ГРУППОВОЙ ПОРТРЕТ-2 CTIXI ( )

CTIXI
ТРАМВАЙЧИК №09
(ПОЭТИЧЕСКИЙ МАРШРУТ)
ГРУППОВОЙ ПОРТРЕТ-2
ЕВПАТОРИЯ
2009
Валерий ВОРОНИН (г. Севастополь)
***
Отпусти мне грехи – и прости,
Я в душевном бреду – не уйду,
Мне давно перестало везти –
На тебя, на себя, на беду.
Терпким ладаном легкой души
Не завешу оконный сквозняк.
Отпусти, отведи, отслужи –
Для тебя это сущий пустяк.
Помнишь, осенью в листьях шурша…
Помнишь, улицы в желтых ежах…
Помнишь, капли дождя на часах…
Как остывшие слезы в глазах…
Николай ЯРКО (г. Севастополь)
***
Прозрачнее дни и длиннее,
От сердца совсем отлегло.
Сегодня в коротеньком сне я
Увидел большое село,
Прабабушку в белом платочке,
И море, и старый причал,
Баркасов далёкие точки,
И дворик, и тёмный очаг,
Друзей моих неповзрослевших,
И клуб, и колодец, и зной,
Увидел и конных, и пеших…
Проснулся счастливый такой.
Рассвет был и весел и молод,
Как в юности – жизнь на ветру.
Умру я, наверно, не скоро,
А может, совсем не умру.
Тамара ДЬЯЧЕНКО (г. Севастополь)
***
Мой южный город! Ветром, зноем, морем
Он с детства мои корни напитал.
Мне люб тот город – с синевой во взоре,
Где пахнет теплым суриком металл,
Где с солнцем соревнуется медяшка,
Играет шторм то «Яблочко», то блюз,
Где в юности носила я тельняшку,
Как самую нарядную из блуз,
Где парапеты от прибоя мокнут,
Когда ты по Приморскому идешь,
Где так до синевы промыты окна,
Что веришь: море мыло их – не дождь,
Где бронзовый Тотлебен, чуть сутулясь,
На гордые взирает корабли,
Где самую красивую из улиц
Большой Морской любовно нарекли.
Владимир ГУБАНОВ (г. Севастополь)
БАЛАКЛАВСКАЯ ПЕСЕНКА
Владимиру Илларионову
Вкуси балаклавского бриза глоток –
и вена тугая ударит в висок
строкой золотого размера,
раскатистым слогом Гомера.
Надежды не будет – зови не зови.
Мы долгие годы не вторим любви.
Погасли огни золотые,
и наши причалы пустые…
Но пробует песенку юный поэт –
в ней чистое слово, и светлый завет,
и взоры рыбачек лукавы,
и вторит любви Балаклава.
Мне снится Тавриды полуденный зной:
листает гекзаметры синий прибой,
и яхта к причалу прильнула –
она меня в сердце кольнула.
Анатолий МАСАЛОВ (г. Алупка)
***
И надвинется ночь, и прогнется вода,
Может, к худу, а может во благо…
И свеча на столе доживет до утра,
И слова упадут на бумагу.
А за окнами снег все плотней и плотней
Укрывает речные изгибы,
Но внезапно задует колючий Борей,
И не птицы тебе, и не рыбы…
Эх, ушел бы сейчас далеко-далеко,
Где живет электричкино эхо,
Да боюсь, что сбежит на плите молоко
И заплачет хозяйка от смеха.
И надвинется ночь, и прогнется вода,
Может, к худу, а может во благо…
И свеча на столе доживет до утра,
И слова упадут на бумагу.
Лариса АФАНАСЬЕВА (г. Белогорск)
***
Прибой устал: сизифов труд –
Ворочать камни с боку на бок,
Где надоедливо снуют
В воде курортники и крабы.
Устало солнце жечь холмы
До буро-палевой окраски
И, утром выходя из тьмы,
Гасить дождей короткий праздник,
Выбеливать морскую даль
И мыс за мысом прятать в дымке,
Легчайших облаков вуаль
Ткать – паутинка к паутинке.
Усталый день вздремнуть прилёг
В объятья бухты генуэзской
На тёплый золотой песок
Под вечного прибоя песню…
Вячеслав КИЛЕСА (г. Симферополь)
***
Все это было, в каждом веке было:
Дремала в русле времени страна,
Привычный глас глашатаи трубили:
- Жизнь хороша! Жизнь очень хороша!
Портрет вождя по праздникам носили,
Молились на спокойный сытый день,
Детей рожали, плакали, любили,
Дрожали в канцеляриях властей
И умирали, передав потомкам,
Накопленную веком суету,
Страну с ее нехваткой мест под солнцем,
Героикой воспетую войну…
Кружилось все и снова продолжалось,
Скрепляя болью каждый счастья миг…
Другой судьбы мне, видно, не досталось,
К другой стране я просто не привык!..
Ольга ИВАНОВА (г. Симферополь)
ВСТРЕЧА
Боялась встретиться: как боль свою упрячет?
Стать раной для него еще одной?
Почувствует печаль сильней, чем зрячий,
Ее любимый — раненый, слепой...
Преодолев сомненья и терзанья
И предрассудкам баб наперекор,
Она пустилась в путь с мольбой-признаньем...
Незряч, любим и любящ нежный взор.
Качнулись под ногами половицы,
Земли тем самым выдавая вздох,
Соединились в поцелуе лица.
Прекрасен миг! Другим он быть не мог!
Виктория АНФИМОВА (г. Симферополь)
***
Я люблю темных улиц молчанье –
Так раскинулись сонные львы.
Тень мою, что ложится на зданья
Силуэтом тугой тетивы.
Я люблю спящий город, как брата.
Он уснул после трудного дня.
Я ведь помню, как город когда-то
Охранял детский сон у меня.
Мы сейчас поменялись местами.
Я – хранитель волшебных даров,
И сердец мостовых трепетанье
Успокою без помощи слов.
Я люблю темных улиц сомненье –
Затаились горгульи щелей.
Обрести остроту вдохновенья
Днем, поверьте, намного трудней.
Дмитрий БОЛДИН (г. Евпатория)
***
Я разыскивал долго
И не мог оторваться
От зовущего долга,
От безмолвного танца,
От звенящего крика
В напряжённой тиши,
Снизошедшего лика
В непролазной глуши.
Я старался пригладить
Неуёмную грусть,
С белым светом поладить…
Не случилось? – И пусть!
Выйти я попытался
С полусвета на свет…
Сам себе повстречался
По дороге в рассвет.
Александр СКЛЯРУК (г. Евпатория)
***
Не грусти, родная, не грусти.
