ПАМЯТЬ Вспомним всех поименно, Горем вспомним своим... Это

ПАМЯТЬ
Вспомним всех поименно,
Горем вспомним своим...
Это нужно — не мертвым!
Это надо — живым!
Р.Рождественский
1946 год. Маленький приволжский городок.
Каждый вечер, мимо закрытой зоны, с пропущенной по периметру колючей
проволокой, проходят группы женщин – возвращаются с работы. Вход на территорию,
где, по слухам, содержатся военнопленные, охраняется постовыми в военной форме.
Женщины шутят с ними, смеются – война окончена, жизнь берет свое.
Иногда на посту стоит худощавый черноглазый военный. Он пытается что-то ответить
языкастым бабёнкам, но русский язык плохо дается уроженцу Средней Азии. Женщины
беззлобно хохочут над ним.
Военный часто видит среди них одну молодую женщину. В отличие от других, она
всегда идёт молча, не поднимая головы, словно что-то потеряла на земле.
Как-то, сдав смену, он подождет её и попытается заговорить, с трудом подбирая
русские слова из своего скудного "солдатского" словарного запаса. Она пройдет мимо,
будто не видя и не слыша его. Когда он уже перестанет верить, что женщина обратит на
него внимание, она посмотрит на него, потом ответит на его смущённую и добрую
улыбку. С тех пор, при встрече, они будут здороваться друг с другом.
«Так и встретились два одиночества»: он – оторванный от родного теплого края, она –
потерявшая в огне войны всех близких. Застывшее от потерь сердце Анны будет
постепенно отогреваться рядом с этим простодушным человеком, со сложным для
произношения нерусским именем. Он же будет называть её Нура, Ана (Нюра, Аня) и
говорить ей какие-то теплые слова на своём языке.
Долгими зимними вечерами она будет учить его русскому языку, а он старательно
повторять за ней, забавно коверкая, слова.
…Весна 1953 года. По бесконечным казахским степям, постукивая колёсами, ползёт
выгоревший на солнце поезд.
В переполненном вагоне едет семья: худощавый темноглазый мужчина в выцветшей
военной форме, сероглазая, с пепельной косой женщина и две маленькие девочки. Это
мои родители и старшие сёстры. Третья сестра и я появимся на свет уже в Узбекистане.
Отец не любил рассказывать о войне. Когда мы его расспрашивали, он, обычно
добродушный и разговорчивый, нервничал. Отвечал скупо и коротко. Зато помню, как
вечерами отец рассказывал нам, дочерям своим, сказки – невероятный микс русскоузбекского фольклора.
Мама же, наоборот, охотно рассказывала нам о довоенной жизни и о военных годах.
Она родилась и выросла в одном из сёл Калининской (нынеТверской) области. Потом
жила в приволжском городке, встретила кудрявого гармониста Петра; вышла замуж,
родила сына.
Война прошлась кованым сапогом по судьбе нашей матери: в первый же год она
потеряет своего отца, сгорит от пневмонии годовалый первенец; не вернётся с фронта
её Пётр. Мама рассказывала, что долгое время ходила, не поднимая головы, не видя неба
и солнца.
Запомнилась мне ещё одна история, рассказанная мамой о военном времени.
Ранней осенью большую группу молодых трудоспособных женщин отправили на
дальние лесозаготовки. Все были легко одеты, так как ещё стояла тёплая погода.
Задержали до заморозков.
Женщины трудились, не жалея себя; мёрзли, болели. Однажды решили самовольно
вернуться в город, чтобы повидаться с близкими, взять тёплую одежду. Далеко не ушли –
их догнали и привезли в ближайшую тюрьму. Неизвестно, чем закончилась бы эта
история, если с проверкой не нагрянуло бы какое-то большое военное начальство.
У главного проверяющего «глаза на лоб полезли» (так выразилась мама), когда он
увидел камеру, набитую трясущимися заплаканными женщинами. На вопрос-крик:
«…Какого…вы…тут…делаете…?!», – отвечали, рыдая, что сидят за «дезертирство» и
«саботаж»…
Тут военный, ещё более выпучив глаза, так страшно закричал на них: «А ну, ..! Идите
отсюда..!», – что женщины, толкаясь, бросились к выходу. Бежали, подгоняемые его
ругательствами, которыми он распекал, теперь уже своих, слишком ревностных,
подчинённых.
