"История Русов" в программе Word

ИСТОРИЯ РУСОВ или МАЛОЙ РОССИИ.
Сочинение Георгия Конискаго, Архиепископа Белорускаго.
МОСКВА. В университетской типографии. 1846.
По Определению Общества. 1846 года, генваря 26-го дня. Секретарь Общества О.
Бодянский. Императорскаго Общества Истории и Древностей Российских.
[Следующее оглавление находится только в одном Великоруском списке Истории
Русов, отличающемся большею поновкою слога подлинника; в прочих же,
Белоруских и Малоруских, списках его вовсе нет.]

1 Вступление

2 Часть I


o
2.1 ПРЕДИСЛОВИЕ.
o
2.2 Глава 1
o
2.3 Глава 2
o
2.4 Глава 3
o
2.5 Глава 4
o
2.6 Глава 5
3 Часть II
o
3.1 Глава 1
o
3.2 Глава 2
o
3.3 Глава 3
o
3.4 Глава 4
o
3.5 Глава 5
4 Часть III
o
4.1 Глава 1
o
4.2 Глава 2
o
4.3 Глава 3
o
4.4 Глава 4
o
4.5 Глава 5

5 РАЗНОСЛОВИЯ, ВСТРеЧАЮЩИЯСЯ В НеКОТОРЫХ СПИСКАХ ИСТОРИИ
РУСОВ, ДОСТОЙНЫЯ ПО ЧЕМУ ЛИБО ОСОБЕННАГО ВНИМАНИЯ.

6 ОБЪЯСНЕНИЕ НеКОТОРЫХ СЛОВ МАЛОРОСИЙСКИХ В ИСТОРИИ РУСОВ,
НЕПОНЯТНЫХ ДЛЯ ВЕЛИКОРОСИЯНИНА.
7 II. МАТЕРИЯЛЫ ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ. ИСТОРИЯ РУСОВ. Сочинение
Преосвященнаго ГЕОРГИЯ КОНИСКАГО. ПОДРОБНЫЙ ОБЗОР ИСТОРИИ
РУСОВ.
Вступление
Давно уже Малоросияне желали видеть напечатанной „Историю Русов или Малой
России, соч. Преосвященнаго Георгия Кониского.“ Много говорили, время от
времени, что тот, другой, сбираются издать ее, даже печатают; но, по сю пору, ее
нет, как нет! Имея несколько списков етой истории, я выбрал лучший из них,
подвел к нему из прочих разнословия, и потом предложил Императорскому
Обществу Истории и древностей Российских издать его в свет, что и исполняется
ныне. Время от времени я намерен тожс самое сделать и с прочими письменными
источниками Малой Росии, летописями, записками, описаниями, и т. п., на пр., с
Шафонским, Симоновским, и др. А потому, я просил бы всех, кто только имеет и
желает видеть в непродолжительном времени ете и подобные им памятники
напечатанными, присылать мне оные, как секретарю Общества, для снятия с них
списков и немедленнаго помещения в „ЧТЕНИЯХ.“ Искреняя благодарность и
признательность современников, занимающихся историею, равно как и самаго
потомства, будет лучшей наградой тем, кои воньмут етому призыву. Пора уже,
давно пора, не скрывать подобнаго рода богатств под спудом и тем, сколько
можно, облегчить изучение и познание истории Южных Русов для всех и каждаго,
особенно же самых Руских. Благо, что ест верный и скорый случай исполнить ету
священную обязанность истиннаго сына своего народа и отечества.
О. Бодянский.
Февраля 9-го, 1846. Москва.
Часть I
ПРЕДИСЛОВИЕ.
История Малой России до времен нашествия на нее Татар, с Ханом их Батыем,
соединена с Историею всея России, или она-то и есть единственная История
Российская; ибо известно, начало сея Истории, вместе с началом правления
Российскаго, берется от Князей и Княжеств Киевских, с прибавлением к ним
одного только Новгородскаго Князя Рюрика, и продолжается до нашествия
Татарскаго безпрерывно, а из сего времяни бытие Малой России в Общей
Российской Истории едва упоминается; по освобождении же ся от Татар Князем
Литевским Гедимином, и совсем она в Российской Истории умолчена. Посему
предлагаемая здесь История Малороссийская писана на два периода, т. е. до
нашествия Татарскаго экстрактом, а от сего нашествия пространно и
обстоятельно.
Историков и Летописцев сего времяни было в Малой России довольно. Но как сия
страна, как бы созданная или осужденная для руин, от частых нашествий
иноплеменников, а еще частейших набегов и браней от народов соседних, и
наконец от непрестанных междоусобий и побоищ, претерпела всех родов
разорения, губительства и всесожжения, и, так сказать, обагрена и напоена
кровию человеческою и покрыта пеплом, то в такой несчастной земле, можно ли
было что либо сберечь целое? А по сей причине взята сия История из летописей
и записок Белоруских, яко из страны единоплеменной, соседствующей и от руин
Малоросийских удаленной.
Известный ученостию и знатностию Депутат Шляхетства Малоросийскаго,
господин Полетыка, отправляясь по должности, Депутатства в великую оную
Имперскую Коммиссию для сочинения проекта новаго уложенья, имел надобность
необходимую отыскать отечественную Историю. Он относился о сем к перво/II/начальному учителю своему, Архиепископу Белорускому, Георгию Конискому,
который был природный Малоросиянин, и долголетно находился в Киевской
Академии Префектом и Ректором. И сей-то Архиерей сообщил Господину
Полетыке Летопись или Историю сию, уверяя архипастырски, что она ведена с
давних лет в кафедральном Могилевском монастыре искусными людьми,
сносившимись о нужных сведешях с учеными мужами Киевской Академии и
разных знатнейших Малоросийских монастырей, а паче тех, в коих проживал
монахом Юрий Хмельницкий, прежде бывший Гетман Малоросийский,
оставивший в них многия записки и бумаги отца своего, Гетмана Зиновия
Хмельницкаго, и самые журналы достопамятностей и деяний национальных, и что
притом она вновь им пересмотрена и исправлена.
Господин Полетыка, сличив ее со многими другими летописями Малоросийскими
и нашед от тех превосходнейшею, всегда ея держался в справках и сочинениях по
Коммиссии. И так История сия, прошедшая столько отличных умов, кажется
должна быть достоверною. Одни воинския действия покажутся, может быть, иным
сомнительньши, яко множественны суть. Но разсуждая о положении земли сея
между народами, почти непримиримыми, судя о временах и обстоятельствах, в
которыя народ сей всегда почти был в огне и плавал в крови, надобно заключить,
что сего народа все упражнение и ремесло состояло в войне и убийствах. Одна
Польша все то доказываеть. Она тогда только была могущественна и страшна,
когда имела у себя войска Малоросийския; а коль скоро их лишилась, тотчас же
упадать начала, а последствия ея известны.
Историки Польские и Литовские, справедливо подозреваемые в баснословиях и
самохвальстве, описывая деяния народа Рускаго, яко бы в подданстве у Поляков
бывшаго, затмевали всемерно великие подвиги их, подъятые на пользу общаго
отечества своего и Польскаго. Самыя даже постановления и преимущества их в
сем отечестве скрывали, сближая, как можно, народ сей к рабскому состоянию и
ничтожеству. А когда дошла повесть их до времен гонений и тиранств Польских,
на народ Руский произведенных, поводом выдуманной от /III/ них Унии, а паче как
дошло до освобождения народа сего от ига Польскаго собственным своим
мужеством и безпримерною почти храбростию, то тут изрыгнули писатели оные
все свои поношения и всех родов неправды и клеветы на сей народ и на их
вождей и начальников, называя их непостоянным и бунтливым хлопством, по
своевольству, будто, и буйству своему бунты и нестроения поднявшим. Но дела
Гетманов Руских: Косинскаго, Наливайка, Остряницы и наконец великия дела
Хмельницкаго, переписки их и декларации, доказьгоают тому весьма противное, и
всяк здравомыслящий человек увидит в них истину несомнительную и подвиги
благородные и справедливые; увидит притом и признает умный, что всякое
творение имеет право защищать бытие свое, собственность и свободу, и что к
тому оно снабдено самою природою или Творцем своим достаточными орудиями
или способом.
О мужестве и предприимчивости народа Рускаго советуется баснословцам и
критикам заглянуть в Истории Греческия, Римския и другия иностранныя; и они им
покажут Кагана, Кия, Оскольда, Святослава, Владимира, Ярослава, и других
великих Государей или Князей Руских, воевавщих славно с воинством Руским в
Европе, Азии, Греции, и на самыя столицы их Константинополь и Рим
нападавших. И такому народу, поживши несколько в соединении с Поляками и
Литовцами во всегдашних почти войнах за их и за свое отечество, можно ли было
потерять природную свою храбрость, которая потом и над самими Поляками и
Литовцами довольно наконец себя показала ?
Но не смотря на все то, с сожалением должно сказать, привнесены некоторыя
нелепости и клеветы в самыя летописи Малоросийския, по несчастию, творцами
их, природными Рускими, следовавшими по неосторожности безстыдным и
злобливым Польским и Литовским баснословцам. Так, на пр., в одной учебной
историйке выводится на сцену из Древней Руси, и ли нынешней Малоросии, новая
некаясь земля при Днепре, названная тут Украиною, а в ней заводятся Польскими
Королями новыя поселения и учреждаются Украинские козаки; а до того сия земля
будто была пуста и необитаема, и Козаков в Руси не бывало. Но видно господин
писатель такой робкой историйки /IV/ не бывал нигде, кроме своей школы, и не
видал в той стороне, называемой им Украиною, Руских городов, самых древних
или, по крайней мере, гораздо старейших от его Королей Польских, то есть:
Черкаса, Крылова, Мишурина и стараго Кодака при реке Днепре, Чигирина при
Тясмике, Умани при Рoсе, Ладыжина и Чагарлыка при Буге, Могилева, Рашкова и
Дубосара при Днестре, Каменнаго Затона и Белозерска у вершины Лимана. Из сих
городов были иные провинциальными и областными Рускими городами чрез
многие веки. Но у него все это пустыня, и Князи Руские, выводившие великия
Флотилии свои в Черное море из реки Днепра, то есть из самых тех стран, и
воевавшие на Грециго, Синоп, Трапезонт и на самый Цареград с войсками
областей оных, преданы им ничтожеству и забвению; равно как и сама Малоросия
возвращена кем-то из Польскаго владения без усилия и добровольно, и бывшия
при том, от войск Руских против Поляков и их Королей и посполитого рушенья,
тридцать четыре кровопролитныя брани, не заслуживают того, чтобы отдать сему
народу и его вождям за подвиги их и геройство должную справедливость. Однако,
кто что ни говори, а всегда конец дело блажит. Прииди и виждь!
ИСТОРИЯ РУСОВ или Малой России
Глава 1

Первый Гетман Пренцеслав Лянцкоронский

Гетман Князь Дмитрий Вышневецкий

Гетман Князь Евстафий Ружинский

Гетман Венжик Хмельницкий
Народ Славянский, произшедший от племени Афета, сына Ноева 1, назван
Славянами по родоначальнику и Князю своему Славену 2, потомку Росса Князя
внука Афетова 3. Он, переселясь из Азии от времен Вавилонскаго языков
смешения 4, стал обитать от гор поясных 5 или Рифейских и от моря Каспийскаго
на Востоке, до реки Вислы и моря Варяжскаго на Западе, и от Чернаго моря и
реки Дуная от Полудни, до Севернаго океана и Балтийскаго моря на Севере.
Доказательством тому есть История Преподобнаго Нестора Печерскаго и его
последователей и предшественников, ту Историю писавших, кои все были
Академики или Члены того главнаго 6 училища, которое во Славянах 7 заведено
было в городе Киеве Кирилом, философом Греческим, скоро по введении туда
религии 8 Христианской. А взята она из книг Священных библий и из 9 древней
обширной библиотеки, в Киеве собранной, но в нашествие варваров и бывшия
руины погибшей; оть чего и самыя училища крылись в одних монастырях и
подземных жилищах, даже до дней Рускаго избирательнаго Князя или Гетмана
Сагайдачнаго и Митрополита Киевскаго Петра Могилы, древнюю Академию
Киевскую возстановивших.
Не меньшимь доказательством означенных пределов Славянских суть опустелые
города и развалины, Славянским языком вазываемые, и надписи, их литерами и
наречием писанныя на камнях, кладбищах и статуях каменных; тоже название рек,
озер, гор и улусов, в степях Крымских, Заволжинских и на острове Тамане, или
древнем Тмутаракане находящихся; что все очевидно свидетельствует
Славянское тамо жительство. А замеченные некоторыми писателями в тех
пределах иноплеменные Славямам народы, как - то : Киммериане или Готты,
Маиоты 10, Гунны и другие, наравне с ордами Понтийскаго Царя Митридата, были
перехожия чрез Славянскую землю и иностранныя 11 колонии, нашодшия с
Востока и Севера и по кратком здесь пребывании удалившияся в страны
полуденныя и западныя. Да и самые почитавшиесь за жильцов при Черном и
Азовском море Греки и Генуэзцы 12, не что иное были, как купцы, поселившиесь с
согласия Славян на их приморских землях ради обоюдной торговой пользы; а
бывшия с городами их Херсоном, Феодосиею и Босфором у Славян войны,
значать одне маловремянныя соседния ссоры, кончавшияся удовлетворениями.
/2/
Историки сопредельных с Славянами народов, Птоломей, Геродот, Страбон,
Диодор и другие, приписывая Славянам древность самую отдаленную, за 1610-ть
лет до Рождества Христова известную, говорят, что они, ведя с соседями
безпрестанныя войны и преследуя переходивших их землю иноплеменных
народов, зашли и переселили колонии свои за реку Дунай до моря
Адриатическаго в Иллирии и от гор Карпатских до реки Одра; а на западных
берегах Балтийскаго моря оселили всю Померанию, их наречием так названную.
Но дают сии Историки Славянским племенам различныя названия, судя по образу
их жизни и виду народному, на прим. Восточных Славян называли Скифами или
Скиттами по кочевой жизни и по частому переселению с места на место;
Полуденных Сарматами по острым ящуриным глазам с прижмуркою; и Русами или
Русняками 13 по волосам; Северных приморских Варягами называли по
хищничеству и по засадам, ожидающим прохожих; а в средине от тех живущих по
родоначальникам их, потомкам Афетовым, называли: по Князю Русу 14,
Роксоланами и Россами, а по Князю Мосоху, кочевавшему при реке Москве и
давшему ей сие название, Москвитами и Мосхами: от чего впоследствии и
Царство их получило название Московскаго и наконец Российскаго.
Сами Славяне и того больше названий себе наделали. Болгарами называли тех,
кои жили при реке Волге; Печенегами тех, кои питались печеною пищею;
Полянами и Половцами живущих на полях, или степях безлесных; Древлянами
жильцов Полесных 15, а Козарами - всех таковых, которые езживали верхом на
конях и верблюдах и чинили набеги; а сие название получили наконец и все
воины Славянские, избранные из их же пород для войны и обороны отечества,
коему служили в собственном вооружении, комплектуясь и переяеняясь также
своими семействами, Но когда во время военное выходилн они вне своих
пределов, то другие гражданскаго состояния жители делали им подмогу, и для
сего положена была у них складка обицественная или подать, прозвавшаясь
наконец с негодованием Дань Козарам.
Воины сии, вспомоществуя часто союзникам своим, а паче Грекам, в войнах с их
неприятелями, переименованы от Царя Греческаго, Константина Мономаха, из
Козар Козаками, и таковое название навсегда уже у них осталось. Описываемыя ж
у некоторых писателей войны Славян с Печенегами, Половцами, Козарами и
другими Славянскимн народами бывшия и безсправочно иноплеменничьими
войнами называемыя, значат не иное что, как междоусобныя самих Славян брани
за рубежи областные, за отгон скота и за другия притязания и ссоры Князей их
произходившия; а ошибки оть историков произошли по множеству разных
названий, одному и тому же народу приписуемых. /3/
Справедливость сего доказывается тем, что описанные выше пряло иностранные
народы, т. е. Готты, Гунны и другие, известны по Историям и преданиям, откуда
они вышли и куда пошли; а о сих ничего того нет, и как бы они с неба опустились и
в землю вошли, не оставив и потомства своего; чего История никак терпеть не
должна, яко баснословнаго.
Таким образом часть Славянской земли, от реки Дуная до реки Двины и от
Чернаго моря до реки. Стыра, Случи, Березины и Донца, и Севи 16 лежащая,
получила название Русь, а народ, на ней живущий, назван Русами и Русняками 17
вообще. Впоследствии сия ж самая земля делилась названием на Чермную или
Червоную Русь по земле, производящей красильныя травы и червец в стране
полуденной, и на Белую Русь по великим снегам, выпадающим в стороне
северной. Провинциальныя деления той земли были Княжества: Галицкое,
Переяславское, Черниговское, Северское, Древлянское и главное или Великое
Княжество Киевское, которому все другия подчинены были. Князья или Верховные
начальники выбираемы были от народа в одной особе, но на всю династию, и
потомство выбраннаго владело по наследию. Из сих Князей знатнейшие по
Историям: Каган, воевавший Грецию и осаждавший флотилиею своею и
сухопутным войском столичный город Константинополь, спасшийся чудом
Богоматери; Кий, основатель города Киева и Княжества сего имени;
победоносные в войнах Оскольд и Дир, воевавшие славно с Греками и
Генуэзцами на море и суше, разорившие славные города Синоп и Трапезонт, и
поразившие на голову воиска неприятельския при реке Осколе; Игорь, избивший
коварно Оскольда и Дира и сам убитый Древлянами; Святослав, покоривший себе
Болгар Задунайских и тамо живший в городе Переяславце, нъшешнем Рущуке; и
Владимир, первый крестивший всю Россию.
И сей Владимир, сверх означенных Княжеств, соединив все другия Славянския
Княжества, разделившиясь под разными названями между его братьями и
родственниками, был один над ними Самодержцем и назывался Великим Князем
Руским и Цариком над всеми Князьями, и будучи могуществен и страшен в
войнах, безпрерывно с соседями производимых, сыскал от них и оть народов
отдаленных отменное уважение, почему все Державы искали его дружбы, а для
удержания ея предлагали ему свои веры или религии. Но он, изведав первее их,
основательно предпочел всем Христианскую Греческаго или Иерусалимскаго
исповедания, и в 988 г. по Рождестве Христове, отправясь с войском к
приморскому городу Херсону, крестился тадю от Греков и женился на Греческой
Царевне Анне; а воротясь в Киев, крестил семейство свое и народ. Прежде же
крещения все Славяне имели веру восточных язычников, и признавая единаго
Бога Вседержителя, почитали символом или жилищем его солнце, а орудием
гнева его гром или перун. Почему и чествовали /4/ солнце воспалением огня, яко
его образа, и ввержением в него начатков оть всего прозябаемаго, называя
праздник сей Купалою.
Крещение Владимирово почитается третьим в летописях Славянских; первое у
них введено во дни Апостольские, благовестием Апостола Андрея Первозваннаго,
приплывшаго кораблем из Чернаго моря и рекою Днепром к той Киевской горе,
которая и по основании города Киева всегда Андреевым холмом 18 называлась, и
на которой после создана во имя его церковь. Сей же Апостол рекою Десною был
тогда и в Новегороде Северском, благовестил Евангелие и почудился
употреблению тамошним народом бань своих, в которых, по словам его,
разжигался каждый человек на подобие раскаленнаго камня, сек себя хворостом
до измождения 19, а потом повергаясь с журчанием в речную воду, выходил
оттуда жив и бодр, как бы никогда не разжиган 20 и не бит. Реки оныя до упадка
Чернаго моря имели воды возвышенней от нынешних и пороги на Днепре не были
открыты. Второе крещение произнела бабка Владимирова, Великая Княгиня
Киевская Ольга, которая сама крестилась в Цареграде и была наречена по
крещении Еленою.
По кончине Владимира Перваго, скоро кончилось и соединение Царства его.
Сыновья и племянники Владимировы разделили его на двенадцать Княжеств,
оставив однакоже по прежнему верховным над всеми Великое Княжество
Киевское, в коем главнейшие 21 от прочих Князей были: Ярослав Владимировичь,
распространивший и утвердивший Христианство, сочинивший чрез избранных
мужей Руские законы, учредивший в Киеве главное училище Богословия и других
изящных наук, с обширною из Греции выписанною библиотекою, и соблювший 22
первенство свое со славою; Владимир Второй, названный Мономахом по деду его
с матерней стороны Императору Греческому, Константину Мономаху, по которому
и он признам от Греческой Империи Царем Руским и получил на то дедовскую
корону, со всеми другими Царскими регалиями. Но возставшия 23 разделом
Княжеств междоусобныя войны, за первенство и наследство между Князьями
всегда продолжавшиясь, первее ослабили Великое Княжество Киевское, потом и
совсем его разорвали, и с 1161 года назвались 24 Великими Княжествами:
Галицкое в Чермнорусии, 25 Владимирское на Клязьме и наконец Московское по
городу Москве. Но и те Княжества, славилися первенством свиоим по 1238 год; а
с сего года нашествие войною Мунгальских Татар, под начальством Хана их
Батыя, внука Чингис-Ханова, все Княжества удельныя и великия разрушило почти
до основания; города их и селения разорены и многие сожжены; Князья и
воинства избиты, а оставшиесь разсеялись по отдаленным Северным
провинциям, и с сего времени большая часть Руских Княжеств подпали
Татарскому игу. И хотя Княжества опять возстановлены, но пребывали они с
Князьями /5/ своими в подданстве Татарских Ханов, которые, взимая дань с
народа, поставляли в них Князей и их переменяли по своему произволению, что
продолжалось по 1462 год, в который Князь Московский Иван Васильевичь,
Третий сего имени, пользуясь слабостию Татар, изнемогших междоусобными
войнами и разделами, отказал Хану Ахмату от 26 ежегодной дани с народа и от 27
своего повиновения; а внук сего Князя, Иван Васильевичь Четвертый, названный
Грозный, совокупив многия Княжества Руския во едино, в 1547 году переименовал
себя из Князя Царем и Самодержцем Московским, и с того времяни навсегда уже
Царство Московское и его владетели сим названием титуловались, с
переименованием наконец Царства Московскаго на Российское, которое, для
различия от Чермной и Белой Руси, называлось Великою Россиею; те же 28 обе
Руси вместе названы тогда Малою Россиею.
Княжества Малой России, претерпев в нашествие Батыя и его Татар в 1240 г.
большее от других поражение, по мере упорнаго им сопротивления и
кровопролитных битв, разорены были также до основания; Князья их и воинство
выбиты; города разрушены и сожжены, и народ остался под игом Татарским, а
иной укрывался в Белорусии и земле Древлянской или Полесии; знатнейшия же
фамилии с немногими Княжескими семействами удалились в соседственное
Княжество Литовское, и тамо пребывая, многия соединились родством с
владетельными и вельможескими фамилиями тамошними, и помощию сего
подвигнули Литовскаго владетельнаго Князя Гедимина освободить их землю от
владения Татарскаго и соединить ее с своею державою под одно право и
начальство.
Посему Гедимин Князь в 1320 году, пришедши в пределы Малоросийские с
воинством своим Литовским, соединенным с Руским, состоявшим под командою
воевод Руских Пренцеслава 29, Светольда и Блуда 30, да Полковников Громвала,
Турнила, Перунада, Ладима 51 и иных, выгнали из Малоросии Татар, победив их
на трех сраженилх, и на последнем главном при реке Ирпене, где убиты Тымур и
Дивлет, Князья Татарские, Принцы Ханские 32. За сими победами возстановил
Гедимин правление Руское под начальством выбранных от народа особ, а над
ними устроил наместником своим из Руской породы Князя Ольшанскаго, после
котораго были из сей же породы многие другие наместники и воеводы; но
знатнейший из них известен Симеон Александровичь 33, воевода и Князь
Киевский и Слуцкий, возобновивший в 1470, году церкви и монастыри Киевские,
Батыем разоренные и более двух сот лет опустелыми бывшие. Права же и
обычаи Руские не токмо подтвердил Гедимин тамошнему народу во всем их
пространстве, но ввел их и в своей земле вместе с письменами или грамотою
Рускою; почему и доднесь в Княжестве Литовском видны по древним архивам и у
частных особ старыя /6/ привилегии и другие документы, писанные письмом
Руским, а коренное право Руское, известное под именем судных статей и
собранное в одну книгу, Статут называемую, переведено после с Рускаго на язык
Польский 34, что и в самой той книге при конце напечатано.
О таковом соединении Руси 35 с Литвою хотя и повествуют некоторые писатели,
что яко бы Князь Литовский Гедимин произвел его силою оружия своего, победив
при реке Ирпене Князей Руских и их воинство; но сие последовало с Князьми
Татарскими, а не Рускими, и переворот произшествия того внесен в Историю
ошибкою весьма грубою; ибо известно по всем летописям и самим достоверным
преданиям и так сказать осязательным, что по покорении Ханом Татарским
Батыем всех Княжеств Руских, пребывали они во владении Татарском:
Великоросийския се 1238, а Малоросийския с 1240 года, следовательно
Литовскому Князю в 1320 году воевать было в Руси не с кем более, как только с
Татарами; да и по самим 36 трактатам, привилегиям и пактам, соединяющим
Руский народ с Литвого и Польшею, видимо есть, что он соединялся и
договаривался, яко вольный и свободный, а отнюдь не завоеванный. Хотя же и
было несколько войска Рускаго между Татарами, воевавшими с Гедимином, а
между начальниками их были конечно и отродки Княжеские; но они принуждены
были быть между ими по власти своих владетелей, воюл за их интересы, вопреки
своим, обыкновенно страха ради Татар, готовых истребить семейства их и
жилища при малейшем подозрении. А что точно обладали Татары Малоросиею
наравне с другими Княжествами Рускими, о том, сверх записок и преданий, и
сверх остатков руин, Татарами в земле сей причиненных, доказывают самые
гербы их Магометанские на древнях церквах и колокольнях под крестами
остающиеся 37, то есть полумесячия, Магометанством 33 за святость почмтаемыя
39, кои во время Татарскаго владения одни 40 постановляемы были на тех
зданиях по их принуждению, а по свержении ига Татарскаго оставлены они
сначала в подножии креста на знак уничтожения святыни Магометанской силою и
знамением креста Господня; потом осталось сие обычайным употреблением
мастеров, кресты оные делающих, ради их украшения,
Итак пребывая Малоросия в совершенном единстве с Княжеством Литовским,
оказала сему Княжеству великия и важныя услуги, ратоборствуя за него со
многими неприятельствовавшими народами, а паче с беэпокойными и
заносчивыми Крыжаками, Ливонцами и Прусами, от коих многия учинены
приобретения в пользу Княжества Литовскаго, во взаимность и благодарность
Литовцам за помощь их Малоросиянам против Татар. А когда сие Литовское
Княжество в 1386 году чрезь Князя своего Ягайла 41, сына Ольгердова, а потомка
Гедиминова, соединилось в одну /7/ державу с Королевством Польским
посредством супружества сего Князя с Гедвигою, Королевою Польскою,
наследницею Польской короны, по которой и Князь оный, крещенный того года,
Февраля 14-го дня, возведен и признан Королем Польским под именем
Владислава Перваго, то и Малоросия, под древним названием Руси, соединилась
тогда вместе с Литвою в Королевство Польское на трактатах и условиях,
равномерно с сем трем народам 42 служащих, в которых между пространными
положениями главное заключалось в сих достопамятных 43 словах: „Принимаем и
соединяем, яко равных к равным и вольных къвольным.“ Сие постановление оть
времяни до времяни каждым Королем при коронации подтверждаемо было под
названием Пакта Конвента; и на основании того по тогдашнему
правительственному формулу учреждены в трех оных нациях три равные
Гетмана, с правом наместников 44 Королевских и верховных военачальников и с
названием: одного коронным Польским, другаго Литовским, а третьяго Руским.
На содержание Гетманов и других важнейших урядников определены староства
или 45 ранговыя деревни и прочия угодья, а для резиденции Малоросийскаго
Гетмана назначен город Черкас 46, пониже Киева, над Днепром лежвщий;
провинциальное же деление земли было на воеводства и поветы, и Руских
воеводств учреждено тогда четыре: Киевское, Брацлавское, Волынское и
Черниговское, совместно с Севериею, названною Северия Дукатус. Чины
правительственные и самые Гетманы с урядниками городскими и земскими,
выбираемы были из рыцарства вольными голосами и утверждаемы Королем и
Сенатом; а Сенат составлялся из особ, выбранных Сеймом или общим
собранием, которое составляли Депутаты, посылаемые от народа, состоявшаго
тогда из трех классов: шляхетства, духовенства и поспольства.
Шляхетстио, по примеру всех народов и держав, естественным образом
составлялось из заслуженных и отличных в земле пород и всегда оно в Руси.
именовалось рыцарством, заключающим в себе Боляр, произшедших из
Княжеских фамилий . урядников по выборам, и простых воинов, называемых
Козаками по породе 48, кои производя из себя все чины выборами и их по
прошествии урядов возвращая в прежнее звание, составлялн одно рыцарское
сословие 49, искони тако самымь их Статутовым правом утвержденное, и они
имели вечистою 50 собственностью своею одне земли с угодьями, а
поспольством владели по правам и рангам, и повикность посполитых была
установлена правами. А владевшие ими в отношении власти их над
поспольством, считались и назывались отчичами или вотчинниками, от слова 61 и
власти, взятых по древним Патрициям, то есть отцам народным, управлявшим
первоначальными 52 семействами и обществами народными, с кротостию и
характером отеческими.
Духовенство, выходя из рыцарства по избрании достойных, /8/ отделялось только
на службу Божию, а по земству имело одно с ними право.
В поспольстве считались живущие в городах купцы и мещане, а по селениям
свободные миряне, войсковые оклады 53 платящие, и подданные Боляр и
урядников. Все они подчинены были своим Магистратам и Ратушам, в коих
заседали выбранные от них Войты и Лавники, и судились по правам Магдебургии,
издавна в Польше введенным. При таковых гражданских постановлениях и
религия Руская Греческаго или Иерусалимскаго исповедания уравнена с Римскою
Католическою на одинакия права и преимущества, яко свободная и союзница, и
утверждена привилегиями Королевскими и Сеймовыми Конституциями 54.
Полуденная часть Руси или Малоросии 55 т, е. Галиция, с своими округами, не
принадлежит в состав нынешняго Малоросийскаго с Польшею соединения; ибо
она после нашествия Батыя с Татарами и по ослаблении и истреблении Князей
тамошних, переходила первее из рук в руки то к Венгерским, то к Польским
Королям; наконец досталась совсем Польше по притязанию наследственному
Королей тамошних, женившихся на Княжнах Руских Галицких. И Король Польский
Казимир Третий или Великий, в 1339 году завладел безпрепятственно главным ея
городом Львовом, Князем Киевским, Львом Даниловичем, построенным, и всею
тою страною. Забрав в замках их безсчетныя суммы и неоцененныя
драгоценности, как бы в приданое своей посесии, присоединил ее к Польше под
одинакое с нею право, и разделил тогда же на губернии или воеводства. Почему
весьма ошибаются те писатели, кои, приписывая все завоеваниям Польским,
полагают за одно нынешнее соединение с Польшею Литвы и Малоросии с
прежним непосредственным завладением Польшею Галиции, которая в сем
соединении, в договорах и пактах, при том заключенных, не имела никакого
участия. Однако Казимир Великий, соединяя Галицию с Польшею, убежден
бывши справедливостию и уважая Венгерцев, всегда за нее интересовавшихся,
уравнил во всех преимуществах шляхетство и народ тамошний с шляхетством и
народом Польским, а равномерно и религию Рускую Греческаго исповедания с
религиею Католическою Римскою, и утвердил все то своими привилегиями и
пактами. И сия часть Малоросии, так же как и вся оная земля, никогда оружием
Польским покорена не была, а только помощию Польскою и Литовскою
освобождена от других владетелей и притязателей, каковы были Татары и
Венгерцы. Доказательством тому есть между прочим привилегия Короля
Казимира Великаго, в 1339 году, Марта 17-го дня состоявшаясь, такого
содержания: „Обачивши утыски и фрасунки люду Рускаго, оскуделаго
Ксенжентами тутешними и як их нивечать Кроли Венгерские, отродки нахалъных
Белов и Коломанов, якии издавна землю ону собечили и нищили без /9/ слушных
причин але начальством и здрадами, обороняем и приврочуем люд той к Держави
и Королевству нашему Польскому на вечныя времяна, яко жь есть он нам
единоплемен, от одной крови нашей Сарматицкой, порожонцы, и нам теж кревною
посесиею принадлежный, поневаж мы от предков наших и Кнажни Галицкой
урождены есьмы, и прет о уставуем, жебы земля Галицкая з ея ксенженствами
поделионая на воеводствы и повяты, прилучона и зъедночона зоставала за
Короною и Державою Польскою вечно и без поврученя, и жебы оборона ей была
певна и не одмовна. Рыцарству же Рускому, виосками и околицами мешкаючему,
мети права свои и свободы на добра и набытья зупельне, як се установлено
шляхетному Рыцарству Польскому, з якым едночитися тым, як з ровными 56 и
свободными во вшеляких 61 справах и урядах, и выборы судовыи чинити и вных
судитись по еднему праву, коронному 58 Польскому. Теж и поспольству бути на
одних правах и повинностях з поспольством Польским. А належите до веры,
альбо Религии Католической Руской, то мети ее водном поваженню з Религиею
Католичеекою Польскою, яко ся здавна так они були; а диспута о едносцях 59 их
належе до капланства, а не до мирского люду, яким бути мендзы собо злагодне и
боронити ойчизну и вшелякий интерес ей справовати куждему в своей вере
свободне и без зневаги.“
По соединении Малой России с Державою Польскою, первыми в ней Гетманами
оставлены потомки природных Князей Руских, Светольдов, Ольговичев или
Олельковичев и Острожских, кои по праву наследства, признанному и всегда
уважаемому от Королей Польских и Великих Князей Литовских,
правительствовали своим народом 60 уже в качестве Гетманов и воевод по
конституциям Королевства, а не по достоинствам Княжеским. И сие продолжилось
до пресечения их Династий в мужеской линии, что и в Литовском Княжестве с
тамошними Княжескими фамилиями устроено было и так же продолжалось. Из
сих гетмановавших Князей Руских Венцеслав Светольдовичь, защищая воинством
своим общее Королевство Польское от страшных тогда Немецких Крыжаков,
разширявших завоевания свои при берегах 61 Балтийскаго моря, оказал первому
Королю своему, Владиславу Ягайлу 62, и всему его Королевству знатныя услуги.
И когда в 1401 году от Магистра Крыжацкаго Магнуса, после многих с ним сшибок
и перемирий, присланы к Королю Владиславу с нарочитым посланником два
окровавленные меча, означающие по тогдашнему решительную и жестокую войну
и вызов на оную, то Венцеслав, по повелению Королевскому, соединясь с
воинством Польским и Литовским, имев притом своего войска тридцать семь
тысячь, при воеводах Ольговичу и Острогету, да при полковниках: Рогдаю,
Полеличу, Громвалу, Колядичу и Купалдею, наступил с ними на Крыжаков около
/10/ городка Динабурга, и между тем, как они по Немецким своим строям
поворачивались и были во всегдашних движениях и оборотах, Венцеслав позади
своих войск провел знатную часть пехоты под начальством Рогдая к низкому
берегу реки Двины, и оттоль вломившалсь пехота в средину стана Крыжацкаго,
ударила на них Рускими своими копьями в тыл и во все стороны, и привела их в
смятение, а окружавшия войска напали тогда на них со всех сторон и сделали
решгателъное им поражение, так что сочтено их убитыми и в плен взятыми до
пятидесяти тысячь. Запасы и снаряды со всем станом достались в добычу
победителям, и таким образом надолго Крыжаки оные усмирены.
Король Владислав, быв чрезвычайно доволен и признателен к таким важным
услугам 63 Гетмана Венцеслава и всего Рускаго воинства, наградил их разными
почестями и подарками; а когда от чинов Литовских учинены некоторыя попытки
на преимущества и имения чинов Руских и их рыцарства, то он, по представлению
о том Гетмана в 1409 году, Апреля 13 дня, издал подтвердительнуго привилегию
на пакты 64 соединения, и она есть следующаго содержания: „Промышлением
Божеским и доброю волею нашею и станов наших народных, зъедночивши мы
Дедычное княжество наше Литовское и подлеглыя ему от своей воли княжества
Руския з народом и королевством Польским, установили есьмо на те и подписали
достаточныя пакты едноченя. Але некоторые чины Литовские, як ся ускаржано
нам от Гетмана Рускаго, не уймуются ничовать зупельной едности з ними чинов
Руских и шляхты тутейшой побытом вызволеня их от ярма Татаров. И пре то мы
уставуим и повторе стверждаем ухундованы 65 и укреплены пакты з едноченя
народу Рускаго з народом Польским и Литовским, и буты им яко ровный з
ровными и вольный з вольными вечне и непреложне, и права свои Рускии тримати
без прешкоды, якось они слушны есть и за тым приенты в Княжеству нашем
Литовским заедне з письмом 66 Руским, альбо Славянским 67, и по ним все суды
меты и справы одерживати и добрами своими дедычными и набытыми обладати и
як хотя оборочати не оупречне 68 и ,без прешкоды иншими правами. Теж и
лицарству Рускому з лицарством Польским и Литовским едность держаты, ико
ровный з ровным, на каждых справах и урядах, без жадной упреки и неваги. А
претензии альбо докоры о давним поратунку люду Руского от ярма Татарского
найбарзей ничуем и касуем, яко ты справы знатне одплачоны и одслужоны
лицарством Руским против супостатов Литовских зрадливых Ливонцов и тых
нестатечных Крыжаков и инших наступцов на ойчизну, од яких Русняки слушно
нас оборонили 69 и головы свои на плацу положили, и за докору их сроги кары и
навязки на виновайцов укладамы.“ /11/
По кончине Короля Владислава Ягайлы наследовал сын его старший, Владислав
Второй, прозванный Ягелоном. Он коронован 1434 года, и первым попечением
имел хранение и утверждение постановлений отца своего, по которым в
Княжества Руския, разделенныя на воеводства и поветы, подтвердил выбранных
из тамошних княжеских и шляхетских фамилий Воевод, Кастелянов, Старост и
Судей 70, со всеми другими урядниками, сравнивая их и все шляхетство или
рыцарство Руское честию и вольностию с Польскими чиновниками и шляхтою, что
хранить и наследникам своим присягою утвердил, изданною в 1435 году. Марта 7
дмя, привилегиею своею тако узаконил: „Воеводства Руския з рицерством и
народом тутешним поставляем и утверждаем на тых правах, привилегиях и
вольностях, якия им од отца нашего поставлены и утверждены при зъединоченю
добровольном Руси и Литвы з Державою Польскою, и да не важять нихто в оных
воеводствах наших ничевати прав их и привилеев в делах земских и рицарских,
теж и в религиях отеческих наследованных добрая воля и свобода да не
отъемлется, ни насилуется, и рицарство шляхетское Руское з рыцарством
шляхетским Польским и Литовским, и те народы зупельне зъединочатся, яко
ровный з ровным и свободный з свободным, и яко единоплеменны суть и доброю
волею едность свою ухундовали и укрепили вызволившися од ярема Татарского
общею ратию Рускою, и Литовского пред Гедимина праотца нашего, и теперь в
имениях своих и побытках да имут Русняки свободу и волю свого не преследовану
и не насилуему, и судятся в них од самихе себя; а в суды земские и градские
избирают судей и урядников вольными голосами по правам своим и статутам,
якие утверждаем и заховуем на вечныя времена и за посесоров наших о них
ручаимся.“
По сей привилегии и по пактам соединения Короли Польские: Казимир Четвертый,
брат Владиславов, Ян Албрехть и Александр, сыны Казимировы, права оныя
присягали, при коронациях подтверждали, а другие по них бывшие Короли, как то:
Жигизмунты и прочие привилегиями своими их возобновляли.
Король Владислав Ягелон Второй, утвердив распоряжения гражданския
внутренния, принялся за дела внешния воинственныя. Но в сих столько был
счастлив и удачен, сколько имел в них превратностей, и политика его, то
бодрственная, то безпечная, упала, наконец на главу его, вскруженную
высокомерным духовенством Римским. Он в 1435 году чрез послов своих
подтвердил мир с Турками, прекратив преждебывшия с ними пограничныя распри
и несогласия. Султан их Амурат Первый, имевши тогда войну с Цесарем
Немецким за Сербию и Венгрию, просил Короля убедительно взять между ими
посредничество и помирить их в их распрях или сделать ему помощь в войне /12/
оной; за что обещавал ему великия суммы, либо уступку в областях своих,
сопредельных с Польшею. Король от всего того отказался, а в 1439 году взял
сторону Венгерцев, и выступив с армиею своею против Турков, разбил их дважды
в Трансильвании, а наконец сошедшись с Султаном на границах Венгерских,
победил и его на главном сражении не далеко оть реки Дуная, принудив Султана
с остатком разбитой армии своей ретироваться за Дунай. Плодом сих побед было
то, что Венгерцы признали Владислава своим Королем, чем и был он у них
действительно чрез пять леть. Султан, так же признав его в сем достоинстве,
уступил ему все свои претензии на Венгрию, а Король опять заключил с Султаном
мир и утвержден оный с обеих сторон клятвами и трактатами; и за сим награждая
он свое воинство, сделал великия пожалования и надачи чинам и войску Рускому,
отлично содействовавшему во всех его победах; а было их в сих походах сорок
три тысячи семь сот чедовек под командою воевод : Киевскаго Светольдовича и
Северскаго Ольговскаго, да полковников: Блудича, Дулепы, Претича, Станая,
Бурлия и Артазия, коим, между другими дарами Королевскими, жаловалы от него
гербы и золотые коряки на поворозах, то есть на шнурах шелковых, повешенных
через плечо и подобных нынешним эксельбантам или кавалериям.
Мир оный не долго продолжался, и Король в 1444 году нарушил его самым
вероломным и постыдным образом. Папа Римский Евгений IV-й, знав отвагу
Королевскую и храбрость его воинства, впервые почти победившаго так громко
силы Турецкия, страшныя до того всей Европе, подговорил Короля опять напасть
на Турков, воевавших тогда с Венециянами и Далмацкими народами, которые,
быв христианами Греческаго исповедания, просили Папу о вспоможении им
противу Турок, обещеваясь за то принять его религию и верховное над собою
Иераршество. Король отговаривался долго великим для него пороком и тяжким
грехом за вероломство и нарушение клятв, учиненных с Султаном Турецким при
заключении с ним недавняго мира. Но Папа буллою своего разрешил Короля от
всех клятв и обязанностей его с Турками, уверяя, что клятвы с неверными ничего
не значать и Христиане от них всегда могут быть свободны. В дополнение к тому
прислал он своего легата, Кардинала Иульяна Чезарини, к Королю с хорошим
мешком золота, который никогда с ним не разлучался, а Король, собрав зараз
достаточныя силы, и не извещая о том Султана, выступил в его провинции, и
проходя их прямо неприятельски, переправился за реку Дунай, направляя поход
свой к городу Адрианополю. Султан, сведав о нашествии на области его Короля
Польскаго с армиею своею явною войною, без объявления на то причин,
протестовался народам, его окружавшим, свидетельствовался небом и землею,
/13/ воздевая к ним руки, и наконец клялся всем, что есть святейшее в мире, что
он не подал никаких причин к нарушению с Поляками мира и торжественных
клятв, его утверждавших, и заключил таким изречениемь : „Презрели Гяуры
своего Бога, споручителя мирных условий; призову жь и я Его в свою помощь!“
Между тем, как Король Польский выбирал себе дорогу к Адрианополю, второй
столице Султанской, и воображал притом о множестве корыстей тамошних,
могущих достаться ему в добычу, Султан Амурат, прошед скоропостижно со
многочисленною армиею Балканския горы, застал Короля и армию его около
города Варны. Сражение началось и продолжалось с крайним ожесточением
Турков, злобившихся на Поляков за наглое нарушение ими мира, и с примерным
мужеством войск Польских, окураженных прежними победами. Султан
безпрестанно разъезжал по своей армии и ободрял воинов помощиею своего
Аллаха, мстителя вероломства, котораго неумолкно призывал; а Король, также
разъезжая по своим войскам, поощрял их благословением Святейшаго Папы и
присутствием его Кардинала. Наконец поборники Аллаховы превозмогли
последователей Папских. Армия Польская была разбита и разсеяна, Король убит,
а Кардинал бросился в реку, с намерением переплыть ее на лошади; но золото,
наполнявшее его карманы и отяготившее сего всадника, погруаило его на дно
речное и с ним вместе погибло. Войска Руския бьгли на сем сражении в числе
тридцати тысячь под начальством воеводы своего Ольговскаго, и полковников
Тризны, Гудима, Бурлия, Станая, Претича и иных. Они, по разбитии всей
Польской армии, спасались в Булгарию, а народы тамошние, быв Русинам
единоверны и единоплеменны, из Славянскаго рода от реки Волги изшедшие,
давали им безопасныя у себя убежища и проводили их скрытыми путями за реку
Дунай; но из них до половины чиновников и рядовых пало на сражении.
Во дни Короля Александра, сына Казимира Четвертаго, а брата Албрехтова,
пресеклась мужеская линия Князей Руских в последней отрасли ея, Князю
Семеону Олельковичу; и по силе постановительных конституций Королевства, в
1506-м году избран от рыцарства первый Гетман Руский, Пренцлав
Лянцкоронский, из фамилии Сенаторской, зять Князя Острожскаго, и свойственник
Короля Александра, за которым была в супружестве Елена, также Княжна Руская,
названная от Поляков схизматичкою, и за тем 71, не коронованная. Сей Гетман
оказал для Королевства Польскаго великия и важныя услуги, победив на трех
сражениях Турков, Татар и Волохов, нападавших на Галицию и Волынь и
стремившихся во внутренность Польши к столичному городу Кракову. Плодом сих
побед было отобрание от Турков и Татар Малоросийских земель около Днестра и
при устьи Днепра, от времен /14/ нашествия Батыева захваченных. Для охранения
навсегда от них границ сего края, учреждена тогда из Козаков Малоросийских
сильнал стража между Бесарабии и Крыма, над рекою Днепром, пониже порогов
или за порогами, на сей реке имеющимись, где Козаки, ради всегдашняго
пребывания, поделали укрепления или редуты, названные засеками от сечения
дерев, на палисады употребленных. Оть чего в последствии Козаки, тамо
засевшие, названы Запорожскими Козаками; место же пребывания их названо
Сечыо Запорожскою, и Козаки первые переменялись другими, из жилищ их
командированными. Наконец, принимая приходящих к ним охотников из холостых
Козаков, ловлею зверей и рыбы, а не меньше добычею заграничною
споваженных, составили многолюдное общество Козацкое; а что бы им не мешало
ничто быть готовыми ко всяким предприятиям, решились сии Козаки оставаться
навсегда безженными. Таким образом завелась Сечь Запорожская, и заменила
прежнюю стражу пограничную. Правительство, признавши их полезными,
учредило между ими по их выборам старшин и главнаго Атамана, Кошевым
названнаго, и оставила по прежнему в команде Гетмана Малоросийскаго, коему
они и место их пребывания принадлежали всегда. Для содержания же и
снабжения войска сего наданы и отведены ему достаточныя земли
Малоросийския, с угодьями по обеим сторонам Днепра и порогов, между речеке
Конской, Самары, Калмиуса, Ташлика и Буга.
По Гетмане Лянцкоронском выбран в Гетманы Князь Дмитрий Вишневецкий, и он
бывши Гетманом во время мирное, славился гражданскими добродетельми,
поправлял разоренные города и публичныя здания, наблюдал за правосудием и
правлением земских и городских урядников, возбуждал народ к трудолюбию,
торговле и хозяйственным заведениям, и всякими образами помогал ему
оправиться после разорительныхь войн, и за то все почтен отцем народа. В его
время зимою случилос прорваться между стражею пограничною Крымским
Татарам в нижнюю Подолию, называемую Побережье. Они тамо разграбили
несколько местечек под час ярманков и угнали не мало скота; но как делали они
сие хищным образом, так что военныя команды нигде настичь и схватить их не
могло, то поражены они самою судьбою, или нечаянною жестокостию воздушных
стихий. Когда возвращались они в свои улусы с обыкновенною торопливостию,
захватил их в степях необычайный снег с страшною вьюгою или фугою, от чего
они ни ехать, ни пути своею видеть не могли, а принуждены стоять по шею в
снегу. Сделавшийся после того жестокий мороз с ветром возвещал им
неминуемую гибель, и они, порезавши своих лошадей и скот, повлазили в их
туловища и искали спасения в слабой и краткой сей теплоте, но все до
последняго там погибли, и найдено их по весне более четырех тысяхь трупов.
По кончине Гетмана Князя Вишневецкаго в 1514 году выбран /15/ Гетманом Князь
Евстафий Ружинский который, в молодых летах обучаясь и вояжируя долго в
чужих краях, а паче по Германии и Франции, приобрел в разных науках, особливо
в военной, великое знание. Первым его старанием было произвесть в Малоросии
реформу войскам и устроению их другим от прежняго 72 образом. Войска сии по
древнему заведению считались в жилищах своих по околицам из одного селения,
и по куреням, ив нескольких вместе селений составленным, и назывались все
жильцы вообще куренною или околичною шляхтою, служивые из них старые
товариством, а молодые Козаками. Курени и околицы управлялись выбранными
из них Атаманами и товарищами, кои и маловажныя их распри разбирали и
мирили 73 их; а по земским спорам и тяжбам и по важным делам 74 разбирались
и судились в поветовых и городских судилищах. По службе жь ведомы были
хорунжими поветовыми, от которых чинились смотры и описи Козакам и их
вооружению, и у них блюлись знамена или хоругвы поветовыя, под стражею
товарискою, на коих гербы были, с одной стороны поветовый, а с другой
национальный. Но когда надобно было собираться войску для походов, то от
хорунжих оповещано по куреням, чтобы собиралось войско на назначенныя
верховным начальством сборныя места, каковыми часто бывали Беловеж за
Нежином и Крылов за Днепром, и иные, где из собравшихся Козаков и товариства
составлялись полки и сотни, и в них избирались вольными голосами все
чиновники высшие и нижние, кои в тех чинах считались только во время службы
или походов, а по возвращении в жилшца обращались в прежнее состояние с
названиеме товарищами, то есть заслуженными и с увагою в голосах, коими от
других преимуществовали. Такое древнее заведение поводом было ко многим
своевольствам и злоупотреблениям Козацким. Они собирались часто без позыву
хорунжих, а паче в местах пограничных, выбирали начальников, составляли полки
так называемые охочекомонные, и чинили набеги в Турцию, Молдавию и Крым
под предлогом освобождения пленников из неволи, а в самом деле для получения
добычи, от чего многия с теми народами заводились ссоры и самыя войны.
Гетман Ружинский, по изволению Кородя Сигизмунда Перваго, пресекая
своевольства и нестроения, учредил в Малоросии двадцать непременных
Козацких полков, в две тысячи каждый, назван их по знатнейшим городам, как-то:
Киевский, Черниговский, Северский, Переяславский, Каневский, Черкаский,
Чигиринский, Уманский, Корсунский, Бряцлавский, Калжинский 75, Кропивянский,
Острянский, Миргородский, Полтавский, Гадяцкий, Нежииский, Лубенский,
Прилуцкий и Винницкий. Каждый полк разделил на сотни, названныя так же по
городам и местечкам. Во всякий полк определил выбранных товариством и
Козаками из заслуженных товарищей полковников, /16/ сотников и старшин
полковых и сотенных, кои оставались в чинах на всю уже их жизнь и завели с тех
пор чиновное в Малоросии Шлехетство, или так сказать наследнее Болярство,
зависевшее прежде от выборов и заслуг, по примеру всех других народов и
земель благоустроенных Христианских. Полки оные наполнены тогда и впредь
наполняемы были выбранными из куреней и околиц Шляхетских молодыми
Козаками, записанными в реестр военный до положеннаго на выслугу срока, и от
того названы они реестровыми Козаками; половина их конная из каждаго полку
всегда содержала в поле, а другая пешая содержала в городах гарнизоны, и при
надобности вспомогала и комплектовала первых. Одеяние и вооружение
положено у них легкое и одинакое, и они его по образцам исправляли. В мирное
время из собственнаго имения, и пропитание имели оть домов своих; а на случай
войны и походов положено жалованье из скарбу Малоросийскаго каждому Козаку
по червоному в год и по кафтану тузынковому на два года, а иногда и по кожуху.
Старшинам сотенным вдвое против Козака, а сотникам вдвое против старшин;
полковники же, старшины генеральные обозные и старшины полковые, имели
определенныя ранговыя деревни, и другия наддачи. Артилерия, обозы и въюки с
запасами, провиантом и фуражом снаряжались от скарбу и поспольства. Оружием
были, у конницы копья, стуцеры, пистолеты и сабли, а у пехоты ружья, копья и
кинжал, кои выписывали и доставали из Швеции и Турции.
Экзерциция в войске оставалась старинная с поправкою, и обыкновенный марш
колонный назывался иттить сакмою. Для марша в опасности строились в
треугольник, а из него построит фронть значило становиться в лаву; но для атаки,
а паче для обороны, устроена вновь сильная из трех ширинг батава, похожая во
всем на древнюю Греческую, а потом Римскую фалангу, которая во всей Европе
введена под именем батальона де каре; построение конницы в пехоту равнялось
нынешнему драгунскому пешему строю. Для помещения охотников или
волонтеров, всегда собиравшихся из убожи или так называвшихся гултаев,
устроено пять полков охочекомонных, называвшихся по фамилиям полковников,
производимых Гетманами, и они содержаны на страже пограничной, в низу рек
Самары, Буга и Днестра, и получали ежегодно небольшое жалованье, а больше
довольствовались звериною и рыбною ловлею; за поведение их отвечали
полковники; число же их не определено, но полк считался не более пяти сот
человек.
По устроении таким образом войска Малоросийскаго, когда в 1516 году Хан
Крымский Мелик - Гирей, по союзу его с Князем Московским Василием
Ивановичем, шел войного на Польшу и Малоросию, то Гетман Ружинский с
войсками Малоросийскими и Польскими, по повелению Короля Жикгимунта, /17/
гимунта, выступя к нему навстречу, и сошедшись на границах Малоросийских над
рекою Донцем, при городе Белгороде, дал себя атаковать Хану, который, по
обыкновению Азиятскому, окружил своим войском с трех сторон. Войска
Гетманския были примкнуты тылом к реке и своему обозу; Татары произвели
страшный крик и пустили тучи стрел; конница Гетманская, спешившаясь и
построенная в батаву, а пехота выстроенная так же фалангою, встретила натиски
Татарские сильным огнем из ружей и пушек, и производя пальбу безпрерывно во
все Татарское стремление, сделали им сильное поражение, и они, ощутив
великую свою гибель, начали удаляться. Но Гетман с места своего не велел
никому трогаться, а показывал вид, что он только в силах обороняться, а не
наступать: почему Татары, делая во весь день свои напуски, на ночь отступили на
несколько верст в степь и расположили обширный свой стан безпечно. Гетман,
имев войско свое неутомленное, выступил с ним с полночи в поход, и идучи
нарочито тахо, сблизился к стану Татарскому на самой заре. А как Татары
обыкновенно держат лошадей на пастве, а не у коновязей, то Гетман выслал
отряд конницы с приготовленными завремянно бумажными ракетами, кои будучи
брошены на землю, могли перескакивать с места на место, делать до шести
выстрелов каждая. Конница оная, наскакав на становище Татарское, зажгла свои
ракеты, бросила их между лошадей Татарских и причинила в них великую
сумятицу; оне перепугавшись, бегали во весь опор по табуну, волочили и топтали
своих всадников и сторожей, а между тем все войска Гетманския, с пальбою из
ружьев и артиллерии, напали на стан Татарский, прошли его насквозь, поражая
смешенных и обезумленных Татар, и так разбили Хана и его войска на голову,
забрали стан его со всем багажем, и обременные корыстями, возвратились со
славою в свою землю.
Возвращаясь Гетман Ружинский от Белгорода Рускаго, встречен был Турками и
Татарами, выступившими из Белгорода или Акермана Татарскаго, что в
Бессарабии. Они, известяс о победе над Ханом Крымским и о потерянии им всего
стана своего с великим богатством, предприяли отнять богатства оныя у
Ружинскаго, напавши на него нечаянно и в расплох, почти обыкновенный у
возвращающихся войск с похода удачнаго. Но Ружинский был не так безпечен, как
Татары думали; он, сведав оть граничных разъездов, что Татары Белгородские с
тамошними, гарнизонными Турками выступили на Очаковскую степь, удалил зараз
тяжести свои в Уманщину, а сам с войсками, переправясь чрез реку Буг, засел в
очеретах и байраках при реке Кодыме. И как только Татары с Турками притягнули
к Бугу, то он, наступив на них нечаянно со всех сторон, сыграл с ними такую роль,
какую они для него готовили и разбив их на голову, гнал остатки до самаго
Акермана, отнял у них все, что ни имели, /18/ и умножил свои добычи, которыя
разделил Полякам и своему войску. От сего времени Поляки, обращаяс часто с
войсками Малоросийскими и почитая их храбрость и мужественный характер,
завели с ними тесную и искреннюю дружбу и служили многие из них в полках
Малоросийских, поставляя себе за честь, даже знатное шляхетство, именоваться
Козаками. От такаго общаго названия Руских воинов Козаками, вышла в
последствии та ошибка, в которую впали все писатели Малоросийские и
Польские, полагая в своих летописях и историях, что после Гетмана Князя
Михайла Вишневецкаго, все другие Гетманы выбираемы были из простых или
реестровых Козаков. Но это весьма несправедливо и здравому разсудку
предосудительно; ибо Козаки всегда имели в полках и провинциях своих многих
чиновников разных степеней, как-то : Старшин генеральных, полковых и сотенных,
и земских урядников. И какая же стать или что за правило, мимо такого числа
чиновников, выбират простых Козаков? А когда сие приписывается уважению
заслуг и достоинств, то натурально, что офицеры, заслуженнее и достойнее от
простых воинов, и вошли в чины свои непременно по сим качествам; обходить же
их в выборах Гетманских значило бы нечто вздорное, одни неудовольствия,
возмущения и междоусобие приносящее. А вероятно произошли у писателей
таковыя нелепыя о выборах заключения по общему слову или названию,
употребительному и теперь между воинством, что всякий Генерал есть солдат а
Гетман-Козак, следовательно все офицеры и рядовые суть воины, и названия сии
всем им свойственны и приличны. О Козаках Руских, а паче о Малоросийских и о
самом их названии, странная некая повествуют некоторые писатели. Они, как бы
препираясь между собою, говорят: одни, сии Козаки суть пришельцы в Русь, то из
Скифии или от Татаров, то из Кабарды Черкаской; а другие утверждают, яко бы
остатки иноплеменнаго народа Козарскаго. Польские жь историки показывают
еще, будто они набиралис из разной вольницы или сволочи, и поселены от их
Королей на пустых землях внизу рек Днепра и Буга. Но таковыя нелепыя мнения
значат больше, чем ошибки историческия, и не приводя других истин, опровергает
их самый разсудок; ибо то неоспоримо, что всякой народ должен иметь своих
воинов и по необходимости из самих себя, чтобы вверять свою судьбу и
безопасность не иностранному, а своему воинству, а иначе было б крайнее
безумие и неосторожность, похожия на то, как бы заставит стеречь коршунам
голубей, а волкам овец. Названия же воинам даются обыкновенно на языке
каждаго народа по доспехам или вооружениям их, и потому видны в одном народе
жолнеры, в другом янычары и спаги, а во иных солдаты и жандармы; а дальше
названия сии разделяются на конных и пеших; от чего так же известны названия
по мушкету мушкатеров, по карабинам карабинеров, и так далее. /19/
Таким образом и Руские воины назвались конные Козаками, а пешие стрельцами
и сердюками, и сии названия суть собственныя Руския, от их языка взятыя, на
пример стрелъцы по стрельбе, сердюки по сердцу или запальчивости, а Козаки и
Козаре, по легкости их коней, уподобляющихся козьему скоку. Что бы же были они
иностранцы или пришельцы, и Руский народ вверил бы таким бродягам судьбу
свою и безопасность, сего ничто не доказывает, и выдумки о том и заключения
суть безразсудны. Равно и мнение Польских историков, приписующих заведение
Козаков их Королям, касается только до холостых Запорожских Козаков,
собравшихся в низу Днепра из Руских охотников, о коих История пространно
повествует. Оседлые жь и запасные Козаки, названные от того реестровыми
Козаками, были во всех провинциях и поветах Руских, и видны они доселе по
древним кашнутам 76 и самым оседлостям, т. е, околицам и куреням. А Короли
Польские, Владислав Второй и Стефан Баторий, чрез Гетманов своих Руских,
хотя делали о Козаках распоряжения, но то касалось только до управления и
комплектования их полков, конных Козацких и пеших сердюцких, которые
набирались из семейств Козачьих, жительствовавших околицами и куренями
своими во всех воеводствах Руских, и касалось еще до умножения их чиновников
и урядников, а отнюдь не до новых заведений Козачества, о чем свидетельствуют
самые тех Королей привилегии и универоалы, здесь описанные. Ежели же
полагать первоначальное Козачество от Скифов и Козаров, то все тоже выйдет,
что они произошли от своего племени Славянскаго; ибо известно, что Скифы, или
говоря правильиее Скиты, были Славяне 77, т. е. при Волге и Кавказе живущие, а
а Козаре, точные предки Руских Козаков, были жительством по всей Руси, яко
избранные из того же народа на службу отечества.
Черкасами называли и писали всех почти Малоросиян, а не одних Козаков; но
называлн их так одни Велико-Россияне для отличия от своих жителей, и давали
их название по главному их городу Черкасу, состоящему при реке Днепре, где
Гетманы Руские резидовали и был верховный трибунам сей земли. Давать же
народам названия по главным их городам весьма обычно в целом свете. Так
называли Москалями всех Россиян по городу их Москве, и Царство сие долго
таким названием титуловалось; также называются ныне Генуезцы, Венецияне и
другие народы по своим городам. Когда же спрашивать еще, почему город
Черкаск назван Черкасом? то уже тонкость сия будет так нерешительна, как бы и
о многих другихь. в свете городах, не имеющих сведения о начале своего
названия. Но то уже справедливо, что народ Черкасы, за Азовским морем и рекою
Доном обитающие и на который многие писатели указывают, никогда в Руси
городов на свое имя не строил, да и у себя их не имеет, и сей народ по виду /20/
своему и положению жительства своего в пределах Славянских, т. е. между
древняго Княжества Тмутараканскаго и реки Волги, справедливее почитаться
может произшедшим от племен Славянских, смешавшихся с Грузинами и
Татарами, чем от него выводить воинов Славянских, целыми миллионами оть
Черкас многолюднейших, и кои выставляли на войну великия свои армии.
Касательно же Татар, то они, быв пришельцами в земле Руской, натурально
воинов своих Русинам 78 не давали, а напротив того с их воинами вели
всегдашния брани и никогда с народом Руским не мешались, следовательно,
Козаки Руские оть них произойти никак не могли.
По кончине Гетмана Князя Ружинскаго, в 1534-м году выбран Гетманом из
Есаулов Генеральных Венжик Хмельницкий. Он имев повеление от Короля
Жигмунта Перваго отражать войском своим великую Орду Татарскую,
собравшуюсь из Крыма и Бессарабии и пробиравшуюсь чрез Молдавию и Волынь
в Польшу на грабежь и ея опустошение, выступил с войском своим реестровым в
Волынь, а охочекомонные полки и Запорожских Козаков, разделив на многия
партии, разослал для прикрытия границ с той стороны, от которой шли Татары,
повелев им нападать на Татар при их походах и ночлегах и удаляться от них,
подаваясь к главному войску. Такими маневрами обманувшись Татары, почитая
все нападавшия на них войска малозначуицими и коих им опрокинуть и прогнать
всегда можно, шли далее безпечно и насунулис на стан Гетманский около города
Заславля. Гетман, перед тем укрепив стан свой вагенбургом, из обоза
построенным, и оставив в нем несколько пехоты с тяжелою артиллериею, сам со
всем главным войском скрылся за рощи и пасеки городския 79. И как только
Татары окружили по их обычаю обоз Козачий и начали перестрелку, поднявши
великий крик, то Гетман, выступив из закрытаго места, ударил с тыла и во фланги
неприятелю, и сделавши один выстрел из ружей и пушек, стал поражать копьями
и саблями. Татары, изумясь нечаяннаго нападения и будучи сбиты сильным
залпом и окружены с трех сторон войсками, оробели, замешались и разбежались
врозь; по полям. Гетман, отрядив тотчас назначенныя прежде сего войска, велел
им гнать и поражать Татар с тылу, и знавши Татарскую хищную ухватку, удобно на
бегу соединяться, оборачиваться и нападать, приказал своему войску отнюдь не
разсыпаться по одиночке, а держаться кошеев 80, что значат нынешние взводы
или плутонги; сам же с главным корпусом шел срединою и отбил все Татарские
вьюки с запасами. Татары не преминули на бегу соединитьсл и оборотясь
нападать на все войско. Но у Гетмана готова была для сего сильная батава с
артиллериею, которая тотчас их отражала и в бегь обращала. И таким образом
Гетман, поразив и разсеяв Татар, возвратился со славою и великою добычею к
Заславлю /21/ и получил от Короля благодарственные похвальные листы, а от
Поляков везде, куда приходил, триумфальныя встречи. Во дни Гетмана Венжика,
на бывшем в Варшаве главном Сейме, когда о уравнении Литовскаго и Рускаго
Шляхетства с Шляхетством Польским, предложены были на подтверждение
прежния начальныя привиллегии и все законоположения, то Король Сигизмунд
Август, подтверждая и поставляя их на всем прежнем основании, изданною 1563
года, Июня 7 дня, привиллегиею, между прочим узаконил: „Дозволяем рыцарству
Литовскому и Рускому привиллегии прав и вольностей земских внести и вписать в
новосочиняемый Статут, таким образом, как и в короне Польской оныя вписаны, и
равномерно употреблять, вольностями своими пользоваться, и иметь, так как
прежде сего, чин рыцарский Шляхетский обоих народов Литовскаго и Рускаго то
употребляли и пользовались.“ А когда на другом после того бывшем главном
Сейме, от Депутатства Рускаго взошли представления о притязании, некоторьши
чинами Литовскими, а паче бывшими в земле Руской по выборам на урядах,
поспольства Рускаго 81 в свое вечистое послушание, то тот же Король Сигизмунд
Август, повторяя и подтверждая все прежде бывших Королей Польских
привиллегии, в данной от себя 1569 года, Июня 7 82 дня привеллегии, так
узаконил : „Землю Рускую и Княжение Киевское и всех оныя земли жителей
вообще и каждаго особливо оть послушания, владения, должностей и повелений
Великаго Княжества Литовскаго на вечное время изъемлем, освобождаем и к
Польскому Королевству, как ровных к ровным, свободных к свободным, и как
собственный и истинный к первому и к собственному телу и главе, со всеми
вообще и с каждым особливо, с городами, местечками, селами, поветами или
уездами, и всеми их, каковыя б ни были, имениями, оную землю и Княжение
Киевское предреченной Короне или Королевству Польскому присовокупляем и
соединяем.“
Глава 2

Гетман Князь Михайло Вышневецкий

Гетман Григорий Свирговский

Гетман Федор Богдан

Гетман Павел Подкова

Гетман Яков Шах

Гетман Дамьян Скалозуб

Гетман Федор Косинский и введение Унии

Гетман Павел Наливайко

Смерть его и штата его в Варшаве

Польское Правление в Малоросии
По смерти Гетмана Венжика Хмельницкаго избран Гетманом из Воевод Князь
Михайло Вишневецкий. Он в 1569 году имел повеление от Короля Сигизмунда
Августа идти с войском Малоросийским на оборону от Турков и Татар
осажденнаго ими города Астрахани, в помощь войскам Царя Масковскаго, Ивана
Васильевича Грознаго, которому Король одолжен был возвращением Польше
завоеваннаго Царем города Полоцка с его окрестностями. По сему повелению
Гетман с полками реестровых Козаков отправился в поход из города Черкаса, и
идучи походом, присоединил к себе пограничные охочекомонные полки и часть
Запорожских Козаков, и с сими силами, пробираясь степями, достиг города
Астрахани, а тамо обозревши станы Турецкий и Татарский, стоявшие порознь
около города, раслоложил и свой стан повыше неприятельских при реге Волге, и
укрепив его окопами и артиллериею, повелел /22/ делать наездникам своим
частые шармицеры или перестрелки около станов неприятелъских, а сам между
тем с сильным корпусом конницы всякой день наезжал на стан Турецкий, и обойдя
его вокруг с пересртелкою из ружей, возвращался в свой стан. Продолжая Гетман
такие наезды несколько дней, послал в одну ночь надежнаго старшину в город, с
повелением, чтобы гарнизон и жители в назначенный им день, сделали вылазку
из города и повели фальшивую атаку на Турецкие шанцы, бывшие между городом
и их станом. Воротившийся из города старшина, проползший в оба пути ночью,
уверил Гетмана о готовности граждан и гарнизона по его назначению. Гетман
сделал также назначение и помочным Московским войскам, окопавшимся на
одной Волжской косе, чтобы они в тот же день подступили пешие под стан
Татарский и занимали бы его своею атакою. За сим распоряжением, в первое утро
на самой заре, выступил Гетман с конницею, построенною в лаву или длинным
фронтом, а позади ее толстою фалангою построились пятнадцать тысячь пеших
Козаков, вооруженных копьями, саблями и ружьями. Конница шла впереди и по
флангам закрывая пехоту, и как только корпус сей стал виден из города, то
граждане с гарнизоном сделали вылазку по условию, с великим криком и пальбою
разсыпались около шанцев Турецких, показывая вид их окружить. Гетман с своим
корпусом приближался к стану Турецкому, и Турки, видя и считая его
разъезжающим по прежнему, ни мало о нем не уважали, а бежали большими
толпами из стану в шанцы на помощь их войскам. Корпус, вставши в самую
ближайшую от стана дистанцию, мгновенно раздался в стороны и дал место
пехоте, которая с возможною олрометчивостию ударила на стан, вломилась в
него, овладела пушками и, проходя по нем, поражала Турков, неожидавших вовсе
такого нападения. Бегущие из стана Турки дали знать в шанцы о своем
поражении, и оттоль толпами поспешали на освобождение стана. Но Козаки,
засевшие в нем, встретили их из-за окопов артиллериею и ружейными
выстрелами столь удачно, что большая часть пала на месте, а остальные,
смешавшись, ле знали, куда бежать. Гетман с конницею напав на них в ту самую
пору, поразил их в другой раз и прогнал к стану Татарскому, куда бежали и
оставшиесь в шанцах Турки, а граждане с гарнизоном заняли шанцы без всякаго
почти сопротивления. И таким образом Астрахань от осады освобождена. Турки,
дождавшись ночи, ушли к своим Черкеским границам, а Татары их прикрывали.
Гетман Вишневцкий, получив при Астрахани в стане Турецком великую добычу,
разделил ее между войсками своими и Московскими, отдав сим последним и всю
тяжелую артиллерию Турецкую, но отделив притом часть добычн на скарб
Малоросийский. Сим поступком войска Малоросийския, а паче Козаки
Запорожские и охочекомонные, крайне огорчились и явно /23/ роптали на
Гетмана; и в одну ночь отделившись их более пяти тысячь человек, ушли из стана
Гетманскаго. Проходя вниз по реке Дону, остановились в устье его на одной косе,
выше города Азова, на сопротивном его берегу, и построили там город Черкаск,
на имя своего города, Черкаса, где, оставшись они навсегда, жили первее без
жен, по примеру Запорожцев, потом, приглася к себе Донских Козаков, в малом
числе живших в своем городке, называвшемся Донским, на месте нынешняго
Донскаго монастыря бывшем, соединились с ними и переженилис, приняв все
обычаи тех Козаков, и сделав город сей главным всему войску Донскому, оть их и
оть приходящих к ним одноземцев знатно умножившемуся.
На место Вишневецкаго, выбывшаго из должности Гетманской посольством его от
Короны в земли иностранныя, в 1574 году, избран в Гетманы Обозный
Генеральный, Григорий Свирговский. Он, по воле Речи Посполитой Польской,
управлявшей чрез министров своих Польшею, по выезде из нея Короля Генриха
во Францию, призван был от Господаря Волошскаго, Иоанна Лылулы, на помощь
народу своему противу Турков, на него нападавших, и вступя в Молдавию с
войском Малоросийским, дал первую баталию Туркам около города Сороки, 23
Апреля, 1575 года, где, разбив Турков совершенно, положил главнаго Пашу их,
Кара-Мустафу и многих с ним чиновников Турецких, и отправил их со многими
знаменами и добычею в Варшаву. После сей победы, разделил Гетман войска
свои на двое, и одну часть, под командою Полковника Савы Ганжи, командировал
к главному городу Волоскому, Букаресту, а с другою пошел сам чрез Яссы к
Галацам; между тем послал нарочнаго в Сечь Запорожскую, с повелением к
Кошевому Феську Покотылу, чтобы он выслал пехоту свою на лодках в Черное
Море и приказал не допускать дессантов Турецких в Дунай и Днестр 83. Кошевой
выправил сию экспедицию в найлучшем порядке и она принесла сухопутному
войску совершенныя выгоды. Запорожцы, разъезжая своими лодками по Черному
морю и в устьях обеих рек, перехватили и полонили многия суда с войском и
воинскими припасами; а войдя в Дунай, многия прибрежныя крепостцы и жилища
разорили и выжгли. Гетман и Ганжа с войсками своими, проходя Молдавию и
Валахию, встречали Турецкие корпуса и партии, и их всегда счастливо разбивали
и разгоняли. Очистив сии земли оть нашествия Турецкаго, когда поворотил
Гетман от Дуная к Бессарабии под город Килию, то туть предательским образом
извещен был от Армянина, что в городе том хранятся безценныя сокровища,
награбленныя Турками в Молдавии и Валахии, и положенныя в городе под
стражею небольшаго гарнизона, в ожидании, пока суда Запорожския с моря и
Дуная удалятся и их в Турцию перевезть будет можно. Гетман, привыкнув
побеждать несравненно большия силы и /24/ укрепления Турецкия, решился
тотчас осадить Килию и взять ее приступом. Распорядивши войска на приступ и
не оставив в стану своем обыкновеннаго резерва и укрепления, начал
скоропостижную атаку с трех сторон; но взорванныя оть Турок в двух местахе
мины, подняли Гетмана и множество с ним Козаков на воздух, и сделали
совершенную разстройку и гибель, а напавшие за тем со всех сторон Турки,
перерезали с тылу премногих Козаков, а остальных разогнали, и они, скитаясь
долго по Молдавии, нашли корпус полковника Ганжи и с ним воротились в свои
границы.
На место погибшаго Гетмана Свирговскаго, в 1576 году избран Гетманом из
полковников Федор Богдан, Он, собрав и дополнив потерянныя Свирговским
войска, и имев повеление от царствующаго тогда Короля, Стефана Батория,
преследовать Крымских Татар, нападавших в отсутствие Свирговскаго на границы
Малоросийския и пленивших тамошний народ, отправился со всем войском в
Крым, в 1577 году, весною. Идучи вниз по Днепру, выправил из Сечи Запорожской
пять тысячь пехоты в лодках, под командою Есаула Войсковаго, Нечая, приказав
ему, выплывшя в Черное море, пристать на Крымских берегах около городов
Козлова и Керчи 84 и запереть тамошния гавани до прибытия своего к тем
городам. При проходе Гетмана по Крымской степи, встречали его многия
Татарския полчища; но он их храбро принимая, всегда с великим уроном
прогонял. Наконец дошло дело до главнаго сражения, которое Гетман
предвидевши завременно приуготовился, и поворотя от Лимана Днепровскаго до
Орской или Перекопской линии, атакован был между Кинбургских кучугуров и
каменнаго Дариева моста всеми Татарскими ордами под командою самаго Хана
Дивлет-Гирея. Наступление их, крик народный и топот конский подобилися
грозной буре, все опрокидывающей. Армия Малоросийская шла четырьмя
батавами, построенными так, что обоз ея и конный резерв были в середине, а
артиллерия, разставленная по всем фасам, могла действовать вокруг армии.
Неприятель допущен был к фронту на ружейный выстрел, и тогда открыта была
пальба со всех орудий и продолжалась безпрерывно более часа. Навалившиеся
на фронть панцырные всадники и наездники Татарские, приняты и поражены
копьями. Поднявшийся между тем сильный ветр прочистил воздух от дыма,
показал страшныя тучи мертвецов Татарских, покрывших телами всю окружность
Козацкой армии. Гетман приметив, что Татары, отступая к линии, растянулись по
обеим сторонам моста, соединяющаго косу Кинбурскую с Перекопскою степью,
двинулся к мосту и вершине залива, и отрезав знатную часть Татар от их полчищ,
выпустил на них конный резерв, подкрепленный одною батавою, которые, пригнав
Татар к заливу, всех тамо перебили и перетопили, /25/ а оставшиеся на другой
стороне, сколько ни порывались помочь отрезанным, не успели в том ни мало за
водою и за пальбою из стану Гетманскаго, и убрались за линию. Войска Козацкия
пришли к линии безпрепятственно, и Гетман, разсудя что штурмовать ее
медленно и убыточно, переправил знатную часть конницы ночью чрез Гнилое
море или Сиваш в брод и вплавь; а она, дошедши с той стороны к первым
воротам на линии, отбила их и впустила всю армию, которая, напав на город Ор,
называемый Перекопом, взяла его штурмом, и выбив весь гарнизон до
последняго человека, разорила укрепления и предала город огню. От Перекопа
продолжала армия поход свой в боевом порядке до города Кефы, и застав его
осажденным с моря и от гор Запорожскими Козаками, произвела с ними
генеральный на него приступ и в короткое время им завладела и предала все
убийству, граблению и огню, оставив живыми одних своих пленных, числом
обоего пола до пяти сот душ. А как поворотили войска обходить горы Кефския для
нападения на Бахчисарай и Козлов, то при реке Салгире встретили их Ханские
посланники из знатнейших Мурз, поднесли Гетману дорогие подарки и просили
его от имени Хана о заключении мира. На мир согласились с условием собрать и
возвратить всех пленников Руских и в залог того дать пятнадцать Мурзаков 84
аманатами. Все то со стороны Татар было исполнено, и Гетман, получив еще 713
пленников 85, воротился в Малоросию с превеликою добычею. Морским войскам
повелел он посетить те города Турецкие, кои покупали у Татар и держали в
неволе пленников Руских, и войска сии, напав нечаянно на приморские города:
Синоп, Трапезонт и на многия местечки, предали их огню и мечу, достав у них
несколько своих пленников и премножество добычи.
Во дни сего же Короля Батория, когда силы Турецкия безпрестанно 86 нападали
на Христиан вверх по реке Дунаю живущих, и от их Государей и Князей прошено у
Короля помощи, то Король дал повеление Гетману Богдану сделать с войсками
Малоросийскими сильную диверсию в земли Турецкия, отдаленныя от границ
Польских, и отвлечь их силы от соседствующих с Польшею Христиан. Гетман,
выправивши наперед в Черное море Запорожскаго Есаула Нечая, с тремя
тысячами Козаков Запорожских на их лодках, отправился сам со всем войском
Малоросийским на степи Крымския и, перешед их в виду Орской линии и Татар,
ни мало походу его не мешавших, вступил в пределы Донских Козаков недавно
смешавшихся с Запорожскими. Сии Козаки приняли Гетмана и войско его
дружелюбно и сделали им все походныя вспоможения, а паче переправою войск
на судах своих за реку Дон, а после за реку Кубань 87. Гетман, проходя за Доном
земли Черкеския, не предпринимал против них ничего неприятельскаго. И
Черкесы, посматривая на /26/ войско с удивлением, не делали никаких покушений
враждебных, а продавалн войску скоть свой и другие съестные припасы с видом
приятельским. Переправившись за Кубань, Гетман открыл неприятельския
действия над Турецким 88 народом, предавая все встречающееся огню и мечу.
Запорожские Козаки, плавая лодками у берегов сей земли, делали такиа же
разорения прибрежным селениям. Народы сии, не ожидая таких нападений и
будучи без приуготовлений к обороне, спасались одним бегством и
укрывательством. И так проходя Гетман с войсками всю Анатолию, посетил и
главные ея города, Синоп и Трапезонт; однако не делая к крепостям их приступа,
за неимением нарочитой к тому артиллерии, выграбил и выжег одни их
форштаты, а достигнув предместий Цареградских с восточной стороны тамошняго
пролива, напал на них со всех сторон и принудил Турок, удивленных таким
нечаянным нападением, спасаться бегством на судахь в самый Царьград. Войско
же Малоросийское, разграбив и зажегши предместия, отступило назад к Черному
морю, и на проливе, переправясь Запорожскими лодками и другими морскими
судами, у Турецких берегов забранными, вступило в Болгарию, провозгласив
тамошнему народу, что они, яко единоверные и единоплеменные, ничего
неприятельскаго им делать не будут. Болгары, сим успокоенные, провожали
войска Козацкия до самаго Дуная, делая в путевых надобностлх всевозможное
пособие и тут же известили Гетмана, что Турки, нападавшие на Сербию и другия
Христианския по Дунаю баннатства 89, воротились скоропостижно назад и
потянулись к Адрианополю. Гетман, переправясь чрез Дунай на Запорожских и
добычных судах, между городов Силистрии и Варны, вступил в Молдавию, и
поровнявшись с городом Кидиею, напал на него нежданно на разсвете, и взявши
штурмом, вырезал всех Турков и Армян, и город разграбил и выжег до основания,
отмщевая, таким образом, смерть погибшаго в сем городе предательством
Гетмана Свирговскаго и премногих с ним Козаков Малоросийских, а за сим
воротился Гетман с войском в свои границы со славою и добычею многою. Король
Баторий, Монарх исполненный благоразумия, праводушия и всех превосходных
качеств, сан его украшающих, воздал Гетману и всему войску Малоросийскому
достойную справедливость, наградив заслуги их подарками, почестями и другими
преимуществами, мужество отличающими. Гетману, имеющему клейноты
Польские : булаву или жезл повелителя и знамя с гербом Белаго Орла, прибавил
клейнот Азиятский, бунчук, означающий победы над Азиатским народом. Для
резиденции Гетмана и всего Малоросийскаго Трибунала, воздвигнул на имя свое
при реке Сейме город Батурин, а в Черкасах повелел иметь Гетману своего
Наместника или Полеваго Гетмана 90, называвшагося после Наказным Гетманом,
каковы прибавлены и другим двум /27/ в Польше Гетманам 91. В Генералитеть
Малоросийский прибавил двух Генеральных Есаулов и одного Бунчужнаго
Генеральнаго, а в полки определил по одному судье и по одному писарю, повелев
Козакам судиться по службе и во всех делах, до особы служивой касающихся, в
своих полках и сотнях; а только по делам земским разбираться по прежнему, яко
шляхте, в судах поветовых. От сего в последствии родилось у некоторых
писателей то ошибочное заключение, что, яко бы всегда 92, Козаки и по всем их
делам, даже и земским, судилися особым каким-то правом Козацким, отменным от
шляхетскаго. Но это мнение весьма несправедливо и опровергается самыми
приговорами судебными, в архивах имеющимися, по которым все разборы
земские и городские производились и взыскания присуживались между Козаками
и их чиновниками по Статутовым артикулам, для шляхетства узаконенным; одни
же служивые, то есть реестровые, да и то во время службы, судились от их
старшин правом воинским, единственно до особы касающимся. Хотя же самыя
судилища городския и поветовыя во время руин и гонений, за Унию
происходивших, и от упадка чиновнаго шляхетства Малоросийскаго, в
Католичество Римское и в Поляцтво обратившагося, разрушились и изменились, а
дела их по должности перешли было в полки и сотни, но и тут судились также
Козаки и удовольство получали по правам их шляхетским, особаго же для них
права нигде не видно. Даже и самые Поляки, сделавшись после, непримиримыми
Козакам врагами, права сего никогда у них не отнимали, а напротив того
остающаяся и до днес между ими околичная шляхта (из Козаков произшедшая,
ничем от них не разнствующая и большею частию не имущая собственных земель
своих, а на владельческих, под Чиншею нли на оброке, живущая) пользуется у них
по одной породе всеми правами и преимуществами шлахетскими. Ежели же
поводом такого противоречия есть тот пункт, который после руин в статьях
Козацких положен: „Чтобы никто из чинов посторонних и не Козацких, в дела их
войсковыя не мешался; а где будет два Козака, там они третьяго судить могут,“ то
сия статья сама собою доказывает, что речь в ней идет о делах и разборах
войсковых, а отнюдь не земских. Но при всем том и она права шляхетскаго у
Козаков не отнимает, ибо само право сие, из первых преимуществ шляхетских,
узаконяется свободою судиться шляхте чрез своих выборных 93 судей, а не иных.
Трибунал Малоросийский состоял из семи Департаментов или отделений: 1-й из
них значил верховное правительство и назывался Генеральная Канцелярия с
верхнею Аппеляциею, отколь выходили универсалы Гетманские и все повеления;
2-й Генеральный Суд Градский; 3-й Генеральный Суд Земский; 4-й Коммиссариат,
ревизовавший дела подкоморские и имевший вместе Дирекцию над публичными
зданиями, дорогами /28/ и переправами; 5-й Скарбовая Канцелярия, ведавшая
доходы и расходы национальные; 6-й Военный Регимент, управлявший военными
делами; и 7-й Ревизионный Комитет, ревизовавший все счеты скарбовые и
воинские, от коего и фискальство зависело рад всеми чинами и адвокатами,
чтобы они точно исправляли предписанныя им должности.
Для награды заслуг товариства, в полках и сотнях невместимаго, учредил Король
Баторий три класса или степени товарищей войсковых. В первую степен
жалованы Бунчуковые Товарищи, и чин их рав- нялся Обозному Полковому, а
служба в войске или походе имела место при клейнотах национальных, т. е. над
94 бунчуком и знамем; в мирное же время определялись в знатныя Комисии
повелением Гетманским и Гереральной Канцелярии. Во вторую степень жалованы
Войсковые Товарищи, и они 95 по службе войсковой также имели место в штате
Гетманском и у клейнот национальных, а в жилищах своих занимались
Комисиями, от Генеральной Канцелярии и ея Департаментов назначаемыми, а
чинами считалис против 96 Сотников. В третью степень производились Значковые
Товарищи; они имели место на службе в полках при полковом знамени, а при
повышении производились в Войсковые 97 Товарищи. Всех оных степеней
Товарищи на чины свои имели оть Гетмана универсалы и служили они в своей 93
земле и в походах на собственном своем коште, но за долговремянныя и
отличныя службы награждаемы были от Гетманов деревнями, хуторами и другими
пожалованиями.
Король Баторий во всех отношенияхї к Рускому воинству и народу был такой
патриот, каковым почитался у Римлян Император Тит, сын Веспасианов, т. е. друг
и отец человечества. Он правотого своею и кротостию вселил 99 во все народы
Королевства своего дух единства и братскаго согласия. Не слышно были между
ними никаких споров ни о породах, ни о преимуществах, и ниже о религиях, умы
народные часто возмущающих. Самое даже Духовенство, склонное обыкновенно к
прениям и присвоению себе правомыслия, подобилось тогда агнцам непорочным
златаго века или пастырства Адамова, и что всего восхитительней, то было
согласие чистое и 100 обеих главных религий, Римской и Руской. Когда отлучался
надолго Епископ Римский, то поручал паству или правление своей Епархии
Епископу Рускому; когда же, напротив, отлучался Епископ Руский, то также
поручал Епархию свою в правление Римскому Епископу, и все было у них в
послушании и любви, прямо Христианской.
Признательност и милость Короля Батория к воинству и народу Рускому
объясняются в привиллегии его, состоявшейся 1579 года, Апреля 19 дня, в
которой так написано: „Взглядом и увагою великих праць и рыцарства войск
Руских, якие вони показали и завше оказують в обороне и разшыреню общей
отчизны /29/ от супостатов и извыклых претендаторов зарубежных, найбарзей от
тых треклятых иноплеменных Магометанцев и бусурманов, плюндрующих отчизну
и завертаючых в неволю люд Христианский, яко ся и недавно за Королевство
наше учинилося, але милостию Божескою и звитяжеством 101 верного Гетмана
нашого Руского Богдана и войсками его Козацкими знатне одвернуто и отплачено,
уставуем и подтверждаем вси права, вольности и привилегии войска того и всего
народа Руского, антецессорами нашими постановленныя и утвержденныя, и як из
веков у них бувало, тако да пребудеть на вечныя времена и да неважить никто
одминяти и нарушати прав и свобод в добрях вечистых и набытых и во всяких
маетках, а властны воны шафовать имы по своей воли и судитысь об их в своих
Судах земских и гродских, в яких заседати выбранным от рыцарства особам и
судыти по своим правам и статутам Руским; а належито до рыцарства войскового,
тым судытись в обозах и табурах своих от судей войсковых, якых мы в каждом
полку учредить повелели, еднак справа до них належыть о бремени воина и
маетку его движимом, донеле же кто козакуеть и вписан в реестры войсковыи, а за
повроченьем в поветы и околицы, судытися воны учнуть в судах поветовых и
гродских, яко стан Шляхетный и Шляхетство Руское в чинах, урядах и реестровом
козацтви знайдуечесь, едность и равенство имуть з Шляхетством Польским и
Лытевским, яко же при первом зъедночвню Руси з Польшею и Литвою уложено
есть и утверждено, и мы тое подтверждаем и заховуем. Трибуналу Рускому
отправовать дела свои по приличности в новосозданном гроди нашом Батурине, а
як потреба укажеть, то и в Черкасах; тежь и Гетману Рускому резидовать в том
гроде, а в Черкасах мети наместника своего из Генералитета войскового, якый мы
знатно розширыли и заоздобыли, умножив и классы товариства Бунчукового,
Войскового и Значкового, якым помещатись под бунчуком и при полковых
хоругвах, а бунчук жалуем мы Гетману на знак звитяжства его з войском своим
над народом Азиятичным, од якого и клейнод сей добут працею Гетманскою и
кровию Козацкою.“
По смерти Гетмана Богдана, случившейся скоро после его походов, в 1579 году
избран в Гетманы из Полковников Павел Подкова. Он был породы Волошской, из
фамилии Князей или Господарей тамошних. Долговременныя заслугя войску
Малоросийскому и отличные подвиги его в действиях военных, дали право к сему
избранию. В его правление свержен был с своего достоинства Петр Подкова,
Господарь Волошский, взбунтовавшимись Волохами. Он убежал к Гетману
Подкове, племяннику своему, и упросил его о своем возстановлении. Гетман,
отрядив семь полков реестровых Козаков и два полка охочекомонных, /30/
отправился с ними в Валахию. На двух сражениях Волохи были разбиты и
разсеяны войсками Малоросийскими. Гетман приближился к главному городу
Бухаресту, чтобы его осадить, но встретившие из города чины, Духовенство и
народ, упрашивали Гетмана быть Господарем, вместо его дяди, который тут же с
Гетманом находился и дал на то свое согласие. Гетман, по долгом
отлагательстве, убежден был, наконец, просьбами и клятвами Волохов принять у
них Господарское достоинство и вступить для того в город. По совершении
учрежденных на таков случай обрядов и празднеств, Подкова остался на
правлении Господарства Волошскаго, а войска Малоросийския при Полковниках и
других чинах отпустил в Малоросию, с благодарственною грамотою ко всем
Чинам и Козакам за их к нему благоволение и усердие. При себе оставял Подкова
Козаков с двадцать, самых к нему приверженных, а с прочими разставался, как с
родными, в слезах и сетовании. По как только сии выступили в свои жилища, то
получили известие о смерти Гетмана. Воротившиесь с телом его Козаки,
разсказали, что он убит предательски: один вельможа, запросив Господаря в
загородный свой дом крестить младенца, имел там готовых убийц из прежних
мятежников. Они, напав на Подкову нечаянно в самом доме, отрубили ему голову
топором, положа ее на порог, а с ним убили одного Старшину и двух Козаков
Малоросийских. Тело Подковы с голрвою погребено Козаками с честию в
Каневском монастыре.
На место убитаго Гетмана Подковы, выбран в Гетманы в 1582 году Есаул
Генеральный Яков Шах, 103, и первьш его старанием было отмстить Волохам
смерть Гетмана Подковы, который был великий Шаху друг, а Козакам весьма
любезен. Он доносил Королю, что Турки, взявши в свою протекцию Валахию и
Молдавию, и усиливаясь особливо в Валахии, приближаются к границам
Польским и Руским. И потому от Короля Батория послано Гетману повеление
беречь границы и умножить на них войско и разъезды. Гетману сего и надобно
было. Он, умноживши войско, послал оное разъездом вниз Днестра, а сам с
большою силою отправился вверх по той реке, и поймав около границ несколько
Турков воинскаго звания, отослал их к Королю в доказательство своего бдения.
Между тем, сделав скоропостижный поход от границы в Валахию, напал на город
Бухарест, выбил и выжег его предместия, а замок взял в осаду, требовал от
граждан выдачи виновников смерти Гетмана и Господаря Подковы, угрожая в
противном случае превратить все в пепел и кучу камней. Граждане не закоснели
исполнить его требования, и выдали семнадцать человек виновных с самим
Боярином, Подкову на смерть предавшим. Гетман, обрезав им уши и носы, велел
повесить их в виду граждан, с надписью, прибитою на церкви Никольской: „Тако
караются вероломцы и зрадцы, проливающие кровь христианскую невинную.“ /31/
Правительство Турецкое не оставило без претензии нападение Гетмана с войском
на Валахию и Бухарест. Султан их требовал чрез посланников своих
удовлетворения от Короля Польскаго, а между тем заарестовать велел всех
купцов Польских и Руских, торговавших в Молдавии, Валахии и Крыму. Король
Польский, приступая к удовольствованию Турецких претензий, предал Гетмана
суду, и насланным в военный Малоросийский Трибунал универсалом повелел
старшине Генеральной и всему войску судить Гетмана. Он был отрешен от
Гетманства и осужден на вечное заточение в монастырь Каневский, где по воле
его посвящен в монахи и кончил жизнь свою спокойно в монашестве.
На место Гетмана Шаха, в 1583 103 году избран Гетманом из Полковников Демян
Скалозуб. В начале его правления Крымские Татары, поводом несогласия
правительств Польскаго и Турецкаго за произшествие Волошское, напали
воровски 106 на границы Малоросийския и пленили несколько сот человек около
местечек Опошнаго и Котельвы. Гетман, по первому о том известию, тотчас
отправился с конницею своею на Крымскую степь, в намерении перенять Татар с
пленными, не допустя их до Орскаго Перекопа; но в том не успел, а сведал от
пойманных языков, что они убрались уже за Перекоп и выжгли всю степь на день
пути к Перекопу. Гетман, отступя в свои границы, доносил Королю о
неприятельских оть Татар поступках и получил в резолюции повеление, чтобы, не
открывая явной войны, в которую Турки, будучи теперь без дела, вмешаться
могут, старался пленных вызволить искусным образом. Гетман, не признавая в
сем пункте другаго искуства, кроме военнаго, дал секретное повеление
Запорожскому Кошевому, Нечаю, умножить свои лодки до возможнаго количества
и приготовить их и войско свое в тайную экспедицию. Скоро за сим прибыл Гетман
с конным войском к Сечи, и спешивши тут три полка реестровых Козаков, посадил
их с таким же числом Запорожцев на лодки, выправил в море под командою
Писаря войсковаго Запорожскаго Ивана Богуславца, и полковника
Малоросийскаго Карпа Перебийноса. Партизанам сим повелел Гетман пройти
Лиманом и морским берегом до приморских Крымских городов, запереть их
гавани, и выходящия из них суда пересматривать и отбирать Русских пленников,
если они в них найдутся, а одному отряду судов подойти к вершине Перекопскаго
залива, повыше Сербулацкой 107 пристани. За сим распоряжением отправился
Гетман с довольным числом конницы и пехоты к Орской линии, и подойдя к ней,
запер обои ея ворота, показываявид перебираться чрез 108 линию. Между тем
приплыл в залив Перекопский первый отряд судов Запорожских, в кои перебрался
сам Гетман ночью, не оповещая войску, а повелел только Обозному
Генеральному, Якову Сурмыле, командовать /32/ войском и продолжать
покушение пробраться за линию, с тем намерением, чтобы Татары, боясь
вступления Козацкаго внутрь Крыма, поскорей сбывали пленников своих в
приморские города, где их отнимать на лодках будеть можно. Отплывши Гетман в
море, соединился там с своею флотилиею, и назначив ей разныя гавани
Крымския, поплыл сам в залив Керчинский, отделяющий Крым от острова Тамана,
где надеялся застат самую большую переправу пленникове. Но как только вошел
в залив, то вышедшими из Азовскаго и Чернаго моря военными Турецкими судами
был окружен, и по долгом сражении взять в плен со всеми, оставшимися оть
сражения войсками, и отвезен в Цареград, и тамо уморен голодом. Равно и
Писарь Богуславец захвачен был Турками в плен при городе Козлове; но после
Запорожцами выручен помощию Семиры, жены Паши Турецкаго, которая выехала
вмеоте с Богуславцем в Малоросию и была его женою. Прочия жь войска
Казацкия с Обозным Сурмилою и Полковником Перебийносом воротились в свои
границы.
На место Скалозуба, в 1592 году избран Гетманом из Есаулов Генеральных
заслуженный в войске Малоросийском, природный шляхтич Польский, Федор
Косинский, и в его время началась известная оная эпоха ужаса и губительства
для обоих народов, Польскаго и Рускаго, эпоха, умолченная по Историям, или
легко в них описанная, но которая, потрясши Польшу до самаго основания, и
колебавши ее более ста лет, низринула, наконец, в бездну ничтожества, а народу
Рускому давши испить самую горестную чашу, каковую и во дни Нерона и
Калигулы не все Христиане вкушали, преобразила его в иной 109 вид и состояние.
Это значит Уния, выдуманная в Риме Папою Климентом VIII и принесенная какимто Польской породы Прелатом, Михайлом Кунинским 110. Она явилась здесь в
лисьей коже, но с волчьим горлом. Епископы Руские и Митрополит их, Киевский
Михаил Рогоза, со многими Архимандритами и Протопопами, в 1695 году
приглашены были самым лестнейшим образом в город Бресть Литовский, на
совет Братерский. Названо сие собрание Духовным Греческой Церкви Собором.
Председательствовавший в нем Нунций Папежский со многим Римским
Духовенством, низпослав Рускому Духовенству благословение Папское и дар
Святаго Духа, воззывал его к единоверию и сопричастию славы обладающаго
миром и в сочлены повелителя вселенной. В приданное к тому обнадеживали
наддачею Епископам и монастырям деревень с подданнымн, а Белому
Священству по пятнадцати домов в послушание или рабство из их же прихожав.
Сие действительно и исполнено определением Короля и Сената, слепо
повиновавшихся изволениям Папским. Духовенство Руское, прелъстясь
порабощением себе толикаго числа своих соотчичей и чад духовных и не
заботясь ни мало о обязанностях /33/ своих пред Богом, пред общею Церковию и
пред народом, их избравшим, подписали согласие на Унию и присягою то
утвердили. И сих предателей было восемь Епископов и один Митрополит, Рогоза,
с Архимандритами и Протопопами, а именно: 1-й Ипатий, Епископ Владимирский
и Брестский, Прототроний Константинопольскии; 2-й Кирил Терлецкий, Епископ
Луцкий и Острожский, Ексарх Патриаршеский; 3-й Ермоген, Епископ Полоцкий и
Витебский; 4-й Иоанн Гоголь, Епископ Пинский и Туровский; 5-й Дионисий,
Епископ Холмский и Бельский; 6-й Иннокентий Борковский, Епископ Черниговский
и Остерский; 7-й Ираклий Шеверницкий, Епископ Волынский и Почаевский; и 8-й
Феоктист, Епископ Галицкий и и Львовский. А не соблазнившихся Епископов,
возвысивших сан свой Пастырский благоразумием и твердостию, прямо
Апостольскую, устояло только три : Северский Иоанн Лежайский, 111 потомок
Князей Северских; Переяславский Сильвестр Яворский, и Подольский Иннокентий
Туптальский, 112 да Протопоп Новогородский, Симеон Пашинский. Сии мужи,
исполнившась ревности по вере своей древней Апостольской и по отечественным
законам и обрядам, возражали соборищу оному, препирали его, и наконец
торжественно пред ним и пред целым светом протестовали, что они, бывши
Членами Великой Кафолической Церкви Греческой и Иерусалимской, и не
имевши от ея Патриархов и всего Духовенства согласия и позволения на
перемену догматов и обрядов, древними вселенскими соборами утвержденных,
не признают вводимых в нее новостей и творцов их законными и правильными, и
весьма от них, яко от самозванства и заблуждения, отрицаются. Соборище оное,
по многих словопрениях и угрозах, не поколебавши сих столпов Церкви, предало
их оскорблению и 113, урезакши им бороды, изгнало из сонмища своего, осудив
на лишение сана их и должностей.
Гетман Косынский, сведавши о заводимых в Бресте новостях толикой важности,
тотчас зделал сильныя от себя представления, одно к Королю и Сенату, а другое
в самое Брестское собрание. В первом доносил он яко наместник Королевский и
министр правления, „что перемена в вере и обычаях народных, в Бресте
заводимая Духовенством без согласия народнаго, есть преткновение, весьма
опасное и неудобоисполнимое, и что согласить умы человеческие, и совесть
каждаго, есть дело почти не человеческое, а Божие, и он не надеется удержать
народ в слепом повиновении Духовенству и своевольно нововводимым в Церковь
правилам, и просит правительство отвратить зло оное, или дать время народу на
размышление.“ В собрание Брестское писал Гетман, яко глава народа, „что
собравшиесь туда Руское Духовенство не имеет от чинов нации и от народа
никакого полномочия на введение в их веру и обряды перемен и новостей, а без
того не имеет оно власти и сими обременять народ своевольными их /34/
правилами и вымышлениями; и что сие Духовенство, быв избрано в их должности
от чинов и народа, и содержано на их же коште, можег всего того лишиться от тех
же чинов и народа при их неудовольствии; а он, Гетман, ни за что тут не ручается,
и советует собранию приостановить постановления свои до общаго размышления
и суждения.“ На сии Гетманския представления, правительство и собрание,
сделав ему притворное снисхождение, звали его на совет в Брест. Но когда он
туда прибыл, то тотчас был арестован и предан суду Соборища Римскаго и
Рускаго, кои, дав ему вину апостата или отступника, осудили его на смерть, и
замуровавши в одном кляшторе в столп каменный, названный клеткою, уморили
голодом. И так Гетман Косинский, за ревность свою к благочестию и спокойствию
народному, учинился первою жертвою Унии. Козаки, сведав о его заключении,
собрались в числе семи тысячь и отправились к Бресту для его освобождения. Но
Польския войска, встретивши их под местечком Пяткою, сразились с ними и были
разбиты на голову и разогнаны; но Козаки в живых уже Косинскаго не застали и
дали сигнал ко всеобщей брани.
По умерщвлении таким варварским образом Гетмана Косинскаго, дано оть
Правительства Польскаго повеление Гетману Коронному занять Малоросию
войсками Польскими, ввесть во все ея города гарнизоны и запретить строжайше
чинам и Козакам иметь элекцию на выбор Гетмана, а Духовенству Рускому,
возвратившемуся из Собора Брестскаго, делать всемерную помощь в обращении
церквей и народа в Унию. Духовенство начало сию работу окружными посланиями
своими ко всем церквам и народу, в коих оно так изъяснялось : „Ревнующие о
правоверии, мы, отцы Церкви Руския, изволением Святаго Духа в Бресте
собравшиеся, судя и разсудя смутное состояние ныне Иераршества Церкви
Греческой, с нами единоверной, и трудное наше в требах церковных с ним
сношение, препинаемое дальностию пути и злыми наветами варваров, ту
водворившихся, яко же есть известно всему свету, что все Греческие и
Иерусалимские Патриархи, народы и церкви подпали с давних леть под иго
неверных бусурман, Турков, и от них вводятся в невольный тот народ Агарянские
обычаи, Христианству противные, да и самое Богослужение их и обряды
Христианские насилуются от тех проклятых иноплеменников частыми
прещениями и озлоблениями, от чего не слышно уже у них вовсе трезвонов
церковных, воззывающих Христиан на молитву, и не видно процессий,
украшающих обряды и служение Христианское; а Московское Христианство,
бывши нам тоже единоверным, заразилось с давних лет расколом Стригольщины,
от Жидовства произшедшим, и ересию, недавно внесенною от Армянскаго мниха,
Мартина, в Константинополе осужденнаго, а в Киеве всенародно сожженнаго. А
посему не довлеет /35/ нам, православным сущим, и общения с таковыми
косными народами имети. И тако изволися Святому Духу и нам отцам Церкви,
последуя многим нашей религии Христианам, Италийским, Венецианским,
Иллиричееким и Греческим, соединиться по прежнему с Церковию Римскою
Католическою, сиречь древнею Апотольскою, с которою наша религия и была
чрез многие веки в сорвешенном единстве и согласии, но отторгнута наветом
строптиваго Константинопольскаго Патриарха, Фотия, без слушных причин, але по
его тщеславию, и за то видимы суть кары Божия на Греки и их Церковь. Чрез то
возвываем вас всех, отцов Церкви Руской, возлюбленную братию нашу о Христе,
и вас, чада Духовныя, православных мирян, соединиться к нашему единомыслию
и приложитися к Церкви прежней нашей Вселенской Римской, идеже все
Апостолы, и верховнейший из них Петр Святый, животь свой за нее положили, а
преемник его, святейший Папа, ныне со славою владычествует, его же чтут вси
царие и владыки земные, и вседушно ему раболепствуют, и его же Святейшее
благословение и на вас, православные Христиане, буди и буди!“ По
обнародовании по всех селениях и парафиях сего послания, припечатаны были к
каждой церкви особыя Епистолы, возвещающия об оной перемене и
уговаривающия народ к повиновению власти, по Божию смотрению и милости,
тако устрояющей на пользу их, душевную и телесную; непокоривые преступиики
угрожаемы были анафемою и отлучением от Церкви. Между тем. как Духовенство
переменяло церковные антиминсы и требники, и выдумывало формулы на
прославление и чествование своего Папы, войска Польския, имевшия повеление
вспомоществовать Духовенству при введении им Унии, исполняли сие сугубо, и
быв разставлены при всех знатнейших церквах, а паче в городах и местечках, с
обнаженными саблями принуждали народ кленчить в церкви и бить себя в груди
по Римски, а при чтении Символа веры прибавлять известное речение о Святом
Духе. При сем возносимы были сабли над головами народа, с угрозами: рубить
неповинующихся их велению. Но сия вся начало только болезнем бе.
Чины и Козаки Малоросийские, недопускаемы бывши в главный город их, Черкас,
занятый гарнизоном Короннаго Гетмана Польскаго, собралис в городе Чигирине и,
по довольном и предовольном советовании, приговорили единогласно, на
основании стародавних прав их и привиллегий, Королями и договорными пактами
утвержденных, выбрать Гетмана с должностию и преимуществом прежних
Гетманов. И за сим приговором, в 1596 году выбрали Гетманом Генеральнаго
Есаула, Павла Наливайка, и от него со всеми чинами и войском, чрез депутата и
посланника своего, полковника Лободу, послана к Королю, Жикгимунту Третьему,
просьбу таковаго содержания: „Народ Руский, быв в соединении, первее с
Княжеством Литовским, потом и с Королевством Польским, не был никогда от них
/36/ завоеванным и им раболепным, но, яко союзный и единоплеменный, от
единаго корене Славянскаго альбо Сарматскаго произшедший, добровольно
соединился на одинаких и равных с ними правах и преимуществах, договорами и
пактами торжественно утвержденных, а протекция и хранение тех договоров и
пактов и самое состояние народа вверены сим помазанникам Божиим,
Светлейшим Королям Польским, яко же и Вашему Королевскому Величеству,
клявшимся в том при коронации пред самим Богом, держащим в деснице своей
вселенную и ея царей и царства. Сей народ в нуждах и пособиях общих
соединеной нации ознаменовал себя всемерною помощию и единомыслием
союзным и братерским, а воинство Руское прославило Польшу и удивило
вселенную мужественными подвигами своими во бранех и в обороне и
разширении Державы Польской. И кто устоял из соседствующих держав противу
ратников Руских и их ополчения ? Загляни, найяснейший Королю, в хроники
отечествеиныя, и оне досведчут тое : вопроси старцев своих, и рекут тебе, колико
потоков пролито крови ратников Руских за славу и целость общей нации
Польской, и коликия тысячи и тмы воинов Руских пали острием меча на ратных
полях за интересы ея. Но враг, ненавидяй добра, от ада изшедший, возмутил
свяиценную оную народов едность на погибель обоюдную. Вельможи Польские,
сии магнаты правления, завиствуя правам 151 нашим, пoтом и кровию стяжанным,
и научаемы Духовенством, завше мешающимся в дела мирския, до их не
надлежныя, подвели найяснейшаго Короля, нашего Пана и отца милостиваго,
лишить нас выбора Гетмана на место покойнаго Косинскаго, недавно
истраченнаго самым неправедным, постыдным и варварским образом, а народ
смутили нахальным обращением его к Унии ! При таковых от магнатства и
Духовенства чинимых нам и народу утисках и фрасунках, не поступили еднак мы
ни на что законопреступное и враждебное; но, избравши себе Гетмана по правам
и привиллегиям нашим, повергаем его и самих себя милостивейшему покрову
найяснейшаго Короля и отца нашего и просим найуниженнейше Монаршаго
респекту и подтверждения прав наших и выбора; а мы завше готовы есьмы
проливать кровь нашу за честь и славу Вашего Величества и всей нации!“
Посланный с сей прозьбою Полковник Лобода имел у Короля приватную
аудиенцию, и на ней Король, удивляясь поступкам его Министерства, не отписал,
однако, ничего к Гетману и войску Малоросийскому, а сказал Лободе, что он при
первом Сейме будет стараться уничтожить затеи Министров и Духовенства; а до
того времени велел Гетману и, войску вести себя мирно и злагодно с войсками и
чинами Польскими.
Гетман Наливайко отправил во все города и поветы чиновников и товариство, а в
знатнейшие /37/ послал самаго Полковника Лободу, с универсалом, извещающим
о его выборе по правам и привиллегиям отечественным, и о вступлении своем в
правление по изволению Королевскому, советуя и повелевая притом чинам,
войску и народу не предпринимать ничего враждебнаго противу консистующаго в
городах и селениях войска Польскаго, а ожидать о выводе онаго повеления от
верховной власти; в разсуждении же Унии вести каждому себя спокойно, следуя
своей совести. Короннаго Польскаго Гетмана известил также Наливайко о его
правлении по изволению Королевскому. Но скоро за сим приходили к Гетману
известия из городов и поветов, что посланные от него чиновники и товариство
поруганы, прогнаны, а многие и побиты Поляками, и что войска Польския
собираются к Черкасам и Белой Церкви в полном вооружении. Посему Гетман
Наливайко принужденным нашелся собрать и свои войска к Чигирину и стал
обозом при реке Тясмине, где, укрепивши стан свой окопами и артиллериею,
ожидал начинания оть Поляков. Они скоро появились в числе множественном под
начальством Короннаго Гетмана, Жолкевскаго. Наливайко сначала выставил
против них, на возвышенном месте, три белыя хрещатыя хоругви, то есть,
знамена с крестами, на них вышитыми, и с подписью или девизом: „Мир
Христианству, а на начинщика Бог и Его крест.“ Поляки, насупротив знамен, мир
возвещающих, выставили на шибенице трех Малоросийских чиновников, Богуна,
Войновича и Сутигу, от Гетмана в город посланных и тогда же, в виду обоих войск,
повешенных, с надписью : „Кара бунтовцом!“ За сим явлением началась от
Поляков атака на стан Козацкий. Наливайко заблаговременно учредил в скрытом
месте за станом сильную засаду из отборных войск, построенных фалангою, и
когда началась обапольная с орудий и ружьев жестокая пальба и сделалось
кружение дыма, он вывел свою фалангу из засады и ударил опрометчиво на
самый центр армии Польской; а в ту самую пору двинулись Козаки вперед из
стана и, поставив Поляков в два огня, смешали их и произвели страшное между
ими поражение. Убийство и сеча продолжались более семи часов. Козаки, имея в
виду безчестно умерщвленных и висящих своих собратий, так ожесточились и
остервенилис против Поляков, что и слышать не хотели о згоде или пардоне.
Раненых и павших на землю, в другой раз добивали, бросавшихся в реку и
утопавших вытягивали арканами и резали; словом сказать: спаслись бегством
только одни, имевшие отменно быстрых коней, а прочие пали на месте и
порозницею по степи. При разборе и погребении тел сочтено, а по Козацки
накарбовано, мертвых Поляков 17,330 человек. Мертвецы сии были наволочены
великими ярусами вокруг шибеницы, где товариство висело, и там зарыты, а
висевшие с торжеством сняты, везены и погребены в церкви Соборной
Чигиринской Преображения Господня, с надписью на гробах невиннаго /38/ их
страдания за очечество и веру Православную.
Гетмам Наливайко по первом с Поляками сражении, так счастливо
произведенном, разделил войска свои на двое : одну часть, под командою
Полковника Лободы, послал в города Заднепровские и Задесенские, с
повелением выгонят оттуда Поляков и Духовенство, зараженное Униею; а сам, с
другою частию войска, пошел тою стороною, что между рек Днепра и Днестра.
Проходя обе части войск в свои назначения, имели многия сражения с Поляками,
собиравшимся из городов и селений Малоросийских и вновь приходящими к, ним,
на подкрепление из Польши и псегда их на голову разбивали и разгоняли,
получая в добычу обозы их и вооружения. И таким образом очищая Гетман
Малоросию от Поляков и Унии, принужден был два города свои, Могилев над
Днестром и Слуцк над Случью, запершиесь с сильными гарнизонами Польскими и
многими униятами, чинившими крепкия вылазки, доставать штурмом, при чем оба
те города созжены и разорены были до основания, а Поляки выбиты до
последняго. И все сии походы, сражения и штурмы произведены были в три с
половиною месяца. Наконец, сошедшись Гетман с Полковником Лободою при
реке Суле 117, напали там на обоз с войсками двух Гетманов Короннаго и
Литовскаго, укрепленный окопами и палисадами, окружили его и четыре дня
штурмовали, и уже часть укреплений опрокинули, но приехавшие тогда же из
Варшавы посланники Королевские сделали всему конец. Король писал ко всем
трем Гетманам, чтобы брань и вражду тотчас они прекратили и на вечный мир и
утверждение прав и привиллегий Руских подписали в лице, обоих войск трактат, и
присягою его утвердили; а он, Король, со всеми чинами и Сеймом, даровав войску
и народу Рускому полную амнистию, забывая вечно все прошедшее, подтвердили
уже пакты их и привиллегии на вечныя времена. И так первая война с Поляками
кончена, трактат подписань и присягою с обеих сторон утвержден. Войска,
изъявляя наружную приязнь и косо посматривая один на другаго, разошлись во
свояси.
Гетман Наливайко, распустя войско и воротясь в Чигирин, старался всемерно
возстановить прежнее устроение и порядок в городах и поветах, войною
разрушенные, и очистит церкви и Духовенство ,. Униею зараженныя. Некоторые
из Духовенства прямо отстали от сея заразы, а другие притворялись быть
таковыми; но все они сожалели о потерянии власти над народом, от Поляков
слишком им наданной : ибо сверх порабощенных им по пятнадцати домов из
парафиян, владеемых ими как невольниками, повинен всяк парафиянин
договариваться с попами о платеже им за главныя требы Христианския, каковы
суть: Сорокоусты и Суботники по умершим и венчание новобрачных. В таковых
случаях бывали продолжительныя и убедительныя прозьбы прихожан пред
попами, /39/ и называлось то еднать попа, и попы, изчисляя достаток просителя,
вымогали как можно большей заплаты, а сии о уменшении ея просили с
поклонами до земли, а часто и со слезами.
От сего-то вышла известная пословица народная: „Жениться не страшно, а
страшню еднать попа.“ Сей мерзостный обычай, с тех пор вкравшийся,
продолжается, по несчастию, и до днесь, и попы, сверх установленных им
доходов, делают свои безстыдныя вымогательства и мытничества по прежнему, и
полагают даже за требы Христианския, как - то : Сорокоусты, Суботыики и другия,
по своему произволению, и никто о том не преречет и не возопиет.
Между тем в 1597 году настало время посылать в Варшаву Депутатов на Сейм
валный или главный; а их всегда посылано четырех от воеводств, трех от уряду
Гетманскаго и войска, а пять от городов знатнейших и поспольства. В числе
войсковых депутатов досталось быть Полковнику Лободе, Судье Полковому,
Федору Мазепе, и Сотнику Киевскому, Якову Кизиму. Они со всеми другими
Депутатами туда и выправлены. Но и сам Гетман восхотел с ними ехать, не
столько для Сейма, как ради принесения Королю своему усерднейшаго почтения
и повиновения, о котором он всегда помышлял. По приезде Гетмана и Депутатов
в Варшаву, в первую ночь взяты они на квартирах под караул и повержены тогда
же в подземную темницу, а по двух днях без всяких спросов и суждений, вывели
Гетмана и с ним Лободу, Мазепу и Кизима, на площадь и, объявив им вину
гонителей на веру Христову, посадили живых в меднаго быка, и жгли быка того
малым огнем несколько часов, пока вопль и стон страдальцев был слышен, а
наконец тела замученных в том быку сожжены в пепел. Сие жестокое и
безчеловечное варварство выдумано Римским Духовенством по правилам и
мастеретву их священной инквизиции, а произвели его в такое безстыдное
действие вельможи Польские, владевшие, вместе с Примасом, всем
Королевством; ибо надобио знать, что власть Королевская с 1572 года, то есть, со
времени перваго избирательнаго Короля, Генриха Валезскаго, вызваннаго в
Польшу из Франции, и от своевольства Поляков опять во Францию
воротившагося, была весьма ослаблена; а от другаго Короля, Сигизмунда,
посвятившаго себя из малолетства в сан духовный и из кляштора в Короли
призваннаго, и совсем власть оная упала, а присвоили ее себе вельможи или
магнаты Королевства и Духовенство Римское, державшие Короля за одну
проформу. Самые Сеймы народные не что иное были, как твари магнатов и
Духовенства, подобранныя ими и их партиями из, так называемой, убогой или
чиншевой шляхты и факторов их городских, кои чрез все время Сеймов одевались
и содержались на коште вельмож и кляшторов. Историки Польские, Вагнер и
другие, сколько ни увеличивали вин Козацких и сколько не прикрывали /40/
самовластных посягательств вельмож и Духовенства Римскаго на землю Рускую,
пишуть, однако, что „миссия Духовенства Римскаго, замыслив произвесть в
Руской религии реформу, для единства с своею, слишком поспешила совершить
ее так нагло и так отважио в народе грубом и всегда воинствующем; а
Министерство правительственное, стремясь на староства и маентки урядников
Руских, и того больше ошибок наделало. Оно, давши амнистию первому ватажце
Козацкому, Наливайку, и его сообщникам, в торжественных с ними трактатах,
клятвами утвержденных, а Духовенством не право разрешенных, наконец,
забравши фортельно на Сейме национальном,.. всеии народами за святость
чтимом, потратило их самым варварским образом, против чести, совести и всех
прав народных, и вместо того, чтобы врачевать болезнь народную, больше ея
язвы разстравилою“
По истреблении, Гетмана Наливайка таким неслыханным варварством, вышел оть
Сейма или от вельмож, им управлявших, таковъже варварский приговор и на весь
народ Руский. В нем объявлен он отступным, вероломным и бунтливым и осужден
в рабство, преследование и всемерное гонение. Следствием сего Нероновскаго
приговора было отлучение навсегда Депутатов Руских от Сейма национальнаго, а
всего Рыцарства оть выборов и должностей правительственных и судебных,
отбор староств, деревень и других ранговых имений оть всех чиновников и
урядников Руских, и самых их уничтожение. Рыцарство Руское названо Хлопами;
а народ, отвергавший Унию, Схизматиками. Во все правительственные и
судебные уряды Малоросийские насланы Поляки с многочисленными штатами,
города заняты Польскими гарнизонами, а другия селения их же войсками. Им
дана власть все тое делать народу Рускому, что сами схотят и придумают, и они
исполняли наказ сей с лихвою, и что только смыслить может своевольное,
надменное и пьяное человечество, делали то над несчастным народом Руским
безь угрызения совести. Грабительства; насилие женшин и самых детей, побои,
мучительства и убийства превзошли меру самых непросвещенных варваров. Они,
почитая и называя народ неволъниками или ясыром Польским, все его имение
признавали своим. Собиравшихся вместе нескольких человек для обыкновенных
хозяйских работ или празднеств, тотчас с побоями разгоняли, и о разговорах их
пытками изтязывали, запрещая навсегда собираться и разговарцвать вместе.
Церкви Руския силою или гвалтом обращали на Унию. Духовенство Римское,
разъезжавшее с триумфом по Малой России для надсмотра и понуждения к
Униятству, вожено было оть церкви до церкви людьми, запряженными в их
длинныя повозки по двенадцати 119 и более человек в цуг. На прислуги сему
Духовенству выбираемы были Поляками самыя краснейшия из девиц Руских.
Церкви несоглашавшихся на Унию прихожан отданы жидам в аренду, /41/ и
положена за всякую в них отправу денежная плата от одного до пяти талеров, а за
крещение младенцев и похороны мертвых от одного до четырех злотых 120.
Жиды, яко непримиримые враги христианства, сии вселенские побродяги и притча
в человечестве, с восхищением принялись за такое надежное для их
скверноприбыточество, и тотчас ключи церковные и веревки колокольныя
отобрали к себе в корчмы. При всякой требе христианской, повинен ктитор идти к
Жиду, торжиться с ним и, по важности отправы, платить за нее и выпросить
ключи; а Жид при том, насмеявшись довольно Богослужению христианскому и
перехуливши все христианами чтимое 121, называя его языческим или, по их,
Гойским, приказывал ктитору возвращать ему ключи, с клятвою, что ничего в
запас не отправлено.
Страдание и отчаяние народа увеличилось новым приключением, соделавшим
еще замечательнее всей земле епоху. Чиновное Шляхетство Малоросийское,
бывшее в воинских и земских должностях, не стерпя гонений от Поляков и не
могши перенесть лишения мест своих, а паче потеряния ранговых и нажитых
имений, отложилось от народа своего и разными происками, посулами и дарами,
закупило знатнейших урядников Польских и Духовных Римских, сладило и
задружило с ними и, мало по малу, согласилось, первее на Унию, потом
обратилось совсем в Католичество Римское. В последствии сие Шляхетство,
соединяясь с Польским Шляхетством свойством, родством и другими
обязанностями, отреклось и от самой породы своей Руской, а всемерно
старалось, изуродовав природныя названия, приискиват и придумывать к ним
Польское произношение и называть себя природными Поляками. Почему и
доднесь видны у них фамилии совсем Рускаго названия, каковых у Поляков не
бывало, и по их наречию быть не могло, на пример: Проскура, Чернецкий, Кисиль,
Воловичь, Сокирка, Комар, Ступак и премногия другия, а из прежняго Чаплины
назвался Чаплинский, из Ходуна Ходинский, из Бурки Бурковский, и так далее.
Следствием переворота сего были то, что имения сему Шляству и должности их
возвращены, а ранговыя утверждены им в вечность и во всем сравнены с
Польским Шляхетством. В благодарность за то приняли и они, в разсуждении
народа Рускаго, все систему политики Польской, и подражая им, гнали преизлиха
сей несчастный народ. Главное политическое намерение состояло в том, чтобы
ослабить войска Малоросийския и разрушить их полки, состоящие из реестровых
Козаков, в чем они и успели. Полки сии, претерпев в последнюю войну не малую
убыль, не были дополнены другими; от скарбу и жилищ Козацкых запрещено
чинить всякое в полки всположение. Главные начальники воинские,
перевернувшись в Поляков, сделали в полках великия вакансии. Дисциплина
военная и весь порядок опущены, и Козаки реестровыс стали нечто
пресмыкающеесь, без пастырей и вождей. Самые курени /42/ Козацкие, бывшие
ближе к границам Польским, то от гонения, то от ласкательств Польских, последуя
знатной Шляхте своей, обратились в Поляков и их веру, и составили известныя и
поныне околицы Шляхетския. Недостаточные реестровые Козаки, а паче
холостые и мало привязанные к своим жителъствам, а с ними и все почти
охочекомонные, перешли в Сечь Запорожскую и тем ее знатно увеличили и
усилили, сделав, с тех пор, так сказать, сборным местом для всех Козаков, в
отечестве гонимых, а напротив того знатнейшие Запорожские Козаки перешли в
полки Малоросийские и стали у них чиновниками, но без дисциплины и регулы; от
чего в сих полкахь видимая сделалась перемена.
В сие смутное 122 для Малоросии время, когда все в ней дышало злобою,
мщением и отчаянием, возникло новое зло, как бы самым адом устроенное на
пагубу людскую. В 1604 году некто Москвитянин, проживавший в доме воеводы
Сандомирскаго, Юрья Мнишка, назвался Московским Царевичем Дмитрием, о
котором прежде носился слух, что он в малолетстве убит происками Боярина
тамошняго, Годунова, по нем в Москве воцарившагос. Но сей, называвшийся
Царевичем, утверждал и манифестовал, что он есть действительно Царевичь,
спасшийся от смерти убийством другаго младенца, церковничаго сына, на место
его подставленнаго. Со стороны Царя Годунова доказано в Польше переписками
с Послами, убитаго Царевича совершенно знавшими, что тот Царевичь точно в
мертвецах, а называющийся им бродяга есть лишенный дъяконства монах,
Гришка Отрепьев. Но, не смотря на такия доказательства, двоякие интересы
взяли свою силу. Воевода Мнишек хотел видеть дочь свою, Марину, Царицею
Московскою, выдавши ее замуж за называвшагося Царевичем тамошним, с
которым у них о сем соглашенось, и для того стряпал за него у Короля Польскаго
и у Сената, а Король с Поляками, пользуясь сим случаем, хотели, сделавши
претендатора онаго Царем Московским, поделиться с ним Царством его и
удовлетворить тем заматерелую вражду свою на царство Московское. И потому
предпринято выставить все силы Польския против сил Московских в пользу
Самозванца, Театром же зрелища того определена судьбою северная Малоросия.
Войска Московския, предводимыя многими Воеводами, Боярами, Думными
Дьяками и многими Окольничими и Стольниками разных степеней, вошли первые
в Малоросию и, пройдя в ней пограничный город, Севск, переправились через
реку Десну при городе Северском-Новгороде, а миновавши его, расположились
станом на горах Новгородских, по дороге Черниговской. Граждане Новгородские и
все повета тамошняго жители, от времен Епископа их, Лежайскаго, и Протопопа
Пашинскаго, поруганных за благочестие на соборище Брестском, питавшие
ненависть к Униятству и их творцам, были вновь оскорблены Поляками отбором у
них двух монастырей, против замка мужескаго /43/ Успенскаго, и, на Ярославле
горе, девичьяго Покровскаго, из которых первый обращен в Базилиянский
кляштор, а другой переделан на кляштор Доминиканский. А потому не имели они
никакого усердия к Полякам и их интересам. Напротив того врожденная
склонность к единоверцам и однородцам делала их всегда приверженными к
народу Рускому или Московскому. И за тем в проход их войск не толъко не
оказали им ничего неприятельскаго, но и в надобностях путевых явно им
пособствовали, обнаружив сею неосторожностию вражду свою к Полякам,
Войска Польския, окружавшия самозванца Отрепьева, шли от Чернигова, под
предводительством Короннаго Гетмана, Калиновскаго, и, Полковника Северскаго,
Ивана Заруцкаго, определеннаго оть Короля над войсками Малоросийскими
Наказным Гетманом. Они, приближась к Новгороду Северскому, расположили
стан свой при Соленом озере, у вершин обширных и глубоких рвов, заросших
лесом, кои некогда наполнялись водою и окружали Новгород. Правый из них
назывался Ладейною пристанью, по входившим в него ладиям, когда в реке Десне
вода была возвышеннее, а левый звался Ярославским потоком или ручьем, по
течению его у Ярославли горы. С первых дней происходили от обеих армий одни
попытки и шармицеры между обоими станами; наконец открыта генеральная
баталия от Польской стороны. Пользуясь означенными рвами, введена была в
них ночью Малоросийская пехота, и на разсвете ударили Поляки с, трех сторон на
стан Московский. По долговременной сечи, вломились в него Полаки и произвели
великое с обеих сторон убийство; наконец выбили Московския войска из их стану,
завладели им и гнали те войска до склонения гор в реку Десну. Тут они
разделились на двое: одна часть, пользуясь байраками и зарослями, ушла в гору
по реке до местечка Гремяча и переправилась там чрез Десну, а другая часть
увалилась в Новгород. и заперла позади себя городския ворота. Поляки, гнавшие
Московския войска, приступили к городу и начали его осаждать; а Малоросийския
войска с Полковником Заруцким, отступив к монастырю Пребраженскому, послали
к Градоначальнику, Березовскому, и ко всем гражданам своих чиновников,
уговаривая их объявить убежавших в город Московцев военнопленными и ворота
отворить. Но между сим, так наглым произшествием, граждане по
необдуманности, или не будучи в силах, выпустили Московцев в нижния ворота к
реке и дали способ переправиться через реку. Поляки же, выбив городския
ворота, вломились в город и, ищущи Московцев, убивали всех, им
встречающихся; а сведав, что Московцы выпущены из города, обратили всю
злость свою на граждан. Убийство над ними произведено всеобщее; не щадя ни
пола, ни возраста, умерщвляли всех без пощады. Несчастные сии граждане, быв
не вооружены и безо всякаго сопротивления, только что крестились и молились
Богу и своим убийцам; /44/ но сии без угрызения совести закалали жертвы свои в
полном неистовстве; женщины и девы, по нзнасиловании, были перебиты;
младенцы, после убитых матерей, ползавшие по улицам, поднимаемы были на
копьях, а иные схвачены за ноги й убиты головами об стены; словом сказать,
кровь человеческая лилась везде ручьями, а трупы валялись кучами. Некоторые
из молодых граждан убежали было в замок, который почитался неприступным, яко
на высокой горе укрепленный и великими самородными рвами окруженный. Но как
он был не в оборонительном состоянии и с слабым гарнизоном, то вошедшие в
него без сопротивления Поляки выбили в нем бывших людей до последняго, а
наконец, разграбив город и церкви, зажгли его со всех сторон и обратили в пепел.
После такого всегубительства пребывал город сей в запустении многия лета, и
народ околичный ездил на торги свои обыкновенно в город Путивль; от чего
известныя около Новгорода дорога, гора и перевоз названы Путивльскими.
Самозванец, по истреблении Новгорода, обратился с войсками на город Севск, а
оттоль дальше по дороге Московской; но, не доходя до города Кром, в
Комарницкой волости, был окружен и разбит войсками Московскими. Войска
Малоросийския, с Командиром своим Заруцким, злобясь на Поляков за
Новгородское побоище, слабо им помогали, а только спасли Самозванца и
привезли его в город Батурин, где он вновь ополчился, и как после играли они
роли свои с Заруцким, история их описывает.
Глава 3

