Глава 1 Чудесный новый дом
реклама
Глава 1 Чудесный новый дом Четырнадцатичасовая поездка из Беверли-Хиллз в Калифорнии в Сейлем в Орегоне была настоящей пыткой. Не поездка, а сплошное мозгоедство. И так девятьсот миль подряд. Мелоди Карвер спасалась только тем, что притворялась спящей. – Добро пожаловать в Орегон! – буркнула старшая сестра, когда они пересекли границу штата. – Горегон! Дурегон! Или лучше назвать его Хмурегон? Или нет, лучше... – Кандис, прекрати! – бросил папа, сидевший за рулем их новенького дизельного джипа BMW. Джип не только был зеленого цвета, но и соответствовал всем требованиям «зеленых». Покупка этой машины была лишь одним из усилий, предпринятых родителями с целью продемонстрировать будущим соседям, что Бо и Глория Карвер – не просто холеные и богатенькие персонажи голливудского сериала. Помимо этого, они отправили вперед тридцать шесть коробок, наполненных байдарками, досками для виндсерфинга, удочками, фляжками, дивидюками с инструкциями по дегустации вин, экологически чистыми мюслями, походным снаряжением, медвежьими капканами, карманными рациями, «кошками» и ледорубами, пешнями, топориками, лыжами, берцами, шестами, сноубордами, шлемами, термобельем и пуховиками. Но тут ливанул дождь, и Кандис разошлась еще пуще. – Ну во-от, август в Бурегоне! – фыркнула она. – Прелесть, правда? И закатила глаза. Мелоди не обязательно было смотреть – она и так знала, что Кандис закатит глаза. Однако же она подсмотрела сквозь опущенные ресницы, чтобы убедиться наверняка. – Коко и Хлое будет так одиноко! – продолжала Кандис. – Можешь общаться с ними по «Скайпу»! – посоветовала мама. Мелоди невольно хихикнула. Коко и Хлоя были отнюдь не подружки Кандис, а ее груди: левая – Коко, правая – Хлоя. Она назвала их так в честь своих любимых дизайнеров и часто советовалась с ними. В общем, Кандис балансировала на тонкой грани между гениальностью и безумием с ловкостью цирковой гимнастки. – Ы-ы-ы-ы! – Кандис негодующе пнула ногой спинку маминого сиденья. Потом высморкалась и шлепнула Мелоди по плечу мокрым платком. Сердце у Мелоди отчаянно заколотилось, но ей удалось сдержаться. Проще не связываться. – Нет, я все-таки не понимаю! – продолжала Кандис. – Мелоди пятнадцать лет дышала этим смогом и как-то все-таки выжила. Пережила бы и еще один год, ничего бы с ней не сделалось. Ходила бы в респираторе! Люди могли бы расписываться на нем, как на гипсе. Может быть, это вдохновило бы кого-нибудь на создание целой линейки аксессуаров для астматиков. Например, ингаляторы на изящной цепочке, или... – Прекрати, Канди! – вздохнула Глория, измотанная этими спорами, которые длились уже целый месяц. – А в следующем сентябре я уехала бы в колледж! – нудила Кандис, твердо намеренная оставить последнее слово за собой. Она была блондинка с идеальной фигурой – такие девочки привыкли получать все, что им хочется. – Можно было, в конце концов, подождать с переездом всего один год? – Этот переезд пойдет на пользу нам всем. Мы решили переехать не только из-за того, что у твоей сестры астма. Мерстонская школа – одна из лучших школ в Орегоне. А кроме того, здесь мы будем ближе к природе, вдали от искусственной жизни Беверли-Хиллз! Мелоди невольно улыбнулась. Их отец, Бо, был знаменитый пластический хирург, а мать работала персональным стилистом у звезд. Искусственность была их коньком. Они были рабами искусственности. И все-таки Мелоди была благодарна матери за то, что та изо всех сил старалась защитить ее от нападок Кандис, которая считала, что они переезжают из-за нее. Потому что, конечно же, они переезжали именно из-за нее! В этой семье образцовых представителей рода человеческого Мелоди Карвер была уродом. Аномалией. Чем-то из ряда вон выходящим. Бо, несмотря на свои чисто американские корни, обладал экзотической итальянской красотой. Его черные глаза сверкали, точно озерная гладь в солнечный день. Улыбка у него была теплая, как кашемир, а на смуглой от природы коже, невзирая на его сорок шесть лет, не было ни единой морщинки. На его щеках топорщилась модная легкая небритость, и он умел грамотно пользоваться гелем для укладки волос. Мужчин среди его пациентов было не меньше, чем женщин. Всякий надеялся, что, сняв повязки, станет человеком без возраста... таким же, как Бо! Глории было сорок два, но лицо у нее было безупречным: массаж и процедуры поддерживали ее кожу в идеальном состоянии, избавляя от необходимости прибегать к серьезным операциям. Казалось, будто она на шаг опередила остальное человечество, превратившись в какое-то существо иного вида, способное преодолевать земное тяготение и перестающее стареть после тридцати четырех. Волнистые каштановые волосы до плеч, глаза цвета морской волны, от природы пухлые губы, не нуждающиеся ни в каких инъекциях, – из Глории вышла бы идеальная фотомодель, будь она чуть повыше ростом. Все так говорили. Но Глория, чересчур подвижная и энергичная, всегда утверждала, что сделалась бы стилистом, даже если бы Бо нарастил ей ноги. Счастливица Кандис унаследовала лучшее от обоих родителей. Она, как и подобает идеальной хищнице, всегда забирала все лучшее себе, так что младшей сестре доставались одни объедки. Она унаследовала голубые глаза Глории и солнечную улыбку Бо, смуглую кожу Бо и нежный румянец Глории. Ее точеные скулы вздымались, как мраморные перила. А ее длинные волосы, которые по желанию послушно завивались или распрямлялись, были цветом как сливочное масло, сдобренное расплавленной карамелью. Подружки Канди (и их мамочки) фоткали ее квадратную челюсть, твердый подбородок, прямой носик и показывали эти снимки Бо, надеясь, что его руки способны сотворить такое же чудо, какое некогда сотворили его гены. И, надо сказать, ему это удавалось. Даже с Мелоди. Мелоди всегда была уверена, что ее перепутали в роддоме, и потому никогда не придавала особого значения своей внешности. А смысл? Все равно подбородок у нее невыразительный, зубы похожи на клыки, а волосы прямые и черные. Просто черные. Никаких тебе полутеней и полутонов, никакого масла с карамелью. Черные, и все тут. Глаза, вполне себе зоркие глаза, были серо-стальные и прищуренные, как у сердитой кошки. Впрочем, на ее глаза никто обычно внимания не обращал. Все затмевал ее нос. Он состоял из двух шишек и провала между ними и выглядел совершенно как верблюд верхом на собаке. Впрочем, Мелоди это не волновало. С ее точки зрения, главным ее достоинством было умение петь. Учителя музыки были в восторге от ее звонкого голоса. Чистый, ангельский, западающий в душу, он завораживал всех, кто его слышал, слушатели рыдали от восторга и вскакивали на ноги после каждого ее выступления. Увы, к тому времени, как ей исполнилось восемь лет, в дело вмешалась астма и положила конец ее концертам. Когда Мелоди окончила начальную школу, Бо предложил сделать ей операцию. Но Мелоди отказалась. Новый нос не избавил бы ее от астмы, а раз так, какая разница? Надо было только дотерпеть до старших классов. Девчонки поумнеют. Мальчишки повзрослеют. На первое место выйдут успехи в учебе... Ха! Когда Мелоди перешла в старшую школу Беверли-Хиллз, все стало только хуже. Девчонки звали ее Грушей из-за гигантского носа, а мальчишки ее вообще никак не звали. Они ее просто не замечали. Ко Дню благодарения она сделалась практически невидимой. Если бы не ее непрерывное сипение и прысканье ингалятора, никто бы вообще не замечал ее присутствия. Бо не мог видеть, как его дочь – «у которой столько других достоинств!» – страдает. На Рождество он сообщил Мелоди, что Санта-Клаус разработал новую технологию ринопластики, которая позволяет открыть дыхательные пути и облегчить астму. Может быть, она даже снова сможет петь! – Чудесно, чудесно! – Глория молитвенно сложила свои маленькие ладошки и с благодарностью посмотрела куда-то на потолок. – И мы больше не увидим Рудольфа, носатого оленя! – съязвила Кандис. – Кандис, речь идет не о внешности, а о здоровье Мелли! – осадил старшую дочку Бо, явно предваряя реакцию Мелоди. – Ух ты! Вот здорово! – И Мелоди бросилась папочке на шею, хотя была совсем не уверена, что форма носа имеет какое-то отношение к спазмам в бронхах. Но она предпочла сделать вид, что поверила ему: это давало хоть какую-то надежду. К тому же это было проще, чем признать, что родные стесняются ее лица. На каникулах Мелоди сделали операцию. Придя в себя, она обнаружила у себя на лице ровненький, очаровательный носик, как у Джессики Бил, а на мелких, кривых зубках – аккуратные накладки-виниры. К концу реабилитационного периода она похудела на пять килограммов и начала влезать в мамины «Gap» и «Gucci» (в основном «Gucci»). Увы, петь она по-прежнему не могла. Когда она вернулась в школу, девчонки сделались приветливы, мальчишки пялились на нее, и даже колибри, казалось, подлетали ближе. К ней относились так хорошо, как ей никогда в жизни и не снилось. Но счастливее Мелоди от этого не стала. Вместо того чтобы выпендриваться и строить глазки, она все свободное время лежала на кровати, зарывшись в одеяла. Она чувствовала себя, как металлическая сумочка ее сестры: снаружи вся такая красивая и блестящая, а внутри сплошной бардак. «Да как они смеют относиться ко мне лучше только оттого, что я хорошенькая! Я ведь осталась такой же, как и была!» К лету Мелоди окончательно ушла в себя. Она одевалась в самую мешковатую одежду, никогда не расчесывалась, и единственной фенечкой в ее костюме был ингалятор, прицепленный на пояс. Во время ежегодного семейного барбекю на Четвертое июля, на котором Мелоди обычно пела американский гимн, с ней случился такой сильный приступ астмы, что она попала в медицинский центр «Cedars-Sinai». Сидевшая в вестибюле Глория нервно листала журнал о путешествиях и наткнулась на роскошную фотографию Орегона. Она потом говорила, что ей показалось, будто со страницы на нее пахнуло свежестью. И когда Мелоди вышла из больницы, родители сообщили ей, что они переезжают. И тогда, впервые за все это время, ее безукоризненно симметричное лицо расплылось в улыбке. «Здравствуй, милый Орегон!» – сказала она про себя, пока зеленый BMW катил вперед. И, убаюканная ритмичным шуршанием «дворников» и стуком капель дождя, Мелоди мало-помалу заснула. На этот раз – по-настоящему. *** – Приехали! – объявил Бо и еще пару раз нажал на гудок. – Подъем, подъем! Мелоди отлепила ухо от холодного оконного стекла и открыла глаза. Поначалу ей показалось, будто все вокруг окутано ватой. Но постепенно картинка стала четче, как проявляющийся снимок из «Полароида», – зрение приспособилось к туманному утреннему свету. Кольцевая подъездная дорожка была перегорожена двумя фургонами, и дома за ней видно не было. Мелоди увидела только галерею, идущую вокруг всего дома, и крыльцо перед входом, которые выглядели так, словно были сложены из детского деревянного конструктора «Lincoln Logs». Это зрелище запомнилось Мелоди на всю жизнь. Так же, как и чувства, которые оно вызвало: надежда, восторг, страх перед неизвестностью туго сплелись воедино, создавая новое, четвертое чувство, не поддающееся определению. Ей как будто дали новый шанс стать счастливой, и от этого внутри сделалось щекотно, как будто она проглотила полсотни волосатых гусениц. Би-би-би-би-би-би-и-и-и!!! Высокий и широкоплечий мужик в мешковатых джинсах и коричневом рабочем пуловере кивнул в знак приветствия, выволакивая из фургона угловой диван баклажанового цвета фирмы «Calvin Klein». – Хватит гудеть, дорогой! Рано же еще! – шутливо одернула мужа Глория. – Еще, чего доброго, соседи подумают: вот, приехали психи какие-то... От запаха горячего кофе и картонных стаканчиков пустой желудок Мелоди скрутило. – Да, пап, хва-атит! – простонала Кандис, не поднимая головы со своей металлической сумочки «Tory Burch». – Ты разбудишь единственного нормального человека в этом несчастном Сейлеме! Бо отстегнул ремень и обернулся к дочери. – Да? И кого же это? – Меня-а-а! Кандис потянулась, Коко и Хлоя поднялись и опустились под голубой маечкой, точно буйки на морских волнах. Должно быть, она так и заснула, опустив лицо на гневно стиснутый кулак, потому что на щеке у нее отпечаталось сердечко с нового колечка, которое одна из рыдающих подруг подарила ей на память. Мелоди вовсе не улыбалось выслушать новую тираду на тему «Ах, как я буду скучать по своим друзьям!», которой непременно разразится Кандис, когда увидит свою щеку, поэтому она первой открыла дверцу машины и вышла на извилистую улочку. Дождь перестал. Вставало солнце. На окрестности был наброшен фиолетово-розовый туман, словно тонкий шарф цвета фуксии на абажур. Туман озарял волшебным светом Рэдклиф-вэй, ее просторные участки и непохожие друг на друга дома. Влажно блестящая улица пахла земляными червями и сырой травой. – Ты только понюхай, какой тут воздух, а, Мелли? – Бо шлепнул себя по груди, обтянутой водолазкой, и запрокинул голову, любуясь разноцветным, как батик, небом. – Ага, я знаю! – сказала Мелоди, обхватив его мускулистый торс. – Мне уже легче дышится! – заверила она, отчасти потому, что ей хотелось, чтобы отец знал, как она ценит принесенную ими жертву, но еще и потому, что ей действительно дышалось легче. Как будто с груди сняли тяжеленный мешок. – Вылезай, понюхай, как тут пахнет! – потребовал Бо, постучав в окно жены золотым перстнем с вензелем. Глория погрозила мужу пальцем и обернулась назад, к Кандис, показывая, что разбирается с очередным концертом. – Извини, пап... – сказала Мелоди и снова обняла отца, но уже мягче, как бы говоря «Прости меня». – За что?! Тут так здорово! Он вдохнул полной грудью. – Семейство Карверов нуждалось в переменах. Лос-Анджелес мы изучили вдоль и поперек. Пришло время обследовать новые земли! Понимаешь, жизнь – это... – Да лучше бы я умерла! – взвизгнула Кандис внутри джипа. – Сейчас появится единственный нормальный человек в Сейлеме, – пробормотал Бо себе под нос. Мелоди взглянула на отца. Едва встретившись взглядами, оба тут же разразились хохотом. – Ну ладно. Кто готов прогуляться? – спросила Глория, распахнув дверцу. Ее нога в дорожном ботильоне, отороченном мехом, высунулась наружу осторожно, как будто пробуя воду в ванне. Кандис тут же выскочила наружу. – Чур, кто первый добежит наверх, тот и займет самую большую комнату! – крикнула она и тут же припустила к дому. Ее тоненькие, как зубочистки, ножки мелькали на удивление стремительно, и даже модные рваные джинсы в облипку ей ничуть не мешали. Мелоди взглянула на мать, словно спрашивая: «Как тебе это удалось?!» – Ну, я ей сказала, что она может забирать себе мой винтажный комбинезон «Missoni», если только прекратит ныть до завтра, – призналась Глория, собирая свои каштановые волосы в элегантный конский хвост и ловко перехватывая их резинкой. – Если так пойдет, к концу недели ты останешься в одних носках! – поддел ее Бо. – Ничего, оно того стоит! – улыбнулась Глория. Мелоди хихикнула и тоже бросилась к дому. Она знала, что Кандис наверняка ее опередит и самая большая комната достанется ей. Но бежала она не за этим. Она бежала просто потому, что после пятнадцати лет одышки наконец-то могла бегать. Пробегая мимо фургонов, она кивнула грузчикам, которые возились с диваном. Потом миновала крыльцо в три ступеньки и вбежала в дом. – Ни фига себе! – ахнула она, остановившись на пороге просторного деревянного дома. Стены были того же красновато-желтого оттенка деревянного конструктора, что и снаружи. Того же цвета были лестница, перила и потолок. Единственным исключением были каменный камин и темные ореховые полы. Совсем не то, к чему она привыкла: в Калифорнии они жили в многоярусном коттедже из стекла и бетона, построенном в ультрамодерновом стиле. Нельзя не отдать должное родителям: они действительно решили радикально сменить обстановку! – Эй, поберегись! – прокряхтел потный грузчик, пытавшийся пропихнуть пухлый диван в узкий дверной проем. – Ой, извините! – Мелоди нервно хихикнула и отступила в сторону. Справа от нее шла вдоль всего дома длинная спальня. Там уже стояла большая двуспальная кровать Бо и Глории, наглядно демонстрируя, что место занято. В главной ванной был в разгаре ремонт. За раздвижной дверью тонированного стекла виднелся узкий бассейн, окруженный восьмифутовой стеной из таких же игрушечных бревнышек. Должно быть, именно бассейн заставил Бо решиться купить этот дом: он каждое утро начинал с заплыва, сжигая лишние калории, которые не дожег во время вечернего купания. Наверху, в одной из двух других спален, расхаживала Кандис, бубня что-то в свой мобильник. Напротив комнаты родителей располагались уютная кухня и столовая. Их сверкающая бытовая техника, блестящий стеклянный стол и восемь черных лаковых стульев выглядели совершенно футуристически на фоне этих деревянных стен. Но Мелоди была уверена, что родители это быстро исправят, дай только им добраться до ближайшего местного дизайнера. – Помоги-ите! – крикнула сверху Кандис. – Что такое? – отозвалась Мелоди, заглядывая в гостиную, расположенную ниже остальных комнат. Из гостиной открывался вид на лесистый овраг позади дома. – Умира-аю! – Что, правда?! Мелоди взбежала по деревянной лестнице, ведущей наверх. Ей нравилось чувствовать под своими черными высокими кедами неровные деревянные ступени. Каждая из этих ступенек обладала собственной индивидуальностью и нравом. Дома, в Беверли-Хиллз, все подчинялось симметрии, последовательности и совершенству. Тут все было наоборот. Каждое бревнышко в стенах было покрыто своим собственным узором из сучков. Ни одно не походило на другое. Ни одно нельзя было назвать идеальным. Но все они были собраны в единое целое и участвовали в создании общего впечатления. Может, это местная особенность такая? Может, все жители Сейлема (кстати, как их правильно называть? Сейлемцы? Сейлемчане?) не похожи друг на друга, у каждого свои сучки и задоринки? А если так, значит, и ученики Мерстонской старшей школы такие же! Эта мысль вселила в нее такой прилив надежды, свободной от астматической одышки, что Мелоди буквально взлетела по лестнице, прыгая через две ступеньки. Наверху Мелоди расстегнула толстовку и повесила ее на перила. Подмышки ее серой футболки потемнели от пота, и на лбу выступили блестящие капельки. – Умира-аю! Тут настоящая fuego!1 Кандис выползла из левой спальни. На ней не было ничего, кроме черного лифчика и джинсов. – Тут, наверху, правда сто два градуса2 или у меня жар? Коко и Хлоя сейчас завянут! – Канди! – Мелоди бросила ей толстовку. – Надень немедленно! – С чего это вдруг? – осведомилась сестра, непринужденно изучая свой пупок. – Окна снаружи тонированные, никто ничего не увидит. – А как насчет грузчиков? – осведомилась Мелоди. Кандис, прикрывая грудь толстовкой, выглянула за перила и посмотрела вниз. – Странно тут как-то, тебе не кажется? Ее щеки раскраснелись, придавая голубым глазам странный переливчатый блеск. – Ну да, весь дом странный, – шепотом ответила Мелоди. – Пожалуй, мне тут нравится! – Так это потому, что ты сама странная! Кандис хлестнула толстовкой по перилам и ушла в спальню, которая, видимо, была побольше. Белокурые волосы хлестнули ее по спине на прощание. – Эй, вы тут ничего не теряли? – крикнул снизу один из грузчиков. Черная толстовка висела у него на плече, как дохлый хорек. – Ой, да, извините, пожалуйста! – ответила Мелоди. – Просто бросьте ее на перила! И она поспешно ушла в свободную спальню, чтобы грузчик не подумал, будто она сделала это нарочно. Она окинула взглядом маленькую прямоугольную комнатку: бревенчатые стены, низкий потолок с глубокими царапинами, похожими на следы когтей, тонированное окошко, выходящее на соседскую каменную ограду. Когда она раздвинула дверцы шкафа, оттуда запахло кедром. Было ужасно жарко, просто свариться можно! Агент по продаже жилья, наверное, назвал бы эту комнатку «уютной», если бы не боялся соврать. – Славный гробик! – хмыкнула с порога Кандис, по-прежнему в одном лифчике. – Обломись! – отпарировала Мелоди. – Я все равно не хочу обратно в Калифорнию! – Ну и ладно! – Канди закатила глаза. – Тогда, по крайней мере, пусть тебе будет завидно! Погляди на мой будуарчик. Мелоди прошла мимо тесной ванной и очутилась в просторной, залитой светом комнате. Там была ниша для письменного стола, три глубоких шкафа и большое тонированное окно, которое выходило на Рэдклиф-вэй. Они могли бы жить тут вдвоем, и в комнате все равно было бы достаточно места для эго Кандис. – Миленько! – буркнула Мелоди, стараясь не показывать, что и впрямь завидует. – Ну что, пошли, что ли, в город сходим, бубликов купим? Я умираю с голоду. – Нет-нет, сперва признайся, что моя комната крутая, а тебе завидно! – Кандис сложила руки поверх Коко и Хлои. – Не дождешься! Кандис протестующе развернулась к окну. – Ну ладно, а как насчет этого? Она дыхнула на стекло и нарисовала на нем сердечко. Мелоди опасливо подошла к окну. – Что там, беседка красивая, или что? – Ага, щас! – сказала Кандис, глазея на парня в саду напротив. Парень был без рубашки. Он поливал желтые розы перед белым коттеджем, размахивая шлангом, точно мечом. Мышцы у него на спине перекатывались под кожей каждый раз, как он 1 Здесь – «жара» (испан. ). 2 По Фаренгейту; около 39° по Цельсию. делал выпад. Потертые джинсы сползли, открывая резинку полосатых трусов. – Как ты думаешь, это садовник или он там просто живет? – спросила Мелоди. – Живет, – уверенно ответила Кандис. – Если бы он был садовник, он был бы загорелый. Ну-ка, завяжи! – Чего? Обернувшись, Мелоди увидела, что сестра уже нарядилась в комбинезон «Missoni», разрисованный фиолетовыми, черными и серебряными зигзагами, и держит над головой лямки. – Как ты его нашла? – спросила Мелоди, аккуратно завязывая лямки бантиком. – Коробки с одеждой ведь еще не приехали. – Ну, я же знала, что мама отдаст его мне, если я буду ныть всю дорогу, так что я заранее положила его к себе в сумку! – То есть все вот это представление в машине – это была игра на публику? – Сердце у Мелоди отчаянно заколотилось. – Ну, в целом да. – Кандис небрежно пожала плечиками. – Подружек я себе где угодно найду, и с мальчиками можно встречаться где угодно. К тому же мне нужно в этом году заниматься получше, если я хочу попасть в хороший колледж. Ну, а в Калифорнии мне было бы не до того, ясно же! Мелоди не знала, то ли обнять сестру, то ли стукнуть ее. Впрочем, она не успела сделать ни того, ни другого. Кандис уже нацепила серебряные босоножки Глории на высокой платформе и снова подбежала к окну. – Ну что, пошли знакомиться с соседями? – Канди, не надо! – взмолилась Мелоди, но сестра уже дергала железный шпингалет. Пытаться урезонить Кандис было все равно, что пытаться остановить набегающую волну, размахивая руками. Утомительно и бесполезно. – Эй, красавчик! – крикнула Кандис в окно и тут же спряталась за подоконником. Паренек обернулся и задрал голову, прикрываясь рукой от солнца. Кандис подняла голову и выглянула в окно. – Ой, фу-у! Он неинтересный, – сказала она. – Маленький еще. Четырехглазый. Не загорелый ни фига. Хочешь – бери его себе. Мелоди хотелось огрызнуться: «Не смей мне говорить, кого я могу брать себе, а кого нет!» Но там, внизу, стоял парень, в очках в черной оправе, с копной темных волос, и смотрел прямо на нее. И она могла только смотреть на него и гадать, какого цвета у него глаза. Он неуклюже помахал ей рукой, но Мелоди застыла, как деревянная. Может, он решит, что она – просто картонный манекен вроде тех, какие ставят в фойе кинотеатров, а вовсе не неуклюжая девчонка, не умеющая нормально общаться, которая сейчас пнет свою сестру в лодыжку. – Уй-я! – взвыла Кандис, схватившись за ногу. Мелоди отошла от окна. – Как ты могла так поступить со мной! – шепотом крикнула она. – Ну, ты-то сама ничего бы так и не сделала! – ответила Кандис, широко раскрыв голубые глаза. – А зачем? Я его даже не знаю! – Мелоди привалилась к неровной бревенчатой стене и спрятала лицо в ладонях. – И чего? – Того! Меня и так уже достало, что все меня считают психанутой! Тебе-то, конечно, плевать, а я... – Слышь, кончай уже, а? – Кандис встала. – Запомни: ты больше не Груша! Ты теперь хорошенькая. Ты можешь встречаться с классными парнями! Загорелыми, с нормальным зрением. А не с ботанами-очкариками. Она захлопнула окно. – Тебе никогда не хотелось использовать свои губы для чего-то еще, кроме как прятать зубы? Мелоди ощутила знакомую судорогу в горле. В горле пересохло. Губы скривились. В глазах защипало. И из глаз, как маленькие соленые парашютисты, градом посыпались слезы. Она терпеть не могла, когда Кандис начинала разглагольствовать о том, что она никогда не встречалась с мальчиками. Но как убедить семнадцатилетнюю фифу, у которой было больше свиданий, чем изюма в кексе, что Рэнди, кассир из «Старбакса» (по прозвищу Звездное Небо, из-за того, что у него все лицо было в шрамах от прыщей), на самом деле очень классно целуется? Решительно невозможно. – Все не так просто, понимаешь? – всхлипывала Мелоди, пряча лицо в ладонях. – Это ты мечтала быть хорошенькой. А я мечтала петь. Петь! А теперь с этим все кончено. Ну как объяснить это Кандис, когда она сама себя и то не очень понимает? – Вся эта красота – она же поддельная, Кандис! Она искусственная. Это на самом деле не я! Кандис закатила глаза. – Ну, вот как бы ты себя чувствовала, если бы получила «отлично» за тест, который сдула у кого-нибудь? – спросила Мелоди, решив прибегнуть к другой тактике. – Смотря по обстоятельствам, – ответила Кандис. – А меня поймают или нет? Мелоди вскинула голову и расхохоталась. Из носа у нее вылетела громадная сопля. Она поспешно поймала ее и вытерла руку о джинсы, пока сестра не заметила. – Ты слишком много думаешь о таких вещах! Кандис вскинула на плечо свою сумочку и заглянула себе в декольте. – Коко! Хлоя! Вы прекрасны как никогда! Она протянула руку и подняла Мелоди на ноги. – Пора показать местным жителям, чем отличается комбинезон лесоруба от комбинезона от кутюр! Она окинула взглядом пропотевшую серую футболку и мешковатые джинсы Мелоди и добавила: – Только разговаривать буду я, а ты молчи, ладно? – Да я и так всегда молчу! – вздохнула Мелоди, в глубине души надеясь, что рано или поздно к ней вернется ее настоящий голос и уж тогда-то она молчать не станет! Глава 2 Жизнь в зеленом свете Наконец встало солнце. Зарянки и воробьи чирикали свои обычные утренние плей-листы. За матовым окном комнаты Фрэнки послышался трезвон – это ребятишки катались на великах в тупике улицы Рэдклиф-вэй. Соседи мало-помалу просыпались. Можно было наконец врубить Леди Гагу. «I can see myself in the movies, with my picture in the city lights...» Фрэнки больше всего хотелось дергать головой под «The Fame». Хотя нет. Не совсем так. На самом деле ей хотелось вскочить со своей стальной кровати, сбросить электромагнитное, обшитое флисом одеяло на гладкий бетонный пол, размахивать руками, крутить попой и трясти и дергать головой под «The Fame». Но отключаться от розетки, пока аккумуляторы не заряжены полностью, было нельзя: это могло привести к провалам в памяти, обморокам и даже к коме. Впрочем, в этом были и свои плюсы: ей не приходилось заряжать свой iPod. Пока плейер находился на теле Фрэнки, его заряд был неиссякаем. Наслаждаясь утренней зарядкой, она лежала пластом, опутанная красными и черными проводами, подключенными к контактам на шее. Электрический ток струился через ее тело, а она тем временем листала последний номер журнала «Seventeen». Стараясь не размазать сохнущий темно-синий лак, она разыскивала на гладких, светлых и смуглых шеях фотомоделей металлические контакты, гадая, как они ухитряются заряжаться без них. Как только «Кармен Электра» (имя, которое она дала зарядному устройству, потому что его техническое название было слишком заковыристым) отключилась, Фрэнки с удовольствием ощутила покалывание в небольших, с наперсток величиной, шейных контактах, начинающих остывать. Чувствуя себя энергичной и полной сил, она уткнулась своим вздернутым носиком в страницу журнала и втянула в себя аромат образца духов «Miss Dior Cherie». – Нравится? – спросила она, помахав журналом перед своими Гламурками. Пятеро белых крыс встали на розовые задние лапки, царапая передними стеклянную стенку клетки. Облачко нетоксичных разноцветных блесток соскользнуло с их спинок, точно снег с навеса. Фрэнки еще раз понюхала страницу. – Мне тоже! Она помахала сложенным журналом, разгоняя холодный, отдающий формальдегидом воздух, и встала, чтобы зажечь свечки с ароматом ванили. Химический, уксусный запах раствора впитывался в волосы, перешибая цветочный аромат ее бальзама для волос. – От меня сильно ванилью несет? – спросил папа, постучавшись в закрытую дверь. Фрэнки приглушила музыку. – Да-а-а! – с восторгом ответила она, хотя папа явно был не в восторге или, по крайней мере, делал вид, что он не в восторге. Он всегда считал нужным демонстрировать неудовольствие, обнаруживая, что она снова пытается преобразить его лабораторию в «фабулаторию». Так бывало всякий раз – когда она разукрасила лабораторных крыс, когда повадилась хранить губную помаду, резиночки и заколочки в лабораторной посуде, когда она налепила на скелет лицо Джастина Бибера («посмотри, как высоковольтно он катается на скейтборде!»). Но Фрэнки знала, что на самом деле папа не против. В конце концов, ведь теперь это и ее комната! Кроме того, если бы он сердился по-настоящему, он не стал бы называть ее... – Ну, как себя чувствует моя идеальная доченька? – Виктор Штейн постучался снова и открыл дверь. Однако первой вошла мама. – Лапочка, можно тебя на минутку? – спросила Вивека нараспев, взмахнув подолом своего черного крепового платья. Голос у нее был такой нежный, что люди часто пугались, обнаружив, что он принадлежит женщине шестифутового роста. Виктор вошел следом, с кожаной сумкой в руках, в адидасовском спортивном костюме и своих любимых тапочках «Uggi», коричневых, с дыркой на носке. – Ну да, они старые и изношенные, совсем как Вив! – говаривал он, когда Фрэнки поддразнивала его, и тогда жена сердито шлепала его по руке. Но Фрэнки понимала, что папа просто шутит: Вивека была женщиной, которую хотелось видеть в журналах, чтобы сколько угодно любоваться ее лиловыми глазами и блестящими черными волосами, не рискуя быть принятым за наглеца или психа. А папа – папа больше смахивал на Арнольда Шварценеггера, слегка вытянутого в длину, как будто его точеные черты растянули, чтобы надеть на квадратный череп. На него бы, наверное, тоже глазели, если бы не его внушительный вид: рост шесть футов четыре дюйма и угрожающе прищуренные глаза. Хотя на самом деле щурился он вовсе не оттого, что злился. Он просто всегда щурится, когда думает. А думает он постоянно, ведь он же сумасшедший ученый... По крайней мере, так объясняла ей Вивека. Вив и Вик шагали по гладкому бетонному полу, держась за руки, плечом к плечу, как всегда. Однако сегодня в их гордых улыбках виднелись следы озабоченности. – Присядь, милая! – Вивека указала на заваленную подушками рубиново-красную тахту, которую Фрэнки заказала по Интернету из «Икеи». Тахта стояла в дальнем углу фабулатории, вместе с письменным столом, облепленным наклейками, телевизором «Сони» с плоским экраном и разноцветными шкафами, набитыми покупками, сделанными в Интернете. Напротив тахты было единственное в комнате окно. Стекло в окне было матовым, чтобы никто не мог заглянуть в него снаружи, и все-таки окно давало Фрэнки возможность выглянуть в реальный мир – или, по крайней мере, надеяться на это. Фрэнки прошлепала по дорожке из розовых овечьих шкур, выложенной от кровати до тахты. Она боялась, что родители обнаружили последний счет за закачки с iTunes. Она принялась нервно теребить мелкие черные стежки, которыми ее голова была пришита к телу. – Не ковыряй шов, – сказал Виктор, опускаясь на тахту. Березовая рама протестующе скрипнула. – Тебе не из-за чего нервничать. Мы просто хотим с тобой поговорить. Он поставил к ногам кожаную сумку. Вивека похлопала по свободной подушке рядом с собой, потом принялась возиться с черным муслиновым шарфом с вышивкой. Однако Фрэнки, опасаясь очередной нотации на тему о том, каким трудом дается каждый доллар, плотнее закуталась в свой черный шелковый халатик «Harajuki Lovers» и села на розовый коврик. – А что случилось? – спросила она с улыбкой, таким невинным тоном, будто это не она только что выложила 59,99 бакса за сезонный абонемент на скачивание сериала «Сплетница». – Нас ждут серьезные перемены! – Виктор потер руки и глубоко вздохнул, словно собирался подняться на высокую гору. «Они запретят мне пользоваться кредитной карточкой?!» – с ужасом подумала Фрэнки. Вивека кивнула и снова улыбнулась вымученной улыбкой. Однако ее губы, накрашенные темно-фиолетовой помадой, остались плотно сжаты. Она взглянула на мужа, как бы прося его продолжать, но он широко раскрыл свои черные глаза, давая понять, что не знает, что говорить дальше. Фрэнки поерзала на коврике. Ей сделалось неуютно. Она никогда еще не видела, чтобы родители не знали, что сказать. Она мысленно перебирала свои последние покупки, пытаясь понять, что именно вывело их из себя. Абонемент на «Сплетницу»... ароматизатор воздуха с ароматом цветов апельсина... полосатые носочки с пальцами... подписки на журналы «Us Weekly», «Seventeen», «TeenVogue», «Cosmogirl»... приложение с гороскопами... нумерологическое приложение... приложение с толкованием снов... утюжок для волос... «мужские» джинсы фирмы «Current/Elliott»... Ничего такого, чтобы уж чересчур... Однако она так нервничала, что у нее аж контакты заискрили. – Успокойся, лапочка! – Вивека наклонилась и погладила длинные черные волосы Фрэнки. Этот успокаивающий жест остановил утечку энергии, но внутри у нее по-прежнему все трещало и шипело, как фейерверк на Четвертое июля. Ее родители были единственными людьми, которых знала Фрэнки. Они были ее лучшие друзья, ее защита и опора. Расстроить их было для нее все равно, что расстроить весь мир. Виктор еще раз глубоко вдохнул, выдохнул и наконец объявил: – Что ж, Фрэнки, лето заканчивается! Нам с твоей мамой пора вернуться в университет, преподавать физику, химию и анатомию. Мы больше не можем заниматься с тобой дома. И он принялся нервно постукивать каблуком по полу. – И что? Фрэнки озадаченно нахмурила свои ровненькие бровки. «А при чем тут мои покупки?» Вивека положила руку на колено Виктору, как бы говоря: «Дальше лучше я!» Она кашлянула. – Твой папа хочет сказать, что тебе уже пятнадцать дней. Каждый день он загружал в твой мозг сведения, которые обычные дети получают за целый год: математику, физику, химию, историю, географию, языки, рукоделие, рисование, музыку, фильмы, песни, моды, слова и выражения, условности и манеры, эмоциональную глубину, зрелость, дисциплину, свободу воли, мышечную координацию, речевые навыки, абстрактные понятия, восприятие глубины и расстояния, стремления и даже вкусы и интересы. Теперь у тебя есть все! Фрэнки кивнула головой, гадая, когда же наконец дело дойдет до покупок. – И вот теперь, когда ты стала очаровательной и умненькой девочкой-подростком, ты наконец, готова... Вивека всхлипнула. Она взглянула на Виктора, и тот кивнул, призывая ее продолжать. Она облизнула губы, выдохнула, еще раз заставила себя улыбнуться и... Фрэнки буквально трясло от напряжения. Этот разговор тянулся дольше, чем доставка с курьером, честное слово! – Готова пойти в школу для нормалов! – выпалила наконец Вивека. Слово «нормалы» она произнесла с некоторым отвращением. – А нормалы – это кто? – спросила Фрэнки, заранее боясь ответа. «Наверное, это какая-нибудь реабилитационная программа для шопоголиков!» – Нормалы – это люди с обычной физиологией, не имеющие особых свойств, – пояснил Виктор. – Ну, вот... – Вивека взяла с оранжевого лакированного журнального столика номер «Teen Vogue» и раскрыла его на первой попавшейся странице. – Вот такие, как они. Она ткнула пальцем в рекламу H&M с фотографией трех девочек в лифчиках и коротеньких шортах: блондинки, брюнетки и рыженькой. Все три были кудрявые. – А я тоже нормал? – спросила Фрэнки, испытывая не меньше гордости, чем сияющие фотомодели. Вивека покачала головой. – Почему? Потому что у меня волосы прямые, да? – спросила Фрэнки. Это был самый трудный из всех уроков! – Нет, не поэтому, – ответил Виктор, устало усмехнувшись. – А потому, что я тебя сделал. – Ну, так ведь всех же детей родители делают, разве нет? – спросила Фрэнки. – По крайней мере, обычно так говорят. Вивека вскинула темную бровь. Дочь была отчасти права... – Да, но я тебя сделал буквально, – пояснил Виктор. – Прямо тут, в этой лаборатории. Из идеальных частей тела, которые я изготовил своими руками. Я запрограммировал твой мозг, заполнил его информацией, собрал и сшил тебя, вставил тебе в шею контакты, чтобы тебя можно было заряжать. Ты не нуждаешься в пище, разве что для удовольствия. И, видишь ли, Фрэнки, поскольку в твоих жилах нет крови, твоя кожа... э-э... зеленая. Фрэнки взглянула на свои руки так, будто впервые их увидела. И в самом деле: они были цвета мятного мороженого, как и вся она. – Ну да, я знаю, – сказала она. – Разве это не высоковольтно? – Да, конечно! – усмехнулся Виктор. – Именно поэтому ты не такая, как все, ты особенная. В твоей новой школе нет ни одного такого ученика, как ты. Ты будешь единственной в своем роде! – А что, в школе и другие дети будут?! – Фрэнки окинула взглядом фабулаторию, единственную комнату, где она бывала на самом деле. Виктор и Вивека кивнули, виновато и озабоченно хмурясь. Фрэнки вглядывалась в их влажные глаза, пытаясь понять, неужели они это всерьез. Что, они правда собираются просто взять и бросить ее? Отправить ее в школу, полную кучерявых нормалов, где ей придется самой о себе заботиться? Неужели им хватит жестокости бросить ее образование и уйти в какие-то аудитории учить совершенно посторонних людей? И, несмотря на то что губы у них дрожали и на щеках виднелись дорожки от слез, похоже было на то, что это действительно так... В животе у Фрэнки внезапно образовалось чувство, которое можно было измерить разве что по шкале Рихтера. Это чувство поднялось по груди снизу вверх, пролетело через горло и вырвалось наружу воплем: – ВЫСОКОВОЛЬТНО!!! Фрэнки вскочила на ноги и принялась танцевать босиком под песни Леди Гаги, звучащие у нее в голове. – Так что, тебя это устраивает?! – паучьи черные ресницы Вивеки изумленно затрепетали. – Конечно!!! – Фрэнки вскинула руки над головой и завертелась волчком, хлопая в ладоши. – Подружек заведу! Буду с мальчиками встречаться! Буду сидеть в кафе! Буду гулять на улице и... – Погоди минутку! – перебил ее Виктор, серьезный, как математика и физика вместе взятые. – Все не так просто. – Да, действительно! – Фрэнки бросилась к голубому гардеробу, на котором ядовито-розовым баллончиком было написано: «ЮБКИ И ПЛАТЬЯ». – В чем же я буду ходить? – Вот в этом! Виктор подался вперед, поставил к ее ногам кожаную сумку и поспешно отпрянул назад, как будто предлагал миску с мясом голодному льву. Фрэнки тут же сменила курс и устремилась к сумке. Ну да, заранее купить ей одежду для школы – это так похоже на ее родителей! «Интересно, что там? Плиссированная юбочка с черной кашемировой маечкой? Ну пусть это будет плиссированная юбочка с кашемировой маечкой, а? Пожа-алуйста!» Она расстегнула «молнию» и нетерпеливо полезла внутрь, надеясь нащупать тонкие лямочки и прикольную декоративную булавку, на которую застегивается такая юбка. – Ой! – она отдернула руку, как будто сумка ее укусила. – Что это?! – спросила она. Она никак не могла прийти в себя после того, как дотронулась до этого, колючего... – Шерстяной брючный костюмчик. Вивека собрала волосы в пучок и перекинула их через плечо. – Ничего себе костюмчик! – фыркнула Фрэнки. – Он на ощупь как терка! – Он очень милый! – настаивала Вивека. – Померяй его! Фрэнки вытряхнула сумку на пол, чтобы не дотрагиваться руками до гадкой кусачей тряпки. На ковер плюхнулась большая, шоколадно-коричневая коробка с косметикой. – А это что? – Грим, – ответил Виктор. – «Sephora», да? – с надеждой спросила Фрэнки – быть может, для родителей еще не все потеряно? – Нет. Виктор провел рукой по своим зачесанным назад волосам. – Это привезли из Нью-Йорка. Великолепный набор театрального грима, называется «Fierce&Flawless», рассчитан на самые яркие театральные прожекторы на Бродвее! И при этом смотрится вполне естественно. Виктор достал из сумки губку, пропитанную мылом, и протер себе предплечье. На губке осталась желтовато-розовое пятно, а на руке у него – зеленая полоска. – Так у тебя тоже зеленая кожа? – ахнула Фрэнки. – И у меня тоже, – Вивека провела губкой по щеке, и на ней тоже осталась полоска. – Что-о?! – руки у Фрэнки снова заискрили. – Так вы всегда были зеленые? Они гордо кивнули. – Зачем же вы это скрывали?! – Затем, что, – Виктор вытер палец о штанину, – мы все живем в мире нормалов. И многие из них боятся непохожих людей. – Непохожих? На кого? – вслух удивилась Фрэнки. Виктор опустил глаза. – Не похожих на них. – Мы – часть весьма специфической группы, являющейся потомками тех, кого нормалы зовут монстрами, – объяснила Вивека. – Однако мы предпочитаем говорить о себе как о ЛОТСах. – Людях, отвергающих традиционные свойства, – пояснил Виктор. Фрэнки потянулась к швам у себя на шее. – Не ковыряй шов! – в один голос рявкнули родители. Фрэнки опустила руку и вздохнула. – А что, так всегда было? – Нет, далеко не всегда! Виктор встал и принялся расхаживать взад-вперед. – К несчастью, наша история, как и история многих других людей, была полна жестокостей и преследований. Но, по счастью, Средневековье осталось позади, и мы смогли наконец открыто поселиться среди нормалов. Мы работали вместе, общались, влюблялись. Однако к началу тридцатых годов двадцатого века все переменилось. – Почему? Фрэнки залезла на тахту и прижалась к Вивеке. Запах маминого гардениевого молочка для тела успокаивал. – Потому что появились фильмы ужасов. Нас, ЛОТСов, снимали в главных ролях в разных фильмах, таких как «Дракула», «Призрак Оперы», «Доктор Джекил и мистер Хайд». А те, кто не мог играть в кино... – Как твой прадедушка Вик! – вставила Вивека. – Ну да, как наш милый старый Виктор Франкенштейн, – папа улыбнулся своим воспоминаниям. – Он никак не мог заучить свои реплики и, по правде говоря, был довольно нескладен. Так вот, его играл актер-нормал, по имени Борис Карлофф. – Ну, звучит прикольно... – Фрэнки водила пальцем по шелковой петельке своего халата, жалея, что не родилась на сто лет раньше. – Да, это и в самом деле было... прикольно. – Виктор остановился и посмотрел на нее в упор. Его улыбка таяла, точно утренний туман. – Пока фильмы не вышли на экран. – А что? – спросила Фрэнки. – Потому что в фильмах нас изображали ужасающими, злобными, кровожадными, врагами всего живого! Виктор снова принялся расхаживать взад-вперед. – Дети нормалов, увидев нас, визжали от ужаса! Их родители перестали приглашать нас в гости! Никто не желал иметь с нами дела! Мы в одночасье сделались отверженными. ЛОТСы подверглись насилию и вандализму. Нашей прежней жизни настал конец. – И что, никто не пытался постоять за себя? – удивилась Фрэнки, вспоминая множество исторических битв, которые разыгрывались по похожим причинам. – Мы пытались... – Виктор покачал головой, с грустью вспоминая неудавшиеся попытки. – Протестовать было бесполезно. Все наши выступления превращались в раздачу автографов бесстрашным поклонникам ужастиков. А если бы мы предприняли любые другие действия, помимо мирных протестов, это стало бы только лишним доказательством, что мы действительно такие злобные твари, какими нас изображают! – И что же вы тогда