Родители прожили вместе долгую жизнь. Жили мы, как и многие семьи в те годы,
небогато, но никогда не унывали. Когда появились внуки, отец стал шутливо называть
маму «бабуна» (бабуля). Ушли наши родители в мир иной в один год.
Весна 2015 года… Урок русского языка в военном учебном заведении, где я преподаю.
Слушаю своих учеников, которые рассказывают о приближающейся памятной дате –
9 мая. Они рассказывают о том, что 2015 год у нас в стране назван Годом внимания и
заботы о старшем поколении, к которому относятся и ветераны, и участники трудового
фронта.
Мои ученики говорят о том, что согласно Указу главы государства были награждены
памятной юбилейной медалью «70-летие Победы во Второй мировой войне» ветераны
войны и трудового фронта 1941-1945 годов. Медаль учреждена «в целях достойного
и уважительного чествования граждан Узбекистана — ветеранов войны и трудового
фронта 1941-1945 годов, внесших неоценимый вклад в Победу над фашизмом, в связи
с проведением 9 мая 2015 года всенародного праздника — Дня памяти и почестей, а также
празднованием 70-й годовщины Победы над фашизмом во Второй мировой войне».
Обычно спокойные и рассудительные, какими и полагается быть курсантам военного
учебного заведения, они наперебой рассказывают о ветеранах войны своих городов и
посёлков. У ребят загораются глаза, когда они с восторгом перечисляют ордена и медали,
украшающие грудь участников боевых сражений. По их эмоциям можно понять, что
«воинская слава» и «воинские почести» – для них не просто словосочетания.
Я слушаю своих учеников и думаю о том, что молодое поколение живёт настоящим,
у них есть будущее. Прошлое, воспоминания о нём – удел старшего поколения.
Многие узбекистанцы приняли участие в Великой Отечественной войне. «Уже
сражались, доблестью полны, Узбекистана лучшие сыны…», – писала поэтесса Ольга
Берггольц.
Хлебный город Ташкент принял тысячи беженцев изо всех уголков огромной страны,
охваченной огнём войны. И эти тёплые строки посвящены ему:
О родина света, где слиты давно
поэзия жизни и строф!
О родина дружбы, где счастье роднит,
где не разлучает беда!
О родина мира,— твой мир сохранит
народ навсегда, навсегда... (Ольга Берггольц)
…У меня 9 Мая всегда вызывает чувство светлой печали. Особенно с годами, когда
видишь, как редеют ряды участников давних сражений, как просачиваются они сквозь
сито времени. Оставшимся всё труднее держать осанку под тяжестью орденов и медалей;
непослушные пальцы всё с большими усилиями сжимают гвоздички, пламенеющие
зазубринами лепестков. Всё светлее слёзы, застилающие глаза седовласых героев,
глядящих на мемориальные таблички с именами павших…
И с болью осознаёшь: каждый день, прожитый нашими ветеранами, отвоёван у
неумолимого времени; каждый день приближает их встречу с теми, кто уже за чертой…
И уже сейчас боишься того майского дня, в котором уже не будет их, знавших и
видевших, переживших и выживших. В тот день будем только мы – помнящие и
скорбящие.
Они будут продолжать жить, только уже в наших воспоминаниях; они будут смотреть
на нас с пожелтевших фотографий, с кадров старых хроник.
День их Победы...
День нашей Памяти …
Пусть не все герои,— те, кто погибли,—
Павшим вечная слава!
Вечная слава! (Р.Рождественский)
В этот майский день мы опять будем смотреть любимые фильмы: «Офицеры», «А зори
здесь тихие», «В бой идут одни старики», – картины, не оставляющие никого
равнодушными. Будем смотреть, каждый раз переживая жизнь и гибель любимых
героев, как в первый раз.
