Я побывал на Оксане Лесничей и Людмиле Кузьминой. В
advertisement
Я побывал на Оксане Лесничей и Людмиле Кузьминой. В большом зале (точнее, в просто концертном зале) Академии Гнесиных я был впервые. В коридоре вокруг зала на меня произвели некоторое впечатление крупноформатные портреты самых успешных выпускников академии, в основном оперных певцов и дирижёров. Я обратил внимание, что промежутки между окнами ещё свободны, и место ещё под портреты ещё есть, и его не так уж мало. Ох, если бы когда-нибудь туда повесили портреты также окончивших академию наших любимых сестёр Терентьевых! Теперь, собственно, о концерте. Он назывался "Аве Мария. Образ. Звук. Цвет" и объединял произведения "Аве Мария" разных авторов, а также романсы и дуэты, общей темой которых был образ женщины на Земле и любви к ней. У входа продавали билеты на этот концерт, и даже дешевле, чем я взял, но к началу вечера зал забился совершенно под завязку, свободных мест было меньше, чем в "Новой", когда Еленушка наша пела Джильду. Но пришли подавляющее большинство слушателей, вообще не зная программу, исключительно ради Михаила Казиника, говорили, что если он приезжает, мероприятия всегда бывают великолепные, вот они и ходят, а Оксану Лесничую, ради которой я туда пошёл, даже несмотря на купленный прежде билет на Динару, не знал, похоже, никто, кроме меня. В зале перед началом царила полная неопределенность: программу никто не продавал, и даже в зале вообще не было видно его сотрудников, в отличие от КЗЧ и БЗК. И поэтому пока Казиник не объявил Оксану Лесничую, я даже никак не мог узнать, что она придёт. Кто такой этот Казиник, я толком даже не понял, думал сначала, что он пианист, но сказал он, что его инструмент - скрипка. Однако он так ничего и не сыграл, кроме совсем небольшого отрывка токкаты и фуги ре минор Баха на рояле во время вступительного слова. Он был только ведущим, однако его комментарии были очень развёрнутыми. Вообще, говорил он ооооочень эмоционально, и знакомил слушателей с многими интересными фактами из жизни авторов произведений и не только. Однако вступительное слово к первому акту затянулось на целых полчаса. Два произведения были сыграны сольно на органе, одно - на органе и аккордеоне, остальное был вокал - в первом акте под орган, а во втором - под фортепиано, партию которого исполнила концертмейстер Большого театра. И вокал этот был действительно великолепный - кроме того, многие произведения были сравнительно редкими, поэтому их было послушать очень интересно. Первой вышла на сцену Оксана Лесничая. И спела сначала "Аве Мария" Шуберта - в русском переводе, три куплета. Казиник обратил внимание, что правильнее это произведение называть не "Аве Мария", а "Третья песня Эллен", потому что именно на эти слова из поэмы Вальтера Скотта (а не на слова из одноименной католической молитвы, которые, насколько я понял, обычно бывают в "Аве Мария") и написал Шуберт музыку - это молитва Эллен, героини этой поэмы. В этот раз по сравнению с Виолеттой и Марфой певица уже несколько по-другому настроила свой замечательный голос – меня всегда очень восхищает способность солисток сделать много различных оттенков звука, каждый из которых настолько красив. Оксана на протяжении всего концерта пела на пиано (иногда даже на пианиссимо), как я и ожидал, по-настоящему ровно, гладко, удивительно мягким звуком и без единой шероховатости. В этот раз в сольных номерах голос Оксаны звучал уже так невесомо, естественно, кристально чисто, с такими светлыми и аккуратными верхами и сравнительно тёмными низами. Звук такой объёмный и наполненный, льётся вот вообще без напряжения, пение действительно проникновенное. Казалось, что этот голос летит откуда-то с неба, наверно, именно таким голосом и следует петь различные "Аве Мария". И певица очень быстро заворожила меня своим красивейшим летящим сопрано, и мне казалось, что на протяжении третьей песни Эллен (она же "Аве Мария" Шуберта) голос звучал даже ещё всё более и более красиво. Иногда кажется, что голос тянется до бесконечности, легато такое непринужденное, изумительно