Вновь подует свежий теплый ветер…
Помнишь, как недавно он гостил,
Летний день встречая на рассвете…
Суетился, снова навевал
И лелеял пылкие признания,
Незаметно тихо напевал
Песню встречи или расставания…
Я дыханье ветра слышу вновь…
Листья с позолотой улетают…
И стремится снова к нам любовь…
Будоражит, радует, ласкает…
Ольга БОНДАРЕНКО (г. Евпатория)
***
Какой пейзаж: слиянье хризантем
С торжественностью Осени багряной,
Бутоны пьют звенящий воздух пряный,
Как мириады солнечных антенн.
Стартуют травы, дань отдав земле,
В бездонность неба, сняв без сожаленья
Степных цветов шальные ожерелья,
Что не сравнятся с вычурным колье
Талантливого мастера. Рука
Всевышнего творит такое чудо,
Вот и зимою снежною повсюду
Цветы-снежинки сеют облака.
На Осени ж особая печать.
От зрелости природы – грусть утраты…
И губы шепчут ей: - Куда?.. Куда ты?..
И предвкушаешь тихую печаль…
Сергей ОВЧАРЕНКО (г. Евпатория)
***
Осенних листьев караван
Стартует в небо с веток голых…
В коробке старой радиолы,
Печалясь, мечется Легран.
Окно по-летнему ещё
Раскрыто настежь, как и двери,
Хотя дубки в соседнем сквере
Туман укутал, как плащом.
Не зная, ждут ли холода,
(Для нас прогнозы – сплошь загадки!)
Ложатся листья в беспорядке
На гладь заросшего пруда.
А там средь паутинных строп
Играют лягушата в салки,
И собираются русалки
Читать кленовый гороскоп.
Лев БОЛДОВ (г. Москва)
***
Я мотаюсь по родине, словно заправский цыган.
Нынче Крым, завтра Питер, а после – Рязань или Тула,
А в столице все тот же разбойный, хмельной балаган,
Тот же мусорный ветер и окон чернеющих дула!
Но полуночный Киев зажжет караваны огней,
Но январская Ялта укроет панамами пиний И желание жить пробирает до самых ступней,
И желание славы свой хвост распускает павлиний!
Как телок беспризорный ласкаясь к чужим матерям,
По просторам отчизны как шарик воздушный порхая,
Что ищу так упрямо, как будто себя потерял За полжизни отсюда, в кварталах сгоревшего рая?!
И чужие проспекты меня провожают любя.
И чужие вокзалы встречают улыбкой радушной…
А вернусь – и в московском трамвае увижу себя -
На коленях у папы. И лопнет мой шарик воздушный.
Василий ТОЛСТОУС
(г. Макеевка)
ЗВЕЗДА ПО ИМЕНИ ЛЮБОВЬ
ЗВЕЗДА ПО ИМЕНИ ЛЮБОВЬ
Невероятная по силе,
Да так, что и сравненья нет,
Не ждёт она, чтоб пригласили,
И ей не надобен билет.
Она живёт, когда природа
Устав, ложится умирать,
Вбирая каждый луч восхода
И ночи синюю печать.
Когда томительны секунды,
А дни летят, как поезда,
Её порой дождаться трудно,
Смиряя долгие года.
Она проста и бесконечна,
И с ней прекрасен миг любой…
Она в подлунном мире вечном –
Звезда по имени Любовь.
***
Шумит волна, изменчива,
То плача, то ворча.
Загадочная женщина
Притихла у плеча.
Над старыми качелями
Луна среди ветвей,
И тучи акварелями
Свиваются над ней.
Беззвучно вечер катится,
Всё ярче свет луны.
В твоё простое платьице
С луной мы влюблены.
Луна расцветит локоны,
А я взъерошу их.
Лучи сбегут потоками
В овалы глаз твоих.
Ни слова. Просто смотрим мы
Серьёзно: я и ты.
Любовь струится нотами
С подлунной высоты.
***
Я каждый вечер улетаю.
Усни, родная, и прости.
Судьба волшебника такая:
Искать незримые пути.
Навстречу рыжему туману,
Не опасаясь высоты,
Взлечу быстрей аэроплана.
Со мной, увы, не взмоешь ты…
Внизу страна Гиперборея
И земли сказочных царей.
Пока ты спишь, я буду реять
Над сонной вотчиною фей.
К исходу ночи в сини неба,
Когда прощаются грехи,
Я превращу в живое небыль.
Вот так рождаются стихи.
***
Я Вас люблю, я умер бы за это.
Вы поздней встречей скрасили закат.
Я, разбивая панцири запрета,
Единством душ оправдываться рад.
Я рад, что Вы живёте на планете,
Где так ценимы русские стихи.
Запомним строки искренние эти,
И нам простятся скромные грехи.
Мне одному во времени не просто:
Как частокол, чужие города,
И, может быть, поэтому я остро
Так ненавижу слово «никогда».
Как мало жить нам, и ни мига боле…
И вот однажды, птицей на заре
Я прилечу, навеки в новой роли,
Пережидая вечность во дворе.
***
На небе тоже хорошо.
Не веришь? Это поправимо.
Вдвоём с бессмертною душой,
Как два весёлых херувима,
Мы снизу вверх, и сверху вниз
Пройдёмся по меридианам,
Гася огни небесных риз
Весенним розовым туманом.
Вот только то, что на земле,
И попирается ногами,
Осталось тенью на стекле,
Такой, как мы летаем сами.
Без губ не станешь целовать,
Без рук уже не до объятий,
И вечно только вспоминать
О здесь оставленном закате,
О летней призрачной луне,
О свете лунном, полном страсти,
О т ой сирени на окне,
Где спит оставленное счастье.
***
Мы с тобой давным-давно
Заблудились в городке.
Помню терпкое вино
И тепло руки в руке.
В этой тихой стороне,
Словно много лет назад,
Так же нравишься ты мне,
И награда мне, и яд.
Городок в июне спит,
Убаюканный дождём.
Очень холоден гранит
Под засиженным вождём.
Дождь прошёл, и был таков…
Утро. Мы до глаз в росе.
Очень мало главных слов,
Да и те забыл я все.
***
Ни одного потерянного мига
Я не прощу рутине серых дней.
Желтеет ненаписанная книга,
И клякса под фамилией моей.
Из вечности пока не передали
Прямой потусторонний телефон,
И холодно, и пусто на причале,
На берегу законченных времён.
Какая непростительная глупость
Не жить любовью первые сто лет,
Надеясь, чтобы прошлое вернулось
И отменило горестное «нет».
Долой несовершённые признанья,
Я отменяю гордости печать!
