогожского кладбища в Москве), давшему России не только
выдающихся деятелей делового мира, но и крупные общественные фигуры.
Среди Морозовых выделялись своими левыми взглядами Савва Тимофеевич
и Николай Павлович Шмидт, внук Викулы Елисеевича Морозова,
завещавший свое состояние большевистской партии (покончил жизнь
самоубийством в феврале 1907 г. в одиночной камере Бутырской тюрьмы).
Морозовы
славились
своей
широкой
благотворительной
деятельностью. Ими были основаны институт для лечения раковых опухолей
при Московском университете, детская больница им. С. Т. Морозова,
богадельня им. В. А. Морозова, психиатрическая клиника, бесплатные
читальни им. И. С. Тургенева, музей кустарных изделий и др. Всемирно
известной стала впоследствии коллекция французской живописи Ивана
Абрамовича Морозова. Одна из двух крупнейших в Москве, она помещалась
в картинной галерее его особняка на Пречистинке. В 1918 г. коллекция была
национализирована, а еще через год И. А. Морозов покинул Россию.
Один из последних Морозовых Савва Тимофеевич (1861— 1905),
«ситцевый» фабрикант, не только обладал даром перевоплощения. Он любил
театр и помогал театру, вложив немалые, даже по тем временам, деньги —
около полумиллиона рублей — в создание Московского Художественного
театра. Возглавлял его строительство, будучи председателем правления
«Товарищества для учреждения в Москве общедоступного театра». В меру
он помогал и отдельным лицам, и различным учреждениям, и общественным
организациям.
Близкий
к
демократически
настроенной
художественной
490
интеллигенции, Савва Морозов затем проникся сочувствием к рабочим,
сблизился с революционерами, стал оказывать им денежную помощь,
вступив в острый конфликт с властями, людьми своего круга и
родственниками.
В мае 1905 г. Морозов покончил жизнь самоубийством. М. Горький
писал о нем: «Морозов был исключительный человек по широте
образования, по уму, социальной прозорливости и резко революционному
настроению». Интересную книгу о своем деде написал Савва Морозов: «Дед
умер молодым. Документальная повесть» (М., 1988).
Было
бы
несправедливо
не
упомянуть
о,
благотворительной
деятельности Рябушинских и их роли в развитии русской культуры. П. А.
Бурыкин, автор воспоминаний о московском купечестве, писал: «В. П.
Рябушинский справедливо заметил: «Родовые фабрики были для нас то же
самое, что родовые замки для средневековых рыцарей».
Семья Рябушинских — удивительно талантливая, она дала столько
ярких в разных отношениях личностей, что с трудом можно назвать какую-то
область человеческой деятельности, где не приложили бы (и с успехом!)
силы Рябушинские. Промышленники, ученые, торговцы, банкиры, политики,
писатели, журналисты, художники, актеры — вот тот поражающий
воображение
диапазон
профессиональных
и
жизненных
интересов
представителей этой семьи. Бесспорно, история их семьи могла бы стать
национальной легендой, подобно легендам о Форде, Моргане или
Рокфеллере, но судьба распорядилась гораздо менее справедливо...
«Товарищество П. М. Рябушинского с сыновьями» появилось в 1837 г.
Старообрядцы Рябушинские были всегда верны своему бунтарскому духу.
Один из последних Рябушинских — Павел Павлович Рябушинский —
не боялся говорить дерзости и членам правительства: в 1912 г., во время
приезда в Москву министра финансов России, на банкете, устроенном
председателем Московского биржевого комитета Г. А. Крестовниковым,
Рябушинский поднял тост «не за правительство, а за русский народ,
491
многострадальный и ожидающий своего истинного освобождения!». Чуть
позже, в том же году, на четвертом съезде представителей промышленности
и торговли он сказал: «Мы, представители промышленности и торговли,
принципиально протестуем против притеснений нашей мелкой торговли,
против стремления казны все захватить в свои руки и наложить на все
казенную печать».
Издаваемая
им
газета
«Утро
России»
за
свою
выраженную
либеральную позицию получила известность далеко за пределами Москвы,
где жил ее создатель, редактор и постоянный автор, в том числе и
следующих строк: «В той схватке купца Калашникова и опричника
Кирибеевича, которая начинается, конечно, опять одолеет Калашников.
Может быть, и на этот раз его потом пошлют на плаху. Но идеи буржуазии,
идеи культурной свободы — эти идеи не погибнут», — писал Рябушинский в
«Утре России» на рубеже 1910—1911 гг., нимало не стесняясь в столь
гротескной
форме
противопоставить
управления
государством
принципам
бюрократическую
широкой
структуру
политической
и
экономической свободы.
Павел Павлович был одним из основателей партии прогрессистов. В
одном из писем к брату Ф. И. Гучков прямо называл Рябушинских «нашими
врагами». Фамилия Рябушинских вошла бы в анналы мировой истории
благодаря лишь одному Дмитрию Павловичу, все свои силы, талант и денежные средства отдавшему науке, став одним из известнейших в мире
специалистов в области аэродинамики.
«Richesse oblige» («Богатство обязывает»), — любил поговаривать
Павел Павлович в наставление младшим братьям. Степан Павлович был
известен в Москве как собиратель русских икон — его собрание сегодня
можно увидеть в Третьяконской галерее, там же хранится и собрание русской
живописи
XIX—XX
вв.,
переданное
галерее
Евфимией
Павловной
Рябушинской (в замужестве Носовой). На средства Степана Павловича была
воздвигнута старообрядческая церковь Покрова Святой Богородицы в
492
Москве, он оплатил стоимость кирпича для строительства нового здания
Московского археологического института. При участии В. П. Рябушинского
в конце 1906 г. было организовано Московское товарищество для издания
газет и книг.
Да и в целом, вопреки бытовавшему мнению о купеческом безвкусии,
Рябушинские были тонкими ценителями прекрасного, а интерьеры дома
Павла и Владимира Рябушин-ских и до сих пор воспроизводятся в
иллюстрированных альбомах как замечательные образцы прикладного
искусства.
После революции семья оказалась в эмиграции. В 40—50-х годах среди
звезд
русского
зарубежного
балета
блистала
Татьяна
Михайловна
Рябушинская, дочь Михаила Павловича.
Упомянув русский зарубежный балет, надо отметить, что к началу XX
в. русский балет занял ведущее место в мировом балетном искусстве.
Балетмейстеры-реформаторы А. А. Горский и М. М. Фокин выступили за
цельность
балетного
действия,
историческую
достоверность
стиля,
естественность пластики; они выдвинули в противовес эстетике балетного
академизма принцип живописности. Соавтором спектакля становился не
только композитор, но и художник. Балеты Горского и Фокина оформляли К.
А. Коровин, А. Я. Головин, А. Н. Венуа, Л. С. Бакет, Н. К. Рерих.
Балетмейстеры-реформаторы испытали влияние искусства А. Дункан —
пропагандистки «свободного» танца.
С 1909 г. в Париже начались гастроли русского балета — Русские
сезоны, организованные С. П. Дягилевым (1872—1929).
Этому предшествовала следующая история. В 1897 г. С. П. Дягилев
попробовал
свои
силы,
устроив
выставку
современных
русских
и
западноевропейских художников, а через два года решил преобразовать
искусство
казенной
сцены
в
качестве
чиновника
при
дирекции
императорских театров. Тогда же он стал редактором созданного при его
непосредственном участии журнала «Мир искусства», ставшего рупором
493
новейших течений в живописи. Идиллия длилась недолго. Мирискусники
слишком рьяно посягали на репертуар и на иерархические порядки
академических театров. Начальство придралось к случаю, и Дягилев был
уволен без права вернуться на государственную службу. С тех пор он упрямо
и дерзновенно соревновался с казенными театрами. Но главной была все же
положительная
часть
дягилевской
программы:
пропаганда
русского
искусства за пределами России. Дягилев начал ее в 1906 г. выставкой в
«Осеннем Салоне» Парижа. Он представил там историю русского
изобразительного искусства от древних икон до работ новейших живописцев
и скульпторов. В 1907 г. он познакомил столицу мира с русской музыкой. В
исторических концертах исполнялись отрывки из опер, симфонические
произведения
и
романсы
Глинки,
Римского-Корсакова,
Бородина,
Мусоргского, Чайковского, Рахманинова. Дирижировали Римский-Корсаков,
Глазунов, Рахманинов, Артур Никши. Пели Шаляпин, Касторский, Петренко,
Збруева, летом 1905 г. Дягилев показал французам «Бориса Годунова»
Мусоргского с Шаляпиным в роли Бориса. Избалованная публика «Грандопера» проявила неслыханный энтузиазм. И окрыленный успехом Дягилев
отважился на новое смелое предприятие.
В 1909 г. он дал первый сезон русского балета на сцене известного
парижского театра Шатле. Этот сезон открыл сокровища русского балета и
для французов, и для самих русских, молодой хореограф Михаил Фокин, к
которому осторожно приглядывалось начальство Мариинского театра, стал
автором всей программы. Оформили ее художники Бенуа, Бакст и Рерих.
Звездами первой величины стали петербургские танцовщицы и танцовщики
Анна Павлова, Тамара Карсавина, Вацлав Нижинский, Георгий Розай,
москвичи Вера Каралли, Софья Федорова, Михаил Мордкин. Они исполняли
одноактные балеты «Половецкие пляски» (2-е действие оперы А. П. Бородина «Князь Игорь»), «Павильон Армиды», «Сильфиды», «Клеопатра» (два
последних балета уже шли в Мариинском театре под названиями
«Шопениана» и «Египетские ночи»). На премьере был дан также
494
дивертисмент «Пир». Балетные спектакли увенчали грандиозную кампанию
русских сезонов, оттеснив все, остались постоянным и главным видом
зрелищ прославленной антрепризы. Дягилев мудро рассудил, что балет
способен быть лучшим проводником новых идей искусства: объединяя
музыку, живопись, пластический сплав пантомимы и танца, он понятен
зрителям любой страны. Каждый весенне-летний сезон приносил новые
балетные премьеры. В 1910 г. гвоздем программы стала «Жар-птица»
Стравинского и Фокина в декорациях Головина, в 1911 — их же «Петрушка»
по сценарию и в оформлении Бенуа. Дягилев расширил географию
гастролей: в 1911 г. труппа посетила Лондон. Он обновлял репертуар,
ревниво оберегая свою репутацию арбитра вкусов и создателя мод. За
потворство моде его упрекали. В этом была доля правды. Но не так просто
установить грань между модой и подлинно смелым в искусстве,
отражающим стремительный бег времени. Дягилева винили в жестокости, с
какой он отстранял героев первых триумфов ради новых союзников, чтобы
шагнуть с ними дальше. Враг какого бы то ни было застоя, он создавал
репутации и низвергал их в непрестанных поисках новых. Так он расстался с
Фокиным, разгадав ограниченность его творческой темы и перекрыл его
импрессионистскую хореодраму экспрессионизмом балетов Нижин-ского: в
сезонах 1912 и 1913 гг. Нижинский поставил «Послеполуденный отдых
фавна» и «Игры» на музыку Дебюсси, «Весну священную» Стравинского.
Потом Нижинского сменяли Мясин, Баланчин и готовился заступить на их
место Лифарь, а взамен сценической живописи мирискусников появились
декорации Пикассо, Матисса, Дерена и других крупных художников
новейших направлений. В 1914 г., когда началась первая мировая война,
связь дягилевцев с Россией прервалась. Тем не менее труппа называлась
«русский балет» до самой смерти ее основателя.
Двадцать лет балетной антрепризы Дягилева много значили для судеб
мировой хореографии. Балетный театр Западной Европы влачил жалкое
существование уже с конца XIX в. Он возродился в 1920-х годах в той или
495
иной зависимости от антрепризы Дягилева и связанных с ней деятелей
русского искусства. Беспокойный искатель больше не увидел родины. Он
умер в 1929 г. в Венеции. Сделанное им навсегда осталось в русской и
мировой культуре. Недаром в 1964 г. именем Дягилева названа улица в
центре Парижа. В хронике русского искусства это имя тоже занимает одно из
самых почетных мест.
Конец XIX в. ознаменовался рождением сценического реализма нового
типа. Оно было связано прежде всего с возникновением художественнообщедоступного театра. Реалистическая драматургия и, прежде всего
произведения Чехова и Горького, создала необходимую основу для этого. Театр К. Станиславского и В. Немировича-Данченко — Московский
Художественный театр (МХАТ), основанный ими в 1898 г., — стал одним из
центров художественного движения новой эпохи. Уже в ранних работах
Станиславского «О цензуре» (1905), «Начало сезона» (1907—1908), «Речь
труппе после прочтения «Синей птицы» (1907) намечаются принципы
обобщения реалистического искусства.
Драматургия пьес Чехова, Горького, Ибсена, Гамсуна и др., имевших
большой успех у зрителей, явилась источником формирования новых
принципов актерского искусства и режиссуры, новых приемов оформления
спектаклей. Все это оказывало большое влияние на деятельность режиссеров,
актеров других театров (В. Ф. Комиссаржевской, Е. Б. Вахтангова, частной
русской оперы).
Театр этой эпохи не остался в стороне от влияния символизма. В
начале нового столетия формировалась эстетика условного символистского
театра. Теоретическим манифестом нового направления в сценическом
искусстве явилась статья В. Я. Брюсова «Ненужная правда», направленная
против Художественного театра и его стремлений передать на сцене правду
жизни. Создание условного театра связано с деятельностью Мейерхольда
после ухода его из Художественного театра в 1902 г.
Режиссерское
искусство
В.
Э.
Мейерхольда
(в
театре
496
Комиссаржевской, в Александрийском театре), связанное с поэтикой
символизма, с принципами условного театра, и А. Я. Таирова (в
организованном им в 1914 г. Камерном театре), с его неприятием
натурализации, нередко сближалось с модернистскими тенденциями. В этот
период
возникает
ряд
экспериментальных
студий:
Студия
Ф.
Ф.
Комиссаржевской (1910), 1-я Студия МХАТ (1912) и Студия Е. Б. Вахтангова
(1913) в Москве, Студия Мейерхольда на Бородинской улице в Петрограде
(1914) и др. Много для театра сделали художники-мирискусники Сомов,
Бенуа, Лансере, Судейкин, Добужинский. Оформление ими спектаклей
превращалось
в
подлинный
праздник
красок,
масок,
метафор,
взаимодействия веков, событий, героев.
Одной из примечательных черт культуры «серебряного века» стали
поиски нового театра — его формы, средств выразительности, выхода к
«иным реальностям» XX в. Именно эта социокультурная эпоха дала миру
художников, чье наследие и сегодня питает искусство театра разных стран и
народов. К. Станиславский, В. Мейерхольд, Е. Вахтангов стояли у истока
этого процесса. Если с К. Станиславским связаны поиски углубленного
психологического
воплощения,
то
реализма,
В.
переживания
Мейерхольд
—
сверхзадачи
родоначальник
сценического
условного,
метафорического, обобщающего театра, где национальные традиции (театр
масок, балаган) сочетаются с символами, с экспрессивными конструкциями.
Театр как выразительное, зрелищное, радостное творчество характерно и для
поисков молодого Е. Вахтангова в 1911—1912 гг. Понимание потребностей
нового сценического искусства XX в. объединяет трех великих режиссеров
России, давших миру новый взгляд на театр, актера, зрителя.
В это же время возникает и другое искусство, которое не примыкает ни
к каким направлениям и не отличается глубиной, хотя и не лишено известной
художественной выразительности: романсы А. Н. Вертинского (1889—1957);
миниатюра О. И. Дымова (1878—1959); изысканные «поэты» И. Северянина
(1887—1941).
497
Появляются пока не привычные для русской общественности
музыкально-критические публикации Б. Ф. Асафьева, впоследствии одного
из теоретиков музыки — создателя русской музыковедческой школы.