сделали? – Фрэнки теснее прижалась к матери. – Всем ЛОТСам было разослано секретное приглашение, призывающее их бросить свои дома и дела и собраться в Сейлеме, где обитали ведьмы. Мы надеялись, что ведьмы проникнутся сочувствием к нашей борьбе и согласятся объединиться с нами. Вместе мы могли бы создать новое сообщество и начать все сначала! – Но разве всех ведьм в Сейлеме не истребили во время того знаменитого процесса... в 1692, что ли, году? – спросила Фрэнки. – А это ведь были уже тридцатые годы двадцатого века! Виктор хлопнул в ладоши и указал на дочь пальцем, точно экспансивный телеведущий. – Вот именно! – воскликнул он, гордясь вложенными в дочку книжными познаниями. Вивека поцеловала Фрэнки в макушку. – Увы, безмозглый зомби, разославший это приглашение, не был таким умницей, как ты! – Да, увы... – Виктор снова пригладил волосы. – Мало того, что ведьм давно не было, он еще и выбрал не тот Сейлем! Он-то имел в виду тот Сейлем, что в Массачусетсе, но дал нам координаты Сейлема в Орегоне! Все ЛОТСы поняли его ошибку, но что-то менять было уже поздно. Надо было убираться прочь, пока их не окружили и не бросили в тюрьму. Прибыв в Орегон, они решили наилучшим образом воспользоваться сложившимся положением. Они собрали все деньги, что у них были, прикинулись нормалами, скупили всю улицу Рэдклиф-вэй и дали клятву стоять друг за друга горой. Мы надеемся, что рано или поздно мы сумеем снова жить открыто, но до поры до времени мы вынуждены скрываться. Если нас обнаружат, нам придется снова бежать и искать новое укрытие. Мы лишимся всего: домов, работы, привычного образа жизни... – Вот почему для тебя так важно скрывать свой цвет кожи и никому не показывать твои швы и контакты! – А ваши где? – спросила Фрэнки. Вивека приподняла свой черный шарф и подмигнула. С шеи подмигнули в ответ два блестящих контакта. Виктор расстегнул высокий воротник спортивной куртки и продемонстрировал ей свои контакты. – Высоковольтно! – прошептала Фрэнки. – Ну, я пойду готовить завтрак. – Вивека встала и расправила складочки на платье. – А ты пока учись пользоваться гримом. К коробке прилагается учебный диск. Начинай прямо сейчас! Родители поцеловали ее в лоб и направились к двери. На пороге Вивека оглянулась. – Не забывай, – сказала она, – тебе нужно как следует освоить это к тому времени, как начнутся занятия в школе! И мягко затворила за собой дверь. – Ладно! – улыбнулась Фрэнки, вспомнив, с какого приятного известия начался этот малоприятный разговор. Она пойдет в школу!!! Для начала она брезгливо, носочком ступни, точно дохлую крысу, задвинула с глаз долой, куда подальше, кусачую шерстяную тряпку. Шерстяных брючных костюмов сейчас никто не носит! Для верности она заглянула в последний номер «TeenVogue» – «Снова в школу!». Ну вот, как она и думала: в этом году в моде легкие ткани цвета драгоценных камней и изображения животных. И шарфики и крупная бижутерия в качестве обязательных аксессуаров. Шерсть настолько вышла из моды, что ее даже не было в списке того, что сейчас немодно! Статьи стали для нее полной неожиданностью. И не только в «TeenVogue», но и в «Seven– teen», и в «Cosmogirl» тоже. Там говорилось о том, что нужно быть самой собой, подчеркивать свою индивидуальность и неповторимость, любить свое тело таким, какое оно есть, – и о том, что сейчас круто быть зеленой! Это была полная противоположность тому, о чем говорили ей Вик и Вив. «Хм...» Фрэнки обернулась к ростовому зеркалу, прислоненному к желтому гардеробу, распахнула халатик и принялась изучать свое тело. Стройное, мускулистое, великолепно сложенное... Нет, ей есть чем гордиться, правильно пишут в журналах! Ну и что, что у нее кожа зеленоватая и конечности пришиты нитками? Вон в журналах пишут – а журналы все-таки куда ближе к современности, вы уж не обижайтесь, дорогие мама с папой! – что свое тело надо любить таким, какое оно есть. Ну, вот она его и любит! А потому, если нормалы читают журналы – а они их наверняка читают, на всех фотографиях только они! – они ее тоже полюбят. Сейчас, между прочим, модно быть естественной! К тому же она ведь идеальная папина доченька! А идеальных уж точно любят все! Глава 3 Мастер флирта Невзирая энергией двух джипе. Как ни заканчивалась на ранний час, Мелоди и Кандис выбежали на Рэдклиф-вэй с неуемной девочек, которым пришлось четырнадцать часов безвылазно просидеть в странно, по соседству с их новым домом кипела жизнь. В тупичке, которым улочка, кружила на великах малышня, а неподалеку играла в футбол на лужайке перед домом целая семейка качков. – Это что, все одна семья?! – спросила Мелоди, когда они подошли поближе к кирпичному, похожему на пещеру дому, перед которым не меньше десятка парней гонялись за растрепанной красоткой с мячом. – Ну, может, у их родителей родилось несколько двоен? Или даже троен? – предположила Кандис, взбивая прическу. Внезапно игра замедлилась, а потом и остановилась, и вся толпа уставилась на проходящих мимо сестер Карвер. – А чего это они на нас так пялятся, а? – спросила Мелоди краешком губ. – Привыкай! – точно так же, не разжимая губ, ответила Кандис. – На хорошеньких девушек всегда пялятся! Она улыбнулась и помахала ручкой парням-старшеклассникам. Парни были классные: у каждого – копна лохматых каштановых волос и такие румяные щеки, как будто они нарочно накрасились. Их огромный, с «Хаммер» величиной, мангал распространял резкий аромат жареных ребрышек – и это в такую рань, когда нормальные люди еще и кофе-то не пили! Мелоди невольно потерла пустой живот. Она бы сейчас тоже не отказалась от обеда вместо завтрака! – О, я вас видела в последнем каталоге мужской одежды! Вы классно смотрелись! – крикнула им Кандис. Мальчишки озадаченно переглянулись. – Кандис! – прошипела Мелоди, шлепнув сестру по руке. – Да ладно тебе, почему бы не порезвиться? – рассмеялась Кандис, цокая по мостовой мамиными серебряными платформами. – Все, мимо кого мы приходим, смотрят на нас так, как будто мы инопланетяне! – А мы для них и есть инопланетяне! – Кандис подтянула лямочки своего комбинезона. – А может, дело просто в том, что ты вырядилась в воскресенье с утра, как будто в субботу вечером? – Да нет, это оттого, что ты в чем вчера села в машину, в том и сегодня на улицу вышла, я уверена! – огрызнулась Кандис. – Конечно, в чем и заводить новых знакомых, как не в заношенной серой футболке и мешковатых джинсах! Мелоди хотела было отпарировать, но передумала. Все равно ничего не изменишь. Кандис всегда будет думать, что приятная внешность – универсальный ключ к успеху. А она, Мелоди, всегда будет надеяться, что люди все-таки чуточку умнее. Они молча пошли дальше по Рэдклиф-вэй. Дорога вилась то ли через лес, то ли через какой-то овраг: у домов по обе стороны дороги были просторные лужайки перед домом, а вместо задних дворов у них была густая, непролазная чаща. Но на этом сходство между ними заканчивалось. Каждый дом, как бревнышки в стенах коттеджа Карверов, обладал своей, неповторимой индивидуальностью. Серый бетонный куб в тупике был опутан неприглядной паутиной проводов и кабелей. Старинный домик в викторианском стиле почти скрылся под сенью раскидистых кленов, и рядом с ним непрерывно падали на мох семена-вертолетики. Обитатели дома номер девять, очевидно, любили резвиться в бассейне с черным дном, любуясь на десятки фонтанчиков в виде разных морских обитателей. Даже сейчас, хотя солнце спряталось за плотной пеленой серебристых облаков, соседи купались, плещась в воде, точно стайка играющих дельфинов. С каждым шагом становилось все более очевидно, что Сейлем – город, где приветствуется индивидуальность, и что местные жители и в самом деле придерживаются принципа «Живи сам и дай жить другим!». Мелоди испытала приступ сожаления. Эх, вот бы вернуть ее прежний нос! Он бы сюда прекрасно вписался. – Гляди, гляди! – Она указала на разноцветную машину, пронесшуюся мимо. Задние дверцы у нее были от «Мерседеса»-купе, белый капот – от BMW, серебристый багажник – от «Ягуара», красный откидной верх – от «Лексуса», белые шины – от «Бентли», аудиосистема – от «Bose», а музыка играла классическая. На зеркальце заднего вида болтались значки от всех вышеперечисленных моделей. И номер был подходящий: «СНОБ». Хотя «ЖЛОБ» смотрелось бы лучше. – Эта машина выглядит как движущаяся реклама «Benetton»! – Или авария на автородео! Кандис сфоткала машинку своим айфоном и тут же отправила ее подружкам по е-мейлу. Те немедленно откликнулись, сфотографировав то, чем они сейчас занимаются. Видимо, кто-то из них развлекался шопингом, потому что, свернув на Стегхорн-роуд, Кандис ускорила шаг и принялась расспрашивать всех встречных моложе пятидесяти, где тут у них можно потусоваться. Ответ был единодушным: в парке Риверфронт! Однако он открывался только через несколько часов. Они зашли в кафе выпить латте, завернули в несколько магазинчиков (Кандис заявила, что там «совершенно посмотреть не на что!») и так мало-помалу дотянули до двенадцати. С помощью купленной в кафе карты и советов прохожих девчонки сумели сориентироваться в сонном городке и вышли наконец к Риверфронту, накачанные кофеином и полностью готовые к знакомству с местными сливками общества. – Что, и это все?! – Кандис остановилась как вкопанная, точно врезалась в стеклянную дверь. – Вот это и есть эпицентр орегонского шика?! – воскликнула она, увидев тележку с мороженым, детскую площадку и кирпичный павильон, где находилась карусель с расписными лошадками. – Ну, судя по запаху, тут еще и кинотеатр недалеко, – сказала Мелоди, принюхиваясь: пахло попкорном и хот-догами. – Ну да, хоть тебе нос и укоротили, обоняния ты не потеряла! – фыркнула Кандис. – Очень смешно! – Мелоди закатила глаза. – Ничего смешного тут нет! Наоборот, все очень печально! Кошмар полный! Ты только послушай! Она указала на карусель. Оттуда неслись зловеще-игривые звуки механического органа, без которых не обходится ни один саундтрек к фильму ужасов. – Единственный человек старше восьми лет и моложе сорока – это вон тот чувак! – Кандис указала на одинокого мальчишку на деревянной скамеечке. – И то он, по-моему, плачет! И действительно, плечи у него были ссутулены, а голова опущена. Но он не плакал: он склонился над этюдником. Он то и дело поднимал голову, бросал взгляд на вращающуюся карусель и снова склонялся над рисунком. Подмышки у Мелоди защипало от пота: она инстинктивно узнала его раньше, чем сообразила, кто это. – Давай уйдем отсюда! – сказала она и потянула сестру за тонкую руку. Но было уже поздно. Губы Кандис расплылись в улыбочке, и она твердо уперлась своими платформами в заплеванный жвачкой асфальт. – Так ведь это же... – Нет! Пошли отсюда! – настаивала Мелоди, таща сестру прочь. – Вон, смотри, там крутой супермаркет, «Bloomingdale’s»! Идем туда! – Да нет, это же он! Кандис поволокла Мелоди к мальчику и, сияя, окликнула его: – Эй, сосед! Он поднял голову и откинул со лба густую прядь волнистых каштановых волос. У Мелоди сердце екнуло. Вблизи он был даже более классный, чем ей показалось сначала. Толстые очки в черной оправе обрамляли лучистые карие глаза, делая их похожими на фотографии молний на темном небе, оправленные в рамочку. Он выглядел как супергерой, переодетый ботаном. – Помнишь мою сестру? Ты ее в окне видел! – мстительно осведомилась Кандис. Как будто это Мелоди была виновата, что Риверфронт оказался полной фигней! – Ы-ы... Э-э... Я, это... Я Мелоди, – выдавила она с горящими щеками. – Джексон. – Он опустил глаза. Кандис ущипнула его за белую футболку с вырезом лодочкой. – А мы тебя в рубашке даже и не узнали! Джексон нервно улыбнулся, не поднимая глаз от рисунка. – Классный ты парень, но уж больно очкастый! – проворковала Кандис. – А у тебя, случайно, нет старшего брата с хорошим зрением... или хотя бы в линзах? – Нет, – чистое, бледное лицо Джексона порозовело. – Я в семье один. Мелоди обхватила себя руками, чтобы спрятать вспотевшие подмышки. – А что ты рисуешь? – спросила она. Не самый оригинальный вопрос, но это все-таки было лучше, чем то, что может ляпнуть Кандис. Джексон окинул взглядом свой рисунок так, словно видел его впервые. – Карусель. Просто карусель. В движении. Мелоди взглянула на набросок, сделанный пастелью. Размытая радуга, а внутри виднеются смутные фигурки детей и лошадок. В рисунке Джексона было что-то прозрачное и неуловимое, он был похож на воспоминания о полузабытом сне, обрывками всплывающие в памяти в течение дня. – Здорово как! – искренне сказала она. – Ты давно этим занимаешься? Джексон пожал плечами. – С полчаса где-то. Я тут просто маму жду. Она должна встретиться с одним человеком... – Да нет! – хихикнула Мелоди. – Я имела в виду – ты рисованием давно занимаешься? – А-а... – Джексон провел рукой по волосам. Непослушные пряди приподнялись и снова упали на свое место, как перелистываемая колода карт. – Ну, да, несколько лет уже... – Интересно! – кивнула Мелоди. – Угу, – кивнул Джексон. – Круто! – снова кивнула Мелоди. – Спасибо! – кивнул в ответ Джексон. – Не за что! – кивнула Мелоди. Музыка, несущаяся от карусели, внезапно взревела громче. Как будто пыталась их отвлечь – а то Мелоди уже начало казаться, что они так и будут кивать, словно болванчики. – А вы... это... вы откуда? – спросил Джексон у Кандис, разглядывая ее нездешний костюмчик. – Из Беверли-Хиллз! – сказала она таким тоном, как будто это и без того было очевидно. – Мы сюда переехали, потому что у меня астма, – сообщила Мелоди. – Ой, Мелли, как это сексуально! – вздохнула Кандис. – Но ведь это же правда! Напряженное лицо Джексона расслабилось, и он наконец непринужденно улыбнулся. Как будто откровенность Мелоди пригласила его уверенность на танец, и та согласилась. – А ты, это, слышал про Мерстонскую школу? – спросила она, чувствуя, что ее слова обеспечивают этот танец необходимой музыкой. – Ага. – Он подвинулся на скамейке, молчаливо предлагая им присесть. – Я там учусь. Мелоди села, по-прежнему не опуская скрещенных рук, на случай, если ветер дунет в его сторону. – А в каком классе? Кандис осталась стоять, она что-то писала в телефоне. – В десятый пойду. – И я тоже! – Мелоди улыбнулась – пожалуй, шире, чем ситуация того требовала. – Что, правда? – Джексон улыбнулся в ответ. Впрочем, он и не переставал улыбаться. Мелоди кивнула. – Ну, и как там народ? Ребята приятные? Джексон отвел глаза и пожал плечами. Улыбка исчезла. Музыка затихла. Танец окончился. – В чем дело? – грустно спросила Мелоди. Ее сердце отбивало похоронный марш. – Да нет, ребята там, наверно, классные. Просто моя мама преподает естественные науки, и она довольно строгая, так что я как-то ни у кого в списке быстрого набора не состою. – Ну, я бы тебя внесла в список быстрого набора... – сказала Мелоди. – Что, правда? – переспросил Джексон, и лоб у него заблестел от пота. Мелоди кивнула. Сердце у нее теперь билось веселее. С этим незнакомым мальчишкой ей почему-то было на удивление уютно. Может быть, оттого, что он не просто смотрел ей в лицо – он смотрел сквозь него. И его не отпугивало то, что на ней пропотевшие дорожные шмотки и что она не стесняется сообщать очкастым незнакомцам о своей астме. – Ну ладно... Он еще раз посмотрел ей в глаза и нацарапал свой мобильный красным пастельным карандашом прямо на рисунке с каруселью. – Вот, держи! Он достал лист из этюдника, протянул его ей и тут же вытер лоб тыльной стороной кисти. – Ну ладно, мне, пожалуй, пора идти... – Хорошо. Когда он встал, Мелоди невольно встала одновременно с ним, так сильна была возникшая между ними связь. – Ну, пока! Он неуклюже махнул рукой, повернулся в сторону вертящейся карусели и торопливо зашагал прочь. – Классно ты с ним! – Кандис бросила телефон в свою металлическую сумочку. – На таких очкариках очень полезно тренироваться. Ладно, пошли, найдем, где тут можно поесть. Она окинула парк взглядом. – Должно же тут быть хоть одно место, где нас не отравят! Мелоди брела следом за Кандис по извилистым дорожкам и с улыбкой поглядывала на красный номер мобильника. Попросить телефон – это одно дело. А вот решиться по нему позвонить... И все-таки у нее был его номер. Он ей его дал! Сам, по собственной воле! Это позволяло ей вновь и вновь мысленно воспроизводить их разговор во всех подробностях, не терзаясь мыслью, что, возможно, она ему совершенно безразлична. – Ну, как насчет хот-дога и диетической колы? – предложила Кандис. – Я, пожалуй, обойдусь! – улыбнулась Мелоди, глядя в небо, затянутое красивыми облаками. Ей теперь и так было хорошо! Глава 4 Шито белыми нитками Вивека постучалась в фабулаторию Фрэнки. – Идем! А то опоздаем! – Уже иду! – откликнулась Фрэнки, как и в предыдущие четыре раза. Хотя на самом деле она хотела сказать, что совершенство не терпит суеты. Ведь костюм, который она демонстрировала Гламуркам, был истинным совершенством. Точнее, должен был стать совершенством, когда она выберет солнечные очки. – Вот эти, белые, вам нравятся? – Она нацепила здоровенные очки в пластиковой оправе, подбоченилась и выпятила подбородок. – Или лучше зеленые? Пол был сплошь завален раскиданными шмотками, так что ей было даже неудобно ходить и кружиться перед крысами, особенно в блестящих розовых босоножках на высокой танкетке. Но крысы способны были оценить ее даже не в самой подходящей обстановке. В конце концов, они сотрудничали с ней последние три часа. И получалось у них неплохо. Одно царапанье означало «да», два – «нет». Они помогли ей выбрать маечку в черно-белую полоску и мини-юбку в цветочек. Сочетание разных узоров – это сейчас самый писк моды! – Так белые или зеленые? – снова спросила Фрэнки. Трое крыс выдохлись и улеглись, свернувшись комочком. Однако оставшиеся две уверенно выбрали белые. Разумный выбор. Зеленые не очень выделялись на фоне ее кожи, а ей хотелось, чтобы в ее первый день в школе нормалов все в ней бросалось в глаза. Она собрала свои черные волосы в высокий хвост, намазала блеском пухлые губки и натерла свои шейные контакты образцом «Estee Lauder Sensuous» из журнала. Потому что в рекламе говорилось, что «Каждая женщина носит эти духи, как ей угодно!» – Ну, Гламурки, пожелайте мне удачи! – Она поцеловала стеклянную стенку клетки, оставив на ней розовый отпечаток губ. Оставшиеся две крысы тоже свернулись на дне клетки клубочками белого меха и блесток. – Я готова! – объявила Фрэнки. Родители стояли у островка из нержавеющей стали посреди кухни, по очереди откусывали от одного батона и торопливо прихлебывали кофе. Очевидно, они тренировались быть похожими на нормалов, потому что вообще-то они, как и Фрэнки, заряжались электричеством и не нуждались в обычной пище. В их Г-образном доме, с его острыми углами и минималистским пристрастием к белому цвету, царил электрический запах подгорелых тостов и аммиачный запах деловитости. Утреннее солнце било в матовые стекла, пытаясь проникнуть внутрь. Все было как всегда и в то же время совершенно иначе. Все сделалось таким живым! Веселым! Заряженным! Потому что сегодня Фрэнки впервые в жизни позволят выйти из дома! – В таком виде ты никуда не пойдешь! – Виктор стукнул белой кофейной кружкой по развернутой газете. – Фрэнки, где брючный костюм?! Вивека подошла к дочери. Теперь, когда Фрэнки знала всю правду, она по-новому смотрела на макияж матери, высокий воротник ее серого свитера, черные легинсы и сапоги выше колена. – Почему ты не накрашена?! – прогремел Виктор. – Быть зеленым – круто! – процитировала Фрэнки. – Это один из главных трендов нашей эпохи! Кроме того, я горжусь собой и тем, что вы меня создали такой, какая я есть! А если людям не понравится, что я не похожа на нормала, то это их проблемы, а не мои! – В таком виде ты за порог не выйдешь! – отрубил Виктор. – У тебя все швы и контакты наружу! – Но, папочка! – С пальцев у Фрэнки посыпались искры. – Ведь брючные костюмы – это кладбище ткани! Она топнула танкеткой по белому ковру. К несчастью, длинный ворс поглотил звук, помешав ей выразить свое негодование. – Твой отец прав! – настаивала Вивека. Фрэнки гневно уставилась на своих родителей, раскрашенных в цвет подрумяненной булочки. Видно было, что они не уступят. – Переоденься и побыстрее, – потребовал Виктор, – не то мы все опоздаем! Фрэнки умчалась к себе в комнату. Несколько секунд спустя она вернулась, закутанная в коричневый шарф, с широкими кожаными браслетами на руках. В конце концов, в «TeenVogue» говорилось, что нынешней осенью это обязательные аксессуары! – Ну вот! – победоносно ухмыльнулась она. – Ни контактов, ни швов не видно! Теперь мы можем идти? Вивека с Виктором переглянулись и направились к боковой двери, ведущей в гараж. Фрэнки пошла следом за ними в своем высоковольтном прикиде, сияя торжествующей улыбкой. Теперь все будет просто сказочно! «Бип-бип!» Дверцы черного джипа «Вольво» распахнулись. – А давайте поедем на «Снобе»! – предложила она. Она очень любила загруженные в нее воспоминания о семейной поездке в парк «Серебряные водопады» и была не прочь повторить это на самом деле. – Нет, думаю, нам стоит выбрать что-то менее приметное, – возразил Виктор. – Ну пап, сейчас же очень модно все самодельное! – сказала Фрэнки. – А «Сноб» у нас как раз самодельный, его самоделистость просто бросается в глаза! Вся школа будет в восторге. – Фрэнки, нет такого слова – «самоделистость»! – сурово отрезал папа. – И хватит уже торговаться! Поездка в школу оказалась ужасно скучной. Деревья, машины, дома и даже нормалы, которых она видела сквозь тонированные стекла, в реальной жизни выглядели совершенно такими же, как и в ее искусственно сгенерированных воспоминаниях. Круто, конечно, было бы подышать свежим воздухом. Но открывать окна ей строго-настрого запретили, потому что она не была накрашена гримом. Так что с этим тоже пришлось обождать. После двухчасовой поездки черный «Вольво» наконец въехал на территорию школы «Маунт-Худ». Фрэнки решительно не могла поверить, что во всем городе не нашлось школы поближе, но возражать уже не решалась. Родители и так были раздражены, и она опасалась, что еще слово – и она вернется домой. Почти не обратив внимания на величественную гору на фоне красных и желтых листьев, которые бесцельно опускались на землю, Фрэнки вышла из машины и впервые вдохнула настоящего уличного воздуха. Чистый, прохладный, свободный от формальдегида, он пах как родниковая вода в земляной чаше. Девочка сняла свои белые солнечные очки и запрокинула зеленое лицо к небу. Прямые солнечные лучи беспрепятственно ласкали и согревали ее кожу. Глаза заслезились от яркого света. Или это от радости? Фрэнки понятия не имела, куда ей идти, но это не имело значения. Как и то, что она никогда прежде не расставалась с родителями. Они дали ей столько знаний и столько уверенности в себе, что девочка не сомневалась: уж как-нибудь не заблудится! А выяснить это будет дополнительным приключением. Она удивилась, увидев, что территория школы почти пуста. На парковке стояло всего несколько машин. Девочка испытывала искушение спросить у родителей, где же все, но решила этого не делать. А то решат еще, что она не готова к школе! – Ты уверена, что тебе не нужен грим? – осведомилась Вивека, высунув голову из окна. – Точно! – заверила ее Фрэнки. Солнце, пригревающее ее руки, заряжало лучше, чем «Кармен Электра». – Увидимся после школы! Она улыбнулась и отправила родителям воздушный поцелуй, пока их снова не развезло от сентиментальности. – Удачного возвращения на работу! – Спасибо! – ответили они, как всегда, одновременно. Фрэнки зашагала ко входу в школу, втягивая в себя воздух так жадно, словно попала в буфет со шведским столом «дыши, сколько сможешь!». Она чувствовала, как родители провожают ее взглядом через пустынную парковку, но упорно не оглядывалась назад. Отныне ее путь лежит только вперед! Она взбежала по широкому крыльцу в одиннадцать ступенек, ведущему к двустворчатым дверям. Непривычные к настоящей ходьбе ноги немного ныли, и это ощущение доставляло ей удовольствие. Просто знать – одно дело, а чувствовать – совсем-совсем другое! Фрэнки на миг задержалась у дверей, чтобы перевести дух, потянулась к ручке, и... – Уй-я! Дверь с размаху ударила ее по щеке. Контакты у нее заискрили, она схватилась за ушибленное лицо и опустила голову. – Ой-ей-ей! Как же это ты? Ты в порядке? – на разные голоса защебетала стайка девчонок. Они обступили ее, как нью-йоркские небоскребы. Свежий воздух вокруг Фрэнки наполнился ароматами полудюжины разных духов, вызвав легкий приступ тошноты. – Мы не нарочно! – сказала одна из девочек и погладила ее по голове. – Мы тебя просто не заметили... Голова не болит? Этот дружеский жест показался Фрэнки теплее солнышка. Нормалы такие славные! – Нет, все в порядке! – Она улыбнулась и подняла голову. – Мне даже не очень больно было, я просто испугалась, понимаете? Блондинка в желто-зеленом костюме чирлидера отшатнулась. – Какого Шрека... э, да ты что, и правда Шрек, что ли? – Слушай, то ли тебя очень сильно укачало в машине, то ли у тебя и в самом деле кожа зеленая? – заметила другая блондинка. – Это что, прикол такой? – спросила третья, на всякий случай отступая подальше. – Нет, у меня действительно кожа зеленоватая! – Она застенчиво улыбнулась и протянула руку новым знакомым. Браслет соскользнул, обнажив швы на запястье, но Фрэнки было все равно. Она такая, какая есть. С контактами и со всем прочим. – Я у вас новенькая! Меня зовут Фрэнки, я из... – Кружка мягкой игрушки? – спросила одна из девчонок, медленно пятясь. – Монстр! – взвизгнула единственная брюнетка среди них. Она выхватила из лифчика мобилку, набрала 911 и бросилась обратно в школу. – А-а-а-а-а-а! – завизжали остальные, размахивая руками так, словно на них накинулся целый рой пчел. – Я же вам говорила, что тренироваться в воскресенье – плохая примета! – всхлипнула одна из них. Девочки ринулись обратно в школу и принялись подпирать дверь изнутри стульями. «Воскресенье?!» Вдалеке послышался вой сирен. К крыльцу подлетел черный «Вольво», из него выпрыгнул Виктор. – Скорей! – крикнула из открытого окна Вивека. Растерянная, остолбеневшая Фрэнки беспомощно смотрела на бегущего к ней отца. – Убираемся отсюда, живей! – крикнул он. Сирены выли все ближе. – Я хотел только преподать тебе урок, – пробормотал он, хватая дочь на руки и неся ее в машину. – Но я не предполагал, что дело зайдет так далеко! Машина, визжа шинами, вылетела со стоянки и свернула на Бальзам-авеню. Фрэнки разрыдалась. «Вольво» влился в поток автомобилей в тот самый момент, как вереница полицейских машин влетела в школьный двор и окружила школу. – Вовремя мы успели... – тихо сказала Вивека, и по щекам у нее покатились слезы. Виктор, не отрываясь, смотрел на дорогу. Его глаза были сурово прищурены, тонкие губы плотно стиснуты. Читать нотации на тему «Мы же тебе говорили!» не было смысла. Как и Фрэнки было ни к чему извиняться и просить прощения. Все было ясно, и все понимали, что всем им следовало бы поступить иначе. Оставался только один вопрос: что делать теперь? Фрэнки с отвращением смотрела на свое заплаканное отражеие в окне машины. Суровая истина была налицо. Она выглядит кошмарно. Слезы равномерно капали у нее из глаз одна за другой, как будто их делали на конвейере: собирается, катится, падает... собирается, катится, падает... и каждая служила воспоминанием о чем-то, что она утратила. Надежду. Веру в людей. Уверенность в себе. Гордость. Ощущение безопасности. Доверие. Независимость. Радость. Красоту. Свободу. Наивность... Отец включил радио. – ...Предполагаемый монстр, появившийся в школе «Маунт-Худ», поверг в состояние паники четырех девочек-чирлидеров... Да уж, дурные вести не ждут на месте! – Виктор, выключи это! – попросила Вивека, шмыгнув носом. – Нам важно знать, много ли им известно, – возразил он, убавляя громкость. – Нужно оценить масштабы катастрофы. Фрэнки заискрила. – Расскажите нам, что именно вы видели? – раздался из динамика низкий мужской голос. – Она была зеленая – ну, по крайней мере, мне показалось, что это была «она». Но точно сказать трудно. Это все произошло так быстро... Только что это существо притворялось человеком – и вдруг оно потянулось к нам, как... как... – голос у девочки задрожал, – как какой-то инопланетя-а-а-анин! Горе Фрэнки тут же переродилось в гнев. – Да я просто хотела с ними поздороваться! – Ну все, все, теперь вы в безопасности, – интервьюер пытался успокоить свидетельницу. – Погодите минутку... – сказал он в микрофон и отключился. Вернувшись в эфир, он был сама деловитость. – Впервые монстров видели в Сейлеме в 1940 году, – сообщил он, – тогда на границе Калифорнии с Орегоном была замечена стая волков-оборотней с пакетами из «Макдоналд-са» в зубах. После этого все было тихо вплоть до 2007 года, когда мальчик по имени Билли внезапно начал исчезать на глазах у изумленной публики. И вот теперь в школе «Маунт-Худ» видели зеленого инопланетянина... Вивека вырубила радио. – Ну, по крайней мере, искать они будут инопланетянина, а не нас! Она вздохнула с облегчением. – Фрэнки, – Виктор перехватил взгляд дочери в зеркале заднего вида, – занятия начинаются во вторник. После Дня труда. И на самом деле ты пойдешь в другую школу. Она называется Мерстонская старшая школа и находится в трех кварталах от нашего дома. Но мы тебя туда не пустим, если... – Да, я знаю. Я все поняла, – Фрэнки шмыгнула носом. – Я все надену, как вы скажете. Честное слово! Она говорила правду. Ей больше не хотелось быть зеленой. Глава 5 Зона, свободная от друзей Звонок не звенел, а гудел, «би-ип-би-ип», как европейский сигнал «занято». Наступило время обеда. Утренняя церемония начала учебного года в Мерстонской школе официально подошла к концу. Школа перестала быть для Мелоди загадочным и таинственным местом, полным бесконечных возможностей и надежд на лучшее будущее. Совершенно обыкновенная школа, такая же скучная, как и любая другая. Это было все равно, что встретиться в реале с мальчиком, с которым ты познакомилась и долго общалась по Интернету. Реальность никогда не оправдывает фантазий. Все было унылым и предсказуемым и на фотках смотрелось куда лучше, чем на самом деле. С архитектурной точки зрения, кирпичный прямоугольник горчичного цвета был не интереснее, чем пачка жвачки. Внутри стоял привычный запах пота, карандашей, ластиков и библиотечных книжек, который к двум часам дня твердо обещал перерасти в потно-карандашно-ластиково-библиотечную головную боль. А дурацкие надписи на партах, вроде «УКУСИ МЕНЯ, ЛЯЛЯ!», «ОХ, ЧТОБ Я СДОХ!» или «БОТАН-ДИСТРОФАН», бледнели по сравнению с теми, что она видела в Беверли-Хиллз: те были похожи на объявления на киностудии! Усталая, голодная, разочарованная, Мелоди, пробираясь сквозь толпу в поисках еды, чувствовала себя как беженка, но беженка продвинутая. В черных джинсах в облипку (Кандис заставила надеть), в розовой футболочке «Clash» и розовых кедах она чувствовала себя представительницей семидесятых годов в школе, которая все еще одевалась как хиппи из Вудстока. Ее веселенькие розовые шмотки резали глаз среди развевающихся юбок и фланелевых брюк, как будто она по ошибке попала не на тот концерт. И даже ее черные волосы свисали невыразительными жидкими прядями, по милости бутылочки с кондиционером, на которой по ошибке было написано «Шампунь». Она надеялась, что ее неприступный вид даст понять одноклассникам, что она им тут не «Груша» какая-нибудь. Очевидно, так и вышло, потому что одноклассники ее практически игнорировали. Хотя некоторые мальчишки попроще поглядывали на нее с нескрываемым интересом. Так, будто она – кусок тортика на проезжающей мимо тележке с десертами, на который стоит обратить внимание. В некоторых случаях она даже позволяла себе улыбнуться в ответ, делая вид, что они видят именно ее, как ее самое, а не безупречное творение рук ее отца. Она думала, что так было с Джексоном, – но она ошибалась. Со времени того разговора в Риверфронте приятный парень, который записал для нее свой номер красной пастелью, практически пропал без вести. Мелоди приклеила скотчем его рисунок к бревенчатой стене и вписала его телефон в быстрый набор своего мобильника на букву Д. И даже позвонила ему! Но он ей не ответил. Она разбирала их встречу по косточкам, читала между строк, выворачивала слова наизнанку, пытливо изучала каждый жест и взгляд... но так и не нашла логичного объяснения. Конечно, разговор был довольно неуклюжий и ходульный. «Но ведь эта скованность – она свойственна нам обоим, разве нет?» Короче, после сорока с лишним часов размышлений Мелоди пришла к выводу: видимо, все-таки во всем была виновата ее неприглядная одежда! Но тут Кандис рассказала ей про «сыграть умника». Они сидели на крыльце, раскачиваясь на садовых качелях и наслаждаясь последним летним вечером, когда не нужно было делать домашку. – Да это же классический прием! – объяснила она после того, когда третья подряд эсэ-мэска, отправленная Джексону, осталась без ответа. – Парень изображает ботана-очкарика, чтобы втереться в доверие к девчонке. А как только видит, что она на него запала, он, как вольная пташка, берет и исчезает из поля зрения на пару дней. Девчонка начинает беспокоиться и западает еще сильнее. Она начинает чувствовать себя неуверенно. И тут – опа! – Кандис щелкнула пальцами, – откуда ни возьмись, снова появляется он и застает ее врасплох. Девчонка так рада, что он жив-здоров и с ним все в порядке, и та-ак счастлива, что она ему по-прежнему нравится, что тут же вешается ему на шею! И вот тут-то, когда дело доходит до поцелуя в диафрагму, он из вольной пташки превращается в... – тут она сделала театральную паузу, – в пташку-какашку! Именуемую также мерзкой букашкой или просто гадом. – Он вовсе не такой! – обиделась Мелоди, украдкой заглядывая в свой айфон. Но «вольная пташка» молчала. Хоть бы разок чирикнула! – Ладно, ладно! – Кандис спрыгнула с качелей. – Только не удивляйся, если он окажется не таким, как ты думаешь. Она щелкнула пальцами, объявила: – Кандис уходит! – и удалилась в дом. – Спасибо за совет! – крикнула ей вслед Мелоди, гадая, не смотрит ли на нее Джексон из окна своей комнаты. Если нет, то где же он? А если да, то отчего же он не отвечает? Мелоди заставила себя отвлечься от этих мыслей и вместе с остальными школьниками протиснулась в столовую. Все разбежались по залу, занимать столики. Из динамиков неслось регги в исполнении Джека Джонсона. Мелоди застряла у киоска, где шла подписка на «Сентябрьский бал» (что бы это ни было), делая вид, что читает объявления о наборе добровольцев, а сама тем временем присматривалась к местным порядкам. Джексона она до сих пор пока не видела – а должна была бы! Это был первый учебный день, и его мама, госпожа Дж., действительно вела естественные науки. Но он явно ускользнул и от нее тоже. Острый мясной запах кетчупа и говядины (мясной рулет, что ли?) ошеломил ее даже сильнее, чем четыре отдельных «зоны». «Зоны» отличались друг от друга цветом стульев и художественно разукрашенными рукописными табличками: «ЗОНА, СВОБОДНАЯ ОТ АРАХИСА» была коричневой, «ЗОНА, СВОБОДНАЯ ОТ ГЛЮТЕНА»3 – голубой, «ЗОНА, СВОБОДНАЯ ОТ ЛАКТОЗЫ» – оранжевой, а «ЗОНА, СВОБОДНАЯ ОТ АЛЛЕРГЕНОВ» – белой. Ученики с подносами соответствующего цвета в руках забивали места за столиками, толкаясь так, будто ломились на премьерный показ «Аватара» в IMAX 3D. Заняв себе место, они направлялись к стойке с соответствующей едой, чтобы выбрать себе обед из прописанных диетологом блюд и поболтать с друзьями. – А у нас в Беверли-Хиллз сделали бы еще одну зону, – сказала Мелоди брюнетке с лошадиным лицом, которая сидела за прилавком киоска. – «Зону, свободную от еды»! И сама рассмеялась собственной шутке. Брюнетка насупила свои густые брови и принялась выравнивать и без того ровную стопку бланков. «Молодец! – подумала Мелоди, отходя в сторонку. – Наверное, для меня устроят еще одну отдельную зону: зону, свободную от друзей!» Регги закончилось, сменившись чем-то другим таким же старомодным и задушевным – кажется, это был «Dave Mattews Band». Мелоди решила, что ей тоже пора сменить пластинку. На худой конец, можно упасть на хвост Кандис. Та сидела в «Зоне, свободной от аллергенов» вместе с двумя другими блондинками и гадала одной из них по руке. Мелоди двигала по прилавку свой белый поднос, не сводя глаз с последнего куска пиццы с сыром и грибами. Стоящая позади нее парочка держалась за руки и заглядывала ей через плечо, высматривая, что повкуснее. Но разговор у них шел не о равиолях с мясом и не о лососевых бургерах. Они говорили о последнем сообщении, которое парень видел в «Твиттере». Если Мелоди правильно расслышала, оно касалось монстра, которого видели в «Маунт-Худ». – Знаешь, Бек, – говорил мальчик низким, ровным голосом, – хотел бы я поймать этого монстра! – И что бы ты с ним стал делать? – В голосе девочки звучала неподдельная озабоченность. – А-а, знаю! Ты повесил бы его голову у себя над кроватью. Из рук сделал вешалку, из ног – дверные косяки, а из задницы – подставку для ручек! – Ни фига подобного! – отрезал он, как будто обиделся. – Я постарался бы втереться к нему в доверие и написал бы исследование о сезонной миграции монстров! «Что-что?!» Мелоди поняла, что больше не в силах делать вид, будто ее не интересует ничего, кроме картофельного пюре с чесноком. Она умирала от любопытства. Мелоди обернулась с надменным видом, как будто хотела заставить замолчать болтунов в кинотеатре. У мальчишки были крашеные черные волосы с такими неровными концами, будто его тупым ножом подстригали или будто его обклевал злобный дятел. На бледном лице сверкали лукавые глаза джинсового цвета. Он поймал ее взгляд – и улыбнулся. Девочка поспешно отвернулась, успев, однако, разглядеть краем глаза зеленую футболку с Франкенштейном, зауженные черные брюки и ногти, накрашенные черным лаком. – Бретт! – рявкнула девчонка. – Я все вижу! – А что? Он говорил совершенно, как Бо, когда Глория заставала его пьющим молоко прямо из пакета. – Ничего! – Бек потащила его к салат-бару. На ней было длинное белое платье и персиковые вязаные сапожки. С точки зрения гардероба, она выглядела как Красавица рядом с Чудовищем. Очередь потихоньку двигалась вперед. 