Объем глагольной лексемы

Объем глагольной лексемы
В глагол как в часть речи обычно объединяют различно морфологически
охарактеризованные
словоформы.
Это
личные
формы
глагола
изъявительного
наклонения, обладающие в настоящем-будущем времени категориями вида, залога,
времени, лица, числа, а в прошедшем — категориями вида, залога, времени, числа и рода.
Это личные формы глагола в сослагательном наклонении, обладающие категориями вида,
залога, рода и числа. Формы глагола в повелительном наклонении обладают категориями
вида, залога, лица и числа. Формы причастия обладают категориями вида, залога,
времени, рода, числа, падежа. Формы деепричастия и инфинитива обладают лишь
категорией вида и залога. Некоторые ученые включают в глагол и междометия типа прыг:
Татьяна прыг в другие сени (А. С. Пушкин); толк: Мартышка... тихохонько медведя
толк ногой (И. А. Крылов).
Ясно, что морфологического единства глагольные формы никак не обнаруживают.
Однако все они обладают одной общей категорией — видом и залога. Именно наличие
таких общих категории и служит некоторым исследователям основанием для объединения
в глагол различно морфологически охарактеризованных словоформ. Однако вряд ли
справедливо утверждение о том, что достаточно лишь двух общих морфологической
категорий
для
морфологические
принадлежности
категории
к
одной
наличествуют,
части
речи.
например,
Ведь
у
некоторые
общие
существительного
и
числительного. Однако мы не относим их на этом основании к одной части речи. Не ясно,
как при таком подхое к проблеме поступить с причастиями. Ведь у них есть общие
характеристики и с личными формами глагола в изъявительном наклонении (вид, залог,
время), и с прилагательными (род, число, падеж, краткость-полнота).
Таким образом, мысль о том, что цементировать часть речи может общность
некоторых категорий — при наличии разных иных — влечет за собой последствия, весьма
нежелательные для всего здания морфологии. Важным оказывается еще и наличие
семантической общности.
Личные
глагольные
формы,
обладая
различными
морфологическими
характеристиками, при лексическом тождестве, разумеется, являются словоформами
одной лексемы. Например, словоформы говорила и говоришь различаются целым рядом
элементов значения: время,
число, лицо, род, число, лицо)
Все
эти элементы
значения являются грамматическими.
Инфинитив является словоформой глагола, поскольку его отличие от личных
глагольных форм также носит грамматический характер. Главным аргументом в пользу
такого заключения выступает то обстоятельство, что личные формы и инфинитив
являются абсолютно регулярными образованиями. От любого инфинитива можно
образовать личные формы. От любой личной формы можно образовать инфинитив.
Различия между личными и инфинитивными глагольными словоформами, с одной
стороны, и причастными словоформами — с другой, касаются как номинативных, так и
синтаксических элементов значения. В качестве номинативного различия выступает то
обстоятельство, что в значении причастия содержится признак, а в инфинитивных и
личных словоформах — нет. Указанный признак заведомо является обязательным,
поскольку характеризует все упомянутые словоформы. Зато регулярным он, строго
говоря, не является. Регулярным является образование словоформ лишь действительных
причастий. Страдательные причастия могут быть образованы далеко не у всех глаголов.
Таким образом, если сохранять единство действительных и страдательных причастий,
следует признать, что причастия не являются глагольными словоформами, а представляют
собою отдельные лексемы. Если же действительные и страдательные причастия
разграничить, действительные причастия являются глагольными словоформами, а
страдательные — образуют самостоятельные лексемы. Однако в русской грамматике
существует прочная традиция — рассматривать и действительные и страдательные
причастия в качестве словоформ глагольной лексемы.
Разумеется, противопоставление личных форм причастным, инфинитива —
причастию формирует морфологические категории. В зависимости от того, трактуются ли
причастия как глагольные словоформы или как самостоятельные лексемы, эти
морфологические категории являются соответственно либо словоизменительными, либо
классифицирующими/ несловоизменительными.
Нельзя не заметить, что отнесение причастий, особенно страдательных, к
глагольному словоизменению не может быть обосновано и при сугубо формальном
взгляде на то, что есть словоизменение. Ведь причастия отличаются от других глагольных
форм не одним, а по крайней мере двумя формальными показателями (чи- та-ющ-ий, ведом-ый). При этом страдательные причастия отличаются от других глагольных словоформ
элементами, которые уж никак нельзя назвать флексиями (был построен, будет
построен).
Деепричастные
словоформы
противопоставлены
остальным
глагольным
словоформам и по номинативным, и по синтаксическим элементам значения. В качестве
такого противополагающего номинативного элемента значения выступает побочность,
добавочность действия. Будучи обязательным, этот элемент значения отнюдь не является
регулярным, ибо не от каждой личной или инфинитивной глагольной словоформы можно
образовать деепричастие. Уже этого обстоятельства достаточно, чтобы считать
деепричастия не глагольными словоформами, а самостоятельными лексемами. Однако и
деепричастия традиционно принято считать глагольными словоформами.
Из сказанного следует, что в глагол принято объединять словоформы, которые
весьма различно охарактеризованы морфологически. Кроме того, словоформы, которые
принято считать глагольными, различаются и синтаксическими свойствами. Ведь
очевидно, что синтаксические свойства личных форм, причастий и деепричастий не
совпадают. Таким образом, в основе выделения глагола как части речи лежит
семантический принцип. Особенность глагола как части речи состоит в том, что глаголом
обозначается процесс.
Напомним, что при выделении частей речи по семантическому основанию следует
иметь в виду не корневую, а аффиксальную семантику. Ведь процесс как элемент
семантики корня характеризует и существительные (бег, терпение), и прилагательные
(жареный, терпеливый), и наречия (бегом, вприпрыжку).
Определение того, принадлежит ли значение «процесс» корню или аффиксу,
совсем не просто. Так же как и при определении объема глагольной лексемы, главную
трудность представляют причастия, особенно страдательные. Где в страдательном
причастии заключено значение процесса? В корне или в аффиксе? Принято считать, что
жареный в словосочетании жареное мясо — прилагательное. Следовательно, значение
процесса заключено в корне. Жаренный в словосочетании жаренное на углях мясо
считается причастием. Следовательно, значение процесса заключено в аффиксе. Однако,
необходимо отметить, что значение процесса, в действительности, заключено и в корне, и
в аффиксе. Именно так распределяется это же значение в действительных причастиях
(Дающий, корень ДА имеет значение «процесс» (так как встречается только у глагола)+
ЮЩ). Следовательно, по наличию в аффиксе значения «процесс» и страдательные
причастия могут быть включены в глагол.
Необходимо еще раз подчеркнуть, что нет никаких морфологических или
синтаксических оснований для выделения глагола как части речи. Различные словоформы
включаются в глагол как в определенную часть речи лишь на основании наличия признака
«процесс» в некорневой части, а также вследствие высокой регулярности образования
отдельных глагольных словоформ внутри одной лексемы.
Школьная грамматика определяет как собственно глагол словоформы инфинитива,
а также настоящего и прошедшего времени. Причастия и деепричастия рассматривались
прежде (до к. ХХ в.) как хотя и особые, но все же формы глаголы. Современные же
учебники рассматривают их как самостоятельные части речи.