Есть этому простое основанье:
За нелюбовь придётся отвечать.
Когда настанут сроки век итожить,
Не отвернуть судьбу, как не зови,
И каждый день, что выверен и прожит,
Пусть помнится хоть капелькой любви.
Виктор ШЕНДРИК
(г. Артемовск)
МОЛЧАНИЕ
ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА
***
Был бы в сутках час двадцать пятый,
Я смирился бы с ним и даже
Ворошил бы в памяти даты,
Даты редких свиданий наших.
Врёт молва, будто время лечит,
Лбом к оконной я жмусь прохладе.
Как же коротки наши встречи!
Вспомнить – часа с лихвою хватит.
Вскачь часы и перрон постылый,
День, ушедший ударом сердца…
Но ведь было такое, было,
От чего никуда не деться!
Был бы в сутках час двадцать пятый,
Всё бы вспомнил, и не в пунктире,
Так, как помню я наши даты
В предыдущие двадцать четыре.
***
В руках её старое сито.
Она и сама не в шелку.
Стою я, захваченный видом,
Как женщина сеет муку.
Она обо мне, о глядящем,
Не знает ни духом, ни сном.
И всё, что под платьем домашним,
Упруго идёт ходуном.
Немея пред этой картиной,
К дверному припав косяку,
Я рад, что родился мужчиной,
И женщина сеет муку.
Прекрасна в занятье извечном,
В неброской его доброте...
И хочется жить бесконечно
Под шорох муки в решете.
ДОРОЖНОЕ
Застучат взволнованно колёса,
Сгинет опостылевший перрон.
Растряси-ка все мои вопросы,
Старый неухоженный вагон.
Не копейка жизнь и не жестянка,
Ты в правах её восстанови,
Если два десятка полустанков,
Или сколько там их, до любви.
Можно их преодолеть и тыщу,
Лишь бы только знать наверняка –
Засияют радостно глазища,
Два моих заветных огонька.
Я ни от сумы, ни от острога
Не бегу, но знаю наперёд:
У меня – железная дорога,
Это значит, что не подведёт.
Значит, только мне и потакая,
Верстовые прочь летят столбы…
Боже мой, когда ж я отсчитаю
Двадцать полустанков до судьбы?!
Отсчитаю, и никто не взыщет,
И махнёт приветливо рука.
Засияют радостно глазища –
Два моих заветных огонька.
***
Вам случалось возвращаться до рассвета
И спускаться в мрак из тёплого вагона,
Чтобы, смяв комок ненужного билета,
Ощутить собой устойчивость перрона?
И встречает в напряжении бессонном,
Жёлтой патокой лучей бесстрастно залит,
Городской вокзал, где флора по вазонам
И бельмо телеэкрана в дальнем зале.
Поведут меня неровные ступени
Мимо сквера привокзального с оградой.
Этот город за дорожные волненья
Подступил ко мне желанною наградой.
Уезжал я – здесь вовсю пылала осень,
Не матёрая, а в самой ранней фазе,
А теперь уже вокруг газонов проседь,
И снега готовы рухнуть в одночасье.
Город холодом встречает, город занят.
Пробивают темень первые машины
И слепят глаза горящими глазами,
И ворчат, распространяя чад бензинный.
И саднит в груди от первой сигареты,
Или, может, от последней этой ночью.
Фонари не в силах справиться с рассветом,
Расплываются и меркнут обесточив.
Накреняясь над тротуарами, пустеют,
Гасят свет многоэтажные громады,
И хранят тепло оставленных постелей
Лица встречные с пронзительностью взглядов.
Может, день с утра задастся не для многих,
Уведёт в тупик с продуманного курса…
Дай им Бог познать напраслину тревоги!
Дай им Бог…
А мне не надо.
Я вернулся.
***
Её уход – поступок или шалость?
Но и случайный уценён уют.
Не докричаться к той, что не осталась:
«Так не уходят – так, обычно бьют!»
По тёплому, ранимому, живому...
На чём ты удержался, небосвод!
Кого ты чудом не дождался, омут!
Так не уходят – так свежуют скот.
Спешит за ветром палый лист-бродяга,
Затейлив и нелеп его маршрут...
Так не уходят – так ломают шпагу.
Так четвертуют.
Или предают.
***
Ничего не знаю о себе,
Не блюду навязанные сроки,
Покоряюсь призрачной судьбе,
Без претензий выбиться в пророки.
Вспыхнуть и угаснуть, как болид,
Или тлеть унылым пепелищем?..
Знать не знаю, что мне предстоит –
Моего с меня никто не взыщет.
Оглянусь – увижу пустоту,
Но вперёд не забегаю мудро.
Взгляд бессилен одолеть черту,
За которой завтрашнее утро.
Как они трещали на кострах,
Колдуны, кликуши и пророки!
Я несу в обугленных руках
Свой огонь,
незримый и жестокий.
Ничего не знаю о себе.
Мне бы только не прослыть паяцем
В той,
ещё оставшейся судьбе.
Остального я устал бояться.
В той судьбе, где снова миражи
Снова искушают торопиться.
В той,
где точит длинные ножи
Время – несговорчивый убийца.
***
Прости мне то, что ласков не всегда,
Что не всегда послушен и беспечен.
Прости за наши поздние года,
И моложаво выспренные речи.
Двоим замёрзнуть страшно не зимой –
От долгих дней и вёрст мороз по коже.
Прости за то, что город твой и мой
Не станут никогда один и тот же.
Прости, я часто болен невпопад,
Я невпопад хандрю и запиваю.
Ещё прости, что не всегда богат,
Точней, богат и вовсе не бываю.
Прости меня или благослови,
Не оживёт былое, не воскреснет.
Я лучшие в другой совсем любви
Стихи подрастерял свои и песни.
Прости мои окольные пути,
Мою боязнь предначертаний свыше.
И уж, прости, последнего «Прости!»
Ты от меня вовеки не услышишь.
***
Я б не писал от первого лица,
Дробя себя и множа в каждой строчке,
Но как, отведав участь одиночки,
Не отравиться ею до конца?
Умолк горлан, изломан и раздавлен,
Угасла прыть и переменчив раж.
А рок в ночи к моим крадётся ставням –
Открыт затвор, расстёгнут патронташ.
Как страшно жить, кому о том расскажешь,
Кому чужая не постыла боль?
И льётся в кровь подпольный алкоголь –
Cплошной сырец, настоянный на саже.
Под пикколо откалывать куплеты –
Дешёвый трюк, занудная попса.
Уж лучше я пройду вдоль парапета
В молчании от первого лица.