3 Глютен – белок, содержащийся в отдельных злаках, особенно в пшенице. Непереносимость глютена – врожденное заболевание, модное среди людей, заботящихся о своем здоровье. – Что это было? – спросила Мелоди у девочки невысокого роста, оказавшейся следом за ней. В плотном шерстяном костюме, густо накрашенная, девочка выглядела так, словно тоже попала не на тот концерт. Она была одета так, словно вместо джаза предпочла бы слушать «Легкое радио», взлетая в лифте на самый верхний этаж корпоративного небоскреба. – По-моему, она ревнует... – застенчиво пробормотала девочка. У нее было очень правильное, симметричное лицо – Бо бы одобрил. И длинные черные волосы, совсем как у Мелоди, только, конечно, более блестящие. – Да нет! – Мелоди улыбнулась. – Я про этих монстров. Это что, какая-то местная шутка, да? – Э-э... не знаю! – Девочка тряхнула головой, густые черные пряди упали ей на лицо. – Я тут новенькая. – Ой, я тоже! Меня Мелоди зовут. – Она широко улыбнулась и протянула девочке руку. – А я – Фрэнки. Девочка крепко пожала ей руку. Между ними проскочила искорка статического электричества. Это было все равно, как схватиться за свитер, когда катаешься на лыжах. – Ой! – вскрикнула Мелоди и захихикала. – Извини! – выпалила Фрэнки, сделав виноватую гримаску. И не успела Мелоди ответить, что ничего, все в порядке, как Фрэнки сбежала, оставив на прилавке свой белый поднос, а на ладони у Мелоди – зудящий след еще одной несостоявшейся дружбы. Внезапно прямо ей в лицо ударила вспышка фотоаппарата. – Вы чего?!. Сквозь хоровод пульсирующих белых пятнышек она увидела убегающую низенькую девочку в черепаховых очках с челочкой карамельного цвета. – Привет! – сказал знакомый мальчишеский голос. Белые вспышки перед глазами постепенно начинали тускнеть. Они исчезали одна за другой, как в дешевом спецэффекте, и Мелоди мало-помалу снова обрела нормальное зрение. И увидела его! Он был в белой рубашке навыпуск, новеньких, с иголочки, джинсах и коричневых ботинках. Его спокойное, приятное лицо неудержимо расплывалось в улыбке. – Джексон! – завопила она, с трудом подавив желание его обнять. «А вдруг он просто играет умника?» – Как дела? – А ты как? – А я проболел все выходные! Он сказал это так, что это вполне могло быть правдой. – Что, так сильно болел, что даже на звонок ответить не мог?! – выпалила Мелоди. Ну да, они едва знакомы, а она ведет себя так, будто они уже полгода встречаются, ну и что? Может, он это все нарочно! – Эй, кто тут голодный? – окликнул ее пузатый, как яйцо, черноусый дяденька, стоявший за стойкой. – Чего кушать будем? – Э-э... – Мелоди с тоской взглянула на последний кусок пиццы с грибами. Но желудок у нее завернулся крендельком и был не готов прямо сейчас переваривать серьезную пищу. – Нет, спасибо, ничего не надо. И она перешла к более легким блюдам. Джексон последовал за ней. – Вот какой смысл заносить тебя в быстрый набор, если ты не отвечаешь? Мелоди бросила на свой поднос гроздь винограда и кекс с черничным джемом. – А кому отвечать, если никто не звонит? – возразил он. Однако в уголках его рта по-прежнему пряталась мягкая, примирительная, почти игривая улыбка. – Но я же звонила! – Мелоди рассеянно зажевала виноградину, не успев заплатить. – Целых три раза! Вообще-то она звонила целых семь раз, но зачем усложнять и без того сложную ситуацию? Джексон достал из кармана джинсов черный телефон-раскладушку и помахал им у нее перед носом в качестве доказательства. Ни одного сообщения на экранчике не было. Зато был его номер. Номер кончался на 7. А не на 1. Щеки у Мелоди вспыхнули: она вспомнила отпечаток пальца – ее пальца, между прочим! – на ватмане рядом с номером. Этот-то палец и сделал из семерки единицу. – Опаньки! – Она смущенно хихикнула, расплачиваясь за свой выбранный наугад обед. – Кажется, я знаю, в чем дело! Джексон сцапал пачку чипсов и банку «Спрайта». – Слышь, давай вместе сядем, а? Нет, если тебе не хочется, я все пойму... – Давай, конечно! – сказала Мелоди и гордо проследовала за своим первым другом в Мерстонской школе (возможно даже, будущим бой-френдом!) в «Зону, свободную от аллергенов». Две привлекательные девочки, поглощенные своим разговором, попытались протиснуться мимо них. Девочка, похожая на Шакиру, с каштановыми кудряшками и ломтиками мраморной говядины на тарелке, успешно миновала Джексона. Но вторая, с черной челкой и золотистыми прядками в волосах, застряла между плечом Мелоди и синим стулом. – Осторожней, ты! – бросила она, пошатнувшись на своих золотых танкетках. – Извини! – Мелоди подхватила девочку под руку цвета кофе с молоком, не дав ей упасть. Но обед девочки ей спасти не удалось. Белый пластиковый поднос шлепнулся на пол. Красные виноградины раскатились по полу, точно бусы с рассыпавшегося ожерелья. Вся столовая зааплодировала. – Почему люди все время аплодируют, когда кто-нибудь что-нибудь роняет? – спросил Джексон, покрасневший от неожиданного внимания. Мелоди пожала плечами. Девчонка на танкетках, явно привыкшая находиться в центре внимания, рассылала направо и налево воздушные поцелуи. В своем черно-бирюзовом мини-платьице она была похожа на фигуристку. Когда аплодисменты затихли, она обернулась к Мелоди, и ее улыбка исчезла, как будто занавес задернули. – Смотри, куда прешь! – прошипела она. Мелоди расхохоталась. Похоже, все ссоры старшеклассников начинаются с этой коронной фразы! – Ну? – не отставала девица. – Вообще-то это ты на меня налетела! – отпарировала Мелоди. Модная футболка придавала ей смелости. – Врешь! – рявкнула девчонка с говядиной. Она выпалила это так стремительно, что казалось, как будто она чихнула. – Я все видела! Ты сама налетела на Клео! На ней были фиолетовые легинсы и черная летная куртка, обшитая мехом под цвет волос. Не совсем то, что ожидаешь увидеть в Бобровом штате. «Показушный штат» здесь как-то больше подходит. – Клодин, это вышло случайно! – сказал Джексон, явно стараясь сохранить мир. – Все, я придумала! – Клео облизнула накрашенные губки, словно пробуя блестящую идею на вкус, и ухмыльнулась. – Отдай мне свой виноград, и будем в расчете! – Еще чего! Ты сама была виновата! – отрезала Мелоди, сама удивляясь собственной храбрости (и внезапно пробудившейся любви к винограду). Все свои пятнадцать лет она только и делала, что отдавала виноград разным нахалам. Хватит с нее! – Слушай, Мелодявка... – Клео подалась к ней и скрипнула зубами. – Откуда ты знаешь, как меня зовут? Клодин взвыла от хохота. – Я тут всех знаю! – Клео распростерла руки, как будто столовая была ее персональным королевством. Возможно, так оно и было. И тем не менее «Мелодявка» ей не подданная! – А еще я знаю, – Клео повысила голос, работая на публику – на синих стульях явно сидели ее поклонники, – что, если ты не отдашь мне виноград, обедать ты будешь вон там! И она указала на пустующий столик напротив мужского туалета. Столик был заляпан клочками мокрой туалетной бумаги и крошками от давленых таблеток туалетного дезодоранта. Вдалеке, за плечом Клео, виднелась Кандис. Кандис хохотала, болтая со своими новыми подружками. Она парила над миром в своем личном счастливом мирке, и ей не было совершенно никакого дела до проблем сестры. – Ну? Клео подбоченилась, нетерпеливо постукивая пальцами по своим узким бедрам. У Мелоди закружилась голова. Поле зрения сузилось, все ее внимание сосредоточилось на экзотических, египетских чертах Клео. «Ну почему хорошенькие девки всегда такие наглые? Почему она не может использовать свою красоту во благо, а не во зло? Что сказал бы папа об этой асимметричной родинке рядом с правым глазом?» На самом деле Мелоди просто понятия не имела, что делать дальше. Окружающие уставились на них. Джексон переминался с ноги на ногу. Он рассчитывает, что она уступит? Или наоборот, хочет, чтобы она дала сдачи? В ушах у нее зазвенело... – Н-ну-у?! – сказала Клео. Ее ярко-синие глаза сощурились, давая понять, что это – последнее предупреждение. Сердце Мелоди отчаянно колотилось у нее в груди, пытаясь вырваться наружу, пока дело не зашло слишком далеко. Тем не менее она заставила себя сощуриться и бросить в ответ: – Не пойдет! Клодин ахнула. Джексон напрягся. Ребята на синих стульях переглянулись, как бы говоря: «Не может быть!» Мелоди вонзила ногти в ладони, чтобы не упасть в обморок. – А-атличненько! – Клео сделала шаг в ее сторону. – Уй-ё-о-о! – Клодин накручивала на палец каштановый локон, предвкушая качественную разборку. Мелоди почувствовала инстинктивное желание прикрыть лицо, видя, что Клео стиснула свои кулачки, унизанные кольцами. Но, если что, на худой конец, папа потом починит. Так что она вытянулась во весь рост, готовясь мужественно принять первый удар. По крайней мере, пусть все видят, что она не боится! – Ты отняла у меня то, что было мое? Так вот, я за это заберу то, что принадлежит тебе! – заявила Клео. – Ничего твоего я не брала! – отрезала Мелоди. Но было уже поздно. Клео еще разок мазнула накрашенные губки блеском, качнулась на носках своих танкеток, внезапно потянулась к Джексону и привлекла его к себе. И впилась губами в его губы. – Боже мой! – Мелоди расхохоталась, не в силах оценить всех последствий этой выходки. Она обернулась к Клодин. – Она чего, сумасшедшая? Клодин ее как будто не замечала. – Джексон! – взвизгнула Мелоди. Но он был в своей, отдельной зоне. Зона была обозначена красным, и подносы в ней были в форме сердечек. Джексон поворачивался то слева направо, то справа налево, следуя за Клео, как в «Танцах со звездами». Для такого нервозного парня, как он, он явно чувствовал себя слишком уверенно. «Может, они уже встречались раньше? Между ними что-то было?!» Как бы то ни было, Мелоди снова почувствовала себя жалкой незваной гостьей. Может, Кандис и права: Грушей она была, Грушей и осталась! – Уффф! – воскликнула Клео, отпустив наконец Джексона. Ее снова встретил гром аплодисментов. Однако в этот раз она не стала махать руками. Она просто облизнула губы, взяла под ручку Клодин и зашагала вальяжной походочкой удовлетворенной кошки к свободным местам в белой зоне. – Приятно было познакомиться, Мелодявка! – бросила Клео через плечо, оставляя за собой след из давленых виноградин. – Что же это такое?! – возмутилась Мелоди, ощущая на себе жгучее внимание сотен глаз. Джексон снял очки. Лоб у него был мокрый от пота. – Неужели кто-то ревнует? – хмыкнул он. – Что-о? – Мелоди растерянно привалилась к синему стулу. Джексон щелкнул пальцами и принялся танцевать под песню Кеши, которая только что полилась из динамиков. – I’m just saying, – он скрестил ноги и закружился на одном месте, как будто на сцене, на вручении премий «Soul Train», – you don’t look good in greeeen!4 Его голос внезапно приобрел визгливые нотки полуночного диджея. – И ничего я не ревную! – отрезала Мелоди. Лучше бы эта Клео ей просто лицо изуродовала, и на этом все кончилось! – Stop ta-ta-talking like that... Blah-blah-blah! 5 – напевал Джексон. Он приветственно вскинул руки, выставив большие пальцы перед полным столом девчонок, которые тоже подпевали ему. – Я не понимаю, как ты мог допустить, чтобы она... – Использовала меня, да? – Он вскинул бровь. – Ужас, правда? Он надул губы. – Это было действительно ужасно! Мне ничего не остается, как пойти и сесть вместе с ней! – Ты что, серьезно?! Джексон сложил руки пистолетиком и выпустил воображаемую очередь. – Да, серьезно! И он пошел по дорожке из давленых виноградин, раскидывая их в разные стороны, с величием Фреда Астера. Мелоди швырнула поднос на столик у себя за спиной. Есть ей больше не хотелось. Желудок у нее скрутило... – А-а! Кекс! – завопила одна из девчонок. Все отшатнулись от Мелоди, как будто она написала в бассейн. «Зона, свободная от глютена» мгновенно опустела, оставив Мелоди вариться в собственном соку, как будто она была заразная. Мелоди села. Одна. Вокруг валялись брошенные салаты из лебеды, тарелки с пшенкой и булочки из амарантового теста. Мелоди увидела отражение своего лица в зубчатой салфетнице. Ее искаженная голова, причудливо изогнутая, как неочищенный арахисовый орех, выглядела совсем как на картине «Крик» Эдварда Мунка. Лицо у нее стало новым, но с отражения на нее смотрела все та же, прежняя Мелоди. И никакой крутой футболкой «Crash», телефоном, нацарапанным красной пастелью, или ринопластикой этого не изменишь. Серые глаза смотрели жестко и холодно, щеки были впалые, и уголки рта оттянулись книзу, как будто к ним подвесили рыболовные грузила. – Клевая вышла глютеновая граната! – хихикнула какая-то девчонка. Мелоди обернулась к ней. – Чего? Конопатая девочка с темными волнистыми волосами до плеч и узкими зелеными глазами вздохнула. Это была та самая, которая предлагала своему парню сделать из задницы монстра подставку для ручек. – Клевая глютеновая граната, говорю! Голубенькие ломанулись отсюда, прямо как на 4 «Я просто говорю, что тебе не идет зеленое!» (англ. ) 5 «Перестань так говорить... Бла-бла-бла!» распродажу в «Saks!». В следующий раз попробуй разлить молоко в оранжевой зоне, не пожалеешь. Мы это называем «сливочный слив». Мелоди попыталась рассмеяться, но ее смех был больше похож на стон. – В чем дело? – спросила девчонка. – Ты, похоже, расстроилась из-за ОЛ? – Что еще за ОЛ? – огрызнулась Мелоди, мечтая о том, чтобы мир хоть на миг снова сделался нормальным. – Ну, ОЛ, – ответила девочка, похожая на мышку, та самая, что ослепила ее вспышкой перед тем, как появился Он. – Что это такое? – спросила Мелоди, просто потому, что никто с ней не разговаривал, и она больше не могла оставаться одна. – Опасная Личность, – объяснила Конопушка. – Все как один говорят, что ты самая хорошенькая из новеньких. И все же... Она замялась. – Что – «все же»? – И все же с тобой обращаются так, как будто ты полная... полная... – она постучала себя по голове. – Ох, не могу подобрать слово! – Не-личность, – подсказала Мышка с челочкой. – Да! Идеальное слово, – Конопушка пошевелила пальцами, словно набирая эссэмэку. – Запиши! Мышка с челочкой послушно кивнула, достала из бокового кармашка своего зеленого «дипломата» поддельной крокодиловой кожи мобильник, выдвинула клавиатуру и принялась писать. – Что она пишет? – спросила Мелоди. – Кто? Хэйли? – переспросила Конопушка, как будто вокруг сидели десятки девочек, записывающих этот странный разговор. – Она мой секретарь! Мелоди кивнула, как будто это было ужас как интересно, и посмотрела на другой конец столовой. Он сидел за Ее столом, обрывал по виноградинке с новой кисти и клал их Ей в рот. Выглядело это абсолютно тошнотворно. Перед носом у Мелоди появилась рука Конопушки. – Я – Бекка Мэдден! Автор «БЕК – ЛУЧШЕ, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО: подлинная история о том, как одна девочка сумела вновь завоевать популярность после того, как другая девочка, чьего имени мы упоминать не будем – КЛЕО! – стала клеиться к Бретту, но получила по морде от Бекки, а потом рассказала всей школе, что Бекка агрессивная и от нее лучше держаться подальше»! – Вау! – Мелоди покачала головой. – Как... как подробно! Она рассмеялась. – Это будет СМС-роман для мобильных! – Хэйли защелкнула клавиатуру и положила телефон обратно в «дипломат». – Ну, знаешь, как в Японии. Только этот будет на английском. – Ну, по крайней мере, так задумано! – томно вздохнула Бекка, с видом аристократки, говорящей: «Нынче хорошей прислуги не найти!» Она села на стол, подложив руки под попу, и принялась лениво пинать голубой стульчик своими сапожками «Uggi». Хэйли облизнула свой блеск для губ, розовый, как жвачка, и поправила очки. – А я документирую историю ее борьбы! – Здорово! – кивнула Мелоди, делая вид, будто она в восторге. В Бекке и Хэйли было что-то, что напомнило ей Кандис, балансирующую между гениальностью и безумием. Гениальность внушала им мечты, а безумие давало им мужество воплощать эти мечты в жизнь. Мелоди и сама хотела бы быть такой. Но теперь ей не о чем было мечтать: ведь Джексон оказался игроком, который при первой же возможности переметнулся к более удобной цели... – Я тоже хочу ее уничтожить! – сказала Бекка. Щеки у Мелоди запылали. Неужто так заметно, куда она смотрит? – Знаешь, мы могли бы объединиться! – Зеленые глаза Бекки так и сверлили Мелоди. Хэйли снова достала свой телефон и принялась печатать. – Я не хочу мстить! – ответила Мелоди, соскребая с ногтя прозрачный лак. На самом деле ей хотелось сидеть за одним столиком с какой-нибудь ОЛ и кормить ее виноградом. – А как насчет дружбы? Взгляд Бекки согрел Мелоди, как горячее какао в дождливый воскресный день. – Это другое дело! Мелоди собрала в пучок испорченные кондиционером черные волосы и отбросила их назад, между лопаток. Бекка коротко кивнула Хэйли. Послушная секретарша отодвинула в сторону брошенные безглютеновые обеды, полезла в «дипломат» и достала оттуда кремовый листок бумаги. Она положила его на стол и отступила в сторону, предоставив остальное Бекке. – Обещай, что никогда не будешь заигрывать с Бреттом Реддингом, клеиться к Бретту Реддингу и дашь по шее любой девчонке, которая вздумает клеиться к Бретту Реддингу... – А кто такой Бретт Реддинг? – уточнила Мелоди, хотя была почти уверена, что это тот самый тип, что собирался изучать миграции монстров. – Бретт – это бойфренд Бекки. – Хэйли сонно покачивалась из стороны в сторону. – Они вместе с седьмого класса. Тили-тили-тесто, жених и невеста! – Ну да. Так и есть. – Бекка расплылась в самодовольной улыбке. Мелоди ощутила комариный укус зависти. Нет, Бретт ей был совершенно ни к чему, но хотела бы она так улыбаться! – В последнее время он повадился пялиться на разных ОЛ, когда думает, будто я не вижу. – Бекка обвела взглядом редеющую толпу в столовой, будто лучом прожектора. – Чего он не понимает, так это того, что я... – Что она видит все! – вставила Хэйли, не прекращая печатать. – Да, я вижу все! – Бекка постучала себя пальцем по виску и снова обернулась к Мелоди. – Так вот, подпиши документ, что ты не станешь злоупотреблять моим доверием, и я навсегда стану твоим верным другом! Хэйли нависла над плечом у Мелоди и щелкнула красной с серебром шариковой ручкой – ручкой, которой Мелоди должна была подписать этот договор. Мелоди сделала вид, что читает, чтобы дать понять, что она не такая дура, чтобы подмахивать бумаги, не читая, хотя на самом деле обычно именно так она и поступала. Она машинально бегала глазами по строчкам, лихорадочно подыскивая предлог отболтаться от этого странного предложения. Однако у Мелоди не было большого опыта в деле заведения друзей. Откуда ей знать, может, так и полагается? – Ну что ж, вроде все нормально... – сказала она, взяла у Хэйли ручку и, вздохнув, подписала договор. – Школьный пропуск! – протянула руку Хэйли. – Зачем? – удивилась Мелоди. – Надо же, чтоб все было законно! И она подняла повыше очки, сидящие на ее широком носу. Мелоди бросила на стол свой мерстонский пропуск. – Классная фотка! – буркнула Хэйли, переписывая с пропуска ее данные. – Спасибо... – ответила Мелоди, разглядывая свое лицо на крохотном заламинированном квадратике. На фотографии она сияла, как хэллоуинская тыква со свечкой внутри. А все потому, что думала о Нем! Представляла, как они встретятся... как это будет... что он скажет... Ах, если бы только можно было вернуться назад и рассказать этой мечтательной девочке на фотке все, что она знает теперь! Хэйли вернула ей пропуск и принялась подцеплять цифромыльницу к портативному принтеру. Еще несколько секунд – и фотка Мелоди, уже без свечки внутри, была пришпилена к уголку договора, и все было убрано в «дипломат». – Поздравляю, Мелоди Карвер! Добро пожаловать в наш дружеский круг! – И Бекка обняла ее и Хэйли за плечи, притянув обеих к себе. От кого-то из них сильно пахло клубникой. – Вот наши правила, которыми я бы хотела с тобой поделиться! – Бекка выдавила из тюбика немного прозрачного блеска и намазала губы. Она выжидала, пока Хэйли снова сможет печатать. – Правило первое: дружба прежде всего! Хэйли записала это. Мелоди кивнула: она с этим была всецело согласна. – И правило второе, – Бекка оторвала от грозди виноградину, – за мужиков надо драться! С этими словами она воинственно взмахнула рукой и запустила виноградину через всю столовую. Виноградина отскочила от мелированной прически Клео. Мелоди расхохоталась. Бекка запустила вторую виноградину. Клео вскочила и грозно уставилась на противницу. Она занесла руку и... – Пригнись! – завопила Бекка и повалила Хэйли и Мелоди на пол. На столик у них над головами обрушился мясной рулет с майонезом. Девчонки хохотали до колик. Мелоди не впервые за сегодняшний день оказалась в самом центре драмы, разыгрывающейся в столовой. Но впервые ей это нравилось! Глава 6 Фонтан искр Фрэнки торопливо шагала по пустынному коридору. Шерстяные штанины отчаянно терли ей ноги. Она не хотела бежать бегом, чтобы не привлекать внимания, однако ей необходимо было оказаться в классе первой. Ей было обязательно нужно занять место на задней парте. Как можно дальше от всех взглядов, но так, чтобы ее не сочли отсутствующей. Не нужно пятнадцать дней заниматься математикой, чтобы понять, что слухи о монстре плюс ударенная током девочка в столовой равняются неприятностям. Загудел звонок. Коридоры наполнились наевшимися нормалами, которые торопились на четвертый урок. Фрэнки, на несколько шагов обогнавшая всю стаю, ворвалась в кабинет 203, на свой первый урок географии. Пока что школьная жизнь шла совсем не так, как она планировала, однако же она как-то справлялась... Войдя в класс, она невольно воскликнула: «О нет!» Столы были расставлены кругом! Никаких тебе темных уголков! Никаких задних рядов! Спрятаться негде! Единственной ее защитой будет то, что перед обедом она успела заново наложить «Fierce&Flawless»... – Не может быть... – бормотала она себе под нос, лихорадочно прикидывая, какая часть круга будет наименее заметной. С ее пальцев срывались крошечные электрические разряды, шипящие на металлическом корешке ее папки, обтянутой розовой джинсой. Наконец она выбрала себе место напротив окна, чтобы избежать предательского солнечного света. – А чем тебе круг не нравится? В класс вошел мальчик. Довольно привлекательный мальчик. На нем была белая рубашка, джинсы и берцы. Но походка у него была такая, словно на нем были лакированные кожаные туфли, не меньше. Быть может, ему недоставало стильности, но он компенсировал это развязностью. Он остановился в дверях и склонил голову набок, как будто любовался Лувром. Только глазел он не на Лувр, а на Фрэнки. – Может, переставим столы сердечком, а? Он взял с полки глобус и раскрутил его на пальце, точно баскетбольный мяч. Фрэнки потупилась, жалея, что не может выпалить в ответ что-нибудь такое же игривое и остроумное. «А хочешь, я твои инициалы на доске выжгу, прямо пальцем?» Но нет, вместо того чтобы играть себя, Фрэнки, она вынуждена была оставаться в роли скромной нормалки, сидящей спиной к окну... Держа одну руку в кармане, а во второй сжимая маленький блокнот (потому что крутые парни много не пишут!), он вальяжно направился в сторону Фрэнки. Он неторопливо прошелся вдоль стены с висящими на ней картами, мимо доски – видимо, давая ей время полюбоваться на него. – Тут не занято? – спросил он, проводя ладонью по своим растрепанным каштановым волосам. Фрэнки мотнула головой. И с чего ему взбрело в голову сесть рядом с ней? – Я – Ди Джей! – сообщил он ей, плюхнувшись на деревянный стул. – Фрэнки... – Рад познакомиться! – Он протянул ей руку. Фрэнки, опасаясь очередного разряда, ограничилась тем, что улыбнулась и кивнула. Ди Джей слегка коснулся ее плеча, как будто собирался это сделать с самого начала. Бз-з-з! «Черт!» – Ого! – Он потряс рукой и улыбнулся. – Слушай, да ты настоящая бомбочка! Фрэнки тут же отвернулась и раскрыла рабочую тетрадь по географии. Она старалась сосредоточиться на введении, чтобы не задохнуться от волнения. Класс быстро наполнялся народом, и с другой стороны от нее сели две девочки, поглощенные разговором. – Вот зараза! – говорила одна из них, в мини-юбочке в розово-черную полосочку, в стиле «девочка-гот», с поджатыми губами, как будто ей только что поставили новые брекеты и она стеснялась открывать рот. – В столовке нет нормальной веганской еды! Она вытряхнула две таблетки из бутылочки с надписью «Добавка «Железо» и проглотила их, не запивая. Глаза у нее были измазаны черной косметикой. – А чего ты картофельное пюре не взяла? – спросила ее подруга, светлокожая блондинка с австралийским выговором. На ней были широченные коричневые штаны на завязках, оранжевая футболка в обтяжку и полосатые вязаные перчатки по локоть длиной. Такое впечатление, как будто она одевалась в темноте! – Не-на-вижу чеснок! – процедила веганка и закинула ногу на ногу, продемонстрировав розовые башмаки на шнурках высотой до колена, от которых офигела бы даже Леди Гага. – По-моему, зеркала ты ненавидишь еще сильнее, подруга! – усмехнулась австралийка. Она сдвинула повыше целую гроздь нитяных и бисерных фенечек, стащила перчатки и принялась мазать пересохшие руки кокосовым лосьоном. – Так помоги мне! – потребовала веганка, приподняв с лица черно-розовую челку. Австралийка закрыла свой лосьон, наклонилась к подруге и принялась протирать ей щеку пальцем. – Это не так-то просто! – вполголоса сказала она. – Ты вместо румян намазалась помадой! Это выглядит так, как будто тебе засадили в щеку пейнтбольным шариком! И обе расхохотались. Фрэнки снова уткнулась в свою тетрадку, чтобы не глазеть на них. Хотя она могла бы глазеть на них до бесконечности. Их беспечная болтовня была пронизана дружескими чувствами – теми самыми, которых так не хватало Фрэнки. – Давай скорей! – буркнула веганка. – Пока он не увидел меня в таком виде! «Он» в классе был пока только один, и сидел «он» рядом с Фрэнки. «Эй, Бомбочка!» – шепнул он, желая привлечь ее внимание. Фрэнки подняла голову и совершенно случайно встретилась взглядом с офигительным парнем, который только что вошел в класс. Это был тот самый мальчик, на которого она старалась не пялиться во время обеда. Но не пялиться на него было невозможно. У него на футболке красовался портрет ее дедушки Виктора. Он либо ЛОТС, либо поклонник ЛОТСов! Так или иначе, это означало, что у нее есть шанс... – Извини, Шейла! – сказала австралийка, пробудив Фрэнки от ее грез. – Вообще-то меня зовут Фрэнки! – вежливо ответила она. Веганка подалась в ее сторону. – Лагги зовет Шейлами всех, кого не знает! Это у них в Австралии так принято. – Ага! – дружелюбно усмехнулась Лагги. – Короче, Фрэнки, ты так здорово накрашена – нельзя ли Ляле позаимствовать у тебя немного косметики? – Э-э... ну да, конечно, пожалуйста! Фрэнки порылась в своей сумочке «GREEN IS THE NEW BLACK» и вытащила золотую коробочку с надписью «ПОДВОДКА ДЛЯ ГЛАЗ». – Вот, выбирайте! – Это что, все подводка?! – ахнула Ляля, все так же поджимая губы. Фрэнки кивнула, не зная, гордиться ей или стыдиться. Мелоди, девочка, которую она ударила током в столовой, вбежала в класс следом за учительницей и плюхнулась на стул напротив Фрэнки. Она широко улыбнулась ей. Или на языке нормалов это означает «Я тебя раскусила»? Фрэнки подтянула повыше воротник свитера, чтобы блестящие контакты ее не выдали. Учительница, женщина с короткими белокурыми волосами и в бирюзовой вязаной двойке, хлопнула в ладоши. – Ну что ж, давайте начнем! Она начертила на доске большой круг и постучала по нему длинным куском мела. – Это наша планета. Она круглая, так же, как расположение ваших столов. Сейчас я вам покажу, как... Мелок переломился пополам, и отломившийся кусок отлетел в класс. – А-а-а-а! – предполагаемый ЛОТС схватился за шею и рухнул на пол. – Меня убили! Все засмеялись. Фрэнки озабоченно подалась вперед. – Хватит, Бретт! – учительница даже не улыбнулась. Она со вздохом подобрала с пола отлетевший кусочек мела. «Бретт... Бретт и Фрэнки. Брэнки. Фретт. Фрэнки Б., как джинсы...» Нет, как ни крути, а звучало это превосходно! Он заполз обратно на свой стул и перехватил взгляд Фрэнки. Она заискрила еще сильнее. На миг ей показалось, будто он проделал все это исключительно ради нее! В течение следующих сорока пяти минут она поняла, что Ляля западает на Ди Джея. А Ди Джей, похоже, запал на «Бомбочку». Нет, Ди Джея пусть Ляля забирает себе. Он, конечно, очень милый, но ему недостает загадочности Бретта! А у этой Мелоди, похоже, сработало распознавание ЛОТСов, потому что она не сводила глаз с Ди Джея, который упорно не желал переключиться на другую. Фрэнки вынуждена была непрерывно держать себя в руках, а для этого приходилось не думать, а от этого она чувствовала, что не может дышать и вот-вот умрет, – иначе бы она вспыхнула разноцветными огнями, что твой Лас-Вегас. Когда наконец прогудел звонок, она сорвалась с места и помчалась в женский туалет. Ляля с Лагги что-то кричали ей вслед, но она не остановилась. Она не знала, хватит ли ей силы воли не искрить. Она ворвалась в туалет, закрылась в первой попавшейся кабинке – и разрядилась. Хорошо еще, что в туалете никого не было, потому что напряжение, накопившееся от вида Бретта, прикосновения Ди Джея и пристального взгляда Мелоди, вылилось в мощную молнию. Фрэнки несколько раз спустила воду в унитазе, чтобы заглушить звук. – Э-э, похоже, Шейла выдала могучий залп! – сказала Лагги с сочувственной улыбкой. Она потерла свой плоский живот. – Да, подруга, я тебе сочувствую! Ляля хихикнула в кулачок. – Угу. Фрэнки принялась мыть руки. Ничего, пусть лучше думают, что у нее понос, или месячные, или что угодно – лишь бы не догадались, что у нее нечто настолько странное, что этому и названия-то не подберешь! – На, держи, ты забыла! Ляля помахала коробочкой с косметикой, точно знаменем. – Ох, спасибо вам большое! – Фрэнки прижала руку туда, где полагается быть сердцу. – Без нее я бы пропала! – А чего так? – Лагги намотала белокурый локон на обтянутый перчаткой пальчик. – Ты и так хорошенькая! На фига ты вообще так мажешься? Ляля кивнула. – Спасибо. – Фрэнки почувствовала, как будто внутри у нее все перевернулось. – Вы, девчонки, кстати, тоже, – сказала она, совершенно искренне. – А я... у меня просто плохая кожа. – А, у меня тоже! – Лагги открыла кран и плеснула водой себе на затылок. – Жуткая сухость. – Ты бы видела, сколько у нее кремов и лосьонов! – завистливо вздохнула Ляля. – У нее не комната, а сплошная «Sephora»! – А у тебя не комната, а «Кашемировый кенгуру»! – отпарировала Лагги, продолжая поливаться водой. – А что такое «Кашемировый кенгуру»? – спросила Фрэнки. – Понятия не имею! – хихикнула Ляля. – Лагги, что такое «Кашемировый кенгуру», а? – Сама придумала, только что! – рассмеялась Лагги. – Потому что я не знаю магазинов, где торговали бы исключительно кашемировыми свитерами! – Она так говорит оттого, что я все время мерзну! – Ляля обхватила себя руками поверх длинного свитера. – Поэтому у меня много кашемировых вещей! – А ты тоже все время мерзнешь? – спросила Фрэнки у Лагги. – Ты поэтому перчатки носишь? – Не-а! – отмахнулась Лагги. – Просто руки сохнут! Она обернулась к Ляле. – Ну чё, на выходных-то в спа пойдем? – В смысле, дам ли я тебе снова гостевой пропуск? – жизнерадостно откликнулась Ляля. – Не, ну лапочка, там же зашибись как дорого, я же не могу себе абонемент покупать! А если я не отмокну как следует, моя кожа превратится в кактус! – Ничего, побреешься! – ответила Ляля. – Не раньше, чем ты купишь себе собачий намордник! Фрэнки хихикнула. Так здорово было слушать их дружескую перебранку! – О, а давай на этой неделе возьмем с собой Фрэнки! – предложила Ляля сквозь сжатые губы. – Знаешь, Фрэнки, я думаю, несколько минут в солярии пойдут на пользу твоей коже! – Ага, точно! – воскликнула Лагги, почесывая руку. – Это придаст тебе уверенности и поможет отбить Бретта у его Шейлы! – Чего-о? – Фрэнки стиснула кулаки, чтобы не видно было, как они искрят. – А мы видели, как ты на него пялишься! – поддела ее Лагги, собираясь выйти из туалета. – Ой... – Фрэнки попыталась сделать вид, что смущена, но на самом деле не испытывала ничего, кроме восторга от того, что ее тоже приняли в эту игру. – Ну так что, в субботу ты сможешь? – спросила Ляля, когда они вышли в толпу в коридоре. – Конечно! – Фрэнки дружески кивнула. Она понятия не имела, что будет с ее кожей после солярия, но если девочки-нормалки делают это, чтобы привлечь таких парней, как Бретт, значит, ей это тоже надо! Глава 7 Помадная бомба В пятницу Бекка торжественно пожала Мелоди руку. – Ну вот, ты благополучно пережила свою первую неделю в Мерстонской школе! Ее веснушчатые щеки были того же розового оттенка, что и ее тускло-розовый кардиганчик. В сочетании с темными зауженными джинсами и желтыми резиновыми сапожками по колено это смотрелось как пятно пролитой краски на мокрый асфальт в дождливый день. Весело и здорово. – Ага, знаю. – Мелоди вскинула на плечи солдатский рюкзачок цвета хаки. – Неделя пролетела почти незаметно... – Тебя это как будто удивляет! – заметила Бекка, шагая по многолюдному коридору. Хэйли торопилась следом, на ходу записывая разговор. Ее оранжевые утепленные кроксы поскрипывали на каждом шагу. – Ну да, удивляет. – Мелоди застегнула на «молнию» свою черную толстовку с капюшоном – они приближались к выходу. – Я же стала жертвой коварного поцелуя, а это одно может сделать неделю очень, очень долгой. Но на самом деле было весело! Она улыбнулась, вспомнив перестрелку едой, и полуночную переписку с Беккой по е-мейлу, и тщетные бдения, во время которых они с Кандис по очереди следили за домом Джексона. Никакой подозрительной активности они так и не заметили – собственно, там вообще ничего не происходило, – однако они ржали как сумасшедшие, когда Коко с Хлоей по очереди смотрели в бинокль. – Вношу поправку! – заметила Хэйли. – Жертвой поцелуя стал Джексон, а не ты. Мелоди уже научилась относиться к Хэйли снисходительно. Временами ее страсть к точности и порядку была даже полезна. Но не сейчас! – С чего это вдруг он стал жертвой?! – возмутилась Мелоди напряженным шепотом, стараясь не привлекать внимания девятиклассников, чтобы не давать им новых поводов для болтовни. После событий понедельника, которые они с Беккой окрестили «Понедельничной мелодрамой» (которая быстро превратилась в «Понедельничную Мелодидраму»), она изо всех сил делала вид, что ничего не случилось. И пока что преуспела в этом. Хотя ей ужасно хотелось запустить атласом Джексону в башку, когда тот на географии клеился к этой Фрэнки. И отлупить его Эйфелевой башней, когда он целовался с Клео на французском, было бы très6 вдохновляюще! Но она этого не сделала. Она чувствовала себя сырым яйцом: снаружи твердая скорлупа, а внутри – гадкая жижа... И теперь, когда Хэйли заявила, будто жертвой стал Джексон, это звучало отвратительнее самого гадкого отвратина. – Нет, Мелли права! – Бекка обернулась к Хэйли. – Жертва тут она! Мелоди благодарно улыбнулась Бекке. Она даже не знала, что для нее важнее: поддержка новой подруги или то, что ее зовут уменьшительным именем. – Ничего подобного! – настаивала Хэйли. У нее даже очки запотели от уверенности. – Жертва тут Джексон! Она указала на двери, у которых собралась кучка учеников в ожидании, пока дождь хоть чуть-чуть поутихнет. Они переговаривались, негромко и уныло, как на похоронах: их явно глубоко огорчало то, что нельзя прямо сейчас вырваться на свободу. И только двое во всей этой толпе выглядели довольными: Клео и загорелый, накачанный парень в темных очках и лыжной шапочке в бело-зеленую полоску, – потому что они целовались. – Глядите! – Не может быть! Мелоди невольно прикрыла рот рукой. – Вот видите? – гордо спросила Хэйли. – Джексона поцеловали, а теперь Клео нашла себе другого парня. Вот и получается, что именно он – жертва того коварного поцелуя! – Да, она права... – разочарованно подтвердила Бекка. – Что, внести это в заметки? – спросила Хэйли, раскачиваясь на носках и подтягивая концы своего пушистого шарфа цвета фуксии. – Не надо! – махнула рукой Бекка. Хэйли прекратила раскачиваться. – А что это за парень? – Мелоди остановилась, делая вид, что пьет из фонтанчика, чтобы получше разглядеть происходящее. – Его Девлом зовут, – ответила Бекка, которая тоже наклонилась к фонтанчику следом за Мелоди. – Он всегда проводит лето в Греции вместе с семьей. Только что вернулся. Он не 6 Весьма (франц. ). такой клевый, как Бретт, но все равно довольно клевый. – И находится в собственности у Клео, – добавила Хэйли. – Когда он в городе, они оба ни с кем другим не встречаются. – Так что, похоже, Джексону придется искать себе новую девочку к балу! – заметила Бекка, сдирая липкую ленту с объявления о «Сентябрьском бале», висящем у них над головами. Она скатала ленту в комочек и бросила его на пол. – Ну и ладно, тогда и я так сделаю! – Мелоди поджала губы и принялась проталкиваться к выходу. Она ничего не имела против дождя. По крайней мере, под дождем слез будет не видно... – Эй, слушай! – оживилась Бекка. – А давай ты ему сделаешь «помадную бомбу»? Ну, знаешь, чтобы поквитаться с Клео за Джексона? – Чего-о? – вскинулась Мелоди. Вот еще глупости! Все обернулись к ней, в том числе и Клео с Девлом. – Давай, давай! – шептала Бекка. – Еще чего! – шепнула в ответ Мелоди. – А почему я, давай ты? Ты ведь не меньше моего хочешь с ней поквитаться! – А я не могу, у меня парень есть! А у тебя нету. – Ну, спасибо, что напомнила! – криво улыбнулась Мелоди. – Ой, Мелодявка! – Клео подалась в ее сторону, уголки ее подвижных губ расплылись в улыбочке. – А я как раз тебя ищу! Клео привлекала всеобщее внимание. В своих коричневых гольфах с искрой, обтягивающем джинсовом платьице и золотых танкетках она была великолепна, как Рианна. Даже Бекка смотрела на свою ненавистницу со смесью презрения и завистливого восхищения. – Чего тебе? – спросила Мелоди, оставаясь невозмутимой, как яйцо, несмотря на то что чувствовала, вот-вот – и разобьется. – Я хотела, чтоб ты знала. – Клео прыснула себе на шею духами с ароматом амбры, потом наклонилась к ней и прошипела: – Можешь забирать своего ботаника! Я с него получила все, что мне было надо! Эти слова были сказаны Мелоди на ухо, но отдались у нее где-то в животе. – Погоди-ка! Клео выпрямилась. Ее синие глаза смотрели куда-то в другой конец коридора. Мелоди оглянулась через плечо. Это был Джексон. Он шел в их сторону, неся в руке горсть керамических цветов, которые, очевидно, сделал на занятиях по искусству. Выражения его глаз было не видно за очками, но Мелоди по его неуверенной походке догадалась, что он нервничает. – Ага, я-то с ним покончила, – Клео облизнула свои блестящие губки, – а вот он со мной, похоже, расставаться не желает! Она слегка надулась и вздохнула. – Бедный малый! Погляди на эти жалкие цветочки! Ну какая девушка выберет очкарика, когда есть греческий атлет? Клео снисходительно потрепала Мелоди по голове. – Разве что ты! – И она расхохоталась. Мелоди посмотрела Клео в глаза. Сердце у нее стучало, как боевой барабан. Но Клео не отвела глаз. Отступать она явно не собиралась, за что бы они ни воевали на самом деле. А за что, собственно? За территорию? За статус ОЛ? За ту несчастную гроздь винограда? Мелоди сказала себе, что Клео – типичная задира, она просто проверяет новенькую на прочность. Что ненависть следует побеждать любовью, что надо быть выше этого. Уйти прочь. Не лезть, не наживать себе неприятностей. Держаться незаметно. Сдерживать свое «я». Переступить через это. Уйти домой и лечь спать... И тут Клео подмигнула Джексону. Не потому, что он ей нравился, а просто потому, что ей он не нравился, зато нравился Мелоди. «Хрясь!» Прочная скорлупа Мелоди лопнула внезапно, без предупреждения, и все ее нутро оказалось снаружи. Но вместо того, чтобы растечься вонючей лужей, она отодвинула Клео, подошла к Девлу и притянула его к себе. Каким-то чудом она нашла его губы и... Вокруг все ахнули в один голос. Только потому Мелоди и поняла, что ей это не чудится. А потом губы Девла, уже испачканные блеском Клео, сделались мягкими, и он ответил на ее поцелуй. А потом она ощутила запах его кожаной куртки. А потом на секунду открыла глаза и увидела свое отражение в его темных очках. А еще она увидела, что у нее за спиной собралось полшколы... Она правда это сделала! Мелоди отстранилась от Девла. Вместо того чтобы думать о том, как будут жать ей руки Хэйли и Бекка, как зауважают ее одноклассники, о том, как здорово она унизила Клео, или хотя бы о том, какой вред она причинила себе, она могла думать только о Джексоне. Неужели ему все равно?! – Ур-ра-а-а-а! – взревели Бекка с Хэйли. Впервые ее приветствовали так с тех пор, как она перестала петь. – Извини! – вполголоса сказала Мелоди Девлу. – Да не за что! – с улыбкой ответил он. – Недурно, недурно! – Клео приветствовала импровизированный спектакль медленными, размеренными аплодисментами. – Только в следующий раз постарайся выглядеть не так скованно! Она изо всех сил делала вид, что ей наплевать, но глаза у нее были на мокром месте. Мелоди ничего не ответила. Вместо этого она уставилась на руки Клео, ожидая увидеть цветы Джексона. Но унизанные кольцами кулачки были гневно стиснуты, и никаких цветов в них не было. А Джексон исчез. – Ты в порядке? – спросила Клео у Девла, как будто на него кто-то напал. Лицо у нее было напряженное. Она боролась со своей бессильной яростью с упорством ковбоя на родео. – Н-не знаю... – Девл сделал вид, что он не в себе, и потер рукой загорелый лоб. – А что произошло? – спросил он и привалился к стене, как будто вот-вот рухнет. Целовался он здорово, но актер из него был фиговый. – Можно подвинуться, а?! – прошипела Клео, и толпа зевак раздалась, распавшись на мелкие группки. Мелоди выскочила за дверь. Ей отчаянно не хватало воздуха. Но вместо желанной свежести и холодного ветра ее встретило нечто вроде сырого полотенца. Парковку перед школой накрыло густым туманом. Ряды зажженных фар расцвечивали мокрый асфальт цветными пятнами, и множество «дворников» неутомимо протирало лобовые стекла, по которым стекали потоки ливня. Но Мелоди не боялась вымокнуть. Ей сейчас было все равно. – Эй, суперзвезда, погоди! – окликнула ее Бекка, шлепая по ступенькам в своих желтых сапожках. Следом торопилась Хэйли. Мелоди внезапно застыла как вкопанная. Не потому, что Бекка кричала ей вслед, а потому, что она увидела в луже, рядом со своими промокшими кедами, кое-что, ради чего стоило остановиться. – Ой-ей! – воскликнула Бекка. Хэйли ахнула. Мелоди молчала. Слова были не нужны: все, что надо, было написано мелкими аккуратными буковками на одном из лепестков разбитого вдребезги керамического букетика. «ДЛЯ МЕЛОДИ». Глава 8 Контакты и прочее Дождь шел и в субботу. Фрэнки раскрыла свой зонтик, размером с купол стадиона «Астродом» и цвета искусственной травы «Astroturf», и выбежала под ливень. Несмотря на то что она наложила двойной слой водостойкого грима «Fierce&Flawless Aqua», изумрудный зонтик отбрасывал на ее лицо зеленый отсвет. «Ха!» Ей отчаянно хотелось поделиться этим приколом с девочками, сидящими в черном роскошном джипе «Cadillac Escalade». Но увы, это было невозможно. Они должны считать, будто она нормалка. И родители, которые провожали ее взглядом, стоя в дверях, молчаливо напоминали ей об этом. Она обернулась и помахала им. – Пока! Виктор с Вивекой помахали ей в ответ. Они улыбались, но взгляд у них был озабоченный. – Приятно провести время в библиотеке! – крикнула Вивека, перекрывая раскат грома и подтягивая черный шарф. – Спасибо! – ответила Фрэнки. Крошечная искорка вырвалась у нее из пальцев и взбежала по ручке зонта. Это была первая ложь в ее жизни. И это оказалось даже хуже, чем она думала. Ей было темно. Тяжко. Одиноко. Но если бы родители узнали, что она собирается в спа для нормалов, с Лагги, Лялей и еще двумя высоковольтными девочками, с которыми она виделась в школе, но близко еще не общалась, они бы наверняка стали зудеть про то, что это опасно и нормалы увидят ее кожу... А когда Ляля мимоходом заметила, что дети испокон веков врали своим предкам, Фрэнки решила попробовать. В конце концов, Вик и Вив хотели, чтобы она сошлась поближе с нормалами? Ну вот, а нормалы ездят в спа! Окно переднего пассажирского сиденья открылось, и из него высунулась Лагги. Золотистые локоны были уложены у нее на голове, как слои карамельной помадки, и на ее ангельском личике не было ни грамма косметики. – Здрасьте, мистер и миссис Штейн! Она помахала им рукой в длинной фиолетовой кожаной перчатке. – Привет, Лагги! – отозвались они – и, похоже, сразу успокоились. Фрэнки улыбнулась. Похоже, ее родители знают всех соседей! Ничего, скоро она тоже со всеми перезнакомится... – Как твоим тете с дядей нравится этот дождь? – спросил Виктор в порядке дружеской беседы. – О, они обожают дождь! Лагги разинула рот и запрокинула лицо к затянутому тучами небу. Фрэнки отчаянно завидовала ее свободе. Ничего, придет день, когда и она сможет ощутить поцелуи дождя на своей ничем не покрытой коже. Но до тех пор... Она поспешно юркнула в джип, пока не потекла косметика, и постаралась закрыть зонтик, не намочив салона, где пахло очень дорогой бежевой кожей и не менее дорогими духами с ароматом амбры. – Ух ты! – она положила к ногам свою сумочку «GREEN IS THE NEW BLACK». – Какое тут все навороченное! – Спасибо! – Ляля улыбнулась, поджимая губы. – Небось с рук купили! – поддела ее Лагги. – Ага, на eBay! – усмехнулась темноволосая незнакомая девочка рядом с ней. – На распродаже! – поддержала их девочка, сидевшая у окна. Все захихикали. – Привет, я Фрэнки! – Она улыбнулась девочкам, но руки никому не подала. – Я Клео, – сказала девочка, которая сидела рядом. У нее были грустные глаза того же цвета, что ее ядовито-голубая футболка с широким воротом. И золотистые прядки в черных волосах, ужасно высоковольтные. Просто удивительно, как такая редкостная красавица может выглядеть настолько несчастной! Как у человека, который так классно выглядит, может быть что-то плохо? Да еще в таких обтягивающих легинсах тигровой расцветки! – А я и не знала, что у Штейнов есть дочка! Девочка, сидевшая по другую сторону от Клео, хихикнула. – Это я, в смысле? – Фрэнки поерзала на сиденье, ей сделалось неуютно. Клео вскинула свои ровные бровки и медленно кивнула – дескать, а то кто же еще? – А, ну, знаете, я всю жизнь была на домашнем обучении... – Слышь, Фрэнки, – перебила ее Лагги, – а с Клодин ты знакома? Клодин отвернулась от окна. – Привет! – сказала она, открывая пакетик вяленой органической индюшатины. Ее внешность: желтовато-карие глаза, копна каштановых кудрей, длинные наманикюренные ногти, покрытые бронзовым лаком, – была такой же впечатляющей, как у Клео, но другой, более дикой, звериной какой-то. Однако одевалась она скромнее: чисто американский стиль, с легкой примесью европейско-голливудского гламура. Черный блейзер по фигуре, сиреневая курточка с капюшоном, темные джинсы в облипку и белые пластиковые браслетики с шариками от запястья до локтя – она как будто сошла со страниц каталога «J.Crew». Однако меховой шарфик, выглядывающий из-под блейзера, с этим совершенно не вязался. Фрэнки вспотела при одном его виде. В машине у Ляли вообще царила жара, как на планете Меркурий. – Очень рада познакомиться с вами обеими! Она широко улыбнулась, скрестив руки поверх своего жуткого персикового платья, вязаного, с высоким воротником. Платье она выбрала под цвет косметики: размажется – будет не так заметно. Ну, а покрой был рассчитан на то, чтобы прикрывать ее кожу. Черные же легинсы и сапожки по колено на плоской подошве были плодом длительного спора с Вивекой. В споре, по счастью, верх взяла Фрэнки. Неужели мама думала, что она и легинсы наденет персиковые? Была бы она малышкой, участвующей в пасхальной службе, тогда да, но она уже взрослая девочка, и ей, извините, нужны друзья! – Ну что, все готовы? Ляля врубила погромче стереосистему. Из динамиков загремели «Black Eyed Peas». «I gotta feeling that tonight’s gonna be a good night...»7 – Готовы! – крикнули они. Ляля нажала на газ и с визгом шин вылетела из тупичка, где стоял дом Штейнов. «I gotta feeling that tonight’s gonna be a good, good night...» Девчонок вдавило в спинки сидений. Они расхохотались. – Твои предки будут в восторге! – Лагги приплясывала на сиденье в такт музыке. – Не знаю... – пожала плечами Фрэнки. О родителях ей думать не хотелось. Ей не хотелось думать ни о зеленой коже, ни о нормалах, ни о том, как чешутся контакты после утренней зарядки. Ей хотелось просто побывать в спа вместе с подружками. Не в загруженных в нее воспоминаниях, не по телевизору. Она хотела подышать им. Побыть там. Попробовать все на ощупь и на запах. Запомнить это навсегда! – Эй, Ляль, – Клодин подалась вперед, – а нельзя отопление прикрутить? А то у меня сейчас вяленая индейка расплавится! Фрэнки улыбнулась. Да, действительно, в машине было ужасно жарко! – А ты шарфик сними! – предложила она, стараясь показать, что ничуть не стесняется влезать в разговор. – О-о-о-о! – воскликнула Лагги. – Вот об этом не надо! Все расхохотались, кроме Клодин, которая исподлобья уставилась на Фрэнки своими желтоватыми кошачьими глазами и буркнула нечто вроде: «Поаккуратнее, новенькая!» – Извините... – промямлила Фрэнки, отчаянно жалея, что не может взять назад свои слова, которые Клодин почему-то сочла такими оскорбительными. – Я хотела как лучше... Она застенчиво ущипнула рукав своего вязаного платья, толстого, как одеяло. – Мне в этом воротнике тоже ужасно жарко, вот я и подумала... Золотая танкетка Клео пнула ее в лодыжку. 