Гетман Петр Конашевичь Сагайдачный

Особое Гетманство в Заднеприи

Сагайдачный Гетман всей Малоросии

Гетман Тарас Трясило

Гетман Семен Перевязка

Гетман Павлюга

Гетман Степан Остряница

Мир в Полонном

Гетман, Карп Полторакожуха

Гетман Максим Гулак
В продолжение на Малоросию Польских гонений, полки Малоросийские иные
соглашены в послушание Короннаго Гетмана, а другие, согласясь с Козаками
Запорожскими, в 1508 году выбрали себе Гетманом Обознаго Генеральнаго,
Петра Конашевича Сагайдачнаго, и он первый начал писаться Гетманом
Запорожским, а по нем и все бывшие Гетманы в титулах своих прибавлять войско
Запорожское начали. Им последуя, титуловались также Полковники и Сотники
Малоросийские, да и самое войско Малоросийское часто Запорожским войском
называлось. А вошло название сие в обычай как для различия от тех полков, кои
были в послушании Коронных Гетманов, так и для удержания прав своих на
выборы, кои Поляками при всех случаях воспящаемы и пресекаемы были в
селениях Малоросийских; а Запорожские Козаки, напротив того, вошедши в
выборы Малоросийские, прежде сего для них чуждые, и быв удалены от селений
и от сообщения с Поляками, могли удобно сберечь права и свободы войсковмя и
отвращать от них насилия Поляков. Между тем Гетман Сагайдачный, сведав, что
Татары Крымские, пользуясь замешательствами Малоросийскими, сделали в
пограничныя селения набеги и угнали в Крым многих пленников Малоросийских,
отправился с пешим войском на лодках Запорожскнх в Черное море, где одна
половина войска поплыла к городу Кефе, а другая /45/ с самим Гетманом вышла в
Сербулацкой пристани на берег и прошла милю гор Кефских к тому же городу и,
атаковав город сей от моря и от гор, взяла его штурмом. Пленники, в нем
найденные, освобождены и забраны войском, а жители выбиты до последняго и
город разграблен и сожжен. Гетман, пройдя горами к городу Козлову, сделал
предместиям его то же, что и Кефе; а жители, убравшись в замок, просили
пощады и выпустили всех пленников с великими дарами к Гетману, который,
кончивши так счастливо свою експедицию, возвратился с пленными и великою
добычею в свои границм.
Поляки, в опровержение Гетмана Сагайдачнаго, а более, чтобы всеять вражду и
междоусобие в войсках Малоросийских, выбрали с приверженными к ним
Поляками Гетманом из Сотников Демьяна Кушку, и он, вздумав прославить себя
военными успехами и заслужит общее тем уважение, отправился с войсками
своими в Бессарабию для освобождения пленных Христиан, тамошними
Татарами на границах Подолии забранных; но, приближась к городу Акерману,
был атакован Турками и Татарами и от них взят в плен и изтреблен. На место сего
Кушки, Поляки, с послушными им полками, для одинаких причин, то есть, во вред
Сагайдачному, выбрали Гетманом старшину Козацкаго, прозываемого Бородавку,
но Сагайдачный, поймав его, разъезжающаго для возмущений по Малоросии,
предал суду войсковому, которым и осужден, яко самозванец и возмутитель
народный, на смерт и разстрелян пред войском. Поляки видя, что все войска
Малоросийския преклонны к Сагайдачному и имевши в помощи его нужду, для
отражения Турков, шедших войною на Польшу, подтвердили Сагайдачнаго
Гетманом на всю Малоросию.
Гетман Сагайдачный, забрав в команду свою все войска Малоросийския и имев
предписание от Короля Жикгимунта III-го, отправился, вместе с войсками
Польскими, противу Турок и, встретивши их за Днестром, в Буковине, повел на
них фальшивую атаку с одними легкими войсками; а пехоту, между тем, устроил с
своею конницею и артиллериею на двух возвышенностях, закрытых зарослями.
Турки, по обыкновенной Азиатской запальчивости, гнали легкия войска в полном
жару и разстройстве; а сии, всегда подаваясь назад с легкими перестрелками,
делали перед ними обыкновенный круг маяком и завели Турок в середину
построенных войск Польских и Малоросийских между возвышенностей и
кустарников. Войска сии, вдруг сделав с двух сторон сильные залпы артиллерией
и ружьями, повергли Турков целыя тысячи; а конница, обхватив с тылу и боков,
перемешала их и совсем разстроила, так что Турки, метаяс в безпамятстве, то в
ту, то в другую, сторону, были все перебиты и переколоны, а спаслись одни
бросившие оружие свое и знамена на землю и опустившиеся в одну балку, где,
положась ниц, /46/ просили пощады, и тогда же получили ее. Победителям
досталась в добычу вся артиллерия Турецкая, весь их обоз с запасами и все
вооружение, у живых и мертвых собраное; мертвецов же их при погребении
сочтено 9,715 человек, в плен взято более 1000, и в том числе семь Пашей
разных степеней и семнадцать человек других чиновников; да убежало от обозу и
скрылось в зарослях и байраках более тысячи.
Гетман, отправив всех пленников и все излишнее с аммуницией и запасами в
Каменец-Подольский, для препровождения в дальнейшия оттоль назначения,
продолжал поход свой между Молдавии и Валахии, преследуя Турков, которых
встретив несколько отрядов и корпусов на походе, разбил их и обратил в бегство с
великими их потерями. Наконец сближился к главной армии Турецкой,
расположенной при городе Галаце, под командою Сераскира, Паши
Силистрийскаго, Топал-Селима. Гетман, обозрев ея положение и укрепив стан
свой окопами и артиллериею, ожидал на себя Турецкаго нападения, Но приметив,
что рекою Дунаем приходят на судах свежия в Турецкую армию подкрепления,
решился сам атаковать Турков. И в одно утро, на самой заре, выступил из стана
своего, построил пехоту свою в две фаланги, и прикрыв ее конницею, повел на
стан Турецкий, который одним фасом и тылом примыкал к реке и строениям
форштата. Первый выстрел Турецкой артиллерии направлен был ва конницу
Гетманскую, которая и потерпела от него не малую в лошадях потерю. Но скоро
за выстрелом вдруг конница удалилась в стороны, а пехота одною фалангою
опустилась к реке и, обошед при самой воде фланговую батарею Турецкую, не
дав ей вновь зарядить пушек, ввалилась в стан Турецкий и в форштат городской
и, сделав выстрел из ружъев, начала работать копьями; а другая фаланга во всей
опрометчивости, бросясь ползком на окопы Турецкие и произведя ружейный
выстрел на Турков, окопы защищавших, устремилась на них с копьями. Конница
же между тем делала натиски свои с других сторон стана Турецкаго, развлекая
силы их во все стороны, и по долгом убийственном сражении Турки, наконец,
опрокинуты и побежали в город. Они, обстрелявшись ружьями и пистолетами, не
могли их скоро заряжать вновь; а Козаки всегда поражали их копьями, против
которых саблями и кинжалами обороняться почти невозможно, или оборона сия
очень противу копьев слаба есть. Погоня за Турками сделана только до реки и
замку, а дальше производить ее запрещено было Козакам, и они получили себе в
добычу весь стан Турецкий со множеством артиллерии, запасов и богатств.
Наконец, подвезена была тяжелая артиллерия к замку и начата из оной пальба.
Но Турки, севши на суда, убрались за Дунай, оставив город с одними жителями,
которым, яко Христианам, никакого зла не причинено. /47/
Гетман, оставляя Галац, направил поход свой в Бессарабию. Но подоспевший к
нему гонец из Варшавы привез от Короля повеление, чтобы он возвратился с
войсками в свои границы, а Турков оставил в покое, потому что от их
Правительства учинено перемирие и соглашаются на вечный мир. Гетман,
приближаясь к своим границам, отпустил от себя войска Польския, и, продолжая
поход в Малоросию, встретил при Буге другаго гонца, из Сечи Запорожской
посланнаго, чрез котораго уведомляет его Кошевой Дурдило, что Крымские
Татары, пользуясь заграничною отлучкою Гетмана и войск Малоросийских,
прошли своима станами за реку Самар, на грабеж в восточную Малоросию.
Гетман, оставив пехоту свою следовать обыкновенным маршем в свои жилища, с
конницею поспешал форсированным к Днепру, а переправясь чрез него,
расположился скрытно в лугах Днепровских около устья Конских Вод, и посылал к
реке Самаре частые разъезды для разведывания о повороте из Малоросии Татар.
Чрез несколько дней прибежали к нему, запыхавшись, разъезжие Козаки и
возвестили, что Татары с превеликим ясырем и со множеством всякаго скота
перебираются чрез Самару и при ней иметь будут свой ночлег. Гетман, отправясь
на всю ночь с войском своим к Самаре, напал тут на самой заре на табур
Татарский, обширно расположенный по течению реки; первый выстрел из пушек и
ружей и произведенный крик разогнал верховых Татарских лошадей, а самих
Татар обезумил и привел в крайнюю робость. Они, шатаясь по табуру, не знали
что делать, а Козаки, проходя лавою чрез весь лагерь, кололи и рубили их почти
без всякой обороны. Пленники обоего пола, увидя неожиданную себе помощь,
развязывали один другаго и принялись также за Татар с самою злобною
жестокостию. Копья и сабли Татарския, оставленныя на ночь в куче, были для
пленников готовым вооружением, и Татары от собственнаго оружия погибали
тысячами. Таким образом истреблены Татары все до последняго, так что не
осталось из них никого, кто бы возвестил в Крыму о их погибели, Весь табур
Татарский со всем тем, что они ни имели, достался победителям в добычу, а
пленники Малоросийские; до несколько тысячь обоего пола душ, не только что
освобождены из неволи, но и награждены лошадьми и вещами Татарскими
достаточно, и возвратились в свои жилища, равно и Гетман с своим войском
прибыл в резиденцию свою благополучно и со славою многою.
Гетман Сагайдачный, после означенных походов, никаких других сам не
предпринимал, а при обыкновенных и всегдашних почти безпокойствах и набегах
пограничных, командировал Наказнаго Гетмана своего, Петра Жицкаго 123 и
Старшин Генеральных и Полковников с корпусами и командами, смотря по
надобности и силам противным. И бывши сам спокойным правителем Гетманства,
поправлял /48/ внутренние безпорядки правительственные и воинские, воспящал
усильно Униятство, возвращал из него церкви, и в том числе и соборную Киевскую
Софию, созыдал вновь их, и между тем построил Братский Киевский монастырь
на Подоле, под распоряжением того же Наказнаго Гетмана, Петра Жицкаго, яко в
архитектуре сведуицаго; надал сему монастырю достаточныя деревни и
возобновил в нем, с помощию Митрополита Киевскаго, Петра Могилы, древнюю
Киевскую Академию, заведенную со времен последняго крещения России, но от
нашествия на Россию Татар крывшуюсь в разных монастырях и пещерах. И
поживши Сагайдачный в полной славе великаго и важнаго Гетмана
Малоросийскаго более двадцати лет, скончался в Киеве, в 1622году, и погребен в
церкви того созданнаго им Братскаго монастыря, коего почитался он главньш
Ктитором.
Поляки, уважая храбрость и заслуги Сагайдачнаго, не смели при нем явно
производить в Малоросии своих наглостей, да и самая любимая их Уния
несколько приутихла и простыла. А что знатнейшее Малоросийское Шляхетство
все почти обратилось к ним в Католичество и осталось в Руской религии из
народа одно среднее и низшее сословие, то дали они новый титул Униятству,
назвав его: „Хлопска вяра.“ По смерти Сагайдачнаго возобновили они прежнее
гонение в народе и политику на разстройство войск Малоросийских; почему и
подчинили войска реестровыя Коронному и Литовскоиу Гетманам, выбор же в
Малоросийские Гетманы весьма запрещен, а ранговыя Гетманския имения
разобрали и разделили между собою магнати Польские. На народ, кроме
обыкновенных податей, подымных и поземельных, наложены еще индукта и
евекта, т. е., пошлинный сбор с покупки и продажи всех съестных припасов и со
всех других вещей и животных, в продажу и покупку производимых; и все те сборы
были общие, со всех жителей Малоросийских взымаемые. А для держащихся
православия или Греческой религии особая, сверх того, положена подать,
похожая на дань Апокалипсическую, во дни Антихристовы описываемую; и для
сего пред праздником Воскресения Христова по всем городам и торжищам
продаваемые мирянам обыкновенные на пасху хлебы, были под стражею
урядников Польских. Покупающий пасху Уният должен иметь на груди лоскут с
надписью: „Униат;“ таковой покупает ее свободно; не имеющий же начертания
того на груди своей платит дань по тинже и по половине ея от хлеба, смотря по
величине и ценам тех хлебов. В знатнейших городах и торжищах отдан сбор сей
пасочный также в аренду или откуп Жидам, которые, взимая дань сию без
пощады, распологали еще и число пасок, какому хозяину сколько по числу
семейства иметь их должно, и потому силою их накидали; а у таковых хозяев, кои
сами пекли пасочные хлебы, досматривали Жиды и ценили при церквах на их
освящении, намечал все хлебы как базарные, так и в домах /49/ печеные, крейдою
и углем. чтобы они от дани не угонзнули. И так производя Жидовство над
Християнами в их собственной земле такую тяжкую наругу, сами между тем
отаравляли пасхи свои свободно и проклинали Христиан и веру их в синагогах
своих, на Руской земле устроенных, невозбранно; а Поляки тем утешаясь, все
пособия и потачки Жидам делали.
Султан Турецкий, Осман Второй, сведав о возобновившейся у Поляков с Козаками
давней вражде, и надеясь, что Козаки слабо врагам своим помогать будут,
повелел войскам Турецким нападать на границы Польския, приоутствуя сам в
городе Бухаресте. От стороны Поляков командирован против Турок Гетман
Коронный, Станислав Жолкевский, с войсками Польскими, при которых было и
Малоросийских шесть полков тысячных, с Есаулом Генеральным, Потребичем, а
прочие разставлены от стороны Крыма для удержания Татар от их набегов.
Король Польский, Сигизмунд, находился поблизу своей армии, на Волыни. Войска
Польския сошлися с Турецкими в урочище на Цецоре и дали баталию с упорным
стремлением с обеих сторон. Она продолжалась более пяти часов с переменным
счастием и, наконец, решилась победою над Поляками, кои были разбиты и
разсеяны. Козаки Малоросийские, быв при сем между двумя врагамн, тайнымн и
явными, работалм, обыкновенно, как на панщине, или как невольники работают.
Но когда дошло дело до поражения и разстройства Польскаго, тут они довольно
себя показали, сделав отступ неустрашимый и порядочный с сильною своею
батавою, которою много спасли и Поляков, скрывшихся за их ряды. При
множестве побитых и полоненых войск Польских и Козацких, убит там и Сотник
Черкаскаго полка, Михайло Хмельницкий; а сын его, юный Зиновий Хмельницкий,
взят в плен и отведен с прочими в Турцию.
Хмельницкий оный есть потомок Венжика Хмельницкаго, прежде бывшаго
Гетмана Малоросийскаго; он, считаясь в боярах или чиновной Шляхте
Малоросийской, имел в вечистом владении своем местечко Субботов с хуторами
и знатными угодьями, а в нем каменную церков и монастырь, предкамн его и им
сооруженныя. По службе воинской имел он чин Сотника в рееотровом Черкаском
полку; но по характеру, вспомогаемому хорошим достатком, значил вельможу
края здешняго. В супружестве за ним была дочь Гетмана, Богдана, Анастасия, и
оть сего супружества рожденный сын, Зиновий Хмельницкий, получил, при
крещении его, другое имя, дедовское с матерней стороны, Богдана, данное ему,
по обычаю Римских Католиков, от восприемнаго отца его, Князя Сангушка. Сей
Зиновий Хмельницкий, яко единственный сын у отца своего, воспитан им в
Варшаве, попечением прямо отеческим и иждивением вельможеским. Все
тогдашние классы изящных наук прошел он под руководством /50/ найлучших
учителей, щедротою приобретенных. Природная острота и дарования оправдали
старания отеческия и учительския. При других его знаниях, особливо искусен он
был в первейших Европейских языках, а паче в Латинском и Греческом, за что
отменно любили его и почитали Римское Духовенство и Польские вельможи; да и
сам Корол Сигизмунд лично его знал и всегда отличал между сверстниками. А
посему, когда Зиновий, бывши волонтером при отце своем на сражении
Цецорском, полонен Турками и ими продан из Царъграда в Крым тамошнему
мурзе, именем Ярысу, то Король, выкупив его из Крыму своею суммою, оставил у
дел при своем Кабинете и в чинах своей гвардии. Он, в 1629 году, бывши с
войсками Королевскими в походе против Волохов и Венгров, полонил командою
своею двух Князей Волошских, Кантемиров, и представил их Королю.
Зиновий, находясь при Короле, посещал однажды отечество свое, Малоросию и,
сведав здесь, что Польское правительство, под распоряжением Чаплинскаго,
наместника Гетманскаго, или иначе дозорцы Чигиринскаго, по планам и разводам
инженеров Французских, в 1638 году воздвигнуло нарочито сильную крепость,
Кадаком названную, над рекою Днепром, между пределов Малоросийских и
Запорожских устроенную с политическим умыслом, чтобы воспящать сообщению
между сих единокровных народов, а паче их войск, одно другому вспомогающих,
восхотел посмотреть Зиновий устроение оной и, бывши на том месте, вопрошен
был Чаплинским на языке Латинском: „Подтвердит ли он мнение всех знатоков,
что крепость сия есть непобедимая ?“ На сие отвечал Хмельницкий с кротостию
на том же Латинском языке: „Что он еще не слыхал и нигде не читывал, чтобы
созданное руками человеческими, не могло быть такими же человеческими
руками разрушено, а одно творение Божие есть прочно.“ Чаплинский, сочтя
изречение сие за слова возмутителъныя или замысл какой значущия, тотчас
арестовал Хмельницкаго и отослал под стражу в Чигирин. Но дочь Чаплинскаго,
Анна, освободя секретно Хмельницкаго из - под стражи, дала способ уехать ему и
возвратиться в Варшаву, где он жаловался на Чаплинскаго Королю, и получил в
удовлетворение то, что Чаплинскому, в наказание за своевольный и
оскорбительный поступок его над гвардейским офицером, обрезан был, чрез
стражника, Скобичевскаго, 124, один ус.
Умножившиеся от Поляков разнообразные Малоросиянам налоги, притеснения и
всех родов насилия, подвигнули, в 1623 году, Константина Ивановича, Князя
Острожскаго, Воеводу Киевскаго, принесть самыя убедительнейшия жалобы
Королю и Сенату о горестном состоянии народа Рускаго, доведеннаго до
крайности урядниками и войсками Польскими, управлявшими Малоросиею, и что
мера своевольства их и безчиния превосходить всякое терпение. /51/ По сим
жалобам много ходатайствовал Владислав, Королевичь Польский,
командовавший многократно войсками Малоросийскими и уважавший отличныя
заслуги их воинския при походах на Ливонцон и в Померанию и Гданск, в пользу
союзной Швеции, и преполезныя всему Королевству Польскому, которое так худо
за них им платило. Друг Владиславов, Густав Адольф, Король Шведский, также
вступался за сие дело, представляя Королю и Сенату чрез Министра своего,
резидующаго в Варшаве, „что предпринятия и подвиги обоих союзным
Королевств, Польскаго и Шведскаго, на пользу обоюдную, всегда
усовершенствованы были постоянною храбростию и мужеством войск Руских,
составлявших центр армии Польской; а безпримернос их послушание к
начальству и терпение нужд и тягостей воинских всегда его удивляло и
восхищало, яко самовидца и соучастника тех их подвигов; а потому он, бывши ими
много одолжен, никогда спокойно смотреть не может на чинимыя войску тому и
народу, их составляющему, безчеловечныя насилия и варварство от своеволия
распутных Поляков, весьма худо повинующихся своим правительствам и почти до
безначалия дошедших, и что правление Польское, допустившее войска свои и
Шляхту до анархии, а владелъцев и вельможей поставившее в деспотизм, самый
неограниченный, и права частныя и общенародныя всегда презирающий,
сомнительно есть в удержании союзов, с дружескими Державами заключенных и
одним надежным правлением обезпеченных.“
По таким важным представлениям и жалобам, правительство Польское,
обнадежив народ Руский и патриотов его своим вниманием и скорым пособием,
исполнило все то обыкновенно по Польски, т. е., до перваго Сейму, состоящаго в
пиршествах и самохвальствах; и Козаки Малоросийские, соединенно с
Запорожскими, в 1624 году принуждены выбрать себе Гетманом Полковника
Корсунскаго, Тараса Трясила, не употреблявшаго после сего названия, и с ним
подняли оружие против Поляков оборонительное. И по сей системе, не чиня они
над Поляками никаких поисков, собрались к городу Переяславлю и, расположив
стан свой между рек Трубежа и Альты, ожидали начинаний Польских. Поляки
стягались со всей Малоросии, а частию и из Польши, и собравшись в великих
силах под командою Короннаго Гетмана, Конецпольскаго, повели атаку на стан
Козацкий, укрепленный обозом и артиллериею с окопами. Нападение повторяемо
и всегда отбиваемо было несколько дней с великим уроном Польским. Наконец,
Козаки, дождавшись Польскаго празника, Панским телом называемаго, который
они отправляют с пальбою и пиршествами, выслали в ту ночь ползком знатную
част пехоты своей в одну ближайшую балку, и на разсвете ударили с двух сторон
на стан Польский, вломились в него и, застав, многих /52/ Поляков полунагими,
перекололи их, всех противившихся им истребили, а прочих перетопили в реке и
разогнали, получив стан их со всеми запасами и артиллериею в свою добычу.
После сего поражения Польскаго, названнаго Тарасовою ночью, были Козаки
разделены на многие корпусы и партии, и командированы Тарасом для очищения
селений Малоросийских от Поляков и Жидов. их фаворитов; а себе взял Тарас
удел на работу сию, самый пространнейший. Вся месть Козацкая пала тогда на
тех неверных. Они избиты целыми тысячами без всякой пощады, а только с
приговором и припевом аренд их пасочных, и как они над ними ругались
угольными своими метами или значками. Правительство Польское, получив
известие о поражении своих войск и об изгнании Поляков из всей Малоросии, и
что Жиды, их прожектанты и лазутчики, с талмудами своими также не были
забыты и получили за мытничество свое довольное возмездие, не предпринимало
тогда ничего против Малоросии, боясь Короля Шведскаго, который, считая за
обиду, что представление его о Козаках Малоросийских так худо уважено Сеймом
Польским, привел войска свои в движение на их границах, показывая вид к
нападению на Польшу. Поляки же притом береглись и оть стороны Царства
Московскаго, в котором, во время междоусобий и замешательств тамошних,
произходивших от многих Самозванцев и притязателей Царства того, достали
себе город Смоленск с его уездами, и всеми силами добычу сию охраняли. А
Тарас, побывши Гетманом со славою девять лет, скончался спокойно.
По смерти Тараса, в 1632 году избрали Козаки Гетманом из Полковых Обозных
Семена Перевязку; но политика его, сопровождаемая коварным предательством
отечества, скоро лишила его сего достоинства. Он, будучи знатно обдарен и
обольщен вельможами Польскими, присвоивавшими себе многия имения
ранговыя Гетманския и других урядников, преклонился на их сторону и тайно
помогал их предприятиям. И Поляки, мало по малу, ввели все почти то в
Малоросию, что Тарасом покойником очищено было; а для подкрепления своих
работ, ввели и войска Польския в места знатнейшия. Козаки, заметивши
поведение Гетмана Перевязки подозрительным и вредным, отрешили его от
Гетманства и предали суду воинскому; но он, помощию Жидка, крамара
Лейбовича, очаровавшаго, яко бы стражу, проданным от него для караульных
табаком, бежал из-под стражи и укрылся в Польше.
На место низверженнаго Перевязки, в 1633 году избран от Козаков и чинов их
Гетманом Хорунжий Генеральный, Лавлюга. Но когда он, скоро после выбора,
начал собирать и умножать войска для подкрепления прав своих и народных, то
Коронный Гетман, Конецпольский, со многочисленными /53/ войсками Польскими,
напав заблаговременно на Павлюгу и на войко его под селом Кумейками, разбил
их и выгнал из стану, который достался Полякам в добычу; а Козаки с Гетманом
шли оборонительно пешие до местечка Боровицы, где, укрепившись в замке,
ожидали вспоможения оть разсеянных войск своих. Но Гетман Конецпольский
предложил Козакам мир, с подтвеждением прежних прав и привиллегий
войсковых и всей нации, и с условием принять в Гетманы прежде выбраннаго
Перевязку, а Павлюгу, исключив из войска, оставить спокойно в его имении. Мир
был подписан и клятвами утвержден; но продолжался он потоль, пока Козаки
были в укреплении; а как скоро вышли они из замка и, разстроившись, начали
расходиться по своим дорогам, то Поляки тотчас явили обыкновенное свое
вероломство и, напав на разстроенных Козаков, многих из них перерубили и
перестреляли боз обороны, и у других ограбили всю их збрую и обрезали усы и
чупрыны. Гетмана же Павлюгу, Обознаго Гремича и Есаулов Победима 125,
Летягу, Шкурая и Путыла, забрали под караул и, оковавши железом, отослали в
Варшаву, с донесением, что они полонены во время сражения. Правительство
Польское, без всяких о том изследований и справок, повелело Гетману Павлюге
живому содрать с головы кожу и набить ее гречаною половою, а Старшинам его
отрубить целиком головы и их, вместе с чучелою Гетманской головы, отослать на
позор в города Малоросийские. По сему велению выставлены были головы оныя
на сваях в Нежине, Батурине, Умане и Черкасах, а чучела Гетманская в Чигирине;
а потом созжены всенародно под час ярмарок.
На место замученнаго Павлюги, выбран, в 1638 году, Гетманом Полковник
Нежинский, Стефан Остряница, а к нему придан в Советники из стараго
заслуженнаго товариства Леон Гуня, коего благоразумие в войске отменно
уважаемо было. Коронный Гетман, Лянцкоронский, с войсками своими Польскими
не преставал нападать на города и селения Малоросийския и на войска, их
защищавшия, и нападения его сопровождаемы былм грабежем, контрибуциями,
убийствами и всех родов безчинствами и насилиями. Гетману Острянице великаго
искуства надобно было собрать свои войска, везде разсеянныя и всегда
преследуемыя Поляками и их шпионами; наконец, собрались они скрытыми
путями и по ночам к городу Переяславлю. И первое предприятие их было
очистить от войск Польских Приднепровские города, на обоих берегах сел реки
имеющиеся, и возстановить безопасное сообщение жителей и войск обеих
сторон. Успех соответствовал предприятию весьма удачно. Войска Польския, при
городах и внутри их бывшия, не ожидая никак предприятий Козацких, по причине
наведеных им страхов последнею зрадою и лютостию, над Павлюгою и другими
чинами произведенною, ликовали /54/ в совершенной безпечности, и потому они
везде были разбиты, а упорно защищавшиеся истреблены до последняго.
Аммуниция их и артиллерия достались Казакам, и они, собравшись в одно место,
вооруженные найлучшим образом, пошли искать Гетмана Лянцкоронскаго,
который, с главнымь войском Польским, собрался и укрепился в стане при реке
Старице. Гетман Остряница тут его застал и атаковал своим войском . Нападения
и отпор были жестокие и превосходящие всякое воображение. Лянцкоронский
знал, какому он подвержен мщению от Козаков за злодейство, его вероломством и
зрадою произведенное над Гетманом их, Павлюгою и Старшинами, и для того
защищался до отчаяния; а Козаки, имея всегда в памяти недавно виденныя ими
на позорище в городах отрубленныя головы их собратий, злобились на
Лянцкоронскаго и Поляков до остервенения, и потому вели атаку свою с
жестокостию, похожею на нечто чудовищное. Наконец, зделавши залп со всех
ружей и пушек, и произведши дым, почти непроницаемый, пошли и поползли на
Польския укрепления с удивительною отвагою и опрометчивостию, а вломясь в
них, ударили на копья и сабли с слепым размахом. Крик и стон народный, треск и
звук оружия, уподоблялись грозной туче, все повергающей. Поражение Поляков
было повсеместное и самое губительное. Они оборонялись однеми саблями, не
успевая заряжать ружьев и пистолетов, и шли задом до реки Старицы, а тут,
повергаясь в нее в безпамятстве, перетопились и загрязли целыми толпами.
Гетман их, Лянцкоронский, с лучшею, но немногою, конницею завременно
бросился в реку и, переправившись чрез нее, пустился в бег, не осматриваясь и
куда лошади несли. Стан Польский, наполненный мертвецами, достался Козакам
с превеликою добычею, состоящею в артиллерии и всякаго рода оружии и
запасах. Козаки, по сей славной победе, воздевали руки к небесам и благодарили
за нее Бога, поборающаго за невинных и неправедно гонимых. Потом, отдавая
долг человечеству, погребали тела убиенных, и сочли Польских мертвецов
11,317, а своих 4,727 человек, и в том числе Советника Гуню. Управившись с
похоронами и корыстьми, погнались за Гетманом Лянцкоронским и, настигнув его
в местечке Полонном, ожидающаго помощи из Польши, тут атаковали его,
запершагось в замке. Он, не допустив Козаков штурмовать замка, выслал против
их на встречу церковную процессию со крестами, хоругвами и Духовенством
Руским, кои, предлагая мир от Гетмана и от всея Польши, молили и заклинали
Богом Гетмана Остряницу и его войско, чтобы они преклонились на мирныя
предложения. По долгом совещанию и учененных с обеих сторон клятвах,
собрались в церковь высланные от обеих Гетманов чиновники и, написавши тут
трактать вечнаго мира и полной амнистии, предающей забвению все прошедшее,
подписали его с присягою на Евангелии о вечном хранении написанных /55/
артикулов и всех прав и привиллегий Козацких и общенародных. За сим
разошлись войска во свояси.
Гетман Остряница, разослав свои войска, иныя по городам в гарнизоны, а другия
в их жилища, сам, с Генеральною Старшиною и многими Полковниками и
Сотниками, заехал в город Канев, для принесениа благодарственных Богу
молений в монастыре тамошнем. Поляки, отличавшиеся всегда н условиях и
клятвах непостоянными и вероломными, сдержали трактать свой, в Полонном
заключенный, наравне со всеми прежними условиями и трактатами, у Козаков с
ними бывшими, то есть, в одном вероломстве и презорстве; а Духовенство их,
присвоив себе непонятную власть на дела Божия и человеческия, определяло
хранение клятв между одними только Католиками, а с другими народами бывшия
у них клятвы и условия всегда им разрешало и отметало, яко Схизматическия и
суду Божию не подлежащия. По сим странным правилам, подлым коварством
сопровождаемым, сведавши Поляки чрез шпионов своих, Жидов, о поезде
Гетмана Остряницы с штатом своим, без нарочитой стражи, в Канев, туг в
монастыре его окружили многолюдною толпою войск своих, прошедщих по ночам
и байракам до самаго монастыря Каневскаго, который стоял вне города. Гетман
не прежде узнал о сем предательстве, как уже монастырь наполнен был войсками
Польскими, и потому сдался им без сопротивления. Они, перевязав весь штат
Гетманский и самаго Гетмана, всего тридцать семь человек, положили их на
простыя телеги, а монастырь и церковь тамошния, разграбив до последка, зажгли
со всех сторон, и сами с узниками скоропостижно убрались и прошли в Польшу
скрытыми дорогами, боясь погони ,и нападения от городов. Приближась к
Варшаве, построили они узников своих пешо, по два вместе связанных, и каждому
из них накинули на шею веревку с петлею, за которую они ведены конницею по
городу с триумфом и барабанным. боем, проповедуя в народе, что Схизматики
сии пойманы на сражении, над ними одержанном; а потом заперты они в
подземельныя тюрмы и в оковы. Жены многих, захваченных в неволю чиновников,
забравши с собою малолетных детей своих, отправились в Варшаву, надеясь
умилостивить и подвигнуть на жалость знатность тамошнюю трогательным
предстательством детей за отцов своих. Но они сим только пищу кровожадным
тиранам умножили и отнюдь ничего им не помогли; и чиновники сии, по
нескольких днях своего заключения, повлечены на казнь без всяких
разбирательств и ответов. Казнь оная была еще первая в мире и в своем роде, и
неслыханная в человечестве по лютости своей и варварству, и потомство едва ли
поверит сему событию, ибо никакому дикому и самому свирепому Японцу не
придет в голову ея нзобретение; а произведение в действо устрашило бы самых
зверей и чудовищ. /56/ Зрелище оное открывала процессия Римская со
множеством Ксензов их, которые уговаривали ведомых на жертву Малоросиян,
чтобы они приняли закон их на избавление свое в чистцу; но сии, ничего им не
отвечая, молились Богу по своей вере. Место казни наполнено было народом,
войском и палачами, с их орудиями. ГетманъОстряница, Обозный Генеральный
Сурмило, и Полковники: Недрыгайло 126, Боюн 127 и Рындичь были колесованы,
и им, переломавши поминутно руки и ноги, тянули из них по колесу жилы, пока они
скончались; Полковники: Гайдаревский 128, Бутрим, Запалий 129, и Обозные:
Кизим и Сучевский пробиты железными спицами насквозь и подняты живые на
сваи; Есаулы полковые: Постыличь, Гарун, Сутига 130, Подобай, Харкевичь,
Чудак и Чурай, и Сотники: Чупрына, Околовичь 131, Сокальский, Мировичь и
Ворожбит, прибиты гвоздями к доскам, облитым смолою, и сожжены медленным
огнем. Хорунжие: Могилянский, Загреба, Скребыло, Ахтырка, Потурай, Бурлий и
Загныбеда, растерзаны железными когтями, похожими на медвежью лапу.
Старшины : Ментяй 132, Дунаевский, Скубрий, Глянский, Завезун, Косырь,
Гуртовый, Тумар и Тугай, четвертованы по частям. Жены и дети страдальцев
оных, увидя первоначальную казнь, наполняли воздух воплями своими и
рыданием; но скоро замолкли. Женам сим, по невероятному тогдашнему зверству,
обрезавши груди, перерубили их до одной, а сосцами их били мужей, в живых еще
бывших, по лицам их; оставшихся же по матерям детей, бродивших и ползавших
около их трупов, пережгли всех в виду их отцов на железных решетках, под кои
подкидывали уголья и раздували шапками и метелками.
Главные члены человеческие, отрубленные у замученных чиновников
Малоросийских, как-то: головы, руки и ноги, развезены по всей Малоросии и
развешаны на сваях по городам. Разъъзжавшия притом войска Польския,
наполнившил всю Малоросию, делали все то над Малоросиянами, что только
хотели и придумать могли : всех родов безчинства, насилия, грабежи и тиранства,
превосходящия всякое понятие и описание. Они, между прочим, несколько раз
повторяли произведенныя в Варшаве лютости над несчастными Малоросиянами,
несколько раз варили в котлах и сожигали на угольях детей их в виду родителей,
предавая самых отцов лютейшим казням. Наконец, ограбив все церкви
благочестивыя Руския, отдали их в аренду Жидам, а утварь церковную, как-то:
потиры, дискосы, ризы, стихари и все другия вещи, распродали и пропили тем же
Жидам, кои из серебра церковнаго поделали себе посуду и убранство, а ризы и
стихари перешили на исподницы Жидовкам; а сии тем перед Христианами
хвастались, показывая нагрудники и исподницы, на коих видны знаки нашитых
крестов, ими сорванных. Таким образом Малоросия доведена была Поляками до
последняго разорения и изнеможения, и все в /57/ ней подобилось тогда некоему
хаосу или смешению, грозящему последним разрушением. Никто из жителей не
знал и не был обнадежен, кому принадлежить имение его, семейство и самое
бытие их, и долго ли оно продлится ? Всякой с потерянием имущества своего
искал покровительства то у попов Римских Униятских, то у Жидов, их
единомышленников, а своих присяжных врагов, и не мог придумать, за что
схватиться.
Войска Малоросийския, разогнанныя из их жилищ и квартир, были в последнем
разстройстве и изнеможении. Однако жь еще раз собрались они порозницею при
реке Мерле, и там, вместе с Запорожцами, в 1639 году, выбрали Гетмана из
Есаулов Полковых, Карпа Полтора-Кожуха, который всемерно старался умножить
свои войска и возстановить с ними свободу Малоросийскую, но ни как не успел.
Ибо Поляки все пути пресекли к сообщению с ними войск Заднепровскнх и
Задесенских, кои подчинили Гетманам Коронному и Литовскому, а в Малоросию
наслали для управления жителями своих Воевод, Кастелянов, Коммиссаров и
Старост, из природных Польских фамилий, которые для народа были совершенно
волки хищные, а не пастыри, и народ испил от них прегорькую чашу лютости и
мщения. Покушались Поляки и на Полтора - Кожуха, чтобы его с войском, при нем
бывшим, истребить; но он, держась пограничнаго края близ степов Крымских и
Запорожских, всегда наезды их отражал удачно, и многих чиновников их воинских,
переловив в наездах, даровал Татарам в Крым, а в замену оть них получал
баранов и рогатый скот для прокормления своего войска. А между тем, по
приглашению Крымскаго Хана, ходил Полтора-Кожуха с войсками своими и
Татарскими на отражение многочисленных Калмыцких орд, вышедших от границ
Китайских и нападавших на пределы Татарские, и, победив на многих схватках
Калмыков, прогнал их за Волгу и оказал тем знатную услугу Хану и его Татарам.
Пожив Полтора - Кожуха в сем промысле три года, помер в табуре войсковом на
степях, а погребен в пустом Славянском городе, Каменном Затоне, и гробом ему
служила порожняя горелочная бочка.
На место Гетмана Полтора-Кожуха, в 1642 году выбран Козаками в Гетманы
Обозный Полковой Максим Гулак; но и сей одинакую с Полтора-Кожухом имел
участь, и покушения его на умножение войск и освобождение Малоросии от ига
Польскаго были тщетны. Когда он вышел было с войсками к реке Тясмину для
поиску над Поляками, то множеством их, под командою Чернецкаго, Старосты
Чигиринскаго, был разбит и разсеян, и обоз с запасами и артиллериею потерян.
Итак пребывал он в тех же пограничных местах, где и Полтора-Кожуха, держался
и мел при себе реестроваго войска только 7-мь тысячь человек, и с теми ходил к
соседним народам на толоку, то есть, помогал между /58/ ними слабейшим. И
когда Крымцы его зазывали, то воевал он на их коште, на Черкесов, на
Волжинских Ханов и на Калмыков, и много тем одолжил Крымцов ко взаимности.
А когда зван от Царей Московских, то воевад он с ними на Заволжинцов и Донцов;
и наконец запрошен был он Султаном Турецким противу Персов, имевших тогда
сь Турецким Султаном войну, и ходил на коште Турецком с войском своим за
Кубань в Анадолию, где, соединясь с Пашою Турецким, Джезаром, проходил с ним
и войсками Турецкими до Персидскаго города, Эривана, побеждая Персидские
корпусы, с ними встречавшиеся, и на них нападая всегда удачно. А при Эриване
получен Султанский Фирман с объявлением мира, и Гетман Гулак возвратился с
сего похода счастливо и обдарвн Султаном весьма знатно; между прочим
жаловал Султан Гетману и войску свои Императорские клейноды, бунчук и
перначь, осыпанные каменьями и жемчугами. Гетман, пожив в сем достоинстве
пять лет, скончался; а по его кончине войска, при нем бывшия и умалившияся
нарочито от походов и долгаго некомплектования новыми, соединилис с
Запорожскими Козаками и разошлись по их зимовникам, имев, однако, своих
начальников и курени.
Глава 4

Гетман Иван Барабаш

Славный Гетман Зиновий Хмельницкий

Очищение Малоросии от Поляков и Жидов

Прокламация Гетмана к народу Малоросийскому
Правительство Польское, издавна запрещавшее и возбранявшее выборы
Гетманов Малоросийских, умыслило, наконец, держать в войске Малоросийском
Наказных Гетманов из старшин их Генеральных и Полковников, каков покажется
преданнейшим на сторону Польскую, дабы удержать тем войска сии от
запрещенных им выборов. И по сему плану, в 1646 году определен и объявлен в
Чигирине Наказным Гетманом Есаул Генералъный и Полковник Чигиринский,
Иван Барабаш, а при нем в сочленах оставлен прежде выпущенный от Кабинета
Королевскаго и пожалованый от Короля Жикгмунда Третьяго Писарем
Генеральным, Зииовий Богдан Хмельницкий, который задолго перед тем женился
на дочери Дозорцы Чаплинскаго, Анне, некогда освободившей его из-под ареста.
Он имел оть нея сыновей, Тимофея и Юрия, Хмельницких. Сей муж, будучи
великаго разума и искуства, в 1647 году уговорил и понудил Наказнаго Гетмана,
Барабаша, взнесть представление к Королю от лица всея Малоросии, в которой
он есть теперь верховным начальником, следовательно и опекуном народным, о
чинимых народу сему от Польских войск и начальников несносных гонениях,
насильствах и крайнем его порабощении и разорении. Королем тогда был
Владислав Четвертый, известный Руский патриот, ходатайствовавший некогда за
войска Руския у Короля отца своего, вместе с Густавом, Королем Шведским.
Представления Барабаша принял Владислав благосклонно, предлагал их на
разсуждение и уважение Сенату и чинам Польским, доказывая им в сильных
выражениях, взятых из бытия и примеров разных народов во /59/ вселенной, „что
всякое правление насильственное и тиранское, каково теперь наше в Руси 133,
никогда не было прочно и долговременно, но, яко нечто вынужденное и
взаимными интересами и согласием неукрепленное, всегда оно разрушалось и с
треском падало. А что народ Руский с городами, селениями и землями своими
соединялся с, Польшею добровольно на одинакия и равныя с нею права и
преимущества, сего опровергнуть мы ни чем не можем, яко утвержденнаго
торжественными договорами и пактами, в привиллегиях и архивах хранящимись.
Ежели же на опровержение того поставлять причиною возмущения народныя, то
справедливость требует противоставить им и гонения их, нарушающия права и
свободы народныя.“ Магнаты и чины Королевства, большею частию преклонны
бывши на сторону Примаса Королевскаго, яко особы первенствующей духовной,
на вся разрешающей, держалис его советов и мнений, и обезсилив с ним издавна
власть Королевскую, и сделав ее одною проформою, расхитили и поделили
между собою премногия имения национальныя, Польския и Руския, и потому на
перемены, стяжанию и самолюбию их противныя, весьма не согласовали. И
Король, по многих словопрениях и уговорах, видячи, что он ни в чем не успевает,
нашелся принужденным выговорить послам Малоросийским и написать к
Наказному Гетману их и войску, между прочим, сии достопамятныя слова:
„Поневаж вы воины есте и имаете у себе мушкеты и сабли, то что вам возбраняет
стать за себя и за свою свободу? Ибо видно жребий ваш таков, чтобы иметь все
от меча, и даже самую свободу; а я помогать вам не в силах,обуреваем будучи
партизанством и их факциями.“
Наказный Гетмам, Барабаш, получа рескрипть Королевский, объявил его только
одному Писарю Генеральному Хмельницкому; но и то по необходимости, яко
Канцлеру нации, а от прочих чинов вовсе его утаил, держась стороны Поляков, от
которых он был знатно обдарен и имел. с ними нарочитую дружбу. Хмельницкий
многократно уговаривал Барабаша объявить Королевское изволение чинам,
народу и войску, дабы их ободрить благоволением к ним толь справедливаго и
милостиваго Монарха, идать знать из-под руки Полякам, чтобы они ведали мысли
Королевския, пособствующия невинности народной, своеволием насилуемой, и
страшились бы обороны, позволяемой самим Монархом. Но Барабаш, упоенный
дарами Польскими и усыпленный их льщениями, ни на что оное не уважал, и
принудил Хмельницкаго исполнить самому тот долг начальства, который он
Барабаш учинить был обязан. Хмельницкому оставалось употребить великое
искуство, чтобы достать у Барабаша Королевский рескрипт, со тщанием им
хранимый, и огласить его чинам и войску. Благоприятный случай скоро ему в том
способствовал. Для новорожденнаго младенца в фамилии Хмельницкаго надобно
было иметь при крещении восприемника; к сему упрошен /60/ Хмельницким
Барабаш, и он со всею свитою своею отправился из Чигирина в жилой дом
Хмельницкаго, в местечко Субботов; а тамо, по совершении над младенцом
таинства крещения, начались обыкновенныя в таких случаях пиршества, на
которых употчиван Барабаш и штат его с умышленным старанием. Хмельницкий,
снявши у соннаго Барабаша с руки перстень и забравши перначь и шапку с
кокардою, достоинство Барабашево означающия, отправился с ними ночью в
Чигирин и, явясь у жены Барабашевой, показал ей знаки мужние, требуя у нея
выдачи нужных писем из кабинета Барабашева, яко бы им, Барабашем, для
самонужнейших надобностей и скоропостижно испрашиваемых. Жена
Барабашева, видя знаки мужние и зная должность Писаря Генеральнаго, до
котораго дела письменныя особливо принадлежать, отворила Хмельницкому
кабинет мужний, и он нашел в нем известный рескрипт Королевский и другие
важные акты, до народа Рускаго и прав его относящиеся, забрал их и отправился
из Чигирина прямо в Запорожскую Сечь, и прибыл туда 7-го Августа, 1647 года.
В Сечи Запорожской Хмельницкий нашел готовых и способных под ружье Козаков
только с небольшим триста человек, а прочие разсеяны были по их промыслам и
ловитвам рыбным и звериным. К ним призвал и собрал Хмельницкий реестровых
Козаков, оставшихся от командования Гетмана Гулака и в зимовниках
Запорожских проживавших, три тысячи сто пятнадцать человек, коим объявя
изволение Королевское, позволяющее на оборону отечества, соглашал их
поднать оружие против Поляков, общих своих супостатов. Козаки сии, не
дождавшись почти окончания речи Хмельницкаго, единогласно возгласили
готовность свою на все его предприятия в пользу отечества, и тогда же прикрыли
Хмельницкаго шапками своими, в знак выбора его в Гетманы; но он, отклонив
выбор до общаго войсковаго и всех чинов согласия, вызвался
предводительствовать ими в прежнем своем чине, и скоро за сим предпринял
завладеть городом Кадаком, наполненным Польскими войсками, чтобы сим
возстановить по прежнему сообщения Малоросии с пределами Запорожскими.
Атаку над Кадаком произвел Хмельницкий скоропостижно, и штурм, учиненный им
нечаянным образом, споспешествовал его намерениям весьма удачно.
Спешившиеся Козаки, одною их половиною делали приступ фальшивый со
стороны степной, и производя пальбу и крик, лежачи на земле, обратили на себя
все внимание и оборонительныя меры войска Польскаго; а другая половина
пеших Козаков подползла берегом Днепровским под самую крепость и водными
воротами вошла в нее с малым сопротивлением; а внутри крепости ударили
Козаки в тыл Польских войск со всею опрометчивостью и произвели в яих
страшное убийство. Поляки тогда уже уверились о впадении неприятеля в
крепость, /61/ когда им побеждены были. Действовавшие от степу Козаки, сведав,
что товарищи их сражаются внутри крепости, переменили притворную атаку свою
на действительную и вломились в крепость при слабом сопротивлении, и там
докончали поражение войск Польских на голову, так что не остался из них ни
один, которой бы возвестил роду своему о их истреблении. Оставшаясь в городе
воинская аммуниция, со многими всех родов запасами, досталась в добычу
победителям, и знатно помогла вооружить армию Козацкую.
По овладении городом Кадаком, Хмельницкий назначил его сборным местом для
войска Малоросийскаго, и послал в околичные города и селения окружные листы,
с извещением о предприятии его на оборону отечества и с прописанием
последовавшаго на то письменнаго соизволения Королевскаго, и чтобы войска
Малоросийския, отложась от Наказнаго Гетмана, Барабаша, дознаннаго зрадтцы
и предателя отечественнаго, контрактующаго тайно и явно с Поляками на пагубу
народную, собирались к нему, в Кадак, для дальнейших советований и
предприятий. Скоро за сим оповещеньем прибыли в Кадак три тысячи человек
реестровых Козаков: Полтавский, Миргородский и Гадяцкий, и части других
полков, удалившихся от Барабаша в ту пору, когда он вновь приводил к присяге
войска своего командования на верность службы их, при поисках над
Хмельницким и его сообщниками. Барабаш, скоро сведав о предприятии и
успехах Хмельницкаго, тотчас дал знать о том Коронному Гетману, Павлу
Потоцкому, а он также, в самой скорости, послал на помощь к Барабашу сына
своего, Стефана, с девятью тысячами Польских войск, кои, соединясь с
Барабашем в городе Черкасах, учинили тут распоряжения к нападению на
Хмельницкаго. Барабаш, быв тогда объявлен от Короля Гетманом
Малоросийским, имел при себе пять тысячь реестровых Козаков, присягнувших
ему в верности, кои сели с ним на струги и лодки и отправились Днепром вниз, с
тем, чтобы осадить Хмельницкаго в Кадаке и с реки, сделать в город высадку; а
Гетману Потоцкому, с тринадцатью тысячами реестровых и Польских войск,
осадить Кадак от степу и пресечь Хмельницкому и войску его всякую ретираду.
Хмельницкий, знавши о намерении Барабаша и распоряжениях его с Потоцким,
сделал и свои распоряжения к обороне. Он для флотилии Барабашевой построил
на одной косе Днепровской, вышедшей далеко в реку, сильную батарею и, снабдя
ее тяжелою артиллериею и пехотою с длинными копьями, прикрыл все то
насаженным вокруг батареи тростником и кустарником. А в Кадаке оставил
небольшое число пехоты, приказав ей всегда показываться на валах и батареях
городских, и, расхаживая с места на место, увеличивать число свое; сам же со
всем конным и пешим войском скрылся в байраках за несколько верст перед
Кадаком. Войска Польския шли степом, вровень с пловучею по Днепру
флотилиею /62/ Барабашевою; и как только сближилась и насунулась флотилия
сия на батарею, то пронзведен с ней сильный залп из пушек, весьма удачно
наведенных по судам, с которых многия были разбиты и повреждены, а
остальныя, отяжелены бывши навалившимися в них из разбитых судов людьми,
начали приставать в безпорядке к берегам Хмельницкий по первому из пушек
выстрелу вышел со всем своим войском из байраков и ударил во фланги и тыл
войск Польских, неожидавших таковаго нападения. Сражение было тяжкое и
убийственное. Хмельницкий, врезавшись с своими войсками в середину Польских,
смешал их и отнял всю артиллерию неприятельскую, а за тем, поражая
неприятеля своими выстрелами и копьями, против которых всегда Поляки
трепещут и стоять не могут, загнал их между города и Днепра в узкое место и
тамо простых драгунов и жолнеров Польских истребил до последняго, а
чиновников их и всех реестровых Козаков принудил положит оружие и отдаться в
плен; и сих чиновников осталось сорок три человека, а в том числе и Гетман
Потоцкий.
По истреблении Хмельницким Польских войск, бросился он к реестровым
Козакам, приплывшим с Барабашем на флотилии; он застал их на берегу Днепра,
устроенных к обороне. Хмельницкий, не делая на них нападения, велел выставить
противу них белое крещатое знамя с провозглашением: „Мир Христианству.“
Потом пригласил к себе под знамя всех чиновников и многих Козаков, отложивших
от себя оружие, и так говорил им: „Помыслите, братие и други, помыслите и
разсудите, противу кого вы вооружились и за кого хотите бран с нами имет, и
кровь свою и нашу втуне проливать ? Я и окружающее меня товариство есть
единокровная и единоверная ваша братия; интересы и пользы наши одни суть с
пользами и нуждами вашими. Мы подняли оружие не для корысти какой или
пустаго тщеславия, а единственно на оборону отечества нашего, жизни нашей, и
жизни чад наших, а равно и ваших! Все народы, живущие во вселенной, всегда
защищали, и будут защищать вечно, бытие свое, свободу и собственность, и
самыя даже пресмыкающияся по земле животныя, каковы суть звери, скоты и
птицы, защищають становища свои, гнезда свои и детища свои до изнеможения; и
природа, по намерению Творца всех и Господа, снабдила разными к тому
орудиями в самых членах их. Почто же нам, братие, быть нечувствительными и
влачить тяжкия оковы рабства в дремоте и постыдном невольничестве, в
собственной еще земле своей? Поляки, вас вооружившие на нас, суть общие и
непримиримые враги наши; они уже все отняли у нас: честь, права, собственность
и самую свободу разговора 134 и вероисповедания нашего; остается при нас одна
жизнь, но и та ненадежна и несносна самим нам; да и что за жизнь такая, когда
она преислолнена горестей, страхов и всегдашняго отчалния? Предки наши, /63/
известные всему свету, Славяне или Савроматы и Русы, соединясь с Литовцами и
Поляками добровольно и ради обоюдной защиты от инноплеменников, пришли к
ним с собственною своею природною землею, с своими городами и селениями и
своими даже законами и со всем, в жизни нужным. Поляки ничего им и нам не
давали ни на один пенязь, а заслуги наши и предков наших, оказанныя Полякам в
обороне и разширении Королевства их, известны сут всей Европе и Азии; да и
сами Поляки хрониками своими очевидно тое доказывают. Но пролитая за них
кровь наша и избиенныя на ратных полях тысячи и тьмы воев наших
награждаются от Поляков одним презорством, насилием и всех родов
тиранствами. И когда вы, о братья наши и други, когда не видите унижения своего
от Поляков и не слышите презренных титулов, наданным вам от них, то есть,
титулов хлопа и Схизматика, то вспомните, по крайней мере, недавния жертвы
предков ваших и братии вашей, преданных коварством и изменою и замученных
Поляками самым неслыханным варварством. Вспомните, говорю, сожженных
живыми в медном быке Гетмана Наливайка, Полковника Лободу, и других;
вспомните ободранныя и отрубленныя головы Гетману Павлюге, Обозному
Гремичу и имым; вспомните наконец Гетмана Остряиицу, Обознаго Сурмила,
Полковников: Недригайла, Боюна и Рындича, коих колесовали и живым жилы
тягли, а премногих с ними чиновников наших, живых же на спицы воткнули и
другими лютейшими муками жизни лишили. Не забывайте, братия, и о тех
неповинных младенцах ваших, коих Поляки на решетках жарили и в котлах
варили. Все оные страстотерпцы замучены за отечество свое, за свободу и за
веру отцов своих, презираемую и ругаемую Поляками в глазах ваших. И сии
мученики, неповинно пострадавшие, вопиют к вам из гробов своих, требуя за
кровь их отмщения и вызывают вас на оборону самих себя и отечества своего.“
Едва кончил Хмельницкий речь свою, возстало в войске волнение и поднялся
шум, яко дух бурный; все начали бросат оружие и кричать: „Готовы умереть за
отечество и веру нравославную! Повелевай нами, Хмельницкий, повелевай и веди
нас, куда честь и полъза наша требуют. Отмстим за страдальцев наших и за
поругание веры нашей, или умрем со славою. Да не увидим более поношений
наших, не услышим стону потомства нашего! Одно нас тепер смущает только, что
мы клялись пред Богом и учинили присягу на евангелии о верном послушании
Барабашу, сему врагу отечества и предателю нашему! „Вынужденныя клятвы
неважны, отвечал Хмельницкий, и Бог воевидец обратит их на главу того, кто их
вынудил и призывал имя Его всуе. Законы Божественные, естественные и
гражданские всегда такия клятвы уничтожают; и вы от них свободны; а болъше
всех клятв обязаны вы своему отечеству, самою природою, и вере святой, /64/
символом ея, вами исповедуемым. О сем поборайте и за них стойте; а более сих
жертв ничего от вас не требуется.“
Козаки, утешенные речами Хмельницкаго, устремились искать Барабаша, чтобы
предать его на суд войска, и нашли его, спрятавшагося в одном судне; но как
выведен был из судна на берег, то, вырвавшись из рук Козацких, бросился он
стремглав в реку и утопился; а Козаки тогда возгласили: „И погибе нечистивый! Да
погибнеть же и память его с шумом!“
Хмельницкий, соединив Барабашевы войска с своими, провозглашен и утвержден
от них Гетманом Малоросийским, Октября 15-го дня, 1647 года, и первым
попечением его было возстановить и устроить полки реестровые на прежнем
основании по планам Гетмана Ружинскаго, и разставить их на кантонир - квартиры
в Черкасах, Чигирине и Умане с их округами, отколь Поляки и Жиды
заблаговременно убрались к границам Польским, а в полки Малоросийские
ежедневно приходили новыя войока из Малоросии, и туть они формировались и
вооружались. А между тем Гетман Хмельницкий отправил пленных чиновников
Польских и самаго их Гетмана Потоцкаго в Крым к Хану, Ислам-Гирею, даруя их
Хану для получения надежнаго и прибыточнаго за них выкупа. Просил он притом
Хана о заключении с ним союза против Поляков, напоминая о прежних союзах и
услугах Гетманов, Гулака и Полтора-Кожуха, с войсками Малоросийскими, Крыму
оказанных, и объясняя, между прочим, что ни мало Поляков и войск их не
страшится, а только опасны ему одни их подкупы и коварства, которыми они
многих Гетманов и чиновников Малоросийских предательски к себе захватили и
перемучили, и теперь таким же оружием грозять поступить, огласив в народе
знатную сумму червонцев за его предательство и измену, каковы в партизанствах
и факциях суть обыкновенны.
Хан Ислам-Гирей, поблагодаря Хмельницкаго за такой хороший подарок,
отказался, однако жь, от союза его с ним и с Малоросиею, поставлял
непреоборимыми тому причинами мирное положение Султана, Его Императора, с
Польшею, и ссору Султанскую с сильными соседними державами Европейскими и
Азиятскими, в которыя и Татарския войска непременно будут употреблены. А
советовал он Хмельницкому принять к себе за гвардию друга его Мурзу, ТугайБея, с его ордою, состоящею из четырех тысячь; но и то под видом найму, на что
сей Мурза имеет изключительное право или особую привиллегию; а он за
поведение и верность Мурзы и за войска его ручается и отвечает, обещевая во
всем прочем быть несомненным Хмельницкому приятелем и покровителем, яко
испытавший многократно непостоянство Поляков и знающий совершенно
коварный их характер, за что поклялся он себе быть вечньм им неприятелем.
Хмельницкий, бывши хороший политик в делах /65/ министерских, сего только и
желал, чтобы сведать мысли Ханския в разсуждении Поляков, а коресподенция
его с ним для того начата, дабы предварительно преклонить Хана на свою
сторону, предупреждая Поляков, о которых он знал, что не преминут подарками
своими и посулами склонять Хана на свою сторону, чтобы он, в случае
надобности, оделал войсками своими диверсию в Малоросию. И так, согласясь
Хмельницкий на Ханския предложения, послал в Крым сына своего, Тимофея, для
договора с Тугай Беем и пребывания его, с тайными наставлениями, при дворе
Ханском, в характере министра.
Гетман Хмельницкий, ратоборствуя во всю зиму на Поляков, послал на них
отряды войск своих во все селения Малоросийския, позади своих позиций
состоящия, и очистил от них и от Жидовства ту часть Малоросии по самый Киев и
Канев. Бывшия из них на стражах начальства и мытничества избиты до
последняго, а имущество их и вооружение забраты на войско. Знатнейшее же
шляхетство Польское, то есть, их вельможи, как то: Князь Вишневецкий,
Яблонский 135, воевода Кисиль 136, и многие другие, жившие в Малоросийских
городах и местечках, прежде бывших ранговых Гетманских и урядничьих, а после
захваченньтх ими своевольно и присвоенных себе в вечность по надаче, яко бы,
Сената и Речи Посполитой, которыми они совершенно владели, именно, в Лубнах,
Золотоноше, Трахтемирове и иных, выправлены с честию из городов оных, во
уважение, что из них иные были Руской породы, обратившиеся в первыя гонения
в Католичество и Поляцтво; а другие, бывши в чинах и должностях
Малоросийских, управляли народом и должностями с благоразумием и кротостию.
И таковым всем никакого озлобления не сделано, а только за провладение
неправильным образом Малоросийскими имениями взыскана с них контрибуция
деньгами, лошадьми, военными снарядами и хлебом; и то все употреблено на
войско. Равно и Жиды, признанные народом в хорошем поведении и невредными,
а полезными в общежительстве, искупились ценою серебра и вещьми, для войска
надобными, и отпущены за границу без озлобления.
В начале 1648 года имел Хмельницкий готоваго при себе войска, хорошо
вооруженнаго, сорок три тысячи семь сот двадцать человек, и в том числе
реестровых Козаков 35 тысячь, охочекомонных или волонтеров 4,900, да
Запорожских Козаков 3,820 человек. С перваго Апреля того года, сведавши он, что
Коронный Гетман, Павел Потоцкий, со многочисленною Польскою армиею,
собравшись при Каменце Подольском, идеть вниз по реке Днепру к Уманщине,
выступил против него с двадцатью пятью тысячами войска, оставив прочее в
крепком положении при реке Буге резервным корпусом. И идучи вниз по реке
Егарлику, выслал против армии Польской несколько партий легких войск, и
повелел /66/ им, нападая на авангард Польский, удалятъся оть него
скоропоспешно, показывая вид, что они против их трусят, и все войска Козацкия
от того бегут к границам Татарским. А между тем поворотил Хмельницкий со всем
войском в степ к Желтым Водам, где, укрепив на возвышенности обоз свой
окопами и тяжелою артиллериею и оставив в нем несколько пехоты с
подъемными лошадьми, построенными вместо конницы, скрылся ночью всторону
от обоза за очерета и балки тамошния. Гетман Потоцкий с войсками Польскими,
гоня перед собою партии Хмельницкаго, насунулся на обоз Козацкий, за который
партии сего скрылись, и возмечтав, что все от него бежит и кроется, без должнаго
размышления и приуготовления, не укрепив даже обоза своего, повел зараз атаку
на стан Козацкий. Произведенная с обеих сторон пальба из пушек и ружьев
причинила обыкновенный гром и треск, а поднявшийся от того дым помрачил
горизонт и покрыл сражающихся. Хмельницкий в ту самую пору со всем войском
вышел из закрытья и, прошед обозами Польскими до самаго тылу их войск,
ударил на них во всей опрометчивости, и сделав первый, весьма удачный,
выстрел из пушек и ружьев, напустил потом копьями. Поляки, только что узнав о
нападении неприятеля, начали на него оборачиваться, но уже им побеждены и
смешаны были. Убийство произведено жестокое и повсеместное, Поляки,
обстрелявшись на обоз Козацкий, не успели собраться с новыми зарядами,
оборонялись однеми саблями; но сабли против копьев есть оборона весьма
слабая, и Козаки перекололя ими Поляков более двенадцати тысячь, и в том
числе убиты Сенаторския дети : Шембек и И Сапега, и многие Полковники и
другие знатные люди. Окончилось тем, что они разбежались в великом
безпорядке и куда кто видел, оставив обоз свой со всеми снарядами и запасами в
добычу Козакам. На погоне схвачено в плен чиновников Польских сорок девять
человек, в том числе сам Гетман Потоцкий. Сражение сие произходило Апреля 8го, в день Субботный, и Хмельницкий, отправив на месте благодарственныя Богу
мольбы за такую знатную над неприятелем победу, похоронил мертвецов своих и
Польских, а живых пленников Польских и Гетмана их, Потоцкаго, отослал в новый
дар к Хану Крымскому, от коего получил благодарственный адрес, с уверением о
непременной дружбе его к Хмельницкому и ко всей нации Малоросийской, и с
обнадеживанием о готовности своей на их помощь, в случае нужды и коль скоро
откроется к тому возможность.
Гетман Хмельницкий, отправившись от Желтых Вод, поспешил с войсками
Казацкими к городу Каменцу Подольскому, который почитался, наровне с
Кадаком, непобедимою у Поляков крепостью, и был гнездом или сборным местом
для войск Польских, направляемых на Малоросию. Резервному корпусу своему,
/67/ бывшему под командою Писаря Генеральнаго, Максима Кривоноса, велел
следовать с правой стороны армии над рекою Бугом. Приближась к Каменцу,
застал там Хмельницкий новаго Гетмана, Калиновскаго, с свежими Польскими
войсками, разположеннаго станом под батареями крепости. Он разположил и
укрепил стан свой в виду неприятельскаго и в течении первых дней производил
объезды и осмотр стана Польскаго и крепости, с легкими с обеих сторон
перестрелками; а 16-го числа Мая, на самой заре, повел Хмельницкий атаку на
стан Польский с боку крепости, под которую еще с полуночи подползла, с нижней
стороны, знатная част его пехоты с одними ружьями и копьями. И когда с стороны
Козацкой началась на стан Польский сильная пальба из пушек и ружьев и
произведен нарочито великий крик от войска, то в то самое время пехота
Козацкая, выскакавшая завременно и отворившая себе проходы в крепости за
водою, ввалилась чрез них во внутрь крепости. Гарнизон тамошний, не
ожидавший никогда с этого места нападения, яко со стороны неприступной и
самою натурою, то есть, каменною скалою укрепленной, оборотясь, к тому месту
спиною, смотрел внимательно на произходившее внизу за крепостью сражение, а
Козаки, напав на него нечаянно в тыл, повергли большую часть солдат
гарнизонных копьями на землю, а остальные из них, хотя, оборотившись на
неприятеля, и принялись за оборону, но уже было поздно и все разстроено, и они
истреблены Козаками все до единаго. И так, очистив Козаки крепость сию от
гарнизона, обратили с батарей ея пушки на стан Польский и произвели в нем
ядрами и картечами великое поражение. Поляки, ощутив гибель свою из той
крепости, которую почитали своею защитою, пришли в изумление и разстройство
и начали в крайнем безпорядке бежать из стана; а Хмельницкий, приметив
удачное действие пехоты своей из крепости и побег Поляков из их стана, наступил
всеми силами на оный и, заняв его с малым сопротивлением, погнался конницею
своею за бегущими Поляками, из коих спаслись не многие бегством, а прочие
были избиты, и стан достался в добычу победителям, со множеством артиллерии
и всяких запасов. При погребении обосторонних убитых сочтено тел Польских, в
крепости и вне оной, 12,713, а Козацких только 377, и сие великое неравенство
приписывается удачному взатию крепости и стана, с слабым сопротивлением от
Поляков, и их оплошности.
В Каменце Подольском оставил Хмельницкий достаточный гарнизон Козацкий, а
разкомандировав оттоль многие корпусы и деташаменты во всю Малоросию,
сопредельную с рубежами Польскими и Литовскими, повелел начальникам тех
команд выгонять и истреблать Поляков и Жидов, где они ими найдены будут, а
паче примечать за движением войск Польских и Литовских внутрь их земель, и их
отражать при границах, а ему давать о том знать для вспомоществования. /68/ И
сии деташированные были: Обозный Генеральный, Носачь, и Полковник
Дорошенко в Галицию и Княжество Острожское; Писарь Генералъный, Кривонос,
и Полковник Лукаш Шаблюка, через Киев, к городу Слуцку и реке Случи, а Есаул
Генеральный, Родак 137, и Полковники: Остап Нестелий 138 и Федорь Богун к
реке Припети и далее в Литву, Хорунжий Генеральный Буйнос и Полковники
охочекомонные: Яков Гладкий и Кондрат Худорбай 139, за Чернигов, в Полесье и
Северию; а сам Хмельницкий, с главным войском, проходя Малоросию срединою,
остановился при городе Белой Церкви и оттоль, 28 Мая, разослал в Малоросию
прокламацию свою или универсал следующаго содержания:
„Зиновий Богдан Хмельницкий, Гетман славнаго войска Реестроваго и
Запорожскаго и всея по обеим сторонам Днепра сущей Украины Малоросийской,
вам всем Малоросийским по обеим сторонам реки Днепра Шляхетным и
Посполитым, большаго и меньшаго чина, людям, а особливо шляхетно урожоным
Козакам, истой 140 братии нашей, сим универсалом нашим ознаймуем, иж не без
причин наших слушных мусилисьмо зачать войну и поднять оружие наше на
Поляков, через которое що ся, при всесильной помощи Божеской, на Жолтой воде
Апреля 8-го, а потом под Каменцом, Маия 10-го,-над ними Поляками стало, то
всем Вам уже совершенно есть ведомо. Теперь же, по двоих оных над Поляками
неровных битвах наших, скоро получили ведомо, же они тем несчастием своим
разгневаны и разъярены будучи, не только сами Панове и Княжата около Вислы и
за Вислою многия на нас стягають и совокупляють войски, але и самаго
найяснейшаго Короля своего, Владислава, Пана нашего милостиваго и отца
ласковаго, на нас подмовляють и возбуждають, абы со всеми силами своими,
пришедши в Украину нашу Малоросийскую, латво нас огнем и мечем завоевали, и
мешканье наше сплюндровавши, разорили и в прах и пепел обернули, а самых
нас выбили, других же в немилосердую неволю забрали и на иншия далечайшия
за Вислу места выпроводили, славу нашу не только в части света Европейскаго
право славленую, но и в одлеглых за морем Черным странах Азиатских довольно
народам тамошним ведомую, испразднили и поглотили. Постановилисьмо в
намерении нашем не против Короля, Пана нашего милостиваго, а против Поляков
гордых, за ни защо имаючих его Королевския высоковажныя привилеи, нам
Козакам и всем обще Малоросиянам данныя, права и вольности наши древния,
при нас заховуючия и укрепляючия, мужественным и небоязненным, при помощи
Божией, станути сердцем и оружием. Для сего, притягнувши от Каменецка 141, и
станувши обозом нашим войсковым тут под Белою Церковью, пишем до вас сей
универсал, чрез который зазываем и заохочуем вас всех Малоросиян, братию
нашу, к нам до компании военной, /69/ а тое прикладуем и извествуем, иж они
Поляки, подлуг их же кроникаров Польских свидетельства, оть нас, Савроматов и
Русов уродившись и изшедши, и заедино с початку с самовласною братиею
нашею, Савроматами и Русами бувши, а несытой славы и богатства
душевреднаго себе ищучи, оть сопребывания с предками нашими древних оных
веков отделились и иное именование, еже есть Ляхи и Поляки, себе учинившн и
за Вислу заволокшись, на чужих грунтах и землях, там, между знаменитыми
реками, Одрою и Вислою, засели; многим околичным землям и панствам
Немецким и иным западным и полуночным сошкодивши и державы их, с
людьскими населениями, звоевавши и разбойническим образом прошлых оных
древних веков утрутавши и укравши себе, завладели. Потом, за прошествием
многих времен, в селениях своих понад Вислою, в пространных тамошних чуждых
землях расплодившись и умножившись, а прореченными людскими шкодами и
издырствами недовольны будучи, повстали напрасно и безсовестно, яко же
иногда Каин на Авеля, на Русов альбо Савроматов, власную с древности
природную братию свою, и за предводительством Короля своего, Казимира
Великаго, уже им сего имени Третьяго, року от Рождества Христова 1335, альбо
1359, звлаща умалившимся и оскудевшим тогда Киевским и Острожским и иным
истинным Руским Князем нашим, завоевавши их своей несытости, привлащали и
подчинили истинныя с древних веков земли и провинции Сарматскиа альбо
Козацкия, наши Руския, от Подоля, Волыня и Волох посполу и аж до самаго
Вильня и Смоленска, долгия и обширныя границы свои имущия, а имянно: землю
Киевскую, Галицкую, Львовскую, Хелмскую, Бельзскую, Подольскую, Волынскую,
Перемышлевскую Мстиславскую, Витебскую и Полоцкую. И не только в
упомянутых землях и провинциях наших Руских славное имя наше Козацкое
изпразднили, але, що найгорше и найжалостнейше, всех оных, братию нашу,
Роксолянов, в невольническое подданское ярмо запрягти, от веры отеческия
Православныя, душеспасительныя Грекороссийския, отторгнули и до пагубной
Унии и Римскаго заблуждения силою, гвалтом и многими над совестию
Христианскою мучениями и тиранством привлекли и приневолили, всех первых
Князей и Королей своих Польских, благочестие наше Грекороссийское хранивших
и утвердивших, привиллегии и мандаты презревши, уничтоживши и цале против
политики шляхетской и доброй совести их скасовали. Но гды и того душевреднаго,
в погибель влекущаго, Схизматическаго их несытаго учинку (еже благочестие
святое на Унию обернули и честь Козацкую в нечестие и незнание претворили),
заздрость их и гордость мало быти показывала, то, наконец, положились було,
мимо волю Королевскую, Пана нашего милостиваго, и из самих крайних и
остатних, оть Поль Диких будучих, яко /70/ то : Чигирина, Трахтемирова
Переяслова, Полтавы и иных многих городов и сел, по обеых сторонах реки
Днепра зостаючих, Украины Малоросийския, властной, предковечной отчизны
нашей, от Святаго Равноапостольнаго Князя Владимира Киевскаго, святым
крещением Русь просветившаго, благочестием истинным и непоколебимым
сияющих знатнейших людей и Козаков, выгубити и выкоренити; а самим
поспольством альбо посполитым народом нашим завладевши, и не только в ярмо
невольничье их запрягти, но, по своей безбожной ,воле, и душевредную правилам
священным и святых отец наших противную приняти Унию, чего уже певные были
знаки и документы, когда не только многих Козаков и мещан, братию нашу, псы
дозорцы Лядские, поели и когда плётками фальшиве панам 142 своим
оскаржовали, и в потеряние голов их приправили, и добрами и имениями их
завладели, що и мне, Хмельницкому, от нецнотливаго сына и брехуна,
Чаплинскаго, дозорцы Чигиринскаго, пришлось було терпети и головы позбути;
але и веру нашу Православную завжде ругали и безчестили, священников наших
благочестивых, где колвек из якой, хотя найменшой, причины безчествуючи,
ругаючи, бьючи, разкровавляючи, власы и брады выдирали и урезовали. Якия ж
вам самим всем Малоросиянам от них Поляков и Жидов, их арендаров и любимых
факторов, по сие время являлися обиды, тяжести, озлобления и раззорения, тут
мы тих не выменюем, поневаж вы сами об них ведаете и памятуете. Тое только
тут вам припоминаем, иж до такой пришли було есте неволи у Поляков, же двом
або трем на месте в улице или в дому своем сшедшимся, заказано и невольно
було вам с собою поговорити и о потребах своих господарских побеседовати, без
чего акты Христианские и весельные быти не могуть. И що Бог Творец дал
человеку уста на глаголание, тые Поляки строгими указами своими заграждали и
немствовати над политику и всего светные звычаи вам було приказали. Якое
несносное бремя и уст заключение поневаж милость Божия всемогущая
благословила и помогла нам оружием нашим военным отсекти и одомкнути,
побеждением знаменитым в двух вышереченных победах Поляков супостатов
наших. Теды да будеть о том присно хвалимо и превозносимо имя Его
Божественное, яко не презри безустников воздыхания и слез ваших, чрез Поляков
пролитых и проливаемых! А що мы нынешнюю с Поляками учинили войну без
ведома и совета вашего всенароднаго, за тое вы нас не ужасайтеся! Гды ж мы
учинили так для лучшей пользы вашей и нашей, научившися осторожности и
лучшаго воинскаго управления с прикладу прежних братий наших, под Кумейками
и на устьи реки Тясмина с Поляками недавно прошлых времен войну имевших,
которые поневаж прежде войны своей универсалами своими, до вас во всю
Украину засланными, /71/ уведомили Поляков о своем противном их намерении.
Теды тем уведомлением предстереженные Поляки, як надлежало запобегти злу
своему, приготовились и на побеждение их войск Козацких приспособились. И мы
теж таковаго несчастливаго случая удержалися аж по сие время с сим
универсалом о начатомь с Поляками делу военном уведомлением нашим. А
теперь, як ведати вам, всем обще Маллоросиянам, о том доносим, так и до
компании военной на предлежащее с ними ж Поляками дело военное вас
вызываеме и заохочуем. Кому мила вера благочестивая, от Поляков на Унию
претворенная, кому из вас любима целость отчизны нашей, Украины
Малоросийской, и честь ваша шляхетская, от Поляков уничтожаемая, весьма
посмеваемая, попираемая и поругаемая, тот всяк не як отродок, но як зычливый и
любезный сын отчизны своей, по выслушанию сего универсальнаго ознайменья
нашого, к нам в обоз под Белую Церковь на добрых конях а с исправным оружием,
неоткладно прибувати и всполне с нами, прикладом старовечных, валечных и
многим народом в околичных странах славных предков своих, станути
мужественно и небоязненно, при всемогущей помощи Божией, против Поляков,
своих грабителей, злобителей и супостатов, рачи. Ибо естьли не изволите
допомогти нам в настоящей военной компании, то ведайте, же, як Поляки нас
одолеють, певне и вас всех Малоросиян, без жаднаго браку и респекту, подлугь
давняго злаго намерения своего, не только огнем и мечем зруйнують и
опустошать, але и всеконечным веры нашея благочестивыя и святыя
искоренением и поруганием, остатки ваши и чад ваших в плен загорнуть и в
непременную всегдашней неволи облекуть одежду. Лучше теды и
благополезнейше нам за веру Святую Православную и за целость отчизны на
пляцу военном, от оружия браннаго полягти, нежели в домах своих, яко
невестюхам, побиенным быти. Гды же естьли умрем за благочестивую веру нашу,
то не только слава и отвага наша лицарская во всех Европейских и иных странах,
дальних землях, славно провозгласится, але и упование наше, еже за
благочестие умрети, будеть безсмертия исполнено и страдальческими венцами от
Бога венчано Не бойтеся теды, вашьмосци, братия наша, шлятетно
урожоная Малоросийская, Поляков, хочь бы и найбольшия були их войска ! Але
прикладом славных и великихе Русов предков своих, при своей правде, за
благочестие святое, за целость отчизны и за поломание прежних прав и
вольностей своих, станьте сполно с нами против тех, своих обидителей и
разорителей, с несумненною надеждою своею от бед настоящих освобождения и
всемощныя благодати Божия, в наступающем случае военном, на супостатов
наших помощь нам сотворить готовыя, якой то благодати Божественной уже и
суть знаки, первое: двукратная выше поименованная /72/ победа Поляков; второе:
щирая прихильность всего войска низоваго, Запорожскаго, на помощь нашу в
готовность зостающаго, кроме того, что уж при нас есть тысячь три с лишком;
третие: найяснейший Хан Крымский зо всеми ордами помогати нам при нужде
готов есть на Поляков, при котором, для лучшей певности, и сына старшаго,
Тимоша, резидовать мы оставили, и теперь готовой оть его Ханской милости,
доброй и военной орды Крымской идеть до нас тысячь с четыре с паном Тугай
Беем, мурзою значным; четвертое: и Козаков реестровых, братии нашей,
пятнадцать тысячь, що от Гетмана Короннаго с Барабашем Полковником и с
Немцами при Гетманичу выправлены були в суднах водных и румом против нас, и
у Кадака отдавши Барабаша, недруга отчизнаго, а похлебцу Лядскаго, Днепровым
глубинам, к нам пристало и военной в обеих разах экспедиции значне допомогло
нам, слушне тую присягу зломавши, которую на верность Гетманам Коронным у
Черкасах пред седанием в судна водная под оружьем Лядским, яко невольники и
пленники, было принуждено выконать, когда сами Поляки до зломания тоей
присяги суть виною и початком, сами первые поломавши, мимо волю
Королевскую, права и вольности древния Козацкия и Малоросийския, и присягу
свою на приязнь, при ненарушимой целости давних прав и вольностей, Козакам и
всем Малоросиянам взаимне учиненную; пятое: из власных их людей три тысячи
драгунии пред Кадацкою 143 битвою, в передней страже бывшей, верность и
присягу свою зломала и Гетманов Коронных оставивши, к нам добровольне
присовокупилася, так для того, иж була укривженною в своих заслугах, якож и для
того, иж разумела ненависть и злобу Гетманов своих Коронных и всех панов
Польских, ко всем нам Малоросиянам бывшую, и на всеконечное наше и веры
нашея Православныя искоренение и потребление, великим гневом
устремившуюся, изволили лучше последовать нам Малоросиянам, при правде и
истине сущим, за права и вольности свои стоящим, нежели своим Полякам,
неправедно на искоренение наше повставшим и гордостною яростию
воспаляемым; шестое: и для того ласка Божия и помощь Его всесильная при нас
бути можеть, иж при обидах наших зачали войну сию с Поляками, не без ведома и
позволения пана нашего, найяснейшаго Королевскаго Величества, Владислава
Четвертаго, который року 1633, во время счастливой своей коронации, бывшим и
нам при оной с Барабашом и иными знатными войска Малоросийскаго
товарищами, прикладом прежних найясиейших Князей и Королей Польских,
антецессоров своих, все наши войсковыя и Малоросийския давния права и
вольности, при особливом утверждении веры нашей Православной, новым своим
на паргаменте краснописанным Королевским подписанием власной руки и при /73/
завесистой коронной печати, ствердивши привилием, отправил нас, яко отец
ласковый, ударовавши каждаго значными подарками. А при отправе нашей, на
едине бывшей, устне Его Величество к нам мовил: „Абысьмо по прежнему
Гетмана собе постановили и при своих правах и вольностях крепко стояли, не
поддаючи оных Полякам в попрание, щитячися Его Королевскими и иными
давними привилегиями. А естьли бы панове Польские, или дозорцы, тых
привилеев не слухали, то маете, мовить Его Королевское Величество, мушкет и
саблю при боку : тыми прето можете боронити свои от Поляков повреждаемыя
права и вольности!“ После чего в колько леть, гды непрестанно деялись от
Поляков злобных беды и крайния раззорения, тогда знову мы все с Барабашем
супликовалисьмо о том через нарочных послов наших до Его Королевскаго
Величества, Владислава, Пана своего милостиваго, который, при отправе их, яко
словесно, так и приватным листом своим Королевским до Барабаша и до всех нас
Козаков, тоеж свое Королевское, прежде нам самим мовленное, же, на оборону
прав имеем мушкеть и саблю, подтвердил и повторил слово. Но поневаж Барабаш
Полковник, недруг и нежелатель добра отчизны нашей, яко такое милостивое
Королевское слово и позволение, так и привилею его таил и без жадной пользы
Малоросийской крыл у себо, не стараючися о неизбрании Гетмана Козацкаго, об
увольнении от обид Лядских всего народа Малоросийскаго теды я, Хмельницкий,
взявши Господа Бога на помощ и отобравши штучным образом у Барабаша
привилегии Королевския, мусилем сие военное с Поляками зачати дело, на
которое Его Королевскаго Величества самой превысокой особы войною на нас
порушения нигды не чаем, так для того, же зачалисьмо сию войну с Поляками за
позволением Его Королевским, яко и для того, же Поляки легце Его Королевскую
превысокую персону у себе важучи, мандатов и приказов Его не слухали и
непрестанныя Малоросии утеснения налагали. А естьли Король, иж есть войску
всему глава, сам в войску Польском противе нас не пойдеть, то панов Польских и
их многособраннаго войска, яко тела, альбо ока без главнаго наймнейше
устрашитися не хотимо. Бо, ежели ветхий Рим, иже всех Европейских градов
материю нарещися можеть, многими Панствами и Монархиями владевый и о
шести стах четыредесяти и пяти тысячей войска своего древле гордившийся, с
давних оных веков далеко меньших против помянутой воинственной силы
Римской, валечных Русов из Русии, от помория Балтийскаго альбо Немецкаго,
собранных, за предводительством Князя их, коль был взатый и четырнадцать лет
обладаемый, то нам теперь гвалтом оных древних Русов, предков наших, кто
можеть возбранити дельности воинской и уменшити отваги лицарской? Що вам,
братии нашей, обще всем Малоросиянам, предложивши и до разсуждения /74/
здраваго подавши, поспех ваш к нам в обоз, под Белую Церковь, прилежно и
пильно жадаем, и ин же уприйме зычим от Господа Бога здравия и
благополучнаго во всем узнати поважения! Дан в обозе нашем под Белою
Церквою, 1648 года,месяца Маия 28 дия.“
От командированных Гетманом Хмельницким корпусных его начальников
получены им, под Белою Церквою, донесения: первое, от Писаря Генеральнаго,
Кривоноса, что убежавший от Каменца Подольскаго Гетман Польский,
Калиновский, собрав новую армию из Польских и Литовских войск, пробирается с
ними в Подолию и, по словам пойманных языков, переправился уже через реку
Случь; другое от Есаула Генеральнаго, Родака, что он, сведав при реке Припети о
походе Князя Литовскаго, Радзивила, с войсками тамошними в Северию,
отправился вслед за ним с своим корпусом и застал его около местечка Городни
143, торжествующаго победу свою, одержанную над Хорунжим, Буйносом, и
Полковниками, Гладким и Худорбаем, из которых Буйнос, Гладкий и Есаул
Полковой, Подобай, со многими Козаками были убиты и вьюки их, с запасами и
артиллериею, достались неприятелю в добычу, а Полковник Худорбай, с
остальным войском, присоединился к нему Родаку, встретил его в Гомельщине.
Посему Есаул, Родак, с крайнею поспешностию приближась к табуру Радзивилову
и, чрез разъезжия партии свои и пойманых языков, сведав, что войска
Радзивиловы, упоенныя победою своею, стоят безпечно и, без всяких
осторожностей и приготовлений, покоятся в лагере, а местами и пируют, напал на
них всеми войсками своими, вышедшими нечаянно из-за леса, и в первое
стремление отогнал конницею своею всех неприятельских лошадей, бывших на
пастбе, а спешившимись Козаками сделавши выстрел из артиллерии и ружьев по
табуру, напустил их с копьями на войска Литовския, которыя, быв полунаги и
невооруженны, шатались с места на место и хватались то за одеяние, то за
вооружение. Но Козаки, не дав им поправиться и построиться, всех их перекололи
и перебили, а спаслись одни разбежавшиеся в леса, и командир их, Князь
Радзивил, перебравшийся, с лучшею, но не многою, конницею, за речку, и также в
лесах скрывшийся. Обширный лагерь Радзивилов, его великолепные экипажи, с
сервизами и буфетами, и обоз войсковой, со всеми запасами и артиллериею,
досталися в добычу Козакам и их обогатили, а мелким оружием и лошадьми
наделили многия тысячи новых воинов, и корпус Родаков с Худорбаем отправился
к Новгороду Северскому для дальнейших поисков над Поляками и Жидами.
По рапорту Писаря Кривоноса, предписал ему Хмельницкий, возвращаясь с своим
корпусом в Подолию, держаться в стороне праваго фланга неприятельской армии
и дать знать от себя Обозному, Носачу, чтобы он из Галиции спешил к нему
сближиться, а сам Хмельницкий, с войском, при нем /75/ бывшим, выступив оть
Белой Церкви, направил поход свой к городу Корсуню и, пройдя его, получил
уведомление о приближеши армии Польской. Посему, оставив Хмельницкий обоз
свой при Корсуне, расположил пехоту с тяжелою артиллериею в садах и пасеках
городских и отправил ночью легкую партию к Писарю, Кривоносу, чтобы он,
сближась к армии Польской и ничего с нею не начиная, ожидал первой пальбы из
пушек от стороны города, и тогда бы наступил в тыл неприятелю. И за сим
распоряжением, двадцать седьмаго Июня, в пятницу, выступил Хмельницкий с
одною конницею противу неприятеля. Поляки, сведав дорогою, что войска
Козацкия разошлись многими корпусами в разныя стороны, и надеясь застать и
атаковать Хмельницкаго, кроющагося в Короуне с малыми силами, спешили на
него напасть. Хмельницкий, встретив неприятеля своею конницею, начал с ним
перестрелку и, делая перед ним круг обыкновенным маяком, подавался притом
назад, показывая вид, что бежит он в город. Поляки, во всем жару наступая на
конницу Козацкую, не осматриваясь в стороны, нашли самою срединою или
центром своим на пехоту Козацкую, закрытую садами и окопами огородницкими.
Учиненный от пехоты нечаянный и весьма близкий выстрел из пушек и ружьев,
повалил великия кучи Поляков в самой их средине, а повторяемые выстрелы
совсем их смешали и опрокинули; вышедшая же из окопов пехота докончила
поражение их своими копьми и они побежали в полном безпорядке, оставя на
месте всю артиллерию с ея принадлежностью. На побеге встретил Поляков
Кривонос с своим корпусом; и когда он пересек им путь и открыл по них палъбу из
пушек и ружьев, то нагнавший их конницею своею Хмельницкий произвел тоже и
сзади, и Поляки совершенно были разбиты и разсеяны так, что спаслись из них
одни разбежавшиесь на лучших конях порозницею во все стороны. Обозы их,
артиллерия и все запасы достались в добычу Козакам, а убитых Поляков при
погребении сочтено более одиннадцати тысячь. Но Гетмань их, Калинавский, с
малым числом штата своего, спасся бегством, и когда догонял его Козак и уже
трогал копьем ему в спину, то он, бросив на землю кошелек с деньгами и часы
золотые, тем отделался.
От Корсуня командирован Хмельницким Писарь Кривонос с корпусом своим на
город Бар, в котором, по известиям, собрались многие Поляки и Жиды, сбегшиесь
с Волынии и Подолии. Он, достигнув сего города, нашел его в оборонительном
состоянии, с достаточным гарнизоном. Первое покушение Кривоноса на город
отбито было гарнизоном и гражданами с великою потерею людей с обеих сторон.
Кривонос, не имев при себе достаточной артиллерии к формальной осаде города,
прибегнул к хитрости, и в одну ночь, призапасив множество /76/ соломы и сена,
велел это перевязать в кули и, смочивши часть их водою, набросать полны рвы с
одной стороны города, а по сле все то зажег. Произведенный мокрою соломою и
сеном великой дым, натурально покрыл одну сторону города и валов городских,
бывшую под ветром. На сие место приготовлена была пехота с лесницами и
драбинами от возов для штурмования валов городских, и как народ и гарнизон
городской собрались к месту пожара для обороны строений и в ожидании сюда
неприятеля, то от стороны Козацкой произведена пушечная пальба на самый
огонь; а под шум поползла пехота Козацкая на валы городские в том месте, где на
них больше действовала темнота от дыму, и вошедши в город, отбили одни
ближайшия к ним вороты городския, в которыя также вошла пехота с
артиллериею, и всеми сими силами учинено на граждан и гарнизон жестокое и
нечаянное нападение во фланг и тыл. Они, по недолгом сопротивлении будучи
сбиты и разсеяны, побежали, иные с гарнизоном в замок, а другие скрылись по
домам. Пехота, преследуя бегущих, вошла вслед за ними в замок и им овладела;
и тогда произведено в городе и замке страшное убийство, а паче над Жидами и их
семействами, из которых не осталось ни одного в живых, и выброшено из города и
зарыто в одном байраке мертвецов их около 15,000. Поляки перебиты одни
военные и худые начальники народные, а прочие пощажены и выпущены в
Польшу; город разграблен и оставлен в управление тамошним Руским жильцам с
Казацким гарнизоном.
Оть Есаула Генеральнаго, Родака, 13-го числа Июня, получено Хмельницким
донесение из Северии, что он, очистив оть Поляков и Жидов Чернигов с
окружностию и всю Стародубщину с городом Стародубом, поспешал с корпусом
своим к Новгороду Северскому, где, по известиям, им полученым, собралось
много Поляков и их войска, отрезаннаго сим корпусом от Литвы, Смоленщины и
Белорусии. На пути встретил его около Гремяча Хорунжий Новогородскаго повета,
Фесько Харкевичь, и 110 старых реестровых того повета Козаков, в отставке
бывших, и разсказал ему о состоянии и числе войск Польских, с их Шляхтою
запершихся в Новгородском замке, под начальством Воеводы Северскаго, Яна
Вронскаго. Родак, не имев от граждан ни помочи, ни сопротивления по
малочисленности их, учинившейся от времен всеобщаго над ними убийства,
произведеннаго Польскими войсками, водившимися с известным Московским
самозванцем, Отрепьевым, приступил к городу спокойно и, расположась станом
при Ярославских потоках или ручьях, повел атаку на город из Зубровскаго рву,
названнаго так по бывшему тут Княжескому зверинцу и содержавшимся в нем
зверям, зубрами называемым. Город занят Козаками без всякой обороны; но как
дошли они до /77/ городскаго замку, то нашли его неприступным и в найлучшем
оборонительном состоянии. Сверх укреплений искуственных, окружали его
природные байраки и высокия горы, на коих разставлены были пушки одна при
другой, а для открытаго штурму приготовлено на вершинах гор множество
огромных колод, висевших над покатами гор, кои бы, опущены бывши, могли
передавить всех осаждающих. Родак по многим покушениям и перестрелкам с
артиллерии, не могши нимало успеть, сведал наконец, что из замку был
подземный ход за водою в самую реку Десну и повелел ночью с поперечной ему
стороны вырыть в него другой подземный проход. И как сие изготовлено было, то
в одну ночь открыл он фальшивый штурм на замок противу его ворот и, во время
продолжавшейся с обеих сторон пушечной и ружейной пальбы и поднятаго
нарочито от войск Родаковых крику, вошло подземным проходом несколько сот
отборных Козаков внутрь замка, и они, ударив на Поляков нечаянно в тыл,
бросили при том вверх ракету, по которой узнав Родак, что войско его в замке и
обратило на себя Поляков, бросился скоропостижно к воротам и, выбив их,
вломился в замок со всем войском. Поляки, бывши окружены таким образом с
двух сторон, потеряли всю бодрость и начали хорониться под пушечные лафеты и
в строения; но Козаки, везде их преследуя, перебили всех до последняго, и только
Воевода Вронский с немногими людьми из штата своего, вбегши в верх одной
башни, просил пощады, обещаясь Козакам показать все сокровища и запасы,
зарытые в земле. Он был пощажен со всеми бывшими при нем людьми; но когда
вели их по городу и встретились с Поветовым Хорунжим, Харкевичем, против
церкви соборной Воскресенской, то Вронский, назвав Харкевича зрадцею и
схизматиком, выстрелил в него из картечки 144, спрятанной в рукаве, и ранил в
бок, а Харкевичь тогда же выстрелил на Вронскаго из пистолета и поверг его на
землю; Козаки же, бывшие при Харкевиче и провожавшие Вронскаго, изрубили его
в куски, а всех бывших при нем Поляков перерубили без пощады; но и Харкевичь
скоро после того скончался.
Гетман Хмельницкий, дождавшись при Корсуне Обознаго Генеральнаго, Носача, с
корпусом своим воротившагося из Галиции, отправился с ним к реке Случи, и на
пути получил уведомление, что Польская армия, состоящая из Польских войск и
наемных Немцов или так называемых чужеземных региментов, под командою
Гетманов, Калиновскаго, Чернецкаго и Генерала Осолинскаго, идет к нему на
встречу и расположилась при местечке Пилявцах. Хмельницкий форсированным
маршем поспешив к Пилявцам, напал на Поляков в ту пору, когда они только
располагали свое укрепление вокруг стана, но еще неукрепили, и сие было 6
Августа, 1648 года, в день /78/ Преображения Господня, во вторник, на самом
разсвете. Сражение началось с обеих сторон жестокое и убийственное. Драгуния
Немецкая, построенная по своим регулам, наступала на Козаков фронтом; но
Козаки, допустя Немцов на их карабинный выстрел и выстрелив на них из своих
гвинтовок, тотчас разсыпалис в стороны и нападали на Немецкий фронт сзади, а
пока фронтами сделаны обороты к обороне, то уже задния шеренги их
переколоты и повержены были копьями Козацкими на землю, а за поворотом
фронта тоже сделано и с другой стороны. И так драгуния скоро была разстроена и
перебита; но другия войска, а более Немецкая пехота, защищались и наступали с
удивительною храбростию и великим искуством. Исправная и скоро подвижная их
артиллерия весьма губительна была для пехоты Козацкой, и Гетман заметив сие,
тотчас прикрыл ее конницею; а когда конница круглыми своими маяками или
заездами занимала пехоту неприятельскую, то пехота Козацкая, позади конницы
прошед неприметным образом в местечко и с него пробравшись жилищами 145 и
садами на средину неприятельской армии, ударила в нее из ружьев и пушек и, не
останавливаясь, бросилась с копьями на Поляков, которые, обстрелявшись из
своих ружьев, не могли устоять противу копьев Козацких и начали бежать во все
стороны и теснить пехоту Немецкую. А пехота сия, сделав поворот своего фронта
на оборону Польскую, показала тыл свой коннице Козацкой, и конница, во всей
опрометчивости бросясь на нее, смешала ряды и разстроила линии пехотныя,
заняв при том и артиллерию ея. За сим вся смешанная армия Польская, отступая
задом, без всякаго устройства, не могла долго защищаться от нападающих по
следам ея войск Козацких и, наконец, бросилась бежать врознь. Козаки,
преследуя бегущих, сделали в них великое поражение, и ежели бы не прекратила
убийства скоро наступившая ночь и великая темнота, то весьма не много бы
спаслось бегущих; но и так сочтено на месте сражения и на погоне более 10,000
Польских и Немецких мертвецов и, в том числе, сам Гетман Калиновский,
разстрелянный и поколотый копьями, со многими офицерами, кои погребены при
Польском костеле с подобающею воинскою почестью. Обозы со всеми запасами и
артиллерия с ея парками достались победителям, и добыча сия нарочито
умножена бывшею в местечке знатною свадьбою Польскаго вельможи, на которую
съехалось было множество знатных Поляков с фамилиями, кои все пощажены, а
пожертвовали только дорогими вещами, сервизами и лошадьми, забратыми на
войско.
Из полоненных на Пилявском сражении офицеров, 11-ть человек иностранных
отпустил Хмельницкий на честное слово и с подпискою, что они противу Козаков
воевать более не будут, а 13-т Поляков переслал к сыну своему, Тимошу, в Крым,
для представления в подарок Хану; трех же Поляков: Ротмистра /79/ Томаша
Косаковскаго, Мечника Яна Червинскаго, и волонтера Людовика Осолинскаго,
отправил в Варшаву, и чрез них, 11-го числа Августа, 1648 года, послал
Хмельницкий к Королю Владиславу и всем чинам республики представление свое
следующаго содержания: „Свидетельствуюсь небом и землею и самим Богом
Всемогущим, что подъятое мною оружие и пролитая им многая кровь
Христианская есть дело рук некоторых магнатов Польских, противящихся власти
найяснейшаго Короля, сего помазанника Божия и милостивейщаго отца нашего, и
сдедующих тиранским своим склонностям и вымыслам на пагубу народа Рускаго.
Они-то жаждали крови человеческой; они искали жертвы сей законопреступыой и
варварской и, пусть же ею насытятся, а я умываю руки пред народом и всем
светом, что нимало неповинен есмь в крови сей Христианской и
единоплеменничей! Известны все чины республики, известен и сам
Светлейший.наш Король, да и самые архивы Государственные
засвидетельствують, сколько было представлений, сколько было жалоб и просьб,
самых горчайших и убедительнейших от чинов и народа Рускаго о чинимых им от
распутных и своевольных Поляков и их пьянаго воинства самых несносных
насилиях, грабежах, убийствах и всех родов тиранствах, многочисленных и
разнообразных, и в самых диких народах едва ли известных! Но никто по тем
жалобам не внял нимало, никто не зделал по ним, хотя обыкновеннаго, разбора и
удовлетворения; самыя жалобы, наконец, сочтены преступлением и
злоумышлением: оставлен и брошен несчастный народ сей на произвол одного
своевольнаго жолнерства и хищнаго Жидовства и повержен в самое неключимое
рабство и поношение. Все ему преграждено и воспящено было, и он доведен до
того,что никто о нем более не проречет, ни возопиет. И так единоплеменные ему
Поляки не, только не познавали единокровной братии своей, Савроматов, но не
признавали даже его и за создание Божие, а всемерно презирали и поносили,
надав ему презренные титулы хлопа и Схизматика. Заслуги воев Руских, тяжкия
брани их со иноплеменниками, подъятыя к обороне и разширению пределов
Польских, забыты и безстыдно попраны и презрены Поляками. Пролитая за них
кровь Руская и падшия на полях ратных тысячи и тьмы воев Рускых награждены
от них виселицами, сожигательством в медных быках, спицами и всех родов
мучениями и варварствами. Но правосудие Божие, назирающее дела
человеческия, престало терпеть таковыя лютости и безчеловечия, и подвигло
народ к обороне собственнаго бытия своего, а меня избрало слабым орудием
воли Его. Сей Промысл Божий явно доказан поражением Поляков, весьма
неравными им силами Козацкими на семи главных сражениях и на многих
штурмах и битвах. Армии Польския избиты и разсеяны; вожди их и начальство
многое истреблено, а /80/ не малое предано в плен Татарский, да тоею мерою, ею
же мерили, возмерится и им! Остается руйновать жилища Польския и истреблять
семейства их в отмщение Руским, сие претерпевшим; но я суд Божий на душу
мою призываю, что не желаю и не ищу мести, постыдной Христианству и
человечеству, и подлежащей единому Богуи Его правосудию в день он, в онь же
истязаны будуть вси Царие земстии и предержащии власти мира сего о всем
погибшем от них я чрез них человечестве и о пролитой невинно их крови, от
самых времен братом убитаго Авеля. И тако отзываюсь к тебе, найяснейший
Королю, справедливый и любимый Монарх наш, отзываюсь и к вам, советникам
его и вельможам Польским: убойтеся Бога милосердаго, потребите вражду и
отрыньте злобу ея, губителъную собственным вашим народам, возстановите в
них мир и тишину, да поживуть и вас прославять! Сие единственно от вас зависит.
А я всегда готов исполнить то, что долг мой и обязанность к Богу и народу от меня
требують.“
Отпущенные Хмельницким пленники, Косаковский, Червинский и Осолинский,
дали ему честное слово, что доставят ответ на представление его непременно
через две недели, или сами они тогда явятся у него и перескажуть слышанное
мнение правительства по тому представлению; однако ни того, ни другаго по
честному слову Поляки не сделали, и более у Хмельницкаго не являлись. И он,
возобновив военныя действия свои на Поляков 29-го 146 Августа, выступил с
войсками от Пилявцов в Галицию и, следуя походом, отрядил в обе околичныя
стороны деташаменты и партии, с повелением очищать города и селения
Малоросийския от управления Польскаго и от Униятства и Жидовства, и
возстановлять в них прежния, на правах и обычаях Руских, устроения и свободы,
что и от самой армии на пути производимо было. При чем те из Поляков и Жидов
жители, кои, не обладая Руским народом, были ему полезны и обращались в
одних свободных промыслах и ремеслах, оставлены на своих местах без всякаго
озлобления. А по сим правилам и обширный торговый город Броды, наполненный
почти одними Жидами, оставлен в прежней свободе и целости, яко признанный от
Руских жителей полезным для их оборотов и заработков, а только взята от Жидов
умеренная контрибуция сукнами, полотнами и кожами для пошитья реестровому
войску мундиров и обуви, да для продовольствия войск некоторая провизия.
На походе явились у Гетмана Хмельницкаго Бояре Молдавские: Ваница, Курузи
147 с двумя друми и с письмом Господаря Молдавскаго, Василия Липулы, в
котором жаловался он, что Господарь Волошский 148, соединенно с Рагоцием
149, Князем Венгерским, напав с войсками своими на Молдавию, разорили ее
злодейским образом, без объявления формальной войны и национальных
претензий, и самаго его согнали /81/ с правления, и что онь просить у него
помощи и защиты с ведома Султана и правительства Турецкаго, по доброму
соседству и согласию народа Рускаго с Молдавиею, и по близости оть нея на сей
раз победоносных войск Козацких, им, Хмельницким, командуемых с такою
громкою славою, какова во все стороны распространилась, а особливо Турков
восхищает, яко гнушающихся всегда вероломством и непостоянством народа и
правительства Польскаго. Но сами Турки помогать теперь никому не в состоянии,
по причине ненадежнаго положения их с соседними Державами, а паче с
Венетами и Египетскими Беями. Хмельницкий, приняв посланников Молдавских
благосклонно, и отписав к Господарю их, Липуле, самим им словесно сказал,
чтобы Господарь доставил ему письменное заверение от Порты об
испрашиваемой помощи для провинции, в ея протекции состоящей, и против
такой же другой; а без того никакия правила политическия не позволяют входить в
земли чужия с вооруженною силою. По получении же такого заверия, он готов
помочь ему в защиту справедливости, противу таких нахальных неприятелей; а
пока сие исполнится, дозволяет он Господарю, в образе странноприимства, иметь
пристанище с штатом своим в Малоросийском городе, Могилеве над Днестром,
под охранением тамошняго горнизона.
Достигнув Хмельницкий в Галиции главнаго города Львова, Князем Киевским,
Лъвом Даниловичем, построеннаго, осадил его войсками своими со всех сторон и,
имевши у себя при армии достаточно инженеров и артеллеристов из полоненных
им иностранцев, в Рускую службу вступивших, открыл против города и замка его
траншеи с осадною артиллериею, при слабой пальбе пушечной из замка. После
брошенных в город и замок нескольких сот бомб и ядер, загоревшаясь от них
синагога Жидовская и лавки купеческия понудили граждан выслать от себя
Депутатов в стан Козацкий, с прозьбою к Хмельницкому о пощаде города, который
они сейчас ему сдають и никогда его не запирали, а делали то одни войска
Польския, в замок убравшиясь, с которыми граждане ни в чем несогласны. а
напротив того терпят от них великия утеснения и своевольства. Гетман,
вытребовав от граждан военную контрибуцию и согласясь об ней с ними, взял в
залог из знатнейших семейств гражданских сорок девять аманатов, а затем, заняв
войсками своими город, приступил к замку, который был еще заперт и защищался
гарнизоном. Но когда встянутыми на поверхность одного костела пушками, начали
бить ядрами во внутренность замка, а из траншей продолжали бросать в него
бомбы, то гарнизон, выставив на батарее белое знамя, выслал оть себя
Депутатов и просил пощады, отдавая замок со всеми запасами победителю.
Капитуляция на то была подписана с обех сторон, и гарнизон обезоруженный
выпущен в Польшу, /82/ с договором : не служить более против Козаков никому из
гарнизонных чиновников и рядовых. В противном же случае повинны будут взятые
из них после того в плен понесть безчестную казнь, т. е., виселицу. И так,
овладевши Хмельницкий всем городом с его войсками и другими запасами, и
взыскав с граждан договорную контрибуцию деньгами, сто тысячь битых талеров,
да сукон лавочных семьдесять пять поставов, со множеством съестных припасов
и других для войска мелочей, оставил сей город под управлением граждан и с
Козацким камендатом и гарнизоном.
Оть Львова продолжал Хмельницкий поход свой с войском к городу Замостью, и
на пути делал прежния наблюдения в очищении селений Руских от Поляков,
Униатов и Жидовства. Приближась к городу войска Козацкия встречены были в
форштатах его пальбою из ружьев от пехоты Польской, засевшей в окопах
садовых и огородных. Но посланные Хмельницким пехотные отряды Козацкие
скоро выгнали Поляков из их засады и многих перебили и полонили, а прочие
убрались в замок городской и открыли с него пальбу из пушек. Хмельницкий,
осаждая город, увидел в нем вороты отворены и собравшихся при нихъмногих
людей; посланный к ним ординарец Гетманской, доносил Хмельницкому, что те
люди суть жители городские, испрашивающие позволения явиться у него с своими
мирными просьбами. Хмельницкий тотчас сие дозволил, и граждане, состоящие
из Поляков и Жидов, живших в городе промыслами и ремеслами, ставши на
колени, просили Хмельницкаго принять город их с жителями в свое
покровительство, объявляя, что они с замкомь и его гарнизоном не имеют ни
малаго сообщения и согласия, а зависит он от Коменданта и войск Польских,
которыя угнетают их своими требованиями и своевольством. Гетман, обещав
гражданам не делать ни какого зла, если они сами не подадут к тому причины,
занял город войсками своими и начал делать разпоряжение к штурму на замок. Из
домов обывательских собраны были все лесницы и возовыя драбины, а пред
светом полезла по них пехота Козацкая на валы замка; но спустясь в него,
удивились Козаки, что при валах никого не нашли, а только по батареям кричали
изредка обыкновенные /83/ сигналы ночные, разставленные на них часовые,
которые, по сближении войск Козацких, тотчас обробели, бросали от себя ружья
и, ставши на колени, просили себе пощады именем найсвятейшей Панны Марии!
Пощада им для такого великаго имени тотчас дарована, и все они сохранены без
малейшаго озлобления, и они разсказали притом войску, что гарнизон Польский,
под командою наместника Хребтовича и других чиновников, вышел ночью из
замка скрытными воротами, оставив одних больных и раненных, да несколько
часовых, повелев им под присягою и великими угрозами делать во всю ночь
сигналы, а с светомь отворить ворота замка и выйти к неприятелю с известием о
выходе гарнизона в город Збараж. Замок был занят, и в нем воинских запасов
найдено довольно; но хлеба и других съестных припасов не нашлось ни мало, и
Гетман, оставив в замке свой гарнизон, а в городе прежнее начальство, и взыскав
с граждан легкую контрибуцию одними для гарнизона съестными припасами и
некоторым для него снабжением, отступил от города.
Возвращаясь от Замостья, проходил Хмельницкий с войсками города Руские :
Владимир, Острог и другие, возстановляя в них прежнее устроение Руское и
изгоняя Польское; а найденные в них и в околичности тамошней Поляки,
владевшие и управлявшие народом Руским, искупляли себя оть плена
контрибуциями, на войско взятыми, и высыланы после за реку Случь, оть чего
вышла известная пословица народная : „Знай, Ляше, по Случь наше.“ Приближась
к местечку Полонному, встретил Хмельницкий сына своего, Тимофея, прибывшаго
из Крыму с тамошним мурзою, Тугай Беем, в команде. котораго состояло четыре
тысячи конных Татар, по давнему обещанию от Хана Крымскаго, в помощь
Хмельницкому присланных. Хан извинялся при том через Мурзу своего, что
медленность в присылке войск оных происходила от нерешимости Порты в
разных ея военных предприятиах, в которых и он должен был участвовать. Но
Тимофей Хмельницкий пересказал наедине отцу своему, что Хан никогда не
расположен был делать ему помощи, а только манил и проводил его, чтобы себе
что нибудь схватить и приобресть во время соседних замешательств и
изнеможений. И для того имел он частыя сношения секретныя с Польскими
вельможами, а паче с Сенатором тамошним и Гетманом, Князем Иеремием
Вишневецким; а в пересылки сии употреблялся знатный купец Крымский, Армянин
Джержий, торгующий в Польше и переезжавший туда чрез Бессарабию и
Валахию, который и частые подарки с собою оттоль привозил. А когда в
прошедшем месяце прибыл из Царяграда придворный тамошний Бостанжий с
секретными письмами от Султана, то Хан, оказывая ему, Тимофею, небывалыя до
того почести и ласкательства, сказал, наконец, собирагься в Русь с Мурзою,
Тугай-Беем, и наряженным при нем корпусом. Но он, между тем, помощию
знатных подарков, сведал от Кабинета Ханскаго, что Султан, описавши Хану
великие успехи Гетмана Хмельницкаго против Поляков и крайнее Польское
изнеможение, велел ему стараться всемерно преклонить Гетмана отдать себя с
народом Руским в протекцию Турецкую на правах и свободах Молдавии, Валахии
и самаго Крыма, и чтоб Хан ничего не щадил в угождение и услуги Гетману и
народу Рускому. Но при отправе Мурзы подслушал один из дворцовых чиновников
Ханских, /84/ Тимофеем задобренных, что Хан, имевши наедине длинный с
Мурзою раэговор, до похода его относящийся, сказал ему при отпуске: „Помни
всегда и не забывай, что хитон ближе к телу от чекменя !“
Глава 5