Владимир ГРАЧЁВ
(г. Симферополь)
ФЕВРАЛЬСКИЙ ВАЛЬС
АКВАРЕЛИ
В маленьком ялтинском дворике Снег и цветущий миндаль,
Словно застыла в майолике
Розово-светлая шаль.
Год пролетит иль столетие Вот уж – не всё ли равно?
В рамках застыло бессмертие
И не увянет оно.
Девочка в беленьких туфельках,
В платьице с красным бантом,
И в аксельбантах поручики,
Дама с персидским котом...
Ах, император в Ливадии!
Ах, этот крымский пейзаж!..
Пляжи далекой Аркадии
Манят по-прежнему нас.
В стареньком ялтинском дворике
Вновь молодая весна,
Гроздья глициний на столике,
Брызги любви и вина.
В этом смешном откровении
Запечатлится и наш
Суетный и кратковременный
Дней этой жизни вояж.
Когда это было? Никто и не вспомнит, когда Картинка застыла, художник уснул навсегда.
Но вновь оживится мгновенье
На блеклой уже акварели..
Когда б мы всмотреться сумели
В минувшее наше тогда!..
ЛАНДЫШЕВЫЕ ПОЛЯНЫ
Как на Пасху куличи святили,
Как ходили в церковь на всю ночь.
О прощенье Бога все просили,
О суетном гнали мысли прочь.
Как с весною новой все казалось,
Что вот-вот все станет хорошо,
Как старались в детстве, мы старались
Подрасти еще хоть на вершок.
Ландышевые поляны
Светлой памяти моей,
В колокольно-белых гранях Образы минувших дней.
С той поры так много изменилось,
И воды так много утекло.
Божья милость или же немилость
Дней прошедших битое стекло?
Что Он хочет, воскресая вечно,
От своих стареющих детей?
Вновь на Пасху – куличи да свечи,
Дабы он воскресе поскорей.
Ландышевые поляны
Светлой памяти моей.
В колокольно-белых гранях
Образы минувших дней...
ФЕВРАЛЬСКИЙ ВАЛЬС
Неумолимо, день за днём,
Весь в шумных праздниках нарядных,
Январь сменился февралём Коротким, тягостным, неладным.
Но на углах на всех стоят
Бабульки с первыми цветами,
Что пахнут талыми снегами,
Уже стекающими в март.
Как жаль, сударыня моя,
Зима опять от нас уходит.
Капельны слёзы февраля И ничего не происходит.
Пусть ничего не изменить
В привычном жизненном укладе Солги, солги мне, Бога ради,
Что будешь вечно ты любить!
В пространстве чувств - ну, как тут быть!
Не раствориться, не исчезнуть,
И ничего не изменить
В пространстве мыслей бесполезных.
Прости ж, сударыня моя,
Мою тоску и эту зиму Пока ты любишь и любима,
Весна не кончится твоя.
Придут другие времена И станем мы с тобой иными,
Но будет в нас любви сполна,
Как в этот вечер вьюжно-зимний,
И я, как много лет назад,
Нагряну с зимними цветами,
Что пахнут талыми снегами,
Уже стекающими в март!
ГОСПОЖА
Полноте вам горевать В комнате вашей светло,
В комнате вашей – тепло,
Вам ли об этом не знать?
Вам ли об этом не знать,
Вам ли печалить глаза
И не меня привечать,
Радость моя, госпожа?
Радость моя, госпожа Неумолимо мила,
Неповторимо бела,
Радость моя, госпожа...
Полноте вам утешать
В полночи, да лишь себя В полночи, вас не любя,
Скрипнет негромко полать.
Скрипнет негромко полать,
Вы ж, торопясь, чуть дыша,
Станете святцы шептать,
Радость моя, госпожа...
Радость моя, госпожа,
Вам ли об этом не знать
И не меня привечать,
Радость моя, госпожа?
Полноте, полноте вам!
В комнате – в комнате ночь,
И по-за комнатой – ночь
По теремам и домам.
По теремам и домам
Вечность плывет не спеша,
И все не встретиться нам,
Радость моя, госпожа!
Радость моя, госпожа!
Ах, всё не встретиться нам,
Не прикоснуться рукам,
Радость моя, госпожа!
Не прикоснуться губам
Радость моя, госпожа...
РОМАНС
Устал, мой свет, я вас любить,
Душа моя болеть устала.
Мне никогда вас не забыть,
И не начать нам всё сначала.
Как не спасти осенний лист,
Так не возжечь огонь желаний –
Пред вами я, мой ангел, чист,
Не жду пощады я в изгнанье.
Пред вами я, мой ангел, чист…
Я ухожу – я так решил,
Обратной нет, увы, дороги…
Я вас люблю, верней, любил,
Но я устал от вас, ей-Богу!
Усталость та сродни полям,
Укрытых белыми снегами.
Вернуться я не в силах к вам,
И возродить любовь меж нами.
Вернуться я не в силах к вам…
Да, это всё старо как мир –
Любовь и страсти угасанье,
Но не прервать звучанья лир,
И новых встреч, и расставаний.
Пусть ничего не изменить –
Любви всегда кому-то мало.
Мне всё равно вас не забыть,
И не начать нам всё сначала…
Мне всё равно вас не забыть…
***
Что может быть печальней расставанья?
Что может быть больнее нелюбви?
При встрече – немота «неузнаванья»
И брошенное камнем вслед «увы...»
И время, заживляющее раны,
Течёт так медленно, так нехотя течёт.
Всё, кажется, что вновь тебя обманет,
Вернёт обратно снова всё. Вернёт
И ту прогулку в ближнюю деревню,
Где лай собак и звёзды в вышине,
И ночь бездонную, похожую на бездну,
И утро в утомлённой тишине.
И узнаванье, только узнаванье
Всех сокровений пленницы-души,
В предчувствии виденья расставанья,
В житейской повседневной мельтешни.
И радость редких встреч, увы, украдкой,
И ласки первой нежности без слов,
И строчки посвящения в тетрадке,
Прочтённые в один из вечеров.
Как много было и как мало было...
Всё предсказуемо – и в этом вся печаль.
Мы мило встретились – да и расстались мило,
Но всё же жаль чего-то, всё же жаль...
Владимир ПРЕДАТЬКО
(г. Северодонецк)
НОКТЮРН
НОКТЮРН
Ворожила ночка у причала,
По дорожке лунной вдаль звала
И, волнуясь, странника встречала
Всплесками смущенного весла.
Каждое неловкое движенье
Прятала под чуткой тишиной.
Над лимонным, сонным отраженьем,
Вечно юный тешился прибой.
Впитывает сердце всё до крошки:
Шорох пены, лёгкой яхты крен,
И загадкой веет от сторожки
Зубчиками выветренных стен.