7 «Мне кажется, сегодня будет славная ночь...» – Ай! Она заискрила. Клео с Клодин обменялись мимолетным взглядом. Фрэнки поспешно села на свои руки, чтобы скрыть выброс энергии. – Ты зачем меня пнула? – Пыталась тебе помешать оказаться в еще более неловком положении, – объяснила Клео. – Чего-чего? – переспросила Фрэнки и наклонилась, чтобы потереть ноющую голень. – Ну как же, кому и знать, как не Клео! – Ляля вырубила стереосистему. – То есть? Что ты имеешь в виду? – Ну как же, ты у нас большой специалист по тому, чтобы оказываться в неловком положении! Ляля остановилась на светофоре. В машине воцарилась тишина, нарушаемая только поскрипываньем дворников. – Может, ты объяснишься?! – сказала Клео тоном человека, который и без того все прекрасно понимает. Темные глаза Ляли уставились на Клео из зеркала заднего вида. – А чего тут объяснять? Ты всю неделю прилюдно липла к моему зайчику! Фрэнки ужасно хотелось понять, о чем речь, но она решила, что лучше не спрашивать. Неизвестно, кто обидится на нее в следующий раз... – Ты чего, всерьез решила, что я с ним целовалась потому, что он мне нравится? – оскорбленным тоном спросила Клео. – Ну да! – рявкнула Ляля. На светофоре вспыхнул зеленый. – Поехали! – подтолкнула ее Лагги. Ляля аккуратно нажала на газ и пересекла мокрый перекресток, смаргивая слезы с темных ресниц. – Ляль, это ж все было ради тебя! – Клео положила руку на обтянутое розовым кашемиром плечико подруги. – Он связался с этой новенькой, Мелодявкой, ну, и я... – И чего? – всхлипнула Ляля. – Она что, красивее меня, что ли? – Нет, что ты! – в один голос воскликнули Лагги, Клодин и Клео. Многие, возможно, возразили бы, что Мелоди более хорошенькая, и действительно, ее правильные черты выглядели более привлекательными по сравнению с сумасшедшим стилем Ляли. Но под внешностью девочки-готки, в темных, густо подведенных глазах пряталась глубокая внутренняя уверенность в себе. Мудрая не по годам, Ляля обладала взрослой душой в сочетании с девичьим обаянием. Это интригующее сочетание заставляло Фрэнки верить, что ничего невозможного не существует. – Ляль, ну ты же можешь дать человеку настолько больше, чем эта... Мелодявка! – Имя соперницы Ляли Клео буквально выплюнула. – Да, правда! – Клодин сунула в рот полоску индюшатины и принялась жевать. – Ну вот, а она к нему клеилась! – продолжала Клео. – Надо было срочно что-то делать, а то бы ты и на второй год его потеряла! Фрэнки уставилась на Клео с уважением. Такая красивая, такая преданная, такая самоотверженная – она делает честь всем нормалам... – Ди Джей-то знает, что я встречаюсь с Девлом, – продолжала Клео. – Он понимает, что мой поцелуй ничего не значит. А Мелодявка – нет! А она... – Красивее меня! – вздохнула Ляля. – Ничего не красивее! – возмутились девчонки. – А как ты думаешь, каково теперь мне? – вздохнула Клео. – Мелодявка при всех полезла целоваться к Девлу, чтобы сквитаться со мной, и... Голос у нее сорвался. – Но ему же не понравилось! – возразила Клодин, так, как будто они это обсуждали уже не в первый раз. – Она просто застала его врасплох, он был в шоке, только и всего! – Да знаю, знаю! – Клео промокнула глаза рукавом своей голубой футболки и шмыгнула носом. – Ну ладно, хорошо, я тебе верю, – сдалась Ляля. – В любом случае, это не имеет значения. Я выше этого. Вы видели, как он вспотел после того поцелуя? В его лоб можно было просто смотреться! – Чего ж ты не посмотрелась? – поддела ее Лагги. Все расхохотались. Фрэнки внезапно ощутила себя совершенно чужой в этой компании. Она посмотрела в окно, по которому стекали дождевые капли, и встретилась взглядом с тощим, небритым дядькой на белой Kia, который деловито выколупывал что-то из своей ноздри. Хорошо еще, Ляля свернула налево прежде, чем он успел это достать! – Ну все, приехали! – объявила она. Теперь ее голос звучал куда веселее. Она остановила джип под белым навесом и отдала ключи парковщику. – Уж конечно, я бы не стала делать ничего такого, что могло бы тебя обидеть! Нам надо держаться вместе! – сказала Клео, обнимая Лялю. – Да я знаю! – Ляля тоже обняла подругу. – Извини... Фрэнки улыбнулась всем своим существом. Она чувствовала, как ей повезло, что ее приняли в эту тесную дружескую компанию. Мысленно она пообещала себе, что никогда и ни за что их не подведет! Они толкнули стеклянную дверь в золотой раме и очутились в месте, которое больше всего смахивало на чрево нормалки. Тусклое, уютное, наполненное журчаньем воды и приглушенными голосами. – Привет, Сапфир! – дружески шепнула Ляля, протягивая свою членскую карточку брюнетке, нежащейся за стойкой, на которой горели свечи. – Добрый день, мисс! – Сапфир провела карточкой по считывателю и вернула ее. – Попариться пришли? – Ага! – Ляля раскрыла книжечку с зелеными гостевыми пропусками и оторвала четыре из них. – Лагги пришла отмокать в солевой ванне, Клео будет делать массаж, Клодин требуется восковая эпиляция... Девчонки захихикали. – Ну, хватит! – рявкнула Клодин. – А это Фрэнки, – сказала Ляля. – Она пришла в солярий. – Привет! – улыбнулась Фрэнки. Ее взгляд упал на баночки в стеклянном шкафчике за спиной у Сапфир, и рука сама потянулась к бумажнику. – А что, эти кремы правда помогают? – спросила она, указывая на линейку «Шрамов нет». – Гарантируется почти полное исчезновение шрамов в течение ста дней! – гордо ответила Сапфир. – И, хотите верьте, хотите нет, а главный ингредиент – крысиные вибриссы! – А сколько стоит? – спросила Фрэнки, колупая выпуклые цифирки на папиной «Визе». – Членам клуба – тысяча сто, гостям – тысяча триста. – Ух ты-и! – Фрэнки уронила карточку обратно в сумку. «Может, мне Гламурки помогут?» – Да не волнуйся ты! – успокоила ее Ляля. – Загар тебе поможет! – Да, конечно! – Фрэнки кивнула, как будто это был вполне рабочий запасной план. Хотя она сильно сомневалась, что загар поможет в ее случае. Сапфир набрала что-то на своем компе и вручила Ляле пучок ключей от шкафчиков. – Намасте! – проворковала она и поклонилась. Темные волосы, собранные в высокий хвост, качнулись у нее над головой. В раздевалке расхаживали по кремовому ковру лучащиеся покоем и довольством женщины, одетые только в плюшевые купальные халатики, которые выдавали здесь же. Некоторые сушили волосы феном, другие бурно обсуждали своего инструктора по пилатесу: она внезапно располнела! Но большинство просто разгуливали взад-вперед, выставив наружу свои нормальские телеса. Фрэнки чуть не заискрила. – А что, тут прямо голыми ходят?! Девчонки рассмеялись ее наивности. – Ты чего, никогда раньше в спа не бывала, что ли? – осведомилась Клео. Печаль, стоявшая у нее в глазах, куда-то делась. Теперь в них блестела подозрительность. – Нет, не бывала... – призналась Фрэнки. Клео вскинула бровь. Фрэнки предпочла сделать вид, что не заметила этого. – Нате, – сказала Ляля, раздавая подружкам ключи. Фрэнки нашла свой шкафчик темного дерева, он открылся с одного поворота ключа. Внутри она обнаружила плюшевый халатик и мягкие шлепанцы, в которых ей полагалось ходить здесь. – Высоковольтно! – прошептала она, разглядывая находку. Но, стоило ей присмотреться повнимательнее, как восхищение сменилось паникой. Халатик был чуть ниже колен, с открытым горлом: все швы и контакты будут наружу, а их даже под «Fierce&Flawless» не спрячешь! Клео с Лялей принялись раздеваться. Они непринужденно болтали о предстоящем школьном бале. – Ну, я, конечно, пойду с Девлом! – говорила Клео. От былой неуверенности из-за Мелоди не осталось и следа. – А мне, наверно, придется найти себе другого парня! – Ляля туго подпоясала халатик и тут же принялась растирать руки, прогоняя несуществующий холод. – А ты с кем пойдешь? – спросила она у Клодин. – Пофиг! – Клодин схватила свой халатик и пошла в душ. – Все равно мои братья мне ни с кем толком потанцевать не дадут! – Да уж, они о ней так заботятся, что совсем жить не дают! – объяснила Лагги, прыская бесплатным эвиановским увлажнителем для лица внутрь своих черных сапожек. – У меня-то парня и вовсе нет, так что придется мне идти с Клодин! – Она пожала плечами, словно ее это вовсе не волновало. – А ты, Фрэнки? – А я не знаю... – Она села на лавочку и обняла халатик, словно подушку. – По-моему, этот Бретт такой хорошенький! – А, ну, удачи тебе! Попробуй-ка отбить его у Бекки! – Клео собрала свои шелковистые черные волосы в высокий хвост и слегка подкрасила губы блеском «Smith’s Rosebud Salve». – Она к нему прилипла, что твой суперклей! – Ну да, она липучая, как пищевая пленка! – добавила Ляля. – И держится, как лак суперсильной фиксации! – хихикнула Клео. – Одержимая, как в «Изгоняющем дьявола»! – не осталась в долгу Ляля. – Цепкая, как задница! – рубанула Лагги. – И агрессивная, как участники реалити-шоу! – не удержалась Фрэнки. Девчонки расхохотались. – Здорово сказано! – Лагги вскинула руку в фиолетовой перчатке. Фрэнки шлепнула по ней ладонью. И ни единой искорки! – Не хотелось бы тебя расстраивать... – Клодин пришлепала обратно, уже в шлепанцах и халатике. Однако мехового шарфа она почему-то так и не сняла. Фрэнки уж не рискнула спрашивать почему. – Но, если ты попытаешься закрутить роман с Бреттом, эта девчонка тебя в порошок сотрет! – Меня это не волнует! – Фрэнки откинула волосы назад. – Я смотрела все фильмы про подростков, там парень всегда достается хорошей девочке! – Да, но мы-то не в кино, а в реальной жизни! – Клео потерла щеку, как будто ощутила невидимую пощечину. – И Бекка не из тех, кто станет церемониться. Она заехала мне в челюсть только за то, что я поцеловала Бретта во время игры в бутылочку! – Что, правда?! Но ведь в этом весь смысл игры, разве нет? – спросила Фрэнки, про себя гадая, каковы на вкус губы Бретта. – Ну, вообще-то, если честно, бутылочка указала не совсем на Клео... – ухмыльнулась Ляля. – А Девл как раз был в Греции... – В глазах Клео вспыхнул дьявольский огонек. – Но все равно, она не имела права драться! – Ох! – Лагги поскребла свои лодыжки. – Пойду-ка я в ванну, а то сейчас расчешусь до крови! Она подпоясала халатик и направилась к двери из матового стекла, на которой было написано «Солевые ванны». Перчаток и сапожек она так и не сняла. Появились две женщины в розовых униформах, с планшетками в руках. – Здравствуйте, госпожа Вульф! – с улыбкой поздоровалась блондинка постарше. – Я – Тереза, специалист по восковой эпиляции. – Вы?! Постойте, а где же Аня? – Желтоватые глаза Клодин панически забегали. – На семинаре по валеологии, – ответила Тереза и махнула рукой в конец коридора, где находились процедурные кабинеты. – Ну что, идемте? Клодин встала, плотнее запахнула халатик и пошла следом за Терезой. Она оглянулась на девочек и закатила глаза, демонстрируя, как она недовольна. – Вы готовы, Клео? – спросила вторая женщина, перекрывая гудение фенов. Она принесла миску красного винограда. – Спасибо, Блайт! – Клео взяла виноград и картинно помахала остальным девочкам. – Солярий в тринадцатой комнате, – сообщила Ляля, стуча зубами. – Смотри, сперва прочти инструкцию, а потом уже раздевайся! Там жуткий холодина. Ну все, я в сауну! – Ладно, спасибо! Фрэнки улыбнулась, радуясь, что не придется раздеваться при них. В тринадцатой комнате пахло нормальским потом и солнцем. «У Ляли, наверно, проблемы с кровообращением», – подумала Фрэнки, запирая дверь и подпирая ее стулом. В комнате было вполне тепло, жарко даже. Ее ждала изогнутая кровать, смахивающая больше на плод любви «Хаммера» и гроба. На стерилизованном прозрачном ложе лежали виниловая подушечка и аккуратно сложенное полотенце. Фрэнки прочла инструкции. Ее подозрения подтвердились. Пятнадцать минут в этой кровати не решат ее проблем. Они не заставят Бретта полюбить ее. И не сделают ее кожу белой. Ее ничто не сделает белой. Но, возможно, солярий вернет ей то электрифицирующее ощущение, которое она испытала, стоя с открытым лицом под солнцем рядом со школой «Маунт-Худ». Заряд, полученный от солнца, был сильнее, чем все, что когда-либо давала ей «Кармен Электра», его тепло пронизало ее всю, вплоть до швов на лодыжках! А даже если солярий ей этого и не даст, что с того? В худшем случае, эти пятнадцать минут добавятся к небольшой, но растущей коллекции впечатлений, полученных ею в реальной жизни! Дрожа от предвкушения и радуясь тому, что ее никто не видит, Фрэнки стянула с себя свитер с высоким горлом и швырнула его в уголок. Пару минут спустя она опустила голову на виниловую подушечку. На ней не было ничего, кроме швов и контактов, доставшихся ей от папы, слоя «Fierce&Flawless» и защитных серебристых накладок на глазах. Фрэнки ощупала стенку у себя над головой, нашла кнопку и включила солярий. С громким щелчком включились ряды ламп. Она опустила крышку и улеглась поудобнее. «А-а-аххх! Это... Это ощущение...» – Она помнила его. Это было совсем не то, что дома. Там электричество струилось только через контакты, а здесь оно пронизывало все тело до последнего дюйма. Разница была – как между глотком воды и целой ванной. Это было абсолютно высоковольтно! Фрэнки представила себе, как она, в узеньком бикини, резвится на уединенном пляже вместе с Бреттом. Ее контакты, швы и твердый, как камень, зеленый животик, согретые природным теплом, пробудят в нем поэта и заставят писать стихи. Мелкий песок будет забиваться ей между пальцами ног, согревая их, а когда стемнеет, они разведут костерок, и он станет потрескивать и сыпать искрами в темноте... Они сдвинутся теснее, расскажут друг другу о своей нелегкой двойной жизни и найдут утешение в объятиях... «А-а-а-а-а-аххх...» Эти мечты казались настолько реальными, что она уже буквально чувствовала запах костра, запах пастилы, которая обугливалась на огне, пока их губы выражали любовь... дым клубился вокруг них, вот уже запахло палеными волосами... «А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!» – О нет! Фрэнки вскинулась, стукнулась лбом о стеклянную крышку. Сорвав с глаз накладки, она увидела струйки дыма, поднимающиеся над швами у нее на лодыжках. Контакты отчаянно искрили... – Нет-нет-нет-нет-нет-не-е-е-е-е-ет!!! Она трясущимися руками нажала желтую кнопку на стенке солярия, надеясь выключить его, но это только удлинило сеанс еще на десять минут. – Стой! Стой же! Она била ладонями по дымящимся швам, пытаясь их потушить, но от страха искрила еще сильнее... Фрэнки потянулась к черному шнуру в стене и дернула за него. Но шнур сидел крепко! Она дернула еще, еще раз... Отовсюду сыпались искры. Внезапно из ее руки вылетела молния, пробежала по шнуру и ударила в розетку. Бабах! И в комнате воцарилась непроглядная тьма. – Эй, что со светом?! – послышался испуганный голос из соседней комнаты. Кажется, это была Клео. К ней присоединились другие голоса – кое-кому было весело, но большинство были встревожены. Голоса слились во взволнованный хор. В щелочку под дверью был виден колеблющийся свет свечки, за дверью слышались торопливые шаги. – Эй, что горит? – озабоченно спросила какая-то женщина. Фрэнки торопливо оделась, не обращая внимания на свои проклятые швы, и выскользнула в темный коридор. Она нашла дверь черного хода по красной светящейся табличке «EXIT» и выскочила под дождь, никому ничего не сказав. На улице от ее искрящего тела сразу повалил пар, как от кучи сухого льда в каком-нибудь дешевом фильме ужасов. Но она не плакала, нет. В конце концов, она все-таки побывала в настоящем спа! Подышала им. Попробовала его на ощупь и на запах. И, увы, она этот день запомнит навсегда. У Фрэнки зазвонил мобильник. Это была Лагги. Потом Ляля. Потом опять Лагги. И опять Ляля. Она переключила звонки на голосовую почту. Пройдя пешком шесть миль и промокнув до нитки, Фрэнки наконец свернула на Рэдклиф-вэй. Ноги у нее подкашивались, энергия была на исходе. Но она все равно не плакала. Надо было поберечь силы для того, чтобы выслушать неизбежные родительские нравоучения. «Куда ты ездила?! Что ты сделала с розеткой?! А если бы тебя кто-то увидел?! О чем ты думала, когда шла пешком в такую даль почти разряженной?! Ты понимаешь, как это было опасно? Не только для тебя, для всех ЛОТСов! Фрэнки, ну сколько раз мы тебе говорили...» Мимо пронесся зеленый джип BMW. Его колеса рассекли лужу, раздавшуюся, как Черное море. Одна волна хлестнула в сторону пассажирской двери. Другая окатила Фрэнки. И вот тут она разревелась. Глава 9 «С парнями нужен глаз да глаз!» – Ты точно не хочешь с нами в поход? – крикнула Глория, перекрывая оглушительные стенания надуваемого матраса. – А то дождь перестал! Твоим легким полезен свежий воздух! Они сидели в гостиной, заставленной частично распакованными вещами, и смотрели через раздвижные стеклянные двери, как Бо воюет с палаткой «GigaTent» цвета хаки. – Точно не хочу! Мелоди хмыкнула про себя. Ну кого они обманывают? Кашемировые пижамки, восьмиместная палатка, простыни «Frette» на мягких матрасах «AeroBed», графин с мохито и проектор с первым сезоном «Остаться в живых». Тоже мне, поход! С тем же успехом можно сунуть в рот выхлопную трубу городского автобуса и сказать, что это ингалятор! Кроме того, у нее были свои планы. Кандис собиралась на свидание – третье на этой неделе. Когда она уйдет, можно будет засесть у нее в комнате с пакетиком самодельного попкорна и смотреть свое любимое ТВ-шоу: «Большая потеря». Только показывают его не по телеку, и оно не про похудание. Оно про одну девочку по имени Мелоди, которую угораздило втрескаться в непредсказуемого ботаника, и вот теперь она в субботу вечером сидит в одиночестве и пялится в окно. Это шоу показывали уже третий вечер подряд... – Ну что, Кандис ушла! – объявила сестрица, которая вышла к ним в суперкрутом мини-платье с декольте и фиолетово-бело-голубым узором под шибори. Серебристые ботильоны на высоком каблучке лишний раз подчеркивали, какая она вся нездешняя, на случай, если вдруг кто не заметил. – Как вам моя прическа? – спросила она, взбивая свои песочно-золотистые кудряшки. – Не слишком сексуально? – Ты когда-нибудь вообще думаешь, что говоришь? – удивленно хихикнула Мелоди. – Видишь ли, я встречаюсь с Джейсоном, а у него нет совершенно никаких шансов, – объяснила Кандис, подмазывая губы блеском. – И я не хочу, чтобы он себе вообразил невесть что. Я просто собираюсь заставить ревновать Лео! – Знаешь, по-моему, для того чтобы он вообразил себе «невесть что», достаточно будет этого платья, – заметил вернувшийся со двора Бо. – Прическа – вопрос второстепенный. Его серо-стальная флиска от «Prada» была вся в травинках. – Ступай-ка к себе наверх, по-моему, ты что-то забыла надеть. – Папа! – Кандис сердито топнула каблучком. – Мы что, в разных домах живем? Тут духотища, как в Майами, еще один слой одежды – и я умру от теплового удара! Мне даже не пришлось пользоваться увлажнителем для волос! Она вытянула одну из кудряшек и отпустила ее. Кудряшка свернулась, как пружинка. – Видели? – В среду должен прийти мастер, он разберется с отоплением, – Бо вытер свой загорелый лоб. – А теперь ступай и оденься как следует, а не то я нацеплю на тебя ту восьмиместную палатку, и можешь в ней заставлять Джейсона ревновать сколько угодно! – Не Джейсона, а Лео! – возмущенно поправила Кандис. – Может, наденешь мое изумрудное платье-пузырь со своими штанишками «Phi»? – предложила Глория. Она потыкала матрас ногой, чтобы убедиться, что он как следует надулся. – Оно в ящике с одеждой, помеченном YSL. – Ой, не зна-аю! – вздохнула Кандис. – К этому нужны черные кожаные ботильоны, а у меня нету... – Ну, возьми мои «Miu Miu». Глория сдула прядь каштановых волос, падавших на ее зеленые глаза. – О, классная идея! – воскликнула Кандис, как будто не подумала об этом заранее. И подмигнула Мелоди, чтобы показать: еще как подумала! – Ну и хитрющая же ты! – поддела Мелоди, войдя к сестре и плюхнувшись на ее кровать «Parisian» с балдахином. Жесткие металлические столбики приятно контрастировали с розовыми простынями в оборочках и пуховым одеялом из белого атласа. Ничего общего с кроватью Мелоди: она спала на черной кровати-чердаке от «Pottery Barn» с рабочим местом внизу, скромненькой и практичной. – Понимаешь, Мелоди, если чего-то хочешь в жизни, надо этого добиваться! – объяснила Кандис, пропихивая ногу в упругий кожаный ботильон. – А с парнями вообще нужен глаз да глаз! Она кивнула в сторону тускло освещенного окна комнаты Джексона. – Да мне с ним вообще ничего не светит! – сказала Мелоди. Звучало это отвратительно. «Почему так трудно говорить это вслух, ведь я же и так все время об этом думаю?» – Да? А как же те керамические цветочки? – Да он же всю неделю целовался с Клео! Он, наверно, просто хотел использовать меня, чтобы заставить ее ревновать, потому что Девл вернулся. Она перекатилась набок. – Он просто донжуан, Канди! А я устала от того, что мной играют. – Ну нельзя же так легко сдаваться! Вот всегда ты так! Она разгладила руками пышный подол зеленого платья и склонила голову набок. – А что, недурно смотрится! По бревенчатой стене комнаты прополз свет фар. – Ну что, карета моего аутсайдера подана! – Постарайся быть не слишком сексуальной! – поддела ее Мелоди. – Только если ты постараешься быть более сексуальной! – Кандис указала на серый спортивный костюм Мелоди с пацификом на груди, делавший ее похожей на охранницу из аэропорта. – Так одеваться просто нельзя! – Но он же из «Victoria’s Secret»! – возразила Мелоди. – Ага. – Кандис спрыснула Коко и Хлою одним из последних ароматов Тома Форда. – И этот секрет не из тех, что стоит показывать людям! Она потрепала Мелоди по голове. – Ты бы хоть пошла, прогулялась немного! А то сдохнешь тут, не от скуки, так от жары! Она щелкнула пальцами. – Ну все, Кандис ушла! И она исчезла, оставив после себя только сладострастный туман «Black Orchid». Мелоди осталась валяться на кровати, подбрасывая белую атласную подушку и стараясь поймать ее прежде, чем она плюхнется ей на лицо. Что, вот это и есть ее новая жизнь? Она дождалась, пока высокие каблучки «Miu Miu» простучали по лестнице, и натянула на себя мини-платье, забытое капризной красоткой. С трепетом, что твоя Золушка, она надела серебристые ботильоны и доковыляла до зеркала. Ботильоны отчаянно жали ей пальцы, но зато ее ножки смотрелись в них просто чудно. Длинные, стройные, они выглядели такими же элегантными, как развевающаяся мини-юбка. Фиолетово-синий узор оживил ее серые глаза, они вспыхнули, как рождественская елка. Да, тут было на что посмотреть! Мелоди представила, как выходит в этом платье на сцену и начинает петь... А может, быть хорошенькой не так уж и плохо? Бррум-бррум! Если бы не звонок айфона, Мелоди бы так и стояла, пялясь на себя в зеркало. Она провела пальцем по экрану, заставив умолкнуть рингтон со звуком заводящегося мотоцикла. – Привет! – сказала она, подкатив к окну белое рабочее кресло сестры. – Что нового? – осведомилась Бекка. На заднем плане играла песня Эстель «Freak». – Ничего... Мелоди смотрела в окно, на белый коттедж напротив. На подоконниках – простые деревянные ящики с полевыми цветами. На огромном клене во дворе – множество птичьих кормушек. Казалось, тут живет типичный маменькин сынок, милый и приятный. Кто бы мог подумать, что он окажется прохвостом и бабником! – А ты что делаешь? – спросила Мелоди. – Я думала, ты с Бреттом встречаешься! Вы же вроде собирались пробраться на новую «Пилу» в «Синеплекс»? Эстель умолкла, сменившись клацаньем клавиатуры. – Родители требуют, чтобы я сидела дома, из-за всей этой истории с монстрами! – Бекка ударила кулаком по чему-то твердому. – Тупизм, скажи? Я ждала всю неделю, чтобы с ним потусоваться, а теперь... – Она снова ударила по твердому. – Мы же просто собрались в кино! О чем они вообще думают? Что на нас нападет волк-оборотень? Или привидение? Хотя нет, погоди! Как насчет пираньи? Клац-клац-клац-клац-клац... – А чего ты Бретта к себе не позовешь? – спросила Мелоди и прищурилась, пытаясь понять, что это там мелькнуло в окне у Джексона. Или ей померещилось? – Да я звала. Он не идет... – Ее тон из гневного сделался разочарованным. – Он хочет непременно побывать на премьере! Так что он пошел в кино с Хитом... по крайней мере, он так сказал. Клац-клац-клац-клац-клац... Свет в окне комнаты Джексона погас. Шоу отменили. – А что там с монстрами-то? – спросила Мелоди, решив наконец проявить какой-то интерес. В школе болтали что-то насчет инцидента в «Маунт-Худ», но Мелоди не обращала на это особого внимания. Подумаешь, монстры! Страшнее девчонок из Беверли-Хиллз все равно ничего быть не может, так что бояться было нечего. Но теперь, когда из-за этого родители не пускают детей гулять, все это начинало выглядеть как настоящее... ну, почти. – Так это не просто байки? – Ну, мои родители думают, что нет! – простонала Бекка. – Мои тоже, – добавил знакомый голос. – Хэйли?! – Привет, Мелоди! – Когда ты успела подключиться к разговору? – спросила Мелоди, гадая, не упустила ли она чего-то важного, когда заглядывала в окно к Джексону. – Она записывает все мои разговоры, и по телефону тоже, – объяснила Бекка. – Это для книги! – А-а! – Мелоди прикусила палец, наконец-то сообразив, откуда взялось это клацанье на заднем плане. Она не могла сообразить, как к этому следует относиться. – Ну ладно, так о чем мы говорили? – О монстрах! – напомнила Хэйли. – Ага, спасибо! Бекка резко втянула в себя воздух. – Короче, слухи ходят всякие, но я больше всех верю Бретту, потому что он как раз разбирается в таких вещах. Клац-клац-клац-клац-клац... – Он говорит, что в Адском ущелье, примерно в двухстах милях отсюда, живет несколько семей монстров. Они пьют воду из Змеиной реки и добывают пищу в горах Семи Чертей. Летом в ущелье становится так жарко, что они мигрируют на запад, к морю. Они путешествуют только по ночам или по утрам, если утро очень туманное... Внезапно в окне комнаты появился Джексон. По спине у Мелоди пробежал холодок от неожиданности. Она никогда раньше не видела в окне его самого. Она выключила свет в комнате Кандис, чтобы он не мог видеть, что происходит внутри, и с деланым интересом продолжала слушать лекцию по местному фольклору. – Что, правда? Клац-клац-клац-клац-клац... – Ну, так говорит Бретт, – объяснила Бекка. – А потом, когда наступает осень и становится попрохладнее, они возвращаются назад. Так что нет ничего удивительного в том, что где-то видели монстра: у них сейчас как раз самый разгар осенней миграции... – Не надо мне было целовать Девла! – угрюмо сказала Мелоди, устав от этой дурацкой болтовни про монстров. – Все только хуже стало! – А что стало хуже-то? – спросила Бекка. – Все равно между вами ничего не было! – Жесть! – хихикнула Мелоди. Новая подруга была права. Подглядывать и дуться... глупо это. Надо начинать все сначала, а она пытается начать с конца! – Это правда, – поддержала Бекку Хэйли. – Да знаю, знаю! – Мелоди прижалась лбом к холодному стеклу. Ей хотелось плеснуть в лицо холодной водой, но воды поблизости не было. – Я просто купилась на его застенчивый вид. Он ведь даже не особенно красивый! Клац-клац-клац-клац-клац... – Ну, спасибо большое! – сказал за спиной юношеский голос. Мелоди аж подпрыгнула. – Ой-й-й! Она резко развернулась и увидела в темном дверном проеме узкий силуэт. От прилива адреналина сердце у нее застучало, точно лодочный мотор. – Мелоди, с тобой все в порядке? Ответь, Мелоди! – кричала в телефоне Бекка. – Кто там? Монстр? Клац-клац-клац-клац-клац... – Да нет, все в порядке, – Мелоди прижала руку к колотящемуся сердцу. – Просто Джексон зашел. Я тебе перезвоню. Клац-клац... Она разорвала связь и бросила телефон на кровать Кандис. – Это Девл звонил? – спросил он. Его ревность была очень приятна. Мелоди решила его не разубеждать. Пусть еще поревнует! – Это неважно. Что ты здесь делаешь? – Меня пустила парочка бездомных, которые разбили палатку у вас во дворе. Он шагнул в темную комнату. Мелоди прищурилась. – Ты что, подслушивал? – Эй, – сказал он, подходя к окну, – да ведь это же никак моя комната? – А я откуда знаю! – Голос Мелоди звучал более виновато, чем ей хотелось бы. Она откатила кресло обратно к столу и включила свет. Когда Джексон разглядел ее, его карие глаза вспыхнули. Мелоди побагровела. Она совершенно забыла, что на ней мини-платье Кандис! Ей сделалось ужасно стыдно. Не оттого, что он увидел ее голые ноги, а оттого, что он увидел, как она экспериментировала со своей привлекательностью. – Я, это, – сказал он, вытирая внезапно вспотевший лоб, – я просто зашел тебе сказать, чтобы ты держалась подальше от Девла. – А что такое? – Мелоди мстительно улыбнулась. – Ревнуешь, что ли? – Да нет. – Он снял очки и протер глаза. – Просто он опасный парень. – Ревнует, ревнует, ревнует! – дразнилась Мелоди, как ребенок на детской площадке. К ее удивлению, ее голос звучал чуть чище и звонче, чем обычно. – Да не ревную я, поняла? Просто беспокоюсь! Верхняя губа Джексона покрылась капельками пота. – Можно сказать, забочусь о ближнем... Блин, у вас все время так жарко? – Ага, – кивнула Мелоди, стараясь сделать вид, что ни чуточки не разочарована. – У меня в комнате есть вентилятор, – сказала она. – Но раз ты все равно зашел только затем, чтобы сказать мне про Девла, то... Она с изяществом жирафа на роликах доковыляла до двери комнаты и распахнула ее настежь. – До свидания, спокойной ночи! Спасибо, что предупредил! Джексон послушно вышел. Мелоди почувствовала себя так, словно падает в гигантскую пропасть. Она схватилась за голову, чтобы та не кружилась. – Вот, так гораздо лучше! – сказал он. Он зашел к ней в комнату, включил свет и вентилятор. Ощущение падения исчезло. Джексон расположился, как у себя дома. Он уселся на пол под черной кроватью-чердаком, подтянув колени к груди так, чтобы на него дул поток воздуха от вентилятора. На нем была рубашка с коротким рукавом и отложным воротником, линялые джинсы и черные кеды – совсем как у нее! В этом был какой-то эксцентричный шик, отдающий Марком Джейкобсом. – Интересно... – сказал он, окидывая взглядом неразобранные коробки. – Ну да, неплохо. Она села, думая больше о нем, чем о своей тесной неприбранной комнатке. Ненадолго воцарилось неловкое молчание. – Так что там у вас с Клео? – выпалила Мелоди. Это выскользнуло само собой, ее мысли были как будто маслом намазаны. – Ты о чем? Он прикрыл глаза и подвинулся ближе к вентилятору. – Ты это всерьез?! – Сердце у Мелоди снова отчаянно заколотилось. – Слушай, я знаю, ты донжуан. Все нормально. Я все понимаю. Самое большее, на что нам приходится рассчитывать, – это добрососедские отношения, так что со мной-то уж можешь быть честным! – Ах, это я донжуан? – Джексон только что не расхохотался ей в лицо. – Можно подумать, это не ты целовалась с Девлом прямо в коридоре! Мелоди встала. Да как он смеет обвинять в этом ее?! – Ладно, все! Между нами все кончено. – Чего?! А что я сделал-то?! – Знаешь, Джексон, я не дура! Буря эмоций сдавила ей горло, на глазах выступили слезы. Сколько раз она это говорила? Тысячу? Менялось только имя. – Ну, тогда, наверно, я дурак... Он взял ее за руку. Это было как запах имбирных пряников и рождественской елки. – Ну скажи, что я сделал-то? Мелоди посмотрела ему в глаза. Он вцепился в ее взгляд так же отчаянно, как в ее руку. – Объясни! – умоляюще повторил он. Мелоди потрясла головой, как стаканчиком с гадательными костяшками, словно надеялась выбросить нужный ответ. Что это – такой экстремальный способ охмурять новую девочку, или он и правда представления не имеет, о чем идет речь? – Клео! – выпалила она и уставилась ему в лицо в поисках малейших признаков замешательства. Но ничего такого не увидела. Он не стиснул зубы, не дернул веком, не облизнул внезапно пересохшие губы. Он смотрел на нее с невинным видом ребенка, которому воспитатель читает сказку. – Ты с ней целовался! – продолжала Мелоди. – Все время! На этот раз он пристыженно опустил голову. – Ага! Помнишь, значит? Он покачал головой. – Нет, не помню. В этом-то все и дело! – Чего-о?! Мелоди плюхнулась на пол рядом с ним и сбросила ботильоны. Разговор был не из тех, которые удобно вести, стоя на каблуках. – У меня бывают затмения, – признался он, колупая оторвавшуюся полоску резины на носке кеда. – Ну, провалы в памяти. Что-то вроде обморока. Мама думает, что это происходит под влиянием тревоги, но она не уверена. – А врачи что говорят? – А никто ничего толком не знает. – Погоди, чушь какая-то! Мелоди развернулась к нему лицом, но сидеть по-турецки в мини-юбке было невозможно. – Постой! – сказала она и полезла в коробку с надписью «Домашнее». Вытащила оттуда мятые пижамные штаны и натянула их под платье. – Вот, так лучше! – она с облегчением улыбнулась. – Слушай, но если ты был в обмороке, как ты мог целоваться? – Хороший вопрос... – Он провел рукой по штанине и вздохнул. – Может, мне становится хуже? – Не волнуйся! – Мелоди мягко коснулась его колена. – Есть куча людей, которые наверняка смогут тебе помочь! – Да я не из-за себя волнуюсь, а из-за мамы... – сказал он. – У нее же никого нет, кроме меня! Мелоди, тронутая его самоотверженностью, наклонилась к нему ближе. Ее черные волосы, подхваченные потоком воздуха от вентилятора, мазнули его по лицу. Как в Голливуде, блин! – Расслабься! – Она шутливо стиснула его запястье. – Ничего с тобой не случится! Мы нужны Сейлему! – Что ж, тогда я готов к бою! – не остался в долгу Джексон. И оба рассмеялись, забыв о ненужной ревности и готовые ко всему, что бы их ни ожидало. – Ну, ты же понял, что я целовалась с Девлом только затем, чтобы заставить тебя ревновать? – сказала Мелоди. – Нет, не понял. Но это подействовало! – Йес! – взвизгнула Мелоди: ей было очень приятно это слышать. Он заглянул ей в лицо – его глаза улыбались, как будто он читал буриме. – Что такое? – Твое имя тебе идет, – сказал Джексон. – Что, правда? – удивилась она. Несмотря на то что она когда-то пела, ей всегда казалось, что ей бы подошло что-то более мрачное, суровое, вроде «Мередит» или «Елена». – «Мелоди» звучит так... весело, живо, а я ведь совсем не такая! – Да, но его значение тебе подходит! – Он тоже скрестил ноги, так, что их колени соприкоснулись. – Сочетание отдельных нот, которые вместе создают нечто чудесное. А ведь ты такая и есть! Мелоди нервно хихикнула, потом посмотрела на свои мозолистые босые пятки. Нет, Кандис все-таки права. Почему бы ей не делать иногда педикюр? Не умрет же она от этого! – Спасибо, – сказала она, тронутая своей собственной застенчивостью. – Знаешь, – призналась она, – никто никогда особо не задумывался над моим именем. Даже родители. Они ведь хотели назвать меня «Мелани», но, когда мама меня рожала, у нее был жуткий насморк. И когда медсестра спросила у нее, какое имя записать в родовом сертификате, «Мелани» прозвучало как «Мелоди». Ошибку заметили только три месяца спустя, когда пришли бумаги, и решили с этим смириться. – Ну, оно тебе идеально подходит. Оно действительно красивое!.. – Он сглотнул. «Ну вот... Не говори этого, пожалуйста, не надо!» – Как ты. – Блин! Вот я боялась, что ты это скажешь. Мелоди встала, готовясь к неизбежному. – Что такое? Джексон тоже встал и вслед за ней подошел к коробке с надписью «Моя гадская школа». – Смотри! Она сунула ему под нос свой старый школьный пропуск. Джексон поправил очки и уставился на карточку. – На что? – Видишь, какой я была уродиной? – крикнула она. – Это потом папочка исправил мне лицо! Он же у меня пластический хирург! Как будто это Джексон был виноват в ее разо-чаровании. Хотя отчасти так оно и было. Ведь он ей сказал, что она красивая. Это он все это начал! И надо с этим покончить до того, как он наткнется где-нибудь в Интернете на ее фотографии «до» и «после». – Ничего и не уродина! – возразил он. – Ты точно такая же, как и раньше! – Да ты просто невнимательно смотришь! – сказала Мелоди и потянулась за пропуском. – Ошибаешься! – он взял карточку и посмотрел на нее еще раз. – Я смотрю внимательней, чем тебе кажется. И все, что я вижу, идеально. «Ух ты!» Буря, бушевавшая в груди у Мелоди, набирала силу. Теперь она двинулась на юг, куда-то в район живота. Ей внезапно стало еще жарче, чем было раньше, и ее неудержимо потянуло к нему. – Наверно, нам пора поцеловаться? – выпалила она, удивив сама себя. – Согласен! – сказал он и шагнул к ней. Сладковато-соленый запах его кожи был вкуснее любого попкорна. Ближе... ближе... еще ближе... И тут раздался истошный женский вопль: – Стоя-ать!!! Джексон отшатнулся. – Что это было? – Моя бездомная мамочка. – Что, ей нас видно?! – Он поднял вентилятор и поднес его к лицу. – Не думаю... – Мелоди бросилась к лестнице. – Мам, с тобой все нормально? – Как ты думаешь, когда за тобой гонится огромный волчище – это нормально? – ответила мама. – Твой папочка, кажется, думает, что да! – Глория, я тебе говорю, не волк это был! – урезонил ее Бо. Мелоди с Джексоном расхохотались. – Слушай, ты пойдешь со мной на сентябрьский бал? – спросил Джексон. – Ну разумеется! – улыбнулась Мелоди. – Но только в этом костюме! И она сделала реверанс в своем мини-платье и пижамных штанах. – Великолепно! – рассмеялся он. Мелоди сделала шаг в его сторону... Джексон шагнул ей навстречу... и... – Вот он!!! – завизжала Глория. – Где? – хмыкнул Бо. – Я никого не вижу! – Мелоди! – окликнула Глория. – Спустись сюда и скажи, видишь ты что-нибудь или нет! – Щас, иду! – Мелоди закатила глаза. Они с Джексоном сбежали по лестнице и быстро распрощались. Джексон бесшумно выскользнул на улицу, а Мелоди пошла в глубь дома. – Вон, смотри! – Глория указывала на что-то сквозь раздвижные стеклянные двери. – Вон там, за палаткой, слева от чайного сервиза. Видишь, видишь? В стекле отразилась растрепанная девчонка со спутанными черными волосами и неухоженными ногами, в полосатых пижамных портках, натянутых под мини-платье. – Ну что? Видишь? – спросила Глория. – Не-а! Ничего не вижу. Мелоди соврала. Она видела свое собственное отражение, и впервые в жизни оно не выглядело ужасным. Она была красива. Глава 10 Сборище монстров Фрэнки спала как цыпленок с отрубленной головой: ее мозг и ее тело жили каждый своей, отдельной жизнью. После пяти часов нудного восстановления швов – причем Виктор настаивал, чтобы все это время они смотрели новости, – Фрэнки уложили под свежее электромагнитное покрывало, и теперь сквозь ее контакты струился теплый ток. Но ее мозг метался в панике. Все то вранье, что она наговорила Вив и Вику, назойливо кружилось у нее в голове, точно заевшая пластинка с танцевальной музычкой. Вивека : Виктор! Иди сюда, Фрэнки плохо! Виктор : Что случилось? Ты ранена? (Вивеке. ) Она ранена? (Фрэнки. ) С тобой все в порядке? Где твой зонтик? Фрэнки : Все в порядке, пап, я просто немножко замерзла и устала. (Пауза. ) Пап, а ты знаешь, что крысиные усы сводят шрамы? Виктор : Что-что?! (Вивеке. ) Она бредит? (Фрэнки. ) Фрэнки, ты меня слышишь? Ты сознаешь, где находишься? Фрэнки : Да, пап. Виктор : А где остальные девочки? (Поднимает ее и несет на ее железную кровать. ) Фрэнки : Они решили после библиотеки пойти в кино. А я же вам обещала, что вернусь домой! Вот я и ушла. (Если это ложь во спасение, почему же от нее делается так противно? ) Вивека : Что же они тебя не подвезли? (Она включает яркий верхний свет и кладет руку на плечо Фрэнки, отчего вся сцена становится похожа на допрос. ) Фрэнки : Э-э... ну, они предлагали меня подвезти, но я боялась, что они опоздают... Виктор : Ты могла бы позвонить нам и спросить, можно ли пойти с ними в кино! Конечно, мы бы разрешили, тем более если бы знали, что иначе тебе придется идти домой одной под дождем! Фрэнки : Да нет, все нормально. Я просто устала. Можно, я отдохну, ладно? Виктор (промокая швы чем-то холодным и влажным ): Конечно-конечно! Лежи, отдыхай! (Вивеке. ) Они как будто сгорели! Вивека (вполголоса ): Может, просто размокли и порвались от ветра? Пока родители суетились, рассуждали, тревожились, ухаживали за ней, восстанавливали швы, слушали местные новости, Фрэнки все пыталась вернуться на тот воображаемый пляж, где они резвились с Бреттом. И наконец ей это удалось – но и там тоже шел дождь. В какой-то момент Фрэнки, видимо, заснула, потому что она не помнила, как родители выключили свет и вышли из комнаты. Но в течение последнего часа она лежала в постели, слушая, как Гламурки роются в опилках, и гадала, как объяснить девочкам свое таинственное исчезновение. Соврать родителям насчет поездки в спа было несложно. Но как человеку-розетке впарить друзьям старый дохлый аккумулятор? Тут все-таки требуется практика! Бу-у-бу-у! Фрэнки выключила «Кармен Электру» и подняла голову. Бу-у-бу-у! Одно из двух: либо в доме завелась сова, либо родители подбирают новый звонок для телефона... Она посмотрела на Гламурок, ожидая, что те будут скрести стекло, готовясь либо драться не на жизнь, а на смерть, либо убегать от крылатого хищника. Но крысы уснули, свернувшись пушистыми белыми мячиками. Бу-у-бу-у! – Алло? – ответила Вивека. Голос у нее был озабоченный. За стенкой было плохо слышно. – Да, понимаю... Приедем, как только сможем. Несколько секунд спустя по гладкому полу зашлепали босые ноги, послышался скрип раздвигаемых дверей шкафа, в туалете спустили воду... В кино такие полуночные звонки обычно означают, что кто-то умер. Или что на фабрике пожар. Или что инопланетяне выжгли круги на полях. Но это была реальная жизнь, и Фрэнки понятия не имела, что произошло. Ее дверь приоткрылась. Узкая полоска света из прихожей расширилась, точно японский складной веер. – Фрэнки! – шепнула Вивека. Она уже успела накрасить губы фиолетовой помадой. – А? – Фрэнки сощурилась от света. – Вставай, одевайся. Нам надо кое-куда съездить. – Что, прямо сейчас?! – Фрэнки взглянула на телефон. – Четыре часа утра! Вивека застегнула куртку своего черного спортивного костюма «Juicy». В воротнике на миг мелькнули контакты. – Мы выезжаем через три минуты! За спиной у нее виднелся Виктор, разливавший кофе в две термокружки. Фрэнки вскочила на ноги. Пол был холодный. Свежие швы тянули кожу. – Мне только на то, чтобы наложить косметику, полчаса нужно! – Забудь о косметике. Надень куртку с капюшоном и длинным рукавом. – А куда мы едем? – спросила Фрэнки, раздираемая возбуждением и страхом. – По дороге объясню. Вивека вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой. Дождь перестал, но ветер свистел по-прежнему. Мокрая мостовая тупичка блестела в серебряном свете луны, напоминая Фрэнки огромную миску молока. Только вместо кукурузных хлопьев она была наполнена облетевшими листьями. – Куда мы едем? – спросила Фрэнки у Виктора. Он только зевнул в ответ, задом выезжая из гаража. – У нас собрание, – сказала Вивека. Ее голос звучал слегка озабоченно. – Что, в университете?! – Да нет, другое собрание, – ответил Виктор, не сводя глаз с красных габаритов едущего впереди «Prius». Несмотря на ранний час, машин на Рэдклиф-вэй было на удивление много. – Слушайте, я же не вчера родилась! – рявкнула Фрэнки. – Что-то случилось, это же ясно! – Фрэнки! – Вивека обернулась к ней. На миг машину заполнил аромат ее гардениевого масла для тела. – Помнишь, мы тебе говорили, что мы в Сейлеме такие не одни? – Мы – это, в смысле, ЛОТСы? – Ну да. Когда в нашем сообществе что-то случается, мы всегда собираемся вместе и обсуждаем, что делать. – И что, что-то случилось, да? – спросила Фрэнки, опуская стекло и подставляя лицо холодному ночному ветру. Вивека кивнула. – Из-за меня, да? Вивека снова кивнула. Фрэнки заискрила. – И что мне за это