// ХХIII Рождественские православно-философские чтения. Н.Н., 2014. Легошина Л.Л., канд. филол. наук, доцент кафедры классической и современной литературы НГПУ им. К.Минина Нравственный закон любви и добра в рассказе Н.Телешова «Елка Митрича». Н.Телешов - известный русский писатель конца ХIХ – начала ХХ веков. Первые его рассказы печатались в мелких периодических изданиях 80-90-х годов (в журналах «Радуга», «Детское чтение», «Семья», «Россия» и др.). Первый его сборник «На тройках» (1895) состоял из лучших его ранних произведений, написанных под влиянием А.П.Чехова. Гораздо большее значение имеют его циклы рассказов и очерков «По Сибири» и «Переселенцы», явившиеся итогом длительного путешествия Н.Телешова по Западной Сибири, которое состоялось в 1894 году. По форме – это своеобразные путевые заметки. А.Ф.Кони в своих «Воспоминаниях о писателях» в статье под названием «Н.Телешов. Повести и рассказы» говорит о достоинствах и недостатках творчества писателя, который уже не является новичком в литературе. В качестве несомненных достоинств рассказов Н.Телешова А.Ф.Кони называет человеколюбивую основу его произведений: «Автор рисует – и вместе будит в читателе добрые чувства. Все его симпатии – на стороне слабых, обиженных, нуждающихся в защите. Он любит детей и описывает их с нежностью, - и в рассказах о детях всегда слышна у него искренность, чуждая простой подражательности Диккенсу или Достоевскому. Смерть, горе, разлука - обычные мотивы, звучащие в рассказах г.Телешова. Частое обращение к ним может развить у писателя, незаметно для него самого, впадение в чувствительность, идущую вразрез с искренностью. Но этого у г. Телешова нет. При искусственности и явной придуманности фабулы большей части рассказов, изложение наиболее выдающихся мест этих рассказов отличается спокойною трезвостью мысли и отсутствием приподнятого и неестественного тона. К достоинствам рассказов относится и их занимательность, хотя и чисто внешняя» [1]. Говоря о цикле рассказов Н.Телешова о переселенцах, А.Ф.Кони выделяет несколько произведений («Нужда», «Елка Митрича» и «Домой»), весьма ценных, по его словам, по сообщаемым в них данным, почерпнутых из самой действительности. Цикл рассказов и очерков «Переселенцы» посвящен изображению жизни мужиков, их ужасной нужды, тяжелого труда, неустроенного быта. Простой человек в художественном изображении Н.Телешова отличается любовью к труду и умением трудиться. Прекрасные душевные качества и духовная красота торжествуют над житейскими невзгодами. Г.А.Зябрева в своей статье «О жанровом своеобразии творчества Н.Д.Телешова 90-х годов ХIХ века» пишет: «Конструкция психологического сюжета. произведения Однако и в определяется психологической движением коллизии фокусируется социально характерное. Стараясь резче оттенить типизм воссозданной ситуации, автор вводит в «рассказовую» канву очерковый материал. В одних произведениях обе линии вовлекаются в общую стилевую систему («Елка Митрича», «Домой!»). В других – столь тесного сращения не происходит («На ходу», «Лишний рот»). Беллетристический и документально-публицистический слои сосуществуют в них параллельно. Сохраняется здесь и образ рассказчика, с гражданской страстностью отстаивающего принципы гуманизма и справедливости» [2]. Рассказ Н.Телешова «Елка Митрича» начинается с таких слов: «Был канун Рождества. Сторож переселенческого барака, отставной солдат, с серою, как мышиная шерсть, бородою, по имени Семен Дмитриевич, или попросту Митрич, подошел к жене и весело проговорил, попыхивая трубочкой: - Ну, баба, какую я штуку выдумал! Аграфене было некогда; с засученными рукавами и расстегнутым воротом она хлопотала в кухне, готовясь к празднику» [3]. С первых же строк читатель догадывается о том, что в рассказе должно быть что-то чудесное, необыкновенное и прекрасное, ибо речь идет о кануне Рождества. Произведение Н.