В истории музыки почетное место заняли произведения С. И. Танеева,
А. Н. Скрябина, А. К. Глазунова, С. В. Рахманинова, А. Т. Гречанинова.
А. К. Глазунов — мастер крупной инструментальной формы,
написавший симфонии, камерные сочинения, а также балеты (в том числе
«Раймонда», 1897); С. И. Танеев — музыкант-мыслитель, стремившийся к
воплощению глубоких философских замыслов (кантаты «Иоанн Дамаскин»,
1884; «По прочтении псалма», 1915; опера «Орестея», 1894); А. К. Лядов —
тонкий художник-миниатюрист, автор разнообразных фортепьянных пьес и
оркестровых сочинений на народные темы и сюжеты («Восемь русских
народных песен для оркестра», 1906; «Баба Яга», 1904; «Кикимора», 1910). К
ним примыкают А. С. Аренский, Вс. С. Калинников, М. М. ИпполитовИванов, А. Т. Гречанинов, С. М. Ляпунов.
В русской музыкальной культуре начала XX в. проявляются новые
черты, связанные с освободительными мотивами в чаяниях русского
общества — «Кащей Бессмертный» (1901) и «Золотой петушок» (1907) Н. М.
Римского-Корсакова (1844— 1908). С. В. Рахманинов и А. Н. Скрябин —
наиболее крупные и характерные выразители этой эпохи в музыке.
Мировую славу русскому музыкальному театру принесли такие
выдающиеся певцы и артисты, как Ф. И. Шаляпин, Л. В. Собинов, А. В.
Нежданова и многие другие.
На рубеже второго десятилетия XX в. появляются сочинения И. Ф.
Стравинского и С. С. Прокофьева, стремившихся противопоставить
гипертрофированному эмоционализму позднеромантического искусства и
хрупкой утонченности модернистских течений здоровую простоту, силу,
энергию ритма. В дальнейшем их творческие пути сложились по-разному:
Стравинский уже в ранние годы связал свою деятельность с
зарубежной
музыкальной
жизнью
и
почти
полностью
отошел
от
498
национальных
традиций,
Прокофьев
стал
одним
из
виднейших
представителей советской музыки.
На авансцене истории русской культуры появляется новая звезда —
кино. Первые киносеансы состоялись в Москве и Петербурге в 1896 г. С 1908
г. появились русские кинофильмы О. О. Дранкова (Петербург), А. А.
Ханжонкова, И. Н. Ермольева (Москва) и др. В этом же 1908 г. была выпущена первая русская игровая картина «Стенька Разин». А к 1914 г. в стране
уже действовало около 30 отечественных фирм, выпустивших свыше 300
картин.
В «золотой фонд» тех лет вошли: «Дворянское гнездо» (1915 г. по И. С.
Тургеневу, режиссер В. Р. Гардин), «Наташа Ростова» (1915 г. по «Войне и
миру» Л. Н. Толстого, режиссеры В. Р. Гардин и Я. П. Протазанов), «Пиковая
дама» (1916 г. по А. С. Пушкину) и «Отец Сергий» (1918 г. по Л. Н. Толстому) — оба фильма режиссера Протазанова — и другие картины, близкие
реалистическим традициям русской литературы и театра. Наряду с
Протазановым, Гардиным, утверждавшими психологический реализм в кино,
и Е. Ф. Бауэром, поднявшим изобразительную культуру фильма, работали режиссеры П. И. Чардынин, А. Н. Уральский, Н. А. Салтыков и др. В их
картинах снимались «звезды» русского экрана: В. В. Холодная, И. И.
Мозжухин, В. А. Полонский, О. И. Преображенская.
Первые шаги делало документальное кино, показывая быт и хронику
жизни России. После Февральской революции 1917 г. возрос выпуск
хроникальных фильмов.
На рубеже XIX—XX вв. известные перемены в облик городов внес
стиль
«модерн»
функциональное
со
свойственным
назначение
жилых
ему
и
стремлением
подчеркнуть
общественных
зданий,
предполагавший использование фресок, мозаики, витражей, керамики,
скульптуры, новых конструкций и материалов. В наибольшей мере он
сказался в архитектуре особняков и дорогих доходных домов (работы Ф. О.
Шех-теля, Ф. И. Лидваля и др.).
499
Во второй половине 1900—1910-х годов эта прихотливая архитектура
приобретает большую строгость и рациональность, в облике построек
проявляется роль железобетонных конструкций (работы И. И. Рерберга и
др.). Параллельно с «модерном» (и отчасти с ним смыкается) существовало
течение, применявшее мотивы древнерусского зодчества (А. В. Щусев),
классицизма (И. А. Фомин), ренессанса (И. В. Жолтовский).
Особенностью неорусского стиля, ориентированного на древнерусское
и народное искусство, был контраст внешнего облика знания и его
назначения.
В Москве построено около 50 зданий по проектам Федора Осиповича
Шехтеля (1859—1926), среди известных зданий — здание Ярославского
вокзала и бывший особняк Рябушинского на ул. Качалова.
В 1915 г. у Соломенной сторожки (ныне улица Дубки) по проекту
академика Шехтеля был построен храм Николая Чудотворца. Средства на
строительство этой редкой по красоте деревянной церкви были собраны
солдатами — ополченцами 675-й Тульской пехотной дружины.
К сожалению, в советское время храм был разрушен.
В начале XX в. вместе с усиливающимися ретроспективными
наклонностями и мечтаниями об утраченном прошлом, представляющемся
идеализированно, наметились попытки не столько создать новый стиль,
сколько вернуться к старым образцам. В архитектуре этот период не
случайно совпадает с развитием неоклассицизма. Тонкие стилизации под
старину создавал, например, такой маститый архитектор, как И. В.
Жолтовский. Усадьба Липки во всех частях своей композиции, не говоря уже
об облике здания, вплоть до лестницы, опускающейся к пруду, и арочного
моста в парке, имитирует приемы XVIII в. И это буквальное повторение
старого — свидетельство конца усадебного строительства в России. Усадьба
изжила себя, в ее развитии не появляется ничего нового, она подлежит
только искусственной реставрации. Новое общество отвергло и попытки
таких реставраций.
500
Без преувеличения можно сказать, что к концу XIX в. русская
художественная культура в целом достигла высокой степени многообразия.
Живопись, музыка, эпический роман и изящная новелла — все эти роды и
жанры искусства обрели своих гениальных представителей в лице Сурикова
и Врубеля, Чайковского и Мусоргского, Толстого и Чехова. Возникла
насущная потребность в теоретическом и практическом объединении всей
сферы художественной деятельности. Попытка такого объединения на
основе мировоззренческого эстетизма была предпринята членами идейнохудожественной группировки, известной под названием «Мир искусства»
(годы издания соответствующего журнала 1899—1904).
На короткое время «Мир искусства» сплотил вокруг себя большинство
крупных художников тех лет — В. А. Серова, М. А. Врубеля, И. И. Левитана,
М. В. Нестерова, К. А. Сомова, Ф. А. Малявина и др. Идейными вождями
мирискусничества выступили редактор журнала С. Н. Дягилев и талантливый
художник и критик А. Н. Бенуа. В форме искусствоведческих статей, заметок
с выставок писали они о художественной жизни за рубежом и только изредка
— в форме философских рассуждений мирискусники пропагандировали
свою отнюдь не развитую во всех предпосылках и выводах, однако в главном
недвусмысленную программу.
Эстетика «Мира искусства» отчасти, как отмечалось, напоминает
взгляды деятелей «бесценного триумвирата» 50-х годов. Но «мирискусники»
были «интеллигентами конца века» и, опираясь на богатейшую историю
мирового,
прежде
всего
изобразительного,
искусства
имели
новые
философские авторитеты. Характерной чертой их программы явился идеал
всеобъемлющего художественного синтеза, основанного на историкокультурном ретроспективизме как выражении универсальности и свободы
личности творца. Эстетический смысл самого названия «Мир искусства» —
примирение всех направлений и школ, всех родов и жанров искусства, лишь
бы они служили красоте.
Эта мысль становилась ложной, когда мирискусники призывали к
501
единению романтизма и классицизма, реализма и символизма как
художественных
методов,
содержательное
различие
которых
они
предполагали снять во имя воспитания широкого вкуса. При этом не
принималось во внимание, что равноценные по эстетическому достоинству
таланты могут быть противоположны по идейному наполнению.
«Великая сила искусства заключается именно в том, что оно
самоцельно, самополезно и главное— свободно», — писал Дягилев.
Искусство не отягчалось здесь прямой жизне-строительной задачей,
выступая как самоценность и самоцель. Утонченное созерцание, стилизация
и гротеск были противопоставлены «благим пожеланиям» либерализма.
Русский эстетизм абсолютизировал своеобразие искусства, превратив его в
самодовлеющую художественно-игровую реальность. Природа, жизнь и
правда в искусстве, главными проповедниками которых Дягилев считал
Чернышевского, Раскина, Толстого, столь же односторонни, как и
вычурность, граничащая с галлюцинациями. Человеческая личность — вот,
по мнению Дягилева, единое светило, «озаряющее все горизонты и
примиряющее
все
разгоряченные
споры
этих...
фабрикаторов
художественных различий». Пытаясь вслед за Ницше «найти себя»,
мирискусники в конечном счете абсолютизировали личность творца.
Художественную теорию и практику «Мира искусства», нельзя
оценить однозначно. В условиях кризиса передвижничества и салонного
академизма конца века «Мир искусства» двинул вперед русскую живопись,
скульптуру, декоративно-прикладное искусство.
Желание противопоставить антихудожественности окружающей жизни
эстетический идеал вдохновляло членов «Мира искусства». Они создали
особый тип лирического исторического пейзажа (А. Н. Бенуа, К. А. Сомов, Е.
Е. Лансере), способствовали подъему искусства гравюры (А. П. ОстроумоваЛебедева), книжной графики (А. Н. Бенуа, И. Я. Билибин), театральной
живописи (А. Я. Головин, Л. С. Бакст). Но в созданный ими иллюзорный мир
эстетической независимости от социальной жизни, опорой которому
502
служили художественные ценности прошлого, вторгалось и прямое воздействие современной реальности, о чем свидетельствуют урбанистические
работы М. В. Добужинского.
В 1910-е годы в творчестве ряда мирискусников (3. Е. Серебрякова и
др.) проступают тенденции неоклассицизма. В скульптуре на смену веяниям
импрессионизма (П. П. Трубецкой, ряд работ Н. А. Андреева) приходят
поиски пластической цельности образа (А. Т. Матвеев), нередко с претворением античных и фольклорных мотивов (С. Т. Коненков).
Несмотря на неудавшуюся попытку мирискусников объединить все
разнородные течения в искусстве, их множество свидетельствует о
необычайно оживленной атмосфере духовных поисков в конце XIX —
начале XX в., не случайно названным «серебряным веком», истинном
плюрализме мнений и культурологических теорий.
«Серебряный век» — это сложный, противоречивый взлет, каких очень
мало в мировой культуре. Здесь и религиозно-философские искания, и новый
тип человека, стремящегося к внутренней свободе духа, и становление
либерально-государственной традиции установок на эволюции и реформы.
Здесь начало философии ненасилия, создание культурной ауры нового типа.
И приходится только сожалеть о том, что все это, в основном, оказалось вне
России — в эмиграции.
В эмиграции полагали, что они унесли Россию с собой, считая себя и
только себя ее хранителями.
Культура Русского Зарубежья — это особая тема для исследования. К
тому же русская эмиграция имеет многовековую историю. Еще в XVI в.
князь Андрей Курбский вынужден был бежать в Литву и оттуда
полемизировал с Иваном Грозным. Вынужден был уехать с родины и
продолжать свою просветительскую деятельность за рубежом и русский
первопечатник Иван Федоров. Многочисленна была русская эмиграция в
XIX в. Жили и творили за рубежом А. И. Герцен, Н. П. Огарев, М. А.
Бакунин, Л. И. Мечников, П. Л. Лавров и многие другие русские деятели,
503
боровшиеся с царским самодержавием. Но и не только боровшиеся. Большую
часть жизни прожил за рубежом великий русский писатель И. С. Тургенев,
очень многие выдающиеся русские художники творили за рубежом,
оставаясь именно русскими художниками.
Но явлением особого рода, массовым исходом русской интеллигенции
за рубеж явилась эмиграция, вызванная революцией 1917 г. После
Октябрьской революции, в ходе гражданской войны из России уехало свыше
полутора миллионов человек, главным образом людей интеллектуального
труда. В 1922 г. за рубеж были насильственно высланы как «потенциальные
друзья
возможных
врагов
советской
власти»
свыше 160
наиболее
выдающихся русских философов, ученых, инженеров, агрономов, среди
которых были ректоры и проректоры Московского и Петроградского
университетов,
декан
математического
факультета
Московского
университета, хранитель музея Л. Н. Толстого и бывший его личный
секретарь В. Ф. Булгаков и другие известные представители русской интеллектуальной
экспедиционных
элиты.
За
корпуса,
рубежом
также
посланных
во
остались
время
два
войны
русских
царским
правительством на помощь союзникам во Францию и в Салоники (Греция).
Всего вне пределов образованного в 1922 г. СССР оказалось около 10 млн
русских.
После революции в эмиграции оказались почти все известные русские
писатели и поэты: Аркадий Аверченко, Г. В. Адамович, Ю. И. Айхенвальд,
М. А. Алданов (Ландау), Дон Аминадо (Аминад Петрович Шполянский),
Леонид Андреев, М. П. Арцыбашев, Константин Бальмонт, Н. Н. Берберова,
П. Д. Боборыкин, И. А. Бунин, Давид Бурлюк, Зинаида Гиппиус, Максим
Горький (А. М. Пешков), Б. К. Зайцев, Вячеслав Иванов, А. С. Изгоев, А. И.
Куприн, Д. С. Мережковский, Н. М. Минский, И. В. Одоевцева, М. А.
Осоргин (Ильин), А. М. Ремизов, Игорь Северянин (И. В. Лотарев), А. Н.
Толстой, Н. А. Тэффи (Лохвицкая), Владислав Ходасевич, Марина Цветаева,
Саша Черный (А. М. Гликберг), И. С. Шмелев, О. Дымов, А. Н. Каменский,
504
И. Наживин, И. Д. Сургучев, Борис Пантелеймонов, Е. И. Чириков, С.
Юшкевич, А. В. Амфитеатров и многие другие. Из них возвратились на
родину только А. Н. Толстой (в 1923 г.), Максим Горький (в 1931 г.), А. И.
Куприн (в 1937 г., за год до смерти) и Марина Цветаева (в 1939 г., а уже в
1941 г. она покончила с собой). В 1932 г. уехал в эмиграцию Евгений
Замятин.
Многие очень тяжело переживали эмиграцию. Художественное
творчество во многом определяется эмоциональным настроем, совершается
по вдохновению, и для многих русских писателей, поэтов, композиторов,
оказавшихся вне родины, эмиграция обернулась настоящей трагедией.
Если представители исполнительского мастерства, в частности солисты
балета,
музыканты-исполнители,
а
также
художники,
скульпторы,
архитекторы, еще смогли как-то адаптироваться к эмигрантской жизни, то
для художника слова, музыкантов-композиторов этот процесс привыкания к
неродной среде проходил более мучительно.
И тем не менее, испытывая глубокую ностальгию, подавляющее
большинство русских писателей активно продолжали свою деятельность,
создав целый пласт литературы Русского Зарубежья. Всего в зарубежной
России за первые полвека массовой эмиграции (1920—1970) на русском
языке вышло около десяти тысяч книг. Так, И. А. Бунин написал в эмиграции
более семи книг, романов и новелл и получил за свое литературное
творчество в 1933 г. Нобелевскую премию.