будет?! – Да ничего тебе не будет! – заверила ее Вивека. – Никто же не знает, что это была ты! – И никто никогда не узнает, – добавил Виктор. – А вообще тебе должно понравиться на наших междусобойчиках. Пока взрослые обсуждают дела, дети могут пообщаться с ровесниками, – заметила Вивека. У Фрэнки что-то подпрыгнуло в том месте, где должно было быть ее сердце. – Что, я встречусь с другими ЛОТСами?! «Бретт! Бретт! Бретт! Бретт! Бретт!» – Ага! – Вивека улыбнулась и снова развернулась лицом вперед. – Госпожа Дж. – наш главный советник по делам молодежи. Она чудесный человек. Всегда возглавляет дискуссии, связанные с вашими проблемами, и.. – Госпожа Дж.? – переспросила Фрэнки. – Та самая, что преподает естественные науки у нас в школе? – Говорите потише и закройте окна! – шепотом сказал Виктор, выруливая на Фронт-стрит. Он остановился у кромки пустынного тротуара рядом с парком и заглушил мотор. – Тс-с-с! – прошипел он, прижав палец к губам. Напротив, через улицу, возвышалась карусель парка Риверфронт. В больших окнах виднелись расписные лошадки, безмолвные и неподвижные, как и весь Сейлем. Светофор переключился с красного на зеленый, потом на желтый и снова на красный, не обращая внимания на то, что никто его не видит. Даже ветер улегся. «Чего они ждут?» Фрэнки изо всех сил старалась не искрить, но это было непросто. На ветровом стекле вспыхнула фиолетовая точка, не больше ластика на карандаше. – Идем! – сказал Виктор и вылез из джипа. Появился человек, весь в черном. Не говоря ни слова, он забрал у Виктора ключи и уехал в их машине. Фрэнки была слишком напугана, чтобы говорить вслух. Она молча смотрела на своих родителей, стоящих на пустынном тротуаре, и взглядом задавала сотни вопросов сразу. – Он просто запаркует нашу машину, – шепотом объяснил Виктор. – За мной! Он взял своих девочек за руки и отвел их в кусты. Торопливо оглядевшись, он наклонился и принялся ощупывать мокрую траву. – Нашел! – сказал он, дергая за какое-то ржавое кольцо. Открылся люк, и он поспешно загнал туда Фрэнки и Вивеку. – Что это? – спросила Фрэнки, с изумлением глядя на подземную дорожку, которая змеилась у них под ногами. Дорожка была вымощена булыжниками и освещена фонарями. Тут пахло землей и опасностью. – Этот тоннель ведет в ЛИТ, – голос Виктора откликнулся в подземелье гулким эхом. – «ЛОТСовскую интеллектуальную тусовку»! – Так это будет тусовка?! – просияла Фрэнки. – Может быть! – Виктор подмигнул жене. Вивека хихикнула. По улице над ними с басовитым гудением проносились машины, стены и пол тоннеля вибрировали. Но Фрэнки не уронила ни единой искорки. Она надеялась, что скоро увидит Бретта, и шагала следом за родителями вприпрыжку, как ребенок, которого ведут в Диснейленд. В конце короткой прогулки их встретила старая деревянная дверь на массивных железных петлях. – Пришли! – шепнул Виктор. – М-м, пахнет попкорном! – Фрэнки погладила себя по животу. – Это потому, что мы сейчас под ларьком Мэла, который торгует попкорном, – объяснила Вивека, пока Виктор рылся по карманам в поисках ключа. – А скоро мы окажемся под каруселью! – Высоковольтно! – воскликнула Фрэнки и задрала голову, но ничего не увидела, кроме земляного потолка и сломанных крючков, на которых раньше висели фонари. – Видишь ли, карусель тоже построили ЛОТСы, – с гордостью объяснила Вивека. – Очень славная греческая пара, у них раньше был конезавод. Их фамилия Горгоны. Кажется, их сынок, Девл, учится в твоем классе. «Парень Клео?! Интересно, она знает, что он ЛОТС?» – Горгоны – потомки знаменитой Медузы Горгоны. Они превращают в камень все, на что ни взглянут, – продолжала Вивека. – И вот однажды Мэдди Горгон услышала в конюшне дикий шум. Оказалось, что сынишка конюха швырялся камнями в соседний улей и разбил его. Мэдди прибежала, пчелы набросились на нее, она стала отмахиваться как сумасшедшая, очки с нее свалились, она нечаянно взглянула на лошадей, и вот пожалуйста – все они обратились в камень! Следующие пять лет Горгоны расписывали лошадей всеми цветами радуги, – прошептала Вивека, как будто размах проекта внушал ей несказанное благоговение. – А в 1991 году миссис Горгон преподнесла их в дар городу! Она хихикнула. – О, слышала бы ты, как она об этом рассказывает! Умереть можно со смеху! – Я думаю! – сказала Фрэнки с деланым интересом. На самом деле ей было не до того: все ее мысли были поглощены тем, что находится за дверью, а не над ней. Клац! Виктор отпер дверь, ведущую к ее новым друзьям и знакомым. – Не забывай! – напомнил он напоследок. – Это здесь мы все – одна семья. Там, наверху, – он указал на карусель, – о ЛИТ и ее членах упоминать строго-настрого запрещено. Даже среди своих. В том числе в электронных письмах, блогах и эсэмэсках. – Да ладно, ладно, я все поняла! Фрэнки втолкнула отца в круглое помещение и огляделась, разыскивая Бретта. Вокруг сидели одетые в пижамы дети и подростки разного возраста. Они непринужденно развалились на диванах и мягких креслах, как будто в гостях у приятеля. Комната действительно смахивала на цокольный этаж какого-нибудь коттеджа, только стены здесь были отделаны отполированным белым камнем. По-видимому, миссис Горгон теряла очки не раз и не два. – Высоковольтно! – ахнула Фрэнки. – Сколько тут ребят! – Виктор! Вив! – к ним навстречу с распростертыми объятиями бросилась женщина в огромных черных очках от Диора. Ее волосы были уложены в высокую прическу и подвязаны аквамариново-зеленой косынкой «Pucci», а ее белый брючный костюм смотрелся на удивление элегантно, хотя и выглядел так, словно его купили на распродаже прошлогодней коллекции. – Привет, Мэдди! Это наша дочь, Фрэнки, – сказала сияющая Вивека. Мэдди схватилась за щеку. – Ох, Ви, да какая ж она у вас красавица! Да уж, Виктор потрудился на славу! Фрэнки буквально растаяла от удовольствия. Она была совершенно зеленой, и тем не менее хоть кто-то считает ее красавицей! Ну, кроме родителей, конечно. – Приятно познакомиться, миссис Горгон! – Фрэнки протянула руку, ничуть не боясь ударить собеседницу током. – Нет-нет, зови меня просто Мэдди, а еще лучше – Тетушкой! Она наклонилась к уху Фрэнки и шепнула: – Если Девл когда-нибудь бросит свою Клео, я непременно позову тебя! И она постучала по своим очкам, делая вид, будто подмигивает. Фрэнки расплылась в улыбке. – А теперь прошу прощения, – сказала Мэдди, внезапно сделавшись серьезной, – мне придется забрать твоих родителей! Она обняла их обоих за плечи и увела в каменный дверной проем. Как только старшие удалились, кто-то врубил «Bust Your Windows» из музыки к сериалу «Лузеры», все вскочили и принялись танцевать. Насколько могла видеть Фрэнки, ни швов, ни контактов ни у кого не было. Но она заметила нескольких парней со змеями в волосах, рядом с горшком с кактусами целовалась парочка с жабрами, кое-кто помахивал хвостом, а у одной девочки была змеиная кожа, совсем как на том высоковольтном клатче «Fendi», который Фрэнки видела в журнале «Vogue». – Фрэнки! – окликнул ее знакомый девичий голос. Она обернулась. – Ляля?! А ты что здесь делаешь? – Ну, я бы спросила о том же тебя, но... – она коснулась зеленой руки Фрэнки, – это более или менее очевидно. А потом, не так давно до меня дошли слухи, что твой папа делает себе ребенка. Я просто не думала, что ты окажешься такой... высоковольтной! Фрэнки было ужасно приятно услышать от нее свое собственное словечко. – Так ты знала, кто я, когда мы поехали в спа? – Ну, я вроде как чувствовала... Мы все это подозревали, – призналась Ляля. – Но нам же нельзя обсуждать дела ЛОТСов там, наверху! – И она ткнула пальцем в потолок. – Мы ждали следующей ЛИТ, чтобы удостовериться. – Ну вот, можете считать, что удостоверились. – Фрэнки лучезарно улыбнулась, наслаждаясь легкостью и свободой. – Э-э... а ты кто? – брякнула она, не зная, как спросить повежливей и принято ли вообще об этом спрашивать. Ляля отступила назад, подбоченилась и улыбнулась. Волосы, черные с розовыми прядями... черная атласная пижама, усеянная розовыми летучими мышками... кашемировый шарф и перчатки... черные глаза... пятна туши на лбу... Ляля как Ляля. – Не знаю! – пожала плечами Фрэнки. – Ну, смотри же! – Ляля улыбнулась шире, как будто перед фотографом, которого здесь не было. – Клыки! – воскликнула Фрэнки, перекрывая музыку. – У тебя клыки! Так вот почему ты всегда смеешься, не разжимая губ! Ляля радостно закивала. Фрэнки только хотела сказать, как здорово, что обе они ЛОТСы, как услышала другой знакомый голос. – Привет, подруги! – окликнула их Лагги, опрыскивая свои голые чешуйчатые руки эвиановским увлажнителем из спа. На ее предплечьях росли треугольные выросты, очень напоминающие плавники, а руки и ноги у нее были перепончатые. – Ну что, таки да? Ляля подняла руку Фрэнки и указала на швы. – Круть! – плавники Лагги зашевелились от удовольствия. – Добро пожаловать в нашу компанию! – А-а-а-а! – зевнула Клео, подходя к ним. Она была вся, кроме ног, обутых в сандалии на золотой платформе, и рук, унизанных кольцами, окутана полосами белой ткани. Это напоминало костюм Рианны на American Music Awards 2009 года. – Кто-нибудь знает, что происходит? Случилось что-нибудь любопытное? Ляля пожала плечами. – А ОН здесь? – осведомилась Клео. Ляля указала на троих парней, сидящих на каменном ковре. Девл, похоже, пребывал в задумчивости. Он сидел, скрестив ноги, в своих черных очках и наигрывал на флейте, а зеленые змеи у него на голове шевелились в такт. – Похоже, у кого-то день ЛОТСовых волос! – усмехнулась Ляля. Клео хихикнула в ладошку и тут же отвернулась от своего неверного кавалера, склонного увлекаться нормалками. – И ты тоже здесь? Просто не верится! – воскликнула Фрэнки, вдыхая аромат амбры. – Я могла бы сказать то же самое о тебе, но я лично ни чуточки не удивлена! – самодовольно заявила Клео. – Давай, выкладывай денежки! – Чего? – Да не ты! Дракулаура! – бросила она, сверкнув усталыми синими глазами. – Я еще в первый раз, как тебя увидела, сказала этой вампирше, что ты точно из наших. И теперь она проиграла мне десять баксов! – А кто такая Дракулаура? – Это мое ЛОТСовское имя – настоящее мое имя, – объяснила Ляля, вручая Клео десятидолларовую бумажку. Клео сложила банкноту пирамидкой и сунула ее в декольте, между двумя полосами ткани. – Если моя семья сумеет выбить авторские отчисления с тех фильмов с Бренданом Фрейзером или с этих дурацких хэллоуинских костюмов Клеопатры, мне, может быть, и не понадобятся твои деньги! – А прикинь, сколько я могла бы заработать на «Сумерках»? – сказала Ляля. – Я бы тоже могла пожаловаться, – заметила Лагги, почесывая свои чешуйчатые руки, – но «Тварь из Черной Лагуны», честно говоря, блокбастером не стала. – А как ты догадалась, что я – ЛОТС? – спросила Фрэнки у Клео, внезапно испугавшись: сколько же еще народу об этом знает? – Когда я увидела тебя в столовой, мне показалось, что из тебя сыплются искры. А потом я еще раз это увидела, в машине Ляли. – Ну, вчера это был не единственный раз, когда из меня сыпались искры! – хихикнула Фрэнки. – Так это ты замыкание устроила? – спросила Лагги. Фрэнки виновато кивнула. Ляля захлопала в ладоши. – Упырственно! – А ты знаешь, как я ненавижу темноту?! – осведомилась Клео. – Мне каждый раз кажется, будто меня похоронили заживо! – То-то мне показалось, что ты кричала! – Моей массажистке пришлось меня оттуда на себе выволакивать, – призналась Клео. – Я перепугалась до смерти! – Да нет, ты перепугалась после смерти! – поддела ее Ляля. Девчонки расхохотались. – Ой, девочки, я так рада, что вы все ЛОТСы! – прощебетала Фрэнки. – Это так высоковольтно! Я даже не думала, что... И тут хлопнула дверь. Все обернулись и увидели толпу прилично одетых, хотя и лохматых, ребят, которые ввалились в комнату, сжимая в длинных пальцах громадные пакеты из «Макдоналдса». Не говоря ни слова, они уселись за каменный столик и принялись жрать свои бигмаки. – Клод! – окликнула Клео старшего из парней, с темными курчавыми волосами, в камуфляжных штанах и синем блейзере. – А сестра ваша где? – В тоннеле, ревет, – ответил он, старательно пережевывая еду. – Ее опять затравили. Клео с Лялей сочувственно переглянулись. – Ну и не фиг выть об этом на весь свет! – рявкнула из-за двери Клодин. – А кто воет-то? Ты и воешь, не я же! – отпарировал он, разворачивая очередной бигмак и выкидывая булочку. – Ну, и как мне быть? – всхлипнула, войдя в комнату, Клодин. – Поглядите, чего они наделали! Она пригладила полоску рыжего меха на шее. Клео погладила ее по руке. – Что стряслось? – Да опять эти придурки-зеленые! Они думают, будто я ношу мех! – Но ведь ты же и вправду носишь мех! – возразила Фрэнки. – Ну да! Свой собственный! Клодин расстегнула темно-синюю курточку и продемонстрировала пушистую золотистую шубку. Фрэнки в ужасе ахнула. Не оттого, что была шокирована, обнаружив под сексуальной пижамкой мех оборотня, а оттого, что ей сделалось ужасно стыдно: она вспомнила, как предложила Клодин снять мех. Ну, она же не знала! – Гр-р-р! – прорычала волчица. – Если бы это дурацкое электричество не вырубилось вчера вечером, я бы спокойно сделала себе эпиляцию, и ничего бы не случилось! Фрэнки присела на подлокотник ближайшего дивана и сделала вид, будто ковыряет распустившийся шов на лодыжке. – Ну все, все! Теперь ты в безопасности. – Клео обняла расстроенную девочку-оборотня. – Можешь поплакать в мои погребальные пелены! Клодин расхохоталась и вытерла мокрый нос об обмотанное тканью плечо Клео. – Это самая дурацкая шутка, которую я слышала в своей жизни! – Это ты еще не слышала, как Ляля сказала про «день ЛОТСовых волос»! Ляля предпочла сменить тему. – Знаешь, – сказала она, разбирая пальцами растрепанную шерстку Клодин, – это что-то вроде панк-рока... Клодин исподлобья уставилась на нее. – Что это такое у тебя на лбу? – Тушь! – ответила Лагги. – Сюрприз, сюрприз! – поддела Клео. – В чем дело? – сверкнула клычками Ляля. – Ну да, я не отражаюсь в зеркалах, ну и что? Я делаю все, что могу! И она плюхнулась на диван рядом с Фрэнки. – Эй, а она чего тут делает? – осведомилась Клодин, внезапно обратив внимание на новенькую. Фрэнки молча показала на свои контакты. – А, понятно! Круто. – И Клодин невозмутимо опустилась на диван, как будто всю жизнь только тем и занималась, что делала пирсинг и вставляла людям всякие железяки. На ее пижаме было вышито имя – CLAW-DEEN, от слова claw , «коготь». – Ой, – сказала Фрэнки, – так вот как пишется твое имя? Круто! Клодин взглянула на свою пижаму. – Ну, так его пишут мои родители. В школе, конечно, куда проще писать его так, как принято у нормалов – Claudine. А то начнутся дурацкие вопросы... Тут вошла госпожа Дж. и заперла деревянную дверь на щеколду. «А как же Бретт?!» Фрэнки тяжко вздохнула. Значит, он не придет. Он не такой, как она. Ей с ним ничего не светит... Госпожа Дж. вырубила стереосистему, и все тут же сели, как в игре в «стулья с музыкой». Лагги закуталась в плюшевый красный халат и присоединилась к девочкам на диване. – Извините за опоздание, – сказала госпожа Дж. – У меня машина сломалась. – Угу, напомните мне про эту отмазку в следующий раз, как я опоздаю на биологию! – рыкнул Клод. Ребята захихикали. – Сначала права получи! – отпарировала учительница, поднимаясь на каменное возвышение, к которому были развернуты все кресла и диваны. – Через одиннадцать дней получу! – объявил Клод. ЛОТСы зааплодировали. Клод встал и поклонился. Фрэнки тем временем с интересом заново изучала госпожу Дж. Очки в черной оправе, как у Вуди Аллена, черные волосы с модельной стрижкой, красная помада на губах, коллекция юбок-карандашей и блузок разных оттенков черного делали ее достаточно интересной для обычной училки. Но в качестве ЛОТСа ей чего-то недоставало. – А она кто? – шепотом спросила Фрэнки у Ляли. – Она-то нормалка, это сын у нее ЛОТС, только он этого не знает. Ей кажется, будто, если он ничего не узнает, его это защитит. – А это не Бретт? – с надеждой спросила Фрэнки. – Обломись! – Ляля закатила глаза и развела руками. – Прежде чем мы перейдем к теме сегодняшнего занятия, разрешите представить вам нашу новенькую, – сказала госпожа Дж. – Это Фрэнки Штейн! Фрэнки встала. Все зааплодировали. Улыбки у них были такие теплые, прямо как свежеиспеченные булочки! Она улыбнулась им в ответ всем своим существом. – После занятия, пожалуйста, представьтесь Фрэнки, если вы этого еще не сделали. Ладно, продолжаем... – сказала госпожа Дж. Она перелистала какие-то записи в желтом разлинованном блокноте. – Как вам известно, на прошлой неделе в школе «Маунт-Худ» был замечен ЛОТС. Фрэнки принялась теребить шов у себя на шее. – Я подозреваю, что это всего лишь проказы учащихся, но нормалы относятся к этой истории очень серьезно. Некоторые боятся выходить из дома... – Ау-у-у-у-у! – братья Клодин завыли и затопали мокасинами. – На место! – прикрикнула госпожа Дж., тряхнув прической. – В этом мире и без вас довольно вражды! Нам нужно научиться любить друг друга! Ясно? Парни мгновенно угомонились. – Я хочу сказать, что нам нужно быть особенно осторожными до тех пор, пока эта шумиха не уляжется. С нормалами следует держаться дружелюбно, но отстраненно... Клео вскинула руку. – Госпожа Дж.! А «отстраненно» – это значит, что с Мелодявкой целоваться нельзя? – Она нормал? Клео кивнула. Учительница сняла очки и смерила Клео взглядом, как бы говорящим: «Ты же сама знаешь, зачем же спрашиваешь?» – Ну, тогда ответ тебе известен. Тут вскочил Девл. – Клео, перестань, хватит уже! Змеи у него на голове зашипели в знак согласия. – Я же тебе говорил, это она на меня набросилась! Я тут вообще ни при чем. Я люблю тебя, и только тебя! Густые (может, накладные?) ресницы Клео затрепетали. – Я знаю. Я просто хотела, чтобы ты сказал это при всех! А потом, она тебя все равно не любит. Ей Джексон нравится. Все захихикали, кроме госпожи Дж. и Фрэнки. Фрэнки терялась в догадках, почему мальчишки считают Мелоди такой высоковольтной. Она же просто наглая разлучница, вот и все! – Это все, Клео? – осведомилась госпожа Дж. – Еще не знаю. Она бросила взгляд на Девла. – Ты больше ничего не хочешь сказать? Девл мотнул головой и послал ей воздушный поцелуй. Клео ответила ему тем же. Девл сел на каменный ковер, надел наушники, и его змеи немедленно улеглись и попрятались в волосах. Клео самодовольно улыбнулась госпоже Дж. – Вот теперь все! – Молодец! – Клодин протянула руку, и девочки хлопнули друг друга по ладони. – Ну, если с этим вопросом разобрались, хотелось бы перейти к более неотложным вещам. – Госпожа Дж. встала и поддернула пышные рукава своей черной блузки. – В пятницу, на собрании, мне стало известно, что сентябрьский бал в этом году будет костюмированным. И темой бала станет... Лагги подняла свою перепончатую руку. – Подводный мир? – Боюсь, что нет, Синяя Лагуна, – печально вздохнула госпожа Дж. – В свете предполагаемого – предполагаемого! – появления монстров администрация школы сочла уместным назвать этот бал... – Она набрала воздуху в грудь и выдохнула: – «Парад монстров»! Аудитория взорвалась. Фрэнки испугалась, что карусель наверху сорвется со своего основания и покатится по Фронт-стрит. – Ни фига себе! – Отстой! – Мы это в пятом классе делали, и уже тогда фигня получилась! – Почему бы вместо этого не устроить «парад нормалов», а? – Одеться как обычно и не делать ничего особенного. – Да, но если все переоденутся нормалами, нам придется остаться дома! – И запереться! – И рассказывать друг другу байки про страслых-ужаслых монстров! Фрэнки заискрила. Не потому, что тема бала представлялась ей оскорбительной, а наоборот, потому что она в ней ничего оскорбительного не находила, ни капельки. А промолчать и ничего не сказать, когда ты, возможно, права, было еще ужаснее, чем сказать что-то и оказаться неправой. Фрэнки подняла руку. – Э-э... можно мне сказать? Она говорила так тихо, что ее бы никто не услышал, но сноп искр из ее пальцев увидели все. Все выжидательно уставились на нее. Но Фрэнки не испугалась. Она знала, что то, что она скажет, произведет куда большее впечатление, чем этот фейерверк. – А мне кажется, что «Парад монстров» – хорошая идея! Все снова загомонили. Клео пнула ее в лодыжку, как тогда, в машине. Но госпожа Дж. дважды хлопнула в ладоши и заставила всех угомониться и слушать дальше. – По-моему, то, что нормалы хотят переодеваться в нас, – это хорошо, – сказала она. – Разве подражание – не высшая форма лести? Кое-кто задумчиво кивал, обдумывая слова Фрэнки. – Ну, в смысле, разве вам не надоело притворяться ими? Ляля и Лагги захлопали в ладоши. Их поддержка зарядила Фрэнки, будто солнце. – Может быть, это знак времени. Может быть, нормалы готовы к переменам! Может быть, нам нужно показать им, что бояться нечего. И, может быть, лучший способ это сделать – пойти на «Парад монстров» без костюмов! Гомон взмыл к потолку, как гроздь отпущенных на свободу воздушных шариков. Госпожа Дж. подняла руку. – Что именно ты предлагаешь? Фрэнки подергала шов на шее. – Ну, наверное, если это будет костюмированный бал, где все переоденутся монстрами, то мы можем пойти туда в своем собственном обличье. А потом, когда все будут танцевать и веселиться, мы возьмем и покажем нормалам, что это никакие не костюмы. Они поймут, что мы совершенно безобидны, и с тех пор мы сможем жить совершенно свободно и открыто! В комнате воцарилась тишина. – И я наконец-то смогу распустить волосы! – хмыкнул Девл. – А я сниму этот уродский пиджак! – вздохнул Клод. – Я смогу улыбаться на фотках! – воскликнула Ляля. – А какая разница? – усмехнулась Клео. – Все равно тебя не видно на пленке! Ляля оскалила клычки. Клео закатила глаза. И обе фыркнули. – Хорошо, – сказала госпожа Дж. – Давайте проголосуем! Кто за то, чтобы устроить саморазоблачение во время сентябрьского бала, поднимите руки! Фрэнки вскинула руку. Ее рука оказалась единственной. – А кто за то, чтобы по-прежнему скрываться? Поднялся лес рук. Госпожа Дж. подняла сразу две. – Что, в самом деле?! Фрэнки села, стараясь не встречаться ни с кем глазами. Впрочем, другие ребята тоже особо не стремились смотреть ей в глаза. В душе у нее разочарование боролось со стыдом. Но вскоре и то, и другое вытеснило глубочайшее уныние. Ну чего они все так боятся? Разве можно что-то изменить, если даже не пытаться? «Неужели мне никогда не придется потанцевать на пляже с Бреттом?» – Ну что ж, значит, решено, – объявила госпожа Дж. – Сорока тремя голосами против одного... – Против двух! – сказал мальчишеский голос. Фрэнки принялась озираться в поисках своего неожиданного союзника, но так никого и не увидела. – Я тут! В воздухе у нее над головой парила наклейка. На наклейке было написано: «ПРИВЕТ, МЕНЯ ЗОВУТ БИЛЛИ!» – Я просто хотел, чтобы ты знала: я на твоей стороне! – Высоковольтно... – вздохнула Фрэнки, стараясь сделать вид, будто очень рада своему невидимому соратнику. – И как же мы поступим? – спросила госпожа Дж. – Гордо спрячемся в кусты! – дружно ответили все. Все, кроме Фрэнки. Глава 11 Игра в прятки – Кто может ответить, что такое автотрофы? – спросила госпожа Дж. на уроке биологии, показывая классу карточку. Фрэнки вскинула руку, покрытую «Fierce& Flawless». Большинство ее друзей все еще зевали после вчерашнего полуночного собрания ЛОТСов, но она была на взводе – в хорошем смысле. – Да, Фрэнки? – сказала госпожа Дж. – Автотроф – это организм, который получает энергию напрямую от солнца! – Хорошо! – Она достала следующую карточку. – А что такое анабиотический? Фрэнки снова подняла руку. И почему она не надела блейзер? В нем хоть чуть-чуть удобнее! Твидовый костюм такой тесный и кусачий! По крайней мере, она одолжила у Ляли розовый кашемировый шарфик и смогла опустить воротник! Но теперь ей пришлось сидеть в классе в шарфе! Что дальше? Ортопедический воротник? Собачий ошейник? Меховой палантин, как у Клодин? Госпожа Дж. обвела взглядом четыре ряда парт. Ее светло-карие глаза смотрели на учеников пристально и безразлично, как будто и не было прошлой ночи. Ляля, Клео, Клодин и Лагги держались так же беспечно, как и всегда. Они были одеты как обычно, точно так же рисовали что-то в тетрадках, отыскивали у себя посекшиеся волосы, разглядывали свой маникюр... Они вели себя точно так же, как все остальные девчонки в классе. Нормальные скучающие девчонки. Единственный, кто хоть немного интересовался ЛОТСами, был Бретт. Он сидел рядом с ней и вырезал на парте девушку-зомби, одетую в бикини. Это был знак! Их день на пляже уже близок! – Да, Фрэнки? – скучающим голосом сказала госпожа Дж. – Анабиотический – это когда организм пребывает в состоянии замедленной жизнедеятельности! – Хорошо! – она перевернула карточку. – А что такое биотический? – Биотический – это киборг! – выпалил Бретт. – Как Стив Остин в том старом телесериале «Человек на шесть миллионов долларов»! – Кто-кто? – несколько ревниво переспросила Бекка. – Ну ты че, он был такой крутой! – оживился Бретт. – Он мог бегать со скоростью шестьдесят миль в час, глаза у него могли работать как бинокль, а... – Ты имеешь в виду «бионик», – поправила его госпожа Дж. Класс захихикал. – А я спрашивала, что такое «биотический»! Фрэнки подняла руку, твердо намереваясь показать Бретту, что она не просто хорошенькая пустышка. – Кроме Фрэнки кто-нибудь знает? – вздохнула госпожа Дж. Ответом ей была мертвая тишина. – Биотический – это то, что имеет отношение к живым существам! – выпалила Фрэнки, радуясь, что ее родители уделяли столько внимания биологии. – Хорошо! Госпожа Дж. взяла кусочек мела, аккуратно, чтобы не испачкать свой черный рукав о грязную полочку. – Как вам известно, все в природе делится на... Фрэнки снова подняла руку. – А нежити – они анабиотические? Ляля, Клео, Клодин и Лагги встревоженно переглянулись. Госпожа Дж. сняла свои очки в черной оправе. – Прошу прощения? Фрэнки не видела причин бояться тех, кто сам боится. Растущее взаимопонимание – первый шаг к переменам... и лишняя возможность заставить Бретта обратить на нее внимание! – Ну, зомби, например. Вампиры, призраки. Они как считаются? – Да! – поддержал ее Бретт. – Зомби – те точно анабиотические! И улыбнулся Фрэнки. Она просияла в ответ. Бекка, сидящая по другую сторону от него, пнула металлическую ножку его стула. Госпожа Дж. положила мел на полочку у доски. – Довольно! Мы с вами говорим о серьезной науке! А не о каких-то мифических... Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу... – По местам! – воскликнула госпожа Дж. И сама бросилась за свой учительский стол. Никто не шевельнулся. Вместо этого ученики переглядывались, гадая, что это за новая шутка. Иначе откуда эта оглушительная сирена, внезапный срыв учительницы и их собственное смущение? Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу... – Быстро! Учебная тревога! На этот раз ребята послушались. – Хорошо еще, я сегодня каблуки не надела! – буркнула Клео, разглядывая бронзовый лак на своих сандалиях-гладиаторах на трехдюймовой танкетке. Девчонки захихикали, еще не зная, чему посвящена тревога. Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу... – Тишина! – бросила госпожа Дж. – Ага, вы это сирене скажите! – рявкнула Клодин. Она зажимала уши ладонями, ее лицо скривилось в мучительной гримасе. – Оглохнуть можно! Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу... – Может, у тебя уши как у киборга? – пошутил Бретт. – Или слух как у собаки! – добавила Бекка. – Тебе ли не знать! – прошипела Клодин. – У тебя на лице столько веснушек – наверное, ты наполовину далматинец! Бекка ахнула и уставилась на Бретта, рассчитывая, что он бросится ее защищать. Но Бретту было не до того: он с трудом сдерживал смех. Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу... – Возьмите в руки ваши стулья и поднимите их повыше, – распорядилась госпожа Дж. и продемонстрировала это на своем собственном стуле. В своей черной юбке, шелковой блузке и с ярко накрашенными губами она вполне могла сойти за фотомодель, снимающуюся в рекламе нового модного стиля – что-то вроде «укротительница львов». – И старайтесь при этом производить побольше шума! Она пристально смотрела на учеников. Те вразнобой поднимали стулья и тыкали ими в потолок. Но даже самые послушные и дисциплинированные не могли заставить себя шуметь. – А это зачем? – поинтересовалась Клео, не желая поднимать тяжелый стул без особой необходимости. За дверью, в пустынных коридорах, гулким эхом отдавались вопли, крики, завывания и топот. Очевидно, другие классы выполняли это загадочное упражнение куда активнее. – Учебная тревога! – повторила госпожа Дж., продолжая тыкать в воздух ножками стула. Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу... – А что отрабатываем-то? – спросили сразу несколько голосов. – Нападение монстров, понятно? – Чего-о? – переспросила Ляля, не разжимая губ. – Нападение монстров, – госпожа Дж. опустила стул. – На случай, если монстры появятся у нас в школе. Директор Уикс считает, что лучше подготовиться как следует. «Они что, серьезно? – невозмутимое выражение лица учительницы встревожило Фрэнки. – Как она может так говорить?!» – И-йя-а-а-а! – завопил Бретт, размахивая стулом и завывая, как вождь краснокожих. Остальные нормалы подхватили его вопль. Фрэнки их не винила. Они впитали этот страх с молоком матери. Но если их нарочно приучают бояться, как же они научатся не бояться? Ляля, Клео, Лагги и Клодин, стараясь не смотреть друг другу в глаза, принялись кое-как, спустя рукава, выполнять дурацкое упражнение следом за госпожой Дж. Фрэнки больше всего на свете хотелось поступить как все. Отказаться от своих взглядов ради высшего блага. Издеваться над собой вместо того, чтобы радоваться и принимать себя такой, какая ты есть. Гордо спрятаться в кусты... Но это было невозможно! От одной мысли об этом то место, где находилось ее сердце, как будто набили кирпичами. Одно дело, когда ЛОТСы пытаются вписаться в мир нормалов. Но делать вид, как будто они боятся – боятся самих себя! – это было совершенно другое! Ведь страх порождает новый страх, как и вышло с теми фильмами ужасов, с которых все это началось. Пока они не избавятся от страха, все останется как прежде! Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу... Фрэнки бросила свой стул. Он упал на пол с вызывающим грохотом. – Фрэнки, подбери стул и продолжай! – приказала госпожа Дж., как будто не замечая ее маленького бунта. – Не буду. Я же не боюсь! – ответила она спокойно, совершенно не искря. Бретт перестал реветь и завывать и уставился на Фрэнки с неподдельным интересом. Его черные, подстриженные лесенкой волосы торчали во все стороны, но его джинсово-голубые глаза смотрели прямо на нее. – А зря! Бояться не помешает! – пригрозила госпожа Дж. – Кру-ута-а! – прошептал Бретт. Фрэнки обернулась к нему. – Чего? Он указал на ее шею. По спине у нее пробежал нервный разряд. Пока она размахивала стулом, Лялин шарфик развязался и сполз. Все ее контакты торчали наружу! – Обожаю пирсинг! – шепнул Бретт и показал язык с серебряным шариком. – Круто! – Фрэнки хихикнула. Сирена наконец заткнулась. – Пожалуйста, займите свои места! – послышался из динамиков голос директора Уикса. – Не волнуйтесь, тревога была учебная. Однако монстры могут появиться снова, и к этому следует быть готовыми! Фрэнки закатила глаза. Знали бы они, что их опасный «монстр» сейчас сидит на уроке биологии! – А теперь, уважаемые учащиеся, люди и нелюди, – директор хохотнул, – мы сообщаем вам, что руководство нашей школы решило показать вам живьем тех самых ужасных существ, которых мы ничуть не боимся! Школьники радостно взвыли. – Так что тема нашего ежегодного сентябрьского бала... «Парад монстров»! И он сделал паузу, давая ученикам время повопить всласть. – Той паре, которая придет на бал в самых жутких костюмах, будет вручен подарочный сертификат на прогулку и обед на теплоходе «Королева Вилламетта»! Так что бегите скорей за билетами, пока они все не распроданы! У-у-у-у! Муа-ха-ха-ха-ха-ха-ха! И директор разразился самым жутким маниакальным хохотом, какой только мог изобразить. Затем прогремел раскат грома. Фрэнки отчаянно теребила свои швы. Ей хотелось провалиться сквозь землю от стыда. – Чур, я буду Франкенштейн! – завопил Бретт. – А я буду очаровательной невестой Франкенштейна! – выпалила Бекка. Она схватила Бретта за руку и грозно воззрилась на Фрэнки. Ее орлиный взор, уж конечно, не упустил того, что произошло между ними. Фрэнки больше всего на свете хотелось сообщить им, что они собираются переодеться ее дедушкой и бабушкой. И что подлинное платье очаровательной невесты хранится у Штейнов в гараже. И что Грэмми Франкенштейн танцевала в тот вечер босиком, потому что туфли терли ей швы. И что дедушка заставил всех мужчин в зале постелить свои смокинги на пол, чтобы она не запачкала ножек. Но нет, видимо, эта история слишком жуткая, чтобы ею делиться... Фрэнки ссутулилась за партой, скрестила руки поверх кусачего блейзера. Она смотрела на госпожу Дж. исподлобья, посылая невидимые лучи позора тому единственному человеку, который мог бы избавить их от всего этого. Однако госпожа Дж. не смотрела на Фрэнки – она перебирала стопку каких-то учебных пособий. Би-ип-би-ип! Урок наконец-то закончился. – Фрэнки! Останься, пожалуйста! – сказала госпожа Дж., не переставая копаться в бумагах. Остальные ЛОТСы, вместо того чтобы пожелать ей удачи, торопливо собрали учебники и вышли из класса. Нормалы же, напротив, никуда не торопились – они обменивались идеями насчет костюмов и шепотом обсуждали, с кем стоит пойти на бал. Когда класс наконец опустел, Фрэнки подошла к столу госпожи Дж. Учительница сняла очки и шваркнула их на стол. – Ты соображаешь, что делаешь?! Ты хоть понимаешь, насколько опасно твое поведение, а? Фрэнки заискрила. Госпожа Дж. перевела дух. – Послушай, – сказала она, снова надевая очки, – я понимаю, ты новенькая. Я понимаю, как ты разочарована, как тебе хочется все изменить. Ты такая не одна. Все твои друзья испытывают то же самое. И я тоже. И все мы пытались изменить ситуацию. Но рано или поздно все мы поняли, что плыть по течению куда проще – и гораздо, гораздо безопаснее! – Но... – А тебе не приходило в голову, что мне тоже ужасно хотелось встать, пойти к нему, – она указала на динамик, из которого недавно прозвучало объявление директора Уикса, – и объяснить, что все эти дурацкие танцы на столе совершенно бессмысленны? Или что это куда унизительнее, чем увидеть себя на YouTube после корпоратива? – Но... – А ведь так оно все и есть. Мне очень хотелось бы сказать ему все это и многое другое. – Она стиснула зубы. – Но нельзя! У меня сын, я должна его оберегать. Я мать-одиночка и должна прежде всего думать о нем, а не о себе. – Но ведь это все ему ничем не поможет! – выпалила наконец Фрэнки. – А так мы могли бы все изменить, и тогда ему жилось бы куда лучше, чем теперь! – Это верно. Те перемены, о которых ты говоришь, действительно изменили бы его жизнь к лучшему. Госпожа Дж. подперла голову руками. – Но таких перемен нам не добиться. Все будет иначе: нам придется покинуть Сейлем и начать жизнь заново где-нибудь еще. Если мы заявим о себе открыто, это не поможет нам перенестись обратно в начало тридцатых годов! – А по-моему, эта учебная тревога ничем не лучше! – Нет, Фрэнки, – возразила госпожа Дж. – Ты себе даже не представляешь, насколько это было хуже! Мы тогда потеряли все, а многие даже лишились жизни! Госпожа Дж. аккуратно завязала розовый шарф, так, чтобы он хорошенько прикрывал контакты Фрэнки. – Когда-нибудь, рано или поздно, все изменится. Но пока что мне нужно – нам всем нужно, – чтобы ты смирилась и играла в нашу игру. Она тепло улыбнулась девочке. – Я могу на тебя рассчитывать? Фрэнки тяжело вздохнула. – Ну пожалуйста! – Ну ладно... – Спасибо тебе! Госпожа Дж. улыбнулась. На фоне матовой губной помады ее зубы выглядели совершенно белоснежными. Фрэнки молча собрала учебники и вышла из класса. Влившись в поток учеников в коридоре и слыша, как все с восторгом обсуждают идею одеться ЛОТСами, она невольно подумала, что, возможно, ее поколение все же более открытое, чем поколение ее родителей. Конечно, те девчонки в «Маунт-Худ» устроили истерику, когда увидели ее, но это понятно. Ведь они никогда раньше не видели людей с бледно-зеленой кожей. Это естественная реакция. Но что, если бы они зашли на ее страничку в «Фейсбуке»? Прочли ее профиль? Посмотрели бы видеоролик, где они с Гламурками танцуют под Леди Гагу? Узнали о том, что она без ума от Бретта? Подружились с ее друзьями? Быть может, тогда они повели бы себя иначе? По дороге на второй урок Фрэнки спрашивала себя об этом снова и снова и каждый раз приходила к одному и тому же выводу: она эту кашу заварила, ей ее и расхлебывать! Она сдержит слово, которое дала госпоже Дж. Она будет играть в эту игру. Но по своим правилам! Глава 12 Мой ласковый и нежный монстр Вечер был похож на томатный суп с макаронами. Медленно угасали сумерки цвета мартовского снега. Свет вежливо уходил из оврага за домом Джексона, как будто его выключали реостатом. Тускнеющее небо обманывало глаз – вот уже засохшее дерево казалось сгорбленным стариком... Дождь перестал, когда они вышли из школы, но с деревьев до сих пор «капило», как говорили в здешних краях. К сожалению, в местном языке не было специальных слов, которые могли бы описать, как это мерзко и противно. Если верить Бретту, это были идеальные условия для съемок фильма «Хроники охоты на монстров». Но, если верить Бекке, Бретт опаздывал уже на семь минут! – Надеюсь, с ним все в порядке! Бекка сидела на поваленном дереве. Они с Хэйли кутались в одно из походных одеял «ThermaFoil», которые Мелоди позаимствовала у Бо. С одной стороны у них была серебристая фольга, сохраняющая тепло, а с другой – флисовая подкладка. Предполагалось, что они должны согревать альпинистов даже на самых заснеженных вершинах. Но сейчас, когда к ее плечу прижимался Джексон, Мелоди находила, что одеяло тут лишнее. Поначалу Мелоди пыталась отвертеться от участия в том, что она про себя называла «ведьминский проект Бретта». У нее были свои планы. Она собиралась позаниматься с Джексоном. Им предстояло снять свой собственный фильм, хотя он об этом пока и не подозревал. Фильм назывался «Девочка, которой помешали». Она намеревалась сделать не меньше двух дублей субботней сцены с поцелуем. Но, когда Бекка подъехала к Мелоди с этой идеей, Джексон как раз стоял возле шкафчика Мелоди, и он предложил снимать у него, на их участке. Заброшенный овраг за домом зарос и одичал. И по ночам там выли койоты, а может, даже и волки. Бекка согласилась, что это идеальное место, и тут же отправила Бретту эсэмэску, что они будут снимать на новом месте. – Слушайте, а вдруг он с той новой девчонкой? Бекка так плотно закуталась в одеяло, что они с Хэйли напоминали металлический суши-ролл. – С какой? – спросила Мелоди, вдыхая тропический аромат своих духов «Kai». Их одеяло было как маленький домик, внутри которого пахло ее духами и масляной краской, которой были испачканы руки Джексона. А вместе это был запах первой любви. – Фрэнки Штейн, – ответила Хэйли. – Ну знаешь, эта, вся в косметике? – пояснила Бекка. – А с чего Бретт должен быть с ней? – спросил Джексон, любезно снизойдя до участия в девчачьем перемывании косточек. – Ну, я не знаю... – Бекка поправила в волосах заколку-невидимку. – Но видел бы ты, как она заигрывала с ним сегодня на биологии! Даже удивительно, что твоя мама об этом не говорила. Джексон фыркнул. – Моя мама в последнее время почти ничего не говорит. От нее только и слышишь, как она «вся изнервничалась». А из-за чего изнервничалась – не признается. На слове «изнервничалась» Джексон вынимал руки из-под одеяла и показывал, как именно она изнервничалась, повторяя жест матери. – Перестань! – хихикнула Мелоди, снова накидывая на него одеяло. – Дует же! – Извини. – Он снова закутался в одеяло и улыбнулся ей – чуть дольше, чем улыбнулся бы обычный приятель. И, несмотря на то что несколько прядей ее волос самовольно вырвались на волю из конского хвоста и она до сих пор парилась в спортивном костюме, в котором ходила на физкультуру на шестом уроке, Мелоди почувствовала себя прекрасной, причем красота эта не имела никакого отношения к симметрии. – Интересно, это как-то связано с той странной учебной тревогой? – хмыкнула она. – Я хочу сказать – что это вообще было? – Ну, это было довольно странно, но, знаешь, – Бекка пожала плечами, – если это поможет обеспечить нашу безопасность, я только «за»! – Да какая безопасность-то? – спросила Мелоди. Неужели эти первобытные пляски со стульями способны отпугнуть что-то страшнее громкого пука? – Даже если эти монстры действительно существуют – они же до сих пор никому ничего плохого не сделали, верно? Кто их знает, вдруг они хорошие? – А с чего это ты вдруг за них заступаешься, а? – Бекка отпустила край одеяла и подалась ближе к Мелоди. Ей хотелось ответить: «Потому, что я на собственной шкуре знаю, каково это, когда о тебе судят только по внешности! Поняла, Бекка? Я и сама монстр, в каком-то смысле!» Но вместо этого она только пожала плечами и пробормотала: – Ну, не знаю. Просто так, наверное... Бекка в ответ широко улыбнулась и вскочила на ноги так стремительно, что Хэйли едва не свалилась на мокрые опавшие листья. – Извини... – рассеянно сказала Бекка, сдергивая с подруги одеяло. – Наконец-то ты сюда добрался! – крикнула она Бретту, освещающему себе дорогу фонариком. – А куда ж я денусь? – ответил Бретт, шагая ей навстречу. Его тяжелые берцы сминали палую листву, как гусеницы трактора. В черной шляпе и свитере в красно-коричневую полоску он то ли смахивал на Фредди Крюгера, то ли собирался его играть. Следом тащился Хит, закадычный дружок Бретта, разделявший его увлечение ужастиками. Хит пер на себе две камеры и микрофоны. – Хэй, Хит! – Хэйли помахала ему тем жестом, каким люди обычно протирают окно. – Хэй, Хэй! – рыжий паренек, тощий, как спичка, хихикнул над собственным каламбуром и свалил оборудование к ее ногам. Хэйли явно принарядилась для такого случая: на ней были золотые легинсы и платье-комбинация из атласа с тюлевыми вставками. Она дрожала от холода, но даже и не думала накинуть свою пухлую курточку лососевого цвета. А вот Хит и не думал принаряжаться: на нем были рваные мешковатые джинсы и огромная черная толстовка с капюшоном. – Классное место, чувак! – Бретт стукнулся кулаками с Джексоном. – Слушай, если бы у меня за домом был такой овраг, я бы там каждый день ночевал! – Ой, а тебе не было бы страшно? – Бекка подбежала к нему и закутала его одеялом. – Так в этом-то весь прикол, детка! Я адреналиновый наркоман, собственный страх меня возбуждает! – сказал Бретт и поцеловал ее так, словно они тут были одни. Хэйли с Хитом внезапно принялись особенно старательно возиться с камерами. Мелоди смущенно отвернулась. Смотреть, как целуются другие, сидя под одним одеялом с мальчиком, с которым хотелось целоваться ей самой, было ужасно неуютно. Она почувствовала себя как будто голой. Хуже того: прозрачной. Как будто бы ее было видно насквозь, и все ее мысли были открыты ЕМУ. Наконец Бретт отстранился, хотя губы Бекки явно не желали его отпускать. Из-за этого расставание сопровождалось смачным чавкающим звуком, как будто кто-то откусил сочный персик. Все поежились. – Ладно, люди, – объявил Бретт, окидывая взглядом местность. – Свет уходит! Хит, Джексон, пошли со мной. Мне нужны палки, чтобы присобачить штатив. Мне нужно, чтобы большая камера смотрела вниз, для сцены расчленения. Хит собрал технику. – А-ага... Щас. Джексон выбрался из-под одеяла и отправился в чащу следом за парнями. Хэйли бросилась к своей пухлой курточке, накинула ее, застегнула и присоединилась к остальным, сидевшим на бревне. – А