Статья З.Маданали 2014 г

УДК 930.2 (574)
Майданали З.
Казахский национальный университет им. аль-Фараби, Республика Казахстан, г. Алматы
e-mail: [email protected]
Сакрализация власти и религиозные воззрения кочевников:
современные тенденции изучения и исследовательские парадигмы
RESUME
Main conceptual positions and methodological paradigms to problem
"sacralization of power and religious beliefs of the nomads" are considered in the
article. There are considered different approaches and methods of the study of the
shaping and operating the political and ideological system a nomadic society.
Analysis of the modern historiography on the continuity and transformation of the
political and ideological organization of nomadic societies has shown that special
research in respect of the institutions sacralization of power and religious beliefs of
the nomads, which form a special sphere of human activity and, accordingly, a
particular area of culture and social structure as a whole. Debate and conflicting
conclusions of modern historical science reflect the level of theoretical and
methodological approaches and show lack of logical tools for understanding the
essence and nature of political and ideological change in nomadic societies. The
article deals with different conceptual positions and approaches to the problem
concerning the formation sacralization of power the nomadic society and presents
historiographical review of the modern historical science.
Keywords: sacredness, religion, the nomads, the scientific paradigm, power,
conceptual positions.
РЕЗЮМЕ
В статье рассматриваются концептуальные заключения и методологические
парадигмы о такой проблеме как "сакрализация власти и религиозные
воззрения кочевников". Выявлены разные подходы и принципы
исследования проблемы существования и функционирования политической и
идеологической систем в кочевом обществе. Анализ современной
историографии по проблемам преемственности и трансформации
политической организации кочевых обществ показал, что необходимы
специальные научные изыскания в отношении институтов сакрализации
власти и религиозных воззрений кочевников, которые образуют особую
сферу человеческой деятельности и соответственно особую область
культуры и деятельности социальной структуры в целом. Дискуссии и
противоречивые заключения современной науки отражают уровень
теоретико-методологических подходов и показывают недостаточность
логических инструментов для понимания сущности и природы политических
и идеологических изменений в кочевых обществах. В статье освещаются
различные концептуальные положения и подходы к проблеме формирования
сакральности власти в кочевого общества, представлен историографический
обзор исследовательских парадигм современной исторической науки.
Ключевые слова: сакральность, религия, кочевники, научные парадигмы,
власть, концептуальные положения.
ТҮЙІН
Мақалада "биликтің қасиетті (сакральды) және көшпелілердің діни
көзқарастары" мәселесі бойынша негізгі концептуалдық тұжырымдар және
әдістемелік парадигмалар қарастырылған. Бірқатар әдіс-тәсілдер арқылы
саяси және идеологиялық жүйенің құрылуы мен қалыптасу ерекшеліктері
айқындалады. Жалпы әлеуметтік құрылымның жағдайы мен адам
қызметіндегі ерекше сферасы мен ерекше мәдениеттің өлкесі ретінде
биліктің қасиетті (сакральды) және діни көзқарастар мәселесіне арнаулы
ғылыми ізденістерді қажет ететінін, қазіргі тарихнамалық сараптау көшпелі
саяси құрылымның сабақтастығы мен трансформациясы мәселелері арқылы
көрсетеді. Көшпелі қоғамдығы саяси және идеологиялық өзгерістердің негізі
мен табиғаты қазіргі ғылымның теориялық - әдістемелік көзқарастардың
деңгейін және логикалық инструменттердің әлсіздігі мен қарама - қайшы
тұжырымдардың айтыстарын қарастырады. Тарихнамалық сараптау
заманауи тарих ғылымының көшпелі қоғамның қасиетті (сакральды)
биліктің қалыптасу мәселелерін көрсетеді, ізденіс парадигмалары мен
концептуалдық тұжырымдар мен көзқарастарын айқындайды.
Түйінсөз: қасиетті (сакральды), дін, көшпелілер, ғылыми тұжырымдар,
билік, концептуалды тұжырымдар .