мягкое. Все перечисленные достоинства прекрасной Оксаны в ничуть не меньшей степени относятся и в двум другим сольным номерам, которые она исполнила – уже на языке оригинала, на немецком: «Аве Мария» Баха – Гуно, где ооочень впечатлило тончайшее пианиссимо, и арию «Твой светлый взгляд» Баха – по мнению ведущего, это одна из самых лучших мелодий за всю историю человеческой цивилизации. Михаил Казиник назвал Оксану Лесничую, цитирую, «замечательной певицей со свежим, ярким, сильным голосом». Внешне Оксана тоже и в этот раз мне показалась удивительно красивой женщиной, такой вообще без преувеличения во всех отношениях приятной, и улыбка у неё действительно такая обворожительная и непринуждённая. Мне даже (помимо момента, когда я цветы дарил, о которых речь пойдёт позже) во втором акте несколько раз во время аплодисментов казалось, что Оксана так приятно и эмоционально улыбается конкретно мне. Очень приятно удивила меня и партнёрша Оксаны по этому вокально-органному вечеру уникального формата. Когда Михаил Казиник представлял Людмилу Кузьмину перед её первым выходом на сцену, то сказал, что она, по его мнению, одна из самых лучших меццо нашего времени в мире, ему очень странно, как же её не «расхватали» самые известные оперные театры. Меня, конечно, сразу заинтриговало такое многообещающее заявление ведущего, и сразу понял, что в этот вечер у меня будет возможность восхититься голосом не только Оксаны. Людмила вышла на сцену и спела сначала «Аве Мария» Массне – изначально фрагмент из оперы «Таис», на которую я так и не попал, когда её дважды исполняли в «Новой». Эта певица тоже была действительно очень хороша: голос такой вообще по-настоящему объёмный и плотный, даже обволакивающий, тоже так гладко и стабильно звучит, без каких-либо дефектов, разнообразие в динамике действительно впечатляющее, верхи и середина такие мощные и яркие, только низы буквально пару раз показались чуть жестковаты, но и они очень быстро улучшились, стали такими даже бархатными. Может быть, Юлия звучала бы ещё более обволакивающе, а у Агунды тембр ещё более чистый и мягкий (с самой-самой любимой меццо – с Яровой – не сравниваю, потому что она совершенно другого плана), но, мне кажется, что до такой степени вот совершенно не нужно недостатки искать – ведь пение и звук голоса Людмилы так вообще приятно послушать, слов просто нет! И вообще, на мой взгляд, тембр у неё тоже очень хороший, такой насыщенный и достаточно чистый, кроме этих нескольких низов. На форте голос так непринуждённо начинает звучать так мощно, и при этом, так же, как и у Оксаны, очаровывает красивейшее пианиссимо. Вообще, хороших меццо всё-таки очень много, и их голоса всегда невероятно разнообразны – вот просто невозможно найти двух похожих, и это очень приятно. И, как и насчёт Оксаны, здесь можно сказать, что все остальные сольные произведения Людмила спела так же великолепно, а возможно, и ещё лучше. Второй акт открывало «Посвящение» Шумана в её исполнении, где звук был таким густым и в то же время звонким, чарующим, глубоким и окрашенным. Ведущий назвал Шумана самым креативным композитором всех времён. Мне интересно и приятно было это услышать, потому что, как я уже говорил, я просто безумно обожаю творчество этого композитора. В «Посвящении», которое я слышал впервые, также очень впечатляли все яркие и настолько придающие прочувствованность стороны музыки Шумана. И я, конечно же, сразу же размечтался услышать (живьём, естественно) в исполнении этой потрясающей певицы мой самый любимый «Круг песен» (опус 39). Ох, как же это было бы мне безумно интересно, если бы это случилось! Яркую меццо можно неожиданно услышать даже в никому почти не известном зале (я говорю, например, о Маргарите Анисимовой), а яркую сопрану, и при этом неожиданно – всё-таки реже (хотя несколько раз мне доводилось открывать для себя ярких сопрано – быстро (как Лесничую) или постепенно. Здесь следовало бы отметить одну особенность Казиника, как бы подчёркивающую его эмоциональность и позволившую нам при отсутствии бисов как таковых услышать некоторые