Джексон куда приятнее, чем я думала! – шепнула Бекка. – Ну да, он классный, – сдержанно ответила Мелоди, стараясь не выказывать своего энтузиазма. – Так ты, значит, поверила во всю эту историю насчет провалов в памяти? – не отставала Бекка. – Ты действительно думаешь, будто он не соображал, что целуется с Клео? Хэйли достала из кармана телефон и принялась печатать. – Ну, не все же такие ревнивые, как ты! – сердито отрезала Мелоди. Она сердилась не оттого, что Бекка была не права, а как раз наоборот: она боялась, что Бекка права. – Я ему доверяю. – Это хорошо! Бекка встала. Бахрома на ее винтажной замшевой курточке заколыхалась. Она сощурила глаза, и приложила ладонь к уху. – Ты чего слушаешь? – спросила Мелоди. Сердце у нее забилось чаще. – В чем дело? Ты что-нибудь слышишь? – Нет, – Бекка вздохнула и снова плюхнулась на поваленный ствол. – Короче, штука в чем, – прошептала она, наклоняясь поближе к подругам. – Бретт вовсе не за палками пошел. Он хочет попытаться вас напугать! Пальцы Хэйли так и бегали по выдвижной клавиатуре. – Брось печатать! – приказала Бекка. – Дело серьезное. Хэйли подняла голову и поправила очки. – А зачем ему нас пугать? – спросила Мелоди. – Потому что ему нужна непосредственная реакция. Для фильма. Так что вы не пугайтесь, но сделайте вид, будто испугались. Ночной воздух становился все холоднее, с каждым произнесенным словом изо рта вылетали крохотные облачка пара, похожие на пузыри со словами в комиксах. – А зачем же ты нам об этом сказала? – растерялась Мелоди. Бекка взглянула на Хэйли, предоставив той привилегию ответить на вопрос. – Дружба прежде всего! – Даже прежде Бретта? – переспросила Мелоди у Бекки. – Безусловно! – ответила Бекка. Ее живое веснушчатое лицо было абсолютно серьезным. – Ух ты! – с изумлением сказала Мелоди. Так они действительно друзья, прямо до такой степени? Услышав это, она наконец поверила в это. А поверив, как будто погрузилась в теплую ванну. Внезапно вдалеке хрустнула ветка. Бекка подмигнула подружкам. Те захихикали в кулачок. Послышались шаги, хруст листьев под тяжелыми башмаками. И тишина. – Спасибо! – беззвучно, одними губами сказала Мелоди подруге. Если бы та не предупредила, она бы, пожалуй, сейчас наложила в треники. – Пожалуйста! – так же беззвучно ответила Бекка, снова подмигнула и переключилась в актерский режим. – Вы ничего не слышите? – спросила она, может быть, чересчур громко. – Ага... – жалобно пискнула Хэйли. – Да ладно вам, ребят, это просто ветер! Расслабьтесь! – подыграла Мелоди. Снова хрустнула ветка. – Ой, мамочка! Да, теперь я тоже слышу! – выпалила Мелоди, стараясь не заржать. Следом послышались звуки, напоминающие Дарта Вейдера на беговой дорожке. – Ребят, мне страшно! – заскулила Хэйли. – Бретт! – окликнула Бекка. – Джексон! – крикнула Мелоди. Снова тишина. И вдруг... – А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – из кустов, в хоккейной маске и окровавленной футболке, размахивая пластиковым мачете, выскочил Бретт. Следом за ним ломился Хит, снимающий все происходящее на цифровую видеокамеру. – А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – завопили девчонки и испуганно прижались друг к другу. Бретт кружил вокруг, потрясая своим мачете. – Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана! Буду резать, буду бить! Кому первому водить? – Помогите! – взвизгнула Хэйли. То ли она так хорошо играла, то ли предупреждение Бекки не помогло... – Спасите, помогите, кто-нибудь! – Мелоди перепугалась, но только из-за Хэйли. – Бретт! – снова заорала Бекка. – Камера, стоп! – крикнул Бретт, срывая маску. – Снято! – Так это был ты?! – воскликнула Мелоди, смущенная тем, как плохо она играла. – Я боялся, что камера меня выдаст, но, видимо, вы, трусихи, так перепугались, что ничего не заметили! Он стукнулся кулаками с Хитом и привлек к себе Бекку. – Гады! – Хэйли шутливо ткнула Хита кулаком. – Плакса! – Он ткнул ее кулаком в ответ, потом ухватил ее в борцовский захват и постучал костяшками пальцев по голове. Она со смехом шлепнула его по ноге, требуя, чтобы он отстал. Но, судя по всему, ей не очень-то этого хотелось. – Эй, а где Джексон? – спросила Мелоди. – А-а, он сказал, что плохо себя чувствует! – равнодушно ответил Бретт. – И куда же он делся? – Не знаю, домой, наверно, пошел, – ответил Бретт и потянулся к Бекке за новым куском сочного персика. – Я щас! – сказала Мелоди, не обращаясь ни к кому конкретно. И побежала разыскивать Джексона, вооруженная только походным одеялом и надеждой на первый поцелуй любви. – Джексон! – кричала она, пробираясь через кусты. – Дже-ек-со-он! А что, если у него обморок? А что, если он потерял сознание и упал? А что, если у него очередной провал в памяти, и он встретился с Клео?! Мелоди бежала через лес, отмахиваясь от лезущих в глаза веток и листьев с острыми краями. Стараясь не думать о том, что она одна в овраге, где могут водиться... И тут послышался его шепот: – Мелоди! Или это был ветер? – Джексон! В ветвях у нее над головой вспыхнул крошечный фиолетовый огонек. – Я тут, наверху! – негромко сказал он и спрыгнул вниз. – С тобой все нормально? – спросила Мелоди. Походное одеяло висело у нее на плечах, как сверкающий плащ супергероя. Она попыталась заглянуть ему в глаза сквозь очки, но было слишком темно. – У тебя не было обморока, или провалов в памяти, или чего-нибудь такого? – Не-а! – он мотнул головой. У него это вышло на удивление мило, как у маленького мальчика. – Но мне приятно знать, что ты обо мне беспокоишься. Он прислонился к дереву, у которого стоял, и сложил руки поверх вязаного кардигана на «молнии». – Беспокоюсь, конечно! – Она подступила ближе. – Так почему же ты ушел? Он пожал плечами, так, будто это было очевидно. – Не хотел вас пугать. Мелоди погрузилась еще глубже в теплую ванну. И, хотя Джексон ничего не сказал, она видела, что он испытывает то же самое. Она еще никогда не чувствовала себя так уверенно и уютно рядом с кем-то, кто не был членом ее семьи. Ей хотелось взять этот миг, и все чувства, которые она сейчас испытывала, и отделить их от внешнего мира. Чтобы они навсегда остались такими, как теперь. Мелоди подступила еще ближе, подняла одеяло и накрыла себя и Джексона с головой. Весь мир остался снаружи. И в этом домике, в теплой темноте, под шорох листвы и далекий вой койотов, окутанные тропическим ароматом духов и масляной краски, они поцеловались – и этот поцелуй длился долго-долго... ГЛАВА*** Эту главу мы пропустим, у нее номер несчастливый. Глава 14 Роковой поцелуй Поцелуй длился долго-долго. Щеки у них блестели от пота, точно глазированные пончики, и губы сделались солеными, как крендельки к пиву. Если бы не недостаток воздуха и сдавленные бронхи, Мелоди могла бы простоять в этом уютном коконе вместе с Джексоном до самого окончания школы. Но дышать становилось все труднее, а ингалятора у Мелоди с собой не было. – Воздуху мне! – Она сбросила с себя одеяло и рассмеялась, увидев, какие они оба растрепанные. – А... куда... твои очки... делись? – пропыхтела она. Лицо у него было мокрым от пота, светло-карие глаза жадно смотрели на нее. Он наклонился, чтобы снова поцеловать ее. – Погоди! – засмеялась Мелоди, упираясь рукой в его колотящееся сердце. – Мне надо отдышаться! – Хорошо. – Он придвинулся ближе. – Давай дышать одним воздухом! Его голос сделался более низким, более уверенным. – Чего-чего? – хихикнула Мелоди. – Где ты этого набрался? Ты говоришь прямо как Чак! – Какой еще Чак? – Ну, из сериала «Сплетница»! – А-а! – Он небрежно махнул рукой. Потом заглянул ей в лицо. – Слушай, а ты кто? – Чего?! – она снова хихикнула, но по его лицу поняла, что он совсем не шутит. – Нет, серьезно. Мы в одном классе учимся, да? – Джексон! – вскрикнула она, хотя ей отчаянно недоставало воздуха. – Что с тобой? – Кто такой «Джексон»? – он помрачнел и задумался. Потом его кислое лицо расплылось в лукавой улыбке. – А-а, понял! Это игра такая. – Джексон, прекрати! – Мелоди отступила на шаг. – Ты меня достал! – Ладно, извини. – Он снова бережно притянул ее к себе. Мелоди тянуло довериться ему. Она перевела дыхание и втянула в себя воздух. От него теперь и пахло иначе, витаминами какими-то... Или это так воняет реальность, оставшаяся после того, как уходит любовь? – Ну ладно, допустим, я «Джексон», а кто тогда ты? – Тьфу ты! – Она отпихнула его. – Ну, хватит! – Погоди! – Он отступил на шаг. – Я ничего не понимаю! Ты играешь или нет? Потому что я готов на все. Я просто хочу знать. У Мелоди противно скрутило живот. Что это, очередная шуточка Бретта? Может, Джексон все-таки участвует в его затее? А может, Бекка нарочно ее накрутила и заманила в их дурацкую компанию, чтобы можно было снять реалистическую сцену с разбитым сердцем? Мелоди торопливо огляделась в поисках скрытой камеры. – Я так думаю, что с музыкой будет проще, – объявил Джексон. – Пошли к тебе домой? Он протянул ей руку. Пятна краски куда-то делись. – Нет, спасибочки! – всхлипнула Мелоди. Она подобрала с мокрой земли свое походное одеяло и закуталась в него, как в слабое подобие дружеских объятий. – Вот так, значит, да? – Он поднял руку и пригладил свои мокрые от пота волосы. – Ну и ладно! У меня все равно другая девчонка есть! Настоящая бомбочка! Мелоди открыла рот. Но не сумела издать ни звука. У нее даже голос сел. – П-пока... – выдавила она и бросилась домой. Ее трясло, в глазах накипали слезы. Но она изо всех сил сдерживала их, не желая отдавать Джексону последнее, что у нее еще осталось. Когда она перебегала Рэдклиф-вэй, первые капли выкатились у нее из глаз и поползли по щекам – это было затишье перед бурей. Однако Мелоди еще сумела отправить Бекке эсэмэску с мудрым советом. МЕЛОДИ : Если Бретт хочет увидеть настоящих чудовищ, пусть попробует встречаться с парнями! Она нажала «Отправить». А потом плотину прорвало, и она разрыдалась. Глава 15 «Да – бойфрендам, нет – бойкоту!» – Фрэнки, дорогая, передай гостям спаржу, пожалуйста! – сказала Вивека, с легким намеком на поддельный английский выговор, как у Мадонны. Впрочем, Фрэнки это не удивило. На этом маленьком приеме все было поддельным насквозь. Все, вплоть до непринужденных улыбок на лицах хозяев. На самом деле, если бы у Вивеки была лошадь, сегодня утром она промчалась бы по кухне верхом с криками: «Нормалы! Нормалы идут!» Ну, а так она всего лишь трижды проверила на всех косметику, замотала им шеи шарфами поверх высоких воротников и заперла дверь в фабулаторию. – Сегодняшний день очень важен для нашей семьи! – предупредила она, когда Фрэнки помогала ей накрывать на пятерых стол, за который обычно садилось трое. – Новый декан может дать твоему папе много денег на новые исследования, так что нам нужно произвести хорошее впечатление. Ну вот, сперва госпожа Дж., теперь мама... Фрэнки так достало, что ее все время учат, как себя следует вести при нормалах! – Может, еще и для Гламурок поставить отдельный прибор? – спросила она, с трудом сдерживая раздражение. Вивека почти уронила на стол последнюю тарелку. – Что-что?! – Ну, ведь если папе дадут денег, их это коснется в первую очередь? – Фрэнки свернула серо-стальную салфетку и уложила ее на место. – Он же на них будет экспериментировать! – Вообще-то, если декан Мэттис даст папе денег, в первую очередь это коснется раненых солдат и больных, которые лежат в больницах, ожидая трансплантации! – Ты имеешь в виду нормалов, которые лежат в больницах? – не отставала Фрэнки. – Всех нас! – ответила Вивека. Она опустила свои лиловые глаза. – Рано или поздно... На кухне зазвенел таймер. Вивека бросилась туда и достала из духовки жаркое. – Ну, наконец-то! – Она вздохнула, отвела в сторону свои черные волосы, изучая шипящий кусок говядины. – Великолепно. То, что надо! Знаешь, Фрэнки, – Вивека вернулась к столу с еще двумя бокалами. Ее походка снова сделалась уверенной и пружинистой, – если все пойдет как было задумано, со временем твоему папе уже не понадобятся швы, чтобы зашивать пациентов после операции. Его искусственные части тела будут просто прирастать к тканям пациента и регенерировать! – Потому что швы – это уродство, верно? – Глаза Фрэнки наполнились слезами. – Нет, что ты, Фрэнки, я совсем не это хотела сказать! – Вивека поспешно подбежала к дочке. – Ну вот, а сказала именно это! – И Фрэнки метнулась в фабулаторию и громко хлопнула дверью. Внезапный сквозняк сорвал со скелета лицо Джастина Бибера – еще одного нормала, которому противно на нее смотреть! *** – Фрэнки, передай спаржу, пожалуйста! – с нажимом повторила Вивека, сидевшая во главе стола. – Ой, извини! – Фрэнки наклонилась, взяла белое фаянсовое блюдо и протянула его через стол миссис Мэттис. Но пухлая женщина с прической, как у Хилари Клинтон, с цветом волос как у Билла Клинтона, была слишком поглощена рассуждениями Виктора об электромагнитной энергии, и о том, как она может оживлять неодушевленные предметы, и не заметила блюда. Миссис Мэттис захихикала, шлепая себя по веснушчатой груди. – Нет, Чарльз, ты это слышал? Может быть, со временем тебе все-таки удастся жениться на нашей плазменной панели! – За это мы и любим нашего сумасшедшего ученого! – Декан Мэттис потянулся через жену и сжал плечо Виктора. – В один прекрасный день он непременно изобретет что-нибудь такое, что навсегда изменит нашу жизнь! Если бы только электромагнитная энергия вдохнула в папу достаточно мужества, чтобы сказать декану Мэттису, что «что-нибудь такое» уже изобретено и протягивает его жене блюдо со спаржей! – Уже изобрел, – буркнула Фрэнки, опуская блюдо на стол. – Вот как? В самом деле? – Декан откинулся на спинку алюминиевого стула и погладил свою седеющую бородку. – И что же это могло бы быть? – Я! – И Фрэнки улыбнулась со всем обаянием юной киноактрисы, современной Ширли Темпл. Декан с женой расхохотались. Но Виктору с Вивекой явно было не до смеха. – Кто-нибудь хочет спаржи? – Нет-нет, Вив, спасибо, мне не надо! – миссис Мэттис поспешно отмахнулась. – Кора терпеть не может никаких овощей! – объяснил декан. – Ну, Чарльз! – Она обернулась к мужу. – Это же неправда, ты же знаешь! Я не ем только зелень. В зеленом цвете есть нечто такое... В общем, это совершенно неаппетитно. Разве не так? Фрэнки заискрила. Виктор кашлянул. – Кто-нибудь хочет добавки? – спросила Вивека. – Что это такое? – спросила миссис Мэттис. Фрэнки трудно было поверить, что миссис Мэттис, такая толстуха, не знает, что такое добавка. Но тут она обнаружила, что палец гостьи, украшенный кольцом с рубином, указывает на дверь. Чья-то рука в красной шенилевой перчатке пропихивала в щель для писем листок бумаги. – Это еще кто? – Виктор встал, подошел и распахнул дверь. Девчонки, стоящие под дверью, взвизгнули. Это были Лагги и Ляля. – Привет! Фрэнки вскочила из-за стола, радуясь возможности смыться. Сейчас она находила особенно неаппетитным белый цвет. – В чем дело, девочки? – Виктор наклонился и подобрал бумагу. Девочки нервно переглянулись. – Это для Фрэнки! Мы просто хотели ей передать... – объяснила Лагги. Ее белокурые волосы были заплетены в две косички. Фрэнки отобрала листок у отца. – Заявление? – Мы намерены бойкотировать сентябрьский бал, если они не выберут другую тему, не «Парад монстров», – объяснила Ляля, дрожа в своем кашемировом свитере цвета розовой жвачки, с воротником-хомутом. – Не беспокойтесь, – шепнула она Виктору, – мы не стали говорить, что эта тема нас оскорбляет, мы написали, что она слишком страшная! Очевидно, ее не особенно тревожило то, что она нарушает правило не говорить о делах ЛОТСов даже в присутствии одних только ЛОТСов. – Но я не хочу бойкотировать бал! – возразила Фрэнки, думая о Бретте и поездке на теплоходе, которую они могли бы выиграть. – Я хочу на него пойти! Мне нужен бойфренд, а не бойкот! – сказала она, приплясывая. – А как же тема бала? – спросила Лагги, не обращая внимания на пляски Фрэнки. – Разве тебя она не бесит? Порыв ветра взметнул над тупичком листья и прочий городской мусор. – Может, зайдете в дом? – предложила Фрэнки. – Да нет, наверно, не стоит! – возразил Виктор, не выпуская дверную ручку. – У нас гости... – А мы пойдем ко мне в комнату! – сказала Фрэнки. – Да нет, как-нибудь в другой раз. – И Виктор грозно сузил глаза. – До свидания, девочки! И он захлопнул дверь у них перед носом, не дав даже возможности попрощаться. – Ты чего?! – Фрэнки оттянула от шеи удушливый воротник, замотанный шарфом. – Виктор! – окликнула Вивека с другого конца столовой. – Как звали твоего сумасшедшего соседа по комнате, с которым ты жил в колледже? Ну, того, который сам себе аппендикс удалил? – Томми Лассман! – ответил Виктор, все еще грозно глядя на Фрэнки. – Вот-вот, он самый! – Вивека рассмеялась и продолжила что-то рассказывать гостям. – Ты зачем нас изводишь в последнее время? – шепотом спросил Виктор. – Да не извожу я вас! – Фрэнки впервые за весь вечер почувствовала, что томившее ее напряжение немного отпустило. – Я просто расстроена. – Фрэнки, мы понимаем твои чувства, но устраивать сцены – это не выход! – Да? А что тогда выход? – Фрэнки прислонилась к холодной бетонной стене и сложила руки на груди. – Подписывать непонятные заявления? Делать вид, что ты пытаешься изобрести то, что давным-давно изобрел? Пытаться получить деньги на исследования ради блага нормалов, в то время когда твой собственный народ... – Довольно! – Виктор громко хлопнул в ладоши. Звук получился оглушительный, как удар грома. Фрэнки вздрогнула. – Что это? Опять гроза? – спросила миссис Мэттис. – Дождь так и льет, так и льет! В другое время Фрэнки с отцом дружно расхохотались бы. Но сейчас оба понимали, что ничего смешного тут нет. – Можешь спокойно подписывать это заявление, на танцы ты все равно не пойдешь! – Чего-о?! – Фрэнки топнула своим высоким сапожком «Pour La Victoire» по безукоризненно чистому белому полу. – Танцы-то тут при чем?! – Потому что тебе надо сперва научиться держать себя в руках. А до тех пор я не могу на тебя положиться! – Я буду держать себя в руках, честно-честно! – искренне ответила Фрэнки. – Можешь мне поверить! – Извини, Фрэнки, но нет. Уже поздно. «Он что, серьезно?!!» – Зачем тогда было давать мне жизнь, если жить вы мне не даете?! – воскликнула она. – Ну, хватит! – буркнул он. – Нет, в самом деле! – настаивала Фрэнки. Ее достало, что ее все время затыкают. – Почему было не сделать меня нормалкой, а? Виктор вздохнул. – Потому что мы – не нормалы. Мы люди особые. Я этим горжусь. И тебе следует этим гордиться! – Гордиться?!! – Фрэнки выплюнула это слово так, словно оно было вымазано жидкостью для снятия лака. – Как можно гордиться тем, что все требуют скрывать? – Я требую от тебя скрываться ради твоей же безопасности. Это не мешает тебе гордиться собой! – объяснил он, как будто все и в самом деле было так просто. – Гордость должна исходить изнутри тебя и оставаться при тебе, независимо от того, что говорят другие люди. «Хм!» Фрэнки скрестила руки на груди и отвернулась. – Я создал твой мозг и тело. А силу и уверенность ты должна обрести сама! – объяснил Виктор, словно чувствуя ее смятение. – И где же мне их взять, а? – В то утро, когда мы отвезли тебя в школу «Маунт-Худ», у тебя было и то, и другое, – напомнил ей отец. – До того, как ты позволила тем девчонкам-чирлидершам отобрать их у тебя. – И как же мне их вернуть? – спросила Фрэнки вслух. – Возможно, на это потребуется немало времени, – ответил он и взглянул поверх ее головы, проверяя, как там гости. – Но когда ты их наконец обретешь, держись за них что есть сил! И не позволяй их отобрать никому, как бы сильно они ни старались. Поняла? Фрэнки кивнула, хотя на самом деле не поняла ничегошеньки. – Вот и хорошо! – Виктор подмигнул ей. Этот загадочный урок взбаламутил гнев Фрэнки, превратив его в странное чувство, которого она никогда прежде не испытывала. Оно было похоже на безе из эмоций: воздушное ощущение одиночества под твердой корочкой несправедливости. Однако на вкус оно было совсем не сладкое! Виктор непринужденно, как ни в чем не бывало, направился обратно в столовую. – Ну что, кто готов к десерту? А Фрэнки убежала к себе в комнату. Ей было все равно, кто на нее смотрит и что о ней подумают. И ей было все равно, что ей все равно. Едва ухватившись за дверную ручку, она начала всхлипывать. Вбежав в комнату, она съехала по стенке, плюхнулась на холодный пол и закрыла лицо руками. Она думала о единственном человеке, который был способен разглядеть в монстрах истинную красоту. Сентябрьский бал был для нее единственным шансом поближе познакомиться с Бреттом и дать ему возможность познакомиться с настоящей Фрэнки. Она даст ему губку для снятия макияжа и... – Давай! – скажет она, когда они спрячутся под лестницей. Музыка будет просачиваться из спортзала в пустынные коридоры, пытаясь выманить их обратно, туда, где танцуют. Но они устоят, они предпочтут другую музыку – пение их отчаянно колотящихся сердец. – Протри мою щеку! Он потыкает жесткую губку своим ногтем, накрашенным черным лаком, и скажет, что она слишком колючая для ее нежной кожи. Но она все-таки настоит. И наконец он согласится. Он ласково прикоснется к ее щеке, и на глаза у нее навернутся слезы. А он увидит ее мятно-зеленоватую кожу – и у него тоже навернутся слезы на глаза. – Почему же ты раньше молчала? – спросит он. Она застенчиво потупится. – Ты что, псих? – Да, я псих! И по ее щеке скатится еще одна слезинка. Он заботливо вытрет ее губкой, приподнимет ее за подбородок и скажет: – Я без ума от тебя! И они сольются в страстном поцелуе, который навсегда изменит всю их жизнь. Потом они вернутся в спортзал, станцуют еще один танец и получат приз как лучшая пара. Во время прогулки на теплоходе их любовь достигнет апогея. И вскоре он будет носить футболки с ее портретом. Ее подлинная красота откроется миллионам людей – даже таких, как миссис Мэттис! К Рождеству появится новая линейка одежды, которая будет называться «Фрэнки»... Фабрики игрушек станут выпускать кукол-Фрэнки... Все M&M будут только зелеными... Фрэнки остановилась. Хватит мечтать и надеяться на лучшее будущее! Может, правильно отец ей не доверяет. Может, она уже не идеальная папина доченька. Идеальная папина доченька всегда делает то, что ей говорят. Она бы не пошла на сентябрьский бал и старалась бы научиться держать себя в руках. Но Фрэнки – Фрэнки не видела в этом смысла. Глава16 Горячий сейлемский парень Хэйли следовала за Беккой по отделу «Пока смерть не разлучит вас» «Дворца прикидов», точно преданная подружка невесты. А Мелоди следовала за Хэйли, точно ревнивая соперница. – Как тебе это? – Хэйли сняла с вешалки атласное свадебное платье. – Чересчур уж блестявое! – ответила Бекка. Хэйли показала ей другое. – Фу-у, кружавчики! – А это? – Чересчур пышное! – А это? – Чересчур белое! – По-моему, тебе нужен магазин «Труп невесты»! – проворчала Мелоди. – А тебе нужно одеться Страшилой Нудным! – отпарировала Бекка. Мелоди невольно хихикнула. Бекка тоже хихикнула и снова взялась за дело. – Мне нужно что-то жуткое, жутко сексуальное и жутко клевое! – Вот это? – предложила Хэйли. – Не, это страшненькое! – А это? – На прикид смахивает! – Бекка, нам же и нужен прикид! – напомнила Мелоди. – Тоже верно! – Бекка нащупала ожерелье у себя на шее и покрутила кулончик с золотой буквой «Б». – Слушай, а тебе не пора подыскать себе костюм, а? «Парад монстров» будет в следующую пятницу! А сегодня уже суббота. У тебя осталось меньше недели на то, чтобы... – Слушай, хватит уже, а? – Мелоди закатила глаза. – Я же тебе говорила! Не пойду я ни на какой бал. – Отчего? Только потому, что вы с Джексоном поссорились из-за какого-то пустяка? Хэйли показала ей последнее свадебное платье. – Не, чересчур приторное! – И ничего не из-за пустяка! – огрызнулась Мелоди. Лучше бы она вообще никому ничего не рассказывала! Как они могут что-то понять, когда она сама себя не понимает? От поведения Джексона у нее осталось неприятное ощущение, но рассказывать толком было нечего. Единственное подходящее слово было – «ошарашена». – Ну и ладно, пойди на бал с кем-нибудь еще! – сказала Хэйли, потирая пальцами тюль, из которого была сшита вуаль в виде паутины. – Ой, фу, нет, не годится! Может, там, сзади найдется что-нибудь получше? – сказала Бекка. – Хм... – Она задрала голову, посмотрела на громадных пауков, свисающих с потолка, и задумчиво почесала подбородок. – Хэй, не могла бы ты спросить... – Сейчас, сейчас! – И Хэйли убежала разыскивать продавца. Ее крошечная фигурка двигалась с проворством заводной игрушки. – Ну так что, у тебя есть какие-нибудь идеи насчет костюма? – осведомилась Бекка, честно стараясь проявить заботу и участие. – Как насчет Человека-Невидимки? – Мелоди провела рукой по упаковкам хэллоунского грима. В прозрачных пластиковых баночках красовались «цвет летучей мыши» (черный), «кроваво-красный», «мертвенно-зеленый» и «призрачно-белый». Мелоди наклонилась поближе и принюхалась. Нет, они пахли совсем не так, как краски Джексона. Запах был более сладкий, и не такой сильный. Но у нее все равно навернулись на глаза слезы. – Тук-тук! – сказала Бекка, изучая ценник на черных подвязках. – Кто там? – Мелоди шмыгнула носом. – У-у-у! – Чего – «у-у-у»? – Ну, раз ты с самого утра только и делаешь, что воешь, почему бы тебе не пойти на бал унылым призраком? Мелоди наполовину хмыкнула, наполовину шмыгнула носом. – Не смешно! – А чего тогда хихикаешь? – Я не хихикаю! – Ну хорошо! – Бекка оставила в покое свадебные платья по тридцать четыре доллара и сложила руки на груди, поверх своей джинсовой курточки. – Раз ты не пойдешь, я тоже не иду! – Да ладно тебе! – Мелоди шутливо хлопнула Бекку по руке. – Ты же хотела быть невестой Бретта! – Дружба прежде всего, – возразила Бекка. Ее зеленые глаза смотрели твердо и прямо. – Нет, этого я допустить не могу! – Ну, значит, придется тебе пойти! – веснушчатое лицо Бекки торжествующе просияло. Вернулась Хэйли. Она шагала решительно и целеустремленно. – Я поговорила с Гейвином, продавцом. Он говорит, других платьев для невесты Франкенштейна раньше середины октября не будет. Но он мне дал... – она взглянула на визитку, которую держала в руке, – телефон Дэна Крейзи. Он директор магазина. Он будет на работе в понедельник. Можем узнать у него. Преданность Хэйли Бекке казалась Мелоди чрезвычайно трогательной. Да, они не похожи на обычных десятиклассниц, но зато как они умеют дружить! И Мелоди успела искренне привязаться к ним – по обеим причинам. – Да нет, сойдет... – вздохнула Бекка, оглядывая ряды вешалок. – Скомпенсирую это роскошной прической! – Тогда рекомендую взять вот это, блестящее, – сказала Хэйли, вытягивая его из стойки. – Простенькое и элегантное, и мой костюм Цветочной Упырицы тоже блестящий, они будут хорошо смотреться вместе. – Великолепно! – Бекка перебросила платье через руку. – Теперь нам нужно только... – Она рассеянно окинула взглядом магазин. – Ух ты-и! Смотрите, кто к нам идет! – Привет! – раздался знакомый юношеский голос. Мелоди обернулась. Это был Девл. Хотя на улице было пасмурно, он по-прежнему носил очки «RayBan» в темно-красной оправе и широкополую шляпу с рисунком Эда Харди. Как только Мелоди увидела его, ей захотелось тут же подкрасить губы. Ее губы таким образом намекали, что не стоило ей с ним целоваться. Мелоди мысленно заверила их, что она и не собирается это делать. – Привет! – повторил он и застенчиво улыбнулся. На голове у него были громоздкие наушники «Bose», и он даже не попытался их снять. – А ты зачем здесь? – поинтересовалась Бекка с назойливостью заботливой мамочки. Хэйли принялась печатать. – Да так, зашел костюм себе присмотреть. Он продемонстрировал свою корзину и, на случай, если они не заметили, какую шляпу он выбрал, пояснил: – Я буду Безумным Шляпником. – А Клео? – спросила Бекка. Мелоди захотелось ее стукнуть. Девл неловко передернул плечами. – А она решила не ходить в этом году. – Что, в раю неприятности? – Бекка! – воскликнула Мелоди. – Ну, это же не наше дело! – Да нет, вообще-то у нас все классно, – слабо улыбнулся Девл, – просто ее подружки решили не ходить на бал, ну, и она, видимо, с ними, и... – Так ты, значит, один будешь? – Ну, может быть... Я, вообще-то, пока не решил еще... – Отлично! – Бекка хлопнула в ладоши. – Почему бы тогда вам с Мелли не пойти вместе? – Бекка!!! – Мелоди топнула черным кедом. Только что на душе у нее было тепло и приятно, а теперь опять кошки заскребли! – А чего такого? – с невинным видом спросила Бекка, делая вид, что разглядывает окровавленный букетик. – По-моему, хорошая идея! А, Девл? – Ага, в самом деле! – Он явно оживился. – Но чисто как друзья, потому что, сами знаете, мы с Клео... – Конечно, конечно! – закивала Бекка. – Хорошо! – Девл мило улыбнулся. – Доставай твой айфон, – сказала Бекка. – Я тебе скину телефон Мелоди. – Слушайте, я же тоже здесь, между прочим! – взвилась Мелоди. – Раз-два-три... ЛОВИ! – Получил! – сказал Девл, глядя на экран. Потом сказал Мелоди: – Ну, я тебе напишу на днях! – Круто! – Мелоди улыбнулась, по-прежнему не разжимая губ. По дороге от «Дворца прикидов» до дома они почти все время молчали. Они катили на великах. Яркое солнце и ослепительно-голубое небо докапывались до Мелоди, словно Бекка, мешая ей спокойно предаваться своему горю. Сама Бекка через каждые несколько кварталов уверяла Мелоди, что она всего лишь хотела как лучше. На что Мелоди отвечала, что, конечно, спасибо за заботу, но она вообще-то не просила соваться! И снова воцарялось молчание. – Ну все, я приехала! – объявила Мелоди, подъезжая к повороту на Рэдклиф-вэй. – Костюма мы тебе так и не купили! – вздохнула Бекка. – А мне все равно! – Мелоди махнула им на прощание и улыбнулась помимо своей воли. Она пробежала мимо матери, расставлявшей на столе бутылки с вином, и затопала по лестнице, поднимаясь к себе наверх. – Через час к нам должны зайти соседи на мастер-класс по дегустации вин! – сообщила ей вдогонку Глория. – На случай, если тебя это вдруг интересует. Мелоди громко хлопнула дверью своей комнаты, дав матери понять, что ее это не интересует совершенно. – Я у тебя вентилятор одолжила! – сообщила из своей комнаты Кандис. – Верну, когда ногти на ногах высушу! – Мне пофиг! – буркнула Мелоди. Она забралась по лесенке на свою кровать-чердак и плюхнулась ничком на фиолетово-сиреневое покрывало «Roxy». Переждав первую волну рыданий, она перевернулась на спину и уставилась на деревянные балки на потолке. Зачирикал айфон. Пришло сообщение. Оно было от Девла. ДЕВЛ : Забыл спросить, в каком костюме ты будешь. Мелоди, не ответив, отшвырнула мобильник в сторону. Неужели она действительно будет танцевать с Девлом? От мысли о том, что она в качестве утешения попрется на танцы с чужим бойфрендом, ей сделалось еще более тоскливо и одиноко. Даже при открытых окнах в доме было нестерпимо жарко. Бо уже не первую неделю пытался решить эту проблему, но пока безуспешно. Хотя Мелоди было по фиг. Она вся как будто онемела. Если бы не пот, выступивший на лбу, она бы и не заметила, что ей жарко. Она снова впала в отчаяние. Пот напомнил ей о вчерашнем вечере... О том, как они с Джексоном целовались под одеялом... И тут снизу послышался его голос: – Привет! Она вскинулась и стукнулась лбом о балку. – С тобой все в порядке? – Он положил руку на черную ступеньку лесенки. Мелоди молча кивнула. Она не могла выдавить ни слова. Вот он, как ни в чем не бывало. Очки. Застенчивая улыбка. Зеленая рубашка с коротким рукавом. Руки, измазанные краской. Как будто ничего и не случилось! – Жарко тут у тебя! – сказал он, обмахиваясь. – Ну, так уходи! – Она плюхнулась обратно на спину. – Не хочу! – ответил он. – А чего тогда тебе надо? – Ну, я зашел сказать, что вчера вечером мне было очень хорошо с тобой. – Ага, до тех пор, пока не стало все плохо! Он вздохнул. – Я опять вырубился, да? – Да нет, Джексон, скорее, крышей съехал! Мелоди села, свесила ноги с кровати и откинулась назад, глядя на своего обожаемого. Смотреть на него было так же невозможно, как простить его. – И прекрати отмазываться этими провалами в памяти, понял? Это просто оскорбительно! Скажи лучше это своей «бомбочке»! Может, она такая тупая, что поверит! Потому что я лично тебе не верю! – Но это же правда! – жалобно сказал он. – Я пришел в себя уже около дома, в тупике! – Ну и оставался бы там! – Ага, а с кем бы ты тогда на бал пошла? – сказал он, пытаясь обратить дело в шутку. – Уж нашла бы с кем! – отпарировала она, стараясь задеть его побольнее. – Я уже с Девлом договорилась! Он ничего не ответил. Ну что, добилась своего? – Мелоди... – Джексон подошел к краю кровати и поймал ее свисающую ногу. – Последнее, что я помню, – это как мы с тобой целовались под одеялом. А потом я... – Уж поверь мне, Джексон, – она наконец посмотрела ему в глаза. Лицо у него было потное, несчастное и смущенное, – это был не обморок. И лучше бы это был обморок, честное слово! – А почему я тогда ничего не помню? Он вытер лоб. – Не надо, все ты помнишь! Ты просто используешь эти провалы в памяти как предлог, чтобы делать, что тебе хочется, целоваться с кем попало и... Джексон снял очки и расстегнул рубашку. Мелоди увидела его мальчишеский живот, блестящий от пота. – Ты что делаешь?! Она потянулась за айфоном. Может, придется и полицию вызвать, и на всякий случай иметь запись в качестве доказательства не помешает... – О, снова ты? – он вскинул бровь. – Ну да, я мог бы и догадаться, я так вспотел... Он провел пальцами по своей груди. – О бэби, я весь горю от тебя! – Джексон, хватит! – Мелоди спрыгнула с кровати. – Ну почему ты все время называешь меня Джексоном? – Потому что тебя так зовут! – ответила Мелоди, подняв свой белый айфон к самому лицу. – Ничего подобного! – В самом деле? – поинтересовалась Мелоди. – А как же тогда тебя звать? – Ди Джей! – ответил он, прямо в камеру. – Д. Дж. Хайд. Как в «Докторе Джекиле и мистере Хайде», читала? Это был мой прадедушка... суперпсих, между прочим! Я нарыл кое-какие документы у нас на чердаке – судя по всему, он ставил всякие эксперименты с разными препаратами. На себе самом экспериментировал, прикинь? И после того как он принимал эти препараты, он превращался в полного отморозка. Я лично всякого такого не употребляю, но вот танцую классно! Он подмигнул ей и окинул взглядом комнату, где царил порядочный бардак. – У тебя музон есть? Мелоди выключила запись. Прежде чем она успела его остановить, Д. Дж. Хайд подскочил к белой док-станции и воткнул в нее свой айфон. Из колонок загремел «Carry Out» Тимбалэнда. И Ди Джей принялся танцевать, виляя бедрами и раскинув руки так, что его рубашка развевалась, точно крылья, с таким видом, словно перед ним был полный стадион визжащих девок. – Что это вы тут делаете? – В дверях появилась Кандис с вентилятором Мелоди в руках. Она была босиком, в мешковатых «мужских» джинсах и обтягивающей белой маечке и в целом смотрелась этакой ленивой сексуальной кошечкой. – Репетируете, что ли? – Ага. Репетируем маленькое шоу, которое я обычно называю «А ты кто такая?». Он отобрал у Кандис вентилятор и притянул ее к себе. – Я – Кандис! – Она хихикнула, не сопротивляясь. Ритмичная музыка гремела, как бейсбольные мячи в тренировочной клетке, и Ди Джей щелкал пальцами в такт, вскинув руки над головой. – Мелли, откуда ты знала? – крикнула Кандис, перекрывая музыку. И тоже вскинула руки над головой. – Я ничего не знала! – Мелоди включила вентилятор. – О, ветродув! – воскликнул Ди Джей. И внезапно они с Кандис закружились напротив вентилятора. Из-за развевающейся рубашки Ди Джея казалось, будто они и в самом деле вышли из ролика Тимбалэнда. – У-у-ху-у! – вскричала Кандис. Ее руки теперь описывали круги у нее над головой. Она наклонилась и прибавила скорость вентилятора. Ди Джей раскинул руки, точно супермен. – Я лечу! – объявил он. Рубашка развевалась у него за плечами, точно плащ. – Что вы там делаете? – окликнула Глория. – Ничего! – ответила Мелоди. Объяснить, что происходит на самом деле, все равно было невозможно. – Ну, если ничего, тогда убавь громкость, пожалуйста! Мои гости должны прийти с минуты на минуту! Мелоди была только рада положить конец этой развлекухе. Она проворно выдернула айфон из док-станции. Кандис и Ди Джею потребовалось еще несколько секунд, чтобы остановиться. И еще несколько секунд, чтобы перестать хохотать. И еще несколько, чтобы остыть. – Кла-асс! – Кандис стукнулась ладонями со своим партнером по танцу. – А ты куда прикольнее, чем казался! – Извини, что? Он надел очки. Он выглядел несколько растерянным. – Ну, очочки, рубашечка... – Кандис указала на его голую грудь. – В смысле, когда она застегнута! – Она хихикнула. – Ты выглядишь настоящим ботаном! А на самом деле ты такой крутой... Он опустил глаза и поспешно застегнулся. – Да? По спине у Мелоди пробежал холодок понимания. – Как тебя зовут? – Чего? – Зовут тебя как? – повторила она. – Джексон... – Он отступил на шаг, привалился к лесенке, потер влажный лоб. – О нет... У меня опять был провал в памяти, да? – О да! – сказала Мелоди. – Только это был совсем не обморок! Она подошла к нему и нажала на айфоне кнопку PLAY. – Джексон, познакомься с Д. Дж. Хайдом! *** – Подожди, Джексон! – крикнула Мелоди. Но он как будто не слышал. Полюбовавшись, как он вел себя с Мелоди, Джексон сбежал быстрее, чем папарацци от охраны Бритни Спирс. Кандис не сказала ни слова. Только нехорошо взглянула на Мелоди и неодобрительно покачала головой. – Ну чего ты? – Вот именно! – Кандис приподняла свои белокурые волосы и принялась обдувать вентилятором затылок. – Чего – «вот именно»? – огрызнулась Мелоди. Ее мысли были размыты и неслись по кругу, точно карусель на рисунке Джексона. – Ну, и что ты теперь будешь делать? – А что я могу сделать? – Мелоди взглянула на нераспакованные коробки, стоявшие в комнате. Может, разобрать их наконец? – По-моему, это не тот случай, чтобы вызывать полицию! – По-моему, тебе стоит его догнать, – посоветовала Кандис, как будто ей и в самом деле было не все равно. – Нет уж, спасибочки! – Мелоди оторвала заусеницу, из пальца пошла кровь. – Роман с непредсказуемым... неизвестно кем – это именно то, чего мне не хватало! – Ну, значит, ты многое теряешь! Кандис повернулась, чтобы уйти. Ее зад болтался в мешковатых джинсах, как язык в колоколе. – Погоди! Кандис застыла на месте. – Что ты имеешь в виду, что я многое теряю? – спросила Мелоди. – Непредсказуемость – это же круто! – воскликнула Кандис, как будто всегда это знала. – Даже если Джексон только половину времени пробудет Джексоном, тебе все равно повезло больше, чем большинству девчонок! Мелоди подумала о нем и улыбнулась. – А он славный, правда? – Иди, найди его! – посоветовала Кандис. Ее голубые глаза излучали искренность. – Это и есть настоящая преданность! Она щелкнула пальцами. – Сеанс врачевания влюбленных окончен! Мелоди ссыпалась по лестнице и протиснулась мимо рослой пары, стоящей в дверях. – Лапочка, познакомься, это Штейны, наши соседи. У них есть дочка, твоя ровесница... – Ага, здрасьте, очень приятно! – выпалила Мелоди через плечо. – Я щас вернусь! – Не беспокойтесь, – сказала Глории женщина с длинными черными волосами. – Наша дочка совершенно такая же! Мелоди бежала к белому домику, чувствуя себя, как будто в шаблонной сцене из романтической комедии: девушка мчится в аэропорт, откуда вот-вот должен улететь на самолете ее неверный возлюбленный. Но на этом сходство заканчивалось. Ни в одном из известных ей фильмов сцены, где девушка гонится за неверным монстром, не было. Входная дверь была чуть-чуть приоткрыта. – Джексон! – осторожно окликнула она. – Джексон! Она толкнула дверь указательным пальцем. Руку обожгло холодом. Мелоди шагнула в дом. Внутри было градусов пятнадцать, не больше. Что у них тут, в Сейлеме, обогреватели в принципе нормально работать не могут? Поначалу Мелоди не собиралась вламываться в дом Джексона. Тем более, у него мама – учительница... Но ведь он-то уже два раза вваливался к ней без спросу, так что... – Джексон! – тихонько позвала она. Пыльные бархатные диваны, темные персидские ковры, загроможденные углы, заставленные безделушками, как будто прибывшими на машине времени прямо из Лондона позапрошлого века. Все это не только загромождало небольшую комнату, но и наполняло ее ощущением усталой древности, создавая неожиданный контраст с тем, как радостно и беззаботно выглядел этот коттедж снаружи. Мелоди улыбнулась про себя. Этот контраст был ей прекрасно знаком! Откуда-то со второго этажа доносился голос Джексона. – Если ты знала, кто я такой, почему ты мне ничего не говорила? – орал он. Мелоди услышала голос его матери. – Я хотела тебя защитить! – возразила она. Мелоди понимала, что ей лучше уйти, но уйти она не могла. – От чего? – всхлипнул Джексон. – От того, чтобы приходить в себя в незнакомых дворах? От того, чтобы выставить себя дураком перед соседями? От того, чтобы отпугнуть единственную девочку, которая мне по-настоящему нравилась?! Мелоди невольно улыбнулась. Она ему по-настоящему нравится! – Ни от чего этого ты меня не защитила! – продолжал Джексон. – Все это уже случилось! И это только за последние двадцать четыре часа! А кто знает, что я успел натворить за предыдущие пятнадцать лет? – В этом-то все и дело, – объяснила его мать. – Ты не всегда был таким. По мере того как ты взрослеешь, ситуация ухудшается. Они помолчали. – А в результате чего это происходит? – спросил Джексон. Его голос теперь звучал значительно спокойнее. – От перегрева, – негромко ответила госпожа Дж. Мелоди мысленно перебрала воспоминания о своих встречах с Ди Джеем. Да, конечно! Одеяло... жарко натопленная спальня... вентилятор... – От перегрева... – спокойно повторил Джексон, как будто знал это с самого начала. – Так вот почему у нас дома всегда так холодно! – И вот почему я никогда не разрешала тебе участвовать в подвижных играх, – добавила госпожа Дж. Похоже, она испытывала облегчение оттого, что ее тайна наконец раскрылась. – Но почему именно от перегрева? – Джексон, присядь на секундочку. Пауза. – Я тебе никогда этого не говорила, но твоим прадедушкой был доктор Джекил. Мягкий, интеллигентный человек, такой же, как ты. Но временами природная мягкость мешала ему жить. Поэтому он изобрел особое снадобье, которое придавало ему отваги и делало его более... дерзким. Он впал в зависимость от него, и в конце концов оно его... оно его убило. – Но откуда у меня-то... – начал Джексон. Мать перебила его. – Снадобье оказалось токсичным и со временем испортило даже его ДНК. Это свойство сделалось наследственным. Твой дед и отец тоже были такими. – Так, значит, папа нас не бросил? – Нет... – ее голос сорвался. – Когда мы встретились, я была ученым, занималась генетическими исследованиями, и я... я сделала все, что могла. Она всхлипнула. – Но эти перемены настроения сделались невыносимыми, и... в общем, это свело его с ума! Джексон ничего не ответил. Госпожа Дж. тоже ничего не говорила. Сверху доносились лишь душераздирающие всхлипывания. Мелоди тоже заплакала. От жалости к Джексону. И к его маме. И к его предкам. И к самой себе... – И со мной будет то же самое? – наконец спросил он. – Нет! – госпожа Дж. высморкалась. – Ты все же другой. Возможно, эта особенность мутирует. Но как бы то ни было, судя по всему, с тобой это происходит, только когда ты перегреешься. И стоит тебе остынуть, ты становишься прежним. Последовала долгая пауза. – Так ты, значит, и его... – он запнулся, – его мама тоже? – Да, – ответила она ровным тоном. – Ведь он – это ты, только он... он другой. – А чем он другой? – Ди Джей обожает находиться в центре внимания, а ты довольно застенчив. Он любит музыку, ты любишь живопись. Он самоуверен, ты склонен к рефлексии. Вы оба по-своему довольно замечательные