У кочевников всегда была своебразная стратегия освоения мира, своя
система взглядов на мир и на человека в этом мире, что выражалось в
спицифическом ценостном отношении человека к миру и воплощении в
сфуру духовной культуры. Взаимосвязь человека и мира выражена в
многочисленных и разнообразных формах материальной и духовной
культуры
номадов.
В
них
присутствуют
общекультурные
и
общечеловеческие закономерности. так на современном этапе развития
исторической мысли основными проблемами становятся взаимодействие
различных культурных традиций
и религии. В настоящее время
предпринимаются попытки для расширенного и углубленного определения
исторических перспектив развития цивилизации. Каждый исследователь
исходит из своих оценочных нюансов, уровня исследовательской
подготовки, что позволяет рассмотреть эволюцию исторических идей на
развитие религиозных воззрений и сакрализации власти. Дискуссии и
противоречивые заключения современной исторической науки отражают
уровень
теоретико-методологических
подходов
и
показывают
недостаточность логических инструментов для понимания сущности и
природы изменений религиозных воззрений и их влияния на политикоидеологические
основы кочевого общества. На сегодняшний день
существует большая необходимость в дальнейших изысканиях и разработке
концептуальных проблем политической и идеологической трансформации
кочевых обществ, определении природы и сущности формирования
институтов сакральной власти.
Одними из сложных и приоритетных направлений для осмысления,
отличающихся уровнем обобщения и охвата исторической реальности
являются концептуальные заключения о таком явлении как религиозные
предпочтения кочевников и сакрализация верховной власти. Как определяет
американский ученый А.М. Хазанов: "Тюркские каганы и, возможно, их
предшественники – сюнну, пропагандировали идею божественного
происхождения своей власти, свое санкционированное Небом право
управлять народом и царством, однако в их претензиях никогда не
фигурировала вера в Небесный Мандат на управление всем миром. Хотя
тюркские каганы часто утверждали, что они подчинили "все народы,
живущие в четырех четвертях мира", они имели в виду лишь кочевников
Евразийских степей и стремились подчеркнуть свои собственные заслуги"[1].
В Хазарском каганате существовала сакрализованная дуальная царская
власть, в которой старший царь, каган, являлся церемониальной фигурой,
гарантировавшей кут ("небесно благое счастье") для царства, в то время как
каган-бек, или шад, управлял насущными государственными делами. Такая
тенденция как мы отметили в той или иной степени уже существовала среди
тюрков. Религиозное и культурное положение в среде тюркских племен в IXXII вв. отличалась своим разнообразием и поликонфессиональностью.
Основными тенденциями развития культуры и религиозных воззрений
продолжали оставаться традиционные культы Тенгри, которые еще в ранних
тюркских государственных образованиях, были монотеизированы в силу
шедших в тюркском обществе процессов централизации власти. Наряду с
традиционными воззрениями тюркские племена исповедовали также
манихейство, несторианство, которые в некоторых тюркских государствах
стали частью государственной системы при этом необходимо отметить
особенности процесса восприятия тюрками этих религий. Как отмечают
современные исследователи, временный характер восприятия этих
религиозных течений тюрками, стало желание сохранить свою
самобытность, с одной стороны от довлевшего Китая, с другой –
создававшейся исламской цивилизации. Государство Караханидов стало
первым тюркским государством, где ислам стал государственной религией.
При этом необходимо отметить, что данное государственное образование не
превратилось в теократическое, что свидетельствовало о сохранении сильных
традиций родоплеменного общества, характерных для тюркской
государственности. Караханидский каганат сыграл важную роль и стал
связующим звеном между кочевой средой и оседло-земледельческими
оазисами.