фрагменты исполненных произведений ещё раз, однако здесь бьющую через край настолько, что из-за этого переходящую в недостаток его конкретно как ведущего. Два раза Михаил Казиник просил участниц концерта снова исполнить часть только что прозвучавшего произведения (с того места, с которого он указывал), чтобы дать возможность сделать очень точные комментарии конкретно к тем или иным фразам. Но он высказывался о том, что выражает музыка в данный момент хорала, прямо во время звучания органа! Пусть это исполнение и как бы повторное, на мой взгляд, это совершенно НЕДОПУСТИМО! Хочется прокомментировать, что выражает музыка (и очень хорошо, если это хочется) – но это нужно сделать перед исполнением или после него, но никак не посреди исполнения, вне зависимости от его особенностей (повторное оно или какое)! Также когда Людмила спела романс Чайковского «Нет, только тот, кто знал», о котором ведущий перед исполнением говорил очень долго и эмоционально (а это был, несомненно, один из лучших номеров этого великолепного вечера, так как прозвучал так проникновенно, с таким разнообразием оттенков и продуманной фразировкой), ведущий попросил спеть снова, начиная с указанного им места, чтобы объяснить, что совершенно закономерно было то, что слушатели зааплодировали за две строчки до конца. Людмила, посмотрев в ноты, чтобы понять, с какого места петь на бис (точнее, не совсем на бис), снова стала очаровывать слушателей своим потрясающим голосом. Даже по этому небольшому фрагменту, который посетителям концерта посчастливилось услышать в этом прекрасном исполнении дважды, можно было восхититься всеми достоинствами голоса, разнообразием оттенков и выразительностью, причём в этот момент голос Людмилы, как мне показалось, звучал наиболее мягко и чарующе за весь концерт. И тут, после того места, где зал зааплодировал, Людмила уже взяла дыхание и начала петь первую ноту оставшейся фразы, ведущий начал свои комментарии. Людмила остановилась. Уж мог он дать певице допеть, раз уж у посетителей появилась возможность лишний раз услышать голос Людмилы, даже, как он сказал, его самой любимой меццо (хотя до репетиций этого концерта он её не знал). Раз уж такая прекрасная солистка лишний раз поёт, и поёт до конца, можно (и ооочень нужно) было не обрывать посреди вот так неожиданно представившуюся возможность её услышать! Обидно только, что Оксану Лесничую Михаил Казиник ни разу не попросил что-либо спеть на бис – вообще, некорректно сравнивать сопрану и меццо, но всё-таки Оксана мне ещё больше понравилась – у неё голос всё-таки ещё более ровный, чистый и мягкий, хотя я Людмилу ничуть не хочу обидеть. Несколько раз за весь концерт низы у Оксаны мне показались вот совсем чуть-чуть менее яркими, чем всё остальное (хотя звук оставался изумительно чистым, а легато – таким мягким), хотя это чуть-чуть мне, скорее всего, именно что показалось, и было незначительным даже в сравнении с Людмилой и связано было то, что это мне казалось, скорее всего, только с тем, что от Оксаны, как теперь одной из моих самых-самых любимых певиц, я уже всегда жду чего-то неземного, и поэтому иногда начинаю невольно искать, чтО от этого неземного отличается, потому что недостатков вот вообще нету. Хотя обычно, естественно, слушая Оксану (и не только), в том числе и в том концерте, недостатки искать совершенно не хочется. Что касается внешности Людмилы, то она такая стройная, худая и высокая женщина (чуть выше Оксаны, которая тоже ничуть не кажется низкой, притом, что немного полная, что совершенно не мешает ей быть насколько красивой), я очень долго разглядывал Людмилу, чтобы хотя бы примерно понять её возраст (естественно, между вокальными номерами, когда она на сцене оставалась – во время пения я никогда ни на какие мысли о внешности не отвлекаюсь). Мне показалось, что Людмила примерно возраста Оксаны или чуть моложе (хотя сама Оксана выглядит, как мне кажется, моложе Людмилы, но она уж оооочень хорошо сохранилась). Конечно, внешность Людмилы, хоть и не такая изумительно впечатляющая, как у Оксаны, мне тоже кажется как