В
европейских
столицах
организуются
литературные
центры,
издательства, выходят многочисленные газеты и журналы. Среди множества
эмигрантских издательств (их было в зарубежье более ста) следует выделить
ИМКА-ПРЕСС в Париже, которое помимо художественной литературы
издало почти все вышедшие за рубежом крупные работы русских мыслителей. По объему выпущенной на русском языке литературы по русской
философии ему, пожалуй, нет равных даже на территории бывшего СССР.
Можно отметить еще Издательство имени Чехова в Нью-Йорке, которое
505
активную издательскую деятельность вело несколько лет в послевоенный
период, а также издательство «Посев», наиболее значительное в последние
десятилетия. В 1920 г., например, возникло 138 русских газет, в 1921 г. —
112, а в 1922 г. — 109. Наиболее знаменитыми были парижские «Последние
новости», «Общее дело», «Возрождение» (1925—1940), берлинская газета
«Руль» (1920—1931), рижская «Сегодня», варшавская «За свободу»; «Грани»
(Франкфурт-на-Майне), кроме того, эсеровские еженедельники «Дни»,
«Россия», «Россия и славянство», все в Париже. Из литературных журналов
следует назвать «Грядущую Россию» (Париж), «Русскую мысль» (София—
Прага—Париж, 1921—1927), которая, по замыслу ее редактора П. В. Струве,
должна была продолжать жизнь дореволюционного журнала «Путь», издававшегося с 1925 г. Н. А. Бердяевым, «Вестник РСХД» и «Современные
записки»
(Париж,
1920—1940).
Семьдесят
томов
этого
журнала
представляют едва ли не всю литературу первой эмиграции — произведения
Бунина,
Куприна,
Шмелева,
Зайцева,
Набокова-Сирина,
Ходасевича,
Цветаевой и др.
Одновременно создаются издательства — 3. И. Гржебина, «Слово»,
«Геликон», «Мысль» (все Берлин), «Пламя» (Прага), «Русская земля»,
«Современные записки», «Возрождение» (Париж), «Библиофия» (Ревель),
«Русская библиотека» (Белград), «Северные огни» (Стокгольм), «Россия—
Болгария» (София), «Грамату драугс» (Рига) и многие другие.
С 1942 г., после исхода значительной части эмиграции за океан, в НьюЙорке начинает выходить литературно-художественный «Новый журнал»
(существует и поныне) и из Мюнхена в 1970 г. в Нью-Йорк переводится
литературный альманах «Мосты». А всего за рубежом России до 1970 г.
выходило 2230 журналов и газет.
Особо, пожалуй, надо остановиться на упомянутой здесь газете
«Последние новости» и ее редакторе, также упоминавшемся ранее,
Милюкове Павле Николаевиче.
Редактором этой газеты Милюков стал с марта 1921 г. Газета явилась
506
делом его жизни, он превратил ее в наиболее читаемый печатный орган
российской эмиграции. Эмигрантский поэт Дон Аминадо (Аминад Петрович
Шполянский) так характеризовал отношение к газете в Русском Зарубежье:
«Число поклонников росло постепенно, число врагов увеличивалось с
каждым днем, а количество читателей достигло поистине легендарных — для
эмиграции — цифр, ненавидели, но запоем читали». Такое отношение к
Милюкову и его газете объяснялось тем, что свою цель Милюков видел в
том, чтобы преодолеть остатки идеологии белого движения, вести
пропаганду против попыток возобновить вооруженную борьбу против
Советской России.
В Париже Милюков вынужден был первое время жить на чужой,
полуконспиративной квартире, скрываясь от покушений на его жизнь со
стороны террористов и правомонархистских организаций. Но покушение
произошло, когда он по приглашению своего давнего соратника по партии В.
Д. Набокова (отца писателя Владимира Набокова) приехал в Берлин для
чтения лекций. Во время выступления в берлинском лекционном зале в
оратора стреляли правые монархисты Таборицкий и Шабельский-Борге, и
мужественно
заслонивший
его
собой
Набоков
погиб
от
пули,
предназначенной Милюкову.
Милюков и его «Последние новости» играли руководящую роль в
жизни эмиграции, объединяли вокруг себя лучшие литературные и
публицистические силы Русского Зарубежья. Достаточно назвать имена тех,
чьи произведения регулярно появлялись на страницах газеты: И. А. Бунин,
М. И. Цветаева, В. В. Набоков (Сирин), М. А. Алданов, Саша Черный, В. Ф.
Ходасевич, Д. Д. Бальмонт, А. М. Ремизов, Н. А. Тэффи, Б. К. Зайцев, Н. Н.
Берберова, Г. В. Иванов, И. В. Одоевцева, Аминадо, А. Н. Бенуа, С. М.
Волконский, Е. Д. Кускова, С. Н. Прокопович и многие другие.
Когда в 1929 г. П. Н. Милюкову исполнилось 70 лет, в Париже было
устроено грандиозное чествование юбиляра.
«Связать прошлое с настоящим — такова была задача всей моей
507
политической деятельности. Историк во мне всегда влиял на политика», —
как-то в одной из своих статей отметил Милюков.
Павел
Николаевич
Милюков
был
первым
профессиональным
историком, начавшим писать историю российской революции 1917 г.
«Разрушились целые классы, оборвалась традиция культурного слоя,
но народ перешел в новую жизнь, обогащенной запасом нового опыта...»
Хотя в «Истории» громко звучит тема о предательстве и немецких
деньгах», благодаря которым большевики могли постичь своих целей, в этой
книге и в изданной в 1926 г. совой, двухтомной «России на переломе»
(истории гражданкой войны) Ленин и его помощники изображены людьми
ильными, волевыми и умными.
В ответ на призывы белогвардейцев против советской власти на
Дальнем Востоке Милюков твердо заявил, что становиться «на другую
сторону баррикад было бы для нас преступно. Россия была, есть и будет».
Победа советских войск под Сталинградом стала его последней
радостью. Тогда Милюков написал свою знаменитую гатью «Правда о
большевизме». Он начал работу над ней, видимо, еще весной 1942 г., когда
писал Осоргину: «Своей богине», истории, я, конечно, не изменяю и только
недавно принес ей большую жертву, «прощая непростимое». Видимо,
имеется в виду изменение отношения Милюкова к совет-кому строю,
признание его достижений.
Эта статья — последнее в жизни, что он написал, — была ГИMHOM
«боевой мощи Красной Армии». Статью «Правда о большевизме» тайно
печатали
на
ротаторе,
делали
машинописные
копии
и
подпольно
распространяли среди русских эмигрантов. Эта статья внесла немалую лепту
в вовлечение многиx из них в движение Сопротивления.
Так русская культура через эмигрантскую литературу помчала
всемирную известность и влияние, ибо большая часть как и статей,
опубликованная первоначально на русском языке, переводилась затем и
издавалась на других европейских языках.
508
За рубежом после революции оказались и очень многие вдающиеся
музыкальные деятели: композиторы, дирижеры, пианисты, скрипачи,
виолончелисты, оперные певцы, танцовщики... Назовем наиболее известных:
композиторы , К. Глазунов, А. Т. Гречанинов, С. С. Прокофьев, С. В.
Рахманинов, И. Ф. Стравинский, Н. Н. Черепнин; пианисты В. Горовиц, А.
Браиловский, А. Боровский, Б. Маркевич, Н. Орлов, А. Черепнин, Ирина
Эпери; виолончелист Г. Пятигорский, ведущие русские артисты балета Анна
Павлова, В. Ф. Нижинский, В. Коралли, М. Кшесинская, А. Данилова во
главе с С. П. Дягилевым, Г. М. Баланчиным (Баланчивадзе) и Л. М. Лифарем;
ну и конечно Ф. И. Шаляпин.
Наибольшим влиянием на Западе пользовался Игорь Федорович
Стравинский, который в период между двумя мировыми войнами был
непререкаемым арбитром в музыкальном мире, внес целый ряд нововведений
в музыку. Исключительным успехом пользовались концерты С. В.
Рахманинова, который в эмиграции проявил себя больше как пианист, чем
как композитор. Зато С. С. Прокофьев именно в эмиграции проявил свой
композиторский дар, создав за 15 лет эмиграции (в 1933 г. он вернулся на
родину) знаменитую оперу «Любовь к трем апельсинам», 3 балета, 2
симфонии, 3 концерта для фортепьяно с оркестром и другие произведения. Н.
Н. Черепнин в эмиграции тоже активно сочинял, будучи одно время также и
директором Русской консерватории в Париже.
Триумфально выступал за рубежом и Федор Иванович Шаляпин. Он
страстно мечтал петь на Родине, но не мог смириться с господством в
искусстве большевистских чиновников и, несмотря на неоднократные
приглашения вернуться на родину, так и не поехал в Союз. Успешно
выступали с концертами и Александр Вертинский, и Вадим Козин, и другие
певцы.
Музыкальным явлением особого рода стало русское хоровое искусство,
завоевавшее признание во всем мире. В эмиграции были созданы хор
Донских казаков, хоры под руководством С. Жарова и под руководством Н.
509
Кострюкова, хор имени атамана Платова и др. Концерты хоровой музыки
собирали огромные аудитории. Но что удивительно, под влиянием русской
хоровой музыки во Франции, Германии, Австралии стали создаваться хоры,
состоявшие
почти
целиком
из
иностранцев,
исполнявшие
русскую
музыкальную программу, включавшую как церковную, так и светскую
музыку.
Основной поток эмигрантов вместе с остатками армии Врангеля из
Крыма прибыл в Константинополь (ныне Стамбул), и оттуда русские
перебрались затем в Софию, Белград, Прагу, Париж. Эмигранты из
Петрограда и Москвы осели главным образом в Берлине, Праге, а также в
странах Прибалтики. Большая колония русских оказалась на территории
Китая в Харбине, откуда часть эмигрантов переехала затем в США в
Австралию. Русская эмиграция в перерыве между двумя мировыми войнами
была сосредоточена в основном в европейских странах, преимущественно во
Франции.
Главным центром русской эмиграции к середине 20-х годов стал
Париж, где обосновалось единственное признанное западными странами
русское правительство, сформированное еще в Крыму Врангелем, в котором
министром иностранных дел был известный русский философ, экономист и
политолог П. Б. Струве. Будучи официально признанным представителем
русских за рубежом, П. Б. Струве , много сделал для оказания помощи
русским эмигрантам, i положение большинства которых за рубежом было
весьма 1 бедственным.
Культурная и особенно литературная деятельность русской эмиграции
во Франции была огромна. Там существовало 57 литературных клубов и
обществ, 73 журнала и газеты (литературные или уделяющие большое место
литературе), 48 театральных трупп, студий или обществ, 108 издателей. Они
свидетельствуют об оживленной литературной жизни, что подтверждает
хроника русской литературной жизни во Франции, в частности в Париже.
Нет ни одной недели, даже часто ни одного дня, которые проходили бы без
510
конференций, лекций, вечеринок, без чтений и бесед и т. п.
Во Франции оказалась многочисленная русская эмиграция во всем
своем многообразии. В самом Париже создались настоящие русские
кварталы, социально дифференцированные, со своими литературными
центрами. Таким образом, писатели и театралы имели свою публику, им не
было необходимости завоевывать публику.
Уместно отметить, что само понятие «эмигрант» сложилось не сразу:
оно появилось не ранее 1923 г. и установилось около 1925 г. В первые
послевоенные годы все русские на Западе верили в немедленное крушение
революционного режима. Они ждали и готовились к возвращению в Россию.
Так в Париже продолжали жить Петроград и Москва. Прежние литературные
кафе, клубы были перенесены в Париж, иногда даже с их старыми
названиями: «Медведь», «Летучая мышь» и т. д. Литераторы собирались в
тех же салонах, присутствовали на тех же спектаклях, обсуждали игру тех же
трупп, например Московского Художественного театра. В самом деле, в ней
участвовала масса русской молодежи, из которой предполагали подготовить
кадры
для
завтрашней
России.
Так
как
все
были
уверены,
что
большевистский интернационализм означает разрушение национальных
ценностей, эмигранты направляли все усилия на распространение национальной литературы и истории, на поддержание «русского духа».
Русские поэты за рубежом противопоставили царившим в Советской
России в 20-е годы футуристам, имажинистам,
«ничевокам» и другим
«левым» литературным течениям неоклассицизм, связь с «золотым веком»
русской поэзии и акмеизм, т. е. ясность и «вещность» языка. Вл. Ходасевич
писал в ] 1923 г.:
И пред твоими слабыми сынами
Еще порой гордиться я могу.
Что сей язык, завещанный веками,
Любовней и ревнивей берегу.
511
Русские эмигранты послереволюционной поры делали все возможное
для сохранения русской культуры, для воспитания молодого поколения в
духе русских национальных традиций. Для этого во многих европейских
столицах были созданы русские школы и высшие учебные заведения, научные учреждения, книжные издательства, издавались русские газеты,
журналы, альманахи, для детей организовывались летние лагеря, летние
школы, собирались съезды русской молодежи. Большую просветительскую
работу
вела
русская
православная
церковь
за
рубежом,
под
покровительством которой, в частности, действовало Русское студенческое
христианское движение (РСХД). Научные институты были созданы в
Берлине и Белграде, учебные — в Париже, Праге, Харбине. Например, в
Париже с 1920 по 1925 г. были образованы: в 1920 г. — Русский
политехнический институт, в 1921 г. — Русское отделение при Парижском
университете. Народный университет. Русская политехническая школа,
преобразованная в 1931 г. в Высший технический институт, в 1925 г. —
Высшая
школа
социальных,
политических
и
юридических
наук,
преобразованная затем во Франко-русский институт. Были созданы также
Православный богословский институт, Русская консерватория им. С.
Рахманинова, Коммерческий институт. В Праге под покровительством
Карлова университета в 1922 г. проф. П. И. Новгородцевым был образован
русский юридический факультет, просуществовавший до 1929 г., с 1922 по
1926 г. функционировал русский Педагогический институт им. Я. А.
Коменского, более 10 лет действовали курсы техников путей сообщения,
были созданы также Институт сельскохозяйственной кооперации, Институт
коммерческих знаний, Русский народный свободный университет, который с
1928 г. издавал «Научные труды». В Харбине с 1920 г. действовали
экономическо-юридические курсы, преобразованные затем в юридический
факультет, политехнический техникум, преобразованный в Политехнический
институт, Институт восточных и коммерческих наук. Педагогический
институт. Высшая богословская школа и Высшая медицинская школа.
512
Благодаря большой просветительской работе русская эмиграция
сохраняла свой национальный характер, а дети эмигрантов, покинувшие
родину в малом возрасте, получали образование на родном языке и не
порывали связи с русской культурой, а продолжали развивать ее даже в
условиях полного отрыва от родной почвы.
Видимо, особо в этом плане следует отметить роль французского
университета. До 20-х годов изучение всего русского было мало развито во
Франции. Благодаря солидарности, царящей в университетах, русские
профессора получили кафедры во французских высших учебных заведениях.
Они преподавали по своей специальности, которая необязательно была
русской (так, например, в Сорбонне романскую философию преподавал
русский), но ввели в преподавание русскую цивилизацию, классическую и
даже современную литературу либо на русском, либо на французском языке.
В университетах основывались и развивались франко-русские общества.
Здесь создалась солидная основа для глубокого, долговечного влияния на
жизнь французской интеллигенции.
Особое место в самой русской эмиграции занимали многочисленные
русские евреи. Они располагали прочными связями с предыдущей
эмиграцией (1904—1905), которая уже заняла прочное место во французских
издательствах, журналах и газетах, широко проникали во французскую
среду, главным образом в университет и литературу. Многие даже приняли
французское подданство. Так они образовали мост между русской и
французской литературой. В большинстве случаев они распространяли во
Франции не только классическую, но и современную советскую литературу.