Телешова близко во многом к жанру рождественского рассказа. Действие его происходит в рождественскую ночь, когда небо и земля поклоняются Младенцу, лежащему в вертепе. В это время преображается все, злые сердца смягчаются. Чувство умиления и жалости по отношению к слабому и беззащитному выдвигается на первый план. По законам жанра финал рассказа счастливый, утверждающий торжество добра и справедливости, напоминающий о евангельском чуде и создающий рождественскую чудесную атмосферу. Вл. Соловьев в своей работе «Оправдание добра. Нравственная философия» пишет: «Нравственный смысл жизни первоначально и окончательно определяется самим добром, доступным нам внутренне через нашу совесть и разум, поскольку эти внутренние освобождены нравственным подвигом от рабства формы добра страстям и от ограниченности личного и коллективного себялюбия. Здесь крайнее мерило всяких внешних форм и явлений. "Разве вы не знаете, – говорит ап. Павел верующим, – что мы будем судить и ангелов?" – Если же нам подсудно и небесное, то тем более все земное. Человек в принципе или по назначению своему есть безусловная внутренняя форма для добра как безусловного содержания; все остальное условно и относительно. Добро само по себе ничем не обусловлено, оно все собою обусловливает и через все осуществляется. То, что оно ничем не обусловлено, составляет его чистоту; то, что оно все собою обусловливает, есть его полнота, а что оно через все осуществляется, есть его сила, или действенность» [4]. Житейские заботы и духовная радость тесно переплетаются в канве повествования Н.Телешова. Рассуждения Митрича о том, что значит праздник в жизни человека, омрачаются его думами о сиротской жизни: «- Ну вот и я говорю; все, мол, радуются, у всякого есть свое: у кого обновка к празднику, у кого пиры пойдут… У тебя, к примеру, комната будет чистая, у меня тоже свое удовольствие: винца куплю себе да колбаски! У всякого свое удовольствие будет – правильно? - Так что ж? – равнодушно сказала старуха. - А то, - вздохнул снова Митрич, - что всем будет праздник как праздник, а вот, говорю, ребятишкам-то, выходит, и нет настоящего праздника… Поняла?.. Оно праздник-то есть, а удовольствия никакого… Гляжу я на них, да и думаю: эх, думаю, неправильно.. Известно, сироты… ни матери, ни отца, ни родных… Думаю себе, баба: нескладно!.. Почему такое – всякому человеку радость, а сироте – ничего!» [3, с.250-251] Надумал Митрич ребятишек потешить. Хорошо знал он и видел, как к празднику детей забавляют: «Принесут, это, елку, уберут ее свечками да гостинцами, а ребятки-то ихние просто даже скачут от радости!..» [3, с.251] В рассказе «Елка Митрича» писатель реалистично и весьма подробно описывает быт и нравы мужиков: «По двору, там и сям, были разбросаны деревянные домики, занесенные снегом, забитые досками; за домиками раскидывалось широкое снежное поле, а дальше виднелись верхушки городской заставы… С ранней весны и до глубокой осени через город проходили переселенцы. Их бывало так много, и так они были бедны, что добрые люди выстроили им эти домики, которые сторожил Митрич» [3, с.253] . Особое место в рассказе занимает тема сиротства. Сирот, у которых родители умерли, и детей, у которых родители ушли неизвестно куда, набралось восемь человек, «один другого меньше» [3, с.255]. Автор рассказа пишет: «Им отвели один из домов, самый маленький. Там они жили, и там затеял Митрич устроить им ради праздника елку, какую он видывал у богатых