За старинной приоткрытой дверью
Золото мерцающей свечи…
Верится в красивое поверье,
Что от счастья где-то есть ключи.
Уголок любви и созерцанья Бытия земного дивный свет…
Только лишь в плену очарованья
На земле рождается поэт.
***
Дымок костра плывёт куделью под горой,
Блуждает колокольчиком печаль в забытом стаде,
Галдит и суетится в поле птичий рой
И тихо осень прячется в неспешном листопаде.
В низинах и лугах - молочный океан,
И крыши хат наброском на мелованной бумаге,
Как лёгок утром неприкаянный туман,
Он словно тень в пространстве путешествующей влаги.
По-птичьи верится что в мире нет границ,
И сердцу вдруг захочется в отчаянность полёта,
Как будто ты родня у бесшабашных птиц,
И тикают часы нетерпеливого отсчёта.
Лететь, иль не лететь - качаются весы,
Но однозначно - у судьбы не выпросишь поблажки…
А рядом, у мятежной взлётной полосы,
Ладонь озябшего цветка открылась нараспашку…
***
«… Идут белые снеги…»
Евгений Евтушенко
Измождённая вся, безнадёжная старость,
Надо мною болячками глупо трясла,
И пыталась спросить, любопытствуя малость:
- Тяга к жизни, милок, у тебя не прошла?!
Помолчу. Что ответить не знаю я, право.
Груз прожитого рядом. И давит плечо…
Жизнь, хотя коротка и отнюдь, не забава,
Но пройтись колесом я хотел бы ещё!
Да каким колесом - молодым и бывалым,
Чтоб невинность свою и не думал беречь.
Чтоб сроднившись с тобою одним сеновалом
Смог губами шальными всю душу обжечь.
Напитаться любовью твоей, и улыбкой,
При луне сочинить вдохновенный сонет.
Чтоб меня позвала в путь-дорогу калитка
И вручила на счастье удачи билет.
Чтоб уверенно шел, безупречно и прямо,
Чтоб не падал, как в боксе на прогнутый пол…
Мне б ещё пробежать, проползти сквозь цунами
Жизни той, по которой так быстро прошел.
Чтоб она не кончалась сиреневой ночью,
Чтоб лучились восторгом внучонка глаза,
Чтоб стоял на ногах он надёжно и прочно…
Я - за жизнь!
Я - за жизнь!
Не любить её, просто нельзя!
А потом уж уйти,
«…Как по нитке скользя».
***
«… Не довершай чужую ложь
позором объяснений»…
Б. Пастернак
Досужих мнений минные поля
Не знают заповедных территорий,
Сомнительную подлинность историй
Скучающим приятелям суля.
В провалы слухов падают не все,
Чтоб не взорваться на сужденьях скорых,
Не путаясь в назойливых укорах,
Останусь на нейтральной полосе.
Расставлю лишь сигнальные огни
Обезопасив болевые точки…
В местах, где есть опасные грибочки,
Меня от грязи, Боже, сохрани…
События случились и прошли,
Но, жизнь имеет свойство обновляться…
Чтоб никогда туда не возвращаться
На холмик брошу горсточку земли.
***
Преодолимы грязь и суета,
Которые воруют жизни дольки…
Я, люди, вас люблю, но не настолько
Чтобы забыть распятие Христа.
***
Забиты гвозди
в трепетанье пульса,
И в крест впечатался
застывший стон,
Прости ты нас,
прости ты нас, Иисусе,
Что грязь и ложь
Возводим на амвон.
Мы все – не помнящие,
Мы всё те же,
Голгофу и Чернобыль пережив,
В чужую боль не верим,
Как и прежде,
И твой Завет
Изорван на пыжи.
Истоки лжи
Не ведают покоя
Цепляя край
растерзанного дня…
А Ты опять
с израненной душою
Всё молишься за всех
и за меня.
***
Без возраста, одна в тумане лет,
С копилкой самых трепетных желаний,
Участница свиданий тет-а-тет,
Судья и адвокат переживаний…
Подумалось: - Зачем она нужна?!
Смущать давно прошедшим душу чтобы?
Висит на небе, царствуя, луна,
Свидетель счастья наивысшей пробы…
***
Все как один устроились неплохо Шуршит шоссе, и дремлют пассажиры,
Никто не ждёт морального подвоха,
Лишь сквознячки в озоновые дыры…
А дальше остановка…
Всё…
Голгофа!
***
«…Ставил я на пиковую даму,
А сыграл бубнового туза».
С. Есенин
Влекомые стремительным наклоном,
За жизнь цепляясь у гнилой межи,
На мусорке, у старенького дома,
Чем попадётся «тарились» бомжи.
Судьба за слабость лихо отомстила,
За пьяно-безалаберные дни…
В безверье сникли алые ветрила,
Надежные тылы не сохранив.
А может, что-то важное «прохлопав»,
Вселенную и ближнего любя,
Во времена всемирного потопа
Они спасали всех. Но не себя?!
Мне недоступной представлялась тайнаНи сердцем не постиг я, ни умом,
Зачем пропала зряшно и бездарно
Чужая жизнь, запутавшись в былом.
Потерянные в мире и гонимы,
Зачеркнутые глупостью грехов…
Не тешит то, что нет меня меж ними, Что путь у «Гомо сапиенс» таков…
…
В остатках скудных не бросая рыться,
Припомнив «старой жизни» карнавал,
По памяти, из книги «Радуница»,
Бомжующий Есенина читал…
Елена Кисловская
(г. Дружковка)
БАЛЛАДА
О ПАДШЕМ АНГЕЛЕ
***
Бывают дни,
когда печалей круг
сжимает горло,
сдавливает сердце,
когда с тоскою
понимаешь вдруг,
что некуда
от этой жизни деться,
что все заботы
не преодолеть,
что все обиды
претерпеть не сможешь,
хоть будешь и судьбой
чужой болеть,
к своей судьбе ее ты
не приложишь.
И верить ты словам
перестаешь,
глаза - навстречу кажутся пустыми,
и зря от каждого
чего-то ждешь,
и шепчешь - зря
чужое чье-то имя.
О, Господи! Хватило б
только сил
себя понять
и не возненавидеть,
других - принять,
за многое простить,
не оттолкнуть,
всю слабость их увидя.
Молю тебя: дай путь
пройти мне свой,
чтоб все отдать
и не жалеть об этом,
позволь мне дольше жить пусть и в душе другой,
дай мне проникнуть
в Вечности секреты.
Hемного я прошу.
Ведь краткий миг
Моей души мелькнет и среди звезд растает.
Пусть стану всем
для всех,
и ничего, что так никто
об этом не узнает.