люди. – А он про меня знает? – Нет. Она помолчала. – Но он знает, кто были его предки. – А откуда... Госпожа Дж. перебила его. – Ди Джей потрудился навести справки о прошлом своей семьи, но о тебе он не знает. Он тоже думает, что страдает провалами в памяти. Ему нельзя доверять. Доверять нельзя никому. Тебе следует держать это в тайне. Обещай мне. Ты ведь сможешь молчать об этом? Мелоди поняла намек и выскользнула из дома. Она не хотела подслушивать ответ Джексона. Она и так уже услышала больше, чем следовало. Глава 17 Есть контакт! После недели активной подготовки и планирования план А был готов. Это был самый приемлемый для Фрэнки способ попасть на сентябрьский бал. Но этот план был не единственным. – Мам, пап, можно вас на минуточку? – спросила она, покончив с вечерней зарядкой и ароматической баней для швов. Родители сидели на диване у камина, слушали джаз и читали. Они смыли с себя грим, контакты у них на шее торчали наружу. Ужин был готов (молодец, Фрэнки!), посуда помыта (молодец, Фрэнки!), и за всю неделю не случилось ничего из ряда вон выходящего (молодец, Фрэнки!) Пришло время действовать. – Что ты хотела? – Виктор отложил медицинский журнал и снял с тахты свои ноги в поношенных «Uggi» – это было приглашение присесть. – Э-э... – Фрэнки потеребила шов у себя на шее. После бани он сделался мягким и податливым. – Не ковыряй шов! – сказала Вивека. Ее лиловые глаза сделались совсем баклажановыми на фоне зеленой кожи. Казалось просто преступлением, что другие люди не могут любоваться ее естественной красотой. – Ты из-за чего-то нервничаешь? – спросил Виктор. – Не-а! – Фрэнки подложила руки под попу. – Я просто хотела сказать, что я много думала о том, как я вела себя на прошлой неделе, и я с вами согласна. Это было опасно и неразумно. Уголки их губ шевельнулись – чуть-чуть, как будто они не хотели улыбаться по-настоящему, пока не поймут, к чему она клонит. – Я каждый день возвращалась из школы сразу домой, как вы и говорили, я никому не писала ни эсэмэсок, ни е-мейлов, не читала Твиттер и никого не френдила в «Фейсбуке». А в школе во время обеда я открывала рот только тогда, когда ко мне обращались. И все это была чистая правда. Она даже избегала встречаться глазами с Бреттом. Это было не так сложно: Бекка поменялась с ним местами на естественных науках. – Мы знаем, – Виктор подался вперед и похлопал ее по коленке. – Мы гордимся тобой как нельзя более! Вивека кивнула. – Спасибо... – Фрэнки скромно потупилась. «Ну, раз, два, три... ПОРА!» – Тогдаможноявсетакипойдусегоднянатанцы?! – поспешно выпалила она, боясь, что ей не хватит смелости договорить. Виктор с Вивекой быстро переглянулись. «Что они? Решают? Да! Они поняли, что мне можно доверять, и...» – Нет! – ответили они в один голос. Фрэнки с трудом подавила желание заискрить. Или завизжать. Или пригрозить устроить голодную забастовку. Она была готова к этому. Такая возможность была предусмотрена. Она не зря прочитала книжку «Актерское мастерство для юных актеров», написанную актрисами Мэри Лу Белли и Диной Ленни. Теперь она могла убедительно сделать вид, будто понимает их отказ. Сделать вид, будто она смирилась. Сделать вид, будто сейчас она послушно уйдет к себе в комнату. – Ну что ж, спасибо, что выслушали меня, – сказала она, чмокнув их в щечки и спрыгнув с тахты. – Спокойной ночи! – Спокойной ночи?! – переспросил Виктор. – И все? Ты не собираешься спорить? – Нет, я не собираюсь спорить! – ответила Фрэнки, мило улыбаясь. – Я все понимаю: наказание следует довести до конца, иначе это меня ничему не научит. – Ну ладно... – Виктор снова взялся за свой медицинский журнал и покачал головой, как будто не веря своим ушам. – Мы тебя любим, детка! – Вивека послала ей воздушный поцелуй. – И я вас тоже люблю! – Фрэнки ответила сразу двумя. Пришло время пустить в ход план Б. – Ну что, Гламурки, – сказала Фрэнки, притащив своих осыпанных блестками подружек на диван фабулатории. – Конечно, это нехорошо. Мне придется нарушить правила. Мне придется положиться на друзей. Мне придется пойти на чудовищный риск. Но все это не такая уж большая цена для настоящей любви и преданной дружбы, верно? Она поставила их клетку на журнальный столик, покрытый оранжевым лаком. Крысы принялись нетерпеливо скрестись в стекло. Фрэнки врубила «Just Dance» Леди Гаги, вскрыла пачку краски для волос и сделала себе широкие белые пряди. Расположенные с промежутком в четыре дюйма, они должны были выглядеть точь-в-точь как у ее прабабушки. Дожидаясь, пока волосы прокрасятся, она развалилась на своей красной тахте, заваленной подушками, и принялась писать эсэмэску Ляле. – Ну все! – вздохнула она. – Назад пути нет! ФРЭНКИ: Бойкотируете? ЛЯЛЯ: Ага. Тут Клео, Клодин и Лагги. Спс за СМС. :) Точно не можешь прийти? ФРЭНКИ: Меня наказали. – Это, конечно, отчасти манипуляция, – сказала Фрэнки Гламуркам. – Я об этом всю неделю молчала – а теперь расскажу! – Она добила сообщение и нажала «Отправить». – Не судите меня строго! ФРЭНКИ: Кстати, предки на тех выходных были дома у Новенькой Мелоди, вино дегустировали и слышали, что она идет на бал с Девлом! ЛЯЛЯ: Кстати, они сняли этот дом у моих деда с бабкой! Не совсем тот ответ, которого она ожидала... ФРЭНКИ: Это хорошо, насчет дома. А про Девла это правда? Клео знает? Тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... На часах было 18:50. Через сорок минут начнется бал... Где же... КЛЕО: Это правда????? Она резко села. Йесс!!! ФРЭНКИ: Так сказала моя мама. ФРЭНКИ: Хотите их обломать? КЛЕО: Конечно, но у нас нет костюмов. Йес, йес, йес!!! – Работает! – сказала Фрэнки Гламуркам. Она чувствовала себя немного виноватой из-за того, что манипулирует своими подругами. Но все говорило о том, что она поступает правильно! И к тому же то, что она делает, пойдет на пользу не только ей самой, но и ее подругам тоже! Они ей потом еще спасибо скажут. Все скажут спасибо! Надо только сделать так, чтобы у них не было другого выхода. ФРЭНКИ: Но ведь это же «Парад монстров»! Костюмы у нас от рождения! Потрясные, сногсшибательные костюмы! ФРЭНКИ: Это наш единственный шанс узнать, как люди на самом деле к нам относятся! К таким, какие мы есть на самом деле! ФРЭНКИ: Надо показать им, что бояться нечего! ФРЭНКИ: Если мы не преодолеем наши страхи, они тоже их не преодолеют! Ну все, хватит, а то девчонки скажут, что она разговаривает слоганами. Но остановиться было ужасно трудно! Она еще никогда ни из-за чего так не переживала. Даже из-за Бретта! Тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... – Ну что они там делают? – Фрэнки плюхнулась на тахту и заискрила. Тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... КЛЕО: Тебя разве не заперли? ФРЭНКИ: Я в окно вылезу. Тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... тишина... ЛЯЛЯ: Жди на выезде с Рэдклиф через 5 мин. ЛЯЛЯ: Ну, если не получится!.. ФРЭНКИ: :) Она задрыгала в воздухе ногами, обутыми в мокасины. Йес! Йес! Йес! Фрэнки послала воздушный поцелуй Гламуркам, вырубила музыку и схватила сумку с одеждой, которую заранее притащила из гаража. На ней не было ничего, кроме спортивного костюма и губной помады. Она распахнула окно с матовым стеклом, протиснулась в него и спрыгнула с шестифутовой высоты навстречу свободе, чувствуя себя более заряженной, чем кредитная карточка в разгар предновогодних покупок. Глава 18 Бал чудовищ – Погоди, еще один кадр! – Беккин папа выскочил следом за ней из красного «Кадиллака»-универсала. На нем была бордовая флиска, легкие брюки и голубые шлепанцы. – Ну пап! – Бекка топнула атласной туфелькой на шпильке и указала на школьное крыльцо, на котором красовались громадные зеленые следы. На крыльце стояли ребята в костюмах, которые старательно делали вид, что им не так уж и хочется танцевать. Из дверей, обтянутых черной тканью, валил жуткий дым и доносился грохот басов. – Меня Бретт ждет! – Да ладно вам! – Мелоди обняла за плечи Бекку и Хэйли. – Подумаешь, еще одна фотка, от этого никто не умрет! – Да нет, – вполголоса ответила Бекка, когда мимо пронеслась стайка зомби-чирлидеров из выпускного класса. – Но стремно же! – Улыбочку! – потребовал мистер Мэдден, поправляя очки и сверкая лысиной. Бекка с Хэйли послушно расплылись в улыбке. Мелоди попыталась. Честно говоря, после пластической операции это было легче. Конечно, она окрепла, почти избавилась от астмы, у нее есть друзья и любящая семья... Но неужели у нее никогда не будет отношений, которые продлятся дольше первого поцелуя?! Или она слишком много хочет?! Всю неделю Джексон упорно ее избегал. Ссылаясь то на домашнюю работу, то на головную боль, он отвергал все попытки Мелоди встретиться с ним. И она, как и положено порядочной подруге и шпионке, говорила, что да, конечно, она все понимает. Но она же хотела ему помочь! Хотела стать для него жилеткой, в которую можно выплакаться. Разделить его ношу. Сказать ему, что она сама всю жизнь чувствовала себя «монстром». Сказать, что она действительно все понимает. Но он явно не желал плакаться в жилетку или куда бы то ни было еще. И это сдавливало ей грудь куда хуже любого астматического приступа. По ночам, в своей комнате, заставленной неразобранными коробками, Мелоди испытывала большое желание рассказать обо всем Кандис. Тайна Джексона была слишком жуткой, чтобы хранить ее в одиночку. Но вместо этого она пыталась убедить себя, что он держится так отстраненно не из-за того, что она ему безразлична, а из-за обещания, которое он дал матери. Но у нее было недостаточно самолюбия, чтобы залечить эту рану. Через некоторое время эта отмазка сделалась жалкой, как будто она сама посылала себе цветы на День святого Валентина. Мелоди никак не могла избавиться от этого настроения, однако ей все же удалось найти себе костюм для бала. Ей не хотелось подводить своих новых подруг: невесту Франкенштейна и Цветочную Упырицу. – Классно смотритесь, девчонки! – сказал на прощанье мистер Мэдден, забираясь обратно в машину. – Я вас заберу ровно в десять ноль-ноль! – объявил он и уехал. Стоп-сигналы его машины растаяли вдали, лишив Мелоди всякой надежды уйти пораньше. И зачем только она согласилась оставить свою сумку у него в машине? Бекка сказала, что так они будут «чувствовать себя свободнее». Ха! Наоборот: она застряла тут на два с половиной часа с парнем, который ей не нравится, и деваться ей совершенно некуда! – Слушай, ну, может, все-таки попробуешь повеселиться? – спросила Бекка, словно прочтя ее мысли. Мелоди пообещала, что она попробует. – А ты классно смотришься! – А что мне остается? Бекка судорожно вздохнула, подобрала шлейф и стала, спотыкаясь, подниматься по ступенькам на своих четырехдюймовых каблуках. Бекка явно считала свою роль невесты Франкенштейна заявкой на роль невесты Бретта. Она вся, с головы до пят, выкрасилась в травянисто-зеленый цвет – даже те части тела, которые, как выразилась ее мама, «не следует показывать никому, кроме бога и унитаза». Парика Бекка надевать не стала – она начесала свои собственные волосы и поставила их столбом на шеллаке, а светлые пряди сделала средством для обесцвечивания волос на лице. Швы были сделаны из настоящего шовного материала и наклеены прозрачным двусторонним скотчем – можно, конечно, нарисовать их карандашом для бровей, но это было бы «недостаточно аутентично». Вместо платья, купленного во «Дворце прикидов», она надела нечто «более убедительное», купленное в магазине для новобрачных. И если Бретт сегодня вечером не увидит свое будущее в этих глазах, густо накрашенных черными тенями, значит, этого не произойдет никогда! По крайней мере, Бекка была в этом уверена. – Ты, кстати, тоже классно смотришься, Хэйл! – добавила Мелоди. – Спасибо! – улыбнулась Хэйли. Она выглядела как участница детского конкурса красоты, поглощенная действом. Цветочная Упырица, спутница невесты, была в блестящем желтом платье и белых колготках, лицо она густо накрасила белой, черной и алой косметикой и в руках держала корзинку с резиновыми насекомыми, которых должна была разбрасывать вместо цветов. Костюм Мелоди никто не хвалил. Оно и к лучшему: она бы все равно знала, что это неправда. Она была одета в черные легинсы, черный мамин блейзер от Шанель, черные балетки и берет. Лицо у нее было намазано красно-черным хэллоуинским гримом. Она изображала Гламурного Зомби – все сошлись на том, что это лучше, чем пойти Китом-Убийцей, как она хотела сначала. Как только Бекка отворила двери школы, Мелоди сдавило грудь. – Не могу я туда идти! Вместо нее в дверь протиснулись скелет и циклоп. – Слушай, Мелли, хватит уже, ладно? – бросила Бекка. – Да нет! – сипя, ответила она. – Дым-машина! У меня астма! А ингалятор у твоего папы... – Пошли уже! – Бекка втолкнула Мелоди в густые клубы серого дыма и повела ее к спортзалу. Она нажала на серебристую ручку, и дверь с шипением отворилась. Тьма. Ультрафиолет. Ремикс Рианны. Стены, обклеенные мешками для мусора. С труб под потолком свисают гигантские коконы с искусственными трупами. Запах резиновых подошв и скотча. Буфет, разделенный на зоны для разных аллергиков, помеченные могильными камнями. Круглые столики, заваленные резиновыми отрубленными конечностями. Стулья, застеленные простынями, обрызганными красной краской. На танцполе – девчонки в костюмах. Мальчишки в костюмах, набирающиеся храбрости к ним присоединиться. Пока Мелоди хватала воздух ртом, все эти подробности бросились ей в глаза, словно торопились запечатлеться в памяти, прежде чем она потеряла сознание. – На, держи! – И Бекка сунула ей ее ингалятор. Мелоди поспешно пшикнула себе в горло. – Охххх... – она сделала глубокий выдох, наслаждаясь свободным дыханием. – Откуда ты его взяла? – Из твоей же сумочки, перед тем, как мы вышли из машины! Директор Уикс просто обожает дым-машину! Он ее использует даже на День благодарения, под тем предлогом, что тот день, когда отцы-пилигримы8 высадились в Плимутской бухте, был туманный. – Спасибо большое! – Мелоди улыбнулась и нахмурилась одновременно. – Если Бретт 8 Американские первопоселенцы, пуритане, прибывшие в 1620 году в Америку на корабле «Мэйфлауэр». сегодня не сделает тебе предложение, его сделаю я, честное слово! – На фиг надо! Лучше пообещай, что постараешься как следует повеселиться. – Обещаю! – вскинула руку Мелоди. Это было самое меньшее, что она могла сделать. Уверенной походкой подошел Девл. – А вот и Безумный Шляпник! – объявила Хэйли. В красном бархатном цилиндре, таком же смокинге и своих фирменных темных очках Девл смотрелся просто офигительно. Мелоди подумала, что, если уж придется танцевать с чужим парнем, а не с тем, с которым на самом деле хотелось бы, то пусть это будет именно Девл, а не кто другой. – Привет... псих в берете! – сказал он, глядя на ее непонятный костюм. – Я не псих в берете, я Гламурный Зомби! – она приподняла свой головной убор и закатила глаза, понимая, как жалко она выглядит. – А-а, теперь вижу! – Он улыбнулся и кивнул. – Ну, мы пошли, поищем Бретта и Хита! – объявила Бекка и быстренько смылась вместе с Хэйли, прежде чем Мелоди успела их остановить. Неожиданно оставшись наедине, они невольно обратили внимание на то, как тут весело. Вокруг кишели все мыслимые и немыслимые монстры. Они приветствовали друг друга комплиментами и вытаскивали на танцпол упирающихся партнеров. – Слушай, а зачем тебе темные очки-то? – спросила Мелоди, просто так, для поддержания разговора. – Тут же и так темно! Тебе же небось, вообще ничего не видно! И игриво сдернула с него очки. – Отдай! – рявкнул Девл. Он так разозлился, что даже не смотрел на нее. Он устремил взгляд куда-то ей за спину, тут же поспешно зажмурился и принялся на ощупь, как слепой, разыскивать свои «Oakleys». – На, держи! – Мелоди вложила очки в его загорелые руки. Он поспешно нацепил их. – Ты извини, я просто... Она осеклась. А в самом деле, зачем она вообще это сделала? – Ага, нет, ничего, все нормально! – сказал Девл самым любезным тоном. – Слушай, можно я позвоню Клео? Она сидит дома, одна, и все такое... короче, ты меня подождешь? – Да, конечно, пожалуйста! – Ага, класс! – сказал Девл и помчался к выходу, едва не уронив по дороге одинокую каменную статуэтку ведьмы. Мелоди аккуратно поправила шатающуюся статуэтку (она была на удивление похожа на одну девчонку из параллельного класса!) и отправилась разыскивать Кандис, а главное – деньги на такси. Конечно, до дома всего три квартала, можно бы и пешком дойти, но... Возвращаться домой с танцев пешком одной почти так же неприятно, как заедать обиду мороженым. На самом деле, если бы это ощущение было мороженым, это был бы вкус «Кислого винограда». Теперь, когда время шло к восьми, в спортзал подтянулась толпа «слишком крутых, чтобы приходить вовремя». Они входили внутрь вразвалочку, демонстрируя, что у них есть и другие дела, поинтереснее танцев, и разглядывали зал так, словно собирались его купить. Они держались кучками и изо всех сил сдерживали желание вырваться на танцпол, когда врубили «On to the Next One» Джея-Зи. Разглядеть в этой толпе Кандис в ее наряде Страшной Феи было почти невозможно. Большинство брюнеток использовали бал в качестве предлога для того, чтобы сделаться блондинками, а блондинки так блондинками и остались, так что пытаться найти тут Кандис было все равно, что искать иголку в стоге сена. В веганской зоне буфета Мелоди обнаружила целую выставку вегетарианских продуктов, в числе которых были крошечные морковки с ярлычком «ГОБЛИНСКИЕ ПАЛЬЦЫ» и кусочки тофу с ярлычком «ЗВЕРИНЫЕ КЛЫКИ». – Кровавого пуншу хочешь? – спросил кто-то у нее за спиной. Голос был негромкий, но отнюдь не слабый. Он был ей знаком, но в нем звучала непривычная уверенность. Как будто в первоначальную модель были внесены изменения, и ей предстояло встретиться с версией 2.0. «Ди Джей?!» Мелоди резко обернулась, и ей плеснули в лицо красной жидкостью. – Господи, извини, пожалуйста! – Ди Джей (или это все-таки Джексон?) схватил со стола стопку черных салфеток, лежавших возле корзинки с чипсами, озаглавленными «ДЕМОНСКИЕ КОГТИ». – Да ладно, ничего! – Мелоди принялась протирать лицо. – Я как раз мечтала избавиться от этого дурацкого грима! Он немедленно превратился в автоподатчик, бесперебойно выдавая ей салфетки одну за другой. Наконец Мелоди вытерлась насухо, выкинула салфетки в ведро с надписью «А СЮДА МЫ БУДЕМ БРОСАТЬ КОСТИ!», и они обменялись теплыми улыбками, похожими на возвращение домой после долгих скитаний. – Джексон? Он дружески кивнул. – А что ты тут делаешь? – с облегчением спросила Мелоди. – Нет, я не в том смысле, что ты не имел права приходить. Я просто... ну, знаешь... ты же был так занят! – Ну, я подумал, вдруг тебе захочется переспать! Я вон и подушку принес! – Он указал на свой горб, сделанный из подушки, запиханной под свитер. – Ой... – хорошее настроение Мелоди сдулось, как воздушный шарик. Она схватила его за руку, оттащила к пустому столику и прошептала: – Ди Джей, это ты? – Нет... – Джексон покраснел. – Извини, я пошутил! Подумал, что тебя надо подбодрить... – Меня? Почему это? – Ну, я вроде как видел, что Девл свалил, а я знал, что ты с ним пришла, и все такое... Мелоди ахнула, стараясь выглядеть оскорбленной. Он честно старался выглядеть озабоченным из-за того, что спутник ее бросил, но его губы так и норовили расплыться в улыбке. Он явно был в восторге оттого, что она теперь свободна. По правде говоря, Мелоди тоже. – Ты чего, шпионил за мной, что ли? Он взял со стола зеленую кукольную руку и погрозил ей. – У тебя научился! – У меня-а?! – А что, скажешь, ты не следила за мной в тот вечер, когда я тебя нашел в комнате Кандис? Мелоди открыла было рот, чтобы возразить, но вместо этого расхохоталась. Он тоже рассмеялся и схватил ее за руку. Теплая волна прошла от него к ней, а от нее – к нему, как будто две розетки соединили вместе. – Так ты что, пришел, чтобы развести меня с Девлом? – поддела его Мелоди. Он провел ладонью по волосам и взглянул на монстров, кружащихся на танцполе. – Я хотел убедиться, что он обращается с тобой как следует, только и всего! Она пожала ему руку в знак благодарности. Он сжал ее ладонь в ответ – не за что, мол! В головокружительном грохоте дискотеки Мелоди чувствовала себя, как наполненный водой мячик посреди воздушных шариков. Ее тяготила тайна Джексона. И его нежелание ею делиться. С каждым днем устанавливать с ним связь будет все труднее и труднее. Рано или поздно тайны разделят их, заставят их оттолкнуться друг от друга, как одноименные магниты... Он провел пальцем по «кровавым» пятнам на стуле. Она застенчиво улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. «И что теперь?» Им нужно было так много сказать друг другу – но как же об этом заговорить? Ну, с чего тут можно начать? Нельзя же просто улыбнуться и сказать: «Кстати, насчет подслушивания...» – Кстати, насчет подслушивания... – рискнула все же начать она. – Да? – Он снова хмыкнул, как обычно выражая одновременно изумление и пристальное внимание. Как будто наблюдал за тем, как спариваются сороконожки. – Так значит, ты поймал меня на том, что я подсматривала за тобой? А теперь я поймала тебя на том, что ты подсматривал за мной? – Ну, я бы не сказал, что ты меня поймала! Я сам подошел и... – Ой, ну ладно, все равно... – Мелоди зажмурилась и перевела дыхание. – Я, собственно, собиралась тебе сказать, что... Она прыснула себе в рот из ингалятора. – Помнишь, как ты несколько раз приходил ко мне домой без спроса? Он кивнул. – Ну вот, и я тоже так сделала. Она замолчала, ожидая, что он ответит. Она надеялась, что, может быть, он догадается, что она хочет сказать, и договорит за нее сам. Но он молча, вопросительно смотрел на нее, не собираясь облегчать ей работу. – В общем, я все знаю. Я слышала, как вы с мамой разговаривали, и могла бы уйти, но не ушла, потому что хотела все знать! Она судорожно втянула в себя воздух. – Я хотела понять, в чем дело! Сердце у нее колотилось громче, чем басы в колонках. «Ну, скажи же хоть что-нибудь!!!» Джексон опустил глаза и медленно встал. Он уходит! – Ну, я могу сказать только одно, – он сунул руку в карман джинсов. Грудь Мелоди опять сдавило. Она еще раз прыснула в рот из баллончика. Не помогло. – Ну что, что? Говори, наконец! Он достал из кармана крохотный вентилятор на батарейках и нажал на кнопочку. Белый пластмассовый пропеллер на синей подставочке завертелся, жужжа, как пчела. – Гляди, какой! Это самый лучший, какой я нашел! – Чё? – Мелоди с трудом сдержала смех. – Ты, вообще, слышал, что я сказала? Он кивнул, запрокинул голову и прикрыл глаза, наслаждаясь слабым ветерком. – Джексон! Я знаю твою тайну! – повторила она. – Я подслушала ваш разговор! – Ну, и что я должен делать? – Он наклонился к ней. – Наказать тебя и отправить в твою комнату? – Нет, но... – Да все нормально! – улыбнулся он. – Я это и так знал! – Что, правда? – Я же нарочно оставил дверь открытой! – хладнокровно объяснил он. – А потом, я видел, как ты бежала обратно к себе домой. – Так ты все знал! Отчего же ты мне сразу не сказал? – Ну, я хотел удостовериться, что ты к этому нормально относишься. Мне не хотелось, чтобы ты думала, будто ты мне чем-то обязана. В конце концов, это же довольно тяжело – носить в себе такую тайну, верно? – Так вот почему у тебя горб вырос? Он рассмеялся. И она тоже. А потом они дождались, пока зазвучит медленный танец, и пошли танцевать. Щека к щеке, они кружились под Тейлор Свифт, чувствуя себя единственными подлинными монстрами посреди целого зала самозванцев. Невидимая сила, отталкивающая их друг от друга, исчезла. Единственным, что разделяло их теперь, был легкий ветерок от Джексонова вентилятора. Глава 19 Все кувырком Фрэнки, Ляля, Лагги, Клодин и Клео подошли к дверям спортзала и взялись за руки, как «Pussycat Dolls», выходящие на поклон перед занавесом. Всю дорогу они собирались с духом. Остановившись на парковке, долго оправляли друг на друге одежду. Говорили друг другу, что этот бал станет хотя бы небольшим шагом вперед для всех монстров мира. Теперь оставалось только набраться мужества и войти в зал, пока не кончился танец. – Ну ладно, давайте на счет три! – Фрэнки расправила плечи, которые были еле видны под тонкими кружевами свадебного платья бабушки Франкенштейн. – И-и... раз! Два! И тут вдруг двери распахнулись. И кто-то, словно в детской игре, врезался в строй девчонок, разорвав их руки. – Девл?! – ахнула Клео. Золотые серьги-подвески заколыхались под черными прямыми волосами. Она с головы до пят закуталась в белое полотно и увешала себя множеством украшений из золота с бирюзой. Ее диадема из литого золота, в виде змеи с рубиновыми глазами, могла при случае сойти и за оружие, и Клео не побоялась бы стукнуть ею подлого изменника. По крайней мере, так она говорила в машине. – П... привет! – выпалил он, поправляя свой бархатный цилиндр. – А я как раз бежал тебе звонить... А я думал, вы все дома сидите, бойкотируете... – Да вот нет, мы тут, парней ловим! Клодина, одетая в мини-платье, из-под которого торчал мех, захлопала в мохнатые ладошки. – Погодите-ка! – Девл отступил на шаг. – Во что это вы одеты? Он окинул взглядом всех девочек по очереди: Фрэнки с белыми прядями в волосах и зеленой кожей, клычки Ляли, плавники Лагги, мех Клодины и мумифицированное тело Клео... – Вы что, с ума посходили?! – прошипел он, отпихивая их в сторону, к вонючей дым-машине. В зале заиграли песню Бейонсе «Single Ladies (Put a Ring on It)». – О, моя песня! – объявила Клео. Она протянула руки, и девочки снова встали в ряд. – Клео, ты не одинокая девушка! – Девл втиснулся между нею и дверьми. – Вся эта история с Мелоди – чистое недоразумение! Клянусь! Я как раз собирался тебе позвонить! – Если я тебе нравлюсь, надел бы кольцо! – процитировала Клео. – Куда?! – Девл приподнял ее руку, сплошь унизанную кольцами. – Еще одно тут просто не поместится! – Ну, тогда проваливай! – Она отпихнула его, пинком открыла дверь спортзала и затащила девчонок внутрь. – Не делайте этого! – завопил он им вслед. Но было уже поздно. Энергичный ритм песни Бейонсе манил девчонок с гипнотической силой песни сирены, прямо на танцпол. И Фрэнки, защищенная их дружеской поддержкой и вдохновляемая их стремлением измениться, двигалась сквозь толпу с уверенностью суперзвезды. Все провожали их взглядом. Комплименты сыпались к их ногам, точно розы. Гламурки гордились бы ею! И Вив с Виком тоже! Когда они приближались к танцполу, откуда-то вынырнула Бекка и ее мышевидная подпевала. «А Бретта при ней нет!» Это был великий знак! Бекка преградила путь Фрэнки, заставив ее выпустить ледяную руку Ляли. – В чем дело? – поинтересовалась Бекка, указав на босые ноги Фрэнки. – Ты так растратилась в магазине «Все по доллару», что на туфли уже денег не хватило? – А разве ты не знаешь, что настоящая Невеста Франкенштейна танцевала на своей свадьбе босиком? – А разве ты не знаешь, что у настоящей Невесты Франкенштейна был жених? – А у меня есть! – самодовольно ответила Фрэнки. – На самом деле, он... Тут она остановилась. Одно дело – играть с огнем, другое дело – бросаться в него. – А знаешь, тебе идет быть зеленой! – сказала она, потому что это была правда. – А тебе – нет! – отрезала Бекка. – Что странно, ведь зеленый – твой цвет! Ее подружка в это время стояла рядом и старательно что-то печатала на телефоне. – Что ты такое говоришь? Фигня какая-то! – Фрэнки закатила глаза. Печатающая подружка подняла глаза от экрана. – Зеленый – цвет ревности! – пояснила она. – А ты явно ревнуешь Бретта ко мне! – Бекка подбоченилась и окинула взглядом спортзал. – А может, еще и ее? – Фрэнки указала на мышку с телефоном. – Я не Бретт! – возразила та. Фрэнки хихикнула и помахала им на прощанье. Она была слишком довольна собой, чтобы принимать близко к сердцу глупые шпильки, тем более со стороны неуклюжей подражательницы с помятой прической Мардж Симпсон и плохо прокрашенными белыми прядками. – Это было забавно! – шепнул ей на ухо юношеский голос. Фрэнки развернулась. У нее перед носом парила в воздухе черная роза. – Вот, держи! – голос приблизился. – Я ее спер у какой-то девчонки в костюме Страшной Феи. Это тебе! – Билли, ты? – хихикнула Фрэнки. – Ага, я, – сказал невидимка. – По-моему, то, что вы делаете, – это очень смело! Он аккуратно засунул розу ей за ухо. – Ты не беспокойся, шипы я обломал! – Спасибо... – Фрэнки бережно прикоснулась к цветку, так же бережно, как его дар прикоснулся к ней. – А-а-у-у-у-у-у-у-у! – взвыла Клодин в центре танцпола. – А-а-у-у-у-у-у-у-у! – дружно отозвался зал. Фрэнки принялась протискиваться сквозь потную толпу, торопясь присоединиться к подругам. Со всех сторон тянулись руки, которые прикасались к ее коже. – Ух ты, класс! – Прям как настоящая! – Убойный прикид! – А это что на шее, пирсинг, что ли? – Я хочу такой! – Ага, я тоже! – У нее швы круче, чем на моем бейсбольном мяче! Фрэнки была в восторге, но всеобщее восхищение ее совершенно не удивляло. Она же знала, что так и будет! Она ничуть в этом не сомневалась! Главное было это доказать! И ее подруги, одетые самими собой и танцующие с нормалами, это доказали! Фрэнки взглянула на телефон, чтобы запомнить этот исторический момент. На телефоне было 8:13. – Ий-я-а-а-а-а! – взвыла Фрэнки, присоединившись к девчонкам. – Фрэн-ки-и-и-и! – завопили они в ответ. – Обалденно, подруга! – сказала Лагги, выливая себе на голову бутылку воды. Ее чешуйчатая кожа серебристо блестела и переливалась. – Ура-а-а-а-а! – завопили нормалы – они решили, будто ей сорвало крышу. Мех Клодин начал курчавиться от влаги. Клео танцевала с парнем-нормалом, нацепив на него свою змеиную диадему. Ляля улыбалась во все свои клыки. – Смотри! – Она указала на свой бледный лоб. – Я вспотела! – Тебе не холодно?! – просияла Фрэнки. – Мне не холодно!!! – И Ляля швырнула в толпу свою кашемировую накидку. Фрэнки еще никогда прежде не испытывала подобного восторга. – Привет, прекрасная невеста! – шепнул ей на ухо юношеский голос. – Билли, ты? Он развернул ее к себе. – Вообще-то я Бретт! Но я предпочитаю, чтобы меня называли папаша Франкенштейн! Высоковольтно!!! Он сжимал ее обтянутые кружевами плечи, поглаживая большим пальцем ее кожу. На нем был черный костюм. Мятно-зеленая кожа, контакты, швы и торчащая челка – короче, полный фарш! И он пришел к ней! В ее мечтах они все время укрывались под лестницей. Но сейчас они стояли на танцполе, в центре толпы. Окруженные нормалами и ЛОТСами. Открыто прикасались друг к другу. Смотрели друг другу в глаза. И ничего не боялись! Он провел рукой по ее черным волосам с белыми прядками. От волос посыпались искры. – Здорово, что ты оставила волосы распущенными, а не стала городить эту башню на голове! – Он улыбнулся ей своими джинсово-голубыми глазами. – Так куда круче! Фрэнки не могла ничего ответить. Она могла только смотреть во все глаза. «Так вот как себя чувствуют зомби!» Его теплые руки обхватили ее затылок... он привлек ее к себе... и они впервые поцеловались. Как в мыльной опере. Только это было лучше. Гораздо лучше! Фрэнки заискрила. А потом взлетела, словно воздушный шарик, вырвавшийся из праздничной связки. Ее тело взмывало все выше, и мир внизу становился все меньше и меньше. Все звуки теряли свой смысл. Все обязательства ничего не значили. Последствия становились непредсказуемыми. Все ее существование сосредоточилось в этом мгновении. Раньше ничего не было. И потом ничего не будет. Осталось только здесь и сейчас. Поцелуй становился все более глубоким, и он все сильнее теребил пальцем швы у нее на шее. Фрэнки плыла все выше и выше. Как хорошо, что она размочила и промаслила свои швы! Теперь он чувствует, какие они нежные и податливые... Да, ее швы наверняка будут одной из тех вещей, которые он станет любить в ней сильнее всего! Он сжимал ее голову обеими руками. Раскачивал ее из стороны в сторону. Как будто вел в танце, придуманном им для них двоих. «М-м-м-м...» Эта идея ей нравилась. Танец только для них... ХРЯСЬ! И внезапно шею Фрэнки пронзила острая боль. Губы беспомощно застыли. Из глаз посыпались искры. Голова ужасно закружилась. Она чувствовала себя плюшевым мишкой, которого сунули в стиральную машину. Наконец головокружение прекратилось. Но она не видела ничего, кроме черной костюмной ткани. И не слышала ничего, кроме жуткого вопля: «А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!» Ее голова взмыла к потолку, словно запущенная ракета. Она очутилась лицом к лицу с Бреттом. Его джинсово-голубые глаза тускнели. Они съехали влево. Вправо. Закатились под лоб. Его веки сомкнулись. Он зашатался. Фрэнки тоже. Они падали... падали... Оба рухнули на пол спортзала. Ее тело, безжизненное, как тряпичная кукла, упало поверх него. А голова покатилась к кабинке диджея. – А-а-а-а-а! И-и-и-и-и! Вопли, визги, топот, паника слились в общий жуткий, бесформенный хаос. Чей-то огромный башмак взлетел в воздух, словно собираясь пнуть ее, однако порыв ветра с руками подхватил ее и бережно понес прочь. – Смотрите, она летит! – Она летает!!! – ЛЕТАЕТ!!! – ЛЕТАЮЩАЯ ГОЛОВА!!! Все вокруг было смутным и размытым. Разрозненные картинки метались вокруг, точно куски пазла. – МО-ОНСТР! – завопил кто-то. Может, и Бекка, но наверняка сказать было невозможно. – Летающая голова! – орал кто-то. – Заберите ее тело! – шепнул мальчишка. – Постарайтесь, чтобы никто его не видел! Встретимся у машины Клода. «Билли? Это ты?» – попыталась спросить Фрэнки. Но головокружение и режущая боль в шее мешали ей говорить. Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу... Включилась сирена. – Все на столы! Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу... – Стулья, хватайте стулья! – Выше, выше! – Скорей! Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу... – И кричите как можно громче! – Грррррррр! – Громче, громче! Фрэнки окутало облако вонючего дыма. Она крепко зажмурилась, не в силах больше терпеть эту боль. Проваливаясь в темноту, она думала о том, каким станет ее мир, когда она в следующий раз откроет глаза. Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу... Если он, конечно, будет, этот следующий раз. Глава 20 Школа «МОНСТР» Когда все это произошло, Мелоди с Джексоном отдыхали после танца в дальнем уголке спортзала. Вопли на танцполе не помешали ей хихикать над смешными историями Джексона об их странных соседях, тем более что каждая история сопровождалась нежным поцелуем. И только когда Бекка завизжала «Монстр!!!», Мелоди сочла нужным выяснить, что происходит. – Эй, что там такое? – спросила она у пробегающей мимо летучей мыши. – Они целовались, а у девчонки голова оторвалась! – крикнул летучий мыш и ломанулся к выходу. Джексон задумчиво почесал в затылке. – Мне не послышалось? Он действительно это сказал? Мелоди хихикнула. Все это было совершенно безумно. – Наверное, директор Уикс устроил какое-то шоу со спецэффектами! – Надеюсь... – Джексон задумчиво прикусил ноготь. – Ты что, боишься, что ли? – поддела его Мелоди. – Есть немножко, – признался он, оглядываясь через плечо. – Но не безголовой девчонки! Большинство учеников и преподавателей стояли на столах, размахивая стульями, и старательно выли и рычали. Те, кому хватило отваги остаться на полу, сдирали друг с друга костюмы, надеясь распознать других нелюдей. – МОНСТР! – визжала Бекка. – МОНСТР! МОНСТР! МОНСТР! Чем ближе Мелоди пробиралась к источнику воплей, тем больше подробностей она узнавала. Оказалось, что парень, главный участник событий, был Бретт, а девчонка без головы была, что характерно, не Бекка. Джексон смотрел на весь этот хаос, и его лучистые карие глаза увлажнились от страха. – Мелоди, – повторял он, держа вентилятор у самого лица, – мне лучше уйти, в самом деле! Один из учеников, ломящихся к выходу, вышиб вентилятор у него из рук, и тот укатился куда-то в толчею. Джексон еще сильнее дернул за руку Мелоди. – Но не могу же я бросить Бекку! – возразила она и потащила его дальше сквозь толпу, к своей подруге. – Почему, собственно? Ей же ничто не угрожает! – сказал он. – Но ведь Бретт же ей только что изменил! – Мо-онстр! – бьющийся в истерике призрак налетел на Джексона и помчался дальше. В зал ворвались четверо полицейских, а за ними – бригада «Скорой» с носилками. – Стерегите парней! Они пробираются к нам! Они хотят спариваться с людьми! – вопила Бекка, стоя на коленях рядом с бесчувственным телом Бретта. Она сняла с его пальца черную нитку и внимательно ее рассматривала. – Пошли же! – Мелоди в последний раз дернула Джексона в сторону танцпола. Бекка вскочила на ноги. По щекам у нее катились слезы, прическа сбилась набок и висела мешком. – Ах, вот ты где! Ты видела, что произошло? Это был кошмар! – сказала она, всхлипывая. Мелоди не знала, что Бекка имеет в виду, оторванную голову или то, что Бретт целовался с другой, но она была согласна, что кошмарно и то, и другое. Хэйли с Хитом рассказывали о случившемся одному из полисменов, а парамедик совал Бретту под нос нашатырь. Бретт резко очнулся и тут же заорал: – А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – Ему же больно! – воскликнула Бекка. – Сделайте что-нибудь! Ему проворно вкатили какой-то укол, от которого он расслабился и заулыбался, как младенец. – С тобой все в порядке? – Бекка опустилась на колени рядом с ним. – Ты принял эту девчонку за меня, да? Бретт поболтал рукой и захихикал. – Бретт! Ты ведь подумал, что это я, правда?! Он посмотрел на нее и расхохотался. – Что у тебя с волосами? Бекка проигнорировала его вопрос – ее больше интересовало другое. – Но она ведь не носит мангового блеска для губ! Разве это тебя не остановило? – О, Бе-екка носит манговый бле-еск! – проблеял он. – Знаете Бекку? Это моя де-евушка! – Вот видите, полицейский? Я так и знала! – Бекка разрыдалась. – Я сержант Гаррет. – Сержант Гаррет, это был не поцелуй! Это был укус вампира! Вот они что делают! Они заманивают парней и высасывают им мозг! Найдите ее! Ее нужно остановить!!! Она вручила ему черную ниточку. – Отправьте это к экспертам. Это единственная зацепка! – Сейчас сюда прибудут наши лучшие специалисты, – заверил ее сержант Гаррет, опуская нитку в полиэтиленовый пакетик. – И если в городе есть другие нелюди, я их непременно найду! Так же, как мой дед в свое время. Джексон дернул Мелоди за рукав. – Мне нужно выйти отсюда, немедленно! Парамедики положили Бретта на носилки. – Куда вы его везете? – спросила Бекка. – В Центральную больницу. – Я поеду с вами! – Вы его родственница? – осведомился один из парамедиков. – Я его невеста! Джексон стащил с себя свитер. Горб-подушка плюхнулся на пол. – Тут очень жарко! Давай уйдем! – Мелли, – сказала Бекка, торопясь следом за носилками, – Хэйли останется здесь, чтобы опросить свидетелей. А ты попытайся отыскать эту... тварь! Я тебе позвоню из больницы. – Ты хочешь, чтобы я ее разыскивала? – недоверчиво переспросила Мелоди. – Ты что думаешь, тут действительно была какая-то тварь? Это была просто чья-то шутка! – Это была не шутка! – заверила ее Бекка. – Как только найдешь монстра, сообщи об этом мне, и я уж с ним разберусь! Она помахала Мелоди на прощание. – Будь осторожна! – Ну, и как прикажешь разыскивать воображаемого монстра? – спросила Мелоди у Джексона. – Не знаю. Но мне надо выбраться отсюда! Он потянул ее за руку. – Мелоди, ты куда? – Хэйли подошла и поставила на пол свою корзиночку с жуками. Джексон все тянул Мелоди к выходу. – Хочу выйти, подышать воздухом, – объяснила Мелоди. – Некогда! – отрезала Хэйли. – Надо искать монстра! Она стукнула себя по голове. – Дура я, дура! В кои-то веки оставила камеру в машине мистера Мэддена! А ведь могла бы ее сфоткать, мы бы изготовили плакаты с объявлением... И она принялась требовать у немногих оставшихся учеников фотоаппарат, чтобы заснять сцену преступления. Для такой коротышки Хэйли была весьма напориста. – Идем, Мелоди! – Джексон снова дернул ее за руку. – Если они узнают, кто я, они явятся за мной! – За тобой-то зачем? Ты ведь не... Она осеклась, сообразив, что не знает, кто он, собственно, такой. Если он произошел от доктора Джекила и мистера Хайда, может ли он считаться монстром? Вернулась Хэйли. – Давай, ищи! Мелоди, ты должна сделать это ради Бекки. Она бы ради тебя это сделала! Не забывай, дружба прежде всего! Мелоди почувствовала себя каким-то шариком для пинг-понга. Все ее швыряют из стороны в сторону, не интересуясь ее мнением! Она пришла сюда ради Джексона и ради Бекки. Но выбрать кого-то из них означало расстроить второго! – Да, я знаю, но... – Пошли, Мелоди! – Джексон тянул ее за руку, на лбу у него выступил пот. – Секундочку! – Делай то, что велит тебе чувство долга! – посоветовала Хэйли и убежала проводить свое расследование. – Идем! – потребовал Джексон сквозь стиснутые зубы. Мелоди вздохнула. Голова у нее шла кругом. Теперь хаос царил не только вокруг, но и у нее в душе тоже. Она ощутила горькое разочарование. Зачем она вообще уехала из Беверли-Хиллз? Зачем ей исправили этот ее унылый верблюжий нос? Будь она прежней Грушей, никто бы не рвал ее на части, пытаясь перетянуть на свою сторону! И она не зашла бы сейчас в тупик! Мелоди остановилась посреди почти пустого зала, заваленного разорванными костюмами, растоптанными закусками, опрокинутыми стульями и столами с отпечатками подошв, и зависла, как перегруженный жесткий диск. Джексон отпустил ее руку. Она обернулась к нему, но не могла произнести ни слова. Он снял очки. В его глазах читалось разочарование. – Снова ты?! – Он вытащил из джинсов белую майку. – Ну почему ты все время путаешься у меня под ногами? Не обижайся, но ты такая нудная! Ди Джей вернулся. – Где моя ненаглядная Бомбочка? – воскликнул. – Бомбочка! Ты где? Он сделал дружеский жест в сторону Мелоди. – Не обижайся, ладно? Просто тут не хватает музыки, и мне нужен кто-то... поживее. – Да я понимаю! Мелоди шлепнула рукой по его ладони и помахала на прощание. Вместо того чтобы броситься следом, попытаться защитить его или проводить его домой, она только посмотрела ему вслед. Она отпустила его! Мелоди прыснула себе в рот из ингалятора и направилась сквозь дым к дверям школы. Она понятия не имела, как попасть домой. Понятия не имела, кого спасать первым. Лучшую подругу или любимого? Кажется, это вечный вопрос... На улице сверкали мигалки полицейских машин, и полисмены призывали школьников расходиться по домам и сохранять спокойствие. Короткими, резкими порывами налетал ветер, словно астматик, пытающийся рассказать что-то важное и срочное. Ветер катал по стоянке красные пластиковые стаканчики. Это была идеальная обстановка для классической охоты на монстров. Мелоди это бы даже позабавило, не чувствуй она себя самым жутким монстром из всех. – Подвезти? Мелоди обернулась и увидела Кандис, выходящую из дверного проема, заполненного дымом. На ней было черное кружевное мини-платьице, черные крылышки с блестками и на голове – букет черных роз. Кандис спустилась с крыльца с грацией балетной танцовщицы. Жуткий прилив адреналина схлынул, и Мелоди наконец расслабилась. Напряженные плечи опустились, сердцебиение замедлилось, дыхание выровнялось. Явилась ее Страшная Фея-крестная. – А ты почему все еще здесь? – Ну, не могла же я в таких обстоятельствах свалить, не убедившись, что с тобой все в порядке! – сказала Кандис так, словно это само собой разумелось. – К тому же это было самое интересное происшествие за все время, что мы тут живем! Уж куда интереснее, чем танцульки у нас в Беверли-Хиллз, это точно! Мелоди попыталась рассмеяться, но у нее плохо получилось. – Ладно, поехали! – Гляди-ка! – Кандис указала на белую доску объявлений, висящую у входа в школу. Кто-то поменял местами черные буквы, так что вместо «Школа «МЕРСТОН» на ней значилось «Школа «МОНСТР». – Ха! – сказала Мелоди, но смеяться ей по-прежнему