минимум приятной (странно было бы, если бы она таковой не казалась, притом, как прекрасно Людмила поёт), и как Людмила улыбается, мне тоже нравится. Теперь хотелось бы остановиться на вокальных дуэтах, которых было четыре, и все очень интересные. Объявляя впервые этот вокальный дуэт, судя по старым афишам, давно спевшийся, Михаил Казиник сказал: «Сейчас для нас споют два наших ангельских голоса» (эпитет, на мой взгляд, выражающий сильные очень сильные искренние эмоции), а в середине второго акта восхитился им ещё больше: «А сейчас мы будем слушать этот волшебный, райский, спустившийся с небес дуэт». Я, в принципе, во всех этих эпитетах совершенно согласен. Сначала две певицы исполнили дуэтом самое известное, по мнению ведущего, произведение «Аве Мария» – композитора Каччини. Голоса, несомненно, очень красиво сливались, вообще, на мой взгляд, любые два очень красивых голоса (или даже если один из них очень красивый), сливаясь, всегда дают просто неповторимый звук, ни на чей не похожий. И в «Аве Мария», и в романсах Глинки действительно очень чарующе смотрелся (точнее, слушался) так волшебно летящий наверху невесомый в этот вечер голос Оксаны Лесничей на фоне тоже такого яркого, низкого и окрашенного звука голоса Людмилы Кузьминой – мне сразу захотелось услышать этот дуэт ещё. По словам ведущего, Оксана выучила "Аве Марию" Каччини специально для этого концерта, однако, на мой взгляд, несмотря на этот факт, до последнего звука её отделала - никакой "невпетости" не чувствовалось вообще. Очень интересным показалось переложение двух романсов Глинки для сопрано и меццо, и в них я мог ещё раз насладиться таким чарующим и завораживающим звуком сливающихся голосов. И завершал этот незабываемый вечер мой любимый дуэт Лакме и Маллики, с которого, исполненного сёстрами Терентьевыми 4 апреля 2009 года, наряду с арией Амелии и не только, и началась моя такая сильная оперная любовь. Как я уже говорил, мне тогда почти все пев(и)цы и произведения понравились, но эти два номера – больше всего, а ария Амелии ещё и открывала тот концерт «Шедевры оперной классики». Во вчерашнем исполнении Оксана Лесничая сольно пела очень ярким и впечатляющим звуком, тоже сравнительно лёгким, но совершенно не похожим на Елену (хотя не хочу вообще сказать, что он был хотя бы чем-то чуть-чуть плох), а во втором – тембр стал таким тёмным и тоже мягким, я ни у кого не слышал именно такой интерпретации. Во всех отношениях хороша была и Людмила. Исполнение во всех отношениях очень понравилось, недостатков, на мой взгляд, в нём не было, однако сёстры Терентьевы наши любимые сливались в звук всётаки ещё более чистого тембра, таким колокольчиком и одновременно наполненного, поэтому они всё-таки пели этот дуэт ещё более изумительно, хотя обидеть этих нынешних исполнительниц я не хочу. Когда после первого дуэта певиц вызвали поклониться, я подарил Оксане Лесничей букет из 29 белых роз. Конечно, эти розы были не какие-нибудь там особенно красивые и крупные по сравнению с другими, но тоже ничем, на мой взгляд, не плохие и достались мне гораздо дешевле, чем любые розы, которые я брал для Ольги и Елены. Хотя завтра для Ольги я хотел бы купить розы более крупные и, главное, более яркого цвета, пусть даже чуть в меньшем количестве, если у меня не хватит на столько много штук. Мне, конечно же, жутко хочется подарить Ольге вообще большую корзину с цветами, каких я во вторник и вчера видел очень много на цветочном рынке, но такой подарок мне совершенно не по карману. Так что, может быть, как-нибудь позже. Оксана, когда я ей подарил, конечно же, одарила меня своей такой приятной и очаровательной улыбкой и, надеюсь, меня вспомнила. Но она не унесла сразу букет за кулисы, а положила на рояль. И потом до самого конца второго акта, когда я вышел из зала, он там и оставался – мне это не очень понравилось, потому что его, наверно, лучше бы было сразу в воду поставить! Может быть, Оксана хотела этим показать, что хочет отдать его Казинику, но он тоже не забрал. Или она собиралась забрать его после концерта, а потом про него забыла. Или