Заслуживают внимание также связи между русской молодежью и
французскими модернистами, художниками и поэтами, дадаистами и
прочими течениями. Уже в 1922 г. собирались вместе молодые русские
поэты и будущие крупные сюрреалисты.
Вокруг этой среды вырастала в младшем поколении литература на
русском языке на основании французского опыта, которая сама по себе могла
513
бы быть интересным предметом изучения. Некоторые молодые писатели
стали писать на французском языке: Elsa Triolet, Joseph Kassel и др. Типичен
случай с Владимиром Познером: вначале русский поэт, активный член
кружков молодых поэтов-модернистов с 1922 г., в 1929 г. он издает на
французском языке панораму и антологию молодой русской литературы,
уделяя главное место советской молодежи. Ставший прозаиком —
очеркистом и романистом, — он с тех пор издается на французском языке.
Он даже стал коммунистом, но это, может быть, менее типично или является
типичным исключением.
Связи между русскими и французскими писателями не были
органическими, они носили скорее светский, случайный характер. Лишь в
1929 г. был основан франко-русский кружок, где писатели регулярно
встречались. Но на этих встречах можно было видеть только крайне правых
французских писателей (кроме Мальро), беседы и споры носили чисто академический
характер.
Благодаря
наличию
некоторых
превосходных
переводчиков (как Н. Mongault), литераторов, свободно говорящих на обоих
языках (русский Борис Шлезер, француз Paraus), и объективному положению
некоторые издательства стали специализироваться в издании русских книг.
Самое главное WRF (поглотившие la Pleiade, Rossard и Kra) стало чем-то
вроде центрального издательства русской литературы для французов. Таким
образом, 20-е годы во Франции были периодом распространения русской
литературы, в особенности классической.
Русское влияние отразилось на французской литературе 30-х годов: с
одной стороны, появились романтические произведения без интриги, с
другой стороны, начались поиски новых форм романа, отвечающих новой
проблематике: и в самом деле, роман 30-х годов становится философским и
выражает поиски смысла жизни. Такими являются некоторые из самых
лучших произведений этой эпохи: роман Мальро «Le sang noir» («Черная
кровь») и т. п. Русское влияние на них очевидно. Изучение этого влияния —
сложный вопрос, который еще предстоит решать.
514
Подавляющее большинство писателей, поэтов, композиторов не
ассимилировалось в стране, их приютившей, все они оставались глубоко
русскими, и все их творения без всякой скидки являются творениями
подлинно русской культуры.
О вкладе в русскую культуру вряд ли стоит говорить в отношении тех
русских писателей, которые успешно писали на иностранных языках,
особенно тех, кто попал в эмиграцию в молодом возрасте, например Артур
Адамов, Владимир Волков, Яков Горбов, Зоя Ольденбург, Ирина Немировская и др. Наибольшую известность из них получили В. В. Набоков, который
уже в зрелом возрасте перешел на английский язык и завоевал популярность
среди
англоязычных
читателей
(один
из
критиков
назвал
его
«своеобразнейшим и ошеломляющим гением»), Лев Тарасов (писавший под
псевдонимом Анри Труайя), Иосиф Кессель, княгиня 3. А. Шаховская
(псевдоним — Жак Круазэ), Бабавнуков (псевдоним — Эммануэль Вова).
Лев Тарасов и Иосиф Кессель за свою литературную деятельность
удостоились быть избранными в число «бессмертных», т. е. в члены
Французской академии. Анри Труайя (Тарасов) прославился, в частности,
прекрасными литературными монографиями о русских писателях — А. С.
Пушкине, М. Ю. Лермонтове, Ф. М. Достоевском, Л. Н. Толстом.
Большую роль в организации религиозной жизни за рубежом играла не
только русская православная церковь за рубежом, как таковая, но и
Православный богословский институт в Париже, профессорами которого
были С. Н. Булгаков, Л. А. Зандер, В. В. Зеньковский, В. Н. Ильин, Г. П.
Федотов, Г. В. Флоровский. С лекциями по философии неоднократно
выступал в этом институте С. Л. Франк.
Нельзя оставить без внимания и роль театра. Превосходство русских
трупп над французскими было очевидным. В Париже ставили множество
русских пьес — играли парижские эмигранты-гастролеры (например,
парижский МХАТ) или же советские труппы. Невозможно недооценивать
благотворную роль таких людей, как Титоева. Французские театры включили
515
в свой репертуар пьесы русских классиков и современных авторов России.
В Париже в 1927 г. был открыт Русский интимный театр, а также
Зарубежный камерный театр и Театр комедии и драмы, в 1935 г. возник
Театр русской драмы. Русские театры были основаны также в Лондоне,
других городах Европы и на Дальнем Востоке. Из наиболее известных
актеров можно назвать имена Михаила Чехова, И. И. Мозжухина, Е. Н.
Рощиной-Инсаровой (гр. Игнатьева), В. М. Греча, П. А. Павлова, А. А.
Вырубова. Из теоретиков театра и режиссеров следует выделить Николая
Николаевича
Евреинова,
оказавшего
большое
влияние
на
западноевропейский театральный мир, а также Федора Федоровича
Комиссаржевского (брата Веры Комиссар-жевской, знаменитой русской
актрисы). Многие исследователи театра сравнивают их театральные
постановки и теоретические труды о театре с работами К. С. Станиславского,
Евгения Вахтангова, Всеволода Мейерхольда и А. Я. Таирова.
В послереволюционной эмиграции оказалась также и большая группа
русских актеров и театральных деятелей, которая организовала несколько
русских театральных трупп, дававших спектакли по всему миру. Русский
театр, и не только балетный и оперный, но и драматический, оказал очень
большое влияние на развитие мирового сценического искусства32.
В 20-е годы в европейских странах давала спектакли так называемая
«Пражская группа», состоявшая в основном из артистов Московского
Художественного театра.
В 1923 г. в Берлине был основан Русский романтический театр.
Русский Берлин в начале 20-х годов сохранял известную связь с
метрополией.
Там
выходила
просоветская
газета
«Новый
мир»,
сменовеховская «Накануне», а также крити-ко-библиографический журнал
«Русская книга» (С 1922 г. «Новая русская книга») под редакцией А. С.
Ященко. В Берлине некоторые писатели жили на положении «полуэмигрантов» (Андрей Белый, Р. Гуль, В. Ходасевич, В. Шкловский, И. Эренбург и
др.). Через Берлин на родину вернулся ряд писателей, в том числе (в 1923 г.)
516
А. Н. Толстой. С другой стороны, большинство эмиграции сохраняло
непримиримость позиции в отношении к советской власти.
Особым успехом пользовался за рубежом русский балет. Еще с 1907 г.
С. П. Дягилев организовал ежегодные выступления за рубежом русских
артистов — так называемые Русские сезоны за границей. После революции
ведущие артисты балета Анна Павлова, В. Ф. Нижинский и др. на родину не
возвратились и перешли на положение эмигрантов. Их выступления за
рубежом закрепили славу русского балета как исключительного явления в
искусстве. После смерти С. П. Дягилева в 1929 г. его «наследником» стал
Сергей Михайлович Лифарь, который продолжил традиции русского балета,
создавая не только спектакли, но и теоретические работы. Им, в частности,
написан очерк о вкладе русских в развитие мирового балетного искусства.
Воздействие
русского
балета
не
ограничивалось
балетными
спектаклями. Во всех больших городах мира русскими артистами балета
были открыты балетные школы и студии, в которых искусство русского
балета передавалось иностранным ученикам. Среди руководителей этих
школ и студий были такие знаменитые артисты балета, как Кшесинская,
Коралли, Корсавина, Преображенская, Балашова, Егорова и др. И наконец,
русскими деятелями балета была создана наука о танце — хореология,
принятая в один из старейших университетов Европы — Сорбонну, где С. М.
Лифарь получил кафедру и читал лекции по балету. В своем очерке С. М. Лифарь пишет: «Мы, русская эмиграция, несмотря на все наши мытарства,
лишения и испытания, горе и радости, в течение полувека своим трудом,
своей энергией и своей духовной крепостью внесли много славных страниц в
историю и развитие мировой культуры». «Мы с гордостью утверждаем, что
мировой балет всей первой половины XX века есть создание балетных сил
русской эмиграции»63.
Особенно большой вклад в русскую и мировую культуру внесли
представители изобразительного искусства.
После революции за рубежом оказалось несколько сот выдающихся
517
русских
художников,
скульпторов,
архитекторов.
В
современных
художественных музеях и в частных коллекциях за рубежом находятся
сейчас сотни тысяч картин, скульптур, рисунков, выполненных русскими
художниками за рубежом и представляющих величайшую художественную
ценность. Вклад их в мировую культуру оценить просто невозможно из-за
его огромности. Достаточно назвать только некоторые имена, чтобы реально
себе
представить
значение
их
творчества
для
развития
мирового
изобразительного искусства. Это в первую очередь, конечно, Николай
Константинович Рерих, которому в Нью-Йорке посвящен целый музей. Не
только картины, но и его общественная деятельность имеют огромное
значение. Именно он явился автором проекта международного соглашения
об охране памятников культуры во время войны, получившего имя «Пакт
Рериха», благодаря которому англо-американская авиация не тронула в
Европе древних соборов во время бомбардировок. Мировую известность
получило творчество династии Бенуа. Среди трех братьев Бенуа особенно
выделялся Александр Николаевич, полотна которого пользовались огромным
вниманием, он же стал и наиболее известным театральным художником.
Вообще среди русских художников было очень много талантливых
театральных художников, декораторов, например Л. С. Бакст, Б. К.
Билинский, К. А. Коровина, А. Б. Серебряков и многие другие. Русские
художники-абстракционисты оказали значительное влияние на западное
искусство, особенно В. Кандинский, А. Ланской, С. Поляков, каждый из
которых отличался своим стилем. Не меньшую известность получили и
жанрист Филипп Малявин, один из столпов модернизма Марк Шагал,
портретист-импрессионист Николай Милиотти и многие другие. Огромный
вклад внесли русские художники-иллюстраторы в совершенствование
искусства оформления книг, среди них можно назвать такие известные имена, как И. Я. Билибин, М. В. Добужинский, С. В. Жуковский, Л. В. Зак.
Уникальную работу провел за рубежом Н. Н. Лохов, который создал
замечательную коллекцию копий шедевров итальянского искусства и фресок
518
итальянских церквей, предназначавшуюся для России. К сожалению,
Советская Россия отказалась принять эту коллекцию, и он передал свои
полотна в Пенсильванский музей в США.
Чтобы представить себе влияние, каким пользовались русские
художники
за
рубежом,
достаточно
сказать,
что,
например,
на
Международной выставке в Брюсселе в 1928 г. были представлены своим
творчеством 38 русских художников, скульпторов и архитекторов, а на
выставке в Париже в 1932 г. — 67 человек.
Многие
павильоны
на
международных
выставках
были
спроектированы и построены русскими архитекторами, в том числе и
знаменитый Атомиум в Брюсселе.
Не прекращается влияние русских художников зарубежной России на
современное искусство и в настоящее время. За рубежом уже в последние
десятилетия оказались такие всемирно известные художники, как Михаил
Шемякин, Лев Збарский, Эрнст Неизвестный, Виталий Комар, Александр
Меламид и др.
Чрезвычайно
велика
роль
русских
эмигрантов
в
мировом
кинематографе, где им приходилось порой работать под псевдонимами. Ю.
П. Анненков в своем исследовании отмечает, что целый ряд мировых
кинематографических шедевров, созданных в 1918—1945 гг., должны бы
называться русскими, а не французскими или американскими, ибо русские в
их создании играли решающую роль, участвуя там в качестве и сценаристов,
и постановщиков, и антрепренеров, и актеров, и операторов, и композиторов,
и декораторов, костюмеров, гримировщиков, хореографов и т. д. К
сожалению, суровые условия эмиграции и невозможность отстаивать свои
творческие права привели к тому, что участие русских в мировой
кинематографии принесло славу лишь странам, где снимались кинокартины,
но отнюдь не славу русской культуре. Что касается естественных наук, то за
рубежом оказались представители практически всех научных направлений.
Авторитет эмигрировавших русских ученых в мировом научном
519
сообществе был столь высок, что многие из них стали возглавлять кафедры в
западноевропейских университетах, научные лаборатории и отделы в
научных учреждениях, обсерватории, были избраны членами многих
академий. Например, византолог А. Н. Грабар был избран членом Австрийской, Болгарской, Великобританской, Датской, Норвежской, Сербской и
Американской академий, его брат П. Н. Грабар стал членом Французской
медицинской академии, специалист по дальневосточным литературам проф.
С. Г. Елисеев был избран членом-корреспондентом Французской академии
наук.
Наиболее
крупным
научным
центром,
где
работало
большое
количество русских ученых, был Пастеровский институт в Париже, уже в
основании которого в 1888 г. русские принимали активное участие, в том
числе и финансовое. Один из отделов в этом институте с 1922 по 1952 г.
возглавлял С. Н. Ви-ноградский, один из создателей новой области в
биологии-агробиологии. В Пастеровском же институте работали ученики И.
И. Мечникова — А. Везредка, И. И. Манухин, С. И. Метальников и другие
русские ученые, всего 18 человек.
Свыше 60 русских профессоров в разные годы читали лекции на
различных
факультетах
и
отделениях
Парижского
университета,
а
директором Аэродинамического института Парижского университета стал
русский ученый Д. П. Рябу-шинский. Там же работали и его русские
ученики. Дмитрий Павлович Рябушинский организовал в Париже Общество
охранения русских культурных ценностей за рубежом, которое провело
огромнуй работу по учету и сбору культурных ценностей, предотвратив тем
самым их распыление по различным каналам в руки иностранцев.
Во Франции работал также очень значительный отряд русских
геологов, которые составили первую в истории геологическую карту
Африки, принятую впоследствии в качестве необходимейшего учебного
пособия при изучении геологии во многих странах мира.
Велик был вклад русских ученых-эмигрантов в развитие мировой
520
астронавтики
и
авиации,
и
не
случайно
председателем
первого
Международного конгресса по астронавтике был избран русский ученый
Александр Ананов.
За рубежом после революции оказались почти все выдающиеся русские
астрономы
и
авиаконструкторы.
Правнук
основателя
Пулковской
обсерватории Отто Людвигович Струве стал директором Национальной
радиоастрономической обсерватории США, он же был избран президентом
Международного
астрономического
союза,
членом
Лондонского
королевского общества. 15 лет работал директором обсерватории в Огайо Н.
Ф. Бобровников, русские астрономы работали в Парижской, Пражской,
Алжирской и других обсерваториях мира. Группа выдающихся русских
авиаконструкторов, эмигрировавших из России, содействовала бурному
развитию авиастроения в США. Среди выехавших был и родоначальник
мирового
вертолето-строения
Игорь
Иванович
Сикорский,
а
также
Северский, Кудлаенко, Баранов, Грязнов, Бодянский, Джунковский, Захарченко,
Корвин-Круковский
и
другие
авиаинженеры.
Изобретатель
телевидения Зворыкин также оказался в США.
В Америке получили признание и известность не только представители
технических и естественных наук, но и гуманитарии. Признанным
авторитетом в социологии стал Питирим Александрович Сорокин, который в
СССР был известен не столько своими трудами, сколько благодаря
критическому замечанию в его адрес В. И. Ленина. Но в мировой науке не
менее известно имя другого русского социолога — Николая Сергеевича
Тимашева, который, к сожалению, тоже не получил признания на своей
родине. Он — один из создателей социологии права. В 1936 г. он был
приглашен в США, где получил кафедру социологии в Фордхэмском университете в Нью-Йорке и до 1958 г. заведовал отделом социологии. Там же в
Америке в Гарвардском университете в 1927 г. возглавил преподавание
русской истории М. Карпович, под руководством которого сформировалось
несколько поколений американских специалистов по истории России.