не хотелось. За то недолгое время, что они ехали от школы до Рэдклиф-вэй, мимо просвистело семь полицейских машин. Стереосистема была отключена, и в салоне царила тишина, более оглушительная, чем любая сирена. Кандис была из тех людей, что врубают музыку в салоне, даже если им надо всего лишь перепарковать машину. Но сейчас она делала то же, что Глория: пыталась тишиной выкурить Мелоди из норы, в которую та забилась, рассчитывая, что рано или поздно шум мыслей у нее в голове станет оглушительным и ей поневоле захочется выплеснуть их вовне. А куда их и выплеснуть, как не в беззвучие? Салон машины был как пустая чашка, которая только и ждет, чтобы ее наполнили. К тому времени, как они доехали до поворота на их улицу, Мелоди наконец дала течь. – Есть вопрос. – Да? – выжидательно откликнулась Кандис, не сводя глаз с темной пустынной дороги. – Вот тебе когда-нибудь приходилось выбирать между подругой и парнем? Кандис кивнула. – А чью сторону надо принять? – Того, кто прав. – А если оба правы? – Так не бывает. – Но ведь так оно и есть! – возразила Мелоди. – В этом-то и проблема! – Не-а. – Кандис аккуратно миновала патрульную машину. – Это они оба думают, будто правы. А ты сама подумай. Кто из них прав, с твоей точки зрения? Которая из сторон представляет дело, за которое стоит бороться? Мелоди уставилась в окно так пристально, словно ожидала увидеть ответ на соседской лужайке. Ни в одном доме, кроме их дома, окна не горели. – Я не знаю. – Знаешь, знаешь! – возразила Кандис. – Тебе просто не хватает мужества быть честной с самой собой. Потому что тогда тебе придется сделать то, чего тебе делать не хочется, а ты терпеть не можешь трудностей и проблем. Потому ты и бросила петь, потому у тебя и личной жизни никакой нету, потому ты и была всегда... – Хм... ладно, ладно! Можно вернуться к тому моменту, когда ты заговорила как Опра Уинфри? – Понимаешь, Мелли, я просто хотела сказать: что бы ты сделала, если бы не боялась это сделать? Вот тебе и ответ. Это и есть та сторона, которую тебе следует принять. Она въехала на дорожку, ведущую к дому, и припарковала джип. – А если ты откажешься от выбора, тебе придется лгать себе и всем окружающим! Она распахнула дверцу и взяла свою сумочку. – Опра вас покидает! Дверца захлопнулась за ней. Мелоди откинулась на спинку сиденья, пользуясь тем, что машина пока не остыла. Видеть сразу обе стороны... Не с позиции Бекки или Джексона, а со своей собственной точки зрения. С одной стороны – верность, с другой – принятие... В машине с каждой секундой становилось все холоднее. К тому времени, как Мелоди наконец приняла решение, она ужасно замерзла. Глава 21 Катастрофа Ощущение было такое, словно жизнь остановилась и остались лишь холодные стерильные инструменты. Яркий свет. Химические растворы. Стекло. Металл. Резиновые хирургические перчатки. И что-то еще, чего Фрэнки никак не могла определить. Она попыталась открыть глаза, но веки словно склеились. Она была как будто скована по рукам и ногам. И не могла выдавить ни звука. Говорят, собаки чуют страх, значит, страх имеет запах. Быть может, это был именно он. Вокруг пахло страхом. Страх звучал в голосах тех, кто был рядом. Он сочился из людей, точно вода из губки. – Началась охота на ведьм! – Двое копов целый час шарили у меня на чердаке! – Наша жизнь пошла прахом! – Ничего не понимаю. Ну как вы могли не заметить, что ваша дочка выбралась из дома?! – Тоже мне, родители! – Такое поведение опасно для общества, тем более для нашего общества! – А что с тем мальчишкой-нормалом? Если он не придет в себя, это станет известно на всю страну! – Может, уже стало, откуда мы знаем? – Уверяю вас, – всхлипнула Вивека, – мы не меньше вашего подавлены случившимся! И мы тоже многим рискуем! Мы с Виктором сделаем все от нас зависящее, чтобы такое никогда не повторилось! – Не повторилось?! Проблема далеко не в этом! Что делать с тем, что уже произошло? Если так и дальше пойдет, моей Лялечке придется удалить клыки! Клыки, понимаете? – А Клодин и ее братьям придется сделать лазерную эпиляцию! Вы представляете, какое это для них унижение? А ведь зима на носу! Они же замерзнут! – Ладно, вы, по крайней мере, знаете, где ваши дети. А Джексон до сих пор не вернулся домой! Каждый раз, как я слышу на улице сирену, у меня начинается тахикардия! А вдруг они начнут арестовывать подозреваемых? А вдруг они... – госпожа Дж. разрыдалась. – Господа, прошу вас! – Голос у Виктора был глухой и усталый. – Мы полностью принимаем на себя ответственность за сегодняшний... несчастный случай, однако прошу вас учитывать, что мы рискуем большим, чем все вы. Он шмыгнул носом и высморкался. – Эту нашу дочь они ищут. Нашу девочку! И да, она совершила нечто непоправимое, но преследователи гонятся именно за ней. А не за вашими детьми! – Это пока! – Они ищут зеленую девицу без головы в карнавальном костюме монстра, – сказал Виктор. – Всегда можно отговориться тем, что это была детская шалость. – Ничего себе шалость! – Мы с Вивекой сделаем все, что потребуется, чтобы ликвидировать последствия этого инцидента. Мы начнем с того, что заберем Фрэнки из школы. Переведем ее на домашнее обучение и запретим ей выходить из дома. – А я считаю, что вам следует уехать из Сейлема! – Да-да! – Согласен! – Уехать из Сейлема?! – прогремел Виктор. – А я-то думал, мы все одна семья! Как вы смеете поворачиваться к нам спиной после всего, что мы... – Мне кажется, все мы сегодня переутомились! – поспешно перебила Вивека. – Давайте свяжемся с утра и поговорим на свежую голову! – Но... – Спокойной ночи! – сказала Вивека. Компьютер сыграл прощальный аккорд и отключился. Вивека разрыдалась. – Я просто поверить не могу, что все это происходит на самом деле! Нет, мы не можем отсюда уехать! А как же наша работа? А твой грант на исследования? А наш дом? Куда нам деваться? Виктор вздохнул. – Понятия не имею! Он наложил последнюю марлевую прокладку на швы Фрэнки и выключил свет. – Единственный светлый момент – это что нам больше нечего бояться! – Почему? – Потому что худшие наши кошмары уже сбылись! И дверь фабулатории захлопнулась за ними. Оставшись одна, Фрэнки погрузилась в полубессознательное состояние. Она то пробуждалась, то снова ныряла в сон. Но спала она или бодрствовала, она не могла избавиться от всепоглощающего чувства вины. Скольким людям она поломала жизнь! Во сне эта вина представлялась ей в самых разных обличьях. Она устраивала смертоносные обвалы, правила тонущими кораблями, пугала сироток, наливала своим друзьям воду, которая обращалась в кровь, сталкивала родителей с утеса и целовала Бретта острыми лезвиями, которые были у нее вместо губ. После каждого такого сна Фрэнки просыпалась вся в слезах. Однако и покой и тишина в ее комнате не приносили утешения, потому что здесь все было настоящим. И вина становилась огромной, невыносимо огромной. Каждый раз, как Фрэнки открывала глаза, она тут же поспешно зажмуривалась. Ей отчаянно хотелось больше никогда не просыпаться. Глава 22 Визит Бекки Палец Мелоди завис над кнопкой звонка. Если она ее нажмет, она не просто может кого-то разбудить. Это будет означать, что она сделала свой выбор... Она наконец нажала на кнопку и отступила на шаг. Сердце отчаянно колотилось. Она боялась не той двери, которая вот-вот откроется. А той, которая вот-вот закроется перед ней навсегда. – Кто там? – Это Мелоди Карвер. Я подруга... – Входи, входи! – сказала госпожа Дж. На ней был черный синелевый халат, и в руках она держала смятый в комок платок. Она заглянула за спину Мелоди и поспешно заперла дверь на цепочку. Ее аккуратно подстриженные волосы были собраны в короткий хвост на затылке, и размазанная тушь чернела на щеках, как кляксы из теста Роршаха. Сейчас, без очков в строгой оправе, она выглядела совершенно так же, как любая встревоженная мамочка. Мелоди окинула взглядом тускло освещенный дом. Вся эта музейная мебель выглядела еще более ветхой и дряхлой, чем запомнилось ей с прошлого раза. Как будто пыльный бархат был пропитан печалью. – А Джексон дома? Госпожа Дж. прижала платок к губам и покачала головой. – Я надеялась, что ты можешь знать, где он! Он давно уже должен был вернуться. А со всей этой... Я просто беспокоюсь, понимаешь? Все это довольно сложно... – Я знаю. Госпожа Дж. улыбнулась, давая понять, что ценит сочувствие Мелоди. – Да нет! – Мелоди коснулась мягкого синелевого рукава ее халата. – Я хотела сказать, что я все знаю про Джексона! – Прошу прощения? – Лицо госпожи Дж. окаменело. – Я знаю, что с ним происходит, когда ему жарко. Я знаю, в кого он превращается, и знаю почему. Глаза у госпожи Дж. забегали. Как будто она не могла решить, что лучше сделать: огреть Мелоди кочергой по голове или убежать. – Откуда?! Откуда ты знаешь?! – Он сам рассказал, – соврала Мелоди. – Но вы не беспокойтесь! Она взяла госпожу Дж. за руку. Рука была холодная, как лед. – Я никому не скажу, ни единой душе! Я пришла, чтобы помочь. Я его найду! – Мелоди, ты себе просто не представляешь, что поставлено на карту. Если о Джексоне станет известно... Дело обстоит сложнее, чем ты думаешь. И куда сложнее, чем думает он. Могут пострадать многие, очень многие люди! – Даю вам честное слово! – Мелоди вскинула руку. Она готова была на все. Не потому, что Джексон ей ужасно нравился. И не потому, что от его поцелуев внутри у нее становилось сладко, как от шоколадного торта. А потому, что найти Джексона означало спасти его от самого себя, а Мелоди лучше, чем кто бы то ни было, понимала, что это такое. Она и сама была своим главным врагом. А монстр, ворующий парней, был врагом Бекки. Это ее война. И, если Бекка действительно считает, будто дружба прежде всего, она ее поймет! Мелоди перебежала через темную улицу, чтобы взять велосипед и фонарик. Попросить родителей или Кандис подвезти ее означало нарушить доверие госпожи Дж. А этого делать было нельзя. Да ей и не хотелось. Если она отыщет Джексона и благополучно приведет его домой, это будет первое серьезное достижение в ее жизни. Не имеющее никакого отношения к симметрии, форме носа или родству с Кандис. Эта спасательная экспедиция поможет Мелоди понять, на что она способна. Из чего она скроена на самом деле, а не то, что может выкроить из нее Бо. – Ну что, как потанцевала? – окликнула из гостиной Глория. Она взяла свою чашку с журнального столика и вышла на кухню. – Все было здорово, – сказала Мелоди, следуя за ней. – Мам, у нас фонарик есть? Глория покачала головой. – Нет, мы сейчас большими фонарями пользуемся. Они в гараже, в пластмассовой корзине с надписью «НАРУЖНОЕ ОСВЕЩЕНИЕ». И свечки там же. А тебе зачем? – Да так, хотела пойти погулять. В зале было душно, и дома тоже жара такая... – А ты уверена, что это не опасно? – Глория закатила свои голубые глаза. – У нас же тут монстры по улицам бродят! Она поставила чашку в раковину. – Можешь себе представить? В новостях только об этом и говорят! – Она хихикнула. – Хорошо все-таки жить в маленьком городке! Это они настоящих монстров не видели. Побывали бы они у нас в Беверли-Хиллз! Верно, Мелли? – Ага, конечно, – встревоженно сказала Мелоди. – Ну ладно, пока. Я ненадолго! Глория послала дочке воздушный поцелуй и ушла к себе в комнату. Мелоди бросилась к выходу. Торопясь начать поиски, она распахнула дверь и с разгону налетела на Бекку. – О господи! Что ты тут делаешь? Все в порядке? Как там Бретт? Интересно, голос у нее действительно звучит так виновато, как ей кажется? – Сейчас состояние у него стабильное. Но у него был нервный срыв, и он теперь не может говорить. Мелоди обняла Бекку. Бекка позволила себя обнять, но сама обниматься не стала. – Ты, наверно, ужасно беспокоишься! – Ужасно! – согласилась Бекка. – Ну, а ты – почему же ты не ищешь монстра? – Я как раз собиралась выйти из дому! – ответила Мелоди, гордясь тем, что не сказала ни слова неправды. – Это хорошо, – сказала Бекка все так же сухо. – Вот, держи! – Она вручила Мелоди ее рюкзачок цвета хаки. – Ты его забыла в машине у моего папы. – Ага, спасибо. Да тебе необязательно было привозить его прямо сегодня! – сказала Мелоди и сама невольно поежилась от собственного голоса, который сделался каким-то пронзительным из-за пронизывавшего ее чувства вины. – Ну, ты же знаешь мое правило! – самодовольно ухмыльнулась Бекка. – Дружба прежде всего! – Ага, дружба прежде всего... – повторила Мелоди. – Дружба прежде всего! – Бекка снова ухмыльнулась. Что-то в ней изменилось. И дело было не только в шоке, который она пережила, когда увидела, как ее парень целуется с предполагаемым монстром. И не в том, что Мелоди не пожелала немедленно отправиться гоняться за этим спецэффектом. Было что-то еще, и это что-то пряталось в зеленых глазах Бекки. – Ты еще и вот это оставила в машине! – Бекка протянула Мелоди ее айфон. Но когда Мелоди потянулась за телефоном, Бекка отдернула руку и дважды ткнула пальцем в экран. – Гляди-ка, чего я там нашла! И на экране запустилось видео, в котором Джексон превращался в Д. Дж. Хайда. «Д. Дж. Хайд. Как в «Докторе Джекиле и мистере Хайде», читала? Это был мой прадедушка... суперпсих, между прочим! Я нарыл кое-какие документы у нас на чердаке – судя по всему, он ставил всякие эксперименты с разными препаратами. На себе самом экспериментировал, прикинь? И после того, как он принимал эти препараты, он превращался в полного отморозка. Я лично всякого такого не употребляю, но вот танцую классно! У тебя музон есть?» У Мелоди скрутило живот и пересохло во рту. Ей сделалось трудно дышать. – Ты шарилась в моем телефоне?! – выдавила она. Больше ей ничего в голову не пришло. – Не-а, не я, а Хэйли. Она усомнилась в твоей преданности! «И как я не додумалась это стереть?!» Мелоди чувствовала, как удары сердца отдаются у нее в голове. Ей было страшно даже подумать, как это открытие Бекки может отразиться на Джексоне и его матери. Бекки перестала быть преданной подругой, которая предупредила ее о коварном замысле Бретта и захватила для нее ингалятор на всякий случай. Теперь она сделалась врагом, получившим чудовищное преимущество! – Отдай! – потребовала Мелоди. – Щас, только ролик себе на почту перекину! Бекка ткнула пальцем в экран и стала ждать подтверждения. Бу-уп! – Пожалуйста, забирай! – Она шмякнула телефон в ледяную ладошку Мелоди. – Это была просто шутка! – дрожащим голосом начала Мелоди. – Мы кино снимали! Как Бретт! – Вранье! Бекка щелкнула пальцами, и из темноты выступила стоявшая на крыльце Хэйли. Преданная помощница раскрыла свой зеленый «дипломат» и достала оттуда контракт, подписанный Мелоди. Тот самый, в котором говорилось, что она обязуется никогда не заигрывать с Бреттом Реддингом, никогда не клеиться к Бретту Реддингу и дать по шее любой девчонке, которая вздумает клеиться к Бретту Реддингу. Она порвала его на конфетти и высыпала клочки на коврик с надписью «Не забудьте вытереть ноги!». Это оказалось куда болезненнее, чем думала Мелоди. Несмотря на все их закидоны, Бекка и Хэйли ей действительно нравились! Это были первые настоящие друзья в ее жизни... – Бекка, я... Хэйли сунула ей другую бумагу. – Молчать, пособница монстров! – рявкнула она. – Ты с ними явно заодно, значит, ты знаешь, где она прячется! – Бекка, я ничего не знаю, честное слово! – умоляюще воскликнула Мелоди. – Я даже не верю, что эта девка-монстр была настоящая! – Уж я-то это знаю, я своими глазами видела! – Бекка взяла бумагу у Хэйли и подсунула ее Мелоди. – У тебя есть сорок восемь часов на то, чтобы ее найти! В противном случае этот ролик получит такую же огласку, как любой скандал с Пэрис Хилтон! Хэйли сунула ей шариковую ручку, красную с серебром. – Я не стану это подписывать! – Мелоди отступила на шаг. – Тогда я запущу его в сеть прямо сейчас! Решать тебе. Мелоди схватила ручку и нацарапала внизу свое имя. – Дату поставь! – потребовала Хэйли. Мелоди надавила на ручку так сильно, что прорвала бумагу. Хэйли достала из «дипломата» желтый кухонный таймер и выставила его на максимальное время – на час. Тик-тик-тик-тик-тик-тик... – Еще сорок семь оборотов – и мы придем за тобой! – объявила Бекка. Хэйли взяла свой «дипломат», и девчонки зашагали по дорожке к «Кадиллаку» мистера Мэддена. Тик-тик-тик-тик-тик-тик... Машина уехала прочь. Перед Мелоди открылся вид на коттедж Джексона. Веселый фасад смотрел на нее с жизнерадостностью доверчивого щенка – щенка, которого ей вот-вот предстояло усыпить. Глава 23 Ток и шок Фрэнки предстояло выступить перед судом. Ее уже привели к присяге. Наступило время давать показания. В зале суда было ужасно жарко, ну и что? Ну и что, что вся ее косметика потекла, выставив напоказ зеленую кожу? Ну и что, что швы болезненно натянулись? Все это было неважно. Главное было очистить свое имя перед всеми ЛОТСами и нормалами, которые набились в помещение. Она извинится перед родителями – за то, что обманула их доверие. За то, что не послушалась их предупреждений и поставила их в неловкое положение перед всеми ЛОТСами. Она скажет Ляле, Лагги, Клодин и Клео, как много значила для нее их дружба и что она вовсе не собиралась подвергать их опасности. Она скажет госпоже Дж., как ценит она ее наставления. Попросит передать ее извинения Бретту – за то, что потеряла голову, и Бекке – за то, что целовалась с ее парнем. Поблагодарит Билли за то, что он ее спас, и Клода – за то, что отвез ее домой. Она честно скажет им всем, что не заслуживает второго шанса. Но если они дадут ей его, она больше никогда их не подведет! А потом в последний раз обратится к нормалам. Она будет просить их перестать бояться ЛОТСов. Дать ее отцу возможность открыто поделиться с миром своими блестящими открытиями. Оценить неповторимую элегантность ее подруг. Позволить им выйти на свободу и жить открыто, не прячась... Но когда пришло время говорить, она не смогла произнести ни звука. Она скрипела зубами, искрила, стенала как зомби. С каждой попыткой объясниться эти стенания становились все громче. Женщины и дети вопили от ужаса. Мужчины вспрыгнули на скамейки и затопали, стараясь ее отпугнуть. Но это не помогло. Ощущение собственного бессилия заставляло ее стенать все ужаснее, скрежетать зубами все сильнее и искрить все ярче. И вот наконец разъяренная толпа опрокинула барьер и принялась разрывать ее на куски. Зеленые конечности летели во все стороны, точно кочаны салата. Боль была такой невыносимой, что она издала оглушительный вой и... – Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы! – Проснись! Проснись! – кто-то тряс ее за плечи. – Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы! – Все в порядке, это просто сон, просыпайся! Фрэнки моргнула и медленно открыла глаза. В комнате было темно и тихо. – Что из этого? – прошептала она пересох-шими губами. – Ты о чем? – спросил мальчишка. – Что из этого... было сном? Она окинула себя взглядом. «Ой, я что, правда в больничном халате?!» – Все. Фрэнки вскинулась на кровати, не обращая внимания на головокружение. – Вообще все?! – Ну да, Бомбочка! – нежно прошептал он. – Вообще все! – Ди Джей?! – Фрэнки утерла пот со лба. Под этими электромагнитными одеялами было ужасно жарко. – А подруги мои тоже здесь? Сколько времени я проспала? Она окинула взглядом свою комнату. Здесь все изменилось. Все было не так, как она привыкла. Ее гостиная исчезла. В лабораторных стаканах больше не лежали помада и кисточки для макияжа. С Гламурок стряхнули блестки... – А где все мои вещи? И что ты тут делаешь? – Эй, не все сразу! – сказал он. – Во-первых, спала ты, наверно, часов девять. Во-вторых, подружек твоих тут нет. Их не выпускают из дома. Может, они тебе и звонили, но твой папахен конфисковал твою мобилу. В-третьих, все твои шмотки родаки сныкали, потому что – это они сказали, а не я – они тебя слишком избаловали и теперь все должно быть по-другому. В-четвертых, после того дурацкого танца я сел в машину с Билли и Клодом. И когда они привезли тебя сюда, я типа остался и... – Погоди! Так танец все-таки был, да? – Глаза у Фрэнки наполнились слезами. – А ты вроде говорил, что все это был сон... – Нет, вот конкретно это был не сон! – хохотнул он. – Слу-ушай, когда пацаны мне рассказали, что ты вытворяла с этим нормалом, я едва не уссался! Он взъерошил свою челку. Она была мокрой от пота. – У-у! – Фрэнки снова опустилась на кровать. Она машинально потянулась рукой к швам у себя на шее. Но шея оказалась замотана толстым слоем бинтов. – И что же мне теперь делать? – Ты о чем? – Ди Джей провел рукой по ее волосам. Она слегка заискрила. Он радостно гыгыкнул. – То есть как это – о чем? – Она снова села. – О том, что я всех погубила! Ди Джей посмотрел на нее в упор смеющимися карими глазами. – Да никого ты не погубила! Наоборот, придала им всем ускорение! – Ага, ну да, конечно! – Да нет, серьезно! – Ди Джей ткнул пальцем в экран своего айфона. – Ты тут единственная, в ком есть хоть немного огня! Зазвучала песня «Use Somebody» группы «Kings of Leon». Пока шел гитарный проигрыш в начале, Ди Джей сладко жмурился, точно собака, высунувшая в солнечный день голову из окна машины. А когда зазвучали слова, он взял Фрэнки за руку и помог ей слезть со стола. Потом привлек ее к себе, прижался щекой к ее щеке, и они закружились в танце по стерильной, унылой комнате, совсем не похожей на прежнюю фабулаторию. «I’ve been running around, I was looking down at all I see...» Она вспомнила о Ляле. Интересно, насколько сильно та увлечена Ди Джеем? – Ты что делаешь? – нервно хихикнула Фрэнки. – Пытаюсь заставить тебя забыть Бретта! – шепнул он ей на ухо. Она заискрила. Он улыбнулся. Они проплыли мимо полки с пустой лабораторной посудой. Стеклянные стаканы выглядели такими одинокими без яркой косметики Фрэнки, которая придавала им цель и смысл! И им она тоже навредила... «You know that I could use somebody, someone like you...» – Нет, какая же я дура! – воскликнула Фрэнки. – Я ведь была уверена, что, раз ему нравятся монстры, я ему непременно понравлюсь! Она фыркнула, удивляясь собственной глупости. – Ведь я же ничегошеньки о нем не знала! Я просто хотела найти кого-то, кто не хотел бы, чтобы я пряталась! – Ну вот, теперь ты его нашла! Фрэнки отстранилась от его щеки и заглянула ему в глаза. – Почему ты так добр ко мне? – Потому что ты мне нравишься, Бомбочка! Мне нравится, что ты не боишься пойти и взять. – Пойти и взять что? Фрэнки высвободила руку и отступила на шаг. Она хотела разглядеть его получше. – Все, что тебе хочется! Фрэнки дотронулась до своего больничного халата, проверяя, хорошо ли он застегнут. – Ну, того, что мне действительно хочется, я все равно не получу! – Это например? – Например, свободы. – Хочешь, я тебе помогу? Он подступил ближе. – Почему ты хочешь мне помочь? – Потому что, когда я на тебя смотрю, мне хочется сочинять песни! Он дотронулся до контакта у нее на шее. Его дернуло током. – Как прикольно они током бьются! Она хихикнула. – Тоже мне, прикольно! – Фрэнки! – шепотом окликнул Виктор из коридора. – Я... Ди Джей поспешно зажал ей рот и выключил музыку. – Сделай вид, что спишь! А я спрячусь! Фрэнки поспешно легла. Дверь скрипнула, приоткрылась. – Ты не спишь? Она лежала совершенно неподвижно. – Да тут настоящая баня! – буркнул Виктор себе под нос. Загудел вентилятор. «Я люблю тебя, папочка, – подумала Фрэнки, – даже если ты меня не любишь!» Они еще минут пять сидели тише мыши, для верности. Однако Фрэнки не терпелось снова взглянуть на Ди Джея. Он был как новый подарок, который она еще не открывала! Ей хотелось узнать о нем как можно больше. Поделиться с ним своими мечтами о переменах. Узнать, о чем мечтает он. Послушать его музыку. И искрить, искрить... – Все в порядке! – шепнула она в темноту. – Можешь выходить! Тишина. – Ди Джей, выходи! – попробовала она еще раз. Опять тишина. Фрэнки слезла со своего стола и на цыпочках прокралась к столу с микроскопами, под которым он прятался. – Можешь вылезать! Он медленно выполз из-под стола, растерянно почесал голову. – Ой, что это за очки? – хихикнула Фрэнки. – «LensCrafters»... – промямлил он. «Что это с ним такое? Формальдегиду, что ли, нечаянно нюхнул?» Фрэнки протянула ему руку. – Помочь? – Ой, мама! – сказал он, очутившись с ней лицом к лицу. – Это ты та зеленая девчонка-монстр, что была на танцах, да? Фрэнки схватилась за грудь, как будто ее ударили. – Что-что?! – А что я тут делаю? – Он окинул взглядом блестящие хирургические инструменты. – Как я сюда попал?! Я ничего такого не наговорил, о чем мне придется пожалеть? Я у тебя в плену или как? – Ты что, шутишь, да?! – воскликнула Фрэнки. Это была самая жестокая шутка, какую только можно было придумать. – Нет, ты у меня не в плену! Вали куда хочешь! Она указала на окно с матовым стеклом, у которого раньше стояла тахта. – Спасибо! – ответил он и заторопился к окну. – Ты что, серьезно уходишь? – ахнула Фрэнки. Ей отчаянно хотелось вернуться на пять минут назад. – А я думала, я тебе нравлюсь... Он остановился и обернулся. – Ты знаешь девочку по имени Мелоди Карвер? Фрэнки покачала головой, хотя Мелоди она вроде как знала. – Это ты нарочно сделал, чтобы отомстить за вчерашний вечер, да? Но это же жестоко! – Мне очень жаль, что так вышло! – сказал он, протискиваясь в открытое окно. – Тогда не уходи! – взмолилась она. Комнату начинало захлестывать одиночество. – Извини, мне надо идти. Мне правда очень жаль, – сказал он. – Приятно было с тобой познакомиться. – Останься! – воскликнула Фрэнки, когда он бросился прочь. – Останься! – повторила она, хотя понимала, что уже поздно. Он исчез. Глава 24 То в холод, то в жар Мелоди расхаживала взад-вперед по крыльцу, напоминая себе тех заводных собачек, которых она видела на витринах в торговом центре. Собачки тявкают, идут, садятся, поворачиваются, снова идут. Потом они упираются в ограждение и падают на задние лапы. Делают кувырок и приземляются на все четыре лапы, чтобы снова тявкать, идти, садиться и поворачиваться. Но так никуда и не приходят. Совсем как она, да. И куда же ей идти? Стоит ли вообще тратить время на поиски воображаемого монстра? Или лучше придумать, как удалить этот ролик с айфона Бекки? Подкупить Хэйли? Рассказать обо всем Кандис? Найти Джексона? Уехать отсюда и вернуться в Беверли-Хиллз? Нет, она готова была действовать! Она только не знала, что именно предпринять. Но тут ее внимание привлек топот ног, обутых в кеды. Кто-то бежал по улице в ее сторону. – Мелоди! – окликнул он. – Джексон?! Она бросилась ему навстречу, гонимая раскаянием. – Джексон, я так перед тобой виновата! – Она бросилась ему на шею прямо посреди улицы. – Не надо мне было отпускать тебя одного! Но я растерялась. Я никак не могла сделать выбор. И наконец выбрала тебя. Правда. В смысле, я серьезно. Но теперь, теперь... Мелоди разжала руки. От его волос пахло потом и аммиаком. – Но где же ты был?! – Джексон!!! – госпожа Дж. выскочила из дома прямо в халате. – Слава богу, ты в порядке! Мелоди отвернулась и уставилась вдаль. Она не могла смотреть в глаза госпоже Дж. Через сорок семь часов все узнают, что ее сын «монстр», и все это – из-за нее, из-за Мелоди! Вот и вся цена ее слову – срок хранения у него не больше, чем у суши. – Привет, мам! – Джексон обнял ее. – Со мной все нормально! – Спасибо, спасибо тебе! – госпожа Дж. притянула Мелоди к себе и чмокнула ее в лоб. – Спасибо, что нашла его! Мелоди вымученно улыбнулась и опустила глаза. – Идем скорей домой! – госпожа Дж. потянула сына за руку. – Разве ты не знаешь, как тебе опасно бродить по ночам? – Мам, я не собираюсь бродить. Я пока побуду тут, с Мелоди. – Ну, хоть с дороги уйдите! – попросила она. Джексон пообещал, что скоро вернется домой. Потом взял Мелоди за руку, и они пошли к ней. – Когда это ты успела так сдружиться с моей мамой? – спросил он. Мелоди только рассеянно улыбнулась в ответ. – Может, тебе и правда лучше вернуться домой? – сказала она, когда они поднялись на крыльцо. – В чем дело? – нахмурился Джексон. – Кто из нас страдает раздвоением личности, ты или я? – Чего-чего? – Ну, как насчет «я выбрала тебя» и «не надо было тебя отпускать»? Он сел на качели и принялся качаться, лукаво поглядывая на нее. – Джексон... – она мягко толкнула спинку качелей. – Ты понимаешь, тут такое творится... Короче, я тебе об этом рассказать не могу... Но... – Да? Неужели это ужаснее, чем все, что ты знаешь обо мне? Пожалуй, он прав... Ветер по-прежнему то налетал порывами, то снова стихал. Шорох листвы сменялся тишиной. Казалось, будто листья хотят что-то рассказать, но не знают как. Мелоди их прекрасно понимала! – Видишь ли, стряслась ужасная вещь, и все из-за меня. Он посмотрел вдаль и вздохнул. – Девл, да? – Нет, конечно! – воскликнула она, слегка обиженно. Его плечи заметно расслабились. – Тогда что случилось? Мелоди сглотнула, сделала глубокий вдох – для храбрости, – но все еще никак не могла собраться с духом. А что, если он ее бросит? Тогда у нее совсем никого не останется... Но как можно ему не говорить? Через сорок семь часов он все равно все узнает... Она села рядом с ним. – Ну, короче, ты помнишь... – Она еще раз перевела дух. – Что? – Ну, тот ролик о том, как ты превратился... в сам знаешь кого? – Ну да. – Ну вот... Она сделала еще один глубокий вдох и единым духом выпалила: – КорочеБекканашламоюмобилуитеперь грозит выложить его в интернет если я не найду тогозеленогомонстракоторыйякобыцеловался сБреттом! И зажмурилась, готовясь ко всему, вплоть до пощечины. Но Джексон и пальцем не шевельнул. Он не вскочил с качелей и не принялся расхаживать взад-вперед. Он не схватился за голову и не взвыл «За что-о-о-о-о?!», глядя в беззвездное небо. Он просто остался сидеть, слегка раскачиваясь на качелях и спокойно обдумывая ситуацию. – Ну, скажи же хоть что-нибудь! Он обернулся к ней. – Я знаю, где она. Мелоди шлепнула его по коленке. – Хватит дурить, дело серьезное! – Да нет, я серьезно! – Так она что, настоящая?! – Вполне. – А откуда ты ее знаешь? – Ну, меня туда, можно сказать, Ди Джей привел, – он ухмыльнулся. – По-моему, она ему нравится! – О нет! – О да! – Нет... – Да! – Да нет, такого не может быть! – Представь себе, может! – Джексон хихикнул. А что ему еще оставалось? Мелоди встала и принялась расхаживать взад-вперед. Может, она по-прежнему лежит на отцовском операционном столе и ее глючит от анестезии? – То есть формально у тебя есть девушка? – Ну, я не уверен, что у них все серьезно, но, по-моему, она от него без ума. – Ну ладно. – Мелоди остыла. – Так это же хорошо, верно? Ты можешь меня туда отвести. Я разузнаю, кто она такая, и выдам ее Бекке! – Нет, – возразил Джексон. – Почему же нет? – Потому что Ди Джею она нравится. Я не могу так поступить с ним... то есть с самим собой... короче, не могу. Он же мне все-таки все равно что брат. – Ну да, а с тобой что будет? А с твоей мамой? А с нами? – Голос у Мелоди задрожал. – Ведь если Бекка покажет этот ролик полиции, они решат, что ты монстр... Тебя могут арестовать... или заставить уехать из Сейлема! – Не могу, Мелоди! – тихо ответил он. – Она хорошая девочка. Оттого, что Джексон был готов пожертвовать собой ради этой... этой твари, Мелоди влюбилась в него еще сильнее. У него есть характер. У него есть сердце. Он умеет стоять на своем. Он явно умеет ценить любовь и чувства вообще. И целуется он куда лучше, чем Рэнди Звездное Небо! Мелоди вовсе не нужно было перебрать столько парней, как Кандис, чтобы узнать, как редко встречаются подобные качества. И именно поэтому она была готова на все, чтобы его спасти! Даже если ради этого придется совершить не очень хороший поступок. – Да, я понимаю. – Она положила руку ему на плечо. – Ну ладно, придумаем что-нибудь другое. Он вздохнул с облегчением и улыбнулся. – Спасибо! – Слушай, – воскликнула Мелоди, – а ведь я знаю способ получить этот ролик обратно! Он у меня в комнате. Хочешь, покажу? – Конечно! Джексон встал. Он сунул руки в карманы и следом за Мелоди поднялся по неровным деревянным ступенькам к ней в комнату. – Тс-с-с! – сказала она, прижав палец к губам. – Все спят! Она закрыла за ними дверь. – Так, где же мои заметки? Она принялась рыться в коробках. – Заметки? – Джексон переминался с ноги на ногу. Ему явно было не по себе. – Я их спрятала где-то тут, я точно знаю! Просто, знаешь, при Кандис нельзя держать вещи на виду. Она всюду суется! – Слушай, можно, я вентилятор включу, а? – спросил Джексон, нырнув под ее кровать-чердак. – Зачем? Тебе что, жарко? – Ну да, немного. – Ой, он, по-моему, у Кандис в комнате! – Да нет, вот же он! – И Джексон потянулся вилкой к розетке. – Стой! – Мелоди бросилась к нему и отобрала вентилятор. – Мне очень нравится, когда тепло! – Да тут не тепло, тут жарища страшная! – сказал он, а потом уставился на нее. И внезапно ахнул: – Нет! Не смей! Даже не думай! Это нельзя! Так нечестно! Он потянулся к шнуру, но Мелоди отбросила его подальше. На лбу у Джексона выступил пот. – Я просто хочу тебе помочь! – Это не выход! – Он вытер лоб. – Другого выхода нет! Она вспомнила про походное одеяло, стянула с кровати пуховое покрывало и накинула его Джексону на голову. «Еще несколько секунд, и все!» – Мелоди, прекрати! Он лупил изнутри по покрывалу кулаками, но Мелоди обхватила его и держала изо всех сил. – Ты мне еще спасибо скажешь! – Я сейчас задохнусь! – Я тебя спасу! Он внезапно перестал сопротивляться. – Джексон? Из-под покрывала не доносилось ни звука. – Джексон! Тишина. – Джексон! Боже мой, только не умирай! Она поспешно сдернула с него покрывало. Очков на нем не было. Волосы у него были влажные. Щеки горели. – Как, опять ты?! – воскликнул он. – Привет, Ди Джей! – улыбнулась Мелоди. – Давай, сходим к твоей Бомбочке? Глава 25 Высокое напряжение В матовое стекло ударился камушек. За ним второй. Дзинь! Фрэнки перевернулась на спину. За ним третий. Дзинь! Она вспомнила женщину, раздраженно барабанящую по стойке. Может, это разъяренная толпа из ее снов явилась покончить с ней и ее несчастьями раз и навсегда? Она перевернулась на живот. В голове непрерывно крутилась песня Алиши Киз «Try Sleep With a Broken Heart» – «Попытайся уснуть с разбитым сердцем!». Фрэнки хотелось встать во весь рост на своем металлическом ложе и завопить: «Я пытаюсь, пытаюсь, но не могу, потому что я не могу перестать думать о Бретте, о Ди Джее, о своих подругах, о родителях и обо всех тех, кто меня боится! Выключите это, пожалуйста!» Но ей не хотелось будить родителей. Через час встанет солнце, а вскоре после этого поднимутся и они. И что тогда? Она снова перевернулась на спину. Интересно, долго ли еще ей удастся избегать встречи с ними, делая вид, что она спит? День? Неделю? А может, лет десять? Хорошо бы! Стыд – совершенно невыносимое чувство! Но для того, чтобы его испытывать, нужны другие люди. Кто-то, кто будет цокать языком и качать головой, а потом долго-долго рассуждать о том, как она их разочаровала. Вот тогда становится стыдно. А в одиночестве стыд превращается всего лишь в чувство вины. Вина, конечно, тоже не подарок, но все-таки переносить ее легче. Ведь это ты сам считаешь себя виноватым! А значит, можно и перестать так думать... – Бомбочка! Фрэнки медленно села, не зная, верить ли своим ушам. В конце концов, они подчиняются мозгу, а ее мозг оказался очень ненадежным... – Бомбочка! Открой! «Ди Джей вернулся!!!» Может, сделать вид, что ее тут нет, что она переехала? В кино девушки все время так делают! Но она же под домашним арестом! Куда она может переехать? На кухню? – Тс-с-с! – прошипела она, поспешно накидывая поверх больничного халата свой черный атласный халатик «Harajuki Lovers». Фрэнки отперла окно, и Ди Джей тут же протиснулся в него, точно взрослый пес в щенячью дверцу. Его появление было как ослепительная радуга во время грозы. Даже удивительно – ведь не прошло еще и десяти часов, как она испытывала то же самое при виде Бретта! А может, она с самого начала была влюблена именно в Ди Джея, только не знала этого? – Что с тобой случилось? Почему ты вдруг сбежал, как... Фрэнки осеклась: в открытое окно лез кто-то еще! Блестящие черные волосы, черная одежда, безупречная форма носа... И этот кто-то с грохотом спрыгнул на пол. – Тс-с-с! – снова прошипела Фрэнки. – О господи боже мой, ты и вправду настоящая! – сказала ошеломленная Мелоди. – У тебя и правда зеленая кожа... – А она зачем приперлась? – Фрэнки испытывала одновременно смущение и гнев. – Понятия не имею! Ди Джей покрутил пальцем у виска, зажмурился и шепотом добавил: – По-моему, она без ума от меня! – Вот это да! – Мелоди, озираясь, сделала несколько шагов в глубь комнаты. – Что это за место такое? А это что, крысы, что ли? – Она указала на стеклянную клетку возле кровати Фрэнки. – Ой, фу-у! – Нет, серьезно, зачем она здесь? – осведомилась Фрэнки. – Она за мной повсюду таскается в последнее время! – шепнул ей на ухо Ди Джей. – Я уже подумываю обратиться в полицию! От его теплого дыхания у Фрэнки заискрили обе руки. – О-о, как мне этого недоставало! – Ди Джей притянул ее к себе. – А что это за стол? И зачем тут эти провода? А что это за выключатель? «Высокое напряжение»?! – изумилась Мелоди. – Да что же это за место такое? – А почему ты так странно себя повел? – спросила Фрэнки, отпихнув от себя Ди Джея – она желала для начала узнать, в чем дело. – Почему ты взял и сбежал? Почему... – Да кто же ты такая? Дочка Франкенштейна, что ли? – рассмеялась Мелоди. – Ну, если хочешь знать, не дочка, а правнучка! – бросила Фрэнки. – А если будешь мешаться, я шарахну тебя током, как тогда, в столовой! – Ой, так это ты была? – Мелоди подошла поближе. – Но ты же выглядела совсем... Фрэнки подбоченилась и уставилась на нее исподлобья. – Что, совсем белой, да? Мелоди кивнула. – Ну, видишь ли, – фыркнула Фрэнки, – люди нынче вовсе не такие зеленые, как они сами думают! – Ты так классно выглядишь! – Мелоди подступила еще ближе и потянулась к руке Фрэнки. – Можно потрогать? Фрэнки пожала плечами, как будто ей было все равно. – А ты меня снова шарахнешь током? – поддела ее Мелоди. – Может быть! Мелоди несколько секунд изучала Фрэнки серьезными серыми глазами, как будто пытаясь разгадать ее подлинные намерения. Неизвестно, разгадала она их или нет, но все-таки она дотронулась до руки Фрэнки. Она не побоялась провести пальцем по шву у нее на запястье. Может, она ее и боялась, но все равно не побоялась же! Фрэнки это оценила. – А хочешь потрогать мою кожу? – спросила Мелоди, как будто она сама тоже была монстром. Фрэнки кивнула. – Совсем как моя, только холоднее! – Ага! – Мелоди закатила глаза. – У меня всегда руки холодные. – Что, правда? А я всегда горячая! Наверное, это оттого, что я заряжаюсь электричеством, и все такое. – Погоди-погоди! – Мелоди склонила голову набок. – Ты что, правда заряжаешься электричеством? А как это устроено? – Эй, девчонки! – Ди Джей помахал руками. – Тут у вас вообще-то клевый парень имеется! Мелоди хихикнула. Фрэнки еще не вполне пришла в себя. На улице, за молочно-белым стеклом, разгорался рассвет. Однако видно было по-прежнему плохо. Вид из окна – нагромождение размытых фигур и теней – напоминал о том, что скоро пора будет уходить. – Да, так что же с тобой случилось? – спросила она у Ди Джея, возвращаясь к насущным вопросам. – Почему ты вел себя так, будто мы незнакомы, и просто взял и ушел? – Может, я могу объяснить? – застенчиво спросила Мелоди, внезапно снова сделавшись чужой. – Просто разведчица какая-то! – буркнул Ди Джей. – Все-то она знает! Фрэнки принялась искать, где бы присесть, – тахты-то больше не было. Но она быстро забыла об этом, когда Мелоди принялась рассказывать. Встающее солнце отсчитывало минуты, а нормалка рассказывала о том, как она влюбилась в Джексона Джекила, о приступах затмения, которые случались у него из-за перегрева, о его матери, госпоже Дж., преподавательнице естественных наук, о его безумном предке и о том, что перегрев плюс безумный предок дают на выходе Д. Дж. Хайда. Потом она принялась рассказывать про Бекку, про ревность, про Бретта, про поцелуй, про инцидент с головой, про ролик с Джексоном, про шантаж, про то, что ей надо было разыскать Фрэнки, про срок, который наступает через сорок восемь часов – точнее, теперь уже через сорок шесть, – и про то, что она не знает, что со всем этим делать. – Короче, давай разберемся! – улыбнулся Ди Джей прежде, чем Фрэнки успела вставить хоть слово. – Выходит, я встречаюсь с вами обеими? Мелоди вздохнула. – Ну, строго говоря – да. – Нифигассе! – Ди Джей торжествующе взмахнул руками. Фрэнки осторожно дотронулась до заднего кармана его джинсов. Раздался треск, полыхнула вспышка. – Уй-я! – взвыл он, ухватившись за задницу. – Тс-с-с! – Фрэнки поспешно зажала ему рот. – Больно, между прочим! – пробубнил он сквозь ее ладонь. – Я так и хотела, чтоб было больно! – Фрэнки отступила на шаг. – Ты, может быть, невнимательно слушал, но ничего хорошего тут нет! Ничего! – Ладно, ладно! – Он отошел подальше, потирая зад. – Так что, ты, значит, выдашь меня Бекке? – дрожащим голосом спросила Фрэнки. – Ну... – Мелоди вздохнула. – Вообще-то, наверное, я собиралась так и сделать, но... Она снова вздохнула. – Теперь я не знаю, что делать. Мне не хочется причинять тебе зло. – Почему бы и нет? – Фрэнки опустила голову. На ее халатик упала слеза, оставив влажную дорожку на черном атласе. – Все только это и делают! Мелоди выглядела так, словно размышляла над этим. – Мне кажется, я могу себе представить, что ты чувствуешь. – Погоди... – Фрэнки подняла глаза. – Ты что, ЛОТС? – Что такое ЛОТС? – Ну, это такое вежливое слово, чтобы не говорить «монстр», – объяснила Фрэнки. – Это значит «Люди, отвергающие традиционные свойства». – Ну, раньше я, наверное, была ЛОТСом, но теперь я вроде как перестала их отвергать! – Мелоди улыбнулась, словно прощаясь с тускнеющим воспоминанием. И почему-то указала на свой нос. – Но иногда я об этом жалею. – Почему? – спросила Фрэнки. Она не могла себе представить, для чего кому-то добровольно брать на себя все то, что она переживала теперь. – Потому что если ты выглядишь не как все и кому-то ты все равно нравишься, то тогда ты точно знаешь, что ты ему и в самом деле нравишься потому, что он хочет с тобой дружить. А не потому, что ты опасная личность, которая может отбить у тебя парня. – Не поняла... – Фрэнки вытерла глаза рукавом халата. – Короче, я на твоей стороне! – Мелоди улыбнулась. Улыбка у нее была встревоженная, но приятная. – Я не стану поддаваться угрозам! Я готова бороться. Я хочу, чтобы люди перестали бояться друг друга только оттого, что они слишком разные. Я хочу, чтобы такие люди, как Джексон... и ты... – И я! – вставил Ди Джей. – И Ди Джей – могли жить нормальной жизнью! – Но что же нам делать? – Фрэнки снова потянулась к своим швам и снова наткнулась на бинты. – Ну, для начала надо отобрать у Бекки этот ролик! – сказала Мелоди. – Но как? Мне нельзя выходить из этой комнаты, пока не... в общем, никогда. Так что... Теперь, когда она сказала это вслух, она поняла, что это и в самом деле так. – Понятия не имею! – призналась Мелоди. – Все, что я знаю, – это что мы должны действовать вместе, что попадаться нельзя и что времени у нас два дня! – Высоковольтно! – вздохнула Фрэнки. Мелоди протянула ей руку. – Ну что, ты с нами? – С вами! – ответила Фрэнки, пожимая протянутую руку. – Это, конечно, будет непросто, – признала Мелоди. – Ну да, еще бы! – сказал Ди Джей, любовно вынимая из клетки двух Гламурок. Он поднял крыс в воздух, как будто взвешивая, и поцеловал обеих в мордочки. – Сложнее всего будет решить – потом, когда все закончится, – кому из вас двоих достанусь я! Фрэнки заискрила. Но на этот раз Мелоди не отдернула руку. И Фрэнки тоже. Они тряслись, морщились и улыбались, скрепляя свой союз во имя терпимости и принятия... И готовясь вступить в бой во имя любви!
