Осийчук Лариса Григорьевна

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение
Белавская основная общеобразовательное школа
Дорогобужского района Смоленской области
БИЗЮКОВ КРЕСТОВОЗДВИЖЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ
( История исчезнувшего храма).
Работу выполнила
Осийчук Лариса Григорьевна,
учитель истории православной культуры земли Смоленской.
2012 год.
БИЗЮКОВ КРЕСТОВОЗДВИЖЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ.
Остатки этого монастыря в виде руин, ям и вскрытых подвалов находятся
на высоком холме, на северной окраине деревни Бизюково Фрунзенской
сельской администрации Дорогобужского района. На площадку, где был
монастырь, постепенно наступает кладбище.
Бизюково расположено в 10 километрах от Дорогобужа, менее чем в
километре - правый берег Днепра, а в нескольких верстах от монастыря
когда-то проходил тракт из Дорогобужа в Духовщину, ныне заброшенный.
17 февраля 2012 года исполняется 332 года со дня смерти игумена Сергия
Салтыкова, основателя патриаршего Бизюкова монастыря Смоленской
епархии, упразднённого в 1803 году.
Игумен Сергий, в миру Фёдор, принадлежал к старинной родовитой
фамилии бояр Салтыковых, ведущей своё начало от прусского выходца
Михаила Прушанина, поселившегося в Новгороде в XIII веке. Благодаря
давности родословной, заслугам на высших поприщах государственной и
общественной деятельности и большим материальным средствам
представителей своего рода, Салтыковы занимают одно из видных мест в
родословной книге дворян. По исторической известности среди них заметно
выделяется отец игумена Сергия, боярин Михаил Глебович Салтыков –
Морозов. Бывший военачальник в Ливонской войне при Иване Грозном и
посол польский при Фёдоре Ивановиче и Борисе Годунове, Михаил Салтыков
в Смутное время на Руси стал во главе польской партии среди московских
бояр, намеревавшейся передать русский престол в иноземные руки. Тогда
он усердно агитировал в высших кругах московского общества в пользу
престолонаследства польского королевича
Владислава.
Боярин Михаил Салтыков прибегал к
слёзным мольбам, убеждениям и насилию,
чтобы вовлечь в свой замысел
непреклонного патриарха Гермогена, но
успеха не достиг в этих позорных хлопотах.
Королевич Владислав
В 1613 году на московский престол
взошёл природный русский боярин, и все
изменники отечества подверглись
всеобщему бесчестию. Вожак их, боярин
Михаил Салтыков, был проклят
патриархом, изгнан из России и искал
приюта у литовского короля Сигизмунда
III. Король пожаловал ему местечко под
Черниговом, где изменивший России
боярин поселился со всем своим
семейством, состоявшим из жены
Юлиании, дочери и сыновей: Петра,
Ивана и Фёдора. После смерти отца,
Патриарх Гермоген
около 1625 года, семья Салтыковых, томясь одиночеством в чужих землях, с
королевского разрешения, перешла в
дорогобужские, порубежные с Россией, свои
родовые вотчины, освободившиеся в то время в
связи со смертью их владельца Панкратия
Салтыкова. Старший брат Пётр поселился в
Озерищах, Иван – в Борискове, а Фёдор с матерью
- в селе Бизюково.
Время, когда Салтыковы поселились в своих
дорогобужских вотчинах, было тяжёлым временем
для православных жителей Смоленского края. С
1611 года Смоленщина находилась под властью
польского короля Сигизмунда III, при котором в
1625 году была учреждена униатская
архиепископия. Религиозная нетерпимость к
православным смолянам первого правителя её,
Сигизмунд III.
Льва Кревзы ( 1625 – 1640), была вменена ему в служебный долг
королевской грамотой Сигизмундова преемника Владислава IY.
Этой грамотой король обязывал его «всякого православного священника
церкви или монастыря, который не хотел бы быть послушным смоленскому
архиепископу, находящемуся в единении с римской церковью, отделять от
церкви и лишать священства». Эту обязанность Кревза выполнил столь
ревностно и столь широких результатов достиг в борьбе с православием, что,
по отзывам униатского церковного историка Суши, к концу его правления
епархией в Смоленске не осталось ни одного схизматика.
Тяжёлое положение православных жителей Дорогобужского уезда,
лишённых религиозной свободы, в то время увеличивали бунты и
междоусобицы крестьян на порубежье, где находились вотчины
Салтыковых.
Дорогобужцы и вяземцы, братья по вере, земляки по родному краю и
соседи по жительству, тогда были подданными двух враждебных государств.