всётаки забрала, когда все ушли. Просто я забеспокоился, не мог ли он остаться там на ночь и завянуть прямо там, на рояле – ведь я не для этого его Оксане дарил всё-таки, хотя поскольку она мне заулыбалась, то как бы и ладно, не так мне важно, что там будет с моим букетом дальше. Просто дело в том, что в этом зале совершенно не было видно служителей зала, которые могли бы забрать букет, принести его исполнителям и спросить «Чьи цветы?». Хотя позже я сообразил, что служители сцены из-за кулис всё-таки выходили – например, вынести ноутбук, с экрана которого Казиник читал некоторые стихи, или вынести пюпитр. Так что они обязательно должны были вернутся на сцену хотя бы закрыть крышку рояля и унести пюпитры – и тогда они, скорее всего, забрали цветы и передали их исполнителям, если этого раньше не сделала Оксана Лесничая – хоть и я имею возможность общаться с Оксаной (что она мне сама предложила, когда давала автограф), наверно, слишком нескромно будет у неё спрашивать, куда она дела мои цветы. Но, что бы ни было с моими цветами, я очень хотел бы, когда будет возможность, подарить цветы Оксане ещё. Александр, посылаю Вам также запись концерта (гиперссылка в сообщении). Вступительного слова к каждому акту там нет, однако все такие невероятно эмоциональные комментарии ведущего, сказанные между номерами концерта, там можно послушать. В первом акте я поставил чувствительность «высокую для музыки», потому что ведущий сказал, что всё первое отделение будет целиком органное, и не сразу сообразил, что под орган будет и вокал, поэтому поставил чувствительность как для инструментальной музыки, и поэтому там при прослушивании надо будет поставить побольше громкость. Но там зал сравнительно небольшой (я там был в первый раз, а Вы, надеюсь, там раньше были) – ненамного больше МЗК и меньше «Новой». А второй акт я записывал в режиме высокой чувствительности для речи. Ведущий говорил в микрофон, хотя его по крайней мере с 4-го ряда было великолепно слышно и когда он откладывал микрофон на несколько метров в сторону, а солистки пели, естественно, совершенно без подзвучки. Я только подумал, что вдруг микрофон, лежащий в нескольких метрах сзади, сделает некоторую подзвучку против их воли – не знаю, выключали его или нет, но никакого ощущения наличия подзвучки ни голосов, ни даже рояля, на котором часто микрофон во время музыкальных номеров лежал, у меня не было. Может быть, его всётаки выключали. Мне показалась, что запись обоих актов получилась неплохая, хотя всей красоты голосов она, естественно, не передаёт. Запись эта только для Вас – Оксана Лесничая не хочет, чтобы в интернете выкладывали её любительские записи, и по той же причине – запись, и по её мнению, тоже, совершенно не может передать всех впечатлений, полученных на концерте – певица не знала и, скорее всего, не знает, что я её записывал, однако после концерта «Пора нам в оперу» неправильно меня поняла, подумала, что я выложил в интернет не рассказ о её выступлении в КЗФ, а запись, и тогда я её разуверил. Но Оксана очень заинтересовалось, какие её записи, выложенные на Ю-тьюб, мне кажутся наиболее качественными и нравятся больше всего, и очень поблагодарила меня за восторги, которые я ей выразил как насчёт услышанных живьём Марфы и Виолетты, так и от услышанных в записи «Соловья» и каватины Нормы. Сейчас, в выходной день, я надеюсь закончить отчёт об «Итальянке», которая была в четверг, чего не успел сделать вчера, потом хотел бы отредактировать рассказ о Викочке Шевцовой. Вообще, наверно, и Людмила достойна того, чтобы открыть о ней отдельную тему. Кроме того, мне очень хотелось бы в эти праздники успеть сделать то, чего я не успеваю сделать уже целый месяц – разобраться с фотографиями из Рязани. Там снимков с поклонов нет, я уже говорил, почему, там в основном архитектура, фотографирование которой я считал своим главным увлечением до того, как я полюбил оперную музыку, но когда я эти фотки доделаю (не знаю только пока, когда это будет) – обязательно выложу самые интересные из них в новую тему в разделе «Жизнь вне форума».
