Л. Я. Гаранин (Минск) ИСТОРИКО-ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ ХРОНИКИ ГОРОДОВ И РАЙОНОВ БЕЛОРУССИИ «ПАМЯТЬ» В АСПЕКТЕ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ, ИСТОРИЧЕСКИХ И МОРАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ КНИГИ А. АДАМОВИЧА, Я. БРЫЛЯ, В. КОЛЕСНИКА «Я ИЗ ОГНЕННОЙ ДЕРЕВНИ…» Книга А. Адамовича, Я. Брыля, В. Колесника «Я из огненной деревни…», как и близкие ей по содержанию и форме «Блокадная книга» А. Адамовича, Д. Гранина, «У войны – не женское лицо» и «Последние свидетели» С. Алексиевич и некоторые другие, имеет непреходящее историческое и литературное значение. Это обусловлено многими причинами, главная из которых состоит в том, что в ней звучат живые голоса войны — свидетельства людей, которых убивали, жгли вместе со всей деревней, но они чудом остались живы и теперь рассказывают об этом так, как будто вновь видят и переживают весь ужас тех незабываемых дней, часов и мгновений. Профессионализм, инициатива и умение авторов сказались здесь в том, что они не только разыскали таких людей, запечатлели их голоса на пленке, как они «записались» в их сознании, но и свели их в единую систему, воссоздающую общую картину злодеяний гитлеровцев на белорусской земле, разоблачающую дикие замыслы политических вождей и стратегов третьего рейха. Таким образом, в своем завершенном виде книга характеризуется концептуальностью взглядов авторов, что делает ее произведением широкого социально-политического, морального и философского плана, оказавшего неизгладимое влияние на современников, на культурную жизнь страны. Поэтому не случайно она выдержала несколько изданий, была переведена на другие языки, нашла продолжение в творчестве Д. Гранина и С. Алексиевич, других писателей, оказала заметное влияние на советскую документальную и художественную литературу, в том числе на историко-документальную хронику городов и районов Белоруссии «Память». Это влияние сказалось в первые же годы после выхода книги, и проявилось оно в том, что в широких кругах белорусской общественности родилась идея продолжить публикацию таких книг, и в 1985 г. вышел первый том «Памяти»: «Шумилинский район». Распад Советского Союза и обретение Беларусью государственной независимости в значительной мере стимулировали начатую работу. В мае 1991 года было принято Постановление Совета Министров Беларуси «Об издании в республике книг “Память”» и создан организационно-методический центр, а затем и городские и районные комиссии по сбору и публикации материалов хроники. В эти комиссии вошли сотни ученых, работников архивов и музеев, представителей творческих организаций, журналистов. В настоящее время хроникальная серия «Пямять» насчитывает 145 томов, которые строятся по определенной системе: археология района, его историкополитическое и культурное развитие, в том числе в составе древнерусского славянского государства, Великого княжества Литовского, Речи Посполитой, Российской империи, многонационального Советского государства и т. д. Основное внимание составителей каждой книги сосредоточено на теме Великой Отечественной войны; разделы под названием «Шла война народная» занимают, как правило, около 60 процентов объема каждого тома. Как видим, названное издание имеет специальное назначение: служить источником самой разнообразной информации об историческом прошлом и настоящем белорусского народа. Однако оно не лишено и определенного литературного значения, так как включает в себя очерки, воспоминания, свидетельства исторических лиц, непосредственных участников тех или иных событий, воссоздавая живые картины прошлого. И в этом смысле общность идей и принципов книги «Я из огненной деревни…» и различных томов «Памяти» прослеживается по нескольким направлениям. Во-первых, в книгах имеются специальные заключительные главы «Память» и «Хатынь и Хатыни», где речь идет именно о свойствах народной памяти о минувшей войне, о формах ее выражения. Большое внимание уделяется таким символам памяти, как мемориальные комплексы, курганы славы, памятники, обелиски и т. д., что находит невиданное по масштабам и разнообразию, по формам своего выражения продолжение в книгах «Памяти». Во-вторых, если говорить об оккупационном режиме, что составляет основное содержание книги «Я из огненной деревни…», — то в «Памяти» эти разделы строятся по тому же принципу, что и в книге. Вначале дается общая характеристика планов фашистского руководства, касающихся политики колонизации (выселение, уничтожение, онемечивание) гражданского населения захваченных на Востоке земель (высказывания главарей третьего рейха: Гитлера, Гиммлера, Геринга, Бормана, Розенберга, — о целях нападения Германии на Советский Союз и отношении армии к мирному населению), потом раскрывается зловещий смысл их стратегических планов, в частности, Генерального плана «Ост» и плана «Барбаросса», и далее идет публикация материалов о том, как шло осуществление этих планов войсками вермахта и зондеркомандами гитлеровской военной машины. В каждом томе «Памяти» воссоздается картина злодеяний гитлеровцев в том или ином городе и районе, приводится много документов («Документы свидетельствуют»), фактов, описаний, проведеных ими акций по уничтожению деревень и городских поселков, с именами загубленных мирных жителей. В книге все это выступает в концентрированном виде, как реальность, запечатленная в сознании живых людей, непосредственных свидетелей того времени, память которых удерживает в себе мельчайшие детали происходящего: как жгли их деревню каратели, расстреливали женщин, детей, стариков. Подбор материала, его систематизация, комментарии к нему дают аналитическую картину происходящего, раскрывая звериную сущность германского фашизма. Так, авторы показывают, что если в странах Западной Европы гитлеровцы пытались маскировать свои действия, старались представить себя в виде цивилизованных завоевателей, во Франции в одном виде, в Бельгии и Голландии в другом, то в Беларуси они уже действовали безо всяких масок, как настоящие палачи, убийцы, истязатели, не зная меры своей жестокости, подлости и обмана. Такие приемы осуществления карательных акций, как якобы сбор людей на «собрание», «для проверки документов», проведения ремонтных и земляных «работ» и т.д., которые чередовались с тактикой внезапного появления спецкоманд в деревне, расстрела людей в домах или, наоборот, на улице, за деревней, и, главное, чтобы никто не убежал, не спрятался, не остался жив, раскрывают подлинное лицо оккупантов. Аморальный облик гитлеровцев проявился и в том, как они объясняли свои действия, как писали о них в отчетах, что было здесь для них главным. Это как бы заключительная часть в характеристике гитлеровцев, итог наблюдений и размышлений авторов. С одной стороны, дают они понять, сознание гитлеровцев – это сознание профессиональных убийц, с другой, все эти их рапорты и отчеты – не просто формальная дань сложившейся бюрократической системе, а накопление опыта на будущее, с учетом своих «ошибок», с предложениями и рекомендациями, что следует учесть, как «лучше это делать». И первая черта таких отчетов — это моральное оправдание своих действий: они, де, не просто убивают, жгут, расстреливают, а служат идее, Великой Германии, выполняют трудную работу, подвергаясь опасности нападения партизан. Акции по обезлюживании белорусской земли у гитлеровцев обозначены поэтически: «Волшебная флейта», «Весна», «Заяцбеляк», «Белый медведь», «Пантера», «Болотная лихорадка», «Молния» и т. д. Отчеты эти отправлялись в Берлин, где их изучали, приводили в систему, готовясь к «окончательному урегулированию в Европе». Если мы теперь обратимся к «Памяти», то даже при внешнем сопоставлении увидим, что здесь много общего с книгой белорусских писателей. С той разницей, что все, о чем говорится в книге, здесь документировано, идет в строгой логической последовательности, подчинено хроникальному принципу изложения материала. Разделы об оккупационном режиме в каждом томе разбиты на отдельные рубрики: «Этого забыть нельзя», «Знаки на сердце», «Был настоящий геноцид», «Было очень страшно» и т. д., где, как и в книге, приводятся воспоминания свидетелей и оставшихся в живых жертв фашистского произвола в Беларуси. Примечательно также то, что многие заголовки как бы взяты из самой книги или напоминают о ней: «Горели в огне деревни», «Сестра Хатыни», «Огненные деревни», «Трагедия деревни Барсуки», «Деревни, сожженные живыми» и т. д. А некоторые тома районов, где побывали создатели хроники, содержат отрывки из книги, которые вписываются в общую канву очерков и рассказов о злодеяниях гитлеровцев в этом районе. Особенно ярко это представлено в томах «Памяти» Копыльского, Хойницкого, Шумилинского, Кировского, Октябрьского, Мостовского, Смолевичского и некоторых других районов. И было бы странно, если бы люди, пишушие об оккупационном режиме в том или ином районе, не поинтересовались, что об этом написано в книге «Я из огненной