По беззаветной удали широкой русской натуры, по её же неравнодушию к
чужому благополучию, то, наконец, по родному же русскому: « До Бога
высоко, до царя далеко», дорогобужцы, точно древний печенег или злой
татарин, делали набеги на мирные поселения соседей вяземцев, пользуясь
всеми пригодными по данному случаю мерами: насилием, огнём и мечом.
Те отвечали тем же, мстя за разбои и лишения, и таким образом
происходили набеги, грабежи, пожары, поимы, бои и смертные убийства,
которыми характеризуется бытовая жизнь дорогобужского порубежья
Литовского государства в последние десятилетия перед присоединением
Смоленского края к Москве.
В это тяжёлое время всесторонних бедствий для православных
дорогобужан у владельца села Бизюково Фёдора Салтыкова явилось
высокое намерение основать православный монастырь. Для местного
православного населения, насильственно обращаемого в унию униатской
иерархией, это было великим благодеянием. Но основание монастыря по
тому времени было сопряжено с большими затруднениями. Требовалось
разрешение от короля и благословение от православной церковной
иерархии. Король же в 1633 году издал вышеупомянутое распоряжение об
обращении православных смолян в унию, а киевский митрополит Пётр
Могила, в то время управлявший западно – русской церковью, был далеко от
Дорогобужа. При том же, нужно было ожидать, что преемник Кревзы,
фанатик Квашнинский, отличавшийся особой неприязнью к православным, и
иезуиты, занявшие соседний с Бизюковым Болдин монастырь, окажут все
меры противодействия основанию православного монастыря. Но всё, что
нужно было для его основания, сделала и все препятствия превозмогла
благочестивая ревность Фёдора Салтыкова. По признательности к заслугам
польской короне его отца, боярина Михаила Салтыкова, уступчивый и по
душе веротерпимый король Владислав в 1640 году дал ему привилегий на
основание монастыря. Киевский же митрополит прислал своё
благословение, признал новую обитель ставропигиальной и взял её на своё
попечение. Таким образом под сень Крестовоздвиженской церкви села
Бизюкова, бывшей здесь до переселения Салтыковых, в их богатую вотчину
стали собираться благодатные воспитатели народного духа, первые иноки.
Начали строиться кельи, приноровляться помещения к условиям
монастырского быта, открывалась ежедневная служба. Пред святыми
затеплились лампады, и сельская жизнь села Бизюкова была объята новой
идейно высокой жизнью возникшей обители. Начал своё существование
Бизюков монастырь. С устроением его Салтыковым было воздвигнуто
священное знамя мира и любви для окрестных местностей – арены
грабежей, поимов, боёв и смертных убийств. Сюда же, в монастырь, из
окрестных местностей собирались православные жители, присутствовали
здесь за родным богослужением, исповедовали свою православную веру,
молились от совращения в унию и получали благодатную помощь в борьбе с
сильною властью униатской иерархии, усердно насаждавшей унию в
Смоленской епархии. Все богомольцы вновь возникшей обители
переживали её благотворное влияние. Коснулось оно и самого строителя
Салтыкова. Его радовало осуществление думы о построении монастыря и
сознание его великой пользы и нужды, как очага гонимого унией
православия и как благодатного источника. Хотя в это время шли ещё
сороковые годы XYII века, для него годы не старческие, но он уже чувствовал
себя утомлённым обстоятельствами предыдущего времени, и 20 июля 1643
года составил духовное завещание.
В этом завещании ясно отражается высокая личность строителя и патрона
Бизюкова монастыря, мирянина Фёдора Салтыкова. « Его занимает мысль о
смерти, припоминаются слова Христовы: будьте готовы, яко в он же час не
мните, Сын Человеческий приидеть, взору предносится земная жизнь людей,
в которой так много опасностей, смертельно поражающих человека». При
кратковременности её всякий христианин пока в силах, по сознанию
завещателя, должен совершать благие дела, чтобы не оказаться неверным
приставником даров Божьих, удовлетворить Божье правосудие и обрести на
страшном суде милость Судии. Завещателя страшит мысль о возможности
раздоров после его смерти из – за имущества, и он спешит составлением
завещания устранить страдания своей бессмертной, многогрешной души. Та
же боязнь побуждает его усердно просить Господа Бога внушить
исполнителям его остатней (последней) воли сделать всё согласно его
завещанию.