Западный исследователь Дж. Флетчер раскрывая основные принципы и
методы управления монгольским обществом, замечает, что "идеологическим
средством усиления контроля хана была вера в Тенгри всемирного,
дарующего победы бога, который подобно всадничеству, почитанию огня,
…,а также самого монотеизма, который пришел от древних арийцев,
некоторые из которых мигрировали в Иран и Индию, а другие остались в
степях. Идея всемирного верховного бога… содержит в себе возможность
единой универсальной сферы на земле вероятность того, что верховный бог
может назначать единого правителя для установления своего правления над
всей этой универсальной сферой" [2]. Таким образом, специализация власти
оказывалась тем глубже, чем более развитыми и структурированными
оказывалось общество. Западный исследователь П. Голден [3] разработал
классификацию передававшихся традиций, выделив из них культовые
(церемония коронации; представления о священных узах кагана и всего
правящего рода с божественными силами; понятия священного центра
державы), политические и социальные (титулатура; деление государства на
две части-крыла при старшинстве восточной; владение домениальными
землями по рекам Орхону и Селенге). В вождестве, где административные
обязанности уже начинали закрепляться и наконец, утверждались за
определенной частью коллектива, происходила кристаллизация и
усложнение наметившихся на предыдущей стадии "полюсов" власти. К
военной знати (вождям и старшим дружинникам) отходила военная и
управленческая сферы деятельности, за шаманством (жречеством),
сформировавшимся из хранителей родовых культов, числились
идеологические полномочия власти. Когда кочевые государства
разрушались, племена и роды, составлявшие их, всего лишь
перегруппировывались, иногда под руководством родов, происходивших от
"харизматического" правящего дома, или под руководством новых родов, но
чаще всего не как государства. Они возвращались к определенной точке
континуума между безгосударственностью и государственностью в
ожидании нового катализатора, который мог бы снова подтолкнуть их к
государству. Универсальный характер политико-правовых процессов
подчеркивает Е.И. Кычанов [4] установив, что все известные большие
кочевые государства Центральной Азии обладали таким атрибутом
государственности, как суверенность, выражавшаяся в верховенстве власти
правителя (шаньюя, кагана, хана) внутри страны и ее независимости вовне.
Одним из проявлений суверенности верховной власти и ее органов разрешать
уголовные и гражданские дела в установленном порядке. Право как
совокупность санкционированных или установленных верховной властью
норм имело своим источником как нормы обычного права, признанные
суверенной верховной властью, государством, так и новые, установленные
верховной властью, государством нормы. Неравномерность процессов
развития общественных структур и хозяйственного уклада приводила к тому,
что тюркские племена стояли на разных ступенях развития от объединений,
вышедших за рамки мужских союзов и достигших уровня формирования
надплеменных структур, ранней государственности и объединений еще не
достигших этого уровня. Тюркский исторический период отличается резкими
изменениями в социально-политической структуре, сопровождаемой
разрушениями традиционных социальных институтов и возникновением
новых. Особенные черты кочевого общества предопределили круг узловых
вопросов: возникновение кочевничества и его альтернативы, существование
государственности у номадов, дуальность кочевой государственности и
противопоставление
"кочевой
культуры"
оседло-земледельческой
цивилизации, трансформация и изменения в религиозных воззрениях
номадов.
Современная историография определяет, что в связи с захватом
монгольскими войсками Северного Китая, Восточного Туркестана, Средней
Азии, части Ирана, Закавказья, Поволжья, Южной Сибири нельзя говорить о
существовании в рамках империи этнокультурной целостности с общей
идеологической системой (носителями такой "имперской" идеологии могли
выступать только сами монголы и, прежде всего, их элита). Но при этом в
политической культуре укоренялась идея подданства, а влияние великого
хана строилось не столько на личном авторитете, сколько на той мощи
военно-государственной машины, которую он олицетворял. Сакральная роль
хана, унаследованная от Чингисхана, имела значение пока только в среде
кочевников [5]. Постепенное усиление и синтез социальных, культурных и
политических сфер кочевых образований и оседло-земледельческих
территорий способствовало упрочению в политико-правовой системе
элементов подчинения и дифференциации социальных категорий и групп.
Правитель стал опираться на военно-государственную машину, и в
отношении населения империи великий хан выступал как обладатель
многочисленных инструментов управления и наказания (обязанность
участвовать в военных походах, жестокая дисциплина в монгольской армии,
контроль военно-административного аппарата). Теоретико-методологические
подходы последних лет, отмечают, что Чингис-хан, вполне возможно, был не
только политическим, но и до некоторой степени религиозным инноватором.