людей. «Сказано, сделано – и сделаю! – думал он, идя по двору. – Пускай сиротки порадуются! Такую потеху сочиню, что весь век Митрича не забудут!» [3, с.255]. Для того, чтобы праздник был настоящим, Митрич добывает огарочки от свечей, чтобы елку зажечь: «- Какой же тут грех, коли я огарок возьму? Сиротам прошу, не себе… Пусть бы порадовались… ни отца, стало быть, ни матери… Прямо сказать: Божьи дети!» [3, с.256]. В ясный морозный полдень с топором за поясом Митрич отправился в лес и притащил на плече елку. И было ему весело, хотя он и устал. Утром же он ходил в город, чтобы купить для детей конфет, а для себя – водки и колбасы, «до которой был страстный охотник, но покупал ее редко и ел только по праздникам» [3, с.259]. Впечатление от лесной красавицы было самым неожиданным и радостным: «Когда елка согрелась, в комнате запахло свежестью и смолой. Детские лица, печальные и задумчивые, внезапно повеселели… Еще никто не понимал, что делает старик, но все уже предчувствовали удовольствие, и Митрич весело поглядывал на устремленные на него со всех сторон глаза» [3, с.260]. Кроме свечей, на елку повесили восемь конфет, зацепив их за нижние сучки. Елка была украшена «жидко». И тогда Митрич решился отрезать для каждого по кусочку колбасы и по ломтику хлебца и тоже повесил на елку. В маленький домик с сиротками, «Божьими детьми» пришла сказка: «Как только стемнело, елку зажгли. Запахло топленым воском, смолою и зеленью. Всегда угрюмые и задумчивые, дети радостно закричали, глядя на огоньки. Глаза их оживились, и, когда Митрич велел им плясать вокруг елки, они, схватившись за руки, заскакали и зашумели. Смех, крики и говор оживили в первый раз эту мрачную комнату, где из года в год слышались только жалобы и слезы. Даже Аграфена в удивлении всплескивала руками, а Митрич, ликуя от всего сердца, прихлопывал в ладоши да покрикивал: - Правильно, публика!.. Правильно!» [3, с.262] И далее: «Это был единственный светлый праздник в жизни переселенских «Божьих детей». Елку Митрича никто из них не забудет!» [3, с.263] В своем «Слове о малом доброделании» Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) говорит: «Кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей (Мф.10,42). В этом слове Господнем – высшее выражение важности малого добра.<…> Лучшие в жизни дела всегда есть дела во имя Христово, во имя Господне. Благословен грядущий во имя Господне, во имя Христа. Дух, имя Христово придают всем вещам и поступкам вечную ценность, как бы ни были малы поступки. И простая любовь, жертвенная, человеческая, на которой всегда лежит отсвет любви Христовой, делает значительным и драгоценным всякое слово, всякий жест, всякую слезу, всякую улыбку, всякий взгляд человека. И вот Господь ясно говорит, что даже не во имя Его, а только во имя Его ученика сделанное малое доброе дело уже есть великая ценность в вечности» [5]. Такова сила милостыни и благого подаяния, добра. Ее человек воспринимает как выражение евангельской любви, которая дарует истинную радость и веселие сердца, и неколебимый мир. Использованная литература. 1.А.Ф.Кони. Воспоминания о писателях. М.,1989. С.582. 2. Г.А.Зябрева. О жанровом своеобразии творчества Н.Д.Телешова 90-х годов ХIХ века. // Вопросы русской литературы. Вып. 1 (35) Львов. 1980. С.133. 3.Н.Телешов. Елка Митрича. // Обетованная земля. Рассказы русских писателей. М., 2000.С.249. В дальнейшем все ссылки на это издание с указанием в скобках страницы. 4.Вл. Соловьев. Оправдание добра. Нравственная философия. [Электронный ресурс]. URL: http://www.odinblago.ru/filosofiya/solovev/solovyev_opravdanie_dobra/vvedenie6 (дата обращения: 26.02.2014). 5. Непознанный мир веры. М., 2005. С.288.