В самом завещании Салтыков прежде всего выражает желание, чтобы его
тело по христианскому обычаю было похоронено при церкви Воздвижения
Честного Креста в Бизюковом монастыре, который он при помощи и
милости Божьей построил в православной церкви. Далее он подписывает
своему монастырю часть своих вотчин, поручает мать инокиню Евдокию
духовному попечению игумена Гедеона, просит вознаградить после своей
смерти своих слуг, назначает патронами и экзаменаторами завещания своих
родственников и знакомых и просит их под страхом суда Божьего быть
опекунами и оборонцами Бизюкова монастыря, помня, что за них иноки
монастыря вечно будут приносить Господу прилежные молитвы. По –
видимому, это завещание – последний расчёт с миром Фёдора
Михайловича. Он всё предусмотрел и устроил, оставалось только наступить
последнему часу жизни. Но в действительности в 1643 году он не умер, и
завещание от его смерти отделяло немалое расстояние времени тридцати
семи лет. Из завещание не видно, чтобы тяжёлый недуг расположил его к
размышлению о смерти. Да и не время ещё было ему умирать. Монастырь
только что начинал своё существование, и его строителю о многом нужно
было позаботиться. К тому же всё ещё длилось тяжёлое время литовского
ига. Около монастыря бродили шайки поляков. Грабя и разоряя деревни и
сёла, они не скрывали своего страшного замысла: перебить всех чёрных
попов и разорить православные церкви. Напуганные этой угрозой,
двенадцать иноков из первых насельников Бизюковой обители в 1648 году
бежали за московский рубеж под защиту русского царя, и, очевидно. Что
защита патрона спасла её от разорения. И именно теперь, более, чем когда –
либо, монастырь мог надеяться на попечение своего основателя. В это время
основатель монастыря принимает монашество и с этой поры уже весь
принадлежит монастырю. Принятие монашества Фёдором Михайловичем –
вполне понятный и ясный поступок. Склонность к монашеству появилась в
нём в ранние годы в Москве, когда в Смутное время поругаема была святая
вера православная, лилась кровь междоусобной войны, страдали верные
сыны России. Невольное изгнание в польские земли при тех же мрачных
картинах польского ига, естественно, могло только усилить это стремление.
Но до времени оно не нашло себе исхода в монашестве. До сороковых годов
XYII века Салтыков оставался в миру, вступил в брак, имел семью. Любовь же
свою к монашеству показал, основавши монастырь в своих владениях. С
основанием монастыря в давнишнем стремлении его к монашеству
оставалось нечто недоконченное, не было полного удовлетворения своим
положением. Смерть жены и принятие монашества матерью подсказали,
куда его влечёт собственное призвание и обстоятельства жизни, - и сын
знатного боярина, владелец богатых вотчин, Фёдор Салтыков стал иноком
Сергием. Пройдя несколько лет монашеского послушания под руководством
игумена Гедеона и Кирилла, он около 1656 года сам стал во главе монастыря,
вначале в звании строителя, а затем игумена.
Между тем в 1654 году совершилось присоединение Смоленского края к
Москве, и Бизюков монастырь из литовского подданства перешёл к родной
православной России, принявши церковную зависимость от московского
патриарха. Грамотой от 22 ноября 1656 г. царь Алексей Михайлович повелел
иеромонаху Сергию (Салтыкову) «ведать» Бизюковым монастырем «со
всякими монастырскими угодьи», а
также построить Успенский храм.
Также согласно царской грамоте к
монастырю приписывался соседний
Свирколуцкий монастырь, основанный
в XYI веке преподобным Герасимом
Болдинским. Бесшумной, заботливой
деятельности по управлению двумя
монастырями вместе с примерными
иноческими подвигами для назидания
братства обоих монастырей игумен
Сергий и намерен был посвятить
остаток своей жизни, но судьба
готовила ему иное.
Царь Алексей Михайлович
Около 1662 года иеромонах Сергий и постриженик монастыря инок Ефрем
(Потёмкин) уклонились в старообрядчество и основали на р. Керженец скит
Смольяны.
Причем Салтыков и Потемкин были не только первыми скитниками, но и,
видимо, первыми поселенцами этих мест.
Иеромонах Сергий пользовался таким авторитетом среди духовенства,
что протопоп Аввакум указывал на него царю в своей челобитной как на
достойного занять архиерейскую кафедру. В 1665 г. Сергий и Ефрем были
схвачены и после принесения покаяния на Большом Московском Соборе
1666-1667 гг. Сергий вернулся в Бизюков монастырь, а Ефрем был отправлен
в Новоспасский московский монастырь.
С возвращением с Собора оканчивается историческая известность
бизюковского игумена, печатные данные больше не упоминают о нём.
Архивные же говорят о его заботливой деятельности на благо и процветание
своих монастырей и о мирной кончине 17 февраля 1680 года.
В 1687 г. произошел конфликт, положивший начало многолетним тяжбам
между Смоленскими архиереями и настоятелями Бизюкова монастыря по
поводу статуса обители: митрополит Симеон (Милюков) перевел игумена
Варфоломея из Бизюкова монастыря в архиерейский дом, назначив на его
место игумена Дионисия. Игумен Варфоломей подал в Монастырский
приказ челобитную с просьбой защитить Бизюков монастырь от «утеснений»
Смоленского архиерея, который требовал от настоятеля, среди прочего,
передачи в митрополичью казну доходов обители от треб, вотчин и др.
