Постепенно рынок лесных угодий распространился и на

Постепенно рынок лесных угодий распространился и на области, в которых добывается больше всего
древесины — в частности Латинскую Америку, Океанию и Новую Зеландию. Инвесторы используют этот
род активов для хеджирования рисков и ценят за низкую волатильность и достаточно высокую доходность.
Цена на лесные угодья не коррелирует ни с другими биржевыми активами, ни с рыночной ценой на
древесину. В последнее столетие, по словам Тралмакса, цена на древесину, обеспечивающая доход с
лесных угодий, постоянно была выше показателей инфляции. Сами угодья тоже неуклонно растут в цене и
будут расти вместе с ростом населения Земли и спросом на возобновляемые источники энергии.
Особо привлекательные
Впрочем, инвесторы должны мириться с тем, что первые 10 лет доходность от актива нулевая. До полного
«созревания» актива нужно ждать 3—5 десятилетий. Зато чистая доходность его растет с каждым годом и
потом, как утверждает менеджер по развитию международной компании International Woodland Company
Магнус Вейкерт, может достигнуть 50%. Александр Тралмакс сравнил лесные угодья с логистическим
парком, в нем главное — найти правильный момент, когда сажать, а когда увозить.
Магнус Вейкерт добавил, что в последние годы в мире появилось около полусотни новых фондов, готовых
вложить в отрасль 100 млрд долларов. Его компания, владеющая лесами на 2,5 млрд долларов на всех
основных лесных рынках мира, имеет два объекта и в Латвии.
Особую привлекательность латвийским и эстонским лесным угодьям придает европейская программа по
замещению ископаемых источников энергии возобновляемыми, рассказала представитель Еврокомиссии
Кристине Козлова. К 2020 году на 20% вырастет потребление странами-членами энергии из
возобновляемых источников, половину ее составит биомасса, которую страны-члены должны будут
получать у себя дома. В свою очередь, 75% биомассы в Латвии будет добываться с помощью лесной
отрасли. Ожидается, что к 2020 году до 20% возрастет и экспорт латвийской биомассы — против нынешних
5%. В энергетике используется в основном щепа, то есть отходы лесной промышленности. Кроме того, что
эта программа обеспечивает спрос на лесную продукцию, она может дать доступ инвесторам к
европейскому финансированию.
Нет плана — нет цены
Однако многие инвесторы осторожно относятся к вложениям в латвийские леса. Партнер компании Catella
Corporate Ааво Кокк сообщил, что на сегодняшний день основная масса сделок заключается в
спекулятивных целях, в семейных нуждах и лесопромышленниками. В Латвии сотня владельцев имеет
активы, превышающие 100 га. Остальная часть рынка — это наделы средней площадью в 8 га, сообщил
Карл Даниэлссон, глава консультативной компании Areal, а также крупный лесовладелец, имеющий активы
как в Швеции, так и в Латвии. В крупных латвийских земельных владениях большая часть земли не является
лесными угодьями, уточнил Ааво Кокк, поскольку люди, которые консолидировали эти портфели, покупали
наделы на молодом рынке — вперемешку и лес, и сельскохозяйственные земли. Теперь многие пашни
брошены и постепенно зарастают. Низкая степень консолидации отпугивает серьезных инвесторов.
Другая проблема — отсутствие внятных инвентаризационных планов, аэрофотосъемки — покупатель
должен ехать на место и смотреть товар сам, рассказал Ааво Кокк. В этой ситуации преимуществом на
рынке пользуется тот продавец, владение которого имеет самые длинные границы. Специалист Catella
Corporate сравнил две типичных сделки — шведскую и латвийскую. Ухоженное владение в Швеции близ
Гетеборга было продано на первом же аукционе за 70 евро/м3. Владение в Индре, Латвия, — за 16
евро/м3 со вторых торгов только после проведения инвентаризации. Всего несколько сотен километров
расстояния — и такая огромная разница в цене, резюмирует Ааво Кокк. Причина — значительно меньший
объем древостоя в латвийском владении, раздробленность, отсутствие информации о лесе.
Покупай, пока дешево
Неудивительно, что при такой разнице в цене в Скандинавии находятся желающие мириться с
неудобствами, но все же покупать на растущем латвийском рынке.
В Швеции при покупке леса важна сентиментальная компонента, комментирует ценообразование Карл
Даниэлссон. Шведу важно иметь лес, у него всегда есть азарт прикупить к своим 300 га еще 15 у соседа:
60% покупателей уже имеют лесные угодья. Многие лесные хозяйства — семейный бизнес на протяжении
многих поколений, и на рынок выходит мало лесных угодий.
Глава компании AB Custos Йонас Валстрем признался, что начал продавать свои активы в Швеции и
покупать в Эстонии. Лесопромышленник считает, что ценность лесных угодий в странах Балтии возрастет с
ростом благосостояния местных жителей, а сейчас из круга покупателей выпадает большинство соседей, в
результате владения не укрупняются, а цена падает. В кулуарах форума родилась идея о законодательной
инициативе, которая позволит консолидировать владения так же легко, как сейчас их можно разделить.
В наше время интерес к лесным угодьям на рынке есть, но как и везде ожидания инвесторов по объему,
качеству и цене не совпадают с ценовыми ожиданиями продавцов. Об этом заявил председатель
правления Латвийской ассоциации недвижимости и компании Latio Эдгар Шинс. По его словам, сделок
много, но они не крупные.
«Самый популярный размер сделки — около 20 га. Самые большие площади продаются в Видземе и
Латгале. Это связано с латвийской структурой владений. По-прежнему активны спекулянты древесиной. Но
есть и инвесторы, которые приобретают большие массивы уже вырубленного леса, цена на который
особенно низка. Они измеряют свои бизнес-горизонты 30—50 годами. Большая часть инвестиционных
покупок делается скандинавами. Не исключаю, что у нас возникнут крупные лесные хозяйства, которые
смогут акционироваться и предлагать лес как актив», — отметил Э.Шинс.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Как шведы спасают наши леса
Юлия Масане-Осе, ассоциированный директор компании KPMG Baltics:
— В Швеции некоторые лесные хозяйства существуют на протяжение 200 лет. Существуют и
институциональные инвесторы: у банка SEB, к примеру, есть лесной фонд.
Самые большие частные леса в Латвии принадлежат шведам, которые кооперируются с местными
управляющими фирмами. Они высаживают, меряют, лечат, прореживают и следят за качеством
древесины. Скупают мелкие наделы: ходят по домам и лично договариваются с хозяевами по очень
выгодным ценам — в глухих латгальских деревнях цен на лес практически никто не знает. Начальные
транзакции в основном составляют 5—10 тыс. латов. Затем составляются инвентаризационные планы,
проводится цифровая аэросъемка, владения консолидируются, возможно, делаются какие-то насаждения.
В таком обновленном виде объект снова выставляется на торги. В процессе своего рыночного
«созревания» он проходит через несколько рук. По мере роста леса собирается «урожай» — продается при
этом не древесина и не земля, а право вырубки.
Это очень жизнеспособная и экологичная практика. Еще не так давно, года три назад, на рынке
господствовали спекулянты, которые, вырубив разрешенный процент древостоя, разделяли надел,
выделяя вырубку в отдельное владение, а на остальной территории снова пускали в ход пилу. Нам нередко
приходилось сталкиваться с участками-проплешинами, окруженными лесом в виде буквы «о».
Telegraf.lv
Автор: Мария КУГЕЛЬ