БАЛЛАДА О ПАДШЕМ АНГЕЛЕ
Летел и думал:
“Смогу помочь”.
Любил и верил и день, и ночь.
Отдать - до капли,
вернуть - зачем?
Hет сил - иссякли,
помог не всем.
Прощал обманы
и ждал: поймут.
Что людям раны?
Еще кольнут.
В любви услышал:
“Попроще будь,
наивен слишком,
свет звезд забудь”.
Взлетал и падал.
Вдруг понял он,
что с верой в Правду
смешон... Смешон!
Тогда в последний
он раз взлетел
и больше верить
не захотел.
Привык. Обжился.
Обрел покой
и стал терпимым
ко лжи любой.
Семья и дети.
Доволен всем.
Правдив стал в меру
и в меру смел.
Когда же ночью
болит душа,
Из дома выйдет
и не спеша
приладит крылья,
взмахнет, взлетит...
Вернется - спрячет.
Переболит.
***
Теплый запах детства,
Пестрые цветы
В памяти воскресли Ты или не ты?
Смех ребячий звонок,
Горек детский плач,
Прошлого осколок Яркий гулкий мяч.
Мягкие ручонки
Тянутся к нему.
Улыбнусь тихонько,
Рук не отниму.
Бабочка порхает,
Села на цветок...
День твой отдыхает,
Радостно - высок.
Сказка ходит рядом,
Ею ты живешь,
Чудо, как подарок
К дню рожденья, ждешь.
И по жизни рядом,
Чутки и легки,
Путь твой охраняют
Добрых две руки.
Защитят, укроют
И спасут от бед.
Будь, малыш, спокоен Горя больше нет...
Скоро ты узнаешь,
Что такое жизнь,
Сам не замечая,
Станешь ты другим:
Может, посмеешься
Hад своей мечтой,
В будни вовлечешься
Жизни суетой,
Позабудешь детства
Чистый ясный свет.
Хоть и обернешься Прежнего уж нет.
СКРИПКА
Женщине
Она ожидала долго.
Из футляра ее нередко
Доставали. Любуясь, вздыхали,
Возвращая: “Проще - верней”.
Среди многих себе подобных
Hе могла показаться броской,
Взгляд невольный не привлекала,
Лик от времени потускнел.
Hо в мерцающе-тусклых изгибах
Сотворенного Мастером тела
Тайну Духа хранила безмолвно
И любых заклинаний верней.
Hо однажды по ней пробежали
Чьи- то чуткие, нервные пальцы
И, не веря, еще раз вернулись
К грифу, струнам,
погладили лак...
Ожидаемое свершилось:
Слившись с телом,
душа встрепенулась
Птицей, вырвавшейся на волю,
И запела. Hо как...
Hо как!
ПОРТРЕТУ
Ты на вечер похожа,
прохладный, глубокий и чистый –
Тот, где после дождя
отдыхает трава на лугу
И по глади речной
пробегают закатные искры,
Белых лилий бутоны
для утра себя берегут.
Ты на вечер похожа,
когда соглашается с небом
Все, что спорило днем
на пылающей жаром земле.
И в тебе, вот такой,
стать полоской алеющей мне бы,
И постичь тишину,
и уже ни о чем не жалеть.
***
Когда смеется женщина
от счастья,
Hа небесах прощается ей все.
Ведь счастье - это с кем-то
соучастье
В той ноше бед, упреков
и несчастий,
Которые по жизни мы несем.
Когда смеется женщина
от счастья,
Она открыта для любви
и света,
В тот миг она пред
Вечностью в ответе,
Ей все по силам,
что угодно стерпит,
Спасти сумеет от
любой напасти.
Когда смеется женщина
от счастья, Прости, Господь, и не судите,
люди:
Ей так нужны забота
и участье,
Уверенность, что лишнею
не будет.
.
***
Рейсовый автобус. Запах хлеба.
Разговоры: сплетни, пересуды.
Мелкий снег неслышно сыплет с неба.
А кого-то мучает простуда.
И почти никто не замечает,
Что на радость, а не на потребу
Рейсовый автобус заполняет
Вкусный и душевный запах хлеба.
***
Последнею звездой мой дальний путь
намечен.
Я в Вечность перейду.
А, может, в вечер…
Елена Осминкина
(г. Симферополь)
РЯБИНОВЫЕ БУСЫ
***
Смыкает лепестки тюльпан заката день умирает тихо, как когда-то,
луны лимонный свет – ему на смену:
сценарий ведь один, без перемены.
И крупнозвездная ночная стая
в созвездиях Прокрустовых блистает.
Разноголосье утра, дня палитра извечны в мире суточные ритмы.
Привычны в декорациях замены,
но почему волнуют неизменно
восхода торжество, и плач заката,
и песнь цветка в ладонях Митридата,
и бабочки дневной короткий танец,
и на щеках ночи блестящий глянец?..
Все каждый раз по-старому и внове,
ведь миг и вечность отразились в слове.
***
Памяти друга
Мы восходим на жизни гору
Постепенно, за шагом шаг.
Отдохнуть на привале впору:
Одолеть нам высотку как?
Сил набравшись на том привале,
Снова сделать готов рывок,
Но случаются вдруг обвалы –
Не бывает простых дорог.
Нам даются на этих тропах
И любимые, и друзья.
Неприкаянный в сердце ропот,
Если вдруг их спасти нельзя.
Как же быть?! Помолившись Богу,
Снова – в гору, сдержавши крик.
И на самой вершине вспомним:
Наша жизнь – это только миг.
***
Энергии желаний, мыслей, дел
сплетаю я в троичность на земле –
в таком союзе тонких высших тел
мне опыт обрести в иной судьбе.
Из воплощенья в воплощение стремясь,
мой Дух кует себя в горниле Сфер,
скрижали неба и кармическая вязь
ведут по линиям сословий, вер,
Богатства, бедности, падений вниз,
и вновь карабканье, духовный взлет…
Путь в бесконечность не счастливый приз,
но радость от движения вперед.
***
Рябиновые бусы
На зелени листвы,
Как символ тайны русской
Души и старины.
В сиреневых закатах,
В туманах берегов
Неистово и свято
Молились на Покров.
Славянских душ истоки В ромашковых полях,
В озерах круглооких,
В березовых кудрях.
Мне эхом рода предков
Рябиновая гроздь,
Вкус сладко-горький, терпкий
Судьбы и светлых слез.
***
Поэта маленькое сердце –
В огромной чаше алтаря.
Не сторонись, ему доверься,
Быть может, жертвенность – не зря.