Тут придётся добавить, что чем дальше от нас события тех военных лет, тем
больше наводняют телеэкраны фильмы о какой-то нереальной войне, больше похожие на
детективы, с элементами фантастики и мистики. Видимо, неисчерпаемая тема войны
порождает желание бесконечно эксплуатировать её, всё дальше удаляясь от
реальности. К тому же, авторы часто наделяют своих героев речевыми оборотами и
словечками, взятыми из современной лексики. И потому этим фильмам не веришь…
Комментарий в Интернете: «Георгиевская ленточка … стала таким же образом, как
гвоздика на 7 ноября, мимоза на 8 марта, елочная игрушка и красная шапка на Новый
Год». Судя по лёгкости суждения, автор высказывания молод.
Сначала возмутилась. Потом подумалось, что наши седые защитники Отечества тоже
когда-то были юными, и, может быть, так же легко примеряли на себя регалии своих
отцов и дедов – участников Первой мировой.
Георгиевская ленточка… Время вдруг сжалось до этой чёрно-оранжевой полоски, в
которой всё: бои и сражения, победы и поражения, ордена и медали, раны и седины,
слёзы и улыбки наших ветеранов. А ещё: памятники, обелиски, таблички с именами …
И это к ней, ко всему, что свято миллионам, тянут свои руки фашиствующие
манкурты, в последнее время расползающиеся по миру чёрной плесенью…
Почему же не все усвоили урок Истории, которому более чем 7 десятков лет?!
1915 год. Как сводки с фронта, – сюжеты российских теленовостей об убитых,
раненых, взятых в плен. Опять слепые куски металла разрушают дома, школы, детские
сады. Прячутся в подвалах испуганные старики, женщины, дети…
Снова и снова идут кадры, снятые военными операторами: разрушенные здания с
глазницами окон; люди, простирающие руки в безответное небо; тревожно-пустые
улицы; собаки со впалыми боками, охраняющие брошенные дома.
Машет косой над нивой человеческой костлявый призрак. У войны – не женское лицо.
Слепы её глаза. Она глуха к слезам детей, оставшимся без родителей, к стонам матерей,
потерявшим сыновей. Под какую бы личину не пряталась эта неизбежность,
сопровождающая человечество – она всегда страшна своей разрушающей нелепостью.
А в те дни, не в силах что-то глобально изменить, наши дети объявили бойкот
доступным кондитерским изделиям распространённой марки…
Наивно? По-детски? Может быть. Но искренне, по-юношески максимально честно.
Настолько несовместимы эти атрибуты счастливого детства – весёлые бурёнки,
глуповатые овечки и милые мишки на этикетках конфет и коробочках со сладостями, –
с увиденными эпизодами об убитых и покалеченных детях.
Чужой войны не бывает!
…Каждый год, накануне 9 мая, мы встречаемся в далёком, расположенном за сотни
километров от столичной жизни, кишлаке – малой родине моего отца.
Сюда он когда-то привёз свою главную военную награду – простую русскую
женщину, нашу маму. Там он и покоится на старом мазаре-кладбище.
По обычаю, мы опустимся на корточки рядом с его могилой, а старенький
священнослужитель-мулла нараспев прочитает молитву.
И перед тем как попрощаться, мы повяжем на скромную могильную табличку
Георгиевскую ленточку, полученную в Российском посольстве Ташкента.
Потом мы уйдём, оставив этот уголок Земли, где нашли свой последний приют те, кто
устав от суеты земной, спят под небольшими, похожими один на другой, курганами.
И над одним из них будет развеваться ленточка цвета дыма и пламени – отблеск
пожарищ войны.
Её омоют весенние дожди, опалят лучи жаркого летнего солнца. С ней поздоровается,
проверив на прочность, осенний бродяга-ветер; осыплет редкий в наших краях снег…
Ничто не нарушит этот порядок. Ничья рука не сорвёт, не осквернит святыню.
Даже вездесущие подростки, которые пасут на соседнем поле стадо, и которым эта
чёрно-оранжевая ленточка мало о чём говорит, не прикоснутся к ней, понимая, что в
таком месте всё не случайно.
Ничто не потревожит покой солдата, спящего под вечным и скорбным символом
Победы и Памяти.
Мы же будем жить...
Будут жить наши дети и внуки…
Мы будем жить – чтобы помнить!
Алёхина (Рахимова) Наталия Рахматджановна
Преподаватель русского языка.
Высший военный таможенный институт
ГТК Республики Узбекистан
январь 2016 год. г. Ташкент.