521
Чтобы представить себе всю мощь философской культуры зарубежной
России, достаточно только перечислить имена лишь наиболее известных
русских мыслителей, которые жили и творили в эмиграции. Это (по
алфавиту) Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, Б. П. Вышеславцев, С. И. Гессен, Г.
Д. Гурвич, Л. А. Зандер, В. В. Зеньковский, И. А. Ильин, В. Н. Ильин, Л. П.
Карсавин, И. И. Лапшин, Н. О. Лосский, В. Н. Лос-ский, Д. С.
Мережковский, П. И. Новгородцев, П. А. Сорокин, Ф. А. Степун, П. Б.
Струве, Н. С. Трубецкой, Г. П. Федотов, Г. В. Флоровский, С. Л. Франк, Д. И.
Чижевский, Л. И. Шестов, Б. В. Якубенко. Творения русских мыслителей,
созданные за рубежом, продолжали тот плодотворный этап в развитии
русской философской культуры, который начался на рубеже XIX и XX
столетий и получил название «серебряного века» русской литературы.
Общая цифра всех русских научных работников, оказавшихся за
рубежом до второй мировой войны, составляла около тысячи человек, а если
учитывать и родившихся за рубежом, то более двух тысяч. В библиографии
научных трудов, изданных за рубежом русскими учеными, насчитывается более 13 тысяч работ, причем не были учтены те труды, о которых не
поступили сведения от их авторов65. О вкладе русских ученых-эмигрантов в
мировую культуру говорит хотя бы такой факт, что трое из них удостоились
Нобелевских премий:
И. Р. Пригожин в 1977 г. по химии, С. С. Кузнец в 1971 г. и В. Леонтьев
в 1973 г. по экономике.
Послевоенная эмиграция имела уже и другой состав, и другие места
сосредоточения. Если послереволюционная эмиграция состояла главным
образом из интеллигенции, которая выехала из России с мечтой о
возвращении на Родину и предпринимала все возможные усилия, чтобы
сохранить свой язык, культуру и не ассимилироваться в странах проживания,
то послевоенные эмигранты не питали иллюзий о возможном возвращении
на Родину, они знали, что на Родине их ждут только репрессии. Поэтому
послевоенные эмигранты стремились скорее раствориться в местном
522
населении, и лишь немногие из них хотели чувствовать себя и оставаться
русскими. И если послереволюционная эмиграция старалась быть ближе к
Родине
и
сосредоточилась
в
Европе,
то
послевоенные
эмигранты
устремились главным образом за океан.
Иные настроения царили в последнем потоке русской эмиграции,
состоявшем в основном из диссидентов. (В этот «последний» поток не входят
те эмигранты, которые устремились за рубеж уже в годы перестройки. Этот
действительно последний поток имеет уже совершенно иные мотивы
эмиграции, и о нем вести разговор еще рано.) За два последних десятилетия
(с конца 60-х до конца 80-х годов) за рубежом оказалось очень много
представителей творческой интеллигенции, которая не мирилась со своим
положением изгнанников и продолжала активную борьбу за творческую
индивидуальность, за преобразования на Родине. Поэтому как первый
массовый исход русской интеллигенции за рубеж после революции, так и
последний поток русской интеллектуальной эмиграции очень много сделал
для развития русской культуры за рубежом. Вся эта активная деятельность в
области русской культуры и позволила именовать русскую эмиграцию
последних 70 лет зарубежной Россией, ибо действительно созданное
русскими деятелями культуры за рубежом вполне сопоставимо с тем, что
создано на родине в условиях жесткого идеологического контроля.
Величие русской зарубежной культуры постоянно подпитывается
непрекращающейся эмиграцией ваших представителей науки и искусства.
Только за два последних десятилетия на Запад эмигрировали Галина
Вишневская и Мстислав Ростропович, Кирилл Кондрашин, Максим
Шостакович, Родион Щедрин, Рудольф Нуриев, Александр Годунов, Галина
и Валерий Пановы и многие другие.
Большую часть своей жизни проводит за рубежом и выдающаяся
русская балерина Майя Плисецкая, продолжающая свою, в основном
педагогическую деятельность в балетных школах, созданных ею в Испании и
других странах.
523
Только за два десятилетия с конца 60-х до конца 80-х годов Родину
вынуждены были покинуть такие талантливые писатели и поэты, как
Василий Аксенов, Юз Алешковский, Иосиф Бродский, Владимир Войнович,
Наталья Горбаневская, Сергей Довлатов, Александр Зиновьев, Наум
Коржавин, Эдуард Лимонов, Владимир Максимов, Виктор Некрасов, Андрей
Синявский, Александр Солженицын и многие другие. О высоком уровне их
художественного творчества говорит хотя бы такой факт, что двое из них
добились высочайшего признания — присуждения Нобелевской премии.
Нобелевскую премию по литературе в 1970 г. получил А. И. Солженицын, а в
1987 г. — И. А. Бродский66.
Говоря о русской литературе, созданной за рубежом, Г. П. Струве в
1956 г. писал: «Зарубежная русская литература есть временно отведенный в
сторону поток общерусской литературы, который — придет время —
вольется в общее русло этой литературы. И воды этого отдельного, текущего
за рубежами России потока, пожалуй, больше будут содействовать
обогащению этого общего русла, чем воды внутрироссийские».
В словах Г. П. Струве если и есть преувеличение значения литературы
зарубежной России, то не очень большое.
Исследование Русского Зарубежья у нас только началось, если не
считать нескольких статей о творчестве русских художников-эмигрантов 70х годов, в частности О. Целкова, о талантливом кинорежиссере Тарковском,
статей о русской зарубежной литературе, а также, к сожалению, краткого, но
информативного раздела в «Истории культуры России».
Правда, наши зарубежные соотечественники и западные ученые
создали уже немало трудов, анализирующих развитие русской культуры за
рубежом, но далеко не все они имеются в наших библиотеках.
Начавшийся процесс демократизации нашего общества дает основание
полагать и надеяться на то, что исследования в области зарубежной русской
культуры
откроют
новые
светлые
страницы
творчества
наших
соотечественников и послужат обогащению художественной и духовной
524
культуры России. А пока, может быть, нам стоит прислушаться к призыву
русского философа И. А. Ильина, донесшемуся к нам из зарубежья:
«Так не будем же отрекаться от наших сокровищ и не будем искать
спасения в механической пустоте «американизма».
Глава XII. ПЕРВЫЙ ПЕРИОД СОВЕТСКОЙ ИСТОРИИ РУССКОЙ
КУЛЬТУРЫ (1917—1934)
Отделение церкви от государства и школы от церкви. «Революционное
искусство».
Во имя нашего завтра —
Сожжем Рафаэля, разрушим музеи,
Растопчем искусства цветы
В. Кириллов
Новая экономическая политика (1921—1930). Культурная революция,
ее успехи.
Новые песни
Придумала жизнь.
Не надо, ребята,
О песне тужить...
М. Светлов
Попутчики.
«Мне
на
шею
бросается
век—
волкодав...»
(О.
Мандельштам). «Руки прочь от России!»
Послеоктябрьское — после революции 1917 г. — время нельзя
рассматривать, не имея в виду два одновременных, проходящих параллельно
процесса:
с
поразительный
одной
стороны,
духовный
подъем
необычайное
людей,
воодушевление
вдохновленных
масс,
идеалами
коммунизма, а с другой — острота классовой борьбы, выселения, нарушение
525
прав человека, утечка мозгов и т. п.
«Число убитых и заморенных коллективизацией и сталинскими
репрессиями исчисляется от семидесяти до ста двадцати миллионов, а это —
половина нации. Тогда все делалось для того, чтобы обрубить наши корни и
лишить наш народ исторической памяти. Теперь общество вплотную
столкнулось с проблемой сохранения цивилизации».
Сложность положения заключалась в том, что ужасы сталинщины
сочетались с победоносными рапортами, с песнями И. Дунаевского,
фильмами И. Пырьева о жизни простых людей — все это сливалось в
причудливый сплав правды и мифа, в котором разобраться было нелегко. В
1920 г. был написан роман-предвиденье Е. Замятина «Мы». Грозным
предупреждением его стало проникновение в суть тоталитарной системы: ей
не нужен человек, он — «лишний», он раздавлен массой безликого «мы». Так
был начат замечательный политико-культурный диалог времени. «Я» и
«мы». Голос В. Маяковского звучал иначе: единица оказалась ненужной, ее
голос для него «тоньше писка». В дальнейшем трагическая жизнь поэта
опровергла его собственные утверждения.
Прозрение об истинных причинах трагедии наступило слишком
поздно. До этого люди находились в ссылке и шли на расстрелы в
большинстве своем с мыслью о правоте великой идеи, о том, что все
случившееся с ними — это недоразумение, которое обязательно когданибудь прояснится. (И сейчас понемногу проясняется: сотни ни в чем
неповинных людей у нас реабилитируются. Некоторые возвращаются на
свою историческую родину.)
Даже сегодня все это нам кажется невероятным, невозможным. Но это
было. И все дело в том, что, с одной стороны, радио, пресса, наше искусство
широко вещали о новой истории человечества, о заре коммунизма, во имя
которого призывали к героизму советских людей, прокладывающих путь в
лучезарное будущее. Не случайно так искренне чисты и полны оптимизма
песни, фильмы, поэмы и картины прошлых дней.
526
А с другой — расстрелы, заключения в тюрьмы, которые вначале
производились с информационным пропагандистским шумом как борьба с
врагами революции, потом молча, тайно, и об арестах знали только те, кого
это касалось. Внешне же в стране как будто ничего и не происходило. Но
все-таки все боялись, царил страх, вначале перед тем, как бы кто-нибудь не
узнал о непролетарском происхождении и не попасть в так называемые
«классовые враги», потом как бы вдруг случайно не оказаться в
«антисоветчиках». И вот за эту «верность» (каждый ее понимал по-своему) у
нас боролись официальные лица: бюрократы и деятели партии всех рангов,
лицемеры, стремившиеся к продвижению по службе, и простые, честные
люди, одурманенные пропагандой, наивно полагая, что совершают благое
дело.
Подлинные прозрения тоталитарной системы сделала художественная
культура. Встать над схваткой, обрести гуманистический, подлинно
человеческий взгляд на эпоху смогли немногие. Только сегодня можно
оценить простые, великие мысли двух поэтов — М. Цветаевой и М.
Волошина, на десятки лет опередивших современное сознание. Кровавое
месиво братоубийственной войны М. Цветаевой было понято так: «Все
рядком лежат не развесть межой. Поглядеть: солдат. Где свой, где чужой?
Белый был — красным стал: смерть побелила;
кто ты? — белый? — не пойму! — привстань! Аль и сзади и прямо; и
красный, и белый: — Мама!..»
С болью об этом же говорит русский российский писатель В.
Солоухин: «Да, я — русский патриот. Я во всеуслышание кричу, что в
России уничтожено 92 процента храмов, икон, старинных книг. Я с гневом
кричу о том, что в одной только Москве в тридцатые годы было взорвано 427
(четыреста двадцать семь) храмов и монастырей. Я открыто скорблю о 60
млн расстрелянных и замученных и, кстати, необязательно русских:
Среднеазиатские республики, например, потеряли в первые десятилетия
после революции 30 процентов своего населения. Я открыто называю взрыв
527
всенародного памятника войны 1812 года храма Христа Спасителя (равно как
и разорение могилы Багратиона на Бородинском поле), актом вандализма,
поруганием Веры, Памяти народной и Красоты...»
В 20-е годы Россию покинули выдающиеся философы, писатели,
композиторы, музыканты, художники-живописцы. Многие из них были
высланы за пределы России вначале по указу Ленина, потом по указу
революционного правительства. Именно поэтому их неповторимый вклад в
духовное развитие человечества долгие десятилетия у нас отрицался. И
только
в
последние
годы
была
сделана
попытка
восстановить
справедливость, понять современный мир, но найти решение самых больных
его вопросов вне прозрений, сделанных при остро критическом отношении к
революционной
и
послереволюционной
действительности,
едва
ли
возможно.
Надо сказать, что Н. Бухарин и А. Луначарский при всех оговорках
были против жесткого «огосударствления» культуры и монополизации
духовной жизни, охотно вступали в диалог культур и традиций, их
литературно-художественные взгляды и позиции были достаточно широки и
менее одномерны, чем у Ленина. На другом «полюсе» духовной жизни
стояли Троцкий и Сталин как подлинные «основоположники» тоталитаризма
в культуре и культуры тоталитаризма. Выступая против Сталина-политика,
Троцкий оказал ему неоценимую услугу, создав тоталитарный «канонклише»
в
подходе
«структурировал»
к
ее
культуре.
на
Уже
в
1923
«попутчиков»,
г.
он
тоталитарно
«буржуазных»
и
«мужиковствующих». Последние особенно были им нелюбимы — новая
власть не жаловала главный оплот России — крестьянство с его культурой,
традициями, органичной связью с землей: его надо было уничтожить, он был
«помехой» люмпенизации общества. Именно Троцкий начал безудержный
процесс политизации культуры, выступая популяризатором вульгарносоциологической доктрины «пользы». Трагедией культуры стала новая
псевдополитика в ней, которая лишь немного видоизменилась в течение
528
десятилетий.
Позднее, будучи в эмиграции, Троцкий во многом пересмотрел свои
взгляды. Переходный период от капитализма к социализму может быть, по
его
мнению,
успешным
«только
взаимодействием
трех
элементов:
государственного планирования, рынка и советской демократии».
Очевидно, можно согласиться с одной из точек зрения современных
ученых на историю русской советской культуры, что в ней прослеживаются
наиболее отчетливо три крупных периода.
Первый период (1917—1934). Начало этому периоду положили
революционные события 1917 г., а завершил 1-й съезд советских писателей.
Этот период характеризуется тенденцией, получившей бурное развитие еще в
дореволюционной России, многовариантного культурного развития (отсюда
и обилие группировок художественных объединений, салонов, федераций и
т. п.) — с одной стороны; с другой — тенденцией привести естественное
многоголосие к вынужденному монологу, подавить любые альтернативные
позиции.
В
следующем
периоде
(1934—1956)
возобладала
именно
эта
тенденция. Догматически трактуемый творческий метод социалистического
реализма стал единственной эстетической системой, господствующей в
искусстве. Лишенный живительных контактов с какой-либо альтернативой,
метод превратился в свод жестких канонов и регламентации, в прокрустово
ложе которого укладывалось любое явление культурной жизни, все не
входившее в него — отметалось, запрещалось.
Ситуация кардинально изменилась после 1956 г. в течение третьего
периода (1956—1985). Это — период с временными оттепелями, возвратом к
«указаниям»
в
культуре,
арестов
и
высылок,
время
медленного,
постепенного, подчас мучительного, с движениями вспять, возврата к
нормальному для культуры полифоническому развитию.
Сразу же после Октябрьского переворота 1917 г. партия большевиков и
Советское правительство приняли меры по централизации управления
529
культурой и искусством.
В конце 1917 — начале 1918 г. были приняты декреты об отделении
церкви от государства и школы от церкви, национализации всех учебновоспитательных учреждений и передаче их в ведение Наркомпроса. Общее
руководство народным просвещением декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 9
ноября было возложено на Государственную комиссию по просвещению во
главе с А. В. Луначарским. Ее функции были окончательно определены в
Положении
об
организации
народного
образования
в
Российской
Социалистической Советской Республике, принятом Совнаркомом 18 июня
1918 г.
Позднее, 30 сентября 1918 г., ВЦИК утвердил Положение о единой
трудовой школе РСФСР, которое предусматривало обязательное бесплатное
обучение всех детей от 8 до 17 лет в школах 1-й и 2-й ступеней.