Поэт – в забвенье, строки-зерна –
Среди травы, что беспризорно
Растет из недр душевной лени,
Унынья лиц под мрачной тенью
Безверья…
Маски и гримасы…
Героев заменили массы…
И все же маленькое сердце
Решилось жертвою спасти.
Не сторонись, ему доверься
И на привалах, и в пути.
***
Да не оскудеет рука
дающего…
Сгорбленною, сухонькою тенью
Простояла, теребя платок,
Прошептала трудно слово «деньги»
И забилась снова в уголок.
Худенькая, словно птичья лапка,
Ручка дрожью нервною зашлась,
Но для всех казалась нищей бабкой –
Проходили молча, сторонясь.
Думал обыватель, что работать
Нищею она сюда пришла,
И ни в ком ни жалость, ни забота
В сердце не зажглась, не проросла.
Только ей одной известно было,
Сколько муки – вымолвить слова
«Помогите, люди», чью-то милость
Ждать в пространстве людного двора.
***
Жизни вертится веретено,
Нити тонкие ткут полотно,
И на нем то цветами судьба,
То злорадной беды острова.
Улыбаюсь – не слезы же лить,
Что когда-нибудь кончится нить.
Элегия
В сердце намело сугробы,
холод плечи обнимал ты пришел так поздно, чтобы
рассказать про свой обман.
Изо льда потерь, прощанья,
из твоих холодных фраз,
из снегов непониманья,
слез с мольбой глядящих глаз
В сердце выращу кристалл я,
чтобы больше не страдать прочь летит воронья стая
и бежит обманов рать.
Защити, кристалл, от страха
быть обманутой вдвойне.
Возрождать из пепла, праха
вновь любовь – уже не мне.
Пусть холодное свеченье
испуская, мой кристалл
сбережет в бесстрастном рвенье
от сердечных жгучих ран.
СЕРГЕЮ ЕСЕНИНУ
Кудри мягкие – спелая рожь.
Биографии гениев – ложь,
Не важны их пристрастия, страх.
«Дух бродяжий» его – весь в стихах.
«Буйство глаз», пламень дерзкая уст
И вселенская нежная грусть О себе он все сам рассказал,
И не нужно ни лести, ни жал.
Нет суда на земле для грехов,
На челе лишь венок из стихов.
Он на розовом скачет коне
Сквозь столетия в звездном седле…
Михаил КВАСОВ
(г. Александровск)
МОЯ ЛУЧШАЯ ПЕСНЯ
НЕ СПЕТА…
***
В распахнутые лица площадей,
В глаза витрин, беспомощных и серых,
Ударил свежий ветер-чародей,
Вселив надежду в потерявших веру.
Какою долгою была зима,
Казалось нет ей ни конца, ни края.
Но нарядились празднично дома,
Оконным светом радостно играя.
И воробей - комочек доброты –
Беспечно скачет по весенним лужам.
Он зиму пережил уже, а ты
Еще во власти злой февральской стужи.
ЛЕТО
В чьих-то добрых руках согревается щедрое лето
Ароматный от трав,
пахнет воздух парным молоком,
Где-то девичий смех
заблудился в сетях у рассвета
Захотелось, как в детстве,
пройтись по росе босиком.
Рядом сдержанно фыркают
серые в яблоках кони,
Я даю им доверчиво хлеба горбушку с руки,
Ощущая в своих огрубевших, но чутких ладонях
Бархат их теплых губ и шершавые их языки.
У березовых рощ,
где средь зарослей спелой малины
Гнезда вьют соловьи и сонеты поют меж листвы,
Прилегла тишина,
распрямивши старушечью спину,
На ковре изумрудной, никем не примятой травы.
Первый солнечный луч
потревожил смеженные веки
Задремавшей у рощи, на травах густых тишины,
Разбудивши ее, перекинулся лучик на реку,
И проснулась земля,
разогнавши туман словно сны.
Станет сердцу легко,
и душа вдруг наполнится светом.
Сброшу груз надоевший
растраченных попусту лет
И останусь стоять
в середине хмельного рассвета
Обалдевший от счастья и терпкого лета - поэт.
*
Где-то в детстве остался мой лес и мой сад,
Аромат спелых яблок и пахнущей хвои.
Сколько лет пролетело, дорогу назад
Забросало осенней увядшей листвою.
В жизни всякого было и будет еще.
Счастье – как перелетная птица весною.
Я узнал цену жизни, что, как и почем,
И ночами беседую часто с луною.
Годы тройкой промчались, а я поотстал,
Нет той силы за ними угнаться.
Аромат спелых яблок куда-то пропал,
И к нему вкус полыни успел подмешаться.
С каждым годом зима все длинней и белей.
И весна с каждым годом короче, чем ныне.
В волосах серебро от степных ковылей,
На губах горький привкус полыни.
МОЯ ЛУЧШАЯ ПЕСНЯ НЕ СПЕТА
Не могу не запеть, а начну – все не то
И мотивчик какой-то избитый.
Поднимаюсь – встаю, одеваю пальто
И иду в край мелодий забытых.
В край мелодий дождя и опавшей листвы,
В край зеленого, буйного лета.
Я вхожу не спеша, чуть касаясь травы,
В край мелодий, что мною не спеты.
Я по сонному лесу неслышно пройду,
Где деревья трепещут листвою,
Пару ноток для будущей песни найду,
Подберу и возьму их с собою.
В каждом шорохе трав, нежном запахе роз
И в шуршаньи листвы под ногою,
В шумном гомоне птиц, колыханьи берез
Я мелодию жизни открою.
Намечтавшись, под утро закрою окно,
Не найдя на вопросы ответа.
В мыслях все не охватишь, но знаю одно –
Моя лучшая песня не спета!!!
***
Подсядь ко мне за столик, музыкант,
Сыграй мелодию, забытую когда-то,
Пусть твой душевный жар и твой талант
Вернут меня в те памятные даты.
Сыграй и пусть мелодия твоя
У памяти, слежавшейся пластами,
Как бритвой, взрежет тонкие края
И даст возможность не играть словами.
Я за твоей мелодией пойду
По пыльным и затоптанным тропинкам
И в памяти заброшенном саду
Найду от времени истлевшие картинки.
И так захочется поджечь мне этот сад,
Одна лишь спичка – эдакая малость,
Чтобы от тех, кто прав, кто виноват
Не то что памяти – и пепла не осталось.
Сыграй, и пусть мелодия твоя
Меня все дальше по полям уводит.
Монетой звонкой расплачусь с тобою я.
В сгоревший храм на исповедь не ходят!
ЕСЛИ ТОЛЬКО ЗАХОЧЕШЬ
Хочешь, я стану ветром?
Или дождем весенним?
Или ручьем прозрачным,
Лягу у ног твоих.
