Моя семья в годы войны

Моя семья в годы войны
У всех моих родных, прабабушек и прадедушек, были большие семьи. Не
все они родом из Ленинграда, но получилось так, что жизнь их во время
войны связана с нашим городом.
Мой прадедушка Давид родился в Одессе. Там же в 1934 году родилась
моя бабушка Ира, которая рассказала мне о своем отце и его братьях. Всего в
их семь было пятеро детей, трое принимали участие в войне с фашистами.
Три брата – Давид, Борис и Абрам – были инженерами-судостроителями.
Двое старших попали на фронт и воевали на Дальнем Востоке на наших
кораблях, участвовали в войне с Японией. Они прошли всю войну, получили
много наград и остались живы. Мой родной прадедушка, отец моей бабушки,
остался работать на Ленинградском металлическом заводе во время блокады.
Ему было тогда уже 35 лет, он был хорошим специалистом и его не
эвакуировали вместе с семьей и не отправили на фронт, а оставили работать
на заводе. Он голодал и работал, а вскоре записался в ополчение, желая
приносить более реальную помощь в борьбе с врагом. Но он был уже очень
истощен и к тому же заболел тифом. Его успели эвакуировать, вывезли
сначала в Ташкент, где была его жена с детьми, а потом они все уехали на
Камчатку. Моя бабушка рассказывает, что когда она увидела своего папу
после разлуки, после жизни его в блокадном городе, она его не узнала,
настолько голод и болезнь изменили его. Я ни о чем не могу расспросить
своего прадеда, он умер за несколько лет до моего рождения, но его
фотографии и фотографии его братьев-моряков и их красавиц-жен висят на
стене в комнате моей бабушки. Она там сняты уже после войны, такие
красивые и улыбающиеся, все пережившие и выжившие.
У моего дедушки тоже была большая семья: в семье его матери было
восемнадцать детей, то есть много дядей и теток моего дедушки, которые
когда-то приехали в Петербург из Великих Лук и жили на Знаменской улице,
теперь это улица Восстания. Там, в доме номер два по улице Восстания, и
умерли многие из них во время блокады. Прабабушка Вера, Зина, Люба,
Лида… Некоторые похоронены на Большеохтинском кладбище, а некоторые
неизвестно где…
А вот одна из теток моего деда, Софья Ивановна Петрова, была
преподавателем немецкого языка и попала на Ленинградский фронт
переводчицей. Это, наверное, спасло ее от голодной смерти. А говорила она
по-немецки так хорошо, что один немецкий генерал, взятый в плен, отказался
разговаривать с ней: он был уверен, что она предательница, немка. Об этом
она сама рассказывала моей маме. Бабушка Соня прожила долгую жизнь,
после войны преподавала немецкий язык в Технологическом институте, но
она так и осталась на всю жизнь одна: ее брат погиб на войне, а замуж она не
вышла.
Погиб на Ленинградском фронте и еще один мой прадед, точнее брат моей
родной прабабушки Анны. Она с семьей была эвакуирована в Уфу, где всю
войну работала монтажницей, а ее брат Иван погиб в первые же дни под
Ленинградом, его убило разрывной пулей, точно так, как в 1914 году убило
его отца, Августа Ряяка. Моя бабушка, Анна Августовна, вернувшись в
Ленинград сразу после снятия блокады, участвовала в восстановлении
города, и дедушка Георгий, ее сын, вспоминал, как он спал на обломках
кирпичей, когда мать разбирала завалы. Ему было 10 лет.
Еще одна моя бабушка, мама моего папы, Ирина Петровна, была во время
блокады совсем молоденькой, она жила на Кирочной улице и ходила пешком
на завод Жданова работать. Трудно представить, как это возможно, но она
пережила блокаду, закончила педагогическое училище и стала учительницей
начальных классов. Ее я тоже не помню, она умерла, когда мне было два
года.
Фотографии моих родных хранятся в семейных альбомах и память о них
должна жить.