Ситуация в стране была необычайно сложной. Но в ожесточенной
вооруженной борьбе — гражданской войне, в которой на стороне противника
большевиков выступали страны Антанты, большевики сумели удержать
власть в своих руках.
В итоге пяти лет войны общая сумма ущерба составила 50 млрд
золотых рублей, а человеческие жертвы с учетом погибших от голода и
эпидемий достигли 13 млн человек.
В такой ситуации была объективно необходима максимальная
концентрация всех сил и ресурсов страны, а также единый центр руководства
ими. Такой центр смогла создать партия большевиков, установив свою
диктатуру. Так, в силу объективной ситуации вместо провозглашенной после
Октябрьской революции диктатуры пролетариата утвердилась диктатура
одной партии.
И несмотря на то что среди руководителей страны были люди
недостаточно образованные, если не сказать — вообще необразованные,
большевики
прекрасно
понимали
силу
идеологического
воздействия
искусства на народные массы.
530
Именно поэтому при Государственной комиссии по просвещению в
ноябре 1917 г. был образован отдел искусств, решавший вопросы оказания
помощи художникам, поэтам и др. В 1918—1920 гг., по неполным данным,
состоялось, не считая персональных, 140 выставок. С декабря 1918 г. по
декабрь 1920 г. пять агитпоездов и агитпароходов совершили 20 рейсов по
стране. В ходе рейсов было прочитано свыше 1 тыс. лекций, распространено
3 млн экземпляров газет и листовок. Столь массовое пропагандистскипсихологическое воздействие не могло не дать своих результатов!
Жесткая политика проводилась по отношению к церкви. Единственное,
что было разрешено, — это совершать богослужения в храме. Все остальное
— обучение детей, помощь бедным и больным, церковные школы,
миссионерская работа, всякое участие церкви в жизни страны — было
запрещено.
Для
русской
православной
церкви
наступило
тяжелое
время.
Епископов, священников, монахов и монахинь, да и вообще деятельных
православных людей арестовывали, ссылали на тяжелые работы, в лагеря,
тюрьмы. Храмы разрушались, закрывались, превращались в склады, в
кинематографы или музеи атеизма и т. п. Во всех школах с самых маленьких
классов детей учили, что Бога нет, высмеивали богослужения и духовенство.
Религиозные книги или журналы были запрещены.
В январе 1918 г. патриарх Тихон выпустил открытое послание, в
котором он осуждал всех тех, кто преследовал веру, осквернял святыни,
казнил невинных. В начале 20-х годов во время страшного голода советская
власть объявила, что будет отбирать драгоценности в храмах и будет сама
распоряжаться тем, как их употребить. В приходы стали приезжать
комиссары. Они срывали украшения с икон в храмах, забирали чаши для
причастия, кресты и т. п. В стране использовалось все, чтобы выстоять.
В 1919 г. правительство издало декрет об обязательном обучении
чтению и письму на родном языке всего населения в возрасте от 8 до 50 лет.
На время обучения рабочий день неграмотным трудящимся сокращался на 2
531
часа с сохранением заработной платы. Везде создавались школы и кружки.
Сотни тысяч учителей, служащих, студентов проводили занятия с
неграмотными в ликбезах.
В
1923
г.
организовалось
добровольное
общество
«Долой
неграмотность!». Его председателем был М. И. Калинин. Ряды общества
росли с каждым годом. В 1932 г. оно объединяло свыше 5 млн человек.
Деятельность общества по обучению грамоте приняла огромный размах.
Комсомол организовал в годы первой пятилетки всесоюзный культпоход в
деревню с целью ликвидации неграмотности. Развернулось всенародное
движение за грамотность.
Если в процессе переписи населения в 1920 г. было выявлено 54 млн
неграмотных, то по переписи 1926 г. грамотность населения уже составила
51,5%, в том числе по РСФСР — 55%. Грамотность городского населения
составила 76,3%, сельского — 45,2%. Наряду с ликвидацией неграмотности
решались
и
пропагандистские
задачи
закрепления
в
массах
коммунистической идеологии.
Особенно разительными были успехи в ликвидации неграмотности
среди ранее отсталых народов России. До Октябрьской революции
грамотные составляли среди киргизов и туркменов менее 1%, среди
узбеков— 1,5%, среди казахов — около 2%. А по переписи 1939 г. грамотные
в возрасте от 9 лет и старше среди этих народов составляли 70 и более
процентов.
Трудящиеся по собственной инициативе строили школьные здания
(особенно в деревне), приобретали для них оборудование. Колхозники
засевали сверх плана земельные участки (культ-гектары), урожай с которых
шел в фонд всеобщего обучения.
Вокруг перспектив развития школьного образования велись дискуссии
между сторонниками политехнической и монотехнической (с ранней
обязательной специализацией) школы. К середине 20-х годов школьное
образование представляло следующую систему: начальная 4-летняя школа (I
532
ступень), 7-летняя школа в городах, школа крестьянской молодежи (ШКМ),
школа фабрично-заводского ученичества (ФЗУ), на базе начальной школы,
школа II ступени (5—9-е классы) с профессионализированными 8—9-ми
классами в ряде школ. В некоторых районах и республиках продолжали
также существовать раздельные школы для мальчиков и девочек (Дагестан,
Средняя Азия), религиозные школы (мектебе, медресе), различались и сроки
обучения,
начали
создаваться
школы-интернаты.
Профессионально-
техническое образование находилось в ведении Главпрофобра.
Массовой формой подготовки кадров рабочих в 1921— 1925 гг. стали
школы ФЗУ. Не менее 3/4 учащихся этих школ были детьми рабочих. Кадры
низшего и среднего технического и административного персонала (мастера,
бригадиры, механики) готовились в техникумах, специальных профессиональных
школах,
краткосрочных
курсах.
Основным
типом
профессионального учебного заведения были индустриально-технические,
педагогические,
сельскохозяйственные,
медицинские,
экономические,
юридические, художественные техникумы с трехлетним сроком обучения.
Несмотря
на
значительные
масштабы
деятельности,
система
профтехобразования отставала от потребностей страны.
В 1918 г. была отменена плата за обучение в вузах, установлены
денежные стипендии для нуждающихся студентов.
С тем, чтобы помочь высшей школе выйти из сложной финансовой
ситуации, в ноябре 1918 г. Наркомпрос однозначно решил: всеми
студенческими
делами
ведают
сами
студенты. Студенческую кассу
пополняли доходы от кооперативов. Они были почти во всех городах, где
находились вузы. Один только студенческий кооператив при Московском
университете имел свои мастерские по пошиву одежды, обуви, столовые,
магазины, обслуживал около четырех тысяч клиентов, причем цены тут были
на четверть ниже государственных! (Так когда же мы были правы? Тогда или
теперь? Теперь за иждивенческое воспитание подрастающего поколения
приходится расплачиваться всему обществу.)
533
В 1919 г. при институтах и университетах были созданы рабочие
факультеты, на которых малообразованные рабочие и крестьяне за три года
подготавливались к поступлению в вузы. Количество вузов быстро росло. В
1914 г. их насчитывалось 91, в 1922 г. — 244, а в 1939 г. — уже 760. Были
созданы университеты и институты в Белоруссии, Армении, Киргизии,
Узбекистане, в других республиках, где до революции не было ни одного
вуза.
Миллионы рабочих и крестьян и их дети теперь учились в техникумах,
институтах,
университетах,
становились
техниками,
инженерами,
агрономами, педагогами, врачами, учеными.
Так
появилось
первое
поколение
советской
интеллигенции,
политически и идеологически лояльной к советской власти и партии. В
области
высшего
образования
правительство
проводило
классовую
политику, создавало благоприятные условия для поступления в вузы рабочих
и крестьян. Также принимались меры по коренному изменению программ
обучения в вузах и университетах, удалению из университетов нелояльных к
власти профессоров и преподавателей. Это вызывало серьезные конфликты,
забастовки, протесты в студенческой и преподавательской среде. В начале
20-х годов в качестве обязательных предметов были введены исторический
материализм,
история
пролетарской
революции,
история
Советского
государства и права, экономическая политика диктатуры пролетариата. Но
положение с профессурой было довольно тяжелым, преподавателей
катастрофически не хватало. Тем более что за рубежом оказалось от двух до
трех миллионов человек. А это была в основном гуманитарная интеллигенция. В силу этого в высших учебных заведениях философия не
преподавалась. Даже в Московском университете многие курсы читать было
просто некому.
Поэтому по решению ЦК на преподавание в Московский университет
были направлены известные партийные деятели: А. В. Луначарский, П. Н.
Лепешинский, В. В. Адоратский, Д. И. Курский, И. И. Скворцов-Степанов и
534
др. В 1921 г. в Москве был создан Институт красной профессуры (ИКП) для
подготовки марксистских кадров высшей школы.
Важную роль в повышении грамотности населения, в расширении его
образовательного кругозора играли, конечно же, библиотеки. Руководство
библиотеками в 1918 г. было возложено на библиотечную группу (с февраля
1918 г. — отдел) Наркомата просвещения. 21 июня 1918 г. Совнарком издал
декрет «Об охране библиотек и книгохранилищ», в соответствии с которым в
собственность
государства
поступали
библиотеки
частных
лиц
и
ликвидированных учреждений. По декрету СНК «О порядке реквизиции
библиотек, книжных складов и книг вообще», принятому в ноябре 1918 г., к
началу 1920 г. в основном была завершена работа по реквизиции и
национализации
библиотек.
Все
изъятые
книги
передавались
в
государственные научные и массовые библиотеки.
В стране была создана широкая сеть клубов и библиотек. Почти в
каждой деревне возникла изба-читальня. В 1939 г. в СССР насчитывалось
уже 111 тыс. клубов (в 500 раз больше, чем в дореволюционной России),
издавалось 9 тыс. газет (в 10 раз больше, чем в 1914 г.).
Впервые в мировой истории женщина была уравнена во всех правах и
свободах с мужчиной. И... эмансипированная женщина взвалила на себя
огромную тяжесть восстановления экономики. А если учесть, что в
гражданской войне, а затем в Великой Отечественной войне погибла
большая часть мужского трудоспособного населения, то надо признать, что
социализм в основном-то был построен трудом женщин. Последствия такой
гиперэмансипации мы ощущаем до сих пор, глядя на то, как наши женщины
укладывают рельсы, покрывают улицы асфальтом, а в это время их дети
остаются безнадзорными. Да и число разводов уже превышает все мыслимые
показатели.
В 1930 г. у нас была ликвидирована безработица. Право на труд, на
отдых, жилище, охрану здоровья и образование стало величайшим
достижением социализма.
535
Эти достижения явились основой необычайного трудового энтузиазма
советского народа, его научных, трудовых и военных побед (победа в
гражданской и Великой Отечественной войнах). Это вызывало симпатии
трудового народа всего мира, требовавшего: «Руки прочь от России!»
Революционные события в России нашли отклик в сердцах многих
зарубежных писателей. И. Бехер, А. Барбюс, Б. Шоу, А. Франс, Д. Рид, Э.
Синклер выступили в защиту молодой Советской республики. А. Франс
открыто выразил свое восхищение русской революцией, которая, по его
словам, «дала миру впервые за многие века, пример власти, созданной
народом и для народа». Первая мировая война и угроза возникновения новой
мировой войны способствовали созданию в 1919 г. международной группы
«Кларте», в которую вошли Барбюс, Франс, Роллан, Уэллс, Гарди и другие
писатели. «Кларте» резко осуждала интервенцию против Советской России,
вела антивоенную пропаганду.
Наши успехи явились основной причиной «железного занавеса», за
которым оказалась первая страна в мире, сделавшая попытку реализовать
мечту человечества о социализме. Противостояние Восток—Запад не могло
не нанести ущерба развитию мировой цивилизации и культуре в целом —
Запада и Востока, исторически развивавшихся в тесном взаимодействии,
взаимообогащении.
В области народного образования вплоть до 60-х годов даже самая
развитая страна капиталистического мира — США — явно отставала от
СССР и перенимала у нас то новое, что появлялось в школах и вузах еще на
заре советской власти. В системе народного образования был совершен
действительно невиданный коренной переворот. Была создана единая для
всех
общеобразовательная
политехническая
школа.
Обучение
стало
бесплатным. Дети всех граждан получили возможность учиться. Занятия в
республиканских школах проводились на родном национальном языке.
Более чем сорок народов страны обрели свою письменность. Это
способствовало развитию национальной культуры.
536
В 1930 г. было введено обязательное для всех детей четырехлетнее, а в
1937 г. — семилетнее школьное обучение. Непрерывно росла сеть
десятилетних средних школ. В 1939 г. их число по сравнению с 1914 г.
выросло в 8 раз. К 1940 г. неграмотность была почти полностью
ликвидирована.
В 30-е годы советское общество стало социально однородным —
подавляющая часть населения работала в обобществленном секторе: в 1929 г.
рабочие, служащие, колхозники, кооперированные кустари составляли
(включая неработающих членов семей) 20,5%, в 1937 г.— 94,5%; буржуазия,
помещики, торговцы, кулаки — соответственно 4,6 и 0%, крестьянеединоличники и некооперированные кустари — 74,9 и 5,5%.
Выли достигнуты значительные успехи в области ряда социальных
гарантий, здравоохранения, просвещения. В 1930 г. ликвидирована массовая
безработица. В 1913 г. один врач приходился в среднем на 5700 человек
населения, одна больничная койка — на 760, в 1924 г. — соответственно
4800 и 700, в 1940 г. — 1200 и 250.
30-е годы — это время контрастов. Впечатляющий рост тяжелой
промышленности, распространение элементов культуры, здравоохранения
осуществлялись на основе и за счет стагнации уровня материального
благосостояния народа, так и не достигшего показателей 1913 г.
С
1929
комсомольских
г.
при
активном
организаций
участии
развивается
профсоюзных,
массовое
партийных,
социалистическое
соревнование (переклички предприятий, движение встречных планов,
ударных бригад, коммун и коллективов, хозрасчетных бригад, стахановцев и
пр.). В 1931 г. на смену коммунам и коллективам с уравнительным
распределением
добровольных
пришли
началах
хозрасчетные
рабочими,
бригады,
создававшиеся
самостоятельно
на
оформлявшими
документацию, налаживавшими учет и т. п. Работа таких хозрасчетных
объединений давала поистине фантастические результаты!
Но вскоре, не успев пустить глубокие корни, это движение, основанное
537
на самоуправлении трудовых коллективов, было задушено чиновничьебюрократическим аппаратом. Это неудивительно: происшедшее в годы
«военного
коммунизма»
сращивание партийного
и
государственного
аппарата в годы НЭПа ликвидировано не было. А в самоуправлении трудящихся как раз этот аппарат и не был заинтересован.
Так было положено начало концу социалистического способа
производства, а значит, и социализма в целом, так как в его основе должен
лежать принцип оплаты по труду — его количеству и качеству,
действительному локомотиву экономики, который долгие годы пытались
заменить марксистско-ленинской идеологией, лозунгами и призывами.
Обеспечив в период НЭПа гигантский рывок из разрухи, этот принцип
потом практически не реализовывался, разве что иногда — для «показухи»,
оставался в учебниках и автоматически повторялся как азбучная истина без
соотношения с действительностью.
Ленинская критика наивных, романтических представлений о чистом
социализме без рынка и рыночных отношений не была услышана
большинством партии, и сами идеи самоуправления трудовых коллективов, а
также союза «народных сил», союза пролетариата с кооперированным
крестьянством так и не вошли в сознание партийного актива.
Сталин был ближе большинству партийного актива, большинству
новой советской интеллигенции, чем Ленин, призывавший учиться торговать
и работать с прибылью.