Ярким, слепящим солнцем,
Павшей листвой осенней,
Мягким, пушистым снегом,
Музыкой для двоих?
Радугой невесомой,
Хочешь, укрою плечи?
Пригоршни звезд рассыплю
Я в волосах твоих.
Стану мечтой заветной,
С детства такой знакомой.
И превращу я в Вечность
Счастья короткий миг,
Хочешь...?
ЗИМНЯЯ ВИШНЯ
Женщина бальзаковского возраста,
Призадумавшись, застыла у окна.
Все в ней без прикрас, нехитро, попросту,
Только чем-то ведь огорчена.
Вроде жизнь сложилась так, как хочется,
И никто не властвует над ней.
Но терзает душу одиночество
В круговерти монотонных дней.
Вроде все есть, что ни пожелается,
И сама еще в расцвете лет.
Но душа, увы, в потемках мается,
Где почти угас надежды свет.
Как печально быть чужой и лишнею,
На окно холодное дыша.
Но цветет забытой зимней вишнею
Трепетная женская душа.
***
Весь мир построен на контрастах
Веселье, смех – печаль и грусть
От суеты, порой напрасной
До полного покоя чувств.
Две крайности, два состоянья
Оставшись на плаву – держись
Средь волн в безбрежном океане
С названием коротким – жизнь.
ЖУРАВЛИНЫМ КРЫЛОМ
Я исчезну бесследно, испарюсь, растворюсь,
В бесконечных просторах Вселенной.
И когда я уйду, разорвется союз
Моей бедной души с телом бренным.
Но ведь кто-то придет провести в мир иной,
Чтоб отпеть мою грешную душу.
А она, воспарив над унылой толпой,
Будет молча собравшихся слушать.
Сразу станет понятно мне, кто из них кто,
Чья слеза и чиста, и правдива,
А кому любопытно взглянуть лишь на то,
Чье житье на земле отбродило.
Улетая к чистилищу в рай или ад
Над людским обескрыленным клином,
Понимая, что нет уж возврата назад,
Я взмахну им крылом журавлиным.
Сергей КАПЛАН
(г. Ашдод, Израиль)
БЫЛО…
В НАБЕЖАВШЕМ ЯНВАРЕ
В набежавшем январе
зажигаюсь от апреля,
от его шальной капели
средь метели на дворе,
наливаю в кружку чай
или хлеб ломтями режу радость слушаю все реже,
чаще слушаю печаль.
Жду апреля, жду - пожду,
и февраль сливаю с мартом.
Про себя ругаю матом
передряги и нужду.
А когда придёт апрель,
я до дури подобрею,
может, бороду побрею,
может, дверь сниму с петель,
и впущу к себе весну,
с потолка сошкурю копоть,
и начну сосульки лопать,
и стихи писать начну.
МЫ НЯНЧИМ БОЛЬ, КАК БУДТО БОЛЬ…
Мы нянчим боль, как будто боль
хотим продлить. Мы боль лелеем
и заливаем боль елеем,
хотя на деле - сыплем соль,
плескаем слёзы - смех и плач,
тела - пластами на постели...
И в нашем заплетённом теле
продлится боль: король, палач,
сожитель горечи и зла,
калека-боль лежит на ложе,
и любит нас, и гложет, гложет...
Про боль не скажешь, что была.
АЛЕКСАНДР, АРСЕНИЙ, АНДРЕЙ
Марине Арсеньевне Тарковской
Александр, Арсений, Андрей крик, иголкой застрявший в гортани
у страны тиранической дряни,
забуревшей на красной заре.
Александр, Арсений, Андрей.
...Говорящие звёзды созвучий
прожигают пространство сквозь тучи,
каждый звук - в миллион фонарей.
Александр, Арсений, Андрей...
А, ЭР, ЭН - три чарующих звука:
вдохновение, рана и мука,
а разлука - острей и острей.
Александр, Арсений, Андрей.
Три отца моих, три моих сына.
Слышу в имени ясном МАРИНА АЛЕКСАНДР, АРСЕНИЙ, АНДРЕЙ.
ПОСЛЕСЛОВИЕ К ПЕСНЕ Ю. ВИЗБОРА
«ВОЛЕЙБОЛ НА СРЕТЕНКЕ»
"Серёжа Мухин, отпускающий усы..."
(Ю.И. Визбор)
Серёжа, Серёженька Мухин, –
Ты мог бы прославленным быть.
В какой-нибудь важной науке
Какую-то важность открыть.
Ты мог бы быть важным героем,
Тебе, после страшных атак,
Могли бы вручить перед строем
Какой-нибудь памятный знак.
Ты мог быть таксистом в Сиднее
И есть кенгуру на обед.
"Отсюда Россия виднее" могло бы казаться тебе.
Ты мог быть барыгой на рынке,
Держать дефицит под полой,
Кататься в красивой машинке –
Богатый, степенный, незлой.
И мог бы ты стать репортёром, Актёром-поэтом-певцом.
Не только б на Сретенке скоро
Тебя б узнавали в лицо,
И, пахнувший пивом и луком,
Окрепший в любви и борьбе,
Ты шел бы по Сретенке с внуком
Навстречу друзьям по судьбе...
Но ты без судьбы, без сюжета –
Не брат, не отец и не сын.
Серёженька Мухин, – да где ты?! –
Лишь имя одно и усы.
С тобой поступили сурово.
...Вернуть волейбол не дано.
И юная Таня Белова
По-прежнему смотрит в окно.
БЫЛО: ОДУВАНЧИК, ДЕТСТВО…
Было: одуванчик, детство,
блики, вкус халвы,
любознательность в наследство.
Счастливы ли вы?
Было: юность, перелесок,
ливень, шёлк травы,
шёпот лёгких занавесок.
Счастливы ли вы?
Было: молодости прелесть
звонче тетивы.
Ах, какие песни пелись!
Счастливы ли вы?
Было: зрелость размышлений,
холод головы.
Мерны времени ступени.
Счастливы ли вы?
Было: поиск соучастья,
улицы кривы.
За углом, быть может, счастье?
Счастливы ли вы?
Пусть теперь сочтут потери,
пусть натянут нить.
Прикажите вас измерить,
доски сколотить.
"Счастливы ли?.. - завыванье счастливы ли вы
там, где поле одуванье,
блики, вкус халвы?.."
***
Перемешались тхина и хинкали,
манты и мантры - всё в одном флаконе.
Ставь на огонь. Добавь ещё агоний
жары пустынной, а потом и калий
цианистый. Щепотку. И маслину.
Безвкусных помидоров и клубнички.
Туда же серу соскреби со спички.
Отведай. И… - ни шагу в Палестину.