Экспедиция в Молдавию

Король Польский, Ян Казимир, объявляет Посполитое рушенье на Малоросию
Гетман Хмельницкий тут же около Полоннаго получил чрез Боярина Молдавскаго,
Костати, письмо Паши Силистрийскаго, Узук- 150 Алия, в котором он, изъясняя
волю Султанскую, в фирмане его к нему, Паше, описанную, просил Гетмана о
вспоможении Господарю Молдавскому, Липуле, на его неприятелей, против
которых употреблять Турецкия войска не позволяють теперь важныя
политическия обстоятельства, и что Султан, его Господарь, много одолжен будет
Гетманом ко взаимной услуге. Гетман крайне доволен был таким случаем,
который показал ему способ отделаться искусно от Тугай Бея и его Татар, ищущих
всегда, что называется, ловить рыбу в мутной воде, то есть, имеющих
врожденную склонность к одному хищничеству и всех родов коварствам,
занесенным, видно, из прежняго отечества их, Великой Татарии, известной
всегдашними своими хищничествами и набегами, откуда ожидають богословы
новаго нашествия порываемых корыстьми и грубою языческою сисмемою, Гога и
Магога, на всемирную брань. И так, обольстив Хмельницкий Тугай Бея отличными
приемами и подарками, согласил его отправиться с сыном своим, Тимофем, и
соединеными войсками в Молдавию на помощь Господарю тамошнему. Корпус
туда отряжен из восьми тысячь реестровых и охочекомонных Козаков и всеми
Тугай Беевыми Татарами, а. командующим объявлен Тимофей Хмельницкий, под
руководством обознаго Генеральнаго, Носача, при котором были отличные
Полковники: Дорошенко, Станай и Артазий, и корпус сей выправлен в Молдавию
17-го Сентября, 1648-го года.
Оть Полоннаго, распустя Хмельницкий войска свои на кантонир-квартиры в
пограничные города и селения, сам, с Гвардиею своею, состоящею из
Чигиринскаго полка и трех сот волонтеров и со всем Гетманским штатом
отправился в город Киев, для принесения благодарственных Богу молений за
освобождение Малоросии от ига Польскаго, и прибыл туда 1-го Октября, в день
воскресный. Чины Малоросийские, товариство Козацкое и знатнейшее
гражданство, собравшись в Киев завременно, встретили Гетмана за городом с
подобающею честию и воздали ему живейшими чувствами всю свою
благодарность за безпримерные подвиги его и труды, оказанные отечеству, и
тогдаже признали и провозгласили его отцем и избавителем отечества и народа.
Гетман, поблагодаря краткою речью за их признательность и особливо за
воинство, оть их семейств к нему собравшеесь и с толиким мужеством во бранех
подвизавшеесь, вступил в город и прибыл прямо в соборную Софийскую церковь,
где, выслушавши Божественную литургию, молебствовали и благодарили Бога
прямо по Християнски, с сокрушенным сердцем, /85/ и в слезах и рыданиях, самых
трогательных, еже есть по псалмопевцу: рыдах от воздыхания моего сердца.“
Потом оборотясь Гетман к чинам и народу, увещевал их пребывать всегда Богу
благодарными, а к отечеству усердными, ревностными и меж себя
дружелюбными, не выпуская из мыслей обязанностей своих в обороне отечества
й своей свободы; без чего, говорит, можем низринуться в прежнее неключимое
рабство и невольничество, и что непримиримые враги наши, Поляки, избиты
только и изнеможены, а не совсем уничтожены, и могуть вновь собраться и
ратоборствовать с нами, приметив найпаче слабость нашу и несогласие, о
котором сам Спаситель ваш и Бог провещал в мире; и мы видим всегдашнее того
событие, что всякой народ и Царство, на ся разделившееся, неустоить, и всяк
дом, на ся разделившийся, запустеет.“
Пребывая Гетман в Киеве, 9-го Октября послал в первый раз секретно в Москву
Судию Генеральнаго, Григория Гуляницкаго с представлением к Царю, Алексею
Михайловичу, что теперь самое удобное есть время отобрать Царю оть Поляков
город Смоленск с его уездами и всю Белорусию, захваченные Поляками в
смутныя времена прежде бывших Руских браней с Татарами, Поляками, а паче с
подставленными оть них самозванцами, и что он, Хмельницкий, весьма
желателен и готов помочь Его Величеству в таком справедливом деле и в таковое
время, когда Польския силы везде им разбиты и разсеяны, и сама Польша
находится в крайнем изнеможении, а напротив того войска его, Козацкия, быв в
цветущем соотоянии и разогнав везде Поляков, остаются почти без дела. Царь
Алексей Михайловичь, по осторожности своей, не отписав ничего к
Хмельницкому, присылал к нему Князя Василия Васильевича Бутурлина, вместе с
Гуляницким, и чрез мих поблагодарил Хмельницкаго весьма признательно за его
так великое усердие к нему, Царю, и Его державе, единоверной и
единоплеменной с народом Малоросийским, пересказал при том на словах, что
его народ, претерпев страшныя руины и убыли во время междуцарствия и
необычайных браней, а самая Держава, бывши не раз потрясена с самаго ея
основания и установившись несколько, с великими уступками завистливым и
вероломным соседям, не может еще пуститься на новыя неизвестныя войны без
надежных союзников и друзей. Но ежели бы он, Хмельницкий, с народом
Малоросийским, соединился навсегда с Царством его, Московским, то тогда
имели б с ним предприятия надежныя для общей пользы. О чем советует ему
помыслить и Царю чистосердечно открыться; он же, с своей стороны, обещевает
и обнадеживает честию и совестию Христианскою и Царскою принять их, яко
своих кровных, и установить все по договору и обычаю народа и думных людей.
Гетман Хмельницкий как ни секретно производил с Царем свои сношения, однако
они были ему, в последствии, самою горчайшею пилюлею, /86/ приправившею его
даже к смерти.
Король Польский, Владислав Четвертый, имевший всегда справедливыя и
патриотическия мысли о народе Руском, получа чрез пленных офицеров Польских
последний от Хмельницкаго отзыв, самый убедительнейший к мирным
положениям, сберегающим общее отечество от конечнаго раззорения
продолжающимся жестоким междоусобием, прислал к Хмельницкому в Киев
Воеводу Киевскаго, Кисиля, и Князя Четвертинскаго, с своим к нему рескриптом,
утверждающим его в Гетманском достоинстве и с знаками, достоинство сие
означающими, кои оть посланников оных Хмельницкому торжественно и
поднесены были, а именно: Гетманская булава, осыпанная алмазами, бунчук в
жемчугах и горностайная мантия. Гетман, поблагодаря Короля и послов его за
сию важную присылку, а паче за преклонность к миру, отдарил знатно послов
Королевских и отправил их к Королю с мирными совещаниями и своим
благодарственным адресом. Но как только воротились они в Варшаву, то
противная Королю партия из чиновников Польских, подстрекаемая Примасом и
Князем Иеремием Вишневецким, отринули с негодованием мирныя намерения
Короля, а посланников его изгнали и выключили из должностей их и достоинств,
предвидя в мирных планах потерю свою невозвратную в Руских имениях, ими
силой захваченных, и в должностях тамошних, приносящих им великие дрходы.
Король, бывши вновь поступком сим от чинов и подданных своих крайне огорчен и
оконфужен и ме имевши сил и способов реванжовать противникам и озлобителям
своим, впал в безмерную печаль и задумчивость, и от того, в 31-й день Октября,
1648 года, скончался. Некоторыя не без основания подозревают причиною смерти
Королевской злодейский промысл Примаса, учиненный чрез Духовника
Королевскаго, Урбина. Хмельницкий, получа о том печальное известие, возрыдал
горько и велел по всем церквам и во всей Малоросии править о душе
Королевской панихиды и сорокоусты и вписать его в церковные поминальные
субботники, с прилогом к имени Владислава: „Пострадавшаго правды ради и за
народ благочестивый.“
По кончине Владислава вступил в достоинство Королевское брат его, Ян Казимир.
Он в Декабре месяце того же года прислал к Гетману Хмелъницкому прежде
посыланнаго к нему воеводу Кисиля, с предложением, что начатыя братом его
мирныя сношения будут им докончаны, если Хмельницкий согласится и обяжется
воевать с Ханом Крымским и Польскими войскими на Царство Московское,
которому объявлена будет война с требованием пополнения давних претензий
Польских на Московию и возвращения Султану Турецкому и Хану Крымскому
царства Астраханскаго с городом того имени, в которых и он, Хмельницкий,
получит, прибыточный участок. Хмельницкий на /87/ сие предльжение объявил
Воеводе мнение свое, на самой честности и справедливости основанное, что
воевать с Христианскою державою, народу его и ему самому единоверною и
единоплеменною, и воевать еще за чужия претензии, почитаеть он за тягчайший
грех пред Богом и за великое предосуждение пред целым светом; ибо он верит
несомненно, и того оспорить никто не может, что одна оборона естественным
образом человечеству позволяется против кого бы то ни было из своих врагов, а
нападать на человечество и терзать его самовольно и по одним прихотям есть
разбойничество, варварство и самое зверство, ничем неизвинительное, и он
лучше всего в свете лишится, чем преступит сии правила Христианския и общия
человеческия. Воевода сколько ни обольщал Хмельницкаго разными посулами и
обнадеживаниями со стороны Короля и Речи Посполитой, ничем, однако,
поколебать его не мог и возвратился тщетно. А Хмельницкий, по отлучке его,
послал зараз секретно Судью Гуляницкаго в Москву с объявлением Царю всего,
происходившаго с посланником Польским о намерениях Королевских, и что он,
Хмельницкий, по усердию его к Царю и его народу, советует предупредить зло
оное посылкою на Смоленщину войск Царских, а от Крыма и нашествия
Татарскаго взбрать оборонительныя меры; а он всегда Царю и народу его верный
помощник и готов к тому со всеми войсками своими Козацкими . Царь благодарил
Хмельницкаго чрез посланца его весьма признательно и снявши с себя крест
дорогой цены, послал его в дар Хмельницкому, с уверением, что за таковое
искреннее усердие пребудет он к нему всегдашним благодарником и самым
надежным приятелем; а о советах его поразмыслит с своими думными людьми и
ему о том известит.
Царь Алексей Михайловичь в феврале месяце 1649-го года посылал от себя к
Королю Польскому Князя Алексея Трубецкаго и Боярина Пушкина с требованием
возвращения Смоленска или заплаты за него ста тысячь рублей денег.
Посланники сии возвращаясь из Варшавы от Короля, заезжали, по повелению
Царскому, к Гетману Хмельницкому и пересказали ему, что Король, выслушав
требование их и взявшись рукою за свою саблю, сказал, что сею отвечать он
будеть за Смоленск и на все за него претензии Московския. Между тем, по наказу
Царскому, соглашали послы оные Хмельницкаго, чтобы с народом Руским и
войском соединился он в Царство Московское на таких условиях, какия им
заблагоразсудятся; а Царь готов, между прочим, признать его, Хмельницкаго, с
потомством владетельным земли тоя Князем и объявить тогда войну Польше за
Смоленск и Белорусию. Гетман в сильных выражениях доказывал послам
Царским, что народ, им предводимый, есть народ вольный и готовый всегда
умереть за свою вольность до последняго человека и характер сей в нем
врожденный и неудобен к насилованию; а при том, не смотря на его наружную /88/
простоту, есть он разборчив и проницатеден, то ест, знает ценить важность 151
держав и народов. И потому надобно Царю зараз объявить войну Польше, для
двух, весьма важных причин, самых политических: первое, чтобы народ
Малоросийский узнал прямо и уверился об усердии к нему народа Московскаго,
воюющаго в помощь его на Поляков; а второе, чтобы Малоросияне, увидев
мужество народа Московскаго, переменили о нем те мысли, кои имели о слабости
его во время владения Поляками городом Москвою и почти всем Царством сим; а
без того, хотя бы я и согласился на мысли Царския, но со стороны народа
надежда будет тщетная.
Новый Король, Ян Казимир, в начале 1649-го года объявил во всем Королевстве
своем посполитое рушенье на Казаков и на их Гетмана, Хмельницкаго, т. е.
повелел вооружиться всему народу своему, способному владеть оружием, коего и
считали вооруженным более трех сот тысячь; а сборными местами назначил им
города: Лоев, Слуцк и Збараж. Хмелъницкий, собираясь против такого отчаяннаго
Польскаго вооружения, умножил свои войска до семидесяти тысячь, а в городах
учредил и оставил милицию из старых Козаков и выслуженнаго товариства и из
молодых, долженствующих поступить на укомплектование в полках реестровых
Козаков. Войска Козацкия восприяли свое движение с 1-го Марта, и один их
корпус, под командою Полковников : Мартына Небабы и Антона Горкуши,
отправлен к городу Лоеву и реке Припети для удержания или затруднения похода
войск Литовских, а другой, под командою Есаула Генеральнаго, Богуна, и
Полковников: Осипа Глуха и Данила Нечая, командирован к городу Слуцку. Им
одинакое дано от Гетмана наставление : удерживать неприятеля в его позициях,
пока возможно; а дальше затруднять его походы на переправах чрез реки и во
всех дефилеях, отступая всегда к главной своей армии, которая направила поход
к городу Збаражу, куда положено придти самому Королю с главным Польским
войском.
Гетман Хмельницкий поспешил с армиею Козацкою под Збараж Марта 25-го на
разсвете, и застал при нем войск Польских до 100 тыс., предводительствуемых
старым Гетманом Коронным, Иеремием Вишневецким, самым злейшим врагом и
гонителем Козацким, со многими молодыми Генералами и другими чиновниками,
вытянутыми почти со всего Королевства. Войска сии стояли уже в боевом
порядке, как Хмельницкий к ним приблизился. По счастию Хмельницкаго, а по
ошибке военачальников Польских, выставлены были в передовыя линии самые
новые люди, набранные в нынешнее посполитое рушенье и только умевшие
стоять и держать ружья; а старые и обученные воины выстроены в другую линию,
позади новых, с тем, видно, умыслом, чтобы первых удержать на их месте; но сие
/89/ послужило к самой гибельной неприятельской разстройке. Козацкая армия
построена была на три фаланги 153, составленныя из пехоты и конницы
спешившейся; два конные отряда шли по флангам, а корпус пехоты и конницы
следовал позади резервом. Один фланговой отряд занял зараз высоты,
опущенныя Поляками против их флангу. Фаланги, имевши достаточную у себя
артиллерию, шли тихо, не смотря на пушечную пальбу неприятельскую, а потом
на первые ружейные их выстрелы, приближились к передовым неприятельским
линиям на пистолетный выстрел, и тогда открыли на них ружейную и пушечную
пальбу с великим успехом и поражением передовых линий, которыя вдруг
замешались и подались назад; а поднятой при том крик от войска усугубил их
страх, и они, отступая первее спиною, а потом совсем оборотясь в бег, смешали
вторую линию и ее почти собою завалили. Казацкая пехота, удвоив свои шаги,
напала тотчас на вторую линию и, не дав ей выстроиться и выкарабкаться из
толпы бегущих, ударила на нее копьями; убийство продолжалось несколько часов
с невероятною гибелью для войск Польских. Они, не имевши времени заряжать
ружьев, а и того меньше выстроитьса, спасались одним бегством и один другаго
теснили и опрокидывали. Конница Козацкая, пользуясь тем же замешательством,
ударила на бегущаго неприятеля во фланги, и только ей и было труда, что рубить
и колоть бегущих в безпамятстве Поляков. Наконец, убрались они в город,
оставиве на месте весь обоз и багаж свой с превеликими кучами мертвецов и
всею артиллериею, коей собрано на месте 57 орудий со всею их
принадлежностию. Тела убитых несколько дней свозили великими обозами в
отдаленность от города и там их хоронили, чтобы избежать города, а
осаждающим его зловония и вредных испарений, а погребено их, по перечоту,
19,373, с убытком Козацким самым ничтожным. Между убитыми Поляками много
было их чиновников и знатной Шляхты, кои погребены отлично; да и сам
Вишневецкий тяжело ранен в лядвию и отнесен в город на плаще жолнерском.
Хмельницкий, хотя и знал, что в городе артиллерии и запасов почти не было, и
потому штурмовать город весьма удобно, но знал при том и сие, что провиантских
запасов на такое многолюдство, каково убралось в город, не на долго станет.
Посему решился держать город в тесной осаде и выморить Поляков голодом, а
воинов своих сберегать для полевых сражений. И так, выжегши форштат вокруг
города, запер его со всех сторон, а против ворот и всех проходов устроил редуты,
укрепленные полисадами и артиллериею с сильными стражами. Между тем, с
перваго числа Июня, начали возвращаться к армии отдельные корпусы Козацкие,
и перваго из них командир, Полковник Небаба, доносил Гетману, что Князь
Радзивил с войсками Литовскими, в числе 80 тысячь, переправясь чрез /90/ реку
Припеть около города Лоева, им, Небабою, завременно раззореннаго и
сожженаго, нападал на корпус его своими авангардами четыре раза; но он,
Небаба, всегда их отражал и причинял армии Радзивиловой при переправе реки и
в других дефилеях знатный убыток, а паче перетопил великое множество обозов с
запасами в Припети; но, наконец, не могши пересилить такого многолюдства,
уклонился от него около города Киева; а Радзивил начал Киев осаждать и выжег
нижний его форштат, Подолом называемый. Есаул Генеральный, Богун, прибыв с
корпусом от Слуцка, рапортовал Гетману, что он, прошед с корпусом до Бреста и
раззорив сей город и местечки Вишницу, Бобр и другия, при многих битвах с
Поляками, возвратился к 153 городу Слуцку и застал около его в лагерах и по
деревням великия толпы Польских войск, посполитым их рушенъем собранныя,
перебил их несколько тысячь, а последних загнал в город, забрав в добычу все их
обозы, запасы и множество верховых и подъемных лошадей; осаждать же города
не посмел, за многолюдством в нем войск, считающихся до 100 тысячь и за
сближением Короля, поспешающаго к Збаражу с регулярными его войсками и
гвардиею.
Гетман Хмельницкий по донесению Богуна выступил зараз с главным войском на
встречу Короля и его армии, а при Збараже оставил писаря, Кривоноса, с
достаточным корпусом. В два дни пути от Збаража осведомился Хмельницкий, что
армия королевская при самом Короле весьма к нему близка. Он, избрав зараз
место удобное при местечке Зборове, построил войска свои в ордер баталии:
умножив пехоту свою спешенными Козаками, поставил ее тремя фалангами в
обширную линию, а на интервалах иди промежутках между фалангами и на их
флангах построил крепкия батареи, обведенныя глубокими и широкими рвами.
Фланги линий примкнуты, были: один к болоту и проведенному в него рву, а
другой к лесу, так же окопанному в довольное разстояние. Линия пехотаая для
того растянута и укреплена была, чтобы неприатель многолюдством своим не мог
ее окружить. Позади линий на самой средине оставлен резерв из пехоты и
конницы, который мог все слабыя места сикурствовать. Знатная часть лучшей
конницы поставлена была впереди линии, на ея левой стороне, за лесом, и
начальникам ея отдан приказ, коль скоро армия неприятельская минуеть их
дистанции и сблизится с пехотной Козацкой линией, то тотчас сделать разсыпную
атаку конницею во фланги и в тыл неприятельской армии и развлечь тем
внимание ея и осторожность во все стороны, и чтобы она, сочтя себя атакованною
со всех сторон, не смела прорываться за линию. Между тем всем воинам сделал
Хмельницкий краткое, но важное увещание, доказывая, „что от нынешняго
сражения зависит все счастье и несчастье наше и всего отечества нашего, в
котором отцы, братия и дети наши простирают /91/ к нам руки, прося
освобождения своего из постыднаго и тиранскаго невольничества Польскаго, а
мертвецы наши, избитые и измученные Поляками, заклиная нас Самим Богом и
верою в Него, от Поляков поруганною, требуют праведнаго мщения за кровь их,
неповинно Поляками пролитую и всегда попираемую.“ Но при том крепко Гетман
приказывал всему воинству своему, чтобы никто, во время сражения, не дерзал
поднять убийственной руки на Короля и прикасаться к нему, яко к особе
освященной, сиречь, помазаннику Божию, но при всяком случае чтил бы его с
благоговением.
Июня 17-го, в середу, 1649 года, есть тот пресловутый день, который должен быть
всегда достопамятным в Истории Малоросийской. Он есть решитель
освобождения народа Рускаго от ига Польскаго, и в нем положен камень
основанию новой эпохи того народа. Пред восходом солнца стала
многочисленная армия Польская в виду армии Козацкой; она много людством
своим подобилась грозной туче, закрывающей горизонт и помрачающей солнце.
Всадники ея, блсетящие збруею и богатым убранством, представляли страшную
молнию, сверкающую в темноте ночной; а от множественной конницы
подымающяяся пыль возносилась вихрями своими до облаков и помрачала
зрение человеческое, опускаясь на землю. Гетман, разъезжая безпрерывно по
своим фалангам, приказывал не спешить выстрелами, а допускать неприятеля в
самую ближайшую дистанцию, не смотря на его пальбу и порывчивость. Но как
толъко он сблизился довольно к линиям, то открыта вдруг пальба из пушек и
ружьев Козацких, а от скрытой конницы произведена разсыпная атака во фланг и
тыл неприятельский. Гром пальбы, с обеих сторон производимой, и кружение
дыма, сделавшееся от безпрерывных выстрелов, закрывали на долгое время
решимость сражения; наконец, поднявшийся крик в средине армии Польской, дал
знать, что делается для воспрещения ухода новых войск из линий, которыя во
многих местах разорвали свой фронт и поделали в нем пространные интервалы,
перемешав и разстроив старых своих воинов. Гетман тое приметивши, выслал на
слабыя места неприятельския одну фалангу своей пехоты, с частию конницы,
взятой из резерва; и пехота сия, ударив на разстроеннаго неприятеля копьями,
тотчас обратила его в бег. Покушавшийся неприятель окружить высланную
пехоту, был встречен резервом Козацким и обращен также в бегство; а за тем и
вся армия Польская, первее подаваясь по немногу назад, наконец совсем
побежала в разстройстве, и Гетман, оставив на месте сражения для осторожности
одну только фалангу, велел всем прочим войскам гнать и поражать неприятеля.
Убийство при сем над Поляками было страшное и повсеместное. Вся конница,
делавшая прежде разсыпную атаку, нападала на бегущаго неприятеля целою
лавою или фронтом, и он, бывши в разстройке, не мог стоять и обороняться /92/
против копьев, а спасался одним бегством. Сам Король несколько раз был
окружен Козаками; но к нему никто не прикасался и даже ничем на него не метал,
а пропускали его с почтением, и он бросил от себя в одну партию кошелек с
деньгами, а в другую партию дал часы золотые ея командиру, который принял их,
снявши с себя шляпу и с великим почтением, уверив при том Короля, чтобы он
изволил ехать спокойно и ничем не тревожась; ибо его никто не тронет, а всяк
чтит с благоговением, яко особу священную. Король, вздохнув и приподняв руки,
выговорил Старшине Козацкому : „Как я обманут оть льстецов своих, называвших
вас, Козаков, грубиянами и варварами! Напротивь, вижу я в вас благородных
воинов и великодушных Христиан.“ Погоня и убийство над Поляками
продолжались до заходу солнца; дороги и поле покрыты были мертвыми и
умирающими Поляками на пятнадцать верст разстояния. На месте сражения
сочтено и погребено их мертвецов до 20 тысячь, и в том числе Генерал
Осолинский, со многими другими из вельмож и знатных чинов Польских, кои
погребены в одной каплице Католической; а в добычу остался обширный стан
армии Польской со всеми обозами и запасами, вся артиалерия с ея парками и
весь стан Королевский и вельможеский с богатыми палатками, сервизами и
экипажами; словом сказать: обогатили и обременили добычею сею всю армию
Козацкую.
Гетман, воротившись с армиею своею к Збаражу, послал в город несколько
чиновников Польских, взятых в плен и близких Гетману, Князю Вишневецкому,
между коими был один из его родни. Чрез них уговаривал Хмельницкий
Вишневецкаго сдать город, яко безнадежный, и пощадить невинный народ, в нем
гибнущий. Чиновники оные, побывавши в городе, скоро воротились к
Хмельницкому с тремя чиновниками из города, посланными Вишневецким. Они,
предлагая сдачу города, разсказывали ужасное зрелище в городе: войска и народ,
в нем запертый, лишившись человеческой пищи, более уже месяца питались
одним мясом лошадиным, собачьим, кошечьим и мышечыш; а теперь питаются
они всякими кожами и ремнями, и даже едят обувь свою ременную; и самаго
Князя Вишневецкаго нашли, при пользовании его от ран, питающагося супом, с
мышачьим мясом сваренным, и что множество уже народа померло, а остальные
порываются один другаго есть. Хмельницкий тотчас повелел одному отряду войск
своих занять город, а войска, в нем запертыя, выпустить обезоруженными из
города. Гетмана ж Вишневецкаго, со всеми чиновниками и Шляхтою, переместить
в замок и содержать под стражею до дальнейшаго разсмотрения. Войска,
вышедшия из города, похожи были на нечто чудовищное: они слоняясь по земле,
представляли из себя одни скелеты тел человеческих и просили у Козаков пищи,
падая на землю. Хмельницкий, тотчас снабдив их довольною пищею, /93/
приказал важнейшим из них беречь один другаго, чтобы употребляли пищу с
великою осторожностию, дабы вдруг не объедались и не померли, и за тем
разпустил их в свои жилища. Князю Вишневецкому предложил Хмельницкий
писать от себя к Королю и послать к нему своих чиновников, кого изберет, и чтобы
они скоро возвратились с точною и надежною решимостью, чего ему ожидать,
мира или войны? Сей Князь, преизлиха гнавший народ Руский и всегда
разрывавший с ним заключаемые мирные договоры, писал к Королю весьма
убедительно, прося о заключении с Козаками вечнаго и прочнаго мира, чего бы он
ни стоил, „ибо видно,“ говорил он, ненависть наша к народу Рускому превзошла
меру свою, и суд Божий видимо гонит нас, за его отмщевая.“
При Збараже прибыл к Хмельницкому сын его, Тимофей, воротившийся из
Молдавии вместе с Мурзою Крымским, Тугай Беем. Они оба докладывали
Хмельницкому, что неприятели Господаря Молдавскаго, Липулы, бывши разбиты
войсками их, Козацкими и Татарскими, на многих сражениях и на двух главных,
при Яссах и Бухаресте, разсеяны, наконец, и уничтожены вовсе; а Венгерцы, с
Князем их, Ракоцием, убрались в свои границы, и Господарь остался спокойным в
своем правлении и достоинстве. Наедине открылся Тимофей отцу своему, что
дочь Господаря, Липулы, Княжна Ирина, хочет быть его супругою, на что и мать ея
согласна; но отец тому противится, подстрекаем будучи Польским вельможею,
одним из Потоцких, предлагающим в супружество сына своего, котораго Ирииа не
терпит, Хмельницкий, поблагодарив Тугай Бея за услуги и дружбу, подарил его
весьма знатно и, приумножив великия добычи, в Молдавии и Валахии нажитыя,
отпустил с войском Татарским в Крым, послав с ним благодарственный адрес к
Хану с знатными также подарками. К Паше Силистрийскому писал Хмельницкий,
что по воле Султанской и по прозьбе его, Пашинской, в разсуждении Господаря
Молдавскаго все сделано, что было им желательно, и он в своем достоинстве
успокоен и утвержден; но сопротивление Господаря в законном и добровольном
браке, его крайне оскорбляет, и он просит Пашу прилежно в том ему помочь.
Паша отвечал Хмельницкому, что не только берется он уговорить Господаря на
такое приличное и выгодное супружество, но донесет о том и самому Султану,
своему государю, и надеется от того самаго лучшаго успеха.
Часть II
Глава 1

Зборовский трактат

Прибытие иностранных послов

Брак Тимофея Хмельницкаго и смерть его
Между тем воротились в город Збараж посланные к Королю чиновники Князя
Вишневецкаго и привезли рескрипт Королевский, повелевающий Князю просить
Хмельницкаго о заключении мирнаго трактата и присылки для того своих
полномочных комиссаров в местечко Зборов, куда высланы от Короля его
полномочные: Воевода Киевский, Кисиль, и, Воевода Смоленский, Грабовский.
Потому от стороны Малоросийской высланы Хмельницким /94/ на конгрес
Зборовский писарь Генеральный, Кривонос, Есаул Генеральный, Демьян
Многогрешный, и Секретарь Гетманский, Иван Виговский. Трактат Зборовский был
заключен по наставлению и наказу Хмельницкаго и полномочными с обеих сторон
подписан, Сентября 7-го дня, 1649 года; он состоял в следующих статьях:
1. Народ Руский, со всеми его областями, городами, селениями и всякою к ним
народною и национальною принадлежностью, увольняется, освобождается и
изъемлется от всех притязаний, и долегливостей Польских и Литовских на вечныя
времена, яко из веков вольный, самобытный и незавоеванный, а по одним
добровольным договорам и пактам в едность Польскую и Литовкую
принадлежавший.
2. Обоюдная вражда, помста и все неприятельское, между сими народами
бывшее, прекращается, уничтожается и предается вечному забвению, и амнистия
всему тому дается и утверждается полная и совершенная, служащая взаимно
всем трем народам; теж и убытки альбо потери, войною и незлагодством
починенные и понесенные каждою нациею и каждою особою, да зостают без
повраченья, поиску и упоминку на вечные часы.
3. Народ Руский от сего часу есть и ма буть ни оть кого, кроме самаго себе и
правительства своего, независимым; а правительство тое избирается и
установляется общею порадою, добровольно от всех станов, и приговором чинов
и товариства, по стародавним правам и обычаям Руским, и никто им в том да не
мешает, ни посредствует ни яким колвек способом, ни тайным, ни явным, а
найбарзей усильством.
4. Религия Кафолическая Руская альбо Греческая, маеть зупельное равенство с
религиею Католическою Польскою альбо Римскою, и в справах церковных и
заседаниях где колвек, Митрополита Руский Киевский мае первое место по
Примасу Польском, а Епископы Руские с Епископами Польскими заровно
заседают и так ся лагодять, як издавна бувало за Круля Батория и инших до
начатку в земли Руской Унии, которую до хундаменту касуем и нивычим, яко
смутившую народы, породившую в них вражду, и окипелую безмерною кровию
Христианскою; а в инших народах альбо землях Польских и Литовских мае вона
подлеглость доброй воли мирян и их шацунку; а без того нихто ее да не приметь и
держати не мусить.
5. Границы Руския земли установляются и утверждаются от Чернаго моря и
лиману Днепровскаго вгору на полдень по реке Днестру, а оть вершины его до
реки Горыни, а от Горыни до реки Припети, и оттуду рекою Днепром до города
Быхова, а оттуда к реке Сож и Сожем до уезду Смоленскаго; а граница промежду
речек по твердой земле указуется по граням сельским альбо вясковым, и яке
селение куды сходить, туды и грань принадлежить; /95/ и те грани разберутся и
поновятся звыклыми судами Подкоморскими и Комисарскими.
6. Верховный начальник и Господарь земли Руской и народа того ма бути Гетман,
избираемый чинамн и войском измежду себя вольными голосами, а постороннему
альбо инако повставшему, не бути ни кому ни в яку пору. Достоинство Гетмана
Рускаго ма равенство зупельне с Гетманами Коронными и Литовскими, а войска
повольно имети ему реестроваго вь полках, наполняемых от товариства, 40 т, а
охочекомоннаго и Запорожскаго килько наберется; и Козаки реестровые судом и
послушенством повинны полкам и командам их, донеле же козакують и стоять в
реестрах войсковых; а по выслуге ворочаются под право свое Шляхетское и тому
повиноватиса учнуть, як и все посполитство мае судитись и разбиратись каждый
стан по своим стародавним правам и артикулам, и нихто их ни в чем да не
неволить, ни привлащаеть, опричь долегливостей, правами установленных.
7. Мир и тишину в народе Польском с народом Руским уставуем вечные и
незрадливые, под клятвою анафемы и арафемы, нарушителя и зрадцы людскаго.
А оборона отчизны каждому народу есть повольна, и заводца из них сам за себе
ратуеть, а другаго не приневолюеть, и помочь между державами належить до
злагоды правления народнаго и общей порады. А инаково повольно будеть
каждому воевать альбо неутрал держать, и нихто за те ни пеняеть, ни помстить
под клятвами вышереченными, теж и союз, альбо протекция народа Рускаго с
народом Польскмм и иншим, подлежить до порады и приговору зупельнаго от
народа, якому в Речи посполитой щитатись третею республикою.
Получа Гетман Хмельницкий мирныя статьи чрез своих комиссаров, очистил
зараз все города и селения Польския, занимаемыя войсками его вне назначенных
по трактату границ, и войска все распустил по их квартирам и жилищам, а сам
отправился, со штатом своим и гвардиею, в город Киев для принесения Богу
благодарственных молений за дарованныя им победы и возстановление мира и
спокойствия народнаго. В город вступил Гетман 1-го Октября, с триумфом, при
пушечной паль6е с валов и колокольном звоне, а народ и чины его, Гетмана,
встретили с изъявлением живейшей к нему благодарности и своего полнаго
удовольствия. По отправе молебствий во всех церквах и монастырях Киевских,
повелел Гетман учинить тоже и во всей Малой России, и поживши в Киеве две
недели, переселился на житье в город Чигирин. Трактат Зборовский, по
ратификации его Королем, Яном Казимиром, опубликован по всей Малороссии и
записан везде в книги судовыя и правительственныя, Марта 8-го дня, 1650 года,
чрез Есаула Генеральнаго, Многогрешнаго, Полковника Бряцлавскаго, Нечая, и
Секретаря Виговскаго. /96/
В Мае месяце, 1650 года, прибыли к Гетману Хмельницкому в Чигирин
иностранные посланники с поздравлением от своих государей его в Гетманском
достоинстве, увеличенном знатными воинскими приобретениями и Зборовским
трактатом, признавшим его и народ Руский вольным и ни от кого, кроме самих
себя, независимым. Посланники сии были : от Султана Турецкаго, Осман Ага, с
Пашею Силистрийским, Узук Алием, и многими знатными Туркамм; оть Царя
Московскаго: Советник его, Князь Василий Бутурлин, со многими Боярами, и,
наконец от Короля Польскаго и Речи посполитой, Канцлер, Князь, Любомирский, с
воеводою Кисилем и многими другими. Послы Турецкие поднесли Гетману от
имеши их Императора булаву, осыпанную каменьями и жемчугами, саблю
булатную дорогой цены и дулейман, похожий на мантию с горностайными
опушками, да сорок мешков серебряных Турецких левов в дар войску: и все те
подарки были в бумажных мешках и чехлах, покрытых шелковою материею с
золотыми и серебряными цветами. Послами Московскими представлены подарки,
состоящие в дорогих мехах соболъих и других и в косяках разных парчей и
материй, сложенные в кули рогожаные, а казна, присланная для войска, в
боченках, обвернутых рогожами. От стороны Польской выставлено в подарки
несколько поставок тонких сукон и несколько десятков дорогих поясов и ковров, а
казна для войска покрыта дорогими коврами.
Послы оные были на аудиенции у Гетмана. После обыкновенных поздравлений и
приветствий, предлагали каждый от своих государей и народов дружбу свою и
союз к нему, Гетману, и народу Рускому, а для вечнаго их удержания, соглашали
Гетмана с народом к себе в протекцию на таких положениях, каковы общими
договорами установлены будут, при чем первым пунктом положится утверждение
Гетманства наследственнаго в потомстве и фамилии его, Хмельницкаго. На сие
Гетман сказаль послам решительно: „Союз и дружбу я готов держать со всеми
народами, и никогда их не презрю, яко дара Божественнаго и всему человечеству
приличнаго; избрание ж народу протекция, когда она ему надобна будет, зависит
оть его доброй воли и общаго совещания и приговора; а от потомственнаго
обладания народом сим моею фамилиею в качестве Гетманов я весьма
отказываюсь и оть того вечно убегать буду, яко противнаго правам 154 и обычаям
народным, по которым они управляемы быть должны выбранными из себя всеми
урядниками и самим Гетманом. И я, возстановивши в них права сии с
пожертвованием великаго числа воинов, от них же избранных и кровию своею
права оныя запечатлевших, весьма совещусь и стыжусь помыслить даже о их
нарушении.“ Гетман, скоро по прибытии в Чигирин посланников иностранных,
предписал во все правительства и города Малоросийския, чтобы от чинов и
народа прибыли к нему в Чигирин на сейм /97/ Генеральный все депутаты,
выбранные, по примеру прежде посыланных в Варшаву на сейм вольный, а особо
повелел от полка прислать по три депутата чиновных и по четыре из Козаков. Сим
собравшимся депутатам и всем чинам Малоросийским объявил Гетман грамоты
иностранных Дворов, их подарки и казну и, напоследок, соглашения или зазыв в
протекцию. Чины и народ Малоросийский, побывши 268 леть в соединении с
Польшею и 66 леть заодно с Литвою, вкусили и напитались слишком вольностей и
своевольств тамошних, то есть, добраго и хулаго навыку, а урядники и чиновники
здешние и того более заразились властолюбием и присвоением себе начальства
и неподчиненности. Посему первым было несогласие их на всякую протекцию и
подчиненность иностранную, а и того больше видеть у себя наследнее
Гетманство, посуленное Хмельницкому посланниками иностранными от их
государей. Гетман с клятвою принужден уверять их, что „предложенное ему
наследственное правление тогдаже им отвергнуто и он на него никогда не
согласится, яко на самый опасный камень преткновения, на который все падшие
сокрушатся и возстать не могут, и что он больше их знает, яко состаревшийся в
делах политических, каковому правительству в народе Малоросийском быть
надлежит. А что принадлежит до протекции, то она не токмо нам полезна, но
почти неизбежна, и здравомыслящий человек, или совершенный политик, с
перваго взгляду приметит, что самое положение земли нашей, открытой со всех
сторон и неудобной к укреплению, делает нас игралищем неизвестной судьбы и
слепых случаев. Ежели же обольстили и возгордили вас многия и великия победы
наши над неприятелем и приобретенная чрез то слава, почти всегосветная,то
знайте, друзья и братия, что это работал себе более энтузиазм народный,
подвигнутый крайнею жестокостию Польскою и крайним же огорчением и
изступлением народным; и сколько при том приобрели мы славы, столько же
нажили тем и завистников, которые, при всех случаях, а иногда и нарочито для
собственной безопасности и осторожности своей, не преминут всевать в нас
плевелы или испытывать и пробовать нас, как лекари испытуют больных своих,
щупая за пульс. И мы верно на всегда таковы будем, каковы были и есть, то есть,
непобедимыми, чего ни один народ себе присвоить не осмелится, не отвергнув
промысла Божия, который один всем движит, и сего крепит и возводит, а сего
разслабляет и низводит, судя по достоинствам и заслугам народным, а
замечательней в поражениях его есть гордость и высокомерие народов.“
Чины и депутаты, успокоенные и тронутые речью Хмельницкаго, начали было
разсуждать о протекции и избират ее между держав, приславших своих
посланников. Но Польскую с перваго разу единогласно отринули, а о прочих
разбились на мнения, но ни на одном не согласились. Старые из них, соединенно
с Гетманом, /98/ соглашались на протекцию Московскую, яко к народу
единоверному и единоплеменному; но молодые весьма им противились,
доказывая чрез партизанта своего и оратора, Есаула Генеральнаго, Богуна, что „в
народе Московском владычествует самое неключимое рабство и невольничество
в высочайшей степени, и что у них, кроме Божьяго, да Царскаго, ничего
собственнаго неть и быть не может, и человеки, по их мыслям, произведены в
свет, будто, для того, чтобы в нем не имет ничего, а только рабствовать. Самые
вельможи и бояре Московские титулуются обыкновенно рабами Царскими, и в
прозьбах своих всегда пишут они, что бьють ему челом; касательно ж посполитаго
народа, то все они почитаются крепостными, как бы не от одного народа
произшедшими, а накупленными из пленников и невольников, и сии крепостные
или, по их названию, крестьяне обоего пола, то есть, мужчины и женщины с
детьми их, по недоведомым в мире правам и присвоениям, продаются на
торжищах и в жилищах от владельцов и хозяев своих на ряду скота, а не редко и
на собак промениваются, и продаваемые повинны при том быть еще нарочито
веселыми и отзываться о своем голосе, доброте и знании какого ни есть ремесла,
чтобы по тому скорее их купили и дороже заплатили. Словом сказать,
соединиться с таким неключимым народом есть тоже, что броситься из огня в
пламя.“
Духовенство Малоросийское, большею частию обращенное из Униятства и крайне
сожалевшее втайне о потерянной его власти над народом, поданной было им
Поляками и близкой к рабству, сплело нелепую басню в разсуждении посольства
Московскаго и всех прочих, и бывший с ним в собрании протопоп Черкаский,
Федор Гурский, почитавшийся в народе отличным богословом и проповедником,
взявши тексть из священнаго Евангелия и употребляя его на зло самым странным
сравнением, говорил в собрании, что, „как, де, от трех царей или волхвов
поднесенные младенствующему Христу дары: злато, ладан и смирна,
предзнаменовали бытие и страдание его в мире и возвращение в небо, то есть,
злато значило Царя, ладан мертвеца, а смирна показывала Бога, то так и сии
дары, подносимые от Царей народу, предзнаменуют, чем они одеты или покрыты,
в том будет жить или покрываться народ, ими прельстившийся, на пример: дары
Польские состоят в сукнах, покрытых ковром, то будеть и народ, с Поляками
живший, ходить в сукнах и иметь ковры; Турецкие дары одеты и прикрыты
бумагою и шелком, то и народ, за ними живший, будет в состоянии одеваться
шелковыми и бумажными материями; а Московские дары суть все в рогожах, то
неизбежно и народ, живучи с ними, доведен будет до такой бедности, что
уберется он в рогожи и под рогожи. И эти заключения суть верны и превосходят
всех оракулов в свете.“
Басня сия подействовала больше всего на депутатов простейших и на всех
Козаков : они /99/ подняли открытый ропоть и шум на Хмельницкаго, „называя его
зрадцею и предателем отечества, подкупленным, яко бы, от послов, и что они,
освободивши себя из неволи Польской с пролитием многой крови своей и
пожертвованием премногих тысячь братии, положившей живот свой за вольность
отечества, опять предаются в неволю самоизвольно, и предаются такому народу,
который не подал им никакой помочи в крайних бедствах их, не подал даже воды
промыть кровавых уст наших, и лучше нам быть во всегдашних бранех за
вольность, чем налагать на себя новыя оковы рабства и неволи. Да и кому из
соседствующих народов отдаться можно без ужаса и содрогания? Одни из них
безпрестанно угнетаются бусурманством, не терпящим открытаго богослужения
Христианскаго в собственной земле их; другие торгуют собственною братьею
своею и, не смотря на одноверство и однокровство, продают один другаго без
стыда и угрызения совести. А вер у них столько, сколько слобод и в них домов, а
нередко и в одном доме несколько их вмещается, и одно семейство оть
разноверства не может вместе ни пить, ни есть из одной посуды, а вся вера
состоит у них в разборе образов и крестов, и кто из них лучший, тот есть и
достойней к почитанию и сильнее к помощи людской; для Бога же, Творца всех и
Господа, не известно, что у них оставляется. И так ожели с сим народом
соединиться нам, то или они нас распродадут по одиначке, или переморят 155 на
улицах своих и распутиях; ибо никто из них не пустит в дом свой никого нашего
прохожаго, а паче с табаком, употребление котораго почитается у них страшным
грехом, смертным грехом и единственным человеческим грехом во всем мире.“
Гетман, успокоив ропот собрания повторением клятв своих, что „он никогда не
имел в мыслях и иметь не будет намерения приневоливать их к повреждению
прав своих и свобод, советовал только, по усердию своему к ним и общему
отечеству, поставить себя на крепких ногах надежным союзом и соединением с
другим народом, котораго все благоустроенныя Державы всегда ищут, а нам
сугубо того надобно, в разсуждении, как я говорил уже, положения земли и
новости состояния нашего,“ и за сим разпустил собрание во свояси, и сейм их тем
окоичился. Посланыиков иностранных отдарил Хмельницкий пристойно за их
подарки и, отписав на грамоты со всею вежливостию и благодарностию своею за
приветствия и отзывы Монархов, дал им отпускную аудиенцию и на ней уверил
каждаго порознь о всегдашней преданности своей к их Монархам и непрерывной
приизни к народам, и что при том он всемерно будет стараться о соединении с
ними и своего народа по прошествии в нем перваго отвратительнаго к протекциям
жара, породившагося опостылостию тиранскаго над ним правления Польскаго,
которое и во сне; им грезится и действует на них, как некое страшное пугалище.
/100/
Господар Молдавский, Липула, в Апреле месяце, 1650 года, прислал к Гетману
Хмельницкому чрез Боярина Молдавскаго, Морозия, письмо, соглашаясь в нем
выдать дочь свою, Ирину, в супружество сыну его, Тимофею, и объясяяясь при
том, что он всегда на брак сей был желателен, но препятствовали ему в том
продолжавшаясь войнаХмельницкаго с Поляками и угрозы тамошняго знатнаго
вельможи, Потоцкаго, который давно ищет супружества дочери его за сына
своего, а фамилия Потоцких ворочает почти всем правлением Польским. Но
теперь, бывши он, Липула, совершенно уверен о мирном спокойствии, а паче
имевши письмо оть Двора Турецкаго и изволение на брак сей самаго Султана, его
государя, заверяющаго о своем, при всех случаях, покровительстве, уверяет
Гетмана о непреложном его на брак оный согласии и просит прислать сына своего
к нему в город Яссы, с достаточным, однако, конвоем, чтобы от стороны Потоцких
не сделано какого неприятельскаго покушения; ибо он от лазутчиков своих
сведал, что на границах Буковины собралась нарочитая партия Полъских гультяев
или волонтиров, предводимая молодым Потоцким. Гетман выправив сына своего
в Молдавию с пристойною свитою и достаточным конвоем из своей гвардии,
послал в след за ним пятитысячный корпус Козацкий под видом пограничнаго
разъезда. Но как только молодой Хмельницкий при городе Могилеве
переправился чрез реку Днестр и приближался к городу Сороке, то вышедший из
байраков и садов корпус Польский атаковал его со всех сторон и принудил штат и
конвой Хмельницкаго спешившись убраться в один цвинтарь церковный и тамо
отбиваться, оставивши весь свой обоз с богатством на расхищение Поляков,
которые, торжествуя сим выигрышем, начали было обоз грабить, а Гетманича при
том штурмовать в цвинтаре, с умыслом перебить всех осажденных до единаго и
не выпустить известника, дабы о таком злодействе не вышло наружу. Но корпус
Козацкий, назиравший всегда поход Гетманича, окружил Поляков в самый расплох
и, выстреливши по них из ружьев, ударил копьями и всех почти до единаго
переколол; около десяти Поляков и сам молодой Потоцкий пробились было чрез
войска Козацкия и убежали в поле, но, на речке обваливши мост, Потоцкий утонул
в воде, а прочие перебиты увязшими на берегах в урочище „На батозе,“ и
мертвецов Польских похоронено до четырех тысячь человек, а после сего
побоища свадьба Гетманича в Яссах совершена, и он воротился с женою в
Чигирин. Гетман потом жаловался на Потоцкаго Королю о злодейском нападке на
свадьбу сына его, добровольно и законно произведенную, но Потоцким
обруганную с великим убытком в людях и знатных суммах, но притом и извинялся
Гетман, есля что неприятнаго произошло между свадебными и нападавшими на
них, то благоволено б приписать тое обыкновенным в таких случаях трактаментам
и /101/ пиршествам, на которых не без напилых бываеть. Король, хотя на
переписку сию и не отвечал Хмельницкому, однако же произшествие свадебное
первым было шагом к новой войне.
Молодой Хмельницкий не долго пользовался своего женитьбою. Министерия
Польская подвигнула Радулу, господаря Мултянскаго, и Ракоция, Князя
Венгерскаго, согнать тестя его с правления Молдавскаго; и он должен был
отправитъся с войском Козацким для возстановления тестя в прежнее
достоинство. Поход сей предпринять очень скоро, и так же очень скоро кончен
был с желаемым успехом. Войска Мултянския и Венгерския везде были разбиты и
разсеяны, и сам господарь Мултянский был убит под Бухарестом. Молдавский
господарь возстановлен в свое достоинство, и войска Козацкия, большею частию,
распущены в свои границы, а при Хмельницком оставался один полк Корсунский с
полковником Мозырою. Но когда он, провождаемый тещею и женою своею,
проходил с тем полком пограничною стороною Молдавии с Мултяниею,
возвращаясь так же в свои границы, то на пути, около города Сочавы, окружили
его великия толпы войск Польских и Мултянских, вместе с бунтовщиками
Молдавскими, недовольными своим господарем, собравшими вновь Мултян и
Поляков, знавших о малых силах Хмельницкаго. По кратком сражении вступил
Хмельницкий в город Сочаву и в нем заперся, во ожидании прибытия своих войск,
за которыми послал он ночью надежнаго гонца. Укрепляя город, осматривал он
при том важиейшия его места, и в то время выстреленным от неприятеля
пушечным ядром оторвало ему руку по самое плечо, и он скончался чрез
несколько часов. Войска Козацкия поспешили к городу на другой день смерти
Хмельницкаго, разбили неприятеля на голову и весь стан их забрали; но, вместо
освобождения, приняли из города тело Хмельницкаго и препроводили его, вместе
с женою и тещею, к старому Хмельницкому, который, увидев тело сына своего,
близок был к отчаянию известнаго Царя Егея, бросившагося в море, при
появлении на нем черных знамен сына своего. Плакал Хмельницкий неутешно и
долго о сем сыне своем, составлявшем всю его надежду, и который, при хорошем
воспитании и отличных дарованиях, довольно приучен был им к делам
политическим и воинским; а похоронил он его в Субботовском своем монастыре, в
каменной церкви.
Воевода Киевский, Адам Кисиль, происходящий из древней Руской фамилии
Святольдов, известных по историям с 1128 года между Князьями Рускими, и с ним
судьи поветовые: Проскура, Воловичь и многие другие, также произшедшие из
Руских пород, обратившихся в Католичество и Польское Шляхетство, скоро, по
опубликовании в Малоросии трактата Зборовскаго и устроении границ и урядов
первобытных сего края, прибыли в город Киев, в надежде получения родовитых
их имений, войною потерянных, /102/ и начали искательства свои со стороны
Гетмана и Малоросийскаго трибунала, доказывая, что они неважною отменою в
вере, от важных обстоятельств произшедшею, и службою их в Польском
Королевстве, терять родовых имений не повинны ни по каким законам, и что они
могугь с них так же отправлять службу и в Малоросии, как отправляли ее в
Польше. Гетман, по разсмотрению и приговору трибунала, дозволил было
просителям вступить в свои владения, с присягою их на верность службы
Малоросийскому своему отечеству. Но взбунтовавшиесь против того Киевские,
Белоцерковские и Переясловские Козаки, подговоренные Судьею Гуляницким и
Полковником Миргородским Гладким, выгиали всех оных искателей из селений
Малоросийских и многих из них перебили и разграбили, от чего и самый Воевода,
Кисиль, воротившийся в Польшу, скоро после того помер. Гетман, приняв
поступок сей за преступление весьма важное, повелел разыскать его уголовному
трибуналу, совместно с военною Коммиссиею, и виновников судить по законам.
Судилище оное, нашед главными виновниками Гуляницкаго и Гладкаго, осудило
их на смерть, и Гладкому отрублена голова, а Гуляницкий бежал и скрылся в
Молдавии с тремя Старшинами от войска; прочих же Старшин и многих из
товариства и рядовых Козаков наказано палками, тюрьмою и содержанием
окованных на пушке. И хотя таковым образом довольно наказаны убийства и
обиды чиновников Польских и многие отысканные пожитки им возвращены, но
Поляки признали поступок сей другою причиною к войне. Козаки означенных
полков, возроптав явно на Хмельницкаго, что он Полякам похлебствует и их
безвинно гонит, вышли многие с семействами из своих жилищ и вооруженною
рукою пришли в низ реки Донца и тамо поселились, где составили так
называемый Рыбинский Слободской 156 полк.
Хан Крымский, с Мурзою своим, Нагайбеком, 11 Ноября, 1650 года, прислал к
Гетману Хмельницкому Турецкаго Агу, Нурадина, с письмом своим и
предложением от стороны Султана, соглашая Хмельницкаго, с народом
Малоросийским, соединиться с Портою Турецкою в протекцию Султанскую, на
самых выгодных договорах и кондициях, какие только он избрать и присланному
Аге поручить может для донесения и утверждения Султану. Хмельницкий, приняв
посланников с отличными дружескими почестьми и угощениями, отклонил, однако,
предлагаемую протекцию до времени, представлял, что народ, им командуемый,
не расположен еще ни к каким протекциям, опасаясь, дабы не нажить тем
завистников и не взорвать новой войны, от которой не совсем оправился, и что он
всегда будет стараться преклонять народ в их пользу. Посланники оные, не могши
успеть в первом их предложении, совещали Гетмана на другое, уговаривая его
итти войною с Ханом на Царство Московское, которому объявит Султан /103/
войну за завладение Царями Московскими Татарским Астраханским; Царством и
если оно Порте и Хану тою войною возвращено будеть, то ему, Гетману, уделен
будеть участок завоевания из прилеглых к Малоросии областей Московских или
Татарских, Последнее предложение посланников для политических видов
Хмельницкаго крайне ему понравилось, и он, предвидя новую неизбежную войну с
Польшею, уповал привязать к себе необходимостию в ней самаго Хана Крымскаго
с лучшим от прежняго успехом. Потому объявил он посланникам уверительно, что
по окончании с Поляками наступающей войны, которую они по самым малым
причинам и больше от заматерелой своей злости на Малоросию предпринимают,
он будет готов на все Султанския и Ханския предложения. А когда еще, по
изволению Султанскому, и Хан Крымский благоволить сделат в ней ему пособие,
то и те преграды, каковы между одноверцами поставляются самою религиею и
предразсудками народными, восприимут позволительный вид вступиться за
союзника и его интересы, почитающиеся в таковых случаях общими, взаимностию
одобренными. Посланники, быв такими заверениями Хмельницкаго
удовлетворены, отправились от него довольными, а Гетман, обдарив при том их
щедро, писал чрез них Хану о дружеском своем к нему расположении и о
заключенном с посланниками совещании, прося Хана обнадежить его, с своей
стороны, помощию своею в нужном случае противу Поляков.
Глава 2