Сталин был близок людям именно своим стремлением к новому, своей
верой в возможность построить универсальное общество, в котором не будет
ни торговли, понимаемой большинством как простая спекуляция, ни
крестьянина, ни лавочника, ни мещанина.
Однако в решении национального вопроса и государственного
строительства ближе к истине все-таки был Сталин.
В 1922 г. Сталин предложил советским республикам стать частью
РСФСР. Ленин выступил против этой идеи и предложил образование СССР
538
на началах равноправия всех «независимых» советских республик и
соблюдения их суверенных прав. (Сейчас эта мина замедленного действия
сработала. Вспомним, что до революции 1917 г. в России было деление
только по хозяйственно-территориальному принципу.)
В 30-е годы поэт О. Мандельштам, погибший затем в ГУЛАГе, издает
сатирическую карикатуру на «кремлевского горца» и «его сброд тонкошеих
вождей» — сталинское окружение. В это же время А. Ахматова пишет
«Реквием» — скорбный крик боли, отчаяния, которые великий поэт XX в.
разделила со «стомиллионным народом». Она увидела, как «безвинная
корчится Русь», стоя у тюрем с передачами.
Но все это остается как бы за фасадом здания, на котором висят
лозунги свободы, равенства и братства. И совсем не утопической
представлялась задача догнать другие страны, создать общество на базе
культуры для всего народа, а не отдельных элит. (Нашей «перестройкой» мы
намеревались все «исправить» переводом предприятий на полный хозрасчет,
но история распорядилась по-своему...)
Исчезновение хозрасчетных бригад не могло охладить трудовой
энтузиазм народа, тем более что он поддерживался социалистическим
соревнованием этих же бригад, заводов, отраслей, городов и т. д., хорошо
организованной идеологической работой.
В чрезвычайных обстоятельствах конца 20—30-х годов в советской
модели индустриализации акцент делался не на постепенном замещении
импорта все более сложных промышленных изделий, а на развитии самых
передовых в ту эпоху отраслей: энергетики, металлургии, химической
промышленности, машиностроения, являющихся материальной основой
формировавшегося современного военно-промышленного комплекса и
одновременно «индустриализирующей промышленностью» — передаточным
механизмом индустриальной технологии в другие секторы производственной
деятельности.
Темпы роста этих приоритетных отраслей выросли по сравнению с
539
дореволюционным в 2—3 раза. За 13 лет развития России перед первой
мировой войной (1900—1913) ежегодное производство чугуна и стали
выросло менее чем в 2 раза, производство угля — более чем в 2 раза,
производство нефти практически не изменилось. За 12 лет советской
индустриализации (1928—1940) годичное производство чугуна и стали
увеличилось в 4—5 раз, угля — почти в 5 раз, нефти — почти в 3 раза. СССР
поднял выплавку чугуна с 4,3 до 12,5 млн т. США понадобилось для этого 18
лет (1881—1899), Германии — 19 лет (1888—1907).
В 30-е годы СССР стал одной из 3—4 стран, способных производить
любой
вид
промышленной
продукции,
доступной
в
данное
время
человечеству. Центром научной мысли стала Академия наук СССР, по
всей стране были созданы ее филиалы и научно-исследовательские
институты. В 30-е годы возникли академии наук в союзных республиках.
К концу 30-х годов в СССР было около 1800 научно-исследовательских
учреждений. Число научных работников превысило 98 тыс. А ведь в 1914 г. в
России имелось всего 289 научных учреждений и только 10 тыс. научных
работников.
Советские ученые в 20-х и 30-х годах достигли больших успехов в
развитии многих отраслей науки. И. П. Павлов обогатил мировую науку
ценными исследованиями в области изучения высшей нервной деятельности
человека и животных. К. Э. Циолковский разработал теорию ракетного
движения, которая лежит в основе современной ракетной авиации и
космических полетов. Его труды («Космическая ракета», 1927, «Космические
ракетные поезда», 1929, «Реактивный аэроплан», 1930) завоевали приоритет
СССР в разработке теоретических проблем освоения космоса. В 1930 г.
построен первый в мире реактивный двигатель, работавший на бензине и
сжатом воздухе, сконструированный Ф. А. Цандером.
Труды Тимирязева по физиологии растений стали новым этапом в
развитии дарвинизма. И. В. Мичурин доказал возможность управлять
развитием растительных организмов. Исследования Н. Е. Жуковского, С. А.
540
Чаплыгина, открывших закон образования подъемной силы крыла, лежат в
основе развития современной авиации. На основе научных изысканий
академика С. В. Лебедева, трудов А. Е. Фаворского, Б. В. Вызова и др. в
Советском Союзе впервые в мире было организовано массовое производство
синтетического каучука и этилового спирта. Благодаря выдающимся
научным открытиям советских физиков в СССР уже в 30-х годах впервые в
мире были внедрены в жизнь принципы радиолокации. Д. В. Скобельцын
разработал метод обнаружения космических лучей. Труды академика А. Ф.
Иоффе заложили основы современной физики полупроводников, играющих
первостепенную роль в техническом прогрессе. Советские ученые в 30-х
годах внесли большой вклад в изучение атомного ядра:
Д. В. Иваненко выдвинул теорию строения атомного ядра из протонов
и нейтронов. Н. Н. Семенов успешно работал над проблемами теории цепных
реакций. Группа геологов под руководством академика И. М. Губкина
обнаружила богатейшие залежи нефти между Волгой и Уралом. Ученые
сделали ряд крупных географических открытий, в особенности в изучении
Крайнего Севера. Большую услугу науке оказал длившийся 274 дня дрейф на
льдине в районе Северного полюса, осуществленный в 1937 г. И. Д.
Папаниным, Э. Т. Кренкелем, П. П. Шершовым и Е. К. Федоровым.
Более скромными были достижения общественных наук, в основном
служивших целям идеологического обоснования партийной политики.
Стремление
партийно-государственного
руководства
к
обеспечению
духовного сплочения народа вокруг задач модернизации общества в
условиях крайней слабости материального стимулирования обусловило
возрастание идеологического фактора. После постановления ЦК ВКП(б) о
журнале «Под знаменем марксизма» (октябрь 1931 г.) и «О работе
Комакадемии» (март 1931 г.), письма И. В. Сталина «О некоторых вопросах
истории большевизма» (октябрь 1931 г.), опубликованного в журнале
«Пролетарская революция», общественные науки были поставлены под
жесткий партийный контроль. Одним из направлений индокринации масс
541
стало обращение к национальным традициям. В этой связи возрастает роль
исторического
образования,
исторических
исследований,
безусловно,
сориентированных в требуемом направлении. Тем не менее по сравнению с
20-ми годами, характеризовавшимися вульгарно-классовым, во многом
космополитическим отношением к истории (школа М. Н. Покровского и др.)
для приумножения исторических знаний создается более благоприятная
атмосфера. В 1934 г. восстанавливается преподавание в университетах
истории, создается Историко-археографический институт, в 1933 г. —
Историческая комиссия, в 1936 г. в связи с ликвидацией Коммунистической
академии и передачей ее учреждений и институтов в Академию наук был
образован Институт истории АН СССР. В 30-е годы развертывается
преподавание истории в средней и высшей школе. С 1 сентября 1934 г. были
восстановлены исторические факультеты в Московском и Ленинградском
университетах, а к 1938 г. эти факультеты уже имелись в 13 университетах.
Большую роль в подготовке специалистов гуманитарных наук играли
Московский и Ленинградский институты истории, философии и литературы
(МИФМИ и ЛИФЛИ, а также Историко-архивный институт и Институт
народов Севера в Ленинграде).
В 1929 г. была основана Всесоюзная академия сельскохозяйственных
наук с 12 институтами.
Серьезнейшим достижением науки было введение стандартов, чему
способствовал переход на метрическую систему. Был создав общесоюзный
Комитет по стандартизации. По числу утвержденных стандартов СССР к
1928 г. обогнал ряд капиталистических государств, уступая лишь США,
Англии и Германии.
В конце декабря 1918 г. декретом ВЦИК было
Государственное издательство. В течение трех
образовано
лет национализации
подверглось более 1 тыс. типографий, бумажных фабрик др. Партийные,
государственные, ведомственные и профсоюзные издательства постепенно
вытесняли частные. В 1918 г. они по отношению к общему объему всей
542
печатной юдукции выпустили 38,4% изданий книг, в 1919 г. — 70,4 и в 1920
г. — 92,4%. Выпускаются специальные серии популярных брошюр на
антирелигиозные, политические, экономические, бытовые, исторические и
революционные темы, излагавшие одиозную точку зрения. С 1924 г. широко
развертывается пропаганда «основ ленинизма».
Культура советского периода — сложная диалектическая целостность,
она никогда не была единым монолитом. Противоречивость присуща и всей
системе, и ее элементам. Живое, общечеловеческое в них причудливо
соседствовало с тоталитаризмом.
Для первого периода развития культуры характерно наличие двух
взаимоборствующих линий развития в искусстве: реализма и модернизма.
При напряженности, конфликтности художественный процесс тем не менее
диалектически развивался, взаимообогащаясь и обновляясь.
Эта связь неоднородных художественных течений как естественное для
развития культуры явление впоследствии полностью отрицалась. Всех
деятелей культуры в тот период жестоко делили по одному принципу — их
отношению к социалистической революции. Немудрено, что прогрессивным
признавалось лишь творчество Горького (только ранние произведения), Д.
Бедного, С. Серафимовича и отчасти В. Маяковского, В. Брюсова, А. Блока.
Достижения тех, кто с 20-х годов находился за рубежом: Ив. Бунина, А.
Куприна, Л. Андреева, А. Ремизова, Б. Зайцева, К. Бальмонта, Вяч. Иванова,
И. Северянина, М. Цветаевой и очень многих других — были отвергнуты.
Объективной оценки не удостоились талантливые поэты, оставшиеся на
родине, но по-своему воспринявшие революционную историю: Ф. Сологуб,
А. Белый, С. Соловьев, М. Волошин, А. Ахматова, С. Есенин...
Грубо попиралась правда о больших художниках. Безжалостно
предавали забвению значительный пласт духовной культуры. И творчество
искусственно отлученных от него авторов тоже представало «урезанным».
Российский читатель долго не знал И. Бунина и Л. Андреева, К. Бальмонта и
И. Северянина, А. Ремизова и Вяч. Иванова. Но и наследие М. Горького, В.
543
Брюсова и др. воспринималось обеднение, вне глубинных перекличек с
«запретной» литературой. А ведь контакты сложились самые тесные и
осознанные литераторами разной ориентации.
С горечью об этом говорят наши современники в интервью, данном
«Литературной газете»9:
М. Бочаров: «Прятали от народных глаз «Окаянные дни» Бунина, не
предавали огласке «Несвоевременные мысли» Горького, скрывали за семью
печатями письма Короленко». Да, действительно, В. Г. Короленко написал
шесть писем Луначарскому. Поразительно, но уже тогда гуманист ставит вопрос о демократизации политической и культурной жизни, о становлении
гражданского
общества,
анализируя
те
черты
русской
социальной
психологии, которые на десятки лет опередили «Истоки и смысл русского
коммунизма» Н. Бердяева. Говоря о позиции большевиков в разгар
гражданской войны, писатель отмечает, что новая власть ответственна за
происходящее, за русский народ с его привычкой к произволу, с его
наивными ожиданиями «всего сразу», с отсутствием даже зачатков разумной
организации и творчества. Прямо вторгаясь в суть современных ему
политических и культурных дискуссий, демократ-народник, обращаясь к
большевикам, не принимает их догматизма, упрощенных выводов, стереотипов, которые легли в основу мифологизированного сознания масс. «Письма»
писателя остались без ответа, хотя известно, что после их издания на Западе
в 1922 г., не только А. В. Луначарский, но и В. И. Ленин с ними
ознакомились.
Трезвые
мысли
Короленко
тоже
оказались
«несвоевременными». Гражданский пафос открытого неприятия подавления
инакомыслия во второй половине 20-х годов звучит все глуше, уходя в
культурное подполье. Его значение в том, что оно сумело очень рано
распознать суть тоталитаризма, обобщить его важнейшие черты, опередив
европейскую политическую и художественную культуру на десятки лет.
Сейчас происходит «мучительное обретение нами нашего народного
достояния».
544
Д. Гранин: «Сейчас мы, наконец, добрались до Вл. Соловьева,
Федорова, Бердяева, Флоренского, Булгакова...
...Ну что за история живописи, в которой нет ни Филонова, ни
Григорьева? История нашей литературы обеднена. Что это за история
советской литературы, допустим, без прозы Пастернака, стихов Ходасевича,
Клюева? Без имен Пантелеймона Романова, Василия Андреева, Добычина,
Жидкова? Разве можно получить представление о том, как развивалась наша
литература, не анализируя Хармса, Введенского?»
Так уж сложилась история русской литературы и искусства XX в., что
наряду
с
эстетическими
закономерностями
ее
развитие
определяли
обстоятельства общественно-политического характера, далеко не всегда
благотворные. Лишь уяснив себе это, мы сможем восстановить целостную
художественную картину русской культуры XX столетия. В начале 20-х
годов в литературе лидировала поэзия, ввиду отсутствия бумаги распространилась форма «устной» поэзии (литературные вечера, концерты,
диспуты). В 1921—1923 гг. появляются новые повести и романы крупных
мастеров дореволюционной реалистической прозы: В. Короленко «История
моего современника» (1921), А. Толстой «Хождение по мукам» (1921), В.
Вересаев «В тупике» (1922), С. Сергеев-Ценский «Преображение» (1923). На
фоне
революционной
эпохи
широкое
распространение
получили
произведения символистского и формалистического направлений (А. Белый,
Е. Замятин, А. Ремизов). Они продолжали работать в свойственной им
манере, в соответствии со своими творческими принципами, оказывали
сильное воздействие на молодых писателей. Проблема героя на некоторое
время была оттеснена на второй план проблемой сюжета, формы и стиля.
Многие писатели поэтому искали не столько героя, сколько острые
социальные проблемы времени: Б. Пильняк «Голый год» (1920), Э. Эренбург
«Хулио Хуренито» (1921), Д. Трест «Тридцать трубок» (1923), В. Лидин
«Мышиные будни» (1922), Ф. Гладков «Огненный конь» (1923). Во всех этих
произведениях
повествование
отличалось
разорванностью,
фраг545
ментарностью,
отсутствовали
главные
герои,
быстро,
бегло,
ярко
чередовались различные картины.
В 1922—1923 гг. в прозе наметился поворот в сторону большей
конкретизации и индивидуализации образов, раскрытия сторон быта. Стали
появляться книги интимного, детективно-авантюрного содержания.
Переход к НЭПу (новая экономическая политика (1921— 1930),
начавшаяся с замены продразверстки продналогом) вызвал к жизни
движение сменовеховства (от названия литературно-политического сборника
из 6 статей авторов кадетской ориентации — Н. Устрялова, Ю. Ключникова,
А. Вобри-щева-Пушкина и др. — «Смена вех», издававшегося в Париже в
21—22-м годах). Это движение охватило часть русской интеллигенции,
которая признавала глубоко русский характер революции, отмечала
совпадение интересов советской власти и потребностей Российского
государства, поскольку, несмотря на утопичность своих революционных
целей, реально большевики в 1921 г. открыли дорогу эволюционному процессу в сторону капитализма, а значит, от конфронтации надо перейти к
сотрудничеству с ними. Сменовеховцы издавали свои журналы и газеты за
границей: в Париже («Смена вех»), Софии («Новая Россия»), Берлине
(«Накануне»), Риге («Новый путь»), Харбине («Новости жизни») и в России
(журнал «Россия», затем «Новая Россия», издававшийся в Ленинграде в
1922—1926 гг., журнал «Экономист»). Идеи сменовеховства на протяжении
многих лет облегчали переход интеллигенции на сторону советской власти.