Игумен также обратился к отцу царицы Прасковьи Федоровны, московскому
боярину Ф. П. Салтыкову, с просьбой исходатайствовать для монастыря у
Московского Патриарха Иоакима статус ставропигии.
29 октября 1689 года Патриарх утвердил ставропигию грамотой,
предписавшей настоятелей и иеромонахов как Бизюкова монастыря, так и
приписанных к нему обителей и храмов поставлять в Москве, все
монастырские дела рассматривать в Патриаршем приказе, доходы от
монастырских вотчин отчислять в Москву, «а Симеону, митрополиту
Смоленскому, ничего из того монастыря не иметь». 30 ноября того же года
настоятелем был назначен прежний игумен Варфоломей. Грамотой
Патриаршего Местоблюстителя митрополита Стефана (Яворского) от 29
января 1703 года братии Бизюковского монастыря разрешалось «в вотчинах
смоленских помещиков в церквах служить литургии, казанья и молебства
совершать и со святынею в домы их приезжать». К обители были приписаны
храм Усекновения главы Иоанна Предтечи с 229 дворами в селе Усвятье,
церковь Рождества Богородицы с 81 двором в селе Пушкине.
В 1703 г. преемник митрополита Симеона митрополит Сильвестр
(Черницкий) распорядился отписать Свирколуцкий монастырь и селе Усвятье
в подчинение Смоленским архиереям, а настоятелю Бизюкова монастыря
игумену Иоасафу (Драннику) запретил служить вне монастыря. Однако
царский указ от 29 января 1703 г. подтвердил права Бизюкова монастыря на
приписную обитель и храмы. Следующий Смоленский митрополит
Сильвестр (Крайский) обвинил игумена Иоасафа в пьянстве и других
«безчиниях» и добился от митрополита Стефана (Яворского) перевода
Бизюкова монастыря 30 сентября 1711 г. в подчинение Смоленской епархии
для наилучшего надзора за братией «за дальностию царствующаго града».
Однако 25 июня 1717 года монастырь вновь стал ставропигиальным (в 1723
статус монастыря был подтвержден новоучрежденным Святейшим
Синодом). Митрополит Смоленский Варлаам (Косовский), посетивший
монастырь в 1720 году, уволил архимандрита Иоасафа на покой и назначил
настоятелем архимандрита Иннокентия (Лапицкого). В 1735-1738 гг.
Смоленский епископ Гедеон (Вишневский) безуспешно пытался лишить
монастырь ставропигии, обвинив братию в хранении списков сочинений
Тверского архиепископа Феофилакта (Лопатинского), а архимандрита
Иоасафа (Маевского) в сочувствии опальному архиерею. Агенты Канцелярии
тайных дел провели обыск в кельях, арестовали архимандрита Иоасафа,
часть братии, в основном тверичей, а также проживавшего в монастыре
игумена Иосифа (Решилова). Монастырь опечатали. Спустя некоторое время
обитель была открыта под управлением архимандрита Артемия.
В XVIII в. в монастыре находились каменная церковь во имя архангела
Михаила (1726), надвратная церковь святого Георгия Победоносца (1726), в
1756 г. обращенная в приходскую, каменный Успенский храм (построен в
1784 на месте обветшавшего храма 1658), церковь Воздвижения Креста
Господня, колокольня, настоятельский, братский корпуса, хозяйственные
постройки. Среди святынь обители особо почиталась частица мощей вмц.
Варвары в ковчежце, приобретенная архимандритом Иоасафом
(Дранником) в Киеве.
В 1764 году Бизюков монастырь был отнесен ко 2-му классу с оставлением
ставропигии. По описи 1774 года к обители были приписаны 3219 крестьян.
В 1756 году Георгиевская церковь была обращена в приходскую, вследствии
чего духовная жизнь в обители пришла в упадок. В 1801 году церковь была
разобрана.
4 декабря 1803 года Бизюков монастырь вместе с Свирколуцким
монастырем упразднен, Крестовоздвиженская церковь обращена в
приходскую, часть братии переведена в Бизюков Григорьевский монастырь,
куда были отданы некоторые иконы и церковная утварь. В Григорьевском
соборе Пропасного монастыря хранился принесенный иноками портрет
иеромонаха Сергия (Салтыкова), на обороте которого начертан текст
духовного завещания братии.
К началу XX века из построек Бизюкова Крестовоздвиженского монастыря
существовали Успенский храм, церковь арх. Михаила и колокольня.
В настоящее время монастырь разрушен полностью.