Вторичное Посполитое рушенье на Малоросию

Жванский мир

Прибытие иностранных послов

Договорныя статьи с Царем Алексеем Михайловичем

Наказный Гетман Золотаренко
Хмельницкий, выправивши от себя посланников оных, писал зараз к Царю
Алексею Михайловичу секретно, уведомляя о всем, произходившем у него с
посланниками, и о новой наступающей с Поляками войне, и просил при том Царя
прилежно сделать ему в сей войне пособие или, по крайней мере, учинить
войсками своими диверсию в Смоленщину и Белорусию, и показать тем
Малоросиянам и их войскам благосклонность свою на их пользу и защиту,
которою они непременно подвигнуты будут на приверженность к нему, Царю, и его
народу для вечнаго с ними соединения, и послужит она, так сказать, задатком к
будущим впредь договорам и соглашениям. Царь, поблагодаря Хмельницкаго за
его дознанное к нему и его народу усердие и новое извещение, обещал учинить
ему просимую помощь отправкою войск своих к Смоленску и в Белорусию, не
объявляя, однако, Польше формальной войны, дабы не прослыть нахальным
нарушителем мира и заключенных на него прежних трактатов без слушных к тому
причин, а сделает ту высылку войск своих под видом союзных обязательств, если
токмо не помешают в ней неприятные слухи, приходящие от Астрахани и других
понизовских мест, в которых с недавних времен начало что-то шевелиться
неладное.
Хмельницкий, заключая из уверений, столь неопределенных, суетную для себя
надежду, начал приуготовляться к обороне собственными силами народа
Малоросийскаго, /104/ и прежние двадцать полков укомплектовад и составил
сорок тыслчь реестровых козаков; но число их в каждом полку положено
неровное, а смотря по положению селений и по числу в них семейств Козацких,
потерпевших убыль выходом других в Слободской Рыбинский полк. И по сему
составились : полк Киевский, при Полковнике Антоне Адамовиче, в 1200 Козаков,
Черниговский, при Полковнике Мартыне Небабе, в 1200, Северский, при
Полковнике Якове Коровке, в 1200, Каневский, при Полковнике Семене Павицком
157, в 3000, Переяславский, при Полковнике Федоре Лободе, в 2000, Черкаский,
при Полковнике Иване Воронченке, в 3000, Чигиринский, при Полковнике Федоре
Якубовиче, в 3000, Уманский, при Полковнике Осипе Глухе, в 3000, Корсунский,
при Полковнике Лукьяне Мозыре, в 3000, Бряцлавский, при Полковнике Даниле
Нечае, в 2000, Калжинский 158, при Полковнике Иване Федоренке, в 2000,
Кропивянский, при Полковнике Филоне Дженджелее, в 2000, Острянский, при
Полковнике Тимофее Носаче, в 2000, Миргородский, при Полковнике Максиме
Таране, в 3000, Полтавский, при Полковнике Мартыне Лушкаренке 159, в 2000,
Гадяцкий, при Полковнике Сергее Бухале 160, в 1200, Нежинский, при Полковнике
Прокопе Шуменке, в 1200, Лубенский, при Полковнике Дмитрие Кривоносе, в 1200,
Прилуцкий, при Полковнике Федоре Кисиле, в 1200, и Винницкий, при Полковнике
Петре Стягайле, в 1600 Козаков. Сверьх означенных реестровых полков, имел
Хмельницкий пушкарей с артиллериею и ея снарядами, под управлением
Вицеобознаго Генеральнаго, иностранца Фридрганна 161, 4550, да иностранцов
при них в чинах старшинских, считавшихся мастерами, 47 человек. Волонтиров,
разделенных тогда на пятнадцать охочекомонных полков, считалось 14,500
человек, да войск Запорожских находилось в готовности 12 тысячь. А всего имел
Хмельницкий готоваго войска семьдесять одну тысячу с небольшим, и в том числе
непременной пехоты между реестровыми Козаками было двадцать тысячь,
обученных всем тогдашним пехотным строям и маневрам, а при надобности
умножалась пехота спешившимись реестровыми конными Козаками, обученными
батавой, и всему при том нужному.
Пограничные с Польшею Козаки, а паче живущие околицами и куренями около рек
Стыри, Случи, Припети и Сожи, предвидя приближающуюся новую с Поляками
войну, выбрались из своих жительств под предлогом перехода их внутрь
Малоросии, дабы не терпеть руин пограничных, но проходя далее, убрались к
реке Донцу и поселились поблизу прежде ушедших Рыбинских поселенцов,
составив из себя другой Слободской полк, назвавшийся Изюмским, а выход сей;
учинили они под час комплектования в полкя реестровых Козаков. Посему Гетман
велел произвесть во всей Малоросии нобилитацию или производство в Казаки, и
учинено оное из свободных войсковых и городовых жителей, /105/ служивших в
прежния войны волонтирами Запорожцами и в охочекомонных полках и
представивших на то достаточныя свидетельства; а других никаких жителей в сие
производство не допущено, и производство в Козаки строго разбиралось, и
надобно было к тому иметь природное произхождение, или доказательства на
заслуги; ибо состояние и порода Козацкая признаваемы были достоинством
Шляхетским. Почему и сих, вновь произведенных в Козаки, определениями
правительств приговорено написать в компуты Козацкие и привесть на то к
присяге, считая их впредь на ряду других Козаков и в одном с теми Шлехетном
достоинстве. Но завсем тем, по компутам и переписям Козацким видны при
некоторых фамилиях отметки, что они произходят из новописанных Козаков. И так
несправедливо иные заключают, что в Малоросии яко бы свободно было
переходить из Козяков в мужики, а из мужиков в Козаки по произволу каждаго.
Мир в Малоросии с Поляками по трактатам Зборовским продолжался только
около года. Поляки нарушили его самым подлым и безстыдным образом. Они, не
объявив по общему народному праву формальной войны, ни причин, к тому их
побуждающих, напали нечаянным образом ночью на корпус Бряцлавскаго
Полковника, Нечая, стоявший лагерем при местечке Краснополье, и разбили его
на голову в 7-й день Июля, 1650 года. Есаул Генеральный, Богун, услышав о
поражении Нечая, переправился зараз через реку Буг и напал с корпусом своим
на Поляков в ту самую пору, когда они торжествовали победу свою над Козаками
и ликовали в лагере побежденых. Убийство над ними произведено жестокое и без
всякой пощады, яко над подлыми хищниками, а не над войсками Европейскими, и
когда они просили пощады или по их згоды, то отвечано им : „Згода воинам, а
кара зрадцам.“ Спаслись от убийства одни разбежавшиеся врознь и куда кто
попал, а оба лагери, Польский и Нечаев, со всеми обозами, запасами и
артиллериею, остались на месте в добычу Богунову корпусу, который похоронил и
тела убитых Козаков и Поляков, и сочтено было последних 3,719 человек, и в том
числе Полковник Польский, Казимир Каневский.
Гетман Хмельницкий, уведомлен бывши от Богуна об открытых Поляками
неприятельских действиях и бывшихь уже с ними сражениях, командировал зараз
в подкрепление корпуса Богунова другой Козацкий корпус, под командою
Полковника Глуха, а к Хану Крымскому послал нарочнаго гонца с протестом об
открытой наглым образом Поляками войне и с испрошением присылки к нему
вспомогательных войск, по учиненному с посланником, Нагайбеком, соглашению,
от него Хана утвержденному. Хан отвечал Хмельницкому, что он с войсками его
на помочь ему есть готов, но, по известным правительственным обрядам, надобно
доносить ему о том Султану, а получа от него /106/ резолюцию, присылкою войск
своих не умедлить он, а может быть и сам на помощь ему прибудет, если не
помешают какия чрезвычайности, а паче со стороны Москвитян, которые на
границах своих против Крыма делают укрепления и воинския приготовления.
Есаул Богун, подкрепленный Полковником Глухом, отправился от Краснополья
вперед для преследования Поляков в их границах, и 18-го числа Июля открылся
их лагерь около местечка Купчинцы, при Вознесенском монастыре. Войска
Польския были под командою Польнаго Гетмана, Потоцкаго, при котором
волонтировал и юный Собиевский. Они окопались под монастырем по самыя уши.
Богун покушался разными маневрами вывесть Поляков в поле на открытое
сражение, но в том не успел, ибо держались они окопов своих, не показывая
головы. Богуну не оставалось других способов выгнать Поляков из стана, как
только произвесть на него формальный приступ. Но расторопность его открыла к
тому выгоднейшие пути, и он 21-го Июля, разделив корпус свой на три части,
повелел двум из них приступить с двух сторон к стану Польскому на самой заре и
делать фальшивую на него атаку, положась на землю, а третьей части, из
отборных Козаков составленной, подползти к монастырю и завладеть им, во
чтобы то ни стало. Сия колонна, во время произведенной от фальшивых колонн
пальбы и нарочитаго крику, пробилась в монастырь и завладела им весьма
удачно, а по сделанному от нея знаку сблизились к ней и другия две колонны, и
встянутою на монастырския строения артиллериею произведена внутрь стана
сильная на Поляков пальба, и они, не могши чрез него действовать своею
артиллериею, разставленною при окопах, приступили было к монастырю с одними
саблями и карабинами, но встречены и опрокинуты ружьями и копьями Козацкими.
Отступление их обратно внутрь стана сопровождалось также копьями от Козаков,
и они повержены были в тыл превеликими кучами; оставшиесь спаслись бегством
чрез свои окопы с тем только, что при себе имели, а обозы их, со всеми запасами
и артиллериею, остались в стану и были знатною добычею Козакам и их
начальникам. Убитые Козаки погребены с торжеством в монастыре, и их сочли
1,715 человек, а Поляков зарыли в их же окопах и насчитали 9,674 тела.
Есаул Богун, рапортуя Гетману о преславной своей над Поляками победе,
доносил при том, что, чрез пойманных им языков и Польских лазутчиков, Жидов,
известился он о великих силах Польских, идущих из внутренности Польши на
город Слуцк, под командою Князя Четвертинскаго, и что нужен ему сикурс в одних
людях, а артиллерии и запасов слишком у него довольно. Гетман предписал
Богуну в резолюцию, чтобы он в выгодном месте ожидал прибытия его с войском,
а сам бы не отважился нападать на такого многочисленнаго неприятеля, /107/
дабы им не был опрокинуть, а Неприятель тем не окуражился; ибо говорять,
окураженный Полак заносчивей от всех диких лошадей Татарских. Между тем
приходили слухи к Гетману, что Князь Четвертинский, впавши в границы
Малоросийския, с многочисленною Польскою армиею, продолжает здесь поход
свой совсем по системе варварской, или по планаме прежняго дикаго завоевателя
Татарскаго, Батыя, и что сожигает все селения Малоросийския и истребляет
жителей здешних без всяких причин и надобностей, а делает только одну
пустыню, никому неполезную, Гетман, поспешая с главным войском своим против
Князя Четвертинскаго, сошелся с Богуном в стороне Житомира и повелел ему,
пройдя впереди армии Польской, разгласить в селениях, что он только один с
корпусом своим проведывает о армии неприятельской и удаляется от нея в
сторону, не будучи в состоянии против ея устоять. Он дЬйствительно, поворотя на
сторону и расположа стан свой в выгодном месте, укрепил его найлучшим
образом и ожидал на себя неприятеля по назначению Гетманскому, который
стоял в блиаком, но закрытом от него, месте и наведывался чрез разъезжия
команды о движениях неприятельских. Вопль народа и скота, бегущаго в леса и
другия укрывательства и поднявшиесь пожары и дым в селениях, возвестили о
сближении армии Четвертинскаго. Богун выслал зараз отряд лучшей конницы
против его армии и велел ей, нападая на авангард неприятельский удаляться от
него назад к своему корпусу. Такими движениями неприятель приведен к самому
стану корпуса Богунова, и он, смекнув первым взглядом о его малости, без
дальнейших замечаний напал зараз на стан со всех сторон, отколь только мог.
Произведенная с обеих стором пальба из пушек и ружьев и поднявшийся от того
дым довольно заняли и покрыли сражающихся. Гетман, сего только и ожидавший,
выступив со всеми силами своими из закрытаго места, ударил с тылу и во фланг
неприятелю и поставил его в два огня. Неприятель, оборачиваясь назад для
обороны, обыкновенно смешался тем и разстроился. Богун, не спуская глаз с
неприятеля, приметив его разстройство, тотчас выпустил из стана своего пехоту с
копьями и ударил на смешанную пехоту неприятельскую, не допуская ее
исправитъся и перестроиться. С Гетманской стороны учинено тоже и неприятель,
сбившийся в толпы без всякаго порядку, отступал задом, не зная сам, куда;
конница же их, приметив невозможность оборонить пехоту, пустилась открыто
бежать, а конница Козацкая ударилась ее гнать. Поражение неприятеля было
долгое и крайне губительное. Пехота, усмотрев себя оставленною от конницы и
главных начальников, начала кричать згоду и, бросая ружья свои, становилась на
колени и просила пощады для найсвятейшей Панны Марии. При сем великом
имени все убийство тотчас прекращено и все утихло. Оставшаясь пехота
Польская объявлена пленною, и ее сочтеко 7,346 человек, /108/ и в том числе 32
офицера, а между ими знатный, называвшийся Корибут; да приведено конницею
13 человек пленных офицеров, взятых на погоне, а убито и погребено Поляков на
месте сражения и на полях 17,139 человек. Случилось сражение сие 13 Сентября,
в среду, где и Козаков убито с их старшинами 2,173 человека. Все обозы и запасы
Польские и вся их артиллерия, состоящая в 63-х пушках, остались в добычу
Козацкую, а пленников Польских отослал Хмельницкий в дар Хану Крымскому,
для получения ему за них выкупа, и получил от него уведомление, что войска его
прибудут с ним на помощь Хмельницкому в следующую весну.
Гетман, получа так знатную победу над Поляками, не был ею утешен; ибо
окружавшия его толпами семейства Козацкия и всех других жителей
Малоросийских, собравшиясь со многих селений, Четвертинским вызженных и
опустошенных, приводили его до слез. Они вопияли к нему о пособии, а он не
знал, чем такому множеству помочь, а паче в приближающееся зимнее время. И
так, снабдя их довольными съестными припасами, добычными лошадьми и
волами, а беднейших и деньгами, велел им идти на зимовье в селения Гадяцкаго
и Полтавскаго полков, а по весне селиться вгору по рекам Суле, Пселу и Ворскле,
на Малоросийских, так называемых, Булавинских землях, об отводе которых даны
в те полки от Гетмана повеления. И сии выходцы, оселив в тех местах многия
слободы, положили основание трем Слободским полкам: Сумскому, Ахтырскому и
Харьковскому, кои, умножившись другими Малоросийскими выходцами,
действительно составили три полка оные. И были полки сии с другими такими же
полками в непременном командовании Гетманов и правительств Малоросийских,
и на всем праве и преимуществе Малоросийском аж до времен приключения
Гетмана Самуйловича; а с того времени Полковники тамошние, пожолав лучше
быть каждому из них маленьким самовластным Гетманом, чем большому Гетману
повиноваться, просили от двора Царскаго, или лучше сказать, от Князя Голицына,
всем тогда управлявшаго, всякий себе особыя права, исключительныя от
подчиненности Малоросийской. Земли же, под сими полками оставшиясь,
назывались потому Булавинскими, что принадлежали оне на булаву Гетманскую и
на них содержались заводы Гетманские конские и скотские, также заводы и
табуны воловие и конские всей Малоросийской артиллерии, и тут же табуны
полковых артиллерий, Гадяцкаго, Полтавскаго и других ближайших, и для того
были на них многие хуторы с жителями, в те полки после причисленные.
Король Польский, получа известие о последнем поражении армии Польской,
бывшей под командою князя Четвертинскаго и составлявшей все лучшия
Польския силы, повелел во всем Королевстве своем быть вторичному
посполитому рушенью на Малоросию. И между тем как в Польских /109/
провинциях все было в движении и всякий, назначенный в поход, вооружался,
Король вытребовал нарочитый корпус войск Немецких от Маркграфа
Бранденбургскаго, который считался в Польской, Пруссии вассалом Польским и
прислал корпус свой под командою Генерала Донгофа 162. От Герцога
Курляндскаго Король также требовал вспомогательнаго корпуса; но как
Герцогство сие по правам своим не обязано давать войска вне государства, то
Король и Республика Польская, прося Герцога убедительно, обязались письменно
не считать высылки сей обязанностию, но доброю волею, учиненною по просьбе
от Польши и по усердию к ней Курляндцев. Гетман с своей стороны не оставил
также без приготовления себя к обороне. Он, дополнив полки свои на места
убылыя новыми воинами, подкрепил пограничные города сильными гарнизонами
из милиции и достаточною артиллериею со всеми запасами, и имел тогда
готоваго войска в поле семьдесят три тысячи, кои разположены были на зимния
кантонир-квартиры от Днестра до реки Припети.
С первых чисел Марта, месяца, 1651 года, все войска Польския и Козацкия были в
движении и одно другаго присматривали. Король Польский по известиям
направлял поход свой с главною армиею к реке Стыри, куда и другия его войска
по границам своим стягались. Войска Козацкия своими корпусами собирались в ту
же сторону; Хан Крымский с двадцати - тысячною армиею своею, следуя над
Днестром вгору, сошелся с армиею Хмельницкаго за день пути оть реки Стыри.
Свиданье Хана с Хмельницким было замечательно и, по признанию знатоков, не
предвещало ничего добраго. Хан принял Хмельницкаго с притворною ласкою,
домогался, оть него клятв на подтверждение обещаний, сказанных Нагайбеку в
разсуждении Царства Астраханскаго, и не спускал с него глаз, замечая самыя его
мины. Хмельницкий, выворачиваясь из сего лабиринта, отвечал Хану всегда
двусмысленно и неопределенно и обещавал вперед обстоятельнее о том
потолковать. Разставанье их было довольно холодно, а таковы же и
обнадеживания; однако выбрали они стан для обоих войск Козацкаго и Татарскаго
и расположили его при реке Стыри, между болот, при местечке Берестечке, где
Гетман построил обозы свои вагенбургом и укрепил их окопами с артиллериею, а
Хан поставил вьюки свои особо от вагенбурга позади войск своих и построил их
батавою.
От передовых Козацких войск получено известие, что Польская армия,
переправясь завременно чрез реку Стырь, идет над сею рекою к Берестечку и
считают ее до 500,000. 11-го числа Мая стала она в виду Козацкой и Татарской
армии и представляла ужасное зрелище блеском своим и стоном земли от
многолюдства, а паче от многочисленной конницы. Гетман выстроил армию свою
на правом фланге Татарской; пехоту умножил спешенною конницею и /110/
поставил в средине обширною и толстою фалангою с многочисленною
артиллериею по фасам и на средине, и прикрыл правый ея фланг своею
конницею. Сражение началось в 9 часов утра страшною пальбою с обеих сторон
из пущек и ружьев. Поляки, имев в центре своей армии Пруския и Курляндския
войска, заняли все пространство Козацкой и Татарской армии другими своими
войсками, намереваясь их окружить со всех сторон, но положение места
болотистаго в том не позволяло. Пехота Козацкая, по первых выстрелах, ударила
на копья и опрокинула пехоту Немецкую, смешав ее и погнав. в средину Польской
армии; но в ту самую пору Татарская армия, прикрывавшая левый Козацкий
флангї и занимавшая самыя лучшия высоты, удалилась с своего места и
попустила Полякам атаковать пехоту сию во фланг и в тыл, так что она стала с
трех сторон обнята и стеснена. Гетман, приметив отступление Татар, повел было
часть конницы своей на их место позади пехоты, но уже сюда пробиться не мог, и
посему он, с одною конвойною командою, удалившись от армии своей, поскакал
искать Татар, в другую сторону, чтобы уговорить и упросить Хана к возвращению
на свое место. Конница Козацкая, увидевши удаляющагося из армии Гетмана,
обратилась в след за ним, а пехота их стала тогда окружена со всех сторон. Она,
бывши вокруг поражаема и оставлена на конечную гибель, решилась пробиться к
болотам и тамо ожидать последней своей судьбины. Немцы кричали уже ей
пардон, а Поляки згоду, то есть, требовали отдачи себя в плен. Но она, отвечая,
что лучше умереть со славою, чем жить поруганною, сомкнулась тесней и ручным
боем на копья и сабли пробилась в густыя лозы, окружавшия болото, и тамо
укрылась 163. Поляки, считая, что пехота сия уже в их руках и они всегда ее
могуть забрать в плен или перебить всех до одного, оставили ее в лозах до утра;
ибо тогда было на заходе солнца, а все обозы Козацкие, бывшие в вагенбурге с
людьми тамошними и всеми запасами, особливо со множеством лошадей
верховых и подъемных, такожь вся артиллерия с ея принадлежностью достались
в руки Польской армии.
Между тем, как Поляки торжествовали победу в стане Козацком и ликовали над их
запасами, Козаки, засевшие в лозах, безпрестанно помышляли о своем
избавлении и оправдали собою ту пословицу народную, что „нужда влагает разум
человекам.“ Они, дождавшись темноты ночной, положили копья свои по болоту,
по пяти их вместе, в полторы четверти одно с другаго, а концами вровень одно с
другим; по сим копьям, положась на них, катился каждый Козак с боку на бок до
другаго края болота и, таким образом, перекатились все они за болото на твердую
землю, а последние из них переволокли за собою и все копья. Не останавливаясь
на твердой земле ни мало, пошли они искать конницы своей и Гетмана, и около
полудня нашли их, пасущих /111/ лошадей и сетующих неутешно о пропадшей
пехоте и о таком великом всех несчастии, Радость была несказанная, увидевши
одни других. Они, сделавши тут ко роткий пехоте отдых, подчивали конные Козаки
пехотных опуцками или стеблями трав катрана и холодка, вместо обыкновеннаго
обеда; ибо другой пищи, кроме травы, ни какой у себя не имели; а после такого
лакомства отправились все в дальнейший путь к Каменцу Подольскому. Гетман
разсказал при том чиновникам своим историю его с Ханом Татарским, что когда
перенял он Хана за болотами по отступлении Ханском с места сражения, то
просил его найубедительнейше, поступая все свои, каковы ни имел, сокровища, и
что только ему угодно, чтобы он воротился на место сражения и помогь оборонить
оставшиясь в опасности Козацкия войска; но он, оттитуловавши Гетмана
Христианским гяуром, сказал в полной злобе и ярости, что на границах Буковины
виделся с ним судья Гуляницкий и пересказал все бывшия у Гетмана с Царем
Московским переписки и переговоры о союзах, уговорах и протекциях, и что
„скорее он, Гетмань, сделает народ свой злополучным, нежели его осчастливит;
ибо Хан никогда до таких союзов и протекций не допустить, а наведет со всех
сторон на землю его войска Турецкия, Татарския и Польския,“ и зараз тому делает
начинания, если только Гетман не примет Турецкой и его стороны против
Москвитян. Гетман, сколько не выговаривался, что ему в нынешнее военное
время и в таком критическом бывши положении, ни как пуститься на новыя такия
важныя предприятия невозможно, а должно помышлять о том во время мира,
однако Хан ничего того не уважил и разстался с ним с прежними угрозами, а
Гетман после сведил, что убежавший от казни Судья Гуляницкий из Молдавии
пробрался в Польшу, а оттоль посылан от Короля с Сенатором его,
Лянцкоронским, в Буковину, на встречу Хана с великими к нему подарками и
нарочитыми суммами, которые Хану и поднесли, и все тайны Хмельницкаго тогда
Хану Гуляницким открыты. Хан, приближась к своим границам, захватил себе в
плен многих жителей Малоросийских, считавших его союзником и тем
обезпеченных, а Козаков Запорожских такъже ушло не мало от Гетмана в след за
Ханом, под предлогом обороны своих зимовников от раззорения Татарскаго.
Король Польский, окураженный коварным предательством Хана и полученною
чрез то великою над Козаками победою, разделил превеликую армию свою на
двое, и одну ея часть, под командою Князя Четвертинскаго, отправил для занятия
города Киева, в который намеревался Король прибыть с штатом своим и армиею
на зимовую, а с другою армиею шел сам Король на Волынь и до Каменца
Подольскаго. Гетман Хмельницкий, потеряв под Берестечком войск своих около
двенадцати тысячь, не потерял при том мужества своего нимало, и в короткое
время дополнив /112/ армию свою из городовых гарнизонов и милиции, и
вооружив ее запасною аммунициею из арсеналов, Чигиринскаго и Черкаскаго,
выступил с нею против армии Четвертинскаго. Сию армию застал Гетман при
местечке Хвастове, имевшую роздых в полной безпечности; ибо Поляки, по
обыкновенному своему легкомыслию и надменности, не иначе судили о
Хмельницком и Козаках, как только, что они где ни есть кроются при отдаленных
границах, не смея им и показаться, и обыкновенно разполагали уже, как им
пиршествовать при Короле в Киеве и пресыщаться тамошними изобилиями и
услугами Киевлянок. Гетман, приступив к армии Польской на самой заре, отрядил
знатную часть пехоты своей в сады и огороды Хвастовские, обнесенные окопами,
которые служили пехоте Козацкой хорошими шанцами, а всеми другими войсками
наступил на лагерь Польский и, производя сильную пальбу из пушек и ружьев,
подавался всегда вперед, ни мало не останавливаясь. Поляки, бывши полунагие,
хватались за вооружение, но уже построиться порядочно не могли, а сбежавшись
кучами, подавались к огородам и садам, чтобы при них выстроится и выступить
влеред. Но пехота Козацкая, засевшая за окопами садовыми. допустя Поляков на
самую ближайшую дистанцию, сделала по них самый исправный и сильный залп
из ружьев и повергла на землю целыя их тысячи. Оставшиесь возвращались
внутрь лагеря; но встреченные всеми войсками Козацкими, претерпели второе оть
них поражение.
Конница Польская, садившаясь на лошадей и строившаясь в линии, тогда же
опрокинута и перемешана выстрелами и копьями от конницы Козацкой и
побежала врознь следами Князя Четвертинскаго и его штата, убравшихся
завременно и почти в одних шлафорках. И так армия Четвертинскаго разбита
была на голову и разогнана в крайнем безпорядке. Бывшия при ней войска
Курляндския, убравшись в местечко, прислали от себя депутатами своих
офицеров, отдаваясь в плен и прося пощады. Гетман, обезоружив их, отпустил в
их землю с условием и клятвами не возвращаться им к Королю и Полякам и не
действовать впредь неприятельски против Козаков, под опасением казни
вероломцам шибеницею. Весь лагерь Польский, со всеми запасами, артиллериею
и богатою ставкою Четвертинскаго и других вельмож Польских, достались в
добычу Козакам и вознаградили потерю их в сих вещах под Береетечком. Убитых
погребено Поляков на месте 15,972 тела, а взято в плен Курляндцев и отпущено в
их землю 3,215 человек. Происходило же оное сражение 27 числа Августа, в
четверток.
При Хвастове известился Гетман Хмельницкий, что Князь Радзивил с войсками
его, Литовскими, пробираясь на помощь Четвертинскому, по правому берегу реки
Днепра, раззорил многия селения побережныя и самый город Киев, бывший без
обороны, разграбил, а услышав о поражении Четвертинскаго, воротился /113/
обратно в Литву, со многими корыстьми. По сему известию тотчас отправился
Хмельницкий с легкою конницею преследовать Радзивила и, обошед его ночью,
засел впереди у Маслова Прудища, и как только он с корпусом, шедшим безпечно,
поровнялся с Хмельницким, то сей, напав с боку, разбил войска его на голову и
воротил все награбленныя корысти с лихвою, получив весь обоз Радзивилов с
запасами и собственными его богатствами. Возвращаясь Хмельницкий от
Маслова, разбил еще сильныя войска Польския под Белою Церквою, кои шли оть
армии Королевской искать и помочь Четвертинскому и насунулись на
Хмельницкаго, быв жертвою его храбрости.
Король с армиею своею, состоящею в числе 150 тисячь, пройдя от Берестечка в
Подолье, осадил тамошний город Каменец. Гарнизон, бывший в крепости под
командою Полковника Глуха, делая сильный отпор неприятелю чрез 9 недель,
наконец, по малочисленности своей и издержанным запасам, 29-го Сентября
сдался Королю на договор, и оный, в числе 312 человек отослан военнопленным
на Жмудь, а Король зимовал в Каменце и окрестностях его.Гетман, имев при себе
войска 60 тысячь в полном вооружении и достатке, в 1652 году отправился с ним
на армию Королевскую и нашел ее при местечке Жванце, разположенную весьма
обширно или роскошно, то есть, с небрежением о неприятеле, а в надежде на
свою многочисленность. Хмельницкий, в первый день своего приближения к ней,
рекогносцировал ее вокруг с малою, но отборною, конницею и с легкими с обеих
сторон перестрелками от наездников. 29-го числа Апреля, во вторник, на самой
темной заре, открыл Гетман атаку свою на армию Польскую со стороны
местечька, имев с собою одну конницу с малым числом легкой пехоты и
артиллерии; а главную пету посадил ночью в сады и огороды (обведенные
обыкновенными их окопами), со стороны Хотина и Каменца Подольскаго. По
первом выстреле из пушек, армия Польская выотроилась против атакующих ее
войск Козацких и поставила тут лучшую свою пехоту Прускую с артиллериею.
Гетман, занимая сию пехоту и весь правый фланг неприятельский круглыми
своими или маячными наездами конницею, дал знак главной пехоте своей и она,
вышед скоропостижно из засады, ударила в тыл праваго неприятельскаго фланга
и, по первом выстреле, наступила на него с копьями. Пехота Пруская,
поворачиваясь к обороне, показала тыл свой коннице Козацкой, а выступившая
из-за нея легкая пехота, напала также с копьями на Прусаков и они, бывши с
обеих сторон атакованы, смешались и в разстройке подались на средину своей
армии. Пехота Козацкая, преследуя их, не давала им заряжать ружьев и
построиться, а поражала своими копьями при обороне неприятеля одними
штыками. Гетман, примкнув к пехоте своей с обоих ея флангов, переменил тем
весь строй обеих армий и обхватил /114/ всю артиллерию праваго
неприятельскаго фаса. Неприятель начал было перестроиваться, делая свой
фронт против фронта Козацкаго, но Хмельницкий в то самое время наетупил на
него всеми своими силами и разорвал его на двое. Одна часть со всею почти
конницею начала отступать к Каменцу, под командою самаго Короля, и
Хмелъницкий велел войскам своим против ея только маскировать и показьшать
вид наступательный, а другая часть с пехотою Прускою опустилась в места
низменныя к стороне Могилевской, и на сию Гетман наступил со всею
жестокостию. Она, не имев у себя артиллерии, скоро потребовала пардона и
обезоружена, и Гетман, обняв ее кордоном, отправил в город Корсунь до
разсмотрения; а взято всех пленников 11,513 человек, и в том числе два
Генерала, Донгоф и Осолинский, коих удержал Гетман при себе со всеми
почестями и воротил им все их экипажи и пожитки, оставшиесь в лагере. Весь же
лагерь с обозами и артиллериею достался Козакам; но и из него Королевские
экипажи и палатки с людьми и всем, что было Королевское, отправлены в след за
Королем в прикрытии Козацкаго конвоя, который Королем знатно обдарен с
публичною признательностию пред его войсками, „что грубые Козаки вежливей и
великодушней оть нас, славящихся эдукациями, и они в другой раз лично меня
одолжают, к стыду надменности нашей.“
На другой день баталии Жванской выступил Хмельницкий со всеми войсками в
след за Королем к Каменцу Подольскому, но на пути встретили его Сенатор
Лянцкоронский и Генералы Потоцкий и Собиевский, предлагая мир от Короля,
утверждающий клятвами трактат Зборовский во всем его пространстве; а в залог
того, пока от чинов и Речи Посполитой последует формальное утверждение сего
мира, и от Короля выйдеть на него ратификация, оставляются у Гетмана
аманатами вышеозначенные три чиновника и четвертый с ними находящийся в
плену, Генерал Осолинский; прочих же чиновников пленных и всех рядовых
просил Король отпустить в их жилища. По сему Гетман на все согласился,
просимое выполнил и пленников распустил, воротив при том Пруским войскам
шпаги и все вооружение их с нужными обозами и путевыми запасами, напротиву
чего и Малоросийские пленники Королем возвращены в свое отечество.
Ратификация, подписанная 27 Сентября, получена Хмельницким 11-го Октября и
во всей Малоросии опубликована с торжествами и молебствиямн во во всех
селениях и Церквах. Войска распущены по своим местам и все приведено в
мирное состояние. Аманаты Польские объявлены овободными и оть Гетмана с
почестьми и подарками отпущены в их землю и на дорогу всем нужным
напутствованы; но один из них, Сенатор Лянцкоронский, имев секретныя от
Короля инструкции, остался жить в Чигирине приватно, до дальнейших повелений
Королевских.
В ноябре, 1652 года, прибыли /115/ к Гетману в Чигирин посланники Турецкие,
Нурадин Ага с Эфендием, Оглу-Селимом, да Крымский Мурза, Нагайбек, с их
штатами, а к ним присоединился и Польский Сенатор, Лянцкоронский. Они все
вместе, объявив волю своих Дворов и данныя от них полномочия и наказы,
соглашали Гетмана воевать, вместе с их державами, на Царство Московское и
отнять у него, в пользу Хана, Царство Астраханское. Хан писал при том особо к
Гетману, что сделанные им против интересов Ханских тайные заговоры с
Московцами и все неприятности он охотно Гетману оставляет и предает их
вечному забвению при первом соглашении Гетмана на нынешней конференции, а
что касается до загнанных им в нынешнее лето Малоросийских пленников, числом
до трех тысячь, то их тотчас возвращает в свои жилища, и они у него не что иное
значат, как аманаты в залог обещаний Гетманских взятые. Гетман, употребя все
свое искуство в политике и все красноречие в доказателъствах, сколько ни
отговаривался невозможностью вступить в новую войну, потерпевши великие
убытки в старых, и что надобно ему время на размышление, на советы с народом
и на многия поправки, однако посланники ни на что тое не уважая, требовали у
Гетмана лаконическаго ответа, т. е., так или инак, и вступает ли он с ними в союз,
или объявляет себя их неприятелем, и что они имеют от Дворов своих повеления,
на случай несогласия Гетманскаго, положить ему на стол мечь и лук, войну
означающие. Гетмань просил еще признать его неутральным и он под сим видом
обяжется вспомогать им секретно, суммами, лошадьми, снарядами и другими
воинскими надобностями, значущими в войне пункт немаловажный. Но и сие
предложение Гетманское отинуто и послы настаивали ему выставить армию свою
против Московцев. Гетман, наконец, по многих переговорах, сказал, что он.
посылается на благоразумие самих послов, по которому они найдут сами и
признают невозможность вступить ему зараз в новую наступательную войну, не
укомплектовавши своих войск, потерпевших. великие убытки и не получивших
самаго необходимаго в войне знания, без котораго легко можно принесть один
вред союзникам, вместо ожидаемой помощи; а испорченное один раз,
обыкновенно труднее, иногда, поправлять, чем вновь делать. Послы, уважив,
напоследок, так великие Гетманские резоны, отсрочили ему на поправку армии 10
месяцев и, обдареные Гетманом щедро, разъехались во свояси, а Хан, в след за
тем, воротил пленников Малоросийских.
Гетман, разделавшись с послами, выправил зараз в Москву секретно судью
Генеральнаго, Якова Гонзевскаго, и чрез него писал к Царю, Алексею
Михайловичу, письмо следующаго содержания: „Многочасно и многообразно
давал я знать Вашему Величеству о намерениях Султана Турецкаго и Хана
Крымскаго, вместе с Королем Польским, объявить Вам войну за царство
Астраханское /116/ и другия их претензии, и что они меня к тому приглашают
против воли моей и желания; и я отговаривался оть них доселе разными
предлогами, а паче бывшими у меня с Поляками всегдашними войнами. Но тепер,
когда окончил я сии войны Зборовским и Жванским трактатами, то присланные
оть всех оных Держав нарочные посланники требовали у меня настоятельно
воевать, вместе с теми державами, на царство Ваше; в противном же случае
объявляют они мне войну и введут в Малоросию для того три свои армии. Я,
сколько не отговаривался истощением сил моих и народных частыми и тяжкими
войнами и крайним моим несостоянием, требующим немалаго времени на
поправку испорченнаго и на заведение оскуделаго, однако они ничего того не
внемлют и в резоны не ставят, подозревая меня особливо в приверженности и
преданности к Вашему Величеству и народу Вашему, по пересказам им изменника
моего, бывшаго от меня в посылках в Москву, но после, за злодеяние, на смерть
осужденнаго, Судьи Гуляницкаго, который, убежавши от казни, кроется в Крыму и
Польше и на меня клевещет. И я насилу мог выпросить у посланников оных, с
великими им пожертвованиями, одной отсрочки на 10 месяцев для приведения
армии моей в надлежащий порядок, а все другия прозьбы мои, даже и на самый
неутралитет, осталися тщетными. И так остается теперь судить о сем деле
Вашему Величеству и избирать средства полезнейшия и надежнейшия; а я
призываю все клятвы на душу мою, что о войне с вами и с царством вашим и
думать мне несносно, и предаю вечной анафеме и суду Божию всякаго,
мыслящаго неприятельски на единоверцев и однородцев, последних остатков
свободнаго в Греческой Церкви благочестия и древняго Апостолическаго
православия угнетеннаго и искаженнаго во всем мире Магометанством и
Папежством. Но ежели, Ваше Величество, еще и теперь не решитесь упредить
неприятелей и попустите им войти в Малоросию с своими армиями и принудите
меня иттить с войсками моими войною на царство Ваше, то извините меня и не
осудите, что стану Вам по неволе неприятель, и на таков случай протестуюс я
пред Богом и всецелым светом, что неповинен буду в крови единоверных
Христиан, проливаемой за интересы народов неверных и недоверков. Для
отвращения зла онаго, или, по крайней мере, ради его уменьшения, есть средство
не безнадежное, т. е., объявить Полякам войну и ввесть зараз в землю их две
армии или хорошие корпусы: один в Белорусию и на Смоленск, а другой в Литву.
Поляки непременно должны отвлечь туда все свои силы, а Турецкия и Татарския
войска я, с помощию Божию, надеюсь тогда удержать в их границах, следуя
системе оборонительной. Если же войска Вашего Величества осчастливлены
будут успехами, так я и на дальнейшее поступить могу. Но все сии положения
надобно утвердить /117/ договорами и клятвами, чтобы не думалось о зрадах; а я
всю свою душу обнажил пред Вами, и свидетель мне Бог, что говорю сущую
правду.“
По адресу Хмельницкаго Царь Алексей Михайловичь прислал к нему
Боярина,Василья Васильевича Бутурлина, своего Советника, и с ним других двух
думных Бояр, и чрез них наказывал и писал Царь к Хмельницкому следующее:
„Высокомочному и славному Малоросийскому и Козацкому Гетману, Зиновию
Михайловичу Хмельницкому, наше Царское и почтительное слово. Известием
Вашим о враждебных помыслах соседних Держав и добрыми противу них
советами, мы оченно довольны и благодарны Вам, предостойный Гетман, а
войска наши давно стоят на границах своих в добром порядке и благонадежности;
а выступать им за границу без добраго приятеля и надежнаго помощника
сумнительно. А когда бы Ты, Гетманушка, изволил с нами соединиться, то бы все
сумнительства на сторону, и мы поручили б Вам всю свою армию, так как
человеку умному и воину славному. А что Ты пишешь про договоры и обовязки, то
мы готовы все исполнить верою и правдою, как закон Христианский и совесть
повелевают. Одначе чтобы впред не было разнодумья и шатостей с обеих сторон,
то хорошо бы соединиться и укрепиться нам на вечныя времена, как единоверным
и единокровным, и чтобы враги наши не помевались о нас; а договоры об том и
уставы суть права старые Малоросийские и Козацкие, которые мы за ними
укрепим и подпишем за себя и наследников наших, и не будут они нарушимы
вечно. А что ты придумаешь к лучшему с нашими Боярами и своими думными
людьми, мы на тое будем согласны. А коль скоро согласие утвердим, так и войска
выправим на неприятелей, а меж себя воевать сохрани нас, Господи! Сам дьявол
разве на то поступить может, а нам, православным, и мыслити о таком злом деле,
право, со грехом; а дума наша есть и будет, еже бы защитити и охранити народ
православный от врага и местника, чего мы и от вас ищем, и видит Бог, что в
правде и истине, и под Его святой порукой, соединиться вечно с Вами и народом
Вашим желаем, и Вам об том почтительно пишем.“ Переписка Зиновия
Хмельницкаго с Царем Московским и другия сего Гетмана записки и деяния
сообщены в Кафедральный Могилевский монастырь из монастыря
Староканевскаго Архимандритом тамошним, Макарием 164, у котораго проживал
в монастыре несчастный сын Зиновия Хмельницкаго, Юрий Хмельницкий, бывший
после Гетманства своего в монашестве.
По прибытии в Чигирин посланников Царских, Гетман Хмельницкий созвал зараз
чиновников и знатнейших Козаков от войска, занимавших тогда все правительства
Малоросийския и, объявив им о прибывших к нему послах /118/ Царских,
приглашающих его с войском и народом к соединению с царством Московским и
бывших прежде у него посланниках Турецких и Польских, вместе с Татарскими,
требовавших у него настоятельно соединения с их державами и подъятия с ними
оружия на царство Московское за их претензии, предлагал при том, чтобы чины и
войска, приняв в зрелое разсуждение все оныя требования иностранныя, решили
единогласно, которое из них избрать полезным и основать на нем предбудущее
свое соотояние ? Ибо „по обстоятельствям настоящим, надобно быть нам
непременно на чьей ни есть стороне, когда неутралитет не приемлется; да и на
предбудущее время зависть и интересы соседей не оставят нас в покое и без
попыток, как я и прежде о том вам говорил, и теперь событие и сами вы видите.“
Молодые чиновники и Козаки объявили первее согласие свое на соединение с
Турками, доказывая, что „у них воинской народ в нарочитом уважении и почтении,
и для поселян нет у них ни аренд Жидовских, ни великих налогов и индуктов,
каковы в Польше; а что всего важнее, то нет у них крепостных и продажных людей
или крестьянства, как в Московщине тое водится, и сие все видно и вероятно в
соседних Княжествах Молдавском и Волошском, которые нам служить могут
примером. И когда нам, по словам Гетманским, неможно пробыть самим собою
без сторонней протекции, то Турецкая протекция есть от всех других надежней и
пожиточней, и, не смотря на их бусурманство, каждый Турок, поклявшийся одною
своею бородою, никогда уже клятвы своей не переступит и слова своего не
переменит. Христианския жь клятвы и самыя присяги бывають одною маскою, под
которою скрываются коварства, предательства и всех родов неправды, и самыя
их важныя действия, называемыя политикою и министериею, суть один искусный
обман, и чем обман сей выработается большим и вреднейшим, тем славятся и
превозносятся творцы онаго первейшими в державах и единственными у них
умными людьми, или великими мииистрами и политиками.“
Гетман и старые чиновники и Козаки, возражая молодым разными и многими
противоположностями в выгодах Турецких, от их насчитанных, доказывали им, что
„отдаться Християнам самоизвольно во власть неверных, или задружить и
общение иметь с ними есть для Християнства грех смертельный и поступок пред
всем Христианством позорный и предосудительный, и есть тоже почти, что и
самоубийство: ибо, имевши с такими общение и едность, нельзя ни как не
совратиться с пути Христианскаго и не заразиться мерзостями бусурманскими; а
что есть важнее в мире, как не соблюдение отеческой своей веры, божественной
и единственной в человечестве ? Примечайте и внемлите, что Павел святый, сей
избранный Апостол Христов, препревший и победивший всех мудрецов мира сего
доказательствами своими о вере нашей Хрнстианской, что сказал /119/ он при
конце жизни своей о собственной вере своей во Христа. Он благодарил Бога
найусерднейше, что „течение жительства скончах и веру соблюдох.“ А когда такой
великий муж и такой ревнитель Божий и угодник Его, подкрепляемый всегда
благодатию свыше, когда он благодарил Бога за соблюдение веры в Него,то нам
грешникам сущим, не надобно ли всемерно пещись о соблюдении веры своей,
которою живем, движемся и есмы? Но сие говориться только о собственной вере
нашей. А когда мы ее разсмотрим и в других народах, то есть, когда соединясь с
неверными, ударим на Царство Московское, на сей единственный и свободный
остатюк державы Христианской, с нами, единоверной, и покорим его под такое иго
Магометанское, в каковом пребывают наши единоверныя Иераршества:
Константинопольское, Иерусалимское, Антиохийское и Александрийское, то что
мы тогда будем пред лицем света? По истине, не что иное, как только притча во
языцех и пюсмеяние в людях, и будем еще окаяннейшие от народов Содомскаго и
Гоморскаго, погубленных правосудием Божиим с толико страшною грозою. Да и
сами тогда останемся, как обломамное судно в пространном море, обуреваемое
со всех сторон и ве имущее пристанища и надежды ко спасению, и будем тоже,
что были после нашествия Батыя под владением Татарским, т. е., невольники в
богослужении и Христианстве, или отступники и рабы неключимые, ги6нущие с
душею и телом.' 1
Речь Гетманская и стариков тронула, наконец, молодых противоборцев до слез.
Многие из них с рыданием говорили и повторяли Гетману : „Право судили есте, и
правы путие ваши: да будут по глаголу вашему и мнению!“ Гетман, пользуясь
смягчением сердец, поручил Судье, Самуилу Богдановичу и, Полковнику
Переяславскому, Павлу Тетере, написать договорныя статьи с Царем Московским
и представить их на разсмотрение его и всего совета Малоросийскаго. Оне
написаны, и по апробации Гетмана с советом, объявлены послам Московским,
которые, согласясь на все, в них уложенное, подтвердили присягою своею от лица
Царя и Царства Московскаго о вечном и ненарушимом хранении условленных
договоров. А за сим требовали они взаимной присяги от чинов и народа
Малоросийскаго в равномерном соблюдении тех договоров. Статьи договорныя
подписаны Гетманом и чинами Генваря 6-го дня, 1654-го года, и присяга тогда же
ими ученена; а прочим чинам и войску назначен сборным местом город
Переяславль, где все они также присягали в присутствии послов и получили от
них подарки Царские. Но послы требовали при том, чтобы и войско Запорожское
имело совместно с Малоросиею согласие на договоры и присягою утвердило.
Однако на сие объявил Гетман со всеми чинами, что „Запорожцы у нас люди не
великие, и для того в дело сие ставить их не для чего, ибо они из нас набираются
и к нам возвращаются; а малость между ими иностранцев почти ничтожная, /120/ к
сему делу ненадежна и ко всем обязанностям неспособна; и сие почитается у них
верховною вольностию и, так сказать, их пищею.“
Статьи договорныя состоят во многих пунктах, но экстрактом из них служат для
Козаков и их начальников и народа только три: первая, чтобы пребывать им на
всех прежних договорах и пактах, заключенных с Польшею и Литвою и
утвержденных привиллегиями Королей Польских и Великих Князей Литовских, и
поних пользоваться всеми преимуществами и свободами вечно и безо всякой
отмены; вторая, чтобы собственность всех родов имения их и приобретения его
ненарушимо при них и наследниках их пребыла вечно под охранением прав их
стародавних Руских, Литовскими называемых, и по них шафовать ими и всякими
образами корыстоваться было бы свободно и невозбранно; и третья, чтобы в
дела их и судилища никто другой не входил и не мешался, а сами они судиться и
управляться между собою должны по своим правам и своими избранными из себя
судьями и начальниками. В преимуществах правительства национальнаго
положен, между прочим, сей пункт: „Ежели мы, Гетман, с старшиною и войском,
кому за службу пожалуем хутор, мельницу или деревню, а он учнет просить
Государя о подтверждении, то Государь да изволит оное подтвердить.“ Наконец,
привнесена статья и о Шляхетстве Польском, оставшемся по единоверству в
Малоросии, чтобы им пребывать здесь при своих правах и преимуществах,
равных с природною Шляхтою и под протекциею войска. Но статья сия была
впоследствии громовым ударом для правительства и горчайшею пилюлею для
тех, кои ее допустили и в протекцию свою таких зловредных людей принялн. Они
поблагодарили и воздали им точно так, как древния племена Хананейския и
Аморейския воздали племенам Израильским за то снисхождение, что сии их не
истребили, а сжалившись, выестили при себе. Шляхетство оное, быв всегда вь
первейших чинах и должностях по Малоросии и в ея войсках, подводило под
правительство ея многия мины происками своими, контактами 165 и открытыми
изменами, замышленными в пользу Польши, а народу дало испить самую горькую
чашу предательствами и введением их в подозрение, недоверчивость и в самыя
тиранския за то мучения, правительством верховным по неосмотрителбности над
ним произведенныя, ибо всем замешательствам, нестроениям и побоищам в
Малоросии, после Хмельницкаго происходившим, они - то были причииою, и
сколько их ни скрыты сети и коварства от народа, но он узнал виновных,
нескольких истребил, и воспел, наконец, сию утешительную для себя песенку,
значущую больше, чем ея простота:
„Да не буде лучьче ,
Да не буде краице ,
Як у нас на Вкрайни :
Нема Панив ,
Нема Ляхив ,
Не буде й измины...“ /121/
Ненависть Польской Шляхты не преставала и за тем гнать Малоросиян, а паче
Козаков во всякое время, и неудачи со стороны правительства и искушения
народнаго, хотя несколько унизили их, но не совсем изтребили. Они мало по малу
вошли вновь во все уряды и командования Козацкия и, занимая пред ними и пред
чиновниками, из них произшедшими, первенство и преимущество, тщеславясь
одною породою своею и эдукациею, забыли и затмили, накоиец, то, что они
пришельцы в земле чужой и оставлены в протекции тех, коих презирали и
ненавидели, и кои могли и должны были изгнать их или истребить во время
революции, но удержаны от того одною верою и снисхождением Гетмана
Хмельницкаго, народом отменно любимаго. Плодом поверхности их над
природными чиновниками и Шляхтою было унижение сих в собственной своей
земле и в своих природных правах и преимуществах. Им позавидовав и
поревновав, многие из природных Малоросиян, а паче из поповичей, вышедших в
чиновники посредством инспекторий, пристали к их системе и, приладив кой - как
фамилии свои к Польским, стали тщеславиться их произхождением. А к сим еще
премногие возникнув из Жидовства, принужденнаго креститься в прежде бывшия
над ними всеобщия побоища, и поверстанные в Шляхту известным о перекрестах
статутовым артикулом, составили, наконец, из смешения сих языков и пород
единственный бичь для Козаков и всех Малоросиян. Они управляя ими во всех
урядах и правительствах и набогатившись около их разными происками, а паче
пользуясь тех простотою и подчинеиностью, отняли у них все права их
Шляхетския природныя, оть самой неизвестной древности безпрерывно при них
бывшия, и под титулом рыцарства всеми договорами и привиллегиями им
подтвержденныя, присвоив их одним своим породам. А напоследок, вытиснув
многих из них на слободы и другия провинции, остальных приправили в то
состояние, в каковом они ныне находятся. Отпуская Гетман послов Царских с
договорными статьями, обдарил их знатно Азиятскими и Польскими вещами,
довольно богатыми, и с ними послал своих посланников, Судью Гонзевскаго и
Полковника Тетерю, с благодарственным к Царю адресом, в коем, объяснив о
всем, с послами им произведенном в пользу соединенной нации, просил при том
Царя о ратификации и подтверждении договорных статей особыми своими
грамотами, которыя от Царя в неукоснительном времени Гетману чрез его
посланников и присланы. И Царь, утверждая в них все, договорами положенное,
оказал при том открытую благодарность свою к Малоросийским чинам и народу,
сравнив их личными преимуществами с боярами, дворянами и всеми степенями
Московскими или Великоросийскими, чего в договорах не было объясненно, а
вмеицалось то в пактах с Польшею и в привиллегиях Королевских, статьями
утвержденных, в коих /122/ несколько раз узаконено и подтверждено, что
соединяемся, яко равный с равными и вольный с вольными. Ратификованныя
статьи и Царския грамоты, за получением их, опубликованы были во всей
Малоросии с приличными торжестваии, и копии с них оставлены в Архивах всех
правительств, а оригиналы положены в архив Трибунала Малоросийскаго, под
охранение национальнаго присяжнаго архивариуса, которыя со многими другими
национальными документами и хранились с таковым тщанием более ста лет, но,
напоследок, во время частых поремен Малоросийскаго Трибунала или
правительства и по наветам антипатриотов народных, произшедших из смешения
Полятства и и Жидовства, стали оне сокровенны в ином хранилище.
Соединение Малоросии с Царством Московским встревожило все почти дворы
Европейские. Система о равновесии Держав начинала уже тогда развиваться.
Царство Московское, хотя само собою и не делало еще у соседей важнаго
замечания, яко разоренное и униженное недавними ужасами самозванцев и
междоусобий, однако зависть соседей, знавших довольную обширность
соединявшейся с ним Малоросии и ея многолюдство, с толиким храбрым и
мужественным воинством, не осталась без своих действий. И сколько Польша ни
набридла 168 соседним державам тревогами своими и непостояным правлением;
но все желали лучше иметь дело с сею республикою, подверженною всегдашним
превратностям, чем видеть в России державу абсолютную, вдруг возвысившуюся
в степень Царств могущественных и страшных, без всяких при том потеряний и
убытков, и как бы с неба сим безценным даром обогащенную. По сему Гетман
Хмельницкий со всех сторон атакован был нареканиями и угрозами за свою
протекцию, и от многих Дворов требовано возвращения его в прежнее
неутральное состояние; а от стороны Турецкой, Польской и Крымской объявлена
ему за то война, вместе с Царством Московским, и Хмелъницкий принужден
несколько раз повторять с прискорбием известныя слова Царя Давыда: „Тесно
мне отвсюду!“ Однако великодушие его и здравый ум и разсудок, с обширным
знанием политики, превозмогли все страхи и ни мало не поколебали в
приверженности к Царю и Царству Московскому, и он, начав приготовляться к
новой войне, сообщил Царю свои об ней разпоряжения, которыя Царь во всем
одобрил и зараз стал производить в действие.
Армия соединенной России разделена была на четыре большие корпуса, и
действие их началось с 15-го Апреля, 1655 года. Гетман с тридцатъю тысячами
своих войск, выступив к Польским и Турецким границам, разположился при городе
Заслаиле для отражения Турецких и Польских войск, покушавшихся с тех сторон
своим нападением. Болярин Князь Бутурлин, в числе 30 т. Великоросийских войск.
и пяти тысячь Малоросийских Козаков, разположен в /123/ устье реки Ворсклы,
поблизу Кадака, для удержания Татарских набегов. Князь Хованский с 30
тысячным корпусом Великоросийских войск командирован в Белорусию к реке
Сожи для отражениа войск Польских, на случай прихода их к городу Смоленску, а
к сему городу командирован наказный Гетман Малоросийский, Иван Золотаренко,
определенный Гетманом из Полковников Нежинских, коему, в знак сего
достоинства, даны оть Великаго Гетмана клейноды войсковые, булава и бунчук,
меньшие оть других и означающие полеваго Гетмана. В командовании его
состояли полки Нежинский, Черниговский и Стародубский, переименованный из
Северскаго, и семь других Малоросийских полков, в числе 20 тысячь реестровых
Козаков и пяти тысячь охочекомонных; а в числе чиновников находился юный
Гетманичь, Георгий Хмельницкий, посланный отцем для изучения и навыков в
военном искустве. Наказному Гетману назначено Царем и Хмельницким взять
город Смоленск. Он осадил его со всех сторон 27-го Мая; осада встречаема была
частыми и жестокими со стороны Поляков вылазками и шармицерами; но
Золотаренко, всегда их отражая с успехом и великим кровопролитием
неприятельским, укрепил, наконец, осаду свою шанцами и редутами и открыл из
них пальбу по городу из пушек и мортир. А продолжая ее несколько недель по
укреплениям, делал между тем насыпи для возвышенных батарей, и по окончании
их, начал производить пальбу внутрь города через стены, от чего разбиты и
сожжены многие магазейны, казармы и другия строения, и побито много солдат
Польских и народа.
Царь Алексей Михайлович, по причине открывшагося того года в городе Москве
мороваго поветрия или чумы, выехал из Москвы на жительство в город Вязму и
оттоль наведывался часто к Смоленску в. стан осаждающих. Гарнизон
Смоленский, сделав в городе на том холме, что под соборною церковыо,
обсерваторию, примечал с нея, что делалось в шанцах и в стану осаждающих; и
когда один раз приметил въезд Царской в стан Козацкий, то, дождав ночи против
27-го числа Июля, сделал из города сильную вылазку вдруг двумя отрядами, из
которых один напал на шанцы, а другой направил стремление свое прямо на стан.
Золотаренко, имев каждую ночь для подкрепления шанцовых войск нарочитые
резервы позади шанцов, коих осажденные с обсерватории своей видеть ночью не
могли, окружил оба неприятельские отряды резервами и шанцовыми войсками, и
по первом на них выстреле из пушек и ружьев, ударил копьями. Поляки,
обстрелявшись из своих ружьев и пистолетов, не успели заряжать их вновь и
оборонялись одними саблями, но против копьевь с ними не устояли, а
смешавшись толпами, начали бежать с великою потерею в город; но были
окружены со всех сторон, пробиться к городу не могли и, бросая ружья, просили
згоды /124/ или пардона, который им и дарован, и они, обезоруженные, отогнаны
до разсвета за стан, а поутру насчитано сих пленников и представлено Царю
2,389 человек, и в том числе 53 начальника; убитых собрано и похоронено вне
шанцов 4,623 человека.
Царь, бывши благоразумием и мужеством Золотаренковым и храбростию войск
его отменно доволен, благодарил им весьма признательно и уговаривал при том
Золотаренка повесть тогда же на город генеральный приступ и взять его штурмом;
но сей военачальник доказывал Царю, что по правилам искуснаго воина тогда
только надобно употреблять все напряжение сил и излишнюю потерю войска,
когда чего не можно сделать искуством, и принудит самая необходимость иттять
на таковую крайность; а он надеется успеть в желаемых намерениях без
дальнейших потеряний народа. Царь, изъявив на мнение Золотаренково сугубое
удовольствие, велел продолжать действие его по своему знанию, и Золотаренко,
усмотрев, что стена городская от реки Днепра устроеиа без насыпей землею, а
так как монастырския стены строются, в надежде, что разбивать ее пушечными
ядрами с низкаго места невозможно, повелел рыть ночью под ту стену подкоп или
мину. А как мина сия изготовлена и порохом наполнена, то в средних числах
Августа месяца отдал он приказ войску быть готовым, к генеральному приступу.
Подкоп взорван был на самом разсвете, во вторник, и помощию сильнаго ветра
подорванную землю и стенной материал понесло и разбросало по городу с
великим треском и грозными ударами, причинив гарнизону и гражданам великий
страх и убыток. В ту самую пору изготовленныя войска ввалились проломом в
город и произвели на всех, им попадающихся, жаркую пальбу из ружьев и
полевых пушек, которыя тогда же втянуты были в город.
Войска Польския, разположенныя врознь при бастионах и валах городских и
умаленныя до половины при тех вылазках и шармициях, начали было собираться
и строиться против Козаков; но сии, не давая им к тому времени, поражали их
своими выстрелами, а паче копьями, и сделали страшное между ними убийство и
кровопролитие, от чего они обратились в бегство, иные за город, а другие в
жилища городовыя и в церкви. Золотаренко, щадя город и его здания, не велел их
штурмовать и вредить, но приказал музыке воинской играть на трубах и сурмах, а
войску кричать мир и згоду. По сим знакам Поляки и граждане, выходя на улицы,
бросали от себя оружия и становились на колени, целуя каждый крест, из перстов
своих сложенный. И так город Смоленск был взят силою оружия, и по очищении
его от трупов и руин и за устроением полиции и стражи, въехал в него Царь
Алексей Михайловичь с полным триумфом, и торжествовал в нем победу свою в
соборной церкви благодарственным Богу молебствием, происходившим тогда же
и во всех церквах; /125/ а после того даны были пиршества чинам и войску, коих,
поблагодаря Царь лично за их к нему усердие и достохвальное воинское
мужество, обдарил их разными вещами и суммами, по мере заслуг и отличия
каждаго. Между тем знатнейшим чиновникам жалованы золотые и серебрянные
коряки на лентах, кои носили чрез плечо, по примеру нынешних кавалерий;
другим поднесены дорогия сабли, пистолеты и разныя убранства; Наказному ж
Гетману Золотаренку и Гемтану Хмельницкому сугубыя сделаны почести и
подарки, а для всего вообще воинства Малоросийскаго жалована царская
грамота, 16-го числа Сентября, 1655 года, состоявшаясь, в коей, между прочим,
так написано: „По природному нашему человеколюбию и великодушию к нашим
верноподданным, а особливо, видя Малоросийский военный народ отменной к
нам усердности, который, как при взятии города Смоленска не щадил своего
живота, чему мы сами свидетели, так мы, в разсуждении таковаго онаго подвига и
обнадеживши себя и впредь от него таковою ж верностию и ревностию, с его
Наказным Гетманом Золотаренком, жалуем отныне на будущия времена онаго
военааго Малоросийскаго народа от высшей до низшей старшины с их
потомством, которые были только в сем с нами походе под Смоленском честию и
достоинством наших Российских дворян. И по сей жалованной нашей грамоте
никто не должен из наших Российских дворян во всяких случаях против себя их
понижать, как оный животом своего здоровья и непорочною верностию заслужил
сие в нашем отечестве противу нашего неспокойнаго и лживаго неприятеля. И
таковою нашею милостивейшею грамотою дозволили мы везде им тешиться и
веселиться, и в залог своей заслуги, каждому при себе имети.“
От Смоленска командирован Золотаренко с корпусом своим в Белорусию и
Литву,и он, пойдя до реки Сожи и переправясь через нее, без всякаго с Польской
стороны сопротивления, в Ноябре месяце; 1656 года, осадил город Гомель,
принадлежащий к Малоросии, но отнятый недавно Поляками по истреблении в
нем Козацкаго гарнизона с командором их, Сотником Гомельским, Афанасием
Зинченком. Осада сего города и сопротивление в нем сильнаго Польскаго
гарнизона были жестокия и убийственныя. Золотаренко, взявши город штурмом,
приступил к его замку, который был род полуострова, окруженный рекою Сожей и
природными рвами, делавшими из замка холм высокой и почти неприступный.
Обложение замка и пальба в него продолжались несколько дней без всякаго
успеха, а производить штурм на него казалось невозможным или слишком
губительным. По сему Золотаренко, выбрав из неминуемых зол меньшее,
поволел втянутьна Спаскую церьковь и колокольню мортиры и пушки, и палить из
них внутрь замка, бросая при том и бомбы. Предприятие сие подействовало с
желаемым успехом. Бомбами /126/ зажжено в замке строение во многих местах и
весь замок наполнился пламенем, а погашению его препятствуемо было
пушечными ядрами. Поляки для спасения себя предприяли сделать вылазку, с
умыслом зажечь Спаскую колокольню и церьков, или, при неудаче, спасаться
бегством. И так, отворивши они замковыя вороты, двинулись из них толстою
колонною на город, а Залотаренко, сие приметив, дал время вытянуть колонну
свою подальше, и тогда ударил на нее с трех сторон, и по, одном только выстреле
с обеих сторон, началась сеча саблями и поражение копьями. И сие скоро
превозмогло неприятеля, который истреблен был почти без остатка, и замок с
городом и всею их принадлежностью достались победителям.
Из Гомеля выступил Золотаренко с корпусом к городу Новому Быхову,
принадлежащему так же к Малоросии, и окружив его блокадою, расположенною в
околичных селениях по причише зимняго времени и великой стужи, делал на
город частыя из квартир покушения одною пехотою. А наконец, под час Польскаго
праздника Трех Крулей, когда Польския войска, после набоженства, занимались
пированиями, а сделавшаясь оттепель умерила стужу, подступил Золатаренко с
пехотою ночью под замок Быховский и, помощию лесниц и великих снегов,
вобрался в него с малым сопротивлением от неприятеля; а по овладении замком,
открыл с него пальбу из пушек по городу и городским бастионам.
Польския войска, выбитыя из замка и собравшиясь в город, сколько ни приступали
к замку, с намерением его отнять, но всегда были отбиты Козаками с великою для
себя потерею; напоследок решились они оставить город и пробраться пешими в
Литву или ближайший к ней город. Но квартировавшими в селениях Козаками, по
данному им завременно от Золотаренка велению, были окружены в лесах по
Минской дороге и, по малом сопротивлении, принуждены сдаться в плен, и сих
пленников, вместе с пленниками Гомельскими, числом до трех тысясь, отправил
Золотаренко, при своем конвое, к Царю в Смоленск, с донесением о всех успехах
его оружия. Царь, благодаря Золотаренка за его такие великие и отличные
подвиги и успехи воинские, прислал ему знатные подарки и похвальный лист, с
особою признательностию к усердию Юрия Хмельницкаго, Золотаренком отменно
рекомендованнаго.
С Польской стороны чрез прошедшую компанию ведена война во всех местах
оборонительная, и держались войска Польския при одних городах и дефилеях; а
на 1656 год собрались Поляки открыть компанию наступательную; посему плану
верховный военональник их, Князь Радзивил, с многочисленною Польскою
армиею, выступя из Литвы, направил поход свой к Белорусии. Наказный Гетман,
Золотаренко, сведав о движении армии Польской, в Марте месяце того года
перешел реку /127/ Днепр, и соединился с войсками Великороссийскими,
бывшими под командою Князя Хованскаго и пришедшими к нему от Города
Могилева. В сих соединенных силах двинулись оба военоначальники к реке
Березине на встречу Польской армии и, нашедши ее разположенною при той
реке, атаковали с двух сторон. Сражение продолжалось долгое и упорное. Князь
Радзивил, часто переменяя и подкрепляя свои линии, держался всегда зарослей
и луговых при реке впадин, и потому артиллерия соединенных Россиян слабо
действовала на неприятеля. И Золотаренко, соглася Хованскаго, наступил
пехотою своею на самый центр неприятельских линий, на кои, сделав один
выстрел из ружьев, ударил копьями и, опрокинув линии, погнал неприятеля с
места баталии к реке и мостам, на ней сделанным, при которых от тесноты и
неспособности к обороне, страшное произведено над Поляками поражение.
Спасавшиесь от убийства, многие перетопились в реке, а прочие пали на месте;
стан неприятельский со всеми запасами и вся артиллерия с ея снарядами
достались победителям, а неприятель, убравшись с остатком своим за реку,
разломал и зажег на ней мосты, и в полном разстройстве побежал во
внутренность Польши.
По разбитии армии Польской разделились войска Российския по прежнему на два
корпуса; и они проходя остальную часть Белорусии, вступили в Литву,
Золотаренко держась с Козаками средины тех провинций, а Князь Хованский с
Великороссийскими войсками следовал пограничною стороною от Лифляндии и
Курляндии. В проход их не показывались никакия корпуса Польския в поле, а
только держались войска их при городах и укреплениях; и военоначальники оные,
поражая везде Польские гарнизоны и засады, где их ни находили, брали при том
Белоруские и Литовские города и местечьки без дальнейших затруднений. И
таким образом, овладев совершенно всею Белорусиею и большею частию Литвы,
покорили в них около двух сот городов, местечек и укрепленных замков; и за
удержание войск от грабежа, правами воинскими за сопротивление позволяемаго,
взяли с граждан контрибуцию, а паче с городов знатнейших, как то: Витебска,
Полоцка, Минска и других. Наконец, сошедшись оба войска к столичному
Литовскому городу Вильне, осадили его со всех сторон и, по упррству гарнизона и
граждан тамошних, раздраживших Россиан более коварствами и обманамн
своими, учинен на тот город генеральный от всего войска Рускаго приступ. И как
оным все войска Польския у валов и бастионов городских бывшия, поражены и
опрокинуты были, то убравшись они во внутрь города, стреляли с строений на
войска Руския, кидали на них разныя тяжести и обливали их кипятком в проходе
по улицам. По сему принуждены были Россияне зажеч город со всех сторон и
обратить его в пепел и руины, а народы, избегавшие от пламени, иные избиты, а
прочие /128/ разсеялись и скрылись вне города. И так Вильна от злобы и
непостоянства граждан своих претерпела такой удар, каковой Россияне ей
никогда не готовили и в мыслях не имели.
Царь Алексей Михайловичь, получа от военачальников своих, Золотаренка и
Хованскаго, донесения о покорении державе его всея Белорусии и большой части
Литвы, в том же 1656 году воротился из Смоленска и Вязмы, где он тогда
проживал, в столичный город Москву, и тамо, сделав великое торжество и
собрание всех Царственных чинов, по отпетии с ними в церквах
благодарственных Богу молебствий с колокольным звоном и пушечною пальбою,
возсел триумфально на трон царский и, в присутствии всего правительствующаго,
Духовнаго и Мирскаго, Синклита, принял на себя титул Царя и Самодержца
Великия, Малыя и Белыя Росст, а соединенно говоря, Царя Всероссийскаго; о чем
тогда же провозглашено в столице и обнародовано грамотами в провинциях с
колокольным так же звоном и пальбою. И оть сего времени начались и
утверждены название России и титул Царя Всероссийскаго; прежний же титул
Царя Московскаго оставлен и вмещен в грамотах между титулов провинциальных.
Царь с сим новым титулом послал первее благодарственныя грамоты к Гетману
Хмельницкому за его разпоряжение в войне и за мужественное воинство, а к
Наказному Гетману, Золотаренку, и Князю Хованскому за великие их подвиги и
успехи воинские, за которые обослал их знатными дарами и другими почестьми,
повелев при том оставить при границах и крепостях гарнизоны, а самим
возвратиться на зимовлю в средину Белорусии.
Наказный Гетман, Золотаренко, возвращаясь с войском по повелению Царя, во
внутрь Белорусии, и проходя город Старый Быхов, ружейным выстрелом,
сделанным с одной колокольни от засевшаго в ней Католическаго органиста,
Томаша, убит до смерти, а органист признался добровольно,что подговорен к
сему злодейству Католическими ксензами, кои дали ему ружейную пулю из
священной чаши, по его словам освященную и укрепленную нарочитыми
заклинаниями; а посулено ему за то на ряду мучеников царство Небесное и
воспитание детей его в школах Иезуитских. В самом деле, по
освидетельствовании нашлась тая пуля необыкновенною, и в ней внутренность
была серебряная с Латинскими литерами! Тело убитаго Золотаренка отвезено в
отечество его, в город Корсунь, к погребению в тамошней деревянной церкви, на
кошт его построенной. Но когда началось погребение в присутствии
многочисленнаго народа и духовенстна, то громовым ударом зажжена церковь, и
тело убитаго, вместе с церковию, сгорело в пепел. При чем несколько погорело и
людей из духовенства и народа, столпившагося при дверях церковных и
задохнувшагось от тесноты и огня, чему много содействовало то, что одни были в
церкви двери, так устроенныя по образцу Католическтх церквей. /129/ О сей
случайности Польские народные писатели заметили в хрониках своих и внесли в
Историю нелепую басню, делающую стыд просвещенному Христианству, что
будто Золотаренка пожрал ад, с полным своим дьявольским триумфом и
величием, за то, что вся Польша, судя о Золотаренку по воинскому искуству его и
великим успехам, заключала и навсегда утвердила, яко бы он был большой
характерник или чародей, то есть, волшебник, владевший многими дьяволами, от
коих имел такую необычайную силу в войне и, наконец, в удовлетворение услуг
их, взять с таким торжеством прямо в ад. Но при сем неизвестно, как они
полагают органиста Томаша и учителей его, причинивших злодейски Золотаренку
смерть, в сотовариществе ли они с их дьяволами, или только послушниками тех
считають, и как им делиться в посулах ксенжацких ?
В продолжение компании 1655 года, как она от стороны Поляков ведена была
оборонительною, Гетман Хмельницкий с армиею своею, имея позицию около
Заславля и Каменца Подольскаго, защищал границы тамошния оть Польши и
Турции, и бывшия с них набеги волонтиров и партий неприятелъских всегда
отражал с успехом и гибелью неприятеля; а Боярин Бутурлин производиле тоже
со стороны Крыма. Между тем от Поляков веден торг в Крыму с Ханом, ИсламГиреем, о наступательных действиях, ибо Татары, не смотря на все союзы и
дружеския соглашения, без денег и подарков ничего не предпринимают, и друзей
у них нет в целом свете. А как Польша довольно уже истощена всегдашними
войнами и в деньгах была скудна, то веден торг оный до половины 1655 года. В
сем же году смертию Ислам-Гирея открылся путь к сходнейшему торгу с
племянником его, новым Ханом, Менгли-Гиреем, который, ни мало не дорожа
своим народом, уговорился с Польшею вести войну с Россиею и Козаками за сто
тысячь талоров золотыми деньгами. Каков торг, таковы и действия молодаго Хана
были, т. е., скоропостижны. Он со всеми своими ордами, в Октябре месяце того
1655 года, напав нечаянно при реке Самаре на Козацкий корпус, разбил его на
голову. Командовавший им, Наказный Гетман, Яков Томило, на место
Золотаренка Хмельницким произведенный, был убит на месте сражения, а войска
остальныя, одни, пробившись сквозь неприятеля, соединились с корпусом
Боярина Бутурлина около Санжарова, а другия, под командою Полковника,
Худорбая, скрывшись в лугь Днепровский и его очереты и кустарники, отбивались
в них до ночи, а ночью, переправясь на очеретовых пучках или связках через реку
Днепр, прошли в Уманьщину и присоединились к войскам Козацким.
Гетман Хмельницкий, известясь о разбитии Татарами корпуса Томилова,
разослал от себя другие корпусы из-под Заславля к реке Днепру для удержания
Татар при сей реке; но Хан, /130/ переправясь уже через Днепр, успел
соединиться с Поляками, прошедшими к нему чрез Молдавию, и напал на корпус
Козацкий, вступивший в Уманьщину под командою Полковников: Зеленскаго,
Богуна и Дженжелия, который, спешившись и сомкнувшись в батаву, держался
много в атаке, отражая неприятелей с великим их уроном. Наконец, дождавшись
ночи и построив фалангу, ударил на неприятеля в одну сторону и, пробившись
сквозь толпы неприятельския, прошел, в оборонительном состоянии, до города
Белой Церкви и тамо укрепился. Хмельницкий, обезсиливший армию свою
отдельными корпусами, сведав о сем разсеянии, выступил с осталъным войском
из - под Заслявля н, поспешая на подкрепление тех корпусов к Белой Церкви,
атакован был соединенными неприательскими силами в урочище, так после
названном, „Дрыжи Поле.“ Неприятели обрадовавшись, что нашли Хмельницкаго
в малых силах, и бывши на него злобны до изступления, напали на Козаков со
всех сторон без всякаго разпоряжения, а только надеясь на свое многолюдство.
Хмельницкий, ведя себя в войне всегда осторожно, спешил войска свои
завременно и сделал из них батаву; а допустя неприятеля в самую ближайшую
дистанцию, выстрелил по нем из пушек и ружьев так удачно и жестоко, что
повалил вдруг из толстых неприятельских кучь целыя тысячи. Неприятель,
образумясь от своего поражения, стал продолжать напуски свои отдаленнее; а
Гетман, между тем, повелев собрать тела побитых неприятелей, оделал из них
обширной и довольно возвышенной ретраншамент, и так укрепившись
собственньши неприятельскими телами, поражал из них приближающагося
неприятеля, как из крепости, ожидая при том помощи от Боярина Бутурлина, или
от своих корпусов, кои о впадении неприятеля и об осаде его в малых силах
довольно знать могли. Но как таковой помощи ни отколь не было, а в провианте и
фураже сделался крайний недостаток, да и стужа зимняя стала уже несносною;
ибо сие произходило в последних числах Декабря месяца, то Хмельницкий
решился пробиться сквозь неприятеля силою и освободиться от его осады.
Предприятие сие сделано ночью. Войска Козацкия, построившись фалангою с
легкою артиллериею, подошли к неприятелям тихими шагами и, застав их спящих
большими кучами при огнях, оть которых обыкновенно в стороне ничего не видно,
ударили на них во всей опрометчивости и побили их целыя тысячи почти без
обороны. Произведенный при сем гром пальбы и крик народный, заставил прочаго
неприятеля вооружаться к обороне; но фаланга Козацкая, очистив уже себе
пространный путь, доволъно удалилась от него в полном порядке и пришла в
Белоцерковщину благополучно.
От Белой Церкви собравшись Хмельницкий с достаточными силами Козацкими,
выступил с ними для поисков над неприятелями /131/ в исходе Генваря месяца,
1666 года, и застав их в округе Смелянской, укрывающихся от стужи по жилищам
обывательским порознь в деревнях и хуторах, наступил на них со всею
жестокостию и, не давая им соединиться, гнал из деревни в деревню, производя
повсеместное над ними убийство. Для чего разделены были у него войска на
многие деташаменты с резервами и легкою артиллериею, а посредине их
подкреплял и наступал сам Гетман с главными своими силами. Бегущие
неприатели собрались и остановились было около местечка Межибожа,
решившись дать баталию; но Хмельницкий, наступив на них пехотою своею и
смешанною кониицею, опрокинул все их ополчения, ибо войска неприятельския,
состоящия все почти из конницы, за глубокими снегами, худо могли действовать, а
сагайдаки Татарские в сильные морозы и совсем были не действительны.
Напротив того Козацкия войска оружием своим и пушечными выстрелами
безпрестанно их поражали, и в несколько часов обратили в бегство, с потерею на
месте сражения и в жилищах убитыми до тринадцати тысячь своих воинов. На
побеге разделились неприятели на двое. Поляки вошли обратно в Молдавию и
оттоль пробрались в Галицию и Польшу; а Татары потянулись степьми в Крым, и
взятые ими у Поляков за поход сей талеры обратились им в гибель, или самую
горестную добычу, ибо, проходя они обширныя степи по глубоким снегам, от
сделавшагось на них твердаго сирену, все лошади свои изрезали и побросали, а
сами едва доволоклись пешими в свои аулы или жилища, потеряв много людей
замерзших и засыпанных снегами. А Гетман, по одинаким причинам и
неудобствам, оставил свою за ними погоню.
В открывшуюсь тогда весну, соединившись Хмельницкий с Боярином Бутурлиным,
предпринял поход с обоими Российскими войсками во внутрь Польши, дабы
предупредить и отвлечь Польския войска оть соединения их с Турецкими и
Татарскими. Продолжая они поход свой до Брод, Львова и Замостья, побрали
города сии с малым сопротивлением, и Польския войска, не смев показаться им в
поле, держались только при тех городах и их замках. А по сближении к ним войск
Российских, по первых с ними шармицерах и перестрелках, сбиты они были и
разсеяны вне городов оных, кои оставляли со всеми снарядами и запасами, в
волю победителей. Граждане ж, имев в свежей памяти победоносныя
Хмельницкаго над ними действия и его великодушное к ним снисхождение,
выходили за город и встречали войска Российския с мирными предложениями и
мольбами, пожертвовав при том некоторьтми для войска вопоможениями. Почему
и оставлены они в покое, без всяких воинских поисков и притеснений; а только
описано и забрано на Государя все, принадлежащее казне или скарбу Речи
Посполитой Польской, и введены в замки городские гарнизоны Российские.
От Замостья Хмельницкий направил поход к городу Люблину, /132/ который
почитался в стороне той главным и нарочито укрепленным; а потому был он
собранием лучших сокровищ вельможь Польских и шляхетства тамошняго и
убежищем самих их. Достигнув сего города, Россияне облегли его со всех сторон
и, после первых попыток, учиненных на город с намерением овладеть им, с
пощадою народною и меньшим кровопролитием, когда ни в чем том не успели, и
граждане, обнадеженные многочисленностию гарнизона, делали сопротивление с
отчаянною жестокостию и подлыми коварствами, то полководцы решились взять
город сей формальною осадою, и для сего начали с трех сторон города рыть
шанцы и другия осадныя укрепления. Граждане, соединенно с гарнизоном, делая
безпрерывно сопротивления Руским построениям, обратили все свое внимание и
осторожность на места оныя и подали тем случай Гетману к обыкновенной его в
осадах хитрости. Он в один день, отдавая приказы в войска, разглашал их
нарочито противу воинских обыкновений, повелевая всем быть готовым к ночи на
генеральный к городу приступ со стороны шанцов. За наступлением ночи
действительно произведена с шанцов пушечная пальба с бомбандированием, а
по сторонам деланы ружейные выстрелы с криком и притворным покушением на
валы городские. А когда сия фальшивая атака производима была, и граждане с
гарнизоном натурально собрались к местам, грозящим опасностию, то в то самое
время сильный отряд Козацкой пехоты подошел весьма тихо к стенам цитадели
или замка городскаго, вошел в него по лесницам, и при шуме городском, напал с
копьями на стражу замка и всю ее переколол, не оставив в живых ни кого, в замке
бывшаго. И таким образом овладевши замком, ввезена была в него главная
артиллерия с мортирами и умножены войска, а на разсвете произведена сильная
пальба по городу и метание в него бомб. Граждане и гарнизонныя войска,
ощутившие потеряние замка, бросились было отнимать его со всем своим
многолюдством, насунувшись к батареям и стеиам без всякаго устройства, а
только с слепым ожесточением. Козацкия войска, завременно разставив
артиллерию перекрестком и допустя Поляков в самую ближайшую дистанцию,
сделали из всех орудий и ружьев самый жестокий и меткий по них выстрел, от
чего повались из них целыя тысячи, а остальные разбежались в ужасе, кто куда
попал. Войска Козацкия, вышед тогда из замка, наступили на бегущих копьями и
поражали их, почти безпамятных. К сим присоединясь все другия Российския
войска, под час пальбы вломившиясь в город чрез их вороты, произвели в городе
страшное и повсеместное убийство и всеобщий грабеж. И так город Люблин оть
упорства и ожосточения своих граждан претерпел гораздо больше, чем Россияне
ему желали, и обогатил войска Российския безсметнымы сокровищами и всех
родов добычами до избытка. /133/
При Люблине сведал Гетман чрез своих шпионов, что армия Польская, под
командою обоих Гетманов, Короннаго и Литовскаго, намерена переправиться чрез
реку Вислу для сопротивления успехам Руским, и потому выступив он с
Бутурлиным скоропостижно от Люблина, упредил армию Польскую и, переправясь
со всеми войсками Рускими на Варшавскую сторону реки Вислы, изумил тем
Поляков и привел полководцев их в замешательство. Однако они, укрепившись на
берегу Вислы, ожидали на себя нападения; а Гетман с Боярином, разсмотрев
положение стана Польскаго и сделав нужныя разпоряжения, повел на него атаку.
Нападение было жестокое но и отпор делан неменьше ожесточенный. Поляки,
знав свою и национальную крайность, защищали себя и стан свой с отчаянием.
Гетман несколько раз покушался напусками своими опрокинуть линии
неприятельския, или их разстроить, но ни мало в том не успел, и они держались с
удивительным упорством, закрывая всегда разбитыя места свои свежими
войсками, почему сражение продолжалось долгое и неопределительное в обе
стороны. Наконец, Хмельницкий позади праваго фланга своего, примыкавшагось к
берегу Вислы, провел сильный отряд пехоты своей, легко вооруженной. Он,
спустясь в низ к самой реке и пробравшись камышами и кустарниками до
половины стана Польскаго, вдруг поднялся на гору и впал во внутреннооть его, а
там, по первом выстреле из ружьев, ударил копьями в тыл линий неприятельских,
которыя, претерпев поражение и поворотясь к обороне, обыкновенно замешались
и разстроились. Гетман, тое приметив, напустил на них пехоту из своих линий и
опрокинул весь левый фланг неприятельский. Убийство и сеча начались тогда
ужасныя Войска Польския, но успевая заряжать ружьев, оборонялись однеми
саблями, и были избиваемы копьями в великом числе. Следствием того было
всеобщее замешательство и отступление неприятельское, а Козаки и все
Россияне, преследуя отступающих, выгнали их совсем из стана и разсеяли во все
стороны. За бегущими выправленная конница гналась до темной ночи и
докончила поражение неприятеля. Стан его со всеми запасами и снарядами
достался победителям и значил знатную добычу.
По истреблении армии Польской, когда Российская армия выступила уже к
Польским столицам, получено Гетманом известие чрез нарочитаго гонца, из
Чигирина посланнаго, что Хан Крымский, Менгли-Гирей, с войсками своими
поспешая на помощь Полякам, выступил из своих границ и переправляется через
реку Днепр для впадения в Малоросию. Гетман, оставив потому поход свой к
столицам Польским, переправился обратно через реку Вислу и поспешил с
войсками своими к Чигирину, а Боярина Бутурлина согласил разположиться с
войсками Российскими около Каменца Подольскаго. Проходя Гетман Уманьщину,
уведомлен был здесь, что Хан /134/ стоить с войсками в степях при реке Озерной.
Он отправил к нему Есаула Полковаго, Тугая 167, и с ним трех офицеров
Польских, полоненных на последнем сражении за Вислою; писал при том к Хану,
что „как он не подал ни каких причин ему и его народу ко взаимной вражде и
неприятельским действиям и поступкам, а напротив того питал всегда
соседственную дружбу к предкам его и всей Татарской нации, делая им многия и
важныя пособия и одолжения, то просит Хана уведомить его, как ему считать
ополчение Татарское и нашествие их на земли Малоросийския. Ежели ето значит
непосредственную войну от самаго Хана или его Крыма народу Рускому, так я на
него отвечаю, продолжал Хмельницкий, и зараз наступаю на все силы Татарския.
Когда же оно назначено с постыднаго найма на укомплектование или на пособие
армий Полъских, то даю знать, что их неть более на свете, и последняя разбита и
истреблена за Вислою, в пределах самой столицы Польской, о чем заверить могут
пленные офицеры Польские, бывшие очевидными тому свидетелями и
участниками со стороны страдательной.“
Хан, отвечая Гетману, что он и Татары его вражды к народу Рускому и претензий к
нему ни каких не имеють, а имеет надобность интересную к самому Гетману и
правительству Козацкому, просил при том Гетмана повидаться с ним и
объясниться обо всем персонально, в лагере Татарском. Гетман, вытребовав от
Хана в аманаты двенадцать человек знатнейших Мурзов и оставив их в своем
лагере, отправился сам, с штатом своим, в лагерь Татарский, и тамо, после
первых обыкновенных комплементов или приветствий, начались важные
переговоры, и Хан с жаром укорял Гетмана за соединение его с Московиею и
отдачу себя с народом в протекцию Царя тамошняго, доказывая, что таковое
соединение причинствовать будеть к вечной вражде на Козаков и на Московию от
всех соседствующих держав, между которыми Малоросия, по положению своему,
есть первым и всегдашним сборищем или плацом, удобным к нашествию
неприятельскому, их побоищам и раззорениям сего народа. Войны же с
Московиею суть неизбежны и безконечны для всех народов, ибо, не смотря на то,
что она недавно вышла из владения Татарскаго, единственно по случаю
междоусобий Татарских, которым и теперь есть данница, не смотря, что в ней все
чины и народ почти безграмотны и множеством разноверств и странных мольбищ
сходствуют с язычеством, а свирепостию превосходят диких, не смотря, говорю,
на невежество и грубиянство, припомнить надобно привязчивость их за самыя
мелочи и бредни, за которыя они вели сумазбродную и долголетнюю ссору и
войны со Шведами и Поляками, заметив в переписках с ними нечто в словах
нескладное, за что и между собою они безпрестанно дерутся и тиранствуют,
находя в книгах своих и крестах что-то неладное и не по праву каждаго. /135/
Припомнить надобно жадность их к властолюбию и притязаниям, по которым
присвоивают они себе даже самыя царства, империи Греческую и Римскую,
похитив на тот конец Государственный герб царств оных, то есть, орла
двуглаваго, по наследству, будто, Князю их Владимиру, бывшему зятем царю
Греческому Константину Мономаху, принадлежащаго, хотя тот Владимир был
действительно Князь Руский Киевский, а не Московский, от Скифов
происходящий. Припомним, наконец, непостоянное правление их царственное и
истребление самых Царей, которых несколько сами они злодейски умучили, а
одного продали Полякам на убой 168. А доказано уже, что, где нет постоянной
религии и добрых нравов, там и правления постояннаго быть не может, и Русаки
ваши пресмыкаться будут между Москалями, как овцы между волками.“
Гетман, возражая Хану на его поношения, изчислил ему все непостоянства и
предательства Ханов, его предшественников, для народа Рускаго показанныя, а
особливо на сражении с Поляками под Берестечком. Изчислил так же приношения
и жертвы, им от него бывшия и значущия великия суммы и, так сказать,
царственныя богатства, безстыдством отплаченныя. Припомнил при том и все
пособия Козацкия, многократно Крымцам оказанныя против их неприятелей с
пожертвованием многих воинов, живот свой за них положивших, за которых
вознаграждены тогда Козаки одним бардаком и кумысом Татарским, то есть, их
нектаром и амброзиею, а в последствии многими обманами, предательствами и
всех родов хищениями и наглостями, погубившими множество народа Рускаго, с
помощию протекторов своих, Турков, непримиримых врагов всего Христианства,
которые то и делают, что гонят его и истребляют без всяких причин, а по одному
странному правилу Алкорана своего. „О Поляках же и говорить нечего; весь свет
знает, что у них сколько Панов, столько и Королей; а каждому из них угодить 169 и
сам ад не согласится. И так, когда народ Руский нынешнею протекциею своею
избрал себе зло, то конечно, между злом, его окружавшим, избрал меньшее; когда
он есть несчастлив, то поверь, несчастлив своим соседством, которое, без всяких
причин, всегда его тревожило и оскорбляло, а теперь об нем ревнует и терзается
такою жалостию, какова бывает аспидова над человеческою головою. Известно
же по Историям, что народ сей из самой отдаленнейшей древности был в земле
своей самостоятельным и самодержавным, под управлением собственных князей
своих, довольно славных великими своими деяниями и войнами. Но первое
нашествие и опустошение Татарское с Ханом своим Батыем завело его в
протекцию Литовскую, а после и в соединение с Польшею. Сие соединение
разрушили сами Поляки неслыханным и 170 тиранским своим правлением; а
свободу и вольность народную возстановило правосудие Божие, подвигнувши
народ к невероятной /136/ храбрости и мужеству; и он, став в первоначальной
своей точке самовластия, мог жить без помощи чуждой. Но видно судьба Божия,
устрояющая дела человеческия всегда к лучшему, избрала соединение его с
народом единоверным и единоплеменным по доброй и обоюдной воле и согласию
непринужденному, которых разрушать я почитаю за грех смертельный, и с тем
жить и умереть хочу.“ Хан, сколько ни уговаривал Гетмана на свою сторону, и как
ни велики были его посулы и обещания, однако он ни на что не согласился, и
разстались они с откровенною злобою.
За прибытием Гетмана в Чигирин, застал он там посланника Шведскаго с письмом
от Короля тамошняго, Карла Густава, требующим у Гетмана вспомогательнаго
войска против Польши и некоторых владетельных Германцов, воевавших тогда со
Шведами за претензии Ливонския, Померанския и Голштинския. А требование сие
произошло от Короля на основании союзных трактатов, прежними Гетманами
Малоросийскими, от лица всего народа здешняго, с Швециею заключенных во
время Польских наглостей и тиранств и в бывшия с ними войны, в которыя. хотя
Швеция силою своею и деньгами Малоросиянам и не вспомогала, однако жь
предстательствами Королей своих и их посланников всегда за них заступалась, а
Польше грозила диверсиями. Гетман, выполняя облзанности предместников
своих и народныя, безпрекословно командировал в армию Шведскую, к
Польскому городу, Кракову, десятитысячный корпус, из семи полков реестровых
Козаков и из трех охочекомонных составленый, под командою Полковника
Киевскаго, Антона Адамовича, объявленнаго на тот поход Наказным Гетманом, а
Царю Алексею Михайловичу доносил, что посылка войск Козацких в помощ
Шведам есть необходима и полезна, как в разсуждении обязанностей договорных,
всем державам общих, по коим устрояется народная доверенность и взаимная их
помощь и обязанность, так и по тому, что делается она во вред общему
неприятелю.
Глава 3

Хмельницкий посылает десятитысачный корпус в помощь Шведскому Королю

Прибытие иностранных послов

Избрание в Гетманы Юрия Хмельницкаго

Гадяцкия статьи
Король Шведский, пользуясь помощию Козацкою, в самое нужное время к нему
подоспевшею, овладел обоими столичными городами Польскими, Краковом и
Варшавою, имев при сем последнем с Поляками сражение, продолжавшеесь чрез
три дни. Подвиги сии награждены сокровищами Королевскими и вельможескими,
почти безчисленными, и другими великими добычами, в обеих столицах оных
найденными. А последствием тому было крайнее разстройство и изнеможение
Польское, грозившее сей нации конечным ея падением и разрушением, которое
тогда же было бы неизбежно, если бы сторонния державы,
доброжелателъствовавшия Польше, не произвели противных тому действий, не
столько для ея пользы, сколько для своих интересов, завистию подстрекаемых.
Король Датский, по согласию с другими державами, объявив Швеции нечаянную
войну, вступил с армиею своею /137/ скоропоспешно во внутренность ея и
принудил Короля Шведскаго, оставив все Польския завоевания, поспешать на
оборону своего Королевства. Война сия продолжалась чрез три года и кончилась
Оливским миром в пользу Короля Шведскаго, который, при других успехах,
осаждал столичный Датский город, Копенгаген.
Император Римский или Германский, Фердинанд III, и Примас Королевства
Польскаго, Урбан, писали тогда же к Гетману Хмельницкому, „чтобы он отстал от
союза с Королем Шведским, яко от противника обеим Католическим религиям,
Римской и Греческой, и самаго жестокаго Лютераниста, и чтобы он по прежнему
соединился с Польшею на одинакия с нею права и преимущества, кои они
гарантировать могут; а по крайней мере не мешался б нм в какую войну с
Польшею и держал бы неутралитет. В противном же случае грозили ему, что
подвигнуты будуг все силы Европейских Католических Христиан на разрушение
его нации, как вредной всему Католичеству Римскому, которому она опаснее
самых Турков и Сарацынов. Гетман с отличным почтением отвечал Императору,
что „вспоможение его Королю Шведскому есть обязаннасть трактатов, всем
народам обыкновенных и за святость почитаемых, которые отнюдь не касаются
до религии или вероисповедания народнаго, а заключены оные с Швециею
предместниками его и народом Руским в те времена, когда Полякп, неистовствуя
в своем поведении и правитвльстве, терзали народ сей самыми неслыханными в
свете варварствами и безчеловечными мучительствами, в которых Господа
Римские Католики не только не подали несчастному народу сему ни какой
помощи, но еще преизлиха гнали его, обращая на Унию, в Риме выдуманную, а в
Руси проповеданную с самою жесточайшею лютостию, превосходящею все
священныя Римския инквизиции, и какой в самом Магометанстве над
Христианами неслышно было. А народ Руский есть тоть самый, с которым
Император Римский, Максимилиан, от лица всея империи, Римской имел
дружеской союз и государственную переписку с самодержавными Князьями его,
всегда доброжелательствовавшими и вспомогавшими императорам империи
Римской, но уничижен и заглушен 131 был он злостию и коварством Поляков,
соединившихся с ним добровольно и дружелюбно, а разставшихся с враждою и
местию безпримерными, и раны зла сего так неизцельны, что врачевать их ни
какая сила и мудрость человеческая не в состоянии.“
Переписка Гетмана с Императором и Примасом и угрозы при том оть них бывшия
сопровождались действительно новою для Малоросии опасностию. В начале 1657
года войска Императорския собрались к границам Галиции, а войска Турецкия
показались в Бессарабии и Молдавии, и весь Крым был вь движении. Гетман,
возвестив Царю о бывших с ними переписках и о движениях войск соседствующих
/138/ держав, прикрыл зараз свои границы многими деташаментами и командами,
а в подкрепление их учредил для главных войск два лагеря: один при реке
Ташлику, под командою сына своего, Юрия, вспомоществуемаго советами старых
и опытных чиновников, при нем бывших, а другой около гогорода Заславля, под
командою Наказнаго Гетмана, Дорошенка. Войска на границах были с обеих
сторон вь безпрестанном движении, но неприятельских действий между ими не
произходило, а только показыван вид всегдашняго их бдения и готовности к
войне. Между тем прибыли посланники иностранные с новыми требованиями.
Султан Турецкий, Ибрагим, и Император Римский, соединенною миссиею
объявили Гетману чрез посланников оных, что „как Польское Королевство
раззорено и приведено в крайнее изнеможение безпрестаннымн войнами и
победами его, Гетмана, с войсками Козацкими, губившими Польшу без пощады и
уважения и помогавшими в том Шведам и Царю Московскому без слушных
причин, и что держава сия, быв на краю разрушения своего, принуждена будет
войтить в одну державу с Московиею способом переговоров или силою
превозмогагощаго оружия, а соседния державы и вся Европа, бывши спокойными
того зрителями, увидят, к стыду своему, державу колоссальную, из ничего почти в
таковую степень возвысившуюсь на вред многих народов, а по времени и на
самое их низпровержение, то Монархи сии, имея справедливейшия причины
защищать права народныя и удерживать в державах политическое равновесие,
напоминають ему, Гетману, отстать вовсе от союзов с Швециею и соединения с
Московиею, а советуют соединиться по прежнему с Королевством Польским под
нынешним своим правлением и со всеми правами и преимуществами, свободную
нацию значущими, 172, и на то сочинить, под посредством их, постановительную с
Поляками конституцию, которую Монархи оные берутся гарантировать и вечно
защищать; в противном же случае принудят они к тому силою оружия своего, и на
тот конец объявять войну.“
Гетман, возражая Послам на их требования, доказывал, что „сделанный Козаками
Полякам отпор и их уничижение есть дело Божие, исполнившее священнейшия
Его слова, никогда втуне не проходившия : „Ею же мерою мерите, возмерится и
вам.“ Всем соседствующим народам, а не меньше того и вашим державам,
довольно известно, сколько претерпел народ Руский от распутств и тиранств
Польских; всякаго рода насилия, варварства и самыя зверския над ним лютости
превзошли меру всякаго воображения. Все терпения, стенания и вопли народа
сего попраны и погружены в собственной крови их. Они, отнявши у него все, в
здешней жизни бывшее, коснулись затмевать и самую надежду его в жизни
будущей чрез обращение на Унию, грозящую чистилищами и анафемами. Все
миротворства, трактаты и договоры, у Рускаго /139/ народа с Поляками бывшие и
клятвами торжественно утвержденные, не что иное были, как только игра обмана,
вероломства и самаго подлаго предательства, споспешествовавшаго гнусным их
намерениям, мщению и убийствам. И народ Руский, когда предпринимал против
Поляков оружие, то предпринимал его едииственно к обороне и в крамности, к
чему все народы во всем мире имеют самое естественное право, ни чем не
опровергаемое. И какая ж тут будет справедливость и политика у держав,
равновесия ищущих, когда они за оборону претендуют, а тиранство и злодейство
попускают или их оправдывают? Но при всем том защищать Поляков и
подреплять их остается в воле держав оных, а приневоливать народ Руский в
подчиненность Полякам есть странность, несовместная ни с какими правилами
политическими и моральными, и есть тоже, что соединять овцы с волками на одну
пажить, вопреки самой природы и здраваго разсудка. Воевать же за сие и того
безрасудней и значит самоизвольное и беззаконное истребление народное,
подлежащее неминуемой мести Божией. Почему и сужу я о себе самом, заключил
Хмельницкий, что, при случае необходимости, лучше впасти в руце Божии,
нежели в руце человеческия, и на сих правилах располагаю поведение мое в
разсуждении Польши, не причинствуя отнюдь ея уничтожению или пораобщению.
Такими неудовлетворительными переговорами хотя и отделался, на первый
случай, от посланников Хмельницкий, но угрозы Монархов их и учиненныя при том
предложения сделали в душе его великое впечатление. Он, будучи самой
ревностной патриот народа своего, всегда искал ему благоденствия и после
долговременной, изнурительной войны спокойствия; но нашел, вместо того,
новыя искушения и напасти, и разсуждая о предбудущих следствиях, когда,
собравшаясь над отечеотвом его так стращная гроза, на него грянет, какому
подвержено будеть оно раззорению и опустошению от держав, столько сильных и
его почти окружающих. Принять же систему их почитал вероломством, подлою
трусостию и самым явным злодеянием, значущим в Христианстве грех смертный,
вечно непростительный. От всех таковых размышлений снедаем бывши
Хмельницкий крайнею горестию и безпрерывною печалью, разтравивших прежния
его припадки, от чрезмерных воинских трудов и всегдашних суетств и бдений
зародившиесь, а не меньшо и от удручавшей его старости, впал в тяжкую болезн
и, по долгом в ней страдании, стал, наконец, к жизни ненадежен.
Почувствовав Гетман Хмельницкий приближающуюсь кончину свою, созвал в
Чигирин чиновников и начальников от войска и урядов и товариство с
знатнейшими Козаками, и им, собравшимся к нему в дом, объявил состоание дел
нации и все тогдашния министерския обстоятельства. А за тем, исчислив прежаия
на отечество напасти и происходившиа от того тяжкия войны, в /140/ которыя они
так славно и великодушно подвизались и перенесли бедствия собственным своим
мужеством и достохвальным между собою согласием, заключил тем, что он,
чувствуя приближающуюсь кончину свою, с сокрушением сердечным и
прискорбием душевным, оставляет их на произвол судьбы и советуеть им не
ослабевать, при случае надобности, в мужестве и подвигах бранных, держась
всегда единодушнаго согласия и братской дружбы, без чего ни какое царство и ни
какое общество стоять не может. „А я, продолжал Хмельницкий, благодарю вам,
братия, и за послушание меня в войнах и за свое Гетманство! Благодарю за те
достониства, которыми вы меня почтили, и за ту доверенность, которую вы мне
всегда оказывали! Возвращаю вам все знаки и клейноды, достоинство и власть
оную означающие, и прошу вас простит меня, в чем я, яко человек, кому либо из
вас погрешил, или кого огорчил. Намерения мои об общем благе были
чистосердечны и истинны, и я всего себя посвящал отечеству, не щадя здоровья
своего и самой жизни. Но каждому угождать не возродился еще никто из человек.
И так, в разсуждении общаго добра, позвольте еще попросить вас сделать мне
последнее удовольствие: изберите себе Гетмана при моей жизни, которому б я
мог открыть нужныя тайны и дать полозные советы в правлении. А как в
нынешнее критическое время надобен в Гетманы самый искусный, мужественный
и опытный человек, то я представляю вам таковыми Полковников,
Переяславскаго Тетерю, и Полтавскаго Пушкаренка, да писаря Генеральнаго,
Виговскаго. Из сих избирите вы одного, кого по общему совету заблагоразсудите.“
Чины и Козаки, возрыдав горько от изречений Гетманских, так трогательных и их
поразивших, а паче о приближающейся кончине его и своем сиротстве, начали
вопить: „Кого изберем на место твое? И кто достоин наградить отеческие к нам
заслуги твои и нашу в тебе потерю? Сын твой, Георгий, да наследует место и
достоинство твое! Он один пущай над нами начальствует, и мы его избираем в
Гетманы. Окаянны, безовестны и безстыдны были б мы, если бы предпочли ему
кого другаго, забыв и презрев великия твои к нам благодеяния и безпримерные
для отечества подвиги.“ Гетман, благодаря чинам и войску за их к нему
признательность, отвращал выбор их на его сына, доказывая, что он очень молод
и к подъятию такой великой должности и в такое критическое время еще не
надежен. „А вы благодарность свою ко мне можете над ним оказать другим
образом; равно и он может отечеству служить в другой степени, по мере
способности своей и леть. А в должность Гетмана избирать надобно человека
возмужалаго и во всех качествах и способностях опытами дознаннаго.“ Собрание,
возразив Гетману, что молодость сына его можно подкрепить добрыми советами
и надежными советниками, которых, по знанию своему, избрать сам может, /141/
приговорили единогласно, что лишит его отеческаго достоинства мы никого не
допустим.
Гетман, по упорному настоянию собрания, согласясь на его волю, пригласил к
себе сына своего, Георгия, и поручил собранию, со изречением : „Вручается он в
покровительство Божие и в вашу опеку, и анафеме предаю того, кто совратит его
с пути истиннаго и сотворит притчею во языцех и посмеянием в людех! Предаю и
самаго его, если он пойдет путем строптивым и удалится от правоты, чести и
Христианских добродетелей; и завещеваю ему на всю жизнь его служить
отечеству верно и усердно, блюсти его, яко зеницу ока и пролить за него всю
кровь свою, ежели она будет ему полезна и спасительна! Более сея жертвы я
ничего другаго от него не требую, и сие да будеть ему всегдашним моим паролем
и лозунгом! А вас прошу и заклинаю подкреплять его благими советами и
постоянным мужеством, которое всему племени нашему Славянскому есть искони
сродно и наследственно.“ За сим вручены Гетманом сыну его клейноды войсковые
и печать национальная, со всеми документами и делами письменными; и он, по
обычаю, поздравлен и прикрыт от чинов и товариства знаменами и шапками, и
провозглашен Гетманом, с пальбою из пушек и ружьев и с музыкою войсковою,
игравшею по городу на всех перекрестках и площадях, а в полки и города
разосланы нарочитые с универсалами. Происходил же и совершен выбор сей в 7
день Августа, 1657 года.
Старый Гетман пред кончиною своею имел еще совет с чинами и товариством, и
на нем избраны советниками и опекунами к молодому Гетману: писарь
Генеральный, Виговский, и Полковник Полтавский Пушкаренко, бывший уже в
походах Наказным Гетманомь. И старый Гетман, последняго дни в своей жизни
побывши с сыном своим и его советниками несколько часов на едине, скончался
15 Августа, по полудни. Вопль и стон домочадцов Гетманских и выстрел из
ломовой пушки возвестили в городе о смерти Гетмана. Войско и народ всякаго
чина и сословия наполнили тотчас дом Гетманский и его окружили. Плачь и
рыдание раздирали воздух, и сетование продолжалось повсеместное и
неизреченное. Все оплакивали его, как роднаго отца своего; все вопили: „Кто
теперь поженет врагов наших и защитит нас от них? Померкло солнце наше, и мы
остались во тме на разхищение волков алчных!“
Достоинства сего Гетмана и подлишю стоили оплакавания всенароднаго, и таких
людей судьба Божия веками только производит в человечестве для нарочитых ея
намерений и устроений. Он, при превосходном своем рязуме, был весьма
добродушен и справедлив; в делах национальных совершенный политик, а в
войне неустрашимый и предприимчивый вождь. Храбрость его равнялась
равнодушию. В победах своих никогда не тщеславился, /142/ а в неудачах вовсе
не унывал. Терпение его в тягчайших трудах и подвигах ни как ему не изменяло.
Голод и жажду, холод и зной, сносил он с совершенным спокойствием. Отечество
свое и народ так любил, что покоем своим, здоровьем и самою жизнию всегда ему
жертвовал без малейшаго роптания. Словом сказать, был совершенный в народе
верховный начальник, а в войске беэпримерный вожд.
Похорон Гетману учинен с великим, но печальным, триумфом и со всеми
воинскими и гражданскими почестями. Тело его, в провожании многочисленнаго
воинства и народа, перевезено из Чигирина в собственное местечко Гетманское,
Субботов, и тамо погребено в монастырской его церкви, с надписями и
эпитафиями. На стороне гроба выставлен под балдахиною портрет Гетманский с
сею надписью :
„Сей образ начертан Козацкаго Героя,
Подобна Грекам тем, от коих пала Троя!
Помпей и Цесарь что были у Рими,
У Руссов значил то Хмельницкий делами своими:
Полъшу он низложил Козацкими полками,
Татар и Турков устрашил теми же войсками;
Наказав варварство, пресек вероломство,
Вечно не забудет того Польское потомство.
Унию он опроверг, благочестие возставил,
Ревность в том свою в род и род прославил;
Непобедим во бранех, благой восприял конец:
Из сына в отечестве достойнейший ему явился отец!“
Причиною смерти Гетманской полагают некоторые писатели продолжительную
отраву, поднесенную ему одним знатным Поляком, сватавшимся на его дочери, а
после скрывшимся. Но то уже достоверно, что на седьмой год по его смерти, при
впадении в Заднепровскую Малоросию Турецких войск с Султаном их,
Нурадином, соединившиесь с ними Поляки, напавши на местечько Субботов,
раззорили его до основания, и кости Хмельницкаго, вырывши из гроба, сожгли,
вместе с церковию и монастырем тамошним, и тем, кончили варварское свое и
подлое над мертвым мщение.
В сие время, именно в последних месяцах 1657 года Фридерик Вильгельм,
Курфирст Бранденбургский, прежде бывший вассал Польский, пользуясь крайнею
слабостию республики Польской, изнемогшей долголетними ея несчастными
войнами, получил оть нея в непосредственное владение свое Королевство
Пруское, в Польском владении бывшее, но постановлением Велавским за
Курфирстом утвержденное, с уступкою и других дистриктов с городом Эльбингом,
по которым, в последствии, принял он титул Короля Прускаго, а за сию уступку
обещался Курфирсть /143/ вспомоществовать Полякам против Царя Московскаго
и Козаков и дать им, сверьх того, знатную сумму денег, чего, однако, не исполнил.
По кончине Зиновия Хмельницкаго, Польское Правительство, совместно с
державами, Полякам министерски помогавшими, не преставало домогаться у
молодаго Гетмана решимости его на соединение с Польшею, отцу его
предложенное. Но когда сей Гетман всемерно от того уклонялся, представляя
причины, с совета и плана отца его взятьтя, то подведена под его мина чрез
опекуна и писаря Генеральнаго, Виговскаго. Сей Виговский, бывши природный
Поляк, сохранил в себе характер нации своей во всей полноте и, по безмерному
честолюбию своему, всегда желал себе достоинства Гетманскаго, каким бы то ни
было образом. Поляки, задобривши его великими подарками, а и того больше
значущими посулами, склонили на предательство питомца своего, молодаго
Хмельницкаго, и он первее намекал ему разными околичностямн о согласии,
будто, отца его на соединение с Польшею, но что, де, мешали ему в том одни
суеверные старики, предпочитавшие Полякам и Туркам Московщину, единственно
по одноверию, не смотря на то, что в ней столько вер, сколько у нас поветов, и
одна другую гонить и ненавидит. Потом уверил его совершенно, что таковое
соединение есть полезно и неизбежно в удовлетворение требований первых в
свете Дворов, Турецкаго и Цесарскаго, которые, при дальнейших сопротивлениях,
могут раззорить всю нацию и лишить его Гетманства; а исполнивши их желания,
можно укрепить вечно права свои и народныя, в чем они берут на себя
споручительство и утверждение за ним потомственнаго Гетманства, с титулом и
достоинством владетельнаго Князя Сарматскаго.
Юрий Хмельницкий, бывши прельщен и устрашен уговорами Виговскаго,
склонился на его контакты и, секретным образом, 1658 года, в Апреле месяце,
взявши из скарбу Малоросийскаго милион талеров, уехал в город Заславль, в
сопровождении отряда своей гвардии, а полкам реестровым Заднепровским
велел туда же следовать под предлогом секретной экспедиции. В Заславле
сыскал он Конгрес, состоявший из многих вельмож Польских, присланных от
Короля и Речи Посполитой, и министров Цесарскато и Турецкаго. На нем
предложены были Гетману договорныя с Польшею статьи, яко бы отцом его
сочиненныя чрез уполномоченных Старшин Генеральных, Верещагу и Сулиму, и
названныя Гадяцкими статьями. Оне состояли в следующих пунктах:
1. Народ Руский и земля его, составленная из Княжеств или Воеводств, Киевскаго,
Черниговскаго, Северскаго и Владимирскаго, со всеми в них городами, поветами и
селениями, по граням, Зборовским трактатом положенным, да пребудут
вольными, от самих себя и правительства своего зависимыми и в совершенной
едности и равенстве с народами Польскими, яко оть единаго с /144/ ними племени
Сарматскаго происходящими; а прежния между ими распри, вражды и войны да
уничтожатся и предадутся вечному забвению с соблюдением и утверждением
строжайшим обоюдной амнистии. 2. Правительства Руския да устрояются и
пребывают на правах своих и привиллегиях стародавних, в совершенном
равенстве и одинаком преимуществе с правительствами Польскими и
Литовскими, под сению одной Короны Королевской, всем трем народам
равномерно державной и покровительной. 3. Верховным начальником народа
Рускаго и правительств тамошних признается Гетман, выбранный рыцарством из
самих себя, не допуская иностранных, коего власть и преимущества почитать
наровне с Коронным и Литовским Великими Гетманами, а войска ему иметь
реестроваго сорок тысячь; охочекомоннаго ж и Запорожскаго сколько собертся и
содержать будет возможно. 4. Стража внутренняя и оборона внешняя в земле
Руской зависит от власти Гетмана и от сил войска тамошняго, и в таковых случаях
признается он самовластным Князем Руским или Сарматским, а в общей обороне
и войне всего Королевства учавствуеть земля оная по общему с нею совету и
согласию, а иначе вольно в обе стороны неутрал держать. 5. Провинциальное
управление земли Руской подлежит Воеводам, выбранным из себя тамошним
рыцарством, не попуская отнюдь инородным, и они подчинены во всем Гетману и
непосредственно под его повелениями состоят, и когда снаряжаемы и
выправляемы будут от Воеводств и поветов земские послы и депутаты на Сейм
Генеральный, то сие чинится по повелению Гетмана и с его инструкциями и
наказами. 6. При всех службах и обращениях рыцарства и народа Рускаго с
рыцарством и народом Польским и Литовским, да признаетса совершенная
едность и равенство с обеих сторон, с увагою чести и могущества каждаго особо и
всех вообще. 7. Религия Кафолическая Руская или Греческая с религиею
Католическою Римскою или Польскою, да пребудеть в совершенном равенстве и
согласии, без малейшаго нарушения прав и свобод каждой, и Духовенства обеих
религий в собраниях правительственных и при всех заседаниях и общениях, да
имут места, приличныя по сану своему, и голос по правам своим и
преимуществам.
Статьи сии надобно было Гетману непремеыно объявить чинам и войску, к нему
собравшемусь, и отобрать на них общее всех мнение и согласие. Но когда оне им
объявлены были, то все чины и Козаки, узнав о перемене толикой важности и
столько для всех позорной, тотчас, нагрубив Гетману, проклиная подлое его
поведение и злодейские умыслы, отстали оть него и воротились к городу
Чигирину. А. здесь, узнавши, что казна национальная расхищена и старшины
Генеральные удалились из города, пошли искать опекуна и советника
Гетманскаго, Пушкаренка, чтобы, с общаго с ним совета и согласия, принять свои
меры, не надеясь на товарища /145/ его в сем деле, Писаря Виговскаго, готоваго,
по породе своей, на все коварства и обманы. Хмельницкий же, оставленный
чинами и реестровым войском, презренный Заславским Конгресом и
соделавшийся притчею в людех, с немногими, приверженными к нему;
охочекомонными Козаками, принужден бежать из Малоросии в Сечь Запорожскую
и тамо скрываться. Козаки Запорожские, приняв его в свое покровительство,
обещали ему всякую помощь при удобном случае. Они крайне недовольны были
соединением их с Россиею, а паче обращением с ея войсками; а подали к тому
причины, кажется, ничего не значущия, но много подействовавшия на умы
народные. В бытность сих Козаков в походах вместе с стрельцами и
сайдачниками Российскими, терпели они от сих солдать частыя и язвительныя
насмешки по поводу бритья своих голов. Солдаты оные, бывши еще тогда в серых
зипунах и в лычаных 173 лаптях, небритыми и в бородах, то есть, во всей
мужичей образине 174, имели однако о себе непонятное высокомерие или какойто гнусный обычай давать всем народам презрительныя названия, как-то
Полячишки, Немчурки, Татаришки, и так далее. По сему странному обычаю
называли они Козаков чубами и хохлами, а иногда и безмозглыми хохлами, а сии
сердились за то до остервенения 175, заводили с ними ссоры частыя и драки, а
наконец нажили непримиримую вражду и дышали всегдашним отвращением.
Писарь Виговский, коль скоро выправил Юрия Хмельницкаго на секретный
Конгрес Заславский, тотчас отправил от себя нарочнаго гонца в Москву с
донесением Царю о зловредных намерениях Гетманских, и что национальныя
привиллегии и все документы и архивы им сбережены, и войска реестровыя на
его стороне и ему преданы. Царь по сему донесению отправил в Малоросию
Боярина Богдана Матвеевича Хитрова, повелев ему наведаться о здешних
произшествиях и, по совету Виговскаго, устроить с ним, что признают за нужное.
Боярин Хитров, прибыв в Чигирин, имел переговоры с одним Виговским и, бывши
им обдарен, обольщен и как бы очарован, поручил ему, именем Царским,
Гетманское достоинство и объявил всем наличным 176 чиновникам и Козакам
признавать его Гетманом, устроенным по воле и милости Царской. Чины и Козаки,
не имевши общаго всея нации совета, ничего на то не противоречили; а
вострепетав от вводимаго в их землю так страшнаго, по их мнению, насилия,
изумились и разошлись с крайним огорчением. И так Боярин Хитров оказал себя
весьма простым и, вместо полезнаго устройства, сделал неосмотрительный шаг к
вредным переменам и положил первый камень к междоусобиям.
Полковник Полтавский, Пушкаренко, бывший Советником Гетманским,
определенным с общаго согласия всея нации, сведав о злонамеренных поступках
ИОрия Хмельницкаго и знав, что инструментом тому есть Писарь Виговский,
доносил от себя Царю на их обоих и, в /146/ ожидании резолюций, когда
собрались к нему полки с их чинами, воротившиесь от Заславля, то он, в числе
дватцати тысячь войска, выступил к Чигирину, с намерением осадить в нем
Виговскаго и отобрать у него все дела и документы национальные, яко у Канцлера
нации хранившиесь, да и самаго его арестовать к осуждению по законам. Но
Боярин Хитров, встретив Пушкаренка под городом Лубнами, объявил ему
изволение Царское, по коему Виговский устроен Гетманом Малоросийским, и что
он, Пушкаренко, должен его таковым признавать и ему повиноваться со всеми
чинами и народом, Пушкаренко, пораженный сим объявлением, как громовым
ударом, сколько ни убеждал Хитрова не верить Виговскаго обманам,
исполненным коварств и злоумышлений, каковыми они скоро и откроются, однако
Хитров, ничему не внимая, велел ему именем Царским возвратиться на свое
место в Полтаву.
Глава 4

Гетман Виговский

Юрий опять Гетманом

Наказный Гетман Яким Самко правит Малоросиею

Юрий монашествует

Король Польский, Ян Казимир, делает Юрия опять Гетманом.