Во время его правления, а также в период правления его первых наследников
концепция Небесной Божественности, столь характерная для религий
тюркоязычных кочевников, а также для алтайских народов в целом получила
дальнейшее развитие в результате их политических достижений и знакомства
с различными религиями оседлых народов как монотеистическими, такими,
как христианство и ислам, так и религиями Китая [1]. Так определяются
циклические изменения в структуре власти и идеологии кочевых обществ.
Российские исследователи Д.М. Бондаренко, Л.Е. Гринин, А.В.
Коротаев [7] обозначили ряд проблем в изучении социально-политических и
идеологических изменений в объединениях номадов. Среди них выделяется
проблема выявления моделей социально-политической эволюции в связи с
историко-культурными и географическими условиями ее протекания в тех
или иных обществах. Современное движение исторической мысли
представляет источник власти и права как определенную сферу
регулирования, которое занимает важное место в социально-политической
системе и религиозных воззрениях кочевников. На современном этапе
специалисты заинтересованы в разработке критериев, моделей и
типологизации
структур кочевого общества, которые позволили бы
определенно высказаться по проблемам сложения политико-управленческой
системы и идеологии кочевников.
Таким образом, сложный и неоднозначный характер развития
политических
и идеологических
институтов
кочевников делает
перспективными применение системных принципов анализа властных
структур, социальной системы и особенностей процесса трансформации
религиозных воззрений в кочевом обществе. Эффективность теоретикометодологических построений ставит перед исследователями задачи по
изучению идеологических институтов кочевых образований и оседлоземледельческих оазисов, новое качество научных знаний требует их
реконструкции как сложного комплекса разных типов и систем религиозных
воззрений, соединенных в единую структуру мировоззренческой модели.
Дальнейшее развитие исторической науки позволит нам определить новые
направления, открыть исследовательские горизонты в изучении
идеологических основ кочевого общества, ее альтернативные пути в
процессе усложнения политической системы, дифференциации и развития
идеологии номадов.
Литература:
1. Хазанов А.М. Мухаммед и Чингис хан в сравнении: роль религиозного фактора в
создании мировых империй// Монгольская империя и кочевой мир. Улан-Удэ,
2005.Т.2. C. 396-399.
2. Флетчер Дж. Средневековые монголы: экологические и социальные перспективы//
Монгольская империя и кочевой мир. Улан-Удэ, 2005. Т.2. С. 231.
3. Голден П. Кипчаки средневековой Евразии: пример негосударственной адаптации
в степи//Монгольская империя и кочевой мир. Улан-Удэ, 2004.
4. Е.И. Кычанов Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М., 1997. С. 301.
5. Васютин
С.А.
Монгольская
империя
как
особая
форма
ранней
государственности?//Монгольская империя и кочевой мир. 1 том. С. 271.
6. Бондаренко Д.М., Гринин Л.Е., Коротаев А.В. Альтернативы социальной
эволюции// Раннее государство, его альтернативы и аналоги: Сборник статей.
Волгоград, 2006. С.27.
References:
1. Khazanov A.M. Muhammed I Chingis han v sravnenii: rol religioznogo factora v sozdanii
mirovih imperii // Mongolskaya imperia I kochevoi mir. Ulan-Ude. 2005. t.2. p 399.
2. Fletcher J. Srednevekovie mongoli: ekologicheskie I socialnie perspektivi// Mongolskaya
imperia I kochevoi mir. Ulan-Ude. 2005. t.2. p. 231.
3. Golden P.Kipchaki srednevekovoi Evrazi: primer negosudarstvennoi adaptaci v stepi////
Mongolskaya imperia I kochevoi mir. Ulan-Ude. 2005. t.2.
4. Kychanov E.I. Kochevie gosudarstva ot gunnov do manchgurov. M., 1997. p.301.
5. Vasyutin S.A. Mongolskaya imperia kak osobaya forma ranney gosudarstvennosty?//
Mongolskaya imperia I kochevoi mir. Ulan-Ude.2004. t.1 p. 271.
6. Bondarenko D.M.. Grinin L.E., Korotaev A.V. AAlternativi socialnoi evolucii//Rannee
gosudarstvo I ego analogi: Sbornik statey. 2006. P. 27.