Противоречия экономики и политики, сложность общественных
процессов периода НЭПа нашли яркое отражение в произведениях
литературы, искусства, архитектуры и театра. Протест значительной части
интеллигенции против Октябрьской революции, уход в изгнание многих
деятелей культуры не остановил развитие искусства, толчок которому был
дан в начале века.
Инакомыслие этого времени многоаспектно, его социальная база
сложнее: здесь и культура «серебряного века», и часть дореволюционной и
546
новой интеллигенции.
Русская художественная культура инакомыслия находилась в полном
расцвете; А. Блок, А. Белый, И. Бунин, О. Мандельштам, А. Ахматова, Н.
Гумилев, В. Короленко, М. Горький, В. Кандинский, М. Шагал, С.
Рахманинов, Ф. Шаляпин, И. Стравинский... Одни сразу поняли, что в новых
условиях культурная традиция России будет либо распята, либо подчинена
(И. Бунин «Окаянные дни»), другие пытались слушать «музыку революции»,
обрекая себя на трагедию скорой гибели без «воздуха жизни».
Продолжают
существовать
и
появляются
новые
творческие
объединения и группы, экспериментирующие на путях, порой далеких от
реализма.
Наличие этих модернистских групп и теорий никоим образом не
ущемляло и не препятствовало и поискам искусства, стоящего на
противоположных эстетических позициях — реалистического живописания
социальных аспектов жизненных реалий.
К таковым относятся произведения, появившиеся в первые годы после
революции, во всяком случае — задолго до пресловутых постановлений,
решений, «дискуссий» и т. п. о социалистическом реализме.
Первой попыткой создать эпическое произведение о революционной
эпохе,
опирающееся
на
сюжетно
слаженную
историю
отдельной
человеческой судьбы, стал роман Вс. Иванова «Голубые пески» (1923). К
середине 20-х годов жанр романа вновь стал лидирующим в литературе: А.
М. Горький «Дело Артамоновых» (1925), А. Серафимович «Железный
поток» (1924), К. Федин «Мятеж» (1925), Ф. Гладков «Цемент» (1925) и др.
Наряду с талантливыми произведениями появлялись повести и романы,
написанные в псевдоклассическом стиле, заимствовавшие приемы, стиль
романов XIX в. (Пант. Романов «Русь», 1926). Продолжали публиковаться и
произведения классиков декадентства (А. Белый «Москва под ударом»,
1925).
Со второй половины 20-х годов массовый поток литературных
547
произведений стал терять своеобразие, наполняться одинаковыми штампами,
сюжетными схемами, круг тем ограничивался. Появились произведения, в
которых описывались картины бытового разложения интеллигенции и молодежи под воздействием НЭПа: С. Семенов «Наталья Таркова» (в 2 томах,
1925—1927); Ю. Либединский «Рождение героя» (1929), А. Богданов
«Первая девушка» (1928), И. Бражин «Прыжок» (1928). Наконец, широкое
распространение в первой половине 20-х годов получили сатирические
романы, построенные на авантюрно-приключенческих, социально-утопических сюжетах: В. Катаев «Остров Эрендорф» (1924), «Растратчики» (1926),
В. Лавренев «Крушение республики Итиль» (1925), А. Толстой «Похождения
Невзорова, или Ибикус» (1924), А. Платонов «Город Градов» (1927),
рассказы М. Зощенко.
Нравственные коллизии, рожденные острой классовой борьбой,
развитием НЭПа, получают различное воплощение в повестях Ю. Н.
Либединского (1898—1959) «Неделя» (1922), А. Тарасова-Родионова
«Шоколад» (1922), Лавренева «Сорок первый» (1926), романах «Города и
годы» (1924), «Братья» (1927—1928) Федина, «По ту сторону» (1928) В. Кина (1903—1937). в «Конармии» (1926) И. Э. Бабеля (1894-1941), в первой
книге М. А. Шолохова (1905—1984) «Донские рассказы» (1926). Главная
тема творчества Неверова — человек в жестоких испытаниях разрухи,
голода, гражданской войны (повесть «Ташкент — город хлебный», 1923). В
романтико-фантастической повести «Алые паруса» (1923) А. Грин (1880—
1932) рассказал о торжестве человеческой мечты о счастье.
Во второй половине 20-х годов интенсивно развивается новеллистика
(«Древний путь», 1927, А. Толстого; «Тайное тайных», 1927, Be. Иванова;
«Трансвааль», 1926, Федина; «Необыкновенные рассказы о мужиках», 1928,
Леонова). Рассказами и повестями заявили о себе И. Катаев (1902—1939);
«Сердце» (1926), «Молоко» (1930); А. П. Платонов (1899— 1951):
«Епифанские шлюзы» (1927).
В поэзии второй половины 20-х годов выделяются поэмы В. В.
548
Маяковского, С. А. Есенина, Э. Г. Багрицкого (1895— 1934), Н. А. Асеева
(1889—1963), Б. Л. Пастернака, И. Л. Сельвинского (1899—1968).
Надо отметить ассоциативно-сложный строй поэзии Мандельштама
(«Вторая книга», 1923), драматический мир «Столбцов» (1929) Н. А.
Заболоцкого (1903—1958), героическую романтику и добрую иронию в
стихах М. А. Светлова (1903—1964) «Рабфаковка» (1925), «Гренада» (1926),
экспериментаторство С. И. Кирсанова (1906—1972), комсомольский задор
стихов и песен А. И. Безыменского (1898—1973), А. А. Жарова, И. П. Уткина
(1903—1944) — таков диапазон советской поэзии этого периода.
Пережитки капитализма в сознании людей — характерные мишени
сатиры 20-х годов, наиболее значительные достижения которой связаны с
именами Маяковского (стихи «Столб», «Подлиза» и др., пьесы— «Клоп»,
1928, «Баня», 1929), М. М. Зощенко (1895—1958) (сборники рассказов «Разнотык», 1923, «Уважаемые граждане», 1926, и др.), И. А. Ильфа (1897—1937)
и Е. П. Петрова (1903—1942) (роман «Двенадцать-стульев», 1928), А. И.
Безыменского (1898— 1973) (пьеса «Выстрел», 1930).
В
эти
годы
как
в
рамках
господствующего
строя
течения
(«социалистического реализма»), так и вне его (многие произведения второго
типа стали известны намного позже) создаются значительные произведения:
«Тихий Дон» и первая часть «Поднятой целины» М. А. Шолохова, «Мастер и
Маргарита» М. Н. Булгакова, стихотворения А. А. Ахматовой, П. Н.
Васильева, Н. А. Клюева, М. И. Цветаевой, романы и повести А. М.
Горького, А. Н. Толстого, Н. А. Островского.
Духовную культуру 20-х годов определяло противостояние двух
группировок в литературе — РАПП и «Перевал». В схватке сошлись
различные представления о сущности искусства, о его роли в жизни
общества, о том, каким быть этому обществу и человеку в нем: пассивным
исполнителем чужой воли, человеком-винтиком или личностью, самоценность которой непреложна и не может быть поставлена под сомнение
диктатором, классовой доктриной, жесткой социальной схемой.
549
РАПП и «Перевал» — эти две группировки отражали, условно говоря,
два полюса литературы и искусства в целом 20-х годов.
Что же касается РАППа — Российской ассоциации пролетарских
писателей, то это наиболее массовое литературное объединение 20-х годов. В
его составе числилось множество кружков и местных объединений.
Основными печатными органами были журнал «На посту» (1923), а затем
«На литературном посту» (с 1925 г.). Деятельность РАППа носила открыто
классовый, пролетарский характер, на страницах его органов велась
кампания против непролетарских писателей, к которым отнесли М. Горького,
С. Есенина, А. Толстого, Л. Леонова и др., называя их «попутчиками».
Рапповцы претендовали на монополию в области литературного творчества,
вели грубую полемику, насаждали идеологию в литературе.
РАПП как ведущий отряд рабочих писательских организаций
оформился в январе 1925 г. на I Всесоюзной конференции пролетарских
писателей. Но история этой организации начинается на 5 лет раньше: в 1920
г. создается ВАПП (Всероссийская ассоциация пролетарских писателей).
Предшественником
Пролеткульт
—
самая
рапповской
массовая
классовой
ортодоксии
литературно-художественная
был
и
просветительская организация, возникшая в октябре 1917 г. Она насчитывала
в своих рядах 400 тыс. членов, издавала 20 журналов, в том числе «Горн»,
«Зарево заводов», «Пролетарская культура». Безусловный гуманистический
пафос этой организации, отвечающий потребностям самых широких народных масс приобщиться к культуре и творчеству, противоречил
теоретическим взглядам его основателей и руководителей: А. А. Богданова,
Ф. И. Калинина, П. И. Лебедева-Полянского, В. Ф. Плетнева и др. В основу
деятельности
Пролеткульта
была
положена
так
называемая
«организационная теория» А. А. Богданова, суть которой сводилась к тому,
что любое искусство отражает опыт и миросозерцание лишь одного класса и
непригодно для другого. Все предшествующее искусство, шедевры русской
классики XIX в. созданы не пролетариатом — значит, не нужны ему. Из
550
этого делается вывод о немедленном создании новой пролетарской культуры.
Таким образом, отрицались общечеловеческие ценности, важнейшим
проводником которых является искусство. «Во имя нашего завтра, — писал
поэт В. Кириллов, — сожжем Рафаэля, разрушим музеи, растопчем
искусства, цветы». Пролеткультов-цы предлагали выбросить за борт
Пушкина и Толстого, Глинку и Чайковского, Репина и др. В 1929 г. поэт Дж.
Алтаузен написал печально знаменитые строки, в которых предлагал
«расплавить» Минина и Пожарского как «двух лавочников», зря спасших
«Россею». В начале 20-х годов из Пролеткульта выделилась группа
писателей, создавших объединение «Кузница», — С. Обрадович, В. Казин, Н.
Полетаев, Ф. Гладков.
С их идеями смыкалась теория так называемого производственного
искусства, выразителями которой являлись В. И. Арватов, О. М. Брик, А. М.
Ган, С. М. Третьяков и др. Они отрицали преемственность культуры,
идеологических функций и специфики станковых форм изобразительного
искусства.
Представители другого творческого объединения «Литературного
центра конструктивистов» (И. Сельвинский, В. Ин-бер, Н. Адуев) называли
себя
выразителями
проповедовали
«умонастроений
«советское
нашей
западничество»,
переходной
эпохи»,
ориентацию
на
американизированную технокра-тию. В области поэзии упор делался на
«математизацию» и «геометризацию» стиля. В другую литературную группу
«Левый фронт искусств» (ЛЕФ; 1922) входили поэты В. Маяковский, Н.
Асеев, В. Каменский, С. Третьяков, С. Кирсанов, строившие свою эстетику с
учетом
пролеткультовских,
футуристических
теорий,
концепции
«литературы факта», отрицавшей художественный вымысел, психологизм.
В феврале 1921 г. руководитель Главполитпросвета Н. К. Крупская и А.
К. Воронский обратились в Политбюро ЦК РКП(б) с предложением создать
литературно-художественный и общественно-публицистический журнал
«Красная новь». В Кремле состоялось совещание, на котором присутствовали
551
В. И. Ленин, Н. К. Крупская, М. Горький, А. К. Воронений. Здесь же было
принято
решение
о
создании
журнала
и
назначении
Воронского
ответственным редактором. Литературный отдел возглавил М. Горький.
На журнал и его редактора Воронского были нацелены удары как слева
(ЛЕФ), так и справа (РАПП). «Красная новь» стала цитаделью, в которой
многие писатели (признанные сейчас классиками русской литературы) нашли
защиту от огня и меча, «неистовых ревнителей» пролетарской чистоты. «Во
время литературного пожара Воронский выносил мне подобных на своих
плечах из огня», — скажет после М. Пришвин.
Слова М. Пришвина не будут преувеличением: до определенного
момента стены этой цитадели были недосягаемы для противников.
Это стало одним из обстоятельств, приведших в 1924 г. к образованию
вокруг «Красной нови» группы «Перевал». Она включала таких писателей,
как М. Пришвин, В. Катаев, Apr. Веселый, А. Караваева, А. Малышкина, П.
Павленко. Теоретиком группы был А. Воронский. Члены группы выступали
за
сохранение
преемственности
с
традициями
русской
и
мировой
литературы, против рационализма и конструктивизма.
Что предложили «перевальцы» современникам? Прежде всего — опору
на будущее, столь пристальный интерес к будущему, что современность
интересовала их значительно меньше. Эта опора на будущее объективно вела
к утверждению общечеловеческого начала в искусстве, которое порой могло
противопоставляться сиюминутности. «Художник должен уметь сочетать
временное с вечным, — подчеркивал Воронений. — Только тогда его вещи и
становятся достоянием будущего».
Воронский провозглашал, что искусство есть познание жизни,
искусство, как и наука, познает жизнь. Но познавательной функции
искусство в то время противостояла иная концепция — теория «искусства
жизнестроения», или «производственного искусства». Земенский, Чужак,
Врик, Еврей-нов, Арватов, Гастев при всем различии нюансов своей концепции видели в искусстве служанку производства и быта.
552
В феврале 1921 г. в Петроградском Доме искусств сложился кружок
«серапионов» — «Серапионовы братья», интереснейшая группировка, в
которую входили Лев Лунц, Николай Никитин, Константин Федин, Михаил
Зощенко, Всеволод Иванов, Валентин Каверин, Михаил Слонимский, поэты
Елизавета Полонская и Николай Тихонов, критик Илья Груздев. Близки к
«серасионам» были Евгений Замятин и Виктор Шкловский. 3« яростными
спорами, за иронией, смехом, шутками скрывались преданность литературе,
ставшей
делом
жизни
каждого
из
них.
«Серапионы»
защищали
традиционные представления об искусстве, о самоценности творчества, об
общечеловечной, а не узкоклассовой значимости искусства.
В отличие от явных «классовых врагов» к нему благосклонно
относились представители не только «Перевала». Для РАППа «Серапионовы
братья» были «попутчики». С ними можно даже сотрудничать, делать из них
«вспомогательный отряд», дезорганизующий «противника», т. е. лагерь
«погромных писателей, типа Гиппиус и «Буниных», и «мистиков», и индивидуалистов, типа Ахматовых и Ходасевичей». При этом наставники из
РАППа брались «постоянно вскрывать их путаные мелкобуржуазные черты».
Такое отношение к «попутчикам» пройдет через всю историю организации.
Термин «попутчик» возник в среде немецкой социал-демократии в 90-е
годы прошлого века, в 20-е годы впервые в отношении искусства был
применен Л. Троцким. Рапповца-ми этот термин употреблялся как
уничижительный: в попутчики попадали все советские писатели, не
входящие в РАПП (Горький, Маяковский, Пришвин, Федин и др.),
следовательно, не понимающие перспектив пролетарской революции и
искусства. Писатель Н. Огнев, попавший в «попутчики» в 1929 г., писал:
«Для текущего момента можно установить примерно такой смысл слова
«попутчик»: «Сегодня ты еще не враг, но завтра можешь быть врагом; ты на
подозрении». Оскорбительность подобного деления художников на истинно
пролетарских и «попутчиков» многими ощущалась драматически.
Многим истинно народным, органичным художникам, таким, как
553
Сергей Есенин, Леонид Леонов, Сергей Клычков, связанным с поэтической
традицией
Пушкина,
отчуждение
от
Некрасова,
классики,
от
Блока,
фольклора,
приходилось
которое
преодолевать
последовательно
предписывал Л. Д. Троцкий. Последний писал: «Революция пересекла время
пополам... Время рассечено на живую и мертвую половину, и надо выбирать
живую». «История нашей обществе