Ссылка Юрия в Жмудь

Юрий гетманствует в четвертый раз

Ссылка его на Греческий остров

Гетман Брюховецкий

Руские Воеводы в Малоросии
Новый Гетман, Виговский, чтобы более обольстить Царя притворным своим к
нему усердием и усыпить Министерство его со стороны дел Польских,
докладывал Царю, что Поляки, по уничтожении Гетмана Хмельницкаго, им крайне
противнаго, согласились признать его, Царя, Электором короны Польской, а по
смерти нынешняго их Короля, возвесть на Польский престол и соединить
Польское Королевство с Царством Московским. Царь, по обольщению Виговскаго,
отправил в Польшу великолепное Посольство, со многими и богатыми подарками,
которое оть Поляков, игравших с Виговском одну ролю, встречено и провожаемо
было в столицу с пышным триумфом. После первых приемов и пиршеств, когда
посланники Царские стали упоминать Министерству Польскому о обещаниях в
разсуждении Электорства и признания Царя наследником короны Польской, то
сии Министры, с обыкновенным своим льщением, заверяли посланников о
непременном желании их и всей Речи Посполитой иметь у себя Королем Царя
Московскаго и соединить с его Царством Королевство Польское. Но что надобно
взять терпение, пока спорныя дела со Швециею и другими державами окончены
будут и Польша станет чрез то свободна к собственным своим устроениям; между
тем полезно бы было, продолжали Министры Польские, утвердить Гетманство
Козацкое в особе одного Виговскаго, яко человека миролюбиваго и эдукованнаго,
а Хмельнищину и с корнем выдернуть из народа, ненавидящаго мира и тишины и
питающагось одними войнами, грабежами и убийствами, и который есть бичь для
всех народов благоустроенных. Для сего и намерено правительство здешнее
отправить к Виговскому своих посланников с привиллегиею, утверждающею его в
Гетманетве, и тем уверить народ Польский и Руский предварительно о
начинающейся едности и дружбе в обоих сих народах.
Полковник Пушкаренко, удерживая в своем начальстве многие /147/ реестровые
полки, приверженные к нему по прежней бытности его над ними наказным в
походах Гетманом, не преставал доносить Царю о злонамеренном поведении
Виговскаго и его контактах с Поляками во вред Козакам и всея России. А когда
прибыли к Виговскому посланники Польские с признанием и утверждением его в
Гетманстве и с дипломом Королевским на то достоинство, то Пушкаренко
отправил к Царю Есаула полковаго, Бурлия, с донесением об оных посланниках и
их коммисии, и что ими, совместно с Виговским, возмущаются войска и народы
Малоросийские на сторону Польскую и проповедуется едность с Польшею,
неизвестно на какой конец. Виговский, перехватив посланца онаго на дороге
около города Сум, отобрал у него пакет, а самаго повесил; на Пушкаренка же
послал два полка Нежинские и два Стародубские, то есть, по одному из них
конному и по одному пешему, повелев им схватить Пушкаренка, или его
истребить. Но Пушкаренко, сведав завременно об оном умысле, засел с войсками
своими в лесах и байраках между Опошнаго и Будища. И когда полки оные
расположились на ночлег, то он напал на них на разсвете и разсеял их
совершенно, а начальников, ими командовавших, забрал в плен, отправил к Царю
в Москву с своим конвоем и пространным донесением о всех Виговскаго поступках
и умыслах и о заведенных чрез то междоусобиях, и что новый его, предложенный
Царю, проект о наследии Польском не что иное есть, как только самый коварный
обман, вымышленный единственно для того, дабы провесть Царя и выиграть
время на уформирование войск и ополчение противу его, вместе с самим этим
Виговским и Князем Трансильванским Ракоцием 179,.котораго Поляки также на
свою сторону подрядили.
Царь, еще не доверяя Пушкаренку, но сомневаясь уже и в Виговском, послал
нарочнаго в Польшу гонца о том к своим посланникам, ожидавшим там согласия и
приговора о Царском в Польше наследстве, повелев им секретно наведаться о
состоянии войск Польских и в каких они положениях и приготовлениях находятся.
Посланники оные, сколько ни усыплены были от Поляков всегдашними
пированиами, играми и танцами,но пробуждены бывши Царским гонцом и указом,
доносили Царю, что „в Варшаве Поляки часто перешептываются между собою на
ухо и их подсмехают и подмаргивают, а жолнерство их по городу и в корчмах
всегда при них пощелкивает и саблями побрязгивает, што ажно ужасть берет; а по
деревням у них войск, говорят, и видимо невидимо и частешенько
проговариваются хвастливые Полячишки, что наши юж Козацы, наш, дескать, и
Смоленск скоро будет, а о чести-то нашей Посольской и в ус не дуют; тоже и про
наследство твое, Государь, Польское никто ужь и не шевельнется, а на наши про
то сказки и привязки отвечают они одними усмешками и ножным шарканьем; и мы,
правду сказать, Государь, /148/ пресмыкаемся здесь столбняками и посмешищем
Поляцким!“
По донесению посланников оных, Царь, отозвав их из Польши и уверясь в
обманах и коварствах Поляков и Гетмана своего, Виговскаго, но, притворяясь
пред сим последним, что он ничего за ним не подозревает, писал к нему о
прежней своей доверенности и о вредных упрямствах Пушкаренка, на котораго
обещал Царь в помощь к нему, Виговскому, прислать корпус своих войск и с ними
повелевал ему, уничтожив ополчение Пушкаренково, привести его силою под свое
начальство, а Пушкаренка, оковав в железы, прислать в Москву на суд Царский.
Войска Царския, в числе тридцати тысячь человек, под командою Князя
Трубецкаго, действительно вступили в Малоросию в Апреле месяце, 1659 года, и
Князю Трубецкому дано секретное повеление, сошедшись с Виговским,
арестовать его со всеми приверженными к нему чинами, а войскам, при нем
бывшим, повелеть присоединиться к Наказному Гетману, Пушкаренку, и
пребывать в его команде до избрания всем вообще войском и народом
Малоросийским настоящаго Гетмана по своим правам. Виговский, также
притворяясь, что он ничего о подозрениях на него не замечает, пригласил тайно к
себе корпус войск Польских, прошедших к нему лесами, под командою Хорунжаго
Короннаго, Гуляницкаго,и ввел его в город Конотоп; а сам, с охочекомонными
полками и частию Запорожцев, расположился около местечка Смелаго и посылал
оть себя вестников к Князу Трубецкому, испрашивая от него уведомления, где им
соединиться. Князь, проходя от города Путивля к городу Конотопу, встречен был
от жителей Конотопских и уведомлен, что к ним наведены Виговским Польския
войска, не известно с каким умыслом. Князь, вздумав мимоходом забрать Поляков
в плен, причитая то к своей коммисии, осадил Конотоп. Но Виговский, согласясь
давно с Гуляницким, напали на него с своими войсками с двух сторон и армию его
разбили на голову, а обозы, со всеми запасами, забрали в свою добычу. Князь же,
с немногими, разсеянными остатками своих войск, пробрался лесами вгору реки
Сейма и скрылся в Путивле. И от сего злодейскаго побоища вышла в Малоросии
на обманщиков известная пословица народная, что „такой-то обманщик провел
так, как Виговский Москву.“
По совершении Виговским и Поляками так подлаго над Россиянами коварства,
публиковал он в Малоросии соединение свое с Польшею, приложив при том и
вышеписанныя договорныя с нею Заславския статьи, яко бы тремя державами,
Цесарскою, Турецкою и Польскою ратификованныя. Но войско и народ
Малоросийский, воспротивяс явно зловредному намерению Виговскаго и
ненавидя Поляков, обратились все к Пушкаренку и умножили его силы. Виговский,
не предвидя от своего ополчения и от Поляков надежнаго успеха к покорению
Малоросии, наняль в помощь /149/ себе десять тысячь Крымских Татар, которые,
пришедши к реке Ворскле, расположились, по согласию с Виговским, в закрытом
месте, а Виговский, между тем, с своим войском приближался к Полтаве, чтобы в
нем захватит и атаковать Пушкаренка. Но сей с реестровыми Козаками и
собравшимись к нему волонтирами, встретив Виговскаго за рекою Полтавкою,
разбил его на голову и разсеял войска его во все стороны, при чем Поляки все
почти истреблены и Гуляницкий, командир их, убить, а Виговский, бежавший в
безпамятстве, потерял Гетманскую свою булаву. Охочекомонные жь его Козаки,
яко свои люди, обольщенные Виговским, были при том пощажены, а только
разгоняли их и били тупыми ратищами и фухтелями. Но как обыкновенное всех
победителей следствие есть разстройка и изступление войск, то и с Пушкаренком
тоже самое случилось. Войска его, гоняясь за побежденными и грабя их стан,
были в крайнем разстройстве, а в то самое время, напавши на них в тыл Татаре,
из закрытия нечаянно вышедшие, самих их разбили и разсеяли, а Пушкаренка
убили и город Полтаву, без обороны оставленный, разграбили и раззорили.
По истреблении таким образом Пушкаренка и по разсеянии его войск, Виговский,
все не могши преклонить в свое послушание Малоросиян, начал руйновать их
селения прямо неприятельски и, побравши бывшие без обороны города и
местечки: Зиньков, Лютеньку, Сорочинцы, Богачку, Устимовицу, Ярески, Веприк и
многие другие, отдал их Татарам на грабеж и пленение. Между тем убежавшие
партизанства Виговокаго реестровые полки, собравшись к городу Переяславлю,
выбрали себе Наказным Гетманом, Полковника Ивана Безпалаго,и с ним
выступили против Виговскаго и его Поляков и Татар, бродивших по Малоросии и
смущавших народы; а разбивши их на двух сражениях и на последнем около
местечка Глемязова, преследовали их по городам и селениям, дававшим им
убежище и пропитание, при чем раззорены и сожжены города: Лубны, Пирятин,
Чернухи, Горошин, и другие. И Виговский, видя, наконец, что ему собрать новыя
силы, а и того меньше удержаться напорно в Гетманском достоинстве
невозможно, бежал с остальными Польскими войсками внутрь Польши и более в
Малоресии не показывался; а жену свою с семейством оставил в Чигирине на
произвол судьбы. И так он трагедию свою кончил в полной мере неблагодарности,
подлости, и зверской лютости.
Царь, известившись о поражении войск его Виговским и о введении им в
Малоросию Поляков и Татар, и что приверженный к Царю и Россий, Наказный
Гетман, Пушкаренко, убит ими, а войска его разсеяны, послал противу их
Боярина, Григория Григорьевича Ромодановскаго, и корпус войск, в числе
тридцати тысячь человек, повелев сему Боярину, по истреблении Виговскаго,
требовать от чинов и войска Малоросийских выбору себе /150/ Гетмана по правам
их и древним уставам, и чтобы тот новоизбранный Гетман, в утверждение
договоров Гетмана Зиновья Хмельницкаго, с Царем заключенных, учинил пред
ним присягу и дал от себя на то новое обязательство. Боярин Ромодановский,
вступая с корпусом своим в Малоросию, худо обрадовал народ своим
вспоможением, и первое его действие было на город Конотоп. Он, при встрече его
от города с процессиями, помолившись и покрестившись пред ними по
Христиански, разграбил потом город и обывателей его по Татарски. Это значило
мщение за Княза Трубецкаго и его войска, разбитыя при сем городе, который ни
мало в том не участвовал и виновен не был; а напротив того завременно давал
Князю знать о засаде в нем Польских войск, Виговским введенных. Однако жь
ничего того не уважено и, на представление и мольбы граждан, сказано
Боярином, что „виноватаго Бог сыщет, а войска его надо потешит и наградить за
их труды, в походе понесенные.“
Проходя Боярин Ромодановский с корпусом своим далее в Малоросию,
известился, что Виговский и Поляки с Татарами изь нея уже выгнаны, и
публиковал всенародно о выборе новаго Малоросийскаго Гетмана; а между тем
не переставал попускать войску своему озлоблять Малоросиян, понося их то
Виговцами, то хохлами, и причиняя им многия насилия и грабительства без всякой
наказанности, оть чего возродилось в народе крайнее огорчение и завелись
новыя партии, не знавшия прямо, чего держаться и кому вверить судьбу свою и
подчиненность в разсуждении протекции. Но, при всем том, собрались чины и
войско в город Чигирин и открыли элекцию на выбор Гетмана, к чему прибыли в
тот город и посланники, Цесарский и Турецкий, а от Короля и республики
Польской прислан в качестве посла Каштелян Волынский 178, кои почитая, что
Гетман Виговский, отложась от России, сделал Малоросию вольною по прежнему
от всех протекций, за удалением его от Гетманства, признавая правление сие
праздным. И потому предлагали собранию выбрать Гетмана на основании
Гадяцких статей, всеми Дворами оными гарантированных, и по них дать
полномочие новому Гетману устроить свое правление за собою, или избрать
протекцию по его воле и разсуждению. Чины и войско тогда же оспорили послам,
что их Гетманы никогда такого полномочия за собою не имели и иметь не могут,
яко правление их земли и самые Гетманы зависят оть чинов и войска, и от их
выборов и приговоров.
Юрий Хмельницкий, проживавший в Сечи Запорожской, сведав о выборах
Гетманских, прислал от себя в собрание поверенным Есаула Войсковаго
Запорожскаго, Ивана Брюховецкаго, и чрез него писал к чинам и войску, чтобы
они воспомянули в собрании своем о великих заслугах отца его, Зиновия
Хмельницкаго, отечеству оказанных, и что он сам усерден был всегда к тому же
/151/ отечеству. Но рвение его на пользу народную, подстрекаемое обманами
Виговскаго и Поляков, завело его на путь строптивый и скользкий, о чем он крайне
сожалееть и разкаевается. Собрание, получив таков отзыв оть Хмельницкаго и
уважив безпримерныя заслуги отца его, единогласно приговорило быть ему по
прежнему Гетманом и, подписав на то свой выбор, провозгласило его в сем
достоинстве, объявив Брюховецкому, чтобы он вызвал Хиельницкаго в Чигирин,
Хмельницкий, сопровождаемый командою Запорожских Козаков, вместе с
Кошевым их Атаманом, прозываемым Серком, прибыв немедленно в Чигирин,
благодарил собрание за его признательность и благодеяние и учинил ему
обыкновенную присягу на свою должность; а совершилось сие 1660 года, Апреля
27 дня.
По утверждении Юрия Хмельницкаго в Гетманском достоинстве, тотчас
приступили к нему иностранные посланники с признанием его в том достоинстве и
с требованием объяснения, на каком основании, или по каким планам и
положениям, управлять будет он Руским народом? А Каштелян Польский,
Волынский, поднося при том диплом Короля своего, утверждающий Хмельницкаго
Гетманом, уговаривал его пристать по прежнему в соединение с Польшею. Гетман
Хмельницкий объявил всем посланникам, а в том числе и Каштеляну, что он с
народом Руским, претерпев чрез протекции свои ужасныя напасти и раззорения, и
бывши от них освобожден прошедшими революциями и настоянием их держав,
намерен пребыть, в разсуждении интересующихся в том держав, неутральным и
от самих себя зависимым. Союз же со всеми державами, по общим правам
благоустроенных народов, можеть он учинить не иначе, как по разсуждению и
согласию всего народа здешняго, смотря на времена и обстоятельства,
побуждающия к тому правление и народ, и с тем отправил всех посланников во
свояси. А собранию после того открыл он свое мнение, что, как Польская держава
находится при последнем изнеможении, то он намерен держаться союза и
соединения с Царем Московским, что повторил и Боярину, Князю Трубецкому,
присланному от Царя в Чигирин с подтверждением его в Гетманском достоинстве,
дополнив сему Боярину, чтобы до дальнейшаго времени, а паче пока
совершенный мир с Польшею утвердится, содержать прежнее положение с Царем
в великой тайне, дабы претендующия за то державы не навели прежних народу
Малоросийскому злоключений.
Гетман Хмельницкий начал правление свое изгнанием из Малоросии Поляков,
Виговским наведенных; для сего отрядил корпус войск под командою
Польковников, Переяславскаго Цюцюры, и Уманьскаго Худорбая, которые,
прошед города: Нежин, Новгород Северский, Стародуб, Чернигов, Киев и их
окрестности, изгнали из них все Польския войска, содержавшия в городах
гарнизоны и квартировавшия /152/ в селениях; сопротивлявшиясь же из них и
подымавшия оружие на оборому были избиты до последняго; и у таких отбито
пятнадцать знамен, тридцать семь пушек и множество других снарядов воинских,
что все отослано в город Нежин и представлено, проживавшему тамо, Гетману.
Народ Руский, пограничный от Днепра, Припети и Случи, узнав от побоища
Поляков, что война с ними и их союзниками будет продолжаться с неминуемым
раззорением пограничних селений, собралися во множестве к Хмельницкому и
требовали от него обороны или пристанища, и Гетман позволил таковым
переселиться в Слободские полки, отцем его заведенные и заодно с Малоросиею
бывшие, как-то: Сумский, Ахтырский, Харьковский, Изюмский и Рыбинский.
Царь, уверившись по действиям Юрия Хмельницкаго, что он есть совершенный
Полякам неприятель, а к нему и Царству его имееть прежнюю приверженность и
усердие, сделал ему за то благодарственный отзыв чрез Боярина своего, Василья
Васильевича Шереметева, повелев сему Боярину в оборонительных мерах
противу Поляков и Татар поступать по его планам и намерениям. И так, когда от
стороны Польской, за избитых в Малоросии Поляков, предпринята
наступательная война и командирован к границам Малоросийским Коронный
Гетман, Собиевский с многочисленною армиею, умноженною теми войсками, кои
действовали на границах Шведских, но по умертвия в то время Короля Шведскаго,
Адольфа, стали там не надобными, то Гетман, согласясь с Боярином
Шереметевым, выступили с войсками своими противу армии Польской. И
Шереметев с корпусом, состоящим из тридцати пяти тысячь, поднявшись оть
города Путивля и проходя мимо городов, Полтавы и Кадака, а дальше в гору реки
Буга, показывал маршем сим готовность свою к отражению Татар и Турков, к тем
странам граничущих, ежели бы они за Поляков вступились. А Гетман с
сорокатысячною армиею, следуя срединою Малоросии, соединился с
Шереметевым за городом Острогом, и тамо, сведав о сближении армии Польской,
расположили они стан свой в ордер баталии. Пехота обоих войск и вся спешенная
конница Великоросийская поставлены были в центре и прикрыты батареями и
редутами с артиллериею. Часть конницы Козацкой скрыта была в зарослях по
левую сторону стана, а другая часть конницы из охочекомонных полков и
волонтиров 179, выслана на встречу неприятеля, и сия конница, то нападая на
неприятеля, то отступая назад, навела его на самый стан Российский. Пальба из
пушек и ружьев учинема и продолжалась с обеих сторон жестокая и
долговременная. Насунувшаясь на фронт Российский неприятельская пехота
принята и поражена была копьями с страшным убийством; а в то время
наступившая из зарослей конница Козацкая ударила в тыл неприятеля и решила
сражение. Поляки, окруженные со всех почти сторон, /153/ смешались и начали
отступать в безпорядке, а Россияне, пользуясь их замешательством, наступили на
них всеми силами и, опрокинув их устройство, разсеяли во все стороны. Погоня,
сделанная всею конницею, довершила поражение неприятеля. Все обозы и
запасы неприятельские со множеством артиллерии и аммуниции достались в
добычу победителей, а убитых Поляков погребено до тридцати тысячь.
После такого поражения Поляков и когда их сил нигде уже в поле слышно не
было, предпринято полководцами Российскими руйновать Польские города и
селения; для того, проходя они с войсками своими города: Львов, Броды,
Замостье, Люблин, Слуцк и многия меотечки, вынудили оть них военную
контрибуцию и другия прибыточныя корысти, а державшиесь в некоторых городах
слабые гарнизоны Польские были ими разбиты и разсеяны. И так поход сей
венчан был найлучшими для Роосиян успехами. Все пред ними падало и
покорялось и ничто противу их стоять не могло. Но зависть человеческая,
неразлучная сопутница полководцев и начальникове, сделала тому конеце самой
постыдной на многое время. Полководцы оные, возвращаясь в свои границы,
завели обоюдныя претензии за полученныя от неприятеля контрибуции и добычи.
Боярин Шереметев с чиновниками своими претендовал приобретенную корысть в
сторону Царя и его войска, доказывая, что войска Царския вели войну с Поляками
в оборону Козаков и их жилищ, и по тому вся добыча принадлежит в их
награждение. А Гетман Хмельницкий возражал Боярину, что у Козаков войны с
Полякали давно кончены миром, утвержденным трактами, и они всегда ищут
союза, а не войны с Козаками. Нынешняя же с ними война продолжается в пользу
Царя и царства Московскаго для удержания завоеваннаго у Поляков Смоленска и
части Белорусии и за наследство Царское в Польском королевстве, посуленное
Поляками и ими с безчестием Царю отмененное. Переговоры оные кончены
самою грубою ссорою, и Хмельницкий вытолкан из ставки Боярской с крайним
безчестием от пьяных чиновников.
Хмельницкий, отступя с войском своим от стану Шереметева, послал жалобу свою
к Царю через Старшину Генеральнаго, Тредьяковскаго, и в ней, описав все тяжкия
обиды свои и оскорбительныя поношения, оте Боярина и чиновников его
причиненныя, дополнил при том, что самое поведение чиновников оных и их
подчиненных воинов не имеет ничего дружескаго или союзнаго к нему, Гетману, и
войску Малоросийскому, не имеет даже и политических видов, удерживающих
народ хотя в притворном соединении и приятельском обращении, И все у них
делается вопреки, а обхождение их и разговоры дышут одним презорством и
издевками над здешним народом. Поношение Виговцами и хохлами есть
обыкновенными для их титулами и названиями. Самая даже религия или вера
народа здешняго, бывшая некогда /154/ образцовою и колыбелыо для всей
России, поносится ими обливальщиною, не имущего крестов на шеях и складней в
возах, и, словам сказать, едва признается народ сей за создание Божие. Цар,
предварен бывши от Шереметева другими жалобами и доносами на
Хмельницкаго, наказал сему последнему чрез посланника его, Тредьяковскаго,
что „всякая шутка или насмешка суть вздор и бред, не стоющие алтына и не
имеющие правды; а то уж справедливо, что кто приходит незванный, то и отходит
непровожанный; а свято место не бывает пусто.“
Обруганный и униженный таким образом Хмелъницкий обратил всю злость свою
на Боярина Шереметена. Он подговорил первее реестровые полки вступить в его
предприятие; но когда сии на то не согласились, то, подговорив с собою
охочекомонных Козаков и волонтиров, отправился с ними в Сечь Запорожскую, и
тамо пребывая, объявил себя союзником Поляков и Крымских Татар. А
реестровые полки, известясь о сих противных им и всей нации поступках и
намерениях Хмельницкаго, объявили правление его в Малоросии праздным и
приговорили быть выбору новаго Гетмана. Но до собрания чинов и открытия
элекции выбрали тогда же для правления войском Наказнаго из Есаулов
Генеральных, Якима Самка, и с ним пребывали непоколебимыми на стороне
Российской, держась соединения с корпусом Боярина Шереметева, который
расположился на зимовыя квартиры в Заднецррвских городах и селениях около
Житомира и имел примечание и поиски за движениями Поляков и Хмельницкаго с
Татарами, коих партии безпрестанно были в движении оть самаго Крыма по-над
Днепром до Галиции.
В открывшуюсь 1662 года весну Хмельницкий, собравшись с приверженными к
нему Запорожскими и охочекомонными Козаками и волонтирами и нанявши к тому
две тысячи пять сот Донских Козаков, соединенно с Крымским Ханом и Татарами,
отправился по берегу реки Днепра к реке Стыри и тамо соединился с Польскою
армиею, состоявшею под командою самаго Короля Казимира. Боярин Шереметев,
гордясь прежними его воинскими успехами, мало уважал соединение оное и
допустил его противу всех правил искуств воинских в крайнюю оплошность свою.
Неприятельския силы окружили его армию издали, а он ничего не уважая, шел на
их центр. Обозы жь свои с запасами оставил в стороне с слабым укреплением.
Неприятель, по сближении своем, ударил на армию Шереметева со всех сторон и
отрезал ее оть обозов, завладев ими совершенно, а армию принудил обороняться
вокруг. По жестоком нападении и сильной обороне принуждена армия сия,
претерпев великой урон, отступать к местечку Чуднову и его Слободищу и
укрепиться там между окопов садовых и огородных. Неприятель, окружив армию
Российскую, стеснил ее своими окопами и редутами и /155/ держал в крепкой
осаде. Шереметев, ожидая помощи себе от Князя Борятинскаго, стоявшаго с
корпусом своим около города Киева, сильно защищался от нападений
неприятельских. Но как таковой помощи вовсе не было, то он, державшись в
осаде более трех недель и не имевщи вовсе провианта, издержал на
прокормление войска своего всех верховых лошадей и, наконец, видя, что ему и
войску его должно помереть с голода, отдался со всем войском в волю
неприятелей. Дележ и грабеж над пленными производился тогда самый
оскорбительный и варварский. Сам Шереметев с частию чиновников и со всеми
рядовыми воинами досталис обнаженными на пай Татар и ими погнаны в Крым
для выкупа и на продажу; другая часть чиновников забрана Поляками, а
реестровые Козачьи полки, бывшие при Шереметеве с их чиновниками, отданы во
власть Хмельницкаго, который несколько их туть же перевешал, а последних
привел к прясяге о их к нему верности и послушаним. Никто при сем не
торжествовал так, как Хмельницкий, видя обидчика своего, Шереметева,
влекомаго Татарами в неволю, в которой он пребывал двадцать лет.
Хмельницкий, ободренный гнусными своими успехами на вред собственнаго
отечества, осадил город Чигирин, дабы его взять и сделать своею резиденцию. Но
Козаки, державшиесь стороны Российской, к тому его не допустили, защищая
город безпрерывными вылазками и нападениями на стан Хмельницкаго; почему
он, отступя от города, держал его в блокаде, ожидая на помощь к себе Хана
Крымскаго, который, по рекомендации его, ходил с Татарами для грабежа в
Задесенскую Малоросию и раззориле тогда города : Новгород, Стародуб, Мглин,
Погар и многия другия селения. Между тем, когда еще Хан с добычи своей не
возвращался, Наказный Гетман, Самко, с реестровыми полками: Переяславским,
Нежинским, Черниговским, Киевским и Лубенским, соединясь с Князем Григорьем
Григорьевичем Ромодановским, стоявшим с корпусом своим около города
Козельца, переправились чрезе реку Днепр на Мишурином Рогу и напали на
Хмельницкаго при городе Крылове 179, где его и разбили, а город, ему
помогавший, сожгли. Хмельницкий, отрезан будучи от убежища своего, Сечи
Запорожской, и от Крыма, потянулся, с остатками своих войск, вгору Днепра до
города Канева, и там соединился с сильным корпусом Польским, бывшим под
командою Воеводы Чернецкаго. Помощь Польская, весьма благовременно
Хмельницкому случившаясь, ополчила его еще один раз противу отечества. Но
ополчение сие было уже последнее в его жизни и решительное на его судьбу. Он,
переправясь за Днепр, атаковал Гетмана Самка под Переяславлем и довел было
его до здачи. Но Князь Ромодановский, подоспев с своим корпусом к
Переяславлю, освободил Самка и, с ним преследуя войска Хмельницкаго,
отступавшия к Каневу, поразил его при Дпепре противу Канева, где многие из них
/156/ потонули в реке, и в том числе одних Донских Козаков перетопилось более
тысячи человек. Хмельницкий, побежавший в город Черкасы, преследован был по
одной стороне Днепра Гетманом Самком, а по другой Полковником Приклонским,
который, упредив Хмельницкаго, занял Черкасы и, оставив в нем Полковника
Гамалию с его полком, выступил сам противу Хмельницкаго. Но сей, напав на него
с отчаянием, разбил корпус Приклонскаго на голову и остатки опрокинуд в луг
Днепровский, где спас их Князь Ромодановский пушечною пальбою с другой
стороны Днепра. Хмельницкий после того обратился было к Каневу, чтобы в нем
укрепиться или собраться с новыми силами; но, Старшина Генеральный, Лизогуб,
оставленный от Самка в Каневе, засевши перед городом в байраках, напал на
войска Хмельницкаго нечаянно и их разбил и разсеял во все стороны; а сам
Хмельницкий, бросившись в лодку на берегу Днепра, спасся тем на другую
сторону и прошел тайно в монастырь Лубенский к другу своему, им некогда
облагодетельствованному, Архимандриту Амвросию Тукальскоиу.
Судьба Юрия Хмельницкаго есть странна, удивительна и превосходяща все
случайности: два раза избран был он Гетманом целою нациею и признан ею того
достойным; но два же раза лишался сего достоинства по интересам той же нации.
Наконец, еще два раза возведен был в то достоинство двумя Монархами; но
никаким их могуществом утвержден и удержан в нем не был. И так жизнь его была
не что иное, как только игралище фортуны, самой коловратной. После вторичнаго
лишения своего достоинства, он не только презрел все величия и почести
мирския, но отрекся и от самаго мира, и в Октябре месяце, 1663 года, посвятился
в монахи в том Лубенском монастыре, который был последним его убежищем.
Для удаления себя от всего, могущаго возмутить его в таком знатном монастыре,
каков был Лубенский, сокрылся он весьма тайно в Мошнянскую пустыню, что
пониже Каневскаго монастыря в в лесах и байраках; но и тут злой рок гнать его не
преставал. Во время страшных после его Гетманства в Малоросии возмущений и
притязаний, взят был он силою в монастырской пустыни Польским Королем, Яном
Казимиром и, по уговору и разрешению от монашества Митрополитом Киевским,
Иосифом Тукальским, провозглашен Гетманом для утишения волнующагося
народа; но народ сей, принявши его в та достоинство, требовал соединения с
партиею, держащеюся стороны Российской. И когда он на то пристал и отзывался
министерству Российскому, то по доносу Наказнаго Гетмана Заднепровскаго,
Тетери, подхвачен опять в Польшу и, вместе с Митрополитом Тукальским, сослан
в ссылку в остроги и леса Жмудские. Наконец, когда продолжавшеесь в
Малоросии несогласие и возмущение поджигаемо было чрез присылку с Москвы
Воевод, и противныя тому /157/ партии искали протекции у Порты Отоманской, то
Султан Турецкий, Солиман Третий, вытребовав от Польши Хмельницкаго и, на
основании статей Гадяцких или Заславских, Портою и другими державами
гарантированных, провозгласил его Князем Сарматским и Гетманом Козацким и, с
помощию Паши Силистрийскаго и Хана Крымскаго, ввел его в Малоросию. Народ
и войска здешние, приняв с охотою Хмельницкаго своим Гетманом, соглашали его
возстановить с Царем Московским договоры отца его, посуленные ему с
уничтожением воеводств, и пребыть за тем по прежнему в соединении с Россиею.
Хмельницкий, угождая народу, не щадя самого себя, склонился и на сии его
желания; но Наказный Гетман, Дорошенко, искавший, как и многие другие,
настоящаго себе Гетманства, схватя Хмельницкаго, отдал Хану Крымскому,
который сослал его в город Белгород, и оттоль взят он в Царьград и посажен в
Едикул или Семибашенный замок, где содержан четырнадцать лет в заключении
и, наконец, сослан в один Греческий остров и тамо скончался пономарем в одном
Греческом монастыре. И так, ежели признавать в человечестве
владычествующими счастье и несчастье, то они оба в высочайшей степени
терзали беднаго Хмельницкаго через весь его горестный век и, сделав
беднейшим от всех иров на свете, повергли с тем в бездну зол невозвратно.
Последнее уничтожение ИОрия Хмельницкаго возродило в Малоросии ужасное
замешательство, междоусобие и всех родов нестроения. Вдруг возстало в ней
пять самовольно назвавшихся Гетманов, избравших себе разныя партии и
неистовыя протекции : один Турецкую, другой Польскую, а третий Российскую !
Два из них были Заднепровские Полковники, Тетеря и Дорошенко, а два
сегобочные Полковники, прежний Самко и Нежинский Васюта, да один из
Запорожских Есаулов, Иван Брюховецкий, Сей, бывши при Юрии Хмельницком
великим фаворитом и предателем, умел нажить знатныя суммы, и когда командир
его и благодетель пресмыкался из байрака в байрак, из тюрьмы в тюрьму, он,
между тем, подобрал себе самую большую партию подарками и могоричами и,
потому, выбран Гетманом от самаго большаго числа Козаков, а паче от
Запорожцев, кои своевольно в выборы сии вмешались, а прежде они того чужды
были. Полковник Васюта, пробивая себе дорогу в Гетманы, вошел в донос к Царю
о незаконном выборе Брюховецкаго, согласив себе в предстатели важнаго тогда
Архиепископа, Мефодия; но Царь, по благоразумию своему и справедливости,
дал доносчику и предстателю следующую резолюцию: „Понеже избрание Гетмана
Малоросийскаго по силе договорных статей именитаго Гетмана Зиновия
Хмельницкаго зависит от чинов и Козаков тамошних, то не мешать им в том ни по
каким случаям; и ежели Брюховеций выбран уже Гетманом, то так тому и быть, а
Васютке искат благоволения Козачьего, чтоб и его /158/ также по смерти
Брюховецкаго выбрали; а до того быть ему в прежнем чине спокойно и без
шатостей 180“
Доносы и жалобы на Брюховецкаго не прекратились, но усугублены к Царю.
Васюта, повторял их просил Царя разсмотреть и изследовать оные. Наказный
Гетман Самко также представляя Царю о нарушении прав и договоров
Малоросийских фортельным выбором Брюховецкаго, уважил тем пред Царем
представления Васютины, ибо Самко многими заслугами воинскими довольно
доказал приверженность свою к интересам Царским и всея России, да и от войска
достоинства его отлично почитаемы были. Посему Царь решился нарядить
Коммисию для изследования и решения жалоб и доносов на Брюховецкаго.
Коммисиантами определены Князь Гагин 181 и Боярин Кирило Осиповичь Хлопов,
со множеством Думных дьяков и подъячих. Но как Брюховецкий был нарочито
богат и Запорожец, т. е., из числа тех людей, которые обыкновенно тамо жнуть,
идеже не сеють, и росточают так, как и собирають, то все доносы и жалобы на
него в глазах Коммисиантов и их Думных дьяков были паутиною, сквозь которую
пробивается, обыкновенно, шершень, а муха в ней вязнеть, и жалобщики на сем
правиле обвинены очень скоро и осуждены Коммисиею, а о Брюховецком в
рапорте к Царю донесено, что, „Иван Мартыновичь есть честный человек и
годится быть Гетманом, понеже он хотя не учен, да умен и ужасть как вороват и
исправен. Посадя его на границах, можно спать в Москве без торопливости.“ И
между тем, как ожидали резолюции Царской на то донесение, важнейшие
просители, Самко и Васюта, Коммисиею арестованы и отданы самому
Брюховецкому под стражу, который, оковав их железами, содержал в тюрьме
подземной; а в одну ночь, послав в тюрьму своих Запорожцев, отрубил им обоим
головы. Варварское и злодейское убийство Самка и Васюты подвигло всех
Полковников Малоросийских на Брюховецкаго и причинило великое смятение; но
Брюховецкий одним и тем же орудием, чрез сильную партию свою в Москве, умел
утишить возставшее на него волнение и предприятие и разными происками
выгнал из полков противных ему Полковников, а на их места ввел Запорожцев
Полковниками. И сии Полковники, зная одно распутство и своевольство,
разрушили всю регулу и дисциплину военную, в полках реестровых заведенную
Гетманом, Князем Ружинским, и укрепленную Гетманом Зиновием Хмельницким, и
вместе того допущено в них янычарское убийство, самовольство и непослушание.
Брюховецкий же, для наполнения своих убытков, понесенных за удержание
Гетманства, предпринял руйновать имения Полковников,им низверженных, и для
сего сам ходил с Запорожцами по Малоросии и разграбил многия фамилии, а
паче семейства Васюты и Самка. И сего последняго бывшия в Переяславле
великия сокровища, собранныя для скарбу Малоросийскаго во время /159/
бытности его Наказным Гетманом, забрал все без остатка и поделился оными с
своими Запорожцами, а сии Запорожцы, паче же бывшие из них чиновниками,
наделали много наглостей по Малоросии, умаленных мало чем от раззорений
Татарских, и, не говоря о разнообразных их безчинствах, вся собственность
жителей присвоена ими была за общую.
Заднепровские Полковники, видя необузданныя наглости Брюховецкаго и явную
потачку за них верховнаго правительства, отложились совсем от стороны
Российской и, согласясь с своими Наказными Гетманами, Дорошенком и Тетерею,
соединились с Польшею. Царь, желая востановить тишину и устроить порядок в
Малоросии на основании прежних с нею договоров и постановлений, прислал
было в Батурин, хотя несколько и поздно, Думнаго дьяка, Башмакова, с
повелением собрать всех чинов и Козаков и согласить их на утверждение Гетмана
Брюховецкаго, или на выбор другаго по общему приговору и согласию; но
наличные чиновники и Генеральные Старшины, в Батурине бывшие, объявили
Башмакову, что собраний теперь делать не кому и некогда, ибо половина
Заднепровской Малоросии, не могши снест нынешняго правления, отложилась от
нас и присоединилась к Польше, имея своих начальников, а остальная,
пресмыкаясь в хаосе неизвестности о самой себе, должна готовиться к отражению
неприятеля и защищению семейств своих; что Поляки, пользуясь растройством
Малоросии, собрали великия силы и, под предводительством Короля, идут к
здешним границам. Думный дьяк объявил на сие, что, „по Соборному уложению,
дело с Королями до него не касается ,“ и уехал наскоро в Москву.
Король Польский, Ян Казимир, в начале 1663 года, приближась с армиею своею к
границам Малоросийским, командировал пред собою Наказнаго Гетмана
Заднепровскаго, Тетерю, и Полковников тамошних, Гуляницкаго, Богуна и трех
других, которые, проходя беззащитную Малоросию, грабили, раззоряли и
сожигали все ея селения, им встречающияся, под предлогом, что они отмщають
таким образом Брюховецкому за обиды братьев своих и товарищей, им от него
причиненныя. Но сие мщение столь умно и справедливо, как разсудок Цыганский,
по которому Цыган за то мать свою бьет, чтобы жена его боялась. Между тем
прошед Король с армиею всю Малоросию, и не имев ни от кого сопротивления,
осадил формально город Глухов, в котором заперся Судья Генеральный,
Животовский, с тремя реестровыми полками, Черниговским, Стародубским и
Нежинским. Осада города была жестока и продолжительна. Брошено в него до
100,000 бомб и гранат, и сделано несколько приступов; но все было тщетно:
осажденные частыми вылазками и нападениями на стан Польский уничтожили все
их предприятия и причинили им великий вред, истребив множество их народа.
Наконец, простояв Король под городом 9 181 недель и не предвидя /160/ успеха,
снял осаду и отступил от города, услышав притом, что Российския войска начали
собираться: один корпус под командою Князя Ромодановскаго в Гадяче 182, при
котором и Гетман Брюховецкий с своими войсками находился; другой, под
командою Князя Куракина, был в Путивле, а третий, под командою Князя
Черкаскаго, шел от Брянска. Поход Королевский предпринят был оть Глухова на
Новгород Северский. Авангардом служили и на пути все раззоряли и сожигали
войска Казацкия Заднепровския, а в ариергарде шел Коронный Гетман с
Польскими войсками.
Гетман Брюховецкий с войсками Малоросийскими преследуя армию Польскую,
имел всегда в виду своем ея ариергард и делал на него частые напуски, и когда
армия с Королем переправилась чрез реку Десну при селе Пироговке, то он, напав
на ариергард, отбил его от переправы и все обозы и запасы артиллерийские
получил в свою добычу. Коронный Гетман, отрезанный таким образом от
Королевской армии, ретировался левым берегом Десны вниз по ея течению и,
проходя сию часть Малоросии до самаго города Остра, предавал огню и мечу все,
ему встречавшееся. Гетман Брюховецкий, его преследовавший, перешед Днепр,
учинил там также всякия раззорения и опустошения Малоросийскому народу,
отложившемуся к Польше, отмщевая на нем равныя раззорения, учиненныя на
сей стороне Днепра Гетманом их, Тетерею, и его Полковниками. Таковыя
неистовыя с обеих сторон мщения или междоусобия, значат более, нежели самое
грубое невежество, и раззорять свой невинный народ, ни мало не участвовавший
в злодействах своих полководцев, покавывает дикое их варварство и непонятное
сумасбродотво. Гетман Брюховецкий, предприяв покорить Заднепровские полки в
командование свое силою оружия, послал партизана своею, Кошеваго
Запорожскаго Атамана, Серка, к городу Чигирину, чтобы в нем захватить Гетмана
тамошняго, Тетерю, а сам пошел на город Черкасы, который, доставши, разграбил
неприятельски и поспешил к Чигирину. Но Гетман Тетеря, сведав о сближении
Серка, забрал все свои сокровища и удалилея с войском своим в Заславль; а
когда пошел за ним Бргоховецкий, то он из Заславля, скрывшис от своих войск,
пробрался с пожитками внутрь Польши, где Поляки ограбилн его донага и
принудили бежать в Молдавию в крайней бедности. Брюховецкий, сошедшися с
Серком под Чигирином, покусился его взять; но засевший в нем после Тетери
Чернецкий, Воевода Руский, с сильным Польским гарнизоном, их от города отбил,
а подоспевшие к Чернецкому на помощь Татары Великой Орды принудили
Брюховецкаго и Серка удалиться за Днепр.
Воевода Чернецкий, возгордясь своими успехами под Чигирином, оставил сей
город в обережении гарнизона, а сам с Татарами пошел под город Белую
Церковь, бывший на стороне /161/ Брюховецкаго, чтобы его взять и отдать на
грабеж Татарам. Но Козаки тамошняго полку, засевши около города в байраках,
сделали удачное нападение на Чернецкаго, самаго его убили, а войско его
разогнали. Между тем Кошевый Серко с реестровыми и своими Козаками, знавши
о походе Великой Орды с Чернецким, отправился скоропостижно в ея сторону и
оную в конец разорил, а главный город ея Акерман или Белгород взял приступом,
истребил его жителей и, разграбивши, сожег. Тоже сделал и с укрепленными их
местечками, Буджаком, Паланкою и Каушанами. Наконец, услышав о повороте в
свои жилища Орд, поспешавших в безпамятстве на помощь им, удалился от них в
Молдавию и, переправясь чрез Днестр около города Сороки, претерпел тут
великий убыток от Генерала Польскаго, Маховскаго, напавшаго на него при
переправе, от котораго, однако, отбился и возвратился в свою Украйну.
Преемник Воеводы Чернецкаго, Шаблика, в Апреле месяце 1665 года, с корпусом
войска Польскаго, усиленным наемными Калмыками и Татарами, напав на
Гетмана Брюховецкаго, стоявшаго с войсками Козацкими лагерем в Белой Церкви,
атаковал его со всех сторон. Но Гетман, имевши стан свой хорошо укрепленным
со многою артиллериею, не только отбил нападавшаго неприятеля, но,
построивши из пехоты сильную фалангу, напал взаимно на стан Польский и, по
великом убийстве и кровопролитии, разбил его и разогнал во все стороны,
истребив при том великое число знатных Поляков, готовившихся помещаться на
уряды и должности в городах и полках Заднепрских, в которых прибрежная
сторона признавала Гетмана Брюховецкаго, а пограничные с Польшею и
Молдавиею полки выбрали себе Гетманом, на место Тетери, какого-то Старшину,
называемаго Опара. Но Татары Белгородские, мешавшиесл тогда в дела
Козацкия и в их выборы, словивши того Опару, отослали к Королю Польскому,
который велел его повесить; Гетманом же Заднепрским признан от Татар и
Польши Асаул Тетеринаго штату, бывший иногда, как и он, Наказным Гетманом
Петр Дорошенко. Но и другой называвшийся в той стороне Гетманом, некто
Децик, нмел при себе войско из охотников и раззорял с ними Польския селения,
но партиями Брюховецкаго словлен и посажен был в Нежинскую тюрьму, где и
умер.
Гетман Брюховецкий, ославленный знатными его войсками и успехами, вздумал
побывать в Москве, с почтением у Царя своего, и для сего, в начале Сентября
месяца, 1665 года, собрав многочисленную себе кальвокату из Генеральных
Старшин и многих Полковников, отправился с ними в Москву Встреча и прием
были для Гетмана чрезвычайные. Все, что пышность и изобилие внушают,
употреблено притом со избытком, и после первых приветствий, начавшиясь и
повторяемыя пирования изумили Гетмана и привели его в изступление; и когда он
считал /162/ себя восхищенным в лучшее небо, чем „Запорожская Сечь-мати, и
великий луг-батько,“ то от Министерства Московскаго советовано ему просить у
Царя милости, чтобы он его пожаловал в Бояре Московские, дабы, пословам их
„верстаться получше да поглаже с столбовыми Боярами тутошними.“ Гетман
взялся за сие прошение, как верховное свое блаженство и, натурально, в том ему
ни мало не затрудняли, но тотчас пожаловали Великим Воеводою и Думным
Боярином. После сего оженили его на Царской сроднице, а многих Полковников и
Старшин переженили на Боярских дочерях, и все шло с нарочитым успехом.
Угощения при том сопровождались в полной мере щедрот, ласкательств и всех
возможных избытков. Но как сей пережененной Малоросии сближалось время к
отъезду ея во свояси, то опять предложено Гетману Министерством, что „ему не
добро быти единому в Козацкой земле, а надобно иметь помощников и
хранителей от лица Царскаго. А понеже он, Милостию Божиею и Царскою, есть
Великий Воевода, то должно быт при нем и малым Воеводам, которые бы ему
служили и помогали.“ И так уговорили Гетмана испросить у Царя малых Воевод,
что тогда же учинено с отличным успехом и великою милостию. Толковавший сей
пункт иначе, чем великая милость, Писарь Генеральный, Шийкевичь 183, сослан
из Москвы прямо в Сибирские остроги на вечное жительство, прочие же чины и
сам Гетман при отпуске обдарены от Царя весьма щедро.
Жалованные оть Царя Воеводы начали съезжаться в Малоросию в Генваре 1666
года; они тянулись сюда разными дорогами и путями, и в три месяца наполнили
Малоросию и заняли все города и местечкя до последняго. Штат каждаго из них
довольно был многолюдный: они имели при себе разных степеней поддьячих, и с
приписью поддьячих, меровщиков, весовщиков, приставов и пятидесяцких с
командами. Должность им предписана в Думном Приказе и подписана самим
Думным Дьяком, Алмазовым; а состояла она в том, чтобы пересмотреть и
переписать все имение жителей до последняго животнаго и всякой мелочи, и
обложить все то податьми. Для сего открыты им были кладовыя, амбары сундуки
и вся сокровенность, не изключая погребов, пасек, хлебных ям и самых хлевов и
голубятен. По городам и местечкам проезжия на базар дороги и улицы заперты
были и обняты караулами и приставами. Со всего привозимаго на базар и
вывозимаго с него взымаема была дань по усмотрению и разписанию Воевод, а
от них всякая утайка и флатировка истязаема была с примерною жестокостию, а
обыкновенныя в таких случаях прицепки и придирки надсмотрщиков оканчивалис
сдирствами и побоями. Новость сия, сколько, может быть, ни обыкновенна была в
других сторонах, но в здешней она показалась жестокою, пагубною и самою
несносною. Народ от нея возстенал, изумился и считал себя погибшим. Ропот на
Гетмана отзывался оть одного конца земли до другаго. /163/ Смягчительныя меры
правительства Малоросийскаго не согласовали поведения Воевод и их
подчиненных, и возмущение народное стало неизбежно.
Заднепрский Гетман, Дорошенко, пользуясь смутным положением народа
Малоросийскаго и подстрекаем бывши враждою к его Гетману, Брюховоцкому,
возмутил первее город Переяславль; и граждане его, убив Воеводу своего,
Полковника Дашкова, жившаго в части города, называемой Богушевой, сожгли его
квартиру и отдались в команду Дорошенка. А он, соединясь с ними и с частию
своих войск, отправился к городу Золотоноше и в нем, квартировавшаго с
корпусом, Князя Щербатова, по легкой перестрелке, выгнал из города, а Воеводу
со штатом его истребил. Поспешавший на помощь Щербатову Полковник
Маховский прибыл с войском своим к городу в ту пору, когда в нем Щербатова уже
не было, и Дорошенко, окружив сей корпус, по слабом сопротивлении, взял весь в
плен с самым командиром. А как он, квартируя в Малоросии, делал великия
народу раззорения, то, в наказание за то, отогнал всех пленников оных в Крым и
подарил их Хану. От Золотоноши проходя Дорошенко внутрь Малоросии побрал
силою оружия своего города: Прилуку, Нежин и многия местечка, и в них бывших
Воевод перебил. Цель его была, освободя народ от ига Воеводскаго и оказав ему
тем великое благодеяние, обратить его на свою сторону и сделаться Великим
Гетманом на всю Малоросию. Но народ, сколько ни огорчен был Воеводами, не
потерял, однако, своего разсудка и добрых нравов. Он, предвидя оть худых
начинаний такия же и последствия, всемерно удалялся от злодейств
Дорошенковых, и всех почти Воевод, не впадавших в его руки, спасал и хранил от
убийства, а многих выпроводил с своим конвоем в их границы; о Дорошенке жь
мыслил, как о искусителе и предателе под власть Поляков, с которыми держался
он заодно. Народ же о соединении с ними и слышат не хотел.
Правительство Польское, не зная с каким намерением Дорошенко впал в
Заднепрскую Малоросию и возмущает в ней народ, а зная, что то возмущение и
истребление Московских Воевод противно тамошнему правлению, замыслило
воспользоваться сим случаем и отторгнуть от Дорошенка в непосредственное
свое владение тогобочную Малоросию. И для сего, в 1667 году, весною,
командировало туда, с знатным корпусом Польских войск, Короннаго Гетмана,
Яна Собиевскаго, который, вступив в границы Малоросийския, провозглашал
народу, что он их есть Гетман, а Дорошенко при нем будет тогобочным Польным
или Наказным Гетманом. Народ, изумленный непостоянством своего правления и
всегдашними в нем переменами, привык уже всему верить и не принимал ничего в
свою оборону. Но Дорошенко, известясь о посягательствах Польских на его
правление, отправился тотчас с /164/ войсками своими против Собиевскаго и,
встретив его за городом Заславлем, напал на корпус Польский со всею
жестокостию и, по долговременном упорном сражении, обратил его в бегство, а
обозы и запасы с артиллериею остались в добычу Дорошенку. За сим
предпринята была погоня за Поляками; но прибежавший к Дорошенку гонец из
Крыма, Мурза тамошний, Умет Кочуба, возвестил ему, что партизант
Брюховецкаго, Кошевой Запорожский, Серко, во время нышнешяго
откомандирования Татарских войск, по фирману Султанскому, в Закубанския
экспедиции, напав с Козаками своими на Крым, раззоряет тамошние города и
жилища и предает все огню и мечу, а Хана самаго загнал в горы, и он просит от
него обороны, с обещанием ему равномерных пособий при случае надобности.
Дорошенко с крайнею охотою принял предложение Хана, зная, сколько он, при
нынешних обстолтельствах, будет ему нужен, и потому отправился тотчас в Крым
с одною конницею и успехи Серковы зараз прекратил, но самаго его и главнаго
войска захватить не мог, Ибо он, набравши в приморских Крымских городах
довольное число водных судов, отправился на них в Лиман и прибыл в Сечь с
великими корыстьми.
Царь Российский в сем же, 1667, году, по политическим видам, или по прямой
надобности, отправил было сильный корпус своих войск, под командою Воеводы
Косогова 184, в пределы Запорожские, к городу Кадаку, под предлогом, что он
защищать должен Запорожских Козаков и часть Малоросии от набегов Крымских
Татар. Запорожцы, протолковав отряд сей для них вредным и яко бы для
пресечения сообщений с Малоросиею выдуманным, жаловались о том сильно
Царю, представляя, что, „всяко правительство, подозревающее свой народ в
каковых либо против себя замыслах, дает само народу тому способ или орудие
иттить на то, чего им еще не предпринимано или не думано; а отделять от нас
Малоросию всегдашнее наше отечество, раззоренное до крайности Воеводами и
угнетаемое многими затеями Московскими, есть тоже, что поддувать воззженной
огонь, или кидать в него горючиа вещества. Что же касается до набегов
Татарских, то сие считается у нас с ними за игру шахматную, и мы всегда сами
против их управлялись и защищать во всякое время себя в состоянии.“ Царь,
уважив представление Козацкое, воротил корпус Косогова к своим границам.
Продолжавшиесь от несколька лет между Россиею и Польшею переговоры о
мирных трактатах в сем году окончены и мир заключен на 30 лет. Переезжавшие
тогда чрез Малоросию Поляки распустили нарочно слух в народе, что с
Российской стороны за город Смоленск с его уездом, уступленный Польшею
России, отдается Польше вся Малоросия с ея жителями. Правительство
Малоросийское, приметив по сему случаю великое в народе и войске волнение,
отправило /165/ в Москву двух Канцелиристов войсковых, Мокриевича и
Якубовича, повелев им справиться там, что положено о Малоросии в мирных с
Польшею трактатах. Но сии посланцы только и сведали, что Поляки, а паче их
посланники, отлично у Царя и Бояр принимаются, и с великими почестьми
трактуются, а о содержании трактатов сведать они не могли, по тому, что сие от
них весьма скрывали, и на вопросы их отвечали, что „дела Министерския до
войска не касаются, и дело военное есть знать ружье и его употребление, а о
Министерии, до земли принадлежащей, должны знать Воеводы городские и
провинциальные, которые если у вас есть, то они про то и знать могут.“
Неудовлетворительными справками канцеляристов и народною молбою 185
подвигнутый, Гетман Брюховецкий послал в Москву Старшину Генеральнаго,
Григория Гамалию, и Канцеляриста Каспаровича, и писал чрез них к Царю, что „по
поводу тайных с Польшею трактатов, разпущенные оть Поляков слухи об отдаче
им в подданство Малоросии, возмутило войска Малоросийския и ея жителей, и по
тому просит он Царя уверить его и народ о содержании тех контрактов, по
которым, если подлинно отдается Малоросия Полякам, то он должностию обазан
принимать оборонительныя против них меры и избирать новые союзы и
протекции. Когда же она оставляется по прежнему в протекции России, то
верность и приверженность народа сего к державе Российской суть неизменны и
постоянны, а тайна и предательство в сем сдучае многогрешны суть и постыдны,
паче же между народом единоверным и единоплеменным; ибо известно всему
свету, что народ здешний, претерпев оть Поляков неслыханныя в человечестве
варварства и всех родов гонения, освободился от них собственною силою своею и
мужеством, а соединился с Россиею с доброй воли своеи и единственно по
одноверству. Следовательно, укреплять его или другому дарствовать ни почему и
никто не властелин, и в противном случае готов он опять защищать себя оружием
до последней крайности, и лучше согласится умереть с оружием в руках, чем
сносить постыдное иго от врагов своих. И сие есть истинно и непреложно, о Царю!
Если же замешалась при сем злоба за Воевод, то и тут главными орудиями есть
не народ, а правительство Российское присылкою их против прав и договоров
народных, с инструкциями, прямо Египетскими или Вавилонскими, и Польское
подсылкою на них Гетмана своего, Дорошенка, народ возмутившаго. Но за всем
тем самой разсудок учить, что за десять виновных злодеев не отвечают миллионы
невиннаго народа, оберегавшаго Воевод.“ Царь на представление Брюховецкаго
написал к нему только то, что прислано будеть в Малоросию тысяча человек
пеших стрельцов с недостающим числом Воевод, которые размещены будут по
городам и уездам „и они учнут рядити народом и жаловати его, смотря по заслуге
и обычаю каждаго, а шалунов и несдушей карати судом и разправой; /166/ писано
бо есть в книгах Христианских: ему же честь, честь, и ему же страх, страх, сиречь:
на. худых гнев, а на добрых милость. А тебе, Гетману, и всей старшине Козацкой
смотрети войско и его снаряды и служити с ним верою и правдою; а о войне и
мире не хлопотати и о трактатах с Польшею не стужати нам; в них все то
написано, что ладно, а на худо никто не пойдет.“
Таковое предписание Царское смутило Брюховецкаго и всю Старшину с ним, а
полученное тогда от Заднепрскаго Гетмана, Дорошенка, письмо и совсем его
изумило. Он пишет к нему, что „Таков начальник в народе, каков ты, Иване,
повинен есть суду Божию и человеческому. Народ, вверивший тебе судьбу свою,
пролил неизчетное множество крови своей, потерял также безчисленных предков
своих и потомков, на брани избиенных, ведучи долголетныя войны с Поляками за
вольность свою и свободу. Но какую он имееть теперь вольность и свободу? По
истине никакой, а одну злобную химеру! Годичные труды их и все, приобретенное
потом их, отымають у них Воеводы и приставы; суд же и разправа в их руках. И
что остается несчастному народу? Одна бедность, тоска и стенание! Вы с
Старшинами своими обогащены в Москве однеми женщинами; но и то, за
приданное их, народ отплачивает; и ты уподобляешься точно такому пастуху,
который держит корову за рога, а другие ее доють. Когда нет уже у тебя своей
силы и отваги, то можно поискать и сторонней, и когда неть в Храстианстве
правды, то можно попытаться оной и у иноверцевь. А то есть весьма справедливо,
что когда человек тонеть, то и за бритву хватается; и это не есть грех и глупость,
но крайность, вынужденная необходимостыо. Я готов все уступить на пользу
народа, даже и самую жизнь свою; но оставить его в тяжкой неволе и думать мне
несносно.“
Брюховецкий, обуреваем будучи со всех сторон в своей должности и угрожаем
конечным ея падением, в 1668 году избрал себе пристанище, самое отчаянное и
постыдное. Он просил у Хана Крымскаго союза, а у Султана Турецкаго
покровительства и вечной протекции. Для сего послал в Крым Сгаршину
Генеральнаго, Степана Гречанаго, а в Царьград Старшину Григория Гамалию, и
Канцеляриста Каспаровича, а между тем остававшихся в Малоросии Воевод
выгнал силою в свои границы, ехавших же сюда вновь не допустил до их
назначений, но воротил назад. При чем многих перебил и перевешал из своих
Старшин и Козаков, кои Воевод защищали.
Старые Козаки или товариство, обыкновенно прежде больше приверженные к
своей вере и старым обычаям, вознегодовав на Брюховецкаго за покушение его в
союз и протекцию Магометанцев, непримиримых врагов Христианства, и за
умерщвление людей своих, Воевод хранивших, /167/ дали о том секретно, знать
Князю Ромодановскому, советуя ему атаковать зараз войсками своими город
Котельву, где запасы Брюховецкаго и сам он с партизантами своими часто
пребываеть, а к Дорошенку послали оть себя поверенных, прося его прибыть к
ним в Полтаву и принять на себя Гетманское достоинство, в которое они его
избирают. Дорошенко, поспешив потому призыву в город Опошне, застал там
великое собрание товариства и Козаков, и от них единогласно избран и признан
был обеих сторон Днепра Малоросийским Гетманом. Брюховецкий, известясь о
выборе Дорошенка, побежал было из Котельвы внутрь Малоросии, с намерением
искать себе партии, которая бы его защищала; но Козаки, догнав его в местечке
Коломаку, и тамо осудив его контурным судом, разстреляли, а жену его отослали
с честию к Князю Ромодановскому.
Глава 5

Гетман Петр Дорошенко

Гетман Дамьян Игнатьевичь Многогрешный

Гетман Иван Самуйловичь

Ссылка его в Сибирь
Запорожские Козаки, быв всегда единогласны с Брюховецким, яко с их творением,
не были согласны на выбор Дорошенка Гетманом, и для того, отложась от
подчиненности Дорошенку, избрали сами себе Гетмана, прозванием Суховия,
бывшаго у них Писарем Войсковым, к которому присоединились и некоторые
полки Заднепрские, смежные с Запорожьем, как-то: Чигиринский, Уманьский и
другие Забугские. А чтобы обезпечить себя от поисков Дорошенка, чая его быть
на стороне Российской, от которой также опасались мщения за Воевод, ими
побитых, то на тота конец заключили Запорожцы связь с Ханом Крымским,
признав его верховным своим начальником и главою. Дорошенко, сведав о
произшествиях Запорожских, послал в Сечь брата своего, Григория, и несколько
старшин поздравить Суховия в Гетманском достоинстве и просить его и все
войско тамошнее пребыть с ним в единомыслии и дружбе, стараясь
соединенными силами оберегат отечество от всех сторонних притязаний, и что он
не намерен вдаваться ни в какия протекции, столько раззорившия народ своими
обманами, интересами и всех родов предательствами и неправдами. Но, сведав
чрез брата своего, что Запорожцы к нему и советам его непреклонны, и что они
союзных им Татар намерены вести на грабеж в Украйну, отправился сам в
Заднепрские полки для приведения их в оборонительное состояние, а на сей
стороне поручил начальство Асаулу Генеральному, Демьяну Игнатьевичу
Многогрешному, объявив его в войске Наказным Гетманом. Но сей
Многогрешный, бывши честных качеств и хорошаго разсудка, предусмотрел, что
шатание Дорошенка не обещаеть ничего добраго, а замыслы его суть суетны и
вредны, и по тому объяснился о том Князю Ромодановскому, уверив его о
непоколебимой приверженности своей и всего войска, им командуемаго, к Царю и
царству Российскому, и просил только Князя помочь ему отразить Татар и
Запорожцев, идущих для бунта и грабежа в Малоросию. Князь отрядил тотчас
сына своего /168/ противу Татар с знатным корпусом; но сей молодой Князь, не
соединясь с Многогрешным, а надеясь одному себе приобресть славу победителя
Татар, пошел на них с одним своим корпусом и был ими разбит и взят в плен при
местечке Гайвороне. Отец, не могши ему помочь, отмстил прискорбие свое на
гражданах Нежинских, которые не пускали к себе новаго Воеводы и заперли
против его город. Ромодановский, выбив городские ворота, отдал город на
разграбление своему войску, а Многогрешный, между тем, разбив Татар и
Запорожцев около города Лохвицы, гнал их и поражал до реки Самары и отнял у
них всех пленников и награбленную добычу.
В начале 1669 года Князь Ромодановский объявил Наказному Гетману,
Многогрешному, изволение Царское, чтобы учинено было в Малоросии собрание
и выбор настоящаго Гетмана на место погибшаго, Брюховецкаго, и чтобы от
новаго Гетмана присланы были в Москву Депутаты для подтверждения прежних
постановлений и договоров Малоросийских. Посему Многрешный, пригласив
чинов и Козаков в город Глухов, сделал с ними выбор на Гетмана, и выбор пал на
самаго Многогрешнаго : все единогласно приговорили быть ему настоящим
Гетманом и утвердили по форме такое избрание. Депутатами отправлены к
Царю : Писарь Генеральный, Карп Мокриевичь, и Обозный Полковый,
Переяславокий, Лукаш, и им даны наказы оть Гетмана и собрания испросить у
Царя подтверждение прав их и привиллегий, договорными статьями Гетмана
Богдана Хмельницкаго утвержденных, и чтобы, сверх тех статей, ничего новаго и
отяготительнаго в Малоросию вводимо не было, разумея тут и Воевод, в отмену
договорных статей и постановлений недавно в города насыланных. Депутаты
приняты у Царя с отличною милостию и, по предстательству их, все прежния
постановления, с Гетманом Зиновием Хмельницким сделанныя, возобновлены и
утверждены во всем их пространстве. Царь обещал за себя и за преемников
своих Царским словом хранить их вечно и нерушимо, прощая при том и предая
вечному забвению все заговоры и матежи, оть нарушения договоров
произходившие.
Дорошенко, сведав, что Наказный его Гетман, Многогрешный, избран от войска и
утвержден от Царя настоящим Гетманом на всю Малоросию и, опасаясь поисков
от сего Гетмана за достояние его, в Заднеприи, Дорошенку послушном, и что ему,
по ссоре с Поляками и Запорожцами, помощи от них ожидать не можно, отправил
от себя посланниками в Царьград Судью Генеральнаго Заднепрскаго, Белогруда,
и Асаула Портянку, с двумя другими Старшинами, и чрез них просил Султана
Турецкаго принять его в свою протекцию и вечное подданство со всею
Малоросиею, в которой он есть верховным начальником или Гетманом, и чтобы
Султан, в знак его милости и покровительства, пожаловал ему обыкновенные свои
знаки, бунчук и знамя, и дал в /169/ помощь ему корпус своих войск против
похитившаго у него несколько провинций, бунтовщика Многогрешнаго. Султан,
приняв благосклонно посланников оных чрез своего Визиря, согласился с великою
охотою принять Дорошенка и народ Малоросийский в свое подданство и, в знак на
то своего благоволения, послал Дорошенку клейноды свои, бунчук и знамя с
полумесячием, а в помощь его командировал 6,000 войск под командою одного
Чауша, Ислам-Экмена. Посланников же оных от лица Гетмана и народа на
верность их подданства привели к присяге, по обычаю Христианскому, в
Соборной Патриаршей церкви, и от Патриарха Константинопольскаго на сие,
видно по повелению Султанскому, дана посланникам открытая грамота,
отлучающая от Церкви и предающая анафеме всех непослушных Гетману
Дорошенку и против его бунтующих. Грамота сия наделала много шуму в
Малоросии, но не меньше того повредила она и власти Патриархов, какову они
имели прежде в Церкви и Духовенстве Малоросийском. Многие изуверы здешние
считали ее претящею повиноваться всякой другой власти, мимо Дорошенка,
опасаясь в таковом случае анафемы. Но Митрополит Киевский, Сильвестр,
оповестил посланием в Церкви и протолковал народу, что грамота оная есть или
вынужденная властию Султана Турецкаго, или похищенная обманом и лживыми
донесениями и происками Дорошенка, и она по тому вовсе для народа сего
недействительна и ничтожна, и он ее навсегда касуеть и Патриарху возвращает; а
Патриарху писал Митрополит, что грамота его и анафема причинила великую
смуту в народе Руском и разврат в самой Церкви Христианской. Все считают ее
претящею повиноваться законной власти и повелевающею следовать хотению
злодея и изверга рода человеческаго, Дорошенка, и что сей Дорошенко, об ней
стряпавший, есть изверженный из своего достоииства и лишенный прежней
должности за контакты его с народом иноверным на пагубу народа Христианскаго,
и он теперь не что иное, как только обманщик и лжец, злодейски присвояющий
достоинство Гетмана. Народ же Руский, избравши, по правам своим и уставам,
другаго себе Гетмана, повинуется с ним Царю Российскому, т. е., Христианскому,
с ним единоверному и единомысленному, следовательно, повинуется власти
законной, и анафеме за то отнюдь не подлежит. Патриарх, хотя по тому
представлению и уничтожил зараз грамоту свою, но уже всякаго влияния на
Церковь Малоросийскую вовсе лишился, и Церковь сия, быв прежде в
подчиненности Патриарха посредством Митрополита своего, Киевскаго, имевшаго
сан и должность экзарха Патриаршаго, стала, с тех пор, признавать одно над
собою Иераршество Российское.
Гетман Запорожский, Суховий, с Козаками Запорожскими и Татарами Крымскими,
отправился было в Заднепровские полки, послушные Дорошенку, чтоб их
принудить силою признать себя; своим Гетманом; но, бывший при Дорошенке,
Турецкий Чауш, /170/ призвав к себе начальников Татарских, повелел им именем
Султанским отстать от Суховия и быть в союзе с Гетманом Дорошенком, яко он
есть подданный Султанский. Татары по сему тогда соединились с Дорошенком, а
Суховий с Запорожцами, удалясь оть Дорошенка из-под города Канева, пришел к
городу Уманю, и тамо, с досады от своих неудачь, сложил с себя Гетманство и
вручил оное Полковнику Уманьскому, Ханенку, котораго Запорожцы также
признали своим Гетманом. Дорошенко же, преследуя Суховия и Ханенка, пошел
было, с Чаушем и Турками, осаждать Умань; но граждане тамошние, ни мало ему
не противясь, отворили городския ворота, а о Ханенку объявили, что он с
Суховием пошел за реку Буг для соединения с Белогородскими Ордами.
Дорошенко, по тому, продолжая преследование свое с одними Козаками и
Татарами, зашел в руки своих неприятелей, которые около Желтых Вод окружили
его со всех сторон и погибель Дорошенка была неизбежна. Но Кошевой
Запорожский, Серко, недовольный тем, что у него в Сече завелись уже Гетманы с
унижением его власти, и по тому назиравший всегда за сим Гетманством, напав
нечаянно, с партиею своею, на Ханенка и Суховия, уничтожил их атаку и
освободил Дорошенка, который, воротясь в Белоцерковщину, разставил своих
Татар на зимния квартиры, а они ему, благодаря за то по Татарски, забрали в
плен своих хозяев с их семействами и ушли в Крым. Хотя же за сие жаловался
Дорошенко ко Двору Султанскому, но ничего на то не получил, а сказано: „Таков
есть хлеб Татарский и их жалованье.“
Заднепрская Малоросия с 1670 года разделена была на двое, между двумя
самозванцами-Гетманами, непримиримыми между собою врагами, от чего она
несла страшныя междоусобия и опустошения. Дорошенко удержал при себе
Надднепрские полки до границ Польских, а Ханенку повиновались полки:
Чигиринский, Уманьский и над Бугом и Днестром поселенные до самой Галиции.
Дорошенко тогда был в протекции Турков, а Ханенко, быв в согласии с
Запорожцами и Крымцами, искал еще протекции у правительства Польскаго чрез
вельможу тамошняго, Михайла Вишневецкаго. Но когда с Польской стороны
предложено было ему прибыть в город Острогь для конгреса и заключения
договорных статей, то он на то не согласился а требовал в залог столько
аманатов из Сенаторов Польских, сколько при нем на конгресе будет чиновников.
Поляки, бывши к сем разе очень щекотливы, хотя в собственных интересах
бывают они весьма низки, отказалис от аманатства, а согласили Ханенка
пребывать в их протекции на последних с Малоросиею статьях, называемых
Гадяцкими, соседними державами гарантированных, по коим признается вся
Малоросия с ними за едность, а Гетман верховным и самовластным ея
начальником. И по сему соглашению от Короля Польскаго присланы /171/ Ханенку
булава и все знаки, достоинство Гетманское означающие. Дорошенко, завиствуя
Ханенку о утверждении его в Гетманетве монархиею Христианскою, со
укреплением важными в Христианстве знаками, каковых он не имел, напал с
своим войском на город Умань, обыкновенное пребывание Ханенково, и осадил
его с намерением взять в нем Ханенка и истребить с ним Гетманство сие. Но
Уманьские Козаки с гвардиею Гетманскою, сделав против Дорошенка удачную
вылазку, разбили его войска и Полковника их, Жеребилу, убили, а Дорошенко
спасся бегством.
Гетманство Дорошенка и воинство его не иное что было, как великая разбойничья
шайка. Он с нею безпрестанно нападал то на Малоросию, то на селенил
ведомства Ханенкова. Наконец, подрядил себе Пашу Силистрийскаго и Орды
Белогородския, и в 1671 году, Августа месяца, повелся с ними на Малоросию.
Гетман Многогрешный с своими войсками выступил против их на встречу и, чтобы
не впустить такого хищнаго неприятеля внутрь своих границ, переправился он
чрез Днепр, против местечка Чигрин - Дубровы, где, укрепив стан свой на горе,
при реке Днепре, ожидал на себя неприятеля. Дорошенко не замедлил показаться
и наступить с силами своими на Многогрешнаго. Сражение было жестокое и
продолжительное: с утра почти до самаго вечера происходила с обеих сторон
страшная сеча и убийство; наконец, Многогрешный, преодолев упорство
неприятельское, опрокинул его во всех пунктах и погнал в степь. Но только что
отошел он от стана своего верст до двух, как Турецкая пехота, скрывавшаясь
внизу стана в чагарниках и камышах Днепровских, подползши под стан, ударила
на него со всей опрометчивости, выбила в нем людей и завладела артиллериею.
Многогрешный, хотя воротился на подкрепление стана, но уже поздо, и Турки
встретили и поразили его же артиллериею, а между тем напала и вся конница
Татарская и Козацкая Дорошенкова, и Многогрешный, потеряв много своего
войска и весь обоз с запасами, принужден ретироваться оборонительно до устья
реки Тясмина, и тамо переправиться чрез Днепр, бывши сам тяжело ранен.
В 1672 году, Февраля 7-го дня, Гетман Многогрешный от ран своих умер, и с
великими почестьми, военными и церковными, в Батурине погребен. Все чины и
народ с чистосердечным сокрушением оплакивали сего достойнаго их
начальника. Он при всей своей нарочитой кротости, был хороший вождь в войске,
отличный политик и справедливый судия в правлении. После Зиновия
Хмельницкаго одному ему приписать можно превосходныя качества. Для
донесения Царю о смерти Гетманской отправился в Москву Писарь Генеральный,
Карл Мокриевичь, с другими Старшинами. Царь принял их очень милостиво,
сожалел много о умершем Гетмане, столь достойном его уважения и
доверенности, и, наконец, советовал /172/ чиновникам оным выбрать себе такого
Гетмана, который бы подобился характеру Многогрешнаго, а он обещает и словом
Царским уверяет содержать их и народ Малоросийский в протекции своей на
точном основании первоначальных статей Зиновия Хмельницкаго. Для
присутствия при выборах Гетмана определены от стороны Царской Министрами:
Князь Григорий Григорьевичь Ромодановский, Иван Ивановичь Ржевский и
Афанасий Ташлыков; а выбор произведен того жь года, в Июле месяце, в лагере
Козацком, между городами: Путивлем и Конотопом, на месте, называемом
Козацкая Дуброва, куда все чины и депутаты собрались. И выбран Гетманом
Обозный Генеральный, Иван Самуйловичь, урожденный из города Зинькова,
священнический сын, который тогда же, в присутствии Министров, приведен к
присяге со всеми чинами и войском на верность службы Царю и его наследникам.
Дорошенко, пресмыкаясь за Днепром с места на место, не предвидел для себя
ничего благоприятнаго, а напротив того заметил в народе и войске преклонность
их к стороне Российской и командованию Гетмана тамошняго. И для того сделал
все усилия и подкупы со стороны Дивана Цареградскаго, чтобы подвигнуть самаго
Султана с армиею на завоевание, прежде ведомства Ханенкова, а потом всея
Малоросии. Султан, Магомет IV, резидовавший тогда в Адрианополе, уговорен
был и выступил действительно к границам Руским, а с 1-го Августа, 1672 года,
осадил Каменец Подольский, при котором встретили Султана Хан Крымский и
Дорошенко с своими войсками. Граждане с своим слабым гарнизоном могли
защищаться в городе только 15 дней, а там, за неимением запасов и довольнаго
войска, сдали город на капитуляцию 16 Августа. Султан, въезжая в город,
ознаменовал пышность свою тем, что велел прежде вырыть из земли всех
погребенных мертвецов, вывезть кости их далеко за город и вынесть из всех
церквей, Турками прежде разграбленных, все иконы, разложить их по улицам
городским, вместо помостов для Турецких пешеходцев, а потом те церкви
обратить в мечети Турецкия, из коих оставлено, по просьбе и искупу граждан,
только три для Христиан и Армян. Султан, по таковым успехам, командировал
Хана Крымскаго и Дорошенка с их войсками в Галицию для завоевания тамошних
городов, Львова, Брод и других, а сам проходил с армиею своею поперек
Украины, послушной Ханенку до реки Случи, и истреблял все, ему встречавшияся,
селения огнем и мечем, т. е., по Турецки. Поляки, собравшись войсками своими и
соединясь с Ханенком и его Козаками, выступили против Хана и Дорошенка и,
разбив несколько их партий, дальнейшие их успехи уничтожили и прогнали самих
их к главной армии Турецкой, на которую, однако, напасть не отважились, а
прибегли к переговорам и искуплениям. И так, удовольствовав Министров
Султанских подарками, а самаго Султана знатною суммою /173/ червонцев, под
титулом военной контрибуции, выжили его тем из своих пределов, и он
возвратился на зимовлю в город Бухарест.
Татарския Орды, воюющия со всеми народами обыкновенно то по найму, то с
участков в добычи, приходили часто по сему ремеслу к претендаторам
Гетманства Малоросийскаго и к Полякам, их нанимавшим, и проходили они всякой
раз, по сим случаям, земли Запорожския и их улусы с неминуемыми обидами и
шкодами Козакам тамошним. Кошевой их Атаман, Серко, сколько ни был добрый и
сговорчивый их сосед, знавший снисходить и уважать необходимости людей
военных, но когда в 1673 году, проходя Татары земли Запорожцев на возврате от
Каменца Подольскаго, захватили много лошадиных и скотских табунов
Запорожских и несколько их мальчиков, которых они всегда набирают в
Малоросии из родни своей, для наследства, то Кошевой не считал уже поступка
сего шуткою или игрушкою, а решился воздать Татарам за то с лихвою, и для того
начал их казнить по порядку. Отправясь с войском своим в Белогородчину и,
истребив аулы Татарские огнем и мечем до самаго Белгорода, взял сей город
приступом, разграбил его и выжег до основания. Потом, собрав в пристанях
морских, Белогородской и Гаджибейской, довольное число судов, отправился на
них с пехотою в Крым, а коннице повелел итти туда румом. Приставши к берегам
Карасубазара, побрал и раззорил он все приморские города, незнавшие сего
посещения и, следовательно, бывшие без обороны, а потом, прошед весь Крым
до города Ора или Перекопа, соединился там с своею конницею и продолжал
раззорение Татар по селениям их. И таким образом, отомстя Татарам за обиды
свои сторицею, воротился в Сечь с безчисленными корыстьми. Серко оный был в
роде своем человек необыкновенный и единственный. Он, с малочисленным
войском своим, всегда удачно воевал и был победителем, не заводя, однако, ни с
кем неправедной войны. Сражения у него почитались игрушкою, и ни одного из
них он не потерял. Татары Крымские и Белогородские, сии страшилища и бичь
всем народам, были у Серка пужливыми оленями и зайцами. Он несколько раз
проходил насквозь их жилища и укрепления, несколько раз загонял всех Татар в
Кефския горы, где и самые Ханы их нераз крылись в ущельях и кустарниках
горских. Татаре почитали Серка великим волшебником и обыкновенно титуловали
его Руским шайтаном; но в спорных между собою делах всегда отдавались на его
суд, говоря: „Як Серко скажеть, так тому и буть.“ При великих своих корыстях и
добычах, не был он ни мало стяжателен и корыстолюбив, но все то шло на других,
и даже на его врагов. Одна Татарка того аула, из котораго отогнан Запорожцами
скот, представ пред Серка с малыми детьми, жаловалась ему, что у нея отнята
выслуженная ею /174/ корова, которая у нея одна и была, и „чем же мне кормить
детей ?“ Серко зараз воротил весь табун скотский того аула, и приказал аулу,
когда не станет у просителькиной коровы молока, то чтобы они, всем обществом,
детей ея оть своих коров молоком кормили, а на одеяние их дал матери несколько
штук, с приказом, чтобы они, возросши, не воевали с Русаками. Словом сказать,
Серко был человек удивительный и редких свойств в разсуждении храбрости,
предприимчивости и всех воинских успехов, и, при достаточном числе войска,
легко мог сделаться Тамерланом или Чингиз - Ханом, т. е., великим
завоевателем. Но, впрочем, он был и Запорожец, сие есть род шута или юрода.
Однажды писал к нему Гетман Самуйловичь, выговаривая, для чего на
Запорожских степях кочуют свободно некоторые аулы Татарские? Он на сие ему
отвечая, что то делается по снисхождению войска, от причин недорода у Татар
трав, и что в таком случае и они иногда от них равномерным снисхождением
пользуются, заключил, наконец, тем: „Когда бы и чорт, Пане Гетмане, помогал
людям в крайней их нужде, то брезговати тем негодится; бо кажуть люде: нужда и
закон зменяе. А когда мы, живя с Татарами по соседски, помогаем один другому,
то сие умному ни мало неудивительно, а то нам тилько дивно, що ты, Пане
Гетмане, багато коло нас хархируешь, мов твий покийнык батюшка на хавтурах с
парахвиянами у Зинькови, чего мы и Вам уприйме желаем.“
Со вступления Гетмана Самуйловича в управление Малоросиею, воззывал он
Заднепрские полки и всех тамошних жителей в соединение с ним в одну
протекцию Российскую, и многие начальники тамошние отзывались готовностью
своею на сие соединение, но пологали препятствием в том одних своих
самозванных Гетманов, Дорошенка и Ханенка, и их нелепыя протекции. По сему, в
начале 1674 года, предпринять поход Самуйловичем и Князем Ромодановским с
их войсками в Заднепровскую Малоросию для поисков над тамошними
Гетманами. Поход сей сначала сопровождался желаемыми успехами,
Заднепровские полковые города: Черкасы, Генваря 7-го, а Канев, Февраля 3-го,
сдались Самуйловичу при первом появлении под ними войск Малоросийских, а
начальник Каневскаго гарнизона, Генеральный Старшина, Яков Лизогуб,
соединился с Самуйловичем. Гетман Уманьский, Ханенко, по смерти благодетеля
своего, Короля Польскаго, Михаила Корибута Вишневецкаго, и когда в Польше
выбран был Королем недоброжелательствовавший ему, бывший Коронный
Гетман, Ян Собиевский, в Марте месяце, того же года, сдал свое Гетманство
Самуйловичу и ему вручил клейноды свои Гетманские, булаву и другие, от Короля
полученные. Ханенку определены оть Самуйловича довольные на содержание
доходы, а для пребывания отведен дом в городе Киеве. Дорошенко, видя успехи
Самуйловича и преклонность к нему народа, рвался от того неистовства и
истреблял варварски селения /175/ и жителей, соединившихся с Самуйловичем.
Войска его, державшиясь под командою своих Полковников: Михайла Забелы,
Ефрема Уманьца, Григория Белогруда, Григория Дорошенка, Остапа Гоголя,
Андрея Соцкаго и Андрея Дорошенка, при Асауле Генеральном, Григорие
Гамалии, отправил он к городу Корсуню и велел держаться при нем в
оборонителном состоянии до его прибытия к ним, а Сам, с прибывшими к нему
помощными Крымскими Татарами, отправился к реке Днестру для вызову
Турецких войск от Паши Силистрийскаго и, в ожидании их, осадил город, Рашков,
и сильно его штурмовал. Но жители и гарнизон, поддавшиесь Самуйловичу,
отбили осаду Дорошенкову и самаго его прогнали. И он, известясь, что, вместо
ожидаемых войск от Паши Силистрийскаго, идет с ними в Молдавию сам Султан
Турецкий, пошел очищать ему путь по планам Турецким, т. е., огнем и мечем, и
таким образом истребил вое жилища от Рашкова до города Лысянки, к которому
призвал Дорошенко от Корсуня свои полки, с намерением взять тот город
приступом. Но Козаки и жители тамошние, всегда отличавшиесь великою отвагою
и храбростию своею, частыми вылазками из города и нападением на стан
Дорошенка, уничтожили его осаду и принудили отступить от горрда. Корпус войск
Малоросийских, состоящий из 20,000, под командою Полковника Переяславскаго,
Думитрашка, командированный Самуйловичем на помощь городу Лисянке,
встретив Дорошенка и его войско около местечка Орловича, дал ему сражение, и
оно было самое жестокое и отчаянное с обеих сторон. Войска, пересиливая одно
другаго, гонялись по степу с остервенением, и степ покрыт был мертвецами и
умирающими на 40 версть разстояния; наконец, Дорошенко спасся бегством и с
остатком войск заперся в городе Чигирине.
Гетман Самуйловичь и Князь Ромодановский, сведав от Думитрашка о положении
Дорошенка, осадили его в городе Чигирине и готовились к приступу, но
приближение к сему городу Султана Турецкаго с его войсками принудило сих
полководцев снять осаду и удалиться за реку Днепр, при которой они берегли
только переправы для воспрещения неприятелю при случае его покушения.
Султан вошел в Чигирин торжественно и все пред ним падало и ползало по
Азиатски. Колокола церковные замолкли и самыя церкви заперты и опечатаны
были. Не смел никто шевельнуться ни по Богослужению, ни по жительству, а всяк
считал себя ни живым, ни мертвым. Турки же все то делали с мущинами и
женщинами, что только вздумали и что им необузданность и похотливост
варварскаго внушала. Дорошенка командировал Султан с войсками Турецкими
взять город Умань, и он, осадив его, взял штурмом. Народ и войска
обезоруженные избиваемы были Турками в глазах Дорошенка; не пощажено при
том ни пола, ни возраста, и все предано мечу и губительству. Кровь по городу
текла ручьями /176/ а трупы мертвецов валялись кучами. У чиновников городовых
и войсковых, по повелению Дорошенка, содраны с живых кожи и, набитые
соломою, отосланы к Султану в Чигирин, где оне разставлены были около
квартиры Султанской и составляли триумф и увеселение его. Из Умани
отправился Дорошенко, по ряду, во все другие Заднепрские города, которые
сдавались ему без всякаго сопротивления, и он спокойным образом разграбил их
без милосердия, и, между прочим, отнял у них несколько тысячь мальчиков и их
представил в дар Султану, со многими награбленными пожитками и денежными
суммами. Султан, повелев зараз обрезать мальчиков по Турецки и сделать их
Мусульманами, удовольствовался тем оть Дорошенка за сделанную ему помощь.
Заднепрские Козаки, видя неистовые поступки Дорошенка над собратиею своею,
тамошними жителями, и гнусное его дружество с Турками, сими непримиримыми
врагами и гонителями Христианства, иные перешли на жительство в Малоросию и
в Слободские полки, а другие, ближайшие к границам Польским, просили себе
покровительства у новаго Короля Полъскаго, который, приняв их со всею охотою,
определил над ним Гетманом, выбраннаго из их же Старшин, Евстафия Гоголя. И
сии Козаки, в числе 14,700 человек, с новым Гетманом своим, Гоголем, быв во
всех действиях при Короле Собиевском, славившемся отличными успехами над
Турками, особенно содействовали ему при победе над Турецким Визирем и его
армиею, одержанной при столичном городе, Вене, освобожденном тем оть Турок в
час главнаго их на него приступа, в крайнее одолжение Императора Немецкаго
или Римскаго, Леопольда, имевшаго с Турками несчастную войну и ими
выгнаннаго из той его столицы, которую Король Собиевский в целости ему
воротил и доставил Императору сему счастливый с Турками мир.
В 1675 году Дорошенко, по делам своим достойно наказанный презрением от
послушнаго ему прежде войска, с Поляками соединившагось, оставшись в
Чигирине с одними Чигиринцами и Турецкою гвардиею, состоящею из нескольких
десятков Янычар, вздумал было отдаться в протекцию Царя Московскаго, и для
того, чрез посланника своего, Писаря Стебловскаго, отправил в Москву всех
Турецких Янычар, представляя их в дар Царю, и во уверение того, что он более с
Турками держать союза не будет. Но как в Москве такому зловредному человеку
всякая протекция и покровительство вовсе отказаны, а Турки, сведав о
предательстве Янычар, грозили ему живому ободрать кожу и выставить чучелу
его на Серальских воротах, то он принял отчаянное намерение обороняться в
Чигирине до потеряния своей жизни. Гетман Самуйловичь, расхаживая с
войсками своими в Заднеприи для прикрытия переходящих оттоль поселенцев и
для удержания набегов Татар и Полаков, осадил, между тем, город Чигирин.
Дорошенко, видя в нем свою гибель, прибегнул к милосердию Самуйловича /177/
и просил его, чрез родню свою, даровать ему жизнь и определить место для
уединеннаго окончания дней своих и разкаяния. Самуйлович, по убедительным
просьбам, сослал Дорошенка на его родину, в город Сосницу, где он, под
присмотром и поруками, жил до своей смерти.
Государь Царь Алексей Михайловичь, к неизчетной горести своих подданных и, не
меньше того, Малоросиян, за кротость его, отменно его любивших, 30 Генваря,
1676 г., скончался; но народ обрадован был возшествием на трон царский
достойнаго сына его, приемника Федора Алексеевича. Царствование сего
Государя началось продолжением неприятельских действий с Турками в пользу
Римскаго Императора, Леопольда, имевшаго с ними открытую войну, в которой, с
Российской стороны, деланы диверсия. Султан, с своей стороны, делая также
вред России, выпустил из Эдикуля Юрия Хмельницкаго, бывшаго несколько раз в
Малоросии Гетманом, и объявил его Князем Сарматским или Малоросийским и
Гетманом Козацким. Войска ему определены Татарския под командою самаго
Хана Крымскаго, и Турецкия, с Пашею Ибрагимом. Хмельницкий, с теми войсками
разхаживая в Заднепрской Малоросии, подговаривал народ тамошний к
соединению с ним в протекцию Турецкую, но, не получив в том ни мало успеха,
имел несчастие видеть своими глазамя многия варварства и неистовыя лютости,
произведенныя Турками и Татарами над народом Руским, ему не покоряющимся.
И когда приметили Турки врожденное в Хмельницком сокрушение над
единоверным и однородным ему народом, то, оковавши его железами, отослали
обратно в Эдикуль Цареградский, из котораго, по времени, произведен он из
Князей Сарматских пономарем Греческой церкви в одном из тех островов, в
которой он сослан на вечное заточение.
Султан Турецкий, сведав в 1677 году, что город Чигирин, по уничтожении
Дорошенка и его власти, остался во владении Гетмана Самуйловича, отправил
для завладения тем городом и его окрестностями многочисленную армию свою,
состоявшую из Турков и Татар, под командою Хана Крымскаго и Сераскира Паши,
Ибрагима, и повелел им, взявши Чигирин, идти на Киев и овладеть оным и всею
тогобочною стороною. Но не так-то делается в поле, как располагается Султаном
в Серале. Хан с Пашею и со всеми войсками прибыли к Чигирину того года в Июле
месяце и, осадив его со всех сторон, окопались под ним по самыя уши. Гарнизон,
состоявший из 7,000 пеших Козаков, под командою Полковника, Григория
Карповича Коровки, делал во всех предприятиях неприятеля храброе
сопротивление и безпрестанными вылазками из города всегда его поражал.
Гетман Самуйловичь и Князь Ромодановский, бывши с свойсками своими при
Днепре, дали знать чрез лазутчика в город, о подсылке к нему свежих помочных
войск, и сии войска, в числе 7,000 пехоты, по данному им наставлению /178/ и по
согласию с комендантом городским, подойдя к городу ночью, против 15 Августа,
ударили на стан Турецкий в то время, когда из города сделана на него вылазка.
Поражение над Турками и Татарами учинено страшное: они, не зная настоящаго
числа нападающих, пришли в ужас, и, бросивши стан и укрепления, удалились от
города в крайнем безпорядке. При сем убит и сын Ханский, Осман-Гирей. Султан,
отмщевая за сие поражение войск своих, велел умертвить с триумфом пред
сералем несколько десятков Руских пленников, взятых под Чигирином, и такое
подлое варварство почиталось во всем Мусульманстве славным и богоугодным.
В 1678 году, когда Гетман с Князем Ромодановским с войсками своими
занимались в Заднепрской Малоросии укреплением городов и устроением в них
гарнизонов, Татары Крымские позади их сделали во всех силах своих нападение
на Восточную Малоросию и, прошед до города Рославля, причинили в ней
великое опустошение, пленяя народ и сожигая все, им встречавшеес. В тоже
самое время Турецкая армия приближилась в другой раз к городу Чигирину.
Гетман с Князем, выступив ей на встречу, имели несколько легких сражений, в обе
стороны нерешительных. Наконец, дана генеральная баталия, и Турки ее
выиграли. Они, укрепившись окопами со множеством артиллерии, отбивались от
Россиян с утра до ночи и принудили их отступать. Но сии, отступая, успели
подкрепить городской гарнизон свежими войсками и, в помочь к прежнему
начальнику тамошнему, Коровке, оставили в нем стольника, Ивана Карповича
Ржевскаго. Турки осадили зараз Чигирин и поделали около него многие окопы и
насыпи; осажденные, производя из города жестокую пальбу и частыя вылазки,
уничтожили Турецкия приготовления и самих их несколько раз отбивали. Но,
напоследок, Турки, поделав многия мины и подорвав ими городские валы,
учинили генеральный приступ в сии проломы. Гарнизонныя войска, видя
неизбежную свою гибель, предприняли самое отважное намерение и решились,
не отдаваясь вовсе в плен, пробиться сквозь неприятеля во что бы то ни стало.
Намерение сие исполнили с удивительною храбростию и удачею. Они
построились в одну продолговатую толстую фалангу, и когда Турки, пройдя
городские валы, растянулись в широкую линию, чтобы обнять городскую
внутренность, то Козаки ударили на Турков поперек их линии и, сделавши на них
сильный залп из ружьев, приняли передовых на копья и, таким образом, очистив
себе проход в довольную ширину, прошли за город в полном порядке и с малою
потерею. Нападавшие с тылу Турки повергаемы были копьями, и они, видя
великую свою гибель, слабо гнались за Козаками. Однако Козаки в
оборонительном состоянии прошли до самаго Днепра, а тамо укрылись в
построенных от армии редутах и с них переправясь чрез Днепр, соединились с
своею армиею. Войска сии, /179/ оставляя Чигирин, положили в замке его под
пороховые магазейны зажженные фитили, а пушки также наполнили порохом с
фитилями, которые, возгоревшись, причинили из строений ужасныя руины и
истребили много Турков, наполнивших собою замок, стремясь за добычей. Из сих
пробившихся войск составил Гетман шесть полков полевых, Сердюцких, т. е.,
непременных пехотных, как они стали за Короля Польскаго, Батория, и
отличались от других пехотных полков реестровых всегдашнею службою при
границах, когда те возвращались, по окончании похода, в полковыя свои жилища.
Жалованья положено им было по три рубля на человека в год, а старшинам по
чину каждаго, и мундир на два года, состоящий из куртки или камзола с рукавами
красной мальвы 186 бумажной, набитый часто баволною и выстеганный частыми
полосами, и из шаровар суконных голубых, а вместо плащей из одного Турецкаго
дуломана белаго сукна, называвшагось габою, с воротником по пояс. На сие
жалованье и снабдение учредил Гетман новые поборы с поспольства по алтыну
от дыму 181 и покуховную пошлину с горелки, за что возроптал народ и
товариство и поднимали бунты.
По взятии Турками Чигирина, в 1679 гбду покушались они овладеть всею
Заднепрскою Малоросиею, и для того, укрепив нарочито при Днепре город
Черкасы, отправили корпус войск, составленных из Турков, Татар и Чигиринских
Козаков, под командою неякогось Яненка, бывшаго Старшиною при Гетмане Юрие
Хмельницком, который и сам был тогда при войсках, но под присмотром сего
Яненка, а ему повелено покорять города, при Днепре лежащие. И он, во первых,
напав на город Канев, истребил его огнем и мечем, произведши неслыханныя
варварства над таможними жителями при их сопротивлении. Потом, покорил
другие города без всякаго сопротивления, яко устрашенные его лютостию;
наконец, ворвался было и внутрь Малоросии и раззорил многия селения около
Козельца, Носовки, Ирклиева и Яблонова, провозглашая при том себя Гетманом
Заднепрским. Но выпавшие в том году необыкновенно глубокие снега и
сделавшаясь к тому крайне жестокая стужа, истребили большую часть людей и
лошадей из корпуса Яненкова, и он, с остатком, в силу мог доволоктись к городу
Черкасам. Войска Российския при Гетмане и Ромодановском расположены были
тогда в Киеве и около онаго в чаянии, что все силы Турецкия туда же обратятся;
но, сведавши о походе одного Яненка, послан был на него сын Гетманский,
полковник Стародубский, Семен, с Казачьим корпусом, который, преследуя
убегающаго от него Яненка, побрал и раззорил города : Черкасы, Корсунь,
Драбовку и Мошны, а народ тамошний перегнал внутрь Малоросии.
Турки, приняв намерение удержать за собою Украину Малоросийскую по Днепр, в
1680 году возобновили и укрепили над ним города Кизикирмен и Кадак и /180/
ввели в них сильные гарнизоны, которые, сообщаясь с крепостьми и гарнизонами
Чигиринским и Черкаским, составляли пограничную цепь от Малоросии. Татары
Крымские, также присвояя владению своему от реки Конской до вершины реки
Ворсклы, раззорили и выжгли все селения Малоросийския, вдоль и в окрестности
реки Мерлы бывшия. Гетман, с войсками своими и Российскими, прикрывая
сторону Киева и средину Малоросии оть нашествия Турецкаго, не мог воспягить
Туркам в их работах и укреплениях, ни Татарам при впадении их в Восточную
Малоросию. Хотя же и посылал он свои повеления Кошевому Запорожскому
Атаману, Серку, чтобы им с войском его учинено было нападение на Татар,
бродивших около Мерлы, и на Турков, укреплявших города около Сечи, но сей
военачальник, видя себя оставленным внутрь тогдашних владений Турецких и
Татарских, далеко уже от границ Малоросийских, ничего, по повелениям
Гетманским, не начинал, а, укрепив свои зимовники на разных около Сечи
Днепровских островах, вел себя образом неутральным и ожидал конца
посягательствам Турецким и войнам их с Россиею и Цезарем. А как, между тем,
именно в 1682 году, Царь Федор Алексеевичь, к несказянной горести, скончался, а
на место его воцарились младые братья его, Иоанн и Петр Алексеевичи,
обыкновенно за младость их иностранцами мало уважаемые, то по тому и Сечь
Запорожская с Чигиринским дистриктом считалась в обладании Турков до
заключения с ними мира.
Король Польский, Ян Собиевский, присвояя себе Заднепрскую Малоросию, с
согласия, однако жь, Козаков тамошних, бывших с ним в безпрестанных походах
против Турков, по союзу с Цесарем, в 1683 году, возвращаясь из славной оной
победы над Турками под Веною, определил в Заднепрские полки Гетманом,
выбраннаго Козаками из своих Старшин, Якииа Куницкаго, на место убитаго под
Веною Гетмана их, Евстафия Гоголя. Но когда, в 1684 году, командирован был
сей Гетман от Короля с своими Козацкими полками в Бессарабию для поисков над
Белогородскими Татарами, собравшимись идти войною на Венгрию, то он, увидя
Татар в большем числе от своего корпуса, оробел и скрылся подлым образом из
своих полков, оставив их в нерешимости на произвол судьбы. Козаки,
провозгласив зараз главным начальником своим Полковника Бряцлавскаго,
Димитрия Могилу, сделали из полков своих, по его повелению, пешую батаву или
фалангу и, быв окружены со всех сторон Татарами, пробились сквозь их толпы и
воротились к своим границам благополучно оборонительными мерами, а там,
сыскав убежавшаго от них Куницкаго, убили его, по приговору всего войска,
тупыми концами своих ратищ, Король Собиевский, утвердив Могилу над полками
Заднепрскими Гетманом, в 1685 году командировал его с теми полками к армии
Императора /181/ Немецкаго в помощь на Турков, и он, проходя Буковину и
Валахию, завоевал, пограничный с Венгриею, городок Каменку, укрепленный
Турками и их гарнизоном, потом, соединясь с армиею Цесарскою, бывшею в
команде Текелия, содействовал сильным образом, выгнать из Венгрии Турков и
Татар, разбитых ими во всех местах.
С Российской стороны, не смотря на вредныя для ея движения Турецких и
Татарских сил, в начале 1686 года предприняты воинския приготовления против
Польши, поводом сближения тридцатилетняго с нею перемирия или срочнаго
мира. И для того повелено от Царей Гетману Самуйловичу вступить с своими
войсками в пределы Литовские и Белоруские и показывать вид войны
наступательной. Гетман, исполняя повеления Царския во всей их точности,
выступил с войсками своимя, состоящими из 40,000 конницы и пехоты, к границам
Польским и, переправясь чрез реки Сожь и Припеть, занял города Гомель, Лоев и
Чернобыль без всякаго кровопролития и грабительства. Сими действиями
подвигнутое к деятельности Правительство Варшавское, согласясь с
Министерством Российским, давно трактовавшим о мирных условиях, заключило,
наконец, вечный между Россиею и Польшею мир. Трактат сего мира подписан и
ратификован, и в нем вечно уступлен России город Смоленск с его уездом, а
Малоросия оставлена на тех положениях, каковы от стороны Польской учинены с
нею трактатом Зборовским и каковы заключены в договорах с Россиею при ея с
нею соединении. Россияне, с своей стороны, обязались защищать Польския
владения оть Татарскаго нападения. Успокоившись, таким образом, Россия от
стороны Польской, в 1687 году предприняла поход самый решительный противу
Крыма, с намерением покорить его своей власти, или вовсе раззорить. И для сего
собраны многочисленныя армии, какия давно Россия выводила, и над ними, по
повелению правительствующей Царевны, Софии Алексеевны, принявшей в сем
году правление Государства по молодости братьев ея, определен главным
командиром любимец сея Царевны, Боярин и Князь, Василий Васильевичь
Голицын, и у него было Великоросийских войск 120,000; при нем в товарищах, но
под его руководством, был Гетман Самуйлович с 60,000 Малоросийских войск,
конных и пеших. Армии сии двинулись в своих границах, одна за другою, однако
обе вместе и но одной дороге или степи. Удивительный и невероятный страх от
Татар, видно вкоренившийся в Россиян от времен великих оных завоевателей,
Батыя и Мамая, заставлял их держаться вместе всем, претерпевая необъятныя от
того недостатки, стеснения и крайния нужды так, что и самая вода почиталась
иногда великою редкостию и дороговизною, и торговавшие ею наживали великия
суммы. В таком, однако, устройстве дошли армии спокойно до реки Конской,
отделяющей земли Запорожския от степей Крымских. За сею рекою увидели они
степь, вызженную на необозримое /182/ пространство во все стороны. Надежда
пройти сии пожарища и найти далее для скота пастьбы, а не меньше и досада оть
неудачи похода, заставили полководцев идти вперед; но сколько они ни силились
преодолеть крайность и достигнуть своей цели, только соделывали для войска и
скота неизбежную гибель. Наконец, дошед до того, что лошади у конницы и скот в
обозах провиантских все почти от голода пали и запасы харчевые и другие
принуждены бросить и жечь, убеждены тем воротиться к своим границам и
доволоклись к ним с великою потерею людей и скота от холоду и жажды. Неудачу
похода сего и претерпенное в нем великое несчастие сложили на одного Гетмана
Самуйловича. Вина его подходит близко к той басне, в которой волк винил овцу,
для чего она возмутила ему воду внизу той реки, из которой сверху ся он пил.
Обвиняли Гетмана, что он в пользу Татар велел впереди себя выжечь перед
собою степ ту, по которой он сам с войском своим шел и претерпел от того
больше других убытков упадком лошадей и потерею запасов и экипажей. В другое
время стали бы разсуждать, что такую обширную степь, по которой проходят
великия конныя армии, надобно обнять и зажигать целыми сотнями людей и
надобно бы сих людей отыскать и уличить тем Гетмана; стали бы еще судить и о
том, что ближе всех выжечь степь самым Татарам, чем того ожидать от
сторонних. Но таких подробностей тогда не учинено, а довольно было одних
догадок и голословных доносов, утвержденных крестным знамением, и зло оное
истреблено с его корнем так, что и отголосков не осталось. Князь Голицын был
тогда в самой силе при дворе Царевны: суд и милость, живот и смерть, состояли в
его руках. И так, двум сынам Гетманским, Полковнику Стародубскому, Семену, и
Полковнику Нежинскому, Григорию, схваченным тайно из корпуса, бывшаго
против Белогородских Татар, отрубили обоим головы в городе Путивле, и тела их
зарыты на кладбище абыяк 188, без Христианскаго погребения. Самаго Гатмана,
взятаго ночью в местечке Коломаке, в тамошней церкви, во время слушания
всенощной, и младшаго сына его, Якова, при нем бывшаго, без всякаго спроса и
оправдания, завезено в Сибирь в заточение и скоро объявлено мертвыми.
Имение Гетманское и имение сынов его Полковников, яко орудие настоящей вины
их, разграблены и разобраны по рукам, а недвижимость описана и забрана в
Казну. Донос на Самуйловича есть отрыжка старых его врагов и доносителей. Они
появлялись еще с первых дней его Гетманства, и то были. Полковник
Стародубский, уроженец Рославский, и протопоп Нежинский, Вольховичь, и
другие, кои за ложь их и фальши осуждены от Царя на смерть по законам, а
Самуйловичем прощены по Христианству. Страшное судилище над
Самуйловичами и так слабыя на них доказательства воздвигнуты тайным ковом
Асаула Генеральнаго, Ивана Степановича Мазепы, искавшаго давно Гетманскаго
/183/ достоинства. Он, бывши с молодых леть при доме Самуйловича учителем
детей, а потом любимцем его и фаворитом, посылан несколько раз от него в
Москву с Козачьим, корпусом под час возмущений Стрелецких, и быв ученый при
том пришлец, или, как бы сказать, между слепыми одноглазый Король, сыскал в
Москве такое обширное знакомство с придворными и вельможами, что и сами
Царевичи довольно его знали и за ученость и бывалость отменно уважали. И так
нетрудно уже ему было приобресть доверенность у Министров, и особливо у
верховнаго между ними, Князя Голицина. Доносителей на Гетмана также
подобрать было не трудно; ибо, от частых перемен Гетманов и других чиновников,
завелось в Малоросии столько ябедников, сколько было желателей подхватить
что либо при перемене, т. е., ловить рыбу в мутной воде. И сии доносчики были те
самыя Мазепины твари, коих после он наградил отдачею им в аренду разных
откупимх скарбовых статей и чинами с прибыточными должностьми. Осталось
только подобрать и умножить голоса при выборе в Гетманы. Но сие такому
искуснику, каков был Мазепа, ни мало было не затруднительно.
Часть III
Глава 1