деревни…» Существенное отличие «Памяти» от книги, если говорить о ее тематике, состоит в том, что она включает в себя и память о жертвах фашистского геноцида по отношению к еврейскому населениюя Беларуси. Такие заголовки в разделах об оккупационном режиме как «Последний путь смолевичских евреев», «Трагедия копыльского гетто», «Судьба евреев Мостовщины», «Это было в Шамове» (Мстиславский район), описание уничтожения еврейского гетто в Бобруйске, Минске и других городах и пригородах, местечках, урочищах и т. д., свидетельствуют о том, что составители «Памяти» учли ошибки прошлых лет, о чем пишет один из авторов тома Копыльского района: «К сожалению, добрые слова «Никто не забыт и ничто не забыто» долгое время фактически не касались еврейского населения». Это же можно сказать и о лагерях смерти на белорусской земле. В книге о них только упоминается, а в «Памяти» дается подробное, скрупулезное описание, где, когда они были созданы, какой там был режим, сколько узников погибло и т. д. В то же время следует отметить, что влияние книги на рассматриваемое издание проявилось и в передаче общей атмосферы, ее морального климата. Нравственный опыт народа, как известно, не имеет пределов во времени, он накапливается столетиями и навсегда остается в памяти нации. В годы войны он особенно ярко, во всей своей полноте и многообразии проявился в массовом героизме и самоотверженности советских людей, в их готовности к самопожертвованию во имя свободы и независимости своей Родины. Что же касается оккупационного режима, то здесь требовалось особое мужество и невиданная стойкость, чтобы оставаться самим собой, тем, кто ты есть. Авторы показывают, что главным для жителей огненных деревень было то, что, испытывая невыносимые муки, погибая от пуль и сгорая в огне, они, при всем том, оставались людьми, следовали велению своей совести, обычаям и традициям народа, сложившемуся укладу их жизни. И это, как заметил в свое время А. Адамович, создавало особый нравственный климат среди жителей огненных деревень, что мы находим и в «Памяти». Вот каратели окружили деревню, врываются в дома, убивают женщин, детей, стариков, а потом поджигают эти дома. А одна женщина, невзирая на весь этот ужас, вытаскивает через окно горящего дома своих убитых дочерей, чтобы они не сгорели еще, чтобы по-людски похоронить их потом на кладбище. В другой деревне немцы собрали жителей в одну группу и расстреливают их друг за другом. А одна женщина, мать, видя, как убили ее мужа, обратилась к карателям со словами: «Ой, подождите, паночки, нехай уже семейка за семейкой» и вместе с дочерью встала под автоматы убийц. И еще примеры, теперь из «Памяти». Хозяин увидел, что немцы врываются в деревню, побежал в лес. А потом вернулся: «Нельзя так, пусть убивают всех вместе». Девушка спряталась от карателей за печь, а потом подумала: «Дед придет и не найдёт меня, убитую» и вышла из своего укрытия. Много, очень много таких примеров и в книге, и в «Памяти», показывающих, что люди не хотели жить, сами искали смерти, видя, что все их родные погибли. Не только взрослые, даже дети: «Мамка моя! Я думала тебя уже убили, дак назад иду, чтоб и меня убили». Все эти примеры говорят о том, как крепко люди привязаны друг к другу, как они вместе переживают общую беду, как болеют за себя и других, желая помочь ближнему, защитить его или вместе погибнуть. В заключение следует сказать, что в аспекте нашего исследования значение книги А. Адамовича, Я. Брыля, В. Колесника «Я из огненной деревни…» состоит в том, что, она стала неотъемлемым компонентом народной памяти о войне. И в этом своем качестве оказала огромное влияние на развитие литературы и искусства, на культурную жизнь нашей страны, что подтверждет и «Память». Названная книга – литературное произведение, а «Память» — исторический документ, но общим для них является то, что в изображении самого болевого периода Великой Отечественной войны – оккупационного режима в Беларуси – они исходят из общих социально-политических и исторических позиций, получающих концептуальное выражение. Общим для авторов книги и редакционных коллективов различных томов «Памяти» является и то, что, проделав поистине титаническую работу по сбору, систематизации и публикации огромного исторического материала, они тем самым исполнили свой гражданский долг перед народом: сказали миру то, что хотели и не могли сказать сами жертвы фашистского геноцида в Беларуси, чудом оставшиеся в живых жители огненных деревень.