Гетман Иван Степановичь Мазепа

Семен Палий

Карловицкий мир

Нарвское сражение
Элекция на выбор Гетмана открыта была 30-го Июня, 1687 года, в присутствии
Министра, от Двора и Голицына назначеннаго. И как, по правам войсковым и
народным сей земли, должно собраться к сим выборам всем чинам воинским и
земским, и выбор обыкновенно предпочтительно производился из особ
первейших чинами, заслугами и имением, то пока съехадись все чины, наличные
из них, предпочитая всем генеральным Старшинам Обознаго Лизогуба, яко особу
в земли всеми достоинствами первейшую, приходили к нему всякое утро на
добрыдень, т. е., с почтением. Асаул Мазепа то приметив, подвинул тотчас все
пружины, им изобретенныя, чтобы приклонить чинов на свою сторону, и, во
первых, обдарив знатно Секретаря Министерскаго, Башмакова, уверил чрез него
самых Министров о знатных суммах, им от него назначенных, за выбор его в
Гетманы и уговорил при том, чтобы они разгласили между чинами о непреложном
благоволении Двора на выбор его в Гетманы, и что они и вся нация чрез такаго
любимца Царскаго могут снискать себе благосостояние, самое надежное. Такая
проповедь, украшенная обетами, тотчас подействовала на умы чиновников. С
перваго утра ея разглашения обратились все почти чиновники с своим добрыдем
в квартиру Мазепы, а Лизогуба уже обходили. Мазепа, усовершенствуя свою
ролю, осыпал посетителей всех родов льщениями, обнадеживаниямн и частыми
пирушками и, в день выбора большинством голосов, выбран он Гетманом, 25
Июля, и, по обыкновенным формам, утвержден в сем достоинстве. Оставалось
Мазепе выполнить сии обеты Министерству, и он, с помощию скарба
Малоросийскаго и скарбовых арендарей, жертвовал им с лихвою и в самой
скорости. /184/
Гетман Мазепа был природный Поляк из фамилий Литовских. Он, почитаясь из
Польши бежавшим по неизвестным причинам, принят первее в доме Самуйловича
и обучал его детей чрез 7 лет, потом определился в службу Малоросийских
реестровых Козаков в Переяславский полк. И как сии Козаки обращались в
безпрестанных почти военных действиах то с Поляками, то с Татарами и Турками,
а Мазепа всегда в них отличался храбростию, предприимчивостию и всем
воинскмм искуством, то, бывши за то награжден чинами, произошел, наконец,
чрез 17 лет своей службы, с помощию притом и от Гетмана Самуйловича, в чин
Асаула Генеральнаго. Но в такие чины и должности, каковы, по законам здешней
страны, положены по выборам из природных и оседлых чинов, он никогда
производим не был, ибо оседлости и фамилии здесь у себя не имел, а только, с
первых дней своего пребывания, вызвал к себе из Польши родную сестру свою,
Янелю, и выдал в замужство за чиновника Переяславскаго полка, Мировича, и от
сего супружества имел в последствии племянников и внуков, из коих были
Полковники и другие знатные чиновники Малоросийские. Известный знатностью
философ и писатель, Г. Вольтер, в Истории своей о Карле XII-м, Короле
Шведском, пишет о Мазепе, что „он был породы Польской и воспитан в тамошней
стороне Иезуитами; по чему знал он несколько изящных по тогдашнему наук. Но
когда он служил при дворе Короля Польскаго, Казимира, то, за любовныя интриги
с женщинами, гоним был от одного знатнаго вельможи, искавшаго его погубить .
От чего бежал он из Польши на дикой Козацкой лошади, не знал сам куда. Но
лошадь занесла его на свою родину, в жилище Козаков, которые, приняв его в
свое общество за знатныя воинския заслуги, сделали, со временем, своим
верховным чиновником. А Козаки сии суть народ вольный и храбрый,
защищающий вольность свою оружием и готов ее всегда защищать против всех
народов, ищущих им порабощения. Они за сие вели недавно долговременную и
ужасами исполненную войну с Поляками, и обратили сию обширную, но
нескладную, Республику в пустыню. Перемена их протекции грозит им паки
рабством; но дух вольности, натурально, стремится к защите своей : он подобится
пороху, слабому при влаге, а свирепствующему при огне.“
Со вступления Мазепы в правление Гетманства первым его попечением было
сделать надежныя приготовления к походу на Крым. И для того чрез весь 1688 год
несколько тысячь Малоросийских лопатников, под прикрытием знатнаго числа
Козаков, делали город Самар при устье реки Самары, названный после
Богородичною крепостию, где устроен обширный магазейн и наполнен оный
великим числом провианта и всякими другими запасами. Татары, занимаемые
прошлогодним походом Российским в Крым и сегодетними к /185/ нему
приуготовлениями, не могли сии года отлучаться из Крыма и помогать Туркам
против Цезаря, и потому Цезарь, пользуясь сею диверсиею Российскою, знатно
успел против Турков. Он 6 Сентября, 1688 года, взял приступом у Турков знатный
город Белгород, прежде бывшую столицу Сербскую при Дунае, разбив первее под
сим городом армию Турецкую, чрез военачальника своего, славнаго Принца
Евгения, а когда сильный корпус Заднепрских Козаков, под командою
охочекомоннаго Полковника, Семена Палия, запер Бессарабию и руйновал в ней
Татар при Очакове, Акермане и Килии, отколь вывел множество пленных Татар и
получил великия добычи, то плодом сих побед было занятие Цесарем Салоники и
других околичных городов и поддача в его протекцию Княжества
Трансильванскаго с Князем своим, Михайлом Ракоцием. В начале 1689 года
предпринят Роосийскою армиею вторичный поход в Крым. Войска, ее
составлявшия, собрались очень рано весною к новой крепости Самарской, и их
было : Великоросийских 75,000, а Малоросийских 50,000. Главным начальником
определен Царевною прежний Князь Голицын, а под ним Гетман Мазепа и Бояре :
Долгоруков, Шереметев, Шеин и Шепелев. Расположение 189 похода сего
происходило по планам и советам Гетмана Мазепы, яко отменно знающаго дела
воинския, а паче против войск Азиатских, и потому поход был благополучен.
Войска от Самары выступили первых чисел Апреля месяца и шли двумя путями,
ведущими в одну сторону, к Перекопской линии. Большая часть войск держалась
река Днепра по ея течению, а другая часть, под командою Гетмана Мазепы, шла
серединою степей Крымских по вершинам рек Конской, Белозерки и других.
Татары, нападавшие в разных местах на все войска и покушавшиесь зажигать
степь и портить воду всякою мертвечиною, были отбиваемы и преследуемы с
великим их уроном, и армия достигла Перекопской линии 20 Мая, в полном
порядке и без дальнейшей нужды. Крепость Перекопская, называемая по
Татарски Ор, обнята была со всех сторон Российскыми шанцами и сделано
приготовление к Генеральному на нее приступу. Но Хан Крымский чрез
посланников своих предложил мир, а за грабеж и раззоренные города поднес
Голицыну искуп или военную контрибуцию, состоящую в бурдюке червонцев,
между коими нашлась половина фальшивых, и тем компания кончена. Войска
Малоросийския явно и грозно роптали на Гетмана своего, что поход, так
многотрудный и убыточный, столь слабо кончен и без всякой пользы, и что не
допущено их взять города приступом и раззорить его в отмщение за многия их
селения, Татарами раззоренныя. Князь Голицын, опасаясь от сих войск
возмущения, удалил от них Гетмана и, нарядив его послом к Царям и Царевне с
реляциею своею, выправил туда тайно со многими Полковниками и Старшинами
при своем конвое. За прибытием Гетмана в Москву, принят он от Царей и
Царевны /186/ с отличными знаками милости и почестей и прожил там более двух
месяцев в полном удовольствии и уважении, а только был при отъезде поражен
несчастным приключением благодетелю его, Князю Голицыну, который, за
поворотом своим из армии, изобличен, вместе с Царевною, Софиею
Алексеевною, в заговоре их на правление и жизнь Царя Петра Алексеевича и был
оть него лишен всех достоинств и имения и сослан в вечную ссылку в Сибирь, а
Царевна заперта в монастырь, многие же Бояре казнены смертию. И так видели
первое действие судьбы Божией, может быть, отмщевающее за кровь невинно
пролитую многих Самуйловичей. Остается ея ожидать над Мазепою; а то верно
уже, что конец дело блажит. Царь Петр Алексеевичь с сего времени принял на
себя одного правление царства Российскаго, с согласия брата своего, Иоанна
Алексеевича, отказавшагось по слабости его сложения.
Поворотясь Гетман Мазепа из Москвы, первым попечением имел осторожность к
своей безопасности, и чтобы неудовольствие войска, обнаруженное при
Перекопе, не распространилось навсегда и не произвело даже мщения за
погубленных Самуйловичей, о которых многие в войске сожалели и явно за них
роптали, а из доносчиков их нашлись некоторые тайно умерщвленными, и для
того учредил он особую гвардию свою: три полка пехотные Сердюцкие, баталион
жолдаков и полк конных Компанейцев, названных компаниею надворной корогвы.
И все сии войска вызвал из охотников, а паче из Заднепровцев и всякой сволочи,
и содержал их на жалованье в городе Батурине в околичных селениях,
окружающих его резиденцию. Они были у Мазепы его ангелами - хранителями и
духами, исполняющими самыя мановения Гетманския, и горе человеку, впадшему
в их руки! Лучшие чиновники содрогались, увидя у себя в доме кого либо из сих
гвардейцев, за ним присланного, а чернию играли они, как мячем, по чему и
ненавидел их народ, а войска национальныя едва терпеть могли, и при их
падении и разрушении были они притчею в людех, так что, которые из них не
избиты при перемене, те питались заработками самыми низкими и презренными,
как-то : в народных банях, винокурнях и поденщиках.
В 1690 году налетела в Малоросию в первый еще раз зловредная сарана и
истребила все произрастения и засевы хлебныя до их корня. Она взялась из
Закубанских и Черкаских степей, от Персии и в бывшия в том году великия бури, т.
е., сильные ветры восточные, перенеслась чрез Крымския степи и пала в
Восточной и Полуденной Малоросии, а оттоль распространилась во всю сию
страну. Полет ея представлял страшныя тучи, затмевающия солнце так, что в
полдень казалась тьма ночная, и в тех местах, где она опускалась, съела все
произрастающее, двже самыя древесныя листья и погоны, оставляла землю
черною, обнаженною и как /187/ бы сильным пожаром опустошенною. В иных
местах, где недоставало земнаго корму, ела людскую цветную одежду, т. е,
зеленую, красную и что было сверху крашенное: шапки, поясы и кафтаны. Полеть
ея сопровождался страшным смрадом, наполняющим воздух на далекое
разстояние, а паче по ветру. Животное сие есть из самых больших насекомых
пресмыкающихся в воздухе, а подобится тем прузам, кои описываютса в
Священном Писании и зараждаются в Сирии, около Египта, в Абиссинии или и
Ефиопии. По чему многие из ученых здешних, а паче из священства, заметили на
крыльях ея или больше баснословили, что есть литтеры Ассирийския, значущия
гнев Божий. И так принялись было за набоженство в церковныя заклинания и
выходили многия парафии с процессиею церковною на встречу летящей сараны;
но когда увидели, что сарана садилась на хоругвы церковныя и на ризы
священническия и грызла крашенную их материю, то, оставив процессиии
встречи, стали изыскивать средства простейшия к ея погублению. В телах сих
насекомых не замечено ничего смертоноснаго, и ненекоторыа живатныя
земнородныя, как то: собаки, свиньи и птицы, пожирали их с жадностию.
Правительства гражданския изобрели, по времени и по опытам, два надежныя
средства к истреблению сей сараны: одно выпахивать 190 осенью ея семена,
которыя кладет она в рыхлую землю, а другое обводить рвами ту часть земли, в
которой выводится она и ползаеть еще молодою, какову можно загнать во рвы и
тамо пережечь. Не смотря на великий вред, причиненный сараною и на
чрезвычайную скудость в пропитании людей и скота, войска Малоросийския и в
сем году имели свои действия. Знатный их корпус под командою Асаула
Генеральнаго, Ломиковскаго, держал в блокаде своей чрез два лета Очаков и
Буджак, города Татарские, и форштаты их и околичныя селения разграбил ,и
выжег до основания. При сем освобождено многое число обоего пола пленных
Христиан, набранных Татарами разновременно из Валахии, Венгрии, Польши и
России, и забрато самых Татар также премножество., а скота их и лошадей
выгнато от них число безсчетное, и вся добыча, полученная в жилищах Татарских,
значила великия суммы, кои разделены частию на войска, а частию на Гетмана и
в скарб национальный. Другой же корпус Козацкий, под командою Полковников,
переменяясь чрез три месяца, стоял при крепости Самарской и посылал партии
свои до реки Конской для примечания за Крымскими Татарами и удержания их от
набегов в границы и сикурсирования Орде Бессарабской во время посещения их
Ломиковоким.
Заднепрские Козаки под командою Полковника Винницкаго, Самуся, акомпанируя
корпусу Ломиковскаго, играли такую же роль с Татарами в другой части
Бессарабии, за рекою Днестром. Они, напав на Татар около городов Акермана и
Килии, потребили их жилища, угнали скот и самих, полонили до несколько тысячь,
при /188/ чем освободили многих пленников Христианских и разослали их в свои
отечества, в Венгрию, Польшу и Россию. Награждением Самуся было
определение его оть Гетмана Мазепы в Наказные или Полевые Гетманы. Король
Собиевский, благодаря Самусю за освобождение Польских пленников, прислал
ему клейноды Полеваго Гетмана с знатными подарками. И надобно знать, что
Заднепрские Козаки, или полки тамошние, состояв всегда под верховным
начальством Малоросийскаго Гетмана и бывши признаны таковыми и последним
Российским с Польшею мирным трактатом, имели, однако, у себя особых
Гетманов Полевых или Наказных, зависимых от Великаго Гетмана
Малоросийскаго, изключал тех, кои в революцию то от Польши, то от противных
партий, незаконно поставлены были. И сии Козаки долго удерживали при том
свободу свою, заведенную в самой неизвестной древности и употребительную у
всех вольных народов, чтобы воевать за ту из иностранных держав, за которую
согласят их подарками, а найпаче общими национальными выгодами. По сему-то
и воевали они с Королем Собиевским за Цесаря Немецкаго на Турков и Татар, а
за Турков и Татар воевали на Польшу. И сия свобода видна в самом стройном
состоянии Малоросии и во всем ея войске, т. е., во дни Гетмана Вышневецкаго,
когда воевали они за Царя Российскаго на Турков и Татар при Астрахани, и за
Гетмана Богдана Хмельницкаго, как он, бывши уже под державою Российскою,
лосылал сильный корпус свой на Цесарцев и Поляков, в помощь Королю
Шведскому. Поводом оной свободы в Заднеприи оказался великим воином Семен
Палий. Он, бывши родимац Малоросийскаго города Борзны, женился в городе
Хвастове и, быв первее Полковником охочекомонным, потом произведен от
Гетмана Мазепы в Полковники реестровых Козаков Хвастовские. Но, сверх сего
полка, держал он при себе и окочекомонных Козаков на своем жалованье или с
удела добычи, и всегдашнее с ними упражнение было воевать за всех, кто бы его
ни позвал, как бы на толоку. Таким образом воевал он, вместе с Королем
Польским, Собиевским, за Цезаря Немецкаго против Турков, воевал и от Турков
против партии Собиевскаго. Между тем вел безпрестанныя войны со всеми
Татарами за отгон ими пленников из держав Христианских, коих он у них отбивал
и возвращал в прежния жилища, и за то обсылаем был от Государей и
владетелей тех народов знатными подарками и почестьми; да, и от самых Татар
взымал несколько раз знатныя контрибуции, а паче когда взял было в плен самаго
их Хана, Осман Гирея, и несколько Ханских Калгиев. Тут они не щадили и самых
остатков сокровищ предка их, Чингис-Хана, ибо Батыевы сокровища,
награбленныя в России, истощил уже у них Запорожский Кошевой Серко,
которому Палий во многом подобился. И он жил себе, как владетельный Князь, в
полной славе и изобилии, признавая, впрочем, верховным начальником /189/ над
собою Малоросийскаго Гетмана и исполняя все его предписания, до службы
войсковой и внутренняго устройства касающиясь. Но зависть человеческая,
обыкновенная сопутница счастливцев, не приминула гнать и Палия с той стороны,
с которой он и не чаял. Вельможи Польские, сии министры правления народнаго,
обуревающие всегда власть Королевскую, злобясь на Палия за партизанство его
с Королем, опасное их могуществу, схватили Палия тайно на проезде его в Киев
по набоженству и завезли в крепость Магдебургскую на вечное заточение, где
просидел он в заключении около года. Козаки его командования, которых он
составлял все благополучие и самое бытие, нахватали было многих знатных
Поляков в свое заключение, чтобы обменом их выручить Палия, но ни мало в том
не успели, ибо по представлениям Правительства Польскаго велено от Царя и
Гетмана сих заключенных освободить. Они по такой неудаче прибегли к хитрости:
и как во всю Польшу и часть Германии безпрестанно выходят из Малоросии
купеческие караваны большыми воловыми обозами с пшеном, волною, разными
кожами и другими продуктами, то они, снарядив великий обоз на воловых фурах и
наложив на них по части всех своих продуктов, поместили при них фурщиками и
внутри фуур, покрытых волною и кожами, до 300 Козаков с их сбруею и, таким
образом, подойдя к городу, Магдебургу, упросились с обозом ночевать в городе, а
волов выгяали на наемную от города пастьбу, за которую дорого заплатить
обещались. В наступившую ночь, когда в городе все успокоилось, Козаки,
вышедши из фур, пробрались тихо к крепости, в которой заключен был Палий и о
которой завременно она разведали, схватили осторожно привратников и других
нужных стражей, за тем освободили Палия и взяли его с собою, а с ним увезли и 4
легкия пушки с их снарядами, в городе же оставили порожния фуры с чучелами
людей, якобы спящих под напредками. 191 И так собравшись прошли они всю
ночь и часть дня, пока осмотрелись городские начальники и жители; но погоня их
была непродолжительна и безуспешна, а Козаки, проходя Польшу, разграбили
многих Вельмож, участвовавших в заключении Палиевом, и наградили свои
убытки с процентами. Вельможи Польские не приминули мстить Палию и делать
за ним поисков. Они, соглася Гетмана Короннаго Польскаго, мимо воли
Королевской, отправили на него корпус войск наемных иностранных, т. е.,
Гусарские полки и Немецкую пехоту, так называемаго чужеземнаго регименту, с
артиллериею. Палий, проведав о сем завременно, скрыл свое войско в лесах и
садах за городом Хвастовом, и как только корпус Польский приблизился к городу
тому, с намерением на него напасть, то Палий, напав нечаянно с двух сторон на
неприятеля, разбил его и разогнал во все стороны, а обозы и всю артиллерию
получил в добычу. Поляки не удовольствуясь сим покушением, собрали еще
другой корпус войск, больший перваго, со /190/ многими волонтирами из знатной
Шляхты и своих паничей, отправили его на Палия под командою из Венгров
Полковника Рустича. Палий, узнав о превосходных силах Польских, пригласил к
себе, мимо знания Наказнаго Гетьмана, Самуся, Полковников Заднепрских: Абазу
и Искру и других с их полками, упредил с ними Поляков и, напав на них под
городом Бердичевом на самом разсвете, разбил их на голову, так, что не многие,
оставшиесь в живых, убежали в замок Майжелевский с комаидиром своим,
Рустичем, который, бывши спущен ночью по веревке с каменной замковой стены,
по примеру Апостольскому в Дамаске, бежал проповедывать Полякам о своем
поражении, а остальныя войска свои бросил на жертву Козакам и обозы с
запасами в их добычу. Гетман Мазепа, не смотря на своевольную зацепку
Поляков, не без причин считал и с своей стороны произшествия Заднепрския
оскорбительными для обоюдных мирных трактатов, Польскаго и Рускаго, а
можеть быть и от обоих сих Дворов таковыми их почитали. Но, зная при том
неуступчивый дух Палиев и страшный характер его, сложил всю вину на
Наказнаго Гетмана, Самуся, яко на главнаго той стороны начальника, и для того
требовал его к ответу. Самусь зараз прибыл к Гетману, подтвердил клятвами
свою невинность и сложил тогда же должность Наказнаго Гетмана, и клейноды на
сие звание вручил Мазепе, а сам упросился быть Полковником Богуславским, чем
он и оставлен. Палия же, довольное спустя время, призвав к себе Мазепа под
предлогом воинских распоряжений, тотчас, арестовал и осудил на вечную ссылку
в Сибирь, а имение его, состоящее в великих сокровищах и пожитках,
конфисковал на скарб войсковой, обыкновенно не без своего удела. Палий, побыв
15 лет в заточении, освобожден из него Царем Петром Алексеевичем пред
известною Полтавскою баталиею со Шведами, на которой, оказав чудеса
храбрости и отваги, убит, наконец, пушечным ядром.
Хан Крымский, Ислам Гирей, ведая о недовольстве многих Малоросийских
чиновников и самых войск на своего Гетмана за излишния его строгости и великия
сдирства и, знав еще о таковых неудовольствиях Великоросийских Бояр на своего
Государя, вводившаго в правление свое и войско многия новости, предприял
было завесть в Малоросии возмущение, конечно по планам правительства
Турецкаго. И для того вызвал к себе секретно в Крым Канцеляриста войсковаго,
любимца Мазепина, близкаго сродника знатному чиновнику Заднепрскому, Искре,
который, проехав первее в Сечь Запорожскую под видом посланничества
Гетманскаго, пробрался оттуда в Крым. Хан, сведав от него о дальнейших тайнах
правительственных и о состоянии сильнаго Государства Российскаго, обнадежил
его возведением в достоинство Гетманское и, 1692 года; зимою, выправил
Петрика с знатным корпусом Татар внутрь Малоросии, /191/ в город Переяславль,
чтобы в нем провозгласить его Гетманом и соединиться с войсками, преданньши
Палию, а недовольными Мазепою. Корпус сей удачно прошел пустую
Заднепрскую степь до Чигрин-Дубровы, а оттоль пробрался на Золотоношу и
Домонтов до Переяславля, но, сведав тут, что Есаул Генеральный, Гамалия, с
сильным Козачьим корпусом преследует его со стороны Полтавы и заходит ему в
тыл, бросился, во всей опрометчивости, бежать прежним своим путем и захватил
в плен всех людей, на пути ему попадавшихся. Гамалия, преследуя бегущих
Татар, отнял уних пленников, разбросанных по пути, но самих настигнуть и
поразить не мог. В 1693 году и последующие за ним три года, Петрик оный, с
Крымскими и Белогородскими Татарами, под начальством сына Ханскаго,
Нурадин Султана, водился при границах Малоросийских и нападал
разновременно на селения Полтавскаго, Миргородскаго и Переяславскаго полков,
проповедуя в них себя Гетманом, яко бы от Султана Турецкаго, в приемство по
Юрию и Дорошенку, устроенным, и разглашая при том, что и Гетман Мазепа тайно
на сие согласует, яко он есть его побочный сын и единственный по нем наследник.
Но как народ Малоросийский о таких наследствах и приемствах, а не меньше о
союзах и покровительствах Турецких, и слышать не хотел, и везде, где он ни
показывался, принимал против него оборонительныя меры и всячески ему
противился, то Петрик, злобясь на народ, раззорял и сожигал его селения, а
людей забирал в плен. Гетман Мазепа, в отражение разсеваемой на него
Петриком, так постыдной и нелепой, клеветы, поступил тому, кто его достанет
живаго или мертваго, 1000 талеров и публиковал о том письменными листами,
выставленными в пограничных селениях, а для поисков над ним и Татарами
командировал три сильные корпуса Козацкие: один под командою Полковника
Киевскаго, Коровки, и Переяславскаго, Ивана Мировича, другой под командою
Полковника Черниговскаго, Якова Лизогуба, а третий под командою Полковников,
Гадяцкаго, Михайла Боруховича, и Миргородскаго, Данила Апостола. Корпуса сии
поражали Татар везде, где только достигнуть их могли. Полковники, Коровка и
Мировичь, гнав их от Домонтова до самаго Очакова, раззорили весь тамошний
округ, предавая огню и мечу все, им встречавшеесь. А когда на защищение
Очаковских посадов вышло было из города несколько тысячь Турков, то они,
разбив их на голову, 3,000 192 Янычар с двумя знаменами взяли в плен и
завоевали при них семь пушек. Полковник Лизогуб, преследуя Татар до жилищ их
Буджацких, опустошил округ сей огнем и мечем и много выгнал оттуда своих
пленных, забрав в плен самых Татар, со множеством лошадиных и скотских
табунов и других Татарских пожитков. А Полковники, Боруховичь и Апостол,
разбив Татар около местечка Соколки, загнали их в устье реки Ворсклы целыя
тысячи. Все их вьюки /192/ с запасами и всех пленников Руских отняли у них,
считая, однако, при том великою потерею погибшаго от Татар охочекомоннаго
Старшину, Якима Вечорку. Он, бывши прежде в охочекомонном Палиевом полку,
имел при себе небольшую партию свою из охотников и самых удальцов, живших
при нем из добычи. Всегдашнее упражнение сего Вечорки было служить при всех
тех Малоросийских корпусах, которые были в действиях против неприятелей.
Таким образом, пристав он к сему корпусу, действовал, с партиею своею, на Татар
с отличным и удивительным мужеством и храбростию, и побуждением, видно,
поступленных Мазепою талеров всегда напускал в средину Татар и искал
Петрика, и посему-то схвачен он так, что другия войска приметить того не могли, и
умерщвлен Татарами тиранским образом, что примечено на теле его,
изуродованном на многих местах варварски. Но и Петрик тут же погиб от удара,
видно, Вечоркина. Труп его найден между Татарскими, пробитый на сквозь копьем
и повешенный на крюк при местечке Кишеньках, с надписью: „Бунтовщик и
возмутитель народный.“
В 1694 году, во время похода войск Татарских из Крыма и Бессарабии к границам
Цесарским, Гетман Мазепа, прикрывая со всеми войсками своими границы
Малоросийския от их впадения, держал кордон от устья Самары до реки Днестра
и сам стоял лагерем у устья реки Синюхи и устроил там земляный ретраншамент
или обширный замок, по распоряжению Писаря Генаральнаго, Орлика, знавшаго
работу инженерную, почему он и Орликом назвался. По удалении же Татар в
Валахию, повелел Гетман Запорожским Козакам напасть на Перекопскую их
линию и тамошнюю крепость, и показывать вид впадения в Крым, чтобы сею
диверсиею отвлечь Татар от Венгрии. Для сего командировал в помощь
Запорожцам пять полков охочекомонных или компанейских под командою
Полковников их, Федорины и Кожуховскаго. Войска сии, во все лето штурмуя
линию, взяли на ней три каменныя каланчи или круглыя батареи, построенныя на
отмелях Гнилаго моря, называемаго Сивашем, забрали в плен 60 человек Турков
и несколько сот их убили, да отняли 8-м пушек и 5-ть знамен. Из главной ставки
Гетманской посланные к Очакову и Буджаку, с деташаментами Козацкими,
Полковники: Боруховичь и Коровка, пригнали несколько сот Турков и Татар и
несколько тысячь их скота и лошадей, и доказали то, что Татары от Венгрии
начали возвращаться для защищения своих семейств. А Гетман отправил всех
пленников и их знамена и пушки в Москву чрез Полковников, Мировича и
Боруховича, кои получили от Государя знатные подарки, а к Гетману
благодарственные отзывы.
В 1695 году Государь Царь Петр Алексеевичь с армиею своею предприял первый
поход для завоевания Турецкаго города, Азова, и город сей действительно, /193/
по всем правилам воинским осадил, а Гетмана Мазепу с войсками
Малоросийскими, и Болярина, Бориса Петровича, Шереметева, с корпусом войск
Великоросийских, командировал вниз реки Днепра, для осады тамошних Турецких
и Татарских городов и озабочивания Татар, чтобы они не могли помогать Азову.
Походы Гетмана и Шереметева сопровождались великими успехами. Они в одно
лето овладелм 14 каменными Турецкиии городами, и войска тамошния с
жителями и начальниками забрали в плен и разослали по Малоросийским
городам под стражу. Из тех же взятых городов, Кизикирмене и Кинбурн раззорили
до основания и предали запустению, а на острове Таване каменную крепость с
земляным валом подкрепили и оставили в ней свой гарнизон из Козаков
Малоросийских и Запорожских. Государь же в сие лето Азова взять не мог, по
причине измены одного артиллерийскаго офицера, иностранца, Якова Янсона,
который, заклепав все осадныя пушки, предался к неприятелю в Азов, а не менее
и по тому, что Государь недовольно у себя имел судов и города ими с морской
стороны осаждать не мог, а Турки, напротив того, имев достаточную флотилию,
делали в город из моря всякое пособие, и не только съестными и другими
запасами снабдили его с изобилием, но и свежими войсками довольно
подкрепили. И так Государь, оставив в одной только занятой каланче достаточный
гарнизон, отправился сам для распоряжения на будущую кампанию в Москву.
Приуготовление ко второму походу на Азов и распоряжение к оному пребудут
вечно достопамятны в Истории Руской и они всегда прославлять станут
премудрость Монарха, распоряжавшаго с таким благоразумием, и усердие
Россиян, содейство павших воле Монаршей с безпримерною ревностию. Вь 10
почти месяцев на реках, впадающих в Дон,а из него в Азовское море, сооружена
была такал флотилия, какая и у старых приморских держав веками только
сооружается. Вдруг покрыли Азовское море военные корабли, галеры,
бригантины, галиоты и другии морския суда, и их считалось до 700, в такой
стране, которая о мореходстве прежде и понятия не имела. Построение этой
многочисленной флотилии совершено раскладкою материалов и работников на
достаточных помещиков и обывателей, в чем и монастыри, наравне с другими, с
усердием участвовали, а успех происходил оть соревнования Россиян на пользу
отечества и Монарха своего. Мастера же были выписаны из иностранных морских
держав, а паче из Голландии. Поход к Азову открыт весною 1696 года. В число
многочисленной Российской армии вступило Малоросийских войск 15,000, а над
ними Наказным Гетманом определен Мазепою Полковник Черниговский, Яков
Лизогуб, и Полковники: Гадяцкий Боруховичь, Прилуцкий Горленко, Лубенский
Свечка, да Компанейские Федорина и Кожуховский, а Гетман Мазепа, со всем
Малоросийским войском, составлял обсервационный корпус на степях Крымских и
наблюдал, чтобы Хан Крымский, с /194/ своими Ордами, не напал в тыл армии
под Азовом, и он многия такия покушения Татарския отвращал с успехом. Войска
Малоросийския командования Лизогуба, с их обозами и артиллериею, по
назначению Государя, расположены были за Азовом от стороны Кубанской, для
воспящения сообщения с городом Ордам Кубанским. Всегдашнее бдение сих
войск в их препоручении много способствовало войскам, осаждающим город, а
осажденных крайне стесняло в городе. Татаре Кубанские не преставали нападать
на стан Козацкий, укрепленный обозами, артиллериею и окопными батареями, но
Козаки всегда их отбивалн и самих поражали с желаемым успехом. Турки
городские при нападении Татар всякой раз рвались им пособлять вылазками из
города, но равную с теми имели участь и гонимы были от Козаков в самый город с
великою потерею людей убитыми и в полон взятыми, а в последнюю таковую
вылазку, сделанную Турками 17 числа Июля, Козаки, отбивши их от стана своего,
вогнались в самый город и овладели одним городским болверком с четырьмя в
нем большими пушками, в котором укрепившись и прибавив к тому 9 пушек своих,
произвели внутрь города сильную пальбу, продолжавшуюсь безпрерывно целыя
сутки. А как в ту пору и от стороны армии, на поднятых выше городскаго вала
траншейных батареях, производилась по городу еще сильнейшая пальба, и была
оная Туркам крайне раззорительна, то они 18 Июля выставили на батарее белое
знамя и просили мира, который им и дарован, а город 19 числа, по указу
Царскому, занят Боярином и Воеводою Алексеем Васильевичем ПИеином.
Государь, возвращаясь из сего похода, призвал к себе из степей Крымских в город
Острогожск или Рыбное, Гетмана Мазепу, благодарил его за успехи воинские и
уехал в Москву торжествовать оные. Потом, продолжая Государь против Турков и
Татар действия, повелел Гетману Мазепе и Князю Якову Федоровичу
Долгорукому, прикрывать войсками своими захваченные у них города и страны и
покушаться на завоевания их вновь, а паче на взятие Очакова, сам же Государь
отправился, в числе посольства своего, в чужие краи для союзов и ради
примечания того, что в них лучшее и ко введению в своей земле полезнейшее. И
по сему Гетман и Князь Долгорукий в 1697 году, отправясь с войсками сухим
путем и судами водными, встретили в Лимане Днепровском Турецкаго Ислам
Пашу, командированнаго Великим Визирем для занятия опустошеннаго
Россианами города, Кизикирмена, а сам Визирь, разъезжавший большим флотом
по Черному морю, покушался отнять у Россиян крепость на острове Тавани.
Гетман, опрокинув зараз Ислам Пашу с его войском и флотилиею, прогнал его от
Кивикирмена и, подчинив сей город, ввел в него свой гарнизон с артиллериею. Но
когда выступили за сим к Тавани, с намерением подкрепить тамошний гаризон, то
увидели крайнюю невозможность пересилить легкою флотилиею своею большой
флот Визиря /195/ и осаждать с моря Очаков. И так, сделав несколько сражений с
передовыми судами Визирскими и подкрепив Таванскую крепость войском и
провиантом, возвратились на зимовье в свои границы. Визирь, по отступлении
войск Российских, не преставал нападат на крепость Таванскую; он делал при ней
высадки, рыл подкопы, кидал в крепость бомбы и гранаты, но все было тщетно.
Осажденные, отражая покушениа Турецкия, частыми вылазками своими
причинялы им великое поражение и все их намерения уничтожали. По сему
Визирь, отчаявшись в своих предприятиях произвесть их силою, приступил к
хитрости и сулил великия тысячи командующим гарнизоном и на всех воинов
давал по шести левов своих денег, с тем договором, что он их отвезет к Руским
границам со всем багажем и аммунициею, уверяя, при том, что они брошены
Гетманом умышленно для их истребления, дабы невышло наружу, что и он
побрал от него великие подарки за уступку крепостей оных. Войска
Малоросийския с презрением отказали Визирю в его подкупах и посулах и
объявили торжественно, что они имеють свою честь и совесть, хота бы все
Гетманы и Визири вовсе их не имели, и что устроенные на их Руских землях
неприятельские города, кровию их завоеванные, не иначе, как за такую же цену
уступить могут. Визирь, устыдясь в неудачах на его искушения, принуждень был
удалиться от крепостей и оставить их свободными.
В 1698 году при городе Кизикирмене и крепости Тавани равныя прежним
происходяли сцены. Турки от воды, а Татары от степей, окружили их с самой
весны и делали на них разныа покушения; но Гетман Мазепа и Князь Долгорукий,
с войсками своими и флотилиею, поспешив к ним на помощь, поразили
неприятеля во всех его пунктах и принудили к отступлению. Они, снабдя
гарнизоны свежими войсками и запасамн, прикрывали их чрез все лето и делали
свои покушения на город Очаков. Но как флотилия Российская еще все слаба
была против флота Турецкаго, разъезжавшаго при Очакове, то все действия
воинския состояли в сию компанию в наездах с обеих сторон и шермнициях, при
чем всегда верх одерживали. Россияне, и от того имели они у себя 715 пленных
Турков и Татар, 9 пушек их и 11 знамен, со миожеством лошадей и скота
Татарскаго, и с тем воротились в глубокую осень к своим границам, снабдив при
отходе оставленныя крепости всем нужным и, сверх того, учредив при
пограничной крепости Самарской нарочитый резервный корпус из отборной
конницы Малоросийской, который держал разъезды свои до Кизикирмена и
наведывался о состоянии тамошнем. Между тем воротился Государь из
путешествия своего в чужие краи, призвал к себе в Воронеж Гетмана Мазепу и
почтил его знатными подарками, в благодарность за воинские подвиги. Война с
Турками кончена 1699 года, и мир с ними заключен для России на 50, а с
Императором Леопольдом на 20 лет. Трактат мирных условий подписан в
Карловиче того года, /196/ Генваря 26 дня, и по сему уступлены от Турков
Императору часть Венгрии, Трансильвании и Славонии по реку Саву, а России
город Азов сь его окрестностями; другие же Турецкие города и укрепления, за
Россиею бывшие, положено срыть и вовсе уничтожить. По сему гарнизонныя
Российския войска, выступая из тех укреплений, срыли и подорвали их до
основаниа, и видны многия таковыя развалины внизу рек Днепра и Дона и по реке
Конской.
Войска Малоросийския, собравшись из походов и гарнизонов в свои жилища,
имели секретныя предписания готовиться к новым походам против Шведов,
которым от Государя готовлена война по союзу его с другими державами, а паче
за оскорбление Его Величества от Шведов вь недавнем путешествии. Войска сии
принуждены наперед сражаться с голодом и дороговизною, случившимися тогда в
Малоросии от бывших сряду чрез два года великих в хлебе неурожаев по причине
безмерных жаров и долговременныхь засух, от чего и в рогатом скоте
происходили тогда великие падежи. Война со Швециею открылась в начале 1701
года и началась осадою Российскими войсками города Нарвы, где и
Малоросийских войск было 7,000, под командою Наказнаго Гетмана, Стольника и
Полковника Нежинскаго, Обидовскаго, да Полковника Полтавскаго, Искры. Армия
Российская, из 90,000 состоящая, осадила Нарву по всем правилам воинским и,
поделав траншеи и все нужныя укрепления, имела сначала довольный успех
осаждающих. Но подоспевший на помощь к городу, Король Шведский, Карл XII, с
20,000 своею армиею, уничтожил все успехи воинства Российскаго и самое
воинство сие обезоружил. Сражение, при сем бывшее, ни мало не заслуживает
сего названия, да и действительно почиталось оно с первых дней одним
магическим искуством, проклятым тогда же от Олонецкаго духовенства, потом
справедливо признано ошибкою безпримерною начальствующих, которую и самая
неключимая простота признать такою не усомнилась. Король, сколько ни нападал
на Россиян во время дня, ничего сделать не мог и с потерею возвращался, но
когда Россияне в темноту ночную развели большие огни внутрь стана своего и
траншей, в намерении видеть чрез то приближение неприятеля, то Шведы,
подойдя темнотою к стану и траншеям Российским, из которых, натурально,
ничего оть огней в стороне не видно, высмотрели в них все важные пункты,
огнями освещенные, и напустили на пороховые ящики и запасы гранаты свои и
бомбы, а на войско столпившеесь пушечныя ядра и картечи. Войска, видевши
великое свое поражение, но не видевши от кого обороняться, и бывши при том
поражены ужасом от возгоревшихся пороховых ящиков и запасов, бросались во
все стороны из траншей, не зная сами куда, и попадалясь в руки Шведов без
всякой обороны. В плен взяты были одни чиновники и что было отличное, а
прочия войска разпущены в свои жилища, обозы же со всеми запасами и
амунициею /197/ остались в добычу победителям. Король Шведский, по
освобождении Нарвы, пошел с армиею в Курляндию и там, разбив Польския и
Саксонския войска, вступил, чрез Литву, в Польшу. Малоросийския войска,
выступившия с самым Гетманом к городу Пскову, для прикрытия от Шведов
границ Российских, поручены в команду Наказнаго Гетмана, Полковника
Миргородскаго, Данила Апостола, и их тут было 20,000, да другой корпус сих
войск, в числе 7,000, под командою Полковника Гадяцкаго, Боруховича,
соединился с корпусом Князя Репнина, а сам Гетман с 10,000 вступил в Польскую
Белорусию и наблюдал за движениями Поляков, противных Королевской партии,
в окрестностях города Могилева. Военныя действия оных корпусов чрез
нынешнюю кампанию состояли в том, что Боярин Михайло Борисовичь
Шереметев с Наказным Гетманом Апостолом, ходили под город Юрьев Ливонский
или Ревель, войска Шведския, прикрывавшия сей город, разбили и вогнали в
город, при чем убит Полковник Компанейский, Пашковский, а из Шведской
стороны, кроме побитых, взято в плен 70 человек солдать, двух офицеров, одну
чугунную пушку и один дереванный барабан. Князь Репнин с Полковником
Боруховичем проходили до города Риги и имели многия перестрелки с конницею
Шведскою, но в главное сражение с корпусом Шведским, стоявшим под стенами
Риги, вступить не отважились.
Войска Малоросийския в 1702 году, быв отдельными корпусами по прежнему в
армиях Боярина Шереметева и Князя Репнина, при своих начальниках,
содействовали им сильным образом в поисках надь неприателем в провинциях
его Лифляндской и Курляндской 193 и вь обороне своих границ, а особый корпус
их из армии главной Гетманской, прикрывавшей от Польши Малоросийския
границы, отряжен был, под командою Полковника Стародубскаго, Михайла
Миклашевскаго, к Польскому городу, Быхову, где собрался корпус войск Польских,
преданных Королю Шведскому, а противных Королю Августу. Миклашевский,
совокупясь с Польским войском партии Короля Августа, бывшим в команде
Рейментара их, Халецкаго, разбил войска противныя и загнал начальника их,
Бельцыневича, в город Быхов; потом, сделав на город сей приступ, взял его
штурмом и, полонив Бельцыневича, с другими при нем чиновниками, отослал их к
Гетману в Батурин. А когда сам Миклашевский возвращался с войском своим к
границам, то Чины и Шляхетство Литовское 194, союзное России, сделали
представление Гетману о опасности их от партий Шведских, набегавших из
Польши и Курляндии в их жилища. Посему Гетман повелел Миклашевскому
остаться в Литве и делать поиски над неприятелями тамошними.
При таковых с Российской стороны военных действиях, и когда ими занимались
все полевыя войска, в 1703 году открылось /198/ для России новое явление,
подходившее близко к войне мешдоусобной или внутренней, явление, почти
обыкновенное в каждую войну и в каждом народе и, так сказать, преследующее
сии войны и дающее урок правительствам и министерству, как они с народами
поступать должны. Народ Азиятский, из племен языческих Татар, называемый
Башкирцы, с давних времен обитающий в Азиятической России, за рекою Волгою,
быв озлобленный самыми неважными, кажется, случайностями, поднял оружие и
взбунтовался против России. Следствием того было опустошение жилищ и
укреплений Христианских и истребление самых Христиан, а причинствовала сему
одна степная ярмонка, на которую собираются многие Азиятские и Европейекие
народы и племена с своими товарами. На ней, между другими продуктами и
изделиями, множество бывает в продаже разишх языческих кумиров и
малеванных Христианских образов, а делают и продают их одни Христиане. По
нерасторопности Земской Полиции, так называемой выезжей для устройства
ярмонки, поставлены были ряды кумиров языческих в одну линию с рядом
образов Христианских. Торговавшие те обои изделия, Христиане, Башкирцы и
Калмыки, одни сравнивая образы с кумирами, а другие тому прекословя, имели
между собою, первее обыкновенное прение, потом крупную ссору, а наконец и
самую драку. Христиане, быв туть многолюднее от язычников, разогнали сих
последних, оплевали их кумиры и многие из них побросали в грязь и попирали
ногами. Язычники, раздраженные до бешенства таким поношением их чтилищ,
собрались со всей ярмонки, напустили на Христиан своими стрелами, многих из
них поранили и несколько убили. Правительство страны тамошней осудило и
перевешало за то многих Башкирцев, но не уважило и не удовлетворило при том
их претензии, и сие-то самое произвело бунт Башкирский, а для его усмирения
командирован из армии Боярин Шереметев, и при нем, с 5,000 корпусом
Малоросийским, Судья Полковой Лубенский, Каспаровский. Бунт оный скоро
утишен был не столько строгостию и способом воинским, сколько кротостию и
благоразумием Боярина.
Король Шведский, озлобясь до ожесточения на Короля Польскаго, Августа II, за
то, что он воздвигнул на него войну и согласил на нее Царя Российскаго и Короля
Датскаго, поступил с Августом так, как во времена варварския поступали с своими
побежденными древние Римляне, Александры, Тамерланы и другие победители.
Он, разбив во многих местах Польския и Саксонскиа войска, изгнал Короля
Августа из Польши и, в 1704 году, лишил его Королевскаго достоинства, а на
место его принудил Чинов Польских выбрать себе Королем Воеводу Станислава
Лещинскаго, который, быв у Короля Шведскаго Депутатом от Речи Посполитой
Польской, показался ему своею фигурою. Во время сих перемен Шведския войска,
бывши без дела, разхаживали по Польше и делали свои добычи, грабя монастыри
и церкви, /199/ а паче Руские и Униатские, которыя удерживали еще вид
устроений Руских: они, вместе с другими сокровищами церковными, обдирали
иконы, отнимали потиры и всякую утварь, не оставляя ничего, что только имело
цену. Гетман Мазепа, с армиею своею, состоящею из 30,000 войск
Малоросийских, прикрывая границы Российския от впадения в них Шведов,
расхаживал чрез весь тот год около рек Припети и Любара, а прочия
Малоросийския войска, при прежних своих начальниках, соединены были с
армиями Российскими и действовали на Шведов в Курляндии, Лифляндии и
Литве. Гетман Мазепа, продолжая с армиею своею прикрывать границы и
переменяя походы свои, смотря по движениям неприятельским, в 1705 году имел
повеление от Государя вступит в границы Польския со стороны Галиции. Он
потом, войдя в Польшу и расположась при городе Замостье, командировал от
себя сильный корпус Козацкий под командою Полковниковь, Черниговскаго
Полуботка, Гадяцкаго Боруховича и Компанейскаго,Танскаго, в пограничное с
Цесариею Спишское воеводство, в котором собравшийся Польский корпус,
приверженный новому Королю, Лещинскому, на голову они разбили и воеводу
Спишскаго убили. Гетман, не выхода из Польши, разположил войска свои на
зимовыя квартиры в части Галиции и имел главную квартиру в городе Бродах, а
оттоль приходил зимою с легким корпусом к городу Минску и был при том в городе
Слуцке, яко бы для совещания с Польскими Вельможами о способах продолжать
со Шведами войну с лучшим против прежняго успехом и, поворотясь оттоль в
Броды, привел с собою несколько соть Польских охотников из жолнерства их,
будто приверженных к партии прежняго Короля, Августа, и за то гонимых
партизантами нынешняго Короля Лещинскаго, которых разместил он по своим
полкам Гвардейским, то есть, пешим Сердюцким и в конный Компанейский.
Походы сии в Польшу были для Мазепы великим камнем претыкания и соблазна.
В них-то устроил он гибель свою и многих невинных людей, им обманутых.
Близкое между собою разстояние Шведских и Малоросийских войск,
квартировавших в Польше, дало ему случай свидеться тайно с Королем
Шведским и разположить с ним предприятие свое отстать от Государя и
предаться его неприятелю, и сие происходило столь скрытно, что, по день
события, никто проникнуть не могь. Гнусный умысел сей породила в нем адская
злоба за личную обиду свою. Предание народное, взятое от приближенных с
Мазепою особ, повествуеть, что в недавнем от того времени был Мазепа на
одном пиру с Государем у Князя Менщикова, и за противоречие в разговорах
ударил Государь Мазепу по щеке, и хотя за то скоро и помирился с ним, но
Мазепа, скрыв наружно злобу, запечатлел ее в сердце своем. А многие при том
бывшие, также злобные Бояре, недоброжелательствовавшие /200/ Государю за
перемены государственныя, а больше за погибших в бунты своих родственников,
сочли случай оный божественным даром мщения и утвердили Мазепу в его
отважном намерении обещаниями своими о их помощи. Господин Вольтер,
повестнуя о сем случае в своей Шведской Истории, говорит так: „Государь,
имевши Мазепу за своим столом, предложил ему завесть у себя в Малоросии
регулярное войско и все те подати народныя и пошлинныя, каковы заведены в
Великоросии. И когда на сие отвечал Мазепа, что в таковом военном и
пограничном народе, каков Малоросийский, того вдруг сделать не можно, а разве
изподоволь и по временам, то Государь, разсердась за сие на Мазепу 195,
разругал его, схватил за усы и похвалялся лишить его Гетманства.“ Обе оныя
повести, сложа вместе, все выводят тоже, что Мазепа имел умысел, так вредный,
побуждением собственной его злобы и мщения, а отнюдь не национальных
интересов, которые, натурально, должны бы в таком случае подвигнуть войска и
народ к их удержанию онаго, но, вместо того, народ всемерно истреблял Шведов,
яко своих врагов, нашедших неприятельски на его земли. Он-то их истребил до
половины при проходе незнаемых лесов и путей и при безпечном квартировании,
как у своих союзников.
Мазепа, очищая временно тот путь, по коему вела его излишняя отвага и крайнее
ожесточение в неизмеримую пропасть, удалял от себя всех подозрительных ему
людей, неспособных к подражанию в его предприятиях, а иным из таковых искал и
самой смерти. И с симь точно умыслом в 1706 году командировал он безвременно
и в противность всех правил воинских Стольника и Полковника Стародубскаго,
Михайла Миклашевскаго, с его полком в Литовский город, Несвиж, а Полковника
Переяславскаго, Мировича, противнаго другим Мировичам, Мазепиным
родственникам, следовательно и самому Мазепе, отправил с полком его в
Польский город, Ляховичи, повелев им сражаться с целыми корпусами Шведов и
Поляков и не допускать их с собою соединяться и составлять армию. Оба те
Полковники, со многими чиновниками и их полками, наваждением Мазепиным,
были истреблены. Миклашевский, сражавшись с неприятелем под Несвижем и не
могший преодолеть многолюдства, пробился сквозь неприятеля в замок
Несвижский и там отбивался пять дний, а наконец,изнемогши от усилий
неприятельских, был ими изрублен со всем полком; а Мировичь, бывши окружен
при Ляховичах многочисленным неприятелем, после продолжительной обороны,
взят в плен со многими чиновниками и знатными Козаками и отведен в Шведский
столичный город, Стокгольм, где и умер.
Глава 2

Доносы Кочубея и Искры на Гетмана. Казнь их

Речь Гетмана к народу

Вероломная сдача Батурина

Гетман Иван Ильич Скоропадский
Царь Петр Алексеевичь в 1707 году, Июля 1, прибыв в Чернигов, отправился
оттоль рекою Десною на судах в город Киев, где, вместе с Гетманом Мазепою,
Августа 15, заложили крепость, названную Печерскою, /201/ салютовали
торжество сие пальбою из ружьев и пушек. Войска Малоросийския, кои работу
сию начали, в несколько лет совершили. Из бывших при сем многих чиновников
Малоросийских, подан донос Государю от Судьи Генеральнаго, Кочубея, и швагра
его, Полковника Полтавскаго, Искры, о умышляемой Царю измене оть Гетмана,
преданнаго Королю Шведскому. Государь повелел изследовать донос сей и
судить по нему учрежденной для того особой Коммисии под управлением
Министра своего, Шафирова. Следствие продолжалось несколько месяцев.
Доказательства и справки разбираемы были со всею строгостию и опытностию, но
ничего на Гетмана подозрительнаго не найдено и не показано. Все
доказательства состояли в наслышках от ненадежных людей, открывшихся при
очных ставках, в разговорах Гетманских, сопровождавшихся подозритвльными
минами, и в догадках по песням, сочиненным от Гетмана с аллегорическими
выражениями, а паче в песне, так называемой, Чайка, значущей страждущую и
колеблемую Малоросию. Приговор Коммисии, по окончании следствия, осудил
доносчиков на смерть, яко без доказательных и обругавших Гетмана так великим
преступлением. Государь утвердил приговор оный и отправил осужденных для
казни к Гетману. Но сей, по обыкновенному своему притворству, отказался от
удовлетворения собственной своей претензии, а предал виновных в волю
Государя, как преступников Государственных, И Государь повелел над ними
экзекуцию произвесть от Коммисии, их осудившей. По чему им и отрублены
головы при селе Борщаговке, под городом Белою Церквою, в виду войска,
стоящаго здесь лагерем. Тяжкое преступление Мазепино, сокрытое тайною
непроницательною, и легкия об нем доказательства, так худо произведенныя
Кочубеем и Искрою, свидетельствуют о глубочайшей мудрости перваго и о пылкой
простоте последних, а предание народное заверяет, что сии так стремительно, но
слабо, поступили побуждением ревности за жену Искрину, имевшую
подозрительныя обхождения с Гетманом.
Король Шведский в 1708 году, проходя с армиею своею Польшу и Литву и
возвратясь из Саксонии, предприял идти во внутренность России, в самую ея
столицу, Москву, и по тому от стороны Российской начались страшныя и
безпрестанныя движения войском в пограничном народе, а в Малоросии началась
новая эпоха нашествия неприятельскаго, каторая и до днесь таковою считается
простонародием в их летосчислении достопамятностей, и не иначе об ней
воспоминають, как с сокрушением сердечным и удивлением. Войска, переходя с
места на место, занимали дефилеи и переправы по пути армии Шведской,
нападая безпрестанно на ея авангарды и фланги, а народ Малоросийский, выходя
из жилищ своих, занимал и укреплял убежища свои в лесах, болотах и местах
неприступных, и делал копья, бердыши и другия ручныя орудия, приготовляясь к
обороне. /202/ Гетман Мазепа, укомплектовав и снабдив всем надобным войска
свои, состоявшия по армии, а резиденцию свою, город Батурин, в котором
хранились все сокровища, запасы и магазейны, подкрепив достаточным
гарнизоном из Сердюцких пехотных полков и одного коннаго Прилуцкаго полка,
под командою Полковника Носа, выступил сам, с остальными войсками
Малоросийскими и со многими чиновниками воинскими и гражданскими, сверх
обыкновеннаго штата нарочито умноженными, к границам Белоруским, яко бы для
отражения неприятеля. Но, переправясь чрез реку Десну и разположив лагер свой
между городов, Стародуба и Новгорода Северскаго, около местечка Семеновки,
на месте, по ныне называемом Шведчиною, объявил здесь прокламацию свою,
сочиненную к войску и народу Малоросийскому, а из нея говорил речь всем
чинам, тут собранным, следующаго содержания: „Мы стоим теперь, Братия, при
двух пропастях, готовых нас пожрать, ежели не изберем пути для себя надежнаго
их обойти. Воюющие между собою Монархи, приближившие театр войны к
границам нашим, столь ожесточены один на другаго, что подвластные им народы
терпят уже, и еще претерпят, бездну зол неизмеримую, а мы между ими есть
точка или цель всего злополучия. Они оба, по своенравию своему и присвоению
неограниченной власти, подобятся самым страшным деспотам, каковых вся Азия
и Африка едва ли когда производили. И по тому побежденный из них и падший
разрушит собою и державу свою и приведет ее в ничтожество. Жребий держав
оных предопределен судьбою решиться в нашем отечестве и в глазах наших, и
нам, видевши угрозу сию, собравшуюсь над главами нашими, как не помыслить и
не подумать о себе самих? Мое суждение, чуждое всех пристрастий и
душевредных поползновений, есть таково : когда Король Шведский, всегда
победоносный, и коего вся Европа уважает и трепещет, победит Царя
Российскаго и разрушит царство его, то мы неминуемо причислены будем к
Польше и преданы в рабство Полякам по воле победителя, и в волю его творения
и любимца, Короля Лещинскаго, и уже тут нет и не будет места договорам о
наших правах и преимуществах, да и прежние на то договоры и трактаты сами
собою уничтожатся, ибо мы, натурально, сочтены будем завоеванными или
оружием покоренными, следовательно, будем рабы неключимы, и судьба наша
последняя будет горше первой, которую предки наши оть Поляков испытали с
толикою горестию, что и самое воспоминание об ней в ужас приводить. А ежели
допустить Царя Российскаго сделаться победителем, то уже грозящия бедствия
изготовлены нам от самаго Царя сего; ибо вы видите, что, хотя он происходит оть
колена, выбраннаго народом из Дворянства своего, но, присвоив себе власть
неограниченную, карает народ тот по своему произволению, и не только свобода
и имение народное, но и самая жизнь его порабощены /203/ единственной воле и
прихоти Царской. Видели вы и последствия деспотизма сего, по коему он
изтребил многочисленныя семейства самыми варварскими казнями за вины,
возведенныя ябедою и вынужденныя тиранскими пытками, коих никакое
человечество стерпеть и претерпеть не может. Начало общих болезней наших
изпытал я на самом себе. Вам известно, что за отречение мое в замыслах его,
разительных для нашего отечества, выбит я по щекам, как несносная 196
блудница. И кто ж тут не признает, что тиран, обругавший столь позорно особу,
представлающую нацию, почитает, конечно, членов ея скотом несмысленным и
своим пометом? Да и действительно таковыми их почитает, когда посланнаго к
нему депутата народнаго, Войнаровскаго, с жалобою о наглостях и озлоблениях,
чинимых безпрестанно народу от войск Московских, и с прошением
подтверждения договорных статей, при отдаче Хмельницкаго заключенных, коих
он еще не подтверждал, а должен по тем же договорам подтвердить, он принял
пощечинами и тюрьмою и отправит хотел шибеницею, от которой спасся сей
одним побегом. И так остается нам, Братия, из видимых зол, нас обышедших,
избрать меньшее, чтобы потомство наше, повергнутое в рабство нашею
неключимостию, жалобами своими и проклятиями нас не обременило. Я его не
имею и иметь, конечно, не могу, следовательно, безпричастен есмь в интересах
наследия, и ничего не ищу, кроме благоденствия тому народу, который почтил
меня настоящим достоинством и с ним вверил мне судьбу свою. Окаянен был бы
я и крайне безсовеотен, когда бы воздавал вам злое за благое и предал его за
свои интересы! Но время открытьсл вам, что я избрал для народа сего и самих
вас. Долголетнее искуство мое в делах политических и в знании интересов
народных, открыло мне глаза о нынешнем положении дел Министерских, и сколь
они приближены стали к нашему отечеству. Первым искуством почитается в
таковых случаях тайна, непроницаемая ни от кого до ея событил. Я ее вверил
одному себе, и она меня пред вами извиняет собственною своею важностию.
Виделся я с обоими воюющими Королями, Шведским и Польским, и все искуство
мое употребил пред ними, убедить перваго о покровительстве и пощаде
отечества нашего от воинских поисков и раззорений в будущее на него
нашествие, а в разсуждении Великоросии, нам единоверной и единоплеменной,
изпросил у него 191 неутралитет, т. е., не должны мы воевать ни со Шведами, ни с
Поляками, ни с Великоросиянами а должны, собравшись с воинскими силами
нашими, стоять в приличных местах и защищать собственное отечество свое,
отражая того, кто нападет на него войною, о чем зараз мы должны объявить
Государю, а Бояре его, не зараженные еще Немещиною и помнящие пролитую
неповинно кровь их родственников, обо всем том известны и со мною согласны.
Для всех /204/ же воюющих войск выставлять мы повинны за плату провиант и
фураж, число возможное без собственнаго оскудения нашего; а при будущем
общем мире всех воюющих держав положено поставить страну нашу в то
состояние держав, в каком она была прежде владения Польскаго, при своих
природных Князьях и при всех прежних правах и преимуществах, вольную нацию
значущих. Споручительствовать за то взялись первейшия в Европе державы:
Франция и Германиа; и сия последняя сильным образом настаивала о таковом
положении нашем еще во дни Гетмана Змновия Хмельницкаго, при Императоре
Фердинанте III-м, но не сбылось оно по междоусобию и необдуманности предков
наших. Договоры наши о вышесказанном заключtны мною с Королем Шведским
письменным актом, подписанным с обеих сторон и объявленным в означенныя
державы. И мы теперь почитать должны Шведов своими приятелями, союзниками,
благодетелями и как бы от Бога низпосланными для освобождения нас от
рабства, презрения и возстановлениа в первую степень свободы и
самодержавства. Ибо известно, что прежде были мы то, что теперь Московцы :
правительство, первенство и самое название Руси от нас к ним перешли. Но мы
теперь у них, как притча во языцех! Договоры сии со Швециею не суть новые и
первые еще с нею, но суть они подтвердительные и возобновительные прежних
договоров и союзов, предками нашими сь Королями Шведскими заключенных. Ибо
известно, что дед и отец нынешняго Короля Шведскаго, имевши важныя услуги от
войск наших в войне их с Ливонцами, Германцами и Даниею, гарантировали
страну нашу и часто за нее вступались против Поляков, а потому и от Гетмана
Хмельницкаго, за соединением уже с Россиею, послан сильный корпус Козацкий,
при Наказном Гетмане, Адамовиче, в помощь Королю Шведскому, Густаву, и
содействовал ему при взятии столиц Польских, Варшавы и Кракова. И так,
нынешние договоры наши со Швецию суть только продолжение прежних, во всех
народах употребительных. Да и что ж то за народ, когда о своей пользе не радит и
видимой опасности не упреждает? Такой народ неключимостию своего
уподобляется, по истине, безчувственным тварям, от всех народов презираемым.“
По выслушании речи Гетманской и по прочтении во всех ставках и собраниях
войсковых прокламации его, заключили иные, яко ко благу есть 198, а другие —
ни, а льстит народы! И так препираясь с собою несколько дней, согласились в
одном только том, что нужна перемена их состоянию и несносно презрение в
земле своей от народа, ни чемь их не лучшаго, но нахильнаго и готоваго на все
обиды, грабления и язвительныя укоризны; но чем тому пособить и за что взяться,
о сем придумать не могли; а что бы отстать от Царя и царства Христианскаго и
предать себя в волю Монарха Лютеранскаго, /205/ попирающаго иконы Святых и
сквернящаго середы и пятницы мясоядением, о том и слышать не хотели. И,
наконец, собравшись все чины и Козаки по своим полкам, поднялись одного утра
до разсвета из лагеря своего, оставив в нем Гетмана с двумя Компанейскими
полками и всех Старшин Генеральных, со многими чиновниками, к полкам не
принадлежащими, кои как бы были под стражею у Компанейцев. Намерение сих
чинов и Козаков состояло в том, чтобы соединиться им с войсками
Великоросийскими и донесть Государю о всем, у них происходившем с Гетманом,
и что они в замыслах его не участвуют и весьма противятся. За сим,
отправившись они на Стародуб, нашли корпус Менщикова в Белорусии, при
котором и сам Государь тогда присутствовал, донесли Государю о коварстве
Мазепином и о смутном состоянии правительства Малоросийскаго, и просили о
разрешении им выбора новаго Гетмана по правам их и привиллегиям, сие
узаконяющим. Государь, поблагодарив Козакам за их верность и обещав
произвесть выбор оный с возвращением их в Малоросию, повелел им остаться в
команде Князя Менщикова и содействовать ему в поисках над Шведским
Генералом, Левенгауптом, который, по указу Короля своего, выступив с
помощным войском и со многими запасами из Лифляндии, поспешал соединиться
с Королевскою армиею в Белорусии.
Менщиков, Сентября 28 дня, 1708 года, напав на корпус и превеликий обоз
Левенгаупта, между местечком Пропойском и деревнею Лесным над рекою
Сожью, в Белорусии, дал ему сражение в присутствии самаго Государя. И как
войска Великоросийския от сильнаго и нечаяннаго нападения Шведов на месте
сражения не устояли, а смешавшись побежали, то Государь, сам собрав и
выстроив их по прежнему, поставил позади фронта и по флангам Малоросийских
Козаков, с строгим повелением рубить саблями и колоть копьями всех тех, кои во
время сражения подадутся назад, не щадя ни кого, ни самаго его, Государя, когда
он впадет в сию слабость. Возобновленное сражение увенчано было найлучшим
успехом и полною победою. Шведы повсюду разбиты и разсеяны; преследование
их продолжалось до самой ночи и до реки Сожи, где многие из них перетопились,
а остальные переправились в плавь через нее. На месте сражения и на побеге в
плен взято Шведов до 12,000, и весь обоз, состоящий во множестве тысячь
повозок, с запасами и артиллериею, достались победителям. Сражение сие
должно почитаться началом или преддверием решительной победы над Королем
Шведским и всех его несчастий. Он чрез него лишился всей нужной ему помощи в
свежем войске и воинских запасах.
Из Белорусии командирован Менщиков с корпусом его и Козаками в Малоросию
для предупреждения армии Короля Шведскаго и истребления резиденции
Гетманской, города Батурина, яко хранилища многих запасов и /206/ арсеналов
национальных. Он поспешил туда в последних числах Октября, и зная коликой
важности стоило овладеть сим городом в самой скорости и избегая
продолжительной осады по форме, принял отважное намерение взять его
приступом, и для того повел зараз войска свои на городския укрепления. Войска
Мазепины, называемыя Сердюки, составленныя из вольницы, а больше из
Украинских Поляков и Волохов, и содержавшия гарнизон в городе, знав также,
чего им ожидать должно от войск Царских, защищали город и его укрепления с
примерною храбростию и отвагою. Осаждающие отбиваемы были несколько раз
от городских валов 199, рвы городские наполнялись трупами убитых с обеих
сторон, но битва еще продолжалась около города во всех местах. Наконец,
наступившая ночь и темнота развели бьющихся, и Россияне отступили от города
и перешди реку Сейм для обратнаго похода. Но бывший в городе с полком своим,
Полковник Прилуцкий, Нос, несогласный также, как и другие полки, на
предприятия Мазепины и гнушавшийся его вероломством, а удержанный в городе
присмотром Сердюков, выслал ночью из города Старшину своего, прозванием
Соломаху, и велел ему, догнавши Менщикова на походе, сказать, чтобы он
приступил к городу пред светом и напал на указанное сим Старшиною место, на
котором разположен полк Прилуцкий, где сам Полковник будет сидеть на пушке,
окованный цепями, под видом арестанта, а войско его положится ничком около
валу; и се был знак или лозунг для пощады сих предателей при всеобщем
губительстве граждан. Менщиков, уверясь на Полковника и его Старшину,
приступил к городу и вошел в него на разсвете со всею тихостию и когда Сердюки,
поводом вчерашней их виктории, напились до пьяна и были в глубоком сне, напал
он со всем войском на сих сонных и прочинающихся, без обороны рубил их и
колол без всякой пощады, а виднейших из них перевязал в крюк. Отделавшись
таким образом от Сердюков, Менщиков ударил на граждан безоружных и в домах
их бывших, кои ни мало в умысле Мазепином не участвовали, выбил всех их до
единого, не щадя ни пола, ни возраста, ни самых ссущих младенцев. За сим
продолжался грабеж города от войск, а их начальники и палачи занимались,
между тем, казнею перевязанных Сердюцких Старшин и гражданских урядников.
Самая обыкновенная казнь их была живых четвертовать, колесовать и на кол
сажать, а дальше выдуманы новые роды мучения, самое воображение в ужас
приводящие. И удивительна ли сия жестокость в таком человеке, каков
Менщиков? Когда он был пирожником и разнашивал по Москве пирога, то
слишком ласкался к тем людям, кои пироги его покупали, а когда стал Князем и
полководцем, то уже слишком варварски терзал людей, оставивших ему
превеликия богатства. Трагедию свою Батуринскую кончил он огнем и жупелом:
/207/ весь город и все публичныя его здания, т. е., церкви и присудственныя места
с их архивами, арсеналы и магазейны с запасами, со всех сторон зажжены и
превращены в пепел. Тела избиенных христиан и младенцев брошены на улицах
и стогнах града „и не бе погребаяй их!“ Менщиков, спеша отступлением и быв
чужд человечества, бросил их на съедение птицам небесным и зверям земным, а
сам, обремененный безчетными богатствами и сокровищами городскими и
национальными, и взяв из арсенала 315 пушек, удалился от города и, проходя
окрестности городския, жег и раззорял все, ему встречавшеесь, обращая жилища
народныя в пустыню.
Равной участи подвержена была большая часть Малоросии. Разезжавшия по ней
партии воинства Царскаго сожигали и грабили все селения без изъятия, и по
праву войны, почти неслыханному. Малоросия долго тогда еще курилась после
пожиравшаго ее пламени. Народ, претерпевший бездну зол неизмеримую, по
счастию, приписывал злополучие свое одним Шведам, ненавистным ему за одне
середы и пятницы, в которыя они ели, купленныя у сего же народа, молоко и мясо.
Новгород Северский приготовлен был от Мазепы для перваго приема и раздоха
Короля Шведскаго и его армии. Он нарочито был укреплен и имел знатный
магазейн в своем замке; а для охранения крепости и магазейна введен в него
гарнизоном один Сердюцкий полк, под командою Полковника своего, Чечеля, и
две сотни реестровых Козаков: Новгородская и Топальская, под командою
Сотника Новгородскаго, Лукьяна Журавки. И как обыкновенно и реестровые
Козаки всегда Сердюков ненавидели за безчинство их и наглости и искали им за
то отмщения, а Царь с войсками своими приближился тогда к Новгороду и стоял
на супротивном ему берегу, при реке Десне, в селе Погребках, квартируя сам в
доме Козака тамошняго, Мальчича, то Сотник Журавка, согласно с Протопопом
Новгородским, Лисовским, и Козачьими Старшинами, чрез Хорунжаго, Павла
Худорбая, уведомили Государя в Погребках, что они могуть сдать город, если он
благоволит прислать ночью свои войска к городу с луговой его стороны. Государь
по сему извещению командировал тотчасе довольное число войск в указанное
место, а Сотник с своею командою и гражданами провели и впустили их в город,
так называемыми, Водными воротами, что между замка и кляштора. Войска
Царския, напав нечаянно на Сердюков по городу и в замке, всех истребили и
город заняли. Государь чрез сутки посетил город и квартировал в каменном доме
Сотничем и намеревался переказнить несколько десятков граждан за прием к
себе Сердюков и для устрашения тем граждан других городов, дабы они
вражеских войск также не принимали; но случившийся при сем Боярин, Граф
Шереметев, вступившись за граждан, доказывал /208/ Государю, что, „Когда Ваше
Величество, знавши больше Мазепу, чем сей народ его знал, могли в нем
обмануться, делая ему доверенность, самую почти неограниченную, то как же в
нем не обмануться народу, удаленному от всех дел политических и Министерских,
которыя вечно для них закрыты и непроницаемы? А Мазепа при том был
верховный их командир, не дававший им отчета в своем поведении.“ Государь,
уваживши так слушные резоны и что, по счастию, не было при сем Менщикова,
простил граждан и наградил чиновников, содействовавших в сдаче города :
Сотника Журавку жаловал полковником Стародубским, а Протопопа Лисовскаго
произвел в Сотники Новгородские, и сей, с приписью Протопоп, по воскресеньям
служил в церкви в епатрахили, а в прочие дни Присутствовал в Сотенном
правдении при сабле, но бороды, однако, не брил, и судя людей тяжущихся,
вместЬ их и благословлял. Но при сем явлении препрославлен лучше всех
спаситель невинности, Боярин Шереметев. Память его пребудет незабвенна и
досточтима в Новгороде в роды родов.
Король Шведский, вступив с армиею своею из Польши в Малоросию, нашел
Гетмана Мазепу около реки Десны, в пределах Новгорода Северскаго. Видя его
без войск и без всего того, что ему обещал, почел его обманщиком или
предателем Царю своему и намеревался за то казнить; но убедительныя жалобы
Мазепы и трогательное его рыдание уверили Короля, что он, Мазепа, сам
обманулся войском и народом своим. Г. Вольтер, описуя деяния героя своего,
Короля Шведскаго, говорит в сем месте так : „Карл XII-й, продолжая поход свой из
Польши на Москву, вдруг поворотил с дороги Московской в окрестностях
Смоленских и направил поход свой в Украину, землю Козаков сего имени. Весь
его Генералитеть и самый любимец, Пипер, сему удивлялись, но ничего не знали.
Наконец, по многотрудных и медлительных походах чрез места лесныя и
болотистыя, разтерявши в них артиллерию и запасы, достигли тоя Украины, где
предстал пред Короля, при реке Десне, владелец Украинский, Мазепа, и
разрешил эту загадку, дотоле неразрешимую. Козак сей явился у Короля не так
как вождь какой нибудь армии, но как беглец, с немногими людьми из своего
штата. Король, его увидя, изумился, а он донес ему, что войско от него отстало и
народ не послушался, что не многие полки его гвардии, вызванные из вольницы,
остаются в городе Батурине, его резиденции, для сбережения магазейнов и
запасов, и советовал Королю поспешить туда своим походом, чтобы Московцы и
тем не обовладели.“ Вступление Шведов в Малоросию ни мало не похоже было
на нашествие неприятельское, и ничего оно в себе враждебнаго не имело, а
проходили они селения обывательския и пашни их, как друзья и скромные
путешественники, /209/ не касаясь ни чьей собственности и не делая во все тех
озарничеств, своевольств и всех родов безчинств, каковы своими войсками
обыкновенно в деревнях делаются под титулом: „Я слуга Царский! Я служу Богу и
Государю за весь мир Христианский! Куры и гуси, молодицы и девки, нам
принадлежат по праву воина и по приказу его Благородия!“ Шведы, напротив,
ничего у обывателей не вымогали и насильно не брали, но где их находили,
покупали у них добровольным торгом и за наличныя деньги. Каждый Швед выучен
был от начальства своего говорить по Руски сии слова к народу: „Не бойтесь! Мы
ваши, а вы наши!“ Но не смотря на то, народ здешний уподоблялся тогда диким
Американцам, или своенравным Азиятцам. Он, выходя из засек своих и убежищ,
удивлялся кротости Шведов, но за то, что они говорили между собою не по Руски
и ни мало не крестились, почитал их нехристями и неверными, а увидевши их
ядущих по пятницам молоко и мясо, счел и заключил безбожными бусурманами и
убивал везде, где только малыми партиями и по одиночке найти мог, а иногда
забирал их в плен и представлял к Государю, за что давали ему жалованье,
сначала деньгами по нескольку рублей, а напоследок по чарке горелки, с
приветствием: „Спасибо, Хохленок!“
Король Шведский, вступя в Малоросию, публиковал в ней и выставил на
публичных местах прокламацию свою к здешнему народу следующаго
содержаниа :
„Преследуя злобнаго своего неприятеля, Царя Московскаго, воздвигнувшаго на
Швецию войну со всех сторон без всяких причин, а по одной злости своей и
тщеславию, я вступаю в землю Козацкую не ради завоевания ея или
покорыствования сокровищами и пожитками жителей здешних, но единственно
для возстановления прав их и свобод прежних, за которыя и предки мои, Короли
Шведские, против Польши всегда вступались, и к тому обязаны были важными им
заслугами Козацкими и союзными с ними договорами и трактатами. Ибо мне
известно по соседним слухам и протесту Гетмана Мазепы, что Царь Московский,
бывши враг непримяримый всем народам в свете и жадничая покорять их своему
игу, повергши и Козаков в неключимое свое рабство, презирая, отнимая и касуя
все ваши права и свободы, торжественными с вами договорами и трактатами
утвержденныя, забыл при том и безстыдно презрел самую благодарность, всеми
народами за святость чтимую, которою одолжена вам, Козакам, и народу Рускому
Московия, доведенная междоусобиями своими, Самозванцами и Поляками до
ничтожества и почти небытия, но вами удержана и усилена. Ибо известно всему
свету, что народ Руский с своими Козаками, быв сначала народом
самодержавным, т. е., от самаго себя зависимым, под правлением Князей своих
или Самодержцев, соединялся потом с Литвою и Польшею для сопротивления с
ними против Татар, их раззорявших, но /210/ после, за насилие и неистовства
Поляков, освободившись от них собственною своею силою и храбростию,
соединился с Московиею добровольно и по одному единоверству, и, сделав ее
такову, какова она теперь есть, от нея попираем и озлобляем ныне безсовестно и
безстыдно. И так я обещаваю и пред целым светом торжественно кланусь честию
своею Королевскою, по низложении неприятеля своего, возстановить землю сию
Козацкую или Рускую в первобытное ея состояние самодержавное и ни от кого в
свете независимое, о чем я, с Гетманом вашим, Мазепою, и письменными актами
обязался и утвердил, а гарантировать их взялись первейшия в Европе державы.“
Государь, сведав о разосланных по Малоросии списках прокламации Карла XII-го
и в такой же силе разсеянных универсалах Мазепы, которым, однако, народ
здешний ни мало не вверался, публиковал и от себя во всенародное известие
манифест свой, подписанный собственною рукою и выставленный при всех
церквах, и в нем изъяснялся, что „Взнесенныя на него от упорнаго неприятеля,
Короля Шведскаго, и исчадия его, отступника Мазепы, клеветы, пороки и
подозрения суть несправедливы, змышлены и исполнены коварств и обманов для
прельщения народнаго, и что он никогда и в мысли не имел обижать, раззорять и
порабощать вольный народ Малоросийский, а паче касовать и уничтожать прав их
и привиллегий, утвержденных родителем его, Царем Алексеем Михайловичем в
договорных статьях славнаго и мудраго Гетмана, Зиновия Хмельницкаго, при
соединении Малоросии с державою Великоросийскою заключенных, но по них и
по особой Царской милости, будет сей верный и усердный народ содержать при
всех его правах, волностях и преимуществах вечно и нерушимо, и можно
нелестно сказать, что ни единый народ под солнцем не может хвалиться такою
легкостию и свободою, яко же наш народ Малоросийский, ибо ни единаго пенязя в
казну нашу брать не велели с него и наследникам нашим о том завещали. А что
касается до противника нашего, Карла, то всему свету известно, какия он с
армиею поделал раззорения всем тем народам, кои проходил : церкви их и
святилища грабил и делал их конюшнями и поварнями, священнослужителей
тиранил и умерщвлял, сосуды и утвари Церковныя переделывал на мирския
непристойныя вещи, на иконы священныя ругал, сокрушал и ногами попирал, да и
в Малоросию заведен он Мазепою с одним и тем же умыслом, чтобы, по
раззорении ея, предать народ в вечную неволю, в ссылку Полякам, от которых он
набрал довольное число денег, а Мазепа и Лещинский, яко единородные
Полякам, его творения, не что иное у него будут, как только сборщики и тираны
народные, творящие волю его, и вечные Шведские данники или Васалы.“ По
обнародовании Царских манифестов, народ Малоросийский, и без того
преклоненный на сторону Великоросийскую, натурально, по одноверству /211/ и
однородству, которыя сугубо тогда ему оттенивал народ Шведский языком своим
и иноверством, приложил к манифестам свои выдумки или басни, пронесенныя от
языка в язык на счет Шведов и Мазепы и составившия, наконец, непреложное и
вечное предание народное, известное даже до сего дне, что, будто, Шведы,
ругаясь с икон святых и попирая их ногами, заставляли также и Мазепу поругаться
оным и потоптать ногами чудотворный образ Богородичный в селе Дегтяровке,
что над Десною, бывший в каменной тамошней церкви, им Мазепою созданной, и
что сей образ испускал тогда жалостный стон, а Мазепа, стоя на нем, отрекалса
от своея веры и присягал на веру Шведскую. Эхо об этом раздалось тотчас во всю
Малоросию, с переменою только места и названия иконы Богородичной. Одни
говорили, что сие последовало с образом Балыкинским, а другие с Каплуновским,
и так далее. А между тем истребление Шведов от народа продолжалось во всех
местах и случаях, где их только удобно найти могли, и злость на них умножалась
от поревнования народнаго за веру свою и ея поругание, от чего в одну осень и
зиму убавилось Шведов почти до половины.
Государь в Ноябре месяце того же 1708 года, собрав в город Глухов Чинов и
Козаков Малоросийских, которые в разсуждении военных замешательств
собраться только могли, велел им произвесть выбор на Гетмана вольными
голосами и по их правам и заведениям. Чины и Козаки объявили на то Государю,
что они не иначе должны приступить к выбору Гетмана, как подписавши первее
приговор от лица всея нации, что выбор тоть производится с утверждением
Гетману всех прав его, преимуществ и прерогатив, вольность народа и права его
обезпечивающих, и просили при том Государя заверить их о том своею грамотою.
Государь уверил собрание клятвенно, что он все права Гетманския, войсковыя и
народныя и бывшия на то договорныя статьи, подтвердит непременно, по
прошествии нынешних военных замешательств и неудобств. По чему, в
присутствии Государя и его Министров, 7 Ноября, выбрали в Гетманы Полковника
Стародубскаго, бывшаго после Маклашевскаго, Ивана Ильича Скоропадскаго,
который тогда же от Государя и утвержден, и ему вручены клейноды войсковые и
национальные, Гетманское достоинство значущие, т. е., булава, бунчук и печать, а
от Государя особенно пожаловано знамя Государственное, изображающее
двуглаваго орла с регалиями Царственными.
По окончании кратких торжеств выбора и утверждения Гетманскаго, открылось
там же, в Глухове, новое явление, до того еще в Малоросии не бывалое, явление
страшное, названное сопутницею Мазепе в ад. Многочисленное духовенство
Малоросийское и, ближайшее к граяицам здешним, Великоросийское, нарочито
собранное в Глухов, под начальством и инспекторством известнаго Епископа,
Прокоповича, и составившее, из себя, так названный, /212/ поместный собор, в 9-й
день того жь Ноабря, предало Мазепу вечному проклятию или анафеме. Мрачное
торжество сие совершалось в каменной Николаевской церкви, в присутствии
Государя и при многочисленном собрании чиновников и народа. Духовенство и
клирики были в черном одеянии, и все со свещами чернаго цвету. Портреть
Мазепы, висевший до того среди города на шибенице, влечен был по городу
палачами и втянут внутрь церкви. Духовенство, окружа его, прочитывало и
воспевало некоторые псалмы из Священнаго Писания, потом, провозгласивь и
несколько повторив: „Да будет такой-то Мазепа проклят!“ оборотило на портреть
его возженныя свечи, а клирики, повторяя тоже самое пением, оборачивали и они
свечи свои ничком. Начальствующий Епископ ударил при том концем жезла
своего в грудь портрета, со изречением: „Анафема!“ И тогда повлекли обратно
портрет из церкви и пели сей стих церковный: „Днесь Иуда оставляеть учителя и
приемлеть диавола,“ и тем обряд тоть кончился.
Во время расположения Шведских войск на зимовыя квартиры по Малоросии,
бывшие между ними чиновники Малоросийские, вызванные прежде Мазепою для
войны с Шведами, а потом оставшиесь при нем под присмотром, улучив удобное
время к своему побегу, уехали тайно от Мазепы из квартир своих и прибыли к
Государю с изъяснением своей невинности и верной к нему преданности. Они
приняты от Государя благосклонно и оставлены в прежних их чинах и должностях.
И сии были: Данило Апостол, Иван Сулима, Дмитро Горленко, Иван Максимовичь,
Михайло Ломиковский, Гамалия, Кандыба, Бутовичь и Канцелярист Антоновичь; а
прочие премногие чиновники и знатные Козаки, подозреваемые в усердии их к
Мазепе, по тому что они не явились в общее собрание для выбора новаго
Гетмана, отыскиваемы были из домов их и преданы различным казням в местечке
Лебедине, что около города Ахтырки. Казнь сия была обыкновеннаго Менщикова
ремесла: колесовать, четвертовать и на кол сажать, а самая легчайшая,
почитавшалсь за игрушку, вешать и головы рубить. Вины их изыскивались от
признания их самих, и тому надежным средством служило препохвальное тогда
таинство,- пытка, который догмать и по ныне известен из сей пословицы Руской:
„Кнут не Ангел, души не вынет, а правду скажеть,“ и которая производима была со
всею аккуратностию и по узаконению Соборнаго Уложения, сиречь, степенями и
по порядку, - батожьем, кнутом и шиною, т. е. разженным железом, водимым с
тихостию или медленностию по телам человеческим, которые от того кипели,
шкварились и воздымались. Прошедший одно испытание, поступал во второе, а
кто всех их не выдерживал, таковый почитался за верное виновным и веден на
казнь. Пострадало таким образом, не превозмогших таковых уроков пытки, до 900
человек. Число сие может быть увеличено; но, судя по кладбищу, отлученному от
Христианскаго и известному под названием „Гетманцов,“ /213/ должно заключать,
что зарыто их сдесь очень не мало. И ежели в человечестве славится тот
великодушием, кто презирает ужасы и опасности, то уже нет для тех и титулов,
кои были орудиями и участниками Лебединских тиранств и зверских лютостей,
ужасающих самое воображение человеческое. Остается теперь размыслить и
посудить, что, ежели по словам самаго Спасителя, в Евангелии описанным,
которыя суть непреложны и не мимо идуть, ежели, „всякая кровь, проливаемая на
земли, взыщется от рода сего,“ то какое взыскание предлежит за кровь народа
Рускаго, пролитую оть крове Гетмана Наливайка, до сего дне, и пролитую
великими потоками за то единственно, что искал он свободы, или лучшей жизни в
собственной земле своей и имел о том замыслы, всему человечеству
свойственные ?
Король Шведский, сь армиею своею и Мазепою зимовавший до праздника
Рождества Христова в Ромне и его окресностях, перешел после праздника в город
Гадячь и в его околичныя селения, а в Ромен и его окрестности посланы от
Государя Малоросийския войска для раззорения и опустошения тех селений.
Экспедиция сия на Роменщину значила две политическия причины, доказующия
отменную проницательность и правоту великаго министра и любимца Царскаго,
Менщикова, их придумавшаго: одну, наказать Роменцев за прием к себе в
квартиры армии Шведской, от которой и самая армия Российская весьма
удалялась, а другую испытать, как на пробном камне, верность и усердие войск
Малоросийских. И сии войска, быв как бы ушибены и обезумлены тогдашним
хаосом, с зажмуренными глазами и окамененным сердцем, руйновали свою
невинную братию, Роменцев, прямо, как неприлтелей своих. Жилища их были
раззорены и сожжены, скот отогнат и роздан по армии, как добычный, и все
приведено в запустение, а народы тамошние сильнейшие, пробегая сквозь руки
своих гонителей, удалялись на рубежи Великоросийские, под протекцию великих
тамошних Бояр, и оселили собою знатныя слободы: Юнаковку, Михайловку, и
премногия другия, известныя по ныне под названием „Вольных Черкасов.“ Слабые
же и немощные скитались вь своих развалинах и погребах, между головнями и
снегами, и исчезали медленно в отечестве своем и при гробах предков своих. И
так Роменцы сугубое претерпели раззорение за то только, что были несчастливы.
Шведы, навалившиесь на них целою армиею, и знавши, что их Малоросияне
везде убивали, поступали с ними, как с своими завоеванными неприятелями, и
уже больше не говорили : „Мы ваши, а вы наши ;“ а дана им была такая воля от
Короля, как черту на Иова, т. е., души только не коснись. Последний же удар над
ними совершили единородные и единоверные их братия, Козаки Малоросийские,
ужасавшиесь дел рук своих.
Между тем приближавшаясь компания 1709 года показывала великий урок для
обоих /214/ воюющих Монархов и народов, и сей самый год стал замечательною
эпохою Истории Северной и всея Европы. В нем-то сбылось неожиданное
падение и уничижение Швеции, а возвышение России. Монарх Российский, хота и
видел армию Шведскую, уменьшенную в Малоросии до половины, и что войска
его столько возмужали и укрепились, что уже могли стоять против Шведов, в трое
от них меньших, однако, не надеясь на счастие свое, столь мало ему
благоприятствовавшее, и опасаясь, чтобы дела его не приняли худшаго оборота,
посылал и в сем году, и почти на кануне последняго и решительнаго сражения,
отзывы свои Королю Шведскому, соглашая его на мирныя предложения, которыми
оставлял ему все прежния требования на Ингерманландию и Финляндию, а
выговаривал себе одну только пристань на Балтийском море с городом
Петербургом и Шлиссельбургом. Но Король Шведский, упоенный славою
завоевателя и всегдашними своими победами, отвергнув те предложения, сказал
посланникам Царским и иностранным посредникам, на мир его соглашавшим, что
„помирится он с Царем в столичном городе его, Москве, где принудить Московцев
заплатить ему 30 миллионов талеров за военные убытки, и покажет Царю, над
чем и как царствовать.“ Государь таким жестоким отказом став безнадежен на
мирные успехи, начал стягать войска свои в окрестность Полтавы, а на
держанном при том военном совете приговорено от всего Генералитета дать
Шведам решительное сражение во что бы то ни стало.
Король Шведский, хотя и знал, что армия его знатно умалилась, и усилить ея
неоткуда, да и во всех воинских снарядах и запасах был крайний недостаток, и что
счастие, прежде от него неотступное, начало в Малоросии переменяться
всегдашними неудачами, но, надеясь на храбрость своих воинов и пытаясь
собственною своею отвагою, которая из детства вкоренилась в нем от воспитания
и внушенных притом фальшивых правил о известной предестинации или
предопределении, за одно почитаемом им с языческим неизбежным роком, и что
они, будто, заставляють человека вдаваться во все опасности, презирая самыя
невозможности вопреки здраваго разсудка, природою нам внушеннаго. По сим
правилам предприняв продолжать с Россиею войну, самую отчаянную, выступил
из квартир своих в начале Апреля месяца тогоже 1709 года, и разположил стан
свой при местечке, Будищах, а там простояв до половины Мая и наскучив
праздностию, вздумал осадить город Полтаву, в надежде получить в ней великия
сокровища и запасы по заверению спутника своего, Мазепы. Осада и приступ на
город были жестокие и страшные в правилах воинских. За неимением осадной
артиллерии и мортир с бомбами, Шведы напали на бастионы с ружьями и
палашами и несколько их взяли. Но коменданть Полтавский, иностранец Аларт, с
солдатами и пешими Козаками, встречали их артиллериею, а провожали и
опрокидали с валов копьями. Подоспевшия жь из армии свежия войска
Российския, с луговой стороны /215/ в город прошедшия, и со всем ту осаду
уничтожили, и Король, собираясь после того не перепустить чрез реку Ворсклу
Российской армии, для переправы к ней приступившей, поехал с двумя своими
гвардейцами ее рекогносцировать, а наехав ночью на Козацкий пикет, хотел его
сбить, и для того, напав на него собственною своею особою, колол Козаков
шпагою; но они, сделав на него исправной выстрел из своих гвинтовок, убили
одного гвардейца, а Короля тяжко ранили в ногу и разшибли ея голень. И так
Король, к прежним недостаткам армейским, нажил и свой собственный, став об
одной ноге. Случайность сия, хотя была не из сонма предестинаций, а от
самопроизвольной и неприличной Королю запальчивости, однако давала ему
знать, что к личному командованию сражением он неспособен и должене оть него
удаляться и спасать свою армию.
Глава 3

Полтавское сражение

Обстоятельство при Пруте

Жалобы Гетмана Царю

Работа линий и каналов

Суд над Царевичем Алексеем Петровичем

Нейштадский мир

Устав о Правде воли Монаршей

Учреждение в Малоросии Коллегии

Смерть Гетмана

Полковник Павел Полуботок правит Гетмаиством

Речь Полуботка Петру I-му

Возшествие на Престол Екатерины I-й
Обе воюющия армии собрались к Полтаве в Июне месяце и разположились одна
в виду другой, укрепив себя шанцами и другими нужными окопами. Армия
Российская состояла из 76,000, и в том числе Малоросийских отборных войск,
оставшихся от командирования прочих к прикрытию границ, было 20,000, под
командою Генеральных Старшин и прежде бывшаго Наказнаго Гетмана
Заднепрскаго, Семена Палия, сысканнаго из Сибирскаго заточения, который, быв
отлично искусен в наездах и разорвании соединенных фронтов, много
пособствовал в победе неприятеля. Шведская армия немногим превосходила
20,000, да Мазепиных войск, собравшихся к нему из разкасированных
Компанейцев и Сердюков, не более было одной тысячи; но они с самим Мазепою
во всякое время оставались при обозах своих и Шведских, уклоняясь всегда от
сражений с Россиянами и содержа против них самый строгий неутралитет,
выговоренный. Мазепою у Короля Шведскаго и объявленный в декларациях его во
всей Малоросии. Ибо Мазепа, как всем известно, быв христианин, отменно
набожный, воздвигнувший на свой кошть многие монастыри и церкви, почитал за
смертный грех проливать кровь своих соотчичей и однодверцев, и исполнял то с
решительною твердостию, не преклоняясь ни на какия убеждения. А потому никто
не докажет, чтоб сии его войска причастны были хотя одному убийству над
Россиянами. Однако, не смотря на то, все попадавшеесь из его спиры узники в
руки Россиян, воспринимали одну участь с Лебединскими мертвецами, и
замечательно, что смысл о неутралитете, яко слове иностранном, иначе тогда
толковали от нынешних о нем понятий. Наконец, в 27 день Июня, 1709 года,
совершилось то сражение, которое решило судьбу России и Швеции, удивило
Европу и сделало перелом в политике держав и в жребии Королей: низверженнаго
и вновь возведеннаго, разумея Польских. Сражение сие начали Шведы на самом
разсвете и конницею своею напали на регулярную конницу Российскую и прогнали
ее за ея шанцы. Но начальник Козацкий, Палий, с Козаками своими напав тогда на
/216/ Шведов в тыл и на фланги их фронтов и прорвавшись в интервалы, сделал
великое им поражение копьями и из ружъев, от чего они, смешавшись, побежали к
своим шанцам и потеряли Генерала своего, Шлипенбаха, взятаго в плен. Козаки,
преследуя Шведов до их шанцев, провели позади себя сильную колонну пехоты
Российской, под командою Генерала Менщикова, и она, напав на шанцы
Шведские и сделав сильный залп из пушек и ружьсв, увалилась в них штыками и
погнала Шведов во все стороны. Таким образом обовладели шанцами и взяли в
плен командовавшаго ими, Генерала Розена, со многими офицерами и рядовыми.
Шведы после сего собрались и построились вновь между шанцами и обозаии
своими на открытом поле и ожидали нападениа Россиян. Государь выстроил и
свои войска против Шведских, поставив в средине пехоту с артиллериею, а по
флангам конницу. Сражение возобновилось: пальба продолжалась, с обеих
сторон более трех часов; наконец, Шведы, не имев артиллерии и претерпев от
Россиян великой урон, показали во фронте своем многие интервалы или пустоту,
а Палий, сие приметя, тотчас ворвался в них Козаками и произвел всеобщее
замешательство, в неприятеле. Случившийся во весь тоть день великий туман
пособствовал Козакам обхватить их с тылу и во фланги, а Шведам помогал он
скрыть свое отступление с места баталии. Сие началось порядком ретирады, но
после, смешанные Козаками, обратились Шведы в бегь. Россияне, гонясь заними
в тумане, побрали в плен: Фельдмаршала их Реншильда, и двоюроднаго брата
Королевскаго, Принца Виртембергскаго, а Министра и любимца, Королевскаго,
Пипера, нашли в обозе Шведском с канцеляриею его и казною; обоз со всем
лагерем достался победителям. Король Шведский, во время сражения не могши
ездить на лошади верхом, по причине раненной своей ноги, носим был солдатами
на носилках между рядами своихь войск, коих поощрял он к сражению, держа в
одной руке пистолет, а в другой шпагу. Но как он, при поражении и
замешательстве войск, несколько раз был с носилок опрокинут на землю, и
раненная нога его, вновь зашибенная, причинила ему боль несносную, то оть того
он впал в обморок и был долго в безпамятстве. И в ту пору Генералы его, положа
Короля в коляску, выправили его вниз по течению реки Ворсклы к Днепру, куда и
остатки армии Шведской бежали, с намерением переправиться чрез ту реку.
Мазепа с штатом своим также туда убирался и был Шведам единственным
проводником, показав им одну только сию услугу между бездною зол, от прожекта
его Шведами претерпенных.
Король, опамятовавшись в дороге, требовал к себе любимца своего, Пипера, но
ему отвечали, что ни Пипера, ни армии его при нем неть, а осталось все то при
Полтаве, в плену у Московцев, сопутствует же ему один Мазепа. Тогда он
возопил: „Ах, Боже! Все мое погибло, а только грех /217/ мой предо мною есть
выну!“ Достигнув Днепра, они остановились при устье реки Ворсклы, и когда все
остатки Шведские туда стягались, Мазепа, между тем, промышлял о переправе
чрез Днепр и, по счастию, собрал несколько лодок Запорожских рыболовов.
Король, садясь в них с Мазепою, прощался в слезах сь Генералом своим,
Левенгауптом, подоспевшим тогда с войсками, и выговорил ему, „что лучше бы
желал он в сей реке утопиться, чем вас оставлять на жертву неприятелю!“ А когда
Левенгаупт еще спрашивал у него Монаршаго приказания, что ему делать, как
атакуют его Московцы, остающагось без амуниции и провианта, Король на сие
отвечал: „Делайте то, что общим советом приговорите; а я не зваю сам о себе, что
со мною будет; предаюсь в волю Божию и вас тому поручаю, прося всех вас
простить меня за все те несчастия, в которыя вы мною повергнуты.“ Потом,
оборотясь к Мазепе, сказал ему со вздохом: „Ах, Мазепа! Ты-то меня и армию мою
погубил своими обнадеживаниями!“ и с тем отплыл за Днепр. Переправилось чрез
сию реку около 1,000 Шведов, не военных, а более придворных и других штатов, и
они с королем прибыв к границам Турецким, переправились чрез реку Бугь в
пределах Очаковских, помощию Паши тамошняго, который проводил их до города
Бендер, где пробыл Король по известное в истории время, а Мазепа того же года,
Сентября 6-го дня, от печали умре, пребыв остальные свои дни великим
утешителем Королю Шведскому, почитавшему его за превосходный разум и
здравое разсуждение о великодушии в несчастиях. О смерти Мазепиной то
замечания достойно, что он пред самою кончиною своею велел к себе подать
ларчик с бумагами и оныя при себе сжег, сказав предстоящим : „Пусть один я буду
несчастлив, а не многие, такие патриоты, о которых враги мои, можеть быть, и не
думали, или и думать не смели; но судьба жестокая все разрушила на
неизвестный конец!“
По разбитии Шведов под Полтавою и по взятии всего, тут их бывшаго,
командировал Государь многих Генералов и Князя Менщикова с корпусами для
преследования их по дороге, ведущей к Днепру. Корпуса сии, идучи по следам
Шведским, брали в плен всех тех, которых постигали из слабых, раненных и
заблудившихся в стране незнаемой; а дорогу им показывали умершие от ран и
умирающие по пути оть изнеможения; и состояние их было так жалостно, что не
коснулся их никто умерщвлять или же озлоблять, а всяк вспомогал им пищею, а
паче водою, без которой они томились жаждого и мучительно умирали. Достигши
Днепра, нашли все остатки Шведов в узком месте, между Днепром и Ворсклою,
при устье сей последней, за местечком Кишеньками, так назвавном, видно, по
своему местоположению. Войска Российския выстроили тут линию свою против
Шведов, от берега одной реки до другой. Но Шведы, быв под командою Генерала
своего, Левенгаупта, без пороха и пуль, не дождавшись атаки Россияне, /218/
предложили им сдаться на капитуляцию. Договор ея был короткий, и по нему
сдались они, положа оружие и отдав зыамена и штандарты в руки победителям,
со всем тем, что у них ни было, принадлежащаго к вооружению, и за сим взяты
они в плен; рядовые погнаты пешо, а офицеры повезены на подводах внутрь
России, и их всех считалось в плену до 17,000. Победа над Шведами, так славная
и решительная, торжествована была, обыкновенно, молебствиями и пированием,
на которое приглашены были и все пленные Генералы и Министры Шведские. Им
возвращены шпаги и оказаны отличныя милости Царя, на простых же пленников
розданы суммы денежныя для путеваго их снабдения. За тем начались многия
пожалования и производства своим Генералам и офицерам, а рядовым
произведено жалованье не в счет обыкновеннаго. Одни Малоросияне и их войска
остались при сем поношением и притчею в людех, т. е., без награждения и
благодарности. И хотя они в истреблении армии Шведской более всех показали
ревности и усердия, хотя они около года губили Шведов в земле своей, во всех
местах и случаях, где только удобно постигнуть их могли, не преклоняясь при том
ни на какия льщения и обнадеживания Королевския и Мазепинския, однако
предлогом неверностн сего одного человека, избраннаго Царем в свои
наперсники, все то было забыто, и они за сим неправедным образом и
единственно по наветам и ябедам злобнаго любимца, Менщикова, повержены в
презрение, поругание и гонение; а убытки их, раззорения и опустошения, двумя
армиями причиненныя и почти неизчетныя, остались без всякаго вознаграждения
и уважения; словом сказать: „Воздали им злая за благая, и ненависть за
возлюбление.“
По смертн Мазепы провозглашен в Бендерах, оть стороны Порты Оттоманской и
Короля Шведскаго, Гетманом Малоросийским Писарь Мазепин, Семен Орлик, и он
универсалами своими разсевал плевелы в полках Заднепрских и во всей
Малоросии, приглашая народ и войска к своему повиновению, и продолжал сие до
половины 1711 года, т. е., до заключения Турками с Россиею вечнаго мира, а
тогда изчез он со всем своим скопищем и очутился после на жительстве во
Франции, отколь писал дважды в Малоросию, чтобы с нея подарено было ему
20,000 рублей денег, а он за то обещевал выдать в Малоросию все ея древния
привиллегии и другие важные документы национальные, им при смерти
Мазепиной захваченные. Войска и народ Малоросийский, от времен Виговскаго и
Мазепы, видевши столько обманщиков, сколько видела Великоросия
Самозванцев, весьма презирали сумазбродства Орликовы и ни мало не внимали
его льщениям и затеям, а были привержены непоколебимо к законному своему
начальству. И только одни Запорожцы, быв оть многих лет становищем или
Сечею в середине почти степей Татарских, т. е., в устье Днепра и Буга, не знали,
кому достаются они, и пристали к Орлику, а с ним и /219/ Татарами Крымскими и
Бессарабскими делали многие набеги и раззорения в Малоросии, а паче в
Заднеприи, отмщевая народу за его им непослушание и сопротивление.
Руины Шведския и погибшия в ней многия тела человеческия, худо похороненныя
или разнесенныя зверьми и птицами на поверхность земную, изринули в 1710
году страшную в Малоросии моровую язву. Она началась из Полтавщины и
протянулась в Польшу и Галицию, от чего весьма много померло людей везде, а
паче в Киеве и других лучших городах, в которые, обыкновенно, во время руин
стекается народ со всех раззоренных селений и приносит с собою бедность,
отчаяние, болезнь и самую смерть. Сему губительству народному сопутствовало
другое его несчастие, равнявшееся почти первому. Зловредная сарана,
налетевшая, как грозныя тучи, из обыкновеннаго отечества своего, Персии и
Закубанских степей, напала на Малоросию и съела до корня засевы хлебные и
все произрастающее. Народ, пораженный таковыми двумя страшными ударами,
думал в отчаянии, что пришла уже кончина мира, упражнялся в молениях и
приуготовлениях к смерти, мало заботясь о своей жизни несносной. Но голод и
постояльцы, вошедшие на зимовлю, разогнали мрак отчаяния народнаго и
понудили его пещись о пропитании себя и сих гостей и избывать на то последнее
свое имущество. Правительства народныя не властны были тогда облегчить
состояние своих подчиненных, ибо все то отняли у них постояльцы и их
начальники, и они сами представляли один ноль, ничего незначущий.
Между тем Король Шведский, пребывая в Бендерах, подвигнул Турков в
Царьграде объявить в пользу его войну России, и поход армии Российской в
Турции открыт в начале 1711 года, весною. В сей поход Малоросийских
реестровых Козаков командировано, под начальством Обознаго Генеральнаго,
Лизогуба, 20,000, а с прочими Козаками выступил, по указу Царскому, Гетман
Скоропадский против Крыма. Он, прикрывая с той стороны свои границы от реки
Донца до реки Буга, имел главный стан свой у Каменнаго Затона. Армия
Российская, довольно многочисленная, но недовольно имевшая при себе
провианта, под предводительством самаго Государя, вошла спокойно внутрь
Турецкой Молдавии, за реку Прут, но тамо, бывши атакована со всех сторон
многочисленным неприятелем и изнурена голодом, пришла в последнюю
крайность совсем погибнуть или отдаться в плен неприятелю. По счастию,
компания сия преисполнена была ошибками с обеих старон, видно устроенными
самою Судьбою для пощады человечества. Государь ошибкою зашел за Пруть
без провианта, надеясь его получить из Молдавии, котораго, однако, не получил,
а изнурил свои войска до крайности. Визирь Турецкий, обнявши, с одной стороны
Прута, Российскую армию, также ошибся, убавив свою армию до половины и
заслав ее в тыл Россиянам за Пруть, и когда бы Россияне ударили тогда на
оставшуюсь часть /220/ армии Турецкой, наверно бы ее разбили и обогатились
Турецким провиантом прежде, чем Запрутския войска их могли б назад
переправиться. Но Екатерина I-я, бывшая после Императрицею Российскою, все
те ошибки прикрыла и исправила своим благоразумием. Она уговорила Государя
и подкупила Визиря помириться, не вступая в сражение, и тем неизвестность
сражения кончила известными на обе стороны пользами. Государь с армиею
выпущен из Турции свободно и воротился в свои границы благополучно, а Турки
получили обратно завоеванный у них город Азов, с окрестностями, да в пользу
союзников своих, Поляков, приобрели Заднепрскую Малоросию по самый Киев,
которую принужден был Государь уступить Польше тогдашним своим трактатом.
Но, поворотясь в Россию, велел, говорят, он Гетману Скоропадскому
протестовать о сей уступке, яко неправильно учиненрой над вольною страною, в
протекции только Российской бывшею, при своих нравах и особых с Царями
условиях.
По возвращении армии Российской с Турецкаго или Прутскаго похода, в 1712
году, разположилась одна дивизия, под командою Фельдмаршала, Бориса
Петровича Шереметева, на квартирах в Малоросии и навсегда уже она здесь
оставлена под названием Консистентов, а современно с нею вошли и в города
знатнейшия Великоросийския войска и составили в них непременные гарнизоны,
именно: в Глухове, Стародубе, Нежине, Чернигове, Киеве, Переяславле, Полтаве
и Лубнах. Продовольство всех тех войск и их лошадей провиантом и фуражем
возложено на обывателей Малоросийских, не обходя никого, и даже самых
служивыхь реестровых Козаков, а выстачение провианта и фуража положено без
заплаты и в натуре, т. е., мукою, крупою, овсом и сеном, и для сего все селения и
жители обложены были порционами и рационами. Для сбору их и представления
в команды учреждены в каждом городе, уезде или сотне, коммисары, выбранные
из грамотных и имущественных Козаков. Поставка сего провианта и фуража в
войска значила не одно продовольство людей и лошадей, но служила она и
хорошею контрибуциею для командиров воинских, а то делалось таким образом:
Когда в удобное время поставляют коммисары провиант и фураж в команды, то
командиры его не принимают, а говорят, что „он, завременно приготовленный,
протухнет или вытхнется, и от того интерес Государев постраждет.“ Когда же
наступят обыкновенные годичные месяцы, Март и Ноябрь, с крайним
бездорожьем, тогда они и потребують сих выстачений вдруг, с экзекуциями и
побоями. Коммисары, зная невозможность поставки натурою, а паче из
отдаленнаго разстояния, прибегают к войсковым командирам, ползают пред ними,
вытерпливают все ужасы придирок и самых пощечин, и, наконец, умилостивляют
их и платят им всякую порцию и рацию деньгами, и вдесятеро больше, чего они
стоять. Отважные же коммисары, поставившие тогда участки свои натурою, /221/
должны выдержать странное испытание фуража на самих себе, т. е., все
начальники, даже и рядовые, по переменкам порют коммисара в нос и губы сеном
и овсом, говоря, что „он или крупен, или мелок, либо худаго урожая, и что много от
того претерпит интерес Государев;“ за тем все кончится приношением и
пожертвованием. Но коммисар, возвращающийся от отдачи натурою, всегда уже
приметен по разбитым губам и огромному носу, и от сего многие Козаки потеряли
имение свое, откупаяс от коммисаров.
Гетман Скоропадский, ища облегчения в возложенных тягостях народу
Малоросийскому, и без того раззоренному до крайности войною, язвою и сараною,
подарил Князю Менщикову свою урядовую Гетманскую, Почепскую волость, с
городом Почепом, и просил его о ходатайствовании у Царя милости в пользу
народную. Менщиков, получа от Гетмана такой знатной подарок, увеличил его
собственною своею властию вдесятеро, и под видом древняго уезда Почепскаго,
присоединил к Почепской волости сотни : Мглинскую, Бакланскую, и части сотень
Стародубской и Погарской, заняв все то своим ограничением и проведенною при
том чрез иностранцев всемогущею астролябиею, которой до толе во всей Руси не
бывало и пред которою все было безмолвно, почитая направление и действие ея
магнита божественным или магическим произведением. Вошедшие в то
ограничение владельцы, чиновники и Козаки, с их крестьянами или посполитыми,
причислены к Почепу и обложены всеми повинностями посполитства тамошняго,
считая всю Почепщину тогдашнюю удельным княжеством Менщиковым; а
разставленные во многих местах гербы Княжеские с титулом его,
оканчивающимся, обыкновенно, сими словами: „и прочая, и прочая, и прочая,“
заставляли всех думать, что древния пагубныя делениа Руси на Княжества опять
отрыгнулись. Между тем попавшиесь в сие химическое Княжество владельцы и
чиновники жалованы были по волости бургомистрами городскими и войтами
сельскими, и долго сносили иго сие, как оглушенные или обмороченные. Гетман,
увидя, что подарок его Менщикову послужил только к порабощению и ряззорению
многих людей и даже благородных, делал к Государю о том свои представления,
и по них, говорят, Государь Менщикова штрафовал; но сие еще больше
раздражило Менщикова и сделало его непримиримым врагом Гетману и всей
вообще Малоросии, которая въпоследствии выпила от злобы любимца сего
самую горестную чашу мщения; а любовь к нему Царская породилась еще во
время его пирожничества и от обыкновенных угождений слабостям человеческим.
Но были оне необыкновенными в обладании Царем и его склонностями так, что
сей Государь, при всей доброте своей души, слепо повиновался Менщикову,
угождая коварным его намерениям. Первым сигналом мщения Менщикова было
посещение его всей Почепщины, а оттоль резиденции Гетманской, города
Глухова, где, хотя и деланы ему от Гетмана всевозможныя /222/ встречи,
торжества и угощения, однако велел он при себе поставить на площади
Глуховской каменный столб, и на нем воткнуть пять железных спиц, по числу
голов, Гетманской и Генеральных Старшин. Гетман не преминул опять
жаловаться Государю за такую тяжкую ему обиду и самое презрительное
поношение, и Государь, говорят, опять штрафовал за то Менщикова, но тем более
умножил злобу его и поиски над Гетманом и Малоросиею. Всеобщее мщение
произведено Малоросиянам оть Менщикова посылкою многочисленных войск их,
при таком же числе чиновников, на выдуманные им каналы и линии около Ладоги,
Сулака и Астрахани, где от тяжелых работ каторжных, а паче от жестокости
климатов тамошних и крайне худаго содержания, великия тысячи их согнили и
перемерли, а при повторении сих посылок и работ чрез несколько лет погибли и
переведены все их устроенныя войска. Поступившие же на их места молодые
Козаки оставлены без всякаго устройства и повержены в таковое же презрение и
употребление, удаленное почти от должностей воинских. Владельцы
Малоросийские, или знатные помещики тамошние восприяли участок мщения
Менщикова отбором многих у них деревень и других недвижимых имений.
Предлогом тому было жителъство в их деревнях и на их землях Великороссийских
беглых крестьян, помещичьих и коронных, которые переселились сюда еще за
Польскаго владения Малоросиею. А бегали они из прежних своих жительств, яко
бы по причине на них гонений за веру некуюсь, старую Христианскую, о которой в
Малоросии и слуху не было, а только известно в ней, что в начале XII-го века один
бродяга Армянской ереси, Мартын Мних, разсевал бредни свои под видом
Греческаго Иеромонаха, в северной и восточной части Великоросии, и многих
заразил там своим заблуждением. Но когда приволокся он с таким умыслом на
границу Малоросийскую, то в селе Рублевке, в окрестности города Опошни, взят
под аресть и отправлен в Киев, где сужден он Митрополитом и всем духовным
собором тамошним, и по приговору его, апробованному и утвержденному
Константинопольским Патриархом, которому тогда Малоросийское духовенство
подчинено было, сожжен публично со всеми сочинениями своими, исполненными
самых вздорных бредней. Отобранныя у помещиков деревни названы Описными
Государевыми слободами и изъяты от подчиненности Малоросийских
правительств, а подчинены особенной волостной Конторе, учрежденной в
слободе Климовой, под начальством отставных офицеров, и названа она
Конторою описных Малоросийских раскольничьих слобод. Название раскольнаков
приписываемо было всему крестьянству, в ведомстве той Конторы бывшему; а
названы они раскольниками по тому, что многочисленные акты их или
разнообразные толки не подходят ни к какой секте Христганской и ниже к
деистической, а суть оне один бред мужичий, взятый из самаго грубаго язычества
и умноженный безумным суеверием. /223/ Он состоить в выборе ручных перстов,
которыми б сильней креститься, и в разборе образов Угодничьих и крестов
Христовых,и которыйобраз от других старее, богатее и безобразнее, тот у них и
достойнейший к почитанию; крест, имеющий больше концев, есть
предпочтительнее тех, которые о четырех концах, и сих иные считают печатью
Антихристовою. Равно и о книгах Христианских тоже бредят, что которая из них
старее и меньше вразумительна, та и священнее; и в таких разборах весь их
догмат состоит. О существе же самой религии и законе Христианском и понятия
они не имеют, а готовы спорить за все с найлучшими богословами до бешенства,
и скорее пойдуть на все мучения, чем признаются в том, чего не понимают.
Раскольники сии умножились в России по мере их преследования, а разбегались
из нея также по мере сих преследований. Они наполнили выходцами своими всю
Польшу, Пруссию, Молдавию и Бессарабию, но пострадали за них одни помещики
Малоросийские, да и то мирские. А монастыри, ублажившие Менщикова,
удержали их навсегда в своем крестьянстве, и лишились их уже при всеобщей
своей руине.
Гетман Скоропадский чрез весь 1715 год стоял с знатным корпусом войск своих за
Днепром, около Киева, и примечал за движением Польских вельмож, их урядников
и жолнерства, кои делили тогда между собою прежде бывшие Малоросийские
Заднепрские полки, недавно им от Царя уступленные. Уступка сия, натурально,
сделана для Речи Посполитой, т. е., в пользу всей нации Польской; но вельможи,
пользуясь тогдашним безначалием или междуцарствием, на первом бывшем у них
Сейме, задобрив Примаса и управляющих Сеймом чиновников, а раду их,
составленную, обыкновенно, из мелкой и убогой Шляхты, обдарив жупанами и
удовольствовав пирушками, разделили полки оные врознь между собою и
утвердили дележ сей Сеймовым определением, под предлогом, что они прежнее
число войска Козацкаго сами выставлять будут для Речи Посполитой, владея ими
без посредства национальных чиновников. И так обовладевши теми полками и от
времени до времени раздробляя их по своим фамилиям, поработили, наконец,
сих Козаков в свое крестьянство, и полки Заднепрские таким образом уничтожены;
а только имели помещики тамошние по нескольку Козаков для своих прислуг
партикулярных, под именем служиваго хлопства. Чиновники и знатнейшие Козаки
полков Заднепрских по имянному Царскому указу 1711 года, Сентября 23 дня, к
Полковникам: Белоцерковскому, Антонию Танскому, и всем другим
состоявшемусь, оставя в Заднеприи недвижимыя свои имения, перешли на сию
сторону Днепра и разместились в Малоросии и Слободских полках. Переход сей
продолжался и в сем году под прикрытием корпуса Гетманскаго.
Полки Малоросийские, продолжая работы линий и каналов, разделены были на
большия /224/ команды или корпусы и состояли, при Царицыне, под командою
Хорунжаго Генеральнаго, Ивана Сулимы, и инженера, прозванием Перра, где
делали линии от Орд Кубанских и рыли канал для соединения рек Дона и Волги.
При Ладожском же озере командовали ими, с переменого по годам: Наказный
Гетман, Полковник Черниговский, Павел Полуботок, Лубенский, Полковник,
Андрей Марковичь, Наказный Гетман, Полковник Полтавский, Иван Черныш. Они
осушали непроходимыя болота и рыли каналы для прохода водных судов в
Санктпетербург, город новопостроенный Государем на свое имя в самых
Северных болотах, при устье реки Невы, который созидан весь почти на сваях и
насыпях и был могилою многочисленнаго народа, погибшаго от мокроть, тягости и
стужи. Да от стороны Персидских и Горских границ начальствовали при реке
Сулаке, чрез три года, Полковники : Гадяцкий, Гаврило Милородович, и
Лубенский, Марковичь, и при них делана крепость Святаго Креста с другими
пограничными укреплениями, и высыпаны плотины со многими каналами и
насыпями.
По возвращении в 1718 году Государя из чужих краев, в которых вояжировал он
около 2-х лет и был при том во Франции и столичном ея городе, Париже, Гетман
Скоропадский, с Старшиною Генеральною и Полковииками, отправился к нему в
Москву с поздравлением его с счастливым возвращением из так отдаленнаго
путешествия и с донесением о всем, в отсутствие его происходившем внутрь
нации и на границах. Государь принял Гетмана и Старшину его очень
благосклонно, возил их с собою в новый город, С.-Петербург, и тамо ласковыми
приемами и такими жь угощениями довольно их осчастливил. Но они почитали
крайним своим несчастием присутствие их при необыкновенном суде, бывшеме
тогда над Царевичем, Алексеем Петровичем, которым сей Царевичь осужден на
смерть и 26 Июня 200 скончался. В вину Царевичу приписывали выезд его из
России в Цесарию без ведома и позволения отца его и Государя; а выезд тот им
учинен, яко бы для избежания обязательств на отречение свое от Царства
Рускаго и чтобы за тем удалиться в монастырь и постричься в монахи. Причина
удаления Царевича от наследства и престола, хотя есть тайна непроницаемая,
но, судя по наружности и по семейном состоянии фамилии Царской, заключили
многие, что Царевичь огорчил тогда отца своего, вступаясь за родную свою мать,
сосланную в монастырь, и что, по тому, предоставлял Царь наследие свое другим
своим детям, от втораго супружества бывшим. Как бы ни было, но Гетман и
Старшины его отреклись от приговора Царевича на смерть, и когда у них
отбирано о сем мнение, то объявили с твердостию, что „судить сына с отцем и
своим Государем они ни какой власти не имеють, да и никто из сограждан в таком
важном деле безпристрастным судиею быть не может.“ /225/
Государь, учреждая в том году разныя Коллегии, учредил при том Духовный
Правительствующий Синод на место преждо бывшаго Патриаршаго правления,
которое, вместе с сим Патриархом, тогда упразднено, и для сего сочинены многие
уставы и Духовный Регламент, а к выслушанию сего последняго и дачи на него
согласия с подписками, звано в С-Петербург Малоросийское первейшее
духовеиство. Митрополит Киевский, Иоасаф Кроковский, получа о том повеление,
держал первее у себя духовный Собор по поводу предметов оных, и как при том
пронесся слух, обыкновенный при всех новостях, о отборе у духовенства
недвижимых имений, и что они останутся, иные на жалованье, а другие на
доброхотном подаянии, то Митрополит приговорил своим Собором не
соглашаться на таковыя постановления и на них не подписываться, а объявить в
общем собрании Российскаго духовенства, что они отъинуду имеют свои имения,
а не от правительств Российских, и что дар и надача тех имений на храмы
Христианские и на их служителей учинены от таких особ и властей, кои на то
имели право и свободу, законами утвержденную; а законы оные подтверждены
договорными статьями, с Царем Алексеем Михайловичем и царством Российским
заключенными от их нации. Но когда проезжал Митрополит Кроковский с
Епископами и прочим духовенством своим в С.-Петербург, то, по подозрениям о
Соборном его приговоре, донесенным от чернеца Свинскаго монастыря, Иринея,
взять он в городе Твери под стражу и заперт в тамошний монастырь, где скоро
умре. Первенство же над духовенством имел Епископ Переяславский, Кирилл
Шумлянский, который с тем духовенством все, от них требованное, подписал без
всякаго сопротивления. Воротившеесь из Петербурга духовенство, а паче
первенствующий между Архимандритами, Киевопечерский Архимандрит, Иоаким
Сенютовичь, поражены были страшным приключением, сочтенным ими за верный
прогностик на перемену в монашестве; а то был необыкновенный пожар в
Киевском Печерском монастыре, случившийся, от недосмотра наместника, в
отсутствие Архимандрита, который весь почти монастырь обратил в пепел и
развалины, при других драгоценностях церковных и монастырских, целыми
веками собранных. Неоцененною потерею считалась самая первая в России,
многочисленная и найдревнейшая, библиотека, собранная и умноженная Великим
Князем Киевским, Ярославом Владимировичем, и сбереженная в пещерахе от
всех прежде бывших неприятельских нашествий и руин, но ныне, к стыду
содержателей ея и к крайнему сожалению просвещенных соотечественников,
среди благоденствия и тишины, пламенем поглощенная. Ве ней содержались
великия тысячи книг рукописных и разных драгоценных манускриптов, писанных
на разных языках, и многия между ними на таких, которые и ученым тогдашним
мужам не были сведомы, а особливо все записки и документы, до истории
правления Славянских /226/ племен и царств и до их законов и устройств
касающиесь. Государь, при печальном известии о такой важной потере, не могь
удержаться от слез; но она была невозвратна.
Продолжавшаясь со Швециею так долговременная война, наконец, в Августе,
1721 года, кончилась миром, и трактат мирных условий с обеих сторон подписан в
Нейштате, при границе Шведской. По нему получила Россия многия провинции от
Шведов из завоеванных ею, при Балтийском море и Финском заливе, Ливонских
земель. Трактат оный напечатан и публикован во всей России с обыкновенными
торжествами, а главное торжество совершилось в городе Москве, при чем оть
Сената и Синода именем всего народа приписан и поднесен Царю титул : „Петр
Великий, Император Всеросийский и Отец Отечества.“ Гетман в изходе сего года
отправился с Генеральною Старшиною, с многими Полковниками и Бунчуковыми
Товарищами в Москву, с поздравлением Государя своего с славным миром и
восприятием Императорскаго титула. При чем учинена Гетманом и всею
Старшиною его, совместно со всеми Боярами и чиновниками Великоросийскими,
присяга на содержание устава, так названнаго: „О правде воли Монаршей,“ т. е.,
что Его Величество, кого восхощет определить по себе наследником скипетра
Российскаго, имеет совершенную в том свободу, о чем и во всей России была
генеральная присяга, равно учинена оная тогда же и в полках Малоросийских. Но
молва народная, преследующая, обыкновенно, все новизны, не оставила и ея без
своего суждения, и она отнеслась в пользу наследства, а не выбора, и
доказывала врожденную склонность к своим Монархам.
Гетман Скоропадский, с чиновниками своими возвращаясь в 1722 году из Москвы
в Малоросию, получил, чрез Министра, Петра Андреевича Толстаго, новый от
Императора имянной указ, бывший для него громовым ударом. В нем повелел
Император быть в Малоросии Коллегии, под председательством Бригадира,
Степана Вельяминова, и десяти при нем офицерам гарнизонным, сменяющимся
погодно. Должность им предписана учредить и взымать сборы, денежные и
хлебные, со всех жителей Малоросийских и со всего их стяжания, не обходя
ничего и никого, а в Коллегии вершить дела по аппеллциям от всех правительств
Малоросийских, к ним на ревизию входящия, каковы в тех правительствах решены
были на основании Малоросийских прав, в Статуте начертанных, который
сличали бы они после с своим Статутом, в присутствии их бывшим, и тем одним
дела свои кончали. Гетман, прибыв в Глухов того года, Июня 3-го дня, умре и
погребен в Гамалиевском каменном монастыре, при реке Шостке, Гетманшею,
Настасиею Марковичевою, построенном. По смерти его зараз Коллегия
учреждена прибывшим для того Бригадиром Вельяминовым и гарнизонными
офицерами, между которыми вмещались Генеральные Старшины и Полковник
Черниговский, Павел Полуботок, /227/ назначенный указом Сенатским к
правлению должности Гетманской. В след за сим учреждены сборы со всех
жительств, произрастений, скотоводства, пасек и промышленности, не уважив при
том ни каких состояний и привиллегий.
Император в том же году предпринял путь реками, впадающими в Волгу, к городу
Астрахани. Армия его следовала туда сухим путем, в которой Малоросийских
Казаков находилось 12,000, под командою Наказнаго Гетмана, Полковника
Миргородскаго, Данила Апостола, и Полковника Прилуцкаго, Игната Галагана, и
Киевскаго, Антона Танскаго. От Астрахани сделан поход всею армиею к границам
Персидским, и армия, проходя жилища Горских и Каракалпацких Татар к реке
Тереку, покорила многих из их владельцев, а достигнув Персидских границ,
обовладела тамошним городом, Дербентом, почитавшимся за ключь Персии с сей
стороны. Поход сей, в разсуждении военных действий с Азиятическими народами,
ни мало не отяготил войск Российских, и все им уступало и покорялось при
первых перестрелках и сражениях. Но в разсуждении положения земли тамошней,
ея гор и утесов, а паче по причине жаркаго и сухаго климата, был он для народа
здешняго крайне несносен и губителен, и войска возвращались оттоль в самом
жалостном состоянии, без лошадей и провианта, имевши вид изсохший и близкий
к Египетским мумиям, а знатная часть их померла и разтеряна в скалах и
пропастях Горских. Сверх сих, возвращающихся из Персии, войск, в начале 1723
года командировано еще 12,000 Малоросийских Козаков на Коломак, в команду
Фельдмаршала, Михайла Михайловича, Голицына, при всех своих начальниках,
где они пробыли до успокоения границ оть Персии и Крыма, которыя тогда
тревожились.
В отсутствие Императора Генеральные Малоросийские Старшины, с правителем
Полуботком, сделали представление в Сенат о неумеренных налогах и податях,
установленных, Бригадиром Вельяминовым, на всех чинов и Козаков
Малоросийских, без уважения их состояний и привиллегий, и вопреки самых
договорных статей, с Гетманом Богданом Хмельницким заключенных. Сенат по
тому представлению, насланным в Коллегию указом, уволнил было всех Старшин
и Козаков от всех податей, уважая их службу, на своем коште и в собственном
вооружении производимую, которая несравненно более стоит, чем те подати. Но
Государь, возвратившись из Дербентскаго похода, по доносу Вельяминова, опять
велел подати оныя взыскивать, не обходя никого и не уважая ничего, а просивших
о том Старшин Генеральных и Полуботка сыскать к ответу, в Петербургь, чрез
нарочнаго курьера. По чему они, в Июне месяце, 1725 года, туда от Коллегии
выправлены, а именно: Полковиик Полуботок, Судья Генеральный, Чорныш,
Пысарь Генеральный, Семен Савич, и Бунчуковые Товарищи: Иван Корецкий, из
Стародуба, /228/ Карпика из Переяславля, Гребенка из Гадяча, да при них
Канцеляристы Войсковые: Володьковский, Ханенко и Рамоновичь. Чиновники
оные, прибыв в Петербург и представ пред Государя своего, просили его
найубедительнейше, стоя на коленях, о пощади отечества своего, угнетеннаго до
крайности налогами и всех родов притеснениями, производимыми Бригадиром
Вельяминовым и его Коллежскими чинами, и просили еще о возстановлении прав
их и привиллегий, договорными статьями и мирными Царскими грамотами
подтвержденных, и чтобы по ним позволено было им избрать себе Гетмана
вольными голосами. Государь, по внушению прежняго и единственнаго гонителя
Малоросийскаго, Менщикова, всегда преследовавшаго Малоросиан с крайнею
злобою и мщением, назвав их изменниками и вероломцами, повелел изтязать их и
судит Тайной Канцелярии а квартиру их, бывшую на Троицкой пристани, подле
кофейнаго дому, обнять крепкою стражею. Тайная сия Канцелярия, не
сходствовала ин с какими гражданскими и духовными судилищами и их правами и
обрядами, а была она единственною в своем роде и во всем мире, и только
подобилась несколько Священной Римской Инквизиции. В ней не принимались
доказательства и оправдания, ни письменныя, ни свидетельския, ни совестныя, т.
е., под присягою; но испытывали и взыскивали в ней собственнаго признания в
возводимых винах, или подозрениях. Не признающий себя виновним должен
вытерпеть то пыткою чрез три приема или перемены и разными орудиями, а
наконец огненными, т. е., разкаленною железною шиною и зажженною серою.
Таким образом, когда Писарь Генеральный, Савичь, в оной Тайной Канцелярии
вопрошаем был самим Государем: „Знает ли он о злом умысле товарищей его и
соотечественников, кои душили баранов ?“ а он отвечал на сие с обыкновенною
тогдашнею Малоросийскою вежливостию: „Не скажу Вашеци!“ то за сие
изречение, за сию вежливость, встречен был, на первый случай, хорошею
пощечиною, а дальше приговорен в пытку. Но счастию Савича, ожидавший здесь
очереди своей, Канцелярист Володьковский объявил Государю, что речение
Савичево: „Не скажу Ващеци !“ не значит упрямство или умышленное
запирательство, а значит оно то, что по вежливости говорится иными: „Не могу
доложить Вашему Величеству“, или по простосердечию говорят: „Незнаю.“
Государь, хотя уважил объяснение Володьковскаго и приостановял пытку Савичу,
но посылал в Малороссию нарочнаго чиновника справиться, подлинно ли речение
оное употребительно в Малоросии; и посылка сия стоила казне 70 рублей, кои с
Савича и взысканы; а он, между тем, просидел до возвращения посланца в тяжкой
неволе. Проведши Тайная Канцелярия в изысканиях своих более 4-х месяцев, 10го числа Ноября, осудила чиновников Малоросийских на вечное заточение и
лишение имения их в подьзу Государя и его казны. И когда объявили им
учиненный ею о том приговор, то Полковник Полуботок /229/ присутствующему
при сем Государю Императору сказал: „Вижу, Государь, и понимаю, из какого
источника почерпнул Ты злость тую, которая не сродна сердцу Твоему и
неприлична характеру Помазанника Божия. Правота и кротость, суд и милость,
суть единственное достояние всех Монархов мира сего, и законы, управляющие
всем вообще человечеством и охраняющие его от зол, есть точное зерцало
Царям и Владыкам на их должность и поведение, и они первые блюстители и
хранители им быть должны. Откуда же произходит, что Ты, о Государь! поставляя
себя выше законов, терзаешь нас единою властию своею и повергаешь в вечное
заключение, присвоив в казну собственное имение наше ? Вина, на нас
возводимая, есть одна должность наша, и должность священная, во всех народах
тако чтимая, а отнюдь не законопреступная и осуждению повинная. Мы просили и
просим от лица народа своего о пощаде отечества нашего, неправедно гонимаго
и без жалости раззоряемаго, просим о возстановлении прав наших и
преимуществ, торжественными договорами утвержденных, которыя и Ты,
Государь, несколько раз подтверждал. Народ наш, бывши единоплеменен и
единоверен Твоему народу, усилил его и возвеличил царство Твое добровольным
соединением своим в такое время, когда еще в нем все младенчествовало и
выходило из хаоса смутных времен и почти из самаго ничтожества. И сие одно
недовлело бы ему погубить у вас мзды своея; но мы, с народом своим, не
преставали, сверх того, знатно помогать вам всем во всех воинских ополчениях и
приобретениях ваших, и, не говоря о Смоленщине и Польше, одна Шведская
война доказывает безпримерное усердие наше к Тебе и России. Ибо всем
известно, что мы одни целую половину армии Шведской погубили в земле своей и
в жилищах наших, не вдаваясь при том ни в какия льщения и искушения, и сделав
Тебя в состоянии переселить удивительное мужество и отчаянную храбрость
Шведов; но за то приобрели себе одно поношение и озлобление и, вместо
благодарности и воздаяния, повержены в самое неключимое рабство, платить
дань поносную и несносную, и заставлены рыть линии и каналы и осушать
непроходимыя болота, утучняя все то телами наших мертвецов, падших целыми
тысячами от тяжестей, голода и климатов. Все оныя беды и скорби наши
усовершенствованы, наконец нынешним правлением, нашим. Владычествующие
над нами чиновники Московские, незнающие прав и обычаев наших и почти
безграмотные, знают только одно то, что они властны делать нам все, не касаяся
одних душ наших. И так, бывши мы окружены со всех сторон гонениями и
напастьми, к кому иному прибегать должны с воплями своими, как не к Тебе,
Августейший Монарх ? Ты покровитель наш и споручитель за благоденствие
наше. Но злоба любимца Твоего, непримиримаго врага нашего и местника,
совратила Тебя с пути истины и мерзит /230/ царствовавание Твое. Повергать
народы в рабство и владеть рабами и невольниками есть дело Азиатскаго тирана,
а не Христианскаго Монарха, который должен славиться и действительно быть
верховным отцем народов. Я знаю, что нас ждут оковы и мрачныя темницы, где
уморят нас гладом и притеснением, по обычаю Московскому; но, пока еще жив,
говорю тебе истину, о Государь! что воздаси Ты непременно отчет пред Царем
всех Царей, Всемогущим Богом, за погибель нашу и всего народа.“
Государь, выслушав терпеливо речь Полуботкову, не сделал, однако, ни какого
ему и товарищам его снисхождения, но повлекли их тотчас в новую
Петропавловскую крепость и тамо перековали и заключили их в темницы. Имение,
при них бывшее, до последней вещицы, отобрано от них и роздано в дар разным
чиновникам и стражам темничным, а иное переведено на деньги и причислено в
казну Государеву, равно и Малоросийския их имения, движимыя и недвижимыя,
да и самые жилые домы, по указу Государеву, конфискованы Коллегиею на
Государя; а семейства узников изгнаны из них и скитались по разным чужим
домам, питаясь с подаяния милостыни, на ряду нищих. В след за сими узниками
сысканы из Малоросии оставшиесь в ней чинами Коллегии: Асаул Генеральный,
Василий Жураховский, Бунчужый Генеральнный, Яков Лизогуб, Полковники:
Миргородский, Апостол, и Гадяцкий, Милорадовичь, кои также окованы и
посажены в темницы в Петербурге, имения же их все до последка конфискованы и
забраны на Государя. А еще в след за тем забраны со всех полков Малоросийских
правившие полками и сотнями и посажены в тюрьмы при Коллегии в Глухове, а
имения их, по одному и тому же плану, отобраны на Государя и причислены в его
казну. И так, в сии три приема поражены были все первенцы правительств
Малоросийских, а на их места определены чиновники Великоросийские, и между
ими Полковники: в Стародуб Леонтий Кокошкин, в Чернигов Михайло Богданов, и
в Нежин Петр Толстой, Вина связней сих объявлена была оть Государя имянным
его указом, в Малоросии публикованным, что, „По недоброжелательству их к
нему, Государю, и Царству, его, не только не развели они, но худо сберегли, тех
овец и баранов, кои он выписал дорогою ценою из Шлезии и раздал было на
содержание и прокормление в Малоросии, где они пропадали не по болезням
своим, а от неусердия и злых замыслов чиновников, которые мыслили только о
Сеймах своих и вредных выборах.“ Заключенные таким образом чиновники
томились в темницах своих более года, и от обыкновеннаго в них притеснения, а
паче оть сырости крепостных строений, в 1724 году померли в них в оковах,
Полковники : Полуботок и Карпика, Писарь Савич, и Канцелярист Володьковский,
а прочие пригнили и перекалечились.
О смерти Полуботка предание оставило сию достопаматность, что /231/ когда,
бывши он болен, почувствовал кончину свою и просил у тюремных приставов
призвать к нему священника, а тюремщики о том дали знать Государю, то
Государь приходил к нему проститься, и он сказал ему: „Я вражды к Тебе никогда
не имел и не имею, ис тем умираю, как христианин. Верю несомненно, что, за
невинное страдание мое и моих ближних, будем судиться от общаго и
нелицемернаго Судии нашего, Всемогущаго Бога, и скоро пред Него оба
предстанем, и Петр с Павлом тамо разсудятся.“ Государь действительно скоро
после того, и именно, Генваря 28-го, 1725 года, скончался.
Царствование по нем восприяла супруга его, Императрица Екатерина И-я,
коронованная от него в Москве 1724 года, Мая в 7 день. Первое от нея изыде
повеление освободить узников Малоросийских, оставшихся в живых, от их
заключений и темниц, и возвратить им все имение и прежние чины и достоинства,
предав ничтожеству и забвению все возводимыя на них приметы и подозрения, о
которых она совершенно знала, что они суть дело злобы и коварнейшей мести
властолюбца Менщикова, владевшаго Государем своим и его склонностями почти
обаятельно.
Начатые Петром И-м, покойным Императором, походы в Персию, безпрерывно
продолжались и в 1725 годе. В Апреле месяце командировано из Малоросии
20,000 Козаков и несколько сот бывших Гетманских гвардейцев, а с ними и всех
наличных Бунчуковых и Войсковых товарищей, под командою Генеральнаго
Старшины, Лизогуба, и Полковников : Кандыбы и Горленка, да Обознаго
Полковаго, Михайла Ограновича, которые, пополнив прежния, командированныя
туда, свои войска, пробыли в Персидском походе, в Гилянской провинции, что за
городом Дербентом, до 5 леть. От другаго похода туда же, продолжавшагось к
границам Персидским и называвшагось Сулацким, на сей раз Малоросийския
войска увольнены. Но увольнение сие сделалось достопамятным, и указ из
Правительствующаго Сената был о том в своем роде единственный и до него
небывалый. В нем предписывано выслать в поход 10,000 Козаков, или искупитъся
от того платою в казну по несколько рублей с Козака. Старшины Генеральные и
чиновники, в поход наряженные, имели о сем предмете продолжительный совет и
соглашались собрать в казну, с каждаго Козака, иные по два, а другие по три
рубли; но Козаки с своими Старшинами, в непременном штате с ними служащими,
протестовали против соглашения главных чиновников своих, доказывая им, что
они почитают за стыд и крайнее поношение искуплять себя деньгами от службы
воинской, на которую посвящають они жизнь свою, а не деньги, и когда поход
оный есть правильный и состоянию их приличный, то они готовы идти в него;
естьли же оный инаков, чеме правильный и состоянию их приличный, то за чтоже
им платить деньги так постыдным образом /232/ и в противность их договорных
статей и всех привиллегий, в которых ни слова не сказано о искуплениях,
приличных одним пленникам и невольникам, а не свободному народу,
избравшему едность свою с Россиянами добровольным образом и по
единоверству, а отнюдь не для даней и сдирств? Старшины Генеральные, не
могши в таком критическом положении своем инаго придумать, как только
отнестись о том в Сенат, сделали от себя в него представление и получили в
резолюцию, в 1726 году, указ, чтобы „Козаков в Сулацкий поход не высьтлать, а
взыскать за него с каждаго Козака денег по 4 рубля,“ кои и взысканы с насилием, а
всего 40,000 рублей.
Глава 4

Петр II-й Алексеевич

Ссылка Менщикова в Сибирь

Подтверждение прежних договоров и привиллегий Малоросии.

Гетман Данило Апостол

Возшествие на Престол Анны Ивановны

Донос Иеромонаха Суханова

Работы крепостей и редутов от Днепра до Донца

Смерть Гетмана

Вторичное учреждение Коллегий

О слове и деле Государеве

Генерал Леонтьев правит Малоросиею

Возшествие на Престол Елисаветы Петровны
Императрица Екатерина I-я, в 1727 году, Мая 6-го, дня, умре, и того же числа
восприял Императорский престол внук Петра И-го, Государь Петр Алексеевичь,
сего имени Второй. Правление его началось деяниями, прямо Царскими. Он,
возртановляя народам права их и достояния, властолюбием и притворствами
поврежденыя, подтвердил Малоросии все с нею договоры и прежния ея
привиллегии и, на основании оных, зараз уничтожил Малоросийскую Коллегию, и
членов ея Великоросийских разспустил по их жилищам, а Малоросийских оставил
присутствовать в Генеральной Канцелярии и в Генеральном Суде, которые тогда
же возстановлены. Все налоги и сборы, Коллегиею установленные, отрешил, а
повелел собирать подати в скарб Малоросийский, на надобности национальныя,
по прежним тамошним заведениям. Обладавшаго правлением Государственным и
часто его потрясавшаго, Генералиссимуса, Князя Менщикова, безпрестанно
соплетавшаго козни свои для чинов и народа, того же года, Сентября 18-го дня,
повелел Государь арестовать со всем домом его и сослать в вечную ссылку, в
Сибирский город, Березов, имения же конфисковать и причислить в казенное
ведомство. Поражение Менщикова последовало в то время, когда он льстил себя
быть близким родственником Императору, прямуя ему в супружество дочь свою,
Марию, и догадываться можно с допольною вероятностию, что при других
беззакониях Менщикова, обнаружились происки его на жизнь отца
Императорскаго, Царевича Алексея Петровича, по причинам, так слабым, нагло
умерщвленнаго. И так, помянена бысть пред престолом Всевышняго кровь многих
мертвенцов, неповинно пролитая на Руси, и изли Бог чашу гнева своего на главу
убийцы и на дом его.
Государь Император, продолжая благодетельствовать Малоросиянам, в исходе
того же, 1727, года, прислал в Малоросию Министра своего, Федора Васильевича
Наумова, с грамотою, повелевающею чинам и войску открыть элекцию на выбор
Гетмана и избрать его вольными голосами по правам своим и привиллегиям. По
сему, собравшись в Глухове, все чины и реестровые Козаки Малоросийские, и все
Архиереи и знатное духовенство здешнее, открыли элекцию выбора, и сие
происходило таким образом: В первый день, /233/ по утру дан был сигнал изь 4-й
пушки, на батареях городских разставленных, и по нему начался сбор чинов и
войска в соборную церковь, при которой устроен был обширный амфитеатр. От
стороны Правительства несены были в триумфе клейноды национальные,
провождаемые многочисленным конным и пешим конвоем и разложены оные на
амфитеатре по приготовленным для того столам. Министр Императорский
предшествовал клейнодам с Императорскою грамотою и положил ее на
амфитеатре при своем секретаре. За тем в церкви началась литургия
божественная, отправляемая всем духовенством соборне. По окончании оной
началось пение молебна и сделан при том вторичный выстрел из 41 пушки. После
молебна приступили все чины и Козаки к амфитеатру и им прочтена Генеральным
Писарем Императорская грамота, которая, по прочтении, салютована была от
войска беглым огнем, а из батарей городских пушечными выстрелами. За тем
объявлено от Министра чинам и войску соглашатъся о голосах выбора и
приготовить их к третьему дню, а между тем открыты и продолжались пирования,
и в первый день дан бал Министром от имени Императора, во второй сделан
оный от нации, и на них были приглашены чины и знатное духовенство, а на
войска отпущались достаточные напитки и разныя жареныя кушанья. В третий
день, по утру 1-го Октября сделан сигнал из пушек и началось шествие к церкви и
амфитеатру по примеру перваго дня, и когда все в нем установилось в порядок, то
повторена от Министра краткою речью воля Монаршая, на которую все
единогласно объявили, что они избирают Гетманом Полковника Миргородскаго,
Данила Апостола, и избирают на все прежния права их и преимущества. После
сего начались подписки на выбор от чинов, духовенства, и войска, а в церкви
отправлялась литургия и, наконец, молебен с пальбою, при котором учинена
присяга оте новаго Гетмана на верность Государю и отечеству и вручены ему от
Министра клейноды войсковые, на амфитеатре бывшие, т. е. булава, знамя
бунчук и печать национальная. Кончилось все ето поздравлениями и всеобщим
пированиеме на счете Гетмана с продолжительною пальбою из пушек и ружьев.
Гетмане Апостол, по устроении уряда своего, отправился зараз с первейшими
чиновниками в Москву, с приношением благодарности своей и от всей нации
Государю Императору за его великия милости, так справедливо и отечески
оказанныя. Государь принял Гетмана и чинов его в полной мере Монарших
благоволений и повелел ему дожидаться Высочайшей коронации и
присутствовать при ней, которая, со всеми великолепными торжествами,
совершена в Феврале месяце, 1728 года. Между частными Монаршими
милостями, для всех верноподданных излиянными, получил Гетман для народа и
правительства Малоросийскаго решительныя статьи, им поднесенныя и
Государем 22-го Августа конфирмованныя, в которых, как прежния /234/
договорныя статьи Гетмана Богдана Хмельницкаго, во всем их пространстве
подтверждены, так и вновь разширенные и изъясненные пунткты утверждены,
между коими был один и о переводе прав с Польскаго на Руский язык, что значило
как бы контрмарш; ибо известио, что права оныа переведены прежде с Рускаго на
Польский язык, яко древния Славянския, в Литве заодно с письмом Руским
принятыя. Гетман возвратился в Глухов с теми статьями и с подтвердительною
грамотою на его Гетманство, обогащенный при том знатными подарками
Царскими. На основании старых и новых прав и постановлений Малоросийских, в
1729 году было в Малоросии великое производство чинов, от короннаго
утверждения зависящих. Они были избраны чинами и войском вольными
голосами, и сих выбранных было по три кандидата на каждую должность, а
Государь утверждал и определял к должностям по одному из трех. Таким образом
произведены, из Бунчужных в Обозные Генеральные : Яков Лизогуб, из
Полковников в Судьи Генеральные: Кандыба, из Сотников также в Судьи:
Михайло Забела, из Дозорцев Гадяцких в Писари Генеральные: Михайло
Турковский, из Полковников в Подскарбии: Андрей Марковичь, из Сотников в
Есаулы Генеральные: Иван Мануйловичь и Федор Лисенко, из Бунчуковых
Товарищей в Хоружие: Яким Горленко, да Иван Владиславичь Борозна в
Бунчужные Генеральные, а Григорий Гребенка в Полковники Гадяцкие. И всем
оным Старшинам Генеральным определены ранговыя деревни от 200 до 400
дворов из посполитаго народа, бывшаго до того в управлении Ратуш и Скарбовой
Канцеларии, кои уже навсегда остались ранговыми деревнями и переходили во
владение того, кто был в означенных должностях. Также и другим войсковым 201,
чиновникам, в полках служащим, розданы ранговыя деревни и прочия имения, кои
их до того не имели, и содержание чиновничества возвращалось в первобытное
состояние, как за Королей Ягелонов устроено было.
Блаженство Малороссии не долго продолжалось; после долголетних гонений, ее
угнетавших, просиявший лучь утешения и надежд скоро затмился и померк.
Благодетельствовший народу, юный Государь Император Петр II-й, 25 Генваря
202, 1750 года, скончался от репы, и произвел в народе сетование и скорбь
чрезвычайныя. Молва народная, быстрее всех Меркуриев и Гениев пронесшая
общее несчастие, раздавалась оть предел России до концев ея, и наполняла
обиталища народныя томным унынием. Жалость общая усугублялась от того, что
в сем Монархе кончилась мужеская линия избранных Царей Российских из
благословеннаго дому Романовых. Вельможи Российские и, бывший тогда в
Москве, Гетман Апостол, по тайным советам и соглашениям, избрали и
пригласили на царство, чрез депутацию свою, племянницу Петра И-го,
вдовствующую Герцогиню Курляндскую, Анну Ивановну, которая и восприяла
престол империи Всеросийской того года, Февраля 20-го дня, /235/ и ей учинена
во всей России торжественная присяга от дворянства, гражданствя и войска,
Затем, в 28 день Апреля, того же года, коронована она Императрицею по уставам,
Церковному и Гражданскому.
Возвращавшийся из Палестины, Игумен Московскаго монастыря и Иеромонах
Суханов, путешествовавший туда, для поклонения в Иерусалиме Гробу Господню
и другим Святым местам, посетил в сем же 1730 году Киевь, где принимали его во
всех монастырях с отличными почестями, а проживал он более в монастырях
Печерском и Софийском. Поворотившись Суханов из Киева в Москву, изданным
от себя путником, порицал иногия замеченныл им в Палестине и во всей Греции
излишества в обрядах и служениях церковных и неблагочиния в обителях
монастырских, яко бы далече отстоящих от благолепий Руских и всех старых
преданий и обрядов благочестивых Христианских. А на Малоросийское
духовенство особо доносил Святейшему Синоду, что оно совсем исказило веру
старую Рускую и заразилось треклятою Латинщиною Римскою, и что оно без
угрызения совести крестит младенцев, не погружая, а обливая их водою, и не
оплевывая притом всем клиром сатаны и всех дел его, а в церквах, де,
Малоросийских во врема великаго посту отправляются пять раз по пятницам
Страсти Христовы, с полным трезвоном и Евангельским чтением, напевая по
нотам Римским или Италийским с приступкою от певцов старших, как бы на
игрище, и что, наконец, все Архиереи и Архимандриты Малоросийские, да и сам
Митрополит тамошний, имеют на митрах своих кресты, уподобительные тем,
каковы есть на коронах Царей Руских, и к ним они подбираются без ужаса и
содрогания. Синод Святейший, приняв донос Суханова во всей важности,
требовал оть Митрополита Киевскаго, Варлаама Ванатовича, строжайшаго ответа
и объяснения на все пункты доносителевы. И сей Митрополит отвечал Синоду,
что запросы Суханова есть самый бред мужичий, истязаний и прений
Богословских нестоющие, и есть они порожденио безтолковаго Мартына, Мниха
Арманскаго, в Великоросии нелепые толки свои и расколы посеявшаго, а в Киеве
за то осужденнаго и всенародно сожженнаго. А что касается до обрядов и правил
церкви Малоросийской и ея духовенства, то суть они неизменны и неповрежденны
от самых времен введения сюда религии Христианской Греческаго исповедания,
первее чрезь Апостола Христова, Андрея, потом чрез Княгиню Ольгу и Князя
Владимира Киевскаго, и они во всем согласны и по днесь со всеми
Иераршествами и народами Греческаго Исповедания, кроме последователей
Сухановых, кои сами не ведят, что творят. По сему ответу Митрополить
Ванатовичь тотчас сыскан в Петербург, признан от Синода еретиком и
возмутителем Церкви Российской, и, лишенный всех достоинств и самаго сана,
сослан в вечную ссылку простым монахом, а на его место прислан в Киев /236/
Митрополитом Рафаил Заборовский.
Гетман Апостол в 1731 году, по имянному указу сыскан в Москву и тамо
пожалован Императрицею кавалером Александра Невскаго. Тогда же повелено
ему сделать Малоросийскими Козаками земляную линию многими крепостьми и
редутами, от реки Днепра до реки Донца, для защищения той стороны оть
Крымских Татарских набегов. Линия сия работана многие годы, а посылано туда
ежегодно по 20,000 Козаков и по 10,000 из посполитых свободных, войсковых и
владельческих, так названных, лопатников, над которыми погодно командовали
Наказными Гетманами Полковники : Прилуцкий, Игнат Галаган, Лубенский, Петр
Апостол, Киевский, Антон Танский, и многие другие чиновники. Работа сия
похитила опять многия тысячи народа, безвременно погибшаго от тяжестей, зноя
и климата; но, судя, о неизмерном пространстве работ оных, судя о ширине и
глубине рвовь и каналов лицейных, о их валах и насыпях с премногими
наугольииками, батареями и разных родов крепостьми, названными по именам
Царственной фамилии и по городам Великоросийским, и, наконец, судя, что
развернувши все сии сгибы в прямую линию, составят они ее около 1000 верст,
надобно заключить, что такая работа в иных странах была б почтена чудомь
произведения человеческаго и ни мало не уступила бы удивлением изрытому
Меридову озеру и всем каменным работам и насыпям Египетским, но сдесьтолько что считается она Украйнскою линиею, и отобраны к ней многия
Малоросийския земли, заселенныя однодворцами и помещичьими крестьянами
Великоросийскями. Малоросийские же поселенцы от прежних и нынешних
тяжестей и гонений удалившиесь многими тысячами из жилищ своих, зазваны и
оселены помещиками Великоросийскими на землях своих в Орловской, Курской,
Воронежской и Тамбовской провиациях и даны им нарочитыя льготы, со
увольнением от рекрутства и других Государственных повинностей; а напротив
того, за прием в работу Великоросийских крестьян, раззорены премногия
фамилии Малоросийския платежем помещикам тем штрафовых денег вдесятеро
больше, нежели известная цена, положенная от сынов Израилевых. И поводом
здирства сего было то, что помещики оные завели было промысл и подсылали
нарочито крестьян своих в Малоросию, которые, походив несколько в селениях
здешних под видом заработков и сделав также несколько ночлегов и поденщины у
зажиточных хозяев, возвращаются после того к своим помещикам и разсказывают
им похождение свое, а сии представляют их в Воеводския Канцелярии к допросам
и берут от Воевод сыщиков с инструкциями, наполненными мыогих указов, в
Малоросии до того неизвестных, и силою оных берут от передержатвлей
контрибуцию свою, а при случае несостояния их к платежу, грабят их скот и
движимость, а самих запирают в тюрьмы. /237/
Между тем, по кончине Короля Польскаго, Августа II, в 1733 году открылись
Российским войскам походы в Польшу для возведения в Короли Польские сына
Королевскаго, Августа III, и для преследования и изгнания из Польши прежняго
творения Шведскаго, Короля Станислава Лещинскаго, который вступил тогда в
Польшу по призыву Поляков, его партизантов, и завел с ними Конфедерацию.
Главным начальником над войсками Великоросийскими был Граф Лассий, а над
Малоросийскими Обозный Генеральный, Яков Лизогуб. А когда по прошению
Императора Немецкаго, Карла VI, командирован к нему в том же году к реке Рейну
Граф Лассий, с 16 полками в помощь против Французов, с Цесарем тогда
воевавших, то прибыл на его место командиром Князь Алексей Шаховской, а с
помощными корпусами Генерал Фельдмаршал Граф фон Миних, и Полковник
Прилуцкий, Галаган, и всех войск Малоросийских в походе тогда было 20,000.
Войска сии, преследуя везде по Польше собравшиясь партии Лещинскаго, имели
с ними многия сражения и всегда их разбивали и разгоняли. Наконец, 50 Июля,
взяв приступом знатный город Гданск, выгнали из него самаго Лещинскаго, тамо
скрывавшагось, который бежал из города в рыбачьей лодке, и в таком убранстве
сделал конец мятежам Польским. Поражение во многих местах Поляков и взатие
их укреплений и запасов принесло много чести командиру Малоросийскому,
Лизогубу, и его войскам, оказавшим отменное мужество и усердие. А Полковник
Галаган удивлял всех храбростию своею и предприимчивостию. Между другими
его отличностями, до расторопности военной относящимись, оказал он одно в
пределах Слуцких, где выступивший против его войск сильный корпус конницы,
разсыпал пред его фронтом на довольное разстояние миллионы железных
гвоздей, нарочито сделанных с тяжелыми головками, которые, павши на землю,
натурально, оборачивались острыми концами своими вверх. Галаган, сие
заметив, повелел самой малой части своих войск маскировать пред Польским
фронтом и.гвоздями, а сам, со всем главным войском, обошед неприятеля
скрытными местами, ударил по нем в тыл и принудил его, отступая назад,
насунуться на гвозди, на которых, занозивши лошадей, не мог он бежать и был
избит на голову.
Гетман Апостол в 1734 году, Генваря 17, умре, и погребен Митрополитом
Киевским, Рафаилом, в городе Сорочинцах, в каменной церкви, Гетманом
сооруженной. Жене Гетманской определено Императрицею из казны
Малоросийской в пенсию по 3,000 рублей ежегодно, а для управления
Малоросиею в другой раз учреждена Коллегия из трех чинов Великоросийских и
трех Малоросийских, которым повелено указом присутствовать наравне, первым
по правой, а последним по левой стороне, под председательством Генерал
Поручика, Сенатора и Кавалера, Князя Алексея Ивановича Шаховскаго; а по его
смерти командовал Малоросиею и /238/ ея Коллегиею Генерал Поручик и
Кавалер, Иван Федоровичь Барятынский, по смерти же его, заступил место его
Генерал Поручик и Кавалер, Александр Ивановичь Румянцев. Командование
Генералов оных, по личным их добротам и благородным характерам, хотя было
кроткое, справедливое и для Малоросиян утешительное, но бывшая из членов их,
отдельная Министерская Канцелярия или, так названная, Тайная Экспедиция,
заставляла трепетать Малоросиян в самых отдаленнейших их жилищах и в своих
домах. Она была точное изчадие великой оной Санктпетербургской Тайной
Канцелярии, и не преставала, от времени до времени, допрашивать,
разпрашивать, мучить разными орудиями и, наконец, пекти шиною попадавшихся
ей несчастных людей. Дела ея и подвиги значили бы в нынешнее время бред
горячки, или помешанных умов, а тогда они были самыя важныя, таинственныя и
прибыточныя. В ней истязывались и мучились люди, как бы в Римском чистилище,
единственно по доносам и всех родов прицепкам и придиркам перехожих и
квартировавших солдат, а паче из беглецов и других бродяг; а доносы состояли: о
слове и деле Государеве. И сие слово и дело было для злодеев и бездельников
как бы сигнал, или лозунг, либо талисман, на их злобу и мщение, и состояло оно
из трех пунктов: касательно жизни, чести и благосостояния Государевой особы и
его Фамилии. Каждый обыватель, хотя бы он был найчестнейший человек и
дознаннаго поведения, подвергался мучительствам по доносу самаго дознаннаго
злодея и бездельника. Когда не уподчивал кто солдата и всякаго бродяги, когда не
обдарил его или, по неосторожности, озлобил чем такого, то уже горе тому!
Бродяга тотчас идеть к городскому или сельскому начальнику и кричит перед ним,
что имеет на такого-то именно донесть слово и дело Государево: „Куй его и меня!“
Начальство, не имея ничего о начальстве испытывать, но, оцепеневши оть одного
слова доносителева, оковывает в цепи оговореннаго, равно и доносчика,
отсылаеть их под крепчайшею стражею и видом самаго ужаснаго секрета в
Министерскую Канцелярию; а тамо, не входя в изследование о состоянии
доносителя и оговореннаго, о причинах самаго доноса, и может ли он быть
справедлив, и не входя даже в разсудок, мог ли оговоренный по разстоянию и
способам жительства сделать какое зло Государю и его фамилии, которых он
никогда не видал и видеть не может, но, повинуясь слепо своей инструкции,
определяют доносителя в пытку, и когда он в три разные ея приемы выдержит и
утвердит донос свой, то уже оговоренный есть безответен и его мучат и
умерщвляют непременно. Предание общее и достоверное повествует о самом
месте, где была Министерская Канцелярия, что „ежели бы перстом руки Божеской
изрыть частицу земли на месте оном, то ударила б из него фонтаном кровь
человеческая, пролитая Министерскою рукою.“
Известно, что во всяком /239/ роде добра и зла, есть свои тонкости или ветви
разширения их. Таковы имело и таинственное оное слово и дело Государево.
Сверх трех его пунктов, довольно угнетавших человечество и бывших великим
для него бичем, прибавлены еще к ним поиски за честь и достоинство клейнодов
и регалий Государственных. И, не говоря. о многих подробностях жертв изысканий
тех, довольно сего доказательства истины, что один знатный помещик или
владелец местечка Горска претерпел великия пакости и изтязания за одного орла
гербоваго, на печатях употребляемаго. Переезжавший чрез местечко оное
офицер армейский, по имени Якинф Чекатунов, не довольно утрактованный
хозяином, увидел в доме его на одной печи горничной, по кахлям или изразцам
печным, вымалеваннаго мастером орла, тотчас арестовал командою своею
хозяина сего, отослал в Министерскую Канцелярию с доносом, что он жжеть на
печах своих герб Государственный, неведомо с каким умыслом. Министерская
Канцелярия, сочтя донос тот полусловом и делом Государевым, допрашивала
помещика . с каким намерением поставил он на печи своей герб Грсударственный
и его прижигает? Помещик, поставляя в доказательство свидетелей и свою
присягу, хотя извинялся, что купил он печь тую в свободном местечке, Городне, у
гончара тамошняго, Сидора Перепелки, у котораго, между множеством фигур, на
украшение печей сделанных, были, между животными, лица человеческия, а
между птицами и орлы, но что бы то было священное и заповеданное, ему о том и
в ум не приходило, и купил он все печи, а между ими и ту зазорную, с
единственным и общим умыслом, чтобы зимою согревать горницы. Однако, не
смотря на все извинения, орлы стоили помещику хорошаго табуна лошадей и
коров с денежным приданным.
При окончании походов Польских, в 1755 году открылись походы в Крым и
Турцию. Татаре Крымские, возмнив о удобностях своих к добычам во время
отлучек войск Россииских в Польшу и на Рейн, стали чинить набеги и хищения в
границах Малоросийских. Но главное их стремление знатно отразил Генерал
Леонтьев с Малоросийскими полками, новую линию прикрывавшами, именно:
Полтавским, Миргородским, Лубенским и Гадяцким. Они гнали Татар до самаго их
Перекопа и отняли все их вьюки с запасами и поразили их. Между тем подоспел
из Польскаго похода Фельдмаршал, Граф фон Миних, и принял главное
начальство над армиею, собравшеюся против Крыма у пустаго городища,
называемаго Каменный Затон, куда прибыли и все другие Малоросийские полки, и
подчинены оные от Фельдмаршала Полковнику Гадяцкому, Галецкому. Полковник
сей, при многих заслугах своих, был особливо почитаем человеком отважным,
предприимчивым и расторопным, и по тому Фельдмаршал отлично его уважал и
почитал. Но излишнее честолюбие, сопутствующее обыкновенно /240/ людей
замысловатых, завело его в пропасть гибельную, с повреждением доброй славы
всего войска, ему подчиненнаго. Он прокладывал себе дорогу в Малоросийские
Гетманы, на место недавно умершаго Апостола, и вздумал прославиться
нарочитыми подвигами воинскими и снискать чрез то сильную рекомендацию
Фельдмаршалскую. И когда от передовых разъездных команд донесено было
Фельдмаршалу, что войска Татарския в нарочитых силах выступили из
внутренности Крыма и заняли, так называемую, Черную Долину или ЧеркесДолину, которая и Гайман долиною называется, и имеет она одни водяныя копани
среди степей безводных, чрез которыя всей армии переходить должно, и
Фельдмаршал наряжал на них нарочитый корпус войск с пехотою и артиллериею,
то Галецкий, внушив Фельдмаршалу, что то выступление Татарское есть,
неважное и значит только разъезжую команду, могущую перепортить одне
водяныя копани, ежели их не прогнать в самой скорости легким отрядом, взял при
том на себя уничтожить замыслы Татарские и разогнать их самих с частию легких
войск, командованию его вверенных. Фельдмаршал по сему заверению Галецкаго,
поручил ему экспедицию сию, прибавив в помощь ему два полка Драгунские.
Полковник Галецкий, отрядив с собою 4 полка Малоросийских: Гадяцкий,
Нежинский, Стародубский и Черниговский, и взяв легкую тех полков артиллерию
и, назкаченные ему, полки Драгунские, отправился с ними на Татар. Поход сей
производили на них по их же правилам или хищным ухваткам, т. е., середину дня
покоились войска и кормили лошадей в местах скрытных, а в прочее время и во
всю ночь продолжали свой марш, и таким образом достигли Гайман Долины на
самой заре. Но в какое пришел изумление Галецкий, когда увидел при той долине
необозримую степь, покрытую Татарским становищем! Отвага его не давала ему
унывать, а решимость запрещала медлить и попустить войску разсмотреть свое
несчастие. Он тотчас напал на Татар, пробуждавшихся оть сна, и во всей своей
опрометчивости прошел их стан во все его пространство и поразил целыя тысячи,
а прочих разсыпал по его сторонам. Но когда возвратился он в долину, как в
единое пристанище, способное для роздыха и водопоя, то тут окружен был
Татарами со всех сторон и принужден биться и устроить батарею, прикрытую по
четырем углам легкою артиллериею. Нападение и отпор продолжались во вес
день с равною отвагою и неустрашимостию, и от множества трупов, побитых с
обеих сторон людей и лошадей, сделан был вал вокруг батавой, довольно
возвышенный, на подобие ретраншамента, и из него удобно защищались. Но в
вечеру повелено от Хана Татарскаго спешиться всем Татарам и бросить в
средину батавы знамена свои и бунчуки. Посему знаку полезли Татары в батаву
со всех сторон и, не взирая ни на какия их поражения, Галецкий, призвав сына
своего, Петра, бывшаго в Стародубском полку Сотником Погарским, позволил ему
/241/ спасаться, яко молодому человеку, всеми возможными способами, а о себе
сказал, что он того делать не будет по должности присяги и своего начальства. И
так войска оныя были многолюдством Татарским разбиты на голову, и начальник
Галецкий изрублен в куски, а сын его и несколько сот Козаков и Драгунов спаслись
во время наступившей темноты ночной между трупов и в пустых копанях. Убито
же всех чиновников и рядовых 5,270. 203 Поражение войска Малоросийскаго
разнеслось тотчас везде, и даже в самой столице, с обыкновенною прибавкою или
увеличиванием и, не смотря на смягчительныя донесения Фельдмаршальския,
имел Миних от Двора грозные выговоры, а другие чиновники понесли и тяжкия
оштрафования.
С тех пор возненавидел Фельдмаршал всех Малоросиян до крайности, и, не
взирая на все та, что сам был причиною, последовав советам высокопарнаго
человека, гнал их при всех случаях без милосердия и очернил своевольными,
упрямыми и для России неусердными людьми. А когда армия дошла до
Перекопской линии и предпринято взять ее штурмом, то для войск Малоросийских
назначена при сем позиция, самая опасная и мстительная. Им повелено перейти
в конце линии залив Гнилаго моря, называемаго Сиваш и атаковать с той стороны
линейную стражу. Войска сии, помощию хороших своих вожатых, проживавших
часто в Крыму по торговым промыслам и знавших по Сивашу отмели и броды,
прошли ночью Сиваш очень удачно, и тамо, спешившись, ударили на Татар с
полною злобою и мщением на своих побитых, и, загнавши их в тот угол, что между
крепости и Сиваша и уподобляется полумесяцу, выбили всех Татар, а на батареях
Турков, без всякой пощады, и, собравши их трупы, заметали ими линейные рвы на
довольное пространство, а по сим трупам вся пехота, не имевшая в пустой степи
для штурма лестниц и фашиннику, перешла удобно, как по плотинам. За сию
чрезвычайную услугу, хотя войска Малоросийския достойны были благодарности,
но им сказано ее сквозь зубы, и прибавлено к тому, что они уподобляются
упрямой лошади, которая когда захочет, то и на гору везеть, а когда не хочет, то и
с горы нейдет. Плодом взятия линии Перекопской было то, что все укрепления и
самый средний замок с базаром были взяты, а каменныя батарея и башни
подорваны порохом, и все тут опустошено и приведено в небытие. После того
прошла армия всю внутренность Крыма, загнала Татар в Кафския горы, и самую
столицу Хана их, называемую Бахчисарай, разграбила и опустошила, и со
многими корыстьми и пленниками воротилась на зимовлю в селения
Малоросийския. Ибо тогда как бы почиталось за грех зимовать в чужой стороне,
не смотря на все в ней завоевания и успехи, а возвращались всегда в Малоросию
в глубокую осень и потерявши чрез то множество людей и весь почти скот,
который опять набирали в Малоросии. Позади же армии, обыкновенно, полонили
реки Днепр и Самар, чтоб /242/ Татары зимою их по льду не переходили, и для
сего из Малоросии выгоняли другую армию рабочих людей, которые в след за
морозами, рубили и очищали лед, погибая сами от морозов и не имея вь пустых
степях чем согреться. Таким-то образом воевали в старину, хотя не так
отдаленную, но имевшую свои правила воинския и разсудок политический, о
которых всякой богослов непременио скажет, что они были по промыслу Божию, а
вольнодумец заключит, что от непросвещения умов. А то уже верно, что
Украинские народы гостеприимство свое вот как воспевали: „Москалыкысоколыкы ! Поилы вы нашы волыкы; а колы вернетесь здоровы, поисте и останни
коровы!“ Но как бы то ни было, в последующую компанию взяты приступом
знатные Турецкие города: Очаков и Азов, коих подорвали порохом и до основания
раззорили, принудив тем Турков к вечному с нами миру, который долго
продолжался.
Для утверждения с Турками мира, в 1740 году отправлен послом в Царьград
Правитель Малоросии, Генерал Румянцев, а до возвращения его оттоль
определен на его место Генерал и Кавалер, Михайло Леонтьев, и тогда в
Правлении Малороссийском все изменилось. Леонтьев начал правление свое
изысканием первенства между членами Коллежскими, кто из них больший или
старший? А пока сие разрешено Сенатом, считал он Писаря Генеральнаго за
Губернскаго Секретаря, а других Старшин Генеральных только в чинах
Капитанских. Но Сержант Гвардии всегда поседал их места; прочих же чиновников
едва признавал он за создание Божие и, обыкновенно, подчинял их
Регистраторам Коллежским и тем подобным. Преимущество тех выводил из того,
что они Российские Императорские чиновники, а сии, хотя также служат в
империи и суть коренные граждане Руские, но все еще что-то иное, нежели
Имперские, потому только, что название чинов осталось старинное Руское, а не
иностранное, недавно принятое в России. Замешательство и нестроение от того
происходило всеобщее, и иные возмнили даже, что они к империи Российской
более не принадлежат, а отдаются Туркам; потому взошли в Сенат
представления и жалобы, и Сенат указом повелел чинам оным иметь равенство
по прежнему, а заседание, по указу 1734 года установленное; на место же
Леонтьева определен в Председатели Тайный Советник и Кавалер, Иван
Ивановичь Неплюев, благоразумием котораго все утишилось и пришло в прежний
порядок.
Государыня Императрица, Анна Ивановна, в том же году скончалась, и линия
Царя Ивана Алексеевича вскоре по ней пресеклась. Государыня сия, собственною
своею особою, довольно была кротка и милостива, но правление ея было часто,
яко трость, колеблемо. Причиною всех шатаний и неприязней полагают Министра
ея и любимца, Бирона, возведеннаго ею в Графское достоинство, а после в
Герцоги Курляндские. Он, говорят, был человек умный, но крайне властолюбивый
и к /243/ корыстям жадный. Известная Тайная Канцелярия, сие пугалище дворян и
всех зажиточных людей, быв в точной его дирекции, была достаточным орудием
выполнять все его пожелания и самыя мановения. Всяк, веруяй в Бирона и творяй
волю его, спасен и прославлен, а не веруяй в него и противайся вму, осужден есть
и погибший. Наглая и лютая казнь знатнаго Министра, Волынскаго, дает
совершенное понятие о тогдашнем правлении и о всех его превратностях и
варварствах Биронских. О неистовствах брата его, слишком хромаго и почти
безногаго Бирона, содрогаются оть одного воспоминания обыватели Стародуба и
его окружностей. Он, быв совершенный калека, имел, однако, чин полнаго себе
Генерала Российскаго, и, квартируя несколько лет с войском в Стародубе с
многочисленным штатом, уподоблялся пышностию и надменностию самому
гордому Султану Азиятскому; поведение его а того жь больше имело в себе
варварских странностей. И, не говоря об обширном серале, сформированном и
комплектуемом насилием, хватали женщин, особенно кормилиц, и отбирали у них
грудных детей, а вместо их заставляли грудью своею кормить малых щенков из
псовой охоты сего изверга; другие же его скаредства мерзят самое воображение
человеческое.
Возшествие на Всеросийской Императорский престол Великой Княжны Елисаветы
Петровны, родной дщери Петра I, в 1741 году, разрушило до основания систему
правительства Биронскаго, вместе с опекунством его и регенством при
иностранном наследстве, введенном было в Россию его же прожектом.
Царствование Императрицы Елисаветы с первых еще дней озарило Россию
великими надеждами к ея блаженству, а в последствии сии надежды сугубо
исполнились безпримерными добротами сея Государыни. Она была кротка,
набожна и человеколюбива, словом, преисполнена всех изящных качеств
Верховной матери в Царицы своих народов. Она во все дни царствования своего
не пролила ни одной капли крови своих подданных, и смертная казнь самых
преступников навсегда ею уничтожена и запрещена, а вместо ея отлучались
таковые от общества и ссылались в вечное заточение на покаяние и исправление.
Самая Тайная Канцелярия, сия инквизиция Римская в ином виде и облачении,
тосковала без дела и, не имея пищи от крови человеческой, изсыхала и
превращалась в чахотку, приближаясь поминутно к своему падению и
ничтожеству; ибо доказано уже всегдашними опытами, что Правительство и
начальники смотрять на Царей, как дети на отцов, а рабы на господ своих, и
каковы сии, злы, порочны, или добродетельны, таковы и те бывают, по крайней
мере наружностию им уподобляются, стыдясь идти не по их правилам и нравам.
Глава 5

Императрица посещает Киев

Гетман Граф Кирило Григорьевичь Разумовский

Учреждение поветов и судов Градских, Земских и Подкоморских

Вступление на престол Петра III-го

Голштинцы и Подцабольдинцы

Уничтожение Тайной Канцелярии

Вступление на престол Екатерины II-й

Пикинерия

Белевская Коммисия

Увольнение Гетмана

Учреждение Коллегии на место Гетманства под президенством ГенералАншефа Румянцова

Генеральная опись

Турецкая война
Государыня Императрица Елисавета в 1744 году благоволила посетить, со всем
двором своим, Малоросию, путешествуя в главный город ея, Киев, по
набоженству, которое она отправляла /244/ здесь чрез несколько недель с
примерным благочестием, посещала пешо священные храмы и все чтимые
народом места с нарочитым приготовлением и благоговением. При сем розданы
нарочитыя суммы нищим, бедным и всем церковным служителям и монашеству, а
в храмы и гробницы дарствованы многия дорогия вещи и утвари. Во время
путешествия сего веселилась Государыня и удивлялась встрече и конвою войск
Малоросийских, бывших под начальством Обознаго Генеральнаго, Якова
Лизогуба, и всех других Старшин и Полковников. Десять их реестровых, полков,
да два компанейских и несколько команд Надворной Гетманской Корогвы из
Запорожских Козаков, разположены были на границе Малоросийской, около
Толстодубова, в одну линию, а две ширенги. Первый полк, отсалютовши
Государыне знаменами и саблями и пропустя Монархиню, поворачивался рядами
с праваго фланга и проходил позади втораго полка, а там опять становился во
фрунт в конце всей линии; второй, отправивши также салютацию свою, проходил
по зади третьаго полка и занимал место в конце перваго. Итак делая все полки и
команды, представляли непрерывный фронт и безкоанечную линию до самой
ставки Монаршей А как Государыня ехать изволила очень тихо, а несколько часов
иногда проходила и пешо, то конвой войск оных продолжался и успевал в маршах
своих и поворотах без всакаго затруднения. Войска сии, быв воегда в своих
мундирах, имели тогда новые, которые состояди все одинакие: из черкески синяго
сукна с вылетами, и из куфайки и шаровар по полкам, тоже и шапки одной фигуры
а вышины, но при том были по полкам, а амуничныя вещи все рядныя и одинакия.
От Киевской Академии помощию выписанных машин и своего изобретения
деланы Государыне разныя удивительныя явления к ея удовольствию; между
прочим выезжал за город важный старик самаго древняго виду, великолепно
прибранный и украшенный короною и жезлом, но сделанный с молодаго студента.
Колесница у него была божеский фаетон, а в него впряжены два пиитические
крылатые кони, называемые пегасы, прибранные из крепких студентов. Старик
сей значил древняго основателя и Князя Киевскаго, Кия. Он встретил Государыню
на берегу Днепра, у конца мосту, приветствовал ее важною речью и, называя ее
своею наследницею, просил в город, яко в свое достояние, и поручал его и весь
народ Руский в милостивое ея покровительство. В продолжение приемов
Государыни от чинов и народа Малоросийскаго, с живейшими чувствованиами
непритворнаго их усердия и полной радости, примолвила, однажды, Государыня,
окруженная безчисленным народом: „Возлюби мя, Боже, так в царствии небесном,
как я люблю сей благонравный и незлобивый народ!“
В бытность Императрицы в Киеве подано ей прошение от чинов и войска
Малоросийскаго о учреждении им Гетмана по правам их и договорам.
Государыня, приняв просьбу сию благосклонно, /245/ повелела прислать о том
депутацию свою в Петербург ко дню торжественнаго бракосочетания племянника
ея и наследника, Герцога Голштинскаго, Петра ?едоровича, с Принцессою
Ангальт-Цербскою, Екатериною Алексеевною. Депутатами избраны и отправлены:
Обозный Генеральный, Яков Якимовичь Лизогуб, Хоружий Генеральный, Николай
Даниловичь Ханенко, Бунчуковый Товарищ, после бывший Подскарбий
Генеральный, Тайный Советник и Кавалер, Василий Андреевичь Гудовичь. Сенат
определил было на содержание их по 10 рублей каждому на месяц; но
Государыня, сведав о том, повелеть соизволила давать им, яко знатным особам и
за таким делом прибывшим, по сту рублей в месяц на каждаго, и от полиции
приличную квартиру, утверждая то и на будущия времена. Депутаты сии почтены
были, при бывшем, в 1745 году, торжестве бракосочетания Наследника, весьма
почетными местами, но во время пирования зависть, или ненависть, не
преминула явиться в своей личине. Некоторые из Министерства вопрошали
Депутатов с видом насмешлявым: „Что за причина, что ваши Гетманы, когда не
все, то многие, были коварны и неусердны для России и искали для нея
вреднаго?“ - „Что касается до усердия к России,“ - отвечал Депутат Гудовичь,- „то
никто к ней из вольных народов не был так привержен и усерден, как
Малоросияне. И сие доказывается самым тем, что они, бывши свободны,
отбившись от Польши, предпочли Россию всем другим народам, в протекцию
свою их зазывавшим, а избрали ее одну к тому, по однородству и единоверству
своему, в чем они навсегда устояли и никогда не поколебались, отринув и презрев
многия соседния льщения и страхи сильных держав, и даже недавния Шведския,
ко изкушению самыя удобныя. А что касается до некоторых Гетманов, то об них
кстати служить может известная пословица: Якых створылысте, такых и мате. Ибо
то неоспоримо, что только те Гетманы были неусердны к Правительству
Российскому, которые им избраны, или избраны по настоянию сего
Правительства, и сему причины троякия полагать можно: 1-ое, что Министерство
Российское не так хорошо знало их, как свои природные чины знать об них
должны, и по тому худых избирало; 2-ое: Министерство Малоросийское,
натурально, искало таким падения, которые не по его воле избраны, и для того
попускало им совращаться; 3-е: от стороны Российской непременно им, яко своим
творениям, больше доверялось, нежели надобно было, а может и того больше, а
по тому полагались на них в своих интересах, несносных сим Гетманам и
невместимых в правлении. А при всем том, судя по Христиански, можно еще
сказать, что все то есть прочно, что делается справедливо, ибо тут сам Бог
споручитель и поборник.“ Депутаты сии отпущены в Малоросию с грамотою,
обещававшею позволение на выбор Гетмана, и им при отпуске жалованы собольи
шубы, перстни с /246/ бриллиантами и по 1,000 рублей каждому на проезд.
Для элекции при выборе Гетмана, в 1750 году, в Генваре месяце, прибыл в
Глухов, из С.-Петербурга Министром, Генерал-Аншев и Кавалер, Граф Иван
Семеновичь Гендриков, и, после обыкновенных торжеств и церемоний,
продолжавшихся чрез три дни по прежним церемониалам, но с необыкновенным
великолепием, умноженным, по мере щедрот и милостей благодетельствующей
Монархини, 17-го Февраля все чины духовнаго и мирскаго звания и Козаки
реестровые, в полках служащие, собравшись на площадь городскую к Соборной
церкви и выслушав прочтенныя на амфитеатре, до выборов касательныя,
грамоты и другие постановительные акты, торжественно избрали Гетманом из
природных Малоросиян, Графа Кирила Григорьевича Разумовскаго, бывшаго в то
время Действительнаго Камергера, Академии наук Президента, Лейб-Гвардии
Измайловскаго полка Полковника и Кавалера. С донесением о том выборе и с
прошением его утверждения отправлены были ко Двору посланники от народа:
Бунчужный, Генеральный, Дамьян Васильевичь Оболонский, Полковник
Нежинский, бывший потом Тайным Советником, Генеральным Обозным и
Кавалером, Семен Васильевичь Кочубей, и Бунчуковый Товарищь, после бывший
Действительным Статским Советником и Генеральным Судьею, Илья
Васильевичь Журман, с довольною ассистенциею. Им дана публичная аудиенция
Апреля 24-го, и при ней, в ответе чрез Канцлера, Графа Алексея Петровича
Бестужева-Рюмина, сказано было об утверждениа народнаго выбора, а вскоре
даны были и указы Правительствующему Сенату и Государственной Иностранной
Коллегии, в ведомстве которой всегда Малоросия состояла, об оном
утверждении, и чтобы Гетману иметь впредь место с Генерал-Фельдмаршалами и
считаться между оными по старшинству с пожалования в чин, а Великоросийских
членов, бывших у дел Малоросийских, тогда же выслать.
Гетман Граф Разумовский в 1751 году получил на достоинство свое высочайшую
грамоту в тех точно выражениях, какова была дана Скоропадскому, и 29-го Июня
того года имел он торжественный въезд свой в город Глухов, где приняли его с
подобающими почестьми, собравшиесь завременно духовнаго и мирскаго звания
чины, и все Малоросийские полки, коим в 1-й день Июля публично прочтена
Высочайшая грамота, с салютациею и троекратною пальбою оть войска, бывшаго
в параде, и от главной артиллерии из пушек. Между тем поднесены и вручены
Гетману клейноды войсковые и национальные, с приличными обрядами и
церемониями, а кончилось торжество парадным шествием в Соборную церковь и
пением в ней литургии и благодарственнаго Богу молебствия. После чего
начались пирования, приготовленныя для чиновников водворце Гетманском, а
для войска в их лагерях, и сие продолжалось на кошт Гетманский и частию на
счет скарбовый. При отпуске /247/ в домы чиновников и войска, объявлена им от
Гетмана благодарность его за выбор и почести, ему оказанныя, и что он посетит
их и отвизитуеть скоро в полковых жилищах, и будет советоваться с ними о
поправке общих нужд и недостатков и о введении полезнаго. Старшине же
Генеральной объявлено при том собираться к переводу резиденции Гетманской и
всего Малоросийскаго Трибунала в город Батурин, в котором на тот конец велено
оть Двора Митрополиту Киевскому освятить со всем Малоросийским духовным
собором прежнее городовое место, опустошенное и превращенное в могилу
Генералом Менщиковым в Шведскую руину, где в последствии и построено
несколько домов и обширный дворец Гетманский великим национальным
иждивением, а работниками Козацкими. Гетман действительно в 1752 году
объехал все Малоросийские полковые и знатнейшие сотенные города и имел
везде встречи и радостные приемы от собиравшихся в них чинов, войска и
народа. Вся, кажется, Малоросия тогда была в движении и все в ней ликовало,
отправляя приемы и проводы, оканчивавшиесь увеселительными пиршествами.
Один только случай смутил сии народныя торжества, случай, конечно,
обыкновенный, но молвою народною иначе протолкованный. Когда Гетман,
бывши в Чернигове, объезжал верхом, со многочисленною свитою, все городовыя
укрепления, то подле главнаго крепостнаго бастиона, при церкви Св. Екатерины,
сорвал с него вихрь голубую ленту ордена Св. Апостола Андрея, но подхватил ее,
не допустя до земли, советник Гетманский и любимец его, Григорий Николаевичь
Теплов, который стал было налагать ее на прежнее место, но Гетман, принявши
от него и свернувши, положил в свой карман. Возшумевший тогда народ выводил
о сем приключении разныя толки свои и нелепости, то о Гетмане, то о его
советнике, и сие даже дошло до знания самой матери Гетманской, которая
старуха, быв тоже века стараго, уговаривала несколько раз сына своего удалить
от себя Теплова, или вовсе не принимать его советов, предсказывая неизбежныя
ему несчастия оть сего советника и его советов.
Императрица Елисавета, всегда благодетельствуя Малоросийскому народу,
осчастливила его, найпаче в 1755 году, уничтожением тягостных и
затруднительных внутренних зборов, наложенных прежними правительствами.
Издревле, по привиллегиям и правам, народ сей пребывал свободен от всех
таковых налогов; но некоторые из Президентов Правительственных, каковы были
Леонтьев и ему подобные, под видом воинских надобностей в бывшие походы,
завели разные сборы, зависевшие от постановленных ими приставов и
откупщиков, как то : покуховное, скатное, поковшонное и всякое другое, меровое и
весовое, мытничество, под титулом индукты и эвекты бывшее, которые в
общественных промыслах стесняли и затрудняли народ до крайности, и оть того
торговля в Малоросии была в самом худом /248/ состоянии, а к большему ея
стеснению учреждены были на Великоросийской границе таможни, и взаимные
продукты подвергались отяготительному платежу пошлин. А вместо того имела
Малоросия свободный ввоз чужестранных товаров, на кои пошлина положена
была без дальняго разбора, по надобности и прихоти. Тоже самое в разсуждении
вывоза в чужии краи товаров и продуктов произходило. Императрица обрадовала
народ при сложении упомянутых внутренних сборов, разрешая при том
свободный торг между Малою и Великою Россиею и разпространял полезныя
учреждения на внешнюю торговлю, из доходов которой сделано удовлетворение
Гетману и скарбу Малоросийскому.
В открывшуюсь с Пруссиею войну, вспомогательную для союзницы Российской,
Марии Терезии, Императрицы Римской, в 1756 году наряжено в тот поход
Малоросийских реестровых Козаков 5,000, да компанейских 1,000, с приличною
артиллериею, а к ним начальниками определены: Генеральный Есаул, Яков
Дамьяновичь Якубовичь, Полковник Прилуцкий, Галаган, и Обозные полковые:
Стародубский, Скорупа, Киевский, Солонина, и другие Старшины, полковые и
сотенные, сколько их по числу войска надобно было. Корпус сей командирован
разновременно, 4-мя отделениями: два из них пригнали в армию 10,600 волов, а
два привели до 6,000 лошадей, собранных в Малоросии. И войска сии были при
баталии Эгередорфской и на других сражениях 7-мь дет, а воротились по
окончании войны, в двух мундирах и вооружениях: одни в Гусарских, а другие в
Чугуевских. И сие значит, что они, за убылью Гусар и Чугуевских Козаков,
сформированы были и служили на место тех войск, кои набирались, обыкновенно,
из вольниц, и от того часто убывали и уничтожались. Сверх сих войск набрано
было в начале сей войны 8,000 погонщиков, из мещан и посполитых
Малоросийских наряженных, кои, быв отправлены к армии в Пруссию, размещены
тамо по полкам в солдаты, фурщики и деньщики, и по окончании войны
воротились оттоль очень не многие, а больше их померло и изкалечено.
Произошло же сие не от климата или воздуха, который в Германии и Пруссии
нарочито здоровый, но по худому содержанию сих людей начальниками, а паче их
инспекториею, кои, считая их на ряду Лопарей и Камчадалов, вгоняли их в
чахотки, или ипохондрии, за одно свое наречие, и что они не скоро понимали
выговаривать тогдашния преизящныя речения: намнясь и намедни, и придомков
их, ушь и кабыщ.
Гетман Разумовский, во время правления своего, часто езживал, со всем домом
своим, в Петербург, и больше тамо проживал у брата своего, Рейс-Графа,
Алексея Григорьевича Разумовскаго. Правление же Малоросии поручал
Генеральным Старшинам, и в нем разширил он Суд Генеральный, прибавив к
нему 10 депутатов, выбранных из Шляхетства, и возстановив его по прежнему в
право Трибунальное, /249/ а в полковых жилищах возстановил и учредил 20
поветов и в них суды Земские, Градские и Подкоморские, оставив в Сотенных
правлениях одни словесные разборы между Козаками о маловажных их спорах.
Земския же и градския дела их предоставил разбору Судов Поветовых, наряду
чиновной Шляхты, в числе которой и они вмещались на точных основаниях
стародавних их привиллегий и договоров, по которым все справы их
производились и вершились по артикулам, для Шляхетства узаконенным, без
всякой для них отмены, ибо других им прав изобретено еще не было, да и самая
Польская Шляхта, оставшаясь, по договорным статьям, в протекции войска, не
дерзала еще присвоивать их себе одной, лишая того Козаков, своих протекторов.
Шляхта сия ежедневно почти умножалась новыми выходцами из музыкантов,
мастеровых и панских служителей, которым никакого разбора здесь не было, а
когда кто покажется из Польши, то уже и Шляхтичь, как бы он был избраннаго
рода Левитскаго от древних Иудеев.
Частыми поездками в Петербург приобрел Гетман в собственное и
наследственное владение города: Батурин и Почеп с их уездами, да волости
Шептаковскую и Бакланскую, бывшия ранговыя или столовыя Гетманския. Оне
пожалованы ему в вечность в в 1760 году, и молва народная, пронесшаяся вдругь
оть одного края Малоросии до другаго, сочинила о сем пожаловании разные
толки. Одни говорили, что Гетмана впредь уже не будет, а кончится сие
Иераршество на Разумовском, другие же доказывали, что оно утвердится в
потомстве его родовитым и будет, вместо избирательнаго Гетманства,
наследственное Герцогство Малоросийское, по примеру древних, в ней бывших,
наследных Княжеств. Последнее мнение стало было выходить наружу. По
прошествии 5 леть сочинена была просьба к Императрице оть лица всей
Малоросии, с прошением непременнаго Гетманства в потомстве Разумовскаго и с
показанием тому причин, крайне оскорбительных для самых просителей и их
потомства. В ней без пощады озлословлены и обмараны были прежде бывшие
правители и подчиненные Малоросийские, живые и мертвые. Просьба сия
значила вместе приговор и декрет на злостные поступки Малоросиян, о которых
двадцать девять их тридесятых долей ничего того не знали, но увлечены стали
силою в ненавистные пороки и в то, что называется: „От уст ваших сужу вас.“
Сочинение сие было дело рук известнаго Гетманскаго фаворита, почитавшагось
иногда и ментором его. Другая рука, а паче гражданина природнаго, задрожала бы
оть первых почерков, так хульных и злобных на Малоросию; но тот питомец ея во
всей точности изполнил пророческия и царския слова: „Иже яша хлебы моя,
возвеличиша на мя запинания.“ Как бы то ни было, но собранные в Глухов из всей
Малоросии чиновники и Шляхетство таковой просьбы не подписали, и сколько ни
были они обольщаемы, обнадеживаемы и, /250/ так сказать, обаяны приемами и
великолепиями, почти царственными, однако, по одиначке и по ночам,
разбежались все они из Глухова. В след за ними посыланы были в поветы и сотни
нарочитые чиновники для подписов на той же просьбе. Но собранные в них
чиновники и знатные Козаки, не обинуясь сказали сим посланцам, что они такую
нелепую просьбу и выдумку почитают весъма противною их правилам,
привиллегиям и самому разсудку, и никогда на нее не согласятся. В последствии
отплатил, говорят, Гетман неудовольствие свое Малоросиянам самою жестокою
сатирою: он в просьбе своей аттестовал их Монархине самыми коварными,
злостными и подлыми людьми, и тем поблагодарил им за свое Гетманство. А
сличая благодарность сию с благодарностью славнаго онаго Гетмана, Зиновия
Хмельницкаго, сего великаго политика, великаго вождя и удивительнаго воина,
можно посудить и почудиться о веках и нравах прошедших и настоящих, и видеть,
что в них блигодетельнее и просвещеннее, и что мрачно и грубо. Гетман Граф
Разумовский в последних числах Октября месяца, 1761 года, отозван ко Двору в
Петербургь, а в Малоросии, для правления дел, оставил Обознаго Генеральнаго,
Семена Васильевича Кочубея, Подскарбия, Василия Андреевича Гудовича,
Писаря, Андрея Яковлевича Безбородька, и Есаула, Ивана Тимофеевича
Журавку. 25 Декабря, сего года, скончалась Императрица, Елисавета Петровна, и
кончила собою знатный век для Малоросии, вь который царствование ея таковым
почиталось и всегда почитается.
На престол Императорский вступил племянник ея, Петр III. Для возвещения о том
и приведения к присяге чинов и войска прислан был в Малоросию
Действительный Камергер, Петр Кириловичь Нарышкин, котораго во всех
Малоросийских городах принимали с воинскими почестями, иллюминациями и
пальбою из пушек и мортир, а он публиковал посольство свое и читал манифест
торжественно в собраниях и Соборных церквах с молебствиями. К присяге
приводимы были чиновники и Козаки, служащие и отставные, и их мужескаго пола
дети от 7-летняго возраста, а из городовых жителей одни их урядники и
начальники, до посполитаго же народа сие не касалось. Посланнику оному, при
окончании его коммисии и после приемов и угощений, подносимы были во всех
полках и городах нарочитые подарки денежные и хорошими вещами, а в Глухове
от дома Гетманскаго поднесен перстень с бриллиантами в 3,000 рублей. Все же
подарки Малоросийские оценены до 200,000 рублей, но оные учинены весьма
доброхотно, и прием их угождал и увеселял народ.
Царствование Петра III, продолжавшеесь только половину года, отличилось
воинскими ополчениями, экзерцициями и приготовлениями к ним. Столица его и
окрестности ея наполнились звуком оружия, шумом воинов и громом пальбы их из
ружьев и пушек, при всегдашних почти эволюциях /251/ и торжествах. В
Малоросию посланы от сего Государя зазывы, самые лестные для молодых
людей, приглашающие их в военную службу Голштинскую. Юношество здешнее
всех состояний и воспитаний, как бы волшебною силою, возмутилось и поднялось
птичьим полетом с Полудня на Север. Все дороги наполнены были к Петербургу
сими Голштинцами. Одетые из них в тонкое шелковое платье, т. е., панычи, текли
вместе с ободранными и полунагими молодцами и равнялись с ними красными
гарусными галстуками, надетыми на подобие обрончиков на их шеи. Студенты и
ученики Киевских, Черниговских и Переяславских училищ, канцелиристы и
авскультанты Глуховских Департаментов и всех полков и Сотенных канцелярий, а
равно судовые и магистратские приказные служители, оставивши перья, приняли
на себя военные обрончики и тянулись в след за первыми вербаками. Вербунки
сии хотя в Малоросии были обыкновенными, и ими всегда комплектовано здесь 4
полка Гусарские и столько же Компанейских; но нынешний вербунок ни чему тому
не уподоблялся, а похож был он, некоторым образом, на Посполитое рушенье,
ибо все почти молодые люди, оставивши дела свои и науки, поднялись и,
столпившись великими партиями, потянулись на Столицу, как бы она войною и
облежением угрожаема была. При всех необыкновенных явлениях, обыкновенно
почти являются характеры народные или их склонности, так, на пр., при охоте
Малоросиян к военной службе, открылась охота Иудейская к подрядам. Один из
Евреев, Полковник Гадяцкий, Крыжановский, природный Жид и свежий перекрест,
всегдашними арендами своими и откупами дошедший до богатства и чина
Полковника, увидел необыкновенный успех при вербунке Голштинцовь, тотчас
взялся за ряду и отозвался о том Государю, с обещанием поставить их целый
полк конный на своем иждивении. Государь, уважая усердие Крыжановскаго, но
не зная его счетов, в которых, по совести Иудейской, непременно поставляль он
всякой обрончик в четверо дороже от его цены, произвел Крыжановскаго на
первый случай Бригадиром. А он действительио из Козацких детей своего полку,
да из стадников и чобанов заводской и всякой другой сволочи, сформировал было
полк, так назвавшийся, Подцабольский. Но как все скорое и порывистое имеет и
такой же конец, то и Голштинцы с Подцабольдинцами тем же были поражены:
они, с Июня месяца, 1762 года, т. е., по кончине Государя, бывь уничтожены и
распущены во свояси, волоклись всеми дорогами в Малоросию, и по мере их
поступков, оказанных в триумфальном своем походе до Петербурга, везде на
возвратном пути презыраемы были от жителей до омерзения. Достаточные из них
и, что называется, панычи, возвращались наравне сь другими в одной форме, т.
е., в серых крестьянских зипунах, босиком, и, подходя к своим, жилищам,
прятались в лесах и байраках до ночи, не показываясь от стыда своим знакомым,
а ночью уже убирались /252/ в свои домы, и не вдруг познаваемы были
семействами своими по их убранствам и личным переменам. Между тем Государь
Петр III, в краткое царствование свое издал два пространные законы: один о
преимуществах дворянства, со учреждением для них Герольдии, а другой об
уничтожении навсегда Тайной Канцелярии и ея судилищ, яко беззаконствовавших
в России.
Вступление на Всероссийский престол Императрицы Екатерины Алексеевны II-й
последовало Июня 20 дня, 1762 года, а священное коронование ея совершилос в
Москве того же года, Сентября 22, к которому посыланы были депутаты оть
Малоросии, Генеральные: Обозный, Семен Васильевичь Кочубей, и Судья, Илья
Васильевичь Журман, с большею свитою знатнаго дворянства и других чинов.
Царствование Императрицы Екатерины II-й началось и долголетно продолжалось
великами намерениями в делах внутренних и внешних и такими же успехами в
предприятиях гражданских и воинских, которыми возведена Россия на верх
величия и славы, ко удивлению и позавидованию всех народов, а производились
они под девизом: „Недокончанная совершаем?“ В сей план вошло, между прочим,
великое число поветов и сотень Малоросийских, со всеми их жителями. Один из
генералов, некто Мельгунов, проживавший в Заднепрских селениях под видом
вояжира, или и хуже, доносил ко Двору, что он нашел в оной стороне таких людей,
которые никакому правительству не принадлежат, и сут они тоже, что и
Американцы, но к военной службе признаются способными и охотными.
Правительство предписало ему вербовать сих людей в Пикинеры и подчинить их
пограничным начальстам. Вербунок тот охватил все Заднепрския селения
Малоросии и часть полков: Миргодскаго, Лубенскаго, и весь почти Полтавский, на
сей стороне Днепра состоящие. А происходил он таким образом: Разъежавший по
селениям Мельгунов, останавливался, обыкновенно, в корчмах сельских и в них
созывал тамошних Козаков. После первой попойки, предлагал им записываться в
Пикинеры, т. е., в такую службу, которая есть также Козацкая, но с лучшими от
Козачей преимуществами и выгодами, по которым нынешних начальников их не
только бояться они не должны, но и шапок пред ними снимать не обязаны. Народ,
так близкий соседством к Азиятским жителям, следовательно и к их грубостям,
тотчас хватался за слово, не бояться начальства и не шапковать пред ним, и
начал записываться в Пикинерию, столько, по их мнению, своевольную. Однако
записывались в нее самые мелкие хозяева и великие из них опияки и буяны.
Таким образом навербованные Пикинеры изъяты зараз из ведомства
Малоросийских правительств и в них насланны том письменные наказы. Между
Пикинерством же нажалованы им ротмистры и поручики из грамотных шинкарей и
церковников, вербунку оному споспешествовавших. В след за вербаками, очень
по немногу из /253/ каждаго селения набравшимися, вошли в отказ самыя
селения, со всеми без изъятия жителями, ни мало не соглашавшимись на
перемену их состояния и прав природных, и поверстаны все они под права
Новоросийской губернии, недавно устроенной, а селения их разделены на 4
полка: Елисаветградский, Днепровский, Полтавский и Донецкий. Сотенныя
правления скасованы, и знамена их и архивы, иные заперты в церквах, а другие
употреблены Ротмистрами и их женами на домовыя свои снадобья. От
правительств полков Малоросийских многия были представления к Гетману об
отборе из их ведомства так многих селений в Пикинерию, да и от частных
помещиков и владельцев также внесены ему жалобы о уничтожении стародавних
их прав, многими Монархами упривиллегированных. Гетман обо всем том делал
свои представления ко Двору и в Правительствующий Сенат, но все было тщетно,
и от Сената объявлен на то готовый указ, еще в сороковых годах состоявшийся,
коим повелевалось причислить к проводимой тогда Украинской линии
пустопорожних земель, в поперечнику на 30 верст, а в длину на сколько та линия
простираться будет. Новоявленная Пикинерия пользовалась нарочитыми
льготами около 7-ми лет : ни каких податей и службы с них не требовано, а только
внушалось им о их преимуществах, и что они от Малоросиян суть лучшие и
предпочтительнее. Для сего отличия нашиты им на обыкновенных их шапках
белые банты из холста и тесьмы. Они снимали сии шапки с голов только внутри
церкви, но и то уже пред алтарем. Встречаясь с Малоросиянином, обыкновенно
грозил ему Пикинер: „Вороты з дорогы, Гетманець; бо я за тебе лутчый!“ А когда
вопрошано его, по чему лучший? то отвечал : „Я и сам того не знаю; але
Рохмыстры нашы так говорять и лыбонь за тым, що маем корону на шапках. А
Рохмыстры нашы все письменны: из прасолив и шынкарив, а деякы и из
поповичив жалованы.“ Таковою химерою усыплена была Пикинерия до того, что
никто в ней больше не отзывался о древних своих правах и привиллегиях, а
хвастался каждый настоящим величием. Но в последствии неизбежная судьба,
преследующая, обыкновенно, безпечную надменность, дала изпить сим лучшим
самую худшую чашу горестей. В открывшуюсь с Турками войну повелено
формировать Пикинеров в регулярныя войска: ротмистрам их объявлены чины
против армейских прапорщиков, но и то за уряд, а не имевшие сих урядов и все
чины нижние, в сравнении с урядовыми и армейскими, значили только
ХристианъУкраинскаго исповедания. Простым Пикинерам начали шить мундиры с
пуговицами и приучать их к экзерциции; но они, оставивши все лучшее,
разбежались в зимовники Запорожские и хутора Новосербские, и тамо скрывались
в чаянии видеть кончину свою. Старики их, из прежде бывших Козацких Старшин,
и именно: местечка Нехворощи, Павло Головко и многие другие, вздумали было
отзываться /254/ о прежних своих правах и свободах, и что они, по договорным
статьям Гетмана Хмельницкаго, имеют свою службу, в них назначенную, которую
готовы отправлять безпрекословно и со всякою ревностию, а другой нести не
желають ее никогда и не искали. За сии отзывы все, в них участвовавшие,
сочтены бунтовщиками, причинствовавшими к побегу Пикинеров, и пограничною
Белевскою Коммисиею осуждены к наказанию кнутом. Но наказание сие
превзошло меру свою, и превосходит, кажется, самыя тиранства Нероновския.
Осужденные вожены были по всем ротным местечкам, в Пикинерном полку
назначенпым, и в каждом биты кнутом без пощады. Засеченные из них на смерть,
привязаны к хвостам конским и тасканы по улицам городским, а наконец,
разтерзанныя таким образом тела их, бросаны в навозныя ямы и зарываны в них
наровне скотских падалищ, без всякаго Христианскаго, и даже человеческаго
погребения. Экзекуцию сию отправлял Полковник Пикинерный, некто окрещенный
Турок, Адобаш, с Донскими Козаками, и экзекуторы такие были преизбранные
мужи, достойные судейскаго приговора и его действия. Они в каждом местечке,
выгнавши из домов народ на площадь смотреть экзекуцию, разграбили домы те
чисто по Татарски и поделились добычею с своим Турком, чем роды сии от веков
отличались, и в сем-то состоит прямое достоинство их, ославленное воинским.
Между тем, Гетман Разумовский, бывши в Петербурге, оставил там при Дворе
соввтника своего, Теплова, помещеннаго в Кабинете Императрицы докладчиком.
Он, надеясь на него, как на самаго себя, и по его точно советам, воротившись в
Глухов, производил вышезначущиесь Генеральные сеймы или собрания для
изпрошения себе непременнаго и потомственнаго гетманства. Но также по совету
одной и той же особы внесены тогда же и донесения ко Двору оть ОберКомендантов Малоросийских, внутренних и пограничных городов, о
необыкновенных собраниях и движениях чинов здешних, подозреваемых в
неизвестном им намерении, и что, для предосторожности, приведены ими в
движение войска, консистующия в Малоросии, и поднята на батареи артиллерия в
крепостях. Из двух оных советов, так между собою несогласных и противных, но
ославленных высочайшею Министериею, вышел один результат, довольно
согласный и решительный. Гетман позван, чрез нарочнаго курьера, в Петербург, а
артиллерия Малоросийская, с ея принадлежностию, арестована и взята в особое
от прежняго ведомство. За приездом Гетмана объявлен ему гнев Монарший и
чтоб он не являлся ко Двору, до испрошения себе увольнения от Гетманства.
Чрез несколько седмиц, именно, в Ноябре, 1764 года, просьба о том подана, и
Гетман, Всемилостивейше увольненный от его достоинства, допущен во Дворец
под именем и титулом Фельдмаршала. Встреча ему во внутренних чертогах
Царских учинена Кабинетским Министром, а его прежним /238/ советником и
фаворитом, Тепловым, который, во время обыкновенных приветствий, с
восхищением облобызал Гетмана, а стоявший тогда на дверях противной
комнаты, Граф Орлов, акомпанируя лобзание сие, оправдал при том пророчество
матери Гетмановой, сказав публично: „И лобза, его же предаде.“
При уволнении Гетмана Разумовскаго от Гетманскаго достоинства, утешением
ему было пожалование всех остальных Гетманских волостей в вечное и
потомственное его владение, между коими вмещались многие курени Козачьи,
также Стрелецкие, и несколько монастырей с их землями и угодьями,
поступившие в то владение наряду ранговых имений и крестьян; а были из них
первые караульными посыльными в Гетманских дворцах, а последние выбраны из
Козаков для добычи зверей и птиц на стол Гетманский и на его штат, но остались
они в крестьянстве, яко безгласные. Сие пожалование произвело новую молву в
Малоросии в разсуждении Гетманства; но, наговорившись довольно, стали верить
несомненно, что Гетмана более не будет у них, ни наследнаго, ни избирательнаго,
и что, по неимению на сей уряд деревень, и выбирать его не на что, а
доброхотное для него подаяние лишит церковников и жильцов в богадельнях и
тюрьмах пропитания. Старшины Генеральные и Полковники, имевшие долг в
другия времена делать собрание и посылать депутацию ко Двору о выборе новаго
Гетмана, на сей раз приутихли с сим выбором, а возмнив, что все урядовыя
имения, по примеру Гетманских, осуждены в вечную раздачу нынешним их
владельцам, яко последним из старой системы урядникам, спокойно ожидали
события онаго, и, льстя себя надеждою соделаться на счет нации хорошими
владельцами, оставили сию нацию ожидать обетования Отча свыше, но и сами во
мнении своем грубо ошиблись; ибо в последствии сбылось с ними не тако.
На место правления Гетманскаго, в 1765 году учреждена в Малоросии Коллегия, с
правом и преимуществом, равным другим двум Государственным Коллегиям.
Чинами в ней определены 4 чиновника Великоросийские и 4 Малоросийские из
Генеральных Старшин, а Президентом в Коллегии и Генерал-Губернатором в
Малоросии определен Генерал-Аншеф, Петр Александровичь Румянцев.
Коллегия сия вошла в правление, яко роса на пажить, и яко иней на руно, т. е., с
полною тишиною и кротостию, отличающею ее от прежних Коллегий
Малоросийских, имевших духа бурна и характер презорства и ненависти.
Особенно народ Малоросийский обрадован был своим Генерал-Губернатором,
памятуя благодеяния отца его, бывшаго прежде в Малоросии правителем, и он
действительно оправдал надежды народныя патриотическими своими поступками
для его блага; и во первых : усмирил раззорявшия народ воинския команды,
прохожия и квартировавшия, коих поступки с народом здешним умалены были
мало чем от нашествия Татарскаго и других /255/ неприятелей. Десяток солдат
разгонял прежде целыя деревни, а капральство их потрясало самыя города и
местечка; управа же на них была самая ближайшая: Киев, Полтава и Смоленск,
где начальства их так были неприступны, как Султаны Азиятские, а привязкы их и
претензии мудренее всех узлов Гордианских. Все у них до последней булавки
значило интерес Государев, и за него придирки и взыскания были безконечны.
Граф Румянцев, скоро за прибытием в Малоросию, обозрел все пограничные и
другие знатнейшие города и селения и их устройство; заметил, между прочим, что
продовольствие консистующих и пограничных войск выстачением на них от
обывателей в натуре провианта и фуража, есть один повод к злоупотреблениям и
сдирствам от чинов воинских, и что сии нарочито требуют выстачения оных во
время, к поставкам неудобное, и потому вымогают и берут за то деньгами, по
чему сами захотят, отягощая и раззоряя народ до крайности. В отвращение сего
зла, учредил Граф одинакий сбор денежный со всех обывателей Малоросийских,
обходя одних чиновников и служащих Козаков, повелев платить с каждаго дыма,
т. е., с жилой хаты, по рублю и две копейки в год, что составляет с души мужеска
пола по 35 копеек. И сия подать вносится в Казначейства Поветовыя, для того
учрежденныя, а из них, повелением Канцелярии скарбу Малоросийскаго,
отпускаются деньги в полки и команды воинския на продовольствие войск и их
лошадей, по установленным штатам и ценам. Народ Малоросийский, такими
учреждениями быв довольно облегчен и облагодетельствован, прославлял за то
новое свое начальство. Но как блаженство человеческое, по недоведомым
судьбам, всегда почти преследуется каким ни есть злом, его обременяющим, и
даеть материю самым философам препираться целые веки о началах добра и
зла, доселе ими нерешенных, то и народ Малоросийский, при благоденствии
своем, посещен быль сим общим жребием злаго навета. Граф Румянцев в 1767
году повелел учинить всему народу и его имению Генеральную опись, которая, как
в своем роде, так и способе ея произведения, была новость необыкновенная.
Коммисионерами к тому наряжены в каждый повет штаб, обер и унтер-офицеры
со многими писарями и рядовыми из Великоросийских консистующих полков и
гарнизонов, кои, знав только строить и ранжировать солдат и их школить,
поступали по тем правилам и с поселянами. В каждом селении выгоняли народ из
жилищ его на улицы, не обходя никого, и даже самых ссущих младенцев, строили
их ширенгами и держали так на всяких погодах, в ожидании прохода по улицам
главных Коммисионеров, кои, делая им перекличку, замечали каждаго на грудях
крейдою и угольями, чтобы с другими не замешался. Скот обывательский,
держанный вместе при своих хозяевах, также пересмотрен и переписан, яко
значущий имение, /257/ хозяев. Рев скотский и плачь младенцев издали
возвещали о приближении к ним Комисионеров со многочисленною
ассистенциею. После людей и скотов принимались за помещиков и владельцев.
От них требованы были крепости и доказательства на владения поместьями и
землями, и туть-то потрясали все сокровища каждаго. Обыкновенно домогались
неякихсь Писцовых книг и жалованных Царских грамот; но оне здесь были у одних
попов на парафии, да и то Архиерейския; а как помещикам, по правам и
договорным статьям их, все надачи и пожалованья происходили от Гетманов и
Трибунальных правительств, а только не многие имели на то подтверждения
Царския по их желаниям и случившимся нарочитым оказиям, то и представлены
от всех владетелей универсалы Гетманские и декреты Судовые; но их сначала
считали за пашпорты или покормежныя, а не много что за свидетельства
обыкновенныя, и после уже мало по малу приходили они в свою силу, смотря по
старательствам владельцев и их пожертвованиям. Опись оная, со всеми ея
страшными следствиями и поисками, не имела своего окончания и нечаянно
уничтожилась. Возгоревшаясь с Турками война за дела Польския дала
Малоросиянам другую работу. Все в ней кипело и шумело, и все занималось
выстачением войска, работников, погонщиков, фур с волами и провианта к
армиям, со всеми другими к ним принадлежностями. Малоросияне, не смотря на
тогдашнюю свою тягость и безпримерныя заботы, прославляли Бога, им тако
благодетельствовавшаго, приписывая Промыслу Его открытие войны на
избавление их от Генеральной описи и ея последствий, грозивших, по их мнению,
разрушением собственности и стяжания каждаго.
Пред начинанием войны войска Малоросийския восприяли другой вид и
устроение. В Коллегию Малоросийскую последовал имянной указ Императрицы,
повелевающий служащих Козаков подчинить, по судам и должности, военному
уставу, а только по земству и имениям ведаться им и семействам их, по прежним
правам своим в Поветовых судилищах. Для сего разосланы по полкам и сотням
военные уставы и последняго издания диспозиции, напечатанныя на двух языках,
Руском и Немецком; для управления жь полков и сотень открыта при Коллегии
особая Коммисия. Под ея распоряжением переформированы и комплектованы
полки непременными Козаками, которые записаны в военный список до
положеннаго на выслугу времени. И сие устроение в многом подобилось самым
древним разпоряжениям здешним, заведенным от Гетмана Князя Ружинскаго и
опущенным после руин Шведских и отдачи Полякам Заднеприи. Ради экзерциции
учреждены два лагеря, при Полтаве и Переяславле, и компамент тамо
продолжался целое лето, а после сего, в начале 1769 года, последовал войскам
всеобщий поход и открылась действительная с Турками война, которая чем
кончится, Бог весть!
РАЗНОСЛОВИЯ, ВСТРеЧАЮЩИЯСЯ В НеКОТОРЫХ СПИСКАХ ИСТОРИИ
РУСОВ, ДОСТОЙНЫЯ ПО ЧЕМУ ЛИБО ОСОБЕННАГО ВНИМАНИЯ.
1. Пропущено: произшедший от племени Афета, сына Ноева.
2. Славяну.
3. Проп. : внука Афетова.
4. Проп.: от времен Вавилонскаго языков смешения.
5. Или.
6. Славнаго.
7. У Славян.
8. Веры.
9. Проп.: Священных библий и из.
10. Мороты.
11. Чужеплеменныя.
12. Гуэнцы.
13. Руснаками, Руссиянами.
14. Рюсу, Россу.
15. Польских.
16. Сева.
17. Русняками.
18. Андреевским.
19. Изнеможения.
20. Не разжигался.
21. Славнейшие.
22. Соблюдший.
23. За разделом.
24. Назывались.
26. В Чермной России.
26. В.
27. В.
28. Сии же.
29. Принцеслава.
30. Блудича.
31. Ладыша.
32. Или Калги Султаны, т. е., Прицы Султанские.
33. Прибавлено: Олельковичь
34. Литовский и Польский.
35. Руссии.
36. Многим.
37. Оставшиеся.
38. Магометанами.
39. Чтимыя.
40. Пропущено: одни.
41. Ягела.
42. Державам.
43. Догматических.
44. Наследников.
45. И другия.
46. Черкаск, Черкасы.
47. Состоявшим из депутации, посыланной оть 3-х классов народа.
48. По природе.
49. Одно Рыццарство.
50. Вечною.
51. Только: от слова.
52. Первоначально.
53. Прибавлено: в скарб.
54. Погтановлениями.
55. И Малороссии.
56. З родными.
57. Всяких.
58. Коренному.
59. О родности.
60. Неть: своим народом.
61. Реках.
62. Ягелле.
63. Нет: Гетмана.
64. На пункты.
65. Уржендованы.
66. Янзыком.
67. Славяцкием, Славецким.
68. Супречые.
69. Боронили.
70. Сударей.
71. Прибавлено: в Королены.
72. Перваго.
73. Мировали.
74. Учинкам.
75. Калишский, Калицкий.
76. Компутам.
77. Прибавлено: Восточные.
78. Руснакам, Руснякам, Русакам.
79. Порощам и по пасекам городским.
80. Кашеев, кащеев, кишеев.
81. Ранговаго.
82. 5-го.
83. Днепр.
84а. Кафы.
84б. Мурз.
85. Прибавл: Руских.
86. Безпрепятственно.
87. Чрез Дон и Кубань.
88. Против Турок, тамо кочующих и живущих селениями.
89. Владения.
90. Неть: или Полеваго Гетмана.
91. Всего етого нет.
92. Все.
93. Выбранных.
94. Под.
95. На.
96. Наровне.
97. Полковые,
98. Внутри.
99. Селил.
100. Прибавл: и доверенность братская Епископов.
101. Рыцарством и звоевательством.
102. Нет: Богдана.
103. Шех, Жах.
104. Не умедлили.
105. 1586,1588.
106. Варварски.
107. Сербулитской.
108. За.
109. Воинский.
110. Куниским, Купинским.
111. Лежейский, Леженский, Леокайский.
112. Туптовольский, Туптальский, Туптало.
113. Обрезавши.
114. Все единодушно.
115. Народов.
116. Маеткам.
117. Случе.
118. Фортельно.
119. По 20.
120. Талеров, Тинфов.
121. Чинимое.
122. Страшное.
123. Петержицкаго, Петрижицкаго.
124. Скабичевскаго.
125. Победиша, Побидсила.
126. Недругайло.
127. Баюк, Боюк.
128. Гейдеровский.
129. Запалый.
130. Сутяга, Супига.
131. Окуловичь.
132. Мантей, Метыляй.
133. Наше в Руси; Руское.
134. И самую свободу, раззорив и вероисповедание наше.
135. Яблоновский.
136. Кисель, Кисель.
137. Радан.
138. Нестелей, Нестельный.
139. Худобрай.
140. И всей.
141. Корсуня.
142. Попам.
143а. Корсунскаго.
143б. Горка.
144. Кратички.
145. Улицами.
146. 26:
147. Курузы, Карузы.
148. Мултянский.
149. Ракочием.
150. Узул, Узуп.
151. Свободу.
152. Фланга,
153. Приб.: с 15-ю тысячами воротился.
154. Правилам.
155. Переморозять.
156. Нет: Слободской.
157. Новицком.
158. Калишский, Калницкий.
159. Пушкаре.
160. Бухане.
161. Фридргейма.
162. Денгофа, Донгова, Дайтова, Дештова, Данилова.
163. Укрепилась.
164. Не тем ли Макарием, котораго мощи почивают в Соборном Переяславльском
Храме Полтавской губернии, тоже Архимандритом Каневским, замученным
Турками ?
165. Кокшактами, Кокияктами.
166. Наприкла.
167. Чугая.
168. Смерть.
169. Угождать,
170. Тиранским.
171. Заглумлен, затлумлен, затомлен.
172. Свободу нации.
173. Волняных.
174. Форме.
175. Омерзения.
176. Началным.
177. Рогозою.
178. Велинский, Вилинский.
179. Ирклиев.
180. Шалостей.
181а. Гагарин,
181б. 5-ть.
182. Батурине.
183. Шишкевичь, Шимкевичь.
184. Косагова.
185. Мольбою.
186. Мольбы.
187. Дому.
188. Опияк.
189. Распоряжение.
190. Зыкапивать.
191. Напрядками.
192. 30 тысячь, и просто: 30.
193. Эстляндской и Лифляндской.
194. Ливонское.
195. Нет: схватил за усы.
196. Безчестная.
197. Для того.
198. Благо, благодать.
199. Ворот.
200. 28.
201. Вышним.
202. 18-го.
203. 3,217.
ОБЪЯСНЕНИЕ НеКОТОРЫХ СЛОВ МАЛОРОСИЙСКИХ В ИСТОРИИ РУСОВ,
НЕПОНЯТНЫХ ДЛЯ ВЕЛИКОРОСИЯНИНА.
Балка, долина, буерак, в лесу, поле, и под.
Ватажка, от ватага, стадо : пастух стада; начальник, предводитель.
Вовна, волна, шерсть.
Выстаченье, поставка, доставка.
Вытхнется, протухнет, и под.
Габа, род платья.
Драбына, грядка, облочок, бока в повозке, телеге.
Добрыдень, доброй день; на добрыдень, с добрым утром.
Корогва, хоругвь, знамя.
Каплыця, часовня.
Маенток, имение, имущество поместье.
Могорычь, угощение водкой и под после сделки.
Неякийсь, кто-то, неизвестный, какой-то, некто.
Опияка, пьяница.
Опуцькы, от опуцёк, стебли, употребляемые в пищу.
Очерет, тростник, камыш.
Парахвия, парафия, церковной приход.
Покуховная пошляна, сбор, пошлина, с продажи напитков, вина, и под. тому,
бочками.
Прямуя, проча, назначая.
Рум, дорога, путь.
Руйновать, разорять, уничтожать.
Сегобочный, по сю сторону (бок) находящийся.
Степ, поле, на коем ростет больше всего трава, обнаженное почти совершенно от
лесов, и т. н. Следовательно, ето вовсе не то, что степь.
Сурма, род трубы, свирели.
Толока, непаханное поле, на которое выгоняют скот; от толочить, выбивать
посеянный хлеб, или траву, скотом.
Тогобочный, по ту сторону находящийся.
Утрактованный, угощенный, задобренный.
Фрасунок, печаль, жалость.
Хавтуры, оставшееся от поминальнаго обеда, и самыя поминки.
Холодок, тень под чем от зноя; род растения.
Цвынтарь, кладбище, погост.
Чагарнык, камыш и кусты приречные и под. тому.
Чекмень, армяк.
Шахвовать, делать, приготовлять, и под.
Шыбеныця, виселица.
Шынкар, корчмарь, трактирщик, кабачник, продавец горячаго вина, целовальник.
II. МАТЕРИЯЛЫ ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ. ИСТОРИЯ РУСОВ. Сочинение
Преосвященнаго ГЕОРГИЯ КОНИСКАГО. ПОДРОБНЫЙ ОБЗОР ИСТОРИИ
РУСОВ.
Происхождение Славян от Афета, сына Ноева, и название по родоначальнику и
князю своему, Славену, потомку князя Росса, внука Афетова. Его жительство
после выхода из Азии по Вавилонском смешении языков от гор Рифейских и моря
Каспийскаго до р. Вислы и моря Варяжскаго, и от Дуная, до Севернаго океана и
Балтийскаго моря. Докааательство на то находится в истории преподобнаго
Нестора Печерскаго и его продолжателей, основанной на Свящ. Писании и
разных сочинениях, хранившихся в Киевской библиотеке, погибшей в нашествие
варваров. Другим доказательством тому служат опустелые города и развалины с
Славянскими названиями, равно как надписи на камнях, кладбищах и статуях
каменных; даже название рек, озер и гор в Крыму, за Волгой и на Тамани.
Иноплеменники же в тех пределах были перехожия и иностранныя колонии,
вскорости удалившияся на юг и запад, а Греки и Генуезцы — купцы,
поселившиеся, с согласия Славян, в их приморье.
Греческие историки приписывают древность Славянам за 1610 лет до Р. X.,
утверждая, что они, гоняя других народов, пришли, с одной стороны к Дунаю и
далее, до Адриатическаго моря, а с другой до р. Одры и Балтийскаго моря, но,
вместе с тем, называють их различно, судя по образу жизни и виду: Восточных —
Скифами или Скитами, от скитанья, Южных — Сарматами, по ящуриным глазам,
также Русами, по волосам, Северных — Варягами, по хищничеству, а Срединных
по родоначальникам их, по князю Русу — Роксоланами и Россами, до князю
Мосоху, кочевавшему при р. Москве и давшему ей такое название — Мосхами и
Москвитами. 2.
Сами Славяне еще больше наделали себе названии: так Булгарами называли
живших на р. Волге, Печенегами питавшихся печеною пищею, Полянами и
Половцами обитавших в полях, Древлянами в лесах, а Козарами ездивших на
конях и чинивших набеги. По последним получили название и все воины
Славянские, избранные для войны и защиты отечества. Греческий император,
Константин Мономах, переименовал их из Козар в Козаков во время вспоможения
ему против неприятелей его, и такое название осталось уже за ними навсегда.
Войны же Славян с Печенегами, Половцами, Казарами и друг. Славянскими
народами, были просто междоусобия за рубежи областные и прочия притязания и
ссоры. 2.
Земля между рр. Дунаем и Двиной, Черным морем и Стырью, Случью, Березиной,
Донцем и Севой, получает название Руси, а народ ея — имя Русов. В последствии
она делилась на Русь Червоную, по земле, производящей красильныя травы и
червец, и Русь Белую, по великим снегам ея. Провинцияльныя же деления ея
были на княжества: Галицкое, Переяславское, Черниговское, Северское,
Древлянское и главное, или великое княжество, Киевское. Князья выбирались
народом на всю династию. Из них знатнейшие были: Каган, осаждавший судами
Царьград, спасенный чудом Богоматери; Кий, основатель Киева, Оскольд и Дир,
Игорь, Святослав и Владимир, самодержец Русов, введший в нее християнство
Греческаго исповедания. До него же все Славяне были язычники Восточные,
признававшие единаго Бога, символом или жилищем коего почитали солнце, а
орудием — гром или перун, почему чествовали солнце воспалением огня и
ввержением в него начатков от всего прозябаемаго, называя праздник этот
Купалой. 3.
Впрочем, крещение Руси было троякое: первое апостолом Андреем, второе
великой княгиней Ольгой, и третье Владимиром, по смерти коего царство его
раздедилось между 12 его сыновьями, повиновавшимися князю Киевскому, как
главе своему. Знатнейшие из в. князей Киевских по Владимире были: Яро-/2/слав,
сочинитель Руских законов и учредитель в Киеве главнаго училища богословия и
обширной библиотеки, и Владимир Мономах. Усобицы князей за первенство
ослабили Киевское княжество и породили много других великих княжеств:
Галицкое, Владимирское на Клязьме и Московское, славившихся только до
нашествия Мунгальских Татар, разоривших и покоривших себе Русь, которую в
половине XV стол. освободил от зависимости их Московский в. князь, Иван
Васильевичь III. Внук его, Иван IV, совокупил многия княжества в одно, и объявил
себя, ок. XVI ст., царем и самодержцем Московским, в последствии Российским.
Это царство, в отличие от Червоной и Белой Руси, стало называться Великою
Россиею, а те, вместе взятыя, Малою. 5.
Знатнейшия фамилии Малой Росии, вместе с немногими княжескими
семействами, удалились, во время Татарскаго нашествия, в соседственное
княжество Литовское и, проживая там, породнились с тамошними вельможескими
домами, помощью чего подвигнули великаго князя Литовскаго, Гедимина,
освободить вемлю их от владения Татарскаго и соединить с своею державою. В
1320 году Гедимин, собрав свое и Руское войско (последнее под начальством
своих воевод: Пренцеслава, Светольда и Блуда, да полковников; Громвала,
Турвила, Перунада, Ладиша и др.), разбил Татар на 3-х сражениях, из коих в
последнем, при р. Ирпене, убиты были князья их, Тымур и Дивлет. После сего
князь Литовский возставовил правление Руское под начальством выбранных
народом особ, над коими поставил наместника своего, князя Ольшанскаго. Из
преемников его особенно замечателен Симеон Александровичь, возобновивший,
в 1410 г., церкви и монастыри Киевские после 200-летняго опустения их. Гедимин
подтверждает права и обычаи Руские и вводит их, вместе с грамотою Рускою, в
своей земле. Коренное право Руское, известное под именем судных статей,
собрано было после в одну книгу и названо Статут. 5.
Несправедливость мнения о покорении Руси Гедимином силою оружия. 6.
Остатки владычества Татар над Русью, между прочим, суть: гербы Магометанские
на древних церквах и колокольнях под крестами, то есть, полумесячия,
обратившияся после в обычныя украшения на колоколах, поставляемыя
мастерами их. 6.
Услуги, оказанныя Малоросиянами Литовцам в благодарность за освобождение, в
войнах с Крижаками, Ливонцами и Прусами, и соединение Малоросии и Литвы с
Польшей в 1386 году, яко равныя с равными, и вольныя с вольными, что
подтверждалось каждым королем при вступлении своем на престол, под
названием „Pacta conventa.“ На основании этого учреждены были в трех нациях
три равные гетмана, или наместники королевские и верховные военачальники:
коронный Польский, Литовский и Руский. На содержание этех последних
определены были староства или ранговыя деревни. Пребыванием
Малоросийскому гетману назначен Черкас, а провинцияльное деление Руси было
на воеводства и поветы: Киевское, Бряцлавское, Волынское и Черниговское.
Гетманы и чины городские и земские выбирались из рыцарства вольными
голосами и утверждались королем сь сенатом. Состав сената и деление народа
на шляхту, духовенство и поспольство или простолюдинов: права тех и других. 7.
Завладение Казимиром III-м, королем Польским, ок. половины XIV стол., Галицией
и привилегия его ей. 8.
Первые Гетманы в Малоросии и Литве, после соединения ея с Польшею, были
потомки природных князей Руских (Светольдов, Ольговичей или Олельковичей,
Острогских пр.). Из них Венцеслав Светольдович оказал важныя услуги первому
королю своему, Ягайлу, в войне с Крижаками, именно в 1401 г. в сражении при
Динабурге, начальствуя 37 тысячами Руских (предвидимых воеводами:
Ольговичем и Острогетом, и полковниками: Рогдаем, Полеличем, Громвалом,
Колядичем и Купальдеем), где Крижаков пало и взято в плен до 5О тыс.
Награждение королем за то Руских и гетмана их разными почестями и подарками,
и пожалование им, 1409 г., апреля 13 дня, /3/ подтвердительной привилегии на
пакты соединения, по коей присягали короли Польские при коронации права
Русов до самых Сигизмундов, а эте возобновляли их новыми привилегиями. 9 —
10.
Правление короля Владислава II-го: первая война его с Турками в 1430 г. и
разбитие султана на границе Угорской близ Дуная; тут было Руских 43,700 под
начальством воевод: Киевскаго, Светольдовича, и Северскаго, Ольговскаго, да
полковников: Блудича, Дулепы, Претича, Станая, Бурлия и Артазия, получавших,
между другими дарами королевскими, гербы и золотые коряки на шелковых
шнурах через плечо. Вторая война с Турками по наущению папы Евгения IV-го, в
1444 году, и битва при Варне, проигранная Поляками и Рускими, предводимыми, в
числе 30,000, воеводой Ольговским и полковниками: Тризной, Гудимом, Бурлием,
Станаем, Претичем, и друг.: около половины Руских пало на сражении, а прочие
спаслись в Булгарии у соплеменников своих и после воротились домой. 11 — 13.
Пресечение, в царствование короля Александра, мужеской линии князей Руских в
князе Симеоне Олельковиче и, после постановительных конституций королевства,
избрание, 1506 г., от рыцарства перваго гетмана Рускаго, Пренцлава
Лянцкоронскаго, из фамилии сенаторской, зятя князя Острогскаго и родича
королевскаго. Услуги перваго гетмана королевству Польскому, разбившаго в 3-х
сражениях Турков, Татар и Волохов, нападавших на Галицию и Волынь и, в
следствие того, возвращение земель около Днестра и устья Днепра, захваченных
Татарами со времени Батыя. Для охранения их учреждена им стража из козаков
между Бесарабии и Крыма, пониже Днепровских порогов, от чего они прозвались
Запорожскими козаками, а место пребывания их Сечью, от сечения дерев, на
палисады употребленных, или засек. Устройство ея правятельством и подчинение
гетману Малоросийскому. 13 — 14.
Гетман князь Димитрий Вишневецкий, преемник Лянцкоронскаго, заботился
особенно о внутреннем устройстве своего народа и получил от него имя отца
народа. Погибель от жестокости стихий Крымских Татар, прорвавшихся тайно в
нижнюю Подолию или Побережье. 14 — 2.
Гетман князь Евстафии Ружинский, выбранный в 1514 г. Путешествие его в
молодости по Германии и Франции и преобразование войск Малоросийских.
Древнее устройство козаков до него и разделение им Малоросии на 20
непременных козацких полков, в 2000 каждый, получивших название по
знатнейшим городам; состав полков, чины их, одеяние, вооружение, содержание и
военная наука. Разбитие им с новоустроенным своим войском, в 1516 г.,
Крымскаго хана, Мелик Гирея, шедшаго, по союзу с князем Московским, Василием
Ивановичем, войною на Польшу, на р. Донце, при г. Белгороде, а Турком и Татар
при р. Кодыме. 15 — 18.
Мнение разных писателей о происхождении Малоросийских козаков: от Скифов,
Татар, Кабарды Черкаской, Козаров, а по мнению Поляков от разной вольницы,
поселенной их королями на пустошах в низовьях Днепра и Буга. Опровержение
этех мнений и производствоимени Козак и Козар от легкости их коней,
уподобляющихся козьему скоку. Название Малоросиян Черкасами дано
Великоросиянами по главному их городу, Черкасу, при Днепре, столице Руских
гетманов, и догадка о происхождении Черкесов от смешения Славян с Грузинами
и Татарами. 18 — 20.
Гетман Венжик Хмельницкий, из генеральных есаулов в 1534 году. Выступив, по
повелению короля Сигизмунда I-го, против Татарской Орды, пробиравшейся, чрез
Молдавию и Волынь, в Польшу на грабеж, он поразил ее и воротился с великою
добычею в Заславль, за что король прислал ему благодарственные похвальные
листы, а Поляки давали, куда ни приходил, триумфальныя встречи. При нем, на
главном сейме в Варшаве, по случаю уравнения Литовскаго и Рускаго шляхетства
с Польским, король, подтверждая прежния начальныя привилегии и
законоположения, 1563 г., июня 7-го дня, дозволил Рускому и Литовскому
рыцарству привилегии прав и вольностей земских /4/ вписать в новосочиняемый
статут, наровне с Польскими, а в 1569 году, июня 7-го дня, особой привилегией
изъял и освободил землю Рускую и княжение Киевское, всех вообще и каждаго, от
послушания, владения и повелений великаго княжества Литовскаго и
присоединил к Польскому королевству, как равных к равным и свободных к
свободным. 20 — 21.
Гетман князь Михайло Вишневецкий, из воевод. В 1569 г., отправившись, по воле
короля, на освобождение от Турок и Татар Астрахани, а в помощь Московским
войскам царя Ивана Василия Грознаго, дважды разбил неприятелей и избавил
Астраханских граждан от осады. Запорожцы, недовольные на него за то, что он
отдал всю тяжелую Турецкую артилерию Московским войскам, отделились, в
числе 5,000, ночью от козаков, ушли к устью Доиа, где построили город, назвав
ето, по имени своей столицы, Черкаском, пригласили к себе Донцев, живших в
своем городке, Донце; соединились с ними, приняли все их обычаи и сделали
свой город главным всему войску Донскому. 21 — 23.
Гетман Григорий Свирговский, выбран был на место Вишневецкаго;
отправленнаго королем в звании посла в земли иностранныя, из обозных
генеральных 1574 г. Посланный Польскими министрами, управлявшими
королевством по выезде Генриха Валуа обратно во Францию, на помощь
Волошскому господарю, Иоану Липулу, обезпокоемому Турками, дал сражение
посдедним при г. Сороке 23-го апреля, 1575 г., и разбил их на голову. После сего,
часть войска отправил он с полковником Савой Ганжей к столичному городу
Валахии, Букаресту, а сам пошел к Галацу, куда приказал явиться и Запорожскому
кошевому, Феську Покотылу, с своей флотилией для недопущения Турец. десанта
в Дунай и Днестр. Очистив Молдавию и Валахию от Турков, гетман осадил,
наконец, Килию, но был поднят взорванными минами на воздух со многими
козаками, а остальные, присоединясь к Ганже, воротились с трудом домой. 23 —
24.
Гетман Федор Богдан, с 1576, из полковников. В 1611 г., по приказанию короля,
Стефана Батория, отправился весной в Крым, в отмщение за нападения Татар на
границы Малоросии в отсутствие Свирговскаго. В сражении, между Кинбургских
кучугуров и каменнаго Дариева моста, с ханом, Дивлет Гиреем, победил Крымцев,
переправился через Гнилое море, взял Перекоп, Кафу (при помощи Запорожцев
на судах под нач. есаула Нечая, отправленнаго завременно) и заключил выгодный
мир с ханом. Запорожцы подучили приказание наказать Турецкие приморские
города (между коими особено пострадали Синоп и Трапезонт) за покупку ими у
Татар Христианских пленников. Другой поход его предпринят был (по просьбе
Христиан Подунайских, для отвлечения сил Турецких в другую сторону) в Малую
Азию, куда он прибыл через Кавказ, проник до Царьграда, опустошил его
предместия и, переправившись в Булгарию, узнал о поспешном повороте Турков
из Сербии к Адрианополю; потом осадил и взял Килию и с богатой добычей
воротился домой. 21 — 26.
Король, воздая гетману и его народу должное, наградил заслуги их почестями и
многими преимуществами: дал первому бунчук, в знак побед над Азиятцами,
построил столицу при р. Сейме, назвав ее по своему имени, Батурин, а
последнему, между прочим, поведел, по делам военным, судиться в своих полках
и сотнях. Несправедливо, будто козаки судились всегда, по всем делам, каким то
правом козацким, отменным от шляхетскаго. Состав Малоросийскаго трибунала:
из 7-ми департаментов, а для награды товариства, невходившаго в состав
полковь, учреждены была три степени товарищей войсковых: Бунчуковые,
Войсковые и Значковые товарищи, служившие на собственном содержании в
мирное и военное время, но в награду отличия получавшие от гетманов деревни,
хутора и подобя. Привилегия короля Батория народу и воинству Рускому на эте
права, данная 1519 г., апредя 19-го дня, и свидетельствующая об особенном
расположении его к ним. 26 — 29. /5/Гетман Павел Подкова, избранный, в 1579 г.,
из полковников, был родом Волох и при том из фамилии тамошних господарей.
Поход его в Валахию по просьбе дяди своего, господаря Волошскаго, Петра
Подковы, изгнаннаго подданными. Разбив в двух сражениях Волохов, он
подступил к Букаресту и был упрошен принять господарский престол, но вскоре
убит изменнически одним вельможей в загородном доме, на крестинах. 29 — 30.
Гетман Яков Шах, друг Подковы, сделался преемником ему в 1582 г. и тотчас
решился отмстить смерть его. Испросивши повеление короля защищать границы
со стороны Молдавии от Турков, он нежданно явился под Букарестом и принудил
выдать себе виновников смерти Подковы, которых всех приказал повесить в виду
столицы с приличной надписью. Однако султан потребовал удовлетворения от
короля Польскаго за такой насильственный поступок, и последний, по приговору
военнаго Малоросийскаго трибунала, был отрешен от гетманства и сослан на
вечное заточение в Каневский монастырь, в коем тихо кончил жизнь свою в
монашестве. 30 — 31.
Гетман Дамьян Скалозуб, из полковников, 1583 г. Крымцы, мстя за самоуправство
предыдущаго гетмана сь Волохами, ворвались в Малоросию и разорили
окрестности Опошнаго и Котельны, но новоизбранный гетман тотчас бросился на
переем их со стороны Крыма, в чем, однако, не успел. Получивши же после
повеление короля, не открывая явной войны, освободить пленных искусным
образом, он тотчас отправил Запорожцев на судах, под нач. войсковаго писаря,
Ивана Богуславца, и полковника Карпа Перебийноса, в море, приказывая им
запереть Крымския гавани, а сам, с конницей и пехотой, пустился к Орской линии,
откуда, на запорожских лодках, проник в море, соединился с, прежде
отправленной, флотилией и поплыл, в Керчинский залив, надеясь там
перехватить самую большую переправу пленников, но, окруженный Турецкими
военными судами, вышедшими из Азовскаго и Чернаго м., взят был, по долгом
сопротивлении, и отвезен в Царьград, где и уморен голодом. Писарь же
Богуславец, захваченный при г. Козлове, освобожден Запорожцами при помощи
жены Турецкаго паши, выехавшей с ним в Малоросию в вышедшей за него; а
прочия войска с обозным Сурмилом и полковником Перебийносом воротились в
свои границы. 30 — 32.
Гетман Федор Косинский, бывший прежде генеральным есаулом, занял место
Скалозуба в 1592 г. Начало Унии и собор в Бресте Руском, иначе Литовском;
сильныя представления гетмана противу ея в самой собор и к королю : в тот, и
другой приглашали его прибить в Брест, и когда он явился туда, тотчас схвачен,
сужден и замурован в одном монастыре в каменной столп, где и умер от голода.
Козаки, числом 7,000, отправились было на его освобождение, но встречены под
местечком Пяткой Польскими войсками и разогнаны. После сего коронный гетман
получил повеление занять Малоросию, запретить выбор новаго гетмана в
помогать Брестскому духовенству вводить Унию. Окружное послание этого
последняго о приглашении соединиться с ним и причины отпадения его от
Цареградскаго патриарха. Поступок Польскаго войска с нехотевшими принимать
Унии. 32 — 35.
Гетман Павел Наливайко, генеральный есаул, избранный чинами и козаками
Малоросийскими в 1596 году, в Чигирине: он сейчас послал, с депутатом,
полковником Лободой, просьбу к Сигизмунду III-му, в коей, исчисляя услуги
Рускаго народа короне Польской, протестовал против вводимой Унии и просил
подтверждения в своем избрании; но от короля получил только, через посланнаго
своего, обещание об уничтожении, при первом сейме, затей министром и
духовенства, и приказание вести себя с войском мирно и согласно с Поляками,
что тот и исполнил самым делом. Но, увидевши скопление последних около
Черкас и Белой Церкви под нач. короннаго гетмана, Жолкевскаго, и сам явился с
войском у Чигирина и, окопавшись при реке Тясмине, поджидал Поляков. /6/
Произошла знаменитая битва, увенчавшая козаков и стоившая Полякам слишком
17 тысячь убитыми. После этой битвы, гетман одну часть войска отправил с
Лободой очищать города Заднепровские и Задесенские, а с другой сам пошел
между рр. Днепра и Днестра, при чем сожжены Могилев на Днестре и Слуцк, что
произведено в 3½ месяца. Сошедшись же сь полковником Лободой при р. Суле,
он окружил гетманов, короннаго и Литовскаго, и готовился уже, после
четырехдневной осады, взять в плен, как прибывшие из Варшавы королевские
посланники остановили его и тотчас был заключен мир, на коем подтверждены
все права Руских и объявлено всепрощение. Этем кончилась 1-я война с
Поляками. Воротясь в Чигирин, гетман принялся за возстановление прежняго
устройства и порядка, нарушеннаго войной, и очищение церквей от Унии. Он
явился, 1591 г., с 4-мя депутатами (от четырех воеводств, на кои разделялась
Малоросия) в Варшаву на главный сейм, но был, в первую же ночь, с ними
схвачен, брошен в темницу и, через два дня, посажен на площади в разженнаго
меднаго быка. Мнение польскаго историка, Вагнера, о подобных поступках
Поляков с козаками. 35 — 40.
Приговор Рускому народу, объявленный, по истребления гетмана Наливайка,
Польским правительством, в коем он назван бунтливым и осужден в рабство,
преследование и всемерное гонение. А потому Полякам, нахлынувшим отвсюду в
Малоросию, дана была власть делать все, что им угодно, сь народом Руским, что
и исполняли они с лихвою. Страшное страдание Руси и неимоверное гонение на
нее, от котораго, для сохранения при себе своих месть и имений, Руское
дворянство, переходит, сперва в Унию, а потом к Католичеству, что, в
последствии, повело к отречению и от самаго происхождения своего. 40 — 42.
Появление самозванца Отрепьева в Малоросии и поход его, в сопровождении
короннаго гетмана, Калиновскаго, и Северскаго полковника, Заруцкаго, к
Новгороду Северскому, осада и разорение его Поляками за Московцев; /7/
отступление Отрепьева, при помощи козаков, к Батурину. 42 — -44,
Гетман Петр Конашевичь Сагайдачный, поставленный из генеральных обозных, в
1508 г. Запорожцами: он первый стал писаться гетманом Запорожским, чему
последовали и все его преемники, даже самое войско Малоросийское нередко
называлось Запорожским. Причины тому. Поход его в Крым в отмщение за набеги
Татар на пограничныя Малоросийския селения и пленение народа; город Кафа
взят, разграблен и сожжен, а пленники освобождены; тоже готовилось и г.
Козлову, если бы граждане его не умолили гетмана о пощаде, выпустив
добровольно пленных. 44 — 45.
Появление соперника Конашевичу в лице сотника Дамьяна Кушки, избраннаго
Поляками в Запорожские гетманы, который тотчас отправился в Бесарабию для
освобождения захваченных в плен Християн Татарами на границах Подолии, но,
окруженный близ Акермана Турками и Татарами, полонен и убит. На место его
Поляки выбрали новаго соперника Конашевичу, старшину козацкаго, Бородавку,
который был схвачен первым, и, по приговору военнаго суда, разстрелян. После
таких безуспешныхь попыток, Поляки, нуждаясь в помощи Запорожскаго гетмана
против Турков, подтвердили его гетманом на всю Малоросию. Поход его, вместе с
Польскими войсками, противу Турок в Буковину и битва, на коей пало последних
около 10,000, да в плен взято более 1,000 и 7 пашей. Дальнейшее преследование
Турок и сражение при Галаце с главной их армией под нач. сераскира, разбитие и
взятие в плен всего стана, со множеством артилерии, запасов и богатств. На
возвратном пути в Малоросию по приказанию короля Польскаго, примирившагося
с султаном Турецким, гетман получил весть от Запорожскаго кошеваго, Дурдила, о
проходе Крымцев в Малоросию на грабеж; оставя пехоту, он с конницей поспешил
за ними и засел в лугах ок. устья Конских Вод, где поджидал возврата Татар и
потом вышел им на встречу при Самаре, напал нежданно и поразил .на голову до
последняго . После этого Сагайдачный не участвовал уже лично в военных
походах, но отправлял за себя, наказнаго гетмана, Петра Жицхаго, и других
старшин, а сам занимался внутренним устройством Малоросии, противудействуя
Унии и подкрепляя Православие. Между прочим он возобновил Софийский собор,
построил Братский монастырь, при коем, с помощию митрополита, Петра Могилы,
обновил академию, и после, более нежели 20-летняго, славнаго правления
своего, скончадся, 1622 г., и погребен в упомянутом монастыре. 46 — 48.
Не смея при Сагайдачном явно обижать Малоросии, Поляки тотчас по кончине его
возобновляют свои гонения на нее во всем прежном объеме. 48.
Поражение Поляков, под предводительством короннаго гетмана, Жолкевскаго,
при Цецоре, Турками. 6-ть Малоросийских полков под нач. генеральнаго есаула,
Потребича, отличились тут своим примерным отступлением, коим спасли
множество Поляков. В этом сражении пал, со стороны Малоросиян, сотник
Черкаскаго полка, Михайло Хмельницкий, а молодой сын его, Зиновий, полонен и
отослан в Турцию. Родословная Хмельницкаго, его воспитание, похождения и
отличия. 49 — 50.
Предстательство пред королем Польским, Сигизмундом III-м, за народ
Малоросийский, князя Константина Ивановича Острогскаго, воеводы Киевскаго,
самаго королевича, Владислава, уважавшаго услуги козаков Польше, и даже
Шведскаго короля, Густава Адодьфа. 51.
Гетман Тарас Трясило, избранный, в 1624 г., из Корсунских полковников и
разбивший Поляков под Переяславлем, ночью, от чего битва эта слывет у народа
под именем Тарасовой ночи. Очищение им Малоросии от Поляков и Жидов. 51 —
52.
Гетман Семен Перевязка, из полковых обозных в 1632 г.: измена его своему
народу, предание военному суду и бегство, при помощи жида, в Польшу. 62.
Место его досталось генеральному хорунжему, Павлюге, 1633 г.; сражение его с
коронным гетманом, Конецпольским, под Кумейками, и вероломный плен
Поляками в местечке Боровице, а после мучительная смерть в Варшаве с
обозным Гремичем и есауламн: Победимом, Летягой, Шкураем и Путылом. 63.
После Павлюги избран был, 1638 г., в гетманы, Нежинский полковник, Степан
Остряница, а к нему придан в советники из стараго заслуженнаго товариства,
Леон Гуня, отличавшийся между козаками своим благоразумием. Искусное
очищение Приднепровских городов от Поляков и возстановление сообщения
жителей и войск обеих сторон. Знаменитое поражение гетмана Польскаго,
Лянцкоронскаго, при р. Старице, в коем, однакожь, пал и Гуня; осада перваго в
замке местечка Полоннаго и примирение, при посредстве Рускаго духовенства, с
гетманом Остряницей. После того распустив все войско, отправился он, с
старшиной своей, в Каневский монастырь для принесения благодарственнаго
моления Богу, и был в расплох схвачен Поляками, проведенными ночью туда
Жидами, а потом замучен, с 37-ю товарищами, самым страшным образом в
Варшаве; члены их развезены по Малоросии и развешаны на сваях по городам.
53 — 56.
Не смотря на потерю Остряницы, козаки собрались при р. Мерле и выбрали, 1639
г., из полковых есаулов, новаго гетмана, Карпа Полторакожуха. Он, при всем
усилии своем, не могь очистить Малоросии от Поляков, наславших в нее своих
воевод, комисаров и старост, а потому, держась степов Крымских а Запорожских,
ограничивался одним лишь отражением их. Кроме того помогал Крымскому хану в
войне его с Калмыками и, после 3-летней деятельной и бурной жизни, скончался и
погребен, в порожней горелочной бочке, у Каменнаго Затона. 51.
Место его занял полковой обозный, Максим Гулак, 1642 г. Чигиринский староста,
Чернецкий, разбил его при р. Тясмине и взял весь его обоз с запасами и
артилериею, после чего и он, подобно Полторакожуху, держался южной окраины
Малоросии, предводя только 7-ю тысячами козаков, /8/ с коими служил соседям
своим; между прочим ходил он, по приглашению Турецкаго султана, в поход
против Персов до самой Эривани, за что был обдарен Турками, и после 5тилетней деятельной жизни, скончался в мире, а войско его соединилось с
Запорожцами. 57 — 58.
Поляки, запретив выборы гетманов Малоросийских, решились держат, однако же,
в войске его наказных гетманов, поставленных ими самыми из преданных им
старшин козацких. Таким наказным гетманом был первый Иван Барабаш,
избранный Поляками в Чигирине из Чигиринских полковников, 1646 года, при коем
оставлен генеральным писарем служивший прежде в королевском кабинете,
Зиновий Хмельницкий. Представление Барабаша, по совету своего генеральнаго
писаря, королю Владиславу IV-му, о гонениях на Малоросиян, благосклонное
принятие им онаго и предложение сенату на разсуждение и уважение, который,
однако же, отказал просившим во всяком снисхождении, что побудило короля
дать согласие свое на возстание Малоросийскаго народа противу своих
притеснителей. Утаение об этом рескрипта королевскаго от народа и хитрость, сь
коей Хмельницкий достал его у Барабаша. Бегство Хмельницкаго с добытым
рескриптом короля в Запорожскую Сечь, в которую, прибывши 7-го авг., 1641 г.,
собрал тамошних Запорожцев (всего 300) и реестровых козаков гетмана Гулака,
проживавших в Сечи, объявил о воле короля на поднятие оружия против
гонителей веры и народностн Руской, Поляков. Козаки тотчас согласились на его
преддожение и провозгласили было его своим гетманом, чего, однако, он не
принял, но тотчас отправился с ними для покорения важной крепости, Кадака,
препятствовавшей сообщению Запорожья с Малоросией, взял ее и назначил
сбором для своего войска. Разсылка им в окружные города и селения
известительных писем о своем предприятии и приглашение стать за родную
землю; прибытие к нему 5-х полков, Полтавскаго, Миргородскаго и Гадяцкаго.
Барабаш уведомляет Поляков о возстании козаков и пожалдование его королем в
гетманы; поход его сь коронным гетманом, Потоцким, к Кадаку, и разбитие обоих
Хмельницким: Потоцкий взят в плен, а Барабаш сам бросился в Днепр;
знаменитая речь Хмельницкаго к козакам Барабаша, приплывшим с ним на
флотилии, и ответ их на нее. По соединении Барабашева войска с своим,
Хмельницкий провозглашен был от него действительным Малоросийским
гетманом, октября 15-го, 1647 года. 58 — 64.
Первым попечением гетмана Хмельницкаго было возстановление и устройсьво
реестровых полков, потом отправление пленных Поляков в дар хану Крымскому, с
просьбой о вспоможении, в чем тот отказал ему, извиняясь миром султана с
Поляками и войной с Европейскими и Азиятскими соседями, в кою назначены и
Татарския войска; впрочем, хан предложил ему в услуги мурзу, Тугай Бея, с его 4тысячною ордой, имевшаго право где и противу кого угодно служить, а гетман
тотчас отправил к мурзе, для договора, сына своего, Тимофея, поручив ему также
наблюдать за ханским двором. 64 — 65.
Очищение гетманом Малоросии от Поляков и Жидов по Канев и Киев, а равно и
мирное удаление из нея вельмож Польских Рускаго происхождения,
отличавшихся своим тихим поведением. 65.
Битва, апреля 8, 1648 года, гетмана Хмельницкаго с Поляками под нач. короннаго
гетмана, Павла Потоцкаго, на Желтых Водах, на коей пало первых более 12,000, и
в плен захвачен сам полководец, котораго тот немедленно отправил в Крым к
хану в подарок, и от него получил обещание в готовности помогать ему при
первом зове. 66.
Битва Хмельницкаго под Каменцем Подольским, неприступной крепостью и
гнездом Польских сборов на Малоросию, взятие ея им и совершенное поражение
гетмана Калиновскаго; потеря Поляков ок. 13,000. 67.
Оставив в Каменце Подольском достаточное войско для прикрытия его, /9/
Хмельницкий посылает многие корпусы во всю Малоросию, сопредельную с
Польскими и Литовскими рубежами для изгнания и истребления Поляков и Жидов,
под начальством: генеральнаго обознаго, Носача, и полковника Дорошенка, в
Галицию и княжество Острогское, генеральнаго писаря, Кривоноса, и полховники
Шаблюку, чрез Киев, к Слуцку, генер. есаула, Родака, и полковников: Нестелия и
Богуна, к Припети и далее в Литву, генер. хорунжаго, Буйноса, и охочекомонных
полковников: Гладкаго и Худорбая, в Полесье и Северию, а сам, прошедши
Малоросию срединой, остановился при г. Белой Церкви и оттоль, 28 мая,
разослал всюду знаменитую прокламацию свою или универсал, в котором
подробно излогает причины, побудившия его поднять оружие, и призывает всех
Руских под свои знамена противу губителей народности и веры. 67 — 74.
Донесения от отправленных гетманом корпусных начальников, именно: от
Кривоноса, о вторичном собрании гетманом коронным, Калиновским, войска и
походе с ним в Подолию, от Родака, о поражении князем Радзивилом корпуса
Буйносова и убитии самого предводителя и его полковников, кроме Худорбая,
успевшаго присоединиться к нему, и о разбитии им неприятеля, упоеннаго своей
победой над Козаками и взятии в плен всего богатаго Радзивилова обоза.
Первому (Кривоносу) Хмельницкий предписал возвратиться из Подолии и
держаться праваго фланга неприятеля, потом пригласил Носача к себе из
Галиции, а сам выступил к г. Корсуну, где, 27-го июня, разбил Поляков, положив
на месте более 11 тысячь; но Калиновский успел спастись 74 — 75.
Взятие Кривоносом, отправленным от Корсуна гетманом, г. Бара помощию
военной хитрости, 75 — 76.
Такоеже взятие Новгорода Северского и его замка Родаком, и встреча хорунжаго
Новгородсеверскаго, Харкевича, с Вронским, Северским воеводой. 76 — 77.
Присоединив к себе корпус Носача, воротившийся из Галиции, Хмельницкий
отправился к р. Случи, но на пути, узнав о расположении Поляков и наемных
Немцев под начальс. гетманов Калиновскаго, Чернецкаго и генерала Осолинскаго,
при местечке Пилявцах, поспешил усиленным походом и, напав нежданно на них,
6-го августа, поразил совершенно, так что сам Калиновский пал, а с ним более 10
тысячь его воинов; из пленных ротмистра Косаковскаго, мечника Червинскаго и
волонтера Осолинскаго, отправил в Варшаву с письменным представлением
королю и чинам о прекращении гонения на Малоросиян и возстановлении
нарушеннаго равенства народов. 77 — 80.
Поход Малоросийскаго гетмана, в конце августа, в Галицию и обхождение его с
городом Бродами. На этом походе явились к нему послами Молдавские бояре от
господаря своего (Василия Липулы), жадовавшагося на Господаря Волошскаго и
князя Угорскаго (Ракоция), изгнавших его с престола, и просившаго у него помощи
против них; ответ им гетмана и дальнейший поход под Львов, столицу Галиции,
осада его и депутация граждан о пощаде, что и даровано им, но взята военная
контрибуция и 40 заложников из знатнейших семейств, после чего направил путь
свой к Замостью, с которым также поступил; обратный путь назад мимо
Владимира, Острога, и др. городов, в коих возстановлено было прежнее Руское
правление, а Поляки высланы за Случь, с словами: „Знай, Ляше, по Случь наше“.
80 — 83.
Остановившись под местечком Полонным, гетмам встретил сына своего,
Тимофея, с мурзою Тугай-Беем и 4,000 Татар, присланных в помощь Крымским
ханом, извинявшимся в медленности нерешительностью Порты; но Тимофей
объявил отцу истинную причину тому. Туть же доставлено было ему письмо, чрез
Молдавскаго боярина, Костати, от Силистрийскаго паши, в коем, изъясняя
согласие султана на помощь Малоросиян Молдавскому господарю, Липуле,
просил поспешить его, куда и отправил гетман Тугай-Бея с Татарами, и сына
своего, Тимофея, с 8 тысяч. реестровых Козаков, под руководством генеральнаго
обознаго, Носача, с полковниками: Дорошенком, Станаем и Артазием,
двинувшимися 17-го /10/ сентября. После того, распустя войска свои в
пограничныя места на квартиры, Хмельницкий (с гвардиею своею, Чигиринским
полком и 300 волонтеров), отправился от Полоннаго в Киев для принесения
благодарственных Богу молений за освобождение Малоросии от ига Польскаго,
куда и прибыл 1-го октября и был принят с торжеством всеми чинами,
товариством и знатнейшими гражданами, провозгласившими его отцем и
избавителем отечества и народа, ответ гетмана на это в Софийском соборе, коим
увещевал народ более всего к единодушию, без котораго всякой народ и царство
запустеют. Отсюда же отправил он первое посольство, 9-го октября, в Москву, в
лице генеральнаго судьи, Григория Гуляницкаго, с представлением царю,
Алексею Михайловичу, о том, что теперь самое удобное время для возвращения
Смоленска и Белорусии от Поляков, и готовности своей помочь в таком
справедливом деле, особливо, когда Польския силы везде им разсеяны и сама
Польша находится в крайнем изнеможении, а напротив войска его остаются почти
без дела. Царь, сдедуя осторожности, де отписал гетману ничего, но прислал к
нему Василья Вас. Бутурлина, с благодарностью за усердие и извинением в
невозможности царству его, после сильнаго напряжения в междуцарствие,
пуститься в новыя войны, без надежных союзников, а потому не худо бы
Малоросийскому народу соединиться с Великоросийским, яко единоплеменному и
единоверному. 83 — 86.
Рескрипт Польскаго короля, Владислава IV-го, к Хмельницкому, через киевскаго
воеводу, Кисиля, и князя Четвертинскаго, коим утверждал его в гетманстве и
прислал притом знаки на оное: булаву, бунчук и мантию, на что тот отвечал
благодарственным адресом. Но примас и князь Иеремия Вишневецкий, боясь
потерять имения свои в Руси, убедил просить чинов отринуть мирныя намерения
короля, от чего тоть впал в безмерную печаль и задумчивость, низведших его в
гроб 31 октября, 1648 года. Сожаление Хмельницкаго о короле и повеление
править по душе его во всех Малоросийских церквах панафиды и сорокоусты, со
вписанием его в церковные поминальные суботники. 86.
Посольство новаго короля Польскаго, Яна Казимира, брата Владиславова, к
Хмельницкому, с предложением, через Киевскаго воеводу, Кисиля, воевать с
Москвой, в награду за что мирныя сношения его с Польшей, начатыя при
покойном короле, продолжатся и он получит свою часть в завосвании Московском.
Ответ гетмана и причины, непозволяющия поднимать ему оружия противу царя;
единоплеменство и единоверство. По удалении же воеводы он тотчась отправил
тайно судью Гуляницкаго в Москву объявить об этом и советовал предупредить
нападение Поляков посылкой войск на Смоленщину, в чем он готов от души
помочь царю. Царь, в благодарность, послал гетману крест дорогой цены, сняв
его с себя, а о совете обещал поразмыслить с думными людьми. Требование от
Польши царем, в феврале 1649 года, через князя Трубецкаго и боярина Пушкина,
возвращения Смоленска, или заплаты за него ста тысячь рублей, на что король
отвечал угрозами. Послы царские на обратном пути заезжали к гетману склонить
его на соединение с царством Московским на каких угодно ему условиях, после
чего царь обещался признать его владетельным князем, и объявить войну
Польше за Смоленск и Белорусию. Ответ Хмельницкаго и побуждения, почему
следует тотчас объявить войну Полякам. 86 — 88.
Посполитое рушенье (всеобщее вооружение) Поляков против Малоросиян и сбор
их в Лоеве, Слуцке и Збараже в числе 300 тысячь. Гетман выставил против них 70
тысячь. Учредив в городах милицию из старых Козаков и заслуженнаго
товариства, он, 1 марта, двинулся в поход: корпус под нач. полковников: Небабы и
Горкуши, отправлен к Лоеву, а под нач. генер. есаула, Богуна, и полковников:
Глуха и Нечая, к Слуцку, с приказанием затруднять неприятеля при переправах и
под., отступая сами к главной своей армии, под Збараж, куда гетман прибыл 25-го
марта и застал ок. 100 тысячь Польскаго войска под /11/ предводительст. князя
Иеремии Вишневецкаго, злейшаго врага Козаков, котораго разбил и загнал в
город, отняв весь обоз и 57 артилер. орудий, а убитыми положил слишком 19
тысячь. Потом он осадил город. Тут начали возвращаться отдельные корпусы, из
коих предводитель перваго, Небаба, доносил о переправе князя Радзивила с 80
тысячами через р. Припеть ок. Лоева, нападении на него корпуса его, и отражении
им онаго, а равно занятии и сожжении Киевскаго Подола. Богун извещал о
разорении Бреста, разбитии множества Поляков при Слуцке и загнании остальных
в самый Слуцк, коего не смел, однако, осадить, но причине многолюдства и
приближения короля с гвардией и регулярными войсками. Узнав об этом, гетман
тотчас выступил с главным войском на встречу королю, оставив при Збараже
Кривоноса. При местечке Зборове выбрал он место для сражения, укрепился и
поджидал прибытия короля, который и явился 17-го июня, 1649 г. Приказавши
строго никому не прикасаться к королю, яко к особе священной, Хмельницкий дал
бой Полякам, в коем пало их 20 тысячь, между прочим и генерал Осолинский;
поле покрыто было мертвыми на 15 верст, стан короля и вельмож, со всеми
обозами и пр., достался в добычу, а король, попадавшийся несколько раз в руки
Козакам, которые не посмели прикоснуться к нему, принуждем был отозваться о
них, как о благородных воинах и великодушных християиах. Этой битвой
совершилось освобождение Малоросии от ига Польскаго и положено основание
новой эпохе ея обитателей. 88 — 92.
Возвращение Хмельницкаго к Збаражу и склонение князя Вишневецкаго не только
сдаться, но и писать еще к королю о заключении мира с Козаками во что бы то ни
стало. 92.
Пока сношение с королем продолжалось, явился к гетману сын его, Тимофей,
воротившийся из похода своего в Молдавию, где, разбив на двух сражениях (при
Ясах и Букаресте) неприятеля, возвел господаря, Липулу, на престол, и открылся
отцу в любви своей к дочери господаря, несоглашавшагося, впрочем, выдать ее
за него, напротив за одного из Потоцких. Гетман писал об этом к Силистрийскому
паше, прося вступиться и склонить господаря на брак, на что тот отвечал своей
готовностью. 93.
Прибытие к гетману посланных князем Вишневецкимъ к королю чиновников,
привезших рескрипт его князю, повелевавший просить Хмельницкаго о
заключении мирнаго трактата и присылке для того своих полномочных в местечко
Зборов, куда назначены от него: воеводы Киевский и Смоленский (Кисиль и
Грабовский). Гетман тотчас отправил генер. писаря, Кривоноса, генер. есаула,
Многогрешнаго, и, секретаря своего, Виговскаго, которые и заключили, по
наставлению и наказу гетмана, договор 7-го сентября, 1649 года, в 7-ми главных
статьях, утвердивших независимость и самостоятельность Малоросии, равно как
и границы ея: от Чернаго моря по вершину Днестра, Горынь и Припеть, откуда
вверх Днепром по г. Быхов, р. Сожь до самаго Смоленскаго уезда. В силу этого
договора Хмельницкий вывел свои войска из городов и сел, занятых вне
упомянутых пределов, которыя распустил по квартирам и жилищам; а сам, со
штатом и гвардиею, отправился в Киев для благодарения Бога за победы и
освобождение своего народа, где встречен был 1-го октября, с торжеством; чрез
две же недели переселился в Чигирин. Зборовский трактат опубликован по всей
Малоросии и записан всюду с судовыя и правительственныя книги, 8-го марта,
1650 г., генеральным есаулом, Многогрешным, Бряцлавским полковником,
Нечаем, и, секретарем гетманским, Виговским. 93 — 95.
Поздравление Хмельницкаго в мае 1650 г. иностранными послами: от султана
Турецкаго, царя Московскаго и короля Польскаго, с Зборовским трактатом и
народной независимостью и самобытностью, которые поднесли ему драгоценные
подарки и соглашали гетмана к себе в протекцию на каких угодно ему условиях.
Ответ гетмана, в котором, принимал он союз и дружбу их, от потомственнаго
гетманства отказывал-/12/ся, как несогласнаго с понятиями и обычаями своего
народа, а касательно выбора протекции предписал собраться депутатам из всего
народа на генеральный сейм в Чигирин. Собравшиеся чины и депутаты отвергли
всякую протекцию и подчиненность иностранную. Речь гетмана в пользу
протекции и избрания ея: старики с гетманом соглашались на протекцию
Московскую, как с народом единоплеменным и единоверным, но мододые сильно
возстали против того в лице генеральнаго есаула, Богуна (речь его об этом) и
Черкаскаго протопопа, Федора Гурскаго (речь его), которые склонили на свою
сторону всех ; дальнейшия причины против всякой протекции и разпущение
гетманом сейма, равно как отпускная аудиенция послам, из коих каждаго уверил о
старании своем в будущем склонить народ под покровительство его государя. 95
— 99.
Присылка Молдавским господарем, Липулой, в апреле 1650 г., боярина Морозия о
согласии на брак дочери своей с гетманским сыном, Тимофеем. Гетман
немедленно отправил сына с свитой, а за ним 5-тысячный отряд; стычка перваго с
Поляками Потоцкаго, напавшими из засады, укрытие в одном церковном погосте,
и нападение подоспевшаго Козацкаго отряда на Поляков, разбитых и разсеянных
им при урочище „На Батозе“; после чего свадьба в Ясах и обратный путь с женою
в Чигирин. Жалоба гетмана на Потоцкаго. 100.
Моддавский господарь, по проискам Польши, изгнан господарем Волошским и
князем Седмиградским; поход гетманскаго сына для возвращения тестя своего на
отнятый престол: разбитие неприятеля и убитие самаго Волошскаго господаря
под Букарестом; после сего Тимофей распустил свои войска? а сам отправился с
одним только Корсунским полком домой и был окружен, близ гор. Сочавы,
Поляками и Волохами, заперся в замке Сочавском и убит ядром, при осмотре
укреплений. Поражение неприятеля возвратившимися Козаками и прибытие их с
телом, женой и тещей к гетману, который похоронил его в Суботове. Достоинства
убитаго. 101.
Киевский воевода, Кисиль, и многие из Рускаго дворянства, обратившагося в
Католичество и Польское шляхетство, по опубликовании Зборовскаго договора,
воротились в Малоросию и просили позволения вступить им в свои владения; но
Козаки Киевские, Белоцерковские и Переяславские возстали против того под нач.
Миргородскаго полковника, Гладкаго, и судьи Гуляницкаго, и большую часть их
изгнали. Гетман нарядил военную комисию для суда над этим: Гладкому
отрублена голова, Гуляницкий бежал в Польшу, а прочие наказаны телесно.
Козаки упомянутых полков, недовольные таким поступком гетмана, вышли с
семействами из своих жилищ и пришли к низовьям Донца, где поселились и
составили Рыбинский слободской полк. 102.
Крымский хан присылаеть с мурзой своим в ноябре 1659 года, Турецкаго агу к
гетману, с предложением от султана на поступление в протекцию Турков и войну
против царя Московскаго, которому султан объявил ее за Астрахань. Отклонение
того и другаго гетманом и новое посольство в Москву для склонения царя
действовать за одно в предстоящей войне с Поляками; на что тот согласился, но
без объявления формальнаго разрыва с Польшей. 103.
Приготовление гетмана к обороне собственными силами и пополнение прежних
20 полков: число Козаков в каждом и имя полковника; всех ресстровых считалось
слишком 70 тысячь. 104.
Второе выселение Козаков из своих жилищ, именно от рр. Стыри, Случи, Припети
и Сожи, которые, избегая предстоящей войны, отправились к Донцу же и
утвердились поблизу Рыбинцев, составив из себя Изюмский полк. Нобилитация
или производство в Козаки, из свободных войсковых и городских жителей,
служивших прежде волонтирами. 104 — 105.
Нарушение Зборовскаго мира чрез год Поляками, напавшими на Бряцлавскаго
полковника, Нечая, при местечке Краснополе, и поражение его 7-го июня, 1650
года.; генеральный есаул, Богун тотчас переправился чрез р. Буг и /13/ разбил на
голову нарушителей, пировапших свою победу. 105.
Отправление в помощь Богуну полковника Глуха с отдельным отрядом и
приглашение Крымцев. Битва Богуна и Глуха с Поляками, 18-го июля, под
местечком Крупчинцами, и совершенное поражение Польскаго гетмана,
Потоцкаго, при чем пало слишком 9 тысячь неприятелей. 106.
Сражение и 5-го сентября, гетмана Хмельницкаго и Богуна сь Поляками, под нач.
князя Четвертинскаго, под Житомиром, где убито более 17 тысячь, да взято в
плен за 7 тысячь, и 63 пушки. 101 — 108.
Третье выселение Козаков из Малоросии в вершины рек: Сулы, Псела и Ворсклы;
из них образовались три слободские полка: Сумский, Ахтырский и Харьковский.
Замечание об их поведении и отношении к Малоросииским гетманам. 108.
Второе посполитое рушенье Поляков, пригласивших Немцев из Бранденбурга и
Куронии. Приготовление гетмана, с своей стороны, к предстоящей войне:
пополнение убылых в полках, подкрепление пограничных городов, гарнизонов и
распредедение своей армии на зимних квартирах от Днепра до Припети. 109.
Движение обеих армий, Малоросийской и Польской, ранней весной, к р. Стыри и
свидание гетмана с ханом Крымским. Выбор стана для войск Козацких и
Татарских, при местечке Берестечке, и знаменитая битва с Поляками,
предводимыми самим королем своим: измена хана, подкупленнаго Польским
правительством, бегство его с поля сражения гетмана за ним, чтоб уговорить
возвратиться на битву, а за гетмном, конницы Козацкой; осталась одна пехота,
окруженная отовсюду неприятелем и считавшаяся пропавшей; но она чудно
провела Поляков и, сласшись от них, соединилась с гетманом, удалившимся с ней
к Каменцу Подольскому. Участие в измене хана судьи Гудяницкаго, видевшагося с
ним на походе в Буковине и передавшаго все тайныя сношения гетмана с царем
Московским. 109 — 111.
После победы под Берестечком, выигранной Поляками в следствие
предательства хана, король раэделил армию свою на две части, из коих одну, под
нач. князя Четвертинскаго, отправил на Киев, куда намеревался сам прибыть на
зиму, а другую взял с собой на Волынь и Подол. Гетман Хмельницкий пополнив
свою армию из городовых гарнизонов и милиций, тотчас погнался за
Четвертинским, котораго настиг при местечке Хвастове, на роздыхе, и раабил
совершенно 21-го августа, положив Поляков на поле сражения около 14 тысячь,
да захватив в полон слишком 3,000 Курляндских Немцев, коих всех отпустил
домой на честное слово не воевать вперед с Козаками. 112.
Поражение гетманом князя Радзивила, у Маслова Прудища, куда он бежал,
разграбив Киев и узнав о разбитии Четвертинскаго; все награбленныя корысти
были возвращены назад Хмельницким, поразившим также, на возвратном пути,
еще сильныя войска короля под Белой Церковью, посланныя в помощь
Четвертинскому. 113.
Осада Польским королем Каменца Подольскаго, со 150,000 войска, взятие
Козацкаго гарнизона под нач. Глуха, после 9-недельнаго отпора, 29-го сентября, и
зимовка в нем короля. В сдедующем, 1652 году, апреля 29-го, гетман отправился
против Поляков, предводя 60,000 Козаков, и дал сражение при местечке Жванце,
где взял в плен слишком 11,000, между коими двух генералов (Донгофа и
Осолинскаго), весь лагерь, обозы и артилерию. Великодушие гетмана к королю и
вторичной отзыв последняго о благородстве Козаков Король просит мира чрез
сенатора, Лянцкоронскаго и генералов Потоцкаго и Собиевскаго, который и
заключен, по Зборовскимь условиям, 21-го октября. 113 — 114.
Опять послы от султана Турецкаго и хана Крымскаго, к коим присоединился и
Лянцкоронский, оставшийся в Чигирине по тайному предписанию короля,
соглашавшие гетмана воевать с их Дворами, государство Московское для отнятия
от него, в пользу хана, Астраханскаго царства. Причины, почему гетман не может
удовлетворить их предложению; 10-месячная отсрочка ему ими на раз/14/мышление и поправку армии; последнее посольство его к Алексею
Михайловичу с предложением о соединении и угрозой вь противномь случае.
Ответ Царя чрез боярина В. В. Бутурлина, в коем объявляет свое согласие на
соединение Малоросии с Великоросией, как единоплеменных и единоверных, и
общую войну против Поляков и всяких неприятелей. Источник, из коего
почерпнуты сведения об этом сочинителем. 114 — 117.
Созвание гетманом в Чигирин представителей народа, объявление им о прибытии
послов Царских, предложении их и Турецкаго, Татарскаго и Польскаго послов, и
настояние не брать кого-либо из соискателей в покровители, так как неутралитет
ни кем из них не приемлется. Молодые подают голось в пользу соединения сь
Турками, подкрепляя то своими причинами; возражение на то и опровержение
представлений молодежи гетманом и стариками, тронувшее противников до слез
и склонившее всех на соединение с царством и народом Московским. Поручение
гетманом генер. судье, Самуилу Богдановичу, и Переяславскому полковнику,
Павлу Тетере, написать договорныя статьи с царем и представить на
разсмотрение его и всего совета Малоросийскаго, что и исполнено, одобрено,
подписано Московскими послами от лица царя и народа и утверждено присягою о
вечном хранении. После того тоже сдедано со стороны гетмана и чинов 6-го
генваря, 1654 года, а для прочих назначень был сборным местом Персяславль.
Отзывь гетмана о Запорожцах по случаю требования Московскими послами
приведения и их к присяге. Основные три пункта договорных статей: 1)
сохранение всех прежних договоров с в. князьями Литовскими и королями
Польскими; 2) сохранение всех родов имения их и приобретения его вечно; 5) не
вмешательство в дела их и судилища никого посторонняго. Особая статья о
шляхетстве Польском, оставшемся, по единоверству, в Малоросии, и мнение
сочинителя о нем, как главном виновнике всех неустройств после Хмельницкаго.
Отпуск гетманом послов царских и отправление своих (судьи Гонсевскаго и
Тетери) в Москву с благодарственным адресом и просьбой о подтверждении
договорных статей особыми своими грамотами, что и последовало вскоре.
Особая благодарность царя Малоросиянам касательно сравнения их личными
преимуществами сь своим народом, чего не было в договорах, а вмещалось в
пактах с Польшею и привилегиях королевских. Публикация утвержденных статей и
царских грамот во всей Малоросии и оставление копий с них в архивак всех
правительств, оригинал же положень в архиве Трибунала Малоросийскаго. 117 —
122.
Впечатление, произведенное соединением Малоросии сь Великоросией, на
Европейские Дворы. Начало системы равновесия держав. Важность Малоросии
для Великоросии по сознанию иностранцев, упреки и угрозы их гетману
Хмельницкому, а от Турков, Крымских Татар и Поляков объявление войны за то.
Постоянство его в своем деле и приготовление к новой войне: сообщение планов
и распоряжений о ней царю и одобрение их последним. 122.
Открытие военных действий армии соединенной Росии 15 апреля, 1655 года. Сам
гетман, с 30 тысячами, расположился при городе Заславле для отражения
Турецких и Польских войск. Бутурлин, с таким же числом Великоросиян и 5 тысячь
Малоросиян, остановился поблизу Кодяка для удержания Татар, а князь
Хованский тоже с 30,000 Великоросиянь отправлен в Белорусию к р. Соже для
недопущения Поляков к Смоленску, под который послан наказный гетмань, Иван
Золотаренко, с 20,000 реестровых и 5,000 охочекомонных, при коем находился и
сын гетмана, Юрий, посланный для изучения военнаго искуства. Осада
Смоленска в присутствии царя Алексея Михайловича, проживавшаго в Вязьме по
случаю моровой язвы в Москве и часто наведывавшагося туда, и взятие онаго
Козаками; торжественный въезд царя в него и благодарность Малоросийскому
войску особенной грамотой от 16-го сентября, 1655 го., по коей все
участвовавшие во взятии Смоленска, от высшаго до низшаго /15/ старшины, с их
потомством пожалованы в Росийские дворяне. 123 — 125.
Поход наказнаго гетмана от Смоленска в Белорусию и Литву, взятие приступом
Гомеля и Новаго Быхова. Отсюда он двинулся к князю Хованскому, с которым
соединясь, отправился проттв князя Радзивила, шедшаго с многочисленной
армией против их, котораго они разбили на голову при р. Березине. 125 — 127.
После Березинскаго сражения Козаки пошли срединой Литвы, а Великоросияне
пограничной чертой меж Ливонией и Куронией; покорение ими всей Белорусии и
большой части Литвы и снова соединение под Вильной, которую осадили и
обратили в пепел за сильное сопротивление граждан. Торжество в Москве по
случаю покорения Белорусии и принятие царем титла „Царя и самодержца
Великия, Малыя и Белыя Росии“ или „Царя Всеросийскаго;“ благодарность
Алексея Михайловича к гетману, Золоторенку и Хованскому и приказ последним
зимовать в средине Белорусии. Смерть наказнаго гетмана, убитаго, при проходе
через старый Быхов с одной колокольни органистом, подговоренным
Католическим духовенством; препровождение тета его на родину, в Корсунь,
отпеванье в церкви и сожжение ея с мертвецом от громоваго удара. Мнение
поляков о Золоторенке. 128.
Склонение Поляками новаго хана Крымскаго к войне против Руских и разбитие им,
в октябре 1655 года, при р. Самаре наказнаго гетмана, Якова Томила, потом
нападение, в Уманьщине, на другой Козацкий корпус под нач. Богуна, Зеленскаго
и Дженжелия, успевшаго, однако, отразить его и пробиться к Белой Церкви, куда,
изпод Заславля, отправился и сам гетман, но был атакован Татарами при
Дрыжиполе. Неприятель, зная ослабление армии гетманской отправлением
частых отрядов в разныя стороны, считал его погибшим, но тот искусно пробился
сквозь него и благополучно прибыл в Белоцерковщину. 129 — 130.
Собравшись с силами, гетман отправился от Белой Церкви, в исходе генваря,
1656 г., для поисков над Татарами и Поляками и поразил их близ местечка
Межибожа. 151.
Весной, 1656 г., гетман, соединившись с Бутурлиным, пошел внутрь Польши для
недопущения действовать общими силами Полякам с Турками и Татарами. На
пути взяты были, с малым сопротивлением, Броды, Львов и Замостье и осажден
Люблин, в котором собраны были огромныя сокровища и который, после
кровопролитной осады, взять приступом и разорен. 132.
От Люблина гетман, узнав о намерении Польской армии переправиться чрез
Вислу, отправился ей на встречу, перешел Вислу, и напал сь Бутурлиным на
Поляков в их стане, заставил его бросить и обратиться в поспешное бегство.
Намереваясь потом идти к столицам королевства, гетман получил весть, что хан
Крымский, спеша Полякам на помощь, переправляется через Днепр; потому он
сейчас поспешил к Чигирину, а Бутурлина уговорил расположиться ок. Каменца
Подольскаго. Узнав о прибытии хана с войсками при р. Озерной, гетман посыласт
к нему полковаго есаула, Тугая, с известием о несуществовании больше Польских
армии на свете, что, говорил, подтвердят и Польские офицеры, препровождаемые
им к нему. Свидание хана с гетманом и взаимныя укоризны друг другу, равно как
оправдание гетманом соединения Малоросии с Великоросией: холодное
прощание обоих с явной злобой. 132 — 136.
Послы от Шведскаго короля, Карла Густава, к гетману в Чигирин, с просьбой о
вспоможении против Поляков и некоторых Немецких государей, и отправление
10,000 корпуса, под нач. Киевскаго полковника, Антона Адамовича, объявленнаго
наказным гетманом, к Кракову, который помог Шведам овладеть обеими
Польскими столицами: падение Польши было неизбежно, если бы не вступились
за нее другия державы и не заставили Шведов заключить Оливский мир. 136 —
137.
Письма Немецкаго императора, Фердинанда III-го, и Польскаго примаса к гетману,
вь коих уговаривали его отстать от союза с Шведами, как Лютеранами и, потому,
противниками их /16/ и его, соединиться, по прежнему, с Польшею или, по
крайности, не мешаться ни в какую войну с нею других, грозя, в противном случае,
поднятием на него сил всей Католической Европы. Ответ гетмана императору и
причины невозможности соединения когда либо Малоросиян с Поляками. Угрозы
Немцев и других гетману оправдывались движением императорских войск, в
начале 1651 г., к границам Галиции, а Турецких в Молдавии и Бесарабив, равно
как и всего Крыма. Известя о том царя, гетман немедленно прикрывает свои
пределы и назначает два лагеря для войск, при р. Ташлике, под нач. сына своего,
Юрия, и при г. Заславле, под распоряжением наказнаго гетмана, Дорошенка.
Прибытие иностранных послов с новыми требованиями, т. е., склонявшими
гетмана отстать от соединения с Московией, обещавшей, при его помощи,
сделаться колосальной державой а низпровергнуть другия царства; но войти, по
старому, в союз с Поляками, грозя, в случае, отказа, принудить его к тому силой
оружия. Гетман, в ответе им, снова оправдывает свое поведение и причины
соединения с царем Московским, и решается лучше впасть в руце Божии, нежели
отстать от того. 137 — 139.
Угрозы и предложения иностранных держав гетману сделали на него сильное
впечатление, и он, раздумывая о буре, собравшейся над его народом, и
последствиях ея, впал в тяжкую бодезнь, приведшую его, по долгом страдании, к
гробу. Чувствуя смерть, он сзывает в Чигирин чинов и представителей народа,
объяснает положение дел нации, благодарит их за свое гетманство и просит
избрать, еще при жизни его, преемника ему, коему бы мог он открыть нужныя
тайны и дать советы; в гетманы предлагает 3-х: Тетерю, Пушкаренка и Виговскаго;
во собрание избирает в гетманы сына его, Юрия. Возражения Хмельницкаго в
настояние чинов, в силу коего он принужденным находится согласиться на
желание народа и, поручая новоизбраннаго покровительству Божию и опеке
старшин, предаст проклятию всякаго, кто только совратит его сь пути праваго,
равно и его самаго, если пойдет путем строптивым. Это происходило 7-го августа,
а 15, избрав в опекуны и советники сыну своему, Виговскаго и Пушкаренка, он
скончался по полудни. Достоинства его в погребение в Суботове. Догадка
некоторых об отраве его одним знатным Поляком, сватавшимся на его дочерви.
Святотатственный поступок с костями Хмельницкаго Поляков через 7 лет после
его смерти. 139 — 142.
Поляки, ища всюду помощи против соединенной Росии, объявляют, в последних
месяцах 1657 г., курфирста Бранденбургскаго вольным от всякой зависимости им,
с обязательством за то помогать короне Польской против Козаков и Московскаго
царя. 142.
Домогательство Поляков у молодаго гетмана на соединение его с ними,
несогласие его на то и интриги их через генеральнаго писаря, Виговскаго.
Характер последняго и советы его Юрию, в силу коих, в апреле 1658 г.,
отправляется он в Заславль сь своей гвардией на конгрес Поляков, в присутствии
послов Цезарскаго и Турецкаго. Здесь соглашается он на соединение с Польшей
и принимает статьи, яко бы отцем его сочиненныя и известныя под именем
Гадяцких. Чины и войско Заднепровских полков, пришедшее туда под предлогом
тайной експедиции, отвергло эте статьи и, нагрубив гетману, воротилось назад в
Чигирин, а оттуда к опекуну гетманскому, Пушкаренку. Юрий, оставленный
войском и презренный Заславским конгресом, принужден бежать на Запорожье,
которое, недовольное обращением с ними Москалей, а потому и соединением с
Москвой, охотно приняло его к себе и обещало помочь. 143 — 145.
Коварство Виговскаго в отношении к гетману Юрию Хмельницкому после
отправления его вь Заславль, т. е., донесение об измене гетмана царю и
удержании при себе войска и пр., преданных с ним Москве. Отправление царем
для разведывания о том боярина Хитрова, который, обольщенный Виговским,
объявляет его, от имени царя, гетманом Малоросийским, что возбудило общее
не-/17/удовольствие и положило первый камень к междоусобиям. 145.
Доиесение Полтавскаго полковника, Пушкаренка, царю о поступках Юрия
Хмельницкаго и Виговскаго, и поход его под Чигирин с 20,000 войска протим
последняго; впрочем, он, встреченый под г. Лубнами Хитровым, принужден был,
по настоянию его, воротиться в Полтаву. 146.
Поступок новаго гетмана, Виговскаго, с царем для удержания за собой
благоволения его, т. е., ложное донесение, будто Поляки соглашаются на
возведение его (царя), по смерти своего короля, на Польский престол и
соединение королевства своего с Московским царством. В силу того царь
отправляет великолепное посольство в Варшаву. Пока посланники хлопочут в
Варшаве, Пушкаренко снова доносит царю о происках Виговскаго, разбивает
войско его между Опошным и Будищами, и предводителей онаго отправляет в
Москву. Царь наряжает в Польшу к послам своим нарочнаго разузнать о Польше в
отношении к ней Виговскаго и, получа подтверждение об истине донесений
Пушкаренка, отправляет князя Трубецкаго с 30,000 в апреле 1659 г. в Малоросию,
повелевая, под предлогом дружеским, овладеть гетманом и соединиться с
Полтавским полковником а потом приступить к избранию новаго гетмана.
Виговский, притворяясь, что он доверяет царю, заманивает Трубецкаго под
Конотоп, в коем находился уже, по его распоряжению, Гуляницкий с Поляками, и
стеснивши его с двух сторон, разбиваеть на голову. Отсюда пословица: „Провив,
як Выговскый Москву.“ 146 — 148.
Объявление Виговскаго во всей Малоросии о соединении своем с Польшем, по
народ и войско отвергают оное и обращяются к Пушкаренку; посему тот нанимает
10,000 Крымцев и вступает в битву с Пушкаренком при Полтаве, проигрывает ее,
бежит и теряет гетманскую булаву; разстройство победителей от упоения победой
и поражение их Татарами, вышедшими нежданно из засады, причем сам
Пушкаренко пал, а Полтава разорена. 148 — 149.
Разорение Малоросии Виговским и Татарами, которых поражают на двух
сражениях реестровые Козаки, избравшие своим предводителем и наказным
гетманом, в Переяславле, полковника Ивана Безпалаго, после чего Виговский
принужден был бежать в Польшу и больше уже не показывался, оставив даже
жену свою в Чигирине на произвол судьбы. 140.
Царь, узнав об убиении Пушкаренка и поражении войск его, отправляет боярина
Григ. Григ. Ромодановскаго с 30,000 против Виговскаго, повелевая избрать новаго
гетмана. Напрасное разорение Ромодановским Конотопа и неуменье его
обходиться с народом. Открытие выбора новаго гетмана в Чигирине и
предложения на нем послов, Царскаго, Турецкаго и Польскаго. Вторичное
избрание вь гетманы Юрия Хмельницкаго за заслуги отца его, 27-го апреля, 1660
года Ответ его иностранным послам о своем и народа своего неутралитете, а
послу Московскому о желании союза и соединении с царем Алексеем
Михайловичем. Изгнание им из Малоросии Поляков Виговскаго черезь
полковников: Переяславскаго, Цюцюру, и Уманьскаго, Худорбая. Переселение
Руских между Днепром, Припетью и Случью, по поводу предстоящей войны, в
Слободские полки. Благодарность Царя Юрию за его приверженность к нему а
отправление в помощь против Поляков боярина Вас. Вас. Шереметева, с 35,000;
соединение с Великоросиянами гетмана с 40,000 за г. Острогом и поражение
короннаго гетмана, Собиевскаго, потерявшаго до 50,000. Разороние Польши
соединенной Руской армией и ссора предводителей ея на обратном пути от
Слуцка за добычу, безчестие Малоросийскому гетману от Шереметева и жалоба
его на то царю; пристрастное решение этого спора Алексеем Михайловичем и
месть Юрия, удалившагося с охочекомонными в Сечь и объявившаго себя там
союзником Татар и Поляков. Реестровые Козаки, не одобряя того в Юрие,
объявляют новый выбор гетмана, а между тем поставляют наказнаго из генер.
есаулов, Якима Самка. В 1662 году Юрий с Запорожцами, охочекомонными, /18/
Крымцами, нанятыми Донцами и Польской армией, под командой самаго короля,
дает сражение Шереметеву около Житомира и местечка Чуднова и заставляет
его, окопавшагося станом, отдаться, избегая годода, совсем в свои руки, котораго
Татаре уводят в Крым, где он проводит 20 лет в неволе. После сего Юрий осадил
Чигирин, но не мог взят его, был разбит Самком и Ромодановским при г. Крылове,
потом, после соедниения его с Поляками под нач. Чернецкаго, при г. Каневе, и в
третий раз тут же генер. старшиной, Лизогубом, так что едва мог сам спастись,
скрывшись в Лубенский монастырь к другу своему, архимандриту Амвросию
Тукальскому. Дальнейшая судьба Юрия: четыре раэа был он гетманом, потом
монахом, сослан в Жмудь Поляками, в Белгород Татарами, а в Едикуль
Цареградский Турками, из коего, спустя 14 лет, отправлен на один Греческий
остров, где и умер звонарем при Греческомь монастыре. 150 — 157.
Неустройство после уничтожения Юрия Хмельницкаго породило вдруг 5-ть
самозванцев гетманов; два из них Заднепровские полковники, Тетеря и
Дорошенко, а два сегобочные, Самко и Васюта, да один из Запорожских есаулов,
Брюховецкий; каждый из них отдавался в какую нибудь протекцию, Турецкую,
Польскую, Московскую. Брюховецкий прежде всех успеает в своем намерении, т.
е., призван был гетманом от царя, не смотря на доносы Васюты и Самка. Комисия
для изследования жалоб их на новаго гетмана в лице Великогагина и Хлопова,
оправдание его и наглая смерть противников, убитых по его повелению;
имущество их и приверженцев их расхищается Запорожцами с согласия гетмана.
Это раздражает Заднепровцев, которые, с своими наказными гетманами, Тетерею
и Дорошенком, отдаются Польше. Приезд Думнаго дьяка, Башмакова, в Батурин
для склонения Козаков признать Брюховецкаго своим гетманом и ответ
полковников их ему. 157 — 159.
Вторжение короля Польскаго, в 1663 г., в Малоросию и неудачная осада им
Глухова, защищаемаго генер. судьей, Животовским, с 3-мя полками,
Черниговским; Стародубским и Нежинским; после 9 недель Поляки отступают к
Новгороду Северскому. Очищение Брюховецким Заднепровья от Поляков и осада
разных городов; бегство Тетери из Чигирина с своими богатствами в Польшу,
которыя отнимают там Поляки и скитание его в крайней бедности в Молдавии.
Отражение Чернецким Брюховецкаго и Кошеваго Серка от Чигирина, поход его
под Белую Церковь и смерть под нею от Козаков. Последний в свою очередь
нападает на жилища союзников Чернецкаго, Татар, разоряет их и удаляется, при
вести о возврате их домой, в Молдавию, где сталкивается с Польским генералом,
Маховским, и отбивается от него при г. Сороке. Поражение Брюховецким Поляков,
Татар и Калмыков, в апреле 1665 г. при Белой Церкви. Появление 3-х гетманов:
Опары, Децика и Дорошенка, из коих первый схвачен был Белогородскими
Татарами и отослан Польскому королю; который приказывает его повесить;
второй, пойманный войском Брюховецкаго, попадает в Нежине в тюрьму, где и
умирает, а третий признается гетманом Заднепровским от Татар и Польши. 159 —
161.
Поездка гетмана Брюховецкаго в Москву, в сентябре 1666 г., прием ему в ней,
женитьба его и его свиты на дочерях Московских бояр, пожалование ему звания
Думнаго боярина и Великаго воеводы и отправление с ним воевод в Малоросию
для управдения ею под верховным начальством гетмана; злоупотребления их и
неудовольствие народа. Дорошенко, пользуясь этем, возмущает, прежде всего,
Переяславль, который убивает своего воеводу, Дашкова, потом осаждает в
Золотоноше князя Щербатова и истребляеть его, равно как и подоспевшаго на
выручку к нему, полковника Маховскаго, котораго, за его, обиды народу, дарит
Крымскому хану; после того потребляет в других городах воевод, пологая тем
склонить на свою сторону народ, но тот не дается ему в обман. Поляки же,
пользуясь его отношением к Московскому Двору, /19/ отправляют против него
короннаго гетмана, Собиевскаго, для отторжения от него Заднепрья; но
Дорошенко разбивает его под Заславлем, а оттуда, по приглашению хана,
поспешаеть в Крым против кошеваго Серка, громившаго Татар, остановливает его
и заставляет удалиться черезь Лиман в Сечь. Воевода Косогов под Кодаком и
представления Запорожцев царю о том, который и отзывает его назад. Мир царя
Московскаго с Польшей на 30 лет; волнение, произведенное этем в Малоросии и
отправление нарочных в Москву разузнать подробнее о договорных статьях; ответ
Московскаго правительства на их распросы. 161 — 165.
Письмо гетмана Брюховецкаго к царю, через генер. старшину, Григория Гамалию,
и канцеляриста Каспаровича, о слухах об отдаче Малоросии в подданство
Польше, в котором возстаеть против скрывательства от него и народа его
договора и клеймит то именем предательства, коего не должно быть с народом
единоверным и единоплеменным, соединившимся с Великоросиянами по доброй
воле; в противном случае грозит защищаться оружием до последней крайности.
Ответ царя, запрещающаго стужать себе о войне и мире с Польшею и
обещающаго прислать в Малоросию тысячу пеших стрельцев с недостающим
числом воевод. Это смутило гетмана и всю старшину, а письмо Заднепровскаго
гетмана, Дорошенка, укорявшаго его в трусости и предательстве своего народа,
заставило Брюховецкаго обратиться с просъбой о союзе к хану Крымскому, а
султану Турецкому отдаться в покровительство, для чего к первому отправил
генеральн. старшину, Степана Гречанаго, а ко второму старшину Григ. Гамалию и
канцеляриста Каспаровича. Изгнание прочих воевод из Малоросии и
недопущение в нее ехавших вновь. 165 — 166.
Старые Козаки, негодуя на Брюховецкаго за союз и покровительство
Магометанцев, советуют князю Ромодановскому осадить его в Котельне, а
Дорошенка приглашают к себе в Полтаву, который тотчас отправляется к ним в
Опошно еи провозглашается там гетманом обеих сторон Днепра. Узнав о том,
Брюховецкий бросился внутрь Малоросии искать партии, но был пойман в
Коломаке и разстрелян, по приговору военнаго суда. Запорожцы отказываются
признать Дорошенка гетманом и выбирают в него войсковаго писаря своего,
Суховия, что одобряют и смежные полки: Чигиринский, Уманьский и Забугские, а
для большаго обезпечения себя, они заключают союзь с Крымским ханом.
Отправление Дорошенком своего брата, Григория, в Сечь для склонения ея на
свою сторону, неудача в том и поспешное отбытие в Заднепрье для приведения
онаго в оборонительное состояние; на сей же стороне Днепра он обьявляет
наказным гетманом генер. есаула, Дамьяна Многогрешнаго, который вступаеть в
сношение с князем Ромодановским и просит у него помощи против Запорожцев,
Татар и самаго Дорошенка. Ромодановский посылает к нему сына своего, который
один вступает в бой с Татарами и попадает в плен им при местечке Гайвороне;
Многогрешный, с своей стороны, разбивает Татар и Запорожцев при Лохвице и
преследует до самой р. Самары. 167 — 168.
Гетман Дамьян Многогрешный, избранный, в начале 1669 г., в Глухове, Козаками,
по воле царя, на место Брюховецкаго, тотчас отправляет в Москву генералн.
писаря, Карла Мокриевича, и обознаго полковаго, Лукаша, сь просьбой
подтвердить права Козацкия по договору Богдана Хмельницкаго, что и исполнено
царем, предававшим вечному забвению все мятежи, от нарушения договоров
происходившие. Узнав обь этом, Дорошенко посылает к султану генеральн.
судью, Белогруда, и есаула, Портянку, с предложением вечнаго подданства
Малоросии и просьбой пособия против Многогрешнаго, что тот охотно делаеть и
немедленно присылает ему гетманские знаки, 6,000 войска, под нач. Чауша и еще
патрияршую грамоту, отлучавшую от Церкви и предававшую проклятию всех
непослушных Дорошенку. Поступок Киевскаго митрополита, Сильвестра Косова, с
этой грамотой и послание его к патриярху, который, /20/ хотя и уничтожил, по его
представлению, грамоту свою, однако же с тех пор лишился всякаго влияния на
Малоросию, начавшую признавать оттоле одно над собою иераршество
Росийское. Приход Запорожскаго гетмана, Суховия, в Заднепрье с Запорожцами и
Крымцами, с целию принудить признать себя своим гетманом, но Татары, по
приказанию Чауша, переходят к Дорошенку; после сего Суховий удаляется в
Умань и там передает свое гетманство Уманьскому полковнику, Ханенку, и оба
вместе идут в степь для соединения с Белогородскою ордою. Дорошенко,
погнавшись за ними, окружен был при Желтых Водах и чуть на погибь, если б
Кошевой Запорожский; Серко, недовольный тем, что в Сече завелись гетманы, не
напал на Ханенка и Суховия и не освободил Дорошенка. Ханенко, повелевавший
полками Чигиринским, Уманьским и над Бугом и Днестром обитавшими до самой
Галиции, искал усилить себя покровительством Польши, которой отдался в г.
Остроге на основании Гадяцкаго договора. Желая истребить Ханенка, Дорошенко
осадил местопребывание его, Умань, но был им разбит и прогнан. После сего онь
пригласил к себе Силистрийскаго пашу и Белогородских Татар, и в августе, 1611
г., сразился с гетманом Многогрешным при Чигерин Дуброве, где сначала был
поражен, но после; при помощи Турков, ударивших на Многогрешнаго из засады,
заставил его отступить за Днепр. Смерть Многогрешнаго от раны, полученной в
этом сражении февраля 7-го, 1672 г., и погребение его ва Батурине. Характер и
достоинства его. 168 — 171.
Гетмань Иван Самуйловичь, избранный в поле, в Козацком стаие между Путивлем
и Конотопом, близ урочища Козацкой Дубровы, в присутствии царских депутатов,
был сын священника города Зинькова. Появление султана Турецкаго, Магомета
IV-го, в Малоросии с войском по просьбе Дорошенка, взятие им Каменца
Подольскаго после двухнедельной осады и обращение церквей в мечети.
Отправивши Дорошенка и хана Крымскаго для покорения Галиции, султан сам
пошел поперек Ханенковой Украйны по р. Случь. Поляки с Ханенком разбили хана
и Дорошенка и прогнали их к Турецкой армии, на которую, не нападая, склонили
султана подарками удалиться в Валахию. 172 — 173.
Наказание Татар Кошевым Серком за разорение ими Запорожских земель в 1673
г.; характер и свойства Серка; мнение о нем Татар и отношение его к гетману
Самуйловичу. 173 — 174.
Поход Гетмана Самуйловича с кн. Ромодановским против Заднепровских
гетманов в 1614.; взятие городов: Черкас и Канева, и отречение от гетманства
Ханенка, сдавшаго свои клейноды Самуйловичу и получившему, в замен того,
довольные на содержание доходы. Неудачная осада Дорошенком городов,
Рашкова и Корсуня, и поражение, потерпенное им от Переяславскаго полковника,
Думитрашка, ок. местечка Орловича, после чего запирается он в Чигирине, в
котором принимает Турецкаго султана. Пребывание султана в этом городе и
приказание Дорошенку взять с Турками Умань, который был весь истреблен; таже
судьба постигла и прочие Заднепрские города; отсылка им нескольких тысячь
мальчиков султану, которых этот приказал сделать Музульманами. Свирепства
его заставили одних Заднепрян снова переселиться в Слободские полки, и других
искать заступления у короля Польскаго, который дал им гетмана, Евстафия
Гоголя. Участие этого гетмана с 14,000 Козаков в походе Яна Собиевскаго против
Турков под Вену. Оставленный Козаками, передавшимися Полякам, Дорошенко,
запершись в Чигирине, искал покровительства царя Московскаго, который, однако
же, не поверил ему в том, и онь принужден был сдаться Самуивичу,
пощадившему его и сославшему только на родину в его, гор. Сосницу, где жил до
самой своей смерти. 174 — 177.
Кончина царя Алексея Михайловича, 30 генв., 1676 г., и восшествие на престол
сына его, Федора Алексеевича, при коем война с Турками продолжалась по
прежнему. Султан выпускает в это время из Эдикуля Юрия Хмельницкаго
объявляет его князем Сарматским и гетманом Козацким; и приказывает Крымско/21/му хану помогать ему с пашей Ибрагимом; неудача Хмельницкаго и ссылка его
на один Греческий остров в вечное заточение. Осада Чигирина Турецким пашей,
Ибрагимом, и ханом Крымским, в 1677 г., в коем заперся полковник, Григ. Коровка,
с 7,000 Козаков, и поражение их. В 1678 г. снова являются Турки под Чигирином,
разбивают Самуйловича и Ромодановскаго, и осаждают город, защитники коего,
видя невозможность устоять, решаются пробиться сквозь Турецкую армию, что
исполняют с успехом, потом переправляются через Днепр и соединяются с
своими. Гетман из них составил 6-ть Сердюцких полков. Одеяние и устройство их.
В 1679 г. Турки, укрепив Черкасы, послали корпус, под нач. Яненка, прежняго
старшины при Юрие Хмельницком, покорять Приднепровские города, что им не
только исполнено, но он даже ворвался внутрь Малоросии, провозглашая себя
всюду гетманом; впрочем, глубокие снега и страшные морозы вскоре истребили
большую часть Яненкова отряда, преследуемаго также Козаками под командой
Стародубскаго полковника, Семена Самуйловича, сына гетмана. В 1680 г. Турки
возобновили и укрепили города: Кизикирмен и Кадак, которые, сообщаясь с
крепостями Чигирином и Черкасами, составляли пограничную цепь, отделявшую
Заднепрье от прочей Украины. Цель Турков была удержать Малоросию за собой
по Днепр. С другой стороны Татары присвоили себе от р. Конской до вершин
Ворсклы, и гетман прикрывал с войсками своими и Московскими сторону Киева и
средину Малоросии, а Запорожский Кошевой, Серко, видя себя середи владений
Турецких и Татарских, укрепился на островахь Днепровских и наблюдал
неутралитет. Кончина царя Федора Алексеевича 1682 г. 177 — 180.
Польский король, Ян Собиевский, присвояет себе Заднепрскую Малоросию с
согласия ея Козаков и дает ей, 1663-г., в гетманы Якима Куницкаго, на ме-этото
убитаго под Вепой Гоголя. Поход его, гетмана, по приказанию короля, в
Бесарабию против Белогородских Татар, трусость и бегство его. Оставленные
Козаки выбирают на его место полковника Бряцлавскаго, Димитрия Могилу,
пробиваются сквозь неприятеля и приходят счастливо к своим границам, где,
нашедши Куницкаго, убивают его, по приговору всего войска, тупыми концами
своих ратыщ. Отправление Могилы королем, в 1685 г., в пособие Немецкому
императору, на Турков, который, соединясь с Цесарской армией под Текелием,
сильно помог изгнать Музульман из Угрии. 180 — 181.
В начале 1686 г. гетман Самуйловичь вступает, по предписанию Московскаго
правительства, в Белорусию сь 10,000 войска, берет Гомель, Лоев, Чернобыль и
др. города, и тем, после 30-летняго перемирия, побуждаеть Поляков к скореишему
заключению мира с Росией, по коему они навсегда отказались от Смоленска, а
Малоросия оставлена на договорах Зборовском и заключенных ею с Московским
государством при своем соединении с ним. Обезпечив себя со стороны Польши,
Росия предпринимает, в 1687 г., самый решительный поход против Крыма, с
целию покорить, или разрушить его. Главным военачальником определен князь
Вас. Вас. Голицын, любимец царевны Софьи Алексеевны, принявшей в это время
кормило правления в свои руки. 120,000 Великоросиян и 60,000 Козаков под нач.
гетмана грозили раздавить Крым, но недостаток в продовольствии и под. тому
причины не допустили до того, а неудача похода сложена была на Самуйловича,
котораго, с младшим сыном его, Яковом, велено было схватить ночью, в местечке
Коломаке, в церкви, и отправить в Сибирь, а другим двум сыновьям (полковникам,
Стародубскому и Нежинскому, Семену и Григорию), отрублены головы в Путивле.
Главной причиной несчастия Самуйловича был генер. есаул, Иван Мазепа,
искавший гетманства, сперва воспитатель детей Самуйловича, потом любимец
его, облагодетельствованный им перед всеми прочими. 181 — 183.
Гетман Иван Степановичь Мазепа, избранный 25-го июля, 1687 г. Подробности
избрания его в гетманы. Происхождение его: природный Поляк из /22/ фамилии
Литовской; прибытие в Малоросию и воспитание детей Самуйловича; поступление
в Переяславский полк на службу, отличие его в походах этого полка против
Поляков, Татар и Турок и получение звания генер. есаула чрез 17 лет. Сестра его,
Янеля, выдана была им за чиновника Переяславскаго полка, Мировича, от коей
имел племянников и внуков. Мнение Вольтера о происхождении, воспитании и
похождениях Мазепы. 183 — 184.
Приготовление Мазепы ко второму походу Руских на Крым в продолжение 1688 г.,
который и открыт в начале 1689: Великоросиян 75,000, да Малоросиянь 60,000,
под главным нач. того же князя, Вас. Вас. Голицына, что и в первом походе.
Расположение похода было по плану гетмана, знакомаго с Татарами, и потому он
удался; хан просил мира. Ропот Козаков на гетмана за слабое окончание такого
многотруднаго похода, и отправление его Голицыным, для предупреждения
возмущения, послом в Москву с вестью о мире. Прием его в ней и присутствие при
падении царевны Софии и восшествии на престол Петра I-го. Возвращение в
Малоросию Мазепы и учреждение им особой гвардии для себя под именем
Надворной корогвы, в которую поступали охотники из Заднепрья: это были его
ангели-хранители и исполнители всех его велений. Судьба их. 184 — 186.
Первое появление сараны, в Малоросии в 1690 г., налетевшей из Закубанских
степей через Крым; описание полета ея и опустошения, причиняемаго ею; мнение
о происхождении ея; средства против нея. 186 — 181.
Осада генер. есаулом, Ломиковским; Очакова и Буджака, коему помогал другой
корпус Козацкий при крепости Самарской, разъезжавший отдельно до р. Конской.
181.
Отличие Винницкаго полковника, Самуся, против Татар Бесарабских и
определение его, в награду, Мазепой в наказные гетманы. Мнение о наказных
Малоросийских гетманах на правой стороне Днепра и свобода Заднепровских
Козаков — воевать за того, кто их согласит подарками, а найпаче народными
выгодами. Представитель этой свободы — Семен Палий, полковник Хвастовский,
родом из г. Борзны. Походы его против Турков сь королем Польским, Собиевским,
за цезаря, и с Турками против Собиевскаго. Безпрестанные раздоры и стычки его
с Татарами за пленных христиан, равно как и с Поляками за насилия их в
Заднепрье; заточение его последними в Магдебургскую крепость, в коей просидел
около года и освобожден был хитростью своих Козаков. Разбитие Палием двух
Польских отрядов, одного под Хвастовым, а другаго под Бердичевым, что не
нравилось Мазепе, считавшему эте дела нарушением мирных договоров с
Польшей, и потому приказавшему схватить, хитрым образом, Палия и сослать в
Сибирь, откуда, спустя 15 лет, был он вызван Петром I-м под Полтаву, где, в
сражении с Шведами, убит пушечным ядром. 188 — 190.
Появление самозванца Петрика, войсковаго канцеляриста, родича Искре и
любимца гетмана, выдававшаго себя, по наветам Крымскаго хана, Ислам Гирея,
гетманом, поставленным от султана Турецкаго в преемники Юрию Хмельницкому
и Дорошенку, и, кроме того, побочным сыном Мазепы. Прежде всего с знатным
Татарским корпусом он показался, 1692 г., ок. Переяславля; против него выслан
Мазепой генер. есаул, Гамалия, обративший его з бегство; после, в течение 4-х
лет, Петрик, с Белогородскими и Крымскими Татарами, безпокоил разновременно
южную часть Малоросии; наконец, отправлены на него были гетманом три корпуса
под нач. полковников: Киевскаго, Коровки, Черниговскаго, Лизогуба, Гадяцкаго,
Боруховича, и пр.: первый преследовал Татар до самаго Очакова; второй гнал
Буджаков до самой Бесарабии, которую сильно опустошил, а третий поразил
Татар при местеч. Соколке, при чем пал, однако ж, охочекомонный старшина,
Яким Вечорка, служивший прежде у Палия и решившийся, во что бы ни стало,
заслужить 1000 талеров, объявленных гетманом за Петрика тому, кто его
доставить ему мертваго, или живаго; Пет-/23/рик пал тоже тут, может быть, от
руки самаго Вечорки. 190 — 192.
Мазепа держит кордон от устья Самары до Днестра во время прохода Татар к
границам Цезарским в 1694 г., откуда отправляет разные отряды в Крым и Буджак
для отвлечения Татар от Угрии. 192.
Первый поход Петра I-го под Азов в 1696 г. : гетман с Шереметевым, по воле
царя, занимают Татар осадой их городов, коих берут в одно лето 14-ть; неудача
перваго похода от измены иностранца, Янсона, заклепавшаго осадныя пушки под
Азовым, и от недостатка морских судов для блокированья крепости с моря.
Приготовления ко второму походу: в 10-ть месяцов сооружена флотилия на реках,
впадающих в Дон, которая, в 1696 г., явилась на Азовском море, а с твердой
земли многочисленная армия, в коей было 15,000 Козаков под нач. наказнаго
гетмана, Лизогуба, сильно содействовавших взятию Азова 19-го июля; гетман же с
прочими Малорос. войсками наблюдал на степях Крымских за ханом. В 1691 — 98
г. Мазепа с князем Яковом Долгоруким осаждает Очаков, который приказано было
им взять царем, но не успел в том. Возвращение царя из путешествия по Европе и
заключение мира с Турками на 30 лет 1699 г., в Карловце, по коему Русские
приобретают себе Азов. 193 — 196.
Война с Швециею и осада, 1701 г., Нарвы 80,000 Руских, с коими Малоросиян
было 7,000 под нач. наказнаго гетмана, Обидовскаго; поражение их Карлом XII-м,
который бросился потом в Польшу. Малоросийский корпус в 20,000, под командой
Миргородскаго полковника, Данила Апостола, да 1,000 с Гадяцким полковником,
Боруховичем, действуют за одно с князем Репниным против Шведов, а гетман с
10,000 стоял ок. Могилева. Апостол и Шереметев проникают до Ревеля, а Репнин
и Боруховичь до Риги. В 1702 г. Малоросийския войска продолжают участвовать в
корпусах Шереметева и Репнина, и особый корпус под нач. Стародубскаго
полковника, Мих. Миклашевскаго, соединясь с Поляками стороны короля Августа,
под командой Халецкаго, поражает приверженцев Шведов, берет Быхов и
отсылает предводителя их, Бельцыневича, к гетману в Батурин, который
предписывает потом Миклашевскому защищать Литву. 196 — 197.
Ссора Руских с Башкирцами на одной степной ярмярке 1703 г., бунт последних и
усмирение его Шереметевым и полковым судьей, Кашпаровским, нач. 5000
Малоросийских Козаков. 198.
Изгнание Карлом XII Польскаго короля, Августа, из Польши и выбор, на его место,
Станислава Лещинскаго, 1704 г. Мазепа прикрывает границы Руския от Польши
ок. рек Припети и Любара с 30,000 Козаков, а прочие находятся в армии царя в
Ливонии, Куронии и Литве. В 1705 г. гетману приказано было вступить в Галицию,
куда он отправил корпус под нач. полковников: Черниговскаго, Полуботка,
Гадяцкаго, Боруховича, и Компанейскаго, Танскаго, разоривших Спижское
воеводство, а сам остался в Замостье, потом зимой в Бродах, отколь проходил к
Минску и Слуцку. Воротясь домой, он привел сь собой несколько сотень Поляков,
коих разместил в своей гвардии. В эте походы в Польшу, гетман тайно виделся с
Шведским королем и решилса передаться ему. Поступок Петра I-го с Мазепой на
пиру у князя Менщикова, т. е., пощечина, отсюда начало злобы и мести гетмана к
царю, поджигаемой и одобряемой боярами, недовольными нововведениями
последняго. Разсказ Вольтера о другой обиде царя гетману. Очищая путь к
измене, Мазепа удалял и истреблял тех, кои могли препятствовать ему; с такой
целью отправил он, в 1706 г., в противность всех правил воинских, Миклашевскаго
в Несвиж, а Мировича, полковника Переяславскаго, в Ляховичи, приказывая
сражаться им с целыми корпусами Шведов и Поляков: первый был убит, а
последний взят в плен и отослан в Стокгольм, где и умер. 199 — 200. /24/
Заложение Петром I-м с. Мазепой 15-го августа, 1707 г., крепости в Киеве. В это
время подан царю в Киеве донос генер. судьей, Кочубеем, и полковником
Полтавским, Искрой, о затеваемой гетманом измене: наряжение комисии для
разследования этого доноса под нач. Шафирова и приговор ея к смерти
доносчиков; казнь их при селе Борщаговке в виду войска, стоявшаго здесь.
Причины ненависти доносителей на гетмана. 201.
Поход Карла XII-го, в 1708 г., в Малоросию и сопротивление ему жителей ея.
Укрепление Мазепой столицы своей, Батурина, и отбытие его, со многими
войсками и чиновниками, к границам Белорусии, где, переправясь на Десну, он
разбиваеть стан свой между Стародубом и Новгородом Северским, подле
местечка Семеновки, и объявляет свою знаменитую прокламацию к войску и
народу Малоросийскому о причинах, побудивших его перейти на сторону Шведов.
Толки войска о прокламации и оставление им гетмана только с двумя
Компанейскими полками и генеральной стариной, которые, отправившись к
Стародубу, встретили корпусь кн. Менщикова в Белорусии, при коем находился и
государь: тут они ему тотчас доносят ему об измене гетмана своего и просят
позволения выбрать новаго. Благодарность царя за верность их, обещание
выбора по возвращении их в Малоросию и приказание помогать ему в поисках
противу Шведскаго генерала, Левенгаупта, спешившаго соединиться с королем в
Белорусии. Разбитие Левенгаупта 28-го сент., между мест. Пропойском и
деревней Лесным, при р. Соже, и участие в том Малоросийских Козаков. 202 —
205.
Взятие князем Менщиковым Мазепиной столицы, Батурина, при помощи измены
Прилуцкаго полковника, Носа, и ужасное разорение ея со всеми жителями и
зданиями; одних пушек взято было 315; не говоря о безчисленном множестве
прочих военных запасов и сокровищ. Сдача Новгорода Северскаго, сильно
укрепленнаго гетманом, при посредстве сотника Журавки и протопопа Лисовскаго,
царю Петру I-му; заступление Шереметева за Новгородцев, коих царь сбирался
истребить для страха прочим, и спасение их от смерти. 206 — 208.
Свидание гетмана Мазепы, с Карлом XII около р. Десны и прием его последним.
Поведние Шведов в Малоросии, нидчего в себе враждебнаго не обнаруживавшее,
и сравнение его с поведением других войск; однако народ Малоруский, считая их
бусурманами и нехристами, не дался в обман и убивал, где только мог, от чего их
убавилось в одну осень почти до половины. Прокламация Шведскаго короля к
народу, универсалы Мазепы и, как противодействие оным, манифест царя
Рускаго. Мнение народа о Шведах и своем гетмане. 208 — 211.
Избрание, новаго гетмана, полковника Стародубскаго, Ивана Ильича
Скоропадскаго, в Глухове, 1708 г., ноября 7-го дня, и предание, 9-го того же
месяца, в этом городе, анафеме прежняго гетмана, Мазепы, местным
Малоросийским собором под председательством Феофана Прокоповича, что
совершено было в Николаевской церкви, в присутствии самого государя.
Добровольное возвращение некоторых Малоросийских старшин от Мазепы и
принятие их Петром I-м, предоставившим им прежния места и должности, именно:
Апостола, Сулимы, Горленка, Максимовича, Ломиковскаго, Гамалии, Кандыбы,
Бутовича, и проч., и предание страшной пытке и казням в местечке Лебедине (что
близ Ахтырки) тех, коих подозревали в усердии к Мазепе и кои не явились на
выбор гетмана. Описание самой пытки, производимой Менщиковым. Экспедиция
Менщикова на Роменщину по выходе из нея Шведскаго короля с Мазепой в
Гадячь после праздника Р. Х.; цель этой экспедиции заключалась в наказании
Роменцев за прием ими Шведов и испытание верности Козаков, коим поручена
была эта экспедиция. Выселение некоторых Роменцев, избегавших мучения, на
соседние Великоросийские рубежи и основание ими слобод под названием
„Вольных Черкасовъ“. 211 — 213.
Поход 1709 года: Петр I-й ищеть примириться с Карлом XII-м, усту-/25/пая ему все
требования на Ингерманландию и Финляндию, но выговаривая себе только одну
пристань на Балтийском море; отказ короля царю, с угрозой подписать мир в
Москве, взять 30 милион. талеров за издержки и научить противника над чем и как
царствовать. В следствие того приготовление царя к главному сражению в
окрестностях Полтавы, которую Карл XII, с половины мая, вздумал осадить,
надеясь в ней получить большия сокровища и запасы, как уверял его Мазепа.
Недопущение короля переправиться через р. Ворсклу Руской армии, подоспевшей
навстречу осажденной Полтаве, и тяжелая рана в ногу, полученная им, во время
разъезда своего ночью, от Козаков. Состав Руской армии, считавшей в себе
76,000, в числе коих было 20,000 Малоросийских Козаков, оставшихся от прочих,
посланных для прикрытия границ; этеми 20,000 начальствовал Семен Палий,
возвращенный из Сибири царем. Шведская же армия состояла с небольшим из
20,000, да 1,000 Мазепиных Козаков, собравшихся к нему из Компанейцев и
Сердюков, которые, однако, всегда оставались при обозах и уклонялись от
сражения с Рускими в следствие неутралитета, выговореннаго предводителем их
у короля. Битва 21-го июня, решившая судь6у Росии и Швеции. Помощь,
оказанная Малоросийскими Козаками для одержания победы и смерть
предводителя их, Палия. Бегство Шведов с королем своим и Мазепой к Днепру,
переправа через него на лодках Запорожских рыболовов; прощание его с
Левенгауптом и обращение к Мазепе, который, прибывши с королем в Бендеры,
умер 6-го сентября, от печали и похоронен Карлом XII-м, уважавшим его за
превосходный разум и здравое суждение. Умирая, Мазепа велел подать себе все
бумаги и сжег их. Взятие Левенгаупта с его отрядом при устье Ворсклы (у
местечка Кишеньки) простиравшихся до 17,000. Торжество после такой победы,
награды и пожалования участвовавшим в ней, кроме обойденных Малоросиян и
их войск, по наветам Менщикова. 215 — 218.
Объявление Семена Орлика, Мазепина писаря, со стороны короля Шведскаго и
Порты преемником Мазепе, но из Малоросиян одни только Запорожцы признают
его гетманом и безпокоят с ним и Татарами границы Малоросии пр 1711-й год, т.
е., до заключения Росией с Турками вечнаго мира, после чего Орлик скрывается
во Францию и, оттуда пишет в Украйну прислать ему 20,000 тысячь рублей, а он
за то готов выдать все ея древния привилегии и другие важные народные
документы. Моровая язва в 1710 году в Малоросии от множества человеческих
трупов, худо похороненных, которая, начавшись в Полтавщине, проникла было до
самой Польши и Галиции. К язве присоединилась саранча, налетевшая изза
Кубани, и квартирование Великоросийских войск. 218 — 219.
Война с Турцией по проискам короля Шведскаго и поход весной 1711 г. в
Молдавию; число Малоросиян, участвовавших в нем под нач. генеральнаго
обознаго, Лузогуба, простиралось до 20,000, а гетман Скоропадский выступил, по
воле царя, против Крыма, и прикрывая границы от Донца до Буга, стоял у
каменнаго Затона. Ошибки с обеих сторон, т. е., Руских и Турков; мир Прутский, по
коему Руские воротили Порте Азов, а союзникам ея, Полякам, уступили
Заднепрскую Малоросию по Киев. Впрочем, возвратившись в Росию, царь велел
гетману Скоропадскому протестовать противу такой уступки, как неправильно
учиненной над вольною страною, бывшею только в протекции Росийской, и
имевшей свои права и договоры с царями. 219 — 22О.
По возвращении армии Руской из Турецкаго похода, одна дивизия, под нач.
Бориса Петров. Шереметева, расположилась была, в 1712 г., на квартирах в
Малоросии и навсегда уже осталась в ней под названием Консистентов, а вместе
с нею вошли в знатнейшия города и войска Великоросийския, именно: в Глухов,
Стародуб, Нежин, Чернигов, Киев, Переяславль, Полтаву и Лубны, в коих
составили они собой гарнизоны. Комисары, выбранные из грамотных и
имущественных Козаков /26/ и приставленные в каждом городе, уезде или сотне
для надзора за сбором и доставлением в команды провиянта и фуража,
возложеннаго на Малоросиян, не обходя ни кого, даже самых реестровых Козаков,
чрезвычайно страдали от притеснений и придирок командиров. Для облегчения
страданий народа, гетмань дарит князю Менщикову свою урядовую гетманскую,
Почепскую, волость, которую этоть увеличивает самовольно вдесятеро.
Всемогущая астролябия и гербы княжеские, выставленные всюду с титулом его,
оканчивающимися таинственными „и прочая, и прочая, и прочая.“ Жалоба гетмана
государю на притеснения Менщикова, наказание его государем и непримиримая
месть князя к Малоросиянам. Посещение им Почепщины и каменный столб,
поставленный по его повелению вь Глухове и на нем столько железных спиц,
сколько было голов главных Малоросийских старшин. Новая жалоба гетмана
государю на Менщикова, новое наказание его им в новое мщение Малоросии
посылкою многочисленных войск ея на выдуманные им каналы к линии около
Ладоги, Сулака и Астрахани, где оть работ, климата и худаго содержания
множество перемерло, что, повторяясь несколько лет, погубило и перевело все ея
устроенныя войска. Кроме того, самые помещики Малоросийские неизбежали
гонения Менщикова, отобравшаго у них многия деревни под предлогом
жительства в них беглых Великоросийских крестьян. Эте деревни названы были
Отписными государевыми слободами. Мартын Мних и Раскольники. 220 — 223.
Нахождение Гетмана с знатным корпусом войск за Днепром в продолж. всего 1715
г. для примечания за движением Польских вельмож, деливших тогда между собою
Малоросийские Заднепрские полки, недавно уступленные им царем. Способ,
каким они достигли позволения на этот дележ от нации Польской и обращение
Козаков в крестьян. Нехотевшие же подвергнуться тому, переходили, с 1711 по
1716 г., на левой берег Днепра и размещались в Малоросии и Слободских полках.
223.
Начальники над Малоросийскими полками, рывшими каналы и рвы: при Царицине
генер. хорунжий, Иван Сулима, при Ладожском озере, с переменою по годам;
наказный гетман, Павел Полуботок, Лубенский полковник, Андрей Марковичь,
Полтавский полковник, Иван Черныш, а при Сулаке: Гадяцкий полковник, Гавр.
Милорадовичь, и Лубенский, Марковичь. 223 — 224.
Суд над царевичем, Алексеем Петровичем, няряженный государем, по
возвращении его, в 1718 г., из чужих краев, и отречение гетмана и старшин
Козацких, случившихся в Петербурге, от подписания смертнаго приговора
царевичу. 224.
Приглашение в Петербургь Киевскаго митрополита, Иоасафа Кроковскаго, для
слушания Духовнаго регламента; местный собор в Киеве по случаю
распростравившагося слуха об отборе у духовенства недвижимых имений, и
определение его не соглашаться на то ни коим образом; взятие под стражу
митрополита, по доносу чернеца Свинскаго монастыря, Иринея, в Твери, и смерть
в монастыре; но преемник его, Переяславский епископ Кирил Шумлянский,
первенствуя над духовенством при совещании, согласился на все.
Повозвращении из Петербурга Киевопечерскаго архимандрита, Иоакима
Сенютовича, Лавру постигает страшный пожар, истребивший, при других
драгоценностях, церковных и монастырских, целыми веками собиравшихся,
многочисленную и древнейшую библиотеку ея. Весть о том исторгает слезы из
глаз у самаго государя. 224 — 226.
Окончание войны с Швецией Нейштадтским миром 1721 г. и поездка гетмана с
старшиною в Москву для поздравления государя с ним и восприятием
императорскаго титла; тут же присяга, вместе с другими, на содержание устава о
„Правде воли монаршей.“ Молва народная отозвалась, однако же, з пользу
наследства, а не выбора. 226.
Учреждение в Малоросии Колегии под председательством бригадира, Степана
Вельяминова, и 10 при нем гарнизонных офицеров, сменявшихся ежегод-/27/но.
Должность Колегии состояла в учреждении и взыскании денежных и хлебных
сборов с жителей и вершение дел по апеляциям. Указ об этом объявлен гетману
чрез министра, Петра Андр. Толстаго, от котораго, по прибытии в Глухов, он и
скончался июня 3-го, 1122 г., и погргбен в Гамалиевском монастыре при р. Шостке.
В правление должности гетманской назначен, указом Сенатским, Черниговский
полковник, Павел Полуботок. 226 — 227.
Персидский поход государя, в котором Малоросийских Козаков находилось
12,000, под нач. Миргородскаго полковника, Данила Апостола, Киевскаго, Антона
Танскаго, и Прилуцкаго, Игната Галагана. Гибельное влияние климата
Персидскаго на Руское войско. Кроме того, в начале 1723 года, отправлено еще
12,000 Малоросийских Козаков на Коломак, под нач. Фельдмаршала, князя Мих.
Мих. Голицына. 227.
Во время нахождениа государя в Персидском походе, наказный гетман и
старшина представляют сенату о неумеренных налогах и податях, собираемых
Колегией; увольнение Сенатом всех старшин и Козаков оть податей, в уважение
службы их на своем содержании, стоящей несравненно более всяких податей. Но
государь, по возвращении своем, уничтожает такое распоряжение Сената и
приказывает сыскать к ответу в Петербург Полуботка, генеральных старшин:
Чорныша, Савича, бунчуковых товарищей: Корецкаго, Карпику, Гребенку, и
канцеляристов: Володковскаго, Ханенка и Романовича, которые, по приезде,
были, по наущению Меньщикова, преданы Тайной Канцелярии для суда в
истязании. Знаменитое „Не скажу“ генеральнаго писаря, Савича, и розыск
значения его в Малоросии. После 4-месячных разследований Тайная Канцелярия
осуждает Малоросийских чиновников на вечное заточение и лившение имения в
пользу казны. Речь наказнаго гетмана, Полуботка, к государю, заключение его и
его старшин в Петропавловской крепости, а в след за тем сысканы из Малоросии
и прочие чины Колегии: генеральн. есаул, Вас. Жураховский, генер. бунчужный,
Як. Лизогуб, полковники: Миргородский, Апостол, и Гадяцкий, Милорадович,
посаженные туда же, и, наконец, в третий прием, забраны правившие полками и
сотнями Малоросийск. войска и брошены в темницы Глухова. Места их отданы
были Великоросийским чиновникам. Вина заключенных состояла, по Указу, в
недоброжелательстве их кь царству, обнаружившемся в худом присмотре за
овцами и баранами, выписанными дорогою ценою из Шлезии и розданными на
содержание в Малоросии, где они пропали от неусердия и злых замыслов
чиновников, мысливших только о сеймах своих и вредных выборах. Спустя год,
померли вь темнице: Полуботок, Карпика, Савичь и Володковский, а прочие
пригнили и перекалечились от сырости. Петр I-й, по преданию, навестил было
однажды Полуботка в темнице и просил прощения; ответ на то умирающаго
наказнаго гетмана. 227 — 231.
Первым попечением Екатерины I-й по восшествии своем на престол было
освобождение Малоросийских старшин, оставшихся в живых, и возвращение им
их имений, чинов и достоинства. 231.
Отправление в Персидский поход, в Галянскую область, вь 1725 г. 20,000.
Малоросийс. Козаков под начальс. генер. старшины, Лизогуба, и полковников:
Кандыбы и Горленка, да обознаго полковаго, Мих. Огроновича, пробывших там ок.
5 лет. Увольнение 10,000 Козаков от другаго похода в Сулак, с условием нанести
за то в казну по несколько рублей с Козака; протест простых Козаков против того,
почитавших откуп деньгами от службы безчестием себе, и неуважение Сенатом их
протеста, предписавшим взыскать с каждаго человека по 4 рубля. 231 — 232.
Восшествие на престол Петра II-го, падение злейшаго врага Малоросии, князя
Менщикова, и подтверждение прежних договоров в привилегий ея, в следствие
чего Малоросийская Колегия тотчас была распущена, а на место ея
возстановлены Генеральная Канцелярия в Генеральный суд. В конце 1727 г.
прислан /28/ в Малоросию Федор Васил. Наумов, сь грамотой, позволявшей
выбор гетмана, которым и был постановлен 1-го окт., Миргородский полковник,
Данило Апостол. Поездка гетмана в Москву для принесения благодарности
государю за свое избрание, откуда возвращается с подтверждением прав и
преимуществ Малоросийских, на основании коих, в 1729, было большое
производство чинов, получивших, для содержания своего, от 200 до 400 дворов из
посполитаго народа, бывшаго до того в заведывании ратуш и Скарбовой
канцелярии, которыя навсегда уже остались ранговыми и переходили во
владение того, кто был в должности. Это был поворот в первобытное состояние
содержания чииовников, какое было в правление королей Ягайловскаго Дома. 232
— 234.
Участие гетмана Апостола в избрании на престол, по кончине Петра II-го, Анны
Ивановны, 20-го февраля, 1730 года. Донос иеромонаха Суханова,
возвратившагося из Иерусалима через Киев в Москву: он порицал замеченныя им
в Палестине и Греции излишества в обрядах и служении церковных и
неблагочиние в монастырях, как отступления от благодения Рускаго. При этом
обличал и Малоросийское духовевство в искажении, будто бы им, старой Руской
веры, заразе Латынщиною и т. п. Ответ на то, потребованию Синода, Киевскаго
митрополита, Варлаама Ванатовича, назвавшаго донос Суханова мужичьим
бредом, за что, однако же, он сыскан был в Петербург, назван еретиком и
возмутителем Церкви Руской и, как такой, лишен своего сана и сослан монахом в
Сибирь вечно, а на его место назначен Рафаил Заборовский. 234 — 235.
Приказание, в 1731 г., указом построить гетману Малоросийскими Козаками
земляную линию с крепостьми и редутами от Днепра до Донца для защищения
границы от Крымских Татар, Для построения ея посылалось ежегодно 20,000
Козаков и 10,000 простолюдинов под начал. полковником: Прилуцкаго, Игн.
Галагана, Лубенскаго, Петра Апостола, и Киевскаго, Ант. Танскаго. Зазов
Малоросиян Великорускими помещиками селиться в гг. Курской, Орловской,
Воронежской и Тамбовской, и строгое взыскание за прием Великоросийских
крестьян Малорускими чиновниками, к которым нарочно подсылали своих людей,
кои, пожив у них несколько времени, возвращались назад и доносили помещикам,
а те воеводам, о похождениях своих. В 1733, по случаю возведения на престол
Августа III-го, открылся поход в Польшу, в коем Малоросиян было 20,000 под нач.
генер. обознаго, Як. Лизогуба. Из Малоросийских начальников в особенности
отличился тут Прилуцкий полковник, Галаган, в пределах Слуцких. Смерть
гетмана. Апостола 1734 г. генв. 17, погребеннаго в Сорочянцах. 235 — 237.
В 1734 г. вторично была учреждена Колегия из 3-х чинов Великоросийских и 3-х
же Малоросийских, под председательством генерал-поручника, князя Алексея
Ивановича Шаховскаго, после коего начальствовал ею генер.-поручик Ив. Федор.
Борятынский, а по нем генер.-поручик, Александр Иван. Румянцев. Все они были,
по личным характерам своим, благородные и добрые правители; но бывшая из
членов их, Манистерская канцелярия под именем Тайной экспедиции, заставляла
трепетать Малоросиян всюду. В ней производились истязания и пытки по доносам
большей частью солдат, беглых и бродяг, а доносы состояли о слове и деле
государеве. Происшествие с одним знатным помещиком местечка Горска за
одного орла гербоваго по доносу армейскаго офицера, видевшаго его на одном
изразце горничной печи. 257 — 239.
Вторжение Крымцевь в границы Малоросии в 1735 г. и отражение их генералом
Леонтьевым с Миргородским, Полтавским, Лубенским и Гадяцким полками,
прикрывавшими линию, кои преследовали Татар до самаго Перекопа. По
возвращении графа Миниха из заграничнаго похода, главное начальство над
армией против Крыма поручено было ему; она собралась у Каменнаго Затона.
Малоросийские полки вверены были им Гадяцкому полковнику, Галецкому,
человеку отважному, пред-/29/приимчивому и расторопному. Прокдадывая дорогу
к гетманству, он искал случая отличиться, и потому, уверив Миниха, что
собравшееся Татарское, войско в Черной или Черкес Долине (иначе Гайман),
составляет незначительной отряд, он испросил у него позволение напасть на
Татар с своими 4-мя Малорос. полками (Гадяцким, Нежинским, Стародубским и
Черниговским), да двумя Драгунскими, но был, после упорнаго сопротивления,
разбит многочисленным неприятелем и изрублен в куски. Эта неудача навлекла
Миниху грозный выговор Двора и поселила в нем ненависть к Малоросиянам,
которых он обошел в своем донесении о взятии Перекопской Линии, доставленной
в руки его единственно храбростию их. В 1740 г. отправлен в Царьград, для
заключения мира с Турками, правитель Малоросии, Румянцев, а его место
поручено было генералу Мих. Леонтьеву, заведшему тотчас спор о первенстве
между Великоросийскими и Малоросийскими, членами Колегии, сильно
оскорбивший последних, принужденных жаловаться Сенату, предписавшему не
местичать и быть всем им равными; Леонтьев заменен тайным советником,
Иваном Иван. Неплюевым. В этом же году скончалась императрица Анна
Ивановна, находившаяся под сильным влиянием любимца своего, Бирона,
чрезвычайно и с ожесточением гнавшаго Руских и все Руское. Особенно брат его
прославился своим варварством вь Малоросии во время квартирования в
Стародубе. 234 — 243.
Восшествие на престол Елисаветы Петровны в 1744. и посещение ею 1744 Киева:
прием, сделанный ей Малоросиянами на границе и при въезде в Киев, и отзыв ея
о том. Прошение чинов и войска Малоросийскаго, поданное императрице в Киеве
об избрании гетмана и приказание ея прислать о том депутатов в Петербург,
коими и назначены: обозный генер., Як. Лизогуб, хорунжий генер., Никол. Ханенко,
бунчуковый товарищь, Васил. Гудовичь. Прием их государыней, содержание и
упреки со стороны Великоросиян в измене Малоросийских гетманов; умной ответ
на то Гудовича, и возвращение назад с грамотой на выбор гетмана. Самой выбор
в гетманы происходил 17-го февр., 1750 г., в Глухове, в присутствии нарочно
присланнаго для того из Петербурга генер.-аншефа, графа Ив. Семен.
Гендрикова; выбор пал на графа Кирила Григорьевича Разумовскаго. С
донесением о том отправились ко двору: генер. бунчужный Дамьян Вас.
Оболонский, полковник Нежинский, Сем. Вас. Кочубей, и бунчуковый товарищ,
Илья Вас. Журман, имевшие аудиенцию 24-го апреля; в указе Сенату гетман
сравнён с генерал-фельдмаршалом. Поприезде новаго гетмана столица
Малоросии переведена в г. Батурин. В 1752 г. гетман объезжает полковые и
знатнейшие сотенные города и случай с ним в Чернигове при осмотре городовых
укреплений, перетолкованный народом в дурную сторону. В 1755 императрица
уничтожила тягостные внутренные сборы. В войну с Прусией наряжено было,
1756 г., Малорос. Козаков 6,000 под нач. генер. есаула, Як. Дамьян. Якубовича,
Прилуцкаго полковника, Галагана, и обозных полковых, Стародубскаго, Скорупы,
Киевскаго, Солонины, и др., участвовавших в сражении под Эгерсдорфом и пр.
Смерть большой части Малоросийских погонщиков, наряженных в этот поход и
погибших от худаго содержания. Расширение Генеральнаго суда прибавкой 10
депутатов, из дворянства, который обрящен, по прежнему, в Трибунал, и
учреждено 20 поветов, а в них судов земских, градских и подкоморских: Частыми
поезками в Петербург, гетман приобрел в свою собственность города: Батурин и
Почеп с их уездами, да волости: Шептаковскую в Бакланскую, бывшия до того
ранговыми гетманскими; в 1700 г. пожалованы они ему в вечное владение. Толки
народа по этому случаю. В 1763 г. прошение от лица Малоросии к императрице о
непременном гетманстве в потомстве Разумовскаго, но собранные в Глухов
представители народа не захотели подписать онаго, как противнаго их
привилегиям. Мстя за то, гетман атестовал Малоросиян государыне с самой
дурной стороны. Смерть императри-/30/цы Елисаветы, 25-го декабря, 1761 года.
243 — 250.
Царствование Петра III-го, памятное воинскими ополчениями и приготовлениями к
ним. Лестные приглашения этого государя, посланныя в Малоросию к молодым
людям для вступления в Голштинскую службу, которые, отвечая тому, поднялись
отвсюду и отправились в Петербург. Описание похода их и проделок Гадяцкаго
полковника, Крыжановскаго, родом Жида, сформировавшаго изь Козацких детей
своего полку, да из стадников и чабанов, особой полк, так названный
Подцабольский. Судьба Голштинцев и Подцабольдницев после смерти государя.
Уничтожение Тайной Канцелярии и указ о преимуществах дворянства. 250 — 252.
Восшествие на престол Екатерины II-й в 1762 г.; отправление на коранацию 22-го
сент. Малорос. чиновников: генер. обознаго, Сем. Вас. Кочубея, генер. судьи,
Ильи Вас. Журмана, и др. Царствование этой государыни ознаменовано было,
прежде всего, учреждением Пикинерии по предложению генерала Мельгунова,
проживавшаго долгое время в Заднепрской Малоросии и доносившаго о своем
открытии, т. е., что он, де, нашел там таких людей, которые ни какому
правительству не принадлежат, но к военной службе очень охочи и способны, а
потому нехудо было бы свербовать из них несколько полков. Получив согласие,
он охватил вербуном своим все Заднепровския селения и часть Миргородскаго,
Лубенскаго и Полтавскаго полков, Завербованные получили название Пикинеров,
изъяты из ведомства Малоросийскаго правительства и отчислены, со многими
селениями, вопреки желанию, к Новоросийской губернии, с разделением на 4
полка: Елисаветградский, Днепровский, Полтавский и Донецкий. Протест
Малоросии и неудовлетворение его Сенатом; льготы Пикинеров и поведение их в
отношении к Козакам и проч.; судьба их. Отзыв Нёхворощинских старшин (Павла
Головка и др.); о прежних своих правах и свободах и суд над ними пограничной
Белевской Колегии, а равно и наказание экзекуцией, порученной Пикинерскому
полковнику, окрещенному Турку, Адобашу, с Донскими Козаками. Происки
Теплова, перваго любимца и советника гетманскаго, и уничтожение гетманства.
После нарочнаго вызова графа Разумовскаго в Петербург, в ноябре 1764 г.,
встреча его с Тепловым во Дворце и слова графа Орлова, сказанныя при том. При
увольнении пожалованы были ему, в потомственное владение, остальныя
гетманския волости. 252 — 255.
На место правления гетманскаго учреждена была, 1765 г., Колегия в Малоросии
под председател. генерал-аншефа, Петра Александр. Руманцева, с титлом
генерал-губернатора. В ней заседали 4 Великоросийских и 4 же Малоросийских
чиновников. Дела и распоряжения Румянцева: усмирение разоривших народ
воинских команд, которыя, во имя интереса государева, обходились с народом
почти как Татаре; уничтожение поставки от обывателей натурой провиянта и
фуража для войска и введение, вместо ея, денежнаго сбора со всех Малоросиян,
за исключением чиновников и служащих Козаков, именно по 1 руб. и 2 коп. в год с
жилой хаты; сбор этот взносился в поветовыя казначейства, а из них отпускался в
полки и т. д. В 1767 г. сделана была, по распоряжению Румянцева, Генеральная
опись всему народу и его имуществу, которая, по способу исполнения ея,
представляла необыкновенную новость, а по злоупотреблениям своим
возбуждала всеобщее неудовольствие. Нечаянное прервание и уничтожение ея
возгоревшеюся с Турками войной, для которой все занялись в Малоросии
поставкой войска, работников, фур с продовольствием и т. п. Радость
Малоросиян, по случаю этой войны, видевших неминуемое разрушение своей
собственности и стяжаний от Генеральной описи. Подчинение служащих Козаков,
пред самым открытием войны Турецкой, по судам и должностям, военному уставу,
а для управления полков и сотень открыта была при Колегии особая Комисия, под
распоряжением коей переформированы и комплектованы полки непременными
Козаками, внесенными в /31/ список до положеннаго на выслугу времени. Такое
устроение напоминало собой древнее распоряжение, заведенное гетманом
князем Ружинским и опущенное после Шведской войны и отдачи Заднепрья
Полякам. Для воинских упражнений учреждены были два лагеря, при Полтаве и
Переяславле, а в начале 1769 г., последовало предписание всем войскам
отправиться в поход против Турков.